Текст получен из библиотеки 2Lib.ru
Код произведения: 1557
Автор: Брукс Терри
Наименование: Меч Шаннары
Терри БРУКС
МЕЧ ШАННАРЫ
1
Солнце уже тонуло в темно-зеленых холмах к западу от долины, а его
красные и серовато-розовые тени касались всех ее уголков, когда Флик
Омсфорд начал спускаться в Дол. Тропинка, петляя, тянулась вниз по
северному склону долины, бежала между огромными камнями, во множестве
усеивающими неровную местность, и исчезала в низине, поросшей густым
лесом, лишь иногда появляясь на маленьких полянках и редколесье. Устало
передвигая ноги, Флик следил взглядом за знакомой тропинкой, на его плече
болталась легкая сумка. Его широкое обветренное лицо выглядело спокойным и
застывшим, и лишь большие серые глаза выдавали ту кипучую энергию, что
горела под его невозмутимой внешностью. Он был молод, хотя коренастая
фигура, лохматые каштановые волосы и кустистые брови делали его немного
старше своих лет. Он носил мешковатую одежду, сшитую в Доле, а в сумке у
него лежало несколько металлических инструментов, при каждом его шаге
звякающих друг о друга.
В вечернем воздухе ощущалась легкая прохлада, и Флик плотнее запахнул
ворот своей открытой шерстяной рубашки. Путь его пролегал через леса и
холмистые равнины; сейчас он шел по лесу и еще не видел лежащих впереди
равнин. От высоких дубов и мрачных пеканов падала огромная тень, а кроны
их затмевали безоблачное вечернее небо. Солнце уже зашло, и в темно-синих
небесах замерцали тысячи знакомых звезд. Огромные деревья заслонили даже
их, и Флика, неторопливо шагающего по проторенной тропе, окружила тьма и
безмолвие. Сотни раз проходивший здесь раньше, юноша сразу же заметил
необычную тишину, охватившую в этот вечер, казалось, всю долину. Знакомое
жужжание и стрекот насекомых, обычно наполняющие ночную тишь, крики птиц,
просыпающихся с заходом солнца и летающих в поисках корма - все стихло.
Флик напряженно вслушивался, стараясь найти хоть малейшие признаки жизни,
но даже его острый слух не уловил ничего. Он встревожено покачал головой.
Глубокая тишина беспокоила его, особенно если вспомнить слухи о страшном
существе с черными крыльями, которое несколько дней назад видели в ночном
небе к северу от долины.
Он заставил себя начать насвистывать и углубился в мысли о прошедшем
дне. Весь этот день он работал в деревне, лежащей к северу от Дола, в
которой несколько семей растили и холили домашний скот. Каждую неделю он
отправлялся к их поселениям, принося различную необходимую утварь и
новости о событиях в Доле и далеких городах Юга. Мало кто знал окружающую
местность лучше него, да и редкий человек рисковал, подобно ему, удаляться
от спокойствия и безопасности своего дома. Большинство людей в те дни
предпочитало не покидать изолированных друг от друга поселений и не
интересовались окружающим их миром. Но Флик любил время от времени уходить
из долины, а дальние поселения нуждались в его услугах и готовы были
платить ему за оказываемую помощь. Отец Флика был не из тех, кто упускает
случай сделать деньги, и сложившееся положение устраивало всех.
Флик задел головой низко висящую ветвь, отшатнулся и метнулся в
сторону. Раздосадованный, он выпрямился и бросил взгляд на неожиданное
препятствие, а затем продолжил свой путь чуть ускорившимся шагом. Теперь
он углубился в низины, где петляющую тропу тускло освещали лишь лучики
лунного света, проникающие сквозь густые кроны деревьев. Было так темно,
что Флик с трудом различал тропу. Всматриваясь в лежащую впереди
местность, он вновь обратил внимание на давящую тишину. Казалось, какая-то
сила внезапно уничтожила все живое вокруг, а он остался здесь единственным
живым существом, выбирающимся из лесной гробницы. Снова в его памяти
всплыли странные слухи. Он поневоле ощущал странное волнение и беспокойно
оглядывался. Но ничто не шевелилось впереди на тропе, ничто не мелькало в
древесных кронах над ним, и он наконец немного успокоился.
На мгновение задержавшись на залитой лунным светом полянке, Флик
взглянул в бескрайнее ночное небо и лишь затем вновь углубился в лес. Он
шел медленно, пробираясь по петляющей тропе, резко сужающейся и словно
исчезающей в стене деревьев и кустов. Он знал, что это простой обман
зрения, но все равно непроизвольно оглядывался. Вскоре он вновь очутился
на широкой тропе, где сквозь просветы в густой кроне виднелось ночное
небо. Он почти достиг подножия долины и от дома его отделяло всего около
двух миль. Флик улыбнулся и принялся насвистывать старую кабацкую песенку,
ускоряя при этом шаг. Он так внимательно следил за тропой и открытой
местностью за границей леса, что не сумел заметить огромную черную тень,
неожиданно отделившуюся от громадного дуба слева от него и быстро
двинувшуюся ему наперерез. Темная фигура была уже почти рядом, когда Флик
ощутил ее перед собой, нависшую, словно огромный черный камень, готовый
раздавить его крохотное тело. Со сдавленным криком ужаса он метнулся в
сторону, с металлическим звоном выронив сумку на тропу, и выхватил левой
рукой из-за пояса длинный тонкий кинжал.
Приготовившись защищаться, он пригнулся, но внезапно замер, увидев,
как фигура властно поднимает руку, и услышав резкий, но ободряющий голос.
- Подожди немного, друг. Я не враг, я не хочу тебе зла. Я просто не
знаю, куда идти, и буду благодарен, если ты укажешь мне верную тропу.
Флик слегка расслабился и всмотрелся в темноту, окружающую стоящую
перед ним фигуру, пытаясь найти в ней сходство с человеком. Однако, это
ему не удалось, и он осторожными шажками двинулся влево, надеясь лучше
рассмотреть темную фигуру в тусклом лунном свете.
- Уверяю, я не причиню тебе зла, - продолжил голос, словно читая его
мысли. - Я не хотел пугать тебя, но я тебя не видел, пока мы не
столкнулись нос к носу, и я боялся, что ты пройдешь мимо, не заметив меня.
Голос смолк, и громадная черная фигура встала неподвижно, хотя Флик,
обходя тропу, чтобы оказаться спиной к свету, видел, что ее глаза следят
за ним. Постепенно бледный свет луны начал смутными контурами и голубыми
тенями намечать черты незнакомца. Долгое время они молча, изучающе
смотрели друг на друга: Флик пытался решить, что же он повстречал,
незнакомец же стоял молча, в ожидании.
Затем громадная фигура с ужасающим проворством метнулась вперед, ее
мощные руки сжали запястья юноши, и Флик внезапно оторвался от земли и
взлетел в воздух; нож выпал из его онемевших пальцев, а глубокий голос
насмешливо расхохотался.
- Ну, ну, мой юный друг! Интересно, что же ты теперь намерен делать?
Если бы я захотел, я вырвал бы твое сердце из груди и бросил бы волкам, не
так ли?
Флик яростно отбивался, пытаясь вырваться, его разум объял ужас,
прогнав прочь все мысли, кроме порыва к бегству. Он не представлял, что за
существо схватило его, но физически оно было намного сильнее обычного
человека и явно намеревалось быстро покончить с Фликом. Затем темная
фигура рывком вытянула руки, держащие его, и издевательский голос стал
холодным как лед и раздраженным.
- Хватит, парень! Мы поиграли в свои игры, и ты еще ничего обо мне не
знаешь. Я устал, голоден и не намерен задерживаться на лесной тропе
холодным вечером, пока ты будешь решать, зверь я или человек. Я отпущу
тебя, и ты покажешь мне дорогу. Предупреждаю - не пытайся убежать, или
тебе будет хуже.
Сильный голос стих, раздражение исчезло из него, но в коротком смешке
вновь послышалась скрытая издевка.
- Кроме того, - прорычало существо, разжимая железные пальцы, отчего
Флик шлепнулся на землю, - я могу оказаться лучшим другом, чем ты думаешь.
Фигура отступила на шаг и Флик выпрямился, тщательно растирая
запястья, чтобы восстановить ток крови в онемевших руках. Ему хотелось
бежать, но он не сомневался, что незнакомец снова схватит его и на этот
раз прикончит не медля. Он осторожно наклонился и подобрал упавший кинжал,
вновь повесив его себе на пояс.
Теперь Флик мог лучше рассмотреть незнакомца. Быстрым взглядом он
определил, что это действительно человек, хотя такого гиганта Флик в жизни
не встречал. В нем было не менее семи футов, но сложен он был крайне
гармонично, хотя это трудно было утверждать с уверенностью, ибо его
высокую фигуру закрывал ниспадающий черный плащ с широким капюшоном,
надвинутым на самые глаза. Его темное лицо было удлиненным, с резкими
чертами, и походило на неровную скалу. Глубоко посаженные глаза почти
полностью скрывались под густыми бровями, сросшимися над длинным плоским
носом. В короткой черной бородке прятался широкий рот, казавшийся просто
черточкой на его лице - вечно неподвижной черточкой. В общем, этот
человек, черный и громадный, производил пугающее впечатление, и Флик с
трудом подавил растущее в нем желание броситься опрометью к границе леса.
Он прямо взглянул в глубокие жесткие глаза незнакомца, хотя для этого ему
пришлось приложить некоторое усилие, и выдавил слабую улыбку.
- Я думал, ты разбойник, - запинаясь, пробормотал он.
- Ты ошибся, - послышалось тихое возражение. Затем голос немного
смягчился. - Ты должен уметь отличать друга от врага. Временами от этого
может зависеть твоя жизнь. А теперь скажи мне свое имя.
- Флик Омсфорд. - Флик помедлил, а затем продолжил чуть более
уверенным тоном.
- Моего отца зовут Курзад Омсфорд. Он содержит гостиницу в Тенистом
Доле, это в миле-двух отсюда. Там вы найдете еду и кров.
- Ага, Тенистый Дол, - неожиданно воскликнул незнакомец. - Да, туда я
и направляюсь. - Он помедлил, словно обдумывая сказанное. Флик напряженно
наблюдал, как тот потирает неровное лицо искривленными пальцами и
разглядывает долинное пастбище, начинающееся за краем леса. Отвернувшись,
он заговорил снова.
- У тебя... есть брат. - Это не было вопросом; это было простое
утверждение. Эти слова прозвучали так отрешенно и равнодушно, словно
высокого незнакомца вообще не интересовал ответ на них, и Флик едва их
расслышал. Затем, внезапно поняв значение услышанной фразы, он
встрепенулся и бросил на незнакомца быстрый взгляд.
- Откуда?..
- Ну как же? - сказал тот. - Разве у юного парня из долины, вроде
тебя, не может быть брата?
Флик машинально кивнул, не понимая смысла сказанного собеседником, но
его заинтересовало, что тому известно о Тенистом Доле. Незнакомец
вопросительно смотрел на него, очевидно, ожидая, что мальчик поведет его к
обещанному крову и еде. Флик быстро повернулся в поисках брошенной в
спешке сумки, нашел ее и перекинул через плечо, вновь взглянув на
возвышающуюся над ним фигуру.
- Нам сюда, - указал он дорогу, и они отправились в путь.
Они выбрались из густого леса и двинулись между невысоких холмов,
вдоль которых им предстояло идти до Тенистого Дола, лежащего в самом конце
долины. Вне леса ночь была светлой; над головой висел белый шар полной
луны, ее сияние хорошо освещало долину и тропу, по которой шагали двое
путников. Сама тропа здесь превратилась в едва заметную линию, петляющую
по поросшим травой холмам и различимую лишь по редким промытым дождем
бороздкам и участкам твердой утоптанной земли среди густой зелени. Ветер
окреп и его резкие порывы, налетая на путников, развевали их одежды,
заставляя слегка пригибать головы, чтобы защитить глаза. По пути никто из
них не проронил ни слова, сосредоточившись на лежащей впереди местности,
ибо с каждой оставшейся за спиной вершиной впереди возникали все новые
холмы и ложбинки. Кроме шума ветра, ничто не нарушало тишину ночи. Флик
напряженно вслушивался и один раз ему показалось, что далеко к северу он
уловил резкий крик, но в то же мгновение он стих и больше не повторялся.
Казалось, незнакомца тишина нисколько не угнетала. Его взгляд был
устремлен на постоянно петляющую и теряющуюся тропу. Он не поднимал глаз и
не смотрел на юного проводника в ожидании указаний. Казалось, он и сам
прекрасно знал, куда направляется юноша, и уверенно шагал рядом с ним.
Через некоторое время Флику стало трудно идти в ногу со своим рослым
спутником, идущим по тропе размашистым шагом, отчего Флику казалось, что
сам он семенит. Временами ему приходилось чуть ли не бежать, чтобы не
отстать от незнакомца. Пару раз тот бросал взгляд на своего невысокого
попутчика и, видя его трудное положение, переходил на более спокойный шаг.
Наконец южные склоны долины показались уже совсем рядом и холмы начали
переходить в заросшее кустарником поле, что означало близость новых лесов.
Здесь местность шла слегка под уклон. Вскоре Флик заметил несколько
знакомых примет и понял, что близок к окраинам Тенистого Дола. Он невольно
ощутил заметное облегчение. Совсем рядом с ним - родная деревня и уютный
дом.
За все короткое путешествие незнакомец не проронил ни единого слова,
а Флику не хотелось начинать разговор первым. Он пробовал на ходу бросать
на великана изучающие взгляды, при этом стараясь не выдавать свой интерес
к нему. Его боязнь легко можно было понять. Удлиненное неровное лицо,
оттененное узкой черной бородкой, напоминало ему страшных колдунов, о
которых рассказывали ему перед янтарно сияющим вечерним костром строгие
старейшины, когда Флик был еще совсем мал. Самыми страшными были глаза
незнакомца - они походили на глубокие темные пещеры под кустистыми
бровями. Флик не мог рассмотреть всего, что скрывала черная тень капюшона.
Резкие черты лица его спутника казались высеченными из камня, а его взгляд
был прикован к лежащей впереди тропе. Разглядывая непроницаемый лик, юноша
вдруг обратил внимание на то, что незнакомец так ни разу и не упомянул
своего имени.
Путники вышли на окраину Дола, где тропа, теперь уже четко
различимая, вилась сквозь густые заросли кустарника, скрывающие идущих по
ней людей. Высокий незнакомец внезапно остановился и неподвижно замер,
наклонив голову и внимательно вслушиваясь. Флик встал рядом с ним и молча
ждал, тоже прислушиваясь, но ничего не замечая. Казалось, бесконечно
долгое время они простояли неподвижно, а затем великан встревожено
повернулся к своему маленькому спутнику.
- Скорее! Прячься там, в кустах. Давай, беги! - Он толкнул Флика
вперед, чуть не подкинув его в воздух, и быстро побежал к высоким кустам.
Флик в страхе помчался к укрытию, сумка бешено моталась у него за спиной,
и металлические инструменты в ней звенели. Незнакомец метнулся к нему и,
вырвав сумку, засунул ее под свой длинный плащ.
- Тише! - прошептал он. - Беги. Ни звука. - Они быстро помчались к
темной стене кустов в пятидесяти футах впереди. Великан торопливо протащил
Флика сквозь листья и ветки, хлеставшие по лицу, и глубоко втолкнул его в
середину огромного куста, где они оба замерли, тяжело дыша. Флик взглянул
на своего спутника и заметил, что тот не рассматривает сквозь кусты
окружающую местность, а вглядывается, запрокинув голову, в клочки ночного
неба, видимые сквозь листву. Флик тоже напряженно вглядывался в темноту,
но ничего опасного в небе не замечал, и лишь вечные звезды подмигивали
ему. Шли минуты; один раз он попытался заговорить, но сильные руки
незнакомца тут же заставили его смолкнуть, резко, предостерегающе
встряхнув за плечи. Флик все еще стоял, всматриваясь в ночь и
прислушиваясь к звукам, которые могли бы означать опасность. Но он ничего
не слышал, кроме своего тяжелого дыхания и тихого шелеста веток,
колышущихся на ветру.
Затем, когда Флик уже собирался сесть и дать отдых уставшим ногам,
что-то огромное и черное внезапно затмило звезды, проплыло в небе и
исчезло из вида. Мгновение спустя оно показалось снова, медленно кружа без
видимой цели, и его зловещая тень упала на прячущихся путников, словно оно
готовилось обрушиться на них. Разум Флика внезапно захлестнул ужас, опутав
его железной паутиной безумия, от которого не было спасения. Казалось,
что-то сдавило ему грудь, медленно выжимая воздух из легких, и он начал
задыхаться. Перед ним вдруг промелькнул черный силуэт с красными пятнами,
когтистые руки и огромные крылья. Это существо было столь злобным, что уже
само его существование угрожало хрупкой жизни Флика. Какое-то время юноша
думал, что сейчас закричит, но твердая рука незнакомца сжимала его плечо,
удерживая от срыва. Так же неожиданно, как и появилась, огромная тень
вдруг исчезла и осталось лишь безмятежное ночное небо, видимое сквозь
ветки и листву.
Рука на плече Флика медленно расслабилась и он тяжело опустился на
землю; его ноги ослабли, а тело покрылось холодным потом. Высокий
незнакомец молча уселся рядом со своим спутником и на его лице мелькнула
едва заметная улыбка. Он положил свою длинную руку на руку Флика и
погладил ее, как будто успокаивал маленького ребенка.
- Идем же, мой юный друг, - прошептал он, - ты жив и невредим, а
прямо перед тобой лежит Дол.
Флик взглянул расширившимися от ужаса глазами в спокойное лицо
незнакомца и потряс головой.
- Это существо? Что это за ужасное существо?
- Просто тень, - мягко ответил незнакомец. - Но об этом не стоит
говорить ни в этом месте, ни в такое время. Мы побеседуем об этом позже, а
сейчас я хотел бы поесть и согреться у камина, пока мое терпение не
лопнуло.
Он помог юноше подняться и вернул ему сумку. Затем взмахом руки
показал, что может следовать за проводником, если тот готов вести его. Они
покинули укрытие среди кустов, и Флик опасливо взглянул в ночное небо, не
в силах побороть дурные предчувствия. Вместе с тем ему уже казалось, что
все недавние события были лишь плодом его возбужденного воображения. Флик
молча поразмыслил над этим вопросом и вскоре пришел к выводу, что в любом
случае за один вечер он пережил достаточно: сначала этот безымянный
великан, а затем - пугающая тень. Он мысленно поклялся, что в следующий
раз хорошенько подумает, прежде чем отправится в ночное путешествие так
далеко от родного Дола.
Несколько минут спустя деревья и кусты вокруг стали значительно более
редкими, и во тьме впереди возник мерцающий желтый свет, затем, по мере их
приближения, квадратными и прямоугольными фигурами начали смутно
вырисовываться очертания домов. Тропа расширилась и превратилась в ровную
пыльную дорогу, ведущую прямо в поселок, и Флик облегченно улыбнулся при
виде огней, приветственно сияющих в окнах темных зданий. Дорога впереди
была пустынной; если бы не свет, можно было бы подумать, что в Доле вообще
нет жителей. Но мысли Флика блуждали далеко от этого. Он уже обдумывал, о
чем можно рассказать отцу и Шеа, чтобы не пугать их страшными тенями,
которые вполне могли оказаться порождением его фантазии и ночного сумрака.
Может быть, спустя какое-то время незнакомец, идущий рядом с ним, прольет
некоторый свет на эти события, но пока что особой тяги к разговорам у него
не наблюдалось. Флик невольно бросил взгляд на высокую фигуру, шагающую
рядом с ним. Снова при виде черного человека по его спине пробежал
холодок. Казалось, темнота отражается от его плаща и поднятого капюшона,
закутывая всю его фигуру в туманный сумрак. Кем бы он ни был, Флик
чувствовал, что для своих врагов этот человек страшен.
Они медленно прошли между деревенскими постройками, и Флик заметил,
что за деревянными рамами широких окон горят факелы. Сами постройки были
длинными и низкими, одноэтажными, с почти плоскими крышами. Зачастую над
одной из стен был устроен навес, укрывающий маленькую веранду и
поддерживаемый тяжелыми бревнами, укрепленными на длинном крыльце. Дома
были построены из дерева, с каменным фундаментом, а иногда и с каменными
фасадами. Флик смотрел в занавешенные окна, замечая за ними фигуры людей,
и вид знакомых лиц в темноте вселял в него уверенность. Он пережил ужасную
ночь и ощутил облегчение, оказавшись дома, среди знакомых людей.
Незнакомец по-прежнему не обращал внимания на окружающую местность. Время
от времени он скользил взглядом по поселку, а войдя в Дол, не проронил ни
слова. Флика по-прежнему настораживало то, с каким видом незнакомец шагает
за ним. Он вовсе не следовал за Фликом, а шел сам по себе, прекрасно зная,
куда они направляются. Когда дорога раздвоилась, разойдясь в
противоположные стороны вдоль одинаковых рядов домов, великан без труда
выбрал нужный путь, ни разу не взглянув при этом на Флика и даже не подняв
головы, чтобы изучить дорогу. Флик обнаружил, что теперь уже он сам идет
вслед за своим спутником.
Вскоре они добрались до гостиницы. Это было большое строение,
состоящее из основного здания и открытой веранды, с двумя длинными
крыльями, тянущимися назад и в стороны. Оно было сложено из огромных
бревен, обтесанных и уложенных на высоком каменном основании, и покрыто
обычной дощатой крышей, которая, однако, была заметно выше, чем у
большинства окружающих хижин. Главное здание было хорошо освещено, из него
доносились приглушенные голоса, прерываемые выкриками и раскатами смеха.
Крылья гостиницы были погружены во тьму; в них располагались спальни для
гостей. В ночном воздухе плавал запах жарящегося мяса; Флик быстро взбежал
по деревянным ступеням длинного крыльца и подошел к высоким двойным дверям
в середине фасада. Высокий незнакомец молча последовал за ним.
Флик отодвинул тяжелый металлический засов и потянул за ручку. Правая
створка двери распахнулась, и они вошли в просторную гостиную,
заставленную скамейками, стульями с высокими спинками и несколькими
длинными и тяжелыми деревянными столами, стоящими у левой и дальней стен.
Комнату ярко освещали высокие свечи на столах и настенных полках, и
огромный камин, встроенный в середину левой стены; этот яркий свет ослепил
привыкшие к полумраку глаза Флика. Он резко прищурился, бросая взгляд мимо
камина и удобной мебели, на закрытую двойную дверь в дальней стене комнаты
и на длинную стойку бара, тянущуюся вдоль всей правой стены. Собравшиеся
вокруг бара люди лениво взглянули на двух вошедших путников, но при виде
высокого незнакомца на их лицах отразилось неподдельное изумление. Однако
молчаливый спутник Флика словно и не заметил их, и вскоре они вернулись к
своим разговорам и вечерней выпивке, временами поглядывая на вошедших,
чтобы увидеть, что те будут делать. Некоторое время оба они продолжали
стоять у дверей, пока Флик искал среди небольшой компании лицо отца.
Незнакомец указал на стоящие слева столики со стульями.
- Я присяду, пока ты ищешь отца. Возможно, мы вместе поужинаем, когда
ты вернешься.
Не проронив больше ни слова, он тихо отошел к маленькому столику у
дальней стены и уселся спиной к людям, слегка наклонив голову и не глядя
на Флика. Юноша некоторое время смотрел на него, а затем быстро прошел к
двойным дверям в дальней стене и, открыв их, вошел в коридор. "Наверное,
отец на кухне, ужинает вместе с Шеа", подумал Флик, торопливо прошагал
мимо нескольких закрытых дверей и наконец добрался до той, что вела на
кухню. Когда он вошел, двое поваров, трудившихся в глубине комнаты, весело
поприветствовали его. Отец сидел слева, у края длинного стола. Как и
догадывался Флик, он деловито заканчивал свой ужин. Приветствуя юношу,
отец взмахнул мускулистой рукой.
- Ты немного запоздал, сын, - добродушно проворчал он. - Заходи,
садись, поужинаем, пока еще осталось чем.
Флик устало прошел на кухню, с легким звоном сбросил на пол дорожную
сумку и примостился на одном из высоких табуретов за столом. Распрямив
могучий торс, его отец отодвинул от себя пустую тарелку и вопрошающе
взглянул на сына, наморщив широкий лоб.
- По дороге в долину я встретил путника, - помявшись, объяснил Флик.
- Ему нужна комната и ужин. Просил нас составить ему компанию.
- Ну что же, если ему нужен ночлег, то он пришел в верное место, -
провозгласил Омсфорд-старший. - Не вижу, почему бы нам не перекусить
вместе с ним - я вовсе не против немного добавить к ужину.
Он поднял с табурета свое массивное тело и велел поварам приготовить
три порции. Флик поискал глазами Шеа, но того нигде не было видно. Отец
тяжело прошагал вглубь комнаты, чтобы дать поварам какие-то особые
указания по поводу ужина на троих, а Флик отошел к большому тазу рядом с
рукомойником, чтобы смыть дорожную пыль и грязь. Когда отец подошел к
нему, Флик спросил, куда делся его брат.
- Я послал Шеа с поручением, с минуты на минуту он вернется, -
ответил отец. - Кстати, как зовут того человека, что пришел с тобой?
- Не знаю. Он не сказал, - пожал плечами Флик. Отец нахмурился и
проворчал что-то насчет молчаливых незнакомцев, завершив свой приглушенный
комментарий клятвой никогда больше не пускать в гостиницу подозрительных
типов. Затем, жестом велев сыну идти за ним, он вышел из кухни и свернул
налево, к гостиной, чуть не касаясь стен широкими плечами. Флик быстро
шагал за ним, в нерешительности нахмурив широкое лицо.
Незнакомец все еще сидел молча, повернувшись спиной к людям,
собравшимся у бара. Услышав, как распахнулись задние двери, он чуть
повернулся и увидел, как в комнату вошли двое. Незнакомец отметил, что сын
очень похож на своего отца. Оба они были среднего роста, крепкого
сложения, с похожими широкими невозмутимыми лицами и взъерошенными
каштановыми волосами. В дверях они помедлили, и Флик указал на темную
фигуру. Хозяин гостиницы с минуту рассматривал его, не двигаясь с места, и
в глазах Курзада Омсфорда читалось удивление. Незнакомец вежливо встал,
возвышаясь над отцом и сыном, подошедшими к нему.
- Добро пожаловать в мою гостиницу, путник, - приветствовал его
Омсфорд-старший, тщетно вглядываясь в тень под капюшоном его плаща,
скрывающую темное лицо гостя. - Меня зовут, как тебе, наверное, сказал
мальчик, Курзад Омсфорд.
Незнакомец пожал протянутую руку с такой силой, что коренастый
мужчина невольно поморщился, и кивнул на Флика.
- Ваш сын был столь добр, что показал мне дорогу в этот гостеприимный
дом. - Он улыбнулся, и Флик готов был поклясться, что это была
издевательская усмешка. - Надеюсь, вы составите мне компанию за ужином и
кружкой пива.
- Конечно, - ответил хозяин гостиницы, вразвалку подходя к свободному
стулу, на который затем грузно уселся. Флик тоже пододвинул себе стул и
сел, не сводя глаз с незнакомца, который продолжал расточать похвалы в
адрес столь прекрасной гостиницы его отца. Омсфорд-старший засиял от
удовольствия и, радостно кивнув Флику, окликнул одного из людей у бара,
чтобы тот принес им три кружки. Высокорослый гость до сих пор не откинул
капюшон плаща, скрывающий его лицо. Флику хотелось вглядеться в эту тень,
но он боялся, что незнакомец заметит это, а одна такая попытка уже стоила
ему ободранных запястий и научила уважать силу и характер великана.
Безопаснее было оставаться в неведении.
Он сидел молча, пока разговор его отца с незнакомцем переходил от
вежливых замечаний насчет хорошей погоды к более откровенному обсуждению
жителей и событий Дола. Флик заметил, что почти все время говорит отец,
которого редко приходилось упрашивать поддержать беседу, а незнакомец лишь
вставляет в разговор отдельные реплики. Возможно, это ничего не значило,
но Омсфорды до сих пор ничего не узнали о незнакомце. Он даже не назвал им
своего имени. Теперь же он исподволь добывал у ничего не подозревающего
хозяина гостиницы информацию о Доле. Это беспокоило Флика, но он не знал,
что предпринять. Ему захотелось, чтобы появился Шеа и увидел, что
происходит. Но брата все не было. Долгожданный ужин был подан и уже
полностью уничтожен, когда наконец распахнулись створки входных дверей, и
из темноты появился Шеа.
Впервые Флик заметил, что незнакомец в капюшоне проявил к увиденному
им человеку не просто легкий интерес. Сильные руки стиснули край стола и
черная фигура безмолвно поднялась, возвышаясь над Омсфордами. Казалось, он
забыл об их присутствии, и его лоб прорезали еще более глубокие морщины, а
неровное лицо сосредоточенно застыло. На одну страшную секунду Флик
поверил, что незнакомец намерен убить Шеа, но тут же эта мысль исчезла,
вытесненная другой: этот человек изучал мысли его брата.
Незнакомец пристально смотрел на Шеа, и его укрытые тенью запавшие
глаза быстро оглядывали узкое лицо и стройную фигуру юноши. Он немедленно
отметил в нем черты сказочных эльфов - слегка заостренные уши под копной
взъерошенных светлых волос, словно проведенные карандашом брови, под
прямым углом поднимающиеся от переносицы, не пересекая лба, и тонкие линии
носа и подбородка. Он увидел в этом лице честность и ум, и сейчас, глядя
через всю комнату на Шеа, он прочел в проницательных голубых глазах
решительность, которая также пылала в румянце, покрывшем лицо юноши, смело
глядящего в глаза незнакомцу. На мгновение Шеа замер, испытав трепет перед
огромным темным существом. Он чувствовал себя так, словно попал в некую
ловушку, только не понимал, почему. Наконец, решительно взяв себя в руки,
он пошел навстречу грозной фигуре.
Флик с отцом наблюдали, как Шеа подходит к ним, не сводя глаз с
высокого незнакомца, а затем, словно только что узнав вошедшего, оба
поднялись из-за стола. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга в
неловком молчании, а затем все Омсфорды разом торопливо заговорили,
здороваясь друг с другом и маскируя потоком слов непонятное напряжение.
Шеа улыбнулся Флику, но не мог отвести глаз от возвышающейся над ним
фигуры. Шеа был немного ниже брата, а следовательно, тень незнакомца
закрывала его еще сильнее, но глядя на великана, он вел себя спокойнее,
чем Флик. Курзад Омсфорд заговорил с Шеа о порученном деле, и пока тот
отвечал на настойчивые расспросы отца, его внимание на мгновение
отвлеклось, но после нескольких вопросов Шеа вновь повернулся к пришедшему
в Дол незнакомцу.
- Я уверен, что мы не встречались; но мне кажется, вы откуда-то меня
знаете, и я испытываю странное чувство, что тоже должен знать вас.
Нависшее над ним темное лицо кивнуло и его пересекла знакомая
мимолетная усмешка, все такая же издевательская.
- Возможно, ты и должен знать меня, хотя неудивительно, что ты не
помнишь. Но я знаю, кто ты; в самом деле, я тебя хорошо знаю.
От неожиданности Шеа онемел и встал, уставившись на незнакомца и не в
силах заговорить. Тот поднес к своему лицу тонкую руку и погладил темную
бородку, медленно оглядев троих людей, ожидающих его дальнейших слов.
Открытый рот Флика олицетворял вопросы, роящиеся в мыслях у всех
Омсфордов. Наконец незнакомец поднял руку и откинул капюшон плаща, открыв
взглядам темное лицо, обрамленное длинными черными волосами, аккуратно
остриженными у плеч и падающими на глубоко посаженные глаза, до сих пор
кажущиеся темными щелочками в тени густых бровей. - Меня зовут Алланон, -
тихо объявил он. Наступила долгая полная изумления тишина, и трое
слышавших его застыли в изумлении, не в силах вымолвить ни слова. Алланон
- таинственный странник четырех земель, историк народов, философ и
наставник, по слухам, практикующий мистические искусства. Алланон -
человек, побывавший всюду, от черных гаваней Анара до запретных вершин
Чарнальских гор. Его имя было знакомо даже жителям самых глухих и
уединенных поселений Юга. И вот он вдруг стоит перед Омсфордами, каждый из
которых за всю жизнь лишь несколько раз покидал родную долину.
В первый раз Алланон тепло улыбнулся, но в глубине души он жалел их.
Тихое существование, которое они привычно вели многие годы, кончилось, и в
некотором смысле это произошло из-за него.
- Что привело вас сюда? - спросил наконец Шеа. Высокий странник
пристально взглянул на него и издал тихий глубокий смешок, удививший их
всех.
- Ты, Шеа, - прошептал он. - Я пришел за тобой.
2
Следующим утром Шеа проснулся рано, покинул тепло своей постели и
торопливо оделся на сыром прохладном воздухе. Он обнаружил, что встал так
рано, когда во всей гостинице не проснулся еще ни один человек: ни хозяин,
ни гости. Длинное здание окутывала тишина, пока он бесшумно пробирался из
своей маленькой комнатки в задней части основного здания в главный холл,
где быстро развел огонь в огромном каменном очаге негнущимися от холода
пальцами. Даже в самые теплые месяцы в эти ранние утренние часы, когда
солнце еще не поднялось над холмами, в долине стоял невыносимый холод.
Тенистый Дол был надежно укрыт не только от человеческих глаз, но и от
ярости переменчивой зимней погоды, приходящей с Севера. Но хотя свирепые
бури зимой и весной проносились мимо долины и Тенистого Дола, по утрам
среди холмов круглый год обитал жгучий холод, который разгоняли лишь
падающие в долину теплые лучи полуденного солнца.
Занявшийся на дровах огонь гудел и потрескивал, а Шеа расслабился на
одном из высоких стульев с прямой спинкой, обдумывая события прошлого
вечера. Он откинулся назад, сцепив пальцы рук, чтобы согреться, и опершись
спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон может его знать? Он редко
выбирался из Дола и наверняка запомнил бы этого человека, если бы встретил
его в одном из своих нечастых путешествий. После своего заявления Алланон
отказался далее обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все
дальнейшие разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту
зловещую фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы.
Поев, гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться,
и извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни одного
слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа. Позднее,
когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал его встречу с
Алланоном и случай с ужасающей тенью.
Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу - откуда Алланон может его
знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние годы он помнил
смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то время после того, как
его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он появился на свет в
маленьком поселении на Западе. Отец его умер раньше, чем в памяти мальчика
мог бы запечатлеться его образ, и теперь он почти ничего не мог о нем
вспомнить. Какое-то время его воспитывала мать, и он припоминал отдельные
эпизоды из жизни с ней, свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев,
в темно-зеленой глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела
и решила вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она
уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она
заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре
после переселения в долину она умерла.
Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества, исчезли,
все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними кузенами. Менее
года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор один воспитывал сына
Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом их семьи; отныне мальчики
росли как братья и оба носили имя Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа
его настоящего имени, а сам он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были
единственной семьей, много для него значившей; они также приняли его как
родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик упорно
убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его характер и
инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.
Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном.
Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.
Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то в
мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его воображение, но он
не мог избавиться от ощущения, что этот человек каким-то образом читает
его мысли и видит его насквозь, стоит ему лишь пожелать. Это казалось
нелепым, но с момента встречи в гостиной комнате эти мысли не покидали
юношу. Флик тоже заметил это. Он даже прошептал брату в темноте спальни -
боясь, что его могут как-то подслушать - что, по его мнению, Алланон
опасен.
Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало светать. Он
поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда услышал в коридоре
голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных проблемах. Глубоко
вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и поспешил на кухню, чтобы
помочь готовить завтрак.
Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который, очевидно, все
утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из-за угла гостиницы,
когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом позади дома, задумчиво
управляясь с легким завтраком, который сам себе соорудил. Его отец был
занят делами где-то в доме, а Флик пропадал по отцовскому поручению. В
лучах полуденного солнца мрачный незнакомец казался ничуть не менее
грозным, чем прошлым вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему
была закутана в плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а
светло-серым. Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на
траву рядом с юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов,
возвышающиеся на востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба
они молчали, затем Шеа не выдержал.
- Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?
Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла легкая
усмешка.
- Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить столь
просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом ответить было бы
вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по истории Севера?
Он помолчал.
- Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?
При упоминании этого имени Шеа замер - в этом названии крылись все
страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим именем пугали
расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже мурашки у взрослых
мужчин, когда перед мерцающими углями ночного костра рассказывались
всяческие истории. В этом названии слышались имена призраков и гоблинов,
коварных лесных карликов Востока и огромных скальных троллей дальнего
Севера. Шеа взглянул на мрачное лицо перед собой и медленно кивнул. И
снова Алланон помедлил, прежде чем продолжить.
- Я историк, Шеа, помимо прочего - возможно, величайший
путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков мало
кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе человека много
такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало расплывчатым
воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо последние две тысячи лет
история человека была не особенно приятной. Сегодня люди забыли прошлое;
они мало знают о настоящем и еще меньше - о будущем. Раса людей почти в
одиночестве живет в пределах земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и
его обитателях, и совсем мало - о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали
столь недальновидной расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из
всех народов. Но сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас,
отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому, заметь,
лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому еще, что страх
перед прошлым не позволяет им слишком далеко заглядывать в будущее.
Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он резко
ответил:
- Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе - это
что-то ужасное. Я достаточно знаю историю - нет, я достаточно знаю жизнь,
чтобы понять - человек может надеяться на выживание лишь в том случае,
если полностью обособится от прочих рас и заново отстроит все то, что
потерял за последние две тысячи лет. Возможно, тогда ему хватит ума не
потерять все это во второй раз. Он уже почти полностью уничтожил себя в
Великих Войнах из-за своего постоянного вмешательства в чужие дела и
нежелания обособиться от остальных.
Темное лицо Алланона стало жестким.
- Я хорошо знаю, к каким ужасающим последствиям привели эти войны -
порождения власти и жадности, которые человеческая раса обрушила себе на
голову из-за своей беспечности и потрясающей недальновидности. Это было
давно - но что изменилось? Ты думаешь, человек может начать все сначала,
так, Шеа? Так вот, тебя должен удивить тот факт, что кое-что не меняется
никогда, и власть всегда будет таить в себе опасность, даже для расы,
почти полностью уничтожившей себя. Пусть Великие Войны остались в глубоком
прошлом - войны рас, правителей и националистов, и отдача последних сил в
борьбе за абсолютную власть. Но сегодня перед нами стоят новые опасности,
а над всеми расами нависла более страшная угроза, чем когда-либо в
древности! Если ты думаешь, что человек свободен и может строить новую
жизнь, не обращая внимания на остальной мир, то ты вообще не знаешь
истории!
Он неожиданно замолчал, его темное лицо исказилось от гнева. Шеа
вызывающе смотрел на него, хотя в душе он чувствовал себя маленьким и
испуганным.
- Довольно об этом, - вновь заговорил Алланон, лицо его стало мягче,
и он протянул сильную руку, дружески сжав плечо Шеа. - Прошлое осталось
позади, а нас должно интересовать будущее. Позволь мне освежить твою
память об истории земель Севера и легенде про Королевство Черепа. Я
уверен, тебе известно, что Великие Войны положили конец эпохе
безраздельного господства человека. Человек был почти полностью уничтожен,
и даже привычная ему география совершенно изменилась, полностью
исказившись. Страны, нации и властители, все это исчезло, когда последние
уцелевшие люди отступали на юг, спасая свои жизни. Лишь через тысячу лет
человек вновь поднялся над царством животных, на которых охотился ради
еды, и начал возрождать былую славу и силу. Конечно, жизнь тогда была
примитивна, но в ней присутствовал порядок и подобие правительства. Затем
человек начал открывать, что в мире, кроме него, существуют и другие расы
- существа, уцелевшие в Великих Войнах и создавшие свои собственные
народы. В горах жили громадные тролли, могучие и злобные, но вполне
довольные тем, что имели. В холмах и лесах обитали маленькие хитрые
создания, которых мы теперь зовем карликами. Много битв за право на землю
вспыхивало между людьми и карликами, в годы после Великих Войн, и эти
битвы наносили урон обеим расам. Но они боролись за выживание, а в мыслях
существа, защищающего свою жизнь, нет места здравому смыслу и
рассудительности.
Также человек обнаружил, что существует еще одна раса - раса людей,
укрывшихся от последствий Великих Войн под землей. Годы, проведенные в
огромных пещерах под толщей земли, вдалеке от солнечного света, изменили
их облик. Они стали низкими и коренастыми, с мощными руками и широкой
грудью, с короткими мускулистыми ногами, помогающими им лазать и
карабкаться под землей. В темноте они видели лучше любого зверя, но при
свете солнца их зрение становилось слабым. Много сотен лет прожили они под
землей, прежде чем вновь начали выбираться на поверхность. Вначале их
глаза ничего не видели, и они строили свои жилища в глухих лесах Востока.
Они создали свой собственный язык, хотя позднее начали пользоваться языком
людей. Когда человек впервые обнаружил потомков этой потерянной расы, он
назвал их гномами, как в древности назывался выдуманный народ.
Его голос стих, и несколько минут он молчал, глядя на вершины холмов,
сверкающие яркой зеленью в лучах солнца. Шеа обдумывал рассказанное
историком. Он никогда не видел троллей и лишь пару раз встречал карликов и
гномов, да и тех помнил не очень хорошо.
- А как же эльфы? - наконец спросил он.
Алланон задумчиво посмотрел на него и вновь наклонил голову.
- О да, я не забыл. Удивительный народ - эльфы. Возможно, это
величайший из всех народов, хотя еще никто до конца не понял этого. Но
истории о народе эльфов придется немного подождать; довольно сказать, что
они всегда жили в громадных лесах Запада, хотя в тот период истории другие
расы редко сталкивались с ними.
А теперь посмотрим, как много ты знаешь об истории земель Севера, мой
юный друг. Сегодня в этих землях почти никто не обитает, не считая
троллей, это пустынная и мрачная страна, по которой редко смеют
путешествовать люди любых рас, не говоря уже о том, чтобы поселиться там.
Тролли, конечно, подходят для жизни в этих землях. Сегодня люди живут в
тепле и удобстве земель Юга, с их мягким климатом и зелеными лугами. Они
забыли, что когда-то на Севере обитали существа всех рас, не только тролли
в горных районах, но и люди, гномы и карлики - в низинах и лесах. В те
годы все расы только начинали заново обустраивать свою жизнь, с новыми
идеями, новыми законами и множеством новых культур. Будущее обещало
многое, но сегодня люди забыли о том, что такое время было - забыли, что
они не просто проигравшая раса, пытающаяся жить отдельно от тех, кто
победил их и уязвил их гордость. Тогда мир не делился на страны. Была
возрожденная земля, где каждая раса получила новую возможность построить
мир. Конечно, они тогда не понимали всей важности этой возможности. Их
слишком занимала необходимость удержать то, что они считали своим, и
выстроить свои личные мирки. Каждая раса была уверена, что именно ей
суждено властвовать над другими в будущие века - они собрались, как стая
злобных крыс, стерегущих жалкий засохший кусок сыра. И человек, о да, при
всем своем величии, пресмыкался и ловил свой шанс точно так же, как и
другие. Ты знал это, Шеа?
Юноша медленно покачал головой, не в силах поверить, что все это
может оказаться правдой. Его учили, что со времен Великих Войн люди были
преследуемым народом, борющимся за сохранение своего достоинства и чести,
за защиту своего клочка земли от совершенно диких племен прочих рас. В
этих битвах человек никогда не был захватчиком; он всегда отражал натиск
врагов. Алланон мрачно улыбнулся; его губы искривились в издевательски
довольной усмешке, когда он увидел, как отразилось на лице юноши сказанное
им.
- Я вижу, ты не понимал, как все это было. Неважно - это наименьший
из тех сюрпризов, который я тебе приготовил. Люди никогда не были великим
народом, а лишь воображали это. В те дни человек дрался, как все
остальные, хотя я признаю, что люди, возможно, обладали более развитым
чувством чести и более осознанным желанием перестраивать мир, чем прочие,
и были чуть более цивилизованны. - Произнося это слово, он намеренно
исказил его, и в его голосе прозвучал откровенный сарказм. - Но все эти
замечания имеют мало общего с главной темой нашей беседы, которую я
надеюсь вскоре прояснить.
Примерно в то же время, когда расы обнаружили друг друга и начали
сражаться за безраздельное господство, в те дни в нижних землях Севера
Совет Друидов впервые открыл залы Паранора. Истории мало известно об
истоках и целях друидов, хотя считается, что они представляли собой группу
образованнейших людей всех рас, познавших многие утерянные искусства
старого мира. Среди них были философы и провидцы, знатоки наук и
искусства, но помимо всего этого, они стали учителями рас. Они делились
властью - властью знания нового образа жизни. Их возглавлял человек по
имени Галафил, историк и философ, как и я, собравший вместе всех
величайших людей Земли, чтобы создать Совет для поддержания мира и
порядка. Он рассчитывал, что мудрость позволит им сдерживать расы, а
способность давать знания обеспечит им доверие всех народов.
В те годы друиды обладали значительной властью, и план Галафила,
казалось, выполнялся безукоризненно. Но прошло время, и стало ясно, что
некоторые члены Совета обладают способностями, намного превосходящими
возможности других, способностями, дремлющими и набирающими силу в
отдельных, наиболее гениальных умах. Чтобы описать тебе эти способности, я
потратил бы слишком много времени - больше, чем у нас осталось. Для нас
важно лишь то, что члены Совета, обладавшие величайшими способностями,
сочли, что им суждено творить будущее всех рас. В итоге они покинули Совет
и создали свою группу, на какое-то время исчезли и были забыты.
Спустя сто пятьдесят лет среди людей вспыхнула свирепая гражданская
война, которая постепенно переросла в Первую Войну Рас, как ее назвали
историки. Повод ее был неясен уже тогда, а сейчас вообще почти забылся.
Короче говоря, маленькая группа людей взбунтовалась против учения Совета и
создала очень мощную и хорошо обученную армию. Своей целью восставшие
объявили покорение остальных людей и создание единой власти ради улучшения
расы и роста влияния рода людей. Постепенно под их знамена встала большая
часть людской расы, и они развязали войну с другими расами, якобы для
достижения этой новой цели. Важную роль в этой войне играл человек по
имени Брона - на древнем языке карликов это означает "мастер". Говорили,
что он возглавлял группу друидов первого Совета, отколовшуюся от остальных
и исчезнувшую в землях Севера. Ни разу никто не видел его и не
разговаривал с ним, и в конце концов было решено, что Брона - это просто
имя, вымышленный персонаж. В итоге восстание, если хочешь так его
называть, было подавлено объединенными силами друидов и других рас. Ты
знал это, Шеа?
Юноша кивнул и слабо улыбнулся.
- Я слышал о Совете Друидов, о его целях и делах - все это древняя
история, ведь Совета уже давно нет. Я слышал о Первой Войне Рас, хотя и не
совсем так, как вы рассказали. Думаю, мою версию вы назовете предвзятой.
Война стала для людей жестоким уроком.
Алланон терпеливо ждал, не начиная говорить, пока Шеа медленно
перебирал свои знания о прошлом.
- Я знаю, что уцелевшие люди после окончания войны отступили на юг, и
с тех пор живут здесь, заново отстроив потерянные дома и города, пытаясь
создавать жизнь, а не уничтожать ее. Кажется, вы считаете, что эта
изоляция была вызвана страхом. Но я думаю, что это был и остается лучший
образ жизни. Величайшей опасностью для человека всегда была единая власть.
Теперь ее нет - теперь повсюду стоят маленькие, отдельные поселения. Есть
вещи, которые лучше не испытывать.
Рослый историк рассмеялся глубоким невеселым смехом, и Шеа внезапно
почувствовал себя глупо.
- Ты так мало знаешь, хотя то, что ты говоришь, довольно правильно.
Банальности, мой юный друг, это случайные дети недальновидности. Что ж, я
не предлагаю тебе начать сейчас спор о тонкостях социальных реформ, не
говоря уже о политической деятельности. Это подождет до следующего раза.
Лучше скажи мне, что ты знаешь о том, кто носил имя Брона. Может быть...
нет, подожди. Кто-то идет.
Не успел он сказать это, как из-за угла гостиницы появилась
коренастая фигура Флика. Увидев Алланона, юноша резко остановился и не
двигался с места, пока Шеа не помахал ему. Он медленно подошел к ним и
остался стоять, не сводя глаз с темного лица высокого странника, а тот
медленно улыбнулся ему, изогнув уголки рта в знакомой таинственной
усмешке.
- А я-то думал, куда ты подевался, - заговорил Флик, обращаясь к
брату. - Я совсем не хотел мешать...
- Ты никому не мешаешь, - быстро ответил Шеа. Но Алланон не
согласился с ним.
- Этот разговор предназначен только для тебя, - ровным голосом заявил
он. - Если твой брат захочет остаться, этим он изменит всю свою будущую
жизнь. Я бы советовал ему не оставаться и не слушать окончание нашей
беседы, а напротив, забыть, что мы вообще о чем-то говорили. Хотя он волен
поступать как угодно.
Братья переглянулись, не веря в серьезность слов рослого историка. Но
по его мрачному лицу было ясно, что он не шутит, и мгновение оба они
медлили, не в силах что-либо сказать. Наконец Флик заговорил:
- Я не представляю, о чем вы говорите, но мы с Шеа - братья, и то,
что случится с одним из нас, случится с обоими. Если он попал в переделку,
я буду с ним - это дело и мое тоже, я уверен.
Шеа в изумлении взглянул на него. Ни разу в жизни не слышал он от
Флика таких братских слов. Он ощутил гордость за брата и благодарно
улыбнулся ему. Флик быстро подмигнул ему в ответ и сел, не глядя на
Алланона. Высокий путешественник изящной рукой пригладил свою темную
бородку и совершенно неожиданно улыбнулся.
- В самом деле, это твое личное дело, и этим ты доказал, что Шеа -
твой брат. Но важны не слова, а поступки. В будущем ты можешь пожалеть о
своем выборе...
Он замолчал, глубоко задумавшись, и несколько долгих мгновений изучал
склоненную голову Флика, прежде чем повернуться к Шеа.
- Ну, я не могу ради твоего брата начинать все сначала. Кое о чем ему
придется догадываться. Теперь скажи, что же ты знаешь о Броне.
Несколько минут Шеа молча думал, а затем пожал плечами. - Ничего
особенного я о нем не знаю. Это был миф, как вы говорите, вымышленный
лидер восстания в Первой Войне Рас. Считается, что он был друидом, но
вышел из Совета и использовал свою черную силу, чтобы повелевать умами
своих последователей. За всю историю его никто ни разу не видел. В плен он
не попадал, среди убитых в последней битве его не было. Он не существовал.
- Исторически это правильно, я уверен, - проговорил Алланон. - А что
ты знаешь о нем в связи со Второй Войной Рас?
При этом вопросе Шеа быстро улыбнулся.
- Ну, легенда говорит, что он сыграл главную роль и в этой войне, но
это тоже оказалось мифом. Говорили, что это тот же человек, что собрал
войска людей в Первой Войне Рас, но теперь его уже звали Повелителем
Колдунов - злобным противником друида Бремена. Кажется, по легенде Бремен
все-таки убил его во Второй Войне. Но все это просто фантазия.
Флик поспешил согласно кивнуть, но Алланон промолчал. Шеа ждал от
него какого-нибудь подтверждения, и разговор начинал откровенно забавлять
его.
- Но к чему все эти рассказы? - затем спросил он.
Алланон бросил на него колючий взгляд, удивленно приподняв темную
бровь.
- Твое терпение крайне ограничено, Шеа. В конце концов, мы сейчас за
несколько минут повторили историю нескольких тысяч лет. Однако если ты
считаешь, что можешь потерпеть еще несколько секунд, думаю, что могу
обещать ответить на твой вопрос.
Шеа кивнул, ощутив при этом замечании сильное смущение. Дело было не
в словах; дело было в том, как Алланон произносил их - с издевательской
усмешкой и еле скрытым сарказмом. Однако юноша тут же вернул себе
самообладание и пожал плечами в знак готовности выслушать неторопливый
рассказ историка.
- Очень хорошо, - отметил тот. - Я постараюсь быстро завершить нашу
беседу. Все, о чем мы говорили до этого момента, лишь предваряло то, о чем
я расскажу сейчас - почему я пришел сюда и нашел тебя. Я напомню тебе ход
Второй Войны Рас - последней войны в новой истории человека, прогремевшей
в землях Севера чуть менее пятисот лет назад. Человек не участвовал в этой
войне; он в то время обитал в самом сердце земель Юга, и несколько его
маленьких поселений отчаянно боролись с угрозой всеобщего вымирания. Это
была война великих рас - народы эльфов и гномов сражались в ней против сил
диких скальных троллей и хитрых карликов. После окончания Первой Войны Рас
известный мир разделился на четыре существующие земли, и довольно долгое
время расы жили в мире. В эти годы власть и влияние Совета друидов
значительно уменьшилось, ибо исчезла явная потребность в его помощи.
Справедливо будет заметить, что внимание друидов к расам также ослабло, и
через много лет новые члены Совета забыли о его целях и отвернулись от
людских проблем, занимаясь своими делами, ведя уединенную жизнь,
посвященную постижению законов природы и медитации. Самой могущественной
расой были тогда эльфы, но в те годы они жили замкнуто на своей оторванной
от мира родине, далеко на западе, где стремились к относительному
одиночеству - об этой ошибке они позже искренне сожалели. Остальные народы
расселились, разбившись на маленькие, плохо объединенные поселения, в
основном, на Востоке, хотя отдельные группы поселились в землях и Запада,
и Севера, и в прилегающих странах.
Вторая Война Рас началась, когда с Чарнальских гор спустилось
громадное войско троллей и захватило все земли Севера, включая крепость
друидов в Параноре. Друидов предали их же товарищи, подкупленные
обещаниями и посулами вражеского полководца, имя которого в то время было
неизвестно. Оставшиеся друиды, за исключением тех немногих, кому удалось
бежать или которых не было в Параноре, были взяты в плен и брошены в
темницы Крепости, и больше их никто не видел. Те же, кто избежал участи
своих братьев, рассеялись по Четырем землям, скрываясь от врага. Войско
троллей немедленно двинулось на Восток, где жили гномы, с очевидными
намерениями в кратчайшие сроки подавить любое сопротивление. Но гномы
отступили в глубину бескрайних лесов Анара, которые хорошо изучили и в
которых только они могли выжить, и сдерживали натиск войск троллей,
несмотря на то, что к тем подошли подкрепления в виде отдельных племен
карликов, влившихся в армию захватчиков. Король гномов Райбур записал в
анналах своего народа, кто, по его мнению, оказался их настоящим
противником - это был бывший друид, Брона.
- Как король гномов мог в это поверить? - быстро вставил Шеа. - Если
бы это было правдой, Повелителю Колдунов было бы тогда более пятисот лет!
В любом случае, по-моему, эту идею королю внушил какой-то честолюбивый
мистик в надежде воскресить старую забытую легенду - может быть, чтобы
повысить свое положение при дворе, или еще зачем-то.
- Это возможно, - отметил Алланон. - Но позволь мне продолжить. После
долгих месяцев сражений тролли, судя по всему, сочли, что победили гномов,
и их военные легионы повернули на запад, двинувшись на могучее королевство
эльфов. Но за те месяцы, пока тролли сражались с народом гномов, те
друиды, что спаслись из Паранора, собрались под руководством знаменитого
мистика Бремена, уважаемого старейшины Совета. Он повел их в земли Запада,
в королевство эльфов, чтобы предупредить их народ о новой угрозе и
подготовить их к почти неминуемому вторжению с севера. Королем эльфов в те
годы был Джерле Шаннара - возможно, величайший из всех эльфийских королей,
за исключением Эвентина. Бремен предупредил короля о возможности нападения
на его земли, и правитель эльфов спешно привел свои войска в боевую
готовность, прежде чем надвигающиеся орды троллей достигли их границ. Я
уверен, что ты достаточно знаешь историю, чтобы помнить, что случилось во
время битвы, Шеа, но я хочу, чтобы ты уделил внимание тем особенностям, о
которых я сейчас расскажу.
Шеа и взволнованный Флик разом кивнули.
- Друид Бремен дал Джерле Шаннаре необычайный меч для сражения с
троллями. Тот, кто держал в руках этот меч, считался неуязвимым - даже для
ужасной силы Повелителя Колдунов. Когда легионы троллей вошли в долину
Ренна на границе эльфийского королевства, армии эльфов внезапно атаковали
их из засады, ринувшись вниз по склонам, и в жестоком двухдневном сражении
разгромили их. Эльфов возглавляли друиды и Джерле Шаннара, вооруженный
могучим мечом, полученным от Бремена. Они вместе сражались с войсками
троллей, которым, как говорили, пришли на помощь обитатели призрачного
мира, покоренного Повелителем Колдунов. Но отвага короля эльфов и мощь
знаменитого меча побороли призрачных созданий и уничтожили их. Когда
остатки войска троллей попытались отступить и укрыться в землях Севера,
перейдя равнины Стрелехейма, они оказались зажаты между преследующими их
эльфами и вышедшим с востока войском гномов. Вспыхнула новая свирепая
битва, в которой армия троллей была истреблена почти поголовно. В этой
битве и сгинул Бремен, сражавшийся рядом с эльфийским королем и бившийся с
самим Повелителем Колдунов. Летописи сообщают, что в этом бою сгинули и
Бремен, и Колдун, и никто больше их не видел. Не нашли даже их тел.
Джерле Шаннара носил прославленный меч до самой своей смерти,
пришедшей к нему спустя несколько лет. Его сын передал оружие Совету
друидов в Параноре, где меч был погружен в огромный Тре-камень и опущен в
подземелья Крепости друидов. Я уверен, ты неплохо знаком с легендой о мече
и с ее сущностью, с тем, что она значит для всех рас. Сегодня великий меч
покоится в Параноре, как и пятьсот лет назад. Я достаточно ясно излагаю
события, юноши?
Флик завороженно кивнул, не в силах вымолвить ни слова, захваченный
увлекательным рассказом. Но Шеа внезапно решил, что с него достаточно этих
историй. Алланон не сообщил им ни одного реального факта из истории рас -
или же он должен теперь забыть все, чему его с раннего детства учили
старшие. Историк просто пересказал им детскую выдумку, которую веками
родители передавали своим детям. Он терпеливо выслушал все, что Алланон
пытался выдать за настоящую историю рас, потакая ему из уважения к его
репутации. Но вся эта история про меч была просто смешна, и Шеа надоело
изображать из себя доверчивого дурачка.
- Но при чем же здесь ваше появление в Тенистом Доле? - настойчиво
спросил он, и слабая улыбка выдала его неприязнь. - Мы выслушали все о
битве, произошедшей около пяти веков назад - в этой битве человек даже не
участвовал, только тролли, эльфы, гномы и кто-то там еще, судя по вашим
словам. Вы говорили, это были призраки, или нет? Простите, если находите
это оскорбительным, но мне трудно поверить во все это. Всем расам известен
рассказ о Мече Джерле Шаннары, но это же просто выдумка, а не правда -
приукрашенная героическая история, придуманная, чтобы расам, участвовавшим
в этой битве, было чем гордиться и о чем вспоминать. Но легенда о Шаннаре
- это детская выдумка, из которой взрослые должны вырасти, когда они
принимают на себя ответственность мужчины. Почему вы тратите время на
повторение этой сказки, когда я прошу вас только ответить на простой
вопрос? Зачем вы искали меня?
Речь Шеа резко оборвалась, когда на его глазах темные черты лица
Алланона исказились и почернели от гнева, густые брови приподнялись над
крошечными яркими искрами, загоревшимися в глубокой тени, скрывающей его
глаза. Казалось, высокий странник боролся с бурлящей в нем яростью, и на
мгновение Шеа показалось, что огромные руки, стиснутые перед его лицом,
сейчас задушат его, такой гнев читался в глазах Алланона. Флик поспешно
подался назад, чувствуя, как в душе его растет страх.
- Глупец... ах, глупец, - раздался скрипучий голос великана, едва
сдерживающего ярость. - Вы так мало знаете... дети! Что знает людская раса
о правде - кто такие люди, если не крадущиеся, в ужасе прячущиеся в своих
жалких убежищах в глубинах Юга, подобно напуганным зверькам, создания? Ты
смеешь говорить мне, что я рассказываю сказки - ты, никогда не знавший
борьбы, укрывшийся в своем драгоценном Доле! Я пришел сюда в поисках
последних королей, а нашел мальчишку, который ищет убежища во лжи. Ты
просто маленький ребенок!
Флику жгуче захотелось провалиться сквозь землю или просто исчезнуть,
когда, к его полному изумлению, Шеа у него на глазах вскочил на ноги перед
высоким историком, покрасневший от злости и сжавший кулаки, пытаясь
сдержаться. Юноша был так охвачен гневом, что не мог даже говорить, и
стоял перед своим обвинителем, дрожа от злости и унижения. Но на Алланона
это не произвело ни малейшего впечатления, и его низкий голос зазвучал
вновь.
- Успокойся, Шеа. Не показывай, что ты глупее, чем есть. Послушай,
что я теперь тебе скажу. Все, что я рассказал, долгие века считалось
легендой и жило в памяти людей лишь как легенда. Но время сказок подошло к
концу. То, что я рассказал тебе - не легенда; это правда. Меч существует;
сегодня он покоится в Параноре. Но, что самое главное - существует и
Повелитель Колдунов. Он жив и сейчас, и Королевство Черепа - его владения!
Шеа попытался что-то говорить, но внезапно понял, что его собеседник
вовсе не разыгрывает его - и это все-таки не сказка. Он расслабился и
медленно сел, все еще не отрывая глаз от темного лица Алланона. Ему вдруг
вспомнились слова историка.
- Вы сказали - короля... вы искали короля?
- Как кончается легенда о Мече Шаннары, Шеа? Что гласит надпись,
высеченная на Тре-камне?
Шеа был ошеломлен, он не мог вспомнить никаких легенд.
- Не знаю... не помню, что там было написано. Что-то о новом
короле...
- Брат! - вдруг заговорил откуда-то сбоку Флик. - Когда Повелитель
Колдунов снова появится в землях Севера, сын Дома Шаннары возьмет в руки
Меч, чтобы сразиться с ним. Вот как кончается легенда!
Шеа взглянул на брата, вспоминая, что в надписи говорилось именно
это. Он перевел взгляд на Алланона, который сосредоточенно смотрел на
него.
- Но при чем здесь я? - быстро спросил он. - Я же не сын Дома
Шаннары, я даже не эльф. Я полукровка, а не эльф, и никакой не король.
Наследник Дома Шаннары - Эвентин. Или вы хотите сказать, что я -
потерявшийся сын... исчезнувший наследник? Я не верю в это!
Он бросил быстрый взгляд на Флика, ожидая поддержки, но его брат был
совершенно ошеломлен происходящим, изумленно глядя на Алланона. Темный
человек тихо заговорил.
- В тебе есть эльфийская кровь, Шеа, и ты не родной сын Курзада
Омсфорда. Ты должен был знать это. А Эвентин - не прямой потомок Шаннары.
- Я всегда знал, что был приемным сыном в семье, - признал юноша, -
но ведь я не мог быть сыном... Флик, скажи же ему!
Но брат только потрясенно смотрел на него, не в силах ответить на
этот вопрос. Шеа вдруг замолчал, не в силах поверить, и закачал головой.
Алланон кивнул.
- Ты сын Дома Шаннары - хотя только наполовину, и довольно далек от
прямой линии наследников, которую можно проследить за последние пятьсот
лет. Я знал тебя еще младенцем, Шеа, прежде чем ты попал в семью
Омсфордов. Твой отец был эльфом - и прекрасным мужчиной. Твоя мать была из
людского рода. Оба они умерли, когда ты был еще совсем мал, и тебя, как
собственного сына, начал воспитывать Курзад Омсфорд. Но ты - сын Джерле
Шаннары, пусть даже отдаленный и не чисто эльфийской крови.
Шеа рассеянно кивал в такт объяснениям высокого странника, сбитый с
толку и все еще настороженный. Флик глядел на брата, словно видел его
первый раз в жизни.
- Что все это значит? - напряженно спросил он Алланона.
- То, что я рассказал тебе, известно и Властелину Тьмы, хотя он еще
не знает, кто ты и где живешь. Но его посланники раньше или позже найдут
тебя, и когда это случится, ты погибнешь.
Шеа резко вздернул голову и с опаской взглянул на Флика, припомнив
рассказы о громадной тени, виденной на окраине Дола. Его брат тоже
внезапно ощутил озноб, заново переживая этот ужас.
- Но почему? - быстро спросил Шеа. - Что я сделал, чтобы именно со
мной это случилось?
- Ты многое должен понять, Шеа, прежде чем найдешь ответ на этот
вопрос, - ответил Алланон, - а у меня нет времени на долгие объяснения. Ты
должен верить мне, когда я говорю, что Джерле Шаннара был твоим предком,
что в твоих жилах течет эльфийская кровь, а Омсфорды тебе - лишь приемные
родители. Ты был не единственным сыном Дома Шаннары, но ты - единственный,
кто из них уцелел. Остальные были эльфами, их легко было найти и
уничтожить. Вот почему Темный Властелин так долго не мог найти тебя - он
не догадывался, что в землях Юга живет полукровка - наследник Шаннары. В
первую очередь он искал эльфов.
Но помни вот что, Шеа. Сила Меча безгранична - из-за него Брона живет
в вечном страхе, ведь этой силе ему нечего противопоставить. Легенда о
Мече - это сильный аргумент в руках рас, и Брона намерен положить конец
этой легенде. Для этого он готов уничтожить весь Дом Шаннары, чтобы некому
было обнажить против него Меч.
- Но я даже не знал о Мече, - запротестовал Шеа. - Я даже не знал,
кто я такой, и ничего не знал о Севере и о...
- Это неважно! - резко прервал его Алланон. - Сомнения исчезнут лишь
тогда, когда ты будешь мертв.
Его голос превратился в усталый шепот, и он опять отвернулся, глядя
на далекие горные вершины за цепочкой высоких вязов. Шеа медленно лег на
мягкую траву, глядя в бледно-голубое зимнее небо, пестрящее маленькими
нежными клочками белых облаков, плывущих из-за высоких холмов. На
несколько чудесных мгновений присутствие Алланона и смертельная угроза
исчезли в убаюкивающем тепле дневного солнца и запахе раскинувшихся над
ним деревьев. Он закрыл глаза и стал думать о своей жизни в Доле, о
планах, которые строили они с Фликом, о надеждах на будущее. Если то, что
он узнал, правда, то все эти надежды растают, словно дым. Он долго лежал
молча, обдумывая все услышанное, и наконец сел, заложив руки за спину.
- Не знаю, что и сказать, - медленно проговорил он. - Я должен задать
вам слишком много вопросов. Меня сбивает с толку сама мысль, что я вовсе
не Омсфорд - и мне угрожает смерть от руки... мифа. А что бы вы делали на
моем месте?
В первый раз Алланон тепло улыбнулся.
- Пока что тебе не стоит делать ничего. Прямая опасность тебе пока не
грозит. Поразмышляй над тем, что я тебе рассказал, а в другой раз мы
поговорим обо всех сложностях подробнее. Тогда я буду рад ответить на все
твои вопросы. Но не говори об этом ни с кем другим, даже с отцом. Веди
себя так, словно никакого разговора вообще не было, пока нам не удастся
обсудить все до конца.
Юноши переглянулись и согласно кивнули, хотя им трудно было сделать
вид, что ничего не произошло. Алланон молча поднялся, потянувшись всем
своим длинным телом, чтобы размять затекшие мышцы. Братья тоже поднялись и
молча стояли, пока он смотрел на них сверху вниз.
- Завтра оживут все легенды и мифы, которых еще вчера не было на
свете. Скоро проснутся зловещие создания, безжалостные и коварные,
дремавшие долгие века. Тень Повелителя Колдунов уже начинает падать на все
четыре земли.
Он неожиданно замолк.
- Я не хотел грубо обращаться с тобой, - вдруг мягко улыбнулся он, -
но если это самое страшное, что случится с тобой в ближайшее время, тебе
есть чему радоваться. Тебе грозит настоящая опасность, а не сказка, над
которой можно посмеяться и забыть. Тебе не стоит ждать от предстоящих
событий справедливости. Ты скоро узнаешь о жизни многое, что тебе совсем
не понравится.
Он помолчал, возвышаясь серой тенью на фоне зелени далеких холмов,
его худощавая фигура была плотно закутана в плащ. Он протянул длинную
руку, крепко сжав худое плечо Шеа, и на мгновение они словно стали одним
человеком. Затем он повернулся и ушел.
3
Расчет Алланона на дальнейшее обсуждение в гостинице не оправдался.
Он покинул братьев, приглушенными голосами беседующих позади дома, и
вернулся в свою комнату. Шеа с Фликом наконец вернулись к своим делам, и
вскоре отец отправил их с поручением в северный конец долины, за пределы
Дола. К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело, и они поспешили в
гостиную, надеясь подробнее расспросить историка, но он там не появлялся.
Они поспешно поужинали, ибо пока отец был поблизости, разговаривать о
своих важных делах они не могли. После еды они прождали еще почти час, но
историк так и не появился, и наконец, когда отца уже давно не было на
кухне, они решили заглянуть к Алланону в комнату. Флик не особенно рвался
искать темного странника, особенно после своей встречи с ним прошлой ночью
по пути в Дол. Но Шеа так настаивал, что в конце концов брат согласился
идти с ним, в надежде, что вдвоем им будет безопаснее.
Подойдя к комнате, они обнаружили, что дверь не заперта, а высокий
путник исчез. Комната выглядела так, словно в последние дни ей никто не
пользовался. Они поспешно обежали всю гостиницу и близлежащие участки, но
Алланона нигде не было. В конце концов им пришлось заключить, что по
некоей необъяснимой причине он покинул Тенистый Дол. Шеа пришел в
откровенную ярость, ибо Алланон даже не соизволил с ним попрощаться, но в
то же время он уже начинал сознавать, что больше не находится под опекой
историка. Флик же, в свою очередь, был просто рад его исчезновению. Сидя
вместе с Шеа на высоких стульях с жесткими спинками перед камином в
главной гостиной комнате дома, он пытался убедить брата, что все
складывается к лучшему. Он так и не поверил до конца в безумный рассказ
историка о войнах в землях Севера и о Мече Шаннары, утверждал он, и даже
если в этом и есть доля правды, то наверняка слова о предках Шеа и угроза
со стороны Броны крайне преувеличены - просто нелепые сказки.
Шеа молча слушал путаные рассуждения Флика, время от времени кивая в
знак молчаливого согласия, а мысли его сосредоточились на том, что ему
теперь следует делать. Он всерьез сомневался в истинности истории
Алланона. В конце концов, с какой целью историк вообще пришел сюда? Он
появился словно только для того, чтобы рассказать Шеа о его странном
происхождении, а затем исчез, не сказав ни слова о том, что ему нужно в
этом деле. Шеа не был уверен, что Алланон не пришел сюда по какой-то своей
тайной причине, надеясь использовать юношу как свое орудие. У него было
слишком много вопросов, но он не мог на них ответить.
Постепенно Флику надоело давать молчащему Шеа советы, и в итоге он
перестал говорить об этом, тяжело опустился на стул и принялся рассеянно
глядеть на потрескивающее пламя. Шеа продолжал обдумывать подробности
истории Алланона, пытаясь решить, что же теперь делать. Но через час
подобных размышлений он раздраженно махнул руками, по-прежнему сбитый с
толку. Выбравшись из гостиной, он направился в свою комнату, верный Флик
последовал за ним. Ни один из них не чувствовал стремления к дальнейшему
обсуждению этой темы. Добравшись до своей маленькой спальни в восточном
крыле дома, Шеа в задумчивом молчании упал на стул, а Флик тяжело рухнул
на кровать и равнодушно уставился в потолок.
Пара свечей на маленьком столике у кровати заполняли большую комнату
тусклым свечением, и Флик вскоре обнаружил, что дремлет и готов заснуть.
Он торопливо помотал головой и, заложив руки за голову, обнаружил длинный
сложенный лист бумаги, наполовину скрытый между матрасом и изголовьем
кровати. Он с интересом поднес его к глазам и увидел, что это записка,
адресованная Шеа.
- Что это такое? - пробормотал он и перекинул записку отрешенно
сидящему брату.
Шеа развернул запечатанный лист и торопливо пробежал его глазами.
Увидев первые же строчки, он тихо присвистнул и вскочил на ноги. Флик
быстро сел на постели, поняв, кто оставил эту записку.
- Это от Алланона, - подтвердил Шеа подозрения брата. - Послушай,
Флик.
~У меня нет времени искать тебя и объяснять ситуацию до конца.
Произошло более важное событие, и я должен немедленно уйти - возможно, я
уже опоздал. Ты должен доверять мне и верить тому, что я тебе рассказал,
хотя мне уже не удастся вернуться в долину.
Скоро тебе станет опасно находиться в Тенистом Доле, и ты должен быть
готов быстро покинуть его. Если возникнет угроза твоей безопасности, ты
найдешь укрытие в Кулхейвене в лесах Анара. Я пошлю тебе друга и
проводника. Доверься Балинору.
Ни с кем не говори о нашей встрече. Тебе грозит смертельная
опасность. В карман твоего бордового походного плаща я положил мешочек с
тремя Эльфийскими камнями. Они укажут тебе дорогу и оградят от опасности,
когда ничто другое не поможет. Учти - они только для тебя, Шеа, и ты
должен использовать их, только когда не останется иного выхода.
Увидев знак Черепа, убегай не медля. Пусть с тобой будет удача, мой
юный друг, и до новой встречи~.
Шеа взволнованно взглянул на брата, но подозрительный Флик с
сомнением покачал головой и мрачно нахмурился.
- Я не доверяю ему. О чем он вообще говорит - знак Черепа и
Эльфийские камни? Я в жизни не слышал ни о каком Кулхейвене, а до лесов
Анара много миль - дни и дни пути. Мне это не нравится.
- Камни! - воскликнул Шеа и бросился к дорожному плащу, висевшему в
широком шкафу в углу. Несколько минут он рылся среди своей одежды, пока
Флик напряженно наблюдал за ним, затем медленно шагнул назад, осторожно
держа в правой руке маленький кожаный мешочек. Он приподнял его и взвесил
на ладони, показал брату, а затем бросился к своей кровати и сел. В то же
мгновение он развязал бечевку и высыпал содержимое мешочка себе на ладонь.
На нее упали три темно-синих камешка, каждый величиной с обычный голыш,
тщательно отшлифованные и ярко сияющие в тусклом свете свечей. Братья с
любопытством уставились на камни, почти ожидая, что те немедленно совершат
нечто чудесное. Но ничего не случилось. Они неподвижно лежали на ладони
Шеа, сверкая, словно маленькие синие звезды, выхваченные из ночи, такие
чистые, что сквозь них можно было смотреть, будто сквозь обычное цветное
стекло. Наконец, после того, как Флик набрался храбрости и дотронулся до
одного из них, Шеа ссыпал их обратно в мешочек и сунул его в карман
рубашки.
- Да, про камни он не соврал, - через какое-то время высказался Шеа.
- Может быть, да, а может быть, и нет - может, это вовсе не
Эльфийские камни, - подозрительно заявил Флик. - Откуда ты знаешь - ты
что, видел раньше Эльфийские камни? А что там дальше в письме? Я в жизни
не слышал ни о каком Балиноре или Кулхейвене. Нам надо забыть обо всем
этом - а особенно о том, что мы вообще видели Алланона.
Шеа с сомнением кивнул, не зная, что ответить на вопросы брата.
- Зачем нам сейчас ломать голову? Нам надо только следить за знаком
Черепа, что бы это ни было, и ждать, пока появится друг Алланона. Может
быть, вообще ничего этого не случится.
Флик продолжал выражать свое недоверие к письму и его автору еще
несколько минут, а затем потерял к этому интерес. Оба брата за день устали
и решили, что пора вздремнуть. Погасив свет, Шеа напоследок аккуратно
переложил мешочек под подушку, чтобы чувствовать щекой его выпуклость. Что
бы ни говорил Флик, в будущем он собирался держать камни при себе.
На следующее утро пошел дождь. С севера неожиданно надвинулись
громадные, растущие черные тучи и нависли надо всей долиной, застилая
солнце и небо, изливая потоки бешеного дождя, с невероятной яростью
колотящего по крошечному поселку. Все работы в поле разом остановились, и
походов из долины и обратно больше не стало - так было вначале один, затем
два, а потом целых три дня. Ливень приобрел ужасающую силу, удары слепящих
молний полосовали затянутое темными тучами небо, гром густо и раскатисто
гремел над долиной так, что дрожала земля, затем затихал, удалялся и
превращался в чуть слышный далекий зловещий рокот откуда-то с севера, из
темноты. Три дня подряд шел дождь, и жители Дола уже начали опасаться, что
потоки дождевой воды с холмов обрушатся на их маленькие дома и открытые
поля и разрушат их. В гостинице Омсфордов каждый день собирался народ и
беспокойно беседовал за кружкой пива, бросая озабоченные взгляды на стену
дождя, безостановочно падающего за мокрыми стеклами окон. Братья Омсфорды
молча наблюдали, слушали разговоры и вглядывались в тревожные лица
взволнованных людей, собиравшихся маленькими компаниями в тесной гостиной.
Вначале они надеялись, что буря пройдет стороной, но прошло три дня, а
погода не собиралась меняться.
Ближе к полудню четвертого дня дождь от бесконечного ливня ослаб до
теплой измороси с густым туманом и липкой влажной жарой, из-за чего все
вокруг ходили крайне раздраженными и вялыми. Толпа в гостинице начала
уменьшаться, люди постепенно возвращались к своей работе, а вскоре Шеа и
Флик вновь занялись мелкой починкой и большой уборкой. Буря сломала ставни
и сорвала с крыши кровельные доски, разбросав их по окружающей местности.
Во многих местах крыша и стены в крыльях гостиницы текли, а сарайчик с
инструментами позади хозяйства Омсфордов практически расплющило рухнувшим
вязом, вывороченным из земли бурей. Несколько дней юноши заделывали течи,
чинили крышу и меняли сломанные или потерянные ставни и кровельные доски.
Работа эта была кропотливой, и время шло медленно. Десять дней спустя
дождь окончательно прекратился, громадные тучи исчезли, и темное небо
очистилось и просветлело, снова став знакомым и светло-голубым, с белыми
пятнами облаков. Ожидаемые потоки с холмов так и не пришли, и когда жители
Дола вновь начали возвращаться на поля, снова выглянуло теплое солнце.
Земля долины высохла, из сырой грязи став твердой почвой, повсюду усеянной
лужицами черной воды, которую торопливо впитывала ненасытная земля.
Наконец исчезли даже лужицы, и долина стала такой, какой была всегда -
ярость прошедшей бури осталась лишь в памяти.
Шеа с Фликом, занимаясь восстановлением разрушенного сарайчика,
закончив остальную работу в гостинице, слышали от жителей Дола и гостей
обрывки разговоров об этом ливне. Никто в Доле не мог вспомнить такой
яростной бури в это время года. Ее сопоставляли с зимней пургой,
застигающей в огромных северных горах ничего не подозревающих путников и
сбрасывающей их с перевалов и горных троп, после чего никто их больше не
видел. Странная буря заставила всех в поселке отложить свои дела и вновь
задуматься над постоянными слухами о непонятных происшествиях на далеком
севере.
Братья внимательно прислушивались к разговорам, но ничего интересного
так и не узнали. Часто они шепотом беседовали об Алланоне и о загадочной
истории наследия Шеа, рассказанной им. Практичный Флик уже давно счел всю
эту историю либо глупостью, либо неумной шуткой. Шеа терпеливо выслушивал
его доводы, но не мог забыть об этой истории, в то же время окончательно
так и не веря в нее. Он чувствовал, что еще многое скрыто от него, слишком
мало знают они с Фликом об Алланоне. Пока он не соберет все сведения, он
не намерен был что-либо предпринимать. Мешочек с Эльфийскими камнями он
постоянно держал при себе. Пока Флик по несколько раз в день бубнил о том,
как глупо таскать с собой эти камни и верить россказням Алланона, Шеа
внимательно рассматривал всех незнакомцев, проезжающих через Дол,
тщательно выискивая в их вещах загадочный знак Черепа. Но шло время, он
ничего не замечал и постепенно тоже начинал подумывать, что вся это
история - просто упражнение в тонком искусстве обмана доверчивых.
Не происходило ничего, что могло бы заставить Шеа думать иначе, пока
не минуло более трех недель со дня спешного отбытия Алланона. Весь этот
день братья вырезали доски для кровли гостиницы, и домой вернулись только
к самому вечеру. Когда они вошли, отец сидел в своем любимом кресле у
длинного кухонного стола, склонив широкое лицо над тарелкой, источающей
аромат еды. Взмахом руки он приветствовал сыновей.
- Пока тебя не было, Шеа, тебе пришло письмо, - сообщил он, доставая
длинный белый конверт. - Написано - от Лиха.
Шеа издал удивленный возглас и торопливо протянул руку к письму. Флик
громко застонал.
- Я так и знал, я так и знал; хуже быть не может, - проворчал он. -
Самый главный бездельник на всем Юге решил, что нам ради него стоит еще
помучиться. Разорви это письмо, Шеа.
Но Шеа уже распечатал лист бумаги и изучал его содержимое, совершенно
не обращая внимания на замечания Флика. Последний раздраженно пожал
плечами и рухнул на стул рядом с отцом, вернувшимся к своему ужину.
- Он хочет знать, где мы скрывались, - рассмеялся Шеа. - Он хочет,
чтобы мы как можно скорее с ним встретились.
- Ох, конечно, - проворчал Флик. - Видимо, у него неприятности, и он
ищет, на ком бы ему отыграться. Почему бы нам вместо этого просто не
спрыгнуть с ближайшего утеса? Ты помнишь, что случилось в прошлый раз,
когда Менион Лих пригласил нас к себе? Мы несколько дней плутали в Черных
Дубах и едва не попались волкам! Никогда не забуду это маленькое
приключение. Пусть лучше до меня доберется Тень, чем я приму от него
второе такое приглашение!
Брат его рассмеялся и хлопнул Флика по широким плечам.
- Ты просто завидуешь, потому что Менион - сын королей и живет так,
как хочет.
- Королевство размером с лужу, - тут же последовал ответ. - А
королевская кровь в наши дни ценится дешево. Посмотри на себя...
Он спохватился и быстро захлопнул рот. Оба они бросили встревоженные
взгляды на отца, но он, очевидно, был поглощен ужином и ничего не слышал.
Флик, извиняясь, пожал плечами, а Шеа ободряюще улыбнулся брату.
- Один человек в гостинице ищет тебя, Шеа, - внезапно заявил Курзад
Омсфорд, подняв глаза. - Когда он спрашивал о тебе, он упоминал о том
высоком путнике, что был здесь несколько недель назад. Никогда раньше не
видел его в Доле. Он сейчас в большой гостиной.
Флик медленно встал, охваченный страхом. Новость моментально вывела
Шеа из равновесия, но он торопливо подал знак брату, собирающемуся
заговорить. Если этот новый гость - враг, это надо быстро выяснить. Он
ощупал карман рубашки, убедившись, что Эльфийские камни все еще на месте.
- Как он выглядит? - быстро спросил он, не найдя другого способа
спросить о знаке Черепа.
- Трудно сказать, сын, - невнятно ответил отец, не отрываясь от
ужина, склонив лицо к тарелке. - Он закутан в длинный зеленый лесной плащ.
Приехал сегодня днем - прекрасный конь. Он очень спешил с тобой
встретиться. Лучше найди его прямо сейчас.
- Ты не видел никаких знаков? - напрямик спросил Флик.
Отец перестал жевать и изумленно нахмурился, подняв глаза.
- О чем ты говоришь? Ты успокоишься, если я нарисую его мелом? Что с
тобой происходит?
- Да нет, ничего, - быстро вмешался Шеа. - Флику просто интересно,
что, если он похож на Алланона. Помнишь его?
- Ах да, - понимающе улыбнулся отец, и Флик подавил облегченный
вздох. - Нет, я не заметил особенного сходства, хотя этот человек тоже
высокого роста. Я заметил у него на правой щеке длинный шрам - возможно,
от ножа.
Шеа благодарно кивнул и быстро потащил за собой Флика, выйдя в
коридор и направившись к большой гостиной. Они подбежали к широким двойным
дверям и замерли, затаив дыхание. Шеа осторожно приоткрыл створку двери и
сквозь щелку заглянул в переполненное помещение. Вначале он не видел
ничего, кроме обычных лиц простых крестьян и непримечательных путников, но
через секунду он отшатнулся и захлопнул дверь, глядя на обеспокоенного
Флика.
- Он там, у камина в углу. Отсюда не видно, кто он и на кого похож;
он закутан в зеленый плащ, как отец и сказал. Нам надо подобраться ближе.
- Туда? - задохнулся Флик. - Ты потерял рассудок? Если он знает, кого
ищет, он тебя тут же заметит.
- Тогда иди ты, - жестко приказал Шеа. - Сделай вид, что
подкладываешь дров в камин, и взгляни на него. Посмотри, нет ли на нем
знаков Черепа.
Глаза Флика округлились и он попытался сбежать, но Шеа схватил его за
руку и с силой втолкнул в гостиную, быстро закрыв за ним дверь. Секунду
спустя он вновь приоткрыл дверь и взглянул в щель, чтобы узнать, что
происходит. Он увидел, как Флик неуверенно движется через всю комнату к
камину и начинает лениво ворошить раскаленные угли, под конец кинув в
камин полено из ящика с сухим деревом. Юноша тянул время, пытаясь занять
положение, из которого сможет разглядеть человека в зеленом плаще.
Незнакомец сидел за столиком в нескольких футах от камина, спиной к Флику,
но слегка повернувшись к двери, за которой скрывался Шеа.
Внезапно, когда ему показалось, что Флик уже готов возвращаться,
незнакомец шевельнулся в своем кресле и что-то коротко сказал Флику - тот
застыл на месте. Шеа увидел, как его брат повернулся к незнакомцу и
ответил, бросив торопливый взгляд на укрытие Шеа. Тот отступил, укрывшись
в сумраке коридора, и дверь закрылась. Чем-то они выдали себя. Пока он
раздумывал, стоит ли бежать, из двойных дверей появился Флик с белым от
страха лицом.
- Он увидел тебя за дверью. У него глаза как у ястреба! Он велел мне
привести тебя.
Шеа подумал и безнадежно кивнул. В конце концов, куда бы он сейчас ни
спрятался, его найдут за несколько минут.
- Может быть, он не все знает, - с надеждой предположил он. - Может
быть, он думает, что мы знаем, куда ушел Алланон. Следи за тем, что будешь
говорить, Флик.
Он первым вошел в широкие двойные двери и пересек гостиную, подойдя к
столику, за которым сидел незнакомец. Они остановились за его спиной и
стали ждать, но он, не оборачиваясь, взмахом руки предложил им сесть. Они
неохотно выполнили безмолвную команду, и некоторое время все трое сидели
молча, глядя друг на друга. Незнакомец был высок и крепок, хотя и ниже
Алланона. Все его тело скрывал плащ, и они видели лишь его голову. Черты
его лица были суровыми и мужественными, довольно красивыми, если не
считать темного шрама, спускающегося по его щеке от края правой брови до
губы. Глаза неожиданно мягко изучили Шеа, их карий оттенок говорил о
доброте, кроющейся под жестким обликом. Его светлые волосы были коротко
подстрижены и в беспорядке падали на широкий лоб и прижатые к черепу уши.
Когда Шеа смотрел на незнакомца, ему трудно было поверить, что это тот
враг, против которого их предостерегал Алланон. Даже Флик в его
присутствии слегка расслабился.
- У нас нет времени для игр, Шеа, - вдруг заговорил незнакомец
мягким, но усталым голосом. - Твоя осторожность похвальна, но я не ношу
знака Черепа. Я друг Алланона. Меня зовут Балинор. Мой отец - Рул
Буканнах, король Каллахорна.
Братья сразу же узнали его имя, но Шеа не хотел испытывать судьбу.
- Откуда мне знать, что вы тот, за кого себя выдаете? - быстро
спросил он.
Незнакомец улыбнулся.
- Оттуда же, откуда ты знаешь меня, Шеа. По трем Эльфийским камням в
кармане твоей рубашки - Эльфийские камни дал тебе Алланон.
Изумленный, юноша едва заметно кивнул. Только человек, посланный
самим историком, мог знать о камнях. Он осторожно подался вперед.
- Что случилось с Алланоном?
- Я не уверен, - мягко ответил великан. - Более двух недель я не
видел его и не слышал от него новостей. Когда мы с ним расстались, он
направлялся в Паранор. Ходят слухи, что на Крепость напали; он боялся, что
Мечу грозит опасность. Меня он послал сюда, чтобы защитить вас. Я нашел бы
вас и раньше, но меня задержала буря - и те, кто пытался проследить за
моим путем.
Он помолчал и прямо взглянул на Шеа, и взгляд его карих глаз внезапно
стал жестким, пронзающим насквозь.
- Алланон открыл тебе твою истинную личность и рассказал об
опасности, с которой тебе суждено столкнуться. Поверил ты ему или нет -
это уже неважно. Настало время - ты должен немедленно покинуть долину.
- Просто так встать и уйти? - воскликнул ошеломленный Шеа. - Я так не
могу!
- Можешь и сделаешь это, если хочешь остаться живым. Носители Черепа
уже подозревают, что ты здесь. Через день, может быть, через два дня они
найдут тебя, и это будет конец. Ты должен уходить сейчас. Путешествовать
быстро и налегке. Выбирать знакомые тропы и, пока возможно, укрываться в
лесу. Если тебе придется идти по открытой местности, делай это только
днем, когда их сила слабеет. Алланон сказал тебе, куда идти, но только
твоя инициативность поможет тебе туда добраться.
Изумленный, Шеа какое-то время смотрел на него, а затем повернулся к
Флику, безмолвно наблюдающему за развитием событий. Неужели этот человек
ожидает, что он просто соберется и побежит? Это же нелепо.
- Я должен идти. - Незнакомец внезапно поднялся, плотно запахнув плащ
вокруг своего могучего торса. - Если бы я мог, я взял бы вас с собой, но
за мной идут. Те, кто намерен уничтожить тебя, ожидают, что я наведу их на
твой след. Я лучше послужу тебе, отвлекая их за собой; возможно, я сумею
увести их подальше отсюда, и тогда ты сможешь ускользнуть незамеченным. Я
направлюсь на юг, а затем сверну к Кулхейвену. Там мы снова встретимся.
Помни, что я тебе сказал. Не задерживайся в Доле - беги сейчас же, этим же
вечером! Делай так, как велел Алланон, и береги свои Эльфийские камни. Это
мощное оружие.
Шеа с Фликом тоже встали и пожали его протянутую руку, впервые
заметив, что она защищена сверкающей кольчугой. Без дальнейших объяснений
Балинор быстро пересек комнату и вышел через переднюю дверь, исчезнув в
ночи.
- Ну что теперь? - спросил Флик, рухнув обратно на стул.
- Откуда я знаю? - устало ответил Шеа. - Я же не предсказываю
будущее. Я вообще не представляю, правду ли он нам говорил. Если это так,
а у меня есть мрачное предчувствие, что какая-то доля правды здесь уж
точно есть, то ради всех, кто участвует в этой истории, я должен
выбираться из долины. Если меня здесь кто-то ищет, то может получиться
так, что если я останусь, то пострадают и другие люди, ты и отец...
Он подавленно оглядел комнату, безнадежно запутавшись в услышанных
историях, не в силах решить, что лучше всего предпринять. Флик молча
смотрел на него, зная, что ничем не может ему помочь, столь же сбитый с
толку и обеспокоенный, как и его брат. Наконец он подался вбок и положил
руку Шеа на плечо.
- Я иду с тобой, - тихо проговорил он.
Шеа повернулся к нему, изумленный этим решением.
Шеа проснулся в кромешной тьме от того, что его схватили за руку. Он
спал чутко и от холодного прикосновения моментально вскочил с колотящимся
сердцем. Он начал бешено отбиваться, не в силах что-либо рассмотреть в
темноте, и вытянул свободную руку, чтобы схватить невидимого нападающего.
Он услышал тихое шипение и внезапно узнал коренастую фигуру Флика, смутно
вырисовывающуюся в тусклом свете звезд, мерцающих среди туч, и серпа
убывающей луны, льющемся в занавешенное окно. Страх прошел, сменившись при
виде брата внезапным облегчением.
- Флик! Ты напугал...
Чувство облегчения тут же исчезло, ибо сильная рука Флика зажала ему
рот, и вновь послышалось предостерегающее шипение. В полумраке Шеа
разглядел, что лицо его брата искажено от страха, а кожа побледнела от
ночного холода. Он попытался заговорить, но сильные руки Флика крепче
сжали его, а к уху приблизились сомкнутые губы.
- Не говори, - прозвучал в его ушах шепот, и голос Флика дрогнул от
ужаса. - Окно - тихо!
Руки, державшие его, разжались, и мягко, но торопливо стянули его с
кровати и потащили по полу, и наконец оба брата, затаив дыхание,
притаились на твердых досках в глубине темной комнаты. Затем Шеа с Фликом
подползли к полуоткрытому окну, все еще пригнувшись и не смея вздохнуть.
Когда они оказались у стены, Флик дрожащими руками подтолкнул Шеа к окну.
- Шеа, у дома - смотри!
Неописуемо напуганный, он приподнял голову на уровень подоконника и
осторожно выглянул в темноту за деревянной рамой. Почти сразу же он увидел
это существо - огромное, ужасное черное создание, крадущееся,
полусогнувшись, медленно переползающее в тени от дома к дому напротив
гостиницы. Его горбатую спину закрывал плащ, медленно поднимающийся и
опадающий, словно что-то под ним подталкивало и тянуло его вверх. Даже на
этом расстоянии ясно слышалось его жуткое скрежещущее дыхание, а его ноги
тихо скребли по черной земле. Шеа вцепился руками в подоконник, не в силах
отвести глаз от приближающегося существа, и прежде чем опуститься на пол
под открытым окном, он уловил краем глаза ясный отблеск серебристого
амулета в форме сверкающего Черепа.
4
Шеа безмолвно сполз на пол рядом с темной фигурой брата, и они долго
сидели рядом в темноте, сжавшись от страха. Им было слышно, как
передвигается это существо, как становится все громче скребущий звук, и
они уже уверились, что слишком поздно обратили должное внимание на
предостережение Балинора. Они ждали, не смея заговорить или даже
вздохнуть, и прислушивались. Шеа хотелось убежать подальше, его жгла
мысль, что существо снаружи убьет его на месте, если найдет, но он боялся,
что стоит ему шевельнуться, как его услышат и тут же схватят. Флик
неподвижно сидел рядом с ним, дрожа от дуновений прохладного ночного
ветра, развевающего занавески над окном.
Вдруг они услышали, как резко залаяла собака, еще и еще, и лай
перешел в хриплое рычание, в котором смешивалась злоба и страх. Братья
осторожно приподняли головы над подоконником и выглянули наружу,
всматриваясь в полумрак. Существо, носящее знак Черепа, прижалось к стене
дома прямо напротив их окна. Примерно в десяти футах перед ним стоял
огромный пес, помесь собаки и волка, с которым ходил на охоту один из
жителей Дола. Он оскалил блестящие белые клыки и наблюдал за пришельцем.
Два существа в ночной тени смотрели друг на друга, чужак дышал все так же
медленно, с тяжелым хрипом, а пес глухо рычал и хватал зубами воздух перед
собой, пригнувшись и медленно двигаясь вперед. Затем с яростным ревом
огромный полуволк прыгнул на чужака, разинув пасть и целясь в его скрытую
под одеянием голову. Но пса в прыжке неожиданно встретила клешнеобразная
рука, метнувшаяся из-под колышущегося плаща и ударившая несчастное
животное в горло, и бездыханное тело пса рухнуло на землю. Все случилось в
мгновение ока и так ошеломило братьев, что они чуть не забыли снова
пригнуться, чтобы остаться незамеченными. Секунду спустя до них донесся
странный скребущий звук - существо начало переползать вдоль стены
соседнего дома - но этот звук затихал, словно ужасное существо удалялось
прочь от гостиницы.
Долгое время братья ждали, укрывшись в тени, не смея вздохнуть и
судорожно дрожа. Все в ночи стихло, и они напрягали слух, тщетно пытаясь
определить, где находится страшное существо. Через некоторое время Шеа
набрался смелости и вновь выглянул над краем подоконника, всматриваясь во
тьму. К тому времени, когда он опять пригнулся, перепуганный Флик уже
готов был броситься к ближайшему выходу, но торопливые кивки Шеа убедили
его, что существо исчезло. Он поспешил было вернуться от окна в теплую
постель, но вдруг заметил, что Шеа начинает торопливо одеваться, не
зажигая света. Он хотел заговорить, но Шеа поднес палец к губам. Флик
немедленно принялся натягивать свою одежду. Что бы ни пришло в голову Шеа,
куда бы он ни собирался, Флик был намерен следовать за ним.
Когда оба они оделись, Шеа привлек брата к себе и тихо зашептал ему
на ухо:
- Пока мы остаемся здесь, всем в Доле грозит опасность! Я должен
выбираться отсюда - сейчас же! Ты все еще хочешь идти со мной?
Флик выразительно кивнул, и Шеа продолжил:
- Идем на кухню, собираем еду, которую возьмем с собой - столько,
чтобы хватило на несколько дней. Я там оставлю отцу записку.
Без дальнейших слов Шеа вытащил из шкафа свой рюкзак и бесшумно исчез
в абсолютно темном коридоре, ведущем к кухне. Флик торопливо пошел за ним,
пробираясь ощупью. В коридоре можно было ориентироваться только на ощупь,
и путь вдоль стены, мимо углов, к широкой кухонной двери занял у них
несколько минут. Оказавшись на кухне, Шеа зажег свечу и жестом велел Флику
собирать припасы, а сам в это время нацарапал на клочке бумаги записку
отцу и придавил ее пивной кружкой. Через несколько минут Флик завершил
свою работу и вернулся к брату, который быстро потушил маленькую свечку и
подошел к задней двери, где помедлил и обернулся.
- Когда выйдем наружу, не говори ни слова. Просто иди за мной.
Флик с сомнением кивнул, сильно обеспокоенный тем, что могло ждать их
за закрытой дверью - ждать, чтобы разорвать им горло, как поступило
несколько минут назад с псом. Но медлить было нельзя, и Шеа осторожно
распахнул деревянную дверь и выглянул в ярко освещенный лунным светом
двор, огражденный тесно посаженными деревьями. Секунду спустя он махнул
рукой Флику, и они с опаской шагнули из дома в ночную прохладу, осторожно
прикрыв за собой дверь. Здесь, вне дома, при свете луны и звезд было
светлее, и быстрый взгляд убедил их, что поблизости никого нет. До
рассвета оставался всего час-другой, и вскоре поселок должен был начать
просыпаться. Рядом с домом братья помедлили, прислушиваясь к любому звуку,
который мог бы означать опасность. Ничего не услышав, Шеа первым пересек
двор, и они исчезли в тени ближайшей живой изгороди. Флик украдкой бросил
последний тоскливый взгляд на родной дом, который, возможно, ему никогда
больше не суждено увидеть.
Шеа бесшумно шагал между домами и сараями поселка. Юноша понимал, что
Носитель Черепа не уверен в том, кого ему искать, иначе он схватил бы их в
гостинице. Но судя по всему, существо явно подозревало, что он живет в
долине, и поэтому пришло в спящий поселок Тенистого Дола в поисках
исчезнувшего сына дома Шаннары. Шеа вновь повторил тот план путешествия,
который наспех выработал в гостинице. Если враг уже обнаружил, где он
живет, как предупреждал Балинор, то за всеми возможными путями к бегству
должны следить. Более того, стоит им обнаружить, что его нет в поселке,
как они тут же примутся выслеживать его. Стоило предположить, что это
страшное существо появилось здесь не одно, что они, вероятно, наблюдают за
всей долиной. В ближайшие день-два они с Фликом должны тайно и незаметно
покинуть долину и непосредственно прилегающую к ней местность. Это
означало быстрый марш-бросок и почти никакого сна. Это само по себе уже
было нелегко, но настоящая проблема заключалась в том, куда им двигаться
дальше. Их припасов хватало на несколько дней, а путь к Анару займет не
одну неделю. Местность за пределами долины была братьям совершенно
незнакома, если не считать отдельных проторенных дорог и поселений, за
которыми Носители Черепа наверняка станут теперь наблюдать. В их нынешнем
положении оставалось лишь выбрать примерное направление своего пути. Но в
какую сторону им следует отправиться? Чего от них меньше всего ожидают
рыщущие твари?
Шеа сосредоточенно обдумывал доступные им возможности, хотя уже давно
пришел к решению. К западу от Дола тянулась голая равнина, где стояло лишь
несколько отдельных деревушек, и кроме того, если двигаться в этом
направлении, это только удалит их от Анара. Если они отправятся на юг, то
в конце концов придут к относительно безопасным городам Пил и Золомах, где
живут их друзья и родственники. Но это был логичный путь бегства, и
Носители Черепа догадывались об этом, так что к югу от Дола за дорогами
наверняка велось пристальное наблюдение. Более того, за лесом Дулн
местность становилась ровной и открытой, беглецам трудно было бы там
укрыться, а путь до городов был не близким, и по дороге их легко было бы
поймать и убить. К северу от Дола, за пределами Дулна равнина широкой
дугой охватывала реку Раппахалладран и громадное Радужное озеро, а за
милями пустынных диких земель лежало королевство Каллахорн. На своем пути
из земель Севера Носители Черепа наверняка миновали его. Несомненно, они
знали его намного лучше, чем братья, и внимательно наблюдали за его
землями, если подозревали, что Балинор пришел в Дол из Тирсиса.
Анар лежал к северо-востоку от Дола, но их разделяли мили и мили
самой труднопреодолимой и опасной местности на всем огромном Юге. Этот
прямой путь был и самым опасным, но вражеские следопыты вряд ли могли
ожидать, что он выберет этот путь. Дорога в Анар пролегала через лесные
чащи, жуткие низины, скрытые болота и прочие неизвестные опасности, каждый
год отнимающие жизни многих беспечных путников. Но к востоку от леса Дулн
лежало и еще кое-что, о чем не могли знать даже Носители Черепа -
безопасные холмы Лиха. Там братья могли попросить помощи у Мениона Лиха,
близкого друга Шеа и, несмотря на опасения Флика, единственного, кто мог
проложить им путь через опасные земли, лежащие перед Анаром. Для Шеа это
был единственно возможный выбор.
Братья добрались до юго-восточной окраины городка и, не смея
вдохнуть, остановились у старого деревянного сарая, прислонившись спиной к
грубым доскам. Шеа с опаской взглянул вперед. Он не представлял, где
сейчас может находиться крадущийся служитель Черепа. В туманном лунном
свете подходящей к концу ночи все вокруг казалось затянутым легкой дымкой.
Где-то слева от них яростно залаяли собаки, и в окнах близлежащих домов
зажглись отдельные огоньки, а сонные хозяева удивленно выглядывали наружу.
До рассвета оставалось чуть больше часа, и Шеа знал, что им придется
рискнуть быть обнаруженными и бежать к границе долины, чтобы скрыться в
лесу Дулн. Если после восхода солнца они по-прежнему будут находиться в
долине, преследующее их существо увидит, как они взбираются по склонам
открытых холмов, и легко сможет их поймать.
Шеа хлопнул Флика по спине и кивнул, перейдя на бег и направляясь
прочь от безопасности домов Дола к густым рядам деревьев и кустов,
разбросанных по подножию долины. Вокруг стояла тишина, только их ноги
приглушенно шуршали в высокой траве, сырой от утренней росы. Ветви с
листьями хлестали их на бегу, короткими жалящими ударами хлопая их по
незащищенным лицам и рукам, отчего они покрывались каплями росы. Они
спешили добежать до пологого, поросшего кустарником восточного склона
Дола, лавируя между мощных дубов и пеканов, поскальзываясь на упавших
скорлупках орехов и веточках, разбросанных под пологом широких ветвей,
застилающих темное небо. Они добрались до склона и со всех ног помчались
вверх по открытому месту, не останавливаясь, не оборачиваясь, не глядя
даже под ноги, а только вперед, на землю, пролетающую под ними резкими
рывками и исчезающую за их спинами, в Доле. Постоянно поскальзываясь на
сырой траве, они поднялись к границе Дола, и их глазам открылся вид
огромных склонов долины на востоке, усеянных бесформенными камнями и
редкими кустиками, возвышающимися подобно барьеру, за которым находился
весь внешний мир.
Шеа находился в отличной форме, и ноги легко несли его по неровной
земле, проворно огибая крупные кусты и небольшие валуны, попадавшиеся на
его пути. Флик упорно мчался за ним, мощные мускулы его ног напряженно
работали, чтобы его коренастая фигура не отстала от легконогого бегуна
впереди. Лишь раз он рискнул оглянуться, и в его глазах мелькнула
смазанная картина сомкнутых древесных крон, возвышающихся над скрывшимся
из вида поселком и освещенных сиянием гаснущих ночных звезд и скрытой в
облаках луны. Он смотрел на бегущего впереди Шеа, легко перепрыгивающего
через небольшие бугорки и разбросанные камни, спешащего добраться до
лесистой области у подножия восточного склона долины, в миле впереди них.
Ноги Флика начали уставать, но страх перед оставшимся позади существом не
позволял ему сделать передышку. Он не представлял, что будет с ними
теперь, когда они покинули единственный дом, который он знал в жизни,
когда их преследует невероятно жестокий враг, который задует их жизни,
словно пламя свечи, стоит ему их настичь. Куда теперь бежать, где можно
скрыться? В первый раз со дня исчезновения Алланона Флику отчаянно
хотелось, чтобы таинственный странник появился вновь.
Быстро текли минуты, и небольшой лесок впереди приближался, а братья
бесшумно, устало бежали сквозь холодную ночь. Ни один звук не доносился до
них; ничто не двигалось впереди. Казалось, они были единственными живыми
существами в этой долине, не считая наблюдающих за ними звезд, безмолвно
мерцающих в небе над их головами, спокойных и удовлетворенных. Небо
светлело - ночь близилась к своему тоскливому концу, и огромная толпа
небесных наблюдателей медленно, по одному исчезала в утреннем свете.
Братья продолжали бежать, забыв обо всем, кроме необходимости бежать еще
быстрее - чтобы их не схватили, заметив при свете солнца, до восхода
которого оставались лишь считанные минуты.
Добежав наконец до небольшого леска, они рухнули, задыхаясь, на
покрытую упавшими ветками землю под сенью высоких пеканов, в их ушах
бешено гремели удары сердца. Несколько минут они лежали неподвижно, тяжело
дыша и не произнося ни слова. Затем Шеа с трудом поднялся на ноги и
обернулся, посмотрев на Дол. Ничто не двигалось ни в воздухе, ни на земле,
и было похоже, что братьям удалось добраться сюда незамеченными. Но они
все еще не выбрались из долины. Шеа протянул руку, помог Флику подняться и
с силой потащил его за собой, шагая среди деревьев и направляясь вверх по
крутому склону долины. Флик без единого слова следовал за ним, больше уже
ни о чем не думая, лишь сосредоточив тающую силу воли на том, чтобы
переставлять ноги.
Восточный склон был неровным и опасным, его поверхность представляла
собой груду валунов, упавших деревьев, колючего кустарника и неровной
земли, что сделало подъем долгим и тяжелым. Шеа задавал шаг, стараясь как
можно быстрее перебираться через крупные препятствия, а Флик следовал за
ним. Юноши карабкались и ползли вверх по склону. Небо над ними начало
светлеть, исчезли последние звезды. Впереди, над краем долины, первые
тусклые лучи солнца уже окрашивали ночное небо в оранжевые и желтые тона,
отражающие линию далекого горизонта. Шеа начал уставать, его дыхание стало
учащенным и хриплым. За его спиной Флик заставлял себя карабкаться, тащить
свое обессиленное тело вслед за более легким братом, колючие кусты и камни
покрыли его руки царапинами и порезами. Подъем казался бесконечным. Они
пересекали неровную местность со скоростью улитки, и только страх быть
обнаруженными заставлял двигаться их обессилевшие ноги. Если их заметят
здесь, на открытой местности, после всех этих усилий...
Вдруг, когда они уже преодолели три четверти подъема, Флик резко
предупреждающе крикнул и, задыхаясь, бросился на землю. Шеа в страхе
мгновенно обернулся и в тот же миг заметил громадный черный предмет,
медленно поднимающийся над далеким Долом - словно огромная птица, он по
расширяющейся спирали взлетал в светлеющее утреннее небо. Юноша прижался к
земле, среди камней и кустов, и жестом приказал лежащему брату быстро
отползать к укрытию, в надежде, что их еще не заметили. Они неподвижно
лежали на горном склоне, а ужасный Носитель Черепа поднимался все выше и с
каждым мигом приближался к месту, где укрылись братья. Внезапно существо
испустило резкий леденящий вопль, убивший в юношах последнюю надежду на
спасение. Их охватил тот же беспричинный ужас, что сковывал тело Флика,
когда тот с Алланоном прятался в кустах от громадной черной твари. Но в
этот раз прятаться было негде. Их ужас быстро перерастал в истерию, и вот
существо помчалось прямо на них, и в этот кратчайший момент они поняли,
что сейчас умрут. Но в следующий миг черный охотник развернулся в своем
полете и двинулся по прямой линии на север, медленно приближаясь к
горизонту, пока совсем не исчез из вида.
Бесконечно долгое время братья лежали, словно окаменев, под
прикрытием чахлых кустиков и отдельных камней, в страхе, что стоит им
шевельнуться, как крылатая тварь вернется и убьет их. Но когда жуткий
беспричинный страх немного ослаб, они, трясясь, поднялись на ноги и в
мертвой тишине продолжили свой трудный подъем по склону долины. До верха
неровного склона оставалось совсем немного, и они быстро пересекли
маленькое открытое поле и скрылись под пологом леса Дулн. Через несколько
минут они окончательно пропали среди деревьев, и когда поднявшееся солнце
осветило первыми лучами Дол и его окрестности, местность была пуста.
Войдя в Дулн, юноши замедлили шаг, и наконец Флик, все еще не
представляющий, куда они направляются, обратился к Шеа.
- Почему мы идем в эту сторону? - осведомился он. После долгого
молчания собственный голос показался ему странным. - И вообще, куда мы
идем?
- Туда, куда велел нам идти Алланон - в Анар. Нам стоит выбрать такой
путь, какого от нас не ожидают Носители Черепа. Поэтому мы отправляемся на
восток, к Черным Дубам, а оттуда двинемся на север и будем надеяться, что
по дороге получим помощь.
- Подожди-ка! - воскликнул Флик, внезапно кое-что осознав. - Ты
хочешь сказать, что мы пойдем на восток через Лих в надежде, что Менион
окажет нам помощь? Ты что, совсем выжил из ума? Почему бы нам тогда сразу
не позвать это существо? Это будет по крайней мере быстрее!
Шеа вскинул руки и устало повернулся к брату.
- У нас нет другого выхода! Кроме Мениона Лиха, нам некого просить о
помощи. Он знаком с местностью за Черными Дубами.
- Да, конечно, - мрачно кивнул Флик. - Ты что, забыл, что именно
из-за него мы там в прошлый раз потерялись? Я не рискну подойти к нему
ближе, чем сумею его кинуть, а я сомневаюсь, что вообще смогу его поднять!
- У нас нет выбора, - повторил Шеа. - И вообще, тебя никто не
заставлял идти со мной.
Внезапно он смолк и отвернулся.
- Извини, я не сдержался. Но нам придется поступить так, как я
сказал, Флик.
Он снова зашагал вперед, в подавленном молчании, и Флик угрюмо
двинулся за ним, неодобрительно качая головой. Вся эта идея с побегом сама
по себе была глупа, несмотря даже на чудовищную тварь, рыскавшую по
долине. Но мысль отправиться к Мениону Лиху была еще хуже. Этот наглый
бездельник заведет их прямо в ловушку, если они раньше не заблудятся по
его воле. Мениона интересовал только Менион, великий искатель приключений
в очередной безумной экспедиции. Сама идея попросить у него помощи
выглядела смехотворно.
Предубеждение Флика против этого плана было не беспричинным. Он не
одобрял Мениона Лиха и все, что тот собой представлял - этого мнения он
придерживался уже пять лет, со дня их первой встречи. Единственный сын в
семье, многие века правившей небольшим горным королевством, Менион
превратил свою жизнь в цепочку невероятных приключений. Ему не требовалось
зарабатывать себе на жизнь, и насколько мог судить Флик, он в жизни не
совершил ничего стоящего. Большую часть времени он проводил на охоте или в
погонях и драках, которые работящие жители Дола считали пустым
развлечением. Его отношение к жизни также было необычно. Его не волновало
ничто, пусть даже связанное с его жизнью, семьей, домом или даже страной.
Горец словно плыл по жизни, как облака плывут по чистому небу, ничего не
касаясь и не оставляя на своем пути следов. Именно эта его беспечность
чуть не погубила их в прошлом году в Черных Дубах. Но все же Шеа влекло к
нему; и горец, в своей легкомысленной манере, будто бы отвечал ему
искренней привязанностью. Но Флик никогда не был убежден, что на эту
дружбу можно положиться, а теперь его брат предлагал ему вверить свои
жизни человеку, который ничего не знает о понятии ответственности.
Он мысленно оценивал ситуацию, не представляя, что можно сделать,
чтобы предотвратить неизбежное. Наконец он заключил, что ему стоит не
спускать глаз с Мениона и тактично предупреждать Шеа, если он заподозрит,
что они совершают опасный поступок. Если он поругается с братом сейчас,
ему уже не удастся противодействовать дурным советам принца Лиха.
Во второй половине дня путники наконец добрались до берегов огромной
реки Раппахалладран. Шеа пошел первым вдоль берега, и милей ниже по
течению они нашли место, где берега сближались и река становилась
значительно уже. Здесь они остановились и взглянули на лес за рекой.
Солнце должно было зайти через час-другой, и Шеа не хотел, чтобы этой
ночью их можно было застать на ближнем берегу. Если от преследователей его
будет отделять река, он будет спать спокойнее. Он поговорил с Фликом, тот
согласился, и с помощью двух ручных топориков и охотничьих ножей они
приступили к сооружению плота. Плот должен был быть небольшим, чтобы на
нем можно было перевезти только их рюкзаки и одежду. На постройку большого
плота, способного выдержать их самих, не было времени, и они решили, что
переплывут реку просто придерживаясь за плот. Вскоре они завершили работу
и, сняв свои рюкзаки и одежду, привязали их на середину плота и столкнули
его в ледяную воду Раппахалладрана. Течение в это время года было быстрым,
но неопасным, так как весенние паводки уже миновали. Единственная
сложность состояла в том, чтобы найти на крутом дальнем берегу подходящее
для высадки место. Вышло так, что пока они с трудом толкали вперед
неуклюжий плот, течение пронесло их почти полмили, и подплывая к дальнему
берегу, они увидели, что неподалеку от них находится узкий залив, из
которого легко можно было выбраться на сушу. Они вылезли из холодной воды,
дрожа от вечерней прохлады, и, вытащив за собой плот, быстро обсохли и
снова оделись. Вся переправа заняла чуть более часа, и солнце уже
скрывалось за кронами высоких деревьев, и в последние минуты перед
наступлением темноты небо освещало лишь тусклое алое сияние.
Братья еще не были готовы к ночлегу, но Шеа предложил вздремнуть
несколько часов, чтобы восстановить силы, а затем продолжить свой путь в
темноте, чтобы их труднее было заметить. В закрытом заливе можно было
чувствовать себя в безопасности, поэтому они легли под огромным вязом,
закутавшись в свои одеяла, и быстро заснули. Около полуночи Шеа разбудил
Флика, легко толкнув его, и они быстро собрались и приготовились
продолжить свой поход через Дулн. Однажды Шеа показалось, что он слышит,
как что-то ползает на другом берегу, и он поспешил предупредить Флика.
Долгие минуты они молча вслушивались в тишину, но так и не заметили ничего
движущегося среди могучих деревьев, и наконец решили, что Шеа ошибся. Флик
поспешил отметить, что плеск текущей воды заглушает все звуки, а служитель
Черепа возможно до сих пор ищет их в Доле. Он наивно верил в то, что они
разом перехитрили всех преследователей, и это значительно увеличивало его
уверенность в себе.
Они шли до самого рассвета, стараясь держаться восточного
направления, но в огромном лесу трудно было определять стороны света.
Звезды постоянно заслонял полог тяжелых ветвей с шелестящими листьями. В
конце концов они остановились, так и не подойдя близко к окраинам Дулна и
не представляя, сколько еще предстоит идти до границ Лиха. Когда солнце
взошло точно перед ними, Шеа ощутил облегчение; они все еще двигались в
нужном направлении. Найдя полянку, расположенную среди огромных вязов и с
трех сторон укрытую густым кустарником, юноши скинули свои рюкзаки и
быстро заснули, до крайности утомленные напряженным маршем. Проснулись они
только во второй половине дня и начали готовиться к следующему ночному
походу. Чтобы не привлекать к себе внимания разведенным костром, они
насытились обедом из вяленой говядины и свежих овощей, завершив трапезу
фруктами и кружкой воды. За едой Флик снова заговорил о цели их
путешествия.
- Шеа, - осторожно начал он, - я не хочу показаться упрямым, но ты
действительно уверен, что это лучший способ? Ведь даже если Менион захочет
нам помочь, мы легко можем заблудиться в болотах и холмах, лежащих за
Черными Дубами, и никогда не выберемся.
Шеа медленно кивнул, а затем пожал плечами.
- Или мы идем туда, или дальше на север, где труднее скрываться, а
местность незнакома даже Мениону. Ты думаешь, это будет лучше?
- Я полагаю, нет, - грустно ответил Флик. - Но я все думаю о том, что
нам говорил Алланон - помнишь, никому не рассказывать и стараться никому
не доверять. Он все время подчеркивал это.
- Давай не будем начинать все заново, - вспыхнул Шеа. - Алланона
здесь нет, и решаю вместо него я. Я не вижу, как мы можем добраться до
лесов Анара без помощи Мениона. Кроме того, он всегда был моим хорошим
другом и одним из лучших мастеров меча, каких я видел в жизни. Если нам
придется отбиваться от врагов, его опыт нам пригодится.
- Да, если с нами будет он, отбиваться от врагов придется, -
язвительно заметил Флик. - Тем более, какие у нас шансы победить что-то
подобное этой твари Черепа? Она же просто разорвет нас на части!
- Не смотри на все так мрачно, - рассмеялся Шеа, - мы пока еще живы.
И не забывай - нас защищают Эльфийские камни.
Этот аргумент не особенно убедил Флика, но все же он почувствовал,
что лучшего выхода у них в самом деле нет. Ему пришлось признать, что
Менион Лих незаменим для них в бою, но в то же время он не был уверен, чью
сторону примет этот непредсказуемый человек. Чутье подсказывало Шеа, что
на Мениона можно положиться, так как он за несколько поездок с отцом в Лих
в течение последних лет полюбил порывистого искателя приключений. Но Флик
считал, что в оценке принца Лиха его брат не совсем прав. Лих оставался
одним из немногих королевств в землях Юга, а Шеа был убежденным
сторонником самоуправления, противником абсолютной власти. Тем не менее,
он стал другом наследника королевского трона - по мнению Флика, это никак
не могло сочетаться. Или ты веришь во что-то, или же нет - нельзя делать и
то, и другое одновременно, и оставаться при этом честным человеком.
Остаток обеда был доеден в молчании, в то время, как начали
удлиняться первые вечерние тени. Солнце уже давно скрылось из вида, и его
нежные золотистые лучи медленно приобретали ярко-красный оттенок, сочась
сквозь зеленые ветви огромных деревьев. Братья быстро собрали свой
скромный багаж и медленным размеренным шагом двинулись на восток,
повернувшись спиной к угасающему закату. В лесу стояла необычайная даже
для вечернего часа тишина, и настороженные юноши шли в этой тревожной
тишине сквозь сгущающийся сумрак лесной ночи, а далекий маяк луны лишь
изредка мелькал в промежутках среди темных ветвей над их головами. Флика
особенно беспокоило неестественное безмолвие Дулна, необычное для этого
огромного леса - но печально знакомое ему. Иногда они останавливались во
тьме и вслушивались в мертвую тишину; затем, так ничего и не услышав, они
спешили возобновить свой изнурительный марш в поисках просвета между
деревьями, за которым открылись бы лежащие впереди холмы. Гнетущая тишина
раздражала Флика, и он даже начал тихо насвистывать, но вскоре замолк,
заметив предостерегающий жест Шеа.
Ранним утром братья достигли окраины Дулна и оказались на поросших
кустарником лугах, тянущихся на многие мили до самых холмов Лиха. До
восхода еще оставалось несколько часов, поэтому путники продолжили свое
путешествие на восток. Они оба испытали невероятное облегчение, выбравшись
из Дулна, покинув душную чащу чудовищных деревьев и избавившись от
неприятного безмолвия. В укрытии под сенью леса было безопаснее, но все же
они однозначно предпочитали такому укрытию любую опасность, которая могла
угрожать им на открытой равнине. Они даже начали на ходу беседовать
вполголоса. Около часа оставалось до рассвета, когда они добрались до
небольшой, укрытой в кустарнике ложбины, где остановились, чтобы поесть и
отдохнуть. На востоке они уже могли разглядеть смутные очертания холмов
Лиха, лежащих в целом дне пути. Шеа надеялся, что если они вновь продолжат
свой путь на закате, то легко смогут достичь своей цели еще до следующего
рассвета. Затем все будет зависеть от Мениона Лиха. Размышляя об этом, он
вскоре заснул.
Прошло, казалось, лишь несколько минут, и они уже вновь проснулись.
Их заставило вскочить, внезапно осознав происходящее, не какое-либо
движение, а смертельная тишина, зловеще опустившаяся на луга. Они
моментально почувствовали, что рядом находится другое существо, и ошибки
здесь быть не может. Это ощущение охватило их одновременно, и оба они без
единого слова вскочили на ноги, выхватив кинжалы, тускло блеснувшие в
слабом лунном свете, и с опаской взглянули вверх из своего ненадежного
укрытия. Ничто не двигалось. Жестом Шеа велел брату следовать за ним и
пополз вверх по поросшему кустами склону низины, чтобы получить
возможность осмотреться вокруг. Они неподвижно лежали в траве, вглядываясь
в ночной полумрак, напрягая зрение в попытках рассмотреть, что же крадется
рядом с их убежищем. Они не обсуждали, есть ли кто-то поблизости от них.
Это было не нужно - оба они помнили то чувство, которое испытали у окна
своей спальни. Теперь они ждали, едва смея вздохнуть, недоумевая, неужели
существо все-таки нашло их, надеясь, что последние их движения остались
незамеченными. Казалось невозможным, что их могут настичь здесь, после
долгого нелегкого бегства, и было что-то досадное в том, что смерть должна
прийти к ним в тот момент, когда до Лиха осталось лишь несколько часов
пути.
Затем с внезапным шелестом ветра и листьев от длинной цепочки высоких
кустов далеко слева бесшумно отделился черный силуэт Носителя Черепа. Его
смутно видимое тело поднялось в воздух и несколько долгих мгновений тяжело
висело над землей, словно не в силах шевельнуться, темное пятно на фоне
бледного света близящегося рассвета. Братья прижались к земле у вершины
склона, стараясь слиться с окружающими их кустами, ожидая, когда существо
начнет двигаться. Как оно сумело так далеко проследить их путь - если оно
вообще сделало это - им оставалось только догадываться. Возможно, лишь
слепой случай свел их вместе на этой поросшей травой равнине, но тем не
менее охота за братьями продолжалась, и в этот момент у них было очень
немного шансов спастись. Еще минуту существо без движения висело в небе,
затем, медленно и неуклюже взмахивая огромными крыльями, оно двинулось к
месту, где они прятались. Флик издал слабый испуганный крик и заполз
глубже в окружающие его кусты. В сером свете его лицо казалось пепельным,
а его пальцы судорожно сжимали тонкую руку Шеа. Но не достигнув их, в
нескольких сотнях футов от цели существо спикировало в небольшую рощицу и
тут же исчезло из вида. Братья напряженно всматривались в смутный пейзаж,
не в силах разглядеть своего преследователя.
- Ну, - настойчиво зашептал решительный голос Шеа в ухо брату, - пока
он нас не видит. Давай к той цепочке кустов впереди!
Флику не потребовалось, чтобы ему объясняли дважды. Как только черное
чудовище закончит обыскивать деревья, которые сейчас привлекли его
внимание, в следующую очередь оно заинтересуется их убежищем. Юноша быстро
выкарабкался из своего укрытия и не то побежал, не то пополз по сырой
утренней траве, поминутно резко оглядываясь через плечо, ожидая, что в
любой момент Носитель Черепа поднимется из рощи и заметит его. Шеа бежал
за ним, его стройная фигура низко пригибалась к земле; бесшумно следуя за
приземистым силуэтом брата, он пересекал открытый луг. Они быстро
добрались до кустов, и только тогда Шеа вспомнил, что они забыли свои
рюкзаки - и сейчас эти рюкзаки лежат в той низине, из которой они только
что бежали. Существо просто не могло не заметить их, а стоит ему их
заметить, погоня тут же подойдет к концу и больше им уже не придется
думать, в какую сторону отправиться. Шеа почувствовал, как замерло его
сердце. Как они могли забыть о такой простой вещи? Он отчаянно стиснул
плечо Флика, но его брат уже сам понял их ошибку и тяжело рухнул на землю.
Шеа понял, что ему придется вернуться за выдающими их рюкзаками; даже если
его заметят, придется рискнуть - другого выхода не было. Но как только он
нерешительно поднялся, в светлеющем небе появился черный силуэт неподвижно
висящего охотника. Возможность была упущена.
И вновь их спасло приближение рассвета. Пока Носитель Черепа
беззвучно парил над лугом, над восточными холмами блеснул золотистый край
солнца, и он него во все стороны помчались первые вестники наступающего
дня, освещая небо и землю своим теплым сиянием. Солнечный луч упал на
темное тело ночной твари, и видя, что ее время подошло к концу, она
стремительно взмыла в небо, облетая луг огромными расширяющимися кругами.
Она испустила свой леденящий вопль, полный смертной злобы, и на один
краткий миг словно застыли все тихие утренние звуки; затем она повернулась
к северу и стремительно скрылась из вида. В следующий миг она уже исчезла,
и двое ошеломленных, не верящих в свою удачу юношей еще долго смотрели, не
в силах вымолвить ни слова, в бездонное пустое утреннее небо.
5
Ближе к вечеру этого же дня юноши подошли к Лиху, городу на холмах.
Огражденный стенами из камня, скрепленного известковым раствором, город
был желанным пристанищем для усталых путников, несмотря даже на то, что в
ярких лучах дневного солнца жаркая тускло-серая громада стен казалась не
более располагающей к отдыху, чем горячее железо. Сами размеры и тяжесть
этих стен были неприятны юношам, предпочитающим свободу менее безопасных
лесов, окружающих их родной дом, но усталость быстро заставила их забыть о
неприязни, и они без промедления вошли в западные ворота, ступив на узкие
улочки города. Вокруг царило оживление, люди толкались и пробирались мимо
лавочек и рынков, тянущихся вдоль входящей в город-крепость дороги и
достигающих самого дома Мениона, величественного старого особняка,
скрытого за деревьями и изгородями, ограждающими аккуратно подстриженные
газоны и благоухающие сады. Жителям Тенистого Дола Лих казался огромным,
хотя на самом деле он был относительно мал по сравнению с громадными
городами в глубине земель Юга или даже с пограничным городом Тирсис. Лих
был городом, удаленным от остального мира, и путешественники не часто
входили в его ворота. Он замкнулся в себе и главным образом заботился
только о нуждах своего населения. Королевский род, правящий этими землями,
считался древнейшим на всем Юге. Он воплощал в себе единственный закон для
своих подданных - возможно, в других законах они и не нуждались. Шеа
никогда не был убежден в этом, хотя жители холмов в большинстве были
довольны своими правителями и предлагаемым ими образом жизни.
Протискиваясь через городскую толпу, Шеа вдруг поймал себя на том,
что размышляет о своей невероятной дружбе с Менионом Лихом. Любой назвал
бы ее невероятной, думал он, ведь внешне у них было так мало общего. Юноша
из Дола и горец, происходящие из настолько разных семей, будто бы они
стремились сделать нелепой даже попытку осмысленного сравнения. Шеа,
приемный сын хозяина постоялого двора, расчетливый, практичный, выросший
среди рабочих людей. И Менион, единственный сын королевского дома Лиха и
наследник престола, с рождения окруженный бессчетными обязанностями и
подчеркнуто игнорирующий их, наделенный дерзкой самоуверенностью, которую
с переменным успехом пытался скрывать, и сверхъестественным охотничьим
чутьем, заслужившим скупую похвалу даже такого сурового критика, как Флик.
Их взгляды на методы правления сходились ничуть не более, чем их
биографии. Шеа слыл неколебимым защитником старых укладов, а Менион был
убежден в том, что все старые законы уже доказали свою неспособность
справляться с расовыми проблемами.
Но несмотря на все их расхождения, крепкая дружба свидетельствовала
об их взаимном уважении. Зачастую Менион находил мысли своего невысокого
друга старомодными, но он всегда уважал его убежденность и решительность.
Юноша же, в отличие от часто выражаемого Фликом мнения, не закрывал глаза
на недостатки Мениона, но все же видел в принце Лиха то, что другие были
расположены не замечать - сильное, непреодолимое стремление к
справедливости.
В настоящее время Менион Лих вел жизнь, не обремененную никакими
особенными заботами о будущем. Он много путешествовал, охотился в лесах,
покрывающих холмы королевства, но в основном он, казалось, занимался
изобретением все новых способов попадать в переделки. Честно добытый опыт
обращения с большим луком и чтения следов не служил никаким полезным
целям. Напротив, он только сильнее раздражал его отца, который постоянно,
но безуспешно пытался привить сыну, единственному своему наследнику,
интерес к вопросам управления королевством. В свое время Менион станет
королем, но Шеа сомневался, что его легкомысленный друг хоть раз
задумывался над этим более, чем на мгновение. Это было глупо, но
достаточно понятно. Мать Мениона умерла несколько лет назад, вскоре после
первого появления Шеа в горном королевстве. Отец Мениона был еще не так
стар, но к королям смерть не всегда приходит в старости, и много прежних
правителей Лиха умерло быстро и неожиданно. Если с его отцом случится
что-то непредвиденное, Менион станет королем, готов он к тому или нет. Вот
тогда ему придется усвоить пару уроков, подумал Шеа и невольно улыбнулся.
Родовой особняк Лихов представлял собой широкий двухэтажный каменный
дом, уютно устроившийся между рощицей молодых пеканов и маленьким садом.
Высокие живые изгороди скрывали этот участок земли от глаз горожан. По
другую сторону улицы, проходящей перед домом, был разбит парк, и подходя к
входным воротам, усталые юноши заметили, как в маленьком пруду, от
которого по парку лучами расходились тропки, плещутся играющие дети. День
был теплым, и люди спешили мимо путников, на встречу с друзьями или домой,
к семьям. На западе небо уже наливалось мягким золотистым свечением
сумерек.
Высокие железные ворота стояли слегка приоткрытыми, и юноши быстро
прошли к передней двери дома, петляя по каменной дорожке между высоких
кустов и оград сада. Они только приближались к каменному порогу дома,
когда тяжелая дубовая дверь вдруг распахнулась, и из нее неожиданно
появился Менион Лих. Он носил разноцветный плащ и бледно-желтый с зеленым
камзол, его стройное гибкое тело двигалось с легкой кошачьей грацией. Его
нельзя было назвать крупным, хотя ростом он на несколько дюймов
превосходил обоих юношей, но он был широк в плечах и длиннорук, отчего его
фигура казалась весьма внушительной. Он зашагал вниз по боковой тропинке,
но заметив две потрепанные запыленные фигуры, идущие по главной дорожке,
он остановился как вкопанный. Мгновением позже его глаза округлились от
удивления.
- Шеа! - резко воскликнул он. - Что, во имя всех... что с тобой
случилось?
Он быстро подбежал к другу и тепло пожал его изящную руку.
- Рад тебя видеть, Менион, - с улыбкой сказал Шеа.
Горец отступил на шаг, и его серые глаза пристально осмотрели их.
- Никогда не думал, что мое письмо подействует с такой силой... - Он
осекся и взглянул в усталое лицо друга. - А оно и не подействовало, верно?
Но не говори мне - я не хочу ничего слышать. Ради нашей дружбы я скорее
предположу, что ты просто решил навестить меня. И взял с собой
недоверчивого старину Флика, как я погляжу. Вот это сюрприз.
Он быстро улыбнулся нахмурившемуся Флику, который в ответ скупо
кивнул.
- Это была не моя идея, можешь быть уверен.
- Я бы хотел, чтобы причиной этого визита была только наша дружба, -
тяжело вздохнул Шеа. - Я не хотел бы вовлекать тебя во все это, но я
боюсь, что мы попали в серьезную переделку, и именно ты, может быть,
сможешь нам помочь.
Менион начал улыбаться, затем быстро передумал, уловив настроение,
читающееся в напряженном лице друга, и молча кивнул.
- Это все без шуток, да? Ну ладно, в первую очередь - горячая ванна и
какой-нибудь обед. То, что привело вас сюда, мы можем обсудить и позже.
Входите. Мой отец сейчас занят делами на границе, но я к вашим услугам.
Войдя в дом, Менион велел слугам позаботиться о юношах, и тем была
предоставлена долгожданная ванна и перемена одежды. Часом позже трое
друзей собрались в большом зале на обед, который в обычные дни насытил бы
две такие компании, но этим вечером его им еле хватило. За едой Шеа
пересказал Мениону странную историю, произошедшую перед их бегством из
Тенистого Дола. Он описал встречу Флика с загадочным странником Алланоном
и историю о Мече Шаннары. Несмотря на требование Алланона держать дело в
тайне, он был вынужден пойти на это, если хотел просить у Мениона помощи.
Он рассказал о появлении Балинора и его кратком предостережении, о своем
чудесном спасении от черного служителя Черепа, и наконец, о своем бегстве
к холмам. Всю историю рассказывал Шеа. Флик не желал принимать участие в
разговоре, преодолевая искушение осветить свою роль в событиях нескольких
последних дней. Он решил сидеть молча, потому что не хотел доверять
Мениону. Он был убежден, что для них же будет лучше, если хотя бы один из
них будет настороже и помолчит.
Менион Лих молча выслушал долгую историю, не выказывая заметного
удивления до того момента, где речь зашла о происхождении Шеа, и тут он
заулыбался с безмерной радостью. Его худощавое смуглое лицо почти все
время оставалось непроницаемой маской, его неподвижность нарушала лишь
постоянная слабая улыбка и крошечные морщинки в углах проницательных серых
глаз. Он достаточно быстро понял, зачем юноши пришли к нему. Они никогда
не сумели бы пробраться из Лиха через низины Клета, а потом через Черные
Дубы, без помощи человека, знающего местность - и которому они могли
доверять. Точнее, подумал Менион, мысленно улыбнувшись - которому мог бы
доверять Шеа. Он знал, что Флик никогда не согласился бы отправиться в
Лих, если бы его брат не настоял на этом. Между ним и Фликом никогда не
существовало ни малейшей дружбы. Но все же оба они здесь, оба просят у
него помощи, неважно, по какой причине, а он никогда не сможет в чем-либо
отказать Шеа, даже если ему придется рисковать при этом жизнью.
Шеа закончил свой рассказ и стал терпеливо ждать ответа Мениона.
Горец, казалось, погрузился в глубокие размышления, его взгляд уперся в
полупустой стакан вина рядом с его локтем. Наконец он заговорил, и его
голос показался им идущим издалека.
- Меч Шаннары. Я уже много лет не слышал этой истории - даже никогда
в нее до конца не верил. И вот она снова возникает из темноты вместе с
моим старым другом Шеа Омсфордом, прямым наследником Шаннары. А так ли
это? - Его глаза внезапно сузились. - Возможно, ты только отвлекаешь их,
служишь приманкой, за которой гонятся эти северные твари в надежде
уничтожить. Почему ты так уверен в Алланоне? Судя по истории, которую ты
рассказал, он выглядит таким же опасным, как и те, кто охотится за тобой -
возможно, он даже один из них.
При этом предположении Флик энергично приподнялся, но Шеа уверенно
покачал головой.
- Не могу заставить себя поверить в это. Это бессмыслица.
- Может быть, и так, - медленно продолжил Менион, обдумывая ситуацию.
- Вероятно, я старею и становлюсь подозрительным. Честно говоря, вся эта
история кажется мне совершенно немыслимой. Если все это правда, то тебе
чертовски повезло, что ты сумел добраться даже сюда. Я слышал множество
историй о землях Севера, о злых духах, обитающих в диких горах к северу от
Стрелехеймских равнин. Говорят, их мощь превыше человеческого понимания.
На мгновение он замолчал, затем сосредоточенно отпил глоток вина.
- Меч Шаннары... даже намека на то, что легенда может оказаться
правдой, достаточно, чтобы... - Он покачал головой и сверкнул открытой
улыбкой. - Как же я могу лишить себя возможности узнать правду? Вам нужен
проводник, который доведет вас до Анара, и вы нашли его.
- Я знал, что ты согласишься. - Шеа протянул руку и благодарно пожал
руку Мениона. Флик тихо закряхтел, но все же выдавил вялую улыбку.
- Ну что же, посмотрим, что у нас на руках, - быстро сменил Менион
тему разговора, и Флик вернулся к своему стакану вина. - Что это за
Эльфийские камни? Давайте взглянем на них.
Шеа быстро достал маленький кожаный мешочек и высыпал его содержимое
на раскрытую ладонь. Три камня ярко засверкали в свете факелов, их синее
свечение было мягким и насыщенным. Менион слегка коснулся одного из них, а
затем взял его в руку.
- Они действительно прекрасны, - одобрительно признал он. - Не знаю,
видел ли я хоть что-нибудь подобное. Но чем они могут вам помочь?
- Этого я пока не знаю, - неохотно признался юноша. - Я знаю только
то, что сказал мне Алланон - что камни следует использовать лишь в крайней
опасности, и что их сила очень велика.
- Что ж, будем надеяться, что он был прав, - фыркнул горец. - Не
хотел бы я в минуту крайней опасности обнаружить, что он ошибался. Но я
полагаю, нам придется смириться с такой возможностью.
Он замолчал, глядя, как Шеа складывает камни обратно в кожаный
мешочек и засовывает его под тунику. Когда юноша вновь поднял глаза, горец
без всякого выражения смотрел в свой стакан.
- Я кое-что знаю о человеке по имени Балинор, Шеа. Это великолепный
воин - сомневаюсь, что во всех землях Юга найдется хоть один боец, равный
ему. Возможно, нам следует искать помощи у его отца. Солдаты Каллахорна
защитят вас лучше, чем лесные гномы Анара. Я знаю дороги в Тирсис, все они
безопасны. Но почти любой путь в Анар проляжет прямо через Черные Дубы -
и, знаете ли, это не самое безопасное место в землях Юга.
- Алланон велел нам идти в Анар, - настаивал Шеа. - У него, должно
быть, были на то причины, и пока я не встречу его снова, я не могу
рисковать. Кроме того, сам Балинор посоветовал нам следовать его
указаниям.
Менион пожал плечами.
- Очень жаль, потому что даже если мы выберемся из Черных Дубов, я
мало что знаю о землях, лежащих за ними. Мне говорили, что до самых лесов
Анара там тянется относительно пустынная местность. Там обитают в основном
южане и гномы, которые для нас не опасны. Кулхейвен - это маленькая
деревня гномов на Серебряной реке в Нижнем Анаре - не думаю, что нам
трудно будет найти ее, если мы доберемся до тех мест. Но сначала мы должны
пересечь низины Клета, причем сейчас, с весенними оттепелями, это труднее
обычного, а затем - Черные Дубы. Это самая опасная часть пути.
- А мы не можем обойти... - с надеждой в голосе спросил Флик.
Менион налил себе новый стакан вина и протянул графин Флику, который
тут же опорожнил его, даже не моргнув глазом.
- Это займет не одну неделю. К северу от Лиха находится Радужное
озеро. Если мы отправимся туда, то нам придется огибать все озеро с севера
через Рунные горы. Черные Дубы тянутся к югу от озера на сотню миль. Если
мы попробуем двинуться на юг и повернуть к северу с другой стороны, это
займет не меньше двух недель - и всю дорогу придется идти по открытой
местности. Там вообще негде спрятаться. Нам придется идти на восток, через
низины, а затем - напрямик через дубы.
Флик нахмурился, припоминая, как во время прошлого их визита в Лих
Менион ухитрился на несколько дней запутать их в лесу, в жуткой чаще
которого им угрожали волки и мучил голод. Только благодаря везению спасли
они тогда свои жизни.
- Старина Флик не забыл Черные Дубы, - рассмеялся Менион, заметив его
мрачное выражение лица. - Так вот, Флик, в этот раз мы подготовимся
получше. Эта местность опасна, но никто не знает ее лучше меня. И там за
нами уже никто не сможет проследить. Но все же не следует никому говорить,
куда мы собираемся. Скажем, что просто отправляемся в дальний охотничий
поход. У моего отца и так полно своих дел - он не будет даже скучать без
меня. Он привык к тому, что меня подолгу нет дома, даже по несколько
недель.
Он сделал паузу и взглянул на Шеа, чтобы убедиться, не забыл ли он
что-то. Юноша усмехнулся, глядя на нескрываемое оживление горца.
- Менион, я знал, что мы можем на тебя рассчитывать. Хорошо, что ты
будешь с нами.
Флик всем своим видом выразил отвращение; и Менион, поймав его
взгляд, не сумел удержаться от маленькой шутки в его сторону.
- Думаю, нам стоит обсудить и то, что в итоге достанется мне, -
неожиданно заявил он. - То есть, что именно я получу, если доставлю вас в
Кулхейвен живыми и невредимыми?
- Что ты получишь? - в ту же секунду взорвался Флик. - А почему это
ты должен что-то...
- Все в порядке, - быстро прервал его горец. - Я забыл про тебя,
старина Флик, но тебе незачем волноваться; я вовсе не намерен претендовать
на твою долю.
- О чем ты говоришь, хитрец? - взъярился Флик. - У меня и в мыслях не
было никакой...
- Хватит! - Шеа подался вперед, его лицо покраснело. - Если мы
собираемся путешествовать вместе, так продолжаться не может. Менион, ты
должен прекратить дразнить моего брата; и ты, Флик, должен раз и навсегда
забыть о своих беспочвенных подозрениях в отношении Мениона. Мы все-таки
должны верить друг другу - и мы должны быть друзьями!
Менион застенчиво опустил глаза, а Флик раздосадовано закусил губу.
Шеа сидел молча, ожидая, пока злость покинет его.
- Хорошая речь, - мгновение спустя признал Менион. - Флик, вот моя
рука. Давай заключим временное перемирие - ради Шеа.
Флик посмотрел на протянутую руку горца, затем медленно пожал ее.
- Ты легко складываешь слова, Менион. Надеюсь, в этот раз ты говоришь
серьезно.
Горец ответил на упрек улыбкой.
- Перемирие, Флик.
Он выпустил руку юноши и опорожнил свой стакан с вином. Он знал, что
ни в чем не убедил Флика.
За окнами сгущалась тьма, и все трое спешили составить окончательные
планы и отправиться спать. Вскоре они решили, что выступят в путь ранним
утром следующего дня. Менион организовал сбор легкого походного
снаряжения, куда вошли рюкзаки, охотничьи плащи, провизия и оружие. Он
достал карту местности к востоку от Лиха, но карта оказалась скудной и
неточной, так как эти земли были почти не изучены. Низины Клета, тянущиеся
на востоке от холмов до самых Черных Дубов, представляли собой одно
мрачное и опасное болото - однако на карте на этом месте было лишь белое
пятно с надписью. Черные Дубы были обозначены четко, огромный густой лес,
тянущийся на юг от Радужного озера, подобно огромной стене стоящий между
Лихом и Анаром. Менион вкратце обсудил с друзьями свое знание местности и
погодных условий в это время года. Но, подобно карте, его сведения
оказались лишь урывочными. В основном путешественники могли только
предполагать, что может встретиться им в пути, а неизвестное могло быть
наиболее опасным.
К полуночи, завершив приготовления к путешествию к лесам Анара, все
трое разошлись по спальням. В комнате, отведенной им с Фликом, Шеа устало
лег в мягкую постель и некоторое время всматривался во тьму за раскрытым
окном. Ночной мрак сгустился, небо превратилось в тяжелую черную пелену,
мрачно нависшую над туманными холмами. Исчезла дневная жара, унесенная на
восток прохладным ночным ветерком, и в спящем городе воцарились покой и
одиночество. Флик в соседней постели уже спал, дыша глубоко и ровно. Шеа
задумчиво посмотрел на него. Его голова отяжелела, а тело устало от
усилий, приложенных по пути в Лих, но он еще бодрствовал. Только теперь он
начинал понимать всю трудность своего положения. Путь, пройденный до
встречи с Менионом, был лишь первым шагом в путешествии, которое вполне
могло продлиться несколько лет. Даже если они благополучно доберутся до
Анара, раньше или позже им снова придется бежать - в этом Шеа был
совершенно уверен. Охота будет продолжаться, пока не погибнет Повелитель
Колдунов - или пока не умрет Шеа. До этого момента ему не суждено
вернуться в Дол, домой, к отцу, которого покинул, и где бы он ни
находился, в безопасности он не будет вплоть до того момента, пока его не
отыщет крылатый охотник.
Правда ужасала. В ночной тишине Шеа Омсфорд остался наедине со своим
страхом, борясь с растущим глубоко внутри него сгустком обессиливающего
ужаса. Ему потребовалось много времени, чтобы уснуть.
Следующий день выдался тусклым и пасмурным, сырой воздух пронизывал
тело до костей. Сочтя погоду лишенной какого-либо тепла и удобства, Шеа и
двое его спутников двинулись на восток, через туманные холмы Лиха,
медленно спускаясь к унылым равнинам, лежащим у них под ногами. В полном
молчании они тесной группой шагали по узким тропам, замысловато вьющимся
вокруг серых массивных камней и бесформенных зарослей сохнущего
кустарника. Первым шел Менион, его внимательный взгляд легко обнаруживал
зачастую еле заметные признаки тропы; он шагал размашисто и легко, почти
грациозно двигаясь по все более неровной местности. За его спиной болтался
маленький рюкзак, к которому он прикрепил огромный ясеневый лук и колчан
со стрелами. Помимо этого, на его спине под рюкзаком, прикрепленный к телу
кожаной перевязью, висел древний меч - меч, по праву рождения
принадлежащий принцу Лиха. Его холодная серая сталь тускло блестела в
слабом свете; Шеа, идущий в нескольких шагах позади, невольно задумался,
не похож ли он чем-то на сказочный Меч Шаннары. Удивленно приподняв
эльфийские брови, он попытался проникнуть взглядом в бесконечный полумрак
впереди. Казалось, здесь не было ничего живого. Это была мертвая земля,
принадлежащая мертвым, а живущие лишь вторгались в чужие владения. Мысль
оказалась не особенно бодрящей; он слабо усмехнулся про себя и постарался
думать о чем-нибудь другом. Последним в цепочке шел Флик, на его широкой
спине покачивался рюкзак с провизией, которой им предстояло питаться до
тех пор, пока они не оставят позади низины Клета и зловещие Черные Дубы.
Когда они доберутся до этих мест - если им удастся туда добраться - им
придется покупать или выменивать еду у редких обитателей лежащих дальше
земель, или, в самом крайнем случае, начать питаться плодами самой земли,
но Флик подобную перспективу вовсе не одобрял. Хотя теперь, когда Менион
стал искренне заинтересован в том, чтобы помочь им в этом путешествии,
Флик чувствовал себя более уверенно, все же он еще не до конца убедился в
правдивости слов горца. События их последнего путешествия были еще свежи в
его памяти, и ему больше не хотелось участвовать в подобных леденящих
кровь приключениях.
Первый день прошел быстро; трое путников пересекли границу
королевства и к наступлению ночи достигли окраин мрачных низин Клета. На
ночь они укрылись в маленькой ложбинке под ничтожным пологом нескольких
серых деревьев и густого кустарника. Сырой туман почти насквозь пропитал
их одежду, а холод близящейся ночи вызвал у них невольную мелкую дрожь.
Они предприняли попытку развести костер в надежде немного согреться и
обсохнуть, но все дерево здесь было до такой степени пропитано влагой, что
заставить его гореть было невозможно. В конце концов они сдались и
принялись за холодный ужин, закутавшись в одеяла, перед началом
путешествия предусмотрительно пропитанные отталкивающим воду раствором.
Разговоров почти не велось, так как ни у кого не было настроения говорить,
только иногда кто-то из них вполголоса начинал проклинать местную погоду.
Из окружающего мрака не доносилось ни звука, и они сидели, съежившись,
среди кустов; абсолютное безмолвие давило на сознание внезапным и
неожиданным подозрением, заставляя испуганно вслушиваться в надежде
уловить слабые, но ободряющие звуки, издаваемые животными или птицами. Но
их окружали лишь мрак и тишина; они молча лежали, завернувшись в одеяла, и
даже порывы холодного ветра не касались их лиц. Постепенно усталость
возобладала, и, один за другим, они медленно погрузились в сон.
Второй и третий дни оказались невообразимо хуже первого. Все время
шел дождь - медленная холодная изморось, вначале пропитывающая одежду,
затем пронизывающая тело до костей, а под конец добирающаяся до самих
нервных окончаний, так что в усталом теле оставалось единственное ощущение
- абсолютной, сводящей с ума сырости. В течение дня воздух был влажным и
холодным, а ночью приближался к замерзанию. Все, что окружало троих
путников, казалось безнадежно погубленным бесконечной сыростью: отдельные
кусты с редкой листвой, встречающиеся на их пути, были искривлены и близки
к гибели, бесформенные древесные стволы с увядшими листьями безмолвно
готовились рухнуть и развалиться. Здесь не жили ни люди, ни животные -
даже самый крошечный зверек был бы поглощен и засосан цепкой хваткой
жидкой грязи, пропитанной ледяной сыростью долгих, темных, безжизненных
дней и ночей. Ничто не двигалось, ничто не шевелилось вокруг троих
путников, движущихся на восток через бесформенные земли, где не было ни
следа, ни намека на то, что здесь когда-то раньше проходил человек или же
пройдет когда-то в будущем. За все время их пути ни разу не показывалось
солнце, и ни один, даже самый тусклый его луч не падал на землю, чтобы
показать, что где-то за пределами этой мертвой забытой земли есть иной,
живой мир. То ли дело было в постоянном тумане, то ли - в густых тучах, то
ли - и в том, и в другом одновременно, но так или иначе, небо оставалось
вечно скрытым от них. Вокруг них простиралась только проклятая, унылая
серая земля, через которую они шли.
На четвертый день их начало охватывать отчаяние. Хотя они даже ни
разу не замечали крылатых охотников Повелителя Колдунов и казалось, что
всякая погоня потеряла их след, но все же эта мысль служила все худшим
утешением по мере того, как тянулись часы, сгущалось безмолвие, а
местность становилась все более гнетущей. Даже великий оптимист Менион
начал колебаться, и в его обычно уверенный разум принялся вгрызаться червь
сомнения. Он начал подозревать, что они сбились с направления и возможно
даже движутся по кругу. Он понимал, что по чертам местности это невозможно
определить, и тот, кто заблудился в этих голых землях, потерялся в них
навсегда. Шеа и Флик ощущали этот страх еще более глубоко. Они ничего не
знали об этих низинах, у них не было охотничьего навыка и чутья, которыми
обладал Менион. Они полностью полагались на него, но хотя горец намеренно
умалчивал о своих сомнениях, чтобы не беспокоить их, они все же
чувствовали, что что-то идет не так, как должно. Тянулись часы, а
холодная, сырая, ненавистная пустошь оставалась неизменной. Они
чувствовали, как последние крупицы уверенности начинают медленно,
мучительно ускользать от них. Наконец, когда к завершению близился пятый
день пути, а голые низины все так же тянулись до горизонта без малейшего
намека на отчаянно ожидаемые Черные Дубы, Шеа устало объявил привал в
бесконечном марше и тяжело рухнул на землю, вопросительно глядя на принца
Лиха.
Менион пожал плечами и задумчиво оглядел окружающие их туманные
низины, его красивое лицо исказилось от холодных касаний воздуха.
- Я не буду вам лгать, - проговорил он. - Я не уверен, что мы
выдерживаем направление. Возможно, мы движемся по кругу; возможно, мы уже
безнадежно заблудились.
Флик с отвращением швырнул на землю свой рюкзак и бросил на брата
свой особый взгляд "ну что я тебе говорил". Шеа поглядел на него и
торопливо повернулся к Мениону.
- Я не верю, что мы окончательно потерялись! Неужели нет способа
определить наше направление?
- Слушаю ваши предложения. - Его друг невесело улыбнулся, сбросил
свой рюкзак на неровную почву, присел рядом с мрачным Фликом и потянулся.
- В чем проблема, старина Флик? Я опять завел вас черт знает куда?
Флик сердито взглянул на него, но посмотрев в серые глаза горца, он
тут же забыл о своей неприязни. В этих глазах читалось искреннее участие и
даже след грусти от мысли, что он опять подвел их. Движимый одним из своих
редких душевных порывов, Флик протянул руку и ободряюще положил ему на
плечо, молча кивая.
Внезапно Шеа вскочил на ноги и схватил свой рюкзак, торопливо роясь в
его содержимом.
- Нам могут помочь камни, - воскликнул он.
Какое-то время они непонимающе глядели на него, а затем, внезапно
уловив его мысль, торопливо поднялись на ноги. Мгновение спустя Шеа достал
маленький кожаный мешочек с бесценным содержимым. Все они неотрывно
смотрели на потертый мешочек, предчувствуя, что сейчас Эльфийские камни
должны наконец-то доказать свою силу, как-то помочь им выбраться из
пустошей Клета. Шеа поспешно развязал бечевку и аккуратно высыпал три
маленьких синих камешка в подставленную ладонь. Они легли в нее, слабо
искрясь, а три пары глаз в ожидании глядели на них.
- Подними их повыше, Шеа, - посоветовал затем Менион. - Может быть,
им нужен свет.
Юноша послушался совета, взволнованно следя за синими камнями. Ничего
не случилось. Он подождал еще немного и опустил руку. Алланон предупреждал
его - не пользуйся камнями, если не находишься в смертельной опасности.
Возможно, камни должны прийти ему на помощь лишь в определенной ситуации.
Он начал отчаиваться. Как бы то ни было, он столкнулся с той неприятной
истиной, что он не представляет, как пользоваться камнями. В отчаянии он
посмотрел на друзей.
- Ну так попробуй что-нибудь еще! - горячо воскликнул Менион.
Шеа зажал камни в ладонях и с силой начал тереть их, затем потряс и
бросил как кости. Но ничего не случилось. Он медленно подобрал их с сырой
земли и аккуратно обтер дочиста. Их насыщенный синий цвет словно
притягивал его, и он начал напряженно всматриваться в их чистую,
стеклянную глубину, будто бы там мог находиться ответ.
- Может быть, тебе надо поговорить с ними, или что-то в этом роде...
- с надеждой прошептал Флик.
В памяти Шеа резко вспыхнул мысленный образ темного лица Алланона,
склоненного и застывшего, невероятно сосредоточенного. Возможно, тайна
Эльфийских камней открывается иначе, неожиданно подумал он. Держа их на
раскрытой ладони, юноша закрыл глаза и сосредоточился на яркой синеве
камней, мысленно проникая в нее, ища ту силу, в которой они так отчаянно
нуждались. Он безмолвно умолял Эльфийские камни помочь им. Так прошли
долгие минуты, показавшиеся ему часами. Он открыл глаза, и трое друзей в
ожидании поглядели на камни, лежащие у Шеа на ладони, тускло сверкающие
голубым в сумеречном сыром тумане.
Затем, неожиданно и яростно, они вспыхнули слепящим синим пламенем,
своей яркостью заставившим путников попятиться и прикрыть незащищенные
глаза руками. Сияющий ореол был так силен, что Шеа от изумления чуть было
не выронил камни из рук. Синее сияние становилось все ярче и ярче, освещая
лежащие вокруг мертвые земли, чего как никогда еще не делало солнце. Его
цвет изменился с темно-синего на ярко-голубой, столь ослепительный, что
преисполненные благоговения наблюдатели были им почти загипнотизированы.
Сияние все усиливалось, росло, и внезапно устремилось вперед, подобно лучу
огромного маяка, переместилось левее, без малейшего усилия рассекая серую
толщу тумана, и высветило наконец в нескольких сотнях или даже тысячах
ярдов впереди огромные корявые стволы древних Черных Дубов. На какой-то
миг свет замер, а затем пропал. Вернулся серый туман, холодный и сырой, и
три синих камешка только слабо поблескивали, как и раньше.
Менион пришел в себя первым, с силой хлопнул Шеа по спине и широко
улыбнулся. Одним быстрым движением он закинул за спину рюкзак и
приготовился к путешествию. Его глаза уже изучали то невидимое сейчас
место, где показались на мгновение Черные Дубы. Шеа торопливо сложил
Эльфийские камни в мешочек, и юноши подняли свои рюкзаки. Без единого
слова они быстро зашагали в указанном маяком направлении, пристально ища
взглядами долгожданный лес. Исчезла промозглость серой полутьмы и редкая
изморось последних пяти дней. Исчезло отчаяние, с такой силой охватывавшее
их считанные минуты назад. Осталась лишь уверенность, что с минуты на
минуту они выберутся из этих жутких низин. Они не обдумывали и не
подвергали сомнению то видение, что показали им камни. Черные Дубы
считались самым опасным лесом на всем Юге, но в этот момент рядом с
пустошами Клета они казались воплощением надежды.
Они шагали вперед, и время тянулось для них бесконечно. Возможно,
прошло несколько часов или же только минут, когда серый туман вдруг
неохотно уступил место громадным, поросшим мхом стволам, величественно
поднимающимся в небо и теряющимся в тусклой дымке. Утомленная троица
остановилась, их усталые глаза с радостью разглядывали суровых монстров,
ровным бесконечным рядом возвышающихся перед ними, своей огромной массой
образующих непроницаемую стену из сырой шероховатой коры на широких
стволах с мощными корнями, стоявших здесь бесчисленные человеческие века и
намеренных стоять здесь, пока не разрушится сама земля. Это зрелище
внушало благоговейный трепет, даже в тусклом свете туманных низин, и
наблюдавшие его ощутили неоспоримое присутствие в этих лесах жизненной
силы, столь невероятно древней, что одним своим возрастом она вызывала
глубокое искреннее почтение. Казалось, что они вступили в иной век, иной
мир, и лес, так безмолвно стоящий перед ними, хранил отпечаток магии
заманчивой и опасной сказки.
- Камни не ошиблись, - тихо прошептал Шеа, и на его усталом, но
счастливом лице медленно расплылась улыбка. Он глубоко, облегченно
вздохнул.
- Черные Дубы, - зачарованно произнес Менион.
- Вот мы и снова здесь, - вздохнул Флик.
6
Этой ночью они разбили лагерь под пологом Черных Дубов, на маленькой
полянке у самой опушки, скрытой огромными деревьями и густыми кустами, за
которыми всего в пятидесяти ярдах к западу начинались мрачные низины
Клета, невидимые отсюда. Тяжелый туман в лесу рассеялся, и они смогли
рассмотреть над собой роскошный навес из переплетающихся ветвей и листьев
в нескольких сотнях футов над их головами. Мрачные низины казались
вымершими, а среди огромных дубов всю ночь не смолкали звон насекомых и
шуршание зверьков. Приятно было снова слышать живые звуки; в первый раз за
последние дни трое утомленных путников наконец смогли хоть как-то
отдохнуть. Но еще теплились воспоминания о их предыдущем путешествии в эту
обманчиво спокойную местность, когда несколько нескончаемых дней они
блуждали по лесу и едва не попали в зубы голодным волкам, охотящимся в
самой его чаще. Кроме того, они слышали слишком много историй о
неудачливых путниках, пытавшихся пересечь этот самый лес, чтобы не
придавать значения услышанному.
Однако на самой окраине Черных Дубов молодые южане могли чувствовать
себя в безопасности, и потому они немедленно приступили к разведению
костра. Сухого дерева здесь было вполне достаточно. Они сняли отсыревшую
одежду и вывесили ее перед костерком. Вскоре была готова и еда - первый
горячий ужин за пять дней - и в считанные минуты с ней было покончено.
Земля в лесу была мягкой и ровной, и служила им удобной постелью после
полужидкой грязи низин. Они молча лежали, глядя вверх, на медленно
покачивающиеся вершины могучих деревьев, яркий свет костра словно взлетал
к небу бледно-оранжевыми искрами, отчего казалось, что это горит огонь на
алтаре какого-то величественного храма. Отблеск костра танцевал и падал на
грубую кору и мягкий зеленый мох, темными прядями свисающий с массивных
стволов. Лесные насекомые ровно и спокойно жужжали. Изредка одно из них
залетало в пламя костра и заканчивало свою краткую жизнь в маленькой яркой
вспышке. Пару раз они слышали, как за кругом света костра в кустах шуршит
какой-то маленький зверек, наблюдая за ними из темноты.
Спустя какое-то время Менион повернулся на бок и с интересом взглянул
на Шеа.
- В чем источник силы этих камней, Шеа? Неужели они исполняют любое
желание? Я все еще не уверен...
Его голос смолк, и он еле заметно покачал головой. Шеа по-прежнему
неподвижно лежал на спине и глядел вверх, обдумывая события прошедшего
дня. Он понял, что ни один из его спутников с момента загадочного видения
Черных Дубов ни разу не упоминал об Эльфийских камнях, внушающих трепет
своей непостижимой силой. Он бросил взгляд на Флика, неотрывно
уставившегося на него.
- Не думаю, что я до такой степени могу ими управлять, - быстро
сказал Шеа. - Я не знаю, даже, может быть, ~они~ сами принимают решение...
- Он помолчал, а затем задумчиво повторил: - Не думаю, что я могу ими
управлять.
Менион медленно кивнул и снова лег на спину. Флик прочистил горло.
- Какая разница? Ведь они вывели нас из этого зловещего болота,
верно?
Менион пристально взглянул на Флика и пожал плечами.
- Полезно было бы знать, в каких случаях мы можем рассчитывать на их
помощь, как ты думаешь? - Он глубоко вздохнул и заложил руки за голову,
взгляд его остановился на костре у его ног. Флик, лежащий по другую
сторону беспокойно заворочался, переводя взгляд с Мениона на брата и
обратно. Шеа хранил молчание, глядя в какую-то незримую для других точку в
вышине.
Прошли долгие минуты, прежде чем горец заговорил снова.
- Что ж, по крайней мере, сюда мы добрались, - бодро заявил он. -
Теперь снова в путь!
Он сел и принялся быстро вычерчивать на сухой земле карту местности.
Шеа и Флик сели рядом с ним и молча наблюдали.
- Вот мы, - указал Менион на пятно на карте, изображающее окраину
Черных Дубов. - По крайней мере, я так думаю, - быстро добавил он. - К
северу от нас Туманное болото, а еще севернее - Радужное озеро, в которое
впадает Серебряная река, вытекающая из восточных лесов Анара. Завтра нам
лучше всего было бы двигаться на север, пока не доберемся до края
Туманного болота. Затем мы обогнем топи по самому краю, - он прочертил
длинную линию, - и окажемся на другом краю Черных Дубов. Оттуда мы
продолжим идти на север, пока не доберемся до Серебряной реки, а она
безопасным путем приведет нас в Анар.
Он замолчал и обвел взглядом своих спутников. Ни один из них,
казалось, не разделял его планов.
- В чем дело? - в недоумении спросил он. - По этому плану мы минуем
Черные Дубы, не проходя сквозь них напрямик, что было причиной всех наших
бед в прошлом походе. Не забывайте, что волки все еще бродят где-то в
глубине леса!
Шеа медленно кивнул и нахмурился.
- Дело не в плане в целом, - начал он нерешительно, - но мы слышали
истории о Туманном болоте...
Менион с досадой хлопнул себя по лбу.
- О нет! Только не эти старушечьи байки про Туманного Призрака,
который будто бы блуждает по краям болота, поджидая и пожирая сбившихся с
пути странников! Только не говорите мне, что вы в это верите!
- Тебе не стоило бы так говорить, - вспылил Флик. - Или ты забыл, кто
уверял нас перед тем самым походом, что нам нечего бояться в Черных
Дубах?!
- Ну ладно, - примиряюще сказал следопыт. - Я не утверждаю, что это
мирные земли и что в этих лесах не водятся порой очень странные создания.
Но этого, как его называют, болотного призрака не видел никто, а волков мы
видели своими глазами. Что вы выбираете?
- Я полагаю, твой план - лучший, - торопливо вмешался Шеа. - Но я бы
предпочел немного повернуть к востоку, пока мы будем идти по лесу, чтобы
миновать окраину Туманного болота.
- Согласен! - воскликнул Менион. - Но это может оказаться довольно
трудным, потому что мы вот уже три дня не видели солнца и не можем точно
определить, в какой стороне восток.
- Просто влезть на дерево, - небрежно обронил Флик.
- Влезть на... - медленно проговорил следопыт, не скрывая своего
изумления. - Ну конечно же! И как же это я об этом не подумал? Я просто
залезу на пару сотен футов вверх по скользкой, мокрой, покрытой мхом коре,
пользуясь голыми руками и ногами! - Он покачал головой, изображая деланное
восхищение. - Иногда ты меня просто потрясаешь.
Он устало взглянул на Шеа, ожидая, что тот согласится со сказанным
им, но Шеа взволнованно подбежал к брату.
- Ты взял с собой снаряжение для лазания? - с надеждой в голосе
спросил он, и когда тот кинул, Шеа с чувством хлопнул его по широкой
спине.
- Специальные ботинки, перчатки и веревка, - быстро объяснил он
сбитому с толка принцу Лиха. - Никто в Доле не может сравниться с Фликом в
мастерстве лазания по деревьям, и если кто-то и может влезть на такое
чудовище, то это он.
Менион непонимающе покачал головой.
- Ботинки и перчатки, - продолжал Шеа, - при необходимости
смазываются особой мазью, которая придает им такую цепкость, что в них
можно влезть даже по мокрому и замшелому стволу. Так что завтра он влезет
на один из этих дубов и узнает положение солнца.
Флик довольно ухмыльнулся и кивнул.
- Да, в самом деле, чудо из чудес. - Менион покачал головой и
поглядел на крепко сбитого юношу. - Даже тугодумы начинают соображать.
Друзья мои, не все еще потеряно!
Следующим утром, когда они пробудились, в лесу было еще темно, и лишь
слабые лучики солнечного света просачивались сквозь кроны огромных дубов.
С низин в лес протянулась тонкая пелена тумана, и когда они взглянули с
опушки в сторону топей, они предстали все такими же пасмурными и унылыми,
какими они запомнились им. В лесу было довольно холодно, но это был не
сырой и пронизывающий холод низин, а свежий, бодрящий морозец раннего утра
в лесу. Они быстро перекусили, а затем Флик стал готовиться к предстоящему
восхождению на один из гигантских дубов. Он натянул прочные мягкие ботинки
и перчатки, затем Шеа смазал их густой клейкой массой из маленькой
баночки. Менион озадаченно наблюдал за его действиями, но вскоре его
любопытство сменилось изумлением, когда коренастый юноша с неожиданной для
его комплекции и трудности задачи легкостью обхватил основание огромного
ствола и стал ловко и быстро карабкаться вверх по стволу. Сильные руки и
ноги поднимали его сквозь чащу ветвей, но с каждым метром его продвижение
становилось все более медленным и трудным. Он вскоре скрылся из виду,
достигнув верхушки дуба, затем вновь появился, торопливо спускаясь по
гладкому стволу, спеша вернуться к ожидающим его внизу друзьям.
Его снаряжение было быстро собрано, и путники двинулись в
северо-западном направлении. Судя по тому, что сказал Флик о положении
солнца, выбранный путь должен был привести их к восточному краю Туманного
болота. Менион уверял, что этот лес можно преодолеть за день. Сейчас было
раннее утро и они решили, что еще до наступления темноты выйдут из-под
полога Черных Дубов. Они шли, держась поближе друг к другу, ровным шагом,
иногда чуть ускоряя его. Первым шел остроглазый Менион, выбирая лучшую
тропу, полагаясь в окружающем сумраке в основном на свое чувство
направления. Сразу же за ним шагал Шеа, а замыкал вереницу Флик, время от
времени бросающий через плечо взгляды в полумрак леса. Они трижды
останавливались на отдых и еще раз чтобы слегка перекусить, а затем снова
шли и шли. Время от времени они перекидывались парой слов, подбадривая и
обнадеживая друг друга. День прошел быстро, и вскоре уже стало заметно
приближение ночи. Лес по-прежнему простирался во всех направлениях, без
малейшего просвета среди огромных деревьев. Кроме того, вокруг снова
начала клубиться, постепенно сгущаясь, тяжелая серая мгла. Но этот туман
не походил на прежний. Он был лишен той бесплотности, как в низинах; он
словно лип к телу и одежде. Казалось, будто сотни маленьких, холодных и
влажных рук пытаются повалить тебя на землю, и все испытывали неподдельное
отвращение от этих настойчивых прикосновений. Менион заявил, что этот
тяжелый, мглистый туман поднимается из Туманного болота, а значит, они
совсем близки к лесной опушке.
Постепенно туман сгустился настолько, что троица не могла разглядеть
ничего дальше, чем на несколько футов, из-за чего Менион перешел на
медленный осторожный шаг, и, чтобы не потеряться, они старались держаться
еще теснее, чем прежде. К этому времени настолько стемнело, что и без
сырой мглы лес выглядел бы непроглядно черным; но туман, поднимающийся
тяжелой влажной стеной, заранее обрекал на неудачу их попытки найти хоть
какую-то тропу. Казалось, что путники попали в мрачное преддверие ада, где
лишь твердость земли, по которой они ступали, напоминала им о реальном
мире. В конце концов мгла и сумрак сгустились так, что Менион велел всем
связаться между собой одной веревкой, чтобы не потерять друг друга. Они
незамедлительно обвязались и медленно двинулись дальше. Менион
догадывался, что они должны быть где-то совсем близко от Туманного болота,
и пристально всматривался в серую тьму впереди в надежде уловить хоть
какой-нибудь просвет.
Тем не менее, когда он в итоге добрался до края болота, тянущегося
вдоль северной окраины Черных Дубов, он не замечал этого, пока неожиданно
для себя не провалился по колено в темно-зеленую воду. Холодная
смертельная хватка болотной грязи и сама внезапность происшедшего
настолько ошеломили следопыта, что прежде, чем он успел что-либо сделать,
его ноги провалились еще глубже. И только тогда его быстрый оклик спас Шеа
и Флика от подобной же участи. Ответив на его призыв, они взялись за
связывающую их веревку и вырвали товарища из смертельных объятий трясины.
Неподвижные, затянутые слизью воды огромного болота лишь покрывали тонким
слоем бездонную толщу грязи, которая поглощала свои жертвы так же верно,
как зыбучий песок, хотя и вдвое медленнее. Любой человек или зверь,
попавший в нее, был обречен на медленную смерть от удушья в ее неизмеримых
глубинах. Бессчетные века неподвижная поверхность болота заманивала
неосторожных путников, желающих пересечь, обойти или, возможно, только
взглянуть на его темные воды, и их разложившиеся останки теперь лежали в
общей могиле под тяжелым слоем грязи. Трое путников безмолвно стояли на
берегу болота, испытывая мрачный ужас при мысли о тайнах, скрытых в его
глубинах. Даже Менион Лих вздрогнул, вспоминая короткое, но цепкое
приглашение трясины разделить судьбу многих неудачников. Они стояли,
словно зачарованные, и на какой-то миг им показалось, что перед ними
движется процессия мертвых теней, но затем все исчезло.
- Что случилось? - вдруг воскликнул Шеа, и его голос словно сорвал
завесу безмолвия. - Мы не должны были выходить к этому болоту!
Менион поднял глаза к небу, помедлил и покачал головой.
- Мы слишком отклонились к западу. Нам теперь придется идти по краю
трясины на восток, пока мы не выберемся из этого тумана и из Черных Дубов.
Он смолк, вспомнив о времени суток.
- Я в таких местах не ночую, - резко возразил Флик, угадав, к чему
клонит следопыт. - Лучше уж я буду идти всю ночь и весь следующий день -
или даже два дня!
Вскоре было решено продолжить путь по краю Туманного болота, пока они
не выберутся на открытую местность на востоке, где и переночуют. Шеа,
однако, не хотелось ночевать на равнине, ибо он помнил о Носителях Черепа,
которые могли без труда застать их там врасплох, но растущий ужас перед
болотом пересилил даже этот страх, и единственным желанием было уйти
отсюда поскорее и как можно дальше. Троица подтянула веревки на поясах и,
держась вплотную друг к другу, двинулась вдоль неровного берега болота, не
отрывая глаз от еле заметной тропы. Менион осторожно вел их, обходя
стороной переплетения скользких корней и пучков травы, во множестве
попадающихся у края болота, спутанные очертания которых словно оживали в
тусклом неверном свете, просачивающемся сквозь волны серого тумана.
Временами земля переходила в мягкую грязь, подозрительно напоминающую
болотную топь, и им приходилось огибать эти участки. Иногда путь им
преграждали громадные деревья, тяжело склонившие свои могучие стволы к
ровной безжизненной поверхности болота, с печально обвисшими ветвями,
неподвижно ожидающие смерти, лежащей несколькими дюймами ниже. Если низины
Клета можно было назвать умирающими землями, то это болото было
воплощением самой смерти - бесконечной, безвременной, ждущей без движения,
без звука, без предостережения, скрытой в самой земле, которую сама же так
жестоко уничтожила. Леденящая сырость низин чувствовалась и здесь, но к
ней примешивалось беспричинное ощущение, что в тумане витает тяжелая
густая слизь болотных вод, липнущая к телу усталых путников. Туман,
окружающий их, медленно клубился, но ни малейший ветерок не шуршал здесь
высокой болотной травой или кронами гниющих дубов. Здесь царила
неподвижность, тишина вечной смерти, единолично правящей в своих
владениях.
Они шли уже около часа, когда Шеа впервые почувствовал, что что-то
изменилось. Для этого чувства не было никакой причины; оно постепенно
овладевало им, пока он не перепробовал все чувства в попытках найти
источник беспокойства. Наконец он с леденящей уверенностью пришел к
выводу, что они здесь не одни - что за их спинами скрывается нечто
невидимое, скрытое от их глаз туманом, но ясно видящее их. На какой-то миг
эта мысль привела юношу в такой ужас, что он потерял дар речи и не мог
пошевелить даже пальцем. Он мог только шагать вперед, не в силах даже
думать, ожидая, когда же произойдет нечто невыносимо страшное. Но затем
отчаянным усилием воли он справился с бешено мчащимися мыслями и резко
заставил своих спутников остановиться.
Менион озадаченно обернулся и хотел было что-то сказать, но Шеа
поднес палец к губам, заставив его замолчать, и указал рукой на болото.
Флик уже опасливо поглядывал в этом направлении, шестым чувством уловив
страх брата. Долгие мгновения они неподвижно стояли на краю топи,
сосредоточив слух и зрение на непроницаемом тумане, тяжело клубящемся над
поверхностью мертвой воды. Безмолвие угнетало их.
- Думаю, тебе показалось, - прошептал наконец Менион, ослабляя
бдительность. - Иногда уставшему человеку может померещиться, что он видит
опасность, которой на самом деле нет.
Шеа отрицательно покачал головой и взглянул на Флика.
- Не знаю, - признал тот. - Мне казалось, я что-то почувствовал...
- Туманный Призрак? - с усмешкой проворчал Менион.
- Может быть, ты и прав, - быстро проговорил Шеа. - Я и в самом деле
устал, и мне вполне могло что-то показаться. Давайте идти дальше, нам надо
выбираться отсюда.
Они торопливо продолжили свой жуткий путь, но еще несколько минут
настороженно искали вокруг признаки чего-то необычного. Ничего не
происходило, и постепенно их внимание начало отвлекаться на посторонние
вещи. Шеа уже сумел убедить себя, что ошибся и стал жертвой собственного
богатого воображения и недосыпания, когда Флик вдруг испуганно вскрикнул.
В тот же миг Шеа ощутил резкий рывок веревки, связывающей их, и его
потащило в сторону гибельного болота. Он потерял равновесие и упал, не в
силах различить что-либо в тумане. Ему показалось, что на исчезающе малое
мгновение в воздухе мелькнуло тело брата, висящее в нескольких футах над
водой, по-прежнему обвязанное веревкой. В следующую секунду Шеа ощутил,
как его ноги погружаются в холодную трясину.
Они все погибли бы, если бы не быстрая реакция принца Лиха. При
первом же резком рывке веревки он, пытаясь устоять на ногах, машинально
схватился за первое же, что попалось под руку. Это оказался огромный,
полузатопленный ствол дуба, так глубоко ушедший в мягкую почву, что его
верхние ветви оказались на высоте человеческого роста. Менион Лих обхватил
одной рукой ближайший сук, а другой - перехватил веревку у пояса и
попытался вытянуть ее на себя. Шеа, уже по колено ушедший в болотную
грязь, почувствовал, как натянулась веревка со стороны Мениона, и собрался
с силами, чтобы помочь ему. Из тьмы над болотом донесся отчаянный вопль
Флика, и Менион с Шеа дружно, ободряюще закричали ему в ответ. Внезапно
веревка между Фликом и Шеа ослабла, и из серого тумана возникла фигура
отчаянно отбивающегося Флика, все еще висящего над поверхностью воды,
перехваченного за пояс чем-то похожим на зеленоватое, покрытое водорослями
щупальце. В правой руке он сжимал длинный серебристый кинжал, угрожающе
сверкающий и методично вонзающийся в держащее его щупальце. Шеа изо всех
сил рванул на себя связывающую их веревку, пытаясь помочь брату
освободиться, и в следующий миг ему это удалось - щупальце скрылось в
тумане, выпустив вырывающегося Флика, который, как и следовало ожидать,
рухнул в трясину.
Шеа еле успел вытащить изнуренного борьбой брата из хватки болота,
освободить его от веревки и помочь подняться на ноги, когда из туманной
мглы вылетело еще несколько зеленых щупалец. Они сбили с ног оглушенного
Флика, а одно обхватило левую руку ошеломленного Шеа, не успевшего
увернуться. Он ощутил, что его тянет в сторону болота, и выхватил свой
кинжал, яростно вонзив его в покрытое слизью щупальце. Сражаясь, он краем
глаза заметил в трясине что-то громадное, скрытое в ночи и сером тумане.
Флик рядом с ним боролся с хваткой сразу двух щупалец, но его крепкое тело
неуклонно приближалось к воде. Шеа доблестно освободился от щупальца,
окольцевавшего его руку, одним сильным ударом разрубив отвратительную
плоть; бросившись на помощь брату, он почувствовал, как еще одно щупальце
схватило его за ногу и дернуло на себя. Он упал, ударился головой о корень
дуба и потерял сознание.
И снова их спас Менион, проворно появившийся из тьмы; его длинный меч
тускло блеснул, описав широкую дугу, и мощным ударом отсек щупальца,
державшие потерявшего сознание Шеа. Секунду спустя горец уже стоял рядом с
Фликом, прорубив себе дорогу сквозь заслон щупалец, внезапно метнувшихся к
нему из темноты, и серией быстрых рассчитанных ударов освободил юношу. На
миг все щупальца вновь растаяли в болотном тумане, и Флик с Менионом
поспешили оттащить потерявшего сознание Шеа от опасной воды. Но прежде,
чем им удалось достичь границы огромных дубов, зеленые щупальца вновь
вылетели из тьмы. Без промедления Менион с Фликом закрыли своими телами
беспомощного друга и начали рубить тянущиеся к ним щупальца. Сражение
проходило в тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием бойцов, наносящих все
новые и новые удары, отсекающих куски плоти и даже концы хищных щупалец.
Но наносимые им раны, казалось, ничуть не действовали на болотное
чудовище, после каждого удара нападающее с удвоенной яростью. Менион
выругался, потому что только сейчас догадался, что сразу должен был взять
свой длинный ясеневый лук и выпустить стрелу в кроющееся в тумане
чудовище.
- Шеа! - отчаянно вскричал он. - Шеа, очнись, ради всего святого, или
нам конец!
Лежащая за их спинами фигура слабо шевельнулась.
- Вставай, Шеа! - хрипло выкрикнул Флик. Его руки болели от огромного
напряжения битвы.
- Камни! - закричал Менион. - Достань Эльфийские камни!
Шеа с трудом поднялся на колени, но усталость заставила его вновь
повалиться на землю. Он услышал крик Мениона и неуверенно потянулся к
своему рюкзаку, но в тот же миг понял, что выронил его, пока помогал
Флику. Он увидел, что рюкзак лежит несколькими ярдами правее, а над ним
угрожающе покачиваются щупальца. Казалось, в тот же момент это понял и
Менион, с диким криком рванувшийся вперед, прорубая длинным мечом себе
дорогу. Рядом с ним двигался Флик, держа в руке маленький кинжал. Черпая
последние капли своей силы, Шеа поднялся на ноги и бросился к рюкзаку, где
лежали бесценные Эльфийские камни. Его стройная фигура проскользнула между
хватающими воздух щупальцами, и он всем телом упал на рюкзак. Его рука уже
проникла внутрь и шарила в поисках мешочка, когда до его вытянутых ног
добралось первое щупальце. Дергая ногами и отбиваясь, он сумел выиграть
еще несколько секунд, необходимых, чтобы найти камни. Какой-то миг ему
казалось, что они пропали. Затем его пальцы сомкнулись на маленьком
мешочке, и он выхватил его их лежащего рюкзака. Неожиданный удар
изогнувшегося щупальца чуть не выбил камни у него из рук, и он изо всех
сил прижал их к груди, мучительно медленно развязывая веревку. Флика
оттеснило назад, он споткнулся о растянувшееся тело Шеа и упал навзничь, а
сверху на них обрушились щупальца. Теперь между ними и злобным чудовищем
стояла только фигура Мениона, обеими руками сжимающего рукоять длинного
меча Лиха.
Почти бессознательно Шеа вытащил из мешочка три синих камня и собрал
их в ладонь. Юноша отполз назад, с трудом поднялся на ноги и с диким
торжествующим воплем поднял к небу слабо светящиеся Эльфийские камни.
Скрытая в них сила мгновенно вспыхнула, разгоняя тьму своим слепящим
голубым светом. Флик и Менион попятились, прикрыв глаза руками. Щупальца
медленно, неуверенно отступили назад, а когда трое спутников осмелились
снова открыть глаза, они увидели, как ослепительный свет Эльфийских камней
прочертил туман над болотом, прорезая его испарения, словно ножом. Они
увидели, как синий луч с невероятной силой ударил в огромную
отвратительную тушу, тяжело уходящую под покрытую пленкой слизи воду. В
тот же миг сияние вокруг отступающего чудовища достигло яркости небольшого
солнца, и вода вспыхнула голубым пламенем, взметнувшимся в затянутое
тучами небо. Какое-то мгновение перед ними пылал огонь и свет, затем все
пропало. Вернулись туман и ночь, и трое спутников опять остались одни во
мраке болота.
Они торопливо вложили оружие в ножны, подобрали лежащие рюкзаки и
скрылись среди громадных черных дубов. Болото оставалось все таким же
безмолвным, как и перед неожиданным нападением, его темная вода в серой
дымке хранила настораживающую неподвижность. Без единого слова они рухнули
на землю, привалившись к стволам огромных деревьев, и некоторое время
сидели молча, глубоко дыша, еще не веря, что спасли свои жизни. Вся битва
произошла быстро, промелькнув подобно краткому жуткому мигу в чудовищно
реальном кошмаре. Флик, провалившийся в болото, был совершенно мокр, а Шеа
промок до пояса. От холодного ночного воздуха их обоих начала бить дрожь;
отдохнув лишь считанные минуты, они медленно двинулись дальше, в надежде
спастись от холода, от которого уже начинали неметь руки и ноги.
Понимая, что им следует быстрее миновать заболоченные земли, Менион
встал, оторвав усталое тело от покрытого шершавой корой ствола дуба, и
одним плавным движением закинул за плечи свой рюкзак. Шеа и Флик с чуть
меньшей готовностью последовали его примеру. Они кратко посовещались,
решая, в каком направлении теперь следует двигаться. Выбор был прост: идти
напрямик через Черные Дубы и рисковать заблудиться или наткнуться на стаю
бродячих волков, или же двигаться вдоль болота, что чревато второй
встречей с Туманным Призраком. Ни один из предстоящих путей их не казался
им лучше другого, но бой с существом из Туманного болота был еще слишком
свеж в их памяти, и им вовсе не хотелось снова повстречать его. Поэтому
они приняли решение держаться леса, попытаться пройти вдоль края болота, и
надеяться через несколько часов выйти на открытую равнину. Сейчас они
настолько устали, что долгие часы ходьбы и напряженного ожидания опасности
ослабили и притупили здравый смысл, каким они обладали еще утром. Они
устали от того странного мира, в котором оказались, и единственной
отчетливой мыслью в их затуманенном разуме было стремление вырваться из
этого гнетущего леса и получить хоть несколько часов долгожданного сна.
Это желание затмевало в их мыслях все остальное и заставляло забыть обо
всякой осторожности, так необходимой им, и они упустили из вида даже то,
что им следует вновь обвязаться веревкой.
Путешествие продолжалось как и раньше, спереди шел Менион, в
нескольких шагах за ним - Шеа, замыкал Флик; шагали они бесшумно и ровно,
вдохновленные мыслью о том, что впереди лежат залитые солнцем открытые
равнины, которые приведут их в Анар. Туман, казалось, немного рассеялся, и
хотя фигура Мениона все еще казалась тенью, Шеа уже различал ее достаточно
ясно, чтобы следовать за ним. Но иногда и Шеа, и Флик теряли из виду спину
шагающего впереди и устало искали взглядом тропинку, которую прокладывал
для них Менион. Мучительно медленно тянулись минуты, сон все большей
настойчивостью брал свое и внимание их начало притупляться. Минуты
превращались в долгие, бесконечные часы, а они по-прежнему медленно шагали
вперед сквозь туманную мглу Черных Дубов. Невозможно было понять, сколько
времени прошло и какой путь они преодолели. Вскоре это вообще потеряло
значение. Они брели, словно лунатики в своем тяжелом сне, сквозь мир
полугрез и бессвязных мыслей, и не было перерыва ни в утомительном марше,
ни в бесконечной веренице неподвижных черных стволов, бессчетными тысячами
проплывающих мимо. Все оставалось неизменным, лишь где-то в ночной тьме
постепенно набирал силу ветер, вначале лишь слабо шепчущий, затем шепот
его вырос до тоскливого завывания, сковывая утомленный разум троих
путников магией своего чарующего голоса. Он взывал к ним, напоминая о
краткости прошедших и грядущих дней, предупреждая, что они - лишь смертные
и не имеют места на этой земле, предлагая прилечь и забыться спокойным
сном. Они слышали ветер и из последних сил боролись с его искушающими
призывами, бессмысленно сосредоточиваясь на передвижении ног в бесконечной
цепочке шагов. Казалось, они только что двигались все вместе одной
неровной линией; но в следующий миг Шеа поднял глаза и не увидел Мениона.
Поначалу он не осознал случившегося, ибо его обычно живой и быстрый
ум был затуманен желанием сна, и он еще некоторое время продолжал брести
вперед, тщетно ища взглядом тень высокого горца. Затем он резко
остановился, поняв с накатившим приступом страха, что они потеряли друг
друга. Он дико рванулся к Флику и схватил брата за ткань туники, и тот,
ничего не понимая и засыпая на ходу, натолкнулся на него. Флик туманным
взором посмотрел на брата, не сознавая, даже не пытаясь понять, почему они
остановились, надеясь лишь, что теперь можно будет упасть и уснуть. Ветер
во мраке леса завыл, словно в диком восторге, и Шеа начал отчаянно звать
принца холмов, но слышал лишь эхо своего слабого голоса. Он взывал снова и
снова, срывая голос в крике отчаяния и страха, но ничего не доносилось в
ответ, кроме эха, приглушенного и искаженного диким свистом ветра в
высоких дубах, разбивающегося о неподвижные стволы и ветви и гаснущего в
шелесте листвы. Один раз ему показалось, что он услышал в ответ свое имя,
и он потащил валящегося с ног Флика сквозь лабиринт деревьев на звук
голоса. Но там ничего не оказалось. Рухнув на землю, он кричал, пока голос
не перестал слушаться его, но только ветер, словно издеваясь, хохотал в
ответ, и он понял наконец, что потерял принца Лиха.
7
Когда Шеа проснулся, день близился к полудню. Он лежал на спине в
высокой траве, и яркий солнечный свет ослепительно ярко бил в его
полуприкрытые глаза. Поначалу он не мог вспомнить ничего, что произошло
прошлой ночью, кроме того, что они с Фликом отстали от Мениона в Черных
Дубах. Наполовину проснувшись, он приподнялся на локте, сонно озираясь, и
обнаружил, что лежит в открытом поле. Позади него возвышалась угрюмая
стена Черных Дубов, и он понял, что, потеряв следопыта, они каким-то
образом все же сумели выбраться из зловещего леса прежде, чем в
изнеможении рухнуть на землю. Все, что случилось после пропажи Мениона,
вспоминалось смутно. Он не мог понять, откуда в нем взялась сила, чтобы
завершить этот путь. Он не мог даже вспомнить, как вырвался из
бесконечного леса и попал на поросшую травой равнину, которую сейчас
обозревал. Все эти события казались удивительно далекими. Он протер глаза
и глубоко вдохнул свежий воздух, греясь в теплых лучах солнца. В первый
раз леса Анара показались ему совсем близкими.
Внезапно он вспомнил про Флика и беспокойно огляделся в поисках
брата. Мгновение спустя он заметил его плотную фигуру, в глубоком сне
лежащую в нескольких ярдах от него. Шеа медленно поднялся на ноги и
потянулся, ища взглядом свой рюкзак. Найдя его, он наклонился и рылся в
его содержимом, пока не нашел мешочек с Эльфийскими камнями, убедившись,
что они по-прежнему в безопасности и в его владении. Затем, подняв рюкзак,
он направился к спящему брату и легко потормошил его. Флик недовольно
заворочался, крайне огорченный тем, что кто-то прервал его сон. Шеа был
вынужден несколько раз потрясти его, прежде чем тот наконец неохотно
открыл глаза и вяло приподнял голову. Увидев Шеа, он перебрался в сидячее
положение и медленно огляделся.
- Эй, мы сделали это! - воскликнул он. - Но я не знаю как. Ничего не
помню с того момента, как мы потеряли Мениона, помню только, что мы шли и
шли, пока у меня ноги не начали отваливаться.
Шеа согласно усмехнулся и хлопнул брата по спине. Когда он думал обо
всем, что они вместе преодолели, его охватывало восхищение. Столько
трудностей и опасностей, и все же Флик мог смеяться над пережитым.
Неожиданно резко на него нахлынула волна любви к Флику, к брату, не
связанному с ним кровью, но от этого только еще более близкому другу.
- Все в порядке, мы сделали это, - улыбнулся он, - и мы скоро уже
доберемся до цели, если я только подниму тебя на ноги.
- Мелочность и низость некоторых людей не укладывается в моем
воображении, - изображая недовольство, помотал головой Флик, а затем
тяжело поднялся на ноги и вопросительно взглянул на Шеа. - А что же
Менион?..
- Потерялся... не знаю, где...
Флик отвел взгляд, ощутив горькое разочарование брата, но не желая
признаваться себе, что без принца холмов им лучше было не пускаться в этот
путь. Он чутьем не доверял Мениону, однако горец в лесу спас ему жизнь, а
такие вещи Флик забывал с трудом. Он целую минуту или даже дольше думал об
этом, а затем легко хлопнул брата по плечу.
- Не беспокойся об этом мошеннике. Он еще попадется нам на пути - и
готов поспорить, что в самый неподходящий момент.
Шеа молча кивнул, и разговор быстро перешел на предстоящее
путешествие. Они сошлись на том, что сейчас разумнее всего двигаться на
север, пока они не доберутся до Серебряной реки, впадающей в Радужное
озеро, и следовать вдоль нее вверх по течению, до самого Анара. Если им
повезет, то Менион тоже отправится вдоль реки и через несколько дней
нагонит их. Его навыки следопыта должны были помочь ему выбраться из
Черных Дубов, и раньше или позже он наверняка найдет их след и по нему
догонит их. Шеа не хотелось бросать друга одного, но он прекрасно понимал,
что любые попытки искать его в Черных Дубах могут привести только к тому,
что они заблудятся там сами. Более того, опасность встретиться с
Носителями Черепа, рыщущими в поисках Шеа, намного перевешивала всякую
угрозу, с которой Менион мог столкнуться в этом лесу. Им ничего не
оставалось делать, кроме как продолжать свой путь.
Двое путников быстро шагали по безмолвным зеленым равнинам, надеясь к
наступлению ночи достичь Серебряной реки. День уже перевалил за середину,
а они все еще не представляли, насколько далека от них река. Теперь
направление им указывало солнце, и они чувствовали себя намного увереннее,
чем в туманных дебрях Черных Дубов, где им приходилось полагаться лишь на
свое сомнительное чувство направления. Они свободно беседовали,
наслаждаясь солнечным светом, которого были лишены так много дней, и
невыразимым чувством освобождения, пришедшим после того, как остались
позади ужасные испытания Туманного болота. Они шагали вперед, и при их
приближении мелкие зверьки и бегающие птицы разбегались по сторонам. Один
раз, в тускнеющем вечернем свете, Шеа показалось, что он заметил далеко к
востоку крошечную фигурку сгорбленного старика, медленно удаляющуюся от
них. Но при таком освещении и на таком отдалении он не мог быть ни в чем
уверен, а в следующий миг уже не мог никого разглядеть. Флик вообще ничего
не заметил, и на этом таинственный старик был забыт.
К сумеркам на севере показалась длинная тонкая полоска воды, в
которой они вскоре узнали легендарную Серебряную реку, питающую дивное
Радужное озеро на западе и тысячи поразительных историй о приключениях.
Говорили, что здесь живет сказочный Король Серебряной реки, богатство и
мощь которого не поддаются описанию, и он следит лишь за тем, чтобы воды
великой реки оставались чистыми и свободными для человека и зверя. Как
говорилось в этих историях, путешественникам редко удавалось его увидеть,
но он всегда был готов помочь нуждающимся в помощи или осуществить
наказание за нарушение его владений.
Увидев реку, Шеа с Фликом сочли, что в тускнеющем свете сумерек она
выглядит великолепно, сверкая тем самым бледно-серебристым цветом, за
который и получила свое название. Когда они наконец добрались до ее
берегов, было уже слишком темно, чтобы разглядеть, сколь чисты ее воды, но
попробовав воду на вкус, они сочли ее чистой и очень вкусной.
На южном берегу реки они нашли маленькую, поросшую травой лужайку под
раскидистым пологом двух старых кленов - великолепное место для ночлега.
Недлинный переход этого дня все же утомил их, и они предпочли не
рисковать, пересекая эту открытую местность в темноте. Их запасы еды уже
почти иссякли, и после этого ужина им оставалось добывать себе пропитание
только охотой. Эта мысль привела их в длительное уныние, ибо из всего
имеющегося у них оружия для добычи дичи подходили лишь короткие охотничьи
ножи, почти бесполезные для охоты. Единственный большой лук остался у
Мениона. В молчании они доели свои припасы, не разводя костра, который мог
бы выдать их присутствие. Луна убыла наполовину, ночь выдалась ясной, и
тысячи звезд безграничной галактики сияли ослепительным белым огнем,
окутывая реку и земли за ней призрачным темно-зеленым сиянием. Когда их
ужин подошел к концу, Шеа повернулся к брату.
- Флик, ты не думал в последнее время о нашем путешествии, обо всем
этом бегстве? - поинтересовался он. - В смысле, что мы вообще делали?
- Странный ты человек, если задаешь такие вопросы! - кратко
воскликнул тот.
Шеа улыбнулся и кивнул.
- Наверное, да. Но мне приходится оправдываться перед собой, а это не
так-то легко. Я понимаю большую часть того, что рассказал Алланон, про
опасность, грозящую наследникам Шаннары. Но что изменится, если мы сумеет
скрыться в Анаре? Этот Брона, ему наверняка нужно что-то еще помимо Меча
Шаннары, если уж он занялся тем, что выискивает потомков эльфийского Дома.
Что же ему нужно? Что это может быть?
Флик пожал плечами и кинул в быстрое течение шумящей реки камешек.
Его мысли перепутались, не предлагая разумного ответа.
- Может быть, ему нужна власть, - наугад предположил он. - Разве ее
не хочет всякий, кто обладает хоть какой-то силой, раньше или позже?
- Несомненно, - без особой уверенности ответил Шеа, думая о том, что
именно такая жадность привела расы к их нынешнему состоянию, проведя их по
долгому горькому пути войн, чуть не уничтоживших все живое в мире. Но с
окончания последней войны прошло много лет, и жизнь разобщенных и
беспорядочно разбросанных по землям поселений, казалось, наконец-то
предлагала награду тем, кто так долго искал мир и покой. Он снова
повернулся к ожидающему его ответа Флику.
- А что мы собираемся делать, когда доберемся до цели?
- Алланон нам скажет, - помедлив, ответил брат.
- Алланон не может всю жизнь нам говорить, - быстро возразил Шеа. -
Кроме того, я еще не до конца уверен, что он рассказал нам о себе всю
правду.
Флик согласно кивнул, припоминая ту жуткую первую встречу с темным
гигантом, который тряс его как тряпичную куклу. Флику всегда казалось, что
Алланон ведет себя как человек, привыкший брать свое и делать все так, как
ему хочется. Он невольно поежился, вспомнив свое первое столкновение с
черным Носителем Черепа, и вдруг сообразил, что именно Алланон тогда спас
его.
- Я не уверен, что мне хочется знать о нем всю правду. Я не уверен,
что пойму, - тихо прошептал Флик.
Его слова поразили Шеа, и он отвернулся к посеребренным луной водам
реки.
- Возможно, для Алланона мы всего лишь маленькие людишки, - признал
он, - но с этого момента я не намерен больше ничего делать по одной его
указке, безо всяких объяснений!
- Может быть, и так, - донеслись до него слова брата. - А может
быть...
Его голос зловеще затих в слабых ночных шорохах и плеске воды, и Шеа
предпочел не продолжать этот разговор. Оба они улеглись и быстро заснули,
их усталые мысли вяло потекли в ярких цветные грезы мира мимолетных
сновидений. В этом уединенном, невесомом пространстве фантазии их
утомленные умы расслаблялись, освобождаясь от потаенных страхов перед
будущим, воплощающихся в непредсказуемых формах, и там, в этом скрытом
храме человеческой души, они один на один боролись с этими страхами и
превозмогали их. Но несмотря на успокаивающий шорох ночных зверьков и
мирный плеск сверкающих волн Серебряной реки, в мир их грез змеей
проскользнул неотвратимый терзающий призрак понимания, угнездился там и
принялся ждать, усмехаясь со скорбной ненавистью, прекрасно зная пределы
их выносливости. Оба они судорожно вздрагивали во сне, не в силах
стряхнуть с себя присутствие этого пугающего духа, лишенного определенной
формы, проникшего в самые их сердца.
Возможно, одна и та же предостерегающая тень, источающая свой особый
запах страха, одновременно проникла в усталые мысли юношей и заставила их
проснуться в один и тот же странный миг, прогнала сонливость из их глаз и
заполнила воздух почти материальным леденящим безумием, сдавливающим их
разум. Они моментально осознали это предостережение, в их глазах вспыхнула
притупленная паника, и они сели и замерли, вслушиваясь в ночное безмолвие.
Текли мгновения, но ничто не происходило. Они не нарушали неподвижности,
напрягая слух в ожидании звуков, которые должны были раньше или позже
раздаться. Затем издалека донесся жуткий шелест громадных крыльев, и они
одновременно повернули головы к реке, заметив, как с равнин северного
берега почти грациозно поднялся уродливый черный силуэт Носителя Черепа и
беззвучно заскользил по воздуху, направляясь прямо к их укрытию. Юноши
застыли от ужаса, не в силах не только пошевелиться, но даже думать, в
состоянии лишь беспомощно наблюдать, как существо приближается к ним.
Возможно, оно пока что даже не подозревало об их присутствии, но то, что
оно еще не видело их, ничего не означало. Через несколько секунд оно
узнает, а у братьев не было времени бежать, некуда было прятаться, не
оставалось шанса спастись. Шеа ощутил, как пересохло у него в горле, и
какой-то частью окаменевшего сознания вспомнил об Эльфийских камнях, но
эта мысль родилась словно в глубоком сне. Он сидел рядом с братом, не в
силах двинуться, и ожидал конца.
Но, как ни странно, конец не наступил. Когда уже казалось, что слуга
Повелителя Колдунов не мог их не заметить, его внимание отвлекла вспышка
света на другом берегу. Существо быстро повернулось на свет и тут же
заметило еще одну вспышку, чуть дальше первой, и еще одну - или оно
заблуждалось? Теперь оно летело быстрее, внимательно вглядываясь в ночь,
злобный разум подсказывал ему, что поиски подошли к концу, долгая охота
наконец завершилась. Но оно не могло найти источник света. Внезапно огонек
вспыхнул снова и через долю секунды погас. Разъяренное, существо повернуло
на свет, отметив, что он зажегся где-то во тьме за рекой, затерявшись
среди бесчисленных оврагов и лощин. Таинственный свет вспыхнул еще и еще
раз, все удаляясь от реки, словно дразня, убегая от рассвирепевшей твари.
На другом же берегу окаменевшие юноши, по-прежнему скрытые во тьме,
испуганно наблюдали за парящей тенью, все быстрее и быстрее удаляющейся от
них и наконец растаявшей во мраке.
Даже после исчезновения Носителя Черепа они еще долго сохраняли
неподвижность. Еще один раз они посмотрели смерти в лицо и сумели
избегнуть ее гибельного прикосновения. Они безмолвно сидели и слушали, как
в ночи вновь начинают копошиться насекомые и зверьки. Текли минуты, и они
начали дышать свободнее, их застывшие тела расслабились, приняв более
удобные позы, и они изумленно и недоверчиво взглянули друг на друга,
сознавая, что существо исчезло, но не в силах постичь причину
случившегося. Затем, не дав им времени обсудить эту загадку, на пригорке в
нескольких сотнях ярдов от них зажегся загадочный свет, сверкавший недавно
на том берегу, на миг исчез и блеснул опять, на этот раз уже заметно
ближе. Шеа с Фликом пораженно наблюдали, как он, слегка подрагивая,
приближается к ним.
Через мгновение перед ними возникла фигура бесконечно дряхлого
старика, согнутого прожитыми годами, в одежде лесника; его волосы сверкали
серебром в звездном свете, а лицо обрамляла длинная белоснежная борода,
аккуратно подстриженная и расчесанная. На близком расстоянии странный
огонек в его руке оказался невыносимо ярким, но в его сердцевине не было
ни следа пламени. Внезапно он погас, а вместо него в узловатой руке
старика оказался зажат странный вытянутый предмет. Старик посмотрел на них
и приветственно улыбнулся. Шеа молча взглянул на его дряхлое лицо,
чувствуя, что таинственный старик заслуживает уважительного обращения.
- Свет, - проговорил наконец Шеа, - что это?..
- Игрушка людей, давно умерших и сгинувших. - Голос его шуршал ровным
шепотом, плывущим в прохладном воздухе. - Сгинувших, как это злое
существо... - Он замолчал и вытянул в направлении, куда скрылся Носитель
Черепа, свою тонкую морщинистую руку, повисшую в воздухе подобно сухой
ломкой палке. Шеа с сомнением взглянул на него, не зная, что теперь
следует делать.
- Мы путешествуем на восток, - коротко заявил Флик.
- В Анар, - прервал его мягкий голос, седая голова понимающе
склонилась, окруженные морщинками глаза ярко блеснули в лунном свете,
глядя на каждого из братьев по очереди. Внезапно он прошел мимо них к
самому берегу быстрой реки, а затем повернулся и жестом предложил им
сесть. Шеа с Фликом без промедления выполнили его просьбу, не в силах
усомниться в намерениях старика. Усевшись, они ощутили, как их тела
охватывает необоримая усталость, а веки непроизвольно смыкаются.
- Спите, юные путники, ваше путешествие может стать короче. - Голос,
звучащий в их мыслях, окреп, стал более властным. Они не могли
сопротивляться этой усталости, такой приятной и долгожданной, и вскоре
послушно растянулись на мягкой прибрежной траве. Фигура перед ними начала
медленно изменять свои очертания, и закрывающимися глазами, сквозь
слипающиеся веки они заметили, что старик на глазах молодеет, а его одежда
изменяется. Шеа начал что-то еле слышно бормотать, пытаясь побороть
сонливость, пытаясь понять, но в следующий миг оба они уже крепко спали.
Во сне они плыли, подобно облакам в небе, через забытые солнечные и
счастливые дни, прошедшие в мирной лесной стране, покинутой так много дней
назад. Снова они пересекали знакомые окраины леса Дулн и плыли в холодной
реке могучей реки Раппахалладран, на мгновение забыв все страхи и
опасения. Они двигались через поросшие лесом холмы и долины, чувствуя
такую свободу, какой не знали за всю свою жизнь. Во сне они словно в
первый раз видели все растения и животных, насекомых и птиц, заново
осознавая важность всех живущих созданий, даже самых крошечных и
незаметных. Они летели и мчались, словно ветер, вдыхая свежий аромат
земли, наслаждаясь красотой живой природы. Все мелькало в калейдоскопе
цветов и запахов, и лишь еле слышные звуки достигали их усталых умов -
шорохи открытой местности и чистого воздуха. Забылись долгие дни трудного
пути через туманные равнины Клета, дни без солнца в краю, где жизнь
казалась потерянной душой, бесцельно скитающейся в гибнущих землях.
Забылся мрак Черных Дубов, безумие бесконечной вереницы громадных
деревьев, застилающих небо и солнце. Исчезла память о Туманном Призраке и
преследующем их Носителе Черепа, неустанно продолжающем свою охоту. Юноши
оказались в мире, лишенном страхов и тревог реальной жизни, и на эти часы
время растворилось в безмятежности, красивой, как зыбкая радуга в конце
неожиданной яростной бури.
Они не знали, сколько это длилось, сколько часов они блуждали в мире
грез; не знали они и того, что происходило с ними в это время. Медленно и
неохотно просыпаясь, они сознавали только одно - что больше не находятся
на берегах Серебряной реки. Также они знали, что время суток сейчас совсем
не такое, какого они могли ожидать; они ощущали волнение и необъяснимую
уверенность.
Медленно стряхивая с себя сонливость, Шеа обнаружил, что вокруг него
собрались люди и в ожидании смотрят на него. Он медленно приподнялся на
локте, словно сквозь дымку различая группы маленьких фигурок, стоящих
поблизости, взволнованно склоняющихся над ним. Откуда-то из расплывчатой
глубины возникла высокая властная фигура в свободной одежде, наклонилась
над ним и положила на его худое плечо свою сильную руку.
- Флик? - непонимающе воскликнул он, протирая одной рукой заспанные
глаза и щурясь, пытаясь различить черты возвышающейся над толпой фигуры.
- Ты уже в безопасности, Шеа, - загремел низкий голос. - Это Анар.
Шеа быстро заморгал, силясь подняться, но мощная рука легко удержала
его. Его зрение начало проясняться, и он разглядел сидящего рядом брата,
медленно приходящего в себя после глубокого сна. Вокруг них стояли
необычайно низкие, крепко сложенные люди, в которых Шеа мгновенно узнал
гномов. Взгляд Шеа остановился на волевом лице человека, стоящего рядом,
он разглядел сверкающую кольчугу, облегающую его протянутую руку, и тогда
юноша понял, что путешествие в Анар окончилось. Они нашли Кулхейвен и
Балинора.
Менион Лих, в свою очередь, не счел последний этап путешествия в Анар
столь простым. Когда он понял, что потерял своих спутников, его охватила
паника. Он не боялся за себя, но опасался самого худшего, что могло
случиться с Омсфордами, которым предстояло самостоятельно выбираться из
затянутых туманом Черных Дубов. Он тоже безнадежно, тщетно кричал, слепо
блуждая во тьме, пока его голос не превратился в хрип. Но в конце концов
он вынужден был признать, что в таких условиях все его поиски
бессмысленны. Обессиленный, он заставлял себя двигаться по лесу в том
направлении, которое, по его мнению, вело к равнинам, слабо утешая себя
обещанием найти Шеа при свете дня. Он проблуждал в лесу дольше, чем мог
ожидать, вырвался на свободу лишь на рассвете и рухнул в траву на опушке.
Немногим севернее него в это время спали на равнине братья. К этому
времени он исчерпал пределы своей выносливости, и сон поборол его столь
быстро, что позднее он не мог вспомнить ничего, кроме чувства медленного
кружащегося падения, когда он валился в высокую траву равнин. Ему
казалось, что он проспал очень долго, но на самом деле он проснулся лишь
на несколько часов позднее того, как Шеа с Фликом начали свой путь к
Серебряной реке. Решив, что находится значительно южнее той точки, куда
они надеялись выйти из Черных Дубов, Менион быстро принял решение
двигаться на север и попытаться пересечь путь своих друзей прежде, чем они
доберутся до реки. Он понимал, что если к этому моменту ему все еще не
удастся их найти, то он столкнется с неприятной возможностью, что они еще
блуждают в лесных дебрях.
Горец торопливо закинул за плечи свой легкий рюкзак, взял большой
ясеневый лук и меч Лиха и быстрым шагом двинулся на север. Оставшиеся
светлые часы дня быстро прошли в пути, пока его зоркие глаза напряженно
искали следы проходивших здесь людей. Уже смеркалось, когда он наконец
заметил след человека, двигавшегося в направлении Серебряной реки. След
был проложен несколько часов назад, и по его виду следопыт с уверенностью
мог сказать, что здесь прошел не один человек. Но ничто не подсказывало
ему, что это были за люди, и поэтому Менион ускорил шаг, надеясь
поравняться с ними в полутьме спускающихся сумерек, когда они остановятся
на ночлег. Он знал, что их также будут искать Носители Черепа, но не
придавал значения этим опасениям, помня, что в их глазах ничто не может
связывать его с юношами. Как бы то ни было, если он собирается принести
друзьям пользу, то ему придется пойти на определенный риск.
В скором времени, когда солнце уже почти полностью скрылось за
горизонтом, Менион заметил к востоку от себя фигурку человека, шагающего в
противоположную сторону, прочь от реки. Менион тут же принялся кричать и
звать его, но тот, казалось, испугался внезапного появления горца и
попытался скрыться. Менион быстро помчался вслед за перепуганным путником,
крича, что не желает тому зла. Через несколько минут он догнал его, но тот
оказался всего лишь торговцем, продающим кухонную утварь в отдаленные
деревни и отдельные хутора на равнине. Торговец, сутулый застенчивый
мужчина, до смерти перепуганный неожиданной погоней, пришел в совершенный
ужас при виде высокого горца с мечом, появившегося из вечернего полумрака.
Менион поспешил разъяснить ему, что не желает тому ничего плохого, а
просто ищет двоих друзей, которых потерял во время путешествия через
Черные Дубы. Как оказалось, ничего более неудачного он просто не мог
сказать, ибо худощавый торговец при этих словах окончательно убедился в
безумии встреченного им незнакомца. Менион подумал о том, не стоит ли
упомянуть, что он является принцем Лиха, но тут же отверг эту мысль. В
конце концов торговец сообщил ему, что издалека видел двоих путников,
подходящих под его описание, примерно в середине дня. Менион так и не
понял, сказал ли он это из страха за свою жизнь или же в надежде
обрадовать его, но не стал ставить его историю под сомнение и пожелал
торговцу доброго вечера. Тот пришел в нескрываемую радость от того, что
так легко от него отделался, и торопливо направился на юг, пропадая в
сгущающемся сумраке.
Менион с сожалением признал, что стало уже слишком темно, чтобы
двигаться по следу друзей, поэтому он начал искать подходящее для ночлега
место. Он нашел пару высоких сосен, лучшее укрытие во всей окрестности, и
двинулся к ним, бросая взволнованные взгляды в ясное ночное небо. Ночь
была достаточно светлой, чтобы рыщущая северная тварь без большого труда
могла обнаружить любого ночующего на равнинах путника, и он мысленно
молился о том, чтобы его друзья оказались достаточно благоразумны и
провели ночь в надежно укрытом месте. Он сложил свой рюкзак и оружие под
одной из раскидистых сосен и заполз в шалаш ее свисающих до земли ветвей.
Изголодавшийся за два последних дня пути, он мгновенно расправился с
остатками своих припасов, думая при этом, что в ближайшие дни братьям
также придется столкнуться с проблемой добывания пищи. Вслух ругая
невезение, разделившее их, он не спеша закутался в свое легкое одеяло и
быстро заснул, и огромный меч Лиха лежал обнаженным рядом с ним, тускло
блестя в лунном свете.
Ничего не зная о событиях, развернувшихся этой ночью, пока он крепко
спал, несколькими милями южнее Серебряной реки, Менион проснулся на
следующее утро с созревшим новым планом. Если ему удастся сократить путь,
двигаясь на северо-восток, то он значительно легче перехватит друзей по
дороге. Он был уверен, что они решат идти вдоль берега Серебряной реки,
уводящей своими изгибами на восток, вглубь лесов Анара, так что их пути
должны будут пересечься где-то выше по течению. Бросив еле заметный след,
найденный днем раньше, Менион двинулся через равнины в восточном
направлении, думая при этом, что если он не обнаружит их в верховьях реки,
то всегда сможет отправиться назад, вниз по течению. Также он питал
надежду выследить какую-нибудь мелкую дичь, чтобы добыть себе на обед
мясо. На ходу он насвистывал и напевал, его худое лицо расслабилось и
просветлело в ожидании новой встречи с потерявшимися в лесу друзьями. Он
даже представлял выражение угрюмого недоверия на мрачном лице старины
Флика, когда тот увидит, что он вернулся. Он шел легко, размашистым
быстрым шагом, спокойно и размеренно преодолевая мили, ровной
непринужденной поступью опытного охотника и путешественника.
В пути его мысли снова и снова возвращались к событиям последних
дней, и он размышлял над значением всего происшедшего. Он плохо помнил
историю Великих Войн и правления Совета Друидов, таинственного появления
так называемого Повелителя Колдунов и поражения, нанесенного ему
объединенной мощью трех народов. Больше всего его беспокоило свое почти
полное незнание легенды о Мече Шаннары, сказочном оружии, имя которого
столько лет стояло в одном ряду с понятиями "свобода" и "отвага". Теперь
же Меч по праву рождения принадлежал никому не известному сироте,
полуэльфу, получеловеку. Мысль эта выглядела столь нелепо, что он до сих
пор не мог свыкнуться с ней и представить Шеа в подобной роли. Чутье
подсказывало ему, что в этой картине чего-то недостает - какого-то столь
важного элемента, что без знания этой загадки великого Меча трое друзей
уподоблялись листьям, гонимым вихрем событий.
Также Менион знал, что сам он участвует в этом приключении не только
из одних дружеских чувств. В этом Флик был прав. Даже сейчас он не был
уверен, что же все-таки убедило его отправиться в это путешествие. Он
понимал, что не может всерьез называть себя принцем Лиха. Он понимал, что
недостаточно глубоко заинтересован в знании людей и никогда не стремился
всерьез узнать их. Он никогда не пытался понять важность вопросов
справедливого правления королевством, где единственным законом считалось
слово монарха. Но все же он считал, что кое в чем он ничем не хуже любого
другого человека. Шеа сам говорил, что мечтал иметь именно такого
проводника. Возможно, и так, праздно подумал он, но до этого дня жизнь
его, как выяснилось, состояла из одной сплошной цепочки удивительных
переживаний и безумных приключений, не служивших почти никакой разумной
цели.
Ровная, поросшая травой земля перешла в изрезанную оголенную
местность, резко поднимающуюся маленькими холмиками и круто обыгрывающуюся
глубокими, похожими на траншеи оврагами, что затрудняло ходьбу и моментами
даже делало передвижение рискованным. Менион обеспокоено вглядывался
вперед в поисках более ровной местности, но здесь ему не удавалось
взглянуть далеко даже с вершин самых высоких холмов. Он продолжал шагать,
решительно и размеренно, проклиная изрезанную землю и мысленно браня свое
решение идти этим путем. На секунду его внимание рассеялось, затем
мгновенно сосредоточилось опять, ибо до него донесся звук человеческого
голоса. Несколько секунд он внимательно вслушивался, но больше ничего не
услышал и счел звук шумом ветра или плодом собственного воображения.
Однако мгновение спустя горец снова услышал его, только в этот раз это был
чистый звук женского голоса, тихо напевающего где-то далеко впереди,
низкого и нежного. Он ускорил шаг, мысленно удивляясь, не обманывает ли
его слух, но сладкозвучный женский голос становился все громче и громче.
Вскоре чарующие звук ее пения заполнили воздух с бурным, почти безудержным
весельем, проникающим в самые глубины сознания горца, призывая его идти
вперед, быть свободным, как сама песня. Почти впав в транс, он размеренно
шагал вперед, широко улыбаясь тем образам, что возникали перед его глазами
под влиянием беспечной песни. Он вяло удивлялся, что может делать женщина
в этой безлюдной местности, во многих милях от всяких поселений, но песня
рассеивала все его сомнения, тепло уверяя его в своей искренности.
На гребне особенно крутого подъема, возвышающегося, над окружающими
пригорками, Менион заметил ее - сидящую под маленьким искривленным деревом
с длинными склоненными ветвями, напомнившими ему корни ивы. Это была юная
девушка, очень красивая и, очевидно, чувствующая себя здесь как дома; она
громко распевала, равнодушная ко всем, кого могли невольно привлечь сюда
звуки ее голоса. Он не стал скрывать своего приближения, а подошел прямо к
ней, мягко улыбаясь ее юности и красоте. Она улыбнулась в ответ, но не
встала и не поприветствовала его, а продолжала выводить прежнюю веселую
мелодию. В нескольких футах от нее принц Лиха остановился, но она быстро
поманила его рукой, предлагая подойти поближе и присесть рядом с ней под
странной формы деревом. Именно тогда где-то в глубине его души
предостерегающе зазвенел крошечный нерв, какое-то шестое чувство, не до
конца усыпленное ее чарующим пением, остановило его и поинтересовалось,
почему вдруг эта юная дева молча предлагает совершенно незнакомому
человеку присесть рядом с собой. У него не было причины медлить, кроме
врожденного недоверия, которое ощущает охотник по отношению к любому
странному предмету и явлению; но какова бы ни была эта причина, она
заставила горца остановиться. В тот же миг девушка и ее песня растаяли в
воздухе, а Менион остался смотреть на странно выглядящее дерево на голом
склоне.
Какую-то секунду Менион медлил, не в силах поверить только что
увиденному, а затем торопливо попятился, отступая. Но в то же мгновение
земля под его ногами разверзлась, выбросив огромный клубок крепких корней;
они плотно обвились вокруг лодыжек юноши и удержали его на месте. Менион
рванулся назад, пытаясь выбраться. Какое-то мгновение положение казалось
ему просто смешным, но как он ни старался, ему не удавалось освободиться
от хватки корней. Еще острее он ощутил необычность ситуации, когда поднял
глаза и увидел, что странное дерево с ветвями, походили на корни ивы,
медленно, плавно приближается к нему, вытянув вперед свои ветви с
крошечными, но зловещими иголочками на концах. Охваченный ужасным
волнением, Менион одним движением сбросил на землю свой рюкзак и выхватил
их ножен длинный меч, понимая, что девушка и песня были лишь иллюзией,
подманившей его к страшному дереву. Он начал бить мечом по корням,
держащим его, перерубив несколько из них, но дело шло медленно; они
слишком тесно сжали его лодыжки, и он не рисковал наносить размашистые
удары, боясь попасть себе по ноге. Внезапно он осознал, что не успеет
вовремя освободиться, и его охватила паника; но он поборол ее и угрожающе
закричал на растение, уже почти нависшее над ним. Оно приблизилось еще
немного, и, яростно замахнувшись, он одним ударом отсек сразу десяток
тянущихся к нему ветвей, и дерево чуть отступило, содрогаясь от боли.
Менион понял, что при следующей атаке он должен поразить его нервный
центр, иначе его не уничтожить. Но странное дерево не стало больше
двигаться вперед; собрав ветви в клубок, оно по одной начало выбрасывать
их в сторону неподвижного путника, поливая его дождем крошечных иголочек.
Большая их часть пролетела мимо, многие отскочили от его жесткой туники и
ботинок, не причинив вреда. Но остальные впились в обнаженную кожу его рук
и лица, вызвав легкое жжение. Менион попытался стряхнуть их, не переставая
ожидать нового нападения, но иголочки обломились, оставив свои кончики в
коже. Он почувствовал, как его начинает обволакивать вялая сонливость, и
по участкам его кожи распространяется онемение. Тут же он понял, что в
иглах находится некое дурманящее вещество, усыпляющее жертвы растения и
делающее их беспомощными, что облегчало их последующее расчленение. Он
бешено боролся с растекающимся по его телу чувством вялости, но вскоре
бессильно упал на колени, неспособный бороться, сознавая, что дерево
победило.
Но как ни странно, смертоносное дерево почему-то медлило, а затем
вообще начало пятиться, скручивая ветви для новой атаки. Из-за спины
упавшего горца донеслись медленные, тяжелые шаги, осторожно
приближающиеся. Он попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть, кто это,
но рокочущий бас резко приказал ему не двигаться. Дерево в ожидании
сложило ветви, готовясь ударить, но за миг до того, как оно метнуло бы
свои смертоносные иглы, на него обрушился сокрушительный удар огромной
булавы, брошенной из-за плеча упавшего Мениона. Бросок совершенно повалил
странное дерево. Тяжело раненое, оно с трудом поднялось, пытаясь
защищаться. За спиной Мениона коротко прозвенела отпущенная тетива, и в
толстый ствол дерева вонзилась длинная черная стрела. В тот же миг корни,
сковывающие его ноги, разжались и втянулись обратно под землю, а само
дерево охватила яростная дрожь; его ветви принялись хлестать по воздуху и
метать иглы во все стороны. Через некоторое время оно медленно опустилось
на землю. По нему пробежала последняя дрожь, и оно больше не двигалось.
Одурманенный ядовитыми иглами, Менион почувствовал, как сильные руки
его спасителя грубо стискивают его плечи и придают ему полусидячее
положение, а широкий охотничий нож рассекает последние корни, еще
опутывавшие его ноги. Перед ним стоял гном мощного телосложения, одетый в
зелено-коричневый лесной костюм, обычный для его соплеменников. Для гнома
он был высок, более пяти футов ростом, а с его широкого пояса свисал
небольшой арсенал. Он взглянул на одурманенного Мениона и сердито покачал
головой.
- Должно быть, ты нездешний, если творишь такие глупости, - своим
рокочущим басом укорил он горца. - Люди в здравом уме не играются с
сиренами.
- Я из Лиха... с запада... - сумел выдохнуть Менион; собственный
голос показался ему хриплым и чужим.
- Горец - я и сам бы мог додуматься. - Гном раскатисто захохотал. -
Это уж наверняка, я так полагаю. Ну ладно, не бойся, через пару дней
будешь в полном порядке. Этот яд тебя не убьет, раз мы его подлечим, но
без сознания ты уж поваляешься.
Он снова захохотал и повернулся, чтобы подобрать свою булаву. Из
последних сил Менион ухватился за его тунику.
- Я должен попасть... в Анар... Кулхейвен, - быстро прошептал он. -
Отведи меня к Балинору...
Гном резко повернулся к нему, но Менион уже сполз на землю, потеряв
сознание. Бормоча себе под нос, гном подобрал свое оружие и меч
поверженного горца. Затем он с удивительной силой взвалил обмякшее тело
Мениона на свои широкие плечи, переступил с ноги на ногу, чтобы проверить
равновесие ноши. Решив наконец, что все в порядке, он зашагал вразвалку,
продолжая ворчать и направляясь к лесам Анара.
8
Флик Омсфорд молча сидел на длинной каменной скамье на одном из
верхних ярусов восхитительно прекрасных садов Меде, разбитых в поселении
гномов, известном как Кулхейвен. Ему открывался великолепный вид на эти
изумительные сады, тянущиеся вниз по каменному склону аккуратными рядами и
ярусами, сужающимися кверху, края которых были тщательно выложены плоскими
камнями, напоминая длинный водопад, падающий по пологому склону. Создание
садов на этом голом когда-то склоне действительно было удивительным и
непростым делом. Из более плодородных земель сюда была доставлена особая
почва, на которой и был разбит сад, что позволяло тысячам цветов и
растений благоухать в мягком климате южного Анара. Цвет их не поддавался
описанию. Сравнить мириады их соцветий с радугой было бы немыслимым
преуменьшением. Некоторое время Флик пытался сосчитать различные цвета и
краски, но вскоре счел эту задачу невыполнимой. Он быстро сдался и обратил
свое внимание на большую поляну у подножия садов, где суетились жители
поселения гномов, спешащие по своим делам. Флику гномы, всецело отдающие
себя тяжелому труду, казались удивительным народцем с неизменным укладом
жизни. Все, что они делали, всегда заранее тщательно продумывалось,
методично обсуждалось до таких мелочей, что трата времени на подготовку к
работе раздражала даже сдержанного Флика. Но они были дружелюбны, всегда
готовы оказать помощь, и юноши, неуютно чувствующие себя в этой странной
земле, ценили их доброту.
Они провели в Кулхейвене уже два дня, но до сих пор так и не сумели
понять, что же с ними произошло, и почему они здесь и как долго еще
пробудут в этом поселении. Балинор ничего не говорил им, заявляя, что сам
знает очень мало, а в должное время им все откроется, и Флику эти слова не
только казались надуманными, но и раздражали его. Алланон все еще не
появлялся, и о том, где он, ничего не было слышно. Что было хуже всего, не
поступало никаких вестей от пропавшего Мениона, а братьям было запрещено
по какой бы то ни было надобности покидать безопасную деревню гномов. Флик
снова взглянул на подножие садов, проверяя, на месте ли присматривающий за
ним гном, и быстро обнаружил его у края поляны бесстрастно глядящим на
него самого. Подобное обращение приводило Шеа в ярость, но Балинор уже
давно поспешил заявить, что рядом с ними всегда должен кто-то находиться
на случай нападения рыщущих тварей из земель Севера. Флик с готовностью
согласился на это; он слишком хорошо помнил свои встречи с Носителями
Черепа. Он заметил, что по извилистой садовой тропке к нему приближается
Шеа, и отогнал все мысли.
- Есть что-нибудь? - взволнованно спросил Флик, когда тот подошел к
нему и молча сел рядом.
- Ни слова, - кратко ответил Шеа.
Шеа до сих пор ощущал во всем теле легкую слабость, хотя уже два дня
оправлялся от странного путешествия, что привело их из дома в Тенистом
Доле в леса Анара. Обращались с ними здесь вполне сносно, временами даже с
чрезмерным вниманием, и жители деревни, казалось, искренне заботились об
их удобстве. Но им ни единого слова не говорили о том, что должно
произойти в будущем. Все, включая Балинора, словно ждали чего-то,
возможно, появления давно исчезнувшего Алланона. Балинор оказался не в
силах разъяснить, каким образом они попали в Анар. Два дня назад,
привлеченный загадочным мерцающим светом, он нашел их лежащими на пологом
речном берегу на окраине Кулхейвена, и привел в деревню. Он ничего не знал
ни о старике, ни о том, как они проделали такой путь вверх по течению.
Когда Шеа упомянул о легендах про Короля Серебряной реки, Балинор пожал
плечами и равнодушно проговорил, что все возможно.
- От Мениона нет новостей? - помедлив, спросил Флик.
- Гномы все еще ищут его, и это может занять какое-то время, - тихо
ответил Шеа. - Не знаю, что нам теперь делать.
Флик мысленно отметил, что это последнее заявление вполне могло стать
девизом всего их приключения. Он взглянул вниз, на подножие садов Меде,
где вокруг властной фигуры Балинора, внезапно появившегося из ближайшего
леса, собиралась маленькая группа тяжеловооруженных гномов. Даже отсюда, с
верхнего яруса садов, юноши видели, что под длинным охотничьим плащом, к
которому они уже привыкли, Балинор по-прежнему носит кольчугу. Несколько
минут он задумчиво беседовал с гномами, его лицо нахмурилось и
посерьезнело. Шеа с Фликом очень мало знали о принце Каллахорна, но
обитатели Кулхейвена, казалось, относились к нему с величайшим уважением.
Менион также хорошо отзывался о Балиноре. Его родиной было самое северное
королевство обширных земель Юга. Обычно оно называлось пограничным, ибо
располагалось между странами людей и южными окраинами земель Севера. В
основном Каллахорн населяли люди, но в отличие от большинства себе
подобных они свободно общались с иными народами и не стремились
отгородиться от остального мира. В этой далекой стране квартировался
Граничный Легион, наемная армия под командованием Рула Буканнаха, короля
Каллахорна и отца Балинора. Многие века все земли Юга полагались именно на
Каллахорн и его Легион, готовый принять на себя первый удар вторгшейся
армии, чтобы дать остальным землям возможность подготовиться к войне. За
пятьсот лет, прошедших со дня его формирования, Граничный Легион не
испытал ни одного поражения.
Балинор начал медленно подниматься к каменной скамье, где, терпеливо
ожидая его, сидели юноши. Приближаясь к ним, он приветственно улыбнулся,
сознавая то неудобство, что причиняло им незнание предстоящих событий, и
то волнение за судьбу пропавшего друга, что мучило их. Он присел рядом с
ними и несколько минут молчал, а затем начал говорить.
- Я знаю, как вам должно быть тяжело, - медленно начал он. - Всех
воинов деревни, кого мне удалось найти, я отправил на поиски вашего
потерявшегося друга. Если его вообще возможно найти в этой местности, то
они сделают это - они не остановятся на полпути, обещаю вам.
Братья кивнули, понимая, какие усилия прикладывает Балинор, чтобы
хоть чем-то им помочь.
- Для этого народа настало очень мрачное время, хотя, я полагаю,
Алланон не говорил вам об этом. Перед ними стоит угроза вторжения карликов
из верхнего Анара. На всей границе участились мелкие столкновения, мы
видим признаки того, что где-то на равнинах Стрелехейма собираются
огромные армии. Можно догадаться, что здесь как-то замешан Повелитель
Колдунов.
- Вы хотите сказать, Югу тоже может грозить опасность? - взволнованно
спросил Флик.
- Без сомнения. - Балинор кивнул. - Вот одна из причин, по которым я
оказался здесь - я готовлю общую стратегию обороны на случай массовой
атаки карликов.
- Но где же тогда Алланон? - быстро спросил Шеа. - Разве он не
собирался сюда, чтобы помочь нам? И как со всем этим связан Меч Шаннары?
Балинор поглядел на их озадаченные лица и медленно покачал головой.
- Должен признаться честно - я не могу ответить ни на один из ваших
вопросов. Алланон - очень загадочный человек, но он мудр и всегда
оказывался надежным союзником, если нам требовалась его помощь. Когда мы с
ним виделись в последний раз, за несколько недель до того, как я побывал в
Тенистом Доле, мы договорились встретиться в Анаре. Он опоздал уже на три
дня.
Он замолчал, о чем-то размышляя, глядя с высоты на сады и огромные
деревья лесов Анара за ними, вслушиваясь в шум леса и низкие голоса
гномов, расхаживающих по поляне. Затем в толпе гномов у подножия садов
внезапно раздался крик, почти моментально подхваченный другими криками и
возгласами, смешивающимися с многоголосым гомоном, доносящимся из лесов за
околицей Кулхейвена. Люди неуверенно поднялись с каменной скамьи, быстро
ища взглядом источник опасности. Сильная рука Балинора легла на рукоять
его широкого меча, висящего у него на поясе под охотничьим плащом.
Мгновение спустя вверх по тропе помчался один из гномов, дико крича на
бегу.
- Они нашли его, нашли его! - яростно ревел он, чуть не падая с ног
от стремления побыстрее добежать до них.
Шеа с Фликом обменялись изумленными взглядами. Бежавший поравнялся с
ними и встал, задыхаясь, а Балинор взволнованно стиснул его плечо.
- Они нашли Мениона Лиха? - быстро спросил он.
Гном торжествующе кивнул, переводя дыхание после спешки принести им
добрые новости; его широкая мощная грудь ходила ходуном. Не говоря ни
слова, Балинор помчался вниз по тропе, к толпе шумящих гномов, Шеа с
Фликом поспешили за ним. В считанные секунды они достигли поляны и
помчались по главной тропе, ведущей через лес в деревню Кулхейвен, лежащую
несколькими сотнями ярдов дальше. Впереди уже раздавались радостные крики
жителей деревни, чествующих героя, нашедшего пропавшего горца. Они вбежали
в деревню и, протискиваясь сквозь перегораживающие им путь толпы гномов,
направились к центру всеобщего внимания. Кольцо стражников расступилось,
впуская их в маленький дворик, образованный с обеих сторон стенами домов и
высокой каменной оградой позади. На деревянном столе лежало недвижимое
тело Мениона Лиха, его лицо выглядело бледным и совершенно безжизненным.
Над лежащим телом деловито склонились гномы-врачеватели, очевидно, лечащие
какие-то его раны. Шеа резко вскрикнул и рванулся вперед, но сильная рука
Балинора удержала его, и воин закричал, обращаясь к одному из ближайших
гномов:
- Пан, что здесь случилось?
Мускулистый гном, облаченный в доспехи и, очевидно, принимавший
участие в поисках, торопливо подошел к ним.
- Мы вылечим его, все будет в порядке. Его нашли на Боевых Холмах,
низинах к югу от Серебряной реки; он попался на приманку сирены. Его нашли
не наши поисковые отряды. Это был Гендель, он возвращался из южных
городов.
Балинор кивнул и оглянулся в поисках спасителя Мениона.
- Он пошел в зал собраний, доложить о своем прибытии, - ответил гном
на немой вопрос.
Жестом велев юношам следовать за ним, Балинор покинул двор, пересек
заполненную толпами главную улицу и оказался рядом с залом собраний. Здесь
располагались комнаты гномов, которые ведали всеми делами деревни, а также
комната для собраний, в которой они нашли гнома Генделя, сидевшего на
одной из длинных скамей и методично жующего, в то время как писарь
переносил его рассказ на бумагу. При их приближении Гендель поднял глаза,
с любопытством взглянул на юношей и коротко кивнул Балинору, не прекращая
уверенно расправляться с едой. Балинор отпустил писаря, все трое уселись
за стол напротив мало интересующегося ими гнома, выглядящего худым и
изголодавшимся.
- Вот ведь дурень, затеял щекотать сирену мечом, - проворчал он. -
Тоже мне герой. Как он?
- Его вылечат, все будет в порядке, - ответил Балинор, успокаивающе
улыбаясь встревоженным юношам.
- Случайно услыхал его вопли. - Гном безостановочно продолжал жевать.
- Я тащил его без малого семь миль, до самой Серебряной реки, пока не
наткнулся на Пана с ребятами.
Он замолчал и снова взглянул на юношей, ловящих каждое его слово.
Гном с интересом изучил их и снова повернулся к Балинору приподняв брови.
- Это друзья горца - и Алланона, - ответил северянин,
многозначительно наклонив голову. Гендель коротко кивнул им.
- Я бы и не узнал кто он такой, но он назвал твое имя, - сухо сообщил
Гендель, указывая на высокого северянина. - Неплохо было бы от случая к
случаю разъяснять мне, что здесь творится - только до того, как все
произойдет, а не после.
От дальнейших комментариев он воздержался, и усмехающийся Балинор
подмигнул озадаченным братьям, слегка пожав плечами, чтобы показать, что
гном столь раздражителен по самой своей природе. Шеа с Фликом были не
совсем уверены в характере гнома и решили промолчать, пока те двое
беседовали, хотя им обоим хотелось поскорее услышать полный рассказ о
спасении Мениона.
- Что скажешь про Стерн и Вейфорд? - спросил наконец Балинор, назвав
два крупных города Юга, лежащих юго-западнее Анара.
Гендель оторвался от еды и коротко расхохотался.
- Местные управители этих двух прекрасных городов рассмотрят мое
сообщение и вышлют надлежащий ответ. Обычные дураки за столами, выбранные
теми, кому все равно, и готовые в любой момент переложить всю вину на
соседа. Не прошло и пяти минут, как я открыл рот, а они уже приняли меня
за дурачка. Они не заметят опасности, пока меч не уткнется им в горло - а
тогда они станут кричать и звать на помощь тех, кто все видел с самого
начала. - Он замолчал и вновь взялся за еду, очевидно, испытывая
отвращение к предмету разговора.
- Полагаю, мне следовало этого ожидать. - В голосе Балинора слышалась
тревога. - Как мы можем убедить их в существовании опасности? Здесь так
много лет не было войн, что теперь никто не хочет верить, что приближается
новая битва.
- Ты же сам знаешь, не в этом дело, - ворчливо прервал его Гендель. -
Просто они считают, что им незачем вмешиваться. В самом деле, ведь границу
защищают гномы, не говоря уже о городах Каллахорна и Граничном Легионе. До
этого дня мы прекрасно справлялись - почему же мы не справимся на этот
раз? Бедные дурни...
Он медленно замолк, покончив и со своей речью, и с едой, чувствуя
усталость после долгой дороги домой. Он провел в пути почти три недели,
дошел до южных городов, но все оказалось напрасным. Он был жестоко
разочарован.
- Я не понимаю, что происходит, - сухо заявил Шеа.
- Ну значит, не один я такой, - угрюмо ответил Гендель. - Я пойду
вздремну пару недель. Увидимся.
Он резко поднялся и, не прощаясь, покинул зал собраний, устало
опустив широкие плечи. Трое людей безмолвно смотрели ему вслед, не отрывая
глаз от его удаляющегося силуэта, пока он не скрылся из вида. Затем Шеа
вопросительно взглянул на Балинора.
- Это самодовольство старо как мир, Шеа. - Высокий воин глубоко
вздохнул и потянулся, поднимаясь. - Возможно, мы стоим на пороге
величайшей войны за последнюю тысячу лет, но никто не желает это признать.
Все катится по одной и той же колее - пусть кто-нибудь посторожит
городские ворота, а остальные могут обо всем забыть и расходиться по
домам. Это входит в привычку - надеяться, что несколько человек смогут
защитить всех. Но однажды нескольких человек окажется слишком мало, и враг
войдет в город прямо через открытые ворота...
- Неужели действительно будет война? - с затаенным страхом спросил
Флик.
- Вот именно в этом и весь вопрос, - медленно ответил Балинор. - И
единственного, кто мог бы дать на него ответ, нет среди нас... слишком
долго нет.
Взволнованные появлением Мениона, живого и невредимого, юноши на
время позабыли про Алланона, из-за которого они, собственно, и оказались в
Анаре. В их мыслях с новой силой начали вспыхивать уже привычные вопросы,
но за последние несколько недель юноши свыклись с отсутствием ответов на
них, и на этот раз вновь неохотно отмели свои сомнения. Балинор махнул им
рукой, подходя к открытой двери, и они быстро двинулись за ним.
- Не обращайте внимания на Генделя, - на ходу заверил он их. - Он со
всеми так себя держит, но лучшего друга вам нигде не найти. Он много лет и
оружием, и умом сражался с карликами на границе верхнего Анара, защищал
свой народ и тех самодовольных южан, что так быстро забыли, чем обязаны
охраняющим границу гномам. Любой из карликов и по сей день отдал бы правую
руку, лишь бы добраться до Генделя, можете мне поверить.
Шеа с Фликом молчали, пристыженные тем, что люди их расы оказались
столь равнодушны к чужой беде, но понимая, что они и сами ничего не знали
о положении в Анаре, пока не услышали рассказ Балинора. Мысль о новой
вражде между расами беспокоила их, вызывая в памяти уроки истории о
древних войнах рас и страшной ненависти тех мрачных лет. Возможность
третьей войны рас внушала ужас.
- Почему бы вам не вернуться в сад? - предложил им принц Каллахорна.
- Я пошлю вам весточку, как только узнаю что-то новое о состоянии Мениона.
Понимая, что выбора у них нет, братья неохотно согласились. Вечером,
прежде чем отправиться спать, они попробовали заглянуть в комнату, где
лежал Менион, но стоявший у дверей гном сообщил, что их друг спит и его
нельзя беспокоить.
Но на следующий день горец проснулся, и взволнованные юноши смогли
навестить его. Даже хмурый Флик нехотя улыбнулся, увидев его живым и
невредимым, хотя и мрачно заявил при этом, что еще много дней назад
предсказал все их несчастья, как только они решили идти через Черные Дубы.
Менион с Шеа дружно посмеялись над мрачным настроением Флика, но спор
затевать не стали. Шеа рассказал, как гном Гендель принес Мениона в
Кулхейвен, а затем принялся описывать свое с Фликом таинственное
перемещение вдоль течения Серебряной реки. Менион был поражен их странным
путешествием и не смог дать ему никакого разумного объяснения. Шеа же
намеренно воздерживался от всяких упоминаний о Короле Серебряной реки,
прекрасно понимая, как отреагирует горец на любое его предположение,
связанное со старыми легендами.
В тот же день, ближе к вечеру, до них дошли известия о возвращении
Алланона. Шеа с Фликом как раз собирались покинуть свою комнату и пойти
навестить Мениона, когда до них донеслись взволнованные крики гномов,
бегущих мимо их открытых окон к залу собраний, где уже начала собираться
толпа. Не успели удивленные юноши выйти на улицу, как их окружили четверо
гномов-стражников, и они начали торопливо проталкиваться сквозь бурлящие
толпы, прошли через раскрытые двери зала собраний в маленькую смежную
комнатку, где им было велено оставаться. Гномы без единого слова вышли,
закрыв за собой дверь, задвинули засовы и встали на карауле снаружи.
Комната оказалась ярко освещенной, в ней стояло несколько длинных столов и
скамей, на которые ошеломленные юноши молча уселись. Окна в комнате были
закрыты, и Шеа, не вставая с места, видел, что ставни, как и дверь,
заперты на засов. Из зала собраний до них доносился чей-то рокочущий бас.
Спустя несколько минут дверь в комнату отворилась, и двое стражников
торопливо ввели Мениона, раскрасневшегося и, как обычно, самоуверенного.
Оставшись с ними наедине, горец объяснил, что за ним тоже пришли и без
объяснений отвели сюда. Судя по обрывкам услышанных по пути разговоров,
гномы Кулхейвена, а возможно, и всего Анара, начинали готовиться к войне.
Каковы бы ни были новости, принесенные Алланоном, они повергли все
поселение гномов в суету и беспорядок. Ему показалось, что краем глаза он
через открытые двери зала собраний заметил фигуру Балинора, стоящего на
возвышении перед зданием, но стражники быстро провели его мимо, и он
остался в неуверенности.
Звуки голосов, доносящихся из-за соседней двери, вдруг превратились в
оглушительный рев, и все трое в ожидании замолчали. Тянулись секунды,
крики и шум гремели в большом зале и выплескивались на улицы, где их
подхватывали толпы собравшихся там гномов. Громогласный рев достиг своего
пика, дверь в их комнату внезапно распахнулась, и на пороге возникла
темная властная фигура Алланона.
Он быстро подошел к юношам, пожал им руки и поздравил с благополучным
прибытием в Анар. Он носил тот же костюм, что и в день их первой встречи с
Фликом; его худое лицо полускрывал опущенный капюшон, весь его мрачный вид
предвещал беду. Он торжественно представился Мениону и встал во главе
стола, предложив им садиться. За ним в комнату прошли Балинор и множество
гномов, очевидно, управляющих делами поселения; среди них оказался и
ворчливый Гендель. Всю эту процессию замыкали две стройные, почти
незаметные фигуры в странных лесных плащах свободного покроя, молча
занявшие места во главе стола, рядом с Алланоном. Шеа, сидевший за другим
концом стола, отчетливо разглядел их и вскоре решил, что это эльфы с
далекого Запада. От людей их отличали необычно тонкие черты лица, резко
вздернутые брови и странные заостренные уши. Шеа отвел от них взгляд и
заметил, что Флик и Менион с любопытством смотрят на него, очевидно,
заметив его несомненное сходство с удивительными гостями. Никто из них
раньше не видел эльфов, и хотя они и знали, что Шеа наполовину эльф, и
слышали описания эльфийского народа, никому из них раньше не доводилось
сравнить Шеа с истинными эльфами.
- Друзья мои. - Низкий голос Алланона легко перекрыл тихое
перешептывание за столом, и он властно распрямился во весь свой
семифутовый рост. В комнате мгновенно воцарилась тишина, и все лица
повернулись в его сторону. - Друзья мои, сейчас я должен сообщить вам то,
чего не говорил еще никому. Все мы понесли тяжелейшую утрату.
Он помолчал и по очереди обвел взглядом их взволнованные лица.
- Паранор пал. Охотничья дивизия карликов под командованием
Повелителя Колдунов захватила Меч Шаннары!
Пару секунд в комнате стояла мертвая тишина, затем все гномы с
яростными криками повскакивали на ноги. Балинор быстро поднялся, призывая
к спокойствию. Шеа с Фликом ошеломленно уставились друг на друга.
Казалось, только Мениона сообщение ничуть не взволновало, и он продолжал
пристально изучать темную фигуру во главе стола.
- Паранор был взят изнутри, - продолжал Алланон, как только за столом
восстановилось некое подобие порядка. - О судьбе тех, кто защищал Крепость
и Меч, можете меня не спрашивать. Я слышал, что казнены все до последнего
человека. Как это произошло, никто точно не знает.
- Вы были там? - вдруг спросил Шеа и тут же осознал, насколько глупо
звучит его вопрос.
- Я столь поспешно покинул твой дом в Доле именно потому, что получил
известие о готовящемся нападении на Паранор. Я прибыл туда слишком поздно,
чтобы хоть чем-то помочь его защитникам, и сам с трудом сумел остаться
незамеченным. В этом одна из причин, почему я так поздно пришел в
Кулхейвен.
- Но если Паранор пал, а Меч захвачен... - Вопросительный шепот Флика
зловеще замолк на полуслове.
- То что нам теперь делать? - жестко закончил за него Алланон. - Вот
в этом и заключается наша проблема, которую мы незамедлительно должны
решить - для этого я и собрал этот Совет.
Внезапно Алланон покинул свое место во главе длинного стола и
двинулся вдоль него, остановившись точно за спиной у Шеа. Он положил свою
длинную руку на его худое плечо и повернулся к своим затихшим слушателям.
- Меч Шаннары не имеет силы в руках Повелителя Колдунов. Его может
поднять лишь сын дома Джерле Шаннары - лишь это удерживало силы зла от
немедленного выступления. Вместо этого враг планомерно выслеживал и
уничтожал всех членов этого Дома, по очереди, одного за другим, даже тех,
кого я пытался защитить - всех, кого я сумел разыскать. Сейчас все они
мертвы - все, кроме одного, и этот один - это юный Шеа. Шеа лишь
наполовину эльф, но он является прямым потомком великого короля, многие
годы назад владевшего Мечом. Теперь он должен вновь поднять его.
Шеа хотел было рвануться к двери, но сильная рука сдавила его плечо.
В отчаянии он взглянул на Флика и увидел свой страх, отраженный в глазах
брата. Менион даже не пошевелился, но было видно, что это сухое заявление
потрясло и его. Алланон ожидал от Шеа больше, чем имел право требовать от
любого из живущих.
- Ну что ж, кажется, мы немного удивили нашего юного друга. - Алланон
коротко рассмеялся. - Не отчаивайся, Шеа. Все не так плохо, как могло тебе
сейчас показаться. - Он резко повернулся, прошел на свое место во главе
стола и встал лицом к собравшимся.
- Мы обязаны вернуть Меч любой ценой. У нас нет другого выхода. Если
нам не удастся выполнить это, то весь мир будет ввергнут в величайшую
войну за всю его историю, сравнимую лишь с Великими Войнами, уничтожившими
две тысячи лет назад почти все живое на Земле. Меч жизненно необходим нам.
Без него нам придется полагаться лишь на собственную силу и доблесть - и в
этой битве железа и мускулов с обеих сторон погибнут неисчислимые тысячи.
Средоточием зла является Повелитель Колдунов, а его не уничтожить без
помощи Меча и храбрости нескольких человек, среди которых и те, кто сейчас
сидит в этой комнате.
Он снова помолчал, оценивая действие своих слов. В абсолютной тишине
он с сомнением взглянул на безмолвные и угрюмые лица, обращенные к нему.
Внезапно на дальнем конце стола поднялся Менион Лих и взглянул в лицо
гиганту.
- Значит, вы предлагаете нам отправиться за Мечом - в Паранор.
Алланон медленно кивнул, на его тонких губах заиграла бледная улыбка,
он ожидал реакции изумленных слушателей. Его глубоко посаженные глаза под
высоким лбом мрачно заблестели, внимательно оглядывая окружающие его лица.
Менион медленно сел, на его лице было написано полное неверие в эти планы,
и Алланон продолжил.
- Меч все еще находится в Параноре; можно предположить, что там он и
останется. Ни Брона, ни Носители Черепа не в силах перенести талисман
оттуда - само его существование угрожает их дальнейшему пребыванию в мире
смертных. Любой контакт с ним, длящийся более нескольких мгновений,
причиняет мучительную боль. Это значит, что если они и предпримут попытку
переправить Меч на север, в королевство Черепа, то только прибегнув к
помощи карликов, все еще удерживающих Паранор.
Задача отстоять твердыню эльфов и Меч лежала на Эвентине и его
эльфийских войсках. Хотя Паранор и потерян, эльфы все еще удерживают южную
часть Стрелехейма, и всякая попытка карликов двинуться на север, к
Властелину Тьмы, заставит их прорываться через патрули. Очевидно, Эвентина
не было в Параноре в момент его взятия, и у меня есть причины полагать,
что он постарается вернуть Меч или, по крайней мере, пресечет все попытки
переправить его из крепости. Повелитель Колдунов должен это понимать, и я
не думаю, что он рискнет лишиться оружия, заставив карликов вынести его из
Паранора. Напротив, он предпочтет удерживать крепость, пока с севера не
подойдут его армии.
Вполне вероятно предположить, что Повелитель Колдунов не ожидает от
нас попыток вернуть Меч. Он может считать, что окончательно уничтожил Дом
Шаннары. Он может ожидать, что мы начнем укреплять свою оборону в надежде
отразить его грядущий удар. Если мы начнем действовать незамедлительно, то
маленький отряд сумеет незамеченным проскользнуть в Крепость и завладеть
Мечом. Такое предприятие рискованно, но если у нас есть хоть малейший шанс
на успех, то оно стоит этого риска.
Балинор встал и показал, что желает обратиться к собравшимся. Алланон
кивнул и сел.
- Я не понимаю сути власти Меча над Повелителем Колдунов - это я
признаю открыто, - начал высокий воин. - Но я понимаю, какая судьба ждет
все народы Четырех Земель, если армия Броны вторгнется на юг, в леса
Анара, а он уже готовится к этому, судя по нашим донесениям. Моя родина
первой столкнется с этой угрозой, и если я могу хоть чем-то
воспрепятствовать этому, то не смогу поступить иначе. Я пойду с Алланоном.
При этих его словах гномы вновь вскочили и зашумели, выражая свое
искреннее единодушие. Алланон поднялся и протянул свою длинную руку,
призывая к тишине.
- Двое юных эльфов рядом со мной - это кузены Эвентина. Они готовы
сопровождать меня, ибо их ставка в этой игре ничуть не меньше вашей. Также
со мной пойдет Балинор, и еще я возьму одного из старейшин гномов - и не
более того. Если мы хотим победить, наш отряд должен быть мал и состоять
из самых умелых охотников. Выберите лучшего среди вас, и пусть он
отправится с нами.
Он взглянул на конец стола, где сидели Шеа с Фликом, потрясенно и
непонимающе глядящие на него. Менион Лих сидел молча и о чем-то размышлял,
не глядя ни на кого в отдельности. Алланон выжидающе взглянул на Шеа, и
его суровое лицо внезапно смягчилось, стоило ему посмотреть в испуганные
глаза юноши, прошедшего такой опасный путь, пережившего столько
трудностей, добравшегося наконец до своей мирной гавани и тут же
узнавшего, что он должен покинуть ее и отправляться в еще более опасное
путешествие на север. Но у них не было времени, чтобы морально подготовить
Шеа к этому страшному сообщению. Он с сомнением покачал головой и
продолжил ждать.
- Думаю, мне стоит идти с вами, - послышалось короткое заявление
Мениона, вновь поднявшегося на ноги и прямо глядящего на собравшихся. - Я
прошел с Шеа весь этот путь, чтобы быть уверенным, что он живым добрался
до Кулхейвена, и ему это удалось. Мой долг перед ним выполнен, но остается
долг перед моей страной и ее народом, и я обязан защищать их так, как
сумею.
- И что же ты предлагаешь? - резко возразил Алланон, изумленный тем,
что горец вызвался добровольцем, не посоветовавшись предварительно с
друзьями. Шеа с Фликом просто онемели от этого столь неожиданного
заявления.
- Я лучший лучник земель Юга, - без промедления ответил Менион. - А
возможно, и лучший следопыт.
Казалось, Алланон мгновение помедлил в нерешительности, а затем
взглянул на Балинора, который только пожал плечами. Какой-то миг Менион с
Алланоном смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь выяснить намерения
друг друга. Затем Менион холодно улыбнулся угрюмому историку.
- Тем более, как вы можете мне запретить это? - сухо осведомился он.
Темная фигура за другим концом стола почти удивленно взглянула на
него, и в комнате воцарилось полное безмолвие. Даже Балинор неуверенно
отступил на шаг. Шеа с самого начала видел, что Менион напрашивается на
неприятности, и что все за этим столом, кроме них троих, знают о мрачном
Алланоне нечто такое, что им пока неизвестно. Испуганный юноша бросил
короткий взгляд на Флика, чье раскрасневшееся лицо побледнело при мысли о
столкновении этих двух людей. Отчаянно стремясь избежать беды, Шеа
порывисто встал и откашлялся. Все посмотрели в его сторону, и все мысли
исчезли из его головы.
- Ты что-то хочешь сказать? - бесцветным голосом поинтересовался
Алланон. Шеа кивнул, лихорадочно придумывая выход из положения, зная, что
может сейчас случиться. Он снова взглянул на Флика, и тот заставил себя
еле заметно кивнуть, показывая, что согласен со всем, что бы ни пришло в
голову брату. Шеа во второй раз откашлялся.
- Кажется, от всех остальных меня отличает только одна черта -
отцовская кровь, но я собираюсь воевать до конца. Мы с Фликом - и Менион
тоже - идем в Паранор.
Алланон одобрительно кивнул и даже выдавил слабую улыбку, в душе
довольный поведением юноши. Шеа, более, чем любому другому из них,
требовалось быть сильным. Он стал последним сыном Дома Шаннары, и от этого
наследия, порожденного прихотливым случаем, теперь зависела судьба
стольких людей.
За другим концом стола Менион Лих молча расслабился на своем сиденье,
с его губ сорвался еле слышный вздох облегчения, и он мысленно поздравил
себя. Он намеренно вызвал ярость Алланона, и тем самым вынудил Шеа прийти
ему на помощь с заявлением о согласии отправиться в Паранор. Он повел
опасную игру, чтобы заставить Шеа решиться на это путешествие. Он оказался
на грани смертельного столкновения с Алланоном. Ему повезло. Он искренне
надеялся, что в предстоящем путешествии им всем будет так же везти.
9
Шеа молча стоял в темноте перед зданием зала собраний, ощущая, как
ночной воздух прохладными волнами ласкает его разгоряченное лицо. Флик
стоял совсем рядом с ним, по правую руку, на его угрюмое широкое лицо
падал тусклый лунный свет. Менион лениво прислонился к высокому дубу
несколько левее. Собрание закончилось, и Алланон попросил их подождать
его. Высокий скиталец все еще оставался в здании, обсуждая со старейшинами
гномов меры, которые предстоит принять против близящегося вторжения из
верхнего Анара. С ними был и Балинор, согласующий оборону гномов на
востоке с действиями легендарного Граничного Легиона в далеком Каллахорне.
Шеа с облегчением покинул душную маленькую комнату - под ночным небом ему
легче было обдумывать свое поспешное решение отправиться в поход к
Паранору. Он знал - и догадывался, что Флик это тоже знает - что им не
стоит надеяться выбраться живыми из бури, собирающейся вокруг Меча
Шаннары. Они могут остаться в Кулхейвене, жить почти на положении
пленников, в надежде, что гномы защитят их от рыщущих по Югу Носителей
Черепа. Они могут остаться в этих странных землях, оторванные от всех,
кого знали, забытые всеми, кроме гномов. Но такое отчуждение будет тяжелее
любых вражеских пыток. Впервые Шеа понял, что вынужден окончательно и
бесповоротно признать - он уже не просто приемный сын Курзада Омсфорда. Он
сын эльфийского Дома Шаннары, сын королей и наследник легендарного Меча, и
как бы ему ни хотелось этого избегнуть, он вынужден смириться с тем, что
сотворил с ним слепой случай.
Он молча поглядел на брата, глубоко задумавшегося и опустившего глаза
к темной земле, и ощутил острый укол тоски при мысли о его верности. Флик
был храбр и любил своего брата, но вовсе не рассчитывал принять участие в
этом неожиданном повороте событий, который вскоре забросит их во вражеский
стан. Шеа не хотел вовлекать Флика в эти события - ведь на него не
взваливали никакой ответственности. Он знал, что этот упрямый парень не
бросит его, пока остается хоть какая-то надежда, но, возможно, сейчас ему
все-таки удастся убедить Флика остаться, даже вернуться в Тенистый Дол и
объяснить отцу, какая судьба постигла его сына. Но даже не закончив
обдумывать эту идею, он отбросил ее, понимая, что Флик никогда не повернет
назад. Что бы ни случилось, он пройдет свою войну до конца.
- Было время, - нарушил его мысли тихий голос Флика, - когда я мог
поклясться, что вся моя жизнь пройдет в спокойном уединенном Тенистом
Доле. А теперь вдруг вышло так, что я участвую в спасении человечества.
- Ты думаешь, мне стоило решить иначе? - мгновение помолчав, спросил
его Шеа.
- Нет, не думаю. - Флик покачал головой. - Только помнишь, о чем мы
говорили по дороге сюда - о вещах, которые происходят, а мы не только не
можем управлять ими, но даже понять их? Видишь теперь, как мало мы властны
даже над своими поступками.
Он замолчал и бросил на брата тяжелый взгляд. - Я думаю, ты решил
правильно, и что бы ни случилось, я иду с тобой.
Шеа широко улыбнулся и положил руку ему на плечо, думая про себя, что
ожидал от Флика именно таких слов. Возможно, этот жест выглядел со стороны
нелепым, но для него он значил больше, чем любой другой. Он заметил, что с
другой стороны к нему быстро приближается Менион, и повернулся лицом к
горцу.
- Похоже, после того, что случилось этим вечером, вы меня считаете
каким-то дураком, - резко заявил Менион. - Но этот дурак все еще стоит за
старину Флика. Что бы нам ни грозило, мы будем сражаться вместе, со
смертными или же с призраками.
- Ты ведь устроил эту сцену, чтобы заставить Шеа согласиться, да? - в
гневе воскликнул Флик. - Большей подлости я в жизни не видел!
- Не надо, Флик, - прервал его Шеа. - Менион знал, что делает, и
сделал то, что следовало. Я все равно решился бы на это - по крайней мере,
хочется в это верить. Теперь нам придется забыть прошлое, забыть все ссоры
и держаться вместе, чтобы уцелеть.
- Только я буду держаться там, откуда мне его видно, - кисло процедил
его брат.
Дверь зала собраний внезапно отворилась, и в свете факелов, льющемся
из дверного проема, возник могучий силуэт Балинора. Он поглядел на троих
юношей, стоящих перед ним во мраке, затем затворил дверь и подошел к ним,
слабо улыбаясь.
- Я рад, что вы все решили отправиться с нами, - напрямик заявил он.
- Должен добавить, Шеа, что без тебя все предприятие лишилось бы смысла.
Без помощи потомка Джерле Шаннары Меч останется простым куском металла.
- А что вы знаете об этом магическом оружии? - быстро спросил его
Менион.
- Я оставлю этот рассказ Алланону, - ответил Балинор. - Через
несколько минут он собирается с вами здесь побеседовать.
Менион кивнул, в душе обеспокоенный тем, что ему предстоит уже вторая
встреча с мрачным историком за один вечер, но стремление узнать хоть
что-то о сути мощи Меча пересилило. Шеа с Фликом обменялись быстрыми
взглядами. Наконец-то они узнают полную историю происшедшего в землях
Севера.
- Почему вы сейчас здесь, Балинор? - осторожно спросил Флик, не желая
бестактно влезать в личные дела северянина.
- Это довольно долгая история - вряд ли вам будет интересно, - почти
сердито ответил тот, и Флик моментально понял, что переступил границу
дозволенного. Балинор обратил внимание на его раздосадованный вид и
ободряюще улыбнулся. - Я в последнее время плохо уживался с семьей. Мы с
младшим братом... не поладили, и мне захотелось на время покинуть город.
Как раз в это время Алланон попросил меня сопровождать его в Анар. У меня
здесь много старых друзей: Гендель, другие гномы... Так что я согласился.
- Знакомая история, - сухо отозвался Менион. - У меня у самого
временами возникали такие проблемы.
Балинор кивнул и выдавил слабую улыбку, но в глазах его Шеа легко
прочел, что ему эта история вовсе не кажется веселой. То, что заставило
его покинуть Каллахорн, было во много крат серьезнее всего того, что
случалось когда-либо с Менионом в Лихе. Шеа быстро сменил тему разговора.
- А что вы можете рассказать нам об Алланоне? Похоже, что мы
вынуждены полагаться на него абсолютно во всем, но до сих пор совершенно
ничего о нем не знаем. Кто же он?
Балинор приподнял брови и улыбнулся, удивленный вопросом и в то же
время не уверенный, что на него следует ответить. Он прошелся вдоль
здания, о чем-то размышляя, а затем резко повернулся и коротко указал на
зал собраний.
- На самом деле я и сам не так много знаю об Алланоне, - честно
признался Балинор. - Он постоянно скитается, путешествует по странам,
делает записи о переменах и развитии народов и земель. Его хорошо знают
все расы - думаю, он побывал повсюду. Глубина его знаний о нашем мире
невероятна - большей их части не найти ни в каких книгах. Он очень
выдающийся...
- Но что он за человек? Откуда он? - упорно настаивал Шеа, чувствуя,
что должен выяснить истинную сущность историка.
- Я не могу говорить с уверенностью, потому что он никогда не доверял
до конца даже мне, а я для него почти как сын, - еле слышно произнес
Балинор, так тихо, что все они на шаг придвинулись к нему, чтобы не
пропустить ни одного его слова. - Старейшины гномов и мудрецы моего
родного королевства утверждают, что он - величайший из друидов, этого
почти забытого Совета, правившего людьми более десяти веков назад.
Говорят, он прямой потомок друида Бремена - а возможно, и самого Галафила.
Думаю, в этих словах большая доля истины, потому что он до этого дня часто
бывал в Параноре и подолгу оставался там, записывая свои открытия в
хранящиеся там огромные летописи.
На мгновение он замолчал, и трое его слушателей переглянулись, думая,
что будет, если мрачный историк и в самом деле окажется прямым потомков
друидов, с благоговением представляя себе вереницу прошедших веков,
стоящих у него за спиной. Шеа и раньше подозревал, что Алланон принадлежит
к числу древних философов и мудрецов, носящих имя друидов, и это объясняло
то, что он обладает большими познаниями о природе рас и грозящей им
опасности, чем кто-либо другой. Он снова повернулся к Балинору, и тот
продолжил.
- Я не в силах объяснить это, но мне кажется, что лучшего товарища в
опасности нам не найти, пусть даже нам предстоит лицом к лицу столкнуться
с самим Повелителем Колдунов. Пусть у меня нет ни единого конкретного
доказательства, даже ни одного примера, я все равно уверен, что сила
Алланона превосходит все, виденное нами в жизни. Он может быть очень,
очень опасным врагом.
- Я в этом ни секунды не сомневался, - сухо пробормотал Флик.
Несколько минут спустя дверь зала собраний распахнулась, и из нее
молча вышел Алланон. В тусклом лунном свете он выглядел огромным и
грозным, чем-то похожим на жутких Носителей Черепа, которых они так
боялись; его темный плащ слегка колыхался, а худое лицо скрывалось в
глубине просторного поднятого капюшона. Когда он направился к ним, они
притихли, не зная, что он сейчас скажет им и как это отразится на их
дальнейшей судьбе. Возможно, подходя к ним, он уже заранее знал их мысли,
но их глаза не могли проникнуть под ту непроницаемую маску, что скрывала
его суровые черты и прятала носившего ее человека. Они заметили лишь
внезапный блеск его глаз, когда он остановился перед ними и медленно обвел
взглядом их лица. В маленькой компании воцарилась зловещая тишина.
- Настало время рассказать вам всю историю Меча Шаннары, рассказать о
тех страницах истории рас, что известны сегодня только мне. - Его голос
окреп и повелительно призвал их к вниманию. - Жизненно важно, чтобы Шеа
сейчас понял услышанное, а раз вы все на равных делите с ним все
опасности, то вам тоже следует знать истину. То, что откроется вам
сегодня, должно оставаться тайной до тех пор, пока я не позволю вам
раскрыть ее. Это нелегко, но вам придется хранить молчание.
Жестом он предложил им идти за ним и зашагал прочь с поляны,
углубляясь во тьму лежащего впереди леса. Когда они прошли вглубь леса
несколько сотен футов, он свернул на крошечную, почти незаметную полянку.
Он уселся на источенный пень, оставшийся от древнего ствола, и взмахом
руки предложил им удобно устраиваться рядом. Они быстро расселись и
безмолвно ожидали, пока великий историк собирался с мыслями и готовился
говорить.
- Очень многие годы назад, - наконец начал он, тщательно взвешивая
каждое произносимое слово, - еще до великих Войн, до того, как возникли
известные нам сегодня расы, на земле обитал только человек - по крайней
мере, так он думал. Его история насчитывала много тысяч лет - лет тяжелого
труда и изучения наук, постигнув которые, человек практически переступил
черту, за которой лежали разгадки всех тайн жизни. Это было легендарное,
невероятное время, столь невообразимое, что многое из происходившего в те
годы осталось бы для вас непонятным, даже если бы я сумел нарисовать вам
самую совершенную его картину. Но хотя все эти годы человек трудился над
раскрытием тайн жизни, ему никогда не удавалось преодолеть всесильную
притягательность смерти. Эта двойственность постоянно сказывалась в
истории даже наиболее развитых рас. Как ни странно, стимулом каждого
нового открытия служила все та же бесконечная гонка - изучение наук. Не
тех наук, что известны расам ныне - не изучение жизни животных и растений,
земли и простых искусств. Эти науки создавали машины и энергию, они
разделились на бесчисленные области исследований, и все они стремились все
к тем же двум целям - открытию лучших способов жить и более совершенных
способов убивать.
Он замолчал и мрачно усмехнулся про себя, склонив голову к плечу и
глядя в сторону внимательно слушающего Балинора.
- В самом деле, так странно думать об этом - человек тратил столько
времени, стремясь достичь двух совершенно противоположных целей. Но ведь и
сегодня, спустя столько веков - ничего не изменилось...
Его голос на миг смолк, и Шеа рискнул коротким взглядом окинуть
друзей, но их глаза были прикованы к рассказчику.
- Технические науки! - Неожиданное восклицание Алланона заставило Шеа
резко повернуть голову. - В ту эпоху они значили все. Две тысячи лет назад
человеческая раса достигла в них высот, непревзойденных за всю историю
мира. Вековой враг человека, смерть, осмеливалась забирать в свое царство
лишь тех, чей природный срок жизни подошел к концу. Все болезни были
окончательно уничтожены, и будь у человека еще хоть немного времени, он
отыскал бы и средства, продлевающие жизнь. Некоторые философы утверждали,
что тайны жизни запретны для смертных. Никто так и не смог доказать
обратного. Возможно, они и сделали бы это, но время их истекло, и та же
энергия, что освободила их жизнь от болезней и дряхлости, чуть не
уничтожила саму эту жизнь. Так начались Великие Войны, постепенно
выраставшие из маленьких междоусобиц и набиравшие новую силу, несмотря на
то, что большинство людей понимало, что происходит - но личная неприязнь
перерастала во всеобщую ненависть: поводом могли служить расы, нации,
границы, вероисповедания... в конце концов, все что угодно. Затем
внезапно, столь внезапно, что мало кто успел это осознать, весь мир
охватил ряд военных ударов страны по стране, научно разработанных и
выполненных. В считанные минуты тысячелетняя наука, веками накопленный
опыт практически полностью уничтожили жизнь на Земле.
- Великие Войны. - Его низкий голос зазвучал зловеще, а сверкающие
темные глаза внимательно изучали лица слушателей. - Очень подходящее
название. Силы, освобожденные за те краткие минуты битвы, не только сумели
перечеркнуть целые тысячелетия человеческого развития, но также вызвали
ряд катаклизмов, неузнаваемо преобразивших земную поверхность. Наиболее
страшными оказались первоначальные удары, уничтожившие более девяти
десятых всего живого на земле, но и вызванные ими явления также несли
гибель, раскалывая континенты, испаряя океаны, на долгие века делая земли
и моря непригодными для жизни. Казалось, настал конец всего живого, конец
света. Лишь чудо спасло тогда наш мир.
- Я не верю в это. - Слова сорвались с губ Шеа прежде, чем он успел
спохватиться, и Алланон поглядел на него, скривив губы в знакомой
издевательской усмешке.
- Вот твоя история цивилизованного человека, Шеа, - мрачно проговорил
он. - Но нас сейчас больше интересует то, что произошло впоследствии. В
тот страшный период, что последовал за катастрофой, остатки человеческой
расы все же сумели уцелеть, укрывшись в относительно нетронутых землях и
борясь там за свою жизнь. Тогда и началось развитие известных нам сегодня
рас - гномов, карликов, троллей, некоторые даже утверждают, что и эльфов -
но эльфы были всегда, и это совсем другая история для другой беседы.
Точно такие же замечания в отношении эльфийского народа Шеа с Фликом
слышали от Алланона еще в Тенистом Доле. В этот момент Шеа мучительно
хотелось прервать рассказ историка и расспросить его о расе эльфов и о
своем собственном происхождении. Но он не осмеливался испытывать терпение
Алланона, перебивая его, как уже несколько раз делал в день их первой
встречи.
- Отдельные люди сберегли тайны наук, определявших их жизнь до
разрушения старого мира. Лишь немногие помнили их. Большинство опустилось
на самый примитивный уровень, и редкому человеку удавалось сохранить
отдельные кусочки и обрывки знаний. Но они сберегли в целости свои мудрые
книги, которые могли поведать им почти все тайны древних наук. Первые
несколько веков они прятали и хранили эти книги, не в силах постичь
написанное в них, но зная, что такое время наступит. Они упорно
перечитывали свои бесценные тексты, и когда сами книги начали от ветхости
распадаться в пыль, а способа сохранить или переписать их не было,
владельцы стали заучивать их наизусть. Шли годы, знание бережно
передавалось от отца к сыну, каждое поколение хранило знание в семейном
кругу, оберегая его от тех, кто мог найти ему неразумное применение,
восстановив мир, в котором могли повториться Великие Войны. В конце
концов, у этих людей появилась возможность занести знания в новые книги,
но они отказались. Они все еще боялись будущего, боялись друг друга и даже
самих себя. И тогда они решили дожидаться того дня, когда новые расы
смогут принять их знания.
Так прошли годы, и новые расы начали медленно подниматься над чертой
дикой жизни. Они стали объединяться в сообщества, пытаясь построить новую
жизнь на развалинах старой - но, как вам уже известно, они оказались
недостойны. Они яростно боролись за клочки земли, и вскоре мелкие распри
переросли в вооруженные столкновения. Именно тогда сыновья тех, кто
первыми сберег секреты старых наук, увидели, что мир вновь неуклонно
движется к тому самому положению, которое разрушило прежнюю землю, и тогда
они решили действовать. Человек по имени Галафил понимал, что если ничего
не изменится, то между расами вспыхнет война. И тогда он созвал группу
избранных, обладающих знанием новых книг, на Совет в Паранор.
- Так вот как собрался первый Совет Друидов, - изумленно прошептал
Менион Лих. - Совет всех образованных людей той эпохи, готовых объединить
свои знания ради спасения рас.
- Весьма похвальное стремление объяснить отчаянную попытку
предотвратить всеобщее уничтожение, - отрывисто рассмеялся Алланон. -
Большинство членов Совета Друидов, а на первых порах - все они, собирались
с самыми лучшими намерениями. Они приобрели невероятное влияние на все
расы, ибо могли предложить им много облегчающих жизнь новшеств. Они
действовали только вместе, отдавая свои знания ради общей пользы. Хотя им
и удалось предотвратить готовую вспыхнуть войну и какое-то время
поддерживать мир в отношениях рас, они столкнулись с непредвиденными
трудностями. Знание, которым обладал каждый из них, из поколения в
поколение неизбежно и незаметно изменялось, так что многие ключи к его
пониманию в итоге оказались утрачены.
Положение усложнялось и их неумением сочетать различные факты, знания
разных наук. Многие из членов Совета унаследовали знания от своих предков,
не понимая его практической сути, и большая его часть казалась им просто
лишенными смысла словами. Итак, хотя друиды, назвавшие себя в честь
древнего сообщества, искавшего понимание, и могли во многом помочь расам,
но все-таки они оказались не в силах извлечь из заученных текстов
достаточно информации, чтобы усвоить хотя бы одно из важнейших понятий
великих наук, понятий, которые помогли бы всем землям развиваться и
процветать.
- Значит, друиды хотели перестроить старый мир по своим правилам, -
быстро вставил Шеа. - Они хотели избежать войн, один раз уже разрушивших
мир, но при этом все же воссоздать старые науки.
Флик оторопело покачал головой, не в силах понять, при чем же здесь
Повелитель Колдунов и Меч.
- Верно, - ответил Алланон. - Но Совет Друидов, несмотря на все свои
огромные знания и добрые намерения, забыл об основном законе, определяющем
человеческое существование. Если разумное существо начало стремиться к
развитию, к постижению тайн прогресса, то оно найдет для этого способ - не
один, так другой. Друиды отгородились от мира в Параноре, вдалеке ото всех
земных рас, и поодиночке или же маленькими группами трудились над тайнами
старых наук. Большинство полагалось на доступные материалы, знания
отдельных членов Совета, пытаясь перестроить и изменить прежние способы
управления силами природы. Но некоторых такой подход не удовлетворял.
Отдельные друиды считали, что вместо того, чтобы пытаться глубже вникнуть
в слова и мысли древних книг, следует ограничиться изучением самого
понятного и доступного и немедленно использовать понятое в соответствии со
своими новыми целями.
Вот так несколько членов Совета под руководством человека по имени
Брона начали проникать в древние мистерии, не стремясь к исчерпывающему
пониманию старых наук. Это были поразительные умы, гении, и они упорно
стремились к успеху, спеша овладеть силой, что могла принести огромную
пользу всем расам. Но по странному капризу судьбы их открытия и
исследования уводили их все дальше и дальше от работы Совета. Старые науки
казались головоломками, лишенными ответов, и вскоре они отклонились в
другие области, медленно и неустанно углубляясь в мир знания, которое не
постиг еще никто за всю историю и которое никогда не называлось наукой.
То, чем они начали заниматься, обещало даровать им безграничную
мистическую силу - магия! Они успели раскрыть несколько секретов мистики
прежде, чем Совет обнаружил это и приказал им прекратить работу. С
гневными протестами последователи Броны в ярости покинули Совет, полные
решимости продолжать свой труд. Они исчезли, и больше их с тех пор не
видели.
Он немного помолчал, обдумывая свой рассказ. Слушатели нетерпеливо
ожидали его новых слов.
- Теперь мы знаем, что случилось в последующие годы. За время своего
долгого обучения Брона раскрыл величайшие секреты колдовства и овладел
ими. Но при этом он постепенно лишился своей личности, и душой его
завладели те самые силы, которые он так стремился покорить. Забылись
древние науки и их предназначение в мире людей. Забылся Совет Друидов и их
стремление сделать мир лучше. Забылось все, кроме необоримого стремления
все глубже постигать мистические искусства, тайные силы разума, проникать
в иные миры. Брона стал одержим необходимостью расширять пределы своей
власти - с помощью своей ужасной силы он мечтал покорить весь населенный
людьми мир. Итогом этих его притязаний стала печально известная Первая
Война Рас, в которой ему удалось подчинить себе слабые и смущенные умы
людской расы и заставить этих несчастных людей сражаться с другими
народами. Ими всеми управляла воля человека, переставшего быть человеком,
потерявшего даже власть над собой.
- А его последователи?.. - медленно спросил Менион.
- Пали жертвами того же. Они стали слугами своего бывшего
предводителя, порабощенные странной силой магии... - Голос Алланона
медленно умолк, словно он хотел что-то добавить, но не знал, как это
воспримут слушатели. Обдумав свою мысль, он продолжил. - Эти несчастные
друиды двинулись в противоположную сторону от того, что искали, и это само
по себе должно стать уроком для людей. Возможно, при некотором терпении
они и связали бы недостающие звенья старых наук, а не пришли бы к открытию
ужасной силы мира духов, жадно поглотившего их беззащитные умы и не
насытившегося. Человеческий разум не в силах постичь суть нематериальной
жизни на нашей земле. Ни один из смертных не способен долго иметь дело с
этим миром.
Вновь настала зловещая тишина. Теперь его слушатели поняли сущность
врага, которого надеялись перехитрить. Они боролись против человека,
переставшего быть человеком, превратившегося во вместилище некой огромной
силы, выходящей за пределы человеческого понимания, силы столь могучей,
что она, как и боялся Алланон, разрушала разум людей.
- Остальное вам уже известно, - резким голосом произнес Алланон. -
Существо, называемое Брона, положило начало обеим Войнам Рас. Носители
Черепа - это последователи своего бывшего лидера Броны, друиды, обладавшие
когда-то человеческим обликом, входившие когда-то в Совет Паранора. Они,
как и их хозяин, были не в силах избегнуть своей судьбы. Сам облик,
который они приняли - это воплощение олицетворяемого ими зла. Но для наших
целей достаточно знать, что они олицетворяют собой новую эпоху
человечества, всех народов четырех земель. Хотя старые науки и канули в
вечность, забытые так же надежно, как и годы, когда машины служили нуждам
людей, но на смену им пришли колдовские чары - более сильная, более
страшная угроза для человеческой жизни, чем любое оружие прошлого. Не
сомневайтесь в моих словах, друзья мои. Мы живем в эпоху могущества
колдуна, и его сила готова поглотить нас всех!
Мгновение длилась тишина. В ночном лесу сгустилось давящее мрачное
безмолвие, и последние слова Алланона словно продолжали звенеть в воздухе.
Затем Шеа заговорил.
- В чем же секрет Меча Шаннары?
- В Первой Войне Рас, - почти шепотом ответил ему Алланон, - сил у
друида Броны оказалось недостаточно. В результате объединенная мощь других
рас вкупе со знаниями Совета Друидов взяла верх над людской армией и
разгромила ее. Брона мог погибнуть, и тогда все происшедшее сочли бы
рядовой главой в истории - обычной войной среди смертных - но он сумел
раскрыть тайну сохранения своей духовной сущности даже после того, как его
бренное тело разложится и превратится в прах. Он нашел способ вечно
хранить собственную душу, питая ее мистическими силами, которые подчинил
себе, обретя нематериальную, вечную жизнь. Теперь он мог соединить два
мира - наш и мир духов, откуда он призвал черных призраков, долгие
столетия дремавших в ожидании своего часа. Он выжидал, наблюдая, как
растет пропасть между расами, как и должно было случиться со временем, и
тает влияние Совета Друидов и слабеет их внимание к расам. Подобно любому
порождению зла, он дожидался, когда ненависть, зависть, жадность - все
человеческие слабости, свойственные и другим расам - пересилят доброту и
миролюбие, и тогда он нанес свой удар. Легко подчинив себе первобытных,
воинственных скальных троллей Чарнальских гор, он укрепил их ряды
существами из мира духов, которому отныне служил, и его армия двинулась на
разобщенные расы.
Как вам известно, они сокрушили Совет Друидов и уничтожили его - лишь
отдельные его члены сумели вовремя скрыться. Одним из уцелевших был
дряхлый мистик по имени Бремен, предвидевший опасность и тщетно пытавшийся
предостеречь остальных. Как друид, первоначально он был историком, поэтому
глубоко изучил Первую Войну Рас и узнал о Броне и его последователях.
Заинтригованный тем, что они пытались совершить, и настороженный тем, что
таинственный друид смог овладеть ранее неизвестными людям силами, с
которыми ничто не могло соперничать, Бремен сам начал изучать мистические
искусства, но с много большей осторожностью и опасением перед силой,
которую мог случайно освободить. Спустя несколько лет работы он убедился в
том, что Брона в самом деле еще существует, и что следующая война начнется
и будет выиграна именно силами колдовства и черной магии. Можете
представить себе, как отнеслись к таким его словам друиды - Бремен был
практически изгнан из залов Паранора. В результате он продолжил постигать
мистические искусства в уединении, а когда Паранор пал под натиском армии
троллей, его в замке не было. Узнав, что Совет захвачен и уничтожен, он
понял, что если не начнет действовать немедленно, то расы окажутся
безоружными против известных Броне чар и подвластных ему сил, неведомых
смертным. Но перед ним встала проблема - как победить существо, которое
неуязвимо для орудия смертных, существо, прожившее уже более пятисот лет.
Он отправился к величайшему народу того времени - к эльфам, которыми
правил тогда отважный молодой Джерле Шаннара - и предложил им свою помощь.
Народ эльфов всегда уважал Бремена, ибо понимал его лучше, чем прочих
друидов. Много лет, еще до падения Паранора, он прожил среди них, изучая
мистические науки.
- Вот этого я не понимаю, - внезапно вмешался Балинор. - Если Бремен
в совершенстве постиг искусства мистики, почему же он тогда сам не вызвал
на бой Повелителя Колдунов?
Ответ Алланона прозвучал несколько уклончиво. - В конце концов, на
Стрелехеймских равнинах он все же вышел на поединок с Броной, хотя эта
битва и не была доступна человеческому глазу, и оба они сгинули в ней.
Считалось, что Бремен сокрушил Короля Духов, но время показало обратное, и
теперь... - Он помедлил всего одно мгновение и быстро вернулся к своему
рассказу, но смысл этой кратчайшей паузы не ускользнул ни от одного из его
слушателей.
- Во всяком случае, Бремен понял, что ему необходим некий талисман,
готовый стать надежной защитой против возможного появления существа,
подобного Броне, даже в то время, когда не останется никого, знакомого с
мистическими искусствами, кто мог бы предложить свою помощь народам
Четырех Земель. Так к нему пришла идея Меча, оружия, обладающего силой,
способной уничтожить Повелителя Колдунов. С помощью своего мистического
искусства Бремен выковал Меч Шаннары, создав его не только из обычных
металлов нашего мира, но, помимо того, наделив его особым защитным
свойством всех талисманов. Меч черпал свою силу из душ смертных, которых
защищал - сила Меча зависела от их собственного стремления к свободе,
готовности завоевать эту свободу, пусть даже ценой жизни. Именно эта сила
помогла Джерле Шаннаре уничтожить армию Севера и ее призрачных союзников;
и она же должна быть использована сегодня, чтобы низвергнуть Повелителя
Колдунов в породившую его преисподнюю и навечно замуровать его там, чтобы
окончательно отрезать ему путь в этот мир. Но пока Меч остается в его
руках, он в силах помешать нам использовать его мощь, и это положение,
друзья мои, необходимо изменить.
- Но почему же только сын Дома Шаннары?.. - сорвался вопрос с
подрагивающих губ Шеа, мысли которого вертелись в бешеном хороводе.
- Вот величайшая ирония судьбы! - воскликнул Алланон прежде, чем тот
закончил свой вопрос. - Если вы внимательно слушали все, что я рассказывал
про изменение образа жизни, происшедшее после Великих Войн, про
современные науки, пришедшие на смену старым учениям, про науку мистики,
тогда вы поймете то, что я сейчас попытаюсь объяснить - удивительнейший
феномен. В то время, как науки древности основывались на практических
теориях, охватывающих видимый, слышимый и осязаемый мир, наша современная
магия основана на совершенно иных принципах. Ее сила велика, пока она
сопряжена с верой, ибо это сила разума, неощутимая никакими человеческими
чувствами. Если разум не находит в себе веры в существование этой силы, то
она не может полноценно действовать. Повелитель Колдунов сознает это, и
вера в неизвестное и страх перед ним - перед всеми мирами, существами и
явлениями, непостижимыми для ограниченных чувств человека - служит ему
достаточной основой для изучения мистических искусств. На этот принцип он
полагается уже более пяти веков. Точно так же, Меч Шаннары не станет
могучим оружием в руках человека, искренне убежденного, что не может
использовать его силу. Когда Бремен отдавал меч Джерле Шаннаре, он
совершил ошибку, передав его лично королю и королевскому дому - он должен
был отдать Меч народам Четырех Земель. В результате неверного понимания
людьми и искаженного толкования историками возникло всеобщее поверье, что
Меч - это оружие, предназначенное только для короля эльфов, и лишь его
прямые потомки смогут поднять Меч против Повелителя Колдунов. И сегодня,
если Меч возьмет в руки человек, не являющийся сыном Дома Шаннары, то ему
никогда не удастся до конца поверить в свое право владеть им. Древняя
традиция вызовет сомнения у любого, кто не принадлежит к Дому Шаннары - а
если в глубине души человека останется хоть толика сомнения, Меч окажется
бессилен. Он превратится в обычный кусок металла. Лишь кровь и вера
истинного наследника Шаннары способны пробудить дремлющую силу великого
Меча.
Он замолчал. Звук его голоса сменился гнетущей тишиной. Он рассказал
им все, что мог рассказать. Алланон быстро обдумал данное самому себе
обещание. Он не раскрыл им всего, намеренно умолчав о той детали, что
ввергла бы их в слепой панический ужас. Душу его разрывало желание открыть
им всю правду и мучительное понимание того, что этот шаг погубит их
последнюю надежду на успех; а успех их путешествия важен для всего мира -
и один он понимал истинное значение этих слов. Он молча сидел на пне,
испытывая горечь от своего тайного знания и гнев от запретов, наложенных
им же самим - запретов, не позволяющих раскрыть истину тем, чьи жизни
полностью зависели от него.
- Значит, только Шеа сможет владеть Мечом, если... - внезапно нарушил
молчание Балинор.
- Только Шеа - по праву рождения. Только Шеа.
Стало так тихо, что даже ночные обитатели леса, казалось, прервали
свой нескончаемый шорох, с трепетом внемля словам нахмурившегося историка.
Будущее представлялось очень простым - победа или гибель.
- Теперь идите, - вдруг приказал Алланон. - Постарайтесь выспаться.
На рассвете мы покидаем деревню и отправляемся в залы Паранора.
10
Для маленького отряда утро настало рано, и когда небо осветила
тусклая золотистая заря, его участники уже готовились, преодолевая
сонливость, к началу своего долгого пути. Балинор, Менион и юноши из Дола
ожидали появления кузенов Эвентина и Алланона. Они ждали молча, отчасти
из-за того, что еще не до конца проснулись и с трудом могли беседовать,
отчасти же из-за того, что мысли их были поглощены предстоящим опасным
путешествием. Шеа с Фликом молча сидели на маленькой каменной скамейке, не
глядя друг на друга, и обдумывали рассказанную прошлой ночью Алланоном
историю, прикидывая, каковы их шансы добыть Меч Шаннары, с его помощью
уничтожить Повелителя Колдунов и живыми вернуться домой. К этому моменту у
Шеа уже прошло то состояние, когда единственным его чувством был страх;
сейчас он ощущал лишь странную вялость мыслей, притупленность измученного
сознания, и мог спокойно думать о том, что отправляется буквально на
заклание. Но все же, несмотря на все его мрачные предчувствия в отношении
похода в Паранор, где-то в глубине его оцепенелого разума теплилась вера в
то, что ему как-то удастся выбраться из этого лабиринта непреодолимых
препятствий. Он чувствовал, как дремлет в нем эта вера, выжидая более
подходящего момента, чтобы пробудиться и потребовать решительных действий.
Но пока что он позволял себе покорно впасть в равнодушное оцепенение.
Юноши носили лесные костюмы, позаимствованные у гномов, и теплые
плащи, в которые сейчас кутались, спасаясь от прохлады раннего утра.
Помимо того, они захватили с собой короткие охотничьи ножи, взятые из
Дола, и заткнули их за свои кожаные пояса. Их рюкзаки были по
необходимости малы, в соответствии с небольшим ростом юношей. Местность,
лежащая на их пути, славилась как лучшие охотничьи угодья во всех землях
Юга, и в ней встречались небольшие поселения, где Алланона и гномов готовы
были принять как друзей. Но помимо того, здесь обитал народ карликов,
давних и смертельных врагов гномов. Оставалось надеяться, что маленький
отряд в пути сумеет остаться незамеченным и избежать всяких стычек с
охотничьими отрядами карликов. Шеа аккуратно положил в рюкзак кожаный
мешочек с Эльфийскими камнями, никому их не показывая. С момента своего
прибытия в Кулхейвен Алланон ни разу не заговорил о них. Была ли тому
виной простая забывчивость или же нечто иное, но Шеа предпочитал
помалкивать о своем единственном по-настоящему мощном оружии и прятал
мешочек под своей туникой.
Менион Лих стоял в нескольких ярдах от братьев, вяло переминаясь с
ноги на ногу. Он носил совершенно непримечательную охотничью одежду,
свободную и раскрашенную зелеными и коричневыми пятнами, что значительно
облегчало его задачу как охотника и следопыта. Его ботинки, сшитые из
мягкой кожи, выдубленной в ворвани, помогали ему бесшумно выслеживать
зверя и человека, и в то же время защищали его ноги даже на самых острых
камнях. За его спиной висел длинный меч Лиха, вложенной в ножны, и когда
охотник переступал с ноги на ногу, его широкая рукоять тускло сверкала в
утреннем свете. Через плечо Менион перекинул большой ясеневый лук и колчан
со стрелами, свое любимое оружие в охотничьих экспедициях.
Балинор носил уже знакомый всем длинный охотничий плащ, плотно
запахнутый на его могучей груди, с поднятым над головой капюшоном. Всякий
раз, когда его руки коротким движением показывались из-под одеяния, под
тканью плаща ярко сверкала кольчуга. На поясе его висел длинный охотничий
нож и самый громадный меч из всех, что приходилось когда-либо видеть
юношам. Он был столь огромен, что один взмах его блестящего лезвия мог,
казалось, легко рассечь человека надвое. Сейчас меч скрывали полы плаща,
но братья еще утром видели, как Балинор вешал его себе на пояс.
Наконец их ожидание подошло к концу, и из зала собраний к ним вышел
Алланон, сопровождаемый двумя стройными эльфами. Не останавливаясь, он
пожелал всем доброго утра и велел цепочкой следовать за ним, кратко
предупредив, что стоит им пересечь Серебряную реку, лежащую несколькими
милями севернее, как они окажутся в землях, где обитают карлики, и всякие
разговоры придется прекратить. Их путь шел от реки прямо на север, через
леса Анара и лежащие за ними горы. При путешествии по этой пересеченной
местности у них оставалось больше шансов пройти незамеченными, чем при
пересечении равнин к западу отсюда, где местность считалась более ровной и
легко проходимой. Ключом к успеху их путешествия была секретность. Если
Повелителю Колдунов станет известно об их планах, с ними будет покончено.
Двигаться им придется только при свете дня, укрываясь в лесах и горах, и
только когда они доберутся до равнин, лежащих во многих милях к северу, им
придется перейти на ходьбу ночью, рискуя при этом быть обнаруженными
Носителями Черепа.
Старейшины гномов решили отправить в этот поход с ними Генделя,
молчаливого охотника, спасшего Мениона от сирены. Гендель, как наиболее
знакомый с близлежащей местностью, и повел их из Кулхейвена. Рядом с ним
шагал Менион, лишь изредка роняя краткие реплики и в основном следя за
тем, чтобы не попадаться под ноги хмурому гному и не привлекать внимания к
своей персоне, что гном считал совершенно излишним. В нескольких шагах за
ними шли два эльфа, их легкие грациозные фигуры казались бледными
дрожащими тенями; они беседовали друг с другом тихими музыкальными
голосами, которые Шеа нашел очень приятными на слух. Оба они несли с собой
большие ясеневые луки, похожие на лук Мениона. На них не было плащей -
только странные облегающие одежды, в которых они прошлой ночью появились
на Совете. За ними следовали Шеа с Фликом, а за юношами шагал молчаливый
предводитель их отряда, длинными шагами легко преодолевающий дорогу,
склонив суровое лицо к земле. Замыкал процессию Балинор. И Шеа, и Флик
вскоре догадались, что их поместили в середину отряда для их же большей
безопасности. Шеа знал, сколь важно для успеха путешествия его
присутствие, но все же болезненно сознавал, что его считают неспособным
защитить себя в момент настоящей опасности.
Отряд подошел к Серебряной реке и пересек ее в узком месте, где через
вьющуюся полоску сверкающей воды был переброшен грубый деревянный мост.
Стоило им перейти его, как всякие разговоры тут же подошли к концу и все
взгляды в напряженном ожидании повернулись к лежащему впереди густому
лесу. Идти было относительно легко; по ровной земле бескрайнего леса
прихотливо вилась тропинка, уверенно ведущая на север. Узкими колоннами
сквозь просветы в тяжелых ветвях на землю падали солнечные лучи, иногда
пересекая тропу и освещая их лица, даря им каплю тепла среди лесной
прохлады. Промокшие от обильной росы, опавшие листья и веточки
образовывали под их ногами мягкий ковер, гасящий звук шагов и помогающий
сохранять тишину. Повсюду вокруг слышались шумы и шорохи, но они заметили
только разноцветных птиц и нескольких белок, в волнении мечущихся по своим
владениям на древесных вершинах, время от времени своими прыжками с ветки
на ветку осыпающих на путников град орехов и сухих прутиков. Деревья не
позволяли им видеть на большом расстоянии, ибо в обхвате они здесь
составляли от трех до десяти футов; из их стволов подобно чудовищным
пальцам тянулись огромные корни, неустанно закапываясь в землю. Далеко
видеть в каком-либо направлении здесь было невозможно, и отряду
приходилось полагаться только на знание Генделем местности и следопытский
опыт Мениона Лиха, вместе с гномом ведущего их сквозь растительный
лабиринт.
Первый день протек без происшествий, и ночь они провели под пологом
громадных деревьев к северу от Серебряной реки и Кулхейвена. Очевидно, из
них всех только Гендель точно знал их местоположение, и Алланон время от
времени вынужден был справляться у молчаливого гнома, где они сейчас
находятся и куда движутся. Ужин был холодным, так как они не решились
разводить костер из боязни привлечь к себе внимание. Но общее настроение,
несмотря на это, оставалось беззаботным и легким, а разговоры текли
непринужденно. Шеа использовал эту возможность, чтобы поговорить с двумя
эльфами. Они приходились кузенами Эвентину, их избрали для сопровождения
Алланона как представителей эльфийского королевства и для помощи в поисках
Меча Шаннары. Они оказались братьями: старшего из них звали Дарин; он был
худощав и молчалив, и у Шеа и вездесущего Флика мгновенно возникло
впечатление, что на него можно положиться. Его младший брат носил имя
Даэль; он был застенчивым и очень симпатичным парнем, на несколько лет
младше Шеа. Его юное очарование странным образом пленило более взрослых
членов отряда, особенно Балинора и Генделя, закаленных в боях ветеранов,
многие годы защищавших границы своих родных земель; его юность и свежий
взгляд на жизнь казались им чуть ли не вторым шансом обрести то, чего им
не хватило в своей молодости. Дарин сообщил Шеа, что его брат покинул свой
эльфийский дом всего лишь за несколько дней до своей свадьбы с одной из
прекраснейших девушек их страны. Шеа с трудом мог поверить, что Даэль
достаточно взрослый для этого, и вообще не сумел понять, зачем ему
накануне своей свадьбы понадобилось отправляться в это путешествие. Дарин
убеждал его, что такое решение его брат принял самостоятельно, но позднее
Шеа сказал Флику, что, по его мнению, на такое решение в какой-то степени
повлияла королевская кровь Даэля. И сейчас, когда члены отряда сидели под
пологом леса, вполголоса беседуя между собой, за исключением молчаливого,
отчужденно держащегося Генделя, Шеа думал о том, насколько юный эльф
жалеет о своем решении расстаться с будущей невестой и отправиться в
опасное путешествие в Паранор. Он был бы счастлив, если бы Даэль передумал
и не присоединился к их отряду, а остался бы в безопасности своих родных
земель.
Позднее этим же вечером Шеа подошел к Балинору и спросил у него,
почему Даэлю разрешили участвовать в такой экспедиции. Принц Каллахорна
улыбнулся озадаченному юноше, подумав про себя, что с трудом замечает
между ними двумя разницу в возрасте. Он сказал Шеа, что в те дни, когда
опасность нависает над всеми землями, никто не станет спрашивать, почему
тот или иной человек хочет помочь тем, кто борется с ней - такие решения
принимаются как должное. Даэль принял решение идти в поход, потому что
беседовал об этом с королем и пришел к выводу, что в противном случае не
смог бы назвать себя мужчиной. Балинор объяснил, что Гендель уже многие
годы постоянно сражается с карликами, защищая свою родину. На нем лежит
огромная ответственность, ибо он считается одним из самых умелых и опытных
воинов Востока. Дома он оставил жену и детей, которых видел один раз за
последние восемь недель и еще очень долго не надеется увидеть вновь. Всем,
кто отправился в этот поход, есть что терять, заключил он; возможно, даже
больше, чем догадывается Шеа. Не разъясняя своей последней фразы, высокий
северянин отошел к Алланону, чтобы поговорить с ним о других проблемах.
Несколько раздосадованный внезапно оборвавшейся беседой, Шеа вернулся к
Флику и братьям-эльфам.
- Каков из себя Эвентин? - спрашивал Флик, когда Шеа подошел к ним. -
Я много раз слышал, что он величайший из эльфийских королей и пользуется
всеобщим уважением. Каков же он на самом деле?
Дарин в ответ широко улыбнулся, а Даэль весело рассмеялся, сочтя
вопрос забавным и неожиданным.
- Ну что мы можем сказать про своего же кузена?
- Он великий король, - чуть помедлив, серьезно ответил Дарин. -
Другие монархи и правители утверждают, что для короля он слишком молод. Но
он прозорлив и, что самое главное, всегда успевает сделать нужное, пока
еще есть время. Он искренне любит и уважает весь эльфийский народ. Эльфы
пойдут за ним куда угодно, выполнят любую его просьбу, и это прекрасно для
всех нас. Старейшины нашего совета предпочли бы отгородиться от других
земель, попробовать жить по отдельности. Чистая глупость, но они боятся
новой войны. Их сдерживает только Эвентин. Он понимает, что избежать
войны, которая так их пугает, можно, только нанеся удар первым и разбив
войска противника. Вот почему наша миссия так важна - эту войну необходимо
остановить прежде, чем она охватит весь мир.
С другого конца маленького лагеря к ним подошел скучающий Менион и
уселся рядом, как раз успев уловить последнюю фразу.
- А что вы знаете о Мече Шаннары? - с любопытством спросил он.
- На самом деле, очень мало, - признал Даэль, - хотя для нас это
скорее история, чем легенда. Меч всегда был символом данного эльфийскому
народу обещания, что ему никогда больше не придется бояться порождений
мира духов. Всегда считалось, что с завершением Второй Войны Рас такая
угроза исчезла окончательно, и никто не обращал внимания на то, что весь
Дом Шаннары с годами постепенно гибнет, за исключением таких его членов,
как Шеа, никому не известных. Династия Эвентина, наша семья, взошла на
трон почти сто лет назад - мы носим фамильное имя Элесседилы. Меч все это
время оставался в Параноре, до этих дней забытый почти всеми.
- В чем же сила Меча? - настаивал Менион, своим упорством вызвавший у
Флика подозрения, и тот немедленно бросил Шеа предостерегающий взгляд.
- Не знаю, что и ответить на такой вопрос, - признал Даэль и взглянул
на Дарина, который в ответ пожал плечами и покачал головой. - Кажется, это
знает только Алланон.
Все они непроизвольно бросили краткие взгляды на темную фигуру,
сидящую по другую сторону полянки и увлеченную беседой с Балинором. Затем
Дарин повернулся к ним.
- Нам очень повезло, что сейчас с нами Шеа, сын Дома Шаннары. Он
сумеет раскрыть секрет силы Меча, стоит нам вновь получить его в свои
руки, и этой силой мы уничтожим Повелителя Колдунов прежде, чем он сожжет
нас в огне великой войны.
- Ты хочешь сказать - ~если~ мы получим Меч в свои руки, - быстро
поправил его Шеа. Дарин коротким утвердительным смешком согласился с
поправкой и ободряюще кивнул.
- Все-таки что-то во всей этой истории не так, - тихо заявил Менион,
резко вставая и отправляясь искать себе место для ночлега. Шеа смотрел ему
вслед, в душе соглашаясь с горцем, но все еще не видя, что же они могут
предпринять для изменения этого положения. Ему внезапно пришло в голову,
что надежда успешно завершить свой поход за Мечом столь призрачна, что
сейчас лучше думать только о том, как живым добраться до Паранора. В этот
момент ему даже не хотелось задумываться о том, что случится вслед за
этим.
С первыми лучами рассвета отряд поднялся и вновь двинулся по вьющейся
тропе, возглавляемый бдительным Генделем. Гном быстрым шагом вел их сквозь
чащу огромных деревьев и густого кустарника, по мере их углубления в Анар
превращающихся в настоящие дебри. Тропа начала медленно подниматься,
указывая на то, что они приближаются к горам, разделяющим средний Анар
надвое. Раньше или позже на своем пути на север им придется преодолевать
эти могучие пики, чтобы добраться до западных равнин, лежащих между ними и
Паранором. По мере их продвижения вглубь территории карликов в отряде
начало нарастать напряжение. Они испытывали неприятное ощущение, что за
ними постоянно кто-то наблюдает, укрывшись в лесной чаще и выбирая момент
для нападения. Казалось, только возглавляющий их Гендель не обращал на это
внимания, ибо его страх существенно ослабляло его прекрасное знание
местности. Во время марша никто не разговаривал, глаза людей не отрывались
от окружающего их безмолвного леса.
К полудню тропа резко пошла вверх, и отряду пришлось карабкаться по
ней. Здесь деревья росли заметно реже, и кустарник казался не таким
плотным. Сквозь древесные кроны проглянуло ясное небо, его чистую синеву
не нарушало ни малейшее облачко. Ярко светящее солнце источало тепло,
сверкая в промежутках среди разбросанных деревьев и освещая весь лес. На
их пути начали попадаться отдельные кучки камней, и вскоре они заметили,
что местность впереди вздымается высокими пиками и выступающими гребнями,
обозначающими начало южной границы гор среднего Анара. По мере того, как
они поднимались, воздух становился все холоднее, и дыхание понемногу
затруднялось. Спустя несколько часов отряд приблизился к опушке очень
густого сухого сосняка, где деревья росли так тесно, что видеть сквозь их
чащу дальше, чем на двадцать-тридцать футов, было невозможно. По обе
стороны от тропы на сотни футов вверх вздымались высокие утесы плитняка,
рассекая синеву дневного неба. Лес тянулся на несколько сот ярдов в каждую
сторону, обрываясь у подножия утесов. Приблизившись к границе сосняка,
Гендель быстро приказал остановиться и несколько минут совещался с
Менионом, указывая на лес, а затем на утесы, очевидно, о чем-то его
спрашивая. К ним подошел Алланон и вскоре велел оставшимся членам отряда
собраться рядом.
- Горы, которые мы намерены пересечь, называются Вольфсктааг; это
ничейная земля карликов и гномов, - тихо объяснил Гендель. - Мы избрали
этот путь потому, что здесь меньше шансов наткнуться на охотничий патруль
карликов, что привело бы к неизбежной кровавой стычке. Говорят, что в
горах Вольфсктааг обитают существа из иного мира - неплохая шутка, верно?
- Говори по существу, - прервал его Алланон.
- А существо вопроса в том, - продолжал Гендель, словно не замечая
слов мрачного историка, - что нас около четверти часа назад заметили один
или даже два разведчика карликов. Может, здесь есть и другие, я не уверен
- горец утверждает, что заметил следы большого отряда. В любом случае,
разведчики сообщат о нашем появлении и спешно приведут подмогу, так что
нам следует отсюда поскорее убираться.
- Хуже того! - быстро воскликнул Менион. - Эти следы говорят, что
карлики где-то впереди - в этом лесу или за ним.
- Может, так, а может, и нет, горец, - резко отрубил Гендель. - Эти
деревья тянутся так почти целую милю, и с обеих сторон их ограждают утесы,
но за лесом они резко сужаются и образуют перевал Петли, проход вглубь
Вольфсктаага. Нам придется идти этим путем. Любой другой маршрут отнимет у
нас лишних два дня и наверняка предоставит возможность повстречаться по
дороге с толпой карликов.
- Довольно споров, - сердито сказал Алланон. - Давайте быстрее
уходить отсюда. Стоит нам добраться до конца перевала, как мы окажемся в
горах. Там карлики не посмеют нас преследовать.
- Это меня радует, - проворчал себе под нос Флик.
Отряд углубился в чащу густо растущих сосен, двигаясь тесной
цепочкой, огибая шершавые, потрескавшиеся стволы. Землю в лесу покрывал
ковер из сухих игл, образующий мягкую подстилку, гасящую звуки шагов.
Высокие тонкие деревья с белой корой почти касались друг друга своими
верхушками, их ветви, подобно кружевной паутине, удивительным узором
расчерчивали чистую синеву леса. Отряд торопливо пробирался сквозь
лабиринт стволов и ветвей, ведомый Генделем, который выбирал дорогу
уверенно и без промедления. Они успели пройти лишь несколько сот футов,
когда Дарин резко остановил их и жестом велел сохранять тишину,
вопросительно оглядываясь, словно ища в воздухе какие-то знаки.
- Дым! - вдруг воскликнул он. - Они подожгли лес!
- Я не чувствую дыма, - заявил Менион, напряженно втягивая воздух.
- Но у тебя нет и острого обоняния эльфа, - уверенно сказал Алланон.
Он повернулся к Дарину. - Ты знаешь, с какой стороны они подожгли его?
- Я тоже чувствую запах дыма, - изумленно заявил Шеа, не ожидавший,
что его чувства могут оказаться под стать эльфийским.
Дарин раздумывал около минуты, пытаясь уловить запах дыма с
определенного направления.
- Не могу сказать точно, но мне кажется, они подожгли его в
нескольких местах сразу. Если это так, то через несколько минут пламя
охватит весь лес!
Одну краткую секунду Алланон медлил, а затем жестом приказал им
продолжать движение к перевалу Петли. Их шаг заметно ускорился - они
торопились выбраться из лесной ловушки, в которой оказались. Пожар в этом
сухом лесу вскоре побежит по верхушкам деревьев, отрезая им путь к
спасению. Размашистый шаг Алланона и северянина вынудил Шеа с Фликом
перейти на бег, чтобы не отставать от них. Один раз Алланон что-то
прокричал Балинору, и могучая фигура воина исчезла среди деревьев, тут же
потерявшись из вида. Менион и Гендель скрылись впереди, и только изредка
между высящихся сосен мелькали стройные силуэты братьев-эльфов, легко
мчащихся по лесу. Только Алланон был виден по-прежнему ясно; он держался в
нескольких шагах позади и требовал от них бежать еще быстрее. Между тесно
сомкнутых стволов начали просачиваться тяжелые клубы густого белого дыма,
похожего на плотный туман, застилая лежащую впереди тропу и еще более
затрудняя дыхание. Само пламя все еще не показывалось. Пожар еще не окреп
до такой степени, чтобы промчаться по переплетениям ветвей и отсечь им
путь к спасению. Через считанные секунды дымом затянуло все кругом, и с
каждым вдохом Шеа и Флика охватывал мучительный кашель, от жары и едкого
дыма их глаза начали слезиться. Вдруг Алланон крикнул, чтобы они
остановились. Они неохотно замедлили движение, ожидая команды продолжать
бег, но оказалось, что Алланон смотрит куда-то назад; его худое лицо в
клубах белого дыма казалось мертвенно-пепельным. Вскоре позади него из
леса возникла могучая фигура Балинора, плотно закутанная в длинный
охотничий плащ.
- Ты был прав, они позади нас, - сообщил он историку, тяжело дыша и
хрипло выталкивая слова. - Они подожгли сзади весь лес. Похоже, это
ловушка, чтобы загнать нас на перевал Петли.
- Оставайся с ними, - коротко приказал Алланон, указывая на
испуганных юношей. - Я должен перехватить остальных, пока они не вышли к
перевалу!
С невероятной для человека его телосложения скоростью высокий историк
бросился вперед и скрылся среди деревьев, тут же исчезнув из вида. Балинор
взмахом руки велел юношам следовать за ним, и они быстрым шагом двинулись
в ту же сторону, с трудом дыша и находя дорогу в душащем дыму. Затем до
них с пугающей внезапностью донесся громкий треск горящего дерева, и дым
повалил на них громадными слепящими клубами адского жара. Огонь настигал
их. Через несколько минут он нагонит их, и они сгорят заживо! Борясь с
приступами кашля, все трое напролом рванулись сквозь чащу сосен, отчаянно
стремясь выбраться из кошмара, в котором неожиданно оказались. Шеа бросил
быстрый взгляд вверх и, к своему ужасу, увидел, как по вершинам высоких
сосен позади и над ними скачет пламя, торопливо прожигая себе дорогу вниз
по длинным стволам.
Затем из-за дыма и деревьев внезапно возникла неприступная каменная
стена утесов, и Балинор указал в ее сторону. Несколько минут спустя,
ощупью пробираясь вдоль подножия скал, они столкнулись с остатками отряда,
собравшимися на опушке горящего леса. Впереди лежал открытый проход,
извилисто уходящий между утесами вверх, в скалы, и исчезающий на перевале
Петли. Они быстро присоединились к группе, и в этот момент пламя охватило
весь лес.
- Они хотят заставить нас выбирать между жаровней в этом сосняке и
открытым перевалом, - прокричал Алланон, перекрывая треск горящего дерева,
и задумчиво взглянул на лежащий впереди проход. - Они знают, что у нас
всего два пути, но перед ними сейчас стоит точно такой же выбор, и поэтому
они лишаются всякого преимущества. Дарин, пройдись-ка к перевалу, погляди,
не ждет ли нас там засада карликов.
Эльф бесшумно двинулся в направлении перевала, пригнувшись и держась
рядом с самым склоном утеса. Они наблюдали за ним, пока он не скрылся
среди обступивших тропу скал. Шеа стоял вместе со всеми и мечтал совершить
что-нибудь полезное для отряда.
- Карлики - не дураки. - Голос Алланона резко ворвался в его мысли. -
Те, кто ждет нас на перевале, знают, что отрезаны от тех, кто поджег лес,
пока те не проберутся сквозь огонь. Они ни за что не рискнут отступать в
горы Вольфсктааг. Или нас на перевале ожидает целая армия карликов, о чем
нас предупредит Дарин, или же они замыслили что-то другое.
- Что бы то ни было, они наверняка готовят это в Узле, - сообщил им
Гендель. - В этом месте проход сужается настолько, что по расщелине между
смыкающимися склонами утесов можно пройти только по одному. - Он замолчал
и снова принялся что-то обдумывать.
- Не понимаю, как они думают нас остановить, - быстро вставил
Балинор. - Эти утесы почти отвесны - подниматься на них очень долго и
опасно. С тех пор, как карлики обнаружили нас, у них просто не было
времени вскарабкаться на эти скалы!
Алланон задумчиво кивнул, очевидно, соглашаясь с северянином, не в
силах понять, что за сюрприз запасли для них карлики. Менион Лих тихо
сказал что-то Балинору, затем торопливо отделился от группы и двинулся к
тропе на перевал, где склоны утесов начинали резко сужаться, пристально
всматриваясь в землю. Исходящий от пылающего леса жар стал совершенно
невыносим, и им пришлось отступить еще дальше к перевалу. Все вокруг
по-прежнему затягивали клубы белого дыма, подобно стене выползающие из
гибнущего леса и медленно расплывающиеся в воздухе. Шли долгие минуты,
шестеро путников ждали возвращения Дарина и Мениона. Они видели отсюда,
как горец разглядывает землю при входе на перевал; его высокая фигура
казалась тенью в затянутом дымом воздухе. Наконец он распрямился и зашагал
обратно, а по дороге его нагнал возвращающийся эльф.
- Там остались следы ног, но других знаков на перевале нет, - доложил
Дарин. До самого Узла решительно ничего не потревожено. Дальше я не ходил.
- Это не все, - быстро вмешался Менион. - У входа на перевал я нашел
две четкие цепочки следов, ведущие вглубь прохода, и две - ведущие
обратно. Это следы карликов.
- Должно быть, они проскользнули вперед и успели вернуться обратно,
держась у самых склонов утесов, пока мы топтались посередине - сердито
сказал Балинор. - Но если они побывали там раньше нас, то что?..
- Сидя здесь и болтая без толку мы никогда ничего не узнаем! -
раздраженно заключил Алланон. - Мы до бесконечности можем строить догадки.
Гендель, идите с горцем вперед и смотрите в оба. Остальные движутся
прежним строем.
Кряжистый гном вместе с Менионом отправились вперед, их зоркие глаза
ощупывали каждый камень, окаймляющий вьющуюся тропу, уходящую на перевал
Петли. В нескольких шагах за ними следовали все остальные, бросая
настороженные взгляды на окружающие скалы. Шеа бросил быстрый взгляд через
плечо и заметил, что Алланон по-прежнему шагает за ними, но Балинора нигде
не видно. Очевидно Алланон снова оставил северянина прикрывать их тыл на
краю горящего сосняка и наблюдать за неотвратимым приближением
карликов-охотников, скрывающихся где-то позади. Подсознательно Шеа
понимал, что они идут прямо в ловушку, устроенную для них коварными
карликами, и им остается только гадать, в чем же она заключается.
Первую сотню ярдов тропа резко шла вверх, затем постепенно
выровнялась и сузилась до такой степени, что между склонами утесов мог
протиснуться лишь один человек. Перевал оказался просто глубокой
расщелиной в толще скал, его склоны нависали над тропой, почти смыкаясь
далеко в вышине. Двигаясь по нему, они видели лишь узкую полоску голубого
неба, слабо освещающую извилистую, усеянную камнями тропу. Их продвижение
заметно замедлилось, так как идущие в авангарде искали ловушки, которые
могли быть оставлены карликами. Шеа не представлял, как далеко прошел во
время своей разведки Дарин, но, очевидно, он не рискнул пробраться в ту
часть перевала, которую Гендель называл узлом. Он догадался о
происхождении этого названия. Узость прохода создавала впечатление
движения по узлу петли висельника, приближения к той же судьбе, что
ожидала и осужденного. Он слышал над самым ухом дыхание Флика и испытывал
неприятное удушье при виде смыкающихся стен. Отряд медленно продвигался,
люди слегка пригибались чтобы не задевать за сходящиеся скалы и острые как
бритва каменные выступы.
Внезапно шаг их замедлился, и вся группа плотно сомкнулась. За спиной
Шеа послышался низкий голос Алланона, сердито осведомляющегося, что
происходит, и торопливо требующего пропустить его вперед. Но в тесном
проходе двум людям не удалось бы разминуться. Шеа всмотрелся вперед и
увидел за силуэтами впереди идущих яркий луч света. Очевидно, проход
наконец-то расширялся. Они почти преодолели перевал Петли. Но затем, когда
Шеа уже поверил, что они невредимыми достигли выхода с перевала, впереди
послышались громкие возгласы, и вся цепочка встала как вкопанная. В
полутьме раздался изумленный и злой голос Мениона, Алланон хрипло, гневно
выругался и приказал отряду двигаться дальше. Какое-то время не
происходило ничего. Затем отряд медленно продолжил свой путь, выйдя на
широкую прогалину, пересеченную тенями утесов, внезапно расступившихся и
вздымающихся в чистое небо.
- Этого я и боялся, - проворчал себе под нос Гендель, когда Шеа вслед
за Даэлем выходил из расщелины. - Я надеялся, что карлики не посмеют так
глубоко забраться в запретные земли. Похоже, горец, они таки нас поймали.
Шеа шагнул на залитую солнцем ровную поверхность камня, где уже стоял
весь отряд, вполголоса перебрасываясь гневными и короткими репликами.
Почти в тот же момент из тени появился Алланон, и они вместе окинули
взглядом открывающуюся им сцену. Каменная плита, на которой они стояли,
футов на пять выступала из расщелины перевала Петли, образуя небольшой
уступ, резко обрывающийся в зияющую пропасть глубиной в сотни футов. Даже
в ярком свете дня она казалась бездонной. Склоны утесов здесь расходились
в стороны, образуя перед пропастью полукруг, а затем резко расступались,
уступая место лесной чаще, начинающейся в нескольких сотнях футов впереди
них. Ущелье, являющееся злобной шуткой природы, имело отчетливый вид
неровно лежащей петли. Пути в обход него не существовало. На другом краю
пропасти висели остатки разрушенного моста из веревок и досок, по которому
ранее переправлялись все путники. Восемь пар глаз обшаривали отвесные
склоны утесов, ища место, где по их ровным стенам можно было бы
вскарабкаться. Но всем уже было очевидно, что единственный путь на ту
сторону пролегает прямо через ущелье.
- Карлики знали, что делали, когда разрушали мост! - гневно выкрикнул
в пустоту Менион. - Они заперли нас у этой бездонной дыры. Теперь им даже
не нужно на нас нападать. Они могут просто дождаться, пока мы не умрем
здесь от голода. Как глупо...
Он в ярости замолчал. Все они сознавали, что поступили глупо,
позволив заманить себя в такую простую и безотказную ловушку. Алланон
подошел к краю пропасти, пристально всматриваясь в ее глубину, а затем
изучил местность по ту ее сторону в поисках способа перебраться.
- Если бы она была хоть чуточку уже, или было бы побольше места для
разбега, я мог бы ее перепрыгнуть, - с надеждой заявил Дарин. Шеа прикинул
ширину пропасти - добрых тридцать футов. Он с сомнением покачал головой.
Даже если бы Дарин прыгал лучше всех в мире, и то в этих условиях удача
вряд ли сопутствовала ему.
- Подождите минуту! - вдруг воскликнул Менион, подскакивая к Алланону
и указывая на север. - Как насчет вон того старого дерева слева, что
свисает с края утеса?
Все с надеждой повернулись туда, куда указывал Менион, не до конца
понимая, что имеет в виду горец. Дерево, о котором он говорил, росло прямо
на одном из утесов полутора сотнями ярдов левее их. Его серый ствол
отчетливо выделялся на фоне ясного неба, его голые, лишенные листьев ветви
тяжело свисали, словно усталые руки какого-то утомленного гиганта,
застывшего на полушаге. Насколько они видели, это было единственное дерево
на всей усеянной камнями тропе, ведущей от пропасти и исчезающей в лесу за
утесами. Шеа тоже посмотрел на него, но не понял, чем оно может им помочь.
- Если бы я выстрелил в это дерево стрелой с привязанной веревкой, то
кто-нибудь, кто меньше всех весит, мог бы проползти по веревке и закрепить
ее для всех остальных, - предложил принц Лиха, сжимая в левой руке свой
огромный ясеневый лук.
- Здесь больше ста ярдов, - раздраженно ответил Алланон. - Учитывая
вес веревки, ты должен быть величайшим лучником в мире, чтобы попасть в
это дерево, не говоря уже о том, что стрела должна войти достаточно
глубоко, чтобы выдержать вес человека. Не думаю, что это в человеческих
силах.
- Слушайте, нам лучше хоть что-то придумать, иначе мы можем
распрощаться с Мечом Шаннары и со всем остальным, - проворчал Гендель, и
его угловатое лицо побагровело от гнева.
- У меня есть идея, - вдруг предложил Флик, сделав при этих словах
шаг вперед. Все посмотрели на коренастого юношу так, словно видели его в
первый раз в жизни или забыли, что он стоит рядом с ними.
- Ну давай, выкладывай! - нетерпеливо воскликнул Менион. - Что у тебя
на уме, Флик?
- Если бы среди нас был умелый лучник, - Флик подарил Мениону
ядовитый взгляд, - то он мог бы попробовать вогнать стрелу в остатки
моста, что висят на той стороне, и вытянуть их сюда.
- Вот это стоящая мысль! - быстро согласился Алланон. - Только кто...
- Я сумею, - быстро сказал Менион, поглядев на Флика.
Алланон коротко кивнул, и Гендель извлек из рюкзака прочный шнур,
который Менион Лих накрепко привязал к концу стрелы, обмотав свободный
конец вокруг своего широкого кожаного пояса. Он положил стрелу на свой
большой ясеневый лук и прицелился. Все взгляды устремились на дальний
конец пропасти, прикованные к длинной веревке, свисающей с обрыва. Менион
проследил за веревкой, уходящей во мрак пропасти, и заметил наконец футах
в тридцати ниже края кусок дерева, еще держащийся на веревочной основе
моста. Отряд, затаив дыхание, наблюдал за тем, как он натянул огромный
ясеневый лук, быстро, уверенно прицелился и с резким щелчком спустил
тетиву. Стрела свистнула в воздухе и вонзилась в дерево; с ее конца,
подрагивая, свисал шнур.
- Отличный выстрел, Менион, - одобрил стоящий рядом Дарин, и горец
усмехнулся.
Мост был осторожно вытянут на их сторону, и они ухватились за концы
перерубленных веревок. Алланон огляделся, тщетно пытаясь найти, за что их
можно закрепить, но карлики вытащили даже колья, на которых они раньше
держались. Наконец Гендель и Алланон вместе встали у края пропасти и туго
натянули веревку моста, по которой через зияющую бездну переполз Даэль,
обвязанный за пояс другой веревкой. Все напряженно следили за тем, как
гигант в черном одеянии и молчаливый гном удерживают натянувшуюся веревку,
но наконец Даэль успешно перебрался на ту сторону. Среди них появился
Балинор и сообщил, что пожар начинает слабеть и карлики-охотники вскоре
двинутся на перевал Петли. Даэль торопливо закрепил веревку на краю ущелья
и перекинул свободный ее конец обратно, и на этот раз длины веревки
хватило, чтобы дотянуть ее до обломков скал у входа на перевал и надежно
привязать. Оставшиеся члены отряда по одному, как Даэль, перебирая руками,
медленно пересекли пропасть по веревке, и наконец все они встали на
дальнем ее краю. Затем они обрезали веревку и швырнули ее в пропасть
вместе с остатками старого моста, чтобы быть уверенными, что погони не
будет.
Алланон приказал отряду бесшумно отступать, чтобы не раскрыть
карликам, что они удачно спаслись из расставленной им ловушки. Однако
прежде, чем уйти с перевала, высокий историк подошел к Флику, положил ему
на плечо свою длинную смуглую руку и угрюмо улыбнулся.
- Сегодня, друг мой, ты заслужил право называться членом этого отряда
- право, не зависящее от твоего родства с братом.
Он резко повернулся и жестом велел Генделю занять свое место впереди.
Шеа взглянул на красное, счастливое лицо Флика и любовно хлопнул брата по
спине. Он и в самом деле заслужил право сражаться рядом с ними - право, о
котором Шеа пока даже не мечтал.
11
Отряд прошел вглубь горного кряжа Вольфсктааг еще около десятка миль,
прежде чем Алланон объявил привал. Перевал Петли и угроза нападения
карликов давно остались позади, и теперь они шли сквозь лесную чащу. Все
это время они шагали быстро, не встречая никаких препятствий на своем
пути, двигаясь по широким свободным тропам и по ровной местности, хотя
поднялись в горы уже на несколько миль. Воздух здесь был чистым и
прохладным, и дневное солнце словно ласкало отряд своими теплыми лучами.
Леса в этих краях были разделены отвесными хребтами плитняка и голыми
заснеженными пиками. И хотя эти земли испокон веков считались запретными
даже для гномов, никто пока не замечал ничего необычного или говорящего об
опасности. До них доносились обычные лесные шорохи, от звонкого писка
насекомых до веселого пения великого множества птиц всех видов и
расцветок. Казалось, что для прохода к далеким залам Паранора ими выбран
наиболее разумный путь.
- Через несколько часов остановимся на ночлег, - объявил высокий
странник, собрав всех их вокруг себя. - Но рано утром я покину вас, чтобы
разведать, не встретят ли нас за горами Вольфсктааг посланники Повелителя
Колдунов. Когда мы преодолеем горы и небольшой отрезок пути по лесам
Анара, перед нами еще будут лежать равнины, после которых мы доберемся до
Драконьих Зубов, что чуть севернее Паранора. Если существа с Севера или их
союзники перекрыли этот путь, мне следует узнать об этом без промедления,
чтобы быстро проложить для нас новый маршрут.
- Ты пойдешь один? - спросил Балинор.
- Думаю, так будет безопаснее для всех нас. Мне мало что угрожает, а
вам понадобится все ваше везение, когда вы достигнете среднего Анара. Я
почти не сомневаюсь, что охотничьи отряды карликов перекроют все перевалы,
ведущие с этих гор, чтобы у нас не осталось шанса уйти от них живыми.
Гендель проведет вас через все эти ловушки ничуть не хуже меня, а я
постараюсь встретить вас где-нибудь на дороге, пока вы не доберетесь до
равнин.
- Каким путем ты хочешь отсюда выбраться? - спросил неразговорчивый
гном.
- Безопаснее всего - через Нефритовый перевал. Я буду отмечать свой
путь лоскутами материи - мы раньше так уже делали. Красное означает
опасность. Следуйте по белым лоскутам, и вам нечего будет бояться. А
теперь идемте, пока еще не начало темнеть.
Они ровным шагом продвигались через Вольфсктааг, пока солнце не
скрылось за вершинами западных гор и тропа впереди перестала быль ясно
различима. Ночь была безлунной, суровый пейзаж тускло освещался лишь
сиянием звезд. Отряд разбил лагерь под высоким каменистым склоном утеса на
сотни футов возвышающегося над ними, подобно исполинскому мечу,
рассекающему темное небо. С других сторон лагерь ограждала роща высоких
сосен, образующих перед утесом полукруглую поляну, хорошо укрытую от
посторонних глаз. Этим вечером они вновь довольствовались холодным ужином,
все еще не решаясь разводить костер, который мог привлечь к себе внимание.
Гендель распорядился о постоянном дежурстве до самого утра, зная, что в
местности, по которой шныряют враги, ночлег без часовых может обойтись
слишком дорого. Все дежурили по очереди, каждому предстояло стоять на
посту по несколько часов, пока его товарищи спали. После ужина они мало
разговаривали и почти сразу же завернулись в свои одеяла, утомленные
долгим дневным маршем.
Шеа вызвался дежурить первым, стремясь хоть как-то участвовать в
делах отряда, чувствуя, что в то время, как все остальные рискуют ради
него жизнью, сам он приносит им мало пользы. За последние два дня
отношение Шеа к путешествию в Паранор заметно переменилось. Он начал
осознавать, сколь велика необходимость добыть Меч, до какой степени на нем
лежит ответственность за народы четырех земель, беззащитных перед
Повелителем Колдунов. Прежде он лишь бежал прочь от ужасных Носителей
Черепа и от мысли о том, что он принадлежит к Дому Шаннары. Теперь же он
шагал навстречу более страшной угрозе, навстречу поединку с силой столь
исполинской, что она сама не знала пределов своей мощи - а защитой ему
служила лишь отвага семерых смертных. Но даже сознавая все это, Шеа
понимал, что отказ идти дальше, отказ помочь людям тем немногим, что было
в его силах, предаст человеческую и эльфийскую расы и растопчет ту
гордость, которую он испытывал при мысли, что внесет и свою долю в дело
возвращения мира и свободы. Он знал, что даже если ему сейчас скажут, что
все потеряно, он не отступит и будет до последнего дыхания продолжать
начатое.
Не обмолвившись ни словом со своими спутниками, Алланон лег на землю
и спустя несколько мгновений уже спал. Всю свою двухчасовую вахту Шеа
разглядывал его неподвижный силуэт, пока его не сменил на посту Дарин.
Было за полночь, и очередь дежурить перешла уже к Флику, когда их
предводитель слабо шевельнулся, а затем одним плавным движением поднялся,
кутаясь в свой зловещий черный плащ, подобный тому, в каком Флик впервые
встретил его по дороге в Тенистый Дол. Какой-то миг он стоял, глядя на
спящих и на Флика, неподвижно сидящего на камне на краю поляны. Затем, без
единого слова или жеста, он повернулся к северу, шагнул на тропу и
растворился в темном лесу.
Всю оставшуюся ночь Алланон шел, не делая ни одного привала на своем
пути, стремясь достичь Нефритового перевала, среднего Анара, а за ними - и
равнин на западе. Его темная фигура с быстротой мчащейся тени скользила по
безмолвному лесу, лишь не надолго касаясь земли и спеша дальше. Его тело
казалось бесплотным, просачивающимся сквозь жизни маленьких существ, перед
которыми он представал на миг ненадолго задерживаясь в их памяти; он не
изменял их и не оставлял прежними, оттискивая в их умах свой неизгладимый
след.
Вновь и вновь возвращались его мысли к путешествию в Паранор, он
обдумывал то, что было ведомо лишь ему одному, и чувствовал себя странно
беспомощным перед лицом надвигающихся событий. Все остальные лишь
догадывались о роли, отведенной ему в происходящем и грядущем, только ему
приходилось жить со знанием истины, управляющей его судьбой и судьбами
многих других. Он вполголоса беседовал сам с собой, испытывая ненависть к
происходящему, но зная, что у него нет другого выбора. Он в одиночестве
шагал по безмолвному лесу, его слегка вытянутое худое лицо казалось черной
маской нерешительности, изрезанной глубокими морщинами страданий, но в
глазах читалась твердая, как скала, решимость, которая продолжит питать
его душу, когда умрет надежда в сердце.
Он встретил рассвет, пробираясь через особо густой участок леса, на
несколько миль тянущийся по холмистой местности, усеянной камнями и
поваленными стволами. Он мгновенно заметил, что в этой части леса стоит
странная тишина, словно здесь всего коснулась ледяная рука смерти. Тропа
за ним была аккуратно отмечена белыми лоскутами ткани. Он убавил шаг. До
последнего момента ничто в лесу не вызывало у него опасений, но сейчас
Алланона не оставляло предостерегающее ощущение того, что впереди его ждет
нечто необычное. Он подошел к развилке, где тропа расходилась в две
стороны. Одна из двух троп, широкая и проторенная, вероятно бывшая раньше
крупной дорогой, сворачивала влево и спускалась в просторную долину. Ему
не удавалось ясно рассмотреть эту долину, скрытую в лесной чаще, сквозь
которую дальше чем на пару сотен футов ничего невозможно было разглядеть.
Вторая же тропа заросла густым кустарником. По ней можно было идти только
цепочкой или прорубая себе более широкий путь. Узкая тропа вела вверх, к
высокому хребту, тянущемуся прочь от Нефритового перевала.
Внезапно мрачный историк замер, ощутив присутствие живого существа и
почувствовав источник несомненного зла где-то на дороге, спускающейся в
невидимую отсюда долину. Он не заметил ни движения, ни звука. Чем бы это
ни было, оно лежало в засаде, поджидая идущих по широкой тропе путников.
Алланон быстро оторвал два лоскута материи - белый и красный, пометив
красным проторенную тропу, ведущую в долину, а белым - узкую тропку,
уводящую к хребту. Сделав это, он снова замер и прислушался, но, хотя он
все еще ощущал присутствие существа на дороге в долину, оно не выдавало
себя ни единым шорохом. Сам он мог не бояться этого создания, но для тех,
кто идет по его следу, оно могло оказаться очень опасным. Он еще раз
проверил лоскуты ткани и бесшумно зашагал вверх по узкой тропе, скрываясь
в зарослях кустарника.
Прошел почти час, и лишь тогда существо, сидевшее в засаде на дороге
в долину, решило выяснить, что произошло. Оно было весьма разумно, чего не
учел Алланон, и поняло, что тот, кто пришел по тропе, ощутил его
присутствие и намеренно выбрал другой путь. Кроме того, оно поняло, что
этот человек обладает силой, несоизмеримой с его способностями, и поэтому
долго лежало в лесу, не издавая ни звука, и выжидало, пока тот уйдет.
Прошло достаточно времени. Спустя несколько минут существо пристально
разглядывало развилку на тропе, где легкий лесной ветерок поигрывал двумя
яркими лоскутами материи. Какие глупые метки, злобно подумало существо, и
тяжелыми шагами потащило свое огромное уродливое тело вперед.
Последним в эту ночь дежурил Балинор, и когда над вершинами восточных
гор ярко блеснули первые золотистые лучи, высокий северянин неторопливо
разбудил остальных, заставив их сменить спокойный сон на прохладу раннего
утра. Они торопливо поднялись и проглотили легкий завтрак, дрожа от
прикосновений холодного утреннего воздуха, затем в молчании собрались и
приготовились к новому походу. Кто-то спросил, где Алланон, и сонный Флик
объяснил, что историк, не сказав ни слова, покинул лагерь около полуночи.
Это незаметное исчезновение никого особенно не удивило, и больше никто
этот вопрос не обсуждал.
Через полчаса отряд двинулся по тропе, ведущей на север через леса
Вольфсктаага, шагая ровно, почти не разговаривая, в прежнем порядке.
Гендель уступил свой пост в авангарде уверенному в себе Мениону Лиху,
который с кошачьей грацией беззвучно пробирался сквозь переплетение ветвей
и кусты, по устланной листьями земле. Гендель начинал относиться к принцу
Лиха с уважением. В свое время тот станет непревзойденным следопытом. Но
гном знал и то, что горец еще слишком самоуверен и неопытен, а в этих
землях выживали лишь самые осторожные и бывалые охотники. Тем не менее,
совершенствовать умение позволяла лишь практика, и поэтому гном, хоть и
неохотно, но предоставил юному следопыту право выбирать путь, хотя сам все
равно дважды проверял все, что попадалось перед ними на тропе.
Почти сразу же внимание гнома привлекла одна особенно настораживающая
деталь, ускользнувшая от его напарника. На тропе не осталось ни малейших
следов человека, прошедшего здесь считанные часы назад. Гендель напряженно
вглядывался в землю, но не мог найти ни одного отпечатка человеческой
ноги. Через равные промежутки они неизменно замечали белые лоскуты, как и
обещал Алланон. Но других следов он не оставлял. Гендель слышал рассказы
об этом загадочном скитальце и знал, что тот обладает самыми удивительными
талантами. Но он даже не подозревал, что тот может оказаться столь
искусным следопытом, что сумеет совершенно скрыть свои следы. Гном не
понимал, как ему это удалось, но предпочел не обсуждать этот вопрос вслух.
Балинор, замыкающий их ряды, тоже размышлял о таинственном человеке
из Паранора, историке, знавшем многое, о чем никто другой даже не
подозревал, скитальце, побывавшем всюду, о котором так мало знают люди. Он
был знаком с Алланоном многие годы, все свое детство, прошедшее в
отцовском королевстве, но лишь с трудом припоминал его, мрачного
странника, неожиданно появляющегося и исчезающего, всегда очень доброго к
нему, но упорно не желающего раскрывать свои удивительные тайны. Мудрецам
всех земель Алланон был известен как непревзойденный ученый и философ.
Другие знали его как путешественника, расплачивающегося мудрыми советами и
обладавшего непогрешимой холодной логикой. Балинор многому у него научился
и привык доверять ему на грани слепой веры. Но все же он так никогда и не
смог понять историка. Какое-то время он размышлял над этим, а затем ему в
голову неожиданно пришла мысль, что за все время их знакомства с Алланоном
тот, кажется, не постарел ни на год.
Тропа снова пошла вверх и начала сужаться, стиснутая, словно
каменными стенами, огромными деревьями и густым кустарником. Менион
внимательно следил за лоскутами материи и нисколько не сомневался в
правильности выбранного пути, но тропа становилась все уже, а идти по ней
становилось все труднее, и он машинально начал заново обдумывать принятые
решения. К полудню тропа неожиданно раздвоилась, и Менион удивленно
остановился.
- Странно. Развилка на тропе, и никаких пометок - не понимаю, почему
Алланон не оставил нам знака.
- Должно быть, с его лоскутами что-то случилось, - с тяжелым вздохом
заключил Шеа. - Что теперь?
Гендель пристально осмотрел землю. На тропе, ведущей вверх, к хребту,
остались чуть погнутые ветви и недавно упавшие листья - здесь кто-то
проходил. Однако на нижней тропе виднелись следы ног, правда, едва
заметные. Чутье подсказывало ему, что на одной из этих троп, а возможно, и
на обеих, их поджидает опасность.
- Мне это не нравится - здесь что-то не так, - проворчал он себе под
нос. Все следы смешаны, и вероятно, намеренно.
- Возможно, все эти разговоры о запретной земле - это не такая уж
чепуха, - сухо заявил Флик, устраиваясь на упавшем дереве.
Вперед вышел Балинор и обменялся с Генделем парой коротких фраз,
обсуждая, в какой стороне лежит Нефритовый перевал. Гендель признал, что
путь через долину короче и быстрее, а кроме того, эта дорога выглядит
проторенной. Но какой путь выбрал для них Алланон, догадаться было
невозможно. Наконец Менион в отчаянии вскинул руки и призвал их делать
выбор.
- Мы все знаем, что Алланон никогда не забыл бы оставить для нас знак
на этой развилке, так что, очевидно, случилось одно из двух: или что-то
произошло с его знаками, или же что-то произошло с ним самим. Как бы то ни
было, мы не можем сидеть здесь и ждать, пока нам откроется ответ. Он
сказал, что встретится с нами на Нефритовом перевале или в лесах за ним,
поэтому я предлагаю выбрать нижнюю дорогу - более быстрый путь!
Гендель вновь напомнил о странных следах на нижней тропе и о своем
неотступном предчувствии опасности, ощущении, которое Шеа испытывал с той
минуты, когда они подошли к развилке и не обнаружили лоскутков ткани.
Несколько минут Балинор горячо спорил с горцем, и наконец согласился с
ним. Они решили идти по более прямому пути, но удвоить свою бдительность
до того момента, пока загадочные горы не останутся позади.
Походный строй изменился - теперь впереди шел Менион. Они быстро
зашагали по плавно ведущей вниз широкой тропе, которая, кажется, вела в
долину, скрытую от посторонних глаз под пологом огромных деревьев, кроны
которых тянулись на многие мили во всех направлениях. Они отметили, что
спустя короткое время дорога стала шире, деревья и кусты расступились, а
уклон почти совершенно исчез. Путь стал еще легче, их опасения начали
рассеиваться, и вскоре им стало совершенно ясно, что эта дорога долгие
годы служила главным трактом для жителей этих мест. Они шли почти целый
час, и наконец достигли подножия долины. Отсюда трудно было определить,
как расположены окружающие долину горные хребты. Стволы деревьев скрывали
из вида все, кроме участка тропы впереди и безоблачного голубого неба над
головой.
Спустя еще несколько минут ходьбы в поле их зрения мелькнула странная
постройка, возвышающаяся над деревьями подобно огромному железному остову.
Она казалась бы частью окружающего ее леса, если бы не ее необычно прямые
металлические сучья; вскоре они приблизились к ней и увидели, что она
состоит из огромных балок, покрытых ржавчиной и образующих квадратную
сетку, сквозь которую просвечивало небо. Отряд невольно замедлил шаг,
подозрительно оглядываясь, чтобы убедиться, что это не ловушка,
предназначенная для неосторожных путников. Но ничто вокруг них не нарушало
своей неподвижности, и они продолжили свой путь к странной постройке,
безмолвно высящейся впереди.
Внезапно дорога оборвалась, и удивительный каркас полностью открылся
их взорам; его огромные железные балки, гниющие от древности, казались все
такими же прямыми и прочными, как и в минувшие века. Когда-то здесь стоял
большой город, выстроенный так давно, что никто уже не помнил о его
существовании, город, забытый, как и долина, и окружающие его горы -
последний памятник исчезнувшего мира. Железный каркас был надежно укреплен
в мощном фундаменте, похожем на камень, раскрошившемся и выщербленном
ветрами и дождями. Кое-где высились руины, бывшие когда-то стенами. Здесь
тесно стояло множество таких мертвых зданий; эта часть города тянулась
вперед на несколько сот ярдов и обрывалась там, где стена лесов отмечала
границу робкого вторжения человека во владения непобедимой природы. Внутри
построек, на фундаментах и каркасах росли кусты и маленькие деревца, росли
так густо, что город, казалось, умирал не от древности, а от удушья. Отряд
в почтительном молчании стоял перед этим странным памятником минувшей
эпохи, творением людей, подобных им, но живших бесконечно давно. При виде
этих мрачных остовов, бессильно ржавеющих в забытой долине, Шеа ощутил
себя крошечным и слабым.
- Что это за место? - тихо спросил он.
- Руины какого-то города, - пожал плечами Гендель, повернувшись к
юноше - Похоже, здесь уже много сотен лет никто не бывал.
Балинор подошел к ближайшей конструкции и потер железную балку. С нее
дождем осыпались огромные слои ржавчины и грязи, обнажив тусклую
серо-стальную поверхность, в которой еще чувствовалась былая мощь.
Остальные члены отряда следовали за северянином, который медленно обходил
вокруг фундамента, внимательно разглядывая похожий на камень материал. В
следующий миг он остановился у самого угла конструкции и стер с нее пыль и
грязь, открыв взгляду единственную дату, еще различимую на распадающейся в
прах стене. Чтобы прочесть ее, они были вынуждены придвинуться ближе.
- Так этот город стоял здесь еще до Великих Войн! - изумленно
проговорил Шеа. - Не могу в это поверить - должно быть, это самые древние
постройки в мире!
- Я помню, что нам рассказывал Алланон о живших в ту эпоху людях, -
произнес Менион, пришедший в свое редкое мечтательное настроение. - Он
говорил, что это был великий век, но тем не менее, от него ничего не
осталось. Только ржавые железные балки.
- Давайте немного отдохнем, прежде чем идти дальше? - предложил Шеа.
- Я хотел бы краем глаза взглянуть на другие здания.
При мысли об остановке Балинор и Гендель ощутили смутное
беспокойство, но согласились на короткий привал на том условии, что все
будут держаться вместе. Шеа тут же направился к ближайшему зданию, вслед
за ним пошел Флик. Гендель уселся и настороженно взглянул на громадные
остовы, испытывая все большее раздражение от каждого момента, проведенного
в этих железных джунглях, столь чуждых его родным лесам. Все остальные
пошли за Менионом к другой стороне здания, на котором только что
обнаружили дату, и вскоре нашли на рухнувшем куске стены обрывок имени.
Прошло лишь несколько минут, Гендель поймал себя на том, что вспоминает
Кулхейвен и свою семью, и немедленно удвоил бдительность. Все были
поблизости, лишь Шеа с Фликом удалялись от него, обходя мертвый город по
левой стороне, с любопытством глядя на разрушающиеся остатки домов и
выискивая следы древней цивилизации. В тот же миг он заметил, что за
исключением тихих голосов его спутников, ничто не нарушает мертвую тишину
окружающего леса. Даже ветер не шелестел на безмятежной равнине, даже
птицы не кружили в небе, смолк даже звенящий стрекот насекомых.
Собственное хриплое дыхание показалось ему оглушительным ревом.
- Что-то происходит, - проворчал Гендель и привычно потянулся к своей
тяжелой боевой булаве.
В этот момент Флик краем глаза заметил на темной земле рядом со
стеной здания, которое они с Шеа сейчас осматривали, что-то грязно-белое,
частично скрытое фундаментом. Заинтересовавшись, он подошел ближе и
увидел, что это палки различной длины и формы, бесцельно разбросанные
вокруг. Шеа, не замечая того, что привлекло внимание его брата, двинулся
прочь от здания, восхищенно разглядывая руины другой постройки. Флик
подошел еще ближе, но даже с нескольких футов ему не удалось понять, что
это за белые палки лежат на земле. Только когда он склонился над ними и
увидел их тусклый блеск в лучах полуденного солнца, он с леденящим страхом
понял, что это кости.
Джунгли за спиной коренастого юноши разверзлись с оглушительным
треском сучьев и кустов. Из своего укрытия выполз серый многоногий ужас
чудовищной величины. Он являлся кошмарным союзом живой плоти и механизма,
на его кривых лапах покачивалось тело, наполовину покрытое стальными
пластинами, наполовину - жесткой шкурой. На железной шее судорожно
тряслась голова насекомого. Над двумя светящимися глазами и жуткой, хищно
щелкающей пастью слабо шевелились щупальца с жалами на концах. Созданное
людьми иной эпохи, чтобы служить своим хозяевам, оно пережило катастрофу,
погубившую людей, но за долгие века, поддерживая свое существование и
наращивая свое разрушающееся тело кусками металла, оно превратилось в
бесформенную тушу - и более того, стало питаться мясом.
Оно набросилось на свою несчастную жертву прежде, чем кто-либо успел
пошевелиться. Шеа находился ближе всех к брату и видел, как исполинское
чудовище ударило его вытянутой лапой, сбило с ног, придавило к земле, и
пасть его с сопением наклонилась. У Шеа не было времени на раздумья; он
яростно закричал, выхватил свой короткий охотничий нож и, размахивая этим
жалким оружием, бросился на помощь Флику. Стоило существу только сжать в
когтях свою лишившуюся сознания жертву, как его внимание тут же отвлек еще
один человек, в ярости бегущий на него с ножом. Чуть помедлив при этом
неожиданном нападении, оно разжало когти и осторожно шагнуло назад; его
громадное тело готовилось ко второму броску, а выпученные зеленые глаза
уставились на маленького человечка впереди.
- Шеа, нет!.. - в ужасе вскричал Менион, когда юноша отчаянно ударил
ножом по одной из кривых лап чудовища. Из глубины огромного тела вырвалось
злобное рычание, и оно замахнулось на Шеа вытянутой лапой, собираясь
прижать его к земле. Но Шеа в последний момент метнулся в сторону и снова
нанес удар своим крошечным клинком. Затем на глазах ужаснувшихся путников
кошмарная тварь клубком лап и шерсти бросилась на несчастного юношу. Шеа
уже готовился подхватить Флика и оттащить его назад, но чудовище
навалилось на него своей тушей, и на миг все исчезло в облаке пыли.
Все произошло так быстро, что никто не успел даже шевельнуться.
Гендель никогда раньше не видел столь огромного и злобного зверя, зверя,
прожившего в этих горах бессчетные годы, поджидая своих несчастных жертв.
Гном находился дальше всех от места сражения, но первым бросился вперед,
чтобы помочь лежащим на земле юношам. В тот же миг за ним поспешили и
остальные. Как только пыль осела настолько, что из нее показалась
уродливая голова зверя, разом прозвенели три тетивы, и стрелы с глухим
стуком глубоко вошли в черное волосатое тело. Существо яростно зарычало и
приподнялось, вытянув передние лапы и ища взглядом новых противников.
Его вызов не остался незамеченным. Менион Лих отбросил ясеневый лук и
обнажил свой огромный меч, сжав его рукоять обеими руками.
- Лих! Лих! - С тысячелетним боевым криком принц яростно бросился
вперед, через крошащиеся фундаменты и основания рухнувших стен,
направляясь прямо к чудовищу. Балинор тоже выхватил свой меч и поспешил на
помощь горцу; его могучий клинок ярко сверкал в солнечных лучах. Дарин и
Даэль посылали тучи стрел в голову ревущего от ярости зверя, пытающегося
ухватить стрелы передними лапами и вырвать их из своей толстой шкуры.
Менион, опередив Балинора, первым подбежал к чудовищу и могучим взмахом
меча разрубил ему переднюю лапу, ощутив, как немеют руки от свирепого
удара железа о кость. Чудовище встало на дыбы и свалило Мениона с ног, но
тут же получило сокрушительный удар по голове; боевая булава Генделя,
вращаясь, поразила свою цель и оглушила его. Секунду спустя перед
исполином уверенно встал Балинор, сбросивший охотничий плащ и оставшийся в
сверкающей кольчуге. Рядом быстрых умелых взмахов огромного меча принц
Каллахорна отсек ему вторую лапу. Зверь отчаянно замахнулся, безуспешно
пытаясь сбить кого-нибудь из противников с ног и раздавить его своим
телом. Повторив свой боевой клич, трое воинов перешли в яростную атаку,
стремясь оттеснить чудовище от лежащих на земле жертв. Они нападали умело,
нанося удары по незащищенным бокам, заставляя колосса метаться то вправо,
то влево. Дарин и Даэль подошли ближе, продолжая поливать свою огромную
мишень дождем стрел. Большинство стрел отскакивало от стальных пластин, но
непрекращающийся обстрел постоянно отвлекал взбешенную тварь. В жаркой
схватке Гендель получил мощный удар и упал, на несколько секунд потеряв
сознание, и их кошмарный противник быстро двинулся к нему, намереваясь
прикончить. Но Балинор, призвав на помощь всю свою атлетическую силу,
решительно обрушил на него ряд таких неистовых ударов, что тот не успел
добраться до упавшего гнома, которому тут же помог подняться на ноги
Менион.
Наконец стрелы Дарина и Даэля наполовину ослепили правый глаз
чудовища. Из его раненого глаза и дюжины других глубоких ран хлестала
кровь, и оно поняло, что проиграло эту схватку и может лишиться жизни,
если немедленно не отступит. Нанеся короткий отвлекающий удар по
ближайшему противнику, оно с неожиданным проворством развернулось и
помчалось прочь, спеша укрыться в своем лесном логове. Менион бросился в
погоню, но существо двигалось быстрее и вскоре исчезло среди огромных
деревьев. Пятеро бойцов быстро поспешили на помощь лежащим юношам,
неподвижно скорчившимся на истоптанной земле. Гендель, обладающий
многолетним опытом врачевания боевых ранений, осмотрел их. Он обнаружил
множество царапин и ссадин, но ни одной сломанной кости. Однако
повреждения внутренних органов он определить не мог. Существо ужалило
обоих: Флика сзади в шею, а Шеа - в плечо; на их обнаженной коже вздулись
жуткие темно-багровые пузыри. Яд! Несмотря на настойчивые попытки привести
юношей в себя, сознание к ним не возвращалось, дыхание оставалось слабым,
а кожа бледной, начиная приобретать серый оттенок.
- Я не знаю, как их от этого лечить, - обеспокоенно заявил Гендель. -
Надо показать их Алланону. Он разбирается в ядах, он сможет им помочь.
- Они умирают, да? - еле слышным шепотом спросил Менион.
В наступившей мертвой тишине Гендель едва заметно кивнул. Балинор
немедленно взял командование в свои руки, велев Дарину и Мениону вырезать
шесты для носилок, пока сам вместе с Генделем готовил для юношей гамаки.
Даэль встал на страже, на случай, если чудовище неожиданно вернется.
Пятнадцать минут спустя носилки у них были готовы, не приходящих в
сознание юношей удобно уложили на них и накрыли одеялами, чтобы защитить
от холода близящейся ночи, и отряд приготовился выступать. Их повел
Гендель, а остальные четверо несли носилки. Отряд быстро пересек руины
безмолвного мертвого города и спустя несколько минут вышел на тропу,
ведущую из скрытой долины. Мрачный гном и четверо несущих самодельные
носилки с надежно пристегнутыми к ним неподвижными телами в бессильном
гневе то и дело бросали взгляды назад, на возвышающиеся над лесом
строения. В них росло горькое чувство беспомощности. Они вошли в долину
сильным, решительным отрядом, уверенные в себе и верящие в объединяющую их
миссию. Но теперь они уходили, чувствуя себя побежденными, охваченные
унынием, жертвы жестокой судьбы.
Они поспешно шагали прочь из долины, вверх по пологим склонам
окружающего их горного хребта, вверх по широкой извилистой тропе, сквозь
чащу высоких безмолвных деревьев, думая только о раненых, которых несли с
собой. Их вновь окружали знакомые лесные шорохи, и это значило, что
опасность миновала. Этого не замечал никто, кроме хмурого гнома, чей мозг,
хранящий опыт многих битв, автоматически отмечал изменения, происходящие в
окружающих лесах. Гном с горечью вспоминал о выборе, который привел их в
эту долину, недоумевая, что случилось с Алланоном и его условными знаками.
Почти безо всяких размышлений он уверился в том, что высокий странник
оставил им обещанные метки, прежде чем двинулся дальше по тропе в горы, но
кто-то или что-то, возможно, именно встреченное ими существо, поняло
назначение этих знаков и сорвало их. Он покачал головой, поражаясь
собственной глупости и неспособности сразу понять истину, и с ожесточением
зашагал дальше, стуча сапогами по земле и борясь с охватывающим его
гневом.
Они поднялись по склону долины и двинулись дальше, не останавливаясь,
сквозь лес, раскинувшийся впереди слитной массой огромных стволов и
тяжелых ветвей, спутанных и переплетенных, застилающих небо. Тропа снова
сузилась, и им пришлось перестраиваться с носилками в цепочку. Вечернее
небо быстро меняло цвет с ярко-голубого на смесь кроваво-красного и
пурпурного, отмечая конец еще одного дня. Гендель прикинул, что им
осталось всего около часа светлого времени. Он не представлял, как далеко
еще до Нефритового перевала, но был совершенно уверен, что они уже совсем
недалеко от цели. Все они знали, что им нельзя останавливаться на ночлег,
что им не придется спать ни этой ночью, ни, возможно, даже следующим днем,
если они надеются спасти юношам жизнь. Им необходимо было быстро найти
Алланона, который вылечил бы братьев прежде, чем яд успеет достичь их
сердец. Никто не высказывал никаких предложений, в обсуждении ситуации не
было необходимости. У них был только один выбор, и они приняли его.
Часом позже, когда солнце уже скрывалось за горными хребтами на
западе, руки четверых носильщиков почти исчерпали запасы своей
выносливости, онемели и болели от непрерывного напряжения. Балинор объявил
краткий привал, и все они повалились на землю, тяжело вдыхая прохладный
вечерний воздух безмолвного леса. С наступлением ночи Гендель уступил свой
пост проводника отряда Даэлю, наиболее изнуренному переноской носилок
Флика. Юноши по-прежнему не приходили в себя; чтобы они не замерзли, их
закутали в несколько слоев одеял. Их напряженные лица, кажущиеся в
тускнеющем свете пепельными, покрылись тонким слоем пота. Гендель поискал
их пульс и лишь с трудом нащупал в их вялых руках биение жизни. Менион с
криками метался вокруг носилок, охваченный безудержной яростью, проклиная
все, что приходило ему на ум; его худое лицо побагровело от жара недавней
битвы и жгучего желания выместить хоть на чем-то свой гнев.
Мгновенно пролетели десять минут отдыха, и отряд продолжил свой
вынужденный марш. Солнце окончательно скрылось, окружив их мраком,
рассеиваемым лишь бледным сиянием звезд и светом молодого месяца. Из-за
недостатка настоящего света идти по петляющей неровной тропе стало тяжело
и зачастую опасно. Гендель занял место Даэля позади носилок Флика, а
стройный эльф напрягал все свое невероятное зрение, стараясь находить в
темноте тропинку. Гном с сожалением думал о лоскутах ткани, которые обещал
оставлять Алланон, чтобы помочь им выбраться из Вольфсктаага. Сейчас им
более, чем когда-либо раньше, необходим был отмеченный путь - не ради их
самих, но ради двоих юношей, чьи жизни зависели от их скорости. На ходу,
не чувствуя еще боли в руках от тяжести носилок, он снова и снова
обдумывал создавшееся положение, рассеянно глядя на два высоких пика,
рассекающих темное ночное небо слева от них. Лишь несколько минут спустя
он с удивлением осознал, что смотрит на начало Нефритового перевала.
В тот же момент Даэль оповестил отряд, что тропа впереди расходится в
трех направлениях. Гендель быстро решил, что к перевалу их должен привести
именно левый путь. Не медля ни секунды, они двинулись вперед. Тропа начала
уводить их вниз по склону, прочь из сердца гор, в сторону двух пиков.
Ободренные показавшимся впереди концом пути, они зашагали быстрее; надежда
на то, что на перевале их ждет Алланон, придала им новые силы. Шеа с
Фликом больше не лежали на носилках неподвижно, они начали бессознательно
подергиваться и даже отчаянно метаться в лихорадке под плотно подоткнутыми
одеялами. В пораженных ядом телах разгоралась битва между леденящей
хваткой смерти и мучительным стремлением к жизни. Гендель подумал про
себя, что это добрый знак. Они еще не сдались, они все еще вели борьбу за
жизнь. Гном повернулся к остальным членам отряда и обнаружил, что они
неотрывно глядят на странный огонек, ярко сияющий во мраке между двумя
пиками. Затем до их слуха донесся отдаленный тяжелый грохот и еле слышные
голоса, исходящие со стороны источника света. Балинор приказал им
продолжать движение, но велел Даэлю разведать, что происходит впереди, и
следить за окружающим в оба глаза.
- Что же это? - удивленно спросил Менион.
- На таком расстоянии трудно сказать, - ответил Дарин. - Но мне
кажется, это гремят барабаны и поют люди.
- Карлики, - зловеще произнес Гендель.
Еще через час пути они приблизились к пикам настолько, что смогли
разглядеть, что странный свет - это пламя сотен маленьких костров, а шум -
это и в самом деле грохот десятков барабанов и пение многих, многих
голосов. Вскоре эти звуки усилились до оглушительного грома, и два пика,
отмечающие вход на Нефритовый перевал, вознеслись перед ними подобно
исполинским колоннам. Балинор был уверен, что если перед ними
действительно отряд карликов, то те не рискнут углубляться в запретные
земли, поэтому они могут чувствовать себя в безопасности, пока не выйдут к
самому перевалу. От грохота барабанов и пения содрогалась земля и огромные
деревья. Кто бы ни стоял на перевале, он рассчитывал расположиться там
надолго. Через считанные минуты отряд достиг границы Нефритового перевала
и остановился вне круга света от костров. Бесшумно отступив с тропы в
тень, они начали совещаться.
- Что там происходит? - встревожено спросил Балинор Генделя, когда
все они укрылись среди деревьев.
- Отсюда ничего не понять, если только не умеешь читать мысли! -
раздраженно буркнул гном. - Похоже, что поют карлики, но слов не
разобрать. Я лучше пройдусь туда и послушаю.
- Не стоит, - быстро возразил Дарин. - Это дело для эльфа, а не для
гнома. Я пройду быстрее и тише, а кроме того, мне легче будет заметить
часовых.
- Тогда лучше пойти мне, - предложил Даэль. - Я меньше, легче и
быстрее любого из вас. Через минуту вернусь.
Не дожидаясь ответа, он растаял в лесу и исчез из глаз прежде, чем
кто-либо успел ему возразить. Дарин чуть слышно выругался, опасаясь за
жизнь своего юного брата. Если на Нефритовом перевале и в самом деле стоят
карлики, то они тут же убьют любого одинокого эльфа, подслушивающего из
темноты. Гендель неприязненно пожал плечами, сел, прислонился спиной к
дереву, ожидая, пока вернется Даэль. Шеа начал сильнее стонать и метаться,
сбрасывая одеяла и чуть не скатываясь с носилок. Флик вел себя так же,
хотя и не так лихорадочно; он хрипло стонал, его лицо устрашающе
перекосилось. Менион с Дарином быстро подошли к юношам, чтобы поправить
одеяла, на этот раз надежно перевязав их длинными кожаными ремнями. Те
продолжали стонать, но никто не опасался, что это выдаст их, так как с той
стороны перевала доносился многократно более громкий шум. Они молча
сидели, ожидая возвращения Даэля, взволнованно поглядывая на зарево на
горизонте и слушая рокот барабанов, зная, что им придется искать какой-то
путь в обход тех, кто занял перевал. Текли долгие минуты. Затем из темноты
внезапно появился Даэль.
- Там карлики? - резко спросил Гендель.
- Там их сотни, - угрюмо ответил эльф. - Они перекрыли весь проход к
Нефритовому перевалу, развели дюжины костров. Судя по барабанам и пению,
это какой-то обряд. Хуже всего то, что они расположились перед самым
перевалом. Мимо них не удастся незаметно проскользнуть.
Он помолчал и взглянул на скорчившиеся от боли тела отравленных
юношей, а затем повернулся к Балинору.
- Я осмотрел весь проход и оба склона пиков. Единственный проход
ведет прямо мимо карликов. Мы в ловушке!
12
Грустные новости Даэля вызвали немедленный взрыв переживаний. Менион
вскочил на ноги, схватившись за меч и крича, что с боем пройдет перевал
или погибнет в сражении. Балинор попытался удержать его или хотя бы
немного успокоить, но к возгласам разгневанного горца присоединились и
другие, и на несколько минут в отряде воцарилась полная неразбериха.
Гендель подробно расспросил несколько потрясенного Даэля о том, что тот
увидел при входе на перевал, и после нескольких кратких вопросов громко
велел всем замолчать.
- Там собрались вожди карликов, - сообщил он Балинору, сумевшему
наконец немного успокоить Мениона и убедить его выслушать гнома. - С ними
все их высшие священники и жители ближних деревень. Это особая церемония,
она проходит на этом месте раз в месяц. Они приходят сюда на закате и
славят своих богов за то, что те оберегают их от зла запретной земли
Вольфсктааг. Пение продлится всю ночь, а наутро уже не останется надежды
на помощь нашим юным друзьям.
- Отличные ребята, эти карлики! - взорвался Менион. - Они боятся зла
этих земель, но заключают союз с Королевством Черепа! Не знаю, как вы, но
я не намерен сдаваться только потому, что кучка полоумных карликов поет
там свои дурацкие молитвы!
- Никто пока еще не сдается, Менион, - быстро сказал Балинор. - Этой
же ночью мы выберемся из гор. Прямо сейчас.
- И как ты предлагаешь это сделать? - осведомился Гендель. - Пройти
мимо половины племен карликов? Или, может быть, перелететь по воздуху?
- Подождите минуту! - внезапно воскликнул Менион и склонился над
лишенным сознания Шеа, торопливо роясь в его карманах, пока не нашел
маленький кожаный мешочек со всесильными Эльфийскими камнями.
- Нас выведут отсюда Эльфийские камни, - провозгласил он, сжимая
мешочек в кулаке.
- Он что, лишился рассудка? - нахмурившись, спросил Гендель при виде
горца, энергично размахивающего кожаным мешочком.
- Не получится, Менион, - тихо заявил Балинор. - Силой пользоваться
этими камнями обладает только Шеа. Кроме того, Алланон однажды говорил
мне, что они помогают только против опасности, лишенной телесной оболочки,
опасности для разума. А эти карлики состоят из плоти и крови, это
смертные, а не порождения мира духов или фантазии.
- Не знаю, о чем ты говоришь, но мне отлично известно, что эти камни
помогли победить ту тварь из Туманного болота, и еще я сам видел, как
они... - Менион подавленно оборвал свою речь, обдумывая услышанное, и
наконец опустил мешочек с его бесценным содержимым. - Что толку? Должно
быть, ты прав. Я уже и сам не понимаю, что говорю.
- У нас должен быть выход! - Вперед вышел Дарин. - Нам нужно только
придумать, чем на пять минут отвлечь их внимание, и тогда мы проскользнем
мимо.
При этих словах Менион несколько воспрянул духом, очевидно, найдя в
его идее некие достоинства, но не в силах найти способ отвлечь внимание
нескольких тысяч карликов разом. Балинор несколько минут шагал взад и
вперед, погрузившись в раздумья, а все остальные в это время высказывали
приходящие им на ум мысли. Гендель блеснул своим мрачным остроумием,
сказав, что отправится прямо к ним и сдастся в плен. Карлики так возликуют
при мысли, что спустя столько лет наконец-то добрались до него, что
позабудут обо всем остальном. Мениону даже не пришло в голову, что это
шутка, и он готов был уже одобрить решение гнома.
- Хватит болтать! - вскричал наконец принц Лиха, окончательно
выведенный из себя. - Нам сейчас нужен план, такой, который позволит нам
выбраться отсюда, пока парням еще не поздно помочь. Так что мы делаем?
- Насколько широк этот перевал? - рассеянно спросил Балинор, не
переставая шагать взад и вперед.
- В том месте, где собрались карлики - около двухсот ярдов, - ответил
Даэль. Он думал еще минуту, затем щелкнул пальцами, что-то припомнив. -
Правая сторона перевала совершенно открыта, но слева вдоль склона утесов
растут мелкие деревца и кустарник. Они могут частично скрыть нас.
- Мало, - прервал его Гендель. - Нефритовый перевал широк настолько,
что через него пройдет и армия, но пытаться пройти его, пользуясь такими
укрытиями - это самоубийство. Я видел его другую сторону, так вот - там
любой карлик моментально нас заметит!
- Значит, они должны смотреть в другую сторону, - прорычал Балинор, и
в его мыслях начали возникать смутные очертания плана. Внезапно он
остановился и, опустившись на колени, начертил на земле грубую схему входа
на перевал, вопросительно взглянув на Даэля и Генделя. Менион прервал свои
возмущенные возгласы и подошел к ним поближе.
- Судя по плану, похоже, что мы можем оставаться в укрытии и вне их
поля зрения, пока не доберемся вот сюда, - объяснил Балинор, указывая на
точку рядом с чертой, обозначающей левый склон скал. - Здесь склон
достаточно пологий, и нам удастся двигаться выше карликов, под прикрытием
кустов. Затем двадцать пять-тридцать ярдов тянется открытое пространство,
а за ним опять начинается лес, примыкающий к крутому склону. Вот в этом
месте нам и грозит опасность, потому что любой, кто посмотрит в нашу
сторону, неминуемо нас заметит. Пока мы пересекаем этот открытый участок,
карлики должны смотреть в другую сторону.
Он замолчал и взглянул в их встревоженные лица, мечтая найти лучший
план, но понимая, что у них нет времени на его поиски, если они еще
надеются вернуть Меч Шаннары. Чем бы они ни рисковали сейчас, ничто не
имело такого всемирного значения, как жизнь пораженного ядом юноши,
унаследовавшего силу Меча, и это был последний шанс спасти народы четырех
земель от всепоглощающей войны. Чтобы сохранить эту слабую надежду, все
они готовы были достаточно дешево продать свои жизни.
- Это под силу только лучшему лучнику Юга, - тихо заявил высокий
воин. - Это должен сделать Менион Лих. - Горец поднял глаза, удивленный
неожиданным предложением, не в силах скрыть свою гордость. - У тебя будет
только один выстрел, - продолжал принц Каллахорна. - Если он не придется
точно в цель, то все мы погибли.
- Что у тебя за план? - заинтересованно вмешался Дарин.
- Когда мы приблизимся к открытому участку, Менион должен выстрелить
в одного из вождей карликов, которые стоят на той стороне перевала. Он
должен убить его первой стрелой, тогда возникнет паника, и нам удастся
проскользнуть мимо.
- Ничего не выйдет, друг мой, - проворчал Гендель. - Стоит им
заметить, что из их вождя торчит стрела, как они заполонят весь перевал.
Не пройдет и минуты, как нас найдут.
Балинор покачал головой и слабо, неубедительно улыбнулся.
- Нет, не найдут, потому что будут искать кого-то другого. Как только
вождь карликов упадет, один из нас тут же должен показаться у входа на
перевал. Карликов охватит такое бешенство и желание добраться до него, что
им не придет в голову искать других, и в этой суете мы и проскользнем
мимо.
Его предложение было встречено мертвой тишиной, и все они начали
встревожено переглядываться, пораженные одной и той же мыслью.
- Это просто отличный план, для всех, кроме того, кто останется здесь
отвлекать карликов, - критически заявил Менион. - Кто же решится на этот
самоубийственный поступок?
- Это мой план, - проговорил Балинор. - Это мой долг - остаться здесь
и скрыться от карликов в Вольфсктааге. Раньше или позже мне удастся
перехитрить их и встретиться с вами на границе Анара.
- Наверное, ты сошел с ума, если думаешь, что я позволю тебе остаться
и стать героем дня, - заявил Менион. - Если я попаду, то буду ждать их
здесь, а если нет...
Он смолк и улыбнулся, небрежно пожав плечами и хлопнув по спине
Дарина, ошеломленно глядящего на него. Балинор уже приготовился возражать,
когда вперед выступил Гендель, отрицательно качая своей большой головой.
- Твой план всем хорош, да только тот, кто рискнет остаться, будет
иметь дело с тысячами карликов, которые погонятся за ним по пятам или, в
лучшем случае, решат дождаться, пока он покинет запретные земли. Остаться
должен тот, кто знает карликов, их привычки, знает, как сражаться с ними и
уцелеть. С вами сейчас есть гном, который воевал с ними всю жизнь.
Остаться следует мне.
- Кроме того, - угрюмо добавил он, - я уже говорил, как они мечтают
меня поймать. После такого оскорбления они уже не смогут думать ни о чем
другом.
- Но я же говорил, - по-прежнему настаивал Менион, - это мой...
- Гендель прав, - резко оборвал его Балинор. Все изумленно поглядели
на него. Только Гендель знал, что нелегкое решение, принятое воином,
принял бы и он сам, будь он на его месте. - Выбор сделан, остается ему
следовать. У Генделя больше шансов уцелеть, чем у любого из нас.
Он повернулся к кряжистому гному-воину и протянул ему свою могучую
руку. Тот коротко и крепко пожал ее, затем быстро отвернулся и неторопливо
двинулся вверх по тропе. Они смотрели ему вслед, но в считанные секунды он
скрылся из вида. С запада доносился барабанный бой и пение карликов, небо
было светлым.
- Завяжите парням рты, чтобы не закричали, - приказал Балинор,
поразив троих своих спутников резкостью командирского тона. Менион не
двинулся с места, словно прирос к земле, молча глядя в ту сторону, где
только что скрылся Гендель. Балинор повернулся к нему и ободряюще положил
ему руку на плечо. - Постарайся, принц Лиха, чтобы его жертва не оказалась
напрасной.
Они поспешно привязали судорожно дергающиеся тела юношей к носилкам и
надежно заглушили их слабые стоны, завязав им рты плотной тканью. Четверо
оставшихся членов отряда подняли свои рюкзаки и носилки, и вышли из-под
укрытия деревьев, направляясь к Нефритовому перевалу. Впереди пылали
костры карликов, освещая ночное небо ярким сиянием желтых и оранжевых
огней. В мерном ритме рокотали барабаны, и по мере приближения их грохот
все сильнее терзал уши людей. Пение становилось все громче, казалось, что
на перевале собрался весь народ карликов. Людей охватило жуткое чувство
нереальности происходящего, словно бы они блуждали в первобытном мире
полугрез, где смертные и духи сливались в странных ритуалах, не имеющих
видимого смысла. Неровные склоны громадных утесов уходили в ночное небо по
сторонам от них, словно далекие, но грозные свидетели событий,
разворачивающихся на Нефритовом перевале. Скалистые стены сверкали яркими
отблесками: красными, желтыми, оранжевыми, сливающимися воедино в
темно-зеленый свет, пляшущий и мерцающий вокруг десятков костров. Свет
отражался от тверди скал и мягко падал на угрюмые лица четверых людей с
носилками, на мгновение подчеркивая тот страх, который они пытались
скрыть.
Наконец они вошли в проход перевала, неуклонно приближаясь к поющим
карликам. Склоны утесов круто поднимались в небо; на северном склоне не
было вообще никакого укрытия, а на южном зеленели низкие деревья и густой
кустарник, стоящий непроницаемой стеной. Балинор жестом велел им
взбираться по этому склону. Сам он шел первым, отыскивая безопасный путь,
осторожно приближаясь к деревцам, растущим чуть выше на склоне утеса.
Чтобы добраться до деревьев и укрыться за ними, они потратили очень много
времени, и Балинор тут же указал в сторону перевала. Медленно шагая
вперед, сквозь просветы среди деревьев и кустов Менион замечал отблески
огня, пылающего внизу и впереди, но яркое пламя почти полностью заслоняли
сотни маленьких уродливых фигурок, ритмично движущихся в свете костров,
низким, пронизывающим душу пением взывающих к духам Вольфсктаага. Во рту у
него пересохло, он представил себе, какая судьба ждет их всех, если их
сейчас заметят, и с тоской вспомнил о Генделе. Он очень боялся за гнома.
Кусты и деревья росли теперь реже, взбираясь все выше и выше по
склону, и четверо путников карабкались вверх вместе с ними, все медленнее,
все осторожнее; Балинор постоянно бросал взгляды на собравшихся внизу
карликов. Дарин и Даэль шагали бесшумно, словно кошки, их легкие
эльфийские тела беззвучно скользили сквозь сплетения сухих колючих ветвей
и стволов, словно слившись с самой природой. Менион снова встревожено
покосился на карликов, стоящих уже совсем близко, на их желтоватые тела,
раскачивающиеся под бой барабанов, покрытые потом от многочасового
взывания к своим богам и вознесения молитв духам гор.
Затем отряд подошел к границе своего укрытия. Балинор вытянул руку,
указывая на ярды открытого пространства, лежащие между ними и бескрайними
лесами Анара, темнеющими впереди. На всем этом долгом пути людей не
скрывало от глаз карликов ничто, кроме отдельных кустиков и чахлых
стебельков травы, высушенных солнцем. Поющие карлики находились прямо под
ними, раскачиваясь в свете костров, и не могли не заметить людей, которые
попытались бы пересечь ярко освещенный голый участок южного склона. Даэль
оказался прав; пробовать проскользнуть здесь в таких условиях было
равносильно самоубийству. Менион взглянул вверх и понял, что все
дальнейшие усилия подняться с носилками выше по склону ни к чему не
приведут: над ними на несколько сотен футов в небо уходила отвесная
каменная стена, практически вертикально поднимающаяся к невидимой во мраке
вершине. Он обернулся и вновь осмотрел открытый участок. Теперь тот
казался еще длиннее, чем минуту назад. Балинор жестом подозвал их к себе.
- Мениону надо подойти к самой границе деревьев, - еле слышно
прошептал воин. - Когда он прицелится и застрелит карлика, на другом
склоне должен появиться Гендель; он привлечет к себе внимание и вызовет
всеобщее бешенство. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики
бросятся за ним, мы должны тут же бежать через открытый участок. Не
медлите и не оглядывайтесь - бегите что есть сил.
Все трое кивнули, и взгляды их остановились на Менионе, который уже
отстегнул свой большой ясеневый лук и проверял натяг тетивы. Он достал из
колчана одну длинную черную стрелу, покачал ее в руке и мгновение
помедлил, глядя сквозь редкую цепочку деревьев на сотни карликов,
собравшихся под ними в долине. Внезапно он осознал, как много от него
ожидают. Он должен убить человека, не в сражении или честном поединке, а
из засады, украдкой, так, что тот никак не сможет защититься. В душе он
сознавал, что не в силах это сделать, что он не такой закаленный воин, как
Балинор, что ему не хватает мрачной решительности Генделя. Он был смел,
временами даже дерзок, готов с кем угодно сойтись в открытом бою, но он
никогда не был убийцей. Он бросил краткий взгляд на тех, кто стоял у него
за спиной, и они прочти все это в его глазах.
- Ты должен это сделать! - хрипло прошептал Балинор. В его глазах
пылала яростная решимость.
В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от
нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся
эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным
выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.
- Я не могу так просто убить человека, - при этих словах Менион
непроизвольно вздрогнул, - даже ради их жизней...
Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.
- Я могу кое-что сделать, - внезапно заявил Менион, на секунду
глубоко задумался и еще раз оглядел лежащую у их ног долину. - Но я сделаю
иначе.
Без дальнейших разъяснений он прошел между деревьями и беззвучно
притаился на самой их границе, еле укрытый отдельными ветвями. Его взгляд
торопливо обежал силуэты карликов и наконец остановился на одном из их
вождей, стоящем у дальнего склона. Карлика окружали его подданные, он
стоял, запрокинув желтое морщинистое личико и вытянув вверх маленькие
ручки, сжимая в них жертвенное блюдо с раскаленными углями. Замерев в этом
положении и глядя в сторону прохода в Вольфсктааг, он вместе с прочими
вождями возглавлял священный ритуал. Менион извлек из колчана еще одну
стрелу и положил ее перед собой на землю. Затем, опустившись на колено,
чуть подался вперед, покинув укрытие за чахлым деревцем, положил на тетиву
первую стрелу и прицелился. Три пары глаз напряженно наблюдали за ним,
люди стояли в мрачной тишине, затаив дыхание. На какую-то долю секунды
время словно остановилось, а затем громко прозвенела тугая тетива, и
невидимая стрела устремилась к своей цели. Одним плавным движением Менион
вложил в лук вторую стрелу, с фантастической быстротой прицелился и
выстрелил, затем бросился под укрытие ближайшего дерева и замер.
Все случилось так быстро, что никто не успел заметить всего, уловив
лишь часть действий лучника и событий, произошедших в толпе ничего не
подозревающих карликов. Первая стрела ударила в продолговатое блюдо,
которое держал на вытянутых руках поющий вождь, и выбила его, осыпав землю
щепками. Фонтаном искр полетели в небо искрящиеся багровые угли. В
следующий миг, когда ошеломленный карлик и его сбитые с толку собратья
растерянно замерли на месте, вторая стрела вонзилась в удачно
подставленную и легко уязвимую ягодицу вождя. Его ужасающий вопль разнесся
по всему залитому светом Нефритовому перевалу. Расчет был совершенно
точен. Все произошло так быстро, что у несчастной жертвы не оказалось ни
времени, ни тем более желания выяснять, откуда вылетела дьявольская стрела
и какой подлый негодяй мог ее выпустить. Несколько секунд вождь карликов
яростно метался, охваченный болью и яростью, а его соплеменники стояли,
словно окаменев, испытывая все возрастающий гнев и недоумение. Кто-то
грубо нарушил их обряд и подло поразил из засады их вождя. Это было
смертельное оскорбление, и простить его было невозможно.
После выстрелов прошло всего несколько секунд, и никто из карликов
еще не успел собраться с мыслями, когда высоко на северном склоне, в самой
глубине перевала, вспыхнул факел, еле заметный рядом с громадным костром,
пылающим в ночи. Казалось, в ответ на бешеные вопли карликов разверзлась
сама земля, и перед пляшущим пламенем выросла неподвижная фигура Генделя,
вызывающе поднявшего могучую руку с зажатой в ней тяжелой булавой,
оскорбляя самим своим видом всех, кто смотрел на него. Эхо его хохота
оглушительно раскатилось по перевалу.
- Идите сюда, ко мне, карлики - земляные черви! - издевательски
проревел он. - Встань и сражайся, вождь - похоже, тебе еще долго не
придется присесть! Твои ленивые боги не спасли тебя даже от шутки гнома,
что тогда говорить о духах Вольфсктаага!
Из толпы карликов вырвался оглушительный рев бешенства. Как один, они
бросились вперед, спеша добраться до хохочущего гнома на склоне перевала,
намеренные вырвать ему сердце, дабы искупить причиненный им стыд и
унижение. Покушение на вождя карликов само по себе каралось смертью, но
гном при этом еще и посмеялся над их верой и их доблестью, и прощения ему
быть не могло. Многие из карликов тут же узнали Генделя в лицо и начали
выкрикивать его имя, призывая устроить немедленную казнь. Ослепленные
яростью, карлики устремились на перевал, забыв о своих обрядах, бросив
ритуальные костры; и в тот же миг четверо людей на горном склоне вскочили
на ноги, крепко держа носилки с бесценной ношей, и побежали, пригибаясь,
по открытому и незащищенному южному склону, ярко освещенные пламенем
костров. Вслед за ними по скальной стене громадными призраками мчались их
тени. Никто из них не оборачивался, чтобы взглянуть на разъяренных
карликов, они бешено спешили вперед, не отрывая глаз от спасительного
сумрака поднимающихся впереди лесов Анара.
Как ни удивительно, они все же добрались до леса незамеченными. Тогда
они остановились в прохладной тени огромных деревьев, тяжело дыша,
вслушиваясь в доносящиеся с перевала звуки. Подножие перевала за их
спинами оставалось пустынным, за исключением одной крошечной горстки
карликов, которые оказывали помощь раненому вождю, извлекая злополучную
стрелу. При виде этой сцены Менион вполголоса рассмеялся, и на его худом
лице медленно расплылась улыбка. Однако вскоре она исчезла, стоило ему
взглянуть на северный склон перевала, ярко освещенный пылающими кострами.
Со всех сторон на склон карабкались взбешенные карлики, бесконечный поток
маленьких желтоватых тел, и первые из них уже добрались до места, где
появился Гендель. Самого гнома нигде не было видно; судя по всему, он был
окружен и прятался где-то на склоне. Лишь одну минуту четверо путников
наблюдали за карликами, а затем Балинор взмахом руки велел им продолжать
путь. Нефритовый перевал остался позади.
Как только отряд углубился в густой лес, куда не проникал свет от
костров карликов, их окружил сумрак. Балинор приказал принцу Лиха идти
первым, велев ему вести их вниз по южному склону в поисках тропы, ведущей
на запад. Вскоре подходящая тропа нашлась, и крошечный отряд вступил в
средний Анар. Нависший над ними полог леса затмевал большую часть тускло
светящих далеких звезд, а исполинские деревья тянулись вдоль тропы подобно
черным стенам. Юноши на носилках вновь начали судорожно биться и стонать
от боли, несмотря на завязанные рты. Те, кто нес носилки, постепенно
теряли надежду спасти своих юных друзей. Яд медленно растекался по телам
юношей; когда он достигнет сердца, в тот же миг наступит конец. Никто не
мог даже предполагать, сколько времени еще осталось братьям, никто не
представлял, где и когда смогут они найти помощь. Единственный из них, кто
знал средний Анар, остался на перевале, загнанный в Вольфсктааг и
сражающийся за свою жизнь.
Внезапно, так быстро, что они не успели даже покинуть тропу и
скрыться за стеной деревьев, из леса впереди на тропу вышло несколько
карликов. Какой-то миг обе группы стояли без движения, пытаясь разглядеть
друг друга в тусклом свете звезд. Мгновение спустя и те, и другие, поняли,
с кем встретились. Четверо путников быстро опустили громоздкие носилки на
землю и вышли вперед, цепочкой перегородив тропу. Карлики,
десять-одиннадцать охотников, встали тесной группой, а один из них исчез
среди деревьев.
- Они послали за подмогой, - прошептал своим спутникам Балинор. -
Если мы быстро не прорвемся, сюда придут подкрепления, и нам конец.
Не успел он произнести эти слова, как оставшиеся карлики издали
леденящий душу боевой клич и ринулись на них; их причудливые короткие мечи
тускло блестели. Троих из них остановили на полпути беззвучные стрелы
Мениона и братьев-эльфов, но остальные набросились на них как дикие волки.
Ярость нападения совершенно ошеломила Даэля, его оттеснили назад, и на
мгновение он пропал из вида. Балинор прочно уперся ногами в землю, и его
огромный клинок одним мощным взмахом рассек надвое двух зазевавшихся
карликов. Еще несколько минут ночную тишину нарушали резкие крики и
тяжелое дыхание бойцов, сражающихся на узкой тропе; карлики пытались
увернуться от ударов огромных людских мечей, четверо обороняющихся
передвигались, заслоняя от атаки умирающих друзей. Но вот последний карлик
упал мертвым на политую кровью тропу; в бледном свете равнодушных звезд их
изрубленные тела казались горками земли. У Даэля была глубоко порезана
грудь, и он нуждался в перевязке, а Менион и Дарин получили множество
мелких ранений. Балинор же остался невредим, защищенный от мечей карликов
легкой кольчугой, сверкающей под располосованным плащом.
Они медлили ровно столько, сколько было необходимо, чтобы перевязать
грудь Даэлю, а затем вновь взялись за носилки и еще более быстрым шагом
двинулись по опустевшей тропе. У них была причина для спешки. Как только
охотники обнаружат тела своих товарищей, они тут же бросятся в погоню, по
их следам. Менион попытался определить час ночи, судя по положению звезд и
времени, прошедшему с момента захода солнца в горах Вольфсктааг, но
заключил лишь, что уже близится утро. Горец, быстро шагающий рядом с
выбирающим путь Балинором, чувствовал, как в его сведенные болью руки и
ноющие мышцы спины вливается невероятная усталость. Все они были близки к
полному изнеможению, вымотанные днем пути и столкновением с чудовищем
Вольфсктаага, а затем с карликами. Они до сих пор держались на ногах
только потому, что сознавали, какая судьба ждет их друзей, если они
остановятся. Тем не менее полчаса спустя Даэль просто рухнул на землю,
сраженный потерей крови и усталостью. Чтобы привести его в себя и
заставить подняться на ноги, им понадобилось несколько минут. После этого
они заметно убавили шаг.
Спустя несколько минут Балинор был вынужден объявить привал, так как
отдых был им жизненно необходим. Они молча повалились на землю на краю
тропы, в смятении вслушиваясь в нарастающий вокруг шум. Вскоре после
сражения в глубине леса вновь послышались крики и глухой рокот барабанов.
Очевидно, карлики уже узнали об их присутствии и отправили множество
охотничьих отрядов выслеживать их. Казалось, что весь Анар кишит
взбешенными карликами, прочесывающими леса и холмы в надежде найти врага,
ускользнувшего от них на тропе и оставившего за собой дюжину трупов.
Менион устало взглянул на двоих юношей, на их бледные, обильно покрытые
потом лица. Он слышал их стоны даже сквозь повязки на ртах, видел, как
судорожно дергаются их тела, сопротивляясь действию яда, непрестанно
сочащегося по их жилам. Взглянув на них, он неожиданно осознал, что не
сумел помочь им в тот момент, когда его помощь была жизненно необходима, и
теперь они расплачиваются за его ошибку. Его приводила в бешенство сама
мысль о нелепом путешествии в Паранор за реликтом древней эпохи, который
якобы мог спасти их от всесильного Повелителя Колдунов. Но все же он
понимал, что сейчас не следует оспаривать то, что они безоговорочно
приняли с самого начала. Он устало взглянул на Флика и подумал о том, что
они могли стать друзьями.
Резкий предостерегающий шепот Дарина заставил всех их поспешно
отступить под укрытие деревьев, таща за собой тяжелые носилки,
распластаться на земле и затаить дыхание. Минуту спустя по пустынной тропе
разнесся отчетливый стук тяжелых сапог, и с той стороны, откуда они
пришли, из темноты показался отряд карликов-воинов, направляющихся в
сторону их укрытия. Балинор мгновенно оценил, что их слишком много, чтобы
пытаться им противостоять, и положил руку на плечо разъяренному Мениону,
удерживая его от нечаянных резких движений. Колонна карликов маршировала
по тропе, их желтые лица в лунном свете казались каменными изваяниями, а
широко расставленные глаза подозрительно всматривались в лесной мрак. Они
подошли к месту, где за деревьями притаились путники, и без остановки
прошагали дальше, не зная, что прошли в нескольких футах от своей добычи.
Когда они скрылись из вида и вдалеке затих звук их шагов, Менион
повернулся к Балинору.
- Если мы не найдем Алланона, нам конец. В таких условиях мы сами не
пронесем Шеа с Фликом и мили!
Балинор медленно кивнул, но ничего не ответил. Он понимал, в каком
положении они находятся. Но он знал также, что остановка сейчас была бы
страшнее плена или нового сражения с карликами. Не могли они и оставить
братьев в этих лесах, надеясь вернуться к ним с помощью - слишком велик
был риск. Жестом Балинор приказал всем вставать. Без единого слова они
подняли носилки и продолжили свой изнурительный путь по лесной тропе,
зная, что теперь карлики ищут их не только сзади, но и впереди. Менион
вновь задумался над судьбой отважного Генделя. Вряд ли даже этому
предприимчивому гному, при всем его опыте войны в горах, удастся долго
скрываться от разъяренных карликов. В любом случае, им сейчас приходится
немногим лучше, чем гному - в дебрях Анара, с умирающими друзьями на
носилках, почти без надежды на помощь. Если карлики еще раз заметят их
прежде, чем они сумеют выбраться из этих мест, то сомневаться в исходе боя
не придется.
Снова чуткий слух Дарина уловил звук приближающихся шагов, и снова
все они поспешили укрыться за громадными деревьями. Едва они успели
покинуть открытую тропу и распластаться среди редких кустов, как среди
деревьев впереди показались приближающиеся силуэты. Даже в тусклом свете
звезд зоркие глаза Дарина немедленно выделили главного в маленьком отряде
- гиганта, закутанного в длинный черный плащ, облегающий его худощавое
тело. В следующий миг его увидели и остальные. Это был Алланон. Но резкий
предостерегающий жест Дарина приморозил к губам облегченные возгласы
Мениона и Балинора. Вглядываясь во мрак, они заметили, что за историком
шагают маленькие фигурки в белых плащах - карлики.
- Он предал нас! - хрипло прошептал Менион, и его рука бессознательно
потянулась к длинному охотничьему ножу на его поясе.
- Нет, подожди минуту, - быстро приказал Балинор и велел им сохранять
неподвижность, пока отряд приближается к их укрытию.
Высокая фигура Алланона неторопливо шагала по тропе, его глубоко
посаженные глаза спокойно смотрели вперед. Чутьем Менион понял, что сейчас
историк обнаружит их, и напряг свое тело, готовясь прыгнуть вперед и
первым же ударом сразить предателя. Он знал, что второго удара ему не
сделать. Карлики в белых одеяниях послушно шли вслед за Алланоном, не
соблюдая строя и не особенно интересуясь тем, что лежало вокруг них.
Внезапно Алланон остановился и изумленно обернулся, словно ощутив их
присутствие. Менион приготовился к прыжку, но на его плечо легла тяжелая
рука, без труда удержав его на месте.
- Балинор, - ровным голосом позвал высокий странник, не двигаясь ни
вперед, ни к ним, в ожидании глядя во мрак.
- Отпусти меня! - в ярости потребовал Менион.
- У них нет оружия! - Голос принца Каллахорна остудил его бурлящий
гнев, заставив внимательнее посмотреть на карликов в белом, идущих за
высоким историком. Он не заметил у них оружия.
Балинор медленно поднялся и шагнул на тропу, крепко сжимая в руке
свой огромный меч. Менион последовал за ним, заметив среди деревьев
стройную фигуру Дарина, готового отпустить тетиву своего лука. Со вздохом
облегчения Алланон сделал шаг вперед и протянул Балинору руку, но быстро
остановился, заметив тень недоверия в глазах северянина и нескрываемую
горечь на лице горца. На миг он смутился, а затем вдруг обернулся,
взглянув на маленькие фигурки, неподвижно стоящие за его спиной.
- Нет, все в порядке, - торопливо заявил он. - Это друзья. Они
безоружны и не питают к вам ненависти. Это лекари, врачеватели.
Какой-то миг никто не двигался с места. Затем Балинор вложил свой
огромный меч в ножны и с облегчением пожал протянутую руку Алланона.
Менион последовал его примеру, тем не менее, не до конца избавившись от
недоверия в отношении стоящих за спиной Алланона карликов.
- Расскажите же, что с вами случилось, - велел Алланон, вновь
возглавивший измученный отряд. - Где остальные?
Балинор вкратце пересказал все, что произошло с ними в Вольфсктааге,
упомянув о неверном выборе пути на развилке, о битве с обитавшим в руинах
чудовищем, о пути к перевалу и плане, позволившем им миновать собравшихся
там карликов. Услышав о происшедшем с юношами, Алланон тут же заговорил с
сопровождающими его карликами, а затем сообщил настороженному Мениону, что
те сумеют вылечить его друзей от яда. Пока Балинор продолжал свой рассказ,
карлики в белых одеждах собрались вокруг мертвенно-бледных юношей и
принялись торопливо хлопотать над ними, вливая им в рот капли жидкости из
стеклянных пузырьков. Менион изумленно наблюдал за их действиями,
недоумевая, почему эти карлики так отличаются от всех остальных. Рассказ
Балинора подошел к концу, и Алланон печально покачал головой.
- Это моя вина, мой недосмотр, - сердито проговорил он. - Я обдумывал
события далекого будущего, но забывал о будничных опасностях. Если эти
двое умрут, все наши усилия пропали даром!
Он снова заговорил с суетящимися карликами, и один из них торопливым
шагом направился по тропе в сторону Нефритового перевала.
- Я послал одного из них, чтобы он попробовал что-нибудь узнать о
Генделе. Если с ним что-то случилось, виноват в этом один я.
Он велел карликам-лекарям взять носилки, и весь отряд снова зашагал
по тропе на запад; впереди шли карлики с носилками, а позади плелись
усталые путники. Рана на груди Даэля была промыта и обработана, и теперь
он мог идти без посторонней помощи. Отряд двигался по пустынной тропе, а
по дороге Алланон объяснял, почему в этих местах они не должны больше
встретиться с охотничьими партиями карликов.
- Мы приближаемся к землям сторов, тех карликов, что пришли со мной,
- сообщил он им. - Это племя врачевателей, живущих отдельно от остальных
кланов карликов и других рас; они готовы помочь всем, кто нуждается в
лечении или отдыхе. Они ни от кого не зависят - их не касаются ссоры и
распри других народов. Людям никогда не удавалось так жить. В этих краях
их все уважают и почитают. Их земли, куда мы вскоре придем, носят название
Сторлок. Это святая земля, на которую не смеет ступить без приглашения ни
один охотник карликов. Можете быть уверены, что подобное приглашение
получает далеко не каждый желающий.
Он принялся объяснять, что уже много лет считается другом этого
безобидного племени, хранит их тайны и зачастую по несколько месяцев
проводит в их поселениях. На сторов можно положиться, заверил он Мениона,
они вылечат любую болезнь, какая только может угрожать юношам. Столь
умелых лекарей больше нет нигде в мире, и не случайно историк, возвращаясь
через Анар к Нефритовому перевалу, взял их с собой. Встретив на границе
Сторлока перепуганного карлика, рассказавшего ему о странных событиях и
уверенного в том, что из запретных земель вырвались кровожадные духи,
Алланон попросил сторов сопровождать его в поисках друзей, опасаясь, что
на перевале они могли выдержать жестокую битву.
- Мне и в голову не пришло, что существо, чье присутствие я обнаружил
в той долине, окажется настолько разумным, что догадается уничтожить
оставленные мной метки, - раздраженно признал он. - А ведь я должен был
подумать об этом, должен был оставить другие знаки, чтобы не рисковать.
Хуже того, в начале дня я прошел через Нефритовый перевал и не догадался,
что вечером здесь соберутся карлики, чтобы вознести молитвы горным духам.
Кажется, я не оправдал вашего доверия.
- Мы все виноваты, - заявил Балинор, хотя Менион, молча идущий рядом,
с трудом верил в искренность его слов. - Если бы мы вели себя осторожнее,
ничего бы не произошло. А сейчас важно вылечить Шеа с Фликом и попытаться
как-то помочь Генделю, пока до него не добрались охотничьи отряды
карликов.
Какое-то время они шагали молча, слишком подавленные и утомленные,
чтобы поддерживать разговор, сосредоточившись только на непослушных ногах
и мечтая о предстоящем отдыхе в деревне сторов. Тропа бесконечно петляла
среди деревьев Анара, и какое-то время спустя все четверо совершенно
потеряли ощущение времени и пространства, измученные усталостью и
недостатком сна. Ночь медленно отступала, и вскоре на востоке над
горизонтом зажглись первые бледные искорки зари; но они все еще не
достигли своей цели. Лишь час спустя впереди наконец показалось зарево
ночных костров деревни сторов, освещающее поднимающиеся вокруг них
деревья. Затем они неожиданно оказались в самой деревне, их окружили
полупризрачные тени сторов в таких же белых плащах, печальным немигающим
взглядом изучая людей, и валящиеся с ног путники вошли в один из их низких
домов.
Войдя, члены отряда без единого слова рухнули на приготовленные для
них мягкие постели, не в силах ни умыться, ни даже раздеться. В следующую
секунду все они уже спали, за исключением Мениона Лиха, чей горячий
характер боролся с непреодолимой сонливостью, и затуманенные глаза искали
в комнате фигуру Алланона. Не найдя его, горец с трудом выбрался из мягкой
постели и медленно подошел к закрытой деревянной двери, которая должна
была вести в соседнюю комнату. Тяжело привалившись к двери и приложив ухо
к трещине в косяке, он попытался уловить обрывки разговора историка со
сторами. Из последних сил борясь со сном, он услышал слова сторов о Шеа и
Флике. Странные карлики считали, что при надлежащем уходе и лечении юноши
вскоре должны поправиться. Затем в соседней комнате распахнулась дверь,
впустив новых гостей, и их голоса смешались в хоре изумленных и
недоверчивых возгласов. Сквозь шум с ледяной четкостью прозвучал голос
Алланона.
- Что ты узнал? - потребовал он. - Все так плохо, как мы боялись?
- Они кого-то схватили в горах, - послышался робкий ответ. - Когда
все кончилось, мы не смогли даже понять, был ли это человек. Они разорвали
его на части.
ГЕНДЕЛЬ!
Ошеломленный даже в своем полусонном состоянии, горец с усилием
выпрямился и вернулся в постель, не в силах поверить в услышанное. В
глубине его души возникла черная пустота. К глазам подступили слезы
бессильного гнева, но глаза его оставались сухими, пока принц Лиха не
забылся в долгожданном сне.
13
Только к середине следующего дня Шеа наконец-то открыл глаза. Он
обнаружил, что лежит в широкой удобной постели, тепло закутанный в чистые
простыни и одеяла, переодетый в длинную, просторную белую рубаху. На
соседней кровати лежал спящий Флик, его широкое лицо больше не казалось
напряженным и бледным, напротив, оно порозовело и приобрело во сне
безмятежное выражение. Они находились в маленькой комнатке с
оштукатуренными стенами и крепящимся на длинных деревянных балках
потолком. За окном виднелись деревья Анара и ослепительно голубое небо.
Юноша не представлял, сколько времени провел без сознания, что произошло
за это время и как он попал в это незнакомое место. Но он понимал, что
чудовище Вольфсктаага чуть не убило их, и они с Фликом обязаны своим
спутникам жизнью. Его внимание привлек скрип двери, открывающейся в
дальнем конце комнаты, и перед ним появился взволнованный Менион Лих.
- Ну, приятель, я вижу, ты все-таки решил вернуться к живущим. -
Горец улыбнулся, медленно приближаясь к его постели. - Знаешь, ты нас всех
изрядно напугал.
- Но все обошлось, верно? - Шеа счастливо заулыбался, услышав в его
голосе знакомые шутливые нотки.
Менион коротко кивнул и повернулся к дремлющему Флику, вяло
ворочающемуся под одеялами и почти уже проснувшемуся. Коренастый юноша
медленно приоткрыл глаза и неторопливо поднял взгляд, тут же увидев перед
собой усмехающееся лицо горца.
- Я так и знал, опять мне не повезло, - мучительно застонал он. -
Даже после смерти я не могу от него спастись. Это рок!
- Старина Флик, похоже, уже совсем здоров. - Менион коротко
рассмеялся. - Надеюсь, он оценит, каких усилий стоило столько миль тащить
его увесистое тело.
- Когда ты приложишь усилия для честного дела, я повешусь, -
проворчал Флик, вяло протирая заспанные глаза. Он бросил взгляд на
улыбающегося Шеа и приветственно улыбнулся ему.
- Но все-таки, где мы? - с любопытством спросил Шеа, с трудом садясь
на постели. Слабость еще не покинула его. - Сколько я пролежал без
сознания?
Менион присел на край постели и пересказал ему все, что случилось с
отрядом после сражения в долине. Он рассказал о походе к Нефритовому
перевалу, о собравшихся там карликах, о плане, позволившем им пройти
перевал, и о том, что случилось потом. Когда рассказ дошел до
самоотверженного поступка Генделя, горец немного помедлил. Услышав об
ужасной смерти, постигшей отважного гнома от рук разъяренных карликов,
юноши пришли в смятение. Менион быстро продолжил свой рассказ, упомянув о
дальнейшем пути через Анар и встрече с Алланоном и странным племенем
сторов, вылечивших их и доставивших сюда.
- Эта земля называется Сторлок, - заявил он под конец. - Здесь
обитают карлики, посвятившие свою жизнь врачеванию ран и болезней. То, что
они умеют, зачастую кажется совершенно невероятным. Они умеют готовить
мазь, которая за двенадцать часов совершенно заживляет открытые раны. Я
сам видел, как исцелилась рана на груди Даэля.
Шеа изумленно покачал головой и хотел уже расспросить его
поподробнее, когда дверь распахнулась снова и вошел Алланон. В первый раз
за всю свою жизнь Шеа увидел темного скитальца по-настоящему счастливым и
заметил на его мрачном лице улыбку искреннего облегчения. Он быстро
подошел к ним и довольно кивнул.
- Очень рад, что вы оба уже оправились от хвори. Я всерьез боялся за
вас, но похоже, что сторы потрудились на славу. Не чувствуете ли вы в себе
сил, чтобы подняться с постели и немного походить, или даже поесть?
Шеа вопросительно взглянул на Флика, затем оба они кивнули.
- Очень хорошо; тогда прогуляйтесь с Менионом, испробуйте свои силы,
- предложил историк. - Вам необходимо быстрее поправляться - скоро мы
отправимся в новый путь.
Без дальнейших объяснений он вышел в ту же дверь и бесшумно прикрыл
ее за собой. Они смотрели ему вслед, недоумевая, как он может в беседе с
ними сохранять этот холодный вежливый тон. Менион пожал плечами и
предложил принести их охотничью одежду, выстиранную и чистую. Он вышел и
вскоре вернулся с их одеждой, и тогда юноши, преодолевая слабость,
поднялись на ноги и оделись, слушая рассказы Мениона о сторах. Он
объяснил, что вначале не доверял им, как и любым другим карликам, но
стоило ему увидеть, как они заботятся о больных, как все его страхи
рассеялись. Остальные путники проспали все утро, а сейчас бродили по
деревне, наслаждаясь краткой передышкой на пути в Паранор.
Вскоре они втроем покинули комнату, зашли в дом, где находился общий
обеденный зал, и получили там обильный горячий обед, утоливший их изрядный
голод. Даже еще не до конца поправившись, юноши здесь управились с
несколькими добрыми добавками подряд. После еды Менион повел их по
деревенским улицам, где они вскоре встретили Дарина и Даэля,
восстановивших утраченные силы и радостно приветствовавших
выздоравливающих юношей. По предложению Мениона они впятером направились к
южной околице деревни, чтобы полюбоваться чудесным Голубым прудом, о
котором этим утром рассказали горцу сторы. Через несколько минут они
подошли к маленькому пруду и присели на его берегу под огромной плакучей
ивой, в молчании глядя на спокойную голубую воду. Менион рассказал, что
для многих своих мазей и бальзамов сторы берут воду из этого пруда, потому
что в ней содержатся целебные соли, не встречающиеся больше нигде во всем
мире. Шеа попробовал воду из пруда на вкус и счел ее не похожей ни на
какую другую, но нисколько не неприятной. Все остальные тоже выпили по
глотку этой воды и выразили свое одобрение. Голубой пруд выглядел так
спокойно и уютно, что на минуту они совершенно забыли о своем опасном
путешествии, вспоминая дом и близких людей, с которыми расстались.
- Этот пруд напоминает мне о Белеале, моем родном городе Запада, -
задумчиво улыбнулся Дарин, окунув палец в воду и чертя на ней какие-то
невидимые знаки. - Здесь на душе так же покойно.
- Мы вернемся домой прежде, чем ты успеешь глазом моргнуть, - заявил
Даэль и с ребяческим нетерпением добавил:
- И я женюсь на Линлисс, и у нас будет много детей.
- Выбрось это из головы, - резко заявил Менион. - В одиночку жизнь
неизмеримо прекраснее.
- Ты не видел ее, Менион, - восторженно продолжал свое Даэль. - Такой
девушки ты не видел в жизни - такой нежной, доброй, прекрасной, как этот
чистый пруд.
Менион с деланным отчаянием покачал головой и легко хлопнул юного
эльфа по плечу, понимающе улыбнувшись его чувствам к эльфийской девушке.
Несколько минут, не нарушая тишины, они со смешанными чувствами глядели на
голубые воды пруда сторов. Затем Шеа вопросительно повернулся к друзьям.
- Как вы думаете, мы правильно поступаем? Я хочу сказать, с этим
походом и всем прочим. Вы думаете, это все разумно?
- Смешно слышать от тебя такое, Шеа, - задумчиво заметил Дарин. - Как
я понимаю, ты пожертвовал большим, чем все мы, когда согласился идти с
нами. Собственно, без тебя весь поход не имел бы смысла. Ты считаешь, дело
того не стоит?
Шеа погрузился в раздумья, а они молча смотрели на него.
- Не очень-то честно его об этом спрашивать, - попробовал защитить
брата Флик.
- Все верно, - грустно перебил его Шеа. - Все вокруг рискуют жизнью
ради меня, и я же первым начинаю сомневаться, разумно ли мы поступаем. Но
я никак не могу ответить себе на свой же вопрос, потому что не до конца
понимаю происходящее. Не думаю, что нам рассказали все, что можно было бы
рассказать.
- Я понимаю, о чем ты говоришь, - согласился Менион. - Алланон
умалчивает о какой-то части или цели нашего похода. С Мечом Шаннары
связано больше, чем известно нам.
- А кто-нибудь вообще видел этот Меч? - вдруг спросил Даэль. Все
отрицательно покачали головами. - Может быть, никакого Меча и нет.
- Я все же думаю, что Меч наверняка существует, - быстро заявил
Дарин. - Но что мы будет с ним делать, когда найдем его? Что Шеа может
противопоставить силе Повелителя Колдунов, даже владея Мечом Шаннары?
- Думаю, нам стоит доверять Алланону; в свое время он ответит на этот
вопрос, - раздался новый голос.
Этот голос донесся из-за их спин, и они резко обернулись и облегченно
вздохнули, увидев перед собой Балинора. Глядя, как принц Каллахорна
подходит к пруду, Шеа подумал про себя, почему все они до сих пор
чувствуют непонятный страх перед Алланоном. Северянин приветливо улыбнулся
Шеа с Фликом и присел рядом.
- Ну что ж, похоже, усилия, приложенные нами на Нефритовом перевале,
оказались не напрасны. Рад видеть, что с вами все в порядке.
- Мне жаль Генделя. - Слова показались Шеа нелепыми. - Я знаю, он был
твоим близким другом.
- Это был рассчитанный риск, которого требовало положение, - мягко
ответил Балинор. - Он знал, что делает и чем рискует. Он сделал это ради
нас всех.
- Что же теперь? - помолчав немного, спросил Флик.
- Мы ждем, пока Алланон выберет маршрут для последней части пути, -
ответил Балинор. - Кстати, я совершенно искренне посоветовал вам всем
доверять ему. Он мудр и мягко сердечен, хотя временами кажется совсем
иным. Он говорит нам то, что мы, по его мнению, должны знать, но поверьте
мне, ему приходится тяжелее, чем всем нам. Не спешите осуждать его.
- Ты знаешь, что он что-то от нас скрывает, - напрямик заявил Менион.
- Я уверен, что он рассказал лишь часть всей истории. - Балинор
кивнул. - Но ведь именно он первым увидел опасность, грозящую Четырем
землям. Мы многим ему обязаны, и могли бы по крайней мере немного ему
доверять.
Они медленно кивнули, соглашаясь с ним скорее из уважения, которое
питали к северянину, чем из-за убедительности его слов. В особенной
степени это относилось к Мениону, в первую очередь ценившему в Балиноре
безграничную отвагу и считавшему его истинным лидером их отряда. Больше
они не обсуждали эту тему, продолжив беседу о сторах, об истории их
отделения от остальных карликов и их долгой верной дружбе с Алланоном.
Солнце уже клонилось к закату, когда на берегу Голубого пруда к ним
неожиданно присоединился Алланон.
- Когда мы с вами закончим беседовать, я попрошу Шеа с Фликом
вернуться в постель и несколько часов поспать, Вероятно, вам всем тоже не
повредит небольшой отдых. Примерно около полуночи мы покидаем эту деревню.
- Не слишком ли это рано для Шеа с Фликом? - осторожно
поинтересовался Менион.
- Это не зависит от наших желаний, горец. - Мрачное лицо историка в
тускнеющем свете дня казалось черным. - У нас почти не осталось времени.
Если Повелитель Колдунов хоть что-то узнает о нашем походе, даже о нашем
появлении в этих краях Анара, то он тут же прикажет перенести Меч из
Паранора, и тогда весь наш путь окажется напрасен.
- Мы с Фликом справимся, - решительно заявил Шеа.
- Какой путь мы выбрали? - спросил Балинор.
- Этой ночью мы пересечем равнины Рабб; это займет у нас примерно
четыре часа. Если повезет, то нас не застигнут на открытом месте, хотя я
уверен, что Носители Черепа все еще ищут и Шеа, и меня. Остается
надеяться, что они не знают, что мы сейчас в Анаре. Я раньше не говорил
вам этого, у вас и без того хватало забот, но дело в том, что любое
применение Эльфийских камней раскроет Броне и его слугам их положение.
Любое создание из мира духов легко заметит исходящую от камней мистическую
силу, увидев признаки знакомого ему волшебства.
- Значит, когда мы пользовались Камнями в Туманном болоте... - в
ужасе начал Флик.
- Этим самым вы объяснили Носителям Черепа, где вас следует искать, -
со своей раздражающей улыбкой закончил за него Алланон. - Если бы вы не
потерялись в Черных Дубах, они без всякого сомнения нашли бы вас.
Шеа охватил леденящий ужас. Он представил, как близки они были тогда
к смерти, не понимая, что сами призывают самых страшных своих врагов.
- Если вы знали, что эти камни привлекают существ из мира духов, то
почему же не сказали нам об этом? - сердито воскликнул Шеа. - Почему вы
назвали их надежной защитой, если знали, что случается при их применении?
- Неужели ты не понял, мой юный друг? - послышался медленный мрачный
голос историка. Было видно, что терпение Алланона иссякает. - Без них вы
оказались бы беззащитны перед другими, столь же опасными существами. Кроме
того, они могут послужить защитой и против Крылатых.
Он взмахнул рукой, показывая, что обсуждение окончено, отчего Шеа
ощутил только еще большую злость и подозрения. Наблюдательный Дарин
заметил его состояние и ободряюще положил руку на плечо юноше,
предостерегающе качая головой.
- Если теперь мы можем вернуться к насущным делам, - более ровным
тоном произнес Алланон, - позвольте мне изложить выбранный мной маршрут
нашего пути на ближайшие дни - и не будем отвлекаться. Пройдя через
равнины Рабб, на рассвете мы окажемся у подножия хребта Зубы Дракона. В
этих горах мы найдем необходимое нам укрытие от всех, кто может нас
искать. Но главная проблема состоит в том, как преодолеть этот хребет и
попасть в окружающие Паранор леса по ту сторону гор. Все известные
перевалы через Зубы Дракона бдительно стерегут прислужники Повелителя
Колдунов, а при попытке взобраться по этим пикам в обход перевалов
половина отряда погибнет в пропасти. Поэтому нам придется выбрать другой
путь через горы, путь, который не охраняют.
- Подожди минуту! - ошеломленно воскликнул Балинор. - Не собираешься
же ты пройти через Гробницу Королей!
- Если мы хотим остаться незамеченными, то у нас нет иного пути. Мы
можем войти в Зал Королей на рассвете, а к заходу солнца уже минуем горы и
окажемся перед самым Паранором, незамеченные охраной на перевалах.
- Но в летописях говорится, что через эти пещеры не прошел еще ни
один смертный! - воскликнул Дарин, решительно присоединившись к Балинору в
осуждении этого плана. - Никто из нас не боится живущих, но в этих пещерах
обитают духи мертвых, и только мертвые могут проходить по ним. Еще ни один
живой человек не сумел совершить это!
Балинор медленно наклонил голову в знак согласия, а остальные начали
обеспокоенно переглядываться. Менион и братья ни разу в жизни не слышали
об этом месте, которого больше смерти боялись их спутники. При последней
реплике Дарина Алланон странно усмехнулся, его глаза под густыми бровями
потемнели, а белые зубы грозно оскалились.
- Ты не совсем прав, Дарин, - чуть помедлив, ответил он. - Я проходил
через Зал Королей, и я говорю вам, что это в человеческих силах. Должен
признать, это небезопасный путь. В пещерах в самом деле обитают духи
мертвых, и именно поэтому Брона уверен, что ни один смертный не посмеет
проникнуть в них. Но моей силы хватит, чтобы защитить вас.
Менион Лих не представлял, что может скрываться в этих пещерах, если
их опасается даже такой человек, как Балинор, но как бы там ни было, у
него, судя по всему, были веские основания бояться. Более того, после
случившегося в Туманном болоте и Вольфсктааге горец начал по-иному
относиться к тому, что раньше именовал старушечьими байками и нелепыми
сказками. Сейчас его больше поражало то, какими же силами должен обладать
человек, предлагающий провести их сквозь пещеры в Зубах Дракона и
способный защитить их от духов.
- Весь наш поход строился на оправданном риске, - продолжал Алланон.
- Перед его началом все мы прекрасно сознавали, с какими опасностями нам
придется столкнуться. Вы готовы повернуть назад, или мы все-таки пойдем
дальше?
- Мы пойдем с тобой, - после краткого промедления заявил Балинор. -
Ты знаешь, что мы готовы на это. Если нам удастся завладеть Мечом, это
окупит любой риск.
Алланон слабо улыбнулся, его глубоко посаженные глаза обежали их
лица, испытующе встретили каждый взгляд и наконец остановились на Шеа.
Юноша стойко выдержал тяжелый взгляд историка, хотя его сердце стискивал
страх и неуверенность, и ему казалось, что эти глаза проникают в самые
тайные его мысли, во все сомнения и колебания, которые юноша пытался
скрыть от окружающих.
- Очень хорошо. - Алланон угрюмо кивнул. - Теперь идите и
постарайтесь отдохнуть.
Он резко повернулся и зашагал в направлении деревни сторов. Балинор
двинулся вслед за его удаляющейся фигурой, очевидно, намереваясь более
подробно расспросить историка о его планах. Остальные смотрели им вслед,
пока те не скрылись из вида. Затем Шеа внезапно заметил, что уже почти
стемнело, солнце медленно тонет за горизонтом, а в багровеющем небе мягким
белым светом сияют его последние лучи. Какой-то миг все они сидели
неподвижно, а потом молча поднялись на ноги и вернулись в тихую деревню,
чтобы поспать до полуночи.
Шеа казалось, что он едва успел закрыть глаза, когда его вдруг начали
грубо трясти за плечо. В следующий миг в темноте комнаты замерцал режущий
глаза свет горящего факела, заставив его прищуриться, защищая заспанные
глаза. Сквозь туманную дымку он разглядел решительное лицо Мениона Лиха, и
взволнованный взгляд горца сказал ему, что настал час отправляться в путь.
Он неуверенно поднялся, вздрогнув от касания холодного ночного воздуха, и
после секундного промедления начал торопливо одеваться. Флик уже проснулся
и был почти одет, в полуночной тишине его уверенное лицо выглядело чужим и
незнакомым. Шеа снова ощущал в себе силу, достаточно силы, чтобы выдержать
долгий путь через равнины Рабб до Зубов Дракона, а если необходимо, то и
дальше - чтобы завершить наконец долгое путешествие.
Спустя несколько минут трое юношей уже шли по спящей деревне сторов,
чтобы встретиться с остальными своими спутниками. В ночном мраке
деревенские дома казались черными квадратными глыбами, темное безлунное
небо было затянуто плотными тучами, неспешно ползущими к своей далекой
загадочной цели. Это была прекрасная ночь для путешествия через равнины, и
Шеа ощутил прилив бодрости при мысли, что посланникам Повелителя Колдунов
сегодня будет очень нелегко их отыскать. По пути он обратил внимание, что
их легкие охотничьи сапоги ступают по сырой земле практически беззвучно.
Казалось, сама природа сегодня была на их стороне.
Подойдя к западной околице Сторлока, они встретили ожидающих их
товарищей, за исключением Алланона. Дарин и Даэль во тьме казались
бесплотными тенями, их изящные фигуры, подобно призракам, беззвучно
скользили над землей; они внимательно прислушивались к ночным шорохам.
Подойдя к ним ближе, Шеа в который раз поразился их характерным чертам:
непривычно заостренным ушам и черточкам бровей, резко поднимающихся от
переносицы. Он задумался, не смотрят ли на него люди так же, как он
смотрит сейчас на эльфов. Неужели у их рас нет совершенно ничего общего?
Он снова задумался над историей эльфийского народа, историей, которую
Алланон как-то назвал примечательной, но так и не стал о ней рассказывать.
Их история была и его историей; теперь он твердо знал то, о чем уже давно
начинал догадываться. Он хотел больше узнать об этом, надеясь, что тогда
сможет лучше разобраться в собственном происхождении и истории Меча
Шаннары.
Он взглянул на высокую крепкую фигуру Балинора, похожую на каменное
изваяние; лица воина в темноте не было видно. Несомненно, из всего отряда
Балинор был наиболее уверен в себе и передавал это ощущение всем
остальным. В северянине чувствовалась какая-то надежность, сила,
неуязвимость, придающая храбрость всем его спутникам. Даже Алланон не так
вдохновлял их своим видом, как воин Каллахорна, хотя Шеа подозревал, что
историк во много крат сильнее Балинора. Вероятно, Алланон, безгранично
глубоко постигший тайны мироздания, понимал, как обнадеживает людей
присутствие Балинора, и именно по этой причине взял его с собой.
- Очень хорошо, Шеа. - Тихий голос историка прозвучал у него над
самым ухом, и юноша чуть не подпрыгнул от неожиданности; скиталец в черном
плаще прошагал мимо него и махнул рукой всем собравшимся. - Этот участок
пути нам стоит преодолеть под покровом ночи. Держитесь вместе, следите за
идущим впереди. От разговоров воздержитесь.
Ограничившись таким приветствием, мрачный историк повел их через леса
Анара по узкой тропе, ведущей из Сторлока на запад. Шеа шагал позади
Мениона, все еще не совсем оправившись от пережитого испуга; на ум ему
беспорядочно приходили его прошлые встречи с таинственным великаном, и он
размышлял о том, что его подозрения все-таки могут оказаться верными. Во
всяком случае, пока Алланон где-то поблизости, ему следует держать свои
мысли при себе, как трудно бы это ни оказалось.
Отряд достиг западной границы лесов Анара и начала равнин Рабб
раньше, чем ожидал Шеа. Несмотря на черноту ночного неба, юноши угадывали
во мраке очертания возвышающихся вдалеке Зубов Дракона; они молча
обменялись короткими взглядами и отвернулись, напряженно всматриваясь во
тьму.
Алланон повел их через пустынные равнины, не замедляя шага и не делая
остановок. Местность здесь была совершенно ровной, лишенной всяких
естественных препятствий и малейших признаков жизни. Здесь росли только
карликовые деревья и отдельные чахлые кустики, голые и лишенные листвы.
Земля на равнинах оказалась неожиданно твердой и настолько сухой, что
местами ее рассекали длинные ветвящиеся трещины. Ничто не шевелилось
вокруг безмолвно шагающих путников, напряженно вслушивающихся и
вглядывающихся в ночь, пытаясь заметить признаки опасности. Один раз,
когда они уже почти три часа шагали через равнины Рабб, Дарин торопливым
взмахом руки остановил их, показывая, что что-то расслышал позади, глубоко
во мраке. Несколько долгих минут они молча ждали, замерев на месте, но
ничего не произошло. Наконец Алланон пожал плечами и жестом велел им
продолжать путь, и они зашагали дальше.
Перед самым рассветом они подошли к Зубам Дракона. Ночное небо еще
оставалось черным и затянутым тучами, когда они остановились у подножия
угрюмых гор, возвышающихся на их пути подобно чудовищным шипам на железных
воротах ада. Шеа с Фликом даже после долгого похода чувствовали себя
лучше, чем вчера, и поспешили объявить, что могут продолжать путь без
перерыва на отдых. Алланон немедленно зашагал вперед, словно опасался
опоздать на условленную встречу. Он повел их прямо вглубь мрачных гор, по
каменистой тропе, вьющейся среди скал и ведущей вверх к небольшой
расселине на горном склоне. Флик на ходу разглядывал окружающие тропу
пики, запрокидывая голову к самому небу, чтобы рассмотреть скальные
вершины. Название Зубы Дракона вполне подходило этим горам.
Они поднимались все выше, приближаясь к расселине на склоне утеса, а
горы словно сдавливали их с обеих сторон. Вдалеке виднелись еще более
высокие пики, которые под силу было преодолеть лишь крылатым созданиям.
Один раз Шеа на мгновение остановился, подобрал с земли обломок камня и с
любопытством стал на ходу рассматривать. К его удивлению, камень оказался
неожиданно гладким, чем-то похожим на стекло, а его блестящая черная
поверхность напомнила юноше уголь, который служил топливом в некоторых
поселениях Юга. Однако этот камень казался на вид крепче, словно уголь
каким-то образом спрессовали и отполировали, чтобы придать ему такой вид.
Он протянул камень Флику, но тот только взглянул на него, равнодушно пожал
плечами и выбросил.
Тропа начала виться между громадными нагромождениями лежащих глыб,
скрывающими из вида окружающие горы. Долгое время они блуждали в каменном
лабиринте, по-прежнему продолжая подниматься все выше, и мысль о том, что
никто не представляет, куда они направляются, казалось, нисколько не
волновала их мрачного проводника. Наконец они достигли просвета между
глыбами, и по виду высоких скал вокруг поняли, что приближаются ко входу в
расселину и тому месту, после которого тропа будет вынуждена либо
повернуть вниз, либо исчезнуть в горах. В этот момент тишину нарушил тихий
свист Балинора, заставивший отряд остановиться. Воин коротко переговорил с
Дарином, который уже долгое время шел с ним рядом, затем с удивленным
видом быстро повернулся к Алланону.
- Дарин уверен, что за нами по тропе кто-то поднимается! -
встревожено сообщил он. - Сомневаться не приходится - там кто-то идет.
Алланон торопливо бросил взгляд в ночное небо. Его темное лицо
задумчиво нахмурилось - он был крайне обеспокоен этой новостью. Он
неуверенно взглянул на Дарина.
- Это точно, за нами кто-то следует, - подтвердил эльф.
- Я не могу задерживаться здесь, чтобы разбираться, кто за нами идет.
До восхода солнца мне необходимо быть в долине, - резко заявил Алланон. -
Кто бы ни следовал за нами, его необходимо задержать, пока я не закончу
свои дела. Это жизненно важно.
Шеа никогда раньше не слышал в его голосе такой решительности; он
заметил испуганные взгляды, которыми быстро обменялись Менион с Фликом.
Какие бы дела ни ждали Алланона в загадочной долине, ему жизненно
необходимо было завершить их без помех.
- Я останусь, - вызвался Балинор, вытаскивая из ножен свой широкий
меч. - Дождитесь меня в долине.
- Ты будешь не один, - быстро проговорил Менион. - Я тоже останусь,
просто на всякий случай.
Балинор сухо улыбнулся и одобрительно кивнул горцу. Алланон быстро
взглянул на него, словно собираясь возразить, затем коротко кивнул и
жестом велел всем остальным следовать за ним. Братья-эльфы торопливо
зашагали вверх по тропе вслед за высоким историком, а Шеа с Фликом
неуверенно топтались на месте, пока Менион взмахом руки не велел им
уходить. Шеа коротко помахал ему, не желая оставлять здесь друга, но
понимая, что от него тут все равно не будет никакой пользы. Один раз
обернувшись, он увидел, как двое воинов скрываются среди скал по обе
стороны узкой тропы. Их мечи тускло блестели в слабом свете звезд, а
темные охотничьи плащи сливались с тенями скал.
Алланон провел четверых оставшихся путников через беспорядочные
нагромождения булыжников, и вот скалистый склон впереди словно
расступился, и они начали подниматься к краю загадочной долины. Спустя
несколько коротких минут они уже молча стояли на вершине ее склона,
восхищенно разглядывая открывшийся им вид. Склоны и подножие долины в
варварском беспорядке усеивали обломки скал и камни, черные и блестящие,
как тот, что подобрал Шеа на тропе; под их слоем не было видно земли.
Кроме каменного крошева, они смогли разглядеть только небольшое озеро с
темной, зеленовато-черной водой, которая тускло сверкала и медленно
двигалась, словно живая. Странное движение воды на мгновение поразило Шеа.
Эту медленную рябь мог бы вызвать ветер, но ветра не было. Он взглянул на
молчащего Алланона и с изумлением заметил, что от темного сурового лица
историка исходит странное свечение. Высокий скиталец, казалось, глубоко
погрузился в свои думы, глядя на черное озеро, и юноша ощутил задумчивую
тоску, всматриваясь в медленно перекатывающиеся на темной глади волны.
- Это долина Шейл, преддверие Зала Королей и обитель древних духов. -
Тут голос историка стал низким и рокочущим. - Озеро носит имя Хейдесхорн -
его вода губительна для смертных. Мы вместе спустимся в долину, но дальше
я пойду один.
Не дожидаясь ответа, он начал медленно спускаться по склону долины,
уверенно шагая по шатким камням, не отрывая взгляд от темного озера.
Четверо путников словно завороженные последовали за ним, предчувствуя
приближение важного для них всех мига, понимая, что здесь Алланон обладает
большей властью, чем где бы то ни было. Шеа ощущал необъяснимую
уверенность, что историк, странник, философ и мистик, который вел их сюда
сквозь бессчетные опасности, играющий в смертельно опасную игру, понятную
лишь ему, таинственный человек, носящий имя Алланон, наконец-то вернулся
домой. Через несколько минут, когда они спустились к подножию долины Шейл,
он снова повернулся к ним.
- Ждите меня здесь. Что бы не происходило, вы не должны следовать за
мной. Не вздумайте двигаться с этого места, пока я не вернусь. Там, куда я
иду, только смерть.
Они, словно окаменев, стояли на месте, глядя, как он шагает прочь по
каменистой земле, направляясь к загадочному озеру. Они смотрели, как его
высокий черный силуэт движется вперед, не меняя ни шага, ни направления, а
его длинный плащ слегка колышется. Шеа бросил быстрый взгляд на Флика, в
напряженном выражении лица которого читался страх перед предстоящими
событиями. Какую-то долю секунды Шеа раздумывал, не сбежать ли ему отсюда,
но тут же понял, насколько нелепа эта мысль. Он неосознанно сжал в кулаке
ткань своего дорожного плаща, ощутив успокаивающую тяжесть маленького
мешочка с Эльфийскими камнями. Их присутствие ободрило его, хотя он все же
сомневался, что они смогут справиться с тем, против чего окажется бессилен
Алланон. Он обеспокоено взглянул на своих спутников, наблюдающих за
удаляющейся фигурой, затем снова повернулся и увидел, что Алланон уже
подошел к самому берегу озера Хейдесхорн и, очевидно, чего-то ждет.
Казалось, всю долину окутала мертвая тишина. Четверо путников ждали, не
сводя глаз с темной фигуры, неподвижно стоящей у самой воды.
Высокий странник медленно воздел к небу свои закутанные в темный плащ
руки, и юноши неожиданно заметили, что по озеру пробежала быстрая рябь, и
оно беспокойно заволновалось. Вся долина тяжело содрогнулась, словно в ней
пробуждалось ото сна нечто живое и скрытое от глаз. Смертные потрясенно
огляделись, не веря своим глазам, опасаясь, что сейчас их поглотит
усеянная каменными зубами пасть скрытого в земле ужаса. Алланон
по-прежнему стоял на берегу, и вот вода на середине озера начала яростно
бурлить, и с резким свистом, словно вырвавшись на свободу из плена глубин,
к темным небесам устремился фонтан брызг и пара. В ночном воздухе
послышался глухой стон, крики плененных душ, чей сон потревожил человек на
берегу Хейдесхорна. Нечеловеческие голоса, в которых звучала смерть,
словно вонзались в сознание четверых путников, трепещущих и бросающих
взгляды на склоны долины, мучили их затуманенный страхом рассудок и
немилосердно терзали, пока не стало казаться, что сейчас они лишатся
последней капли храбрости, оставшейся у них, и станут совершенно
беззащитны. Не в силах двигаться, говорить и даже думать, они стояли,
застыв в ужасе, а доносящиеся до них стоны мира духов терзали их,
предостерегая о том, что в мире есть ужас, лежащий за пределами этой жизни
и их понимания.
Под хор леденящих душу воплей, с тяжелым рокотом, исходящим из глубин
земли, Хейдесхорн разверзнулся подобно исполинскому водовороту, и из его
темных вод поднялся облик согбенного дряхлого старика. Он поднялся в
полный рост, стоя, казалось, на поверхности воды. Его высокое худое тело
словно состояло из серого призрачного тумана, полупрозрачного и
сверкающего подобно самому озеру. Лицо Флика совершенно побелело.
Появление этого ужаса окончательно укрепило его убежденность в том, что
настали последние минуты их земной жизни. Алланон неподвижно стоял у края
озера, опустив свои длинные руки, плотно запахнувшись полами черного плаща
и повернувшись к высящейся перед ним тени. Казалось, они беседовали, но
четверо невольных наблюдателей не расслышали ни одного слова за
постоянным, сводящим с ума хором нечеловеческих воплей, вихрем
вырывающихся из тьмы при каждом жесте фигуры из Хейдесхорна. Непостижимый
разговор длился лишь несколько коротких минут, и под конец призрак
внезапно повернулся к ним и протянул свою тонкую сухую руку, указывая в их
сторону. Шеа почувствовал, как его охватывает могильный холод,
пронизывающий до костей, и он понял, что его сейчас мимолетно коснулось
дыхание смерти. Затем тень отвернулась и, безмолвно попрощавшись с
Алланоном, медленно погрузилась в темные воды Хейдесхорна и скрылась под
ними. Когда она исчезла, вода вновь медленно забурлила, а стоны и вопли,
на миг став оглушительными, перешли в тихое мучительное рыдание и смолкли.
Затем поверхность озера стала ровной и неподвижной, и они остались одни.
Когда на востоке над горами блеснули первые лучи зари, высокая темная
фигура на берегу озера слегка покачнулась и рухнула на землю. Какое-то
мгновение четверо путников медлили, а затем ринулись в глубокую долину к
лежащему телу, спотыкаясь и поскальзываясь на россыпях камней. В считанные
секунды они добежали до него и с опаской склонились над ним, не зная, что
предпринять. Наконец Дарин протянул руку и осторожно потряс лежащего,
окликнув его по имени. Шеа тоже коснулся его огромных рук, ощутив ледяной
холод его кожи и заметил неестественную бледность его лица. Но через
несколько минут все их опасения рассеялись; Алланон слабо шевельнулся, и
его глубоко посаженные глаза вновь открылись. Несколько секунд он глядел
на них, а затем медленно сел, и они взволнованно обступили его.
- Должно быть, слишком велико напряжение, - пробормотал он, потирая
лоб. - Потерял сознание, когда разорвалась связь. Все уже в порядке.
- Что это было за существо? - быстро спросил Флик, опасаясь, что оно
может вернуться в любой момент.
Казалось, Алланон задумался над этим вопросом, глядя куда-то перед
собой, и его потемневшее лицо словно исказилось от боли и тут же
расслабилось.
- Потерянная душа, создание, забытое этим миром и своим народом, -
печально проговорил он. - Он сам обрек себя на эту полужизнь, которая
может длиться вечность.
- Не понимаю, - сказал Шеа.
- Это и не важно, - отмахнулся от вопросов Алланон. - Эта скорбная
фигура, беседовавшая со мной - тень Бремена, друида, боровшегося когда-то
против Повелителя Колдунов. Я говорил с ним о Мече Шаннары, о нашем походе
в Паранор и о судьбе отряда. Мне мало удалось узнать, и это значит, что
наша судьба решится не в ближайшие дни, а еще очень, очень не скоро - для
всех, кроме одного.
- Что это значит? - запинаясь спросил его Шеа.
Алланон устало поднялся на ноги и молча оглядел долину, словно желая
убедиться, что его беседа с духом Бремена окончена, а затем вновь взглянул
в их взволнованные лица.
- Это не так легко сказать, но вы уже прошли очень далеко, почти до
самого конца. Вы заслужили право знать. Когда я вызвал Тень Бремена из
призрачного мира, где она обитает, мне были открыты два пророчества о
судьбе нашего отряда. Тень пообещала, что через два рассвета мы воочию
увидим Меч Шаннары. Но кроме того, она предсказала, что одному из нас не
суждено пересечь Зубы Дракона. Но все же именно он первым коснется
священного клинка.
- Я все-таки не понимаю, - обдумав его слова признался Шеа. - Ведь мы
уже потеряли Генделя. Должно быть, речь идет о нем.
- Нет, ты не прав, мой юный друг. - Алланон тихо вздохнул. - Завершив
свое пророчество, Тень указала на вас, стоящих вчетвером на краю долины.
Одному из вас не суждено достичь Паранора!
Менион Лих молча сидел, пригнувшись, среди каменных глыб,
разбросанных вдоль тропы, ведущей в долину Шейл, и терпеливо ждал, когда
же появится загадочное существо, выслеживавшее их в Зубах Дракона. По
другую сторону тропы, укрывшись в черной тени, стоял принц Каллахорна,
держа руку на рукояти своего огромного меча, прислоненного к камню. Менион
всматривался во тьму, сжимая в руках свое оружие. Ничто не двигалось. Ему
отсюда были видны лишь ближайшие пятнадцать футов тропы, дальше она
скрывалась за поворотом, исчезая за грудой массивных глыб. Они ждали уже
более получаса, но до сих пор никто не появился, хотя Дарин был абсолютно
уверен что за ними следят. На миг Мениону пришло в голову, что
выслеживающее их существо может оказаться посланником Повелителя Колдунов.
Носитель Черепа мог миновать засаду по воздуху и напасть на остальных
путников. Эта неожиданная мысль ошеломила его, и он уже хотел подать знак
Балинору, когда его внимание внезапно привлек тихий шорох на тропе. Он
немедленно прижался к камню.
Теперь он ясно слышал, как кто-то пробирается вверх по извилистой
тропе, медленно двигаясь между огромных глыб, тускло освещенных заревом
рассвета. Будь то человек, зверь или дух, он нисколько не подозревал об их
присутствии, или же не считал нужным прятаться, так как ничуть не
заботился о скрытности. Спустя несколько секунд на тропе прямо под местом
их засады появилась темная фигура. Менион рискнул бросить на нее один
быстрый взгляд, и на секунду ее приземистость и шаркающая походка
напомнили ему Генделя. Он удобнее взялся за рукоять меча Лиха и продолжал
ждать. План нападения был прост. Он выпрыгнет перед неизвестным,
преграждая ему дорогу; в тот же миг Балинор отсечет ему путь к
отступлению.
С быстротой молнии горец спрыгнул на тропу, оказавшись лицом к лицу с
таинственным незнакомцем, приподнял меч и тихо приказал остановиться.
Стоящий перед ним пригнулся и замахнулся огромной, тускло блестящей
железной булавой, зажатой в сильной руке. В следующий миг, когда бойцы
взглянули друг другу в глаза, руки их невольно опустились, и с губ принца
Лиха сорвался изумленный возглас.
- Гендель!
Балинор появился за его спиной как раз вовремя, чтобы увидеть, как
ликующий Менион с диким криком подпрыгивает и, не скрывая радости,
бросается обнимать коренастого гнома. Принц Каллахорна с облегчением
вложил свой огромный меч в ножны, улыбаясь и пораженно качая головой,
глядя, как недовольно ворчащий гном, которого все они считали погибшим,
вырывается из объятий торжествующего горца. В первый раз с того момента,
когда они покинули Вольфсктааг через Нефритовый перевал, воин ощутил
близость победы и уверенность в том, что вскоре все они будут стоять в
Параноре перед Мечом Шаннары.
14
Над бескрайними хребтами и вершинами Зубов Дракона, покрытыми
холодной серой растительностью, разгоралась заря, лишенная тепла и
радости. Низко нависшие облака и тяжелый неподвижный туман, зловеще
висящие в небе, совершенно скрывали от людского глаза тепло и свет
восходящего солнца. Над голыми скалами яростно выли свирепые ветры,
проносясь мимо ущелий и каменистых обрывов, над склонами и хребтами; ветры
хлестали чахлые кусты и пригибали их к самой земле, так что те готовы были
сломаться, но сквозь пелену облаков и тумана ветры проскальзывали с
невероятной быстротой, не нарушая ее необъяснимой и странной
неподвижности. Шум ветра походил на глухой рокот океанских волн, бьющихся
о берег, тихий и раскатистый, окутывающий голые вершины своим особым
гудением, которое вскоре начинало казаться человеку своеобразной тишиной.
Вместе с ветром взмывали и пикировали птицы, до земли доносились их
искаженные и приглушенные крики. На этой высоте обитало мало животных -
отдельные стада горных коз особо выносливых пород, да маленькие мохнатые
мышки, живущие в глубоких трещинах скал. Воздух здесь уже не был
прохладным; он стал обжигающе холоден. Самые высокие пики Зубов Дракона
покрывал снег; на этой высоте смена времен года мало влияла на
температуру, которая здесь редко поднималась выше нуля.
Это были опасные горы, бескрайние, уходящие в небо и невероятно
огромные. Этим утром они, казалось, замерли в мрачном ожидании, и восемь
путников, составляющие вышедший из Кулхейвена маленький отряд, не могли
бороться с беспокойством, все сильнее охватывающим их по мере углубления в
серый холод гор. Дело было не просто в тревожном пророчестве Бремена, и
даже не в том, что вскоре им предстоит войти в запретный Зал Королей.
Что-то ожидало их впереди, что-то терпеливое и коварное, некая жизненная
сила, скрытая в голой скалистой местности, по которой они шли; сила,
полная мстительной ненависти к ним, наблюдающая, как они все дальше
карабкаются по исполинским горам, отгораживающим от мира древнее
королевство Паранор. Неровной цепочкой люди двигались на север, темными
силуэтами выделяясь на фоне туманного неба, плотно закутавшись в шерстяные
плащи, чтобы уберечься от холода, и наклонив головы, чтобы защититься от
ветра. Горные склоны и ущелья были усеяны осыпающимися камнями и рассечены
незаметными трещинами, что делало продвижение отряда крайне опасным. Много
раз кто-либо из них срывался и сползал вниз по склону в потоке мелких
камней и пыли. Но то, что скрывалось в глубине этих земель, пока что не
спешило показывать свое присутствие, ограничиваясь лишь тем, что давало о
себе знать и ожидало, пока давящая атмосфера сломит волю восьмерых
путников. Тогда охотникам предстоит стать дичью.
Это не заняло слишком много времени. Вскоре их тихо начали мучить
сомнения, беспрестанно изводя их утомленные умы - сомнения, подобно
призракам поднимающиеся из бездны тех страхов и тайн, о которых стараются
не упоминать вслух. Разобщенные холодом и ревом крепнущего ветра, они
оказались отделены друг от друга, и невозможность обменяться даже парой
слов только усиливала растущее чувство тревоги. Казалось, только Гендель
оставался ему неподвластен. Замкнутый характер гнома-одиночки был защищен
от любых сомнений, а после жуткого столкновения со взбешенными карликами
на Нефритовом перевале Гендель перестал бояться смерти. Он был тогда
близок к гибели, так близок, что его спасло только врожденное чутье.
Карлики бросились на него со всех сторон, ослепленные злобой, начали
карабкаться по склону, разъяренные до такой степени, что их ненависть
утолило бы лишь кровопролитие. Гендель не спешил отступать, скрываясь в
лабиринтах гор Вольфсктаага; он неподвижно замер в кустах и хладнокровно
наблюдал за разбегающимися во все стороны карликами, пока один из них не
прошел совсем рядом с его укрытием. Мгновенным ударом он оглушил
беспечного охотника, торопливо надел на него свою бросающуюся в глаза
одежду и начал звать на помощь. В темноте, разгоряченные яростной погоней,
карлики разглядели только плащ лежащего, но этого оказалось достаточно. Не
подозревая об обмане, они разорвали на части своего же собрата. Гендель же
всю ночь скрывался в горах, а на следующий день спокойно прошел через
опустевший перевал.
Однако двое юношей и эльфы не разделяли сейчас неколебимого
спокойствия Генделя. Их волновало пророчество тени Бремена. Завывающий
горный ветер, казалось, снова и снова повторял ее роковые слова. Одного из
них ожидает смерть. О да, слова пророчества звучали не так прямолинейно,
но смысл их угадывался безошибочно. Это была горькая перспектива, и ни
один из четверых до сих пор не мог до конца в нее поверить. Возможно, им
все-таки удастся доказать ошибочность предсказания.
Шагая впереди и наклонившись против бьющего в лицо горного ветра,
Алланон снова и снова обдумывал знание, открывшееся ему в долине Шейл. Он
в сотый раз вспоминал свою удивительную встречу с тенью Бремена, древнего
друида, обреченного скитаться в призрачном мире, пока не погибнет
Повелитель Колдунов. Однако не печальный вид духа привел его в такое
беспокойство. Дело было в ужасном знании, погребенном в его памяти под
самыми темными истинами мира. Нога историка задела за выступающий камень,
он пошатнулся и с трудом сохранил равновесие. В сером небе пронзительно
закричал кружащий ястреб и камнем упал за далекий хребет. Друид слегка
повернул голову, взглянув на цепочку своих спутников, старающихся не
отставать от него. Тень открыла ему больше, чем просто слова пророчества.
Но он не решился рассказать тем, кто верил в него, всю правду, как не стал
открывать им полной истории легендарного Меча Шаннары. В его глубоко
посаженных глазах сверкал внутренний гнев, его раздражало неприятное
положение, в которое он сам поставил себя своим решением скрыть от своих
спутников часть истины, и на миг он почти решился рассказать им все до
конца. Они уже пожертвовали столь многим, но это была лишь первая
жертва... Но в следующий миг он решительно выбросил эту мысль из головы.
Бог необходимости сильнее бога справедливости.
Серый рассвет медленно перешел в серый полдень, а поход вглубь Зубов
Дракона все продолжался. Гребни и склоны возникали и исчезали вокруг них с
жутким постоянством, создающим в мыслях усталых путников впечатление, что
они стоят на одном месте. Впереди над туманным северным горизонтом
возвышалась огромная цепь исполинских серых пиков, отчего казалось, что
они шагают прямо на непреодолимую стену камня. Затем они вошли в широкое
ущелье, ведущее резко вниз и вскоре превратившееся в узкий извилистый
проход, зажатый между двумя громадными утесами и исчезающий в густом
тумане. Алланон вел их сквозь клубящуюся серую мглу, и постепенно горизонт
скрылся из вида, а ветер ослаб и стих. Тишина окружила их мгновенно и
неожиданно; казалось, что сквозь толщу скал мягкий голос нашептывает на
ухо медленно бредущим путникам тихие, неразборчивые слова. Затем ущелье
чуть расширилось, туман рассеялся, превратившись в легкую дымку, и их
взорам открылся высокий темный провал в склоне утеса, перед которым
обрывался извилистый проход.
Вход в Зал Королей.
Величественный и грозный, он вызывал своим видом благоговейный
трепет. По обе стороны черного прямоугольного проема стояли две чудовищные
каменные статуи, высеченные прямо из темной скалы и возвышающиеся над
тропой на добрые сто футов. Каменные стражи имели вид закованных в доспехи
воинов, бдительно возвышающихся в глубокой тени скал, сжимающих рукояти
громадных мечей, которые стояли перед ними на земле. Ветры и время покрыли
их суровые бородатые лица бессчетными шрамами; глаза их, до сих пор
кажущиеся почти живыми, внимательно разглядывали восьмерых смертных,
стоящих на пороге охраняемого ими древнего зала. Над громадным порталом в
камне были высечены три слова мертвого и давно забытого языка, очевидно,
предостерегающие входящих о том, что перед ними лежит гробница мертвых. За
просторным проходом ожидала безмолвная тьма.
Алланон собрал всех спутников вокруг себя.
- Многие годы назад, еще до Первой Войны Рас, люди, чьи истоки
потеряны во времени, служили здесь священниками богов смерти. В этих
пещерах они хоронили королей всех Четырех земель, вместе с их семьями,
слугами, любимыми вещами и драгоценностями. Родилась легенда, гласящая,
что в этих склепах могут обитать лишь мертвые, и лишь священникам
дозволено наблюдать за погребением покойных правителей. Все остальные, кто
входил в эти усыпальницы, исчезали без следа. Со временем культ распался,
но зло, накопившееся в Зале Королей, продолжало свое существование, слепо
служа священникам, чьи кости превратились в прах многие века назад. Мало
кому удалось пройти...
Он спохватился и оборвал фразу, заметив немой вопрос в глазах своих
слушателей.
- Я проходил через Зал Королей - в нашу эпоху это удавалось только
мне, а теперь удастся и вам. Я друид, последний из живущих на земле. Как и
Брона, как и Бремен после него, я изучал черные искусства и стал магом. У
меня нет силы Властелина Тьмы - но все же я смогу провести вас через эти
пещеры, тянущиеся сквозь толщу Зубов Дракона.
- А потом? - донесся из тумана тихий вопрос Балинора.
- С гор нас выведет узкая тропа, которую называют Драконьей Морщиной.
Оттуда нам уже будет виден Паранор.
Наступило долгое напряженное молчание. Алланон знал, о чем они
думают; не обращая на это внимания, он продолжал.
- За этими воротами нам откроется множество коридоров и покоев, где
заблудится всякий, кто не знает точного пути. Часть ходов опасна, часть -
нет. Вскоре мы подойдем к туннелю сфинксов, огромных статуй, подобных этим
стражам, но имеющих тела полулюдей-полузверей. Тот, кто взглянет им в
глаза, тут же превратится в камень. Поэтому все вы должны завязать себе
глаза. Кроме того, вы свяжетесь веревкой. Вы должны сосредоточиться на
мне, думать только обо мне, ибо их воля, сила их мыслей настолько велика,
что может заставить вас сорвать повязки и посмотреть им в глаза.
Семеро людей в нерешительности взглянули друг на друга. Предстоящее
испытание начинало казаться им верным самоубийством.
- Миновав сфинксов, мы пройдем по пустым проходам, ведущим в Коридор
Ветров, туннель, где обитают невидимые существа, в честь астральных духов
из древних легенд называемые баньши. Это просто бесплотные голоса, но эти
голоса лишают смертных рассудка. Я дам вам кусочки материи, которыми
следует заткнуть уши, но главное для вас опять - сосредоточиться на мне,
дать мне заслонить ваш разум своим, чтобы оградить вас от всей безумной
силы голосов. Вы должны быть спокойны; не сопротивляйтесь мне. Вы
запомнили?
Он насчитал семь еле уловимых кивков.
- Пройдя через Коридор Ветров, мы окажемся в Гробнице Королей. Нам
останется миновать последнее препятствие.
Он оборвал свою речь, с опаской взглянув на вход в пещеру. Какой-то
миг все ждали, что сейчас он закончит начатую фразу, но вместо этого он
жестом приказал им идти за ним к темному провалу. Они в смятении прошли
между каменных великанов, полускрытых в сероватом тумане, клубящемся перед
высокими склонами утеса; черное зияющее отверстие впереди походило на
разинутую пасть громадного хищного зверя. Алланон извлек из недр своего
плаща несколько широких черных повязок и раздал их каждому. С помощью
длинного мотка скалолазной веревки члены маленького отряда связались друг
с другом; первым оказался уверенно стоящий на ногах Дарин, последним вновь
встал принц Каллахорна. Они проверили, надежно ли держатся повязки, и
взялись за руки, образовав живую цепь. В следующий миг цепочка людей
осторожно двинулась ко входу в Зал Королей.
В пещерах стояла мертвая давящая тишина, усиленная еще и тем, что
вокруг внезапно стих шум ветра и стук их сапог по скалистой тропе. Пол
туннеля оказался неожиданно ровным и гладким, но холод, долгие столетия
скрывавший древний камень, уже начинал закрадываться в их напряженные
тела, вызывая непроизвольную дрожь. Все они молчали, стараясь побороть это
напряжение; Алланон с осторожностью вел их по длинным, почти прямым
коридорам. Шеа, идущий в середине движущейся на ощупь цепочки, чувствовал,
как пальцы Флика в окружающем мраке все сильнее стискивают его руку. Со
дня своего бегства из Дола они старались держаться поближе друг к другу,
связанные общими переживаниями теснее, чем кровью. Шеа чувствовал, что эта
связь не порвется, что бы с ними теперь ни случилось. И он не забудет, на
что пошел ради него Менион. Подумав о принце Лиха, он невольно улыбнулся.
Горец так сильно изменился за последние дни, что стал почти что другим
человеком. Прежний Менион еще напоминал о себе, но теперь в нем росло
нечто новое, чему Шеа затруднялся дать название. Но ведь все они, и
Менион, и Флик, и он сам, немного изменились, хотя эти изменения можно
было заметить, только если очень долго и пристально рассматривать
человеческий характер. Он задумался, заметил ли перемены, произошедшие с
ними, Алланон - Алланон, всегда обращавшийся с ним не как с мужчиной, а
скорее как с мальчиком.
Они неуверенно остановились, и в наступившей гнетущей тишине в мыслях
каждого из них беззвучно зашептал властный голос друида: помните мое
предостережение, думайте только обо мне, сосредоточьтесь на мне. Затем
живая цепь двинулась вперед, оглашая пещеру гулким эхом стука сапог по
камню. В тот же миг, несмотря на завязанные глаза, они ощутили впереди
ожидающую их опасность, безмолвную и терпеливую. Шли секунды, отряд
медленно продвигался вглубь пещеры. Люди ощущали присутствие неподвижных
каменных исполинов, возвышающихся вдоль стен - статуй с человеческими
лицами и уродливыми телами фантастических зверей. Сфинксы. Мысленным
взором люди видели их глаза, пылающие вокруг слабой тени Алланона; они
начинали ощущать силу, препятствующую им думать о друиде. Настойчивая воля
каменных чудовищ проникала в их сознание, по капле сочась в их спутавшиеся
мысли, настойчиво требуя от людей посмотреть в их мертвые глаза. Каждый из
них ощущал быстро растущее стремление сорвать защитную повязку,
оберегающую их зрение, вырваться из тьмы и свободно разглядеть
удивительные статуи, в безмолвии смотрящие на них.
Но когда всем им уже казалось, что в следующий миг настойчивый шепот
сфинксов должен наконец сломить тающее упорство слабеющих путников и
окончательно отвлечь их мысли от бледнеющего образа Алланона, паутину
мрака беззвучно рассекла его железная мысль. Думайте только обо мне. Они
машинально подчинились приказу, стряхивая с себя всепоглощающее стремление
поднять взгляд к безмолвным каменным лицам. Единоборство мыслей не
прерывалась ни на минуту, цепочка вспотевших и хрипло дышащих людей на
ощупь брела по запутанному лабиринту невидимых фигур, связанная воедино
веревкой на поясе и властным голосом Алланона. Никто не разжимал рук.
Друид уверенно вел их между двух рядов сфинксов, не отрывая глаз от камня
под ногами; его несгибаемая воля боролась за власть над умами его слепых
подопечных. Затем лица каменных созданий наконец начали тускнеть,
удаляться, оставляя смертных в безмолвии, одиночестве и мраке.
Они шли вперед, преодолевая множество длинных извилистых проходов.
Затем цепочка вновь остановилась, и тьму прорезал низкий голос Алланона,
приказывая им снять повязки. Они робко выполнили его приказ и обнаружили,
что стоят в узком туннеле, от грубых каменных стен которого исходит
удивительное зеленоватое свечение. Странное сияние заливало их лица; они
торопливо переглядывались, убеждаясь, что никто из них не пропал. Темная
фигура друида бесшумно прошлась вдоль цепочки, проверив надежность
связывающей их веревки и напомнив, что впереди их еще ожидает Коридор
Ветров. Заткнув себе уши кусочками материи и повязав сверху все те же
черные повязки, чтобы ослабить крики невидимых созданий, именуемых баньши,
все они снова взялись за руки.
Людская цепочка медленно двинулась по узкому туннелю, освещенному
слабым зеленым сиянием; звук их шагов не достигал их защищенных материей
ушей. Эта часть пещер тянулась более чем на милю, а затем резко
обрывалась, проход расширялся, переходя в громадный, абсолютно черный
коридор. Каменные стены уходили во мрак, к невидимому потолку, оставляя
отряд в странном призрачном мире, где лишь ровный камень под ногами
убеждал людей в том, что земля еще не исчезла. Алланон без малейшего
колебания повел их прямо во тьму.
Затем они внезапно услышали шум. Он обрушился на них, совершенно не
готовых к его неописуемому бешенству, и на миг людей охватила паника. В их
уши ударил оглушительный рев, словно тысяча ветров слились воедино в одном
яростном, терзающем слух порыве. А за этим ревом слышался ужасающий глас
кричащих от боли душ, искаженные в муке голоса, стонущие о всех возможных
нечеловеческих ужасах, полные отчаяния и лишенные надежды на спасение. Рев
превратился в визг, достигший такой невообразимо высокой ноты, что
оглушенные умы смертных начали приближаться к грани безумия. Жуткие крики
захлестывали их сознание, отражая растущее отчаяние путников, неустанно
вгрызаясь в мозг, срывая онемевшие нервные окончания, как слои мертвой
кожи, обнажая сами кости черепа.
Этот ужас длился лишь миг. Еще один такой миг, и с ними было бы все
кончено. Но и в этот раз беспомощно замерших людей спасла от потери
рассудка могучая воля Алланона, заслонившая их от безумных воплей подобно
плотному занавесу. Крики и рев стихли, превратившись в слабое гудение, а в
терзаемых болью умах семерых путников возник образ темного, угрюмого лица
и властно зазвучала спокойная железная мысль. Расслабьтесь, не бойтесь,
думайте только обо мне. Они машинально ступали по черному туннелю,
мысленно держась за исходящие от друида уверенность и спокойствие. От
оглушительных воплей содрогались стены коридора, и тяжелый камень пещер
грозно рокотал. И вот голоса баньши взвизгнули на последней безумной ноте,
с отчаянным воем пытаясь прорваться сквозь ограждающую их умы стену,
возведенную могучей волей друида, но стена выдержала натиск, и голоса
исчерпали свою силу и стихли до леденящего шепота. В следующий миг проход
снова сузился, и отряд покинул Коридор Ветров.
Потрясенные до глубины души, покрывшиеся холодным потом, они молча
остановились, подчиняясь команде Алланона. Наведя в своих бессвязных
мыслях некое подобие порядка, они вынули из ушей материю и развязали
соединяющую их веревку. Они стояли в небольшой пещере, повернувшись к двум
огромным каменным дверям, по краям окованным железом. От каменных стен
пещеры исходило все то же странное зеленоватое свечение. Алланон терпеливо
ждал, пока все они окончательно придут в себя, а затем велел им пройти
вперед. Перед каменными вратами он помедлил. От легкого толчка его худой
руки тяжелые двери бесшумно распахнулись. Глубокий голос друида в
безмолвии пещер казался шепотом.
- Зал Королей.
Более тысячи лет нога человека, за исключением Алланона, не ступала в
запретную гробницу. Все эти века ничто не тревожило ее покой - покой
исполинской круглой пещеры с гладкими, полированными стенами, с потолком,
сияющим тем же зеленым свечением, что заливало и пройденные ими туннели.
Вдоль закругляющейся стены огромного купола, с тем же гордым
пренебрежением, что и при жизни, стояли каменные изваяния мертвых
правителей, глядя на середину зала, на странный алтарь в форме
свернувшейся змеи, возвышающейся над статуями. Перед каждым изваянием
лежали сокровища мертвых, сосуды и сундуки, полные золотых и платиновых
слитков, бриллиантов, мехов, оружия, всех любимых предметов умерших. За
спиной у каждой статуи в стене было высечено квадратное замурованное
отверстие, в котором покоились останки усопших: королей, их семей, их
слуг. Надписи над запечатанными склепами, зачастую сделанные на языках,
неизвестных ни одному из членов отряда, повествовали о жизни и деяниях
похороненных здесь правителей. Весь зал был залит темно-зеленым светом.
Казалось, камень и металл поглощали это холодное свечение. Все вокруг
толстым слоем покрывала каменная пыль, копившаяся здесь веками,
поднимающаяся небольшими облачками из-под ног смертных. Более тысячи лет
ни один человек не нарушал покой этого древнего зала. Ни один человек не
проникал в его тайны и не пытался отпереть двери, за которыми покоились
мертвые и их богатства. Ни один человек, кроме Алланона. А теперь...
Шеа охватила сильная необъяснимая дрожь. Ему не позволено было здесь
находиться; он слышал тихий отдаленный голос, говорящий, что смертным
запрещено вступать в этот зал. Зал Королей не относился к священным или
магическим местам. Он просто служил гробницей - усыпальницей древнего
праха. Здесь не было места живущим. Что-то коснулось его плеча, он
вздрогнул и понял, что это рука Алланона. Друид нахмурился, мрачно глядя
на него, затем тихо подозвал всех остальных. Они безмолвно собрались
вокруг него, освещенные зеленоватым сиянием, и друид приглушенно
заговорил.
- За теми дверьми в дальнем конце Зала находится Ассамблея. - Его
рука указала на далекую стену купола, где виднелись такие же закрытые
каменные врата. - Широкая лестница, высеченная в камне, ведет вниз, к
большому озеру, питаемому глубинными горными источниками. У подножия
лестницы, на самом берегу озера, стоит Погребальный Костер, на котором по
несколько дней лежали тела усопших властителей, чтобы их души за это время
успели подобающим образом перейти в загробную жизнь. Чтобы попасть в
коридор, который выведет нас к Драконьей Морщине по ту сторону гор, мы
должны пройти через этот склеп.
Он помолчал и глубоко вздохнул.
- Раньше, когда я проходил через эти пещеры, мне удавалось остаться
незамеченным чудовищами, готовыми растерзать любого, кто вторгнется сюда.
Но я не смогу скрыть от них вас. В Ассамблее обитает существо, обладающее
силой, которая, возможно, превосходит мою. Я сумел скрыть от него свое
присутствие, но сам я ощутил нечто, покоящееся в глубинах озера. У
подножия лестницы озеро с обоих сторон огибают узкие дорожки, ведущие на
другую сторону пещеры, к выходу. Иного пути в обход озера нет. Существо,
охраняющее Погребальный Костер, должно напасть на нас именно здесь. Когда
мы войдем в пещеру, Балинор, Менион и я пойдем по левой дорожке. Это
должно выманить существо из его логова. Когда оно бросится на нас, Гендель
поведет всех остальных по правой дорожке, к выходу из пещеры. Не
останавливайтесь, пока не выйдете к Драконьей Морщине. Все понятно?
Они медленно кивнули. Шеа преследовало странное ощущение, что он
попал в захлопнувшуюся ловушку, но если бы он сказал об этом вслух, ничто
бы не изменилось. Алланон выпрямился во весь свой семифутовый рост и
зловеще усмехнулся, сверкнув крепкими зубами. Юноша ощутил, как по его
спине пробежал холодок, и десятикратно возблагодарил небо за то, что ему
не довелось стать врагом мистика. Одним легким движением Балинор вытащил
из ножен свой огромный меч, и стальной клинок, вырвавшись на свободу, тихо
зазвенел. Гендель уже шагал по Залу, крепко сжимая в руке тяжелую булаву.
Менион пошел было за ним, но остановился, в нерешительности глядя на груды
сокровищ, наваленных перед каждой гробницей. Неужели нельзя захватить с
собой хотя бы толику всего этого? Братья Омсфорды и эльфы направились
вслед за Генделем и Балинором. Алланон стоял, наблюдая за горцем,
закутавшись в длинный черный плащ. Менион обернулся и вопросительно
посмотрел на мистика.
- На твоем месте я бы не стал, - коротко предостерег его тот. - Здесь
все покрыто ядом, разъедающим кожу. Одно касание, и через минуту ты мертв.
Какое-то время Менион недоверчиво смотрел на него, затем бросил
короткий взгляд на сокровища и решительно покачал головой. Однако на
середине зала, поддавшись внезапному импульсу, он вытащил из колчана две
длинные черные стрелы и подошел к открытому сундуку, полному золотых
монет. Он осторожно потер железные наконечники стрел о золото, тщательно
избегая касаться их руками. С усмешкой мрачного удовлетворения он
присоединился к отряду, уже покидающему зал. Что бы ни ожидало их за этими
дверьми, этому противнику представится случай проверить свою устойчивость
к яду, за минуту убивающему любое живое существо. Они сомкнулись вокруг
Алланона, сталь их оружия тускло блестела. Огромный зал окутывало
безмолвие, нарушаемое лишь учащенным дыханием восьмерых человек, стоящих
перед закрытыми дверями. Шеа бросил последний взгляд назад, на Зал
Королей. Гробница выглядела такой же пустынной и заброшенной, лишь цепочки
следов, ведущих от входа, отпечатались в покрывающей пол пыли. В воздухе,
освещенные зеленоватым сиянием, висели тяжелые облака этой пыли, поднятой
вторгшимися в склеп смертными, медленно оседая обратно на древний камень
пола. Со временем все следы их пребывания здесь исчезнут, и пыль скроет
все.
От касания руки Алланона каменные врата распахнулись, и отряд
бесшумно вступил в Ассамблею. Они оказались на высокой площадке,
переходящей впереди в широкий альков, из которого вел вниз ряд широких
ступеней. Лежащая у подножия лестницы пещера была громадна, но несмотря на
ее чудовищные размеры и высоту, в глаза бросалось все нетронутое
великолепие грубого творения осторожных рук природы. С высокого потолка
пещеры опускались зазубренные сталактиты, каменные сосульки, многие тысячи
лет нараставшие здесь слоями из минеральных отложений и воды. Под этими
точеными каменными копьями лежала гладкая, стеклянистая поверхность
темно-зеленой воды вытянутого прямоугольного озера. Когда со свисающего
каменного выступа тяжело упала капля воды, по ровной поверхности
разбежалась мелкая рябь, и озеро снова затихло. Люди с опаской подошли к
краю площадки и посмотрели вниз, на высокий каменный алтарь, стоящий у
подножия лестницы перед самым озером, на его покрытую царапинами и
трещинами поверхность, местами уже начавшую крошиться. Пещеру тускло
освещали фосфоресцирующие лучики, выбивающие из каменных стен, окутывая
зал жутким холодным сиянием.
Люди медленно двинулись вниз по лестнице, заметив одно короткое
слово, высеченное на камне алтаря. Мало кто знал его значение. ВАЛГ -
слово из древнего наречия карликов. Оно означало Смерть. Эхо их
приглушенных шагов разносилось по всей громадной пещере. Внизу ничто не
шевелилось. На всем здесь лежала печать древности и долгой неподвижности.
Достигнув подножия длинной лестницы, они секунду помедлили, не отрывая
глаз от неподвижной воды. Алланон нетерпеливым жестом приказал Генделю и
его подопечным отойти вправо; затем он быстро пошел к левой дорожке,
Менион и Балинор последовали за ним. Любой их неверный шаг сейчас мог
стать последним. С другой стороны озера Шеа наблюдал, как три фигуры молча
продвигаются вдоль неровной каменной стены, стараясь держаться как можно
дальше от кромки воды. Озеро хранило неподвижность. Они достигли середины
пути, и Шеа в первый раз свободно вздохнул.
Затем неподвижная поверхность темного водоема разорвалась фонтаном
брызг, и из глубин озера поднялся подводный ужас. Змееподобное чудовище,
казалось, заполнило всю пещеру, его покрытое слизью скользкое тело нависло
над людьми, круша древние сталактиты на потолке пещеры. Стены Ассамблеи
задрожали от его яростного рева. Извиваясь и дергаясь, оно вздымалось из
воды. Длинные передние лапы с жуткими загнутыми когтями хватали воздух,
огромные челюсти жадно смыкались, обнажая ряды почерневших острых зубов.
Среди бессчетных наростов и шипов, покрывающих уродливую голову, красным
огнем пылали огромные глаза. Все тело чудовища покрывала чешуйчатая шкура,
с которой потоками стекали ил и грязь, принесенные им, должно быть, из
самых черных бездн подводного мира. Из пасти сочились капли яда, падая в
воду и поднимая тонкие струйки пара. Чудовищное создание посмотрело на
троих людей и зашипело с неукротимой злобой. Разинув пасть, оно с яростным
воем смерти бросилось на них.
Люди отреагировали молниеносно. Звонко запел большой ясеневый лук
Мениона Лиха, и отравленные стрелы со смертоносной точностью вонзились в
нежное небо разинутой пасти змея. От боли тварь попятилась, и Балинор тут
же перешел в наступление. Подступив к самому краю дорожки, воин с размаха
ударил мечом по подставленной передней лапе чудовища. Но к его изумлению,
огромный меч лишь едва поцарапал чешуйчатую шкуру, отскочив от слоя густой
слизи. Вторая лапа тут же замахнулась на него, но промахнулась - человек
моментально уклонился от ее удара. В это время Гендель бросился бежать по
другой дорожке к выходу из Ассамблеи, толкая перед собой Шеа с Фликом и
эльфов. Но кто-то из них в спешке наступил на скрытую в полу кнопку, и с
потолка рухнула тяжелая каменная плита, перегораживая всем им выход из
зала. Гендель в отчаянии навалился на каменную преграду всем своим могучим
телом, но она даже не шевельнулась.
Грохот падающей плиты привлек к себе внимание змея. Повернувшись к
Мениону и Балинору спиной, он торопливо двинулся к новым, менее опасным
врагам. Все они погибли бы, если бы не быстрая реакция закаленного в боях
гнома. Забыв о каменной плите и нисколько не заботясь о собственной
безопасности, Гендель бросился навстречу приближающемуся чудовищу и метнул
свою железную булаву прямо в его горящий глаз. Сокрушительный удар тяжелой
булавы превратил сверкающее око в брызги слизи. От пронизавшей его тело
боли змей отшатнулся и закачался из стороны в сторону, круша камень
сталактитов. Через весь зал полетели смертоносные обломки скал. Получив
сильный удар камнем по голове, рухнул Флик. Гендель, стоявший на краю
водоема, был погребен под лавиной рушащегося камня и больше не шевелился.
Оставшиеся трое отступили к перекрытому плитой проходу, а громадный змей
навис над ними.
Тогда в неравный бой наконец вступил Алланон. Воздев над головой обе
руки, он повернул их ладонями вниз, и его пальцы начали светиться подобно
маленьким пылающим факелам. С кончиков его пальцев сорвались искры
слепящего голубого пламени, выстрелив в голову взбешенного монстра. Сила
этого огненного удара совершенно оглушила наполовину ослепшего змея, и он
бешено забился в кипящей воде озера, воя от боли и злобы. Быстро шагнув
вперед, друид нанес второй удар, и вокруг головы взбешенного чудовища
вновь вспыхнуло голубое пламя. Этот удар отшвырнул огромное чешуйчатое
тело назад, к стене пещеры, где оно, содрогаясь в диких конвульсиях,
превратило перегораживающую выход плиту в каменное крошево. Шеа с эльфами
едва успели оттащить в сторону неподвижное тело Флика, как массивное тело
обрушилось на то место, где они только что стояли. До них донесся
оглушительный треск разбиваемой плиты, они заметили, что проход вновь
открыт, и отчаянно закричали об этом бойцам. Балинор вновь атаковал
приближающегося к нему змея, еще не пришедшего в себя после ударов молний
Алланона, тщетно пытаясь достать мечом его опускающуюся голову. Алланон не
сводил глаз с чудовища, и только Менион успел увидеть, что произошло, и
бешено замахал юношам, приказывая им отступать в открывшийся проход. Даэль
и Шеа подхватили лежащего Флика и потащили его в укрытие туннеля. Дарин
сперва бросился за ними, но затем остановился, заметив потерявшего
сознание Генделя, все еще лежащего под грудой раздробленного камня.
Повернувшись, он бросился обратно к краю водоема, схватился за неподвижную
руку гнома и попытался вытащить его из-под обломков.
- Назад! - взревел Алланон, только сейчас заметивший, что делает
эльф.
Воспользовавшись тем, что противник на мгновение отвлекся, змей
бросился вперед. Одним могучим взмахом когтистой лапы он отшвырнул
Балинора вбок, с сокрушительной силой ударив его о каменную стену. Перед
чудовищем встал Менион, но быстрый удар сбил принца Лиха с ног, и он
пролетел несколько ярдов по воздуху и упал. Змей, терзаемый мучительной
болью от множества полученных ран, стремился только добраться до высокой
фигуры в черном плаще и раздавить ее своим телом. У него оставалось еще
одно оружие, и теперь он решил прибегнуть к нему. При виде одиноко стоящей
на дорожке беззащитной жертвы сочащаяся ядом пасть широко распахнулась, и
из нее вырвалась струя ревущего пламени, поглотив молчаливого друида. У
Дарина, который видело все, что происходило на дорожке, невольно вырвался
панический вскрик. Шеа и Даэль, стоящие у самого входа в ведущий из
Ассамблеи туннель, в немом ужасе смотрели, как высокого мистика охватывает
пламя. Но мгновение спустя огонь потух, и Алланон совершенно невредимым
предстал перед потрясенными наблюдателями. Его руки взметнулись, и с
кончиков вытянутых пальцев сорвались искры голубого пламени, с чудовищной
силой ударив в голову змея и снова отшвырнув его чешуйчатое тело назад. От
кипящего озера поднимались огромные клубы пара, смешиваясь с пылью и дымом
битвы и превращаясь в густой туман, скрывающий поле битвы из вида.
Затем из полутьмы рядом с Дарином появился Балинор; его плащ
превратился в рваные лохмотья, сверкающая кольчуга была покрыта царапинами
и вмятинами, а лицо заливали кровь и пот. Вдвоем им удалось освободить
Генделя из-под обломков. Одной могучей рукой принц Каллахорна взвалил
неподвижное тело гнома себе на плечо и жестом велел Дарину идти в туннель,
где их ждали Даэль и Шеа с не приходящим в себя Фликом. Высокий северянин
приказал им взять лежащего юношу на руки и, не дожидаясь, пока они
выполнят его команду, исчез в темном коридоре, придерживая одной рукой
тело Генделя, а в свободной руке крепко сжимая свой широкий меч.
Братья-эльфы быстро выполнили его приказ, но Шеа медлил, обеспокоено ища
взглядом Мениона. Ассамблея лежала в руинах, длинные ряды сталактитов были
снесены, дорожки завалило каменное крошево, стены покрылись трещинами, а
пыль и пар, клубящиеся над кипящим озером, мешали видеть. У стены пещеры
виднелось огромное тело змея, в агонии бьющееся о камень, превратившееся в
извивающийся клубок чешуи и крови. Ни Мениона, ни Алланона видно не было.
Но секунду спустя оба они вновь появились из плотного тумана; Менион
слегка прихрамывал, но не выпускал из рук ясеневый лук и меч Лиха, а
темная фигура Алланона, покрытая пылью и пеплом, заметно пошатывалась. Без
единого слова друид махнул товарищам рукой, и они втроем двинулись к
полузаваленному входу.
То, что происходило потом, запомнилось им смутно. Оглушенные и
истерзанные боем, они торопливо шагали по туннелю, неся с собой двоих
раненых. Время тянулось мучительно медленно, а потом они вдруг оказались
под открытым небом, щурясь от яркого света дневного солнца; они стояли на
краю опасного крутого склона высокого утеса. По правую руку от них вилась
Драконья Морщина, спускаясь по склону к лежащим внизу открытым холмам.
Внезапно вся гора начала угрожающе подрагивать, землю под их ногами
пронизала короткая дрожь. Алланон резко приказал им спускаться по узкой
тропе. Первым шагал Балинор, несущий на плече неподвижное тело Генделя, в
паре шагов за ним следовал Менион Лих. Затем шли Дарин и Даэль с Фликом на
руках. Последними были Шеа и Алланон. В недрах горы не стихала зловещая
дрожь. Маленький отряд медленно продвигался по узкой тропе, постоянно
вьющейся между зазубренных утесов и опасных обрывов, и зачастую людям
приходилось прижиматься к отвесной скале, чтобы не потерять равновесие и
не разбиться о лежащие в сотнях футов под ними камни. Драконья Морщина
была назвала удачно. Бесконечные изгибы и повороты тропы требовали от
путников сосредоточенности и осторожности, без которых пройти здесь было
бы невозможно, а беспрестанная дрожь земли делала их путь вдвойне опасным.
Они прошли совсем небольшой отрезок горной тропы, когда до них
донесся новый шум, оглушительный рев, быстро перекрывший рокот горных
недр. Шеа, который шел по тропе одним из последних, не удавалось
определить источник шума, пока он не оказался совсем рядом с ним. Обогнув
резкий выступ горного склона и оказавшись на ведущем на север карнизе, он
увидел прямо перед собой огромный водопад. С оглушительным ревом тонны
воды в брызгах рушились в огромную реку, текущую между двумя горными
хребтами в сотнях футов внизу и переходящую в цепочку порогов, тянущуюся
на восток, к равнинам Рабб. Могучая река протекала прямо под тем карнизом,
на котором он стоял, и под лежащей впереди узкой тропой; ее белая вода
бурлила и билась о стискивающие русло каменные стены, склоны двух вершин.
Шеа чуть задержался, глядя на реку, а затем после оклика Алланона поспешил
вниз по тропе. Остальные члены отряда успели уйти далеко вперед и на миг
скрылись из вида среди скал.
Шеа отошел от карниза всего на сотню футов, когда недра горы вдруг
пронизала новая резкая дрожь, более ощутимая, чем раньше. Та часть тропы,
на которой он стоял, неожиданно зашаталась и медленно поползла вниз по
горному склону, увлекая с собой перепуганного юношу. Он издал изумленный
крик, пытаясь остановиться, и увидел, что съезжает к крутому обрыву,
переходящему в глубокую пропасть, на дне которой бурлила река. Алланон
бросился вперед, к юноше, медленно сползающему в облаке каменной пыли к
страшному обрыву.
- Хватайся за что-нибудь! - закричал друид. - Держись!
Шеа тщетно пытался уцепиться руками за неровную поверхность утеса, и
лишь у самого края обрыва ему удалось схватиться за выступающий камень. Он
распластался на почти отвесном склоне, не смея пытаться вскарабкаться
наверх; руки его готовы были переломиться от напряжения.
- Держись, Шеа! - подбадривал его Алланон. - Я кину тебе веревку. Не
двигайся ни на дюйм!
Алланон закричал, подзывая своих спутников, но Шеа так и не довелось
узнать, что они ответили. Пока друид звал на помощь, гору сотрясла новая
дрожь, оторвавшая несчастного юношу от его неустойчивой опоры, и он
соскользнул к обрыву прежде, чем понял, что происходит. Бешено размахивая
руками и ногами, он вниз головой полетел в быстрые воды текущей внизу
реки. Алланон бессильно смотрел, как юноша с сокрушительной силой ударился
о воду, вынырнул на поверхность, и течение понесло его тело на восток, к
далеким равнинам, подкидывая и крутя его, как кусок пробки, пока он не
скрылся из вида.
15
Флик Омсфорд молча стоял у подножия Зубов Дракона и смотрел в
пустоту. Бледные угасающие лучи вечернего солнца падали на его коренастую
фигуру, отбрасывая на остывающий камень громадной горы его тень. Он
прислушивался к окружающим звукам, приглушенным голосам членов отряда,
стоящих чуть левее, щебетание птиц в лежащем впереди лесу. В его мыслях
звучал решительный голос Шеа, и ему вспоминалась отчаянная отвага брата
перед лицом тех бесчисленных опасностей, с которыми они вместе
сталкивались. Теперь Шеа нет с ними, возможно, нет и в живых, безымянная
река унесла его тело к равнинам по ту сторону гор, которые они с таким
трудом пересекли. Он осторожно потер голову, ощутив тупую боль и нащупав
шишку от удара обломком камня, от которого он лишился чувств и не мог
помочь брату, когда тот действительно нуждался в его помощи. Они были
готовы принять смерть от рук Носителей Черепа, готовы погибнуть от мечей
кровожадных карликов, готовы даже расстаться с жизнью в страшном Зале
Королей. Но слишком трудно было смириться с тем, что их путь так нелепо
оборвется на узком скальном карнизе, когда спасение было уже совсем
близко. Флик ощущал в душе такую мучительную боль, что ему хотелось
тоскливо застонать. Но даже сейчас он не мог плакать. Гнев, с которым он
не мог совладать, скрутил в комок все его внутренности, и он ощущал только
странную пустоту в душе.
Словно в противоположность ему, Менион Лих в яростном отчаянии
вышагивал взад и вперед в нескольких футах от юноши, его стройная фигура
согнулась, словно от тяжелой раны. В его мыслях пылал безумный гнев, та
бессильная ярость, которая овладевает посаженным в клетку зверем, когда
иссякает надежда на спасение, и остается только животная гордость и
ненависть. Он знал, что ничем не может сейчас помочь Шеа. Но эта мысль
ничуть не облегчала то чувство вины, которое он испытывал из-за того, что
не был рядом, когда начался оползень, позволив юноше рухнуть в пенящуюся
воду реки. Если бы он не оставил Шеа одного с друидом, что-то наверняка бы
удалось придумать. Но он сознавал, что в случившемся нет вины Алланона;
тот сделал все возможное, чтобы защитить Шеа. Менион двигался длинными
энергичными шагами, вбивая каблуки своих сапог в землю. Он отказывался
поверить, что поход окончен, что им придется признать свое поражение,
когда Меч Шаннары был уже почти у них в руках. Он остановился и задумался
над предметом их поисков. Горец все еще не видел никакого смысла в идее
Алланона. Даже если они добудут Меч, как может один мужчина, вернее даже,
возмужавший юноша, надеяться превозмочь силу такого чудовища, как
Повелитель Колдунов? Теперь им уже не узнать ответа, ибо Шеа, судя по
всему, мертв; и даже если он уцелел, то все равно потерян для них.
Казалось, все его прежние мысли потеряли свою значимость, и Менион Лих
внезапно осознал, как много значила для него их простая дружба. Они
никогда прямо не говорили о ней, не обсуждали ее открыто, но эта дружба
существовала и была ему дорога. А теперь все это позади. В бессильной
ярости Менион закусил губу и продолжил мерить землю шагами.
Остальные члены отряда стояли у самого подножия Драконьей Морщины,
обрывающейся в считанных ярдах позади них. Дарин с Даэлем приглушенно
переговаривались, опустив глаза и лишь изредка бросая друг на друга косые
взгляды; тонкие черты их эльфийских лиц задумчиво нахмурились. Рядом с
ними, прислонившись крепким телом к огромному валуну, стоял Гендель, как
всегда, молчаливый, но сейчас особенно задумчивый и необщительный. Его
плечо и нога были перевязаны, а на мрачном лице виднелись шрамы и
царапины, полученные в битве со змеем. Он подумал о своей родине, о ждущей
его возвращения семье, и на миг ему неодолимо захотелось еще хоть раз в
этой жизни увидеть зеленые леса Кулхейвена. Он знал, что без поддержки
Меча Шаннары и без Шеа, который был способен владеть им, его землю
захлестнут армии Севера. Но об этом размышлял не только Гендель. Те же
мысли посещали и Балинора, разглядывающего одинокую громадную фигуру,
неподвижно стоящую в небольшой рощице, в отдалении от них. Он знал, что
отряд столкнулся с невозможным выбором. Или они сдадутся и повернут назад
в надежде вернуться в свои земли и попытаться найти Шеа, или же им
придется идти дальше, в Паранор, чтобы добыть Меч Шаннары, но уже без
отважного юноши. Трудно было принять какое-то решение, и ни одно из них не
радовало их мысли. Воин покачал головой - в его памяти на мгновение
вспыхнул момент нелепой ссоры с братом. Когда он вернется в родной Тирсис,
ему предстоит принять еще одно решение - и оно тоже не обещало быть
легким. Он никому не рассказывал об этом; пока что его личные проблемы
были далеко не самыми важными.
Внезапно друид обернулся и направился обратно к ним, очевидно, на
что-то решившись. Они смотрели, как он шагает к ним, как легко развевается
его черный плащ, как решительно выглядит его суровое темное лицо даже в
миг горького поражения. Менион застыл, словно окаменев, с бешено бьющимся
сердцем ожидая того столкновения, которое уже давно назревало между ними,
ибо горец, всегда предпочитавший действовать сам, подозревал, что его
планы не во всем совпадают с планами Алланона. Флик заметил тень страха на
лице принца Лиха, но кроме того, отметил и его неожиданную смелость и
самообладание. Все они медленно поднялись и собрались вместе, перед
подошедшей к ним темной фигурой друида; в их утомленных, почти сломленных
умах внезапно вспыхнуло новое яростное стремление бороться с судьбой. Они
не знали, что прикажет им Алланон, но сознавали, что прошли слишком далеко
и пожертвовали слишком многим, чтобы сейчас сдаваться.
Друид стоял перед ними, в его глубоких глазах горели смешанные
чувства, а темное лицо казалось могучей гранитной стеной, истертой и
покрытой выбоинами. Когда он заговорил, его ледяные слова начали мерно
падать в тишину.
- Возможно, мы проиграли, но отступить сейчас - значит обесчестить
себя как в собственных глазах, так и в глазах тех, кто во всем полагается
на нас. Если нам предстоит погибнуть в битвах со злом Севера, с
порождениями мира духов, то мы должны идти и сражаться. Мы не можем
вернуться домой и надеяться, что какое-то неожиданное чудо спасет нас от
силы, которая готова поработить и уничтожить нас всех. Если мы встретим
впереди свою смерть, то встретим ее с обнаженным оружием и Мечом Шаннары в
руках!
Он оборвал свою последнюю фразу с такой ледяной решимостью, что даже
Балинор ощутил, как его охватывает легкая дрожь волнения. Все они мысленно
восхитились неистощимой силой друида, внезапно ощутив гордость тем, что
стоят рядом с ним, участвуют в его опасном и рискованном походе, приняты
им в отряд.
- А как же Шеа? - вдруг заговорил Менион несколько более резким
тоном, и проницательный взгляд друида остановился на нем. - Что стало с
Шеа, из-за которого мы, собственно, и отправились в эту экспедицию?
Алланон медленно покачал головой, в который раз задумавшись о судьбе
юноши.
- Я знаю не больше твоего. Эта горная река унесла его к равнинам.
Возможно, он жив, возможно, нет, но сейчас мы ничего не можем для него
сделать.
- Значит, вы предлагаете забыть о нем и отправиться за Мечом -
бесполезным куском металла без законного владельца! - в гневе закричал
Алланон, охваченный давно копившейся в его душе яростью. - Так вот, я не
сделаю ни шагу вперед, пока не узнаю, что стало с Шеа, даже если мне
придется на время забыть о походе и нашей цели, пока не найду его. Я не
предам друга!
- Не забывайся, горец, - предостерег его неторопливый, насмешливый
голос мистика. - Не говори глупостей. Бессмысленно обвинять меня в потере
Шеа, ибо я последним из вас всех причинил бы ему вред. Твои утверждения
даже отдаленно не походят на истину.
- Хватит умных слов, друид! - взорвался Менион, делая шаг вперед,
совершенно не думая о возможных последствиях своего поступка, ибо
равнодушное признание мистиком потери Шеа стало последней каплей,
переполнившей чашу его терпения. - Мы шли за тобой не одну неделю, через
сто земель и опасностей, ни разу не усомнившись в твоих приказах. Но это
уже слишком. Я принц Лиха, а не какой-то нищий, чтобы беспрекословно
выполнять любые требования и думать только о себе! Моя дружба с Шеа для
тебя - ничто, но для меня она значила больше, чем сотня Мечей Шаннары. А
теперь отойди в сторону! Я пойду своей дорогой!
- Глупец, ты с этой речью похож не на принца, а на шута! - взревел
Алланон. Его лицо перекосилось гневной маской, а огромные руки сжались в
кулаки и протянулись к Мениону. Все остальные побледнели, глядя, как эти
двое бичуют друг друга в безудержной ярости словесной схватки. Затем,
ощутив, что близится настоящая драка, они быстро встали между ними,
пытаясь успокоить их здравыми словами, боясь, что раскол в отряде лишит их
последнего крошечного шанса на успех. Только Флик остался на месте. Он
продолжал думать о брате, испытывая отвращение к своей беспомощности и
неспособности хоть что-либо сделать, чувствуя себя неполноценным. Как
только Менион начал свою речь, он обнаружил, что горец точно выражает его
собственные мысли, и он тоже не должен двигаться отсюда, пока не узнает,
что стало с Шеа. Но всем им всегда казалось, что Алланон знает в тысячу
раз больше их, и его решения каждый раз оказывались верными. Сомневаться в
мудрости друида было просто нелепо. Какой-то миг Флик мысленно боролся с
собой, пытаясь представить, как поступил бы в этом положении Шеа, что бы
он мог им предложить. Затем ему в голову неожиданно пришло решение.
- Алланон, у меня есть идея, - коротко заявил он, стараясь
перекричать создавшийся шум. Все моментально повернулись в его сторону,
пораженные решительным выражением лица юноши. Алланон кивнул, показывая,
что слушает его.
- Ты способен общаться с мертвыми. Мы видели в долине, как ты это
делаешь. Разве ты не в силах узнать, жив ли Шеа? Если тебе удается
призвать мертвую душу, то тебе должно хватить сил найти и живую. Ты же
можешь сказать, где он сейчас, верно?
Все перевели взгляд на друида, ожидая его ответа. Алланон тяжело
вздохнул и опустил глаза к земле, уже забыв о злости на Мениона, обдумывая
вопрос юноши.
- Я могу это сделать, - наконец ответил он к общему изумлению и
облегчению, - но не стану. Если я употреблю свою силу на то, чтобы
разыскать Шеа, узнать, жив он или мертв, то, несомненно, раскрою тем самым
свое присутствие Повелителя Колдунов и Носителям Черепа. Они встревожатся
и устроят нам в Параноре ловушку.
- Если мы еще пойдем в Паранор, - мрачно вставил Менион, и Алланон в
ярости тут же двинулся на него, ощутив новый прилив угасшего было гнева.
Снова все бросились между ними, растаскивая их в стороны.
- Стойте, стойте! - сердито закричал Флик. - Так мы ничего не
добьемся и точно не поможем Шеа. Алланон, за весь поход я ни о чем тебя не
просил. У меня не было права просить; я пошел с тобой по своему желанию.
Но теперь у меня есть такое право, ведь Шеа - мой брат, пусть не по крови
и не по расе, но все-таки он мой родной брат. Если ты с помощью своей силы
не узнаешь, что с ним случилось и где он находится, то я пойду с Менионом
искать Шеа.
- Он прав, Алланон. - Балинор медленно кивнул, легко кладя свою
могучую руку на плечо юноши. - Что бы с нами ни случилось, эти двое имеют
право знать, можно ли надеяться на спасение Шеа. Я понимаю, что
произойдет, если нас обнаружат, но я бы сказал, что мы обязаны рискнуть.
Дарин и Даэль поддержали его слова выразительными кивками. Мистик
взглянул на Генделя, желая узнать его мнение, но молчаливый гном, не меняя
позы, только посмотрел в его черные глаза. Алланон поглядел на них всех по
очереди, вероятно, оценивая глубину их чувств, обдумывая степень риска,
сопоставляя возможную потерю Меча с потерей двоих членов отряда. Он
рассеянно глядел на заходящее солнце, на крадущиеся по горам сумерки,
медленной рябью тьмы смешивающиеся с алыми и пурпурными лучами заката.
Позади лежал долгий, трудный путь, но, преодолев его, они все еще ничего
не добились - только потеряли того, без которого все путешествие теряло
смысл. Все, казалось, было сделано неправильно, и теперь друид мог понять
их нежелание идти вперед. Он задумчиво склонил голову, затем взглянул на
своих спутников и заметил, как вдруг зажглись их глаза, полные надежды,
что он сейчас кивнул в знак согласия с предложением Флика. Без малейшей
тени улыбки высокий странник решительно покачал головой.
- Выбор за вами. Я сделаю, как вы просите. Отойдите прочь и не
обращайтесь ко мне и не приближайтесь, пока я не разрешу вам.
Члены отряда отступили от него, и он молча замер на месте,
сосредоточенно склонив голову, сложив на груди длинные руки, спрятанные
под черным плащом. В сгущающихся сумерках слышались лишь отдаленные
шорохи. Затем тело друида напряглось, и от его застывшей фигуры полилось
белое сияние, слепящая аура, вынуждающая людей щуриться и прикрывать глаза
руками. На миг свечение залило все вокруг, и темная фигура Алланона
исчезла из вида, а затем оно ослепительно сверкнуло и погасло. Алланон
стоял на прежнем месте, неподвижный и мрачный, а затем он медленно осел на
землю, прижав руку ко лбу. Секунду все они медлили, затем бросились
вперед, забыв о его распоряжении и опасаясь за его жизнь. Алланон
неодобрительно поднял глаза, рассерженный таким непослушанием. Затем он
прочел на их склоненных над ним лицах искреннюю тревогу. Он с удивлением и
неожиданным пониманием смотрел на людей, что в молчании окружали его. Он
был глубоко тронут, ощутив прилив странного тепла от мысли, что эти
шестеро, различных рас, из разных земель, разного образа жизни,
по-прежнему верны ему, несмотря на все случившееся. Впервые после потери
Шеа Алланон ощутил некоторое облегчение. Он с трудом поднялся на ноги,
слегка опираясь на сильную руку Балинора; его охватывала слабость,
вызванная поисками Шеа. Какой-то миг он стоял молча, затем слабо
улыбнулся.
- Наш юный друг действительно жив, хотя я и не в силах объяснить это
чудо. Я обнаружил биение его жизненной энергии по ту сторону гор, кажется,
где-то неподалеку от реки, вынесшей его на восточные равнины. Рядом с ним
были и другие люди, но без углубленного изучения их мыслей я не сумел
определить их намерений. Тем более, это наверняка выдало бы наше
местоположение и крайне ослабило бы меня.
- Но он жив, вы уверены? - нетерпеливо переспросил Флик.
Алланон согласно кивнул. На лицах всех его спутников сверкали широкие
улыбки облегчения. Менион хлопнул ликующего Флика по широкой спине, сделал
несколько танцующих шагов и подпрыгнул.
- Ну вот, все проблемы решились сами по себе, - воскликнул принц
Лиха. - Нам просто надо вернуться через Зубы Дракона и найти его, а затем
снова отправиться в Паранор за Мечом.
Улыбка на его лице мгновенно погасла, сменившись вспышкой гнева -
Алланон отрицательно покачал головой. Все ошеломленно поглядели на него,
уверенные, что друид сам готов был предложить этот план.
- Шеа сейчас в плену у патруля карликов, - подчеркнуто заявил мистик.
- Его ведут на север, вероятнее всего, в Паранор. Чтобы добраться до него,
нам пришлось бы с боем пробиваться через охраняемые перевалы в Зубах
Дракона и искать его на кишащих карликами равнинах. Это отняло бы по
меньшей мере несколько дней, и этим мы моментально раскрыли бы врагу свое
присутствие.
- Откуда мы знаем, что им уже не известно о нас? - раздраженно
спросил Менион. - Вы сами так говорили. Чем мы поможем Шеа, если он
попадет в руки Повелителя Колдунов? Как нам послужит Меч без своего
хозяина?
- Мы не можем бросить его, - жалобно проговорил Флик, снова делая шаг
вперед.
Остальные молчали, ожидая, пока Алланон разъяснит им положение. Тьма
уже полностью окутала высокогорную местность, и в тусклом свете люди едва
различали лица друг друга; луна скрывалась за чудовищными пиками,
высящимися позади них.
- Вы забываете о пророчестве, - терпеливо напомнил Алланон. В
последней его части говорилось, что один из нас не пересечет Зубы Дракона,
но все же первым возьмет в руки Меч Шаннары. Теперь мы знаем, что речь шла
о Шеа. Более того, в пророчестве утверждалось, что мы, преодолев горы, до
истечения двух ночей увидим Меч. Вероятно, судьба вновь сведет нас вместе.
- Может быть, вам это и подходит, но только не мне, - ровным голосом
заявил Менион, и Флик энергично кивнул, соглашаясь с ним. - Как мы можем
полагаться на нелепые слова какого-то призрака? Вы хотите, чтобы вы
попусту рисковали жизнью Шеа?
Казалось, в Алланоне на миг вновь затеплился гнев, и он с трудом
поборол свои чувства, спокойно взглянул на двоих юношей и разочарованно
покачал головой.
- Разве с самого начал а вы не верили в легенду? - тихо спросил он. -
Разве вы не видели своими глазами частицы мира духов, существующие в нашем
мире плоти и крови, камня и земли? Разве вы с самого начала не сражались с
порождениями иного мира, обладающими силами, какие недоступны смертным? Вы
сами видели, какова мощь Эльфийских камней. А теперь вы вдруг
поворачиваетесь ко всем этим фактам спиной, предпочитая свой здравый смысл
- но он опирается лишь на те понятия и суждения, которые накоплены в этом
мире, в вашем материальном мире, и не имеет силы там, где теряют смысл
даже самые обыденные понятия.
Они безмолвно смотрели на него, сознавая, что он прав, но не в силах
отказаться от плана поисков Шеа. Все их путешествие основывалось не на
здравом смысле, а на старых полузабытых легендах, и мысль, что именно с
этого момента им следует начать действовать разумно, казалась нелепой.
Флик перестал поступать разумно в тот самый день, когда в панике бежал с
Шеа из Тенистого Дола.
- Я бы не стал так переживать, мои юные друзья, - ободряюще
проговорил Алланон, подойдя ближе и кладя руки им на плечи, даря им
странное спокойствие. - С Шеа остались Эльфийские камни, а их сила
способна прекрасно защитить его. Кроме того, они могут и привести его к
Мечу, ибо связаны с ним. Если удача будет с нами, то мы найдем его, когда
найдем в Параноре Меч. Сейчас все дороги ведут в Крепость Друидов, и нам
следует спешить, так как этим мы лучше всего поможем Шеа.
Остальные члены отряда уже подобрали свое оружие и маленькие рюкзаки,
и стояли сейчас в ожидании; в тусклом свете звезд их силуэты казались
смутными тенями, тонкими угольными штрихами на фоне черных гор. Флик
посмотрел на север, на темные леса, покрывающие низины за Зубами Дракона.
В их середине, возвышаясь подобно обелиску, виднелись скалы Паранора, а
самой их вершине - Крепость Друидов, в которой покоился Меч Шаннары. Конец
похода. Несколько секунд Флик молча разглядывал одинокую вершину, затем
повернулся к Мениону. Горец неохотно кивнул.
- Мы идем с вами. - В тишине голос Флика прозвучал хриплым шепотом.
Пенные волны бурной реки яростно бились о скалистые стены,
ограждающие ее русло, и с ревом и грохотом мчались на восток, увлекая с
собой всяческие обломки и куски дерева, случайно оказавшиеся в их власти.
Через бурлящие пороги поток мчался с гор, брызгами разбиваясь о гладкие
камни и резкие извивы русла, затем медленно успокаивался, тихими речками
разбегаясь по холмистым низинам близ равнины Рабб. На глинистом берегу
одного из этих тихих безбурных притоков, кожаным поясом привязанный к
разбитому бревну, лежал выброшенный волнами человек, потерявший сознание и
едва не захлебнувшийся. Его одежда превратилась в рваные ленты и лохмотья,
кожаные сапоги потерялись, мокрое пепельно-серое лицо было залито кровью,
сочащейся из многочисленных ссадин, нанесенных при ударах о камни, когда
река тащила его тело через пороги. Постепенно он пришел в себя, сознавая,
что все-таки очутился на суше. Непослушными руками отвязав свой пояс от
выброшенного на берег бревна, он на четвереньках пополз прочь от реки, в
высокую траву у подножия холмов. Его израненные руки словно сами собой
нащупали маленький кожаный мешочек на его поясе, и увидев, что тот остался
с ним, надежно привязанный кожаными ремнями, человек испытал облегчение. В
следующий миг его последние силы иссякли, и он провалился в глубокий
здоровый сон.
Он безмятежно спал в тепле и тишине низин, и только ближе к вечеру
крепнущий ветерок, щекочущий его лицо стеблями прохладной травы, заставил
его вяло заворочаться. Но его разбудил не только ветер; что-то еще
подсказывало его отдохнувшему сознанию, что рядом опасность. Однако едва
он успел приподнять свое непослушное тело и сесть в траве, как на гребне
ближайшего холма появилось около дюжины темных фигур, при виде его
ошеломленно замерших, а затем бегом пустившихся вниз по склону в его
сторону. Вместо того, чтобы осторожно осмотреть его раны и ушибы и помочь
ему, они снова повалили его на землю, заломив его слабые руки за спину и
крепко скрутив их кожаными ремнями, впившимися в голую кожу. Затем ему
связали и ноги, и наконец перевернули лицом вверх, и только тогда он сумел
взглянуть на тех, кто напал на него. Первый же взгляд подтвердил его
худшие опасения. После рассказов Мениона о случившемся считанные дни назад
на Нефритовом перевале, он легко узнал этих уродливых желтокожих
человечков в лесных плащах и с короткими мечами в руках. Он со страхом
смотрел в их жесткие глаза, а они с некоторым удивлением разглядывали его
получеловеческие, полуэльфийские черты и остатки его необычной южной
одежды. Наконец их командир наклонился и принялся тщательно обыскивать
его. Шеа начал вырываться, но получил несколько резких ударов по лицу и
наконец прекратил сопротивление, дав карликам забрать маленький кожаный
мешочек с его бесценными Эльфийскими камнями.
Карлики собрались вокруг своего командира, с любопытством глядя на
три синих камешка, лежащих на его ладони и ярко сверкающих в теплых
солнечных лучах. Они коротко обсудили, что пленник мог делать с этими
камнями и где он мог их найти, хотя Шеа не понял из их разговора ни слова.
Наконец они решили, что пленника вместе с камнями следует доставить в
главный гарнизон Паранора, где его можно будет передать высшим чинам.
Карлики рывком подняли пленника на ноги, перерезали связывавшие его ноги
ремни и повели его на север, время от времени подталкивая его в спину,
когда слабость вынуждала его замедлить шаг. На закате они все еще
продолжали двигаться на север, а в это же время по другую сторону горного
хребта, носящего название Зубы Дракона, друид, возглавляющий маленький
отряд решительных воинов, силой своей мысли искал на просторах равнин
пропавшего Шеа Омсфорда.
В ранний утренний час, окутанные ватной тишиной ночи и укрытые в тени
густых лесов, затмевающих тусклый свет луны и звезд, они подошли наконец к
скалам Паранора. Этот миг навсегда запечатлелся в их памяти, миг, когда их
полный надежды взгляд скользил вверх по отвесным каменным склонам без
единой тропы или малейшего выступа, вверх, мимо высоких сосен и дубов,
резко обрывающихся у подножия скал, вверх, вверх, к самой вершине,
увенчанной творением человеческих рук - Крепостью Друидов. Внешне Крепость
походила на замок, над ее вековыми стенами, сложенными из каменных блоков,
высились витые башенки и остроконечные шпили, гордо и надменно рассекающие
небо. С первого взгляда было ясно, что эта крепость строилась в расчете на
нападение величайших армий, древняя обитель и убежище почти исчезнувшего
клана людей, именуемых друидами. В сердце этой твердыни из камня и железа
долгие века покоился памятник побед человека над силами мира духов, символ
отваги и надежды рас в давно прошедшие времена, с годами забытый, когда
сменились поколения и умерли старые легенды - мифический Меч Шаннары.
Семеро человек стояли у подножия утесов, рассматривая Крепость
Друидов, а в мыслях Флика вновь оживали события, произошедшие с момента
спуска с Зубов Дракона на закате прошлого дня. Они быстро пересекли
открытые, поросшие высокой травой равнины, отделявшие их от окружающего
Паранор леса, и спустя считанные часы безо всяких приключений добрались до
его мрачной и пустынной окраины. Тогда Алланон рассказал им о том, чего
теперь следует ожидать. Этот лес непроходим, если не знать, как избежать
опасных ловушек, расставленных Повелителем Колдунов в надежде пресечь
всякую попытку приблизиться к Крепости Друидов. В этих лесах обитали
волки, громадные серые хищники, охотящиеся как за животными, так и за
людьми, и способные за считанные секунды растерзать жертву в клочья. За
владениями волков, окружая подножие скал Крепости, тянулась неприступная
стена колючего кустарника с ядовитыми шипами, убивающими одним легким
уколом. Но всезнающий друид был готов к этим опасностям. Они быстро
двинулись по черному лесу, даже не потрудившись свернуть с прямого пути,
ведущего к самой крепости. Алланон предупредил их не отходить далеко от
него, но его предостережение оказалось излишним. Один Менион поначалу
стремился идти впереди всех, но и он торопливо примкнул к отряду, стоило
ему заслышать вой рыщущих волков. Спустя несколько минут пути через лес
эти огромные серые звери напали на них, сверкая во тьме налитыми кровью
глазами и щелкая зубами в слепой ярости. Но прежде чем они поравнялись с
готовыми к схватке людьми, Алланон поднес к своим губам странный свисток и
несильно подул в него. Из свистка вырвался невероятно пронзительный, почти
неслышный для человеческого уха свист, и скалившиеся волки разбежались в
стороны, с громким недовольным рычанием развернулись и поспешили прочь; их
вой слышался еще долго после того, как они скрылись из вида.
За время путешествия через лес волки появлялись еще дважды, хотя
оставалось неясным, одна ли это стая или уже другая. Видя действие
странного свистка, Флик склонялся к тому, что каждый раз они встречаются с
новой стаей. Каждый раз волки в ужасе пятились, не трогая изумленных
путников. Отряд без затруднений добрался до зарослей ядовитого кустарника.
Но преградившая им путь стена колючих смертоносных шипов показалась на вид
непреодолимой даже решительному Алланону. Он был вынужден еще раз
напомнить своим спутникам, что эти земли считаются родиной друидов, а не
Повелителя Колдунов. Двинувшись вдоль растительной стены вправо, он
обходил ее до тех пор, пока не нашел подходящее для своих целей место.
Быстро отмерив несколько десятков шагов от росшего неподалеку дуба,
который, с точки зрения Флика, ничем не отличался от всех прочих дубов,
друид отметил точку на земле перед колючими зарослями и кивнул, указывая,
что именно здесь расположен вход. Затем к общему изумлению угрюмый мистик
просто шагнул в гущу бритвенно-острых шипов и скрылся в зарослях, а
мгновение спустя невредимым появился из них назад. Глухим шепотом он
объяснил им, что в этом месте кустарник совершенно безопасен, и здесь
находится тайный проход к крепости. В стене шипов имелись и другие
проходы, абсолютно неразличимые для тех, кто не знал, как их искать. Итак,
отряд преодолел стену кустарника, в самом деле оказавшегося безопасным, и
подошел к самым стенам Паранора.
Флик все еще не мог до конца поверить, что они сумели сюда добраться.
Все эти дни их путешествие казалось бесконечным, лежащие на их пути
опасности - непреодолимыми, и только чудо помогало им преодолевать эти
препятствия, одно за одним. Но все же они дошли. Оставалось только
взобраться на скалы и найти Меч - задача непростая, но все же не труднее
многих других, которые они успешно преодолели. Флик поднял голову, глядя
на бойницы замка, на редкие факелы, освещающие укрепления Паранора, и
подумал о враге, охраняющем эти стены и хранящийся за ними Меч. Он не
знал, кем или чем может оказаться этот враг. Не карлики, даже не тролли,
но истинный враг - существо, явившееся из иного мира в мир смертных в
надежде своими необъяснимыми силами поработить обитающим в нем людей. На
миг юноша задумался, удастся ли ему когда-либо узнать, что же было скрытой
причиной всего происходящего, что привело сюда их, охотников за
легендарным Мечом Шаннары, о котором из всех них что-то знал только
мистик. Флик предчувствовал, что из известных ему фактов можно сделать
важные выводы, но пока что они ускользали от него. Сейчас ему хотелось
только покончить со всеми приключениями и выбраться из них живым.
Его размышления внезапно прервались, когда Алланон указал им на
отвесные склоны утесов. Ему снова показалось, что друид что-то ищет
взглядом. Через несколько минут тот остановился перед ровным участком
скалы, коснулся поверхности камня, и в скале распахнулась скрытая дверь,
открывая им потайной проход. Алланон шагнул внутрь и вскоре вернулся с
охапкой незажженных факелов, раздал их членам отряда и жестом велел им
всем следовать за ним. Они молча вошли в тесный проход, мгновение
помедлив, когда каменная дверь бесшумно закрылась за ними. Всматриваясь в
полутьму, они различили очертания каменных ступеней, ведущих вверх, в
толщу скалы, еле видимых в тусклом свете единственного факела, мерцающего
впереди. Осторожно ступая, они подошли к факелу и зажгли от него свои,
достаточно ярко осветив ведущую к замку лестницу. Поднеся палец к губам,
чтобы подчеркнуть необходимость соблюдать тишину, Алланон повернулся и
начал подниматься по сырым каменным ступеням; его черный плащ легко
развевался, застилая своей тенью весь проход. Они безмолвно последовали за
ним. Штурм Крепости Друидов начался.
Лестница вилась ровной спиралью, вращая и кружа их до тех пор, пока
они не перестали понимать, насколько высоко уже поднялись. Воздух в
проходе становился все теплее и приятнее для дыхания, а капли влаги на
стенах и ступенях все уменьшались в размерах и наконец исчезли совсем. Их
тяжелые кожаные сапоги тихо шуршали по камню, и эхо их шагов нарушало
мертвую тишину туннеля. Спустя долгие минуты, преодолев многие сотни
ступеней, отряд достиг конца лестницы. Путь им преградила массивная
деревянная дверь, окованная железом и врезанная прямо в скалу. Алланон
вновь продемонстрировал свое знание ходов в крепости. От легкого
прикосновения к косяку дверь бесшумно распахнулась, открыв им проход в
большой зал, из которого расходилось множество коридоров, ярко освещенных
горящими факелами. Быстро оглядевшись, они никого не заметили, и Алланон
снова жестом подозвал всех к себе.
- Мы находимся точно под замком, - еле слышным шепотом объяснил он
собравшимся вокруг него. - Если нам удастся незамеченными добраться до
комнаты, где хранится Меч Шаннары, то у нас появится шанс покинуть
крепость без боя.
- Здесь что-то не так, - коротко предостерег его Балинор. - Где
стражники?
Алланон покачал головой в знак того, что ему нечего ответить, но в
его глазах блеснуло беспокойство. Что-то было не так.
- Нужный нам проход ведет через главные печи, к задней лестнице, по
которой можно попасть в центральный зал наверху. Ни слова, пока мы не
доберемся до него, но будьте настороже!
Не дожидаясь какого-либо ответа, он повернулся и быстро зашагал к
одному из открытых проходов, и остальные торопливо последовали за ним.
Проход вел вверх и через некоторое время начал так извиваться, что
создалось впечатление, что они движутся по бесконечному кругу. Через
несколько шагов Балинор отбросил факел и обнажил свой широкий меч, и
вскоре все члены отряда последовали его примеру. Мерцающий свет факелов,
воткнутых в железные крепления, вогнанные прямо в скалу, отбрасывал на
каменные стены их искаженные тени, искривленные образы, мечущиеся подобно
напуганным зверькам, ищущим укрытие от света. Они настороженно крались по
этим древним ходам - друид, двое принцев, юноша из Дола, братья-эльфы и
гном - напряженно глядя вперед, охваченные едва сдерживаемым возбуждением,
наступающим перед развязкой долгой погони. На небольшом расстоянии друг от
друга, прижимаясь к стенам прохода, обнажив орудие, напрягая зрение и слух
в поисках опасности, они уверенно двигались вперед, все выше, в самое
сердце Крепости Друидов. Затем тишина медленно растаяла, поглощенная
глухим шумом, похожим на тяжелое дыхание, и вокруг них сгустилась жара.
Проход впереди обрывался, перегороженный каменной дверью с железной
ручкой, по краям которой сверкала полоска яркого света, пробивающегося из
следующей комнаты. Таинственный шум усилился и стал более понятным. Это
был ровный гул машин, мерно работающих в толще скал под их ногами. По
тихой команде Алланона все члены отряда приблизились к закрытой двери,
бросая на нее опасливые взгляды.
Когда великан-друид распахнул тяжелую каменную дверь, в лица ничего
не подозревающих людей внезапно ударила волна горячего воздуха, яростно
ворвавшегося в их легкие и вызвавшего спазмы в желудках. Переведя дыхание,
они немного помедлили, затем неохотно прошли в комнату. Дверь за ними
закрылась. Они мгновенно поняли, куда попали. Комната представляла собой
узкую галерею, кольцом охватывающую громадную яму, на добрую сотню футов
уходящую вглубь скалы. На дне ее пылало слепящее пламя, питаемое
неведомыми подземными силами; его красно-оранжевые языки взлетали в
воздух, словно пытаясь выбраться из бездонного колодца. Яма занимала
практически всю комнату, оставляя место только для узкой галереи
нескольких футов ширины, с внутреннего края огороженной низкой железной
решеткой. С потолка и стен спускалось множество труб, по которым горячий
воздух тек во все части крепости. Количество тепла, исходящее от этой
открытой печи, регулировалось скрытым механизмом заслонок. Сейчас была
ночь, поэтому регулирующий механизм не работал, и температура воздуха на
уровне галереи, несмотря на жар пылающего в яме пламени, была вполне
терпимой. Если бы печь работала в полную силу, любой человек, вошедший в
этот зал, изжарился бы в считанные секунды.
Менион, Флик и братья-эльфы задержались у решетки, чтобы получше
рассмотреть устройство печи. Гендель держался позади, испытывая неудобство
при виде замкнутого каменного пространства, и мысленно сравнивал его с
родными лесными просторами. Сравнение получалось отнюдь не в пользу
Паранора. Алланон подошел к Балинору и о чем-то переговорил с ним, бросая
обеспокоенные взгляды на ведущие из комнаты закрытые двери и указывая на
открытую винтовую лестницу, которая вела в верхние залы замка. Наконец
они, видимо, пришли к соглашению, согласно закивали и жестами велели
остальным следовать за ними. Генделю не понадобилось повторять дважды.
Менион и братья-эльфы тут же отошли от решетки и поспешили вслед за ними.
Только Флик на минуту задержался, словно загипнотизированный удивительным
огнем в глубине скал. Эта крошечная задержка привела к довольно
неожиданным последствиям. Подняв наконец глаза и бросая последний взгляд
на дальнюю сторону ямы, он увидел, как там из пустоты возникает черный
силуэт Носителя Черепа.
Флик мгновенно застыл на месте. Существо, сгорбившись, сидело по
другую сторону ямы; его тело даже в ярком свете пламени казалось черным
сгустком тени, а сложенные крылья слегка колыхались за его спиной. Его
кривые лапы оканчивались страшными когтями, на вид способными терзать даже
камень. Втянутая в массивные плечи голова слегка напоминала своим цветом
жженый уголь. Злобные глаза уставились на онемевшего юношу, притягивая его
все ближе к пылающему в их глубине алому огню, призывающему к смерти.
Медленными шаркающими шагами оно двинулось вокруг комнаты, хрипло и тяжело
дыша, с каждым шагом ближе и ближе подползая к окаменевшему Флику. Ему
хотелось закричать, побежать прочь, сделать что угодно, только не стоять
на месте, но странные глаза чудовища сковывали его волю. Он понял, что
сейчас умрет.
Но его спутники обратили внимание на его странную неподвижность;
проследив за его полным ужаса взглядом, они увидели Носителя Черепа,
бесшумно крадущегося по самому краю ямы. Алланон молниеносно закрыл своим
телом Флика и силой заставил его отвернуться, преодолеть гипнотическое
влияние жутких глаз чудовища. Ошеломленный, Флик пошатнулся и едва не упал
навзничь, подхваченный поспешивший ему на помощь Менионом. Все остальные
встали за спиной у друида, обнажив оружие. В нескольких ярдах от Алланона
существо остановилось, пригибаясь к земле, одним крылом и когтистой лапой
заслоняя свое темное лицо от пылающего пламени. Из его груди медленно,
размеренно вырывалось хриплое дыхание, его свирепые глаза уставились на
высокого человека, стоящего между ним и маленьким юношей.
- Друид, ты глуп, если смеешь мешать мне. - Голос существа с шипением
вырывался из глубин его бесформенного тела. - Вы все обречены. Вы были
обречены с того момента, когда решили отправиться за Мечом Шаннары. Хозяин
знал, что ты придешь, друид! Он знал.
- Убирайся прочь, пока можешь, служитель зла! - приказал Алланон
таким угрожающим тоном, какого еще не слышал от него ни один из его
спутников. - Тебе не испугать здесь никого. Мы возьмем Меч, и ты не
сможешь преградить нам путь. Прочь с дороги, раб, пусть лучше нам
покажется твой господин!
Его слова подобно кинжалам рассекли воздух, вонзаясь в разум Носителя
Черепа. Существо в ярости зашипело, его хриплое дыхание участилось, и оно
сделало еще шаг вперед, пригнувшись еще ниже. В его страшных глазах пылала
невыносимая злоба.
- Я уничтожу тебя, Алланон. И тогда никто больше не посмеет мешать
Хозяину! Ты даже не догадывался о том, что с самого начала был пешкой в
его игре. Теперь ты у нас в руках, и вместе с тобой - твои самые верные
союзники. Смотри, кого ты привел к нам, друид - последнего потомка
Шаннары!
К общему изумлению, его клешнеобразная рука вытянулась в сторону
ошеломленного Флика. Очевидно, существо не знало, что Флик не имеет
никакого отношения к потомкам Короля, а Шеа они потеряли в Зубах Дракона.
Какой-то миг в комнате стояла тишина. В яме под их ногами ревело пламя,
внезапно выбрасывая волны раскаленного воздуха, опаляя своим дыханием
открытые лица смертных. Клешни черного призрака потянулись вперед.
- А теперь, глупцы, - прохрипел полный ненависти голос, - вас
постигнет та смерть, которой заслужил весь ваш род!
16
Когда шипение последних слов черного существа растаяло в освещенном
пламенем воздухе, все произошло словно одновременно. Отчаянно взмахнув
длинной рукой, Алланон приказал всем бежать к открытой лестнице, ведущей в
главный зал Крепости Друидов. В голосе его прозвучало что-то такое, отчего
все они, не медля ни секунды, бросились выполнять его приказ. В бешеном
порыве шестеро спутников стремительно метнулись назад, к винтовой
лестнице, а Носитель Черепа в тот же момент бросился на Алланона. Глухой
удар от столкновения двух могучих тел слышали даже убегающие, уже начавшие
подниматься по лестнице - все, кроме одного. Флик по-прежнему медлил,
разрываемый стремлением бежать, но словно зачарованный титанической
борьбой двух могучих противников, схватившихся в поединке в считанных
дюймах от ревущего пламени громадной открытой печи. Он стоял у подножия
лестницы, слыша, как затихают шаги его спутников, поднимающихся к верхнему
залу. В следующий миг шаги смолкли, и он остался единственным свидетелем
невообразимой схватки друида с Носителем Черепа.
Фигуры в черных одеждах неподвижно стояли на краю огненной пропасти,
словно статуи, застыв на месте в чудовищном напряжении битвы; их темные
лица разделяло лишь несколько дюймов, руки друида крепко стискивали
смертоносные клешни существа из мира духов. Носитель Черепа стремился
дотянуться своими бритвенно-острыми клешнями до открытого горла мистика,
надеясь разорвать его и быстро закончить битву. От напряжения его черные
крылья приподнялись, яростно хлопая по воздуху, чтобы усилить нажим на
противника; громкий резкий хрип его дыхания рассекал раскаленный воздух.
Затем существо из земель Севера резко выбросило вперед свою длинную ногу,
и друид пошатнулся и навзничь рухнул на каменный пол у самого края
пропасти. Подобно молнии чудовище бросилось на него, замахиваясь когтистой
лапой для смертельного удара. Но его жертва проворно откатилась вбок,
избегнув смертоносных когтей и вырвавшись из его хватки. Однако Флик
заметил, что удар все же пришелся мистику в плечо, и расслышал отчетливый
треск материи - пролилась первая кровь. У Флика вырвался испуганный
вскрик, но в следующий миг друид уже стоял на ногах, словно и не получил
ранения. Из вытянутых пальцев его рук выстрелили сдвоенные голубые молнии,
с сокрушительной силой ударив в поднимающегося на ноги Носителя Черепа,
отшвырнув разъяренное существо к самому ограждению. Но хотя молнии мистика
и остановили змея во время битвы в Зале Королей, существо из земель Севера
замерло лишь на несколько кратких мгновений. С яростным ревом оно
бросилось в новую атаку. Из его пылающих глаз вылетели ослепительные
красные лучи. Алланон одним мгновенным движением взмахнул полой своего
плаща, и молнии отклонились от цели и ударили в каменную стену комнаты.
Какой-то миг существо медлило, и двое противников медленно кружили,
подобно лесным хищникам, сошедшимся в смертельном поединке, из которого
живым мог выйти только один.
Флик впервые заметил, что жара в помещении усиливается. С
приближением рассвета просыпающемуся замку требовалось больше тепла, и
смотрители включили механизм, управляющий печными заслонками. Не зная о
протекающем на узкой галерее поединке, они запустили простаивавшие всю
ночь меха, раздувая пламя до такой силы, чтобы горячий воздух дошел до
всех помещений в Крепости Друидов. Теперь отдельные языки пламени уже
плясали над краем ямы, и температура в комнате медленно росла. По лицу
Флика начали стекать ручейки пота, впитываясь в его теплую охотничью
одежду. Но он все еще не уходил. Он чувствовал, что если Алланон будет
побежден, то все они обречены, и решительно намеревался выяснить исход
этой схватки. Если погибнет человек, который привел на это последнее поле
боя, то Меч Шаннары им уже ничем не поможет. С выражением благоговейного
ужаса на лице Флик Омсфорд наблюдал за поединком, который мог решить
судьбу всех рас и земель, поединком двоих практически непобедимых
противников, союзника смертных людей и служителя Повелителя Духов.
Алланон снова прибег к помощи ослепительных синих молний, короткими
жалящими ударами атакуя кружащего Носителя Черепа, пытаясь толкнуть его на
необдуманный шаг, заставить оступиться, совершить единственную смертельную
ошибку. Монстр из мира духов не был глуп; он обладал опытом сотен битв, из
которых всегда выходил победителем, а его забытые жертвы с тех пор
покоились за гранью мира смертных. Он отпрыгивал и уклонялся с
поразительной ловкостью, каждый раз снова пригибаясь к земле, наблюдая за
противником и поджидая момент для удара. Затем его черные крылья внезапным
движением распахнулись, и с одним их могучим взмахом он взлетел в воздух,
промчавшись над пламенем печи, и со скоростью молнии обрушился сбоку на
высокую фигуру Алланона. Его клешни уверенно опустились, и на мгновение
Флик поверил, что битва проиграна. Но сбитый с ног друид все же сумел
избежать ударов смертоносных клешней и одним резким движением рук далеко
отшвырнул от себя Носителя Черепа. Ошеломленное существо пролетело по
воздуху и с громким треском врезалось в каменную стену. Оно моментально
поднялось на ноги, но сила удара оглушила его, замедлила его движения, и
прежде, чем оно успело отпрыгнуть назад, гигант всем телом бросился на
него.
Две черные фигуры боролись у самой стены, словно слившись воедино; их
руки переплелись подобно древесным ветвям. Когда они наконец распрямились
в полный рост, Флик увидел, что Алланон оказался позади вырывающегося
Носителя Черепа, и его могучие руки подобно тискам сдавливают голову
существа, а напряжение железных мускулов медленно выдавливает из монстра
жизнь. Крылья жертвы бешено били по воздуху, когтистые лапы тщетно
пытались уцепиться за руки противника и разорвать смертельную хватку. В
багровых глазах Носителя Черепа пылало пламя, более яростное, чем в адском
пекле; из них били огненные молнии, врезаясь в каменные стены и прожигая в
них черные дымящиеся дыры. Борцы оторвались от стены и раскачивались,
двигаясь к огненной яме в центре раскаленной комнаты, пока не навалились
своим весом на низкое железное ограждение галереи. На миг испуганному
юноше показалось, что оба они сейчас потеряют равновесие и рухнут в
бушующее пламя. Но Алланон могучим усилием резко распрямился и на
несколько футов оттащил своего противника от края печи. Это внезапное
движение развернуло существо из мира духов, стиснутое в руках друида, и
его полный ненависти взгляд упал прямо на полускрытого за лестницей юношу.
Пытаясь любым способом на миг отвлечь мистика и получить возможность
вырваться из его сокрушительной схватки, Носитель Черепа нанес удар по
беззащитному Флику. Из его пылающих глаз выстрелили две огненные молнии,
превратив каменные блоки лестницы в крошево, подобно маленьким
смертоносным кинжалам разлетающееся во все стороны. Флик еле успел
отреагировать, быстро отпрыгнув от лестницы на галерею, и тем самым спас
себе жизнь, хотя мелкие осколки все же посекли ему лицо и руки. Он
отскочил в сторону, и в тот же миг всю лестницу охватила дрожь, и она
рухнула горой разбитых каменных глыб, окончательно отрезав путь наверх. Из
обломков тяжелыми облаками поднималась пыль.
В ту же секунду, пока Флик, перепуганный и оглушенный, но еще
сознающий происходящее, лежал на каменном полу галереи, а из ревущей печи
поднималось пламя, пляшущее в облаках пыли от разрушенной лестницы, хватка
Алланона ослабла ровно настолько, чтобы его проворному противнику удалось
освободиться. С яростным воплем развернувшись, он нанес отвлекшемуся
друиду сокрушительный удар по голове, и высокий мистик рухнул на колени.
Носитель Черепа бросился вперед, готовясь добить его, но оглушенный
Алланон все же сумел подняться на ноги, и синие молнии, с ослепительной
вспышкой выстрелившие из его рук, ударили его противнику прямо в открытую
для атаки голову. Его железные кулаки с треском соединились с черной
головой чудовища, оно на миг потеряло равновесие и снова повернулось, и
огромные руки друида с сокрушительной силой сдавили ему грудь, прижимая
дергающиеся крылья и руки-клешни к его спине. Удерживая существо этим
жестоким захватом, друид в гневе стиснул зубы и надавил. Флик, все еще
лежащий на полу в десятке ярдов от возвышающихся над ним бойцов, услышал
жуткий хруст - что-то переломилось в теле Носителя Черепа. Затем две
борющиеся фигуры вновь приблизились к низкой железной решетке, и пламя
ясно осветило их перекошенные лица, а рев пылающей печи по своей силе и
ярости сравнялся с предсмертным воплем искалеченного монстра. Его
уродливое черное тело охватила дрожь. Из своих глубочайших запасов злобы и
ненависти Носитель Черепа почерпнул последнюю каплю силы для одного
отчаянного рывка и перебросил свое тело через железную решетку, в падении
вцепившись кривыми когтями в черный плащ противника, увлекая своего
ненавистного врага за собой, и обе фигуры пропали в яростном пламени.
Флик потрясенно поднялся на ноги, его окровавленное лицо медленно
исказилось гримасой ужаса. На непослушных ногах он подковылял к краю
пылающей печи, но исходящий от нее жар заставил его отпрянуть. Он
попытался подойти еще раз, опять безуспешно; в его глаза и рот лились
ручьи стекающего по лицу пота, медленно смешиваясь со слезами бессильной
ярости. Пламя из ямы взмыло над низкой железной решеткой и жадно лизнуло
камень, своим громким треском словно свидетельствуя о пополнении быстро
расходуемых запасов топлива двумя телами в черных одеждах. Сквозь
застилающий слезящиеся глаза туман юноша пристально вглядывался в
бездонную яму. Там было только багровое слепящее пламя и невыносимый жар.
В полном отчаянии он снова и снова выкрикивал имя друида, и каждый его
тщетный крик порождал отражающееся от каменных стен эхо, затухающее в
огненном пекле. Но ничто не отвечало юноше, кроме рева пламени, и тогда он
наконец осознал, что друида больше нет.
Тогда его охватила паника. В безумной спешке он отпрянул от адской
печи. Он подбежал к развалинам лестницы и только потом вспомнил, что она
разрушена, и в отчаянии повалился на гору каменных обломков. Он потряс
головой, чтобы вернуть ясность затуманенным мыслям, и ощутил всю ярость
бушующего рядом огня. Он понял, что если не выберется из этой комнаты в
самые ближайшие минуты, то изжарится здесь заживо. Он вскочил на ноги и
бросился к ближайшей каменной двери, в отчаянии толкая и дергая ее. Но
дверь не поддавалась, и наконец он остановился, не замечая, что с его
ободранных ладоней капает кровь. Он бросил взгляд на круглую стену и нашел
вторую дверь. Он метнулся к ней, но она тоже оказалась запертой снаружи.
Он ощутил, как тают его последние надежды, и почти уже поверил, что выхода
из западни нет. Волоча отяжелевшие ноги, он двинулся к следующей двери.
Черпая последние капли своей иссякающей силы, лихорадочно дергая и толкая
неподатливую дверь, он надавил на скрытый каменный выступ и включил этим
открывающий дверь механизм. Со стоном облегчения измученный юноша
вывалился в открывшийся перед ним проход, ногой захлопнув за собой дверь,
и долго лежал в полутьме, вырвавшись из оставшегося позади адского пекла.
Много долгих минут пролежал он, обессилевший, в темном коридоре;
касания каменного пола и прохладного воздуха ласкали его обожженное тело.
Он не пытался думать, не пробовал вспоминать, желая лишь забыться в покое
и тишине скального туннеля. Наконец он со стоном заставил себя подняться
на колени, затем отчаянным усилием встал на ноги, беспомощно привалившись
к холодной каменной стене коридора, и стал ждать, пока к нему вернутся
силы идти вперед. Только сейчас он заметил, что его одежда превратилась в
обугленные лохмотья, а руки и лицо опалены и покрыты копотью от
невыносимого жара печи. Он медленно огляделся и расправил широкие плечи,
оторвавшись от стены. Тусклый свет факела, висящего на стене впереди,
указывал направление, в котором тянулся извилистый коридор, и он ковылял
вперед, пока не добрался до одиноко горящего факела и не вытащил его из
крепления. Он медленно, спотыкаясь, пошел вперед, освещая себе дорогу
найденным факелом. Где-то впереди послышались крики, и его свободная рука
машинально метнулась к рукояти короткого охотничьего ножа, вытаскивая
оружие из ножен. Несколько минут спустя шум, казалось, отдалился и в конце
концов стих, и юноша так никого и не увидел. Коридор замысловато вился в
толще скал, и Флик миновал уже несколько дверей, надежно закрытых и
запертых, но проход нисколько не шел вверх и не разветвлялся. Через равные
промежутки тьму впереди рассеивал тусклый желтоватый свет горящего факела,
укрепленного на каменной стене, отбрасывающий на дальнюю стену его тень,
похожую на уродливого призрака, скрывающегося во мраке.
Затем проход резко расширился, и свет впереди стал ярче. Мгновение
Флик помедлил, крепко сжимая в руке нож; его лицо, покрытое полосами
копоти и слез, исказилось в гримасе мрачной решимости. В полном безмолвии
он осторожными шагами двинулся вперед. Он знал, что раньше или позже
впереди должна найтись лестница, ведущая наверх, к главному залу Крепости
Друидов. Он искал эту лестницу долго и безуспешно, и силы постепенно
оставляли его. Он запоздало раскаивался в своем желании увидеть развязку
сражения, из-за которого отстал от отряда, а теперь блуждал по бесконечным
коридорам в глубине Паранора. В это время с его друзьями могло происходить
все что угодно. Он тоскливо подумал, что в своих скитаниях по этому
лабиринту может их никогда не встретить. Он осторожно заглянул за поворот
каменного коридора; его мускулы напряглись, а глаза напряженно
вглядывались в полумрак. К своему удивлению, он обнаружил, что стоит у
входа в круглую комнату, из которой в разные стороны вело множество других
проходов. На ее гладких стенах ярко горело около дюжины факелов. Увидев,
что зал пуст, он облегченно вздохнул. Затем он понял, что весь этот долгий
путь никуда его не привел. Все эти проходы выглядели совершенно такими же,
как и тот, по которому он пришел сюда. В зале не было ни дверей, ведущих в
другие комнаты, ни лестниц, ведущих на верхние этажи, ни табличек с
указаниями, в какую сторону следует идти. Он загнанно огляделся, отчаянно
пытаясь отличить один проход от другого; с каждой уходящей секундой и с
каждым безуспешным взглядом его надежда на удачу таяла. Наконец он в
замешательстве покачал головой. Подойдя к одной из стен, он устало
опустился на пол и закрыл глаза, заставляя себя признать горькую правду -
он безнадежно заблудился.
По команде Алланона все остальные члены отряда бросились к лестнице.
Ближе всех к каменным ступеням стояли Дарин и Даэль, и поэтому они, самые
быстроногие среди всех, успели взбежать до середины прежде, чем остальные
начали подниматься. Стройные эльфийские ноги мягкими скользящими прыжками
несли их вверх по винтовой лестнице, едва касаясь камня. За ними мчались
Гендель, Менион и Балинор, которым мешало тяжелое оружие и свой вес; кроме
того, они постоянно наталкивались друг на друга, застревая в узком
спиральном проходе. Безумной толпой они рванулись к верхнему залу,
оступаясь, торопясь добраться до цели своих долгих поисков и скрыться от
вселяющего ужас призрака. В этой ужасной спешке никто даже не хватился
отставшего Флика.
Первым лестницу Крепости Друидов преодолел Дарин, торжествующе
вырвавшись в огромный зал, а за ним тенью последовал его младший брат. Зал
производил потрясающее впечатление - громадный коридор с высоким потолком
и мощными деревянными стенами, полированными и навощенными, торжественно
сверкающими в желтом свете горящих факелов и розовых лучах зари, льющихся
сквозь высокие окна-бойницы. Панели стен были украшены картинами,
каменными и деревянными фигурами на мозаичных пьедесталах и длинными
гобеленами ручной работы, складками ниспадающими до самого пола,
мраморного и сверкающего. Через неравные промежутки вдоль стен стояли
огромные статуи из железа и цветного мрамора, скульптуры прошлых эпох,
долгие века хранившиеся в этом вечном музее. Казалось, что статуи охраняют
тяжелые, резные деревянные двери с изумительной инкрустацией и ручками из
красной меди, укрепленные на железных косяках. Часть дверей была
распахнута, и в лежащих за ними покоях взгляду открывалось все то же умело
подобранное великолепие, ослепительно сияющее в ярких, свежих солнечных
лучах нового дня, льющихся через высокие, открытые застекленные окна.
У братьев почти не осталось времени восхищаться вечной красотой
Паранора. В следующий миг, как только они поднялись по открытой лестнице,
на них бросились охраняющие зал карлики, со всех сторон сразу; их
уродливые желтые тела появлялись из дверей, из-за статуй, кажется, даже из
стен. Дарин встретил их атаку своим длинным охотничьим ножом и мгновение
пытался отражать их напор, пока его не повалили на пол. На помощь брату
бросился Даэль, размахивая своим длинным луком, и сбил им с ног несколько
противников, но при его следующем ударе длинный ясеневый лук с громким
треском переломился. Какой-то миг казалось, что их разорвут на части
прежде, чем более сильные товарищи успеют прийти им на помощь, но затем
Дарин вырвался из цепких рук врагов и, выхватив у железной статуи древнего
воина длинную зазубренную пику, широкими взмахами оттеснил визжащих
карликов, заставив их отступить от его брата. Но в следующий миг мужество
вернулось к карликам, и они быстро перестроили свои ряды для второй,
последней атаки. Эльфы отступили к стене, задыхаясь от напряжения схватки,
покрытые мелкими ранами и кровью врагов. Карлики собрались в плотную
группу, выставив перед собой острия коротких мечей, намереваясь прорваться
сквозь удары длинной пики Дарина и разрубить обоих эльфов на части. С
диким, терзающим слух воплем они бросились вперед, чтобы убивать.
Просчет карликов заключался в том, что они забыли следить за открытой
лестницей, упустив из вида, что к эльфам может прийти помощь. Когда они
толпой ринулись на Дарина и Даэля, в зале появились еще тир бойца и
бросились на опешивших от неожиданности карликов. Ни разу в жизни тем не
доводилось встречаться с такими соперниками. В середине стоял могучий воин
Каллахорна, и его сверкающий меч с такой яростью прорубал бреши в стене
коротких клинков, что карлики всей толпой шарахнулись назад, наталкиваясь
друг на друга. С одной стороны их встретили сокрушительные удары булавы
могучего гнома, а с другой - свистящий в воздухе клинок ловкого и
подвижного горца. Какой-то миг они мужественно пытались сражаться против
пятерых безумцев, а затем дрогнули и, не выдержав вражеского натиска,
бросились прочь, потеряв последнюю надежду. Пятеро отчаянных воинов без
единого слова помчались по роскошному залу вслед за ними, перепрыгивая
через раненых и мертвых; их подбитые железом сапоги звенели по мраморному
полу. Горстка карликов, рискнувших преградить им путь, вскоре растаяла под
их натиском, превратившись в груду неподвижных тел. После всего
пережитого, после стольких потерь пятеро уцелевших из маленького отряда
наконец приблизились к последнему препятствию на пути к их цели, к которой
так отчаянно стремились.
В конце древнего коридора, заваленного телами мертвых и раненых
карликов, сорванными в ходе жаркой битвы гобеленами и поваленными
статуями, перед высокими резными деревянными дверьми, надежно закрытыми и
запертыми, тесной группой стояли последние из уцелевших охранников,
близкие к отчаянию. Выставив перед собой, подобно стене лезвий, свои
короткие охотничьи мечи, карлики были готовы сражаться до последнего.
Нападающие ринулись на смертоносную стену, пытаясь прорвать ее в центре с
помощью длинных мечей Мениона и Балинора, но после нескольких минут
ожесточенной схватки охранники все же сумели отразить их натиск. Пятеро
бойцов в изнеможении отступили, задыхаясь и обливаясь потом, получив
множество ран и ссадин. Дарин сильно хромал - мечи карликов глубоко
рассекли ему руку и ногу. Острие пики задело Мениону висок, и теперь на
его коже широкой алой полосой выступила кровь. Горец словно не замечал
своего ранения. Вновь они атаковали охранников, и вновь, после долгих
минут яростной рукопашной, были отброшены назад. Отряд карликов уменьшился
почти вдвое, но у пятерых воинов не было больше времени. Алланон все еще
не появлялся, а на защиту Меча Шаннары уже сейчас начинали стекаться сотни
карликов, если, конечно, тот и в самом деле находился в том, зале, в
который они так отчаянно прорывались.
Затем, прибегнув к сверхчеловеческой мощи своих мускулов, Балинор
подбежал к стене зала и могучим усилием повалил громадную каменную
колонну, на вершине которой покоилась металлическая урна. Удар рушащейся
колонны о каменный пол сотряс все их кости, по залитому кровью залу
прокатился оглушительный грохот. Мраморные плиты пола треснули, но колонна
осталась целой. С помощью Генделя гигант-северянин начал катить колонну,
словно таранное орудие, в сторону отряда карликов и закрытых дверей
охраняемого зала, и с каждым оборотом чудовищный цилиндр, надвигающийся на
перепуганных охранников, набирал скорость и мощь. Мгновение желтокожие
карлики медлили, подняв свои короткие мечи и глядя на сокрушительную массу
катящейся на них каменной колонны. Затем они бросились в стороны, спасая
свои жизни, сломленные, проигравшие. Некоторые из них не успели увернуться
от импровизированного тарана и исчезли под его массой, когда он,
расшвыривая обломки камня и дерева, врезался в запертые двери. От этого
удара двери содрогнулись и выгнулись, затрещало дерево, а железные петли
лопнули подобно бумаге, но все же двери выдержали. Но в следующий миг они
с оглушительным грохотом окончательно рухнули под ударом плеча Балинора, и
пятеро бойцов ворвались в открывшийся зал, чтобы завладеть Мечом Шаннары.
К их изумлению, комната оказалась пуста. Стены были украшены
длинными, ниспадающими до пола гобеленами, прекрасными картинами и
высокими окнами; на полу в большой комнате было аккуратно расставлено
несколько изящных резных столиков. Но нигде не было видно даже следов
легендарного Меча. Потрясенные и непонимающие, они медленно оглядели
комнату. Дарин тяжело опустился на колени, ослабевший от потери крови и
готовый потерять сознание. На помощь ему быстро пришел Даэль, полосками
своей одежды тут же перевязавший его открытые раны, и с его помощью тот
доплелся до одного из стульев, на который рухнул в изнеможении. Менион
пробежал взглядом по стенам, пытаясь найти скрытый выход. Затем Балинор,
медленно бродивший по комнате и изучавший ее мраморный пол, издал тихий
возглас. Часть пола в самой середине комнаты была исцарапана и протерта в
тщетных попытках скрыть то, что здесь много лет стояло нечто тяжелое и
квадратное.
- Тре-камень! - тут же воскликнул Менион.
- Но если его перенесли отсюда, то совсем недавно, - предположил
Балинор усталым голосом, тяжело дыша и пытаясь сосредоточиться. - Но тогда
почему карлики так яростно охраняли эту комнату?
- Вероятно, они не знали, что его тут уже нет, - неуверенно заявил
Менион.
- Возможно, это ложный след, - резко высказал свое мнение Гендель. -
Но зачем им понадобилось тратить на это время, если?..
- Они хотели задержать нас здесь, потому что Меч все еще в замке, и
они не успели перенести его! - взволнованно закончил его мысль Балинор. -
У них не было времени унести Меч, и они попытались отвлечь нас! Но где же
теперь Меч - у кого он?
Все трое безнадежно развели руками. Неужели Повелитель Колдунов с
самого начала знал об их походе, как утверждал Носитель Черепа? Если их
нападение застало карликов врасплох, то что могло случиться с Мечом с тех
пор, как Алланон видел его в этой комнате?
- Подождите! - слабым голосом воскликнул с другого конца комнаты
Дарин, медленно поднимаясь на ноги. - Когда я поднимался по лестнице,
что-то происходило в другом конце зала. Там кто-то поднимался наверх.
- Башня! - вскричал Гендель, бросаясь к дверям. - Они унесли Меч в
башню!
Забыв об усталости, Балинор и Менион поспешили вслед за бегущим
гномом. Меч Шаннары был по-прежнему поблизости. Дарин и Даэль медленно
следовали за ними; старший брат шатался от слабости и тяжело опирался на
плечо младшего, но в их глазах сияла надежда. В следующий миг комната
опустела.
Несколько минут отдохнув, Флик уныло поднялся на ноги и решил, что
ему остается только одно - выбрать любой из проходов и идти по нему до
конца, в надежде, что тот приведет его к лестнице, ведущей на верхние
этажи крепости. Он кратко подумал о своих друзьях, которые сейчас
находятся где-то этажом выше, а возможно, уже нашли Меч. Они не могли
знать ни о гибели Алланона, ни о его собственной судьбе, о его блужданиях
в этих бесконечных туннелях. Он надеялся, что они станут искать его, но в
то же время понимал, что если они уже добыли Меч, то у них не осталось
времени на поиски. Им придется бежать, чтобы успеть скрыться прежде, чем
Повелитель Колдунов пошлет в погоню за священным клинком Носителей Черепа.
Флик гадал, что случилось с Шеа, жив ли тот, спасен ли. Что-то
подсказывало ему, что Шеа ни за что не покинул бы Паранор, пока Флик жив;
но его брат никак не мог знать, что он не погиб в пламени печи. Ему
пришлось признать, что его положение выглядит совершенно безнадежным.
В этот момент из одного из туннелей донесся громкий звон и стук сапог
о каменный пол; прямо к круглому залу мчались люди. Юноша торопливо
пересек зал и укрылся в глубине другого туннеля, прижавшись к стене и
растаяв в глубокой тени. Он встал так, чтобы видеть освещенный зал, и
вытащил из ножен свой короткий охотничий нож. Через несколько секунд в зал
ворвалась толпа перепуганных карликов-охранников и без промедления
скрылась в другом проходе. Вскоре повороты и извивы туннеля заглушили их
топот. Флик не представлял, откуда и куда они бегут, но сам он направлялся
в ту сторону, откуда они появились. Разумно было предположить, что они
убегали из верхних покоев Крепости Друидов, а именно туда юноша и хотел
попасть. Он осторожно вернулся в освещенный зал и подошел к туннелю, из
которого выбежали карлики. Идя по их следам, он вошел в опустевший коридор
и углубился во мрак. Нож он держал перед собой, ощупью пробираясь вдоль
стен, еле видимых в полутьме, к ближайшему факелу. Вытащив пылающий факел
из крепления, он двинулся дальше; его острые глаза обшаривали шероховатые
стены в поисках двери или открытой лестницы. Не успел он пройти и ста
ярдов, как часть стены у самого его локтя неожиданно скользнула в сторону,
и прямо на него шагнул карлик.
Трудно было с уверенностью сказать, кто из них сильнее удивился при
виде другого. Охранник отстал от той самой толпы, которая спасалась
бегством из развернувшегося на верхних этажах сражения, и наткнувшись в
нижних туннелях еще на одного чужака, он испытал потрясение. Уступая юноше
ростом, карлик был жилист, силен и вооружен коротким мечом. Он немедленно
бросился на врага. Флик машинально отклонился, и клинок карлика, описав в
воздухе дугу, свистнул сбоку от своей цели. Прежде, чем карлик снова успел
замахнуться, юноша бросился на него, выронив при этом свой нож, и повалил
на каменный пол, тщетно пытаясь вырвать у своего увертливого противника из
рук меч. Флик, в отличие от карлика, не имел опыта рукопашного боя, и это
дало маленькому желтокожему человечку ощутимое преимущество. Он уже не раз
убивал людей и был готов сделать это и сейчас, в то время, как Флик думал
только о том, как обезоружить противника и убежать. Несколько долгих минут
они боролись и катались по полу, затем карлик наконец вырвался и яростно
взмахнул мечом, целясь врагу в голову. Флик отскочил назад, отчаянно ища
взглядом свой нож. Низкорослый охранник двинулся на него, и в этот миг
шарящие по полу пальцы Флика сомкнулись на тяжелом факеле, который он
выронил от неожиданности при появлении карлика. Короткий меч опустился,
скользнул вдоль плеча Флика и рассек ему руку. В тот же миг, подстегнутый
болью, юноша с силой замахнулся факелом, и тот с сокрушительным треском
разбил карлику голову. Охранник повалился лицом вниз и больше не
шевелился. Флик медленно поднялся на ноги и после краткого поиска подобрал
свой нож. В его руке пульсировала боль, а кровь, промочив его охотничью
тунику, темным ручейком стекала по руке ему на ладонь. Испугавшись умереть
от потери крови, он торопливо оторвал от короткого плаща лежавшего карлика
несколько лент материи и заматывал ими рассеченную руку, пока не перестала
течь кровь. Подобрав вражеский меч, он подошел к каменной плите, которую
карлик не успел за собой закрыть, и посмотрел, куда она ведет.
К его облегчению, за дверью обнаружилась винтовая лестница,
поднимающаяся наверх. Он скользнул в проход и задвинул за собой каменную
плиту, несколько раз дернув ее свободной рукой. Свет одинаковых факелов
тускло обрисовывал контуры лестницы, и он медленными, осторожными шагами
стал подниматься. Он без остановок двигался вверх, вокруг стояла тишина, а
длинные факелы в железных креплениях давали достаточно света, чтобы
различать под ногами неровный камень ступеней. Он добрался до закрытой
двери на вершине лестницы и помедлил перед ней, приложив ухо к щели между
железным косяком и самой дверью, прислушиваясь. Из-за двери не доносилось
ни звука. Тогда он осторожно приоткрыл ее и через щелку поглядел на
древние залы Паранора. Он добрался до своей цели. Он шире приоткрыл дверь
и неуверенно шагнул в безмолвный коридор.
Затем его вытянутую руку с мечом стальной хваткой сжали длинные
смуглые пальцы и рванули его вперед.
Гендель немного помедлил, стоя у подножия лестницы, ведущей в башню
Крепости Друидов, и вглядывался вверх, во мрак. Все остальные молча стояли
у него за спиной, напряженно следя за его взглядом. Лестница представляла
собой простой ряд каменных ступеней, узких и опасных на вид, спиралью
вьющихся изнутри вдоль стены круглой башни. Всю башню скрывала мрачная
тьма, которую не рассеивал свет ни от факелов, ни из окон в темных стенах.
Со своей неудобной точки зрения членам отряда было видно только несколько
первых поворотов лестницы. Лестничный колодец под их ногами казался черной
пропастью. Менион подошел к краю площадки и посмотрел вниз, отметив про
себя, что ни здесь, ни на самой лестнице нет перил. Он бросил в черную
бездну маленький камешек и стал ждать, пока тот ударится о дно. До него не
донесся ни один звук. Он снова взглянул на открытую лестницу, уходящую во
мрак, и повернулся к своим спутникам.
- По-моему, это честное приглашение в ловушку, - язвительно заявил
он.
- Очень похоже, - согласился Балинор, подходя поближе, чтобы лучше
рассмотреть лестницу. - Но нам придется туда подняться.
Менион кивнул, затем небрежно пожал плечами, шагнув к лестнице. Все
без единого слова последовали за ним. Гендель шел прямо за горцем,
следующим был Балинор, а последними поднимались эльфы. Они осторожно
ступали по узким каменным плитам, ища глазами ловушки, прижавшись плечом к
стене, чтобы быть как можно дальше от опасного края ступеней. Они медленно
поднимались по спирали сквозь затхлый мрак. Менион изучал каждую ступень;
его острые глаза искали в щелях между каменными блоками стены скрытые
механизмы. Время от времени он кидал на ступень перед собой камни,
проверяя на наличие ловушек, срабатывающих от нажима на ступени. Но ничего
не происходило. Пропасть под их ногами казалась черной безмолвной дырой,
вырезанной в плотном мраке воздуха башни; единственным звуком, нарушающим
мрачное безмолвие, было тихое шуршание охотничьих сапог, ступающих по
истертым плитам. Наконец тьму над их головами прорезал слабый далекий свет
горящих факелов; маленькое пламя заметно мерцало под порывами странного
ветра, вырывающимися из башни. У конца лестницы они разглядели маленькую
площадку, а за ней - смутный силуэт громадной каменной двери, окованной
железом и закрытой. Вершина Крепости Друидов.
Затем Менион наткнулся на первую скрытую ловушку. Стоило ему
наступить на очередную ступень, как из каменной стены выстрелил ряд
длинных зазубренных кольев. Если бы Менион остался стоять на месте, они
проткнули бы ему ноги, искалечив его и сбросив через край открытой
лестницы в черную пропасть. Но за миг до того, как ловушка сработала,
щелчок отпущенной пружины услышал Гендель. Он мгновенно рванул
ошеломленного горца назад, чуть не сбросив весь отряд с узких ступеней.
Они с трудом устояли на ногах, в считанных дюймах от заостренных острых
кольев. Вновь обретя равновесие, все пятеро прижались спиной к стене и
несколько долгих минут не двигались с места; их дыхание было отчетливо
слышно в безмолвии темного колодца. Затем молчаливый гном несколькими
точными ударами тяжелой булавы переломил стальные колья, очистив путь
наверх. Теперь первым двигался он, в напряженном молчании, а потрясенный
Менион шел вслед за Балинором. Вскоре Гендель обнаружил вторую подобную
ловушку, привел ее в действие, переломил булавой колья и двинулся дальше.
Они поднялись почти до самой площадки, и уже казалось, что они
доберутся до нее безо всяких новых трудностей, когда Даэль резко
вскрикнул. Его острый эльфийский слух уловил то, чего не расслышали другие
- тихий щелчок сработавшей ловушки. На мгновение все застыли на месте,
пристально всматриваясь в стены и ступени. Но они ничего не приметили, и
наконец Гендель осмелился сделать один шаг вперед. Как ни странно, ничего
не произошло, и настороженный гном медленно двинулся к вершине лестницы,
приказав всем остальным оставаться на месте. Стоило ему благополучно
достичь площадки, как они поспешили вслед за ним, и вот все пятеро уже
стояли на вершине лестницы, встревожено глядя вниз, на каменные ступени,
спиралью уходящие в черный провал. Как им удалось избежать третьей
ловушки, было превыше их понимания. Балинор предположил, что за долгие
годы бездействия она просто перестала работать, но его слова нисколько не
убедили Генделя. Он не мог избавиться от ощущения, что они где-то
проглядели нечто очевидное.
Башня подобно громадной тени нависала над открытым лестничным
колодцем; темный камень ее стен был холодным и влажным на ощупь. Эти
гигантские блоки были сложены многие века назад и с тех пор с терпением
самой земли выдерживали натиск времени. Громадная дверь на верхней
площадке выглядела несокрушимой преградой, с покрытой царапинами
поверхностью, с железными косяками, не потерявшими ни грана прочности с
того дня, когда их только врезали в скалу. Петли и замок удерживали
огромные стальные колья, молотом вбитые в камень, и пятерым путникам,
стоящим перед дверью, казалось, что ничто в мире, кроме, возможно,
землетрясения, не заставит эту чудовищную каменную плиту сдвинуться ни на
дюйм. Балинор с осторожностью приблизился к этой внушительной преграде и
пробежал руками по косякам и замку, пытаясь найти скрытый механизм,
который открыл бы ее. Затем он мягко повернул железную ручку и слегка
надавил. К общему изумлению, с легкой дрожью и скрипом ржавого железа
каменная плита подалась назад. В следующий миг тайна башни раскрылась -
дверь широко распахнулась и с резким грохотом ударилась о внутреннюю
стену.
Точно посередине круглой комнаты, острием вниз погруженный в
блестящую черную поверхность громадной глыбы Тре-камня, возвышаясь перед
ними подобно сияющему кресту из серебра и золота, покоился легендарный Меч
Шаннары. Его длинный клинок ярко сверкал в лучах солнца, льющихся через
высокие, забранные решетками окна башни, ослепительно отражаясь в
зеркально-гладкой поверхности квадратного камня. Никто из них не видел
раньше мифического Меча, но с первого взгляда все они поняли, что это
именно он. Мгновение они медлили перед дверью, с замиранием сердца глядя
на Меч, не в силах поверить, что наконец-то, после всех этих усилий, после
бесконечного пути, когда им и днем и ночью, подобно загнанным зверям,
приходилось прятаться от врага, они все же нашли древний талисман, ради
которого рисковали всем. Отныне Меч Шаннары у них в руках! Сам Повелитель
Колдунов не мог предвидеть этого. Медленно они вошли в каменный зал, с
улыбками на лицах, не чувствуя больше усталости, забыв о боли и ранах.
Долгие минуты глядели они на Меч, в молчании восхищаясь им и благодаря
судьбу. Никто из них не мог заставить себя сделать шаг и извлечь сокровище
из камня. Человеческие руки казались недостойными его. Но Алланона не было
с ними, пропал и Шеа, и где же...
- Где Флик? - внезапно спросил Даэль. Только сейчас они заметили, что
его нет с ними. Они осмотрели зал, недоуменно переглянулись между собой.
Затем Менион, предчувствуя недоброе, вновь обернулся к сияющему Мечу и
увидел, как происходит невероятное. Огромная глыба Тре-камня вместе со
своим бесценным содержимым у него на глазах задрожала и начала таять. В
несколько секунд образ Меча превратился в дым, затем - в плотный пар, и
наконец исчез в воздухе. Пятеро путников стояли в опустевшей комнате,
глядя на каменную стену.
- Ловушка! Третья ловушка! - вскричал Менион, оправившись от
начального потрясения.
Но за его спиной уже раздался грохот огромной каменной плиты,
закрывающей им выход; с треском и грохотом чудовищная дверь повернулась на
ржавых петлях, заживо замуровав их в этом зале. Горец метнулся к выходу и
ударился о захлопнувшуюся дверь в тот самый миг, когда ее несокрушимый
замок с громким щелчком закрылся. Он медленно сполз на истертый каменный
пол; его сердце бешено колотилось в гневе и отчаянии. Никто больше не
двигался с места. Они молча стояли, с тоской глядя, как стоящий перед
дверью горец закрывает лицо руками. В холодных стенах заметалось слабое,
но отчетливое эхо раскатов приглушенного хохота, издеваясь над их
глупостью и горьким, неизбежным поражением.
17
Тонкие полоски серого тумана расчерчивали холодное безжизненное небо
Севера, на бледном фоне которого угольно-черной громадой выделялись
зазубренные пики одинокой горы, служившей замком Повелителю Колдунов.
Вдалеке над окружающей равниной Королевства Черепа, подобно ржавым зубьям
пилы, поднимались изломанные вершины горных хребтов Лезвие Ножа и Лезвие
Бритвы, непреодолимых преград на пути любого смертного. Между ними
возвышалась умирающая гора Повелителя Духов, забытая природой, истерзанная
временем и медленно разрушающаяся. Пелена смерти, окутывающая ее высокие
пики, с ледяным равнодушием липнущая к ее крошащимся склонам, пропитывала
испарениями зла всю эту землю, источая смертельную ненависть ко всем тем
редким искрам жизни и красоты, что еще тлели здесь. В северном королевстве
Повелителя Колдунов терпеливо ожидала своего часа проклятая эпоха. Настал
час гибели, и последние следы жизни медленно скрывались в земле, оставляя
лишь внешнюю оболочку природы, бывшую когда-то яркой и удивительной.
Внутри черепа одинокой горы лежали сотни забытых временем пещер, чьи
несокрушимые каменные стены никогда не видели солнца, тлеющего в неизменно
сером небе. Они извивались подобно смертельно раненым змеям, судорожно
бились в толще скал. Безмолвие и смерть царили в сером тумане королевства
духов, во всепроникающей тоскливой полумгле, в которой бесповоротно
умирала надежда, гибли веселье и свет. Но даже здесь двигалось что-то
живое, хотя такие формы жизни не были известны смертным. Источником
движения служил одинокий черный провал в склоне серого пика, чудовищный
зал, с севера открытый тусклому свету безжизненного неба и бесконечному
хребту мрачных гор, образующих северные ворота королевства. В этом
пещерном зале, чьи стены покрылись росой от пронизывающего скалы холода,
суетились черные как ночь прислужники Повелителя Колдунов. Их маленькие
темные тела копошились на полу погруженного в безмолвие зала, их лишенные
позвонков спины гнулись в содрогании от страшной, губительной силы их
Хозяина. Даже способность к прямохождению была отнята у них. Лишенные
разума призраки, они существовали лишь затем, чтобы служить нуждам их
господина, властвующего над своими рабами. Они все время бормотали,
хныкали и стонали; в их голосах звучала непереносимая мука. В центре
комнаты высился большой пьедестал, на котором покоилась огромная чаша с
водой, от чьей мутной неподвижной поверхности веяло смертью. Время от
времени одно из маленьких копошащихся существ торопливо подбиралось к ее
краю и с опаской заглядывало в ледяную воду, украдкой всматриваясь в ее
глубину, чего-то ожидая, на что-то надеясь. В следующий же миг оно с тихим
поскуливанием спешило отползти назад, растаять в тенях пещеры. "Где
Хозяин, где Хозяин?" - раздавался в серой мгле хнычущий шепот, и маленькие
создания подергивались от страха. "Он придет, он придет, он придет", эхом
доносился злобный ответ.
Затем воздух яростно завихрился, словно вырываясь из установленных
границ, и туман у края чаши стекся в громадную черную тень, медленно
уплотняясь в материальную форму. Туман сгустился, закрутился вихрем и стал
Повелителем Духов, громадной черной фигурой в плаще, словно висящей в
воздухе. Рукава плаща поднялись, но в них не было видно рук, и
развевающиеся полы его одеяния скрывали лишь воздух. "Хозяин, Хозяин",
хором зазвучали дрожащие голоса его созданий, и их скорчившиеся тела
покорно распростерлись перед ним. Безликий капюшон повернулся к ним и чуть
наклонился, и они заметили в его мраке крошечные огненные искры, пылающие
утоленной ненавистью, сверкающие в зеленоватой туманной дымке, висящей в
глубине черного плаща. Затем Повелитель Колдунов отвернулся, и они уже
были забыты, и он пристально глядел в воду странной чаши, ожидая, пока на
ней возникнет картина, которую он мысленно пожелал видеть. В следующий миг
тьма исчезла, сменившись видом зала Паранора, где пылала адская печь и
лицом к лицу со страшным Носителем Черепа вновь встал отряд Алланона.
Злобные глаза в зеленой дымке повернулись сначала к юноше, затем
отвлеклись поединком двух темных фигур, пока те не перевалились через
железную решетку и не исчезли в печи. В этот момент за спиной у Повелителя
Духов раздался резкий шорох, и он помедлил и обернулся. В зал через один
из темных туннелей горы вошли двое Носителей Черепа и безмолвно
остановились, ожидая его внимания. Он не был готов к беседе с ними и
поэтому вновь повернулся к водам чаши. Они снова просветлели, открыв ему
картину башни, где потрясенные члены отряда в немом восхищении застыли
перед Мечом Шаннары. Несколько секунд он медлил, играя с ними, наслаждаясь
своим господством над людьми, приближающимися к Мечу, как мыши - к куску
сыра в мышеловке. В следующий миг мышеловка захлопнулась - он развеял
иллюзию прямо у них на глазах и увидел, как захлопывается дверь в башню,
навечно замуровывая их в этом склепе. Двое крылатых слуг, стоящих у него
за спиной, ощутили, как из его бесплотного тела волнами вырывается
леденящий смех.
Не оборачиваясь, Повелитель Колдунов резко взмахнул рукой, указывая
на открытую часть пещеры, на север, и Носители Черепа без промедления
двинулись прочь. Без единого вопроса они поняли, что требуется от них. Им
следует лететь в Паранор и уничтожить плененного сына Шаннары, последнего
владельца ненавистного Меча. Когда погибнет последний потомок Дома
Шаннары, а Меч останется в их руках, они наконец перестанут бояться его
мистической силы, превосходящей их собственную. Меч Шаннары уже находился
в пути из Паранора в королевство Севера, где он будет погребен и забыт в
бесконечных пещерах горы Черепа. Повелитель Колдунов слегка повернулся и
бросил взгляд на своих слуг, неуклюже ковыляющих по темному залу.
Добравшись до его открытого края, они тяжело поднялись в серое небо и
повернули на юг. Разумеется, король эльфов Эвентин попытается отбить у них
Меч, вернуть его своему народу. Но его попытка провалится, и Эвентин
попадет в плен - последний великий правитель всех земель, последняя
надежда всех рас. Когда Эвентин окажется в его темнице, Меч Шаннары - в
его руках, а последний потомок Дома Шаннары умрет, война окончится, еще не
успев начаться. Самый ненавистный его враг, друид Алланон, уже погиб в
пламени печей Паранора. В Третьей Войне Рас он не потерпит нового
поражения. На этот раз он победит.
Со взмахом рукава его плаща вода в новь помутнела, картины Крепости
Друидов и попавших в ловушку смертных исчезли. Затем вокруг черной фигуры
возник яростный вихрь, и она вновь начала расплываться, постепенно таять в
заполняющем пещеру тумане, и наконец зал с каменной чашей опустел. Долгие
минуты ничто не нарушало тишину, но наконец павшие ниц прислужники
Повелителя Колдунов убедились, что Хозяин вновь покинул их, и выползли из
теней; их маленькие черные фигурки суетливо подковыляли к краю чаши и с
любопытством стали всматриваться в мутную воду, стонами и плачем выражая
свою муку.
В высокой башне Паранора, в уединенной и недоступной комнате Крепости
Друидов, превратившейся в темницу, подавленно шагали от стены к стене
четверо молчаливых усталых путников, члены маленького отряда, вышедшего из
Кулхейвена. Лишь Дарин молча сидел на месте, прислонившись спиной к стене,
ибо болезненная рана мешала ему двигаться. Балинор слегка покачивался на
каблуках, стоя перед высоким зарешеченным окном Крепости, наблюдая, как
слабые солнечные лучи тоники полосами висящей в воздухе пыли освещают
полутемную комнату, расчерчивая каменные плиты пола маленькими светлыми
квадратиками. Они находились здесь уже более часа, безнадежно запертые за
исполинской, окованной железом дверью. Меч был потерян, а с ним исчезла и
последняя надежда на победу. Сначала они терпеливо ждали, веря, что
Алланон скоро найдет их и сокрушит каменную преграду, отрезавшую им путь к
свободе. Они даже выкрикивали его имя, в надежде, что он услышит их голоса
и направится в башню. Менион напомнил им, что Флик отстал от отряда и,
возможно, сейчас блуждает по залам Паранора и ищет их. Но вскоре их вера в
друида ослабла, а затем окончательно истощилась, и каждый в душе вынужден
быть признать то, чего никто не хотел выражать словами - что спасения не
будет, что отважный друид и Флик пали жертвами неуязвимого Носителя
Черепа, что Повелитель Колдунов победил.
Менион снова начал думать о Шеа, гадая, что приключилось с его
другом. Они сделали все, что было в их силах, но их оказалось слишком мало
для спасения единственной человеческой жизни, и теперь нельзя было даже
предположить, какая судьба постигла его, потерянного в диких пограничных
равнинах Востока и беззащитного перед любой опасностью. Алланон считал,
что они найдут Шеа, когда найдут Меч, но Меч потерян, и никто не видел его
пропавшего наследника. Теперь погиб и Алланон, найдя свою смерть в зале,
где пылала печь Совета Друидов, в своем древнем доме - а если он и не
погиб, то попал в плен, закован в цепи и брошен в страшную темницу,
заперт, как они в этой башне. Всех их ожидает голодная смерть или что-то
еще более страшное, и все, что они делали, делалось зря. Менион мрачно
усмехнулся, подумав о превратностях своей судьбы, мечтая перед смертью
хоть на секунду встретиться с настоящим Врагом и увидеть, как вонзится меч
Лиха в тело всемогущего Повелителя Колдунов.
Внезапно бдительный Даэль коротким предостерегающим жестом поднес
палец к губам, и все они застыли на месте, не сводя глаз с огромной двери,
напряженно вслушиваясь в звук легких шагов по каменным ступеням. Менион
опустил руку на рукоять меча Лиха, лежащего в своих кожаных ножнах на
полу, и бесшумно обнажил его клинок. Гигант-северянин встал рядом с ним,
держа наготове свой широкий меч. Все они короткими торопливыми шагами
подступили ближе ко входу, окружив каменную дверь. Даже раненый Дарин,
шатаясь, поднялся на ноги и с трудом встал рядом с товарищами. Шаги
достигли площадки и затихли. На миг в комнате воцарилась зловещая тишина.
Затем громадная каменная дверь внезапно распахнулась, с грохотом
ударившись о стену, и железные петли жалобно застонали, приняв на себя
чудовищный вес каменной плиты. Из темного дверного проема появилась
испуганная фигура Флика Омсфорда с бешено бегающими глазами. Он лицом к
лицу столкнулся со своими друзьями, вооруженными и готовыми убивать. Мечи
и палицы медленно опустились, словно их держали в руках не ошеломленные
люди, а заводные куклы. Юноша нерешительно шагнул в полутемную башню, и на
него упала тень высокой черной фигуры, следующей за ним.
То был Алланон.
Они глядели на него, лишившись дара речи. Покрытый слоями копоти и
пепла, он молча шагнул к ним, нежно положив длинную смуглую руку на плечо
Флика. Увидев выражение их лиц, он невольно улыбнулся.
- Со мной все в порядке, - заверил он друзей.
Флик недоуменно качал головой, что регулярно делал с того самого
момента, как столкнулся в зале с Алланоном.
- Я видел, как он упал... - пытался он объяснить свое недоумение.
- Флик, со мной все в порядке, - сказал Алланон, похлопав юношу по
плечу.
Балинор сделал шаг вперед, словно желая убедиться, что это и в самом
деле Алланон, а не очередное видение.
- Мы думали, ты... что тебя нет... - выдавил он.
На худом лице друида появилась знакомая издевательская усмешка.
- В этом, надо сказать, отчасти виноват наш юный друг. Он видел, как
я вслед за Носителем Черепа упал в пламя, и решил, что я погиб. Но он не
мог знать, что в стенах печи укреплены ряды скоб, по которым рабочие
спускаются на дно ямы, если возникает необходимость в починке. Паранор
многие века был фамильным замком друидов, и я, зная о нем все, знал,
разумеется, и о существовании этих скоб. Когда слуга зла увлек меня за
собой в огонь, я ухватился за скобы и повис в нескольких футах над языками
пламени. Флик, конечно, не мог этого видеть, а рев огня заглушал для него
мой голос.
Он замолчал, чтобы стряхнуть со своего плаща пепел.
- Флику невероятно повезло, ибо он сумел спастись из пекла, но затем
он заблудился в туннелях. Поединок с Носителем Черепа лишил меня сил, а
остаток своего искусства я употребил для защиты от огня, так что из ямы я
сумел выбраться нескоро. Я пошел искать Флика, блуждающего по лабиринту
подземных коридоров, наконец нашел его и до полусмерти напугал, когда
вытащил на свет. Потом мы отправились за вами. А теперь нам надо бежать
отсюда - и быстро.
- А Меч?.. - резко спросил Гендель.
- Его нет здесь - его унесли отсюда несколько раньше. Об этом мы
побеседуем потом. Нам не следует оставаться здесь ни одной лишней секунды.
Карлики вскоре пришлют сюда подкрепления, а Повелитель Колдунов пошлет в
Паранор других своих крылатых слуг, чтобы быть уверенным в том, что мы
больше не представляем для него опасности. Владея Мечом Шаннары и будучи
уверен, что все мы погибли в Крепости Друидов, он вскоре уделит все свое
внимание планам вторжения в Четыре Земли. Если ему удастся быстро взять
Каллахорн и другие пограничные королевства, то остальные земли Юга падут
перед ним без сопротивления.
- Значит, мы опоздали - все потеряно! - горько воскликнул Менион.
Алланон выразительно покачал головой.
- Мы проиграли всего одну схватку, а война продолжается, принц Лиха.
Повелитель Колдунов теперь беспечен и уверен в скорой победе, в том, что
мы уничтожены и больше не угрожаем ему. Возможно, мы сумеем использовать
это против него же. Отчаиваться еще рано. А теперь идемте.
Он быстро вывел их через открытую дверь. В следующий миг комната в
башне опустела.
18
Маленький отряд карликов, взявших Шеа в плен, маршировал на север до
самых сумерек. Юноша начал этот путь уставшим, а когда отряд наконец
остановился на ночлег, он просто свалился на землю и уснул прежде, чем
карлики закончили связывать ему ноги. Весь этот долгий день они шли от
берегов неведомой реки на север, в холмистые земли к западу от лесов
верхнего Анара, граничащие с землями Севера. Здесь их путь существенно
затруднился, ибо местность из поросших травой равнин превратилась в
бесконечные ряды пригорков и оврагов. Спустя некоторое время они уже
скорее карабкались, чем шли, постоянно меняя направление, чтобы обогнуть
наиболее высокие холмы. Это были красивые земли, зеленые и усеянные
рощицами вековых тенистых деревьев, чьи ветви изящно покачивались на
легком весеннем ветру. Но у юноши уже не оставалось сил любоваться этой
красотой; он думал только о том, чтобы продолжать переставлять ноги, а
равнодушные к видам природы карлики без передышки гнали его вперед. К
наступлению ночи отряд заметно углубился в холмистую местность, и если бы
Шеа мог свериться с картой этих мест, то обнаружил бы, что они разбили
лагерь точно к востоку от Паранора. Но сон охватил его так быстро, что
наутро он помнил только, как устало падал на траву, и ничего более.
Карлики закончили тщательно связывать его, а затем принялись
разводить костер для своего скудного ужина. Одного из карликов поставили
часовым, скорее в силу привычки, чем по необходимости, так как в своих
родных землях им нечего было бояться; а другому было приказано внимательно
наблюдать за спящим пленником. Командир карликов еще не понимал, кто
именно оказался у него в руках, не понимал он и важности Эльфийских
камней, но все же что-то подсказывало ему, что они обладают большой
ценностью. Он намеревался доставить юношу в Паранор, где начальство решит
судьбу и пленника, и его камней. Возможно, там поймут, в чем их важность.
Карлик заботился в первую очередь о том, чтобы его действия не расходились
с полученным приказом о патрулировании этого района, а все остальное его
нисколько не интересовало.
Вскоре костер был разведен, и карлики насытились наскоро пожаренным
мясом с хлебом. Поев, они тут же собрались вокруг жаркого огня и с
любопытством стали рассматривать три маленьких Эльфийских камня, которые
по общей просьбе достал из мешочка командир. Их морщинистые желтые лица
склонились к огню, к протянутой руке командира, на которой лежали камни,
ярко сияющие в свете костра. Самый любопытный из солдат потянулся к ним
рукой, но тут же получил удар от старшего по званию и отскочил обратно в
тень. Командир карликов с интересом потрогал камни и покатал их по
открытой ладони; все остальные с восхищением наблюдали. Наконец
развлечение наскучило карликам, и камни были сложены обратно в кожаный
мешочек и вернулись в тунику командира. Чтобы спастись от холодного
ночного воздуха, а заодно побыстрее забыть о своих неудобствах, усталые
карлики откупорили бутылку пива. Бутыль начала свободно гулять среди
солдат, и еще долго маленькие желтокожие охотники веселились и хохотали,
подкидывая в костер веток. К огню подошел даже одинокий часовой, понявший
наконец, что его служба сегодня не обязательна. Наконец пиво в бутылке
иссякло, и усталые охотники начали устраиваться на ночлег, ложась тесным
кольцом вокруг костра и заворачиваясь в одеяла. Часовой, однако, сохранил
ясность мыслей настолько, что догадался набросить одеяло на спящего
пленника, рассудив, что тому не следует появляться в Параноре больным.
Вскоре в лагере воцарилась тишина, и все заснули, за исключением часового,
в полудреме стоящего в тени и глядящего на маленький костер, медленно
превращающийся в угли.
Сон Шеа был тревожен; его нарушали постоянные кошмары, в которых они
с Фликом и Менионом, рискуя жизнью, шли в Кулхейвен, а затем отправлялись
в злополучное путешествие в Паранор. Во сне он заново переживал битву с
Туманным Призраком, ощущая хватку его холодных слизистых щупалец, вновь
испытывая ужас от касания жижи страшного болота, засасывающего его ноги.
Его душу охватывало отчаяние, когда они вновь теряли Мениона в Черных
Дубах, но только в этот раз Шеа был один в огромном лесу и знал, что не
выберется из него. Он будет блуждать здесь, пока не умрет. Он слышал
злобный вой окружающих его волков, пытался бежать, бешено метался по
бесконечному лабиринту громадных деревьев. В следующий миг все изменилось,
и их отряд стоял перед руинами города в глубине гор Вольфсктааг. Они с
любопытством глядели на железные каркасы, не зная, что в зарослях за их
спинами затаилась опасность. Только Шеа понимал, что произойдет в
следующую секунду, но когда он попытался предупредить товарищей, то не
смог произнести ни слова. Затем он увидел, как громадное создание
выползает из своего укрытия и бросается на его ошеломленных спутников, а
он не мог предостеречь их даже жестом. Казалось, они не видят
происходящего, и существо, похожее на клубок черной шерсти и клыков,
набросилось на них. Затем Шеа оказался в реке; течение бешено крутило и
бросало его, и он тщетно стремился поднять голову над бурлящей водой,
глотнуть живительный воздух. Но течение затягивало его в глубину, и он
задыхался. Он отчаянно боролся с рекой, бешено бил руками и ногами, но его
затягивало все глубже и глубже, на самое дно.
Затем он внезапно проснулся и увидел на небе первые слабые отсветы
близящейся зари; его руки и ноги, связанные впившимися в тело кожаными
ремнями, онемели и не слушались его. Он взволнованно оглядел лужайку,
угасающие уголья костра и неподвижных карликов, погруженных в глубокий
сон. Холмы окутывала полутьма, и было так тихо, что в этом безмолвии
собственное дыхание казалось юноше громким хрипом. На краю лужайки
виднелась одинокая фигура часового, казавшаяся отсюда тусклой тенью рядом
с густыми зарослями кустарника. В туманном сумраке близящегося рассвета
его фигура была видна так смутно, что несколько секунд Шеа никак не мог
решить, человек ли это или же причудливый куст. Шеа вновь внимательно
оглядел спящий лагерь, приподнявшись на локте и протирая глаза,
внимательно осматриваясь. Он попробовал справиться со стягивающими его
руки ремнями, слабо надеясь, что сумеет освободиться и убежать на свободу
прежде, чем сонные карлики успеют его схватить. Но спустя несколько долгих
минут ему пришлось отказаться от мысли о побеге. Он был связан слишком
тщательно, чтобы ему удалось развязать узлы, а порвать ремни просто не
хватало сил. Какой-то миг он беспомощно смотрел на землю перед собой,
убежденный в том, что игра проиграна, что как только карлики доберутся до
Паранора, его передадут Носителям Черепа и убьют.
Затем он услышал странный звук. Это был еле слышный шорох, донесшийся
из темноты за пределами лужайки. Шеа тут же настороженно поднял глаза,
внимательно вслушиваясь. Его эльфийский взгляд быстро скользнул по лагерю,
по спящим карликам, но не нашел ничего нового. Несколько секунд он искал
взглядом одинокого часового у зарослей кустарника, но и тот стоял на
прежнем месте. Затем от кустарника отделилась громадная черная тень,
упавшая на часового, и тот мгновенно исчез из вида. Шеа моргнул, опасаясь,
что его подвело зрение, но он не ошибся. Там, где секунду назад виднелась
фигура часового, теперь не было никого. Медленно ползли минуты, Шеа
напряженно ожидал, что произойдет дальше. Близился рассвет. Быстро
растаяли последние ночные тени, и над вершинами далеких холмов на востоке
сверкнул золотой краешек утреннего солнца.
Слева от него раздался тихий шорох, и юноша резко повернулся на бок.
Из небольшой рощицы показался один из самых удивительных людей, какие ему
приходилось видеть. Этот человек был одет во все алое, что поразительно
отличалось от всех привычек жителей Тенистого Дола. Вначале юноша подумал,
что это может быть Менион - ему вспомнился щегольской красный костюм,
который горец однажды надевал на охоту. Но в следующий миг стало ясно, что
это не Менион, более того, что этот человек ни в коей мере не напоминает
Мениона. Рост, осанка, походка - все было совсем иным. В тусклом свете
юноше не удавалось различить черты его лица. В одной руке человек держал
короткий охотничий нож, а в другой - странный заостренный предмет. Человек
в алом медленно приблизился к нему и зашел ему за спину прежде, чем тот
сумел разглядеть его лицо. Охотничий нож беззвучно и легко рассек кожаные
ремни, освободив связанного юношу. Затем незнакомец поднес к лицу Шеа свою
левую руку, и глаза юноши в изумлении расширились. Вместо кисти руки у
этого человека был острый железный шип.
- Ни слова, - прошептал ему на ухо хриплый голос. - Не смотри, не
думай, просто иди к рощице слева и жди там. Вперед!
Шеа не стал медлить и задавать вопросы, и быстро подчинился. Даже не
видя лица своего спасителя, по его грубому голосу и искалеченной руке он
догадался, что этому человеку не следует перечить. Он беззвучно
выскользнул из лагеря и бежал, пригнувшись, до тех пор, пока не скрылся
среди деревьев. Там он остановился и обернулся, ожидая своего загадочного
товарища, но к его изумлению, человек в алом бесшумно бродил среди спящих
карликов, очевидно, что-то разыскивая. Солнце уже поднялось над восточным
горизонтом, и в его лучах незнакомец, склонившийся над командиром
карликов, свернувшимся во сне калачиком, казался черным силуэтом. Его
затянутая в перчатку рука осторожно скользнула под тунику карлика, на
мгновение замерла и вернулась, сжимая кожаный мешочек с бесценными
Эльфийскими камнями. Рука с мешочком на мгновение замерла в воздухе, и
карлик проснулся, одной рукой пытаясь схватить незнакомца за запястье, а
другой потянувшись к своему мечу, чтобы одним ударом прикончить вора. Но
спаситель Шеа был слишком быстр для него. Длинный железный шип с резким
звоном металла отвел удар меча в сторону и широким взмахом скользнул по
обнаженному горлу карлика. Незнакомец поднялся на ноги и поспешил прочь от
мертвого тела, но от шума борьбы уже просыпался весь лагерь. Карлики
мгновенно повскакивали на ноги, выхватив свои мечи, и бросились на него
прежде, чем тот успел покинуть лужайку. Человек в алом был вынужден
обернуться и принять бой, держа в одной руке короткий нож, лицом к лицу с
дюжиной противников.
Шеа видел, что этот человек обречен, и приготовился покинуть свое
убежище в роще, чтобы хоть как-то помочь ему в бою. Но удивительный
незнакомец отразил первый натиск охотников с такой легкостью, будто имел
дело с мышами, парировал все их беспорядочные удары и оставил на земле два
тела, бьющиеся в предсмертных судорогах. Затем, когда нападающие снова
двинулись на него, он издал резкий возглас, и из тени на другом конце
лагеря выпрыгнула массивная темная фигура с огромной дубиной в руках. Не
замедляя бега, черное существо в неописуемой ярости ворвалось в ряды
ошеломленных карликов, расшвыривая их чудовищными ударами дубины, словно
разметая опавшие листья. Минуту спустя все карлики мертвыми лежали на
земле. Шеа, стоя на границе рощи, изумленно смотрел, как великан
приближается к его спасителю, чем-то похожий на собаку, стремящуюся
порадовать хозяина своим послушанием. Незнакомец что-то тихо сказал
гиганту, а затем неторопливо двинулся к Шеа, оставив своего спутника рядом
с телами карликов.
- Думаю, здесь больше делать нечего, - проговорил человек в алом,
направляясь к Шеа и поигрывая в здоровой руке кожаным мешочком.
Шеа не упустил возможности рассмотреть его лицо, хотя и продолжал
теряться в догадках, кто же такой его благодетель. Его развязная походка
говорила Шеа, что он имеет дело с высокомерной личностью, столь же
невероятно самоуверенной, сколь и умелой в рукопашном бою. Его жесткое
загорелое лицо было гладко выбрито, за исключением ровно подстриженных
коротких усиков над верхней губой. По этому лицу нельзя было понять его
возраст; оно не казалось ни молодым, ни старым. Манеры его были
моложавыми, но грубая кожа и задумчивые глаза говорили о том, что он уже
отметил свое сорокалетие. В его темных волосах светлели отдельные седые
пряди, но, возможно, то была лишь игра тусклого утреннего света. Лицо его
было широким, с резкими чертами; на нем особенно выделялся крупный, часто
улыбающийся рот. Это лицо привлекало внимание своей обманчивой красотой;
что-то подсказывало Шеа, что оно служит лишь маской, скрывающей истинный
облик незнакомца. Тот уверенно остановился перед нерешительно
переминающимся юношей, улыбаясь и ожидая, пока тот выразит свое отношение
к спасителям; очевидно, он не был уверен, чего можно ожидать от юноши.
- Я хотел бы поблагодарить вас, - быстро проговорил Шеа. - Если бы не
вы, для меня все было бы кончено...
- Разумеется, разумеется. Мы, правда, не каждый день занимаемся
спасением людей, но ведь эти твари могли зарезать тебя просто для забавы.
Я сам родом с Юга, знаешь ли. Давно уже там не бывал, но все-таки там мой
дом. Я точно могу сказать, ты и сам оттуда. Наверняка, из какого-нибудь
поселка на холмах? Конечно, в тебе есть и эльфийская кровь...
Он резко оборвал фразу, и Шеа на миг заподозрил, что этот человек
знает о нем все, и что он попал из одной беды в другую, намного худшую. Он
невольно бросил короткий взгляд на громадное существо, высящееся рядом с
телами карликов, чтобы убедиться, что это не Носитель Черепа.
- Так кто же ты, приятель, и откуда родом? - внезапно осведомился
незнакомец.
Шеа назвал ему свое имя и объяснил, что родом он из Тенистого Дола.
Он рассказал ему, что плыл по реке на юг, когда его лодка перевернулась и
течение унесло его и выбросило на берег, где он и столкнулся с карликами.
Вымышленная на ходу история была достаточно правдоподобна, чтобы
незнакомец мог в нее поверить, а правду Шеа не собирал