Код произведения: 1740
Автор: Булгаков Михаил
Наименование: Спиритический сеанс
Михаил БУЛГАКОВ
СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС
(c) 19??, Михаил Булгаков. "Спиритический сеанс".
(c) 1998, В.И. Лосев. Составление, комментарии.
(c) 1998, ООО "Издательство АСТ-ЛТД", Вече. Москва. Оформление.
[x] 20 May 2001, OCR & spellcheck: Denis Suhanov aka 'sadist'.
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
Не стоит вызывать его!
Не стоит вызывать его!
Речитатив Мефистофеля
1
Дура Ксюшка доложила:
- Там к тебе мужик пришел...
Madame Лузина вспыхнула:
- Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты мне "ты" не
говорила! Какой такой мужик?
И выплыла в переднюю.
В передней вешал фуражку на олений рог Ксаверий Антонович Лисиневич и
кисло улыбался. Он слышал Ксюшкин доклад.
Madame Лузина вспыхнула вторично.
- Ах, Боже! Извините, Ксаверий Антонович! Эта деревенская дура!.. Она
всех так... Здравствуйте!
- О, помилуйте!.. - светски растопырил руки Лисиневич. - Добрый вечер,
Зинаида Ивановна! - он свел ноги в третью позицию, склонил голову и поднес
руку madame Лузиной к губам.
Но только что он собрался бросить на madame долгий и липкий взгляд,
как из двери выполз муж Павел Петрович. И взгляд угас.
- Да-а... - немедленно начал волынку Павел Петрович, - "мужик"...
хе-хе! Ди-ка-ри! Форменные дикари. Я вот думаю: свобода там... Коммунизм.
Помилуйте! Как можно мечтать о коммунизме, когда кругом такие Ксюшки!
Мужик... Хе-хе! Вы уж извините, ради Бога! Муж...
"А, дурак!", - подумала madame Лузина и перебила:
- Да что же мы в передней?.. Пожалуйте в столовую...
- Да, милости просим в столовую, - скрепил Павел Петрович, - прошу!
Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в
столовую.
- Я и говорю, - продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, -
коммунизм... Спору нет: Ленин человек гениальный, но... да, вот не угодно
ли пайковую... хе-хе! Сегодня получил... Но коммунизм - это такая вещь, что
она, так сказать, по своему существу... Ах, разорванная? Возьмите другую,
вот с краю... По своей сути требует известного развития... Ах, подмоченная?
Ну и папиросы! Вот, пожалуйста, эту... По своему содержанию... Погодите,
разгорится... Ну и спички! Тоже пайковые... Известного сознания...
- Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после?
- Я думаю... э-э, до, - ответил Ксаверий Антонович.
- Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы!
Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну...
- А столик?
- Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю,
ничего?
- Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся...
Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и
пальцы у него сами собою шевельнулись.
Павел Петрович заговорил:
- Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в
природе...
- Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду
бояться!
Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю,
поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся
рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток.
- Я думаю, - начал Павел Петрович, но не кончил.
В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не
заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас
же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой.
Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом.
- Давно, давно нужно было устроить!
- Я, признаться...
- Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да?
- Господа, - кокетничал Ксаверий Антонович, - я ведь, в сущности,
такой же непосвященный... Хотя...
- Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался!
- Я, признаться...
- Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!..
- Какой ужас! Я не хочу!
- При свете! При свете! Иначе я не согласна! - кричала крепко
сколоченная, материальная Софья Ильинична, - иначе я не поверю!
- Позвольте... Дадим честное слово...
- Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезарь выстучал нам смерть...
- Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! - кричала невеста
Боборицкого, а Боборицкий томно шептал:
- В темноте! В темноте!
Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник.
Madame Лузина загремела чашками.
- Скорее, господа, не будем терять времени!..
И сели за чай...
...Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В
передней потушили свет, и Ксюшке приказали сидеть на кухне и не топать
пятками. Сели, и стала темь...
2
Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина... Всюду
темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав
его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос...
- Господи?..
Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться...
Тук... Тук... Тук... Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!)
забубнил:
- А, га, га, га...
Тук... Тук...
Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству...
То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю...
Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в
переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше,
пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине... Но в скважине была
адова тьма, из которой доносились голоса...
3
- Ду-ух, кто ты?
- А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и... Тук!
- И! - вздохнули голоса.
- А, бе, ве, ге...
- Им!
Тук... Тук, тук...
- Им-пе-ра! О-о! Господа...
- Император На-по... Тук... Тук...
- На-по-ле-он!!. Боже, как интересно!..
- Тише!.. Спросите! Спрашивайте!..
- Что?.. Да, спрашивайте!.. Ну, кто хочет?..
- Дух императора, - прерывисто и взволнованно спросила Леночка, -
скажи, стоит ли мне переходить из Главхима в Желеском? Или нет?..
Тук... Тук... Тук...
- Ду-у... Ду-ра! - отчетливо ответил император Наполеон.
- Ги-и! - гигикнул дерзкий квартирант.
Смешок пробежал по цепи.
Софья Ильинична сердито шепнула:
- Разве можно спрашивать ерунду!
Уши Леночки горели во тьме.
- Не сердись, добрый дух! - взмолилась она, - если не сердишься,
стукни один раз!
Наполеон, повинуясь рукам Ксаверия Антоновича, ухитрившегося делать
два дела - щекотать губами шею madame Лузиной и вертеть стол, взмахнул
ножкой и впился ею в мозоль Павла Петровича.
- С-с!.. - болезненно прошипел Павел Петрович.
- Тише!.. Спрашивайте!
- У вас никого посторонних нет в квартире? - спросил осторожный
Боборицкий.
- Нет! Нет! Говорите смело!
- Дух императора, скажи, сколько времени еще будут у власти
большевики?
- А-а... Это интересно! Тише!.. Считайте!..
Та-ак, та-ак, застучал Наполеон, припадая на одну ножку.
- Те...оэр...и... три... ме-ся-ца!
- А-а!..
- Слава Богу! - вскричала невеста. - Я их так ненавижу!
- Тсс! Что вы?!
- Да никого нет!
- Кто их свергнет? Дух, скажи!..
Дыхание затаили... Та-ак, та-ак...
...Ксюшку распирало от любопытства...
Наконец она не вытерпела. Отшатнувшись от собственного отражения,
мелькнувшего во мгле зеркала, она протиснулась между сундуками обратно в
кухню. Захватила платок, шмыгнула обратно в переднюю, поколебалась немного
перед ключом. Потом решилась, тихонько прикрыла дверь и, дав волю пяткам,
понеслась к Маше нижней.
4
Маша нижняя нашлась на парадной лестнице у лифта внизу, вместе с
Дуськой из пятого этажа. В кармане у нижней Маши было на 100 тысяч семечек.
Ксюшка излилась.
- Заперлись они, девоньки... Записывают про императора и про
большевиков... Темно в квартире, страсть!.. Жилец, барин, барыня, хахаль
ейный, учительша...
- Ну!! - изумлялась нижняя и Дуська, а мозаичный пол покрывался липкой
шелухой...
Дверь в квартире ь 3 хлопнула, и по лестнице двинулся вниз бравый в
необыкновенных штанах. Дуська, и Ксюша, и нижняя Маша скосили глаза. Штаны
до колен были как штаны, из хорошей диагонали, но от колен расширялись,
расширялись и становились как колокола.
Квадратная бронзовая грудь распирала фуфайку, а на бедре тускло и
мрачно глядело из кожаной штуки востроносое дуло.
Бравый, лихо закинув голову с золотыми буквами на лбу, легко перебирая
ногами, отчего колокола мотались, спустился к лифту и, обжегши мимолетным
взглядом всех троих, двинулся к выходу...
- Лампы потушили, чтобы я, значит, не видела... Хи-хи!.. и
записывают... большевикам, говорят, крышка... Инпиратор... Хи! Хи!
С бравым что-то произошло. Лакированные ботинки вдруг стали прилипать
к полу. Шаг его замедлился. Бравый вдруг остановился, пошарил в кармане,
как будто что-то забыл, потом зевнул и вдруг, очевидно раздумав, вместо
того, чтобы выйти в парадное, повернулся и сел на скамью, скрывшись из
Ксюшкиного поля зрения за стеклянным выступом с надписью "швейцар".
Заинтересовал его, по-видимому, рыжий потрескавшийся купидон на стене.
В купидона он впился и стал его изучать...
...Облегчив душу, Ксюшка затопала обратно. Бравый уныло зевнул, глянул
на браслет-часы, пожал плечами и, видимо соскучившись ждать кого-то из
квартиры ь 3, поднялся и, развинченно помахивая колоколами, пошел на
расстоянии одного марша за Ксюшкой...
Когда Ксюшка скрылась, стараясь не хлопнуть дверью, в квартире, в
темноте на площадке вспыхнула спичка у белого номерка - 24. Бравый уже не
прилипал и не позевывал.
- Двадцать четыре, - сосредоточенно сказал он самому себе и, бодрый и
оживленный, стрелой понесся вниз через все шесть этажей.
5
В дымной тьме Сократ, сменивший Наполеона, творил чудеса. Он плясал,
как сумасшедший, предрекая большевикам близкую гибель. Потная Софья
Ильинична, не переставая, читала азбуку. Руки онемели у всех, кроме
Ксаверия Антоновича. Мутные, беловатые силуэты мелькали во мгле. Когда же
нервы напряглись до предела, стол с сидящим в нем мудрым греком колыхнулся
и поплыл вверх.
- Ах!.. Довольно!.. Я боюсь!.. Нет! Пусть! Милый! Дух! Выше!.. Никто
не трогает ногами?.. Да нет же!.. Тсс!.. Дух! Если ты есть, возьми la на
пианино!
Грек оборвался сверху и грянул всеми ножками в пол. Что-то с треском
лопнуло в нем. Затем он забарахтался и, наступая на ноги взвизгивающим
дамам, стал рваться к пианино... Спириты, сталкиваясь лбами, понеслись за
ним...
Ксюшка вскочила как встрепанная с ситцевого одеяла в кухне. Ее писка:
"Кто такой?" - очумевшие спириты не слыхали.
Какой-то новый, злобный и страшный, дух вселился в стол, выкинув
покойного грека. Он страшно гремел ножками, как из пулемета, кидался из
стороны в сторону и нес какую-то околесину:
- Дра-ту-ма... бы... ы... ы.
- Миленький дух! - стонали спириты.
- Что ты хочешь?!
- Дверь! - наконец вырвалось у бешеного духа.
- А-а!.. Дверь! Слышите! В дверь хочет бежать!.. Пустите его!
Трык, трак, тук, - заковылял стол к двери.
- Стойте! - крикнул вдруг Боборицкий, - вы видите, какая в нем сила!
Пусть, не доходя, стукнет в дверь!
- Дух! Стукни!!
И дух превзошел ожидания. Снаружи в дверь он грянул как будто сразу
тремя кулаками.
- Ай! - взвизгнули в комнате три голоса.
А дух, действительно, был полон силы. Он забарабанил так, что у
спиритов волосы стали дыбом. Вмиг замерло дыхание, стала тишина...
Дрожащим голосом выкрикнул Павел Петрович:
- Дух! Кто ты?..
Из-за двери гробовой голос ответил:
- Чрезвычайная комиссия.
...Дух испарился из стола позорно, в одно мгновение. Стол, припав на
поврежденную ножку, стал неподвижно. Спириты окаменели. Затем madame Лузина
простонала: "Бо-о-же!" - и тихо сникла в неподдельном обмороке на грудь
Ксаверию Антоновичу, прошипевшему:
- О, черт бы взял идиотскую затею!
Трясущиеся руки Павла Петровича открыли дверь. Вмиг вспыхнули лампы, и
дух предстал перед снежно-бледными спиритами. Он был кожаный. Весь кожаный,
начиная с фуражки и кончая портфелем. Мало того, он был не один. Целая
вереница подвластных духов виднелась в передней.
Мелькнула бронзовая грудь, граненый ствол, серая шинель, еще шинель...
Дух окинул глазами хаос спиритической комнаты и, зловеще
ухмыльнувшись, сказал:
- Ваши документы, товарищи...
ЭПИЛОГ
Боборицкий сидел неделю, квартирант и Ксаверий Антонович - 13 дней, а
Павел Петрович - полтора месяца.