Код произведения: 12935
Автор: Эйзенберг Ларри
Наименование: Музыка души
Ларри ЭЙЗЕНБЕРГ
МУЗЫКА ДУШИ
Дакворт скучал. Я видел это по потускневшему блеску его маленьких
черных глазок. Он непрерывно зевал и потягивался, и я поймал себя на том,
что тоже сочувственно зеваю, хотя и был полон бодрости и жизненной силы.
- Да скажи, ради бога, - воскликнул я в один прекрасный день. - Что с
тобой случилось?
Он вздохнул.
- У меня один из тех приступов хандры, что иногда овладевают умом
ученого. сейчас у меня нет ни единой новой идеи, которой я мог бы
заняться, а старые ни на что не пригодны. Но не волнуйся. Я из нее
выкарабкаюсь.
Но это ему не удалось, и тоска никак его не отпускала. Я настолько
встревожился, что пригласил на ленч в факультетскую столовую доктора Нара,
известного психолога, который гонял крыс через многочисленные лабиринты. В
разговоре я подбросил ему проблему хандры Дакворта, и доктор Нар тут же
клюнул на приманку.
- Я понимаю, как он себя чувствует, - сказал он. - Сам через это
проходил. Я в таких случаях спасался тем, что конструировал новый
лабиринт, сквозь который крыса просто не могла пройти.
- Разве вы не любите крыс?
- Терпеть их не могу, - ответил Нар. - С детства ненавидел. Мною
движет тщеславное желание довести крыс до такого отчаяния, чтобы у них
случилось нервное расстройство.
- Вряд ли это поможет Дакворту, - с сомнением отозвался я.
- И наоборот, - сказал Нар. - он может попробовать дать голове полный
отдых. Ведь сейчас у него нет новых идей, и он их упорно ищет.
Следовательно, его мысли спутались в узел.
- Так что вы предложите?
- Полный отказ от академической деятельности. Пусть себе
бездельничает, ловит рыбу, даже волочится за женщинами, если это ему по
нраву.
- Можно попробовать, - согласился я. - Постараюсь втихаря внушить ему
мысль о целительной силе битья баклуш.
Вечером я попытался отыскать Дакворта, но безрезультатно. Придя
домой, я торопливо проглотил обед и сидел, с тоской наблюдая на экране
телевизора за эволюцией многокомпонентного беспенного мыла, и ерзал от
нетерпения. Наконец моя дочь на мгновение положила телефонную трубку. Я
тут же схватил ее и начал лихорадочно набирать номер. Мне повезло. Великий
нобелевский лауреат был дома.
- Алло, - раздалось в трубке после протяжного зевка.
- Дакворт, - воскликнул я. - Где ты пропадал весь вечер?
- Спал.
Я щелкнул языком.
- Кажется, у меня есть лекарство от твоей болезни.
Мне показалось, что пересказ стратегии доктора Мара не произвел на
него впечатления. Но все-таки он нехотя согласился попробовать, наверняка
лишь для того, чтобы от меня отделаться.
Кажется, он последовал моему совету. Весь следующий день я заглядывал
к нему в лабораторию, но его там не было. Секретарь заверил меня, что во
всяком случае, он не спит сейчас дома. Через неделю я уже начал
задумываться, куда он подевался. Еще через неделю я уже почти позабыл про
него, но тут меня позвали к телефону. Я ощутил и вину, и радость, услышав
голос Дакворта, резкий и язвительный, каким он бывал всегда, когда его
мозг работал на полную силу.
- Ты вернулся к работе? - воскликнул я.
- Само собой, - фыркнул он. - Не мог бы ты прямо сейчас зайти ко мне
в лабораторию?
Я отправился к нему, переполненный восторгом. Было ясно, что паутину
вымели прочь, и мощная созидательная машина, мозг Дакворта, снова готова к
работе. Когда я вошел, он ходил взад-вперед, бормоча под нос ругательства.
- Что-нибудь не так? - тревожно спросил я.
- Еще хуже, - с горечью ответил он. - Я попытался полностью посвятить
свое время вину, женщинам и песням. С вином проблем не возникло, чего не
скажешь о женщинах. Мы полностью утратили чувство истинной непристойности
и вульгарности.
- Получил от ворот поворот?
- Наоборот, даже не приходилось ни о чем просить. Давно ты в
последний раз был в кино?
- Давненько, - признался я. - Честно говоря, меня слегка раздражает
этот тошнотворный поток половых актов, что поливает тебя с экрана. К тому
же я никогда не относился к сексу как к спортивному зрелищу.
Дакворт схватил мою руку и с чувством ее пожал.
- Бывают случаи, - сказал он, - когда я начинаю вспоминать, почему ты
мне так нравишься. Но ты упустил суть. Все фильмы до омерзения скучны.
- Ты прав.
- И вот, - подвел итог Дакворт, - хоть я и надеялся расслабиться,
посмотрев несколько банальных фильмов, эти гимны сексуальным маньякам
просто залепили мои глаза и уши гротескными карикатурами на мужчин и
женщин. Если честно, меня стало тошнить от прыщавых задниц.
Я представил и содрогнулся.
- Но оставались еще и _п_е_с_н_и, - напомнил я.
- Они и одарили меня свеженькой идеей, - сказал Дакворт.
Я просиял.
- Нечего зря радоваться, - сказал Дакворт. - Идейка небольшая, зато в
интересах публики. Я прослушал достаточно много рок-поэм и понял, как мне
задурили голову невежды и музыкальные кретины. То-то я удивлялся, куда
подевались Моцарты и Бетховены. И тут ко мне пришел ответ.
- Они умерли?
- Я стараюсь говорить серьезно, - сказал Дакворт. - Я изобрел новую
музыкальную форму. Мне потребуются твои таланты программиста и выход на
твой компьютер.
Я был разочарован, и это, наверное, отразилось у меня на лице.
- Здесь нет ничего оригинального, - сказал я. - Уже есть компьютерные
программы для сочинения музыки и множество электронных синтезаторов вроде
"Муга", имитирующих звучание разных инструментов.
- Да знаю я об этом, - сказал Дакворт. - Мой ТСД предлагает новый
подход, возвращающий нас к человеку в самом фундаментальном смысле.
- ТСД?
- Телосинтезатор Дакворта.
- Ты что, синтезируешь тела?
Дакворт застонал.
- Выходит, я подобрал неподходящий акроним. Идея вот в чем. Я
предлагаю увязать различные диапазоны звуков с определенными параметрами
тела. К примеру, кардиограмма - это электрическая волна, воспроизводящая
изменения поля, связанные с циклами сокращения сердца. А что будет, если
различным амплитудам этой волны я назначу соответствующие звуки?
- А другой диапазон звуков привяжешь к изменениям мозговых волн? -
предположил я.
Дакворт едва не воспарил от радости.
- Ты понял мою мысль, - воскликнул он. - Пусть скрипки соответствуют
кровяному давлению, а гобои - электропроводности кожи. Измеряя различные
параметры организма и посылая эти сигналы в ТСД, можно будет
воспроизводить звуки различных инструментов, и каждый из них будет
отражать различные изменения, происходящие в нем.
- Просто здорово! - отозвался я. - Каждый человек станет создавать
свою музыку, уникальную для него и для настроения, в котором он пребывает.
Мне это нравится.
- Прекрасно, - сказал Дакворт. - Тогда мне потребуется твое время, и
немало.
Лишнего времени у меня не было, но не мог же я бросить старого друга.
- Как-нибудь утрясем, - пообещал я.
Я работал урывками. Даже сидя в кино, я размышлял о работе некоторых
подпрограмм. Я неделями не ходил на ленч, пока от сладостей у меня не
начали портиться зубы. наконец программа для компьютера была написана и
отлажена.
Дакворт был образцом терпеливости. Он вошел в машинный зал, толкая
перед собой ящик на колесиках.
- Так, разместим электроды на твоем теле, присоединим их к моему
ящику, я через него к компьютеру.
- Ко мне? - воскликнул я. - Ни за что!
- Не бойся обнажить свою душу, - сказал Дакворт. - Звук будет
подключен к наушникам на твоей голове, и лишь ты один услышишь музыку.
Как только Дакворт ловко наложил электроды и включил прибор, я затаил
дыхание. Зазвучала моя музыка.
Ощущение оказалось одновременно и радостным, и болезненным. Оно
пробудило все, что я знал о себе, и даже то, в чем мне вовсе не хотелось
признаваться. Я был потрясен до глубины души, и когда Дакворт отключил
аппарат, я пообещал себе стать другим, лучшим человеком.
- Я должен кое-что сказать жене, - сказал я.
- Потом, - отозвался Дакворт и пристально вгляделся в мое лицо.
- Ты выглядишь так, словно только что прошел через суровое испытание.
Кажется, сейчас моя очередь.
- Лучше не надо, - предупредил я.
- Я должен.
Я помог ему наложить электроды на грудь, голову и руки, а затем
включил аппарат. Дакворт надел на голову наушники, и лицо его превратилось
в бескровную тень. Я отвел глаза, припоминая, через что прошел сам.
Когда все закончилось, Дакворт промолчал. Он молча отсоединил провода
и убрал все ненужные теперь приборы. когда мы вышли из компьютерного зала,
он повернулся ко мне.
- Кому бы ты позволил послушать свою музыку?
- Только моему психоаналитику.
- Согласен, - сказал Дакворт. - Надо будет послать доктору Стирсфорду
письмо с извинениями.
Стирсфорд был соперником Дакворта на получение Нобелевской премии. Я
намеренно не стал спрашивать Дакворта, о чем он собирается писать. Он
выудил бумажник и протянул мне банкноту.
- Это двадцатка, что я был тебе должен, - сказал он.
- Да я уже позабыл о ней.
- Знаю, - сказал Дакворт. - Сейчас я избавляюсь от грехов. Хочу
переписать некоторые свои заявки о субсидиях. где я навешал на уши слишком
много лапши.
Я схватил его за руку.
- Дакворт! - воскликнул я. - Неужели ты не видишь, что попало нам в
руки?
Его тусклые глаза заблестели, и он погладил свою тощую бороденку.
- Я знаю, о чем ты говоришь. Эта музыка заставила нас заглянуть себе
в самую душу. Как следствие, мы стали честными людьми и решили отделаться
от всех своих неблаговидных поступков.
- Верно, - сказал я. - При всей нашей скромности я не думаю, что мы
уж _н_а_с_т_о_л_ь_к_о_ обременены всяческими грешками. Но что если мы
попробуем дать послушать музыку его души кому-нибудь из власть имущих?
- Не у каждого может получиться, - сказал Дакворт.
- Ну, так давай проведем крутой эксперимент, - предложил я. -
Испробуй его на президенте Хинкле.
Дакворт вздрогнул.
- На президенте нашего университета и знаменитом ученом муже?
Чертовски нечестный будет опыт, но я согласен.
Уговорить президента Хинкла участвовать в эксперименте оказалось
намного легче, чем я предполагал. Он явился в лабораторию на следующее
утро, и наложив на него электроды, я надел ему на голову наушники. Во
время приготовлений он улыбался до ушей и даже насвистывал какую-то
фривольную песенку. Затем Дакворт включил ТСД.
Лицо Хинкла засияло, словно рождественская елка. Он ритмично замахал
руками и даже слегка подпрыгнул. Я с изумлением посмотрел на Дакворта, и
увидел на его лице еще большее недоумение. Через пятнадцать минут мы
выключили компьютер.
- Как, уже? - спросил Хинкл. - Неужели так быстро? Дакворт, вы
превзошли себя. Какое очаровательное музыкальное устройство!
- Так вам понравилась музыка? - спросил дакворт.
- Понравилась? Боже, не то слово! Она была величественная,
благородная, яркая. Я совершил восхитительное путешествие в глубины моей
души, и все, что я там увидел, доставило мне наслаждение.
- Понятно, - сказал я.
Когда я снял с него электроды и помог надеть рубашку, Хинкл заговорил
снова.
- И еще вот что. - сказал он. - То, что я пережил, заодно помогло мне
принять решения по паре вопросов, насчет которых я колебался. Я собираюсь
принять предложение совета попечителей о возведении моей 25-футовой
статуи. И еще я разрешу им удвоить мое жалование.
- И это в то время, когда всем остальным предложили смириться с
десятипроцентным сокращением окладов? - воскликнул я.
Вопрос был неосторожный, но я не смог сдержаться.
- Только истинно великий человек способен принять почести без ложного
смущения, - заявил президент.
Он слегка наклонился и пожал сначала руку Дакворта, потом мою. Выходя
из лаборатории, он помахал нам рукой.
Когда он вышел, я с печалью покачал головой.
- Вот тебе и фига с маслом, Дакворт, - с горечью произнес я. - На
этот раз ТСД усилил все имевшиеся у Хинкла склонности эго маньяка. А бог
свидетель, что он ни в каком усилении никогда не нуждался.
- Ты прав, - сказал Дакворт. - Машина бесполезна. Людей, которые от
природы благородны, она делает еще благороднее.
- А всех мерзавцев еще большими мерзавцами, - добавил я. - Она
прекрасно может послужить для отделения овец от козлищ.
- Да неужто мне нужен сложный электронный агрегат чтобы определить
негодяя, если я и так это вижу? - воскликнул дакворт.
- Нет, но ты представь, какую пользу он принесет в отделе кадров. Те,
кто будут удручены, могут заняться работой, выполняемой на нижних
эшелонах. А те, что станут с наслаждением слушать музыку своей души, будут
признаны пригодными для руководящих постов. Да один Пентагон станет
закупать их тысячами.
Тем временем Дакворт внимательно осмотрел пожарный шланг, что
аккуратными кольцами свисал с крюка. затем ловко выхватил из ниши пожарный
топорик.
- Остановись, Дакворт, - предупредил я. - Луддитский подход ничего не
решит.
- Я ее создал, и у меня есть право ее уничтожить, - рявкнул он.
- Уже нет, - сказал я. - Кстати, мы проглядели самый важный аспект.
До сих пор еще никто не слушал музыку чужой души. Подумай, какие здесь
открываются возможности.
Дакворт содрогнулся.
- Уже подумал.
- Да ничего подобного! - воскликнул я. - Ты только представь.
Допустим, каждые жених и невеста прослушают музыку другого. Или еще лучше
- что, если каждый кандидат на политическую должность или на другое место,
где требуется личность, пользующаяся доверием, будет обязан дать людям
послушать свою музыку?
- Тогда у нас не останется кандидатов, - ответил Дакворт.
- Так кто же сейчас циник? Может, ты и прав. Но предположи, только
предположи, что люди начнут стараться приводить свои поступки в
соответствие со своими словами. какое мы тогда получим замечательное
общество!
- Весьма отдаленная вероятность, - отозвался Дакворт.
Он приподнял топор, а затем аккуратно повесил его обратно на стену.
- Какого черта, - сказал он. - Что, скажи мне, не является отдаленной
вероятностью? Попытка - не пытка. Я даже соглашусь написать серию
популярных статей о возможностях ТСД, конечно, если ты мне поможешь.
- Само собой, - ответил я. - Но все-таки я считаю себя недостаточно
для этого достойным.
- Да брось ты, - сказал Дакворт.
Мы принялись отсоединять кабели и запаковывать ТСД, и тут Дакворт
впервые за весь день усмехнулся.
- О чем смех? - спросил я.
Дакворт пожал плечами.
- Как знать? - ответил он. - Мне только что пришло в голову, что ТСД
способен решить для Мао проблему самокритики.
И насколько мне известно, решил.