Гудкайнд Терри / книги / Третье правило волшебника, или защитники паствы

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

 
Код произведения: 3355 
Автор: Гудкайнд Терри 
Наименование: Третье правило волшебника, или защитники паствы 





OCR Альдебаран  http://www.aldebaran.50g.com/

                                Terry Goodkind
                              "Blood of the Fold"
                                       
Терри Гудкайнд
                                       
                          Третье правило волшебника,
                             или защитники паствы
                                       
                                    Глава 1
     
     Шесть женщин проснулись одновременно.
     Они  кричали  во  сне,  и эхо их криков еще звенело в  тесноте  офицерской
каюты.  Сестра Улиция слышала в темноте тяжелое дыхание остальных. Тоже пытаясь
отдышаться, она резко сглотнула, и горло тут же пронзила острая боль.  Из  глаз
брызнули слезы. Она смахнула их и провела языком по пересохшим губам, чтобы  не
растрескались до крови.
     В  дверь  забарабанил  матрос, но его крики казались  сестре  Улиции  лишь
отдаленным  шумом.  Она даже не старалась уловить смысл  отдельных  слов.  Этот
человек не имел для нее никакого значения.
     Подняв  дрожащую  руку,  она освободила свой Хань,  квинтэссенцию  души  и
жизни,  и направила его на масляную лампу, которая висела под потолком.  Фитиль
послушно  вспыхнул,  озарив каюту неверным светом, лампа  покачивалась  в  такт
кораблю.
     Другие  сестры,  обнаженные,  как и сестра Улиция,  уставились  на  слабый
желтый  огонек,  словно ища в нем спасения - а может быть, подтверждение  тому,
что  они еще живы и способны видеть свет. Когда лампа вспыхнула, по щеке Улиции
медленно  скатилась  слеза. Темнота душила ее, и пока  не  загорелся  свет,  ей
казалось, что она заживо погребена под толщей сырой земли.
     Простыни  под  ней смялись и были влажными от пота. Впрочем,  от  соленого
морского воздуха и брызг, летящих на палубу, на корабле и так все было  мокрым.
Улиция уже забыла, что такое сухая одежда и сухая постель. Она ненавидела  этот
корабль,  эту  вечную сырость, мерзкую вонь и постоянную качку, от  которой  ее
беспрерывно мутило.
     Но  по  крайней мере ненависть - признак того, что она жива. Сестра Улиция
сглотнула горькую слюну и скривилась от отвращения.
     Потом  она  смахнула с ресниц горячие капли и поднесла руку к  глазам.  На
кончиках  пальцев  блестела  кровь. Словно ободренные  ее  примером,  остальные
сестры  с опаской сделали то же самое. Лица у всех были расцарапаны до крови  -
следствие  отчаянных,  хотя  и бесполезных попыток  раскрыть  пальцами  веки  в
тщетном стремлении бежать из сна, который не был сном.
     Усилием  воли  Улиция попыталась прогнать туман в голове. В конце  концов,
это мог быть обычный кошмар.
     Заставив  себя  отвести  взгляд от пламени, она  посмотрела  на  остальных
сестер.  Сестра  Тови  сидела, поджав ноги, на противоположной  койке.  Толстые
складки  жира  на  ее  боках  обвисли, а на морщинистом  лице  застыло  угрюмое
выражение.  Всегда гладко причесанные седые волосы сестры Цецилии, сидевшей  на
соседней  койке, торчали в разные стороны, а неизменную улыбку сменила  гримаса
ужаса  на мертненно-бледном лице. Подавшись вперед, Улиция заглянула на верхнюю
койку.  Сестра  Эрминия,  не такая старая, как Тови с  Цецилией  и  еще  вполне
привлекательная,  казалась совершенно растерянной. Она  обычно  хорошо  владела
собой, но сейчас ее пальцы дрожали, когда она стирала кровь с век.
     Через  проход от них над Тови с Цецилией сидели две самые молодые и  самые
уверенные  в  себе  сестры.  Нежную кожу щек сестры  Никки  покрывали  глубокие
кровоточащие царапины. Светлые волосы прилипли к ее потному, залитому слезами и
кровью  лицу.  Красавица Мерисса судорожно сжимала на  груди  одеяло  -  не  из
скромности,  а  от  ужаса.  Ее длинные темные волосы превратились  в  спутанный
клубок.
     Прочие  сестры были старше их и обладали большой силой, закаленной опытом,
но Никки с Мериссой были наделены тем редким внутренним даром, которым не может
снабдить никакой опыт. Их проницательность не могли обмануть ласковые улыбки  и
мягкое  обхождение Цецилии или Тови. Несмотря на свою юность и самоуверенность,
обе  отлично  знали, что Цецилия, Тови, Эрминия, не говоря уж о  самой  Улиции,
способны  буквально  растерзать их на части, кусок за  куском,  стоит  им  лишь
захотеть.  Впрочем, это не умаляло мастерства Никки или Мериссы. В  своем  роде
они  были  одними из самых выдающихся женщин, которые когда-либо  рождались  на
свет,  -  но Владетель избрал Мериссу и Никки прежде всего из-за их неутолимого
желания всегда быть первыми.
     Больше  всего сестру Улицию потрясло выражение неприкрытого ужаса на  лице
Мериссы.  Во  Дворце  Пророков  не  было никого  хладнокровнее,  беспощаднее  и
неумолимее сестры Мериссы. Ее сердце было куском черного льда.
     Улиция  знала Мериссу почти сто семьдесят лет и не могла вспомнить,  чтобы
она заплакала хотя бы раз. Теперь же Мерисса жалобно всхлипывала.
     Растерянность спутниц придала сестре Улиции сил. Отчасти она была ею  даже
довольна:  это лишний раз доказывало, что она среди них главная  и  сильнее  их
всех.
     В  каюту  продолжали стучать, желая узнать, в чем дело и  почему  кричали.
Улиция обратила свой гнев на того, кто стоял за дверью.
     -  Оставь  нас!  Если  понадобишься, тебя позовут!  Послышались  проклятия
матроса,  удаляющегося по трапу, и теперь тишину нарушал только  скрип  снастей
наверху и тихие всхлипы.
     -  Хватит скулить, Мерисса! - рявкнула Улиция. Мерисса посмотрела  на  нее
полными ужаса темными глазами.
     -  Такого, как в этот раз, еще не было. - Тови с Цецилией кивками выразили
полное  с ней согласие. - Я выполнила его поручение. Зачем же он это сделал?  Я
его не подводила!
     -  Если  бы мы его подвели, - сказала Улиция, - то сейчас были бы  там,  с
сестрой Лилианой. Эрминия бросила на нее удивленный взгляд.
     - Ты тоже ее видела? - Она была...
     -  Я  ее  видела,  - кивнула Улиция, стараясь за нарочито небрежным  тоном
спрятать собственный ужас.
     Сестра Никки отбросила со лба мокрые волосы.
     - Сестра Лилиана не оправдала надежд Повелителя, - тихо прошептала она.
     Сестра  Мерисса,  которая уже немного пришла в себя,  сказала  с  холодным
презрением:
     -  И  теперь будет расплачиваться за неудачу. - В голосе ее звучала зимняя
стужа.  -  Вечно. - Мерисса редко проявляла свои чувства, ее лицо, как правило,
оставалось  невозмутимым, но сейчас оно исказилось от гнева. -  Она  ослушалась
твоего  приказа, сестра Улиция, и приказа Владетеля. Она разрушила паши  планы.
Во всем виновата она.
     Лилиана  действительно не оправдала надежд Владетеля. Если бы не она,  они
бы теперь не торчали на этой проклятой посудине. При мысли о ее самонадеянности
лицо  Улиции потемнело. Лилиана хотела присвоить всю славу себе. И получила  по
заслугам... Вспомнив зрелище ее мучений, Улиция нервно сглотнула и на этот  раз
даже не обратила внимания на боль в пересохшем горле.
     -  Но  как же быть нам? - спросила Цецилия. К ней уже вернулась ее обычная
улыбка, хотя в данный момент она скорее была виноватой, чем радостной. - Должны
ли мы делать то... что велит этот человек?
     Улиция  провела по лицу ладонью. Если то, что происходит, - реально,  если
то,  что она видела, действительно произошло, у них нет времени на раздумья.  И
все  же  это мог быть всего лишь обычный кошмар. До сих пор никто, кроме самого
Владетеля, не являлся ей во снах, которые не были снами. Да, должно  быть,  это
всего  лишь  ночной кошмар. Улиция проводила взглядом таракана под  потолком  и
внезапно осознала, что именно сказала Цецилия.
     - "Этот человек"? Ты видела не Владетеля? Ты видела человека?
     Цецилия содрогнулась:
     - Джегана.
     Тови  непроизвольно  вскинула руку к губам,  чтобы  поцеловать  кольцо  на
пальце - древний жест мольбы о помощи, обращенный к Создателю. Старая привычка,
еще со времен послушничества. Любая сестра привыкает делать это каждое утро,  в
спокойные времена и во времена испытаний. Сестра Света символически обручена  с
Создателем, и, целуя кольцо, она как бы подтверждает это.
     Но  теперь, после того как они изменили Создателю, трудно сказать, к  чему
приведет  сей ритуал. Суеверия говорят, будто та, что отдала душу  Владетелю  и
стала  Сестрой Тьмы, обречена на смерть, если поцелует кольцо. Неясно,  правда,
вызовет ли это гнев Создателя, но нет никаких сомнений, что Владетеля разъярит.
В последнее мгновение Тови сообразила, ЧТО делает, и резко отдернула руку.
     -  И вы тоже видели Джегана? - Улиция поочередно оглядела сестер, и каждая
кивнула  в  ответ.  Слабая  надежда  затеплилась  в  ней.  -  Итак,  вы  видели
императора.  Само  по  себе  это ничего не значит.  Он  говорил  что-нибудь?  -
наклонилась сестра Улиция к Тови.
     Тови подтянула одеяло до самого подбородка.
     -  Мы  были  там,  как  всегда, когда нас призывает Владетель.  Мы  сидели
полукругом, нагие, как обычно. Но пришел не Повелитель, а Джеган.
     С койки Эрминии донесся негромкий всхлип.
     - Тихо! - Улиция вновь повернулась к дрожащей всем телом Тови. - Но что он
сказал? Какие именно слова произнес?
     Тови опустила взгляд.
     -  Он  сказал,  что отныне наши души принадлежат ему. Он  сказал,  что  мы
теперь  его  собственность и живы лишь потому, что такова его воля. Он  сказал,
что  мы  должны немедленно явиться к. нему, иначе позавидуем сестре Лилиане.  -
Она  подняла  голову и посмотрела прямо в глаза Улиции. -  Он  сказал,  что  мы
пожалеем, если заставим его ждать. - На ресницах Тови блеснули слезы. - А потом
он дал мне испытать ненадолго, всего на мгновение, что значит не угодить ему.
     Улиция  похолодела и вдруг осознала, что сама тянет на себя одеяло повыше.
Лишь большим усилием воли ей удалось заставить себя отбросить его.
     - Эрминия?
     Эрминия кивнула в знак того, что видела то же самое.
     - Цецилия?
     Снова кивок.
     Улиция поглядела на двух сестер, сидящих на верхних койках напротив нее. К
ним, судя по всему, уже вернулось самообладание.
     - Ну? Вы тоже слышали эти же слова?
     - Да, - сказала Никки.
     -  Все было именно так, - ровным тоном подтвердила Мерисса. - Клянусь, это
из-за Лилианы.
     -  Возможно,  Владетель был нами недоволен, - предположила  Цецилия,  -  и
отдал  нас  императору,  чтобы  мы служили ему, пока  не  вернем  себе  милость
Владетеля.
     Мерисса выпрямилась. Глаза ее были окном в ее сердце из черного льда.
     -  Я  принесла  Владетелю клятву верности. И если мы должны служить  этому
грубому  животному  ради того, чтобы вернуть милость нашего Повелителя,  я  это
сделаю. Я буду лизать ему пятки, если потребуется.
     Улиция  вспомнила, что перед тем, как покинуть полукруг в том сне, который
не  был сном, Джеган приказал Мериссе встать. Потом он небрежно протянул  руку,
стиснул  ей правую грудь сильными пальцами и сжимал до тех пор, пока у  Мериссы
не  подкосились  ноги. Улиция взглянула на Мериссу и увидела у  нее  на  правой
груди багровый кровоподтек.
     Мерисса спокойно встретила ее взгляд и даже не сделала попытки прикрыться.
     - Император сказал, что мы пожалеем, если заставим его ждать.
     Улиция  и  сама слышала этот приказ. Джеган сделал то, на что был способен
только Владетель. Но как он смог проникнуть в сон, который не сон? Однако же он
проник,  и  только  это  имеет значение. Это видели они  все.  Значит,  это  не
обыкновенный кошмар.
     Маленький  огонек надежды стремительно таял, а вместо него в  душу  Улиции
вползал  страх.  Она  тоже  испытала на себе, к чему приведет  непослушание,  и
кровь, которая до сих пор заливала ей глаза, напоминала о том, как отчаянно, но
тщетно  она пыталась уклониться от урока. Все было на самом деле, и  каждая  из
них  прекрасно  знает об этом. У них нет выбора. И нельзя  терять  ни  секунды.
Улиция  почувствовала  у  себя  на  груди  холодную  струйку  пота.  Если   они
опоздают...
     Она вскочила с койки.
     -  Разворачивайте корабль! - заорала она, рывком распахнув дверь каюты.  -
Немедленно поворачивайте обратно!
     В  коридоре  не  было  ни  души. Она бросилась к  трапу,  крича  на  ходу.
Остальные  бежали за ней, стуча в дверь каждой каюты. Улиции не  было  дела  до
офицерских кают. Курс корабля определяет шкипер, и он отдает приказы матросам.
     На  палубе было темно, рассвет еще не наступил. Над черным морем  нависали
свинцовые  тучи.  Мерцающая  пена  перелетала через  фальшборт,  когда  корабль
зарывался носом в волну, словно нырял в бездонную чернильницу. Остальные сестры
высыпали на палубу вслед за Улицией.
     -  Поворачивайте корабль! - крикнула Улиция босому моряку. Он посмотрел на
нее  в  немом  изумлении, и она, изрыгая проклятия, понеслась к  мостику.  Пять
других  сестер  бежали  за  ней  по  пятам,  оскальзываясь  на  мокрой  палубе.
Придерживая на груди отвороты плаща, шкипер наклонился взглянуть, что  за  шум.
Люк  у  его ног был открыт, и оттуда струился свет, освещая четырех матросов  у
румпеля. Увидев сестер, они изумленно уставились на них.
     Улиция остановилась и, даже не успев перевести дыхание, крикнула:
     -  В  чем дело, вы, пустоголовые чурбаны? Вы что, не слышали? Я сказала  -
поворачивайте корабль!
     Только  тут  она сообразила, почему матросы так смотрят на них:  в  спешке
сестры  забыли  одеться.  Мерисса встала рядом  с  Улицией  и  выпрямилась  так
надменно, словно на ней было ее лучшее платье.
     - Так-так, - сказал один из матросов, шаря глазами по ее обнаженному телу.
- Похоже, дамочки решили с нами слегка поиграть.
     Мерисса бросила на него ледяной взгляд:
     -  Что мое, то мое, и больше ничье. Смотреть нельзя, если я того не желаю.
Убери глаза от моего тела, иначе лишишься их.
     Если  бы  матрос обладал волшебным даром, он, как Улиция, увидел  бы,  что
воздух  вокруг Мериссы сгустился и начал потрескивать. Но команда считала,  что
капитан  взял  на борт богатых аристократок, желающих посмотреть дальние  края.
Никто  из матросов не знал, кто такие на самом деле эти шесть женщин, -  только
капитану  Блейку было известно, что они сестры Света, но Улиция  приказала  ему
держать язык за зубами.
     На слова Мериссы матрос ответил недвусмысленным движением бедер.
     -  Не  строй из себя недотрогу, детка. Вы бы не явились сюда в таком виде,
не будь у вас на уме то же, что и у нас.
     Воздух  вокруг Мериссы завибрировал, и матросские брюки окрасились кровью.
Вскрикнув от боли, парень оглядел себя, и глаза его стали бешеными. Выхватив из
ножен кинжал, он рванулся вперед с явным намерением убить.
     Полные губы Мериссы искривились в холодной улыбке.
     -  Ты,  вонючий мерзавец, - пробормотала она себе под нос. - Отдаю тебя  в
объятия моего Повелителя.
     Тело  матроса  лопнуло, как перезрелая дыня. Порыв ветра швырнул  за  борт
кровавые  останки, и они с тихим всплеском исчезли в темных волнах.  Лишь  алый
след  остался  на  палубе. Остальные матросы застыли как статуи  с  выпученными
глазами.
     - Смотреть только на наши лица! - прошипела Мерисса. - И никуда больше.
     Моряки молча закивали - они были слишком ошарашены, чтобы произнести  хоть
слово.  Взгляд  одного из них непроизвольно скользнул По телу Мериссы.  Осознав
это,  матрос в ужасе принялся извиняться, но было поздно. Невидимый луч, острый
как  боевой  топор, ударил ему по глазам. Матрос полетел за  борт,  как  и  его
приятель.
     - Мерисса, - тихо сказала Улиция, - довольно. Я думаю, они усвоили урок.
     Ответом ей был ледяной взор, затуманенный магией.
     - Я не позволю их глазам брать то, что им не принадлежит.
     Улиция приподняла бровь.
     - Без этого сброда мы не сможем вернуться. Ты не забыла, что мы торопимся?
     Мерисса глянула на моряков, как на червей у нее под ногами.
     - Ты права, сестра. Мы должны быстрее вернуться.
     Обернувшись,  Улиция  увидела, что у нее за спиной  стоит  капитан  Блейк,
раскрыв от изумления рот.
     - Поворачивайте обратно, капитан, - приказала Улиция. - И поспешите.
     Капитан скользнул взглядом по лицам женщин и облизал пересохшие губы.
     - Вы хотите вернуться? Почему? Улиция ткнула в него пальцем.
     -  Вам хорошо заплатили, капитан, за то, чтобы вы доставили нас туда, куда
мы  скажем. Вопросы такого рода не входят в условия сделки, и если вы  нарушите
договор,  то рискуете обнаружить, что я не столь милостива, как Мерисса.  Я  не
имею привычки даровать быструю смерть. А теперь - разворачивайте корабль!
     Капитан  Блейк  немедленно приступил к делу. Запахнув поплотнее  плащ,  он
грозно оглядел свою команду.
     -  А ну, по местам, банда бездельников! - И обратился к штурману: - Мистер
Демпси,  мы  ложимся  на  обратный  курс.  -  Шкипер,  казалось,  окаменел.   -
Немедленно, мистер Демпси!
     Сорвав  с  головы помятую шляпу, капитан Блейк склонился в  поклоне  перед
Улицией, тщательно избегая смотреть куда бы то ни было, кроме ее лица.
     - Как вам будет угодно, сестра. Возвращаемся в Древний Мир.
     - Ведите корабль напрямую, капитан. Время дорого.
      Капитан смял шляпу в руке.
     -  Напрямую? Но нас остановит великий барьер! - Он, спохватившись, понизил
тон. - Это невозможно. Мы все погибнем.
     Улиция прижала ладонь к животу. Его жгло изнутри как огнем.
     - Великий барьер рухнул, капитан. Он для нас более не препятствие. Плывите
кратчайшим путем. Капитан продолжал мять шляпу в руках.
     - Великий барьер рухнул? Этого не может быть! Почему вы решили, что...
       Улиция наклонилась к нему:
     - Вы опять задаете вопросы?
     -  Нет,  сестра! Разумеется, нет! Если вы говорите, что барьера больше  не
существует,  значит,  так  оно  и есть. И хотя  я  не  представляю,  как  могло
случиться  то, чего случиться не может, я понимаю, что не мое дело  -  задавать
вопросы. Стало быть, кратчайшим путем. - Капитан провел смятой шляпой по губам.
-  Да  защитит  нас  милостивый Создатель, - пробормотал  он,  поворачиваясь  к
шкиперу. - Лево руля, мистер Демпси!
     Шкипер поглядел вниз, на рулевого.
     - Мы уже повернули, капитан.
     - Не спорьте со мной, иначе я заставлю вас добираться до земли вплавь!
     -  Слушаюсь, капитан. По местам! - закричал штурман матросам, которые  уже
приводили паруса к ветру. - Приготовиться к повороту!
     Улиция бросила взгляд на матросов, которые то и дело косились на нее через
плечо.
     - У сестер Света есть глаза на затылке, господа. Не стоит смотреть куда не
надо, иначе это будет последнее, что вы увидите в своей жизни.
     Моряки  дружно кивнули и более не оглядывались. Уже в каюте Тови  сказала,
кутаясь в простыню:
     -  Давненько  на  меня не смотрели такими глазами. -  Она  усмехнулась  и,
глянув  на Никки с Мериссой, добавила: - Ловите восхищение мужчин, пока вы  еще
достойны его.
     Мерисса сняла свое платье с сундука в углу каюты.
     - На тебя никто не взглянул.
     Цецилия улыбнулась ей ласковой, материнской улыбкой.
     -  Мы знаем, сестра. Я думаю, сестра Тови хотела сказать, что сейчас мы не
защищены магией Дворца Пророков и, значит, начинаем стареть, как обычные  люди.
Твоя юность будет куда короче, чем была наша.
     Мерисса выпрямилась, словно ее ужалили.
     - Когда мы вернем себе почетное место возле Владетеля, я смогу сберечь то,
что у меня есть.
     Тови  уставилась  куда-то вдаль. Взгляд у нее был каким-то  странным  -  и
очень опасным.
     - А я хочу получить назад то, что у меня было когда-то.
     Эрминия рухнула на свою койку.
     -  Это  все  Лилиана! Если бы не она, нам вообще не пришлось  бы  покидать
Дворец. Если бы не она, Владетель не дал бы Джегану власти над нами. Если бы не
она, мы бы не утратили благосклонности нашего Повелителя!
     Воцарилось   молчание.   Потом  они  принялись  одеваться,   стараясь   по
возможности меньше касаться друг друга.
     Мерисса просунула голову в ворот рубашки.
     -  Я  сделаю  все, что потребуется, и вновь завоюю его благосклонность.  Я
дала клятву и хочу получить обещанную награду. - Она посмотрела на Тови. - И  я
твердо намерена сохранить молодость.
     - Нам всем этого хочется, сестра, - заметила Цецилия, надевая через голову
простое коричневое платье. - Но сейчас Владетель желает, чтобы мы служила этому
человеку, Джегану.
     - Неужели? - спросила Улиция.
     Мерисса хмыкнула и, порывшись в сундуке, достала оттуда свое алое платье.
     - А почему же тогда он отдал нас ему? Улиция приподняла бровь.
     -  Отдал?  Ты  в  этом  уверена? А мне кажется, что  все  обстоит  гораздо
сложнее, Я думаю, император Джеган действует по собственной воле.
     Сестры перестали одеваться и молча уставились на нее.
     -  Ты  хочешь  сказать, он осмелится бросить вызов Владетелю?  -  спросила
Никки. - Из-за своего честолюбия?
     Улиция постучала пальцем ей по голове.
     -  Подумай  как  следует. Владетель не явился нам во сне, который  не  был
сном.  Такого еще не случалось. Никогда. Вместо него пришел Джеган.  Даже  если
Владетель нами недоволен и в виде наказания хочет, чтобы мы послужили  Джегану,
не  кажется  ли  тебе,  что он тогда лично отдал бы приказ  и  сказал  о  своем
недовольстве? Нет, я не верю, что такова воля Владетеля. Готова поклясться, это
дело рук самого Джегана.
     Эрминия  резко  подхватила свое голубое платье. Оно было немного  светлее,
чем платье Улиции, но не менее дорогое.
     - И все равно - Лилиана навлекла на нас эти несчастья!
     Легкая улыбка тронула губы Улиции.
     -  В  самом деле? Да, Лилиана была жадной. Но, полагаю, Владетель и  хотел
использовать ее алчность, только она не оправдала его надежд. - Улыбка  исчезла
с ее лица. - Нет, во всем остальном она не виновата.
     Никки, затягивающая шнуровку своего черного платья, замерла.
     - Ну конечно! Этот мальчишка!
     -  Мальчишка? - Улиция медленно покачала головой. - "Мальчишка" не смог бы
обрушить  барьер.  "Мальчишке"  не  удалось  бы  разрушить  планы,  которые  мы
вынашивали  в  течение многих лет. Мы все знаем, кто он такой,  мы  все  читали
пророчества. - Улиция внимательно оглядела всех сестер по очереди. - Мы  попали
в  опасное  положение.  Нам  придется потрудиться,  чтобы  восстановить  власть
Владетеля в этом мире, иначе, когда Джеган наиграется с нами, а потом прикончит
нас,  мы  окажемся  в Подземном мире, не выполнив клятвы и не  оправдав  надежд
Повелителя.  И вот тогда Владетель уж точно будет нами весьма недоволен,  и  по
сравнению с его карой то, что нам продемонстрировал Джеган, покажется  любовной
лаской.
     Повисло  молчание. Тишину нарушал только скрип снастей и  обшивки.  Сестры
обдумывали  свое положение. Они мчались обратно, чтобы стать слугами  человеку,
который,  когда  надобность  в  них отпадет, отделается  от  них  без  малейших
колебаний. А награда? О наградах и говорить не приходится! И все же ни одна  из
сестер не была готова даже подумать о том, чтобы бросить ему вызов.
     -  Мальчишка или нет, но во всем виноват он. - На скулах Мериссы  заиграли
желваки.  -  Как вспомню, что он был целиком в моей власти... Надо  было  убить
его, когда у нас была такая возможность.
     -  Лилиана  тоже  думала убить Ричарда и забрать его дар себе,  -  сказала
Улиция.  -  Но  она  не справилась с ним. И погибла сама, пронзенная  этим  его
ужасным мечом. Мы должны быть умнее - и тогда его сила достанется нам,  а  душа
- Владетелю. Эрминия смахнула слезу с ресниц.
     - А пока - неужели нет способа избежать необходимости возвращаться?..
     -  И  долго, по-твоему, мы сможем не спать? - резко бросила ей  Улиция.  -
Pано  или  поздно  придется заснуть - и что тогда? Джеган убедительно  доказал,
что способен добраться до нас где угодно.
     Аккуратно застегивая пуговицы на платье, Мерисса пробормотала:
     -  Мы  сделаем,  что  должны,  но  это  не  означает,  что  нам  запрещено
пользоваться мозгами.
     Улиция задумчиво нахмурилась. Потом она подняла голову и сухо улыбнулась.
     -  Император  Джеган  может считать, что получит  нас  по  первому  своему
желанию,  но мы немало прожили на этом свете. Быть может, если мы воспользуемся
нашим умом и опытом, то окажемся не столь уж легкой добычей, как он полагает?
     Глаза Тови злобно блеснули.
     -  Да,  -  прошипела  она.  - Мы действительно  прожили  долгую  жизнь  и
научились ловить диких кабанов и потрошить их, пока они кричат.
     Никки разгладила складки на юбке.
     -  Потрошить  свиней -- полезное удовольствие, но император  Джеган  -  не
причина,  а  следствие,  Не стоит тратить гнев и на Лилиану.  Она  была  просто
жадной  дурехой.  Только один человек виноват во всех  наших  несчастьях  -  он
навлек их на нашу голову и должен за это ответить.
     -  Мудро сказано, сестра, - кивнула Улиция. Мерисса с отсутствующим  видом
коснулась пальцами синяков на груди.
     -  Я  искупаюсь  в  крови  этого  юноши. - Ее  глаза  затуманились,  вновь
приоткрыв окно в сердце из черного льда. - И заставлю его на это смотреть.
     Улиция кивнула, сжав кулаки.
     - Искатель навлек на нас много бедствий. Клянусь, он заплатит за это своим
даром, своей жизнью, своей душой.

                                    Глава 2
     
     Ричард  как  раз отправил в рот полную ложку пряного супа,  когда  услышал
низкий  угрожающий рык. Нахмурившись, он глянул на Гратча. Огромные глаза  гара
горели  холодным зеленым огнем. Их взгляд был устремлен во тьму  между  колонн,
расположенных   внизу   широкой  лестницы.  Губы  гара  приподнялись,   обнажив
внушительные  клыки. Спохватившись, что сидит с полным ртом,  Ричард  проглотил
суп.
     Клокочущее  рычание Гратча становилось все громче. Оно напоминало  скрежет
железных ворот, которые открывают впервые за сотню лет.
     Ричард  перевел взгляд на госпожу Сандерхолт. Госпожа Сандерхолт,  главная
повариха дворца Исповедниц, все еще чувствовала себя неуютно в компании  Гратча
и  не  очень-то  верила заверениям Ричарда, что гар не обидит и мухи.  Зловещее
рычание  лишь укрепило ее в собственном мнении на этот счет. Госпожа Сандерхолт
принесла Ричарду свежеиспеченного хлеба и миску вкуснейшего пряного супа.
     Она собиралась посидеть с ним рядом на ступеньках и поболтать о Кэлен,  но
тут  прилетел Гратч. Впрочем, несмотря на то что она побаивалась гара,  Ричарду
все же удалось уговорить ее не уходить.
     Услышав  имя Кэлен, Гратч тоже заинтересовался беседой. Вместе с драконьим
зубом  Ричард повесил ему на шею локон ее волос, сказав, что они с Кэлен  любят
друг друга и она тоже хочет дружить с Гратчем, как Ричард. Итак, любопытный гар
навострил  уши  и,  усевшись рядом, приготовился слушать. Но  не  успел  Ричард
распробовать  суп,  а  госпожа Сандерхолт начать  беседу,  как  гар  неожиданно
насторожился. Теперь он с грозным вниманием следил за чем-то таким, чего Ричард
не видел.
     - Что это с ним? - прошептала госпожа Сандерхолт.
     -   Не   знаю,  -  пожал  плечами  Ричард.  Госпожа  Сандерхолт   тревожно
нахмурилась,  и  он постарался улыбнуться как можно беспечнее. -  Должно  быть,
увидел кролика или крысу. Гары - прекрасные охотники, у них острейшее зрение, и
они отлично видят в темноте. - Выражение лица госпожи Сандерхолт не изменилось,
и Ричард добавил: - Людей он не ест. И никогда никого не обидит. Не волнуйтесь,
госпожа  Сандерхолт, все хорошо. Правда, все хорошо. - Он посмотрел на  гара  и
тихонько шепнул: - Гратч, перестань рычать. Ты ее пугаешь.
     - Ричард, - госпожа Сандерхолт придвинулась ближе, - гары - опасные звери.
Это не ручные зверушки. Им нельзя доверять.
      - Гратч действительно не ручная зверушка, - кивнул Ричард. - Он мой друг.
 Я подобрал его, когда он был еще крошечным малышом. Он ласковый, как котенок.
       Госпожа Сандерхолт недоверчиво улыбнулась.
      -  Ну, Ричард, раз ты так говоришь... - Внезапно глаза ее расширились.  -
 Он ведь не понимает того, что я говорю, правда?
      -  Трудно сказать, - признался Ричард. - Иногда он понимает больше, чем я
 мог бы подумать.
      Гратч,  казалось, не обращал на них никакого внимания. Он  замер  и  весь
 напрягся,  почуяв или увидев что-то такое, что ему очень не нравилось.  Ричард
 подумал, что он уже слышал когда-то такое рычание Гратча, но не мог вспомнить,
 когда  именно  и при каких обстоятельствах. Он напряг память, но  воспоминания
 ускользали.
     - Гратч? - Ричард ухватил гара за могучую лапу. - Гратч, в чем дело?
     Гар,   неподвижный   словно   скала,  казалось,   даже   не   почувствовал
прикосновения. С тех пор как он вырос, огонь в его зеленых глазах стал ярче, но
никогда еще они не горели столь яростным пламенем.
     Ричард  внимательно  всмотрелся в тени, лежащие там, куда  был  устремлен
взгляд изумрудных зрачков гара, но не увидел ничего необычного. Ни у колонн  у
подножия  лестницы,  ни около стен дворца не было ни души. Наверное,  все-таки
кролик, решил наконец Ричард. Гратч обожает кроликов.
     Рассвет  только-только начинал разгораться; облака на востоке порозовели,
и  звезды  меркли одна за другой. С первым лучом солнца подул легкий  ветерок,
для  зимы необычно теплый. Ветерок ерошил шерсть гара и трепал черный  капюшон
плаща мрисвиза, который Ричард набросил на плечи.
     Когда  Ричард был в Древнем мире у сестер Света, его потянуло в  Хагенский
лес,  где  обитали мрисвизы - злобные создания, похожие наполовину на человека,
наполовину - на ящерицу. После того как Ричард сразился с одним из них  и  убил
его,  он обнаружил, что плащ мрисвиза обладает удивительным свойством полностью
сливаться  с  окружающим  -  настолько,  что,  если  завернуться   в   него   и
сосредоточиться, можно стать в прямом смысле слова невидимым. Кроме того,  плащ
не  позволял тем, кто наделен даром, ощутить присутствие того, на ком он надет.
Тем  не  менее  по  какой-то неизвестной причине дар, которым  обладал  Ричард,
позволял ему чувствовать мрисвизов - и эта особенность спасла Ричарду  жизнь  в
Хагенском лесу.
     Впрочем, в эту минуту Ричарду неохота было доискиваться до причин  рычания
Гратча.  Горечь  утраты, боль от мысли, что он потерял любимую,  исчезли  вчера
словно  по  волшебству, когда выяснилось, что казнь была всего лишь  обманом  и
Кэлен  жива.  Они  провели вдвоем целую ночь в каком-то  странном  месте  между
мирами,  и  сегодня Ричард был на седьмом небе от счастья. Он то и  дело  ловил
себя  на том, что улыбается во весь рот, сам того не замечая, и даже назойливое
рычание Гратча не могло испортить ему настроения.
     Впрочем,  если этот утробный рык лишь слегка отвлекал Ричарда, то  госпожу
Сандерхолт от него бросало в дрожь. Она испуганно куталась в шаль и от ужаса не
могла вымолвить ни слова.
     -  Гратч, уймись, - сказал ему Ричард. - Ты только что слопал баранью ногу
и полбуханки хлеба. Ты еще не мог проголодаться.
     Гратч  по-прежнему высматривал что-то за колоннами в темноте, но  его  рык
сменился низким ворчанием, словно он пытался исполнить приказ.
     Ричард еще раз окинул взглядом лежащий перед ним город. Госпожа Сандерхолт
появилась  немного не вовремя. Он как раз собирался найти лошадь и  отправиться
навстречу Кэлен и Зедду, который был его дедом и одновременно старым, с  самого
детства,  другом.  Ричарду не терпелось поскорее увидеть  Кэлен,  и  он  сильно
соскучился по Зедду. Правда, расстались они всего три месяца назад, но  Ричарду
казалось,  что прошли годы. Кроме того, Зедд был Волшебником первого  ранга,  и
Ричарду,  который за последнее время узнал о себе немало нового и  интересного,
было необходимо о многом с ним поговорить. Но госпожа Сандерхолт принесла суп и
свежий хлеб, а Ричард был голоден.
     Он  перевел взгляд на блестящие стены из темного камня, на бастионы, мосты
и  башни  огромного замка Волшебника, расположенного на горном склоне. На  фоне
горы замок напоминал гигантскую мрачную инкрустацию и почему-то казался живым -
словно  наблюдал за Ричардом с высоты. К темным стенам от города вилась широкая
дорога.  Она пересекала мост, который на расстоянии выглядел узким и хрупким  -
но  только  на расстоянии, - потом уходила в ворота и исчезала в черных  недрах
замка. Разных залов и комнат там, наверное, было не меньше тысячи - правда, при
условии, что они там действительно были. Вздрогнув под холодным каменным взором
замка, Ричард поплотнее закутался в плащ и отвел взгляд.
     В  этом городе, Эйдиндриле, во дворце Исповедниц выросла Кэлен. Здесь  она
прожила  почти всю жизнь - до прошлого лета, когда перешла границу  Вестландии,
чтобы отыскать Зедда, и встретила там его, Ричарда.
     А  в  замке  Волшебника вырос Зедд - и жил там до того дня, когда  покинул
Срединные  Земли.  Это  случилось задолго до того, как  родился  Ричард.  Кэлен
рассказывала ему, что когда она училась, то проводила довольно много времени  в
замке.  В ее рассказах замок не выглядел мрачным - но сейчас, наяву, он казался
Ричарду устрашающим.
     Впрочем, улыбка вернулась к нему, когда он представил себе Кэлен маленькой
девочкой, ученицей-Исповедницей, которая стремглав носится по залам дворца  или
чинно вышагивает по коридорам замка среди волшебников и жителей города.
     Но  Эйдиндрил пал под натиском Имперского Ордена и перестал быть свободным
городом, средоточием власти Срединных Земель.
     С  помощью магии Зедд создал иллюзию того, что Кэлен казнили, а сам вместе
с  ней  бежал  из Эйдиндрила, пользуясь тем, что все были уверены, будто  Мать-
Исповедница мертва. Госпожа Сандерхолт знала Кэлен с самого ее рождения и  была
счастлива до сумасшествия, когда Ричард сказал ей, что Кэлен жива и здорова.
     Продолжая улыбаться, Ричард спросил:
     -  А  какой  была Кэлен в детстве? Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела
вдаль и тоже улыбнулась.
     -  Она  всегда  была очень серьезной - и вместе с тем самой очаровательной
девочкой из всех, что я видела. Уже в детстве она обладала не только магическим
даром,  но  и  сильным характером. Никто не удивился, когда она стала  Матерью-
Исповедницей. Хотя Кэлен присуще стремление действовать убеждением, а не силой,
тот,  кто  осмеливался  противоречить  ей  без  достаточных  оснований,  быстро
убеждался  в  том,  что этой девушке не занимать твердости. Я  не  знаю  другой
Исповедницы, которая была бы так преданна народу Срединных Земель, и всегда счи
тала,  что  для  меня  большая честь быть с ней знакомой. - Госпожа  Сандерхолт
тихонько  рассмеялась. - Впрочем, это не помешало мне как-то раз отшлепать  ее,
когда она без спросу утащила только что зажаренную утку!
     Ричард ухмыльнулся в предвкушении услышать рассказ о шалостях Кэлен.
     -  И  вы  не  побоялись  наказывать Исповедницу,  пусть  она  и  была  еще
маленькой?
     - Нет, - улыбнулась госпожа Сандерхолт. - И если бы я этого не сделала, ее
мать просто указала бы мне на дверь. Слугам недвусмысленно было указано, что  с
девочкой следует обращаться почтительно, но достаточно твердо.
     -  А  она плакала? - поинтересовался Ричард и отломил себе еще хлеба. Хлеб
был восхитителен - румяная корочка аппетитно хрустела на зубах.
     -  Нет.  Она  удивилась. Кэлен считала, что не сделала ничего  плохого,  и
принялась объяснять. Оказывается, у ворот она увидела какую-то женщину с  двумя
детишками  -  обычную  попрошайку, высматривающую,  кого  бы  разжалобить.  Она
поведала Кэлен печальную историю о том, что ее дети голодают, и попросила у нее
несколько золотых монет, чтобы купить им еды. Кэлен велела ей подождать, а сама
отправилась  на  кухню  и взяла утку, здраво рассудив, что  это  самый  быстрый
способ спасти детей от голодной смерти. Кэлен отвела их, - забинтованной  рукой
госпожа  Сандерхолт махнула куда-то влево, - вон туда, за уголок,  и  накормила
уткой.  А  .попрошайка, увидев это, рассвирепела и обозвала  Кэлен  жадиной,  у
которой  дворец ломится от золота, а ей жалко пары монет. - Госпожа  Сандерхолт
помолчала,  а  потом  продолжала; - Пока Кэлен рассказывала  мне  эту  историю,
патруль  Внутренней гвардии приволок на кухню ту женщину вместе с ее детишками:
гвардейцы  видели,  как попрошайка орала на Кэлен. В это время  появилась  мать
Кэлен,  желая  узнать,  что  за  шум,  и  попрошайка,  и  без  того  напуганная
гвардейцами,  моментально затихла, оказавшись лицом к  лицу  с  самой  Матерью-
Исповедницей.
     Мать  Кален выслушала сначала ее, затем дочку, а потом сказала Кэлен,  что
если  ты решил кому-то помочь, значит, берешь на себя ответственность за  этого
человека,  и  твоя  обязанность - довести дело  до  конца.  В  результате  весь
следующий  день  Кэлен провела в Королевском Ряду, а гвардейцы таскали  за  ней
попрошайку: Кэлен искала, куда бы ее пристроить. Но ей не повезло: каждый знал,
что эта женщина - отчаянная лентяйка.
     Я  чувствовала себя виноватой за то, что наказала Кэлен, даже не  выслушав
ее.  В  одном дворце у меня была подруга, тоже старшая повариха, женщина весьма
решительная.  Я  помчалась к ней и уговорила взять на  работу  эту  попрошайку.
Кэлен  об этом никогда и не узнала. Нищенка проработала там довольно долго,  но
ко дворцу Исповедниц с тех пор боялась даже приблизиться. Ее младший сын, когда
вырос,  вступил  во Внутреннюю гвардию. Прошлым летом, когда  д'харианцы  взяли
Эйдиндрил, он был ранен и через неделю умер.
     Ричард  сочувственно  кивал, слушая рассказ госпожи  Сандерхолт.  Он  тоже
сражался с д'харианцами и в конце концов уничтожил их правителя, Даркена  Рала.
Ричард по-прежнему переживал, что был зачат этим жестоким человеком, но вины за
то, что он его сын, больше не чувствовал. Он понимал, что преступления отцов не
падают  на  детей,  а  его мать, конечно же, не виновата,  что  Даркен  Рал  ее
изнасиловал. От этого Джордж Сайфер не стал любить ее меньше, да  и  к  Ричарду
относился как к родному сыну. Ричард тоже любил отчима, и эта любовь  не  стала
меньше, когда он узнал, что Джордж Сайфер ему не отец.
     Кроме  того,  Ричард тоже был волшебником, теперь он это знал.  Свой  дар,
магическую  силу,  что называлась Хань, он унаследовал,  с  одной  стороны,  от
Зедда,  деда  по материнской линии, а с другой - от Даркена Рала, отца.  И  это
сочетание сделало его магом, подобного которому не рождалось вот уже тысячи лет
-  он обладал и Магией Приращения, и Магией Ущерба. Познания Ричарда о том, что
значит  быть  магом, как и о магии вообще, были ничтожны, но он не  сомневался,
что Зедд поможет ему, научит овладеть даром и использовать его во благо людям.
     Доев хлеб, Ричард заметил:
     - Это именно та Кэлен, которую я знаю. Госпожа Сандерхолт кивнула.
     -  Она  всегда  чувствовала свою ответственность  за  всех,  кто  живет  в
Срединных  Землях. Я знаю, ее больно ранит, что люди отвернулись  от  нее  ради
какого-то золота!
     -  Далеко  не  все, я уверен, - возразил Ричард. - И все же  пока  вам  не
следует никому говорить, что она жива. Ради безопасности Кэлен, ради ее  жизни,
никто не должен знать Правду.
     - Я уже дала тебе слово молчать, Ричард. Но, честно говоря, я думаю, о ней
уже   все  позабыли.  И  если  они  не  получат  обещанного  золота,  то  скоро
взбунтуются.
     - Так вот почему столько народа собралось возле дворца Исповедниц?
     Госпожа Сандерхолт кивнула.
     - Они верят, что получат обещанное, потому что кто-то из Имперского Ордена
сказал  им  об  этом.  Правда,  этот  человек  уже  мертв,  но  им  все   равно
представляется,  что  раз  он сказал это вслух, то  золото  каким-то  волшебным
образом  стало  принадлежать им. Так что если Орден не начнет раздавать  казну,
люди решат штурмовать дворец, чтобы забрать то, что кажется им своим.
     -  Не сомневаюсь, что это обещание было всего лишь отвлекающим маневром  и
Орден  не  намерен отдавать казну. Это их военная добыча, и они будут  защищать
дворец.
     - Вероятно, ты прав. - Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль. - И
раз  уж  на  то пошло, мне самой неясно, что я до сих пор здесь делаю?  В  мои
намерения  вовсе не входит торчать тут и смотреть, как Орден располагается  во
дворцовых  палатах.  И я не собираюсь на них работать. Мне  тоже  пора  уехать
отсюда и поискать работу там, где люди еще свободны от этих мерзавцев.  И  все
же  я с трудом это себе представляю: ведь я почти всю жизнь прожила здесь,  во
дворце Исповедниц.
     Ричард  отвел  взгляд от белого великолепия дворца и вновь  посмотрел  на
город.  Должен  ли  он  тоже уехать и оставить дом,  в  котором  поколение  за
поколением  жили  Исповедницы и маги, на разграбление  Имперскому  Ордену?  Но
разве  он  может в одиночку что-нибудь сделать? К тому же Орден наверняка  уже
разыскивает  его.  Лучше  скрыться, пока они еще не  опомнились  после  гибели
Совета.  Госпожа  Сандерхолт может еще раздумывать, а ему уж точно  необходимо
исчезнуть прежде, чем Орден до него доберется. Нужно найти Кэлен и Зедда.
     Гратч вновь зарычал, и это вывело Ричарда из задумчивости. Он поглядел  на
гара  - тот опять поднялся на лапы. Ричард еще раз внимательно осмотрел колонны
внизу,  но  ничего  подозрительного не обнаружил. Дворец  Исповедниц  стоял  на
холме, возвышаясь над всем Эйдиндрилом, и с высоты Ричард мог видеть солдат  за
стенами  и  на улицах города, но здесь, в тихом внутреннем дворике у  входа  на
кухню,  никого  не  было. Там, куда смотрел Гратч, взгляд  Ричарда  не  находил
ничего.
     Ричард встал; его пальцы нащупали рукоять меча. Он был выше многих мужчин,
но  гар возвышался над ним, как скала. По меркам своих сородичей Гратч был  еще
едва  ли не малышом, однако рост его приближался к семи футам, а весил он вдвое
больше  Ричарда.  При этом ему предстояло подрасти еще на целый  фут,  а  то  и
больше. О природе и повадках короткохвостых гаров Ричард был осведомлен  плохо:
он  встречал  их нечасто, а когда встречал, как правило, был вынужден  защищать
свою  жизнь.  С  Гратчем произошло то же самое: чтобы выжить, Ричард  убил  его
мать, а потом, так сказать, усыновил сироту. Впрочем, через некоторое время они
стали большими друзьями.
     Мышцы под розовой кожей на животе и груди гара бугрились узлами. Он застыл
неподвижно, слегка присев на передние лапы и навострив поросшие длинной шерстью
уши. Даже изголодавшись, Гратч, хватая добычу, не проявлял такой ярости. Ричард
почувствовал, что у него самого волосы шевелятся на голове.
     Кляня  себя, что не может припомнить, при каких обстоятельствах Гратч  вел
себя  так  же,  Ричард наконец отбросил приятные мысли о  Кэлен  и  с  растущей
тревогой сосредоточил все внимание на происходящем.
     Госпожа  Сандерхолт вскочила и стояла у него за спиной, испуганно переводя
взгляд  с Гратча на колонны и обратно. Худенькая и хрупкая с виду, она не  была
трусливой, но Ричард подумал, что, не будь ее руки забинтованы, она бы сейчас в
отчаянии их заламывала - во всяком случае, вид у нее был такой, что она уже  на
грани срыва.
     Широкие  ступени  дворца  внезапно показались  Ричарду  ловушкой.  Слишком
открытое  место.  Острые серые глаза Искателя обшаривали  каждую  тень,  каждую
ложбинку  и  трещину у колонн, у стен, возле изящных бельведеров во  внутреннем
дворике. Падал слабый снежок, снежинки кружились под порывами ветра, но  больше
-  никакого  движения.  Ричард  вглядывался так пристально,  что  глазам  стало
больно, но не увидел ничего живого. Ни малейшего признака какой-либо угрозы.
     И  все  же,  хотя  он  ничего не увидел, ощущение  опасности  не  покидало
Ричарда. Наоборот, оно стало еще сильнее - и не оттого, что Гратч насторожился.
Тревога  поднималась  откуда-то изнутри, ее источником был  сам  Хань  Ричарда.
Магия  не  раз  предупреждала его, когда другие чувства молчали, и  Ричард  уже
привык доверять этим предупреждениям.
     Желание  бежать отсюда, пока не поздно, охватило его. Нужно  добраться  до
Кэлен,  и  лишние  сложности сейчас совсем ни к чему. Найти лошадь  и  убраться
подобру-поздорову. Нет, еще лучше - сбежать прямо сейчас. А  коня  можно  будет
отыскать и потом.
     Гратч  приготовился к бою и расправил крылья, готовый мгновенно  взлететь.
Из его ощеренной пасти шел пар, рычание стало еще яростней.
     Мышцы  Ричарда напряглись, дыхание участилось. Чувство опасности  росло  с
каждым мгновением.
     -  Госпожа  Сандерхолт, - произнес он, скользя взглядом от  одной  длинной
тени  к  другой. - Может быть, вам уйти внутрь? Потом я вернусь, и  мы  с  вами
договорим...
     Слова  застряли  у него в горле, когда он заметил быстрое  движение  между
колоннами  -  прозрачную  тень  в воздухе, словно  дымок  над  костром.  Ричард
всмотрелся  внимательнее, не зная, действительно ли он что-то увидел,  или  ему
показалось.  Но  если  глаза его не обманули - что же это могло  быть?  Сколько
Ричард ни вглядывался, больше он ничего не видел. Он уже почти убедил себя, что
это всего лишь снег, взметенный порывом ветра, как вдруг его осенило.
     По  спине  у него пробежала холодная струйка пота: теперь Ричард вспомнил,
когда слышал такое же рычание Гратча. Рука его сама потянулась к рукоятке меча.
     - Уходите, - резким шепотом приказал он госпоже Сандерхолт. - Немедленно!
     Заслышав  звон  извлеченного  из  ножен Меча  Истины,  она  не  раздумывая
ринулась к двери на кухню. Как они здесь появились? Невозможная вещь - и все же
Ричард не сомневался, что это именно они. Он чувствовал их.
     -  Потанцуй  со мной, Смерть. Я готов, - прошептал Ричард, уже  подчиняясь
яростной  магии,  которая  перетекала в него из Меча  Истины.  Даже  эти  слова
принадлежали  не  ему, а духам тех, кто владел мечом до него. Они  были  сродни
утренней молитве, означавшей, что ты можешь умереть сегодня и, пока жив, должен
сделать все, что в твоих силах.
     Но когда Ричард произнес их, он понял, что они имеют и другой смысл. Это -
боевой клич.
     Взревев, Гратч взвился в воздух. Ветер, поднятый сильными взмахами могучих
крыльев, взметнул снег и распахнул полы Ричардова плаща.
     Еще  до того, как они возникли в морозном воздухе, Ричард почувствовал  их
присутствие.  Он  увидел-их  внутренним взором,  прежде  чем  успел  разглядеть
глазами.
     Захлебываясь  рычанием,  Гратч ринулся вниз, к  началу  ступеней,  и  как
только он оказался у колонн, они начали становиться видимыми - зубы, когти,
     плащи,  белые на белом снегу. Белого цвета, чистого как молитва  ребенка.
Мрисвизы.

                                    Глава 3

     Сделавшись видимыми, мрисвизы все разом набросились на гара. Магия  меча,
его  ярость уже клокотали в Ричарде и полностью овладели им, когда он  увидел,
что  его  друг  в  опасности.  Ричард ринулся вниз  по  ступенькам  туда,  где
разгоралась битва.
     Гратч  с ревом обрушился на мрисвизов. На фоне белого камня и белого снега
силуэты  их  были  нечеткими,  но  все  равно  теперь  Ричард  видел  мрисвизов
достаточно  ясно,  и насколько он мог судить в такой суматохе,  их  было  около
десяти. Под плащами виднелись шкуры - белые, как снег и стены дворца. Мрисвиз в
Хагенском  лесу  был  черным, но Ричард знал, что они способны  менять  цвет  в
зависимости  от окружения. Белая гладкая кожа покрывала их головы, переходя  на
шее  в плотную и тоже белую чешую. В безгубой пасти торчали мелкие, острые  как
бритва  зубы. Когтистые лапы мрисвизов сжимали рукоятки ножей с тремя лезвиями,
расположенными трилистником, а маленькие глазки горели ненавистью и злобой.
     Мрисвизы  стремительно закружились вокруг Гратча. Одни  нападали,  другие,
наоборот,  старались увернуться от могучих лап гара, и белые плащи  развевались
за  их  спинами. Со свирепым упорством Гратч раздирал врагов когтями,  и  кровь
заливала снег.
     Занятые  Гратчем, мрисвизы не заметили, как Ричард возник у них за спиной.
В  прошлый  раз  он  сражался с мрисвизом один на  один,  и  тогда  ему,  можно
сказать,  еще  здорово  повезло.  Сейчас его  положение  было  куда  хуже,  но,
охваченный  магической яростью клинка, Ричард думал только  о  том,  что  нужно
помочь  гару,  и,  прежде  чем мрисвизы осознали,  что  у  них  появился  новый
противник,  успел зарубить двоих. Холодный воздух огласился предсмертный  воем,
необычно высоким и очень болезненным для человеческого уха.
     Ричард почувствовал мрисвизов у себя за спиной и стремительно развернулся.
Так  и  есть:  еще  трое появились со стороны дворца. Госпожа  Сандерхолт  тоже
увидела  их.  Не добежав до кухонной двери, она закричала и повернула  обратно.
Ричард был слишком далеко, чтобы успеть ей на помощь.
     Мощным  ударом меча он разрубил почти надвое ближайшего к нему мрисвиза  и
во весь голос позвал:
     - Гратч! Гратч!
     Гар на мгновение отвернулся от мрисвизов.
     -  Гратч!  Защити  ее!  -  Ричард ткнул кончиком меча  в  сторону  госпожи
Сандерхолт.
     Гратч  моментально  понял,  что  от  него  требуется,  и  действовал   без
промедления.  Отбросив в сторону обезглавленного мрисвиза, он взмыл  в  воздух.
Ричард пригнулся. Хлопая кожистыми крыльями, гар пролетел у него над головой  и
устремился к лестнице.
     Достигнув ступенек, он подхватил госпожу Сандерхолт мохнатыми лапами, и ее
ноги  оторвались  от земли за мгновение до того, как там, где  она  только  что
была,  сверкнули  ножи  мрисвизов.  Прежде чем  дополнительный  вес  лишил  его
маневренности,  Гратч широко раскинул крылья и, заложив вираж, перелетел  через
мрисвизов.  Оказавшись  у них за спиной, он сильным взмахом  крыльев  остановил
полет,   осторожно   поставил  госпожу  Сандерхолт  на   землю   и,   мгновенно
развернувшись, обрушился на врагов. Ловко уклоняясь от мелькающих  клинков,  он
разил  мрисвизов  когтями  и  клыками, а  Ричард  тем  временем  занялся  тремя
оставшимися  внизу тварями. Отдавшись магической ярости меча, он  стал  един  с
душами  прежних Искателей и повел пляску смерти, двигаясь так грациозно, словно
и   впрямь  танцевал.  Мрисвизы  одновременно  набросились  на  него,  стремясь
окружить;  их  тройные  клинки  зловеще мерцали  в  морозном  воздухе.  Быстрым
движением Ричард пронзил одного острием меча.
     К его изумлению, двое оставшихся внезапно вскричали:
     - Нет!
     Ричард на мгновение замер, оторопев. Он никак не думал, что мрисвизы умеют
говорить.  Твари  тоже  остановились, не сводя с  него  маленьких,  похожих  на
змеиные глазок, а потом осторожно двинулись вверх.
     Неожиданно  Ричарду пришло в голову, что они охотятся  не  за  ним,  а  за
гаром.
     Он  взбежал  по  ступенькам и вновь преградил им. путь. И  опять  мрисвизы
разошлись в стороны, стремясь обойти его с флангов. Ричард сделал ложный  выпад
в  сторону  одного из них, затем резко развернулся и обрушил  меч  на  второго.
Клинки  со  звоном  скрестились; мрисвиз отскочил, уклоняясь  от  смертоносного
лезвия,  но, когда он снова прыгнул вперед, чтобы нанести ответный удар,  одним
движением  руки  Ричард рассек ему глотку. На снег брызнула  кровь,  и  мрисвиз
упал.
     В  это  мгновение  второй  мрисвиз  обрушился  сзади  на  Ричарда,  и  они
покатились  по  ступенькам.  Ричард выронил меч, а  мрисвиз  -  один  из  своих
кинжалов. Оба клинка отлетели в сторону и зарылись в снег.
     Противники отчаянно боролись; обхватив Ричарда чешуйчатыми лапами, мрисвиз
перевернул  его  и  вдавил  лицом в снег, обжигая ему затылок  своим  зловонным
дыханием.  Ричард не мог видеть меча, но чувствовал его магию  и  потому  точно
знал,  где он находится. Он попробовал дотянуться до него - безуспешно.  Сделал
попытку подползти ближе к мечу - с мрисвизом на спине это было невозможно.  Меч
оставался вне досягаемости.
     Ярость  придала  Ричарду  сил,  и  он  ухитрился  подняться.  Но  мрисвиз,
вцепившись  ему в ноги, опять его повалил и всей тяжестью навалился  сверху.  У
Ричарда  едва не треснули ребра, а тройной клинок оказался в нескольких  дюймах
от его лица.
     Кряхтя  от  усилия, Ричард приподнялся на одной руке, а другой  перехватил
лапу  с  кинжалом. Сильным рывком он оттолкнул мрисвиза и, скользнув  под  ним,
оказался  сверху. Не давая врагу опомниться, Ричард вывернул ему лапу  с  такой
силой,  что хрустнула кость, а потом вогнал мрисвизу в грудь его же кинжал.  От
боли тварь вместе со своим плащом сразу стала отвратительного зеленого цвета.
     -  Кто вас послал? - Мрисвиз не ответил, и Ричард еще сильнее вывернул ему
лапу. - Кто вас послал?
     Мрисвиз обмяк.
     - С-сноходец, - прошипел он.
     -  Что  за  сноходец?  Зачем вы здесь? По телу мрисвиза  пробежали  желтые
волны. Его глаза расширились, и он вновь попытался вырваться.
     - 3-зеленоглаззз...
     Внезапный  удар  обрушился  Ричарду на  спину.  Мелькнула  темная  молния.
Когтистая  лапа  отогнула  мрисвизу голову,  и  огромные  клыки  мощным  рывком
разорвали ему горло. Пораженный, Ричард попытался перевести дух, но не успел он
отдышаться,  как  гар,  бешено сверкая зелеными глазами,  набросился  на  него.
Кинжал  мрисвиза полетел в снег. Ричард едва сумел выставить руки, но  гар  был
огромен  и  неимоверно силен. С тем же успехом Ричард мог  попытаться  удержать
обрушившуюся на него гору. Огромные клыки щелкнули возле его лица.
     -  Гратч! - Ричард до боли в пальцах вцепился в шерсть гара. - Гратч!  Это
я,  Ричард!  -  Оскаленная пасть чуть отодвинулась. От гара  шел  кислый  запах
мрисвизьей  крови. Сверкающие зеленые глаза мигнули. Ричард погладил  зверя  по
мощной груди. - Все хорошо, Гратч. Все кончено. Успокойся.
     Стальное  объятие  огромных  лап  стало  слабее.  Злобный  оскал  сменился
улыбкой.  Гратч  прижал Ричарда к своей широченной груди, и его  большие  глаза
наполнились слезами.
     -  Гррратч  люююб Раааач-ааарг! Ричард похлопал его по спине  и  попытался
высвободиться, чтобы вздохнуть поглубже.
     - Я тоже люблю тебя, Гратч!
     Гратч,  чьи глаза уже снова засветились ровным зеленым светом, внимательно
оглядел  Ричарда.  Убедившись, что его друг цел и невредим,  он  удовлетворенно
заурчал. Чем больше был доволен гар - тем ли, что мрисвизы не причинили Ричарду
серьезного  вреда, или тем, что сам успел вовремя остановиться и  не  растерзал
своего  товарища,  -  Искатель  толком  не  понял.  Впрочем,  Ричард  тоже  был
несказанно рад, что все закончилось благополучно. Ярость, напряжение  и  страх,
владевшие  им  во время сражения, внезапно исчезли, сменившись тупой  болью  во
всем теле.
     Осознав,  что внезапное нападение закончилось и все остались живы,  Ричард
вздохнул  с  облегчением.  Только резкое превращение обычно  ласкового  гара  в
свирепого  зверя  по-прежнему беспокоило его. Вдруг он  сообразил,  что  Гратч,
возможно, тоже способен видеть мрисвизов. В бою он явно чувствовал себя так  же
уверенно, как и сам Ричард.
     -  Гратч,  ты  ведь знал, что они здесь, верно? Гратч радостно  закивал  и
подтвердил  правильность  этой догадки коротким  рычанием.  Только  тут  Ричард
сообразил, что если в Хагенском лесу гар рычал так же, как и сегодня, значит, и
там он почуял присутствие мрисвиза.
     Сестры  Света  говорили Ричарду, что порой мрисвизы выходят из  Хагенского
леса,  но  никто - ни сестры Света, ни колдуньи, ни даже волшебники - не  может
почувствовать  их и потому гибнет. Ричард мог это делать, ибо за три  последних
тысячелетия был первым человеком, обладающим обеими сторонами волшебного  дара.
Откуда же Гратч узнал о присутствии мрисвизов?
     -  Гратч,  ты  можешь их видеть? В ответ Гратч показал на разбросанные  по
снегу трупы.
     - Нет, сейчас я тоже их вижу. Я имею в виду раньше, когда я разговаривал с
госпожой  Сандерхолт,  а  ты  начал рычать. Ты видел  их  уже  тогда?  -  Гратч
отрицательно  покачал головой. - Значит, услышал или почуял? - Гратч  задумчиво
нахмурился,  пошевелил ушами, потом вновь покачал головой. -  Тогда  откуда  ты
знал, что они здесь?
     Гратч  нахмурил свои похожие на топорища брови и огорченно пожал  плечами,
смущенный невозможностью дать удовлетворительный ответ на этот простой вопрос.
     -  Ты  хочешь  сказать,  что  до  того, как увидеть,  ты  почувствовал  их
присутствие? Что-то внутри тебя подсказало тебе, что они здесь?
     Гратч  кивнул  и радостно заулыбался, довольный, что Ричард его  понимает.
Подобным  образом  и  сам  юноша  чувствовал присутствие  мрисвизов,  видел  их
внутренним зрением. Но Гратч не наделен даром! Как же ему это удается?
     А  может  быть,  это  просто  инстинкт? Охотник обнаруживает  лежку  оленя
только  тогда,  когда животное вскакивает, почуяв человека, но  еще  не  увидев
его,  и  волк  знает,  что человек рядом, еще до того, как  они  столкнутся.  У
животных  вообще чувства развиты лучше, чем у людей, а у хищников  -  особенно.
Гратч,  конечно  же, хищник, и инстинкты, похоже, служат ему  куда  лучше,  чем
Ричарду - его магия.
     Госпожа  Сандерхолт, спустившись по лестнице, положила забинтованную  руку
на мохнатую лапу Гратча:
     -  Спасибо, Гратч... - И, повернувшись к Ричарду, тихо призналась: - Я  уж
подумала, что он и меня хочет убить. - Глядя на разорванные тела мрисвизов, она
сказала: - Мне доводилось видеть, как гары точно так же разрывают людей.  Когда
он  меня  подхватил,  я была совершенно уверена, что мне  пришел  конец.  Но  я
ошиблась. Этот гар не похож на других.
     Вновь посмотрев на Гратча, она повторила:
     -   Ты   спас  мне  жизнь.  Благодарю  тебя.  Гратч  заулыбался,   обнажив
внушительные клыки, и госпожа Сандерхолт испуганно ахнула.
     Ричард покосился на оскаленную морду своего приятеля.
     - Перестань улыбаться, Гратч. Ты снова ее пугаешь.
     Гар  немедленно  закрыл  пасть,  и  на  его  морщинистой  морде  появилось
обиженное  выражение. Гратч считал себя весьма обаятельным и, видимо,  полагал,
что остальные тоже должны разделять это мнение.
     Госпожа Сандерхолт погладила его лапу.
     -  Все  хорошо. У него сердечная и очень симпатичная в своем роде  улыбка.
Просто я... еще не привыкла к ней, только и всего.
     Гратч  снова  заулыбался и радостно захлопал крыльями. Госпожа  Сандерхолт
невольно  отшатнулась. Умом она уже понимала, что этот гар отличается от  своих
опасных  для людей соплеменников, но ее инстинкты были пока еще сильнее разума.
Гратч  двинулся  к  ней с явным намерением обнять в знак  симпатии.  Ричард  не
сомневался, что госпожа Сандерхолт умрет от страха прежде, чем успеет уговорить
себя не бояться, и попридержал друга.
     -  Вы  ему  нравитесь, госпожа Сандерхолт, и он захотел вас обнять.  Но  я
думаю, достаточно и того, что вы его поблагодарили.
     Но госпожа Сандерхолт уже справилась с собой.
     -  Ерунда.  -  Дружески улыбнувшись, она протянула руки.  -  Обними  меня,
Гратч.
     Со  счастливым  курлыканием Гратч сграбастал ее в объятия  и  приподнял  в
воздух.  Ричард  тихонько попросил гара быть поаккуратнее.  Госпожа  Сандерхолт
издала  приглушенное  беспомощное хихиканье. Оказавшись  опять  на  земле,  она
поправила платье и неловким движением накинула на плечи шаль. Лицо ее сияло.
     - Ты прав, Ричард. Гратч не ручной зверек. Это друг.
     Гратч радостно закивал, шевеля ушами, и снова захлопал крыльями.
     Ричард  подобрал один из белых плащей мрисвизов, выбрав тот,  что  казался
почище.   Он  попросил  у  госпожи  Сандерхолт  разрешения  провести  небольшой
эксперимент  и  подвел  женщину к дубовой двери, ведущей  на  кухню.  На  плечи
госпоже Сандерхолт Ричард набросил плащ мрисвиза и осторожно надел ей на голову
капюшон.
     -  Я хочу, чтобы вы сосредоточились, - сказал он ей. - Сосредоточьтесь  на
коричневом цвете этой двери у вас за спиной. Стяните капюшон под подбородком  и
закройте глаза, чтобы вам было легче. Представьте, что вы - одно целое  с  этой
дверью, что вы одного с нею цвета.
     Госпожа Сандерхолт недоуменно нахмурилась.
     - А зачем это нужно?
     - Я хочу посмотреть, станете ли вы невидимой, как они.
     -Невидимой?!
     Ричард ободряюще улыбнулся:
     - Просто попробуйте.
     Глубоко  вздохнув,  она  кивнула  и  медленно  закрыла  глаза.  Ничего  не
произошло.  Ричард  подождал  еще немного, но плащ  оставался  белым.  Ни  одна
ниточка не потемнела. Госпожа Сандерхолт открыла глаза.
     -  Я  стала невидимой? - спросила она таким тоном, словно боялась, что так
оно и случилось.
     - Нет, - покачал головой Ричард.
     -  Я так и думала. Но как этим мерзким уродам удается быть невидимками?  -
Сняв плащ, она с отвращением отбросила его в сторону. - И почему ты решил,  что
у меня это получится?
     - Эти уроды называются "мрисвизы". Их делают невидимыми плащи, поэтому я и
подумал,  что  плащ  скроет и вас. - Госпожа Сандерхолт посмотрела  на  него  с
недоверием. - Вот, я вам сейчас покажу.
     Ричард  поднял  плащ,  встал  у  двери, натянул  капюшон  и,  запахнувшись
поплотнее,  сосредоточился. В мгновение ока плащ стал  коричневым  и  слился  с
дверью.  Его  магические  свойства под влиянием дара Ричарда  каким-то  образом
распространялись  и  на  те  части тела, что не были прикрыты  плащом,  поэтому
Ричард сделался невидимым.
     Когда  он отошел от двери, плащ моментально стал того же цвета, что камень
стены. На нем появились даже трещины, и госпоже Сандерхолт казалось, будто  она
смотрит сквозь Ричарда. Искатель по опыту знал, что сложность пейзажа не  имеет
значения - плащ мог сымитировать любой рисунок, любое сочетание цветов.
     Ричард  давно  стоял  в стороне, а госпожа Сандерхолт все  еще  продолжала
смотреть  на  дверь, туда, где видела его в последний раз. Однако Гратч  упорно
следовал  взглядом  за  ним,  и  в  его  зеленых  глазах  появилось  угрожающее
выражение. Послышалось нарастающее рычание.
     Ричард  перестал  сосредоточиваться, и плащ  немедленно  сделался  черным.
Юноша не успел даже отбросить назад капюшон.
     - Это по-прежнему я, Гратч!
     Госпожа Сандерхолт так и подскочила на месте и завертела головой в поисках
Ричарда.  Гратч перестал рычать, и угрожающее выражение на его морде  сменилось
растерянностью.  Потом он заулыбался, решив, вероятно, что это  какая-то  новая
игра.
     -  Ричард!  - воскликнула госпожа Сандерхолт. - Как у тебя это  вышло?  Ты
стал невидимым!
     -  Это плащ. На самом деле он вовсе не превращает меня в невидимку, просто
сливается  с окружающим, и получается своего рода обман зрения. Но, как  видно,
для этого нужна магия, а вы ею не обладаете. Ну а я родился с даром, поэтому  у
меня  получается. - Ричард бросил взгляд на убитых мрисвизов.  -  Пожалуй,  нам
лучше сжечь эти плащи, чтобы они не попали в плохие руки.
     Они с Гратчем принялись собирать плащи, а госпожа Сандерхолт спросила:
     -  Ричард, а ты не думаешь, что это опасно... Я имею в виду - носить  плащ
этой твари?
     - Опасно? - Выпрямившись, Ричард почесал затылок. - Не вижу причин почему.
Все,  что он делает, просто меняет цвет. Точно так же, как ящерицы или лягушки,
которые сливаются, например, с камнем, на котором сидят.
     Госпожа Сандерхолт помогла ему, насколько ей позволяли искалеченные  руки,
свернуть собранные плащи.
     -  Таких лягушек я видела. И всегда думала, что эта их способность -  одно
из  чудес Создателя. - Она улыбнулась. - Быть может, Создатель благословил тебя
тем  же  умением,  потому  что у тебя есть дар. Хвала  Создателю!  Его  милость
помогла нам сегодня спастись.
     Внезапно Ричардом овладело беспокойство. Он поглядел на гара.
     - Гратч, ты не чувствуешь, нет ли поблизости других мрисвизов?
     Гар  протянул  госпоже  Сандерхолт последний  плащ,  а  потом  внимательно
оглядел окрестности. Наконец он отрицательно покачал головой, и Ричард вздохнул
с облегчением.
     -  Нет  ли  у  тебя  каких-нибудь соображений, откуда они  могли  взяться?
Например, ты можешь указать направление?
     Гратч  снова  медленно повернулся кругом, изучая окрестности. На  какое-то
мгновение,  показавшееся  Ричарду вечностью, его  взгляд  задержался  на  замке
Волшебника, но потом двинулся дальше. В конце концов Гратч покачал головой и  с
виноватым видом пожал плечами.
     Ричард  внимательно  оглядел  лежавший внизу Эйдиндрил.  Его  интересовало
расположение войск Имперского Ордена. Ему говорили, будто армия Ордена  состоит
из  людей  различных национальностей, но по доспехам он видел, что  большинство
солдат - д'харианцы.
     Ричард перевязал собранные плащи завязками одного из них и положил сверток
на землю.
      - Что у вас с руками?
     Госпожа  Сандерхолт вытянула руки перед собой и повернула ладонями  вверх.
Растрепанные  бинты были заляпаны жиром, подливкой, маслом, измазаны  пеплом  и
сажей.
      -  Мне  вырывали  ногти по одному, чтобы заставить дать показания  против
 Матери-Исповедницы... против Кэлен.
      - И вы дали?
     Госпожа Сандерхолт отвела взгляд, и Ричард залился краской, сообразив, как
прозвучал его вопрос.
     -  Простите, я не так выразился. Конечно, никто не вправе ожидать от  вас,
чтобы  под пыткой вы отказались выполнить требования мучителей. Этим людям  нет
никакого дела до истины, а Кэлен все равно не поверила бы, что вы ее предали.
     Дернув плечом, госпожа Сандерхолт опустила руки.
     -  Я  ни за что не сказала бы того, что от меня хотели услышать. И она это
поняла, как ты и предположил. Кэлен сама приказала мне свидетельствовать против
нее,  чтобы избавить меня от дальнейших мучений. И все же мне было едва  ли  не
больнее произносить эту ложь.
     -  Я родился с даром, но пока не умею им пользоваться, иначе я обязательно
постарался бы вылечить вас. Простите. - Ричард сочувственно поморщился. - Но  я
надеюсь, боль все же стихает?
     -  Пока  Имперский Орден владеет Эйдиндрилом, боюсь, она становится только
сильнее.
     - Это с вами сделали д'харианцы?
     - Нет. Кельтонский волшебник отдал приказ. Кэлен убила его, когда пыталась
бежать.  Однако  действительно, большинство имперских солдат  в  Эйдиндриле  из
Д'Хары.
     - А как они обращаются с жителями? Госпожа Сандерхолт зябко поежилась, как
будто  ей  было  холодно. Ричард хотел набросить ей на  плечи  свой  плащ,  но,
подумав, помог ей поплотнее закутаться в шаль.
     -  В  сражении  за  Эйдиндрил  д'харианцы были достаточно  беспощадны,  но
теперь,  подавив сопротивление, они не проявляют жестокости, если не нарушаются
их   приказы.  Вероятно,  неразрушенный  город  представляет  для  них  большую
ценность.
     - Вполне может быть. А что с замком? Он тоже захвачен?
     Госпожа Сандерхолт поглядела через плечо на гору.
     -  Не  уверена,  но  сомневаюсь. Замок защищен  чарами,  а  насколько  мне
известно, д'харианцы боятся магии.
     Ричард задумчиво потер подбородок.
     - А что произошло, когда война с Д'Харой закончилась?
     -  Судя  по всему, д'харианцы, как и остальные, заключили союз с Имперским
Орденом.  Но  постепенно  бразды  правления взяли  в  свои  руки  кельтонцы,  а
д'харианцы  в  основном представляют военную силу, хотя и принимают  участие  в
управлении городом. Кельтонцы меньше боятся магии, чем д'харианцы.
     Принц  Фирен  и  тот кельтонский волшебник возглавляли Совет.  Но  теперь,
когда  принц, волшебник и все члены Совета мертвы, я даже не знаю толком,  -кто
правит.  Думаю,  д'харианцы, а из этого следует, что мы по-прежнему  под  пятой
Имперского   Ордена.   Поскольку  в  городе  нет  ни   Матери-Исповедницы,   ни
волшебников, меня страшит наше будущее. Я понимаю, что у Кэлен не было  выбора,
ей оставалось либо бежать, либо умереть, но все же...
     Она замолчала, и Ричард закончил за нее:
     -  С  тех  пор, как возникли Срединные Земли и Эйдиндрил стал их  сердцем,
здесь правили только Матери-Исповедницы.
     - Ты знаешь историю?
     -  Кэлен мне кое-что рассказала. У нее разрывается сердце от того, что она
покинула  вас,  но уверяю вас, мы не позволим Имперскому Ордену  долго  владеть
Эйдиндрилом, как и всеми Срединными Землями.
      Госпожа Сандерхолт отрешенно поглядела вдаль.
     -  Того, что было, уже не вернешь. Имперский Орден перепишет историю, и  о
Срединных Землях со временем позабудут. Я понимаю, Ричард, что тебе не терпится
увидеться  с  Кэлен. Когда вы встретитесь, найдите местечко, где  сможете  жить
спокойно  и  счастливо.  Не  стоит сожалеть об утраченном.  Когда  увидишь  ее,
передай,  что, хотя кое-кто здесь и радовался ее казни, большинство со  скорбью
встретили известие о смерти Матери-Исповедницы. За время, что прошло  после  ее
побега,  я  видела много такого, о чем не знает она. Как и всюду, в  Эйдиндриле
есть  злые,  завистливые и жадные люди, но хороших тоже  немало.  И  они  будут
всегда  ее  помнить. Хотя отныне мы - подданные Имперского Ордена,  все  равно,
покуда мы живы, память о Срединных Землях никогда не умрет в наших сердцах.
     - Благодарю вас, госпожа Сандерхолт. Я знаю, Кэлен будет рада услышать эти
слова,  но  все  же  не надо отчаиваться. Пока Срединные  Земли  живы  в  наших
сердцах, жива и надежда. Мы победим.
     Госпожа Сандерхолт улыбнулась, но в ее глазах Ричард видел всю глубину  ее
скорби.  Она  не  верила  ему.  Жизнь под властью  Имперского  Ордена,  хотя  и
продолжалась  пока  недолго, оказалась достаточно  жестокой,  чтобы  погасить
последнюю  искру надежды. Именно поэтому госпожа Сандерхолт решила не  покидать
Эйдиндрил. Куда ей было идти?
     Ричард  вытащил из сугроба свой меч, тщательно протер лезвие куском одежды
мрисвиза и вложил клинок в ножны.
     Сзади  послышался боязливый шепот, и они с госпожой Сандерхолт  обернулись
одновременно.  Кухонная  прислуга, собравшаяся  на  верху  лестницы,  изумленно
глазела  на  Гратча  и на следы побоища. Один мужчина подобрал  тройной  клинок
мрисвиза и вертел его в руках. Боясь приближаться к Гратчу, он жестами  пытался
привлечь  внимание госпожи Сандерхолт. Она раздраженно отмахнулась и  приказала
ему самому спуститься.
     Мужчина  выглядел  старым - но не от возраста, а от тяжелой  работы,  хотя
седина  кое-где  пробивалась в его редеющих волосах. Он грузно,  будто  нес  на
плечах  тяжеленный мешок, сошел по ступенькам и почтительно поклонился  госпоже
Сандерхолт.  При  этом  непроизвольно косился  то  на  Гратча,  то  на  мертвых
мрисвизов.
     - В чем дело, Хэнк?
     - Неприятности, госпожа Сандерхолт.
     - В данное время я несколько занята собственными делами. Вы что, не можете
без меня вынуть хлеб из печей?
     Мужчина склонил голову.
     -  Не в этом дело, госпожа Сандерхолт. Неприятности связаны... - он глянул
на окровавленные останки валявшегося рядом мрисвиза, - ...с этими тварями.
     Ричард насторожился.
     - Что такое?
     Хэнк посмотрел на меч у юноши на боку и быстро отвел взгляд.
     -  Я  думаю,  это  был... - Тут он взглянул на Гратча, который  немедленно
расплылся в улыбке, и потерял дар речи.
     - Хэнк, смотри на меня. - Ричард подождал, пока мужчина выполнит приказ. -
Гар не причинит тебе вреда. А эти твари называются мрисвизами.
     Их убили мы с Гратчем. А теперь расскажи, что стряслось.
     Мужчина потер о штаны мозолистые руки.
     -  Я  сейчас  осмотрел  их ножи, эти тройные клинки,  которые  они  носят.
Похоже,  сделано  это  именно ими. - Он помрачнел. -  Новость  распространилась
мгновенно, началась паника. Погибли люди. Вся штука в том, что никто не  видел,
кто их убил. Но у всех вспороты животы чем-то с тремя лезвиями.
     Обреченно вздохнув, Ричард провел рукой по липу.
     -  Именно  так  мрисвизы убивают. Они вспарывают живот  своим  жертвам,  а
увидеть их приближение невозможно. Где были убиты эти люди?
     -  По  всему  городу, примерно в одно и то же время. Судя по тому,  что  я
слышал,  убийц  было  несколько.  А  видя, сколько  здесь  этих  тварей,  готов
поспорить, что это были они. И все убийства тянутся полосами, которые как спицы
в  колесе сходятся в этом дворе. Они убивали всех, кто им попадался, -  мужчин,
женщин,  даже лошадей. Среди убитых есть и солдаты, поэтому войска  подняты  по
тревоге:  командование считает, что это какое-то нападение. Один  из  мрисвизов
прошел  сквозь толпу на одной из улиц. Он даже не потрудился ее обойти,  просто
прорубил  себе путь, словно через кустарник. - Хэнк виновато глянул на  госпожу
Сандерхолт. - А один шел по дворцу. Убил горничную, двух гвардейцев и Джослин.
     Госрожа Сандерхолт ахнула, прикрыв перебинтованной ладонью рот, и, прикрыв
глаза, зашептала молитву.
     -  Мне очень жаль, госпожа Сандерхолт; но хотя бы ей не пришлось мучиться.
Я тут же подбежал к ней, но она была уже мертва.
     - Кто-нибудь еще из прислуги на кухне пострадал?
     - Только Джослин. И она была во дворце, а не на кухне.
     Гратч   молча  следил  за  Ричардом,  который  оглядывал  каменные  стены,
возвышающиеся  на  горе. Снег. на вершине казался розовым в  лучах  восходящего
солнца. Вновь взглянув на город внизу, Ричард провел языком по пересохшим губам
и сглотнул горькую слюну.
     - Хэнк!
     - Сэр?
     Ричард повернулся:
     -  Приведи сюда несколько мужчин. Присмотри, чтобы всех мрисвизов  вынесли
со двора и сложили снаружи у главных ворот. Сделайте это немедленно, пока трупы
не  окоченели.  -  Он скрипнул зубами, и на скулах у него заходили  желваки.  -
Головы  отрубите  и  насадите на пики. Потом аккуратно выстройте  их  с  каждой
стороны ворот, чтобы любой, кто желает войти во дворец, проходил между ними.
     Хэнк  кашлянул, словно хотел возразить, но, глянув на меч Ричарда,  сказал
лишь:
     - Слушаюсь, сэр.
     Поклонившись госпоже Сандерхолт, он заторопился во дворец за подмогой.
     - Мрисвизы, вероятно, владеют магией. Может быть, страх перед ней какое-то
время будет держать д'харианцев на расстоянии от дворца.
     Госпожа Сандерхолт озабоченно нахмурилась;
     -  Ты  говоришь, они обладают магией? Может ли еще кто-нибудь, кроме тебя,
видеть их, когда они приближаются?
     Ричард покачал головой.
     -  Судя по тому, что мне было сказано, я единственный обладаю таким даром,
который позволят чувствовать их. Однако нет никаких сомнений, что Гратч тоже их
чует.
     -  Имперский Орден твердит о тлетворности магии и порочности тех,  кто  ею
владеет.  Что, если этот сноходец послал мрисвизов затем, чтобы убить  того,  у
кого есть дар?
     -   Звучит  правдоподобно.  Но  к  чему  вы  клоните?  Госпожа  Сандерхолт
посмотрела на него долгим серьезным взглядом.
     -  Твой  дед,  Зедд, владеет магией. И Кэлен тоже. Ричард  похолодел:  она
высказала вслух его самые большие опасения.
     -  Знаю - но я что-нибудь придумаю. Только сначала я должен сделать что-то
с тем, что творится здесь, расправиться с Имперским Орденом.
     - Что ты можешь с ним сделать? - Госпожа Сандерхолт вздохнула и заговорила
более мягким тоном: - Я не хотела обидеть тебя, Ричард. Да, у тебя есть дар, но
ты  не  знаешь, как им пользоваться. Ты еще не волшебник и ничем не можешь  нам
помочь здесь. Беги, пока есть возможность.
     - Куда?! Если мрисвизы сумели добраться до меня здесь, они найдут меня где
угодно!  На  свете нет такого места, где можно укрыться от них  надолго.  -  Он
отвернулся,  почувствовав,  что лицо у него  горит.  -  И  я  знаю,  что  я  не
волшебник.
      - Тогда что...
      Ричард сурово посмотрел на нее.
      -  Кэлен  как  Мать-Исповедница от имени Срединных Земель объявила  войну
Ордену,  войну  тирании. Цель Ордена  известна - избавиться  от  волшебников  и
править  всеми народами.  И если мы не будем сражаться, то все свободные  люди,
не только  те, кто владеет магией, будут убиты или обращены в рабство. Не может
быть мира ни для Срединных
     Земель, ни для любых других стран, пока существует Имперский Орден!
     - Ричард, их слишком много. Ты ничего не сделаешь в одиночку.
     Ричард  устал  от  всяких  сюрпризов, устал каждую  минуту  ожидать  новых
неприятностей.  Ему  надоело  быть пленником,  подвергаться  пыткам,  проходить
всякое  дурацкое  обучение, без конца выслушивать ложь. Ему  надоело,  что  его
постоянно используют. Надоело видеть, как убивают беспомощных людей. Он  должен
что-то предпринять.
     Пусть  он не волшебник, но знакомые волшебники у него есть. До Зедда всего
несколько  недель  пути, если ехать на юго-запад. Зедд поймет,  что  необходимо
избавить Эйдиндрил от Имперского Ордена и защитить замок Волшебника. Если Орден
уничтожит магию, которая там хранится, эта потеря будет невосполнима.
     А  если  понадобится,  есть и другие волшебники - во Дворце  Пророков  ему
захотят и смогут помочь. Уоррен его друг, и хотя он и не завершил обучение, все-
таки он волшебник и разбирается в магии. Во всяком случае, лучше, чем Ричард.
     Сестра Верна тоже в помощи не откажет. Сестры - колдуньи, и у каждой  есть
дар,  хотя  и  не такой мощный, как у волшебников. Впрочем, Ричард  не  доверял
никому  из  них, кроме сестры Верны. Ну и, пожалуй, аббатисы Аннелины.  В  свое
время  он  возмущался тем, что аббатиса многое от него утаила, и  ему  пришлось
заставить  ее открыть истину. Но она сделала это не по собственной  прихоти,  а
поступила так, заботясь обо всех живущих. Да, Энн тоже может помочь.
     А  еще  есть Натан, пророк. Ему, прожившему почти всю жизнь под  заклятием
Дворца  Пророков,  уже  почти тысяча лет. Ричард даже  боялся  представить  всю
величину  его  знаний.  Ему  было известно, что Ричард  -  боевой  чародей,  за
несколько тысячелетий впервые рожденный на свет, и он помог юноше принять  свой
дар  и  осознать его значение. Натан поддержал его тогда, и Ричард был  уверен,
что  пророк  будет помогать ему и впредь. Тем более что Натан тоже Рал,  предок
Ричарда.
     В его голове проносились отчаянные мысли, но вслух он сказал:
     - Зачинщик установил свои правила. Я должен каким-то образом их изменить.
     - И что ты думаешь сделать? Ричард поглядел на город.
     -  Что-то  такое,  чего они не ожидают. Он пробежал  пальцами  по  золотым
буквам слова "Истина" на рукоятке меча, и клинок отозвался всплеском магической
силы.
     -  Я  ношу  Меч Истины, врученный мне настоящим волшебником. У  меня  есть
долг. Я - Искатель.
     И, вспомнив об убитых мрисвизами людях, он в ярости прошептал сам себе:
     - Клянусь, этот сноходец утонет в кошмарах!

                                    Глава 4

     Мои руки зудят, как от муравьев, - пожаловалась Лунетта. - Это здесь очень
сильное.
     Тобиас   Броган  оглянулся  через  плечо.  Лунетта  яростно  чесалась,   и
заменяющие  ей  платье  лохмотья развевались в  слабом  утреннем  свете.  Среди
сверкающих  доспехов и алых плащей окружающих всадников ее  нескладная  толстая
фигура  выглядела  гротескно,  как огородное  пугало.  Расплывшись  в  щербатой
улыбке,  Лунетта  опять  заерзала и зачесалась. Броган  брезгливо  скривился  и
отвернулся,  пригладив  жесткие  усы.  Взгляд  его  вновь  обратился  на  замок
Волшебника, возвышающийся перед ним. Первые слабые лучи зимнего солнца осветили
темно-серые стены и снег на вершине горы. Губы Брогана искривились еще сильнее.
     -  Я  говорю, магия, господин генерал, - настойчиво продолжала Лунетта.  -
Здесь  быть магия. Сильная магия. - И она опять что-то забормотала о  том,  как
все у нее чешется.
     - Заткнись, старая ведьма! И без твоих способностей любой дурак знает, что
Эйдиндрил насквозь пропитан магией.
     Маленькие глазки глянули на него из-под густых бровей.
     -  Это  быть  разное  от того, что ты видел раньше,  -  ответила  Лунетта.
Тоненький голосок разительно не соответствовал ее комплекции. - Разное от того,
что я когда-нибудь чувствовала. И это быть где-то там, а не прямо здесь.
     Она махнула рукой на юго-восток и зачесалась еще отчаянней.
     Броган   пробежался  взглядом  по  толпе  спешащих  людей,  потом   окинул
критическим  взором великолепные дворцы, выстроенные вдоль улицы, носящей,  как
он  слышал, название "Королевский Ряд". Дворцы предназначались для того,  чтобы
поразить  приезжих  богатством, могуществом и силой  духа  людей,  которым  они
принадлежали. Каждый был обрамлен колоннами, украшен великолепными  барельефами
и  яркими  витражами,  но  для Тобиаса Брогана это  были  всего  лишь  каменные
павлины, и только. Более никчемной траты денег он не видел за всю свою жизнь.
     Вдали  возвышался дворец Исповедниц. Его каменные колонны  и  шпили  своей
строгостью и изяществом резко отличались от пышности Королевского Ряда и каким-
то  образом  казались белее снега, будто пытались под маской  неземной  чистоты
скрыть  свою  богохульную  сущность. Броган  поглядел  на  это  святилище  зла,
средоточие магической власти, и погладил костлявыми пальцами кожаный футляр  на
поясе.
     -  Господин генерал, - наклонившись к нему, настойчиво позвала Лунетта.  -
Ты слышать, что я сказала...
     Броган  резко повернулся, и его до блеска начищенные сапоги заскрипели  на
морозе в кожаных стременах.
     - Гальтеро!
     Из-под  сверкающего шлема с алым - в тон плаща - плюмажем сверкнули глаза,
похожие  на  две  черные  льдинки. Легко удерживая поводья  рукой  в  перчатке,
Гальтеро развернулся в седле с грацией дикого льва.
     - Господин генерал?
     -  Если  моя  сестрица  не  будет держать свой  рот  на  замке,  когда  ей
приказано, - Броган метнул на Лунетту разъяренный взгляд, - заткни ей его!
     Лунетта опасливо покосилась на широкоплечего Гальтеро и открыла было  рот,
чтобы  запротестовать,  но,  встретив взгляд его  ледяных  глаз,  передумала  и
принялась чесать свои руки.
     -  Простите меня, господин генерал Броган, - пробормотала она, почтительно
склонив голову перед братом.
     Гальтеро злобно двинул своего жеребца вперед, и могучий серый конь едва не
сшиб каурую кобылу Лунетты.
     - Молчать, стреганица!
     Щеки  Лунетты  вспыхнули  от  оскорбления, и  глаза  на  мгновение  грозно
сверкнули,  но  так же быстро погасли. Толстуха съежилась в своих  лохмотьях  и
покорно опустила взгляд.
     - Я не быть ведьмой, - прошептала она себе под нос.
     Бровь над ледяным глазом изогнулась, отчего Лунетта съежилась еще больше и
замолчала окончательно.
     Гальтеро был отличным солдатом. То, что Лунетта - сестра Брогана, не имело
для  него  решительно никакого значения, если получен приказ. Она - стреганица,
то  есть  женщина,  находящаяся  под властью  зла.  По  первому  слову  Брогана
Гальтеро,  как  и любой другой солдат, готов был не раздумывая и без  сожаления
выпустить из нее кровь.
     То,  что она была сестрой Брогана, лишь укрепляло в генерале решимость как
можно  лучше исполнить свой долг. Лунетта служила всем постоянным напоминанием,
что Владетель способен разить даже праведных и испортить самые лучшие семьи.
     Семь    лет    спустя   после   рождения   Лунетты   Создатель    исправил
несправедливость,  и  на  свет  появился Тобиас. Появился,  дабы  противостоять
Владетелю. Но для их матери, начавшей соскальзывать в объятия безумия, было уже
слишком  поздно. Когда, не перенеся позора, безвременно сошел в могилу  отец  и
она  свихнулась  уже  окончательно,  на восьмилетнего  Тобиаса  легла  нелегкая
обязанность  бороться с проклятым даром сестры, дабы она не  попала  во  власть
Владетеля  полностью. В те годы Лунетта обожала братика, и  он  использовал  ее
обожание,  чтобы  убедить сестру слушать только его. Вообще-то говоря,  Лунетта
всегда  нуждалась  в  руководстве. Беспомощная душа,  с  рождения  пойманная  в
ловушку проклятия, от которого нельзя избавиться и нельзя убежать.
     Путем неимоверных усилий Броган смыл с себя позор, который приносит всякой
семье рождение ребенка, обладающего даром. На это ушла почти вся его жизнь,  но
Тобиас  вернул  доброе имя своему роду. Он им всем показал. Он  сумел  обернуть
проклятие себе на пользу и стал избранным среди избранных.
     Тобиас  Броган  любил  свою сестру, любил достаточно сильно,  чтобы,  если
потребуется, лично перерезать ей глотку и освободить ее от власти Владетеля, да
и самому избавиться от мук, если ее дар вдруг вырвется из-под его контроля. Она
жива  только  до  тех пор, пока приносит пользу, пока помогает искоренять  зло,
истреблять еретиков. Таким образом она сражается со злом, захватившим ее  душу,
и приносит пользу в борьбе с Владетелем и его приспешниками.
     Тобиас   понимал,  что  сестра  выглядит  не  слишком  достойно  в   своих
разноцветных отрепьях, но эти тряпки были единственным, что могло доставить  ей
удовольствие.  Она называла их своими "красулечками". Ума у нее было  маловато,
но  Владетель  одарил  ее редким даром и могуществом. А  Тобиас  с  невероятным
рвением изо дня в день обращал их в свою пользу.
     Все,  что  Владетелем  создано, имеет изъян, и  люди  благочестивые  могут
использовать  его  творения как инструмент в борьбе с ним - если  возьмутся  за
дело  с  умом. Создатель всегда предоставляет своим воинам оружие для борьбы  с
грехом,  надо  лишь  потрудиться его поискать и  иметь  достаточно  мудрости  и
отваги, чтобы использовать. Именно это больше всего пришлось Брогану по душе  в
Имперском  Ордене:  имперцы оказались достаточно хитры,  чтобы  это  понять,  и
достаточно могучи, чтобы использовать магию в борьбе с богохульством и ересью.
     Кроме  того,  как и Броган, Орден использовал стреганиц. Хотя  Брогану  не
нравилось,  что  имперцы позволяют им повсюду свободно  разгуливать,  -  но,  с
другой стороны, иначе они не смогли бы снабжать их сведениями: им никто  бы  не
доверял.  Впрочем, если ведьмы вдруг решат повернуть против Ордена,  у  него  в
распоряжении всегда есть Лунетта.
     И  все  же  Брогану было неприятно находиться так близко ко злу. Противно,
несмотря на то что Лунетта ему и родная сестра.
     Солнце  только-только разгоралось, а на улицах уже было полно народу  -  в
основном  солдат,  уроженцев разных земель, которые  несли  охрану  дворцов,  и
д'харианцев,  патрулирующих весь город. Отчего-то они казались  обеспокоенными,
будто  с минуты на минуту ожидали нападения. Брогана уверяли, что армия  держит
под своим контролем весь город и пригороды. Он, приученный никому не верить  на
слово, прошлой ночью отправил своих людей в разведку, и те подтвердили,  что  в
окрестностях Эйдиндрила нет бунтовщиков.
     Броган всегда предпочитал появляться тогда, когда его меньше всего ждут, и
имея в своем распоряжении больше сил, чем предполагалось. На случай, гели вдруг
придется брать бразды правления в свои руки. В этот раз он привел с собой целый
полк - пятьсот человек, - но в случае необходимости мог в считанные часы ввести
в  Эйдиндрил  и  свою  основную  армию, которая давно  доказала,  что  способна
подавить любое сопротивление.
     Правда,  не  будь  д'харианцы союзниками, их численность  могла  бы  стать
поводом  для  беспокойства. Хотя Броган - и не без оснований  -  был  уверен  в
способностях своих людей, только обуреваемые гордыней бросаются в битву,  когда
соотношение сил не в их пользу. Создатель лишает таких своей милости.
     Подняв  руку,  Броган  остановил своих всадников, чтобы  дать  возможность
пешему  отряду  д'харианцев  перейти улицу. Они  шли  в  боевым  строю,  и  это
показалось  ему  странным  - впрочем, возможно, они просто  желали  лишний  раз
устрашить побежденных.
     Д'харианцы,  с оружием на изготовку, бросали на колонну всадников  злобные
взгляды, словно видели в них угрозу. Осторожные ребята эти д'харианцы,  подумал
Броган.
     Д'харианцы  переходили  улицу не торопясь и даже при  виде  остановившейся
колонны  не  подумали  ускорить  шаг.  Броган  улыбнулся.  Менее  храбрые  люди
наверняка  пошли  бы  побыстрее. Мечи и боевые топоры д'харианцев  не  были  ни
красиво  украшенными, ни дорогими, но от этого выглядели еще  опаснее.  Оружие,
которое носят не из-за его красоты, а потому, что оно эффективно.
     Несмотря  на  то  что всадники раз в двадцать превосходили по  численности
отряд д'харианцев, солдаты, одетые в простые доспехи из темной кожи и кольчуги,
смотрели на начищенные латы, блестящие шлемы и алые плащи без всякого интереса.
Как  правило,  аккуратность в таких вещах не означала ничего,  кроме  чванства.
Однако  в  данном  случае  это было не так: сказывалась установленная  Броганом
дисциплина.  Генерал уделял много внимания мелочам. Д'харианцы этого  знать  не
могли,  но,  когда Брогана и его людей узнавали поближе, один вид  алых  плащей
заставлял  бледнеть  самых храбрых мужчин, а одного блеска начищенных  доспехов
было достаточно, чтобы противник ударялся в бегство.
     Когда  они пришли из Никобариса через горы Ранг-Шада и соединились с одной
из  армий Ордена, на Брогана произвел сильное впечатление д'хариан-ский генерал
Риггс, ибо он отнесся к совету Брогана с вниманием и интересом. Броган проникся
к  нему  таким уважением, что даже оставил в распоряжение генерала часть  своих
войск, чтобы оказать помощь в завоевании Срединных Земель. Орден тогда как  раз
готовился взять проклятый город Эбиниссию, столицу Галеи. И волею Создателя ему
это удалось.
     Узнав, что д'харианцы не очень-то жалуют магию, Броган порадовался. А  вот
то,  что  они боятся ее, вызвало у него раздражение. Магия - средство Владетеля
проникать  в мир людей. Бояться надо Создателя. А магию, колдовство  Владетеля,
должно  изничтожать.  До того, как прошлой весной пали границы,  на  протяжении
многих  поколений Д'Хара была изолирована от Срединных Земель, и Броган  ничего
не  знал  ни  об  этой стране, ни о ее обитателях. Огромная  новая  территория,
нуждающаяся в просвещении и, возможно, в очищении.
     Даркен  Рал,  правитель  Д'Хары,  разрушил  границы,  и  его  армия  взяла
Эйдиндрил и несколько других городов. Если бы Даркен Рал уделял больше внимания
делам земным, он сумел бы захватить все Срединные Земли, прежде чем против него
успели собрать армию. Но он главным образом интересовался магией, и это привело
его  к  гибели.  После  смерти Даркена Рала (как слышал  Броган,  он  был  убит
претендентом  на  престол), войска Д'Хары присоединились к  Имперскому  Ордену,
чтобы оказать ему помощь в праведной борьбе со злом.
     В  мире  больше  не  оставалось  места  для  древней,  умирающей  религии,
именуемой  магией. Отныне миром станет править Имперский Орден, и людьми  будет
руководить  свет Создателя. Молитвы Тобиаса Брогана услышаны, и он каждый  день
благодарил  Создателя за то, что тот позволил ему прийти в  этот  мир  как  раз
вовремя  для  того, чтобы быть в самом центре событий и увидеть,  как  исчезает
нечестивая  магия.  И повести праведных в последнюю битву. Сегодня  совершается
История, и он, Броган, творит ее.
     Создатель,  надо  сказать, недавно являлся Тобиасу  во  сне,  чтобы  лично
одобрить его деяния. Генерал никому не сказал об этом. Его могли бы обвинить  в
тщеславии.  Броган был вполне доволен тем, что Создатель к нему  милостив.  Но,
конечно,  Лунетте он об этом поведал, и она была несказанно поражена.  В  самом
деле, не так уж часто Создатель сам беседует с одним из своих чад.
     Увидев,  что последний д'харианец перешел на другую сторону улицы,  Броган
пришпорил  коня,  и  колонна продолжила движение. Ни  один  из  д'харианцев  не
оглянулся,  когда  раздался грохот сотен копыт, но только  дурак  счел  бы  это
беспечностью.  Броган  дураком  не  был.  Толпа  расступилась,  уступая  дорогу
всадникам,  и  они  поехали  дальше  по  Королевскому  Ряду.  Мундиры   солдат,
охранявших  дворцы,  были  знакомы Брогану. Он узнал сандарийцев,  джарийцев  и
кельтонцев.  Галеанцев  он не увидел. Должно быть, Орден  хорошо  справился  со
своей задачей в Эбиниссии, столице королевства.
     Наконец  Броган увидел своих соотечественников. Нетерпеливым взмахом  руки
он   послал   вперед  группу  кавалеристов.  Они  пронеслись  мимо  меченосцев,
копейщиков,  знаменщиков и, наконец, самого Брогана. Алые плащи  развевались  у
них  за  спиной.  Под звон подков всадники взлетели по широким ступеням  дворца
Никобариса.  Такой же вычурный, как и другие дворцы на улице,  он  был  украшен
стройными  колоннами,  сделанными  из редкого  мрамора,  коричневого  с  белыми
прожилками,  который добывали в каменоломнях в горах к востоку  от  Никобариса.
Брогану эти колонны казались едва ли не верхом распутства.
     Увидев  верховых,  солдаты регулярной армии, стоящие на  часах,  отошли  в
стороны и отсалютовали.
     Всадники оттеснили их еще дальше, чтобы открыть генералу проход пошире.
     Въехав по ступенькам, Броган спешился среди гранитных статуй, изображающих
полководцев  верхом на лошадях. Швырнув удила посеревшему от страха  гвардейцу,
он,  улыбаясь,  оглядел город. Взгляд его упал на дворец  Исповедниц,  и  глаза
генерала сверкнули. Сегодня Тобиас Броган пребывал в отличном настроении,  а  в
последнее время подобное расположение духа посещало его крайне редко. Он полной
грудью вдохнул прохладный утренний воздух: утро нового дня. Броган повернулся к
гвардейцу, и тот стремительно поклонился.
     - Да здравствует король! Броган поправил плащ.
     - Ты слегка опоздал.
     Солдат кашлянул и, набиравшись мужества, спросил:
     - Сэр?
     - Король, - сообщил Броган, подлаживая усы, - оказался не тем, за кого мы,
любящие  подданные, его принимали. За грехи свои он сожжен. А теперь позаботься
о моем коне.
     Жестом он подозвал второго гвардейца.
     - Скажи поварам, что я голоден. И добавь, что очень не люблю ждать.
     Гвардеец, поклонившись, ушел, а Броган перевел взгляд на человека, который
еще сидел на коне.
     - Гальтеро.
     Конь  сделал  шажок  вперед.  Алый плащ  всадника  даже  не  колыхнулся  в
безветренном воздухе.
     - Возьми половину людей и приведи ее ко мне. Поем, а потом буду ее судить.
     Костлявыми  пальцами Броган задумчиво погладил футляр, висящий  на  поясе.
Скоро он добавит к своей коллекции самый главный трофей. При этой мысли генерал
зловеще  ухмыльнулся. Улыбка изогнула старый шрам в углу рта, но  не  затронула
глаз Брогана. Слава основоположника торжества морали будет принадлежать ему.
     - Лунетта.
     Сестра не сводила глаз с дворца Исповедниц, и ее лохмотья тряслись, потому
что она отчаянно чесалась.
     - Лунетта!
       Она вздрогнула, услышав его наконец.
     - Да, господин генерал?
     Броган  откинул  назад алый плащ и поправил пояс, служивший  символом  его
ранга.
     -  Пойдем-ка со мной, позавтракаем вместе. Нам надо поговорить. Я расскажу
тебе сон, который приснился мне прошлой ночью.
     Ее глаза восторженно округлились:
     -  Еще один, господин генерал? Ой, как я хочу услышать! Вы оказываете  мне
большую честь. - Вот именно.
     Броган  пошел через двойные деревянные ворота во внутренние покои  дворца.
Сестра следовала за ним.
     -  Нам  есть о чем поговорить. Ты ведь будешь внимательно слушать, не  так
ли, Лунетта?
      Сестра шла за ним по пятам.
     -  Да,  господин  генерал. Как всегда. У окна с тяжелой синей  драпировкой
Броган  остановился. Вынув кинжал, он отрезал от занавеса длинную полосу вместе
с  золотой  канвой. Облизнув губы, Лунетта раскачивалась из стороны в  сторону,
нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Броган улыбнулся:
     -  Красотулечка  для  тебя,  Лунетта. Глаза ее засияли.  Она  засуетилась,
прилаживая  полоску  ткани то к одному месту, то к другому  в  поисках  лучшего
сочетания, и захихикала от удовольствия.
     - Спасибо, господин генерал. Она быть очень красивая.
     Броган  зашагал  дальше,  и Лунетта поспешила за ним.  Вдоль  стен  висели
портреты царственных особ, под ногами шуршали дорогие ковры. Закругленные двери
были  обрамлены  позолоченными  косяками. Алый плащ  отражался  в  бесчисленных
зеркалах.
     Слуга  в  коричнево-белой  ливрее, склонившись,  указал  генералу  путь  в
обеденный  зал  и  сам пошел впереди, то и дело оглядываясь  и  кланяясь  своим
спутникам.
     Тобиас  Броган вряд ли был способен испугать кого-то своим ростом и силой,
но  прислуга,  гвардейцы  и  полуодетые  чиновники,  столпившиеся  в  коридоре,
бледнели, завидев его. Его, господина генерала, предводителя Защитников Паствы.
     По  его  слову грешников сжигали, независимо от того, были они нищими  или
воинами, или знатными господами. Хоть королями.

                                    Глава 5
     
     Сестра  Верна как зачарованная смотрела на яркое пламя, которое, извиваясь
в  танце, разноцветными языками взметалось к небесам. Жар был велик, и, если бы
не  защитные  щиты, огонь наверняка опалил бы людей. Огромное  кровавое  солнце
наполовину выплыло из-за горизонта, затмевая собой погребальный костер.  Другие
сестры еще всхлипывали, но сестра Верна стояла с сухими глазами. Все слезы  она
уже выплакала.
     Кроме одной сестры и одного мальчика-воспитанника, призванных символически
охранять Дворец, и, разумеется, утратившей разум сестры Симоны, которую заперли
в пустой комнате, защищенной заклинаниями, весь Дворец Пророков собрался здесь,
на холме над Танимурой, - около сотни воспитанников и вдвое больше сестер Света
и  послушниц.  Но  несмотря на такое количество людей, каждый  чувствовал  себя
глубоко  одиноким  и  стоял,  погрузившись в  молитвы.  Во  время  погребальной
церемонии, по традиции, все хранили молчание.
     После  ночного  бдения  над  телами усопших у сестры  Верны  разламывалась
спина.  От заката до рассвета обитатели Дворца сообща поддерживали над мертвыми
силовой  щит  и возносили молитвы. При этом по всему городу, не затихая  ни  на
мгновение, гремели барабаны, и к рассвету сестра Верна готова была на всю жизнь
возненавидить этот инструмент.
     С  первым лучом солнца щит был снят, и каждый направил силу своего Хань на
возжигание  погребального  костра. Языки пламени, рожденного  магией,  взлетели
вверх,  охватив поленья и два закутанных в саваны тела, лежащих на них, -  одно
маленькое и плотное, другое - длинное и худое.
     Пришлось  перерыть  все библиотеку, чтобы выяснить, как следует  проводить
церемонию,  поскольку  никто  из ныне живущих никогда  не  принимал  участия  в
погребении.  Сей  ритуал не проводился почти восемьсот  лет  -  791  год,  если
говорить точно. Со дня смерти предыдущей аббатисы.
     Как удалось выяснить из древних книг, только душа аббатисы должна уйти под
защиту  Создателя  в священной церемонии похорон, но в виде  исключения  сестры
решили  даровать такую же привилегию тому, кто так мужественно  боролся  за  ее
жизнь.  В  книгах говорилось, что такое решение может быть принято  только  при
условии  полного единогласия по данному вопросу, и пришлось немало потрудиться,
чтобы добиться этого самого единогласия.
     По  обычаю, когда солнце поднялось над горизонтом, поток Хань прекратился.
Лишившись  волшебной поддержки, погребальный костер угас, и  на  зеленом  холме
остался  лишь  пепел и пара обугленных бревен. Последняя струйка дыма  умчалась
ввысь и исчезла в светлеющем небе.
     Серый  пепел - больше ничего не осталось в мире живых от аббатисы Аннелины
и пророка Натана. Все кончилось.
     Сестры  начали  молча  расходиться  - одни  в  одиночестве,  другие  вели,
приобняв  за плечи, мальчика или послушницу. Словно потерянные души, они  брели
вниз, к городу и Дворцу Пророков, возвращаясь в дом, где не было больше матери.
Целуя кольцо на пальце, сестра Верна вдруг подумала, что со смертью пророка они
в некотором роде остались и без отца.
     Сложив  на груди руки, она отсутствующим взглядом смотрела вслед уходящим.
Ей  так  и не удалось помириться с аббатисой - и теперь уже никогда не удастся.
Аннелина использовала ее - а потом унизила и разжаловала в послушницы только за
то, что она, сестра Верна, выполняла свой долг и следовала приказам. Хотя Верна
знала,  что  аббатиса сделала то, что должно было быть сделано  ради  всеобщего
блага, ей все равно было больно сознавать, что Аннелина просто использовала  ее
верность. И выставила ее дурой.
     После того как Улиция, которая была одной из сестер Тьмы, ранила аббатису,
Аннелина  до самой смерти, все три недели, не приходила в сознание, и у  сестры
Верны  не  было возможности поговорить с ней. Только Натан, который делал  все,
чтобы исцелить аббатису, имел право входить в ее покои. Но в конечном итоге  он
потерпел поражение. И это стоило ему жизни. Хотя Натан всегда был на вид  очень
крепким, видимо, напряжение этих дней оказалось слишком велико даже для него. В
конце  концов,  ему почти тысяча лет. И за те двадцать лет,  что  сестра  Верна
провела  в поисках Ричарда, которого все-таки приволокла во Дворец, он тоже  не
помолодел.
     Вспомнив о Ричарде, Верна улыбнулась. Она по нему скучала. Искатель  бывал
порою  несносен,  но  ведь он тоже стал жертвой планов аббатисы  -  хотя  потом
смирился с этим и не держал на Аннелину зла.
     У  Верны  сжалось сердце при мысли о том, что Кэлен, возлюбленная Ричарда,
скорее  всего умерла, как и было сказано в том ужасном пророчестве. Впрочем,  в
душе  она  надеялась,  что этого все-таки не произошло.  Аббатиса  была  весьма
решительной  женщиной и, хотя манипулировала многими людьми,  делала  это  ради
всех   детей  Создателя,  а  не  для  того,  чтобы  удовлетворить  свои  личные
притязания.
     - У тебя сердитый вид, сестра Верна.
     Обернувшись, Верна увидела молодого волшебника Уоррена. Он стоял,  засунув
руки  в  широкие,  расшитые  серебром рукава  своего  темно-лилового  балахона.
Посмотрев по сторонам, она вдруг поняла, что они с Уорреном остались  на  холме
только вдвоем. Остальные темными точками едва виднелись вдали.
     - Возможно, так и есть, Уоррен.
     - Почему же, сестра?
     Верна разгладила складки юбки.
     -  Возможно, я злюсь на себя. - Кутаясь в голубую шаль, она подумала,  что
лучше сменить тему. - Ты еще так юн - я имею в виду уровень твоего обучения,  -
что мне до сих пор непривычно видеть тебя без Рада-Хань.
     Уоррен  коснулся  шеи  в  том месте, где раньше был  ошейник,  который  он
проносил большую часть своей жизни.
     -  Юн  по  меркам тех, кто живет под заклятием Дворца, но вряд  ли  другие
назовут  меня  молодым.  Мне  сто пятьдесят лет,  сестра.  Еще  раз  прими  мою
благодарность  за то, что сняла с меня Рада-Хань. - Убрав руку от  шеи,  Уоррен
отбросил  со  лба прядь светлых волос. - Похоже, за последние месяцы  весь  мир
перевернулся вверх тормашками.
     Сестра Верна печально улыбнулась.
     - Я тоже скучаю по Ричарду. Уоррен лукаво поглядел на нее:
     -  Правда?  Он весьма необычный человек, верно? Я с трудом верил,  что  он
сумеет  удержать Владетеля и помешать ему вторгнуться в мир живых.  Но,  должно
быть, он все же смог остановить призрак своего отца и вернуть Камень Слез туда,
где  ему  полагается быть, иначе нас всех уже поглотил бы мир  мертвых.  Честно
говоря, пока не прошло зимнее солнцестояние, мне было здорово не по себе.
     Сестра Верна кивнула.
     -  Те  вещи,  которым ты помог его обучить, вероятно, ему пригодились.  Ты
хорошо потрудился, Уоррен. - Она помолчала. - Я рада, что ты решил остаться  во
Дворце еще на какое-то время, хотя на тебе больше нет Рада-Хань. Тем более  что
теперь мы остались без пророка.
     Уоррен посмотрел на остывающий пепел.
     -  Большую  часть своей жизни я изучал в подвале пророчества и понятия  не
имел,  что  многие из них сделаны пророком, живущим у нас во Дворце. Жаль,  что
мне об этом не сказали раньше. Не позволили поговорить с ним, поучиться у него.
Теперь эта возможность упущена навсегда.
     -  Натан  был опасным человеком, загадкой, которую никто из нас так  и  не
смог  постичь  до конца. Поэтому мы никогда ему не доверяли. Но,  возможно,  не
позволяя  тебе с ним увидеться, мы действительно совершили ошибку. Со временем,
когда  ты узнал бы больше, чем знаешь сейчас, сестры дали бы тебе разрешение  -
больше  того,  я  уверена, они просто потребовали бы,  чтобы  ты  встретился  с
Натаном.
     Уоррен отвел взгляд.
     - Поздно об этом говорить.
     -  Уоррен,  я  знаю, что теперь, когда ты избавился от ошейника,  тебе  не
терпится  посмотреть  мир. Но ты сам сказал, что хочешь остаться  и  продолжить
учебу.  Отныне во Дворце нет больше пророка. Предлагаю тебе подумать  над  тем,
что твой дар сильнее всего проявляется именно в этой области. В один прекрасный
день ты мог бы сам стать пророком.
     Уоррен смотрел на зеленые холмы. Легкий ветерок развевал его балахон.
     - Не только мой дар - вся моя жизнь, все мои надежды всегда были связаны с
пророчествами. Я только-только начал понимать их так, как никто другой не может
понять. Но понимать пророчества и прорицать самому - далеко не одно и то же.
     -  На все нужно время, Уоррен. Уверена, когда .Натану было столько же лет,
сколько тебе, он знал не больше твоего. Если ты останешься и продолжишь  учебу,
то лет через четыреста-пятьсот станешь не менее великим пророком, чем Натан.
     Уоррен долго молчал.
     -  Но  там, за барьером, лежит целый мир, - сказал он наконец. - Я слышал,
что  в  замке  Волшебника в Эйдиндриле и в других местах есть старинные  книги.
Ричард  говорил, что их полно в Народном Дворце Д'Хары. Я жажду  учиться,  и  в
мире много такого, чего нельзя найти здесь.
     Сестра Верна повела плечами, разминая затекшие мышцы.
     - Ты знаешь, Уоррен, что мы живем под защитой заклинания. Если ты покинешь
Дворец,  то  начнешь стареть, как другие. Посмотри, что случилось  со  мной  за
двадцать лет странствий. У нас с тобой всего год разницы в возрасте, но ты  по-
прежнему  выглядишь так, будто тебе только-только настало время задумываться  о
женитьбе,  а  я  -  так,  словно мне уже пришла пора  нянчить  внучат.  Теперь,
вернувшись,  я  снова  живу  по времени Дворца, но то,  что  потеряно,  уже  не
вернешь.
     Не глядя на нее, Уоррен проговорил:
     -  Мне кажется, ты видишь в зеркале больше морщин, чем есть на самом деле,
сестра Верна. Она не смогла удержаться от улыбки.
     - А знаешь ли ты, что когда-то я была в тебя влюблена?
     Уоррен на мгновение потерял дар речи.
     - В меня? Ты шутишь! Когда?
     -  О,  это было очень давно. Больше ста лет назад. Ты был весь погружен  в
учебу, был такой умный, и от твоих голубых глаз у меня замирало сердце.
     - Сестра Верна!
     Не сдержавшись. Верна рассмеялась, увидев, как Уоррен залился краской.
     -  Это  было  давно,  Уоррен. Я была тогда молода, как  и  ты.  Мимолетное
увлечение. - Улыбка слетела с ее лица. - Теперь ты кажешься мне ребенком,  а  я
сама  себе представляюсь достаточно старой, чтобы быть твоей матерью.  Двадцать
лет за пределами Дворца состарили меня не только внешне. - Она помолчала. - Так
что, если ты покинешь Дворец, у тебя будет лишь несколько коротких десятилетий,
чтобы узнать то, что ты хочешь узнать. Потом ты состаришься и умрешь. А здесь у
тебя  с  избытком  времени,  чтобы выучиться и,  возможно,  стать  пророком.  А
книги...  В  конце  концов,  их всегда можно забрать  и  принести  сюда.  Ты  -
единственный  из  оставшихся, у кого есть возможность превратиться  в  пророка.
После  смерти аббатисы и Натана ты, должно быть, знаешь о пророчествах  больше,
чем любой другой. Ты нужен нам, Уоррен.
     Уоррен оглянулся на освещенный рассветным солнцем Дворец.
     - Я подумаю, сестра.
     - Только об этом я и прошу, Уоррен. Вздохнув, он повернулся к ней:
     - И что теперь? Кого, как ты считаешь, изберут аббатисой?
     В  процессе  поисков  сведений о похоронном  обряде  выяснилось  еще,  что
процедура избрания новой аббатисы - вещь весьма непростая. Уоррену было об этом
известно.  Никто  лучше  него не знал содержимое книг,  хранящихся  в  подвалах
Дворца.
     Верна пожала плечами.
     -  Аббатиса  должна обладать огромными знаниями и большим  опытом.  А  это
значит,  что ей станет кто-то из старших сестер. Наиболее вероятная кандидатура
-  Леома  Марсик.  Еще - Филиппа или Дульчи. Ну и конечно, сестра  Марена  тоже
войдет  в список. Достойных сестер немало. Я с ходу могу назвать имен тридцать,
хотя  и  сомневаюсь,  что хотя бы у половины из них есть серьезные  перспективы
стать аббатисой.
     Уоррен задумчиво потер нос.
     - Наверное, ты права.
     Сестра  Верна нисколько не сомневалась, что закулисная борьба уже началась
и  по  мере  того  как  список возможных кандидатур  будет  сужаться,  наиболее
влиятельных  сестер, еще не сделавших свой выбор, будут всячески  обхаживать  в
расчете  на  их голоса. Избрание новой аббатисы - исторический момент,  который
определит  жизнь Дворца на ближайшие несколько столетий. Похоже, схватка  будет
жестокой.
     Сестра Верна вздохнула.
     -  Не скажу, что я люблю битвы, но выборы, судя по всему, будут жестокими.
Победит  самая  сильная, но на это может уйти много времени. Нам придется  жить
без аббатисы несколько месяцев, а возможно, и целый год.
     - А кого будешь поддерживать ты, сестра? Верна коротко засмеялась.
     -  Я?!  Ты  опять видишь только мои морщины, Уоррен. Я постарела,  но  это
совершенно не меняет того факта, что я по-прежнему одна из младших сестер.  Мой
голос ничего не будет значить.
     -  В  таком случае я полагаю, тебе лучше добиться того, чтобы он  приобрел
значение. - Уоррен наклонился к ней ближе и понизил голос, хотя рядом  не  было
ни  одной живой души. - Те шесть сестер Тьмы, которым удалось сбежать, -  ты  о
них не забыла?
     Сестра Верна нахмурилась и внимательно поглядела в его голубые глаза.
     - Какое это имеет отношение к выборам аббатисы?
     Уоррен нервно скрутил балахон на животе в большой лиловый узел.
     -  А  кто  сказал, что их было только лишь шесть? Вдруг во Дворце осталась
еще  одна? Или целая дюжина? Или сотня? Сестра Верна, ты - единственная из всех
сестер,  о ком я могу с уверенностью сказать: это - сестра Света. И ты  обязана
позаботиться,  чтобы  аббатисой не стал кто-то из сестер  Тьмы.  Верна  бросила
быстрый взгляд на Дворец.
      - Я же сказала, что являюсь всего лишь одной из младших сестер. Мое слово
не стоит ни гроша, а остальные  уверены, что сестры Тьмы сбежали все до единой.
     Уоррен отвернулся, разглаживая смятый балахон, а когда вновь посмотрел  на
сестру Верну, во взгляде его читалось подозрение.
     - Но ведь ты понимаешь, что я прав, верно?
     Ты тоже считаешь, что во Дворце остались еще сестры Тьмы.
     Сестра Верна сохраняла невозмутимость.
     -  Хотя  я не могу полностью исключить такую возможность, пока у меня  нет
никаких  оснований  быть  в этом уверенной. И кроме  того,  это  лишь  одна  из
великого  множества  важных  вещей, которые должны быть  приняты  во  внимание,
когда...
     -  Не  надо  пичкать меня двусмысленной болтовней! Мы говорим о  серьезных
вещах!
       Сестра Верна вскинула голову:
     -  Не  забывай,  что ты ученик, Уоррен, и разговариваешь с сестрой  Света.
Будь добр обращаться ко мне с подобающим уважением.
     -  А  я отнюдь не проявляю к тебе неуважения. Но Ричард помог мне понять,
что  я  должен отстаивать свое мнение и свое достоинство. К тому же именно  ты
сняла с меня ошейник, и, как сама только что сказала, мы с тобой ровесники.  Я
не младше тебя.
     - Ты по-прежнему ученик, который...
     -  Который, по твоим же словам, знает о пророчествах больше, чем  кто-либо
другой. И когда речь идет о них, ты - моя ученица. Признаю, что о других  вещах
ты  знаешь больше меня. Например, как пользоваться своим Хань. Но и я кое в чем
разбираюсь  лучше  тебя. Кстати, не потому ли ты сняла с  меня  Рада-Хань,  что
поняла - нельзя держать человека в плену. Я уважаю тебя, но я больше не пленник
сестер  Света.  Ты  завоевала мое уважение, сестра, но подчиняться  тебе  я  не
намерен!
     Верна долго смотрела в его голубые глаза.
     -  Кто бы мог подумать, что скрывалось за этим ошейником... - пробормотала
она,  а потом решительно кивнула: - Ты прав, Уоррен. Я тоже подозреваю, что  во
Дворце остались другие, кто отдал душу Владетелю.
     -  Другие...  -  Уоррен пристально посмотрел ей в глаза. - Ты  не  сказала
"сестры", ты сказала "другие". Ты имеешь в виду воспитанников, не так ли?
     - А ты уже забыл о Джедидии? Уоррен слегка побледнел.
     - Нет, не забыл.
     -  Как  ты  сам  говоришь, где был один, могут быть и другие.  Кое-кто  из
молодых волшебников во Дворце тоже мог принести клятву Владетелю.
     Уоррен придвинулся к ней вплотную и вновь принялся крутить в пальцах  полу
балахона.
     - Сестра Верна, что же нам делать? Нельзя допустить, чтобы аббатисой стала
сестра  Тьмы. Это означало бы катастрофу. Мы должны быть уверены, что этого  не
произойдет!
     -  Но как нам узнать, кто именно дал клятву Владетелю? Более того, что  мы
вообще  можем  сделать? Они обладают магией Ущерба, мы -  нет.  Даже  если  нам
удастся  выяснить, кто они, мы все равно будем бессильны. С  таким  же  успехом
можно сунуть руку в мешок со змеями и попытаться схватить гадюку за хвост.
     Уоррен побледнел.
     - Я об этом не подумал.
     Сестра Верна нервно сплела пальцы.
     - Мы что-нибудь придумаем. Надеюсь, Создатель укажет нам путь.
     -  Быть может, нам стоит найти Ричарда и попросить его о помощи, как в тот
раз? Он избавил нас хотя бы от этих шести сестер Тьмы. Вряд ли они когда-нибудь
посмеют вернуться. Ричард здорово их напугал.
     - Ну да - только при этом аббатиса была ранена, а потом и умерла. Вместе с
Натаном, - напомнила Верна. - Смерть идет с Ричардом рука об руку.
     -  Но  не потому, что он приводит ее, - возразил Уоррен. - Ричард - боевой
чародей. Он сражается за правое дело, ради всех, кто живет на земле. Если бы он
не сделал того, что должен был сделать, аббатиса и Натан все равно погибли бы -
и это было бы только начало долгой цепочки смертей и разрушений.
     Верна взяла Уоррена за руку и произнесла более мягким тоном:
     - Конечно, ты прав. Мы все в огромном долгу перед Ричардом. Но нуждаться в
нем и найти его - разные вещи. Тому свидетельство - мои морщины. - Сестра Верна
отпустила руку волшебника. - К тому же сомневаюсь, что мы можем доверять  кому-
то еще, кроме друг друга. Но мы непременно что-нибудь придумаем.
     Уоррен мрачно взглянул на нее:
     -  Да  уж,  следует постараться. Дело в том, что в пророчествах говорится:
зловещие события произойдут с приходом следующей аббатисы.
     В  Танимуре  их  опять оглушил барабанный бой. Гулкие  низкие  равномерные
удары  проникали, казалось, в самую душу. Они не замолкали ни на минуту, и  это
действовало на нервы - но, как предполагала сестра Верна, так и было задумано.
     Барабанщики в сопровождении охраны прибыли за три дня до смерти аббатисы и
расставили  свои огромные барабаны по периметру города. И как только барабанный
бой  начался,  он уже более не смолкал, Барабанщики сменялись возле  барабанов,
поэтому они гремели и ночью, и днем.
     От  этого  грохота все были готовы свихнуться. Люди сделались  нервными  и
раздражительными, не слышалось обычного смеха, гомона и шума толпы. Все  ходили
мрачные и тихие.
     В  окрестностях  города приезжие не высовывались из своих палаток.  Стихли
громкие  разговоры, замерла торговля, не видно было дыма костров. Лавочники  не
зазывали покупателей, а молча стояли в дверях своих лавок или с кислыми  лицами
сидели за прилавками. А редкие покупатели быстренько брали то, что им нужно,  и
уходили, не задерживаясь ни на одну лишнюю секунду. Детишки не выпускали из рук
материнский  подол  и лишь испуганно стреляли глазенками по сторонам.  Мужчины,
которые  прежде азартно и шумно резались в кости, теперь хмуро  стояли  у  стен
своих домов, ни с кем не заговаривая.
     Во Дворце Пророков каждую минуту бил колокол. Он бил всю ночь и будет бить
до  захода  солнца, извещая всех о смерти аббатисы. Но барабанный бой  не  имел
никакого  отношения к этому печальному событию. Военные барабанщики сообщали  о
скором прибытии императора.
     -  Я помню только королей, - сказала Верна Уоррену, - а какой-то Имперский
Орден мне неизвестен. Что это еще за император?
     -  Его зовут Джеган. Лет десять или пятнадцать назад Имперский Орден начал
завоевывать  королевства, объединяя их под своей властью.  -  Уоррен  задумчиво
потер  висок.  - Видишь ли, я в основном провожу время за книгами,  поэтому  не
уверен  в подробностях. Но насколько я понял, Джеган без труда покорил  Древний
Мир.  Впрочем,  пока вреда от императора не было. Во всяком  случае,  здесь,  в
Танимуре.  Он  не  вмешивается в дела Дворца Пророков и ждет  от  нас  ответной
любезности.
     - Тогда зачем он сюда приезжает?
     -  Понятия  не  имею, - пожал плечами Уоррен. - Возможно, он просто  решил
посетить эту часть империи.
     Одарив  благословением Создателя очередную горожанку, сестра Верна  обошла
свежую кучу лошадиного навоза и двинулась дальше.
     -  Что  ж,  надеюсь,  он  поторопится  и  этот  проклятый  грохот  наконец
прекратится. Барабаны бьют вот уже четвертый день. Должно быть, он уже в пути.
     Уоррен огляделся по сторонам и сказал:
     -  Дворцовая  гвардия  состоит  из солдат  Имперского  Ордена.  В  порядке
любезности император предоставил их аббатисе, поскольку он никому, кроме  своих
людей,  не позволяет носить оружие. И вот я тут перекинулся парой слов с  одним
из  гвардейцев. Он говорит, что барабанный бой всего лишь извещает о  намерении
императора  прибыть,  а вовсе не о том, что он уже едет. Гвардеец  сказал,  что
перед прибытием императора в Брестон барабаны били почти шесть месяцев.
     -  Шесть месяцев?! Ты хочешь сказать, что нам придется терпеть этот грохот
полгода?!
     Уоррен аккуратно подобрал балахон и перешагнул через лужу.
     - Не обязательно. Он может явиться через несколько месяцев или уже завтра.
Император не соизволяет сообщать точную дату.
     Сестра Верна скривилась:
     -  Что ж, если он задержится, сестры позаботятся о том, чтобы эти барабаны
замолкли!
     - Я был бы не против. Но император не относится к тем, с кем позволительно
не  считаться. Как мне известно, его армия по численности превосходит все,  что
когда-либо  существовали  на этом свете. -Уоррен многозначительно  поглядел  на
Верну.  -  Включая и те, которые принимали участие в великой войне,  отделившей
Новый мир от Древнего. Верна сощурилась.
     -  Зачем  ему столько войск, если он уже завоевал все древние королевства?
По-моему, это обычные солдатские байки. Вояки любят трепать языком.
     -  Гвардейцы говорят, что видели это собственными глазами, - пожал плечами
Уоррен. - По их словам, когда Орден собирается весь, войска покрывают землю  до
самого горизонта. Что, по-твоему, предпримут во Дворце, когда он прибудет?
     - Ба! Нас не волнует политика.
     - Тебя всегда было нелегко запугать! - улыбнулся Уоррен.
     -  Мы  делаем  то,  что угодно Создателю, а не какому-то  там  императору.
Дворец будет стоять еще долго после его смерти.
     Некоторое время они шли молча. Потом Уоррен, откашлявшись, произнес:
     -  Знаешь, тогда, когда мы с тобой только-только сюда приехали и  ты  была
еще послушницей... Ну, я был в тебя влюблен.
     Сестра Верна изумленно уставилась на него.
     - Ну вот, теперь ты решил надо мной посмеяться!
     -  Нет-нет, это правда! - Уоррен опять покраснел. - Твои каштановые волосы
казались мне самыми красивыми в мире. Ты была сообразительней остальных  и  так
уверенно  управляла своим Хань! Я думал, что тебе нет в этом  равных,  и  хотел
попросить, чтобы ты обучала меня.
     - Почему же ты не попросил? Уоррен пожал плечами.
     - Ты была такой неприступной, такой целеустремленной. А я никогда таким не
был.  - Он машинально отбросил волосы со лба. - Кроме того, ты любила Джедидию.
Я  был  ничто  по сравнению с ним. И всегда думал, что ты лишь посмеешься  надо
мной.
     Верна поймала себя на том, что нервно теребит волосы, и опустила руку.
     - Быть может, и посмеялась бы.
     Но мысленно она сильно в том сомневалась.
     - В юности мы часто делаем глупости. Молодая женщина с ребенком опустилась
перед  ней  на  колени.  Верна остановилась, чтобы  одарить  их  благословением
Создателя, а потом повернулась к Уоррену:
     -  Ты  мог бы покинуть Дворец лет на двадцать, изучить книги, которые  так
тебя  интересуют,  и догнать меня по возрасту. Мы снова стали  бы  ровесниками.
Тогда  ты  мог  бы попросить подержать меня за руку... как мне  хотелось  этого
много лет тому назад.
     Внезапно кто-то окликнул их. Оглянувшись, Верна увидела в толпе гвардейца.
Он отчаянно махал им рукой.
     - Кевин Андельмер, если не ошибаюсь? - спросила она. Уоррен кивнул.
     - Не представляю, чего он так суетится? Меченосец Андельмер побежал к ним,
налетел по дороге на какого-то мальчонку, едва не упал, но все же сумел устоять
на ногах и замер перед сестрой Верной.
     -  Сестра  Верна! Как хорошо! Наконец-то я вас нашел! Вас ждут во  Дворце.
Немедленно.
     - Кто ждет? В чем дело? Солдат пытался отдышаться и говорить одновременно.
     - Сестры. Сестра Леома схватила меня за ухо и велела найти вас и привести.
Сказала, что если не потороплюсь, то прокляну тот день, когда появился на свет.
Наверное, какие-то неприятности.
     - Какие?
     Андельмер развел руками:
     -  Я  спросил, но она поглядела на меня тем взглядом, от которого у мужчин
кости плавятся, и заявила, что это касается только сестер.
     Сестра Верна устало вздохнула.
     -  Ладно, в таком случае мы, пожалуй, пойдем с тобой, иначе с тебя  снимут
шкуру и прибьют к древку вместо флага.
     Кевин Андельмер побелел как полотно. Он ей поверил.

                                    Глава 6
     
     На  каменном  мосту, перекинутом через реку Керн на остров  Халзбанд,  где
находился  Дворец  Пророков,  как  три ястреба,  подстерегающие  приближающуюся
добычу,  замерли  в  нетерпении сестры Филиппа, Дульчи и Марена.  Яркое  солнце
мешало  разглядеть их лица, но сестра Верна и без того знала, что они выражают.
Уоррен вместе с ней поднялся на мост, а меченосец Андельмер, посчитав свой долг
выполненным,  предпочел поспешить в другую сторону. Когда  Верна  приблизилась,
седовласая сестра Дульчи грозно подалась вперед.
     -  Где  ты  была?  Ты заставляешь нас ждать! Барабанный бой,  доносившийся
снизу,  от города, напоминал звук медленно падающих капель дождя. Сестра  Верна
уже перестала обращать на него внимание.
     -  Я гуляла, размышляя о будущем Дворца и деяниях Создателя. Прах аббатисы
Аннелины  еще  не  остыл, и я никак не предполагала, что  грызня  начнется  так
скоро.
     Сестра  Дульчи  надвинулась на нее еще ближе, и  ее  проницательные  синие
глаза опасно сверкнули.
     -  Не  смей грубить нам, сестра Верна, иначе быстро превратишься  снова  в
послушницу. Теперь, когда ты вернулась, пора начинать жить по законам Дворца  и
проявлять к старшим должное уважение.
     Сестра  Дульчи выпрямилась, как бы ослабив хватку. Она считала, что угрозы
вполне  достаточно, и не могла представить, что кто-то решится с  ней  спорить.
Сестра  Марена,  коренастая женщина, телосложением и манерой речи  напоминающая
дровосека, злорадно заулыбалась. Сестра Филиппа, смуглая, скуластая и  высокая,
чей  узкий  подбородок придавал ей неуловимое сходство с какой-то  экзотической
птицей,  не  сводила с сестры Верны темных глаз, сохраняя на лице  невозмутимое
выражение.
     - Старшим? - переспросила Верна. - В глазах Создателя все мы равны.
     -   Равны?!   -   раздраженно  прошипела  сестра  Марена.   -   Интересное
умозаключение.   На  ассамблее  сестер  мы  рассмотрим  твое   непозволительное
поведение.  Ты  быстро  увидишь, какая ты нам ровня,  когда  займешься  грязной
работой  вместе  с  другими послушницами. Только на  сей  раз  здесь  не  будет
Ричарда, чтобы вытащить тебя из этого!
     - Правда, сестра Марена? - изогнула бровь Верна. - Вот оно что...
      Уоррен подошел и встал у нее за спиной.
     -  Если  мне не изменяет память - и поправьте меня, если я ошибаюсь,  -  в
последний  раз  меня, как ты выражаешься, "вытащили из этого"  потому,  что  ты
помолилась  Создателю и на тебя снизошло озарение. А теперь  ты  говоришь,  что
причиной тому - Ричард. Я неверно припоминаю?
     -  Ты  спрашиваешь меня? - Сестра Марена стиснула руки с такой силой,  что
побелели костяшки пальцев. - Я карала нахальных послушниц еще за двести лет  до
твоего рождения! Как ты смеешь...
     -  Но  ты  только  что изложила вторую версию одного и  того  же  события.
Поскольку обе не могут быть истинными, следовательно, одна из них ложная.  Так?
Сдается   мне,  тебя  только  что  поймали  на  лжи,  сестра  Марена.   А   мне
представлялось, ты больше других должна стараться не впасть в этот грех. Сестры
Света больше всего ценят правдивость и честность. Во всяком случае, больше, чем
нетерпимость  к  непослушанию. И какую же кару старшая сестра, начальница  всех
послушниц, наложит на себя саму за то, что солгала?
     -  Так-так, - произнесла, ухмыльнувшись, сестра Дульчи. - Какая  дерзость!
На  твоем месте, сестра Верна, если бы я не хотела поссориться с аббатисой -  а
именно это ты, по-моему, сейчас делаешь, - то постаралась бы выкинуть из головы
подобные  мысли.  Если сестра Леома разгневается, от тебя не останется  мокрого
места!
     -  Итак,  сестра  Дульчи,  - улыбнулась в ответ Верна,  -  ты  собираешься
поддержать сестру Леому? Или просто пытаешься найти способ убрать ее со  своего
пути и самой сразиться за должность?
     -  Хватит! - спокойно и решительно произнесла сестра Филиппа. - У нас есть
куда  более  важные  дела.  Надо  поскорее покончить  с  этой  мистификацией  и
приступить к выборам аббатисы.
     -  И что же это за мистификация, о которой идет речь? - спросила Верна, не
двигаясь с места.
     Сестра  Филиппа  грациозно повернулась к Дворцу, и подол ее  простого,  но
изящного желтого платья взметнулся.
     -  Следуй  за  нами,  сестра Верна. Ты и так нас  задержала.  Ты  осталась
последняя, а потом мы сможем вернуться к нашим делам. А о твоей дерзости мы еще
поговорим.
     Она  заскользила  по  мосту. Обе старшие сестры пошли  за  ней.  Уоррен  с
сестрой Верной обменялись недоумевающими взглядами и двинулись следом.
     Уоррен  замедлил шаг и, когда они немного отстали, нахмурившись, прошептал
сестре Берне:
     -  Иногда мне кажется, сестра Верна, что ты способна вывести из себя ясный
солнечный день! За последние двадцать лет здесь было так спокойно и мирно,  что
я забыл, какими неприятностями чреват твой острый язычок. Зачем ты это делаешь?
Тебе просто доставляет удовольствие их дразнить?
     Сестра  Верна  ответила ему сердитым взглядом. Уоррен в  отчаянии  закатил
глаза и предпочел сменить тему.
     - Для чего, по-твоему, эти трое собрались вместе? Я думал, они соперницы.
     Сестра Верна быстро глянула на идущих впереди сестер, желая убедиться, что
те не слышат.
     -  Если  собираешься вонзить нож сопернику в спину, нужно подойти  к  нему
достаточно  близко.  В самом сердце Дворца сестры остановились  перед  тяжелыми
воротами  из  орехового дерева и обернулись. Сестра Филиппа уперла указательный
палец Уоррену в грудь, заставив его отступить на шаг.
     -  Это  касается только сестер, - произнесла она ледяным тоном и, поглядев
на  его шею, добавила: - А когда новая аббатиса приступит к своим обязанностям,
ты  снова  наденешь Рада-Хань, если хочешь остаться во Дворце Пророков.  Мы  не
потерпим   присутствия  здесь  мальчишки,  которого  нельзя   должным   образом
контролировать.
     Сестра  Верна незаметно положила ладонь на худую спину Уоррена,  не  давая
ему сделать еще шаг назад.
     -  Я  сняла  этот  ошейник по праву любой сестры Света. Это  решение  было
принято с одобрения руководства Дворца и не может быть отменено.
     Взгляд темных глаз сестры Филиппы скользнул по ней.
     - Мы обсудим это позже, в более подходящее время.
     -  Давайте  скорее закончим, - вмешалась сестра Дульчи. - Нас ждут  другие
дела. Сестра Филиппа кивнула.
     - Идем с нами, сестра Верна.
     Уоррен  с  растерянным видом остался на месте. Одна из сестер  своим  Хань
открыла  тяжелые  двери. Не желая выглядеть щенком на поводочке,  сестра  Верна
ускорила  шаг  и  вошла  первой. Сестра Дульчи шумно вздохнула.  Сестра  Марена
одарила   Верну   одним   из  своих  знаменитых  взглядов,   хорошо   известных
провинившимся  послушницам,  но  не  сказала  ни  слова.  Сестра  Филиппа  чуть
улыбнулась.  Она знала, что со стороны кажется, будто это по ее приказу  сестра
Верна идет рядом с остальными.
     За дверью обнаружилась комната с низким потолком. Между белыми колоннами с
золотыми  капителями и резными дубовыми листьями спиной к двери  стояла  сестра
Леома. Она была примерно одного роста с сестрой Верной. Ее густые седые волосы,
перевязанные  золотой ленточкой, свисали почти до пояса, а скромное  коричневое
платье почти касалось пола.
     Большой  коридор  за колоннами вел к широкому залу со сводчатым  потолком.
Сквозь  огромный  витраж,  изображающий Создателя в окружении  сестер  Света  в
старинных одеяниях, пробивались солнечные лучи. Создатель распростер  руки  над
сестрами,  как  бы  благословляя  их, а они, словно  весенние  цветочки,  нежно
тянулись к нему.
     Вдоль  каменной  балюстрады балкона толпились, опустив  взгляд,  сестры  и
послушницы.  В  зале  тоже  стояли  сестры - как  заметила  Верна,  постарше  и
занимающие более высокое положение. Иногда тишину нарушало чье-то покашливание,
но никто не разговаривал.
     В  центре зала, напротив фигуры Создателя, возвышалась сверкающая колонна,
сотканная  из  белого света. Сестры старались держаться от нее на  почтительном
расстоянии.  Так  и должно было быть, если сияние означало  именно  то,  о  чем
подумала  Верна.  Какой-то небольшой предмет - она не могла  рассмотреть  какой
именно - лежал на самом верху постамента, находящегося внутри световой колонны.
     Сестра Леома повернулась к вошедшим:
     - А! Рада, что ты присоединилась к нам, сестра.
     -  Это  то, о чем я подумала? - спросила Верна. На морщинистом лице  Леомы
мелькнула легкая улыбка.
     -  Если  ты  подумала о световом коконе, то да. Немногие из  нас  обладают
даром или могуществом, чтобы соткать его. Впечатляющее зрелище, не правда ли?
     Сестра Верна прищурилась, пытаясь разглядеть, что лежит на постаменте.
     -  Я  никогда прежде не видела этого постамента, во всяком случае,  здесь.
Что это? И откуда?
     Сестра Филиппа посмотрела на белый столп кокона. Ее невозмутимость куда-то
пропала.
     - Когда мы вернулись с погребения, он уже стоял здесь, поджидая нас.
     Сестра Верна снова вгляделась в загадочный предмет.
     - Что там лежит?
     - Перстень аббатисы. - Сестра Леома сплела сухие пальцы. - Печать власти.
     
     - Перстень аббатисы?! Что, во имя Создателя, он там делает?
     - Действительно, что? - приподняла бровь сестра Филиппа.
     В ее темных глазах Верна уловила отблеск беспокойства.
     - Так что же...
     -  Просто  подойди и попробуй его взять, - сказала сестра Дульчи.  -  Хотя
вряд ли тебе это удастся, - добавила она себе под нос.
     -  Мы  не  знаем, что здесь происходит, - сообщила Леома. Ее голос  звучал
спокойно  и  дружелюбно.  - Когда мы вернулись, постамент  уже  был  здесь.  Мы
пытались  рассмотреть его получше, но не смогли приблизиться.  Учитывая  особые
свойства  этого  кокона,  мы решили, что, прежде чем приступать  к  делу  более
основательно,  будет разумно проверить, не может ли кто-нибудь из  нас  подойти
вплотную  к кольцу и, таким образом, разрешить проблему. Мы все делали попытки,
но ни одна не увенчалась успехом. Ты - последняя, кто еще не пробовал.
     Сестра Верна поправила шаль.
     - А что происходит, когда пытаешься подойти? Сестры Дульчи и Марена отвели
взгляд, а сестра Филиппа, глядя Верне в глаза, ответила:
     -  Неприятное  ощущение.  Весьма неприятное. Почему-то  сестру  Верну  это
нисколько  не  удивило. Скорее ей показалось странным, что  никто  серьезно  не
пострадал.
     -  Это  почти преступление - установить кокон там, где непосвященный может
случайно в него войти.
     -  Вряд ли, - возразила Леома. - Во всяком случае, это не такое место. Его
обнаружили уборщицы. И у них хватило ума держаться подальше. Но то,  что  никто
из  сестер не смог пройти сквозь него и взять. кольцо, - нехороший признак. Та,
кто  будет  способна  достать  перстень аббатисы без  всякой  помощи,  совершит
выдающееся деяние.
     Верна взглянула на сестру Леому:
     - А вы не пробовали создать оттягивающие волокна и убрать кокон в сторону?
Сестра Леома покачала головой:
     -  Мы  решили,  что  сначала  каждой  из  нас  должна  быть  предоставлена
возможность  доказать свою избранность. Весьма вероятно, что этот щит  настроен
лишь на одну конкретную сестру. Правда, мы не знаем, зачем все это затеяно.  Но
если  это  действительно  так,  то  попытка сдвинуть  кокон  может  привести  к
уничтожению  предмета,  который им охраняется. Ты - единственная,  кто  еще  не
пробовал  взять  кольцо. - Сестра Леома устало вздохнула. - Мы  приводили  сюда
даже сестру Симону.
     -  Ей  лучше? - понизив голос, спросила Верна. Сестра Леома устремила взор
-  фигуру Создателя.
     -  Она все еще слышит голоса, а прошлой ночью, когда мы все были на холме,
ей снова приснился странный сон.
     -  А  теперь  иди и попробуй достать кольцо, чтобы мы могли  приступить  к
выборам  аббатисы, - заявила сестра Дульчи. Она поглядела на Филиппу  с  Леомой
взглядом,  ясно  говорящим,  что разговоров достаточно.  Сестра  Филиппа  молча
выдержала  этот  взгляд. Сестра Марена нетерпеливо взглянула  на  мягкий  свет,
прикрывающий перстень, и сестра Леома махнула рукой в сторону постамента.
     -  Верна,  дорогая,  если можешь, принеси нам перстень.  Эта  задержка  не
позволяет  нам  заняться другими делами. Ну а если тебе  не  удастся,  придется
попробовать сдвинуть кокон. Ступай, дитя.
     Глубоко  вздохнув,  сестра Верна мысленно дала  клятву  больше  никому  не
позволять  назвать  ее  "дитя" и решительно двинулась  вперед.  Тишину  нарушал
только  звук  ее шагов да отдаленный бой барабанов. Поразмыслив, Верна  решила,
что  сестра  Леома намного старше и все же заслуживает уважения.  Посмотрев  на
балкон, она увидела своих подруг, сестер Амелию, Фиби и Джанет. Они несмело  ей
улыбнулись. Стиснув зубы, сестра Верна пошла дальше.
     Она  не имела представления, как кольцо аббатисы могло очутиться под такой
опасной  защитой. Что-то здесь все же не так. При мысли о том, что это устроила
какая-то из сестер Тьмы, дыхание ее участилось. Решив, что она, Верна, чересчур
много знает, кто-то вполне мог настроить губительный щит на нее. Верна невольно
замедлила  шаг.  С другой стороны, если кому-то пришло в голову  избавиться  от
нее, это вполне можно было сделать и без подобных эффектов.
     Сестра  Верна  была  уже  у внешней границы защитного  поля.  Кроме  звука
собственных  шагов,  все прочие звуки исчезли. Она различила  золотое  мерцание
кольца и приготовилась к "весьма неприятным ощущениям", которые, судя по всему,
пережили  все  остальные, но почувствовала лишь тепло, как под  лучами  летнего
солнца. Медленно, шаг за шагом, она продвигалась вперед, но становилось  только
теплее.
     По  приглушенному аханью, которое донеслось словно из невообразимой  дали,
Верна поняла, что до нее никому не удалось пройти так далеко. Вместе с тем  это
еще  не  означало,  что ей удастся дойти до конца или вовремя  убежать.  Сквозь
мягкое  белое  мерцание  она видела сестер, следящих за ней  широко  раскрытыми
глазами.
     А потом Верна оказалась перед постаментом. Свет здесь был таким ярким, что
она уже не могла различить лиц.
     Перстень  аббатисы лежал на пергаменте, запечатанном красным сургучом  при
помощи этого же перстня. Сдвинув перстень, сестра Верна перевернула пергамент и
увидела надпись.
     
     Если  желаешь выбраться из кокона живой, надень перстень на средний палеи,
левой  руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти мою волю  остальным
сестрам.
                Аббатиса Аннелина Алдуррен.
     
     Сестра   Верна  потрясение  уставилась  на  пергамент.  На  мгновение   ей
показалось, что написанные на нем слова тоже глядят на нее. Она не  знала,  что
делать.
     Конечно,  она  сразу узнала почерк аббатисы, но при этом хорошо  понимала,
что  подделать  его  нетрудно.  Если все это  придумано  некоей  сестрой  Тьмы,
склонной  к  излишней  театральности, то последовать этим инструкциям  означает
верную гибель. Но если сестры Тьмы тут ни при чем, то не последовать им -  тоже
смертельно. Верна замерла, пытаясь найти выход, но ничего разумного в голову ей
не приходило.
     Наконец  она  решилась и взяла кольцо. За стеной яркого света  послышались
удивленные  восклицания. Сестра Верна повертела перстень в  руке,  рассматривая
печатку  с изображением восходящего солнца. Перстень, покрытый патиной времени,
был теплым на ощупь, будто черпал тепло из какого-то внутреннего источника,  и,
несомненно,  принадлежал  аббатисе. Внутренний  голос  подсказывал  Берне,  что
ошибки здесь быть не может. Она снова поглядела на пергамент.
      
      Если  желаешь  выбраться  из кокона живой, надень  перстень  на  средний
 палец  левой  руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти  мою  волю
 остальным сестрам.
                Аббатиса Аннелина Алдуррен.
     
     Тяжело  дыша,  сестра Верна надела перстень на средний палец  левой  руки.
Потом  поднесла  руку  к  губам  и поцеловала его,  мысленно  умоляя  Создателя
ниспослать ей наставление и придать сил. Луч света, ударив из возвышавшейся над
ней фигуры Создателя, осветил сестру Верну теплым мягким сиянием, воздух вокруг
нее чуть ощутимо вздрогнул. Сестра Верна тоже вздрогнула - от неожиданности,  -
а  потом трясущимися пальцами взяла пергамент. Воздух задрожал сильнее. Подавив
желание  убежать,  она сломала печать. Сияние, исходящее от  фигуры  Создателя,
стало почти нестерпимым.
     Развернув пергамент, сестра Верна поглядела туда, где стояли невидимые  ей
сестры.
     - Под угрозой смерти велено мне зачитать это письмо.
     Возгласы  смолкли,  и воцарилась тишина как в могиле. Верна  приступила  к
чтению.
     -  Здесь написано: "Да узнают все присутствующие и те, кого нет здесь, мою
последнюю волю".
     Голос ее на мгновение прервался, а сестры дружно ахнули.
     -  "  Грядут  времена тяжелых испытаний, и нельзя позволить, чтобы  Дворец
погряз  в  интригах  и борьбе за мое место. Я этого не допущу.  Используя  свои
привилегии как аббатисы, я устанавливаю новый порядок, назначая себе преемницу.
Она  стоит  перед  вами,  с подтверждающим ее полномочия  перстнем  на  пальце.
Сестра, зачитывающая мое послание, и есть новая аббатиса. Да повинуются ей  все
сестры Света.
     Чары,  наложенные мною на перстень, сотворены под руководством и с помощью
самого Создателя. Бросьте вызов им на свой страх и риск.
     Новой  аббатисе: ты должна служить Дворцу Пророков и защищать его  и  все,
ради чего он существует. Да пребудет с тобою Свет.
     Написано  мною  собственноручно, прежде чем я  перейду  из  этой  жизни  в
ласковые руки Создателя.
     Аббатиса Аннелина Алдуррен".
     Прогремел гром. Световая колонна и окружающее Верну мерцание исчезли.
     Аббатиса  Верна  Совентрин  опустила руку с пергаментом  и  уставилась  на
изумленные лица окружающих ее сестер. Послышался шорох одежд: сестры Света одна
за другой опускались на колени и склоняли головы перед новой аббатисой.
     - Этого не может быть, - прошептала Верна. Внезапно она бросилась к двери,
выронив  пергамент.  Сестры  поспешили  подобрать  его,  чтобы  самим  прочесть
последние слова аббатисы Аннелины Алдуррен.
     Четыре   старшие  сестры,  поднявшись  с  колен,  заступили  путь   Верне.
Прекрасные  светлые волосы сестры Марены обрамляли пепельно-серое  лицо.  Синие
глаза сестры Дульчи были круглыми словно плошки, а сестра Филиппа растеряла всю
свою невозмутимость и теперь была сама озабоченность.
     Морщинистые щеки сестры Леомы расплылись в любезной улыбке.
     -  Тебе  понадобится помощь и совет, сес... аббатиса. -  Улыбка  несколько
исказилась,  потому  что  она судорожно сглотнула. - Мы  готовы  оказать  любое
содействие. Мы здесь, чтобы служить...
     - Благодарю, - слабым голосом ответила Верна и снова направилась к выходу.
Ее ноги, казалось ей, движутся сами по себе.
     Уоррен   ждал  снаружи.  Верна  закрыла  за  собой  дверь  и  в  изумлении
остановилась  перед молодым светловолосым чародеем, который опустился  на  одно
колено и склонил перед ней голову.
     - Аббатиса. - Уоррен, улыбаясь, поднял голову и объяснил: - Я подслушивал.
     -  Не  смей  так меня называть! - Верна слышала собственный  голос  словно
издалека.
     - Почему же? - Его улыбка стала еще шире. - Это же...
     Верна  отвернулась и поглядела вдаль. Она уже справилась с потрясением,  и
ясность мысли вернулась к ней.
     - Пошли, - коротко приказала она.
     - Куда?
     Верна  провела  пальцем по губам и метнула на Уоррена  через  плечо  такой
взгляд, что тот немедленно замолчал. Она зашагала вперед, и Уоррен поспешил  за
ней.  Догнав  Верну, он пошел рядом, примеряя свой шаг к ее. Она направилась  к
выходу  из  Дворца Пророков. Уоррен пару раз пытался было с ней заговорить,  но
Верна  всякий  раз  пресекала эти попытки, приложив палец  к  губам.  Вздохнув,
Уоррен  в  конце концов сдался. Сунув руки в рукава своего балахона,  он  молча
зашагал вслед за новой аббатисой.
     Послушницы  и  воспитанники, попадавшиеся им навстречу, уже  слышали  звон
колокола, извещающий об избрании новой аббатисы, и при виде кольца на пальце  у
Верны  склонялись  в поклоне. Она же, глядя только перед собой,  упрямо  шагала
вперед. Стражники на мосту через Керн тоже поклонились, когда она проходила.
     На  другой  стороне моста Верна спустилась к берегу и пошла  вдоль  кромки
воды.  Они миновали пустые причалы - все рыбаки рыбачили выше по течению,  -  и
наконец Верна остановилась на пустынном пятачке возле омываемых водой скал.
     -  Клянусь,  если бы эта надоедливая старуха не умерла, я  удавила  бы  ее
своими руками!
     - Ты это о ком? - поинтересовался Уоррен.
     -  Об  аббатисе.  Если  бы  она уже не была в  руках  Создателя,  я  бы  с
удовольствием взяла ее в свои руки и показала, где раки зимуют!
     - Вот это было бы зрелище, аббатиса, - хихикнул Уоррен.
     - Не называй меня так!
     - Но ты отныне являешься аббатисой, - нахмурился юный чародей.
      Верна схватила его за ворот.
     -  Уоррен,  ты обязан мне помочь. Ты должен "вытащить меня из этого",  как
выражается сестра Марена.
     - Что?! Но все получилось чудесно! Верна, ты теперь аббатиса!
     -  Нет. Я не могу ею быть. Уоррен, ты прочел от корки до корки все книги в
архивах,  изучал дворцовые законы. Ты должен найти для меня повод от  казаться.
Он непременно есть, давай же, подумай как следует!
     - Отказаться? Но все уже решено. И потом, это лучшее, что могло случиться.
- Он склонил голову набок. - Зачем ты меня сюда притащила?
     Верна отпустила его.
     - Уоррен, подумай сам. Почему погибла аббатиса?
     -  Ее  убила  сестра Улиция, одна из сестер Тьмы. Она погибла, потому  что
боролась с ними.
     -  Нет,  Уоррен,  я  же сказала - думай! Она погибла потому,  что  в  один
прекрасный день у себя в кабинете сообщила мне, что ей известно о сестрах Тьмы.
Сестра  Улиция  была одной из ее помощниц и слышала, как аббатиса  говорила  об
этом. - Она придвинулась ближе. - Кабинет был защищен, я удостоверилась в этом,
но  не  сообразила,  что  сестры  Тьмы владеют  магией  Ущерба.  Сестра  Улиция
прекрасно все слышала, и никакой щит ей не был помехой. А здесь открытое место,
и  мы  увидим, если кто-то захочет подслушать. Здесь негде спрятаться. -  Верна
кивнула на волны. - И вода заглушает наши голоса.
     Уоррен с беспокойством огляделся.
     -  Я  понял, что ты имеешь в виду. Но, знаешь ли, аббатиса, по воде  звуки
иногда разносятся очень далеко.
     -  Я  же  сказала, не называй меня так! Днем всюду шумно, и если мы  будем
говорить  тихо, вода заглушит наши голоса. Обсуждать во Дворце  важные  вещи  -
слишком  большой риск. Но вернемся к тому, о чем я говорила. Я хочу,  чтобы  ты
нашел для меня способ избавиться от должности аббатисы. Уоррен тяжело вздохнул.
     -  Перестань говорить глупости. Ты вполне подготовлена к тому, чтобы  быть
аббатисой.  Возможно,  даже  лучше,  чем другие  сестры.  Ведь,  помимо  опыта,
аббатиса  должна обладать и могуществом. - Верна приподняла бровь, и  он  отвел
взгляд.  - Я могу читать любые книги в хранилище. Я ознакомился с докладами.  -
Он  снова  посмотрел  на  нее. - Ради того, чтобы привезти  сюда  Ричарда,  две
сестры,  что были с тобой, закололи себя, их Хань перешел к тебе.  Так  что  ты
обладаешь силой трех сестер.
     - Едва ли это единственное требование, Уоррен. Он наклонился к ней.
     -  Как  я  уже  говорил, я читаю любые книги. Я знаю, какие  предъявляются
требования.  И  ты  подходишь по всем. Придраться не  к  чему.  Тебя  следовало
избрать аббатисой, и очень хорошо, что так получилось.
     Верна вздохнула.
     -  Я вижу, ты утратил разум вместе с ошейником! Я говорю о другом - назови
мне хоть одну причину, по которой мне следовало бы хотеть стать аббатисой.
     -  Чтобы  выловить  сестер  Тьмы, - улыбнулся  Уоррен.  -  В  твоих  руках
достаточно  власти, чтобы сделать то, что должно быть сделано.  -  Его  голубые
глаза  горели. - Как я уже сказал, твое назначение - самое лучшее из того,  что
могло произойти.
     Верна в отчаянии всплеснула руками.
     -  Наоборот,  Уоррен,  - самое худшее! Власть - это  тот  же  ошейник,  от
которого ты был так рад избавиться!
     -  Что ты имеешь в виду? - нахмурился Уоррен. Сестра Верна отбросила назад
свои каштановые волосы.
     -  Уоррен,  аббатиса  -  пленница своей власти. Ты  часто  видел  аббатису
Аннелину?  Нет.  А почему? Потому что она сидела в своем кабинете  и  управляла
Дворцом  Пророков.  Ей  надо было уследить за тысячей  вещей,  тысячи  вопросов
требовали  ее  внимания,  нужно  было держать в  поле  зрения  сотни  сестер  и
воспитанников, включая еще и Натана. Ты даже представить себе не можешь,  какие
неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.
     Верна помолчала и продолжала:
     -  Аббатиса  не может просто навестить никого из сестер или воспитанников,
потому  что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили.
Аббатиса  не может ни о чем свободно поговорить, потому что каждый  ищет  в  ее
словах  скрытый  смысл. И все это лишь потому, что она являет собой  абсолютную
власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть. Если она все же выходит
из  своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если
ей  придет  в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого  не  хватит
смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на нее и
молиться,  чтобы она не поглядела в их сторону или, что еще хуже, не пригласила
бы за свой стол! Уоррен присвистнул.
     - Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.
     -  Одним  словом, если твои подозрения о сестрах Тьмы верны, хотя я  этого
вовсе  не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо  труднее
вычислить их.
     - Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.
     -  Откуда  ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила  бы  их
много лет назад, когда еще могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от
них  до  того,  как  они  начали убивать мальчиков  и  забирать  мужской  Хань,
увеличивая  свое  могущество.  А  так она обнаружила  их  слишком  поздно  и  в
результате погибла.
     -  Они  могут  испугаться  того,  что тебе все  известно,  и  неосторожным
поступком выдать себя.
     -  Если  во Дворце еще остались сестры Тьмы, то они будут лишь рады видеть
меня  аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встает у  них  на
пути.
      Уоррен потеребил губу.
     - Но все же должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.
     -  Это  всего  лишь  большая помеха в борьбе с сестрами Тьмы.  Уоррен,  ты
должен  помочь!  Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то,  что  поможет  мне
выпутаться!
     - Аббатиса...
     - Прекрати так меня называть!
     -  Но  это  твой титул! - раздраженно хмыкнул Уоррен. - Я не могу называть
тебя по-другому. Сестра Верна вздохнула.
     -  Аббатиса,  я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть  ее
просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.
     Уоррен задумчиво нахмурил бровь, потом произнес:
     - Ну... Наверное, мы с тобой друзья.
     -  Уоррен,  мы больше, чем друзья. Ты - единственный, кому я безоговорочно
доверяю. Кроме тебя, больше никого не осталось.
     -  Значит, Верна, - кивнул он и задумчиво закусил губу. - Ты права, Верна.
Я  знаю  книги.  Мне  известны предъявляемые к аббатисе  требования,  и  ты  им
полностью  соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы,  но  прецеденты  уже
бывали.  Закон не ставит возрастных ограничений. Вдобавок к тому  ты  обладаешь
Хань  трех  сестер. Нет сестры, по крайней мере сестры Света,  равной  тебе  по
силе.  Этого  уже  достаточно,  чтобы назначить тебя  на  этот  пост.  Основное
требование к аббатисе - могущество, полное владение Хань.
     -  Должно  быть что-то, Уоррен! Думай! Голубые глаза отразили глубину  его
знаний - и сожаления.
     -  Верна, я хорошо изучил книги. В них все изложено предельно ясно. И  там
строго-настрого  запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться  от
выполнения  своих обязанностей. Только смерть может ее освободить. У  тебя  нет
никакой  возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен  не
оживет и не потребует обратно свой титул. Ты - аббатиса.
     Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.
     -  Эта  женщина  портит  мне  жизнь, сколько я  себя  помню!  -  в  ярости
воскликнула  Верна. - Она настроила на меня этот проклятый  кокон,  я  знаю!  Я
знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу ее удавить!
     Уоррен ласково коснулся ее руки.
     -  Верна,  неужели  ты  можешь позволить какой-нибудь  сестре  Тьмы  стать
аббатисой?
     - Конечно, нет!
     - А Энн, по-твоему, могла бы?
     - Нет, но я не вижу...
     - Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об
Энн.  Она  оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре  Тьмы
хотя  бы  мизерную  возможность стать аббатисой. И  она  умирала.  Энн  сделала
единственное, что было в ее силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.
     Верна потрясение уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у нее  в
голове.
     Рухнув  на  ближайший  гладкий  камень у кромки  воды,  она  закрыла  лицо
ладонями. - О Создатель! - прошептала она. - Какая я эгоистка!
     Уоррен присел рядом с ней.
     - Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.
     - Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней...
до самого конца. Уоррен кивнул. Помолчав, он произнес:
     - У нас много проблем, да. Верна?
     -  Полный  Дворец, Уоррен, в красивой обертке и с золотым  кольцом  вместо
ленточки.

                                    Глава 7
     
     Ричард  зевнул, прикрывая ладонью рот. Он так устал от того, что  не  спал
почти  всю предыдущую ночь, не говоря уже о схватке с мрисвизами, что с  трудом
передвигал  ноги. Преследуемый чередой запахов, от приятных до  отвратительных,
он пробирался по лабиринту улиц и улочек, стараясь держаться поближе к домам  и
избегать  людных  мест.  Госпожа Сандерхолт указала ему направление;  Ричард  в
общих чертах придерживался его и надеялся, что не заблудился.
     Всегда  знать, где находишься и как добраться туда, куда направляешься,  -
дело  чести  любого  проводника. Но так как Ричард был лесным  проводником,  он
полагал,  что  ему простительно потерять направление в городе.  Кроме  того,  и
лесным  проводником он давно уже не был и не думал, что когда-нибудь станет  им
вновь.
     Тем  не  менее он знал, с какой стороны солнце, и несмотря на все  усилия,
которые  прилагали  узкие  улочки, темные переулки и беспорядочно  разбросанные
дома   со  слепыми  фасадами,  юго-восток  оставался  юго-востоком.  Он  просто
использовал  в  качестве ориентиров наиболее высокие здания вместо  деревьев  и
особенностей  ландшафта и старался не волноваться, если порой  шел  не  по  той
самой улице, о которой говорила госпожа Сандерхолт.
     Ричард  ткал  свой путь мимо бедно одетых лоточников, продающих  горшки  с
сухими кореньями или садки с голубями и рыбой, мимо углежогов, толкающих  перед
собой  тележки с углем и нараспев выкликающих цену, проходил мимо  сыроваров  в
ярких  красно-желтых  камзолов,  мимо мясных  лавок  со  свиными,  бараньими  и
оленьими  тушами,  мимо  продавцов  соли, предлагавших  ее  в  разных  видах  и
упаковках,  мимо  пекарей,  продающих хлеб, пироги и пирожные,  мимо  торговцев
птицей,   пряностями,  зерном,  вином  и  элем  и  тысячами   прочих   товаров,
выставленных  в  витринах или прямо на улице. Покупатели отчаянно  торговались,
жалуясь  на высокие цены, - и вдруг Ричард сообразил, что неприятное  ощущение,
которое он испытывает почти всю дорогу, это предупреждение: за ним следят.
     Встревоженный, он огляделся; среди множества лиц вокруг не было ни  одного
знакомого.  Меч Ричард Предусмотрительно скрыл под плащом, чтобы не  привлекать
внимания.  Во  всяком случае, вездесущие патрули не особенно им интересовались,
хотя  некоторые  д'харианцы  поглядывали  на  Ричарда  с  таким  видом,  словно
чувствовали опасность, но не могли определить ее источник. Ричард ускорил шаг.
     Ощущение  было  довольно  слабым: вероятно,  преследователи  держались  на
расстоянии,  и он не мог их увидеть. Но тогда как же узнать их в толпе?  Ричард
оглядел ближайшие крыши, но ничего подозрительного не обнаружил.
     На  углу  Ричард остановился и некоторое время наблюдал за толпой, текущей
вверх  и  вниз по улице, в надежде заметить преследователей, но опять не  нашел
ничего, что могло бы его насторожить.
     -  Медовый  пряник,  мой господин? Ричард обернулся и  увидел  стоящую  за
крошечным шатким столиком девочку в не по росту большом пальто. На вид ей  было
лет  десять-двенадцать, но Ричард не был силен в определении возраста маленьких
девочек.
     - Что? Девочка показала на столик.
     -  Медовый пряник. Их выпекает моя бабушка. Они очень вкусные, уверяю вас.
Всего  только  пенни.  Пожалуйста, купите хотя бы один,  господин  мой!  Вы  не
пожалеете.
     Старуха,  сидящая позади девочки на коричневом одеяле, расстеленном  прямо
на  снегу,  улыбнулась  Ричарду. Ричард ответил  легкой  улыбкой,  одновременно
прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить характер тревоги.  Девочка
и старуха с надеждой ждали.
     Ричард еще раз оглядел улицу и, глубоко вздохнув, полез в карман. Скача  в
Эйдиндрил, он за две недели почти не останавливался, чтобы поесть, и до сих пор
ощущал некоторую слабость. Но у него были только серебряные и золотые монеты из
Дворца  Пророков,  и  Ричард  сомневался, что в мешке,  оставленном  во  дворце
Исповедниц, мог бы найтись хоть один пенни.
     -  Я  не  господин,  - сказал он, пряча в карман все деньги,  кроме  одной
серебряной монеты. Девочка показала на его меч.
     -  Тот,  у  кого  такой замечательный меч, может быть  только  благородным
господином.
     Старуха  перестала улыбаться. Не сводя глаз с меча Ричарда,  она  медленно
поднялась на ноги.
     Ричард, торопливо прикрыв плащом рукоять, положил монету девочке в ладонь.
     -  У  меня  не  найдется вам сдачи, господин мой, - пробормотала  девочка,
глядя на деньги. - Я даже не знаю, сколько нужно для этого мелочи. Я никогда не
держала в руках серебряной монеты.
     -  Я  же сказал тебе - я не господин. - Он улыбнулся девочке. - Меня зовут
Ричард. Вот как мы решим: ты возьми монету и считай ее платой вперед. А когда я
снова пройду мимо, ты дашь мне еще медовый пряник, и так далее, пока монета  не
кончится.
     -  О,  господин мой... то есть Ричард, спасибо! Просияв, девочка протянула
бабушке деньги. Старуха внимательно изучила монету и заметила:
     - Незнакомой чеканки. Должно быть, вы приехали издалека.
     Она  не  могла  знать  происхождения монеты. Древний  и  Новый  миры  были
разъединены более трех тысячелетий назад.
     - Да, издалека. Но серебро тем не менее настоящее.
      Старуха  поглядела на него голубыми глазами, из которых  годы,  казалось,
вымыли весь цвет.
     -  Взят или дан, мой господин? - Ричард недоуменно приподнял бровь, и  она
пояснила.  -  Ваш  меч,  благородный господин. Вы его взяли,  или  он  был  вам
вручен?
     Старуха  пристально посмотрела на него, и Ричард наконец  понял,  что  она
имеет  в  виду. Искателя назначал волшебник, но с тех пор, как много лет  назад
Зедд  покинул  Срединные Земли, меч превратился в ценный трофей для  воров  или
тех,  кто мог себе позволить его купить. Фальшивые Искатели создали мечу плохую
репутацию,  им нельзя было доверять. Они пользовались магией меча  в  корыстных
целях, а не для того, к чему предназначали его те, кто наделил магией этот меч.
За  многие годы Ричард стал первым, кто был назван Искателем Истины. Он понимал
ужасную мощь магии и собственную ответственность. Он был истинным Искателем.
     -  Его  вручил  мне  Волшебник Первого Ранга. Я избран, -  нехотя  ответил
Ричард. Старуха скомкала платье на животе.
     -  Искатель,  -  выдохнула  она беззубым ртом.  -  Хвала  духам!  Истинный
Искатель!
     Девочка, не понимая, о чем идет речь, посмотрела на монетку в руке бабушки
и протянула Ричарду самый большой пряник. Ричард с улыбкой взял его.
     Старуха, наклонившись через стол, спросила, понизив голос:
     - Ты пришел, чтобы избавить нас от паразитов?
     - В каком-то смысле. - Ричард попробовал пряник и снова улыбнулся девочке.
- Правда очень вкусный.
     Она заулыбалась.
     -  Я  же  говорила! Бабушка делает лучшие медовые пряники  на  всей  улице
Глашатаев.
     Улица Глашатаев. Наконец-то он сумел выйти на нужную улицу. Мимо рынка  на
улицу Глашатаев, сказала госпожа Сандерхолт. Ричард подмигнул девочке и откусил
от  пряника еще кусок. - Что за паразиты? - спросил он старуху. -- Мой сын и ее
мать, - она глазами указала на девочку, - отправились ко дворцу ждать, когда им
дадут  золото. Я говорила им: надо работать, но они ответили, что я -  выжившая
из  ума  старуха  и  если они дождутся, то получат золота  больше,  чем  смогут
заработать трудом.
     - А почему им должны его дать? Старуха пожала плечами.
     -  Кто-то  во дворце это пообещал. Сказал, что все жители города заслужили
свою часть казны. Нашлись такие, кто в это поверил. Мой сынок всю жизнь об этом
мечтал.  Молодежь нынче пошла ленивая, все только и знают, что сидеть сиднем  и
ждать,  когда им дадут денег. Нет бы самим о себе позаботиться! Там, у  дворца,
то  и дело дерутся за то, кому получать золото первым. Кое-кто, кто послабее да
постарше, в этих драках и гибнет. Одним словом, работать почти все перестали, и
цены растут. Мы едва наскребаем на хлеб. - Старуха пригорюнилась. - И все из-за
жадности. Мой сын работал у пекаря, теперь ждет, когда ему дадут золота, а  она
голодает.  -  Старуха кивнула на девочку и улыбнулась. - Но внучка  у  меня  не
такая.  Помогает мне печь пряники, да-да, чтобы мы могли прокормиться. Я-то  не
позволю  ей  шляться по улицам, как другие детишки. - Она мрачно посмотрела  на
Ричарда.  -  Вот  тебе и паразиты. Те, кто забирает у нас то немногое,  что  мы
зарабатываем  или  делаем своими руками. Те, кто искушает  людей  ленью,  чтобы
пасти  их, словно овец. Те, кто отнял у нас свободу и надежду. Даже я, выжившая
из  ума  старуха, понимаю, что ленивому ни до чего нет дела. Он думает  лишь  о
себе. Не знаю, куда катится мир.
     Когда  она замолчала, Ричард указал на монету в ее руке и многозначительно
сказал:
     -  Я  был  бы вам очень обязан, если бы вы забыли о том, как выглядит  мой
меч. Старуха понимающе кивнула:
     - Все, что угодно. Для вас, мой господин, все что угодно. И надавайте этим
паразитам как следует!
     Ричард  прошел  чуть дальше по улице и присел на парапет,  чтобы  спокойно
доесть пряник. Он действительно был очень вкусным, но Ричард был голоден  и  не
слишком  заботился  о вкусе еды. Прислушавшись к своим ощущениям,  он  еще  раз
убедился,  что чувствует не приближение мрисвиза, а обычную слежку.  Теперь  бы
только  обнаружить преследователя. Он внимательно вглядывался в лица  прохожих,
но не замечал никого, кто проявлял бы интерес к его персоне.
     Слизывая  с  пальцев мед, Ричард пересек улицу, чувствуя себя так,  словно
плывет  против течения. Шум, гам, стук подков, скрежет колес, треск  ящиков  на
телегах,  скрип  слежавшегося снега под ногами, выкрики лоточников  и  возгласы
возниц  несказанно  его раздражали. Он привык к тишине леса,  где  единственным
шумом  был шелест листвы на деревьях, журчание воды и шорох ветра. Конечно,  он
часто  бывал  в  Хартленде, но этот крохотный городишко мало чем  отличался  от
деревушки.
     Ричард  скучал по своему лесу. Кэлен обещала, что когда-нибудь они  вместе
приедут  туда.  Он  улыбнулся, представив, как будет  показывать  ей  потаенные
уголки, водопады, ущелья в горах... Им будет хорошо там вдвоем. Ричард вспомнил
ту  особенную улыбку, которую она дарила только ему одному, и у него  потеплело
на сердце.
     Он  тосковал по Кэлен куда больше, чем по своим родным лесам, и хотел  как
можно  быстрее оказаться с ней рядом. Скоро они встретятся - но пока  ему  надо
кое-что сделать здесь, в Эйдиндриле.
     Услышав  какой-то  шум,  Ричард  обернулся  и  понял,  что,  замечтавшись,
перестал смотреть по сторонам и едва не угодил под копыта колонне всадников. Их
командир, выругавшись, приказал подчиненным остановиться.
     -  Ты  что,  быть  слепым?! Только круглый дурак лезет  навстречу  конному
строю!
     Ричард  поглядел  по сторонам. Прохожие жались к домам, всем  своим  видом
показывая,  что вовсе не собирались выходить на середину улицы,  и  старательно
отводили  взгляды  от солдат. Казалось, всем им сейчас больше  всего  на  свете
хочется стать невидимками.
     Ричард взглянул на предводителя всадников и на мгновение тоже подумал,  не
стать   ли  ему  в  самом  деле  невидимым,  чтобы  не  ввязываться  в   лишние
неприятности. Того и гляди кто-нибудь пострадает. Но внезапно ему на ум  пришло
Второе  Правило Волшебника: величайшее зло может проистекать из  весьма  благих
намерений,  а  Ричард уже усвоил, что, когда имеешь дело с магией,  последствия
могут быть ужасными. Простых извинений должно быть достаточно, решил он.
     - Прошу прощения. Наверное, я засмотрелся в другую сторону. Простите.
     При  этом  он  разглядывал  солдат, не припоминания,  чтобы  видел  раньше
похожих.  Все  верхом,  строй держат отлично, вид у  всех  хмурый,  но  доспехи
безукоризненно вычищены, как и оружие. Каждый в алом плаще и на белом  коне.  У
них  был  такой  вид,  словно они собирались пройти парадом перед  каким-нибудь
королем.
     Офицер  глянул  на  Ричарда  из-под сверкающего  шлема,  украшенного  алым
плюмажем  и, легко удерживая могучей рукой в перчатке поводья своего  огромного
жеребца, наклонился вперед.
     - Убирайся с дороги, недоумок, или будешь быть затоптанным.
     Ричард  узнал  его акцент: точно такой же был у Эди. Ричард  не  знал,  из
какой Эди страны, но эти люди явно были ее соотечественники.
     Пожав плечами, Ричард отступил в сторону.
     - Я же извинился. Не думал, что вы так торопитесь.
     - Битва с Владетелем - всегда срочное дело. Ричард отступил еще на шаг.
     -  Не  могу  с этим не согласиться. Он как раз сейчас дрожит от страха  за
ближайшим  углом, ожидая, когда вы придете и расправитесь с ним,  так  что  вам
действительно лучше поторопиться.
     Темные  глаза всадника полыхнули ледяным огнем. Ричард невольно вздрогнул,
жалея  в  душе,  что  в  свое время не избавился от дурацкой  привычки  дерзить
первому встречному. Это, наверное, потому, что он всегда был высокого роста.
     Ричард  никогда  не любил драться, но еще в детстве он  стал  мишенью  для
всех,  кто желал доказать свою силу. Задолго до того, как Зедд вручил  ему  Меч
Истины,  Ричард  научился  обуздывать свой гнев и всегда  старался  обезоружить
противника шуткой. Но вместе с тем он был неизменно уверен в своей силе, и  эта
уверенность  порой превращала шутку в злую насмешку. Обидные слова срывались  с
языка раньше, чем он успевал подумать, и Ричард ничего не мог с этим поделать.
     - У тебя наглый язык. Может быть, ты тоже из тех, кто служит Владетелю?
     - Уверяю вас, сударь, что у нас с вами один враг.
     - За самонадеянностью прячутся слуги Владетеля.
     Воин  в алом плаще начал спешиваться. Ричард едва успел подумать, что надо
сматываться побыстрее, как в тот же миг его подхватили чьи-то могучие руки.
     - Двигай своей дорогой, щеголь, - раздался голос откуда-то справа и сзади.
- Это не твоя добыча.
     Ричард  завертел головой и увидел, что его держат на весу два  здоровенных
д'харианца в коричневых кожаных латах.
     Всадник, который успел вынуть только одну ногу из стремени, замер.
     -  Мы  с тобой на одной стороне, брат. Этого парня необходимо допросить  у
нас - а потом немного поучить его вежливости. Мы...
     -- Проваливай, я сказал.
     Ричард  хотел  высказать  свое мнение на этот счет,  но  мускулистая  рука
заткнула  ему  рот.  Он  увидел  сверкнувший под локтем  обруч  из  золотистого
металла,  снабженный  острыми  словно  бритва  шипами,  смертоносное  оружие  в
рукопашном бою, и едва не проглотил собственный язык.
     Д'харианские  солдаты вообще отличались ростом, но эти  двое  были  просто
гиганты.  Хуже  того, это были не обычные воины. Ричарду уже доводилось  видеть
солдат  с  такими обручами на предплечьях. Личная охрана Даркена  Рала.  Бывший
правитель Д'Хары нигде не появлялся без их сопровождения.
     Д'харианцы  удерживали Ричарда на весу с такой легкостью,  словно  он  был
соломенной куклой. После двухнедельной скачки Ричард был вымотан до предела, да
и  после схватки с мрисвизами прошло не более двух часов. Правда, страх  придал
ему сил, но, чтобы вырваться от этих двоих, их было явно недостаточно.
     Офицер в алом плаще высвободил вторую ногу из стремени.
     -  А  я  говорю,  он  быть наш. Мы должны допросить его.  Если  он  служит
Владетелю, значит, сознается. Д'харианец слева угрожающе пророкотал:
     -  Давай-давай, слезай. Я снесу тебе башку, а потом поиграю ею в кегли. Мы
его  разыскиваем  давно,  и теперь он наш. Когда мы тебе  его  отдадим,  можешь
допрашивать его труп сколько угодно.
     Офицер снова остановился, глядя на д'харианцев.
     - Я же сказать тебе, брат, мы с тобой на одной стороне. Мы оба сражаемся с
Владетелем. Зачем нам драться друг с другом?
     - Если желаешь спорить, доставай меч. Если нет - проваливай.
     Остальные всадники, которых было около двух сотен, смотрели на д'харианцев
равнодушно  и, что больше всего поразило Ричарда, без тени страха.  Разумеется,
непосредственных противников было всего двое - но Ричард своими глазами  видел,
что  д'харианские войска рассыпаны по всему городу. Если стычка произойдет, они
все в мгновение ока окажутся здесь.
     Однако офицера, судя по всему, такая возможность нисколько не беспокоила.
     - Вас двое, брат. Не очень хороший расклад.
     
     Д'харианец, который стоял слева от Ричарда, окинул взглядом ряды всадников
и презрительно сплюнул.
     -  Ты  прав,  щеголь. Но ничего, Иган постоит в сторонке,  чтобы  уравнять
шансы,  а я разберусь с тобой и твоими хлыщами. Только предупреждаю, "брат",  -
если твоя нога коснется земли, клянусь, ты умрешь первым.
     Ледяные  глаза, спокойные и холодные, некоторое время внимательно  изучали
д'харианцев.  Потом  офицер в сверкающих доспехах и  алом  плаще  выругался  на
незнакомом языке и снова вдел ноги в стремена.
     -  У  нас быть более важные дела, братья. Этот человек быть пустой  тратой
времени. Он ваш.
     По  взмаху  его руки колонна снова двинулась вдоль улицы. Ричард попытался
вырваться,  но безуспешно. Его поволокли прочь, а прохожие отводили взгляд,  не
желая вмешиваться и нарываться на неприятности.
     Ричард  пробовал сопротивляться и судорожно придумывал выход,  но,  прежде
чем  он  успел  сообразить, что же делать дальше, его затащили в  узкий  темный
проход между гостиницей и каким-то темным зданием.
     В  глубине  переулка,  в  тени, Ричард увидел четыре  закутанные  в  плащи
фигуры.

                                    Глава 8

     Д'харианцы бережно опустили Ричарда на землю. Едва его ноги обрели  опору,
он  схватился  за меч. Солдаты отошли в сторону и убрали руки за спину.  Четыре
фигуры в плащах вышли из тени и двинулись к Ричарду.
     Решив, что бегство предпочтительней схватки, Ричард не стал доставать меч,
а нырнул вбок. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги и уперся спиной в
холодную  стену  дома.  Тяжело дыша, Ричард набросил на  голову  капюшон  плаща
мрисвиза, и в мгновение ока плащ слился с камнем. Ричард исчез.
     Невидимке  ускользнуть проще, и лучше удрать, чем биться  без  надежды  на
успех. Вот он и убежит - как только отдышится.
     Четверо в плащах вышли на свет. Плащи распахнулись. Темно-коричневая  кожа
с  ног  до головы облегала стройные женские фигурки. На поясе у каждой  женщины
сияла золотая звезда в обрамлении драгоценных камней.
     Ричард  сразу  узнал  эти звезды: слишком часто он утыкался  окровавленным
лицом в эту эмблему Он замер, забыв не только о мече, а даже о том, как дышать.
Охваченный паникой, он видел лишь символ, который был ему так хорошо знаком.
     Морд-Сит.
     Женщина, которая шла впереди, откинула капюшон. У нее были длинные светлые
волосы,  заплетенные  в косу. Ее голубые глаза скользили  по  стене  в  поисках
Ричарда.
     - Магистр Рал? Магистр Рал, где... Ричард моргнул.
     - Кара?
     Он  перестал сосредоточиваться, и плащ снова сделался черным. Кара увидела
Ричарда, и в эту минуту на них обрушилось небо.
     Грозно   рыча   и  хлопая  крыльями,  сверкая  огромными  клыками,   Гратч
приземлился между Карой и Ричардом. Солдаты выхватили мечи почти мгновенно,  но
куда  им  было тягаться с Морд-Сит в быстроте. Клинки еще не вышли из ножен,  а
женщины  уже  сжимали в руках эйджилы. Хотя на вид эйджил казался  лишь  тонким
красным  стерженьком, Ричард знал, какое это могучее оружие.  Когда-то  Ричарда
"обучали" с его помощью.
     Он бросился к гару и отшвырнул его к дальней стене, но гар снова перелетел
через него и опять приготовился броситься на врагов.
     - Стойте! Всем стоять!
     Шестеро людей и один гар замерли - Ричард кричал во всю мощь своих легких.
Он  понятия  не  имел, кто выйдет победителем в этой схватке,  но  не  имел  ни
малейшего  желания выяснять. Воспользовавшись общим замешательством,  он  встал
перед гаром и выставил перед собой руки.
     - Гратч - мой друг. Он всего лишь хотел защитить меня. Стойте, где стоите,
и он вас не тронет.
     Гратч обхватил Ричарда мохнатыми лапами и прижал к своему розовому животу.
По  переулку гулко разнеслось довольное урчание, полное нежности, хотя при этом
в нем явственно присутствовали предостерегающие нотки.
     - Магистр Рал, - тихо произнесла Кара, а солдаты убрали мечи в ножны. - Мы
здесь тоже затем, чтобы защищать вас.
     Ричард высвободил одну руку.
     -  Все в порядке, Гратч. Это мои друзья. Ты все сделал правильно и спасибо
тебе, но сейчас, пожалуйста, успокойся.
     Гратч  закурлыкал  -  это означало, что он доволен.  Ричард  велел  Гратчу
следовать  за  собой,  но  стараться не попадаться никому  на  глаза.  И  Гратч
блестяще выполнил поручение. Ричард сам не видел его, пока гар не обрушился  на
них сверху.
     - Кара, как вы здесь очутились?
     Кара  уважительно  коснулась  руки  Ричарда  и,  казалось,  была  удивлена
крепостью его мускулов. Она улыбнулась.
     -  Даже  сам  Даркен Рал не умел становиться невидимым. Он  мог  управлять
животными, но стать невидимкой - нет.
     -  Я  не  управляю Гратчем. Он мой друг. И я вовсе не... Кара, что вы  тут
делаете?
     Казалось, ее поставил в тупик этот вопрос.
     - Охраняем вас.
     -  А  они? - Ричард указал на солдат. - Они говорили, что собираются  меня
убить.
     Солдаты стояли не двигаясь, словно два могучих дерева.
     -  Магистр  Рал, - произнес один из них. - Мы скорее умрем,  чем  позволим
кому-то убить вас.
     -  Мы вас почти догнали, когда вы сцепились с этими хлыщами на лошадях,  -
сказала  Кара. - Я приказала Игану с Уликом вытащить вас оттуда, но без  драки,
иначе  вы  могли пострадать. Эти люди не должны были догадаться, что  мы  хотим
вырвать  вас  из  их  рук,  иначе бы они попытались убить  вас.  Мы  не  хотели
рисковать вашей жизнью.
     Ричард   посмотрел  на  двух  светловолосых  д'харианских  солдат.  Темно-
коричневые доспехи сидели на них как влитые, плотно обтягивая могучие тела.  На
груди  у каждого красовалась большая буква "Р", а под ней - перекрещенные мечи.
Один  из солдат - Ричард не знал, Улик или Иган, - кивнул, подтверждая то,  что
сказала Кара. Поскольку Кара и другие Морд-Сит две недели назад помогли Ричарду
одержать победу над Даркеном Ралом, он был склонен верить ей.
     Ричард  предоставил Морд-Сит свободу, но, получив ее, они предпочли  стать
личной  охраной  Магистра  Рала и преданно защищали его.  Ричард  уже  отчаялся
заставить их изменить решение.
     Одна  из  женщин  тихо окликнула Кару и кивком указала на улицу,  где  уже
начали  скапливаться  любопытные. Впрочем, одного взгляда  д'харианских  солдат
было достаточно, чтобы зеваки заспешили прочь.
     Кара схватила Ричарда за плечо.
     - Здесь небезопасно - пока. Идемте с нами, Магистр Рал.
     Не  дожидаясь  ответа, она подтолкнула его в тень и распахнула  ставни  на
одном  из окон. Ричард жестом успокоил Гратча и вслед за Карой полез в окно.  В
комнате,  куда  оно вело, стоял покрытый пылью стол с тремя свечами,  несколько
скамей и стул. В углу лежали пожитки.
     Гратч  сложил  крылья  и тоже ухитрился протиснуться следом.  Он  держался
возле  Ричарда, спокойно наблюдая за остальными. А те, приняв к  сведению,  что
гар  - друг Ричарда, казалось, совершенно перестали беспокоиться, что находятся
в обществе хищного зверя.
     - Так все-таки, Кара, что вы здесь делаете? Кара нахмурилась так, словно у
него было что-то не в порядке с головой.
     -  Я же сказала, мы охраняем вас. - Хитрая улыбка тронула уголки ее губ. -
И похоже, мы прибыли вовремя. Магистр Рал сражается магией против магии, в этом
ваша задача. А нам предоставьте сражаться сталью против стали. - Она указала на
других  Морд-Сит.  -  Во Дворце у нас не было времени на  знакомство.  Это  мои
сестры по эйджилу: Холли, Берлина и Раина.
     В  мерцающем  свете  свечей Ричард внимательно изучил  лица  трех  женщин.
Тогда,  в Народном Дворце, он действительно торопился и успел запомнить  только
лишь  Кару. Она одна говорила за всех, и он держал кинжал у ее горла, пока Кара
не  убедила  его,  что  говорит  правду.  Холли  оказалась  синеглазой  высокой
блондинкой. Бердина и Раина были чуть ниже. У Бердины волосы были каштановые, а
у  Раины - черные. У всех троих были проницательные глаза; их взгляд, казалось,
проникал в самую душу. Ричард на всю жизнь запомнил этот взгляд - такой  был  у
всех  Морд-Сит.  Правда,  темные глаза Раины придавали этому  взгляду  особенно
зловещий оттенок.
     Ричард твердо посмотрел им в глаза.
     -  Вы были среди тех, кто помог мне во Дворце? - Они кивнули. - Значит, вы
заслужили мою вечную благодарность. А где же остальные?
     -  Во Дворце, на случай, если бы вы вернулись до того, как вы вас разыщем,
-  объяснила  Кара. - Командующий генерал Тримак настоял, чтобы Улик  с  Иганом
поехали тоже, поскольку они входят в число личных телохранителей Магистра Рала.
Мы  выехали  всего  на час позже вас, но не догнали. - Она  изумленно  покачала
головой. - Мы не теряли ни секунды, и все-таки вы почти на сутки нас опередили.
     Ричард поправил перевязь меча.
     - Я очень спешил. Кара пожала плечами:
     - Вы - Магистр Рал. Когда речь заходит о вас, нас ничто удивить не может.
     Ричард подумал, что она, однако, выглядела очень удивленной, когда он стал
невидимым, но благоразумно не высказал этого вслух.
     - Что это за помещение? - спросил он, оглядывая темную пыльную комнату.
     Кара сняла перчатки и бросила их на стол.
     -  Мы хотели устроить здесь базу, пока не найдем вас. Мы выбрали это место
потому,  что  тут  поблизости штаб-квартира д'харианцев. -  Мне  говорили,  они
занимают большое здание На рынком.
     - Так и есть, - кивнула Холли. - Мы проверили.
     Ричард пристально поглядел в ее внимательные синие глаза.
     -  Я  как раз направлялся туда, когда вы меня перехватили. Думаю,  мне  не
повредит, если я явлюсь туда в вашем сопровождении. - Он ослабил завязки  плаща
и почесал шею. - Однако как вы умудрились отыскать меня в таком большом городе?
     Лица  солдат остались невозмутимыми, зато брови женщин изумленно  поползли
вверх.
     -  Вы  Магистр Рал, - сказала Кара. Она явно считала, что этого объяснения
вполне достаточно. Ричард сложил руки на груди.
     - И что?
     - Узы, - вступила в разговор Бердина и была несколько озадачена, увидев на
его лице недоумение. - Мы связаны с Магистром Ралом узами.
     -  Я не понимаю, что это значит. Какое они имеют отношение к тому, о чем я
спросил?
     Морд-Сит обменялись взглядами. Кара склонила голову набок.
     -  Вы  -  Магистр  Рал, владыка Д'Хары. Мы - д'харианцы. Чего  же  тут  не
понять?
     Ричард отбросил со лба волосы и обреченно вздохнул.
     - Я вырос в Вестландии, за две границы от Д'Хары. Я сроду ничего не слышал
о  Д'Харе  и  еще меньше о Даркене Рале, пока границы не рухнули.  .  Несколько
месяцев  назад  я даже не подозревал, что Даркен Рал - мой отец.  -  Увидев  их
изумление,  он  отвел  взгляд. - Он изнасиловал мою  мать,  и  она  скрылась  в
Вестландии  еще до того, как я родился, до установления границ. Даркен  Рал  не
подозревал о моем существовании, не знал, что я его сын, до самой своей смерти.
Я понятия не имею, что это значит - быть Магистром Ралом.
     Телохранители стояли не шевелясь. Четверо Морд-Сит молчали, и пламя свечей
отражалось в их глазах. Ричард задумался, не жалеют ли они в эту минуту о  том,
что  принесли  ему  клятву  верности,  и почувствовал  неловкость  оттого,  что
рассказывает о своем происхождении людям, которых не знает по-настоящему.
     - Вы все еще не объяснили, каким образом нашли меня.
     Бердина  откинула капюшон, а Кара положила руку Ричарду на плечо, вынуждая
его  сесть  на стул. Стул скрипнул, и Ричард засомневался, выдержит ли  он  его
нес, но стул выдержал. Кара взглянула на солдат.
     -  Может, лучше вы ему объясните, поскольку чувствуете узы сильнее.  Улик?
Улик выпрямился.
     - С чего начать?
     Кара хотела что-то сказать, но Ричард перебил ее:
     - Мне еще многое нужное сделать, а времени мало. Начни с главного. Что это
за узы?
     - Я расскажу то, чему нас учили, - кивнул Улик.
     Ричард  махнул рукой в сторону лавки, показывая, чтобы Улик сел. Ему  было
неприятно  смотреть  снизу вверх на этого гиганта. Бросив взгляд  через  плечо,
Ричард  увидел,  что  Гратч вылизывает на себе шерсть, не  забывая  следить  за
людьми.  Ричард  ободряюще улыбнулся ему. Гратч впервые попал в  такую  большую
компанию,  но,  учитывая  дальнейшие планы  Ричарда,  ему  пора  было  к  этому
привыкать. Морда гара сморщилась в ответной улыбке, однако уши стояли  торчком,
словно он к чему-то прислушивался. Ричард пожалел, что не знает точно, много ли
гар понимает из того, что слышит.
     Улик придвинул лавку и сел.
     - Давным-давно...
     -  Как  давно?  -  прервал  его Ричард. Улик провел  пальцем  по  костяной
рукоятке кинжала, прикидывая.
     -  Очень  давно...  Когда только образовалась Д'Хара. Наверное,  несколько
тысячелетий назад...
     - И что же?
     -  Одним  словом, узы эти возникли в те времена. Первый Магистр Рал  объял
своей силой, своей магией весь д'харианский народ, чтобы защитить его.
     - Ты хочешь сказать, чтобы править им? - поднял бровь Ричард. Улик покачал
головой.
     -  Это  было взаимное соглашение. Дом Ралов, - он постучал по букве "Р"  у
себя на груди, - должен был стать магией, а народ - сталью. Мы защищаем его,  а
он, в свою очередь, нас. Мы связаны друг с другом.
     - Зачем волшебнику защита сталью? Волшебник владеет магией.
     Улик,  скрипнув кожей, облокотился на колено и наклонился вперед, серьезно
глядя на Ричарда.
     -  Вот  вы  владеете магией. Всегда ли она вас защищала? Вы не можете  все
время  не  спать,  все  время смотреть, кто у вас за спиной,  и  магия  вам  не
поможет,  если  нападающих  много. Даже волшебник умрет,  если  ему  перерезать
горло. Мы нужны вам.
     Поразмыслив, Ричард не мог не согласиться с тем, что услышал.
     - И все же - какое отношение эти узы имеют ко мне?
     -  Магия  связывает народ Д'Хары с Магистром Ралом. Когда Магистр умирает,
эта  связь  переходит к его наследнику - если тот обладает даром. - Улик  пожал
плечами.  -  Узы  -  это и есть магия. Все д'харианцы их  чувствуют.  С  самого
рождения. И благодаря этим узам мы узнаем Магистра. Когда Магистр Рал рядом, мы
ощущаем его присутствие. Так мы вас и нашли. Чем меньше расстояние, тем сильнее
чувствуются узы.
     Ухватившись за спинку стула, Ричард резко наклонился вперед.
     - Ты хочешь сказать, что все д'харианцы чувствуют мое присутствие и знают,
где я нахожусь?
     -  Нет.  Это  нечто  большее.  -  Улик  сунул  палец  под  нагрудник  и  с
наслаждением почесался. Он явно не знал, как объяснить лучше.
     Берлина  поставила  ногу на лавку и, облокотившись на  колено,  пришла  на
помощь солдату.
     -  Видите ли, прежде всего мы должны узнать нового Магистра Рала. Узнать и
признать его власть. Признать не путем какой-нибудь церемонии, а скорее в душе.
Мы  можем и не хотеть признавать этого человека, как было в предыдущем  случае,
но, если он Магистр, тут уже никуда не денешься. Это выше нас.
     - Иными словами, это некий род веры. Лица всех присутствующих просветлели.
     - Да. Именно так это лучше всего объяснить, - сказал Иган. - Как только мы
признали его власть, до тех пор, пока Магистр Рал жив, мы связаны с ним  узами.
Когда  он умирает, новый Магистр Рал занимает его место, и тогда мы уже связаны
узами  с  ним. Во всяком случае, именно так должно быть. Но в этот  раз  что-то
пошло не так, и Даркен Рал, или его дух, каким-то образом удержал часть себя  в
этом мире.
     Ричард выпрямился.
     -  Врата.  Шкатулки в Саду Жизни - врата в нижний мир, и  одна  оставалась
открытой.  Но  когда я вернулся две недели назад, то закрыл ее,  и  Даркен  Рал
отправился в Подземный мир - теперь уже навсегда.
     Улик потер ладонь о ладонь, и мышцы на его руках вздулись буграми.
     -  Когда  Даркен Рал умер в начале зимы, вы произнесли речь перед Дворцом.
Многие  д'харианцы, которые слышали вас, поверили, что вы - новый Магистр  Рал.
Но  некоторые - нет. Кое-кто по-прежнему связан узами с Даркеном Ралом.  Должно
быть, так случилось потому, что эти врата, о которых вы говорите, были открыты.
Такого  раньше никогда не бывало. Во всяком случае, я никогда ни о чем  похожем
не  слышал.  Вернувшись,  вы не только уничтожили при помощи  вашего  дара  дух
Даркена  Рала, но и нанесли поражение восставшим офицерам, которые не  признали
вас.  Изгнав  дух Даркена Рала, вы разорвали узы, связывавшие  его  с  ними,  и
убедили  всех  во  Дворце, что вы - Магистр Рал. Теперь  они  верны  вам.  Весь
Дворец. Они связаны узами только лишь с вами.
     -  Как  и должно быть, - решительно закончила Раина. - Вы обладаете даром.
Вы  волшебник. Вы - магия против магии, а д'харианцы, ваш народ, - сталь против
стали.
      Ричард поглядел в ее темные глаза.
     -  Об  этих узах, об этой истории насчет магии против магии и стали против
стали  я знаю меньше, чем о том, как быть волшебником, а о волшебстве мне почти
ничего не известно. Я не знаю, как пользоваться магией.
     Морд-Сит некоторое время смотрели на него, а затем рассмеялись, словно  он
удачно пошутил.
     - Я не шучу. Я не знаю, как пользоваться своим даром.
     Холли хлопнула его по плечу и указала на Гратча.
     -  Вы  управляете животными, в точности как Даркен Рал. Мы этого не можем.
Вы даже с ним разговариваете. С гаром!
     - Ты просто не понимаешь. Я спас его, когда он был еще совсем маленький. Я
вырастил его, только и всего. Мы с ним подружились. Это не магия.
     Холли снова хлопнула его по плечу.
     -  Может, для вас это и не магия. Магистр Рал, но никто из нас на такое не
способен.
     - Но...
     -  Сегодня на наших глазах вы стали невидимым, - сказала Кара. Она уже  не
смеялась. - Вы будете утверждать, что и это не магия?
     -  Ну  да, полагаю, это магия, но не совсем та, что вы думаете. Вы  просто
никак не поймете... Кара выгнула бровь.
     -  Магистр Рал, для вас такие штучки обычное дело, потому что вы  владеете
даром.  А  для нас это магия. Неужели вы предполагаете, что любой из нас  может
сделать то же, что и вы?
     Ричард провел ладонью по лицу.
     - Нет, вы этого сделать не сможете. И все-таки это не то, что вы думаете.
     Раина одарила его тем взглядом Морд-Сит, который обязывал к повиновению. У
Ричарда  моментально отнялся язык. Хотя он не был больше пленником  Морд-Сит  и
эти женщины теперь были его союзницами, обучение эйджилом быстро не забывается.
     -  Магистр  Рал,  -  произнесла  Раина, и  ее  тихий  голос  наполнил  все
помещение,  - в Народном Дворце вы сражались с духом Даркена Рала. Вы,  обычный
человек, сражались с духом могущественного волшебника, который вернулся из мира
мертвых,  чтобы  уничтожить  всех.  У него  не  было  тела,  это  был  призрак,
существующий  только  благодаря волшебству. С ним вы  могли  сразиться  лишь  с
помощью своей собственной магии.
     Она перевела дух и продолжала:
     -  Во  время  битвы  вы  метали молнии, и эти молнии, порожденные  магией,
уничтожили восставших генералов, которые желали победы Даркену Ралу. В тот день
тот, кто еще не был связан с вами узами, стал ими связан. За всю нашу жизнь  во
Дворце не витало столько магии, как в тот день.
     Она  наклонилась  к  Ричарду, по-прежнему не спуская с него  своих  темных
глаз, и голос ее зазвучал громче:
     -  Это была магия, Магистр Рал. Нас всех должен был поглотить мир мертвых,
но  вы  нас  спасли.  Вы выполнили свою часть договора. Вы были  магией  против
магии. Вы - Магистр Рал. Мы отдадим свои жизни за вас.
     Ричард внезапно осознал, что левой рукой судорожно сжимает рукоять меча  и
буквы слова "Истина" почти до крови врезаются ему в ладонь.
     Усилием воли он отвел взгляд от глаз Раины и оглядел остальных.
     -  То,  что вы говорите, - правда, но все не так просто, как вам  кажется.
Существует нечто большее... Я не хочу, чтобы вы считали, будто я делаю  что-то,
потому что знаю, как нужно делать. Просто так получается, вот и все. Даркен Рал
всю жизнь учился магии, он знал о ней едва ли не все. Ваша вера в меня чересчур
сильна.
     -  Мы  понимаем, - пожала плечами Кара. - Вам нужно больше узнать о магии.
Что  ж,  учиться  всегда  полезно. Вы лучше послужите нам,  если  будете  знать
больше.
     - Нет, вы не понимаете...
     Кара ободряюще положила руку ему на плечо.
     -  Много  вы знаете или мало - не имеет значения. Никто не в силах  узнать
всего. Это ничего не меняет. Вы -- Магистр Рал. Мы с вами связаны узами. -  Она
сжала  ему плечо. - Даже если бы кто-нибудь из нас захотел изменить это, то  не
смог бы. Это невозможно.
     Ричард  вдруг  успокоился. На самом деле он не хотел их  отговаривать.  Их
верность и помощь могли ему пригодиться.
     - Вы помогли мне раньше и сейчас, на улице, возможно, спасли мою шкуру, но
я  не  хотел бы, чтобы ваша вера в меня была больше, чем я того заслуживаю.  Не
хотел бы вас разочаровывать. Я хочу, чтобы вы шли за мной потому, что мы делаем
благое дело, а не потому, что нас связывают какие-то узы. В конце концов, это -
рабство.
     -  Магистр Рал! - Раина впервые утратила невозмутимость. - Мы были связаны
узами  с  Даркеном Ралом, и тогда у нас было не больше выбора, чем  сейчас.  Он
забрал  нас  к  себе, когда мы были еще совсем юными, обучил нас и использовал,
чтобы...
     Ричард встал и приложил палец к ее губам.
     - Я знаю. Теперь все хорошо. Теперь вы свободны.
     Кара сгребла его за ворот плаща и развернула лицом к себе.
     -  Вы что, не понимаете? Многие из нас ненавидели Даркена Рала, но мы были
обречены служить ему, связанные узами. Вот что такое рабство! Для нас не  имеет
значения,  сколько вы знаете. От этого узы не станут слабее. И впервые  за  всю
нашу  жизнь  они не воспринимаются нами как тяжкое бремя. Даже если  бы  их  не
существовало, наш выбор все равно был бы таким же. А вот это - не рабство!
     -  Нам ничего не известно о вашей магии, - вступила Холли, - зато мы можем
научить вас быть Магистром Ралом. - Улыбка смягчила выражение ее синих глаз,  и
за холодной маской Морд-Сит проступила обычная женщина. - В конце концов,
     
     Морд-Сит  для  того  и существуют, чтобы обучать и воспитывать.  -  Улыбка
исчезла,  словно ее и не было. - Не важно, насколько долгим окажется ваш  путь.
Мы все равно пойдем с вами.
     Ричард  провел  рукой по волосам. Он был тронут, но в то же  время  слепая
преданность всегда вызывала у него некоторое беспокойство.
     -  Я  хочу, чтобы вам стало ясно: я не такой могущественный волшебник, как
вы думали. Я кое-что понимаю в магии, в частности, в магии моего меча, но своим
даром  пользоваться не умею. Я не понимаю, что у меня внутри, не  понимаю,  что
делаю,  и  не  могу ничем управлять. И потом, мне помогали добрые  духи.  -  Он
помолчал, глядя им в глаза. - Денна была с ними.
     Морд-Сид  улыбнулись, но для каждой эта улыбка означала  свое.  Они  знали
Денну,  знали,  что  она обучала Ричарда, и знали, что ему пришлось  убить  ее,
чтобы  бежать.  Он освободил Денну от уз, связывающих ее с Даркеном  Ралом,  но
заплатил  за  это  высокую цену. Дух Денны обрел покой, и все равно  ее  смерть
всегда будет преследовать его. Ему пришлось сделать клинок Меча Истины белым  и
положить конец ее жизни через любовь и прощение.
     -  Что  может  быть  лучше,  чем иметь на своей стороне  добрых  духов?  -
спокойно  заметила Кара, выразив общее мнение. - И радостно  знать,  что  Денна
среди них.
     Ричард отвернулся и сделал вид, что отряхивает плащ. Потом он повернулся к
Морд-Сит и заговорил о другом:
     -  Так  вот,  как Искатель Истины я шел туда, желая узнать, кто  командует
войсками  Д'Хары  здесь, в Эйдиндриле. Мне надо сделать  кое-что  важное,  и  я
спешу.  Я  понятия не имел об этих узах, но хорошо представляю, на что способен
Искатель. Тем не менее я буду рад, если вы пойдете со мной.
      Бердина покачала головой.
     - Похоже, нам повезло, что мы вовремя его отыскали.
     Остальные Морд-Сит согласно кивнули. Ричард недоуменно посмотрел на них:
     - Почему - повезло?
     - Потому, - пояснила Кара, - что они еще не признали вас Магистром.
     -  Я  же  сказал:  я - Искатель. И это гораздо важнее. Не  забывайте,  что
только  поэтому  мне удалось уничтожить Даркена Рала. Однако теперь,  когда  вы
рассказали мне об узах, я намерен сообщить д'харианскому командованию,  что  я,
кроме  того,  новый  Магистр  Рал, и потребовать повиновения.  Это  существенно
облегчит мне задачу.
     Бердина засмеялась.
     - Удивительное везение, что мы вовремя вас перехватили!
     Раина поглядела на подругу.
     -  Меня  бросает  в  дрожь при мысли о том, что мы едва  не  потеряли  его
навсегда.
     -  О  чем  это  вы?  Это  же  д'харианцы! Я думал,  что  они  тоже  смогут
почувствовать эти самые узы!
     -  Мы  же  вам  говорили, - сказал Улик, - что каждый  должен  признать  и
принять Магистра Рала.
     А  те,  о  ком вы говорите, еще этого не сделали. К тому же не у всех  узы
одинаково сильны. Ричард всплеснул руками.
     -  То  вы  говорите,  что  все как один пойдут  за  мной,  то  утверждаете
обратное!
     -  Сначала  вы  должны  связать  их  узами,  Магистр  Рал,  -  со  вздохом
проговорила Кара. - Если, конечно, сможете. Генерал Райбих - полукровка.
     - И что это значит? - нахмурился Ричард.
     -  Магистр Рал, - вступил в разговор Иган. - В начале времен, когда первый
Магистр  Рал  соткал  волшебную сеть, Д'Хара была не  такой,  как  сейчас.  Она
входила  в  состав  более  крупного государства. Это было  похоже  на  нынешние
Срединные Земли, в состав которых входят разные страны.
     Ричард  внезапно  вспомнил  историю, рассказанную  ему  Кэлен,  когда  они
впервые встретились с ней. Они сидели у костра под ветвями приют-сосны, и Кэлен
поведала ему кое-что о мире, лежащем за пределами Вестландии.
     Ричард уставился в дальний угол комнаты, припоминая.
     -  Дед  Даркена Рала, - медленно произнес он, - Паниз Рал, владыка Д'Хары,
во  времена  своего  правления начал объединять земли.  Он  поглотил  окрестные
королевства и создал современную Д'Хару.
     -  Верно,  -  кивнул Иган. - Не все, называющие себя д'харианцами  сейчас,
являются  потомками истинных д'харианцев, тех, кто был связан узами изначально.
В  некоторых  есть  капля истинной д'харианской крови - у одних  ее  больше,  у
других  меньше.  Некоторые,  как  Улик и я,  -  чистокровные  д'харианцы.  А  у
некоторых  ее  нет совсем. И они не чувствуют уз. Даркен Рал,  как  прежде  его
отец,  собирал  вокруг  себя людей, похожих на них, то  есть  жаждущих  власти.
Многие из них не чистокровные д'харианцы, зато они весьма тщеславны.
     - А генерал Тримак, солдаты Первой когорты и личные телохранители Магистра
Рала?  -  Ричард указал на Улика с Иганом. - Должно быть, все они  чистокровные
д'харианцы?
     Улик кивнул.
     -  Как  и  его  отец,  Даркен  Рал полностью доверял  только  чистокровным
д'харианцам.  А полукровок, и тех, в ком нет д'харианской крови,  отправлял  на
границы или завоевывать другие народы.
     Ричард задумчиво потеребил губу.
     - И что же тот, кто командует здесь д'харианскими войсками? Как там его?
     -  Генерал Райбих, - подсказала Бердина. - Он смешанной крови, так  что  с
ним  будет не просто. Но если вам удастся заставить его признать в вас Магистра
Рала,  то  в  нем  достаточно д'харианской крови, чтобы узы возникли.  А  когда
командир  связан  узами,  то и многие из его подчиненных  тоже  становятся  ими
связанными,  потому  что доверяют ему. И верят тому, чему  верит  он.  Если  вы
свяжете  узами  генерала Райбиха, в вашем распоряжении будут  все  д'харианские
войска  в  Эйдиндриле.  Даже если в ком-то из солдат нет истинной  д'харианской
крови, они тем не менее верны командирам и в каком-то смысле тоже будут связаны
узами.
     -  Итак,  мне нужно убедить генерала Райбиха, что я новый Магистр  Рал,  -
подвел итог Ричард.
     -  Именно поэтому мы вам нужны, - хищно улыбнулась Кара. - Мы привезли вам
подарок от генерала Тримака. Покажи ему! - махнула она Холли.
     Холли  расстегнула на груди кожаные доспехи, достала из-за пазухи  длинный
футляр  и  с  гордой  улыбкой  протянула Ричарду. В  футляре  оказался  свиток,
скрепленный печатью в виде черепа со скрещенными под ним мечами.
     - Что это?
     -  Генерал  Тримак  хотел  вам помочь, - пояснила Холли.  Улыбаясь  одними
глазами, она ткнула пальцем в печать. - Это - личная печать командующего Первой
когортой.  Бумага  написана им собственноручно. Я при этом  присутствовала.  Он
велел  мне  передать ее вам. В ней вы официально объявляетесь  новым  Магистром
Ралом,  и  еще здесь сказано, что Первая когорта, а также все войска  и  боевые
генералы  Д'Хары  признали вас таковым, связаны с вами узами и готовы  защищать
вас ценой собственной жизни. Кроме того, генерал Тримак грозит вечным отмщением
тому, кто станет противиться вам.
     Ричард взглянул в ее голубые глаза.
     -  Холли,  я тебя расцелую! С лица Холли сразу исчезла улыбка.  -  Магистр
Рал,  вы  сказали,  что мы свободны. Мы больше не должны подчиняться...  -  Она
замолчала  и  залилась  краской.  Щеки других Морд-Сит  тоже  стали  пунцовыми.
Опустив голову, Холли уставилась в пол. Голос ее превратился в покорный  шепот.
-  Простите меня, Магистр Рал. Если вы этого хотите, мы, конечно же, подчинимся
с охотой. Ричард приподнял ей подбородок.
     -  Холли,  это всего лишь метафора. Как вы сами сказали, хотя  вы  связаны
узами,  но вы не рабыни. Я тоже не просто Магистр Рал, я еще и Искатель Истины.
И  надеюсь, что вы пойдете за мной потому, что я сражаюсь за правое дело.  И  я
хочу,  чтобы  вы были связаны узами с этим делом, а не со мной.  Тебе  не  надо
бояться, что я когда-нибудь отниму у вас свободу.
     Холли судорожно сглотнула.
     - Благодарю вас, Магистр Рал. Ричард помахал свитком.
     -  Ну что ж, пора познакомить генерала Райбиха с новым Магистром Ралом.  А
потом я приступлю к выполнению того, что задумал.
     Бердина тронула его за руку.
     -  Магистр Рал, послание генерала Тримака - лишь поддержка. Само  по  себе
оно не свяжет войска узами с вами.
     Ричард упер руки в боки.
     - У вас четверых скверная манера помахать чем-нибудь у меня перед носом, а
потом отнять. Что еще я должен сделать? Наколдовать что-нибудь?
     Морд-Сит дружно кивнули, как будто он наконец понял их план.
     
     -  Что?!  -  вскинулся  Ричард.  - Вы хотите  сказать,  что  этот  генерал
потребует  от меня сделать какой-нибудь фокус, чтобы доказать, что  я  тот,  за
кого себя выдаю?!
     Кара неловко пожала плечами.
     -  Магистр  Рал,  письмо  -  всего  лишь слова.  Оно  должно  оказать  вам
поддержку,  но  оно  не  выполнит за вас вашу задачу. В Народном  Дворце  слово
генерала  -  закон,  выше его только вы. Здесь закон - генерал  Райбих.  И  вам
предстоит  убедить всех, что вы выше его, а это не так-то просто.  Магистр  Рал
обязан продемонстрировать свое могущество. Люди должны быть поражены, чтобы узы
вступили  в  силу,  -  как были поражены войска во Дворце,  когда  ваши  молнии
сотрясали стены. Как вы сказали, это своего рода вера. А чтобы поверить,  нужно
нечто большее, чем слова на бумаге. Письмо генерала Тримака облегчит задачу, но
не выполнит ее.
     -  Магия, - пробормотал Ричард, плюхаясь обратно на хлипкий стул. Он потер
лицо,  пытаясь сбросить усталость, и принялся думать. Он - Искатель,  названный
волшебником,  средоточие могущества и ответственности. Искатель -  уже  сам  по
себе  закон.  В качестве Искателя он собирался выполнить то, что задумал.  И  в
общем-то можно от этого и- не отказываться. А уж как быть Искателем, ему хорошо
известно.
     И все же если д'харианцы в Эйдиндриле присягнут ему...
     Сквозь  пелену усталости пробилась одна четкая мысль: Кэлен должна быть  в
безопасности. Но руководствоваться следует разумом, а не сердцем. Он  не  может
просто  помчаться  к ней, наплевав на то, что здесь происходит.  Нет,  если  он
действительно  хочет  обеспечить  ей безопасность,  он  должен  подчинить  себе
д'харианцев.
     Ричард вскочил.
     -  У вас с собой ваши красные одежды? Кроваво-красные кожаные одежды Морд-
Сит  надевали  тогда,  когда собирались навести порядок и заняться  чьим-нибудь
воспитанием: на них не видна кровь. Когда Морд-Сит надевает красную одежду, это
значит,  она  ожидает, что прольется много крови. И всем было хорошо  известно:
mb. будет не ее кровь. Холли весело улыбнулась и провела рукой по груди.
     - Морд-Сит никогда не путешествует без своей красной одежды.
      Кара захлопала ресницами.
     - Вы что-то надумали, Магистр Рал?
     -  Да,  - ласково улыбнулся Ричард. - Они хотят увидеть могущество и силу?
Хотят увидеть ошеломительное волшебство? Мы покажем им то, чего они жаждут. Еще
как  мы  их ошеломим! - Он предостерегающе поднял палец. - Но вы должны  делать
то,  что  я скажу. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Я дал вам свободу  не
для того, чтобы вас убили.
     Холли холодно уставилась на него.
     - Морд-Сит не умирают в постели, старыми и беззубыми.
     В ее голубых глазах мелькнул отблеск того безумия, которое превращало этих
женщин  в  безжалостное оружие. Ричард на собственной шкуре испытал кое-что  из
того,  что  выпало на их долю, и понимал, что означает жить с этим  безумием  в
душе. Он выдержал ее взгляд и мягким тоном, призванным растопить холод ее глаз,
сказал:
     - Если вас убьют, Холли, кто же тогда будет меня защищать?
     -  Если  потребуется отдать жизнь, мы ее отдадим. Иначе не будет  Магистра
Рала,  которого нужно защищать. - Неожиданная улыбка осветила  ее  лицо.  -  Мы
хотим,  чтобы Магистр Рал умер в своей постели, старым и беззубым. Так  что  мы
должны делать?
     На  мгновение Ричардом овладели сомнения. Может быть, его цель - результат
того же? Нет. У него нет выбора. Это спасет людям жизнь, а не погубит ее.
     -  Надевайте красные одежды. Мы с Уликом и Иганом подождем на улице,  пока
вы переоденетесь. Потом я объясню вам, что делать дальше.
     Он уже хотел выйти, но Холли остановила его.
     -  Нет  уж,  теперь,  когда мы вас нашли, то глаз с  вас  не  спустим.  Вы
останетесь здесь, пока мы переодеваемся. Можете отвернуться, если угодно.
     Вздохнув,  Ричард повернулся к женщинам спиной и скрестил руки  на  груди.
Солдаты не двинулись с места. Нахмурившись, Ричард жестом велел им отвернуться.
Гратч  недоуменно наклонил голову и, пожав плечами, тоже повернулся к  Морд-Сит
спиной, подражая Ричарду.
     - Мы рады, что вы приняли решение связать узами этих людей, Магистр Рал, -
произнесла  Кара.  Он  слышал, как они достают из мешков одежду.  -  Вам  будет
гораздо безопаснее иметь при себе целую армию. А когда вы свяжете их узами,  мы
вместе отправимся обратно в Д'Хару, где вам ничто не угрожает.
     -  Ни в какую Д'Хару мы не отправимся, - бросил через плечо Ричард. - Есть
дела поважнее. У меня совсем другие планы.
     -   Планы,  Магистр  Рал?  -  Он  чувствовал  на  затылке  дыхание  Раины,
стягивающей с себя кожаные доспехи. - Какие планы?
     -  А  какие  планы,  по-вашему, могут быть у Магистра  Рала?  Конечно  же,
покорить весь мир.

                                    Глава 9
     
     
     Пробивать  дорогу  через толпу не было необходимости: при  их  приближении
прохожие  разбегались в стороны, как овцы при виде волков. Матери  подхватывали
детей  на руки и пускались с ними наутек, люди ныряли в снег, торопясь убраться
с пути, лоточники исчезали, бросив товар, двери магазинов захлопывались.
     Паника  - хороший признак, подумал Ричард. По крайней мере нельзя сказать,
что на них не обращают внимания. Хотя, конечно, трудно не обратить внимание  на
гара  ростом в семь футов, вышагивающего средь бела дня по улице города. Ричард
подозревал,  что Гратч от души веселится. Впрочем, Морд-Сит и двум д'харианским
солдатам  было  не  до веселья. С мрачными лицами они шагали  прямо  посередине
улицы.
     Гратч  шел позади Ричарда, Улик с Иганом - впереди, Кара с Бердиной слева,
а  Холли  с  Раиной - справа. И этот порядок не был случайным.  Улик  с  Иганом
настаивали,  что  они  должны идти по бокам, как личные телохранители  Магистра
Рала,  но  Морд-Сит эта мысль не пришлась по душе, потому что,  по  их  мнению,
последнюю линию обороны вокруг Магистра Рала должны держать именно они.  Только
Гратчу было все равно, где идти, лишь бы поближе к Ричарду.
     Искателю  в  конце  концов  пришлось рявкнуть на своих  защитников,  чтобы
прекратить споры. Он заявил, что Улик с Иганом пойдут впереди, чтобы  расчищать
путь, Морд-Сит будут защищать фланги, а Гратч - прикрывать тыл, потому что  гар
может  уследить  за  ними за всеми. Такой порядок вроде бы  всех  удовлетворил,
поскольку  каждый  решил,  что займет наиболее важную  с  точки  зрения  защиты
Магистра Рала позицию.
     Улик  с Иганом, откинув плащи за спину, обнажили шипастые обручи у локтей,
но  мечи  оставили  в ножнах. Морд-Сит, облаченные в кроваво-красные  одежды  с
желтыми  сверкающими звездами на поясах, сжимали в затянутых в красные перчатки
руках свои эйджилы.
     Ричарду  было  хорошо известно, как больно сжимать в кулаке эйджил.  Перед
смертью Денна подарила ему свой, и он знал, что боль эта просто ужасна. Но Морд-
Сит были обучены терпеть боль и гордились этим умением.
     Ричард  попытался  уговорить  их  не брать  в  руки  эйджилы,  но  тщетно.
Наверное,  он мог бы им приказать, но это означало бы отнять у них ту  свободу,
которую он сам им даровал. А он этого не хотел.
     Если  они  захотят  бросить эйджилы, пусть сами придут к  такому  решению.
Впрочем,  Ричард сильно сомневался, что им этого захочется. Уже довольно  давно
владея Мечом Истины, он прекрасно знал, что принципы и желания - далеко не одно
и  то  же.  Он  ненавидел свой меч и мечтал избавиться от него, но  каждый  раз
отчаянно боролся за право сохранить свое страшное оружие.
     Возле  штаб-квартиры д'харианского командования - квадратного двухэтажного
здания  -  шлялись без дела солдаты. Их было человек пятьдесят- шестьдесят,  но
караул у главного входа несли только шестеро. Не замедляя шага, Ричард со своим
небольшим отрядом прошел к самым ступенькам. Солдаты не ударились в панику, как
горожане, но все-таки уступали им путь - хотя кое-кто, отойдя в сторону, тут же
хватался за меч.
     -  Дорогу  Магистру  Ралу! - крикнул Улик. Солдаты в беспорядке  метнулись
прочь. Некоторые даже поклонились.
     Ричард, невидимый под плащом мрисвиза, наблюдал за происходящим.
     Прежде  чем  кто-то  успел остановить их и начать  задавать  вопросы,  они
поднялись  по  ступенькам. Часовой, мужчина примерно одного роста  с  Ричардом,
заслонил собой дверь.
     - Подождите-ка...
     - Дорогу Магистру Ралу, глупец! - не замедляя шага, прорычал Иган.
     Часовой уставился на его обручи.
     - Что?..
     Не останавливаясь, Иган отшвырнул караульного. Он покатился по ступенькам,
двое  других  быстренько отскочили, а трое поспешно распахнули  перед  Ричардом
простую железную дверь.
     Ричард  поморщился.  Он  попросил всех, включая  Гратча,  не  прибегать  к
насилию  без  особой необходимости. Но, видимо, понятия Ричарда о необходимости
сильно отличались от того, что подразумевали под этим словом его защитники.
     Они  вошли.  По  тускло  освещенному холлу со всех  сторон  к  ним  бежали
встревоженные шумом солдаты. Увидев и золотые обручи на предплечьях у  Игана  с
Уликом,  солдаты не побросали оружия, но выражения лиц у них сделались  такими,
словно они близки к этому. Угрожающий рык Гратча заставил их притормозить. А уж
при виде Морд-Сит в красных одеждах они и вовсе остановились.
     - Генерал Райбих, - только и произнес Улик. Несколько солдат вышли вперед.
     -  Магистр Рал желает видеть генерала Райбиха, - властно повторил Иган.  -
Где он?
     Солдаты  молчали, подозрительно глядя на него. Коренастый офицер с грозным
выражением  на  покрытом  оспинами лице протолкался вперед  и,  подбоченившись,
встал перед Иганом.
     - В чем дело?
     Шагнув  вперед,  он  угрожающе ткнул в Игана пальцем.  Этот  шаг  оказался
лишним. В мгновение ока Раина обрушила эйджил ему на плечо, и офицер рухнул  на
колени. Следующий удар эйджила пришелся в нервное окончание у основания шеи. По
залу разнесся вопль. Солдаты отшатнулись.
     -  Ты отвечаешь на вопросы, - произнесла Раина ровным тоном Морд-Сит. - Не
задаешь. - Офицер забился в конвульсиях и вновь закричал. Раина надвинулась  на
него,  скрипя  красной  кожей. - Я даю тебе еще одну возможность.  Где  генерал
Райбих?
     Дрожащей  рукой офицер попытался указать на центральный из трех коридоров,
идущих от холла.
     - Дверь... в конце... Раина убрала эйджил.
     - Благодарю.
     Офицер   обмяк,   как  марионетка,  у  которой  обрезали  нитки.   Ричард,
сосредоточенный на магии плаща мрисвиза, даже не стал сочувственно морщиться. В
конце  концов, Раина его не убила, хотя и причинила ему неимоверную  боль.  Это
пройдет. Солдаты, вытаращив глаза, смотрели на корчащегося на полу командира.
     - На колени перед Магистром Ралом! - прошипела Раина.
     - Магистром Ралом? - раздался чей-то испуганный голос.
     Холли показала рукой туда, где стоял Ричард:
     - Вот Магистр Рал.
     Солдаты, оцепенев, уставились в пустоту. Раина, щелкнув пальцами,  указала
на  пол. Все рухнули на колени, а Ричард, в сопровождении защитников, пошел  по
коридору. Кое-кто из солдат, с мечом в руках, двинулся следом.
     В  конце  коридора  Улик  распахнул дверь, за  которой  оказалась  большая
комната  с  высокими  потолками, лишенная всяческих украшений.  Кое-где  сквозь
белую краску на стенах пробивалась прежняя - синяя. Гратчу пришлось пригнуться,
чтобы  пройти  в проем, а Ричард постарался не обращать внимания на  неприятное
ощущение, будто они попали в колодец, с ядовитыми змеями.
     В  комнате их встретили три ряда д'харианских солдат, вооруженных мечами и
боевыми  топорами. Крепкая стена прочных доспехов, решительных лиц и стали.  За
солдатами  у окна, выходящего на заснеженный двор, стоял длинный стол.  В  окно
были видны шпили дворца Исповедниц, а за ним, на горе, замок Волшебника.
     Люди,  сидящие  за  столом, неприветливо смотрели на незваных  гостей.  По
знакам различия у них на предплечьях было ясно, что это офицеры высокого ранга.
В их глазах читалась уверенность в себе и возмущение тем, что им помешали.
     Человек,  сидящий в центре, откинулся на стуле и скрестил на  груди  руки.
Глубокий шрам начинался у него на левом виске, уходил вниз и исчезал под пышной
рыжей бородой. Человек сердито нахмурился.
     Холли холодно глянула на солдат:
     -  Мы  пришли,  чтобы увидеть генерала Райбиха. Прочь с  дороги,  или  вас
уберут.
     Капитан, командующий отрядом, двинулся к ней.
     - Да ты...
     Холли  ударила  его  по голове перчаткой с кастетом.  Иган  шипами  обруча
вспорол  ему  плечо, потом неуловимым для глаза движением схватил  его  волосы,
перегнул шею капитана через свое колено и сдавил ему горло.
     - Если не хочешь умереть, говори. Капитан сжал губы так, что они побелели.
Солдаты  с  гневными  криками  двинулись  вперед.  Эйджилы  Морд-Сит  угрожающе
поднялись.
     -  Пропустите  их,  -  приказал бородач за столом.  Солдаты  расступились,
оставив  узкий  проход.  Морд-Сит взмахнули эйджилами, и  солдаты  расступились
шире.  Иган  отпустил капитана. Опершись об пол здоровой  рукой,  он  встал  на
колени  и закашлялся, пытаясь восстановить дыхание. В коридоре послышался  звон
оружия.
     Бородач  выпрямился  за  столом  и накрыл ладонью  разложенные  перед  ним
бумаги.
     - Что вам нужно? Холли вышла вперед.
     - Вы - генерал Райбих?
     Бородач  кивнул.  Холли  склонила голову. Это был поклон  -  вернее,  тень
поклона.  Ричард ни разу не видел, чтобы Морд-Сит низко склонялись  перед  кем-
то, даже перед королевой.
     -  Мы привезли послание от генерала Тримака, командующего Первой когортой.
Даркен  Рал  мертв,  и  его дух навсегда изгнан в нижний  мир  новым  Магистром
Pалом.
     -  Вот  как?  -  Генерал поднял брови. Холли достала из футляра  свиток  и
протянула ему. Прежде чем вскрыть свиток, генерал внимательно осмотрел  печать.
Потом  он  снова  откинулся на спинку стула и приступил к чтению.  Его  зеленые
глаза бегали по строчкам. Наконец он поднял голову.
     -  И  такая грозная компания собралась лишь для того, чтобы доставить  мне
письмо?
     Холли уперлась кулаками в стол и наклонилось к генералу.
     - Мы привезли не только письмо, генерал Райбих. С нами приехал сам Магистр
Рал.
     -  Неужели?  И  где  же он, этот ваш Магистр Рал? Холли всем  своим  видом
продемонстрировала, что не желает услышать этот вопрос еще раз.
     - Он стоит перед вами.
     Райбих  оглядел  всех  по очереди. Его взгляд на мгновение  задержался  на
гаре.  Потом  он вновь посмотрел на Холли. Она выпрямилась и указала  рукой  на
Ричарда.
     - Позвольте представить вам Магистра Рала, владыку Д'Хары.
     Солдаты зашептались, а генерал Райбих уточнил:
     - Кто-то из вас объявил себя Магистром Ралом?
     -  Не  будьте глупцом! - рявкнула Кара и протянула руку к Ричарду.  -  Вот
Магистр Рал.
     Брови генерала угрожающе сошлись на переносице.
     - Не знаю, что вы задумали, но моему терпению приходит...
     Ричард  отбросил  за  спину капюшон плаща и возник, казалось,  из  воздуха
перед изумленным генералом и его подчиненными.
     Солдаты  ахнули.  Кое-кто  даже  упал.  Другие  опустились  на  колени   и
склонились в глубоком поклоне.
     - Я - Магистр Рал, - спокойно произнес Ричард.
     Повисла тишина. Потом генерал Райбих, хлопнув ладонью по столу, разразился
хохотом.  Откинув  голову,  он  смеялся долго и с удовольствием.  Затем,  резко
оборвав смех, генерал Райбих встал из-за стола.
     - Отличный фокус, молодой человек. Но с тех пор, как я прибыл в Эйдиндрил,
я  повидал такого немало. Однажды меня даже развлекали птичками, вылетающими из
штанов.  -  Взгляд  его снова стал суровым. - Я почти вам  поверил,  но  умение
показывать  фокусы не делает вас Магистром Ралом. Возможно, Тримака  вы  смогли
убедить, но никак не меня. Я не кланяюсь уличным фокусникам.
     Ричард  застыл,  чувствуя  на  себе взгляды  присутствующих,  и  судорожно
пытался придумать, что делать дальше. Он не рассчитывал нарваться на смех и  не
мог  сообразить, к какой магии прибегнуть еще. К тому же этот человек был  явно
не  способен  отличить магию от фокуса. Впрочем, когда Ричард заговорил,  голос
его звучал уверенно:
     -  Я  Ричард Рал, сын Даркена Рала. Даркен Рал мертв. Теперь я  -  Магистр
Рал.  Если  вы хотите сохранить свой пост, склонитесь передо мной  и  признайте
своим владыкой. Если нет, я заменю вас другим.
     Расхохотавшись, генерал Райбих сунул пальцы за ремень.
     - Покажи еще что-нибудь, и я, быть может, дам тебе золотую монетку, прежде
чем  выгнать  отсюда. За наглость тебе тоже полагается плата - правда,  другого
рода.
     Солдаты угрожающе сомкнули кольцо.
     - Магистр Рал не показывает фокусов! - рявкнула Холли.
     Опершись на стол, Райбих наклонился к ней:
     -  Вы  одеты весьма убедительно, но я не советую вам изображать  Морд-Сит,
юная  дама. Если вы попадетесь одной из них в руки, то дорого заплатите за свой
маскарад. Они, знаете ли, очень серьезно относятся к своей профессии.
     Холли коснулась эйджилом его ладони. Вскрикнув от боли, генерал отшатнулся
с выражением полной растерянности на лице и выхватил кинжал.
     От рева Гратча задрожали стекла. Глаза его загорелись изумрудным пламенем.
Он  обнажил  клыки и расправил крылья. Солдаты отступили, выставив перед  собой
мечи.
     Ричард  мысленно  застонал.  Ситуация  быстро  становилась  неуправляемой.
Rеперь  он  пожалел,  что недостаточно хорошо все продумал,  но  тогда  он  был
совершенно уверен, что его способность становиться невидимым произведет  нужное
впечатление.  Надо было хотя бы разработать план отступления! А  сейчас  он  не
представлял,  как им выбраться отсюда живыми. Даже если им это  и  удастся,  то
какой ценой? Это будет кровавая баня. Ричард не хотел этого. Он решился на  эту
авантюру для того, чтобы избежать кровопролития, а не наоборот.
     Внезапно вокруг поднялся шум.
     Не  думая  о  том,  что  делает, Ричард выхватил  меч.  Неповторимый  звон
волшебного  клинка  поплыл в воздухе. Магия меча полилась в  Ричарда,  наполняя
яростью  его  существо.  Это  было  похоже  на  поток  расплавленного  металла,
прожигающий  до костей. Ричарду было хорошо знакомо это чувство, и он  позволил
ему  целиком захватить себя. Выбора не осталось. В нем бушевал яростный  шторм.
Духи  тех,  кто  использовал эту магию до него, вырвались на свободу  вместе  с
волной всесокрушающего гнева.
     Райбих рассек воздух кинжалом.
     - Убить самозванцев!
     Внезапно  прогремел  гром,  и  стекло разлетелось  на  миллионы  осколков,
блестящих,  словно  алмазы. Офицеры пригнулись, прикрывая головы,  и  Ричард  с
изумлением сообразил, что окна были выбиты снаружи.
     Сквозь стеклянный дождь мелькнули четыре тени. Сгустки света и тьмы  упали
на пол. Сквозь магическую ярость меча Ричард почувствовал их.
     Мрисвизы.
     Приземлившись, они обрели твердые очертания.
     Ричард пригнулся, и Гратч перелетел через него. Сражение началось. Один из
офицеров  рухнул  лицом  на  стол, заливая кровью бумаги.  Улик  оттеснил  двух
солдат, еще двоих Иган загнал за стол.
     Но Ричард, поймав внутри себя островок спокойствия, не обращал внимания на
стоны,  крики  и блеск стали. Тишина окутала его, когда он коснулся  лба  Мечом
Истины, молчаливо моля клинок быть справедливым сегодня.
     Он  видел  только мрисвизов, чувствовал только их. Всей душой он желал  не
видеть и не слышать ничего больше.
     Первый,  ближайший,  который  стоял спиной к  Ричарду,  возник  словно  из
воздуха. С яростным криком Ричард дал волю гневу Меча. Клинок свистнул и  нашел
свою  цель.  Магия получила кровь, которой так жаждала. Обезглавленный  мрисвиз
рухнул, и его нож покатился по полу.
     Ричард  развернулся  к другому, тому, что был слева,  но  тут  между  ними
вклинилась  Холли, заслонив своим телом Магистра Рала. Еще в  развороте  Ричард
ухитрился отбросить ее плечом и, почти одновременно с этим взмахнув мечом, снес
голову  второму мрисвизу прежде, чем тело первого успело коснуться пола.  Струя
крови ударила в потолок.
     Ричард  рванулся  дальше. Охваченный магической яростью,  он  стал  единым
целым  со своим мечом, с его магией и духами, живущими в нем. Он стал тем,  кем
называли его в пророчестве, написанном на древнед'харианском, и кем он  называл
себя  сам: Фуер грисса ост драука - Несущий смерть. Все, что было меньше этого,
означало бы гибель его друзей, но Ричард находился уже за пределами разума.  Он
был полностью погружен в магию.
     Хотя  третий  мрисвиз  успел изменить цвет, Ричард  все  же  углядел  его,
скользящего  между  солдат,  и  могучим  ударом  вогнал  клинок  ему  в  грудь.
Предсмертный вой огласил комнату.
     От этого звука солдаты замерли, и наступила внезапная тишина.
     Ричард  с  натугой поднял меч и отшвырнул мрисвиза в сторону. Безжизненное
тело  соскользнуло с клинка и, пролетев по воздуху, ударилось  о  ножку  стола.
Ножка подломилась, стол накренился. Бумаги посыпались на пол.
     Стиснув  зубы,  Ричард  направил клинок на  человека,  стоящего  там,  где
мгновение  назад был мрисвиз. Острие коснулось горла мужчины и остановилось.  С
лезвия на пол капала кровь. Магия рвалась наружу, в жажде уничтожения требуя  и
этой жертвы.
     Смертоносный  взгляд Искателя встретился со взглядом генерала  Райбиха.  И
глаза офицера впервые разглядели того, кто стоит перед ним. Магию, плясавшую  в
глазах  Ричарда, нельзя было спутать ни с чем. Это было все равно что взглянуть
-  солнце и не зажмуриться.
     Никто  не издал ни звука - впрочем, Ричард все равно не услышал бы никого.
Он видел лишь человека, которого держал на острие своей мести. Ричард с головой
окунулся в бурлящий котел магии, и возвращаться оттуда было чудовищно тяжело.
     Глядя  в  ястребиные глаза Ричарда, генерал Райбих медленно  опустился  на
колени. Его голос заполнил звенящую тишину.
     -  Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает
нас.  В  сиянии славы твоей - наша сила. В милосердии твоем - наше спасение.  В
мудрости твоей - наше смирение. Вся наша жизнь - служение тебе. Вся наша  жизнь
принадлежит тебе.
     Это  было  сказано не для того, чтобы спасти свою жизнь.  Это  были  слова
уважения человека, увидевшего то, чего он увидеть не ожидал.
     Ричард  сам не единожды повторял эти слова. Каждый день, когда в  Народном
Дворце  Д'Хары  бил  колокол, все собирались на площадках для  посвящения  и  в
течение двух часов повторяли эти фразы и кланялись, стоя на коленях. Сам Ричард
впервые произнес эти слова, когда увидел Даркена Рала - по приказу Денны.
     Глядя на коленопреклоненного генерала, Ричард испытал отвращение и в то же
время какой-то частью души - огромное облегчение.
     -  Магистр Рал, - прошептал Райбих, - вы спасли мне жизнь. Вы спасли жизнь
всем нам. Благодарю вас.
     Ричард понял, что, если он сейчас попытается зарубить генерала, клинок  не
послушается.  Не  послушается, потому что Ричард  сердцем  знал:  этот  человек
больше не враг ему и не представляет угрозы. Меч, если только Ричард не сделает
его  белым,  обратившись к той стороне магии, что отражает любовь  и  прощение,
никогда не поразит невинного. Однако магический гнев, овладевший Искателем,  не
поддавался  рассудку. Погасить его было нелегко. Наконец огромным усилием  воли
справившись с ним, Ричард убрал Меч Истины в ножны. Вместе с ним ушли и ярость,
и магия.
     Все  закончилось  так  же  быстро, как началось. Теперь  схватка  казалась
Ричарду едва ли не сном. Мгновенная вспышка, которая уже миновала.
     На  накренившемся  столе лежал мертвый офицер. Пол  был  усыпан  осколками
стекла, бумагой и залит зловонной кровью мрисвизов. Все солдаты в комнате  и  в
коридоре стояли на коленях. Они тоже видели невероятное.
     - Остальные живы? - Ричард охрип от крика ярости и говорил с трудом. - Кто-
нибудь еще ранен?
     Ответом  была  тишина.  Раны,  конечно  же,  были  -  серьезные,   но   не
смертельные.  Улик  с  Иганом  так  и  не  обнажили  мечей.  Тяжело   дыша,   с
окровавленными кулаками, они возвышались над коленопреклоненными солдатами. Они
были тогда в Народном Дворце, их глаза уже видели это.
     Гратч  сложил крылья и разулыбался. "По крайней мере хотя бы одно существо
связано со мной только узами дружбы", - подумал Ричард. На полу валялись четыре
мертвых  мрисвиза. Одного прикончил Гратч, троих - Ричард. К счастью, твари  не
успели больше никого убить. Могло быть и хуже. Намного хуже. Кара отбросила  со
лба волосы, а Бердина стряхнула с плеч осколки стекла. Раина отпустила солдата,
которого крепко держала за руку, и он отошел в сторону - перевести дух.
     Ричард  поглядел на разодранное Гратчем тело мрисвиза. Рядом,  согнувшись,
стояла  Холли,  обхватив руками живот. Ее светлые волосы  резко  выделялись  на
кроваво-красной  одежде Морд-Сит. Эйджил болтался на цепочке,  прикрепленной  к
запястью.
     Поглядев вниз, Ричард вздрогнул. Красная одежда женщины скрывала  то,  что
он увидел теперь: она стояла в луже крови. Своей крови.
     Отшвырнув ногой тело мрисвиза, Ричард подхватил Холли.
     - Холли! - Он осторожно опустил Морд-Сит на пол. - О духи! Что произошло?
     Но  еще  не договорив, он уже понял. Так убивают мрисвизы. Ричард  положил
голову Холли к себе на колени; рядом опустились три оставшиеся Морд-Сит.  Сзади
припал к полу Гратч.
     Взгляд синих глаз остановился на Ричарде.
     - Магистр Рал...
     - О, Холли, прости! Зачем я только позволил тебе...
     - Нет... Послушайте... Я была невнимательна... а он - очень быстр... и все
же...  когда он ударил меня....я поймала его магию. На мгновение... прежде  чем
вы его убили... она была моей.
     Если  против  Морд-Сит использовали магию, они могли  подчинить  ее  себе,
сделав  противника беспомощным. Именно так в свое время Денне удалось  взять  в
плен Ричарда.
     - О, Холли, это я виноват, я промедлил...
     - Это был дар.
     - Что?
     -  Его магия... Она как ваша... Дар. Ричард погладил ее по лицу, заставляя
себя смотреть ей в глаза, а не ниже.
     - Дар? Спасибо за предупреждение, Холли. Я перед тобой в долгу.
     Окровавленной рукой она вцепилась ему в плащ.
     -  Благодарю  вас,  Магистр  Рал... за  мою  свободу.  -  Холли  судорожно
вздохнула. - Она была недолгой... но стоила... этой цены. - Холли посмотрела на
своих подруг. - Защищайте его...
     Она вздохнула в последний раз, и глаза ее начали стекленеть.
     Ричард  прижал к себе обмякшее тело; по его лицу катились слезы бессильной
ярости. Как бы он хотел повернуть время вспять! Гратч нежно накрыл лапой Холли,
а Кара положила руку на плечо гару.
      - Я не хотел, чтобы кто-то из вас погиб. О духи, я этого не хотел!
      Раина взяла его за руку.
      - Мы знаем, Магистр Рал. Именно поэтому мы обязаны вас защищать.
     Ричард  положил Холли на пол и склонился над ней, не желая,  чтобы  другие
видели  ее раны. Он огляделся. Рядом валялся плащ мрисвиза. Но Ричард  не  стал
поднимать его, а повернулся к ближайшему солдату.
      - Дай сюда свой плащ!
      Солдат  стянул  с  себя плащ с такой скоростью, будто  тот  был  горячим.
Ричард закрыл Холли глаза и укрыл плащом.
      -  Ее  похоронят,  как принято в Д'Харе, Магистр Рал, - произнес  стоящий
рядом генерал Райбих.,- Ее и Эдвардса. - Он указал на мертвого офицера.
     Ричард  прикрыл глаза и вознес молитву добрым духам, прося их позаботиться
о душе Холли. Потом он поднялся на ноги.
     - После посвящения. Генерал прищурил глаз.
     - Магистр Рал?
     - Она сражалась за меня. Она погибла, пытаясь меня защитить. Я хочу, чтобы
ее дух увидел то, за что она боролась. Сегодня днем, после посвящения, Холли  и
ваш офицер будут погребены со всеми почестями.
     Кара наклонилась к нему и прошептала:
     -  Магистр  Рал, полностью обряд посвящения проводится только в Д'Харе.  В
полевых условиях достаточно того, что сделал генерал Райбих.
     Генерал Райбих виновато кивнул. Ричард обежал глазами комнату. Все взгляды
были  устремлены  на него. Белые стены и потолок окрасились  кровью  мрисвизов.
Ричард вновь посмотрел на генерала.
     -  Мне  наплевать,  как это делалось в прошлом. Сегодня  состоится  полное
посвящение,  здесь, в Эйдиндриле. Завтра можете возвращаться к  своим  обычаям,
если  хотите. Но сегодня все д'харианцы в городе и вокруг него совершат  полное
посвящение.
     Генерал потеребил бороду.
     -  Магистр  Рал,  в  этом  районе  очень много  наших  войск.  Всех  нужно
оповестить и...
     -  Мне не нужны объяснения, генерал Райбих. Нам предстоит тяжелый и долгий
путь.  Если вы не в состоянии выполнить этой задачи, то не ждите, что я поверю,
будто вы справитесь с тем, что от вас может потребоваться в дальнейшем.
     Генерал  глянул  через плечо на своих офицеров, как бы  предупреждая,  что
намерен  дать  слово  и таким образом обязать их тоже. Потом  он  повернулся  к
Ричарду и отсалютовал, прижав кулак к сердцу.
     -  Как  солдат на службе Д'Хары, сталь против стали, передаю волю Магистра
Рала. Сегодня днем всем д'харианцам будет оказана великая честь принять участие
в полном посвящении новому Магистру Ралу.
     Генерал посмотрел на труп мрисвиза возле стола.
     - Мне никогда еще не доводилось слышать, чтобы Магистр Рал сражался сталью
против стали бок о бок со своими солдатами. Казалось, сами духи направляют вашу
руку. - Он прокашлялся. - Если позволите. Магистр Рал, могу я спросить - что за
трудный путь лежит перед нами?
     Ричард внимательно посмотрел на рассеченное шрамом лицо генерала.
     -  Я  боевой чародей. Я сражаюсь всем, что есть в моем распоряжении,  -  и
магией, и сталью.
     - А мой вопрос, Магистр Рал?
     - Я только что на него ответил, генерал Райбих. Легкая улыбка тронула губы
генерала.  Взгляд  Ричарда сам собой опустился вниз,  на  Холли.  Плащ  не  мог
прикрыть  все  ее раны. У Кэлен нет ни малейшего шанса уцелеть  при  встрече  с
мрисвизом, подумал Ричард, и к горлу его подступила тошнота.
     -  Она умерла так, как хотела умереть. Магистр Рал, - тихо сказала Кара. -
Она умерла, как Морд-Сит.
     Ричард  попробовал  представить  себе  улыбку  Холли,  которую  видел   на
протяжении нескольких часов. И не смог. Перед его мысленным взором стояли  лишь
ужасные раны, увиденные всего несколько мгновений назад.
     Он  сжал  кулаки  и,  справившись с приступом дурноты,  поглядел  на  трех
оставшихся Морд-Сит.
     - Клянусь всеми духами, я прослежу, чтобы вы все умерли в постели, старыми
и беззубыми. Так что свыкнитесь с этой мыслью!

                                   Глава 10
     
     Тобиас  Броган,  теребя усы, краем глаза наблюдал за  Лунеттой.  Она  чуть
заметно кивнула, и хорошее настроение, столь редко свойственное генералу, сразу
пропало.  Этот человек говорил правду. В такого рода вещах Лунетта  никогда  не
ошибалась,  и  все же Броган понимал, что он лжет. Просто знал. Броган  перевел
взгляд  на  мужчину,  стоящего перед ним по другую сторону длинного  стола,  за
которым могли бы разместиться человек семьдесят, и обходительно улыбнулся.
     - Благодарю вас. Вы нам очень помогли. Мужчина покосился на стоящих у него
по бокам солдат в блестящих доспехах.
     -  Это  все,  что  вы  хотели узнать? Меня притащили  сюда,  только  чтобы
спросить  о  том, что известно любому? Я мог сразу все рассказать вашим  людям,
если бы они меня попросили.
     Броган заставил себя сохранять улыбку.
     -  Примите  извинения  за  доставленное неудобство.  Вы  хорошо  послужили
Создателю и мне. - Улыбка исчезла. - Можете идти.
     Увидев  выражение его глаз, мужчина торопливо поклонился  и  устремился  к
дверям.
     Броган  побарабанил пальцами по коробочке на поясе и нетерпеливо посмотрел
на Лунетту.
     - Ты уверена?
     Ответный взгляд Лунетты был безмятежен.
     -  Он говорить правду, господин генерал, как и все остальные. - Она хорошо
владела  своим  гнусным мастерством, и, когда прибегала к  нему,  в  результате
сомневаться не приходилось. Брогана это всегда раздражало.
     Он грохнул кулаком по столу.
     - Это не быть правдой!
     В спокойных глазах Лунетты он почти видел Владетеля.
     -  Я  не сказала, что это быть правдой, господин генерал. Я сказала  лишь,
что он верит в то, что это правда.
     Тобиас был вне себя. Он догадывался, как на самом деле все обстоит. Он всю
жизнь  провел в борьбе со злом и научился распознавать кое-какие его  хитрости.
Он понимал магию. Дичь уже близко, он чувствовал ее запах.
     Послеполуденное  солнце, пробиваясь сквозь золотистые  занавеси,  освещало
витые  ножки  кресла, узорчатый синий ковер - цвет короля -  и  длинную  крышку
стола.  После  обеда прошло немало времени, были допрошены  многие,  и  все  же
Броган  ни  на  шаг  не  сдвинулся  с места в  своем  расследовании.  Бешенство
переполняло его.
     Гальтеро, как правило, обладал особым нюхом на свидетелей, способных  дать
необходимую  информацию, но на этот раз его талант, похоже, оказался  бессилен.
Интересно,   подумал  Броган,  удалось  ли  Гальтеро  что-нибудь   выяснить   в
Эйдиндриле?  Город пребывал в волнении, а Тобиас Броган терпеть не  мог,  когда
люди  ведут себя беспокойно. Конечно, если не он сам и его подчиненные  посеяли
эту  тревогу.  Безусловно, использовать можно все, в  том  числе  и  настроение
жителей,  но  для  этого надо знать причину. Гальтеро, должно быть,  уже  давно
вернулся.
     Откинувшись  спинку  обитого атласом кресла, Броган  окликнул  стоящего  у
дверей солдата в алом плаще:
     - Этторе, Гальтеро вернулся?
     - Нет, господин генерал.
     Этторе  был еще почти мальчик, но уже вовсю стремился внести свою лепту  в
борьбу  со  злом. Он подавал большие надежды: хитрый, преданный и  не  боящийся
быть  безжалостным с приспешниками Владетеля. Когда-нибудь он станет  одним  из
лучших охотников на еретиков. Тобиас расправил затекшую спину.
     - Сколько у нас осталось свидетелей?
     - Двое, господин генерал. Броган нетерпеливо махнул рукой.
     - Введи следующего.
     Этторе исчез за дверью, а Тобиас, щурясь против солнца, снова поглядел  на
сестру.
     -  Так  ты  точно  была  уверена,  да, Лунетта?  Лунетта  затеребила  свои
лохмотья.
     - Да, господин генерал.
     Открылась дверь, и Броган устало вздохнул. Этторе ввел в комнату худенькую
женщину,  которая выглядела весьма сердитой. Тобиас улыбнулся ей самой любезной
улыбкой. Опытный хищник никогда заранее не показывает своей жертве клыков.
     Женщина резко вырвала локоть из руки Этторе.
     -  Что все это значит?! Меня увели из дому вопреки моей воле и целый  день
продержали взаперти! Какое вы имеете право?!
     Тобиас виновато улыбнулся.
     -  Должно быть, это какое-то недоразумение. Прошу прощения. Видите ли,  мы
всего  лишь  хотели задать кое-какие вопросы людям, которые, по нашему  мнению,
достойны доверия. Понимаете, не все способны отличить истину от лжи. А вы умная
женщина, только и всего, вот и...
     Опершись на стол, она наклонилась к нему.
     -  И  по  этой  причине меня на весь день заперли в какой-то  конуре?  Так
обращаются Защитники Паствы с людьми, которых считают надежными? Насколько  мне
доводилось  слышать,  Защитники Паствы вообще не утруждают  себя  вопросами,  а
довольствуются слухами, поскольку результат все равно один - свежая могила.
     У Брогана задергалась щека, но все же он сохранял . на лице улыбку.
     -  Вам  сказали  неправду, сударыня. Защитников Паствы  интересовать  лишь
истина.  Мы  служим  Создателю  и  его воле не  меньше,  чем  женщина  с  таким
характером,  как  у  вас.  Но  все же - не будете ли  вы  любезны  ответить  на
некоторые вопросы? А потом вас благополучно проводят домой.
     -   Проводите  меня  домой  немедленно!  Это  свободный  город.  Никто  из
чужестранцев  не  имеет  права хватать людей и допрашивать  их!  Я  не  обязана
отвечать на ваши вопросы!
     Улыбка Брогана стала шире; он слегка повел плечами.
     -  Вы  быть совершенно правой, сударыня. У нас нет на это прав,  и  мы  не
собираемся этого отрицать. Мы всего лишь просим помощи у честных людей. Если бы
вы  помогли  нам  разрешить кое-какие вопросы, то заслужили бы  нашу  сердечную
благодарность и спокойно отправились бы домой.
     Бросив на него уничтожающий взгляд, она поправила шаль.
     -  Если  это поможет мне поскорее попасть домой, так и быть. Что вы хотите
узнать?
     Броган  незаметно взглянул на Лунетту, чтобы убедиться, что  та  наблюдает
внимательно.
     -  Видите  ли, сударыня, с самой весны Срединные Земли терзает гражданская
война,  и  мы  хотим  выяснить, не стоят ли за несчастьями, постигшими  страну,
приспешники  Владетеля.  Не  говорил  ли  кто-нибудь  из  членов  Совета  вещи,
порочащие Создателя?
     - Они все мертвы.
     -  Да,  я слышал об этом, но Защитники Паствы не полагаются на слухи.  Нам
нужны серьезные доказательства, например, показания свидетеля.
     - Прошлой ночью я видела их трупы в Зале Совета.
     - Вот как? Что ж, это важное доказательство. Наконец-то мы услышали правду
из уст достойного человека. Вот видите, вы уже оказали нам существенную помощь.
А кто их убил?
     - Я не видела, как их убивали.
     -  Не высказывался ли кто-нибудь из советников против мира, установленного
Создателем?
     -  Им  не нравился мир, который царил в содружестве Срединных Земель. Если
хотите  знать  мое  мнение, это то же самое, о чем  говорите  вы,  хотя  они  и
выражались другими словами. Они пытались представить черное белым,  а  белое  -
черным.
     Тобиас напустил на себя заинтересованный вид.
     - Те, кто служит Владетелю, часто придерживаются подобной тактики, пытаясь
заставить  вас думать, что, совершая зло, вы творите добро. - Он  сделал  рукой
неопределенный  жест.  - А была ли какая-нибудь страна, которая,  в  частности,
хотела нарушить мир в содружестве?
     Женщина приосанилась.
     - Все, включая и вашу страну, были одинаково готовы отдать Срединные Земли
в рабство Имперскому Ордену.
     -  В рабство? Я слышал, что Имперский Орден желает лишь объединить страны,
чтобы каждый человек занял положенное ему по праву место в этом мире и выполнял
заповеди Создателя.
     -  Значит,  вам  сказали  неправду.  Они  хотят  слышать  только  то,  что
соответствует их целям, а их цели - завоевание и господство.
     -  Я  ничего этого не знал. Очень ценные сведения. - Откинувшись на стуле,
Броган  положил  ногу на ногу и обхватил руками колено. -  А  когда  зрел  этот
заговор и мятежники проникли в Совет, где в это время быть Мать-Исповедница?
     Женщина на мгновение заколебалась.
     - Отсутствовала по своим делам.
     - Я понимаю. Но она вернулась?
     - Да.
     -  А  вернувшись,  пыталась  ли она остановить  бунт?  Сохранить  единство
Срединных Земель? Глаза женщины сузились.
     -  Конечно,  пыталась! И вам прекрасно известно, чего это  ей  стоило.  Не
прикидывайтесь, что вы не знаете.
     Быстрый  взгляд в сторону показал Брогану, что Лунетта внимательно смотрит
на женщину.
     -  Да, до меня дошли какие-то слухи. Если вы видели все своими глазами, то
ваши показания очень важны. Вы присутствовали при этом, сударыня?
     - Я видела казнь Матери-Исповедницы, если вы это имеете в виду.
     Тобиас, поставив локти на стол, сплел пальцы.
     - Да, этого я и боялся. Значит, она мертва? Ноздри женщины раздулись.
     - К чему вы ведете? Тобиас посмотрел ей в глаза.
     -  Сударыня, Срединные Земли существовали под властью Исповедниц,  точнее,
Матерей-Исповедниц, на протяжении почти трех тысяч лет. Под властью  Эйдиндрила
мы  жили в мире и процветали. Когда границы рухнули и началась война с Д'Харой,
я испугался за Срединные Земли...
     - Тогда почему .вы не поспешили на помощь?
     -  Я  хотел  предложить  помощь,  но  король  запретил  Защитникам  Паствы
вмешиваться.  Разумеется, я настаивал, но ведь он, в  конце  концов,  был  моим
королем.  Никобарис страдал под его властью. Как выяснилось потом, он вынашивал
мрачные  планы  и,  как вы сказали, был готов отдать нас в  рабство.  Но  когда
король выдал себя и поплатился за это, я со своими людьми сразу же пришел через
горы в Эйдиндрил, чтобы помочь Срединным Землям, Совету и Матери-Исповеднице. А
придя, обнаружил здесь д'харианские войска, которые, правда, уже воюют с  нами.
Я  слышал, что Имперский Орден протянул руку помощи Срединным Землям;  Впрочем,
во  время похода, да и уже в самом Эйдиндриле я слышал много разных слухов: что
Срединные  Земли пали, что Срединные Земли восстали, что советники мертвы,  что
они  живы  и  скрываются,  что власть в Срединных Землях  захватили  кельтонцы,
д'харианцы, Имперский Орден. Что Мать-Исповедница мертва, что она жива. Чему же
мне  верить? Но если Мать-Исповедница действительно осталась в живых, мы  могли
бы  ее  защитить.  Мы - небогатая страна, но, насколько это в наших  силах,  мы
стремимся помочь Срединным Землям.
     Плечи женщины чуть опустились.
     - Кое-что из того, что вы слышали, - правда. В войне с Д'Харой погибли все
Исповедницы,  кроме Матери-Исповедницы. Волшебники тоже погибли.  Потом  Даркен
Рал умер, и д'харианцы, как и кельтонцы, объединились с Имперским Орденом. Мать-
Исповедница, вернувшись, пыталась отстоять единство Срединных Земель,  но  этот
продажный Совет казнил ее.
     Броган покачал головой.
     -  Это  быть печальным известием. Я надеялся, что это быть ложь. Она нужна
нам. - Он закусил губу. - Вы абсолютно уверены, что ее казнили? Может быть,  вы
ошибаетесь?  В  конце  концов,  она ведь владеет  магией.  Она  могла  убежать,
исчезнуть как дым или что-то в этом роде. Быть может, она еще жива.
     Женщина пристально посмотрела на него.
     - Мать-Исповедница мертва.
     - Но до меня доходили слухи, что ее видели живой... где-то за рекой Керн.
     -  Дурацкие слухи, распространяемые глупцами! Она умерла. Я своими глазами
видела, как ей отрубили голову.
     Броган,  не сводя с женщины глаз, погладил пальцем небольшой шрам  в  углу
рта.
     -  Еще мне также говорили, что она скрылась в другом направлении - на юго-
запад. Неужели нет никакой надежды, что...
     -  Это ложь! Повторяю в последний раз - я сама видела, как ее обезглавили.
Она никуда не скрылась. Мать-Исповедница мертва. И если вы действительно хотите
помочь Срединным Землям, то сделайте все, чтобы они снова стали едины.
     Тобиас изучающе посмотрел в ее рассерженное лицо.
     -  Да-да, вы совершенно правы. Это очень тревожные новости, но хорошо, что
мы  наконец  получили надежного свидетеля, способного пролить свет на  истинное
положение  вещей.  Благодарю  вас,  сударыня,  вы  оказали  нам  гораздо  более
существенную помощь, чем можете предположить. Я приложу все усилия,  чтобы  мои
войска были максимально полезны.
     -  Больше  всего  пользы  будет,  если  они  выгонят  Имперский  Орден  из
Эйдиндрила, а потом вообще из Срединных Земель.
     - Вы полагаете, что Имперский Орден настолько плох?
     Женщина потрясла перед ним забинтованными руками.
     - Они вырвали мне все ногти, чтобы заставить сказать ложь!
     - Какая гнусность! Но что за ложь они хотели от вас услышать?
     -  Что  черное - это белое, а белое - черное. Так же поступают и Защитники
Паствы!
     Броган улыбнулся, делая вид, что его позабавили эти слова.
     -  Вы  нам  очень  помогли,  сударыня. Ваша преданность  Срединным  Землям
заслуживает уважения. Но, право, мне очень жаль, что вы так относитесь к
     Защитникам Паствы. Может быть, вам тоже не следовало бы прислушиваться  ко
всяким слухам. Потому что это всего лишь слухи. Не смею больше вас задерживать.
Всего доброго.
     Окинув  его напоследок разъяренным взглядом, женщина вылетела из  комнаты.
При  других  обстоятельствах  ее дерзость стоила  бы  ей  гораздо  больше,  чем
вырванные ногти, но Брогану не раз приходилось выслеживать опасную дичь,  и  он
знал,  что  проявленное им сегодня терпение окупится позже  сторицей.  А  дичь,
которую он выслеживает, стоит того, чтобы стерпеть наглые заявления этой  бабы.
Он  получил от нее ценные сведения, хотя она и не подозревала об этом. А Броган
всегда стремился к тому, чтобы дичь не догадывалась, что он взял след.
     Тобиас вопросительно посмотрел на Лунетту.
     -   Она   говорить   ложь,  господин  генерал.  Немножко   правды,   чтобы
замаскировать  ее, но она лжет. Похоже, Гальтеро все же не промахнулся.  Тобиас
наклонился  вперед.  Он  хотел,  чтобы Лунетта  произнесла  это  вслух,  чтобы
подтвердила его подозрения своим даром.
     - Что быть ложью?
     - Две вещи она таит, как сокровища короля. Броган провел языком по губам.
     - Какие?
     Лунетта чуть улыбнулась.
     - Во-первых, насчет того, что Мать-Исповедница мертва.
     Тобиас стукнул кулаком по столу.
     -  Я  так  и знал! Когда она это сказала, я понял, что она лжет! - Прикрыв
глаза, он судорожно сглотнул и мысленно вознес благодарность Создателю. - А во-
вторых?
     -  Она лгать, когда говорила, что Мать-Исповедница никуда не скрылась. Она
знать,  что  Мать-Исповедница жива и улизнула на юго-запад. Все остальное,  что
она говорить, - правда.
     К  Тобиасу вернулось хорошее настроение. Он потер руки. Удача не  покинула
его. Он взял след.
     - Ты слышишь, что я сказала, господин генерал?
     -  Что? А, да, я тебя слышу. Она жива и находится на юго-западе. Ты хорошо
потрудилась,  Лунетта. Создатель будет доволен тобой, когда я  расскажу  ему  о
твоей помощи.
     - Я имею в виду, что все остальное - правда.
     - О чем это ты? - нахмурился Броган. Лунетта поправила свои лохмотья.
     -  Она  сказала,  что  Совет  состоял из  продажных  тварей.  Правда.  Что
Имперский  Орден прислушивается к любой лжи, которая годится для  их  целей,  а
цель  их  -  завоевание и господство. Правда. Что они вырвали ей  ногти,  чтобы
заставить  солгать.  Правда.  Что Защитники Паствы  действуют,  основываясь  на
слухах, потому что результат все равно один - свежая могила. Правда.
     Броган вскочил.
     -  Защитники Паствы сражаются со злом! Как ты смеешь утверждать  обратное,
ты, стреганица! Вздрогнув, Лунетта закусила губу.
     -  Я  не сказала, что это быть истина, господин генерал. Я только сказала,
что она так считает.
     Броган  поправил  перевязь.  Он не позволит испортить  его  триумф  глупой
подначкой!  - Она неправильно понимает, и ты это отлично знаешь. - Он  погрозил
Лунетте  пальцем.  -  Я  потратил больше времени, чем  ты  заслуживаешь,  чтобы
вдолбить в твою голову истинную сущность добра и зла, а ты снова за старое!
     Лунетта уставилась в пол.
     -  Да,  господин  генерал,  вы потратили на меня  больше  времени,  чем  я
заслуживаю. Простите меня. Это быть ее слова, не мои.
     Броган  перестал сверлить ее взглядом и снял с пояса футляр. Поставив  его
на  край  стола,  он  сел  и постарался выбросить из головы  дерзкое  поведение
сестры, чтобы лучше обдумать дальнейшие шаги.
     Тобиас  уже  собрался приказать подать ужин, но вспомнил, что остался  еще
один свидетель. Вообще-то он уже выяснил то, что хотел, и не нуждался больше  в
допросах... И все же стоит, пожалуй, довести дело до конца.
     - Этторе, давай-ка последнего!
     Лунетта отошла к дальней стене, и Броган проводил ее взглядом. Она  хорошо
поработала, но потом все испортила своим поведением. Он понимал, что это в  ней
говорит  зло, недовольное тем, что она делает, его раздражало, что сестрица  не
пытается  активнее бороться с влиянием зла. Возможно, он сам  допустил  ошибку,
будучи   слишком   ласковым  с  ней  в  последнее   время.   Даже   одарил   ее
"красотулечкой".  Может,  из-за этого она решила, что ей  позволяется  говорить
дерзости? Как бы не так!
     Тобиас  устроился поудобнее, думая об одержанной победе и о главном призе,
ждущем его. Теперь уже не было необходимости вежливо улыбаться.
     Броган слегка удивился, когда, подняв голову, увидел, что охранники  ввели
в  комнату  маленькую  девочку.  Ее не по росту большое  потрепанное  пальтишко
волочилось  по  полу.  За девочкой шла толстая старуха в наброшенном  на  плечи
засаленном коричневом одеяле.
     Охранники подвели их к столу, и девочка улыбнулась генералу:
     - У вас очень милый и теплый дом, благородный господин. Мы с удовольствием
провели здесь время. Можем ли мы предложить вам ответное гостеприимство?
     Старуха тоже улыбнулась.
     - Я рад, что дал тебе возможность погреться, и буду признателен, если ты и
твоя... - Он вопросительно поднял бровь.
     - Бабушка, - подсказала девочка.
     -  Да,  бабушка.  Так  вот, я буду признателен, если  ты  и  твоя  бабушка
ответите мне на несколько вопросов.
     -  Ах,  несколько  вопросов? - протянула старуха.  -  Вопросы  могут  быть
опасными, мой господин.
     -  Опасными? - Тобиас потер лоб. - Я всего лишь ищу истину, сударыня. Если
вы ответите честно, вам не причинят зла. Даю вам слово.
     Старуха ухмыльнулась беззубым ртом.
     -  Я имела в виду опасность для вас, мой господин. - Ее лицо помрачнело, и
она наклонилась к нему вплотную. - Вы можете дорого заплатить за ответы. К тому
же они могут вам не понравиться.
     -  Это  уж  моя забота, - отмахнулся Тобиас. Старуха выпрямилась  и  снова
заулыбалась.
     -  Как  пожелаете, мой господин. - Она почесала переносицу. - Так  что  вы
хотите узнать?
     Тобиас, откинувшись на стуле, внимательно поглядел ей в глаза.
     - В последнее время в Срединных Землях неспокойно, и мы хотим выяснить, не
стоят  ли  за этим приспешники Владетеля, из тени руководящие беспорядками.  Не
доводилось ли вам слышать, чтобы кто-либо из членов Совета высказывался  против
Создателя?
     -  Советники  редко заходят на рынок, чтобы обсудить проблемы теологии  со
старыми  дамами, мой господин. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы  кто-нибудь
из  них  оказался настолько глуп, чтобы делать такие заявления  публично,  даже
если и имел подобные мысли.
     - Ну а что вам вообще доводилось слышать?
     -  Вы  желаете  узнать  о слухах, которые ходят на  улице  Глашатаев,  мой
господин?  -  изумленно подняла бровь старуха. - Тогда уточните, какого  именно
рода  сплетни  вас  интересуют, и я перескажу вам парочку, чтобы  удовлетворить
ваше любопытство.
     Тобиас побарабанил пальцами по столу.
     - Мне не интересуют сплетни, сударыня, только истина.
     Старуха кивнула:
     - Разумеется, мой господин, и вы ее, безусловно, услышите. Поразительно, о
чем только не болтают люди.
     Он с раздражением кашлянул.
     -  Я уже по горло сыт слухами. Мне нужна правда о том, что сейчас творится
в Эйдиндриле. Например, я слышал даже, что все члены Совета казнены, как и Мать-
Исповедница.
     К старухе вернулась улыбка.
     -  Человек  вашего  ранга может отправиться непосредственно  во  дворец  и
потребовать  встречи с Советом. В этом было бы больше смысла,  чем  хватать  на
улицах людей, которые толком ничего не знают, и пытаться их расспросить. Правду
лучше всего видеть собственными глазами, мой господин.
     Броган сжал губы.
     -  Меня  здесь  не  было  в  то время, когда,  по  слухам,  казнили  Мать-
Исповедницу.
     -  Ах,  так, значит, вас интересует Мать-Исповедница... Почему  же  вы  не
сказали  сразу,  вместо того чтобы ходить вокруг да около? Я  слышала,  что  ей
отрубили  голову, но сама этого не видела. Однако внучка моя там  была,  верно,
детка?
     Девочка кивнула:
     -  Да, мой господин, была и своими глазами видела. Они отрубили ей голову,
вот так. Броган горестно вздохнул:
     - Этого я и боялся. Итак, она умерла?
     Девочка покачала головой:
     -  Этого  я  не  говорила, господин мой. Я сказала,  что  видела,  как  ей
отрубили голову.
     Она  посмотрела  ему  прямо в глаза и улыбнулась. -  Что  ты  хочешь  этим
сказать? - Броган бросил быстрый взгляд на старуху. - Что она имеет в виду?
     - То, что сказала, мой господин. Эйдиндрил от века был силен своей магией,
хотя  сейчас  от нее остались только обломки. А когда дело касается  магии,  не
всегда  можно  верить  тому,  что  видишь.  Она  хоть  и  мала,  но  достаточно
сообразительна, чтобы понимать такие вещи. Человек вашей профессии тоже  должен
бы это знать.
     -  Остались  одни  обломки?  Это  попахивает  злом.  Что  вам  известно  о
приспешниках Владетеля?
     -  Они  ужасны,  мой господин. Но магия сама по себе не  зло.  Она  просто
существует, как и все остальное.
     Броган сжал кулаки.
     - Магия - порождение Владетеля. Старуха усмехнулась.
     -  С тем же успехом можно сказать, что вот этот красивый серебряный кинжал
у  вас  за  поясом - порождение Владетеля. Если им зарезать невинного человека,
это, конечно, большое зло. Но если им, к примеру, воспользоваться для защиты от
безумца-фанатика, независимо о того, какое положение занимает этот безумец,  то
тот, кто сделает это, сотворит добро. Кинжал же ни то, ни другое, потому что им
может воспользоваться любой.
     Глаза ее заволокло дымкой, а голос упал до шепота.
     -   Но  когда  магией  пользуются,  чтобы  покарать  недостойного,  она  -
воплощение мести.
     -  Ну,  хорошо - и как, по-вашему, та магия, что существует в городе?  Она
используется для добра или зла?
     - Для того и для другого, господин мой. В конце
     концов,  здесь  ведь  стоит  замок Волшебника, здесь  -  средоточие  силы.
Исповедницы правили Эйдиндрилом тысячи лет, как и волшебники. А сила  порождает
силу.  Результат - столкновение. Прямо из воздуха появляются мерзкие  существа,
называемые  мрисвизами, и вспарывают животы всем, кто попадается  им  на  пути.
Мрачное  знамение,  если это, конечно, знамение. Есть и другая  магия,  которая
стремится  уничтожить зло и защитить невинных. Да что там,  каждая  ночь  полна
магии, принесенной на крыльях снов. Глядя на Брогана в упор, она продолжала:
     -  Ребенок,  которого  притягивает огонь, может легко  сгореть.  Ему  надо
посоветовать быть осторожным и убежать, пока огонь не опалил ему руки.
     Броган грозно наклонился к ней.
     - А что вам самой известно о магии, сударыня?
     - Расплывчатый вопрос, господин мой. Не могли бы вы уточнить?
     Броган  помолчал, пытаясь разобраться в том, что она наговорила,  и  вдруг
сообразил, что старуха увела. разговор в сторону от интересующей его темы.
     Он опять надел на лицо вежливую улыбку.
     -  Ну,  например.  Ваша внучка говорит, что видела, как обезглавили  Мать-
Исповедницу, но это не значит, что она мертва. Вы сказали, что с помощью  магии
такое  возможно.  Я  заинтригован. Мне известно, что  магия  служит  порой  для
обмана, но мне представлялось, что это не более чем несложные фокусы. Не  могли
бы вы объяснить, как можно оживить мертвеца?
     - Оживить мертвеца? Только Владетель обладает такой силой.
     Броган перегнулся через стол.
     - Вы хотите сказать, что сам Владетель вернул ее к жизни?
     Старуха снова усмехнулась.
     -  Нет,  мой  господин.  Вы  слишком сильно хотите  получить  то,  к  чему
стремитесь.  От этого вы невнимательны и слышите лишь то, что хотите  услышать.
Вы  спросили, как можно оживить мертвеца. Владетель на это способен. По крайней
мере  я  так  полагаю.  Поскольку он правит миром мертвых,  вполне  естественно
считать...
     - Она жива или нет?! Старуха моргнула.
     - Откуда мне это знать, господин мой? Броган скрипнул зубами.
     - Вы только что говорили: если люди видели, как ей отрубили голову, это не
означает, что она мертва.
     - О, мы снова вернулись к этому? Ну, с помощью магии можно добиться такого
эффекта, но я же не говорю, что так было на самом деле. Я сказала лишь, что это
возможно. Потом вы начали спрашивать об оживлении мертвецов. А ведь это  совсем
разные вещи, мой господин.
     -  Что  значит  -  разные? Каким образом можно осуществить  такой  большой
обман? Старуха поправила на плечах одеяло.
     -  Чары  кажущейся смерти, мой господин. Броган взглянул Лунетту.  Она  не
сводила глаз со старухи и непрерывно чесала руки.
     - Чары кажущейся смерти, вот как. А поточнее?
     - Ну, я никогда не видела, как это делается, так что точно сказать не могу
-  но  могу  рассказать  вам,  что мне говорили об этом,  если  вас  интересуют
сведения из вторых рук.
     - Рассказывайте, - выдавил сквозь стиснутые зубы Броган.
     - Видеть смерть или принимать ее - это происходит на уровне духа. Когда мы
видим  тело,  которое покинула душа - или дух, если угодно, - то  говорим,  что
человек  умер. Чары кажущейся смерти заставляют людей поверить, что они  видели
тело,  из которого отлетела душа, но не только. Заклинание заставляет их верить
в это на уровне их собственного духа.
     Старуха  покачала  головой, будто считала подобную вещь  поразительной  и
возмутительной одновременно.
     -  Однако  это  очень  опасно.  Духи должны хранить  душу  человека,  пока
плетется   волшебный  кокон.  И  если  что-то  пойдет  не  так,  она  останется
беспомощной  в  Подземном мире. Очень неприятная смерть. Но  если  все  пройдет
гладко  и  духи вернут то, что сохранили, тогда заклинание сработает и  человек
останется  жив,  хотя  все, кто видел его смерть, будут  считать  его  мертвым.
Однако,  хотя  говорят, что такое возможно, я никогда не слышала, чтобы  кто-то
воспользовался чарами кажущейся смерти. Вполне может быть, что это  всего  лишь
досужие домыслы.
     Броган  молча  сидел, сопоставляя ее слова с тем, что уже  слышал  раньше,
пытаясь собрать полученные сведения воедино. Должно быть, Мать-Исповедница  все
же  прибегла к этому фокусу, чтобы избежать справедливого возмездия, но вряд ли
она могла сделать это одна, без сообщников.
     -  Кто может наложить чары кажущейся смерти? Старуха ответила не сразу. Ее
выцветшие голубые глаза загорелись опасным блеском.
     -  Только  волшебник, мой господин. Только волшебник, обладающий  огромным
могуществом и безграничными познаниями.
     Ответный взгляд Брогана был тверд и столь же опасен.
     -  А  в Эйдиндриле есть волшебники? Старуха медленно улыбнулась. Глаза  ее
засияли.  Порывшись  в  кармане, она бросила на стол монету,  которая,  немного
покрутившись,  замерла прямо перед генералом. Броган взял серебряный  кружок  и
внимательно осмотрел.
     - Я задал вопрос, старуха. И хочу получить ответ.
     - Он у вас в руках, мой господин.
     -  Я  никогда  не  видел  таких монет. Что на ней  изображено?  Похоже  на
огромный дворец.
     - О, так и есть, мой господин, - прошипела старуха. - Это место спасения и
рока, волшебников и магии. Это - Дворец Пророков.
     - Ни разу не слышал. Что еще за Дворец Пророков?
     Старуха улыбнулась ему, словно родственнику.
     -  Спросите  у вашей колдуньи, господин мой. И она повернулась,  собираясь
уйти. Броган вскочил на ноги.
     - Никто не разрешал тебе уходить, ты, старая беззубая жаба!
     - Это из-за печенки, мой господин, - бросила она через плечо.
      Броган оперся кулаками на стол.
     - Что?!
     - Люблю сырую печенку, мой господин. Наверное, от этого у меня со временем
и выпали зубы.
     В  этот  минуту появился Гальтеро. Он обогнул старуху и девочку, идущих  к
двери, и отсалютовал.
     - Господин генерал, разрешите доложить...
     - Подожди!
     - Но...
     Жестом велев Гальтеро замолчать, Броган повернулся к Лунетте.
     -  Каждое  слово  правда,  господин генерал. Она как  водомерка,  касается
только  поверхности. Но все, что она сказала, быть правдой. Она  знает  гораздо
больше, чем говорит, но то, что говорит, - правда.
     Броган нетерпеливо махнул Этторе. Юноша, подлетев к столу, замер по стойке
"смирно".
     - Господин генерал? Глаза Брогана сузились.
     -  Похоже,  нам  попалась еретичка. Не хочешь ли ты  доказать  делом,  что
заслуживаешь право носить алый плащ, который сейчас на тебе?
     - Очень, господин генерал!
     -  Прежде  чем она выйдет из здания, перехвати ее и отведи в  камеру.  Она
подозревается в ереси.
     - А как быть с девочкой, господин генерал?
     -  Ты что, не слышал, Этторе? Девчонка - родственница еретички. К тому  же
нам  совершенно не нужно, чтобы она бегала по улицам с воплями, что ее  бабушку
забрали Защитники Паствы. Ту, повариху, стали бы искать, а этих бродяжек  никто
не хватится. Теперь они наши.
     -- Слушаюсь, господин генерал. Я немедленно этим займусь.
     -  Я  сам  ее  допрошу.  И девчонку тоже. - Броган предостерегающе  поднял
палец.  -  И  для  них лучше, если они будут готовы правдиво  ответить  на  все
вопросы, которые я задам.
     Этторе понимающе улыбнулся.
     -  Они  сознаются,  когда  вы  придете к ним,  господин  генерал.  Клянусь
Создателем, они будут готовы сознаться во всем.
     - Отлично, парень, а теперь беги, пока они не вышли на улицу.
     Едва  Этторе рванулся с места, как Гальтеро нетерпеливо шагнул вперед,  но
не проронил ни звука.
     Броган упал на стул и устало произнес:
     -  Гальтеро,  ты,  как  всегда, поработал отлично. Свидетели,  которых  ты
предоставил, прекрасно отвечали моим требованиям.
     Отодвинув  в  сторону  серебряную монету, Тобиас Броган  раскрыл  заветный
футляр  и  аккуратно  разложил  на столе его содержимое.  Это  были  отрезанные
человеческие  соски - с левой стороны груди, те, что ближе  к  сердцу  еретика.
Каждый  был  срезан с лоскутиком кожи, чтобы вытатуировать там  имя  жертвы.  И
принадлежали  они  далеко не всем раскрытым Броганом приспешникам  Владетеля  -
только самым важным, самым упорным и злобным.
     Укладывая их по одному обратно в коробочку, генерал читал имена сожженных.
Он помнил каждого, помнил, как поймал его и как допрашивал. При воспоминании об
их  преступлениях, в которых они в конечном счете сознались, в нем  разгоралась
ярость. Он напомнил себе, что справедливость торжествовала всегда.
     Но ему еще предстояло получить самый главный приз - Мать-Исповедницу.
     -  Гальтеро,  -  тихо произнес он, - я нашел ее след.  Собирай  людей.  Мы
отправляемся немедленно.
     - Думаю, что сначала вам стоит послушать, что мне удалось узнать, господин
генерал.

                                   Глава 11
     
     
     Это  быть  д'харианцы,  господин генерал. Убрав последний  трофей,  Броган
закрыл футляр и посмотрел в темные глаза Гальтеро.
     - И что они?
     -  Сегодня  утром,  когда они начали собираться, я заподозрил  неладное  и
решил посмотреть. Именно из-за них в городе такой беспорядок.
     - Ты говоришь - начали собираться? Гальтеро кивнул.
     - Вокруг дворца Исповедниц, господин генерал. А в полдень принялись петь.
     Тобиас с ошарашенным видом наклонился к Гальтеро:
     - Петь? А ты не запомнил слова? Гальтеро сунул палец за ремень.
     - Они пели часа два, не меньше. Трудно не запомнить, когда столько времени
слушаешь  одно  и  то же. Д'харианцы кланялись, стоя на коленях,  и  все  время
повторяли  одни  и те же слова: "Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал  наставляет
нас.  Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей - наша сила. В  милосердии
твоем  -  наше  спасение. В мудрости твоей - наше смирение. Вся  наша  жизнь  -
служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе". Броган побарабанил пальцами по
столу.
     - Все д'харианцы, ты говоришь? И сколько их в Эйдиндриле?
     -  Гораздо  больше,  чем мы думали, господин генерал.  Они  заполнили  всю
площадь  перед дворцом, все соседние скверы и улицы. Яблоку негде было  упасть,
так  плотно  они  стояли.  Будто каждый хотел быть как  можно  ближе  к  дворцу
Исповедниц.  По  моим  подсчетам,  их  было  около  двухсот  тысяч.  Пока   это
продолжалось, жители были едва ли не в панике. Они не понимали, что происходит.
     Гальтеро помолчал, потом продолжал:
     - Я проехал вокруг города, и на окраинах их было еще больше, чем у дворца.
И  все, независимо от того, где находились, кланялись и пели как будто вместе с
теми,  что в городе. Я скакал быстро, проехал немало миль и не видел ни  одного
д'харианца,  который  бы  не кланялся и не пел. Их голоса  доносились  со  всех
окрестных  холмов.  И никто не обращал на нас ни малейшего внимания,  когда  мы
проезжали.
     Броган задумался.
     -  Должно быть, он здесь, этот Магистр Рал. Гальтеро переступил с ноги  на
ногу.
     -  Он  здесь, господин генерал. Пока они пели, все два часа, он  стоял  на
верхней  ступеньке главного входа дворца и смотрел. И ему кланялись, словно  он
сам Создатель.
     Рот Брогана скривился от отвращения.
     -  Я  всегда подозревал, что д'харианцы варвары. Подумать только, молиться
на обычного человека. А что было потом?
     У Гальтеро, который весь день не слезал с коня, был усталый вид.
     - Закончив петь, они принялись скакать и орать, как безумные, выражая свое
ликование.  Можно  было подумать, что им только что удалось  вырваться  из  лап
самого  Владетеля.  Я  успел проехать две мили, пока  они  веселились.  Наконец
солдаты  расступились, на площадь вынесли два тела, и наступила тишина. Сложили
огромный  костер,  водрузили  на него мертвецов и  подожгли.  И  пока  тела  не
превратились в пепел, этот их Магистр Рал стоял и смотрел.
     - Ты его разглядел? Гальтеро покачал головой.
     -  Д'харианцы  стояли  слишком тесно, и я решил не  пытаться  протиснуться
ближе.  Они могли вообразить, будто я оскверняю их церемонию, и набросились  бы
на меня.
     Поглаживая пальцем футляр, Броган погрузился в размышления.
     -  Правильно. Мне бы не хотелось, чтобы ты расстался с жизнью  ради  того,
чтобы посмотреть, как выглядит этот человек.
     Чуть поколебавшись, Гальтеро сказал:
     - Вы скоро сами его увидите, господин генерал. Вас приглашают во дворец.
     Броган строго поглядел на него.
     -  У  меня  нет времени на развлечения. Мы должны отправляться за Матерью-
Исповедницей.
     Гальтеро вынул из кармана какую-то бумагу и протянул генералу.
     -  Когда я приехал, делегация д'харианцев как раз собиралась войти  в  наш
дворец. Я остановил их и спросил, что им нужно. Они дали мне это.
     Броган развернул свиток и прочитал:
     
     Магистр  Рал  просит дворян, дипломатов и официальных представителей  всех
стран прибыть во дворец Исповедниц. Немедленно.
     
     Он сердито скомкал бумагу.
     -  Я предоставляю аудиенции, а не прошу их. И как я уже сказал, у меня нет
времени на развлечения! Гальтеро указал в сторону улицы.
     -  Я  так и подумал, и сказал д'харианцам, что передам приглашение, но  вы
вряд ли придете, поскольку заняты другими делами. А он сказал, что Магистр  Рал
желает видеть всех, и в наших интересах выкроить время.
     Броган отмахнулся.
     -  Никто не развяжет войну из-за того, что нас не будет на светском приеме
в честь очередного князька.
     -  Господин  генерал, вдоль всего Королевского Ряда плечом к  плечу  стоят
д'харианцы.  Все дворцы окружены. Солдат, передавший мне бумагу,  сообщил,  что
если  мы  не  приедем,  они  нас  эскортируют  во  дворец  Исповедниц.  За  ним
десятитысячное  войско,  так  он сказал, а это не  лавочники  и  не  крестьяне,
решившие  поиграть  в  солдатиков. Это настоящие воины, и они  настроены  очень
решительно.  Защитники  Паствы  могли бы сразиться  с  ними,  будь  здесь  наши
основные.  силы.  Но  мы  привели  с собой всего  один  полк.  Пятисот  человек
недостаточно, чтобы прорваться из города. Мы не проедем и двадцати  ярдов,  как
будем изрублены на куски.
     Броган  посмотрел  на  сестру,  стоящую у  стены.  Она  разглаживала  свои
разноцветные лохмотья и не обращала внимания на разговор. Может, у них и  всего
пятьсот человек, но еще есть Лунетта.
     Броган  не  знал,  что затеял этот Магистр Рал, да это его  не  волновало.
Д'Хара заключила союз и получала приказы от Имперского Ордена. Скорее всего это
просто  попытка занять более высокое положение внутри Ордена. Всегда  находятся
такие,  кто  хочет  получить  больше  власти,  но  не  желает  связывать   себя
обязательствами, с этой властью сопряженными.
     -  Хорошо,  пусть  будет  так. Все равно скоро  ночь.  Мы  пойдем  на  эту
церемонию,  поулыбаемся  новоиспеченному Магистру Ралу,  съедим  его  угощение,
выпьем  его вино и поздравим от имени Братства. А на рассвете оставим Эйдиндрил
Имперскому Ордену и пойдем по следу Матери-Исповедницы. - Он кивнул  сестре.  -
Лунетта, ты идешь с нами.
     - А как вы ее найдете? - спросила Лунетта, опять начиная чесаться. - Мать-
Исповедницу, господин генерал, - как вы ее найдете?
     Тобиас отодвинул стул и встал.
     -  Она  на  юго-западе. У нас больше чем нужно людей, чтобы прочесать  там
все. Мы ее найдем.
     -  Правда?  -  Почувствовав,  что в ней нуждаются,  Лунетта  опять  решила
позволить себе дерзить. - А расскажите мне, как вы ее узнаете?
     -  Она  Мать-Исповедница!  Как  же  мы можем  ее  не  узнать,  ты,  глупая
стреганица!
     Приподняв бровь, Лунетта поглядела на брата своими маленькими глазками.
     - Мать-Исповедница мертва. Разве мертвый человек может ходить?
     -  Она  не  мертва!  Повариха знает правду. Ты  сама  так  сказала.  Мать-
Исповедница жива, и мы ее схватим.
     -  Если  то, что сказала старуха, быть правдой и чары видимой смерти  быть
наложены, то зачем это быть сделано? Объясни Лунетте.
     Тобиас нахмурился.
     -  Чтобы заставить людей поверить, будто она умерла, и дать ей возможность
бежать. Лунетта хитро улыбнулась.
     -  А  почему  никто  не видел, как она убежала? Вот поэтому  и  вы  ее  не
найдете.
     - Прекрати нести магическую околесицу и объясни толком!
     -  Господин  генерал,  если чары видимой смерти  были  наложены  на  Мать-
Исповедницу,  то  зачем это делать, если потом ее каждый мог  бы  узнать?  Нет,
магия прячет ее и теперь. И вы ее не узнаете.
     - Ты можешь снять его? Снять заклятие? - рявкнул Тобиас.
     -  Господин  генерал,  я вообще никогда не слышала о таком  волшебстве,  -
хихикнула Лунетта. - Я ничего о нем не знаю.
     Тобиас сообразил, что она права.
     - Но ты разбираешься в магии. Скажи, как нам ее узнать.
     Лунетта покачала головой.
     -  Господин  генерал, для этого надо расплести волшебный кокон, сплетенный
волшебником.  Я всего лишь сказала, как действует это заклинание  и  почему  мы
тоже ее не узнаем.
     Броган ткнул в нее пальцем:
     - У тебя есть магия. Ты должна помочь нам узнать правду.
     -  Господин  генерал,  старуха  сказала,  что  только  волшебник  способен
наложить  чары  видимой смерти. Если волшебник соткал такой  кокон,  то,  чтобы
расплести его, нужно найти нити этого кокона. Я не могу их увидеть.
     Тобиас задумчиво потер подбородок.
     - Что это значит - кокон и нити?
     -  Бабочка  попадает в паутину, потому что не видит ее. Мы быть пойманы  в
паутину, ту же, что и остальные, потому что не видим нитей. И я не знаю, как их
увидеть.
     -  Волшебник,  -  пробормотал Броган себе под нос и указал  на  серебряную
монетку.  - Когда я спросил ее, есть ли в Эйдиндриле волшебники, она  дала  мне
эту монету с изображением какого-то здания.
     - Дворец Пророков.
     Услышав это название, генерал поднял голову.
     - Да, так она и сказала. И велела спросить у тебя, что это быть. Откуда ты
о нем знаешь? Где ты слышала об этом Дворце Пророков?
     Лунетта снова ушла в себя, и взгляд ее стал отстраненным.
     - Когда ты только родился, мама рассказала мне о нем. Это быть дворец, где
колдуньи...
     - Стреганицы, - поправил Тобиас ее. Она на мгновение замолчала.
     - Где стреганицы учат мужчин быть волшебниками.
     -  Значит,  это  дом  зла.  - Лунетта ничего не сказала,  а  Броган  снова
принялся разглядывать монету. - Что мама могла знать о таком гнусном месте?
     - Мама умерла, Тобиас. Оставь ее в покое, - прошептала Лунетта.
      Брат метнул на нее разъяренный взгляд.
     -  Поговорим  об этом потом. - Он подтянул пояс, символ своего  звания,  и
расправил расшитый серебром камзол. - Старуха, должно быть, хотела сказать, что
в Эйдиндриле быть волшебник, обученный в этом доме зла. - Надевая алый плащ, он
повернулся к Гальтеро. - К счастью, Этторе задержал ее для дальнейшего допроса.
У старухи быть еще много что рассказать нам. Я это чувствую.
     Гальтеро кивнул.
     - Нам лучше поспешить во дворец Исповедниц, господин генерал.
     Броган завязал плащ у горла.
     - По пути зайдем проведать Этторе.
     В  комнате,  куда Этторе привел старуху и ее внучку, на треножнике  горели
угли.  Этторе  разделся до пояса, и его мускулистый торс блестел  от  пота.  На
столике  у  треножника были разложены бритвы, щипцы и прочие орудия  пытки.  На
углях лежали металлические прутья; их концы уже накалились.
     Старуха  замерла в дальнем углу, прижимая к себе внучку. Девочка испуганно
уткнулась лицом в коричневое одеяло бабушки.
     - Ну как? - спросил Броган. Этторе ухмыльнулся.
     -  Наглости  у нее сразу поубавилось, когда она поняла, что  мы  этого  не
потерпим. С еретиками всегда так - они отступают перед силой Создателя.
     -  Нас  троих не будет какое-то время. Но солдаты остаются здесь, так  что
зови любого, если понадобится помощь. - Броган посмотрел на раскаленные прутья.
- По возвращении я хочу лично услышать ее признание. На девчонку мне наплевать,
но старуха должна быть жива и мечтать признаться во всем.
     Этторе, поклонившись, коснулся пальцами лба.
     -  Клянусь  Создателем,  все будет исполнено, как вы  приказали,  господин
генерал. Она сознается во всех преступлениях, что совершила во имя Владетеля.
     - Хорошо. У меня к ней много вопросов, и я получу на них ответы.
     Этторе,  закусив  губу,  метнул через плечо суровый  взгляд.  Старуха  еще
глубже вжалась в угол.
     -  Ты  нарушишь  свой обет еще до конца ночи, старая жаба.  Как  только  я
примусь  за  девчонку, у тебя сразу развяжется язык. Сначала  ты  увидишь,  что
произойдет  с  ней,  а потом наступит и твой черед. Девочка, вскрикнув,  теснее
прижалась к старухе. Лунетта, почесывая руку, смотрела на них.
     -  Не  хотите ли, чтобы я осталась и помогла Этторе, господин  генерал?  Я
думаю, мне лучше остаться.
     -  Нет.  Ты пойдешь со мной. - Броган посмотрел на Гальтеро. - Ты молодец,
что привел этих двоих.
     Гальтеро покачал головой:
     -  Я  бы не обратил на нее внимания, если бы она не предложила мне медовый
пряник. Что-то в ее голосе меня насторожило.
     Броган пожал плечами:
     -  Так всегда с еретиками. Они сами лезут к нам в руки, потому что верят в
своего  хозяина. - Он снова перевел взгляд на старуху в углу -  Но  они  теряют
свой  гонор, встретившись с правосудием Защитников Паствы. Это - мелкая добыча,
но мы и этим послужим Создателю.

                                   Глава 12
     
     Перестань чесаться, - пробурчал Броган. - Люди подумают, что у тебя вши.
     На  широкой  улице,  усаженной величественными кленами,  чьи  голые  ветви
переплетались  высоко  над  головой,  стояли  роскошные  экипажи.   Дворяне   и
официальные представители разных стран выходили из них, чтобы пройти оставшееся
до дворца Исповедниц расстояние пешком.
     -  Ничего  не  могу  с  собой поделать, господин генерал,  -  пожаловалась
Лунетта,  продолжая чесаться. - С той минуты, как мы въехали в  Эйдиндрил,  мои
руки быть как в чесотке. Такого со мной еще никогда не было.
     Гости Магистра Рала, разумеется, глазели на Лунетту. В своих лохмотьях она
выделялась, как прокаженный на коронации. Она же не обращала никакого  внимания
на  насмешливые взгляды. А скорее всего считала, что ею восхищаются. Лунетта не
раз  отказывалась от красивых платьев, которые предлагал ей Тобиас, говоря, что
ее  "красотулечки"  все  равно лучше. Полагая, что "красотулечки"  занимают  ее
мысли,  не  давая проникнуть в них искушениям Владетеля, Броган особенно  и  не
настаивал.  К  тому же он считал святотатством, если кто-то,  отмеченный  злом,
выглядел привлекательно.
     Зато  дворяне и официальные лица были одеты в высшей степени  роскошно.  У
многих  мужчин  болтались на поясе богато украшенные мечи, хотя  Броган  сильно
сомневался,  что кто-то из них хоть раз в жизни пользовался этим  оружием.  Под
меховыми  пелеринами  дам  можно было разглядеть  роскошные  платья  и  дорогие
украшения,  сверкающие  в  лучах  заходящего  солнца.  Гости  явно  были   рады
приглашению во дворец Исповедниц, словно пришли сюда не под угрозой  применения
силы.  Они сияли улыбками и, судя по всему, горели желанием засвидетельствовать
свое почтение новому Магистру Ралу.
     Тобиас скрипнул зубами.
     - Если не прекратишь чесаться, я свяжу тебе руки за спиной.
     Лунетта  перестала  скрести себя и, ахнув, остановилась.  Поглядев  вверх,
Тобиас  и  Гальтеро увидели с каждой стороны аллеи насаженные на  колья  трупы.
Подойдя  ближе,  Броган  понял, что это не люди, а какие-то  ужасные  создания,
которых  мог  сотворить только Владетель. Даже на морозе вонь  от  трупов  была
такая, что он задержал дыхание, боясь отравиться.
     На   одни  колья  были  насажены  лишь  головы,  на  другие  -  целые  или
разрубленные на части тела. Все говорило о том, что эти существа были  убиты  в
жестокой  схватке. Несколько тварей были буквально искромсаны, и  их  замерзшие
внутренности свисали из того, что от них осталось.
     Это  было  все равно что идти мимо монумента злу, сквозь врата  Подземного
мира.
     Гости  чем попало прикрывали носы. Несколько нарядных дам упали в обморок.
Их  кавалеры кинулись на помощь и принялись обмахивать их носовыми  платками  и
обтирать  им  лицо снегом. Часть приглашенных застыла в изумлении, а  некоторых
пробрала  такая  дрожь,  что  Тобиас слышал,  как  стучат  у  них  зубы.  Когда
отвратительное  зрелище и мерзкая вонь остались позади,  гости  были  на  грани
паники.  Тобиас, который не раз сталкивался со злом, смотрел на этих неженок  с
отвращением.
     Один  из дипломатов потрясенно спросил, что это было; д'харианский  солдат
объяснил,  что  эти твари напали на город и Магистр Рал их перебил.  Настроение
гостей  заметно  улучшилось.  Поднимаясь по  лестнице  к  главному  входу,  они
восторженно говорили о том, какая для них большая честь познакомиться  с  таким
выдающимся  человеком,  как Магистр Рал, владыка Д'Хары.  Нервный  смех  далеко
разносился в холодном воздухе.
     Гальтеро наклонился к Брогану:
     -  Утром,  до  того,  как д'харианцы начали распевать, они  были  довольно
разговорчивыми и предупредили меня, чтобы я был осторожен, потому  что  на  них
напали невидимые твари и многих убили, в том числе и просто прохожих.
     Тобиас  припомнил,  что  старуха  упоминала  о  мерзких  бестиях,  которые
возникали  ниоткуда  и  убивали всех на своем пути.  Лунетта  подтвердила,  что
старуха  говорит  правду.  Должно  быть, это  они  и  были  -  только  как  они
называются, Броган забыл.
     -  Очень  удачно,  что  Магистр Рал прибыл как раз вовремя,  чтобы  спасти
город.
     - Мрисвизы, - вдруг произнесла Лунетта.
     - Что?
     - Старуха сказала, что эти твари быть мрисвизы.
     - Да, кажется, ты права, - кивнул Тобиас. - Мрисвизы.
     У   входа   во  дворец  возвышались  беломраморные  колонны  с  золочеными
капителями.  По  обе стороны от дверей и вдоль колонн стояли  солдаты.  Тобиасу
Брогану  показалось, что его втягивает в чрево зла. Приглашенным  следовало  бы
бояться  сейчас, вступая в живую обитель еретичества, а не тогда,  перед  злом,
которое было повержено.
     После   долгого  путешествия  по  залам  и  коридорам,  отделанным   таким
количеством  гранита  и мрамора, что хватило бы на целую  гору,  гости,  пройдя
через  двери  из  красного дерева, оказались в огромном зале  с  куполообразным
потолком.  С фресок, которыми он был расписан, на вошедших смотрели  мужчины  и
женщины.  Через  окна  у  основания купола струился  мягкий  свет,  и  за  ними
виднелось  затянутое облаками темнеющее небо. На другом конце зала  за  большим
резным столом на полукруглом подиуме стояли пустые стулья.
     Арочные  двери  вели на лестницы, а те, в свою очередь,  -  на  балконы  с
полированными  перилами  красного  дерева. На  балконах  толпился  народ  -  не
разодетые  аристократы,  как внизу, а обычный рабочий  люд.  Высокопоставленные
гости,  заметив  их,  начали  бросать наверх недовольные  взгляды,  и  люди  на
балконах  отступили в тень, чтобы не нажить себе неприятностей, если их  кто-то
узнает. Обычай требовал, чтобы великий человек в первую очередь предстал  перед
знатью и лишь потом явил себя простолюдинам.
     Подчеркнуто  не замечая горожан на балконах, гости начали разбредаться  по
залу, стараясь держаться подальше от двух Защитников Паствы, хотя и делали вид,
что  так  получается  случайно. Негромко переговариваясь, все  ждали  появления
хозяина.  В  своих роскошных одеждах гости смахивали на часть  украшений  зала.
Никто  не  изумлялся вслух великолепием убранства дворца Исповедниц,  и  Тобиас
предположил, что большинство приглашенных и раньше были здесь частыми  гостями.
Броган  никогда не бывал в Эйдиндриле, но лизоблюдов и льстецов  мог  узнать  с
первого взгляда. При дворе его короля их было более чем достаточно.
     Лунетта держалась поближе к брату. Она почти не смотрела по сторонам и  не
замечала насмешливых взглядов гостей. Впрочем, те постепенно перестали обращать
внимание  на  женщину, стоящую между двумя Защитниками Паствы  в  алых  плащах.
Приглашенные  были  больше  увлечены  беседой  друг  с  другом  и   обсуждением
предстоящей  встречи с Магистром Ралом, чем этим чучелом в  обносках.  Гальтеро
обвел  зал  внимательным  взглядом,  но  его  интересовала  отнюдь  не  роскошь
убранства.  Он  оценивал  обстановку  с тактической  точки  зрения:  где  стоят
часовые,  как  расположены  выходы  и  что предпринять,  если  вдруг  возникнет
опасность. Мечи, которые висели на поясе у него и Брогана, не были украшением.
     Несмотря  на  отвращение, Тобиас был заворожен и едва ли не восхищен  этим
местом.  Отсюда  Матери-Исповедницы и волшебники управляли Срединными  Землями,
здесь на протяжении многих тысячелетий Совет поддерживал единство страны, лелея
и  взращивая  магию.  Именно из этого места тянулись  по  всему  миру  щупальца
Владетеля.
     Теперь  единство  дало трещину. Магия утратила свою власть  над  людьми  и
осталась  без  защиты. Ее время истекло. Срединным Землям пришел  конец.  Скоро
дворец  заполнится алыми плащами, и только Защитники Паствы будут восседать  на
троне.  Тобиас  улыбнулся. События неумолимо двигались к концу,  который  легко
было предвидеть.
     К  ним  подошли мужчина и женщина. Дама, с роскошными черными  волосами  и
огромном количеством краски на бледном лице, обратилась к Брогану:
     -  Вы  только  представьте, нас сюда пригласили и  не  предложили  никаких
угощений!
     В ожидании ответной реплики она поигрывала атласной лентой на поясе своего
желтого платья, но, поскольку Броган промолчал, заговорила опять:
     - Вам не кажется, что это очень вульгарно - не предложить даже бокал вина?
Надеюсь, он не рассчитывает, что в следующий раз мы ответим на его приглашение,
после того, как он вел себя столь оскорбительно!
     - Вы знакомы с Магистром Ралом? - спросил Тобиас, заложив руки за спину.
     - Быть может, я встречала его раньше, - не Помню. - Сверкнув великолепными
перстнями, дама смахнула с обнаженного плеча несуществующую пылинку. - Меня так
часто  приглашают сюда, во дворец, что мне трудно запомнить всех,  с  кем  меня
знакомят. В конце концов, герцог Лумхольц и я скоро сами будем править страной,
поскольку принц Фирен убит.
     Она игриво надула алые губки.
     -  Зато  я  абсолютно уверена, что никогда не встречала  здесь  Защитников
Паствы. Совет полагал, что они слишком часто вмешиваются куда их не просят.  Не
то  чтобы я была с этим согласна, смею заметить, - но он запретил им заниматься
своим...  делом  за пределами собственной страны. Впрочем, сейчас  мы,  похоже,
остались  без  Совета. Как ужасно, что советников убили прямо вот здесь,  когда
они обсуждали будущее Срединных Земель. Но что привело сюда вас, сударь?
     Через ее плечо Тобиас увидел, что солдаты закрывают двери. Поглаживая усы,
он в ожидании посмотрел на возвышение, где обычно заседал Совет.
     -  Меня,  как  и вас, "пригласили". Герцогиня Лумхольц тоже посмотрела  на
подиум.
     - Я слышала, что Защитники Паствы пользуются большим уважением в Имперском
Ордене.
     Ее   спутник,   властного  вида  мужчина  в  расшитом   золотом   одеянии,
прислушивался  к беседе, старательно делая вид, что его внимание  сосредоточено
на  чем-то другом. По темным волосам и густым бровям Тобиас уже понял,  что  он
уроженец  Кельтона.  Кельтонцы быстро объединились  с  Орденом.  Они  тщательно
оберегали  свой собственный высокий статус, но им было хорошо известно,  что  в
Ордене прислушиваются к мнению Защитников Паствы.
     -  Я  удивлен, сударыня, что вы способны вообще что-то слышать - так много
вы говорите.
     Лицо  герцогини  стало  таким  же пунцовым,  как  ее  губы.  От  ожидаемой
возмущенной  отповеди  Брогана избавило внезапное оживление  в  толпе.  Он  был
недостаточно высок, чтобы видеть поверх голов, поэтому терпеливо ждал, понимая,
что    Магистр   Рал   наверняка   поднимется   на   подиум.   Поэтому   Броган
предусмотрительно  занял  выгодную позицию:  достаточно  близко,  чтобы  хорошо
видеть,  и  достаточно далеко, чтобы самому не бросаться в глаза. В отличие  от
остальных гостей он отдавал себе отчет в том, что это отнюдь не светский прием.
Скорее всего ночка окажется штормовой, и, если вдруг полетят молнии, ему  вовсе
не  хотелось  оказаться  самым высоким деревом. В  отличие  от  окружавших  его
дураков Тобиас Броган знал, когда следует соблюдать осторожность.
     Рота  д'харианских  солдат оттеснила гостей к стенам, и  в  образовавшемся
проходе  плечом  к  плечу встали копейщики. Рота тем временем развернула  строй
перед  подиумом,  оцепив его кольцом стали. Повернув голову, Броган  встретился
взглядом  с  ледяными глазами Гальтеро. Тот тоже понимал, что это  не  светский
прием.
     Толпа  загудела.  Судя по всему, происходило что-то для дворца  Исповедниц
беспримерное. Побагровев от возмущения, дворяне высказывали друг другу все, что
думают  по  поводу  вооруженных людей в зале Совета в  то  время,  когда  здесь
принято вести дипломатические переговоры.
     Что  касается Брогана, то он относился к дипломатии безо всякого  пиетета.
Пролитая кровь действует куда лучше, и эффект держится дольше. У него создалось
впечатление, что Магистр Рал тоже об этом знает в отличие от остальных дураков.
     Теперь   Тобиас   понял,  чего  добивается  этот   Магистр   Рал.   Ничего
удивительного:  в конце концов, д'харианцы сделали за Орден почти  всю  работу.
Армия, шедшая на Эбиниссию, которую Броган встретил в горах, едва ли не целиком
состояла  из  д'харианцев. Д'харианцы взяли Эйдиндрил и  навели  здесь  порядок
перед тем, как передать его Ордену. Они сражались с мятежниками в то время  как
другие,  вроде кельтонцев, лишь отдавали приказы в расчете на то, что мятежники
перебьют их союзников.
     Учитывая   все  это,  Магистр  Рал,  без  сомнения,  намерен   потребовать
привилегий для Д'Хары и собирается заставить присутствующих согласиться на  его
требования.  Тобиас  даже  пожалел, что угощение не  было  выставлено:  забавно
полюбоваться, как эти щеголи поперхнутся вином, когда Магистр Рал изложит  свою
позицию.
     За  копейщиками  вошли два д'харианца, которые были такими огромными,  что
даже Броган мог видеть их поверх голов. Когда они поднялись к подиуму и генерал
разглядел шипастые обручи у них на предплечьях, Гальтеро шепнул ему:
     - Этих двоих я уже видел.
     -  Где?  -  прошептал в ответ Броган. Гальтеро, глядя на  солдат,  покачал
головой:
     - Где-то в городе.
     Отвернувшись  от Гальтеро, Тобиас с изумлением обнаружил,  что  следом  за
д'харианцами идут три женщины, затянутые в красную кожу. Вспомнив рапорты своих
людей,  Тобиас  понял, что это не кто иные, как Морд-Сит. О Морд-Сит  говорили,
что,  если они поймают кого-то, кто владеет магией, этому человеку конец.  Было
время, Броган хотел заполучить себе на службу одну из них, но ему растолковали,
что Морд-Сит служат только Магистру Ралу из Д'Хары и предложения такого рода им
лучше не делать. Насколько ему было известно, Морд-Сит нельзя было купить ни за
какие деньги.
     Если   Морд-Сит  заставили  гостей  поежиться,  то  появление   следующего
персонажа  повергло их в ужас. У всех просто отвисли челюсти при виде огромного
зверя, когтистого, клыкастого и крылатого. Даже Брогану стало не по себе. С тех
пор, как прошлой весной пали границы, короткохвостые гары, эти злобные хищники,
доставили  Защитникам Паствы немало неприятных минут. Правда, пока  этот  зверь
мирно  шагал  за  Морд-Сит. Проверяя, легко ли выходит  меч  из  ножен,  Броган
заметил, что Гальтеро делает то же самое.
     - Пожалуйста, господин генерал, - захныкала Лунетта. - Я хочу уйти, сейчас
же!
     И  опять  отчаянно  принялась чесать руки. Броган  схватил  ее  за  плечо,
притянул к себе и прошипел сквозь стиснутые зубы:
     -  Обрати  внимание на этого Магистра Рала, иначе я решу,  что  больше  не
нуждаюсь в твоих услугах. Ясно?! И прекрати скрестись!
     Глаза Лунетты наполнились слезами.
     - Да, господин генерал.
     -  И  вслушивайся  во  все, что он скажет. Лунетта послушно  кивнула.  Тем
временем  два  огромных  д'харианца встали по обе стороны  подиума.  Женщины  в
красном  застыли между ними, а в середине осталось место - по всей вероятности,
для  Магистра  Рала, когда он наконец соизволит появиться.  Гар  возвышался  за
стульями.
     Светловолосая   Морд-Сит,  стоявшая  ближе  к  середине  подиума,   обвела
присутствующих пронзительным взглядом, и все шепотки сразу же прекратились.
     -  Люди Срединных Земель, - произнесла Морд-Сит, указывая рукой на пустоту
возле себя. - Я представляю вам Магистра Рала.
     
     В  воздухе образовалась тень, потом черный плащ распахнулся, и на  подиуме
возник мужчина.
     Стоящие   ближе  к  возвышению  испуганно  отшатнулись.  Кто-то  в   ужасе
вскрикнул, а некоторые даже рухнули. Самые смелые владельцы мечей обнажили свое
игрушечное оружие, но солдат-д'харианец из первого ряда ледяным тоном  приказал
их убрать, и мечи послушно исчезли в ножнах.
     Лунетта,  не переставая чесаться, глядела на Магистра Рала, и на этот  раз
Aроган  не стал ее останавливать. Даже он почувствовал зуд от близости  мерзкой
магии.
     Мужчина  на  подиуме  терпеливо подождал, пока  все  успокоятся,  а  потом
негромко заговорил:
     -  Я  - Ричард Рал, которого д'харианцы называют Магистром Ралом. В других
землях  я  известен  под  иными  титулами. Пророчества,  сделанные  в  глубоком
прошлом,   еще  задолго  до  появления  Срединных  Земель,  провозгласили   мое
пришествие.  -  Он  сошел  с подиума и встал между Морд-Сит.  -  Но  я  намерен
говорить с вами о будущем.
     Не  такой большой, как два стоящих рядом с ним д'харианца, Магистр Рал тем
не  менее был крупным мужчиной, атлетически сложенным и высоким и в то же время
на  удивление  юным  на вид. Одежда его - черный плащ, высокие  сапоги,  темные
штаны  и  простая рубашка - была довольно невзрачной, особенно для  того,  кого
называют  "Магистром", и, несмотря на тонкой работы ножны, висевшие у  него  на
боку,  выглядел  он как обычный лесник. И еще Тобиас подумал, что  Магистр  Рал
кажется очень усталым - словно его тяготит большая ответственность.
     Тобиас  не был новичком в битвах и по той грации, с какой двигался Магистр
Рал, по тому, с каким изяществом он носил перевязь с мечом, понял, что к . нему
нельзя  относиться с пренебрежением. Его меч - не для красоты.  Это  оружие.  С
первого  взгляда было видно, что Магистру не раз приходилось принимать нелегкие
решения и он пережил их все. Несмотря на внешнюю скромность, его окружал  ореол
власти и силы.
     Дамы,  которые  в  большинстве своем уже пришли в себя, посылали  Магистру
Ралу  чарующие улыбки и прибегали к обычным уловкам, что применяются женщинами,
когда  они  желают  привлечь внимание лиц, облеченных  властью.  Даже  если  бы
Магистр был не очень привлекателен внешне, они все равно делали бы то же самое,
хотя,  возможно, и менее искренне. Но Магистр Рал либо не заметил их ухищрений,
либо предпочел сделать вид, что не замечает.
     Однако  Тобиаса  Брогана  интересовали его глаза.  Ведь  именно  в  глазах
отражается  человеческая сущность, и на этот счет он редко  обманывался.  Когда
стальной  взгляд  Магистра Рала обратился на гостей, одни невольно  попятились,
другие  застыли  как  вкопанные,  а кое-кто  вздрогнул.  И  когда  этот  взгляд
остановился на Брогане, Тобиас сумел оценить сердце и душу Магистра Рала.
     Ему хватило мгновения, чтобы понять: этот человек очень и очень опасен.
     Было  ясно, что хотя Магистр Рал молод и неловко себя чувствует  в  центре
внимания,  но в битве будет сражаться отчаянно и мстить до конца.  Тобиасу  уже
доводилось  видеть  такие  глаза. Этот человек, подумал  он,  прошибет  головой
скалу, чтобы тебя убить.
     - Я его знаю, - вдруг прошептал Гальтеро.
     - Что?! Откуда?
     -  Сегодня  утром  я собирал свидетелей и наткнулся на этого  человека.  Я
хотел  привести его к вам для допроса, но появились эти двое гигантов и утащили
его у меня из-под носа.
     - Не повезло. Если бы...
     Броган  не  договорил.  Магистр  Рал смотрел  прямо  на  него,  и  Тобиасу
показалось, что в него пронзительными серыми глазами вперился хищник.
     Взгляд Магистра Рала переместился к Лунетте. Она замерла. Удивительно,  но
губы Магистра тронула легкая улыбка.
     -  Из  всех присутствующих здесь дам, - сказал ей Магистр Рал, - ваш наряд
самый красивый.
     Лунетта просияла. Тобиас чуть было не рассмеялся вслух. Магистр Рал только
что  передал  гостям  короткое,  но содержательное  послание:  их  положение  в
обществе  для  него  ничто. Броган внезапно обрадовался:  нет  сомнения,  Орден
немало приобретет, если среди его вождей будет такой человек.
     -  Имперский  Орден,  - начал Магистр Рал, - считает,  что  настало  время
объединить  мир  под новым законом: законом Ордена. Он заявляет,  что  во  всех
человеческих  несчастьях повинна магия. Он говорит, что она -  причина  падения
человека. Он утверждает, что магию следует изгнать из этого мира.
     Некоторые  в  зале согласно забормотали, другие высказывались скептически,
но большинство молчали.
     Магистр  Рал  указал  рукой  на самое высокое  кресло,  стоящее  в  центре
подиума.
     -  Ради  осуществления этой цели, в свете того, что сам Орден провозгласил
своей  божественной миссией, он не потерпит независимости ни  одной  из  стран.
Орден  желает,  чтобы  все оказались под их влиянием и  шли  в  будущее  единым
народом: подданными Имперского Ордена.
     Он на мгновение замолчал и, окинув взглядом присутствующих, продолжал:
     -  Но  магия  не является фундаментом зла. Это утверждение  -  всего  лишь
предлог, чтобы развязать войну за собственное господство.
     По  залу пробежал шепоток, кое-где вспыхнули тихие, но ожесточенные споры.
Герцогиня  Лумхольц  вышла  вперед,  требуя внимания.  Прежде  чем  поклониться
Магистру, она улыбнулась.
     -  Магистр  Рал,  то, что вы говорите, весьма интересно, но присутствующие
здесь  Защитники Паствы, - она махнула рукой в сторону Тобиаса,  -  утверждают,
что магия насаждается Владетелем.
     Броган не шевельнулся и не произнес ни слова. Магистр Рал даже не поглядел
в его сторону. Он не сводил глаз с герцогини.
     -  Ребенок, только что появившийся на свет, это магия. Назовете ли вы  его
злом?
     Величественно подняв руку, герцогиня призвала к молчанию толпу у  себя  за
спиной.
     -   Защитники  Паствы  свидетельствуют,  что  магия  -  порождение  самого
Владетеля и, соответственно, является воплощением зла.
     Из  разных  мест зала, в том числе и с балконов, послышались одобрительные
возгласы. На этот раз Магистр Рал поднял руку, призывая к тишине.
     - Владетель - разрушитель, враг света и жизни, дыхание смерти. Насколько я
слышал,  только  Создатель,  своим могуществом  и  властью,  создает  все,  что
существует.
     Присутствующие в один голос согласились с этим.
     -  В  таком случае, - продолжал Магистр Рал, - тот, кто говорит, что магия
порождена Владетелем, - богохульствует. Разве способен Владетель создать  новую
жизнь?  Нет,  он может лишь уничтожить ее. И приписывать Владетелю  возможность
созидания,  которая присуща только Создателю, означает отдавать ему власть  над
невинными существами. А это не что иное, как ересь.
     В гробовой тишине Магистр Рал наклонился к герцогине:
     - Вы вышли вперед, сударыня, чтобы сознаться в ереси? Или чтобы ради своей
выгоды обвинить в ереси кого-то другого?
     С  пунцовым лицом она отступила за спину мужа. Герцог, который  давно  уже
утратил прежнюю невозмутимость, погрозил Магистру Ралу пальцем.
     - Можете сколько угодно играть словами, но факт остается фактом: Имперский
Орден борется со злом Владетеля и хочет объединить нас в этой борьбе. Его  цель
-  чтобы все народы процветали вместе. Магия же отказывает человечеству в  этом
праве.  Я кельтонец и горжусь своей страной, но пришло время перешагнуть  через
обособленность  отдельных  и, как правило, слабых государств.  Мы  вели  долгие
переговоры  с Орденом, и они показали себя весьма цивилизованными и порядочными
людьми, которые желают вполне мирного объединения всех земель.
     -  Благородная  идея, - спокойно ответил Магистр Рал.  -  Однако  она  уже
воплотилась в Срединных Землях, которые вы погубили из жадности.
     -  Имперский Орден - это совсем другое. Он предлагает подлинное могущество
и прочный, длительный мир.
     Магистр Рал сурово поглядел на герцога.
     -  На  кладбище действительно мир нарушается редко, - заметил он  и  обвел
собравшихся  грозным взглядом. - Не так давно армия Ордена прошла по  Срединным
Землям,  затягивая других в свои сети. Многие присоединились к  ним,  и  войска
Ордена стали сильнее. Армию вел д'харианский генерал Риггс, а офицерами у  него
были  уроженцы других стран. Кроме того, им помогал волшебник по  имени  Слагл,
кельтонец  по происхождению. Эта армия обрушилась па Эбиниссию, столицу  Галей,
тысячекратно  превосходя  в  численности  защитников  города.  Имперский  Орден
призвал  галеанцев стать подданными Имперского Ордена. Жители Эбиниссии,  помня
свое   обязательство  защищать  единство  Срединных  Земель,  выступили  против
захватчиков.
     Герцог открыл было рот, собираясь что-то сказать, но впервые за это  время
тон Магистра Рала стал угрожающим, и он счел за лучшее промолчать.
     -  Галеанская  армия  защищала  город до  последнего  человека.  Волшебник
воспользовался  своим умением, чтобы обрушить стены города, и  Имперский  Орден
ворвался  в  Эбиниссию.  Но когда галеанские войска были уничтожены,  Имперский
Орден  не  стал занимать город, а прошел сквозь него, как стая диких зверей,  -
насилуя и убивая беспомощных жителей.
     Магистр Рал наклонился вперед и ткнул пальцем в герцога Лумхольца.
     -  Орден  вырезал  все население Эбиниссии: мужчин и  женщин,  стариков  и
младенцев. Они сажали на колья беременных женщин, чтобы убить сразу и  мать,  и
дитя в ее чреве!
     С  покрасневшим от бешенства лицом Магистр ударил кулаком по столу,  и  от
этого звука все вздрогнули.
     -  Этими  деяниями Имперский Орден продемонстрировал ложность  всех  своих
заявлений!  Он  потерял право учить кого-либо, что есть благо,  а  что  -  зло.
Добродетель  несвойственна  этим  людям, и  они  пришли  сюда  по  единственной
причине:  завоевывать  и  подавлять. Резня в  Эбиниссии  должна  была  показать
остальным,  что  их  ждет, если они откажутся подчиниться! Имперский  Орден  не
остановят  ни  границы,  ни доводы рассудка. Люди, чьи клинки  обагрены  кровью
младенцев,  не  знают  ничего о добре. И не смейте даже пытаться  доказать  мне
обратное! Имперский Орден не достоин, чтобы его защищали! Он
     Показал клыки, скрытые до времени, и, клянусь духами, теперь ему нет и  не
может быть веры!
     Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, Магистр Рал выпрямился.
     -  И те невинные люди, что были на острие меча, и те, кто держал этот меч,
-  все многое потеряли в тот день. Те, кто был на острие, потеряли жизнь. А те,
кто  держал меч, утратили человечность и право быть выслушанными. И я  заявляю:
любой, кто присоединится к ним, - мой враг.
     -  А  из  кого  состояли эти войска? - спросил кто-то.  -  В  основном  из
д'харианцев, как вы сами сказали. А вы - владыка Д'Хары. После того как прошлой
весной  пали  границы,  д'харианцы  совершали  в  Срединных  Землях  такие   же
злодеяния,  как  то, о котором вы говорили с таким гневом.  Хотя  Эйдиндрил  не
подвергся  этим  жестокостям,  многие города  постигла  та  же  участь,  что  и
Эбиниссию. И теперь вы хотите, чтобы мы вам поверили? А чем же вы лучше?
     Магистр Рал кивнул.
     -  То,  что  вы  говорите о Д'Харе, - правда. Тогда во главе Д'Хары  стоял
Даркен  Рал. Он мой отец, но он не растил меня и не воспитывал по своему образу
и  подобию.  Даркен  Рал  хотел примерно того же, чего хочет  сейчас  Имперский
Орден:  править  миром. Разница только в том, что он в  отличие  от  Ордена  не
пытался  замаскировать  свои цели благородными словами  и  выступал  от  своего
имени,  не  опираясь на другие страны. Как и Орден, для достижения своих  целей
Даркен Рал использовал не только военную силу, но и магию, не останавливаясь ни
перед каким злодеянием, чтобы достичь своей цели.
     - Значит, вы такой же, как он. Магистр Рал покачал головой:
     - Нет, не такой. Я не стремлюсь к власти. Я взял в руки меч только потому,
что  у  меня есть возможность противостоять захватчикам. Я сражался на  стороне
Срединных  Земель  против  собственного  отца.  И  в  конце  концов   за   свои
преступления  он  погиб от моей руки. А когда он воспользовался  своей  гнусной
магией,  чтобы  вернуться  из Подземного мира, я тоже  прибег  к  магии,  чтобы
остановить его и отправить назад к Владетелю. Потом - тоже с помощью магии -  я
закрыл врата, которыми пользовался Владетель, чтобы засылать своих приспешников
в мир живых.
     Броган  скрипнул  зубами.  По  собственному опыту  он  знал,  что  еретики
пытаются  скрыть свои истинные намерения, рассказывая басни о том,  как  храбро
они  сражались  с  Владетелем  и его приспешниками.  Он  достаточно  наслушался
подобных  россказней  и  умел  увидеть за  ними  подлинное  зло.  Последователи
Владетеля,  как  правило,  слишком  трусливы,  чтобы  показать  свою   истинную
сущность, и прикрывают ее подобными байками.
     Броган прибыл бы в Эйдиндрил гораздо раньше, если бы по пути из Никобариса
ему не попалось так много гнездилищ зла. Города и деревни, где на первый взгляд
были  одни  лишь  праведники, при ближайшем рассмотрении просто кишели  слугами
Владетеля.  Когда некоторые особо ретивые поборники своей чистоты  подвергались
должному допросу, то в конечном итоге сознавались в богохульстве. Главное  было
применить нужные методы - и имена стреганиц и еретиков, соблазнявших людей  при
помощи магии, так и сыпались с языков.
     Единственным  выходом  было очищение. Целые города и  деревни  нужно  было
очистить   огнем.  Чтобы  Владетелю  не  осталось  даже  указательных  столбов.
Защитники Паствы выполнили эту работу во славу Создателя, но она отняла  у  них
много сил, а главное - времени.
     Броган снова прислушался к тому, что говорил Магистр Рал.
     -  Я принял вызов только потому, что этот меч мне буквально сунули в руки.
И  я  прошу, чтобы вы Судили обо мне не по тому, что делал мой отец, а по тому,
что  делаю  я.  Я  не  убиваю невинных, беззащитных людей.  А  Имперский  Орден
убивает. Пока я не нарушил доверия честных людей, у меня есть право на  честный
и  беспристрастный суд. Я не могу стоять в стороне и наблюдать, как торжествуют
злодеи. Я буду сражаться с ними всем, что есть в моем распоряжении, в том числе
и  магией.  И  если вы встанете на сторону этих убийц, не ждите  милосердия  от
моего меча.
     - Все, что мы хотим, это мира! - выкрикнул кто-то.
     Магистр Рал снова указал на стоящее в центре подиума кресло:
     -  Это  кресло Матери-Исповедницы. Тысячелетиями Матери-Исповедницы  мудро
правили Срединными Землями и следили за тем, чтобы все народы Срединных  Земель
могли  мирно жить бок о бок, не опасаясь вмешательства в их дела. - Он  оглядел
присутствующих. - Совет пожелал разрушить мир, за который боролся этот дворец и
о  котором  вы  так тоскуете. Совет единогласно приговорил Мать  Исповедницу  к
смерти, и ее обезглавили.
     Магистр  Рал  медленно извлек из ножен меч и положил на  край  стола  так,
чтобы он был виден каждому.
     -  Я  уже говорил, что я известен под многими именами. Кое-где меня  знают
как  Искателя  Истины, названного так Волшебником Первого  Ранга.  Я  ношу  Меч
Истины по праву. Прошлой ночью я казнил членов Совета за измену. - Он помолчал.
-  Вы  - представители различных стран Срединных Земель. Мать-Исповедница  дала
вам возможность сохранить единство, но вы отвернулись и от ее предложения, и от
нее самой.
     Кто-то  невидимый Брогану нарушил ледяное молчание, повисшее в зале  после
этих слов.
     - Не все из нас одобрили действия Совета. Многие хотят сохранить Срединные
Земли. Если Срединные Земли снова объединятся в борьбе, они станут еще сильнее.
     Послышались возгласы, выражающие согласие и обещания сделать все возможное
для нового объединения страны. Но многие хранили молчание.
     - Теперь уже поздно. Вы упустили эту возможность. Мать-Исповедница терпела
ваше  упрямство. - Магистр Рал со звоном вложил меч обратно в  ножны.  -  Я  не
стану.
     -  Что  это  значит?  -  спросил герцог Лумхольц  звенящим  от  возмущения
голосом.  -  Вы  -  Д'харианец. У вас нет никакого  права  указывать  нам,  как
управлять Срединными Землями! Это наше дело!
     Магистр  Рал  стоял  неподвижно, как изваяние.  Негромко,  но  властно  он
проговорил:
     -  Срединных Земель больше не существует. Я распускаю их, здесь и  сейчас.
Отныне каждая страна будет жить сама по себе.
     - Срединные Земли - не ваша собственность!
     - Но и не Кельтона! Но Кельтон рвался править Срединными Землями.
     - Как вы смеете обвинять нас... Магистр Рал поднял руку, и герцог замолк.
     -  Вы  ничуть  не  более ненасытны, чем другие! Многие из  вас  стремились
убрать с пути Мать-Исповедницу и волшебников, чтобы без помех делить добычу.
     Лунетта дернула Тобиаса за рукав.
     -   Правда,  -  прошептала  она.  Броган  ледяным  взглядом  заставил   ее
заткнуться.
     -  Но  я здесь не для того, чтобы обсуждать принципы управления Срединными
Землями.  Я  уже сказал, что Срединные Земли распущены. - Магистр  Рал  оглядел
присутствующих  таким  свирепым и решительным взглядом,  что  Тобиасу  пришлось
напомнить  самому  себе,  что пора сделать вдох. -  Я  здесь  для  того,  чтобы
объявить вам условия капитуляции.
     Толпа разразилась криками. Покрасневшие от гнева мужчины выхватывали  мечи
и потрясали ими над головами.
     Герцог Лумхольц громовым голосом велел всем замолчать и вновь повернулся к
подиуму.
     - Не знаю, что за сумасшедшие идеи бродят в вашей голове, молодой человек,
но  за  город отвечает Имперский Орден. Представители многих стран заключили  с
ним  соглашение  на вполне разумной основе. Срединные Земли останутся  и  будут
существовать  под управлением Ордена. И никогда не капитулируют перед  какой-то
там Д'Харой!
     Толпа  рванулась к Магистру Ралу, но в руках Морд-Сит немедленно появились
красные пруты, солдаты выхватили мечи, копейщики выставили перед собой пики,  а
крылья  гара распахнулись. Зверь зарычал, обнажив огромные клыки, и  глаза  его
загорелись  изумрудным  огнем. Магистр Рал стоял неподвижно,  словно  гранитная
скала. Толпа остановилась и отхлынула.
     Внезапно  Магистр  Рал  подобрался  и  стал  таким  же  грозным,  как  его
телохранители.
     -  Вам  была предоставлена возможность сохранить Срединные Земли, и вы  ее
упустили. Д'Хара больше не подчиняется Имперскому Ордену, и Эйдиндрил  в  наших
руках.
     -  Это вам только кажется, что Эйдиндрил в ваших руках, - заявил герцог. -
У  Кельтона  здесь  войска, как и у прочих стран, и мы  не  собираемся  сдавать
город.
     -  С  этим  вы  тоже  опоздали. - Магистр Рал  поднял  руку.  -  Позвольте
представить  вам  генерала  Райбиха,  командующего  д'харианскими  войсками   в
Эйдиндриле.
     Генерал, высокий рыжебородый мужчина, покрытый боевыми шрамами, взошел  на
подиум,  стукнул себя кулаком в грудь, салютуя Магистру Ралу,  и  повернулся  к
толпе.
     -  Мои  войска контролируют Эйдиндрил и его окрестности вот уже  несколько
месяцев.   Мы   наконец  освободились  из-под  власти  Ордена  и  снова   стали
д'харианцами, ведомыми Магистром Ралом. Д'харианские войска не любят сидеть  на
одном  месте.  И  если  кто-то  из вас хочет повоевать,  я  лично  буду  только
приветствовать  это,  поскольку  Магистр  Рал  запретил  нам  первыми  начинать
кровопролитие. Но если нам придется защищаться, духам известно, что мы  доведем
дело  до  конца. Я что-то засиделся и с удовольствием займусь чем-нибудь  более
интересным, чем следить за порядком среди бродяжек и попрошаек. - Он  помолчал.
-  Ваши  дворцы  охраняются воинскими подразделениями. На мой  профессиональный
взгляд, если вы дружно решите отстаивать город всеми имеющимися у вас силами  и
сделаете  это  организованно, у нас уйдет день, от силы два,  чтобы  прикончить
всех.  А  потом  у  нас уже не будет повода для беспокойства. Когда  начинается
битва, д'харианцы не берут пленных.
     Генерал,  поклонившись Магистру Ралу, отошел назад,  а  в  толпе  поднялся
невероятный  шум. Все пытались говорить одновременно. Кто-то начал  выкрикивать
угрозы. Магистр Рал поднял руку:
     -  Тихо! - Тишина наступила почти мгновенно, и он продолжил: - Я пригласил
вас  сюда,  чтобы вы выслушали то, что я только что сказал. А вас мне интересно
будет  послушать,  когда вы капитулируете перед Д'Харой. Не  раньше!  Имперский
Орден  желает править Д'Харой и всеми Срединными Землями. Д'Хару он уже потерял
-  я  правлю Д'Харой. Потерял он и Эйдиндрил. Д'Хара правит Эйдиндрилом. У  вас
была  надежда объединиться, но вы ее упустили. Ее больше нет. Теперь у вас  два
варианта.  Во-первых, вы можете встать на сторону Имперского Ордена.  Он  будет
править  вами  железной рукой. У вас не будет ни свободы, ни  прав.  Вся  магия
будет  уничтожена,  кроме  той,  с помощью которой  они  будут  держать  вас  в
повиновении.  Если  вы  выживете, то будете жить в  вечном  мраке,  без  всякой
надежды на освобождение. Вы станете их рабами. Второй вариант - сдаться Д'Харе.
Вы  будете  жить  по  законам  Д'Хары  и получите  все  права,  которые  в  них
предусмотрены. Вы будете иметь право на плоды своего труда, право  торговать  и
наживать  богатство, до тех пор, пока трудитесь в рамках закона и считаетесь  с
правами других. Магия  будет  защищена, и ваши дети будут рождаться в свободном
мире,  где  возможно все. И когда Имперский Орден будет разбит, воцарится  мир.
Истинный мир.
     Ричард помолчал, как бы собираясь с мыслями, а потом продолжал:
     -   Но  за  это  придется  заплатить  определенную  цену,  и  цена  эта  -
независимость. Хотя вам будет разрешено сохранить свою культуру, у вас не будет
собственных  армий. Вооруженные силы будут только у Д'Хары. Совет упраздняется.
Капитуляция,  полная  и  безоговорочная, -  вот  цена,  которую  каждая  страна
заплатит  за. мир и докажет таким образом, что хочет жить в мире со всеми.  Как
все  платили  дань  Эйдиндрилу, все будут одинаково нести  это  бремя  свободы.
Население  всех  стран будет платить налоги, в размере, который  необходим  для
обеспечения  обороны,  не  больше.  И  все  будут  платить  одинаково,  никаких
исключений.
     Раздались  протесты. Люди кричали, что это грабеж, кража их собственности.
Магистр Рал заставил всех замолчать одним своим взглядом.
     -  То,  что  достается  даром, ценится мало. Только сегодня  мне  об  этом
напомнила одна девушка. Ее тело мы сожгли на погребальном костре. Свобода  тоже
имеет цену, и ее заплатят все. И тогда все будут дорожить ею и оберегать ее.
     Публика  на  балконе подняла гвалт, крича, что им было обещано золото,  но
его  нет  и  они  не  могут платить никакие налоги. Люди  скандировали,  требуя
обещанных денег. И вновь Ричард поднял руку, требуя тишины.
     -  Человек, пообещавший вам золото ни за что, мертв. Выкопайте его труп  и
жалуйтесь  ему,  если хотите. Людям, которые будут сражаться за  вашу  свободу,
потребуется провиант. Наши войска не собираются мародерствовать. Тем, кто будет
поставлять  провиант, мы заплатим по справедливости за работу  и  за  товар.  В
борьбе  за мир и свободу примут участие все - если не службой в армии, то  хотя
бы  выплатой налогов для поддержания войск. Это закон нерушимый. А если  вы  не
желаете  подчиниться  Д'Харе,  можете покинуть  Эйдиндрил  и  отправляться  под
крылышко к Имперскому Ордену. Требуйте там свое золото, поскольку это  они  вам
его  обещали. Я не собираюсь выполнять чужих обещаний. Вы свободны в выборе:  с
нами  или  против  нас. Если вы с нами, значит, извольте нам  помогать.  Только
крепко  подумайте, прежде чем уезжать, потому что, если решите  вернуться,  вам
придется заплатить двойной налог за десять лет, чтобы получить это право.
     Люди  на  балконе дружно ахнули. Какая-то женщина в первом ряду растерянно
проговорила:
     -  А  если  мы  не  выберем ни того, ни другого? Война противоречит  нашим
принципам.  Мы  хотим,  чтобы нас оставили в покое и дали возможность  спокойно
жить,  как мы привыкли. Что, если мы предпочтем не воевать, а заниматься своими
делами?
     -  Неужели вы всерьез полагаете, что мы желаем сражаться, потому  что  нам
нравится проливать кровь, а вы лучше нас, потому что терпеть не можете воевать?
Или  вы  воображаете, что мы возьмем на себя всю тяжесть, чтобы вы наслаждались
свободой  и  жили  в  соответствии с вашими принципами? Вы можете  внести  свою
лепту,  никого  не убивая, но внести ее вы обязаны. Пожалуйста - ухаживайте  за
ранеными, помогайте семьям, чьи мужчины ушли воевать, стройте дороги, чтобы  по
ним  поступало  снабжение для армии. Существует многое, чем  можно  помочь,  но
помогать  вы  должны обязательно. Разумеется, вы заплатите  налог,  как  и  все
остальные.  Никто не останется в стороне. Если кто-то откажется капитулировать,
он  останется в одиночестве. Орден намерен завоевать все земли и подчинить себе
все  народы. Поскольку другого способа у меня нет, мне приходится делать то  же
самое.  Рано  или поздно, но вы попадете под власть кого-то из  нас.  На  вашем
месте  я  молился бы, чтобы это был не Орден. Те страны, которые не  согласятся
капитулировать перед Д'Харой, будут блокированы до тех пор, пока мы  не  найдем
время  их  завоевать.  Или пока этого не сделает Орден.  Всем  остальным  будет
запрещено вести с вами торговлю под угрозой обвинения в государственной измене,
и вам не позволено будет проводить торговые караваны через земли, принадлежащие
нам.  Возможность  сдаться,  которую  я вам  сейчас  предоставляю,  имеет  свои
преимущества.  На  сегодняшний день я не требую никаких  контрибуций.  Но  если
придется  воевать,  условия сдачи будут гораздо более жесткими.  Каждый  житель
завоеванных нами стран будет тридцать лет выплачивать тройной налог.  На  вашем
месте  я  подумал  бы  - справедливо ли наказывать будущие  поколения  за  ваши
нынешние  ошибки.  Соседние страны будут процветать, а вы, наоборот,  нищать  с
каждым годом. Конечно, постепенно начнется подъем, но вы, боюсь, не доживете до
этого  дня. И учтите: я твердо намерен стереть с лица земли палачей,  именующих
себя  Имперским  Орденом. Если у кого-то хватит глупости не просто  попробовать
остаться  в стороне, а присоединиться к Ордену, он разделит его судьбу.  Пощады
не будет никому!
     - Вам это с рук не сойдет! - раздался чей-то голос. - Мы вас остановим!
     -  Срединные  Земли  раздроблены и не могут объединиться  вновь,  иначе  я
присоединился  бы  к  вам.  То, что было, прошло и  уже  не  вернется.  Но  дух
Срединных Земель будет жить в тех из нас, кто чтит цели, ради которых они  были
созданы.  Мать-Исповедница обязала Срединные Земли вести  беспощадную  войну  с
тиранией  Имперского Ордена. На сегодняшний день единственный способ  выполнить
ее  приказ  -  сдаться  Д'Харе. А присоединиться к Имперскому  Ордену  означает
предать  все,  ради чего существовали Срединные Земли. Отряд галеанских  солдат
под  предводительством самой королевы Галей догнал тех,  кто  устроил  резню  в
Эбиниссии,  и истребил всех до последнего. Королева доказала, что  Орден  можно
победить.
     Он помолчал.
     -  Я  обручен с королевой Галей, Кэлен Амнелл, и ее народ присоединится  к
моему.  Это - лишнее доказательство тому, что я не потерплю преступных  деяний,
даже  если они совершены д'харианскими войсками. Галея и Д'Хара будут  первыми,
кто объединится в новый союз, а наша женитьба покажет всем, что это будет союз,
основанный  на  взаимном уважении, а не на крови и жажде  власти.  Королева  не
меньше чем я стремится уничтожить Имперский Орден, и она доказала это мечом.
     Когда  Магистр  Рал  закончил речь, из толпы в зале и  на  балконах  снова
послышались вопросы и требования кое-что уточнить.
     -  Хватит! - рявкнул Магистр, и все тут же умолкли. - Я услышал  все,  что
хотел  услышать,  и сказал все, что намеревался сказать. И не стоит  впадать  в
заблуждение,  думая,  что  я проявлю снисхождение к  бывшим  народам  Срединных
Земель. Его не будет. До тех пор, пока вы не сдались, мы рассматриваем вас  как
потенциальных врагов и обращаться с вами намерены соответственно. Ваши  солдаты
должны немедленно сложить оружие, и им, так же, как и вам, запрещается покидать
ваши дворцы, которые в настоящий момент окружены д'харианскими войсками. Каждый
из вас отправит к себе на родину гонцов, которые передадут вашим правителям то,
что я вам сегодня сказал. И не пытайтесь испытывать мое терпение. Промедлив, вы
рискуете потерять все. - Магистр обвел взглядом балконы. - Я не утверждаю,  что
будет  легко. Перед нами враг, не знающий милосердия. Такой же, как  те  твари,
что  висят на кольях у ворот. Их натравили на нас. Не забывайте о постигшей  их
участи,  когда будете принимать решение. Если же вы предпочтете объединиться  с
Имперским  Орденом,  я  надеюсь, что духи в мире  мертвых  будут  к  вам  более
милосердны, чем я - в этом. Ступайте.

                                   Глава 13
     
     Копейщики,  скрестив пики, перекрыли выход. - Магистр Рал  желает  с  вами
поговорить. В зале уже никого не осталось. Броган специально задержался,  чтобы
посмотреть,  не  захочет ли кто попытаться получить аудиенцию у Магистра  Рала.
Большинство  приглашенных  ушли  не  задерживаясь,  но  некоторые,  как  он   и
предполагал, всячески тянули время. Впрочем, стража быстренько вытолкала их, не
обращая  внимания ни на вежливые просьбы, ни на настойчивые требования. Балконы
тоже опустели.
     Броган,  Гальтеро и Лунетта, идущая между ними, вернулись  к  подиуму.  Их
шаги   и   звон   кольчуг  сопровождающей  их  стражи  гулко  разносились   под
куполообразным  сводом.  Магистр Рал, откинувшись в  кресле,  стоящем  рядом  с
креслом Матери-Исповедницы, наблюдал за их приближением.
     Почти  все  д'харианские  солдаты ушли вместе с гостями.  Остались  только
генерал  Райбих,  с  суровым  лицом стоящий  рядом  с  подиумом,  два  огромных
телохранителя  Магистра Рала и три Морд-Сит, которые наблюдали  за  Защитниками
Паствы  с  молчаливым напряжением готовых к атаке змей. За креслами  возвышался
гар,  чьи  изумрудные  глаза ни на мгновение не отрывались  от  Брогана  и  его
спутников.
     -  Свободны, - бросил генерал Райбих страже. Солдаты ударили себя кулаками
в  грудь  и  ушли. Когда высокие двойные двери закрылись за ними.  Магистр  Рал
посмотрел  на  Брогана,  потом  - на Гальтеро и  наконец  остановил  взгляд  на
Лунетте.
     - Добро пожаловать. Я Ричард. А как зовут вас?
     - Лунетта, Магистр Рал. - Хихикнув, она сделала неловкий реверанс.
     Магистр Рал вновь посмотрел на Гальтеро, и тот смущенно переступил с  ноги
на ногу.
     - Прошу прощения, Магистр Рал, что чуть не наехал на вас сегодня.
     -  Извинения  приняты. - Магистр Рал улыбнулся каким-то  своим  мыслям.  -
Видите, как это просто?
     Гальтеро  промолчал.  Магистр Рал перевел взгляд на Брогана,  и  лицо  его
сделалось серьезным.
     - Господин генерал Броган, я хочу знать, почему вы похищаете людей. Тобиас
развел руками:
     -  Похищаем  людей? Магистр Рал, у нас и в мыслях не было делать  что-либо
подобное!
     -  Сомневаюсь,  что  вас  могут удовлетворить уклончивые  ответы,  генерал
Броган. И эта черта у нас с вами общая.
     Тобиас откашлялся.
     - Должно быть, это какое-то недоразумение, Магистр Рал. Когда мы прибыли в
Эйдиндрил,  чтобы оказать посильную помощь в установлении мира, то  обнаружили,
что  в  городе царит неразбериха, а власти бездействуют. Поэтому мы  пригласили
кое-кого из жителей к себе во дворец, чтобы они помогли нам разобраться с  тем,
что  происходит, и понять, с какими опасностями мы можем столкнуться, только  и
всего.
     Магистр Рал наклонился вперед.
     -  Единственное,  чем  вы  интересовались, это казнью  Матери-Исповедницы.
Почему? Тобиас пожал плечами:
     -  Магистр  Рал, вы должны понимать, что для меня Мать-Исповедница  всегда
быть  главной  фигурой в Срединных Землях. И известие о том, что ее,  возможно,
казнили, для меня быть большим потрясением.
     - Половина города присутствовала при казни и могла рассказать вам об этом.
Почему вы считаете необходимым хватать людей на улицах и допрашивать их о  том,
что известно всем?
     -  Ну,  иногда люди излагают разные версии одного и того же события, когда
их расспрашиваешь по одному. Они его по-разному помнят.
     - Казнь есть казнь. Что тут можно по-разному помнить?
     -  Стоя в дальнем углу площади, вы не можете хорошо разглядеть, кого ведут
на  плаху.  Только  те, кто был в непосредственной близости  к  эшафоту,  могли
видеть ее лицо. К тому же в большинстве своем горожане никогда не видели вблизи
Мать-Исповедницу и не в состоянии поручиться, что это была именно она. - Поймав
угрожающий  взгляд  Рала,  Броган поспешно пояснил: -  Видите  ли,  Магистр,  я
надеялся, что эта казнь могла быть иллюзией.
     -  Иллюзией?  Почти  весь  город  видел, как  Матери-Исповеднице  отрубили
голову, - ровным тоном заметил Магистр Рал.
     -  Иногда люди видят то, что, по их мнению, должны увидеть. На самом  деле
это  мог  быть  всего  лишь  умело разыгранный спектакль,  чтобы  дать  Матери-
Исповеднице  возможность спастись. Во всяком случае, это  быть  моей  надеждой.
Мать-Исповедница всегда боролась за мир. Народ воспрянул бы духом,  узнав,  что
она осталась жива. Она быть нужной нам. Я хотел предложить ей свою защиту, если
она быть живой.
     - Выбросьте из головы пустые надежды и думайте лучше о будущем.
     - Но, Магистр Рал, ведь до вас, наверное, тоже доходили слухи о ее побеге?
     - Ничего подобного я не слышал. А вы знали Мать-Исповедницу?
     Броган изобразил приятную улыбку.
     -  О  да. Магистр Рал. И очень хорошо знал, скажу откровенно. Она  не  раз
приезжала в Никобарис, поскольку мы имели влияние в Срединных Землях.
     -  Вот как? - Лицо Магистра Рала было совершенно непроницаемым. - И как же
она  выглядела?
     -  Она была... Ну, у нее были... - Тобиас нахмурился. Он действительно  не
однажды  встречался  с  Матерью-Исповедницей, но сейчас,  к  своему  изумлению,
понял, что не может вспомнить, как она выглядела. - Ну, ее трудно описать, и  к
тому же у меня плохая память на такие вещи.
     - Как ее звали?
     - Звали?
     - Да, как ее имя? Вы сказали, что хорошо ее знали. Так как же?
     - Ну, ее звали...
     Тобиас  снова  нахмурился. Как это может быть?  Он  охотится  на  женщину,
которая  является  символом  зла,  которая  опаснее  всех  прочих  приспешников
Владетеля, - и, оказывается, не может вспомнить ни как она выглядит, ни даже ее
имени! Как только он пытался представить себе ее облик, мысли сразу же начинали
путаться.
     И тут Броган сообразил: чары кажущейся смерти! Лунетта ведь говорила, что,
если  они  действительно были наложены, он скорее всего не сможет узнать  Мать-
Исповедницу.  Конечно, он никак не мог предположить, что заклинание  сотрет  из
памяти даже ее имя, но другого объяснения не находилось.
     Улыбнувшись, Броган пожал плечами:
     -  Мне  очень жаль, Магистр Рал, но, похоже, после вашей сегодняшней  речи
мозги  у  меня  набекрень. - Хохотнув, он постучал себя по лбу.  -  Кажется,  я
старею. Простите меня.
     -  Вы  хватаете  людей  на улицах и спрашиваете их  о  Матери-Исповеднице,
потому что надеетесь, что она жива, и желаете предложить ей свою защиту, но при
этом  не можете вспомнить ни как она выглядит, ни даже как ее имя? Согласитесь,
господин  генерал, что лучше всего это определяется словом "бессмыслица".  И  я
вынужден  настаивать,  чтобы вы забыли, как забыли имя  Матери-Исповедницы,  об
этих дурацких поисках и задумались бы о будущем своего народа.
     Броган  почувствовал, что у него начинает дергаться щека. Он снова  развел
руками.
     -  Но,  Магистр  Рал,  как  вы  не понимаете? Если  выяснится,  что  Мать-
Исповедница  быть  жива, это будет такая удача! Если  вы  убедите  ее  в  своей
искренности  и  необходимости осуществления ваших планов, она  станет  для  вас
бесценным  помощником.  Несмотря  на  решение,  принятое  Советом,  о  котором,
признаюсь  честно, я не могу думать без содрогания, многие в  Срединных  землях
глубоко  уважают Мать-Исповедницу, и ее поддержка сильно укрепит их дух.  Может
быть  -  и это будет сильный ход, -.вам даже удастся уговорить ее выйти за  вас
замуж.
     - Я должен жениться на королеве Галей.
     -  Хорошо, пусть так - все равно, будь Мать-Исповедница жива, она могла бы
оказать  вам  существенную  помощь.  - Пристально  глядя  на  Магистра,  Броган
погладил шрам в углу рта. - Как вы думаете, Магистр Рал, есть возможность,  что
ей удалось спастись?
     -  В  то время меня не было в Эйдиндриле, но говорили, что ее казнь видели
тысячи  людей. Они уверены, что она мертва. Хоть я совершенно согласен с  вами,
что, будь она жива, лучшего союзника мне не найти, дело не в этом. Можете ли вы
назвать мне хоть одну причину, по которой все, кто видел казнь, ошибаются?
     - Ну... Пожалуй, нет, но я думаю... Магистр Рал ударил кулаком по столу, и
даже его телохранители вздрогнули от неожиданности.
     -  Хватит!  Не воображайте, что я достаточно глуп, чтобы меня  можно  было
отвлечь от дела подобными россказнями! Или вы считаете, что я подарю вам какие-
то  особые привилегии за ваш совет гоняться за призраком? Я же сказал - никаких
привилегий! Ваша страна будет захвачена, как и все остальные!
     Тобиас провел языком по губам.
     - Конечно, Магистр Рал. Я вовсе не собирался...
     -  Если  вместо  того,  чтобы думать о своих людях, вы  продолжите  поиски
женщины,  которой  на глазах у тысяч людей отрубили голову, то  сами  закончите
жизнь на острие моего меча!
     Тобиас склонился в поклоне:
     -  Разумеется,  Магистр Рал. Мы немедленно отправимся в  Никобарис,  чтобы
передать ваши условия.
     - Ничего подобного! Вы останетесь здесь!
     - Но я должен передать ваше послание королю!
     -  Ваш  король мертв. - Магистр Рал выгнул бровь. - Или вы хотите сказать,
что  намерены гоняться и за его тенью, считая, что он прячется где-то вместе  с
Матерью-Исповедницей?
     Лунетта  хихикнула.  Броган  метнул  на  нее  разъяренный  взгляд,  и  она
мгновенно умолкла. Усилием воли Броган вернул на лицо подобие любезной улыбки.
     -  Без  сомнения, будет назван новый король. Нашей страной от века правили
короли. И этому новому королю я собирался передать ваше послание.
     -  Поскольку новый король в любом случае будет вашей марионеткой, не  вижу
смысла  в  вашей  поездке.  Вы  останетесь  здесь,  в  своем  дворце,  пока  не
согласитесь принять мои условия.
     Улыбка Брогана стала шире.
     -  Как  вам  будет угодно, Магистр Рал. Он потянулся к кинжалу.  В  то  же
мгновение  красный прут одной из Морд-Сит оказался у него перед  носом.  Броган
замер, боясь пошевелить даже пальцем.
     -  Это  быть  обычай моей страны, Магистр Рал. Я не думал вам угрожать.  Я
хотел  вручить  вам  свой  кинжал  в  знак того,  что  намерен  выполнить  ваши
требования  и  остаться во дворце. Это быть способом дать слово, символом  моей
искренности. Вы позволите?
     Женщина не сводила с него глаз.
     -  Все в порядке, Берлина, - сказал Магистр Рал. Она неохотно убрала прут,
одарив  Брогана  злобным взглядом. Тобиас медленно достал  кинжал  и  аккуратно
положил  на  край  стола рукояткой вперед. Магистр Рал взял  его  и  отложил  в
сторону.
     - Благодарю, генерал. - Броган протянул руку ладонью вверх. - В чем дело?
     -  Традиция, Магистр Рал. В моей стране, по обычаю, тому, кто вручает  вам
свой  кинжал, в ответ дают монетку, серебро за серебро, и этот обмен становится
символом мирных намерений.
     Магистр  Рал  пристально посмотрел на Брогана, потом откинулся  на  спинку
кресла,  достал  из  кармана серебряную монетку и кинул на  стол.  Броган  взял
монету  и  сунул  в  карман  камзола. Но чеканку он  успел  разглядеть:  Дворец
Пророков.
     Тобиас поклонился:
     - Благодарю, что почтили наши обычаи, Магистр Рал. Если вы больше ни о чем
не  хотите  меня  спросить, то позвольте мне удалиться, чтобы поразмыслить  над
вашим сегодняшним заявлением.
     -  Только  один  вопрос. Я слышал, что Защитники Паствы  не  благоволят  к
магии. - Магистр Рал наклонился чуть ближе. - Почему же с вами колдунья?
     Броган бросил взгляд на сестру.
     -  Лунетта?  Но  она  ведь  моя сестра, Магистр Рал.  Она  всюду  со  мной
путешествует.  Я  ее  нежно люблю, несмотря на то что у нее  дар  и  она  такая
толстуха.  На вашем месте я бы не очень доверял словам герцогини Лумхольц.  Она
быть кельтонкой, а я слышал, что кельтонцы тесно связаны с Орденом.
     - Я слышал это и о других, не только о кельтонцах.
     Броган пожал плечами. Этой кухарке надо было отрезать ее длинный язык.
     -  Вы просили, чтобы о вас судили по вашим делам, а не по тому, что о  вас
говорят  другие. Почему же вы отказываете мне в этом праве? Я  не  в  состоянии
пресечь слухи, но у моей сестры есть дар, и я люблю ее такой, какая она есть.
     Магистр Рал снова откинулся на кресле. Взгляд его оставался холодным.
     - Среди тех, кто устроил резню в Эбиниссии, были Защитники Паствы.
     -  Так  же, как и д'харианцы, - поднял бровь Броган. - Впрочем,  все,  кто
напал  на  Эбиниссию,  уже мертвы. Ваши сегодняшние слова означают  предложение
начать  все  заново? Каждый получает возможность жить в мире,  согласившись  на
ваши условия?
     Магистр Рал медленно кивнул:
     - Верно. И последнее, генерал. Я не раз сражался с приспешниками Владетеля
и  буду  сражаться с ними и впредь. Но эти битвы научили меня  одному:  они  не
нуждаются  в  тени,  чтобы  спрятаться  в  ней.  Приспешником  Владетеля  может
оказаться даже тот, кого вы заподозрили  бы в последнюю очередь, и хуже того  -
они могут выполнять волю Владетеля, сами того не подозревая.
     - Мне тоже доводилось об этом слышать, - склонил голову Броган.
     -  Так хорошенько убедитесь в том, что тень, которую вы преследуете, -  не
та, которую отбрасываете вы сами.
     Броган  нахмурился.  Многое  из того, что ему  довелось  услышать  из  уст
Магистра  Рала, ему не нравилось, но это было первое высказывание, которого  он
просто не понял.
     -   Я  абсолютно  уверен,  что  преследую  именно  зло,  Магистр  Рал.  Не
тревожьтесь за меня.
     Броган повернулся, чтобы уйти, но остановился и поглядел через плечо.
     -  И  позвольте  поздравить вас с помолвкой с королевой Галей...  Нет,  я,
похоже, действительно начинаю дряхлеть. Никак не могу удержать в голове  имена.
Простите меня. Как ее имя?
     - Королева Кэлен Амнелл. Броган поклонился.
     - Ну да, Кэлен Амнелл. Больше я не забуду.
     
                                   Глава 14
     
     Ричард  долго смотрел на тяжелую дверь из красного дерева, закрывшуюся  за
Защитниками  Паствы. Все же приятно увидеть среди разодетых  гостей  простушку,
одетую  в  платье  из  разноцветных полосок ткани, подумал  он.  Все,  конечно,
уверены,  что она чокнутая. Ричард оглядел свою собственную одежду,  простую  и
перепачканную.  Интересно, не сочли ли сумасшедшим и его. А может,  он  и  есть
сумасшедший.
     - Магистр Рал, - спросила Кара, - как вы узнали, что она колдунья?
     - Она была окружена своим Хань. Разве по ее глазам, ты этого не увидела?
     Скрипнув кожаной одеждой, Кара оперлась бедром на стол.
     -  Мы  можем  узнать колдунью, если она воспользуется своей магией  против
нас, но не раньше. Что такое Хань?
     Ричард, зевнув, провел ладонью по лицу.
     - Ее внутренняя сила, сила жизни. Ее магия.
     -  Вы сами владеете магией, - пожала плечами Кара, - поэтому вы ее видите.
Мы - нет.
     Поглаживая пальцем рукоятку меча, Ричард неопределенно хмыкнул.
     Со временем, сам не зная, как у него это получается, он начал видеть чужой
Хань.  Хотя  у  каждого!  дар  обладал  своими  особенностями,  все  же  что-то
объединяло  их,  и это что-то Ричард немедленно распознавал.  Может  быть,  как
сказала  Кара,  благодаря собственному дару, а может, он просто  слишком  часто
встречал  этот особенный, бездонный взгляд у многих людей, владеющих магией:  у
Кэлен, у Эди, костяной женщины, у ведьмы Шоты, у Дю Шайю, мудрой женщины народа
бака-бан-мана, у Даркена Рала, у сестры Верны, у аббатисы Аннелины и  у  других
сестер  Света,  когда  они касались своего Хань. А иногда,  если  сестры  Света
использовали  мощную магию, он видел даже, как вокруг них потрескивает  воздух.
Попадались  среди них и такие, чей Хань был настолько сильным,  что  у  Ричарда
вставали дыбом волосы, когда они проходили мимо.
     Такой же взгляд Ричард увидел и у Лунетты. Он знал, что во время его  речи
она  касалась своего Хань. Он только не знал - зачем. Она ничего не  делала,  а
колдуньи,  как правило, не касаются Хань без определенной цели, так же,  как  и
сам  Ричард никогда не извлекает без нужды Меч Истины. Может быть, для нее  это
просто  забава, вроде разноцветных ленточек на ее платье? Но Ричард  в  это  не
верил.
     Он  был  обеспокоен: возможно, Лунетта прибегла к магии, чтобы определить,
говорит  ли  он  правду.  Но Ричард был недостаточно  знаком  с  магией,  чтобы
наверняка  сказать, что такое возможно. Однако колдуньи часто каким-то  образом
знали,  говорит ли он правду, и если он лгал, для них это было так же очевидно,
как  если  бы при этом у него загорелись бы волосы. Не желая рисковать,  Ричард
был весьма осмотрителен в выборе слов, особенно когда речь зашла о Кэлен.
     Брогана  явно  интересует Мать-Исповедница. Ричард бы очень  хотел,  чтобы
слова  генерала  соответствовали истине. Во всяком случае,  говорил  он  весьма
убедительно.  Может  быть,  заботясь о безопасности  Кэлен,  он,  Ричард,  стал
чересчур подозрительным?
     -  Этот человек выглядит как петух, потерявший насест, - невольно произнес
он вслух.
     - Хотите, чтобы мы подрезали ему крылышки, Магистр Рал? - Бердина поиграла
висящим  на  запястье  эйджилом. - Или что-нибудь ниже? - лукаво  изогнула  она
бровь.
     Ее подруги хихикнули.
     -  Нет,  - устало проговорил Ричард. - Я дал слово. Я потребовал  от  этих
людей  решиться  на  поступок, который навсегда изменит их жизнь.  И  я  должен
выполнить обещание, дать им возможность убедиться, что это делается для  общего
блага. Ради того, чтобы никто не погиб.
     Гратч  зевнул,  продемонстрировав великолепные клыки, и плюхнулся  на  пол
возле стула Ричарда. Улик с Иганом, казалось, не обращали внимания на разговор.
Они  стояли,  заложив  руки за спину, неподвижные, как  мраморные  колонны.  Но
взгляд их не терял остроты и оставался настороженным, хотя в огромном помещении
не осталось никого, кроме них самих, трех Морд-Сит, генерала Райбиха и гара.
     Потирая  пальцем золотую подставку лампы, стоящей у края подиума,  генерал
Райбих спросил:
     -  Магистр  Рал,  вы всерьез говорили о том, что солдаты не  воспользуются
правом победителей? Ричард посмотрел в озабоченные глаза генерала:
     - Да. Так действуют наши враги, но не мы. Мы воюем ради свободы, а не ради
наживы. Генерал кивнул, но отвел взгляд.
     - Вы хотели что-то сказать по этому поводу, генерал?
     - Нет, Магистр Рал.
     Ричард хлопнул ладонью по столу.
     -  Генерал  Райбих,  я  с  юности  был лесным  проводником  и  никогда  не
командовал  армиями.  Я  первым готов признать свою  неосведомленность  в  этом
вопросе. Поэтому мне пригодится ваша помощь.
     - Моя помощь, Магистр Рал? Какого рода?
     -  У вас колоссальный опыт. Я буду весьма вам признателен, если вы открыто
выскажете  свое мнение, вместо того чтобы повторять "да, Магистр Рал, слушаюсь,
Магистр  Рал!". Я могу согласиться с вами или нет, могу разозлиться,  но  не  в
моих правилах наказывать людей за то, что они высказывают свое мнение. Если  вы
не  выполните приказ, я вас заменю, но вы вправе сказать, что вы о нем думаете.
Это одно из проявлений свободы, за которую мы сражаемся!
     Генерал заложил руки за спину и помолчал, подбирая слова.
     -  Д'харианские  солдаты привыкли грабить тех, кого  победили,  -  наконец
сказал он. - И они ждут, когда можно будет начать.
     - Прошлые Магистры, возможно, это допускали. Я - нет.
     Вздох Райбиха сам по себе был ответом.
     -  Слушаюсь, Магистр Рал. Ричард потер виски. От усталости и недосыпания у
него раскалывалась голова.
     - Как вы не понимаете! Речь идет не о завоевании, не о том, чтобы отобрать
у кого-то землю. Мы боремся с тиранией!
     Генерал, поставив ногу на стул, сунул пальцы за пояс.
     -  Не  вижу большой разницы. Мне известно по опыту, что Магистр Рал всегда
хочет править миром. Вы - сын своего отца. Война есть война. И причины для  нас
не  важны.  Мы  воюем,  потому что нам приказано воевать.  Для  воина,  который
убивает, чтобы уцелеть самому, причины войны не имеют большого значения.
     Ричард  грохнул  кулаком  по столу. Гратч сразу насторожился,  а  Морд-Сит
подошли ближе.
     - Люди, которые погнались за теми, кто вырезал Эбиниссию, думали как раз о
причинах! И именно это, а не желание грабить, дало им силы выстоять и  в  конце
концов  победить!  Пять тысяч галеанских новобранцев, ни  разу  не  принимавших
участия в битве, разгромили генерала Риггса и его пятидесятитысячное войско!
     Брови генерал Райбиха сошлись на переносице.
     - Новобранцы? Вы наверняка ошибаетесь, Магистр Рал. Я знал Риггса. Это был
опытный командир. Я получил рапорты о той битве. Там довольно подробно описано,
что  произошло, когда армия Риггса попыталась прорваться в горы. Одержать такую
победу могли только сильно превосходящие их по численности силы.
     - Значит, полагаю, Риггс был не настолько опытный командир. Вы пользуетесь
второстепенными  источниками,  а  мои  сведения  получены  из  первых  рук,  от
человека,  который  видел, как все происходило. Пять  тысяч  человек,  все,  по
существу, мальчишки, вернулись в Эбиниссию с учений, когда Риггс и его  ублюдки
уже  покинули город. Эти новобранцы погнались за Риггсом и наголову разбили его
армию.  Их  самих осталось в живых меньше тысячи, но из армии Риггса  не  выжил
никто. Включая и самого Риггса.
     Ричард  умолчал  о  том,  что,  не  будь там  Кэлен,  которая  разработала
стратегический  план и сама водила этих юнцов в первые битвы, галеанцев  скорее
всего перебили бы в первый же день. Но, насколько Ричарду было известно, именно
желание  отомстить  заставило  солдат прислушаться  к  Кэлен  и  отважиться  на
практически безнадежную битву.
     - Вот что значит идея, генерал Райбих. Вот на что способны люди, когда они
сражаются за правое дело.
     Генерал хмуро покачал головой:
     -  Д'харианцы  воюют  почти всю жизнь и знают, что к  чему.  Война  -  это
убийство.  Ты должен убить прежде, чем убьют тебя. Кто победил, тот и  прав.  А
мотивы  объясняют  после  победы. Когда враг уничтожен,  вожди  пишут  об  этих
причинах в книгах, произносят о них речи. И если ты хорошо сделал свою  работу,
оспаривать их уже некому. Во всяком случае, до следующей войны.
     Ричард  провел  ладонью по волосам. Что же он делает? На что рассчитывает,
если  даже  те,  кто сражается на его стороне, не верят в то, что  он  пытается
осуществить?
     Сверху,  с  фресок на потолке, на него взирали Магда Сирус,  первая  Мать-
Исповедница,  и  ее  волшебник,  Мерит.  Взирали,  судя  по  всему,   с   явным
неодобрением.
     -  Генерал,  своей  сегодняшней  речью я пытался  сделать  только  одно  -
остановить  кровопролитие.  Я  понимаю, это звучит  странно,  но  разве  вы  не
понимаете?  Если мы будем вести себя достойно, те, кто желает свободы  и  мира,
присоединятся к нам. Если люди убедятся в чистоте наших помыслов,  они  встанут
на  нашу  сторону.  И  тогда мы будем непобедимы. А пока правила  устанавливает
нападающая сторона, и у нас выбор один: либо сражаться, либо сдаться, но...
     Безнадежно  вздохнув,  Ричард откинул голову на спинку  кресла  и  прикрыл
глаза.  Он больше не мог выносить взгляд волшебника Мерита. У Мерита был  такой
вид, словно он собирается прочесть лекцию о вреде глупой самонадеянности.
     Ричард во всеуслышание заявил о своем намерении править миром, но причины,
по которым он решился на это, его сторонники считали пустой болтовней. Он вдруг
почувствовал  себя  беспомощным глупцом. Он - всего лишь  лесной  проводник,  а
Искатель  - это не то же самое, что правитель. Только потому, что у  него  есть
дар, он вообразил, что может справиться. Дар... Да он даже толком не знает, как
им пользоваться, этим даром.
     Какой  беспримерной  глупостью  было думать,  что  все  получится!  Ричард
настолько  устал, что ему было трудно собраться с мыслями. Он  уже  не  помнил,
когда в последний раз спал.
     И  не  хочет  он  никем править, просто хочет, чтобы все  это  закончилось
побыстрее,  чтобы остаться с Кэлен и жить с ней подальше от всяких битв.  Ночь,
проведенная с ней, была истинным счастьем. И Другого счастья ему не нужно.
     Генерал Райбих кашлянул.
     -  Я  никогда  не  сражался раньше - я хочу сказать, не сражался  по  иным
причинам, кроме уз. Быть может, пришла пора попробовать сражаться так,  как  вы
говорите.
     Ричард мгновенно выпрямился.
     -  Вы  говорите так потому, что, по-вашему, я хочу услышать от вас  именно
это?
     -  Ну... - Генерал провел пальцем по краю стола. - Никто в это не поверит,
но  солдаты жаждут мира больше, чем кто-либо другой, я в этом уверен. Просто мы
не  смеем  даже  мечтать  о  мире, потому что видим  слишком  много  смертей  и
привыкаем  думать, что это никогда не кончится. Если начнешь думать  иначе,  то
сразу  размякнешь,  а если размякнешь, тебя убьют. Когда  враг  видит,  что  ты
стремишься к сражению, он может заколебаться, и это даст тебе преимущество.  Но
-  звучит  странно, как вы сказали, - все эти битвы и кровопролития  заставляют
тебя  задуматься, а способен ли ты еще на что-нибудь, кроме как убивать. Самому
себе  начинаешь  казаться  чудовищем. Не это ли  случилось  с  теми  солдатами,
которые  устроили бойню в столице Галей? Быть может, они в конце концов  в  это
поверили. Но если нам удастся сделать так, как вы говорите, убийства, возможно,
все-таки прекратятся. - От стола с хрустом отломилась длинная щепка, и  генерал
Райбих  прижал  ее на место. - Я думаю, солдат всегда надеется,  что  когда  он
убьет  всех,  кто хочет убить его, то сможет отложить меч. Духам известно,  что
больше  всех  ненавидит  убивать тот, кто вынужден это  делать.  -  Он  глубоко
вздохнул. - Только этому все равно никто не поверит!
     - Я верю, - улыбнулся Ричард. Генерал посмотрел на него:
     - Редко встретишь человека, знающего истинную цену убийству. Как правило,
люди  или  возвеличивают себя, либо ужасаются, но не чувствуют всей тяжести  и
боли ответственности. Вы отличный боец. И я рад, что вам не нравится убивать.
     Ричард  отвел  взгляд  от  генерала и с тоской уставился  на  тени  между
колоннами. Он не солгал, когда говорил представителям Срединных Земель, что  о
нем  упоминают  пророчества. В одном из них, написанном на древнед'харианском,
он  был  назван  Фуер грисса ост драука. Несущий Смерть. В этом имени  заложен
тройной   смысл:  тот,  кто  перенесет  мир  мертвых  в  мир  живых,  разорвав
разделяющую  их  завесу; тот, кто призывает духи умерших, что  делает  Ричард,
когда обращается к магии меча и танцует со смертью, а основное значение - тот,
кто убивает.
     Бердина, похлопав Ричарда по спине, нарушила молчание.
     -  А  вы не сказали нам, что нашли себе невесту. Надеюсь, вы примете ванну
перед брачной ночью, иначе она вас выставит!
     И все три Морд-Сит прыснули.
     Ричард с изумлением обнаружил, что у него еще хватает сил улыбаться.
     - Между прочим, я здесь не один, от кого несет, как от лошади.
     -  Если вы ничего больше не хотите мне сказать, Магистр Рал, мне еще нужно
за  многим  проследить  лично. - Выпрямившись, генерал Райбих  разгладил  рыжую
бороду. - И сколько, по вашему мнению, людей нам придется убить, чтобы добиться
этого самого мира, о котором вы мечтаете? - Он криво улыбнулся. - Долго ли  еще
до того дня, когда я смогу обойтись без охраны, если захочу немного вздремнуть?
     Ричард посмотрел на него долгим взглядом.
     - Может, у них хватит ума капитулировать, и нам не придется воевать.
     Генерал Райбих насмешливо хохотнул.
     -  Если не возражаете, я прикажу людям наточить мечи. На всякий случай.  -
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился. - А вам известно, сколько государств
входит в состав Срединных Земель?
     Ричард задумался.
     -  Откровенно  говоря, нет. Не все страны достаточно велики,  чтобы  иметь
представительство  в Эйдиндриле, но при этом содержат армию. Впрочем,  королева
Галей знает. Она вскоре к нам присоединится.
     Кольчуга генерала блеснула в свете свечей.
     -  Я  немедленно  займусь охраной дворцов, пока они не успели  опомниться.
Глядишь, все обернется тихо и мирно. Хотя, по моим расчетам, еще до конца  ночи
по крайней мере из одного дворца сделают попытку прорваться.
     -  Убедитесь, что вокруг дворца Никобариса достаточно людей.  Я  не  хочу,
чтобы  генерал Броган покидал город. Я не доверяю этому человеку,  хотя  и  дал
слово предоставить ему равные возможности с остальными.
     - Я прослежу.
     -  И, генерал, скажите своим людям, чтобы были поосторожнее с его сестрой,
Лунеттой. - Ричард испытывал странную симпатию к этой женщине, он чувствовал  в
ней  чистую  душу, и ему понравились ее глаза. Но он ожесточил свое  сердце.  -
Отправьте  туда  побольше  лучников  и  расположите  их  на  наиболее  выгодных
позициях. Если она прибегнет к магии, действуйте не раздумывая.
     Едва  сказав  это,  Ричард  пожалел о своих словах.  Ему  никогда  еще  не
доводилось  отдавать приказы, которые могут привести к человеческой гибели.  Но
он  помнил, что говорила ему когда-то аббатиса: волшебник вынужден использовать
людей, чтобы сделать то, что должно быть сделано.
     Генерал Райбих посмотрел на Улика с Иганом и трех Морд-Сит.
     -   Тысяча  человек  будут  на  расстоянии  голоса  на  случай,  если  вам
понадобится помощь.
     Он ушел. Кара проводила его взглядом и сразу же стала серьезной.
     -  Вам  нужно  поспать, Магистр Рал. Я - Морд-Сит и могу точно определить,
когда  человек  находится на грани истощения сил. Продолжите  строить  планы  о
завоевании мира завтра, когда выспитесь хорошенько.
     Ричард покачал головой:
     - Не сейчас. Сначала я должен написать ей письмо.
     Бердина, прислонившись к столу рядом с Карой, сложила на груди руки.
     - Любовное послание невесте? Ричард выдвинул ящик стола.
     - Что-то в этом роде. Берлина хитро улыбнулась.
     - Может, мы вам поможем? Подскажем слова, чтобы ее сердце забилось быстрее
и она забыла, что вам нужна ванна.
     Раина, весело смеясь, присоединилась к своим подругам. В глазах ее прыгали
чертики.
     -  Мы дадим вам пару уроков, как стать примерным мужем. Вы и ваша королева
будете рады, что мы всегда под рукой, чтобы давать вам советы.
     -  И  лучше  вам к ним прислушаться, - подняла палец Берлина. -  Иначе  мы
научим ее, как сделать из вас подкаблучника.
     Ричард нагнулся, выдвигая другие ящики, и в нижнем наконец нашел бумагу.
     -  Почему  бы вам не пойти спать? - рассеянно проговорил он,  ища  перо  и
чернила. - Вы тоже провели немало времени в седле и наверняка спали не  больше,
чем я.
     Кара вскинула голову.
     - Мы будем стоять на страже, когда вы уснете. Женщины выносливее мужчин.
     Ричард  вспомнил, что Денна говорила ему то же самое, только у  нее  тогда
было совсем не игривое настроение. Три Морд-Сит оставались неприступными, когда
кто-то  был  рядом, и только в присутствии Ричарда решались играть  в  светские
игры.  Ричард подумал, что им не мешает побольше практиковаться. Может,  именно
поэтому они не хотят расставаться со своими эйджилами. Они всегда были Морд-Сит
и боялись, что ничего другого у них не получится.
     Кара наклонилась и заглянула в пустой ящик, прежде чем Ричард задвинул его
обратно. Выпрямившись, она отбросила волосы за спину.
     -  Должно быть, вы ей очень дороги, Магистр Рал, если она согласна  отдать
вам  свою  страну. Не знаю, смогла бы я сделать что-то подобное  ради  мужчины,
даже такого, как вы. Это ему бы пришлось капитулировать передо мной.
     Ричард  рукой отстранил ее и наконец отыскал чернила и перья в том  ящике,
который выдвинул первым.
     -  Ты права, я много для нее значу. Но что касается того, чтобы отдать мне
свою страну... Честно признаться, я с ней пока об этом не говорил.
     Кара опустила руки.
     - Вы хотите сказать, что вам еще предстоит потребовать у нее капитуляции?!
     Ричард открыл чернильницу.
     - Поэтому я и должен немедленно написать ей и объяснить мой план. И почему
бы вам троим не помолчать, пока я это делаю?
     Раина, облокотившись сзади на спинку кресла, озабоченно спросила:
     -  А  вдруг  она разорвет помолвку? Королевы - гордые женщины, и  гордость
может не позволить ей сделать то, о чем вы просите.
     Ричарда  захлестнула волна тревоги. Ведь на самом деле все обстоит гораздо
хуже.  Эти  женщины  даже  не представляют, о чем он  действительно  собирается
попросить  Кэлен.  Не  королеву отдать свою страну, а  Мать-Исповедницу  -  все
Срединные Земли.
     -  Она  ненавидит Имперский Орден не меньше, чем я. И сражалась  с  ним  с
такой решимостью, которая способна вызвать зависть даже у Морд-Сит. И она,  как
и  я,  хочет  прекратить кровопролитие. Она любит меня и  поймет  необходимость
того, что я предлагаю.
     Раина вздохнула:
     -  Что  ж, если она не поймет, мы вас защитим. Ричард метнул на нее  такой
уничтожающий взгляд, что Морд-Сит отшатнулась, как от удара.
     -  Никогда, никогда, никогда и думать не смей об этом! Вы будете  защищать
Кэлен   так  же,  как  защищаете  меня,  или  можете  уходить  и  прямо  сейчас
присоединяться к моим врагам! Вы должны хранить ее жизнь, как мою!  Поклянитесь
в этом своими узами!
     Раина судорожно сглотнула.
     - Клянусь, Магистр Рал.
      Он глянул на других Морд-Сит.
     - Клянитесь!
     -  Клянусь, - в один голос ответили те. Ричард перевел взгляд на  Улика  с
Иганом.
     - Клянемся, Магистр Рал! - хором гаркнули солдаты.
      Ричард сбавил воинственный тон:
     - Ну ладно.
     Положив перед собой чистый лист, он попытался сосредоточиться. Все думают,
что  Кэлен  мертва,  так что выбирать не приходится. Не  должно  возникнуть  ни
малейших  подозрений, что она жива, иначе кто-нибудь может попытаться закончить
то,  что  не  удалось Совету. Но Кэлен поймет, если он сумеет как  следует  все
объяснить.
     Ричард  чувствовал сверху взгляд Магды Сирус и не смотрел  на  потолок  из
опасения, что ее волшебник, Мерит, швырнет в него молнию в наказание за то, что
он делает.
     Кэлен должна поверить. Когда-то она сказала, что готова умереть ради него,
если понадобится, и готова на все, чтобы спасти Срединные Земли. На все.
     Кара уселась на стол.
     -  А  королева красивая? - Насмешливая улыбка снова вернулась к ней. - Как
она выглядит? Она не заставит нас носить платья, когда выйдет за вас замуж?  Мы
будем ей подчиняться, но Морд-Сит не носят платьев.
     Ричард  мысленно  вздохнул.  Нельзя осуждать  девушек  -  они  всего  лишь
пытаются  поднять  ему  настроение. Но скольких  людей  убили  эти  насмешницы?
Впрочем, он тут же одернул себя: так думать несправедливо, тем более что сам он
-  "Несущий  смерть". И одна из них погибла сегодня, пытаясь  защитить  его.  У
Холли не было никакой надежды остаться в живых в схватке с мрисвизом.
     И у Кэлен тоже не будет.
     Он  должен  ей помочь. Это было единственное, о чем Ричард мог  думать,  и
каждая  минута промедления казалась ему роковой. Надо спешить. Ричард  отчаянно
пытался найти нужные слова. Нельзя, чтобы в письме проскочил даже намек на  то,
что  королева Кэлен на самом деле - Мать-Исповедница. Если оно попадет в  чужие
руки...
     Скрипнула дверь, и Ричард поднял глаза.
     - Куда это ты собралась, Бердина?
     - Поискать себе постель. Мы будем охранять вас по очереди. - Одну руку она
уперла  в  бок, а второй вертела на цепочке эйджил. - Сохраняйте самообладание,
Магистр  Рал.  Скоро  в вашей кровати окажется новобрачная.  Вы  вполне  можете
потерпеть до тех пор.
     Ричард  не смог сдержать улыбки. У Бердины было искаженное чувство  юмора,
но это ему даже нравилось.
     -  Генерал Райбих сказал, что на страже стоит тысяча воинов, так  что  нет
необходимости...
     -  Магистр  Рал, - подмигнула Бердина, - я знаю, что нравлюсь  вам  больше
всех, но все же вам лучше перестать пялится на мой зад и приступить к письму.
     Дверь за ней закрылась. Ричард сидел, постукивая кончиком пера по зубу.
     Кара озабоченно нахмурила брови:
     - Как вы думаете, Магистр Рал, королева не станет ревновать вас к нам?
     -  А почему она должна ревновать? - пробормотал Ричард, почесывая спину. -
У нее нет повода для ревности.
     - А по-вашему, мы симпатичны?
     Ричард моргнул, а затем указал на дверь:
     -  Отправляйтесь-ка вы обе к дверям и следите, чтобы никто не вошел  и  не
прикончил  вашего Магистра Рала. Если обещаете стоять тихо, как Улик с  Иганом,
можете  остаться  в  зале, а если нет, то будете охранять меня  по  ту  сторону
двери.
     Они возмущенно закатили глаза, но обе улыбались во весь рот, направляясь к
дверям.  Они явно наслаждались тем, что все же слегка растормошили его.  Ричард
подумал, что Морд-Сит соскучились по развлечениям, поскольку им редко удавалось
веселиться, но сейчас у него были дела поважнее.
     Уставившись  на  лист  бумаги,  Ричард, преодолевая  усталость,  попытался
собраться с мыслями. Гратч положил ему на бедро лапу и прижался к ноге.  Ричард
макнул перо в чернильницу.
     -  "Моя  дражайшая  королева",  -  начал он,  свободной  рукой  поглаживая
мохнатую лапу гара.

                                   Глава 15

     Пока  Магистр  Рал  произносил свою речь, началась  пурга.  Вглядываясь  в
снежную тьму, Броган пробирался по наметенным сугробам.
     - Ты точно все сделала, как я велел?
     - Да, господин генерал. Говорю вам, они быть зачарованы.
     Оставшийся позади дворец Исповедниц и соседние с ним дома давно исчезли за
снежной пеленой, обрушившейся на город с гор.
     - Тогда где же они? Если ты их потеряешь и они замерзнут до смерти, я буду
очень тобой недоволен, Лунетта.
     -  Я знаю, где они быть, господин генерал, - уверенно возразила та. - Я их
не потеряю.
     Она остановилась на мгновение и принюхалась.
     - Сюда.
     Тобиас  с Гальтеро, переглянувшись, нахмурились, но все же последовали  за
Лунеттой  во тьму. Изредка сквозь пургу Тобиас видел тени дворцов в Королевском
Ряду и смутное мерцание окон.
     Вдалеке  послышалось бряцание доспехов. Судя по звуку, солдат было гораздо
больше,  чем  в  обычном  патруле.  Еще  до  конца  ночи  д'харианцы,  по  всей
вероятности,  постараются как можно больше укрепить свою власть  в  Эйдиндриле,
подумал  Тобиас.  На  их  месте  он так бы и сделал:  нанес  удар  прежде,  чем
противники  успеют прийти в себя. Впрочем, не важно. Сам он  не  намерен  здесь
оставаться.
     Тобиас стряхнул снег с усов.
     - Ты слушала его, да?
     - Да, господин генерал, но я говорю: ничего не могу сказать.
     -  Он такой же, как все. Ты просто была невнимательна. Ты чесала руки и не
слушала. Лунетта посмотрела на брата через плечо.
     -  Он не такой же, как все. Не знаю почему, но он другой. Я никогда еще не
сталкивалась с такой магией, как у него. Я не могу сказать, говорил он ложь или
правду. Но думаю, что все-таки правду. - Она озадаченно потрясла головой.  -  Я
могу  пробивать  защиту.  Я  всегда могла пробивать защиту.  Любую:  воздушную,
водяную, огненную, ледяную. Всякую. Даже защиту духов. Но его - нет.
     Тобиас  равнодушно  улыбнулся. Это не имело  значения.  Ему  не  нужен  ее
гнусный дар. Он и так узнал то, что хотел.
     Лунетта  продолжала что-то бормотать о странностях магии Магистра Рала,  и
как  ей  хочется  оказаться от него подальше, подальше от этого  места,  и  как
зверски  чешется  у  нее  кожа.  Тобиас слушал вполуха.  Ее  желание  оказаться
подальше от Эйдиндрила сбудется - только сначала он решит кое-какие вопросы.
     - К чему ты принюхиваешься?! - прорычал он.
     - К помойкам, господин генерал. К кухонным помойкам.
     Тобиас поймал ее развевающиеся лохмотья. - Помойкам?! Ты отправила  их  на
помойку?! Ухмыльнувшись, Лунетта двинулась дальше.
     -  Да, господин генерал. Вы сказали, что вам нужно место, где бы никто  не
мешал. Я плохо знаю город, и мне было трудно найти безопасное место, но по пути
во дворец Исповедниц я видела свалку. Вряд ли туда кто-нибудь ходит ночью.
     Свалка. Тобиас хмыкнул.
     - Чокнутая Лунетта, - пробормотал он. Она споткнулась.
     - Тобиас, пожалуйста, не называй меня...
     - Но где же они?!
     Указав рукой направление, она ускорила шаг.
     - Сюда, господин генерал. Увидите. Сюда. Это недалеко.
     Пробираясь  по  сугробам,  Тобиас  размышлял.  Вообще-то  Лунетта  неплохо
придумала.  Определенно  неплохо. Именно помойка -  самое  подходящее  для  них
место.
     -  Лунетта, ты сказала мне правду о Магистре Рале, да? Если ты солгала,  я
тебе этого никогда не прощу.
     Остановившись, Лунетта поглядела на него глазами, полными слез.
     -  Да,  господин генерал. - Она судорожно теребила свои лохмотья. -  Прошу
вас! Я говорю правду. Я все перепробовала. Старалась, как могла.
     Броган  долго смотрел на нее. По щеке Лунетты скатилась одинокая слезинка.
Не важно. Ему и так все известно.
     Он нетерпеливо отмахнулся:
     - Ладно, пошли дальше. И попробуй только их потерять!
     Мгновенно просияв, Лунетта вытерла слезы и двинулась дальше.
     - Сюда, господин генерал. Увидите. Я знаю, где они.
     Вздохнув, Тобиас последовал за ней. Снегопад продолжался и, судя по всему,
пурга  будет еще долго. Не имеет значения. Все равно все идет, как  нужно  ему,
Тобиасу.  Магистр  Рал  дурак,  если воображает,  что  генерал  Тобиас  Броган,
предводитель Защитников Паствы, как еретик под раскаленным железом,  согласится
на все.
     - Туда, господин генерал, - показала Лунетта. - Они там.
     Даже  несмотря на злющий ветер, Тобиас унюхал помойку прежде,  чем  увидел
ее.  Зловонная  куча была слабо освещена окнами дворцов. Снег падал  на  нее  и
сразу же таял, отказывая ей даже в видимости чистоты.
     - Ну? И где же? - спросил Броган, стряхивая снег с плаща.
     Лунетта подошла ближе, стараясь укрыться за ним от пронизывающего ветра.
     - Стойте здесь, господин генерал. Они сами к вам придут.
     Оглядевшись, Броган увидел протоптанную в снегу тропинку.
     - Заклятие круга?
     Лунетта  тихонько  захихикала  и  плотнее закуталась  голову  в  цветастый
платок.
     -  Да,  господин  генерал!  Вы сказали, что не  хотите,  чтобы  они  ушли,
сказали,  что  очень  рассердитесь, если они  уйдут.  Я  не  хотела,  чтобы  вы
рассердились на Лунетту, поэтому наложила на них заклятие круга. И  теперь  они
никуда не могут уйти, как бы быстро они ни шли.
     Броган   улыбнулся.  Да,  судя  по  всему,  день,  несмотря  ни  на   что,
заканчивается  удачно. Были, конечно, кое-какие помехи, но с помощью  Создателя
он  их  преодолеет. Теперь все в его руках. Очень скоро Магистр Рал  обнаружит,
что никто не смеет приказывать Защитникам Паствы.
     Сначала   из  тьмы  появился  раздуваемый  ветром  подол  желтого  платья.
Герцогиня  Лумхольц  шла  прямо на них. За ней,  отстав  на  полшага,  двигался
герцог.  При  виде  Брогана  лицо  герцогини потемнело  под  слоем  румян.  Она
поплотнее закуталась в меховую накидку.
     Тобиас приветствовал ее широкой улыбкой.
     - Какая встреча! Доброго вечера вам, сударыня. - Он слегка склонил голову.
- И вам тоже, герцог.
     Герцогиня,   брезгливо  поморщившись,  высокомерно  вздернула  подбородок.
Герцог одарил их мрачным взглядом, как бы устанавливая границу, которую они  не
имели  права нарушить. Не говоря ни слова, пара прошествовала дальше и  исчезла
во мраке. Тобиас засмеялся.
     -- Видите, господин генерал? Как я и обещала, они ждут вас.
     Броган  сунул  пальцы за пояс и расправил плечи. Алый плащ  развевался  на
ветру. Догонять герцога и герцогиню не было необходимости.
     - Ты хорошо потрудилась, Лунетта, - пробормотал он.
     Вскоре  желтое  платье появилось снова. На этот раз  при  виде  стоящих  у
протоптанной  дорожки Брогана, Гальтеро и Лунетты герцогиня  изумленно  подняла
глаза.  Несмотря на избыток румян, она была красивой женщиной. Не  девочка,  но
еще достаточно молодая, со зрелыми формами, в самом расцвете женственности.
     Приближаясь  к  стоящим, герцог угрожающим жестом  положил  руку  на  меч.
Тобиас  знал, что этот меч, хоть и богато украшенный, как и меч Магистра  Рала,
не  был  простой  побрякушкой. Кельтонские оружейники делали  лучшие  клинки  в
Срединных Землях, и все кельтонцы, в особенности дворяне, очень гордились своим
умением ими владеть.
     - Генерал Бро...
     - Господин генерал, сударыня.
     Герцогиня окинула его высокомерным взглядом.
     - Господин генерал Броган, мы возвращаемся к себе во дворец. Предлагаю вам
прекратить  преследовать нас и вернуться в свой. Сегодня не самая  лучшая  ночь
для прогулок.
     Гальтеро  не  сводил глаз с ее высокой груди. Перехватив его  взгляд,  она
раздраженно  запахнула  плащ. Герцог, гневно сверкнув  глазами,  сделал  шаг  к
Гальтеро.
     -  Не  смейте  глазеть на мою жену, сэр, иначе я изрублю вас  на  куски  и
скормлю своим псам!
     Гальтеро с неприятной улыбкой поглядел на герцога, но промолчал.
     - Спокойной ночи, генерал, - бросила герцогиня.
     И  они  двинулась  дальше, чтобы совершить еще один круг  вокруг  мусорной
кучи, абсолютно уверенные, что идут к себе во дворец. Броган мог остановить  их
еще в первый раз, но ему хотелось поиздеваться. Их затуманенный заклятием разум
не мог понять, как Брогану удается все время их обгонять.
     Когда  герцог  и герцогиня появилась снова, их лица сначала  побелели  как
полотно, затем вспыхнули от гнева.
     Герцогиня  остановилась  и, подобенчившись, смерила  Брогана  уничтожающим
взглядом. Тобиас смотрел, как прямо у него перед носом вздымается пышная грудь.
     - Слушайте, вы, ничтожный червяк, как вы смеете...
     Броган протянул руку и рванул корсаж герцогини, разорвав его до пояса.
     Пропев короткое заклинание, Лунетта выставила перед собой ладонь, и герцог
замер  с наполовину вынутым из ножен мечом, словно мгновенно окаменел.  Он  мог
лишь  беспомощно  смотреть,  как  Гальтеро без  всякой  магии  лишил  его  жену
возможности сопротивляться. Гальтеро с такой силой выкрутил герцогине руки, что
она выгнулась дугой. Ее обнаженные соски затвердели на холодном ветру.
     Броган хотел воспользоваться кинжалом, но передумал и достал меч.
     - Как ты меня назвала, мерзкая шлюха?
     -  Никак,  -  в  ужасе  пролепетала она, замотав головой.  Темные  волосы,
выбившись из прически, упали ей на лицо. - Никак!
     - Ой-ой, как легко мы сдаемся!
     -  Что вам от меня надо? - выдохнула она. - Я не еретичка! Пустите меня! Я
не еретичка!
     -  Конечно, не еретичка. Чтобы быть еретичкой, ты слишком напыщенна. Но от
этого ты не становишься менее мерзкой. И пригодной к использованию.
     -  Тогда это он вам нужен! Герцог! Он - еретик. Пустите меня, и я расскажу
о всех его преступлениях.
     -  Создателю нет пользы от ложных признаний, сделанных, чтобы спасти  свою
шкуру, - сквозь зубы прошипел Броган. - И все-таки ты послужишь Ему. - Его губы
раздвинулись в мрачной ухмылке. - Ты послужишь Создателю, а я научу  тебя  как.
Ты сделаешь то, что прикажу тебе я.
     - Я ни за что...
     Гальтеро сильнее вывернул ей руки.
     - Хорошо, хорошо, - простонала герцогиня.
     - Все, что угодно. Только не делайте мне больно. Скажите, что вам нужно, и
я все сделаю.
     Броган наклонился к ней, и их лица оказались на одном уровне.
     - Ты сделаешь все, что я прикажу, - прошипел он сквозь зубы.
     - Да! Сделаю! Даю слово! - Голос герцогини дрожал от страха.
     -  Я  не  верю словам такой шлюхи, как ты, - фыркнул Броган. -  Ты  готова
продать  и  предать все на свете. Ты выполнишь мою волю, потому что у  тебя  не
будет выбора.
     Сделав  шаг назад, Броган взял ее левый сосок и оттянул его. В  ужасе  она
широко раскрыла глаза. Броган коротко взмахнул мечом. Вопль герцогини утонул  в
вое ветра.
     Броган  вложил  отрубленный сосок Лунетте в ладонь.  Она  сжала  пальцы  и
закрыла  глаза, погружаясь в магию. Мягкие звуки древнего заклинания  смешались
со  свистом  ветра  и криками герцогини. Гальтеро крепко держал  ее,  не  давая
упасть в снег.
     Голос  Лунетты  звучал все громче. Подняв голову к черному небу,  она,  не
открывая  глаз,  обволакивала  в магический кокон  себя  и  стоящую  перед  ней
герцогиню.  Казалось,  ледяной  ветер придает дополнительную  силу  заклинанию,
произносимому Лунеттой на языке стреганиц.
     От  крон  и корней, от глубин и вершин, От света дневного, от тени ночной,
От  льда  и  огня, от истоков души - Явись, дух девицы, предстань  предо  мной!
Создателя  дочь,  твои ясные дни Пусть станут чернее самой  черноты,  Плененную
душу укрою в тени, До смертного часа моей будешь ты! Забудешь веселье, забудешь
и  страх, Покуда не станешь добычей червей, Покуда сама не рассыплешься в прах,
Душа твоя будет во власти моей!
     Голос Лунетты зазвучал ниже:
     --  Шкурка лягушиная, косточка мышиная. сухой паучок, травы пучок - все  в
мой котелок.
     Слова растаяли на ветру. Лунетта приблизилась к герцогине. Открытую ладонь
колдунья  держала  над  головой женщины, а зажатый в  кулаке  отсеченный  сосок
прижала к своему сердцу.
     Когда  щупальца  колдовства завились вокруг нее, герцогиня  вздрогнула,  а
когда магия коснулась ее души, забилась в конвульсиях.
     Но  Гальтеро  держал ее крепко, пока она не затихла и  не  обмякла  в  его
руках.  Несмотря  на  вой  ветра, казалось, что на  город  внезапно  обрушилась
полнейшая тишина.
      Лунетта разжала ладонь.
     -  Теперь  она принадлежит мне. Я отдаю свое право на нее тебе. - Колдунья
вложила отрезанный сосок в протянутую руку Брогана. - Теперь она ваша, господин
генерал.
     Герцогиня  безжизненно повисла на руках у Гальтеро. Ее трясло  от  боли  и
холода. Из раны текла кровь.
     Броган сжал кулак.
     - Прекрати трястись!
     Герцогиня посмотрела ему в глаза, и взор ее прояснился. Она замерла.
     - Да, господин генерал.
     - Вылечи ее, - велел Броган сестре. С похотливым блеском в глазах Гальтеро
смотрел, как Лунетта обхватила обеими ладонями грудь герцогини. Герцог Лумхольц
тоже  не  сводил  с  нее выпученных глаз. Лунетта пропела короткое  заклинание.
Постепенно кровь перестала течь, и рана на груди герцогини начала затягиваться.
     Броган,  ожидая,  пока  она  закончит, думал о своем.  Создатель  воистину
заботится о своих чадах. Сегодняшний день в очередной раз доказал, что тот, кто
всей  душой  радеет  за дело Создателя, в конце концов побеждает.  Магистр  Рал
скоро  узнает,  что происходит с теми, кто поклоняется Владетелю,  а  Имперский
Орден поймет, какую ценность представляет для него генерал Броган, предводитель
Защитников   Паствы.  Гальтеро  сегодня  тоже  был  на  высоте.  Его   старания
заслуживают награды.
     Плащом   герцогини   Лунетта  обтерла  кровь  и  продемонстрировала   всем
совершенно здоровую грудь, безупречную, как и вторая, только без соска.  Соском
теперь владел Броган.
     -  Сделать с ним то же самое, господин генерал? - спросила Лунетта, указав
на герцога. - Вы хотите получить их обоих?
     -  Нет,  - отмахнулся Броган. - Нет, мне нужна лишь она. Но для него  тоже
есть роль в моей пьесе.
     Он поглядел в полные ужаса глаза герцога
     -  Это  быть  опасный город. Как сообщил нам сегодня Магистр Рал,  опасные
существа нападают на невинных горожан, и никому еще не удалось от них спастись.
Такой ужас. И какая жалость, что рядом нет Магистра Рала, чтобы защитить от них
герцога.
     - Я позабочусь об этом, господин генерал, - заявил Гальтеро.
     - Не нужно, я справлюсь сам. Мне подумалось, что, возможно, тебе захочется
развлечь герцогиню, пока я занимаюсь герцогом.
     Закусив губу, Гальтеро окинул герцогиню жадным взглядом.
     - Да, мой господин, и даже очень. Благодарю. - Он протянул Брогану кинжал.
-  Вам это понадобится. Солдаты говорили, что эти твари вспарывают животы своих
жертв кинжалами, у которых три клинка. Не забудьте сделать тройной разрез.
     Кивнув,  Броган поблагодарил Гальтеро. Хорошо, когда есть подчиненный,  на
которого  всегда  можно положиться. Герцогиня переводила  взгляд  с  одного  на
другого,  но  не произнесла ни слова. - Хочешь, чтобы я приказал ей подчиняться
тебе?
     На обычно невозмутимом лице Гальтеро появилась зловещая ухмылка.
     - А какой в этом смысл, господин генерал? Пусть лучше она получит еще один
урок.
     -  Как пожелаешь, - кивнул Броган и посмотрел на герцогиню. - Дорогуша,  я
тебе этого не приказываю. Ты можешь свободно выражать свои чувства.
     Гальтеро обнял ее за талию, и герцогиня вскрикнула.
     -  Почему бы нам с вами не удалиться в укромный уголок? То, что произойдет
с вашим супругом, - зрелище не для вас.
     -  Нет!  - закричала она. - Я замерзну на снегу! Я должна выполнить приказ
господина генерала! А на снегу я замерзну!
     -  О нет, ты не замерзнешь. - Гальтеро похлопал ее по заднице. - Мусор под
тобой будет достаточно теплым.
     Герцогиня  с визгом попыталась вырваться, но Гальтеро держал ее крепко,  а
для пущей надежности намотал на кулак прядь ее волос.
     -  Только  будь  поосторожнее, постарайся не испортить ее  красоту.  И  не
задерживайся.  Ей  действительно нужно выполнить мой  приказ.  Только  придется
избавиться  от  лишних румян, - хмыкнув, добавил он. - Впрочем,  если  она  без
этого не может, я разрешу ей нарисовать себе сосок вместо отсутствующего. Когда
я  покончу  с  герцогом, а ты - с герцогиней, Лунетта наложит на нее  еще  одно
заклятие.  Особенное  заклятие. Очень редкое и очень  сильное.  Лунетта,  глядя
брату  в  глаза, разглаживала свои "красотулечки". Она знала, что  он  имеет  в
виду.
     -  Тогда  мне  понадобится  какая-то  его  вещь  или  что-то,  к  чему  он
прикасался.
     Броган похлопал себя по карману.
     - Он соизволил подарить нам монетку.
     - Сгодится, - кивнула Лунетта.
     Гальтеро уволок во тьму визжащую и размахивающую руками герцогиню.
     Броган повернулся и помахал кинжалом перед лицом кельтонца.
     - Ну а теперь, герцог Лумхольц, перейдем к вашей роли в моем плане.

                                   Глава 16
     
     Ричард  накапал  на сложенное письмо немного красного  сургуча.  Гратч  с
любопытством глядел ему через плечо. Быстро отставив свечу и отложив сургучную
палочку,  Ричард вынул из ножен меч и прижал рукоятку к печати так,  чтобы  на
ней  осталось выгравированное на рукояти слово "Истина". Результат его  вполне
удовлетворил. Теперь Кэлен с Зеддом будут точно знать, что письмо от него.
     Иган  с  Уликом сидели по краям длинного резного стола и оглядывали пустой
зал  так,  словно целая армия готовилась штурмовать подиум. Они бы, разумеется,
ни  за что не позволили себе сесть, но Ричард заставил их это сделать, понимая,
что  они  тоже устали. Телохранители возражали, уверяя, что стоя можно  быстрее
отразить нападение. На это Ричард заметил, что тысяча солдат, несущих охрану по
ту сторону дверей, в случае атаки поднимут достаточно шума, который Иган и Улик
в  сидячем  положении тоже услышат. Им вполне хватит времени, чтобы вскочить  и
выхватить мечи. В конце концов он их убедил, и телохранители с большой неохотой
сели.
     Кара  с Раиной дежурили. Ричард предложил им тоже сесть, но Морд-Сит  лишь
высокомерно фыркнули, заявив, что они выносливее Улика с Иганом и поэтому будут
стоять,  Ричард был как раз на середине письма, поэтому не стал с ними спорить.
Он  лишь  ограничился  замечанием,  что,  поскольку  они  выглядят  усталыми  и
медлительными,  его приказ - остаться стоять, чтобы они успели  прийти  ему  на
помощь в случае нападения. И вот теперь, стоя у дверей, Кара с Раиной кидали на
него  свирепые  взгляды.  Но  от  Ричарда  не  укрылись  улыбки,  которыми  они
обменялись, явно довольные тем, что сумели втянуть его в свою игру.
     Даркен  Рал  ясно  очерчивал перед Морд-Сит границы: он -  хозяин,  они  -
рабыни. Теперь, возможно, ими руководило неосознанное желание выяснить пределы,
которое  устанавливает для них новый Магистр. А может быть, думал  Ричард,  они
просто  радуются  тому,  что  впервые  в жизни  могут  вести  себя  свободно  и
развлекаться так, как им нравится.
     Впрочем,  Ричард  не исключал возможности, что с помощью  этих  "игр"  они
пытаются выяснить, не сумасшедший ли он. В этом смысле насмешка и юмор - лучшая
проверка, и Морд-Сид, конечно же, это хорошо понимали.
     Ричард  надеялся, что Гратч не так устал, как остальные. Гар присоединился
к  нему  только  утром, поэтому Ричард не знал, довелось  ли  ему  как  следует
поспать.  Но  зеленые  глаза Гратча сияли ясным огнем. С другой  стороны,  гары
охотятся  в  основном по ночам, и, возможно, именно от этого он выглядит  таким
бодрым. Но, как бы то ни было, сейчас Ричард мог рассчитывать только на Гратча.
     Ричард погладил мохнатую лапу.
     - Идем со мной, Гратч.
     Гар  поднялся,  расправил, потом снова сложил крылья и двинулся  вслед  за
Ричардом  к  лестнице, ведущей на балкон. Телохранители  и  Морд-Сит  сразу  же
встрепенулись. Ричард жестом приказал им оставаться на местах.  Иган  с  Уликом
послушались.  Морд-Сит,  разумеется, нет  и  последовали  за  ним,  хотя  и  на
почтительном расстоянии.
     Два  светильника  едва освещали ступеньки. Лестница  выходила  на  широкий
балкон,  огороженный перилами из красного дерева и ограниченный  нижней  частью
купола. По всему куполу вдоль балкона шли круглые окна в половину человеческого
роста. Ричард поглядел в окно и поморщился.
     Пурга. Как некстати!
     Каждое  окно  было закрыто на тяжелую бронзовую щеколду.  Ричард  подергал
одну и выяснил, что она легко открывается.
     Он повернулся к гару:
     - Гратч, выслушай меня внимательно. Это очень важно.
     Гратч  сосредоточенно кивнул. С верхних ступеней лестницы  Морд-Сит  молча
наблюдали за происходящим.
     Ричард  погладил прядь длинных волос, висящую вместе с зубом  дракона  на
кожаной бечевке у гара на шее.
     -  Это волосы Кэлен. - Гратч кивнул в знак того, что помнит. - Гратч,  ей
грозит  опасность.  - Гар нахмурился. - Мы с тобой - единственные,  кто  может
видеть мрисвизов.
     Гратч,  зарычав, прикрыл растопыренными когтями глаза - так  он  обозначал
мрисвизов.
     Ричард кивнул:
     -  Правильно. Гратч, она их видеть не может. Если они нападут на нее, она
их не увидит. Они убьют ее.
     В  горле гара заклокотало рычание. Взяв в лапу локон, Гратч постучал  себя
по могучей груди.
     Ричард   не  смог  удержаться  от  смеха,  в  очередной  раз  поразившись
способности гара понимать, что от него хотят.
     -  Ты  читаешь  мои мысли, Гратч. Я бы сам к ней поехал, но  путь  займет
много  времени, а она может оказаться в опасности уже сейчас. Ты  большой,  но
все  же  меня нести не можешь. Единственное, что нам остается, - это отправить
тебя на ее защиту.
     Гратч  с  воодушевлением  закивал, обнажив в ухмылке  внушительные  клыки.
Словно внезапно поняв все до конца, он сжал Ричарда в объятиях.
     - Грааатч люююб Рааач-ааарг! Ричард похлопал гара по спине.
     - И я люблю тебя, Гратч.
     Как-то раз он прогнал Гратча, чтобы спасти ему жизнь, но Гратч тогда этого
не понял. Ричард пообещал ему, что больше никогда этого не сделает.
     Он крепко обнял гара, затем легонько оттолкнул от себя.
     - Слушай меня, Гратч. - Сверкающие изумрудные глаза наполнились слезами. -
Гратч,  Кэлен  любит тебя так же сильно, как я. Она, как и я, хочет,  чтобы  ты
оставался  с  нами.  Я тоже хочу, чтобы мы были все вместе.  Я  останусь  ждать
здесь,  а  ты будешь оберегать ее и приведешь сюда. - Улыбнувшись, он  погладил
гара по голове. - И тогда мы трое опять будем вместе.
     Гар недоверчиво нахмурился.
     -  А  когда  мы будем вместе, у тебя появится не один друг, а два.  И  мой
дедушка, Зедд, тоже будет с нами. Ему понравится твое общество. И тебе он  тоже
понравится. - Гратч проявил некоторую заинтересованность. - У тебя будет  много
друзей, с кем можно побороться.
     Гар  моментально решил затеять возню, но Ричард удержал его на  расстоянии
вытянутой руки. После охоты Гратч больше всего любил побороться.
     -  Гратч,  сейчас  не  время. Я беспокоюсь о тех, кто  мне  дорог.  Ты  же
понимаешь  меня, верно? Ты захотел бы бороться с кем-нибудь, если бы  я  был  в
опасности и нуждался в твоей помощи?
     Гратч  немного  поразмыслил, а потом покачал головой. Ричард  снова  обнял
своего друга. Потом он отпустил его, и Гратч расправил крылья.
     - Гратч, ты можешь лететь, когда идет снег? - Гар кивнул. - А ночью?
     Гар опять кивнул и гордо заулыбался.
     -  Хорошо, тогда слушай внимательно, и ты сможешь легко отыскать Кэлен.  Я
ведь  учил тебя определять стороны света: север, юг и так далее. Значит, ты  не
заблудишься.  Кэлен сейчас на юго-востоке, но она движется от нас,  потому  что
едет в другой город. Она считает, что я догоню ее, но я не могу. Я должен ждать
здесь.  А  ей  необходимо вернуться сюда. Она не одна, с  ней  есть  еще  люди.
Седовласый  старик - это мой друг, мой родной дедушка, которого зовут  Зедд.  И
еще много других людей, в основном солдат. Очень много людей. Ты понял?
     Гратч грустно кивнул.
     Ричард потер лоб, пытаясь найти способ объяснить подоходчивее.
     - Как сегодня, - подсказала Кара. - Когда вы говорили перед горожанами.
     -  Верно!  Как сегодня, Гратч! - Юноша указал на пол зала, сделав круговой
жест.  -  Помнишь,  сколько людей было здесь, когда  я  говорил?  Вот  примерно
столько же будет с Кэлен.
     Гратч  наконец понимающе рыкнул. Ричард погладил его по груди  и  протянул
ему письмо:
     -  Ты  должен  доставить ей это письмо. В нем написано,  почему  ей  нужно
вернуться сюда. Очень важно, чтобы это письмо попало к ней. Ты понял?
     Гратч когтем подцепил письмо.
     Ричард отбросил со лба волосы.
     -  Нет,  так  не пойдет. Ты не можешь нести его в лапах. Во-первых,  когти
могут  тебе  понадобиться, а во-вторых, ты можешь его уронить. К  тому  же  оно
намокнет  под  снегом, и Кэлен не сможет его прочесть. - Он  замолчал,  пытаясь
сообразить, во что бы завернуть письмо.
     - Магистр Рал...
     Он  обернулся.  Раина протягивала футляр, в котором она привезла  послание
генерала Тримака.
     -  Спасибо,  Раина, - улыбнулся Ричард. Она усмехнулась и пожала  плечами.
Ричард  положил  письмо - свою единственную надежду - в футляр  и  повесил  его
Гратчу на шею. Гар довольно заурчал и еще раз потрогал локон.
     - Гратч, может случиться, что по какой-то причине Кэлен не будет вместе со
всеми.  Я  не  могу сказать, что там сейчас происходит и что будет  происходить
тогда, когда ты туда прилетишь. Может быть, тебе придется ее поискать.
     Гар  погладил локон. Ричарду не раз видел, как он одним движением ловит  в
полете летучую мышь безлунной ночью. Гратч, конечно, сумеет разглядеть на земле
человека,  но  все же он должен по каким-то признакам отличить  того,  кто  ему
нужен.
     -  Гратч,  ты никогда ее раньше не видел, но у нее очень длинные волосы  -
немногие женщины носят волосы такой длинны. Она не испугается при виде  тебя  и
позовет тебя по имени. Так ты узнаешь, что это действительно Кэлен. Она  знает,
как тебя зовут.
     Гратчу  надоело выслушивать подробные инструкции, он захлопал  крыльями  и
запрыгал  на  месте.  Ему  не терпелось поскорее улететь  и  привести  Кэлен  к
Ричарду.  Искатель  распахнул окно. На улице мело. Друзья  напоследок  еще  раз
обнялись.
     - Будь осторожен, Гратч. Я хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым и мы
могли снова с тобой бороться, ты, здоровенная лохматая бестия!
     Гратч закурлыкал и неуклюже взобрался на подоконник.
     - Грааатч люююб Рааач-ааарг!
     -  Я  тоже  люблю  тебя,  Гратч, - помахал рукой Ричард.  -  Береги  себя.
Удачного тебе путешествия.
     Гратч  помахал  в  ответ  и прыгнул в ночь. Ричард  еще  долго  смотрел  в
холодную мглу, хотя гар исчез из виду почти мгновенно. Внезапно Ричард ощутил в
душе пустоту. С ним оставались люди, но это было не одно и то же. Люди остались
потому, что связаны с ним волшебными узами, а не потому, что верят в него или в
его дело.
     Две  недели  прошло с тех пор, как Кэлен бежала из Эйдиндрила. Она  уходит
все  дальше, и гару понадобится самое малое неделя, чтобы ее догнать  и  найти.
Значит,  их  возвращения надо ждать не раньше, чем через месяц. А скорее  всего
через два.
     Он  истосковался по своим друзьям. Слишком Л долго они были далеко друг от
друга. Одиночество угнетало Ричарда, и он понимал, что только присутствие
     Кэлен, Зедда и Гратча может избавить его от этого чувства.
     Ричард закрыл окно и, повернувшись, едва не столкнулся с обеими Морд-Сит.
     -  Гратч  и  вправду ваш друг, - сказала Кара. Ричард ограничился  кивком,
боясь, что голос ему изменит.
     Кара переглянулась с Раиной, а потом вдруг сказала:
     - Магистр Рал, обсудив ситуацию, мы пришли к выводу, что будет лучше, если
вы  отправитесь  в  Д'Хару.  Там для вас безопаснее.  А  здесь  можно  оставить
достаточно войск, чтобы эскортировать вашу королеву, когда она приедет сюда,  к
вам.
     -  Я  уже  говорил,  что  должен  остаться здесь.  Имперский  Орден  хочет
завоевать мир. Я - боевой чародей и должен сражаться против него.
     -  Да,  но вы вместе с тем говорили, что не знаете, как пользоваться своим
даром. Говорили, что ничего не знаете о магии.
     -  Я  и  не  знаю,  но  Зедд, мой дедушка, прекрасно  в  ней  разбирается.
Вернувшись, он обучит меня всему, что я должен знать, чтобы остановить Орден.
     Кара пренебрежительно махнула рукой.
     -  Кто-нибудь всегда хочет править теми, кто ему еще не подчинился.  И  вы
спокойно можете продолжать эту войну, находясь в Д'Харе. Когда вернутся  гонцы.
Срединные  Земли будут принадлежать вам. А как только это случится,  Имперскому
Ордену придет конец.
     Ричард направился к лестнице.
     -  Ты многого не понимаешь. Все гораздо сложнее. Имперский Орден проник  в
Новый мир и обрел здесь союзников.
     -  Новый  мир? - переспросила Кара. Они с Раиной недоуменно уставились  на
него. - Что за Новый мир?
     - Вестландия, откуда я родом. Срединные Земли и Д'Хара образуют Новый мир.
     - Они образуют вообще весь мир, - убежденно сказала Кара.
     -  Ты  как  лягушка, которая видит только свое болото, -  хмыкнул  Ричард,
остановившись  на  верхней  ступеньке. - Ты думаешь,  мир  кончается  там,  где
начинается океан, горы или пустыня?
     - Это известно лишь духам, - пожала плечами Кара. - А вы как считаете? Что
за  ними лежат другие страны? Другие болота? - Она покрутила эйджилом.  -  Там,
далеко за горизонтом?
     -  Не  знаю,  - признался Ричард. - Но на юге лежит Древний мир.  Это  мне
точно известно.
     - На юге сплошные пустыни, - скрестив на груди руки, заявила Раина.
     Ричард спустился по лестнице. Морд-Сит шли за ним.
     -  А  в самом сердце этих пустынь есть место, называемое Долина Заблудших.
Много   веков   ее  преграждал,  простираясь  от  океана  до  океана,   барьер,
образованный  Башнями  Погибели.  Эти  башни  возвели  три  тысячи  лет   назад
волшебники,   обладавшие  невероятным  могуществом.  Чары  Башен  Погибели   не
позволяли  практически никому проникнуть через барьер, поэтому лежащий  за  ним
Древний мир со временем был забыт.
     Кара недоверчиво нахмурилась:
     - А вы откуда это знаете?
     -  Я  был  там,  в Древнем мире, во Дворце Пророков, который  находится  в
огромном городе под названием Танимура.
     -  Правда?  - скептически спросила Раина и тоже слегка нахмурилась.  -  Но
если никто не может пройти сквозь барьер, как же вам удалось туда попасть?
     -  Это  длинная  история, но если говорить вкратце, меня  туда  приволокли
сестры  Света.  Мы  смогли пройти через барьер, потому что  владели  даром,  но
недостаточно  сильным,  чтобы навлечь на себя разрушительные  заклинания.  Люди
лишенные дара и те, у кого он слишком силен, не могли проникнуть через  барьер,
и  поэтому  Древний  и  Новый миры были отделены друг от  друга  на  протяжении
тысячелетий.  Но теперь барьер рухнул, и все мы в великой опасности.  Имперский
Орден  возник  в Древнем мире. Путь оттуда неблизкий, но рано или поздно  Орден
пожалует к нам, и мы должны быть готовы к встрече.
     Кара бросила на него подозрительный взгляд.
     -  Если  этот  барьер  спокойно держался три тысячи  лет,  то  что  с  ним
случилось сейчас? Ричард кашлянул.
     -  Ну,  отчасти  во  всем  виноват я. Я разрушил чары  башен.  Барьера  не
существует.  А пустынные земли вновь превратились в зеленые луга,  какими  были
когда-то.
     Морд-Сит потрясенно уставились на него. Потом Кара повернулась к Раине:
     - И он еще говорит, что не умеет пользоваться магией!
     Раина смерила Ричарда взглядом с ног до головы.
     - Итак, вы развязали эту войну. Вернее, сделали ее возможной.
     -  Нет. Это началось давным-давно. - Ричард провел рукой по лбу. - Еще  до
того,  как я обрушил барьер, Орден нашел здесь союзников, и война, по существу,
началась  уже  тогда.  Когда  Эбиниссию  сровняли  с  землей,  барьер  еще  был
целехонек.  Но  теперь  ничто не мешает продвижению  Ордена.  И  не  стоит  его
недооценивать.  Орден использует волшебников и колдуний.  Он  хочет  уничтожить
всякую магию.
     - Он использует волшебников и хочет уничтожить магию! - воскликнула Кара -
Что за чепуха!
     -  Вы  то и дело твердите, что я должен сражаться против магии. Почему?  -
Ричард  указал  на  Улика с Иганом. - А потому, что они  могут  сражаться  лишь
против  стали. Для того чтобы уничтожить магию, как правило, нужна тоже  магия.
Магия, кстати, присуща и вам. Для чего? Чтобы противостоять другой магии. То же
самое  и  с  Орденом. Точно так же Даркен Рал использовал вас, чтобы  мучить  и
убивать тех обладателей магии, кто осмелился ему противостоять.
     Ричард помолчал.
     -  Вы  владеете  магией. Орден будет стремиться вас уничтожить.  Я  владею
магией.  Он  будет стремиться уничтожить меня. В конце концов,  все  д'харианцы
владеют  магией  -  я  имею в виду волшебные узы. Орден,  безусловно,  об  этом
пронюхает  и  захочет искоренить это безобразие. Рано или поздно  они  сокрушат
Д'Хару так же, как сокрушат Срединные Земли.
     -  Это  Д'Хара их сокрушит, - бросил через плечо Улик таким тоном,  словно
сообщал, что солнце, как известно, садится на западе.
     Ричард поглядел на него:
     -  Пока  не появился я, д'харианцы были союзниками Ордена и по его приказу
уничтожили Эбиниссию. И здесь, в Эйдиндриле, они подчинялись приказам Ордена.
     Повисло  молчание.  Кара внимательно изучала носки своих  сапог,  а  Раина
тяжко вздохнула.
     -  В  военной неразберихе, - заговорила наконец Кара, словно бы  размышляя
вслух,  -  некоторые  из  нас почувствовали, что узы разорваны,  как  тогда,  в
Mародном  Дворце,  когда  вы  убили  Даркена  Рала.  Без  нового  Магистра  они
уподобились  потерянным душам и могли просто примкнуть к кому-то,  кто  бы  ими
руководил,  чтобы  заполнить пустоту, возникшую на  месте  разорванных  уз.  Но
сейчас узы восстановлены. Теперь у нас есть Магистр Рал.
     Ричард уселся в кресло Матери-Исповедницы.
     - На это я и надеялся.
     -  Именно пэтому вы должны вернуться в Д'Хару, - заявила Раина. - Пока  вы
остаетесь Магистром Ралом, наш народ не примкнет к Имперскому Ордену.  Но  если
вас  убьют,  узы снова порвутся, и армия опять обратится к Ордену за приказами.
Пусть Срединные Земли сами воюют. Не наше дело спасать их от них же самих.
     - Тогда Срединные Земли падут под мечом Имперского Ордена, - тихо произнес
Ричард. - Воцарится рабство, никто никогда уже не будет свободным. Мы не  можем
этого  допустить и, пока существует надежда, должны бороться. И  надо  спешить,
пока Орден не укрепил свое положение в Срединных Землях.
     Кара закатила глаза.
     -  Да  охранят нас духи от мужчин, одержимых борьбой за правое дело! Зачем
же при этом всех вести за собой?
     -  Если  я  этого  не сделаю, то в конце концов все окажутся  под  властью
Имперского Ордена, - терпеливо объяснил Ричард. - Все станут его рабами на веки
вечные. Тиранам никогда не надоедает тирания.
     В  зале повисла звенящая тишина. Ричард откинулся на спинку кресла. Он так
устал,  что глаза закрывались сами собой. Стоит ли вообще пытаться их  убедить?
Они  явно  не понимают его, им, в сущности, все равно, что и зачем он  пытается
сделать.
     Кара оперлась на стол и потерла ладонью лицо.
     -  Мы  не  хотим  потерять  вас, Магистр Рал. Мы не  хотим  возвращения  к
прошлому.  -  Казалось,  она  вот-вот расплачется.  -  Нам  нравится  шутить  и
смеяться...  Мы  никогда не имели на это права. Мы жили и страхе,  боясь  слово
лишнее сказать. И теперь, узнав другую жизнь, мы не хотим возврата к прежней. А
если вы погибнете за Срединные Земли, то это произойдет.
     -  Кара... И все... Выслушайте меня. Поверьте, если я не сделаю того,  что
должен, случится то, чего вы боитесь. Разве вы не понимаете? Если я не объединю
страны под властью справедливых законов, Орден поглотит их по одной. И если его
тень  накроет Срединные Земли, потом она опустится на Д'Хару, и в конце  концов
весь  мир  погрузится во мрак. Я делаю это не потому, что мне  так  хочется,  а
потому что способен справиться с этой задачей. Если я струшу сейчас, мне некуда
будет  спрятаться.  Орден  повсюду отыщет  меня  и  убьет.  Я  вовсе  не  жажду
завоевывать  страны и править народами. Я хочу всего лишь спокойствия.  Завести
семью  и  жить мирно. Но для этого я должен сделать Срединные Земли сильными  и
могущественными.  Что бы это был не союз государств, которые держатся  друг  за
друга,  пока это выгодно, а чтобы они были действительно одним целым. И  другие
страны должны быть уверены, что мы будем до последнего стоять за правое дело, -
только тогда они согласятся присоединиться к нам. Потому что будут знать: им не
придется  драться  в  одиночку, если надо будет отстаивать  свою  свободу.  Нам
должны доверять. Доверие - это великая вещь.
     Вновь  воцарилось  молчание. Ричард, прикрыв глаза,  откинулся  на  спинку
кресла.  Конечно, они думают, что он спятил. Бессмысленно что-то им  объяснять.
Похоже, ему придется просто-напросто приказать им делать то, что ему требуется,
и не задумываться о том, нравится им это или нет.
     -  Магистр  Рал, - нарушила наконец молчание Кара. Ричард открыл  глаза  и
увидел,  что  она с мрачным лицом стоит перед ним, скрестив на  груди  руки.  -
Предупреждаю: я не стану менять пеленки вашему ребенку, купать его и сюсюкать!
     Ричард  снова закрыл глаза и устроился поудобнее, посмеиваясь в  душе.  Он
вспомнил,  как  однажды,  еще дома, в Вестландии, к Зедду  прибежала  повитуха.
Элейн  Ситон,  молоденькая  женщина, которой  было  немногим  больше  лет,  чем
Ричарду,   рожала  своего  первенца.  Роды  оказались  тяжелыми,  и   повитуха,
повернувшись спиной к Ричарду, что-то озабоченно говорила Зедду.
     Тогда  Ричард еще не знал, что Зедд - его родной дедушка, а считал старика
лишь своим лучшим другом. О том, что Зедд - волшебник, он тоже понятия не имел,
как  не  подозревали  об этом и другие. Для всех он был просто  мудрый  старик,
умеющий  читать  облака и обладающий огромными познаниями как в  самых  обычных
вещах,  так  и  во  всяких  диковинных. Он знал редкие травы,  умел  врачевать,
предсказывать погоду, мог сказать, где нужно копать колодец и где лучше  вырыть
могилу. Роды он тоже умел принимать.
     Ричард  с  Элейн  были  друзьями.  В то время  он  очень  хотел  научиться
танцевать,  но  перспектива держать в объятиях женщину  его  останавливала.  Он
боялся  ненароком  переломать кости партнерше - и без того  все  в  один  голос
твердили  ему,  что он слишком силен и должен быть осторожен. Элейн  предложила
ему  преподать  эту  науку,  а  когда Ричард начал  отнекиваться,  рассмеялась,
подхватила его и закружила в танце, напевая какой-то мотив.
     Ричард никогда роды не видел, но, учитывая все, что ему доводилось слышать
об  этом,  не  испытывал ни малейшего желания приближаться  к  дому  Элейн.  Он
шмыгнул  было  к  двери,  но Зедд, схватив свой мешок с травами  и  настойками,
поймал Ричарда за рукав.
     - Пойдем-ка со мной, мой мальчик. Ты можешь понадобиться.
     Ричард  попытался отговориться тем, что ничего в этом не смыслит, но  если
уж  Зедд вбил себе что-то в голову, то по сравнению с ним камень мог показаться
более покладистым. Волоча Ричарда к двери, он пробурчал:
     - Ты вообще мало знаешь, Ричард, пора и научиться чему-нибудь.
     Генри,  муж  Элейн,  рубил в горах лед для гостиниц,  и  в  тот  день  его
задержала непогода. Зедд велел Ричарду растопить печку, нагреть воды  и  никуда
не уходить.
     В  холодной  кухне Ричард обливался потом, слыша ужасные крики в  соседней
комнате.  Он  затопил  печку, поставил на плиту котелок со  снегом  и  принялся
искать  предлог  выйти на улицу. Наконец, решив, что Генри с Элейн  понадобится
много  дров, когда родится малыш, он выскочил наружу и наколол целую поленницу.
Но  это  не помогло. Он все равно слышал, как кричит Элейн. И не столько  боль,
звучащая в этих криках, не давала ему покоя, сколько нарастающий ужас.
     Ричард понимал, что Элейн умирает. Повитуха не прибежала бы за Зеддом  без
серьезного повода. Ричард никогда не видел покойников. И не хотел, чтобы первой
была  Элейн. Он вспомнил, как она смеялась, когда учила его танцевать. Он то  и
дело краснел, как вареная свекла, но она делала вид, что не замечает.
     Уже  потом,  когда  Ричард сидел за столом, тупо глядя  в  пространство  и
размышляя о том, что мир - поистине ужасное место, раздался вопль, который  был
еще  страшнее,  чем предыдущие. Ричард похолодел. Крик оборвался,  и  наступила
тишина. Ричард крепко зажмурился, чтобы из глаз не брызнули слезы.
     Копать могилу в промерзшей земле - дело почти безнадежное, но он дал  себе
клятву  сделать  это ради Элейн. Он не хотел, чтобы ее тело до весны  лежало  в
холодном  подвале.  Он сильный. Он будет копать целый месяц, если  потребуется.
Ведь она научила его танцевать.
     Дверь в комнату распахнулась, и на кухню вошел Зедд, держа что-то в руках.
     -  Ричард,  пойди  сюда.  -  Старик протянул ему  сморщенный  покрасневший
комочек  с  тоненькими  ручками  и  ножками.  -  Вымой  его  -  только  смотри,
аккуратнее.
     - Что?! Я не могу... Как же я это сделаю? - воскликнул Ричард.
     -  В  теплой воде! - проревел Зедд. - Дьявольщина, мальчик, ты  же  нагрел
воду?  -  Ричард  указал подбородком на котелок. - Только  не  в  горячей,  мой
мальчик, вода должна быть чуть теплой. Потом запеленай его и принеси в спальню.
     -  Но,  Зедд... Женщины... Это их дело. О духи, неужели женщины  не  могут
этим заняться?! Зедд уставился на него, прищурив один глаз.
     -  Если  бы  я хотел, чтобы этим занялись женщины, то не стал  бы  просить
тебя, мой мальчик. Не так ли?
     Взметнув  балахоном пыль, он исчез за дверью. Ричард боялся  пошевелиться,
держа  в  руках нежное существо. Ребенок был настолько крошечным, что  юноша  с
трудом верил, что он настоящий. А потом вдруг что-то произошло внутри него -  и
Ричард расплылся в улыбке. Он держал в руках душу, которая только что явилась в
этот мир. Он держал в руках волшебство.
     Когда  он внес выкупанное и запеленатое чудо в комнату, то снова  чуть  не
расплакался, увидев, что Элейн жива. Он едва устоял на дрожащих ногах.
     - Элейн, ты так замечательно танцуешь, - пробормотал он первое, что пришло
в голову. - Как ты ухитрилась создать такое чудо?
     Стоявшие у кровати роженицы женщины уставились на него, будто у него  было
две головы.
     Элейн устало улыбнулась:
     - Когда-нибудь ты научишь Брэдли танцевать, ясноглазый.
     Она  протянула  руки,  и улыбка на ее измученном лице  стала  шире,  когда
Ричард осторожно передал ей ребенка.
     -  Ну,  мой  мальчик, похоже, ты все-таки что-то понял, - пробурчал  Зедд,
выгнув бровь. - Урок был на пользу, не так ли?
     Сейчас Брэдли уже почти десять, и он зовет его дядей Ричардом.
     Очнувшись от воспоминаний, Ричард открыл глаза.
     -  Нет, будешь, - ласково сказал он. - Будешь, даже если мне придется тебе
приказать.  Я  хочу,  чтобы  ты  ощутила  в  своих  руках  чудо  новой   жизни,
почувствовала волшебство, которое отличается от магии эйджила. Ты будешь купать
его,  и баюкать, и сюсюкать над ним, потому что твоя забота и нежность нужны  в
этом  мире,  и  я  доверю тебе свое родное дитя. Ты будешь  петь  ему  песенки,
смеяться  от радости и, возможно, забудешь, что в прошлом умела только убивать.
И  если ты не понимаешь ничего из того, что я сегодня вам говорил, надеюсь,  ты
примешь хотя бы этот довод в пользу того, что я должен сделать.
     Он  откинулся  в  кресле и впервые за весь день расслабил  усталые  мышцы.
Тишина  вокруг стала такой густой, что ее, казалось, можно потрогать. Но Ричард
не обращал на это внимания. Он думал о Кэлен.
     -  Если вы позволите себя убить, пытаясь овладеть миром, я лично переломаю
вам  все  кости, --сжав губы, прошептала Кара сквозь слезы. Ее  было  почти  не
слышно в гробовой тишине огромного зала.
     Ричард   улыбнулся.   Тьма   под  сомкнутыми  ресницами   вдруг   расцвела
разноцветными огоньками.
     И он осознал внезапно, в чьем кресле сидит: в кресле Матери-Исповедницы, в
кресле Кэлен.

                                   Глава 17

     Хотя по возвращении Броган обнаружил, что его дворец окружен д'харианскими
солдатами, это не испортило ему настроения. Все шло отлично. Не совсем так, как
он  планировал, но все равно отлично. Д'харианцы без задержки впустили его,  но
предупредили, что ему не стоит даже пытаться снова покинуть дворец этой ночью.
     Их  наглость  была возмутительной, но у Тобиаса не было времени  учить  их
вежливости.  Его  больше  интересовала, старуха, которой  занимался  Этторе.  У
генерала имелся ряд вопросов, и ему не терпелось получить ответы. Сейчас старая
жаба,  должно быть, мечтает ответить на них. Этторе - способный парень. И  хотя
ему   впервые  доверили  провести  подготовку  к  допросу  самостоятельно,  нет
сомнения, он справился как нельзя лучше.
     Даже не потрудившись стряхнуть снег с сапог, Броган направился к лестнице.
Свет сотен свечей отражался в полированных панелях, которыми были обшиты стены.
Стражники  в  алых  плащах поклонились ему, касаясь лба кончиками  пальцев,  но
Тобиас не соизволил ответить на приветствие.
     Он  сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. Гальтеро с Лунеттой спешили
следом.  На нижних этажах панелей не было, и голый камень казался холодным  как
на  взгляд, так и на ощупь. Впрочем, в той комнате, куда спешил Броган,  должно
было быть очень тепло. Даже жарко.
     Потеребив  усы,  генерал скривился от боли в суставах. В  последнее  время
ревматизм, заработанный им за годы походной жизни, все чаще давал о себе знать.
Но  Броган  напомнил  себе, что должен больше думать о  делах  Создателя  и  не
обращать  внимания на мелкие неудобства. Нынче ночью Создатель благословил  его
весьма  существенной  помощью. И нельзя допустить,  чтобы  Его  усилия  пропали
втуне.
     На  верхних этажах коридоры хорошо охранялись, однако нижние пустовали. Не
было необходимости - подвал был глухим. Через него нельзя было ни войти внутрь,
ни  выйти наружу. На всякий случай Гальтеро проверил длинный коридор, где  была
комната для допросов. Лунетта, улыбаясь, терпеливо ждала. Тобиас похвалил ее, и
теперь на душе у нее было спокойно.
     Тобиас  вошел  в  комнату, и первое, что он увидел, была  знакомая  улыбка
Этторе.
     Только глаза его уже застлала смертная пелена.
     Броган застыл.
     Этторе  висел  на  веревке,  привязанной к  концам  металлического  штыря,
проходившего сквозь его уши. Под ногами у него натекла большая темная лужа.
     Вокруг шеи проходил четкий разрез, сделанный острым лезвием. Ниже вся кожа
была содрана и валялась на полу небрежной кучей.
     Прямо  под ребрами зияла дыра. А на полу перед покачивающимся телом лежала
печень.
     С  двух сторон она была слегка надкусана. С одной стороны виднелись  следы
редких и более крупных зубов, с другой - мелких и целых.
     Взвыв  от  ярости, Броган двинул Лунетту кулаком по спине. Она отлетела  к
стене и сползла на пол.
     - Это быть твоя вина, стреганица! Это ты виновата! Ты должна была остаться
здесь и помочь Этторе!
     Броган с ненавистью посмотрел на труп своего соратника. Не будь Этторе уже
мертв,  Броган  убил бы его сам, своими руками, за то, что тот позволил  старой
жабе избежать правосудия. Непростительная ошибка! Настоящий охотник убил бы ее,
прежде  чем  умереть  самому. Не важно какой ценой,  но  убил  бы.  Насмешливая
ухмылка  мертвеца выводила генерала из себя, и Броган ударил  его  по  ледяному
лицу.
     -  Ты  подвел  нас,  Этторе! Ты изгнан с бесчестием  из  рядов  Защитников
Паствы! Твое имя будет забыто, и никто не осмелится его повторить!
     Лунетта поднялась на ноги, прижимая ладонь к окровавленной щеке.
     - Я говорила тебе, что мне нужно остаться. Я говорила!
     Броган бросил на нее яростный взгляд:
     -  Не  смей  оправдываться, стреганица! Если ты знала, что от старой  жабы
можно ожидать неприятностей, ты должна была остаться!
     - Но я же сказала тебе, что мне нужно остаться! - Лунетта всхлипнула. - Ты
сам заставил меня пойти с тобой.
     Тобиас оставил ее слова без ответа и повернулся к Гальтеро.
     - Готовь лошадей, - прошипел он сквозь зубы. Он едва удерживался, чтобы не
убить ее. Как ему хотелось прикончить ее прямо сейчас. Перерезать ей глотку,  и
дело с концом. Ему до смерти надоело это отродье зла. Старуха - теперь Броган в
этом  не  сомневался  - была кладезем ценнейших сведений.  И  если  бы  не  его
омерзительная сестрица, он бы их получил.
     - Сколько седлать лошадей, господин генерал? - шепнул Гальтеро.
     Броган  не  отрывал взгляда от Лунетты. Ему следует убить  ее.  Вот  прямо
сейчас, сию секунду.
     - Три, - буркнул он.
     Гальтеро,  прихватив с собой дубинку, выскользнул за дверь, бесшумный  как
тень, и исчез в коридоре.
     Так.  Совершенно  очевидно, что стража ее не видела. Впрочем,  когда  речь
идет  о  еретиках,  это ровным счетом ничего не значит - но  все-таки  остается
вероятность,  что старуха еще во дворце. Гальтеро не Нуждается в дополнительных
указаниях взять ее живой, если она найдется.
     Немедленная расправа не принесет никакой пользы. Старуху обязательно  надо
допросить. Она закатит за все, но сначала выложит то, что знает.
     Если ее только найдут. Тобиас поглядел на сестру:
     -  Ты не чувствуешь ее где-нибудь рядом? Лунетта покачала головой. Она  не
чесалась. В такую метель бессмысленно искать следы на снегу. К тому же, как  ни
горячо  Броган хотел посчитаться со старой жабой, еще сильнее ему не  терпелось
пойти  по  следу  более опасного богохульства. И еще этот Магистр  Рал...  Если
Гальтеро  сумеет  найти  старуху  - отлично. Но  если  нет,  не  стоит  тратить
бесценное время на трудные и скорее всего бесполезные поиски. Еретики не  такая
уж  редкость.  Найдется  другой. Господину генералу,  предводителю  Защитниками
Паствы, предстоит более важное дело. И он выполнит его во славу Создателя.
     Лунетта подошла к брату и обняла его за талию.
     -  Уже поздно, Тобиас, - проворковала она. - Тебе нужно спать. У тебя  был
тяжелый день. Разреши Лунетте, и ты почувствуешь себя лучше. Тебе понравится, я
обещаю.  -  Броган промолчал. - Я наведу чары, - предложила она. -  Пожалуйста,
Тобиас.
     Броган поразмыслил. Искушение было велико.
     -  Нет,  на  это  нет времени. Мы должны выехать немедленно.  Надеюсь,  ты
усвоила сегодняшний урок, Лунетта. Больше ошибок я тебе не прощу!
     Лунетта склонила голову:
     - Да, господин генерал. Я буду стараться. Буду делать лучше. Увидите.
     Он  повел ее наверх, в комнату, где беседовал со свидетелями. Перед дверью
стояла  стража.  Зайдя внутрь, Броган взял с длинного стола  свою  коробочку  с
трофеями  и  пристегнул  к  поясу.  Он уже  уходил,  но  у  двери  вдруг  резко
остановился.  Серебряная  монетка, та, что дала ему  старуха,  исчезла.  Броган
обернулся к охране:
     - После меня сюда никто не входил?
     -  Нет,  господин генерал, - вытянулся по стойке "смирно" стражник.  -  Ни
одной живой души не было.
     Броган мысленно выругался. Она побывала здесь. А монету взяла, чтобы он об
этом  узнал.  Броган пошел к выходу. Стражу нет смысла опрашивать.  Разумеется,
никто  ничего  не  видел. Старуха и ее внучка исчезли. Тобиас  выбросил  их  из
головы и заторопился в другое крыло дворца, откуда было ближе всего до конюшни.
Гальтеро,  без  сомнения, все уже подготовил и оседлал лучших  коней.  В  такую
метель три человека могут незаметно выскользнуть из дворца, а вот большой отряд
-  вряд ли. Защитники Паствы - сильные бойцы, однако д'харианцы ничуть не хуже,
если не лучше, не мог не признать Броган. К тому же д'харианцев намного больше.
Если  начнется  схватка, они победят. Так что лучше оставить  отряд  здесь,  он
отвлечет  д'харианцев.  Все  равно никто не скажет,  куда  отправился  генерал.
Нельзя выдать того, чего не знаешь.
     Броган  осторожно  приоткрыл  тяжелую  дверь  и  выглянул  наружу.  Ничего
подозрительного.  Только метель кружит да тускло светятся окна  дворца.  Броган
давно  бы  уже приказал погасить лампы, но ему требовалось хоть немного  света,
чтобы добраться в метель до конюшни.
     -  Держись рядом со мной, - шепнул он Лунетте. - Если наткнемся на солдат,
не  мешкай.  Они  попытаются нас задержать. Этого допустить нельзя.  Мы  должны
ехать по следу Матери-Исповедницы.
     - Но, господин генерал...
     -  Цыц!  -  рявкнул  Броган. - Если нас попытаются остановить,  делай  что
хочешь, но мы должны уехать отсюда. Поняла?!
     - Если их быть много, я смогу только...
     -  Не испытывай моего терпения, Лунетта. Ты обещала очень стараться.  И  я
даю тебе шанс. Не вздумай подвести меня снова.
     Она плотнее закуталась в свои "красотулечки".
     - Хорошо, господин генерал.
     Броган погасил ближайшую лампу и вытолкнул Лунетту в снежную тьму. Главное
-  добраться до конюшни. А верхом д'харианцы не успеют их заметить и не  смогут
остановить.
     Впереди  замаячили  темные  очертания конюшни.  И  тут  в  снежной  пелене
замелькали  д'харианские  солдаты. На бегу вытаскивая  мечи,  они  стали  звать
подмогу.  Свист  ветра заглушал голоса, но все же они были  услышаны,  и  теней
стало больше.
     Брогана окружили.
     -  Лунетта, давай же, что ты стоишь! Она начала произносить заклинание, но
солдаты  были  настороже. Броган вздрогнул, когда у самой его щеки  просвистела
стрела.  Хвала  Создателю,  пославшему внезапный  порыв  ветра,  иначе  Тобиасу
пришлось бы туго. Потом стрелы посыпались градом, и Лунетта пригнулась, пытаясь
укрыться от них.
     Броган  выхватил  меч.  Он  хотел отступить ко дворцу,  но  путь  уже  был
отрезан. Д'харианцев оказалось слишком много, и Лунетта, уворачиваясь от стрел,
не успела закончить заклинание. От страха она могла только повизгивать.
     Так  же внезапно, как начался, обстрел вдруг прекратился. Сквозь шум ветра
Aроган  расслышал  крики ужаса. Схватив Лунетту за руку,  он  помчался  вперед.
Главное - добежать до конюшни. А там их должен поджидать Гальтеро.
     Несколько солдат попытались преградить им путь, но внезапно начали  падать
на  снег.  Броган  изумленно смотрел, как они отмахиваются  мечами  от  снежных
порывов ветра.
     Но ветер безжалостно убил всех до одного.
     Тобиас  замер.  Он  видел,  как  падают  д'харианцы.  Предсмертные   крики
перекрыли  завывание  ветра. Снег окрасился кровью. Тобиас облизнул  пересохшие
губы. Он не решался пошевелиться, боясь, что ветер убьет и его.
     -  О  Создатель! - громко взмолился он. - Спаси и сохрани! Я выполняю волю
Твою!
     Со  всех  сторон  к конюшням бежали другие солдаты, но их постигла  та  же
участь.  На  снегу  валялось уже не меньше сотни трупов  -  все  с  распоротыми
животами. Никогда еще Броган не видел, чтобы людей убивали с такой скоростью  и
жестокостью.
     Наступила  тишина.  Был  слышен только вой ветра. Тобиас  в  растерянности
озирался,  стоя  посреди  сотен трупов, и внезапно перед  ним  прямо  из  снега
возникла серая бесплотная тень. Потом появились и другие.
     Кожа цвета пурги. Гладкие головы, лишенные волос и ушей, крошечные змеиные
глазки.  Под  плащами  у существ были надеты плотно обтягивающие  тело  кожаные
одежды. В руке у каждого был кинжал с тремя лезвиями.
     Этих  существ Броган уже видел сегодня. На кольях возле дворца Исповедниц.
Мрисвизы.  Понаблюдав,  как  мрисвизы расправляются  с  опытными  д'харианскими
воинами, Тобиас решительно не мог понять, каким образом Магистр Рал или  кто-то
другой  сумел  убить  хотя бы одного из них, - а трупов  перед  дворцом  висело
немало.
     Мрисвиз, склонив голову набок, посмотрел на Брогана немигающим взглядом  и
прошипел:
     - Ух-ходи...
     - Что? - оторопел Броган.
     - Ух-ходи. - Существо быстро взмахнуло кинжалом. - С-спасайся.
     - Но почему? Почему вы это делаете? Почему даете нам убежать?
     Безгубый рот раздвинулся в подобии улыбки.
     -  Так  хочет с-сноходец. А теперь ух-ходи, пока не появились другие люди.
Иди.
     - Но...
     Мрисвиз  натянул на голову капюшон и исчез в вое ветра. Как ни вглядывался
Тобиас во тьму, он не видел ничего, кроме снега.
     Почему  эти  порождения зла помогли ему? Почему убили его  врагов?  Почему
позволили ему уйти живым?
     Внезапное озарение словно теплой волной омыло его. Их послал Создатель! Ну
конечно!  Как  он  мог  быть  настолько слеп?  Магистр  Рал  сказал,  что  убил
мрисвизов.  Но  Магистр  Рал  - приспешник Владетеля.  Если  бы  мрисвизы  были
порождением зла, он сражался бы вместе с ними, а не против них.
     Мрисвиз  сказал, что их послал сноходец. А Создатель является  Тобиасу  во
сне. Нет, сомнений быть не может, наверняка мрисвизов послал Создатель.
     -  Лунетта,  - обернулся Броган к сестре. - Мне во сне является Создатель.
Именно  его они имели в виду, говоря о сноходце. Лунетта, Создатель послал  их,
чтобы меня защитить.
     Лунетта круглыми глазами смотрела на брата.
     -  Сам Создатель выступил в твою защиту! Сам Создатель хранит тебя! Должно
быть, он уготовил тебе великое предназначение.
     Броган подобрал меч, который выронил в страхе, и выпрямился, улыбаясь.
     -  Надеюсь, Лунетта. Я всегда исполнял его волю, поэтому Он меня  защитил.
Поторопись,  мы  должны  поскорее  уехать,  как  Он  велел  нам  устами   своих
посланников.
     Броган двинулся вперед, но дорогу ему преградила высокая фигура.
     -  Так-так,  господин  генерал. Куда-то собрались? -  На  лице  д'харианца
появилась угрожающая ухмылка. - Хочешь наложить на меня заклятие, колдунья?
     Тобиас еще не убрал меч в ножны, но прекрасно понимал, что ему не успеть.
     Раздался сухой удар, и гигант рухнул лицом в снег к ногам Брогана. Над ним
Тобиас увидел Гальтеро с дубинкой в руках.
     - Ну, Гальтеро, этой ночью ты заслужил повышение.
     Создатель  вновь одарил его бесценным даром, лишний раз доказав,  что  для
благочестивого  человека нет ничего невозможного. К счастью,  Гальтеро  хватило
ума  воспользоваться дубинкой, а не ножом. Огромный д'харианец был жив, хотя  и
истекал кровью.
     -  Ну  что  ж,  в  конечном итоге эта ночь оказалась чрезвычайно  удачной.
Лунетта, ты вылечишь этого парня, но перед тем тебе придется еще потрудиться во
славу Создателя.
     Лунетта   склонилась  над  бесчувственным  телом,  пробежав  пальцами   по
окровавленным волосам.
     - Может, я сначала его подлечу? Гальтеро быть сильнее, чем он думает.
     - А вот это, сестрица, было бы неразумно. Лечение подождет. Лошади готовы?
     - Да, господин генерал, - ответил Гальтеро.
     Тобиас достал кинжал, который отдал ему Гальтеро.
     -  Поторопись,  Лунетта. - Присев на корточки, он перекатил бесчувственное
тело на спину. - А потом мы двинемся по следу Матери-Исповедницы.
     Лунетта, приблизившись, пристально поглядела на оглушенного д'харианца.
     - Но, господин генерал, я же сказала, что волшебная паутина скрывает ее от
нас. Мы не можем увидеть нити этой паутины. Мы не узнаем ее.
     Губы Брогана растянулись в злобной усмешке.
     - Но одна нить все же известна. Имя Матери-Исповедницы - Кэлен Амнелл.

                                   Глава 18
     
     Как   Верна   и   опасалась,  она  превратилась   в   пленницу.   Пленницу
высокопоставленную, пленницу за бумажными запорами -- но все равно пленницу.
     Зевая, Верна перебирала бумаги. Любые расходы требовали ее подписи.  Верна
решительно  не  понимала, зачем это нужно, но, поскольку вступила  в  должность
всего  несколько дней назад, пока не могла отважиться заявить, что  просмотр  и
визирование  этих бумаг - пустая трата времени. Сестра Леома, или  Дульчи,  или
Филиппа,  отводя глаза, тихо объяснили бы, что это делается не для того,  чтобы
утомлять  аббатису,  а  потому, что так нужно. При  этом  ей  еще  бы  пришлось
выслушать  долгую  речь  насчет  пагубных  последствий,  которые  не   замедлят
случиться, если аббатиса не будет лично заниматься проверкой финансов -  делом,
едва  ли  требующим значительных усилий с ее стороны, но столь необходимым  для
блага обители.
     Вздохнув,  Верна  принялась изучать отчет по расходам на конюшни:  овес  и
сено, упряжь, замена подков, ремонт денника, разнесенного вдребезги жеребцом, а
также  починка стены, разбитой лошадьми, которые испугались чего-то среди ночи.
Придется  серьезно  поговорить  с  конюхами, чтобы  получше  воспитывали  своих
питомцев.  Обмакнув  перо в чернила, Верна снова вздохнула  и  поставила  внизу
листа свою подпись.
     В дверь негромко постучали. Верна взяла следующую бумагу - длиннющий отчет
от  мясника  -  и  начала медленно просматривать цифры. Она и представления  не
имела, как дорого обходится содержание Дворца Пророков.
     Стук  повторился. Наверное, это сестра Дульчи или Феба с  очередной  кипой
бумаг.  Верна  еще ни разу не успела подписать документы до того, как  принесут
новые.  И  как только аббатиса Аннелина умудрялась со всем этим справляться?  А
может,  это  сестра  Леома  желает поведать об очередных  беспорядках,  которые
повлек  за  собой какой-нибудь недостаточно хорошо продуманный приказ  аббатисы
или  просто неосторожно брошенное замечание. Лучше всего не открывать  -  тогда
тот, кто стучится, решит, что она занята, и уйдет.
     Кроме  своей  старой  подруги Фебы, Верна взяла себе  в  помощницы  сестру
Дульчи - не столько из-за ее опыта, сколько ради того, чтобы она почаще была на
виду.  По  той  же причине были назначены на должность "доверенных  советников"
сестры Филиппа и Леома. Верна никому из них не доверяла, хотя и вынуждена  была
признать, что они показали себя дельными советницами и всегда в первую  очередь
думали  об  интересах Дворца и аббатисы. Верну, надо сказать, сильно  огорчало,
что она не может найти ни одного изъяна в советах, которые они давали.
     Стук раздался опять - вежливый, но настойчивый.
     - Да? В чем дело?
     Дверь  приоткрылась,  и появилась кудрявая голова Уоррена.  За  ним  Верна
увидела  сестру  Дульчи, которая, вытянув шею, пыталась разглядеть,  далеко  ли
аббатиса  продвинулась  с  документацией. Не обращая  внимания  на  недовольный
взгляд Верны, Уоррен спокойно вошел в кабинет.
     Во  время  схватки  между предшественницей Верны и сестрами  Тьмы  кабинет
основательно пострадал. Его восстановили как можно скорее, чтобы новая аббатиса
не  испытывала  неудобств, и Верна точно знала, в какую сумму обошелся  ремонт.
Она сама подписывала счета.
     Уоррен облокотился на ореховый стол и взглянул Верне в глаза.
     -  Добрый  вечер,  Верна.  Я  вижу, ты вся в  работе.  Важные  дела,  смею
предположить, раз ты засиделась так поздно?
     Губы Верны сжались в полоску. Но прежде чем она успела разразиться гневной
тирадой,  сестра  Дульчи,  воспользовавшись возможностью,  просунула  голову  в
дверь.
     -  Я  только  что закончила обработку сегодняшних докладов,  аббатиса.  Не
желаете ли получить их сейчас? С предыдущими вы, должно быть, уже заканчиваете?
     Верна  с  мерзкой улыбочкой ткнула пальцем в гору бумаг на  столе.  Сестра
Дульчи  еле  заметно  вздрогнула. Ее проницательные глаза обежали  комнату,  на
мгновение задержавшись на Уоррене. Потом она пошла в кабинет и пригладила седые
волосы жестом, означавшим покорность судьбе.
     - Могу я чем-то помочь, аббатиса?
     Верна  развела руки над столом. - Да, сестра, еще как можете! В этом  деле
ваш  опыт будет просто незаменим. - Верна протянула ей один из документов. -  Я
хочу,   чтобы  вы  немедленно  отправились  на  конюшню.  У  нас  там  возникли
неприятности, и источник их окутан тайной.
     Сестра Дульчи расцвела.
     - Неприятности, аббатиса?
     - Да. Похоже, пропало несколько лошадей. Сестра Дульчи, чуть наклонившись,
понизила голос и произнесла в присущей ей снисходительной манере:
     -  Если  я  правильно припоминаю доклад, о котором вы говорите,  аббатиса,
лошади  ночью  испугались чего-то и убежали. Ничего страшного, скоро  они  сами
вернутся.
     - Да, конечно, сестра. Но все же я хочу, чтобы мастер Финч объяснил, каким
образом лошади умудрились сломать стену и почему они до сих пор не найдены.
     -   Прошу   прощения,  аббатиса?  Верна  приподняла  бровь  в  насмешливом
недоумении.
     -  Мы  ведь живем на острове, не так ли? Куда они могли исчезнуть с  него?
Стража  на  мосту  не видела их. Во всяком случае, у меня нет доклада  об  этом
событии.  В  это время года рыбаки от зари до зари ловят рыбу, и тем  не  менее
никто из них не видел переплывающих реку лошадей. Так где же они?
     - Ну, я не знаю... Возможно... Верна холодно улыбнулась:
     -  Возможно,  мастер Финч продал их, а нам сказал, что они убежали,  чтобы
скрыть кражу? Сестра Дульчи выпрямилась.
     -  Аббатиса, вы, конечно же, не хотите обвинить... Верна вскочила, хлопнув
ладонью по столу.
     -  Упряжи  тоже  нет. Она что, тоже сбежала ночью? Или  лошади  сами  себя
взнуздали, перед тем как пробежаться?
     Сестра Дульчи побледнела.
     - Я... Ну, я... Я пойду проверю...
     -  Вы немедленно отправитесь на конюшню и скажете мастеру Финчу, что, если
лошади  не  будут найдены до следующей проверки, их стоимость, как и  стоимость
упряжи, будет вычтена из его жалованья!
     Сестра Дульчи торопливо поклонилась и вылетела из кабинета. Когда дверь за
ней захлопнулась, Уоррен усмехнулся:
     - Похоже, ты вполне втянулась в работу, Верна!
     - Уоррен, хоть ты меня не трогай!
     Уоррен сразу перестал улыбаться.
     -  Верна, успокойся. Это всего лишь лошади. Финч их отыщет. Не стоит из-за
этого плакать.
     Верна недоуменно моргнула. Коснувшись пальцами щек, она почувствовала, что
они действительно влажные.
     -  Извини,  Уоррен.  Не  знаю, что со мной творится.  Наверное,  я  просто
устала.
     - Верна, нельзя так расстраиваться из-за какой-то кучи бумажек.
     -  Ты  только погляди, Уоррен! - Она выхватила из стопки первый попавшийся
доклад. - Аббатиса, которая утверждает стоимость вывоза навоза! Ты хоть  имеешь
понятие, сколько навоза производят эти чертовы кони?! И сколько они жрут, чтобы
произвести этот навоз?
     -  Честно  говоря, нет. Должен признать, что... Верна выхватила  следующую
бумагу.
     - Масло...
     - Масло? - переспросил Уоррен.
     -  Да,  масло. - Верна пробежала глазами документ. - Оно прогоркло, и  нам
нужно  купить  десять  фургонов  масла, чтобы восполнить  запасы.  А  я  должна
рассмотреть  этот  вопрос  и решить, будем мы платить  цену,  которую  назначил
торговец, или поищем другого.
     - Вероятно, это действительно важно... - с сомнением произнес Уоррен.
      Верна взяла третий доклад.
     -  Кровельщики.  Кровельщики и плотники чинят крышу в  обеденном  зале.  И
перекрытия. Ударила молния, Уоррен, ты понимаешь? Они говорят, что теперь  чуть
ли  не половину крыши нужно снимать и менять. Десять человек будут работать две
недели,  и  мне  нужно  решить,  подходящее  ли  сейчас  для  этого  время,   и
завизировать сумму, которую им заплатят.
     -  Ну, раз люди работают, они имеют право получать за это деньги, разве не
так?
     Верна потерла пальцем тяжелый золотой перстень.
     -  Я  надеялась,  став аббатисой, многое изменить во  Дворце.  Мы,  сестры
Света,  порой ошибаемся, считая, что выполняем волю Создателя. Но эти бумаги  -
все, чем я занимаюсь, Уоррен. Посмотри на них. Я читаю их днем и ночью, пока  в
глазах не начинает рябить.
     - Наверное, это все-таки важно, Верна, - повторил Уоррен.
     -  Важно?  - С преувеличенной аккуратностью она извлекла из кипы еще  один
документ. - Посмотрим, что здесь... Похоже, двое наших "молодых людей" напились
и  устроили  пожар в гостинице... огонь распространился... нанесен значительный
ущерб...  владельцы хотят, чтобы Дворец компенсировал убытки.  -  Она  отложила
бумагу в сторону. - С этими двумя придется провести серьезную и продолжительную
беседу.
     - Вот видишь, Верна... - начал Уоррен, но она его перебила:
     -  А здесь у нас что? Счет от швеи. За платья для послушниц. - Верна взяла
следующий. - А это? Соль. Трех наименований.
     - Но, Верна...
     Не дав Уоррену и слова сказать, Верна выудила еще один.
     -  Ну  а  тут?  - Верна с издевательской серьезностью нахмурила  брови.  -
Копание могил.
     - Что?
     -  Два  могильщика. Хотят получить деньги за свою работу. - Она  пробежала
глазами  документ.  -  И  должна заметить, они довольно высоко  оценивают  свое
мастерство.
     -  Послушай, Верна, мне кажется, ты здесь чересчур засиделась. Тебе  нужно
подышать свежим воздухом. Как ты на это смотришь?
     - Прогуляться? Уоррен, у меня нет времени...
     -  Аббатиса, вы слишком долго сидите на одном месте. Вам необходим моцион.
- Уоррен многозначительно показал глазами на дверь. - Так как насчет прогулки?
     Верна тоже взглянула на дверь. Если сестра Дульчи отправилась выполнять ее
поручение,  то  в  приемной сейчас только сестра Феба. А Феба -  подруга...  Но
Верна тут же напомнила себе, что верить нельзя никому.
     - Ну... Да, полагаю, небольшая прогулка мне не повредит.
     Уоррен, обогнув стол, взял ее за руку и помог подняться.
     -  Вот  и  прекрасно. Пошли? Вырвав руку, Верна одарила  его  убийственным
взглядом. Она стиснула зубы, но почти пропела:
     -  О  да, почему бы и нет? Услышав звук открывающейся двери, сестра  Феба,
поспешно вскочив, склонилась в поклоне.
     - Аббатиса... Вам что-нибудь нужно? Может, немного супа? Или чай?
     -  Феба, я тебе сотню раз говорила: не надо кланяться всякий раз,  как  ты
меня видишь! Феба поклонилась опять:
     -  Да,  аббатиса.  -  Ее круглое личико вспыхнуло. - Я  хотела  сказать...
Извините, аббатиса. Простите меня.
     Верна, вздохнув, собрала остатки терпения.
     -  Сестра Феба, мы знаем друг друга еще со времен послушничества.  Сколько
раз  нас  с  тобой отправляли на кухню скрести котлы за... - Верна  глянула  на
Уоррена.  -  Ну,  не помню уже за что, но, одним словом, мы с  тобой  -  старые
друзья. Пожалуйста, постарайся об этом не забывать, хорошо?
     Феба несмело улыбнулась:
     -  Конечно... Верна. - Она чуть вздрогнула, называя аббатису по  имени,  и
покраснела еще больше.
     Едва  они вышли в коридор, Уоррен сразу же поинтересовался, за что  подруг
отправляли чистить котлы.
     -  Не  помню! - рявкнула Верна, оглядывая пустой коридор. - Ну и зачем  ты
меня вытащил из кабинета?
     -  Просто,  чтобы  ты  прогулялась, - пожал плечами  Уоррен.  Он,  в  свою
очередь, тоже внимательно оглядел коридор, затем многозначительно посмотрел  на
Верну. - Я подумал, что, возможно, аббатисе захочется навестить сестру Симону.
     Верна  споткнулась на ровном месте. Сестра Симона вот уже несколько недель
была  не в себе - ей снились кошмары, и ее держали в защищенной комнате,  чтобы
она не могла причинить вред ни себе, ни кому-то еще.
     Уоррен, наклонившись к Верне, прошептал:
     - Я к ней уже заходил.
     - Почему?
     Уоррен  указал  пальцем  вниз. Подвалы. Он имел в виду  библиотеку.  Верна
нахмурилась:
     -  И  как  дела у бедной Симоны? На пересечении коридоров Уоррен  еще  раз
огляделся по сторонам.
     - Меня к ней не пустили.
     На  улице  лило как из ведра. Верна, накинув на голову шаль,  нырнула  под
дождь, стараясь ступать по камням. В свете, льющемся из окон, блестели огромные
лужи. Стражники, охраняющие покои аббатисы, почтительно склонились, когда Верна
с Уорреном пробегали мимо, спеша оказаться под крышей.
     Добежав  до  укрытия. Верна стряхнула с шали капли дождя и укутала  плечи.
Балахон  Уоррена  промок  насквозь.  Переход,  в  котором  они  оказались,  был
образован виноградными лозами, но, поскольку ветра не было, здесь было довольно
сухо.  Верна  вгляделась  во  тьму, но не увидела  ничего  подозрительного.  До
следующего здания - больницы - было довольно далеко.
     Верна  села  на  каменную скамью. Уоррен был готов двинуться  дальше,  но,
подумав,  присел  с нею рядом. Верна дышала полной грудью, наслаждаясь  запахом
дождя  и  влажной земли. Она не привыкла подолгу сидеть в четырех  стенах.  Она
любила  простор,  мягкая земля была ей удобной постелью, а  деревья  и  поля  -
отличным  кабинетом, но эта жизнь для нее закончилась. Под окнами аббатисы  был
разбит  замечательный  сад,  а у нее до сих пор  не  нашлось  времени  хотя  бы
взглянуть на него.
     Издалека доносился барабанный бой - словно мерная поступь рока.
     -  Я  коснулся  своего Хань, - нарушил наконец молчание  Уоррен.  -  И  не
чувствую посторонних поблизости.
     -  А  ты можешь почувствовать присутствие того, кто владеет магией Ущерба,
да? - шепнула Верна. Уоррен вгляделся во тьму.
     - Об этом я не подумал.
     - Так в чем дело, Уоррен?
     - Ты думаешь, мы одни?
     - Откуда я знаю!
     Уоррен опять огляделся и судорожно сглотнул.
     -  Я, видишь ли, в последнее время довольно много читал. - Он вновь махнул
рукой в сторону библиотеки. - И подумал, что нам стоит навестить сестру Симону.
     - Ты уже говорил. Но до сих пор не объяснил, зачем это нужно.
     - В том, что я прочитал, кое-что говорилось о снах, - пояснил Уоррен.
     Верна попыталась заглянуть ему в глаза, но в темноте могла различить  лишь
его силуэт.
     -  Симоне  снятся сны, - проговорила она, чувствуя, как дрожит  от  холода
Уоррен. По крайней мере Верна надеялась, что от холода. Внезапно, сама не успев
сообразить, что делает, она обняла его и положила голову к себе на плечо.
     -  Верна, - выдохнул он, - Мне так одиноко! Я боюсь перемолвиться  с  кем-
нибудь  словом. Мне все время кажется, что за мной следят. Каждый день  я  жду,
что  начнутся  расспросы,  что это я изучаю и по чьему  распоряжению.  Тебя  за
последние три дня я видел лишь раз, а больше мне не с кем поговорить.
     Она погладила его по волосам.
     -  Знаю,  Уоррен. Мне тоже хотелось с тобой поговорить, но я была  слишком
занята. Столько работы!
     -  Может,  они  заваливают тебя работой, чтобы ты не путалась  у  них  под
ногами, пока они... занимаются своими делами.
     Верна покачала головой:
     -  Все  может  быть.  Мне ведь тоже страшно, Уоррен.  Я  все  время  боюсь
совершить  ошибку  или,  наоборот,  не  сделать  того,  что  необходимо.   Ведь
расплачиваться  придется всем. Я боюсь сказать "нет" Леоме, Филиппе,  Дульчи  и
Марене,  когда они мне советуют. Если они на нашей стороне, значит, я должна  к
ним  прислушиваться. А если нет... Но, во всяком случае, пока  работа,  которой
они  мне советуют заниматься, вроде бы не должна принести большого вреда.  Чему
может навредить чтение отчетов?
     - Разве что отвлечь тебя от чего-то важного. Верна снова погладила Уоррена
по волосам и легонько отстранила его от себя.
     -  Знаю.  Я  постараюсь как можно чаще ходить тобой на "прогулки".  Свежий
воздух пойдет мне на пользу.
     Уоррен сжал ее ладонь.
     -  Я  рад  этому, Верна. - Поднявшись, он оправил балахон.  -  Ну,  пошли,
посмотрим, как поживает сестра Симона.
     Больница была одним из самых маленьких зданий на острове Халзбанд. Обычные
болезни и раны сестры умели лечить с помощью Хань, а болезни, не поддающиеся их
лечению,  как  правило, кончались скорой смертью больного. Поэтому  обитателями
больницы  были  главным образом несколько одиноких стариков из числа  дворцовых
слуг,  за  которыми некому было больше ухаживать. И там же держали умалишенных.
От дара было немного толку в лечении душевных заболеваний.
     У  входа  Верна при помощи Хань зажгла лампу и прихватила ее с собой.  Они
двинулись по темному коридору туда, где, по словам Уоррена, содержалась  сестра
Симона.  Дойдя до конца коридора, они прошли через три двери, защищенные  целой
паутиной  различных  заклинаний.  Эти щиты, впрочем,  не  представляли  особого
препятствия  для владеющего даром, даже если он сумасшедший, поэтому  четвертая
дверь  была железной, с массивным засовом, который нельзя было открыть  изнутри
даже  с  помощью магии. Его устанавливали несколько сестер - и все,  обладающие
немалой силой.
     При виде Верны с Уорреном двое стражников вытянулись по стойке "смирно"  и
поклонились,  но  от  двери  не отошли. Уоррен вежливо  поздоровался  и  жестом
приказал им открыть засов.
     -   Извини,  сынок,  но  сюда  никому  нельзя.  Верна,  сверкнув  глазами,
оттолкнула Уоррена.
     -  Это правда, "сынок"? - спросила она стража. Тот кивнул. - И кто же  так
распорядился?
     -  Мой командир, сестра. Не знаю, кто приказал ему, но, несомненно, кто-то
из высокопоставленных сестер.
     Она сунула ему под нос золотой перстень.
     - Более высокопоставленная, чем я? Глаза стражника стали круглыми.
     - Нет, аббатиса. Конечно, нет! Простите, я вас не узнал.
     -  Сколько человек за дверью? Грохот отодвигаемого засова эхом разнесся по
коридору.
     - Только больная сестра, аббатиса.
     - Кто-нибудь из сестер присматривает за ней?
     -  Нет.  Они  ушли на ночь. Оказавшись по ту сторону металлической  двери,
когда охрана не могла его услышать, Уоррен хмыкнул.
     - Наконец-то ты нашла хоть какое-то применение этому перстню!
     Внезапно Верна остановилась.
     -  Уоррен,  а  как,  по-твоему, он мог оказаться на том  постаменте  после
похорон? Уоррен перестал улыбаться.
     -  Ну,  дай-ка  подумать...  - Он помолчал, а потом  отрицательно  покачал
головой. - Не знаю. А ты что думаешь?
     Верна пожала плечами.
     -  Он  был защищен светом. Мало кто способен сплести световой кокон. Если,
как  ты говоришь, аббатиса Аннелина не доверяла никому, кроме меня, кого же она
могла попросить положить туда перстень и сплести вокруг него кокон?
     -  Представления не имею. - Уоррен одернул намокший балахон. - Может,  она
сама сплела этот кокон?
     - С погребального костра? - выгнула бровь Верна.
     -  Да  нет,  я  имею в виду, что она могла сплести кокон, а  кто-то  потом
просто  установил  его  там Ну, как сестры накладывают заклинание  на  палочку,
чтобы прислуга потом зажигала ею свечи, не капая воском на пол и ковры.
     Верна подняла лампу повыше, чтобы видеть его глаза.
     - Какой ты догадливый!
     Уоррен улыбнулся, но потом снова стал серьезным.
     - Но остается открытым вопрос: кто это сделал. Верна опустила лампу.
     -  Может,  кто-нибудь из прислуги, кому она доверяла. Кто-то, не владеющий
даром,  чтобы  она не беспокоилась, что... - Верна оглянулась на пустой  темный
коридор.  - Ну, ты понимаешь, о чем я. Уоррен кивнул, и они пошли дальше.  -  Я
постараюсь это выяснить.
     Из-под  двери  комнаты, где содержалась сестра Симона,  выскакивали  тихие
молнии. Волшебный щит то и дело потрескивал, нейтрализуя воздействующую на него
магию. Сестра Симона явно пыталась его взломать.
     Поскольку  сестра Симона была не в себе, этого следовало ожидать.  Странно
было, что ей это не удается. Верна видела, что установленный перед дверью щит -
один  из  самых простейших, с его помощью обычно запирают юных шалунов, которые
еще ничего не смыслят в магии.
     Верна  коснулась своего Хань и прошла сквозь щит. Уоррен шел следом. Верна
постучала в дверь, и молнии, выскакивающие из-под двери, мгновенно исчезли.
     -  Симона?  Это  Верна Совентрин. Ты ведь помнишь меня,  дорогая?  Могу  я
войти?
     Молчание.  Верна  повернула  ручку и вошла, держа  лампу  перед  собой.  В
комнате  не  было ничего, кроме подноса с кувшином, хлебом и фруктами,  тонкого
тюфяка и ночного горшка. В углу жалась чумазая женщина маленького росточка.
     - Оставь меня, демон! - завизжала она.
     -  Симона,  все  хорошо. Это всего лишь я. Верна, и мой  друг  Уоррен.  Не
бойся!
     Симона  щурилась и моргала от яркого света, поэтому Верна убрала лампу  за
спину, чтобы не слепить ей глаза.
     Симона пригляделась к ней.
     - Верна?
     - Ну да, я же сказала.
     Симона  несколько  раз  поцеловала  свой  перстень,  громко  возблагодарив
Создателя.  Потом она быстро проползла по полу, ухватила подол платья  Верны  и
тоже принялась целовать.
     - О, благодарю тебя, что ты пришла! - Симона с трудом поднялась на ноги. -
Торопись! Мы должны бежать!
     Верна, обняв Симону за плечи, усадила ее на тюфяк и осторожно убрала ей со
лба прядь грязных, спутанных волос.
     И замерла.
     У  Симоны на шее блестел ошейник. Так вот почему она не могла сломать щит!
Никогда  еще  Верна не видела Рада-Хань на сестре Света. Ей  стало  дурно.  Она
слышала,  разумеется,  что  и  в прежние времена  на  утративших  разум  сестер
надевали  ошейник. Оставлять на свободе сумасшедшего, который владеет даром,  -
все  равно что метнуть молнию в толпу. Его необходимо держать под контролем.  И
все же...
     -  Симона,  тебе  ничто не угрожает. Ты во Дворце, под защитой  Создателя.
Тебе нечего бояться. Симона разрыдалась.
     - Я должна бежать. Пожалуйста, отпусти меня. Я должна бежать.
     - Но почему, дорогая?
     Симона вытерла слезы, размазывая по лицу грязь.
     - Он идет.
     - Кто?
     - Тот, из моих снов. Сноходец.
     - Кто он, этот сноходец? Симона отшатнулась.
     - Владетель. Верна помолчала.
     -  Этот сноходец - сам Владетель? Симона так отчаянно закивала, что  Верна
испугалась, как бы она не свернула себе шею.
     - Иногда. А иногда - Создатель.
     - Что?! - не удержался Уоррен. Симона вздрогнула.
     - Это ты? Ты тот самый?
     -  Я  Уоррен,  сестра.  Ученик, и не больше.  Симона  провела  пальцем  по
потрескавшимся губам.
     - Тогда тебе тоже нужно бежать. Он идет. Ему нужны те, кто обладает даром.
     - Тот, что из твоих снов? - спросила Верна. Симона опять яростно закивала.
- А что он делает в твоих снах?
     -  Мучает меня. Ранит. Он... - Она в отчаянии поцеловала свое кольцо,  ища
защиты у Создателя. - Он требует, чтобы я нарушила свои обеты. Велит мне делать
разные  вещи...  Он  демон!  Иногда  он прикидывается  Создателем,  чтобы  меня
обмануть, но я знаю, что это он! Знаю. Он демон!
     Верна обняла ее.
     - Это только кошмар, Симона. Всего лишь сон. Постарайся это понять.
     Симона отчаянно замотала головой:
     - Нет! Это сон, но это не сон! Он идет! Мы должны бежать!
     Верна сочувственно улыбнулась:
     - Почему ты так думаешь?
     - Он сам мне сказал. Он идет.
     - Разве ты не понимаешь, дорогая? Это происходит только во сне, а когда ты
бодрствуешь, ничего нет. Это не настоящее.
     - Сны настоящие. И когда я не сплю, я тоже знаю, что он идет.
     -  Сейчас  ты  не  спишь. Сейчас ты тоже уверена,  что  знаешь?  -  Симона
кивнула.  - Но откуда тебе это известно? Ведь когда ты не спишь, он не приходит
к тебе и не говорит с тобой. Как же ты можешь знать, что он идет?
     - Я слышу его предупреждение. - Взгляд Симоны перебегал с Уоррена на Верну
и обратно. - Я не сумасшедшая. Нет. Разве вы не слышите барабаны?
     -  Да,  сестра, слышим, - улыбнулся Уоррен. - Но они не имеют отношения  к
твоим  снам.  Этот  барабанный  бой всего лишь возвещает  о  грядущем  прибытии
императора.
     Симона снова потеребила губу.
     - Императора?
     -  Ну да, - сказал Уоррен. - Императора Древнего мира. Он прибывает сюда с
визитом, только и всего. Вот что означает этот барабанный бой.
     Симона озабоченно сдвинула брови:
     - Император?
     - Да, - подтвердил Уоррен. - Император Джеган.
     С  громким криком Симона отскочила в угол. Она кричала так, словно  с  нее
сдирают  кожу,  и отчаянно размахивала руками. Верна подбежала к  ней,  пытаясь
удержать ее руки и успокоить.
     - Симона, с нами ты в безопасности. Ну, скажи, что случилось?
     -  Это  он!  -  повторяла Симона. - Джеган! Это имя сноходца! Пусти  меня!
Пожалуйста, дай мне уйти, пока он не пришел!
     Симона  вырвалась и начала метаться по комнате, разбрасывая во все стороны
молнии.  Они  срывали краску со стен, как огромные сверкающие  когти.  Верна  с
Уорреном  попытались  поймать ее, успокоить - но  тщетно.  Не  найдя  выход  из
комнаты,  Симона принялась биться головой о стену. Казалось, у  этой  крошечной
женщины сила десятерых огромных мужчин.
     В конце концов с огромной неохотой Верна вынуждена была прибегнуть к Рада-
Хань.
     Когда им удалось наконец успокоить Симону, Уоррен залечил ей разбитый лоб.
Верна  припомнила заклятие, которое обычно накладывали на только что  прибывших
во  Дворец  мальчиков, если им снились кошмары вдали от родного  дома.  Сжав  в
руках  Рада-Хань, Верна наложила его на Симону. Дыхание ее замедлилось,  и  она
заснула глубоким сном. Будем надеяться, без сновидений, подумала Верна.
     Когда они вышли и закрыли за собой дверь, Верна обессилено прислонилась  к
стене.
     - Ты выяснил то, что хотел? Уоррен судорожно сглотнул.
     - Боюсь, что да.
     Верна ждала другого ответа, но Уоррен явно не намеревался добавлять что-то
еще.
     - Ну?
     -  Одним словом, я не уверен, что сестра Симона утратила разум. Во  всяком
случае,  не в обычном смысле этого слова. - Он потеребил вышивку на  рукаве.  -
Мне нужно еще кое-что прочесть. Может, это все чепуха. В книгах, знаешь ли, все
очень сложно. Я расскажу тебе, если что-то найду.
     Целуя  кольцо,  Верна  почувствовала  губами  непривычный  контур  перстня
аббатисы.
     -  О  Создатель,  - взмолилась она вслух, - огради этого глупого  молодого
человека от беды, чтобы я своими руками могла его придушить!
     Уоррен закатил глаза.
     - Послушай, Верна...
     - Аббатиса, - поправила она. Уоррен вздохнул и нехотя кивнул:
     -  Хорошо, я расскажу тебе, только учти, что речь идет об очень  старой  и
очень  неясной развилке. В пророчествах вообще полно ложных развилок - а это  к
тому же древнее и редко встречающееся. Одно лишь это делает его ненадежным,  не
считая  всего  остального. Оно битком набито несуразицами и  противоречиями,  а
чтобы  проверить их, потребуются месяцы работы. Некоторые связки имеют  тройные
ветвления!  Отслеживание  назад любого ветвления  удваивает  количество  ложных
линий,  а  если  оно  еще  и  тройное,  то  количество  загадок  возрастает   в
геометрической прогрессии, потому что...
     Верна положила руку ему на плечо, и он замолчал.
     -  Уоррен, не надо мне объяснять. Я все это знаю. Уоррен стряхнул с  плеча
ее руку.
     - Ну да, конечно. Я забыл, что ты была самой прилежной ученицей. Прости. Я
просто увлекся.
     - Ладно, Уоррен. Так почему, по-твоему, Симона не утратила разум в обычном
смысле этого слова?
     -  Из-за  "сноходца".  В двух старинных книгах несколько  раз  упоминается
"сноходец".  Книги  в  плохом состоянии, очень ветхие.  Но  больше  всего  меня
беспокоит не это. Я боюсь, что на самом деле о нем писали гораздо чаще - просто
сохранились  лишь  эти два манускрипта. От тех времен их до  нас  вообще  дошло
мало.
     - Насколько они древние?
     - Им больше трех тысяч лет. Верна выгнула бровь.
     -  Времен  великой войны? - Уоррен кивком подтвердил.  --  И  что  же  там
сказано о сноходце?
     -  Очень  трудно  понять. Когда о нем упоминается,  то  скорее  не  как  о
человеке, а как об оружии.
     - Оружии? Что это значит?
     -  Не  знаю. Но судя по контексту, это не то чтобы предмет, а скорее нечто
такое, что может быть и человеком.
     -  Может, как это часто бывает, речь идет о каком-то мастере своего  дела?
Хорошего оружейника тоже нередко называют оружием - в знак уважения.
     Уоррен поднял палец:
     - Вот оно! Ты дала очень близкое описание, Верна.
     - И что же это оружие делает? Уоррен вздохнул:
     -  Не  знаю.  Но  знаю,  что сноходец имеет какое-то  отношение  к  Башням
Погибели.
     - Ты хочешь сказать, что сноходцы построили эти башни?
     Уоррен наклонился к Верне вплотную.
     - Нет. Я думаю, башни построили, чтобы остановить их.
     Верна насторожилась.
     -  Ричард  уничтожил  башни, - произнесла она, не  сознавая,  что  говорит
вслух. - Что там еще сказано? - спросила она Уоррена.
     -  Пока  это все, что мне известно. И даже то, о чем я тебе рассказал,  по
большей части спорно. Прошло три тысячи лет. Это могут быть просто сказки, а не
реальность.
     Верна скосила глаза на дверь у себя за спиной.
     - То, что я там увидела, мне показалось вполне реальным.
     - Мне тоже, - поморщился Уоррен.
     -  И все же - что ты имел в виду, говоря, что она не сумасшедшая в обычном
смысле этого слова?
     -  Я  не думаю, что сестра Симона видит сны, свойственные сумасшедшим, или
выдумывает.  Я  полагаю, что некое событие действительно  произошло,  и  именно
поэтому  она находится в таком состоянии. В книгах есть намек на то,  что  этот
"оружейник"  воздействует  на  человека так,  что  тот  становится  неспособным
отличить  сон  от  яви.  Мозг  не может полностью избавиться  от  кошмара  или,
наоборот, отключиться от окружающего мира, когда человек спит.
     -  На мой взгляд, если человек не может отличить реальное от фантазии, это
обычное сумасшествие.
     Уоррен поднял руку. На ладони вспыхнуло пламя.
     -  А  что  такое реальность? Я вообразил огонь, и мой "сон"  воплотился  в
жизнь. Мой бодрствующий разум создал это пламя.
     Верна, теребя прядь волос, принялась размышлять вслух:
     -  Подобно  завесе, отделяющий мир живых от мира мертвых,  в  нашем  мозгу
существует  барьер, который разделяет реальность и воображение. С помощью  воли
мы контролируем то, что является для нас реальностью.
     Вдруг она резко вскинула голову.
     -  О  Создатель,  ведь именно этот барьер не позволяет нам воспользоваться
Хань,  когда  мы  спим!  Если  бы  его  не  существовало,  человек  не  мог  бы
контролировать свой Хань во сне.
     Уоррен кивнул:
     -  Мы держим наш Хань под контролем. Наше воображение может воплотиться  в
реальность. Но его, когда мы бодрствуем, контролирует разум. - Он наклонился  к
Верне,  его  голубые глаза загорелись. - А во сне этих ограничений нет.  В  них
сноходец  способен  изменять  реальность.  А  обладающие  даром  вполне   могут
воплотить в жизнь его указания.
     -  Действительно, оружие, - прошептала Верна. Потянув Уоррена за руку, она
устремилась  к  выходу.  Какой бы ни была пугающей неизвестность,  когда  рядом
друг,  как-то спокойнее. В голове у нее роились вопросы и сомнения.  Но  теперь
она  аббатиса, и именно ей предстоит найти ответы, прежде чем начнутся какие-то
неприятности.
     - А кто, кстати, умер? - спросил вдруг Уоррен.
     - Аббатиса и Натан, - машинально ответила Верна, поскольку мысли ее витали
совсем в другой области.
     - Нет, их похоронили, как полагается. Я имел в виду, кто еще?
     Верна остановилась.
     - Кроме аббатисы и Натана? Никто. У нас довольно давно никто не умирал.
     В синих глазах чародея отражался свет лампы.
     - Тогда зачем понадобились услуги могильщиков?

                                   Глава 19

     
     
     
     
     
     
     Ричард  спрыгнул с коня и бросил поводья подбежавшему солдату.  Следом  за
ним  во двор галопом влетел конный отряд из двух сотен человек. Ричард похлопал
по  шее  разгоряченного скакуна, а Улик с Иганом тем временем слезли  со  своих
лошадей. Пар от дыхания людей и животных поднимался в морозном воздухе. Солдаты
были обескуражены и в растерянности молчали. Ричарда переполнял гнев.
     Стянув толстую перчатку, он поскреб четырехдневную щетину на подбородке  и
зевнул.  Он  устал и был голоден. Но главным образом он был исключительно  зол.
Следопыты,  которых  он взял с собой, знали свое дело отлично.  Генерал  Райбих
уверял,  что  это самые лучшие его разведчики - но как бы хороши они  ни  были,
мастерство  их  оказалось  недостаточно  высоким.  Ричард  и  сам  был  опытным
следопытом,  но  метель  сильно  осложнила дело,  и  в  конце  концов  пришлось
вернуться ни с чем.
     Вообще-то в погоне не было особой необходимости, просто Ричард чувствовал,
что его обвели вокруг пальца. Ему был брошен вызов, и он с ним не справился. Ни
в  коем  случае нельзя было доверять этому Брогану. Ну почему он всегда  верит,
что  людей можно убедить разумными доводами? Почему каждый раз считает, что они
в душе все хорошие и если дать им возможность, это непременно проявится?
     По  дороге к дворцу Ричард попросил Улика с Иганом найти генерала Райбиха.
Он   подозревал,  что  за  время  его  отсутствия  случилось  еще  какая-нибудь
неприятность.  Мрачный  замок Волшебника взирал на него  со  склона  горы,  как
темный великан с холодным снежным плащом на гранитных плечах.
     На кухне суетилась госпожа Сандерхолт. Ричард поинтересовался, не найдется
ли что-нибудь поесть для него и двух его телохранителей. Сухари, остатки супа -
все  равно что. Госпожа Сандерхолт, заметив, что он расстроен, ободряюще  сжала
ему  плечо  и  попросила  подождать, пока она что-нибудь быстренько  сообразит.
Ричард  устроился  в  небольшом  зальчике неподалеку  от  кухни  и  стал  ждать
возвращения Улика с Иганом.
     Из-за  угла  появилась Бердина и остановилась перед ним.  На  ней  был  ее
красный наряд.
     - И где это вас носило? - спросила она ледяным тоном.
     -  Ловил привидения в горах. Разве Кара с Раиной не сказали тебе,  куда  я
поехал?
     -  Вы мне не сказали. - Холодные синие глаза в упор смотрели на Ричарда. -
Вот  что важно. Вы больше никуда не поедете, предварительно не уведомив об этом
меня. Ясно?
     У  Ричарда  по  спине пробежал холодок. Это говорила не  Бердина,  обычная
женщина, а госпожа Берлина, Морд-Сит. И это был даже не приказ - утверждение.
     Ричард  мысленно  одернул  себя. Он просто устал,  а  Бердина  всего  лишь
беспокоится  о  Магистре  Рале. У него всего-навсего  разыгралось  воображение.
Должно  быть, она перепугалась, когда, проснувшись, обнаружила, что его нет.  У
Бердины  своеобразное чувство юмора. Наверное, с ее точки  зрения  это  удачная
шутка. Ричард заставил себя широко улыбнуться и попытался ее успокоить.
     -  Бердина, ты же знаешь, что нравишься мне больше всех. Я все время думал
только о твоих голубых глазах.
     Ричард  шагнул  к  двери. В руке Бердины мгновенно  появился  эйджил.  Она
преградила  Ричарду  путь,  и никогда еще он не видел  у  нее  такого  сурового
выражения лица.
     - Я задала вопрос. Я жду ответа. Не заставляй меня спрашивать дважды.
     На сей раз ее тон не имел оправдания. Эйджил торчал у Ричарда перед лицом,
и  это  был не случайный жест. Ричард впервые увидел Берлину такой, как  видели
эту Морд-Сит ее жертвы. И ему это очень не нравилось. Ни один из пленников Морд-
Сит неумирал легкой смертью. И ни один, кроме Ричарда, не выжил.
     Он  увидел  ее такой, какая она есть - Морд-Сит, не знающей жалости,  -  и
подумал, что напрасно так доверял этим женщинам.
     Но  вместо  дрожи его тело пронзила горячая волна гнева.  Понимая,  что  в
таком   состоянии   он  может  совершить  поступок,  в  котором   потом   будет
раскаиваться, Ричард постарался совладать с собой. Но гнев по-прежнему застилал
ему взор.
     -  Бердина, я узнал о побеге Брогана и должен был мчаться за ним, если  не
хотел упустить единственный шанс его поймать. Я предупредил Кару и Раину  и  по
их  настоянию  прихватил  с  собой Игана с Уликом.  Ты  спала,  и  я  не  видел
необходимости тебя будить.
     Бердина не двинулась с места.
     -  Ты  был  нужен здесь. У нас много следопытов и солдат. Но  только  один
вождь. - Эйджил поднялся и замер у него перед глазами. - Не разочаровывай  меня
больше.
     Ричарду  потребовалась вся его воля, чтобы не схватить ее  за  руку  и  не
свернуть ей шею. Берлина убрала эйджил и пошла прочь.
     В  маленькой комнате, облицованной темными панелями, Ричард швырнул на пол
подбитую  мехом  накидку. Как он мог быть таким наивным?!  Это  просто-напросто
змеи,  а он пригрел их у себя на груди! Вокруг одни чужаки. Нет, не чужаки.  Он
отлично   знает,  что  собой  представляют  Морд-Сит,  и  он  видел  жестокость
д'харианских  воинов. И все же, как последний дурак, поверил,  что  они  станут
другими, если им дать такую возможность.
     В  камине  весело  потрескивали  дрова. Опершись  рукой  на  раму,  Ричард
уставился  за  окно. В отдалении виднелся замок Волшебника.  Ричарду  очень  не
хватало Гратча. И Кэлен. Добрые духи, как ему хочется обнять ее!
     Может,  ему бросить эту затею? В Оленьем лесу есть такие места, где  их  с
Кэлен  никто  никогда  не  найдет. Они могут  просто  исчезнуть,  а  мир  пусть
выпутывается сам. Почему он должен за всех беспокоиться?
     Зедд, ты нужен мне. Ты и твоя помощь.
     Ричард  услышал  легкий скрип и, оглянувшись, увидел  в  дверях  Кару.  За
спиной  у нее стояла Раина. На обеих было коричневое кожаное обмундирование,  и
обе они улыбались. Ричарду было не до веселья.
     -  Магистр  Рал,  мы  рады  видеть  вашу симпатичную  спину  в  целости  и
сохранности. - Хихикнув, Кара перебросила длинные светлые волосы через плечо. -
Вы скучали без нас? Надеюсь, вы не...
     - Прочь.
     Улыбка Кары увяла.
     - Что?
     Ричард резко повернулся:
     -  Я  сказал,  прочь!  Или вы пришли угрожать мне эйджилом?  Я  сейчас  не
расположен видеть физиономии Морд-Сит! Вон отсюда!
     Кара судорожно сглотнула.
     -  Мы  будем рядом, если понадобимся, - с трудом выдавила она. У  нее  был
такой  вид, словно он ее ударил. Она развернулась и исчезла, прихватив с  собой
Раину,  а  Ричард  уселся  на мягкий стул, обитый кожей,  который  стоял  возле
низенького  столика  с  гнутыми  ножками.  От  камина  шел  кисловатый   дымок,
говоривший  о том, что горят дубовые поленья. В такую холодную ночь  они  самые
подходящие.  Ричард  отодвинул  лампу к стенке,  на  которой  висели  небольшие
пейзажи.  Самый  крупный из них был едва с ладонь, но  тем  не  менее  каким-то
образом  ухитрялся создать впечатление широких просторов. Жаль, подумал Ричард,
что жизнь не так проста, как на этих идиллических полотнах.
     Появление генерала Райбиха в сопровождении Улика с Иганом отвлекло Ричарда
от его мыслей.
     Генерал ударил кулаком в грудь.
     - Рад видеть, что вы благополучно вернулись, Магистр Рал. Удачно съездили?
Ричард покачал головой.
     - Люди, которых вы мне дали, действительно мастера своего дела, но в такую
погоду...  Они  поехали  по  улице Глашатаев к  центру  города,  но  проследить
дальнейшее направление оказалось невозможно. Вероятнее всего, на северо-восток,
к Никобарису. Мы объехали город по периметру, но так и не нашли их следов.
     Генерал задумчиво хмыкнул.
     - Мы допросили тех, кто остался во дворце. Никто не знает, куда направился
Броган.
     - Возможно, они лгут. Райбих потер шрам на щеке.
     - Поверьте мне на слово, Магистр Рал, они действительно не знают.
     Ричард  счел за лучшее воздержаться от выяснений, откуда у генерала  такая
уверенность.
     -  По  некоторым признакам нам удалось выяснить, что сбежали  всего  трое.
Безусловно, сам Броган, его сестра и тот офицер, что был с ними здесь.
     -  Ну,  раз так, то скорее всего он просто удрал. Должно быть, вы  его  до
смерти напугали, и он решил спасти свою шкуру.
     Ричард побарабанил пальцами по столу.
     - Возможно. Но все же, спокойствия ради, мне очень хотелось бы знать, куда
он направился. Генерал пожал плечами:
     -  Пошлите  за  ним следящее облако или найдите его след с помощью  магии.
Именно так поступал Даркен Рал, когда хотел кого-нибудь выследить.
     Ричард  отлично  знал это и сам. По собственному опыту ему было  прекрасно
известно, что такое следящее облако. Вся эта история как раз началась  с  того,
что  Даркен Рал наслал на него это облако, полагая, что Ричард знает, где Книга
Сочтенных  Теней.  Зедд,  разумеется, отделался от  облака.  Ричард  чувствовал
магию, когда он это делал, но понятия не имел, как именно она действует. Еще он
видел, как Зедд использует какую-то волшебную пыльцу, чтобы скрыть их следы, но
тоже не знал, что это за пыльца.
     Однако  ему  не  хотелось подрывать веру генерала Райбиха в своего  вождя.
Особенно сейчас, когда он сам не очень-то был склонен доверять своим союзникам.
     -  Нельзя  наслать  на кого-то следящее облако, когда  все  небо  затянуто
грозовыми  тучами. Оно потеряется в них. К тому же Лунетта, сестра  Брогана,  -
колдунья, она сумеет спрятать следы.
     -  Досадно,  -  потеребил бороду генерал. - Впрочем, я в магии  ничего  не
смыслю. Для этого у нас есть вы.
     Ричард предпочел сменить тему:
     - А как идут ваши дела? Генерал хищно оскалился:
     -  В  городе нет ни одного меча, который не был бы нашим. Некоторым  такой
поворот  событий  не  очень-то  пришелся  по  вкусу,  но,  когда  им  доходчиво
объяснили, какой перед ними выбор, все сдались без боя.
     Что ж, хотя бы это уже неплохо.
     - И Защитники Паствы во дворце Никобариса тоже?
     -  Теперь  им  придется есть руками. Мы им не оставили даже ложек.  Ричард
потер глаза.
     -  Хорошо.  Вы отлично поработали, генерал. А что с мрисвизами?  Были  еще
нападения?
     -  Ни  одного после той кровавой ночи. Все спокойно. Ха! Впервые за  много
месяцев  я  спал достаточно крепко. С тех пор, как вы появились, мне больше  не
снятся эти проклятые сны.
      Ричард встрепенулся. - Сны? Что еще за сны?
     -  Ну...  -  Генерал  почесал  рыжую с  проседью  голову.  -  Как-то  даже
странно...  Я почему-то не могу вспомнить их толком. Мне постоянно снились  эти
сны и очень меня беспокоили, но с вашим появлением они исчезли. Знаете, как это
бывает со снами - со временем они тускнеют, и их забываешь.
     - Представляю. - Все происходящее вообще начинало смахивать на сон. Плохой
сон.  Ричард  пожалел,  что  это действительно не  обыкновенное  сновидение.  -
Сколько людей мы потеряли во время последнего нападения мрисвизов?
     - Всего лишь три сотни. Ричард потер лоб.
     -  Не  думал,  что  погибших так много. Представить  себе  не  мог  такого
количества.
     - Ну, сюда входят и остальные. Ричард отнял руку от лица.
     - Остальные? Какие остальные?
     -  Да  те, - ткнул пальцем в окно генерал Райбих. - Еще около восьмидесяти
человек по дороге к замку Волшебника.
     Ричард  обернулся  и  глянул  в окно. На фоне темного  неба  вырисовывался
силуэт замка. Неужели мрисвизы пытались проникнуть туда? Добрые духи! Если  это
действительно  так, что же делать? Кэлен говорила, что замок  защищен  могучими
заклинаниями, но Ричард не знал, способны ли они остановить мрисвизов.  Но  что
им может понадобиться в замке?
     Ричард  мысленно  приказал своему воображению утихнуть. Зедд  будет  здесь
через  несколько недель, а он знает, что делать. Недель? Нет, вряд  ли.  Скорее
через месяц, а то и два. Есть ли у него время так долго ждать?
     Может,  пойти  туда,  глянуть? Нет, это тоже  глупо.  Замок  -  средоточие
могучего  волшебства, а он ничего не знает о магии, кроме того, что  порой  она
бывает  очень  опасна. Ни к чему наживать себе лишние неприятности.  Их  и  так
предостаточно. И все же, наверное, придется пойти. Все лучше, чем ждать.
     - Ваш ужин, - раздался голос Улика.
     -  Что?  -  Ричард  повернулся. - А, спасибо! Госпожа  Сандерхолт  держала
серебряный поднос с миской дымящегося овощного рагу, хлебом с маслом, яйцами  с
пряностями,  рисом  с  зеленью и под соусом, бараньими ребрышками,  грушами  со
взбитыми сливками и кружкой чая с медом.
     Дружески подмигнув, она поставила поднос на стол.
     - Съешь все, Ричард, это пойдет тебе на пользу, а потом ложись спать.
     Накануне  Ричард уснул в кресле Кэлен в Зале Совета и так  и  проспал  всю
ночь.
     - А где?
     Госпожа Сандерхолт пожала плечами:
     -  Ну,  можешь  пойти...  -  Она замолчала, спохватившись.  -  Ты  можешь
устроиться в покоях Матери-Исповедницы. Это лучшие покои дворца.
     Именно там они с Кэлен должны были провести первую брачную ночь.
     - Пожалуй, этого делать не стоит. А где еще я могу переночевать?
     Госпожа  Сандерхолт махнула забинтованной рукой. Бинты  были  относительно
свежими.
     -  Поднимешься  наверх и в самом конце этого крыла свернешь  направо.  Там
расположены гостевые покои. Поскольку никаких гостей сейчас во дворце  нет,  ты
вполне можешь там обосноваться.
     -  А  где  Морд...  Где  спят Кара и ее подруги? Скорчив  рожицу,  госпожа
Сандерхолт указала в противоположном направлении.
     -  Я  отправила их туда, где живет прислуга. Они поселились втроем в одной
комнате.
     Что ж, чем дальше, тем лучше, подумал Ричард.
     -  Вы очень добры, госпожа Сандерхолт. Значит, я займу одну из комнат  для
гостей.
     Госпожа Сандерхолт ткнула Улика локтем в бок.
     - Ну а вы, большие мальчики, что будете есть?
     - А что у вас имеется? - спросил Иган с несвойственным ему энтузиазмом.
      Госпожа Сандерхолт приподняла бровь.
     -  Почему  бы  вам  обоим не пройти на кухню и не  выбрать  самим?  -  Она
поглядела на Ричарда. - Это совсем рядом. Вам не придется слишком удаляться  от
вашего подопечного.
     Ричард  бросил  плащ мрисвиза на спинку стула и, зачерпнув ложку  горячего
супа,  жестом  велел телохранителям идти. Генерал Райбих, отсалютовав,  пожелал
Ричарду спокойной ночи. Юноша в ответ помахал кусочком хлеба.

                                   Глава 20
     
     Какое  счастье  остаться наконец одному! Ричард устал  от  людей,  готовых
прыгать по первому его слову. Он как мог пытался успокоить солдат, но те ни  на
миг не забывали, что с ними - Магистр Рал, и то и дело косились на него, словно
боялись, что он поразит их волшебной молнией, если они не сумеют отыскать следы
Брогана.  Они действительно не сумели, а когда Ричард сказал, что все понимает,
испугались,  казалось,  еще  больше.  Только  у  самого  дворца  они  чуть-чуть
успокоились, но все равно постоянно поглядывали на него, ловя каждое слово.
     Когда  Ричард  допивал  чай, снова вошла Бердина. Он  хотел  приказать  ей
убраться, но она объявила:
     - Герцогиня Лумхольц желает поговорить с Магистром Ралом.
     Ричард,  вытащив  языком  застрявший  в  зубах  кусочек  рагу,  пристально
поглядел ей в глаза.
     - Я не желаю видеть просителей.
     Бердина подошла вплотную и остановилась у стола.
     - Ты примешь ее.
     Ричард коснулся пальцами рукоятки кинжала за поясом.
     - Условия капитуляции не подлежат обсуждению.
     Упершись  кулаками  в  стол, Бердина наклонилась к  нему.  Глаза  Морд-Сит
горели ледяным огнем.
     - Ты ее примешь!
     Ричарда почувствовал, что его лицо заливает краска гнева.
     - Я тебе ответил. Другого ответа не будет. Бердина не двинулась с места.
     - Я дала слово, что ты ее примешь. И ты это сделаешь. Ты выслушаешь ее!
     -   Единственное,   что  я  выслушаю  от  представителей   Кельтона,   это
безоговорочное признание условий капитуляции!
     -  Именно это вы и услышите, - раздался от двери мелодичный голос. -  Если
согласитесь меня выслушать. Я пришла не угрожать вам, Магистр Рал.
     В  этом  голосе Ричард явственно уловил нотки страха. Они вызвали  у  него
прилив сочувствия.
     -- Пусть дама войдет. - Он посмотрел на Бердину. - А ты отправляйся спать.
     Своим  тоном  Ричард ясно дал ей понять, что это приказ и он  не  потерпит
непослушания.
     Бердина  вернулась  к  двери и жестом пригласила герцогиню  войти.  Ричард
поднялся ей навстречу. Берлина бросила на него безразличный взгляд и вышла,  но
Ричард едва ли это заметил.
     - Прошу вас, герцогиня Лумхольц, проходите.
     - Спасибо, что согласились принять меня, Магистр Рал.
     Несколько мгновений Ричард молчал, глядя в ее выразительные карие глаза. У
герцогини  были  полные  алые  губы, а роскошные волосы  цвета  воронова  крыла
обрамляли красивое нежное лицо. Ричард знал, что в Срединных Землях длина волос
определяет  социальное положение женщины. Волосы длиннее, чем у  герцогини,  он
видел только у королевы и у Матери-Исповедницы.
     Пораженный,  он  с  трудом перевел дыхание и вспомнил о правилах  хорошего
тона.
     - Позвольте предложить вам стул. В памяти Ричарда осталась экстравагантная
дамочка с большим количеством косметики на лице, но, видимо, тогда он не  успел
как следует ее разглядеть. Сейчас перед ним стояла очаровательная женщина, само
воплощение чистоты, и ее простое, но очень изящное платье из розового шелка  не
имело ничего общего с тем нелепым нарядом, в котором она была на приеме.
     При воспоминании о приеме Ричард мысленно застонал.
     - Сожалею, герцогиня, что наговорил вам много жестоких слов в зале Совета.
Будете ли вы столь великодушны, что простите меня? Мне следовало прислушаться к
вашим  словам.  Как я сейчас понимаю, вы всего лишь пытались предупредить  меня
относительно генерала Брогана.
     Ему  показалось,  что  при  упоминании имени Брогана  в  глазах  герцогини
мелькнул страх, но столь мимолетный, что Ричард не был уверен, что не ошибся.
     -  Это я должна просить у вас прощения, Магистр Рал. Мне не следовало ни в
коем случае перебивать вас в присутствии представителей Срединных Земель.
     Ричард покачал головой:
     -  Нет-нет.  Как  показал  опыт, вы были совершенно  правы.  Жаль,  что  я
своевременно не прислушался к вашим словам.
     -  Я позволила себе высказываться в непозволительной манере. - Застенчивая
улыбка  осветила ее лицо. - Только самый галантный мужчина способен закрыть  на
это глаза.
     Ричард  покраснел. Его сердце билось с такой силой, что он испугался,  как
бы  герцогиня не услышала. Отчего-то он вдруг ясно представил себе, как  губами
отводит  ей  за  ухо  длинную прядь роскошных волос. С большим  трудом  Ричарду
удалось отогнать это видение.
     Где-то на самом краю сознания звенели предостерегающие колокольчики, но их
почти заглушала стучащая в висках кровь. Ричард почувствовал, что его словно бы
омыло  изнутри  теплой волной. Опомнившись, он схватил стул и  поставил  его  к
столу.
     -  Вы  очень любезны, - промурлыкала герцогиня. - Простите меня, если  мой
голос звучит не совсем спокойно. За последние дни мне многое довелось пережить.
-  Она  подошла к стулу, но осталась стоять, глядя Ричарду прямо в глаза.  -  К
тому  же я немного волнуюсь. Мне никогда еще не доводилось встречаться со столь
великим человеком, как вы, Магистр Рал.
     Ричард растерянно заморгал. Как ни старался, он не мог отвести взгляд  от
ее лица.
     - Я всего лишь лесной проводник, заплутавший вдали от родного дома.
     Герцогиня  засмеялась  мягким грудным смехом,  и  в  комнате  сразу  стало
уютнее.
     - Вы - Искатель. И вы - повелитель Д'Хары. - Веселье на ее лице сменилось
почтением. - Когда-нибудь вы, возможно, будете править всем миром.
     В ответ на эти слова Ричард неопределенно пожал плечами.
     - Я вовсе не желаю править миром, просто... - Он осекся, подумав, что это
звучит по-дурацки. - Не хотите ли присесть, госпожа?
     Лицо герцогини снова озарилось улыбкой, столь теплой и очаровательной, что
Ричард невольно замер. Он чувствовал на своем лице ее теплое дыхание.
     Взор герцогини чуть затуманился.
     -  Простите мне мою смелость, Магистр Рал, но вам следует знать, что  ваши
глаза  заставляют женщин таять от вожделения. Смею предположить, что вы разбили
сердце  каждой  дамы,  присутствовавшей  в  Зале,  Совета.  Королева  Галей   -
счастливая женщина!
     - Кто? - нахмурился Ричард.
     - Королева Галей. Ваша невеста. Я завидую ей.
     Она легко опустилась на стул, а Ричард глубоко вздохнул, пытаясь собраться
с мыслями, и, обогнув стол, сел напротив герцогини.
     -  Герцогиня,  примите мои соболезнования в связи со смертью вашего  мужа.
Она отвела взгляд.
     -  Благодарю вас, Магистр Рал, но не переживайте за меня. Я не очень жалею
о гибели этого человека. Не поймите меня превратно, я не желала ему зла, но...
     В Ричарде вскипела кровь.
     - Он причинял вам боль?
     Герцогиня, по-прежнему не глядя на него, чуть пожала плечами, и  Ричард  с
трудом удержался, чтобы не вскочить и не обнять ее, утешая.
     -  У  герцога  был  скверный  характер. -  Изящными  пальчиками  герцогиня
пригладила меховую оторочку платья. - Но я была вовсе не так несчастна, как вам
представляется.  По  существу, мы даже редко встречались. Он  почти  все  время
бывал в отсутствии, путешествуя из одной постели в другую.
     Ричард был поражен.
     - Он изменял вам?! Герцогиня с неохотой кивнула.
     -  Это  был  брак  по расчету, - объяснила она. - Герцог был  благородного
происхождения, но все же титул он получил, лишь женившись на мне.
     - А что получили вы?
     Герцогиня взглянула на него из-под ресниц.
     
     -  Мой  отец  обрел  достойного зятя, а заодно  отделался  от  бесполезной
дочери. Ричард приподнялся на стуле.
     -  Не  говорите  так  о себе! Если бы я узнал об этом  раньше,  герцог  бы
получил  достойный  урок...  -  Он  опустился  обратно.  -  Простите  мне   мою
самонадеянность, герцогиня.
     Ее язычок пробежал по губам.
     -  Если  бы  я  знала  вас  раньше, то, возможно, набралась  бы  храбрости
попросить вашей защиты, когда герцог меня бил.
     Бил  ее?  Ричард хотел бы при этом присутствовать, чтобы иметь возможность
вмешаться.
     - Почему же вы не разошлись с ним? Как можно было это терпеть?
     Ее взгляд зажег в сердце Ричарда жаркий огонь.
     -  Я  не могла. Видите ли, я - племянница королевы. Для лиц столь высокого
положения  разводы запрещены. - Внезапно она растерянно улыбнулась. -  Подумать
только,  я, кажется, жалуюсь на свои ничтожные проблемы! Простите меня, Магистр
Рал.  У многих людей неприятности в жизни гораздо серьезнее, чем скорый на руку
неверный   муж.  Не  надо  видеть  во  мне  несчастную  жертву.  У  меня   есть
обязательства  перед  моим  народом, и я должна выполнить  их.  Нельзя  ли  мне
немного чаю? - Тонким пальчиком герцогиня указала на кружку. - У меня пересохло
в  горле,  пока  я  ждала  и думала... - Щеки ее вновь заалели.  -  Думала,  не
отрубите ли вы мне голову за то, что я пришла сюда вопреки вашему приказу?
     Ричард вскочил на ноги.
     - Я прикажу принести вам горячего чая.
     -  Нет-нет,  что  вы,  мне  не хотелось бы затруднять  вас.  И  мне  нужен
действительно только глоток, поверьте!
     Ричард схватил кружку и протянул ей. Изящным жестом она поднесла кружку  к
губам.
     Чтобы вернуть свои мысли к делам, Ричард уставился на поднос.
     -  Зачем  вы  хотели меня видеть, герцогиня? Сделав глоток, она  поставила
кружку на стол, заботливо повернув ручкой к Ричарду. На краешке остался красный
след от помады.
     -  Я уже говорила, что у меня есть обязательства перед народом. Понимаете,
когда  принц Фирен был убит, королева сама уже лежала на смертном одре.  Вскоре
она  умерла.  А принц, хотя у него была уйма внебрачных детей, никогда  не  был
женат и, следовательно, не оставил наследников.
     Ни у кого еще Ричард не видел таких мягких карих глаз.
     -  Я не искушен в этих вопросах, герцогиня. Боюсь, я не совсем понимаю,  к
чему вы клоните.
     -   Я  всего  лишь  пытаюсь  сказать,  что  после  смерти  королевы  и  ее
единственного  наследника  в Кельтоне сейчас нет монарха.  Как  дочь  покойного
брата  королевы  я  наследую  трон  и становлюсь  королевой  Кельтона.  Другими
словами, я имею право сама решить вопрос о капитуляции Кельтона.
     Ричард судорожно пытался заставить себя следить за смыслом ее слов,  а  не
за тем, как двигаются ее губы.
     - Вы хотите сказать, что в вашей власти подписать капитуляцию Кельтона?
     - Именно так, ваше превосходительство, - кивнула она.
     От  этого  титула  у Ричарда вспыхнули уши. Он торопливо  схватил  кружку,
чтобы  скрыть  смущение. Почувствовав острый привкус помады, он сообразил,  что
поднес  кружку  ко рту краем, которого касались губы герцогини. Сделав  глоток,
Ричард дрожащей рукой поставил кружку на серебряный поднос.
     -  Герцогиня,  я  ничего не могу добавить к тому, что вы уже  слышали.  Мы
сражаемся  за  нашу  свободу.  Если  вы присоединитесь  к  нам,  то  ничего  не
потеряете, а, наоборот, приобретете. Например, по нашим законам будет считаться
преступлением, если муж бьет жену, и он понесет такое же наказание, как если бы
избил прохожего на улице.
     В улыбке герцогини мелькнула ласковая насмешка.
     -  Не  уверена, Магистр Рал, что даже вашей власти будет достаточно, чтобы
ввести  такой закон. В некоторых странах муж имеет право даже убить жену,  если
она  нарушит хоть один пункт из длинного списка запретов. На самом деле свобода
приведет  только  к тому, что мужчины получат дополнительные права,  а  женщины
останутся с тем, что было.
     Ричард провел пальцем по краю кружки.
     -  Нельзя  причинять боль невинному человеку. Свобода  -  вовсе  не  право
совершать  дурные  поступки. Когда в одной стране в порядке  вещей  то,  что  в
соседней  считается преступлением, - это несправедливо. Когда  мы  объединимся,
народы будут обладать одинаковыми правами, свободами и обязанностями и жить  по
одним законам.
     - Но ведь вы, конечно, не думаете, что стоит объявить обычаи вне закона, и
они тут же исчезнут?
     -  Разумеется,  нет.  Разумеется,  это  потребует  времени.  Но  появление
обычаев,  отношение к ним и их исчезновение в большой степени  основывается  на
личном  примере.  Так что в первую очередь мы должны все же  принять  закон,  а
потом показать всем, что сами живем согласно ему. Всех преступлений никто не  в
силах  предотвратить,  но  если за них не наказывать,  очень  быстро  воцарится
анархия, облаченная в одежды терпимости и попустительства.
     Герцогиня потеребила пальцами локон.
     -  Магистр  Рал, ваши слова позволяют мне с надеждой смотреть  в  будущее.
Молю добрых духов, чтобы вам удались ваши начинания.
     - Значит, вы присоединитесь к нам? Кельтон капитулирует?
     - При одном условии. - Герцогиня бросила на него умоляющий взгляд.
     Ричард судорожно сглотнул.
     - Я же сказал - никаких условий. Требования для всех одинаковы. Как я могу
надеяться на доверие, если сам не буду держать своего слова?
     Герцогиня провела языком по губам, и в ее глазах снова мелькнул страх.
     -  Понимаю,  -  едва слышно прошептала она. - Простите, что я  была  столь
эгоистична...  Человек  чести, такой, как вы, не  поверит,  что  женщина  моего
положения способна так низко пасть.
     Ричарду захотелось вогнать себе в грудь кинжал за то, что позволил  страху
проникнуть ей в сердце.
     - Что за условие?
     Склонив голову, герцогиня смотрела на свои сложенные на коленях руки.
     -  После вашей речи я и мой муж почти дошли до дворца, как вдруг... - Лицо
ее  исказилось.  -  Мы были в двух шагах от дома, когда на нас  накинулось  это
чудовище.  Я  даже не видела, откуда оно появилось. Муж держал меня  под  руку.
Блеснула  сталь...  - Из уст герцогини вырвался сдавленный  стон,  и  Ричард  с
трудом  заставил  себя усидеть на месте. - Мой муж упал...  Живот  у  него  был
распорот,  и внутренности... вывалились прямо мне под ноги. - Видно  было,  что
она  едва  удерживается  от крика. - Нож, которым его  убили,  оставил  тройной
разрез на моем рукаве.
     -  Герцогиня,  я  все понимаю, нет необходимости... Подняв дрожащую  руку,
герцогиня  жестом попросила дать ей возможность закончить. Закатав  рукав,  она
обнажила  предплечье.  Ричард сразу узнал рану, нанесенную  кинжалом  мрисвиза.
Никогда еще он так не жалел, что не обладает искусством исцелять. Он был  готов
на все, что угодно, лишь бы убрать эти багровые шрамы с ее прекрасной руки.
     Герцогиня опустила рукав.
     -  Это  пустяки.  Заживет  через несколько дней, -  сказала  она,  видимо,
догадавшись по лицу Ричарда, о чем он думает, и постучала себя по груди.  -  Но
рана  здесь не излечится никогда. Его кровь хлынула на меня... Это было ужасно!
Со  стыдом вынуждена признаться, что кричала не переставая до тех пор, пока  не
сорвала с себя платье и не смыла кровь. Я каждую ночь боюсь, что проснусь и мне
снова почудится, что я вся в крови. С тех пор я сплю без одежды.
     Лучше  бы  ей было высказаться как-то иначе: воображение сразу  нарисовало
Ричарду  весьма  живописную картинку. Он не мог оторвать глаз от  ее  обтянутой
розовым  шелком  груди. Ричард потянулся за кружкой, но опять  коснулся  губами
следа губной помады. На лбу у него выступил пот.
     - Мы, кажется, говорили о каком-то условии?
     -  Простите,  Магистр  Рал.  Просто мне  хотелось,  чтобы  вы  поняли  мое
состояние. - Она обхватила себя руками, и платье у нее на груди натянулось  еще
больше.
     Ричард уставился на поднос с ужином и потер лоб.
     - Я уже понял. Так что за условие? Герцогиня села прямее.
     - Я сдам вам Кельтон в обмен на вашу личную защиту.
     - Что? - вскинул глаза Ричард.
     - Я видела трупы этих тварей перед дворцом. Говорят, что никто, кроме вас,
не в состоянии их убить. Я до смерти боюсь этих чудовищ. Если я присоединюсь  к
вам,  Орден может наслать их и на меня. Так что, если вы позволите мне остаться
здесь, рядом с вами, под вашей защитой, пока не минует угроза, Кельтон - ваш.
     Ричард наклонился к ней:
     -  Вы  всего лишь ищете безопасности? Герцогиня кивнула. Она явно боялась,
что за ее следующие слова ей тут же снесут голову.
     -  Я  хочу, чтобы мне предоставили комнату рядом с вашей, чтобы  вы  могли
успеть прийти мне на помощь.
     - И?..
     Она наконец отважилась посмотреть ему прямо в глаза.
     -  И...  все. Таково мое условие. Ричард расхохотался. Тревога,  сжимавшая
его грудь, улетучилась.
     -  Вы  всего  лишь хотите, чтобы я защищал вас так, как мои  телохранители
защищают меня? Герцогиня, это даже и не условие, а всего лишь небольшая услуга.
Я  понимаю ваше желание спрятаться от беспощадных врагов. Я согласен. Я живу  в
гостевых  комнатах.  -  Он указал рукой. - Вон там. Все они  пустуют.  Как  наш
союзник  и  моя  почетная гостья вы можете сами выбрать себе  покои  по  вашему
вкусу. Если от этого вам будет спокойнее, займите комнату рядом с моей.
     На  ее  лице расцвела такая улыбка, что Ричард невольно зажмурился. Прижав
руки к груди, герцогиня глубоко выдохнула, будто сбрасывая с души тяжкий груз.
     - О, благодарю вас, Магистр Рал1 Ричард отбросил волосы со лба.
     -  Завтра  утром первым делом нужно будет отправить в Кельтон делегацию  в
сопровождении моих солдат. Ваши войска должны перейти под наше командование.
     -  Перейти  под  ваше... Ах да, конечно. Завтра. Я сама напишу  письмо,  а
также  составлю  список всех наших должностных лиц, которых нужно  поставить  в
известность.  Скоро  Кельтон  станет частью  Д'Хары.  -  Она  склонила  изящную
головку,  и  черные кудри рассыпались по ее розовым щечкам. - Для  нас  большая
честь  быть  первыми,  кто  присоединился к вам.  Кельтон  будет  сражаться  за
свободу.
     Ричард, в свою очередь, вздохнул с облегчением.
     - Благодарю, герцогиня... Или мне следует называть вас королева Лумхольц?
     Герцогиня непринужденно откинулась на стуле.
     -  Ни то, ни другое. - Она положила ногу на ногу. - Называйте меня Катрин,
Магистр Рал.
     -  Хорошо,  Катрин, тогда и вы зовите меня Ричард. Откровенно говоря,  мне
уже  начинает  надоедать, что все называют меня... - Тут он  встретился  с  ней
взглядом и напрочь забыл, что хотел сказать.
     Застенчиво  улыбаясь, герцогиня наклонилась вперед, и грудь  ее  легла  на
стол. Глядя, как она накручивает на пальчик прядь волос, Ричард сообразил,  что
снова  приподнимается  со стула. Он заставил себя сесть и  опять  уставился  на
стоящий перед ним поднос.
     -  Значит,  Ричард.  - Она рассмеялась низким и очень женственным  смехом,
совсем не свойственным благовоспитанным дамам. Ричард замер. Дыхание его  вдруг
сделалось тяжелым и хриплым. - Не знаю, смогу ли я привыкнуть называть по имени
такого великого человек, как Магистр Д'Хары!
     -  Возможно,  Катрин,  для  этого нужно всего лишь  немножко  практики,  -
улыбнулся Ричард.
     -  Да, практики, - странным голосом повторила она, и внезапно на щеках  ее
вспыхнул  румянец.  -  Нет,  вы только посмотрите  -  опять  я  за  свое!  Ваши
невероятные  серые глаза заставляют женщин терять разум! Лучше  я  покину  вас,
чтобы вы могли спокойно доесть ужин, пока он не остыл окончательно. - Ее взгляд
медленно переместился с лица Ричарда на поднос. - Выглядит весьма аппетитно...
     - Позвольте мне предложить и вам что-нибудь поесть! - вскочил Ричард.
     Герцогиня вместе со стулом отодвинулась от стола.
     -  Нет-нет, я не могу позволить себе... Вы, очень занятой человек,  и  без
того уже были очень добры ко мне.
     -  Я  вовсе не занят. Просто решил перекусить перед сном. Ну, хорошо -  по
крайней  мере  вы ведь не откажетесь посидеть со мной, пока я ем, и,  возможно,
все-таки  разделите со мной трапезу? Здесь гораздо больше, чем  я  в  состоянии
съесть один... Еда пропадет напрасно.
     Герцогиня снова придвинулась к столу.
     -   Что  же,  кушанья  выглядят  весьма  соблазнительно...  И  раз  вы  не
собираетесь съедать все... Тогда я, пожалуй, тоже что-нибудь съем.
     
     -  Что вы предпочитаете? - заулыбался Ричард. - Жаркое, яйца с пряностями,
рис, баранину?
     При  упоминании о баранине герцогиня оживилась. Ричард протянул ей тарелку
с  бараньими  ребрышками. Сам он вообще не собирался их есть.  С  тех  пор  как
проявился  его  дар,  ему стал противен вкус мяса. Это было  как-то  связано  с
магией,  потому  что,  как  объяснили ему сестры Света,  во  всем  должно  быть
равновесие.  Поскольку  Ричард  -  боевой чародей,  он  таким  образом  как  бы
уравновешивал те убийства, которые время от времени ему приходится совершать.
     Ричард  предложил  герцогине  нож и вилку,  но  она  покачала  головой  и,
улыбнувшись, взяла ребрышко пальцами.
     -  У  кельтонцев существует поговорка - если ешь что-то вкусное, ничто  не
должно стоять между тобой и этим блюдом.
     -  Что  ж,  я надеюсь, это достаточно вкусно, - словно со стороны  услышал
Ричард свой голос. Впервые за много дней он не чувствовал себя одиноким.
     Не  сводя  с него своих карих глаз, герцогиня оперлась на локти и откусила
кусочек. Ричард ждал.
     - Ну и как? Вкусно?
     Вместо  ответа она закатила глаза и зажмурилась, изображая восторг.  Потом
снова  уставилась  на Ричарда, восстановив возникшую между ними  связь.  Полные
губы  приоткрылись,  и ровные белоснежные зубки оторвали сочный  кусок.  Ричард
подумал, что ни разу не видел, чтобы кто-то так медленно ел.
     Разломав  хлеб  пополам, он отдал герцогине ту половину, где  было  больше
масла.  Сам  он принялся собирать корочкой остатки риса, но замер, увидев,  как
она одним движением слизнула масло с хлеба.
     -  Мне  нравится чувствовать на языке его мягкость, - чуть слышно пояснила
она, видя изумление Ричарда, и неожиданно выронила хлеб из скользких пальцев.
     Герцогиня  снова взялась за ребрышки, а Ричард так и сидел с  недонесенным
до рта куском хлеба.
     Покончив с бараниной, герцогиня длинным гибким язычком облизала губы.
     - Никогда ничего вкуснее не ела. Она взяла яйцо и откусила половину.
     - М-м... Замечательно!
     Оставшуюся половину герцогиня поднесла к губам Ричарда.
     - Вот, попробуйте сами.
     Ричард  как зачарованный послушно открыл рот, и герцогиня быстро  впихнула
туда яйцо. Ричарду оставалось либо проглотить, либо выплюнуть. Он прожевал.
     Довольная герцогиня пробежалась взглядом по подносу.
     -Что  тут у нас еще есть? О Ричард, неужели это... - Она подняла  миску  с
грушами, и взбитые сливки потекли по ее пальцам. - О да... Ах, Ричард,  это  же
объедение! Ну-ка попробуйте.
     Прежде чем Ричард успел что-то сообразить, палец герцогини оказался у него
во рту.
     - Оближите как следует, - велела она. - Правда ведь, очень вкусно?
     Ричард,  потерявший  дар  речи, только кивнул,  когда  она  вынула  палец.
Герцогиня помахала перед ним испачканной в сливках ладошкой.
     - Ой, пожалуйста, слизните и это, пока не упало на платье!
     Ричард  покорно взял ее руку и поднес ко рту. Когда он коснулся губами  ее
кожи, кровь в нем вскипела и сердце едва не выскочило.
     Герцогиня засмеялась низким грудным смехом.
     - Щекотно! У вас жесткий язык. Ричард выпустил ее руку.
     - Прошу прощения, - прошептал он.
     -  Не  будьте глупым! Я не сказала, что мне это не нравится.  -  Их  глаза
встретились,  и  Ричард  с  трудом поборол желание  погладить  ее  по  волосам.
Герцогиня  дышала  так  же  тяжело, как и он. Величайшим  усилием  воли  Ричард
заставил себя встать.
     - Уже поздно, Катрин, и я действительно очень устал.
     Она  тут же поднялась легким грациозным движением, и шелковое платье четко
обрисовало ее великолепную фигуру. Герцогиня взяла его под руку, и Ричард  чуть
было окончательно не потерял контроль над собой.
     -  Покажите  мне,  какая  комната  ваша?  Они  вышли  из  комнаты.  Ричард
чувствовал  плечом упругую грудь Катрин. Неподалеку, скрестив  руки  на  груди,
стояли  Улик  с Иганом, а в каждом конце коридора дежурили Раина и Кара.  Никто
не проронил ни слова. В полном молчании Ричард двинулся к гостевым покоям.
     Катрин  свободной  рукой настойчиво поглаживала ему  плечо.  Жар  ее  тела
пробирал Ричарда до костей. Он удивлялся, как еще умудряется переставлять ноги.
     Дойдя до крыла, где находились гостевые покои, он жестом подозвал Улика  с
Иганом.
     -  Встаньте  тут. И пусть один из вас все время дежурит. Я не хочу,  чтобы
кто бы то ни было шастал ночью по коридору. - Он бросил взгляд на Морд-Сит. - В
том числе и они.
     Телохранители, не задавая лишних вопросов, кивнули, а Ричард провел Катрин
дальше   по   коридору.  Герцогиня  еще  теснее  прижалась  к  нему,  продолжая
поглаживать его руку.
     -  Я  думаю, эта комната вполне подойдет. Приоткрыв рот, герцогиня нежными
пальчиками потеребила его за рубашку.
     - Да, - выдохнула она. - Вот эта комната. Ричард собрал волю в кулак.
     - Я займу соседнюю. Так что чувствуйте себя в безопасности.
     - Что?! - Кровь отхлынула от ее лица. -- О, Ричард, пожалуйста...
     - Спокойной ночи, Катрин. Она сжала его руку.
     -- Но... но вы тоже должны зайти! Пожалуйста, Ричард! Мне будет страшно!
      Ричард осторожно разжал ее пальцы.
     - В вашей комнате вам ничто не грозит, Катрин.
     - Но они могут уже поджидать меня там! Прошу вас, Ричард, войдите со мной!
Ричард ободряюще улыбнулся.
     -  Там  никого нет. Я бы почувствовал опасность. Ведь я волшебник,  вы  не
забыли?  Спите спокойно, а я буду в двух шагах от вас. Ничто не потревожит  ваш
покой, клянусь вам!
     Он  распахнул  дверь, протянул ей стоящую на приступке  у  двери  лампу  и
легонько подтолкнул ее в спину, заставляя войти.
     Герцогиня повернулась и провела пальчиком по его груди.
     - Я увижу вас завтра? Ричард убрал ее руку.
     - Не сомневайтесь. Завтра мы с вами должны сделать много дел.
     Закрыв за ней дверь, он двинулся к соседней комнате. Морд-Сит не сводили с
него глаз. Они уселись на пол у стены, взяв руки эйджилы. Похоже было, что  они
собираются просидеть так всю ночь.
     Ричард посмотрел на закрытую дверь комнаты Катрин. В голове у него истошно
визжал какой-то Требовательный голосок. Ричард решительно вошел в свою комнату,
закрыл  дверь  и  прижался к ней лбом, пытаясь перевести дух.  Надо  не  забыть
запереть дверь на засов, мысленно напомнил он себе.
     Почти  упав  на  край кровати, Ричард сжал лицо ладонями.  Да  что  с  ним
творится? Рубашка вся мокрая от пота! Почему эта женщина вызывает у него  такие
мысли?  С  ними  почти  невозможно бороться!  Он  вспомнил,  как  сестры  Света
говорили, что мужчины не способны контролировать кое-какие свои желания.
     С  огромным трудом он извлек из ножен Меч Истины. Сияние клинка  наполнило
комнату.  Воткнув  лезвие в пол, Ричард прижался лбом  к  рукоятке  и  позволил
магической  ярости клинка овладеть им. Шквал гнева пронизал  его  душу.  Ричард
надеялся, что этого будет достаточно, чтобы привести его в чувство.
     Краешком сознания он чувствовал, что танцует со смертью и на этот раз  меч
не сможет его спасти. Но вместе с тем он понимал, что выбора у него нет.

                                   Глава 21
     
     Сестра Филиппа выпрямилась во весь свой и без того внушительный рост.
     -  Боюсь, что вы не вполне разобрались, аббатиса. Может быть, если  бы  вы
подумали  немного  больше,  то поняли бы, что три тысячи  лет  успешной  работы
подтверждают эту необходимость.
     Верна,  облокотившись  на  стол, уперлась подбородком  в  тыльную  сторону
ладони, чтобы перстень аббатисы бросался в глаза любому, кто на нее посмотрит.
     -  Благодарю за мудрый совет, сестра, но я достаточно внимательно  изучила
данное дело. Нет смысла копать колодец в сухом месте. Жажда увеличится, но вода
не появится.
     На мгновение сестра Филиппа утратила свою обычную невозмутимость.
     -  Но,  аббатиса... Как еще выяснить, готов ли воспитанник к  тому,  чтобы
снять  с него Рада-Хань. Способ, который сейчас применяется, - единственный  из
возможных.
     Пробежав  глазами  очередной отчет, Верна поморщилась  и,  отложив  его  в
сторону, целиком перенесла внимание на советницу.
     -  Сколько  тебе  лет,  сестра? Темные глаза сестры  Филиппы  не  выразили
ничего.
     -  Четыреста семьдесят девять, аббатиса. Верна почувствовала укол зависти.
Сестра  Филиппа  выглядела моложе ее, хотя была старше на  триста  лет.  Поиски
Ричарда  дорого обошлись Берне. Теперь у Филиппы всегда будет фора во  времени,
чтобы учиться чему-то новому.
     - И сколько из них ты провела во Дворце Пророков?
     -  Четыреста  семьдесят,  аббатиса. - Легкая издевка,  с  которой  Филиппа
произнесла  ее  титул, была едва уловимой, если не вслушиваться. Верна  слушала
внимательно.
     - Стало быть, Создатель предоставил тебе четыреста семьдесят лет, чтобы ты
постигла  его  помыслы и научилась помогать юным волшебникам справляться  с  их
даром.  И  за  все это время ты не сумела разобраться, как определять  свойства
натуры своих учеников?
     - Нет, аббатиса, это не совсем то, что я...
     -  Ты  хотела  сказать  мне,  сестра, что сестрам  Света  не  хватает  ума
сообразить,  готов  ли  обучавшийся в течение  двухсот  лет  юноша  перейти  на
следующую  ступень, не подвергая его жестокому испытанию? Неужели ты  так  мало
ценишь  наши  способности? И сомневаешься в мудрости Создателя, избравшего  нас
для  этой  работы? Ты хотела сказать, что Создатель избрал нас,  предоставил  в
распоряжение  тысячелетний  опыт,  а мы по-прежнему  слишком  глупы,  чтобы  им
воспользоваться?
     - Мне кажется, аббатиса, возможно...
     -  В  разрешении  отказано.  Это дикость - использовать  Рада-Хань,  чтобы
причинять человеку невыносимую боль. Это может нанести непоправимый вред разуму
ученика.  Насколько я знаю, иногда юноши умирали во время этого испытания!  Так
что  ступай  и передай сестрам, пусть разрабатывают иную методику,  без  крови,
рвоты  и  криков. Можешь даже предложить им такой принципиально  новый  подход,
как...  Ну, не знаю, допустим, простая беседа. Если только кто-то из сестер  не
считает, что ученики способны обвести их вокруг пальца. В таком случае я жду от
них соответствующего доклада, чтобы занести это в их личное дело.
     Сестра Филиппа помолчала, по всей вероятности, взвешивая, стоит ли спорить
дальше. Наконец она нехотя поклонилась.
     - Мудрое решение, аббатиса. Благодарю за то, что просветили меня.
     Она повернулась к двери, но Верна остановила ее.
     - Я тебя понимаю, сестра. Меня учили тому же, и я, как и ты, в это верила.
Но  молодой  человек,  едва  достигший двадцати лет,  показал  мне,  помог  мне
увидеть,  как  сильно я ошибалась. Порой Создатель доносит  до  нас  свой  свет
довольно  неожиданным  способом,  но Он ждет,  что  мы  готовы  воспринять  Его
мудрость, какими бы путями она к нам ни попала.
     - Вы говорите о юном Ричарде?
     Верна провела ногтем по стопке документов.
     -  Да.  -  И,  отбросив  официальный тон, продолжала:  -  И  вот  что  мне
открылось, Филиппа: эти юноши, эти волшебники, рано или поздно выйдут в большой
мир,  и мир сам испытает их. Во имя Создателя им часто придется делать нелегкий
выбор,  и  речь идет о той душевной боли, которую они испытают при этом.  А  их
умение  стойко  переносить пытки ничего не говорит нам об их твердости  духа  и
способности к состраданию. Ты сама, Филиппа, прошла испытание болью. Ты мечтала
стать  аббатисой.  Четыреста  лет  ты  трудилась  ради  достижения  этой  цели.
Оказалось,  что  все зря. И все же ты ни разу не сказала мне ни одного  резкого
слова,  хотя  наверняка испытываешь боль каждый раз, когда видишь меня.  Но  ты
стараешься  помочь мне справляться с моими обязанностями и трудишься  на  благо
Дворца,  несмотря на боль, которая не утихает у тебя в душе. И разве ты служила
бы  мне  лучше,  заставь  я  тебя пройти испытание  пыткой,  чтобы  стать  моей
советницей? Ты выдержала бы его - но разве это что-нибудь доказало бы?
     Щеки сестры Филиппы вспыхнули.
     -  Не стану лгать, притворяясь, что согласна с тобой, но теперь по крайней
мере  я  вижу, что ты действительно старательно копала колодец и забросила  его
затем,  чтобы  не  делать  лишних  усилий. Я немедленно  передам  сестрам  твое
указание, Верна.
     -  Спасибо,  Филиппа, - улыбнулась Верна. На губах Филиппы мелькнула  тень
ответной улыбки.
     - Ричард на многое заставил нас взглянуть по-иному. Я была уверена, что он
попытаете всех нас перебить, а он вместо этого проявил больше заботы о  Дворце,
чем любой волшебник за последние три тысячи лет.
     Верна рассмеялась.
     - Если бы ты только знала, сколько раз я молила
     Создателя  дать  мне силы, чтобы не задушить этого Мальчишку  собственными
руками!
     Когда  Филиппа  выходила, Верна увидела в приемной  Милли,  которая  ждала
разрешения  войти  и  начать уборку. Сладко зевнув и потянувшись,  Верна  взяла
отчет,  который  отложила  во  время разговора, и  вышла  из  кабинета.  Жестом
разрешив Милли заняться уборкой, она повернулась к сестрам Дульчи и Фебе.
     Не  успела  Верна  открыть рот, как сестра Дульчи встала,  держа  в  руках
пачку бумаг.
     - Если вы закончили, аббатиса, просмотрите, пожалуйста, новые.
     Верна взяла пачку и пристроила под мышку.
     -  Хорошо,  я  ими  займусь. Однако уже поздно. Почему  бы  вам  не  пойти
отдохнуть?
     - Не стоит беспокоиться, аббатиса, - покачала головой Феба. - Мне нравится
моя работа и...
     -  И завтра нам предстоит еще один трудный и долгий день. Я не хочу, чтобы
вы сидели тут и клевали носом. Так что убирайтесь отсюда. Обе. Немедленно.
     Феба схватила лежащие перед ней бумаги, явно намереваясь еще поработать  в
своем кабинете. Похоже, Феба считала себя участницей какой-то бумажной гонки  и
трудилась как пчелка, словно боялась, что Верна ее перегонит. Дульчи  же  взяла
лишь  свою чашку, а бумаги оставила на столе. Она работала методично, не спеша,
но  при  этом умудрялась справляться с уймой бумаг. Впрочем, ни ей, ни Фебе  не
стоило опасаться, что Верна их перегонит. С каждым днем новоиспеченная аббатиса
отставала все больше и больше.
     Сестры   откланялись,  выразив  надежду,  что  Создатель  дарует  аббатисе
спокойный сон.
     Верна подождала, пока они дойдут до внешней двери.
     -  О,  сестра  Дульчи, есть одно дело. Я бы хотела,  чтобы  ты  завтра  им
занялась.
     -  Конечно,  аббатиса.  Что от меня требуется? Верна положила  принесенный
доклад на стол Дульчи, чтобы утром он сразу попал ей на глаза.
     -  Некая  девушка просит финансовой поддержки. Один из наших воспитанников
скоро станет отцом.
     -  Ой,  как  хорошо! - обрадовалась Феба. - Мы помолимся,  чтобы  это  был
мальчик и чтобы он родился с даром! В Танимуре не рождалось ни одного ребенка с
даром с... Не припомню даже, с каких времен! Может, на этот раз...
     Сердитый взгляд Верны заставил ее замолчать. Аббатиса обратилась к  сестре
Дульчи:
     -  Я  хочу  видеть эту юную особу и юношу, ответственного за  ее  нынешнее
состояние. Завтра ты организуешь встречу. Возможно, ее родителей тоже стоило бы
пригласить.
     Сестра Дульчи невозмутимо спросила:
     -  А  что, есть какие-то сложности, аббатиса? Верна крепче прижала к  себе
кипу документов.
     - Пожалуй, я бы сказала, что есть. Один из наших юнцов обрюхатил девушку.
     Поставив чашку с чаем обратно на стол, сестра Дульчи шагнула вперед.
     - Но, аббатиса, именно для этого мы отпускаем наших воспитанников в город.
Там они не только дают волю своим инстинктам, чтобы посторонние мысли не мешали
им в учебе, но также иногда способствуют рождению младенцев, наделенных даром.
     - Я не позволю обитателям Дворца портить жизнь горожанам!
     Голубые глаза сестры Дульчи скользнули по простому синему платью Верны.
     - Аббатиса, мужчин порой одолевают разные желания...
     - Меня тоже, сестра, но, хвала Создателю, я еще никого не удавила.
     Феба прыснула в кулачок, но тут же осеклась под грозным взглядом Дульчи.
     -   У  мужчин  другие  потребности,  аббатиса.  И  они  не  способны  себя
контролировать.  А  подобные  простые  развлечения  позволяют  им  быть   более
сосредоточенными  в  учебе. Дворец вполне может позволить  себе  оплачивать  их
похождения.  К  тому же цена невелика, если принять во внимание тот  факт,  что
иногда в результате мы приобретаем еще одного юного волшебника.
     -  Задача  Дворца - обучить молодых людей владеть своим даром и  полностью
сознавать,   что   на  них  лежит  ответственность  за  последствия.   Подобное
попустительство сводит на нет все наше обучение, - резко возразила Верна. - Что
же  касается  надежды,  будто  в результате этих беспорядочных  связей  родится
младенец,  наделенный даром, то это весьма сомнительно. Возможно, их  рождалось
бы  больше,  если бы наши воспитанники серьезнее относились к таким вещам.  По-
моему,   обилие  связей  лишь  уменьшает  их  способность  передавать  дар   по
наследству.
     -  Или,  наоборот,  до предела увеличивают те минимальные  шансы,  которые
существуют сейчас.
     -  Возможно, - пожала плечами Верна. - Но я точно знаю, что местные рыбаки
не  просиживают всю жизнь у одной и той же лунки только потому, что когда-то им
посчастливилось  поймать там крупную рыбу. А поскольку мы,  говоря  фигурально,
закидываем широкий невод, то, полагаю, пришла пора двигаться дальше по течению.
     Сестра Дульчи сплела пальцы. Она с трудом сохраняла терпение.
     - Аббатиса, Создатель благословил людей, даровав им плотские радости, и мы
не  в  силах  этому противостоять. Мужчины и женщины и впредь будут  заниматься
тем, что доставляет им удовольствие.
     - Разумеется, будут! Но оплачивать результаты этих занятий значит поощрять
безответственность. Сколько детей выросли без отцов только лишь потому, что  мы
даем женщинам, забеременевшим от наших воспитанников, деньги? Сколько жизней мы
исковеркали своим золотом? Детских жизней, сестра!
     Сестра Дульчи недоуменно развела руками:
     - Но наше золото дает им возможность прокормить себя и ребенка!
     -  Наше  золото  дает  женщинам  Танимуры возможность  просто-напросто  не
работать!  -  Верна махнула рукой, указывая на город. - Мы унижаем людей  нашим
золотом! Наше дело - учить волшебников, а не разводить, как скот!
     Сестра Дульчи побагровела.
     -  Неужели мы будем так бессердечны, что откажем им в небольшом количестве
золота?  Детей,  наделенных  даром, рождается все  меньше,  и  их  все  труднее
находить. Новые жизни важнее золота!
     -  Я  читала  отчеты.  Едва  ли это можно назвать  "небольшим  количеством
золота".  Но суть не в этом. Суть в том, что мы подрываем доверие к тому,  чему
сами же учим. Представь, что мы будем учить абсолютной правдивости, но при этом
давать пенни за каждую ложь. Каким, по-твоему, будет результат?
     Сестра Феба рассмеялась, прикрыв рот рукой.
     - Смею предположить, что вскорости мы обнищаем.
     Голубые глаза сестры Дульчи превратились в ледышки.
     -  Не  думала  я, что вы так бессердечны, аббатиса, и способны  обречь  на
голод новорожденных чад Создателя!
     -  Создатель дал их матерям грудь, чтобы вскармливать младенцев, а не  для
того, чтобы получать дармовое золото от Дворца.
     Сестра Дульчи на мгновение потеряла дар речи.
     - Но мужчины неспособны контролировать свои потребности!
     Голос Верны стал угрожающе низким.
     -  Они неспособны их контролировать, если колдунья наложит чары. Никто  из
сестер  не  накладывал чар ни на одну женщину города. Следует ли мне напоминать
тебе,  что если кто-то себе это позволит, то ей повезет, если ее лишь  выдворят
из Дворца, а не вздернут на воротах?
     Дульчи побелела как полотно.
     - Я не то...
     Верна задумчиво поглядела в потолок.
     -  Насколько я помню, в последний раз сестру Света изобличили в  том,  что
она применила любовные чары... постойте... лет пятьдесят назад?
     У сестры Дульчи забегали глаза.
     -  Это  была послушница, аббатиса, а не сестра. Верна посмотрела на нее  в
упор.
     -  И  если память мне не изменяет, ты тогда тоже входила в состав суда.  -
Дульчи  кивнула.  - И голосовала за повешение. Эта девчушка провела  во  Дворце
всего несколько лет, а ты голосовала за смертный приговор.
     - Таков закон, аббатиса, - промямлила Дульчи, не поднимая глаз.
     - Самое суровое из наказаний, предусмотренных за этот проступок.
     - Другие проголосовали так же, как я. Верна кивнула:
     -  Да,  половина. Голоса разделились поровну, и аббатиса Аннелина  приняла
окончательное решение, проголосовав за изгнание.
     Сестра Дульчи подняла голову.
     -  И я до сих пор считаю, что аббатиса была неправа. Вальдора поклялась  в
вечной  мести. Поклялась уничтожить Дворец Пророков. Плюнула аббатисе в лицо  и
поклялась в один прекрасный день убить ее.
     Верна изогнула бровь.
     -  Мне  всегда  хотелось знать, почему тебя тогда назначили  членом  суда,
Дульчи.
     Сестра Дульчи судорожно сглотнула.
     - Потому что я учила ее.
     -  Вот  как?  -  Верна прищелкнула языком. - И где же, по-твоему,  девушка
научилась приворотному заклинанию?
     В лицо сестры Дульчи бросилась краска.
     -  Нам  так  и  не удалось выяснить это точно. Вероятно, у  своей  матери.
Матери частенько учат дочерей таким вещам.
     -  Да,  я  слышала,  но мне трудно судить. Моя Мать не  владела  даром,  я
получила его через поколение, от бабушки. Но твоя мать, если я правильно помню,
даром обладала...
     -  Обладала.  -  Сестра Дульчи поцеловала кольцо на пальце: жест,  который
сестры  делают часто, но почти никогда - на людях. - Уже поздно, аббатиса.  Нам
не хотелось бы отнимать у вас время.
     - Что ж, тогда спокойной ночи, - любезно улыбнулась Верна.
     Сестра Дульчи чопорно ей поклонилась.
     -  Как  вы велели, аббатиса, завтра я приведу к вам эту девушку и молодого
волшебника - после того, как посоветуюсь с сестрой Леомой.
     -  Вот  как? - приподняла бровь Верна. - Теперь сестра Леома выше  рангом,
чем аббатиса, да?
     - Конечно, нет, аббатиса, - вспыхнула сестра Дульчи. - Просто сестра Леома
просила, чтобы я..;
     Я  просто  подумала, что вы захотите, чтобы ваша советница знала  о  вашем
решении... Чтобы оно не застало ее... врасплох.
     -  Сестра  Леома - моя советница, сестра, и я сама сообщу ей о принимаемых
мною решениях - если сочту нужным.
     Феба  поворачивала свое круглое личико от Верны к Дульчи и  обратно,  ловя
каждую реплику, но помалкивала.
     -  Я сделаю все, как вы желаете, аббатиса, - сказала Дульчи. - Пожалуйста,
простите мое... излишнее рвение... Я только хотела помочь.
     Верна  пожала плечами, едва не уронив при этом кипу бумаг, которую держала
под мышкой.
     - Разумеется, сестра. Спокойной ночи,
     Приемная  опустела. Бормоча себе под нос ругательства, Верна  вернулась  в
кабинет  и  шмякнула  бумаги  на  стол рядом с  теми,  которые  еще  не  успела
просмотреть.  Милли  яростно скребла грязь в дальнем  углу,  где  ее  никто  не
заметил бы в ближайшую сотню лет.
     В  тишине,  нарушаемой лишь шорохом тряпки и бормотанием  уборщицы,  Верна
подошла к книжной полке и пробежала пальцем по древним кожаным переплетам.
     - Как поживают твои старые кости, Милли?
     -  Ох,  лучше  не спрашивайте, аббатиса, а то опять начнете терзать  меня,
пытаясь  излечить то, что не лечится. Годы, знаете ли.- Милли подвинула коленом
ведро и перешла к следующему участку ковра. --Все мы стареем. Должно быть,  сам
Создатель  позаботился,  чтобы  нельзя  было  излечить  человека  от  старости.
Впрочем,  здесь,  во  Дворце, время, что ни говори,  бежит  куда  медленнее.  -
Высунув  от усердия кончик языка, она старательно терла ковер. - Да,  Создатель
милостиво даровал мне больше лет жизни, чем я надеялась.
     Эта  маленькая  хрупкая женщина никогда не сидела в  праздности.  Даже  за
разговором  она не переставала возить тряпкой, или оттирать пальцем пятно,  или
отковыривать  ногтем  кусочек налипшей грязи, которого  никто,  кроме  нее,  не
видел.
     Верна достала наугад первый попавшийся фолиант и раскрыла.
     -  Что  ж,  я знаю, что аббатиса Аннелина была рада видеть тебя  рядом  на
протяжении всех этих лет.
     - О да, много лет, много. Да-да, много лет.
     -  Как я недавно открыла, у аббатисы мало возможности завести друзей.  Как
хорошо,  что у нее была ты. Не сомневаюсь, мне будет не менее приятно,  что  ты
всегда рядом.
     Милли негромко обругала упрямое пятно, никак не желавшее оттираться.
     -  Да-да, мы с ней частенько беседовали по ночам. Сударыня Энн была  такая
чудесная! Мудрая и добрая. Готова была выслушать любого, даже старую Милли.
     Верна, улыбнувшись, рассеянно перевернула страницу.
     - С твоей стороны было очень любезно. Я имею в виду с перстнем и письмом.
     Милли  подняла голову. На ее тонких губах заиграла усмешка.  На  мгновение
она даже перестала орудовать тряпкой.
     - А, так вы тоже хотите об этом узнать, как другие!
     Верна резко захлопнула том.
     - Другие? Какие другие?
     Милли окунула тряпку в ведро и крепко отжала.
     -  Да  другие сестры. Леома, Дульчи, Марена, Филиппа, кто же еще. Они  вам
все прекрасно знакомы. - Милли проворно стерла одной только ей видимое пятнышко
на  книжной  полке. - Кто-то еще тоже спрашивал, только я уже и не  помню  кто.
Возраст,  знаете ли. После похорон мне от них отбою не было. Но  все  приходили
поодиночке, имейте в виду. - Милли хихикнула. - И знаете что? Все так и зыркали
по углам, когда спрашивали об этом. Верна поставила фолиант на место.
     - И что же ты им ответила? Милли опять сунула тряпку в ведро.
     -  Сказала  правду,  конечно. И вам скажу то  же  самое,  если  вы  хотите
послушать.
     - Хочу, - кивнула Верна, стараясь не выдать своего нетерпения. - Поскольку
я  теперь аббатиса, значит, должна знать правду. Передохни-ка чуть-чуть, Милли,
и расскажи мне.
     Болезненно  охнув,  Милли  поднялась на ноги и  бросила  на  Верну  острый
взгляд.
     -  Что ж, спасибо на добром слове, аббатиса. Но у меня есть работа, знаете
ли.  Мне  вовсе  не хочется, чтобы вы подумали, будто я лентяйка и  предпочитаю
работать языком, а не тряпкой.
     Верна потрепала ее по плечу.
     - Не беспокойся на этот счет, Милли. Расскажи мне об аббатисе Аннелине.
     -  Ну,  значит,  бедняжка лежала на смертном одре, когда  я  ее  видела  в
последний  раз.  Я ведь убирала и в покоях пророка. Там я ее и  увидела,  когда
пришла прибираться. Никому, кроме меня, аббатиса не доверяла убираться в покоях
Натана.  Не  скажу,  что я ее осуждаю за это; пророк был со мной  всегда  добр.
Разве что иногда вдруг выходил из себя и начинал орать. Ну, да вы знаете.  Нет,
не  на  меня, а возмущаться, что сидит взаперти столько лет. Я его понимаю.  На
его месте любой бы свихнулся от такого сидения.
     Верна откашлялась.
     - Наверное, тебе было тяжело увидеть аббатису при смерти?
     Милли коснулась руки Верны.
     -  Вы  даже  представить себе не можете, как тяжело! У меня просто  сердце
разрывается. Ей было очень больно, я видела, но она ничем этого не показывала.
Была такой же ласковой, как всегда.
     Верна нетерпеливо покусывала губу.
     - Ты хотела рассказать мне о перстне и о письме.
     -  Ах да. - Милли протянула руку и сняла с плеча Верны ворсинку. - Давайте
я буду время от времени чистить вам платье? Нехорошо, чтобы люди подумали...
     Верна ласково, но решительно убрала с плеча сморщенную руку старушки.
     -  Милли, для меня это важно. Не могла бы ты рассказать, как к тебе  попал
перстень? Милли виновато улыбнулась.
     -  Энн  сказала, что умирает. Так вот прямо и заявила: "Милли, я  умираю".
Ну,  я,  конечно,  расплакалась. Мы ведь столько  лет  были  подругами!  А  она
улыбнулась,  взяла меня за руку, вот как вы сейчас, и сказала, что  хочет  дать
мне  последнее поручение. Потом сняла с пальца кольцо и отдала мне. А в  другую
руку сунула запечатанное письмо с оттиском кольца на печати. Она велела, чтобы,
когда  все уйдут на похороны, я положила кольцо с письмом на постамент, который
мне  нужно  будет  взять здесь. Наказала быть осторожной  и  потом  их  уже  не
трогать,  потому как заклятие, которое она наложила на письмо  и  кольцо,  меня
убьет.  Энн  несколько  раз  повторила мне, что  я  должна  делать  и  в  какой
последовательности. Я и сделала все, как она говорила. А после  того,  как  она
отдала мне кольцо, я ее больше не видела.
     Верна  посмотрела  в  окно,  на сад, куда до  сих  пор  не  нашла  времени
выбраться.
     - И когда это было?
     -  А  вот этого вопроса мне никто не задавал, - пробормотала себе под  нос
Милли  и  задумчиво  потеребила губу. - Дайте-ка  сообразить...  Давненько  это
случилось... Еще до зимнего солнцестояния. Да, в тот день вы как раз  уехали  с
молодым  Ричардом. Вот кто был хорошим мальчиком! Ясный, как  солнечный  денек.
Всегда здоровался со мной и улыбался. Другие юнцы меня не замечают, даже если я
стою  прямо у них перед носом, а у Ричарда всегда находилось ласковое  словечко
для старой Милли.
     Но  Верна  ее  уже  почти не слушала. Она вспомнила тот  день,  о  котором
говорила  Милли. Они с Уорреном поехали с Ричардом, чтобы помочь  ему  миновать
щит,   не  позволяющий  воспитанникам  покинуть  Дворец  Пророков.  Потом   они
отправились  в земли народа бака-бан-мана - Долина Заблудших была родиной  этих
людей.  Родиной,  которой  они лишились три тысячи  лет  назад.  Ричард  обещал
вернуть им ее, и ему нужна была помощь их мудрой женщины.
     Чтобы  уничтожить  Башни Погибели и возродить долину,  Ричард  использовал
невообразимую  мощь,  прибегнув не только к Магии  Приращения,  но  и  к  Магии
Ущерба.  А  потом он отправился в далекое путешествие, чтобы помешать Владетелю
пройти  сквозь врата и вторгнуться в мир живых. Зимнее солнцестояние  пришло  и
минуло,  поэтому  Верна  знала,  что  Искатель  справился  с  этой  практически
невозможной задачей.
     Внезапно она резко повернулась к Милли:
     - Это было почти месяц назад. Задолго до ее смерти.
     - Ну да, около того, - кивнула Милли.
     -  Ты  хочешь  сказать, что Энн отдала тебе кольцо еще за  три  недели  до
смерти? Милли снова кивнула.
     - Но почему?
     - Она объяснила, что хочет отдать его мне, пока она еще в сознании и может
попрощаться со мной и дать точные указания.
     -  Понятно. А когда ты убирала в этих покоях потом, она действительно была
уже без сознания? Милли, вздохнув, пожала плечами.
     -  Я  же  говорю, что больше ее не видела. Когда я в следующий раз  хотела
прибраться  там,  стражники меня не пустили. Сказали, что это приказ  Натана  и
аббатисы.  Натан лечил аббатису и, я так понимаю, не хотел, чтобы  ему  мешали.
Ну, я и ушла на цыпочках, стараясь меньше шуметь.
     Верна вздохнула.
     -  Что  ж,  спасибо  тебе  за рассказ, Милли. -  Она  оглядела  заваленный
бумагами  стол. - Пожалуй, пора и мне возвращаться к работе, а то все подумают,
что я лентяйка.
     -  Ох,  как  мне  жалко вас, аббатиса! Ночь такая чудесная, теплая!  Самое
время гулять по саду!
     -  У  меня  столько  работы, что нет времени даже  нос  туда  высунуть,  -
хмыкнула Верна.
     Милли уставилась на ведро с водой и вдруг встрепенулась.
     - Аббатиса! Я только что вспомнила: Энн сказала мне еще кое-что!
     Верна поправила платье на плечах.
     -  Еще  кое-что?  То есть ты рассказала об этом другим,  но  мне  сообщить
забыла?
     -  Нет,  аббатиса, - прошептала Милли, подходя к ней вплотную. - Нет,  она
велела  передать только новой аббатисе, и никому больше. Почему-то у  меня  это
совсем вылетело из головы до этой минуты.
     -  Возможно,  она  наложила заклятие, чтобы ты забыла ее слова  для  всех,
кроме новой аббатисы.
     -  Все  может быть, - потеребив губу, согласилась Милли и посмотрела Верне
прямо  в  глаза. - Энн такое запросто могло прийти в голову. Иногда она  бывала
ужасно хитрой.
     Верна невесело улыбнулась.
     - Да уж, знаю не понаслышке. И что же она просила мне передать?
     - Она сказала, чтобы вы не надрывались с работой.
     - Это и есть послание?
      Милли кивнула и прошептала ей на ухо:
     -  Еще Энн просила меня передать, что вам нужно почаще отдыхать в саду.  И
непременно зайти в убежище аббатисы.
     - Убежище? Что еще за убежище? Милли, повернувшись, указала через окно:
     -  Там,  в  саду, есть маленький домик, его почти не видно за деревьями  и
кустами. Энн называла его своим убежищем. Я никогда не видела, что там  внутри.
Она  не  разрешала  мне  там  убирать. Сама все и мыла,  потому  что,  как  она
говорила,  это место, где можно побыть наедине с собой, и поэтому  туда  нельзя
пускать  посторонних.  Она  удалялась туда время  от  времени  -  может,  чтобы
помолиться Создателю или просто для того, чтобы побыть одной. И вам обязательно
нужно туда сходить, так она мне сказала.
     Верна раздраженно вздохнула.
     -  Похоже,  это  намек на то, что мне понадобится помощь Создателя,  чтобы
перебрать все эти бумажки! Ее шутки порой могли взбесить кого угодно!
     Милли хихикнула.
     - Да, аббатиса. Именно взбесить! - Вспыхнув, она прикрыла ладонями щеки. -
Да  простит  меня  Создатель! Энн была доброй женщиной. И шутки  ее  никому  не
причиняли зла.
     - Ну-ну...
     Потирая  виски, Верна подошла к столу. Она очень устала, и при взгляде  на
гору бумаг ее начинало мутить. Из открытого окна вливался свежий ночной воздух.
Она повернулась к старушке.
     -  Уже  поздно, Милли. Пойди поужинай и приляг отдохнуть. Твоим  косточкам
это не повредит.
     -  Вы  разрешаете, аббатиса? - Милли заулыбалась. - И вас не волнует,  что
ваш кабинет останется грязным?
     Верна негромко рассмеялась.
     -  Милли,  я столько лет провела в странствиях, что в конце концов  просто
влюбилась в грязь! Не беспокойся, все хорошо. Ступай отдохни.
     Милли собрала тряпки и подхватила ведро.
     - Тогда спокойной вам ночи, аббатиса. Непременно сходите в сад.
     Дверь  за старушкой закрылась, и воцарилась тишина. Верна постояла, вдыхая
душистый  ночной воздух, потом еще раз оглянулась по сторонам и открыла  дверь,
ведущую в сад.

                                   Глава 22

     Верна  Шла  по  узенькой тропинке, вьющейся между лилий, чувствуя,  как  с
каждым  шагом  оживают затекшие мышцы и прибавляется сил. Глаза  ее  постепенно
привыкли  к  слабому  свету  луны, и она остановилась,  наслаждаясь  окружающей
красотой.
     В  саду  аббатисы росли редкие виды вечнозеленых деревьев - приземистые  и
раскидистые,  они цвели круглый год, хотя плоды приносили лишь  осенью.  Как-то
раз  в Новом мире Верна набрела на рощицу таких деревьев и обнаружила, что  это
излюбленное убежище Мерцающих в ночи - хрупких созданий, которые кажутся только
искорками света и которых можно увидеть лишь ночью.
     После  того как Мерцающие в ночи поняли, что им не сделают ничего плохого,
Верна  и  две сестры, которые с ней путешествовали, провели в рощице  несколько
ночей,  беседуя с этими светящимися созданиями. От них, кстати, сестры и узнали
о  Срединных  Землях,  которыми правят волшебники и Исповедницы.  Еще  Верна  с
радостным  удивлением выяснила, что в Срединных Землях места, где сосредоточена
магия,  бережно  охраняются, и люди позволяют обитающим там существам  спокойно
жить своей жизнью.
     В  Древнем  мире  тоже  встречались  такие  места,  но  в  Новом  их  было
значительно  больше.  Эти крошечные эфемерные существа преподали  Верне  первый
урок  терпимости и уважения к тем, с кем ты делишь свой мир. Создатель наполнил
его  множеством хрупких чудес, и иногда самым мудрым поступком по отношению ним
было попросту оставить их в покое.
     В  Древнем  мире этой точки зрения придерживались немногие, и почти  везде
дикая  магия  было взята под контроль, чтобы глухие к доводам разума  волшебные
твари  не  калечили и не убивали людей. А Новый мир еще оставался таким,  каким
был  Древний  тысячелетия назад, до того, как человек  сделал  его  безопасным,
хотя, надо признаться, довольно-таки скучным местом обитания.
     Верна тосковала по Новому миру. Только там она чувствовала себя уютно.
     На  тихой  глади пруда спали утки, засунув голову под крыло,  а  невидимые
лягушки  оглашали  ночь жизнерадостным кваканьем. Над водой скользнула  летучая
мышь. Легкий ветерок прошелестел и пропал в кронах.
     Сразу  за прудом тропинка поворачивала к кучке деревьев, окруженной густым
кустарником. Отчего-то Верна сразу поняла, что это то самое место, которое  она
ищет, и свернула туда.
     За узеньким проходом в кустарнике ей открылся прелестный крошечный домик с
четырьмя остроконечными фронтонами. Козырек черепичной крыши находился почти на
уровне  ее  головы. Высоченные адиантумы стояли по углам домика,  и  ветви  их,
переплетаясь,  накрывали его словно огромный зонтик. У  стен  рос  шиповник,  и
воздух был напоен его ароматом. В верхней части фронтонов имелись круглые окна,
но они были прорезаны слишком высоко, чтобы заглянуть внутрь.
     Тропинка  упиралась  в  низенькую деревянную дверь  с  вырезанным  на  ней
изображением  восходящего солнца. Замка на двери не было,  только  лишь  ручка.
Верна  подергала  ее,  но  дверь  даже  не шелохнулась.  Щит.  Дверь  оказалась
защищена.
     Пытаясь определить свойства щита, Верна пробежала пальцами по его  краю  и
вздрогнула, почувствовав ледяной холод.
     Она  коснулась  своего  Хань,  мягкое тепло  заструилось  по  всему  телу,
наполняя  душу знакомым спокойствием. Верну переполнял восторг; в эти мгновения
ей  казалось, что она почти едина с Создателем. Воздух наполнился целой  гаммой
запахов  и  звуков.  Она  остро ощущала влажный соленый  привкус  океана,  ясно
слышала  стрекот насекомых, писк мелких животных и даже обрывки  далеких  слов,
принесенные   сюда   ветерком.   Верна   прислушивалась   внимательно,    чтобы
удостовериться,  что поблизости нет посторонних, но ничего  подозрительного  не
услышала.
     Тогда  она направила Хань на дверь. Чутье подсказывало ей, что весь  домик
обернут коконом, и подобному ему она еще не встречала. Он был создан из  стихии
льда,  сплетенной  с чьим-то духом. Верна никогда не думала, что  такое  вообще
возможно  - переплести стихию с призраком, и теперь не имела понятия, как  этот
кокон распутать.
     Внезапно,  повинуясь  внутреннему порыву, она коснулась  перстнем-печаткой
вырезанного на двери изображения солнца. Дверь сразу же распахнулась.
     Войдя  в  домик, Верна приложила перстень к резному солнцу  на  внутренней
стороне двери, и та послушно закрылась. Своим Хань Верна почувствовала, как щит
крепко-накрепко сомкнулся вокруг нее. Ни разу в жизни она не ощущала себя такой
одинокой - и такой защищенной.
     Вспыхнули  свечи.  Вероятно,  они были как-то  связаны  со  щитом.  Десяти
свечей,  по пять в каждом канделябре, было более чем достаточно, чтобы осветить
все  помещение.  Канделябры стояли с двух сторон небольшого  алтаря,  покрытого
белой,  расшитой  золотом  тканью.  На  алтаре  Верна  увидела  чашу,  по  всей
вероятности,  с  благовониями, а на полу перед ним -  алую  циновку  с  золотым
орнаментом по краям.
     Каждый  из четырех альковов, образованных фронтонами, по размеру  как  раз
соответствовал  удобному креслу, стоящему в одном из  них.  Во  втором  алькове
находился  алтарь, в третьем - крошечный столик и табуретка, а в  последнем,  у
самой  двери,  -  сундук.  На сундуке лежало аккуратно сложенное  покрывало.  В
центре  помещения оставалось свободное место, но совсем немного  -  по  площади
едва ли больше алькова.
     Верна  огляделась, недоумевая, зачем Аннелина велела ей  сюда  прийти,  и,
усевшись  в  кресло, обвела взглядом украшенные фресками стены. Что она  должна
тут  сделать?  А  не просто ли отдохнуть? Аннелина прекрасно представляла,  что
значит быть аббатисой. Место, где можно побыть одной и ненадолго забыть о горах
бумаг  на  столе.  Верна задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику.  Нет.
Вряд ли.
     Она чувствовала себя неуютно. Ее ждали дела. На столе лежали непрочитанные
отчеты.   Сцепив  руки  за  спиной,  она  принялась  вышагивать  по  крошечному
помещению.  Нет,  все  это  - пустая трата времени. Раздраженно  вздохнув,  она
подошла к двери, но остановилась, так и не коснувшись кольцом резного солнца.
     Вернувшись  обратно, Верна немного поразмыслила, а потом, подобрав  подол,
опустилась  на  колени  перед  алтарем.  Может,  Аннелина  хотела,  чтобы   она
помолилась?  Аббатиса  должна быть благочестивой, хотя абсурдно  полагать,  что
кому-то  нужно особое место для молитвы Создателю. Он сотворил все, и  молиться
ему  можно где угодно. Создатель у тебя в сердце и услышит тебя, где бы  ты  ни
был.
     Вздохнув,  Верна воздела руки, но настроение у нее было явно  неподходящим
для  углубленной молитвы. Ее раздражало, что Аннелина, даже мертвая, заставляет
ее что-то делать. Постукивая ногой по полу, Верна вновь обежала взглядом стены.
Похоже, это очередная шуточка Энн, которая даже из потустороннего мира пытается
в  последний раз насладиться властью. Неужели ей за столько лет это не надоело?
Ну да, как бы не так. Энн не из таких. Она все подстроила так, чтобы даже после
смерти могла...
     Взгляд Верны упал на чашу. В ней что-то лежало, и это был отнюдь не пепел.
     Протянув  руку,  она  достала  небольшой  бумажный  сверток,  перевязанный
кусочком  проволоки. Верна покрутила его в руках, рассматривая со всех  сторон.
Наверное,  это  оно  и есть. Должно быть, за ним она и была  сюда  послана.  Но
почему  сверток  оставили именно тут? И вдруг ее осенило - из-за  щита!  Никто,
кроме аббатисы, не может сюда войти!
     Верна разогнула проволоку, осторожно развернула бумагу и заглянула внутрь.
     Путевой дневник.
     Сделав глубокий вдох, она достала дневник и перелистала. Пустой.
     Путевые  дневники, как и дакры, были магическими предметами, и создали  их
волшебники,  владеющие  и Магией Приращения, и Магией  Ущерба.  С  тех  пор  на
протяжении  трех  тысячелетий таких волшебников не рождалось -  кроме  Ричарда.
Были такие, кто овладел Магией Ущерба по призванию, но только Ричард получил ее
от рождения.
     Путевые  дневники обладали вот каким свойством: каждый имел себе  пару,  и
то,  что  писалось  в одном при помощи прилагаемого к нему  стилоса,  сразу  же
появлялось  в  другом. Тем же стилосом можно было стереть  написанное,  поэтому
дневники  никогда не кончались и их можно было использовать снова  и  снова.  В
кабинете  аббатисы  Верна  обнаружила целый  ящик  таких  дневников,  связанных
парами.
     Обычно  их  брали  с собой Сестры, отправляясь на поиски обладающих  даром
мальчиков.  Для  этого  нередко  приходилось  пересекать  Долину  Заблудших,  а
оказавшись по ту сторону барьера, уже не было возможности вернуться обратно  за
дополнительными  инструкциями.  Каждая  сестра  могла  осуществить  лишь   одно
путишествие туда и обратно. До недавнего времени. Пока Ричард не разрушил Башни
Погибели.
     Мальчик,  не понимающий своего дара, порой даже не подозревает о  нем,  но
дар  все равно проявляется. Некоторые сестры обладали способностью обнаруживать
в   потоке   силы   колебания,   вызванные  его   проявлением.   Однако   такая
чувствительность  встречается  редко, поэтому за  мальчиками  посылали  обычных
сестер, которые брали с собой дневники, чтобы иметь возможность в любую  минуту
связаться с Дворцом Пророков.
     Разумеется,  обучить  мальчика управлять даром мог и волшебник.  На  самом
деле это было куда предпочтительнее, но волшебников постепенно становилось  все
меньше  и  меньше и, кроме того, далеко не все хотели взваливать на себя  такую
ответственность. Поэтому сестры Света еще давным-давно заключили с волшебниками
соглашение,  согласно  которому  им  дозволялось  взять  мальчика  к  себе   на
воспитание только в том случае, если нет волшебника, которой бы обучил его сам.
Сестры,  со  своей  стороны, поклялись никогда не забирать  мальчика,  которого
согласился учить волшебник.
     Наказанием  за нарушение соглашения была неизбежная смерть,  если  сестра,
нарушившая  его,  снова  появится в Новом мире. В случае  с  Ричардом  Аннелина
нарушила соглашение. А Верна послужила ей орудием, хотя и не знала об этом.
     Хуже того. Оказывается, Аннелина прекрасно знала, где находится Ричард,  и
сознательно  запутала  тех,  кто отправился на его поиски.  Из-за  этого  Верна
постарела  на  двадцать  лет, что по меркам Дворца  Пророков  приравнивалось  к
тремстам  годам. И хотя она поступила так для того, чтобы реализовалась  нужная
ветвь  пророчества  и  Владетель был бы остановлен,  Верна  не  могла  простить
Аннелине,  что  у  нее отобрали молодость ради отвлекающего  маневра,  даже  не
спросив ее согласия.
     Спохватившись, Верна одернула себя. Ничего у нее не отняли. Она  выполняла
волю  Создателя. И то обстоятельство, что она не знала подробностей, не  делает
ее  работу  менее  важной. Многие тратят молодость на всякую  ерунду.  А  Верна
потратила ее ради того, чтобы спасти всех живущих.
     Да и потом, эти двадцать лет скорее всего были лучшим временем в ее жизни.
Она многое повидала, она научилась принимать решения и нести ответственность за
них.  И  была  избавлена от необходимости читать уйму отчетов,  наоборот,  сама
давала  пищу для них. Нет, она ничего не потеряла. Наоборот, приобрела  гораздо
больше, чем если бы прожила во Дворце триста и даже больше, чем триста, лет.
     Верна  почувствовала,  как  на руку капнула слеза,  и  вытерла  щеку.  Она
скучала по путешествиям. Раньше она думала, что ненавидит эти поездки, и только
теперь  поняла, как много они для нее значили. Дрожащими пальцами Верна провела
по обложке путевого дневника и вдруг почувствовала знакомое ощущение...
     Она  быстро  поднесла дневник к глазам. Так и есть. Три шишечки,  глубокая
царапина  на задней обложке... Тот самый дневник! Двадцать лет она едва  ли  не
каждый день держала его в руках - как же после этого ошибиться! Это именно  он.
В  кабинете  аббатисы  Верна в свое время проглядела  все  дневники  в  поисках
своего, но не нашла. Оказывается, он лежал здесь.
     Но  зачем?  Развернув бумагу, в которую был обернут дневник,  она  увидела
надпись. Верна поднесла бумагу ближе к свече.
     Храни его как зеницу ока.
     Верна перевернула ее другой стороной, но это было все.
     Храни его как зеницу ока.
     Верна  знала почерк Аннелины. Когда она отправилась за Ричардом,  ей  было
запрещено  прибегать  к магии Рада-Хань, чтобы держать его  в  узде,  хотя  она
должна  была доставить во Дворец не мальчика, как обычно, а взрослого  мужчину.
Тогда Верна, рассердившись, отправила во Дворец послание:
     
     Я сестра, которая несет ответственность за этого мальчика. Полученные мной
указания  неразумны, если не сказать - абсурдны. Мне необходимо  знать,  в  чем
смысл этих указаний. Мне необходимо знать, от кого они исходят.
      
      Ответ последовал незамедлительно:
      
      Ты   должна  выполнять  указания,  или  же  тебе  придется  отвечать  за
      последствия. И более не сомневайся в указаниях из Дворца.
                  Аббатиса, собственноручно.
     
     Этот  выговор навсегда отпечатался в памяти Верны. И почерк тоже.  Строчка
на клочке бумаги была написана той же рукой.
     Только  вернувшись  во  Дворец, Верна узнала, что  Ричард  владеет  Магией
Ущерба, и поняла, что, если бы прибегла к помощи Рада-Хань, юноша скорее  всего
просто убил бы ее. Аббатиса спасла ей жизнь, но Верне было обидно, что ей опять
ничего не объяснили.
     Впрочем,  Верна  понимала, почему Аннелина так поступила. Во  Дворце  были
сестры Тьмы, и аббатиса не хотела рисковать. Но все равно было обидно.
     Разум  и  чувства  не всегда пребывают в согласии. Став  аббатисой,  Верна
начала  понимать,  что  порой  убедить людей  в  необходимости  сделать  что-то
попросту  невозможно и тогда остается только приказывать. А  иногда  приходится
использовать людей так, что они сами об этом не знают.
     Верна бросила бумагу в чашу, подожгла ее с помощью Хань и дождалась,  пока
не останется ничего, кроме пепла.
     Потом  она крепче сжала путевой дневник - свой дневник - в руке.  Приятно,
что  он  снова у нее. Конечно, он не лично ее, а принадлежит Дворцу,  но  Верна
владела  им  столько  лет, что привыкла считать своим,  как  старого  надежного
друга.
     И  тут  ее словно ударило. А где же второй? У этого дневника есть двойник.
Где он? У кого?
     Верна,  вздрогнув,  поглядела  на  книжечку.  Аннелина  опять  ничего   не
объяснила.  Вполне может быть, что второй у кого-нибудь из сестер Тьмы.  Может,
таким  образом Аннелина пыталась помочь ей узнать, кто из сестер втайне  служит
Владетелю?  Но как? Не может же она просто написать в дневнике "кто  ты  и  где
ты?".
     Верна поцеловала перстень и встала.
     Храни его как зеницу ока.
     Путешествия были опасны. Сестер могли взять в плен и даже убить защищенные
своей  магией  враждебно  настроенные люди. В  таких  ситуациях  только  дакра,
похожее  на  нож  оружие,  мгновенно отбирающее жизнь, было  способно  защитить
сестру  при  условии, что она окажется достаточно проворной. Верна  по-прежнему
носила  свою  дакру  в рукаве. А когда-то давно она пришила к  платью  потайной
карман, чтобы хранить там путевой дневник.
     Сунув книжечку в тайничок, она погладила его через платье.
     Храни его как зеницу ока.
     Милостивый Создатель, у кого же второй?
     
     
     Когда  Верна  вышла в приемную, сестра Феба подскочила словно ужаленная  и
залилась румянцем.
     -  Аббатиса... Вы меня напугали! Вас не было в кабинете... Я подумала, что
вы ушли спать. Верна взглянула на заваленный бумагами стол.
     - По-моему, я велела тебе закончить на сегодня и идти отдыхать.
     -  Да,  -  кивнула  Феба, в смущении ломая пальцы. - Но я  вспомнила,  что
забыла  проверить  кое-какие  цифры,  испугалась,  что  вы  это  обнаружите,  и
прибежала обратно, чтобы доделать.
     Верна сложила руки на животе.
     -  Феба,  тебе  не хотелось бы сделать для меня то, что аббатиса  Аннелина
всегда поручала своим старшим помощницам?
     Феба перестала ломать пальцы.
     - Конечно! А что именно?
     Верна жестом указала на свой кабинет.
     -  Я  удалилась в сад, чтобы попросить Создателя указать мне путь,  и  мне
пришло   в   голову,  что  в  эти  времена  испытаний  надлежит   свериться   с
пророчествами.  Когда  у аббатисы Аннелины возникала такая  необходимость,  она
велела  своим помощницам удалить из хранилища всех посторонних, чтобы никто  не
видел,  что  именно она читает. Не хочешь ли спуститься туда и  приказать  всем
покинуть хранилище, поскольку сейчас туда придет аббатиса? Феба возликовала.
     - С удовольствием, Верна!
     А ведь она действительно на вид почти девчонка, недовольно подумала Верна.
Они с Фебой были ровесницами, хотя, увидев их рядом, никто бы этого не сказал.
     -  Тогда  пошли.  У меня есть еще и другие дела. Сестра  Феба  ринулась  к
дверям, на ходу набрасывая на плечи свою белую шаль.
     - Феба. - Круглое личико выглянуло из-за двери. - Если Уоррен в хранилище,
пусть  остается.  Он  лучше других разбирается в книгах и  быстрее  отыщет  мне
нужные. Это сбережет время.
     -  Хорошо,  Верна,  -  выдохнула Феба. Ей нравилась работа  в  приемной  -
наверное,  потому,  что поднимала ее в собственных глазах.  Неудивительно,  что
возможность  отдать приказ, хоть и от имени аббатисы, так обрадовала  ее.  Феба
ухмыльнулась. - Хорошо, что на месте оказалась я, а не Дульчи!
     Верна  вспомнила,  что  когда-то  они  с  Фебой  были  очень  похожими  по
характеру.  И подумала, неужели она была такой же несдержанной, когда  Аннелина
отправила  ее  за Ричардом? Да, за проведенные вне стен Дворца годы  она  стала
старше Фебы не только внешне. Впрочем, путешествия всегда расширяют кругозор.
     - Прямо как в старые добрые времена, правда? - улыбнулась Верна, когда они
с Фебой спускались по лестнице.
     Феба хихикнула:
     - Ага! Только теперь нам не придется забивать с молитвой тысячу гвоздей!
     И  она  упорхнула вперед, шелестя подолом. Верна подошла к огромной  двери
хранилища  как  раз в тот момент, когда Феба выводила оттуда  шестерых  сестер,
двух  послушниц и трех воспитанников. Их обучение не прерывалось  ни  днем,  ни
ночью,  и  порой  их  даже  специально будили -  в  частности,  для  занятий  в
хранилище.  Время суток не имело значения для Создателя, и ученики должны  были
знать, что, выполняя волю Его, они тоже не должны обращать внимания на подобные
мелочи. Увидев аббатису, все дружно поклонились.
     -  Да  благословит  вас Создатель, - произнесла Верна. Она  чуть  было  не
принялась  извиняться  за  то,  что  выставила  их  из  хранилища,  но  вовремя
спохватилась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что ее слово - закон.
     -  Никого  нет, аббатиса, - торжественно провозгласила Феба  и,  кивнув  в
сторону  хранилища, добавила: - Остался лишь тот, кого вы хотели видеть.  Он  в
одном из малых залов.
     Кивнув  ей, Верна повернулась к послушницам, которые во все глаза смотрели
на аббатису.
     -  Как продвигается ваша учеба? Дрожа как осиновые листья, девушки присели
в реверансе. Залившись краской, одна из них ответила:
     - Очень хорошо, аббатиса.
     Верна  вспомнила, как когда-то Аннелина точно так же заговорила  с  ней  и
даже ей улыбнулась. Верне тогда показалось, что с ней говорит сам Создатель.  В
воспоминании об этой минуте она еще долгие годы черпала силы.
     Наклонившись, Верна притянула к себе обеих девушек и поцеловала  каждую  в
лоб.
     -  Если будет необходимость, не бойтесь обращаться прямо ко мне. Для этого
я здесь нахожусь и люблю вас, как всех чад Создателя.
     Девочки  просияли и снова сделали реверанс, на сей раз гораздо  увереннее.
Круглыми  глазами  они  смотрели на золотой перстень у  Верны  на  пальце.  Как
полагается,  они поцеловали собственные кольца, шепча молитву Создателю.  Верна
сделала то же самое. Глаза послушниц округлились еще больше.
     Верна протянула руку.
     -  Не хотите ли поцеловать кольцо, символизирующее Свет, за которым все мы
следуем?
     Послушницы  по  очереди  опустились на  колено  и  поцеловали  перстень  с
изображением восходящего солнца.
     Верна положила им на плечи руки.
     - Как вас зовут?
     - Элен, аббатиса, - представилась одна.
     - Валерия, аббатиса, - выговорила вторая.
     -  Элен  и Валерия. - Верне не потребовалось напоминать себе, что  следует
улыбнуться. - Запомните, Элен и Валерия: хотя многие знают больше вас  и  могут
научить  вас  разным вещам, нет таких, кто стоит ближе к Создателю или  дальше.
Даже я. Мы все - его дети.
     Послушницы ушли, а Верна еще раз улыбнулась и помахала рукой им вслед.
     Оставшись  вдвоем  с  Фебой,  она прикоснулась  к  холодной  металлической
пластинке  в  стене.  Огромная дверь, представляющая собой гигантский  каменный
монолит,  с грохотом сдвинулась с места. Пол задрожал. Главный вход в хранилище
закрывался  крайне  редко.  Только при чрезвычайных  обстоятельствах  и  только
аббатиса могла его запечатать. Верна шагнула вперед, и дверь закрылась у нее за
спиной. В хранилище было тихо, словно в могиле.
     Верна  прошла мимо древних, потертых столов, заваленных свитками,  увидела
кое-где  сборники простейших пророчеств. Должно быть, сестры  вели  занятия.  В
нишах  горели  лампы,  но  все равно казалось, что в  хранилище  царит  темень.
Длинные  ряды  книжных  полок  высились вдоль стен между  массивными  каменными
колоннами.
     Уоррен  был в одном из дальних залов. Доступ туда был разрешен  далеко  не
всем, поэтому каждое из крошечных помещений имело собственную дверь и щит. Там,
где сейчас находился Уоррен, хранились самые ранние пророчества, написанные  на
древнедхарианском.  Теперь  уже  мало кто  владел  этим  языком,  но  Уоррен  и
предшественница Верны были среди этих немногих.
     Когда Верна вошла, Уоррен едва глянул на нее.
     -  Феба  сказала,  что ты хотела посмотреть какие-то  книги,  -  рассеянно
бросил он.
     - Уоррен, я хотела поговорить с тобой. У меня новости.
     Переворачивая страницу, он даже не соизволил поднять взор.
     - Да-да, хорошо.
     Нахмурившись, Верна пододвинула стул, но не села. Заученным движением  она
выхватила  левой  рукой  дакру.  Дакра  очень  напоминала  кинжал,  только   ее
серебряный клинок был круглым и тонким, словно игла. Но не раны, нанесенные им,
были  смертельными.  Дакра  - оружие, обладающее древней  магией,  -  мгновенно
вытягивала  жизнь из жертвы, независимо от тяжести нанесенного  ею  ранения.  И
защиты от ее магии не было.
     Уоррен наконец поднял голову. Глаза у него были красные от усталости.
     - Уоррен, я хочу, чтобы ты взял вот это.
     - Дакра - оружие сестер.
     - У тебя тоже есть дар, так что ты можешь ею пользоваться не хуже меня.
     - И зачем она мне, по-твоему?
     - Чтобы ею защищаться.
     - О чем это ты? - нахмурился Уоррен.
     -  О  сестрах... - Верна осеклась. Кто знает, как далеко могут слышать те,
кто  владеет  Магией Ущерба. Услышали же они Аннелину. - Ну,  ты  понимаешь.  -
Верна  понизила голос. - Уоррен, твой дар бессилен против них. А от этой  штуки
спасения  нет.  Никакого. - Она ловко покрутила дакрой,  демонстрируя  завидную
сноровку. Серебро мрачно сверкнуло в тусклом свете лампы. Перехватив дакру, она
протянула  ее  Уоррену  рукояткой вперед. - Я нашла несколько  штук  у  себя  в
кабинете и хочу, чтобы одна была у тебя. Уоррен отмахнулся.
     - Я не знаю, как обращаться с ней. Я умею только читать старые книги.
     Верна сгребла его за воротник балахона и притянула к себе.
     -  Просто  ткнешь ею, и все. В живот, грудь,спину, шею, руку, ногу  -  все
равно! Просто ткни, призвав одновременно свой Хань, и противник будет мертв, не
успеешь ты и глазом моргнуть!
     - У меня рукава не такие, как у тебя. Я ее потеряю.
     -  Уоррен, дакре совершенно все равно, где ты будешь ее носить.  Положи  в
карман,  если  хочешь. Только не сядь на нее ненароком. Вздохнув,  Уоррен  взял
дакру.
     - Ну, если это доставит тебе удовольствие... Только сомневаюсь, что у меня
хватит духу кого-нибудь заколоть.
     Отпустив его, Верна устремила взгляд вдаль.
     -  Ты  сильно  удивишься, обнаружив, на что ты способен,  если  заставляет
нужда.
     - И ты пришла только поэтому? Потому что нашла лишнюю дакру?
     -  Нет.  -  Верна достала из потайного кармана путевой дневник и  положила
перед Уорреном. - Я пришла из-за этого.
     Он искоса поглядел на нее.
     - Собираешься в путешествие?
     Не выдержав. Верна стукнула его по плечу.
     - Да что с тобой, в конце концов?! Уоррен отодвинул книгу.
     - Я просто устал. Так что же особенного в этом путевом дневнике?
     Верна понизила голос.
     -  Аббатиса  Аннелина оставила мне послание, в котором велела пойти  в  ее
тайное  убежище в саду. Оно было закрыто щитом, сплетенным из льда  и  духа.  -
Уоррен  вопросительно поднял бровь. Верна показала перстень. -  Он  открывается
вот  этим.  А внутри я нашла дневник. Он был завернут в бумагу, а на  ней  было
написано "храни его, как зеницу ока".
     Уоррен взял дневник книжечку и перелистал пустые страницы.
     - Наверное, через него она собирается передать тебе инструкции.
     - Она мертва!
     - И ты думаешь, это ее остановит?- Уоррен. насмешливо выгнул бровь.
     -  Может, ты и прав, - невольно улыбнулась Верна. - Может, второй  дневник
мы сожгли вместе с ней, и она будет слать указания из мира мертвых.
     Лицо Уоррена снова стало серьезным.
     --  А  ты  что,  не знаешь, где его пара? Подобрав платье, Верна  уселась,
придвинув стул ближе.
     - Понятия не имею. Это какой-то ребус. Может, Энн таким образом хотела мне
сказать, что если я найду второй, то найду и нашего врага.
     Брови Уоррена сдвинулись к переносице.
     - Полная бессмыслица. Как тебе только могло прийти это в голову?
     -  Я не знаю, Уоррен! - Верна провела ладонью по лицу. - Это единственное,
до  чего  я смогла додуматься. Может, тебя осенит? Почему она не сообщила,  где
находится  второй?  Если бы он был у кого-то, кому можно доверять,  она  вполне
могла просто написать имя, или хотя бы намекнуть, что второй дневник - у друга.
     - Пожалуй. - Уоррен снова уставился на стол.
     -  В  чем  дело,  Уоррен? - мягко спросила Верна. - Ты сегодня  совсем  не
такой.
     Уоррен посмотрел на нее. Взгляд у него был тревожным.
     -  Я  прочитал пророчество, которое мне очень не нравится, - промолвил  он
наконец.
     - И что в нем?
     Уоррен  долго  молчал. Потом он двумя пальцами подтолкнул к  Верне  листок
бумаги. Поколебавшись, она взяла его в руки и начала читать вслух.
     Когда  аббатиса  и Пророк уйдут к Свету в священном обряде,  на  том  огне
вскипит  котел обмана и возвысится лжеаббатиса, которая будет править до  самой
гибели  Дворца  Пророков.  На  севере  же опоясанный  мечом  оставит  его  ради
серебряной сильфиды, которую вернет к жизни, и она ввергнет его в объятия зла.
     Верна боялась встретиться взглядом с Уорреном. Уронив бумагу на стол,  она
сложила  руки на коленях, чтобы не было видно, как дрожат ее пальцы. Она  молча
сидела, уставившись в пол и не зная, что сказать.
     - Это пророчество истинной ветви, - нарушил наконец молчание Уоррен.
     -  Смелое  заявление даже со стороны такого талантливого толкователя,  как
ты. Сколько лет этому пророчеству?
     - Нет и дня.
     Верна подняла на него круглые от изумления глаза.
     -  Что?! - шепотом выговорила она. - Уоррен, ты хочешь сказать, что... что
это твое? Что ты наконец сам составил пророчество?
     Взгляд Уоррена был устремлен вдаль.
     -  Да.  Я  впал  в некий транс, и в этом состоянии меня посетило  видение.
Вместе  с  ним пришли и слова. Наверное, то же самое происходило и  с  Натаном.
Помнишь, я говорил тебе, что недавно начал понимать пророчества, как никогда до
этого не понимал? Истинное понимание их приходит через видение.
     - Но в книгах записаны слова, а не видения, - развела руками Верна.
     - Слова - только способ их передать и вызвать видения у того, кто обладает
даром пророчества. Все, что сестры изучили за последние три тысячи лет, лишь  в
малой  степени приближает вас к постижению пророчеств. Слова - это  всего  лишь
своего  рода выключатель. Я это понял, когда ко мне пришло пророчество, которое
ты  прочла. В моей голове словно открылась запертая до того дверь. Сколько  лет
потрачено, а ключ к разгадке, оказывается, был все время во мне!
     -  Ты  хочешь сказать, что можешь прочесть любое пророчество, и в  видении
тебе явится его истинное значение?
     Уоррен покачал головой:
     -  Я лишь ребенок, делающий первые шаги. Мне предстоит пройти долгий путь,
прежде чем передо мной откроется все.
     Верна  поглядела  на лежащий на столе лист бумаги, потом отвела  взгляд  и
принялась крутить перстень на пальце.
     - А это, которое пришло к тебе, означает именно то, что написано?
     Уоррен провел языком по пересохшим губам.
     -  Как  и  первый шаг ребенка, оно очень неровное. Это не самое точное  из
пророчеств.  Можно  сказать,  это своего рода проба  пера.  Теперь,  кстати,  я
понимаю, что и многие другие, которые я читал, тоже из этой категории, но...
     - Уоррен, это правда или нет?! Он задумчиво опустил рукава.
     -  Все  правда,  но  слова,  как  и во всех пророчествах,  не  обязательно
выражают то, что нам кажется. Скрипнув зубами, Верна наклонилась к волшебнику.
     - Отвечай на вопрос, Уоррен! Мы с тобой в одной лодке. Я должна знать!
     Он с напускной небрежностью отмахнулся, словно хотел показать, что все это
не так уж и важно, но Верна восприняла этот жест как предупреждение.
     -  Слушай,  Верна,  я  знаю, что было в видении, но я  новичок  и  не  все
понимаю, хотя это пророчество и сделано мною.
     Верна твердо глядела на него.
     - Рассказывай, Уоррен.
     - Аббатиса в пророчестве - не ты. Не знаю, кто это, но не ты.
     Верна, вздохнув, прикрыла глаза.
     -  Что  ж, все не так плохо, как я было подумала. Во всяком случае,  не  я
погублю  Дворец. Так что можно попробовать превратить это пророчество в  ложную
ветвь.
     Уоррен отвернулся и, схватив со стола листок с пророчеством, сунул  его  в
книгу.
     - Верна, чтобы кто-то другой стал аббатисой, ты должна умереть.

                                   Глава 23

     По  его телу пробежала волна желания, и он понял, еще не видя ее, что  она
вошла в комнату. Его ноздри затрепетали, безошибочно почуяв свойственный только
ей  запах,  и  он  опять почувствовал, что не в силах противостоять  искушению.
Вместе  с  тем  Ричард ощущал какую-то угрозу, неуловимую,  как  мелькнувшая  в
тумане тень, но от этого искушение становилось только сильнее.
     С  отчаянием человека, атакуемого многочисленными врагами, он схватился за
рукоять  меча,  надеясь отсрочить свое падение, которое было  почти  неизбежно.
Впрочем,  сейчас  он  надеялся не на обнаженную сталь, а  на  тиски  магической
ярости, которая даст ему сил устоять. Он выдержит. Должен выдержать.
     От этого зависит все.
     Ричард  вцепился  в  рукоять меча и позволил волнам всепоглощающей  ярости
затопить его душу.
     Подняв глаза, он увидел головы Улика и Игана, плывущие над толпой.  Ее  не
было  видно  за  спинами стоящих перед ним людей, но .он знал, что  она  здесь.
Солдаты и дворяне начали расступаться, давая дорогу огромным д'харианцам и той,
кого они сопровождали. Толпа заволновалась, словно поверхность озера, в которое
бросили камень. Ричарду припомнилось пророчество, в котором его самого называли
"камнем, брошенным в пруд", - создателем волн в мире живых.
     И тут он увидел ее.
     От  сдерживаемой страсти у него перехватило дыхание. Она  была  в  том  же
розовом шелковом платье, что и прошлой ночью, поскольку не взяла с собой другой
одежды.  Ричард  вдруг  отчетливо  вспомнил  ее  слова  о  том,  что  она  спит
обнаженной, и почувствовал, как тяжело застучало его сердце.
     Невероятным  усилием воли он заставил себя сосредоточиться на  делах.  Она
широко  раскрытыми  глазами смотрела на солдат, которых так хорошо  знала.  Это
была  кельтонская  дворцовая  гвардия, только  теперь  все  они  были  одеты  в
д'харианскую форму.
     Ричард  встал рано и лично проследил за всеми приготовлениями.  Спать  все
равно было невозможно: его терзали сны, полные плотских утех.
     Кэлен, любовь моя, сможешь ли ты простить мне мои сны?
     По  его  приказу  во  Дворец Исповедниц было доставлено  все  необходимое.
Обезоруженные кельтонцы не имели особой возможности возражать, но, надев темные
кожаные  доспехи,  оглядели друг друга и остались довольны.  Им  объявили,  что
отныне Кельтон становится частью Д'Хары, и вернули оружие.
     Теперь   они  стояли  в  ряд,  гордые  и  бдительные,  не  сводя  глаз   с
представителей других стран, которые еще не присоединились к Д'Харе.
     Как   оказалось,   нет   худа  без  добра.  Метель,  позволившая   Брогану
ускользнуть,  задержала  в  городе официальных  лиц  и  дипломатов.  Ричард  не
преминул  этим воспользоваться и приказал всех высокопоставленных лиц  привести
во  Дворец. Он хотел, чтобы они присутствовали при капитуляции Кельтона, одного
из  самых  могущественных государств Срединных Земель. Он  желал  преподать  им
последний урок.
     Когда  Катрин начала подниматься по ступенькам на возвышение, Ричард встал
ей навстречу. Бердина шагнула в сторону, давая ей дорогу. Ричард расставил Морд-
Сит  по  дальним  углам подиума, чтобы они находились подальше  от  него.  Кара
хотела ему что-то сказать, но он даже слушать не стал.
     Когда карие глаза Катрин остановились на нем, Ричард едва устоял на ногах.
Левая  рука, сжимавшая рукоять меча, начала дрожать. Он напомнил себе, что  ему
не надо хвататься за меч, чтобы управлять его магией, и рискнул его отпустить.
     Пытаясь  научить  его  касаться Хань, Верна  заставляла  его  представлять
мысленно какую-нибудь картинку, чтобы сосредоточиться. Ричард тогда выбрал  для
этого   Меч  Истины  и  теперь  тоже  крепко  держал  в  голове  его  мысленное
изображение.
     Но  в  сегодняшней битве с теми, кто стоит перед ним, от меча проку  мало.
Сегодня  от него требуются ловкая дипломатия и маневры, разработанные с помощью
генерала Райбиха и его офицеров. Ричард надеялся, что все пройдет как надо.
     - Ричард, что...
     -  Добро пожаловать, герцогиня. Все уже готово. - Ричард поцеловал ей руку
с  галантностью  придворного  кавалера, но, прикоснувшись  губами  к  ее  коже,
почувствовал, как в сердце разгорается пламя. - Я знал, что вы захотите,  чтобы
представители  других стран были свидетелями вашего отважного  решения  первыми
присоединиться  к  нам в борьбе с Имперским Орденом, первыми проложить  путь  к
спасению Срединных Земель.
     - Но я... Да... Конечно...
     Ричард   повернулся  к  приглашенным.  Они  напряженно  ждали  дальнейшего
развития  событий,  но все же на сей раз аудитория казалась  куда  спокойнее  и
покладистее, чем в прошлый раз.
     -  Герцогиня Лумхольц, которая, как вам, надеюсь, известно, вскоре  станет
королевой Кельтона, от имени своего народа приняла решение присоединить Кельтон
к  Д'Харе  и  пожелала,  чтобы  вы присутствовали  при  подписании  ею  акта  о
капитуляции.
     -  Ричард,  - зашептала Катрин, чуть приблизившись, - я должна...  Сначала
нужно  дать  документы  нашим  юристам...  Просто  для  уверенности,  что   они
составлены правильно и не возникнет никаких недоразумений.
     Ричард ободряюще улыбнулся.
     -  Хотя я нисколько не сомневаюсь, что документы составлены безупречно, но
тем  не  менее предвидел ваше беспокойство и позволил себе вольность пригласить
их  на  подписание. - Ричард махнул рукой. Раина схватила за  локоть  какого-то
мужчину  и втащила на подиум. - Мастер Сифолд, не выскажете ли вы вашей будущей
королеве свое профессиональное мнение?
     Мужчина поклонился.
     -  Как и говорит Магистр Рал, герцогиня, документы составлены безупречно и
ясно. Никаких недоразумений быть не может.
     Ричард взял со стола красивую грамоту.
     -  С  вашего  позволения, герцогиня, я хотел бы зачитать акт о капитуляции
присутствующим  здесь представителям стран, входящих в Срединные  Земли.  Пусть
они убедятся в вашем мужестве и в вашей искренности.
     Герцогиня  Лумхольц гордо подняла свою очаровательную  головку  и  окинула
взглядом собравшихся.
     -  Да, Магистр Рал, прошу вас. Ричард тоже взглянул в напряженные от ожида
ния лица.
     - Пожалуйста, не уходите. Это не займет много времени.
     Держа перед собой бумагу, Ричард начал громко читать:
     -  Да  будет  известно  всем  народам, что Кельтон,  подписывая  сей  акт,
безоговорочно  капитулирует перед ДХарой. Подписано  мною  собственноручно  как
законно назначенным правителем Кельтона. Герцогиня Лумхолъц.
     Ричард  положил бумагу на стол, макнул перо в чернильницу и  протянул  его
Катрин. Она замерла. Лицо ее сделалось пепельно-серым.
     Ричард   испугался,  что  герцогиня  сейчас  упадет.  Выбора  у  него   не
оставалось.  Призвав  магию меча, он приблизил губы к уху герцогини  и,  стойко
выдерживая  мучительные  волны желания, вызванного прикосновением  к  ее  коже,
шепнул:
     -  Катрин,  когда мы покончим с этим, не согласитесь ли вы прогуляться  со
мной? Вдвоем? Я мечтал о вас всю ночь...
     Нормальный  цвет моментально вернулся к ее щекам. Ричард уже  был  уверен,
что сейчас она обнимет его, и возблагодарил духов, когда этого не произошло.
     -  Конечно, Ричард, - шепнула в ответ герцогиня. - Я тоже мечтала только о
вас. Давайте скорее покончим со всеми формальностями.
     -  Я  горжусь  вами, вашей силой и мужеством. Герцогиня  улыбнулась  такой
многообещающей  улыбкой,  что не только у Ричарда,  но,  наверное,  у  половины
мужчин в зале вспыхнули уши.
     Герцогиня взяла перо; не преминув коснуться при этом его руки.
     -  Я  подписываю акт о капитуляции голубиным пером в знак того, что  делаю
это  по доброй воле и во имя Мира, а не как потерпевшая поражение сторона. Мною
руководит любовь к своему народу и надежда на будущее. И надежда эта связана  с
этим  человеком  - Магистром Ралом. От имени Кельтона клянусь  в  вечной  мести
тому, кто посмеет причинить ему вред.
     Наклонившись, она поставила под документом витиеватую подпись.
     Не успела она выпрямиться, как Ричард достал еще несколько бумаг и положил
перед ней.
     - Что...
     - Письма, о которых вы говорили, герцогиня. Я не хотел обременять вас этой
работой потом, когда мы сможем использовать время гораздо лучше. Ваши помощники
помогли  их  составить. Пожалуйста, проверьте и убедитесь, что  здесь  изложено
все,  что  вы  хотели  сказать,  когда прошлой ночью  предложили  их  написать.
Лейтенант  Харрингтон  из вашей дворцовой гвардии подсказал  нам  имя  генерала
Болдуина,  командующего  кельтонскими вооруженными  силами,  имена  дивизионных
генералов  Каттера,  Леидена,  Несбита,  Бредфорда  и  Эмерсона,  а  также  еще
нескольких  гвардейских командиров. Вам нужно всего лишь подписать эти  письма,
адресованные  каждому из них, в которых содержится приказ передать командование
моим  офицерам. Представители вашей гвардии отправятся в Кельтон  с  теми,  кто
примет  командование.  Ваш  помощник  адъюнкта,  мастер  Монтлеон,  оказал  нам
огромную  помощь  в составлении инструкций министру финансов Пеллетье,  мастеру
Карлайла,  министру  стратегического  планирования,  губернаторам,  управляющим
торговыми миссиями, Камерону, Таку, Спунеру, Эшмору, а также Левардсону,  Дудье
и  Фолкингему  из  министерства торговли. Коадъютор  Шаффер  не  менее  любезно
предоставил нам список мэров. Мы не хотели нанести кому-то обиду, упустив  хотя
бы  одного, поэтому попросили его сделать полный список. Здесь письма ко  всем,
но,  конечно,  текст  один  и тот же, только проставлены  имена.  Так  что  вам
достаточно  прочитать только одно, а потом подписать остальные. Мы отправим  их
прямо  отсюда.  Гонцы  уже  ждут. Каждого будет сопровождать  солдат  из  вашей
гвардии,  чтобы  не возникло недоразумений. Я собрал здесь всю  вашу  гвардию,
чтобы в дальнейшем гвардейцы могли подтвердить подлинность вашей подписи.
     Ричард перевел дух и выпрямился. Катрин, ошалело моргая, глядела на  ворох
бумаг.  Ее  помощники  столпились вокруг, гордые своей работой,  проделанной  в
столь короткий срок
     Ричард снова наклонился к герцогине.
     -  Надеюсь, я сделал все, как вы хотели, Катрин. Вы сказали, что сами  обо
всем  позаботитесь,  но я не хотел скучать без вас, пока вы  будете  заниматься
канцелярщиной, поэтому встал пораньше и все приготовил. Надеюсь, вы довольны.
     Она  поглядела  на лежащее сверху письмо и сдвинула его в  сторону,  чтобы
прочитать следующее.
     - Да... конечно...
     Ричард придвинул ей кресло.
     - Почему бы вам не присесть?
     Катрин  уселась и начала подписывать письма, а Ричард, сдвинув перевязь  с
мечом,   сел  рядом,  в  кресло  Матери-Исповедницы.  Он  перевел   взгляд   на
представителей стран Срединных Земель, наблюдавших за процедурой, и не сводил с
них  глаз, пока скрипело перо. Магическая ярость бурлила в нем, но он сдерживал
ее,  чтобы  не  терять  сосредоточенности. На  мгновение  Ричард  повернулся  к
кельтонским чиновникам.
     -  Сегодня вы проделали великолепную работу, и я почту за честь,  если  вы
захотите  и  впредь использовать ваши способности. Уверен, что смогу  найти  им
достойное применение, когда Д'Хара начнет расширяться.
     Выслушав  слова  благодарности,  Ричард  снова  обратил  все  внимание  на
молчаливых зрителей. Д'харианские офицеры за многие месяцы успели немало узнать
о  торговле в Срединных Землях. Пока Ричард вместе с ними гонялся за  Броганом,
он  порасспросил их, а сегодня утром еще расширил свои познания.  Если  знаешь,
что  спрашивать,  можно узнать многое. Особенную помощь в этом оказала  госпожа
Сандерхолт, которую Создатель не обделил ни слухом, ни любопытством.
     -   Некоторые  из  документов,  которые  подписывает  герцогиня,  касаются
торговли,  -  сообщил Ричард выжидательно глядящим на него  дипломатам.  Катрин
старательно  водила пером. Он обласкал взглядом ее обнаженные плечи  и  усилием
воли  отвел глаза. - Поскольку отныне Кельтон входит в состав Д'Хары, вы должны
отдавать себе отчет, что он не станет вести никаких торговых операций  с  теми,
кто не присоединится к нам.
     Он посмотрел на низенького толстого мужчину с курчавой седой бородой.
     -  Насколько  я  понимаю,  представитель Гартрам,  это  ставит  Лифанию  в
затруднительное  положение. Поскольку границы Кельтона и Галей  отныне  закрыты
для  всех, кто не входит в состав Д'Хары, для вашей торговли наступают  трудные
дни. На севере у вас Галея с Кельтоном, на востоке - Д'Хара и горы Ранг-Шада на
западе.  Вам  будет довольно трудно найти руду, чтобы получить железо,  которое
раньше  вы  закупали  у  Кельтона в обмен на зерно.  Но  Кельтон  отныне  будет
закупать зерно на складах Галей. Поскольку эти два государства отныне входят  в
состав  Д'Хары, им больше нет необходимости заниматься контрабандистами,  и  их
армии могут полностью сосредоточиться на охране внешних границ. Д'Хара, в  свою
очередь, безусловно, найдет применение кельтонскому железу и стали. Советую вам
поспешить  с поиском руд, поскольку Имперский Орден нападет скоро и,  вероятнее
всего,  с  юга. Я подозреваю, что их войска пойдут прямо через Лифанию,  а  мои
люди не станут проливать за вас кровь.
     Ричард  перевел взгляд на высокого сухопарого мужчину, почти лысого,  если
не считать нескольких седых волосинок на голом черепе.
     -  Посол Безанкур, с глубоким сожалением должен сообщить вам, что одно  из
этих  писем содержит указания для комиссара Камерона. В нем говорится, что  все
соглашения между Сандерией и Кельтоном отныне дезавуированы. До тех пор пока  и
вы  не  войдете  в  состав Д'Хары. Весной Сандерия не сможет перегнать  скот  с
равнин на высокогорные пастбища Кельтона.
     Посол побледнел так, что его можно было принять за мертвеца.
     - Но, Магистр Рал, нам негде пасти скот весной и летом! Летом наши равнины
превращаются в пустыню. Что же нам делать?
     Ричард пожал плечами:
     - Могу посоветовать начать резать скот, чтобы сохранить хоть что-то. Посол
ахнул.
     -  Магистр Рал, соглашения между нами и Кельтоном действуют уже сотни лет!
Вся наша экономика утроится на овцеводстве!
     -  Меня это не касается, - выгнул бровь Ричард. - Я проявляю заботу только
о наших союзниках.
     Посол Безанкур умоляюще воздел руки.
     - Магистр Рал, мой народ разорится! Вся страна опустеет, если нам придется
вырезать скот! Представитель Терио быстро шагнул вперед.
     -  Вы  не  можете этого допустить, Магистр! Хергборг зависит  от  поставок
шерсти. Это... это... это уничтожит нашу промышленность!
     -  И  тогда они перестанут торговать с нами, - заговорил еще один. - А нам
приходится закупать зерно, потому что наши почвы непригодны для земледелия.
     Ричард подался вперед.
     -  Тогда  советую  вам  использовать эти аргументы в  разговоре  с  вашими
правителями и постараться убедить их, что капитуляция - единственный  выход.  -
Он оглядел остальных представителей. -
     Вы цените независимость, но очень скоро начнете ценить объединение. Отныне
Кельтон  -  часть  Д'Хары.  Торговые пути будут  перекрыты  для  всех,  кто  не
присоединится  к  нам.  Я  предупреждал, что никому  не  удастся  отсидеться  в
сторонке.
     Зал  Совета  наполнился  протестами, мольбами и взываниями  к  милосердию.
Ричард медленно встал, и мгновенно воцарилась тишина.
     Посол Сандерии обвиняющим жестом поднял костлявый палец.
     - Вы безжалостный человек!
     Ричард кивнул. В глазах его плескалась магия.
     -  Не  забудьте  сообщить об этом Имперскому Ордену, если  вы  предпочтете
присоединиться к нему. - Он глянул сверху вниз на послов и дипломатов. - У  вас
были   единство   и   мир   под   властью  Совета  и  Матери-Исповедницы.   Но,
воспользовавшись ее отсутствием, пока она сражалась за вас и  ваши  народы,  вы
отказались  от  них  ради  собственной  жадности.  Вы  повели  себя  как  дети,
передравшиеся  за кусок пирога. У вас был шанс поделить пирог на  всех,  но  вы
предпочли украсть его у более слабых. Если вы сядете за мой стол, вам  придется
помнить о хороших манерах, но каждый из вас получит свой кусок хлеба.
     На  этот  раз  все промолчали. Ричард поправил на плечах плащ  мрисвиза  и
вдруг осознал, что Катрин закончила подписывать бумаги и смотрит на него своими
огромными  карими  глазами. Под ее мягким взглядом он не мог больше  удерживать
волшебную ярость меча.
     Когда  Ричард  снова  повернулся к представителям Срединных  Земель,  гнев
исчез из его голоса.
     -  Погода установилась. Вам лучше двинуться в путь. Чем быстрее вы убедите
своих  правителей  принять  мои  условия,  тем  меньше  неприятностей  придется
пережить вашим народам. Я не хочу, чтобы кто-то страдал... - Он замолчал.
     Катрин встала рядом и поглядела вниз, на людей, которых так хорошо знала.
     -  Делайте так, как говорит Магистр Рал. Он и без того уделяет вам  больше
времени,  чем  вы  заслуживаете. - Повернувшись, она сказала  одному  из  своих
помощников:  -  Пусть мои вещи немедленно доставят сюда. Я  остаюсь  здесь,  во
дворце Исповедниц.
     -  Почему  она  остается  здесь? - спросил один из  послов,  подозрительно
нахмурив брови.
     -  Как  вам  известно, ее мужа убил мрисвиз, - ответил Ричард. - Герцогиня
попросила защиты, и я ей ее предоставил.
     - Вы хотите сказать, что нам всем угрожает опасность?
     - Очень может быть, - кивнул Ричард. - Ее муж был отличным фехтовальщиком,
и  все  же...  Впрочем, надеюсь, вы будете осторожны. Если вы присоединитесь  к
нам,  то  станете гостями дворца и окажетесь под защитой моей магии. Во  дворце
достаточно   свободных  покоев,  но  они  останутся   пустыми,   пока   вы   не
капитулируете.
     Встревожено   переговариваясь,  представители   стран   Срединных   Земель
направились к выходу.
     - Мы идем? - тихонько поинтересовалась Катрин.
     Теперь,  когда задача была выполнена, Ричард вдруг ощутил в  душе  пустоту
которая, впрочем, немедленно заполнилась благодаря присутствию Катрин. Он  взял
ее под руку, и они двинулись прочь. Ричард собрал остатки воли и остановился  в
конце подиума, где стояли Улик и Кара.
     - Все время держите нас в поле зрения. Ясно?
     - Да, Магистр Рал, - хором ответили Кара и Улик.
     Картин дернула его за рукав.
     - Ричард!
     Он наклонился к ней, и от ее теплого дыхания по телу юноши пробежала волна
желания.
     -  Ты  сказал, что мы будем одни. Я хочу остаться с тобой наедине.  Совсем
наедине. Прошу тебя!
     Именно  для  этого  мгновения Ричард копил  силы.  Но  он  больше  не  мог
удерживать в воображении образ меча. В отчаянии он представил вместо меча  лицо
Кэлен.
     -  Здесь  небезопасно, Катрин. Я это чувствую. Я не могу  рисковать  твоей
жизнью.   Когда  я  перестану  чувствовать  опасность,  мы  останемся  наедине.
Пожалуйста, постарайся меня понять - это только пока.
     Она выглядела огорченной, но послушно кивнула.
     - Хорошо - пока.
     Когда они спускались с подиума, Ричард поглядел Каре в глаза.
     - Не упускай нас из виду во что бы то ни стало.

                                   Глава 24
     
     Феба  бухнула  очередную пачку докладов на клочок свободного пространства,
еще остававшегося на полированной крышке стола.
     -  Верна,  можно  задать  тебе личный вопрос?  Верна  подмахнула  записку,
поступившую с кухни, в которой испрашивалось разрешение на покупку новых котлов
взамен прогоревших.
     - Мы с тобой старые подруги, Феба. Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
     Она  перечитала  запрос, а потом над своей подписью  написала  "отказать".
Пусть  чинят  старые.  Напомнив  себе, что следует  улыбнуться  подруге.  Верна
улыбнулась ей и кивнула:
     - Спрашивай.
     Круглые щечки Фебы вспыхнули. Она сжала ладони.
     -  Только не подумай, что я хочу тебя обидеть... Твое положение совершенно
особенное,  но  я  не  могу  спросить об этом ни у кого,  кроме  такой  близкой
подруги, как ты. - Она неуверенно кашлянула. - Скажи, что значит стать  старой?
Верна издала смешок.
     -  Мы  с  тобой  ровесницы, Феба! Феба затеребила  подол  своего  зеленого
платья. Верна выжидающе смотрела на нее.
     - Да, конечно... Но ведь ты отсутствовала больше двадцати лет. И постарела
так  же,  как  те, кто живет за пределами Дворца. Мне потребуется  лет  триста,
чтобы так постареть. Ты... Ну, понимаешь... ты выглядишь, как... сорокалетняя.
     -  Да, - вздохнула Верна. - Путешествия старят. Во всяком случае, мое было
именно из таких.
     -  Это  было  бы для меня ужасно - отправиться в путешествие и  постареть.
Скажи, а это больно - внезапно стать старой? Ты, наверное... Ну, не знаю...  Не
чувствуешь себя привлекательной и не испытываешь радости, да? Мне нравится, что
мужчины за мной ухаживают. Я не хочу стать старой, как... Меня это мучает.
     Верна откинулась на спинку кресла. Первым ее желанием было просто-напросто
удавить  Фебу,  но она мысленно сосчитала до десяти и напомнила себе,  что  это
личный вопрос, который она сама разрешила задать.
     -  Смею  предположить, что для каждого это происходит по-разному,  поэтому
могу  сказать  лишь,  что чувствую я. Да, Феба, немного больно  сознавать,  что
многое  ушло безвозвратно. Как будто, пока я ждала, когда же начнется настоящая
жизнь,  у меня незаметно украли юность. Но по милости Создателя в этом  есть  и
хорошая сторона.
     - Хорошая? Что же тут можно придумать хорошего?
     -  Ну,  внутри я осталось прежней, только стала мудрее. Я обнаружила,  что
стала  лучше понимать как себя саму, так и других. Стала ценить то, что никогда
не  ценила  прежде. Стала лучше разбираться в том, что действительно важно  для
славы  Создателя.  Можно сказать, что теперь я чувствую себя более  уверенно  и
меня  гораздо меньше волнует, что обо мне думают другие, что касается мужчин...
Ты  побоялась  об  этом спросить прямо, но я все же отвечу.  Мужчины  меня  по-
прежнему  интересуют, только теперь другие. Юнцы мне неинтересны.  Меня  больше
привлекают мужчины моего возраста.
     Глаза Фебы стали круглыми как плошки.
     - Пра-авда? Тебе нравятся старики? Верна поцокала языком.
     -  Я  сказала - мужчины моего возраста, Феба. Какие мужчины нравятся  тебе
сейчас?  Пятьдесят  лет назад тебе бы и в голову не пришло  даже  взглянуть  на
твоего нынешнего ровесника. А парни того возраста, какого ты была пятьдесят лет
назад, кажутся тебе смешными. Понимаешь, о чем я?
     - Ну... Пожалуй.
     По ее глазам Верна видела, что она ничего не поняла.
     -  Вот послушницы, которых мы сегодня видели, Элен и Валерия. Вспомни, что
мы  в  их  возрасте думали о женщинах, которым тогда было столько лет,  сколько
тебе сейчас?
     Феба хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
     - Я считала их невероятно старыми! Никогда не думала, что мне когда-нибудь
будет столько же лет!
     - Ну а теперь как ты относишься к своему возрасту?
     -  Ну, я вовсе не старая! Тогда я была просто глупышкой. Мне нравится  мой
нынешний возраст. Я по-прежнему молода.
     -  Вот и со мной так же, - пожала плечами Верна. - Я больше не считаю тех,
кто старше меня, стариками, потому что знаю: они видят себя такими же, как мы с
тобой видим себя.
     Феба сморщила носик.
     -  Кажется,  я  понимаю,  что  ты имеешь в виду,  но  все  равно  не  хочу
становиться старой.
     -  Феба,  во  внешнем мире за этот срок ты прожила бы уже три человеческих
жизни.  Ты,  как и все мы, получила от Создателя неоценимый дар, чтобы  у  тебя
было  время учиться самой, а потом учить молодых волшебников. Это редкое благо,
доступное лишь очень немногим.
     Феба   медленно  кивнула.  Верна  Видела,  что  эти  слова  заставили   ее
задуматься.
     -  Ты говоришь мудрые вещи, Верна. Я всегда знала, что ты очень умная,  но
ты никогда прежде не казалась мне мудрой.
     - Это тоже одно из преимуществ возраста, - улыбнулась Верна. - А наши юнцы
считают мудрой тебя. В стране слепых и кривой - король.
     -  Но  все  равно - страшно видеть, как увядает твое тело и лицо покрывают
морщины!
     - Это происходит не сразу. Поэтому успеваешь привыкнуть. Лично меня пугает
мысль снова стать твоего возраста.
     - Почему?
     Верна  хотела  было сказать, что боится снова стать такой же дурочкой,  но
тут же одернула себя, напомнив себе еще раз, что они с Фебой старые подруги.
     - Да, наверное, потому, что мне пришлось продираться через тернии, которые
тебе еще предстоит преодолеть, и я хорошо знаю, как сильно они колются.
     - Какие мне встретятся тернии? - заинтересованно спросила Феба.
     -  Думаю, что у каждого человека они свои. Кто знает, какие достанутся  на
твою долю?
     Феба, сцепив пальцы, наклонилась ближе.
     - А какие тернии встретились на твоем пути, Верна?
     Верна  поднялась и закрыла чернильницу. Она смотрела на стол, но не видела
его.
     -  Хуже  всего, - медленно произнесла она, - было увидеть, какими  глазами
смотрит на меня Джедидия, когда я вернулась. Для него, как и для тебя,  я  была
всего лишь морщинистой старой каргой.
     - О, Верна, я никогда так не...
     - Способна ли ты понять эту боль, Феба?
     -  Ну  конечно, когда тебя считают старой и страшной, хотя  это  вовсе  не
так... Верна покачала головой:
     -  Нет,  ты  не поняла. - Она поглядела Фебе прямо в глаза. - Больно  было
увидеть,  что для него имеет значение только внешность, а то, что вот здесь,  -
она  постучала  себя  по голове, - ему было не нужно. Его  интересовала  только
оболочка, а не содержимое.
     Верна  не сказала о том, что еще более тяжелым открытием явилось для  нее,
что  Джедидия перешел на сторону Владетеля. Ей пришлось убить его, вонзив дакру
ему  в  спину, чтобы спасти жизнь Ричарду. Джедидия предал не только ее,  но  и
Создателя. Вместе с ним умерла и какая-то часть самой Верны.
     Феба выпрямилась, глядя на Верну слегка озадаченно.
     - Да, наверное, я понимаю, что ты имеешь в виду. Когда мужчина...
     -  Надеюсь,  я хотя бы отчасти ответила на твой вопрос, Феба,  -  перебила
Верна. - Всегда приятно поболтать с подругой. - В ее голосе явственно зазвучали
властные нотки аббатисы. - Есть ли ко мне посетители?
     - Посетители? - Феба моргнула. - Нет, сегодня никого.
     -  Отлично.  Я намерена в уединении помолиться Создателю. Попроси  Дульчи,
пусть поможет тебе закрыть дверь щитом. Я не желаю, чтобы меня беспокоили.
     -  Слушаюсь, аббатиса, - поклонилась Феба и вдруг улыбнулась. - Спасибо за
беседу, Верна. Прямо как в старые добрые времена, когда нас отправляли спать, а
мы  часами  болтали.-Она  поглядела  на  заваленный  бумагами  стол.  А  как  с
докладами? Я вижу, их у тебя скапливается все больше и больше.
     -  Как аббатиса я не могу пренебрегать Светом, который управляет Дворцом и
сестрами.  Кроме  того,  я  должна молиться за всех  нас  и  просить  Создателя
направлять наши помыслы. В конце концов, мы ведь сестры Света.
     В глазах Фебы опять появилось восторженное выражение. Похоже, она считала,
что, став аббатисой, Верна каким-то образом перестала быть обычным человеческим
существом и чудесным образом коснулась руки Создателя.
     -  Разумеется,  аббатиса.  Я прослежу, чтобы щит  был  установлен  должным
образом. Никто не нарушит вашего уединения.
     У порога Верна мягко окликнула Фебу:
     -  Ты  еще  ничего  не  выяснила о Кристабель? Феба отвела  взгляд.  Верне
показалось, что она испугалась.
     -  Нет. Никто не знает, куда она поехала. И неизвестно также, куда исчезли
Амелия  и  Джанет.  Кристабель, Амелия, Джанет, Феба и  Верна  были  подругами,
вместе росли, но самые близкие отношения у Верны сложились именно с Кристабель,
хотя  она,  как  и  все, в те годы немного завидовала этой  девочке.  Создатель
наделил  Кристабель  роскошными светлыми волосами, красивым  личиком,  а  также
милым и добрым характером.
     Было  что-то весьма загадочное в том, что три ее подруги внезапно исчезли.
Сестры  иногда покидали Дворец, чтобы навестить родных, пока те еще были  живы,
но  в  таких  случаях всегда испрашивали разрешения. К тому  же  родители  этих
сестер давно уже умерли от старости. Иногда сестры отправлялись в путешествие и
для  того,  чтобы немного отдохнуть и развеяться, но и в этом случае полагалось
уведомить об отъезде и сообщить, куда именно они направляются.
     Ни  Кристабель,  ни  Амелия,  ни Джанет этого не  сделали.  После  похорон
прежней  аббатисы  они  просто исчезли. Верна боялась, что  они,  возможно,  не
смогли  смириться с тем, что аббатисой стала она, и предпочли покинуть  Дворец.
Но  как  бы  ни  было ей больно от этой мысли. Верна молилась, чтобы  случилось
именно это, а не что-нибудь гораздо худшее.
     -  Если  что-то  услышишь, Феба, скажи мне, - велела  Верна,  стараясь  не
выдать своего беспокойства.
     Когда  Феба ушла, Верна установила с внутренней стороны двери щит, который
придумала  сама, используя качества, свойственные только ее личному Хань.  Если
кто-нибудь попытается войти, то разорвет тончайшие нити. А если даже заметит  и
попытается потом починить своим Хань, Верна увидит чужую магию.
     Рассеянные  солнечные лучи пробивались сквозь листву, освещая садик  тихим
ласковым  светом. В конце маленькой рощицы рос благородной лавр, весь усыпанный
пушистыми почками. За ними виднелась усаженная розами ухоженная лужайка. Сорвав
лавровый  лист.  Верна растерла его в руке и с удовольствием  вдохнула  пряный
аромат.
     За  лужайкой  заросли сумаха и маленькие деревца скрывали  высокую  стену,
окружавшую   сад  аббатисы,  создавая  иллюзию  большого  пространства.   Верна
внимательно  изучила  расположение веток. Если не  найдется  более  подходящего
места,  можно  попробовать здесь. Она двинулась дальше.  Времени  оставалось  в
обрез.
     На маленькой боковой тропинке, огибающей рощицу, где стоял маленький домик
-  убежище  аббатисы,  - Верна наконец нашла то, что ей было  нужно.  Приподняв
подол, она подошла ближе к стене и убедилась, что место просто идеальное. Прямо
возле  стены росли груши, и одна оказалась особенно подходящей: ее ветви  росли
по обе стороны ствола, словно ступеньки лестницы.
     Подоткнув  подол.  Верна  собралась уже лезть,  но  остановилась,  заметив
содранную  кору.  Она провела пальцем по этим царапинам. Так,  похоже,  она  не
первая аббатиса, которая желает тайком покинуть свое узилище.
     Забравшись  на  стену и убедившись, что поблизости нет  стражников,  Верна
обнаружила очень удобный спуск к довольно широкому уступу, ведущему  к  толстой
дубовой ветке, откуда можно было спрыгнуть набольшой валун, а там уже до  земли
оставалось  неболее двух футов. Оказавшись внизу, Верна тщательно  стряхнула  с
себя кору и листья, одернула свое серое платье и поправила скромный воротничок.
Перстень  аббатисы  она сунула в потайной карман. Набросив  на  голову  шаль  и
плотно  повязав ее под подбородком, Верна улыбнулась, радуясь, что нашла тайный
выход из своей бумажной тюрьмы.
     Она  удивилась, увидев, что народу на мосту непривычно мало. Нет, конечно,
стражники были на местах, сестры, послушницы и воспитанники в ошейниках сновали
повсюду, но из простых людей ей попадались в основном только старухи.
     Верна  привыкла,  что весь день до захода солнца жители  Танимуры  толпами
тянутся  по мосту на остров Халзбанд, чтобы испросить у сестер совета  или,  на
худой  конец, милостыню. Многие обожали молиться во внутренних двориках  Дворца
Пророков:  они  считали обитель сестер Света священной  землей.  А,  может,  им
просто нравилась архитектура этих двориков.
     Но   сегодня   здесь  было  на  удивление  пусто.  Послушницы,   обязанные
сопровождать  посетителей,  тоскливо слонялись без дела.  Стражники  на  постах
увлеченно  болтали, и те, что удостоили Верну взглядом, увидели  лишь  одну  из
сестер,  спешащую  по  своим  делам. Никто не отдыхал  на  лужайках,  никто  не
любовался  садами,  а радужные брызги фонтанов не сопровождались  восторженными
ахами  взрослых  и  радостным  визгом детей. Даже скамейки,  излюбленное  место
городских сплетников, и те пустовали.
     Вдали били барабаны.
     Уоррен  ждал  Верну у скалы на берегу - на месте прошлой их встречи  -  ив
ожидании  задумчиво  кидал  в  воду камешки. Посреди  реки  болталась  одинокая
рыбацкая лодка. Услышав шаги, Уоррен вскочил.
     -  Верна!  Я  уже  думал, что ты не придешь! Верна поглядела  на  старика-
рыболова, насаживающего на крючки приманку.
     - Феба хотела узнать, каково это - быть старой и морщинистой.
     -  А  почему  она  спросила  об  этом у тебя?  -  поинтересовался  Уоррен,
отряхивая свой лиловый балахон.
     Он был искренне озадачен, но Верна только вздохнула:
     - Пошли.
     В  городе было так же непривычно пусто, как и во Дворце. Даже на рынке  не
было  ни  души.  Лавочки были закрыты, мастерские не работали, и  везде  царила
непривычная тишина, нарушаемая лишь отдаленным и уже привычным барабанным боем.
     Уоррен  вел  себя  так, будто ничего необычного не происходит.  Когда  они
свернули на узенькую пыльную улочку с покосившимися домами, Верна не выдержала:
     -  Да  куда  все  подевались?!  Что тут творится?  Уоррен,  остановившись,
недоуменно поглядел на нее.
     - Сегодня день джа-ла.
     Она непонимающе уставилась на него:
     - Джа-ла?
     -  Ну да, - кивнул Уоррен, не понимая, что ее так поразило. - День джа-ла.
А что же еще, по-твоему... - Он осекся и хлопнул себе по лбу. -
     Прости, Верна. Я думал, ты знаешь. Мы уже к этому настолько привыкли,  что
я совершенно упустил из виду, что ты можешь не знать.
     -  Не  знать  чего? - всплеснула руками Верна. Уоррен взял ее под  руку  и
повел дальше.
     -  Джа-ла  - это такая игра, соревнование. За городом, - он кивком  указал
направление,  -  в  лощине  между холмов, устроили игровое  поле.  Это  было...
пожалуй, лет пятнадцать - двадцать назад, когда император пришел к власти. Всем
нравится эта игра.
     -  Игра? Ты хочешь сказать, весь город отправился глазеть на игру?  Уоррен
кивнул:
     - Боюсь, что так. За исключением очень немногих, главным образом стариков.
Они  не  понимают правил, поэтому им не интересно. Но все остальные в восторге.
Игра превратилась во всеобщую страсть. Детишки на улицах начинают в нее играть,
едва научившись ходить.
     Верна оглядела пустынную улицу.
     - Ив чем ее смысл?
     -  Я пока еще ни разу не видел, как в нее играют, - признался Уоррен. -  Я
редко выхожу из хранилища. Но кое-что знаю. Меня всегда интересовали игры и  их
роль  в структуре различных культур. Я изучал древние игры, но джа-ла дала  мне
возможность самому проследить процесс ее врастания в культуру, поэтому я о  ней
немного  поспрашивал.  В  джа-ла  играют двумя командами  на  квадратном  поле,
обнесенном сеткой. В каждом углу стоят ворота, по двое у каждой команды. Игроки
стараются забить "брок" - тяжелый кожаный мяч размером чуть меньше человеческой
головы - в одни из ворот противника. Если им это удается, они получают очко,  а
второй  команде  приходится начинать игру снова из центра. В стратегии  игры  я
пока не разобрался. На мой взгляд, она довольно сложная, но пятилетние детишки,
похоже, осваивают ее с первого раза.
     -  Может,  это  потому, что они хотят играть, а ты - нет.  -  Верне  стало
жарко,  и  она  развязала  шаль.  -  Мне  только  неясно,  что  в  этом  такого
интересного, чтобы сидеть всей толпой на солнцепеке?
     -  Наверное, это позволяет людям хотя бы на день отвлечься от каждодневной
рутины.  Игра дает им предлог поорать и посвистеть в свое удовольствие,  выпить
по  случаю победы своей команды или напиться, если команда проигрывает. В  этом
участвуют  все. Но, по-моему, джа-ла уделяется несколько больше  внимания,  чем
стоило бы.
     Верна,  наслаждаясь прохладным ветерком, обдувающим шею,  некоторое  время
раздумывала.
     - Что ж, на мой взгляд, все это довольно безобидно.
     Уоррен искоса взглянул на нее:
     - Это кровавая игра, Верна.
     - Кровавая?
     Уоррен обошел кучу отбросов.
     - Мяч очень тяжелый, а правила просто варварские. Мужчины, играющие в джа-
ла, - дикари.
     Помимо  того,  что  они,  безусловно, должны уметь  обращаться  с  броком,
главным критерием является жестокость и сила. Редкий матч обходится без выбитых
зубов и переломанных костей. Да и свернутые шеи тоже не редкость.
     Верна недоверчиво на него посмотрела:
     - И людям нравится на это смотреть? Уоррен мрачно хмыкнул:
     -  Если  верить  стражникам, толпа начинает бесноваться, если  нет  крови,
потому что, по их мнению, это означает, что команда плохо старается.
     -  Н-да, похоже, это не то зрелище, на которое мне хотелось бы посмотреть,
- покачала головой Верна.
     -  Но  это еще не самое страшное. - Уоррен смотрел прямо перед собой. Окна
домов были закрыты ставнями, настолько ободранными, что казалось, их никогда не
красили. - По окончании игры проигравшую команду выволакивают на поле и каждого
игрока  секут.  Один удар кнутом за каждое проигранное очко.  Секут  их  игроки
команды, которая победила. Нередко игроки не выдерживают порки и умирают.
     Верна,  совершенно ошеломленная услышанным, молчала, пока они не  свернули
за угол.
     - И люди остаются на это смотреть?
     -  По-моему,  именно ради этого люди туда и ходят. Болельщики  победителей
вслух  считают удары. Страсти прямо кипят. Народ буквально помешан  на  джа-ла.
Порой  вспыхивают беспорядки. Даже десяти тысяч солдат не всегда хватает, чтобы
вовремя их пресечь. Иногда сами игроки начинают свалку. Мужчины, играющие в джа-
ла, - настоящие звери!
     - И людям нравится болеть за команду зверей?
     -  Они  видят  в  них  героев. Игроков джа-ла обожает весь  город,  и  они
непогрешимы.  Законы, правила - это все не для них. Женщины  толпами  ходят  за
игроками, и игры частенько заканчиваются коллективными оргиями. Женщины дерутся
друг  с  другом  за право переспать с игроком джа-ла. Гулянка длится  несколько
дней.
     - Что они в них находят? - непонимающе спросила Верна.
     -  Ты  -  женщина, - всплеснул руками Уоррен, - вот ты и  ответь.  Хотя  я
первый,  кто  за  последние  три тысячи лет растолковал  пророчество,  ни  одна
женщина не висла у меня на шее и не желала бы слизать кровь с моей спины.
     - А они это делают?
     -  Дерутся  за  это  право! Если игроку понравится, как  женщина  работает
языком, он может соизволить ее взять.
     Посмотрев на Уоррена, Верна увидела, что он покраснел.
     - А проигравших женщины тоже домогаются?
     -  Это  не имеет значения. Он ведь игрок джа-ла, значит, герой. И  чем  он
грубее,  тем  лучше.  Особенно популярны те, кто во  время  игры  сумеют  убить
противника мячом. Женщины по таким с ума сходят. В их честь называют  детей.  Я
этого не понимаю.
     -  Ты  мало видишь людей, Уоррен. Если бы ты, вместо того чтобы  сидеть  в
хранилище, почаще выходил в город, на тебя бы женщины тоже вешались.
     Он постучал себя по шее.
     -  Если бы на мне по-прежнему был ошейник, то да, потому что для горожанок
Рада-Хань - это золото. Но не потому что я - это я.
     Верна закусила губу.
     -  Некоторых  привлекает волшебная сила. Когда сам ею  не  обладаешь,  она
может показаться весьма соблазнительной. Такова жизнь.
     -  Жизнь,  -  повторил он и угрюмо хмыкнув. - Джа-ла - это принятое  всеми
название, но полностью она называется Джа-Ла Д'Йин. Игра Жизни. Это на  древнем
языке Алтур'Ранга, родины императора, но все называют ее просто джа-ла: Игра.
     - А что означает Алтур'Ранг?
     -   Трудно   перевести,  но  приблизительно  это  звучит  как   "Избранные
Создателем" или "судьбоносный народ". А что?
     -  Новый  мир разделен горами, называемыми Ранг-Шада. Похоже  на  язык,  о
котором ты говоришь. Уоррен кивнул:
     -  "Шада"  означает  металлическую боевую  перчатку  с  шипами.  Ранг-Шада
приблизительно можно перевести как "боевой кулак избранных".
     -  Название,  сохранившееся со времен той древней  войны,  надо  полагать.
Металлические  шипы  этим  горам очень бы подошли. -  Верну  слегка  мутило  от
рассказа Уоррена. - Не могу поверить, что такая игра не запрещена!
     -  Запрещена?  Да  ее всячески поощряют! У императора  есть  своя,  личная
команда  джа-ла. Сегодня, кстати, объявили, что он привезет ее с  собой,  чтобы
она  сыграла с лучшей командой Танимуры. Большая честь, насколько я понимаю.  -
Уоррен  огляделся  по  сторонам и опять повернулся  к  Верне.  -  Императорскую
команду за проигрыш не секут.
     - Привилегия сильных мира сего? - подняла бровь Верна.
     -  Не  совсем, - хмыкнул Уоррен. - Если они проигрывают, им рубят  головы.
Верна выпустила концы шали.
     - Почему император потворствует этой жестокости?
     -  Не  знаю, Верна. - Уоррен улыбнулся каким-то своим мыслям. - Но у  меня
есть кое-какие соображения на этот счет.
     - Например?
     - Представь, что ты завоевала страну. С какими трудностями ты столкнешься?
     - Ты имеешь в виду восстания? Уоррен отбросил со лба прядь волос.
     -  Ну да. Волнения, протесты, гражданское неповиновение, бунты. Ты помнишь
короля Грегора?
     Верна   кивнула,   глядя,  как  старуха  развешивает  на  балконе   белье.
Единственный человек, который встретился им за последний час.
     - А что с ним случилось?
     - Вскоре после твоего отъезда к власти пришел Имперский Орден, и с тех пор
о  Грегоре  ничего не слышно. К королю хорошо относились, и под его  правлением
Танимура  неплохо  жила, как, впрочем, и другие города. С  приходом  Имперского
Ордена  для  народа  наступили тяжелые времена. Император позволяет  процветать
коррупции,  забывая  о таких вещах, как честная торговля и справедливость.  Все
эти  люди, живущие в палатках, которых ты видела, - беженцы из деревень, мелких
селений и разрушенных городов.
     -  Для  беженцев  у  них  вполне довольный вид, - заметила  Верна.  Уоррен
кивнул:
     - Джа-ла.
     - Что ты имеешь виду?
     -  У  них  мало надежды на лучшую жизнь под властью Имперского  Ордена.  И
единственное,  о  чем  они могут мечтать, - это стать игроком  джа-ла.  Игроков
выбирают за их таланты, а не за звание и происхождение. Семья игрока никогда ни
в  чем  не  будет  нуждаться. Родители радуются, что их дети играют  в  джа-ла,
надеясь,  что  они  станут  профессиональными игроками.  Любительские  команды,
классифицированные  по  возрастным  группам,  набирают  детей   с   пятилетнего
возраста. Каждый независимо от происхождения имеет право стать профессиональным
игроком джа-ла. Даже императорский раб.
     - Но это все равно не объясняет страсти к этой игре.
     -  Теперь  все  входят  в  Имперский  Орден.  Верность  бывшей  родине  не
допускается.  Джа-ла дает людям иллюзию патриотизма. Обустройство площадки  для
игры  в  джа-ла  оплачивает император, это его дар народу. Таким образом  людей
отвлекают от тех вещей, над которыми они не властны, и позволяют выпускать  пар
совершенно безопасно для императора. Верна снова запахнула шаль.
     -  Не  думаю,  что твоя теория правильна, Уоррен. Дети играют  с  пеленок.
Играют  все  дни напролет. Люди всегда во что-то играли. Становясь старше,  они
развлекаются  стрельбой  из лука, скачками, играют в  кости.  Игры  -  свойство
человеческой натуры.
     - Нам сюда. - Ухватив Верну за рукав, Уоррен направил ее в узенькую аллею.
-  А император обращает эту человеческую слабость во что-то более значительное.
Таким  образом, ему не нужно беспокоиться о том, что люди начнут  размышлять  о
свободе или хотя бы о справедливости. Теперь их страсть - джа-ла. Все остальное
их  не волнует. Вместо того чтобы задуматься, зачем приезжает сюда император  и
чем это им грозит, они предвкушают джа-ла.
     Верна  почувствовала тяжесть в желудке. Именно это ее  тревожило  -  зачем
прибывает  сюда  император. У него должна быть веская причина, чтобы  проделать
столь  длинный путь, и вряд ли он хочет лишь посмотреть, как сыграет  в  джа-ла
его команда. Ему нужно что-то другое.
     - А горожан не беспокоит, что их команда может обыграть императорскую?
     -  Императорская  команда очень сильна, как мне  сказали,  но  у  нее  нет
привилегий. Если его команда проигрывает, император не обижается, разве что  на
своих игроков. Если их обыгрывают, император приветствует победителей, сердечно
поздравляет  игроков и их родной город. Люди жаждут удостоиться  этой  чести  -
обыграть знаменитую команду императора.
     -  Я  приехала  два  месяца назад, но еще ни разу не видела,  чтобы  город
пустел из-за этой игры.
     -  Сезон  только начался. Официальные матчи разрешено проводить  только  в
отведенное для них время.
     -  Тогда это расходится с твоей теорией. Если игра предназначена для того,
чтобы  отвлечь людей от насущных проблем, почему бы не разрешить играть круглый
год?
     Уоррен мрачно улыбнулся:
     -  Ожидание подогревает страсти. О предстоящем сезоне непрерывно спорят  и
обсуждают  перспективы.  И  когда  он  наконец  наступает,  страсти  накаляются
настолько,  что  люди уже не способны думать ни о чем другом.  Если  же  играть
круглый год, интерес к игре может увянуть.
     Уоррен   явно  основательно  размышлял  на  эту  тему.  Верне  по-прежнему
каралось,  что  он ошибается, но у него, судя по всему, имелись ответы  на  все
вопросы, поэтому она предпочла сменить тему.
     - От кого ты услышал, что он привозит свою команду?
     - От мастера Финча.
     -  Уоррен, я послала тебя на конюшню узнать о пропавших лошадях, а не  для
того, чтобы ты обсуждал джа-ла!
     -  Мастер  Финч - завзятый болельщик и так радовался сегодняшнему открытию
сезона,  что  я  позволил ему немного порассуждать на эту тему,  чтобы  выудить
нужные тебе сведения.
     - И выудил?
     Они  остановились под вывеской, вырезанной на каменной плите. Она  гласила
"Бенсент и Спрул".
     -  Ага.  В  промежутках между рассуждениями о том, сколько  ударов  кнутом
получит та или иная команда, он сообщил, что лошади исчезли довольно давно.
     - Готова поспорить, что сразу после зимнего солнцестояния.
     Приложив ладонь козырьком ко лбу, Уоррен заглянул в окно.
     -  И  ты бы выиграла. Исчезли четыре лучших лошади, хотя упряжи - лишь два
комплекта.  Финч по-прежнему разыскивает коней и клянется найти, но упряжь,  по
его мнению, просто украли.
     Из-за двери Верна слышала удары, будто кто-то забивал гвозди.
     Уоррен отошел от окна и оглядел улицу.
     - Похоже, хозяев этого заведения не интересует джа-ла.
     - Отлично. - Верна завязала под подбородком шаль и толкнула дверь. - Тогда
пошли послушаем, что нам скажет могильщик.

                                   Глава 25
     
     Свет в крошечную пыльную комнатенку проникал лишь через выходящее на улицу
грязное окошко и открытую заднюю дверь. Но его вполне хватало, чтобы разглядеть
проход  между кучей каких-то рулонов, грубыми деревянными скамьями  и  простыми
гробами.  На одной стене висели ржавые пилы и топоры, у другой стояли  сосновые
доски.
     Богатые  люди  обращаются в похоронные конторы, где им помогают  подобрать
резные гробы для их незабвенных усопших. Беднякам усопшие родственники не менее
дороги,  чем богачам, но первым в отличие от вторых приходится больше думать  о
пропитании  для  живых,  поэтому  они вынуждены  прибегать  к  услугам  обычных
могильщиков, которые сколачивают им простые деревянные домовины и роют могилу.
     Уоррен с Верной на мгновение задержались у двери, которая вела в маленький
внутренний дворик, заваленный досками и зажатый со всех сторон стенами соседних
домов. Посередине двора стоял не складный босоногий мужчина в сильно поношенной
одежде и точил лопаты.
     -  Мои  соболезнования в связи с постигшей вас утратой, -  серьезно  и  на
удивление искренне произнес он, прерывая свое занятие. - Ребенок или взрослый?
     -  Ни то, ни другое, - ответила Верна. - Мужчина сочувственно покивал.  Он
был  безбород,  но выглядел так, будто бреется исключительно редко  и  отросшая
щетина вот-вот превратится в бороду.
     - Подросток, стало быть? Если вы мне скажете, какого роста был покойный, я
подгоню по размеру один из гробов.
     -  Мы  никого  не  хороним. - Верна сжала ладони. - Мы пришли  задать  вам
несколько вопросов.
     Положив напильник и лопату, мужчина внимательно оглядел аббатису и Уоррена
с  ног  до  головы, и в его глазах мелькнула тревога, когда он  увидел  лиловый
балахон Уоррена.
     - Да, вижу, что вы можете позволить себе больше, чем могу предложить я.
     - Вас не интересует джа-ла? - поинтересовался Уоррен.
     -  Людям  не  нравится,  когда  я прихожу  на  праздники.  Это  портит  им
настроение. Они думают, будто сама смерть ходит рядом с ними. И не  стесняются
говорить  мне  об  этом. Но когда я им нужен, они приходят ко мне,  потому  что
деваться  им  некуда. Приходят и ведут себя так, будто никогда при  встрече  со
мной  не отворачивались, как от чумного. Я мог бы отправить их покупать дорогой
гроб,  но им ведь это не по карману, а для меня любой заработок не лишний.  Так
что я привык и не обижаюсь.
     - А вы кто, Бенсент или Спрул? - спросила Верна.
     Могильщик, прищурившись, поглядел на нее.
     - Я Милтон Спрул.
     - А мастер Бенсент? Он здесь?
     - Хэма нет. А в чем дело?
     -  Мы  из  Дворца, - небрежно сказала Верна. - вы прислали нам  счет.  Нам
нужно убедиться, что в нем все правильно.
     Костлявый могильщик поднял лопату и провел пальцем по острию.
     - А как же иначе? Мы сестер не обманываем.
     -  Разумеется, ничего подобного мы не предполагали. Просто дело в том, что
мы не можем найти документов о тех, кого вы хоронили. Нам нужно это выяснить, а
потом мы вам заплатим.
     -  Не  представляю. Работу делал Хэм, он же выписывал счет. Хэм -  человек
честный.  Он  даже  у вора не стал бы отбирать то, что тот у  него  украл.  Хэм
выписал счет и велел мне его отослать. А больше я ничего не знаю.
     -  Понятно,  -  пожала  плечами  Верна.  -  Тогда,  полагаю,  нам  следует
повидаться с мастером Бенсентом, чтобы прояснить ситуацию. Где его можно найти?
     Спрул снова принялся точить лопату.
     -  Понятия не имею. Хэм об этом толковал уже много лет. Хочу, мол,  дожить
остаток  дней с дочкой и внучатами. И уехал к ним. Куда-то на юг, в деревню.  -
Он  сделал  рукой неопределенный жест. - Оставил все дело мне. Теперь  придется
нанимать  кого-нибудь  помоложе,  чтобы копал  могилы.  Сам  я  уже  для  этого
староват.
     - Но вам, должно быть, известно, куда он поехал.
     - Говорю же, не знаю. Хэм собрал весь свой скарб - не скажу, чтоб его было
много,  -  и  купил осла, чтобы на нем ехать. Так что надо полагать,  путь  ему
предстоял  неблизкий. - Могильщик махнул лопатой куда-то на  юг.  -  В  деревню
подался. А мне велел, чтоб я непременно отнес счет во Дворец, поскольку  работа
сделана и за нее должны заплатить. Я спросил, куда переслать ему деньги,  а  он
говорит - не надо, лучше найми помощника. Так, мол, будет по-честному,  раз  он
оставляет меня одного.
     -  Понимаю...  -  Верна ненадолго задумалась, глядя, как  могильщик  точит
лопату, а потом сказала Уоррену. - Выйди и подожди меня снаружи.
     -  Что?!  -  горячо  зашептал  он. - Почему...  Верна  жестом  велела  ему
замолчать.
     -  Делай  как  я  сказала. Пойди посмотри, не разыскивают ли  нас...  наши
друзья. - Она многозначительно посмотрела ему в глаза. - Еще подумают,  что  мы
потерялись.
     Уоррен выпрямился и поглядел на могильщика.
     -  О!  Да,  конечно!  Пойду гляну, как там наши  друзья.  -  Он  потеребил
серебряный кант на рукаве. - Ты ведь недолго?
     - Нет, я скоро выйду. Давай иди глянь, нет ли их где поблизости.
     Когда входная дверь за Уорреном закрылась, Спрул оглянулся на Верну.
     -  Ответ  будет  тот  же. Я же сказал, что... Верна показала  ему  золотую
монету.
     -  Ну а теперь, мастер Спрул, у нас будет серьезный разговор. И на все мои
вопросы вы дадите исключительно правдивые ответы.
     - Почему вы его отослали? - подозрительно нахмурился Спрул.
     Любезную улыбку Верны сняло как рукой.
     -  У  мальчика слабый желудок. Могильщик неуверенно провел напильником  по
лопате.
     -  Я  сказал  правду.  Если хотите, чтобы я солгал,  скажите,  что  хотите
услышать, и услышите это. Верна бросила на него грозный взгляд:
     -  Даже  не думай мне лгать! Может, ты и сказал правду, только не  всю.  И
сейчас ты мне расскажешь все до конца - либо в обмен на мою признательность,  -
Верна с помощью Хань вырвала из руки могильщика напильник и подкинула вверх,  -
либо в благодарность за то, что я избавлю тебя от весьма неприятных ощущений.
     Напильник  со  свистом  упал и вонзился в землю у ног  могильщика.  Наружу
торчал  только  раскаленный  кончик. Верна усилием воли  вытянула  напильник  в
тоненькую   проволоку.  Раскаленный  добела  металл  осветил  испуганное   лицо
могильщика.
     Верна  повела  пальцем, и ниточка раскаленной стали затанцевала,  повторяя
его  движения. Верна согнула палец, и проволока обернулась вокруг  оторопевшего
могильщика всего в паре дюймов от тела.
     -  Одним  движением я могу связать тебя ею, мастер Спрул. - Верна  подняла
руку,  и  на ладони у нее заплясал язычок пламени. - А связав, буду поджаривать
тебя по дюйму до тех пор, пока ты не выложишь все.
     - Прошу вас... - Верна слышала, как стучат его зубы. -
     Подбросив  свободной рукой золотую монетку, Верна улыбнулась ему  улыбкой,
лишенной даже намека на теплоту.
     -  Либо, как я уже сказала, ты можешь рассказать мне правду в обмен на вот
это выражение моей признательности.
     Могильщик поежился, но деваться было некуда.
     -  Кажется,  я  что-то  припоминаю. Я буду  рад,  если  вы  позволите  мне
рассказать все как на духу.
     Верна  обратила  танцующий на ладони язык пламени в его противоположность,
то  есть в жгучий холод. Проволока мгновенно остыла, стала черной и рассыпалась
в пыль.
     Верна вложила в дрожащие пальцы могильщика золотой.
     -  Прошу  прощения. Кажется, я испортила напильник. Надеюсь, этого хватит,
чтобы покрыть его стоимость.
     Могильщик тупо кивнул. Скорее всего столько он не зарабатывал и за год.
     - У меня есть другие напильники. Ничего страшного.
     Верна положила руку ему на плечо.
     -  Ну,  мастер  Спрул, рассказывай, что ты припомнил. - Она  чуть  сильнее
сжала  ему  плечо.  -  Все-все,  до  мелочей,  даже  если  они  покажутся  тебе
малозначительными. Ясно?
     -  Хорошо. - Голос могильщика был хриплым. - Расскажу все как есть. Как  я
уже  говорил, работу делал Хэм. Я ничего о ней не знал. Он сказал лишь, что ему
нужно  вырыть могилу по заявке Дворца, и все. Хэм вообще молчун, так что  я  об
этом  и  думать забыл. А вскорости после этого он и заявил, что уезжает жить  к
дочери.  Об этом я тоже уже говорил. Он и прежде частенько мечтал, как уедет  к
дочке прежде, чем ему самому надо будет рыть могилу. Но денег у него не было, а
дочка  тоже  не  слишком  богата, поэтому я на его слова  особого  внимания  не
обращал.  Но тут он купил осла, отличного осла, доложу я вам, и тогда я  понял,
что  он  действительно уезжает. Перед отъездом он пришел  ко  мне  с  бутылкой.
Дорогая выпивка, такой мы с ним сроду не баловались. Так-то он молчун, Хэм,  но
когда выпьет, все мне выкладывает. Нет, чужим он никогда ничего не говорит,  он
мужик надежный, но мне, когда выпьет, все выдает как на духу.
     Верна убрала руку.
     -  Понимаю. Хэм хороший человек и твой друг. Я не хочу, чтобы ты  подумал,
будто  предаешь  своего друга, Милтон. Я сестра Света. Ты  не  сделаешь  ничего
плохого, рассказав мне об этом, и тебе не надо бояться, что из-за этого у  тебя
будут неприятности. Могильщик кивнул. Слова Верны явно его успокоили.
     -  Ну  вот,  сидели  мы с ним за бутылочкой и толковали  о  старых  добрых
временах.  Он уезжал, и я знал, что буду скучать по нему. Ну, вы понимаете.  Мы
знаем друг друга давным-давно. Не то что мы не...
     - Вы были друзьями. Я понимаю. Так-что он сказал?
     Спрул расстегнул воротник, как будто ему стало душно.
     -  Ну,  сидели  мы  с  ним, выпивали, переживали, что расстаемся.  Выпивка
оказалась покрепче той, к которой мы привыкли. Я спросил, где живет его  дочка,
куда  послать  ему  деньги за работу во Дворце, чтобы он получше  устроился  на
новом  месте. Мне ведь оставалась мастерская, и я никуда не собирался  уезжать.
Но  Хэм  отказался,  сказал, ему ничего не нужно. Не нужно!  Ну,  тут  уж  меня
разобрало  любопытство.  Я  спросил, откуда у него  деньги,  а  он  ответил,  что
накопил. Ха! Да Хэм сроду ничего не копил! И если у него есть деньжата, значит,
он  их  только что получил и еще не успел потратить, вот так! Ну, тут он мне  и
велел  непременно  отправить счет во Дворец. Очень настаивал. Наверное,  потому
что ему было стыдно оставлять меня одного. И я спросил: "Хэм, а кого ты положил
в землю во Дворце?"
     Мильтон приблизился к Верне и понизил голос до шепота.
     - "Никого я не зарывал, - ответил мне Хэм. - Наоборот, вырыл".
     Верна схватила могильщика за воротник:
     - Что?! Вырыл? Выкопал чей-то труп? Он так и сказал?
     Мильтон кивнул:
     - Ага. Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы мертвых выкапывали? Закапывать
их  в  землю,  это я понимаю, частенько приходится это делать, но наоборот?  От
одной мысли становится тошно. Похоже на святотатство. Но к тому времени мы  уже
изрядно  поднабрались,  выпивая  за старые добрые  времена,  поэтому  не  стали
останавливаться на этом вопросе.
     У Верны в голове царил полный сумбур.
     - Чей труп он вырыл? И кто его нанимал?
     - Хэм сказал "по требованию Дворца", и все.
     - Когда это было?
     -  Довольно  давно.  Не  помню... Нет, погодите, это  было  после  зимнего
солнцестояния, где-то вскорости после него, может, дня через два.
     Верна тряхнула его за воротник.
     - Чей был труп?
     -  Я у него спросил. Спросил, кого это сестры захотели достать обратно. Он
ответил: "Мне не сказали. Я просто достал их, завернутых в чистенький саван,  и
все дела".
     Верна еще крепче вцепилась ему в воротник.
     - Вы уверены? Вы ведь пили. Это вполне могла быть пьяная фантазия.
     Могильщик затряс головой:
     -  Нет,  клянусь.  Хэм  никогда не сочинял и не выдумывал,  когда  выпьет.
Наоборот,  всю  правду выкладывал. Не важно, какой грех он совершил,  в  пьяном
виде  он  мне всегда исповедовался. И я помню все, что он мне тогда  рассказал.
Ведь  это была последняя ночь, которую я провел со своим другом. Как же  ее  не
запомнить.  Он  сказал, чтобы я непременно отнес счет во Дворец, только  выждал
сначала неделю-другую, поскольку они там, во Дворце, сейчас заняты. Так они ему
сказали.
     - Что он сделал с телом? Куда отнес? Кому отдал?
     Милтон попытался отстраниться, но она крепко держала его за ворот.
     - Да не знаю я! Он сказал, что отвез их во Дворец в крытой тележке, у него
был  пропуск,  чтобы охранники не проверяли груз. Еще сказал,  что  ему  велели
получше  одеться, чтобы никто не узнал в нем могильщика. И то верно  -  к  чему
людей  зря пугать, особенно сестер, ведь они беседуют с Создателем. Хэм сказал,
что  сделал,  как  было велено, и гордился тем, что никто не  заметил,  как  он
привез трупы. Вот и все. Больше он ничего не рассказывал. Мне больше ничего  не
известно, клянусь милостью Создателя!
     -  Трупы?  Ты  сказал - трупы? - Верна стянула воротник у него  на  шее  и
угрожающе  поглядела в глаза. - Сколько? Сколько трупов он  вырыл  и  отвез  во
дворец?
     -Два.
     - Два... - шепотом повторила она, широко раскрыв глаза. Могильщик закивал.
     Руки Верны разжались, выпустив воротник мастера Спрула.
     Два.
     Два  тела,  завернутые  в  саван. Сжав кулаки,  она  зарычала  от  ярости.
Мильтон, сглотнув, поднял руку.
     - И вот еще что. Хотя не знаю, важно ли это...
     - Что? - сквозь зубы выговорила Верна.
     -  Он сказал, что могилы нужно было разрыть срочно и что с одним телом  он
справился  быстро,  потому что оно было маленьким,  а  вот  с  другим  пришлось
повозиться. Покойник, мол, здоровенный был мужик. Я не подумал спросить его еще
о чем-нибудь. Извините.
     Огромным усилием воли Верна выдавила из себя улыбку.
     -  Спасибо,  Милтон,  ты  очень  помог  Создателю.  Он  застегнул  измятый
воротник.
     -  Спасибо  вам, сестра. Мне никогда не хватало мужества пойти во  Дворец.
Люди  меня  недолюбливают. Ну, короче, я ни разу там не был.  Не  могли  бы  вы
благословить меня, сестра?
     -  Охотно,  Милтон.  Ты потрудился на Его благо. Закрыв  глаза,  могильщик
пробормотал молитву. Верна положила руку ему на лоб.
     -  Да  благословит Создатель свое дитя, - прошептала она,  коснувшись  его
своим  Хань. Могильщик ахнул. - Ты забудешь все, что тебе рассказал Хэм. Будешь
помнить  лишь, что он хорошо сделал порученную ему работу, но забудешь,  в  чем
она заключалась. А после моего ухода забудешь о том, что я здесь была.
     Глаза  могильщика  под  закрытыми веками на  мгновение  закатились,  затем
ресницы его распахнулись.
     - Благодарю вас, сестра.
     Уоррен  прогуливался по другой стороне улицы. Верна молча  пролетела  мимо
него, не замедлив шага. Уоррен побежал за ней.
     Верна была в бешенстве.
     - Я ее удавлю, - бормотала она себе под нос. - Удавлю собственными руками!
Пусть меня заберет Владетель, но я ее задушу!
     - О чем это ты? Что ты узнала? Верна, да остановись же хоть на минутку!
     -  Не говори сейчас ничего, Уоррен! Ни слова! Сжав кулаки, она неслась  по
пустынным  улицам  как  ураган. Бушевавшая в ней  ярость  грозила  выплеснуться
наружу.  Она  не  видела улиц, не слышала барабанного боя. Забыла  об  Уоррене,
который  трусил  следом. Верна не видела ничего, кроме картин  страшной  мести,
которые рисовало ей воображение.
     Она  опомнилась  только  на мосту к острову Халзбанд  и  остановилась  так
резко, что Уоррен едва не налетел на нее.
     Верна схватила его за расшитый серебром ворот балахона.
     - Ты сейчас же отправишься в хранилище и займешься пророчеством!
     - Каким?
     -  Тем самым. - Она встряхнула его. - О лже-аббатисе. Найди все его ветви,
найди все, что с ним связано. Все, что сможешь найти! Ты понял?!
     Уоррен резко высвободился и одернул балахон.
     - Да в чем дело? Что этот могильщик тебе наговорил?
     - Не сейчас, Уоррен.
     - По-моему, мы с тобой друзья. Верна. И только сегодня ты говорила, что мы
в одной лодке. Я хочу знать...
     -  Делай,  что  я  сказала! - Голос Верны был похож на отдаленные  раскаты
грома. - А если ты дальше будешь ко мне приставать, Уоррен, то я отправлю  тебя
искупаться.  Иди  и  займись пророчеством, а как только что-нибудь  обнаружишь,
немедленно сообщи мне!
     Верна  прекрасно  знала,  как  много в  хранилище  собрано  пророчеств.  И
понимала, что на поиски могут уйти годы. Даже века. Но разве у нее есть выбор?
     Уоррен тщательно стряхнул пыль с балахона.
     - Как прикажете, аббатиса.
     Когда  он  повернулся,  чтобы  уйти, Верна  заметила,  что  глаза  у  него
покраснели.  Она хотела поймать его за руку, остановить, но он уже  отошел.  Ей
хотелось окликнуть его и сказать, что не на него она сердится и он не виноват в
том, что лжеаббатиса - это она, но голос ей изменил.
     Дойдя  до  знакомого  камня,  Верна взобралась  на  стену,  в  два  прыжка
спустилась  по  грушевому  дереву в сад и пустилась  бегом.  Задыхаясь,  она  с
размаху   несколько   раз  шлепнула  ладонью  по  двери   в   тайное   убежище.
Безрезультатно.  Сообразив,  в  чем  дело, она  достала  из  потайного  кармана
перстень.  Зайдя  внутрь и закрыв за собой дверь, она в ярости швырнула  кольцо
через всю комнату. Ударившись о противоположную стену, перстень упал на пол.
     Верна  вытащила  из-за  пояса путевой дневник  и  с  размаху  плюхнула  на
трехногий  стол.  Стараясь  восстановить дыхание, вынула  из  книжечки  стилос.
Раскрыв дневник, она уставилась на чистую страницу.
     Отчаянно  борясь  с  гневом  и  отвращением, она  попыталась  собраться  с
мыслями.  Нельзя  исключить возможность того, что она  ошибается.  Да  нет.  Не
ошибается.  И  все  же  она - сестра Света. Ей прекрасно известно,  что  нельзя
рисковать,  основываясь  на  одном  лишь предположении.  Нужно  придумать,  как
выяснить,  у  кого второй дневник, причем так, чтобы не выдать  себя,  если  ее
догадка ошибочна. Но она не ошиблась. Ей точно известно, у кого он.
     Поцеловав  кольцо  на  пальце, Верна помолилась Создателю,  прося  у  него
поддержки и силы.
     Ей  хотелось  дать  волю гневу, но еще больше хотелось убедиться  в  своей
правоте. Взяв дрожащими пальцами стилос, она написала:
       
       Сначала ты должна сказать мне, почему выбрала меня в тот последний раз
       Я помню каждое слово.Одна ошибка с твоей стороны - и дневник полетит в
       огонь.
       
       
     
     Верна  закрыла  дневник и убрала его в пот