Код произведения: 1456
Автор: Браун Фредерик
Наименование: Важная персона
Фредерик Браун
Важная персона
Перевод с английского О. Битова
Этот файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
Значит, так: жил на свете Хэнли, Ал Хэнли, и глянули бы
вы на него - ни за что бы не подумали, что он когда-нибудь
сгодится на что-нибудь путное. А знали бы, как он жил, пока
не прилетели эти дариане, так и вовсе не поверили бы, что
будете - когда дочитаете - благодарны ему до гроба...
В тот день Хэнли был пьян. Не то чтобы данный факт
относился к фактам исключительным - Хэнли вечно был пьян и
поставил перед собой цель ни на миг не протрезвляться, хоть
с некоторых пор это было и не очень легким делом. Денег у
него давно не осталось, и приятелей, у которых можно бы
занять, тоже. А список знакомых истощился до того, что он
считал удачей, если удавалось заполучить с них на день хотя
бы центов по двадцать пять.
И наступили для Хэнли печальные времена, когда поневоле
отшагаешь много миль, прежде чем столкнешься с кем-то хоть
слегка знакомым, чтоб появилась надежда стрельнуть монетку.
А от долгих прогулок из головы выветриваются остатки хмеля -
ну, не совсем выветриваются, но почти, - и оказался он в
положении таком же, как Алиса в Зазеркалье: помните, когда
она повстречалась с королевой и пришлось бежать во всю мочь,
чтобы просто оставаться на месте...
Попрошайничать у незнакомых - это был не выход, фараоны
держались начеку, в дело кончилось бы ночевкой в каталажке,
где не дадут и капельки спиртного, а тогда уж лучше прямо в
петлю. На той ступеньке, куда скатился Хэнли, двенадцать
часов без выпивки - и пойдут такие лиловые кошмары, по
сравнению с которыми белая горячка - легкий ветерок рядом с
ураганом...
Белая горячка - это же галлюцинация, и только. Если ты
не дурак, то прекрасно знаешь, что никаких галлюцинаций на
самом деле нет. Иной раз они даже вроде развлечения - кому
что нравится, А лиловые кошмары - это лиловые кошмары.
Чтобы понять, что это такое, нужно выпить виски больше, чем
обыкновенный смертный в состоянии в себя вместить, и нужно
пить без просыпу годами, а потом лишиться спиртного вдруг и
полностью, как лишают, например, в тюрьме.
От одной мысли о лиловых кошмарах Хэнли начало трясти. И
он принялся трясти руку старому другу, закадычному приятелю
- видел Хэнли этого приятеля всего-то пару- тройку раз и при
обстоятельствах, не слишком для себя приятных...
Звали старого друга Кидом Эгглстоном, и был он крупный,
хоть и потрепанный мужчина, в прошлом боксер, а затем
вышибала в кабаке, где Хэнли, разумеется, не мог с ним не
познакомиться.
Однако вам необязательно запоминать, ни кто он есть, ни
как его зовут: все равно его, приятеля, ненадолго хватит,
по крайней мере ненадолго в рамках нашего рассказа. Точнее,
ровно через полторы минуты он издаст ужасный крик и лишится
чувств, и мы с вами больше про него и не услышим
И все же, коль на то пошло, должен вам заметить, что, не
закричи Кид Эгглстон и не лишись он чувств, вы бы, может
статься, не сидели, где сидите и не читали, что читаете.
Может статься, вы копали бы сейчас глан-руду в карьере под
зеленым солнцем на другом конце Галактики. Уверяю вас, вам
это вовсе не понравилось бы; не забывайте, что именно Хэнли
спас вас - и до сих пор спасает - от подобной участи. Не
судите его строго. Если бы Три и Девять забрали не его, а
Кида, все, неровен час, повернулось бы иначе...
Три и Девять были пришельцами с планеты Дар, второй (и
единственно пригодной для жизни) планеты вышеуказанного
зеленого солнца на другом конце Галактики. Три и Девять -
это, разумеется, не полные их имена. Имена у дариан -
числа, и полное имя или номер у Три было 389 057 792 869
223. Во всяком случае, так этот номер выглядел бы в
пересчете на десятичную систему.
Надеюсь, вы простите мне, что я называю одного из
пришельцев Три, а второго - Девять и заставляю их таким же
образом именовать друг друга. Сами они меня ни за что бы не
простили. Обращаясь друг к другу, дариане каждый раз
произносят полный номер, и любое сокращение почитается у них
даже не невежливым, а прямо оскорбительным. Но при этом они
и живут намного дольше нас. Им не жалко времени, а я спешу.
В тот момент, когда Хэнли упоенно тряс руку Кида, Три и
Девять пребывали точнехонько над ними, на высоте примерно
одной мили. Пребывали не в самолете и не в космической
ракете, и уж, конечно, не в летающей тарелке. (Само собой,
мне известно, что за штука эти тарелки, но про них
как-нибудь в другой раз. Не хочу отвлекаться.) Дариане
пребывали в кубе пространства-времени.
Вероятно, вы потребуете объяснений. Дариане обнаружили -
дайте срок, и мы, может, сами обнаружим, - что Эйнштейн был
прав. Материя не способна перемещаться со скоростью
большей, чем скорость света, без превращения в энергию. А
вам ведь не хотелось бы превратиться в энергию, не правда
ли? Дарианам тоже - а исследования в Галактике они, тем не
менее, начали, и начали давно.
Дело в том, что на Даре пришли к выводу: можно
путешествовать со скоростью выше скорости света при условии
синхронного передвижения во времени. То есть путешествовать
не в пространстве как таковом, а в пространственно-временном
континууме. И в своем полете от Дара до Земли
путешественники благополучно покрыли расстояние в 163 тысячи
световых лет. Но одновременно они переместились в прошлое
на 1630 веков, так что время путешествия для них самих
оказалось равным нулю. Потом, на пути домой, они
переместились, на 1630 веков в будущее и попали в
пространственно-временном континууме в исходную точку.
Надеюсь, вы разобрались, что я хотел сказать.
Словом, так или иначе, а куб парил, невидимый для землян,
на высоте одной мили над Филадельфией (и не спрашивайте
меня, почему над Филадельфией, - сам не представляю, как
можно выбрать Филадельфию для чего бы то ни было вообще).
Куб парил там уже четыре дня, а Три и Девять ловили и
анализировали радиопередачи, пока не научились понимать их и
разговаривать на том же языке.
Нет, конечно, ничего они не выяснили ни о нашей культуре,
какова она на деле, ни о наших обычаях, каковы они в
действительности. Сами посудите, мыслимое ли дело составить
себе картину жизни на Земле, отведав каши из радиовиктороин,
мыльных опер, дешевых скетчей и ковбойских похождений?
Правда, дариане не особенно интересовались, какая тут у
нас культура, их заботило одно: чтобы она не оказалась
слишком развитой и не могла представлять для них угрозу, и
за четыре дня они уверились, что угрозой и не пахнет. Трудно
их винить, что они пришли к такому мнению, тем более что они
правы.
- На посадку? - спросил Три.
- Пора, - сказал Девять.
Три обвил своим телом рычаги управления.
- ...Ну да, я же видел, как ты дрался, -
разглагольствовал Хэнли. - Ты был хорош на ринге, Кид. Но
попадись, тебе такой никудышний тренер, ты бы, знаешь, кем
заделался!.. Было в тебе такое... хватка, вот что. А как
насчет того, чтобы зайти на уголок и выпить?
- За чей счет, Хэнли? За твой или за мой?
- Понимаешь, Кид, я как раз поиздержался. Но не выпить
мне нельзя - душа горит. Ради старой дружбы...
- Нужна тебе выпивка, как щуке зонтик. Ты и сейчас пьян,
так уж лучше пойди проспись, покуда не допился, до
чертиков...
- Уже, - сказал Хэнли. - Да они мне нипочем. Вот,
полюбуйся, они же у тебя за спиной...
Вопреки всякой логике Кид Эгглстон оглянулся. И тут же,
издав пронзительный вопль, свалился без памяти. К ним
приближались Три и Девять. А позади рисовались
неопределенные очертания огромного куба - каждое ребро футов
по двадцать, если не более. И этот куб был и в то же время
как бы не был - жутковатое зрелище. Наверное, именно куба
Кид и испугался.
Ведь в облике Три и Девять, право же, не было ничего
пугающего. Червеобразные, длиной (если бы их вытянуть)
футов по пятнадцать н толщиной в центральной части тела
около фута, а на обоих концах заостренные, словно гвоздики.
Приятного светло-голубого цвета - н без всяких видимых
органов чувств, так что и не разберешь, где у них голова, а
где ноги; да это и не важно, потому что выглядят оба конца
совершенно одинаково.
К тому же, хоть они и придвигались все ближе к Хэнли и
распростертому на панели Киду, у них не удавалось различить
ни переда, ни зада. Двигались они в своем нормальном
свернутом положении, плывя в воздухе.
- Привет, ребята, - сказал Хэнли. - Напугали вы моего
дружка, черт вас дери. А он бы мне поставил, прочитал бы
мораль, а потом поставил. Так что с вас стаканчик...
- Реакция алогичная, - заметил Три, обращаясь к Девять.
- И у другой особи тоже. Возьмем обоих?
- Незачем. Другая, правда, крупнее, но слишком уж
слабенькая. К тому же нам и одной довольно. Пошли!
Хэнли отступил на шаг.
- Поставите выпить - тогда пойду. А нет - желаю знать,
куда вы меня тащите...
-Мы посланы Даром...
- Даром? - переспросил Хэнли. - Даром только кошки
мяукают. Так что никуда я с вами не пойду, если вы, сколько
вас, не поставите мне выпить...
- Что он говорит? - осведомился Девять у Три. Три
помахал одним концом в том смысле, что и сам не понял. -
Будем брать его силой?
- А может он пойдет добровольно. Существо, вы войдете в
куб, но доброй воле?
- А там есть что выпить?
- Там все есть. Просим вас войти...
И Хэнли приблизился и вошел. Он, конечно, не очень-то
верил в этот призрачный куб, но терять ему было все равно
нечего. А потом, раз уж допился до чертиков, лучше всего
отнестись к ним с юмором. Куб изнутри был твердым и теперь
не казался ни прозрачным, ни призрачным. Три намотался на
рычаги управления и легкими движениями обоих концов управлял
чувствительными механизмами.
- Мы в подпространстве, - сообщил он. - Предлагаю
сделать остановку, изучить добытый образец и установить,
пригоден ли он для наших целей...
- Эй, ребята, а как насчет выпивки?
Хэнли начал не на шутку волноваться. Руки у него
тряслись, по хребту то вверх, то вниз ползали мурашки.
- Мне кажется, он страдает, - заметил Девять. -
Возможно, от голода или от жажды. Что пьют эти существа?
Перекись водорода, как и мы?
- Большая часть планеты покрыта, как мне представляется,
водой с примесью хлористого натрия. Синтезировать для него
такую воду?
- Не надо! - вскричал Хэнли. - И даже без соли - все
равно не надо! Выпить хочу! Виски!
- Проанализировать его обмен веществ? ~ спросил Три. -
С помощью интрафлуороскопа это можно сделать в одно
мгновение... - Он размотался с рычагов и направился к
машине странного вида. Замелькали огоньки. - Удивительно,
- сказал он. - Обмен веществ у данного существа зависит от
С2Н5ОН...
- С2Н5ОН?
- Именно так. От этилового спирта - по крайней мере в
основном. С некоторой добавкой Н2О и даже без хлористого
натрия, наличествующего в здешних морях. Есть еще другие
ингредиенты, но в минимальных дозах; по-видимому - это все,
что он усваивал на протяжении 6 последних месяцев. В крови
и в клетках мозга 0,234 процента спирта. Представляется,
что весь обмен веществ в его организме основан на С2Н5ОН.
- Ребята, - взмолился Хэнли. - Я же так помру от жажды.
Ну, кончайте трепаться и налейте мне стаканчик.
- Потерпите, пожалуйста, - ответил Девять. - Сейчас я
изготовлю все, что вам необходимо. Только настрою
интрафлуороскоп на другой режим и еще подключу психометр...
Вновь замелькали огоньки, и Девять переместился в угол
куба, где была лаборатория. Что-то там произошло, и спустя
минуту он вернулся с колбой. В колбе плескалось почти две
кварты прозрачной янтарной жидкости.
Хэнли принюхался, потом пригубил и тяжко вздохнул.
- Я на том свете, - сообщил он. - Это же
ультрапрималюкс, нектар богов. Такой шикарной выпивки
просто не бывает...
Он сделал несколько больших глотков, и ему даже не
обожгло горло.
- Что это за пойло, Девять? - поинтересовался Три.
- Сравнительно сложный состав, в точности соответствующий
его потребностям. Пятьдесят процентов спирта, сорок пять
воды. Остальные ингредиенты - пять процентов, но их
довольно много: сюда входят в надлежащих пропорциях все
витамины и соли, нужные его организму. Затем еще добавки в
минимальных дозах, улучшающие вкусовые свойства, - по его
стандартам. Для нас, дариан, вкус этой смеси был бы ужасен,
даже если мы могли бы пить спирт или воду...
Хэнли снова вздохнул и опять хлебнул. Слегка покачнулся.
Поглядел на Три и ухмыльнулся:
- А теперь я знаю, что вас тут нет. Не было и нет...
- Что он хочет сказать? - обратился Девять к Три.
- Мыслительные процессы у него, по-видимому, совершенно
алогичны. Сомневаюсь, что из существ данного вида получатся
сколько-нибудь приличные рабы. Но, конечно, мы еще проверим.
Как ваше имя, существо?
- Что в имени тебе моем, приятель? - вопросил Хэнли. -
М-можете звать меня как вам угодно, я р-разрешаю... Вы мне
сам-мые, сам-мые лучшие дрзя... Б-берите м- меня и
вез-зите, к-куда хотите, т-только рабдите, к-когда мы
приедем, к-куда мы едем...
Он глотнул из колбы еще разочек и прилег не пол.
Непонятные звуки, которые он теперь издавал, ни Три, ни
Девять расшифровать не смогли... "Хррр... вззз... хррр...
вззз..." - или что-то в этом роде. Они попытались
растолкать его, но потерпели неудачу. Тогда они провели ряд
новых наблюдений и поставили над Хэнли все опыты, какие
могли придумать. Прошло несколько часов. Наконец он
очнулся, сел и уставился на дариан безумными глазами.
- Ни верю, - сказал он. - Вас тут нету, одна видимость.
Дайте выпить, Христа ради...
Ему вновь поднесли колбу. - Девять восполнил убыль, и
она вновь была налита до краев. Хэнли выпил. И закрыл
глаза в экстазе.
- Только не будите меня!
- Но вы и не спите.
- Тогда не давайте мне уснуть. Я понял теперь, что это
такое. Амброзия, напиток богов...
- Богов? А кто это?
- Да нету их. Но они пьют амброзию. Сидят у себя на
Олимпе и пьют...
- Мыслительные процессы совершение алогичны, - заметил
Три.
Хэнли поднял колбу и провозгласил:
- Кабак есть кабак, а рай есть рай, и с мест они не
сойдут. За тех, кто в раю!
- Что такое рай?
Хэнли задумался.
- Рай - это когда заведешься, и надерешься, и шляешься и
валяешься, и все задаром...
- Даром? Что вам известно о Даре?
- Дар судьбы. Дар небес. Сегодня с виски, завтра - без.
Пока вы меня не прогнали, ребята, ваше здоровье!
Он еще выпил.
- Слишком туп, чтобы приспособить его к чему-нибудь,
кроме, самых простых физических работ, - сделал вывод Три.
- Но если он достаточно силен, мы все-таки рекомендуем
вторжение на планету. Тут, вероятно, три-четыре миллиарда
жителей. Нам нужен и неквалифицированный труд - три-четыре
миллиарда принесут нам существенную помощь...
- Ура-а-а! - завопил Хэнли.
- Кажется, у него неважная координация, - задумчиво
сказал Три. - Но, может быть, он действительно силен...
Как вас зовут, существо?
- Зовите меня Ал, ребята.
Хэнли кое-как поднялся на ноги.
- Это ваше личное имя или наименование вида? И полное ли
это наименование?
Хэнли прислонился к стенке и поразмышлял немного.
- Наименование вида, - заявил он. - А если полностью...
Давайте-ка я вам по- латыни...
И припомнил по-латыни.
- Мы хотим испытать вас на выносливость.
Бегайте от стены к стене, пока не устанете. А колбу с
вашей пищей я тем временем подержу...
Девять попытался взять у Хэнли колбу, но тот судорожно
вцепился в нее.
- Еще глоточек. Еще ма-аленький глоточек, и тогда я
побегу. Право слово, побегу. Куда хотите...
- Быть может, он нуждается в своем питье, - сказал Три.
- Дайте ему, Девять...
"А вдруг мне теперь перепадет не скоро", - решил Хэнли и
прильнул к колбе. Потом он жизнерадостно сделал ручкой
четырем дарианам, которые оказались перед ним.
- Валяй на скачки, ребята! Все скопом... Ставьте на
меня. Выиграете как пить дать. Но сперва еще по
ма-аленькой...
Он глотнул еще - на сей раз действительно по маленькой,
унции две, не больше.
- Хватит, - сказал Три. - Теперь бегите. Хэнли сделал
два шага и плашмя растянулся на полу. Перевернулся на спину
и остался лежать с блаженной улыбкой на лице.
- Невероятно! - воскликнул Три - А он не пробует нас
одурачить? Проверьте, Девять...
Девять проверил.
- Невероятно! - повторил он. - Воистину невероятно, но
после столь незначительного напряжения образец впал в
бессознательное состояние. Настолько бессознательное, что
потерял всякую чувствительность к боли. И это не
притворство. Данный вид не представляет для нас ни малейшей
ценности. Готовьтесь к старту - мы возвращаемся. В
соответствии с дополнительной инструкцией забираем его с
собой как экземпляр для зоосада. Такую диковину нельзя не
забрать. С точки зрения физиологии это самое странное
существо, какое мы когда-либо обнаруживали на десятках
миллионов обследованных планет...
Три обернулся вокруг рычагов управления и обоими концами
стал приводить механизмы в действие. Минули 163 тысячи
световых лет и 1630 веков и взаимно погасили друг друга с
такой полнотой и точностью, что создалось впечатление, будто
куб вообще не двигался ни во времени, ни в пространстве.
В столичном городе дариан, которые правят тысячами
полезных планет и посетили миллионы бесполезных, например
Землю, Ал Хэнли занимает просторную стеклянную клетку,
установленную в зоосаде на самом почетном месте: ведь он,
Хэнли, самый поразительный здесь экспонат.
Посреди клетки - бассейн, откуда он то и дело пьет и где,
по слухам, даже купается. Бассейн проточный, постоянно
наполненный до краев чудеснейшим напитком - напиток этот
настолько же лучше лучшего земного виски, насколько лучшее
земное виски лучше самого грязного и самого вонючего
самогона. Более того, в здешний напиток добавлены без
ущерба для вкуса все витамины и соли, нужные экспонату для
поддержания обмена веществ...
От напитка из бассейна не бывает ни похмелья, ни каких-то
других неприятных последствий. И Хэнли получает от своего
житья такое же наслаждение, как завсегдатаи зоосада от
поведения Хэнли; они взирают на него в изумлении, а затем
читают надпись на клетке. Надпись начинается с
латинизированного наименования вида - того наименования,
которое Хэнли припомнил для Три и Девять:
АЛКОГОЛИКУС АНОНИМУС
Основная пища - С2Н5ОН, слегка приправленный
витаминами и минеральными солями. Иногда проявляет
блестящие способности, но, как правило, полностью
алогичен. Степень выносливости: может сделать, не
падая, лишь несколько шагов. Коммерческая ценность
равна нулю, однако, весьма забавен как образчик
самой странной формы жизни, обнаруженной в пределах
Галактики. Место обитания: третья планета системы
ИК 6547-ХГ 908.
Хэнли и впрямь забавен, столь забавен, что дариане при
помощи специальных процедур превратили его в практически
бессмертное существо. И это здорово, потому что, если бы
такой интересный зоологический экспонат взял да помер, они
могли бы прилететь на Землю за новым. И могли бы случайно
нарваться на вас или на меня, - а если вы или я в этот день
по недоразумению окажемся трезвыми? Скверная получится
штука.