Код произведения: 14198
Автор: Житков Борис
Наименование: "Мария" и "Мэри"
Борис Степанович Житков
"Мария" и "Мэри"
---------------------------------------------------------------------
Книга: Б.Житков. "Джарылгач". Рассказы и повести
Издательство "Детская литература", Ленинград, 1980
Рисунки художников А.Брея, Е.Лансере, Н.Петровой,
Павла Павлинова, Петра Павлинова, Н.Тырсы
OCR & SpellCheck: Zmiy ([email protected]), 9 июня 2002 года
---------------------------------------------------------------------
Это было в Черном море в ноябре месяце. Русская парусная шхуна "Мария"
под командой хозяина Афанасия Нечепуренки шла в Болгарию с грузом жмыхов в
трюме. Была ночь, и дул свежий ветер с востока, холодный и с дождем. Ветер
был почти попутный. Тяжелые, намокшие паруса едва маячили на темном небе
черными пятнами. По мачтам и снастям холодными струями сбегала вода. На
мокрой палубе было темно и скользко. Впрочем, сейчас и ходить было некому.
Один рулевой стоял у штурвала и ежился, когда холодная струя попадала с
шапки за ворот. В матросском кубрике в носу судна в сырой духоте спало по
койкам пять человек матросов. Кисло пахло махоркой и грязным человечьим
жильем. Мальчишку Федьку кусали блохи, и ему не спалось. Было душно. Он
встал, нащупал трап и вышел на палубу. Он натянул на голову рваный бушлат* и
зашлепал босиком по мокрым доскам. Слышно было, как хлестко поддавала зыбь в
корму. Федька хорошо узнал палубу за два года и в темноте не спотыкался.
Море казалось черным, как чернила, и только кое-где скалились белые
гребешки.
______________
* Бушлат - матросское полупальто.
Федька заглянул в люк хозяйской каюты.
Там вспыхивал огонек папиросы.
- Эге! - крикнул Нечепуренко. - Кто це? Хведька? А ну, ходы.
Федька спустился в каюту.
- Хлопцы огонь задули? Ну-ну! Жгуть дурно керосин, не в думках, что в
деревне люди с каганцами живуть.
Огня не было не только в кубрике, но не были выставлены и отличительные
огни по бортам: справа зеленый и слева красный. По этим огням суда ночью
узнают друг друга и избегают столкновений.
- Як не спишь, - продолжал хозяин, - то уж не спи: тут могут пароходы
встретиться. Поглядывай в море.
Федька подошел к рулевому.
- Что трясешься? - спросил рулевой. - Ямы боишься?
- Та смерз, - сказал Федька. - А кака та яма?
- Не знаешь?
Федька много слыхал россказней про яму, не верил им, но все-таки любил
послушать. А ночью так и побаивался: а вдруг в самом деле есть?
- Нема никакой ямы, - сказал Федька, - ты ее видал?
- А вот и видал: там повсегда зыбь. Ревет! - аж воет. Я раз с греками
плавал, видал, как судно туда утянуло. Хоп, и амба!
- Брешешь? - испугался Федька.
- Вот чтоб я пропал! Пароходы затягает.
- А где ж она?
- Аккурат посередь моря. Греки знают.
- Да врешь ты! - отмахивался Федька.
- Верное слово. Вот чего Афанасий не спит? - добавил рулевой
вполголоса. - Накажи меня бог, ямы боится.
- Федька! - крикнул из каюты хозяин. - Смотри огни! Уши развесил.
Федька стал вглядываться в темноту, и действительно далеко впереди,
справа, ему показался белый огонек. А сам прислушался, не гудит ли впереди
яма.
Английский грузовой пароход "Мэри" с полным грузом русского хлеба шел,
направляясь вдоль западного берега Черного моря, в Босфор, чтоб оттуда идти
дальше в Ливерпуль.
Зеленый и красный огни ярко светились по бортам: там горели сильные
электрические лампы. Еще один белый огонь горел на мачте. Этот огонь на
мачте носят пароходы в отличие от парусных судов, которым пароходы всегда
должны уступать в море дорогу.
Пароход был недавно построен, все было новенькое, и исправная машина
работала как часы. На носу судна стоял вахтенный "баковый" и зорко смотрел
вперед. Тут же висел большой сигнальный колокол, которым баковый давал знать
вахтенному штурману, когда появится на горизонте огонь: ударит раз - значит
огонь справа, два - слева, три раза - прямо по пути парохода.
Молодой помощник капитана, штурман Юз, был на вахте и ходил взад и
вперед по капитанскому мостику.
Вдруг он услышал три спешных удара в колокол с бака. Он глянул вперед:
почти перед самым носом парохода слабо мигал зеленый огонек.
- Лево на борт! - крикнул Юз рулевому, и пароход резко покатился влево.
Реи парусника едва не задели пароход.
- Проклятые! Дикари! Четвертый раз! - ворчал про себя Юз. - На курс! -
скомандовал он рулевому.
Рулевой повернул штурвал, закляцала рулевая машина, и пароход пошел по
прежнему направлению.
Капитан Паркер сидел на кожаном диванчике в своей каюте, которая
помещалась тут же у капитанского мостика. Две электрические лампочки горели
над полированным столиком, на котором стояла бутылка виски* и сифон содовой
воды. Капитан курил из трубки душистый английский табак и записывал в свой
кожаный альбом русские впечатления. Он боялся, что за длинную дорогу забудет
и не сумеет толком рассказать своим ливерпульским друзьям про Россию.
______________
* Виски - английская водка.
"На улицах громко говорят, кричат, - писал он, - на тротуарах толкаются
и не извиняются..."
Бах, бах, бах! - опять раздались три удара с бака.
Капитан Паркер надел фуражку и выскочил из каюты.
- В чем дело, Юз? Опять? - спросил он помощника.
- Право, право, еще право! - командовал Юз.
Красный огонек совсем близко проскользнул мимо левого борта.
- Что они, издеваются? - сказал Паркер.
- Мы ведь должны уступать паруснику по закону, - ответил Юз.
- Но ведь закон, мистер Юз, запрещает ходить в море без огней, как
пираты. Или вы считаете правильным, когда огни внезапно появляются за три
сажени? - назидательно сказал капитан.
- Что же, бить? - спросил Юз.
- Надо быть твердым, когда ты прав.
- Конечно, следовало бы проучить, - слабо заметил Юз.
- Ну, а раз так, то не меняйте в таких случаях курса, Юз, - ответил
Паркер.
Капитан круто повернулся и ушел к себе в каюту.
Артур Паркер представил себе, как его пароход, гладко выкрашенный в
красивый серый цвет, горит яркими электрическими огнями, чистый, сильный,
гордо идет среди этих замухрышек-парусников.
Джентльмен в толпе дикарей.
Он вспомнил, как в русском порту его два раза толкнули на улице.
Черт возьми! Он не успел опомниться, как уже обидчик куда-то исчез.
Никак не подворачивалось удобного случая, чтобы проучить эту публику.
Артур Паркер представлял, как он будет рассказывать про это в Ливерпуле и
как все будут ждать, что он сейчас скажет, как он сумел показать этим
дикарям, с кем они имеют дело. А сказать было нечего. Паркер сильно
досадовал на себя.
"Вот и с этим парусником упущен случай. Этот разиня Юз! Надо было
просто - трах! Довольно миндальничать - носите огни в море... Какой был
удобный случай!" - досадовал капитан.
Паркер снова вышел на мостик. Он надеялся все-таки, что вдруг
представится еще такой же случай, и не рассчитывал на Юза.
- Они, кажется, вас выдрессировали, Юз, - едко сказал он помощнику, -
вы ловко обходите этих господ, юлите, как лакей в ресторане.
Юз молчал и смотрел вперед.
- Дядьку, - крикнул Федька хозяину, - вже блище огонь, пароход аккурат
на нас идет!
Нечепуренко высунулся из каюты.
- А таки здоровый пароход, - сказал он, помолчав, - должно, с Одессы, с
хлибом. А ты где, Федька, закинул той старый фалень? С него ще добры
постромки выйдуть.
- Дядьку! Ой, финар давайте! - кричал Федька. Он не спускал глаз с
парохода, и ему ясно было, что если пароход через минуту не свернет, то
столкновение неизбежно.
Рулевой не выдержал и стал забирать лево.
- Що злякавсь?* - крикнул Нечепуренко. - Держи, бисова душа, як було!
На серники, - обратился он к Федьке.
______________
* Что испугался?
Федька вырвал из рук хозяина коробок спичек и бросился в каюту, нащупал
на стене фонарь, чиркнул спичку - красный. Надо правый, зеленый. Впопыхах
дрожащими руками Федька чиркал спичку за спичкой, они ломались, тухли, он не
мог зажечь нагоревшей светильни. Горит! Федька с маху захлопнул дверцу -
фонарь мигнул и потух.
- Не сдавайсь под ветер! - слышал он, как кричал наверху хозяин
рулевому.
Федька снова чиркал спички, чувствовал, что теперь уж каждая секунда
стоит жизни. Наконец он выбежал с зеленым огнем на палубу и направил фонарь
к пароходу.
Пароход был совсем близко, и Федьке казалось, что прямо в упор глядят
красный и зеленый глаза парохода. Он услышал, что там спешно пробили три
удара в колокол.
- Так держать! - крикнул Нечепуренко злым голосом.
- Так держать! - раздалась жесткая команда по-английски на пароходе.
Не меняя курса, "Мэри" шла прямо на парусник.
- Лева, лева! - завопил Нечепуренко.
Но было уже поздно. Федька видел, как с неудержимой силой на них из
темноты летел высокий нос парохода, не замечая их, направляясь в самую
середину судна. Ему стало страшно, что пароход прямо раздавит его, Федьку.
Он выпустил на палубу фонарь, опрометью бросился к вантам и, как обезьяна,
полез на мачту.
- Гей, гей! - в один голос крикнули хозяин и рулевой, но в тот же почти
момент оба слетели с ног от удара: пароход с полного хода врезался в судно.
Раздался страшный хрустящий удар. Федьку тряхнуло, и он едва удержался
на вантах. В двух аршинах от себя он ясно увидал серый корпус судна; закрыл
глаза, сжался в комок и изо всей силы уцепился за ванты. Что-то грохнуло,
ударило, мачту покачнуло, и, когда Федька открыл глаза, он увидел
удаляющиеся огни парохода, а внизу - он ничего не мог понять - вода была в
двух аршинах под ним. Он вскарабкался выше и с ужасом видел, что вода
поднимается за ним. Он стал на салинг и обхватил стеньгу, не спуская глаз с
воды. Черная, слепая зыбь ходила там внизу, но теперь она не шла выше, как
будто бы мачта перестала погружаться. Но Федька не верил и не отводил глаз
от воды.
Капитан Паркер молчал и глядел вперед, как будто ожидая еще чего-то.
Ему казалось, что это еще не все. А "Мэри" все удалялась от места крушения.
Команда выскочила на палубу, все тревожно спрашивали бакового, что
случилось.
"Все правильно, да, да, все правильно..." - думал Паркер. Он сам не
ожидал, что так все это будет, и теперь испуганная совесть искала
оправданий.
- Капитан, там ведь люди остались? - взволнованным голосом сказал Юз.
- Да, да... - ответил Паркер, не понимая слов помощника.
- Право на борт! - крикнул Юз рулевому. - Обратный румб!
- Есть обратный румб, - торопливо ответил рулевой.
- Да, да, обратный румб, - сказал Паркер, как будто приходя в себя.
Команда без приказаний готовила шлюпку к спуску.
"Мэри" малым ходом пошла назад к месту крушения. Матросы толпились на
баке и, перебрасываясь тревожными словами, напряженно вглядывались в темноту
ночи.
- Здесь, должно быть, - сказал Юз.
- Стоп машина! - скомандовал Паркер.
"Мэри" медленно шла с разгона. Но никто ничего не видел. Паркер
скомандовал, пароход делал круги; наконец всем стало ясно, что места
крушения не найти, не увидать даже плавающих обломков в темноте осенней
дождливой ночи.
- Найти, непременно найти, - шептал Паркер, - всех найти, они тут
плавают. Они хорошо умеют плавать... Мы всех спасем, - говорил он вслух, -
не так ли, Юз?
Юз молчал.
- Да, да, - отвечал сам себе капитан.
И он крутил, то увеличивая ход, то вдруг останавливая машину. Так
длилось около часу.
- На курс, - вполголоса сказал Юз, подойдя к рулевому, и дал полный ход
машине.
"Мэри" пошла опять своей дорогой на юг.
- Ведь за три сажени показались огни, Юз, не правда ли? - сказал
Паркер.
- Не знаю, капитан... - ответил помощник, не повернув головы.
Паркер ушел в каюту.
Теперь он думал: "Там остались в море люди... их спасут. Ну, может
быть, одного... он расскажет... а если все утонули, парусника не так скоро
хватятся".
Он старался себя успокоить, вспоминая рассказы товарищей моряков, какие
он слышал. Как-то все выходили с победой, и было даже весело и смешно. Он
попробовал весело подумать, но случайно увидал свое лицо в зеркале, и ему
стало страшно. Ему показалось, что теперь не он ведет пароход, а Юз везет
его, Паркера, туда, в Константинополь. Ему казалось, что самое главное -
вырваться из этого проклятого Черного моря. Прошмыгнуть через Босфор, чтобы
не узнали. Проклятый серый цвет - все пароходы черные. Если б черный!.. Ему
хотелось сейчас же вскочить и замазать этот предательский серый цвет.
Вдруг Паркер встал, вышел и быстро прошел в штурманскую рубку, где
лежали морские карты. Через пять минут он подошел к Юзу и сказал:
- Ложитесь на курс норд-вест восемьдесят семь градусов.
"Мэри" круто повернула вправо.
Когда Паркер ушел, Юз глянул в карту: они шли к устью Дуная.
Русский пассажирский пароход возвращался из Александрийского рейса. Не
прекращавшийся всю ночь сильный восточный ветер развел большую зыбь. Низкие
тучи неслись над морем. Насилу рассвело. Продрогший вахтенный штурман
кутался в пальто и время от времени посматривал в бинокль, отыскивая
Федонисский маяк*, и ждал смены.
______________
* Маяк на острове Федониси, против устья Дуная.
- Маяка еще не видать, - сказал он пришедшему товарищу, - а вот там
веха какая-то.
- Никакой тут не должно быть.
- Посмотрите, - и он передал бинокль.
- Да, да, - сказал тот посмотрев. - Да стойте, на ней что-то... Это
мачта, право, мачта.
Доложили капитану, и вот пароход, уклонившись от пути, пошел к этой
торчавшей из воды мачте. Скоро вся команда узнала, что идут к какой-то
мачте, и все высыпали на палубу.
- Побей меня господь, на ней человек, чтоб я пропал! - кричал какой-то
матрос.
Но с мостика в бинокль давно уже различили человека и теперь приказали
спустить шлюпку. Это трудно было сделать при таком волнении, и шлюпку чуть
не разбило о борт парохода. Но всем наперерыв хотелось поскорее подать
помощь и узнать, в чем дело. Даже бледные от морской болезни пассажиры
вылезли на палубу и ожили. Пароход стоял совсем близко, и всем уже ясно было
видно, что на салинге торчавшей из воды мачты стоял мальчик.
Все напряженно следили за нырявшей в зыби шлюпкой. Подойти к мачте так,
чтоб кому-нибудь перелезть на нее, нельзя было, а мальчик вниз не спускался:
видно было, как кричали со шлюпки и махали руками.
- Умер, умер! - говорили пассажиры. - Застыл, бедняга.
Но мальчик вдруг зашевелился. Он, видимо, с трудом двигал руками,
распутывая веревку вокруг своего тела. Потом он зашатался и плюхнулся в воду
около самой шлюпки, едва не ударившись о борт. Его подхватили. Федька был
почти без чувств; с трудом удалось вырвать у него несколько слов: "Ночью...
серый... нашу "Марию"... с ходу в бок..." Он скоро впал в беспамятство и
бессвязно бредил. Но моряки уже поняли, что случилось, и в тот же день из
порта полетели телеграммы: нетрудно было установить, какой серый пароход мог
оказаться в этом месте в ту ночь.
Дней через пять после крушения "Марии" черный английский пароход пришел
в Константинополь и стал на якоре в проливе. Штурман отправился на шлюпке
предъявить свои бумаги портовым властям. Через час к пароходу пришла с
берега шлюпка с английским флагом.
- Я британский консул, - сказал вахтенному матросу высадившийся
джентльмен, - проводите меня к капитану.
Капитан встал, когда в дверях каюты появился гость.
- Я здешний консул. Могу с вами переговорить? Вы капитан Артур Паркер,
не так ли?
- Да, сэр...
Капитан покраснел и нахмурился. Он волновался и забыл пригласить гостя
сесть.
- Откуда вы идете? - спросил консул.
- Мои бумаги на берегу.
- Мне их не надо, я верю слову англичанина.
- Из... Галаца, сэр.
- Но вы шли из России? - спросил консул. - У вас был груз для Галаца?
- Ремонт, - сказал Паркер. - Он с трудом переводил дух, и консулу жалко
было смотреть, как волновался этот человек. - Маленький... ремонт, сэр... в
доке.
- И там красились? - спросил консул.
Паркер молчал.
Консул достал из бумажника телеграмму и молча подал ее Паркеру. Паркер
развернул бумажку. Глаза его бегали по буквам, он не мог ничего прочесть, но
видел, что это то, то самое, чего он так боялся. Он уронил руку с
телеграммой на стол, смотрел на консула и молчал.
- Может быть, вы отправитесь со мной в консульство, капитан? Вы
успокоитесь и объяснитесь, - сказал наконец консул.
Паркер надел фуражку и стал совать в карманы тужурки вещи со стола, не
понимая, что делает.
- Не беспокойтесь, за вещами можно будет послать с берега, - сказал
консул.
На палубе их встретил Юз. Он уже знал, в чем дело.
- Простите, - обратился он к консулу, - они все...
- Спасся один только мальчик, он дома и здоров, - ответил консул, - их
было восемь...
Паркер вздрогнул и, обогнав консула, не глядя по сторонам, быстрыми
шагами направился к шлюпке. Теперь он хотел, чтобы его скорее арестовали.
На другой день черная "Мэри" вышла в Ливерпуль под командой штурмана
Эдуарда Юза.