Код произведения: 13093
Автор: Яковлев Алексей
Наименование: Сборник новелл
Автор: Алексей Яковлев
Название произведения: сборник новелл
Дата написания: 1991 - 98 гг.
Пьяные колокольчики.
Я их видел. Они неизменно собирались на углу двух улиц, обменивались
рукопожатиями, и следовали мимо меня в ближайший бар. Их звали пьяные
колокольчики. Устраивать шоу-было их привилегией. В том баре они были
сверхобожаемы. Сдвинув сразу несколько столов, они заказывали литр виски,
и тут начиналось шоу. Делая вид, что они мертвецки пьяны, они падали под
стол, ползали на четвереньках, мило лизали чьи-то руки и несли ужасную
ахинею. Это не было гнусно, всех это ужасно забавляло. Они собирались
каждый вечер, ровно в восемь часов, ровно в десять все как один они
поднимались и уходили, никто из них не был пьян. День изо дня всё тот же
ритуал, всё тот же смех и литр, как бы выпитого, виски.
Я тоже хохотал над их шутками, хлопал их выкрутасам и вообще неплохо
проводил время. Быть в баре вечером имело смысл. Но в один из вечеров,
один из них больше не захотел быть пьяным колокольчиком, он заказал литр
спирта и несмотря на всеобщую неприязнь, по-настоящему выпил его, после
чего упал молча под стол и больше не встал. Пьяные колокольчики перестали
валять дурака, шутки в сторону, и сдали его властям. Ровно в восемь
двадцать-они все, кроме одного, встали и вышли из бара. Через сутки
вернулся бывший пьяный колокольчик, заказал литр виски, сделал вид, что
опьянел, но это никого не рассмешило... В этот день, да и в следующие,
пьяных колокольчиков никто не видел, вечера в баре потеряли свой смысл. Я
думаю, что они ушли в другой бар другого города, не зря же их звали
пьяными колокольчиками.
Про собак.
Их было штук сорок и по вечерам их можно было наблюдать из окна.
Я-то их точно видел, занятное дело. Курил и смотрел. По ночам они, как
всегда, лаяли и, как всегда, все вместе. Хорошо, спать не надо. Думать
даже можно, но всегда почему-то об ружье или гранате. Утро зато встречать
можно, но уже без них. Они утром всегда уходили, я думаю, у них была
семья. Даже была среди низ своя шлюха. Ближе к двенадцати часам, идя за
своим пивом, можно было наблюдать, как они её все по очереди трахают, но
при этом почему-то из-за неё не дрались. Делали своё дело и молча все
уходили по делам семьи. Я знаю, они-это мафия. День изо дня я видел их из
окна, их становилось всё больше и больше, не спать уже стало проще, и к
концу года в городе не осталось ни одной кошки. Жалко их стало, мышей им
пришлось научиться есть. Но мыши-не люди.
К концу второго года, ели уже не мышей. Пиво стало дефицитом, а та сука
принимала всё с ней происходящее, как должное. Вот сук мне почему-то не
жалко, хоть я и не подлец.
За пивом пошёл с утра, к вечеру, может, найду. Видел двенадцать пьяных
колокольчиков, они прошли колонной через город в поисках бара. Гады!!!
Хотя нет, я и забыл, что они не пьют. Подумал, решил: всё равно-гады. Пиво
не купил. Всё, пора уходить, на Аляску, блин, ближе к Канаде. Не ушёл,
зато лишился пальца на ноге. Она явно не ведает, что творит. Затаился от
них в канаве, уснул впервые за пару лет. Проснулся, как-то тихо стало,
снова заснул. Кто-то кинул мне под нос бутылку спирта, пустую, блин, и
дико захохотал, чуть не оглох.
В этот день в город пришли новые люди. Пусть немые, но всё же люди.
Принесли много пива, и мы с ними так напились!.. С ними славно. В душу не
лезут, ни о чём не спрашивают и спирт научили пить, это тоже славно.
Иногда, правда, бывает, как напьюсь этого ихнего спирта, вдруг вспоминаю
ту шлюху, и на секунду ощущаю себя-ею: больно. Шлюх не люблю всё же, но
все мы ужасно одиноки, даже шлюхи, из-за которых никто не дерётся.
Про людей.
Я смотрел на них из окна, и мне было страшно. Пьяные колокольчики уже
успели уничтожить последнюю собаку. А пропил свои ковбойские сапоги и мне
их жутко жаль. Колокольчики сменили своё ремесло, они больше не сидели в
баре и не делали вид, что в хлам пьяны. После того, как они сдали своего
колокольчика властям, они забыли свои шутки и научились убивать собак,
особенно шлюх.
Странные всё же эти колокольчики...
Я шёл босиком в бар, но при деньгах. Толпа колокольчиков
поприветствовала меня воздушными поцелуями, они думали, что я-Бог. И тут я
увидел людей. В моей башке взорвался динамит, я понял: я их вижу насквозь,
со всеми желаньями и страстями. Мне стало ещё больше страшно, и я побежал
на цыпочках в бар. Мне казалось, что они все до одного смеются надо мной и
тычут пальцами мне в глаза.
После третьего стакана меня в очередной раз сдали властям. Я им кричал,
что за всю свою пьяную жизнь так и не научился убивать собак, хотя рука
моя и бросала щенков в бак с водой... Люди жили в своём, ими придуманном,
мире и я уже не мог видеть их насквозь, но страх остался. Собаки больше не
лаяли у меня под окном. Пьяные колокольчики ушли в свой очередной
крестовый поход. Я закурил сигарету и подумал, что уже никогда не смогу
купить ковбойские сапоги. Наступила зима, стало ещё более хуже думать.
Что-то неладное происходит с моей головой, наверное, действует холод. В
баре я попытался продать своего старого друга, но мне и так налили, и я
его выбросил за двери. Мне его было не жаль, пусть почувствует то, что
чувствую я... Я еле дотащился до дома, меня трясло от страха. Интересно,
люди тоже чувствуют страх? Если да, то я лучше уйду к колокольчикам, и
научусь убивать собак, и буду знать, что жизнь прожита не зря. Эй, мамаша,
налей-ка ещё, а то что-то мысли замерзают в моей голове.
P.S.: некоторые люди имеют возможность пропускать через себя всё и вся,
даже своё собственное дерьмо.
Пустыня.
Рассказал, не услышала. Сказала-дебил. Услышать не услышала, но
потребовала узнать о любви. Внутро. Вот тебе нутро.
Слишком устал, но для неё это способ сказать. Разговор заново. Мне
нечего ей создать или вернуть. Я умер на время мутации, но когда проснусь
уйду в запой, в очередной, и взорвусь я к хреням, и пошлю всё, и узнаю.
Тишина внутри, наверное, хорошо мне, да только мысли оседают в песок.
Удушье. Болезнь, наверное. В голове дерьмово, как в колодце с мёртвой
водой, плюнул и не услышал всплеска. Хрупкость льда-страх перед завтра из
разломанных планов. Где я? Где я? Где я?
Я уже знаю, способность видеть умирает в моей голове, растворяются
мечты-сахар, так жалко, что уже не жду.
А может?
Заглянул, так всё разбилось. На зло? Зачем? И всё уже иначе. Дрожь
изъедает меня. Зачем ему я? Быть-как улитка внутри. Не знать. НЕ
чувствовать, не искать отражения в чужих глазах, живущих ненавистью. Так
просто быть слабым.
Через щёлочку глаз не просочится боль, причинённая мной кому-то.
Хрусталь разбит нечаянным взмахом ресниц, щека ощущает липкое скольжение
крови.
Попробуй на вкус. Познав-чувства умирают до утра.
Не заснул. Не закурил. Сжал руку в кулак. Так, есть. Вернулось.
Усмехнулся в лицо, забрал гордость, плюнул в спину, взамен я заставил
бежать себя и привык, так легче, так проще. Пусть трус, зато нет крика.
Пусть страх-стыд внутри, зато кисть цела. Или убить. Плевок на шее.
Вернулся. Затхлая комната. С постели окурок убрал, увидел. Не зная мысли
других, полагая укор за себя в их головах, ощущать себя, предав близкого
мёртвого, чувствуя его боль лишь часть, не знаешь свою любовь к нему.
Забавно жить так. Надеясь, что отражение снов безумных в собственной
голове сгладит и простит за ушедшую боль память. И лица не вспомнить. Как
клей заливает пустоты души, прищуришься, чтобы не знать боль за других и
стыд за себя. Но всё же ГОН.
Вид наркомана, лицо шизоида. Вакуум жизни внутри и снаружи, хорошо,
хорошо ведь. Проснулся от удара и не заснул. Сколько сможешь выдержать
самого себя?
Вышел из дома, видя в прошедших мимо лицах, свою убогость. Нет меня,
так проще, так просто. Делаешь вид, что тебе всё равно, с кем спать, пить
чай, подливать в кофе коньяк. В мыслях вернуться в свой личный вакуумный
гроб, исчезнуть, растворившись-познать. До слёз счастья, до капли не
впитать в себя другую. Разбудить боль, сомнение съест. Чем
недоступней-невыносимей желание быть рядом. Бессмысленно убегать от
объятий крика. Звон в ушах, старые куски жизни, много сигарет, дерьма,
чая, затем не на что жить; укорять, об одном и том же снова и снова.
Рвота не выходит, мучит душу. Затхлый воздух в своей комнате. Хлопнула
дверь, ощущаешь вонь от самого себя, провёл дезинфекцию диролом, духами,
спиртом. Въелось. Голова, значит. Ожидаешь исхода. Знаешь, что знаешь.
Загнанным стал. Не заметив, потерял, вспомнил,-существую один. Услышал
и перенял. Почувствовав боль, прыгнул через всё, что создал. Для моря в
глазах. Уйдя в пустыню, произнёс вслух другому, не заметив, убил, вернулся
в свою затхлую комнату.
Когда, когда, когда...
Не заботясь, уйти. Там ближе к Богу. Кто же, если не Он? Найдя себя
настоящим, глазами к Богу.
Тишина, покой, улица, кварталы лиц, не замечая, не видя. Снова соврал.
Лица мимо меня. Фальшь, ложь-всё что угодно, всё для вас. Улыбнулся, всё в
порядке, знают нормальный, а ты знаешь в затхлой комнате тошноту от самого
себя. Познал всё и снова забыл. Улыбнулся фальшиво мимо идущим.
Душно. В покоях полумрак, всё спокойно, так тихо, домой не вернуться, в
гостях проще и удобней. Не гонят. Не замечая неприязни, живу вот...
Кто-то, зная, взрывает камни в своей голове. Вернуться бы домой, уйдя
от уверений о простоте Бытия, но привык.
Оправдал себя, ведь беспомощен.
Рассказал-уснула. Через минуту открыла глаза. Посмотрела, моргнув,
зевнула.
Встала, поправила платье, улучив момент, усмехнулась. Сказала: даже не
вспомнил. Ушла, не хлопая дверью.
Закурил лёжа, заснул, каждый час просыпался, видел шамана, курил,
засыпал с сигаретой в руке. Мягко-мягко поднимается дым, не мешая спать,
ведь запахи остались только в моём сне, запах жжёного картона в доме
шамана.
Алло привет Привет Слушай не знаешь где он? А то зашёл к нему раз в
полгода и то нету Нет не знаю и знать не хочу Чудесно Ну пока Пока
Усмехнувшись, повесила трубку, вышла, закурила, пройдя квартал, зашла.
Никто не открыл. В почтовом ящике взяла записку, открыв-тут же смяла, но
это её не спасло глаз уже моргнул в её голове. Зажмурься, через щёлочку
глаз: не боль-не опасна.
Взглянул на север-юг.
Глубинолаз.
Злобные жучки падали на моё милое личико. И оно морщилось, и рука
стряхивала их на пол. Это возмездие за пропитую зарплату или премиальные,
а какая к хреням разница, всё равно впереди ещё 22 дня жизни, дальше,
наверное, смерть или медленная смерть, или какая? А жучки всё падают мне
на лицо, и диклофос их не берёт, хрен знает, чё за жучки, но не тараканы.
Их я знаю почти всех в лицо, особенно тех, что с экипажем за пазухой. Но
эти точно не жучки даже, хрень какая-то. Вот как начнётся всё одно за
другим, так и катится, даже если стоп-кран сорвёшь.
Крыса ушла. Не просто ушла погулять, а, наверное, совсем ушла, достал я
её.
Она, конечно, не ахти какая и милая была, но ведь ушла, точнее -
сбежала.
Рожать сбежала, это я точно знаю, двоих я успел утопить, а остальных
унесла.
Но не это поражает, дело в том, что я их из поколения в поколение топил
и, хоть бы что, а тут раз - и сбежала. А если придёт обратно, и дети с
ней? И живые, и мёртвые? Мне и думать не придётся-съедят и закурить не
успею.
Жучок до уха дополз, глубинолазом рожден, скорее всего...
А жаль, что не возвращается, правда, совсем не понятно, как с ними
жизнь сложится, дурные они все, то терпят-терпят, то в нужный момент
сбегут...
Водки выпить-рванёт, пиво не люблю, да и желанья нету, капли по
подоконнику стучат. Седьмую ночь не сплю. Нирваны бы достичь, да мысли
мешают. Вот поспать бы, тогда и до смерти ближе, ровно на девятнадцать
дней.
Самые чёрные дни.
Жаль не с кем пройтись по трубам.
Существовать в тесном внутреннем болоте людей бывает очень даже
комфортно, иногда. Я, правда, быстро теряю в них себя, начиная требовать
от них того же. Но когда узнаёшь, что они и не думали что-то терять "кому
бы хотелось?", преобразуюсь в аммиак. Взять выкинуть. Нет, не успел
подсесть-живу-агонизирую-мягко летаю. Нет их. Вид со стороны, а в груди
дырка. Живут себе спокойненько, находя недостающего. Замечательно им, у
них уже есть всё для Бытия. Питать себя нечем. Глянь, а тебя подменили.
Значит, таких как ты уже много. Лицо продал другому. Потанцуем? Но устав
мучиться, видишь всё ту же игру. Тянет сыграть-платить нечем.
Величайшие внутренние достижения времени Х настали.
Ломка прошла, лишаюсь их. Обособленно смотрю на их игру.
Твои ими сказанные фотографии потемнели, иногда их бывает жаль. Когда
же по-настоящему и где? Почему не сам такой яркий? Балидом бы быть...
Желая уйти, ищешь сотни причин остаться. Нестерпимо стало
фунциклировать рядом. Сорвался-прыгнул, но тебя, как куклу за ноги.
Фунциклирую молча, кричат-плачу, так ломка меньше. Дыра в груди зарастает,
а вакуум создаёт корку в сердцевине души. Аллергия проходит. Фунцикулирую
тенью.
Механика-способ не вернуться снова.
Не хватает зрения, чувств, песка, звука дождя и способности жить только
с самим собой.
P.S.: наверное и трахать самого себя придётся. Попробовал-не
получилось, только капилляры в голове лопнули. Хотя, если задуматься, то
душу я себе оттрахал основательно.
Очень светло-лучистая жизнь.
Лучики света разгуливают, где хотят, разбавляя темноту моей души,
превращая комнату в серую визжащую мышь, живущую в клетке города-мутанта,
а по обочинам валяются сбитые велосипедисты, роллеры и пешеходы.
Скорость-великая штука. Мелькают в глазах лучики воспоминаний,
заставляя, ужасно кукожится душу. Голова мутирует-волосы отдельно пытаются
устроить жизнь на стороне. Хотя, если задуматься, лысым быть проще,
удобней и добрее.
Можно быть лысым и умным, глупым, жадным, скользким, но в тени ты не
останешься, заметно лысина отражает лучики света, обостряя чужое внимание
на себе. Велосипедистов собрали и отвезли в лес, морги не работают-нет
формальдегида, да и работников в них тоже нет, мода сия канула в лету,
пришла эра просветления. Лицо просветлело от чёрного к буро - серому.
Вместо негров вижу мутантов. Солнце застревает в их коже. Органично живут
они в моём городе. Городе, цвета мыши. Сдуваю пыль с зеркала. Открываю все
окна и двери. Танцую буги-вуги, пытаюсь дождаться рассвета, а тянет
трупным запахом. Не удивляюсь, воспринимаю всё как должное, ведь все
работники морга-велосипедисты. Наверное-это тиф. Сажусь за руль старого
"порше".
Кряхтит, но ездит, наверное, его совесть мучает, ведь как ни крути, но
он убийца. Единственное не понимаю: чем ему помешали пешеходы?
Мотор заглох, вонь несусветная, разглядываю своё отражение на капоте.
Ублюдок-он и есть ублюдок, зайчик играет на моей руке, странно-дети все
живы, радуются жизни, а втихую крутят педали. Не заводится,-плюнул, пнул,
выругался.
P.S.: Через неделю - другую устав от бессмыслицы жизни, собрал все
вещи, ушёл в Китай.