Код произведения: 2840
Автор: Генри О.
Наименование: Чья вина
О. Генри
Чья вина?
Перевод под ред. М. Лорие
Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
В качалке у окна сидел рыжий, небритый; неряшливый,
мужчина. Он только что закурил трубку и с удовольствием
пускал синие клубы дыма. Он снял башмаки и надел выцветшие
синие ночные туфли. - Сложив пополам вечернюю газету, он с
угрюмой жадностью запойного потребителя новостей глотал
жирные черные заголовки, предвкушая, как будет запивать их
более мелким шрифтом текста.
В соседней комнате женщина готовила ужин. Запахи жареной
грудинки и кипящего, кофе состязались с крепким духом
трубочного табака.
Окно выходило на одну из тех густо населенных улиц
Ист-Сайда, где с наступлением сумерек открывает свой
вербовочный пункт Сатана. На улице плясало, бегало, играло
множество ребятишек. Одни были в лохмотьях, другие - в
чистых белых платьях и с ленточками в косах; одни - дикие и
беспокойные, как ястребята, другие - застенчивые и тихие;
одни выкрикивали грубые, непристойные слова, другие слушали,
замирая от ужаса, но скоро должны были к ним привыкнуть.
Толпа детей резвилась в обители Порока. Над этой площадкою
для игр всегда реяла большая птица. Юмористы утверждали,
что это аист. Но жители Кристи-стрит лучше разбирались в
орнитологии: они называли ее коршуном.
К мужчине, читавшему у окна, робко подошла
двенадцатилетняя девочка - и сказала:
- Папа, поиграй со мной в шашки, если ты не очень устал.
Рыжий, небритый, неряшливый мужчина, сидевший без сапог у
окна, ответил, нахмурившись:
- В шашки? Вот еще! Целый день работаешь, так нет же, и
дома не дают отдохнуть. Отчего ты не идешь на улицу, играть
с другими детьми?
Женщина, которая стряпала ужин, подошла к дверям.
- Джон, - сказала она, - я не люблю, когда Лиззи играет
на улице. Дети набираются там чего не следует. Она весь
день просидела в комнатах. Неужели ты не можешь уделить ей
немножко времени и заняться с ней, когда ты дома?
- Если ей нужны развлечения, пусть идет на улицу и
играет, как все дети, - сказал рыжий, небритый, неряшливый
мужчина. - И оставьте меня в покое.
- Ах, так? - сказал Малыш Меллали. - Ставлю пятьдесят
долларов против двадцати пяти, что Энни пойдет со мной на
танцульку. Раскошеливайтесь.
Малыш был задет и уязвлен, черные глаза его сверкали. Он
вытащил пачку денег и отсчитал на стойку бара пять десяток.
Три или четыре молодых человека, которых он поймал на слове,
тоже выложили свои ставки, хотя и не так поспешно. Бармен,
он же третейский судья, собрал деньги, тщательно завернул их
в бумагу, записал на ней условия пари огрызком карандаша и
засунул пакет в уголок кассы.
- Ну и достанется тебе на орехи, - сказал один из
приятелей, явно предвкушая удовольствие.
- Это уж моя забота, - сурово отрезал Малыш. - Наливай,
Майк.
Когда все выпили, Бэрк - прихлебатель, секундант, друг и
великий визирь Малыша вывел его на улицу, к ларьку
чистильщика сапог на углу, где решались все важнейшие дела
Клуба Полуночников. Пока Тони в пятый раз за этот день
наводил глянец на желтые ботинки председателя и секретаря
клуба, Бэрк пытался образумить своего начальника.
- Брось эту блондинку, Малыш, - советовал он, - наживешь
неприятностей. Тебе что же, твоя-то уже нехороша стала?
Где ты найдешь другую, чтобы тряслась над тобой так, как
Лиззи? Она стоит сотни этих Энни.
- Да мне Энни вовсе и не нравится, - сказал Малыш. Он
стряхнул пепел от папиросы на сверкающий носок своего
башмака и вытер его о плечо Тони. - Но я хочу проучить
Лиззи. Она вообразила, что я - ее собственность.
Бахвалится, будто я не смею и заговорить с другой девушкой.
Лиззи вообще-то молодец. Только слишком много стала
выпивать в последнее время. И ругается она неподобающим
образом.
- Ведь вы с ней вроде как жених и невеста? - спросил
Бэрк.
- Ну да. На будущий год, может быть, поженимся.
- Я видел, как ты заставил ее в первый раз выпить стакан
пива, - сказал Бэрк. - Это было два года назад, когда она,
простоволосая, выходила после ужина на угол встречать тебя.
Скромная она тогда была девчонка, слова не могла сказать, не
покраснев.
- Теперь-то язык у нее - ого! - сказал Малыш. - Терпеть
не могу ревности. Поэтому-то я и пойду на танцульку с Энни.
Надо малость вправить Лиззи мозги.
- Ну смотри, будь поосторожнее, - сказал на прощанье
Бэрк. - Если бы Лиззи была моя девушка и я вздумал бы
тайком удрать от нее на танцульку с какой-нибудь Энни,
непременно поддел бы кольчугу под парадный пиджак.
Лиззи брела по владениям аиста-коршуна. Ее черные глаза
сердито, но рассеянно искали кого-то в толпе прохожих. По
временам она напевала отрывки глупых песенок, а в
промежутках стискивала свои мелкие белые зубы и цедила
грубые слова, привнесенные в язык обитателями Ист-Сайда.
На Лиззи была зеленая шелковая юбка. Блузка в крупную
коричневую с розовым клетку ловко сидела на ней. На пальце
поблескивало кольцо с огромными фальшивыми рубинами, а с шеи
до самых колен свисал медальон на серебряной цепочке. Ее
туфли со сбившимися на сторону высокими каблуками давно не
видели щетки. Ее шляпа вряд ли влезла бы в бочку из-под
муки.
Лиззи вошла в кафе "Синяя сойка" с заднего хода. Она
села за столик и нажала кнопку с видом знатной леди, которая
звонит, чтобы ей подали экипаж. Подошел слуга. Его широкая
улыбка и тихий голос выражали почтительную фамильярность.
Лиззи довольным жестом пригладила свою шелковую юбку. Она
наслаждалась. Здесь она могла давать распоряжения и ей
прислуживали. Это было все, что предложила ей жизнь по
части женских привилегий.
- Виски, Томми, - сказала она. Так ее сестры в богатых
кварталах лепечут: "Шампанского, Джеймс".
- Слушаю, мисс Лиззи. С чем прикажете?
- С сельтерской. Скажите, Томми, Малыш сегодня заходил?
- Нет, мисс Лиззи, я его сегодня не видел.
Слуга не скупился на "мисс Лиззи": все знали, что Малыш
не простит тому, кто уронит достоинство его невесты.
- Я ищу его, - сказала Лиззи, глотнув из стакана. - До
меня дошло, будто он говорил, что пойдет на танцульку с Энни
Карлсон. Пусть только посмеет! Красноглазая белая крыса!
Я его ищу. Вы меня знаете, Томми. Мы с Малышом уже два
года как обручились. Посмотрите, вот кольцо. Он сказал,
что оно стоит пятьсот долларов. Пусть только посмеет пойти
с ней на танцульку. Что я сделаю? Сердце вырежу у него из
груди. Еще виски, Томми.
- Стоит ли обращать внимание на эти сплетни, мисс Лиззи,
- сказал слуга, мягко выдавливая слова из щели над
подбородком. - Не может Малыш Меллали бросить такую
девушку, как вы. Еще сельтерской?
- Да, уже два года, - повторила Лиззи, понемногу
смягчаясь под магическим действием алкоголя. - Я всегда
играла по вечерам на улице, потому что дома делать было
нечего. Сначала я только сидела на крыльце и все смотрела
на огни и на прохожих. А потом как-то вечером прошел мимо
Малыш и взглянул на меня, и я сразу в него втюрилась. Когда
он в первый раз напоил меня, я потом дома проплакала всю
ночь и получила трепку за то, что не давала другим спать. А
теперь... Скажите, Томми, вы когда-нибудь видели эту Энни
Карлсон? Только и есть красоты, что перекись. Да, я ищу
его. Вы скажите Малышу, если он зайдет. Что сделаю?
Сердце вырежу у него из груди. Так и знайте. Еще виски,
Томми.
Нетвердой походкой, но настороженно блестя глазами, Лиззи
шла по улице. На пороге кирпичного дома дешевых квартир
сидела кудрявая девочка и задумчиво рассматривала спутанный
моток веревки. Лиззи плюхнулась на порог рядом с ребенком.
Кривая, неверная улыбка бродила по ее разгоряченному лицу,
но глаза вдруг стали ясными и бесхитростными.
- Давай я тебе покажу, как играть в веревочку, - сказала
она, пряча пыльные туфли под зеленой шелковой юбкой.
Пока они сидели там, в Клубе Полуночников зажглись огни
для бала. Такой бал устраивался раз в два месяца, и члены
клуба очень дорожили этим днем и старались, чтобы все было
обставлено парадна и с шиком.
В девять часов в зале появился председатель. Малыш
Меллали, под руку с дамой. Волосы у нее были золотые, как у
Лорелеи. Она говорила с ирландским акцентом, но никто не
принял бы ее "да" за отказ. Она путалась в своей длинной
юбке, краснела и улыбалась-улыбалась, глядя в глаза Малышу
Меллали.
И когда они остановились посреди комнаты, на навощенном
полу произошло то, для предотвращения чего много ламп горит
по ночам во многих кабинетах и библиотеках.
Из круга зрителей выбежала Судьба в зеленой шелковой
юбке, принявшая псевдоним "Лиззи". Глаза у нее были жесткие
и чернее агата. Она не кричала, не колебалась. Совсем не
по-женски она бросила одно-единственное ругательство -
любимое ругательство Малыша - таким же, как у него, грубым
голосом. А потом, к великому ужасу и смятению Клуба
Полуночников, она исполнила хвастливое обещание, которое
дала Томми, исполнила, насколько хватило длины ее ножа и
силы ее руки.
Затем в ней проснулся инстинкт самосохранения или
инстинкт самоуничтожения, который общество привило к дереву
природы?
Лиззи выбежала на улицу и помчалась по ней стрелою, как в
сумерки вальдшнеп летит через молодой лесок.
И тут началось нечто - величайший позор большого города,
его застарелая язва, его скверна и унижение, его темное
пятно, его навечное бесчестье и преступление, поощряемое,
ненаказуемое, унаследованное от времен самого глубокого
варварства, - началась травля человека. Только в больших
городах и сохранился еще этот страшный обычай, в больших
городах, где в травле участвует то, что зовется
утонченностью, гражданственностью и высокой культурой.
Они гнались за ней - вопящая толпа отцов, матерей,
любовников и девушек, - они выли, визжали, свистели, звали
на подмогу, требовали крови. Хорошо зная дорогу, с одной
мыслью - скорее бы конец - Лиззи мчалась по знакомым улицам,
пока не почувствовала под ногами подгнившие доски старой
пристани. Еще несколько шагов - и добрая мать Восточная
река приняла Лиззи в свои объятия, тинистые, но надежные, и
в пять минут разрешила задачу, над которой бьются в тысячах
пасторатов и колледжей, где горят по ночам огни.
Забавные иногда снятся сны. Поэты называют их видениями,
но видение - это только сон белыми стихами. Мне приснился
конец этой истории.
Мне приснилось, что я на том свете. Не знаю, как я туда
попал. Вероятно, ехал поездом надземной железной дороги по
Девятой авеню, или принял патентованное лекарство, или
пытался потянуть за нос Джима Джеффриса (1), или предпринял
еще какой-нибудь неосмотрительный шаг. Как бы то ни было, я
очутился там, среди большой толпы, у входа в зал суда, где
шло заседание. И время от времени красивый, величественный
ангел - судебный пристав - появлялся в дверях и вызывал:
"Следующее дело!"
Пока я перебирал в уме свои земные прегрешения и
раздумывал, не попытаться ли мне доказать свое алиби,
сославшись на то, что я жил в штате Нью-Джерси, - судебный
пристав в ангельском чине приоткрыл дверь и возгласил:
- Дело № 99852743.
Из толпы бодро вышел сыщик в штатском - их там была целая
куча, одетых в черное, совсем как пасторы, и они
расталкивали нас точь-в-точь так же, как, бывало, полисмены
на грешной земле, - и за руку он тащил... кого бы вы
думали? Лиззи!
Судебный пристав увел ее в зал и затворил дверь. Я
подошел к крылатому агенту и спросил его, что это за дело
- Очень прискорбный случай, - ответил он, соединив вместе
кончики пальцев с наманикюренными ногтями. - Совершенно
неисправимая девица. Я специальный агент по земным делам,
преподобный Джонс. Девушка убила своего жениха и лишила
себя жизни. Оправданий у нее никаких. В докладе, который я
представил суду, факты изложены во всех подробностях, и все
они подкреплены надежными свидетелями. Возмездие за грех -
смерть. Хвала создателю!
Из дверей зала вышел судебный пристав.
- Бедная девушка, - сказал специальный агент по земным
делам, преподобный Джонс, смахивая слезу. - Это один из
самых прискорбных случаев, какие мне попадались.
Разумеется, она...
- ...Оправдана, - сказал судебный пристав. - Ну-ка,
подойди сюда, Джонси. Смотри, как бы не перевели тебя в
миссионерскую команду да не послали в Полинезию, что ты
тогда запоешь? Чтобы не было больше этих неправых арестов,
не то берегись. По этому делу тебе следует арестовать
рыжего, небритого, неряшливого мужчину, который сидит в
одних носках у окна и читает книгу, пока его дети играют на
мостовой. Ну, живей, поворачивайся!
Глупый сон, правда?
-----------------------------------------------------------
1) - Известный американский боксер.