Эйдельман Натан / книги / Петя Кантроп



  

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 12933
Автор: Эйдельман Натан
Наименование: Петя Кантроп


Натан Эйдельман. 

                                Петя Кантроп

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Искатель", 1966, N 5.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Петр Алексеевич ко мне приходит и говорит:
   - Я великое открытие сделал.
   А я отвечаю:
   - Это бывает.
   Тогда он достает большую мензурку, наполненную розовой жидкостью:
   - Вот мое открытие.
   - И это бывает, - отвечаю.
   - На слово вы не верите ученым. Но настанет время, никто не  будет  нас
проверять: сделано - сказано!
   Затем Петр Алексеевич отмерил и вылил в чашку немного жидкости, выпил и
превратился в своего папу Алексея Михайловича. Я, по чести говоря,  совсем
не удивился, потому что знаю Петиного папашу много лет. Правда, никогда  я
его таким моложавым не видел, разве что на  фотографиях.  Выглядел  он  не
старше своего сына.
   - Добрый день, Алексей Михайлович,  -  говорю.  А  он  на  меня  как-то
странно смотрит и не узнает. Потом вздрогнул и стал разглядывать  брюки  и
пиджак:  Петина  одежда  на  "старике"  затрещала,  потому   что   Алексей
Михайлович против своего наследника много корпулентнее.
   - Здравствуйте, Алексей Михайлович, я же Антон, товарищ вашего сына.
   Алексей Михайлович разгневался:
   - Какой товарищ? Какого сына? Нет у меня пока что никаких  детей,  жена
мальчиков не любит и хочет родить дочь. И вообще где я?
   Вежливо объясняю, что я сын Якова Осиповича, его соседа. Тут папаша так
захохотал,  что  Петин  пиджак,  подобно  феодальному  государству,   стал
стремительно распадаться на отдельные территории.
   - Если ты Якова сын,  значит,  он  уже  в  детской  коляске  был  отцом
семейства.
   - А какое, кстати, число сегодня и год? - спрашиваю я.
   - Что, ты не в ногу  со  временем  живешь,  что  ли?  -  шутит  Алексей
Михайлович. - 6 июля 1940 года.
   Смекаю, что до Петиного рождения еще почти целый год, и протягиваю  его
папаше сегодняшний номер "Советского спорта".
   - Вот, - говорю, - свежая газетка от 18 февраля 1966-го...
   Алексей Михайлович как впился в газету, как рот разинул, так и просидел
молча не знаю сколько времени. И вдруг рот закрыл и превратился в Петьку.
   Петя обругал себя за то, что не снял костюма перед опытом, и сказал:
   - Видишь, открытие какое я сделал? Ровно пятнадцать минут действует.
   - А если принять двойную дозу твоего эликсира?
   - Пожалуйста.
   Отмерил, выпил вдвое против прежнего  и  тут  же  сделался  собственным
дедушкой  Михаилом  Федоровичем,  которого  я  в  детстве  видал.   Михаил
Федорович был молод и худощав. Драный Петин костюм на нем  висел,  как  на
пугале.
   Разумеется, я не стал расспрашивать Михаила Федоровича,  узнает  ли  он
меня и как относится к своему сыну Алексею  Михайловичу,  но  завел  такой
разговор, что "старику", мне  отвечая,  пришлось  сказать,  какое  сегодня
число.
   - 12 мая.
   - А год?
   - 1902-й, - смеется.
   Тут я вспомнил, что дед был  любителем  поэзии,  и  немало  удивил  его
кое-чем из Блока, Маяковского и Багрицкого, которых он еще знать  не  мог.
Чтобы не вызывать лишних расспросов, я собирался  сообщить  дедушке  Мише,
что все эти стихи сам сочинил, но сделаться великим плагиатором не  успел;
пятнадцать минут прошло,  и  передо  мною  был  снова  Алексей  Михайлович
образца 6 июля 1940 года. Меня он опять видел в первый раз, но я уже  имел
опыт обращения с ним: поговорил о погоде, затем сунул  в  руки  "Советский
спорт" и спокойно дождался появления Петра Алексеевича.
   А Пете я задал только три вопроса.
   - Вопрос первый: что, если бы несколько минут назад невзначай зашел  ко
мне  в  комнату  настоящий,  то  есть  сегодняшний,  твой  папаша  Алексей
Михайлович и встретил бы самого себя в молодом возрасте?
   - Да, - сказал Петя, - это был бы нежелательный вариант.  Папа  у  меня
задиристый, мог и в ухо дать.
   - Какой папа какому?
   - А не все ли равно?
   Второй вопрос я задал такой:
   - В чем же секрет твоего эликсира?
   Петя сказал, что основная формула его эликсира Р=М+П, то есть РЕБЕНОК =
МАМА + ПАПА. В первый миг своего существования в ребенке нет ничего своего
(плоть от плоти двух родителей). Потом уж к М+П прибавляется еда, среда  и
прочее бытие. Но  каждая  мама  и  каждый  папа  сами  вначале  составляли
определенное сочетание своих родителей, те - своих и т.д. и т.п.
   - Значит, что надо? - спросил Петя риторически. - Надо найти  способ  в
каждом человеке выделить нужного предка в чистом виде, а для этого  убрать
на время черты и качества других предков. Вот этот напиток  в  зависимости
от дозы и дает любого предка: чуть больше - прапрадедушка, чуть  меньше  -
папаша... Ну, разумеется, все они появляются в  том  возрасте,  в  котором
были при  начале  существования  своего  сына.  Папаше  было,  к  примеру,
тридцать семь. Когда я начался. Приняв минимальную дозу розовой водицы,  я
отсекаю множество свойств и становлюсь своим молодым отцом. Всего, правда,
на пятнадцать минут, дольше никак не выходит. Ну, а приняв пять доз, я  на
девятьсот  секунд   обращаюсь   в   прапрапрадеда   в   момент   основания
прапрадедушки... Так что, как видишь, все до того просто,  что  непонятно,
отчего никто доселе такого открытия не совершил.
   Тут я задал третий вопрос:
   - А почему ты не делаешься мамашей или прабабушкой?
   Петр Алексеевич поважнел, достал мензурку с синей жидкостью.
   - Вот женский эликсир. Перемешивая два напитка, можно  получить  любого
из двух дедушек, или двух бабушек, или, если угодно, какую из  шестнадцати
прапрабабушек.  Но...  -  тут  Петя  замялся,  -  но  я  как-то  стесняюсь
превращаться в женщин. У меня почему-то всегда есть  опасение,  что  синий
эликсир мой вдруг откажет и я  навсегда  останусь  собственной  прабабкой.
Конечно,   и   розовый   может   сплоховать,   но   -   умереть   мужчиной
предпочтительнее...
   "Хорошие все-таки друзья у меня, - думал я, слушая  Петю,  -  Ученые  и
приятные".


   Из моего дневника

   21 февраля. Петр привел  знакомого  студента  Володю  Пушкина.  Мы  все
подготовили, чтобы на пятнадцать минут превратить  Володю  в  его  прямого
предка Александра Сергеевича. Однако мы так волновались, что  дали  Володе
лишнего и вместо Пушкина получили Ганнибала, Арапа Петра Великого. Оробели
мы, конечно, но Петя заговорил о фортификации, и арап, с детства привыкший
ничему не  удивляться,  принялся  чертить  и  объяснять.  В  разгар  очень
любопытного объяснения он сделался, однако, Осипом Абрамовичем Ганнибалом,
мрачным и злым, и дико заорал: "Водки!!!"
   Мы побежали, принесли. Он выпил раз, два, три, заставил нас пить. Мы не
хотели, но он настаивал, да нам и отказываться было  стыдно.  Как  это  ни
удивительно, но довел он нас за пятнадцать минут до такого состояния,  что
мы и Надежду Осиповну, и Александра  Сергеевича,  и  детей,  и  внуков,  и
правнуков Пушкина проспали, и когда  очнулись,  то  Ганнибалы-Пушкины  уже
превратились в студента Володю, и, сколько мы его ни  уговаривали,  больше
он не желал подвергаться опыту, боялся в себя не вернуться.
   - Глупец! Ведь предки у тебя какие!
   - Гениальные люди, но все какие-то несчастливые...
   Против этого мы ничего не могли возразить.
   Петя после размечтался: найти бы всех потомков великих  людей  и  разом
превратить их в знатных предков.
   Я же утверждал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

   22 февраля.  Испугались  мы  потом,  а  сначала  даже  не  поняли,  что
произошло. Пригласив Элю и Марину, двух знакомых  девушек,  мы  выдали  им
синенькой ровно столько, чтобы забросить обеих  примерно  в  первую  треть
XVIII века. И  вдруг  одна  из  девиц  растворилась.  Мы  похолодели:  иди
доказывай потом, что она в царстве Анны Иоанновны куда-то  запропастилась.
Принялись мы расспрашивать Поликсену Никифоровну (ту,  что  осталась),  но
она была  строгих  правил  и  с  нами  беседовать  не  пожелала,  пока  не
превратилась в Анну Дмитриевну, свою дочь. Та была побойчей, но, когда  мы
стали про исчезнувшую подругу спрашивать,  она  не  понимала  и  принялась
кокетничать. Петя проявил себя любезным кавалером, но не успел  произнести
и  десятка  комплиментов,  как  появилась   довольно   противная   Татьяна
Михайловна - дочь Анны Дмитриевны, и пошло, и пошло. Мы ни живы ни мертвы.
Даже тетка, спросившая нас:  "Ребятушки,  говорят,  наш  Николай  Павлович
захворал, куда денемся-то?" - даже эта тетка нас не рассмешила. И когда мы
готовы  были  зарыдать   от   отчаяния,   Матрена   Константиновна   вдруг
превратилась в двух шустрых девиц - Марю и Варю.  Развеселившись,  мы  тут
завели  магнитофон,  да  так   сплясали,   что   партнерши   наши   трижды
переменились, а мы даже не заметили, и под конец удивились, отчего они так
похожи на двух наших знакомых девушек  -  Элю  и  Марину.  (Мы  потом  им,
конечно, объяснили, что они родственницы, что у них  прабабушка  общая,  а
они смеются и не верят...)

   23 февраля. Я предлагаю Петру Алексеевичу обнародовать открытие, но  он
считает - еще поиспытывагь надо. К тому же запасы эликсира невелики - пока
что всего бутылки две...

   1 марта. Петя привез целый бочонок. Говорит, неделю настаивал. Хочет  в
обезьяны податься. Весь вечер  сидели,  разрабатывали  опыт.  Устали.  Для
разминки Петр сбегал в прадедушку до женской линии, а я  в  прабабушку  по
мужской.
   Решили опыт проводить так: поехать к Пете на дачу и превратиться там  в
обезьяну (а то  в  доме,  чего  доброго,  далекие  предки  все  изгадят  и
переломают).  На  дачу  отвезти  старый  тулуп,  иначе  предок  замерзнет,
подготовить консервов, воды, инвентаря.
   Чтобы отправиться на миллион лет, придется выпить целый жбан  эликсира.
Это трудно. Решили  провести  в  два  приема,  то  есть  сначала  получить
промежуточного предка, а затем напоить его. (Я забыл сказать, что, как  ни
странно, в опытах по превращению съеденное  и  выпитое  одним  предком  не
переходило в другого. Так что один раз Петя по пути от прапрабабки обратно
за один час четыре раза плотно пообедал. Мы решили, что весь  паек  одного
переходит в энергию, необходимую для превращения в другого.)

   2-3 марта. Перетаскиваем инвентарь на дачу. Петя сумел  выхлопотать  на
работе творческий отпуск. Говорит, что обидно превращаться одному, неплохо
бы закинуть в  древность  несколько  человек,  чтобы  было  хоть  какое-то
общество. Да и для науки полезнее. Однако пришлось бы ждать еще  несколько
месяцев, пока настоится эликсир, а Пете уж очень хочется в обезьяны.
   Окончательно  уточнили  маршрут:  через  прапрапрапрабабушку   N_5   по
материнской  линии  (для  удобства  мы  предков  занумеровали).  Эта  дама
сообщила нам однажды, что родилась в один день с императрицей  Екатериной,
что живет в Москве на Варварке и что отец ее старинной  фамилии  греческий
купец. (Очень уж путаное у Пети фамильное древо оказалось.) Вот этот купец
нас и занимал, потому что через своих греческих предков  он  позволял  нам
совершить экскурсию прямо в античные века и страны...
   Итак, через прапрапрапрабабку N_5, а от нее прямо,  не  сворачивая,  по
мужской линии - в древность.

   6 марта. Все (то есть все пробовавшие эликсир) в сборе на даче у  Пети.
Кругом снег. Тишина. Все подготовили, выпили немного (вина), присели перед
дорогой. Петя простился с нами, заранее  попросил  извинить  за  возможные
неблаговидные поступки предков. Посмеялись мы: выбьет кому-нибудь глаз или
сожжет дом, но, пока милиция  приедет,  нарушитель  сделается  собственным
сыном или внуком, а ведь сын за отца не отвечает...
   Петя разделся, завернулся  в  тулуп,  мы  отошли  в  сторонку.  Я  стал
считать: пять... четыре... три... два... один... СТАРТ!
   "До скорого!"  -  крикнул  Петя  и,  запрокинув  голову,  стал  глотать
розовато-синюю смесь. Кадык его долго мелькал в наших глазах, пил он  явно
через силу, но вот, наконец, поставил кувшин на стол, крякнул  и  вдруг  -
уменьшился и расширился. Мощные мускулистые ноги, очень покатый лоб и, как
ни странно, редкие клочки волос  на  большой  лысине.  Впрочем,  громадные
руки, покрытые шерстью, были очень красивы.
   Мы ждали разных выходок: сдерет с себя майку, будет кидаться. Но ничего
этого не произошло. Обезьяночеловек внезапно осклабился и  выдал  какое-то
гортанное звукосочетание вроде "гхакка".
   Мы поняли, что это хорошее слово, и отвечали: "Гхакка... гхакка..."
   Я быстро соображал: Петя наварил эликсиру на миллион  лет,  середина  -
пятьсот тысяч... Значит, вот каким был  пращур  Петьки  пять  тысяч  веков
назад.
   Эля у нас очень начитанная.
   - Это  время  синантропа,  -  говорит,  -  но  я  вижу  ясно,  что  наш
обезьяночеловек не совсем синантроп. Он стоит прямо, голова побольше, и  в
то же время он послабее.
   Володя неожиданно встал и, к великому нашему удивлению, произнес речь:
   - О ты, далекий предок нашего товарища, тебе  и  твоим  детям  придется
вынести необычно много - тысячи веков голода, борьбы, войны, несчастий. Но
ты уцелеешь и доживешь до нас. Мы желаем тебе счастливого пути...
   Неожиданно обезьяночеловек привстал, чихнул и произнес ответную речь, в
которой мы разобрали уже знакомые "гхакка" и нечто новое - "кх-гм-тьфу!".
   На всякий случай я ответил  тем  же  и,  судя  по  иронической  ухмылке
синантропа, догадался, что сморозил какую-то глупость. Я понял, что нельзя
забывать: этот предок во много раз умнее умнейших обезьян.
   Но надо было торопиться. Мы поднесли ему жбан с питьем. Он принял  его,
но, прежде чем пить, медленно обошел всех нас, внимательно  вглядываясь  в
глаза. Нам не по себе было. Будь я проклят, если он не угадывал мыслей, и,
только угадав, что они добрые, выпил Выпил разом, и  нам  показалось,  что
эликсир на него не подействовал: рост тот же, ноги и руки - те же. Череп -
потом мы измерили на фотографии - чуть меньше.  Выражение  лица  -  нельзя
сказать, что более дикое, просто какое-то хмурое.
   И тут я понял, что передо мной питекантроп или что-то  подобное.  "Петя
Кантроп", - прошептали девочки.  Пятьсот  тысяч  лет,  отделявших  первого
обезьяночеловека от второго, почти совсем  не  чувствовались,  потому  что
похожи они были друг на друга чрезвычайно.
   Вот теперь-то начинался опыт.
   - Но, но, Петенька, - сказала Марина, пятясь к двери.
   И тут Петя прыгнул на нее с криком: "Ак-ак!" Я  пытался  урезонить  его
воплем "гхакка", но язык пятисоттысячного года был, видно, не актуален для
миллионного.
   Петр 1-й (мы опять решили занумеровать предков, но на  сей  раз  отсчет
вести с древнейших), с обезьяночеловеческой силой разбросав,  расшвыряв  и
запугав, заставил нас залечь за  забором  (сверху  колючая  проволока)  и,
дрожа, наблюдать в щели.
   За пятнадцать минут Петр 1-й прогрессировал довольно сильно. Он  быстро
разобрался в наших следах, понял, где мы находимся, догадался,  что  через
забор не перемахнешь, и устрашающе проревел ровно столько раз, сколько нас
было (умеет считать?). Устрашив, захотел  есть.  На  холод  не  реагирует:
видимо, привык нагишом  на  морозе.  Открытую  банку  консервов  опустошил
быстро и, конечно, догадался, что в других железных коробках тоже прячется
вкусное. Повертев коробки, нашел камень и с силой  грохнул  банку  о  него
(привык, наверное, сталкивать зверей со скалы на острые камни). Еще  удар,
банка треснула, и в этот миг появился Петр 2-й.
   Петр 2-й пятнадцать своих минут спокойно,  не  торопясь  банку  доедал.
Сыт. О прогрессе не думает.
   Дальше все однообразно.
   Петры били консервы о камень. Сын разбившего пользовался плодами отца и
извилинами шевелить не желал, сыну же лентяя еды не оставалось, и он умнел
на глазах.

   7 марта. В полночь мы уехали в город.  Наутро  -  те  же  обезьянолюди.
Глотают консервы, подкапываются под  забор.  Подкоп  не  получается,  зато
нечаянно изобретают землянку.
   Тут только мы сообразили: миллион лет - десять тысяч веков  -  примерно
сорок-пятьдесят тысяч  поколений.  Одно  поколение  за  пятнадцать  минут,
четыре - за час, каждые сутки - девяносто шесть, каждый месяц - около трех
тысяч. До возвращения Пети - больше года!!!
   Как объяснить все на Петиной работе?

   9 марта. Сегодня ровно год с начала опыта. Петр 35041-й все свое  время
на нас даже не взглянул, в юбилее участвовать отказался и  рисовал  куском
кирпича на заборе каких-то тварей, нам совершенно неведомых. Мы  пожалели,
когда его время прошло, но сын  спокойно  продолжал  картину:  видно,  все
тогда хорошо рисовали.

   21 марта. Очень милый неандерталец. Петр 36475-й тянет унылую, странную
песню. Мы хором грянули "Подмосковные вечера". Он наслаждался  и  довольно
недурно подтягивал.

   26 июня. Вчера вечером Петя еще был нормальным, мощным  неандертальцем,
сидел грустно у костра и сосал большую медвежью кость (из магазина "Лесная
быль"). Но сегодня утром Петр 39004-й -  совершенно  наш  человек.  Ребята
говорят: "Значит, вот как все было:  не  по  капле,  а  водопадом!  Мелкие
изменения вдруг  прорвались,  и  наш  предок  за  короткий  срок  добился,
вероятно, самого значительного успеха..."
   Все-таки хорошие у меня друзья, грамотные...
   Мы пытаемся узнать, откуда он:
   - Эй, парень, где живешь?
   - Гора, пещера.
   - А за горой?
   - Большая вода.
   - А за водой?
   - Кто знает.
   Вот и говори с ним. А когда Петр  39018-й  нарисовал  нам  нечто  вроде
карты и нечто вроде кенгуру, мы чуть не подумали, что он из  Австралии,  а
поскольку в Австралии ему быть не полагалось, мы  перепугались  и  вопросы
прекратили.

   Июль. Стало весело. Люди  пошли  ничуть  не  глупее  нас.  Ай  да  Петр
Алексеевич - с каких пор уже умный!..
   23 поколения (Петры с 39128-го по 39150-й, почти полтысячелетия) -  все
ребята как на подбор. Рост - около двух метров, за пятнадцать минут  любой
осваивает грамоту. Одному смеха ради  объяснили,  что  он  сейчас  в  сына
превратится и так далее... Не удивился ничуть.
   - У нас, - говорит, - и не то бывает.

   2 августа. С того дня, как  Петр  Алексеевич  стал  шлифовать  каменные
топоры, совсем просто с ним  стало.  Мы  въехали  на  дачу,  выделили  ему
комнату и  стали  неплохо  жить.  На  всякий  случай  по  ночам,  конечно,
оставляли дежурного, чтобы не подвергнуться внезапной атаке  какого-нибудь
Петра с плохим характером или Петра с плохим прошлым,  но  Петры  нами  не
занимались. Металл осваивали.

   11 августа. В языке Петра  39943-го  мелькнуло  что-то  греческое.  Его
звали Ахиллес. Когда мы спросили, откуда такое имя,  он  долго  трясся  от
смеха:  "Ахиллес  -  победитель  троянцев.  Как  не  стыдно  быть   такими
невежественными?"

   1 сентября. Мы уже не спим. У нас часы "пик",  к  которым  мы  явно  не
подготовились, размагниченные неторопливой историей, с которой имели  дело
до сих пор. Сегодня за полдня перед нами проскочили древняя Греция и  Рим,
то есть почти целый учебник пятого класса. Мы едва успевали  спрашивать  и
записывать. Грек шел за греком  -  афинцы,  самосцы,  опять  афинцы.  Наши
ребята  норовят  поговорить  про  древнюю  культуру,  но  всего  один   из
опрошенных  слыхал  про  философа  Демокрита  и  лишь  двое  про   ученого
Аристотеля. Зато Петр 39986-й (на самом деле  его  звали  Диодор)  сообщил
нам, что очень хорошо знает Платона: философ  покупает  у  него  зелень  и
всегда очень долго торгуется.
   ...Ночью мне приснился сон.
   Петр Алексеевич входит ко мне и говорит: "Я великое открытие сделал". -
"Это бывает", - говорю. Тогда он притащил целую бочку и тут  же  ее  разом
выпил. Не успел я слово сказать, как Петя чешуей покрылся, когти  выросли,
захрипел, зашипел, из рук какие-то перепонки вылезли - да как гаркнул,  да
как вылетел в окно и был таков...
   Сплю я и считаю: если не собьет его авиация и  сумеет  спрятаться,  что
тогда будет? Петя был ящером, наверное, сто  миллионов  лет  назад:  стало
быть, пять миллионов поколений; по пятнадцать минут на поколение. Что  же,
лет через сто пятьдесят Петька, пожалуй, появится. Счастливчик - в будущее
заберется, осмотрится и обратно...
   "Это бывает", - говорю я во сне...
   Сон в руку!
   Хорошенькая прапрапрабабка N_5, спокойная и умная, разговаривала с нами
достойно, не задавая лишних вопросов. Мне очень понравилось,  что  любимца
Екатерины Григория Орлова она обозвала Гришкой и не испугалась...
   Но что такое? Кажется, прошло пятнадцать минут?
   Шестнадцать...
   Двадцать!
   Двадцать пять!!
   Час!!!
   Мы поддерживаем беседу, с трудом сдерживая ужас... Но наша  собеседница
Ирина Яковлевна вдруг о чем-то догадывается:
   - Что, господа, с вами?
   - Да так, ничего.
   - Ну простите, засиделась у вас, муж и дети дожидаются.
   Мы переглядываемся:
   - Подождите!
   Еще полчаса мы рассказываем ей о далекой стране, откуда мы  явились,  о
самолетах, телефонах, подводных лодках, радиоприемниках и революциях.  Она
слушает внимательно, охотно верит.
   И вот наступает момент, которого мы так боимся.
   - Ирина Яковлевна, оставайтесь здесь, вам  сейчас  трудно  будет  домой
вернуться... Видите ли, мы хорошо знаем вас, и вашего мужа, и отца  вашего
мужа, и деда его (всех называем, фото показываем). Но  произошло  странное
явление: колдовство, что ли... Некоторые волшебные силы  перенесли  вас  -
поверьте, мы этого не хотели - из вашей страны а нашу. Ваша семья  здорова
и счастлива, но вам придется побыть у нас,  только  при  этом  условии  им
будет хорошо...
   (Опускаю вопросы, разговоры, грустные подробности.)
   Бедная Ирина  Яковлевна!  Проклятый  эликсир  за  восемнадцать  месяцев
выдохся и перестал действовать. И что  делать-то  теперь?  Петьки  нет,  и
рецепта нет. То есть Петя есть, но что толку, если  Петя  -  это  милейшая
Ирина Яковлевна (Петр 43082-й). Попробуй объясни ей, что  дети  и  муж  ее
благополучно прожили свою жизнь с нею, причем это было два века назад.
   А что скажем Петиной родне?
   Вместо Пети - очаровательная прапрапрабабушка N_5.
   Пришлось ей остаться в нашем времени, а  Петины  родители  после  наших
объяснений и  киносеансов  удочерили  ее,  хотя  Петиному  папаше  Алексею
Михайловичу эта дочка приходилась прапрабабкой.
   И стала она жить в стране, очень похожей на ее страну - в том же городе
Москве, с тем же русским языком, - но все же совсем в другой стране.  Жила
хорошо, пристроилась в  Академии  наук,  в  секторе  истории  XVIII  века.
(Предупреждали мы кого следует, что еще возможны с ее  стороны  "заскоки",
странные вопросы, заявления "когда я видела  императрицу  Елизавету..."  и
т.д. и т.п.)
   По мужу с детьми тосковала, тосковала, но, когда пообвыкла,  лет  через
пять, ребята ей весь секрет раскрыли.
   Поплакала она по своим родным, давно умершим, и по себе, давно умершей,
- и замуж вышла за одного из сотрудников  сектора.  Сын  родился  -  Петей
назвали. Муж перед свадьбой все допытывался у меня: не войдет  ли  эликсир
опять в силу - ведь тогда вместо любимой  жены  за  один  час  может  Петр
Алексеевич образоваться!
   - Живите спокойно, - говорю с грустью.
   Вот что порой бывает...