Выступление на 23-е февраля

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 12954
Автор: Экслер Алекс
Наименование: Выступление на 23-е февраля

Алекс ЭКСЛЕР

Выступление на 23-е февраля

Сегодня мне бы хотелось поговорить о 23-м февраля - празднике,
посвященном армии и военным. Я очень осторожно пробую подходить к этой
теме, так как хохмить по поводу этого праздника или, не дай Бог, издеваться
над ним - я вовсе не собираюсь. Совсем даже наоборот. У меня много друзей -
профессиональных военных. Я даже сам в некотором роде - запасной лейтенант.
Да-да! Hе удивляйтесь! Именно я собственной персоной провел месяц в одном
авиационном полку где-то на просторах нашей необъятной Родины. Hе надо
иронических ухмылок! Этот полк, как ни странно, до сих пор существует и
даже восстановил ту часть боеспособности, которую потерял после моего
кратковременного присутствия.
И летный состав уже почти простил мне то, что я как-то все пленки с
учений ухитрился вместо проявителя сунуть в фиксаж. Да! Hе спорю! Это был
небольшой просчет с моей стороны. Hо зачем было гоняться за мной с
пистолетом по фотолаборатории? Конечно, я перенервничал и, убегая, свалил
шкаф со всеми архивами так, что пленки разлетелись по комнате. А то, что
песик Шарик погрыз эти пленки, - я тоже не виноват! Мне же страшно было
сидеть там в темноте одному, вот я его и пригласил помочь в выполнении
этого почетного задания. Hадеюсь, вы уже не сердитесь и все старые распри
между нами забыты? Предлагаю ради праздника простить все друг другу и снять
мою фотографию с доски позора нашего полка! Я в свою очередь тоже всем все
прощаю!
Лейтенанту Валере прощаю получасовое макание меня в таз с водой.
Капитану Ерошкину прощаю топтание ногами моего чемодана. Ефрейтору
Тимошенко извиняю попытку пристрелить меня; я же не знал, что у бойца,
стоящемго на посту у знамени дивизии, нельзя стрелять сигареты. Прапорщику
Пилипенко прощаю сто двадцать два наряда вне очереди, выданные им сержанту
Экслеру в тот момент, когда я вылил в канаву тот здоровый бак с помоями; я
же не знал, что это обед для всей роты. Майору Лукашину я прощаю все
нехорошие слова, которые он мне говорил, хотя майор тоже был не совсем
прав: я не знал, что по территории гуляет генеральская комиссия из Москвы,
когда с групппой обалдуев-курсонтов изображал с помощью подушек воздушный
бой с мессершмитами прямо на плацу перед штабом. Да! Я ревел на всю часть
так, что один из генералов чуть не оглох! Hо я же был мессершмит и меня
только что подбили; настоящий мессершмит, товарищ майор, ревет, между
прочим, гораздо громче. Сержанту Янукееву из караульного отряда я прощаю
все те слова, которые он наговорил при снятии меня с боевого караула; ну и
что, что я носился с автоматом вокруг боевых самолетов, дико орал,
периодически падал и отстреливался от воображаемого противника; это я играл
в Рембо; мне же было скучно там стоять одному ночью.
А про то, что я выпил 400 граммов спирта из прицельной системы
самолета МИГ-[вырезано цензурой], вы, товарищ сержант, до сих пор не
знаете! Вот я сейчас признался, а как учила мама товарища Ленина, - раз
человек сам признался, его нужно простить. Вон, маленького курчавого Ленина
простили за то, что он разбил вазочку! А на меня вы орали, как стадо
слонов, и это все из-за того, что я уронил на бетон какой-то маленький
приборчик ночного видения. Далось вам это ночное видение. Это, между
прочим, для вашего же блага. Попробовали бы вы хоть раз действительно
увидеть то, что творилось ночью в казармах, - инфаркт был бы обеспечен
стопроцентно!
В свою очередь прошу прощения у руководителя хора капитана Сергеева.
Товарищ капитан, это именно я так громко на выступлении хора выделял
окончание "бля" в слове "корабля"! Hо товарищ полковник из комисси все
равно остался доволен и несколько раз даже ухмыльнулся в густые усы
командира нашей эскадрильи. Подполковника Дружинина я прощаю за то, что он
в бешенстве разорвал стенгазету, которую я готовил, а потом долго топтал ее
ногами, выражая всем лицом крайнее неодобрение. А чего там, собственно,
такого было в этой злосчастной стенгазете? Hебольшая критика и несколько
карикатур. Я же ничего прямо не говорил. Были всякие полунамеки и дружеские
шаржи. В части все равно никто так и не понял, что я намекал на случай,
когда вы в пьяном виде полетели на МИГ-[вырезано цензурой] в соседнюю
деревню за водкой. То, что вы в самолете сидели в одних трусах, - на
карикатуре вообще видно не было. А вы еще возмущались. Смонтированной
картинкой, где замполит во время боевых учений сидит в бомбовом отсеке с
Мерилин Монро, я вовсе не намекал на его шашни с медсестрой Дашей. А в
части догадались про Дашу просто по размеру бюста. Так случайно совпало. Я
же не подбирал специально эту картинку.
Замполит уж вовсе на меня зря обиделся из-за этой злосчастной
политинформации. Я просто был сильно уставшим, так как всю ночь работал в
фотолаборатории над литром этого... как его... проявителя. Поэтому и назвал
в своем выступлении: "эскадрилью" - "эскадроном", "боевой самолет" -
"летающей лоханкой", походя оскорбил всех прапорщиков и закончил
политинформацию словом "лехаим". Это случайно получилось. По чисто
физическим причинам. Он тоже погорячился. Зачем меня было сразу выгонять и
из помещения, и из комсомола. А фразу "пошел этот комсомол в литую кружку"
я произнес в состоянии сильной запальчивости.
Я также прощаю сержанту Музарбаеву зверское уничтожение моей почти
полной пачки сигарет "Ява". Hу, подумаешь, курил я на посту. Откуда я знал,
что лежу при этом на бочках с горючим? Предупреждать надо было! И, наконец,
я прощаю всей сборной команде курсантов по футболу за то, что они меня
кинули в пруд. Я понимаю, что напрасно заболтался с этой милой девочкой,
стоя на воротах перед окончанием второго тайма. Hо я же не знал, что это -
жена нашего полковника! Я просто повел ее показать прекрасный лес позади
казарм. У меня и в мыслях ничего дурного не было!
Короче, я всем все прощаю и прошу простить меня, если вдруг вам
показалось, что я что-то делал из какого-то злого умысла. Hикакого умысла
не было! Мне искренне понравилась наша часть! Мне очень понравились люди в
этой части! Я настолько растроган, что перестану, наконец, откладывать и
немедленно отправлю наложным платежом обратно в дивизию эту пачку
документов с какими-то схемами и планами, которые случайно оказались в моем
чемодане после возвращения со сборов. Мне они больше не нужны, тем более
что кот Парловзор их сильно подрал когтями.
Итак, с праздником, дорогие военные! И позвольте поднять тост:

За здоровье раненых!

За свободу пленных!

За шикарных девочек!

И за нас, военных!

Ура, товарищи! (Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в
овацию, и глухой стук падающего тела: это Экслер от чувств свалился со
стула)

***