Код произведения: 15264
Автор: Иванов Всеволод
Наименование: Камыши
Всеволод Иванов
КАМЫШИ
I
Солнце в камышах жирное и пестрое, как праздничный халат ламы. А тина -
зеленая водяная смола - пахнет карасями.
И рукам моим хочется плыть, - под камышами, по тине, - лениво разгребая
густые и пахучие воды.
Но я не плыву. Этот единственный день я отдал своему телу, и руки пусть
лежат на траве спокойно.
Вот комар опустился ко мне на бровь; я чувствую,, он расставил тонкие,
как паутинка, лапки и медленно погружает в меня свое жало. Я ему сегодня
не мешаю, я закрываю накаленные солнцем веки и считаю, сколько раз шипящий
у моего уха лист травы коснется моих волос.
- Четыре... семь... восемь...
Если чет - меня убьют, если нет - убегу. В поселке атамановский отряд,
и станичному приказано меня выдать. Выдаст ли?
- Двенадцать... тринадцать... пятнадцать...
Ерунда! Трава отбежала от моих волос, но я не верю. Я говорю ей:
- Шестнадцать!
И пригибаю ее к своей голове. Она сердится.
Сломана.
Зеленоватая гагара, раздавливая воды сапфирной грудью, выплывает из
протока. Она медленно опускает в воду синий клюв, перья у нее на шее
редеют, тело жадно вздрагивает, - она кого-то нашла.
Здесь я сгоняю комара с брови и лениво смотрю, как, колыхая алым
брюшком, наполненным моей кровью, он летит.
И в жилы мои вползают такие ленивые и тягучие воды.
Сердце плывет далеко - жирный и зеленый карась. Больше всего нагрелись
колени и лоб - три моих паперти.
Мысли мои идут, как монахи со свечами, медленно. Вдруг один за другим
падают на руки черные капюшоны, и усатые загорелые рожи громко хохочут.
Это когда я подумал о папертях.
Я глажу колени и лоб. Смеюсь.
Лама в пестром халате, похожем на солнце в камышах, говорил мне у
развалин Каракорума.
- Жизнь человеческая - как камни. Ветры проходят, и остаются пески.
Здесь жил Батый и Тамерлан, тебе чего нужно?
Я рассмеялся почтенному ламе в его узкие губы.
- Я иду с одним ослом и Батыем и Тамерланом не буду, а любви у меня
больше тебя и больше их...
Осел, широко расставив тонкие и пыльные ноги, отвесив губу, мычал через
нос. А на губе у него сидела сизая муха. Такая же муха сидела на халате
ламы и у меня на плече.
Мы, выпив молока, пошли дальше, а лама остался размышлять о Батые,
Тамерлане и о камнях, превращающихся в пески.
Почему я вспомнил о ламе?
Не знаю, может быть, солнце, лежащее в камышах, похоже на его халат.
От плеча до локтя в тело вдавливается палка, но мне не хочется ложиться
на спину. Палка эта гнилая, и к тому времени, когда мне крикнут, она будет
раздавлена. У ней - я помню - бледно-сероватая с тоненькими узелками кора,
- может быть, береза. Я вспоминаю холодный березовый сок - его весной
хорошо тянуть через соломинку. Земля еще холодная, но ветер тугой, теплый,
гнет шею; березовый ствол дрожит от верха до черной коры корней, дрожит,
отдавая своц соки. Дальше я вспоминаю березовую луку своего седла и опять
смеюсь:
- Нет, атамановцы меня не поймают!
Зеленая клейкая влага трав на моих ладонях, она заклеивает те дороги,
по которым прошла моя жизнь, и рука моя похожа на лист, пальцы как жилы, у
их основания серые мозоли от вожжей. Кто много едет, тот знает куда!
Так идет время. Все неподвижнее и тяжелее вдавливаются в землю воды.
Камыши прямеют, тянутся кверху, напряженно звеня листьями. Рыбы отрываются
от дна, всплывают, их плавники в зеленоватой воде похожи на желтоватую
пыль. Мне кажется, я вижу их мутно-алые сонные зеницы, рыбы подплывают к
солнцу, чтобы пробудиться. Я ложусь затылком на теплые ленты травы, и лицо
мое обращается к небу. Оно все такое, как и тогда, когда меня не было, -
и, может быть, поэтому я не люблю на него смотреть. Здесь у меня каждый
год рождаются листья, и земля - тучная и широкая - любит меня по-своему.
Опять я гляжу, как воды поглощают время. Руки мои тянутся к ним ударить
широко и звонко сонную муть, чтоб эти широкие рыбы испуганно метнулись по
озеру и вдавили б в свой мозг, какое оно, их царство маленькяе.
Нужно ли это?
Сегодня будем думать, что не нужно.
Я кладу руку на траву и стараюсь пальцами узнать ее цвет.
Я закрываю глаза, у меня ясно мелькает: мягкая, длинная, пахучая полоса
- зеленая, уже, жестче - зеленовато-желтая, а вот эта, почти круглая, -
красная..
Я открываю глаза - круглая красная трава.
Нужно помнить - осень. В пальцах у меня круглая красная трава. Я ее
ломаю и говорю:
- Осень.
Камыши темнеют. Они как нити, соединявшие облака и землю. Они как
перегородка, закрывающая хозяина, перегородка в большой юрте.
Тело мое устает. Я подхожу к водам и умываюсь. Капли с моих рук тихо и
тягуче, как мед, медленно всасываются озером.
В камышах свистят. Широкое копыто звучно чмокает у кочек. Я опускаю
челюсть, рот у меня выпрямляется, и губы нарезают свист:
- Ссссс... сссс...
В камышах харкнули. Мягко шевеля крылом листья, взлетает над моей
головой птица. Человек смеется:
- Чтобы те язвило!
Я вспоминаю палку, на которой лежал. Давлю ее каблуком.
- Лукьян, ты?
- Я, парень; птица, чтоб ее трафило, прямо в нос хвостом.
Ну, ты как?
- Готов.
Он наклоняется и, откинув гриву, шлепает коня в потную шею; вытирает
пот о голенища и говорит:
- Садись рядом. Ишшут вас здорово, найдут - кончут.
Там, подале, я лошадь оставил, в аул Бикметжанки поедешь, знаешь?
- Нет. Где он, аул? Не знаю.
- Ну? Прямо валяй через степь, на солнце. Найдешь. Твои все тамотка,
ждут.
Через степь - на солнце.
Через степь - на радость.
Через степь - вперед.
Пройдем и проедем степи. Пески превратим в камни. Камни - в хлеб.
Веселых дней моих звенящая пе.на.
- Будь!
1921
ИВАНОВ Всеволод Вячеславович (1895 - 1963). Камыши. Впервые под
названием "День" опубликован в приложении к газете "Петроградская правда".
- Литературная неделя, 1922, ь 163, 23 июля. Печатается по изданию: Иванов
Всеволод. Собр. соч. в 8-ми т.. т. 2. М.. Художественная литература, 1974.
ИБ ь 1712
Составитель
Дина Григорьевна Терентъева
ЖИВАЯ ВОДА
Советский рассказ двадцатых годов
Заведующая редакцией Л. Сурова. Редактор Я. Рылъникова. Художник Р.
Данциг. Художественный редактор Э. Розен. Технический редактор Л.
Маракасова. Корректоры 3. Комарова, Ю. Черникова, А. Конькова Сдано в
набор 26.12.80. Подписано к печати 17.03.81. Формат 60x84 1/16. Бумага
типографская ь 3. Гарнитура "Обыкновенная новая". Печать высокая. Усл. печ
л. 27,09. Уч-изд. л. 26,84. Тираж 150000 экз. Заказ 810. Цена 2 р. 30 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство "Московский рабочий".
101854, ГСП, Москва, Центр, Чистопрудный бульвар, 8. Ордена Ленина
типография "Красный пролетарий". 103473, Москва, И-473,
Краснопролетарская, 16.
OCR Pirat