Акутагава Рюноскэ / книги / Mensura Zoili



  

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 203
Автор: Акутагава Рюноскэ
Наименование: Mensura Zoili



                            Акутагава Рюноскэ

                              MENSURA ZOILI




     Я сижу за  столом  посреди  пароходного  салона,  напротив  какого-то
странного человека.
     Погодите! Я говорю - пароходный салон, но я в этом  не  уверен.  Хотя
море за  окном  и  вся  обстановка  вызывают  такое  предположение,  но  я
допускаю, что, может быть, это и обыкновенная комната.  Нет,  все  же  это
пароходный салон! Иначе бы так не качало. Я не Киносита Мокутаро и не могу
определить с точностью до сантиметра высоту качки,  но  качка,  во  всяком
случае, есть. Если вам кажется, что я вру,  взгляните,  как  за  окном  то
подымается, то опускается линия горизонта. Небо пасмурно, и по морю широко
разлита зеленая муть, но та  линия,  где  муть  моря  сливается  с  серыми
облаками, качающейся хордой перерезывает круг иллюминатора. А те  существа
одного цвета с небом, что плавно пролетают среди мути,  -  это,  вероятно,
чайки.
     Но возвращаюсь к странному человеку напротив  меня.  Сдвинув  на  нос
сильные очки для близоруких, он со скучающим видом уставился в  газету.  У
него густая борода, квадратный подбородок, и я, кажется, где-то видел его,
но никак не могу вспомнить, где именно. По длинным, косматым  волосам  его
можно  было  бы  принять  за  писателя  или  художника.  Однако   с   этим
предположением не вяжется его коричневый пиджак.
     Некоторое время я украдкой посматривал на этого человека и маленькими
глотками пил из рюмки европейскую водку. Мне было скучно, заговорить с ним
хотелось ужасно, но из-за его крайне нелюбезного вида я все не решался.
     Вдруг господин с квадратным подбородком вытянул ноги и произнес,  как
будто подавляя зевоту:
     - Скучно! - Затем, кинув  на  меня  взгляд  из-под  очков,  он  опять
принялся за газету. В эту минуту я был почти  уверен,  что  где-то  с  ним
встречался.
     В салоне, кроме нас двоих, никого не было.
     Немного погодя этот странный человек опять произнес:
     - Ох, скучно! - На этот раз он бросил газету на стол и стал рассеянно
смотреть, как я пью водку. Тогда я сказал:
     - Не выпьете ли рюмочку?
     - Благодарю... - Не отвечая ни "да", ни "нет", он слегка  поклонился.
- Ну и скука! Пока доедешь, прямо помрешь.
     Я согласился с ним.
     - Пока мы ступим на землю Зоилии, пройдет больше недели. Мне  пароход
надоел до отвращения.
     - Как? Зоилии?
     - Ну да, республики Зоилии.
     - Разве есть такая страна - Зоилия?
     - Признаюсь - удивлен! Вы не знаете Зоилии? Не ожидал. Не знаю,  куда
вы собрались ехать, но только этот пароход  заходит  в  гавань  Зоилии  по
обычному, старому маршруту.
     Я смутился. В сущности, я не знал даже, зачем я на этом  пароходе.  А
уж "Зоилия" - такого названия я никогда раньше не слыхал.
     - Вот как?..
     - Ну разумеется! Зоилия - исстари знаменитая страна. Как  вы  знаете,
Гомера осыпал отчаянными ругательствами один ученый именно из этой страны.
До сих пор в столице Зоилии сохранилась прекрасная  мемориальная  доска  в
его честь.
     Я был поражен эрудицией, которой никак не ожидал, судя по его виду.
     - Значит, это очень древнее государство?
     - О да, очень древнее! Если верить мифам, в этой стране сначала  жили
одни лягушки, но Афина-Паллада превратила их в  людей.  Поэтому  некоторые
утверждают, что  голоса  жителей  Зоилии  похожи  на  лягушечье  кваканье.
Впрочем, это не совсем  достоверно.  Кажется,  в  летописях  самое  раннее
упоминание о Зоилии связано с героем, отвергавшим Гомера.
     - Значит, теперь это довольно культурная страна?
     - Разумеется. Например, университет в столице Зоилии, где собран цвет
ученых, не уступает лучшим университетам мира. И в самом деле, такая вещь,
как измеритель  ценности,  недавно  изобретенный  тамошними  профессорами,
слывет новейшим чудом света. Впрочем,  я  это  говорю  со  слов  "Вестника
Зоилии".
     - Что это такое - "измеритель ценности"?
     - Буквально: аппарат для измерения  ценности.  Правда,  он,  кажется,
применяется главным образом для измерения ценности романов или картин.
     - Какой ценности?
     - Главным образом -  художественной.  Правда,  он  может  измерять  и
ценности другого рода. В  Зоилии,  в  честь  знаменитого  предка,  аппарат
назвали mensura Zoili.
     - Вы его видели?
     - Нет. Только на иллюстрации в "Вестнике Зоилии"... По внешнему  виду
он ничем не отличается от обыкновенных медицинских  весов.  На  платформу,
куда обычно становится человек, кладут книги или полотна. Рамы и переплеты
немного мешают измерениям, но потом на них делают поправку, так что все  в
порядке.
     - Удобная вещь!
     - Очень удобная. Так сказать, орудие культуры! - Человек с квадратным
подбородком вынул из кармана папиросу и сунул в  рот.  -  С  тех  пор  как
изобрели эту штуку, всем этим  писателям  и  художникам,  которые,  торгуя
собачьим мясом, выдают его за баранину, всем  им  -  крышка.  Ведь  размер
ценности наглядно обозначается в цифрах.  Весьма  разумно  поступил  народ
Зоилии, немедленно установив этот аппарат на таможнях.
     - Это почему же?
     - Потому что все рукописи и картины, которые  ввозят  из-за  границы,
проверяются на этом  аппарате,  и  вещи,  лишенные  ценности,  ввозить  не
разрешают.  Говорят,  недавно  в  одно  и  то  же  время  проверяли  вещи,
привезенные из Японии, Англии, Германии, Австрии, Франции, России, Италии,
Испании, Америки, Швеции, Норвегии и других стран, и, по  правде  сказать,
результат для японских вещей, кажется, получился неважный. А ведь  на  наш
пристрастный  взгляд,  в  Японии  есть  писатели  и  художники  как  будто
сносные...
     Во время этого разговора дверь отворилась, и в салон вошел негр-бой с
пачкой газет под мышкой. Это был  проворный  малый  в  легком  темно-синем
костюме. Бой молча положил газеты на стол и исчез за дверью.
     Стряхнув пепел с сигары, человек с квадратным  подбородком  развернул
газету. Это и был так называемый "Вестник Зоилии",  испещренный  строчками
странных клинообразных знаков. Я опять изумился эрудиции  этого  человека,
читавшего такой странный шрифт.
     - По-прежнему только и пишут о mensura Zoili, - сказал  он,  пробегая
глазами газету. - А, опубликована ценность рассказов, вышедших в Японии за
прошлый месяц! И даже приложены отчеты инженеров-измерителей.
     - Фамилия Кумэ встречается? - спросил я, обеспокоенный за товарища.
     - Кумэ? Должно быть, рассказ "Серебряная монета"? Есть.
     - Ну и как? Какова его ценность?
     - Никуда не годится! Во-первых, импульсом  к  его  написанию  явилось
открытие, что человеческая жизнь бессмысленна.  А  кроме  того,  всю  вещь
обесценивает этакий менторский тон всеведущего знатока.
     Мне стало неприятно.
     - Простите,  весьма  сожалею,  -  человек  с  квадратным  подбородком
насмешливо улыбнулся, - но ваша "Трубка" тоже упомянута.
     - Что же пишут?
     - Почти то же самое. Что в ней нет ничего, кроме общих мест.
     - Гм!..
     - И еще вот что: "Этот молодой писатель чересчур плодовит..."
     - Ой-ой!..
     Я почувствовал себя более чем неприятно, пожалуй, даже глупо.
     - Да не только вы - любому  писателю  или  художнику,  попади  он  на
измеритель,  придется  туго:  никакие  надувательства  тут  не  действуют.
Сколько бы он сам свое произведение ни  расхваливал,  измеритель  отмечает
подлинную  ценность,  и  все  идет  прахом.  Разумеется,  дружные  похвалы
приятелей тоже не могут изменить показания счетчика. Что ж,  придется  вам
засесть за работу и начать писать вещи, представляющие настоящую ценность!
     - Но каким же образом устанавливают, что оценки измерителя правильны?
     - Для этого достаточно положить на весы какой-нибудь шедевр.  Положат
"Жизнь" Мопассана - стрелка сейчас же показывает наивысшую ценность.
     - И только?
     - И только.
     Я замолчал:  мне  показалось,  что  у  моего  собеседника  голова  не
особенно приспособлена к теоретическому мышлению. Но у меня  возник  новый
вопрос.
     - Значит, вещи,  созданные  художниками  Зоилии,  тоже  проверяют  на
измерителе?
     - Это запрещено законом Зоилии.
     - Почему?
     - Пришлось запретить, потому что народ Зоилии на это не  соглашается:
Зоилия исстари - республика. "Vox populi - vox dei" ["Глас народа  -  глас
Божий" (лат.)] - это у них соблюдается буквально. - Человек  с  квадратным
подбородком как-то странно улыбнулся.  -  Носятся  слухи,  что,  когда  их
произведения попали на измеритель, стрелка показала минимальную  ценность.
Раз  так,  они  оказались  перед  дилеммой:  либо  отрицать   правильность
измерителя, либо отрицать ценность своих произведений, а ни то  ни  другое
им не улыбалось. Но это только слухи.
     В  эту  минуту  пароход  сильно  качнуло,  и  человек  с   квадратным
подбородком в  мгновение  ока  скатился  со  стула.  На  него  упал  стол.
Опрокинулись бутылка с водкой и рюмки. Слетели газеты. Исчез  горизонт  за
окном.  Треск  разбитых   тарелок,   грохот   опрокинутых   стульев,   шум
обрушившейся на пароход волны.  Крушение!  Это  крушение!  Или  извержение
подводного вулкана...
     Придя в себя, я  увидел,  что  сижу  в  кабинете  на  кресле-качалке;
оказывается, читая пьесу St.John Ervine "The critics"  [Сент  Джон  Эрвин,
"Критики" (англ.)], я вздремнул. И вообразил себя на  пароходе,  вероятно,
потому, что качалка слегка покачивалась.
     А человек с квадратным подбородком... иногда мне кажется, что это был
Кумэ, иногда кажется, что не он. Так до сих пор и не знаю.