Код произведения: 11276
Автор: Уиндем Джон
Наименование: Уснуть и видеть сны...
Джон УИНДЕМ
УСНУТЬ И ВИДЕТЬ СНЫ...
- Но, дорогая мисс Кэрси, - сказал редактор, - мы вовсе не изменили
свое отношение к вашей книге. Мы продолжаем, как и прежде, считать ее
очаровательной романтической повестью. Просто издательство оказалось в
крайне затруднительном положении - ведь не можем же мы опубликовать
одновременно две почти идентичные книжки! Да и одну-то из них мы тоже не
можем выпустить, поскольку существуют две. Это бы неизбежно вызвало
протест со стороны одного из авторов, а нашей фирме такие скандальные
ситуации совершенно ни к чему.
- Но ведь я первая предоставила вам рукопись, - сказала Джейн с
упреком.
- Всего на три дня раньше, - возразил редактор.
Джейн опустила глаза и начала молча вертеть серебряный браслет на
руке. Редактору стало не по себе. Он вообще не любил отказывать приятным
молодым женщинам-авторам, а тут еще он почувствовал, что дело может
кончиться слезами.
- Мне очень, очень жаль, - сказал он искренним голосом.
Джейн вздохнула.
- Наверно, это было слишком хорошо, чтобы осуществиться, следовало
предвидеть какое-нибудь препятствие, - сказала она. - А кто, кстати,
написал второй вариант?
Редактор заколебался.
- Я не уверен, что я вправе...
- Но вы должны, вы просто обязаны мне сказать! Иначе это было бы
очень несправедливо - ведь нам необходимо встретиться и разобраться в этом
недоразумении.
Внутренний голос подсказал редактору, что ему лучше не впутываться в
эту историю, но, с другой стороны, он не сомневался в правдивости слов
мисс Кэрси. В конце концов чувство справедливости восторжествовало и он
сказал:
- Ее зовут Лейла Мортридж.
- Это ее подлинное имя?
- Думаю, да.
- Как странно - я его никогда не слыхала... Но ведь никто не видел
мою рукопись, даже не знал, что я пишу книгу. Все это как-то загадочно и
непонятно...
Редактор не нашелся, что ответить. Конечно, совпадения бывают -
иногда, казалось, какая-то идея просто носилась в воздухе, пока
одновременно не оседала в мозгу двух совершенно разных людей. Но здесь
было что-то большее. За исключением двух последних глав, "Амариллис в
Аркадии", написанная мисс Кэрси, не только совпадала по фабуле с "Возьми
мое сердце" миссис Мортридж, но еще имела те же описания природы и
диалоги. Здесь не могло быть и речи о какой-то случайности.
- А откуда вы взяли замысел вашего произведения? - поинтересовался
редактор.
Джейн посмотрела на него неуверенно, чувствуя, что еще минута и она
разревется.
- Мне... мне это приснилось... Во всяком случае, мне кажется, что я
все это видела во сне.
Она не смогла заметить изумление, появившееся на его лице, так как
слезы, вызванные чем-то более глубоким, нежели разочарование по поводу
книги, застлали ей глаза, и она с всхлипыванием выскочила из редакции.
Очутившись на улице, Джейн почувствовала себя немного лучше и
направилась в ближайшее кафе, чтобы окончательно прийти в себя за чашкой
крепкого кофе. Ей было ужасно стыдно за свое поведение в редакции, так как
она вообще была против всякого проявления чувств на людях и еще год назад
не представляла, что нечто подобное может случиться с ней.
Но, по правде говоря, она уже не была такой женщиной, как год назад.
Хотя внешне она оставалась все той же Джейн Кэрси, выполнявшей те же
задания журнала, где она вела страничку для женщин, работа эта теперь
казалась ей весьма однообразной и скучной. Ну, какой можно найти интерес в
бесконечных описаниях новых моделей платьев и кулинарных рецептах, в то
время как, обладая некоторым литературным даром, она жаждала излить душу
на бумагу и рассказать о том, какая у нее тонкая натура и чувства, столь
нежные и возвышенные, что ей порой хотелось парить в облаках подобно
жаворонку.
Вполне понятно поэтому, что письмо, пришедшее от редактора
издательства, куда она послала свою повесть, вызвало у нее сладостное
головокружение и сердцебиение. Оно не только открывало перед ней новые
перспективы в сфере, которую безуспешно пытались освоить многие ее
собратья по перу, но и глубоко удовлетворяло ее авторское самолюбие.
Редактор особенно отметил ее литературные данные и этим как бы провел
черту между ней и теми, кто лишь стремился получить право на публикацию
своих поделок.
Он честно признал, что находит ее повесть просто очаровательной. По
его мнению, эта идиллическая романтическая история несомненно должна
вызвать восторг у широкого круга читателей. Правда, там было несколько
слишком откровенных мест в духе елизаветинской эпохи, но их можно было
легко сгладить, не нарушая общего впечатления.
Единственное, что несколько омрачало радость Джейн, было подозрение,
что, возможно, она не вполне заслужила эти похвалы, так как все-таки не
сама придумала сюжет, а лишь видела его во сне. Но, в конце концов, кому
какое дело, как работает твой мозг? Ведь он мог быть активным и во сне...
Никто же никогда не упрекнул известного английского поэта Колриджа за то,
что он впервые увидел идею своей поэмы "Кубла Хан" во сне...
И вот теперь такой неожиданный удар! Неизвестно откуда появилось
что-то столь похожее на ее произведение, что редактор даже и не думал
больше о его публикации! Джейн не могла представить, как это могло
произойти - ведь она не то что никому не показывала свою рукопись, но даже
словом не обмолвилась, что пишет книгу.
Она сидела, молча уставившись в чашку остывшего кофе и, только когда
наконец поднесла ее ко рту, заметила, что кто-то сел за ее столик. Это
была женщина, которая рассматривала Джейн с пристальным вниманием. На вид
ей было примерно столько же лет, как и Джейн, она была неброско одета, но
меховая шубка и шапочка, которые так шли к ее светлым волосам, несомненно
стоили очень дорого. Однако, несмотря на это, она была чем-то похожа на
Джейн - та же фигура и рост, цвет волос, уложенных, правда, совсем
по-иному. Когда Джейн опустила глаза, она заметила на руке незнакомки
обручальное кольцо. Незнакомка заговорила первая:
- Ведь вы Джейн Кэрси, не так ли? - спросила она.
- Да, - ответила Джейн несколько настороженно.
- Меня зовут Лейла Мортридж, - сказала женщина.
- О! - воскликнула Джейн, не находя, что ответить.
Женщина деликатно прихлебывала свой кофе, а Джейн не сводила с нее
глаз. Затем Лейла аккуратно поставила чашку на стол и снова взглянула на
Джейн.
- Было совершенно очевидно, что они захотят взглянуть и на вас, -
сказала она, - поэтому я решила подождать у входа в издательство и
познакомиться с вами. Нам надо кое-что выяснить, не правда ли?
- Конечно, - согласилась Джейн.
Несколько минут они молча взирали друг на друга.
- Никто не знал, что я пишу эту книгу, - заметила Лейла.
- Никто не знал, что _я_ пишу ее, - парировала Джейн. Она глядела на
эту женщину с горечью и обидой. Трудно было поверить, что то, что она
видела и пережила, было просто сном - она никогда не слыхала о снах,
которые "шли" с продолжением каждую ночь и были столь яркими и
реалистичными, что, казалось, будто ты параллельно живешь две разные
жизни. Но, даже если и допустить такое, это был _е_е_ сон, настолько
л_и_ч_н_ы_й_, что она даже не осмелилась описать в своей повести некоторые
из его глубоко интимных моментов. Однако даже то, что она написала, могло
быть известно исключительно ей одной...
- Я никак не представляю, - начала было она, но остановилась, не смея
продолжить.
Ее соперница тоже не очень-то владела собой - уголки ее рта дрожали.
- Знаете, здесь не место говорить о таких вещах, - наконец
проговорила Джейн, - я живу тут поблизости - давайте лучше пойдем ко мне.
Лейла согласилась.
Всю недолгую дорогу до квартиры Джейн обе женщины молчали, как будто
набрали в рот воды. Только когда они, наконец, уселись в маленькой
гостиной, Лейла заговорила:
- Как ты узнала? - спросила она с явной ненавистью в голосе.
- Что именно? - спросила Джейн не менее враждебно.
- О чем я пишу.
- Нападение иногда является лучшей формой защиты, - сказала Джейн
ледяным тоном, - но только не в данном случае. Я впервые узнала о твоем
существовании всего лишь час назад в кабинете редактора. Насколько я
понимаю, ты услыхала мое имя там же, но несколько раньше. Это ставит нас в
равное положение. Я знаю наверняка, что ты не читала мою рукопись, а я не
читала твою. Обвинять друг друга в плагиате - лишь пустая трата времени.
Важнее выяснить, что же произошло на самом деле. Я-я... - тут она
замялась, не зная, как продолжить.
- Может, у тебя есть второй экземпляр твоей рукописи? - спросила
Лейла Мортридж.
Джейн поколебалась, затем подошла к письменному столу, отомкнула
нижний ящик и вынула пачку листов, отпечатанных под копирку. Не говоря ни
слова, она вручила их Лейле. Та решительно взяла пачку. Она прочитала одну
страницу и остановилась, вглядываясь в нее. Затем взялась за вторую, за
третью... Джейн не выдержала, ушла в спальню и стала у окна, погруженная в
свои мысли. Вернувшись в гостиную, она увидела на полу кипу прочитанных
страниц, а рядом в кресле - рыдающую навзрыд Лейлу Мортридж.
Джейн села на диван с ощущением, будто что-то умерло у нее внутри и
она вся одеревенела, но она понимала, что это чувство скоро пройдет и
появится боль, боль от того, что ее волшебный сон убивают и что она вряд
ли сможет жить без него дальше.
Сон впервые приснился ей около года назад. Место и время его действия
были неопределенны, но это как-то не интересовало Джейн. Какая-то
вечнозеленая Аркадия, может быть. Она лежала на берегу ручья на траве,
мягкой и душистой, как зеленый бархат. Чистый прохладный ручеек журча
бежал по белым камушкам, омывая ее спущенные босые ноги. Солнце ласково
согревало ее обнаженные до плеч руки. На ней было простенькое белое
ситцевое платье, по которому были разбросаны цветочки и резвящиеся амуры.
В траве тоже пестрели цветы - она не знала, как они называются, но
могла бы описать их до мельчайших подробностей. Птичка, размером с синицу,
присела рядом с ней на бережок и стала пить воду из ручья. Казалось, она
совсем не боялась ее. Легкий ветерок шелестел среди высоких стеблей травы
и серебристой листвы окружающих деревьев. Все ее существо впитывало
солнечный свет, как будто это был волшебный эликсир.
Смутно ей вспомнился другой мир, полный суматохи и труда, но он мало
интересовал ее: тот мир был сном, а этот - реальностью. Она живо ощущала
прохладу ручья, воспринимала все цвета и звуки, как будто никогда раньше
не была такой по-настоящему живой и причастной к природе.
Вдалеке показалась мужская фигура. Сердце ее затрепетало, и радостное
возбуждение пробежало по все жилам. Тем не менее, она продолжала лежать,
подложив одну руку под голову, и тяжелая шелковистая прядь волос спадала
на щеку. Глаза ее прикрылись, но она совершенно отчетливо продолжала
слышать все, что происходит вокруг.
Так она услышала его приближающиеся шаги и слабое дрожание земли под
его ногами. Затем что-то легкое и прохладное коснулось ее груди, и свежий
аромат цветов наполнил ее дыхание. Она открыла глаза: темная кудрявая
голова юноши склонилась над ней. Загорелое лицо с карими глазами смотрело
ей в лицо, а губы чуть-чуть улыбались. Она подняла обе руки и обвила ими
его шею...
Вот так это все началось - сентиментальный сон подрастающей
школьницы, но, тем не менее, невероятно сладкий. Она помнила, как она
проснулась, переполненная счастьем, и как постепенно, под влиянием
будничных дел и скучных людей, это счастье улетучилось. Помимо этого, у
нее возникло чувство потери, как будто ее лишили того, что должно было
принадлежать ей по праву.
На следующую ночь сон снова посетил ее, но это не было повторением
прошлого сна, а его продолжением. Она никогда не слыхала, чтобы сны так
продолжались, но, однако, это было так. Джейн окружал тот же пейзаж, те же
люди, там был тот юноша и была она. Это был ее настоящий мир, населенный
людьми, которых она знала с детства. Там стоял домик, в котором ей было
знакомо все до мельчайших подробностей и где, казалось, она прожила всю
жизнь; была ее работа - бархатная подушечка с коклюшками, которыми она
плела тончайшие кружева... Соседи, с которыми она переговаривалась, юноши
и девушки, с которыми она вместе выросла, были совершенно настоящими и
даже более реальными, чем мир ее журнала, моделей мод и редакторов,
требующих, чтобы она вовремя сдавала свои статьи. В мире, который
существовал наяву, она начала постепенно чувствовать себя какой-то усталой
и скучной, в то время как в снившейся ей деревеньке она жила полной жизнью
и была влюблена...
В течение первых двух недель Джейн неохотно открывала глаза по утрам,
боясь, что сон ускользнет от нее. Но он продолжался, становясь с каждой
ночью менее расплывчатым, более надежным, так что, наконец, она разрешила
себе поверить, что он останется с ней навсегда. После этого повседневная
жизнь не казалась уже ей столь унылой, как прежде: она начала воспринимать
события и людей в ином свете, замечая детали, на которые раньше не
обращала никакого внимания. Все как бы озарилось ее сном. Мир казался
совсем иным от сознания, что стоило ей только сомкнуть глаза ночью, как
она попадет в Аркадию и станет сама собой в подлинном смысле слова...
Там была та волшебная ночь, когда они оба, счастливые, лежа на
подушках, наблюдали сквозь крону дубов, как багряное солнце опускается
среди облаков за горизонт, слушали стрекот цикад и отдаленное соловьиное
пение... Руки его были одновременно сильными и нежными, а она была мягкой
и податливой, как спелый персик. Может быть, роза, размышляла она,
чувствует себя подобным образом, когда раскрывает лепестки под лучами
горячего солнца?
А затем они блаженно отдыхали, глядя на звезды и слушая все еще
звучавшее пение соловья...
Проснувшись на следующее утро, она продолжала некоторое время лежать
в постели с ощущением счастливой расслабленности, не обращая внимания на
шум транспорта за окном и привычную обстановку своей комнаты. И вот тогда
у нее впервые появилась мысль написать повесть обо всем пережитом во сне,
книгу, предназначенную первоначально только для себя самой, чтобы никогда
ничего не забыть.
Это была беззастенчиво сентиментальная повесть, какую она никогда
раньше и не подумала бы написать, но она испытывала колоссальное
удовольствие от самого процесса творчества и от воспоминаний пережитого. А
потом она пришла к мысли, что, возможно, она не единственная женщина,
которая устала жить в своей серой, лишенной всякого чувства скорлупе.
Тогда она написала второй вариант книги, где несколько сократила чересчур
интимные эпизоды и придумала новый конец.
И вот что из всего этого получилось таким неожиданным образом!
Первый бурный поток слез Лейлы Мортридж иссяк. Она вытерла платочком
глаза, но все еще продолжала время от времени тихонько всхлипывать.
Тоном, выражающим необходимость относиться к делу практически, Джейн
сказала:
- Мне кажется совершенно очевидным, что либо между нами существует
какая-то телепатическая связь, либо мы просто обе видим один и тот же сон.
Миссис Мортридж снова зашмыгала носом.
- Этого не может быть, - заявила она решительно.
- Да, этого не может быть, но ведь так случилось, и поэтому мы должны
найти какое-то объяснение этому явлению. Оно также невероятно, как и
способность видеть сон, как будто это вовсе не сон, а телесериал.
Лейла Мортридж снова приложила платочек к глазам и задумалась.
- Я не представляю, - сказала она несколько чопорно, - как невинная
девушка вроде тебя может вообще видеть подобные сны.
Джейн вытаращила глаза.
- Давай лучше не будем, - наконец сказала она, - потому что мне
кажется столь же невероятным, что почтенная замужняя дама тоже видит такие
сны.
- Этот сон разрушил мой брак, - печально призналась Лейла.
- А я потеряла жениха... Но как можно было продолжать с ним
встречаться после того, как... Ну, да ты сама понимаешь...
- Конечно.
Некоторое время обе молчали. Затем Лейла Мортридж проговорила:
- А теперь _т_ы_ все портишь...
- Твое замужество, что ли?
- Нет, этот сон.
- Ну, знаешь, хватит дурить. Мы обе оказались в одинаковом положении.
Ты думаешь, мне очень приятно, что ты вламываешься в мой сон?
- Нет, это _м_о_й_ сон!
Джейн задумалась.
- Послушай, - сказала она наконец, - если нам обеим снится, что мы -
это та девушка, то какая разница? Может быть, это вовсе и не отразится на
наших ночных приключениях...
- Да, но сознание, что ты разделяешь их со мной, - прошептала Лейла,
готовая вновь разреветься.
- А мне это нравится, что ли? - сказала Джейн холодно.
Прошло еще по крайней мере минут двадцать, прежде чем она избавилась
от своей посетительницы. Вот тогда она, наконец, смогла сесть спокойно на
диван и хорошенько выплакаться сама.
Сон не прекратился, как опасалась Джейн, и, к счастью, не был ничем
омрачен. В этом обе женщины убедились, поговорив утром по телефону. Со
временем между ними даже установились дружеские отношения, так как обеим,
как школьницам, ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своими
переживаниями. Это было так интересно!
Прошло три месяца, когда однажды вечером Лейла позвонила и, задыхаясь
от волнения, спросила Джейн:
- Дорогая, ты читала сегодняшнюю "Вечернюю газету"?
- Нет еще, а что?
- Тогда немедленно раскрой ее на четвертой странице и прочитай
Театральное обозрение. Там, во второй колонке... Но только не вешай трубку
- я подожду.
Джейн взяла газету и нашла следующий анонс:
ДВОЙНАЯ РОЛЬ
В театре "Каунтесс" скоро состоится премьера "Идиллии", романтической
пьесы, положенной на музыку. В ней мисс Розали Марбанк выступит в двойной
роли - как "героиня" и как автор либретто. Это ее первая попытка в этом
жанре, который не является ни музыкальной комедией, ни маленькой оперой, а
просто спектаклем с музыкой, специально написанной к нему композитором
Аланом Клитом. В пьесе рассказывается о любви скромной деревенской
кружевницы...
Джейн дочитала абзац и застыла с газетой в руках. Треск из
болтавшейся телефонной трубки вернул ее в действительность. Она подняла
ее.
- Ну как, прочитала? - спросила Лейла.
- Да... - медленно ответила Джейн. - А ты с ней случайно не знакома?
- Никогда даже не слыхала ее имени. Но, по-моему, вполне ясно, о чем
идет речь, не правда ли?
- Должно быть, - сказала Джейн задумчиво. - Однако следует все
выяснить, - добавила она после некоторого молчания. - Я постараюсь
выклянчить пару билетов на эту премьеру у нашего театрального критика. Ты
сможешь пойти?
- О чем ты спрашиваешь!
Тем временем сон продолжался. На следующую ночь в деревне была
ярмарка и какой-то праздник. Ее прилавок, с выложенными на нем для продажи
кружевами, выглядел прелестно. Покупателей, правда, было мало. Когда он
подошел, она сидела на траве рядом с ларьком и рассказывала двум
очаровательным малышам сказку. Спустя некоторое время они закрыли ларек и
пошли на лужайку танцевать. Когда взошла луна, они отделились от толпы и
удалились под сень леса, забыв обо всем на свете...
Когда Джейн и Лейла пришли в театр, зал был уже полон. Они отыскали
свои места в партере за несколько минут до начала спектакля. Наконец свет
погас, и оркестр заиграл увертюру - приятную незатейливую музыку. Однако
Джейн так волновалась, что не могла прислушиваться к ней. Она протянула
руку Лейле, и та судорожно сжала ее. Обе уже жалели, что пришли, но,
вместе с тем, понимали, что это было необходимо сделать, так как неведение
было бы еще хуже.
Переходя от одной легкой мелодии к другой, оркестр, наконец, замолк,
и занавес медленно поплыл вверх. Общий вздох прокатился по залу и затих в
задних рядах.
На сцене девушка в белом платьице с цветами и резвящимися амурами по
полю, лежала на зеленом берегу реки среди цветов и трав. Ее босые ноги
были опущены в небольшой ручеек. Кто-то из зрителей, скорее зрительниц, то
ли всхлипнул, то ли хихикнул, но на него тотчас же зашикали и тишина
воцарилась снова.
Между тем девушка на сцене блаженно потянулась и улыбнулась, все еще
не поднимая головы, так что прядь шелковистых волос падала ей на щеку.
Публика затаила дыхание. Одинокий кларнет в оркестре начал наигрывать
чувствительную мелодию. Теперь все глаза в зале были устремлены уже не на
девушку, а на противоположную сторону сцены.
Молодой человек в зеленой рубашке и коричневых штанах появился из-за
кулис. Он передвигался на цыпочках, держа в руках небольшой букет цветов.
При виде его общий вздох облегчения пронесся по залу.
Джей перестала сжимать с силой руку Лейлы - это был совсем _н_е
т_о_т_ человек.
Он приблизился к девушке, лежащей на берегу, нагнулся и положил
букетик ей на грудь. Затем сел рядом, облокотившись на колено, чтобы ему
было удобнее смотреть на нее...
Именно в этот момент что-то заставило Джейн оторвать взгляд от сцены
и повернуть голову, как будто ее притянул невидимый магнит. Сердце ее
оборвалось, и она ухватила Лейлу за руку повыше локтя.
- Смотри, смотри скорее туда! - прошептала она, указывая на одну из
лож бельэтажа.
Сомнений быть не могло: она знала это лицо, пожалуй, даже лучше, чем
свое собственное, - каждый завиток волос, каждая черта, каждая ресница
вокруг карих глаз были ей предельно знакомы. Это был _О_н_. Она знала эту
улыбку, с которой он сейчас наблюдал за происходящим на сцене, так хорошо,
что у нее защемило в груди. Да, она знала об этом человеке все, совершенно
все.
Затем внезапно она заметила, что взоры всех женщин в зале устремлены
на ложу. Выражение, написанное на их лицах, испугало ее, заставило еще
сильнее прижаться к Лейле.
В течение нескольких последующих минут мужчина в ложе продолжал
смотреть на сцену, не замечая, что происходит вокруг. Затем что-то - может
быть, напряженная тишина зрительного зала, заставило его повернуть голову.
Увидев сотни женских глаз, устремленных прямо на него, он перестал
улыбаться.
Тишину резко нарушили истерические вопли, раздавшиеся одновременно в
нескольких местах по залу.
Мужчина постоял в ложе еще пару минут, затем на его лице появилось
выражение тревоги и, быстро повернувшись, он решительно шагнул вглубь
ложи. Из партера нельзя было видеть, что там произошло, но он снова
появился в ложе и у всех на виду стал отступать от двери спиной к барьеру.
Вслед за ним появилось несколько женщин. Их искаженные ненавистью лица
заставили Джейн содрогнуться. Когда мужчина на минуту повернул лицо к
залу, было видно, что он смертельно напуган. Женщины наступали на него,
словно разъяренные фурии.
Чуть поколебавшись, он перебросил ногу через барьер ложи и выбрался
наружу. Очевидно, он собирался перелезть в соседнюю ложу. Упираясь одной
ногой в кронштейн светильника, он пытался ухватиться рукой за край
барьера. В тот же момент две женщины из прежней ложи ухватили его за
другую руку. Какой-то ужасный миг он висел между двух лож, стараясь
сохранить равновесие, затем рухнул головой вниз в проход между креслами
партера.
Джейн прикусила губу, чтобы не закричать, но даже если бы она
закричала, никто бы не заметил этого - такой крик и визг стояли кругом...
Вернувшись домой, Джейн долго сидела перед телефоном, прежде чем
поднять трубку и набрать номер своего журнала. Наконец она решилась:
- Это ты, Дональд? - спросила она дежурного репортера деланно
равнодушным голосом. - Это Джейн. Ты случайно ничего не знаешь о том
человеке, который сегодня упал с балкона в театре "Каунтесс"?
- Знаю, конечно, - я как раз пишу о нем некролог. А что бы ты хотела
знать?
- Да ничего особенного - просто, кем он был и так далее...
- Его звали Дэзмонд Хейли. Тридцати пяти лет от роду. У него,
оказывается, была масса всяких ученых званий - в основном в области
медицины. Специализировался как психиатр, написал целый ряд научных
трудов. Самая известная его книга - это "Психология толпы и эпидемия
истерии". Не так давно опубликовал статью под заглавием "Гипноз и
вызываемые им массовые галлюцинации" - довольно мудреная работа, не для
рядового читателя. Он жил в... эй, что там с тобой?
- Да ничего, - ответила Джейн, стараясь казаться спокойной.
- Ты, часом, не была с ним знакома?
- Нет, - сказала Джейн твердо, - нет, я никогда его не встречала.
Она аккуратно положила трубку на рычаг, внешне спокойно прошла в
соседнюю комнату, так же спокойно и печально опустилась на постель и
тут-то позволила себе дать волю слезам.
А кто мог бы сказать, сколько еще горьких слез было пролито в ту ночь
на бесчисленные подушки от того, что волшебный сон не приснился вновь и не
мог уже присниться никогда?..