Код произведения: 12376
Автор: Шалимов Александр
Наименование: Встреча на старой энергоцентрали
Александр Шалимов.
Встреча на старой энергоцентрали
-----------------------------------------------------------------------
Сб. "Планета туманов". Л., "Детская литература", 1967.
OCR & spellcheck by HarryFan, 28 May 2001
-----------------------------------------------------------------------
Я не очень стар, хотя был еще мальчишкой, когда тут - в долине - бурили
первые скважины. Готовые скважины запирали тяжелыми вентилями, а рядом
вколачивали кол из неотесанной лиственницы и писали суриком на листе
фанеры: "Осторожно - кипяток!"
Эти надписи я видел на выцветших фотографиях в альбоме отца: пустынная
долина с редколесной тайгой, коричневато-пепельные склоны Камбального,
буровые вышки, трубы, втиснутые руками геологов в камчатскую землю. Когда
вентили чуть приоткрывали, трубы фонтанировали кипятком. Горячие ручьи
стекали по затоптанному мху в сизоватую пенистую Паужетку...
Отец в молодости разведывал Паужетское месторождение природного пара, а
потом строил первую на этой земле геотермальную электростанцию
[геотермальная электростанция работает на природном паре вулканической
области; такие электростанции уже существуют в настоящее время вблизи
вулканов Италии, Исландии, на Новой Зеландии; мощность этих станций пока
не велика, но им принадлежит будущее; подобная станция построена на
Камчатке; она дает электрический ток рыбоконсервным заводам]. Сначала она
была совсем маленькой, - давала ток нескольким консервным заводам. А потом
разрослась... Помню, ее называли гигантом дальневосточной энергетики...
Как давно это было? Давно и недавно... Всего - век человеческий...
А впрочем, что такое человеческий век? В дни моей юности - на круг -
семьдесят лет; А теперь... В сто двадцать врачи не позволили мне ехать в
Гренландию. Но, черт меня побери, я не хотел сдаваться. Я не мог
вообразить себя без работы. Она была необходима мне как воздух - настоящая
работа, рука об руку с крепкими людьми; суровые ветры, льды и долгие ночи
с радугами полярных сияний... Выйдешь из теплого домика в ночь и слушаешь
тишину льдов. А она особенная - эта тишина. Звенит в ней что-то далекое,
томительно волнующее, как ожидание вечной новизны. И пьешь морозный
воздух, обжигающе холодный, чистый, как прозрачный родник. С каждым
глотком сил прибывает. Разве можно человеку без этого?..
Спорил я, доказывал - все впустую... Потом предложили ехать сюда.
Управляющий Паужетским геотермальным заповедником и природным музеем на
юге Камчатки! Это я-то - строитель Великой плотины на Лене и Берингова
моста. Штат управления заповедника: управляющий - один плюс восемнадцать
киберов, преимущественно старой конструкции, некоторые требуют
капитального ремонта... Вот так. Впрочем, Камчатский заповедник - это еще
лучшее из того, что предлагали неугомонным ветеранам моего покроя.
Конечно, я погорячился, покричал там в бюро кадров, даже кулаком по
какому-то электронному лбу постучал, а потом поехал... Так, посмотреть
поехал... Как и что... Ведь я не был на Камчатке сорок лет. Интересно
все-таки: был "гигант дальневосточной энергетики", а теперь -
"Заповедник"...
Прилетел сюда, в эту долину. Полдня бродил среди молчаливых домиков
поселка, по притихшим корпусам бывшей геотермальной электроцентрали. Почти
век она освещала и обогревала добрую половину Камчатки...
День выдался сумрачный, и сумрачно было на душе...
"Нет... Мы оба стали ненужными, - думал я. - Эта гигантская
электростанция - детище моего отца. И я сам. Какой тут заповедник! Это
кладбище... И никому до него нет дела. Жизнь ушла отсюда навсегда...
Конечно, теперь вулканическое тепло уже не используют, как в двадцатом
веке... Чем тогда служил вулкан? Печкой, в лучшем случае паровым котлом.
Теперь придумали штуки похитрее. Бурят скважины глубиной в тридцать-сорок
километров. А такие скважины можно бурить где угодно... Опускают в
скважины термоэлементы - и получай энергию.
На севере Гренландии, куда меня не пустили "по состоянию здоровья",
сейчас бурятся четыре таких скважины. Вот это работка! Постройка
энергоцентрали мощностью в сорок миллиардов киловатт. Вторая будет на
Земле - после Антарктической. И тоже - для уничтожения льдов. А тут...
Я с отвращением посмотрел вокруг. Мачта высоковольтной передачи возле
центральных трансформаторов покосилась. Наверху у изоляторов свили гнезда
какие-то шальные птицы. Стекла над дверью, ведущей в круглое здание
диспетчерской, выбиты ветром... "Их надо вставить в первую очередь, -
мелькнуло в голове. - А то зимой нанесет снегу в диспетчерскую. Там -
капризные приборы, электронный мозг...
А впрочем, зачем? Кому теперь нужны эта старая электронная башка и
покосившаяся мачта?.. Ведь ток уже не потечет по проводам. Птицы могут
спокойно высиживать птенцов в гнездах у самых изоляторов...
Музей! Смешная идея... Для кого?! Держу пари на свою старую трубку, с
тех пор как станцию закрыли и улетел последний наблюдатель, нога
человеческая тут не ступала..."
- Здравствуйте, - послышался тоненький голосок у меня за спиной. - А мы
вас ждали...
Я поспешно оглянулся. Девочка лет девяти в голубом комбинезоне с
интересом разглядывала меня. У нее было очень милое круглое личико с
заметно выступающими скулами, широкий нос, чуть раскосые карие глаза. На
смуглых щеках - яркий румянец - печать солнца и камчатских ветров. Капюшон
комбинезона, отороченный пушистым белым мехом, был отброшен. В рыжеватых
вьющихся волосах недавно запутался ветер.
- Здравствуй, - сказал я, несколько озадаченный. - Во-первых, кто ты и
откуда взялась, а во-вторых, кто мог ждать меня и зачем?
- Я - Ксанта из поселка Серебристый Лебедь. А ждали вас мы все...
- Вот как! Интересно... Но что ты делаешь тут одна... в тайге? И где
находится этот ваш поселок?
- Он внизу у моря, в семи километрах отсюда. И здесь совсем не тайга, а
бывшая вулканическая электростанция - Паужетская геотермальная
энергоцентраль. - Девочка хитро прищурилась и добавила: - Разве вы не
слышали про нее?
- Слышал кое-что... Так, значит, ты одна пришла сюда за семь
километров?
- И совсем не одна, а с Букой.
- С Букой? Не вижу его... И потом, кто он - этот Бука?
- Бука - мой друг. Он - американец. Прадедушка привез его с Алеутских
островов, когда я была маленькой. Тогда и Бука был совсем крошечный. Он
помещался в рукавичке. А сейчас! О-о... Сейчас, если он встанет на задние
лапы, он будет выше вас.
- А, вот что! Понимаю... Однако это нехорошо с его стороны оставлять
тебя одну в таком пустынном месте.
- Он совсем не виноват. Я разрешила ему проведать Фому. Я здесь сегодня
дежурная...
- Дежурная? Где же ты дежуришь?
- Здесь на электростанции. Мы всем интернатом взяли над ней шефство до
вашего приезда. Надо же, чтобы кто-нибудь присматривал за киберами. Мы
передадим вам все в полном порядке. А потом будем вам помогать.
- Гм... Видишь ли, Ксанта... Впрочем, мы еще потолкуем об этом чуть
позже... Ведь мне надо хорошо подумать, все взвесить...
- Вы, наверно, уже все подумали, когда летели.
- Ну, это было очень быстро. Из Петропавловска сюда всего полчаса
полета... Скажи мне лучше, а что этот Фома - он постоянно живет тут?
- Да, он тут за главного сторожа, чтобы не приходили волки и дикие
кабаны.
- Интересно! Неужели тут еще сохранились волки?
- Конечно. Они живут вон там - за Курильским озером. Там у них свой
заповедник. Но они приходили сюда, и выли, и портили цветы... Теперь Фома
их не пускает.
- Гм... Слушай, Ксанта, а почему бы этого Фому не назначить тут
управляющим? Вот не знал, что он постоянно живет тут!
Ксанта внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде мелькнуло что-то
похожее на сомнение: не шучу ли?.. Однако она сказала очень серьезно:
- Я думаю - Фома не справится. Нет, вы больше подходите...
- Спасибо... Пойдем все-таки к Фоме, поговорим с ним.
- Пойдемте, - тоненьким голоском сказала Ксанта.
Она повела меня по узкой, посыпанной красноватым песком дорожке в глубь
поселка. Вокруг рыжевато-огненным ковром горели цветы, осенние цветы
Камчатки: астры, хризантемы, георгины, сальвии. Густая поросль цветов
почти в рост Ксанты. Девочка уверенно вела меня сквозь этот пестрый живой
лабиринт. Мы обогнули одно здание, потом другое, наискось пересекли
широкую поляну - цветник. Над нами была тайга в ярком осеннем уборе -
бледно-зеленые, почти прозрачные лиственницы, огромные мохнатые кедры,
оранжевые березы, золотистые тополи, ярко-красные осины. А вокруг - буйный
ковер осенних цветов, аккуратные, посыпанные песком дорожки, разноцветные
домики поселка.
Местами кроны деревьев расступались, и высоко в бледно-голубом небе - в
полдень ветер угнал тучи - блестели нити проводов, подвешенные на высоких
ажурных мачтах. Лучи неяркого солнца пробивались сквозь осеннюю листву и
заставляли вспыхивать цветными огоньками зеленые и розовые стекла на
верандах. Было очень тихо. Лишь чуть слышно шелестели опавшие листья под
легкими шагами Ксанты. Пахло осенним лесом. Это был удивительный запах
горьковатой свежести, прелых листьев, грибов и хвои и еще чего-то почти
неуловимого, но странно знакомого и волнующего...
Мы все шли и шли... И мне уже начало казаться, что нет никакой
Паужетки, нет старой геотермальной станции. Я в заповедном сказочном лесу
своего детства. Маленькая лесная фея ведет меня куда-то... Не все ли равно
куда... Сейчас мы повстречаем доброго волшебника и начнутся чудеса...
Волшебника мы не встретили, но чудеса начались сразу, как только мы с
Ксантой очутились на небольшой площади, расположенной, вероятно, в самом
центре поселка. Площадь была вымощена квадратными плитами розоватого туфа.
Плиты не прилегали плотно одна к другой, и между ними всюду пробивался
ярко-зеленый мох. Это был удивительный геометрический узор, сотканный из
сетки живой зелени и квадратов теплого розового камня. Посреди площади
находился круглый бассейн, выложенный красноватым мрамором. Раньше тут был
фонтан, но теперь он не действовал - и бассейн был пуст. За фонтаном
поднимался памятник из серого гранита: худощавая, чуть сутулая фигура в
широкополой шляпе и высоких сапогах, узкое лицо с бородкой клинышком, в
левой руке - геологический молоток. Я сразу узнал его. Я видел его живым
на старинных фотографиях. В прошлом веке его называли "отцом вулканологии"
- созданной им науки о действующих вулканах. Конечно, он завоевал право
стоять тут, у подножия вулкана, который он заставил служить людям. Но
теперь... Разве не ирония судьбы: вечно стоять в покинутом людьми селении.
Что говорит случайным посетителям этих мест его имя, высеченное на
полированном граните?..
- Знаешь ли, кто это? - тихо просил я Ксанту.
Девочка подняла на меня удивленные глаза:
- Конечно. Это мой прапрапрадедушка. Папа говорил, что он, - Ксанта
указала на памятник, - первым стал изучать камчатские вулканы. И он
уговорил своих ровесников построить здесь поселок и вулканическую
электростанцию.
- Ого, - сказал я. Я почувствовал, что должен был что-нибудь сказать.
- Каждый день мы приносим ему свежие цветы, - продолжала Ксанта. - Мама
рассказывала, что прапрапрадедушка очень любил цветы...
- Так, значит, твои папа и мама тоже живут в поселке у моря?
- Что вы! В поселке у моря живут только дети, ну и, конечно, наши
воспитатели. Серебристый Лебедь - детский поселок. А моя мама работает в
Петропавловске. Она геолог, как и прапрапрадедушка и прадедушка. Папа тоже
геолог. Но сейчас он в командировке, там, - Ксанта подняла пальчик вверх.
- Вечером будет видно, я вам покажу. Он на Луне. Изучает там вулканы. Он
обещал мне привезти лунные камни...
- Вот как! Ты, наверно, тоже мечтаешь стать геологом?
- Нет, я еще не решила, - серьезно сказала Ксанта. - Понимаете, очень
трудно выбрать. Все кажется таким интересным. В первом классе мы с Марой -
моей подругой - хотели быть капитанами космических кораблей. Во втором -
Мара вдруг захотела стать океанологом, чтобы работать на дне Тихого
океана. И я тоже захотела... Но потом мы узнали, что там всегда темно, и,
понимаете, мы раздумали. Теперь Мара хочет сочинять красивую музыку, а я -
я еще думаю... Может быть, я буду работать на такой станции, как эта,
только побольше...
- Таких станций теперь не строят, девочка.
- Я знаю. Я думала про новые, которые строят сейчас, например в
Гренландии...
"Так тебе и надо", - мысленно сказал я самому себе и накрепко прикусил
язык.
- А может быть, поеду сажать леса в пустынях, - продолжала Ксанта, -
или буду перевоспитывать диких животных, делать их умными и добрыми. Как
Фома...
- Что - как Фома?
- Ну, Фома - он тоже... Вы увидите, - Ксанта вдруг захлопала в ладоши.
- Смотрите, смотрите, - закричала она, - вот они идут к нам, вместе с
Букой!
Я оглянулся. Через площадь к нам неторопливо шествовали здоровенный
лохматый ньюфаундленд [порода собак] и большой бурый медведь. Ньюфаундленд
был размером с годовалого теленка, весь белый, с рыжими пятнами на широкой
лобастой морде и на массивных лапах. Приближался он с необыкновенным
достоинством, бесшумно и мягко ступая по розоватым каменным плитам.
Косолапый, ростом чуть поменьше пса, трусил за ним вразвалочку, опустив
черный нос к самой земле.
Я невольно попятился и потянул за собой Ксанту.
- Не бойтесь, - сказала девочка, осторожно высвобождая пальцы из моей
руки, - Бука не кусается. А Фому перевоспитали, еще когда он был маленьким
медвежонком. Он добрый и все понимает... Подходите, не стесняйтесь, -
продолжала она, обращаясь к псу и медведю, которые остановились в
нескольких шагах от нас. - Бука, поздоровайся с... - Ксанта взглянула на
меня. В ее взгляде были вопрос и легкое сомнение.
Как она сейчас назовет меня? Неужели дедушкой?.. "Если не назовет
дедушкой, тогда, пожалуй, останусь тут", - загадал я, а ей быстро сказал:
- Меня зовут Филипп.
- Иди, Бука, поздоровайся с дядей Филиппом.
Я вздохнул с облегчением. Все-таки дядя, а не дедушка...
Но в этот самый момент здоровенный Бука подошел ко мне вплотную, легко
поднялся на задние лапы и, положив передние мне на плечи, лизнул теплым
шершавым языком прямо в нос и в губы.
- Пшел! - вырвалось у меня.
Сгибаясь под тяжестью огромного пса, я поспешно заслонился локтем от
его широкой добродушной морды. Бука мимоходом лизнул меня еще раз в правое
ухо и, видимо решив, что достаточно проявил дружеские чувства, освободил
от своих объятий. Он присел у ног Ксанты и, не сводя с меня круглых
янтарных глаз, принялся энергично подметать мохнатым хвостом чистые
розоватые плиты.
Очевидно, теперь настала очередь Фомы. Он заковылял ко мне, помаргивая
маленькими темными глазками и поводя влажным черным носом.
- Ксанта, - жалобно сказал я, - Бука - еще куда ни шло... Но, право,
никогда в жизни я не целовался с медведем, даже с перевоспитанным. Не
кажется ли тебе, что нам с Фомой достаточно ограничиться дружеским
рукопожатием?
- Пожалуйста, - согласилась Ксанта. - Фома, дай лапу дяде Филиппу. И
помни, ты должен во всем слушаться его. Он теперь твой главный начальник.
Фома одобрительно проворчал что-то и, присев рядом с Букой, протянул
мне тяжелую когтистую лапу. Я пожал ее с глубоким удовлетворением.
- Ну вот, вы и познакомились, - сказала Ксанта. - Я очень, очень
рада... Как дела, Фома? Как твое ночное дежурство?
- Уффф! - сказал Фома и принялся тереться широкой коричнево-бурой
головой о голубой комбинезон девочки.
- Понимаю, - кивнула Ксанта. - Тебя опять обижали белки?.. Знаете, дядя
Филипп, вам придется что-то придумать. Белки не дают покоя бедному Фоме...
Они кидают в него вылущенными кедровыми шишками. Шишки застревают в его
косматой шерсти и очень мешают. Вот смотрите, сколько на нем шишек.
- Можно приспособить какого-нибудь кибера. Он будет вычесывать Фому,
если Фома, конечно, позволит.
- Позволит, позволит! - закричала Ксанта. - Правда, Фома?
- Уфф! - сказал медведь, иронически поглядывая на меня.
- Вот видите, Фома знает, что для него полезно. А белок надо еще раз
предупредить. Они ужасно непослушные. Некоторые даже прибегают в главную
диспетчерскую и сорят там орехами.
- Ну, такое самовольство им придется прекратить, - решительно сказал я.
- Вот именно, - согласилась Ксанта. - Я знаю, - добавила она, - у вас с
Фомой теперь будет полный порядок...
Потом мы вчетвером отправились осматривать геотермическую станцию.
Ксанта показывала мне различные механизмы и объясняла их назначение. Фома
кивал тяжелой коричнево-бурой головой, помаргивал маленькими глазками,
время от времени одобрительно ворчал. Один Бука держался сдержанно. Он шел
позади, опустив хвост, часто зевал, широко раскрывая розовую пасть. Он
явно скучал. По-моему, он не любил техники.
Сначала мы пошли к буровым скважинам. Когда я бродил по городку один, я
их не нашел. И не мудрено... Ведь я искал торчащие из земли трубы с
тяжелыми вентилями, как на фотографиях отца. Теперь скважины находились
внутри красивых прозрачных башен. Башни были сделаны из стекла и металла и
напоминали замки спящей красавицы. К каждой башне вели посыпанные песком,
обрамленные цветами дорожки.
А над прозрачными стрельчатыми крышами тихо шелестели темными мохнатыми
лапами кедры. На кедрах целыми семьями жили неприятели Фомы - маленькие
легкомысленные рыжевато-серые белки. Они и в нас пробовали кидать шишками.
Только не попадали.
- Здесь было 56 скважин, - рассказывала Ксанта. - Они совсем не
глубокие: пятьсот-шестьсот метров. Одна - самая глубокая - на краю поселка
- два километра. Скважины пробурены до подземного парового котла. Ну, это,
конечно, не настоящий паровой котел, а только древние лавы вулкана
Камбального. В лавах было много пустот, заполненных водой. Вода от
вулканического тепла нагревалась и превращалась в пар. Пар по трубам
поднимался наверх и вращал турбины электростанции. Вот это - одна из таких
скважин. А сейчас мы пойдем на электростанцию...
- Подожди, Ксанта, - сказал я. - А что же, теперь эти скважины совсем
не дают пара?
- Дают, но очень немного, - ответила девочка. - Сила пара ослабела, он
уже не может вращать турбины. Некоторые скважины еще дают горячую воду.
Она проведена по трубам в наш поселок. Мы купаемся в ней и плаваем в
большом крытом бассейне. Этой водой отапливаются и все домики
электростанции.
Зимой здесь тепло. А когда приезжают туристы и спортсмены-лыжники,
бывает очень весело. Они живут в этих домиках, катаются на лыжах,
поднимаются к кратеру Камбального, ездят в электросанях на Курильское
озеро. И мы тоже часто ездим туда.
- Значит, тут бывает много людей?
- Конечно... Это сейчас, осенью, гостей совсем нет. А летом и зимой, о,
сколько бывает народу. Прилетают детские экскурсии из разных интернатов -
посмотреть вулканы, и Курильское озеро, и старую электростанцию. Приезжают
студенты-энергетики, которые изучают историю техники; разные ученые,
туристы, художники, писатели; приезжают даже космонавты - так, отдохнуть
немного... Ведь у нас очень красиво, не правда ли?
- Да, конечно...
Ксанта долго рассказывала мне про историю Паужетской геотермической
электростанции, славную, почти вековую историю большого настоящего труда,
а я думал о том, как обманчиво первое впечатление. Вот, до встречи с
Ксантой, пока бродил тут один, я увидел лишь брошенный поселок в тайге,
покосившуюся мачту и выбитое стекло над дверью диспетчерской, а тут,
оказывается, течет своя жизнь - нужная, важная... Конечно, все вокруг -
это уже клочок истории. Но разве история не помогает строить будущее? Мы
черпаем сейчас электроэнергию из гигантских термоэлементов, опущенных в
глубочайшие скважины, мы научились регулировать вулканы, сделали их
безобидными факелами, которые зажигаем лишь в дни великих праздников...
Достигнуть всего этого нам помогла и Паужетка, и эта электростанция,
тепловая энергия Камбального вулкана, который верно служил человечеству
целый век.
"Мы будем счастливы только тогда, когда осознаем свою, хотя бы и самую
скромную, роль". Это сказал один из замечательнейших людей прошлого
столетия - пионер авиации на самой заре ее развития, поэт, философ. Мне
сто двадцать лет, но я мечтаю еще об одном куске человеческого счастья...
Почему не попробовать найти его тут? Кажется, я смогу тут стать
полезным... Нет, я просто убежден, что я здесь нужен. Кто присмотрит за
всем хозяйством? А оно - вон какое. И посадочную площадку надо привести в
порядок. И приезжающих встречать и устраивать. Не Фоме же этим,
действительно, заниматься. Тут можно так все организовать, что о Паужетке
снова заговорят. Места-то какие! Нельзя им пустовать. И школа... Просто
необходимо, чтобы вблизи от школы жил бывалый человек. Их воспитатели -
сами юнцы. А, скажем, такой человек, как я...
- Это очень нехорошо, дядя Филипп, - слышал я голос Ксанты. - Ведь вы
уже пять минут совсем не слушаете, что я вам говорю.
Я смутился и развел руками.
- Прости, Ксанта. Немного задумался. Со старыми людьми это бывает...
- А вы совсем и не старый, - сказала она, - не глядя на меня. - Вам
самое большее восемьдесят лет.
- Эх, девочка, если бы было восемьдесят! Но дело не в этом. Я хочу
задать тебе один вопрос. Очень трудный вопрос. Скажи мне, как по-твоему,
что для человека самое главное?
- Ну, это совсем просто, - улыбнулась Ксанта. - Самое главное для
человека, чтобы он был счастлив. А для этого он только должен делать
счастливыми Других.
- Гм... Пожалуй, ты права, это действительно просто... Никогда не
подумал бы, что все на свете так просто... Ну, что мы будем делать теперь?
- Теперь надо выпустить киберов. Наверно, им надоело сидеть
выключенными. Пора им браться за работу.
Мы зашли в низкий стеклянный домик, похожий на оранжерею. Там рядами
стояли смешные коротышки - киберы - целый взвод работяг, задача которых
состояла в поддержании порядка на территории поселка и энергоцентрали.
Ксанта приветствовала всех, как старых знакомых. Включая их по очереди,
она одного похлопывала по блестящему никелированному плечу, другого
гладила по отшлифованной яйцевидной голове, третьему шептала что-то в
раструб звукоприемника. Включенные киберы начинали шевелиться, нетерпеливо
притоптывали маленькими лапками, расправляли похожие на грабли
механические руки и деловито бежали по своим, очевидно хорошо им
известным, делам.
Бука, сидя у входа в стеклянный домик, критически оглядывал каждого
выбегающего кибера, словно проверял, в порядке ли тот и готов ли к
выполнению задания.
- А ты, маленький, иди собирать сухие листья, - говорила Ксанта
очередному киберу, - их много там на дорожках. Ночью был сильный ветер.
Теперь с каждым днем опавших листьев будет все больше. Ты пойдешь убирать
пыль в домиках, - наставляла она следующего. - Хорошо убирай. Потом дядя
Филипп все проверит... Вообще-то они знают, что им делать, - сказала
Ксанта, поворачиваясь ко мне. - Они все настроены... Просто я с ними
разговариваю, чтобы им было веселее. Они скучают тут по ночам одни. А
работы сейчас совсем мало. Когда работы мало, всегда очень скучно, правда,
дядя Филипп?
Я кивнул.
- О, у тебя опять насморк, малыш, - обратилась Ксанта к очередному
киберу. - Понимаете, дядя Филипп, этот малютка проверяет все трубы и
краны. Вот у него каждый день много дела. Ему надо обежать весь городок.
Наверно, он переутомился... Уже несколько дней у него из носика капает
что-то. Вот видите...
- Наверно, со смазкой не в порядке, - сказал я. - Надо будет потом
посмотреть.
- Так пустить его? - спросила Ксанта.
Но включенный кибер, не дожидаясь разрешения, выскользнул из ее рук и
торопливо заковылял к выходу.
- А эти уже не могут работать, - грустно сказала девочка, указывая на
целую группу киберов, сиротливо сбившихся в углу. - Они очень старенькие.
Их настраивал еще мой прадедушка. Потом они разрегулировались. Вот этот,
например, самый большой, если его выпустить, пробежит немного, попрыгает,
перевернется и болтает лапками в воздухе. А он умел ремонтировать дорожки,
счищал старую краску на стенах и наносил новую. И еще много чего умел... А
вот теперь никто из наших наставников не умеет его самого починить. Мой
прадедушка сумел бы, но он... - Ксанта тяжело вздохнула и умолкла.
- Значит, твой прадедушка работал тут?
- Да, он был управляющим заповедника, как теперь вы... Но весной доктор
послал его лечиться в Москву. И дедушка больше не возвратился. Мама
говорила, что из Москвы он опять уехал на Алеутские острова, но она не
хотела сказать, когда он вернется. И с ним нельзя поговорить по
видеотелефону... Я думаю, что мой прадедушка просто умер, - грустно
закончила Ксанта и опустила глаза.
- Ну, что за мысли, - возразил я. - Теперь люди живут долго. Прадедушка
еще приедет. Пройдет годик-другой - и он вернется. Вот увидишь...
- Не знаю, - тихо шепнула Ксанта. - Ведь взрослые не всегда говорят нам
правду... А мы уже большие. Через год весь наш класс уедет из Серебристого
Лебедя. Нас повезут далеко на запад, к подножию гор Тянь-Шаня. Там будем
жить и учиться дальше, до окончания общей школы. А сюда приедет новая
группа малышей.
- Значит, здесь у вас, в Серебристом Лебеде, только школа первого
круга?
- Да. Первые четыре класса. И мы с Марой сейчас в самом старшем. Второй
круг мы пройдем в Средней Азии.
- И вам не жаль будет расстаться с Серебристым Лебедем?
- Жаль, конечно. Но там, куда мы поедем, тоже будет очень интересно.
Человек не может оставаться всегда на одном месте.
- Ты права, Ксанта. Вот и я... Работал в Антарктиде, потом в
Гренландии, а теперь...
- Я знаю, - шепнула девочка. - Нам говорила наставница. И мы очень
гордимся, что будем здесь вместе с вами. Вы расскажете нам о том, что
видели и знаете? Не правда ли?
- Расскажу, если это будет вам интересно.
- О, очень!..
Послышались мягкие шаги. В стеклянный домик неторопливо вошел Бука. Он
осторожно нес в зубах уже знакомого мне сопливого кибера. Бука держал
кибера за выступ кожаного воротника и всем своим видом выражал откровенное
отвращение. Кибер вяло шевелил лапками. Из его длинного с раструбом носа в
два ручья текло прозрачное масло. Бука положил кибера у наших ног, сел
рядом и принялся посматривать то на нас с Ксантой, то на кибера. На кибера
он глядел с явным неодобрением.
- О-о, - печально протянула Ксанта. - И этот совсем расхворался. Бука
приносит только тех, которые не могут работать...
Приковылял откуда-то Фома, сел рядом с нами и тоже принялся глядеть на
лежащего кибера.
Красноватые глазки кибера вспыхивали и пригасали. Наверно, ему было
совсем нехорошо.
Я достал из кармана очки в старинной роговой оправе, которых теперь
никто не носит, и трубку. Очки я нацепил на нос, трубку набил душистым
табаком и закурил. Затянувшись несколько раз, я засучил рукава куртки.
- А ну, посмотрим, что с ним, - сказал я Ксанте. - Тащи сюда
инструменты, помощница. Сейчас научу тебя лечить киберов.
Ксанта убежала, смеясь. Ее смех звучал, как серебристый колокольчик.
В сущности, все оказалось чертовски просто...
- До чего же хорошая штука - работа, - сказал я своим новым друзьям. -
Что там греха таить, в Гренландии без меня теперь обойдутся, а вот тут -
пожалуй, и нет. Так ведь?
Фома кивнул косматой головой и удовлетворенно проворчал что-то. Бука не
ответил. Но по его взгляду я понял, что и он совершенно согласен со мной.
А кибер лежал на полу стеклянного домика и с надеждой посматривал на
всех нас.