Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 12384
Автор: Шамес Александр
Наименование: Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека

Услышать Эмерсона и умереть,
или
Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека

Околонаучный триллер без пролога, но с эпилогом

Журнальный вариант

Дорогой Читатель! Считаю своим долгом предупредить: все, что Вы прочтете в
этой книге - почти сплошная выдумка. На самом деле события происходили
совсем не те, совсем не там, да и результат оказался совсем не тот. Все
имена, названия фирм, технических образцов (кроме общеизвестных), а также
ссылки на научные данные - в лучшем случае взяты с потолка. А в худшем -
высосаны из пальца. Поэтому, любые совпадения кого-то с кем-то или чего-то
с чем-то - досадная случайность. За которую автор заранее приносит
потерпевшим и пострадавшим свои искренние извинения. Читатель, не знакомый
с израильскими реалиями девяностых годов, может найти все необходимые
переводы и разъяснения в приложении к моей книге "Ган а-Надив" -
http://www.kulichki.com:8101/moshkow/ZHURNAL/shames2.txt

"Welcome back my friends
To the show
That never ends!..
Come inside, come inside!"

Emerson, Lake & Palmer
Karn Evil 9, 1-st impression, from the "Brain Salad Surgery"

"Если ты такой умный, то почему же ты такой бедный?"
Из сокровищницы еврейской народной мудрости

Часть первая

- Would you like a drink, sir ?1 - Симпатичная темнокожая блондинка,
кокетливо прикрывающая внушительный бюст шелковым платочком цветов
бразильской национальной авиакомпании "Вариг", подкатила щедро уставленный
разномастными бутылками и банками сервировочный столик к креслу 3B и
вежливо склонилась над дремлющим пассажиром.

- Дринк-дринк? Уот ду? Фак ю! Разбудила, шоколадка чертова! - пробормотал
себе под нос обладатель кресла 3B и нехотя разлепил глаза. Был он не то,
чтобы молод, но и пожилым выглядел только в сравнении с посетителями
рэйвовских дискотек. Каштановая шевелюра явно не была его главной
гордостью, ибо состояла из вполне счетного количества коротких тонких
волосков. Роста он был более чем среднего, да и худобой не отличался. Все
вместе выглядело пусть не очень эстетично, но, с первого взгляда,
производило впечатление добродушной солидности. Второй же взгляд начисто
опровергал гипотезу о добродушии этого кругленького носителя скромной
прически. Из-под широкого мягкого лба на мир смотрели стальные, с
прищуром, жесткие глаза. Тонкогубый рот чаще всего кривился в иронической
усмешке и даже забавный нос картошкой никак не мог восстановить первое
впечатление. Да, уже со второго взгляда становилось ясно, что пальца в рот
обладателю этих глаз лучше не класть! Впрочем, в данный момент никто и не
собирался проделывать дурацкую процедуру с пальцем. Более того, пассажиру
3B весьма вовремя предлагалось утолить жажду перед скорым приземлением в
аэропорту Сан-Пауло. Сон улетучился мгновенно, лицо пассажира просияло
обаятельной улыбкой и, сладко потягиваясь, он начал обстоятельно объяснять
стюардессе, чего бы ему хотелось выпить в данный момент.

За прошедшие 11 часов полета над Атлантикой он основательно изучил
алкогольную политику "Варига". В отличие от экономных (чтобы не сказать -
скупых!) "Люфтганзы" и "Бритиш Эйруэйз", спиртное тут подавали не в
наперсточного размера емкостях, а щедро наливали из большой бутылки в
большой стакан. В этом, очевидно, проявлялась широта бразильской натуры.
Правда, от тех же щедрот душевных, в немаленький стакан приличного
"Хенесси" отваливалось четыре внушительных кубика льда, что значительно
снижало исходную ценность подаваемого напитка. Поэтому заказ следовало
делать тщательно, вовремя останавливая шаловливую ручёнку стюардессы,
пытающейся от чистого сердца запихнуть тебе в стакан то, чего там быть
совсем не должно. В результате, вместо готовой "Блади Мэри" он заказал
по-отдельности : пустой стакан, стакан "Абсолюта", банку с томатным соком,
половинку лимона, блюдечко с двумя кубиками льда и бутылочку с острым
мексиканским соусом "Табаско". Стюардесса, с подобающим служащей приличной
авиакомпании почтением, тщательно исполнила заказ и покатила питейный
столик к другому, менее дотошному клиенту.

- Обригадо! - произнес пассажир 3В вдогонку аппетитно покачивающимся
ягодицам. "Обригадо" было одним из двух португальских слов, которыми он
овладел, готовясь к визиту в Бразилию, и означало "Спасибо". Второе
португальское слово было совсем непечатным и к ситуации не подходило.
Потому любитель неразбавленного коньяка решил прекратить демонстрацию
своего глубокого знания португальского, и сосредоточиться на
приготовлении и потреблении водко-закусочного напитка, известного на
просторах бывшего СССР под конспиративным именем "Кровавая Машка".

Пассажир кресла 3В бизнесс-класса рейса авиакомпании "Вариг"
Франкфурт-ам-Майн - Сан-Пауло носил гордое имя Марк и в настоящий момент
проживал свою вторую (он еще не знал, что - не очень долгую) жизнь.

Марк Альперин, 36 лет. В прошлой жизни - житель города Кишинев, Молдавская
ССР. Кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник
Лаборатории Высокотемпературных Сверхпроводников Института Прикладной
Физики Академии Наук Молдавской ССР. В новой жизни - гражданин государства
Израиль, житель поселения Шима, что в 20 км от города Беэр-Шева. Доктор
философии (Ph.D.). Генеральный директор компании "Крайо-Кон Лтд."
(Cryo-Con Ltd.), промышленный парк Неватим, Негев. Женат, отец двоих
сыновей.

- За каким чертом меня несет в эту Бразилию? Даже ребенок знает, что
делать честный бизнес в Латинской Америке - занятие почти безнадежное. А
на подарки, подношения и просто неприкрытые взятки у нас элементарно нет
денег. Любому нашему партнеру по переговорам совсем не сложно это
проверить. И проверяют, гады! Знают, что проглотить нас совсем не трудно,
особенно после того, как мы окончательно обанкротимся. А потому - тянут
резину до последнего. Сидят как грифы над подыхающим путником, ободряюще
клекочут и ждут, когда можно будет сытно пообедать. Нами. Именно такими
оказались результаты наших контактов в Европе и Штатах. Я уже не говорю о
полном крахе в Гонконге. Какие у меня основания полагать, что там, в
Бразилии, все будет по-другому? Впрочем, последний раз Моти приехал оттуда
сильно воодушевленным. И даже какие-то деньги приволок. На которые мы,
кстати, протянули почти полгода и сделали, наконец, наши цацки вполне
технологичными и готовыми к массовому изготовлению. Неужели ему удалось
найти партнера мудрого, готового выложить определенную сумму и заниматься
маркетингом только с прицелом на будущие прибыли? Или это опять
гонконговский вариант? Да ладно, к чему гадать!? Совсем скоро я увижу все
сам, как говориться, невооруженным глазом.

Марк заглянул в иллюминатор, где последние восемь часов проплывала
украшенная белыми барашками синева то ли неба, то ли океана, и включил
жидкокристальный дисплей индивидуального телевизора, который, в
дополнение к видеофильмам, отображал полную полетную информацию - карты,
курс, высота, скорость, температура за бортом. Если верить курсографу,
лететь предстояло чуть менее часа. Еще есть время немного подремать -
смена часовых поясов давала себя знать, ведь дома, в Израиле, была ночь.
Марк прикрыл глаза, откинулся на мягкие подушки широкого кресла и вытянул
ноги (спасибо бизнесс-классу, хоть тут они место не экономят!). Но сон не
шел. Вместо сна волнами накатили воспоминания. Как же это он, ничем особо
не выделявшийся полуеврейский мальчик, пионер-отличник и
комсомолец-повышенный стипендиат, дошел до жизни такой?

- Несомненно, начало начал, генезис "Крайо-Коновской" эпопеи лежит в
той, первой жизни. Первой жизни Федотыча, Леонарда и, конечно же, моей.
Каждый из нас прибыл в Израиль уже готовым, состоявшимся специалистом.
Каждый - в своей области: я хорошо умел растить сверхпроводящие пленки и
был уверен, что могу их сделать еще лучше, если мне дадут немножко денег
на слишком дорогие (для ни от кого не зависимой республики Молдова)
реактивы и новую плазменную пушку. Прибалтоподобный гиперделовитый Леонард
не только знал все про полупроводниковые микро-холодильники - элементы
Пельтье, но и в своем Новосибирском Институте Теплофизики здорово
наловчился собирать эти холодильнички любых параметров и размеров из
подручных и подножных материалов. По жизни он был позером, патриотом
Великого Израиля в границах 40-го года от сотворения мира и бабником. Все
это никак не умаляло его производственных достоинств, но за рамками
деловых отношений он был мне просто не интересен. А Федотыч ... Что ж,
его очаровательной еврейской женушке Кларе в смутные перестроечные годы
удалось уволочь из России очень серьезного кадра! В былые времена
развитого социализма таким, как Федотыч, правилами внутреннего распорядка
запрещалось даже ходить по улицам, где был расположен ОВИР или, к примеру,
иностранные посольства. Федотыч был (и есть!) настоящий радиоэлектронный
гений. Получив какую-нибудь схемотехническую задачку произвольной
сложности, Федотыч минут пять почесывал затылок, покусывал ортодоксально
длинную бороду и затем набрасывал вполне работоспособную схему. Но это
было лишь началом акта творения. В процессе сборки схема видоизменялась
настолько, что оконяательный вариант никак не походил на своего
допотопного предка. И работал намного лучше. Очевидно, все эти качества
Федотычу были присущи уже с младенчества, ибо, сразу же после известной
питерской физматшколы, он без проблем перескочил в студенты
радиоэлектронного факультета Военмеха, откуда плавно перетек в
исследовательскую лабораторию оч-ч-чень закрытого научно-производственного
объединения "Финиш", имевшего самое непосредственное отношение к той
продукции мирной советской индустрии, которая шумно взлетала, иногда точно
попадала и всегда взрывалась с большим мегатонным эффектом. Собственно,
после "Финиша" прямая дорога Федотычу была в "Старт" - абсолютно закрытый
город-шарашку в центре России - где, на полном государственном
обеспечении, самородные гении почти-что голыми руками ковали
ядерно-водородный щит державы. Там, в "Старте", и кормили получше и жизнь
была здоровее и спокойнее. Однако, времена академиков-героев Зельдовича и
Харитона давно уже прошли - к кандидатам в обитатели "Старта" традиционно
черносотенные совковые власти предъявляли требование дистиллированной
расовой чистоты. А Федотыч еще со студенческих времен имел несчастье (как
оказалось потом, в годы тотального бегства из Совка - счастье!) любить
красотку-медичку Клару Люсенбойм, которую, отбив натиск многочисленных
претендентов, и взял в жены. Гражданка Люсенбойм (по определению!) особой
благонадежностью не отличалась. Поэтому-то Федотыч Люсенбойм в "Старт" не
поехал, а так и остался в "Финише", до самой своей "репатриации" в Израиль
занимаясь полусекретными и несекретными (ширпотребовскими) разработками,
работа над которыми прерывалась лишь выходными, отпусками и ежемесячными
вызовами в первый отдел на профилактические беседы. Что не мешало ему
любить "Битлс", Митьков, умеренно выпивать и быть симпатичным парнем -
душой компании.

Вот такими, в начале 90-х, мы оказались на Земле Израиля. Что у нас было?
Знания, прожекты? Несомненно. Амбиции и абсолютная уверенность в том, что
мы лучше и умнее всех ближневосточных аборигенов? Что ж, не без этого.
Хотя сейчас и стыдно в этом признаваться. А вот чего нам тогда сильно не
хватало, так это - знания языков, умения хоть сколь-нибудь адекватно
оценивать окружающую действительность и свое, весьма скромное, место в
ней. Не было также навыков ведения более-менее цивилизованного бизнеса. И
конечно - не было денег. Даже не тех денег, на которые можно было бы
обосновать маленький, но свой "Майкрософт". Но просто - денег на жизнь.
Государственная помощь новым репатриантам закономерно прекратилась спустя
полгода по прибытии, ни одна из многочисленных научных и околонаучных
организаций не спешила отвечать на мои, написанные на корявом английском,
письма с "жутко выгодными" для Израиля проектами. Да и местный Хай-Тек2
(фирмы, занимающиеся высокими технологиями) тоже не спешил прибирать к
рукам столь ценных специалистов, коими мы сами себе казались. Увы,
реальность оказалась весьма прозаичнее радужных представлений о
собственной полезности.

Так я оказался заурядным Шапировским степиндиатом (это что-то вроде
аспиранта-исследователя с зарплатой, слегка превышающей пособие по
безработице) при Департаменте Материаловедения Негевского Университета
имени Бен-Гуриона. Леонард нашел себе место сменного технолога на
полупроводниковом заводе фирмы "Делл" в Димоне. Ну а Федотыч, накрепко
привязанный к жене, проходящей курсы подготовки к сдаче врачебного
экзамена в Тель-Авиве, устроился радиомастером в телевизионной мастерской
в Ришон-ле-Ционе. В общем, каждый из нас был, как говориться, при деле. И
ни один не был доволен ни тем, что он имеет, ни своим теперешним местом на
новой Родине - в начале второй жизни. Претензии на особое предназначение
еще не стерлись мутной лавиной бытовых проблем. Но ленивый стиль
спокойной и в меру сытой левантийской жизни уже начал засасывать в свой
тягучий поток. А потому - вяло хотелось большего. Не хватало лишь
импульса, стартового толчка для вырывания себя из текучки повседневных
дел.

Открытие

Впервые я начал задумываться о реальной возможности отрулить в сторону от
привычной исследовательской рутины года через полтора после начала работы
в Университете. Тогда я впервые попробовал изготовить монокристаллические
пленки высокотемпературной таллий-бариевой керамики, добавляя при этом
небольшие количества солей ртути и свинца. Ничего принципиально нового -
подобные пленки уже были описаны в литературе. Как и то, что ртуть
повышает температуру перехода в сверхпроводящее состояние на пару
градусов. Каково же было мое удивление, когда измерения показали, что
температура перехода у получившихся пленок градусов на 20 выше, чем у
любых других образцов, известных современной науке. И это уникальное
свойство мои пленочки сохраняли в течение долгого времени. Я взвился - ну
что вы, это же открытие! Не Нобелевская премия (ее, за подобного рода
керамики, в 1987 году отхватили сотрудники Европейского исследовательского
центра "АйБиЭм" швейцарцы Мюллер и Беднорц), но все же весьма серьезный
прорыв в науке и технологии. Сопровождающийся, как водится, признанием и
должностным продвижением. Именно серьезность возможных последствий плюс
элементарная научная добросовестность и побудили меня не митинговать об
успехах на каждом углу, но, прежде всего, попробовать понять - почему это
происходит. Из того же набора веществ я синтезировал поликристаллические
керамики.- Увы, но эти керамики демонстрировали свойства, вполне
соответствующие известным литературным данным. Я повторил опыт с
напылением пленок - и снова получил аномально высокую температуру
перехода. Результаты интриговали. Бросился проверять химическую чистоту
исходных материалов - все было в пределах установленных стандартов! Тогда
решил проверить саму установку для напыления. И - нашел ! На вольфрамовой
лодочке спаттера, откуда пылился свинец, я обнаружил следы солей теллура.
Кто-то из моих предшественников, скорее всего - перманентно беременных
девиц-докторантов, занимался теллуридами и просто-напросто забыл, в силу
свойственной многим студентам безалаберности, тщательно промыть спаттер. А
что, теллур - реактив не очень токсичный - можно бросить и так. Мне,
наученному еще в студенчестве азам твердотельного синтеза, и в голову не
пришло бы хоть что-то оставить не промытым. Но, либо местных студентов
учат чему-то другому, либо мой неизвестный предтеча был просто неряшливым
болваном - произошло то, что произошло! Спасибо тебе, мой безымянный
соавтор. Дальше я, как-нибудь, и сам разберусь!

Жить стало лучше, жить стало веселее. Я днями и ночами пропадал в
лаборатории, уже намерено добавляя в свинец теллур в самых разных
концентрациях, оставляя неизменными остальные параметры технологии
напыления. Выходило по-разному. Были образцы, в которых температура
перехода пленки в сверхпроводящее состояния (она же - критическая
температура) резко падала ниже 100 градусов по Кельвину. Были образцы, в
которых удалось добиться температуры на 100 градусов выше, чем самая
высокая критическая температура, известная сегодня мировому научному
сообществу. Вот эти-то пленочки и стали основным объектом моего
пристального внимания. Еще пару месяцев ушло на точное определение той
концентрации теллура, при которой наблюдается наивысшая критическая
температура. Следующим шагом был синтез поликристаллической керамики с
теллуром. Керамика получилась самая обычная, с относительно низкой
температурой перехода. Тогда я снова обратился к пленкам, исследуя
зависимость физическких свойств от толщины пленки. И обнаружил, что
уникальные свойства наблюдаются только на толщинах от 2000 до 3500
ангстрем. Во всех остальных случаях, вне зависимости от концентрации
теллура, пленки получались самые обычные. Технологическая часть работы
была завершена. Результаты можно было публиковать и получить причитающиеся
мне лавры первооткрывателя очень высокотемпературной сверхпроводящей
керамики. Уже потом на мои пленочки навалятся тысячи экспериментаторов,
которые промеряют на этих образцах все, что только можно промерять. А
затем на смену им придут сотни теоретиков, объясняющих почему это
происходит именно так, а не никак иначе, и утверждающих, что именно такой
феномен они, теоретики, предсказывали еще двадцать лет назад. А мне лично
достанется слава первооткрывателя, а также почет и уважение весьма узкого
круга специалистов.

Слава, почет, уважение? Да я что, отупел от радости !? Уже завтра мое имя
затеряется в толпе соавторов : заведующий лабораторией, пара местных
профессоров-теоретиков, руководитель Департамента и даже техник,
ремонтирующий наши вакуумные насосы. Так здесь принято и, в случае рядовой
работы, ничего плохого в этом нет - современная наука не делается
одиночками. Но эти пленки - мое Открытие. Мое, персональное. Мой труд, мое
упорство, мои аналитические способности. И я хочу превратить это открытие
в свой шанс подняться над стандартным олимским существованием. Сделать
шаг вперед - и вверх! Ну что мне смогут предложить здесь, в Университете?
Продлят мою нищенскую стипендию еще на два года? Так и без того продлят -
работаю я
неплохо, в соответствии с планом лаборатории. Есть публикации, готовим
патент. Примут на постоянную должность в штат Департамента? Как же,
разогнался! Для этого нужно чье-то большое желание. А кому именно я тут
так сильно нужен? По всем Университетам Израиля бродят сотни хороших
физиков (и посильнее меня будут!), готовых продать себя совсем задешево.
Так кто-же будет двигать конкретно меня? Подозреваю - никто... Решено -
открытие я никому не отдам!

И не отдал. Уничтожил лабораторный журнал, стер с диска старенького
Макинтоша все записи, графики и технологические карты. Сделал вид, что
ничего и не было. Никто не заметил, что произошло нечто экстраординарное.
Потекла прежняя рутинная работа. Сопровождаемая непрерывной, лихорадочной
мыслительной деятельностью. Что, что, что с этими пленками можно сделать?
Как обратить блестящий научный результат в нечто коммерческое, быстро
реализуемое и имеющее рыночную пользу и стоимость? Шарики в голове
вращались порой столь интенсивно, что, казалось, их скрип был слышен
вовне. А может, это я, в состредоточении сам того не замечая, тихо скрипел
зубами?

Для микроэлектроники - процессоров, элементов памяти, транзисторов там
всяких - подобные сверхпроводящие пленки были слишком "толстыми". С другой
стороны - при толщинах пленки до 3000 ангстрем - большие токи им тоже
противопоказаны. Значит - отпадают применения в мощных энергетических
цепях и сверхпроводящих магнитах. Что же остается? Остается - применение в
электронных устройствах средней мощности и невысокой степени интеграции:
сверхбыстрые, сверхнадежные реле в исполнительных устройствах роботов,
автомобилей, самолетов и баллистических ракет. Вот это уже пахнет деньгам!
И большими деньгами, если с умом такое реле сконструировать, а затем -
успешно продать. На том я и решил остановиться. С этого момента ход мыслей
принял иное, практическое направление. Как сделать? Ноу-хау, как это
принято называть на Западе.

Прежде всего, как не крути, пленки нужно охлаждать. Правда, не до
температуры криогенных жидкостей - гелия или азота. Переключатели,
работающие при гелиевых температурах, даром никому не нужны. Ведь именно
из-за необходимости постоянно держать сверхпроводник в очень холодной
жидкости, традиционные сверхпроводники не получили широкого
распространения в современной технике. Нет, мои пленки не нужно погружать
даже в жидкий азот. Для них нормальная рабочая температура - 220 градусов
по Кельвину, что для только для неученого обывателя - жуткий холод - 53
градуса ниже нуля. Но это для обывателя - холод. А в технике при этих
температурах живет, к примеру, жидкий фреон-12. Уже лучше - все-таки не
азот. Однако, громоздить для каждого переключатель фреоновый холодильник -
значит сильно повысить стоимость устройства и, соответственно, сузить круг
его применения. Да и надежность понизится - в боеголовку, к примеру, такую
штуку уже не запихнешь. Нужна какая-то свежая идея!

Изобретение

Свежая идея пришла в образе рыжеволосой бестии Леонарда. Его фирма
заказала в нашей лаборатории работы по контролю проводимости готовых
полупроводниковых пластин. Шеф поручил эту почетную обязанность мне.
Измерять пластины пришел высокомерного вида мужик из олим, который, прежде
чем поздороваться, принялся поучать меня: как правильно нужно включать
вольтметр и пользоваться паяльником. На мое любезное предложение оставить
образцы и незамедлительно пройти в задницу он, как индюк, раздул зоб, но в
задницу не пошел, а гордо присел в уголке, тихо комментируя мои действия
себе под нос. Спустя полчаса, убедившись в том, что я делаю все в полном
соответствии с его представлениями о правильной работе, он соизволил
представиться - доктор Леонард Каушанский из Новосибирска! - и принялся
рассказывать мне, какие ничтожества правят фирмой, где он работает, и как
целесообразно можно было-бы построить работу компании, если
воспользоваться его, Леонарда, богатым опытом, почерпнутым в лучших
учебных и научных заведениях Советского Союза. Несоответствие комплекса
собственной сверхполноценности и занимаемого, весьма скромного, места под
знойным израильским солнцем распирало моего нового знакомого настолько,
что он спешил поделиться этой болью с первым же встречным. В тот день (на
счастье или на беду?) этим встречным оказался я. Не особенно
прислушиваясь, я продолжал делать измерения. За серией бизнес-советов
неизвестным мне людям последовали сетования на противных левых, которые
прилюдно гнусно целуются с Ясером Арафатом, а также раздают направо и
налево священные земли Израилевы. Тут уж я совсем отключился от его
разглагольствований и, под негромкое бухтение, продолжил свои грустные
размышления на тему "Как съесть рыбку сидя на известном предмете", а
именно - как дешево охлаждать эти проклятые пленки. Именно в этот момент,
каким-то краем уха и сознания я уловил, что Леонард уже оставил политику
и перешел на описание своих научно-технических успехов на доисторической
родине. Оказывается, этот субъект долгие годы посвятил разработке
твердотельных полупроводниковых холодильников. И при этом утверждал, что
среди закрытых разработок их Новосибирского Института были приборы,
охлаждающие почти до криогенных температур. Это было попаданием в
десятку! Как раз о чем-то подобном я и грезил, размышляя о практическом
применении открытия. Конечно, про элементы Пельтье я когда-то, еще будучи
студентом далекого Кишиневского Университета, читал, учил и даже экзамен
сдавал. Но и думать не думал, что речь может идти о таком глубоком
охлаждении. Затаив дыхание, я вежливо осведомился у Леонарда, может ли он,
в принципе, сляпать такой элемент, который способен стабильно
поддерживать температуру жидкого азота - 77 градусов по Кельвину - на
площади в несколько квадратных сантиметров. Нельзя не признать, что
Леонард, при всех его плюсах и минусах, обладает фантастическим чутьем на
новые технологические идеи. Он сразу (по моему севшему голосу, что-ли?)
прочувствовал непраздность заданного вопроса и заговорил четко,
по-деловому. Нет, до температуры жидкого азота им опускаться не удавалось
никогда. А вот градусов до 200 - удавалось, с легкостью необычайной! И он
готов прямо завтра начать производство таких элементов, используя местный
негевский песок, пару телефонных проводков и карманную батарейку типа
"Крона". Если ему, конечно, воздадут за его труды подобающими деньгами.
Так - и случайно и закономерно, как это происходит иногда с единственным
и любимым ребенком - был зачат "Крайо-Кон".

Я рассказал Леонарду все. Вернее - почти все из того, что Леонард, в силу
специфики своего научного опыта, был способен понять. Моими и только моими
навсегда останутся лишь те незначительные детали, без которых знание всего
остального яйца выеденного не стоит. Понятно, когда речь пойдет о
производстве - все детали станут достоянием десятков людей. Но это -
когда-нибудь, в будущем. Когда я уже не буду бояться, что меня обдерут как
липку. Когда я стану кум королю. Точно так же Леонард никогда не расскажет
мне всего о своих холодильниках. И - правильно. Именно детали и
составляют то, о чем никогда не пишут в патентах и лицензиях, но за чем
всегда охотятся промышленные шпионы и прочие представители дружественных и
не-дружественных разведок. Имя этим деталям - Ноу-Хау. Что в переводе с
английского - Знаю-Как. Знаю - но не скажу! Пока не получу своего: денег,
славы, должности, утюга на живот, паяльника в задницу или пули в затылок.
Это уж как повезет. Но - не буду о грустном! Пока - не время.

Мы забыли про измерения, ради которых Леонард появился в Университете. И
проговорили несколько часов. Интересно и плодотворно. Это было тем, что в
психологии называют "Брэйн Сторм" - мозговая атака. В результате мы
отчетливо осознали, как, в основном, должно выглядеть устройство. Какие
ресурсы нужны, чтобы его произвести. И где подобные приборы можно
применять. Перед нами открылись широкие горизонты мира высоких технологий,
мира сверхсовременных фирм с филиалами по всему свету, мира больших и
очень больших денег. От перспектив перехватывало дыхание. И - сразу же
отпускало. Ибо ни Леонард, ни я уже не были такими наивными простачками
(какая самонадеянность!), чтобы не понимать - идея-то хороша, да вот
только мы - никто. Но не те, райновские, Господа Никто, которые могут все
и даже немного больше. Просто - никто. И - не нужны никому.
Изобретениялегко меняют своих авторов.А мы, подлинные авторы, скорее всего
так и останемся за бортом роскошного лайнера, бодро плывущего в мир
больших возможностей - но без нас. Поэтому для реализации идеи ни
Университет, где сидел я, ни фирма, где трудился Леонард, никак не
подходили. Идеальным решением было бы пригласить в долю какого-нибудь
богатея, на деньги которого и открыть маленькую фирмочку. И уже эта
фирмочка займется разработкой и продажей изобретения. На том и порешили. И
разошлись, озабоченные совсем не оригинальным вопросом - где взять деньги?

Теплица

Время шло, а вышеозначенного богатея найти не удавалось. Как и в
незабвенные времена поисков места работы, я написал и разослал сотни писем
в банки, инвестиционные фонды и лично людям - известным спонсорам
высокотехнологических проектов. Тем временем Леонард через своих знакомых
"бейтаровцев" и "ликудников" пытался выйти на чиновников в министерствах
промышленности и науки, который могли бы вывести на нужных людей в мире
большого электронного бизнеса. Результат - ноль! На сотни писем я получил
десятки ответов - вежливых и никого ни к чему не обязывающих. Леонарду же
популярно растолковали, что богатые люди больше заинтересованы в биржевых
спекуляциях, чем в финансировании разработок научных идей. Как можно
проверить ученого? А если мы врем? Тогда личные денежки ухнут в никуда. А
этого богатые люди допустить никак не могут. Вот если бы у нас на руках
был работающий прибор, или даже его лабораторная модель - альфа-сайт,
тогда фонды и крупные фирмы стали бы разговаривать с нами совсем
по-другому... Это-то я понимал, что - по-другому! Именно в этом случае у
авторов разработки можно быстро и безболезненно разом все отобрать! Нет
уж, господа, не дождетесь! Ко времени создания лабораторной модели у нас
за спиной должны быть своя фирма и патент, на эту фирму записанный. Вот
тогда и поговорим. (Боже, я в те времена еще верил в правила честной игры,
в силу зарегестрированных патентов и подписанных договоров! Какая
наивность, право!) Спустя пару месяцев мы поняли - идею изобретения
продать невозможно. Идея - вообще не товар. Идей на рынке много,
большинство из них - совершенно безумные. Пойди, проверь! Вот никто и не
проверяет. И не доверяет. В общем-то, такое утилитарное отношение я могу
и понять, и принять:сам неоднократно встречал полубезумных изобретателей,
заваливающих академические институты и патентные бюро проектами вечных
двигателей, антигравитаторов и даже (не поверите!) - специального порошка,
который поможет быстро и эффективно избавить Россию от евреев или Израиль
- от не-евреев. Кстати, автора последнего изобретения я лично встречал
дважды. Первый раз - еще в Кишиневе, при большевиках. Моему другу Виорелу,
Ученому Секретарю Отделения Естественных Наук нашей Академии, этот проект
прислали на экспертизу из местного КГБ - где, очевидно, саму постановку
вопроса сочли актуальной. Тогда автора этой безумной идеи звали Игорем
Григорьевичем и трудился он в Пищевом Институте инженером-технологом. Идея
была признана ненаучной и, после академической экспертизы, в КГБ -(с
сожалением!) отказались от ее разработки. Второй же раз я встретился с
тем же проектом уже здесь, в Израиле, на семинаре южного отделения Союза
олим-изобретателей, куда меня пригласили за 40 шекелей прочесть лекцию о
сверхпроводимости. Игоря Григорьевича теперь звали Игалем Бен-Цви. Носил
он пушистые пейсы, вязаную кипу, жил в Кирият-Арба и нигде не работал. На
мой вежливый вопрос, был ли механизм реверсивности свойств замечательного
порошка заложен в формулу еще тогда, когда проект подавался в компетентные
органы, он ни на минуту не стушевался, а принялся топать ногами, махать
руками, брызгать слюной и разоблачать меня как свинского гоя и агента
российских и румынских спецслужб. В общем, как верно подметил Жванецкий,
- ушел от ответа!

Возвращаясь к теме финансирования нашего изобретения, результатом всех
безуспешных попыток явилось отчетливое понимание: письмами и неконкретными
разговорами мы ничего не добьемся. Оставалось - либо похоронить мечту о
самостоятельной фирме, так и не вкусив плодов своей изобретательности;
либо самим как-то заработать стартовый капитал. И если идти первой дорогой
не хотелось, то путь второй был вообще в полном тумане. Пребывая в таком
вот неопределенно-пессиместическом расположении духа, я делился своими
проблемами (не вдаваясь, естественно, в технические детали) с каждым
встречным и поперечным. И, абсолютно закономерно, не мог пройти мимо дяди
Жоры. Честно говоря, если бы я не был таким самонадеянным типом, то я
начал бы не с рассылки дурацких писем, а с обстоятельного обсуждения
вопроса с понимающим человеком. Это могло серьезно сэкономить силы и
время. Однако, что сделано - то сделано. И этот решающий, как оказалось,
разговор произошел месяца на два позже, чем мог бы произойти.

Дядя Жора был моим соседом и коллегой. Обе категории - в прошедшем
времени. Быть моим соседом по печально знаменитому в Беэр-Шеве району
Далет, через который, из экономии, прошли многие работающие в
Университете ученые-новые репатрианты, дядя Жора перестал год назад, после
приобретения им уютного двухэтажного коттеджа в городишке Нетивот. А
коллегой - года два назад, после того, как перешел работать руководителем
проекта в научно-технологическую Теплицу, расположенную в технопарке
Неватим, на севере пустыни Негев, километрах в 30 от Беэр-Шевы. До того
дядя Жора работал в нашем Университете на Физфаке, слыл очень сильным
теоретиком-астрофизиком, великолепно владел ивритом, читал лекции
студентам и, по слухам, несмотря на свои за 50, имел хорошие шансы занять
штатную должность старшего преподавателя. При этом человеком он был (и
остается по сей день, дай Б-г ему здоровья!) суперсимпатичным и
сверконтактным, всегда окруженным большим количеством студентов,
сотоварищей и просто прилипал, беззастенчиво эксплуатирующих его блестящие
математические способности и потрясающее чувство юмора. Я тоже иногда
подваливал к нему с каким-нибудь арифметическим вопросом и неизменно
получал не только верный ответ, но и море удовольствия от общения с
симпатичным собеседником. Надеюсь, удовольствие было взаимным. Потому-то
я испытал искреннее сожаление, когда в один прекрасный день дядя Жора
решил забросить свои звезды, галактики и сферы Шварцшильда к такой-то
матери, распрощался со сладкой перспективой войти в штат нашего
провинциального Университета и ушел в Хамаму - что есть ивритский аналог
слова "теплица". (Кстати, в англоязычных рекламных проспектах эти
заведения именуются уже не Теплица - "Гринхауз", а "Сайентифик Инкубэйтор"
- "Научный Инкубатор".Где, по мнению авторов этого начинания, из
маленьких перипелиных яичек новых идей, отложенных фундаментальной наукой,
будут произрастать гордые, патриотической бело-голубой расцветки
буревестники высоких технологий.) Хорошо помня неудачные попытки
разместить в разнообразных Инкубаторах свои сырые проекты, к Теплицам я
тогда относился скептически.

Даже не обладая большим опытом в западном бизнесе, можно было заранее
предсказать, что той суммы денег, которую выделяет на каждый отдельный
проект государство, может хватить в лучшем случае на технологическую
проработку изобретения. Для коммерческой реализации проекта, как правило,
не хватало ни средств, ни времени - ибо финансирование изначально
ограничивалось тремя годами. В общем, по прошествиивремени, стало ясно,
чтоТеплицы оказались эффективными лишь в обеспечении
высококвалифицированных олим рабочими местами. На какое-то время. И за это
им, Теплицам, от нас, олим - низкий поклон! Лишь немногие рабочие группы
из десятков Теплиц, расположенных по всей стране, за три года твердо стали
на ноги и превратились (как это в идеале и предполагалось!) в небольшие
самостоятельные фирмы, успешно торгующие делом мозгов и рук своих.
Остальным повезло меньше: какие-то группы были задешево перекуплены
крупными фирмами вместе с разработками, руками и мозгами; а большинство -
просто прекратили свою деятельность. Сотни людей снова принялись искать
себе занятие. Но - уже обогащенные опытом работы в израильском Хай-Теке.
Что, впрочем, тоже немало.

Узнав о решении дяди Жоры оставить Университет, я напросился к нему на
серьезный разговор. Со своей кочки тихого, но надежного сидения в
университетском болоте, я сделал акцент на негативные стороны последствий
работы в Теплице. Как же можно рисковать возможностью получить ставку
преподавателя? Дядя Жора мне резонно возражал, что полную гарантию дает
только страховой полис, что ему надоели факультетские дрязги и низкая
олимская зарплата и что до постоянной должности ему - как до галактики М31
в созвездии Лебедя. А годы идут, детишки растут. Хочется когда-нибудь
стать богатым. Или хотя бы предпринять попытку стать. В Теплицу он идет на
хорошую зарплату, да и само изобретение представляется дяде Жоре вполне
реализуемым. Даже в пределах выделяемой суммы. К моему изумлению, к
астрофизике его проект никакого отношения не имел, а был связан то ли с
подделкой банковских билетов, то ли с защитой означенных билетов от
подделки. Вот уж не предполагал, что дяде Жоре и такие идеи приходят в
голову! Энциклопедист, каких сейчас мало! С собой в проект дядя Жора
уводил из Университета пару-тройку хороших физиков - соавторов
изобретения. Предложил подумать и мне о перспективах "болотного" сидения.
Я обещал подумать. На том и разошлись. С тех пор прошло два года. Иногда
мы перезванивались, иногда дядя Жора появлялся в Университете - по
каким-то своим "фирменным" делам. Я знал, что делаэти идут неплохо:
удалось создать работающую систему и на их фирмочку уже точат зубы всякие
капиталистические гиганты - то ли бельгийцы, то ли уругвайцы. А на прошлой
неделе я встретил одного из дяди-Жориных физиков - парнишку лет сорока -
который мне гордо сообщил, что, начиная с послезавтра, они - не просто
проект в Теплице (хотя территориально остаются сидеть на том же месте), а
израильский филиал исследовательского отдела транснациональной корпорации
"СептаЭлектроник Сюрвилланс С.А.". Со всеми втекающими и вытекающими из
этого факта последствиями. Я искренне порадовался вместе с ним и решил в
тот же вечер поговорить с дядей Жорой. Позитивный опыт - это именно то,
чего мне тогда так не хватало!

Дядя Жора излучал флюиды успеха. Они просачивались через телефонный
кабель и индуцировали в моей голове напряжение оптимизма и желание
немедленного действия. В течение получаса я впитывал в себя повествование
о том, как, при известном упорстве и умении, из заурядного проекта в
окраинной Теплице выросла преуспевающая хай-тековская фирма. Насытившись
успехом симпатичного мне человека, я, с его милостивого дозволения,
поделился с дядей Жорой своими проблемами. И тут же получил в ответ
недвусмысленный совет в форме длинной и очень красиво закрученной матерной
фразы. Подивившись дяди-Жориному искусству столь ясно выражать
нетривиальные мысли, я вежливо попросил его растолковать, что же все-таки
он конкретно имеет в виду. А конкретно оказалось, что я - полный болван.
Что много времени упущено. Что подобного рода изобретения - как раз проект
для Теплицы. Где мы и получим необходимые для создания действующего
прибора деньги. А дальше - зависит только от нас самих и от того, как
пика ляжет. И что он лично, займется устройством нашего проекта в ихней
Теплице в технологическом парке Неватим, руководство которой после всего
испытывает к нему, дяде Жоре, благоговейное уважение.

Это был свет в конце тоннеля.Я ему поверил. А что мне оставалось делать?
Даже сейчас, оценивая и переоценивая весь путь от того телефонного
разговора с дядей Жорой до моего сидения в этом летящем над Атлантикой
самолете, я признаю - подача проекта в Теплицу была правильным шагом. Без
этого мы так бы и остались бесплодными прожектерам. До тех пор, пока
кто-то другой, не менее талантливый, но более удачливый, не реализовал бы
наши идеи. Преговорив с Леонардом, мы приняли твердое решение - ДА! По
боку Университет, по боку его полупроводниковых боссов! Мы теперь будем
сами - боссы! Да здравствует !..

"Крайо-Кон"

... И закрутился бумажный вихрь. Описания изобретения, экспертизы,
рекомендательные письма, проверка патентоспособности, исследование рынка,
составление бизнес-планов до 2005 года - всего и не упомнишь! Спасибо,
помогла дяди-Жорина приятельница - тетя Ася, которая работала в нашей (уже
- нашей!) Теплице секретарем-референтом, бегло говорила на всех языках и
знала местных бюрократов так, как они сами себя на знают. Без помощи тети
Аси и моральной поддержки ставшего сверх-авторитетным в израильских
хай-тековских кругах дяди Жоры, оформление бумаг по основанию нашей фирмы
при технологической теплице Неватим могло бы занять долгие годы. Не менее
важным оказалась и личная дяди-Жорина гарантия внести 50 тысяч долларов -
сумму, с некоторых пор необходимую в качестве дополнительной поддержки
каждого проекта некоей третьей, негосударственной стороной. Спустя три
месяца мы с Леонардом сидели в уютном вагончике-караване, выделенном нам
за гроши Теплицей для размещения штаб-квартиры. Сидели и курили. В
рабочее время. Только я курил в должности генерального директора компании,
а Леонард - в должности ее, компании, главного инженера. Назвать нашу
фирму мы решили незамысловато - "Крайо-Кон". Что являлось сокращением
английских слов "Крайодженик Контактс" - "Криогенные Контакты". В этих
двух словах, в общем-то, и была вся суть нашего изобретения. Мы курили и
увлеченно рассматривали глянцевые цветастые каталоги различных фирм,
производящих научное оборудование, электронные компоненты и химические
реактивы. Это было приятное занятие! В отличие от прежних, нищенских
Совковых и даже тутошних, скудных Университетских лет, разглядывание
каталогов уже не было мозговым онанизмом - ведь мы теперь могли себе
позволить это оборудование купить! Покупали самое лучшее. Но вовсе не
самое дорогое - именно по стилю закупки оборудования всегда можно
отличить настоящего специалиста от помпезного дилетанта.

Наверное, время основания "Крайо-Кона" было моим (и Леонарда) звездным
периодом. Работа на себя, на реализацию своих идей, доставляла нам такой
кайф, что мы порой забывали вовремя сходить в туалет. Не говоря уже о
пропущенных обедах и на бегу проглоченных завтраках. Занятый любимым
делом, Леонард превращался в симпатичного человека и обаятельного
собеседника. Мы работали рука об руку, практически не конфликтовали. Мы
строили лабораторию, в которой должны будут родиться доселе невиданные
устройства - сверхпроводящие пленочные приборы, которые не требуют
традиционного охлаждения криогенными жидкостями. Конечно, мы творили не в
одиночку - очень скоро штат фирмы разросся до четырех человек. На нашу
удачу, распался один из местных полупроводниковых проектов, от которого мы
и получили в наследство технолога-вакуумщика Бориса Самуиловича и
электронщика Лешика. Таким вот боевым составом, к концу первого года
работы мы собрали свой первый надежно работающий прибор, который решили
назвать - крикон. Первый крикон был сантиметровых размеров и выглядел
неказисто, чем резко отличался от аккуратных "фирменных" микрочипов и
прочих радиоэлементов. Впрочем, неказистость ничуть не портит альфа-сайт.
Первые микросборки "Интеля" тоже выглядели не шибко презентабельно. Но
работали! И покорили весь современный мир. Так что экстерьер первого
крикончика нас совсем не смущал. Главное - этот великоватый уродец
демонстрировал такие рабочие параметры, что (по нашему тогдашнему скудному
разумению) все электронные гиганты должны просто взвыть от зависти и
упасть перед нами на колени с предложениями немедленно купить наш патент
или даже всю фирму (оптом) за многие миллионы симпатичных волосатеньких
бело-зеленых бумажек. Многие вещи в этом материальном мире можно сделать
лучше, дешевле и надежней, если вместо теперяшних электронных компонентов
(а то и целых многоэлементных плат!) использовать наши криконы различных
модификаций. Мы с Леонардом чувствовали себя Эдисонами. Однако, эйфория
первого успеха длилась не очень долго. Уже второй крикон показал
параметры, слегка отличающиеся от параметров первого. Третий крикон
никак не соответствовал первым двум. А в четвертом два контакта,
изготовленные на одной пленке (наша первая микросборка!) опять показали
разные времена срабатывания. Разброс параметров был небольшим - доли
наносекунды. Для обычных переключателей это было бы вполне допустимо. Но
криконы!.. Эти, казалось бы - ерундовые, вариации основных показателей
сводили на нет все возможные преимущества будущих криконовых технологий. Я
многократно перепроверял свои пленки. Но проблема была не в них. И,
понятное дело, не в холодильных подложках Леонарда. Обе системы по
отдельности работали в диапазоне температур, далеких от критических.
Материалы были соптимизированы идеально. А вот схемотехника, разработка и
сборка самого устройства - это все выходило за пределы наших с Леонардом
знаний, а потому не поддавалось строгому контролю. Собака была зарыта
именно там. Маленький такой, но очень смердючий песик Лешикиной
некомпетентности. Он был неплохим радиоинженером, но к нашим гениальным
материалам, судя по всему, нужен был столь же гениальный электронщик.
Лешик на эту должность просто не тянул. Пришло время Федотыча.

Федотыч

Мы неоднократно убеждались в том, что наша новая Родина, Израиль,
воистину - страна чудес! Чего и кого тут только нет! И время наше, конец
двадцатого столетия - эпоха Большой Алии - время чудес. Удивительные
события происходят в наше время. Явление Федотыча в Неватиме - одно из
таких событий.

Я прослушал на интервью десятки электронщиков, откликнувшихся на наше
объявление в "русских" и ивритских газетах. Никто из этих людей не вызвал
во мне уже знакомого импульса, сигнализирующего о попадании в десятку.
Встречались толковые ребята. Но без блеска. А я, как взыскательная мать,
ищущая репетитора своему чаду, чувствовал - просто толковый парень нас не
устроит. Нам нужен Супер. Но суперы не попадались. Может, за эти годы их
уже расхватали крупные фирмы. А может, они все свалили (от безысходности?)
в Канаду и Штаты. Не знаю. Я уже был готов взять просто толкового, с
надеждой на его самопроизвольный рост и возможные озарения. Но, слава
Б-гу, не поспешил. И оказался прав. Помог, как это уже многократно
повторялось в этой истории, счастливый случай.

У меня накрылся усилок. Переводя это на понятный всем язык - в моем
домашнем музыкальном центре испортился усилитель звуковых частот, к
которому подсоединяются, с одной стороны - магнитофон и проигрыватели
(обычный и лазерный), а с другой стороны - акустические системы - колонки.
Ничего особо катастрофического не произошло. Однако, в силу моего личного
отношения к музыке, эта простая бытовая неприятность сильно осложнила мою
обыденную жизнь. Музыка - единственный фактор, позволяющий мне вне работы
отвлечься от текучки и по-настоящему отдохнуть. Музыка меня эмоционально
подпитывает и поддерживает мои скудные душевные силы. Без музыки я не
могу. Жить, работать, отдыхать. Право, если бы дома сгорел холодильник,
это бы доставило мне куда как меньше неудобств. Но сгорел именно усилитель
- и я остался без музыки. Казалось бы, ну подключи ты свою лазерку к
телевизору, где тоже вполне приличная акустическая система, или - сходи в
магазин, купи новый усилитель и слушай свою музыку! Ан нет, не все так
просто! Дело в том, что я еще и жуткий меломан, то есть - человек,
относящийся к звуковоспроизводящей аппаратуре очень требовательно (чтобы
не сказать - капризно!). Свой музыкальный центр я притащил с собой из
Совка. В правоте этого поступка я убеждаюсь при каждом посещении местных
лавок, торгующих аудиотехникой. Увы, но современная массовая
аудиоаппаратура, несмотря на внушительный вид и множество красиво мигающих
лампочек и дисплеев, в большинстве своем - "пластик шит" - пластмассовое
барахло. А те аппараты, которые полностью удовлетворяют меня по всем
параметрам, стоят запредельные деньги. Таких денег у меня пока просто нет.
Между тем, несмотря на колоссальное технологическое отставание бывшего
СССР во всем, что не предназначено было стрелять, летать или взрываться, в
последние, предраспадные, годы там можно было купить вполне пристойную
аудиотехнику. В процессе перестройки и ускорения Партия и Правительство
увлеклись идеей конверсии, что выразилось в наказе боссам оборонной
промышленности немедленно переключиться на выпуск "товаров народного
потребления". Времена были еще не те, когда автоматы Калашникова и
противотанковые ракеты "Стрела" перешли в разряд "товаров для народа". А
потому военная индустрия отреагировала на призыв Партии весьма
своеобразно, вывалив на прилавки пустых магазинов разнообразные усилители,
акустические системы и магнитофоны, в которых использовался весь арсенал
дотоле секретных технологий. За сущие копейки можно было приобрести
аппаратуру такого класса, который на Западе гордо именуется "Хай Энд"
(высшый край), выпускается по индивидуальным заказам и продается в
специальных магазинах. И если качество русской цифровой электроники
по-прежнему оставалось весьма сомнительным, то аналоговая аппаратура -
усилки, колонки, проигрыватели для винила - была просто великолепна. Прямо
перед отъездом в Израиль я приобрел суперпроигрыватель "Корвет",
великолепный 150-ваттный усилитель "Орбита" и многополосные многоблочные
300-ваттные акустические системы "Опус" к нему. Все это благополучно
прошло таможню, перенесло транспортировку в Беэр-Шеву и радовало, в союзе
с японским проигрывателем лазерных дисков, мой меломанский слух уже долгие
годы. Но технике свойственно ломаться. Первым пришел черед усилителя.

Как человек, электронике не совсем посторонний, я первым делом попытался
устранить поломку сам, как говориться - без ансамбля. Первого же взгляда
на внутренности усилителя мне было достаточно, чтобы понять: проектировал,
паял и настраивал эту штуку какой-то безымянный (но очень толковый!)
русский умелец. Получилось талантливо, но абсолютно не ремонтопригодно.
Принципиальной схемы к паспорту усилителя не прилагалось, а сами
электронные компоненты вместо привычных букв и цифр были размечены
звездочками и прямоугольниками. В общем, я даже не представлял - с какой
стороны подступиться к ремонту. А потому - оставил идею починки своими
дилетантскими силами и принялся искать умельца. Клин клином вышибают.
Понятное дело, найти подходящего мастера можно только среди наших -
аборигены развращены изобилием деталей и невысокими ценами на массовую
бытовую электронику. (Которую, в случае чего, дешевле выкинуть, чем
ремонтировать.) Я сунулся в парочку местных теле-радио мастерских -
сидящие там представители грузинской и румынской общин только сочувственно
разводили руками. Вещица такого класса была им не по зубам. Так я и сидел
без музыки. Пока, в один прекрасный день, кто-то из моих тель-авивских
приятелей, осведомленных о моей беде, посоветовал съездить в
Ришон-ле-Цион. Якобы там, в захолустной телемастерской, сидит гениальный
русский (то есть - совсем русский) Парень, Который Чинит Все. Натуральный
Левша. Ходил слух, что он, для смеха, отреставрировал древний телевизор
КВН-49, который некая бухарская семья не решилась оставить в родном
кишлаке. Теперь этот самый КВН стоит у него в мастерской и довольно
неплохо принимает первый канал израильского телевидения. Звучало
многообещающе. И я поехал в Ришон.

Все оказалось правдой. И старичок КВН-49 выдавал хорошую картинку плюс
пристойный звук. И парень оказался действительно совсем русским -
длиннобородым и похожим на былинного богатыря. Звали его Михаилом
Федотычем и был он лет на 5 меня постарше. И был он гением. Я почувствовал
это сразу, как только поймал его цепкий взгляд на внутренности моего
многострадального аппарата.

- Елы-палы, накручено тут изрядно, - сказал Федотыч, поскребывая бороду,
- Наверное, разрабатывали у нас в Питере, в Гидроакустике, он же ПЯ-314.
Был там один парень, Андроном звали. Так он всем меломанам Питера усилки
лепил. Чую я, что и к этому чуду природы Андрон руку приложил. А вот эти
блоки, с военными "Стартовскими" полевичками, - он постучал изолированным
пинцетом по каким-то залитым эпоксидкой платам, - разрабатывала наша
лаборатория. Для боевых генераторов инфразвука. Был там один псих, в
питерском КГБ, генерал Ветлугин. Не слыхал? Очень психотронами увлекался.
Вот мы ему эти штуки и сляпали. Гляди-ка, на доброе дело пошли! Заползай
через недельку. Я твою пищалку реанимирую - лучше новой будет!

Через шесть дней я приехал в Ришон, запасшись бутылкой хорошего
молдавского коньяка. Усилитель, конечно же, работал. Я щедро расплатился
с Федотычем, после чего пригласил его поболтать под хороший коньячок. Он
охотно согласился, и в ответ предложил мне тихо посидеть у него дома, пока
жена на курсах, а дочка в школе. Спустя полчаса мы сидели в его съемной
квартире с видом на далекое море, сосали коньячок под копченую свинку и с
удовольсвием вели обычный мужской разговор "за жизнь". Федотыч мне
нравился все больше и больше. Судя по-всему - и я ему был не отвратителен.
Спустя несколько стопариков разговор стал более откровенным, и Федотыч
поведал мне, что деньги он в своей мастерской зарабатывает хорошие - уже
скопил на квартиру и приобрел хорошую тачку. Но кайфа никакого от работы
той нет. Телики да видики - сплошная рутина. Усилок мой его на короткое
время развлек. А завтра - опять барахло починять. Скучно. В местные
электронные фирмы, особенно военные, ему ходу нет. Во-первых, языкам он не
обучен. Иврит не пошел, а английский - как у многих "совков" нашего
поколения - только читать, да и то - со словарем. Во-вторых (и это
оказалось самым существенным!), в Израиле Федотыч столкнулся с хорошо
известной его семье по Совку проблемой пятого пункта. Его "некошерное"
происхождение нешуточно мешало допуску к серьезным оборонным проектам,
участвовать в которых он был бы счастлив. Он уже прикидывал начать сборы в
новую Землю Обетованную - Канаду, но жена заупрямилась - хочет врачевать.
А в Канаде с русским дипломом пробиться еще труднее, чем в Израиле. В
результате - сидение в мастерской продолжалось. А неудовлетворенность
собой росла.

Я слушал его исповедь и тихо радовался. Было видно, что в этом состоянии
души Федотыча можно было брать голыми руками. Я поинтересовался,
приходилось ли ему разрабатывать пленочные приборы. И, даже не дожидаясь
ответа (несомненно - положительного!), с ходу предложил ему занять место
главного электронщика в нашей фирме. С правом голоса и владением частью
акций. После чего описал, чем мы занимаемся. Идея привела Федотыча в
восторг. Он был так заинтригован, что даже не спросил про зарплату. (А
зря. Больше, чем себе, я дать ему не мог, а в свете его телевизионных
доходов зарплатка выглядела весьма скромно.) Но деньги его и в самом деле
не сильно интересовали. Мы ударили по рукам. И наше, еще месяц назад
выглядевшее абсолютно безнадежным, дело лихо двинулось вперед!

Часть вторая

Китоподобный "Боинг-747" величественно подрулил к залам прибытия
аэропорта Сан-Пауло. Пользуясь привилегией пассажира бизнесс-класса, Марк
в числе первых сошел с трапа и без очереди прошел на паспортный контроль.
В его синем, украшенном семисвечником паспорте стояла многократная
бизнесс-виза, полученная в бразильском консульстве в Тель-Авиве после
того, как кто-то очень влиятельный, отрекомендовал директора "Крайо-Кона"
в самых лучших тонах. Судя по всему, обладателей подобных виз в Бразилии
уважали - уже через несколько минут Марк перешагнул желтую черту,
традиционно разделяющую нейтральную зону иммиграционного контроля от
собственно территории страны. Он скользнул взглядом по шумной толпе в
поисках людей с табличкой "Крайо-Кон" - так было уговорено.

Встречающих было двое. Один из них, высокий седовласый мужчина в строгом
деловом костюме, на хорошем оксфордском английском отрекомендовался как
Джонас да Сильвейра, технический директор компании "ЭлДиКомп". Второй
росточка был невеликого. Одетый в затасканные "Вранглеровские" джинсы с
куртофаном и увешанный стальными цепочками, он больше всего походил на
лысоватого хиппи на пенсии. Его звали Марсио Ортез и был он, как Марк
сразу и предположил, боссом своего представительного напарника. А именно -
Президентом "ЭльДиКомпа" и еще двух десятков больших и маленьких фирм.
Несмотря на то, что Марк прибыл вовсе не из чопорной Англии, теплота и
искренняя радость будущих бразильских партнеров от встречи с абсолютно
незнакомым им человеком породили в Марке двойственные чувства. С одной
стороны, было очень приятно, что тебя так тепло встречают. Это намекало на
светлое будущее деловых контактов. С другой стороны, было не совсем ясно,
с чего бы это им так радоваться? То ли хотят надуть (что случалось
неоднократно), то ли - просто южноамериканская экспансивность. Полагая
оба варианта равновероятными, Марк со всей возможной обаятельностью
откликнулся на приветствия, но внутренне собрался и насторожился, ожидая
подвоха.

Смуглый мужчинка, с которым встречающие обращались весьма
пренебрежительно, очевидно - шофер, подхватил чемоданы Марка и вся
компания направилась из здания аэровокзала по направлению к стоящему прямо
под табличкой "Parking Strictly Forbidden!"3 длинному лакированному
"Ягуару" малиновой расцветки. В машине оживленная беседа продолжилась.
Чаще всего к Марку обращался седовласый, из чего Марк заключил, что
господин Ортез демонстрирует слабое владение английским, перепоручая
своему подчиненному вести все разговоры с гостем. Между тем, в поросячих
глазках пожилого хиппаря отражалось полное понимание всего, что Марк
отвечал седовласому.

- Нехитрый приемчик, - подумал Марк, - мы с Моти тоже часто разыгрываем
эту сценку: когда Моти долго переводит мне на русский то, что я уже и сам
прекрасно понял. Это позволяет выиграть время на раздумывание, а также, не
нарушая приличий, обмениваться мыслями на непонятном партнерам языке.

- Мы заказали вам сьют в отеле "Карлтон", - сказал Джонас, - это в самом
центре Сан-Пауло, вблизи Праца де-Републико. Живописное место, особенно по
воскресеньям - на Праца де-Републико размещается базар произведений
искусства, сувениров и всяческих иных красивых поделок. Надеюсь, в этом
отеле вам будет удобно.

- О, несомненно ! Премного вам благодарен! - отреагировал Марк, а про
себя подумал: "С такой помпой нас не принимали даже в Гонконге. Они уже
ухнули только в один мой визит большие деньги. Дорогие визы, билеты
бизнесс-класса, сьют - и это только для меня. А ведь завтра приедут еще и
Моти с Федотычем. И все - за счет "ЭльДиКомпа". К чему бы это такая
любовь? Куда как более серьезные и богатые фирмы, "Ю.С.
Сьюперкондакторс", к примеру, не потратил на нас ни копейки. Все визиты в
Штаты мы делали за свой, весьма скромный счет. Хотя американцы хотели
слопать наши криконы так сильно, что роняли слюни на полированный стол, за
которым мы вели переговоры в их штаб-квартире в Рочестере. Но слюни -
слюнями, однако законы ихнего бизнеса диктуют быть выдержанными и
экономными. С американцами мы договаривались о сущих пустяках - в
масштабах их оборота, конечно. Они же решили не вкладывать в нас ни
цента инвестиций, ожидая нашего естественного скорого угасания. (А тем
временем "Ю.С. Сьюперкондакторс" продолжит торговать своими архаичными
крио-свитчами, раз в полгода меняя наименования, дизайн корпуса и,
соответственно, повышая цены. Все равно купят. А куда потребителю деться?
Другого подобного товара на рынке нет!) Спустя совсем немного времени
"Крайо-Кон", вместе с его патентом на криконы и клочком Негевской пустыни,
можно будет подобрать по цене выплаченных долгов. Точно также повел себя и
единственный возможный конкурент американцев - трансевропейсий
"Рингельбеккер". Что ж, философски рассуждая - они абсолютно правы. Сами
мы на рынок не пробьемся: денег не просто не хватит - они уже кончились!
Зачем же платить за то, что вскоре можно получить задаром?!" Снова и снова
мысли Марка возвращались к одному и тому же: что проиходило и происходит
в настоящее время ? Он не мог отогнать эти мысли даже сейчас, когда, на
первый взгляд, полоса сплошных неудач прервалась и над "Крайо-Коном"
засветило яркое бразильское солнце.

- Машину для вас мы, с вашего позволения, решили не арендовать, -
прервал размышления Марка Джонас, - Сан-Пауло - не самый приятный город
для вождения по незнакомым маршрутам. Стиль езды местных водителей весьма
своеобразен - вы это сами увидите и оцените. Вот, например ... - В этот
момент водителю "Ягуара" пришлось резко затормозить и заложить крутой
вираж влево - дорогу ему подсекал несущийся на бешеной скорости
"Фольксваген-жук", на заднем капоте котрого было установлено пластиковое
антикрыло с надписью "Сенна элайв!", а под капотом порыкивал сильно
форсированный движок. Марк бросил взгляд на спидометр "Ягуара" - по городу
обе машины шли со скоростью далеко за 100 километров в час. "Однако, -
пробормотал Марк, - ну и ездуны тут!"

- Я думаю, - продолжил свою мысль Джонас, - вам будет гораздо удобнее
пользоваться нашим разъездным "Мерседесом". С шофером, разумеется. Он
прекрасно знает город, немного говорит по-английски и в любое время суток
готов доставить вас куда вы только ни пожелаете. Вызов машины - клавиша
"ноль" в вашем мобильном телефоне, - Джонас протянул Марку крохотный
"Эриксон" последней модели.

- Большое спасибо за заботу! - Марк в самом деле был приятно удивлен
уровнем приема, - но сейчас я, пожалуй, отключу аппарат и посплю минут
пятьсот-шестьсот.

- О, несомненно! - господин да Сильвейра понимающе покивал головой, - Мне
случается бывать в Европе по два раза в месяц, но к смене часовых поясов я
так и не привык - все равно нужно какое-то время для релаксации.. Кстати,
вот и ваш отель. Отдыхайте, а завтра в 10 утра -первая рабочая встреча.
Нам не помешает еще до приезда ваших коллег, в узком кругу, обсудить
перспективы нашего сотрудничества. Машина будет ждать вас у входа в отель
в 9 утра.

Шифрованное факсимильное сообщение
по закрытому каналу спутниковой связи,
август 199* года, 18 часов пополудни по Гринвичу
(перевод с арабского)

"Генеральному Директору
Государственного исследовательского комплекса "Заповедник",
Ливийская Джамахеррия,
Полковнику Сауду Даммаду.

Ваше Превосходительство!

Переговоры с представителями фирмы "Крайо-Кон" начнутся завтра утром в
резиденции компании "ЭльДиКомп" в Сан-Пауло. Нами предприняты все
возможные меры по сокрытию Вашей заинтересованности в продукции
израильтян. В течение последних двух недель сотрудники южноамериканской
резидентуры израильской разведки "Моссад" тщательно проверяют по
коммерческим и государственным каналам все возможные связи компании
"ЭльДиКомп" с представителями потенциального противника. Были обнаружены
также попытки несанкционированного доступа в компьютерную сеть компании ,
а также взакрытые каналы связи между "ЭльДиКомпом" и нашим филиалом в
Санта-Круз (регион Рио-де-Жанейро). Моим сотрудникам удалось не только
своевременно пресечь утечку актуальной информации, но и предоставить
агентам "Моссад" достаточно убедительные доказательства того, что в
предстоящей сделке "ЭльДиКомп" негласно представляет интересы американской
корпорации "Ю.С. Сьюперкондакторс". Аналогичные данные внесены в
компьютерные банки данных "ЭльДиКомпа" и регулярно прогоняются по всем
каналам связи. В результате проведенной кампании дезинформации интерес
израильской разведки к предстоящим переговорам значительно уменьшился и
опасность срыва сделки (как это произошло в Гонконге) сведена практически
к нулю.

Господин Ортез планирует успешно завершить переговоры в течение недели,
после чего мы получим полное описание технологии производства
многоканальных криогенных переключателей и сможем начать работы по монтажу
соответствующей сборочной линии на территории комплекса "Заповедник" .
Таким образом проект "Благословение Пророка" (так же, как и
соответствующий проект наших северокорейских коллег) может быть успешно
завершен в течение полугода.

Аналитическая разработка относительно дальнейшей судьбы акционеров и
сотрудников компании "Крайо-Кон" будет вам представлена в следующем
сообщении.

С революционным приветом,

Себастиан Фернандес,
Начальник Службы Безопасности Бразильского отделения торговой фирмы
"Юни-Трэйд Интернейшионал"4

Большая, полу-утопленная в пол отделанная светло-зелеными плитками
джакузи почти бесшумно пузырилась у ног. Марк с интересом изучал пульт
управления банным хозяйством своего великолепного гостиничного номера.
Кнопок на этом пульте было не меньше, чем на осциллоскопе старой модели.
Надписи на пульте, конечно же, были по-португальски. Впрочем, опытному
физику-экспериментатору не понадобилось и пяти минут, чтобы разобраться,
где включается фен, а где - радио. Марк потрогал пальцем воду в джакузи и,
сочтя воду чересчур горячей, а потоки пузырьков - недостаточно
интенсивными, ловко выставил регуляторами пульта желательный режим. Спустя
пару минут чудо-ванна пришла в полную норму и Марк, блаженно покряхтывая и
жмурясь, погрузился в бурлящую воду. Спать не хотелось, однако в голове
была какая-то муть. Такое самочувствие было у него каждый раз после того,
как в полете приходилось пересекать океан. Даже если и удавалось поспать в
самолете, это не компенсировало сдвиг реального времени суток по отношению
к биологическим часам. Птому первый день после долгого перелета всегда
проходил как-бы в полудреме. И только посидев минут десять здесь, в
джакузи, Марк почувствовал заметное облегчение.

- Однако, не самый дешевый способ бороться с послеполетной усталостью, -
усмехнулся про себя Марк. - Не думаю, что каждый раз после
трансатлантического перелета мне выпадет случай залезть в джакузи. И
вообще, если перестать надувать щеки, в сьют я попал первый раз в жизни.
Долларов 350 в сутки - "Крайо-Кону" такое пока не по карману. Пока...
Пока? Неужели наши дела пошли на подъем? Хотелось бы! Сколько можно жить в
ожидании? Наши бразильские партнеры уже заплатили 150 тысяч долларов за
эксклюзивность - только за то, что весь период деловых контактов с ними мы
обязуемся не вести переговоры ни с кем другим. Когда Моти во время его
прошлого визита сюда, в Бразилию, удалось подписать с "ЭльДиКомпом"
договор, включающий пункт об эксклюзивности - я не поверил глазам своим.
Однако, спустя неделю на наш счет поступили деньги. Невероятно, но - факт!
Мы расплатились с долгами, провели серию технологических опытов:
вылизывание нашей лучшей модели - универсальной суперматрицы 2N-канального
крикона. С таким товаром не стыдно выходить на любой рынок: многоканальные
сверхбыстрые линии связи, управляющие цепи автоматизированных комплесов,
синхронные взрыватели в боеголовках - теперь все в нашей власти! Судя по
всему, наши бразильские друзья настроены весьма серьезно. Хотят задавить
большого американского брата? Почему бы и нет - технологические фирмы
Латинской Америки, воодушевленные примером "Азиатских драконов", уже давно
мечтают о прорыве на мировые рынки. Или через этих бразильцев мы попадаем
в лапы тех же самых транснациональных китов? Ну и попадем! Но совсем на
других условиях. Живыми, а не дохлыми, как этим самым китам хотелось еще
пару лет назад . В проекте договора о покупке "ЭльДиКомпом" части наших
акций проставлена вполне приличная сумма, против которой они, вроде бы, не
возражают. На этой неделе завершим сделку - и будем спокойно и сыто
работать на себя. Кайф! Вот только - к чему бы этот подчеркнуто роскошный
прием: нормальная боязнь бизнесменов упустить клюющую золотую рыбку, или -
повторение гонконговского варианта? Тогда это страшно. Сколько раз можно
наступать на грабли?

Гонконговский вариант

- Я хорошо помню, как это начиналось. Тогда, два года назад, нам удалось
справиться со всеми детскими болезнями первых криконов. Конечно, решающую
роль в этом сыграл Федотыч. Чем и заслужил право не только быть самым
высокооплачиваемым сотрудником фирмы, но и ее равноправным совладельцем.
Леонард крутил носом, но я его убедил не жадничать. И - оказался прав.
Федотыч с лихвой оправдал предоставленный ему кредит доверия. Итак, у нас
в руках был вполне сносный (по нашим меркам) и - супер-классный (по
сравнению со всем остальным) товар. Который, руководствуясь своими
скромными представлениями о маркетинге, мы и начали предлагать направо и
налево. Слали факсы и Е-мейлы всяким электронным гигантам, встречались с
местными израильтонскими деловарами, в общем совершали какие-то
беспорядочные и, как оказалось, - совершенно бесполезные - телодвижения.
Гиганты вяло откликались вежливыми письмами, в которых предлагали посетить
их в Европах и Америках для показухи и возможных деловых бесед. Но не
желали жертвовать на эти поездки ни цента. А у нас в "Крайо-Коне" денег
едва хватало на зарплату. Туземные же бизнесмены вели себя привычно нагло
и катастрофически глупо - желали получить все за какие-то смешные деньги.
Естественно, от таких предложений мы сами отмахивались, твердо решив, что
известная пассионария Долорес Ибарури была в чем-то права - лучше умереть
стоя, чем жить на коленях! К тому же, по свойственной всем неофитам
наивности, мы твердо верили в то, что уже завтра (ну, на худой конец -
послезавтра!) на горизонте появится алые паруса удачи, которые и унесут
нас в волшебную страну большого бизнеса. Но послезавтра сменяло завтра, а
горизонт продолжал оставаться девственно чистым. Кажется, нас не хотели.

И вот однажды, в один из дней (тогда показавшийся прекраснейшим из
прекрасных !) на мой стол лег факс из Гонконга, подписанный господином
Саймоном Ву, президентом компании "Саймон Ву энд Сан Электроникс". В своем
послании господин Ву сообщал, что случайно обнаружил имя и профиль нашей
фирмы в Интернетовской версии израильской рекламной брошюры о Теплицах.
Что проект, который мы разрабатываем, очень интересует его фирму и не были
бы мы столь любезны прислать ему дополнительные материалы о нашей
технологии. Обычный запрос, каких приходило по нескольку в неделю.
Заниматься мне в тот день было совершенно нечем, поэтому я с радостью
ухватился за открывшееся дело и моментально отфаксовал господину
президенту хвастливые реляции о наших последних достижениях, сопроводив
рекламные материалы стандартно-вежливым письмом, выражающим надежду на
дальнейшее плодотворное сотрудничество. И забыл про гонконговского
Саймона. На два часа. Ибо уже через два часа наш особо не обремененный
работой "Панафакс" выплюнул из себя ответное послание гонконговского
респондента. Я подивился тому, что в столь позднее время (в Гонконге, судя
по имеющимся в моем электронном органайзере "Касио" всемирным часам, было
уже около полуночи) уважаемый господин президент еще находится на рабочем
месте. (Впрочем, факсимильный аппарат мог находиться и дома у мистера Ву.)
Но еще более удивительной была полночная реакция китайского джентльмена на
посланные мною материалы. Господин Ву выражал искреннее восхищение
достижениями фирмы "Крайо-Кон" в области сверхбыстрых переключателей для
магистральных линий связи. Каковые линии, собственно, и являются основным
продуктом его компании. Более того, наши идеи настолько увлекли его, что
он смиренно просит разрешения посетить "Крайо-Кон" в любое удобное для
нас время и своими глазами поглядеть на наши чудесные приборы. С
последующим обсуждением самого тесного сотрудничества.

Письмо было написано на прекрасном английском, но с очаровательными
вежливо-льстивыми оборотами, которые я про себя обозвал "китайскими
церемониями". Да, такой ответ я держал в руках первый раз! Даже местные
финансовые и электронные тузы не торопились поднять свои толстые (или
тощие - у кого какой) зады и потратить два часа времени плюс сто шекелей
для того, чтобы посетить "Крайо-Кон", а требовали нашего приезда и
проведения демонстрации приборов в ихних Герцлиях и Рамат-Авив-Гимелах. А
тут - человек, едва узнавший о нашей технологии, готов немедленно
сорваться с места и нестись к нам на полных парах. И откуда - из далекого
Гонконга! О существовании такой оперативности я, отягощенный весьма
скромным деловым опытом, даже и не мечтал. "Лед тронулся, господа
присяжные заседатели!" Мои щеки автоматически надулись, а руки зачесались
в желании моментально отослать в Гонконг факс с приглашением мистеру Ву
посетить нас прямо-таки завтра. Впрочем, опыта общения с сильными мира
сего было хоть и мало, но вполне достаточно, чтобы не поддаться первичным
эмоциям, а отложить ответ на завтра. Несомненно, это дело нужно прежде
всего обсудить со всеми "концессионерами". Затем тщательно разузнать: за
чей счет мистер китаец хочет осуществить свой визит к нам. И только потом
- слать ему официальное приглашение. Так мы и поступили.

Через десять дней мы поимели удовольствие познакомиться с господином Ву
лично. Ни видом, ни жестом, ни шагом он нас не разочаровал. Все было
настолько солидно и серьезно, что мы сами себе показались куда более
значительными, чем были на самом деле. Все-таки китайцы - удивительные
люди! Они фантастически умеют "настраиваться" на собеседника с целью
произвести на него наилучшее впечатление. А о том, насколько все это
искренне, ты узнаешь только потом. Если узнаешь вообще. Если это "потом" у
тебя есть. Но это я сейчас такой умный. А тогда...

К технологическому парку Ницаним президент компании "Саймон Ву энд Сан
Электроникс" прибыл из Тель-Авива в арендованном американском лимузине,
которым управлял одетый в ливрею местный шофер. Господин Ву оказался
высоким, по-военному подтянутым черноволосым китайцем средних лет. (Уже
потом, в ходе отвлеченной беседы за скромным технопарковсим ланчем, мы
узнали, что ему далеко за шестьдесят и что он на самом деле когда-то
служил в тайваньской армии в чине полковника.) Одевался он, скорее всего,
от братьев Брукс, но часы предпочитал швейцарские. И не какой-нибудь
пошлый золотой котел "Роллекса", а скромный " Патек Филипп " в титановом
корпусе. Все вместе, как говориться - внушало.

Для показушной демонстрации юный техник Федотыч изготовил вполне
реалистичную действующую модель коммуникатора средней мощности, сердцем
которой была четырехканальная криконовая матрица. Еще большую
убедительность нашему шоу придавала модель аналогичного коммуникатора на
базе американского крио-свитча, термостатированного в небольшом сосуде
Дьюара, из которого валили клубы белого пара и куда постоянно нужно было
подливать жидкий азот. Контраст был разительный. Но, кроме прущих в глаза
внешних эффектов, цепкий взгляд китайского полковника ухватил и неземной
чистоты импульсы на экранах осциллоскопов, и впечатляющие ряды цифровых
последовательностей, бегущей строкой выползающих на дисплеи компьютеров. В
общем, господин Ву оказался бизнесменом, хорошо подкованным в электронике.
Или электронщиком, набившим руку в бизнесе. Он задавал вполне
профессиональные вопросы, внимательно рассматривал наши производственные
лаборатории и даже попросил разрешение кое-что сфотографировать
принесенным из лимузина широкоформатным "Хассельбладом". Фотографировать
мы ему, понятное дело, не позволили. Да и вообще я как-то испугался его
профессионального натиска и слегка прикусил язычок, живописуя
технологические детали. К счастью, ни Леонард, ни Федотыч не лопотали
по-аглицки достаточно свободно, чтобы сболтнуть что-либо важное. Кстати,
даже такие элементарные меры сохранения секретности господин Ву счел
абсолютно правильными и порекомендовал нам, в дальнейшем, резко сократить
контакты с возможными клиентами и ориентироваться только на серьезные
предложения. Имея ввиду, очевидно, свою фирму. Так разговор от технологии
плавно перешел к обсуждению деловых вопросов. Спустя некоторое время, мы
уже сидели за овальным столом в конференц-зале Теплицы и внимательно
слушали господина Саймона, излагавшего наброски своей программы устройства
"Крайо-Коновского" будущего.

Да, этот джентльмен умел увлечь. В его предложениях были: и покупка (за
казавшуся тогда огромной сумму!) половины наших акций (отказать!), и
серьезные инвестиции (согласиться!), и организация совместного с его
фирмой предприятия по производству ориентированных на телекоммуникации
многоканальных криконов (согласиться!!!). В общем, перед нашими глазами
предстала широкая перспектива превращения мелкоформатной фирмочки в
международную корпорацию, сначала захватывающую азиатские рынки, а затем -
... У меня закружилась голова. Ура! Наконец-то это произошло и с нами!
Потеснись, Билл Гейтс : Марк с Леонардом и Федотычем идут! Под мудрым
азиатским руководством господина Саймона Ву! У-ф-ф-ф! (Кстати, именнно
тогда я осознал, что без хорошего профессионального менеджера мы пропадем.
Ну какой из меня управленец, а тем более - специалист по маркетингу?
Лаптем щи хлебать? Вон, глядите, как китаеза за десять минут сочинил
полную программу наших действий на долгие годы вперед. Мне самому и
десятая часть того, о чем он тут рассказывал, в голову бы не пришла. Вот
так-то! Все же физику - физиково, а Кесареву - сечение!)

Ближайшая перспектива тоже выглядела вполне заманчиво. В течение месяца мы
нарабатываем продукты для нескольких демонстрационных аппликаций.
Подписание генерального договора между "Крайо-Коном" и "Саймон Ву энд Сан
Электроникс" предполагается произвести через месяц в Гонконге. Лично он,
Саймон, решение уже принял, но у него есть партнеры, ведь предприятие -
семейное. И этот месяц нужен для согласования взаимных интересов. Проект
договора будет представлен для обсуждения спустя две недели. После чего -
"Уэллкам то Хонг-Конг!" - Добро пожаловать в Гонконг! И, что особенно
необычно и приятно, - все расходы по предстоящей поездке на Дальний Восток
фирма господина Ву берет на себя. C таким замечательным подходом
совладельцы и сотрудники "Крайо-Кона" встретились впервые.

В Гонконг мы поехали вдвоем с Федотычем. Леонард как раз в те дни въезжал
в свой новый коттедж в беэр-шевском жилом районе Рамот. (Кстати, к
заграничным поездкам Леонард был абсолютно равнодушен. В круг его
персональных интересов история, география и культура нееврейской- гойской-
цивилизации не входили вообще. Он полюбил ортодоксальную культуру своей
исторической Родины фанатичной любовью новообращенного, нарочито отринув
культурный багаж предыдущих сорока с лишним лет жизни. Что ж - его право.
Физиком он при этом все равно остается классным. Зато и Федотыч, и я
страсть как любили ездить в командировки: с одной стороны - дело делаешь,
а с другой - туристские потребности удовлетворяешь. За те же деньги. Чем
плохо?) Прямого рейса из Тель-Авива в Гонконг не оказалось. Из всех
возможных вариантов самым удобным оказался перелет через Рим самолетами
авиакомпании "Ал-Италия". Разрыв между рейсами при пересадке не превышал
нескольких часов, которые мы с удовольствие просидели в уютных барах
аэропорта Фьюмичино, носящего имя первого итальянского авиатора Леонардо
да-Винчи. От Рима до Гонконга широкофюзеляжный МД-11 летел полупустым.
Поэтому, после сытного итальянского обеда и умеренных коньячных возлияний,
поданных нам добродушной полной матроной, оказавшейся шеф-стюардессой, мы
растянулись поперек на расположенных в центре салона экономического класса
четырехкресельных рядах и сладко проспали до самого завтрака (Или -
ужина? Время как всегда перепуталось!).

Посадка самолета в старом гонконгском аэропорту - зрелище не для
слабонервных. С любой точки - как с земли, так и из иллюминатора. Самолет
разворачивается над океаном и идет на посадку со стороны города - в узком
корридоре между небоскребами. Создается впечатление, что пилот выполняет
какой-то смертельный трюк по посадке своей многотонной "коровы" прямо на
улицы полуостровной части Гонконга - района Коулун. (На самом деле все не
так страшно. Посадочная полоса выдается далеко в океан и наиболее опасные
маневры происходят вдали от густонаселенных районов. Я не слышал о
каких-либо серьезных катастрофах, происшедших в этом аэропорту. Однако,
предусмотрительные китайцы уже начали строить другой, более безопасный
аэропорт на так называемых "новых территориях". Строительство будет
завершено через несколько лет, когда Гонконг прочно и надолго станет
частью коммунистического Китая.)

Поскольку мы попали на территорию, все еще находящуюся под управлением
Британской Короны, нас, с нашими гербасто-менорастыми паспортами, не
требуя никаких въездных виз, пропустили через паспортный контроль.
Протолкав багажные тележки мимо гигантского плаката "Весь Гонконг - зона
Дьюти Фри" (беспошлинной торговли), мы с Федотычем вышли из зала прибытия
к стоянке такси. В последнем телефонном разговоре господин Ву сообщал,
что, к его громадному сожалению, он не сможет нас встретить лично, так
как только завтра утром, прямо к началу переговоров, возвращается из
Австралии. Он предложил прислать за нами машину, но я (наученный опытом
безуспешных попыток встреч с незнакомыми людьми в толкучке громадного
аэропорта) сказал ему, что нам будет, пожалуй, удобнее взять такси.
Господин Саймон согласился со мной и еще раз подчеркнул, что все наши
расходы будут возмещены. Обычно, не желая напрягать скромный
"Крайо-Коновсий" бюджет, мы добираемся из аэропортов на автобусе или
поездом. Но в данном случае мы кутили не на свои, а потому без всяких
раздумий плюхнулись в моментально подъехавшую красную "Тойоту-Короллу" с
правым рулем. (Такие машины, сделанные под лимузины
шестидесятых-семидесятых годов, составляют восемдесят процентов
гонконговского парка такси.) Назвав маленькому улыбчивому
пергаментно-сморщенному китайцу-таксисту имя отеля ИМКА-Тауэр, где нам был
заказан двухкомнатный номер, я с интересом принялся оглядываться
по-сторонам. Это был мой первый визит на загадочный для европейцев (к
которым не страдающие от скромности израильтяне себя причисляют) Дальний
Восток. Оживленные толпы местных жителей и туристов, яркие иероглифы
реклам больших и маленьких магазинов, стоящие прямо на улицах Коулуна
статуи мужских и женских воплощений Будды и красно-золотых драконов,
дразняще-отталкивающие запахи какой-то пищи, проникающие в открытое окно
машины - все это мощным магнитом притягивает внимание человека, впервые
(да и во все последующие разы!) попавшего на улицы этого странного
мегаполиса.

В отеле нас ждал факс из "Саймон Ву Электроникс", в котором секретарь
господина Ву поздравлял нас с успешным прибытием в Гонконг и сообщал, что
первая встреча назначена на завтра, на десять часов утра, в малом
конференц-зале отеля "Пенинсула". И что к половине десятого у входа в наш
отель нас будет ожидать лимузин. "Знаем мы эти китайские лимузины!" -
перемигнулись мы с Федотычем, и, изучая на ходу странную немагнитную
карточку-ключ, в сопровождении солидного пожилого лифт-боя, толкающего
перед собой тележку с нашим багажом, направились в свой номер. Принять
ванну, проверить приборы к завтрашней показухе и - спать!

Следующим утром, к девяти часам утра, свежие и бодрые, мы сидели в холле
нашего отеля, попивая из наперсточных чашечек вполне прилично заваренный
кофе по-турецки. Мы были экипированы по-парадному: шнурки поглажены, туфли
начищены, галстуки не топорщились. И даже окладистая борода Федотыча была
аккуратно причесана, что придавало ему сходство с портретным Карлом
Марксом. Аппаратура, отлично перенесшая далекое путешествие, была
упакована в аккуратные кофры с надписью "Крайо-Кон". В общем, к встрече мы
подготовились на сто пять процентов, понимая всю важность первого
впечатления. Как оказалось, и наш деловой партнер придавал первому
впечатлению не меньшее значение. Ровно в половине десятого мы обнаружили у
парадного входа в отель присланный за нами автомобиль... Это и в самом
деле был лимузин! За нами прислали зеленый "Роллс-Ройс". Я никогда до того
не видел зеленого "Роллса". И даже не знал, что этот символ богатства и
власти производится каких-либо иных расцветок, кроме дипломатической
черной и королевской бело-серебристой. Но наш "Роллс" был болотно-зеленым.
А кожаная обивка салона - бледно-салатовой. Оказавшись внутри, я даже
перестал оглядываться по сторонам на красоты проплывающей мимо нас
задрапированной утренней дымкой Натан-Роуд. Я изучал салон этой
легендарной машины с ближним прицелом на перспективы успеха нашего
предприятия. Да, первый шаг к соглашению произвел на нас должное
впечатление. Тут господа китайцы проявили себя недюжинными психологами.
(Уже потом, проведя в Гонконге неделю, я понял, что этот "Роллс" смог
произвести такое экстраординарное воздействие только на нас, заурядных
провинциалов, да еще и выходцев из Совка. Ничего такого особенного в
зеленом лимузине не было. В Гонконге уважают роскошные машины и любят на
них кататься. Я видел тут пожарно-красный представительский "Роллс"-седан
и яично-желтый "Роллс"-кабриолет. Аборигены рассказывают, что кроме
британского губернатора "Роллсами", в основном, увлекаются их местные
"братки". А зеленый "Роллс-Ройс" - визитная карточка службы автомобильного
сервиса одного из самых уважаемых в Юго-Восточной Азии отеля "Пенинсула".
Таких машин в отеле штук двадцать. За вполне пристойную почасовую оплату
можно послать такой лимузин за визитером в аэропорт или устроить
автомобильную экскурсию по городу. С поправкой на возможности проживающих
в "Пенинсуле" постояльцев - не очень разорительно. Но впечатление
производит!)

Уровень первой встречи, обстановка комнаты для совещаний, сама атмосфера
начавшихся переговоров - все соответствовало первому, "роллс-ройсовскому",
впечатлению. Господин Ву и его китайские коллеги сделали все, чтобы с
первых же минут мы ощутили - происходящее в этом зале очень серьезно и
важно для обеих сторон. Я осознал высокий статус этого форума, ни разу не
достигнутый нами ни в одной из многочисленных встреч ранее. Да и слова,
произнесенные представителями китайской стороны, удачно дополняли первые
лестные впечатления. Я внимательно изучил все предложенные нам документы.
Не могу сказать, что со стороны "Саймон Ву Электроникс" предстоящее
соглашение с "Крайо-Коном" было актом благотворительности. Они откровенно
уведомили нас о своем желании оттяпать солидный кус от доходов нашей
фирмы, которые предполагается получить в случае выхода криконов на
азиатские и мировые рынки. Это было справедливо - без помощи китайцев
продать хоть что-нибудь кому-нибудь мы не могли. Однако, не только
нормальная жадность, но и стратегические интересы "Крайо-Коновского"
будущего диктовали мне тактику затягивания переговоров, жесткого сражения
по каждому пункту соглашения - от процента разделения прибылей до
количества портфелей в директорате совместной компании. И был еще один
параграф, содержание которого беспокоило меня больше всего: за время,
необходимое для оформления наших деловых взаимоотношений с китайцами,
"Крайо-Кон" был обязан произвести опытную партию многоканальных криконов и
передать их, вместе с подробнейшей документацией, для опытно-промышленных
испытаний на предприятия "Саймон Ву энд Сан Электроникс". Более того, весь
процесс изготовления опытной партии будут на месте контролировать
присланные господином Ву специалисты. Такой плотный контроль, ведущий к
преждевременному и необоснованному, по моему мнению, раскрытию Ноу-Хау,
совсем не входил в наши планы. Поэтому я резко выступил против этого
параграфа. Аргументы господина Ву насчет того, что это их обычная практика
при покупке и внедрении новых технологий, меня не убедили. Я чувствовал
тут какой-то подвох, но наши партнеры предложили не концентрироваться на
спорных моментах, пообещав пойти на серьезные уступки вообще и по этому
вопросу в-частности. Я успокоился и - согласился! И машина переговоров,
хорошо смазанная деловыми ланчами, хорошим виски и крепким кофе,
покатилась дальше по накатанной колее доброжелательных деловых
взаимоотношений.

Четыре последующих дня открывались тем же ритуалом: в половине десятого у
входа в ИМКА-Тауэр нас ожидал ставший уже привычным зеленый "Роллс-Ройс".
Переговоры велись часов до двух пополудни, после чего гостеприимные
хозяева везли нас обедать в экзотические ресторанчики, спрятанные на
первых этажах многоуровневых улиц островной части города. Вторая половина
дня предназначалась для релаксации: нам устраивали экскурсии на пик
Виктории и знаменитый беговой стадион, купание на уютных частных пляжах,
посещение болшиного рынка электроники и районов веселых
массажно-оздоровительных салонов. Наиболее запомнившейся была поездка
морем на гигантском ховеркрафте - корабле на воздушной подушке - в
находящийся до 2000 года под португальским протекторатом порт Макао,
славящийся своими игорными домами. Буквально всё, включая наши жетоны для
игры в рулетку, оплачивал (почему-то - наличными) молчаливый низкорослый
секретарь господина Ву. Время летело незаметно. Негоциации катились к
закономерному итогу - подписанию окончательного соглашения, спорные
вопросы как-то сами-собой исчезали. Мы готовились к триумфальному
возвращению домой - на щите! Но настало очередное, пятое утро...

Начлось оно со зловещего нарушения ритуала - у подъезда отсутствовал
традиционный "Роллс-Ройс". Я позвонил господину Ву на мобильный телефон с
вопросом, что же нам делать. Мне ответил незнакомый голос, который от
имени господина Ву предложил нам самим добраться до отеля "Пенинсула", где
нас уже ждут. Мрачная многозначительность последней фразы не обещала
ничего хорошего. Но делать было нечего - мы тормознули такси и помчались в
"Пенинсулу". Навстречу неизвестности. Спустя десять минут я вбежал в малый
зал отеля. За мной вприпрыжку несся Федотыч. Зал для совещаний был пуст.
Вернее - почти пуст. За длинным широким полированным столом, за которым
еще вчера обитала многочисленная делегация "Саймон Ву энд Сан
Электроникс", сидел только один человек. Европеец лет пятидесяти. Он был
загорел и седовлас. Одет в потертые джинсы, распахнутую на груди рубаху и
дорогой, но сильно помятый пиджак. А обут - в сандалии на босу ногу.
Что-то неуловимо выдавало в нем нашего соотечественника - израильтянина.
Коим в он действительности и оказался. Незнакомец представился Ариком
Лиштманом, после чего сообщил, что никаких переговоров с господином Ву
сегодня, очевидно, уже не будет, а потому он, Арик, приглашает нас
переместиться в его машину, где мы и сможем нормально (при этом взгляд
его указал на стены и потолок малого конференц-зала) побеседовать. Мы
были настолько шокированы таким поворотом событий, что нам оставалось лишь
молча утвердительно покивать и проследовать за нашим компатриотом из
гостиницы прочь. При выходе из зала к Арику подскочили двое коротко
стриженных высоких смуглых парней, одетых в темные костюмы - типичные
израильские "секюрити". Арик жестом остановил их и провел нас на стоянку,
где и усадил в видавшую виды "Хонду-Сивик".

- Ну что, мужики, - вполне сносным русским языком изрек наш новый
знакомый, выруливая со стоянки в сторону проходящего под проливом туннеля.
- Поехали в парк, там можно спокойно погулять и поболтать, не опасаясь
интереса со стороны чересчур любопытных местных спецслужб. - Местом
прогулок господин Лиштман избрал сосновый парк вблизи пика Виктории,
куда добрался спустя полчаса, в течение которых компатриоты развлекали
друг-друга, обмениваясь безобидными гонконговскими впечатлениями. В парке
мы присели на парапет смотровой площадки, с которой в редкие безоблачные
дни открывается великолепный вид на набережную островной части и Коулун. И
услышали такое, что впору было прямо с этого парапета немедленно сигануть
вниз головой - от злости и отчаяния.

- Итак, я - доктор Ариэль Лиштман, директор Управления научно-технической
контрразведки Общей Службы Безопасности Израиля - ШАБАК. В мои обязанности
входит отслеживание судьбы созданных в Израиле новых технологий, которые
могут представлять интерес для наших потенциальных противников. Как вы,
вероятно, догадываетесь - круг моих служебных обязанностей весьма широк.
Наша страна производит широкий спектр самых разнообразных технологий,
большей части из которых приходится уделять пристальное внимание. Однако,
в оборонной промышленности, аэрокосмическом концерне и крупных
электронных и химических кампаниях есть свои соответствующие службы,
которые работают в тесном контакте с нами. Поэтому управлятся с эти
секторами Хай-Тека нам достаточно просто. Значительно сложнее обстоит
ситуация с небольшими компаниями и особенно - с Теплицами. Вы, русские, в
эту волну алии навезли с собой уйму свежих научных и технологических идей.
Реализация которых может принести нашей стране гигантскую пользу. Или -
огромный вред, если результаты работы попадут в руки наших врагов. К
громадному сожалению, нам очень трудно проконтролировать каждую маленькую
фирмочку в десятках Теплиц. А сотни и тысячи людей, только подающих свои
проекты на рассмотрение? Уследить за всеми практически невозможно. Хотя
мы и стараемся. Но иногда - опаздываем. Как это произошло в случае с
инженером Эриком Лазаренко. Вы, Марк, должны его помнить - он вместе с
вами учился в ульпане.

- Это такой чернявый, средних лет? Откуда-то из-под Курска, кажется. Он
все носился с идеей построить в Израиле атомную электростанцию. Чтобы
ему, инженеру по реакторам, было где работать.

- Точно, он. Только господин Лазаренко уже устроился по специальности -
строит промышленный ядерный реактор в Ливии. Я уж не знаю, что он им там
настроит. Но это - наш серьезный прокол. И в вашем случае мы тоже чуть не
опоздали. Наша встреча должна была бы произойти значительно раньше, при
куда как менее драматических обстоятельствах. Впрочем, если бы мы опоздали
сегодня, встречаться через пару месяцев мне было бы уже не с кем.
Поверьте, я знаю, о чем говорю. И постараюсь представить вам
неопровержимые доказательства того, что события развивались именно в этом
направлении. Но - позднее. А пока я хочу вам рассказать, что же все-таки
произошло с фирмой "Саймон Ву энд Сан Электроникс".

Вам, конечно же, знаком такой термин - "Технологии двойного применения".
Так называют технологии, с равным успехом применимые и в военных и в
гражданских целях. Типичный пример "двойного применения" - использование
спутниковых каналов связи, навигационные процессоры или, к примеру, мощные
лазеры, использующиеся при металлообработке. Ваши криконы проходили в
наших базах данных по категории "Коммуникационные системы", а потому мы не
видели причин для особого беспокойства из-за возможной утечки технологии.
Мы не можем надолго концентрироваться на изобретениях, непостредственно
не связанным с ракетно-ядерными разработками в странах, являющихся нашими
противниками. А если бы ваши криконы и попали к американцам - ничего
страшного для безопасности Израиля в этом нет. Однако, после того, как
господин Ву установил с вами тесные контакты, нам пришлось более
внимательно присмотреться к вашей фирме. Помните, сразу же после визита
китайца в парк Ницаним, вы обратились в компанию "Дан энд Бредстрит" с
просьбой о выяснении финансовой состоятельность ваших гонконговских
партнеров. С финансовой точки зрения "Саймон Ву" оказалась весьма
респектабельной компанией, о чем "Дэн энд Бредстрит" поспешили вам
сообщить. С другой стороны, все запросы "Дэн энд Бредстрит" относительно
партнеров израильских компаний автоматически проходят через наши каналы и
анализируются системными компьютерами на предмет интересующих нас
совпадений в разведывательных базах данных. Так произошло и в этом
случае: компьютер выдал информацию о том, что ваш гонконговский партнер
несколько лет назад был замечен в поставках запрещенных НАТО-вской
комиссией по контролю за ракетно-ядерными технологиями электронных
компонентов через Тайвань в Северную Корею. Тогда ЦРУ удалось пресечь
нежелательную поставку, но с тех пор "Саймон Ву энд Сан Электроникс"
проходит по спискам компаний, сотрудничающих с северокорейской разведкой.
Мы решили копнуть поглубже и выяснить, почему северные корейцы, сдвинутые
на идее создания собственного ракетно-ядерного потенциала, вдруг воспылали
интересом к коммуникационным технологиям, весьма далеким от их реальных
технологических возможностей. Материал по криконам передали в группу
интуиционного анализа и, одновременно, принялись агентурно выяснять
сегодняшний статус "Саймона Ву". Полученные ответы ошеломляли. Вот вы,
ребята - вполне грамотные физик и электронщик. А я по образованию -
физико-химик, учился в Технионе и Стэнфорде. Между тем, кому из нас придет
в голову сопоставить криконы и термоядерные заряды?

- Может, синхронные переключатели во взрывателях ? - подумав, сказал
Федотыч. - Да нет, там и обычные переключатели вполне сгодятся!

- Ну вот, и я бы так подумал. Это потому, что мы с вами - не специалисты
по конструкции современных боевых зарядов. А один паренек из нашего
интуиционного отдела оказался именно таким специалистом - он недавно
проходил стажировку в Ок-Ридже. Оказалось, что водородная бомба мощностью
свыше одной мегатонны может быть изготовлена из компактного ядерного
заряда средней мощности, окруженного цериевой сферой, наполненной тритием.
И когда эта сфера, под действием взрывов внешних зарядов конвенциональной
взрывчатки, начнет сжиматься одновременно с подрывом ядерного устройства -
начнется термоядерная реакция. Однако, если все эти взрывы будут
рассинхронизированы хотя бы на наносекунду - никакого термоядерного взрыва
не произойдет. Бомба, как говорят оружейники, "скиснет" и превратится в
обычную маломощную атомную "хлопушку". Теперь вы понимаете, к чему тут
сверх-высокопрецизионные криконы ? А вы в опубликованных технических
характеристиках еще умудрились услужливо оповестить потенциальных
пользователей о высокой устойчивости ваших устройств ко всем видам
радиационного поражения!

- О, черт! Ну кто же мог об этом знать? - простонал я. - Воистину -
изобретешь новую погремушку, а завтра какой-нибудь мудак начнет этой
погремушкой глушить целые народы!

- Такова жизнь, уважаемые господа изобретатели. Но мы не будем сейчас
дискутировать проблемы моральной ответственности ученого за результаты
своей деятельности. Важно то, что корейцы уже несколько лет пытаются
получить информацию о том, как проблему синхронизации решают американцы и
русские. Уж не знаю, как это удается и тем и другим без ваших криконов.
Может быть, такого типа термоядерных устройств до сих пор вообще не
существует. Тем не менее, все подобные технологии в странах - членах
"ядерного клуба" - отнесены к числу самых секретных. А для
коммунистических корейцев компактная водородная бомба - единственная
возможность оснащения их маломощных и морально давно уже устаревших
баллистических ракет эффективным термоядерным зарядом. Которым они смогут
угрожать своим более благополучным южным собратьям. А из Северной Кореи
заряды эти обязательно перепоползут на Ближний Восток - брату Саддаму,
брату Муаммару или духовному отцу аятолле Хаменеи. Представляете ситуацию?
Ким-чен-ирская разведка положила десятки агентов и потратила сотни тысяч
долларов, пытаясь приблизиться к этому секрету. И тут какая-то мудрая
корейская голова прочла в открытом сборнике нашего израильского
Министерства Промышленности и Торговли про вашу продукцию. Прочла - и в
этой голове щелкнуло: вот оно! То, что нам надо! Наши-то "Сионские
мудрецы", (вернее - всего один быстромозглый парнишка!) сообразили с
большим запозданием. И то после того, как получили вполне конкретный
намек. А эти хитрозадые азиаты не только быстро сообразили, но и
моментально стали действовать. К делу подключился господин Саймон Ву и его
"семейное предприятие". После чего события стали развиваться стремительно:
визит китайца к вам на фирму, приглашение посетить Гонконг. К нам
информация о ваших новых партнерах попала совсем недавно - вы уже собирали
чемоданы к поездке. И лишь позавчера, когда вы уже вовсю договаривались о
создании совместного предприятия, аналитики ШАБАКа раскопали подлинную
суть происходящего. К счастью, у наших коллег из Лэнгли оказалось
подробное досье на "Саймон Ву Электроникс". Это позволило нам быстро
разработать план более-менее мягкой нейтрализации ваших "друзей". Вчера
вечером я, вместе с группой оперативников (на всякий случай!), прилетел в
Гонконг.

- Ну, так что же произошло сегодня ночью? Неужели вы отправили бедного
господина Ву на корм местным рыбкам? Или накапали ему что-нибудь в ухо,
как ваши "Моссадовские" коллеги "хамасовцу" в Иордании?

- Не вижу повода для иронии, доктор Альперин. Все оказалось гораздо
серьезнее, чем вы можете себе представить. Кстати, в случае подписания тех
самых договоров, над которыми вы так углубленно работали в течение
последней недели, сотрудников "Крайо-Кона" вскоре ожидало весьма
определенное будущее. Впрочем, не буду забегать вперед и расскажу все по
порядку. Ночью мы нанесли дружественный визит в штаб-квартиру "Саймон Ву
энд Сан Электроникс". Кстати, вы еще не успели посетить оффис ваших
партнеров?

- Нет, все переговоры проходили в "Пенинсуле". Мы полагали, что это было
сделано намеренно - нам демонстрировали почтение к партнеру и высокую
значимость этих встреч. Посещение оффиса фирмы, исследовательского отдела
и сборочных предприятий было назначено на конец этой недели.

- Наверняка вам было бы продемонстрировано нечто весьма внушительное. Но
к компании "Саймон Ву" не имеющее никакого отношения. Потому что, как
оказалось, такой фирмы, как производителя, давно уже не существует. Нет,
конечно же - есть юридическое лицо, почтовый адрес, банковские счета и все
такое прочее. С формальной точки зрения "Дэн энд Брэдстрит" предоставили
вам вполне объективную информацию. Вот только в реальном мире не каждое
юридическое лицо адекватно лицу физическому. Ваши партнеры оказались как
раз таким двуликим Янусом. Их штаб-квартира до сегодняшней ночи
размещалась на арендованной два месяца назад (Да-да! Как раз незадолго до
того, как господин Ву в первый раз прислал вам факсимильное сообщение!)
вилле на одном из небольших островков, километрах в трех от города. В
телефонном разговоре с господином Ву, предваряющим мой визит на остров, я
поделился с ним некоторыми фактами , хорошо известными нашим американским
друзьям. Как вы могли заметить, этот пожилой китаец весма неглуп, а потому
быстро сообразил, что дело лучше всего решить полюбовно. Поэтому встреча
прошла вполне корректно, в полном противоречии с устоявшимися в
гонконговских боевиках штампами захватывающих дух погонь и кровавых
перестрелок. Я был нисколько не удивлен, встретив в обществе господина
Саймона своего старого знакомого - шефа северокорейской научно-технической
разведки полковника Ким Вон Сана. Помните молчаливого секретаря-референта
господина Ву? Вот он-то и был там самым главным. Я познакомился с Ким Вон
Саном лет десять назад в Испании, где мы в обстановке жуткой секретности
пытались договориться с северокорейцами о прекращении разработки и
производства ими СКАДов для наших арабских соседей. Ким Вон Сан тогда
возглавлял северо-корейскую делегацию. О результатах той встречи вы,
наверное, знаете - недавно в "Маариве" появилось хорошо отработанное
разоблачение переставшей быть секретной операции. Мы тогда почти
договорились - в обмен на инвестиции в их умирающее сельское хозяйство. К
сожалению, наши по-детски прямолинейные американские коллеги как всегда
невовремя проявили свою идиотическую принципиальность и сорвали нашу
сделку со Страной Утренней Свежести. Чем и навлекли во время кризиса в
Персидском Заливе хусейновские СКАДы на наши головы. Но им-то до этого
какое дело!? Впрочем, не будем о грустном. Пойдем дальше.

Итак, после весьма непродолжительной беседы, все точки над "i" были
расставлены - ваши "деловые партнеры" поняли, что тактщательно
подготовленная и почти до конца проведенная операция сорвана. И столь
вожделенной для коммунистических ядерных стратегов продукции "Крайо-Кона"
им не видать, как своих ушей без зеркала. А посему ихней теплой компании
лучше всего тихо свернуть свое пребывание в Гонконге и как можно скорее
отбыть в известном только им направлении. Что они и проделали в
максимально сжатые сроки. Мы, кстати, тоже не были заинтересованы
поднимать шум и подключать к этому делу британские, гонконговские и
китайские спецслужбы. Зачем? Лучший исход тайной операции - полюбовное
решение конфликта. Без стрельбы, трупов и газетных публикаций. В общем, я
им дал время до утра - на урегулирование всех дел перед отбытием. К
сегодняшнему рассвету вилла на острове была не просто пуста - абсолютно
стерильна. Ни одного компьютера, ни клочка бумаги, ни дискеты. Как будто
бы их там и не было. А я поспал пару часов, и поехал на встречу с вами в
"Пенинсулу". Надеюсь, наша с вами гонконговская эпопея подходит к
благополучному завершению.

- Благополучному? - я тяжело вздохнул, представляя себе состояние
"Крайо-Коновских" финансов после уплаты расходов на командировку в
Гонконг,а также последующие "радужные" перспективы. - Был у нас заказчик,
а теперь его не стало. Как патриот и пламенный сионист, я безмерно рад,
что такая опасная технология не попала во вражьи лапы. Но, как директор и
один из владельцев компании, я - в полном ауте. Что же нам теперь делать?
Ну почему вы не провели контроперацию хотя бы днем позже? После того,
как мы бы получили от господина Ву хоть какие-то деньги? Ваш ШАБАК же не
станет покупать наши криконы. Даже теперь, после того, как вы узнали о
возможности из весьма нетрадиционого применения.

- После того? А вы уверены, Марк, что у вашей фирмы было бы это после?
Конечно, мы полностью выполнили наш джентельменский договор с господином
Ву и товарищем Кимом - дали им время подчистить все концы. Однако, нашим
техникам еще до начала беседы на вилле удалось дистанционно снять с их
компьютеров кое-какую любопытную информацию о дальнейших планах вашего
плодотворного сотрудничества. Товарищ Ким - большой стратег. Он
распланировал ваше, господа, будущее почти поминутно. С применением
майкрософтовского "Проджекта" и других полезных программ. Ну разве мог он
предполагать, что мы сумеем прочесть плоды его творчества посредством
обыкновенной электрической розетки? Так вот, жить вам троим - владельцам
фирмы, оставалось очень недолго. Приняли бы китайских специалистов,
посвятили бы их в глубины Ноу-Хау (вы ведь в конце-концов согласились на
это, не так ли?) - и можно на покой! На вечный покой. Увлекательная
поездка с семьями на отдых в Юго-Восточную Азию (за счет "Саймон Ву
Электроникс", конечно!); автомобильная, авиационная или морская катастрофа
- и "Крайо-Кон" тихо сам-собой исчезает в глубинах времени. А ваши
переключатели начинают секретно производиться в Северной Корее, Японии или
на Тайване. Как вам перспективка, впечатляет? Если не верите, могу
ознакомить вас с соответствующими документами. Там достанет специфических
деталей, чтобы понять, что это - не подделка, сляпанная мной для вашего
устрашения.

- Да, уж! - цитируя незабвенного Кису Воробьянинова пробормотал Федотыч.
- Отделались легким испугом. Хрен с ними, с деньгами, Марик! Как- нибудь
выкрутимся. Главное - живыми остались! А с будущими клиентами, может быть,
в самом деле доктор Лиштман и его уважаемая "фирма" помогут?

- Обещать ничего не могу. Все-таки, это не входит в круг непосредственных
обязанностей нашей организации. Но я поговорю кое с кем из наших
оружейников и электронщиков. Думаю, в свете открывшихся возможностей,
"Крайо-Коновский" продукт их живо заинтересует. Конечно, вамэто не очень
интересно с коммерческой точки зрения. Но какую-то поддержку вы, возможно,
получите. А на первое время о вас позаботились мы с господином Ву и
товарищем Кимом - я выхлопотал для вас неустойку в размере остатков их
счета в "Гонконг Сити Банке". Как говориться : в возмещение морального
ущерба. Это что-то около пятидесяти тысяч долларов. Деньги уже
депонированы на счет "Крайо-Кона". Хватит на оплату расходов по поездке,
господин Альперин? Так что мы имеем полное право сходить сейчас в ресторан
и торжественно обмыть и наше знакомство и благополучный исход вашей
гонконговской "Одиссеи". А вечером - домой! Двинулись?!

Часть третья

Малиновый "Ягуар", используя малую толику своих трех сотен лошадиных сил,
вяло тащился сквозь казавшуюся бесконечной пробку на съезде в Сан-Пауло с
шоссе, ведущего от международного аэропорта. Справа, со стороны где сидел
Марк, "Ягуар" сопровождал фордовский полугрузовичок-развалюха, за рулем
которого восседал пожилой негр, похожий на хрестоматийного дядю Тома.
Полугрузовичок был битком набит разновозрастными негритятами,
принадлежавшими, скорее всего, к дяди-Томовому семейству. Даже сквозь
толстое тонированное стекло, отделявшее пассажиров "Ягуара" от окружающего
мира, было слышно, как темнокожие дети оживленно галдели, рассматривая и
обсуждая необычную машину рядом.

- А что еще делать в пробке? - лениво подумал Марк, - Только и остается -
языки чесать. Вон, Моти соловьем заливается. Демонстрирует Джонасу свою
готовность к компромиссу. Жалко, я не успел Моти в аэропорту хотя бы в
двух словах передать содержание сегодняшнего утреннего разговора с да
Сильвейра и Ортезом. Эти гордые потомки португальских плантаторов вовсе не
такие простаки и добряки, какими могут показаться на первый взгляд. Уж я
не знаю, как удалось Моти раскрутить их на авансовую оплату
эксклюзивности. Но я уверен - за каждый выплаченнй нам цент они стрясут с
"Крайо-Кона" по полной программе. Мало нам не покажется. И, что особо
неприятно, снова, как и в Гонконге, непременным условие возникает
требование полного доступа их инженеров к секретам технологии. Не то,
чтобы мы очень боялись этого. Однако, не раскрывать же все карты на этапе
предварительных проверок, когда будут оплачены только относительно дешевые
пре-проекты. А ведь именно такое условие выдвигал незабвенный господин Ву
в качестве главного при подписании любого контракта. И мы уже были готовы
согласиться. Правда, тогда же стало ясно, чем наша покладистость могла бы
обернуться для господ концессионеров - носителей Ноу-Хау и держателей
патента. Спасибо доблестным израильским спецслужбам - они нас вытащили из
глубокой щели в северокорейской заднице. Но в те времена основным
"бизнесменом" был я сам. И вел переговоры по своему убогому разумению.
Конечно, меня сделали. Как ребенка. А сейчас у нас есть такой ценный кадр,
как Моти. Я неоднократно убеждался в том, что его, Моти, на мякине не
проведешь. Наш коммерческий директор мне всегда напоминал помесь
фокстерьера с шахматным гроссмейстером - фантастический нюх на всяческие
каверзы и способность их аккуратно обходить, используя изящные
многоходовые комбинации. Неужели же он, драгоценный подарок ШАБАКа, не
чует к чему нас склоняют португалы ?

Моти

- Вскоре после того, как мы с Федотычем вернулись из Гонконга,
обнаружилось, что текущее состояние компании можно (в печатных выражениях)
охарактеризовать как хреноватое. Прошли сильный испуг и последующее ему
эйфорическое чувство избавления. И выяснилось, что утекли еще три месяца,
а мы по-прежнему сидим на бобах. То есть - ни серьезных потенциальных
партнеров, ни возможности получить от кого-нибудь в качестве инвестиции
серьезные вложения, которые бы помогли фирме просуществовать до (хотя-бы!)
первого контакта с возможными потребителями нашей технологии. Короче -
полный тупик. Вернее, почти полный. Потому что было еще около сорока тысяч
долларов, остававшихся на счету после оплаты расходов по нашему
гонконговскому анабазису. Ну какие это деньги - сорок тысяч ? Если не жечь
свет, не смывать за собой в туалете и платить зарплату только наемным
работникам (Лешику и Борису Самуиловичу), то на пару месяцев "Крайо-Кону"
протянуть хватит. А как быть с интенсификацией попыток втюхать наш товар
кому-нибудь большому? А есть-пить хозяевам - Федотычу, Леонарду и мне -
тоже не помешает. К тому же у всех у нас еще и семьи имеются (хотя личная
жизнь крайо-коновцев ни к бизнесу, ни к этой правдивой истории не имеет
почти никакого отношения)!

Итак, времена мы переживали не самые веселые. По причине всеобщего
плохого настроения все валилось из рук: опытная партия многоканальных
матриц, которую мы готовили к бесплатной передаче на испытания местным
оборонщикам (с подачи доброго доктора Лиштмана), погорела на стенде в
результате то-ли моей, то-ли Федотыча дурацкой оплошности. Разбор полетов
с последующим выяснением отношений по общему согласию я, пользуясь
официальным положением большого босса, решил не производить. Чтобы не
усугублять напряженку и уныние. Во избежание последующих самодеструктивных
действий, на Совете Директоров (который проводился в традиционной для
наших Советов форме совместного с Леонардом и Федотычем субботнего
перекура с выпивоном) было решено : всем выплатить отпускные и на пару
месяцев разогнать народ как можно дальше от фирмы. На волю. В пампасы. В
опустевшем помещении представлять "Крайо-Кон" остался я - собственной
персоной. Один, без ансамбля. Что позволяло съэкономить на воде и
электричестве. Я сидел под единственным включенным кондиционером, лениво
переводя мышкой курсор между пиками и бубнами на грубо размалеванном
старым "Марьяжом" экране, и периодически бросал полный надежды и отчаяния
взгляд на стоящий радом факсимильный аппарат : вдруг оттуда опять выползет
завлекательное предложение от очередного господина Ву, но уже не плохого
бяки - корейского агента, а какого-нибудь хорошего, доброго, мирного.
Однако, проклятый аппарат явно не был создан для приношения радости моей
скромной персоне. Если из него и выползала какая бумаженция, то это (в
лучшем случае !) была реклама. А в худшем - предложение оплатить счет или
деликатное напоминание из банка о том, что я лично несу ответственность за
стремительно возрастающие долги фирмы. И хотя наш "Крайо-Кон" - компания
эЛь. Ти. Ди., то есть - с ограниченной ответственностью, местные банки
ограниченной ответственности не любят. А потому всегда стремятся
превратить ответственность в неограниченную и обязательно личную. Как
будто, в случае чего, лично мне будет чем с ними расплатиться ?!

Но, очевидно, кому-то там, наверху, простое угасание маленькой
хай-тековской фирмы показалось слишком банальным окончанием так интересно
начавшейся истории. Ха, банкротство подстерегает десять из одинадцати
подобных проектов. Но не нас ! Вернее, по отношению к нам, - не сейчас.
Свежая струя ворвалась в остановившийся жаркий пустынный воздух сквозь
узкую щель ничем ни примечательного телефонного звонка. Вообще, в
противоположность факсу, от телефона я уже давно не ожидал ничего
хорошего. Звонили чаще всего или Леонард, с сакраментальным вопросом :
"Ну, что у нас сегодня плохого?"; или моя супруга, с просьбой по дороге
домой заехать в "супер" за продуктами. Федотыч даже и не звонил, ибо свое
сочувствие он обычно выражал почесыванием собственной бороды и
похлопыванием меня по животу, кои действия, согласитесь, по телефону
совершать абсолютно невозможно. Поэтому, подтягивая трубку к уху, ни на
какие новости я не рассчитывал. И зря. Вместо унылого Леонардовского
бормотания, трубка бойко затараторила, обращаяст ко мне хорошо
поставленным мужским голосом. Говорящий владел высоким ивритом не хуже
дикторов израильского телевидения. Однако, в интонациях проскальзывал
легкий акцент, истоки которого я на слух установить не смог: не русский и
не английский - это точно. Мой невидимый собеседник отрекомендовался Моти
Ноффлером, бизнесменом из Мигдаль-а-Эмека. А Мигдаль-а-Эмек, скажу я вам,
это израильский аналог Силиконовой Долины. Где расположено множество
электронных компаний, подходящих "Крайо-Кону", как говориться, по профилю
в качестве серьезных заказчиков. Заинтригованный таким поворотом событий,
я сразу же согласился встретиться с господином Ноффлером на следующий день
в Тель-Авиве, где мы и сможем тет-а-тет обсудть взаимно интересующие
вопросы во всех необходимых деталях.

Господин Моти оказался весьма колоритным типом: невысокий крепкий
мужичок лет пятидесяти пяти. Крючконосый и пронзительно голубоглазый.
Сократовский лоб переходил в отполированную безжалостным южным солнцем
лысину, на которую с боков были аккуратно зачесаны несколько жидких
смолянисто-черных прядей. Одет он был в распахнутую на шее розовую рубашку
с отложным воротником, неглаженные брюки от Гуччи и сандалии на босу ногу.
Облик, типичный для независимого израильского бизнесмена средней руки.
(Впрочем, позже я убедился в том, что он носит респектабельные костюмы и
дорогие галстуки с той же элегантной небрежностью, что и свой ежедневный
средиземноморский прикид.) После крепкого рукопожатия, Моти предложил
посидеть в одной из кафешек на набережной а-Яркон и спокойно поболтать о
том-о сем. Себе он спросил стакан горячего чая, а я удовлетворился бокалом
холодного "Тюборга": поле битвы было готово. Первым предпринял атаку Моти.

- Мне рассказал о ваших успехах и проблемах мой старый армейский приятель
Арик Лиштман. Не стану скрывать, долгие годы я проработал в должности,
подобной той, котрую Арик занимает в ШАБАКе. Только - в армии. Докторской
степени у меня нет - не до того было. Но в технике я разбираюсь
более-менее профессионально - успел получить в Технионе диплом
авиаинженера. В армейской разведке я занимался, в основном, сбором
научно-технической информации о военном потенциале наших многочисленных
противников. Приходилось много работать с трофейной советской техникой, да
и из репатриантов волны семидесятых удалось, к обоюдной пользе, извлечь
много интересного. Да, кстати, если тебе удобно говорить по-русски -
говори, не стесняйся. Русский - один из моих родных языков. В детстве в
нашем доме говорили сразу на многих языках. Но эту историю я тебе расскажу
позже, если захочешь.

Я охотно согласился перейти на русский, подивившись чистоте и правильности
языка, какую не всегда встретишь даже среди поголовно считающих себя
носителями высокой русской культуры свежих репатриантов из бывшего Совка.
Между тем, тот странный акцент, который я расслышал еще по телефону,
сохранился и в его русской речи. - Однако, откуда же он родом ? Но это
так, второстепенно - подумал я. - А первостепенно : чего он от нас хочет ?
На этом стоит сосредоточиться.

- Лет пять назад я вышел в запас, - продолжил Моти, - и начал работать
генеральным менеджером небольшого государственного электронного
предприятия "Метра-Бет" в Нетании.
- А, радарные антенны с фазированными решетками и комуникационные системы
для мирных спутников-шпионов серии "Офир-Кей" - поднапрягши память блеснул
эрудицией я.
- Точно, хотя про спутники ты, вроде бы, и знать не должен, эти данные до
сих пор считаются закрытыми.
- Ну, у нас, олим, свои источники информации, - усмехнулся я, - скрыть
что-нибудь в нашей маленькой стране очень трудно. Особенно среди людей, в
какой-то степени связанных с этими делами. - Я так и не помню, откуда я
узнал про "Метра-Бет". Наверное, ляпнул кто-то невзначай. А мозг зацепил и
уложил на нужную полочку. Вот и пригодилось. К чему, только ? Но, в любом
случае - ставлю себе плюс.
- Оказалось, что навыки, приобретенные за долгие годы службы в
военно-технической разведке, весьма и весьма способствуют успешному
продвижению в бизнесе. За годы работы в "Метра-Бете" мне удалось заключить
несколько неслабых контрактов : с турками, латвийцами и даже (через
голландцев) - с саудовцами, на модификацию радио-навигационнах систем для
их военно-воздушных сил и флотов. В общем, дела в фирме пошли так хорошо,
что пришедшее тогда к власти право-либеральное правительство решило срочно
приватизировать компанию для кого-то из своих. А эти свои, естественно, ни
о каких высоких технологиях ни сном ни духом не ведают. И знать не хотят.
Новыми хозяевами стали пейсатый миллионер из Бней-Брака - держатель
куриной фермы и отставной пехотный генерал - поселенец. Ни о какой
научно-технической политике и стратегии маркетинга в этом случае и речи
быть не могло. Понятное дело, их целью было перепродать фирму подорже в
самые кратчайшие сроки. В чем они и преуспели. Используя, кстати, мои
связи на полную катушку. Перекупившее "Метра-Бет" американское отделение
электронного концерна "Дроссельхаус" незамедлительно прислало в Израиль
регионального директора по маркетингу. С первых же его слов стало ясно -
наши взгляды на будущее компании диаметрально противоположны. Мне
недвусмысленно было предложено уступить пост генерального менеджера
кому-нибудь более идеологически близкому новым боссам. Что я, не без
удовольствия, моментально и проделал. Конечно, меня проводили со всеми
почестями и соответствующей (немалой!) денежной компенсацией. С тех пор, а
произошло это около полугода назад, я свободен, у меня есть деньги и
желание самому стать большим боссом в хай-тековском бизнесе. Я ищу
перспективное старт-аповское предприятие, базирующееся на свежей
технологической идее, в которое можно вложить сравнительно небольшие
деньги, мои обширные связи и знания; и попробовать вывести его на уровень
фирм, признанных на нью-йоркской бирже. Ну как программка, впечатляет ?
- Программка-то впечатляет. Но я, с некоторых пор, стал слегка
недоверчивым. Особенно по отношению к местным бизнесменам. А потому
-заранее прошу прощения за бестактность - сразу поставлю вопрос ребром.
Знаю, в бизнесе так не принято. Но я и не стремлюсь раздувать щеки и
выглядеть перед вами крутым бизнесменом. Просто - спокойствие дороже. Да и
время не хочется тратить на пустые разговоры.
- По крайней мере - честно и логично, - усмехнулся Моти, - что-ж, твое
право - спрашивай!
- Во-первых, почему именно "Край-Кон"? Из сотен технически успешных
старт-аповских проектов, тихо доживающих свои дни в теплицах на бескрайних
просторах Израильщины, вы решили остановиться именно на нас. Или - не
знакомы с нашим (весьма проблематичным, честно говоря) положением ? И
сразу - во-вторых : вы первый местный бизнесмен, который с ходу не просит
от нас денег, но - деньги предлагает. Как-то это не характерно для деловых
людей вообще и аборигенов, в частности. Все вместе приводит меня в лучшем
случае в недоумение.
- Не буду темнить, Марк, и отвечу на оба вопроса сразу. В сущности, ответ
на эти вопросы один : да, я вышел на вашу фирму не случайно. Я, как
правило, для получения важной деловой информации не листаю проспекты
Министерств Промышленности и Науки, но обращаюсь за советом к хорошо
информированным людям. Таким, как небезызсвестный вам Арик Лиштман. Он не
только, как я уже сообщил тебе в начале нашей беседы, поведал мне об
успехах и проблемах "Крайо-Кона", но весьма подробно описал значимость
вашего изобретения и финансовое состояние компании. Более того, он
высказал личный интерес к данной технологии, считая ее развитие важным для
безопасности страны; но от своей организации оказать вам финансовую
поддержку он сейчас никак не может - новое правительство, увы, имеет
другие приоритеты. Поэтому Арик не только попросил, но и порекомендовал
обратить на "Крайо-Кон" самое пристальное внимание. Как бизнесмен, я
охотно к его просьбе прислушался. А как человек государственный и военный
- не мог отказать такой рекомендации. К тому же и деньги, которыя я
планирую вложить в наше дело - не только мои. Но тут уж придется обойтись
без комментариев. Понимаешь, Марик ?

Понимать-то я все понимал. Еще до того, как задал Моти эти почти
риторические вопросы. Однако, мне очень важно было услышать его ответ. И
убедиться в том, что тут, по крайней мере сначала, все чисто. Такой,
пускай и несколько необычный, источник поддержки нас вполне устраивал. От
своих серьезного подвоха мы не ожидали. Я обсудил с ребятами Мотино
предложение и мы с ним ударили по рукам. Вернее - подписали контракт. Так
полковник запаса и бизнесмен Моти Ноффлер стал нашим директором по
маркетингу и обладателем определенной части акций "Крайо-Кона". Нам с
Леонардом опять пришлось поджаться. Ну что-ж, лучше владеть хоть
несколькими процентами акций компании, которая чего-нибудь стоит, чем
сидеть на контрольном пакете бумажек, ценность которых не превышает
стоимости соответствующей кучи фантиков от конфеток. Бизнес, а в
особенности - Хай-Тековский бизнес - жестокая штука. Жадные и слабонервные
здесь просто не выживают. Пусть не сразу, но я все-же осознал эту
немудреную истину. И сумел убедить в ней Леонарда с Федотычем. А была ли у
нас альтернатива ?

Жизнь вернулась в безлюдные помещения "Крайо-Кона". Был объявлен аврал, и
по команде "Свистать всех наверх !" из отпуска отозваны все (изрядно
расслабившиеся за пару месяцев вынужденного безделья) работники фирмы. Для
разгона был срочно реанимирован "погорелый" демонстрационный проект - Моти
планировал устроить большую показуху в Англии. С подачи государственной
аэрокосмической корпорации, которая, вняв его настойчивым рекомендациям,
любезно согласилась оказать нам моральную поддержку. Одновременно, он
обратился за советом к одному своему дальнему родственнику, который
случайно оказался заместителем министра экономики далекой Бразилии,
населенной, как видно, не только донами Пэдро, но и лицами вполне
определенной национальности. (Уже позже я узнал, что в Бразилии, стране -
начисто лишенной расизма и национализма, евреи составляют хотя и
небольшую, но весьма влиятельную группу населения, занимая командные посты
в финансах, бизнесе и даже правительственных структурах.) Друг этот -
Срулик, как его называл Моти (да и все мы), или Эшроел, как он именовался
в Бразилии - нанес неофициальный визит в Израиль, где у него жила одна из
жен. Тут мы с ним и познакомились. Он оказался сибаритом, бойко говорил на
иврите и, рисуя перед нами захватывающие перспективы нашего
латиноамериканского будущего, своим сладкоречием сумел загипнотизировать
даже такого интравертного типа, как Леонард. Несомненно, дону Срулику был
обещан немалый процент с осуществления каждой латиноамериканской сделки. В
бизнесе даже воробей не станет чирикать задаром. ("К-к-апитализм-м!" - как
выразительно говорил капитан Данко-Шварцнегер в уморительно-дебильном
боевике "Красная жара".)

Да, кстати говоря, у Моти оказались удивительные родственники. Во
множестве своем рассеянные по странам и континентам, они являлись нигде не
зарегестрированными членами личной агентурной сети господина Ноффлера. И
сетью этой Моти искусно пользовался, извлекая для себя, Израиля или
"Крайо-Кона" подчас довольно неожиданные выгоды. К примеру, будучи на
демонстрационном показе в Англии, в один из свободных от раутов и
переговоров вечеров, Моти поинтересовался, как я отношось к хорошей
музыке. Конечно, хитрый деловар прекрасно знал, что к хорошей музыке я
отношусь с особым пиететом. О чем моментально и заявил. Тогда Моти
объявил, чтобы мы с Федотычем срочно подмылись, погладили шнурки и
завязали галстуки, ибо через двадцать минут мы едем на концерт группы "Дэр
Стрейтс". На что я ответил Моти, что в качестве розыгрыша он мог бы
придумать что-нибудь более умное, ибо перед поезкой в Англию я внимательно
изучил Интернетовские сайты всех более-менее интересующих меня рок-групп
(в том числе и "Дэр Стрейтс") и, к своему величайшему сожалению, не
обнаружил во время нашего пребывания на Британских островах никаких
привлекательных музыкальных событий.
-Так что, - сказал я Моти, - не надо пудрить мне мозги. Никакой "Дэр
Стрейтс" сейчас в Лондоне, да и по всей Великобритании, не гастролирует.

О, это были мгновения маленького Мотиного триумфа ! Он раздулся, как
павлин на токовище (или как там это у павлинов называется), и гордо
заявил, что, может быть, для простых обывателей концертов "Дэр Стрейтс" в
Лондоне нет, а для него, Моти Ноффлера - есть! Сегодня, в одном из
закрытых клубов в Сохо, музыканты группы дают юбилейный концерт в чести
двадцатипятилетия ансамбля. Концерт эксклюзивный, приглашены не более
пятиста человек, в том числе принц Эдвард, сэр Элтон Джон, сэр Пол
Маккартни, сэр Фил Коллинз с очередной молодой супругой, сэр Энтони
Хопкинс и прочие знаменистости. И мы, "Крайо-Кон", - в числе
приглашенных.
- Но Моти, дорогой, не слишком ли мелко мы плаваем, чтобы присутствовать
при таком событии ? - в недоумении осведомился я, - Наша фирма, хоть и
обладает определенной потенциальной ценностью для британской элиты
(шутка); но, все-таки, мы - не "АйБиЭм" или "Кока-Кола".
- Фирма - не обладает, - прямо, по-военному отрубил Моти, - зато лично я,
Моти Ноффлер - обладаю ! Лидер группы "Дэр Стрейтс", всемирно известный
гитарист, композитор и певец Марк Нопфлер - мой племянник. И братец его,
один из участников первого состава группы, - тоже, соответственно,
племянник. Вот они-то, племяннички, и пригласили меня с моими коллегами на
концерт !

- Ну я и болван! Уже давно ломаю голову над тем, почему довольно редкая и
нехарактерная (даже для ашкеназов) фамилия нашего Моти мне много лет
хорошо знакома ! Конечно же - Марк Нопфлер, лидер "Дэр Стрейтс"! Обе
фамилии до сих пор хранились в закаулках памяти никак не пересекаясь, ибо
звучат слегка по-разному. В иврите нет разница между буквами "Пэй" и
"Фэй". Потому-то Моти и зовется Ноффлером. Из энциклопедической справки в
Гибралтарской энциклопедии прог-рока я знал, что братья Нопфлеры выросли в
семье выходцев из Венгрии. Но с какой стороны это касается Моти ?

Разгадку этого кроссворда я получил, когда мы ехали в горбатом лондонском
такси в Сохо, на концерт, вместе с Мотиным повествованием об удивительных
приключениях его семьи в бурном двадцатом веке. Оказывается, его отец,
Иштван Нопфлер, родом из Венгрии. И, подобно многим молодым евреям,
населявшим в начале века распадающиеся подгнившие центрально-европейские
империи, по своим политическим убеждениям был близок к коммунистам. После
провала первой попытки коммунистического переворота в Венгрии, волна
антибольшевистских репрессий, как и повсюду, в силу всегдашней особой
вовлеченности лиц еврейской национальности в мировое переустройство, несла
на себе мутную пену антисемитизма. Проще говоря, в Венгрии начались
погромы. И семья Нопфлеров вынуждена была бежать. Воодушевленный красными
флагами и идеей всеобщего равенства в бедности, Иштван побежал на восток -
в большевистскую Россию. Работал на тракторном заводе в Харькове, учился
на рабфаке в Москве; где, с детства владея венгерским и немецким, а затем
- русским, показал недюжинные способности и к восточным языкам. Которыми
он овладел во-множестве и совершенстве. Понятное дело, пролетарской
революции такие люди были нужны не только (и не столько) для ведения
торговых переговоров. Не удивительно, что, спустя несколько лет
специальной подготовки, Иштван Нопфлер стал разъездным агентом Коминтерна,
а затем - агентом-нелегалом НКВД в Китае. Еще в Москве, в Рабочем
Университете, Иштван познакомился с очаровательной черновицкой еврейкой
Ханой. Впрочем, в профсоюзном билете она была записана Анной. Перед
отъездом в Китай молодые сыграли комсомольскую свадьбу. А через несколько
месяцев немногочисленная еврейская община Шанхая приняла в свои ряды новых
членов - семью торгового представителя нескольких австрийских и немецких
фирм Иштвана Нопфлера. Там, в Шанхае, и родились Пауль - старший брат
Моти, и сам полковник израильской армии - Моти Ноффлер. Уж не знаю, чем
конкретно занимался самый старший Нопфлер в Китае по линии разведки - Моти
в подробности не вдавался, хотя наверняка был посвящен. Между тем, Иштван
благополучно работал в Шанхае как в предвоенные годы, так и во время
военного лихолетья. Японские оккупанты, хотя особой любви к евреям и не
испытывали, но ради крохотной Шанхайской общины Аушвиц строить не стали.
Поэтому работа Шанхайского разведцентра не прерывалась ни на миг.
Очевидно, отец Моти был шпионом более искусным и удачливым, чем его
всемирно известный коллега - доктор Рихард Зорге, возделывавший те же
нелегальныю нивы в соседней Японии. Иштван Нопфлер так и не был раскрыт
местными спецслужбами. Что, впрочем, не спасло его от печальной судьбы
Зорге. Ибо после войны на великой новой Родине Иштвана - в Советском Союзе
-, беззаветному служению которой молодой коммунист отдал лучшие годы своей
жизни, наступило еще более сложное мирное время, с продолжением массовых
репрессий, тотальной подозрительностью и пещерным антисемитизмом.
Мотин отец был хорошим разведчиком. Он знал, что происходит в
послевоенном СССР. Знал, куда один за другим исчезают его коллеги из
зарубежных резидентур НКВД и разведуправления Генерального Штаба. Многие
из них по рождению были евреями. Ни один никогда не вернулся в свое,
годами тяжкого труда свитое шпионское гнездо. Никто и никогда. Некоторые
просто пропадали. Тихо и без шума. А кого-то гневно и публично обвиняли во
всех смертных грехах и приговаривали к смерти - как несчастных членов
Еврейского Антифашистского Комитета. Время катилось к делу врачей.
Поэтому, когда Иштван получил из Центра вызов на собеседование в Москву,
никаких иллюзий по поводу своей собственной судьбы он, изрядно помудревший
и подрастерявший за годы, проведенные вдали от коммунистической истерии,
былые ярко-красные убеждения, не строил. Но отказаться от возвращений
Иштван не смог - понятия чести и воинского долга не были для него пустыми
словами. А смог - не потянуть за собой семью. Более того, в серьезном
разговоре с Ханой он завещал ей никогда не возвращаться в СССР, да и из
Шанхая бежать как можно скорее - вот-вот местные коммуняки наберут полную
силу. А тогда и тут - начнется.
Хана была мужественной женщиной. И завет покинувшего семью супруга
выполнила без колебаний. Они бежали из Шанхая. Куда ? В этом у Ханы не
было никаких сомнений. В Шанхайской общине преобладали сильные сионистские
настроения. Тогда же Хана открыла для себя иудаизм - цементирующие всех
евреев идеи избранности единым Б-гом. К тому же, именно в эти годы
Всевышний сотворил реальное чудо - на карте мира появилось независимое
государство Израиль. Дом для всех евреев. Пристанище для выживших. Будущее
для детей. Как и у миллионов других евреев до и после Ханы, возможный
конечный пункт бегства был только один - Израиль. (Я сам прошел этим
путем!). "В следующем году - в Иерусалиме !"
Следующий год семейство Нопфлеров встретило не в Иерусалиме, а в киббуце
Дгания Алеф, что вблизи озера Кинерет. Хана работала там медсестрой, а
юный Моти собирал финики и ходил в киббуцную школу. Путешествие в Землю
Обетованную не прошло для семьи без потерь. Брат Моти, Пауль, наотрез
отказался ехать в никому не известную Палестину. Даже это если это и
родина предков. Юношу притягивала европейская культура, он был щедро
музыкально одарен и опасался не найти в далекой пустынной провинции
приложения своему дару. Пауль расстался с матерью и младшим братом,
перебрался в Гонконг, а оттуда, получив Британское гражданство - в Англию.
Где и осел, став Полом, основателем английской ветви семейства Нопфлеров,
владельцем крупной кинопродюсерской компании и отцом знаменитых
рок-музыкантов.
Так, по дороге на концерт, я получил ответ сразу на две мучавших меня
загадки : с какого боку связаны "Дэр Стрейтс" и наш директор по
маркетингу, а также - откуда у него, у Моти, этот странный легкий акцент.
В семье Нопфлеров говорили по-русски и немного по-венгерски. Но
мальчонка-то ходил в китайскую школу ! Да и на улицах Шанхая общался в
основном со сверстниками-китайчатами. Что, в совокупности, и создало этот
культурно-лингвистический курьез - хорошо образованного израильтянина,
говорившего на всех доступных ему языках с китайско-венгерским акцентом.

Фрагмент вокодированного телефонного разговора через войс-чат-линию
порнографического Веб-сайта "Грязное гнездышко",
между полковником Саудом Даммадом и Себастианом Фернандесом,
сентябрь 199* года, 9 часов утра по Гринвичу
(перевод с испанского)

- Себастиан, переговоры с этими вонючими израильтянами недопустимо
затягиваются. Вы клятвенно обещали завершить сделку в течение недели. Все
работы по проекту "Благословление Пророка" остановлены в связи с
невозможностью проверки допустимых параметров инициирующего устройства.
Предсказанное аналитиками потепление политического климата на Ближнем
Востоке не оставляет нам времени на колебания. Испытания должны быть
завершены еще в этом году. Но все зацикливается на этих проклятых
переключателях. Мы оставили все попытки скопировать русскую технологию
инициации. Мессопотамские коллеги продолжают биться над ней, но до сих пор
так и остается непонятным - как она работает и работает ли вообще. Мы
поставили на "Крайо-Кон". Когда же вы подпишите договор и лаборатории
"Заповедника" получат опытные образцы и технологические карты ?
- Все шло по плану, полковник, до самого последнего момента. Руководство
"ЭлДиКомпа" практически договорилось по всем пунктам договора с директором
фирмы по маркетингу господином Ноффлером. Однако, руководитель
"Крайо-Кона", доктор Марк Альперин, высказал несогласие именно с теми
параграфами, которые позволяют нам быстро продвинуть работу по проекту. И
отказался подписывать договор в целом. Он стал очень осторожен после
Гонконга, этот еврейчик.
- Мы предприняли все усилия к тому, чтобы максимально осложнить
финансовое положение их компании. Вы и не подозреваете, во что нам
обошлась организация компромата на "Крайо-Кон" в Англии, где они почти
договорились с "Бритиш Сателлайт Коммюникейшн". Им теперь просто-напросто
не с кем договариваться, кроме как с концерном Ортеза. Надеюсь, это-то они
понимают ?
- Понимают. Однако, Ортез сделал опрометчивый шаг, заплатив им довольно
большую сумму за эксклюзивность. Эти деньги, как я понимаю, еще не
закончились, и Альперин рассчитывает протянуть время, выбивая более
приемлимые, по его разумению, условия контракта.
- И как долго по вашему, Себастиан, мнению, может затянуться отсрочка с
подписанием ?
- Вчера Альперин заявил о продлении переговоров на месяц.
- На месяц ? Вы понимаете, что даже недельная отсрочка срывает все наши
планы ? Неужели нет способов склонить его к согласию ? Предложите денег,
бабу, мальчика, в конце концов !
- А чем же мы, по вашему мнению, занимались всю последнюю неделю ? Но чем
больше мы ему предлагаем, тем подозрительнее он становится. Нам удалось
полностью убедить его менеджера, этого Ноффлера. Но и ему не удается
сдвинуть Альперина с той позиции, которую он занял. А именно он, Альперин,
является основным держателем акций и, соответственно, владеет правом
решающей подписи.
- Значит, вся проблема только в одном человеке ? Помните, как говорил
русский вождь Сталин : "Есть человек - есть проблема. Нету человека -
...". В общем, не мне вас учить, Себастиан. Только - быстро и чисто. Чтобы
другие не вздумали корячиться. Думаю, лишившись лидера они все будут
деморализованы настолько, что дальше дела пойдут без препятствий.
- Приказ понял, господин полковник. Где-нибудь в Европе нам было бы не
просто сделать все чисто. Но, на нашу удачу, здесь - Бразилия. Ждите
рапорта об успешном выполнении.
- На все воля Аллаха, Себастиан. Хотя вы, неверные, к осознанию этого
простого факта еще не пришли.

Фрагмент вокодированного телефонного разговора по
индивидуальному спутниковому каналу глобальной сети "Иридиум"
между Моти Ноффлером и анонимным абонентом в Израиле,
сентябрь 199* года, 10 часов утра по Гринвичу
(перевод с иврита)

- На прошлой неделе успешно прошли испытания силиконовых подложек для
переключателей с имплантированным фантомом. Инженеры с "Исра-тек
семикондактор" предлагают два варианта активации фантома : от внешнего
сенсора или по сигналу со спутникового трансмиттера. Подложки переданы в
Неватим для изготовления матриц. Однако, Леонард не соглашается запускать
новую серию до возвращения Марка. Окончательный тест с готовыми изделиями
можно будет произвести только по вашему приезду. Таким образом, все
действия по операции "Подкидыш" приостановлены. Алеф опасается, что наши
подопечные в силу ряда причин очень торопятся. А потому могут попытаться
найти другой вариант активации устройства. И тогда ... "Подкидыш" - наш
последний шанс деликатно решить эту проблему. Мне бы очень не хотелось
доводить до крайних мер. В чем проблема, Моти ?
- Альперин заподозрил бразильцев в нечистой игре. Он опасается повторения
гонконгского варианта, а потому напрочь отказывается подписывать договор,
содержащий так интересующие наших подопечных пункты.
- Да, в чутье ему не откажешь.
- Это не только чутье. Он очень умен. Его насторожила помпа, с которой
нас тут принимают и натиск, с которым ведут переговоры бразильские
партнеры. Латиноамериканцы, как всегда, переигрывают. В последнее дни они,
очевидно, получили приказ сбавить обороты. Но зерно сомнения уже проросло
- Марк объявил о возможности пролонгации переговоров на месяц.
- Это станет катастрофой. "Заповедник" не будет ждать. Неужели нет
никакой возможности убедить Альперина согласиться ?
- Мои возможности исчерпаны. Остается одно - раскрыть ему план операции
"Подкидыш" и побудить помогать нам сознательно.
- Ни в коем случае ! Запрещаю вам даже думать об этом ! Вы понимаете,
сколько сил вложено в эту операцию и какой сетью мы рискуем в случае даже
непреднамеренной утечки информации от сотрудников "Крайо-Кона" ?
- Гимел, я опасаюсь, что наши контрагенты попытаются найти выход из
переговорного тупика своими методами. Я думаю, вполне понятно, чем это
чревато ?
- Э-э, Моти, да вы, никак, стали сентиментальны ? Расслабились,
возрастные явления ? Я помню, как решительно вы действовали в ходе
операции "Гефестус", в 72-м. Если бы тогда мы проявили подобную
чувствительность, сейчас не кому было бы вести эту беседу. А ведь успех
"Подкидыша" неизмеримо значительнее всего, что мы достигли в результате
"Гефестуса". Это не столько проблема национальной безопасности, сколько
вопрос о выживании нашего государства. И если противная сторона берется
сама найти выход из общего тупика, самое разумное - не препятствовать ей в
этом. Попытайтесь не доводить до крайностей, но ...
- Я попробую в последний раз нажать на Альперина. Уж и не знаю, что ему
соврать. Пожелайте мне удачи, Гимел. А если - нет, то будь мы все прокляты
!
- Мы прокляты изначально. С первых мгновений, сразу же после того, как
согласились играть в эти игры. Мы - низшие из шудр, неприкасаемые. К
счастью, не многие знают о том. Но и те, кто никогда не узнает, будут
нормально жить только потому, что мы делем эту грязную работу. Я желаю
удачи нашему "Подкидышу"!

(Продолжение следует)
1 Would you like a drink, sir ? (англ.) - Хотите выпить, сэр ?
2 Хай-Тек (от английского - Hi-Tech, или High Technologies - Высокие
Технологии) - общепринятая на Западе аббревиатура для обозначения
современных электронных, программистских, биотехнологическиз и
генноинженерных производств.
3 Parking Strictly Forbidden! (англ.) - Стоянка строго запрещена !
4 он же - руководитель Бразильской резидентуры Объединенной
разведывательной службы Республики Куба (примечание автора)