Гудкайнд Терри / книги / Пятое правило волшебника или дух огня

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

 
Код произведения: 3357 
Автор: Гудкайнд Терри 
Наименование: Пятое правило волшебника или дух огня 





OCR Альдебаран: http://aldebaran.50g.com/

Терри Гудкайнд

                             Пятое правило волшебника
                                  или дух огня

                                    КНИГА 1

     Будь осторожен, когда день встречается с ночью. Опасайся перекрестков, где
прячутся они.  Они  таятся  в  тресте  костра и  легко  перемещаются в  искрах.
Опасайся теней среди камней, под разными предметами, в норах, пещерах и шахтах.
Остерегайся трещин,  узлов и водной глади -  эти волшебные существа скользят по
кромке, там где что-то встречается с нечто.
     Некоторое  из  них  обладают  жуткой  леденящей  красотой.  Другие  весьма
причудливы.   Они  часто  стараются  привлечь  к  себе  внимание.  Старайся  не
потревожить их,  поскольку они, как выяснилось, способны принести великое зло и
чрезвычайно  опасны.   Они  охотники,  не  знающие  устали,  похитители  магии,
бездушные и бесчувственные.
     Запомни  хорошенько  мои  слова:   ОПАСАЙСЯ  ШИМОВ  и   в   случае  острой
необходимости на  голой  земле  трижды нарисуй песком,  солью  и  кровью Черную
Благодать.
     Отрывок из дневника Колоблицина. (Перевод с древнед'харианского.)

                                    Глава 1

     Интересно, что всполошило кур? - лениво произнес Ричард.
     Кэлен крепче прижалась к его плечу. - Может, это твой дед на них ругается.
- Поскольку ответа не последовало,  она подняла голову и  заглянула ему в лицо,
освещенное тусклым светом  очага.  Ричард смотрел на  дверь.  -  А  может,  они
недовольны тем, что мы с тобой не давали им спать почти всю ночь.
     Ричард,  ухмыльнувшись,  поцеловал ре в  лоб.  Куриный переполох за дверью
стих.  Наверняка это деревенские ребятишки, участвовавшие во все продолжавшихся
свадебных торжествах,  прогнали  кур  с  их  излюбленных насестов на  низенькой
стенке, окружавшей дом духов.
     До  тихого  убежища  доносились отдаленный смех,  голоса  и  пение.  Запах
пропитанных бальзамом поленьев,  всегда горевших здесь  в  очаге,  смешивался с
ароматом страсти и сладковато-пряным запахом жареного перца и лука. Кэлен молча
любовалась бликами огня в серых глазах мужа,  затем снова устроилась поуютнее у
него под мышкой, слушая приглушенный гул барабанов и звон бубна.
     Барабанная дробь  то  взлетала вверх,  то  стихала,  искусно изготовленные
бубны творили волшебную мелодию,  что пронизывала пустоту дома духов, приглашая
духов предков принять участие в торжестве.
     Ричард потянулся,  достал с  предусмотрительно оставленного для них Зеддом
подноса кусок лепешки.
     - Еще теплая. Хочешь?
     - Вам  так  скоро надоела ваша  новая жена,  лорд  Рал?  Кэлен улыбнулась,
услышав его довольный смех.
     - Мы ведь и вправду женаты,  да?  Это не сон? Ей нравилось слушать, как он
смеется.  Сколько раз  молила она добрых духов,  чтобы Ричард снова стал весел.
Чтобы они оба сызнова научились смеяться.
     - Сон, воплотившийся в жизнь, - пробормотала она.
     Кэлен  отвлекла Ричарда от  лепешки,  прильнув к  нему  в  долгом поцелуе.
Дыхание его участилось, он крепко сжал ее в объятиях. Она пробежала пальцами по
влажным от  пота  широким плечам  и  запуталась в  густых  волосах Ричарда,  не
отрываясь от его губ.
     Именно здесь,  в  доме  духов  Племени Тины,  однажды ночью  (с  тех  пор,
казалось,  миновала целая  жизнь) Кэлен впервые осознала,  насколько безнадежно
она влюблена в  него.  Тогда она вынуждена была держать в  тайне свою запретную
страсть.  Именно в  тот давний приезд,  после битв и  сражений,  их с  Ричардом
приняли в  племя.  В следующий приезд Ричард,  опять же в доме духов,  совершив
перед этим невозможное -  он  нашел способ нейтрализовать магию Исповедницы,  -
попросил Кэлен стать его  женой.  И  вот теперь они наконец провели свою первую
брачную ночь в доме духов Племени Тины.
     Хотя  поженились они  по  любви,  и  только  по  любви,  их  брак  означал
формальное  объединение  Срединных  Земель  и  Д'Хары.  Пожелай  они  совершить
свадебный обряд в  любом из  крупных городов Срединных Земель,  церемония,  без
сомнения,  превратилась бы в грандиозное торжество, которому бы не было равных.
Кэлен знала на собственном опыте,  что такое пышные торжества.  А  люди Племени
Тины понимали искренность их с Ричардом чувств и те простые причины, по которым
они желали стать мужем и  женой.  И  она предпочла веселую свадьбу среди людей,
любящих их всем сердцем, пышной и холодной церемонии.
     Для Племени Тины, живущего суровой жизнью среди степей, такой праздник был
редкой возможностью повеселиться, попировать, потанцевать и развлечься беседой.
Кэлен не знала случая,  чтобы кого-то,  кроме них,  принимали в  Племя Тины,  а
значит,  их  свадьба была  единственной в  своем роде.  Кэлен подозревала,  что
свадьба эта  войдет в  предания племени.  Когда-нибудь все,  что  здесь  сейчас
происходит,  станут изображать танцоры, облаченные в одеяния из травы и ветвей,
с лицами, раскрашенными черной и белой глиной.
     - Уверена,   что  своим  волшебным  прикосновением  ты   соблазнишь  любую
девственницу, - поддразнила Кэлен Ричарда. Она начала забывать о том, насколько
устали ноги.
     Ричард откатился на спину, переводя дыхание.
     - Думаешь,  нам  стоит выйти и  выяснить,  что  нужно Зедду?  Кэлен игриво
шлепнула его по ребрам.
     - Так-так,  лорд Рал, похоже, вам действительно надоела ваша молодая жена.
Сначала куры, потом лепешка, а теперь твой дед!
     Ричард снова посмотрел на дверь.
     - Я чувствую запах крови. Кэлен мгновенно села.
     - Наверное,  это  просто  пахнет  дичь,  принесенная охотниками.  Если  бы
действительно что-то  произошло,  мы  бы  об  этом  узнали,  Ричард.  Нас  ведь
охраняют.  Вообще-то за нами следит вся деревня.  Никто не сможет проскользнуть
незамеченным мимо охотников Племени Тины.
     Но Ричард,  казалось, не слышал ее слов. Он лежал неподвижно, все внимание
сосредоточив на  двери.  Лишь когда Кэлен погладила его руку и  опустила голову
ему на плечо, Ричард расслабился и повернулся к ней.
     - Ты  права,  -  виновато  улыбнулся он.  -  Похоже,  я  просто  разучился
расслабляться.
     Почти всю свою жизнь Кэлен шла коридорами власти и  могущества.  С  ранних
лет  ее  приучали  к  дисциплине и  ответственности,  ей  постоянно твердили об
опасностях,  что везде окружают ее.  Когда она возглавила Срединные Земли,  эти
уроки уже впитались ей в кровь и плоть.
     Ричард же  рос  в  совершенно иной атмосфере.  Он  любил спокойствие дикой
природы и мечтал стать лесным проводником.  Но пришли бурные времена,  и судьба
его  сложилась иначе.  Долг вынудил его сменить образ жизни и  стать правителем
Д'Харианской Империи. Постоянная бдительность стала его главным союзником, и от
этой привычки было трудно отказаться.
     Кэлен заметила,  как он  шарит рукой в  поисках меча.  Но Ричарду пришлось
отправиться в Племя Тины без волшебного оружия.
     Бессчетное количество раз видела Кэлен,  как он безотчетно проверяет,  под
рукой ли Меч Истины.  Многие месяцы меч был его постоянным спутником,  это было
время крутых перемен -  и  для самого Ричарда,  и  для всего мира.  Меч был его
защитником,   а  Ричард,  в  свою  очередь,  был  защитником  волшебного  меча,
человеком, связанным обязательствами, которые меч возлагал на своего владельца,
Искателя Истины.
     В какой-то степени Меч Истины был всего лишь орудием. Истинным могуществом
обладал тот, в чьих руках меч находился, - Искатель Истины. Он сам был оружием.
Меч же являлся скорее символом,  примерно как белое платье было символом звания
Кэлен - Матери-Исповедницы.
     Наклонившись,  Кэлен поцеловала мужа.  Он снова привлек ее к  себе.  Кэлен
игриво оттолкнула его.
     - Ну и как оно, быть женатым на самой Матери-Исповеднице?
     Приподнявшись на локте, Ричард заглянул ей в глаза.
     - Чудесно!  -  прошептал он.  -  Чудесно и радостно.  И утомительно.  - Он
ласково провел пальцем по  ее  щеке.  -  А  как  оно  -  быть замужем за  самим
Магистром Ралом?
     - Липко! - раздался гортанный смех.
     Засмеявшись в  ответ,  Ричард сунул  ей  в  рот  кусок лепешки,  потом сел
поудобнее и пристроил между ними поднос с ЕДОЙ.  Хлебные лепешки,  сделанные из
корней тавы,  были излюбленным блюдом Племени Тины.  Их  подавали практически с
любой едой, ели просто так, заворачивали в них пищу, использовали вместо ложки.
В виде сухарей брали с собой, надолго отправляясь на охоту.
     Кэлен,  зевнув,  потянулась,  порадовавшись, что Ричард больше не озабочен
тем,  что происходит за  дверью.  Она чмокнула его в  щеку,  довольная,  что он
успокоился.
     Под теплыми лепешками Ричард обнаружил печеный перец и лук,  шляпки грибов
размером с ладонь,  репу и вареные овощи.  Там оказалось даже несколько рисовых
пирожков.  Откусив кусок репы,  Ричард завернул в лепешку немного овощей, гриб,
перец и протянул Кэлен.
     - Жаль, что мы не можем остаться здесь навсегда, - задумчиво произнес он.
     Кэлен  натянула простыню на  ноги.  Она  прекрасно поняла,  что  он  хочет
сказать. Снаружи за дверью их поджидал внешний мир.
     - Ну...  -  протянула она,  хлопая ресницами,  -  то,  что  Зедд  пришел с
заявлением,  будто старейшины желают получить обратно в  свое  распоряжение дом
духов,  вовсе не  означает,  что мы  должны сдаться им  на милость прежде,  чем
созреем для этого и будем готовы.
     Ричард отреагировал на завуалированное предложение блаженной улыбкой.
     - Зедд просто использовал старейшин как предлог.  На  самом деле ему нужен
я.
     Впившись зубами в рулет из лепешки,  Кэлен наблюдала, как Ричард рассеянно
ломает пополам рисовый пирожок. Его мысли явно витали где-то далеко.
     - Он не видел тебя несколько месяцев.  -  Кэлен пальцем стерла потекший по
подбородку жир.  -  Ему  не  терпится  услышать рассказ  о  твоих  похождениях,
выяснить,  чему ты  за это время научился.  -  Она облизнула пальцы,  а  Ричард
рассеянно кивнул.  -  Он любит тебя,  Ричард.  И  должен научить тебя некоторым
вещам.
     - Этот старик непрерывно меня обучает с  самого моего рождения.  -  Ричард
отстранение улыбнулся. - Я тоже его люблю.
     Он завернул в лепешку грибы, овощи, перец и лук и откусил от получившегося
рулета  приличный кусок.  Кэлен  выудила  щепотку  вареной зелени  и  принялась
задумчиво  жевать,   прислушиваясь  к  тихому  потрескиванию  огня  в  очаге  и
отдаленной музыке.
     Покончив со  своим  куском,  Ричард  порылся  под  оставшимися на  подносе
лепешками и выудил оттуда сушеную сливу.
     - И все это время я даже не подозревал,  что он не просто мой лучший друг.
Я и знать не знал, что он мой дед и совсем не простой человек.
     Откусив полсливы, он протянул половинку Кэлен.
     - Он просто оберегал тебя, Ричард. И для тебя самым важным было знать, что
он твой друг.  -  Кэлен взяла сливу и сунула в рот. Жуя лакомство, она смотрела
на Ричарда и не могла налюбоваться.
     Она нежно заставила его повернуться к ней. Как она понимала его тревоги!
     - Теперь Зедд снова с  нами,  Ричард.  Он нам поможет.  И его советы очень
многое дадут нам.
     - Ты права.  Кто может дать нам лучший совет,  чем такие люди, как Зедд? -
Ричард подтащил поближе одежду.  -  И  он  сейчас наверняка едва не  прыгает от
нетерпения, желая услышать обо всем, что произошло.
     Ричард принялся натягивать черные штаны,  а Кэлен,  зажав в зубах пирожок,
начала доставать из  мешка вещи.  Остановившись на минутку,  она вынула пирожок
изо рта.
     - Мы не виделись с Зеддом несколько месяцев,  причем ты -  дольше,  чем я.
Зедд с Энн захотят узнать обо всем. И
     нам  придется  раз  десять  рассказывать  одно  и  то  же,   пока  они  не
удовлетворятся.
     Ричард на мгновение перестал застегивать черную рубашку.
     - Что это так переполошило Зедда с Энн вчера вечером перед свадьбой?
     - Вчера вечером?  -  Кэлен достала из мешка свернутую юбку и встряхнула. -
Что-то насчет шимов.  Я сказала им,  что произнесла три определенных слова.  Но
Зедд сказал, что они об этом позаботятся, чем бы эти шимы ни были.
     Кэлен не  хотелось думать об  этом.  Она мурашками покрывалась,  вспоминая
свой испуг и  охватившую ее панику.  Ей дурно становилось при одной лишь мысли,
что могло произойти,  промедли она хоть на мгновение с произнесением этих слов.
Опоздай она -  и Ричард был бы сейчас мертв. Усилием ноли Кэлен изгнала тяжелые
воспоминания.
     - Так вот что мне казалось,  будто я вспомнил,  -  подмигнул, улыбнувшись,
Ричард.  - Глядя на твое синее свадебное платье... Ну, помнится, в тот момент у
меня были в голове какие-то более важные мысли.
     Три шима вроде бы ничего сложного собой не представляют. Кажется, что-то в
этом роде Зедд и сказал.  И уж во всяком случае,  у кого-кого,  а у Зедда-то из
всех ныне живущих должно быть меньше всего трудностей с такого рода вещами.
     - Так как насчет того, чтобы искупаться?
     - Что? - Ричард снова смотрел на дверь.
     - Искупаться.  Не  можем  ли  мы  сперва  отправиться к  теплым  ключам  и
искупаться,  а уж потом -  усесться перед Зеддом с Энн и начать рассказывать им
долгую историю?
     Ричард натянул через голову черную тунику. Широкая золотая канва, расшитая
по квадратному вороту, сверкнула в свете огня. Он искоса глянул на Кэлен.
     - А ты потрешь мне спинку?
     Кэлен не могла оторвать глаз от улыбки,  игравшей на его губах.  А  Ричард
уже  застегивал широкий кожаный пояс с  расшитыми золотом карманчиками.  Помимо
всего прочего, в этих карманчиках лежали предметы чудесные и очень опасные.
     - Лорд Рал,  я потру вам все, что вам будет угодно. Рассмеявшись, он надел
подбитые кожей серебряные браслеты.  Вырезанные на них древние символы блеснули
в красноватом свете очага.
     - Похоже,  моя  новообретенная женушка умеет  превращать обычное купание в
знаменательное событие.
     Кэлен  завернулась в  плащ  и  поправила забившиеся под  воротник  длинные
волосы.
     - Как только скажем Зедду, сразу пойдем. - Она игриво ткнула его пальцем в
ребра. - Вот тогда и узнаешь.
     Хихикая, он перехватил ее пальцы, не позволяя себя щекотать.
     - Раз уж  ты  хочешь купаться,  лучше Зедду не говорить.  Он задаст сперва
один вопрос,  потом еще один,  а потом -  еще и еще.  - Ричард застегнул на шее
сверкающий золотом плащ.  -  И  не успеешь оглянуться,  как день уже подойдет к
концу, а он все будет спрашивать и спрашивать. Далеко до этих теплых ключей?
     - Примерно полчаса ходьбы.  - Кэлен указала на юг. - Может, чуть больше. -
Она  схватила лепешку,  щетку для  волос,  кусок травяного мыла,  еще кое-какую
мелочь и сунула все это в кожаный мешок. - Но ты сказал, Зедд хочет нас видеть.
Не боишься, что он надуется, если мы ускользнем потихоньку?
     - Если хочешь искупаться, - цинично хохотнул Ричард, - так лучше извинимся
потом,  что не сказали. Это не так уж далеко. В любом случае успеем обернуться,
прежде чем он хватится нас.
     Кэлен крепко стиснула его руку. Внезапно она стала очень серьезной.
     - Ричард,  я знаю, тебе не терпится поговорить с Зеддом. Если для тебя это
действительно важно, мы можем искупаться и позже. Мне в общем-то все равно... Я
просто хотела подольше побыть с тобой наедине.
     - Мы поговорим с Зеддом через пару часов,  когда вернемся.  - Ричард обнял
жену. - Зедд вполне может обождать. Мне тоже хочется побыть с тобой.
     Он  шагнул к  двери,  и  Кэлен  заметила,  как  он  снова  машинально ищет
отсутствующий меч.  Плащ  Ричарда,  как  только  его  коснулись солнечные лучи,
полыхнул золотом.  Выйдя следом за  мужем на прохладный утренний воздух,  Кэлен
невольно сощурилась.  Аппетитные ароматы еды,  витавшие над деревней,  дразнили
обоняние.
     Ричард свернул в сторону, заглянул за короткий забор.
     Хищный  взгляд  серых  глаз  быстро  окинул небо.  Затем  Ричард тщательно
осмотрел узкие проходы между окружавшими дом духов строениями.
     В этой части деревни дома,  как и дом духов,  использовались для различных
общественных целей. В некоторые, как в своего рода святилища, имели доступ лишь
старейшины. Другими пользовались охотники для своих ритуалов. И ни один мужчина
никогда не переступал порог домов, принадлежавших женщинам.
     Здесь  же  готовили  к  погребению мертвецов.  Племя  Тины  своих  мертвых
предавало земле.
     Жечь  погребальные костры  было  непрактично.  Древесину  поставляли  сюда
издалека, и она была драгоценной. Даже для приготовления пищи в дрова добавляли
изрядное количество кизяка или -  гораздо чаще - крепко скрученных пучков сена.
Костры  наподобие  того,   что  развели  в  ночь  перед  свадебной  церемонией,
разжигались крайне редко.
     Поскольку в  домах  никто  не  жил,  эта  часть  деревни казалась какой-то
потусторонней.  Гром барабанов и мелодия бубнов лишь подчеркивали царящую здесь
тишину,  резче обозначая глубокие тени между домами.  Из-за  отдаленных голосов
пустые улицы казались призрачными.  А  из-за яркого солнца тени здесь выглядели
почти непроницаемыми.
     Не  переставая изучать эти  самые  тени,  Ричард жестом указал в  сторону.
Кэлен заглянула за стену.
     Среди  выдранных  перьев,   которыми  играл  прохладный  ветерок,   лежали
окровавленные останки курицы.



                                    Глава 2

     Кэлен ошиблась.  Кур взбаламутили вовсе не детишки.  -  Ястреб? - спросила
она. Ричард снова поглядел на небо,
     - Возможно.  А может,  хорек или лиса.  Но кто бы это ни был, его спугнули
прежде, чем он успел слопать свою добычу.
     - Что ж,  теперь ты  можешь успокоиться.  Просто-напросто какой-то  зверек
охотился на кур.
     Кара  в  своей  алой  облегающей кожаной одежде  немедленно заметила их  и
решительно двинулась в их сторону.  Эйджил, на непосвященный взгляд выглядевший
как  простой  обтянутый красной кожей  стержень около  фута  длиной,  свисал  с
запястья на тоненькой цепочке.  Это жуткое оружие всегда было под рукой,  чтобы
Кара могла его мгновенно схватить.
     Кэлен прочла в  голубых глазах Морд-Сит явное облегчение:  все в  порядке,
все  хорошо,  ее  подопечных не  уволокла никакая неведомая сила  из  тех,  что
обитают в стенах дома духов.
     Кэлен  прекрасно  понимала,  что  Кара  предпочла бы  находиться к  ним  с
Ричардом  поближе,   но  была  достаточно  деликатна,   чтобы  предоставить  им
возможность уединиться.  Позаботилась она и о том,  чтобы держать на расстоянии
всех остальных.  Зная, с какой убийственной серьезностью Кара относится к своим
обязанностям телохранителя,  Кэлен  высоко оценила ее  тактичность.  Да,  ночью
Морд-Сит держалась на приличном расстоянии.
     Расстояние!
     Кэлен глянула на Ричарда. Вот почему он был так подозрителен! Он знал, что
не  дети потревожили кур.  Кара не позволила бы детишкам подойти к  дому духов,
приблизиться к двери, на которой отсутствовал замок.
     Не успела Кара и рта раскрыть, как Ричард ее опередил.
     - Ты видела, кто убил курицу?
     Кара перебросила длинную светлую косу через плечо.
     - Нет.  Должно  быть,  я  спугнула хищника,  проходя  мимо.  Все  Морд-Сит
заплетали волосы в косу.  Коса была, если можно так выразиться, частью мундира,
на  случай,  если кто вдруг ошибется насчет рода их деятельности.  Но подобного
рода  смертельно опасную  ошибку  допускали единицы,  ежели  вообще  находились
таковые.
     - Зедд пытался снова к нам вернуться? - продолжил допрос Ричард.
     - Нет.  -  Кара поправила выбившуюся из косы соломенную прядь. - Он принес
вам  поднос,  а  потом сказал мне,  что  хочет видеть вас обоих,  как только вы
будете готовы.
     Ричард кивнул, по-прежнему изучая тени.
     - Мы  еще не готовы.  Сперва мы сходим к  ближайшему теплому ключу,  чтобы
искупаться.
     - Чудненько! - расплылась Кара в хитрой улыбке. - Я потру тебе спинку.
     Ричард наклонился к Морд-Сит:
     - Нет, не потрешь. Ты будешь смотреть. Улыбка Кары стала еще шире.
     - М-м-м. Тоже звучит неплохо.
     Физиономия Ричарда по цвету сравнялась с алым одеянием Кары.
     Кэлен смотрела в сторону,  с трудом сдерживая улыбку. Она знала, насколько
Каре  нравится подтрунивать над  Ричардом.  Никогда еще  Кэлен не  видела столь
откровенно непочтительных телохранителей,  как Кара и  ее сестры по эйджилу.  И
лучших, чем они, не видела тоже.
     Морд-Сит,  древняя  каста  защитников  и  телохранителей Магистров  Ралов,
владык Д'Хары,  были преисполнены суровой самоуверенности. Их начинали готовить
с  детства,  обучали жестоко и  безжалостно.  И  такая дрессура превращала их в
безжалостных убийц.
     Кэлен выросла,  мало что  зная о  таинственной Д'Харе,  лежавшей далеко на
востоке. А Ричард и вовсе родился в Вестландии, еще дальше от Д'Хары, и знал об
этой  стране и  того  меньше.  Когда Д'Хара напала на  Срединные Земли.  Ричард
поневоле  был  вовлечен  в  сражение и  в  конечном итоге  убил  Даркена  Рала,
жестокого Магистра Д'Хары.
     Ричард тогда и подумать не мог, что Даркен Рал, изнасиловавший некогда его
мать,  был его,  Ричарда,  отцом.  Он  рос,  почитая за отца мужа своей матери,
добрейшего Джорджа Сайфера. Зедд надежно хранил тайну, дабы защитить свою дочь,
а  потом  и  внука.  Только  убив  Даркена Рала,  Ричард узнал  правду о  своем
происхождении.
     Вот  потому-то  Ричард  имел  весьма смутное представление о  стране,  что
досталась ему в наследство. И принял на себя бразды правления лишь ввиду угрозы
еще более страшной войны.  Если Имперский Орден не остановить,  то он поработит
весь мир.
     Сделавшись новым Магистром Д'Хары,  Ричард освободил Морд-Сит  от  строгой
дисциплины их жестокой профессии,  но -  как выяснилось в дальнейшем - лишь для
того,  чтобы  они  добровольно воспользовались дарованной свободой и  стали его
телохранителями.   Ричард  носил  на   шее  два  эйджила  в   знак  уважения  и
признательности двум женщинам, отдавшим за него жизнь.
     Ричард был для этих женщин объектом преклонения,  и  все же со своим новым
Магистром Ралом они позволяли себе прежде немыслимое -  они шутили с  ним.  Они
над ним подтрунивали. Вообще редко упускали возможность поддеть его.
     Бывший Магистр Рал,  отец Ричарда,  замучил бы  их  до  смерти за подобные
вольности.   Кэлен  подозревала,   что  такая  непочтительность  была  способом
напоминать Ричарду,  что он освободил их и что они служат ему по доброй воле. А
возможно, это специфическое чувство юмора стало следствием мучений и страданий,
перенесенных ими в детстве.
     Морд-Сит бесстрашно защищали Ричарда, а по его приказу - и Кэлен. Защищали
яростно,  словно бросая вызов самой смерти. Они утверждали, что больше всего на
свете боятся умереть в  постели,  старыми и  беззубыми.  Ричард же  не единожды
клялся позаботиться о том,  чтобы именно такая судьба их и постигла - умереть в
постели старыми и беззубыми.
     Отчасти из-за глубокого сочувствия к  этим женщинам,  прошедшим чудовищную
по жестокости выучку в руках его предшественников,  Ричард, редко позволял себе
выговаривать  им   за  беспардонность  и,   как  правило,   оставался  выше  их
подкалываний. Но его сдержанность лишь подстегивала Морд-Сит.
     И маковый цвет лица нынешнего Магистра Рала, вызванный высказыванием Кары,
что она будет смотреть, как он купается, полностью выдавал его воспитание.
     Ричард наконец совладал с собой и возвел очи горе.
     - И смотреть ты тоже не будешь. Можешь просто подождать здесь.
     Кэлен  точно знала,  что  вот  это  уж  вряд  ли.  Кара  лишь  хихикнула и
последовала за  ними.  Она не  задумываясь игнорировала прямые приказы Ричарда,
если считала, что эти приказы расходятся с ее задачей оберегать его жизнь. Кара
и  прочие Морд-Сит  подчинялись приказам Ричарда лишь  тогда,  когда считали их
действительно важными,  или если,  по  их мнению,  Ричарду не грозила серьезная
опасность.
     Не успели они чуть-чуть отойти, как к ним присоединилась группа охотников,
материализовавшихся  из  теней  и  проходов  возле  дома  духов.   Сухощавые  и
пропорционально сложенные,  они были миниатюрными.  Самый высокий едва достигал
роста Кэлен,  Ричард возвышался над  ними  подобно башне.  Голые ноги  и  торсы
охотников покрывала глина -  для лучшей маскировки.  У  каждого за спиной висел
лук, за поясом нож и в руках копья.
     Кэлен знала,  что  в  колчанах у  них хранятся стрелы с  пропитанными ядом
наконечниками.  Это  были люди Чандалена.  В  Племени Тины только они постоянно
носили отравленные стрелы.  Люди Чандалена были не только охотниками,  но еще и
воинами - защитниками племени.
     Охотники ухмыльнулись,  когда  Кэлен хлопнула каждого из  них  по  щеке  -
традиционное  приветствие  Племени  Тины,   дань  уважения  к   их  силе.   Она
поблагодарила охотников на  их языке за бдительную охрану,  затем перевела свои
слова для Кары с Ричардом.
     - Ты знал,  что они прятались поблизости,  охраняя нас? - шепотом спросила
Кэлен Ричарда, когда они двинулись в путь. Ричард быстро оглянулся.
     - Я видел только четверых. Вынужден признать, что двоих я проморгал.
     Этих двоих он никак не мог видеть - они появились из-за дальней стены дома
духов. Кэлен же не заметила ни одного., Она пожала плечами. Охотники, казалось,
могли становиться невидимками по собственному желанию, хотя лучше всего им этот
фокус удавался в травополье.  Она была глубоко признательна всем, кто молчаливо
и ненавязчиво оберегал их с Ричардом.
     Кара сообщила,  что  Зедд и  Энн находятся в  юго-восточной части деревни,
поэтому,  продвигаясь на юг,  они держались западной стороны.  Следуя к ключам,
сопровождаемые Карой  и  охотниками,  они  миновали  почти  все  людные  места,
предпочитая узенькие проходы между домишками, обмазанными темной глиной.
     Встречные улыбались и  приветственно махали руками,  трепали их  по спине,
традиционно легонько шлепали по  лицу.  В  ногах  у  взрослых путалась ребятня,
гоняя маленькие кожаные мячики,  играя в  салочки и  в прятки.  Иногда объектом
игры становились куры,  с испуганным квохтаньем разбегавшихся от юных охотников
под радостный смех детворы.
     Кэлен,  поплотнее завернувшись в  плащ,  никак не  могла понять,  как  эти
полуголые детишки выносят утреннюю прохладу.
     За  детьми присматривали,  но  позволяли бегать повсюду.  Их  очень  редко
подзывали,  чтобы выговорить за  что-то.  Когда они  подрастут,  обучение будет
очень суровым, трудным и жестким, и они будут отчитываться за каждый шаг.
     Детишки,  которым позволено оставаться детьми,  всегда  представляют собой
любопытную,  вездесущую и постоянную аудиторию при любом необычном,  событии. А
для  детишек Племени Тины,  как  и  для  большинства детей,  весь  мир  кажется
необычным и интересным. Включая кур.
     Когда маленькая процессия пересекала площадку в центре деревни, их заметил
Чандален,  вождь  неутомимых охотников,  облаченный в  лучшие штаны из  оленьей
кожи. Волосы, как принято у Племени Тины, тщательно густой слой глины.
     Наброшенный на  плечи  плащ  из  шкуры  койота символизировал новый статус
Чандалена:  его не  так давно избрали одним из шести старейшин деревни.  В  его
случае это являлось всего лишь титулом, а не обозначением возраста.
     Обменявшись со всеми шлепками,  Чандален ухмыльнулся и  хлопнул Ричарда по
спине.
     - Ты  самый лучший друг Чандалена -  провозгласил он.  -  Мать-Исповедница
наверняка избрала бы  Чандалена себе в  мужья,  не  женись на  ней ты.  Я  тебе
признателен по гроб жизни.
     Перед тем как Кэлен отправилась в  Вестландию за помощью и повстречала там
Ричарда,  Даркен Рал истребил всех Исповедниц,  и  Кэлен осталась последней.  И
пока  они  с  Ричардом не  нашли способ обойти заклятие,  ни  одна  Исповедница
никогда не  выходила замуж по любви,  потому что своим прикосновением неизбежно
уничтожила бы личность возлюбленного.
     Прежде  Исповедницы выбирали суженого,  исходя из  силы,  которую тот  мог
передать дочерям,  а затем касались его своей властью.  Чандален считал,  что у
него имелись все шансы быть избранным, а потому своим высказыванием он вовсе не
хотел никого обидеть.
     Ричард, смеясь, ответил, что с радостью возложил на себя бремя супружества
с Кэлен. Быстро глянув на людей Чандалена, он понизил голос и серьезно спросил:
     - Кто-нибудь из вас видел, кто убил курицу возле дома духов?
     Из  посторонних только Кэлен знала язык Племени Тины,  а  из  Племени Тины
только Чандален умел говорить на ее родном языке. Он внимательно выслушал своих
охотников, доложивших, что ночь прошла спокойно. Они были третьей стражей.
     Затем один из  самых молодых охотников,  Юни,  изобразил,  как  натягивает
стрелу и  быстро поворачивается сначала в  одну  сторону,  потом в  другую,  но
сказал,  что не  смог разглядеть зверя,  убившего курицу у  них в  деревне.  Он
изобразил,  как  обругал напавшее животное всяческими словами и  взывал  к  его
чести,  пытаясь устыдить и заставить показаться,  но безуспешно. Ричард кивнул,
выслушав перевод Чандалена.
     Однако  Чандален перевел не  все  слова  Юни.  Извинения он  опустил.  Для
охотника  -   а   для  охотника  из  команды  Чандалена  особенно  -   упустить
находившегося так близко зверя,  да  еще будучи в  охранении,  -  позор.  Кэлен
знала, что позже Чандален еще скажет Юни пару ласковых слов.
     Не успели они двинуться дальше,  как с одной из платформ на столбах на них
глянул Птичий Человек.  Глава старейшин и,  следовательно,  вождь Племени Тины,
Птичий Человек провел брачную церемонию.
     Было бы крайне невежливо не поздороваться с ним и не поблагодарить. Ричард
резко повернул к крытой травяным навесом платформе,  на которой восседал Птичий
Человек.
     Поблизости   резвились    дети.    Мимо    прошли    несколько   оживленно
переговаривавшихся женщин в красных,  синих и коричневых платьях. Парочка бурых
овец  обнюхивала землю  в  поисках оброненной людьми еды.  Похоже,  им  удалось
достичь некоторого успеха - когда они сподобились отбрести подальше от детворы.
В грязи что-то выклевывали куры, квохча и встряхиваясь.
     На  поляне еще догорали праздничные костры,  больше походившие на  кусочки
светящегося янтаря.  Вокруг  толпились люди,  привлеченные теплом  и  остатками
огней.  Такие костры здесь были  редкостью,  великим событием,  символизирующим
большое  празднество.  А  еще  здесь  разжигали костры,  чтобы  призвать  духов
предков,  приветствуя их  теплом и  светом.  Некоторые люди простояли всю ночь,
просто  любуясь игрой  огня.  А  для  детишек костры были  чудом  и  источником
радости.
     Все  жители  деревни обрядились на  церемонию в  лучшие одежды и  все  еще
оставались в  них,  ибо официально свадебные торжества продолжались до  заката.
Мужчины облачились и  красивые куртки  и  замшу  и  гордо  носили свое  оружие.
Женщины надели яркие платья,  нацепили металлические браслеты, и все радостно и
широко улыбались.
     Молодежь  племени,  обычно  болезненно застенчивая,  по  случаю  свадебных
торжеств расхрабрилась. Прошлой ночью хихикающие девушки забросали Кэлен весьма
откровенными вопросами. А юноши следовали за Ричардом по пятам, счастливые тем,
что улыбаются ему,  и  довольные,  что просто находятся рядом с  такими важными
людьми.
     Птичий Человек был  в  замшевых лосинах и  тунике,  которые носил  всегда,
независимо от обстоятельств. Длинные серебряные волосы свисали на плечи. На шее
висел костяной свисток,  которым он  подзывал птиц.  Этим свистком он  мог  без
видимых усилий подозвать любых птиц, которых хотел. Некоторые опускались ему на
руки и, довольные, восседали там, кик на насесте. Ричард всегда изумлялся этому
зрелищу.
     Кэлен  знала,   что  Птичий  Человек  понимает  птиц  и  прислушивается  к
подаваемым ими знакам. И подозревала, что, возможно, он подзывал птиц для того,
чтобы посмотреть, не подадут ли они какой-то сигнал, который лишь он один может
заметить.  Птичий Человек был,  кроме  того,  признанным толкователем знамений,
исходивших и от людей. Порой Кэлен казалось, что он способен читать ее мысли.
     Многие  обитатели крупных городов Срединных Земель считали степных жителей
дикарями,  поклоняющимися странным божествам и придерживающимися невежественных
суеверий.  Кэлен же понимала простую мудрость этих людей, их умение чувствовать
природу,  их глубокое знание окружающего мира. Много раз она видела, как Птичий
Человек очень  точно предсказывал погоду на  ближайшие дни  лишь  на  основании
наблюдений за тем, как колышутся на ветру травы.
     Двое  деревенских старейшин,  Хаянлет и  Арбрин,  сидели  на  дальнем краю
платформы, опустив глаза и наблюдая за людьми на поляне. Арбрин положил руку на
плечо спящего возле него,  свернувшись клубочком,  маленького мальчика. Ребенок
во сне сосал палец.
     Вокруг старейшин стояли подносы с  остатками праздничных яств и  кувшины с
напитками.  Хотя некоторые их напитки и  содержали алкоголь,  Кэлен знала,  что
люди Племени Тины не подвержены пьянству.
     - Доброе утро,  почтенный старейшина,  -  приветствовала Птичьего Человека
Кален на его языке.
     Старейшина повернул к ним обветренное лицо, озаренное широкой улыбкой.
     - Добро пожаловать в новый день, дитя. И он снова перевел свое внимание на
что-то,  происходящее среди людей его  деревни.  Кэлен заметила,  как  Чандален
заглянул в пустые кувшины и довольно улыбнулся своим охотникам.
     - Почтенный старейшина,  мы  с  Ричардом хотели бы  поблагодарить тебя  аа
чудесную свадебную церемонию.  Если мы не нужны тебе сейчас, мы хотели бы пойти
к теплым ключам, - сказала Кэлен.
     Улыбнувшись, он жестом велел им убираться.
     - Не задерживайтесь надолго,  не то тепло,  которое вы получите от ключей,
смоет дождем.
     Кэлен  посмотрела на  ясное  небо,  затем на  Чандалена.  Охотник согласно
кивнул.
     - Он говорит,  если мы задержимся у  ключей,  то попадем код дождь прежде,
чем успеем вернуться. Ричард озадаченно глянул на небо.
     - Пожалуй, нам лучше последовать его совету и не тянуть.
     - Тогда мы лучше пойдем, - сообщила Кэлен Птичьему Человеку.
     Он поманил ее пальцем.  Кэлен наклонилась поближе.  Старейшина внимательно
изучал кур;  роющих землю неподалеку от платформы.  Наклонившись, Кэлен слышала
его медленное ровное дыхание. И было подумала, что он забыл, что хотел сказать.
     Наконец Птичий Человек ткнул пальцем на поляну и что-то зашептал ей.
     Кэлен выпрямилась и посмотрела на кур.
     - Ну?  - вопросил Ричард. - Что он сказал? Кэлен сначала усомнилась, верно
ли  расслышала слова  старейшины,  но  по  внезапно  сделавшимся хмурыми  лицам
Чандалена и его охотников поняла, что услышала все правильно.
     Однако она не  представляла,  как сможет перевести такое.  Ей  не хотелось
ставить Птичьего Человека в  неловкое положение,  если вдруг окажется,  что  он
просто слегка перебрал по случаю праздника ритуального питья.
     Ричард ждал,  вопросительно глядя  на  Кэлен.  Кэлен  снова  посмотрела на
Птичьего Человека,  чьи  карие глаза были устремлены на  поляну,  а  подбородок
качался в такт барабанам и бубнам.
     Наконец она выпрямилась, коснувшись плечом Ричарда.
     - Он говорит, что вон та, - Кэлен указала пальцем, - и не курица вовсе.



                                    Глава 3

     Оттолкнувшись от  дна,  Кэлен скользнула по  воде в  объятия Ричарда.  Они
лежали на  спине,  глубина здесь едва достигала груди,  и  из воды торчали одни
только головы.  Неожиданно для  себя  Кэлен  оценила соблазны,  предоставляемые
прозрачностью воды.
     В  одном из  многочисленных ручьев,  протекавших на каменном пятачке среди
скал,  что торчали островком среди бескрайних лугов,  Кэлен с Ричардом отыскали
отличное  местечко.  Холодные ключи,  бившие  чуть  выше  по  течению,  приятно
охлаждали почти горячую воду.  Таких глубоких мест, как им удалось найти, здесь
было немного,  и они обшарили не один ключ,  прежде чем отыскали это удобное во
всех отношениях место.
     Вокруг  росли  стеной  высокие травы,  сводом служило ясное  голубое небо.
Впрочем,  облака уже начали потихоньку собираться в  лазурной сини.  Прохладный
ветерок колыхал зеленые травы, изгибавшиеся волнами под его дуновением.
     В этих равнинах погода менялась очень быстро,  и теплый весенний денек мог
мгновенно смениться ледяной стужей. Кэлен знала, что холода долго не продлятся.
Весна  уже  практически вступила  в  свои  права,  хотя  зима  еще  и  пыталась
сопротивляться.   Холодный  воздух  над  их  теплым  убежищем  был  всего  лишь
прощальным поцелуем зимы.
     В небе парил ястреб,  выискивая добычу.  На мгновение Кэлен ощутила грусть
при мысли,  что,  пока они тут с  Ричардом наслаждаются теплом воды и близостью
друг друга,  неумолимые когти птицы лишат кого-то жизни. Уж она-то имела письма
неплохое представление о  том,  что  такое быть дичью,  когда на  охоту выходит
смерть.
     Неподалеку среди  трав  затерялись шестеро охотников.  Рядом кругами,  как
сокол  вокруг гнезда,  неутомимо бродит Кара,  бдительно следя  за  охотниками.
Кэлен полагала,  что эти семеро телохранителей легко поймут друг друга, даже Не
зная языка.
     Кэлен брызнула водой Ричарду на плечи.
     - Хоть нам дано было не так уж много времени побыть наедине, все равно это
лучшая свадьба,  о какой я только могла мечтать.  Как я рада,  что привела тебя
сюда!
     - Я никогда этого не забуду!  - Ричард поцеловал ее в лоб. - Ни церемонию,
ни дом духов, ни эти источники.
     - Да уж, лучше не забывайте, Магистр Рал. - Она погладила его под водой по
бедру.
     - Я всегда мечтал показать тебе те дивные места, где я вырос. Надеюсь, что
когда-нибудь мне доведется тебя туда отвести.
     Он снова замолчал.  Видимо,  размышлял о каких-то весьма Непростых вещах и
потому казался мрачным. Как бы им ни хотелось, они все равно не вправе забыть о
своих обязанностях.  Войска ожидают приказа. Чиновники и дипломаты в Эйдиндриле
с нетерпением ждут аудиенции у Матери-Исповедницы или Магистра Рала.
     И  далеко не все жаждут присоединиться к борьбе за свободу.  Для некоторых
тирания имеет свою притягательность.
     Император Джеган с Имперским Орденом тоже не станут долго бездействовать.
     - Когда-нибудь,  Ричард, - пробормотала она, теребя черный камень, висящий
на шее на тонкой золотой цепочке.
     Кулон подарила ведьма Шота,  ни  с  того  ни  с  сего появившаяся вчера на
свадьбе. Шота сказала, что этот кулон помешает им зачать дитя. У ведьмы был дар
предвидеть будущее, хотя зачастую ее видения были туманны и сбывались несколько
неожиданным образом.  Шота  не  единожды предупреждала о  тех  бедах,  которыми
грозит миру рождение их ребенка, и поклялась собственными руками убить их сына,
ежели таковой появится.
     В  долгих поисках Храма Ветров Кэлен начала понимать Шоту несколько лучше,
и обе женщины пришли к своего рода соглашению. Кулон служил предложением мира.
     - Как по-твоему. Птичий Человек понимал, что говорит?
     - Думаю, да. - Кэлен оглядела небо. - Тучи сгущаются.
     - Я насчет курицы.
     - Курицы! - Кэлен повернулась в объятиях мужа и, нахмурившись, заглянула в
его серые глаза.  - Ричард, он сказал, что это не курица. И по-моему, он просто
слишком напраздновался!
     Ричард,  казалось,  взвешивал ее  слова,  но  молчал.  Солнце  скрылось за
облаком,  травы  накрыла глубокая тень,  все  вокруг  поблекло,  ветерок принес
влагу.
     Лежащий позади Ричарда на камнях золотой плащ колыхнулся.  Ричард внезапно
сжал Кэлен сильнее. И это была не нежность.
     В воде что-то двигалось. Мгновенный проблеск света.
     Что  это?  Блеснула чешуя рыбы?  Вот  оно есть -  и  нету,  словно что-то,
подмеченное краем глаза.
     - Что стряслось?  - спросила Кэлен, когда Ричард отстранил ее. - Это всего
лишь рыба.
     Ричард плавно поднялся и вытащил Кэлен из воды.
     - Или еще что-то, - тихо сказал он.
     С  Кэлен стекала вода.  Обнаженная на  холодном ветру,  она  вся покрылась
мурашками.
     - - Что?  Что  это?  Что  ты  видишь?  -  Кэлен  внимательно  смотрела  на
прозрачную зыбь.
     Ричард шарил глазами по воде.
     - Не знаю... Может, и рыба. - Он посадил Кэлен на берег.
     У Исповедницы стучали зубы.
     - Рыбы в этих ключах недостаточно велики,  чтобы тяпнуть хотя бы за палец.
Если это не черепаха, можно залезть обратно? А то я замерзла.
     К  своему огорчению,  Ричард вынужден был признать,  что ничего не  видит.
Протянув руку, он помог Кэлен влезть обратно в воду.
     - Может,  это всего лишь тень пробежала по воде,  когда солнце скрылось за
облаком.
     Кэлен с удовольствием погрузилась по шейку в теплую воду.  Согреваясь, она
оглядывала  прозрачную  гладь.  Чистая  прозрачная  вода,  никаких  водорослей.
Отчетливо видно  каменистое дно.  Черепахе спрятаться решительно негде.  Однако
хотя Ричард и согласился,  что ничего нет,  то,  с каким вниманием он глядел на
воду, опровергало его слова.
     - Ты думаешь,  это рыба?  Или просто меня пугаешь?  - Кэлен никак не могла
понять, действительно он заметил нечто, его обеспокоившее, или просто проявляет
излишнюю бдительность.  -  Это  совсем  не  то  приятное купание,  о  котором я
мечтала. Скажи, в чем дело, если ты и вправду что-то видел.
     И тут новая мысль заставила ее подскочить.
     - Это ведь не змея, правда?
     Ричард со вздохом откинул с лица мокрые волосы.
     - Ничего я не видел. Извини.
     - Уверен? Может, нам лучше уйти? Ричард виновато улыбнулся.
     - Наверное, я просто нервничаю, когда купаюсь в незнакомых водоемах вместе
с обнаженной женщиной.
     - И часто вы купаетесь с обнаженными женщинами,  Магистр Рал? - ткнула его
Кэлен в ребра.
     Ей  не  слишком понравилась его шуточка,  но она все равно собралась снова
уютно устроиться в его объятиях. И тут Ричард внезапно вскочил.
     Кэлен торопливо поднялась следом.
     - Что?! Змея?!
     Ричард одним движением окунул ее в воду и кинулся к одежде.
     - Сиди там!
     Схватив кинжал, он, пригнувшись, выглянул из-за травы.
     - Это Кара. - Ричард выпрямился, чтобы лучше видеть.
     Кэлен увидела красное пятно,  приближающееся к  ним по  зелено-коричневому
полю. Морд-Сит неслась сломя голову, сминая траву и шлепая по ручьям.
     Не отводя глаз от Кары,  Ричард швырнул Кэлен маленькое полотенце.  В руке
Кары алел эйджил.
     Эйджил Морд-Сит - волшебное оружие, действующее только в их руках. Эйджил,
который причинял ужасную боль. Эйджил, который мог даже убить.
     Морд-Сит  всегда носили тот же  эйджил,  которым в  свое время обучали их.
Когда они держали эйджил в руке,  они испытывали сильнейшую боль - такова плата
за то,  что Морд-Сит причиняли боль другим.  Но лица Морд-Сит всегда оставались
бесстрастны.
     Кара, тяжело дыша, остановилась.
     - Он здесь проходил?
     Кровь заливала ей лицо. Побелевшие пальцы сжимали эйджил.
     - Кто?  - спросил Ричард. - Мы никого не видели. Лицо Кары перекосилось от
бешеной ярости.
     - Юни!
     - Да  что происходит?!  -  Ричард схватил ее за руку.  Кара стерла кровь с
глаз и оглядела окрестности.  -  Не знаю!  -  Она скрипнула зубами. - Но он мне
нужен!
     Вырвав руку, Кара круто развернулась, бросила через плечо:
     - Одевайтесь!
     Ричард выволок Кэлен из  воды.  Она быстро натянула штаны,  собрала вещи и
ринулась вслед за Карой. Ричард, натягивая брюки, мгновенно ухватил ее за пояс.
     - Куда это ты собралась?  - поинтересовался он, продолжая натягивать брюки
одной рукой. - Держись позади меня!
     Кэлен рывком высвободилась.
     - У тебя нет меча.  А я -  Мать-Исповедница.  Так что держись-ка ты позади
меня. Магистр Рал!
     Один  человек  практически не  представлял опасности для  Исповедницы.  От
магии Исповедницы нет защиты. Ричард без Меча Истины гораздо более уязвим.
     Ничто -  кроме попавшей в  цель  стрелы или  удачно брошенного копья -  не
помешает магии Исповедницы обрушиться на противника,  как только он окажется на
расстоянии вытянутой руки.  Ее прикосновение связывает человека чарами, которые
нельзя ни разрушить, ни снять.
     Магия Исповедницы окончательна,  как сама смерть.  В определенном смысле -
она и есть смерть.
     Человек,  которого коснулась Исповедница,  навсегда теряет  свое  "я".  Он
становится покорным рабом Исповедницы.
     В отличие от Ричарда Кэлен прекрасно владела своим волшебством. И избрание
ее Матерью-Исповедницей свидетельствовало о высочайшей степени мастерства.
     Ричард,  недовольно  ворча,  схватил  свой  широкий  пояс  с  мешочками  и
устремился за Кэлен.  Догнав, он протянул ей рубашку. Кэлен на бегу сунула руки
в рукава.  Ричард,  не останавливаясь, застегнул пояс. Единственное, что у него
было с собой, это кинжал.
     Они мчались по воде и траве, стараясь не терять из виду мелькавшее впереди
красное пятно. Кэлен оступилась, но устояла. Ричард поддержал ее. Нестись сломя
голову босиком по  незнакомой местности -  не лучшее,  что можно придумать,  но
Кара ранена, у нее на лице кровь.
     Кара - не просто телохранитель. Кара - друг.
     Они перескочили несколько ручейков, чуть не увязли в высокой траве.
     Краем глаза Кэлен заметила слева одного из охотников, но это был не Юни.
     Потом она  внезапно осознала,  что Ричард уже не  бежит следом,  и  тут же
услышала его свист. Кэлен поскользнулась на траве, оттолкнулась рукой от земли,
Ричард стоял чуть позади нее, посреди ручья.
     Засунув два пальца в рот, он снова засвистел долгим пронзительным свистом,
далеко разнесшимся по степи.  Кара и охотники обернулись на свист и бросились к
ним.
     Ловя воздух ртом и  пытаясь отдышаться,  Кэлен подбежала к  Ричарду.  Тот,
опустившись на одно колено прямо в  воде,  наклонился вперед,  упершись рукой в
согнутую ногу.
     В ручье лицом вниз лежал Юни. Вода даже не покрывала ему голову.
     Кэлен рухнула на колени подле Ричарда и  отбросила влажные волосы с  лица,
переводя дыхание. Ричард перевернул худенькое тело охотника на спину.
     Юни казался крошечным и  хрупким.  Ричард за  плечи вытащил его из ледяной
воды и не спеша,  осторожно опустил на траву. Кэлен не видела ни ран, ни крови.
Руки,  ноги -  на месте.  Шея, кажется, тоже не сломана. В остекленевших глазах
застыло странное выражение восторга.
     Подлетевшая Кара  .резко рванулась к  Юни  и  замерла,  лишь когда увидела
остекленевшие глаза.
     Подбежал один из охотников.  Он дышал так же тяжело,  как Кара.  В руке он
сжимал  лук.  Другой  рукой  он  большим  пальцем  прижимал  к  ладони  нож,  а
указательным и средним натягивал тетиву.
     У Юни оружия не было.
     - Что  случилось с  Юни?  -  спросил он,  быстро  окинув взглядом степь  в
поисках угрозы. Кэлен покачала головой.
     - Должно быть, упал и ударился головой.
     - Ас ней? - Охотник кивком указал на Кару.
     - Пока не  знаем,  -  ответила Кэлен,  наблюдая,  как Ричард закрывает Юни
глаза. - Мы только что его нашли.
     - Похоже, он тут довольно давно, - сообщила Кара Ричарду.
     - Кара, что случилось? Что вообще происходит? - быстро спросила Кэлен.
     - Ты   сильно  пострадала?   -   перебил  Ричард.   Кара  пренебрежительно
отмахнулась,  однако не стала возражать,  когда Кэлен,  зачерпнув ледяной воды,
попробовала промыть рану у  нее на виске.  Ричард сорвал пучок травы и протянул
Кэлен.
     - На, протри ей лоб.
     Лицо Кары от ярости из пунцового стало пепельно-серым.
     - Со мной все в порядке!
     Но  Кэлен в  этом несколько сомневалась.  Кара казалась какой-то не такой.
Кэлен легонько ткнула пучком ей в лоб и втерла кровь. Кара равнодушно села.
     - Что произошло? - снова спросила Кэлен.
     - Не знаю.  Я шла, чтобы проверить посты, и тут он возник, ступая вверх по
ручью.  Он  шел,  наклонившись,  будто  высматривал что-то.  Я  его  окликнула.
Спросила,  где  его оружие,  изобразила жестами,  будто натягиваю лук.  -  Кара
недоуменно покачала головой.  -  Но  он  не обратил на меня никакого внимания и
снова наклонился,  уставясь в  воду.  Я  подумала,  что он оставил пост,  чтобы
поймать какую-то дурацкую рыбу,  но в  воде ничего не заметила.  И тут он вдруг
бросился вперед  так,  будто  эта  его  рыбина  пыталась удрать.  -  Лицо  Кары
вспыхнуло.  -  Я в этот момент смотрела по сторонам,  проверяя окрестности.  Он
сбил меня с ног, и я ударилась головой о камень. Не знаю, сколько я пробыла без
сознания. Напрасно я ему доверяла!
     - Нет, не. напрасно, - возразил Ричард. - Мы не знаем, на что он охотился.
     Подоспели остальные охотники.  Кэлен  подняла руку,  пресекая посыпавшиеся
вопросы.  Когда  все  умолкли,  она  перевела рассказ Кары.  Охотники слушали в
полном недоумении.  Юни был из людей Чандалена.  А  люди Чандалена никогда и ни
при каких обстоятельствах не бросают свой пост ради того, чтобы поймать рыбу.
     - Простите, Магистр Рал, - прошептала Кара. - Поверить не могу, что он вот
так застал меня врасплох. Надо же, из-за какой-то дурацкой рыбины!
     Ричард заботливо положил руку ей на плечо.
     - Рад,  что с тобой не случилось ничего дурного,  Кара.  Может, тебе лучше
лечь? Ты неважно выглядишь.
     - У меня просто желудок бунтует, только и всего. Со мной все будет хорошо,
вот только передохну минутку. От чего умер Юни?
     - Он бежал и,  должно быть,  поскользнулся и упал,  -  Ответила Кэлен. - Я
сама чуть было не проделала то же самое.  Наверное,  он ударился головой, как и
ты, и потерял сознание. Но, к несчастью, упал лицом вниз и захлебнулся.
     Кэлен начала было  переводить свои  слова охотникам,  когда раздался голос
Ричарда.
     - Сомневаюсь.
     - А что же еще?
     - Посмотри на  его колени.  Они не  ободраны.  Не  ободраны ни  локти,  ни
ладони.  -  Ричард повернул Юни голову. - Ни крови, ни синяков. Никаких ссадин.
Если он  упал и  потерял сознание,  почему у  него на голове нет хотя бы шишки?
Глина сползла только на носу и подбородке,  и то из-за того, что он лежал лицом
на каменистом дне.
     - Так ты сомневаешься, что он захлебнулся? - уточнила Кэлен.
     - Я  этого не  говорил.  Я  просто не вижу никаких признании того,  что он
упал. - Ричард некоторое время пристально изучал тело. - Выглядит так, будто он
утонул. Во всяком случае, я бы предположил именно это. Вопрос - почему?
     Кэлен отодвинулась, давая охотникам возможность присесть на корточки возле
их погибшего товарища, прикоснуться к нему в знак скорби и соболезнования.
     И открытые степи внезапно показались ей очень одиноким местом.
     Кара прижала пучок мокрой травы к виску.
     - Даже  если он  оставил свой пост,  чтобы поймать рыбу -  во  что  трудно
поверить,  -  то почему он бросил все свое оружие?  И каким образом ему удалось
утонуть в паре дюймов воды, если он не упал и не ударился головой?
     Охотники тихонько плакали,  поглаживая руками  молодое  лицо  Юни.  Ричард
присоединился к ним и нежно погладил лицо юноши.
     - А  вот мне хотелось бы  знать,  за  чем он гнался.  Откуда в  его глазах
взялось это странное выражение.

                                    Глава 4

     Когда Ричард с  Карой и  Кэлен вышли из хижины,  где лежало тело Юни,  над
степью грохотал гром,  эхом разносясь по узеньким улочкам между домами. Хижина,
в  которой ожидало погребения тело  Юни,  ничем не  отличалась от  прочих домов
деревни:  обмазанные  глиной  толстые  стены  из  сделанных  из  высохшей  тины
кирпичей, соломенная крыша. Черепичная крыша была только в доме духов. Стекол в
окнах не было,  чтобы уберечься от холода,  люди Тины затягивали оконные проемы
толстой грубой тканью.
     Все  хижины были  одинакового бурого цвета,  и  из-за  этого деревня порою
напоминала безжизненные руины.  Высокие травы,  росшие в трех горшках на низкой
стене - дань злым духам, - не слишком-то оживляли улочку, по которой чаще всего
гулял один лишь ленивый ветерок.
     Из-под ног брызнули в стороны куры.  Кэлен откинула мокрые пряди, налипшие
на  лицо.  Мимо,  заливаясь слезами,  шли  люди -  шли  попрощаться с  погибшим
охотником.  И почему-то Кэлен было не по себе от того, что им пришлось оставить
Юни в этом месте, где витал кислый терпкий запах прелой соломы.
     Ричард,  Кэлен и Кара дождались,  пока Ниссел,  старая знахарка, обследует
тело.  Старуха не  обнаружила ни  перелома,  ни  каких-либо  иных повреждений и
провозгласила причиной смерти утопление.
     Когда  же  Ричард  поинтересовался,  как  такое  могло  случиться,  Ниссел
несколько удивилась,  явно полагая,  что это совершенно очевидно. По ее словам,
смерть произошла по воле злых духов.
     Люди  Племени Тины  верили,  что,  помимо духов предков,  к  которым,  они
частенько обращаются,  духи  зла  тоже  наведываются порой,  чтобы востребовать
чью-то жизнь в  наказание за тот или иной проступок.  Смерть Юни явно была,  по
мнению старухи,  вызвана чем-то потусторонним.  И  Чандален с охотниками верили
словам Ниссел.
     Ниссел некогда было размышлять над тем,  какой поступок охотника рассердил
злых духов. Знахарка спешила: ее ждала роженица.
     Будучи  Исповедницей,  Кэлен  посещала Племя  Тины,  как  и  другие народы
Срединных-Земель.  Хотя некоторые страны не пускали в свои пределы чужаков,  ни
одно  государство Срединных Земель не  осмеливалось закрыть свои  границы перед
Исповедницей.  Исповедницы всегда  следили за  тем,  чтобы  законы  соблюдались
строго и правосудие было честным, хотят того правители или нет.
     Исповедницы выступали перед Советом от  имени всех  тех,  у  кого не  было
своих представителей.  Некоторые,  как  Племя Тины,  не  доверяли чужакам и  не
искали представительства в  Совете.  Они  хотели одного:  чтобы  их  оставили в
покое.   И   Кэлен  строго  следила,   чтобы  их  желание  соблюдалось.   Слово
Матери-Исповедницы - для Совета закон, и закон окончательный.
     Как и  положено Матери-Исповеднице,  Кэлен изучила не  Только язык Племени
Тины,  но и  их религию.  В  замке Волшебника в  Эйдиндриле имелись учебники по
языкам,  системам управления,  вероисповеданиям,  обычаям и  образе жизни  всех
народов Срединных Земель.
     Она  знала,  что люди Тины часто оставляют подношения -  рисовые пирожки и
пучки сушеных пряных трав -  перед глиняными фигурками,  стоявшими в нескольких
пустых хижинах в северном конце деревни. Эти хижины были предоставлены в полное
и безраздельное владение злым духам, которых и воплощали глиняные фигурки.
     Люди Тины верили,  что,  когда злые духи сердятся и забирают чью-то жизнь,
душа  погибшего отправляется в  Подземный мир,  чтобы  присоединиться к  добрым
духам,  оберегающим Племя Тины,  и  помогает сдерживать зло.  Вот  так блюдется
равновесие между мирами, и зло само ограничивает себя.
     Только-только миновал полдень,  но идущим по деревне Кэлен, Ричарду и Каре
казалось,  что  наступили сумерки.  Черные  тяжелые тучи  клубились над  самыми
крышами.
     Вспышки молний озаряли стены домов. За каждой вспышкой грохотал гром.
     Тяжелые капли  шлепались Кэлен  на  голову.  Она  радовалась дождю.  Дождь
загасит костры. Не должны гореть праздничные костры, когда погиб человек. Дождь
избавит людей  от  тяжкой необходимости гасить то,  что  осталось от  свадебных
огней.
     Из  уважения к  погибшему Ричард пронес тело Юни  на  руках всю  дорогу до
деревни:  Юни  погиб,  исполняя свой долг,  охраняя Ричарда и  Кэлен.  Охотники
поняли это.
     Однако  Кара  довольно быстро пришла к  противоположному выводу -  Юни  из
охранника превратился в угрозу.  Как и почему -  не важно.  Важно,  что он стал
врагом. И Морд-Сит решительно была готова к тому, что в любой момент еще кто-то
из охотников тоже превратится во врага.
     У  Ричарда произошел с ней краткий спор.  Охотники не поняли ни слова,  но
видели, что спор нешуточный, и не просили перевести.
     Ричард так ни в  чем ее и не убедил.  Скорее всего Кара просто чувствовала
себя виноватой,  что позволила Юни себя обойти. Кэлен взяла Ричарда под руку, и
так  они  шагали  следом  за  Карой,  позволив  ей  идти  впереди  и  бдительно
осматривать дружественную деревню в  поисках угрозы.  Кара провела их  по одной
улочке, потом по другой, прямиком туда, ГДЕ расположились Зедд с Энн.
     Несмотря на  убежденность в  том,  что  Кара  ошибается,  Кэлен  почему-то
чувствовала себя неуютно.  Она  заметила,  что Ричард настороженно оглядывается
через плечо. Значит, тоже чем-то обеспокоен.
     - В  чем  дело?  -  шепотом спросила Кэлен.  Ричард обежал взглядом пустую
улочку и раздраженно покачал головой.
     - Мне покалывает затылок.  Так бывает всегда, когда кто-то за мной следит,
но здесь никого нет.
     Кэлен и  без того чувствовала себя неуютно и  потому не Поняла,  то ли она
действительно ощущает чей-то  злобный взгляд,  то  ли  так на  нее воздействуют
слова Ричарда.  Торопливо шагая между домами,  она  нервно потирала покрывшиеся
мурашками руки.
     Дождь разразился вовсю как  раз  тогда,  когда Кара наконец нашла то,  что
искала.  С  эйджилом на изготовку она тщательно обследовала узкую улочку и лишь
потом открыла деревянную дверь и первой скользнула в дом.
     Ветер  разметал  волосы  Исповедницы.   Сверкали  молнии,  Грохотал  гром.
Какая-то курица, напуганная грозой, промчалась между ног Кэлен и вбежала в дом.
     В углу небольшой комнаты горел очаг.  На полках мерцали толстые свечи,  на
полу лежала кучка дров и связки сена.  Единственное, на что можно было сесть, -
расстеленная на грязном полу перед очагом шкура. Висевший в пустой оконной раме
кусок  ткани  развевался под  порывами  ветра,  и  пламя  свечей  колыхалось на
сквозняке.
     Ричард захлопнул дверь и  задвинул засов.  В хижине пахло воском,  горящим
сеном и дымком, не полностью уходившим в дымоход над очагом. Должно быть, они в
задней комнате, - указала Кара концом эйджила на занавешенный дверной проем.
     Курица,  довольно квохча и  вертя головой по сторонам,  топала по комнате,
обходя нарисованный на полу то ли пальцем, то ли прутиком символ.
     С раннего детства Кэлен привыкла видеть,  как колдуньи и волшебники рисуют
древний  символ,   обозначающий  Создателя,  жизнь,  смерть,  волшебный  дар  и
Подземный мир.  Они  рисовали его машинально,  мечтая о  чем-то,  или в  минуты
опасности.  Рисовали просто для самоуспокоения, чтобы лишний раз напомнить себе
о том, что они связаны со всем и вся. И рисовали его, чтобы колдовать.
     Для  Кэлен это  был  успокаивающий талисман детства,  того времени,  когда
волшебники играли с  ней,  подшучивали над ней,  гонялись за  ней по  коридорам
замка Волшебника,  а она с радостным визгом бегала от них.  Иногда она сидела у
них  на  коленях,  в  безопасности  и  тепле,  а  они  рассказывали  ей  всякие
удивительные истории.
     То были времена, когда еще не началось ее обучение, когда ей еще дозволено
было оставаться ребенком.
     Теперь все волшебники давно мертвы. Все, кроме одного, отдали жизнь, чтобы
помочь ей пересечь границу и найти помощь в борьбе с Даркеном Ралом. А тот, что
остался жив,  предал ее.  Но  были времена,  когда все  они  были ее  друзьями,
товарищами по играм,  взрослыми людьми, которых она называла дядями, учителями,
считала объектами преклонения и любви.
     - Я такое уже видела, - сообщила Кара, быстро глянув на рисунок на полу. -
Даркен Рал иногда это рисовал.
     - Это   называется  Благодать,   -   объяснила  Кэлен.   Ветер  всколыхнул
занавешивающее окно полотнище, и отблеск молнии осветил Благодать на полу.
     Ричард открыл было рот,  но так ничего и  не спросил.  Он не сводил глаз с
курицы, что-то склевывающей с пола у занавеса, отгораживающего задние комнаты.
     - Кара, будь добра, открой дверь, - жестом указал он.
     Как только Морд-Сит распахнула дверь,  Ричард взмахнул руками,  гоня птицу
на улицу.  Курица в ужасе забила крыльями.  теряя перья,  и заметалась, старясь
обойти Ричарда.  Но  не  побежала прямиком через  комнату к  двери и  спасению.
Ричард подбоченился и задумчиво поглядел на птицу.
     Пестрое  оперение  создавало  странный  нечеткий  эффект.  Курица  жалобно
закудахтала, когда Ричард двинулся к ней, ногами гоня ее по комнате.
     Подойдя к рисунку на полу, курица заверещала, забила крыльями, метнулась к
стене и наконец выскочила на улицу.  Странное поведение для птицы, перепуганной
настолько, чтобы не найти прямой дороги к распахнутой настежь двери и спасению.
     Кара захлопнула дверь.
     - Глупее курицы птицы нет, - прокомментировала она.
     - Что тут за бедлам? - раздался знакомый голос.
     Из задней комнаты вышел Зедд.  Волшебник первого ранга был выше Кэлен,  но
уступал Ричарду.  Примерно одного роста  с  Карой,  хотя  масса волнистых седых
волос,  как всегда,  взъерошенных,  делала его выше, чем на самом деле. Тяжелое
темно-бордовое одеяние с  черными рукавами и подбитыми плечами делало его тощую
фигуру массивней. Обшлага рукавов украшали три ряда серебряной вышивки. Широкая
золотая канва блестела на воротнике и груди. Красный атласный кушак с массивной
золотой пряжкой опоясывал талию.
     Обычно  Зедд  носил  простые  балахоны.  И  для  волшебника  его  ранга  и
авторитета столь  богатое одеяние было  необычным до  экстравагантности.  Яркие
одежды всегда носили ученики волшебников.  А  для людей,  лишенных дара,  такие
одеяния  в  некоторых местах  являлись признаком благородного происхождения,  и
почти повсеместно их носили богатые купцы,  так что для Зедда, хоть волшебник и
терпеть не мог этот павлиний наряд, он служил прекрасной маскировкой.
     Ричард с  дедом радостно обнялись,  довольные,  что наконец-то они вместе.
Давненько они не виделись.
     - Зедд, где ты раздобыл эту одежду? - спросил, чуть отстранившись, Ричард,
изумленный облачением деда еще больше, чем Кэлен.
     Зедд  пальцем подтянул золотую пряжку,  чтобы внук  ее  получше разглядел.
Ореховые глаза лукаво сверкнули.
     - А пряжка - золотая! Или это немножко перебор, как считаешь?
     Тут, отодвинув в сторону занавес, в комнату вошла Энн. Низенькая и полная,
она по-прежнему была в простом темном шерстяном платье, обозначавшем ее высокое
положение аббатисы  сестер  Света  -  колдуний из  Древнего мира,  хотя  она  и
заставила всех  поверить  в  свою  смерть,  дабы  иметь  свободу  действий  для
выполнения более  важных задач.  Она  выглядела ровесницей Зедда,  однако Кэлен
знала, что аббатиса намного - очень намного - старше.
     - Прекрати изображать павлина, Зедд, - буркнула она. - У нас есть дела.
     Зедд  сердито  поглядел  на  нее.   Имея  удовольствие  видеть  совершенно
одинаковые по ярости взгляды,  идущие в обоих направлениях,  Кэлен недоумевала,
как  этим  двоим удается путешествовать вместе,  ограничиваясь лишь  словесными
перепалками.  Кэлен  впервые увидела Энн  лишь  вчера,  но  Ричард  относился к
аббатисе с большим пиететом, несмотря на неприятные обстоятельства, при которых
с ней познакомился. Зедд оглядел облачение Ричарда.
     - Должен сказать, мой мальчик, ты тоже выглядишь весьма недурно.
     Ричард в свое время был лесным проводником и носил простую одежду,  и Зедд
никогда не  видел  внука  в  таком  наряде.  Ричард нашел большую часть одеяний
своего предшественника -  боевого чародея древности -  в замке Волшебника. Судя
по  всему,  некогда волшебник носил не только простые балахоны.  Возможно,  как
предупреждение.
     Голенища  черных  сапог  Ричарда  украшали  кожаные  шнуры,   закрепленные
серебряными  пряжками  с   геометрическим  рисунком.   Черные  шерстяные  штаны
заправлены в  сапоги.  Поверх  черной рубашки -  разрезанная по  бокам  туника,
украшенная по краям золотой окантовкой с какими-то символами.  Тунику опоясывал
широкий  многослойный кожаный  пояс,  украшенный серебряными эмблемами и  двумя
расшитыми золотом кошельками. На поясе же висел и маленький кожаный мешочек. На
запястьях сверкали подбитые кожей  серебряные браслеты с  необычными символами.
Широкие  плечи  Ричарда  укрывал  великолепный плащ,  сотканный,  казалось,  из
чистого золота.
     Даже без меча Ричард выглядел и благородно, и устрашающе. Радость для глаз
- и  смерть.  Царь  царей  -  и  живое  воплощение того,  кем  его  называли  в
пророчествах: Несущий смерть.
     Но Кэлен знала,  что под всем этим по-прежнему скрывается доброе и  щедрое
сердце лесного проводника.  Искренность Ричарда нисколько не уменьшала, но лишь
подчеркивала остальные его качества.
     Пугающая  внешность  была  одновременно  и  предупреждением,  и  иллюзией.
Решительный и  бесстрашный в  борьбе с  врагами,  он  все же  оставался добрым,
понятливым и  нежным.  Кален никогда не встречала более честного и  терпеливого
мужчины.  И  считала его самым удивительным человеком,  которого ни  доводилось
встречать за всю жизнь.
     Энн  широко улыбнулась Кэлен  и  погладила по  щеке,  как  бабушка любимую
внучку. Потом повернулась и потрепала по щеке Ричарда.
     Потеребив собранные на затылке в пучок седые волосы,  аббатиса нагнулась и
сунула в огонь пучок сухой травы.
     - Надеюсь,  ваш  первый день  супружества идет  хорошо?  Кэлен с  Ричардом
быстро переглянулись.
     - Мы  сегодня ходили купаться на теплые ключи.  -  Улыбки на лицах Кэлен и
Ричарда погасли. - Один из охранявших нас охотников умер.
     - От чего? - спросила Энн.
     - Утонул.  -  Ричард жестом предложил всем  сесть.  Все  четверо расселись
вокруг  нарисованной посреди комнаты Благодати.  -  Ручеек  совсем мелкий,  но,
насколько нам удалось установить,  он не спотыкался и не падал.  Мы отнесли его
вон в ту хижину, - ткнул он пальцем через плечо.
     Зедд посмотрел в указанном направлении, будто умел смотреть сквозь стены и
мог увидеть тело Юни.
     - Потом взгляну.  -  Волшебник перевел взгляд на Кару, стоявшую на страже,
облокотившись о дверь. - А по-твоему, что произошло?
     - По-моему, Юни стал опасен, - не колеблясь ни секунды, ответила Морд-Сит.
- Разыскивая Магистра Рала, чтобы убить, Юни упал и утонул.
     Брови Зедда поползли вверх. Он повернулся к Ричарду:
     - Опасен?! С чего вдруг этот парень мог стать твоим врагом?
     Ричард метнул на Морд-Сит гневный взгляд..
     - Кара ошибается. Он не пытался убить нас. - Удовлетворенный тем, что Кара
не спорит, он повернулся к деду. - Когда мы его нашли - мертвым, - в его глазах
застыло странное выражение. Перед смертью он увидел что-то, что оставило на его
лице выражение...  ну,  не  знаю...  восторга,  что ли,  или чего-то  похожего.
Ниссел,  знахарка,  осмотрела тело.  Она сказала,  что на нем нет ран и  что он
утонул.
     Ричард уперся рукой в колено и наклонился к деду.
     - Утонул в  шести дюймах воды,  Зедд.  Ниссел сказал,  что  его убили злые
духи.
     - Злые духи? - Брови Зедда взметнулись еще выше.
     - Люди  Тины верят,  что  злые духи время от  времени приходят и  забирают
чью-то жизнь,  -  объяснила Кэлен.  - Жители деревни оставляют подношения перед
глиняными фигурками,  что стоят в паре домов вон там. - Она подбородком указала
на север.  -  Судя по всему,  они верят, что подношения в виде рисовых пирожков
утихомиривают этих  злых  духов.  Будто  злой  дух  может есть  или  его  легко
подкупить.
     Снаружи хлестал дождь.  Капли воды влетали в  окно и Местами просачивались
сквозь  соломенную крышу.  Гром  грохотал  почти  непрерывно,  сменив  умолкшие
барабаны.
     - А, понимаю, - протянула Энн. Она подняла взгляд с улыбкой, которую Кэлен
сочла весьма любопытной.  -  Значит,  ты считаешь,  что Племя Тины устроило вам
жалкую свадьбу в сравнении с великолепной пышной церемонией,  которая была вы у
вас в Эйдиндриле? М-м-м?
     Кэлен озадаченно нахмурилась.
     - Конечно,  нет!  Это самая чудесная свадьба,  о  которой только мы  могли
мечтать!
     - Правда?  -  Энн взмахнула рукой,  обозначая этим жестом деревню. - Люди,
одетые в безвкусные платья и шкуры?  С волосами,  намазанными глиной? Носящиеся
повсюду во время столь торжественной церемонии голые вопящие и  смеющиеся дети?
Мужчины с  чудовищно разукрашенными глиной лицами,  рассказывающие в варварском
танце о животных,  охоте и войне? Так ты себе представляешь роскошную свадебную
церемонию?
     - Нет...  Я не то хотела сказать!  И не это важно!  - возмутилась Кэлен. -
То,  что у  них в сердцах,  делает эту церемонию столь особенной!  То,  что они
искренне разделяют нашу радость,  делает эту  свадьбу столь важной для  нас.  И
какое  это  имеет  отношение к  подношению рисовых  пирожков  воображаемым злым
духам?!
     Энн пальцем провела вдоль одной из линий Благодати - той, что представляла
Подземный мир.
     - Когда ты говоришь:  "Добрые духи,  позаботьтесь о душе моей матери",  ты
действительно рассчитываешь,  что  духи  немедленно помчатся выполнять просьбу,
потому что ты облекла се в слова?
     Кэлен  почувствовала,  как  лицо  заливает краска:  она  частенько просила
добрых духов позаботиться о душе ее мамы. И начала понимать, почему эта женщина
так раздражает Зедда.
     - Молитвы вовсе не являются прямой просьбой,  поскольку нам известно,  что
духи не действуют столь простыми путями, - пришел на помощь Ричард. - Молитвы -
всего лишь выражение любви и  надежды на  то,  что ее мать пребывает в  покое в
мире духов.  - Он провел пальцем с другой стороны той же линии, что и Энн. - То
же касается и моих молитв о моей матери, - шепотом добавил он.
     Энн улыбнулась, и на ее полных щеках появились ямочки.
     - И они такие же, Ричард. Тебе не кажется, что Племя Тины прекрасно знает,
что таким образом подкупить те могучие силы,  в существование которых они верят
и которых боятся, нельзя?
     - Важен сам  акт  приношения,  -  сказал Ричард.  По  его невозмутимости в
отношении Энн Кэлен поняла, что Ричард научился таскать каштаны из огня.
     Кэлен подхватила его мысли:
     - Для ублажения тех сил, которых они боятся, важна
     сама мольба. Именно мольба важна, чтобы умилостивить неведомое.
     Энн воздела палец, одновременно подняв бровь.
     - Именно.  Само  по  себе  подношение -  всего лишь  символ,  демонстрация
уважения,  и  преклонением перед  этой  силой они  надеются умилостивить ее.  А
иногда,  -  Энн погрозила пальцем,  - почтительного обращения достаточно, чтобы
остановить разгневанного врага, верно?
     Кэлен с Ричардом согласились.
     - Врага лучше всего убить, и дело с концом, - буркнула от двери Кара.
     Энн, хихикнув, оглянулась на Кару.
     - Ну, иногда, дорогая, заслуживает внимания и такой вариант!
     - А  как бы  ты "убила" злых духов?  -  Поинтересовался Зедд.  Его звонкий
тенорок перекрыл шум дождя.
     Кара не ответила, а лишь полоснула волшебника взглядом.
     Ричард не слушал. Казалось, его очаровала нарисованная на полу Благодать.
     - Исходя из всего этого,  злые духи...  и им подобные минут разозлиться на
какой-то неуважительный жест.
     Кэлен уже открыла рот,  чтобы поинтересоваться у Ричарда, с чего это вдруг
его так заинтересовали злые духи Племени Тины, как вдруг Зедд легонько коснулся
пальцем ее колена.  Брошенный искоса взгляд сказал ей:  волшебник хочет,  чтобы
она сидела тихо.
     - Некоторые думают, что так оно и есть, Ричард - спокойно согласился Зедд.
     - Зачем ты нарисовал этот символ, эту Благодать? - спросил Ричард.
     - Мы  с  Энн  воспользовались ею,  чтобы  обдумать некоторые вещи.  Иногда
Благодать может быть весьма полезной.  Благодать - вещь очень простая и в то же
время бесконечно сложная.  Изучение Благодати -  занятие на  всю жизнь,  но как
ребенок учится ходить,  так и изучение ее начинается с первого шага.  Поскольку
ты  прирожденный  волшебник,   то  мы  подумали,  что  уже  давно  пришла  пора
познакомить тебя с ней.
     Волшебный дар Ричарда по  большей части был для него загадкой.  И  теперь,
когда дед снова здесь, Ричард хотел с его помощью раскрыть тайны того, на что у
него  имелось право рождения,  и  -наконец-то  изучить неразведанную территорию
своего дара.  Кэлен  очень хотела,  чтобы у  них  было  время,  но  времени,  к
сожалению, не было.
     - Зедд, мне действительно нужно, чтобы ты осмотрел тело Юни.
     - Дождик скоро кончится, тогда пойдем и глянем, - успокоил его Зедд.
     Ричард провел пальцем по линии, обозначавшей волшебный дар - магию.
     - Если это первый шаг и  такой важный,  -  прямо спросил Ричард у  Энн,  -
почему сестры Света не попытались обучить меня этому, когда отволокли во Дворец
Пророков в
     Древнем мире и держали там? Почему не научили, когда была возможность?
     Кэлен знала,  как  быстро Ричард становится недоверчивым и  настороженным,
если считает,  что его пытаются держать в узде,  независимо от того,  насколько
ласково это  делают  и  из  каких  бы  благих намерений ни  исходят.  Один  раз
подчиненные Энн сестры Света уже надели на него ошейник.
     Энн украдкой глянула на Зедда.
     - Сестры  Света  никогда еще  не  пытались обучать человека вроде  тебя  -
человека,  владеющего от рождения обеими сторонами магии,  магией Приращения, и
магией  Ущерба.   -   Она  очень  тщательно  подбирала  слова.   -  Требовалась
определенная осторожность.
     Интонации  Ричарда  чуть  изменились и  приобрели тот  оттенок,  когда  он
спрашивал как Искатель Истины.
     - И  однако ты  считаешь,  что  теперь мне  следует узнать об  этой  самой
Благодати?
     - Невежество тоже опасно, - загадочно пробормотала Энн.

                                    Глава 5

     Зедд набрал пригоршню сухой глины.  -  Энн склонна к лицедейству, - ехидно
бросил он.  -  Я рассказал бы тебе все о Благодати уже давным-давно, Ричард, но
нас с тобой разлучили, только и всего.
     Слова деда в  отличие от  высказываний Энн уничтожили возникшее недоверие.
Ричард расслабился, а Зедд продолжил:
     - Хотя Благодать и кажется простой, она суть всё. Ее рисуют вот так.
     Зедд,  сидя на коленях, наклонился и с выработанной годами точностью начал
обводить сухой глиной контуры символа.
     - Внешний  круг  обозначает  начало  Подземного мира  -  бесконечного мира
смерти.  За пределами этого круга, в Подземном мире, нет ничего. Лишь вечность.
Именно поэтому Благодать начинается отсюда.  Из  ничего,  где  не  было ничего,
началось Творение.
     В круг был вписан квадрат, его углы соприкасались с кругом. В этот квадрат
был вписан еще один круг,  в  нем -  восьмиконечная звезда,  от  лучей отходили
прямые, пересекавшие оба круга, и каждая вторая делила углы квадрата пополам.
     Квадрат отображал завесу,  отделяющую внешний круг -  мир духов. Подземный
мир смерти - от внутреннего круга, обозначавшего границы мира живых. А звезда в
центре символизировала Свет -  Создателя, а лучи его дара - магия - исходили от
Света и пересекали все границы.
     - Я это уже видел. - Ричард повернул запястья внутренней стороной наружу и
положил на колени.
     Серебряные браслеты, что он носил, были украшены странными символами, но в
центре  каждого  браслета,  с  внутренней стороны  запястий,  имелось крошечное
изображение Благодати.  Поскольку они  были  скрыты от  глаз,  Кэлен никогда их
прежде не замечала.
     - Благодать  есть  наглядное  изображение континуума  волшебного  дара,  -
сказал Ричард, - нарисованного в виде лучей: от Создателя через жизнь к смерти,
пересекая завесу между жизнью и вечностью мира духов в царстве Владетеля.  - Он
провел пальцем по резному символу на браслете. - Символ надежды на пребывание в
Свете Создателя всю жизнь и после, в Подземном мире.
     Зедд изумленно моргнул.
     - Отлично, Ричард! Откуда ты это знаешь?
     - Я научился понимать язык символов и кое-что прочитал о Благодати.
     - Язык символов?..  -  Кэлен видела,  каких неимоверных усилий стоит Зедду
сдержаться.  -  Тебе следует знать, мой мальчик, что Благодать может повлечь за
собой  целую череду последствий.  Благодать,  нарисованная опасной субстанцией,
такой,  как,  например,  волшебный  песок,  или  использованная  каким-то  иным
способом, может вызвать опаснейшие последствия...
     - Вроде нарушения взаимодействия между мирами,  закончил за него Ричард. -
Я немного об этом читал. Зедд откинулся на пятки.
     - Судя по всему,  гораздо больше,  чем немного. Я хочу, чтобы ты рассказал
нам все,  что ты  делал,  начиная с  того момента,  как мы  с  тобой виделись в
последний раз. - Волшебник погрозил пальцем. - В мельчайших подробностях!
     - Что такое Черная Благодать? - вместо ответа спросил Ричард.
     Зедд наклонился к внуку, на сей раз явно совершенно огорошенный.
     - Что?
     - Черная Благодать, - тихо повторил Ричард, глядя на рисунок на полу.
     Кэлен сейчас понимала не  больше,  чем  Зедд,  но  она  притекла к  манере
поведения Ричарда.  Не  единожды она  видела его  в  таком состоянии,  будто он
находится где-то  в  другом месте И  задает непонятные вопросы,  про себя решая
какую-то стоящую перед ним мрачную дилемму. Так действует Искатель.
     А еще для нее это было признаком того, что Ричард полагает, будто где-то в
цепочке отсутствует важное звено. У Кэлен по спине побежали мурашки.
     Энн нахмурилась.  Зедд явно жаждал задать кучу вопросов,  но ему тоже была
знакома манера Ричарда задумываться над непонятными вещами и задавать совершено
неожиданные вопросы.  И  Зедд,  как  правило,  изо  всех  сил  старался на  них
ответить.
     Зедд  пробежал  пальцами  по  взъерошенным волосам  и  вздохнул  поглубже,
стараясь набраться терпения.
     - Батюшки,  Ричард,  я  отродясь не  слыхал  о  такой  штуке,  как  Черная
Благодать. А ты откуда узнал?
     - Просто прочитал,  - пробормотал Ричард. - Зедд, ты можешь установить еще
одну границу? Такую же границу, как сделал до моего рождения?
     Лицо Зедда искривило недоумение.
     - Чего ради...
     - Чтобы  отсечь  Имперский Орден  и  прекратить войну.  Зедд,  застигнутый
врасплох,  так и замер с открытым ртом, затем расплылся в широченной ухмылке, и
его лицо тут же пересекли глубокие морщины.
     - Отлично,  Ричард!  Из  тебя  получится  прекрасный волшебник,  постоянно
думающий о том,  как заставить магию работать на тебя,  чтобы предварить боль и
страдания. - Ухмылка исчезла. - Отличная мысль, действительно отличная, но нет,
я не могу снова этого сделать.
     - Почему?
     - Это  было тройное заклятие.  Оно сплетено из  трех таких и  трех этаких.
Сильнейшие заклятия,  как правило,  хорошо защищены -  и  три сплетенные в одно
специально сделаны так,  чтобы опасным волшебством нельзя было  воспользоваться
так просто.  Заклятие границ -  одно из  таких.  Я  нашел его в  древнем тексте
времен великой войны.  Кажется,  ты пошел в деда -  тоже интересуешься древними
книгами,  полными странных вещей.  -  Зедд нахмурился.  -  Разница в том, что я
учился всю жизнь и понимал,  что делаю.  Знал,  какие опасности грозят и как их
избежать или уменьшить.  Знал свои возможности и их пределы.  Огромная разница,
мальчик мой.
     - Но границ было только две, - не отступал Ричард.
     - Ох,  ну  тогда Срединные Земли вели  страшную войну с  Д'Харой.  -  Зедд
поудобней подогнул под себя ноги.  - Я создал первую из трех, чтобы узнать, как
работает заклинание,  как  оно  функционирует и  как  его  сотворить.  Вторую я
создал,  чтобы  разделить  Срединные  Земли  и  Д'Хару  и  прекратить войну.  И
последнюю границу из трех сотворил, чтобы отделить Вестландию - страну тех, кто
желал  жить  в   мире  без  магии,   предотвратив  таким  образом  бунт  против
волшебников.
     Кэлен  с  трудом могла себе  представить мир,  лишенный магий.  Однако она
знала,  что  есть  люди,  ничего  больше не  желавшие,  как  жить  безо  всяких
магических штучек.  Вестландия,  страна хоть и не очень большая,  предоставляла
такую возможность. Во всяком случае, прежде предоставляла. Теперь уже нет.
     - Так  что  границы больше не  существуют,  -  развел руками Зедд.  -  Вот
так-то.
     Прошел уже  почти год с  тех пор,  как Даркен Рал уничтожил границы и  три
разделенные территории соединились.  Очень  жаль,  что  идея  Ричарда оказалась
несостоятельной и они не смогут запечатать границей Древний мир и не дать войне
охватить Новый  мир.  Граница спасла бы  бессчетное количество жизней,  которые
теперь предстоит потерять в борьбе, что еще только начинается.
     - У  кого-нибудь из  вас  есть  хоть  малейшее представление,  где  сейчас
Пророк? - нарушила молчание Энн. - Где
     Натан?
     - Я видела его последней, - сообщила Кэлен. - Он помог мне спасти Ричарда,
отдав книгу, похищенную из Храма Ветров и сообщив волшебные слова, которые были
нужны,  Чтобы уничтожить книгу и сохранить Ричарду жизнь,  пока он не оправится
от чумы.
     Энн стала вдруг похожа на волка, готовящегося хорошенько закусить.
     - И где он может быть?
     - Где-то  в  Древнем мире.  Там еще была сестра Верна.  Тогда у  Натана на
глазах убили кого-то,  кто ему очень дорог.  Он  сказал,  что порой пророчества
преодолевают наши попытки обойти их  и  что иногда мы  считаем себя умнее,  чем
есть на самом деле,  полагая, будто сможем отвести руку судьбы, если достаточно
сильно этого захотим.  -  Кэлен поводила пальцем но грязному полу. - Он уехал с
двумя своими людьми,  Уолшем и  Боллесдуном,  сообщив,  что  возвращает Ричарду
титул Магистра Рала.  И  сказал Верне,  чтобы она  не  утруждала себя попытками
следовать за  ним.  Заявил,  что  у  нее все равно ничего не  выйдет.  -  Кэлен
поглядела в ставшие внезапно печальными глаза Энн.  - Мне кажется, Натан уехал,
чтобы постараться забыть что-то,  что  закончилось той ночью.  Забыть человека,
который помог ему и  отдал за  это жизнь.  И  сомневаюсь,  что тебе удастся его
отыскать, пока он сам этого не захочет.
     Зедд хлопнул ладонями по коленям.
     - Я хочу знать обо всем,  что произошло с того момента, кик я тебя видел в
последний раз,  Ричард.  С начала прошлой пимы. Всю историю целиком. Не упускай
ничего,  подробности Тоже важны.  Может,  ты  этого и  не понимаешь,  но именно
мелочи могут оказаться самыми важными.
     Ричард поднял голову и посмотрел на деда.
     - Мне бы очень хотелось,  чтобы у нас было время,  Зедд, но у нас его нет.
Кэлен, Кара и я должны возвращаться в Эйдиндрил.
     Энн  теребила  пуговицу  на  воротнике.  Хваленая  выдержка  аббатисы дала
трещину.
     - Мы можем начать сейчас и продолжить в пути.
     - Вы представить себе не можете, как бы мне хотелось остаться с вами, но у
нас нет времени на  такое долгое путешествие,  -  сказал Ричард.  -  Мы  должны
спешить.  Нам  придется  добираться  с  помощью  сильфиды.  Мне  очень  жаль  -
действительно жаль,  - но вы не можете пойти с нами. Вам придется добираться до
Эйдиндрила обычным путем. А когда приедете, тогда и поговорим.
     - Сильфида?  -  сморщил нос  Зедд.  -  О  чем это ты?  Ричард не  ответил.
Казалось,  он  даже не  слышит.  Он  смотрел на занавешенное окно.  Вместо него
ответила Кэлен:
     - Сильфида -  это...  -  Она замолчала.  Как можно объяснить такое?  - Ну,
что-то вроде живой ртути. Она может общаться с нами. Разговаривать.
     - Разговаривать, - ровным тоном повторил Зедд. - И что же она говорит?
     - Важно не  то,  что  она  умеет говорить.  -  Кэлен стряхнула со  штанины
соломинку и поглядела в ореховые глаза Зедда.  - Сильфиду создали волшебники во
время великой войны. Они из людей создавали оружие. И сильфиду сделали примерно
таким же способом. Когда-то она была женщиной. Они использовали ее жизнь, чтобы
сделать сильфиду, существо, которое применяет магию, чтобы осуществлять то, что
она называет путешествием.  Ею пользовались,  чтобы быстро преодолевать большие
расстояния.  Очень большие расстояния.  Как,  например,  отсюда до Эйдиндрила -
всего за один день, и во многие другие места.
     Зедд размышлял над ее словами,  несомненно, удивившими его. Кэлен и сама в
первый раз  тоже несказанно изумилась.  Такое путешествие обычно занимает много
дней, даже верхом. Да что там дней - недель.
     - Извини,  Зедд,  - Кэлен положила руку волшебнику на плечо, - но вы с Энн
не  можете ехать  с  нами.  Магия  сильфиды,  как  ты  и  объяснял,  имеет  ряд
ограничений в  целях безопасности.  Именно поэтому Ричард вынужден был оставить
дома свой меч. Магия меча не совместима с магией сильфиды. Чтобы путешествовать
с помощью сильфиды,  нужно владеть не только Магией Приращения, но и хоть малой
толикой Магии Ущерба. Ты же ею не владеешь вовсе. Вы с Энн в сильфиде умрете. У
меня есть немного Магии Ущерба,  это связано с волшебством Исповедницы,  а Кара
воспользовалась  способностями  Морд-Сит,   чтобы   завладеть   магией   одного
андолианина,  который  тоже  владел  элементами Магии  Ущерба,  поэтому  и  она
способна путешествовать так. Ну и конечно, Ричард владеет Магией Ущерба.
     - Вы пользовались Магией Ущерба!  Но,  но...  как...  что... где... - Зедд
даже начал заикаться, не зная, какой вопрос задать первым.
     - Сильфида существует в  этих  каменных колодцах.  Ричард  призвал  ее,  и
теперь мы  можем путешествовать в  ней.  Но приходится быть осторожными,  иначе
Джеган подошлет через  нее  своих прихвостней.  -  Кэлен скрестила запястья.  -
Когда мы не путешествуем,  Ричард отправляет ее спать,  скрещивая свои браслеты
той стороной,  где Благодать,  -  и  тогда она воссоединяется со  своей душой в
Подземном мире.
     Лицо Энн сделалось пепельно-серым.
     - Зедд,  я тебя предупреждала! Нельзя позволять ему бегать самому по себе.
Он слишком важен для всех нас. Иначе он сам себя убьет.
     Зедд, казалось, вот-вот взорвется.
     - Ты использовал символы Благодати на браслетах?!  Батюшки, Ричард, ты сам
не ведаешь, что творишь! Делая это, ты соприкасаешься с завесой!
     Ричард,  чье внимание пребывало где-то в другом месте,  щелкнул пальцами в
сторону  лежавших под  скамьей  веток.  Зедд,  нахмурясь,  протянул ему  ветку.
Ричард, по-прежнему глядя в окно, переломил ее о колено.
     Во  вспышке молнии Кэлен увидела силуэт курицы,  сидящей на подоконнике по
ту сторону занавеси.  Когда сверкнула молния и грянул гром,  курица метнулась в
противоположный угол.
     Ричард бросил ветку.
     Острие вонзилось птице прямо в грудь. Хлопая крыльями и изумленно кудахча,
курица исчезла с подоконника.
     - Ричард!  - Кэлен дернула его за рукав. - Зачем ты это сделал? Несчастная
птица никому не мешала! Бедняжка всего лишь пряталась от дождя.
     Он, казалось, не слышал ее.
     - Ты жила в Древнем мире,  -  повернулся он к Энн.  -  Что тебе известно о
сноходце?
     - Ну, пожалуй, кое-что известно, - изумленно ответила Энн.
     - Тебе  известно,  что  Джеган способен проскальзывать в  разум  человека,
просачиваться между мыслями и поселяться там без его ведома?
     - Конечно!  -  Аббатиса казалась едва  ли  не  возмущенной столь  детскими
вопросами о враге,  с которым они сражаются.  -  Но ты и те, кто связан с тобой
узами,  защищены от этого.  Сноходец не в состоянии проникнуть в разум тех, кто
предан Магистру Ралу. Почему так, мы не знаем, знаем лишь, что это действует.
     Ричард кивнул.
     - Альрик. Вот причина.
     - Кто? - недоуменно моргнул Зедд.
     - Альрик Рал.  Мой пращур.  Я читал,  что сноходцы - оружие, созданное три
тысячи лет назад во время великой войны.  Альрик Рал сотворил заклинание - узы,
- чтобы защитить свой народ и всех, кто присягнет ему, от сноходцев. И защитная
сила  этих  волшебных  уз   переходит  к   каждому  представителю  рода  Ралов,
наделенному даром.
     Зедд открыл рот, чтобы задать вопрос, но Ричард повернулся к Энн:
     - Джеган  овладел разумом одного волшебника и  послал его  убить  Кэлен  и
меня. Попытался сделать из него убийцу.
     - Волшебника? - нахмурилась Энн. - Кого именно? Какого волшебника?
     - Марлина Пикара, - ответила Кэлен.
     - Марлина!  - Энн, вздохнув, покачала головой. - Бедный мальчик! Что с ним
сталось?
     - Мать-Исповедница убила его,  -  мгновенно сообщила Кара. - Она настоящая
сестра по эйджилу!
     Энн сложила руки на коленях и наклонилась к Кэлен.
     - Но как вам вообще удалось узнать, что...
     - Мы  посчитали,  что  он  может попытаться проделать такой трюк снова,  -
перебил  Ричард.  -  Но  способен ли  сноходец завладеть разумом...  не  только
человека?
     Энн размышляла над вопросом несколько дольше,  чем тот,  по  мнению Кэлен,
этого заслуживал.
     - Нет,  не  думаю.  -  Не думаешь,  -  склонил голову набок Ричард.  -  Ты
предполагаешь  или  знаешь  точно?  Это  важно,  так  что,  будь  любезна,  без
предположений.
     Энн  долго и  пристально смотрела на  Ричарда,  ответившего ей  тем же,  и
наконец покачала головой:
     - Нет. Этого он не может.
     - Она права, - подтвердил Зедд, - я знаю достаточно о том, что он может, а
что -  нет.  Ему требуется душа.  Такая же душа,  как у него самого.  Иначе его
магия просто не  действует.  Не  может он  спроецировать свой разум на  камень,
чтобы посмотреть, о чем тот думает.
     Ричард потеребил губу.
     - Значит, это не Джеган, - пробормотал он себе под нос.
     Зедд в отчаянии закатил глаза.
     - Что - не Джеган?
     Кэлен вздохнула.  Иногда пытаться следовать за мыслями Ричарда - все равно
что пробовать вычерпать ложкой море.

                                    Глава 6

     А   мысли  Ричарда  снова  ускакали  в   каком-то   одному  ему  известном
направлении.
     - А шимы?  Ты с ними разобрался? По идее, это довольно простая штука. Ты с
ними разобрался?
     - Простая штука?  -  Физиономия Зедда  в  обрамлении седых волос сделалась
прямо-таки кирпичной. - Да кто тебе это сказал?!
     Ричард вроде даже удивился:
     - Я об этом читал. Так ты с ними разобрался?
     - Мы пришли к выводу,  что "разбираться" не с чем, - ответила Энн с ноткой
раздражения.
     - Вот именно,  -  пробурчал Зедд.  - Что ты имеешь в виду, говоря, что это
просто?
     - Коло пишет,  что,  хотя они в  первый момент и  встревожились,  но после
исследования обнаружили,  что шимы -  очень простенькое оружие, с которым легко
бороться.  -  Ричард вытянул руки.  - Откуда ты знаешь, что это не проблема? Ты
уверен?
     - Коло? Батюшки, Ричард, да что ты несешь?! Кто такой Коло?!
     Ричард махнул рукой,  словно призывая к терпению,  встал и подошел к окну.
Он отодвинул занавеску. Курицы не было.
     Он  встал на цыпочки,  чтобы разглядеть залитый дождем двор,  а  Кэлен тем
временем ответила за него.
     - В  замке Ричард нашел дневник.  Он написан на древнед'харианском.  Они с
одной  Морд-Сит,  Бердиной,  которая  немного  владеет  мертвым языком  древней
Д'Хары, крепко Поработали над переводом. Человек, который вел этот дневник, был
волшебником,  жившим в замке во время великой войны, но имя его неизвестно, так
что они с Бердиной прозвали его Коло, от древнед'харианского слова, означающего
"главный советник". Дневник оказался просто бесценным источником информации.
     Зедд  повернулся и  подозрительно глянул на  Ричарда.  Затем снова перевел
взгляд на Кэлен.
     - И  где  же  он  отыскал этот  дневник?  -  В  голосе  старого волшебника
отчетливо звучали подозрительные нотки.
     Ричард начал вышагивать по комнате, задумчиво пота-, рея лоб. Зедд, ожидая
ответа, не сводил с Кэлен своих ореховых глаз.
     - Он был к комнате сильфиды. Внизу большой башни.
     - Большой  башни.  -  Тон,  каким  Зедд  повторил  ее  слона,  звучал  как
обвинение. Он снова коротко глянул на Ричарде. - Только не говори мне, что речь
идет о запечатанной комнате.
     - Именно о  ней.  Когда  Ричард,  чтобы вернуться назад,  уничтожил башни,
разделяющие Древний мир с Новым, то одновременно сорвал и печать с той комнаты.
И там нашел дневник, останки Коло и сильфиду.
     Ричард остановился за спиной деда.
     - Зедд, мы тебе обо всем расскажем позже. А сейчас я хочу знать, почему ты
считаешь, что шимов здесь нет.
     - Здесь? - нахмурилась Кэлен. - Что значит - здесь?
     - Здесь,  в этом мире.  Так откуда ты знаешь,  Зедд?  Зедд ткнул пальцем в
свободное место в кругу сидящих.
     - Сядь,  Ричард!  Ты  меня  нервируешь,  когда  мечешься по  комнате,  как
желающая выйти на двор собака.
     Ричард еще раз выглянул в окно и сел, а Кэлен спросила Зедда:
     - А что это такое, эти самые шимы?
     - А-а, - дернул плечом Зедд, - всего лишь настырные создания. Но...
     - Настырные! - хлопнула себя по лбу Энн. - Скажи лучше, катастрофические!
     - И я их призвала?  - с тревогой спросила Кэлен. Она произнесла имена трех
шимов,  чтобы  закончить заклинание,  спасшее Ричарду жизнь.  Она  не  понимала
значения слов,  но точно знала:  не произнеси она их,  и Ричард умрет буквально
через несколько мгновений.
     Зедд замахал руками, отгоняя ее страхи.
     - Нет-нет! Как Энн говорит, потенциально они могут создать проблемы, но...
     Ричард, поддернув штаны на коленях, устроился, подогнув под себя ноги.
     - Зедд,  отвечай на вопрос,  будь любезен.  Откуда ты знаешь, что их здесь
нет?
     - Потому что  шимы тоже требуют тройственности.  Отчасти именно поэтому их
трое: Реехани, Сентраши, Вази. Кэлен едва не вскочила.
     - А я думала, их нельзя произносить вслух!
     - А  тебе и нельзя.  Обычный же человек может называть их безбоязненно.  Я
могу называть их  имена и  не  призову их.  Энн с  Ричардом тоже.  Но некоторые
чрезвычайно редкие люди вроде тебя называть их по имени не должны.
     - А почему я?
     - Потому что твоя магия позволяет призвать их  в  помощь другому человеку.
Но  без  волшебства,  которое защищает завесу,  шимы  также могут оседлать твою
магию и с ее помощью проникнуть в этот мир.  Имена трех шимов,  по идее, должны
оставаться тайной.
     - Значит, я могла призвать их в наш мир.
     - Добрые духи,  -  прошептал Ричард,  и кровь отхлынула у него от лица,  -
значит, они могут быть здесь!
     - Да нет же!  Имеется множество степеней защиты и определенные требования,
очень строгие и необычные. - Зедд жестом пресек готовый сорваться с губ Ричарда
вопрос.  - Для этого, помимо всего прочего, Кэлен, к примеру, должна быть твоей
третьей женой.  -  Зедд покровительственно ухмыльнулся Ричарду. - Удовлетворен,
лорд Читатель?
     - Отлично!  -  шумно выдохнул Ричард.  Он  снова глубоко вздохнул,  краска
постепенно вернулась на его щеки. - Отлично. Она лишь вторая моя жена.
     - Что?!  -  Зедд так всплеснул руками, что едва не опрокинулся на спину. -
Что значит вторая жена?  Я  знаю тебя нею твою жизнь,  Ричард,  и мне прекрасно
известно,  что ты  никогда никого не  любил,  кроме Кэлен.  Так почему,  во имя
Создателя, ты женился на ком-то еще?!
     Ричард откашлялся, и в его глазах, как и у Кэлен, промелькнула боль.
     - Слушай, это долгая история, но вкратце суть в том, что, чтобы проникнуть
в Храм Ветров и остановить чуму, мне пришлось жениться на Надине. Так что Кэлен
- моя вторая жена.
     - Надина. - У Зедда отвисла челюсть, он поскреб затылок. - Надина Брайтон?
Эта Надина?
     - Да.  -  Ричард смотрел в пол. - Надина... умерла вскоре после церемонии.
Зедд присвистнул.
     - Надина была хорошей девочкой.  Собиралась стать целительницей. Бедняжка.
Для ее родителей это чудовищный удар.
     - Да уж,  бедняжка, - прошипела себе под нос Кэлен. Самым большим желанием
Надины было заполучить Ричарда,  ради этого она была готова практически на все.
Ричард не единожды говорил Надине,  что между ними ничего нет и быть не может и
что он хочет, чтобы она уехала - чем быстрее, тем лучше. Но, к полному отчаянию
Кэлен,   Надина  лишь  улыбалась,  говоря:  "Все,  что  пожелаешь,  Ричард",  и
продолжала свое.
     Хотя Кэлен никогда не желала Надине зла и  уж тем более той жуткой смерти,
которой та  погибла,  она не могла притворяться,  что ей жаль наглую свистушку,
как назвала в свое время Надину Кара.
     - Что это ты так покраснела?  - поинтересовался Зедд. Кэлен подняла глаза.
Зедд с Энн смотрели на нее.
     - Э-э...  ну...  -  Кэлен предпочла сменить тему.  -  Погодите-ка минутку!
Когда я  произнесла имена трех шимов,  я  еще не была женой Ричарда.  Мы с  ним
поженились лишь здесь,  в Племени Тины.  Так что, как видите, в тот момент мы с
ними вовсе даже не были женаты!
     - Еще лучше, - кивнула Энн. - Лишнее препятствие на пути шимов.
     Ричард нашарил руку Кэлен.
     - Ну,  это,  может,  и не совсем правда.  Когда мы приносили брачные обеты
другим,  чтобы я мог войти в Храм Ветров, то все равно в душе мы дали обет друг
другу,  так  что можно сказать,  что мы  некоторым образом были женаты.  Иногда
магия,  особенно магия  мира  духов,  действует именно по  таким  неоднозначным
правилам.
     Энн нервно поерзала.
     - В общем-то верно.
     - Но все равно, как бы то ни было, она лишь вторая твоя жена. - Зедд обвел
обоих  молодых людей подозрительным взглядом.  -  Знаете что,  всякий раз,  как
кто-то из вас раскрывает рот,  все становится все запутаннее и запутаннее.  Мне
решительно необходимо услышать историю целиком.
     - Прежде  чем  уехать,  мы  кое-что  расскажем.  А  когда  вы  окажетесь в
Эйдиндриле,  будет время рассказать все.  Но  нам  нужно возвращаться как можно
быстрее.
     - А почему такая спешка, мальчик?
     - Джеган  спит  и  видит  наложить  лапу  на  всякое  опасное  волшебство,
хранящееся в  замке Волшебника.  И  если ему это удастся,  нам конец.  Конечно,
лучше тебя,  Зедд, с охраной замка не справится никто, но, пока суд да дело, мы
с Кэлен все же лучше,  чем ничего, верно? По крайней мере большая удача, что мы
там были, когда Джеган прислал в Эйдиндрил Марлина и сестру Амелию.
     - Амелию!  -  Энн, прикрыв глаза, сжала ладонями виски. - Она сестра Тьмы.
Вам известно, где она сейчас?
     - Ее Мать-Исповедница убила тоже! - раздался от двери голос Кары.
     Кэлен  метнула  на  Морд-Сит  сердитый  взгляд.  Кара  лишь  улыбнулась  с
гордостью за незванную сестру.
     Энн приоткрыла один глаз и глянула на Кэлен.
     - Задача не из простых! Волшебник, которым управлял сноходец, а теперь еще
женщина, обладающая черной магией
     Владетеля!
     - Всего лишь отчаянный поступок, ничего более, - фыркнула Кэлен.
     - В  отчаянных  поступках таится  порой  могучее  волшебство,  -  довольно
хохотнул Зедд.
     - Вот и оглашение имен трех шимов -  тоже отчаянный поступок, чтобы спасти
Ричарду жизнь. А что они вообще такое, эти шимы? И почему вы так беспокоитесь?
     Зедд поерзал, устраиваясь поудобнее на своей костлявой заднице.
     - Если человек вроде тебя призовет их,  чтобы они помогли удержать кого-то
у последней черты, - он постучал на Благодати по линии, означающей мир мертвых,
- то  он может при малейшей погрешности случайно призвать их в  мир живых,  где
шимы смогут сотворить то,  для чего их в  свое время и  создали,  -  уничтожить
магию.
     - Они впитывают ее,  -  пояснила Энн,  -  как сухая земля впитывает летний
дождь. Это своего рода существа, но они не живые. У них нет души.
     Зедд мрачно кивнул.
     - Шимы  -  существа,  сотворенные потусторонней магией,  магией Подземного
мира. И в мире живых они магию уничтожают.
     - Хочешь сказать, они охотятся на тех, кто владеет магией, и убивают их? -
уточнила Кэлен. - Как когда-то люди-тени? Их прикосновение смертельно?
     - Нет, - возразила Энн. - Они могут убивать и убивают, но одного только их
пребывания в  нашем  мире  достаточно,  чтобы  со  временем магия  исчезла вся.
Постепенно все, чья жизнь зависит от магии, умрут. Сначала слабейшие. А в конце
концов - и самые сильные.
     - Поймите,  -  предостерег Зедд,  -  нам не очень-то много о них известно.
Шимы -  оружие времен великой войны, созданное волшебниками, чье могущество мне
трудно даже вообразить. Магический дар нынче уже не тот, что прежде.
     - Если  шимы  каким-то  образом проникнут в  наш  мир  и  уничтожат магию,
означает ли это,  что те,  кто наделен даром,  просто потеряют его?  -  спросил
Ричард.  -  К  примеру,  люди Тины просто-напросто не  смогут больше общаться с
духами предков?  Волшебные существа погибнут -  и все? Останутся только обычные
люди,  звери и  растения?  Вроде как в  Вестландии,  где я  вырос и где не было
никакой магии?
     Кэлен  ощущала,  как  от  ударов грома содрогается земля.  Дождь продолжал
барабанить.  В  очаге  потрескивал огонь,  словно высказывая возмущение водой -
извечным своим врагом.
     - Мы не можем ответить тебе,  мой мальчик. Нет прецедентов. Сложность мира
- превыше  нашего  понимания.  Один  лишь  Создатель понимает,  как  все  здесь
устроено и функционирует.
     Огонь отбрасывал на лицо Зедда резкие тени.
     - Но я сильно опасаюсь,  что все будет гораздо хуже, чем ты изобразил, - с
мрачной уверенностью продолжил старый волшебник.
     - Хуже? И насколько хуже?
     Зедд некоторое время молчал, тщательно разглаживая сладки своей одежды.
     - К  западу отсюда,  в горах над долиной Нариф,  берет начало река Даммар,
которая впадает в Дран.  Воды истока насыщены ядами из почвы высокогорья. Исток
- мертвая  пустыня,   где   валяются  кости  животных,   которые  там   слишком
подзадержались и выпили слишком много отравленной воды. Это обдуваемое ветрами,
пустынное и  смертоносное место.  Тысячи маленьких ручейков стекают с окрестных
вершин в большое,  -  Зедд широко развел руки,  как бы подчеркивая величину,  -
мелкое и болотистое озеро, откуда и берет начало стекающий в долину Даммар. Там
в  огромном  количестве произрастает растение пака,  особенно в  широком  южном
конце,  откуда вытекает Даммар.  Пака  не  только невосприимчива к  яду,  но  и
процветает  на   нем.   Только  гусеницы  одной  бабочки  едят  листья  паки  и
окукливаются между толстыми стеблями.  На  скалах над  этим ядовитым озером,  в
устье долины Нариф,  гнездится птица варф.  И ее излюбленный корм - ягоды паки,
что растет внизу. Таким образом, варфы - одни из немногих представителей фауны,
посещающих исток Даммара. Воду они не пьют.
     - Значит, ягоды не ядовиты? - уточнил Ричард.
     - Нет.   Это  одно  из  чудес  Создателя.  Пака  отлично  произрастает  на
отравленной воде,  но ягоды,  что вызревают на ней,  не ядовиты,  и  вода,  что
стекает в долину,  профильтрованная зарослями паки, тоже чистая и безвредная. А
еще там живет бабочка игрунья.  Ее способ передвижения превращает ее в  лакомый
кусок для  варфов,  которые в  основном питаются семенами и  ягодами.  Учитывая
ареал обитания этой бабочки,  на нее мало желающих поохотиться, кроме варфов. А
теперь основное.  Видишь ли,  растение пака  не  может размножаться само собой.
Возможно, причиной тому ядовитая вода, но внешняя оболочка семян крепче стали и
не раскрывается, поэтому сидящее в нем растение не может прорасти. Эту проблему
в состоянии решить только магия.
     Зедд сощурился,  развел руки в стороны и пошевелил пальцами,  словно плетя
нить  повествования.  Кэлен  вспомнила,  с  каким  интересом впервые  слушала в
детстве рассказ о чудесной бабочке игрунье,  сидя на коленях старого волшебника
в замке.
     - Бабочка игрунья обладает такой  магией,  она  заключена в  пыльце на  ее
крылышках.  Когда варфы поедают игруний вместе с ягодами паки, волшебная пыльца
с крылышек бабочек в желудке птиц взламывает оболочку крошечных семян. И варфы,
роняя  помет,  сеют  семена  паки,  и  благодаря уникальному волшебству бабочки
игруньи  семена  паки  могут  произрастать.   Именно  в  листьях  паки  бабочки
откладывают  яйца,   и  гусеницы  отъедаются  там,   прежде  чем  окуклиться  и
превратиться в бабочек.
     - Значит,  если магия исчезнет, следовательно... Как ты сказал? Даже такие
существа,  как бабочки,  лишатся своей магии,  и пака погибнет, варфы сдохнут с
голоду,  а у бабочки игруньи,  в свою очередь,  не останется места,  где смогут
кормиться ее гусеницы, и она тоже вымрет? - подвел итог Ричард.
     - Подумай сам, что произойдет еще, - прошептал старый волшебник.
     - Ну, во-первых, старые растения паки отомрут и новые не вырастут, из чего
логически следует, что вода, стекающая в долину Нариф, станет ядовитой.
     - Верно,  мой мальчик. Вода станет ядовитой для живущих в долине животных.
Сдохнут олени. А также еноты, дикобразы, полевки, совы и певчие птицы. А заодно
все звери,  что питаются падалью, - волки, койоты, стервятники. Все они вымрут.
- Зедд, подавшись вперед, воздел палец. - Даже черви.
     Ричард кивнул.
     - И  большая часть выращиваемого в долине скота тоже постепенно отравится.
Посевные земли тоже впитают ядовитую воду из Даммара. Это полная катастрофа для
обитающих в долине Нариф людей и животных.
     - А еще подумай о том, что произойдет, когда продадут мясо из этого скота,
- подстегнула Ричарда Энн, - прежде чем все поймут, что оно отравлено.
     - Или зерно, - добавила Кэлен.
     - И подумай, какие еще могут быть последствия, - придвинулся к внуку Зедд.
     Ричард переводил взгляд с Энн на Кэлен, Зедда и снова на Энн.
     - Даммар впадает в Дран.  Если будет отравлен Даммар,  то, соответственно,
через некоторое время отравленным окажется Дран.  Все  вниз  по  течению станет
отравлено.
     Зедд кивнул.
     - А вниз по течению расположена Тоскла. А для Тосклы долина Нариф жизненно
необходима.  Тоскла  обеспечивает пшеницей  и  другими  злаками  большую  часть
Срединных Земель. Они отправляют на север длиннющие обозы с зерном.
     Зедд  уже  очень давно не  жил  в  Срединных Землях.  Тоскла -  устаревшее
название.   Эта  страна  лежала  на  юго-западе.  Огромные,  как  море,  степи,
изолированные от  остальных Срединных Земель.  Основное население там,  которое
нынче называет себя андерцами,  несколько раз  меняло свое название и  название
своей страны.  То,  что  Зедд называл Тосклой,  позже звалось Венгреном,  затем
Турсланом, а в настоящее время - Андеритом.
     - И  ядовитое зерно продадут до  последнего зернышка надолго до того,  как
выяснится,  что оно ядовито,  отравив таким образом несчетное количество ничего
не подозревающих людей,  - продолжал Зедд, - либо же население Тосклы обнаружит
беду вовремя и  не  сможет продать зерно.  Их скот вскорости передохнет.  Рыба,
которую они ловят, тоже скорее всего окажется отравлена ядовитыми водами Драна.
Яд  проникнет на  поля  и  убьет следующий урожай и  всякую надежду на  будущие
урожаи.  Животноводство и  рыбная промышленность будут  поражены ядом,  зерно -
тоже,  и  население Тосклы  начнет  голодать.  Для  жителей других  стран,  чье
благополучие зависит от закупки зерна в Тоскле,  тоже настанут тяжелые времена,
потому что  они,  в  свою очередь,  не  смогут продавать свои товары.  Торговля
окажется подорванной,  и у всего населения Срединных Земель начнутся трудности:
люди не будут знать,  как прокормить семью.  Непременно начнутся волнения среди
населения.  Голод и паника.  Волнения перерастут в сражения,  когда люди начнут
повально бежать из отравленных мест туда,  где уже живут другие. Отчаяние может
подлить масла в огонь. И тогда может рухнуть весь существующий порядок.
     - Это  всего  лишь  твои  рассуждения,   -  не  согласился  Ричард.  -  Не
предсказываешь же  ты  столь  всеобъемлющую катастрофу?  Наверняка исчезновение
магии не может повлечь за собой такие тяжелые последствия.
     - Такого  прежде еще  не  случалось,  -  пожал  плечами Зедд,  -  так  что
предсказывать что бы то ни было весьма затруднительно.  Вполне возможно, что яд
растворится в водах Даммара и Драна и не причинит никакого вреда или,  в худшем
случае, станет локальной проблемой. А попав в море, яд в водах Драна тоже может
стать безопасным,  и  прибрежное рыболовство не пострадает.  И в конечном итоге
все это окажется лишь небольшой проблемкой.
     В  тусклом освещении волосы Зедда  напоминали Кэлен  белый  огонь.  Старик
вполглаза следил за внуком.
     - Но,  насколько нам  известно,  -  прошептал Зедд,  -  если магия бабочки
игруньи  исчезнет,  это  вполне  может  повлечь  за  собой  цепочку событий,  в
результате которых наступит конец той жизни, что мы знаем.
     Ричард  провел  ладонью  по  лицу,  будто  пытаясь себе  представить,  как
подобная катастрофа обрушивается на Срединные Земли.
     - Начал что-нибудь понимать?  -  поднял бровь Зедд.  Он немного помолчал в
тревожной тишине,  а затем добавил:  - А это ведь совершенно крошечный образчик
магии. Я могу привести тебе множество других примеров.
     - Шимы  происходят из  мира  мертвых.  Такой исход вполне соответствует их
целям,  -  пробормотал Ричард,  взъерошив волосы.  - Означает ли это, что, если
магия  начнет  исчезать  и  первыми  пострадают  слабейшие,  волшебство бабочки
игрунья исчезнет одним из первых?
     - А насколько сильна магия бабочек игруний?  - развел руками Зедд. - Никто
не знает. Они могут оказаться и в числе первых, и среди последних.
     - А Кэлен?  Она тоже утратит свое могущество? Это ведь ее защита. Магия ей
необходима.
     Ричард был первым, кто принял Кэлен такой, какая она есть, и полюбил ее со
всей ее великой магией.  В  этом-то и  заключался не раскрытый до того секрет и
причина,  по  которой  смертельное  волшебство  Исповедницы стало  для  Ричарда
совершенно безопасным. Именно поэтому они с Ричардом и могли предаваться любви,
не опасаясь, что магия Кэлен уничтожит Ричарда.
     - Батюшки, Ричард, - нахмурил бровь. Зедд, - ты что, не слушаешь меня, что
ли?  Конечно,  она  утратит свое могущество.  Это  ведь тоже магия!  Вся  магия
исчезнет. Ее, моя, твоя. Но если вы с Кэлен просто потеряете волшебный дар, мир
вокруг вас вполне может погибнуть.
     Ричард провел пальцем по земляному полу.
     - Я  не  умею пользоваться даром,  так что потеря будет невелика.  Но  для
других магия очень важна. Мы не имеем права допустить подобного.
     - К  счастью,  это и не произойдет.  -  Зедд подчеркнуто тщательно одернул
рукава.  -  Это  всего  лишь  игра  в  "что,  если",  позволяющая убить время в
дождливый день.
     Ричард обхватил колени руками и, казалось, снова погрузился в свой далекий
мир.
     - Зедд прав,  - заметила Энн. - Все это досужие домыслы. Шимы не вырвались
на свободу. Что действительно важно сейчас, так это проблема Джегана.
     - Если  магия исчезнет,  Джеган тоже утратит свои способности сноходца?  -
спросила Кэлен.
     - Безусловно, - ответила Энн. - Но нет никакой причины полагать, что...
     - Если шимы проникнут в этот мир,  как вы их остановите? - перебил Ричард.
- По идее, это должно быть просто. Как вы это сделаете?
     Энн с Зеддом переглянулись.
     Прежде,  чем  кто-нибудь из  них  ответил,  Ричард снова повернул голову к
окну.  Потом  встал и  в  три  шага  пересек комнату.  Отодвинув занавеску,  он
выглянул наружу  Капли  дождя  падали  ему  на  лицо,  когда  он,  высунувшись,
огляделся по сторонам.  В темном небе сверкали молнии, сопровождаемые громовыми
раскатами.
     Зедд наклонился поближе к Кэлен:
     - Ты понимаешь, что творится у мальчика в голове? Кэлен облизала губы.
     - Думаю,  некоторое представление имею, но ты мне не поверишь, если я тебе
скажу.
     Ричард, склонив голову набок, прислушался. В тишине Кэлен с опаской ждала,
что сейчас услышит что-то необычное.
     И тут издалека раздался испуганный вопль ребенка.
     Ричард метнулся к двери.
     - Ждите здесь!
     Все как один ринулись за ним.

                                    Глава 7

     Шлепая по  грязи,  Кэлен,  Кара,  Зедд и  Энн  неслись вслед за  Ричардом,
бежавшим  впереди  по  узким  улочкам  между  влажными  стенами  домов.   КЭЛЕН
приходилось прищуриваться,  чтобы хоть  что-то  разглядеть сквозь завесу дождя.
Ливень был настолько холодным, что захватывало дух.
     Охотники,  их вездесущие защитники, возникли из дождевой пелены и побежали
рядом.  Мелькавшие мимо хижины состояли лишь из одной комнатки, большинство - с
одной общей стеной,  но  некоторые лепились по  три  к  одной общей стене.  Они
образовывали лишенный какой-либо логики лабиринт.
     Энн наступала Ричарду на пятки, изумляя Кэлен неожиданной прытью. Аббатиса
отнюдь  не  обладала статями бегуньи,  однако легко  выдерживала заданный темп.
Тощие локти Зедда работали в  быстром,  но  размеренном ритме.  Кара  на  своих
длинных ногах неслась подле Кэлен.  Охотники бежали грациозно и легко. Летевший
впереди всех  Ричард  с  развевавшимся за  спиной  злотым  плащом  являл  собой
угрожающее зрелище.  По сравнению с  низенькими охотниками он казался гигантом,
который несется по узким проулкам с неотвратимостью лавины
     Ричард пробежал по  главной улице,  свернул за  угол.  Одна черная и  пара
белых коз,  как и детишки, игравшие в засеянных злаками для кур двориках, сочли
проносящуюся  мимо  процессию  чем-то  весьма  занятным.  Из  дверных  проемов,
украшенных по бокам горшками с цветами, выглядывали женщины.
     Ричард  свернул налево.  При  виде  бегущей группы стоявшая под  небольшим
навесом  молоденькая женщина  ухватила  на  руки  плачущего  ребенка.  Прижимая
головку мальчугана к  плечу,  она прислонилась к самой двери,  чтобы убраться с
дороги, и пыталась успокоить рыдающего навзрыд сынишку.
     Ричард резко  остановился,  чуть  не  поскользнувшись в  грязи.  Остальные
приложили  максимум  усилий,  чтобы  не  налететь  на  него.  Испуганные широко
раскрытые глаза женщины шарили по внезапно окружившим ее людям.
     - В чем дело? Зачем мы вам? - спросила она. Ричард пожелал узнать, что она
говорит,  еще  до  того,  как женщина замолчала.  Кэлен протолкалась вперед.  У
ребенка,  которого женщина прижимала к  себе,  из  ран  и  царапин ручьем текла
кровь.
     - Мы  услышали крик  твоего сына.  -  Кэлен нежно коснулась волос вопящего
мальчонки.  -  И  подумали,  что  что-то  стряслось.  Мы  беспокоились о  твоем
мальчике. И пришли помочь.
     Женщина с облегчением опустила сынишку на землю.  Присев на корточки,  она
принялась окровавленной тряпицей промокать раны, нежно успокаивая ребенка.
     - С Унт все в порядке,  - посмотрела она на окружавшую их толпу. - Спасибо
за заботу,  но он самый обыкновенный мальчишка.  А  с  мальчишками вечно что-то
приключается.
     Кэлен перевела.
     - Как он так оцарапался? - пожелал узнать Ричард.
     - Ка ченота, - ответила женщина, когда Кэлен перевела ей вопрос.
     - Курица,  -  сказал Ричард, прежде чем Кэлен успела рот раскрыть. Судя по
всему,  он  уже  успел усвоить,  что  на  языке Племени Тины  "ченота" означает
"курица". - На твоего сына напала курица? Ка ченота?
     Женщина заморгала, услышав перевод, и ее смех заглушил шум дождя.
     - Напала курица?  -  Всплеснув руками,  она снова прыснула. - Унги думает,
что он великий охотник.  Он охотится на кур. На сей раз он настиг одну, напугал
ее, и она оцарапала его, пытаясь удрать.
     Ричард  присел  перед  малышом на  корточки,  дружески потрепав по  мокрым
волосам.
     - Ты охотился на кур?  Ка ченота?  Дразнил их?  Но ведь все было совсем не
так, верно?
     Вместо того чтобы переводить, Кэлен присела рядом.
     - Да в чем дело-то, Ричард?
     Ричард ласково положил руку мальчика на спину,  пока мать стирала бежавшую
у него по груди кровь.
     - Посмотри на следы когтей, - шепнул Ричард. - Большинство ран - на шее.
     Кэлен обреченно вздохнула.
     - Он  наверняка взял  ее  на  руки и  прижал к  себе.  Перепуганная курица
просто-напросто пыталась вырваться.  Ричард нехотя признал,  что  такой вариант
вполне возможен.
     - Невелика беда,  -  объявил Зедд. - Давайте я его немного полечу, а потом
мы сможем наконец убраться от дождя и  поесть чего-нибудь.  У  меня еще полно к
вам вопросов.
     Ричард, продолжая сидеть перед пареньком, жестом велел Зедду замолчать. Он
посмотрел Кэлен в глаза.
     - Спроси его. Пожалуйста.
     - Скажи зачем, - продолжала настаивать Кэлен. - Это из-за того, что сказал
Птичий Человек? Из-за этого весь сыр-бор? Ричард, он же был пьян!
     - Погляди мне через плечо.
     Кэлен посмотрела сквозь пелену дождя.  По другую сторону узенького проулка
под стрехой чистила перышки курица.  Очередная пеструшка, как и большинство кур
Племени Тины.
     Кэлен было холодно,  она чувствовала себя несчастной и  промокшей до самых
костей.  Снова столкнувшись с выжидательным взглядом Ричарда, она начала терять
терпение.
     - Курица, пытающаяся укрыться от дождя? Ты это хотел мне показать?
     - Я знаю, ты думаешь, что...
     - Ричард!  - негромко прошипела Кэлен. - Послушай... И замолчала, не желая
ссориться.  Она сказала себе, что он просто беспокоится за нее, но его волнения
беспочвенны. Кэлен заставила себя успокоиться и нежно обняла Ричарда за плечо.
     - Милый, ты просто чувствуешь себя не в своей тарелке из-за смерти Юни. Но
не стоит преувеличивать.  Может,  он умер от того, что слишком быстро бежал и у
него не  выдержало сердце.  Я  слышала,  с  юношами такое случается.  Ты должен
понять, что люди иногда умирают по неизвестной причине.
     Ричард  посмотрел  на  остальных.   Зедд  с  Энн  были  заняты  тем,   что
восторгались мускулами юного Унги, чтобы не вмешиваться в то, что подозрительно
смахивало  на  ссору  влюбленных.  Кара  стояла  рядом,  внимательно  оглядывая
проходы. Один из охотников предложил Унги потрогать древко копья, чтобы отвлечь
мальчугана, пока мать обрабатывает ему раны.
     Явно не желая ссориться, Ричард откинул со лба влажные волосы.
     - Думаю, это та же курица, которую я прогнал, - прошептал он наконец. - Та
самая, в которую я бросил ветку. Кэлен раздраженно вздохнула.
     - Ричард, большинство кур Племени Тины выглядят в точности, как эта! - Она
снова посмотрела на стреху напротив. - Кроме того, ее уже здесь нет.
     Ричард  глянул  через  плечо,  чтобы  убедиться самому,  и  увидел  пустой
проулок.
     - Спроси мальчика,  гонял ли он курицу,  дразнил ее? Под небольшим навесом
возле  двери  мать  Унги  обрабатывала  сыну  раны,  осторожно  прислушиваясь к
разговору,  который не  понимала.  Кэлен слизнула дождинки с  губ.  Раз уж  для
Ричарда это так важно,  решила она, то она спросит, так и быть. Кэлен коснулась
руки паренька.
     - Унги, это правда, что ты охотился на курицу? Ты питался схватить ее?
     Мальчуган, все еще всхлипывая, покачал головой. Он указал на крышу.
     - Она на меня налетела. Напала на меня. Мать наклонилась и шлепнула его по
заднице.
     - Говори этим людям правду! Вы с дружками все время гоняете кур/
     Парнишка огромными черными глазами посмотрел на Ричарда с Кэлен,  которые,
сидя, находились с ним на одном уровне, а значит, были из его мира.
     - Я  буду великим охотником,  как мой отец.  Он храбрый охотник,  и у него
есть шрамы, оставленные теми животными, на которых он охотился.
     Услышав перевод, Ричард улыбнулся и осторожно коснулся царапин.
     - Вот здесь у тебя будет шрам охотника,  как у твоего отца. Значит, ты все
же охотился на курицу, как и говорит твоя мама? Это правда?
     - Я проголодался и шел домой. Курица охотилась за мной. - Он замялся. Мать
укоризненно одернула его.  - Ну, они сидят тут на крыше. - Мальчик снова указал
на  навес  под  дверью.  -  Может,  я  напугал ее,  когда  бежал домой,  и  она
соскользнула с мокрой крыши и упала на меня.
     Мать открыла дверь и подтолкнула сынишку в дом.
     - Простите моего сына.  Он еще очень мал и  все время что-то сочиняет.  Он
постоянно гоняет кур.  Они его царапают не первый раз. Однажды ему петух шпорой
пропорол плечо.  Унги воображает,  будто это орлы.  Унги хороший мальчик, но он
всего лишь мальчик и большой фантазер.  Когда он находит под камнем саламандру,
то  несется домой показать мне,  крича,  что нашел гнездо драконов.  И  желает,
чтобы отец поразил их всех прежде, чем они придут и съедят нас.
     Все,  кроме Ричарда,  рассмеялись.  Женщина поклонилась и собралась уйти в
дом, но Ричард легонько придержал ее за локоть и обратился к Кэлен:
     - Скажи ей,  мне жаль, что ее мальчик пострадал. Унги не виноват. Скажи ей
это. Скажи ей, что мне очень жаль.
     Услышав  эту  речь,   Кэлен  нахмурилась.   Переводя,  она  чуть  изменила
содержание:
     - Нам очень жаль,  что Унги пострадал.  И надеемся, что скоро все заживет.
Если  нет,  если  царапины слишком  глубокие,  скажи  нам,  и  Зедд  с  помощью
волшебства вылечит твоего сына.
     Мать,  кивнув, благодарно улыбнулась и, пожелав всем всего доброго, ушла в
дом. Кэлен сильно сомневалась, что та жаждет, чтобы к ее сыну применяли магию.
     Проследив, как за женщиной закрылась дверь, Кэлен сжала Ричарду руку.
     - Ну?  Все в порядке? Рад, что все оказалось не так, как ты думал? Что это
ерунда?
     Ричард некоторое время смотрел вдоль пустого проулка.
     - Я лишь подумал... Я просто боюсь за тебя, только и всего, - признался он
с виноватой улыбкой.
     - Раз уж мы и так все вымокли,  -  пробурчал Зедд, - то вполне можем пойти
глянуть на тело Юни.
     Зедд жестом велел Ричарду показывать дорогу,  заодно намекнув,  что желает
покончить с  этим побыстрей.  Ричард двинулся вперед,  а  Зедд ухватил Кэлен за
руку,  вынуждая пропустить всех остальных.  Они с Зеддом медленно пошли следом,
шлепая по грязи, приотстав от других.
     Полуобняв Кэлен за  плечи,  Зедд наклонился поближе,  хотя она и  так была
уверена, что идущие впереди ничего не услышат за шумом дождя.
     - А теперь,  солнышко, я хотел бы услышать, во что же именно, по-твоему, я
не поверю.
     Краем  глаза  Кэлен  отметила напряженное выражение его  лица.  Зедд  явно
относился к  этому  крайне серьезно.  И  решила,  что,  пожалуй,  ей  стоит его
успокоить.
     - Да ерунда это.  Одна бредовая идея,  но я  убедила его с НЕЙ расстаться.
Так что с этим покончено.
     Зедд,  прищурившись,  пристально смотрел на нее. Весьма тревожащий взгляд,
если так на тебя смотрит волшебник.
     - Я  знаю,  ты  не настолько глупа,  чтобы этому поверить.  Так с  чего ты
взяла,  что я  дурак?  М-м?  Он  вовсе не закопал эту косточку,  а  по-прежнему
таскает ее в зубах.
     Кэлен  поглядела на  остальных.  Они  по-прежнему шли  в  нескольких шагах
впереди.  Хотя, по идее, процессию, должен был возглавлять Ричард, однако Кара,
как всегда на страже, сама поставила себя впереди.
     Энн,  хотя Кэлен и не слышала слов, судя по всему, о чем-то мило болтала с
Ричардом.  Несмотря на вечную взаимную пикировку,  Зедд с Энн,  когда им нужно,
отлично работают в паре.
     Костлявые пальцы Зедда стиснули ей руку.  Похоже,  Ричард не единственный,
кто не желает расставаться с косточкой.
     Вздохнув, Кэлен все же сообщила:
     - По-моему, Ричард считает, будто здесь бродит куриный монстр.
     Кэлен прикрыла ладонью нос и рот, чтобы спастись от вони, но тут же убрала
руки,  когда  занятые своим  делом две  женщины подняли головы и  посмотрели на
вошедших.  Обе  улыбнулись при  виде  отряхивающихся от  воды,  мокрых насквозь
гостей.
     Женщины трудились над телом Юни,  украшая его рисунком из  черной и  белой
глины.  Они  уже  привязали  соломенные  браслеты  к  запястьям  и  щиколоткам,
прикрепили на лбу кожаную ленточку с  привязанными к ней веточками,  как делают
охотники на охоте.
     Юни лежал на  одной из четырех стоявших здесь глиняных платформ.  По бокам
платформ виднелись темные потеки,  верх  покрывал слой влажной соломы.  Когда в
дом  приносили  покойника,  солому  ногами  сгребали  к  платформе,  чтобы  она
впитывала вытекающую жидкость.
     Солома шевелилась от кишащих в ней червей и жуков.  Если хижина пустовала,
двери всегда оставляли открытыми, чтобы куры могли клевать всю эту живность.
     Справа от  двери  виднелось единственное окно.  Когда  покойником никто не
занимался,  мягкая замша,  занавешивающая окно, опускалась, чтобы свет не мешал
усопшему покоиться с  миром.  Женщины  отодвинули занавеску и  закрепили ее  на
вбитый сбоку крюк. Тусклый свет с улицы проникал в помещение.
     По  ночам  покойников не  подготавливали,  дабы  не  тревожить покой души,
переходящей на другую сторону бытия.  Уважение к усопшим -  основа веры Племени
Тины. Когда-нибудь духов еще смогут призвать на помощь живущие.
     Обе женщины были пожилыми.  Они улыбались, и, казалось, мрачное занятие не
способно заглушить их  солнечную натуру.  Кэлен предположила,  что они в  своем
роде специалистки.
     Там,  где  тело еще не  было покрыто ритуальным рисунком,  оно блестело от
масла.  Но никакое масло не могло перекрыть вонь,  исходящую от гнилой соломы и
платформ. Кэлен никак не могла понять, почему солому не меняют почаще. Впрочем,
может, и меняют. Просто не помогает.
     Возможно,  потому покойников и хоронили очень быстро, в день смерти либо -
редко когда -  на  следующий.  Юни осталось недолго ждать,  когда его положат в
могилу.  И тогда его душа,  следящая за тем, чтобы все было проделано как надо,
сможет удалиться в мир духов.
     Кэлен наклонилась поближе к  женщинам.  Из чистого уважения к умершему она
заговорила шепотом:
     - Зедд и Энн,  -  она подняла руку,  указывая на упомянутых,  -  хотели бы
взглянуть на Юни.
     Женщины низко поклонились и,  прихватив с  собой горшки с  черной и  белой
глиной,  отошли в  сторону.  Ричард наблюдал,  как  дед  вместе с  Энн легонько
касались тела, осматривая его, вне всякого сомнения, с помощью магии. Пока Зедд
с  Энн  вполголоса  переговаривались между  собой,  Кэлен  обратилась  к  обеим
женщинам со словами, какую тонкую работу они тут проделали и как она сожалеет о
смерти молодого охотника.
     Насмотревшись на своего погибшего охранника,  Ричард присоединился к  ней.
Обвив   рукой   ее   талию,   он   попросил  Келен  передать  его   глубочайшие
соболезнования. Кэлен охотно присоединила его слова к своим.
     Довольно скоро Зедд с Энн оттащили Кэлен и Ричарда в сторону. Улыбнувшись,
они жестами показали женщинам, что те могут возвращаться к своему занятию.
     - Как ты и подозревал,  шея у него не сломана, - шепотом сообщил Зедд. - Я
не обнаружил никаких травм головы. По моему мнению, он утонул.
     - И  как,  по-твоему,  это могло произойти?  -  В голосе Ричарда явственно
звучала саркастическая нотка. Зедд сжал Ричарду плечо.
     - Как-то раз ты заболел и потерял сознание.  Помнишь?  Ничего необычного в
этом не было. Ты тогда проломил себе череп? Нет. Ты просто рухнул на пол, где я
тебя  и  обнаружил.  Помнишь?  В  данном  случае  вполне могло  произойти нечто
подобное.
     - Но у Юни не было никаких симптомов...  Все дружно повернулись к двери, в
которую вошла старая знахарка Ниссел,  под  мышкой она несла небольшой сверток.
На  мгновение  остановившись,  Ниссел  оглядела  присутствующих,  направилась к
пустующей  платформе,  осторожно положила  сверток  на  холодную  поверхность и
развернула. Кэлен схватилась за сердце, увидев мертвого младенца.
     - Что случилось? - спросила она.
     - Вовсе не  то радостное событие,  которое я  ожидала.  -  Печальные глаза
Ниссел встретились с взглядом Кэлен. - Ребенок родился мертвым.
     - Добрые духи! - прошептала Кэлен. - Мне очень жаль!
     Ричард стряхнул с плеча Кэлен зеленого жука.
     - Что произошло с ребенком?
     Выслушав перевод, Ниссел пожала плечами.
     - Я  наблюдала  мать  в  течение  нескольких месяцев.  По  признакам,  все
предсказывало счастливое  событие.  Я  не  предвидела  никаких  трудностей,  но
ребенок родился мертвым.
     - Как чувствует себя мать? Ниссел уставилась в пол.
     - Рыдает навзрыд,  но  скоро она поправится.  -  Знахарка выдавила из себя
улыбку.  - Так иногда бывает. Не все дети достаточно сильны, чтобы жить. У этой
женщины будут другие дети.
     Дождавшись конца беседы, Ричард спросил:
     - Что она сказала?
     Кэлен дважды наступила на извивающуюся у ног сороконожку.
     - Просто ребенок был недостаточно сильным и родился мертвым.
     Нахмурившись, Ричард склонился к крошечному трупику.
     - Недостаточно сильным...
     Кэлен наблюдала,  как  он  смотрит на  бескровное,  кажущееся чуть  ли  не
прозрачным тельце.  Новорожденный младенец -  одно  из  самых  прекрасных чудес
природы, но этот, лишенный души, которую мать дала ему, чтобы он мог остаться в
этом мире, выглядел поистине ужасно.
     Кэлен  поинтересовалась,  когда  состоятся похороны Юни.  Одна  из  женщин
глянула на крошечного покойника.
     - Нам нужно подготовить и этого. Завтра оба обретут вечный покой.
     Когда они вышли на  улицу,  Ричард огляделся по сторонам.  Над головой под
стрехой сидела курица и  чистила перья.  На мгновение взгляд Ричарда задержался
на ней.
     Задумчивость на его лице сменилась решимостью.
     Ричард  оглядел проулок.  Затем  свистнул и  махнул  рукой.  Охранявшие их
охотники побежали на зов.
     Когда охотники подбежали, Ричард огромной ручищей схватил Кэлен за плечо.
     - Скажи им,  что я хочу, чтобы они привели больше людей. Я хочу, чтобы они
собрали всех кур...
     - Что?!  -  Кэлен вырвала руку. - Ричард, я не буду им этого говорить! Они
подумают, что ты спятил! Зедд просунул голову между ними:
     - В чем дело?
     - Он хочет,  чтобы охотники собрали всех кур лишь потому,  что одна из них
сидит под стрехой!
     - Ее там не было, когда мы пришли. Я специально посмотрел.
     Зедд повернулся и прищурился.
     - Какая курица?
     Кэлен с Ричардом оба задрали головы. Курица исчезла.
     - Пошла поискать насест посуше, - прошипела Кэлен. - Или поспокойнее!
     Зедд смахнул воду с глаз.
     - Ричард, я хочу знать, что происходит.
     - Возле дома духов убили курицу. Юни обругал того, кто убил птицу, обвинил
в  бесчестии.  Вскоре после этого Юни умер.  Я  бросил палку в сидевшую на окне
курицу,  и вскоре она напала на мальчика.  Унги пострадал по моей вине.  И я не
хочу вновь повторить ту же ошибку.
     К удивлению Кэлен, Зедд заговорил совершенно спокойно:
     - Ричард, ты делаешь из мухи слона.
     - Птичий Человек сказал, что одна из кур вовсе не курица.
     - Правда? - нахмурился Зедд.
     - Он был пьян, - внесла поправку Кэлен.
     - Зедд,  ты  сам  избрал меня Искателем.  Если хочешь отменить свой выбор,
отменяй сейчас.  Или  дай  мне делать мое дело.  Если я  ошибаюсь,  вы  сможете
прочитать мне нотацию позже.
     Приняв  молчание Зедда  за  согласие,  он  снова  схватил  Кэлен  за  руку
ненамного ласковей, чем в прошлый раз. В его серых глазах светилась решимость.
     - Пожалуйста,  Кэлен,  сделай,  как я  прошу.  Если я  не  прав,  то  буду
выглядеть идиотом,  но я  предпочитаю казаться идиотом,  чем оказаться правым и
бездействующим.
     Что бы  ни  убило курицу,  это произошло возле дома духов,  где находилась
сама Кален.  Именно поэтому Ричард и затеял все это.  Кэлен верила Ричарду,  но
сильно  подозревала,  что  забота  о  ее  безопасности несколько далековато его
заводит.
     - Что ты хочешь, чтобы я им сказала?
     - Пусть соберут всех кур.  Соберут в  хижинах,  которые держат пустыми для
злых духов.  Я хочу,  чтобы все куры до единой оказались там.  Затем мы позовем
Птичьего Человека,  чтобы он посмотрел на них и сказал,  которая из них курицей
не является.  Я хочу, чтобы охотники собирали кур очень ласково и вежливо Чтобы
ни при каких обстоятельствах ни к одной из них не проявили неуважения.
     - Неуважения, - повторила Кэлен. - К курам.
     - Именно.  -  Ричард оглядел охотников,  затем снова посмотрел на  нее.  -
Скажи им, я боюсь, что одна из кур одержима злым духом, убившим Юни.
     Кэлен не  знала,  действительно ли  Ричард в  это верит,  но  нисколько не
сомневалась, что охотники Племени Тины поверят безусловно.
     Она посмотрела на Зедда в  поисках совета,  однако старый волшебник хранил
полную невозмутимость. Лицо Энн тоже не выражало ничего. На Кару рассчитывать и
вовсе не  приходилось,  Морд-Сит  всецело преданна Ричарду.  Пусть она обычно и
игнорирует приказы,  которые  считает недостойными внимания,  но,  если  Ричард
проявит настойчивость, она ради него не задумываясь прыгнет с обрыва.
     Ричард ни за что не отступится. Если Кэлен откажется переводить, он найдет
Чандалена,  который переведет. А если не удастся, отправится самолично собирать
кур.
     Единственное,  чего она добьется,  отказавшись выполнить его просьбу,  так
это  продемонстрирует отсутствие веры в  него.  И  эта  мысль подтолкнула ее  к
действию.
     Дрожа под ледяными струями,  Кэлен в последний раз заглянула в решительные
серые глаза возлюбленного и повернулась к терпеливо подшиавшим охотникам.



                                    Глава 8

     Ну, нашли уже злого духа?
     Кэлен, оглянувшись, увидела осторожно пробиравшегося сквозь тучу квохчущих
кур Чандалена.  Царивший в доме полумрак успокаивающе действовал на птиц,  хотя
некоторое возмущение они  все  еще  проявляли.  Здесь  было  собрано  несколько
красных кур,  пара белых, но большинство были пестрые - порода более спокойная,
чем  остальные.  Очень  ценное  качество,  иначе  царящее здесь  столпотворение
превратилось бы в хаос летающих перьев.
     Кэлен с трудом удержалась,  чтобы не закатить глаза, услышав, как Чандален
рассыпается в  извинениях перед пернатыми,  которых осторожно отодвигал ногой в
сторону,  освобождая себе  дорогу  Она  охотно  высказалась бы  по  поводу  его
смешного  поведения,  кабы  не  его  тревожащая  экипировка -  у  левого  бедра
приторочен длинный кинжал,  у  правого -  короткий;  на  одном  плече -  полный
колчан, на другом - лук.
     Но  еще  более выразительный знак тревоги висел у  него на  поясе.  Трога.
Трога.  представляла собой обычную струну,  достаточно длинную,  чтобы ее можно
было свернуть в кольцо и набросить человеку на голову.  Ее накидывали сзади,  а
потом  резко  разводили  в  сторону  деревянные  рукоятки.  Человек  с  умением
Чандалена мог  запросто снять трогой голову противника прежде,  чем  тот издаст
хотя бы звук.
     Во время сражений с Имперским Орденом,  захватившим Эбиниссию и вырезавшим
беззащитных женщин и детей, Кэлен не раз доводилось видеть, как Чандален трогой
обезглавливал вражеских часовых и  солдат.  Для битвы со  злым духом -  куриным
монстром - он не стал бы вооружаться трогой.
     В  кулаке Чандален сжимал пять копий.  По  потемневшей поверхности острых,
как  бритва,  наконечников Кэлен догадалась,  что  их  только что натерли ядом.
Обработанные таким образом копья требовали очень осторожного обращения.
     В  замшевом мешочке на  поясе он  нес костяную коробочку с  темной пастой,
сделанной из листьев банду -  яд,  убивающий через десять шагов. Также Чандален
нес с собой несколько листочков квессин-доу, противоядия от десятишагового яда.
Применять противоядие нужно было очень быстро:  само название яда  говорило,  с
какой скоростью он действует.
     - Нет, Птичий Человек еще не нашел курицу-что-не-курица, - ответила Кэлен.
- Почему ты разрисован глиной и так вооружен? Что происходит?
     Чандален перешагнул через курицу, не соизволившую убраться с дороги.
     - У  моих людей,  тех,  что в  дальнем патрулировании,  возникли некоторые
проблемы. Я должен пойти посмотреть, в чем там дело.
     - Проблемы? - насторожилась Кэлен. - Какого рода проблемы?
     - Точно  не  знаю,  -  пожал плечами Чандален.  -  Охотник,  что  пришел с
докладом, сообщил, что там какие-то люди с мечами...
     - Орден?  Имперцы,  идущие с битвы,  что велась на севере?  Это могут быть
мародеры,  забредшие слишком далеко,  или разведчики.  Может, нам стоит послать
сообщение генералу Райбиху?  Его  армия  еще  неподалеку и  успеет  вернуться и
нанести удар, если генерала вовремя оповестить.
     Чандален жестом успокоил ее.
     - Нет.  Мы вместе с тобой сражались с солдатами Имперского Ордена.  Это не
имперские войска и  не  разведчики.  Мои  люди не  думают,  что  эти  враждебно
настроены,  но мне доложили, будто они сильно вооружены и очень уверены в себе,
что говорит о  многом.  Поскольку я  знаю ваш язык,  мои люди хотят,  чтобы при
встрече со столь опасными чужаками ими руководил я.
     Кэлен было собралась жестом подозвать Ричарда.
     - Пожалуй, нам с Ричардом лучше пойти с тобой.
     - Нет.  Многие желают путешествовать по  нашим землям.  Мы часто встречаем
чужаков с  равнин.  Это моя обязанность.  Я  сам займусь этим и  не  позволю им
подойти к  деревне.  К  тому  же  вам  двоим  положено наслаждаться первым днем
Семейной жизни.
     Кэлен молча полоснула взглядом продолжавшего сортировать кур Ричарда.
     Через  ее  голову  Чандален  обратился  к  стоявшему  неподалеку  Птичьему
Человеку:
     - Почтенный старейшина,  я  должен отправиться к моим людям.  Приближаются
чужеземцы.
     Птичий Человек посмотрел на  того,  кто  был  здесь своего рода генералом,
ответственным за оборону Племени Тины.
     - Будь осторожен. Поблизости бродят недобрые духи. Чандален кивнул. Прежде
чем он успел удалиться, Кэлен Схватила его за руку.
     - Не  знаю,  как там насчет злых духов,  но другие опасности тоже имеются.
Будь осторожен,  ладно? Ричард очень встревожен. Может, я и не понимаю причины,
но доверяю его интуиции.
     - Мы же с тобой вместе сражались, Мать-Исповедница! ---подмигнул Чандален.
- Ты ведь знаешь, я слишком силен и хитер, чтобы меня можно было изловить.
     Глядя вслед пробиравшемуся среди куриной толпы Чандалену, Кэлен обратилась
к Птичьему Человеку:
     - Ты обнаружил что-нибудь... подозрительное?
     - Я еще не увидел курицу-что-не-курица, но буду продолжать искать, пока не
найду, - ответил Птичий Человек.
     Кэлен   пыталась  найти   способ   вежливо  поинтересоваться,   трезв   ли
достопочтенный старейшина, но, не найдя, решила спросить о другом:
     - А  как  ты  определяешь,   что  курица  -   не  курица?  Загорелое  лицо
сосредоточенно сморщилось.
     - Я просто чувствую.
     Кэлен решила, что избежать скользкой темы все же не удастся.
     - Может быть. поскольку ты отмечал свадьбу выпивкой, тебе лишь показалось,
будто ты что-то видел?
     От широкой улыбки морщины на обветренном лице старейшины стали еще глубже.
     - Возможно, выпивка расслабила меня настолько, что я стал лучше видеть.
     - И ты все еще...  расслабленный?  Скрестив руки на груди,  Птичий Человек
внимательно оглядывал кур.
     - Я знаю, что видел.
     - А откуда ты знаешь,  что это была не курица?  Потеребив пальцем нос,  он
некоторое время размышлял над вопросом.  Кэлен терпеливо ждала,  наблюдая,  как
Ричард быстро шарит среди кур, будто разыскивает потерявшуюся любимую зверушку.
     - На  праздниках вроде  вашей  свадьбы,  -  произнес через некоторое время
Птичий Человек, - наши мужчины в танце рассказывают разные истории, случившиеся
в жизни нашего племени.  Женщины не танцуют такие танцы,  только мужчины. Но во
многих историях персонажи - женщины. Ты видела эти танцы?
     - Да.  Вчера я видела, как танцоры изображали историю первых людей Племени
Тины, наших праматери и отца.
     Старейшина улыбнулся,  будто это упоминание задело какие-то нежные струнки
в его душе. Это была улыбка гордости за свой народ.
     - Если бы ты появилась в середине танца и ничего не знала о нашем племени,
догадалась бы  ты.  что  танцор,  изображавший праматерь нашего племени,  -  не
женщина?
     Кэлен  задумалась.  У  Племени Тины  для  таких танцев имелись специальные
облачения.  Ни по какому другому поводу их никогда не надевали.  И  для Племени
Тины танцоры в таких одеждах были захватывающим зрелищем. Мужчины, изображавшие
женские партии в этих танцах, прилагали много усилий, чтобы казаться женщинами.
     - Точно не скажу, но скорее всего я бы поняла, что это не женщины.
     - А каким образом?  Что бы их выдало? По каким признакам ты бы это поняла?
Ты уверена?
     - Вряд ли  я  сумею это объяснить.  Просто что-то  кажется не так.  Думаю,
глядя на них, я точно бы знала, что это мужчины, а не женщины.
     Тут впервые за все время беседы он обратил на нее свои карие глаза.
     - Вот и я знаю, что это не курица.
     - Может, утром, когда ты выспишься как следует глядя на курицу, ты увидишь
лишь курицу?
     Птичий  Человек на  это  сомнение в  своем  здравомыслии отреагировал лишь
легкой улыбкой.
     - Тебе нужно пойти поесть.  Забери с собой своего новоиспеченного мужа.  Я
пошлю кого-нибудь за вами, когда найду курицу-что-не-курица.
     Не успела Кэлен подумать,  что мысль очень даже неплоха,  как увидела, что
Ричард направляется к ним. Она благодарно схватила Птичьего Человека за руку.
     На  то,  чтобы собрать всех  кур,  ушел  почти весь остаток дня.  Пришлось
занять обе  хижины,  отведенные для  злых духов,  и  еще одну пустую.  В  столь
серьезном деле приняла участие чуть ли  не вся деревня.  Работенка оказалась не
из легких.
     Ребятишки  проявили  себя  просто  бесценными  помощниками.  Подогреваемые
чувством ответственности,  что  принимают участие в  решении столь  важной  для
деревни задачи,  они указали все места,  где прячутся и сидят на насестах куры.
Охотники бережно  собрали  всех  кур,  хотя  Птичий  Человек  тогда  указал  на
пеструшку той же породы,  что Ричард выгнал из дома,  когда пришел на встречу с
Зеддом,  и той же породы,  что Ричард,  по его словам,  видел под стрехой дома,
когда они пришли к Юни.
     Чтобы убедиться,  что все куры до единой собраны а  трех хижинах,  по всей
деревне провели тщательнейшие поиски.
     Приближаясь,  Ричард  быстрой улыбкой приветствовал Птичьего Человека,  но
глаза его оставались серьезными.  Кэлен пробежала пальцами по его сильной руке,
радуясь, несмотря на сильное раздражение, что может снова коснуться его.
     - Птичий Человек говорит,  что еще не  нашел нужную тебе курицу,  но будет
продолжать поиски.  Он предложил нам пойти поесть,  а  он пошлет кого-нибудь за
нами, когда ее найдет.
     - Он не найдет ее здесь, - бросил Ричард, направляясь к двери.
     - То есть как? Откуда ты знаешь?
     Если Кэлен все это просто надоело,  то  Ричард был откровенно зол,  что не
нашел искомое.  Кэлен подумала,  что он считает, будто доверие к его словам под
угрозой.  Зедд с Энн,  молча стоявшие возле двери,  тихо наблюдали,  как Ричард
ведет поиски, не мешая ему делать то, что он считает нужным.
     Ричард на секунду замер, взъерошив рукой густую шевелюру.
     - Кто-нибудь из вас знает книгу под названием "Близнец Горы"?
     Зедд потер подбородок, задумчиво глядя на соломенную крышу.
     - Боюсь, что нет, мой мальчик.
     Энн, судя по всему, мысленно перебирала знакомые названия.
     - Нет. И никогда не слышала о такой. Ричард еще раз оглядел набитую курами
пыльную комнату и выругался сквозь зубы.
     - А  о  чем она,  мой мальчик?  -  почесал ухо Зедд.  Ричард,  даже если и
расслышал вопрос за царящим птичьим гомоном, то не подал виду и не ответил.
     - Мне нужно осмотреть остальных кур.
     - Я могу спросить у Верны и Уоррена,  если это так важно. - Энн достала из
кармана маленькую книжечку. - Уоррен может знать.
     Ричард рассказал Кэлен,  что книжечка,  которую Энн носит с собой и теперь
показала ему,  называется "дорожный журнал" и  она волшебная.  Дорожные журналы
парны,  и  все,  написанное в  одном из них,  мгновенно появляется в  двойнике.
Сестры Света,  отправляясь в  долгие странствия,  пользовались этими маленькими
книжечками  как   средством  связи.   Услышав   предложение  аббатисы,   Ричард
просветлел:
     - Да, будь добра! Это важно, - и снова двинулся к двери. - Мне надо идти.
     - Пойду посмотрю,  как там женщина,  потерявшая ребенка, - сообщил Зедд. -
Помогу ей получше отдохнуть.
     - Ричард, - окликнула Кэлен, - ты не хочешь перекусить?
     Ричард лишь жестом предложил ей следовать за ним и вышел на улицу,  прежде
чем она успела договорить.  Зедд лишь недоуменно пожал плечами и  последовал за
внуком. Кэлен, крякнув с досады, двинулась за ними.
     - Должно быть,  для  тебя,  Исповедницы,  выйти замуж по  любви -  это как
сказка,  вдруг воплотившаяся в жизнь,  -  сказала Энн, не двигаясь с места, где
уже простояла битый час.
     Кэлен резко обернулась:
     - Ну да, это так.
     Энн улыбнулась с искренней теплотой:
     - Я  так рада за тебя,  дитя,  что с  тобой случилось чудо и ты получила в
мужья человека, которого любишь.
     Пальцы Кэлен легли на ручку двери.
     - Иногда меня это до сих пор удивляет.
     - Должно быть,  обидно,  когда  муж  уделяет внимание другим делам,  а  не
молодой жене,  вроде бы игнорирует ее,  - поджала губы Энн. - Особенно в первый
день после свадьбы. .
     - А!  -  Кэлен отпустила ручку и сложила руки за спину.  -  Так вот почему
Зедд ушел! Нам предстоит женский разговор, да?
     Энн засмеялась.
     - Ох,  как же я люблю,  когда мужчины,  которых я уважаю, женятся на умных
женщинах!  Ничто так не определяет характер мужчины,  как его отношение к умным
людям.
     Кэлен вздохнула и подперла плечом стенку.
     - Я знаю Ричарда и знаю,  что он не нарочно испытывает мое терпение...  Но
это действительно наш первый день. Я почему-то думала, что он пройдет несколько
иначе, чем... чем в охоте за воображаемым куриным монстром. Мне кажется, он так
озабочен тем, чтобы со мной ничего не случилось, что сам выдумывает опасности.
     - Ричард очень любит тебя,  -  сочувственно сказала Энн.  - Я вижу, что он
встревожен,   хотя  и   не  понимаю  почему.   На  Ричарде  лежит  колоссальная
ответственность.  -  Сочувствие мгновенно исчезло из ее голоса. - Все мы должны
идти на жертвы,  когда речь идет о Ричарде. - И она сделала вид, что смотрит на
кур.
     - В этой самой деревне,  до того,  как пал снег, - ровным взвешенным тоном
ответила Кэлен,  -  я  отдала Ричарда твоим  сестрам Света в  надежде,  что  вы
сможете спасти ему жизнь,  хотя и  полагала,  что это положит конец всякой моей
надежде на совместное с ним будущее.  Чтобы вынудить его пойти с сестрами,  мне
пришлось заставить его поверить,  будто я  предала его.  Да  имеешь ли  ты хоть
малейшее представление...
     Кэлен усилием воли вынудила себя остановиться,  чтобы не  тревожить лишний
раз болезненные воспоминания, В конечном счете все обернулось к лучшему. Теперь
они с Ричардом вместе. Остальное - не важно.
     Я  знаю,  -  прошептала Энн.  -  Тебе не нужно мне ничего доказывать,  но,
поскольку это я приказала привести его к нам, мне нужно кое-что тебе объяснить.
     Аббатиса явно уловила скрытое за словами Кэлен обвинение,  однако ответила
очень вежливо.
     - Что ты хочешь сказать?
     - Много-много  лет  назад волшебники древности создали дворец Пророков.  Я
жила в этом дворце под защитой уникального заклинания более девятисот лет.  Это
там,  за пять столетий до того,  как все произошло,  Натан,  пророк,  предскажи
рождение боевого чародея.  Там мы с  ним вместе работали в  хранилище с книгами
пророчеств,  пытаясь постичь камень,  которому еще  только  предстояло упасть в
пруд, пытаясь предвидеть круги, которые пойдут от него.
     - Исходя из моего опыта,  - скрестила руки на груди Кэлен, - могу сказать,
что пророчества больше путают, чем открывают.
     - Я  знаю некоторых сестер Света постарше тебя на  сотни лет,  которым еще
только предстоит это понять, - хмыкнула Энн. И задумчиво продолжила: - Я ездила
повидать Ричарда,  когда он только родился - новая жизнь, юная душа, осветившая
этот мир.  Его мать была так счастлива, так благодарна за то, что этот чудесный
подарок уравновесил зло,  причинении ей Даркеном Ралом.  Она была поразительной
женщиной и  не перенесла горечи и отвращения на своего сына.  Она так гордилась
Ричардом,   так  была  исполнена  мечтаниями  и  надеждами.  Когда  Ричард  был
младенцем,  сосущим материнскую грудь,  мы с  Натаном взяли с собой его отчима,
чтобы добыть Книгу Сочтенных Теней с тем, чтобы Ричард, когда вырастет, обладал
достаточными знаниями и  смог защититься от  той скотины,  что изнасиловала его
мать и дала ему жизнь. Пророчество, видишь ли, - криво усмехнулась Энн.
     - Ричард  мне  рассказывал.   -   Кэлен  глянула  на   Птичьего  Человека,
сосредоточенно изучавшего клюющих пол кур.
     - Ричард и есть тот,  кто наконец родился;  боевой чародей. В пророчествах
не сказано,  добьется ли он успеха но он - тот, кто рожден для битвы - битвы за
то,  чтобы Благодать осталась такой,  как она есть сейчас. Но такая вера иногда
требует огромных душевных сил.
     - Почему? Если он тот, кого вы ждали, кого хотели получить?
     Энн откашлялась,  как бы  собираясь с  мыслями.  Кэлен показалось,  что на
глазах у женщины блестят слезы.
     - Он разрушил Дворец Пророков.  Из-за Ричарда удрал Натан. А Натан опасен.
В конце концов;  это ведь он сообщил тебе имена трех шимов. Чрезвычайно опасный
и опрометчивый поступок, который может привести всех нас к гибели.
     - Это спасло Ричарду жизнь, - напомнила Кэлен. -
     Не скажи мне Натан имена шимов,  Ричард был бы мертв.  И  тогда ваш камень
оказался бы  на  дне пруда -  за  пределами досягаемости,  не способный оказать
помощь кому бы то ни было.
     - В общем-то верно,  -  согласилась Энн. Весьма неохотно, как отметила про
себя Кэлен.
     Прикинув,  как  вся  эта  история  выглядит  с  точки  зрения  Энн,  Кэлен
потеребила пуговицу.
     - Наверное, это было тяжко - смотреть, как Ричард уничтожает Дворец. Рушит
твой дом.
     - Вместе с ним он уничтожил и окружавшее Дворец заклинание.  Теперь сестры
Света будут стареть, как и все остальные. Во Дворце я бы, возможно, прожила еще
сотню лет.  А  сестры там прожили бы  не на одну сотню лет больше.  А  теперь я
всего лишь старуха,  чей срок близится к  концу.  Ричард отнял у меня сотни лет
жизни. Отнял у всех сестер.
     Кэлен молчала, не зная, что сказать.
     - Будущее всех и  каждого зависит от  него,  -  нарушила наконец возникшую
паузу Энн.  -  И  мы  должны ставить это  свыше наших личных интересов.  Именно
поэтому я  и  помог ему разрушить Дворец.  И  по  этой же  причине я  следую за
человеком,  уничтожившим дело  всей моей жизни.  Потому что  истинное дело моей
жизни - помогать этому человеку в борьбе, а не следовать моим личным интересам.
Кэлен убрала за ухо мокрую прядь.
     - Ты  говоришь  о  Ричарде  так,   будто  он  какой-то  новый  инструмент,
изготовленный для твоих нужд.  Он -  человек,  который стремится делать то, что
необходимо,  но у него тоже есть собственные желания.  И свою жизнь он проживет
сам,  а вовсе не следуя твоим или чьим-то там еще планам,  которые вы выстроили
за него, исходя из каких-то пыльных старых книг.
     - Ты не поняла.  Именно в  этом и  состоит его ценность -  в его интуиции,
любознательности,  в его душевных качествах.  И в его разуме.  -  Энн постучала
себя по виску. - И наша задача не направлять его, а следовать за ним, даже если
указанный им путь и болезнен для нас.
     Кэлен  знала,  что  сказанное  Энн  -  правда.  Ричард  уничтожил  альянс,
объединявший Срединные Земли на  протяжении тысячелетий.  Как  Мать-Исповедница
Кэлен была главой Совета и, следовательно, всех Срединных Земель. Именно под ее
руководством Срединные  Земли  склонились перед  Ричардом  -  Магистром  Ралом,
Владыкой Д'Хары.  Во  всяком случае,  те  страны,  которые на данный момент уже
сдались ему. Она понимала правильность его действий и их необходимость, но это,
безусловно, был чрезвычайно болезненный путь.
     Однако  решительные действия  Ричарда  были  единственным способом реально
объединить все  страны в  единую силу,  у  которой имелся шанс  выстоять против
Имперского Ордена.  И теперь они с Ричардом вместе,  рука об руку, прокладывали
новый путь, объединенные одной целью и общей решимостью.
     Кэлен снова скрестила руки на груди и  прислонилась к  стене,  наблюдая за
глупыми курами.
     - Если  ты  хотела  заставить  меня  почувствовать себя  виноватой за  мои
эгоистические планы на  мой первый день замужества,  то тебе это удалось.  Но я
все равно ничего не могу с этим поделать.
     Энн ласково взяла Кэлен за руку.
     - Нет,  дитя.  Я этого вовсе не хотела. Я знаю, насколько поступки Ричарда
могут порой выводить из себя.  Я  лишь прошу тебя проявить терпение и позволить
ему действовать так, как он считает нужным. Ричард не обращает на тебя должного
внимания вовсе не из вредности,  просто он действует так,  как того требует его
сущность боевого чародея.  Однако его любовь к  тебе может отвлечь его от того,
что  он  должен делать.  Ты  не  должна вмешиваться,  требуя,  чтобы он  бросил
какое-то дело, которое он без твоего вмешательства продолжил бы.
     - Да знаю я, - вздохнула Кэлен. - Но куры...
     - Что-то не так с магией.
     - Что ты хочешь сказать? - хмуро глянула Кэлен на старую колдунью.
     - Не  могу сказать точно,  -  пожала плечами Энн.  -  Мы с  Зеддом ощутили
некоторые изменения наших  магических способностей.  Нечто  слишком  эфемерное,
чтобы сказать определенно. А ты не замечала никаких изменений?
     В  приступе ледяного ужаса Кэлен обратила мысли внутрь себя.  В  ее  магии
Исповедницы было трудно вообразить какие-то  изменения,  даже крошечные.  Магия
просто  была,  и  все.  Ощущение  волшебной силы  внутри  казалось успокаивающе
знакомым. Впрочем...
     Кэлен внутренне отпрянула от этой чудовищной мысли. Магия и так была вещью
достаточно эфемерной.  Однажды волшебник уже  заставил Кэлен поверить,  что она
утратила свое могущество,  хотя на самом деле ничего подобного не произошло.  И
то,  что она тогда поверила ему,  едва не стоило ей жизни.  И выжила она только
потому,  что вовремя сообразила:  ее могущество по-прежнему при ней и  им можно
воспользоваться, чтобы спастись.
     - Нет.  Ничего не изменилось,  - ответила Кэлен. - Я как-то на собственном
опыте узнала,  как  легко обмануться и  поверить,  что твоя магия ушла.  Скорее
всего это ерунда - вы просто обеспокоены, только и всего.
     - Вполне вероятно.  Но Зедд считает, что будет только разумно предоставить
Ричарду возможность делать то,  что он делает. То, что Ричард, не владея магией
на  нашем с  Зеддом уровне и  исходя из каких-то своих собственных соображений,
полагает,  будто  происходит нечто  серьезное,  лишь  усиливает наши  с  Зеддом
подозрения.  И  если это так,  он уже намного опередил нас в  этом деле,  и нам
остается лишь следовать за ним.
     Энн снова коснулась ладони Кэлен узловатой рукой.
     - Я  бы  попросила тебя не  отвлекать его  твоим вполне понятным желанием,
чтобы он крутился подле тебя.  Я прошу тебя предоставить ему возможность делать
то, что он должен.
     "Крутился" -  как  же!  Кэлен просто хотелось взять его за  руку,  обнять,
поцеловать. Улыбаться - и видеть ответную улыбку.
     Завтра им обязательно нужно вернуться в Эйдиндрил.  Скоро печаль по поводу
смерти Юни отойдет в прошлое, ее сменят более серьезные проблемы. Как повод для
беспокойства у  них  имеется император Джеган  и  война  с  ним.  Кэлен  просто
хотелось, чтобы у них с Ричардом был хотя бы один свой день.
     - Я все понимаю.  -  Кэлен смотрела на снующих вокруг квохчущих кур.  -  И
постараюсь не нудить.
     Энн кивнула, не испытывая никакой радости от того, что добилась желаемого.
     На  улице в  кромешной тьме вышагивала Кара.  По ее недовольной физиономии
Кэлен сделала вывод,  что Ричард приказал Морд-Сит оставаться здесь и  охранять
его  жену.  Это  был чуть ли  не  единственный приказ,  который Кара никогда не
нарушала, приказ, который даже Кэлен не могла отменить.
     - Пошли,  -  бросила Кэлен  на  ходу,  -  посмотрим,  как  там  у  Ричарда
продвигаются поиски.
     К вящему огорчению Кэлен мерзкий дождик все продолжал лить.  Хоть уже и не
такой сильный, но по-прежнему холоднющий, а она так еще до конца и не обсохла.
     - Он не туда пошел, - сообщила Кара. Кэлен с Энн одновременно обернулись и
обнаружили, что Кара стоит там же, где перед этим нетерпеливо вышагивала.
     - Я  думала,  он  хотел  пойти осмотреть остальных кур,  -  ткнула Кэлен в
сторону второго дома злых духов.
     - Сначала он туда и направился,  но потом передумал.  И пошел вон туда,  -
указала Кара.
     - Почему?
     - Не сказал.  Приказал мне оставаться здесь и ждать тебя. - Кара двинулась
в указанном направлении. - Пошли. Я отведу вас к нему.
     - Ты знаешь,  где его искать? - Не успев договорить, Кэлен сообразила, что
вопрос дурацкий.
     - Конечно!  Я  связана с  Магистром Ралом узами.  И  всегда знаю,  где  он
находится.
     Кэлен находила несколько неприятным то,  что  Морд-Сит  всегда чувствовали
местонахождение Ричарда,  как наседка - цыпленка. Она им завидовала. Ей бы тоже
так хотелось.  Она подтолкнула Энн в спину,  поторапливая,  иначе они рисковали
остаться одни в темноте.
     - И как давно вы с Зеддом начали подозревать, что что-то не так? - шепотом
спросила Кэлен низенькую колдунью,  имея в виду лишь то, что Энн сказала насчет
волшебства.
     Энн смотрела вниз, чтобы не оступиться в темноте.
     - Впервые мы  заметили это  прошлой ночью.  Хотя это трудно определить или
найти подтверждение, мы проделали несколько простеньких опытов. Не то чтобы они
подтвердили полностью  наши  подозрения.  Это  примерно  то  же,  что  пытаться
определить, видишь ли ты сегодня так же далеко, как вчера.
     - Ты  рассказываешь ей  о  наших подозрениях,  что  наша магия,  возможно,
слабеет?
     Кэлен аж подпрыгнула, услышав за спиной знакомый голос.
     - Да,  -  бросила Энн  через плечо,  сворачивая следом за  Карой за  угол.
Казалось, она вовсе не удивилась появлению Зедда. - Как там женщина?
     - Подавлена,  -  вздохнул Зедд.  - Я попытался успокоить ее и утешить, но,
похоже, у меня это вышло не так хорошо, как я надеялся.
     - Зедд,  -  перебила Кэлен,  -  ты  пытаешься сказать,  будто уверен,  что
возникли сложности? Это очень серьезное заявление.
     - Ну,  вообще-то  я  ничего не  утверждаю...  Тут они все трое налетели на
внезапно остановившуюся в  темноте Кару.  Морд-Сит,  неподвижная словно статуя,
вглядывалась в дождливую тьму. Наконец, ругнувшись сквозь зубы, она подтолкнула
их, разворачивая обратно.
     - Не сюда,  - буркнула она. - В обратную сторону. Выпихав и вытолкав их за
угол. Кара повела их другой дорогой. Было почти невозможно разглядеть, куда они
идут.  Кэлен отбросила с  лица мокрую прядь В  эту мерзкую погоду на  улицах не
было  ни  души.  Шлепая  под  дождем следом за  Карой,  Кален  чувствовала себя
брошенной и  одинокой.  Шедшие  за  ней  следом  Энн  с  Зеддом о  чем-то  тихо
переговаривались.
     Должно  быть,   темнота  и  дождь  сбивали  Кару  со  следа,  несмотря  на
связывающие ее  с  Ричардом узы,  поскольку она несколько раз.  возвращалась по
своим следам.
     - Далеко еще? - поинтересовалась Кэлен.
     - Не  очень,  -  только и  соизволила ответить Кара.  Пока они  шлепали по
переулкам-закоулкам,  грязь сумела пробраться Кэлен в  сапоги,  и  теперь она с
каждым шагом морщилась,  ощущая, как склизкая пакость хлопает между пальцами. И
мечтала вымыть сапоги.  Она продрогла, замерзла, вымокла насквозь, извозилась в
грязи -  и  все лишь потому,  что Ричард боится,  будто где-то  бродит какой-то
дурацкий злой дух - куриный монстр.
     Кэлен с тоской вспомнила теплую воду,  в которой плескалась нынче утром, и
пожалела,  что сейчас она не там.  Но, вспомнив о смерти Юни, жалеть перестала.
Есть вещи поважнее,  чем  желание поплавать в  теплой воде.  Если Энн с  Зеддом
правы насчет магии...
     Они  дошли  до  площади  в  центре  деревни.  Живая  тень,  бывшая  Карой,
остановилась.  Дождь стучал по крышам,  стекая ручьями вниз и  булькая в лужах,
немедленно образовывавшихся в каждом следе.
     Морд-Сит подняла руку,
     - Там.
     Кэлен сощурилась,  пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену дождя. Она
почувствовала,  как Зедд встал справа от нее,  а Энн -  слева.  Стоявшая чуть в
сторонке Кара являла собой живую аллегорию уз, связывающих ее с Ричардом, тогда
как  остальные вглядывались во  тьму,  тщетно пытаясь разглядеть то,  что видит
она.
     Внезапно  внимание  Кэлен  привлек  угасающий  огонек.   Крошечные  язычки
взметались в  сырой воздух.  Просто поразительно,  что  огонь вообще еще горел.
Судя  по  всему,  это  были бренные останки свадебного костра.  Невероятно,  но
вопреки  льющему весь  день  дождю  этот  крошечный кусочек священной церемонии
уцелел.
     Ричард стоял возле костра,  глядя в огонь. Кэлен лишь смутно различала его
огромную фигуру.  Золотой плащ развевался на ветру,  и в нем отражался чудесный
свет огня.
     Она  разглядела,  как дождевые капли бьются о  носок сапога,  когда Ричард
шевелил им костер. Когда он разворошил остатки костра, пламя взлетело до колен.
Ветер играл язычками огня,  желтые и  красные сполохи танцевали свой  волшебный
танец теплого света среди мокрой холодной тьмы.
     Ричард затоптал костер.
     Кэлен чуть не обругала его.
     - Сентраши, - пробормотал он, затаптывая сапогом угольки.
     Холодный ветер  поднял вверх сверкающую искорку.  Ричард попытался поймать
ее, но сияющая точка увернулась в порыве ветра и исчезла в сырой ночи.
     - Батюшки,  - уверенно проговорил Зедд, - парень нашел кучку угольков, еще
горящих на старом кострище, и уже готов поверить в невозможное.
     - У нас есть дела поважнее,  чем поддерживать нелепые домыслы недоучки!  -
Тон Энн был далек от вежливого. Зедд, озабоченно соглашаясь с ней, провел рукой
по лицу.
     - Это может быть тысяча и одной вещью,  но он уперся в одну, потому что не
знает о существовании остальной тысячи.
     - Невежество мальчишки... - покрутила Энн пальцем под носом Зедда.
     - Это имя одного из трех шимов, - резко оборвала Кэлен колдунью. - Что оно
означает?
     Зедд с Энн одновременно уставились на нее, будто только что вспомнили о ее
присутствии.
     - Да  не важно это,  -  отмахнулась Энн.  -  Суть в  том,  что есть весьма
серьезные вещи,  требующие настоятельного внимания,  а  мальчишка тратит время,
беспокоясь о шимах!
     - Что значит слово...
     Зедд кашлянул, напоминая Кэлен, что не следует произносить имя шима вслух.
     Сдвинув брови, Кэлен двинулась на старого волшебника.
     - Что оно означает?
     - Огонь, - ответил он наконец.

                                    Глава 9

     За  окном  громыхнул раскат  грома.  Кэлен  села  и  потерла глаза.  Гроза
разразилась с новой силой.  Кэлен прищурилась,  пытаясь что-нибудь разглядеть в
сумеречном освещении. Ричарда рядом не было. Она понятия не имела, который час,
но  спать они легли поздно.  Ясно было одно:  сейчас глухая ночь и  до утра еще
далеко. Кэлен решила, что Ричард вышел на улицу облегчиться.
     Грохот проливного дождя по  крыше создавал впечатление,  что  над  головой
шумит водопад. Во время их первого приезда сюда Ричард научил людей Тины класть
черепичные крыши, которые в отличие от привычных соломенных не пропускают воду.
Для  наглядности он  помог соорудить черепичную крышу в  доме  духов.  Так  что
теперь здесь, судя по всему, самое сухое помещение во всей деревне.
     Непротекающие крыши  произвели на  жителей  деревни  огромное впечатление.
Кэлен подозревала,  что не  за  горами то время,  когда все здешние дома сменят
соломенные крыши на  черепичные.  Во  всяком случае,  она была просто счастлива
иметь сухое убежище.
     Кэлен надеялась,  что теперь,  когда известно, что в смерти Юни нет ничего
таинственного,  Ричард  успокоится.  Они  с  Птичьим  Человеком  осмотрели всех
имеющихся в  наличии кур,  и  никто из  них не нашел курицу-что-не-курица.  Или
какого-то  еще куриного монстра,  если уж на то пошло.  Так что вопрос вскрылся
сам собой. Утром охотники выпустят кур на свободу.
     Зедд  с  Энн  были  крепко недовольны Ричардом.  Если Ричард действительно
полагал, что горящий уголек был шимом - тварью из Подземного мира, - то что, во
имя Создателя,  он собирался с ним сделать,  если бы поймал его?  Ричард явно и
сам не  знал или,  во  всяком случае,  умалчивал об  этом,  опасаясь дать Зедду
лишний повод обвинить его в отсутствии здравого смысла.
     По  крайней мере Зедд,  читая ему длинную лекцию о  множестве всевозможных
причин,  следствием которых могли быть недавние события, не очень проявлял свое
недовольство внуком.  Нотация носила скорее информативный,  чем  воспитательный
характер.
     Ричард Рал,  Магистр Д'Харианской Империи, человек, Перед которым склоняли
головы короли и  королевы,  на  милость которого сдавались целые народы,  молча
стоял,  пока  дед  вышагивал перед  ним,  устраивая ему  выволочку,  объясняя и
Поучая, говоря то как Волшебник первого ранга, то как любящий дед, то как друг.
     Кэлен знала,  что Ричард слишком уважает Зедда,  чтобы возражать. Раз Зедд
разочарован, значит, так тому и быть.
     Прежде чем они отправились спать, Энн сообщила, что получила ответ в своем
путеводном дневнике. Верне с Уорреном была известна книга "Близнец Горы". Верна
написала, что это главным образом книга пророчеств и что она побывала н руках у
Джегана.  Следуя  указаниям Натана,  они  с  Уорреном  ре  уничтожили вместе  с
остальными  перечисленными  Натаном  книгами  за  исключением  "Книги  Обратных
Преобразований и Двойной спирали", которой у Джегана не оказалось.
     Когда они наконец добрались до постели,  Ричард казался мрачным,  а может,
был просто погружен в  собственные мысли,  Заниматься любовью настроения у него
не  было.  И,  по  правде  говоря,  после  столь  насыщенного денька  Кэлен  не
особенно-то огорчилась по этому поводу.
     Она  вздохнула.  Всего лишь вторая ночь вместе,  и  у  них  нет настроения
заниматься любовью.  Сколько раз  в  былые дни  она  просто умирала от  желания
оказаться с ним в постели?
     Кэлен  откинулась на  спину,  прикрыв ладонью тяжелые веки.  Ей  хотелось,
чтобы Ричард поторопился и вернулся до того,  как она снова уснет.  Ей хотелось
хотя бы просто поцеловать его и сказать ему,  что прекрасно понимает: он делает
то,  что в  данный момент считает правильным.  И  она вовсе не  думает,  что он
валяет дурака.  На  самом деле она не  сердилась на  него,  ей  просто хотелось
побыть с ним наедине, а не гонять весь день кур под дождем.
     Она  хотела  сказать  ему,  что  любит  его.  Повернувшись на  бок,  Кэлен
принялась ждать.  Веки смыкались сами собой,  и требовалось усилие воли,  чтобы
раскрыть их снова.  Положив руку на одеяло там,  где было место Ричарда,  Кэлен
поняла,  что  своей  частью одеяла он  накрыл ее.  Зачем он  это  сделал,  если
собирался скоро вернуться?
     Кэлен села и  опять протерла глаза.  В  тусклом свете едва горевшего очага
она разглядела, что одежды Ричарда тоже нет.
     Прошедший день оказался очень длинным.  И  в  предыдущую ночь они  тоже не
слишком много спали.  Зачем ему понадобилось выходить посреди ночи на улицу, да
еще  под  проливным дождем?  Им  необходимо поспать.  Утром надо возвращаться в
Эйдиндрил.
     Утром. Они уезжают утром. У него есть время только до утра.
     Враз  проснувшись,  Кэлен внимательно оглядела лежащие на  полу  вещи.  Он
отправился искать доказательства.  Она не сомневалась в этом. Что-то, что можно
будет показать им в подтверждение того, что он не валяет дурака.
     Пошарив в своем мешке,  Кэлен выудила маленький светильник. Он прикрывался
сверху конусообразной крышкой,  так  что  свеча не  намокнет,  не  погаснет под
дождем.  Вытащив  из  лежащей возле  очага  кучи  дров  длинную палочку,  Кэлен
подожгла ее  в  очаге,  запалила свечу и  прикрыла маленькую стеклянную дверцу,
чтобы ветер не задул огонек.  Светильник и свечка в нем были совсем крошечными,
света получалось совсем немного,  но все же лучше, чем ничего, когда шлепаешь в
кромешной тьме под дождем.
     Кэлен  сорвала  сырую  рубашку  с  подставки,  сооруженной Ричардом  перед
очагом.   Натягивая  на  себя  холодную  мокрую  одежду,  она,  передернувшись,
покрылась мурашками.  Придется ей тоже прочитать нотацию своему новоиспеченному
мужу.  Она заставит его вернуться обратно в  постель и держать ее в объятиях до
тех  пор,  пока она  не  согреется.  Это из-за  него ее  уже трясет от  холода.
Морщась, Кэлен натянула на голые ноги ледяные, мокрые насквозь штаны.
     Какие доказательства он отправился искать? Курицу?
     Перед тем как лечь, Кэлен, суша волосы над огнем, поинтересовалась, почему
он  решил,  что все время видел одну и  ту  же  курицу.  Ричард ответил,  что у
мертвой курицы,  которую они обнаружили утром возле дома духов, на клюве справа
имелось темное пятно.  И у курицы, на которую указал Птичий Человек, была такая
же отметина.
     Ричард придал этому значение далеко не сразу.  Но у курицы,  что поджидала
под стрехой дома, где лежало тело Юни, тоже имелась отметина. Однако ни у одной
из запертых в трех домах кур ее не оказалось.
     Кэлен заметила, что куры постоянно что-то клюют, а на улице дождь и мокро,
так  что  это  скорее всего просто грязь.  Более того,  грязь наверняка была на
клюве не у одной птицы. И ее просто смыло, когда их несли под дождем в хижины.
     Люди Тины решительно утверждали, что собрали всех до единой кур в деревне,
так что та курица, что он искал, непременно была в одной из трех хижин.
     Ричард ничего не ответил.
     Тогда она  спросила,  зачем именно этой курице -  восставшей из  мертвых -
понадобилось преследовать их весь день напролет?  С какой целью?  На это Ричард
не ответил тоже.
     Кэлен поняла,  что  своими словами не  оказала ему  нужную поддержку.  Она
знала:  Ричарду не свойственны полеты фантазии.  И его настойчивость - вовсе не
упрямство и не желание досадить ей.
     Ем следовало бы слушать более внимательно и ласково. Она его жена. Если он
не может рассчитывать на нее,  то тогда - на кого? Неудивительно, что у него не
было настроения заниматься с ней любовью Но курица..
     Кэлен открыла дверь и вышла на улицу,  где ее приветствовал ледяной шквал.
Кара  ушла  спать.  Охранявшие дом  духов  охотники  заметили Кэлен  и  тут  же
подбежали,  уставившись во  все глаза на  освещенное крошечной свечкой лицо.  В
сверкании молний мокрые тела казались потусторонними видениями.
     - Куда пошел Ричард? - спросила Кэлен. Охотники недоуменно заморгали.
     - Ричард, - повторила она. - Его нет в доме. Он не так давно ушел. Куда он
направился?
     Один из охотников,  прежде чем ответить,  вопросительно оглядел остальных.
Те покачали головами:
     - Мы никого не видели.  Сейчас темно,  но мы все равно увидели бы, если бы
он вышел.
     - А может,  и нет,  -  вздохнула Кэлен. - Ричард был лесным проводником. И
ночь -  его стихия.  Он  способен раствориться в  темноте точно так же,  как вы
умеете исчезать в траве.
     Охотники кивнули, ни на секунду не усомнившись в ее словах.
     - Значит,  он где-то тут,  но мы не знаем где.  Иногда Ричард-С-Характером
умеет вести себя как дух.  Он  не  похож ни на кого из людей,  что мы встречали
прежде
     Кэлен   улыбнулась.   Ричард  действительно  был   необычным  человеком  -
отличительный признак волшебника.
     Однажды  охотники пригласили его  пострелять из  лука  по  мишени.  Ричард
несказанно их  изумил.  Он  вогнал  все  стрелы точно  в  центр,  причем каждая
последующая ложилась поверх предыдущей, дробя ее в щепы.
     Волшебный дар Ричарда направлял стрелы,  хотя сам он  атому не  верил.  Он
считал,  что это всего лишь вопрос практики и умения сосредоточиться. "Призвать
мишень",  как он это называл. Ричард говорил, что призывает мишень, давая всему
остальному исчезнуть, и когда чувствует, что нашел ту самую точку в воздухе, он
спускает стрелу. Причем проделывает все это в мгновение ока.
     Кэлен вынуждена была признать, что, когда Ричарда учил ее стрелять, иногда
она чувствовала то,  о чем он говорит.  И то, чему он ее обучил, однажды спасло
ей жизнь. Но все равно она понимала, что в этом замешана магия.
     Охотники относились к  Ричарду с огромным уважением.  И умение стрелять из
лука  имело  к  этому  лишь  косвенное  отношение  Было  практически невозможно
относиться без должного пиетета к  Ричарду-С-Характером.  И  раз Кэлен говорит,
что он может стать невидимым, значит, так оно и есть.
     Но начало его знакомства с Племенем Тины едва не обернулось катастрофой. В
самую первую встречу с  охотниками,  когда Кэлен привела его  на  равнины,  где
обитало  племя,  Ричард  неправильно воспринял традиционное приветствие в  виде
пощечины и отвесил могучую оплеуху Савидлину, одному из старейшин племени. Этим
деянием он  невольно продемонстрировал уважение к  силе  людей  Племени Тины  и
обрел ценного друга, но заодно получил прозвище "Ричард-С-Характером".
     Кэлен смахнула с лица дождевые капли.
     - Ладно.  Я хочу его найти.  Вы все идите в разных направлениях,  - ткнула
она в царившую вокруг тьму,  - и если отыщете его, передайте, что он мне нужен.
Если же  не  найдете,  возвращайтесь сюда,  и  мы будем искать дальше,  пока не
обнаружим его.
     Охотники стали было возражать,  но Кален заявила, что она до смерти устала
и  желает вернуться в постель,  причем вместе со своим мужем.  И добавила,  что
либо они ей помогут его отыскать, либо она отправится на поиски самостоятельно.
     И  тут до нее дошло,  что Ричард именно этим и занялся -  самостоятельными
поисками. Потому что никто ему не поверил.
     Охотники нехотя согласились и,  растворившись во тьме,  рассредоточились в
разных направлениях.  Им,  босым,  в отличие от нее не приходилось выискивать в
грязи более или менее нормальную дорогу.
     Немного  поразмыслив,  Кэлен  скинула сапоги  и  зашвырнула их  в  дом.  И
усмехнулась тому, как здорово сообразила надуть царившую вокруг слякоть.
     В  Эйдиндриле большинство женщин,  начиная от аристократок и кончая женами
чиновников,  попадали бы в обморок,  увидь они сейчас Мать-Исповедницу, стоящую
босиком по щиколотку в грязи и промокшую насквозь.
     Кэлен  зашлепала  по  грязи,  пытаясь  сообразить,  какой  методики  может
придерживаться Ричард  в  своих  поисках.  Он  редко  когда  делает что-то  без
причины. Так как бы он в одиночку принялся обыскивать в темноте всю деревню?
     По  зрелом размышлении Кэлен отбросила первую мысль,  что он  ищет курицу.
Возможно,  он понял, что то, о чем говорили ему Зедд, Энн и она сама, не лишено
смысла.  Может,  он  вовсе и  не  ищет курицу.  Но тогда что он делает на улице
посреди ночи?
     Дождь лил на  голову,  стекая по  шее на  спину и  вызывая дрожь.  Длинные
волосы,  которые Кэлен  тщательно высушила и  расчесала,  снова повисли мокрыми
прядями. Намокшая рубашка облипала тело, как вторая кожа. Причем очень холодная
кожа.
     Так куда же Ричарда могло понести?
     Кэлен остановилась и подняла свечку повыше.
     Юни.
     Может,  он пошел посмотреть на Юни? Сердце Кэлен на мгновение замерло. Или
взглянуть на мертвого младенца? Возможно, он пожелал оплакать обоих.
     Такой поступок вполне в  духе Ричарда.  Он  мог пожелать помолиться добрым
духам за две души, только что ушедшие в мир иной. Ричард очень даже способен на
такое.
     Кэлен шагнула под невидимый в  темноте стекающий с крыши водопад и ахнула,
когда  поток  воды  обрушился ей  на  голову  Отбросив с  лица  мокрые пряди  и
отплевываясь,  она двинулась дальше.  Пальцы, сжимавшие светильник, занемели от
холода.
     Кэлен  внимательно  осмотрелась,  пытаясь  сориентироваться  в  темноте  и
убедиться, что идет в верном направлении, и обнаружила знакомую низкую стенку с
тремя  цветочными горшками.  Здесь  поблизости никто не  жил,  в  этих  горшках
выращивали растения для злых духов, обитавших в домах неподалеку. Отсюда дорогу
она знала.
     Чуть  подальше за  углом Кэлен нашла дверь в  дом  мертвых.  Онемевшими от
холода пальцами она нащупала задвижку.  Разбухшая от  сырости дверь со  скрипом
распахнулась. Кэлен прошла внутрь и закрыла за собой дверь.
     - Ричард? Ричард, ты здесь?
     Никакого ответа.  Кэлен подняла свечку повыше, другой рукой прикрывая нос,
чтобы хоть как-то защититься от вони.
     Огонек свечи осветил платформу с  лежащим на ней крошечным тельцем.  Кэлен
подошла поближе, скривившись, когда под босой ступней хрустнул здоровенный жук,
но  моментально забыла об  этой мелкой неприятности при  виде лежащей перед ней
трагической фигурки.
     Подойдя,  она  замерла.  Крошечные скрюченные ручки  застыли,  согнутые  в
коленках ножки не доставали до поверхности на добрый дюйм.  Ладошки открыты,  а
малюсенькие пальчики казались просто чем-то совершенно невероятным.
     У Кэлен в горле застыл комок.  И она прикрыла рот ладошкой, чтобы подавить
невольный крик боли. Бедный малыш. Несчастная мать.
     Позади раздался странный звук.  Стук.  Тихий, равномерный. Не сводя глаз с
маленького безжизненного тельца,  она рассеянно попыталась определить,  что это
такое.  Стук на мгновение прекратился,  потом начался снова. Снова прекратился.
Кэлен решила, что это падают капли, и отрешилась от него.
     Не в силах удержать себя,  Кэлен коснулась пальцем крошечной ладошки Ручка
была настолько мала,  что  в  ней едва помещался один палец.  На  мгновение она
подумала, что вот сейчас пальчики сомкнутся. Но пальчики не шевельнулись.
     Всхлипнув,  Кэлен  смахнула слезу.  Ей  было  страшно жаль  мать  ребенка.
Повидав столько смертей,  Кэлен не понимала, почему именно этот трупик вызывает
у нее такие чувства, но тем не менее это было так.
     И  тут она сломалась,  разрыдалась от  жалости к  этому даже не  успевшему
получить имя крошке.  Стоя в темном доме мертвых, Кэлен оплакивала неначавшуюся
жизнь, сосуд, прибывший в мир живых пустым, без души.
     Наконец раздававшийся за  спиной .звук все же вклинился в  ее сознание,  и
Кэлен оглянулась посмотреть,  что  же  это  мешает ей  возносить молитву добрым
духам.
     И ахнула, с трудом подавив вопль.
     На груди Юни восседала курица.
     И выклевывала ему глаза.

                                    Глава 10

     Кэлен хотела было прогнать курицу,  но  почему-то никак не могла заставить
себя решиться на это.  Курица,  продолжая свое занятие, одним глазом уставилась
на нее.
     Тук-тук-тук. Тук. Тук.
     Именно этот звук Кэлен и слышала все это время.
     - Кыш!  - замахала она рукой. - Кыш! Должно быть, это из-за насекомых. Это
из-за них птица здесь. Поклевать насекомых.
     Но почему-то Кэлен сама этому не верила.
     - Кыш! Оставь его! Кыш!
     Зашипев и взъерошив перья, курица подняла голову.
     Кэлен отшатнулась.
     Разрывая когтями мертвую плоть, курица медленно повернула голову к Кэлен и
склонила голову набок, отчего гребешок упал, а бородка всколыхнулась.
     - Кыш, - услышала Кэлен свой собственный едва различимый шепот,
     Света не  хватало,  к  тому же клюв птицы был покрыт запекшейся кровью,  и
Кэлен не  могла определить,  есть на  нем метка или нет.  Но в  этом и  не было
необходимости.
     "Добрые духи, помогите!" - мысленно взмолилась она.
     Птица коротко кудахтнула. Вполне куриное кудахтанье, но Кэлен точно знала:
это не так.
     И  тут  она  до  конца поняла,  что подразумевал Птичий Человек,  говоря о
курице-что-не-курица.  Эта  тварь выглядела как курица,  ничем не  отличаясь от
всех прочих кур. Но это была не курица.
     Это было воплощенное зло.
     Кэлен ощущала это  всеми фибрами души.  Зло  было  очевидно,  как  ухмылка
смерти
     Кэлен судорожно сжала воротник.  Она настолько крепко вжалась в платформу,
на которой лежал трупик младенца,  что не удивилась бы,  если б  массивное ложе
опрокинулось.
     Первым инстинктивным желанием было  обрушиться на  тварь всей  мощью своей
магии.  Магии,  навечно уничтожившей личность,  оставлявшей в душе лишь чувство
полной и  безоговорочной преданности Исповеднице.  Именно благодаря этой  магии
приговоренные к  смерти правдиво признавались во всех своих преступлениях.  Или
подтверждали   свою   невиновность.    Волшебство   Исповедниц   способствовало
окончательному торжеству правосудия.
     Спасения от магии Исповедниц не существует.  Она абсолютна и окончательна.
Даже самые чудовищные маньяки имеют душу - потому уязвимы.
     Магия Исповедницы была  одновременно и  средством защиты.  Но  действовала
только  на  людей.  На  курицу  она  не  произведет  никакого  впечатления.  Не
подействует на это воплощение жути.
     Взгляд  Кэлен  метнулся к  двери,  прикидывая расстояние.  Курица  сделала
шажок.  Когти  вцепились  в  лежавшую  на  пути  руку  Юни.  Лапы  задрожали от
напряжения.
     Курица отступила, напряглась и выплеснула струю фекалий Юни в лицо.
     И издала кудахтанье, больше смахивающее на смех.
     Кэлен отчаянно сожалела,  что не может убедить себя в том,  что спятила, И
выдумывает невесть что.
     Увы, она отлично знала, что находится в здравом уме.
     Да,  против  этой  твари  не  поможет не  только магия  Исповедницы.  Даже
огромное преимущество в  росте и  силе ничего не  значат перед этим порождением
Тьмы. Хорошо, если удастся просто ноги унести.
     Именно этого Кэлен хотелось больше всего - унести ноги.
     Жирный коричневый жук пополз по руке.  Сдавленно взвизгнув, Кален смахнула
жука и шагнула к двери.
     Курица слетела с тела Юни и приземлилась перед дверью;
     Кэлен судорожно пыталась собраться с мыслями. Курица безмятежно кудахтала.
Потом  склевала  жука,  которого Кэлен  смахнула с  руки.  Проглотив насекомое,
повернула голову  и  поглядела на  Кэлен.  Гребешок и  бородка  покачивались из
стороны в сторону.
     Кэлен  посмотрела на  дверь,  соображая,  как  побыстрее выскочить наружу.
Отпихнуть курицу с дороги?  Попытаться отогнать от двери? Просто игнорировать и
попробовать выйти?
     Она вспомнила слова Ричарда: "Юни обозвал бесчестным тою, кто убил курицу.
Вскоре Юни умер.  Я бросил палку в сидевшую на окне курицу, и вскоре она напала
на мальчика. Это по моей вине Унги пострадал. И я не хочу снова повторить ту же
ошибку".
     Кэлен тоже не  хотела повторять ошибку.  Эта тварь запросто может кинуться
ей в лицо.  Выклевать глаза. Вскрыть шпорой сонную артерию. И тогда она истечет
кровью. Кто знает, насколько она, эта курица, сильна и на что способна?
     Ричард настаивал,  чтобы все  были с  курами исключительно вежливы.  Жизнь
Кэлен внезапно оказалась в  прямой зависимости от  его слов.  Подумать только -
совсем  недавно она  считала их  глупостью!  А  теперь  взвешивает свои  шансы,
прикидывает варианты, исходя из того, что тогда сказал Ричард.
     - Ой, Ричард, - шепотом взмолилась она. - Прости меня!
     Что-то  коснулось пальцев  ноги.  Быстрого  взгляда  в  темноте  оказалось
недостаточно,  чтобы разглядеть,  но Кэлен показалось, будто она видит ползущих
по ноге насекомых. Кто-то из этой ползучей пакости лез по лодыжке под штаниной.
Она дернула ногой. Насекомое держалось крепко.
     Кэлен  наклонилась и  шлепнула  по  штанине,  желая  прогнать ползуна,  но
ударила слишком сильно и раздавила его на ноге.
     Тут же торопливо выпрямилась, стряхивая запутавшихся в волосах насекомых и
взвизгнула, когда сороконожка тяпнула ее в ладонь. Кэлен брезгливо стряхнула ее
на пол. Сороконожка плюхнулась на землю, и курица немедленно склевала ее.
     Взмахнув крыльями,  курица внезапно перелетела обратно на тело Юни. Быстро
перебирая лапами,  она подобралась к голове и уставилась на Кэлен.  Черный глаз
взирал на нее с холодным любопытством. Кэлен сделала неуверенный шажок у двери.
     - Мать! - произнесла курица.
     Кэлен вздрогнула.
     Она  отчаянно старалась успокоить дыхание.  Сердце  колотилось так,  будто
готово вырваться из груди. Пальцы судорожно цеплялись за край платформы.
     Должно быть, тварь всего лишь издала звук, похожий на слово "мать". Просто
Кэлен - Мать-Исповедница и привыкла слышать это обращение. Ей страшно, и потому
мерещится со страху всякая всячина.
     Кэлен снова взвизгнула:  что-то тяпнуло ее за щиколотку.  Пытаясь смахнуть
забравшегося в рукав жука, Кэлен нечаянно сбросила с платформы светильник. Он с
тихим звоном шлепнулся на грязный пол.
     Мгновенно в хижине воцарилась кромешная тьма.
     Кэлен резко обернулась, почувствовав, как что-то поползло между лопаток по
волосам.  Судя по писку и звуку -  мышь.  К счастью, от резкого движения зверек
упал.
     Кэлен застыла. Прислушиваясь, она пыталась различить, двигается ли курица,
не спрыгнула ли на пол.  В  комнате царила гробовая тишина,  лишь в ушах громко
пульсировала кровь.
     Кэлен начала отступать к  двери.  Ступая по гнилой соломе,  она неимоверно
сожалела о сброшенных сапогах.  Вонь забивала ноздри. Казалось, она никогда уже
не сможет снова почувствовать себя чистой. Но ей было на все наплевать, лишь бы
выбраться отсюда живой.
     В темноте раздался кудахчущий смех.
     И  вовсе не  оттуда,  откуда его  можно было ожидать.  Смех раздался из-за
спины.
     - Пожалуйста,  я не хотела ничего дурного, - сказала Кэлен во тьму. - И не
думала проявлять неуважение.  Я  оставлю тебя  заниматься твоим делом,  если не
возражаешь.
     Кэлен сделала еще  шажок к  двери.  Она ступала медленно И  осторожно,  на
случай если курица окажется впереди.  Ей вовсе не хотелось случайно пнуть тварь
и тем разозлить. Не стоит недооценивать эту мерзость.
     Исповеднице не  раз  приходилось яростно атаковать казавшегося непобедимым
врага.  И  она  отлично знала цену внезапной решительной атаке.  Но  сейчас она
почему-то твердо знала,  что этот противник, если пожелает, убьет ее с такой же
легкостью, с какой она сама способна свернуть шею настоящей курице.
     И если она затеет драку, то проигравшей стороной окажется тоже она.
     Кэлен коснулась плечом стены и  стала на  ощупь нашаривать дверь.  Ничего.
Кэлен ощупала обмазанную глиной стенку с другой стороны. Двери не было.
     Безумие какое-то!  Она  ведь  вошла через дверь.  Здесь должна быть дверь!
Куроподобная тварь довольно кудахтнула.
     Сдерживая слезы  ужаса,  Кэлен  повернулась и  прижалась спиной к  стенке.
Должно быть, она перепутала направление, пока вертелась, стряхивая мышь. Просто
повернула не в ту сторону, только и всего. Дверь никуда не делась. Просто Кэлен
пошла не туда.
     Но тогда - где дверь?
     Она  раскрыла глаза как  можно шире,  пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в
чернильной тьме.  И тут новая ужасная мысль пронзила ее сознание.  А что,  если
курица выклюет ей глаза? Если эта тварь любит именно это - выклевывать глаза?
     Кэлен  услышала  свой  собственный  панический  всхлип.  Соломенная  крыша
протекала.  Тяжелая капля  упала  на  голову,  и  Кэлен подпрыгнула.  Сверкнула
молния,  и Кэлен увидела левую стену в свете зарницы.  Нет,  это дверь. Отблеск
молнии пробился сквозь щели дверного косяка. Прокатился громовой раскат.
     Кэлен отчаянно метнулась к выходу. В кромешной тьме она ушиблась бедром об
угол  платформы,  ударила  пальцы  ноги  о  кирпичный угол.  Чисто  рефлекторно
схватилась от боли за стопу.  Прыгая на одной ноге,  чтобы не упасть, наступила
на что-то твердое. Жгучая боль пронизала ногу. Кэлен попыталась ухватиться хоть
за  что-нибудь,  отдернула руку,  ощутив под  ладонью окоченевшее тельце,  и  с
грохотом шмякнулась на пол.
     Ругаясь сквозь зубы,  Кэлен поняла,  что наступила на  горячий светильник.
Она потерла ногу.  На самом деле не очень-то и обожглась. Просто у страха глаза
велики,  вот и показалось, что ногу прожгло насквозь. Впрочем, из ноги, которую
она ушибла об угол, текла кровь.
     Кэлен сделала глубокий вдох. Нельзя впадать в панику, выговорила она себе,
иначе дело дрянь.  Никто, кроме нее самой, ей сейчас не поможет. А значит, надо
собраться и сохранять трезвую голову, чтобы выбраться отсюда.
     Она еще раз вдохнула поглубже.  Все, что сейчас требуется, - это добраться
до двери. Тогда она сможет выскочить. И спастись.
     Кэлен поползла вперед.  Покрывавшая пол солома была мокрой -  от дождя ли,
или от стекавшей с  платформ жидкости,  Кэлен не знала.  Она сказала себе,  что
люди Тины уважительно относятся к  мертвым.  И  ни  за что не оставили бы здесь
грязной соломы. Солома наверняка чистая. Только почему же она тогда так воняет?
     Огромным усилием  воли  Кэлен  не  фиксировала внимания на  кишащих вокруг
насекомых.   Когда  ее  решимость  хранить  молчание  иссякла,  Кэлен  тихонько
застонала.  Она ползла лицом к двери и увидела,  как очередная молния высветила
контур. Осталось совсем чуть-чуть.
     Кэлен  не  знала,  куда  подевалась курица,  и  молилась,  чтобы та  снова
занялась выклевыванием глаз у Юни.
     Но  в  следующей вспышке она  увидела лапы курицы между собой и  щелью под
дверью. Едва ли в футе от ее лица.
     Кэлен  медленно поднесла трясущуюся ладонь ко  лбу,  чтобы прикрыть глаза.
Она знала,  что в любой момент куроподобный монстр кинется выклевывать ей глаза
- точно так же,  как выклевал их у  Юни.  Она задохнулась от ужаса,  представив
себе,  что ей выклевали глаза. Мысленно увидела льющуюся из растерзанных пустых
глазниц кровь.
     Она  ослепнет.  Окажется совсем беспомощной.  И  никогда больше не  увидит
улыбающихся серых глаз Ричарда.
     В волосах,  пытаясь высвободиться из пут,  копошился жук. Кэлен попыталась
его смахнуть, но тщетно.
     Внезапно что-то ударило ее по макушке. Кэлен вскрикнула. Жук исчез. Курица
склевала его прямо с головы. Быстрый удар клювом оказался довольно болезненным.
     - Спасибо,  -  вынудила себя  Кэлен поблагодарить курицу.  -  Большое тебе
спасибо. Очень тебе признательна.
     И  взвизгнула,  когда клюв ударил по руке.  Там полз жук.  Курица вовсе не
клюнула ее в руку, а слопала жука.
     - Извини,  что я завопила, - сказала Кэлен. Голос ее дрожал. - Я просто не
ожидала. Спасибо тебе еще раз.
     Клюв пребольно ударил ее  по  макушке.  На  сей раз никакого жука не было.
Кэлен не знала,  посчитала ли курица,  что там насекомое, или хотела пробить ей
голову. От курицы изрядно воняло.
     Кэлен снова поднесла ладонь к глазам.
     - Пожалуйста, не делай этого. Мне больно. Пожалуйста, не клюй меня.
     Острый  клюв  защипнул вену  на  тыльной  стороне  ладони,  которой  Кэлен
прикрывала глаза. Курица потянула, будто пыталась вытащить из земли червяка.
     Это был приказ. Тварь желала, чтобы Кэлен убрала руку.
     Клюв  резко  рванул  кожу.   В  значении  этого  движения  ошибиться  было
невозможно. "Убери руку, - означал он. - Убери, или пожалеешь".
     Если тварь разозлить,  трудно даже представить,  что  она может сотворить.
Совсем рядом лежит тело Юни как напоминание о возможных последствиях.
     Кэлен сказала себе,  что если тварь клюнет ее в глаз,  то она схватит ее и
попытается свернуть шею.  Она будет бороться. Но только если тварь покусится на
глаза.
     Все  ее  инстинкты  вопили,  возражая  против  столь  глупого  и  опасного
поступка.  И Птичий Человек, и Ричард - оба заявляли, что это не курица. Теперь
Кэлен нисколько не сомневалась в их правоте.  Но у нее может просто не остаться
иного выбора.
     Если она начнет битву,  это будет битва не на жизнь, а на смерть. Кэлен не
испытывала ни малейших иллюзий насчет своих шансов.  И  все же,  несмотря ни на
что,  она,  возможно,  будет вынуждена сражаться.  До  последнего вздоха,  если
понадобится. Как учил ее отец.
     Курица ухватила кусок кожи побольше и выкрутила. Последнее предупреждение.
     Кэлен осторожно убрала дрожащую руку. Тварь довольно кудахтнула.
     Опять сверкнула молния.  Кэлен,  впрочем,  уже не  нуждалась в  освещении.
Тварь  находилась  буквально  в  нескольких  дюймах.  Достаточно близко,  чтобы
почувствовать ее дыхание.
     - Пожалуйста, не трогай меня.
     Раскат грома прогрохотал так, что можно было оглохнуть. Курица закудахтала
и резко повернулась.
     Тут Кэлен поняла, что это не гром. Кто-то пинком открыл настежь дверь.
     - Кэлен!  -  раздался голос Ричарда.  -  Ты где? Она мгновенно вскочила на
ноги.
     - Ричард!  Осторожно! Это курица! Курица! Ричард ринулся к монстру. Курица
проскользнула у него между ногами и выскочила наружу.
     Кэлен хотела кинуться Ричарду на  шею,  но  он не дал ей,  сорвав с  плеча
ближайшего из оставшихся снаружи охотников лук.  Тот не успел даже среагировать
на внезапный выпад,  а Ричард уже выхватил из его колчана стрелу. Еще мгновение
- и стрела лежала на натянутой тетиве.
     Курица отчаянно улепетывала по  грязи,  с  каждой вспышкой молнии удаляясь
все дальше.
     Раздался звон тетивы. Стрела со свистом пронзила воздух.
     Кэлен услышала глухой звук, когда стальной наконечник достиг цели.
     Во  вспышке молнии она  увидела,  как курица обернулась.  Стрела попала ей
сзади  точно  в  голову и  наполовину торчала из  раскрытого клюва.  По  древку
стекала кровь, капая с наконечника в лужи и на оперение птицы.
     Охотник присвистнул, оценив выстрел.
     Снова почернело и  прогрохотал гром.  Следующая вспышка осветила удиравшую
за угол курицу.
     Ричард бросился ей вслед.
     Кэлен -  за  ним.  На бегу охотник протянул Ричарду вторую стрелу.  Ричард
натянул тетиву и вскинул лук на изготовку. Они вылетели за угол.
     И  резко  остановились.   Там,  в  грязи,  прямо  посреди  улочки,  лежала
окровавленная стрела. Курица исчезла.
     - Ричард, - выдохнула Кэлен, - теперь я тебе верю!
     - Догадываюсь, - ответил он.
     Сзади раздалось громкое, "фуф-ф".
     Высунув головы из-за  угла,  они увидели,  что крыша дома мертвых полыхает
огнем. А сквозь распахнутую дверь Кэлен разглядела горящую на полу солому.
     - У  меня была с  собой свечка.  Она упала на солому.  Но фитиль потух.  Я
точно знаю, что потух, - проговорила Кэлен.
     - Может,  это молния,  -  ответил Ричард,  глядя на  рассекший темное небо
зигзаг.
     В разгоревшемся пламени окружавшие дом мертвых здания, казалось, танцевали
какой-то колеблющийся танец.  Несмотря на довольно приличное расстояние,  Кэлен
ощутила на лице жар. Горящая солома и искры взлетали в ночное небо.
     Из  пелены дождя появились охранники и  собрались вокруг.  Владелец стрелы
передал ее своим друзьям,  шепнув при этом,  что Ричард-С-Характером пристрелил
злого духа и прогнал его.
     Из-за угла дома появилась еще пара,  некоторое время смотрела на огонь,  а
потом  присоединилась к  остальным.  Зедд,  чьи  седые  волосы в  свете  пожара
сделались  красно-оранжевыми,   протянул  руку.   Один  из   охотников  положил
окровавленную стрелу ему на ладонь.  Зедд быстро осмотрел ее и передал Энн.  Та
покатала стрелу в пальцах и вздохнула,  будто стрела поведала ей свою историю и
подтвердила худшие опасения.
     - Это шимы, - проговорил Ричард. - Они здесь. Теперь-то ты мне веришь?
     - Зедд,  я видела его!  - воскликнула Кэлен. - Ричард прав. Это не курица.
Эта тварь сидела в  доме мертвых и  выклевывала Юни глаза.  И она говорит.  Она
обратилась ко мне по титулу - "Мать-Исповедница".
     В серьезных глазах старого волшебника отражался огонь. Наконец он кивнул.
     - Некоторым образом ты прав,  мой мальчик.  Это действительно серьезнейшая
проблема, но это не шимы.
     - Зедд,  я же говорю тебе,  она была... - начала возражать Кэлен, указывая
на горевший дом.
     И замолчала,  когда Зедд протянул руку и достал из ее волос перышко. Зажав
его между указательным и большим пальцами, он медленно покрутил перо. На глазах
у всех присутствующих перо обратилось в дым, растаявший в воздухе.
     - Это был Шнырк, - пробормотал волшебник.
     - Шнырк? - нахмурился Ричард. - Это еще что такое? И откуда ты знаешь?
     - Мы  с  Энн  сотворили  ряд  проверочных  заклинаний,  -  ответил  старый
волшебник.  -  Ты  предоставил  нам  необходимые  доказательства,  которых  нам
недоставало,  чтобы убедиться окончательно.  Следы магии на стреле подтверждают
наши подозрения. У нас серьезные неприятности.
     - Это творение тех,  кто предался Владетелю,  -  пояснила Энн.  - Тех, кто
владеет Магией Ущерба. Сестер Тьмы.
     - Джеган, - прошептал Ричард. - У него есть сестры Тьмы.
     Энн кивнула.
     - В прошлый раз Джеган подослал убийцу-волшебника,  но вы с ним совладали.
И вот теперь он направил нечто гораздо более опасное.
     - Ты был прав в своей настойчивости, но ошибался в выводах, - положил Зедд
руку  на  плечо  внука.  -  Мы  с  Энн  уверены,  что  можем противодействовать
заклинанию,  призвавшему Шнырка.  Постарайся не беспокоиться. Мы поработаем над
этим и найдем решение.
     - Ты так и не сказал,  что это за Шнырк такой.  В чем его задача? Для чего
его призвали?
     Прежде чем заговорить, Энн переглянулась с Зеддом.
     - Его  призвали  из  Подземного  мира.  С  помощью  Магии  Ущерба.  И  его
предназначение - повредить магии в мире живых.
     - Как и шимы, - испуганно выдохнула Кэлен.
     - Это достаточно серьезная тварь,  -  подтвердил Зедд,  -  но  ни в  какое
сравнение с  шимами  не  идет.  Мы  с  Энн  далеко не  новички и  сами  не  без
возможностей.  Теперь благодаря Ричарду Шнырк исчез. Поскольку его раскрыли, он
вернется и скоро.  Идите спать.  Джеган,  к счастью,  оказался неумехой,  и его
Шнырк выдал себя прежде, чем успел причинить существенный вред.
     Ричард оглянулся на бушующий огонь, будто пытаясь что-то сообразить.
     - Но каким образом Джеган...
     - Нам  с  Энн  необходимо отдохнуть,  чтобы мы  смогли точно сказать,  что
именно сделал Джеган и  как этому противостоять.  Это довольно сложно.  Позволь
нам делать то, что мы умеем и должны.
     Ричард наконец-то  обнял Кэлен за  талию и  привлек поближе,  кивнув деду.
Одобрительно похлопав Зедда по плечу, Он повел Кэлен к дому духов.

                                    Глава 11

     Ричард дернулся и разбудил Кэлен.  Она,  прижимаясь к нему спиной,  убрала
волосы с  глаз и  попыталась продрать глаза.  Ричард сел.  Кэлен тут же  обдало
холодом. Кто-то настойчиво стучал в дверь.
     - Магистр Рал! - звал приглушенный голос. - Магистр Рал!
     Нет,  им  это не  приснилось -  в  дверь колотила Кара.  Ричард,  на  ходу
впрыгивая в штаны, пошел открывать.
     В комнату проник дневной свет.
     - В чем дело, Кара?
     - Меня знахарка за вами послала. Зедд с Энн заболели. Я не поняла, что она
говорит, но разобралась, что она хочет, чтобы я привела вас.
     - Сильно заболели? - Ричард рывком натянул сапоги.
     - Судя по поведению знахарки,  вряд ли там что-то серьезное,  но я  в этом
слабо разбираюсь. И подумала, что вы захотите сами поглядеть.
     - Конечно. Да. Мы сейчас.
     Кэлен уже  одевалась.  Вещи еще  были сырыми,  но  по  крайней мере уже не
мокрыми насквозь.
     - Что, по-твоему, это может быть?
     Ричард натянул черную нижнюю рубаху без рукавов.
     - Понятия не имею.
     Наплевав на  остальные предметы туалета,  он застегнул свой широкий пояс и
двинулся к выходу. То, что хранилось в золотых карманчиках на поясе, он никогда
не оставлял без присмотра. Уж слишком опасными были эти предметы. Он оглянулся,
желая  убедиться,  что  Кэлен  следует за  ним.  Кэлен,  прыгая на  одной ноге,
натягивала задеревеневший сапог.
     - Я  хотела спросить,  не думаешь ли ты,  что это может быть магия?  Что с
магией что-то не так? Из-за этого Шнырка?
     - Давай не будем строить досужих домыслов. Мы скоро все узнаем.
     Они  выбежали на  улицу,  и  Кара повела их  за  собой.  Утро было сырое и
туманное, свинцовые облака висели низко над головой, обещая паршивый денек. Что
ж, хотя бы дождя нет.
     Длинная светлая коса Кары выглядела так,  будто всю ночь так и  оставалась
мокрой. Она свисала, тяжелая и набухшая от влаги, но Кэлен знала, что все равно
прическа Морд-Сит выглядит куда лучше, чем ее собственные взъерошенные патлы.
     А  вот алое кожаное одеяние Кары выглядело совсем как новенькое.  Морд-Сит
страшно гордились своей  кроваво-красной кожаной одеждой.  Она  наподобие алого
стяга уведомляла всех о присутствии Морд-Сит.  Мало нашлось бы слов,  способных
так ярко выразить угрозу, как это облачение.
     Должно быть,  мягкую кожу обработали каким-то  маслом или  жиром,  судя по
тому,  как  с  нее  стекала вода.  Кэлен,  исходя из  того,  насколько узко это
одеяние,  всегда подозревала, что Морд-Сит не приходится тратить много времени,
чтобы раздеться, когда они сбрасывают эту свою вторую кожу.
     Они быстро шагали по улочке. Кара метнула на них обвиняющий взгляд.
     - Минувшей ночью у вас двоих было приключение! По тому, как перекатывались
у нее желваки,  было нетрудно догадаться,  что Морд-Сит вовсе не рада тому, что
ее оставили спать, а сами, как беспомощные цыплята, бродили в одиночку, пытаясь
выяснить,  не  вляпаются ли  они  за  здорово живешь  в  какую-нибудь серьезную
неприятность.
     - Я нашла курицу-что-не-курица, - сообщила Кэлен.
     Они с  Ричардом настолько выдохлись,  когда наконец по грязи в темноте под
дождем снова добрались до дома духов, что практически не обсуждали случившееся.
Когда Кэлен задала вопрос,  Ричард сказал,  что  искал эту псевдокурицу,  когда
услышал доносившийся из дома, где лежало тело Юни, голос Кэлен. Она думала, что
он выскажется по поводу недостатка доверия с ее стороны, но он промолчал.
     Кэлен извинилась за то,  что не поверила ему.  На что Ричард ответил лишь,
что  благодарен добрым духам,  которые не  оставили ее.  Потом  крепко обнял  и
поцеловал в макушку. И у Кэлен почему-то возникло ощущение, что она чувствовала
бы себя гораздо лучше, если бы он ее обругал.
     Полумертвые от усталости,  они заползли под одеяло.  Но,  как ни выдохлась
Кэлен,  она не сомневалась,  что так и не уснет, мучимая воспоминаниями об этом
пернатом воплощении зла.  А  потом исходящее от  Ричарда тепло и  его  надежная
рука,  обнимавшая ее,  сделали свое дело,  и  Кэлен уснула,  не успев коснуться
головой подушки.
     - Никто так до сих пор и  не сподобился объяснить мне,  откуда видно,  что
эта курица и не курица вовсе, - пожаловалась Кара, когда они свернули за угол.
     - Я не могу этого объяснить,  - ответил Ричард. - Просто что-то в ней было
не  так.  Какое-то  смутное ощущение,  от  которого у  меня  волосы на  затылке
вставали дыбом, когда она была рядом.
     - Если бы  ты  там была,  то  поняла бы,  -  добавила Кэлен.  -  Когда она
смотрела на меня, я видела чистое зло в ее глазах.
     - Может, ей просто нужно было снести яйцо, - скептически хмыкнула Кара.
     - Она обратилась ко мне по титулу.
     - А!  Ну, мне бы это тоже дало нужную подсказку, - ухмыльнулась Кара и тут
же  продолжила гораздо более серьезно,  чтобы не  сказать обеспокоенно:  -  Она
действительно назвала тебя "Мать-Исповедница"?
     Кэлен кивнула, глядя на встревоженное лицо Кары.
     - Ну,  на  самом деле она начала,  сказала только "мать".  А  я  не  стала
вежливо дожидаться, пока она договорит остальное.
     Они втроем вошли в  дом,  и Ниссел,  поджидавшая их,  сидя На расстеленной
перед очагом шкуре,  поднялась на ноги. В очаге разогревался котелок с травяным
настоем. На полке возле огня, чтобы не остывал, лежал хлеб. Знахарка улыбнулась
странной улыбкой человека, знающего что-то, чего не знают другие.
     - Мать-Исповедница, доброе утро. Хорошо ли ты спала?
     - Да,  спасибо.  Ниссел,  что случилось с Зеддом и Энн?  Улыбка исчезла, и
знахарка глянула на тяжелый занавес, закрывавший проход в дальнюю комнату.
     - Точно не знаю.
     - Ну,  тогда что у них не так? - требовательно спросил Ричард, когда Кэлен
перевела.  - Что у них болит? У них температура? С желудком непорядок? Головная
боль? Что? - Он вплеснул руками. - У них головы с плеч скатились?
     Ниссел не сводила глаз с Ричарда, пока Кэлен переводила ей его тираду.
     - А он нетерпелив, твой супруг.
     - Он беспокоится о своем деде.  Он очень любит старика. Так ты знаешь, что
с ними не так?
     Ниссел  быстро  помешала содержимое котелка.  Старая  знахарка производила
странное впечатление.  Во  время работы она вечно бормотала что-то себе под нос
или  заставляла пациента держать  на  животе  камни,  чтобы  отвлечь его,  пока
зашивала рану.  Но Кэлен отлично знала, что у старухи острый как бритва ум и ей
практически нет  равных в  ее  ремесле.  За  плечами этой  согбенной бабки были
долгие годы опыта и огромные знания.
     Ниссел  укуталась  поплотнее  в   шаль,   опустилась  на   корточки  перед
нарисованной на  полу  Благодатью и  провела скрюченным пальцем вдоль  одной из
прямых, идущих от центра. Вдоль линии, обозначающей магию.
     - Вот это, я думаю.
     Кэлен с Ричардом тревожно переглянулись.
     - Полагаю,  вы разберетесь гораздо быстрей,  если пройдете туда и  глянете
своими глазами, - порекомендовала Кара.
     - Нам бы  хотелось прежде выяснить,  чего ожидать,  если не возражаешь,  -
сурово поглядел на Морд-Сит Ричард.
     Кэлен немного расслабилась.  Кара ни  за  что не стала бы вести себя столь
пренебрежительно,  если бы действительно полагала, что там, за закрывающей вход
в комнату занавеской,  идет нешуточная борьба между жизнью и смертью.  Впрочем,
Кара мало что знала о магии, за исключением того, что она ей не нравилась.
     Кара,  как и бесстрашные д'харианские солдаты, побаивалась волшебства. Они
постоянно повторяли присказку, что они воюют сталью против стали, а Магистр Рал
- магией против магии. Это было частью волшебных уз, связывавших народ Д'Хары с
Магистром Ралом:  они защищали его,  а он -  их. Можно было подумать, будто они
считают своим долгом защищать его тело, чтобы он взамен мог защитить их души.
     Парадокс же  заключался в  том,  что  уникальной связью между  Морд-Сит  и
Магистром Д'Хары  являлся некий  своего рода  симбиоз,  дававший волшебную силу
эйджилу -  жуткому пыточному инструменту,  который каждая  Морд-Сит  носила  на
прикрепленной к  запястью цепочке.  Но,  что  гораздо  более  важно,  благодаря
древним волшебным узам  с  Магистром Ралом Морд-Сит  могли захватывать контроль
над волшебным даром всех владеющих магией. Пока Ричард не освободил их, задачей
Морд-Сит  было не  только защищать Магистра Рала,  но  и  мучить до  смерти его
обладавших магией врагов, а в процессе вытягивать из них необходимые сведения.
     Ни   одно  волшебство  не   могло  противостоять  Морд-Сит,   кроме  магии
Исповедниц.  Насколько  Морд-Сит  боялись  магии,  настолько  обладающие магией
боялись Морд-Сит.  Впрочем,  Кэлен всегда говорила,  что  эти  гадюки боятся ее
гораздо больше, чем она их.
     Заложив руки за спину и расставив ноги, Кара встала на страже. Кэлен, чуть
пригнув  голову,  шагнула в  дверной проем.  Ричард  любезно придержал для  нее
занавес.
     Комнатку,  лишенную  окон,  освещали  свечи.  На  грязном  Полу  виднелись
нарисованные магические символы.  Кэлен поняла, что в отличие от нарисованной в
соседней комнате Благодати это не учебные символы. Эти нарисованы кровью.
     Кэлен ухватила Ричарда за локоть.
     - Осторожно!  Не наступи!  -  Она указала рукой на символы на полу.  - Они
предназначены для того, чтобы подманить и поймать в ловушку неосторожного.
     Ричард, кивнув, двинулся дальше, точно передвигаясь по лабиринту рисунков.
Зедд с  Энн лежали голова к  голове на  узеньких соломенных матрасах у  дальней
стены. Оба были укрыты до подбородка грубыми шерстяными одеялами.
     - Зедд, - шепотом позвал Ричард, опускаясь на колено. - Ты не спишь?
     Кэлен села на  колени рядом с  мужем и  взяла его за руку.  Энн моргнула и
открыла глаза.  Кэлен взяла за руку и ее.  Зедд прищурился,  будто тусклый свет
свечей причинял боль.
     - Это ты, Ричард? Хорошо. Нам надо поговорить.
     - Что случилось? Вы заболели? Чем мы можем вам помочь?
     Седые волнистые волосы Зедда казались более взлохмаченными,  чем обычно. В
тусклом свете морщины были не  так заметны,  но  сейчас почему-то  он  выглядел
очень-очень старым.
     - Мы с  Энн...  просто устали,  вот и  все.  Мы...  Он вытащил руку из-под
одеяла и указал на орнамент символов на полу. Кожаное облачение Кары обтягивало
Морд-Сит куда плотнее, чем висевшая на его костях кожа.
     - Скажи ему, - нарушила звенящую тишину Энн. - Либо я скажу.
     - Сказать что? Да что происходит?!
     Зедд, тяжело дыша, положил руку на мускулистое бедро внука.
     - Помнишь наш разговор? На тему "что, если"... об исчезновении магии?
     - Конечно.
     - Ну так вот, это началось. Глаза Ричарда расширились.
     - Значит, это все же шимы!
     - Нет,  -  возразила Энн.  -  Сестры Тьмы. - Она смахнула заливающий глаза
пот. - Сотворив заклинание, вызывающее эту... эту псевдокурицу...
     - Шнырка,  -  подсказал ей Зедд. - Призвав Шнырка, они либо случайно, либо
преднамеренно спровоцировали исчезновение магии.
     - Вряд ли  случайно,.  -  бросил Ричард.  -  Наверняка именно этого они  и
добивались. Во всяком случае, Джеган, а по его приказу - сестры Тьмы.
     Зедд кивнул, прикрыв глаза.
     - Уверен, что ты прав, мой мальчик.
     - Значит,  вам не удалось это остановить? - спросила Кэлен. - С ваших слов
выходило, что вы можете это сделать.
     - Проверочные заклинания,  сотворенные нами,  дорого нам обошлись.  -  Энн
говорила так же  желчно,  как на  ее месте сказала бы Кэлен.  -  Исчерпали наши
силы.
     Зедд приподнял руку и снова уронил ее Ричарду на бедро.
     - Из-за того,  кто мы есть,  из-за того,  что мы более могущественны,  чем
другие, это ударило по нам первым.
     - Ты же говорил, что начнется со слабейших, - нахмурилась Кэлен.
     Энн только покачала головой.
     - Тогда почему это не подействовало на нас?  -  поинтересовался Ричард.  -
Кэлен владеет магией - магией Исповедницы. И у меня есть дар.
     Зедд слабо махнул рукой.
     - Нет-нет!  Это действует не так.  Это.  начинается с нас.  По мне ударило
больше, чем по Энн.
     - Не уводи их в сторону,  -  буркнула Энн.  -  Это слишком важно.  -  Чуть
окрепшим голосом она продолжила:  - Ричард, сила Кэлен скоро уменьшится. И твоя
тоже,  хотя ты меньше от нее зависишь,  чем мы с Кэлен, так что для тебя это не
будет иметь такого уж большого значения.
     - Кэлен утратит свое могущество Исповедницы,  -  подтвердил Зедд,  - как и
все  прочие  волшебники.  И  вообще  псе,  что  обладает магией.  Она  окажется
беззащитной, и ее нужно будет защищать.
     - Не такая уж я беззащитная, - возразила Кэлен.
     - Но должен же быть способ этому противостоять!  Минувшей ночью ты сказал,
что вы  тоже кое-что можете,  -  сжал кулаки Ричард.  -  Ты  сказал,  что вы  в
состоянии с этим справиться! Вы должны что-то сделать!
     Энн слабо стукнула Зедда по макушке.
     - Не  будешь ли  так  любезен сказать ему,  старый пень?  Прежде чем парня
хватит кондрашка и уже никакой помощи от него не дождешься?
     - Я могу помочь? - подался вперед Ричард. - Что я должен сделать? Скажите,
и я сделаю. Зедд выдавил слабую улыбку.
     - Я всегда мог на тебя положиться, Ричард. Всегда.
     - Что мы можем сделать?  -  встряла Кэлен. - Вы можете рассчитывать на нас
обоих.
     - Видите ли, мы знаем, что нужно сделать, только вот не можем справиться с
этим в одиночку.
     - Значит, мы поможем, - отрубил Ричард. - Что вам нужно?
     Зедд тяжело вздохнул.
     - Это в замке.
     В  Кэлен всколыхнулась надежда.  Сильфида избавит их от многих недель пути
через Срединные Земли. С ее помощью они с Ричардом окажутся в Эйдиндриле меньше
чем за сутки.
     Дыхание Зедда замедлилось.  Казалось, он впал в бессознательное состояние.
Ричард раздраженно сдавил пальцами виски  и  набрал в  грудь  побольше воздуха.
Затем легонько потряс деда за плечо.
     - Зедд?  Чем мы можем помочь?  Что нужно в  замке Волшебника?  Что там,  в
замке?
     Старый волшебник медленно сглотнул.
     - В замке. Да.
     Ричард  снова  сделал  глубокий  вдох,  стараясь  сохранять  спокойствие и
говорить ровно.
     - Отлично.  В  замке.  Это я понял.  Что ты хочешь мне рассказать о замке,
Зедд?
     Зедд облизал пересохшие губы.
     - Воды.
     Кэлен положила руку Ричарду на плечо, будто хотела этим жестом не дать ему
взвиться до потолка.
     - Я принесу.
     Ниссел встретила ее  в  дверях,  но  вместо воды протянула чашку с  теплым
питьем.
     - Дай ему вот это.  Я только что приготовила.  Это лучше воды. Придаст ему
сил.
     - Спасибо, Ниссел.
     Кэлен.  поспешно поднесла питье  к  губам  Зедда.  Старый волшебник сделал
несколько глотков.  Потом Кэлен предложила чашку Энн,  и  та  допила остальное.
Ниссел,  перегнувшись через плечо Кэлен, сунула девушке кусок хлеба, намазанный
чем-то вроде меда с  легким запахом мяты,  шепнув,  чтобы она заставила Зедда с
Энн немного поесть.
     - Давай-ка,  Зедд,  съешь немного тавы с  медом,  -  предложила волшебнику
Кэлен.
     Зедд отодвинул рукой предложенную еду.
     - Возможно, чуть позже.
     Кэлен с Ричардом переглянулись. Неслыханное дело Зедд отказывается поесть!
Должно быть, Кара посчитала все несерьезным, исходя из спокойствия Ниссел. Хотя
старая знахарка и  не выказывала особой тревоги по поводу состояния лежавшей на
полу парочки, беспокойство Кэлен с Ричардом росло с каждой минутой.
     - Зедд,  - продолжил Ричард после того, как дед выпил отвар, - так что там
насчет замка?
     Старый волшебник мгновенно открыл глаза.  Кэлен показалось,  что  его взор
стал ярче,  ореховые глаза - более ясными, не такие мутными. Он неловко ухватил
Ричарда за запястье.
     - Похоже, отвар помогает. Дайте еще.
     - Он сказал, что отвар помогает, - обернулась Кэлен К знахарке. - И просит
еще.
     - Конечно,  помогает,  -  скорчила рожицу Ниссел,  -  иначе зачем бы я его
варила?
     Покачав  головой,  словно  изумляясь человеческой глупости,  она  вышла  в
соседнюю комнату,  чтобы принести еще отвара.  Кэлен была уверена, что ей вовсе
не показалось, будто Зедд немного оживился.
     - Слушай внимательно, мой мальчик, - поднял он палец. - Там, в замке, есть
чрезвычайно сильное волшебство.  Своего рода противоядие в  бутылке,  способное
преодолеть проникшую в мир живых заразу.
     - И оно тебе нужно,  -  высказал предположение Ричард.  Энн отвар, судя по
всему, тоже помог.
     - Мы  пытались наложить контрзаклинания,  но  наше  могущество уже  сильно
уменьшилось. И мы слишком поздно заметили, что произошло.
     - Но летучее волшебство из этой бутылки сделает с этой заразой то, что она
сделала с нами, - медленно проговорил Зедд.
     - И  таким  образом уравновесит силы,  и  вы  сможете наложить контрчары и
уничтожить ее, - нетерпеливо закончил Ричард.
     - Да, - хором ответили Зедд с Энн.
     - Ну,  это не беда,  -  радостно улыбнулась Кэлен.  -  Мы принесем вам эту
бутылку.
     - Мы можем попасть в замок с помощью сильфиды, - бодро ухмыльнулся Ричард.
- Заберем бутылку и притащим ее вам в мгновение ока. Ну, почти.
     Энн, прикрыв глаза рукой, тихо выругалась.
     - Зедд, ты учил этого мальчишку хоть чему-нибудь? Улыбка Ричарда мгновенно
угасла.
     - В  чем дело?  Что я не так сказал?  Вошла Ниссел с двумя чашками отвара,
одну протянула Ричарду, вторую - Кэлен.
     - Пусть выпьют все.
     - Ниссел говорит, что вы должны выпить все, - перевела Кэлен.
     Энн покорно начала пить,  а  Зедд сморщил нос,  но ему тоже пришлось пить,
поскольку Ричард не  церемонясь опрокинул содержимое чашки прямо ему в  глотку.
Давясь и кашляя, Зедд был вынужден проглотить все, иначе рисковал захлебнуться.
     - Ну а теперь выкладывай, в чем дело? Почему нам будет сложно вытащить это
волшебство из замка? - спросил Ричард, когда дед наконец откашлялся.
     - Во-первых,  - выдавил Зедд, - нет никакой необходимости тащить его сюда.
Достаточно разбить бутылку, и волшебство вырвется на свободу. Направлять его не
нужно, все уже сделано.
     - Бутылку я разобью, - кивнул Ричард. - Это я могу.
     - Слушай!  Волшебство  находится  в  бутылке,  предназначенной  удерживать
магию, и волшебство вырвется, только если бутылку правильно разбить. Предметом,
обладающим необходимыми магическими свойствами.  Иначе оно просто испарится без
всякого толку.
     - Что за предмет? Чем нужно разбить бутылку?
     - Мечом Истины,  -  ответил Зедд.  - Он обладает необходимой магией, чтобы
высвободить должным образом волшебство, разбив бутылку.
     - Это нетрудно.  Я оставил меч в твоих покоях в замке. Но разве магия меча
не исчезнет?
     - Нет.  Меч Истины создан чародеями,  умевшими защитить его силу от  любых
нападений на магию.
     - Значит,  ты полагаешь,  что Меч Истины может справиться с Шнырком?  Зедд
кивнул.
     - Большая часть всего этого мне не известна, но я практически уверен вот в
чем:  Меч Истины может оказаться единственным оружием, способным защитить тебя.
- Зедд схватил Ричарда за рубашку и придвинул поближе. - Ты должен забрать меч.
     Ричард  покладисто  кивнул,  и  глаза  старого  волшебника  сверкнули.  Он
попытался приподняться на  локте,  но  Ричард своей здоровенной ладонью вынудил
деда лежать смирно.
     - Отдыхай. Встанешь, когда отдохнешь. Лучше скажи, где находится эта самая
бутылка.
     Зедд  нахмурился и  указал  на  что-то  за  спиной  Кэлен  и  Ричарда.  Те
оглянулись.  Не обнаружив никого,  кроме стоявшей на страже у дверей Кары,  они
повернулись обратно и увидели,  что Зедд уже лежит,  опершись на локоть. Старый
волшебник улыбался,  довольный своей  маленькой победой.  Ричард  наградил деда
сердитым взглядом.
     - А теперь слушай внимательно, мой мальчик. Ты говорил, что бывал в личном
анклаве Волшебника первого ранга?  - Ричард кивнул. - Хорошо помнишь это место?
- Ричард снова кивнул.  -  Отлично. Там есть вход. Длинный проход между разными
предметами.
     - Да,  помню. Длинный коридор, устланный красной ковровой дорожкой. По обе
стороны -  белые мраморные колонны высотой примерно с  меня.  На  каждой сверху
лежат разные предметы.
     - Да,  -  поднял руку Зедд, призывая внука остановиться. - Белые мраморные
колонны. Ты их помнишь? Помнишь, что на них лежит?
     - Кое-что.  Не все.  Там были каменья в оправах,  золотые цепи, серебряный
кубок,  прекрасной работы ножи,  чаши,  шкатулки.  -  Ричард нахмурился, силясь
припомнить получше.  Затем щелкнул пальцами.  -  На  пятой колонне слева стояла
бутылка.  Я ее запомнил,  потому что она показалась мне очень красивой.  Черная
бутылка с золотой филигранной крышкой.
     На губах Зедда мелькнула лукавая улыбка.
     - Совершенно верно, мой мальчик! Это она и есть.
     - И что мне нужно сделать? Просто разбить ее Мечом Истины?
     - Просто разбить.
     - И  никаких выкрутасов?  Никаких заклинаний читать не  надо?  Не  ставить
каким-то особым образом в  особое место?  Не дожидаться,  когда луна окажется в
нужной фазе?  Или  какого-то  точного времени дня  или ночи?  Не  надо пару раз
прокрутиться вокруг себя? Никаких выкрутасов?
     - Никаких выкрутасов.  Просто разбей ее  мечом.  Если бы действовал я,  то
аккуратно поставил бы ее на пол - на тот случай, если промахнусь и опрокину ее,
и она упадет на мрамор и разобьется. Ну, так это я.
     - Ну,  значит,  на полу.  Я поставлю ее на пол и расколю мечом.  -  Ричард
начал подниматься. - Все будет сделано еще до завтрашнего рассвета.
     Схватив внука за рукав, Зедд вынудил его сесть на место.
     - Нет, Ричард. Ты не сможешь.
     Он откинулся на спину, грустно вздохнув.
     - Не смогу что? - поинтересовался Ричард, снова усаживаясь.
     Зедд несколько раз коротко вздохнул.
     - Не сможешь оправиться с помощью этой твоей сильфиды.
     - Но мы должны,  -  настаивал Ричард.  - Сильфида доставит нас туда меньше
чем за день. А поездка по стране займет... Ну, не знаю. Недели.
     Старый волшебник покачал пальцем у Ричарда перед носом.
     - Сильфида пользуется магией. Если ты отправишься с ее помощью, то умрешь,
не достигнув Эйдиндрила.  Ты будешь в  недрах этого существа,  будешь дышать ее
магией, когда эта магия исчезнет. И тогда даже твоего тела не сыщет никто.
     Ричард облизал губы, взъерошив пятерней волосы.
     - Ты уверен? Может, я успею добраться до места прежде, чем магия исчезнет?
Зедд,  это важно! Если даже есть риск, мы должны рискнуть. Я отправлюсь один. А
Кэлен с Карой оставлю тут.
     У  Кэлен сердце ушло в  пятки при мысли,  что Ричард окажется в сильфиде в
тот  момент,   когда  магия  исчезнет.   Она  схватила  его  за  руку,  готовая
протестовать, но Зедд заговорил первым:
     - Ричард,  послушай меня.  Я -  Волшебник первого ранга.  И я тебе говорю:
магия исчезает.  Если ты оправишься с помощью сильфиды,  ты погибнешь.  Никаких
"может быть". Вся магия исчезает. Ты должен ехать обычным способом.
     Ричард, поджав губы, кивнул.
     - Ну  ладно.  Раз надо,  так надо.  Только времени уйдет куда больше.  Как
скоро вы с Энн... Зедд улыбнулся:
     - Ричард,  мы слишком слабы для путешествия, иначе непременно поехали бы с
тобой.  Но с нами все будет хорошо.  А сейчас мы только будем задерживать тебя.
Ты  и  сам  можешь сделать все,  что нужно.  Как только ты  разобьешь бутылку и
высвободишь волшебство, то вот эти штуки, - он указал на символы на полу, - нам
об этом тут же сообщат. И тогда я сразу сотворю контрзаклинания. Но до той поры
замок  Волшебника будет уязвим.  Чрезвычайно могущественные и  опасные предметы
могут быть украдены,  когда волшебные щиты замка исчезнут.  И после того, как я
восстановлю силу магии, их смогут использовать против нас.
     - Ты знаешь, насколько ослабеет магия замка?
     Зедд огорченно покачал головой:
     - Прецедентов не  было.  Не  могу предсказать точные последствия,  но  она
ослабеет наверняка.  Нам необходимо,  чтобы ты оставался в замке и защищал его,
как ты и собирался.  Мы с Энн прибудем сразу же,  как покончим с этим делом. Мы
на тебя надеемся. Ты можешь сделать это для меня, мой мальчик?
     Ричард кивнул, сверкнув глазами, и взял деда за руку.
     - Конечно. Можешь на меня положиться.
     - Обещай мне, Ричард. Обещай, что отправишься в замок.
     - Обещаю.
     - А  если не  пойдешь,  -  тихо предостерегла Энн,  -  то  оптимистический
прогноз  Зедда,   что   с   ним  все  будет  в   порядке,   может  оказаться...
несостоятельным.
     - Энн, ты так говоришь, будто... - нахмурил бровь Зедд.
     - Если то,  что я  сказала,  неправда,  назови меня лгуньей.  Зедд прикрыл
ладонью глаза и  промолчал.  Энн повернула голову и  посмотрела Ричарду прямо в
глаза.
     - Я достаточно ясно выразилась? Ричард сглотнул.
     - Да, мэм.
     - Это очень важно,  Ричард,  -  коснулся Зедд его руки. - Но постарайся не
свернуть себе шею по дороге, ладно?
     - Понял, - улыбнулся Ричард. - Больше шансов добраться до цели, если ехать
быстро, но не очертя голову. Зедд громко засмеялся.
     - Значит, ты все же меня слушал, когда был помоложе.
     - Всегда.
     - Ну,  тогда слушай и сейчас.  -  Он снова воздел костлявый палец. - Ты не
должен пользоваться огнем,  желательно совсем.  По  огню  тебя  сможет отыскать
Шнырк.
     - Каким образом?
     - Мы  считаем,  что  эта тварь в  поисках ориентируется на  огонь.  Шнырка
послали специально за тобой.  Держись от огня подальше.  И  воды тоже берегись.
Если придется пересекать реку,  иди только по  мосту,  пусть даже до него много
дней пути.  Переходи ручьи по  жердочке,  переползай по веревке,  перепрыгивай,
если сможешь.
     - Ты  хочешь сказать,  что мы можем кончить,  как Юни,  если приблизимся к
воде? Зедд кивнул.
     - Мне жаль затруднять тебе поездку,  но  это дело опасное.  Шнырк пытается
добраться до  тебя.  Тебе  ничто не  будет грозить -  нам  всем ничто не  будет
грозить,  -  лишь если ты доберешься до замка и  разобьешь бутылку прежде,  чем
Шнырк найдет тебя.
     Ричард, нисколько не устрашенный, ухмыльнулся.
     - Значит, мы сэкономим время - не придется его тратить на собирание дров и
купание.
     Зедд снова тихо хихикнул.
     - Счастливого пути,  Ричард! И тебе тоже, Кара. При сматривай за Ричардом.
- Худые пальцы схватили ладошку Кэлен.  - И, конечно, тебе, моя новая внучка. Я
очень  тебя  люблю.  Присматривайте друг  за  другом  и  берегите  друг  друга.
Увидимся,  когда мы с  Энн приедем в Эйдиндрил и снова будем все вместе.  Ждите
нас в замке.
     Кэлен, шмыгая носом, сжала костлявую ладонь обеими руками.
     - Обязательно.  Мы все будем вас там ждать. И снова соберемся всей семьей,
когда ты приедешь.
     - Счастливого пути всем вам,  -  пожелала Энн. - Да пребудут с вами всегда
добрые духи. Наши молитвы и вера тоже будут с вами.
     Ричард кивнул и начал было подниматься, но вдруг остановился. Казалось, он
о чем-то задумался, потом мягко заговорил:
     - Зедд,  когда я рос,  я понятия не имел,  что ты мой дедушка.  Я знаю, ты
сделал это для того,  чтобы защитить меня,  но...  Я  не знал.  -  Он потеребил
торчащую из матраса соломинку. - Я никогда не слышал о матери моей матери.
     Мама почти ничего о  ней не  говорила.  Так,  иногда бросала пару слов.  Я
ничего не знаю о моей бабушке. Твоей жене.
     Зедд  отвернулся,  и  по  морщинистой щеке  скатилась одинокая  слеза.  Он
закашлялся.
     - Эрилин была...  чудесной женщиной.  Когда-то и  у  меня,  как и  у  тебя
сейчас,  была чудесная жена.  Эрилин поймали враги. Ее захватил квод, посланный
другим твоим дедом,  Па-низом Ралом,  когда твоя  мама была совсем ребенком.  И
твоя мать видела все... то, что они сделали с ее матерью... Эрилин умерла, едва
я  ее  нашел.  Твоей матери было больно говорить об  Эрилин из-за того,  что ей
тогда довелось увидеть.
     После неловкой паузы Зедд  снова повернулся к  внуку и  улыбнулся каким-то
радостным воспоминаниям.
     - Она была красавицей,  с серыми глазами,  как твоя мать. Как ты. Она была
умной,  как ты,  и  очень смешливой.  Тебе следует это знать.  Она очень любила
смеяться.
     Ричард улыбнулся и откашлялся, чтобы совладать с голосом.
     - Ну, тогда она точно вышла замуж за того, кого надо. Зедд кивнул.
     - Да.  А теперь собирай вещи и двигай в Эйдиндрил, чтобы мы могли привести
магию в  норму.  А  когда мы наконец встретимся в  Эйдиндриле,  я расскажу тебе
много интересного об  Эрилин -  твоей бабушке.  -  Он улыбнулся,  как улыбается
довольный внуком дед. - Поговорим о нашем семействе.


                                    Глава 12

     Несун! Поди сюда, парень! Несун! Мужчины засмеялись, женщины захихикали.
     Несан  отчаянно  желал,  чтобы  его  физиономия  не  становилась такой  же
красной,  как его шевелюра,  всякий раз, когда мастер Драммонд обращался к нему
подобным образом.  Бросив щетку в жирный котелок,  он помчался выяснять,  зачем
его зовет шеф-повар.
     Обегая один из длинных столов, он задел локтем бутыль, поставленную кем-то
на  самый край.  Несан умудрился подхватить тяжелый темно-синий сосуд буквально
над самым полом.  Облегченно вздохнув, он водрузил бутыль на место, возле горки
нарезанного хлеба. И тут услышал, что его снова зовут.
     Несан остановился перед мастером Драммондом, не поднимая глаз от пола. Ему
вовсе не хотелось огрести подзатыльник за то, что ему не нравится быть объектом
для шуток.
     - Да, мастер Драммонд?
     Толстобрюхий шеф-повар вытер руки о  белое полотенце,  вечно болтавшееся у
него на поясе.
     - Несан, ты самый неуклюжий поваренок, которого я в жизни видал.
     - Да, господин.
     Мастер  Драммонд привстал на  цыпочки и  выглянул в  окно.  Кто-то  позади
Несана  выругался,   обжегшись  о   горячую  сковородку,   и   в  сердцах  пнул
металлический  ухват,   лежавший  возле  очага.  Поскольку  гневных  воплей  не
последовало,  Несан понял, что это сделал не кто-то из хакенцев-поварят. Мастер
Драммонд ткнул в сторону черного хода.
     - Принеси дров.  Нужны дубовые поленья и яблоня,  чтобы пропитать ароматом
ребрышки
     - Дуб и яблоня. Слушаюсь, господин.
     - Но сперва повесь на крюк четырехручный котел. И поторопись с дубом.
     - Да,  господин,  -  покорно кивнул Несан. Здоровенные дубовые поленья для
очага были тяжеленными,  и после них вечно оставались занозы.  А дубовые занозы
самые поганые,  потом еще много дней нарывают.  Что ж,  хотя бы яблоня не такая
дрянь.  Неслабая  работенка  предстоит.  Он  это  точно  знал,  поскольку  дров
перетаскал уже достаточно.
     - И посматривай,  когда прибудет повозка мясника. Она должна быть с минуты
на минуту. Я Ингеру шею сверну, если он ее поздно отправил.
     - Повозка мясника?  - поднял глаза Несан. Он не осмелился спросить то, что
хотел. - Вы хотите, чтобы я ее разгрузил, господин?
     Мастер Драммонд уткнул кулаки в толстые бока.
     - Неужто ты начал думать,  Несан?  -  Работавшие рядом женщины фыркнули от
смеха.  -  Конечно,  я хочу,  чтобы ты ее разгрузил!  А если уронишь что-нибудь
снова, как в прошлый раз, я поджарю твою тощую задницу!
     - Слушаюсь, мастер Драммонд, - дважды поклонился Несан.
     Удаляясь,  он  уступил  дорогу  коровнице,  принесшей мастеру Драммонду на
пробу сыр.  Одна из делавших соусы женщин схватила его за рукав,  прежде чем он
успел удрать.
     - Так где эти шумовки, которые я просила?
     - Скоро будут, Джилли, как только я... Она схватила его за ухо.
     - Не смей разговаривать со мной свысока! - рыкнула Джилли и выкрутила ухо.
- Тебе подобные в конечном итоге всегда так разговаривают, а?
     - Нет,  Джилли,  клянусь,  даже и  не думал.  Я всегда с большим уважением
отношусь к андерцам. Я каждый день твержу своей мерзкой натуре, что в моей душе
и  в  моем сердце нет места ненависти и желчности,  и молю Создателя,  чтобы он
даровал мне  силы укрепить мою  слабую душу,  или гореть мне в  вечном огне,  -
затараторил он.  -  Я принесу тебе шумовки,  Джилли!  Пожалуйста, отпусти меня,
чтобы я за ними сходил!
     - Давай,  и побыстрей,  -  отвесила она ему подзатыльник.  Потирая горящее
ухо,  Несан помчался к  раковине,  в  которой сохли шумовки.  Схватил несколько
штук,  отнес их Джилли и  вручил с максимальным почтением,  которое только смог
изобразить,   памятуя  о  том,  что  мастер  Драммонд  искоса  следит  за  ним,
вне-всякого сомнения,  размышляя,  не поколотить ли его за то, что он не принес
шумовки раньше.  Тогда  сейчас  он  бы  уже  выполнял приказ  повесить котел  и
отправиться за дровами.
     Несан с поклоном протянул шумовки.
     - Надеюсь,  ты  найдешь в  себе силы прийти на  дополнительное покаяние на
этой неделе.  - Джилли выхватила шумовки. - И какие только унижения от вас нам,
андерцам, ни приходится терпеть!
     - Да,  Джилли,  я нуждаюсь в дополнительной епитимье.  Благодарю тебя, что
напомнила.
     Она удовлетворенно что-то буркнула и вернулась к работе.  Несан, сгорая от
стыда  за  то,  что  позволил своей гнусной сущности обидеть андерку,  поспешил
позвать на помощь других поварят,  чтобы повесить тяжеленный котел на крюк.  Он
обнаружил  Морли,   который  возился  по  локоть  в  горячей  воде.  Тот  очень
обрадовался представившейся возможности остудить  руки,  пусть  даже  если  для
этого придется таскать тяжести.
     Оглядываясь через плечо,  Морли помог поднять тяжелый котел.  Для него это
не  составляло такого труда,  как  для  Несана.  Несан  был  тощим,  а  Морли -
мускулистым.
     - Сегодня вечером большая вечеринка,  -  заговорщицки усмехнулся Морли.  -
Понимаешь, что это значит?
     Несан улыбкой подтвердил, что да, понимает. Будет толпа гостей, шум. Смех,
песни, много еды и выпивки Гости будут все веселей, вино и эль потекут рекой, и
если им станут попадаться полупустые бокалы и бутылки,  никто не обратит на это
внимания.
     - Это единственное преимущество в работе на министра культуры,  -  заметил
Несан.
     У  Морли вздулись от  напряжения мышцы шеи -  котел был очень тяжелый.  Он
наклонился к Несану поближе.
     - Ну,  тогда  тебе  следует проявлять больше  уважения к  андерцам,  иначе
лишишься этого преимущества. А заодно крыши над головой и жратвы.
     Несан кивнул Он  вовсе не  хотел проявлять неуважение.  Он обязан андерцам
всем на  свете Но  он постоянно сталкивался с  тем,  что андерцев слишком легко
оскорбить,  хотя и  понимал,  что причина этих недоразумений в его нечуткости и
невежестве, и полагал, что ему некого винить, кроме себя самого.
     Как только котел оказался на  месте,  Несан закатил глаза и  высунул язык,
изобразив Морли, что сегодня они надерутся до поросячьего визга. Морли отбросил
рыжие,  как у всех хакенцев, волосы со лба и беззвучно изобразил пьяное икание,
а потом снова погрузил руки в мыльную воду.
     Несан, улыбаясь, потрусил за дровами. Зарядившие последнее время проливные
дожди прекратились,  тучи ушли на восток, и в воздухе пахло свежестью и влажной
землей.  Нынешний весенний денек обещал быть  теплым.  Вдалеке сияли на  солнце
свежей зеленью засаженные поля.  Порой,  когда дул южный ветер,  сюда доносился
соленый запах моря.  Но сегодня морем не пахло, хоть в небе и кружили несколько
чаек.
     Бегая  за  очередной охапкой дров,  Несан  каждый  раз  смотрел на  аллею.
Повозки мясника все не было.  Когда он закончил таскать дубовые поленья, туника
вся пропиталась потом. На этот раз Несан заполучил лишь одну занозу, длиннющую,
я подушечку большого пальца.
     Набирая дрова у  поленницы с  яблоневыми поленьями,  он  услышал ритмичное
поскрипывание приближающейся повозки.  Посасывая  палец  и  безуспешно  пытаясь
извлечь зубами занозу,  он исподтишка глянул в  тень огромных дубов,  что росли
вдоль  аллеи  поместья,  и  увидел  Броуни,  упряжную лошадь мясника.  Человек,
сопровождавший груз,  шел по другую сторону повозки, и со своего места Несан не
видел, кто это.
     Кроме мясника,  в  поместье приезжали и другие люди:  от ученых,  желающих
посетить библиотеку Андерита,  до слуг с  сообщениями и  докладами.  А еще сюда
заглядывало множество хорошо одетых людей с какими-то другими целями.
     Когда  Несан  впервые пришел на  работу,  его  потрясли размеры не  только
кухни,  где ему предстояло трудиться,  но всего поместья. Он боялся всех и вся,
понимая,  что  отныне тут  его  новый дом  и  ему  придется приспосабливаться к
работе, если он желает иметь ночлег и еду.
     Мать велела ему работать как следует,  и тогда,  если ему повезет,  у него
будет дом и  еда.  Она велела ему вести себя как подобает,  выполнять приказы и
следовать правилам,  даже если они покажутся ему суровыми.  И даже если задание
будет тягостным, он должен выполнять его беспрекословно, без всяких жалоб.
     Отца у  Несана не  было,  во  всяком случае,  он  не знал отца,  хотя были
мужчины, которые, как он считал, могли бы жениться на его матери. У нее имелась
своя  комната,  предоставленная работодателем,  торговцем Ибсоном.  Мать жила в
городе, рядом с домом господина Ибсона, в домике прислуги. Мать Несана работала
на кухне, готовила еду. Она могла приготовить все что угодно.
     Она  всегда  торопилась покормить Несана  и  не  могла  уделять ему  много
времени.  Когда ему  не  нужно было идти на  покаяние,  мать часто брала его на
работу,  где могла присматривать за ним.  Там он вращал вертел, выполнял всякие
поручения,  мыл мелкие предметы,  подметал двор и частенько чистил стойла,  где
стояли упряжные лошади господина Ибсона.
     Мать была ласкова с  ним.  Несан знал,  что она заботится и  беспокоится о
нем. А вот мужчины, с которыми она изредка встречалась, в лучшем случае считали
Несана  досадной  помехой.  Кое-кто,  желая  остаться с  его  матерью  наедине,
открывал дверь ее комнаты и вышвыривал паренька в ночь.
     Мать Несана заламывала руки,  но  была слишком безропотна,  чтобы помешать
этим мужчинам вышвырнуть сына на улицу.
     Когда его выставляли,  Несан спал либо на пороге, либо под лестницей, либо
у  соседей,  если те соизволяли приютить его.  Иногда,  если шел дождь,  конюхи
разрешали ему ночевать на конюшне.  Несану нравилось спать с лошадьми, но он не
любил обитавших на конюшне мух.
     Однако лучше уж  терпеть общество мух,  чем оказаться застигнутым ночью на
улице мальчишками-андерцами.
     Утром мать уходила на работу,  как правило, вместе со своим мужчиной, тоже
работавшим у  Ибсона,  и  тогда Несан мог вернуться в дом.  А вечером в те дни,
когда ему приходилось предыдущую ночь проводить на улице,  она всегда приносила
ему что-нибудь вкусненькое, украдкой взятое с кухни, где она работала.
     Мать  хотела,  чтобы  Несан выучился торговле,  но  не  знала никого,  кто
согласился бы  взять его в  помощники,  не говоря уж о  том,  чтобы в  ученики.
Поэтому почти  четыре года  назад,  когда  он  подрос достаточно,  чтобы самому
зарабатывать себе на пропитание,  господин Ибсон помог матери пристроить Несана
на  кухню в  поместье министра культуры,  расположенное неподалеку от Ферфилда,
столицы Андерита.
     Когда  Несан  туда  пришел,  один  из  служащих усадил  его  вместе с  еще
несколькими новичками и  объяснил правила,  рассказал,  где Несан будет спать с
остальными поварятами,  какие у  него обязанности и все прочее.  Служащий очень
серьезно растолковал,  в  каком важном месте им  предстоит работать.  Из  этого
поместья министр  культуры управляет своим  министерством,  которое  занимается
практически всеми  аспектами жизни  Андерита.  Поместье  также  является  домом
министра. Пост министра культуры - второй по значимости в Андерите. Главней его
только сам Суверен.
     Несан сперва думал,  что его отправили на работу к какому-то обыкновенному
торговцу.  Он  даже и  не представлял,  что мать сумела пристроить его в  столь
престижное место.  И  очень  возгордился.  Позже  он  выяснил,  что  работа ему
досталась тяжелая,  как,  впрочем,  и любая другая в любом другом месте. Ничего
шикарного в  ней  не  было.  Но  все же  Несан гордился тем,  что он,  хакенец,
работает в поместье самого министра.
     Несан  узнал,  что  министр устанавливает законы,  чтобы культура Андерита
оставалась образцовой и чтобы права всех жителей были защищены, но все равно не
понимал, что же такое делает министр культуры, что требует постоянного хождения
туда-сюда стольких людей.  Не  понимал он  и  для  чего нужно все время столько
новых законов.  В конце концов, что хорошо - то хорошо, а что плохо - то плохо.
Однажды он  поинтересовался у  одного андерца,  и  тот объяснил,  что постоянно
обнаруживаются новые непорядки и  их нужно устранять.  Объяснения Несан тоже не
понял,  но  говорить об  этом  не  стал.  Даже  один вопрос вызвал недовольство
андерца.
     Не справившись с занозой,  он наклонился за очередным поленом, по-прежнему
искоса  поглядывая на  повозку мясника.  У  одного  из  приближавшихся чужаков,
крупного  мужчины  в  незнакомом  военном  облачении,  на  плечах  висел  плащ,
расшитый, как показалось Несану, клочками меха.
     Пальцы  мужчины  были  унизаны  кольцами,  от  которых  к  черным  кожаным
браслетам в  металлических клепках на запястьях и  предплечьях тянулись кожаные
полоски.  Голенища  сапог  тоже  украшали  серебряные клепки.  Несан  изумленно
моргнул, увидев металлические клепки у мужчины в ухе и носу.
     На  кожаном поясе висело оружие,  которое Несан не  мог представить даже в
страшном сне.  У  правого бедра -  -  боевой топор,  края  которого чудовищными
рогами загибались настолько,  что едва не  соприкасались.  Темная от  времени и
частого применения деревянная палка,  к  верхней части которой приделана цепь с
шипастым шаром на конце. А внизу палки длинная пика.
     Копна  темных густых волос позволяла сделать предположение,  что  мужчина,
возможно,  андерец,  но густые брови доказывали,  что это не так. Черные волосы
обрамляли бычью  шею,  не  уступавшую в  обхвате талии Несана.  Даже  на  таком
почтительном расстоянии вид мужчины вызвал у Несана желудочный спазм.
     Проезжая мимо медленно плетущейся повозки мясника, чужеземец одарил долгим
взглядом того, кто шел по другую сторону Броуни. Наконец мужчина поехал дальше,
вновь уставясь на окна поместья и оглядывая их с мрачным вниманием.

                                    Глава 13

     Несан,  зная,  что ему вовсе не следует стоять и дожидаться,  пока повозка
доедет  до  кухонного двора,  поспешно ухватил охапку  дров  и  нырнул  в  дом.
Торопясь снова выйти,  он,  не задумываясь,  вывалил их в  ларь,  но за царящим
здесь  шумом  и  гамом,  треском огня  и  шкворчанием готовящейся пищи,  стуком
пестиков в ступках и звоном ложек,  разговорами и криками никто не услышал, как
дрова небрежно шлепаются на место.  Несколько поленьев скатилось мимо,  и Несан
хотел  было  так  их  и  оставить,  но,  заметив  неподалеку мастера Драммонда,
опустился на колени и быстро побросал все в ларь.
     Он вылетел на улицу.  Сердце бешено колотилось.  Дыхание замерло, когда он
увидел, кто привез мясо.
     Это была она.
     Несан ломал пальцы,  глядя,  как  она  ведет Броуни.  Растревожив занозу в
пальце,  он поморщился,  выругался сквозь зубы и тут же прикусил язык, надеясь,
что  она  не  слышала.  Помахивая рукой,  чтобы уменьшить боль,  он  подбежал к
повозке.
     - Добрый день, Беата. Она лишь коротко глянула.
     - Несан.
     Он  пытался найти слова,  но  ничего вразумительного на  ум не шло.  Несан
молча смотрел,  как она,  цокая языком,  понуждает Броуни сдать назад.  Держа в
одной руке поводья,  другой рукой она ласково похлопывала лошадь по шее.  Несан
готов был отдать все на  свете,  лишь бы эта рука так же ласково дотронулась до
него.
     Ее короткие рыжие волосы,  такие мягкие, такие густые и прекрасные, ерошил
теплый весенний ветерок.
     Несан ждал у повозки, боясь сморозить какую-нибудь глупость, из-за которой
Беата сочтет его дураком.  Хотя сам он частенько о  ней думал,  Несан прекрасно
понимал,  что она-то о нем вряд ли вообще вспоминает.  Но это одно дело,  а вот
если она сочтет его дураком,  то это совсем другое. Это невыносимо. Он отчаянно
сожалел, что не может сказать ничего интересного, ну хоть что-то, что оставит у
нее приятные воспоминания.
     Беата, подойдя к нему, невозмутимо спросила:
     - Что с твоей рукой?
     То, что она стоит так близко, совершенно ошеломило его. Темно-синее платье
облегало ее  фигурку,  подчеркивая тонкую  талию  и  округлые бедра.  От  этого
зрелища  Несану  пришлось  сглотнуть.  Деревянные пуговки  украшали  ее  наряд.
Воротник был сколот простой булавкой со спиральной головкой.
     Платье было старенькое.  В  конце концов,  она хакенка,  как и  он,  и  не
заслуживает ничего лучшего.  Синяя  ткань местами поистрепалась,  протерлась на
локтях, но на Беате платье каким-то образом выглядело королевским нарядом.
     Нетерпеливо вздохнув, она схватила его руку, чтобы посмотреть.
     - Ерунда...  просто заноза,  -  промямлил он. Она перевернула его ладонь и
оттянула кожу,  чтобы  посмотреть,  как  глубоко вошла  заноза.  Тепло ее  руки
ошеломило Несана.  Он пришел в ужас, увидев, что его руки от постоянной возни в
горячей мыльной воде чище,  чем ее.  И испугался, что она подумает, будто он не
работает.
     - Я  мыл  горшки,  -  поспешно начал объяснять Несан.  -  Потом мне велели
принести дубовые поленья. Кучу тяжеленных дубовых поленьев. Поэтому я и взмок.
     Не  говоря ни  слова,  Беата вытащила скалывающую ворот булавку.  Воротник
раскрылся,  обнажив нежную шейку.  У  Несана отвисла челюсть.  Он не достоин ее
помощи и  еще меньше достоин лицезреть ее шейку,  которую она обычно закрывает.
Усилием воли он вынудил себя отвести взгляд.
     Острый кончик булавки вонзился в  палец,  и  Несан  охнул.  Сосредоточенно
хмурясь,  девушка  рассеянно  пробормотала  извинения,  продолжая  выковыривать
занозу.  Стараясь  не  морщится,  Несан  поджал  пальцы  ног,  терпеливо вынося
мучения.
     Острая  мгновенная боль  -  и  Беата,  быстро оглядев длинную,  похожую на
иголку занозу,  отбросила ее  прочь.  Затем собрала ворот и  снова скрепила его
булавкой.
     - Вот и все, - произнесла она, повернувшись к повозке.
     - Спасибо, Беата. Она кивнула.
     - Это было очень любезно с твоей стороны.  -  Он поплелся за ней следом. -
Э-э... Я должен помочь тебе занести груз.
     Несан взял кусок коровьей туши и  взгромоздил на плечо.  От тяжести у него
едва не подогнулись колени.  Когда он сумел наконец повернуться, то увидел, что
Беата удаляется,  держа в  руке связку цыплят,  а на плече бараньи ребра,  и не
видит его титанических усилий.
     На кухне Джудит,  птичница, велела ему составить список всего, что прислал
мясник.  Он поклонился,  пообещав,  что непременно так и  сделает,  но мысленно
скривился.
     Когда они вернулись к повозке,  Беата начала перечислять ему груз,  шлепая
рукой по каждому предмету и называя вслух.  Она знала, что он не умеет читать и
вынужден  запоминать.  Девушка  заботливо перечислила все.  Тут  были  свинина,
баранина,  говядина, буйволиное мясо, три горшка мозгов, восемь бурдюков свежей
крови,  полбарреля свиных желудков для фарша, две дюжины гусей, корзина голубей
и три сетки кур, включая ту, что она уже унесла на кухню.
     - Я же помню,  что клала... - Беата отодвинула сетку с курами, что-то ища.
- А, вот! Я уж испугалась, что забыла.
     Мешок  воробьев.  Министр культуры хочет,  чтобы у  него  на  пиру  всегда
подавали воробьев.
     Несан ощутил,  что краснеет.  Всем известно, что воробьи и воробьиные яйца
едят,  чтобы  подстегнуть вожделение.  Впрочем,  Несан  несколько недоумевал по
этому  поводу.  Ему  плотское желание  никогда не  казалось чем-то,  что  нужно
подстегивать.  Когда  Беата поглядела ему  в  глаза,  чтобы убедиться,  что  он
мысленно составил список,  Несан  почувствовал непреодолимое желание что-нибудь
сказать - что угодно! - лишь бы сменить тему.
     - Беата,  как по-твоему,  мы  когда-нибудь очистимся от преступлений наших
предков и станем такими же чистыми в наших сердцах, как андерцы?
     Соболиная бровь девушки выгнулась.
     - Мы хакенцы.  Мы никогда не станем такими же хорошими,  как андерцы. Наши
души  темны и  не  могут стать чистыми.  Их  души  чисты и  не  могут поддаться
соблазну. Мы же никогда не сможем очиститься до конца. Мы можем лишь надеяться,
что нам удастся побороть нашу подлую натуру.
     Несан знал ответ не хуже нее.  Должно быть, из-за этого вопроса она сочтет
его безнадежным невеждой. Он никогда не умел правильно выражать свои мысли.
     Он хотел выплатить свой долг,  получить прощение и заслужить фамилию. Мало
кому  из  хакенцев удавалось добиться этой  привилегии.  Он  никогда не  сможет
сделать то,  что хочет,  если не добьется этого.  Несан опустил голову,  как бы
извиняясь за вопрос.
     - Но  я  хотел сказать...  за все это время разве мы не поняли ошибочность
пути наших предков? Разве ты не хочешь чего-то большего?
     - Я хакенка.  И не стою того,  чтобы решать свою судьбу. Тебе следовало бы
знать, что на этом пути подстерегает зло. Несан потер саднящий палец.
     - Но  некоторые хакенцы служат на  тех  путях,  что ведут к  прощению.  Ты
как-то  говорила,  что  тебе следовало бы  пойти в  армию.  Мне  бы  тоже этого
хотелось.
     - Ты  -  хакенец.  Тебе не  дозволено касаться оружия.  Это ты тоже должен
знать, Несан.
     - Я не имел в виду...  Я знаю, что не могу... Я просто хотел сказать... Не
знаю.  - Он сунул руки в карманы. - Я просто хотел сказать, что мне очень жаль,
что я не могу, только и всего. Что мне хотелось бы творить добро, доказать, что
я чего-то стою. Помогать тем, кому мы причинили страдания.
     - Я  понимаю.  -  Она указала на окна верхних этажей.  -  Министр культуры
лично  издал закон,  согласно которому хакенские женщины могут служить в  армии
наравне с андерками.  В законе, также сказано, что все должны относиться к этим
хакенкам с  должным  уважением.  Министр  сочувствует всем  народам.  Хакенские
женщины у него в огромном долгу.
     Несан понял, что так никогда не доберется до того, что действительно хочет
сказать.
     - Но разве ты не хочешь выйти замуж и...
     - Он также издал закон,  по которому хакенки могут работать и зарабатывать
себе  на  жизнь и  не  обязаны выходить замуж и  становиться рабынями хакенских
мужчин,   поскольку  последним  свойственно  порабощать,   и,   получив   такую
возможность даже  путем женитьбы,  они  охотно пользуются ею  даже в  отношении
своих соплеменников.  Министр Шанбор - герой всех хакенских женщин. И он должен
быть героем и для всех хакенских мужчин,  потому что несет вам культуру,  чтобы
вы  расстались с  вашей  воинственностью и  примкнули к  сообществу миролюбивых
граждан.  Я  могу принять решение вступить в  армию,  потому что это способ для
хакенок заслужить уважение. Таков закон. Закон Шанбора.
     Несан чувствовал себя, как на покаянии.
     - Я  уважаю тебя,  Беата,  хоть ты и  не в  армии.  Я знаю,  что ты будешь
творить добро, не важно, вступишь ты в армию или нет. Ты хороший человек.
     Пыл Беаты несколько поугас. Она легонько дернула плечом. Голос смягчился.
     - Главная причина, по которой я когда-нибудь пойду в армию, именно та, что
ты сказал: помогать людям и творить добро. Я тоже хочу творить добро.
     Несан завидовал ей. Будучи в армии, она сможет помогать общинам бороться с
трудностями и  бедами,  с  наводнениями и голодом.  Армия помогает нуждающимся.
Армейцев повсюду уважают.
     К  тому же сейчас не то что когда-то,  когда служить в  армии было опасно.
Теперь  есть  Домини  Диртх.  Если  задействовать Домини  Диртх,  это  заставит
повиноваться любого противника,  и  армии не  потребуется вступать в  битву.  К
счастью,  Домини Диртх теперь распоряжаются андерцы,  а они воспользуются таким
оружием только для поддержания мира. И никогда - чтобы умышленно нанести вред.
     Домини Диртх -  единственная хакенская вещь, которой пользовались андерцы.
Сами андерцы никогда не  смогли бы  разработать такую штуку сами -  они даже не
способны  мыслить  теми  гнусными категориями,  что  необходимы для  сотворения
такого оружия. Только хакенцы могли создать столь зловещее оружие.
     - Или я могла бы надеяться,  что меня пришлют на работу сюда,  как тебя, -
добавила Беата.
     Несан поднял взгляд.  Она смотрела на  окна третьего этажа.  Он уже открыл
рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл.
     Не отводя глаз от окон, она продолжила:
     - Однажды он приходил к Ингеру, и я его как следует разглядела. Бертран...
то есть министр Шанбор гораздо более привлекателен, чем мясник Ингер.
     Несан ничего в этом не понимал.  Женщины чирикают над мужчинами,  которые,
на его взгляд, совсем не красавцы. Министр Шанбор высок и, возможно, когда-то и
был  недурен собой,  но  сейчас в  его  темных,  как у  всех андерцев,  волосах
пробивалась седина. Женщины на кухне все время обсуждали его. А когда он входил
в  помещение,  некоторые заливались краской и  вздыхали.  Несану же  он казался
отвратительно старым.
     - Все  говорят,   что  министр  -   очень  обаятельный  человек,   Ты  его
когда-нибудь видел?  Разговаривал с  ним?  Я слышала,  будто он даже беседует с
хакенцами, как с обычными людьми. Все о нем очень хорошо отзываются. Я слышала,
как андерцы говорили, что в один прекрасный день он станет Сувереном.
     Несан прислонился к повозке.
     - Я его видел пару раз.
     Он  не  стал говорить ей,  что однажды министр Шанбор отвесил ему оплеуху,
когда он  выронил нож для масла и  тот упал возле ноги министра.  Несан считал,
что затрещину заслужил.
     Он  посмотрел на  девушку.  Та по-прежнему не сводила глаз с  окон.  Несан
опустил глаза и уставился на торчавшие из земли грязные корни.
     - Министра культуры все  любят  и  уважают.  Я  счастлив,  что  удостоился
работать на такого человека,  хотя я -  ничтожество.  То,  что он предоставляет
хакенцам работу, чтобы мы не голодали, - признак благородства его души.
     Беата вдруг растерянно огляделась по сторонам, вытирая руки о подол. Несан
подумал, что, возможно, сумеет теперь донести до нее свои чаяния.
     - Я надеюсь когда-нибудь стать хорошим.  Стать полезным обществу. Помогать
людям.
     Беата  поощрительно  кивнула.   И  этот  кивок  послужил  толчком.   Несан
решительно вздернул подбородок.
     - Я надеюсь однажды выплатить долг и заслужить фамилию,  а потом поехать в
Эйдиндрил, в замок Волшебника, и попросить волшебников назначить меня Искателем
Истины и  вручить мне  Меч  Истины,  чтобы я  вернулся сюда защищать андерцев и
творить добро.
     Беата моргнула. А потом расхохоталась.
     - Ты даже не знаешь,  где находится Эйдиндрил!  -  Между приступами хохота
она могла лишь качать головой.
     Он знал, где находится Эйдиндрил.
     - Это на север, а потом на восток, - пробормотал Несан.
     - Говорят,  Меч Истины -  волшебный. А магия - зловредная и грязная штука.
Что ты понимаешь в магии?
     - Ну... Ничего, наверное.
     - Ты ничегошеньки не понимаешь в  магии.  И в мечах -  тоже.  Ты наверняка
отрежешь им себе ногу!  -  Она взяла из повозки корзину с голубями и связку кур
и, хихикая, направилась на кухню.
     Несану захотелось умереть на  месте.  Он поведал ей свою самую сокровенную
мечту, а она обсмеяла его. Голова его поникла. Она права. Он хакенец. И никогда
не сможет доказать, что он чего-то стоит.
     Несан не  поднимал глаз  и  не  произнес ни  слова,  пока  они  разгружали
повозку.  Он  чувствовал себя  последним дураком.  И  ежеминутно мысленно пинал
себя.  Лучше бы он оставил свои мечты при себе. Ему страшно хотелось взять свои
слова обратно.
     Прежде чем они сняли с повозки последний груз,  Беата схватила его за руку
и  откашлялась,  будто  собиралась  высказаться дальше.  Несан  по-прежнему  не
поднимал глаз, твердо решив выслушать все, что она намерена высказать по поводу
его глупости.
     - Извини меня,  Несан.  Это  моя  гнусная хакенская сущность вынудила меня
быть жестокой. Я была не права, говоря тебе такие злые вещи.
     - Ты правильно высмеяла меня, - покачал он головой.
     - Послушай,  Несан...  У нас у всех есть несбыточные мечты. Это тоже часть
нашей гнусной сущности.  Мы  должны научиться быть лучше,  чем наши примитивные
мечты.
     Отбросив волосы со лба, он заглянул в ее серо-зеленые глаза.
     - У тебя тоже есть мечты,  Беата?  Настоящие мечты?  Что-то,  чего бы тебе
хотелось?
     - Вроде твоей глупой мечты стать Искателем Истины?
     Он кивнул. Девушка отвела взгляд.
     - Думаю,  это будет честно,  и  ты в  свою очередь сможешь посмеяться надо
мной.
     - Я не стану смеяться,  -  прошептал Несан, но она по-прежнему смотрела на
бегущие по синему небу облака и, казалось, не слышала его.
     - Мне  бы  хотелось научиться читать.  И  девушка искоса глянула на  него,
желая убедиться, засмеется ли он.
     Он не засмеялся.
     - Я об этом тоже мечтал.  -  Несан оглянулся,  нет ли кого поблизости.  Ни
души. Наклонившись, он вывел на устилавшей дно повозки грязи какие-то значки.
     Любопытство Беаты пересилило неодобрение.
     - Это буквы?
     - Это слово.  Я его выучил. Единственное, которое я умею читать. Я слышал,
как на  одном из  пиров один человек сказал,  что оно написано на  рукояти Меча
Истины. - Несан нарисовал черту под написанным в грязи словом. - Он вырезал его
на куске масла. Чтобы показать одной женщине на пиру. Это слово "Истина".
     Он рассказал ей,  что когда-то тот,  кого назначали Искателем,  был сильно
уважаемым человеком и  творил добро,  но  теперь Искатели -  всего лишь обычные
преступники в лучшем случае и головорезы - в худшем. Как их с Беатой предки.
     - Как все хакенцы,  -  поправила она.  -  Как мы  с  тобой.  Несан не стал
спорить, потому что знал: она права.
     - Вот еще одна причина,  по которой мне бы хотелось стать Искателем.  Я бы
восстановил доброе имя  Искателей,  каким оно  было когда-то,  чтобы люди снова
поверили в  истину.  Мне  бы  хотелось показать всем,  что  хакенец тоже  может
служить людям честно и благородно.  Это ведь послужит на благо,  правда?  Разве
это не поможет уравновесить наши преступления?
     Беата зябко потерла плечи, оглядываясь по сторонам.
     - Мечты  стать  Искателем -  детские и  глупые.  Научиться читать,  -  она
многозначительно  понизила  голос,  -  преступление.  Лучше  тебе  не  пытаться
научиться большему.
     - Знаю, - вздохнул он. - Но разве тебе никогда...
     - А магия -  зло.  И прикоснуться к волшебной вещи все равно что совершить
преступление.
     Она быстро оглянулась на кирпичный фасад за спиной и быстрым жестом стерла
написанное слово.  Несан  открыл  было  рот,  чтобы  возразить,  но  она  резко
оборвала:
     - Пора заканчивать дело.
     И взглядом указала на верхние окна.  Несан поднял глаза, и по спине у него
пробежал холодок. Из окна за ними наблюдал сам министр культуры.
     Несан схватил баранью тушу и  пошел к  кухонной двери.  Беата шла следом с
гусем в  одной руке и  мешком с  воробьями в другой.  Оба закончили разгрузку в
молчании. Несан сожалел, что сказал так много, а она - так мало.
     Когда они закончили,  он  собрался проводить ее  до  повозки под предлогом
проверить,  не забыли ли они чего, но мастер Драммонд поинтересовался этим сам,
и Беата сообщила ему,  что больше ничего не осталось.  Шеф-повар ткнул Несана в
грудь,  велев дочистить котлы. Потирая грудь, Несан поплелся к бадьям с мыльной
водой.  Он  оглянулся,  чтобы увидеть,  как Беата уходит,  в  надежде,  что она
посмотрит на него и он сможет хотя бы улыбнуться ей на прощание.
     На кухне появился помощник министра Шанбора Далтон Кэмпбелл. Несан никогда
не  видел  Далтона Кэмпбелла -  не  представлялось возможности,  -  но  неплохо
относился к нему,  потому что тот вроде бы никому не причинял неприятностей. Во
всяком случае, насколько было известно Несану.
     Недавно назначенный на  должность помощника министра,  Далтон Кэмпбелл был
андерцем  довольно  приятной  наружности,  с  типично-андерским  прямым  носом,
темноволосый и  темноглазый,  с волевым подбородком.  Такие нравились женщинам,
особенно  хакенкам.   Далтон  Кэмпбелл  выглядел  весьма  внушительно  в  своей
темно-синей кожаной безрукавке,  надетой поверх синего дублета.  И то, и другое
украшали красивые пуговицы.
     На  великолепном поясе  тонкой  работы  висели  отделанные серебром ножны.
Рукоять  красивого меча  обернута  красно-коричневой кожей.  Несану  до  смерти
хотелось иметь возможность носить такое же чудесное оружие. Он был убежден, что
девушки с ума сходят по мужчинам с мечами.
     Не успела Беата оглянуться на Несана или уйти, как Далтон Кэмпбелл быстрым
шагом пересек кухню и  взял ее под руку.  Девушка побелела.  У  Несана от ужаса
подвело  живот.   Он   инстинктивно  понял,   что  им   могут  грозить  большие
неприятности.  И опасался,  что знает их причину. Если министр, когда смотрел и
окно, увидел, как Несан написал в грязи слово...
     Далтон  Кэмпбелл  улыбнулся и  что-то  негромко  произнес.  Плечи  девушки
медленно расслабились, и одновременно развязался узел в животе Несана. Несан не
смог  разобрать всего,  но  расслышал,  что  Далтон  Кэмпбелл говорит что-то  о
министре Шанборе,  указывая головой на  ведущие наверх ступени в  дальнем конце
кухни. Глаза девушки расширились, она зарделась.
     А потом просияла.
     Далтон Кэмпбелл улыбался ей  всю дорогу до лестницы,  легонько подталкивая
девушку вперед,  хотя она и не нуждалась в понукании.  Казалось, она едва ли не
летит по воздуху. Ни разу не оглянувшись, Беата исчезла в дверном проеме.
     Мастер Драммонд отвесил Несану подзатыльник.
     - Чего стоишь, как пень? Ступай чисти противни!

                                    Глава 14

     Зедд проснулся от  стука двери.  Он чуть приоткрыл глаз,  ровно настолько,
чтобы увидеть,  как закрывающая дверной проем занавеска отодвигается в сторону.
И немного успокоился,  увидев, что пришла Ниссел, Дородная знахарка неторопливо
пересекла комнату.
     - Они уехали, - сообщила она.
     - Что  она сказала?  -  шепотом поинтересовалась Энн,  тоже чуть приоткрыв
глаз.
     - Ты уверена? - вполголоса переспросил Зедд.
     - Они  упаковали все,  что  привезли с  собой.  Взяли  запас еды.  Женщины
помогли им собрать все необходимое в  дорогу.  Я дала кое-какие травы,  которые
помогут при мелких недомоганиях.  Наши охотники дали им бурдюки и  оружие.  Они
быстро распрощались с  друзьями и  с  теми,  кого  полюбили.  И  заставили меня
пообещать,  что я как следует о вас позабочусь.  - Ниссел потерла подбородок. -
Обещание, которое нетрудно выполнить, судя по тому, что я вижу.
     - И ты видела,  как они уехали? - продолжал настойчиво расспрашивать Зедд.
- Ты точно уверена?
     Ниссел, чуть повернувшись, махнула рукой на северо-восток.
     - Они тронулись в путь.  Все трое.  Я проследила за их отъездом,  как ты и
велел.  Мне пришлось идти со  всеми до  самой околицы,  но  большинство жителей
пожелали проводить их  дальше  по  степи,  чтобы  подольше побыть с  ними.  Они
приглашали и меня пойти с ними,  так что мне тоже пришлось прогуляться в степь,
хотя мои ноги уже не  такие прыткие,  как прежде,  но я  решила,  что небольшую
прогулку они еще выдержат.
     Когда  мы  все  дружно  прошли  уже  довольно много,  Ричард предложил нам
вернуться и  не  мокнуть  зря  под  дождем.  Особенно  он  настаивал,  чтобы  я
поторопилась обратно к вам. Подозреваю, что они хотели ехать как можно быстрее,
а мы их задерживали, но они слишком вежливые, чтобы сказать об этом вслух.
     Ричард с Кэлен обняли меня и пожелали всего наилучшего.  Женщина в красной
коже обнимать меня не стала, но уклонила голову, выказывая мне свое уважение, а
Кэлен перевела мне  ее  слова.  Она  пожелала сообщить мне,  что будет защищать
Ричарда и Кэлен.  Она хорошая, эта странная женщина в красном, хотя она и не из
Племени Тины. Я пожелала им всем всего хорошего.
     Мы все,  кто пошел в степь,  стояли под дождем и махали им вслед, пока они
не превратились в  маленькие точки на горизонте.  Тогда Птичий Человек попросил
нас склонить головы.  И все вместе, следуя его словам, мы попросили духов наших
предков  присмотреть  за   людьми  нашего  племени  и   охранять  их  во  время
путешествия.  А потом Птичий Человек призвал ястреба и послал его с ними в знак
того,  что  наши  сердца остаются с  ними.  Мы  подождали,  пока  даже  ястреб,
кружащийся над ними, стал неразличим.
     А потом вернулись домой.
     Наклонив голову, Ниссел приподняла бровь.
     - Это  тебя  удовлетворило больше,  чем  мое  простое сообщение,  что  они
отбыли?
     Зедд откашлялся,  подумав,  что эта тетка,  когда ей некого лечить, должна
учить сарказму.
     - Что она сказала? - снова спросила Энн.
     - Она сказала, что они уехали.
     - Она уверена?
     Зедд отбросил одеяло.
     - Откуда мне  знать?  Она много болтает.  Но  мне кажется,  что они все же
уехали.
     Энн тоже отбросила шерстяное одеяло.
     - Я уж думала, что потом изойду под этой колючей штукой.
     Им  пришлось все  это  время  терпеливо и  молча  лежать  под  одеялами из
опасения,  что Ричард вдруг заявится обратно с  каким-нибудь вопросом или новой
идеей.  Мальчик частенько выкидывал всякие неожиданные номера.  Зедд не рискнул
поставить под угрозу весь план и позволить какой-то мелочи сорвать его.
     Пока они ожидали, Энн фырчала и потела. Зедд же предпочел вздремнуть.
     Довольная тем,  что  Зедд обратился к  ней  за  помощью,  Ниссел пообещала
проследить за отбывающей троицей и  сразу сообщить,  как только они уедут.  При
этом  она  сказала,  что  пожилым людям надо  держаться друг друга,  в  этом их
единственная защита от наглых юнцов.  Зедд был с ней полностью согласен.  Энн в
ответ лишь сверкнула глазами.
     Зедд стряхнул с рук солому и оправил балахон. Спина у Него затекла.
     - Спасибо за помощь,  Ниссел, - обнял он пожилую знахарку. - Премного тебе
благодарны. Та хихикнула ему в плечо.
     - Для тебя - все что угодно.
     И перед уходом ущипнула его за зад.
     - Как насчет этой тавы с медом, солнышко? - подмигнул ей Зедд.
     Ниссел вспыхнула. Взгляд Энн перебегал с одного на другую.
     - Что ты ей сказал?
     - О,  просто  поблагодарил за  помощь и  спросил,  нельзя ли  принести нам
чего-нибудь поесть.
     - Это самые колючие одеяла,  что я помню за всю свою жизнь,  -  пробурчала
Энн,  яростно почесывая руку.  -  Передай Ниссел мою благодарность, но, если не
возражаете, я обойдусь без щипка за задницу.
     - Энн присоединяется к моей искренней благодарности.  И она намного старше
меня.
     В Племени Тины возраст придавал больше значимости. Морщинистое лицо Ниссел
расплылось в ухмылке, и она потрепала его по щеке.
     - Пойду принесу вам обоим тавы с чаем.
     - Похоже,  она твоя большая поклонница.  -  Энн, отбросив волосы на спину,
проводила взглядом удалившуюся знахарку.
     - А почему бы и нет?
     Энн закатила глаза и стряхнула с платья солому.
     - Когда это ты  выучил язык Племени Тины?  Ты никогда не говорил Ричарду с
Кэлен, что знаешь его.
     - Ой. да я выучил его много лет назад! Я вообще много чего знаю. Но далеко
не  обо  всем  сообщаю.   Кроме  того,  я  всегда  считал,  что  полезно  иметь
пространство для маневра.  Может пригодиться.  Вот как сейчас,  например.  Но я
никогда на самом деле не лгал.
     Энн издала какой-то непонятный звук. .
     - Может, это и не ложь, но все же обман.
     - Кстати,  об обмане,  -  улыбнулся ей Зедд.  -  Я считаю,  что ты сыграла
просто блестяще. Весьма убедительно. Это заявление застало Энн врасплох.
     - Ну, я... э-э... Спасибо, Зедд, полагаю, да, я была очень убедительна.
     - Безусловно,  -  потрепал он  ее  по плечу.  Улыбку сменил подозрительный
взгляд.
     - Не пытайся меня умаслить,  старик!  Я  намного тебя старше и все это уже
видела-перевидела.  - Она погрозила ему пальцем. - Тебе прекрасно известно, что
я на тебя зла!
     - Зла? На меня? - ткнул себя пальцем в грудь Зедд. - Что я такого сделал?
     - Что ты сделал?  Мне нужно тебе напомнить слово "Шнырк"?  - Она принялась
вышагивать маленькими кругами,  подняв руки со скрюченными пальцами,  изображая
некое чудовище. - Ой, как страшно! Вот идет Шнырк! Ой, какой ужас! Ой-ой, какой
кошмар!
     Она резко остановилась перед ним.
     - Да что это взбрело в твою безмозглую башку?! Откуда вылезло это вздорное
словечко "Шнырк"?! Ты что, спятил?!
     - А что не так с названием "Шнырк"? - возмутился Зедд.
     Энн уткнула кулаки в свои объемистые бока.
     - Что не так? Да что это за название "Шнырк" для воображаемого монстра?
     - Ну, вообще-то очень хорошее.
     - Хорошее?!  Да  меня чуть удар не  хватил,  когда ты это сказал!  Я  была
уверена,  что  Ричард тут же  сообразит,  что мы  все сочинили,  и  будет долго
смеяться! Да я сама чуть было не расхохоталась!
     - Будет долго смеяться?  А  что такого смешного в слове "Шнырк"?  Отличное
слово. Присутствуют все необходимые элементы жуткого создания.
     - Ты окончательно сбрендил?  Да десятилетние пацаны, которых я застукивала
за какой-нибудь шкодой, которых хлебом не корми, дай только выдать какую-нибудь
историю о  преследующих их  монстрах,  так  вот  они могли мгновенно придумать,
когда я хватала их за ухо,  с десяток названий куда лучше, чем "Шнырк"! Ты хоть
понимаешь,  каких усилий мне стоило сохранить серьезное выражение лица? Не будь
стоящая перед нами проблема столь серьезной, мне бы вообще вряд ли это удалось!
А когда ты сегодня не единожды повторил его,  я думала, что наша затея рухнет в
одночасье!
     - Что-то я не заметил,  чтобы они смеялись, - скрестил Зедд руки на груди.
- Они  все  трое сочли это  довольно пугающим.  Мне показалось,  что у  Ричарда
задрожали колени, когда я впервые назвал это имя.
     Энн в сердцах хлопнула себя по лбу.
     - Нам  помогла только  чистая  случайность!  Ты  мог  все  испортить своей
глупостью! - Она помотала головой. - Шнырк! Надо же! Шнырк!
     Зедд подозревал,  что скорее всего таким образом проявляются ее отчаяние и
страх,  и  решил не мешать ей бухтеть и вышагивать.  Наконец Энн остановилась и
уставилась на него, искрясь яростью.
     - Да  где  ты  вообще,  во  имя  Создателя,  выудил такое бредовое имя для
монстра? Шнырк, ну надо же! - буркнула ока себе под нос.
     Зедд почесал затылок и откашлялся.
     - Ну, откровенно говоря, в молодости, когда я только что женился, я принес
моей молодой жене котенка.  Она полюбила эту зверюшку и  все время смеялась над
ее проделками. И мне ужасно нравилось, как у Эрилин от смеха слезы текут, когда
она  наблюдала за  этим крошечным комочком шерсти.  Я  спросил ее,  как  бы  ей
хотелось назвать котенка, а она ответила, что ей так нравится наблюдать за ним,
когда он  шныряет повсюду,  изучая предметы,  что ей хочется назвать его Шнырк.
Вот откуда я взял это имя. Именно поэтому оно мне всегда нравилось.
     Энн закатила глаза.  Потом,  поразмыслив над словами Зедда, вздохнула. Она
хотела было  что-то  сказать,  но  передумала и,  снова вздохнув,  сочувственно
погладила его по руке.
     - Ладно, все обошлось, - подвела она итог. - Все обошлось. - Наклонившись,
Энн подцепила пальцем одеяло и,  сворачивая его,  спросила: - Ас бутылкой? Той,
что,  как ты сказал Ричарду,  находится в  личном анклаве Великого Волшебника в
замке? Каких пакостей можно ожидать, когда он ее разобьет?
     - Ой,   да  это  обычная  бутылка,   которую  я  однажды  купил  но  время
путешествия.  Когда я ее увидел,  меня потрясло мастерство, с каким сделана эта
грациозная вещица.  И  после долгой торговли с  продавцом я наконец сбил цену и
купил ее  очень недорого.  Бутылка мне  так понравилась,  что по  возвращении я
поставил ее  на  постамент.  А  заодно она  служила напоминанием о  моем умении
торговаться,  поскольку я  приобрел ее за удивительно низкую цену.  Я посчитал,
что там она хорошо смотрится и позволяет мне гордиться собой.
     - Ну разве ты не умничка! - подколола его Энн.
     - Да,  большая.  Немного спустя я  увидел точно такую же бутылку,  которая
стоила вдвое меньше, причем без всякого торга. И я оставил купленную бутылку на
постаменте как напоминание о  том,  что не надо много о себе мнить лишь потому,
что ты Волшебник первого ранга.  Так что это просто старая бутылка,  хранящаяся
как  напоминание о  полученном уроке.  Поэтому,  когда Ричард ее  разобьет,  не
случится ровным счетом ничего.
     Энн, захихикав, покачала головой.
     - Не будь у тебя волшебного дара,  боюсь даже представить,  что бы из тебя
выросло.
     - А я боюсь того,  что нам предстоит обнаружить. Уже сейчас, поскольку его
магические способности уменьшались,  Зедд  начал  ощущать  ломоту  в  костях  и
слабость в мышцах. А ведь будет еще хуже.
     От мрачной правды этих слов улыбка Энн исчезла.
     - Я этого не понимаю.  То,  что ты сказал Ричарду,  - правда. Кэлен должна
быть его третьей женой,  иначе она не  может призвать шимов в  этот мир.  А  мы
знаем,  что шимы здесь,  хоть это и  невозможно.  Даже если принять во внимание
вывернутые  способы,   какими  магия  может  интерпретировать  события,   чтобы
выполнить все требования,  необходимые для воплощения в  жизнь каких-то  вещей,
Кэлен все равно лишь вторая его жена.  Была та девушка,  Надина,  и Кэлен. Один
плюс один равно двум. Кэлен может быть лишь второй по счету.
     - Мы знаем,  что шимов призвали, - пожал плечами Зедд. - Так что нам нужно
думать над этой проблемой, а не над тем, почему так вышло.
     Энн сварливо кивнула.
     - Думаешь,  этот твой внучек сделает так,  как ему сказано,  и  отправится
прямо в замок?
     - Он обещал.
     Энн уставилась на старого волшебника.
     - Мы с тобой говорим о Ричарде, не забыл?
     Зедд беспомощно развел руками.
     - Не знаю,  что мы еще могли сделать, чтобы вынудить его ехать в замок. Мы
дали ему все возможные мотивации,  от  благородных до  эгоистических,  чтобы он
поспешил туда.  Ему  делаться некуда.  Мы  продемонстрировали ему все ужасающие
последствия, если он не сделает того, что ему велели.
     - Да...  -  Энн погладила свернутое под мышкой одеяло.  -  Мы сделали все,
разве что правды не сказали.
     - Мы  практически сказали ему правду о  том,  что произойдет,  если он  не
поедет в  замок.  Это вовсе не ложь,  если не считать того,  что вся правда еще
более мрачная,  чем нарисованная нами картинка.  Я знаю Ричарда. Кэлен призвала
шимов,  чтобы спасти ему жизнь.  И  он предпринял бы все мыслимое и немыслимое,
чтобы вернуть все на свои места. И сделал бы только хуже. Мы не можем позволить
ему  играть с  огнем.  Мы  дали ему то,  что ему нужно больше всего,  -  способ
помочь.  Его единственное спасение -  замок.  Шимы не могут настигнуть его там,
где их призвали, а Меч Истины скорее всего единственная волшебная вещь, которая
еще действует. Мы обо всем позаботимся сами. Кто знает, если он окажется вне их
досягаемости, возможно, угроза умрет сама по себе.
     - Надежда довольно слабая. Впрочем, полагаю, ты прав, - согласилась Энн. -
Он очень решительный человек. Весь в деда.
     Энн аккуратно положила одеяло на матрас.
     - Но он должен быть защищен любой ценой.  Он - вождь Д'Хары и собирает под
свои знамена земли, чтобы сразиться с Имперским Орденом. А в Эйдиндриле, помимо
того что он там будет в  безопасности,  он сможет продолжать ковать новый союз.
Он уже доказал свои способности вождя.  Пророчества предупреждают, что только у
него есть шанс успешно вести нас в этой борьбе. Без него нам наверняка конец.
     Вернулась Ниссел с подносом тавы с медом и мятой.  Улыбнувшись Зедду,  она
предоставила Энн снять три горячие чашки чая, которые она тоже принесла. Ниссел
поставила поднос на  пол перед матрасами и  уселась на  тот,  на котором прежде
лежал  Зедд.  Энн  подала знахарке чашку и  пристроилась на  свернутом одеяле в
голове второго матраса.
     - Иди сядь и  поешь немного тавы с медом,  прежде чем тронешься в путь,  -
похлопала Ниссел подле себя по матрасу.
     Зедд,  размышляя о серьезных вещах, с едва заметной улыб-. кой опустился с
ней  рядом.  Знахарка почувствовала его  смурное настроение и  молча приподняла
поднос,  предлагая таву. Зедд, видя, что она понимает его озабоченность, хоть и
не знает причины, благодарно обнял ее рукой за плечи и взял кусок тавы.
     - Жаль,  что нам ничего не  известно об  этой книге,  что упомянул Ричард.
"Близнец Горы".  -  Зедд слизнул мед с хрустящей корочки.  -  И хотелось бы мне
знать, что он сам о ней знает.
     - Похоже, ничего. Верна сообщила лишь, что уничтожена.
     Об этом Энн знала еще до того, как Ричард спросил. Она предложила спросить
при помощи путевого журнала,  хотя магия последнего уже исчезла, лишь для того,
чтобы скрыть от Ричарда истинное положение дел.
     - Жаль,  что я  не видел книгу до того,  как ее уничтожили.  Энн некоторое
время жевала, а потом спросила:
     - Зедд,  а что,  если мы не сможем их остановить?  Наша магия уже начинает
сдавать. И вскоре исчезнет вовсе. Как мы остановим шимов без волшебства?
     Зедд слизнул мед с губы.
     - Я по-прежнему считаю,  что ответ можно найти там,  где шимы были зарыты,
где-то  в  Тоскле.  Или  как  там она нынче называется.  Возможно,  мне удастся
отыскать там книги. Книги по истории или культуре страны. Не исключено, что там
имеются нужные мне ключи.
     Зедд  слабел с  каждым днем.  Исчезающая магия  словно высасывала из  него
жизнь. Путешествие будет долгим и трудным. И у Энн - те же заботы.
     Ниссел прижалась к  нему,  радуясь тому,  что  может просто побыть рядом с
кем-то,  кто интересуется ею как женщиной, а не нуждается в ее лечении. Лечение
ему  не  поможет.  Она действительно нравится ему.  А  еще он  сочувствовал ей,
женщине,  которую  большинство людей  не  понимает.  Трудно  быть  непохожей на
других.
     - У  тебя  есть хоть какие-то  предположения,  как  можно изгнать шимов из
этого мира? - жуя, поинтересовалась Энн.
     Зедд разломил кусок тавы пополам.  - Только те, что мы уже обсуждали. Если
Ричард останется в  замке,  то,  не  имея возможности добраться до  него,  шимы
вполне могут отправиться обратно в Подземный мир и без нашей помощи. Я понимаю,
что надежда на это весьма слабая,  но мне всего-то надо отыскать способ загнать
их на место, если понадобится. А ты? Есть идеи?
     - Ни одной.
     - И  ты по-прежнему хочешь попытаться вытащить из лап Джегана своих сестер
Света?
     Энн отшвырнула корешок.
     - - Магия Джегана исчезнет точно так  же,  как и  остальное волшебство.  И
сноходец потеряет свою власть над сестрами. Нынешняя ситуация предоставляет мне
возможность. И я должна ею воспользоваться.
     - Да,  но у Джегана все равно в распоряжении остается огромная армия.  Для
человека,  столь часто критикующего мои  планы,  ты  не  более изобретательна в
смысле тактики, чем я.
     - Награда вполне оправдает риск,  -  возразила Энн.  -  Ни  за  что бы  не
призналась...  Но,  раз уж наши пути расходятся, скажу. Ты очень умный человек,
Зеддикус З'ул Зорандер.  И  я буду скучать без твоей беспокойной персоны.  Твои
хитроумные затеи не единожды спасали наши шкуры.  Я восхищаюсь твоей стойкостью
и понимаю, откуда она у Ричарда.
     - Правда?  Ну и все равно мне не нравится твой план. И никакая лесть этого
не изменит.
     Энн лишь улыбнулась.
     Ее план был слишком примитивным,  но Зедд понимал аббатису.  Спасти сестер
Света необходимо,  и не только потому,  что они пленницы жестоких врагов.  Если
шимов изгонят,  то Джеган снова сможет управлять колдуньями и,  соответственно,
их силой.
     - Энн, страх может быть могучим господином. Если некоторые сестры Света не
поверят твоим словам,  что они могут бежать,  ты  не  имеешь права позволить им
оставаться угрозой, хоть и невольной, для нас.
     Энн искоса глянула на него.
     - Знаю,
     Он просил ее либо спасти их, либо убить.
     - Зедд,  -  мягко,  с  состраданием произнесла она,  -  я  не хочу об этом
говорить, но если то, что сделала Кэлен...
     - Знаю.
     Призвав шимов,  Кэлен прибегла к их помощи, чтобы спасти Ричарду жизнь. Но
всему есть своя цена.  В  обмен на возможность удержать Ричарда в мире живых до
тех пор,  пока он не поправится, Кэлен невольно лишила шимов единственного, что
им необходимо, чтобы тоже остаться в мире живых.
     Души. Души Ричарда.
     Но в замке он будет в безопасности.  Место,  где их призвали, спасительное
убежище для того, по чью душу они пришли.
     Зедд  поднес половинку тавы  к  губам Ниссел.  Та,  улыбнувшись,  откусила
солидный кусок.  А  затем дала  ему  откусить от  своего куска,  предварительно
коснувшись им кончика его носа. Дурачество пожилой знахарки, измазавшей ему как
маленькая девочка, кончик носа медом, вызвало у волшебника смешок.
     - А что было потом с этим твоим котом, Шнырком? - спросила наконец Энн.
     Зедд нахмурился, пытаясь вспомнить.
     - По  правде говоря,  не  помню.  Тогда  только началась война с  Д'Харой,
развязанная другим дедом  Ричарда,  Панизом Ралом.  Жизнь тысяч людей оказалась
под  угрозой.  Меня еще только должны были назначить Волшебником первого ранга.
Эрилин была беременна.
     Наверное,  во  всей этой кутерьме мы его просто где-то потеряли.  В  замке
полно  мест,   где  водятся  мыши.  Думаю,  котишка  счел  шныряние  там  более
привлекательным,  чем жизнь подле двух занятых людей.  -  Зедд сглотнул от боли
воспоминаний. - Когда я переехал в Вестландию и родился Ричард, у меня всегда в
память об Эрилин и родном доме жил кот.
     Энн мягко улыбнулась.
     - Надеюсь,  ты  не называл своих котов Шнырками и  у  Ричарда не возникнет
внезапной ассоциации.
     - Нет, - прошептал Зедд. - Никогда не называл.

                                    Глава 15

     Несун!  -  заорал мастер Драммонд.  Несан сжал губы,  безуспешно,  как  он
понимал,   стараясь  не   покраснеть.   Вежливо  улыбаясь,   он  пробежал  мимо
ухмылявшихся женщин.
     - Да, господин?
     - Принеси еще яблоневых поленьев, - махнул рукой мастер Драммонд в сторону
черного хода.
     Несан, поклонившись и произнеся "слушаюсь, господин", помчался за дровами.
Хотя на кухне витали божественные ароматы - от разогретого масла, лука и специй
до аппетитного запаха жареного мяса,  -  он был только рад убраться подальше от
грязных котлов. От их постоянной чистки и отскабливания у него болели пальцы. А
еще он радовался, что мастер Драммонд не велел принести и дубовых поленьев.
     Направляясь рысцой под  теплыми солнечными лучами к  Поленнице,  он  снова
задумался над  тем,  зачем  министру  Шанбору  могла  понадобиться Беата.  Она,
впрочем,  сама-то  была несказанно этому рада.  Похоже,  все женщины приходят в
экстаз, когда им представляется возможность увидеть министра.
     Несан же ровным счетом ничего особенного в этом мужчине не видел.  В конце
концов,  у  него  же  седина в  волосах,  он  старик.  Несан не  мог  себе даже
вообразить себя настолько старым,  чтобы стать седым.  От одной только мысли об
этом он кривился от отвращения.
     Когда он  добежал до поленницы,  что-то привлекло его внимание.  Он сложил
ладонь козырьком,  чтобы защитить глава от  солнца,  и  огляделся по  сторонам.
Сначала он  подумал,  Что приехал очередной поставщик,  но это оказался Броуни,
все еще стоявший с повозкой мясника.
     Несан все  это  время был  занят делами на  кухне и  думал,  Что Беата уже
уехала. В доме имелось много других выходов, И он никак не узнал бы, уехала она
или нет. А потому предположил, что Беата давно ушла.
     Прошло ведь не  меньше часа,  как  она  поднялась наверх.  Министр Шанбор,
наверное,  хотел передать с ней послание мяснику. Какой-нибудь особый заказ для
гостей. Наверняка он уже давно ее отпустил.
     Так почему же повозка до сих пор здесь?
     Несан  наклонился и  взял  полено,  озадаченно покачав головой.  Наверное,
министр Шанбор травит ей какие-нибудь байки.
     Он  вытащил  из  поленницы вторую  деревяшку.  Почему-то  женщины  обожают
слушать истории министра,  а  он  любит рассказывать.  Он  постоянно беседует с
женщинами,  рассказывает  им  всякое-разное.  Иногда  на  ужинах  и  пирах  они
собираются вокруг  него  хихикающими кучками.  А  может,  они  просто проявляют
вежливость - министр ведь, в конце концов, важная персона.
     С  ним-то.  Несаном,  девушки никогда не  стараются быть вежливыми,  да  и
слушать его  тоже не  больно-то  жаждут.  Несан набрал охапку поленьев и  пошел
обратно.  Сам он полагал свои рассказы о  том,  как они с  приятелями напились,
довольно смешными, но девушки почему-то не хотели слушать их.
     Что ж,  хотя бы Морли его байки нравятся.  Морли и  остальным,  кто спит с
Несаном в  одной комнате.  Они все любили травить друг другу байки и все любили
напиваться. А чем еще заняться в редкие свободные часы?
     Впрочем,  после коллективных покаяний они  иногда могли перекинуться парой
слов с девушками,  если вся работа сделана и не надо к ней возвращаться.  Но на
Несана,  как и на остальных,  коллективные покаяния, те жуткие вещи, что на них
рассказывали,  оказывали подавляющее воздействие. Иногда, вернувшись домой, они
напивались, если им удавалось стащить вина или эля.
     Когда  Несан  перетаскал с  дюжину охапок,  мастер Драммонд поймал его  за
рукав и сунул в руку листок бумаги.
     - Отнеси это пивовару.
     Несан привычно поклонился,  пробормотав "слушаюсь,  господин",  и  побежал
выполнять поручение.  Прочитать,  что  написано  на  бумаге,  он  не  мог,  но,
поскольку предстоял пир и  ему уже доводилось носить такого рода послания,  эти
написанные в  столбик слова  скорее всего были  заказом.  Несан был  рад  этому
необременительному  поручению:   работы  не  требовалось  никакой,   а   заодно
представлялась возможность убраться на  некоторое время  подальше от  кухонного
шума и жара. Конечно, там всегда есть шанс стащить что-нибудь вкусненькое - вся
готовящаяся заманчивая еда предназначалась гостям, а не прислуге. Но иногда ему
просто хотелось оказаться подальше от царивших на кухне гама и суеты.
     Старый пивовар-андерец, чьи темные волосы почти все вылезли, а те, что еще
оставались,  давно поседели,  крякнул,  прочитав принесенную Нееаном бумагу.  И
вместо  того,  чтобы  отослать Несана обратно,  велел  ему  притащить несколько
тяжелых  мешков  с  зерном.  Обычное  дело.  Поскольку  Несан  был  всего  лишь
поваренком,  любой мог  ему  приказать что  угодно.  Несан вздохнул,  сочтя это
наказанием за  то,  что слишком медленно шел сюда и  не станет особо торопиться
обратно.
     Направляясь  к  помещениям,  куда  складывались  поставляемые  в  поместье
продукты, он отметил, что Броуни по-прежнему стоит на месте. Юноша порадовался,
увидев,  что ему предстоит притащить лишь десять мешков. Когда он закончил, его
немедленно отослали обратно на кухню.
     Все еще пытаясь отдышаться,  он зашагал служебными коридорами на кухню. По
дороге попадалось много народу,  но,  за исключением одного, все слуги-хакенцы.
Так  что кланяться пришлось лишь единожды.  Шаги эхом разносились по  лестнице,
когда он поднимался к кухне, но перед самой дверью Несан остановился.
     Он  поглядел на  дверной проем  лестницы,  что  вела  на  третий этаж.  На
ступеньках никого.  И в коридоре тоже.  Мастер Драммонд наверняка поверит, если
ему  сказать,  что  пивовар приказал ему принести мешки.  Мастер Драммонд занят
приготовлениями к вечернему пиру,  так что вряд ли поинтересуется, сколько было
мешков, и уж, безусловно, не станет тратить время на проверку.
     Несан  уже  летел  наверх через  две  ступеньки.  Он  твердо решил пойти и
быстренько глянуть самому. На что и зачем ему кто надо, он и сам не знал.
     На втором этаже он бывал лишь дважды,  а на третьем и новее один раз,  как
раз неделю назад,  когда относил новому помощнику министра,  Далтону Кэмпбеллу,
заказанное им  блюдо.  Тогда один  из  служащих андерцев велел Несану поставить
поднос  с  нарезанным мясом  на  столе  в  пустом кабинете.  На  верхних этажах
поместья,  в  том  же  западном крыле,  где располагалась и  кухня,  находились
служебные кабинеты.
     Кабинет министра,  по  идее,  должен находиться на третьем этаже.  Судя по
тому,  что Несану довелось слышать,  у министра много кабинетов. Хотя зачем ему
больше одного,  Несан никак не  мог  понять.  И  никто не  потрудился ему итого
объяснить.
     Несан слышал,  что на первом и втором этажах западного крыла располагалась
огромная Библиотека Андерита.  Там  хранились сведения о  богатой и  образцовой
культуре страны,  и она привлекала в поместье ученых и прочих важных людей. Как
учили  Несана,  культура Андерита -  источник гордости его  граждан  и  предмет
всеобщей зависти.
     На  третьем этаже восточного крыла находились личные покои министра и  его
семьи.  Его дочь,  моложе Несана на пару-тройку лет и, по слухам, полная дрянь,
отбыла в  какую-то  академию.  Несан видел ее лишь издалека,  но посчитал,  что
описание ей дали верное. Старшие слуги иногда шептались об андерском гвардейце,
которого заковали в  цепи из-за того,  что Марси или Марсия -  в зависимости от
того,  кто рассказывал,  -  обвинила его в чем-то там таком.  Версии были самые
разные:  гвардеец ничего не сделал, просто спокойно стоял на страже в коридоре;
подслушивал барышню; изнасиловал ее.
     На  лестнице  послышались голоса.  Несан  замер,  затаив  дыхание.  Ничего
страшного, просто кто-то прошел по первому этажу, внизу. Наверх никто не шел.
     К счастью,  госпожа Хильдемара Шанбор,  жена министра,  редко появлялась в
западном крыле,  где работал Несан.  Госпожа Шанбор была андеркой, заставлявшей
дрожать даже самих андерцев.  У нее был скверный характер,  и ей вечно не могло
угодить никто и  ничто.  Она  увольняла слуг лишь за  то,  что  они  осмелились
поднять глаза, проходя мимо нее по коридору.
     Знающие люди  говорили Несану,  что  лицо госпожи Шанбор вполне под  стать
характеру:  тоже страшное.  Тех несчастных,  что, проходя мимо нее по коридору,
осмеливались глянуть на  госпожу Шанбор,  выгоняли мгновенно.  И  все они стали
нищими побирушками.
     Женщины на кухне говорили, что в ближайшие несколько недель госпожу Шанбор
не увидит никто, потому что она чем-то достала по очередному разу министра и он
наградил ее  синяком под глазом.  Другие же  утверждали,  что она просто жалкая
пьянчужка.  Одна из горничных шепнула,  что госпожа время от времени выезжает с
любовником.
     Несан добрался до верхней ступеньки.  В коридоре третьего этажа не было ни
души.  Бьющие в  окна  солнечные лучи  падали на  голый  деревянный пол.  Несан
немного постоял на  площадке у  лестницы.  Сюда выходили три двери.  Он оглядел
коридоры справа и слева, не зная, по какому пойти.
     Его  ведь  может  остановить кто  угодно,  от  гонца  и  до  стражника,  и
поинтересоваться,  а что он,  собственно,  тут забыл.  И что он ответит? Несану
как-то совершенно не хотелось становиться нищим.
     Ровно настолько,  насколько он не любил работать,  он любил поесть.  Такое
впечатление,  что он постоянно голоден. Конечно, еда была не такой хорошей, как
подавали  гостям  или  знатным  обитателям поместья,  но  вполне  сносной  и  в
достаточном количестве.  А  когда никто не видел,  они с приятелями раздобывали
себе вина и эля. Нет, ему совсем не хочется нищенствовать.
     Он  осторожно вышел на  середину площадки.  Что-то  острое вонзилось ему в
ногу.  Булавка.  Булавка  со  спиральной головкой.  Та,  которой  Беата  обычно
скалывала воротник платья.
     Несан поднял ее, не понимая, что это может означать. Можно взять булавку и
потом отдать ей.  Возможно,  Беата обрадуется,  что пропажа нашлась. А может, и
нет.  Может,  лучше оставить ее лежать здесь, чем потом объяснять кому бы го ни
было,  особенно Беате,  как эта булавка у  него оказалась?  Может,  она захочет
узнать,  зачем это он поперся сюда,  наверх?  Ее-то пригласили,  а  его -  нет.
Может, она подумает, что он за ней шпионил?
     Несан уже наклонился,  чтобы положить булавку на место,  как вдруг заметил
какое-то движение -  тень,  мелькнувшую под высокой дверью впереди.  Он склонил
голову набок.  Ему показалось, что он услышал голос Беаты, но он не был уверен.
Но приглушенный смех слышался точно.
     Несан снова поглядел направо и налево.  Ни души.  Вряд ли это будет похоже
на то,  что он собрался идти по коридору. Он ведь всего лишь ступил на площадку
возле лестницы.  Если Кто-нибудь спросит,  он всегда может сказать,  что просто
хотел выйти в  коридор,  чтобы полюбоваться прекрасным видом из  окна  третьего
этажа. Поглядеть на гордость Андерита - пшеничные поля, окружающие Ферфилд.
     Несану такая версия показалась вполне правдоподобной.  Возможно, на него и
наорут, но вряд ли выгонят с работы всего лишь за то, что глядел в окно.
     Сердце бешено колотилось.  Колени тряслись.  Не  желая  больше размышлять,
Несан на цыпочках подкрался к  толстой Деревянной двери.  И услышал нечто вроде
женских всхлипов. А еще - смех и тяжелое дыхание мужчины.
     В  стеклянной ручке  навсегда застыли сотни маленьких пузырьков.  Ключа не
было  и,  соответственно,  под  резной медной пластиной вокруг ручки не  было и
замочной скважины. Несан очень медленно и осторожно начал опускаться на живот.
     Чем ниже он опускался и чем более приближался к щели под дверью, тем лучше
становилось слышно. На слух казалось, что за дверью какой-то мужчина над чем-то
тяжело трудится.  А  смеялся второй мужчина.  Доносились до  Несана и  жалобные
женские всхлипы, будто женщине не хватало дыхания. Беата, подумал он.
     Несан  прижался  правой  щекой  к  холодному  натертому  дубовому  полу  и
придвинулся ближе  лицом к  трехсантиметровой щели  под  дверью.  Он  мало  что
увидел: стоящие слева ножки кресла, а перед ними ногу в черном сапоге, с обитым
серебряными заклепками голенищем.  Нога  чуть  шевелилась.  Поскольку она  была
одна, должно быть, мужчина сидел нога на ногу.
     Несан почувствовал,  как  волосы у  него на  затылке становятся дыбом.  Он
отлично помнил владельца этого сапога.  Тот самый мужчина в  странном плаще,  с
кольцами и жутким оружием.  Мужчина, что долго смотрел на Беату, когда проезжал
мимо ее повозки.
     Источника  звуков  Несан  не  видел.  Тогда  он  беззвучно  перевернулся и
посмотрел под дверь левым глазом, еще плотнее прижавшись лицом к двери.
     И моргнул. Сначала от изумления, а потом от ужаса.
     Беата лежала навзничь на  полу.  Ее синее платье было задрано до талии.  А
между  обнаженными раздвинутыми ногами двигался голый  снизу по  пояс  мужчина,
вонзаясь в нее быстро и яростно.
     Несан вскочил на ноги, сраженный увиденным наповал. И попятился. Он тяжело
дышал,  глаза вылезли на  лоб,  от ужаса скрутило живот.  От зрелища обнаженных
раздвинутых ног  Беаты.  И  министра между ними.  Несан повернулся к  лестнице,
слезы застилали ему глаза. Он ловил воздух ртом, как вытащенный из воды карп.
     Раздались шаги.  Кто-то поднимался.  Несан замер посреди площадки в десяти
футах от двери и  десяти футах от ступенек,  не зная,  что делать.  Оглядел оба
коридора,  судорожно пытаясь сообразить,  удастся ли ему спрятаться в  одном из
них, или это окажется ловушкой и его поймают стражники и закуют в цепи.
     На площадке между этажами остановились два человека. Две женщины. Андерки.
Они болтали о предстоящем вечером пире. Кто на нем будет, кого не пригласили, а
кто приглашен.  Хотя они говорили едва слышно,  чуть ли не шепотом, обостренные
страхом чувства позволяли Несану слышать все  очень отчетливо.  В  ушах стучала
кровь,  он  тяжело  дышал,  охваченный паникой,  и  молился,  чтобы  женщины не
поднялись на третий этаж.
     Дамы перешли к  обсуждению нарядов,  в  которые облачатся,  чтобы привлечь
внимание министра Шанбора.  Несан ушам своим не верил,  слушая разговор о  том,
насколько глубоким  они  осмеливаются носить  декольте.  Представшая у  него  в
воображении картинка была бы  весьма соблазнительной,  не будь он столь напуган
тем,  что его могут застукать там,  где ему вовсе не положено находиться. И где
он  видел то,  чего видеть не  положено.  За это его вполне могут вышвырнуть на
улицу или даже сделать с ним что похуже. Гораздо хуже.
     Одна из  женщин казалась посмелее второй.  Вторая заявила,  что  хотела бы
быть замеченной,  не  более того.  Первая хихикнула и  сказала,  что  отнюдь не
возражает быть  не  только  замеченной и  что  второй не  следует беспокоиться,
потому что  их  мужья  будут лишь  счастливы,  если  их  женам удастся добиться
полного внимания министра.
     Несан повернулся, чтобы глянуть на министерскую дверь. Кое-кто уже привлек
внимание министра. Беата.
     Он осторожно отступил влево.  Пол скрипнул.  Несан настороженно замер, ему
казалось, что уши у него выросли вдвое. Дамы внизу хихикали над своими мужьями.
Несан попятился примерно на фут. По спине у него струился пот.
     Дамы внизу двинулись дальше,  не переставая болтать. Несан затаил дыхание.
И услышал,  как распахнулась дверь. Ему захотелось крикнуть женщинам, чтобы они
поторопились и  шли сплетничать куда-нибудь еще.  Одна из  женщин упомянула имя
мужа другой - Далтон.
     Дверь за ними закрылась. Несан выдохнул.
     И тут прямо перед ним резко распахнулась дверь кабинета министра.
     Огромный чужестранец держал Беату  за  плечо.  Девушка двигалась к  Несану
спиной.  Мужчина швырнул ее,  будто она весила не больше,  чем пуховая подушка.
Беата с тупым стуком приземлилась на пол.  Она не знала,  что Несан стоит прямо
за ней.
     Равнодушные  глаза  чужестранца встретились с  широко  раскрытыми  глазами
Несана.  Густые  темные  волосы  мужчины прямыми прядями падали ему  на  плечи.
Одежда тоже была темной,  в кожаных пластинах, ремнях и кожаных лентах. Большая
часть его  оружия лежала на  полу  комнаты.  Казалось,  он  не  особенно в  нем
нуждается.  Мужчина  выглядел  так,  будто  вполне  способен  своими  огромными
жилистыми руками свернуть шею кому угодно.
     Когда  незнакомец повернулся,  Несан  с  ужасом понял,  что  странный плащ
сделан  из  скальпов.  Поэтому  плащ  и  выглядел  покрытым клочьями волос.  Он
действительно был покрыт клочьями волос.  Человеческих волос.  Всех цветов,  от
светлых до черных.
     Из  глубины  комнаты  министр  окликнул  чужеземца "Стейн!"  и  кинул  ему
крошечный белый  предмет одежды.  Стейн  поймал белые трусики Беаты и  растянул
двумя мясистыми пальцами,  чтобы взглянуть на них.  Затем швырнул их девушке на
колени,  пока  она,  сидя  на  полу,  пыталась отдышаться,  прилагая гигантские
усилия, чтобы не расплакаться.
     Стейн  равнодушно поглядел Несану  в  глаза  и  улыбнулся.  От  улыбки его
покрытое густой щетиной лицо сморщилось.
     Он весело подмигнул Несану.
     Несан обалдел от  полного равнодушия мужчины к  тому,  что  есть свидетель
происшедшего.  Министр, застегивая штаны, выглянул из двери. Он тоже улыбнулся,
затем вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.
     - Не пройти ли нам теперь в библиотеку?
     - После вас, министр, - жестом пригласил его Стейн.
     Беата сидела,  опустив голову,  а двое мужчин, дружески беседуя, двинулись
по коридору и  ушли.  Она казалась слишком убитой происшедшим,  лишившейся всех
иллюзий. И у нее не было сил встать и уйти, вернуться к прежней жизни.
     Обратившись в статую,  Несан ждал, надеясь, что случится невозможное и она
не  оглянется,  что  она  слишком  растерянна,  что  кинется сразу  по  другому
коридору, не заметит его, стоящего, затаив дыхание, за ее спиной.
     Тихо всхлипывая, Беата поднялась. Повернулась. Увидела Несана - и застыла.
Юноша стоял неподвижно, больше всего на свете сожалея о том, что поднялся сюда.
Он явно увидел куда больше, чем хотел.
     - Беата...  -  Несан хотел спросить, не больно ли ей, но, конечно, ей было
больно.  Хотел утешить ее,  но  не  знал как,  не мог найти нужных слов.  Хотел
обнять ее и защитить, но боялся, что она неверно истолкует его заботу.
     Лицо Беаты превратилось в  маску слепой ярости.  Ни с  того ни с  сего она
отвесила Несану такую мощную оплеуху, что у него зазвенело в ушах.
     Несан мотнул головой,  в  глазах потемнело.  Ему показалось,  будто кто-то
идет по  коридору,  но он не был в  этом уверен.  Пытаясь сохранить равновесие,
Несан хотел ухватиться за перила, но схватил лишь воздух и грохнулся на колено,
упершись рукой в пол.  Мелькнул подол синего платья: Беата понеслась вниз, и ее
быстрые шаги эхом разнеслись по лестнице.
     Скула горела огнем и  жутко болела.  В  глазах потемнело.  Несан поразился
силе ее удара. Его мутило. Он моргнул, пытаясь восстановить зрение.
     Вдруг кто-то взял его под руку и  помог подняться.  Перед глазами возникло
лицо Далтона Кэмпбелла.
     В отличие от тех двоих Кэмпбелл не улыбался, а пристально смотрел Несану в
глаза,   внимательно  изучая,   как   мастер   Драммонд   изучал   принесенного
рыботорговцем палтуса. Перед тем как выпотрошить.
     - Как тебя зовут?
     - Несан, господин. Я работаю на кухне, господин. Кэмпбелл бросил взгляд на
лестницу.
     - Далековато ты забрел от кухни, тебе не кажется?
     - Я относил записку пивовару.  - Несан вдохнул поглубже, стараясь говорить
так, чтобы голос не дрожал. - И как раз возвращался на кухню, господин.
     Рука, сжимавшая локоть Несана, подтянула его ближе.
     - Поскольку ты торопился к пивовару -  вниз,  в подвальный этаж, - а затем
быстро вернулся на кухню, что на первом этаже, ты, вероятно, очень трудолюбивый
юноша.  И у меня не должно быть никакого повода припоминать, будто я видел тебя
на третьем этаже.  -  Он выпустил локоть Несана. - Кажется, я припоминаю, будто
видел тебя внизу,  когда ты несся обратно на кухню от пивовара. И не бродил где
ни попадя по дороге.
     Беспокойство за Беату отошло на второй план,  вытесненное надеждой. Может,
еще удастся выкрутиться и он не окажется на улице?
     - Да,  господин.  Я  возвращаюсь прямо на  кухню.  Далтон Кэмпбелл положил
ладонь на рукоять меча.
     - Ты работал и ничего не видел, так?
     Несан сглотнул комок.
     - Да,  господин.  Ничегошеньки.  Клянусь.  Только  что  министр Шанбор мне
улыбнулся.  Господин министр -  великий человек.  Я очень благодарен, что такой
великий человек, как он, предоставил работу такому ничтожному хакенцу, как я.
     Уголки губ  Далтона Кэмпбелла чуть дрогнули,  из  чего Несан сделал вывод,
что  помощнику  министра,  возможно,  понравились  эти  слова.  Он  побарабанил
пальцами по гарде меча. Несан глаз не сводил с господского оружия.
     - Я  хочу  быть  хорошим и  стать  достойным членом  двора.  Заслужить мое
содержание, - сказал он. Улыбка Кэмпбелла стала шире.
     - Это  действительно приятно слышать.  Ты  кажешься мне  приличным молодым
человеком.  Может  быть,  если  ты  так  честен в  твоих стремлениях,  я  смогу
рассчитывать на тебя?
     Несан не понял,  в чем именно на него можно рассчитывать, но без колебаний
ответил:
     - Да, господин.
     - Ты поклялся, что ничего не видел, возвращаясь на кухню. Таким образом ты
доказал мне,  что ты паренек не без способностей.  Возможно,  из числа тех,  на
кого можно возложить больше ответственности.
     - Ответственности, господин?
     В темных глазах Далтона Кэмпбелла светился пугающий,  недоступный обычному
пониманию ум. Такой, как казалось Несану, мыши видят в глазах кошек.
     - Иногда  нам  нужны  люди,  желающие продвинуться по  служебной лестнице.
Посмотрим.  Не поддавайся той лжи,  что распространяют люди, желающие навредить
министру, и тогда - посмотрим.
     - Да,  господин.  Мне не нравится слушать, когда говорят плохо о министре.
Министр -  хороший человек.  Надеюсь,  что слухи,  которые до меня доходили,  -
правда и  что в  один прекрасный день Создатель благословит нас всех и  министр
Шанбор станет Сувереном.
     Теперь улыбка помощника действительно сделалась искренней.
     - Да,  похоже,  ты  и  впрямь обладаешь определенными способностями.  Если
услышишь какую-нибудь... ложь о министре, то я не откажусь об этом узнать. - Он
указал на ступеньки. - А теперь тебе лучше поспешить на кухню.
     - Да,  господин,  если  услышу что-нибудь такое,  непременно скажу вам.  -
Несан направился к лестнице.  -  Я не хочу,  чтобы кто-то лгал о министре.  Это
неправильно.
     - Молодой человек... Несан, кажется?
     - Да, господин. Несан, - обернулся юноша. Далтон Кэмпбелл скрестил руки на
груди и вопросительно посмотрел на него.
     - Что ты узнал на покаяниях о необходимости защищать Суверена?
     - Суверена?  -  Несан вытер ладони о штаны.  -  Ну...  Э-э... Что все, что
делается в защиту Суверена, - - добродетель.
     - Очень  хорошо.  -  Не  меняя позы,  Кэмпбелл наклонился к  Несану.  -  А
поскольку ты слышал, что министр Шанбор скорее всего станет Сувереном, то?..
     Помощник министра явно  ждал  ответа.  Несан судорожно пытался сообразить.
Наконец он откашлялся.
     - Ну... Наверное... Раз он станет Сувереном, то его тоже нужно защищать?
     По  тому,  как Далтон заулыбался и  выпрямился,  Несан понял:  он  попал в
точку.
     - У тебя действительно есть способности, чтобы продвинуться по службе.
     - Благодарю  вас,   господин.  Я  сделаю  все,  чтобы  защитить  министра,
поскольку он когда-нибудь станет Сувереном. Мой долг - защищать его, как только
могу.
     - Да-а...  -  как-то  странно протянул Далтон  Кэмпбелл и,  склонив голову
набок, изучающе посмотрел на Несана. - Если ты окажешься полезным в... во всем,
что  нам  потребуется,  чтобы защитить министра,  то  ты  далеко продвинешься в
выплате долга.
     - Долга, господин? - навострил уши Несан.
     - Как я сказал Морли,  если он окажется полезным министру,  то,  возможно,
даже  заслужит  фамилию  и   получит  соответствующий  сертификат  за  подписью
Суверена. Ты умный парень, и в дальнейшем я буду ждать от тебя не меньшего.
     Несан  от  изумления широко открыл рот.  Заслужить право на  фамилию!  Его
сокровенная мечта.  Сертификат,  подписанный Сувереном,  свидетельствовал всем,
что  хакенец  выплатил свой  долг  и  теперь  достоин уважения и  права  носить
фамилию. Тут Несан спохватился, припомнив слова Кэмпбелла.
     - Морли?  Поваренок Морли?  -  Да.  Разве он не сказал тебе,  что я  с ним
разговаривал?
     Несан почесал за ухом, пытаясь сообразить, как это Морли удалось скрыть от
него такую сногсшибательную новость.
     - Ну,  вообще-то нет,  господин.  Он ничего не говорил. Морли - мой лучший
друг,  так что я  бы  помнил,  если бы  он  сказал.  Простите,  но он ничего не
говорил.
     Далтон  Кэмпбелл,  поглаживая  край  серебряных  ножен,  пристально глядел
Несану в глаза.
     - Я  велел ему не  говорить никому ни слова.  -  Кэмпбелл поднял бровь.  -
Такого рода верность заслуживает награды.  От  тебя я  жду того же.  Ты  понял,
Несан?
     Разумеется, Несан все понял.
     - Ни единой живой душе! В точности как Морли. Я понял, мастер Кэмпбелл.
     Далтон Кэмпбелл кивнул, улыбаясь своим мыслям.
     - Отлично.  -  Он снова положил руку на свой великолепный меч. - А знаешь,
Несан,  когда хакенец выплачивает долг и получает фамилию,  то этот подписанный
сертификат дает ему право носить меч.
     - Правда? - вытаращил глаза Несан. - А я и не знал! Высокий андерец одарил
его прощальной улыбкой, повернулся и направился дальше по коридору;
     - Возвращайся к  работе,  Несан.  Был  рад с  тобой познакомиться.  Может,
когда-нибудь мы с тобой_ еще потолкуем.
     Пока его еще кто-нибудь не застукал,  Несан опрометью помчался вниз. Мысли
путались у  него в  голове.  Он  вновь и  вновь вспоминал Беату и  больше всего
хотел,  чтобы  день  поскорее  закончился и  можно  было  бы  напиться и  снова
почувствовать себя хорошо.
     Ему было страшно жаль Беату, но ведь это сам министр! Министр, которым она
так восхищалась, который в один прекрасный день станет Сувереном. Это его Несан
видел на ней.  К тому же Беата ударила его.  Страшная вещь для хакенца - даже в
отношении другого хакенца.  Хотя -  неизвестно, распространяется ли этот запрет
на женщин. А даже если и не распространяется - все равно от этого не легче.
     По какой-то совершенно непонятной причине Беата теперь его ненавидит.
     Несану страшно хотелось напиться.

                                    Глава 16

     Несун! Сюда, парень! Несун! Обычно, когда мастер Драммонд так его называл,
Несан  знал,  что  от  унижения заливается краской,  но  сейчас  его  настолько
беспокоило увиденное,  что он  едва обратил внимание на такую мелочь.  То,  что
мастер Драммонд обращается с ним так,  будто он всего лишь грязь под ногами, не
шло ни в  какое сравнение с тем,  что Беата теперь ненавидит,  его.  Несана,  и
ударила его.
     С тех пор прошло уже несколько часов,  но лицо до сих пор горело от удара.
Сомнений не оставалось -  Беата его ненавидит. Несана это несказанно огорчало и
вызывало недоумение,  но, увы, это так. Хотя, по его разумению, Беате следовало
бы сердиться на кого-то другого. На кого угодно, только не на него.
     Может,  и на саму себя -  за то, что вообще пошла наверх. Хотя вряд ли она
могла не пойти, если зовет министр. Если б она не пошла и министр сообщил бы об
этом мяснику,  Ингер точно вышвырнул бы ее на улицу.  Нет, отказаться она никак
не могла.
     К тому же ей хотелось посмотреть на министра.  Она сама говорила.  Но ведь
ей  и  в  голову прийти не могло,  что министр способен так с  ней обойтись.  А
может,  ее  вовсе и  не  министр так обидел Несан вспомнил,  как тот чужеземец,
Стейн, ему подмигнул. Беата ведь провела там довольно много времени.
     И все равно у нее нет никакого повода ненавидеть Несана.  И уж тем более -
бить его.
     Несан остановился.  Пальцы дрожали от долгого пребывания в горячей мыльной
воде. Тело оставалось бесчувственным и немым. Кроме лица.
     - Слушаю, господин.
     Мастер  Драммонд открыл  было  рот,  но  тут  же  закрыл и,  нахмурившись,
наклонился поближе.
     - Что стряслось с твоей физиономией?
     - Полено соскользнуло с поленницы,  когда я набирал охапку дров, и ударило
меня, господин.
     Мастер Драммонд покачал головой, вытирая руки полотенцем.
     - Идиот,  -  пробормотал он.  -  Только идиот, - . продолжил он достаточно
громко,  чтобы услышали остальные, - ударит себя по физиономии поленом, набирая
дрова.
     - Да, господин.
     Мастер Драммонд собрался продолжить речь, когда Далтон Кэмпбелл, изучавший
какую-то бумагу с записями,  подошел к Несану.  Помощник министра держал в руке
целую кипу бумаг.  Проведя пальцем по записям на листке, он сунул остальные под
мышку.
     - Драммонд,  я пришел кое-что проверить,  -  произнес Кэмпбелл, не отрывая
глаз от бумаги.
     Мастер Драммонд скоренько закончил вытирать руки и выпрямил широкую спину.
     - Да,  мастер Кэмпбелл.  Чем могу служить?  Помощник министра посмотрел на
второй лист.
     - Вы проследили, чтобы лучшие блюда и кубки поставили в шкафчик?
     - Да, господин Кэмпбелл.
     Далтон пробормотал себе под нос что-то  вроде того,  что их,  должно быть,
поменяли уже после того,  как он проверял. Он проглядел бумагу и взял следующую
страницу.
     - На верхнем столе поставьте еще два дополнительных прибора.  - И вернулся
к предыдущей странице. Мастер Драммонд пожевал губу.
     - Еще два. Да, мастер Кэмпбелл. Не могли бы вы впредь сообщать мне о таких
вещах немного заранее, если не затруднит?
     Далтон Кэмпбелл махнул рукой, по-прежнему не отрываясь от записей.
     - Да-да.  С удовольствием. Если, конечно, министр уведомит меня заранее. -
Он  постучал по  какой-то  записи и  поднял глаза.  -  Госпожа Шанбор возражает
против того,  чтобы музыканты набивали себе  брюхо во  время игры.  Пожалуйста,
проследите за  тем,  чтобы их накормили заранее.  Особенно арфистку.  Она сидит
ближе всех к госпоже Шанбор.
     Мастер Драммонд согласно кивнул.
     - Хорошо,   мастер  Кэмпбелл.   Я  прослежу.   Несан,  не  поднимая  глаз,
медленно-медленно,  стараясь быть как можно незаметней,  отошел на  пару шагов,
делая вид,  что  он  не  слышит,  как  шеф-повару дают инструкции.  Ему  ужасно
хотелось уйти,  чтобы не сочли,  будто он подслушивает, но понятно, что наорут,
если он исчезнет без разрешения. Поэтому Несан постарался сделаться незаметным,
оставаясь в пределах досягаемости.
     - И  пряного вина в  этот раз должно быть больше видов.  Кое-кто посчитал,
что  в  прошлый раз  выбор был довольно скудным.  И  чтобы было и  холодное,  и
подогретое, будьте любезны.
     - Поздно предупредили,  мастер Кэмпбелл,  - поджал губы мастер Драммонд. -
Не могли бы вы в будущем...
     - Да-да,  если меня поставят в  известность,  я  непременно извещу вас.  -
Кэмпбелл перелистнул следующую страницу.  - Закуски. Их сначала должны подавать
только на верхний стол,  пока не скажут,  что достаточно. В прошлый раз министр
оказался в очень неловкой ситуации,  когда выяснилось, что закуски кончились, а
некоторые из гостей хотят еще. Пусть за другими столами подождут, на тот случай
если вы по какой-то причине не смогли приготовить нужное количество.
     Несан тоже помнил этот случай и знал, что на сей раз мастер Драммонд велел
зажарить больше оленьих яичек,  чем тогда. Несан ухитрился слямзить одно, когда
забирал противень на мойку,  и, хотя слопал его без соуса, все равно было очень
вкусно.
     Пролистывая бумаги,  Далтон  Кэмпбелл  спрашивал  о  различных  приправах,
маслах,  сортах хлеба, давал мастеру Драммонду дополнительные указания по меню.
Несан,  ожидая,  старался  не  смотреть  на  беседующих мужчин,  а  наблюдал за
женщиной,  которая делала из фаршированных дичью,  сыром,  яйцами и  пряностями
свиных желудков "ежики" с "колючками" из миндальных орехов.
     За другим столом две женщины втыкали в жареных павлинов перья, выкрашенные
шафраном в  желтый цвет.  Даже клювы и когти птиц были окрашены,  так что птицы
казались золотыми статуэтками.
     Далтон Кэмпбелл наконец вроде бы покончил со списком вопросов и инструкций
и небрежно опустил бумаги.
     - Не хотите ли сообщить мне еще что-нибудь, Драммонд?
     Шеф-повар  облизал  губы,  не  совсем  понимая,  к  чему  клонит  помощник
министра.
     - Нет, мастер Кэмпбелл.
     - Значит, По вашему мнению, на вашей кухне все работают удовлетворительно?
     Лицо Кэмпбелла оставалось непроницаемым.
     Все присутствующие исподволь глянули на начальство. Кипевшая вокруг работа
замедлилась. Все навострили уши.
     Несану показалось, что Далтон Кэмпбелл косвенно обвиняет мастера Драммонда
в  пренебрежении  своими  обязанностями,  позволяя  лентяям  бездельничать,  не
наказывая их за это. Шеф-повар, судя по всему, пришел к такому же выводу.
     - Да,  сударь, они выполняют работу вполне удовлетворительно. Я держу их в
ежовых рукавицах, господин Кэмпбелл. И лоботрясов на моей кухне не потерплю. Ни
за что. Поместье - слишком важное место, чтобы терпеть тут лодырей. Я такого не
допущу, сударь. Никогда.
     Далтон Кэмпбелл удовлетворенно кивнул.
     - Прекрасно, Драммонд. Мне бы тоже не хотелось иметь в поместье лодырей. -
Он внимательно оглядел молча работавших людей. - Ну ладно. Спасибо, Драммонд. Я
еще зайду попозже, перед тем, как нужно будет подавать.
     - Благодарю вас, мастер Кэмпбелл, - наклонил голову мастер Драммонд.
     Помощник министра повернулся к  выходу и  тут  заметил стоящего неподалеку
Несана.  Кэмпбелл нахмурился, и Несан еще сильней вжал голову в плечи, отчаянно
желая провалиться сквозь трещину в  деревянном полу.  Далтон Кэмпбелл оглянулся
на шеф-повара.
     - - Как звать этого поваренка?
     - Несан, господин Кэмпбелл.
     - Несан? А, теперь понял. И давно он работает в поместье?
     - Года четыре, господин Кэмпбелл.
     - Четыре  года?  Довольно давно.  -  Кэмпбелл снова  повернулся к  мастеру
Драммонду.  -  А тогда не лодырь ли он,  нарушающий порядок на вашей прекрасной
кухне?  Которого следовало бы выкинуть за дверь уже давным-давно, но который по
какой-то  таинственной причине все  еще здесь?  Вы  ведь не  пренебрегли своими
обязанностями шеф-повара,  позволив  лентяю  оставаться  под  кровом  господина
министра, а? Или вы действительно виновны в таком проступке?
     Несан в ужасе застыл,  размышляя, поколотят ли его, прежде чем выкинуть за
дверь, или просто выгонят вон, не дав и куска хлеба.
     Глаза  мастера  Драммонда  перебегали с  помощника министра  на  Несана  и
обратно.
     - Ну,  вообще-то нет,  сударь. Нет, мастер Кэмпбелл, я слежу за тем, чтобы
Несан вносил свою лепту в общее дело. Я не позволяю ему лениться. Нет, сударь.
     Далтон Кэмпбелл озадаченно посмотрел на  Несана,  затем  перевел взгляд на
шеф-повара.
     - Ну,  в  таком случае,  если  он  выполняет ваши поручения и  делает свою
работу,  я не вижу повода унижать этого молодого человека, называя его Несуном,
как по-вашему?  Не кажется ли вам,  что это плохо отражается на вас,  Драммонд,
как на шеф-поваре?
     - Ну, я...
     - Вот и хорошо.  Я рад,  что вы со мной согласны.  Мы впредь не потерпим в
поместье такого рода вещей.
     Все присутствующие либо исподволь,  либо открыто следили за разговором.  И
этот факт не ускользнул от внимания шеф-повара.
     - Нет,  погодите минутку, если не возражаете. Никто ничего плохого не имел
в виду. Да и мальчик не обижается, знаете ли. Несан...
     Далтон Кэмпбелл мгновенно подобрался, и слова застряли у мастера Драммонда
в глотке.  Темные глаза помощника министра опасно блеснули.  Он вдруг показался
выше,  его плечи -  шире,  а  внушительные мускулы еще рельефней проступили под
роскошным темно-синим дублетом.
     Небрежные, несколько рассеянные интонации внезапно исчезли. Теперь он стал
столь же смертельно опасным, как висевший у его бедра меч.
     - Позвольте мне объяснить вам иначе,  Драммонд. Мы не потерпим в этом доме
такого рода вещей. И я ожидаю, что вы полностью подчинитесь моим желаниям. Если
я  еще  хоть раз услышу,  как вы  унижаете кого-нибудь из  работников,  обзывая
унизительными прозвищами,  здесь появится новый шеф-повар,  а  вы  окажетесь на
улице. Ясно?
     - Да,  сударь.  Мне все ясно. Благодарю вас, сударь. Кэмпбелл направился к
выходу,  но  тут  же  вернулся.  Вся  его  фигура являлась воплощением открытой
угрозы.
     - И  еще одно.  Министр Шанбор дает мне указания,  и  я  безукоризненно их
выполняю. Это моя работа. Я отдаю приказы вам, и вы, в свою очередь, их обязаны
выполнять беспрекословно.  Это - ваша работа. Я надеюсь, что мальчик либо будет
выполнять  свою  работу,  либо  будет  уволен,  но  если  вы  его  уволите,  то
настоятельно рекомендую вам иметь для этого очень веские основания. Более того,
если вы вздумаете отыгрываться на нем из-за моего приказа,  я вас не выгоню,  а
выпотрошу и  зажарю на  этом вот  вертеле.  Теперь вам  окончательно все  ясно,
мастер Драммонд? Несан и не догадывался, что глаза мастера Драммонда могут быть
такими круглыми.  На  лбу  шеф-повара выступили пот.  Прежде чем  ответить,  он
судорожно сглотнул.
     - Да,  сударь,  мне  абсолютно все  ясно.  Все  будет в  точности,  как вы
сказали. Даю слово.
     Далтон Кэмпбелл расслабился и снова сделался прежним. Лицо обрело приятное
выражение, на губах заиграла вежливая улыбка.
     - Благодарю вас, Драммонд. Продолжайте работу.
     За все время разговора Далтон Кэмпбелл ни разу не посмотрел на Несана.  Не
посмотрел он на него и  когда развернулся и  ушел с  кухни.  Тут Несан позволил
себе выдохнуть,  одновременно с мастером Драммондом и доброй половиной поваров,
поварих и поварят.
     Обдумав все  еще раз,  он  впервые по-настоящему понял,  что отныне мастер
Драммонд больше не станет обзывать его Несуном. И от изумления у Несана чуть не
подогнулись колени, а его мнение о Далтоне Кэмпбелле взлетело до небес.
     Вынув  из-за  пояса белое полотенце,  мастер Драммонд промокнул вспотевший
лоб и тут заметил, что за ним наблюдают.
     - Ну-ка, быстро все за работу!
     Он сунул полотенце на место.
     - Несан,  - обычным тоном, каким разговаривал с другими работниками кухни,
позвал он.
     Несан быстро сделал два шага вперед.
     - Слушаю, господин?
     - Нужны еще дубовые поленья, - махнул рукой шеф-повар. - Не так много, как
в прошлый раз. Примерно половину. И поспеши.
     - Да, господин.
     Несан помчался к  двери,  торопясь принести дрова и  даже  не  вспоминая о
занозах, которые может нахватать.
     Больше никогда его не назовут этим унизительным именем!  И  люди больше не
станут над ним смеяться! И все благодаря Далтону Кэмпбеллу.
     В этот момент Несан готов был ради Далтона Кэмпбелла голыми руками таскать
угли из огня, да еще и с улыбкой.

                                    Глава 17

     Расстегивая верхние  пуговицы дублета,  Далтон  Кэмпбелл толкнул  высокую,
сделанную из  красного дерева  дверь  своих  покоев.  И  как  всегда,  на  него
мгновенно снизошло спокойствие.  Денек выдался длинный,  и до конца еще далеко.
Предстоит еще пир.
     - Тереза, - окликнул он, - это я.
     Далтону хотелось остаться дома с женой. Остаться и заняться с ней любовью.
Ему необходимо расслабиться. Ладно, Возможно, позже. Если дела не помешают.
     Зевая,  он  расстегнул очередную пуговицу и  ослабил воротник.  В  воздухе
витал аромат лилий. Тяжелые занавеси из синего муара, висевшие на дальнем окне,
были  задернуты,  скрывая  темнеющее  небо,  комнату  мягко  освещали  лампы  и
ароматические свечи,  в  камине горел огонь,  причем скорее ради уюта,  чем  по
необходимости.
     Далтон отметил, что темно-лиловый ковер недавно вычищен. Элегантные резные
стулья с  кожаной обивкой аккуратно расставлены у столов,  украшенных вазами со
свежими  цветами.  На  кушетках  с  кажущейся  небрежностью разбросаны плюшевые
подушки, создавая атмосферу уюта и роскоши.
     Кэмпбелл  рассчитывал,   что   жена   проследит,   чтобы  прислуга  всегда
поддерживала в покоях должный порядок,  пригодный как для деловых встреч, так и
для приема гостей (что,  по сути,  одно и то же).  Тереза прекрасно знает,  что
после сегодняшнего пира он наверняка пригласит кого-нибудь к себе.  Кого-нибудь
нужного. И это может оказаться кто угодно - от дворника до тайного соглядатая.
     Все  они  одинаково важны,  каждый по-своему ценен для  той  паутины,  что
старательно плетет Далтон.  Многолюдные пиры всегда предоставляют огромное поле
деятельности.  Люди все  больше пьют,  все сильнее оживляются,  разговаривают о
всяком  разном,  порой  -  теряют осторожность,  забывают скрывать свои  тайные
чувства,   взаимоотношения.   В   этой   обстановке  частенько   представляется
возможность обрести новых союзников, закрепить чью-то лояльность и преданность.
А значит - расширить паутину.
     Тереза, радостно улыбаясь, выглянула в дверь.
     - Любовь моя!  Несмотря на усталость,  накопившуюся за долгий день,  он не
смог сдержать улыбки, глядя в сияющие темные глаза жены.
     - Тэсс, солнышко мое, твоя прическа просто великолепна!
     Собранные на  затылке волосы  держал  золотой гребень,  густые темные косы
были перевиты множеством золотых лент,  отчего казались длинней и почти целиком
закрывали шею,  как  воротник.  Тереза наклонилась,  и  косы чуть раздвинулись,
позволяя увидеть нежный изгиб лебединой шеи.
     Двадцатипятилетняя Тереза была  почти на  десять лет  моложе мужа.  Далтон
считал ее  несравненной красавицей -  еще один плюс к  ее  целеустремленности и
решительности. Он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что всего лишь полгода
назад Тереза наконец-то стала его женой.  За ней ухаживали многие,  и некоторые
из  них имели куда более высокое положение в  обществе,  чем Далтон,  но сильно
уступали ему в честолюбии и целеустремленности.
     Далтон  Кэмпбелл  не  был  человеком,   к   которому  можно  относиться  с
пренебрежением.  Каждый,  кто имел глупость не  принимать его всерьез,  в  один
прекрасный день обнаруживал,  что  крепко его  недооценил и  сильно сожалеет об
ошибке.
     Почти  год  назад  Далтон  сделал  Терезе  предложение.  Она  устроила ему
форменный  допрос  с   пристрастием,   поинтересовавшись  со   свойственной  ей
мягкостью, под которой скрывалась железная хватка, действительно ли он человек,
твердо  намеренный двигаться  дальше.  Под  этими  словами  она  подразумевала,
естественно,  намерен ли  он  стать одним из  сильных мира  сего.  В  то  время
Кэмпбелл  был  всего  лишь  помощником мирового  судьи  в  Ферфилде.  Не  очень
значительный  пост,  но  Далтон  рассматривал его  как  удобную  платформу  для
достижения  своих  целей,  место,  где  можно  обзавестись  нужными  связями  и
возможностями.
     В  ответ  Далтон  совершенно серьезно  заверил  Терезу,  что  он  человек,
стремящийся сделать значительную карьеру,  и  что,  невзирая на  его.  нынешнее
положение,  ни один из ее знакомых и  близко не подойдет к будущему положению в
обществе  Далтона  Кэмпбелла.  Столь  прямолинейное  заявление  застало  Терезу
врасплох и  стерло улыбку с  лица.  И  тут же,  очарованная его убежденностью и
целеустремленностью, Тереза согласилась выйти за него замуж.
     И в дальнейшем убедилась,  что его слова не были пустой похвальбой.  Как и
планировалось,  перед свадьбой Далтон занимал уже более значительный пост, а за
первые месяцы после женитьбы его повышали трижды.
     Люди,  имевшие  когда-либо  дело  с  Кэмпбеллом  благодаря  его  репутации
законоведа или в процессе ведения дел с правительством Андерита,  высоко ценили
его  глубокие познания в  андерском праве.  Далтон Кэмпбелл был широко известен
своими  блестящими  способностями легко  разбираться  в  наисложнейших правовых
положениях,  глубокими знаниями основ и  структуры законодательства,  имевшихся
прецедентов и положений.
     Люди,  на которых работал Кэмпбелл,  высоко ценили его знание законов,  но
гораздо больше дорожили его  познаниями в  том,  как  эти законы обойти,  через
какие лазейки и  тайные тропы пробраться и  какими путями выбраться из правовой
ловушки.  И  уж  безусловно,  ценили его способность забывать о  законе,  когда
ситуация требовала решения, законом не предусмотренного. В таких случаях Далтон
оказывался весьма изобретателен и полезен.
     Тереза  в   мгновение  ока  с  легкостью  приспосабливалась  к  меняющимся
обстоятельствам и  на  новом месте как ни в  чем не бывало тут же брала на себя
руководство  прислугой  с  таким  апломбом,  будто  всю  жизнь  только  этим  и
занималась.
     Прошло всего лишь  несколько недель,  как  Далтон занял высшую ступеньку в
штате министра. Тереза пришла в полный восторг, узнав, какие роскошные покои им
предстоит занять.  Теперь она  наконец стала одной из  тех,  что стоят высоко и
пользуются огромными привилегиями.
     Разумеется,  Тереза пришла от этой новости в такой восторг,  что чуть было
не сорвала с  него одежду,  чтобы прямо на месте отдаться ему.  Но Далтон знал:
меньшего она от него и не ждала.
     Если кто и разделял его честолюбивые мечты, так это Тереза.
     - Ах, Далтон, не расскажешь ли мне, кто из нобилей будет на пиру? Я умираю
от любопытства.
     Далтон снова зевнул и  потянулся.  Он  знал,  что  жена плетет собственную
паутину.
     - Скучные нобили.
     - Но министр там будет?
     - Да.
     - Дурачок ты, он-то ведь совсем не скучный! И я познакомилась с некоторыми
женщинами,  женами  живущих  в  поместье помощников министра.  Все  они  весьма
значительные дамы,  как я и рассчитывала. И мужья их все занимают важные посты.
- Она  лукаво коснулась кончиком языка верхней губы.  -  Но  все  они не  столь
высокопоставленные, как мой муж.
     - Тэсс,  солнышко,  -  улыбнулся он,  - ты и мертвеца вдохновишь ради тебя
сделать карьеру.
     Тереза подмигнула и исчезла в комнате.
     - Тут для тебя под дверь просунули несколько сообщений,  -  продолжила она
из соседней комнаты. - Лежат в секретере.
     Стоявший в  углу элегантный секретер сиял,  как темный драгоценный камень.
Сделанный из полированного ильма, он был инкрустирован мореным кленом и темными
бриллиантами.  Каждый бриллиант сидел в отдельном золотом гнездышке. Ножки были
покрыты темным лаком, как и у всей мебели в этой комнате.
     В  потайном отделении под  верхним  ящиком  лежало  несколько запечатанных
посланий.  Далтон  взломал  печати  и  просмотрел  каждое,  оценивая  важность.
Некоторые представляли определенный интерес,  но  ничего  срочного не  было.  В
большинстве они  просто  содержали различную информацию -  мелкие  вибрации  из
каждого уголка его обширной паутины.
     В  одном сообщалось о  человеке,  вроде бы случайно утонувшем в  городском
фонтане.  Это произошло средь бела дня,  когда толпы людей проходили по площади
Мучеников. И хотя было светло и кругом толпились люди, никто ничего не заметил,
пока не стало слишком поздно. Не впервые получая сведения о непонятных смертях,
Далтон  понимал завуалированное предостережение,  что,  возможно,  имеет  место
своего  рода  вендетта  с  применением магии,  но  обставленная как  несчастный
случай.
     В  другом упоминалась некая  "взволнованная дама" и  сообщалось,  что  она
никак  не  успокоится и  написала письмо  одному из  Директоров,  прося  его  о
приватной беседе во  время  пира  с  пожеланием,  чтобы ее  послание оставалось
сугубо конфиденциальным.  Далтон знал,  о какой даме идет речь,  и лишь поэтому
понял,  что написала она Директору Линскотту.  Человеку, приславшему сообщение,
хватало ума не упоминать никаких имен.
     Подозревал Далтон также и  о  причинах,  по  которым эта  дама  не  желала
успокаиваться.  И  его  весьма  беспокоила эта  просьба о  приватной беседе.  В
сообщении также говорилось, что письмо дамы каким-то образом затерялось и так и
не дошло до адресата.
     Далтон убрал сообщения в тайник, чтобы позже перечитать заново, и задвинул
ящик.  В отношении женщины придется срочно что-то предпринимать. Но что именно,
он еще не придумал.
     Излишние действия иногда так же вредны,  как и бездействие.  Не исключено,
что женщине нужно только выговориться, спустить, так сказать, пар, и, возможно,
она собирается для этого использовать Директора Линскотта.  Далтон и  сам с тем
же  успехом мог бы  выслушать ее  жалобы.  Кто-нибудь на  каком-то  участке его
паутины сможет дать ему необходимую информацию,  и  тогда он  примет правильное
решение.  А ежели таковой не найдется,  то, возможно, если с женщиной участливо
поговорить, это сгладит ситуацию и укажет верное направление действий.
     Далтон совсем недавно занял свой нынешний пост, но уже успел проникнуть во
все сферы жизни поместья. Он стал полезным коллегой для одних, доверенным лицом
для  других и  защитником для  избранных.  И  каждый метод приносил ему  верных
сподвижников.   А  поскольку  у  него  имелись  и  знакомые  маги,   непрерывно
расширяющаяся паутина связей звенела как арфа.
     Но с самого первого дня службы здесь наипервейшей целью Далтона было стать
незаменимым для  министра Шанбора.  На  второй неделе его  работы в  библиотеке
поместья  одним  из   Директоров  Комитета  Культурного  Согласия  был  прислан
"исследователь".  Министру Шанбору  это  не  понравилось.  Вообще-то,  если  по
правде, он был просто в бешенстве - что случалось с Бертраном Шанбором довольно
часто.
     Через  два   дня  после  приезда  "исследователя"  Далтон  проинформировал
министра Шанбора,  что этот человек арестован в  пьяном виде в постели какой-то
шлюхи в Ферфилде.  Конечно, это не преступление, хотя некоторые Директора такое
поведение  воспринимают  плохо,   но  беда  в   том,   что  в   кармане  куртки
"исследователя" нашли очень редкую и ценную книгу,  написанную никем иным,  как
самим Иозефом Андером.  Древний текст, совершенно бесценный, о пропаже которого
из  библиотеки поместья министра культуры сообщили сразу  же  после  того,  как
"исследователь" отправился пьянствовать.
     Согласно  данным  Далтоном  указаниям,  в  контору  Директоров  немедленно
сообщили о пропаже книги -  за много часов до того, как виновный был обнаружен.
Одновременно с докладом Кэмпбелл отправил Директорам собственноручно написанное
заверение,  что он не успокоится,  пока злоумышленник не будет найден, и что он
намерен немедленно начать публичное дознание, дабы выяснить, не является ли это
преступление   составной   частью   изменнического   заговора.    Последовавшее
ошарашенное молчание Кабинета Директоров предвещало грозу.
     Мировой судья  Ферфилда,  на  которого в  свое  время Далтон работал,  был
большим  поклонником  министра  культуры  и,  уж  конечно,  отнесся  с  должным
вниманием к факту кражи из Культурной Библиотеки Андерита. И расценил сию кражу
соответствующим образом:  как  бунт.  "Исследователя",  у  которого  обнаружили
книгу, быстренько казнили за преступление против андерского народа.
     Так  что  вместо шумного скандала по  городу лишь  поползли слухи о  якобы
имевшем место признании, сделанном этим человеком перед смертью, - признании, в
котором,  как  говорили,  он  выдавал остальных.  Направивший "исследователя" в
поместье Директор,  дабы его имя не связывали с преступлением против народа,  а
также с  целью пресечения слухов,  счел своим долгом подать в отставку.  Далтон
как  официальный представитель министра,  курирующий дело,  с  большой неохотой
принял отставку указанного Директора, а потом издал опровержение якобы имевшего
место признания преступника и официально закрыл дело.
     Одному старинному другу Далтона несказанно повезло,  и  он занял вакантный
пост,  к которому стремился чуть ли не всю свою жизнь. Далтон первым пожал руку
новоиспеченному Директору.  Более  благодарного и  счастливого человека  Далтон
отродясь не видал.  Сам он тоже был доволен тем, что достойные люди, которых он
любит и которым доверяет, счастливы.
     После этого случая Бертран Шанбор пришел к  выводу,  что  его  обязанности
требуют более тесного сотрудничества с  помощником,  и  назначил Далтона еще  и
заведующим секретариатом,  что  автоматически давало последнему власть над всем
поместьем. Далтон стал подотчетен одному лишь министру. Именно это назначение и
позволило им с  Терезой переехать в  нынешние покои,  уступавшие в роскоши лишь
покоям самого министра.
     Далтону казалось,  что Тереза рада этому даже больше,  чем он  сам,  ежели
таковое возможно.  Она просто влюбилась в комнаты,  полученные вкупе с нынешним
высоким положением.  Ее совершенно очаровали высокопоставленные персоны,  среди
которых она  теперь вращалась.  И  она  просто упивалась встречами с  важными и
могущественными людьми, приезжавшими в поместье.
     Эти  гости,  как  и  обитатели поместья,  относились к  Терезе  с  должным
уважением,  которого требовал ее высокий статус, несмотря на то что большинство
из  них были благородного происхождения в  отличие от  самой Терезы и  Далтона.
Далтон всегда считал,  что происхождение -  ерунда и, вопреки мнению некоторых,
не  играет столь уж существенной роли.  Стоит лишь понять,  что для процветания
куда как важнее нужные связи и верные слуги.
     Тереза,  стоя в  дверях,  тихонько кашлянула.  Далтон повернулся,  и  она,
вздернув носик, грациозно вплыла в гостиную, демонстрируя свой новый наряд.
     Глаза Далтона расширились.  Демонстрировала себя -  вот  что она на  самом
деле делала.
     Ткань  платья в  свете ламп,  свечей и  камина отливала волшебным сиянием.
Золотые  вышитые  листочки сверкали по  подолу.  Расшитые золотом  швы  и  края
подчеркивали тоненькую талию и  аппетитные формы.,  Тонкий шелк  юбки  позволял
разглядеть очертания изящных ног.
     Но дара речи его лишило декольте.  Платье едва прикрывало плечи, вырез был
возмутительно глубоким.  Вид  ее  чуть  ли  не  обнаженных грудей  возбуждал  и
тревожил.
     Тереза покрутилась, демонстрируя глубокий вырез на спине платья. Буквально
в два шага Далтон пересек комнату и схватил жену в объятия.  Тереза засмеялась,
оказавшись в ловушке его рук.  Далтон наклонился,  чтобы поцеловать ее,  но она
увернулась.
     - Осторожнее! Я потратила много времени на макияж! Не смажь его, Далтон!
     И  беспомощно застонала,  когда он  все  равно поцеловал ее.  Впечатление,
произведенное на  мужа,  ей  явно  понравилось.  И  ему  нравилось впечатление,
которое она на него произвела.
     Тереза высвободилась и подергала за золотые ленточки, вплетенные в волосы.
     - Милый,  как по-твоему,  они не стали длинней?  - жалобно спросила она. -
Сущее наказание - ждать, пока они отрастут!
     Заняв нынешний пост, Далтон стал человеком очень могущественным. А с новым
положением пришли и  соответствующие привилегии:  отныне его  жене  дозволялось
носить волосы длиннее.
     Жены остальных обитателей поместья носили волосы до плеч.  Его жена теперь
могла  носить  такие  же.  Теперь ее  волосы будут  длиннее,  чем  у  всех,  за
исключением лишь немногих женщин в  доме,  или во  всем Андерите,  или во  всех
Срединных Землях - если уж на то пошло. Она замужем за весьма важной персоной.
     Эта мысль наполнила Кэмпбелла холодным восторгом.  Так случалось, когда он
вдруг вспоминал, сколь высоко вознесся и сколь многого достиг.
     Далтон Кэмпбелл рассматривал свое нынешнее положение лишь как  начало.  Он
намеревался идти  дальше.  У  него были на  этот счет конкретные планы.  И  был
человек, у которого просто страсть к разным планам.
     И не только к ним.  Впрочем,  не важно.  С такой ерундой Далтон вполне мог
справиться.  Министр просто пользуется предоставленными министерским положением
возможностями.
     - Тэсс,  солнышко,  твои волосы очень быстро растут.  И  если какая-нибудь
женщина смотрит на  тебя  сверху вниз из-за  того,  что  они  еще  недостаточно
длинные,  ты  просто запомни ее  имя,  потому что в  конечном итоге твои волосы
станут длиннее, чем у них у всех. А когда они наконец отрастут должным образом,
ты сможешь отплатить обидчицам той же монетой.
     Тереза поднялась на цыпочки и повисла у него на шее, просияв от счастья.
     Сцепив пальцы у него на шее, она кокетливо поглядела на мужа.
     - Тебе нравится мое платье?
     И  еще теснее прижалась к  Далтону,  не сводя с  него глаз.  А  его взгляд
скользил все ниже и ниже.
     Вместо  ответа  Далтон наклонился и  быстро просунул руку  ей  под  подол,
проведя ладонью по  внутренней стороне бедра до  того места,  где заканчивались
чулки.  Она  ахнула с  деланным изумлением,  когда его  рука достигла потайного
местечка.
     Далтон снова поцеловал ее, нежно лаская пальцами. Он и думать забыл о том,
чтобы отвести Терезу на пир. Он жаждал утащить ее в постель.
     Далтон  начал  потихоньку  подталкивать ее  к  двери  спальни,  но  Тереза
вывернулась из его жарких объятий.
     - Далтон! Не тискай меня! А то все увидят, что платье помято!
     - Сомневаюсь,  что  кто-нибудь вообще это  заметит.  По-моему,  все  будут
смотреть на то,  что из него выглядывает.  Тереза, я не хочу, чтобы ты надевала
это.  Только  если  захочешь поприветствовать своего мужа,  когда  он  приходит
домой.
     Тереза игриво потрепала его по плечу.
     - Далтон, перестань!
     - Я не шучу!  - Он снова посмотрел на ее бюст. - Тереза, это платье... оно
слишком откровенное.
     - Ах,  Далтон, ну перестань! - Тереза отвернулась. - Не глупи, пожалуйста.
В  наши дни  все  женщины носят такие платья.  -  Она снова повернулась в  нему
лицом,  откровенно флиртуя.  -  Уж не ревнуешь ли ты,  а?  К  тому,  что другие
мужчины восхищаются твоей женой?
     Тереза была единственным,  чего он  жаждал больше,  чем пласта.  Если дело
касалось его жены, Далтон никогда не воспринимал никаких намеков и предложений.
Духи знают,  что в  поместье достаточно мужчин,  которыми восхищаются и которым
даже  завидуют,  ибо  они  добились  высокого положения благодаря своим  женам,
доступным для министра Шандора. Далтон Кэмпбелл - не из таких. Да, он добивался
желаемого -  но лишь собственным умом и талантом,  а не телом жены.  И это тоже
ставило его выше остальных.
     Решительность Далтона быстро улетучивалась, и он продолжил снисходительно:
     - А откуда они узнают,  что ты моя жена?  Их глаза никогда не доберутся до
твоего лица.
     - Далтон, прекрати! Ты становишься невыносимо зануден! Все женщины будут в
таких платьях.  Такова мода.  Ты  так занят своей новой работой,  что ничего не
знаешь о  моде.  А я знаю.  Хочешь верь,  хочешь нет,  но мое платье -  образец
скромности в  сравнении с  тем,  что  носят другие.  Я  не  буду надевать столь
откровенные платья,  как они -  я  знаю,  как ты  к  этому относишься,  -  но и
выглядеть хуже других тоже не  собираюсь.  Никто на это и  внимания не обратит,
разве что подумают, будто жена помощника министра - благонравная малышка.
     "Никто не сочтет ее благонравной.  Все сочтут,  что она объявляет о  своей
доступности".
     - Тереза,  но  ты можешь надеть другое.  Например,  красное с  треугольным
вырезом.  В  нем тоже будет виден...  достаточно виден твой бюст.  И уж вряд ли
красное платье можно счесть благонравным.
     Она повернулась к мужу спиной и, надувшись, скрестила руки на груди.
     - Полагаю, ты будешь счастлив видеть меня в домашнем платье, а все женщины
станут шептаться за  моей  спиной,  что  я  одета как  жена  младшего помощника
мирового судьи.  Красное платье я  носила,  когда ты был никем.  Я  думала,  ты
обрадуешься, увидев меня в новом наряде. Убедишься, что твоя жена не уступает в
элегантности здешним дамам.  Но  теперь я  никогда не  стану здесь своей.  Буду
серой женушкой помощника министра.  И даже заговорить со мной никто не захочет.
У меня не будет друзей.
     Далтон глубоко вздохнул, глядя, как она трет пальцем нос.
     - Тэсс, солнышко, женщины на пиру действительно будут так одеты?
     Она мгновенно обернулась, просияла. Далтон вдруг подумал, что ее поведение
мало отличается от реакции той девушки-хакенки на кухне, которая просияла точно
так же, когда он пригласил ее к министру культуры.
     - Ну конечно, все женщины носят такие же! Просто у меня не те формы, что у
них,  мне и показывать особенно нечего. Ах, Далтон, вот увидишь! Ты будешь мною
гордиться! Я хочу быть достойной женой помощнику министра. И хочу, чтобы ты мог
гордиться мною.  Как я  горжусь тобой.  И  я все для тебя сделаю,  Далтон.  Для
такого человека, как ты, очень важно иметь соответствующую жену. Я защищаю твои
позиции в  твое  отсутствие.  Ты  даже не  знаешь,  какими могут быть женщины -
мелочными,  завистливыми,  амбициозными, лживыми, вероломными, коварными. Стоит
лишь им  вовремя сказать мужу гадость о  ком-нибудь,  и  мгновенно эта  злобная
сплетня окажется у  всех на устах.  А  я забочусь о том,  чтобы подобные гадкие
слова не распространялись, чтобы никто не осмеливался их повторять.
     Далтон кивнул. Он отлично знал, что женщины передают своим мужьям сведения
и сплетни.
     - Догадываюсь.
     - Ты всегда говорил,  что мы с тобой партнеры.  И ты знаешь, как я защищаю
тебя. И сколько я сил прилагаю, чтобы тебе было хорошо на каждом новом месте. И
знаешь, что я никогда не сделаю ничего, что могло бы повредить твоим стараниям,
чтобы нам с тобой было еще лучше. Ты всегда говорил, что будешь перевозить меня
все в  лучшие дома и ко мне везде будут относиться как к равной.  И ты выполнил
свое обещание,  муж мой.  И я знала, что так будет. Поэтому и согласилась выйти
за  тебя.  Я,  конечно,  всегда любила тебя,  но  все равно бы не вышла за тебя
замуж,  если б  не верила в твое будущее.  Мы можем рассчитывать только друг на
друга, Далтон. Подвела ли я тебя хоть раз? - Нет, Тэсс, ни разу.
     - Так неужели ты думаешь,  что я подведу тебя сейчас, когда ты занял такой
важный пост? Когда ты стоишь всего в шаге от подлинного величия?
     Тереза была  единственной,  кому  Кэмпбелл доверил свои смелые планы.  Она
знала, к чему он стремится, и никогда не осуждала его. Она в него верила.
     - Нет,  Тэсс, ты не поставишь мои мечты под угрозу. Я знаю. - Вздохнув, он
провел ладонью по  лицу.  -  Носи это платье,  если считаешь,  что так надо.  Я
доверюсь твоим суждениям.
     Тереза улыбнулась и подтолкнула его в гардеробную.
     - Ступай переодевайся.  Ты будешь там самым красивым!  И  если уж у кого и
возникнет повод для ревности,  так это у меня. Да все дамы просто позеленеют от
зависти, что лучший мужчина в этом поместье принадлежит мне. Ха-ха, да ты у нас
будешь получать тихие приглашения!
     Далтон схватил ее за плечи и рывком повернул к себе.
     - Держись подальше от  человека по имени Стейн,  почетного гостя Бертрана.
Держи свой... свое платье подальше от его носа. Поняла?
     Тереза кивнула.
     - А как я его узнаю?
     Кэмпбелл отпустил ее и выпрямился.
     - Это нетрудно. На нем плащ из человеческих скальпов.
     - Не может быть!  - ахнула Тереза и прижалась к нему. - Это тот, о котором
ты мне говорил?  Из-за южных степей? Из Древнего мира? Который приехал обсудить
наш будущий альянс?
     - Да. Держись от него подальше.
     Она моргнула, переваривая столь сногсшибательную новость.
     - Как  интересно!  Вряд  ли  здесь  такие раньше бывали!  Должно быть,  он
занимает очень высокий пост.
     - Да,  он облечен полномочиями, и мы будем с ним обсуждать серьезные дела,
и  я  не  хотел  бы,  чтобы мне  пришлось разрезать его  на  кусочки,  если  он
попытается затащить тебя  в  постель.  Это  будет стоить драгоценного времени -
придется ждать, пока император пришлет другого представителя из Древнего мира.
     Тереза отлично знала: это не пустая похвальба. Далтон учился владеть мечом
так  же  настойчиво,  как  изучал право.  Он  способен снести голову сидящей на
персике блохе, не задев нежной кожицы.
     - К чему ему смотреть на меня?  - хихикнула Тереза. - Спать одному ему все
равно сегодня не  придется.  Да женщины просто передерутся за право переспать с
таким  жутким  человеком.  Человеческие скальпы...  -  Она  изумленно  покачала
головой.  - Женщина, которая нынче окажется в его постели, будет гвоздем сезона
всех приемов на месяцы вперед.
     - Может,  мне  пригласить хакенскую девушку,  чтобы  она  рассказала всем,
насколько это хорошо и приятно?!! - рявкнул Далтон.
     - Хакенку?  -  хмыкнула Тереза,  отметая подобную глупость.  - Сомневаюсь.
Мнение хакенки для этих дам ничего не значит.
     Она помолчала и спросила:
     - Так что,  решение еще не принято?  Мы до сих пор не знаем,  останется ли
Андерит  со  Срединными  Землями,  или  присоединится к  императору Джегану  из
Древнего мира?
     - Нет.  Пока неизвестно,  как пойдут дела.  Мнение Директоров разделилось.
Стейн только что прибыл, чтобы высказать свои предложения.
     Тереза поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
     - Я  буду  держаться от  этого Стейна подальше.  А  пока ты  будешь решать
судьбу Андерита,  я,  как всегда,  буду прикрывать тебе спину и держать ушки на
макушке.
     Она направилась к спальне, но тут же вернулась.
     - Если  этот  человек прибыл  с  предложениями императора...  -  Внезапное
озарение осветило ее темные глаза. - Далтон, сегодня на пиру будет Суверен, да?
Сам Суверен почтит своим присутствием пир?
     Далтон пальцами приподнял ее подбородок.
     - Умная жена - лучший союзник, которого только может иметь мужчина.
     Улыбаясь, он позволил ей ухватить его за мизинцы и потащить в гардеробную.
     - Я видела этого человека лишь издали.  Ой,  Далтон,  ты прелесть!  Привел
меня в такое место, где я смогу сидеть за одним столом с самим Сувереном!
     - Ты только помни,  что я сказал,  и держись подальше от Стейна, если меня
не  будет рядом.  И,  кстати,  то  же относится и  к  Бертрану,  хоть я  сильно
сомневаюсь,  что  он  посмеет  перейти мне  дорогу.  Если  будешь  паинькой,  я
представлю тебя Суверену.
     Тереза на мгновение потеряла дар речи.
     - Когда мы вечером вернемся домой,  ты увидишь, какой хорошей я могу быть.
Да хранят меня духи,  - шепотом продолжила она. - Надеюсь, мне хватит терпения.
Суверен... Ой, Далтон, ты просто чудо!
     Тереза села  перед  трюмо  и  принялась выяснять,  какой  ущерб нанесли ее
макияжу поцелуи мужа, а Далтон распахнул высокий гардероб.
     - Ну,  Тэсс,  так какие сплетни ты сегодня слышала?  Он перебирал рубашки,
выискивая ту  самую,  с  любимым воротничком.  Поскольку Тереза  была  одета  в
золотистых тонах, он поменял свои планы и решил надеть красный плащ.
     Тереза, наклонившись к зеркалу, пудрила щеки маленькой пуховкой и излагала
гулявшие по поместью слухи. Ничто из услышанного Далтона не заинтересовало. Его
мысли крутились вокруг действительно серьезных дел,  с  которыми ему предстояло
разобраться. Размышлял он и о Директорах, которых ему еще предстояло убедить, и
о том, как управиться с Бертраном Шанбором.
     Министр был  коварным человеком -  и  Далтон  его  очень  хорошо  понимал.
Министр был столь же  честолюбив,  как Далтон,  если не больше.  Бертран Шанбор
желал заполучить все  -  от  попавшейся на  глаза хакенской девчонки до  кресла
Суверена.  Если бы спросили Далтона -  а его и спрашивали, - то, по его мнению,
Бертран Шанбор всегда получает то, что хочет получить Бертран Шанбор.
     А  Далтон Кэмпбелл получит ту  власть и  могущество,  которую хочет Далтон
Кэмпбелл.  Ему нет необходимости становиться Сувереном.  Сойдет и пост министра
культуры.
     Настоящей властью над Андеритом обладал министр культуры.  Это он  издавал
законы и назначал судей,  следящих за их исполнением. Власть и влияние министра
культуры распространялись буквально на  все  и  вся в  Андерите.  Он  курировал
коммерцию,  искусство,  учебные  заведения и  ведал  вопросами веры.  Он  также
курировал армию и все общественные проекты. А еще вел религиозные дела. Суверен
- это церемонии и помпезность, побрякушки и роскошные наряды, приемы и любовные
шашни.
     Нет,  Далтон  удовлетворится должностью министра  культуры.  И  Сувереном,
послушно танцующим в паутине, сплетенной Далтоном.
     - Я  велела начистить твои парадные сапоги,  -  сообщила Тереза,  указав в
другой конец гардероба. Далтон наклонился и достал их.
     - Далтон, какие новости из Эйдиндрила? Ты сказал, что Стейн будет говорить
от  имени Имперского Ордена из  Древнего мира.  А  что Эйдиндрил?  Что нового в
Срединных Землях?
     - Вернувшийся из Эйдиндрила посол сообщил,  что Мать-Исповедница не только
повела Срединные Земли за Магистром Ралом, новым Владыкой Д'Харианской Империи,
но и собралась за него замуж. Надо полагать, сейчас они уже поженились.
     - Замуж!  Сама  Мать-Исповедница замужем!  -  Тереза  снова  повернулась к
зеркалу.  - Ах, это, наверное, было грандиозно. В Андерите, наверное, подобного
зрелища  никогда  не  бывало.  -  Тереза  на  мгновение  замерла.  -  Но  магия
Исповедницы уничтожает мужчину как личность. Этот Магистр Рал станет всего лишь
игрушкой в ее руках!
     Далтон покачал головой.
     - Судя по  всему,  он  и  сам волшебник и  не подвластен ее магии.  А  она
умница,  что  вышла  замуж,  за  обладающего волшебным даром  Магистра Рала  из
Д'Хары.   За  этим  видна  хитрость,   убежденность  и   умелое  стратегическое
планирование.  С присоединением Срединных Земель к Д'Харе образовалась империя,
которой стоит опасаться, с которой стоит считаться. Решение предстоит трудное.
     Послы также сообщили,  что  Магистр Рал  кажется решительным человеком,  с
глубокими убеждениями,  готовый защищать мир и свободу тех, кто присоединился к
нему.  А  еще он -  человек,  потребовавший от Андерита безоговорочной сдачи на
милость растущей Д'Харианской Империи,  причем немедленной.  Люди такого сорта,
как  правило,   неблагоразумны.  От  такого  человека  следует  ждать  сплошных
неприятностей.
     Далтон наконец извлек из шкафа рубашку и  показал Терезе.  Та одобрительно
кивнула. Он разделся до пояса и натянул свежую, приятно пахнущую рубашку.
     - Стейн привез от императора Джегана предложение Андериту занять достойное
место в его новом мировом порядке. Послушаем, что он скажет.
     Если Стейн является показателем,  то  Имперский Орден отлично понимает все
нюансы  власти.  В  отличие  от  Эйдиндрила  Орден  охотно  согласился обсудить
некоторые моменты, важные для Далтона и министра.
     - А Директора? Каково их мнение? Далтон недовольно хмыкнул.
     - Число  Директоров,  придерживающиеся старых  традиций,  приверженцы  так
называемой свободы народов Срединных Земель, все время уменьшается. Директоров,
настаивающих на том,  чтобы мы оставались с остальными Срединными Землями -  то
есть  присоединились к  Магистру  Ралу,  -  единицы.  Народ  устал  слушать  их
устаревшие нотации и тоскливые нравоучения.
     Тереза отложила щетку для волос и озабоченно нахмурилась:
     - Будет война,  Далтон?  И на чьей стороне выступим мы? Нас тоже" втянут в
войну?
     - Война  будет долгой и  кровавой.  И  я  совершенно не  намерен оказаться
втянутым в нее или втянуть в нее наш народ.  - Далтон успокаивающе положил руку
ей на плечо. - И сделаю все необходимое, чтобы защитить Андерит.
     Многое  зависело от  того,  на  чьей  стороне перевес.  Совершенно незачем
присоединяться к проигрывающей стороне.
     - В  случае необходимости мы всегда можем запустить Домини Диртх.  Ни одна
армия -  ни  Магистра Рала,  ни  Имперского Ордена -  не  сможет устоять против
такого оружия.  Но  гораздо лучше для  всех нас  присоединиться к  той стороне,
которая предложит лучшие условия и перспективы.
     - Но  Магистр Рал -  чародей!  -  Тереза схватила его за  руку.  -  Ты сам
говорил,  что он обладает волшебным даром.  Никто не знает, что может сотворить
волшебник.
     - Это  вполне  может  оказаться  одной  из   причин,   по   которым  стоит
присоединиться  к  Д'Харе.   Но  Имперский  Орден  поклялся  уничтожить  магию.
Возможно, у них есть способы противостоять волшебству Магистра Рала.
     - Да,  но  если  Магистр Рал  -  волшебник,  то  наверняка может  устроить
какое-нибудь жуткое волшебство - вроде нашего Домини Диртх, Он способен бросить
свою силу против нас, если мы откажемся сдаться ему.
     Далтон потрепал жену по плечу и продолжил одеваться.
     - Не бойся,  Тэсс! Я не позволю, чтобы Андерит обратился в пепел. И, как я
уже говорил,  Орден заявил,  что покончит с магией. Если это действительно так,
ни  один  волшебник  не  сможет  ничего  предпринять против  нас.  Просто  надо
послушать, что скажет Стейн.
     Далтон не  представлял,  каким  образом Имперский Орден  может покончить с
магией.  В конце концов,  магия существует столько же,  сколько существует мир.
Возможно,  имперцы просто намерены ликвидировать всех,  кто  обладает волшебным
даром? Ну, так эта мысль не нова, и едва ли они имеют шанс на успех.
     В мире давно уже есть люди, требующие отправить всех колдунов на костер. В
Андерите сидят в  заключении несколько лидеров этого движения,  и  среди них  -
Серин  Раяк.   Харизматический,   фанатичный,  неистовый  Серин  Раяк.  Человек
неуправляемый и опасный.  Если он,  конечно,  еще жив, поскольку сидит в тюрьме
уже много месяцев.
     Раяк считает,  что "ведьмы",  как он называет тех, кто наделен даром, суть
зло.  У него есть последователи,  которых он,  прежде чем его арестовали, сумел
превратить в дикую разъяренную толпу.
     Такие люди опасны.  Однако Далтон выступил против его  казни -  потому что
такие люди могут быть и полезны.
     - Ой,  ты  просто не  поверишь!  -  говорила между тем  Тереза.  Она снова
пересказывала сплетни.  Размышляя о Серине Раяке,  Далтон слушал вполуха.  - Та
женщина,  о  которой я говорила,  ну,  что слишком высоко о себе мнит,  Клодина
Уинтроп, так вот она заявила нам, что министр ее принудил.
     Далтон по-прежнему не вслушивался.  Он знал,  что это вовсе не сплетня,  а
так  оно  и  было.  Клодина Уинтроп и  была  той  самой  "взволнованной дамой",
упомянутой в секретном послании, лежащем в потайном ящике секретера, той самой,
для которой ему предстояло найти пряник.  Она же была той, что направила письмо
Директору Линскотту. Письмо, так и не попавшее адресату.
     Клодина Уинтроп крутилась подле  министра всякий раз,  как  представлялась
возможность,  флиртовала с ним,  улыбалась и строила глазки.  Интересно, на что
она рассчитывала? Она получила то, чего просила. Чем она теперь недовольна?
     - И  поэтому она так зла из-за грубого поведения министра,  что после пира
намерена сообщить госпоже Шанбор и  всем  гостям,  что  министр самым  жестоким
образом принудил ее.
     Далтон немедленно навострил уши.
     - Изнасиловал,  как она говорит.  И  именно на  изнасилование она намерена
пожаловаться жене  министра.  -  Тереза  повернулась и  взмахнула  кисточкой из
беличьего меха. - А заодно и Директорам из Комитета Культурного Согласия, ежели
таковые будут присутствовать.  И,  Далтон,  если Суверен будет на пиру, все это
может  приобрести довольно неприятный оборот.  Суверен вполне  способен поднять
руку, требуя тишины, чтобы дать ей возможность высказаться.
     Далтон  превратился  в  одно  сплошное  ухо.   На  пиру  будут  двенадцать
Директоров. Теперь он знал, о чем "собирается говорить Клодина Уинтроп.
     - Она так и заявила, да? Ты собственными ушами это слышала?
     - Да,  -  уперла Тереза руку в бок. - Ну разве не здорово? Ей бы следовало
знать, что такое министр Шанбор. Что он переспал с доброй половиной всех женщин
поместья.   И  теперь  она  намерена  раздуть  из  этого  целую  историю?   Вот
переполоху-то будет! Далтон, я тебе точно говорю, она что-то затевает.
     Тереза стала рассказывать о чем-то еще, но Далтон перебил:
     - Что говорят о ней другие женщины? О намерениях Клодины?
     Тереза положила кисточку на трюмо.
     - Ну,  все  мы  думаем,  что это просто ужасно.  То  есть я  хочу сказать:
министр Шанбор -  человек значительный.  Да он же в один прекрасный день вполне
может стать Сувереном!  Ведь наш  Суверен уже далеко не  молод.  Министра могут
призвать на Трон Суверена в любой момент. Это жуткая ответственность. - Глядя в
зеркало,  она достала заколку для волос, затем повернулась и потрясла ею у мужа
перед носом.  -  Министр ужасно загружен и очень много работает. И имеет полное
право  на  безобидные развлечения.  И  женщины  не  возражают.  Никого  это  не
касается.  Это  их  личная  жизнь,  которую  совершенно  незачем  выставлять на
всеобщее обозрение. К тому же маленькая дрянь сама напросилась.
     С  этим Далтон поспорить не  мог.  За  всю свою жизнь он  так и  не  сумел
понять,  как женщины,  будь то благородные андерки или простушки хакенки, могут
строить мужчине глазки, а потом удивляться тому, то тот поднимается, фигурально
выражаясь, в атаку.
     Конечно,  та девушка,  Беата, слишком юна и неопытна, чтобы разбираться во
взрослых играх.  Не предвидела она,  как Далтон предполагал, и участия Стейна в
этой истории.  Далтону было даже немного жаль девушку, хоть она и хакенка. Нет,
она не заметила притаившегося Стейна, когда восхищенно улыбалась министру.
     Но прочие живущие в поместье и взрослые женщины,  приезжающие из города на
пиры и  приемы,  -  те  прекрасно знали,  что такое министр,  и  у  них не было
оснований возмущаться.
     Далтон знал,  что  некоторые лишь  немного обижались,  когда  не  получали
какого-нибудь вознаграждения.  Короче,  пряника.  И  тогда это улаживал Далтон.
Находил подходящий пряник и  старался наилучшим образом убедить их,  что пряник
придется им  по  вкусу..  Некоторые мудро  принимали щедрый дар  -  большинство
именно этого и хотели в первую очередь.
     Далтон нисколько не сомневался, что женщины поместья всполошились, прознав
о намерениях Клодины.  Многие из них побывали в постели министра,  соблазненные
ореолом власти. И у Далтона имелись все основания полагать, что те, которые еще
не побывали там, к этому стремятся. А Бертран либо еще не добрался до них, либо
не  пожелал.  Как и  предыдущий министр,  он  имел обычай назначать сотрудников
поместья лишь после знакомства с  их  женами.  Далтону уже пришлось отказать от
места одному человеку потому лишь, что Бертран счел его жену слишком плоской.
     Жаждущим  лечь  под   министра  не   было  конца,   а   министр  отличался
ненасытностью.  Впрочем,  у  него имелись определенные требования.  Как  многие
мужчины в возрасте, он предпочитал юных.
     И  в  отличие от  многих мужчин в  возрасте имел возможность удовлетворять
свое  пристрастие,  не  посещая городских проституток.  Бертран Шанбор  избегал
шлюх, как чумы, опасаясь подцепить какую-нибудь заразу.
     Бертран  Шанбор  имел   постоянный  источник  здоровых  молодых  женщин  с
ограниченным опытом  и  определенной внешности.  Они  добровольно слетались  на
огонек практически неограниченной власти.
     Далтон  ласково погладил Терезу по  щеке.  Ему  посчастливилось заполучить
женщину, не только разделявшую его честолюбивые планы, но и в отличие от многих
разборчивую в способах их воплощения. - Я люблю тебя, Тэсс.
     Удивленная неожиданной лаской,  она  взяла  его  ладонь  обеими  руками  и
осыпала поцелуями.
     Далтон не знал,  чем заслужил ее. В нем не было ничего, что могло привлечь
такую славную женщину,  как Тереза.  Она -  единственное,  что он  заполучил не
одним лишь усилием воли,  сметая всякое сопротивление и  убирая все препятствия
со своего пути. В нее он был безумно влюблен.
     Когда добрые духи сочли возможным забыть все ошибки, совершенные Далтоном,
и  наградить его этим пряником,  Далтон,  не размышляя,  вцепился в дар мертвой
хваткой.
     В  страстные мечты,  которым он предавался,  гладя в полные обожания глаза
Терезы, вмешалась действительность.
     Клодиной придется заняться вплотную.  Ей  просто  необходимо заткнуть рот.
Далтон перебрал в уме все,  что можно предложить в обмен на молчание.  По сути,
абсолютно всем безразличны похождения министра,  но обвинение в  изнасиловании,
выдвинутое благородной дамой, может повлечь за собой крупные неприятности.
     Среди Директоров есть и такие,  что придерживаются воздержания.  Директора
Комитета Культурного Согласия очень пристально следят за теми,  кто может стать
Сувереном.  Некоторые хотят видеть следующим Сувереном человека,  отличающегося
более строгими правилами. И они имеют право отклонить любую кандидатуру.
     После того,  как  Бертран Шанбор займет кресло Суверена,  то,  что  думают
Директора,  не будет иметь ровно никакого значения.  Но до того, безусловно, их
мнение очень важно.
     Клодину необходимо заткнуть.
     - Далтон, ты куда?
     - Мне нужно лишь написать и отправить записку, - ответил он уже от дверей.
- Я скоро.

                                    Глава 18

     Нора со  стоном потянулась,  решив,  что  уже  рассвело.  Мысли ворочались
медленно.  Больше всего на свете хотелось спать. Соломенный матрас промялся так
уютно. Вечно он принимает уютную форму, когда пора вставать.
     Сейчас муж  шлепнет ее  по  бедру.  Джулиан всегда будит  ее  незадолго до
рассвета.  Нужно  работать.  Может,  если  полежать  тихонько,  он  позволит ей
понежиться еще несколько минут, несколько сладких мгновений.
     Сейчас Нора  просто ненавидела мужа  за  то,  что  он  вечно  будит ее  до
рассвета,  шлепает по бедру,  говорит, что пора вставать и браться за работу. А
потом тут же принимается насвистывать,  когда она сама еще пытается предаваться
напоследок сладостной дремоте.
     Нора перевернулась на спину и  с  трудом открыла глаза.  Джулиана рядом не
было.
     Ее мгновенно прошиб холодный пот.  Сна не осталось ни в  одном глазу.  Она
села. Почему-то отсутствие мужа вызывало в ней острое беспокойство.
     Неужели уже утро?  И скоро рассветет?  Или еще ночь?  Мысли метались. Нора
пыталась сообразить, что происходит.
     Она поглядела на угли,  которые положила в очаг перед тем, как лечь спать.
Горели лишь  самые верхние,  значит,  времени прошло совсем немного.  В  слабом
свете Нора увидела, что со своего матраса на нее смотрит Брюс.
     - Мама? Что случилось? - поинтересовалась старшая дочка, Бетани.
     - Что это вы оба не спите?
     - Мама, мы ведь только легли, - захныкал Брюс. Ну конечно, так оно и есть.
Она  так  устала,  так смертельно устала,  убирая весь день с  поля камни,  что
провалилась в сон,  едва коснувшись головой подушки. Они вернулись домой, когда
стало слишком темно,  чтобы продолжать работу,  поужинали и  сразу легли спать.
Нора все еще чувствовала во рту привкус мяса и молодой редиски.  Брюс прав. Они
только что легли. Нору пробрала дрожь.
     - Где ваш па?
     - Пошел в туалет, наверное, - махнула рукой Бетани. - Что стряслось, мама?
     - Мама? - пискнул Брюс.
     - Ну-ка,  цыц!  Ничего не  случилось.  Ложитесь оба!  Дети смотрели на нее
круглыми глазами.  Нора не смогла совладать с  охватившей ее тревогой,  и  дети
прочли беспокойство на ее лице.  Она поняла это,  но, как ни пыталась, не могла
справиться с собой.
     Нора не  знала,  что происходит,  но  была уверена:  что что-то случилось.
Нутром чувствовала.
     Зло.
     Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло
легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.
     Нора  снова  посмотрела на  пустое место подле себя  на  кровати.  Пошел в
уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.
     Хотя...  Он  ведь ходил в  туалет сразу после ужина,  перед тем,  как лечь
спать. Впрочем, он запросто мог пойти туда еще раз.
     Ее вдруг охватил ужас, как перед самим Владетелем.
     - Благой Создатель, спаси и сохрани, - прошептала она, - охрани нас и этот
дом  твоих покорных слуг.  Отгони зло.  Пожалуйста,  добрые духи,  храните нас,
оберегайте нас.
     Закончив молитву,  она раскрыла глаза.  Дети по-прежнему не сводили с  нее
глаз.  Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы.
Нора даже прозвала ее "почемучкой". А Брюс просто дрожит.
     Нора  отбросила шерстяное одеяло.  Куры  в  углу  переполошились я  забили
крыльями, удивленно кудахча.
     - Ложитесь спать, дети.
     Детишки послушно улеглись,  продолжая наблюдать, как она быстро натягивает
платье прямо на ночную рубашку.  Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью.  Нора
присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж
холодно - она думала, что угля хватит до утра - но ей вдруг остро потребовались
утешительное тепло и свет огня.
     Она  взяла  единственную керосиновую лампу.  С  помощью'  березовой лучины
быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место.  Дети по-прежнему наблюдали
за ней.
     Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани
по головке и  поцеловала в лоб.  От девочки пахло мокрой землей,  в которой она
возилась весь  день,  помогая убрать камни с  поля,  прежде чем  его  вспашут и
засеют.   Девочка  могла  носить  лишь   небольшие  камешки,   но   все   равно
какая-никакая, а помощь.
     - Спите,  детки,  - ласково прошептала Нора. - Па просто пошел в туалет. Я
только отнесу ему лампу,  чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как
па ночью отбивает себе пальцы, а потом ругает за это нас. Давайте-ка спать, Все
хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.
     Нора сунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери.
Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы,  а  после работать в  поле с больной
ногой.  Она завернулась в  шаль,  укутавшись поплотнее.  Почему-то Нора боялась
открыть дверь.  Едва не  плакала от  страха.  Там  -  ночь.  Там -  темно.  Там
поджидает зло. Она знала. Чувствовала.
     - Чтоб тебя, Джулиан, - пробормотала она сквозь зубы. - Чтоб тебе лопнуть,
зачем ты вынуждаешь меня выйти на улицу?
     Интересно,  если она найдет Джулиана в уборной,  обругает он ее за женскую
дурь?  Иногда он  ругался на  нее.  Говорил,  что она попусту беспокоится из-за
всякой ерунды.  Говорил,  что от ее беспокойства все равно никакого толку,  так
чего зря нервничать?  Уж во всяком случае она беспокоилась не ради того,  чтобы
он обругал, это уж точно.
     Открывая дверь.  Нора  поняла,  что  больше всего  ей  хочется,  чтобы муж
оказался в уборной и обругал ее,  а потом обнял и сказал,  чтобы она прекратила
плакать  и   возвращалась  вместе  с  ним  в  постель.   Она  цыкнула  на  кур,
возмутившихся тем, что дверь открылась.
     Луны не было. Небо над головой - черное, как тень Владетеля.
     Нора быстро двинулась по утоптанной тропинке к  уборной и трясущейся рукой
постучала в дверь.
     - Джулиан?   Джулиан,  ты  здесь?  Пожалуйста,  Джулиан,  если  ты  здесь,
отзовись. Джулиан, умоляю тебя, не разыгрывай меня сегодня!
     Тишина звенела в ушах.  Ни жужжания жуков,  ни стрекотания кузнечиков,  ни
кваканья  лягушек,  ни  пения  птиц.  Лишь  мертвая  тишина,  будто  освещенный
крошечный огоньком лампы пятачок земли под ногами -  все, что осталось от мира,
а  за  пределами этого маленького светлого круга простирается ничто.  Казалось,
если она оставит лампу и ступит за этот круг,  то будет падать в темную бездну,
пока не  станет старухой,,  а.  потом упадет еще ниже.  Нора понимала,  что это
глупо, но ничего не могла с собой поделать.
     Нора нерешительно толкнула дверь.  Раздался скрип.  Нора уже ни  на что не
надеялась.  Она знала:  Джулиана там нет.  Еще не  выходя из  дома,  знала.  Не
понимала откуда - но знала.
     И была права.
     Обычно предчувствия не  обманывали ее.  Джулиан говорил,  что она спятила,
если считает,  что  способна предвидеть события.  Как та  старуха,  что живет в
горах и иногда спускается вниз, чтобы о чем-то предупредить людей.
     Но  все же  иногда Нора умела предвидеть.  Она предвидела,  что Джулиана в
уборной не окажется.
     Более того - она точно знала где он.
     Не знала,  откуда это знает, но знала, и от этого дрожала еще сильней. Она
заглянула в уборную лишь потому,  что надеялась ошибиться. Она не хотела искать
там, где он сейчас был.
     Но теперь - придется искать там.
     Нора подняла лампу повыше.  Шагая вперед,  она оглянулась на дом и увидела
окно. Огонь в очаге горел хорошо. Березовые поленья уже занялись вовсю.
     Казалось,  какой-то ужас ухмыляется ей из тьмы.  Вцепившись в  шаль.  Нора
снова  осветила тропинку.  Ей  страшно не  хотелось оставлять детей  одних.  Но
что-то толкало ее вперед.
     - Пожалуйста,   добрые  духи,  пусть  я  буду  дурой  с  глупыми  женскими
выходками.  Пожалуйста, добрые духи, пусть с Джулианом все будет хорошо. Он нам
нужен. Добрые духи, он так нам всем нужен!
     Всхлипывая,  она  шла вниз по  холму.  Она боялась того,  что поджидает ее
впереди. Рука, державшая лампу, дрожала.
     Наконец  Нора  услышала журчание ручья  и  обрадовалась:  теперь  ночь  не
казалась  такой  тихой  и  ужасающе  пустой.  Услышав  знакомый шум  воды,  она
почувствовала себя  лучше.  Хоть что-то  родное нарушило мертвую тишину ужасной
ночи.  Какая же  она  дура,  если  решила,  будто весь мир  исчез за  пределами
светового круга,  очерченного лампой.  Значит,  она  может  ошибаться и  насчет
остального.  Джулиан  закатит глаза,  как  он  всегда  это  делает,  когда  она
расскажет ему, как испугалась, решив, будто мир исчез.
     Чтобы  придать  себе  уверенности,   Нора  попыталась  насвистывать,   как
насвистывал Джулиан, но губы пересохли, словно пережаренный хлеб. Жаль, что она
не  может свистнуть так,  чтобы Джулиан ее услышал.  Она могла просто окликнуть
мужа, но боялась. Боялась не получить ответа. Лучше, если она подойдет и найдет
его там, а потом получит порцию ругани. За то, что глупо ревет из-за ерунды.
     Ласковый ветерок волновал воды озера, волны бились о берег. Нора надеялась
увидеть Джулиана,  сидящим на  любимом пне с  леской в  руках.  Он  увидит ее и
обругает за то, что она распугала всех рыб.
     На пне никого не было. Леска провисла.
     Трясясь,  как осиновый лист,  Нора подняла лампу повыше, чтобы увидеть то,
что   пришла  увидеть.   Слезы  застилали  глаза.   Она   пару  раз  сморгнула.
Высморкалась, чтобы продышаться.
     А  потом -  подняла лампу и  шагнула в  озеро и  шла вперед,  пока вода не
залила сапоги, не намочила подол платья и рубашки.
     Когда вода дошла до колен,  Нора увидела его.  Он плавал лицом вниз,  руки
безвольно болтались вдоль тела, ноги чуть расставлены. Небольшие волны заливали
его затылок,  и волосы шевелились,  словно водоросли. Он тихонько покачивался в
волнах, как всплывшая на поверхность снулая рыба.
     Именно этого она и боялась. Да, все было в точности так. И потому она даже
не  испытала шока.  Она стояла по  колено в  воде,  а  в  двадцати футах от нее
Джулиан колыхался на поверхности озера, как снулый карп. Слишком глубоко, чтобы
подойти к нему ближе.  Там,  где он плавает, ей будет с головой. Нора не знала,
что делать.  Как она вытащит его на берег? Как будет жить дальше? Как прокормит
себя и детей?  Всю тяжелую работу выполнял Джулиан.  Он знал такое, о чем она и
представления не имеет. Он был добытчиком.
     Она  чувствовала себя  опустошенной,  помертвевшей.  Этого просто быть  не
может!
     Джулиан не может умереть! Это ведь Джулиан! Он не может умереть. Только не
Джулиан.
     Какой-то звук заставил ее резко обернуться.  Толчок воздуха. Порыв ветра -
словно шквал в бурную ночь. Воздух взвился спиралью в ночное небо.
     Нора увидела,  как  из  трубы их  дома на  холме вылетел сноп искр.  Искры
взметнулись, исчезая во тьме.
     Нора застыла в ужасе.
     Тишину  ночи   разорвал  душераздирающий  вопль.   Жуткий  звук  нарастал,
возносясь вверх подобно искрам.  Исполненного таким ужасом крика Нора  отродясь
не  слыхала.  И  никогда бы  не  подумала,  что  так кричать может человеческое
существо.
     Но она знала, что кричит человек. Брюс.
     С  криком ужаса она выронила лампу в  воду и  помчалась к  дому.  Ее крики
смешивались с воплями сына.
     В доме остались ее крошки.
     В доме, в который проникло зло.
     А она бросила их там одних.
     Нора взвыла,  как зверь.  Она взывала к добрым духам,  молила о защите.  И
истошно звала детей. Задыхаясь и икая от необоримого ужаса, она неслась к дому,
спотыкаясь о корни и цепляясь за ветки.
     Кусты  ежевики цеплялись за  одежду,  выдергивали клочья.  Ветви  били  по
рукам, но она мчалась, сломя голову. Нога зацепилась за торчащий корень, но она
устояла и продолжала свой бег. Домой, к детям!
     Пронзительный крик Брюса все не смолкал,  и  от этого волосы у Норы встали
дыбом.  Она не слышала голоса Бетани,  только Брюса,  крошку Брюса, орущего так
истошно, будто кто-то выкалывал ему глаза.
     Нора споткнулась,  ударилась лицом о землю, тут же вскочила. Кровь из носа
текла ручьем. Охнув от боли, она стерла с лица кровь и грязь, ловя воздух ртом,
плача, крича, молясь и икая. С отчаянным усилием Нора снова помчалась к дому.
     С грохотом вломилась в дверь. Вокруг мельтешили куры. Брюс стоял, вжавшись
спиной  в  стену  подле  дверей.  С  выпученными от  ужаса  глазами,  ничего не
соображая, он вопил так, будто сам Владетель хватал его за пятки.
     Завидев мать,  Брюс протянул руки,  намереваясь обхватить ее,  но при виде
окровавленного лица  и  стекавших по  подбородку ручейков крови  снова вжался в
стенку.
     Нора схватила его за плечи.
     - Это мама! Я просто упала и расшибла нос, только и всего!
     Малыш прижался к ней,  обхватив ручонками, судорожно вцепившись пальцами в
юбку. Нора повернулась, но даже в ярком свете очага не увидела дочери.
     - Брюс! Где Бетани?
     Мальчик  поднял  руку,   которая  тряслась  так,  что,  казалось,  вот-вот
отвалится. Обернувшись, она глянула туда, куда он указывал.
     И  завизжала.  Она  подняла  руки,  чтобы  закрыть  лицо,  но  не  смогла,
скрючившиеся пальцы замерли возле рта и она заорала вместе с Брюсом.
     Бетани стояла в  очаге посреди бушующего пламени.  Вокруг нее ревел огонь,
языки пламени плясали,  пожирая маленькое тельце.  Девочка стояла, воздев руки,
как тянут руки к солнцу теплым весенним днем.
     Нора вдохнула запах горелой плоти,  ее  замутило,  и  она  долго кашляла и
отплевывалась,  прежде чем  вздохнуть снова.  Она  не  могла  отвести взгляд от
Бетани,  оторвать глаз от заживо горевшей дочери. Это казалось наваждением. Она
не могла заставить свой разум поверить тому, что видит.
     Наконец Нора шагнула в  очаг.  Но остатки здравого смысла подсказывали ей,
что уже поздно. Подталкивали уйти прочь, пока это не захватило и их с Брюсом.
     Кончики пальцев Бетани сгорели.  Вместо лица -  оранжевый круг огня. Огонь
горел с дикой решительной яростью. От жара Нора задыхалась.
     Внезапно девочка  истошно  завизжала,  будто  огонь  коснулся ее  души,  и
рухнула в  пламя.  Огонь сомкнулся над  скрюченной фигуркой,  рыча  в  каменном
мешке,  языки пламени лизали каминную доску.  Искры полетели по  всей  комнате,
прыгая и раскатываясь по полу. Некоторые долетели до Норы и, коснувшись мокрого
подола, с шипением погасли.
     Подхватив Брюса в охапку,  Нора вылетела из дома,  а зло пожирало то,  что
осталось от ее дочери.

                                    Глава 19

     Несан плюхнулся на траву, блаженно вытянув ноги. Прохладный кирпич приятно
холодил  взмокшую  спину.  Несан  вдохнул  поглубже ночной  воздух,  насыщенный
доносившимся из  открытых окон ароматом жареного мяса,  приятно смешивающимся с
запахом  свежих  яблоневых  поленьев.  Сегодня  предстояло трудиться  допоздна,
убирая после пира, и им предоставили небольшую передышку.
     Морли протянул бутылку. Напиться как следует удастся лишь поздно ночью, но
глотнуть  разок-другой  можно  и  сейчас.  Несан  сделал  приличный  глоток.  И
мгновенно закашлялся, невольно выплюнув большую часть.
     - Говорил же  тебе,  что  оно  крепкое!  -  рассмеялся Морли.  Несан вытер
рукавом мокрый подбородок.
     - Ты был прав.  Где ты это раздобыл?  Отличная выпивка!  Несан никогда еще
ничего такого крепкого не  пил.  Напиток драл глотку.  Насколько ему доводилось
слышать,  если  спиртное  вот  так  пробирает,  значит  действительно  хорошее.
Говорили,  что  если  доведется когда-либо такое попробовать,  он  будет полным
идиотом,  если откажется.  Несан снова закашлялся.  Глотку драло ужасно.  Морли
наклонился поближе:
     - Кто-то  из  важных господ велел отнести это  обратно.  Заявил,  что  это
помои.  Все  они  стараются показать себя друг перед другом.  Пит,  виночерпий,
прибежал обратно на кухню и оставил бутыль на столе.  Когда он схватил другую и
умчался наверх, я, пока никто не видел, слямзил эту и спрятал за пазуху.
     Несан привык пить  все,  что  удавалось стянуть.  Он  допивал почти пустые
графины и бутылки,  собирал недопитые остатки из бокалов. Но никогда еще ему не
попадалась такая отменная выпивка, как эта.
     Морли  подтолкнул бутылку  к  его  губам.  Несан  гораздо более  осторожно
отхлебнул еще  и  проглотил,  умудрившись не  поперхнуться.  В  желудке бушевал
огонь. Морли одобрительно кивнул, Несан с тайной гордостью улыбнулся.
     Из открытых окон доносились смех и  голоса собравшихся в  ожидании пира на
галерее.  Несан  начал ощущать действие спиртного.  Позже,  когда они  с  Морли
закончат с уборкой, можно будет напиться основательно.
     Несан  потер  покрывшиеся  мурашками  руки.  Доносившаяся из  окон  музыка
привела  его  в  странное состояние.  Музыка  всегда  оказывала на  него  такое
воздействие,  что ему казалось,  будто он  может встать и  сделать что-то.  Что
именно - Несан не понимал, но знал: нечто очень значительное.
     Морли  протянул руку.  Несан  передал бутылку и  наблюдал,  как  с  каждым
глотком кадык у Морли ходит вверх-вниз. Музыка звучала все громче, все быстрее.
И вызывала дрожь.
     За  спиной Морли Несан увидел,  как по тропинке к  ним приближается чья-то
высокая фигура. Человек шел целеустремленно, не как на прогулке, а по какому-то
делу.  В желтом свете,  льющемся из окна,  сверкнуло серебро ножен. И тут Несан
узнал благородную осанку и черты.
     Далтон Кэмпбелл. Направляется прямо к ним.
     Несан ткнул Морли локтем в бок и встал.  Поднявшись,  одернул тунику.  Вся
грудь была залита вином, которое он выплюнул, закашлявшись. Он быстро пригладил
волосы. Снова ткнул ногой Морли и пальцем велел подниматься.
     Далтон  Кэмпбелл обошел  поленницу и  направился прямо  к  ним.  Казалось,
высокий андерец прекрасно знает,  куда идти.  Несан с Морли, когда им удавалось
украсть что-нибудь спиртное и удрать, никогда никому не говорили, куда идут.
     - Несан, Морли! - окликнул Далтон Кэмпбелл.
     - Добрый вечер,  мастер Кэмпбелл,  -  сказал Несан, приветственно поднимая
руку.
     Он  подумал,  что в  столь ярком свете,  льющемся из окон не так уж трудно
разглядеть, что тут происходит. Во всяком случае, он видел прекрасно, как Морли
прячет за спиной бутылку.  Наверное,  помощник министра увидел из окна, как они
идут к поленнице.
     - Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, - поздоровался Морли.
     Далтон  Кэмпбелл оглядел  обоих,  как  придирчивый сержант новобранцев.  А
потом протянул руку.
     - Можно мне?
     Морли, скривившись, вытащил из-за спины бутылку и протянул андерцу.
     - Мы... Это...
     Далтон Кэмпбелл сделал здоровенный глоток.
     - Ух!  -  выдохнул он,  возвращая бутылку Морли.  -  Вам  повезло,  что вы
заполучили полную бутылку столь отменного вина.  -  Он заложил руки за спину. -
Надеюсь, я ничему не помешал?
     Несан с Морли,  ошеломленные тем, что Далтон Кэмпбелл пил из их бутылки, а
еще больше - тем, что он вернул ее обратно, отчаянно замотали головами.
     - Нет, господин, мастер Кэмпбелл, - сумел выдавить Морли.
     - Ну,  тогда ладно -  ответил Кэмпбелл. - Я вас искал. У меня тут возникли
кое-какие сложности.
     - Сложности, мастер Кэмпбелл? - чуть наклонившись поближе и понизив голос,
переспросил Несан. - Не можем ли мы чем-нибудь помочь?
     Кэмпбелл пристально посмотрел в глаза Несану, потом - Морли.
     - Ну, вообще-то говоря, да. Именно поэтому я вас и искал. Понимаете, какая
штука,  я тут подумал,  что возможно,  вам обоим понравится мысль получить шанс
проявить себя.  И  вы  захотите продемонстрировать,  что  у  вас  действительно
имеется то, что я в вас разглядел. Я мог бы и сам заняться этой задачей, но мне
подумалось,  что, возможно, вы захотите воспользоваться случаем и доказать, что
вы чего-то стоите.
     Несан вдруг ощутил себя так, будто сами добрые духи спросили у него, хочет
ли он сделать что-то хорошее.
     Морли поставил бутылку и расправил плечи, как солдат по стойке "смирно".
     - Да,   мастер  Кэмпбелл,   я,   безусловно,  хочу  воспользоваться  такой
возможностью.
     Несан, в свою очередь, приосанился.
     - Я тоже,  мастер Кэмпбелл.  Вы только скажите, что нужно сделать, а мы уж
постараемся  доказать  вам,   что   мы   мужчины,   готовые   взять   на   себя
ответственность.
     - Хорошо...  Очень  хорошо,  -  ответил андерец,  пристально изучая обоих.
Немного помолчав,  он продолжил. - Это важно. Очень важно. Я думал поручить это
кому-нибудь другому,  более опытному,  но в конечном итоге решил дать вам шанс.
Докажите, что вы достойны доверия.
     - Все,  что угодно,  мастер Кэмпбелл!  -  горячо ответил Несан, ни чуть не
покривив душой. - Вы только скажите, что нужно.
     Несан аж  дрожал от  восторга:  наконец-то  ему  представилась возможность
проявить себя в глазах Далтона Кэмпбелла.  Казалось,  сама музыка наполняет его
желанием сделать что-то важное.
     - Суверен нездоров, - сообщил Кэмпбелл.
     - Это ужасно, - ответил Морли.
     - Нам очень жаль, - добавил Несан.
     - Да,  как это ни прискорбно, но он уже стар. А министр Шанбор по-прежнему
молод и полон сил.  Он несомненно будет избран Сувереном, и этот день уже не за
горами. Большинство Директоров приехали сюда, чтобы обсудить это с нами - дела,
связанные с  наследованием титула  Суверена.  Провести кое-какие  исследования,
скажем так,  пока у  них  есть такая возможность.  Они хотят уточнить некоторые
факты касаемо министра.  Хотят получше узнать его характер,  понять,  что он за
человек. Удостовериться, достоин ли он их поддержки.
     Несан искоса глянул на Морли и увидел,  что тот не сводит широко раскрытых
глаз  с  помощника министра.  Несан поверить не  мог,  что  слышит столь важные
новости из  уст  такого высокопоставленного человека.  В  конце концов они ведь
всего-навсего   хакенцы!    И    вдруг   сам   помощник   министра,    андерец,
высокопоставленный андерец! - рассказывает им о таких важных делах.
     - Благодарение Создателю,  -  прошептал Несан.  -  Наконец-то  наш министр
получит признание, которого заслуживает!
     - Да,  -  со странной интонацией протянул Кэмпбелл.  -  Ну, короче, дело в
том,  что  есть  люди,  желающие помешать министру стать  Сувереном.  Эти  люди
намерены навредить министру.
     - Навредить? - переспросил изумленный Морли.
     - Именно. Вы оба помните, как вас учили, что Суверена необходимо защищать,
и все, что делается в защиту Суверена - добродетель?
     - Да, господин, - ответил Морли.
     - Да,  господин,  -  эхом  повторил Несан.  -  А  поскольку министр  будет
Сувереном, то и его следует защищать точно так же.
     - Отлично, Несан.
     Несан  просиял  от  гордости.  И  пожалел,  что  от  выпитого  так  трудно
фокусировать взгляд.
     - Мы  хотели бы  помочь,  мастер Кэмпбелл,  -  заявил Морли.  -  Мы  хотим
доказать вам, что чего-то стоим. Мы готовы.
     - Да, господин, мы готовы, - поддержал Несан.
     - Ну, тогда я вам обоим, так и быть, предоставлю случай. Если справитесь и
будете держать язык за зубами,  несмотря ни на что - то есть до гробовой доски,
- я буду доволен, что моя вера в вас оказалась оправданной.
     - До гробовой доски, - кивнул Несан. - Да, господин, мы справимся.
     Несан услышал странный металлический звук,  и  с ужасом почувствовал,  что
ему в горло упирается острие меча.
     - Но  если  хоть один из  вас  не  оправдает моего доверия,  я  буду очень
разочарован,  потому что из-за этого министр окажется в опасности.  Вам ясно? Я
не позволю людям, которым доверяю, подводить меня. Подводить будущего Суверена.
Обоим ясно?
     - Да,  господин!  -  Несан едва не орал.  Клинок молнией метнулся к  горлу
Морли и замер у его внушительного кадыка.
     - Да, господин! - рявкнул Морли.
     - Кто-нибудь из  вас говорил кому-либо,  куда вы намерены отправиться пить
сегодня вечером?
     - Нет, господин, - хором ответили Несан с Морли.
     - И  все же я  знал,  где вас искать,  -  поднял бровь высокий андерец.  -
Помните об этом на случай,  если вдруг вам взбредет в голову,  что вы можете от
меня скрыться.  Доставите мне  хоть малейшие неприятности,  я  вас из-под земли
достану!
     - Мастер Кэмпбелл,  -  выдавил Несан,  сглотнув, - вы лишь скажите, чем мы
можем помочь,  и  мы  это  сделаем.  Нам можно доверять.  Мы  вас не  подведем.
Клянусь!
     - Да, правда, Несан верно говорит, - закивал Морли.
     Далтон Кэмпбелл убрал меч в ножны и улыбнулся:
     - Я уже; горжусь вами обоими. Вы, безусловно, продвинетесь по службе. Я не
сомневаюсь, что вы оправдаете мое доверие.
     - Да, господин, - заверил Несан. - Можете на нас рассчитывать.
     Далтон Кэмпбелл положил одну руку на плечо Несану, другую - Морли.
     - Ну ладно. А теперь слушайте внимательно.
     - Вон она идет, - шепнул Морли Несану.
     Поглядев в указанном приятелем направлении,  Несан кивнул. Морли скользнул
в  темный проем служебного входа,  а  Несан присел на  корточки за бочками.  Он
вспомнил,  как  сегодня днем тут,  на  той стороне дороги,  стоял запряженный в
повозку мясника Броуни,  и  вытер  вспотевшие ладони  о  штаны.  Нынче  выдался
насыщенный событиями день.
     Они обсуждали дело и так,  и эдак,  и Морли испытывал те же чувства, что и
Несан.  Хотя  от  одной только мысли о  предстоящем у  него  сердце готово было
выпрыгнуть из  груди,  Несан  ни  за  что  бы  не  согласился подвести  Далтона
Кэмпбелла. И Морли тоже.
     Через  лужайку  из  окон  доносилась  музыка,   звучали  рожки,   струнные
инструменты, арфа. Музыка переполняла душу. Грудь Несана распирало от гордости:
ведь его избрал сам Далтон Кэмпбелл.
     Министра - будущего Суверена - необходимо защитить.
     Легким  спокойным шагом  женщина  поднялась по  четырем  ведущим к  складу
ступенькам. В тусклом свете она огляделась по сторонам, всматриваясь в глубокие
тени  и  вытягивая  шею,  пытаясь  разглядеть  все  углы.  Она  казалась  такой
прекрасной, что Несан судорожно сглотнул. Женщина была старше его, но выглядела
великолепно.  Он  никогда еще так долго и  пристально не  смотрел на  андерскую
даму.
     Тут из тьмы подал голос Морли, стараясь говорить как мужчина в возрасте.
     - Клодина Уинтроп?
     Она  с  готовностью повернулась к  стоявшему  в  дверном  проеме  приятелю
Несана.
     - Я Клодина Уинтроп,  -  шепотом ответила она.  -  Значит, вы получили мое
письмо?
     - Да, - ответил Морли.
     - Хвала Создателю!  Директор Линскотт,  очень важно,  чтобы я поговорила с
вами о министре Шанборе.  Он притворяется,  что поддерживает культуру Андерита,
но  он  худший образчик человека,  который только может занимать этот  пост или
любой другой.  Прежде чем  рассматривать его кандидатуру как будущего Суверена,
вам следует услышать о его низости.  Этот кабан принудил меня... изнасиловал...
Но это лишь цветочки.  Все обстоит гораздо хуже. Ради спасения нашего народа вы
должны выслушать меня.
     Несан смотрел на  ее  красивое лицо,  озаренное льющимся из  окон  светом.
Далтон Кэмпбелл не сказал, что она такая красавица. Уже не так молода, конечно.
Женщин ее  возраста Несан обычно не воспринимал как красивых Его удивило,.  что
он  думает о  такой  старой даме  -  на  вид  ей  было  лет  тридцать -  как  о
привлекательной женщине.  Несан медленно и  беззвучно выдохнул,  собирая волю в
кулак,  но  ничего не мог с  собой поделать и  смотрел туда,  где было надето -
точнее, не было надето ничего.
     Несан вспомнил,  как  дамы  на  лестнице обсуждали такие платья,  в  каком
сейчас была Клодина Уинтроп.  Он отродясь не видел настолько обнаженной женской
груди.  От  волнения грудь ее тяжело вздымалась,  и  у  Несана от этого зрелища
глаза буквально лезли на лоб.
     - Не  могли бы  вы выйти?  -  шепотом попросила она,  обращаясь к  темному
проему, где стоял Морли. - Пожалуйста! Мне страшно.
     Внезапно Несан сообразил, что пришел его черед. Он скользнул из-за бочек и
бесшумно двинулся к женщине.
     Желудок скрутило в  узел,  а  чтобы  что-то  разглядеть,  пришлось стереть
застилавший глаза  пот.  Он  старался  дышать  ровно,  но  сердце  отказывалось
слушаться его. Он должен это сделать. Но, добрые духи, как же ему страшно!
     - Директор Линскотт? - снова обратилась она к Морли.
     Несан схватил ее за локти и вывернул руки за спину.  Женщина ахнула. Юноша
удивился,  насколько просто оказалось удерживать ее  руки за спиной.  Дама была
растеряна и  удивлена.  Как  только Морли  увидел,  что  Несан ее  схватил,  он
мгновенно выскочил из тьмы.
     И  не  успела она закричать,  как Морли со  всей силы двинул ее  кулаком в
живот. Могучий удар едва не сбил с ног и женщину, и державшего ее Несана.
     Клодина Уинтроп сложилась пополам,  и ее вырвало.  Несан отпустил ей руки.
Она прижала их к животу и опустилась на колени,  ее жестоко выворачивало. Морли
с  Несаном отошли чуть  в  сторону,  чтобы  не  испачкаться.  Но  они  вовсе не
собирались уходить дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
     Когда спазмы прекратились,  женщина выпрямилась и  попыталась подняться на
ноги, ловя воздух ртом. Морли рывком поднял ее и снова вывернул ей локти.
     Несан  знал,  что  теперь его  очередь проявить себя.  Вот  он,  его  шанс
защитить министра. Шанс сделать так, чтобы Далтон Кэмпбелл гордился им.
     Несан двинул женщину в живот так сильно, как только смел.
     Он еще никогда никого не бил,  только своих друзей,  да и  то шутя.  Но ни
разу вот так,  сознательно, желая причинить боль. Ее живот оказался маленьким и
мягким. И Несан понял, какую боль причинил ей удар.
     Ему стало тошно. И в то же время ее боль возбуждала. Так жестоко вели себя
его хакенские предки.  Вот что было в них самое ужасное.  И в нем самом.  Глаза
женщины расширились от ужаса,  она судорожно пыталась вдохнуть,  но безуспешно,
лишь  молча неотрывно глядела на  своего мучителя,  как  овца на  мясника.  Как
когда-то ее андерские предки смотрели на предков Несана.
     - У  нас  для  тебя  сообщение,  -  сказал  Несан.  Они  с  Морли  заранее
условились,  что говорить будет Несан.  Морли не  очень хорошо все запомнил,  а
Несан всегда отличался хорошей памятью.
     Женщина наконец продышалась.  И тогда Несан нанес ей еще три удара подряд.
Быстрых. Сильных. Жестоких.
     - Ты слышишь? - прорычал он.
     - Ах ты, жалкий хакенский ублюдок...
     И  тут Несан врезал ей со всей силы.  Так,  что даже кулак заболел.  Морли
подался на шаг назад.  Женщина обвисла у Морли в руках, давясь сухими спазмами.
Несану хотелось ударить ее  по  лицу -  заткнуть ей  кулаком рот,  -  но Далтон
Кэмпбелл строго наказал не оставлять следов.
     - На твоем месте я бы не стал больше его обзывать, - порекомендовал Морли,
ухватив ее за волосы и грубо поставив на ноги.
     Он  так  сильно запрокинул ей  голову,  что  груди полностью вывалились из
декольте.  Несан застыл. Он не знал, следует ли ему поправить ей платье, и тупо
глазел на женщину. Морли тоже глянул через ее плечо и ухмыльнулся Несану.
     Женщина опустила взгляд и  увидела,  что ее  груди выставлены на  всеобщее
обозрение. Затем подняла голову и покорно закрыла глаза.
     - Пожалуйста, - проговорила она, тяжело дыша, - ,не бейте меня больше!
     - Ты готова слушать?
     - Да, господин, - кивнула она.
     Это  обращение изумило Несана больше,  чем вид обнаженных грудей.  Никто и
никогда за  всю  его  жизнь не  называл его  господином.  Эти два простых слова
прозвучали так  странно для  его  слуха,  что он  некоторое время молча на  нее
смотрел.  Уж не издевается ли она над ним? Но когда она посмотрела ему в глаза,
Несан понял, что нет.
     Музыка наполняла его такими ощущениями,  каких он прежде еще не испытывал.
Никогда еще он не был важной персоной,  никогда его не называли "господин". Еще
сегодня утром его обзывали Несуном. А теперь андерка называет его господином. И
все - благодаря Далтону Кэмпбеллу.
     Несан снова ударил ее в живот. Просто потому, что ему так захотелось.
     - Пожалуйста,  господин!  -  закричала она.  - Пожалуйста, не надо больше!
Скажите мне,  что вам нужно.  И я это сделаю.  Если вы хотите меня, я покорюсь.
Только не бейте меня больше! Пожалуйста, господин!
     Хотя Несану до сих пор было тошно от того, что он делает, он в то же время
чувствовал себя гораздо более значительным человеком, чем прежде. Андерка стоит
перед ним вот так, с обнаженными грудями, и называет его господином!
     - А теперь слушай меня,  ты, мерзкая сучка! Несан изумился своим словам не
меньше,  чем она.  Он  вовсе не собирался это говорить.  Слова вырвались как-то
сами Собой. Впрочем, ему понравилось, как они прозвучали.
     - Да, господин, - всхлипнула она. - Я слушаю. Все что хотите.
     Она выглядела такой жалкой и  беспомощной.  Если бы не далее чем час назад
андерка,  будь то даже вот эта самая Клодина Уинтроп,  приказала ему опуститься
на колени и вылизать языком ее туфельки,  он бы подчинился,  трясясь от страха.
Он и не представлял даже, насколько порученное им с Морли дело окажется легким.
Пара-тройка ударов,  и  знатная дама уже умоляет позволить ей  сделать то,  что
прикажут. Он и не догадывался, как просто стать уважаемым человеком, как просто
заставить людей делать то, что он прикажет.
     Несан припомнил, что велел сказать Далтон Кэмпбелл.
     - Ты ведь вертелась перед министром, верно? Предлагала ему себя, так?
     Его слова вовсе не звучали вопросом.
     - Да, господин.
     - Если ты хотя бы подумаешь о  том,  чтобы сказать кому-то,  будто министр
тебя изнасиловал,  то крепко пожалеешь.  Такая ложь -  не что иное, как измена.
Ясно?  Измена.  А наказание за измену -  смерть. А когда твое тело найдут, тебя
даже опознать никто не  сможет.  Поняла,  сука?  Твой язык обнаружат прибитым к
дереву.  Это  ложь,  что министр тебя изнасиловал.  Гнусная изменническая ложь.
Повторишь  свои  измышления  еще  хоть  раз,  и  смерть  твоя  будет  долгой  и
мучительной.
     - Да,  господин,  -  рыдала она.  -  Я больше никогда не солгу.  Простите.
Пожалуйста, простите меня! Я больше никогда не стану лгать. Клянусь!
     - Ты выставляла свои прелести перед министром,  предлагая себя. Но министр
слишком достойный человек,  чтобы заводить с тобой интрижку. Или с кем бы то ни
было. Он тебя отверг. Отказал тебе.
     - Да, господин.
     - Ничего  недостойного не  произошло.  Усекла?  Министр  никогда не  делал
ничего недостойного ни с тобой, ни с кем другим!
     - Да, господин. - Она рыдала, низко опустив голову.
     Несан вытащил из  ее  рукава носовой платок и  вытер ей глаза.  В  тусклом
свете он видел, что от слез косметика на ее лице размазалась.
     - А  теперь прекрати реветь.  У тебя лицо хрен знает на что похоже.  Лучше
вернись-ка в  свои покои и  приведи себя в порядок,  прежде чем возвращаться на
пир.
     Она всхлипнула, стараясь сдержать слезы.
     - Я не могу вернуться на пир. Мое платье испорчено. Я не могу вернуться.
     - Можешь - и вернешься. Приведи в порядок лицо, смени платье. Ты вернешься
на  пир.  Там  будет кое-кто,  кто  за  тобой присмотрит,  проследит,  чтобы ты
вернулась,  и  проверит,  усвоила ли ты послание.  Если еще раз оступишься,  то
отведаешь его меча.
     Глаза женщины округлились от ужаса.
     - Кто...
     - Не важно.  Для тебя это не имеет значения.  Важно лишь, чтобы ты усвоила
послание и поняла, что с тобой произойдет, если посмеешь повторить свою гнусную
ложь.
     - Я поняла, - кивнула она.
     - Господин, - сказал Несан. Она подняла брови:
     - Я поняла,  господин!  -  и женщина прижалась спиной к Морли. - Я поняла,
господин. Да, господин! Я правда все поняла, господин!
     - Отлично, - хмыкнул Несан. Женщина оглядела себя. Ее нижняя губа дрожала.
По щекам струились слезы.
     - Пожалуйста, господин, могу я поправить платье?
     - Когда я закончу говорить.
     - Да, господин.
     - Ты  пошла прогуляться.  Ни с  кем не разговаривала.  Поняла?  Ни с  кем.
Отныне  держи  рот  на  замке  насчет министра,  иначе,  когда  откроешь его  в
следующий раз, тебе его заткнут мечом. Усекла?
     - Да, господин.
     - Ну, тогда ладно. Можешь поправить платье, - смилостивился Несан.
     Морли  заглядывал  ей  через  плечо,  пока  она  поправляла корсаж.  Несан
сомневался, что платье с таким вырезом, как у нее, многое прикрывает, но ему уж
точно нравилось наблюдать,  как она приводит себя в порядок. Он и не думал, что
ему когда-либо доведется увидеть подобное. Особенно как это делает андерка.
     Судя по тому,  как она ахнула,  внезапно выпрямившись,  Морли что-то делал
сзади у  нее под платьем.  Несану тоже хотелось кое-что сделать,  но  он помнил
слова Далтона Кэмпбелла.
     Несан схватил Клодину Уинтроп за руку и толкнул ее вниз по ступенькам.
     - А теперь убирайся!
     Женщина быстро глянула на Морли, потом снова на Несана.
     - Да,  господин. Благодарю вас. - Она сделала быстрый книксен. - Благодарю
вас, господин.
     Не произнеся больше ни слова,  она подхватила юбки,  слетела со ступенек и
побежала через лужайку, растворившись во тьме.
     - Зачем ты ее отпустил?  - спросил Морли, уперев руку в бок. - Мы могли бы
с ней поразвлечься.  Она бы сделала все, что мы хотим. А при виде ее. прелестей
мне захотелось.
     Несан повернулся к разочарованному приятелю.
     - Потому что мастер Кэмпбелл не говорил нам этого делать,  вот почему.  Мы
просто помогли мастеру Кэмпбеллу, только и всего. И ничего больше.
     - Да уж,  -  кисло буркнул Морли. Затем поглядел в сторону поленницы. - Во
всяком случае, у нас еще осталось что выпить.
     Несан вспомнил выражение ужаса на лице Клодины Уинтроп,  вспомнил, как она
плакала и всхлипывала.  Конечно,  он знал, что хакенки плачут, но и представить
не мог, что андерки могут плакать тоже.
     Министр  -   андерец,   а  значит,  министр  не  способен  сделать  ничего
недостойного.  Наверняка она сама напросилась, одеваясь в такие вот откровенные
платья.  Несан своими глазами видел,  как женщины ведут себя с министром. Вроде
как они были бы рады, если он попользуется ими.
     Потом он  вспомнил,  как  плакала Беата,  сидя  на  полу.  Снова увидел ее
несчастное лицо. Вспомнил, как Беата двинула ему в челюсть.
     Все это слишком сложно для его понимания. Больше всего на свете ему сейчас
хотелось напиться до умопомрачения.
     - Ты  прав.  Давай выпьем.  Нам есть чего отпраздновать.  Сегодня мы стали
значимыми людьми. Обняв друг друга за плечи, они двинулись за бутылкой.

                                    Глава 20

     Нет,  вы  только  гляньте!  -  прошептала Тереза.  Далтон проследил за  ее
взглядом и  увидел Клодину Уинтроп,  проталкивающуюся среди собравшихся в зале.
На  ней было платье,  которое она не носила уже давно.  Старое скромное платье.
Совсем не  то,  что было на  ней в  начале вечера.  Далтон заподозрил,  что под
розовой пудрой ее  лицо пепельно-серое.  Надо полагать,  теперь она  взирает на
всех с недоверием.
     Люди,  приехавшие в поместье из Ферфилда,  изумленно изучали окружавшую их
обстановку,   стараясь  впитать  в  себя  как  можно  больше,   чтобы  потом  в
подробностях рассказать  своим  друзьям  о  великолепном вечере,  проведенном в
поместье министра культуры.  Получить приглашение в поместье - большая честь, и
никто  из  присутствующих не  хотел  упустить  ни  малейших подробностей Мелкие
детали очень важны, когда хочешь потешить свое самолюбие.
     Весь  пол  в  зале был  устлан богатыми коврами,  и  ноги тонули в  мягком
покрытии На  драпировку,  закрывающую окна,  надо  полагать,  пошли сотни ярдов
лучших  тканей,  специально  подобранных  в  тон  с  цветным  стеклом.  Женщины
исподволь щупали драпировки,  проверяя качество.  По  краям  золотисто-лазурных
занавесей свисали  разноцветные кисти  с  кулак  толщиной,  Мужчины восхищались
мраморными колоннами,  расположенными по  периметру.  Панели  резного  красного
дерева, сделанные под художественно вырезанный кирпич, украшали потолок.
     Далтон,   наблюдая  за  окружающими,   потягивал  из  кубка  лучшее  вино,
привозимое из долины Нариф. Ночью, когда горят все свечи и лампы, залы поместья
исполнены величия.  Когда Далтон только приехал сюда,  ему потребовалось немало
выдержки, чтобы не глазеть по сторонам, как все гости.
     Он  следил,  как  Клодина Уинтроп ступает среди  роскошно одетых  гостей с
деревянной улыбкой на  лице,  приветствуя знакомых и  произнося какие-то слова,
которых Далтон не слышал. Несмотря на все пережитые ею треволнения, она нашла в
себе  силы  вести  себя  достойно.  Жена  богатого  дельца,  избранного  членом
парламента торговцами и  зернопромышленниками,  Клодина  Уинтроп была  сама  не
последней среди здешнего общества.  Когда люди впервые видели ее  с  мужем,  по
возрасту годящимся ей в деды,  то обычно считали,  что Клодина - лишь игрушка в
руках старика. И глубоко заблуждались.
     Ее  муж,  Эдвин  Уинтроп,  начал  свою  карьеру  как  простой  земледелец,
выращивающий сладкое сорго,  которое в  изобилии произрастало на  юге Андерита.
Каждый заработанный от  продажи грош он  тратил с  умом.  Он  экономил на всем,
начиная с одежды и кончая любыми мелкими радостями жизни.  Долго не обзаводился
семьей.
     На  вырученные деньги Эдвин  со  временем купил скот,  который выкармливал
сортовым жмыхом. Продажа скота позволила закупить еще больше нового поголовья и
оборудование для  производства рома,  и  Эдвин сам стал производить спиртное из
жмыха.  Прибыль  от  продажи  рома  позволила  Уинтропу  арендовать еще  земли,
прикупить скот,  новое оборудование и новые помещения, а со временем - склады и
фургоны для  транспортировки товаров.  Ром,  производимый на  фермах  Уинтропа,
продавался повсюду от  Ренвольда до  Никобариса,  по  всему пути от Ферфилда до
Эйдиндрила.  Делая все сам -  точнее,  руками нанятых рабочих, - от выращивания
сорго до  производства и  продажи рома,  от  выращивания скота до  его забоя на
собственных скотобойнях и продажи его мясникам, Эдвин Уинтроп продавал товар по
низким расценкам и сделал себе значительное состояние.
     Эдвин Уинтроп был скромным и  честным человеком,  его любили.  Он  женился
лишь тогда, когда добился успеха. Клодине, дочери зернопромышленника, не было и
двадцати,  когда она больше десяти лет назад вышла замуж за Эдвина,  но к  тому
времени она успела получить хорошее образование.
     Великолепно справляющаяся с  амбарными  книгами  и  бухгалтерией,  Клодина
тщательно отслеживала все расходы не хуже супруга. Она была для него фактически
правой рукой -  примерно как Далтон для министра Шанбора.  С ее помощью империя
Уинтропа удвоилась.  Даже  жену Эдвин выбрал тщательно и  мудро.  Этот человек,
никогда прежде не  позволявший себе искать удовольствий,  наконец позволил себе
обрести достойную награду. Клодина была не только умна, но и красива.
     После  того,  как  торговцы избрали Эдвина своим  представителем,  Клодина
оказалась полезна мужу и  на этом поприще,  помогая составлять торговые законы,
которые Эдвин предлагал на обсуждение.  В  отсутствие супруга Клодина исподволь
лоббировала от  его имени предлагаемые законы.  Никто из обитателей поместья не
считал ее игрушкой.
     За исключением,  быть может,  Бертрана Шанбора.  Но этот-то на всех женщин
смотрел одинаково. Во всяком случае, на привлекательных.
     Далтону приходилось видеть,  как  Клодина,  вспыхнув,  хлопала ресницами и
улыбалась Бертрану застенчивой улыбкой.  Министр считал порядочных женщин всего
лишь  кокетками.  Возможно,  она  лишь невинно флиртовала с  высокопоставленным
мужчиной, а может, хотела внимания, которого ее муж не мог ей оказать. Детей-то
у нее нет.  Может быть,  она коварно предполагала получить от министра какие-то
привилегии, а потом обнаружила, что обманулась в своих расчетах.
     Клодина Уинтроп далеко  не  дура,  она  умна  и  находчива.  Как  все  это
началось,  Далтон точно не знал,  а  Бертран Шанбор отрицал,  что к  ней вообще
прикасался,  как отрицал все,  за чем.  не был застигнут. Но если уж она искала
тайной  встречи  с  Директором  Линскоттом,  вопрос  о  вежливом  торге  насчет
отступного отпал.  Теперь ее  можно удержать лишь  грубой силой.  Далтон указал
кубком на Клодину.
     - Похоже,  ты ошиблась, Тэсс. Не все дамы облачились в откровенные платья.
Или Клодина просто скромница.
     - Нет,  тут что-то другое. - Тереза выглядела действительно озадаченной. -
По-моему,  милый,  раньше на ней было другое платье. Но почему она переоделась?
Да еще и в старье?
     Далтон пожал плечами:
     - Пойдем  спросим,  хочешь?  Только спрашивать будешь ты.  Вряд  ли  будет
вежливо, если подобный вопрос задам я.
     Тереза подозрительно поглядела на  мужа.  Она знала его достаточно хорошо,
чтобы понять:  за невинной репликой скрывается какой-то план.  А  потому готова
была принять его слова как руководство к действию и сыграть ту роль, которую он
ей отвел.  Улыбнувшись, Тереза приняла предложенную мужем руку. Клодина была не
единственной умной и находчивой женщиной в поместье.
     Клодина  вздрогнула,  когда  Тереза  тронула ее  сзади  за  плечо.  Быстро
оглянувшись, она изобразила натянутую улыбку.
     - Добрый  вечер,  Тереза.  -  Клодина сделала легкий  реверанс Далтону.  -
Господин Кэмпбелл.
     Тереза, озабоченно нахмурив бровь, склонилась к подруге.
     - Клодина, что стряслось? Ты скверно выглядишь. И твое платье! Я что-то не
припоминаю, чтобы ты приходила в нем. Клодина убрала за ухо выбившуюся прядь.
     - Со  мной все  в  порядке.  Я...  Я  просто нервничаю от  такого большого
количества гостей.  Иногда в  толпе мне становится дурно.  Я пошла прогуляться,
чтобы подышать воздухом.  А  в темноте то ли оступилась,  то ли споткнулась.  И
упала.
     - Добрые духи! Может быть, вы присядете? - вежливо поинтересовался Далтон,
подхватывая Клодину под локоть. - Позвольте усадить вас на стул.
     - Нет, со мной все в порядке, - настойчиво повторила она. - Благодарю вас.
Я испачкала платье,  и пришлось идти переодеваться,  только и всего. Вот почему
на мне теперь другое. Но со мной все хорошо.
     Далтон отступил,  и она бросила быстрый взгляд на его меч.  С тех пор, как
она вернулась в зал, он видел, как Тереза смотрит на все мечи...
     - Вы выглядите так, будто что-то...
     - Нет,  -  упрямо возразила она,  - я ударилась головой, поэтому и выгляжу
несколько странно.  Но  со  мной все нормально.  Правда.  Просто пострадала моя
самоуверенность.
     - Понимаю,  -  посочувствовал Далтон. - Такого рода приключения заставляют
понять,  насколько коротка может  быть  жизнь.  Заставляют понять,  что  можешь
умереть в любой, - он прищелкнул пальцами, - момент.
     Губы  Клодины  дрожали.  Ей  пришлось сглотнуть,  прежде  чем  она  сумела
ответить.
     - Да.  Я понимаю, что вы хотите сказать. Но теперь я чувствую себя гораздо
лучше. Самообладание вернулось ко мне.
     - Да? Я не очень в этом уверен.
     - Далтон,  ты что,  не видишь,  что бедняжка потрясена? - ткнула его в бок
Тереза. - Иди занимайся своими делами, а я позабочусь о бедной Клодине.
     Далтон поклонился и  ушел,  предоставив Терезе возможность самой  выяснять
то,  что нужно. Он был доволен хакенскими парнями. Похоже, им удалось вселить в
нее должный страх.  Судя по тому, с каким трудом она передвигается, послание ей
передали именно в  той форме,  что он  велел.  Жестокость всегда помогает лучше
усвоить указания.
     Далтон был рад,  что правильно оценил Несана.  Он понял все, когда увидел,
как паренек смотрит на меч.  В глазах Клодины,  когда она бросила взгляд на его
меч,  мелькнул страх.  В глазах же Несана горел огонь желания. Мальчик не лишен
честолюбивых замыслов.  Морли тоже полезен,  но  в  основном как  гора мышц.  И
вместо мозгов у него мышцы.  Несан понял инструкции куда лучше и,  будучи столь
сообразительным,  может  оказаться более полезным.  В  таком юном  возрасте они
Понятия не имеют, насколько глубоко их невежество.
     Далтон  обменялся рукопожатием с  мужчиной,  поспешившим поздравить его  с
новой должностью.  Он надел на лицо маску вежливости, но никак не мог вспомнить
имени собеседника и  не особенно вслушивался в его слова.  Мысли Далтона витали
далеко.
     Директор Линскотт только закончил разговор с  каким-то толстяком о налогах
на  зерно,  хранящееся у  толстяка на  складах.  Не  такая уж мелочь,  учитывая
имеющиеся  в  Андерите  огромные  запасы  зерна.  Далтон  вежливо  и  рассеянно
отделался от безымянного типа и скользнул поближе к Линскотту.
     Когда Директор повернулся,  Далтон с  теплой улыбкой схватил его за  руку,
прежде чем у того появилась возможность ускользнуть. Рукопожатие Директора было
могучим, на его руках еще сохранились трудовые мозоли.
     - Я счастлив, что вы смогли прибыть на пир. Директор Линскотт! Надеюсь, вы
довольны вечером. Есть еще многое, что министр хотел бы обсудить.
     Директор Линскотт, высокий жилистый мужчина с загорелым лицом, выглядевший
так,  будто у  него вечно болят зубы,  не  ответил на  улыбку.  Четверо старших
Директоров являлись мастерами гильдий.  Один -  из гильдии портных, второй - из
объединенной  гильдии  бумагопроизводителей,   третий  -   мастер-оружейник.  И
Линскотт.  Линскотт был мастером-каменщиком. Большинство других Директоров были
уважаемыми ростовщиками или  торговцами,  также имелось несколько барристеров и
один адвокат.
     Директор Линскотт был облачен в  старомодный,  но  отлично сидевший на нем
дублет теплого коричневого цвета,  гармонировавшего с  редкими седыми волосами.
Меч  тоже был старым,  однако великолепная медная окантовка кожаных ножен сияла
как новенькая.  Серебряная эмблема -  мастерок каменщика -  сверкала на  темной
коже. Несомненно, и клинок в прекрасном состоянии, как и все остальное.
     Линскотт не пытался сознательно пугать людей, просто это как-то получалось
у него само собой.  Наподобие того,  как внушает естественный страх медведица с
медвежатами.  Линскотт считал народ Андерита, тружеников полей и других рабочих
лошадок, а также членов прочих гильдий своими детенышами.
     - Да,  - ответил Линскотт, - я слыхал, будто у министра грандиозные планы.
Говорят, он помышляет отринуть настоятельный совет Матери-Исповедницы и порвать
со Срединными Землями.
     - Уверен,  что не открою ничего нового,  -  развел руками Далтон,  -  если
скажу вам,  что,  насколько я понимаю ситуацию,  министр Шанбор намерен выбрать
то,  что будет лучше для нашего народа. Ни больше ни меньше. Вот вы, к примеру.
Что,  если  мы  сдадимся этому  новоявленному Магистру Ралу  и  присоединимся к
Д'Харианской Империи? Этот Магистр Рал заявил, что все страны должны отказаться
от суверенитета -  в отличие от того,  что было в альянсе Срединных Земель. Сие
означает, я полагаю, что ему больше не понадобится Комитет Культурного Согласия
и его Директора.
     Загорелое лицо Линскотта побагровело.
     - Речь идет не обо мне,  Кэмпбелл. А о свободе народов л Срединных Земель.
Об  их  будущем.  О  том,  чтобы не  дать  воякам Имперского Ордена поглотить и
растоптать нашу страну на их пути к завоеванию Срединных Земель. Посол Андерита
передал слова Магистра Рала, что, хотя все страны должны сдаться и подпасть под
единое  правление  и  командование,  каждой  стране  будет  позволено сохранить
собственную культуру,  если это не  идет вразрез с  общепринятыми законами.  Он
обещал,  если мы примем его условия, пока они действительны для всех, мы примем
участие в создании этих законов. И Мать-Исповедница подтвердила его обещания.
     Далтон уважительно поклонился Директору.
     - Боюсь,  вы  неверно  понимаете позицию  министра Шанбора.  Он  предложит
Суверену, чтобы мы последовали совету
     Матери-Исповедницы,  если  искренне поверит,  что  это  будет в  интересах
нашего народа.  В конце концов;,  на кон поставлена наша культура.  Он вовсе не
намерен принимать чью-либо  сторону,  не  подумав.  Имперский Орден ведь  может
предложить более выгодные условия мира.
     Взгляд, которым одарил его Директор Линскотт, мог заморозить и снеговика.
     - Рабы живут мирно.
     Далтон изобразил невинный беспомощный взгляд.
     - Я не успеваю следить за вашими мыслями, Директор.
     - Вы,  Кэмпбелл,  готовы  продать  ваше  собственное культурное наследие в
обмен на пустые обещания помешанной на конкисте агрессивной орды.  Задайте себе
вопрос,  зачем еще они могли сюда пожаловать без приглашения? Как вы можете так
спокойно  заявлять,   что  рассматриваете  возможность  вонзить  нож  в  сердце
Срединных Земель?  Да  что вы за человек такой,  Кэмпбелл,  если способны после
того,  что  для  нас  сделали Срединные Земли,  повернуться спиной к  советам и
настоятельным рекомендациям Матери-Исповедницы?
     - Директор, мне кажется, вы...
     - Наши  предки,  -  потряс  кулаком Линскотт,  -  безуспешно сражавшиеся с
хакенскими ордами,  должно быть, в гробу переворачиваются, слыша, как вы втихую
рассматриваете возможность продать наше наследие,  за  которое они шли на такие
жертвы.
     Далтон  не  стал  отвечать  сразу,  позволяя Линскотту услышать,  как  его
собственные слова  эхом  заполняют повисшую между  ними  тишину.  Чтобы  пожать
именно этот урожай. Далтон и засевал свои тщательно продуманные слова.
     - Я знаю,  что вы искренне любите наш народ. Директор Линскотт, и всячески
стараетесь защитить  его.  Мне  очень  жаль,  что  вы  считаете мои  стремления
неискренними.  -  Далтон  вежливо  поклонился.  -  Надеюсь,  остаток вечера  вы
проведете в приятной обстановке.
     Умение  так  изысканно реагировать на  столь  тяжкое  оскорбление являлось
верхом вежливости.  Более  того,  тот,  кто  был  способен нанести такую  рану,
выказывал себя человеком, нарушающим древний андерский кодекс чести.
     Считалось, что только хакенцы так жестоко унижали андерцев.
     С  глубочайшим уважением к  тому,  кто  оскорбил его,  Далтон откланялся и
вознамерился удалиться,  будто его  попросили уйти,  отослали прочь.  Будто его
унизил хакенский владыка.
     Директор окликнул его. Далтон остановился и оглянулся через плечо.
     Директор   Линскотт  скривил   губы,   будто   пробовал  на   вкус   редко
использовавшуюся вежливость.
     - Знаете, Далтон, я помню вас, когда вы еще работали у судьи в Ферфилде. Я
всегда считал вас порядочным человеком. И теперь думаю так же.
     Далтон вежливо повернулся, будто готовясь проглотить очередное оскорбление
- если Директор захочет вновь его оскорбить.
     - Благодарю вас.  Директор Линскотт.  Услышать такие  слова из  уст  столь
уважаемого человека, как вы, большая честь.
     Линскотт сделал неопределенный жест,  будто по-прежнему пытался отыскать в
затянутых паутиной углах вежливые слова.
     - И  я  совершенно теряюсь,  пытаясь понять,  как порядочный человек может
позволить своей жене так вот выставлять титьки на всеобщее обозрение.
     Далтон улыбнулся. Если не сами слова, то интонация, с которой они сказаны,
явно  примирительная.  Шагнув  обратно,  он  небрежно взял  с  проносимого мимо
подноса бокал вина и предложил его Директору. Линскотт, кивнув, принял напиток.
     Далтон отбросил официальный тон и  заговорил так,  будто они с  Директором
друзья детства:
     - Вообще-то совершенно согласен.  Честно говоря,  мы с женой повздорили по
этому поводу перед тем,  как прийти сюда. Она настаивала, что такой фасон нынче
в  моде.  Я топнул ногой,  как уважающий себя женатый мужчина,  и категорически
запретил ей это платье надевать.
     - Тогда почему она в нем?
     - Потому что я ей не изменяю,  -  тяжело вздохнул Далтон. Линскотт склонил
голову набок.
     - Хотя и  рад слышать,  что вы не сторонник современных нравов в том,  что
касается супружеских обетов,  но  какое это  имеет отношение к  цене на  хлеб в
Кельтоне?
     Далтон отпил глоток вина. Линскотт не сводил с него глаз.
     - Ну,  поскольку я  ей  не  изменяю,  я  лишусь постельных игр,  если буду
побеждать во всяком споре.
     Впервые за все время на лице Линскотта появилась тень улыбки.
     - Я понял, о чем вы.
     - Молодые женщины здесь одеваются просто невообразимо. Я был в шоке, когда
пришел сюда на  работу.  Моя жена молода и  не хочет отставать от них,  хочет с
ними подружиться.  Она  боится,  что  другие живущие тут женщины станут над ней
потешаться. Я разговаривал с министром на эту тему, и он согласен, что женщинам
не  следует демонстрировать себя подобным образом,  но  наша культура позволяет
женщинам самим выбирать себе туалеты.  Мы с  министром полагаем,  что нам с ним
следует на пару подумать о том, как повлиять на моду в лучшую сторону.
     Линскотт согласно кивнул.
     - Что ж, у меня тоже есть жена, и я тоже не гуляю на сторону. Рад слышать,
что вы - один из немногих нынче, кто придерживается древних идеалов, что данные
клятвы священны и верность супругу - святая святых. Молодчина.
     В культуре Андерита много места уделялось чести,  верности и данному слову
- необходимости соблюдать принесенные обеты. Но Андерит менялся. И очень многих
заботило, что за последние десятилетия нормы морали сильно изменились. В высших
слоях общества разгул теперь стал не только приемлем, но даже поощрялся.
     Далтон поглядел на Терезу, на Директора, снова на Терезу.
     - Директор,  -  сделал он приглашающий жест,  - могу я представить вам мою
возлюбленную супругу?  Если позволите?  И буду чрезвычайно признателен, если вы
прибегнете   к    вашему   огромному   влиянию   и    выскажетесь   по   поводу
благопристойности.   Вы   весьма   уважаемый  человек   и   пользуетесь  таким'
авторитетом,  которого мне никогда не получить.  Она считает,  что я говорю как
ревнивый муж. Линскотт размышлял недолго.
     - С удовольствием, если вам угодно. Когда Далтон подвел Линскотта к дамам,
Тереза уговаривала Клодину выпить немного вина и говорила что-то утешающее.
     - Тереза, Клодина, позвольте представить вам Директора Линскотта.
     Тереза улыбнулась,  когда Линскотт поцеловал ей руку.  Клодина же, когда с
ней проделали ту  же  процедуру,  не отрывала глаз от пола.  Она выглядела так,
будто ей больше всего на свете хотелось кинуться Линскотту в  объятия в поисках
защиты или бежать прочь со  всех ног.  Далтон положил ей  ладонь на  плечо,  не
позволяя сделать ни то, ни другое.
     - Тереза,  дорогая,  мы с Директором только что обсуждали проблему женских
платьев и моды в свете благопристойности.
     Тереза чуть подалась к Директору, как бы приглашая в конфиденты.
     - Мой муж так беспокоится по поводу того,  что я  ношу!  А вы что думаете.
Директор Линскотт?  Вы одобряете мое платье? - Тереза гордо просияла. - Оно вам
нравится?
     Линскотт лишь на мгновение опустил глаза.
     - Очень мило, моя дорогая. Очень мило.
     - Видишь,   Далтон?   Я  же  тебе  говорила!   Мое  платье  гораздо  более
консервативное,  чем у других.  Я просто счастлива, что столь глубоко уважаемый
человек, как вы. Директор Линскотт, его одобрил.
     Тереза отвернулась к проходящему мимо виночерпию, чтобы наполнить бокал, а
Далтон одарил Линскотта взглядом "почему-же-ты-мне-не-помог".  Линскотт,  пожав
плечами, наклонился к уху Далтона.
     - Ваша жена - очень милая, привлекательная женщина, - прошептал он. - Я не
мог унизить и огорчить ее.
     Далтон изобразил тяжкий вздох.
     - Вот и у меня та же проблема. Линскотт выпрямился, улыбаясь.
     - Директор,  -  уже более серьезно продолжил Далтон,  -  с Клодиной совсем
недавно случилось несчастье. Прогуливаясь на улице, она оступилась и ударилась.
     - Добрые  духи.  -  Линскотт взял  женщину за  руку.  -  Сильно  ушиблись,
дорогая?
     - Пустяки, - пробормотала Клодина.
     - Я  знаю Эдвина много лет.  И  уверен,  что ваш муж все правильно поймет,
если я провожу вас в ваши покои.  Вот, возьмите меня под руку, и я доставлю вас
до постели в целости и сохранности.
     Потягивая вино,  Далтон следил за сценой поверх бокала. Ее глаза бегали по
залу.   Они  горели  желанием  принять  предложение.   Возможно,  она  будет  в
безопасности,  если  согласится.  Линскотт -  могущественный человек  и  охотно
примет ее под свое крыло.
     Этот маленький эксперимент должен был  показать Далтону то,  что  ему было
необходимо знать.  К тому же тут не было большого риска.  В конце концов, люди,
случается,  исчезают бесследно.  Он ждал, когда Клодина покажет ему, как пойдет
дело дальше.
     - Спасибо за заботу,  Директор Линскотт,  но со мной все в порядке.  Я так
ждала этого пира,  так хотела посмотреть на гостей. Я буду вечно сожалеть, если
пропущу его и не услышу речи министра культуры.
     Линскотт отпил глоток вина.
     - С тех пор, как Эдвина избрали представителем, вы с ним крепко поработали
над новыми законами.  Вы работали вместе с  министром.  Какого вы о нем мнения?
Только честно, - подчеркнул он жестом последние слова.
     Клодина  отхлебнула вина,  перевела дыхание  и,  уставясь в  пространство,
заговорила:
     - Министр Шанбор -  человек чести.  Проводимая им  политика идет на пользу
Андериту. Он с уважением отнесся к законам, предложенным Эдвином. - Она сделала
еще  глоток.  -  Нам  повезло,  что  Бертран Шанбор стал министром культуры Мне
трудно даже вообразить себе другого человека, который бы справился со всем тем,
с чем справляется он.
     - Довольно громкое одобрение из уст такой женщины,  как вы, - поднял брови
Линскотт.  -  Нам всем прекрасно известно,  Клодина, что ваша лепта в написании
этих законов не меньше, чем Эдвина.
     - Вы слишком добры, - пробормотала она, глядя в бокал. - Я всего лишь жена
высокопоставленного человека. Вряд ли обо мне стали грустить и быстро забыли бы
о моем существовании,  сверни я себе шею нынче вечером.  А Эдвина будут помнить
долго и добрым словом.
     Линскотт озадаченно уставился на ее макушку.
     - Клодина слишком низкого о  себе  мнения,  -  встрял Далтон.  Он  заметил
безупречно одетого в длиннополый красный сюртук мажордома, открывающего двойные
двери.  За  этими  дверями гостей поджидали чаши  для  омовения рук.  В  каждой
плавали лепестки роз
     - Полагаю,  вам известно, кто сегодня почетный гость? - обратился Далтон к
Директору.
     - Почетный гость? - нахмурился Линскотт.
     - Представитель Имперского  Ордена.  Высокопоставленный имперец  по  имени
Стейн.  Приехал передать нам слова императора Джегана.  -  Далтон отпил вина. -
Суверен тоже прибыл, чтобы услышать послание.
     Услышав новость,  Линскотт вздохнул. Теперь он понял, зачем его пригласили
вместе с  другими Директорами на  то,  что  они  посчитали не  более чем  самым
обычным пиром в  поместье.  Суверен,  в  интересах безопасности,  редко заранее
предупреждал о  своем появлении.  Он  прибыл со своей личной охраной и  большим
штатом прислуги.
     Тереза  просияла  и  лучисто  улыбнулась  Далтону,  с  нетерпением  ожидая
развития событий. Клодина смотрела в пол.
     - Дамы и господа, ужин подан! - провозгласил мажордом.

                                    Глава 21

     Она  воздела  руки-крылья  и  сильным  глубоким голосом  запела  старинную
балладу, древнюю, как миф.
     Явились они из страны леденящего мрака,
     Настолько прекрасны, насколько ужасна их власть,
     Исчадия смерти, исчадия тлена и праха,
     Пришли в этот мир, чтобы здешнюю магию красть.
     Колокола прозвонили трижды, и на зов их явилась смерть.
     Не всякий способен увидеть их странные игры,
     Когда путешествуют, сидя верхом на волне,
     Роятся над пламенем, как бестелесные искры,
     Иль в ивовых лозах таятся, скитаясь во тьме.
     Колокола прозвонили трижды, и на зов их явилась смерть.
     На грани меж воздухом, огненной дымкой, волною
     Они существуют. И смертный любой обречен,
     Едва лишь пленится безмерной красой ледяною,
     Едва их увидит - с могилой навек обручен
     Колокола прозвонили трижды, и на зов их явилась смерть.
     В охоте расставшись, но вновь собираясь для танца,
     Для гибельной пляски, незримой коварной игры,
     Любого введут в состоянье прекрасного транса,
     Готовясь насытить своей королевы костры.
     Колокола прозвонили трижды, и на зов их явилась смерть.
     Когда же ушел с водопадов Он, жаждущий тризны,
     Когда прозвонили охранные колокола,
     Когда Он призвал и потребовал плату, и трижды
     Пропели набаты, и на Гору гибель пришла,
     Колокола прозвонили трижды, и на зов их явилась смерть.
     Пытались они ускользнуть, не поддаться заклятью,
     Пытались прельстить, откупиться иль очаровать,
     Но Черной связал, обессилил Он их Благодатью,
     И черные души пришлось им Ему отдавать.
     Колокола смолкли, и Гора убила их всех.
     И Гора похоронила их всех*
     
     Молодая певица завершила свою  зачаровывающую песню на  невероятно длинной
ноте, и гости разразились шквалом аплодисментов.
     Это была древняя баллада о Иозефе Андере,  и лишь по одной этой причине ее
любили  все.  Далтон как-то  однажды пересмотрел все  древние тексты в  попытке
узнать смысл песни,  но не нашел ничего,  что могло бы пролить свет,  к тому же
слова баллады варьировались,  поскольку версий существовало несколько. Это была
одна из тех песен,  смысл которых никто толком не понимает, но все очень любят,
потому  что  в  ней  совершенно очевидно отражалась победа,  одержанная некогда
всеми  глубоко  уважаемыми  основателями Андерита.  По  традиции  эта  чарующая
мелодия исполнялась лишь в особо торжественных случаях.
     По  какой-то  странной причине Далтону показалось,  что сейчас слова песни
более понятны ему,  чем прежде. У него возникло ощущение, что он вот-вот поймет
смысл.   Но  ощущение  исчезло  так  же  быстро,   как  появилось,  и  Кэмпбелл
переключился на другое.
     Длинные рукава певицы коснулись пола,  когда она  поклонилась Суверену,  а
затем рукоплещущим гостям, сидящим за головным столом рядом со столом Суверена.
Расшитый золотом шелковый балдахин прикрывал оба головных стола. Откинутые края
балдахина поддерживали андерские копья  вдвое  больше  обычных.  Это  создавало
эффект,  будто головные столы стоят на подмостках, что, по мнению Далтона, было
недалеко от истины.
     Певица поклонилась остальным гостям,  сидящим за  длинными столами по  обе
стороны приемного зала. Рукава ее наряда были отделаны белыми совиными перьями,
и  когда  она  во  время  исполнения воздевала руки,  то  походила на  крылатую
женщину,  некое странное существо из  тех  времен,  о  которых говорилось в  ее
песне.
     Стейн,  сидевший рядом с  министром и  его женой,  вяло аплодировал и явно
прикидывал,  как молодая певица будет выглядеть без перышек.  Сидящая по правую
руку Далтона Тереза хлопала, сопровождая аплодисменты криками "браво!". Далтон,
тоже хлопая, подавил зевок.
     Певица   удалилась,    приветственно   помахав   раздающемуся   ей   вслед
одобрительному свисту.  Когда  она  исчезла,  в  зал  вошли четыре оруженосца с
платформой,   на   которой   возвышался  марципановый  корабль,   плывущий   по
марципановым волнам. Надутые паруса были, судя по всему, сделаны из сахара.
     Естественно,  сие произведение служило лишь для того,  чтобы объявить, что
следующие блюда  будут рыбными,  как  преследуемый пряничными гончими пряничный
олень,  прыгающий в  кусты  остролиста,  за  которыми  прятался желейный кабан,
анонсировал мясные блюда,  а фаршированный орел, с крыльями, распростертыми над
бумажной панорамой города Ферфилда,  предшествовал дичи. На галерее звон фанфар
и барабанная дробь возвестили о прибытии следующей перемены.
     Перемен было уже пять,  и  каждая состояла не меньше,  чем из дюжины блюд.
Сие означало,  что предстоит еще семь перемен,  и  в  каждой по крайней мере по
двенадцать  блюд.  Между  переменами  гостей  развлекали  музыканты,  жонглеры,
трубадуры и  акробаты,  а  по столам по кругу пускалось дерево с  засахаренными
фруктами.  В  подарок  гости  получили,  ко  всеобщему  восторгу,  механических
лошадок.
     Среди разнообразия мясных блюд  было и  обожаемое Терезой мясо молодняка -
молочные поросята,  телята,  оленята и медвежонок, стоящий на маленьких лапках.
Медвежонка переносили от стола к столу,  и за каждым столом шкура, прикрывающая
зажаренную тушку, отодвигалась в сторону, чтобы слуги могли отрезать ломти мяса
гостям.  Дичь -  пудинг из лебяжьих шей, воробьи, столь любимые министром за их
афродизийный эффект,  горлицы, орлы и запеченные павлины, которых снова оперили
и при помощи проволоки закрепили так, что казалось, будто летит стая.
     Никто не рассчитывал,  что такое количество пищи будет съедено. Нет, такое
разнообразие было не только для того,  чтобы у гостей имелся обширный выбор, но
и для того, чтобы Поразить их изобилием. Визит в поместье министра культуры был
знаменательным событием,  а  для  многих даже становился предметом обсуждения и
бесед на многие годы.
     Угощаясь,  гости поглядывали на  головной стол,  где  сидел Министр,  двое
богатых пекарей,  которых он пригласил за свой стол, и представитель Имперского
Ордена. Стейн прибыл под всеобщие приглушенные охи и ахи, вызванные его военным
облачением и  плащом из  человеческих скальпов.  Стейн был сенсацией для многих
женщин, у которых колени подгибались от перспективы заполучить в постель такого
мужчину, и они одаривали его весьма недвусмысленными взглядами.
     Бертран Шанбор  являл  собой  полную противоположность воину  из  Древнего
мира.  На  пир  министр облачился в  обтягивающий пурпурный дублет без рукавов,
украшенный великолепной вышивкой,  золотой нитью и  серебряной канвой,  надетый
поверх  простого  короткого камзола.  Этот  наряд  придавал  его  довольно-таки
округлой фигуре  более  подтянутый мужественный вид.  Белый  стоячий  кружевной
воротник выглядывал из-под  низкого ворота дублета.  Такие же  кружева украшали
грудь и рукава.
     Поверх дублета с плеч свисал великолепный темно-пурпурный,  отороченный по
вороту и груди мехом охабень.  Рукава украшали полосы красного шелка с нашитыми
между полосками рядами жемчуга.
     Ясноглазый,   улыбчивый  -  его  улыбка  всегда  казалась  предназначенной
собеседнику, - с копной темных седеющих волос, Бертран Шанбор представлял собой
внушительную фигуру.  Все это и личность Шанбора -  точнее,  власть, которой он
был  облечен как  министр культуры,  -  вызывало восхищение мужчин и  страстное
желание женщин.
     Гости, если не глазели на стол министра, исподволь поглядывали на соседний
с министерским, где сидел Суверен с супругой, тремя взрослыми сыновьями и двумя
взрослыми дочерьми.  Смотреть открыто на Суверена не осмеливался никто.  Ведь в
конце  концов Суверен -  наместник самого Создателя в  мире  живых,  не  только
правитель страны,  но  и  святейший религиозный вождь.  Многие в  Андерите -  и
андерцы,  и  хакенцы  -  боготворили Суверена  до  такой  степени,  что,  когда
проезжала его карета, с рыданиями падали на землю и каялись в грехах.
     Суверен, жизнерадостный и внимательный, несмотря на ухудшающееся здоровье,
был  облачен в  сверкающие золотом одежды.  Красный камзол  подчеркивал круглые
рукава одеяния.  Ярко-желтые чулки,  пришитые разноцветными шнурами на середине
бедер  к  бриджам.  Перстни  с  каменьями на  каждом  пальце.  Голова  Суверена
безвольно поникла,  будто  золотой медальон с  инкрустированными бриллиантовыми
горами стал  со  временем настолько тяжел,  что  под  его  тяжестью у  Суверена
согнулась спина.  Руки владыки были усыпаны не  уступающими по размеру перстням
старческими пятнами.
     Суверен пережил четырех жен.  Нынешняя с любовной заботой стерла платочком
остатки  еды  с  подбородка  мужа.   Далтон  сомневался,  что  она  перешагнула
двадцатилетний рубеж.
     К  счастью,  сыновья и  дочери Суверена,  хоть и  прихватили с собой своих
супругов, детей оставили дома. Внуки Суверена были совершенно невыносимы. Никто
не осмеливался сказать милым крошкам ничего, кроме ласковых поощрительных слов,
когда они  носились без  присмотра.  Некоторые из  них  были значительно старше
нынешней бабушки.
     Далтон  сидел  по  одну  руку  от  министра,  по  другую восседала госпожа
Хильдемара Шанбор в элегантном серебряном платье с вырезом столь же низким, как
у прочих присутствующих дам.  Она шевельнула пальцем, и арфистка, сидящая перед
головным столом,  но  ниже платформы,  перестала играть.  Жена министра правила
пиром.
     На  самом деле ни  в  каком управлении пир не нуждался,  однако Хильдемара
настаивала,  чтобы ее  считали истинной хозяйкой величественного действа,  и  в
этой связи время от времени принимала участие в процессе, воздевая палец, чтобы
в нужное время остановить арфистку.  И многие искренне полагали, будто весь пир
вертится по мановению пальчика госпожи Шанбор.
     Арфистка, безусловно, знала, когда ей следует прекратить играть, но тем не
менее ждала,  пока возденется благородный перст, не осмеливаясь сама прекратить
игру. Пот выступил у нее над бровью, пока она не сводила глаз с госпожи Шанбор,
опасаясь пропустить повелительный жест.
     Хотя госпожу Шанбор повсеместно превозносили как яркую красавицу, она была
женщиной довольно полной,  с  крупными чертами лица и всегда вызывала у Далтона
ассоциации со  статуей,  которую ваял  ремесленник,  обладающий скорее рвением,
нежели талантом. Далеко не то творение, которым хочется любоваться подольше.
     Арфистка воспользовалась паузой,  чтобы  взять  стоявший подле ее  золотой
арфы кубок.  Она наклонилась, и министр тут же воспользовался случаем заглянуть
ей  за  корсаж,  одновременно подтолкнув Далтона локтем,  на  тот случай,  если
помощник вдруг упустил открывшееся зрелище.
     Госпожа  Шанбор  заметила  хищный  взгляд  мужа,  но  не  выказала никакой
реакции.  Она никогда не реагировала. Хильдемара прекрасно знала, какой властью
она обладает, и охотно соглашалась за это платить.
     Впрочем,  оставаясь наедине  с  супругом,  госпожа  Шанбор  иногда  лупила
Бертрана чем ни  попадя,  но скорее за какой-то светский проступок в  отношении
нее,  чем  за  супружескую  измену.  У  нее  не  было  действительных оснований
возражать против его похождений,  поскольку сама она тоже Не  являлась образцом
добродетели и  временами  скрытно  Наслаждалась обществом любовников.  Кэмпбелл
хранил в уме их список.
     Далтон  сильно  подозревал,   что,  как  и  любовниц  ее  мужа,  партнеров
Хильдемады тоже привлекала власть,  которой она  обладает,  и  надежда получить
какие-либо  привилегии.  Однако подавляющее большинство понятия не  имели,  что
происходит в  поместье,  и  представляли ее  всего лишь  верной любящей женой -
представление,  которое она  сама бережно культивировала.  Народ Андерита любил
Хильдемару, как в других странах любят королеву.
     И во многих смыслах она и была королевой.  Хитрая,  владеющая информацией,
целеустремленная,  Хильдемара частенько издавала приказы за  закрытыми дверями,
пока Бертран искал развлечений.  Министр зависел от ее знаний и  опыта и  часто
обращался к  ней  за  советом,  не  интересуясь,  какому мерзавцу она оказывает
покровительство или какой культурный разгром оставляет после себя.
     Независимо от того,  что она думает о своем муже,  Хильдемара трудилась не
покладая рук,  чтобы сохранить его власть.  Если он рухнет, она упадет вместе с
ним.  В  отличие от супруга Хильдемара редко напивалась и потихоньку потягивала
вино, довольствуясь одним-двумя бокалами за весь вечер.
     Далтон  никоим  образом  не   мог   недооценивать  ее.   Хильдемара  плела
собственную паутину.
     Гости ахнули от восторга, когда из марципанового корабля выскочил "моряк",
наигрывая  на   дудочке  веселый  рыбацкий  мотивчик,   аккомпанируя  себе   на
прикрепленном к поясу бубне. Тереза засмеялась и радостно захлопала в ладоши.
     - Ой,  Далтон!  -  сжала она под столом колено мужа. - Ты когда-нибудь мог
подумать,  что мы будем жить в  таком прекрасном месте,  познакомимся с  такими
великолепными людьми и увидим дивные вещи?
     - Конечно.
     Она снова засмеялась и нежно толкнула его плечом.  Далтон смотрел,  как за
столом справа аплодирует Клодина.  Слева Стейн подцепил ножом кусок мяса  и  не
церемонясь принялся есть прямо с клинка.  Он жевал с открытым ртом, наблюдая за
представлением.  Судя по всему, развлечения были не того сорта, что предпочитал
Стейн.
     Слуги  начали  разносить подносы с  рыбными блюдами,  заливая их  соусом и
накладывая  гарнир.  У  Суверена  были  собственные  слуги,  дегустировавшие  и
готовящие ему блюда.  Чтобы отрезать лучшие куски Суверену и  членам его семьи,
они пользовались принесенными с собой ножами.  Для того чтобы нарезать блюдо на
тарелке, у них имелись другие ножи.
     В отличие от остальных тарелки Суверену меняли после каждой перемены.
     Министр  наклонился поближе,  держа  в  руке  кусок  свинины,  который  он
предварительно макнул в горчицу.
     - До  меня  дошел  слух  о  женщине,   которая  собирается  распространить
неприятную ложь. Возможно, тебе следует заняться этим делом.
     Далтон двумя пальцами взял с  тарелки,  которую разделял с Терезой,  кусок
груши, вымоченной в миндальном молоке.
     - Да, министр, я уже разобрался. Она не хотела проявить неуважения.
     Он кинул грушу в рот.
     - Ну вот и  отлично,  -  выгнул бровь министр.  Он ухмыльнулся и подмигнул
через голову Далтона. Тереза, улыбаясь, приветственно склонила голову.
     - Ах,  Тереза, дорогая, говорил ли я вам уже, как божественно вы выглядите
сегодня вечером?  А прическа просто чудесна!  Она придает вам вид доброго духа,
пришедшего  облагодетельствовать  мой  стол.   Не   будь  вы  замужем  за  моим
помощником, я бы позже пригласил вас танцевать.
     Министр редко танцевал с  кем-то,  кроме жены  и  -  в  виде  протокольной
обязанности - с заезжими высокопоставленными дамами.
     - Почту за честь,  министр,  -  заикаясь,  пролепетала Тереза. - Как и мой
муж, я уверена. Я не могу оказаться в более надежных руках в танцевальном зале.
Или в любом другом месте.
     Несмотря на  обычное умение держаться со светской невозмутимостью,  Тереза
вспыхнула  от  оказанной  Бертраном высокой  чести.  Она  взволнованно опустила
голову,  помня о завистливых взглядах, следящих за ее беседой с самим министром
культуры.
     По гневному взгляду,  сверкнувшему из-за спины министра,  Далтон понял: не
стоит опасаться,  что  этот танец -  в  процессе которого министр,  несомненно,
прижмет к  себе  полуобнаженную грудь  Терезы  -  состоится.  Госпожа Шанбор не
позволит Бертрану демонстрировать отсутствие безоговорочной верности супруге.
     Далтон вернулся к делам, поворачивая беседу в нужном ему направлении:
     - Кое-кто  из  городских должностных лиц  очень озабочен той ситуацией,  о
которой мы говорили.
     - Что он сказал?  -  Бертран знал,  о  каком Директоре идет речь,  и мудро
воздерживался от упоминания имен, но глаза его гневно сверкнули.
     - Ничего,  -  заверил его Далтон.  - Но он настойчив. Он может предпринять
расследование   -    потребовать   объяснений.    Есть    люди,    тайно    нам
противодействующие,  и  они с  радостью поднимут крик о  неприличном поведении.
Если  нам  придется отбиваться от  беспочвенных обвинений в  нелояльности,  это
приведет к  опасной потере времени и  уведет нас в  сторону от выполнения долга
перед народом Андерита.
     - Да  вся  эта  идея -  полный абсурд!  -  ответил министр,  придерживаясь
двусмысленного стиля разговора.  -  Ведь не веришь же ты на самом деле, что наш
народ  действительно  устраивает  заговор,  чтобы  противостоять  нашим  добрым
деяниям?
     Фраза прозвучала очень гладко,  поскольку Бертран не  раз  ее  произносил.
Обычная предосторожность требовала,  чтобы  разговоры на  публике велись крайне
осторожно. Среди гостей вполне могли оказаться люди, владеющие волшебным даром,
надеющиеся с  его помощью услышать что-то,  не  предназначенное для посторонних
ушей.
     Далтон и сам прибегал к услугам женщины, обладающей таким даром.
     - Мы посвятили жизнь служению андеритскому народу,  - произнес Далтон, - и
все  же  остаются  завистники,  жаждущие  остановить прогресс  и  помешать  нам
улучшать положение трудящихся.
     С  тарелки,  которую он разделял с  женой,  Бертран взял жареное лебединое
крылышко и макнул его в мисочку с пряным соусом.
     - Значит,  по-твоему,  подстрекатели,  возможно,  постараются создать  нам
сложности?
     Госпожа  Шанбор,  внимательно  прислушивающаяся к  разговору,  наклонилась
ближе к мужу.
     - Всякие  там  ораторы  мгновенно  ухватятся  за   возможность  уничтожить
отличную работу Бертрана.  И охотно помогут любым смутьянам.  -  Она пристально
посмотрела на Суверена, которого кормила с ладони юная супруга. - Нам предстоит
серьезное дело,  и  совершенно не нужно,  чтобы противники мельтешили у  нас на
пути.
     Бертран Шанбор был наиболее вероятным кандидатом на  пост Суверена,  но  у
него имелись и враги.  Суверен избирался пожизненно.  Малейшая промашка в столь
критический период  могла  выбросить министра из  списка кандидатов.  И  многие
просто спали и видели, чтобы министр допустил такой промах, пристально следя за
ним и прислушиваясь к каждому слову.
     Как  только  Бертран  Шанбор  станет  Сувереном,   можно  будет  перестать
беспокоиться, но до той поры следует быть крайне осторожным.
     - Вы  отлично понимаете ситуацию,  госпожа Шанбор,  -  одобрительно кивнул
Далтон.
     - Из чего, надо полагать, следует, что у тебя есть конкретное предложение,
- хмыкнул Бертран.
     - Верно.  -  Далтон понизил голос  едва  не  до  шепота.  Крайне невежливо
шептать  при  посторонних,  но  выхода  у  него  не  было.  Необходимо начинать
действовать,  а шепота не услышит никто. - Думаю, наилучшим выходом будет, если
мы нарушим существующее равновесие.  То,  что я имею в виду,  поможет не только
отделить зерна от плевел, но и не даст произрасти другим сорнякам.
     Искоса поглядывая на  стол  Суверена,  Далтон объяснил свой план.  Госпожа
Шанбор,  улыбнувшись краем губ,  приосанилась. Рекомендации Далтона пришлись ей
по  душе.  Бертран,  бесстрастно наблюдая  за  Клодиной,  кивком  выразил  свое
согласие.
     Стейн  вогнал  кинжал  в  стол,  демонстративно распоров тончайшую льняную
скатерть.
     - Почему бы мне просто не перерезать им глотку?
     Министр огляделся по сторонам, проверяя, слышал ли кто предложение Стейна.
Хильдемара побагровела от ярости.  Тереза побледнела,  услышав подобную речь из
уст человека, носившего плащ из человеческих скальпов.
     Стейна  уже  предупреждали.  Если  подобное заявление услышат и  сообщат в
соответствующие инстанции,  за  этим немедленно последует полоса расследований,
которая  наверняка  привлечет  внимание  самой  Матери-Исповедницы.  И  она  не
успокоится,  пока не выяснит всю правду,  а ежели таковое случится,  она вполне
может использовать свою магию, чтобы отстранить министра. Навсегда.
     Далтон  одарил  Стейна  убийственным взглядом,  сулящим молчаливую угрозу.
Стейн ухмыльнулся, демонстрируя желтые зубы.
     - Дружеская шутка.
     - Мне  наплевать,  насколько велика армия  Имперского Ордена,  -  прорычал
министр специально для  тех,  кто  мог  услышать слова Стейна.  -  Если вас  не
пригласят -  что  еще предстоит решить,  -  вся она поляжет перед Домини Диртх.
Император знает,  что это так, иначе не предлагал бы на наше рассмотрение столь
щедрые условия мира.  Я уверен, что он будет крайне недоволен, если один из его
людей  оскорбит  нашу  культуру  и  законы,  по  которым  мы  живем.  Вы  здесь
представляете императора  Джегана  и  прибыли,  чтобы  изложить  нашему  народу
позиции императора и его щедрое предложение,  не более того.  Если понадобится,
мы можем потребовать, чтобы эти предложения изложил кто-нибудь другой.
     Стейн лишь ухмыльнулся этой пламенной речи.
     - Да  я  только пошутил,  конечно.  Такая пустая болтовня в  обычаях моего
народа.  Там, откуда я прибыл, такие слова вполне обычны, и никто не обижается.
Заверяю вас, что просто хотел вас позабавить.
     - Надеюсь,  вы  будете лучше выбирать выражения,  когда станете говорить с
нашим народом,  - буркнул министр. - Вы прибыли для обсуждения крайне серьезных
дел. Директора вряд ли верно оценят столь грубый юмор.
     - Мастер  Кэмпбелл  объяснил  мне  нетерпимость  вашей  культуры  к  таким
заявлениям,  -  хрипло засмеялся Стейн,  -  но  моя грубая натура вынудила меня
забыть  его  мудрые слова.  Пожалуйста,  извините мое  дурное чувство юмора.  Я
никого не хотел обидеть.
     - Ну  ладно.  -  Бертран откинулся на  спинку  стула.  Внимательный взгляд
скользил по гостям.  -  Народ Андерита очень плохо воспринимает жестокость и не
привык к таким разговорам, не говоря уж о действиях.
     Стейн склонил голову.
     - Мне еще предстоит усвоить образцовые обычаи вашей великой культуры.  Я с
нетерпением жду возможности узнать ваши наилучшие порядки.
     После  столь  обезоруживающих слов  мнение  Далтона  об  имперце возросло.
Всклокоченная  голова  Стейна  производила  обманчивое  впечатление.   То,  что
скрывалось внутри этой головы, было куда как упорядочение.
     Если госпожа Шанбор и  уловила злобное ехидство в тираде Стейна,  то никак
этого не  продемонстрировала,  и  на  лице ее снова появилось обычное приторное
выражение.
     - Мы все понимаем и восхищаемся вашим искренним стремлением узнать то, что
кажется вам... странными обычаями. - Она кончиками пальцев подтолкнула к Стейну
его кубок.  -  Пожалуйста,  попробуйте нашего лучшего вина из долины Нариф. Нам
всем оно очень нравится.
     Если  госпожа Шанбор  не  уловила в  словах  Стейна скрытого сарказма,  то
Тереза поняла все точно.  В  отличие от Хильдемары Тереза всю свою сознательную
жизнь провела среди женщин на линии фронта,  где слова использовали как оружие,
способное пустить противнику кровь.  И чем выше уровень,  тем острее оружие.  В
такой  ситуации либо  быстро учишься понимать,  когда  тебя  укололи и  пустили
кровь, либо выбываешь из игры.
     Хильдемаре  не  требовалось  уметь  разить  словом.  Ее  защищала  власть.
Андерские генералы редко скрещивают мечи.
     Потягивая  вино,  Тереза  с  прагматичным уважением наблюдала за  Стейном,
опорожнившим кубок одним большим глотком.
     - Отличное вино! Вообще-то говоря, я бы сказал, лучшее, что мне доводилось
когда-либо пить.
     - Мы  рады  слышать такую  оценку из  уст  столь  много  путешествовавшего
человека, - ответил министр. Стейн поставил кубок на стол.
     - Я сыт по горло. Когда я смогу произнести свою речь?
     - Когда  гости  насытятся,  -  поднял бровь министр.  Снова ухмыльнувшись,
Стейн принялся есть с ножа очередной кусок мяса.  Жуя, он нагло встречал пылкие
взгляды, которыми его одаривали некоторые женщины.

                                    Глава 22

     Музыканты на  галерее  исполняли морскую мелодию,  а  слуги  спустили вниз
длинные голубые транспаранты.  Транспаранты колыхались,  создавая эффект волны,
по которой плыли нарисованные на ткани рыбацкие суда.
     Пока слуги Суверена обслуживали хозяина,  оруженосцы,  облаченные в ливреи
цветов поместья,  сновали вокруг стола  министра,  поднося серебряные тарелки с
разнообразными рыбными блюдами.  Министр выбрал крабовые ножки,  балык, жареных
миног и  угрей в  шафрановом соусе.  Оруженосцы поставили выбранные блюда между
министром и его женой.
     Министр Шанбор макнул большой кусок угря  в  шафрановый соус  и  предложил
жене.  Хильдемара,  нежно  улыбнувшись,  взяла  кончиками пальцев угощение,  но
вместо  того,  чтобы  поднести к  губам,  положила на  тарелку и  повернулась к
Стейну, чтобы спросить с внезапной заинтересованностью о кулинарных обычаях его
страны.  За то короткое время, что Далтон пробыл в поместье, он успел выяснить,
что больше всего на свете госпожа Шанбор ненавидит угрей.
     Когда один из оруженосцев предложил их вниманию блюдо с лангустами, Тереза
сказала Далтону,  с  надеждой подняв бровки,  что  охотно съела бы  одного.  По
требованию  Далтона  оруженосец ловко  очистил  лангуста,  вынул  нежное  мясо,
сдобрив маслом,  положил на  поджаренный хлеб.  Далтон отрезал себе  кусок мяса
морской свиньи с блюда,  которое протягивал ему на вытянутых руках оруженосец с
низко  склоненной,  как  и  положено,  головой.  Оруженосец  преклонил  колени,
грациозно поднялся и удалился танцующей походкой.
     Сморщенный носик Терезы поведал, что угря ей вовсе не хочется. Далтон взял
одного себе,  и  то лишь потому,  что кивок усмехнувшегося министра сказал ему,
что он должен это сделать. Министр наклонился к его уху и прошептал:
     - Угорь полезен для конца, если ты понимаешь, о чем я.
     Далтон лишь улыбнулся,  прикидываясь,  что  оценил совет.  Его  мысли были
заняты насущными проблемами, а кроме того, проблем с "концом" у него не было.
     Тереза поглощала карпа в чесноке, а Далтон, лениво ковыряя жареную селедку
с  сахаром,  наблюдал за  хакенскими оруженосцами,  которые,  как оккупационная
армия,  сновали между столами.  Они  несли подносы с  жареной щукой,  форелью и
окунем;  печеной треской,  хеком и  сельдью;  приготовленным на  углях карасем,
лососем, осетром и тюленем. А также крабов, креветок, устриц и мидий, жаркое из
рыбы с  миндалем,  супницы с  ухой из  моллюсков.  И  все это с  многообразными
разноцветными соусами и  подливками.  Прочие блюда подавались в  художественном
изобилии соусов и  травяных настоев.  Морская свинья с горошком в винном соусе,
осетровые молоки и бока морского петуха, здоровенный пирог с начинкой из трески
и камбалы, залитый зеленой глазурью.
     Еда,  представленная в  таком  изобилии и  столь изысканно приготовленная,
служила не только как политический спектакль,  предназначенный для демонстрации
могущества и  богатства министра культуры,  но  также  имела  -  чтобы защитить
министра  от  обвинений в  показной пышности -  глубокую религиозную подоплеку.
Многообразие снеди  являлось  демонстрацией величия  Создателя и,  несмотря  на
кажущееся изобилие, было не чем иным, как бесконечно малой частью Его щедрости.
     То,  что пир был дан не ради какого-то светского события - скажем, свадьбы
или   празднования  юбилея  очередной  военной  победы,   -   подчеркивало  его
религиозную суть. Присутствие Суверена, наместника Создателя в мире живых, лишь
придавало пиру еще более священный аспект.
     Если же  богатство,  могущество и  благородство министра и  его  супруги и
производило впечатление на  гостей,  то  это  было лишь случайным и  неизбежным
побочным эффектом.
     От  разговоров и  смеха в  зале  стоял непрерывный шум.  Гости пили  вино,
угощались разными  блюдами,  пробовали соусы.  Арфистка снова  заиграла,  чтобы
развлечь пирующих.  Министр,  поглощая угря, беседовал с женой, Стейном и двумя
богатыми пекарями, сидевшими на дальнем конце стола.
     Далтон вытер губы, решив воспользоваться всеобщей расслабленностью. Сделав
последний глоток вина, он обратился к жене:
     - Тебе удалось выяснить еще что-нибудь касательно нашего разговора?
     Тереза отрезала ножом кусочек щуки,  взяла его и обмакнула в красный соус.
Она знала, что он имеет в виду Клодину.
     - Ничего особенного. Но подозреваю, что овечка не заперта в овине.
     Терезе не  были известны все  подробности дела,  но  она знала достаточно,
чтобы понять:  Клодина может учинить министру крупные неприятности. Кроме того,
хотя об  этом никогда не говорилось особо,  Тереза отлично знала,  что сидит за
Головным столом не только потому, что ее муж знает вдоль и поперек все законы.
     - Когда я  с  ней  разговаривала,  -  понизила голос Тереза,  -  она много
внимания уделяла  Директору Линскотту.  Ну,  Знаешь,  следила за  ним,  пытаясь
изобразить,  что и вовсе на него не глядит.  И наблюдала,  не видит ли кто, что
она на него смотрит.
     Информация Терезы всегда была точной, а не основывалась на предположениях.
     - Зачем, по-твоему, она трещала всем женщинам, что министр ее принудил?
     - Думаю,  она говорила всем о министре,  чтобы защитить себя. Полагаю, она
рассуждала так:  если люди уже будут знать об  этом,  то она обезопасит себя от
того,  что ее  могут заткнуть,  прежде чем кто-нибудь спохватится.  По какой-то
причине она вдруг закрыла рот на замок.  Но,  как я уже сказала, она не сводила
глаз с Директора Линскотта, притворяясь, будто не смотрит.
     Тереза  предоставила  мужу  самому  делать  выводы.   Далтон,  поднявшись,
наклонился к жене.
     - Спасибо,  солнышко. Позволь мне удалиться ненадолго. Нужно урегулировать
кое-какие дела. Она схватила его за руку.
     - Не забудь, ты обещал представить меня Суверену!
     Далтон легонько чмокнул ее в щеку и встретился глазами с министром.  Слова
Терезы  лишь  подтвердили разумность его  плана.  Слишком многое  поставлено на
карту.  Директор Линскотт может оказаться настойчивым. Далтон был почти уверен,
что доставленное хакенскими парнями послание заткнет Клодину.  Если же нет,  то
его  план  наверняка положит конец  ее  проискам.  Далтон  едва  заметно кивнул
министру.
     Перемещаясь по  залу,  он  останавливался то  там,  то тут,  здороваясь со
знакомыми, обмениваясь шутками и слухами, кому-то что-то предлагая или обещая с
кем-то  встретиться.  Все  считали  его  представителем  министра,  сошедшим  с
головного стола обойти гостей и узнать, все ли довольны.
     Добравшись наконец до истинной цели, Далтон изобразил теплую улыбку.
     - Клодина,  надеюсь,  вам  лучше.  Тереза  порекомендовала  мне  узнать  и
позаботиться, не нужно ли вам что, учитывая, что Эдвин не смог прийти.
     Она ответила ему неплохой имитацией искренней улыбки.
     - Ваша  жена  просто  душка,  мастер Кэмпбелл.  Со  мной  все  в  порядке,
благодарю вас.  Отличная еда и  прекрасное общество окончательно привели меня в
норму. Пожалуйста, передайте ей, что мне гораздо лучше.
     - Рад слышать. - Далтон наклонился ближе к ее уху. - Я собирался выдвинуть
одно предложение Эдвину -  и  вам,  -  но  мне неудобно просить вас об  этом не
только потому,  что Эдвина нет в  городе,  но  и  из-за вашего столь неудачного
падения.  Мне бы не хотелось навязывать вам работу, когда вы не совсем здоровы.
Пожалуйста, зайдите ко мне, когда окончательно оправитесь от ушиба.
     Клодина, нахмурившись, повернулась к нему.
     - Спасибо за заботу,  но со мной все в  порядке.  Если у вас есть какое-то
дело,  касающееся Эдвина,  то он захотел бы,  чтобы я  вас выслушала.  Мы с ним
работаем в тесном контакте, и у нас нет друг от друга секретов, когда речь идет
о делах. И вам это отлично известно, мастер Кэмпбелл.
     Далтон не  только знал,  но  и  рассчитывал именно на  это.  Он  присел на
корточки, а она развернула стул, чтобы сесть к нему лицом.
     - Пожалуйста, простите мне мое предположение. Ну, видите ли, - начал он, -
министр испытывает огромное сочувствие к  тем,  кто  не  может прокормить семью
иначе как прося подаяние.  И  даже если они могут выпросить еду,  их семьям все
равно нужна еще одежда, приемлемое жилье и прочие необходимые вещи. Несмотря на
щедрые  пожертвования  добрых  жителей  Андерита,  многие  дети  ложатся  спать
голодными. От нищеты страдают как хакенцы, так и андерцы, и министр сочувствует
и тем,  и другим,  поскольку несет за них ответственность.  Министр лихорадочно
трудился  и  наконец  доработал последние детали  нового  закона,  позволяющего
получить работу многим людям, у которых иначе не было никакой надежды ее найти.
     - Это просто замечательно с его стороны!  -  провозгласила она.  - Бертран
Шанбор - хороший человек. Нам повезло, что он стал министром культуры.
     Далтон провел рукой по губам, а она отвела глаза.
     - Ну  и  министр частенько упоминает,  с  каким  уважением он  относится к
Эдвину -  за  весь гигантский труд,  что он  проделал,  -  так что я  предложил
министру, что было бы неплохо продемонстрировать наше уважение к тяжелому труду
Эдвина и его преданности делу.  Министр охотно согласился и мгновенно предложил
заявить,  что новый закон предложен и  спонсирован депутатом Эдвином Уинтропом.
Министр даже пожелал,  чтобы закон назывался Закон Уинтропа о дискриминации при
найме. В честь вашего мужа. И вашу, конечно, за весь ваш огромный вклад в общее
дело процветания Андерита.  Всем известно об огромном вкладе,  сделанном вами в
законы, написанные Эдвином.
     Взгляд Клодины снова устремился на Далтона. Она прижала руку к груди.
     - О,  мастер Кэмпбелл,  это  очень любезно с  вашей стороны и  со  стороны
министра.  Вы просто застигли меня врасплох -  и Эдвина,  я уверена,  тоже. Мы,
безусловно,  просмотрим закон как  можно быстрее,  чтобы провести его как можно
более полное внедрение.
     - Видите ли,  -  поморщился Далтон,  - министр только что сообщил мне, что
ему не терпится объявить о новом законе именно сегодня. Я-то планировал сначала
показать вам проект закона, чтобы вы с Эдвином могли с ним ознакомиться прежде,
чем он будет обнародован,  но поскольку почти все Директора сейчас присутствуют
здесь,  министр  решил  воспользоваться подвернувшейся  возможностью,  ибо  ему
тяжело представить, что эти несчастные нищие пробудут без настоящей работы хоть
один лишний день. Они должны кормить свои семьи.
     Клодина облизала пересохшие губы.
     - Ну да, я понимаю... пожалуй. Но я действительно...
     - Вот и отлично! Очень мило с вашей стороны.
     - Но мне действительно надо сначала просмотреть закон. Эдвин захотел бы...
     - Да-да,  конечно.  Я все понимаю и заверяю вас, что вы получите экземпляр
незамедлительно. Завтра утром его вам вручат.
     - Но я имела в виду - до того, как...
     - Поскольку  все  здесь,  министр  твердо  намерен  объявить  новый  закон
сегодня. Министр не хочет откладывать его вступление в силу, не желает он также
расстаться с  мыслью  присвоить  имя  Уинтропа  столь  судьбоносному закону.  И
министр так надеялся, что Суверен, раз уж он нынче здесь - а всем нам известно,
насколько редко он наносит визиты, - услышит Закон Уинтропа о дискриминации при
найме,  предназначенный людям,  у  которых доныне  не  было  никакой надежды на
работу. Суверен знает Эдвина и, следовательно, будет очень доволен.
     Клодина бросила быстрый взгляд на Суверена и снова облизала губы.
     - Но...
     - Вы хотите,  чтобы я попросил министра отложить объявление? Министр будет
огорчен не столько тем, что Суверен не услышит о новом законе, сколько тем, что
будет  упущена  возможность как  можно  быстрей  улучшить  положение несчастных
голодающих детишек,  чье благополучие зависит от  него.  Вы ведь понимаете,  не
правда ли, что это делается лишь ради благополучия детей?
     - Да, но для того, чтобы...
     - Клодина,  -  Далтон взял ее ладошку обеими руками,  -  у  вас нет детей,
поэтому  я  понимаю,  что  вам  трудно  сочувствовать  тем  родителям,  которые
отчаялись прокормить своих малышей,  отчаялись найти работу, но попытайтесь все
же понять, насколько они напуганы.
     Она открыла было рот, но не издала ни звука. Далтон продолжил, не давая ей
возможности собраться с мыслями:
     - Попытайтесь понять,  что значит быть отцом или матерью,  ждущими день за
днем  чуда,  хоть малейшей надежды на  то,  что  появится работа и  им  удастся
накормить детей.  Разве вы  не  можете помочь?  Можете постараться понять,  что
испытывает безработная молодая мать? Ее лицо стало пепельно-серым.
     - Конечно,  - прошептала наконец она, - я понимаю. Правда, понимаю. И могу
помочь.  Уверена,  что Эдвин будет рад,  когда узнает,  что назван покровителем
этого закона...
     Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, Далтон поднялся.
     - Благодарю вас,  Клодина.  -  Он снова завладел ее рукой и  поцеловал.  -
Министр будет очень рад узнать о вашей поддержке, как и те люди, которые смогут
отныне найти работу.  Вы  сделали доброе дело для  детей.  Наверняка вам сейчас
улыбаются добрые духи.
     К  тому  времени,  когда Далтон вернулся на  свое место,  оруженосцы снова
пошли по  кругу,  быстро ставя в  центр каждого стола пироги.  Гости озадаченно
глядели на  пироги,  корочка которых была надрезана,  но не разрезана до конца.
Нахмурившись,  Тереза внимательно смотрела на  пирог,  стоявший в  центре стола
перед министром и его женой.
     - Далтон, - шепнула она, - пирог движется сам по себе!
     Далтон спрятал улыбку.
     - Должно быть, тебе привиделось, Тэсс. Пирог не может двигаться.
     - Но я совершенно уверена...
     В этот момент корочка треснула и приподнялась. Из дырки высунулась головка
черепахи и  уставилась на министра глазами-бусинками.  Затем появилась лапа,  и
черепаха вылезла из пирога. За ней последовала другая. По всему залу удивленные
гости смеялись,  аплодировали и изумленно переговаривались, глядя на вылезающих
из пирогов черепах.
     Конечно,  черепах никто заживо не запекал.  Пироги пекли,  наполнив сухими
бобами.  Когда корочка запеклась, в нижней корке проделали дырку, через которую
высыпали бобы и  засунули черепах.  Затем верхнюю корочку надрезали,  чтобы она
легко ломалась и зверюшки могли удрать.
     Как  развлечение на  пиру  черепаховый пирог имел огромный успех.  Зрелище
понравилось всем без исключения. Иногда это были черепахи, иногда птицы. И тех,
и  других специально выращивали для  этих  целей,  чтобы  порадовать и  изумить
гостей.
     Когда оруженосцы с  деревянными бадейками начали обходить столы и собирать
расползшихся черепах,  госпожа Шанбор подозвала мажордома и велела ему отменить
представление перед  следующей  переменой.  Затем  она  поднялась,  и  по  залу
пробежал шепоток, после которого повисла тишина.
     - Добрые  люди,  уделите  мне  толику  внимания,  будьте  так  любезны.  -
Хильдемара оглядела зал,  желая убедиться,  что  все  ее  слушают.  Ее  платье,
казалось,  светится холодным серебристым светом.  -  Высочайшее призвание и наш
всеобщий долг  -  помогать нашим  нуждающимся согражданам.  Сегодня  наконец мы
надеемся сделать следующий шаг  в  оказании помощи детям Андерита.  Это  весьма
решительный шаг,  требующий мужества.  К счастью,  у нас есть вождь, обладающий
таким мужеством.  Для меня огромная честь представить вам величайшего человека,
с которым я удостоилась быть знакомой, человека честного, неустанно работающего
на  благо нашего народа,  человека,  никогда не забывающего о  нуждах тех,  кто
больше всего нуждается в нас, человека, для кого забота о лучшем будущем нашего
народа превыше всего, - моего мужа, министра культуры Бертрана Шанбора.
     Хильдемара надела на лицо улыбку и, зааплодировав, повернулась к мужу. Зал
взорвался аплодисментами и приветственными криками.  Бертран,  сияя, поднялся и
обнял  жену  за  талию.  Она  восторженно поглядела ему  в  глаза.  Он  ответил
исполненным  любовью  взглядом.  Гости  завопили  громче,  радуясь,  что  столь
возвышенная супружеская чета смело ведет Андерит вперед.
     Далтон  встал  и   зааплодировал,   высоко  подняв  руки,   вынуждая  всех
присутствующих встать тоже.  Он изобразил широчайшую улыбку, чтобы даже те, что
сидят в самом конце зала,  увидели ее, а затем, продолжая хлопать, повернулся к
министру с супругой.
     Далтон  работал со  многими людьми.  Некоторым из  них  он  не  доверил бы
провозгласить даже  тост.  Другие отлично следовали его  планам,  но  не  могли
ухватить всю картину в  целом до  тех пор,  пока не  видели конечный результат.
Никто из них не мог играть в одной лиге с Бертраном Шанбором.
     Министр мгновенно ухватил суть  и  цель наспех изложенного Далтоном плана.
Он  вполне мог усовершенствовать его и  сделать своим.  Далтон никогда не видел
человека столь ушлого, как Бертран Шанбор.
     Улыбаясь,  Бертран  поднял  руку,  одновременно отвечая на  приветственные
вопли и призывая к тишине.
     - Граждане  Андерита,  братья  и  сестры,  -  начал  он  низким,  искренне
звучавшим голосом,  разносившимся до  самых дальних уголков зала.  -  Сегодня я
Прошу вас  задуматься о  будущем.  Пришло время нам  проявить мужество оставить
наши прошлые привязанности там,  где им и место,  -  в прошлом. Вместо этого мы
должны задуматься о будущем наших детей и внуков.
     Он замолчал и,  улыбаясь,  ждал,  пока смолкнет новый взрыв оваций.  Затем
продолжил, вынуждая публику к тишине:
     - Наше  будущее  обречено,  если  мы  позволим  ретроградам править  нашим
воображением  вместо  того,  чтобы  дать  возможность  умственному  потенциалу,
дарованному нам Создателем, устремиться в свободный полет.
     И снова ему пришлось ждать,  пока стихнут рукоплескания. Далтон восхищался
соусом, которым Бертран одобрял в ином случае довольно неаппетитный кусок.
     - Мы  все,  присутствующие  в  этом  зале,  облечены  возложенной  на  нас
ответственностью за  весь народ Андерита,  а  не только за тех,  кому повезло в
жизни.  Пришло время нашей культуре включить в себя всех жителей Андерита, а не
только избранных.
     Далтон вскочил и,  хлопая в ладоши,  засвистал. Все немедленно последовали
его  примеру  и   встали,   разразившись  приветственными  криками  и  свистом.
Хильдемара,  продолжая сиять  восторженной улыбкой  любящей  и  преданной жены,
встала и тоже захлопала своему супругу.
     - Когда я был молод, - негромко продолжил Бертран, когда гости утихли, - я
познал,  что такое голод. Тогда Андерит переживал тяжелые времена. Мой отец был
безработным. Я видел, как от голода рыдала перед сном моя сестренка. Видел, как
тайком плакал отец, которому было стыдно, что у него нет работы, потому что ему
не хватало квалификации. - Он замолчал и откашлялся. - Он был гордым человеком,
но эго едва не сломило его дух.
     Далтон рассеянно подумал, а была ли вообще у Бертрана сестра.
     - Сегодня тоже есть гордые люди,  люди, желающие работать, и в то же время
полно работы,  которую надо делать. Сейчас строится несколько правительственных
зданий,  а  в  плане еще больше.  Мы ведем строительство дорог,  чтобы улучшить
торговлю.   Еще  нам  предстоит  построить  мосты  на  горных  перевалах.  Реки
дожидаются строителей,  чтобы  возвести пилоны  для  мостов на  этих  дорогах и
перевалах.  Но никто из этих гордых людей,  жаждущих трудиться и  нуждающихся в
работе, не может трудиться на этих работах и многих других, потому что не имеют
квалификации. Как когда-то мой отец.
     Бертран Шанбор оглядел аудиторию, внимательно ждущую его решения.
     - Мы  можем обеспечить этих гордых людей работой.  Мой  долг как  министра
культуры позаботиться,  чтобы эти люди получили работу и могли прокормить своих
детей,  детей,  которые и есть наше будущее.  Я просил наши самые блестящие умы
найти решение,  и  они  не  разочаровали ни  меня,  ни  народ Андерита.  Мне бы
хотелось поставить в заслугу себе этот блестящий новый закон, но, увы, не могу.
Эти  радикально новые предложения были  внесены людьми,  которые заставили меня
гордиться тем, что я занимаю свой пост и таким образом могу помочь им воплотить
в жизнь новый закон.  В прошлом бывали и такие,  кто постарался бы использовать
все свое влияние,  чтобы похоронить этот закон в самых глубоких тайниках.  Я не
допущу,  чтобы всякие эгоистические соображения убили надежду на  будущее наших
детей.
     Бертран позволил себе гневно сверкнуть глазами,  а  его гневный взгляд был
способен заставить людей бледнеть и дрожать от страха.
     - В  прошлом бывали такие,  кто заботился лишь о себе подобных и ни за что
не позволил бы другим проявить себя.
     Не  понять,   о  ком  идет  речь,   было  просто  невозможно.  Время  мало
способствовало лечению ран,  нанесенных хакенскими владыками, - эти раны всегда
оставались свежими и  кровоточащими.  Было весьма полезно оставлять их в  таком
виде.
     Лицо  Бертрана  снова  украсила знакомая улыбка,  которая  по  контрасту с
предыдущим гневным выражением казалась еще более обаятельной.
     - И  эта  новая  надежда выражена в  Законе  Уинтропа о  дискриминации при
найме. Госпожа Уинтроп, не могли бы вы встать? - жестом предложил он Клодине.
     Вспыхнув,  она  посмотрела на  окружавшие ее  улыбающиеся лица.  Раздались
аплодисменты.  Клодина  походила на  загнанную лань.  Нехотя  она  поднялась со
стула.
     - Друзья мои,  муж госпожи Уинтроп Эдвин Уинтроп -  отец нового закона,  а
госпожа Уинтроп,  как нам всем известно,  является его незаменимым помощником в
депутатской деятельности.  Я  нисколько  не  сомневаюсь,  что  госпожа  Уинтроп
сыграла существенную роль в новом законе своего мужа.  Эдвин у нас вечно занят,
но  мне  хотелось бы  поздравить госпожу Уинтроп с  великолепной работой,  и  я
надеюсь, что она передаст мои поздравления Эдвину, когда он вернется.
     Весь зал вместе с  Бертраном принялся поздравлять ее  и  ее отсутствующего
мужа.  Клодина,  красная как  рак,  осторожно улыбалась.  Далтон приметил,  что
Директора, не зная, о чем, собственно, закон, поздравляют ее вежливо, но весьма
сдержанно.  Прошло некоторое время, прежде чем все покончили с поздравлениями и
снова расселись по местам, чтобы услышать суть нового закона.
     - Суть  Закона Уинтропа о  дискриминации при  найме  выражена в  самом его
названии,  -  объяснил наконец Бертран. - Это означает честное и открытое, а не
привилегированное и  закрытое  предоставление работы.  Для  осуществления  всех
нынешних гражданских и  общественных строительных проектов нам  нужно проделать
огромную работу на благо нашего народа.
     Министр окинул аудиторию решительным взглядом.
     - Но  одна  гильдия придерживается ради  своей  выгоды древних прерогатив,
мешая таким образом прогрессу.  Не поймите меня превратно, у этих людей высокие
идеалы,  и они все великие труженики,  но пришло время отринуть старые порядки,
предназначенные для защиты немногих избранных.  Таким образом,  согласно новому
закону,  работу получит каждый,  кто пожелает трудиться на этом поприще,  а  не
только члены закрытого братства Гильдии Каменщиков!
     Аудитория дружно ахнула. Бертран продолжал напирать.
     - Более того, из-за этой закрытой гильдии, где лишь немногие соответствуют
их таинственным и излишне жестким правилам,  народу Андерита приходится платить
за  общественные строительные работы  гораздо  больше,  чем  платили  бы,  будь
дозволено работать другим!  -  Министр потряс кулаком.  - Мы все платим слишком
высокую цену!
     Директор Линскотт побагровел от сдерживаемой ярости.
     - Огромные знания каменщиков должны быть использованы.  -  Бертран ткнул в
присутствующих пальцем.  -  Безусловно,  должны,  но с  появлением этого нового
закона неквалифицированные рабочие тоже  получат работу и  будут  трудиться под
присмотром каменщиков, и детям не придется голодать, потому что их отцы получат
желанную работу.
     Министр продолжил, подчеркивая каждое слово ударом кулака о ладонь.
     - Я  призываю Директоров Комитета Культурного Согласия теперь показать нам
открытым  голосованием,  что  они  поддерживают  закон,  предоставляющий работу
голодающим  людям,   поддерживают  правительство,   которое  наконец-то  сможет
завершить общественное строительство по  приемлемой цене,  используя труд  тех,
кто хочет работать,  а  не  только членов тайного общества каменщиков,  которое
устанавливает свои собственные чудовищные расценки,  которые все  мы  вынуждены
терпеть!  Что  Директора  поддерживают  детей!  Поддерживают Закон  Уинтропа  о
дискриминации при найме!
     Директор Линскотт вскочил на ноги.
     - Я протестую против такого голосования! У нас еще не было времени...
     Он замолчал, увидев, что Суверен поднял руку.
     - Если  другие  Директора пожелают  продемонстрировать свою  поддержку,  -
твердо провозгласил Суверен,  -  то  собравшиеся здесь люди должны это  узнать,
чтобы никто не смог лжесвидетельствовать о  том,  какого мнения о  новом законе
каждый из  Директоров.  Нет  ничего плохого в  том,  что Директора выразят свое
мнение здесь и  сейчас.  Поднятие рук  не  есть  финальный акт  поддержки и  не
отрицает возможности обсуждения прежде, чем закон будет официально принят.
     Суверен своей  нетерпеливостью невольно избавил Бертрана от  необходимости
настаивать на  голосовании.  Хотя  такое голосование и  правда не  делало закон
окончательным,  но существующие распри между гильдиями и  профессиями обеспечат
его окончательное утверждение в дальнейшем.
     Далтону  не  было  необходимости ждать,  когда  Директора проголосуют.  Он
нисколько не сомневался в результате.  Закон,  только что оглашенный министром,
был не чем иным, как смертным приговором одной из гильдий, и министр только что
продемонстрировал Директорам топор палача.
     Хотя они  и  не  понимают причины,  Директора увидят,  как  одного из  них
вышибли.  Хотя  лишь четверо из  Директоров являлись мастерами гильдий,  другие
тоже  были  весьма  уязвимы.  Ростовщиков могли  вынудить снизить  проценты или
вообще запретить их  деятельность,  торговцев -  изменить маршруты и  привычные
рынки сбыта,  а стряпчих и адвокатов -  работать по расценкам, которые будут по
карману даже  нищему.  Ни  одна профессия не  застрахована от  появления нового
закона, если ее представители чем-то не угодят министру.
     Если  сейчас  Директора  не  поддержат  министра,   топор  запросто  может
обрушиться на их гильдию или профессию. Министр призвал к открытому голосованию
лишь для  того,  чтобы показать им,  что топор не  обрушится на  них,  если они
сделают все как надо.
     Клодина рухнула на  стул.  Она  тоже поняла,  что  все  это значит.  Людям
официально запрещалось заниматься строительными работами,  если они не являлись
членами гильдии.  Гильдия устанавливала правила обучения,  стандарты, расценки,
занималась  судебными  разбирательствами,  ежели  таковые  возникали,  выделяла
рабочих  на  строительство  по  мере  необходимости,  заботилась  о  больных  и
покалечившихся каменщиках,  выплачивала пособия вдовам погибших при  несчастных
случаях на работе.  Если неквалифицированным рабочим будет позволено заниматься
строительством,  члены  гильдии потеряют свои  преимущества.  И  это  уничтожит
Гильдию Каменщиков.
     Для Линскотта это означает конец его карьеры.  За то,  что в  бытность его
Директором гильдия  потеряла свои  преимущества,  каменщики отзовут Линскотта в
мгновение ока.  Неквалифицированные рабочие отныне смогут работать.  А Линскотт
станет парией.
     Естественно,  в конечном итоге строительные работы обойдутся дороже.  Ведь
неквалифицированный труд - он неквалифицированный труд и есть. Человек, отлично
знающий свое дело и получающий за свой труд больше,  в конечном счете обходится
дешевле, а сделанная им работа безупречна.
     Один из  Директоров поднял руку,  демонстрируя свою неофициальную,  но  по
многим   практическим  соображениям  окончательную  поддержку  нового   закона.
Остальные  наблюдали за  его  рукой,  как  за  кинжалом,  вонзающимся в  сердце
человека.  И этим человеком был Линскотт.  Никто не хотел разделить его участь.
Один за другим Директора поднимали руки, пока их не стало одиннадцать.
     Линскотт,  прежде чем покинуть зал,  одарил Клодину убийственным взглядом.
Ставшая пепельно-серой, Клодина опустила голову.
     Далтон захлопал в ладоши.  Это заставило всех оторваться от драматического
зрелища,  и  гости тоже стали аплодировать Директорам.  Стоявшие вокруг Клодины
принялись поздравлять ее,  говоря,  какое великое дело они с  мужем сделали для
детей   Андерита.   Сплетники   начали   немедленно  возмущаться  эгоистическим
поведением каменщиков.  Скоро  из  желающих поблагодарить Клодину  образовалась
целая очередь, и все они также восхваляли министра культуры за его бескорыстную
смелость.
     Клодина пожимала руки с бледной улыбкой на лице.
     Вряд  ли  Директор Линскотт отныне  соизволит перемолвиться хоть  словом с
Клодиной Уинтроп.
     Стейн  глянул  на  Далтона  с  лукавой  улыбкой,  Хильдемара  самодовольно
ухмыльнулась ему, а Бертран хлопнул помощника по спине.
     Когда все расселись по местам,  арфистка приготовилась заиграть снова,  но
Суверен поднял руку. Глаза присутствующих устремились на него.
     - Мне  кажется,  нам  следует  воспользоваться случаем и  перед  следующей
переменой послушать то, что хочет нам сказать прибывший издалека чужеземец.
     Надо полагать.  Суверен с  трудом боролся со  сном и,  прежде чем  уснуть,
хотел услышать Стейна. Министр снова поднялся и обратился к гостям:
     - Дамы и господа, как вам всем известно, идет война. И у каждой из воюющих
сторон есть свои аргументы,  почему мы  должны присоединиться к  ней,  а  не  к
противнику.  Андерит хочет лишь мира.  Мы  не  испытываем ни  малейшего желания
видеть,  как наши юноши и  девушки проливают кровь в  чужой битве.  Наша страна
уникальна,  поскольку защищена Домини Диртх,  так  что  нам  нет  необходимости
бояться,  что война придет на  нашу землю.  Но  есть и  другие соображения,  не
последнее из которых - внешняя торговля.
     Мы намереваемся выслушать,  что нам скажут Магистр Рал,  Владыка Д'Хары, и
Мать-Исповедница. Они намерены пожениться, о чем все вы, безусловно, слышали от
наших дипломатов,  вернувшихся из Эйдиндрила. Таким образом, Д'Хара объединится
со Срединными Землями, образовав могучую силу. Мы с глубочайшим уважением ждем,
что они нам скажут.  Но  сегодня мы имеем возможность услышать,  что предлагает
нам Имперский Орден.  Император Джеган прислал нам из Древнего мира,  что лежит
за  Долиной  Заблудших,  которая теперь,  впервые за  тысячи  лет,  открыта для
прохода,  своего представителя.  Позвольте мне  представить вам  императорского
посланца, мастера Стейна! - Бертран указал рукой на имперца.
     Раздались вежливые  аплодисменты,  тут  же  смолкшие,  едва  Стейн  встал.
Имперец представлял собой весьма внушительную,  грозную и поразительную фигуру.
Он  продел большие пальцы под  ремень,  на  котором в  данный момент не  висело
оружия.
     - Мы ведем борьбу за наше будущее,  примерно такую же, какую вы только что
наблюдали, только более широкомасштабную. - Стейн взял небольшой кусок жесткого
хлеба и могучими руками раздавил его. - Нас, человеческую расу - а в нее входят
и  добрые  граждане Андерита,  -  медленно уничтожают.  Нас  отбрасывают назад.
Душат.  Нас лишают нашего предназначения,  лишают будущего.  Самой жизни. Точно
так  же,  как  ваши  сограждане  лишены  работы  из-за  эгоистических  гильдий,
паразитирующих  на  других,  лишая  их  работы  и,  следовательно,  возможности
прокормить детей, магия паразитирует на всех нас.
     По  залу  пробежал шепоток.  Люди  растерялись и  несколько заволновались.
Некоторые опасались магии, но многие весьма уважали.
     - Магия решает за вас вашу судьбу,  - продолжал Стейн. - Обладающие магией
правят вами,  хотя вы  и  не давали на это добровольного согласия.  У  них есть
могущество и  власть,  и  они  держат  вас  в  своих  лапах.  Владеющие  магией
пользуются заклинаниями,  чтобы причинить вред  тем,  кому завидуют.  Владеющие
магией причиняют вред и  губят тех,  кого боятся,  кто  им  не  нравится,  кому
завидуют.  Да и  просто для того,  чтобы держать массы в напряжении.  Владеющие
магией правят вами, нравится вам это или нет. Не будь магии, разум человека мог
бы  расцвести.  Пришло время  простым людям самим определять свою  судьбу,  без
того,  чтобы над нами довлела магия, принимала за нас решения и определяла наше
будущее.   -  Стейн  развернул  свой  плащ.  -  Это  скальпы  тех,  кто  владел
волшебством.  Каждого я  убил своими руками.  Я помешал этим ведьмам и колдунам
корежить жизнь нормальных людей.  Люди должны бояться Создателя,  а не каких-то
там колдуний,  чародеев или ведьм.  Мы должны боготворить Создателя,  и  никого
другого.
     По залу пробежал одобрительный говорок.
     - Имперский Орден  уничтожит магию  в  этом  мире  точно так  же,  как  мы
уничтожили  магию,  разделявшую  на  протяжении  тысячелетий  народы  Нового  и
Древнего мира.  Орден победит.  Человек сам должен определять свою судьбу. Даже
без нашей помощи на свет рождается все меньше и меньше наделенных даром,  будто
сам Создатель,  с  его почти безграничным терпением,  утомился от  их мерзости.
Древняя религия магии отмирает.  Таким образом сам  Создатель подает нам  знак,
что человеку пришло время отринуть магию. Одобрительный шум стал громче.
     - Мы  не хотим воевать с  народом Андерита.  Не хотим мы и  принуждать вас
против воли брать в  руки оружие и присоединяться к нам.  Но мы твердо намерены
уничтожить силы  магии,  ведомые  этим  ублюдочным сыном  Д'Хары.  Каждый,  кто
присоединится к нему,  падет от наших мечей,  как те, кто владел волшебством, -
он потряс своим плащом, - пали под моим.
     Стейн  медленно погрозил присутствующим пальцем,  другой рукой придерживая
плащ.
     - Так же,  как я убил этих ведьм,  выступивших против нас,  мы убьем всех,
кто пойдет против нас.  У нас,  кроме мечей,  есть и другие способы покончить с
магией.  Точно гак  же,  как  мы  уничтожили магию,  разделявшую наши миры,  мы
покончим со всей магией вообще. Пришло время простых людей.
     - И  чего же,  если не  силы нашей могучей армии,  хочет от  нас Орден?  -
небрежно поднял руку министр.
     - Император Джеган дает слово,  что,  если вы не присоединитесь к тем, кто
воюет за магию,  мы не нападем на вас. Все, что нам надо, это торговать с вами,
как вы торгуете с другими.
     - Ну, - заявил министр, играя специально для присутствующих роль скептика,
- у  нас  уже есть долгосрочные договоры,  согласно которым большая часть наших
товаров поставляется в Срединные Земли.
     - Мы даем вдвое выше самой высокой цены, - улыбнулся Стейн.
     Суверен поднял руку, вынуждая смолкнуть даже шепоток.
     - Какой объем продукции Андерита хотели бы вы приобрести?
     Стейн оглядел аудиторию.
     - Все. Мы - огромная сила. Вам не нужно брать в руки меч, воевать мы будем
сами. Но если вы продадите нам вашу продукцию, то будете в безопасности, а ваша
страна станет настолько богатой, что вы и представить себе не можете.
     Суверен встал, оглядывая аудиторию.
     - Благодарим вас за  то,  что вы  донесли до нас слова императора,  мастер
Стейн.  Ваши слова дали нам,  -  он обвел рукой присутствующих, - обширную пищу
для размышления. А теперь пусть продолжается пир.

                                    Глава 23

     Голова у Несана трещала чудовищно. От слабого предрассветного света болели
глаза.  Даже кусочек чеснока,  который он сосал,  не мог избавить от пакостного
ощущения во рту.  Он догадывался, что жуткая головная боль и мерзкий привкус во
рту -  последствия слишком большой дозы вина и рома, которыми они с Морли вчера
накачались.  Но,  невзирая  на  эти  неприятности,  Несан  пребывал в  отличном
расположении духа и улыбался, отскребывая жирные горшки.
     Хотя двигался он неторопливо,  опасаясь, что от малейшего резкого движения
голова  просто  развалится,  мастер  Драммонд  не  орал  на  него.  Здоровенный
шеф-повар  казался  весьма  довольным,  что  пир  наконец  завершился  и  можно
вернуться к  обычной готовке.  Мастер Драммонд уже  несколько раз  давал Несану
всякие поручения, но ни разу не назвал Несуном.
     Несан  услышал  чьи-то  приближающиеся  шаги  и,   подняв  голову,  увидел
шеф-повара.
     - Несан, вытри руки.
     Юноша послушно отряхнул руки от мыльной воды.
     - Слушаю, господин.
     Вспомнив то  ни  с  чем не  сравнимое удовольствие,  которое испытал вчера
вечером,  когда его  самого назвали господином,  он  схватил полотенце и  вытер
руки.
     Мастер Драммонд промокнул лоб  своим собственным кипенно-белым полотенцем.
Судя по  тому,  как обильно он  потел,  шеф-повар,  похоже,  вчера тоже изрядно
приложился к спиртному и нынче утром пребывал не в лучшем настроении. Чтобы пир
прошел должным образом,  на  кухне была проделана грандиозная работа,  и  Несан
искренне  считал,   что  мастер  Драммонд  тоже  вполне  заслужил  удовольствие
напиться.  В конце концов,  ему наверняка надоедает все время слушать обращение
"господин".
     - Отправляйся в кабинет мастера Кэмпбелла.
     - Господин?
     Мастер  Драммонд  засунул  полотенце  за  пояс.   Стоявшие  рядом  женщины
пристально  следили  за  разговором.  Джилли  тоже  сердито  сверкала  глазами,
наверняка поджидая случая оттаскать Несана за  ухо и  выговорить за его мерзкое
хакенское поведение.
     - Далтон Кэмпбелл только что сообщил, что желает тебя видеть. Надо думать,
он имеет в виду немедленно,  Несан,  так что отправляйся и сделай все,  что ему
нужно.
     - Да, господин, сию секунду, - поклонился Несан.
     Прежде чем Джилли успела среагировать,  он  обошел ее по дуге и  исчез как
можно быстрей. Это поручение Несан был счастлив выполнить и не желал, чтобы его
тормозила кислолицая молочница.
     Он летел вверх через две ступеньки, и режущая головная боль казалась сущей
ерундой.  Добравшись до третьего этажа, Несан почувствовал себя просто чудесно.
Он  пробежал мимо того места,  где Беата двинула ему по  физиономии,  дальше по
правому коридору, туда, куда лишь неделю назад он поздним вечером относил блюдо
с нарезанным мясом. В кабинет Далтона Кэмпбелла.
     Дверь  приемной  была  открыта.  Несан  перевел  дыхание  и  вошел,  самым
почтительным образом опустив голову.  Он бывал здесь лишь раз и толком не знал,
как следует себя вести в кабинете помощника министра.
     В  помещении стояли два  стола.  На  одном  в  беспорядке валялись бумаги,
почтовые сумки и сургуч.  Второй,  темный и блестящий стол,  был почти пуст, не
считая пары книг и незажженной лампы. Утреннее солнце, льющееся в высокие окна,
давало света более чем достаточно.
     У  противоположной от окна стены на скамейке сидели четверо молодых людей.
Они обсуждали дороги в отдаленных городах и селениях. Это были гонцы - желанная
работа многих обитателей поместья,  -  поэтому Несан посчитал,  что тема беседы
вполне логична, хотя прежде всегда полагал, что гонцы обсуждают те великолепные
вещи, которые видят на своей работе.
     Все  четверо были абсолютно одинаково одеты в  униформу Служащих помощника
министра -  добротные черные сапоги,  темно-коричневые штаны,  белые  рубашки с
кружевным  воротником  и  дублеты  с  рукавами,   украшенные  вышивкой  в  виде
переплетенных рогов  изобилия.  Обшлага  и  подолы  дублетов  вделаны  вышитыми
черными и коричневыми колосьями.  С Точки зрения Несана,  в таком костюме гонцы
выглядели очень благородно, особенно гонцы помощника министра.
     В   поместье  имелось  великое  множество  самых  разнообразных  гонцов  и
посыльных,  и  их униформа разнилась в  зависимости от человека или отдела,  на
который они  работали.  Несан  знал  гонцов,  работающих на  министра,  госпожу
Шанбор,  отдел канцлера,  отдел обер-церемониймейстера.  У  военного коменданта
имелось в распоряжении несколько гонцов.  Целая армия работала на сотрудников и
обитателей  поместья.  Даже  у  кухни  имелся  свой  посыльный.  Иногда  Несану
попадались и такие, принадлежность которых он не мог определить.
     Несан никак не  мог  понять,  зачем их  нужно так много.  Не  представлял,
сколько писем и поручений может давать один человек.
     Но  больше всего  гонцов -  чуть  ли  не  целая армия -  обслуживали отдел
помощника министра Далтона Кэмпбелла.
     Сидевшие на  скамейке молодые люди  довольно дружелюбно улыбнулись Несану.
Двое даже приветственно кивнули.
     Несан кивнул в ответ.  Один из парней,  на пару лет постарше Несана, ткнул
пальцем в соседнюю дверь.
     - Мастер Кэмпбелл ждет  тебя,  Несан.  Заходи.  Несан  удивился,  что  его
назвали по имени.
     - Спасибо.
     Он  прошел  через  высокую  дверь  в  соседнее  помещение и  остановился в
прихожей.  В  приемной он бывал и прежде,  но дверь в кабинет всегда оставалась
закрытой,  а  потому Несан и  полагал,  что  кабинет мастера Кэмпбелла примерно
такой  же.  Но  кабинет оказался гораздо больше  и  величественней.  С  богатой
сине-золотой  драпировкой  на  трех  окнах,  прекрасными  дубовыми  стеллажами,
уставленными  разноцветными  толстыми  фолиантами,   напротив  которых   стояли
несколько  великолепных  андерских  боевых  штандартов  -   красные  полоски  с
вкраплением синего на  желтом фоне.  Штандарты стояли на подставке в  окружении
потрясающих  алебард,  секир,  боевых  топоров  и  прочего  оружия  на  длинных
рукоятках.
     Далтон Кэмпбелл поднял голову от  массивного стола  полированного красного
дерева.  Крышка  представляла собой  кожаные  квадраты с  позолоченными краями,
большой в центре, квадраты поменьше - вокруг.
     - А, вот и ты, Несан! Отлично. Закрой дверь и проходи, будь любезен.
     Несан, выполнив приказ, пересек комнату и подошел к бюро.
     - Слушаю, господин. Что вам угодно?
     Кэмпбелл откинулся на  кожаном стуле.  Его  бесценный меч  в  ножнах стоял
подле мягкой скамейки на  специальной подставке из червленого серебра,  похожей
на свиток.  На ней были выгравированы какие-то буквы,  но Несан не умел читать,
поэтому не понимал их значения.
     Покачиваясь на  задних ножках стула и  постукивая кончиком ручки по зубам,
помощник министра пристально изучал Несана.
     - Ты проделал с Клодиной Уинтроп отличную работу.
     - Благодарю,  господин. Я постарался как можно лучше выполнить все, что вы
мне велели.
     - И отлично с этим справился. Некоторые на твоем месте запаниковали бы, не
выполнили  моих  инструкций.  Я  всегда  могу  найти  применение  людям,  четко
выполняющим приказ и  помнящим точно,  что  я  велел им  сделать.  Вообще-то  я
собирался предложить тебе новую должность в моем отделе. Должность гонца.
     Несан тупо уставился на  помощника министра.  Слова-то  он  расслышал,  но
смысл никак до него не доходил. У Далтона Кэмпбелла полно гонцов. Целая армия.
     - 'Господин?
     - Ты хорошо справляешься с поручениями. Я хотел бы, чтобы ты стал одним из
моих гонцов.
     - Я, господин?
     - Работа легче,  чем на  кухне,  и  в  отличие от нее еще и  оплачивается.
Помимо предоставления еды и жилья.  А получая деньги, ты сможешь откладывать их
на будущее.  Возможно, в один прекрасный день ты заслужишь обращение "господин"
и тогда сможешь купить себе что-нибудь. Может быть, и меч.
     Несан  ошалело молчал,  в  голове его  снова и  снова прокручивались слова
Кэмпбелла.  Он никогда и не мечтал получить работу гонца. Даже не задумывался о
возможности получить работу,  дающую больше,  чем пищу и кров, изредка выпивать
неплохое винцо и перехватывать там-сям чаевые.
     Конечно,  он  мечтал иметь меч,  уметь читать,  но  все  это  были  пустые
фантазии,  и  он  отлично это понимал.  Несан никогда не  отваживался мечтать о
чем-то реальном, как, к примеру, получить работу гонца.
     - Ну так что скажешь,  Несан?  Хочешь стать одним из моих гонцов? Конечно,
ты тогда не сможешь носить эти...  эту одежду. Тебе придется облачиться в форму
гонца. - Далтон Кэмпбелл перегнулся через стол и оглядел юношу с ног до головы.
- Это включает в себя и сапоги.  Чтобы работать гонцом, тебе придется обуться в
сапоги.  И переехать в более подходящее жилье.  Гонцы живут все вместе. Спят на
кроватях, а не на тюфяках. Кроватях с постельным бельем. Конечно, тебе придется
самому ее застилать и держать в порядке свой шкаф, но постельное белье и одежду
гонцов стирают прачки. Несан сглотнул.
     - А как насчет Морли,  мастер Кэмпбелл?  Морли тоже сделал все так, как вы
велели. Он станет гонцом вместе со мной?
     Кожаное сиденье скрипнуло, когда Далтон Кэмпбелл снова откинулся на стуле,
раскачиваясь  на  задних  ножках.  Поигрывая  ручкой  с  сине-белым  прозрачным
корпусом, он смотрел Несану в глаза. Наконец он опустил ручку.
     - Сейчас мне  требуется лишь один гонец.  Пора тебе начать думать о  себе,
Несан,  о своем будущем. Или ты желаешь оставаться поваренком всю жизнь? Пришло
время  делать  то,  что  нужно  лично  тебе,  Несан,  если  ты  желаешь  занять
мало-мальски стоящее место в жизни.  Сейчас у тебя есть шанс вырваться с кухни.
Возможно,  единственный шанс.  Я предлагаю место тебе, а не Морли. Принимай или
отказывайся. Но что тогда с тобой станет?
     Несан облизнул пересохшие губы.
     - Ну,  понимаете,  я  люблю Морли.  Он мой друг.  Но вряд ли в  жизни есть
что-то,  что мне хотелось бы больше, чем стать у вас гонцом, мастер Кэмпбелл. Я
согласен на эту работу, если вы хотите меня на ней видеть.
     - Отлично. Тогда добро пожаловать в коллектив, Несан, - дружески улыбнулся
Кэмпбелл. - Твоя верность другу заслуживает уважения. Надеюсь, ты так же будешь
относиться к службе здесь. Пока что я предоставлю Морли... временную работу, но
подозреваю,   что  в   какой-то  момент  в  будущем  откроется  вакансия  и  он
присоединится к тебе в коллективе гонцов.
     От  этих  слов Несан испытал облегчение.  Ему  страшно не  хотелось терять
друга,  но  он готов был на что угодно,  лишь бы вырваться с  ненавистной кухни
мастера Драммонда и стать гонцом.
     - Вы очень добры,  господин. Я уверен, что Морли будет Служить вам верой и
правдой.  Я же клянусь,  что буду.  Далтон Кэмпбелл снова подался вперед, ножки
стула со стуком опустились на пол.
     - Что ж,  отлично.  - Он двинул через стол сложенный лист бумаги. - Отнеси
это мастеру Драммонду.  Это уведомление,  что я  взял тебя на должность гонца и
отныне ты больше ему не подчинен.  Мне подумалось,  что ты захочешь сам вручить
ему  эту  бумагу  как  первое официальное поручение.  Несану хотелось скакать и
вопить от  радости,  но  он  сохранил невозмутимость,  как,  по  его мнению,  и
полагалось гонцу. - Да, господин, будет исполнено.
     Он вдруг поймал себя на том, что стоит более гордо, чем обычно.
     - А сразу после этого один из моих гонцов,  Роули,  отведет тебя на склад.
Там  тебя  обеспечат на  первое время  более  или  менее подходящей по  размеру
униформой. А потом белошвейки снимут с тебя мерки и сошьют униформу по тебе. От
своих служащих я  требую,  чтобы все  были аккуратно одеты в  пошитые на  заказ
ливреи.  И  жду от  моих гонцов,  чтобы они не позорили своим внешним видом мой
отдел.  Сие означает,  что одежда должна быть чистой,  сапоги начищены,  волосы
причесаны.   И  ты  постоянно  будешь  вести  себя  совершенно  безукоризненно.
Подробности объяснит Роули. Ты справишься с этим, Несан?
     - Да, господин, конечно, господин. - У Несана дрожали колени.
     Мысль о  новой одежде,  которую ему предстоит носить,  вдруг заставила его
устыдиться своих  обносков.  Еще  час  назад он  полагал,  что  выглядит вполне
нормально,  но  теперь  так  не  думал.  Ему  не  терпелось  сбросить  лохмотья
поваренка.
     Интересно,  а что подумает о нем Беата, увидев его в красивой новой ливрее
гонца?
     Далтон  Кэмпбелл  кинул  на  стол  кожаный  кошель.  Замок  был  запечатан
сургучной печатью с оттиском пшеничного колоса.
     - А  когда приведешь себя в порядок и переоденешься,  отнеси этот кошель в
Комитет Культурного Согласия в Ферфилде. Знаешь, где он находится?
     - Да, мастер Кэмпбелл. Я вырос в Ферфилде и почти все там знаю.
     - Так мне и  сказали.  У нас трудятся гонцы со всего Андерита и в основном
обслуживают места,  которые хорошо знают. Места, откуда они родом. Поскольку ты
вырос в Ферфилде, то по преимуществу будешь там и работать.
     Далтон Кэмпбелл выудил что-то из кармана и бросил.
     - Это тебе.
     Несан поймал и тупо уставился на серебряный соверен. Он сильно подозревал,
что не каждый богач таскает с собой такую огромную сумму.
     - Но, господин, я еще не проработал месяца!
     - Это  не  зарплата гонца.  Зарплату ты  будешь получать в  конце  каждого
месяца.  -  Далтон Кэмпбелл поднял бровь.  -  Это  за  проделанную нынче  ночью
работу.
     Клодина Уинтроп.  Вот что он  имеет в  виду.  Это за то,  что они с  Морли
запугали Клодину Уинтроп и вынудили молчать.
     Она называла Несана господином.
     Несан  положил  соверен  на  стол.  Нехотя  он  пальцем подвинул монетку к
Далтону Кэмпбеллу.
     - Вы мне ничего за это не должны,  мастер Кэмпбелл.  Вы ведь ничего мне за
это не  обещали.  Я  сделал это,  потому что хотел помочь вам и  чтобы защитить
будущего Суверена,  а вовсе не ради награды. Я не могу взять деньги, которые не
заслужил.
     Помощник министра мысленно улыбнулся.
     - Возьми деньги,  Несан.  Это приказ.  Когда отнесешь кошель в Ферфилд, на
сегодня у меня больше поручений не будет.  И я хочу,  чтобы ты потратил кое-что
из  этих  денег -  или  все,  если захочешь,  -  на  себя.  Развлекись,  получи
удовольствие.  Купи что-нибудь поесть.  Или выпить. Эти деньги - твои. Трать их
на что пожелаешь.
     Несан сдержал восторг.
     - Да, господин, спасибо вам! Я поступлю так, как вы творите.
     - Вот и хорошо.  Только еще одно,  -  облокотился Кэмпбелл на стол.  -  Не
трать  их  на  городских  шлюх.   Этой  весной  среди  проституток  в  Ферфилде
распространились мерзкие заболевания.  А  это очень несимпатичная смерть.  Если
воспользуешься услугами заразившейся шлюхи,  то  не проживешь достаточно долго,
чтобы стать опытным гонцом.
     Хотя   мысль   поиметь  женщину  казалась  весьма  заманчивой,   Несан  не
представлял, как сможет набраться храбрости проделать все это и предстать голым
перед кем бы  то  ни  было.  Он  любил смотреть на женщин,  как ему понравилось
смотреть на Клодину Уинтроп, Беату, любил воображать их обнаженными, но никогда
не  представлял себя  голым перед ними да  еще  в  возбужденном состоянии.  Ему
достаточно сложно скрывать пред ними свое возбуждение и  в  одежде.  Ему  очень
хотелось женщину,  но  он  совершенно не  представлял,  как сможет справиться с
неловкостью и не потерять охоты.
     Может,  если  бы  была девушка,  которую он  хорошо знал,  которая ему  бы
нравилась,  за  которой он  какое-то  время  бы  ухаживал,  целовался с  ней  и
обнимался, он придумал бы, как справиться с этим. Но Несан и вообразить не мог,
как  это  кто-то  может  набраться смелости пойти  к  женщине,  которой  прежде
отродясь не видел, и раздеться перед ней догола.
     Разве что  все  это  происходит в  темноте.  Наверное,  так  оно  и  есть.
Наверное,  в  комнатах у  шлюх темно,  и  люди друг друга не  видят.  Но он все
равно...
     - Несан? Несан закашлялся.
     - Клянусь,  что не пойду ни к каким шлюхам в Ферфилде.  Нет,  господин, не
пойду.

                                    Глава 24

     Выпроводив юношу,  Далтон зевнул. Он встал задолго до рассвета и с тех пор
был весь в делах,  разбираясь со служащими,  выслушивая проверенных помощников,
доложивших обо  всех  мало-мальски  заслуживающих внимания разговорах на  пиру,
затем  проверял,   готовы  ли  нужные  бумаги  и  письма.   Сотрудники,  в  чьи
обязанности,  помимо  всего  прочего,  входило копирование и  подготовка писем,
занимали шесть  комнат  дальше  по  коридору,  но  для  того,  чтобы  выполнить
поручение в столь короткие сроки, им пришлось занять еще несколько помещений.
     Обычно Далтон с  первыми лучами света рассылал своих гонцов во  все  концы
Андерита.  Позже,  когда министр просыпался и расставался с той,  что на данный
момент  оказывалась в  его  постели,  Далтон сообщал ему  необходимые сведения,
чтобы  министра  не  застали  врасплох,  поскольку  официально документы  якобы
исходили от Бертрана.
     Глашатаи зачитывали послания в  залах заседаний,  в  гильдиях,  в торговых
залах,  залах городских советов, трактирах, корчмах, на каждом военном посту, в
каждом университете,  в  каждой мастерской,  тюрьме,  на мельницах и  фабриках,
рыночных площадях,  повсюду,  где имелись большие скопления людей,  - от одного
конца Андерита до  другого.  Буквально в  течение нескольких дней  послание,  в
точности, как его написал Далтон, оказывалось на слуху у всех.
     Глашатаи,   не  передающие  дословно  текст  послания,   рано  или  поздно
попадались,   и   их  заменяли  другими  людьми,   больше  заинтересованными  в
дополнительном доходе.  Помимо  рассылки документов глашатаям,  Далтон рассылал
копии бумаг людям, которые за небольшую мзду слушали глашатаев и сообщали, если
те хоть немного искажали текст. Это тоже было частью его паутины.
     Очень  немногие  понимали,  как  Далтон,  важность того,  чтобы  тщательно
продуманный,  гладко  звучащий текст  слышали  все  и  каждый.  Очень  немногие
понимали,  какой властью обладает человек,  контролирующий поток информации для
народных масс.  Люди  верят тому,  что  им  говорят,  если информацию правильно
подать.  Верят независимо от  того,  что это за  информация.  Буквально единицы
понимали,  каким мощным оружием является поданная под нужным соусом и тщательно
препарированная информация.
     Теперь в  стране появился новый закон.  Закон,  запрещающий ограничения по
найму на строительных работах и приказывающий нанимать всех желающих поработать
на  данном поприще.  Еще вчера подобная акция против одной из могущественнейших
профессиональных гильдий была  совершенно немыслима.  Документ,  составленный и
разосланный  Далтоном,   призывал  народ   руководствоваться  высшими  идеалами
андерской культуры и  не предпринимать никаких враждебных действий в  отношении
каменщиков за  их  прошлую отвратительную политику,  способствовавшую голоданию
детей.  Вместо этого  в  документе предлагалось следовать новым,  более высоким
стандартам  Закона  Уинтропа  о  дискриминации.  Так  что  застигнутым врасплох
каменщикам теперь вместо нападок на  новый закон придется неустанно и  отчаянно
пытаться доказать,  что  они  вовсе  не  намеренно вынуждали голодать соседских
ребятишек.
     И  довольно скоро каменщики по  всей  стране не  только подчинятся,  но  и
радостно примут новый закон,  будто самолично всячески пропихивали его в жизнь.
У них нет выбора. Иначе их забросает камнями разъяренная толпа.
     Далтон  любил  предусматривать все  возможные  последствия  и  предпочитал
подстилать соломку заранее.  К  тому  времени,  когда Роули переоденет Несана в
ливрею гонца и  парень отправится в  город с пакетом,  для Комитета Культурного
Согласия,  если вдруг одиннадцать Директоров по  какой-то причине изменили свое
мнение,  будет  уже  слишком поздно что-либо  предпринимать.  К  этому  моменту
глашатаи уже станут зачитывать новый закон по всему Ферфилду,  и  вскоре о  нем
узнают везде  и  всюду.  Теперь ни  один  из  одиннадцати Директоров не  сможет
переиграть результат открытого голосования на  пиру.  Несан  отлично впишется в
коллектив гонцов Далтона.  Всех их  он  тщательно отбирал на  протяжении десяти
лет,  молодых людей из злачных мест,  которые иначе были бы пожизненно обречены
на тяжелый труд, не имели бы практически никакого выбора и никакой надежды. Все
они  были грязью под ногами андерской культуры.  А  теперь,  передавая послания
глашатаям, они помогали эту самую культуру кристаллизовать и контролировать.
     Гонцы делали гораздо больше,  чем просто доставляли документы. В некотором
смысле они были чем-то вроде личной армии,  оплачиваемой налогоплательщиками, и
одним из средств,  с  помощью которых Далтон достиг своего нынешнего положения.
Все  его  гонцы были  непоколебимо верны одному лишь Далтону,  и  никому более.
Большинство из  них охотно пожертвовали бы  жизнью,  буде он того возжелает.  И
иногда такая необходимость возникала.
     Далтон улыбнулся,  обратившись мыслями к более приятным вещам.  Терезе,  в
частности.  Она чуть ли не парила от восторга,  что была представлена Суверену.
Когда они после пира вернулись к себе и легли спать, она, как и обещала, весьма
громогласно показала ему,  какой  хорошей  может  быть.  А  Тереза  могла  быть
потрясающе хороша.
     Она была настолько возбуждена встречей с Сувереном, что все утро провела в
молитвах.  Далтон сомневался,  что  ее  тронуло бы  сильней знакомство с  самим
Создателем. Он был рад, что смог доставить Терезе такую радость.
     Во всяком случае, она хотя бы не хлопнулась в обморок, как это произошло с
некоторыми женщинами и  даже  одним мужчиной,,  когда их  представили Суверену.
Хотя такая реакция была вполне обычной,  эти люди чувствовали себя потом весьма
неловко.  Впрочем,  все отлично поняли и охотно приняли их реакцию. В некотором
роде  это  было  знаком  отличия,   символом  веры,   доказывающим  преданность
Создателю.  Никто и  не расценил такую реакцию иначе,  как проявление искренней
веры.
     Далтон,  однако,  считал  Суверена самым  обычным  человеком.  Безусловно,
занимающим высокий пост, но всего лишь человеком. Однако для многих Суверен был
чем-то гораздо выше.  Когда Бертран Шанбор,  человек, которого и так уже сильно
уважают  и  которым восхищаются как  самым  потрясающим министром культуры всех
времен, станет Сувереном, он тоже будет объектом безрассудного поклонения.
     Впрочем,  Далтон подозревал, что большинство этих истеричных баб предпочли
бы  упасть под  Суверена,  а  не  перед ним.  Для  большинства это  было бы  не
банальным  совокуплением,  а  религиозным актом.  Даже  мужья  чувствовали себя
облагодетельствованными, если их жены благочестиво соглашались разделить ложе с
Сувереном.
     Раздался стук  в  дверь.  Далтон  собрался было  произнести "войдите",  но
женщина уже вошла. Франка Ховенлок.
     - А, Франка! - Далтон встал. - Рад тебя видеть! Тебе понравилось на пиру?
     По какой-то причине женщина выглядела мрачной. Темноволосая и темноглазая,
обычно держащая себя так,  что казалось,  будто она все время находится в тени,
даже когда стояла на  ярком солнце.  Все это создавало воистину мрачный эффект.
Рядом с Франкой даже воздух казался застывшим и холодным.
     Она на ходу схватила стул,  подтащила к столу, плюхнулась напротив Далтона
и скрестила руки на груди. Несколько ошарашенный Далтон опустился на стул.
     Вокруг ее прищуренных глаз собрались морщинки.
     - Не  нравится мне этот тип из  Имперского Ордена,  Стейн.  Ни капельки не
нравится.
     Далтон расслабился.  Франка носила свои  черные,  почти  до  плеч,  волосы
распущенными,  но при этом они никогда не падали ей на лицо, будто замороженные
ледяным ветром.  Висков  чуть  коснулась седина,  что  отнюдь не  старило ее  и
придавало лишь более серьезный вид.
     Простое платье цвета охры было наглухо застегнуто до шеи. Чуть выше ворота
виднелась черная бархатная лента.  Лента, как правило, была черного бархата, но
не  всегда.  Однако она всегда была в  два пальца шириной.  Именно потому,  что
Франка вечно носила на горле эту ленту,  Далтона очень интересовало, почему она
ее носит,  а в первую очередь -  что под ней скрывается.  Но,  поскольку Франка
есть Франка, он никогда не спрашивал.
     Далтон знал Франку Ховенлок вот уже почти пятнадцать лет и  половину этого
срока прибегал к  услугам ее  дара.  Иногда ему приходила странная мысль,  что,
возможно, ей когда-то отрубили голову, а она потом пришила ее себе обратно.
     - Мне очень жаль,  Франка.  Он  что-то  тебе сделал?  Оскорбил?  Попытался
лапать тебя, да? Если это так, то я с ним разберусь, даю слово.
     Франка знала,  что слову Далтона можно верить. Она сложила длинные изящные
пальцы домиком.
     - Тут с избытком баб, жаждущих его общества. Я ему для этого не нужна.
     Далтон,  совершенно растерянный,  но  все  равно сохраняющий осторожность,
развел руками.
     - Тогда в чем же дело?
     Франка облокотилась на стол и положила голову на руки.
     - Он что-то сделал с моим даром,  -  понизив голос,  сообщила она. - Украл
его или... не знаю...
     Далтон моргнул, мгновенно оценив серьезность сообщения.
     - Ты хочешь сказать,  что,  по твоему мнению, этот человек владеет магией?
Что он наложил заклятие или что-то такое?
     - Не знаю! - рявкнула Франка. - Но что-то он сотворил.
     - Откуда ты знаешь?
     - На пиру я пыталась,  как обычно, слушать разговоры. Говорю тебе, Далтон,
не знай я,  что у меня есть дар,  можно было бы подумать,  что у меня его вовсе
никогда не было. Ничего. Ничегошеньки я ни у кого не вытянула. Вообще.
     Далтон сделался не менее мрачен, чем она.
     - Ты хочешь сказать, что твой дар не помог тебе услышать вообще ничего?
     - Ты что,  оглох?  Я тебе об этом и твержу! Далтон побарабанил пальцами по
столу.  Повернулся, уставился в окно. Поднялся, открыл раму и впустил в комнату
легкий ветерок. Потом жестом попросил Франку подойти.
     Он указал на двоих мужчин, беседующих под деревом на лужайке.
     - Вон  те  двое.  Расскажи,  о  чем  они  говорят.  Франка  облокотилась о
подоконник и  чуть  высунулась,  глядя на  мужчин.  Осветившее ее  лицо  солнце
открыло, насколько время неласково обошлось с той, которую Далтон всегда считал
самой красивой,  если не  самой таинственной из  всех известных ему женщин.  Но
даже сейчас, несмотря на неотвратимое воздействие времени, ее красота поражала.
     Далтон следил, как мужчины жестикулируют, но не слышал ни слова. Франка же
благодаря своему дару должна была услышать их без труда.
     Лицо Франки застыло. Она вся замерла и казалась восковой фигурой - из тех,
что показывают на передвижной выставке,  приезжающей в  Ферфилд два раза в год.
Далтон даже не мог понять, дышит ли она.
     Наконец она раздраженно вздохнула.
     - Не  слышу ни  слова.  Они  слишком далеко,  чтобы можно было прочесть по
губам, так что от этого умения мне толку тоже никакого, но, главное, я не слышу
ничегошеньки, а должна.
     Далтон поглядел вниз, вдоль здания, тремя этажами ниже.
     - А эти двое?
     Франка выглянула.  Далтон сам их почти что слышал. Смех, какой-то возглас.
Франка снова застыла.
     На сей раз ее вздох просто полыхал яростью
     - Ничего,  а я их почти слышу без всякого волшебства.  Далтон закрыл окно.
По лицу Франки пробежало гневное выражение,  и Далтон увидел то, чего никогда у
нее не замечал: страх.
     - Далтон,  ты должен избавиться от этого типа.  Должно быть, он чародей. У
меня от него мороз по коже. - С чего ты взяла, что это он? Она дважды моргнула.
     - Ну...  А  что это еще может быть?  Он заявляет,  что способен уничтожить
магию.  Он  здесь  всего несколько дней,  а  у  меня  эта  беда  началась всего
несколько дней назад.
     - У тебя сложности и в других вещах? С другими проявлениями дара?
     Франка отвернулась, ломая руки.
     - Несколько дней назад я состряпала небольшое заклинание для женщины,  что
пришла  ко  мне.  Маленькое заклинание,  которое  должно  было  восстановить ей
месячные,  но при этом не позволить забеременеть. Сегодня утром она вернулась и
сказала, что не сработало.
     - Ну, наверное, это сложное заклинание. И для него требуется много всякого
разного. Полагаю, что такие вещи не всегда получаются.
     - Прежде получалось всегда, - покачала она головой.
     - Может, ты заболела? Не чувствуешь себя как-то иначе последнее время?
     - Я чувствую себя абсолютно как обычно!  И ощущение такое,  будто моя сила
так же  сильна,  как всегда.  Должна быть -  так ведь нет!  Прочие чары тоже не
действуют. Видишь ли, я все тщательно проверила.
     Далтон встревоженно наклонился ближе:
     - Франка,  я  мало что в  этом понимаю,  но,  возможно,  что-то зависит от
уверенности в себе?  Может,  тебе достаточно лишь поверить,  что ты это можешь,
чтобы все снова получилось?
     Она сердито оглянулась.
     - Откуда у тебя такое идиотское представление о волшебном даре?
     - Понятия не имею,  - пожал плечами Далтон. - Признаю, я ничего не понимаю
в  магии,  но мне не верится,  что Стейн обладает волшебным даром или имеет при
себе что-то магическое.  Он не того сорта человек. К тому же сегодня его вообще
здесь нет.  Так что он никак не мог помешать тебе услышать тех людей внизу.  Он
поехал изучать окрестности. И уже довольно давно.
     Франка  медленно  повернулась к  нему,  выглядя  одновременно устрашающе и
испуганно. От этого зрелища его почему-то продрал мороз по коже.
     - Тогда,  боюсь,  я просто утратила свое могущество, - прошептала она. - Я
беспомощна.
     - Франка, я уверен...
     Она облизнула враз пересохшие губы.
     - Серии Раяк ведь в казематах,  да? Меня совершенно не прельщает, чтобы он
и его психованные последователи...
     - Я уже тебе говорил,  что он на цепи. Я даже не уверен, что он вообще еще
жив.  Сомневаюсь, откровенно говоря, после столь долгого времени. Но, как бы то
ни было, тебе не стоит беспокоиться из-за Серина Раяка.
     Франка кивнула, уставясь в пространство.
     - Франка,  -  тронул Далтон ее руку,  -  я уверен, что твоя сила вернется.
Попытайся не слишком переживать по атому поводу.
     - Далтон,  я в ужасе!  - На ее глаза навернулись слезы. Он осторожно обнял
плачущую женщину, желая утешить.
     В конце концов,  Франка не только владеющая волшебным даром женщина,  но и
друг.
     На ум пришли слова древней баллады, исполненной на пиру.
     Исчадия смерти,  исчадия тлена и праха.  Пришли в этот мир,  чтобы здешнюю
магию красть

                                    Глава 25

     Роберта  вздернула  подбородок повыше  и  вытянула  шею,  чтобы  осторожно
посмотреть поверх  скалы  на  простиравшиеся далеко внизу  плодородные поля  ее
любимой  долины  Нариф.  Темно-коричневые свежевспаханные поля  перемежались со
свежей зеленью новых всходов и более темными зелеными пастбищами,  где пасся на
свежей травке скот,  кажущийся отсюда кучкой медлительных крошечных муравьев. И
через все  это протекал Даммар,  сверкая и  переливаясь на  утреннем солнце,  в
обрамлении   растущих   вдоль    берегов    высоких   темно-зеленых   деревьев,
выстроившихся, как почетный караул, вдоль величавой реки.
     Каждый  раз,  когда  Роберта забиралась в  леса  возле  Скалы  Гнезд,  она
непременно любовалась сверху прекрасной долиной.  А  потом всякий раз  опускала
глаза на  лежащий у  ног темный лес,  шелестящую листву и  заросшие мхом ветви,
туда, где земля была твердой и надежной.
     Поправив  котомку,  Роберта  двинулась  дальше.  Пробираясь  среди  кустов
ежевики  и   боярышника,   осторожно  ступая  между  переплетенными  корнями  и
поваленными деревьями,  перебираясь по  камушкам через  ручейки и  уклоняясь от
цепких лап елей,  она шарила по земле палкой,  отодвигая упавшие ветки и вороша
прошлогоднюю листву, всю дорогу продолжая поиск.
     Увидев  желтую  шляпку,   Роберта  остановилась  посмотреть.   Лисичка,  с
удовольствием отметила она.  Настоящая лисичка,  а не ядовитый мухомор.  Многие
любили веселые желтые лисички за  их  ореховый привкус.  Она  осторожно сорвала
гриб  и,  прежде чем  сунуть в  котомку,  погладила -  просто ради удовольствия
коснуться нежной поверхности.
     Гора,  на  которой  она  собирала  грибы,  была  небольшой по  сравнению с
соседними громадинами и,  за исключением Скалы Гнезд,  довольно пологой. По ней
бежали тропинки,  некоторые были протоптаны людьми,  но в  основном -  звериные
тропы.  Именно такой  лес  в  последнее время  предпочитали ее  старые кости  и
усохшие мышцы.
     С  этого  склона можно было  увидеть простиравшийся далеко на  юге  океан.
Роберта часто слышала, что это поразительное зрелище. Многие люди раз или два в
год поднимались сюда специально, чтобы проникнуться величием Создателя, любуясь
его творением.
     Некоторые  тропинки  бежали  по   краю  обрыва.   Кое-кто  даже  умудрялся
перегонять по этим горным тропинкам отары овец. За исключением того путешествия
в  детстве,  когда ее  па,  да упокоит Создатель его душу,  взял их в  Ферфилд,
которого она совсем уже не  помнила,  Роберта больше никогда не  забиралась так
высоко. Ее вполне устраивала жизнь в низине. В отличие от многих других Роберта
никогда не взбиралась на более высокие горы. Она боялась высоты.
     А  еще  выше,  на  высокогорье,  имелись места и  похуже,  как,  например,
пустошь, где гнездились варфы.
     Ничего там не  водилось,  в  этом пустынном месте,  ничего не  росло -  ни
былинки,  ни травинки, ничего, кроме кустов пака, процветающих на этой ядовитой
болотистой воде.  И,  как она слышала,  вообще не  было ничего,  кроме высохшей
потрескавшейся каменистой почвы  и  выбеленных костей животных.  Будто какой-то
другой мир,  как  говорили те,  кому доводилось видеть это  место.  Там  царило
безмолвие,  нарушаемое лишь  шумом  ветра,  собиравшего темную высохшую землю в
курганы,  которые со временем становятся все выше и  передвигаются,  будто ищут
что-то, но никогда не находят.
     Горы  пониже,  вроде той,  где  Роберта собирала грибы,  были прекрасными,
пологими и  зелеными и,  если  не  считать Скалу Гнезд,  не  такие обрывистые и
каменистые.  Роберта любила  места,  где  много  деревьев и  кустарников и  где
произрастает много  всякой  всячины.  Оленьи  тропы,  по  которым она  бродила,
пролегали в  стороне от  так не любимых ею обрывов и  никогда не приближались к
Скале Гнезд,  которую называли так  потому,  что  там любили гнездиться соколы.
Роберта любила глухие леса, где в изобилии росли грибы.
     Она собирала грибы,  чтобы продать на рынке.  Роберта их продавала сырыми,
сушеными,  маринованными и  по-всякому приготовленными.  Почти все  называли ее
грибной тетушкой,  и никак иначе. Торговля грибами позволяла заработать немного
денег,  чтобы купить нужные в  хозяйстве вещи -  иголки с  нитками,  кое-что из
одежды,  пуговицы и застежки,  лампу,  керосин,  соль,  сахар, орехи, - то, что
несколько облегчало жизнь.  Облегчало жизнь ее семье,  в особенности ее внукам.
Собранные Робертой грибы позволяли приобрести все эти вещи в дополнение к тому,
что они выращивали сами.
     Ну и конечно,  грибы -  отличная еда.  Больше всего она любила грибы,  что
растут в  лесу на горе,  предпочитая их тем,  что произрастают в долине.  Грибы
лучше растут там,  где  влажно.  Роберта всегда считала,  что  нет ничего лучше
грибов,  выросших на горе,  и  многие предпочитали покупать у  нее именно из-за
этих собранных в горах грибов.  У Роберты имелись тайные места,  где она каждый
год собирала самые лучшие. Большие карманы ее передника были битком набиты, как
и котомка за плечами.
     Стояла довольно ранняя весна,  и  Роберта находила главным образом большие
скопления опят.  Опята лучше всего запекать в кляре,  поэтому Роберта продавала
их  сырыми.  Но  если повезет,  она наберет лисичек,  которые можно продавать и
сушеными. Нашла она и приличное количество рыжиков - их Придется чистить, чтобы
продать подороже.
     Для белых в большинстве мест еще рановато, хотя летом их будет в изобилии,
но Роберта посетила одно из своих заветных местечек,  где растут ели,  и  нашла
несколько штук.  Их она обычно сушила.  Роберта даже обнаружила гнилую березу с
целым рассадником чаги. Повара ее любят, потому что чага ярко и сильно горит, а
мужчины  правят  об  нее  бритвы.  Опираясь на  посох,  Роберта  склонилась над
съедобным на вид коричневатым грибом.  На нем оказалось беловатое колечко.  Она
увидела, что желтоватые прожилки лишь начали рыжеть. Для этого гриба время года
тоже подходящее.  Недовольно хмыкнув,  она оставила смертельно ядовитую поганку
расти и двинулась дальше.
     Под  могучим  дубом,  ствол  которого был  побольше,  чем  плечи  двух  ее
запряженных в  соху буйволов вместе взятых,  она  обнаружила три большие пряные
лисички.  Пряная  разновидность  этих  грибов  произрастала  исключительно  под
дубами. Они уже стали из желтых оранжевыми. Изысканное лакомство!
     Роберта знала,  где находится,  но  она зашла чуть в  сторону от  обычного
маршрута,  вот почему она никогда раньше не видела это дерево. Заметив огромную
крону,  Роберта мгновенно поняла,  что в  такой тени наверняка отличное грибное
место. И не разочаровалась.
     У основания дуба,  прямо вокруг ствола, она с радостью увидела трубочники,
или буйволовы вены,  как их  некоторые называли из-за того,  что эти похожие на
трубки грибы бывали иногда ярко-красного цвета и напоминали кровеносные сосуды.
Эти, правда, оказались розоватыми с легким красноватым оттенком. Роберте больше
нравилось название "трубочник",  но  вообще-то эти грибы она не очень жаловала.
Некоторые, впрочем, покупали их за терпкий вкус и довольно неплохо платили.
     Под  деревом  в  глубокой  тени  обнаружилось кольцо  колокольчиков-духов,
которые называли так за похожие на колокола шляпки.  Они не были ядовитыми,  но
из-за терпкого вкуса и жестковатой ножки их никто не любил.  Хуже того, принято
считать, что тот, кто вступит в круг колокольчиков-духов, будет заколдован, так
что  люди,  как правило,  даже видеть не  желали эти славные грибочки.  Роберта
наступала в  круги колокольчиков с  детства,  когда ее за грибами брала с собой
мать,  и  никаким суевериям,  связанным с ее любимыми грибами,  не верила.  Она
вступила в  круг  колокольчиков-духов,  представив себе,  что  слышит их  тихий
мелодичный звон, и собрала трубочники.
     Одна из  ветвей дуба,  по  толщине не уступавшая объемистой талии Роберты,
росла достаточно низко, чтобы на нее можно было сесть.
     Роберта опустила котомку на землю. Облегченно вздохнув, она прислонилась к
другой  ветке,  которая  оказалась на  удивление удобной подпоркой для  усталой
спины и головы. Казалось, дерево приняло ее в свои оберегающие объятия.
     Замечтавшись,  Роберта сперва подумала,  что ей  почудилось,  будто кто-то
зовет ее по имени. Это был приятный, тихий зов, даже скорее ощущение, чем звук.
     Но,  услышав зов снова,  она поняла,  что это ей не кажется.  Роберта была
полностью уверена,  что кто-то  произносит ее имя,  но как-то более нежно,  чем
голосом.
     Этот необычный зов задевал какие-то струнки в ее сердце.  Он звучал словно
музыка добрых духов.  Наполненный любовью,  нежностью, состраданием и теплотой,
этот звук заставил ее вздохнуть и почувствовать себя счастливой. Он касался ее,
как солнечный луч в прохладный день.
     Услышав зов  в  третий раз,  Роберта выпрямилась,  желая  увидеть источник
этого  нежного зова.  Но,  даже  пошевелившись,  она  чувствовала себя,  как  в
приятном сне,  умиротворенной и довольной.  Окружающий лес, казалось, сверкал в
утреннем солнце, сиял в его лучах.
     Роберта тихо ахнула, увидев его стоящим неподалеку.
     Она никогда его не видела,  но,  казалось, знала всю жизнь. Она знала, что
это близкий друг, ее с юности воображаемый партнер, хотя вообще она не очень-то
прежде об этом задумывалась.  Казалось,  это тот,  кто всегда был с ней. Тот, о
котором она всегда мечтала. Лицо его не поддавалось описанию, но было почему-то
хорошо ей знакомо.
     Поняв,  что  он  настоящий,  в  точности такой же,  каким она  его  всегда
представляла,  когда целовала в мечтах -  а она проделывала это с тех пор,  как
стала достаточно взрослой,  чтобы знать,  что поцелуй -  нечто большее, чем то,
чем одаривает тебя мама на ночь.  Его поцелуи были теми, что одаривает любовник
в постели. Нежными и смелыми.
     Роберта и  не  думала,  что он  действительно существует,  но  теперь была
совершенно уверена:  она  всегда знала  это.  Вот  он  стоит прямо перед ней  и
смотрит ей в глаза.  Разве может он быть ненастоящим?  Волосы отброшены с лица,
открывая его теплую улыбку. Странно только, что она не может точно сказать, как
он выглядит, и в то же время знает его лицо не хуже своего собственного.
     И знает все его мысли,  точно так же, как он знает все ее мысли и желания.
Он - ее настоящая половина.
     Она знает его мысли,  и ей нет необходимости знать его имя. То, что она не
знает его  имени,  лишний раз  доказывает:  они  объединены на  каком-то  более
глубоком, духовном уровне - так к чему им обычные слова.
     И вот теперь он вышел из этого воображаемого мира, желая быть с нею, как и
она жаждала быть с ним.
     Он протянул ей изящную руку. Его улыбка была понимающей, любящей и доброй.
Он понимал ее. Понимал такое, чего никто никогда не понимал. Роберта всхлипнула
от счастья, что он так хорошо ее понимает, понимает ее душу.
     Он  раскрыл ей  объятия,  призывая ее  к  себе.  Роберта потянулась в  его
объятия, сердце ее устремилось к нему.
     Казалось,  что она парит.  Ее  ноги едва касались земли.  Тело плыло,  как
зернышко в воде, когда она кинулась к нему. Ринулась в его объятия.
     Чем ближе к нему,  тем теплее ей становилось.  Это было не то тепло, когда
солнце согревает кожу, а тепло, которое испытываешь, когда тебя обнимает за шею
ребенок.  Тепло, как в материнских объятиях, тепло, как от улыбки любовника, от
его сладкого поцелуя.
     Всю  свою  жизнь Роберта стремилась к  этому,  стремилась оказаться в  его
объятиях и  ощутить его  нежные руки,  шептать ему о  своих мечтах,  потому что
знала:  он поймет, желала почувствовать его дыхание, когда он шепнет ей на ухо,
что все понимает.
     Она жаждала прошептать ему о своей любви и услышать ответное признание.
     Ничего в  жизни она не хотела больше,  чем оказаться в этих объятиях,  так
хорошо ей знакомых.
     Мышцы ее  больше не  были иссохшими,  кости не болели.  Она больше не была
старой.  Годы  соскользнули  с  нее,  как  соскальзывает одежда  с  любовников,
стремящихся побыстрей  отделаться от  препятствий и  добраться  до  обнаженного
тела.
     Ради  него,  только ради него одного Роберта снова обрела цветущую юность,
когда все возможно.
     Его руки тянулись к  ней,  он  хотел ее  не меньше,  чем она его.  Роберта
потянулась к  его  рукам,  но  до  них  было далеко.  Она бросилась вперед,  но
расстояние, казалось, не уменьшалось.
     Паника охватила ее  -  вдруг он  исчезнет прежде,  чем  она сможет наконец
коснуться его.  Казалось, она плывет в вязком меду и совершенно не продвигается
к цели. Всю свою жизнь она жаждала коснуться его. Всю жизнь хотела ему сказать.
Всю жизнь мечтала соединить свою душу с его душой.
     И вот теперь он уплывает прочь.
     Роберта, с трудом передвигая ставшие тяжелыми ноги, шла, обдуваемая легким
ветерком, в объятия своего возлюбленного.
     И все же до него было еще далеко.
     Он тянул к ней руки,  она чувствовала его желание.  Она стремилась утешить
его, защитить от бед и невзгод, утишить его боль.
     Он почувствовал ее желание и громко выкрикнул ее имя, придавая ей силы. От
звучания ее имени, произнесенного его губами, сердце Роберты запело от счастья,
запело от желания вернуть ту же страсть, что он вложил в это слово.
     Она плакала оттого,  что не знает его имени и не может позвать его, вложив
в свой зов всю свою бессмертную любовь.
     Роберта со всех сил тянулась к  нему,  забыв о всякой осторожности и желая
лишь коснуться его.
     Протягивая руки к его пальцам, она кричала о своей любви, о своем желании.
Его руки раскинулись, чтобы принять ее в любящие объятия. И она бросилась в эти
объятия. Сверху ярко светило солнце, ветер теребил ее волосы и раздувал платье.
     Когда  он  снова  страстно выкрикнул ее  имя,  она  простерла руки,  чтобы
наконец-то  обнять его.  Казалось,  она бесконечно летит к  нему по воздуху,  а
солнце освещает ее лицо и  ветер Треплет волосы,  и  это прекрасно,  потому что
теперь она там, где мечтала быть, - с ним.
     Это  мгновение было  лучшим в  ее  жизни.  Ничего более  чудесного она  не
испытывала никогда. И не существовало более сильной любви во всем мире.
     Она слышала чудесные колокола, торжественно звонящие в честь этих чувств.
     Сердце ее чуть не разорвалось, когда последним сильным рывком она кинулась
в  его объятия,  во весь голос крича о  своей любви,  своем желании и  счастье,
желая лишь узнать его имя, чтобы она могла отдать всю себя ему.
     Его  сияющая улыбка предназначалась ей,  только ей  одной.  Его  губы были
только для нее.  Она преодолела оставшееся расстояние, всей душой желая наконец
познать поцелуй того,  кто  был  любовью всей  ее  жизни,  ее  настоящей второй
половиной, единственной подлинной страстью ее существования.
     Его губы наконец оказались рядом, и Роберта упала в его раскрытые объятия.
     И в то мгновение,  когда ее губы вот-вот должны были слиться с его губами,
она увидела сквозь него, позади него, стремительно приближающееся дно. долины и
узнала наконец его имя.
     Смерть.

                                    Глава 26

     Вон, - указал Рихард, наклонившись так, чтобы Кэлен могла проследить, куда
он показывает.  -  Видишь те черные тучи?  -  Он дождался ее кивка. - Прямо под
ними и чуть правее.
     Стоя   посреди   казавшегося  безбрежным  океана   высокой  травы,   Кэлен
выпрямилась и прикрыла глаза ладонью от яркого утреннего солнца.
     - Я все равно его не вижу,  - раздраженно вздохнула она. - Но я никогда не
могла видеть вдаль так хорошо, как ты.
     - Я тоже его не вижу, - сообщила Кара. Ричард снова оглянулся, внимательно
изучая  пустынную  степь,  дабы  удостовериться,  что  никто  не  застигнет  их
врасплох,  пока они  смотрят,  как  приближается тот  одиночка.  Однако никакой
угрозы не заметил.
     - Увидите, и довольно скоро.
     Он  пошарил рукой,  чтобы проверить,  на месте ли меч,  и  сообразил,  что
делает,  лишь когда не  обнаружил ножен на  привычном месте у  левого бедра.  А
потому сдернул с плеча лук и натянул стрелу.
     Столько раз  он  желал отделаться от  Меча Истины и  его неодолимой магии,
пробуждающей в нем ненавистные инстинкты.
     Магия меча  в  сочетании с  врожденным даром Ричарда порождала смертельную
ярость.  Зедд,  когда впервые вручил Ричарду меч,  сказал,  что  это всего лишь
орудие. И со временем Ричард понял слова деда.
     И асе же это было жуткое орудие.
     Тот,  кто владел мечом,  должен был управлять не только мечом,  но и самим
собой.  И  это  понимание было самым главным,  чтобы использовать меч так,  как
полагалось. И предназначался меч только настоящему Искателю Истины.
     Ричард  содрогнулся  при  одной  мысли,  что  столь  опасная  магия  может
оказаться не в тех руках. И возблагодарил добрых духов, что меч по крайней мере
в надежном месте.
     Идущий  на  фоне  клубящихся туч,  переливающихся под  утренним солнцем от
желтого  до  тревожного  фиолетового  грозового  оттенка,   человек  постепенно
приближался.  Сверкающие вдалеке зарницы освещали скрытые каньоны,  обрамляющие
долину стены гор и высокие вершины.
     По сравнению с другими местами, где Ричарду доводилось бывать, небо и тучи
над равниной казались невероятно огромными.  Наверное, потому, что от горизонта
до  горизонта нет  ничего -  ни  гор,  ни  деревьев,  -  что могло бы  нарушить
грандиозную панораму.
     Грозовые тучи Передвинулись восточное,  лишь на рассвете забрав с  собой и
дождь,  отравлявший существование все  время,  что они пробыли в  Племени Тины,
первый день путешествия и мерзкую холодную ночь без огня. Ехать под дождем было
неприятно.   И  в  результате  все  трое  пребывали  в  несколько  раздраженном
состоянии.
     Кэлен,  как и сам Ричард,  переживала за Зедда с Энн и беспокоилась о том,
что  еще может выкинуть Шнырк.  Да  и  необходимость предпринять долгую поездку
вместо того,  чтобы быстро вернуться в Эйдиндрил через сильфиду, не вдохновляла
- ведь  они  спешили  по  делу  чрезвычайной важности.  Ричард  почти  поддался
соблазну рискнуть. Почти.
     Но Кару явно тревожило что-то еще.  Она была столь же приятной в  общении,
как  засунутый в  мешок кот.  Однако Ричард не  испытывал ни  малейшего желания
доставать этого кота и получать царапины. Он посчитал, что, если бы было что-то
действительно серьезное, Кара бы ему сказала.
     Вдобавок  ко  всему  в  столь  тревожной ситуации  Ричард  чувствовал себя
несколько неуютно без привычного меча. Он боялся, что Шнырк доберется до Кэлен,
а  он  не  сумеет ее  защитить.  Даже  без  гадостей,  учиняемых сестрами Тьмы,
Исповедницу  подстерегали  другие,  более  привычные  опасности,  ведь  многие,
окажись   она   беззащитной,   с   удовольствием  воспользовались  бы   случаем
урегулировать по-своему то, что ни считали несправедливым.
     Магия исчезает,  а значит, рано или поздно могущество Исповедницы исчезнет
тоже,  и  Кэлен нечем будет защищаться.  Он,  Ричард,  должен иметь возможность
защитить ее, но без меча он в себе не так уверен.
     Каждый раз,  когда он  привычным жестом тянулся к  мечу и  не находил его,
Ричард  испытывал струнную  опустошенность.  Как  будто  отсутствовала какая-то
часть его самого.
     И  несмотря на это,  Ричарду почему-то не хотелось в Эйдиндрил.  Что-то во
всей этой истории было не так.  Он уговаривал себя, что просто переживает из-за
того,  что оставил Зедда как раз тогда,  когда тот так слаб и  уязвим.  Но Зедд
четко дал понять, что выбора нет.
     Второй день путешествия был солнечным, сухим и куда более приятным, нежели
предыдущий.  Ричард натянул тетиву чуть сильней. После встречи с псевдокурицей,
точнее,  со  Шнырком,  он  не  намеревался позволить приблизиться кому бы то ни
было, кроме друзей.
     Ричард хмуро глянул на Кэлен.
     - Знаешь, по-моему, мать когда-то рассказывала мне какую-то историю о коте
по кличке Шнырк.
     Придерживая  волосы,   чтобы  на  ветру  не  лезли  в  лицо,   Кэлен  тоже
нахмурилась.
     - Странно. Ты уверен?
     - Нет.  Она  умерла,  когда  я  был  совсем маленьким.  Трудно припомнить,
действительно ли она это рассказывала, или я просто обманываю сам себя,
     - А что, как тебе кажется, ты помнишь? - поинтересовалась Кэлен.
     Ричард попробовал пальцем тетиву и чуть ослабил натяжение.
     - Кажется,  я упал и разбил коленку,  и она старалась меня рассмешить, ну,
понимаешь,  чтобы я забыл о том, что ушибся. По-моему, это тогда она рассказала
о  том,  что,  когда она была маленькой,  ее мать говорила ей о  коте,  который
повсюду шныркял,  налетая на все подряд, и за это получил прозвище Шнырк. Готов
поклясться,  что помню,  как она при этом смеялась и спрашивала,  не кажется ли
мне эта кличка смешной.
     - Да, очень смешная, - заявила Кара, всем своим видом показывая, что вовсе
так не считает.
     Пальцем она приподняла наконечник стрелы и,  соответственно,  лук, который
держал Ричард,  в направлении приближающейся опасности,  которую, по ее мнению,
Ричард игнорировал.
     - А почему ты сейчас об этом вспомнил? - спросила Кэлен.
     Ричард указал подбородком на приближавшегося человека.
     - Я размышлял о том человеке - ну, прикидывал, какие еще гадости могут тут
шныркять в округе.
     - И когда ты размышлял о шныркяющих в округе гадостях,  -  бросила Кара, -
ты решил просто стоять и ждать, когда они нападут на тебя?
     Не отвечая Каре, Ричард кивнул на чужака.
     - Теперь ты должна его уже видеть.
     - Нет,  я по-прежнему не вижу, где ты... Погоди-ка... - Кэлен приподнялась
на цыпочки и поднесла руку к глазам. - Вон он! Теперь вижу.
     - Думаю,  нам  нужно  спрятаться в  траве,  а  затем  напасть на  него,  -
порекомендовала Кара.
     - Он увидел нас в тот же момент,  что и я его,  -  усмехнулся Ричард. - Он
знает, что мы тут. Нам не удастся застать его врасплох.
     - Что ж крайней мере он всего один, - зевнула
     Кара. - Трудностей не будет.
     Кара, стоявшая вторую стражу, не соизволила разбудить
     Ричарда, когда пришла его пора охранять. Она дала ему поспать еще часок. К
тому же вторая стража, как правило, самая тяжелая. Ричард снова оглянулся.
     - Может, ты и видишь лишь одного, но их гораздо боль-ре. Не меньше дюжины.
     Кэлен снова прикрыла глаза ладонью от солнца.
     - Я больше никого не вижу.  - Она посмотрела по сторонам и назад. - Я вижу
только одного. Ты уверен?
     - Да.  Когда мы с ним друг друга увидели, он оставил других позади и пошел
к нам один. Они все еще ждут.
     Кара подхватила сумку и подтолкнула Кэлен с Ричардом.
     - Пошли.  Мы можем уйти от них и скрыться с глаз, а потом спрятаться. Если
они  последуют за  нами,  мы  застанем  их  врасплох  и  быстро  положим  конец
преследованию.
     Ричард толкнул ее.
     - Успокойся,  а?  Он  идет один и  не  угрожает никаким оружием.  Будь это
нападением, он прихватил бы с собой всех Остальных. Подождем.
     Кара скрестила руки на груди и сердито поджала губы. Она казалась не такой
самоуверенной,  как обычно.  Ладно, готова она ему рассказать, что ее беспокоит
или нет,  все равно придется с  ней поговорить и выяснить,  в чем дело.  Может,
Кэлен удастся что-нибудь из нее вытянуть.
     Человек поднял руку и дружески помахал.
     Внезапно узнав подходившего, Ричард снял стрелу и помахал в ответ.
     - Это Чандален.
     Вскоре и Кэлен помахала рукой.
     - Ты прав, это Чандален. Ричард убрал стрелу в колчан.
     - Интересно, что он тут делает?
     - Пока ты изучал собранных в домах кур,  -  сообщила Кэлен,  - он пошел со
своими людьми проверить один из дальних патрулей.  Сказал, что им повстречались
какие-то хорошо вооруженные чужаки. Его людей обеспокоило поведение пришельцев.
     - Они враждебно настроены?
     - Нет, - отбросила Кэлен за спину влажные волосы. - Но стражники Чандалена
сообщили, что они странно спокойны. И Чандалена это обеспокоило.
     Ричард кивнул, наблюдая за приближавшимся Чандаленом и заметив, что тот не
имеет  при  себе  никакого оружия,  кроме кинжала за  поясом.  Согласно обычаю,
Чандален подходил без  всякой улыбки.  Люди  Племени Тины,  пока не  обменяются
должными приветствиями, не улыбаются, даже когда встречают в степи друзей.
     С  мрачным видом Чандален быстро шлепнул по  лицу  Ричарда,  затем Кэлен и
Кару.  Хотя  большую часть  пути  он  бежал,  Чандален,  даже  не  запыхавшись,
официально приветствовал их.
     - Силы Матери-Исповеднице. Силы Ричарду-С-Характером.
     Официальное приветствие, адресованное Каре, он сопроводил кивком. Она была
охранником, как и он.
     Все трое вернули пощечину и пожелали Чандалену силы.
     - Куда вы направляетесь? - поинтересовался Чандален.
     - Возникли сложности, - ответил Ричард, предложив охотнику бурдюк с водой.
- Нам нужно вернуться в Эйдиндрил.
     Чандален, приняв бурдюк, издал озабоченное ворчание.
     - Курица-что-не-курица?
     - Некоторым образом да, - сказала Кэлен. - Как выяснилось, это волшебство,
сотворенное сестрами Тьмы, которых держит в плену Джеган.
     - Магистр Рал прибег к своей магии, чтобы уничтожить курицу-что-не-курица,
- сообщила Кара.
     Чандален, явно обрадовавшись этой новости, отпил воды.
     - Тогда почему вы  должны ехать в  Эйдиндрил?  Ричард упер лук  в  землю и
оперся на него.
     - Заклинание, сотворенное сестрами Тьмы, ставит под угрозу все и всех, кто
обладает магией.  Из-за этого ослабели Зедд с  Энн.  Они остались ждать в вашей
деревне.    В   Эйдиндриле   мы   надеемся   найти   магию,    которая   сможет
противодействовать магии сестер Тьмы, и тогда к Зедду снова вернется могущество
и он расставит все по местам.  Магия сестер Тьмы сотворила ту тварь,  что убила
Юни. Никто не защищен от нее, пока мы не доберемся до Эйдиндрила.
     Внимательно выслушав, Чандален аккуратно закрыл бурдюк и вернул хозяину.
     - Тогда вы должны как можно быстрей отправиться в путь,  чтобы сделать то,
что можете только вы.  - Он оглянулся. - Но мои люди встретили чужаков, которые
сначала должны с вами увидеться.
     Ричард повесил лук на плечо и уставился вдаль.  Но не смог понять,  что за
люди на подходе.
     - Ну и кто же они такие?
     Чандален, прежде чем ответить, быстро глянул на Кэлен.
     - У  нас есть старая поговорка.  При кухарке лучше держать язык за зубами,
иначе рискуешь оказаться в супе вместе с той курицей, что склевала ее зелень.
     Ричарду показалось,  что  Чандален со  всех  сил  пытается не  смотреть на
озадаченную Кэлен.  И,  хотя совершенно не понимал причины, Ричард подумал, что
отлично понял смысл высказывания, каким бы странным он ни был. Возможно, просто
неудачный перевод?
     Незнакомцы были уже неподалеку.  Чандален, у которого Шнырк убил одного из
доверенных охотников,  наверняка  желал,  чтобы  Ричард  с  Кэлен  сделали  все
возможное, чтобы остановить врага, и не стал бы настаивать на задержке, не будь
у него на то веской причины.
     - Если для них так важно встретиться с нами, то пошли.
     - Они  просили о  встрече только с  тобой.  -  Чандален схватил Ричарда за
руку. - Может, хочешь пойти один? А потом вы поедете своим путем.
     - Почему это Ричард должен захотеть пойти один?  - поинтересовалась Кэлен.
Подозрительность так и  сквозила в  ее  тоне Затем она добавила что-то на языке
Племени Тины, которого Ричард не понимал.
     Чандален поднял руки,  демонстрируя пустые ладони,  будто  желая показать,
что не вооружен и драться не намерен. По какой-то причине он не желал принимать
участия в происходящем.
     - Может,   мне  следует...   -  начал  Ричард  и  осекся,  напоровшись  на
подозрительный взгляд Кэлен.  Он кашлянул.  -  Я  хотел сказать,  что у нас нет
секретов друг от друга,  -  поправился он. - И я всегда рад видеть Кэлен рядом.
Ладно, нам некогда. Пошли.
     Чандален кивнул  и  повел  их  навстречу судьбе.  Ричарду показалось,  что
охотник закатил глаза с  выражением "только потом не  говори,  что  я  тебя  не
предупреждал".
     Ричард  видел   десятерых  охотников  Чандалена,   идущих  позади  семерых
чужеземцев,  а  с  каждого  фланга  еще  по  три,  на  почтительном расстоянии.
Казалось,  что охотники Племени Тины лишь сопровождают чужаков, но Ричард знал:
они   готовы  атаковать  при   малейшем  проявлении  враждебных  намерений.   У
вооруженных чужаков на землях Племени Тины столько же шансов,  сколько у сухого
дерева в грозу.
     Ричард надеялся,  что  и  эта гроза тоже пройдет стороной.  Кэлен,  Кара и
Ричард поспешали за Чандаленом по влажной молодой траве.
     Охотники Чандалена были  первой  линией  обороны  Племени Тины.  И  многие
обходили обширные земли племени десятой дорогой,  наслушавшись об  их  ярости в
бою.
     Но шестеро мужчин в  просторных одеждах казались совершенно равнодушными к
эскорту  опытных  и  смертельно опасных  охотников  Чандалена.  Что-то  в  этом
равнодушии показалось Ричарду знакомым.
     Когда  группа  подошла достаточно близко,  Ричард  вдруг  узнал  их  и  аж
споткнулся.
     Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы поверить своим глазам. Что ж,
по крайней мере теперь стало понятно то равнодушие,  с которым отнеслись чужаки
к  охотникам Чандалена.  Ричард понятия не  имел,  что  занесло этих  людей так
далеко от родных мест.
     Все шестеро были одеты и вооружены одинаково.  Ричард знал имя лишь одного
из  них,  но  и  остальные были  ему  знакомы.  У  этих людей было определенное
предназначение,  обозначенное еще  тысячелетия назад их  законодателями -  теми
чародеями времен  великой войны,  которые забрали их  родину  и  создали Долину
Заблудших, отделившую Древний мир от Нового.
     Их  мечи  с  черными  рукоятями и  широкими  кривыми  клинками пребывали в
ножнах.  К  кольцу на  рукоятке была  привязана веревка,  второй конец  которой
крепился у меченосцев на шее,  чтобы не потерять оружие во время битвы.  Помимо
этого,  каждый нес дротики и маленький круглый простой щит.  Ричарду доводилось
видеть и женщин,  вооруженных точно так же и предназначенных той же цели, но на
сей раз здесь были только мужчины.
     Для этих людей владение мечом было видом искусства.  И они предавались ему
даже при свете луны,  если светлого дня им  казалось мало.  Владение мечом было
для них культом,  и  они относились к своему занятию с фанатичным рвением.  Все
эти мужчины были мастерами меча.
     Седьмой в  группе была женщина,  одетая иначе и не вооруженная.  Во всяком
случае, в привычном смысле этого слова.
     Ричард не  очень-то разбирался в  такого рода вещах,  но быстро подсчитал,
что она не меньше чем на седьмом месяце беременности.
     Густая  масса  длинных темных волос  обрамляет красивое лицо.  Царственные
черты,  пронзительные темные  глаза.  Темно-коричневое платье из  тонкой шерсти
стянуто на  талии  замшевым поясом.  Концы  пояса  украшают грубо  обработанные
драгоценные камни.  По  внешней  кромке  рукавов  и  по  плечам  платья  нашиты
разноцветные полоски. Каждая продета в отдельную дырочку и каждая - Ричард знал
- пришита молящимся.
     Молитвенное платье.  Разноцветные полоски, развеваясь на ветру, передавали
молитву добрым духам. Такое платье вправе носить только мудрая женщина племени.
     Мысли Ричарда судорожно метались.  Зачем эти  люди оказались так далеко от
своих земель? На ум не приходило ничего хорошего, зато очень много неприятного.
     Ричард остановился.  Кэлен встала слева от него. Кара - справа, Чандален -
рядом с Карой.
     Ни  на  кого  не  обращая внимания,  мужчины в  свободных одеждах положили
дротики на  землю и  опустились перед Ричардом на  колени.  Склонившись лбом до
земли, они так и остались стоять.
     Женщина молча смотрела на  Ричарда.  В  ее  глазах было то  же  выражение,
которое он часто видел у других:  у сестры Верны, у ведьмы Шоты, у Энн и Кэлен.
Такой бездонный взгляд был признаком волшебного дара.
     Она  глядела Ричарду в  глаза с  такой мудростью,  которой ему отродясь не
достичь, и на ее губах мелькнула едва заметная улыбка. По-прежнему не произнося
ни  слова,  она опустилась на колени впереди шестерых сопровождавших ее мужчин.
Коснувшись лбом земли, она поцеловала носок его сапога.
     Кахарин,  -  уважительно прошептала она. Ричард наклонился и схватил ее за
плечи, заставляя встать.
     - Дю Шайю,  мое сердце радуется,  когда я вижу, что с тобой все хорошо, но
что ты тут делаешь?
     Она поднялась, и лицо ее расплылось в улыбке. Шагнув, она поцеловала его в
щеку.
     - Конечно,  я пришла,  чтобы увидеть тебя,  Ричард, Искатель, Кахарин, муж
мой.

                                    Глава 27

     Муж?  -  услышал Ричард озадаченный голос Кэлен. И внезапно ужас осознания
потряс  его  до  мозга  костей.  Ричард вспомнил о  древнем законе,  о  котором
поведала ему Дю Шайю.
     В  свое время он  отмел ее  утверждения как  иррациональное верование либо
неверную интерпретацию истории  племени.  И  вот  теперь  древний призрак снова
вернулся к нему.
     - Муж? - повторила Кэлен чуть громче и чуть настойчивей.
     Темные  глаза  Дю   Шайю  обратились  на  Кэлен,   всем  своим  видом  она
демонстрировала, что весьма неохотно отрывает взгляд от Ричарда.
     - Да,  муж.  Я  Дю  Шайю,  жена Кахарина,  Ричарда,  Искателя.  -  Дю Шайю
погладила свой выпирающий живот и просияла от гордости. - Я ношу его дитя.
     - Предоставь это мне,  Мать-Исповедница,  -  вмешалась Кара.  В  голосе ее
звучала неприкрытая угроза. - На сей раз я этим займусь.
     Кара выхватила кинжал из-за пояса Чандалена и кинулась к Дю Шайю.
     Ричард оказался быстрей. Метнувшись к Морд-Сит, он толкнул ее в грудь. Это
не только остановило Кару,  но и отбросило шага на три назад. Ричарду и без нее
хватало забот.
     Он  толкнул ее  еще разок и  заставил отступить еще на  несколько шагов от
стоявшей группы.
     - А теперь слушай меня!  -  Ричард вырвал из пальцев Морд-Сит кинжал. - Ты
ровным счетом ничего не знаешь об этой женщине.
     - Я знаю...
     - Ничего ты не знаешь!  Слушай меня! Ты воюешь с прошлым. Это не Надина! И
ничего общего с Надиной не имеет!
     Сдержанный гнев наконец прорвался.  С яростным воплем Ричард вогнал кинжал
в землю с такой силой, что тот полностью ушел в почву.
     Кэлен положила руку ему на плечо.
     - Ричард,  успокойся.  В  чем  дело?  Что тут происходит?  Ричард пятерней
взъерошил волосы.  Стиснув зубы,  он  оглянулся и  увидел,  что  шестеро мужчин
по-прежнему стоят на коленях.
     - Джиаан и все остальные, поднимайтесь с колен! Вставайте!
     Мужчины мгновенно поднялись.  Дю Шайю спокойно и терпеливо ждала. Чандален
и его охотники попятились.  В Племени Тины Ричарда прозвали Ричард-С-Характером
и, хотя и не удивились его вспышке, все же предпочли убраться подальше.
     Ни Чандален,  ни кто другой не подозревали даже,  что злился Ричард на то,
что убило одного из  них,  а  скорее всего,  как он теперь понимал,  двоих -  и
наверняка убьет больше.
     Кэлен озабоченно посмотрела на него.
     - Ричард,  успокойся и возьми себя в руки.  Кто эти люди?  Он никак не мог
успокоить дыхание.  И  сердцебиение.  И  разжать кулаки.  И  привести в порядок
скачущие мысли.  Казалось,  буквально все  вышло из-под  контроля.  Подавленные
страхи вырвались наружу и обрушились на него все разом.
     Ему следовало сообразить раньше! Ричард мысленно поносил себя за упущение.
     Но  должен же  быть способ помешать этому!  Надо обдумать все как следует.
Пора прекратить бояться того, что еще не произошло, и думать о том, как не дать
этому свершиться.
     И  тут  он  осознал,  что  все  уже случилось.  И  сейчас ему нужно искать
решение.
     Кэлен взяла его за подбородок и заглянула в глаза.
     - Ричард, ответь мне. Кто эти люди? Он с беспомощной яростью потер лоб.
     - Это бака-бан-мана. Что означает "не имеющие хозяев".
     - - Теперь у нас есть Кахарин,  и мы больше не бака-бан-мана,  - сообщила,
не двигаясь с места, Дю Шайю. - Теперь мы бака-тау-мана.
     Не многое поняв из объяснения Дю Шайю,  Кэлен снова обратилась к  Ричарду.
На сей раз в ее голосе прозвучали раздраженные нотки.
     - Почему она говорит, что ты ее муж?
     Мысли Ричарда уже были так далеко, что ему пришлось сосредоточиться, чтобы
понять,  о  чем спрашивает Кэлен.  Она не  понимала всей сложности задачи.  Для
Ричарда вопрос Кэлен казался совершенно незначительным. Давняя история. Пустяки
по сравнению с нависшим над ними будущим.
     Он нетерпеливо попытался ее успокоить.
     - Кэлен, это совсем не то, что ты думаешь. Она облизнула губы и вздохнула,
     - Отлично.  - Зеленые глаза смотрели прямо на него. - Тогда почему бы тебе
не объяснить мне толком?
     - Ты что, не видишь? - Охваченный нетерпением, он указал на Дю Шайю. - Это
древний закон!  Согласно древнему закону,  она моя жена!  Во всяком случае, она
так считает.
     Ричард сдавил пальцами виски. Голова гудела.
     - У нас крупные неприятности, - пробормотал он.
     - У тебя вечно крупные неприятности, - хмыкнула Кара.
     - Кара,  прекрати,  -  сквозь зубы  процедила Кэлен  и  снова обратилась к
Ричарду: - Ричард, да о чем ты толкуешь? Что вообще происходит?
     В голове проносились отрывки из дневника Коло. Он никак не мог собраться с
мыслями,  Мир трещит по швам,  а ее интересует прошлогодний снег.  Поскольку он
совершенно ясно видел кошмарную перспективу,  то  никак не  мог понять,  почему
Кэлен этого не видит.
     - Ты что, не видишь?
     Мысли Ричарда бешено метались,  перебирая призрачные возможности,  пока он
пытался сообразить,  что же  делать дальше.  Время стремительно ускользало.  Он
даже не знал, сколько его осталось.
     - Я вижу,  что ты ее обрюхатил,  -  заявила Кара.  -  После всего,  что мы
пережили вместе, ты обо мне такого чудесного мнения, Кара? - сурово поглядел на
Морд-Сит Ричард.
     Кара ехидно скрестила руки на груди и не ответила.
     - Подсчитай сама,  - сказала Каре Кэлен. - Когда эта женщина забеременела,
Ричард был пленником Морд-Сит в Народном Дворце Д'Хары.
     В  отличие от эйджилов,  что носил на шее Ричард в память о двух женщинах,
отдавших за них с Кэлен жизнь,  Кэлен носила эйджил Денны, той Морд-Сит, что по
приказу Даркена Рала  пленила Ричарда и  мучила чуть ли  не  до  смерти.  Денна
решила сделать Ричарда своим партнером,  но  никогда не  рассматривала это  как
брачные отношения.  Для  Денны это  был  всего лишь  еще  один  способ мучить и
унижать его.
     В конце концов Ричард простил Денне то, что она с ним делала. Денна, зная,
что он убьет ее,  чтобы убежать, отдала ему свой эйджил и просила помнить о ней
не просто как о Морд-Сит. Она попросила его разделить с ней ее последний вздох.
Именно благодаря Денне Ричард стал понимать этих женщин и  сочувствовать им,  а
поэтому и стал единственным человеком, которому удалось вырваться от Морд-Сит.
     Ричард удивился,  что  Кэлен уже все подсчитала.  Он  не  ожидал,  что она
усомнится в нем.  И ошибся.  Кэлен,  казалось,  прочла, о чем он думает, по его
глазам.
     - Это делается чисто автоматически,  -  шепнула она.  - Понимаешь? Ричард,
пожалуйста, объясни, что происходит.
     - Ты ведь Исповедница.  Ты знаешь, насколько по-разному заключаются браки.
Кроме тебя, все Исповедницы выбирали себе супругов, исходя из своих собственных
соображений,  только не по любви,  и  перед тем,  как выйти замуж,  применяли к
партнерам свою магию. Мнение мужчины никого не интересовало, верно?
     Исповедница выбирала себе мужа примерно по тому же принципу,  как выбирают
хорошего  производителя.  Поскольку  магия  Исповедницы  уничтожала  избранного
мужчину как личность,  то,  как бы  ей  того ни  хотелось,  при выборе мужа для
Исповедницы любви места не  было.  Исповедница избирала супруга,  исходя из тех
качеств, которые он мог передать дочери.
     - Там, откуда я родом, - продолжил Ричард, - зачастую супругов своим детям
выбирают родители.  В один прекрасный день отец может сказать:  "Вот этот будет
твоим мужем" или "Вот эта будет твоей женой".  У разных народов разные обычаи и
обряды.
     Кэлен быстро глянула на Дю Шайю. Взгляд ее остановился дважды - сначала на
лице, потом на животе..
     Когда  глаза  Кэлен  вновь  обратились на  мужа,  взгляд их  внезапно стал
ледяным.
     - Ну так расскажи мне о ее законах.
     Кэлен  бессознательно теребила висящий на  золотой цепочке темный камешек,
подаренный Шотой.  Ведьма совершенно неожиданно пожаловала к ним на свадьбу,  и
Ричард отлично помнил ее слова.
     "Это мой  подарок вам  обоим.  Я  делаю это  из  любви к  вам  и  ко  всем
остальным.  Пока ты будешь носить это,  у  тебя не будет детей.  Празднуйте ваш
союз и  вашу любовь.  Теперь вы  заполучили друг друга,  чего всегда и  хотели.
Хорошенько запомните мои слова -  никогда не  снимай этот камень,  когда будете
вместе.  Я не позволю ребенку мужского пола,  родившемуся от этого союза, жить.
Это не угроза.  Это обещание.  Но если ты забудешь о моей просьбе,  я вспомню о
своем обещании".
     Ведьма тогда заглянула Ричарду в глаза и добавила: "И лучше тебе сразиться
с самим Владетелем Нижнего мира, чем со мной".
     Изящный трон Шоты был обтянут кожей опытного волшебника, заступившего Шоте
дорогу.  Ричард мало что  знал о  своем врожденном даре.  Он  не  слишком верил
словам Шоты,  что их ребенок будет чудовищем, способным уничтожить мир, но пока
что они с Кэлен решили прислушаться к предупреждению ведьмы.  Да и выбора у них
не было.
     Ласковое касание пальцев Кэлен напомнило ему, что она ждет ответа.
     Ричард усилием воли заставил себя говорить медленно.
     - Дю Шайю -  из Древнего мира, что по ту сторону Долины Заблудших. Я помог
ей,  когда  сестра Верна  везла  меня  в  Древний мир.  Другое племя,  маженди,
захватили Дю  Шайю в  плен и  собирались принести в  жертву.  Они держали ее  в
заточении много месяцев.  А их мужчины развлекались с нею,  как хотели. Маженди
ожидали,  что я,  будучи волшебником, помогу им принести ее в жертву в обмен на
беспрепятственный проход по их землям.  Но я освободил Дю Шайю и надеялся,  что
она проведет нас по своим родным болотам,  поскольку мы теперь не могли идти по
землям маженди.
     - Я предоставила людей,  которые в целости и сохранности провели Ричарда и
ведьму по болотам до большого каменного дома ведьм,  -  сообщила Дю Шайю, будто
это проясняло ситуацию.
     Кэлен лишь заморгала.
     - Ведьму? Дом ведьм?
     - Она говорит о  сестре Верне и  Дворце Пророков,  пояснил Ричард.  -  Они
позволили нам пройти по их земле не потому,  что я освободил Дю Шайю,  а потому
что осуществил древнее пророчество.
     Дю Шайю подошла и встала рядом с Ричардом, словно будучи в своем праве,
     - В  соответствии с  древним законом Ричард  пришел  к  нам  и  танцевал с
духами, доказав таким образом, что он Кахарин и мой муж.
     У Ричарда создалось впечатление, что Кэлен прямо-таки взъерошилась.
     - Что это значит?  Ричард открыл рот, подбирая слова, но Дю Шайю, вздернув
подбородок, заявила:
     - Я -  мудрая женщина бака-тау-мана.  А также хранительница законов.  Было
предсказано,  что Кахарин известит о  своем появлении танцем с  духами и пролив
кровь  тридцати бака-бан-мана.  Деяние,  доступное лишь  избранному и  только с
помощью духов.  Было сказано,  что,  когда это произойдет,  мы  перестанем быть
свободным народом и станем принадлежать ему.  Мы все в его власти.  Именно ради
этого момента наши мастера клинка тренировались всю  свою жизнь.  Потому что им
предназначалась честь обучить Кахарина, чтобы он смог сразиться с Темным Духом.
Ричард доказал,  что он Кахарин, пришедший, чтобы вернуть нам наши земли, как и
обещали древние.
     Легкий  ветерок трепал  длинные густые  волосы Дю  Шайю.  В  ее  глазах не
отразилось ничего, но легкая хрипотца выдала ее чувства.
     - Он убил тридцать,  как и  предсказывал старый закон.  Эти тридцать стали
легендой нашего народа.
     - У меня не было выбора, - едва слышно прошептал Ричард. - Иначе они убили
бы меня. Я умолял их остановиться. Умолял Дю Шайю прекратить это. Не для того я
спас ей  жизнь,  чтобы убить всех этих людей.  Но  в  конце концов мне пришлось
защищаться.
     Кэлен смерила Дю Шайю долгим взглядом.
     - Она была пленницей,  ты спас ей жизнь и вернул к своим. - Ричард кивнул.
- А она привела своих убить тебя? Так она тебя отблагодарила?
     - Не  совсем так.  -  Ричарду было  неловко защищать людей,  чьи  действия
вылились в  столь грандиозное кровопролитие.  Он до сих пор помнил тошнотворный
запах крови и смерти.
     Кэлен снова одарила Дю Шайю ледяным взглядом.
     - Но ты спас ей жизнь?
     - Да.
     - Ну,  тогда объясни,  что  же  тут "не совсем так"?  Несмотря на  тяжесть
воспоминаний, Ричард попытался найти нужные слова.
     - То, что они сделали, своего рода проверка. Проверка на жизнь или смерть.
Это  вынудило  меня  научиться  пользоваться  магией  меча  так,  как  я  и  не
предполагал возможным.  Чтобы выжить,  я призвал опыт всех, кто владел мечом до
меня.
     - Что ты имеешь в виду? Как ты мог призвать их опыт?
     - Магия Меча Истины хранит все боевые навыки тех,  кто когда-либо сражался
этим мечом.  И плохих,  и хороших.  Я догадался,  как заставить это работать на
меня,  предоставив хранящимся в мече духам разговаривать со мной.  Но в горячке
боя не всегда есть время на слова. Поэтому иногда это всплывает у меня в голове
в виде картинок-символов. Это было поворотным моментом в понимании, почему меня
в пророчествах называют Fuer grissa ost drauka: Несущий смерть.
     Ричард коснулся амулета на  груди.  Рубин изображал каплю крови,  а  линии
вокруг него  были  символическим изображением танца.  Для  боевого чародея этим
говорилось многое.
     - Вот,  -  прошептал Ричард,  -  вот танец со смертью.  Но именно тогда, в
сражении с тридцатью воинами Дю Шайю, я понял это впервые. Пророчества гласили,
что  однажды я  появлюсь.  В  пророчествах и  древних законах сказано,  что они
должны обучить меня танцевать с  духами тех,  кто владел Мечом Истины до  меня.
Сомневаюсь,  что  они до  конца понимали,  как испытание послужит этому,  знали
лишь, что должны исполнить свой долг, и если я тот самый, то я выживу. Мне были
необходимы эти знания, чтобы противостоять Даркену Ралу и отправить его обратно
в Подземный мир. Помнишь, как я тогда призвал его у Племени Тины, он вырвался в
наш мир, а затем меня забрали сестры Света?
     - Конечно!  - ответила Кален. - Значит, они втянули тебя в это сражение не
на  жизнь,  а  на  смерть  при  их  подавляющем численном превосходстве,  чтобы
вынудить тебя прибегнуть к  твоему волшебному дару.  А  в результате ты убил ее
тридцать мастеров меча?
     - Совершенно верно. Они следовали пророчеству. - Ричард обменялся взглядом
со  своей единственной настоящей женой -  единственной в  его сердце.  -  Ты же
знаешь, какими жуткими бывают пророчества.
     Кэлен   наконец  отвела   взгляд   и   кивнула,   охваченная  собственными
болезненными воспоминаниями. Пророчества уже доставили им массу неприятностей и
подвергли непростым испытаниям.  Одним из  таких испытаний была Надина,  вторая
жена, навязанная Ричарду пророчеством.
     Дю Шайю вздернула подбородок.
     - Пятеро из  тех,  кого  убил  Кахарин,  были моими мужьями и  отцами моих
детей.
     - Пятеро ее мужей... Добрые духи!
     Ричард метнул на Дю Шайю не слишком ласковый взгляд.
     - Спасибо тебе большое!
     - Ты  хочешь сказать,  что по ее законам,  поскольку ты убил ее мужей,  то
обязан стать ее мужем?
     - Нет,  не потому, что я убил ее мужей, а потому, что, убив всех тридцать,
я доказал,  что я их Кахарин.  Дю Шайю - их мудрая женщина. По их закону мудрая
женщина предназначена в  мужья  Кахарину.  Мне  следовало бы  подумать об  этом
раньше.
     - Безусловно! - оскорбилась Кэлен.
     - Слушай,  я понимаю, как это звучит, понимаю, что на первый взгляд в этом
нет смысла...
     - Да нет, все в порядке. Я понимаю. - Лед в глазах сменился скрытой болью.
- Значит,  ты поступил благородно и  женился на ней.  Конечно.  Для меня в этом
очень много смысла.  -  Она  придвинулась ближе.  -  И  ты  был так занят,  что
запамятовал сообщить об этом до того,  как женился на мне.  Конечно. Я понимаю.
Кто бы  не понял?  Не может же мужчина помнить обо всех своих женах,  которые у
него разбросаны повсюду.  -  Скрестив руки,  она отвернулась.  - Ричард, как ты
мог...
     - Нет! Все не так! Я никогда не соглашался. Извини, что забыл сказать тебе
об этом,  но мне и  в  голову это не приходило,  поскольку со временем я просто
выбросил это из  памяти как странное поверье отдельного племени.  Я  никогда не
принимал это всерьез.  Она просто-напросто считает,  что, поскольку я убил всех
этих людей, то тем самым стал ее мужем.
     - Так и есть,  - кивнула Дю Шайю. Кэлен бросила быстрый взгляд на Дю Шайю,
хладнокровно взвешивая его слова.
     - Значит, ты никогда и ни в каком смысле не соглашался жениться на ней?
     - Это-то я и пытаюсь тебе втолковать! - всплеснул руками Ричард. - Извини,
но не могли бы мы поговорить об этом позже?  Похоже,  у  нас возникли серьезные
неприятности.  -  Кэлен выгнула бровь,  и  он немедленно поправился:  -  Другие
неприятности.
     Кэлен  окинула его  снисходительным взглядом.  Ричард отвернулся и  сорвал
травинку,  размышляя  о  более  чем  вероятной  неприятности куда  похуже,  чем
раздражение Кэлен.
     - Ты  многое знаешь о  магии.  В  смысле,  ты ведь выросла в  Эйдиндриле в
окружении  волшебников,   которые  тебя  обучали,   и  изучала  книги  в  замке
Волшебника. Ты ведь Мать-Исповедница.
     - У меня нет волшебного дара в общепринятом смысле слова, - сказала Кэлен.
- Он не такой,  как у  волшебников и  колдуний,  но да,  я  разбираюсь в магии.
Будучи Исповедницей, я изучала магию во всех ее разнообразных проявлениях.
     - Тогда ответь мне вот на  что.  Если есть какое-то  определенное условие,
чтобы сотворить какое-то  волшебство,  то  может ли,  по каким-то неоднозначным
правилам,  требование считаться выполненным,  даже  если  положенный ритуал как
таковой состоялся?
     - Да, конечно. Это называется эффектом отражения.
     - Эффект отражения.  Как он  действует?  Кэлен,  намотав на  палец длинный
локон, некоторое время размышляла.
     - Скажем,  есть комната с одним окном, и, следовательно, до какого-то угла
солнце никогда не  достает.  Можно направить солнечный луч в  этот вечно темный
угол?
     - Ну,  поскольку ты назвала это эффектом отражения,  то,  видимо,  берется
зеркало, чтобы оно отражало луч в угол.
     - Верно.  -  Кэлен выпустила прядь и подняла палец. - Хотя луч сам никогда
угол не осветит,  ты при помощи зеркала можешь направить солнце туда,  куда оно
иначе не достигает. Магия иногда может срабатывать точно так же. Конечно, магия
куда как сложней,  но это самый простой способ,  каким я  могу объяснить.  Даже
если только лишь по какому-то древнему закону что-то соответствует давным-давно
позабытому  условию,   заклинание  может  отразить  условие,   чтобы  выполнить
необходимые для  какого-то  волшебства требования.  Как  вода  пытается достичь
удобного ей  уровня,  так  и  магия  зачастую ищет  свой  собственный выход  из
положения - в рамках своих законов, конечно.
     - Вот этого я и боялся,  -  пробормотал Ричард. Он пожевал травинку, глядя
на простиравшиеся на горизонте тучи, то и дело пересекаемые молниями.
     - Магия,  о которой идет речь,  примерно тех же времен,  что и это древнее
пророчество о Кахарине, - наконец произнес он. - Вот в чем беда. Кэлен схватила
его за руку, вынуждая поглядеть на нее.
     - Но Зедд сказал...
     - Он солгал.  А я купился. - Ричард раздраженно отшвырнул травинку. - Зедд
прибег к Первому Правилу Волшебника -  люди верят лжи либо потому, что хотят ей
верить,  либо потому,  что  боятся,  что это правда.  Я  хотел ему поверить,  -
пробормотал Ричард.  -  Он обдурил меня.  -  О чем это ты? - - заинтересовалась
Кара. Ричард обреченно вздохнул. Он проявил беспечность не только тут.
     - Зедд.  Он все придумал с этим Шнырком,  -  Зачем это ему?  - поморщилась
Кара. - Потому что по какой-то причине он не хочет, чтобы мы знали, что шимы на
свободе.
     Ричард поверить не  мог,  какого дурака свалял,  забыв о  Дю  Шайю.  Кэлен
права,  что так разозлилась. Его извинения просто жалкие. И это он-то - Магистр
Рал? Которому должны верить и за которым следовать? Кэлен потерла бровь.
     - Ричард, давай подумаем как следует. Не может ли быть...
     - Зедд  сказал,  чтобы призвать шимов в  этот  мир,  ты  должна быть  моей
третьей женой.
     - Помимо всего  прочего,  -  возразила Кэлен.  -  Он  сказал "помимо всего
прочего". Ричард устало поднял палец.
     - Дю Шайю.  -  Он поднял второй.  -  Надина. - Поднял третий. - Ты. Ты моя
третья жена.  Во всяком случае,  в  принципе.  Может,  я  так и  не считаю,  но
волшебникам,  сотворившим заклинание, было глубоко наплевать, что я там считаю,
а  что  нет.  Они  сотворили  волшебство,  которое  запускается при  исполнении
определенных условий.
     Кален испустила что-то вроде мучительного вздоха.
     - Ты  забываешь одну существенную деталь.  Когда я  произнесла вслух имена
трех шимов,  мы еще не были женаты. Я еще не была твоей второй женой, не говоря
уж о том, чтобы быть третьей.
     - Когда я был вынужден жениться на Надине, чтобы проникнуть в Храм Ветров,
а ты -  выйти замуж за Дрефана, в наших сердцах мы принесли обеты друг другу. И
из-за  этих обетов поженились там и  тогда.  Во всяком случае,  с  точки зрения
духов.  Даже Энн согласилась,  что так оно и есть. Как ты только что объясняла,
магия иногда действует по  таким неоднозначным правилам.  Не  важно,  как мы  к
этому  относимся,  формальные  требования -  требования,  обусловленные древней
магией,  сотворенной волшебниками во  время великой войны,  когда было  сделано
пророчество о Кахарине и установлен древний закон, - выполнены.
     - Но...
     - Кэлен,  мне  очень жаль,  что  я  сдуру не  подумал,  но  мы  должны это
признать. - Ричард подчеркнул жестом свои слова. - Шимы на свободе.

                                    Глава 28

     Независимо от  того,  насколько  вескими  Ричард  считал  свои  аргументы,
непохоже было, что Кэлен они убедили. Она даже не казалась способной воспринять
доводы рассудка. Она просто злилась.
     - А  Зедду ты  сказал о...  ней?  -  ткнула Кэлен в  Дю  Шайю.  -  Сказал?
Наверняка же ты ему что-то говорил.
     Ричард мог понять ее чувства.  Он бы тоже не порадовался, обнаружив, что у
нее есть другой муж,  о котором она не удосужилась сообщить - не важно, виновна
она была или нет, - даже если бы этот муж был бы таким же символическим, как Дю
Шайю в качестве его жены.
     Но  все  же  имелись  вещи  серьезнее,  чем  какие-то  запутанные условия,
согласно которым Дю  Шайю считалась его первой женой.  Не  просто серьезнее,  а
чрезвычайно опасные.  Кэлен должна это  понять.  Должна понимать,  что у  них -
большая беда.
     Они  уже  и  так потратили слишком много бесценного времени.  Ричард молил
добрых духов,  чтобы они помогли ему заставить Кэлен понять истинность его слов
без необходимости до  конца рассказывать ей,  почему он знает,  что все обстоит
именно так.
     - Я же сказал тебе,  Кэлен,  что начисто забыл об этом, потому что не счел
это серьезным,  следовательно,  и  не предполагал,  что это следовало принять в
расчет.  К тому же когда у меня было время сказать ему? Юни умер до того, как у
нас появилась реальная возможность поговорить с Зеддом, а потом он придумал эту
сказочку при Шнырка и отправил нас с этим дурацким поручением.
     - Тогда откуда он знал?  Чтобы обмануть нас, он сначала должен был об этом
узнать.  Откуда Зедд знал, что на самом деле я твоя третья жена - пусть даже по
какому-то...  -  она сжала кулаки,  -  какому-то  дурацкому древнему закону,  о
котором ты столь удачно забыл?
     - Если  ночью идет дождь,  -  всплеснул руками Ричард,  -  не  обязательно
видеть тучи,  чтобы знать,  что дождь льет с  неба!  Если Зедд знает о чем-то и
понимает,  что это такое, он не станет задаваться вопросом почему, а озадачится
починкой крыши!
     Кэлен сжала пальцами переносицу, пытаясь успокоиться.
     - Ричард,  возможно,  он  действительно верит тому,  что  рассказал нам  о
Шнырке.  - Кэлен бросила ледяной взгляд на его первую жену. - Может, он верит в
это, потому что это правда.
     - Кэлен,  мы должны это принять,  - покачал головой Ричард. - Будет только
хуже,  если мы сделаем вид,  будто ничего не знаем, и станем исходить из ложной
предпосылки. Уже гибнут люди.
     - Смерть Юни вовсе не доказывает, что шимы на свободе.
     - Дело  не  только в  Юни.  Появление шимов  в  нашем мире  стало причиной
рождения мертвого ребенка.
     - Что?!
     Кэлен  раздраженно взъерошила волосы.  Ричард  вполне понимал ее  желание,
чтобы это был Шнырк,  а  не шимы,  потому что в отличие от шимов со Шнырком они
разобраться в состоянии. Но желания и реальность - разные вещи.
     - Сначала ты  забываешь,  что у  тебя уже есть одна жена,  а  теперь еще и
предаешься фантазиям! С чего ты вообще пришел к такому выводу?
     - Потому что  присутствие шимов в  этом  мире каким-то  образом уничтожает
магию. А Племя Тины обладает магией.
     Хотя  Племя Тины  было довольно изолированным и  вело самую простую жизнь,
оно  отличалось  от  прочих.  Люди  племени  умели  вызывать  духов  предков  и
беседовать с умершими.  Хотя сами они не считали, что владеют магией, но только
люди Тины могли вызвать предка из внешнего круга Благодати,  провести его через
границы между мирами во внутренний круг жизни, пусть даже на короткое время.
     Если Имперский Орден выиграет войну,  то Племя Тины,  как и многие другие,
будет поголовно вырезано за  то,  что  владеет магией.  А  с  разгуливающими на
свободе шимами племя просто-напросто вымрет, не дожив до конца войны.
     Ричард заметил, что стоящий неподалеку Чандален внимательно прислушивается
к разговору.
     - Племя Тины обладает уникальной магией,  которую призывает на сборищах. И
каждый ребенок племени рождается с  этим даром,  этой магией.  И потому все они
уязвимы для шимов.  Зедд нам говорил, да и в дневнике Коло я читал, что первыми
пострадают слабейшие.  -  В голосе Ричарда зазвучала грусть. - А кто может быть
слабее, чем нерожденное дитя?
     Кэлен,  потеребив камень на  цепочке,  отвела глаза.  Потом уронила руку и
попыталась подавить раздражение и прибегнуть к логике.
     - Ричард,  мы  не  можем  делать  выводов.  Новорожденные умирают довольно
часто. Это вовсе не доказывает, что магия исчезает.
     Ричард повернулся к  Каре.  Морд-Сит стояла неподалеку и слушала разговор,
одновременно наблюдая за  степью,  охотниками Племени Тины и  в  особенности за
бака-тау-мана.
     - Кара, когда твой эйджил стал бесполезным?
     Кара вздрогнула.  Вряд ли  она выглядела бы  более изумленной,  дай он  ей
оплеуху. Она открыла рот, однако не смогла издать и звука.
     Но тут же вздернула подбородок, не желая признавать поражения.
     - С чего вы взяли. Магистр Рал...
     - Ты  схватила кинжал  Чандалена.  Я  никогда прежде не  видел,  чтобы  ты
променяла свой эйджил на  какое-то  другое оружие.  Ни  одна Морд-Сит  этого не
сделает. Так когда. Кара? Облизнув губы, она прикрыла глаза и отвернулась.
     - Последние   несколько   дней   мне   стало   сложно   чувствовать   ваше
местонахождение.  Я  не  чувствую  никакой  разницы,  только  мне  все  труднее
становится определять,  где вы.  Сперва я сочла,  что это ерунда,  но,  судя по
всему,  с  каждым днем узы все слабее.  А  магия эйджила зависит от  наших уз с
Магистром Ралом.
     Когда Морд-Сит находились не  слишком далеко,  то благодаря волшебным узам
всегда точно  знали,  где  он  находится.  Должно быть,  внезапная утрата этого
умения может запросто выбить из колеи.
     Кара откашлялась,  не отрывая глаз от туч на горизонте.  В ее синих глазах
стояли слезы.
     - Эйджил мертв в моих руках.
     Только  Морд-Сит  могла  переживать  из-за  исчезновения  магии,   которая
причиняет ей боль всякий раз,  как она касается ее. Такова была сущность и ни с
чем не сравнимая верность долгу этих женщин.
     Кара повернулась к нему, и глаза ее снова загорелись.
     - Но  я  по-прежнему верна  вам  и  сделаю все,  чтобы  защитить вас.  Для
Морд-Сит это ничего не меняет!
     - А  для  д'харианского  войска?   -   прошептал  Ричард,  прикидывая  все
увеличивающиеся  трудности.   Народ  Д'Хары  был  связан  со   своим  Магистром
волшебными узами. - Джеган приближается... Без армии мы...
     Узы были древней магией,  которую он  унаследовал как владеющий даром Рал.
Эти узы создал его предок для защиты от сноходцев. Без них... Даже если Кэлен и
верит, что это Шнырк, а не шимы, Зедд сказал, что от этого магия тоже исчезнет.
Ричард понимал,  что,  какую бы  историю им  ни  сочинил Зедд,  она должна быть
достаточно близка к истине, чтобы обмануть их.
     В  любом  случае Кэлен  должна видеть гниющие плоды на.  древе магии.  Она
ободряюще нашарила его руку.
     - Возможно,  армия и  не  чувствует уз  так,  как прежде,  Ричард,  но она
привязана  к   тебе  и   другим.   Большая  часть  Срединных  Земель  пошла  за
Матерью-Исповедницей,  а они вовсе не связаны со мной волшебными узами. И точно
так же солдаты пойдут за тобой,  потому что верят тебе.  Ты доказал им,  что ты
вождь, а они доказали тебе свою верность.
     - Мать-Исповедница права, - заметила Кара. - Армия останется верной потому
что вы - ее вождь. Истинный вождь. Они верят в вас. Так же, как и я.
     - Я это высоко ценю.  Кара,  -  глубоко вздохнул Ричард,  -  правда, ценю,
но...
     - Вы - Магистр Рал. Вы - магия против магии. А мы; - сталь против стали. И
так будет всегда.
     - В том-то все и дело.  Я не могу выступить магией против магии.  Будь это
даже Шнырк, а не шимы, магия не сработает.
     - Значит, вы придумаете, как заставить ее работать, - пожала плечами Кара.
- Вы - Магистр Рал. Это ваша работа.
     - Ричард,  -  проговорила Кэлен,  -  Зедд сказал, что сестры Тьмы призвали
Шнырка и именно поэтому магия исчезает. У тебя нет доказательств, что это шимы.
Нам ничего не остается,  как сделать то,  о чем просил Зедд,  и тогда он сможет
противостоять магии сестер Тьмы.  Как только мы  доберемся до  Эйдиндрила,  все
станет на свое место.
     Ричард все никак не мог собраться с духом сказать ей.
     - Кэлен,  мне бы очень хотелось, чтобы все было, как ты говоришь, но, увы,
это не так.
     Ее запас терпения начал подходить к концу.
     - Почему ты  настаиваешь,  что  это шимы,  тогда как Зедд сказал,  что это
Шнырк?
     - Подумай сама, - наклонился к ней Ричард. - Моя бабушка, жена Зедда, судя
по всему, рассказывала своей дочери, моей маме, историю о коте по кличке Шнырк.
Всего лишь раз мама упоминала мне о коте по кличке Шнырк,  но Зедд не знал, что
она мне рассказывала. Это просто забавная история, которую мама рассказала мне,
когда я  был совсем маленьким,  как рассказывала мне множество всяких историй и
сказок,  чтобы утешить или рассмешить.  Я никогда не говорил об этом Зедду.  По
какой-то причине Зедд захотел скрыть истину.  Шнырк -  скорее всего первое, что
пришло ему в голову, потому что когда-то у него был такой кот. Признайся, разве
имя Шнырк не кажется тебе несколько... причудливым, если подумать?
     Кэлен сложила руки на груди и нехотя поморщилась.
     - Мне казалось,  я единственная,  кто так подумал. Но это все равно ничего
не доказывает. Могло быть просто совпадением.
     Ричард знал,  что это шимы.  Так же,  как он  чувствовал,  что та курица -
вовсе не курица,  и желал,  чтобы Кэлен ему тогда поверила,  он отчаянно хотел,
чтобы она поверила ему и теперь.
     - А что они вообще такое, эти шимы? - поинтересовалась Кара.
     - Давным-давно кое-кто в  Древнем мире хотел уничтожить магию,  как сейчас
Джеган,  и,  по всей вероятности,  по тем же причинам: чтобы было проще править
мечом. А в Новом мире хотели магию сохранить. Чтобы одержать победу, волшебники
с  обеих  сторон  создали  чудовищное  разнообразное оружие,  отчаянно  надеясь
положить конец войне. Многое из этого оружия - мрисвизов, например, - создавали
из людей.  При помощи Магии Ущерба у людей какие-то качества отнимались,  и при
помощи Магии Приращения добавлялись необходимые способности или  свойства.  Или
кому-то просто придавались нужные возможности.  Думаю,  к таким людям относятся
сноходцы -  им просто добавлена одна способность,  и их волшебники использовали
как  оружие.  Джеган  -  потомок тех  сноходцев периода великой войны.  Оружие,
предназначенное для войны.  В отличие от Джегана, который хочет истребить магию
лишь для того,  чтобы свободно обратить свою против нас, во время великой войны
люди Древнего мира действительно пытались уничтожить магию.  Всю магию.  И шимы
предназначались именно для  этого  -  украсть магию из  мира  живых.  Они  были
вызваны из Подземного мира - принадлежащего Владетелю мира смерти. Как объяснял
Зедд,  такая тварь,  как  только она  выпущена из  Подземного мира,  не  только
уничтожит магию, но и таким путем уничтожит вообще все живое.
     - Он еще сказал, что они с Энн могут с этим справиться, - буркнула Кэлен.
     Ричард оглянулся.
     - Тогда  зачем они  нам  солгали?  Почему он  не  доверился нам?  Если  он
действительно способен с этим справиться,  почему просто не сказать нам правду?
- Он покачал головой. - Происходит что-то гораздо более серьезное.
     Молчавшая все это время Дю Шайю нетерпеливо скрестила руки на груди.
     - Наши мастера клинка запросто порубят на куски этих мерзких...
     - Тс-с!  - Ричард прижал палец к ее губам. - Не говори больше ни слова, Дю
Шайю.  Ты ничего в  этом не понимаешь.  И не представляешь,  какие неприятности
можешь учинить.
     Убедившись,  что Дю  Шайю будет молчать,  Ричард снова повернулся ко  всем
спиной и уставился на светлеющее небо на юго-востоке, там, где лежал Эйдиндрил.
Ему надоело спорить.  Он знал совершенно точно, что шимы на свободе. И ему надо
было подумать, что с ними делать. А еще ему нужно было многое выяснить.
     Он припомнил,  что,  когда отчаянно искал в дневнике Коло другие сведения,
ему  попадались куски,  где  Коло,  помимо  всего  прочего,  упоминал о  шимах.
Волшебники  постоянно  слали  в  замок  Волшебника  сообщения  и  доклады,  где
содержались сведения не только о  шимах,  но и  о  других,  не менее страшных и
потенциально катастрофических событиях.
     Коло писал об  этих сообщениях,  во  всяком случае,  о  тех,  что посчитал
интересными,  значительными или  любопытными,  но  не  давал полной информации.
Зачем ему было писать это в личном дневнике? Ричард сомневался, что Коло вообще
полагал, будто кто-то посторонний станет читать его дневники. Так что он просто
упоминал о  полученных в  очередном сообщении сведениях и давал краткую оценку.
Поэтому Ричард мог почерпнуть оттуда лишь удручающе куцую информацию,  да еще к
тому же предвзятую.
     Больше сведений Коло фиксировал,  когда был напуган и, похоже, использовал
дневник как способ обдумать возникшую задачу в попытках найти решение. Довольно
долго он был напуган теми сведениями,  что поступали в  замок о шимах,  Кое-где
Коло фиксировал в дневнике то,  что прочитал в докладах,  будто чтобы оправдать
свои страхи и спрятать от самого себя степень своей озабоченности.
     Ричард помнил, что Коло упомянул волшебника, которого -отправили, чтобы он
разобрался с шимами, Андер. Кто-то там Андер. Полного имени Ричард не помнил.
     Волшебник Андер гордо носил прозвище "Гора".  Надо  полагать,  здоровенный
был мужик.  Впрочем,  Коло его явно недолюбливал и  в  своем дневнике частенько
называл "Шишкой на  ровном месте".  Из  дневника Коло Ричард вынес впечатление,
что этот Андер много о себе воображал.
     Ричард отлично помнил,  как  в  одном месте Коло возмущался,  что  люди не
применяют как должно Пятое Правило
     Волшебника: учитывай то, что люди делают, а не только то, что говорят, ибо
деяниями выявляется ложь.
     Коло был явно в бешенстве,  когда писал,  что,  не учитывая многие деяния,
люди не применяют Пятое Правило к волшебнику Андеру, иначе давно бы поняли, что
он блюдет интересы только себя, любимого, а вовсе не своего народа.
     - Ты так и не сказал, что такое шимы, - нарушила размышления Ричарда Кара.
     Порыв ветра раздул золотой плащ Ричарда,  будто подталкивая вперед. Только
вот куда?  Вокруг летали жуки,  в молодой траве стрекотали кузнечики. Далеко на
западе отчетливо виднелась летящая клином на север стая гусей.
     Когда на  свадьбе всплыл вопрос о  шимах,  Ричард не  придал им серьезного
значения.  Зедд тогда отмел их  страхи,  да к  тому же мысли Ричарда тогда были
совсем о другом.
     Но позже, когда возле дома духов была убита курица, потом погиб Юни, а при
приближении той куриной твари у  Ричарда мороз пробегал по телу,  а затем еще и
Зедд  добавил кое-каких сведений,  растущая тревога вынудила Ричарда припомнить
все,  что ему известно о  шимах.  Прежде он просматривал дневник Коло в поисках
других решений и  не  слишком обращал внимание на сведения о  шимах,  но все же
усилием воли и  при помощи почти постоянной сосредоточенности вспомнил довольно
много.
     - Шимы - древние существа, созданные в Подземном мире. Чтобы призвать их в
мир живых,  нужно прорвать Благодать.  Будучи порождениями Подземного мира, они
сотворены одной лишь  Магией Ущерба и  поэтому,  едва появившись в  мире живых,
немедленно нарушают равновесие.  Будучи полностью творениями Магии Ущерба,  для
существования в нашем мире они требуют Магии Приращения, ибо существование есть
форма  проявления Магии  Приращения,  и  потому  шимы,  пока  находятся  здесь,
высасывают магию из нашего мира.
     Кару,  которая мало что знала и понимала в магии,  этот ответ явно запутал
еще больше. Ричарду ее растерянность была вполне понятна. Он тоже мало что знал
о волшебстве и сам не очень-то понимал то,  о чем сам ей только что сказал.  Он
даже не был уверен, что эти сведения точны.
     - Но как они это делают?
     - Представь,  что мир живых -  это ведро воды.  А.  шимы -  дырка в ведре,
которую только что открыли и  через которую вытекает вода.  Как только вся вода
вытечет, ведро опустеет и рассохнется и перестанет быть пригодным к дальнейшему
употреблению сосудом.  Можно  сказать,  что  оно  отныне пустая раковина,  лишь
жалкое подобие того,  чем была раньше.  Само присутствие шимов здесь высасывает
магию из мира живых,  как дырка в ведре,  но, чтобы привести их в этот мир, они
были вызваны в  виде существ.  У  них есть их  собственные свойства.  Они могут
убивать.  Будучи волшебными существами,  они могут, если хотят, принимать облик
того,  кого убивают -  курицы,  например, - но при этом сохраняют свое истинное
могущество.  Когда я  всадил в  курицу стрелу,  шим  сбросил свой ложный облик.
Настоящая же курица с самого начала валялась дохлой у стены. Шим лишь принял ее
форму для маскировки, чтобы преследовать нас.
     У Кары появилось не свойственное ей озабоченное выражение.
     - Ты  хочешь сказать,  -  она глянула на  стоящих вокруг,  что шимом может
оказаться кто угодно?
     - Из того,  что я понял,  шимы -  сотворенные магией существа, и у них нет
души,  поэтому они не могут принимать человеческий облик,  только животный.  По
словам Зедда,  верно и  обратное:  у  Джегана есть  душа,  и  поэтому он  может
проникать лишь в  человеческий разум,  ибо сноходцу требуется кто-то  с  душой.
Когда волшебники создавали оружие из людей,  у тех тварей, которых они творили,
душа сохранялась. Именно поэтому ими можно было управлять - в какой-то степени,
во всяком случае. Шимами же, как только они оказываются в мире живых, управлять
невозможно.  Это одна из причин,  по которой они так опасны.  С  тем же успехом
можно пытаться договориться с молнией.
     - Ладно,  -  подняла Кара палец,  как бы делая для себя заметку, - значит,
человеком это быть не может.  Отлично.  - Она указала на небо. - Но не может ли
один из этих жаворонков оказаться шимом?
     Ричард поглядел на пролетавших птах.
     - Думаю,  да.  Если он  мог стать курицей,  то наверняка может убить любое
животное и  принять его форму.  Хотя особой необходимости в этом нет.  С тем же
успехом он  может спрятаться в  луже у  твоих ног.  -  Ричард указал на влажную
почву. - Один из них совершенно определенно предпочитает воду.
     Кара глянула на лужу и отошла на шажок.
     - Ты  хочешь сказать,  что  тот шим,  который убил Юни,  прятался в  воде?
Охотился за ним?
     Ричард бросил быстрый взгляд на Чандалена и кивнул.
     - Шимы прячутся или  поджидают в  темных местах,  -  продолжил он.  -  Они
каким-то образом перемещаются по кромкам предметов,  вроде трещин в  камнях или
кромке воды.  Во всяком случае,  так Полагают.  Коло писал, что они скользят по
кромке,  там, где что-то встречается с нечто. Некоторые прячутся в огне и могут
перемещаться на искрах.
     Он покосился на Кэлен, вспомнив, как вспыхнул дом мертвых, где лежало тело
Юни.
     - Если они  рассержены или  обижены,  то  могут и  сжечь что-то  просто из
вредности.  Говорят,  некоторые так прекрасны,  что при одном взгляде на  них у
человека замирает дыхание.  Навсегда.  Они  едва различимы,  если только ты  не
привлечешь их внимание.  Из дневника Коло следует,  будто, как только жертва их
видит,  они  принимают вид  самого  большого  желания  жертвы,  и  это  желание
неодолимо.  Должно быть,  именно так  они соблазняют людей и  влекут к  смерти.
Возможно,  как  раз  это и  произошло с  Юни.  Может,  он  увидел что-то  столь
чудесное,  что побросал свое оружие,  забыл обо всем,  вполне понятна.  Он тоже
мало что знал о  волшебстве и  сам не очень-то понимал то,  о чем сам ей только
что сказал. Он даже не был уверен, что эти сведения точны.
     - Но как они это делают?
     - Представь,  что мир живых -  это ведро воды.  А  шимы -  дырка в  ведре,
которую только что открыли и  через которую вытекает вода.  Как только вся вода
вытечет, ведро опустеет и рассохнется и перестанет быть пригодным к дальнейшему
употреблению сосудом.  Можно  сказать,  что  оно  отныне пустая раковина,  лишь
жалкое подобие того,  чем была раньше.  Само присутствие шимов здесь высасывает
магию из мира живых,  как дырка в ведре,  но, чтобы привести их в этот мир, они
были вызваны в  виде существ.  У  них есть их  собственные свойства.  Они могут
убивать.  Будучи волшебными существами,  они могут, если хотят, принимать облик
того,  кого убивают -  курицы,  например, - но при этом сохраняют свое истинное
могущество.  Когда я  всадил в  курицу стрелу,  шим  сбросил свой ложный облик.
Настоящая же курица с самого начала валялась дохлой у стены. Шим лишь принял ее
форму для маскировки, чтобы преследовать нас.
     У Кары появилось не свойственное ей озабоченное выражение.
     - Ты хочешь сказать,  -  она глянула на стоящих вокруг,  - что шимом может
оказаться кто угодно?
     - Из того,  что я понял,  шимы -  сотворенные магией существа, и у них нет
души,  поэтому они не могут принимать человеческий облик,  только животный.  По
словам Зедда,  верно и  обратное:  у  Джегана есть  душа,  и  поэтому он  может
проникать лишь в  человеческий разум,  ибо сноходцу требуется кто-то  с  душой.
Когда волшебники создавали оружие из людей,  у тех тварей, которых они творили,
душа сохранялась. Именно поэтому ими можно было управлять - в какой-то степени,
во всяком случае. Шимами же, как только они оказываются в мире живых, управлять
невозможно.  Это одна из причин,  по которой они так опасны.  С  тем же успехом
можно пытаться договориться с молнией.
     - Ладно,  -  подняла Кара палец,  как бы делая для себя заметку, - значит,
человеком это быть не может.  Отлично.  - Она указала на небо. - Но не может ли
один из этих жаворонков оказаться шимом?
     Ричард поглядел на пролетавших птах.
     - Думаю,  да.  Если он  мог стать курицей?  то наверняка может убить любое
животное и  принять его форму.  Хотя особой необходимости в этом нет.  С тем же
успехом он  может спрятаться в  луже у  твоих ног.  -  Ричард указал на влажную
почву. - Один из них совершенно определенно предпочитает воду.
     Кара глянула на лужу и отошла на шажок.
     - Ты  хочешь сказать,  что  тот шим,  который убил Юни,  прятался в  воде?
Охотился за ним?
     Ричард бросил быстрый взгляд на Чандалена и кивнул.
     - Шимы прячутся или  поджидают в  темных местах,  -  продолжил он.  -  Они
каким-то образом перемещаются по кромкам предметов,  вроде трещин в  камнях или
кромке воды.  Во всяком случае,  так полагают.  Коло писал, что они скользят по
кромке,  там, где что-то встречается с нечто. Некоторые прячутся в огне и могут
перемещаться на искрах.
     Он покосился на Кэлен, вспомнив, как вспыхнул дом мертвых, где лежало тело
Юни.
     - Если они  рассержены или  обижены,  то  могут и  сжечь что-то  просто из
вредности.  Говорят,  некоторые так прекрасны,  что при одном взгляде на  них у
человека замирает дыхание.  Навсегда.  Они  едва различимы,  если только ты  не
привлечешь их внимание.  Из дневника Коло следует,  будто, как только жертва их
видит,  они  принимают вид  самого  большого  желания  жертвы,  и  это  желание
неодолимо.  Должно быть,  именно так  они соблазняют людей и  влекут к  смерти.
Возможно,  как  раз  это и  произошло с  Юни.  Может,  он  увидел что-то  столь
чудесное,  что побросал свое оружие, забыл обо всем, последовал за этим в воду,
где  и  утонул.  Другие  же,  наоборот,  обожают  внимание и  любят,  когда  их
боготворят.  Полагаю,  раз они пришли из Подземного мира,  то разделяют страсть
Владетеля к  поклонению.  Говорят,  что  некоторые шимы даже защищают тех,  кто
почитает их,  но это весьма опасное дело.  Коло говорит, что такое отношение их
убаюкивает.  Но  если ты перестаешь поклоняться им,  они тут же обрушиваются на
тебя.  Больше всего они любят охоту,  она им никогда не надоедает. Они охотятся
за  людьми.  И  совершенно безжалостны.  Больше всего они  любят убивать огнем.
Грубый перевод их названия с древнед'харианского означает "посланцы судьбы" или
"посланцы смерти",
     Дю  Шайю  молча сверкала глазами.  Мастера меча  бака-тау-мана по  большей
части умудрялись сохранять невозмутимый и  расслабленный вид,  но  их позы чуть
изменились, что не ускользнуло от взгляда Ричарда.
     - Ладно, - вздохнула Кара, - общий смысл мы, кажется, уловили.
     Чандален, внимательно слушавший рассказ, наконец заговорил:
     - Но ты ведь не веришь в это, Мать-Исповедница? Ты веришь тому, что сказал
Зедд, что это не эти самые посланцы смерти?
     Кэлен, прежде чем ответить, посмотрела Ричарду в глаза и мягко сказала:
     - Объяснения Зедда  во  многом  схожи,  и  его  версия с  тем  же  успехом
объясняет то,  что произошло,  и не менее опасна. Но существенная разница между
ними в том,  по словам Зедда,  что когда мы доберемся до Эйдиндрила,  то сможем
покончить с  этой бедой.  Я вынуждена признать,  что считаю правым Зедда.  Я не
верю, что это шимы.
     - Мне бы очень хотелось, чтобы это было так - правда хотелось бы, - потому
что,  как ты  говоришь,  тогда,  добравшись до  Эйдиндрила,  мы смогли бы этому
противостоять,  -  произнес Ричард.  -  Но это шимы. Я думаю, Зедд просто хотел
убрать нас подальше от опасности, пока он будет пытаться найти способ отправить
шимов обратно в Подземный мир.
     - Магистр Рал -  магия против магии,  - сказала Кара, обращаясь к Кэлен. -
Он лучше знает. Он считает, что это шимы, значит, это шимы.
     Раздраженно вздохнув, Кэлен отбросила волосы назад.
     - Ричард,  ты  сам  себя убедил,  что  это шимы.  Говоря об  этом с  такой
убежденностью,  ты практически убедил Кару,  в точности как убедил себя. Именно
потому,  что ты боишься, что это правда, ты уделяешь этому больше внимания, чем
оно того заслуживает.
     Она явно напоминала ему о Первом Правиле Волшебника, намекая, что он верит
лжи.
     Ричард  взвесил степень решимости,  светящейся в  ее  зеленых глазах.  Ему
нужна ее помощь. Он не может разбираться с этим в одиночку.
     Наконец Ричард решил, что выбора у него нет. Попросив остальных подождать,
он обнял Кэлен за плечи и отвел достаточно далеко, чтобы другие не слышали.
     Ему необходимо, чтобы она поверила. Выбора у него не осталось.
     Он должен ей сказать все.

                                    Глава 29

     Кэлен охотно последовала за  мужем,  когда он  повел ее  по мокрой траве в
сторонку от остальных. Она предпочитала продолжить спор наедине. Ричард, в свою
очередь, тоже не хотел сообщать ей в присутствии других то, что должен сказать.
     Краем глаза Ричард видел, что охотники Чандалена небрежно оперлись на свои
копья,  чьи  наконечники были смочены ядом.  Казалось,  они  лениво дожидаются,
когда Ричард с  Кэлен закончат беседу и  вернутся к основной группе.  Но Ричард
отлично знал,  что это лишь видимость.  Он видел, что охотники стоят так, чтобы
держать бака-тау-мана под присмотром.  В конце концов,  здесь ведь их земли, и,
несмотря на то что они знают Ричарда, бака-тау-мана для них остаются чужаками.
     Бака-тау-мана,   в  свою  очередь,   казались  совершенно  равнодушными  к
присутствию охотников Племени Тины.  Мастера меча лениво переговаривались между
собой, смотрели на застилавшие горизонт тучи, зевали, потягивались.
     Когда Ричард с  сестрой Верной впервые повстречался с  мастерами меча,  то
спросил у нее, опасны ли они. Сестра Верна рассказала, что в юности видела, как
мастер меча бака-бан-мана,  оказавшийся в  Танимуре,  перебил человек пятьдесят
полностью вооруженных солдат, прежде чем с ним совладали.
     Верна сказала,  что они сражаются,  как непобедимые духи,  и  некоторые их
таковыми и считают.
     Ричарду не хотелось, чтобы какое-то недоразумение спровоцировало бой между
Племенем Тины и бака-тау-мана. И те, и другие были отличными воинами.
     Кара не сводила ледяных глаз ни с тех, ни с других.
     Наподобие трех сторон треугольника.  Племя Тины, бака-тау-мана и Кара были
едины.  Все они,  хотя и смотрели на мир по-разному,  были связаны с Ричардом и
Кэлен и служили общему делу.  У всех были одни и те же ценности: семья, друзья,
тяжелый труд, честность, долг, верность, свобода.
     Кэлен ласково, но настойчиво коснулась его груди.
     - Ричард,  несмотря на те чувства,  что обуревают меня в .данный момент, я
знаю,  что  сердце у  тебя на  месте,  просто ты  рассуждаешь неразумно.  Ты  -
Искатель Истины и  должен перестать настаивать на  своей правоте и  постараться
увидеть истину.  Мы можем противостоять магии сестер Тьмы и  остановить Шнырка.
Зедд с Энн уничтожат заклинание. Ну почему ты так упираешься?
     - Кэлен, - тихо проговорил он, - эта псевдо-курица была шимом.
     Она  рассеянно потеребила висящий  на  тонкой  цепочке  темный  камень.  -
Ричард,  ты знаешь,  как я тебя люблю и верю в тебя, но в данном случае я почти
готова...
     - Кэлен,  - снова проговорил он, вынуждая ее замолчать. Он знал, о чем она
думает и что собирается сказать.  И теперь хотел,  чтобы она только слушала. Он
подождал,  пока ее глаза не сказали ему,  что она готова слушать. - Ты призвала
шимов в этот мир. Ты сделала это не нарочно и не для того, чтобы причинить зло.
Думать иначе и в голову никому не придет.  Ты сделала это, чтобы спасти меня. Я
умирал и  нуждался в  твоей помощи,  так  что  отчасти я  тоже принимал в  этом
участие. Не сделай я того, что сделал, тебе не было бы необходимости делать то,
что сделала ты.
     - Ну да,  и не забудь помянуть наших предков. Не плоди они детей, мы бы не
родились и не совершили наших преступлений. Полагаю, их ты тоже учтешь?
     Облизнув губы, Ричард нежно взял ее за плечи.
     - Я просто хотел сказать, что все это началось с того, что ты помогла мне.
Но  это никоим образом не  делает тебя виноватой хоть в  чем-то.  Ты должна это
понять.  Однако из-за того, что ты произнесла слова, завершившие заклинание, ты
невольно стала ответственной за  дальнейшее.  Ты привела шимов в  этот мир.  По
какой-то причине Зедд не хотел,  чтобы мы об этом знали. Мне очень жаль, что он
не сказал нам правды,  но тем не менее он этого не сделал.  Уверен, у него были
на  то веские причины,  во всяком случае,  кажущиеся ему таковыми,  иначе он не
стал бы нам лгать. Может, они и действительно веские.
     Кэлен, прикрыв глаза, потерла пальцами лоб, молясь о терпении.
     - Ричард,  я  согласна,  что есть некоторые странности в поведении Зедда и
вопросы, на которые еще предстоит получить ответ, но это вовсе не означает, что
мы должны искать иной ответ лишь ради того,  чтобы его иметь.  Зедд - Волшебник
первого ранга, и мы должны верить тому, что он сказал, и выполнить его просьбу.
     Ричард погладил ее  по щеке.  Ему очень хотелось оказаться с  ней наедине,
совсем наедине,  чтобы он мог загладить свою дурацкую забывчивость. Ему страшно
не хотелось говорить то, что он намеревался сказать, но выхода не было.
     - Пожалуйста,  Кэлен,  сначала выслушай,  а уж потом решай,  ладно? Мне бы
очень хотелось ошибаться,  честное слово.  Но ты послушай,  а  потом реши сама.
Когда охотники Племени Тины  охраняли нас  в  доме духов,  шимы бродили вокруг.
Один из них убил курицу.  Просто потому,  что им нравится убивать. Юни, услышав
шум,  как услышал я, прибежал посмотреть, в чем дело, но ничего не нашел. Тогда
он обругал убийцу,  чтобы вынудить того показаться. Тот показался и убил Юни за
то, что он его оскорбил.
     - Я тоже обругала ту куриную тварь,  так почему же она меня-то не убила? -
Кэлен устало потерла глаза. - Скажи мне, Ричард. Почему она не убила меня?
     Он  некоторое время  смотрел в  ее  прекрасные зеленые глаза,  собираясь с
духом.
     - Шим сказал тебе почему, Кэлен.
     - Что?! - подскочила она. - Что ты несешь?!
     - Эта куриная тварь -  никакой не Шнырк.  Это шим,  и  он вовсе не называл
тебя "Мать-Исповедница". Это был шим. И сказал именно то, что хотел сказать. Он
назвал тебя "Мать".
     Кэлен изумленно смотрела на него.
     - Они уважают тебя,  -  продолжил Ричард.  -  В  определенной степени,  во
всяком случае.  Потому что ты призвала их в мир живых.  Ты дала им жизнь. И они
считают тебя той,  кто дал им жизнь, матерью. Ты лишь предположила, что куриный
монстр собирался добавить "Исповедница",  когда назвал тебя матерью, потому что
ты привыкла к такому обращению.  Но шим вовсе не собирался называть твой титул,
Кэлен. Он обратился к тебе именно так, как хотел, - "мать".
     Ричард почти зримо видел,  как  правдивость его  слов  прорывает тщательно
выстроенную ею крепость рационализма.  Иногда истину чуешь нутром,  и тогда уже
прятаться от нее не получается никак.
     Глаза Кэлен наполнились слезами.
     Она  крепко  прижалась к  нему,  ища  убежища  в  его  надежных  объятиях.
Всхлипнув, она сердито вытерла вытекшую слезу.
     - Думаю,  только это  тебя и  спасло,  -  тихо сказал Ричард,  покрепче ее
обнимая. - Но мне бы не хотелось еще раз доверять твою жизнь их милосердию.
     - Мы должны их остановить,  -  шмыгнула носом Кэлен.  -  Добрые духи,  нам
необходимо их остановить!
     - Знаю.
     - Ты знаешь, что надо делать? - спросила Кэлен. - Имеешь хоть какое-нибудь
представление, как отправить их обратно в мир смерти?
     - Ну да,  и не забудь помянуть наших предков. Не плоди они детей, мы бы не
родились и не совершили наших преступлений. Полагаю, их ты тоже учтешь?
     Облизнув губы, Ричард нежно взял ее за плечи.
     - Я просто хотел сказать, что все это началось с того, что ты помогла мне.
Но  это никоим образом не  делает тебя виноватой хоть в  чем-то.  Ты должна это
понять.  Однако из-за того, что ты произнесла слова, завершившие заклинание, ты
невольно стала ответственной за  дальнейшее.  Ты привела шимов в  этот мир.  По
какой-то причине Зедд не хотел,  чтобы мы об этом знали. Мне очень жаль, что он
не сказал нам правды,  но тем не менее он этого не сделал.  Уверен, у него были
на  то веские причины,  во всяком случае,  кажущиеся ему таковыми,  иначе он не
стал бы нам лгать. Может, они и действительно веские.
     Кэлен, прикрыв глаза, потерла пальцами лоб, молясь о терпении.
     - Ричард,  я  согласна,  что есть некоторые странности в поведении Зедда и
вопросы, на которые еще предстоит получить ответ, но это вовсе не означает, что
мы должны искать иной ответ лишь ради того,  чтобы его иметь.  Зедд - Волшебник
первого ранга, и мы должны верить тому, что он сказал, и выполнить его просьбу.
     Ричард погладил ее  по щеке.  Ему очень хотелось оказаться с  ней наедине,
совсем наедине,  чтобы он мог загладить свою дурацкую забывчивость. Ему страшно
не хотелось говорить то, что он намеревался сказать, но выхода не было.
     - Пожалуйста,  Кэлен,  сначала выслушай,  а уж потом решай,  ладно? Мне бы
очень хотелось ошибаться,  честное слово.  Но ты послушай,  а  потом реши сама.
Когда охотники Племени Тины  охраняли нас  в  доме духов,  шимы бродили вокруг.
Один из них убил курицу.  Просто потому,  что им нравится убивать. Юни, услышав
шум,  как услышал я, прибежал посмотреть, в чем дело, но ничего не нашел. Тогда
он обругал убийцу,  чтобы вынудить того показаться. Тот показался и убил Юни за
то, что он его оскорбил.
     - Я тоже обругала ту куриную тварь,  так почему же она меня-то не убила? -
Кэлен устало потерла глаза. - Скажи мне, Ричард. Почему она не убила меня?
     Он  некоторое время  смотрел в  ее  прекрасные зеленые глаза,  собираясь с
духом.
     - Шим сказал тебе почему, Кэлен.
     - Что?! - подскочила она. - Что ты несешь?!
     - Эта куриная тварь -  никакой не Шнырк.  Это шим,  и  он вовсе не называл
тебя "Мать-Исповедница". Это был шим. И сказал именно то, что хотел сказать. Он
назвал тебя "Мать".
     Кэлен изумленно смотрела на него.
     - Они уважают тебя,  -  продолжил Ричард.  -  В  определенной степени,  во
всяком случае.  Потому что ты призвала их в мир живых.  Ты дала им жизнь. И они
считают тебя той,  кто дал им жизнь, матерью. Ты лишь предположила, что куриный
монстр собирался добавить "Исповедница",  когда назвал тебя матерью, потому что
ты привыкла к такому обращению.  Но шим вовсе не собирался называть твой титул,
Кэлен. Он обратился к тебе именно так, как хотел, - "мать".
     Ричард почти зримо видел,  как  правдивость его  слов  прорывает тщательно
выстроенную ею крепость рационализма.  Иногда истину чуешь нутром,  и тогда уже
прятаться от нее не получается никак.
     Глаза Кэлен наполнились слезами.
     Она  крепко  прижалась к  нему,  ища  убежища  в  его  надежных  объятиях.
Всхлипнув, она сердито вытерла вытекшую слезу.
     - Думаю,  только это  тебя и  спасло,  -  тихо сказал Ричард,  покрепче ее
обнимая. - Но мне бы не хотелось еще раз доверять твою жизнь их милосердию.
     - Мы должны их остановить,  -  шмыгнула носом Кэлен.  -  Добрые духи,  нам
необходимо их остановить!
     - Знаю.
     - Ты знаешь, что надо делать? - спросила Кэлен. - Имеешь хоть какое-нибудь
представление, как отправить их обратно в мир смерти?
     - Пока  нет.  Чтобы  найти  решение,  надо  признать существование задачи.
Полагаю, это мы теперь сделали?
     Кален кивнула,  утирая слезы.  Решимость высушила глаза так же быстро, как
осознание истины вызвало слезы.
     - А  почему шимы околачивались у  дома духов?  Во  время их  брачной ночи,
когда они предавались любви, нечто на улице порождало смерть. От одной мысли об
этом
     Ричарду становилось дурно.
     - Не знаю. Может, шимы хотели быть поближе к тебе. Кэлен лишь кивнула. Она
поняла. Поближе к матери. Ричард вспомнил побледневшее лицо Кэлен, когда Ниссел
принесла в дом мертвых мертворожденного младенца. Ребенок родился мертвым из-за
шимов. И это было лишь началом.
     - Что такое Черная Благодать?  Ты упоминал о ней вчера,  когда мы пришли к
Зедду с Энн.
     - Большая часть сведений о шимах почерпнута из одного - чуть ли не первого
- сообщения о них.  Коло был так перепуган, что написал об этом гораздо больше,
чем обычно.  В конце сообщения,  что он цитирует,  сказано: "Запомни хорошенько
мои слова: опасайся шимов и в случае острой необходимости на голой земле трижды
нарисуй песком, солью и кровью Черную Благодать".
     - И что это значит?
     - Понятия не имею.  Я надеялся,  что Зедд или Энн могут знать.  Зедд знает
все о Благодати. И я думал, что об, этой он тоже знает.
     - Как по-твоему, эта Черная Благодать остановит шимов?
     - Я просто не знаю, Кэлен. Хотя мне приходило в голову, что, возможно, это
отчаянный совет совершить самоубийство.  Кэлен рассеянно кивнула, размышляя над
записями Коло.
     - Вполне могу понять,  если это  совет покончить с  собой.  Я  чувствовала
исходящее от шима зло, - сказала она, уставясь в пространство. - Когда я была в
доме,  где Племя Тины готовит покойников к похоронам, и эта куриная тварь - шим
- была там тоже,  я чувствовала исходящее от нее зло.  О духи, это было ужасно!
Оно  выклевывало Юни  глаза.  Хотя он  уже  был  мертв,  оно  все  равно хотело
выклевать ему глаза.
     - Знаю. - Ричард снова привлек ее к себе.
     - Вчера у Зедда с Энн,  -  Кэлен чуть отодвинулась, окрыленная надеждой, -
ты  сказал,  что Коло пишет,  будто сначала они сильно встревожились,  но после
проверки выяснили,  что  шимы  -  не  слишком сложное оружие  и  с  ними  легко
справится.
     - Да,  но Коло лишь мельком отметил,  что в  замке Волшебника успокоились,
обнаружив,  что это не  такая уж  большая беда,  как они сперва думали.  Но  не
упомянул,  каким образом с  ней  справились.  Написал только,  что они отрядили
волшебника по прозвищу Гора разобраться с ними. Что он и сделал.
     - Ты не знаешь,  есть ли какое-нибудь оружие против них?  Юни был вооружен
до зубов,  и толку ему от этого не было ровным счетом никакого,  но,  возможно,
какое-то оружие имеется?
     - Коло ничего не  говорит об  этом.  Стрелы ту  куриную тварь не убили,  и
огонь им тоже не вредит.  Однако Зедд сильно настаивал, чтобы я забрал из замка
Меч Истины. Хоть. он и соврал насчет Шнырка, но, возможно, лишь для того, чтобы
убрать нас подальше от опасности. Однако сомневаюсь, что он солгал насчет меча.
Он хотел,  чтобы я его взял,  и сказал,  что, возможно, это единственная магия,
которая сможет нас защитить. В этом я ему вполне верю.
     - Почему, по-твоему, та куриная тварь от тебя удрала? Я хочу сказать, если
шимы считают меня своей матерью и не желают мне зла,  это их некоторое уважение
ко мне я могу понять,  но раз они так могущественны, то почему удирают от тебя?
Ты лишь выпустил в шима стрелу.  А стрелы,  по твоим словам, не могут их убить.
Так почему же он удрал?
     Ричард отбросил волосы со лба.
     - Я и сам размышлял об этом.  Единственный вывод, к которому я пришел, это
что они порождения Магии Ущерба, а я единственный за несколько тысячелетий, кто
от рождения владеет Магией Ущерба. Может, они боятся, что Магия Ущерба способна
их одолеть. Возможно, так и есть. Во всяком случае, надеюсь.
     - А огонь?  Тот единственный свадебный костер,  что еще горел и который ты
затоптал? Это ведь был один из шимов, верно?
     Ричарду было крайне неприятно,  что шим находился в  их  свадебном костре.
Это был своего рода вызов.
     - Да.  Сентраши, второй шим. В переводе означает "огонь". Первый, Реехани,
означает "вода", а третий, Вази, - "воздух".
     - Но ты загасил огонь. И шим ничего не сделал, чтобы тебе помешать. Раз уж
они убили Юни за то,  что он их оскорбил, то на тебя-то за это они точно должны
были разозлиться. И куриная тварь от тебя сбежала.
     - Да не знаю я,  Кэлен! Нет у меня ответа. Некоторое время она колебалась,
глядя ему в глаза.
     - Может, они не тронули тебя потому же, почему не тронули меня?
     - Меня они тоже считают своей матерью?
     - Отцом,  -  сообщила Кэлен,  машинально поглаживая камешек на  шее.  -  Я
произнесла заклинание,  чтобы сохранить тебе жизнь,  не дать тебе перейти в мир
мертвых. Заклинание вызвало шимов, потому что они из мира мертвых и в их власти
не дать тебе пересечь черту.  Возможно,  поскольку мы замешаны в этом оба,  они
считают нас своими родителями.
     Ричард глубоко вздохнул.
     - Не исключено.  Я  не утверждаю,  что так оно и есть,  но когда я рядом с
ними,  то чувствую,  что за этим кроется что-то большее,  нечто, от чего у меня
волосы дыбом становятся.
     - Что именно?
     - Каждый раз,  как они оказываются рядом со мной,  я ощущаю обуревающие их
жажду чего-то и чудовищное вожделение.
     Кэлен потерла руки,  вздрогнув от мысли, что столь чудовищное зло - где-то
поблизости. Невеселая ироническая улыбка искривила ее губы.
     - Шота всегда говорила, что мы с тобой породим чудовище.
     - Когда-нибудь, Кэлен. - Ричард взял ее лицо в ладони. - Когда-нибудь.
     Боясь расплакаться, Кэлен отвернулась от него и уставилась вдаль. Совладав
с голосом, она заговорила.
     - Раз магия исчезает,  то по крайней мере и  Джеган лишится ее помощи.  Он
управляет колдуньями и  волшебниками,  чтобы те помогали его полчищам.  Если он
больше не сможет этого,  то хоть какая-то польза от всей этой истории есть.  Он
направил одного из этих волшебников,  чтобы убить нас.  И одну из сестер Света,
чтобы притащить чуму из Храма Ветров.  Если из-за шимов магия исчезает,  то и у
Джегана она исчезнет тоже.
     Ричард закусил губу.
     - Я  как раз об этом и думал.  Если та куриная тварь испугалась меня из-за
того, что я обладаю Магией Ущерба, то Джеган вполне может потерять контроль над
теми, кто обладает магией, но...
     - Добрые духи!  -  прошептала Кэлен,  повернувшись к нему.  - Сестры Тьмы!
Может, они не с рождения владеют Магией Ущерба, но умеют ею пользоваться.
     Ричард нехотя кивнул.
     - Боюсь,  что у  Джегана все еще остаются сестры Тьмы.  И  их  магия будет
действовать.
     - Значит,  наша единственная надежда на Зедда с Энн.  Будем надеяться, что
они смогут остановить шимов. Ричард не смог выдавить из себя улыбки.
     - Каким образом?  Ни  один из них не может пользоваться Магией Ущерба.  Их
магические способности исчезнут,  как  и  все  остальное.  Они  станут столь же
беспомощны,  как  тот мертворожденный ребенок.  Я  уверен,  что они из  деревни
уехали, только вот куда?
     Кэлен одарила его взглядом Матери-Исповедницы.
     - Вспомни ты  вовремя о  своей первой жене,  Ричард,  мы  могли бы сказать
Зедду.  Возможно,  это имело бы значение.  Теперь этот шанс для нас упущен.  Ты
выбрал очень неподходящее время для забывчивости.
     Ричард хотел с  ней поспорить,  доказать,  что это не  имеет ровным счетом
никакого значения,  сказать,  что она ошибается,  но не смог. Она не ошибалась.
Зедд отправился в одиночку сражаться с шимами. Ричард прикинул, не вернуться ли
им обратно и не последовать ли за дедом.
     Кэлен наконец взяла его за  руку и,  ободряюще потрепав по  плечу,  повела
обратно.  Держа голову прямо,  она  шла  с  невозмутимым и  властным выражением
Матери- Исповедницы.
     - Мы пока не знаем,  что с  этим делать,  -  провозгласила Кэлен,  -  но я
полностью уверена - в наш мир пришли шимы.

                                    Глава 30

     Специально для охотников Кэлен повторила свои слова на языке Племени Тины.
Ричарду очень хотелось,  чтобы права оказалась она и угрожал бы им Шнырк,  а не
шимы. На Шнырка у них управа имелась.
     Сообщение  Кэлен   по   вполне   понятным  причинам  никого  не   оставило
равнодушным,  особенно если учесть,  что она,  столь рьяно отстаивавшая мнение,
что это Шнырк,  теперь вдруг резко переменила позицию, заявив, что нисколько не
сомневается: миру угрожают именно шимы, и никто иной.
     После этого ее заявления ни у кого не осталось сомнений.  Казалось,  после
слов Кэлен мир изменился для всех.
     Над равниной повисла тревожная тишина.
     Ричарду требовалось срочно решить,  что делать дальше,  но никаких догадок
не возникало.  Он даже не представлял,  с чего начать.  Только теперь он понял,
что  нужно ему было сделать,  когда имелась возможность.  Но  он  тогда был так
озабочен нависшей угрозой, что ни на что не обращал внимания.
     Далеко же он убрел от родных лесов. Он страстно желал снова оказаться там.
По  крайней мере  в  бытность свою лесным проводником он  никогда не  блуждал и
точно знал, по какому пути идет.
     Ричард обратился к темноволосой мудрой женщине бака-тау-мана:
     - Зачем вы проделали весь этот путь, Дю Шайю? Что вы тут делаете?
     - Ага! - протянула Дю Шайю, с подчеркнутой тщательностью складывая руки на
груди. - Теперь Кахарин желает, чтобы я говорила!
     Женщина просто кипела от  возмущения.  Ричард не  очень понимал причины ее
настроения, да это, если честно его, нисколько не волновало.
     - Да. Зачем вы пришли?
     - Мы шли много дней.  Путешествие было тяжелым. Мы похоронили некоторых из
тех, кто вышел с нами. Нам пришлось с боем прорываться по враждебным местам. Мы
пролили кровь  многих,  чтобы  добраться до  тебя.  Мы  оставили наши  семьи  и
любимых, чтобы доставить нашему Кахарину предупреждение. Мы шли без пищи и сна,
испытывая неудобства и лишения.  Мы пережили ночи,  когда все мы плакали, боясь
неизвестности и тоскуя по родине.  Я шла с ребенком,  которого Кахарин попросил
меня  выносить,  когда я  собиралась пойти к  травнице и  убить его.  Вытравить
вместе с мерзкими воспоминаниями, с ним связанными. А Кахарин даже не соизволил
заметить,  что я  почтила его просьбу и  приняла на себя ответственность за это
дитя. Кахарин даже не понял, что каждый день этот ребенок, которого он попросил
меня выносить, напоминает мне о времени, которое я провела, прикованная цепью к
стене у этих вонючих маженди.  Напоминает о том,  каким образом я забеременела.
Напоминает обо  всех  мужиках,  что  использовали меня  и  смеялись надо  мной.
Напоминает о том, что я тогда каждый день ждала, что этот день станет последним
и  меня зарежут и принесут в жертву.  Напоминает о том,  как я оплакивала своих
собственных детей,  которые останутся без матери, рыдала, что больше никогда не
увижу их  милые смеющиеся мордашки и  не порадуюсь тому,  как они растут.  Но я
почтила пожелания Кахарина и  вынашиваю ребенка этих псов,  потому что  Кахарин
попросил меня об  этом.  Кахарин же  уделяет своему народу,  проделавшему столь
долгий  путь,  лишь  толику  внимания,  будто  мы  какие-нибудь  блохи.  Он  не
спрашивает,  как идут дела у  нас на родине.  Он даже не предлагает нам сесть с
ним,  чтобы мы могли порадоваться тому,  что наконец вместе.  Он не спрашивает,
довольны ли  мы.  Не спрашивает,  не голодны ли мы,  не хотим ли пить.  Он лишь
вопит и доказывает, что мы вовсе не его народ, потому что не знает наши древние
законы,  по которым мы жили многие века,  и отметает некоторые священные законы
лишь потому,  что его им  не  учили,  будто по одной только этой причине они не
важны. Согласно этим законам, многие пожертвовали жизнью, чтобы благодаря им он
кое-чему выучился и  смог прожить еще один день.  Он  думает о  своем народе не
больше,  чем о грязи под ногами.  Он без раздумья отбрасывает дарованную ему по
нашим  законам жену.  Он  обращается со  своей  законной женой,  как  с  тварью
последней,  вспоминая о ней, лишь когда понадобится. Древние законы обещали нам
Кахарина.  Признаю,  что они вовсе не обещали такого,  что станет почитать свой
народ и его обычаи и законы,  объединившие нас,  хотя,  по моему мнению,  любой
нормальный человек почтил бы тех, кто так много выстрадал ради него. Я пережила
гибель моих мужей от твоей руки и  оплакивала их подальше от твоих глаз,  чтобы
ты не страдал от этого.  Мои дети храбро пережили смерть своих отцов, павших от
твоей руки.  Они плакали по ночам,  тоскуя о мужчине,  что целовал их на ночь и
желал добрых снов.  А  ты  даже не потрудился поинтересоваться,  каково мне без
моих мужей,  которых мы  с  детьми нежно любили,  не  поинтересовался ты и  как
пережили потерю мои дети.  Ты не спросил, как жилось мне без моего нового мужа,
данного мне согласно нашим законам,  пока он  носился где-то  в  поисках других
жен.  Тебе настолько наплевать на  меня,  что ты  даже не соизволил упомянуть о
моем существовании своей новой жене.
     Дю Шайю возмущенно вздернула подбородок.
     - А  теперь,  значит,  мне  дозволено слово молвить?  Теперь,  значит,  ты
желаешь услышать,  что  я  хочу  сказать после  столь долгого и  трудного пути?
Теперь,  значит,  желаешь узнать,  есть ли  мне  что  сказать достойного твоего
высокородного слуха?
     Дю Шайю плюнула Ричарду под ноги.
     - Мне стыдно за тебя! - И повернулась к нему спиной. Ричард уставился ей в
затылок.  Мастера меча смотрели кто куда,  делая вид, что они глухие и слепые и
вообще их тут нет.
     - Дю Шайю! - Ричард и сам начал потихоньку закипать. - Не сваливай на меня
смерть этих людей!  Я сделал все,  что мог,  чтобы избежать схватки. И тебе это
прекрасно известно. Я умолял тебя прекратить это. Ты могла это сделать, но даже
не попыталась остановить их.  Я был вынужден сделать то, что сделал. Ты отлично
знаешь, что у меня не было выбора.
     - У тебя был выбор!  -  сверкнула она глазами,  полуобернувшись.  - Ты мог
предпочесть умереть,  а  не  убивать.  В  благодарность за то,  что ты для меня
сделал,  за то,  что спас меня от маженди, я пообещала тебе, что если не будешь
сопротивляться, то умрешь быстро И тогда потеряна была бы лишь одна твоя жизнь,
а не тридцати человек.  Раз уж ты такой благородный и так радеешь за сохранение
жизней, тебе следовало пожертвовать собой.
     Ричард, скрипнув зубами, потряс пальцем.
     - Ты  натравила на  меня  своих людей и  надеялась притом,  что  я  просто
позволю себя убить и не стану сопротивляться?  Дай я тогда себя убить,  смертям
бы не было конца!  Ты отлично знаешь,  что я  принес вам мир,  который сохранил
гораздо больше жизней!  А  во всем остальном,  что происходит,  ты не понимаешь
вообще ничего!
     - Ты ошибаешься,  муж мой, - фыркнула Дю Шайю. - Я понимаю гораздо больше,
чем тебе хотелось бы.
     - Магистр  Рал,  -  возвела  Кара  очи  горе,  -  вам  действительно нужно
научиться больше уважать ваших жен,  иначе у вас дома не будет ни минуты покоя.
- И  продолжила чуть слышно краешком губ,  шагнув вперед:  -  Дайте мне  с  ней
поговорить как женщине с женщиной. Посмотрим, не смогу ли я утрясти для вас это
дело.
     Подцепив Дю  Шайю  под  руку,  Кара отвела ее  в  сторонку для  приватного
разговора.  Шесть  мечей  выскочили из  ножен.  В  мгновение ока  мастера  меча
двинулись  вперед,  перебрасывая вращающиеся  мечи  из  одной  руки  в  другую.
Свистящие клинки сверкали на солнце.
     Охотники  Племени  Тины  шагнули  им  наперерез.   В  считанные  мгновения
спокойные равнины превратились в поле битвы.
     - Всем стоять!  -  рявкнул Ричард,  подняв руку. Он встал перед Карой с Дю
Шайю, перекрывая воинам путь.
     - Кара,  отпусти ее.  Она -  их мудрая женщина.  К ней нельзя прикасаться.
Тысячелетиями людей бака-тау-мана уничтожали и приносили в жертву маженди. И по
вполне понятной причине бака-тау-мана выходят из себя,  когда к ним прикасаются
чужаки.
     Кара немедленно выпустила руку Дю  Шайю,  но из обеих групп воинов ни одна
не  желала отступить первой.  У  охотников Племени Тины внезапно на  их  землях
появились  враждебные чужаки.  У  мастеров  меча  вдруг  появились  противники,
готовые напасть на  них за то,  что они защищают свою мудрую женщину.  В  столь
накаленной обстановке легко  могло  произойти такое,  что  кто-нибудь один  мог
сорваться и напасть первым, а уж трупы начать считать потом.
     - Слушайте меня!  Вы все!  - снова гаркнул Ричард. Рукой он нашарил на шее
Дю Шайю кожаный шнурок, надеясь, что это именно то, что он ищет.
     Глаза охотников расширились,  когда Ричард вытащил вещицу на  свет  и  они
увидели болтающийся на шнурке свисток Птичьего Человека.
     - Это свисток,  что мне подарил Птичий Человек.  - Краем глаза поглядев на
Кэлен,  он  шепотом велел ей  переводить.  Кэлен немедленно заговорила на языке
Племени Тины, а Ричард продолжил:
     - Вы помните,  что Птичий Человек дал мне его в знак мира. Эта женщина, Дю
Шайю,  защитница своего племени.  В честь Птичьего Человека и во исполнение его
мечты о  мире я  отдал этот свисток ей,  чтобы она могла призвать птиц склевать
посевы ее  врагов.  Когда ее враги испугались,  что у  них не будет зерна и  им
грозит голод,  они в  конце концов согласились на  мир.  Впервые за все времена
между  этими  племенами  воцарился  мир,   и  все  они  обязаны  этим  свистку,
подаренному Птичьим Человеком.  Бака-тау-мана  в  огромном долгу перед Племенем
Тины.  Племя Тины тоже в долгу перед бака-тау-мана за то, что они чтят этот дар
и используют так,  как того и хотело Племя Тины:  чтобы нести мир,  а не войну.
Племя Тины должно гордится тем,  что бака-тау-мана доверил подарку Племени Тины
принести мир и безопасность их семьям. Оба ваши племени - друзья.
     Никто из  воинов не пошевелился,  обдумывая слова Ричарда.  Наконец Джиаан
убрал меч за  спину и  распахнул рубашку на  груди,  подставив обнаженную грудь
Чандалену.
     - Мы благодарны тебе и твоему народу за мир и безопасность, что принес нам
ваш обладающий могучим волшебством подарок. Мы не станем с вами биться. Если вы
хотите взять обратно мир,  что подарили нам, можете пронзить наши сердца. Мы не
станем драться с такими великими миротворцами, как Племя Тины.
     Чандален убрал копье и упер тупым концом в землю.
     - Ричард-С-Характером говорит правду.  Мы рады,  что ваш народ использовал
наш подарок как должно -  чтобы принести мир.  Добро пожаловать на  нашу землю.
Здесь вам ничто не грозит.
     Активно жестикулируя,  Чандален отдал  приказ своим  охотникам.  Когда все
воины  успокоились,  Ричард  тихонько выдохнул и  мысленно возблагодарил добрых
духов за помощь.
     Кэлен взяла Дю Шайю за руку и решительно заявила:
     - Я сама поговорю с Дю Шайю!
     Мастерам меча бака-тау-мана это явно не понравилось,  но они не знали, что
делать.  Ричарду предложение Кэлен тоже не  пришлось по  душе:  беседа запросто
могла вылиться в новую войну.
     Однако он,  хоть  и  весьма неохотно,  решил,  что  пусть  уж  лучше Кэлен
поступает как ей угодно и  поговорит с Дю Шайю.  К тому же выражение лица Кэлен
явственно говорило, что не ему решать. Ричард повернулся к мастерам меча:
     - Кэлен, моя жена, - Мать-Исповедница и вождь всех народов Нового мира. Ее
следует уважать так же,  как нашу мудрую женщину.  Даю вам слово Кахарина,  что
Мать-Исповедница не причинит Дю Шайю зла. Если я вам солгу, можете считать, что
моя жизнь принадлежит вам.
     Мужчины кивком выразили свое согласие.  Ричард не  знал,  кто в  их глазах
главней -  он  или  Дю  Шайю,  но  его  спокойный и  решительный тон  снял  все
возражения.  А еще он знал,  что, помимо всего прочего, эти люди уважают его не
только потому, что он убил тридцать мастеров меча, а потому что он сделал нечто
гораздо более важное: вернул им земли предков.
     Ричард стоял плечом к  плечу с Карой и наблюдал,  как Кэлен уводит Дю Шайю
подальше в  высокую траву.  На  травинках еще  блестели капли  прошедшего утром
дождя, оставившего на равнине лужицы.
     - Лорд Рал, - тихонько спросила Кара, - вы считаете, что это мудро?
     - Я доверяю мнению Кэлен. У нас крупные неприятности. И мы не можем терять
время.
     Кара довольно долго размышляла, катая в пальцах эйджил.
     - Лорд Рал, раз магия исчезает, то ваша исчезает тоже?
     - Будем надеяться, что нет.
     Он подошел к мастерам меча.  Кара шла рядом.  Хотя Ричард узнал нескольких
из них, но по имени знал лишь одного.
     - Джиаан, Дю Шайю сказала, что некоторые из вас умерли по пути сюда.
     Джиаан убрал меч в ножны.
     - Трое.
     - В бою?
     Меченосец несколько растерянно отбросил со лба темные волосы.
     - Один. С остальными двумя... произошел несчастный случай.
     - Связанный с водой или огнем? Джиаан тяжело вздохнул.
     - С  водой нет,  но один упал в  костер,  когда стоял на часах.  Он сгорел
раньше,  чем мы успели сообразить,  что происходит.  Тогда мы подумали, что он,
должно быть,  при  падении ударился головой.  Но  судя  по  тому,  что  ты  тут
рассказал, возможно, это не так. Могли эти шимы убить его?
     Ричард кивнул.  Он с горечью прошептал имя одного из этих посланцев смерти
- Сентраши, шим огня.
     - Ну а третий?
     Джиаан переступил с ноги на ногу.
     - Когда мы шли по перевалу, он вдруг решил, что умеет летать.
     - Летать? Джиаан кивнул:
     - Только вот летать он умел, как тот булыжник.
     - Может, он просто оступился и упал?
     - Я видел его лицо,  перед тем как он решил полетать.  Он улыбался так же,
как улыбался, когда впервые увидел нашу родину.
     И  снова Ричард горько прошептал имя  третьего шима.  Три шима -  Реехани,
Сентраши и Вази - вода, огонь и воздух - взяли еще жизни.
     - В Племени Тины шимы тоже убили людей.  Я надеялся, что они только здесь,
где находимся мы с Кэлен, но, судя по всему, в другие места они тоже поспели.
     Ричард увидел, как за спиной мастеров меча охотники Чандалена притаптывают
траву, готовясь развести костер, чтобы разделить трапезу с новыми друзьями.
     - Чандален! - Охотник поднял голову. - Не разводите огня!
     Ричард рысцой подбежал к Чандалену и его охотникам.
     - А в чем дело?  -  поинтересовался Чандален. - Почему ты не хочешь, чтобы
мы  развели костер?  Поскольку мы  тут застряли,  то хотим приготовить поесть и
разделить со всеми нашу трапезу.
     - Понимаешь,  -  почесал бровь Ричард,  -  злой дух,  что убил Юни,  может
находить людей с помощью огня или воды.  Мне очень жаль,  но до поры до времени
вам  придется жить без огня.  Если вы  будете разводить огонь,  злые духи могут
убить твой народ.
     - Ты уверен?
     - Это люди,  -  Ричард положил руку на плечо Джиаана,  - такие же сильные,
как Племя Тины. По пути сюда один из них был убит злым духом из костра.
     Джиаан кивком подтвердил, что так оно и было.
     - Не успели мы сообразить, как он уже полыхал, как факел, - сказал Джиаан.
- Он был сильным и храбрым человеком. Его нельзя было захватить врасплох, но мы
не услышали от него ни звука до самой его смерти.
     Чандален,  огорченно  поиграв  желваками,  оглядел  простиравшиеся  вокруг
равнины, затем снова посмотрел на Ричарда.
     - Но если у нас не будет огня,  как мы будем есть?  Мы должны печь лепешки
из тавы и готовить пищу. Мы не можем есть сырое мясо и зерно. А женщины на огне
обжигают посуду,  а мужчины пользуются огнем, чтобы делать оружие. Как мы будем
жить?
     Ричард огорченно вздохнул.
     - Не знаю, Чандален. Я совершенно уверен лишь в том, что огонь может снова
привлечь злых духов.  Шимов.  И  просто сообщаю тебе единственный известный мне
способ уберечь твой народ. Полагаю, вам все же придется разводить огонь, только
нужно постоянно помнить о таящейся в нем опасности.
     Если все будут знать об этом, то, возможно, при необходимости вы и сможете
пользоваться огнем.
     - И нам нельзя пить, поскольку приближаться к воде опасно?
     - Увы,  ответа у  меня нет,  Чандален.  -  Ричард устало провел ладонью по
лицу, - Я только знаю, что вода, огонь и высота опасны. Шимы умеют с их помощью
убивать людей. И чем дальше мы станем от них держаться, тем для нас лучше.
     - Но,  исходя из  твоих слов,  даже если мы все сделаем,  как ты говоришь,
шимы все равно будут убивать.
     - У  меня нет ответов,  Чандален.  Я пытаюсь рассказать тебе все,  что мне
известно,  чтобы  ты  смог  по  возможности уберечь своих  людей.  Однако могут
существовать и другие опасности, о которых я даже не знаю.
     Чандален,  подбоченясь,  посмотрел на  принадлежащие его  народу  равнины.
Играя желваками,  он размышлял о чем-то. Ричард мог только гадать о ходе мыслей
охотника. Он терпеливо ждал, когда Чандален заговорит.
     - Это  правда,  что родившийся мертвым ребенок умер из-за  того,  что шимы
пришли в наш мир? - нарушил наконец молчание Чандален.
     - Мне очень жаль,  Чандален,  но я  считаю,  что да.  Темный пронзительный
взгляд охотника встретился с серыми глазами Ричарда.
     - А  как  эти  злые  духи вообще оказались в  нашем мире?  Ричард коснулся
языком уголков губ.
     - Я  полагаю,  что  Кэлен,  чтобы спасти мне  жизнь,  сама  не  зная того,
невольно призвала их с  помощью магии.  Поскольку к ним прибегли,  чтобы спасти
мне жизнь, то это по моей вине они здесь.
     Чандален поразмыслил над признанием Ричарда.
     - Мать-Исповедница ни  за что бы не помыслила зла.  И  ты тоже.  И  все же
из-за вас посланцы смерти здесь?
     Тон Чандалена сменился с  тревожного и  озабоченного на властный.  В конце
концов, он ведь теперь старейшина. И его ответственность за благополучие своего
народа гораздо больше, чем у простого охотника.
     Примерно так,  как охотники Племени Тины и меченосцы бака-тау-мана,  очень
похожие  по  своему  мировоззрению,  чуть  было  не  передрались  между  собой,
отношения  между  Ричардом  и   Чандаленом  в   свое  время  тоже  были  весьма
напряженными.  К счастью,  оба вовремя поняли, что у них гораздо больше общего,
чем поводов для разногласий.
     Ричард посмотрел на остатки туч на горизонте и светлую полосу дождя.
     - Боюсь,  что так.  Добавлю еще,  что я  по  небрежности не вспомнил очень
ценные для Зедда сведения,  когда была такая возможность. А теперь он уже уехал
в поисках шимов.
     Чандален снова, прежде чем заговорить, тщательно взвесил слова Ричарда.
     - Вы -  из Племени Тины и оба сражались, чтобы защитить нас. Мы знаем, что
вы оба не хотели призвать шимов и причинить зло.  - Чандален гордо выпрямился -
росточком он даже не дотягивал Ричарду до плеча -  и произнес:  - Мы знаем, что
вы с Матерью-Исповедницей оба сделаете все необходимое, чтобы поправить дело.
     Ричард отлично понимал кодекс чести,  долга и ответственности, по которому
жил этот человек.
     Хотя они с  Чандаленом были представителями совершенно различных народов с
очень разной культурой, Ричард рос во многих смыслах в соответствии с таким же,
как у  Чандалена,  кодексом чести.  Возможно,  подумал он,  не  такие уж  они и
разные. Может, они по-разному одеваются, но у них одинаковые чаяния, стремления
и желания. И опасения у них тоже одни и те же.
     Не только отчим Ричарда,  но и Зедд учили его многому из того,  чему учило
Чандалена его племя.  Если ты совершил проступок,  не важно, по каким причинам,
то должен сам все исправить наилучшим образом.
     Ты можешь испугаться,  это понятно, никто и не ждет от тебя бесстрашия, но
самое худшее,  что ты  можешь сделать,  -  убежать от  учиненных тобою бед.  Не
важно,  что ты  оступился случайно,  ты  не  пытался отрицать свою вину.  Ты не
сбежал. Ты сделал все необходимое, чтобы поправить дело.
     Это из-за Ричарда шимы вырвались в этот мир.  То, что сделала Кэлен, чтобы
спасти ему жизнь,  уже стоило другим жизней.  Она тоже не  дрогнет и  пойдет на
все, чтобы остановить шимов. Это даже не подлежит обсуждению.
     - Даю  тебе слово,  старейшина Чандален,  что  не  будет мне отдыха,  пока
Племени Тины и всем остальным угрожают шимы.  Я не успокоюсь,  пока не отправлю
шимов в Подземный мир, где им и место. Или умру, пытаясь это сделать.
     На губах Чандалена мелькнула теплая, преисполненная гордости улыбка.
     - Я  знал,  что  мне не  придется напоминать тебе о  данном тобой обещании
всегда защищать наш народ, но мне приятно слышать из твоих уст, что ты не забыл
своей клятвы.
     И к удивлению Ричарда отвесил ему оплеуху.
     - Силы Ричарду-С-Характером.  Пусть его кипящая ярость будет направлена на
наших врагов.
     Ричард,  потирая  челюсть,  повернулся и  увидел,  что  Кэлен  с  Дю  Шайю
возвращаются.
     - Для   лесного  проводника  у   тебя   просто   талант  влипать  в   кучу
неприятностей,  -  прокомментировала Кара.  -  Как по-твоему, после их беседы у
тебя осталась хотя бы одна жена?
     Ричард понимал, что Кара откровенно над ним подтрунивает в свойственной ей
странной манере, пытаясь поднять ему настроение.
     - Одна, я надеюсь.
     - Ну а если нет, - хихикнула Кара, - то всегда останемся мы с тобой.
     - Место  жены  уже  занято,  премного  благодарен.  -  Ричард  двинулся  к
женщинам.
     Кэлен с  Дю  Шайю бок  о  бок  шли  по  траве.  Лица обеих были совершенно
бесстрастными. Что ж, по крайней мере крови не видно.
     - Твоя другая жена уговорила меня поговорить с  тобой,  -  заявила Дю Шайю
подошедшему Ричарду. - Тебе повезло, что у тебя есть мы обе, - добавила она.
     Ричард счел за благо прикусить язык,  дабы с  него не сорвались неуместные
комментарии.

                                    Глава 31

     Дю  Шайю подошла к  своим меченосцам -  судя по всему,  чтобы приказать им
сесть и отдохнуть,  пока она будет беседовать с Кахарином. Кэлен ткнула Ричарда
пальцем под ребра, подталкивая к мешкам.
     - Принеси Дю Шайю подстилку,  чтобы она могла сесть, - тихонько прошептала
она.
     - Зачем ей наша?  У них есть их собственные подстилки.  К тому же ей вовсе
не нужна подстилка, чтобы поговорить со мной.
     Кэлен снова ткнула его в ребра.
     - Просто пойди и принеси,  -  прошипела она.  -  На тот случай, если ты не
заметил, эта женщина беременна, и ей неплохо отдохнуть.
     - Ну, это все равно не значит...
     - Ричард!  -  рявкнула Кэлен,  потеряв терпение.  -  Если хочешь заставить
кого-то подчиниться твоей воле, это гораздо проще сделать, когда даешь человеку
возможность одержать небольшую победу,  чтобы он мог сохранить лицо.  Хочешь, я
сама принесу ей подстилку?
     - Ну, тогда ладно. Думаю...
     - Вот видишь? Ты только что это доказал. И ты принесешь подстилку.
     - Значит, Дю Шайю одержит маленькую победу, а я - нет?
     - Ты взрослый мальчик.  Цена, запрошенная Дю Шайю, - подстилка, на которой
она будет сидеть, рассказывая тебе, почему они здесь. Цена совершенно мизерная.
Ей  стоит продолжать уже  выигранную войну лишь  для  того,  чтобы окончательно
унизить и растоптать противника.
     - Но она...
     - Знаю.  Дю Шайю перешла все границы,  сказав тебе то, что сказала. Ты это
знаешь,  я  знаю,  и  она знает.  Но она была оскорблена в  лучших чувствах,  и
отчасти по  делу.  Всем нам  свойственно ошибаться.  Она  не  понимает размеров
опасности,  с  которой мы  столкнулись.  Она согласилась помириться ценой нашей
подстилки,  на которой будет сидеть.  Она всего лишь хочет,  чтобы ты проявил к
ней уважение. Ничего с тобой не сделается, если ты немножко ей подыграешь.
     Они подошли к  мешкам,  и  Ричард оглянулся.  Дю  Шайю еще разговаривала с
мастерами меча.
     - Ты ей угрожала? - тихонько спросил он, доставая из мешка подстилку.
     - О да,  - шепотом ответила Кэлен, положив руку ему на плечо. - Будь с ней
поласковей.  Она  теперь гораздо больше Склонна быть  чуть нежнее после нашей с
ней милой беседы.
     Ричард разыграл целый спектакль,  тщательно утоптав траву и  аккуратнейшим
образом  расстелив  подстилку  перед  Дю  Шайю.  Рукой  разгладил все  складки,
водрузил в середину бурдюк с водой и жестом пригласил ее:
     - Пожалуйста,  Дю Шайю,  присядь и поговори со мной. - Он не мог заставить
себя назвать ее  женой,  но полагал,  что это не имеет значения.  -  Твои слова
очень важны, а время нас поджимает.
     Дю Шайю тщательно проверила,  насколько хорошо он примял траву и удобно ли
лежит  подстилка.  Удовлетворившись результатом осмотра,  она  уселась с  краю,
подогнув под себя ноги. Сидя совершенно прямо, высоко подняв голову и сложив на
коленях руки,  она выглядела чуть ли не величественной.  Ричард решил,  что так
оно, собственно, и есть.
     Он отбросил за спину свой золотой плащ и уселся,  скрестив ноги, на другом
крае.  Подстилка была  небольшой,  и  их  колени почти  соприкасались.  Вежливо
улыбнувшись, Ричард предложил ей бурдюк.
     Дю  Шайю  грациозно приняла подношение,  а  Ричард вспомнил,  как  впервые
увидел ее. Она была в ошейнике, прикована к стене, голая, грязная и воняла так,
будто провела у этой стены месяцы -  а она и провела,  - но при этом показалась
ему  такой  же  величественной,  как  теперь,  когда  она  чистая и  облачена в
молитвенное платье мудрой женщины.
     Вспомнил он  и  как она испугалась,  когда он  старался ее  освободить,  и
укусила его.  Воспоминание было таким отчетливым,  что он едва ли не чувствовал
ее зубы на своей руке.
     И  тут  ему  пришла в  голову тревожная мысль,  что  эта  женщина обладает
волшебным даром. Он не знал точно, насколько этот дар силен, но отчетливо видел
его отражение в  ее  глазах.  Каким-то образом его собственный дар позволял ему
видеть эту бездонность в  глазах тех,  кого хотя бы немного присыпала волшебная
пыльца дара.
     Сестра Верна поведала Ричарду, что попыталась кое-что проделать с Дю Шайю,
чтобы  проверить ее  возможности.  Верна  сказала,  что  заклятия,  которые она
накладывала на  Дю  Шайю,  просто исчезали,  как  брызги на  горячем песке.  Но
попытки Верны не прошли незамеченными.  Верна сообщила,  что Дю Шайю знала, что
Верна делает, и каким-то образом умела сводить это на нет.
     Ричард уже  давно  установил,  что,  помимо всего  прочего,  дар  Дю  Шайю
включает в  себя и  какую-то  примитивную форму прорицания.  Учитывая,  что она
месяцами просидела на цепи,  он сильно сомневался,  что ее волшебный дар как-то
может воздействовать на  внешний мир.  Люди,  чья магия может воздействовать на
других,  вряд ли  позволили бы  посадить себя на  цепь и  дожидаться,  когда их
принесут в  жертву.  И  не  стали бы  кусаться.  Но Дю Шайю умела противостоять
направленному на  нее магическому воздействию.  Довольно распространенная форма
защиты против волшебного оружия, как выяснил Ричард.
     С  появлением в  мире живых шимов магия Дю  Шайю,  независимо от  ее мощи,
исчезнет.  Если уже не  исчезла.  Ричард подождал,  пока она напьется и  вернет
бурдюк, затем приступил к беседе.
     - Дю Шайю, мне нужно...
     - Спроси, как живет наш народ.
     Ричард глянул на Кэлен. Та закатила глаза и кивнула.
     Ричард положил бурдюк и прокашлялся.
     - Дю Шайю,  я счастлив видеть тебя в добром здравии. Благодарю тебя за то,
что прислушалась к  моей просьбе и сохранила ребенка.  Я знаю,  что это великая
ответственность -  вырастить дитя.  Я  уверен,  что ты  будешь вознаграждена до
конца  дней  радостью за  твое  решение,  а  ребенок  будет  вознагражден твоей
мудростью.  Знаю также,  что  не  столько мои  слова повлияли на  твое решение,
сколько твое сердце.  -  Ричарду не нужно было притворяться искренним,  он и  в
правду говорил от  чистого сердца.  -  Мне очень жаль,  что ты  оставила других
своих детей, чтобы предпринять столь долгое и опасное путешествие, дабы донести
до  меня свои мудрые слова.  Я  знаю,  что ты не пустилась бы в  столь долгий и
опасный путь ради пустяка.
     Дю  Шайю ждала,  явно не совсем довольная.  Ричард,  терпеливо играя по ее
правилам, перевел дыхание и продолжил:
     - Пожалуйста,   Дю  Шайю,   расскажи  мне,   как  поживают  бака-тау-мана,
вернувшись наконец на  земли  своих предков.  Дю  Шайю  соизволила благосклонно
улыбнуться.
     - Наш  народ  живет  хорошо  и  счастлив на  своей  родине благодаря тебе,
Кахарин, но о нем мы поговорим позже. Сейчас же я должна рассказать тебе, зачем
я здесь.
     Ричард усилием воли подавил гнев в глазах.
     - С  нетерпением жду твоего рассказа.  Она открыла было рот,  но  тут же в
свою очередь гневно сверкнула глазами.
     - Где твой меч?
     - У меня его с собой нет.
     - А почему?
     - Мне пришлось оставить его в Эйдиндриле. Это долгая история и не...
     - Но  как  ты  можешь  быть  Искателем без  своего  меча?  Ричард вздохнул
поглубже.
     - Искатель Истины  -  это  человек.  Меч  Истины -  лишь  орудие,  которым
Искатель  пользуется,  примерно так  же,  как  ты  использовала свисток,  чтобы
добиться мира.  Я  могу быть Искателем и  без меча,  как и  ты остаешься мудрой
женщиной без волшебства свистка.
     - Как-то это неправильно.  - Она казалась озадаченной. - Мне нравился твой
меч.  Он  рассек ошейник на моей шее,  оставив голову на месте.  Он объявил нам
тебя как Кахарина. Твой меч должен быть при тебе.
     Решив,  что он уже довольно поиграл в ее игры,  Ричард подался вперед, уже
не скрывая гнева во взгляде.
     - Я заберу меч,  как только окажусь в Эйдиндриле.  Мы как раз направлялись
туда, когда встретили вас. И чем меньше времени я проведу, сидя тут сиднем, тем
быстрей прибуду в Эйдиндрил и смогу взять меч.  Извини,  Дю Шайю, если я кажусь
тебе  торопливым.  Я  не  хочу тебя обидеть,  но  я  очень беспокоюсь за  жизнь
невинных людей и тех,  кто мне дорог. И спешу я ради безопасности бака-тау-мана
тоже. Буду очень признателен, если ты скажешь мне, зачем вы здесь. Люди гибнут.
Некоторые из  твоих тоже погибли.  Я  должен выяснить,  способен ли я  что-либо
сделать,  чтобы остановить шимов.  Меч Истины может мне в  этом помочь.  А  для
этого мне нужно быть в Эйдиндриле. Не могли бы мы побыстрей закончить разговор?
     Дю  Шайю улыбалась,  довольная тем,  что  он  оказал ей  должное уважение.
Внезапно улыбка сползла с  ее лица,  и  впервые за все это время она показалась
Ричарду неуверенной в себе, маленькой и испуганной.
     - Муж мой,  мне были тревожные видения насчет тебя. Как у мудрой женщины у
меня иногда бывают видения. - Рад за тебя, но не желаю об этом слышать.
     - Что? - уставилась она на него.
     - Ты сказала, что у тебя бывают видения.
     - Да.
     - Не желаю ничего слышать ни о каких видениях.
     - Но... но... Ты должен! Это же видение!
     - Видения -  разновидность пророчества.  Пока  что  от  пророчеств у  меня
сплошные неприятности. Я не хочу ничего слушать.
     - Но видения помогают. - Нет, не помогают. - Они выявляют истину. - Они не
более правдивы, чем сны. - Сны тоже бывают вещими.
     - Нет,  не бывают.  Это всего лишь сны.  И  видения тоже не бывают вещими.
Просто видения, и все. - Но я видела тебя в этом видении!
     - Наплевать. Не желаю ничего об этом слышать. - Ты был в огне.
     - Мне иногда снится, что я летаю, - тяжело вздохнул Ричард. - Но это вовсе
не значит, что я действительно умею летать.
     - Тебе снится,  что ты летаешь? - Дю Шайю наклонилась к нему. - Как птица?
Никогда о таком не слышала. Она выпрямилась.
     - Это всего лишь сон, Дю Шайю. Как твое видение.
     - Но мне было такое видение! А это означает, что оно вещее.
     - То,  что я летаю во сне,  не значит, что я и правда летаю. Я не прыгаю с
высоты,  размахивая руками,  как  крыльями.  Это  всего лишь сон,  как  и  таои
видения. Я не умею летать, Дю Шайю.
     - Но можешь сгореть.
     Ричард уперся кулаками в колени и чуть откинулся назад,  моля добрых духов
даровать ему терпение.
     - Ладно, хорошо. Что еще было в этом видении?
     - Ничего. Это все.
     - Ничего? Только это? Я в огне? Всего лишь сон о том, что я горю?
     - Не сон, - покачала она пальцем. - Видение.
     - И  ты  проделала весь этот путь,  чтобы сообщить мне  об  этом?  Что  ж,
спасибо тебе большое,  что пришла из  такого далека,  чтобы рассказать мне,  но
теперь  нам  действительно пора  двигаться дальше.  Скажи  своему  народу,  что
Кахарин желает им всех благ. Счастливого пути домой.
     Ричард сделал вид, что намерен встать.
     - Разве что  у  тебя есть еще  что сказать?  -  добавил он.  Дю  Шайю чуть
растерялась под его напором.
     - Я испугалась, увидев моего мужа в огне.
     - Я бы тоже испугался, оказавшись в огне.
     - Мне бы не хотелось, чтобы Кахарин сгорел.
     - Кахарину бы тоже не хотелось сгореть. Ну так показало тебе твое видение,
как мне этого избежать? Она опустила голову и потеребила подстилку.
     - Нет.
     - Вот видишь? Ну и какой в твоем видении прок?
     - Полезно знать такие вещи, - сказала она, скатывая шерстяной шарик. - Это
может помочь.
     Ричард почесал лоб.  Дю  Шайю явно собиралась с  духом сказать ему  что-то
более важное,  более тревожное.  Он сообразил,  что видение -  лишь предлог. Он
чуть смягчил тон, чтобы помочь ей.
     - Спасибо за предупреждение,  Дю Шайю.  Я буду помнить, что оно сможет мне
каким-то образом помочь.
     Дю Шайю вскинула на него глаза и кивнула.
     - Как вы меня нашли? - спросил он.
     - Ты же Кахарин.  - Она снова стала величественной. - А я - мудрая женщина
бака-тау-мана, хранительница древних законов. Твоя жена.
     Ричард все понял.  Она была связана с ним узами,  примерно как д'харианцы.
Как Кара. И как Кара, Дю Шайю могла ощущать, где он находится.
     - Я был на сутки пути южней.  Вы едва не упустили меня.  Тебе стало сложно
определять мое местонахождение? Дю Шайю отвела взгляд и кивнула.
     - Я всегда могла,  и днем и ночью,  указать направление и сказать: Кахарин
вон  там.  -  Она  чуть  помолчала,  затем овладела собой и  продолжила:  -  Но
становилось все трудней и трудней определять.
     - Несколько дней  назад мы  были  в  Эйдиндриле,  -  сказал Ричард.  -  Вы
двинулись в путь задолго до того, как я оказался здесь.
     - Да.  Ты был не тут,  когда я впервые поняла,  что должна идти к тебе. Ты
был гораздо, гораздо дальше на северо-востоке, - махнула она назад.
     - Тогда зачем вы пошли сюда, если ты чувствовала меня на северо-востоке, в
Эйдиндриле?
     - Когда я  стала ощущать тебя  все  хуже и  хуже,  я  поняла,  что  что-то
происходит.  Мои  видения сказали мне,  что  я  должна найти тебя  прежде,  чем
окончательно перестану тебя чувствовать.  Если бы я шла туда, где, как я знала,
ты  находился,  когда мы вышли в  путь,  то тебя бы там не оказалось,  когда мы
пришли.  Тогда я  прислушалась к  своим видениям,  пока они у меня еще были,  и
двинулась туда,  куда они мне подсказали.  К концу путешествия я могла ощущать,
что ты здесь.  Но вскоре я вообще перестала тебя чувствовать. Мы тогда были еще
довольно  далеко  отсюда,  так  что  нам  не  оставалось  ничего  другого,  как
продолжать идти в  этом направлении.  Добрые духи услышали мои  молитвы и  дали
нашим путям пересечься.
     - Я  рад,  что добрые духи тебе помогли,  Дю  Шайю.  Ты  хороший человек и
заслуживаешь их помощи. Она снова потеребила подстилку.
     - Но мой муж не верит моим видениям. Ричард облизнул губы.
     - Мой отец частенько велел мне не есть грибов,  которые я  находил в лесу.
Он говорил,  что видит, как я ем ядовитый гриб, потом заболеваю и умираю. Он не
имел в виду,  что действительно видит, как это происходит, а просто беспокоился
за  меня.  Он  предупреждал меня  о  том,  что  может произойти,  если  я  Съем
незнакомый гриб.
     - Я понимаю, - едва заметно улыбнулась она.
     - Были  твои видения истинными?  Может,  это  были лишь видения того,  что
возможно, но не обязательно произойдет?
     - Верно,  некоторые видения показывают то,  что может произойти, но еще не
обязательно произойдет. Возможно, видение о тебе принадлежит к числу таких.
     Ричард взял в руки ее ладошку.
     - Дю Шайю,  -  ласково проговорил он, - пожалуйста, скажи, зачем ты ко мне
пришла?
     Она  погладила разноцветные лоскутки на  рукавах,  словно напоминая себе о
молитвах,   что  вложили  в   них  люди.   Эта  женщина  несла  на   себе  груз
ответственности мужественно, храбро и с достоинством.
     - Бака-тау-мана  счастливы оказаться снова  на  своей  земле  после  столь
долгой разлуки с  родиной.  Наша родная земля именно такая,  как о ней говорили
предки.  Плодородная. С изобилием воды. Это хорошее место, чтобы растить детей.
Место,  где мы  свободны.  Наши сердца поют от счастья,  что мы дома.  Все люди
должны иметь то,  что ты  дал нам,  Кахарин.  Каждый народ должен спокойно жить
своей жизнью. И быть в безопасности. - Лицо ее вдруг стало очень печальным. - А
вы  -  нет.  Ты  и  твой  народ этих  земель в  Новом мире,  о  котором ты  мне
рассказывал, вы в опасности. Идет. огромная армия.
     - Джеган! - выдохнул Ричард. - У тебя было видение?
     - Нет,  муж  мой.  Мы  Видели ее  своими собственными глазами.  Мне стыдно
говорить тебе об  этом,  стыдно потому,  что  мы  очень испугались,  а  мне  не
хотелось признаваться в  этом.  Когда я  была прикована к  стене и  знала,  что
маженди скоро принесут меня в жертву,  я не так боялась, потому что должна была
умереть лишь я,  а  не мой народ.  Мой народ сильный и  избрал бы другую мудрую
женщину на  мое место.  И  они сражались бы  с  маженди,  если бы  те пришли на
болота.  Я бы умерла,  зная,  что бака-тау-мана будет жить дальше. Мы ежедневно
тренируемся с  нашим оружием,  чтобы никто не мог прийти и  уничтожить нас.  Мы
всегда готовы,  как велят древние законы,  сражаться с каждым,  кто посягнет на
нас.  Никто,  кроме Кахарина,  не  может противостоять нашим мастерам меча.  Но
какими бы сильными ни были наши мастера меча,  они не в состоянии противостоять
такой армии.  Когда они соизволят обратить на нас внимание, мы не сможем с ними
справиться.
     - Я понимаю, Дю Шайю. Расскажи мне, что вы видели.
     - Я  не могу передать словами то,  что видела.  Не знаю,  как сказать так,
чтобы ты  понял,  насколько велика эта армия.  Сколько у  них лошадей.  Сколько
фургонов.  Сколько оружия.  Эта армия:  тянулась от горизонта к горизонту много
дней.  Им несть числа. Это все равно что считать травинки на этой равнине. Я не
знаю слов, какими можно выразить это количество.
     - Полагаю,  ты только что это сделала,  - пробормотал Ричард. - Значит, на
вас они не напали?
     - Нет,  Они не шли по нашим землям.  Мы боимся за наше будущее,  когда эти
люди  решат  поглотить нас.  Такие  не  оставят  нас  в  покое  надолго.  Такие
захватывают все,  и  им  всегда мало.  Наш  народ  погибнет весь.  Наших  детей
перебьют.  Женщин захватят.  У нас нет никакой надежды совладать с такой силой.
Ты  -  Кахарин,  ты должен знать о  таких вещах.  Так велит древний закон.  Как
мудрая женщина бака-тау-мана я стыжусь того, что вынуждена показывать тебе свой
страх и говорить, что наш народ боится, что мы все погибнем в зубах этой твари.
Мне бы хотелось сказать тебе,  что мы храбро смотрим в глаза смерти,  но это не
так. Мы смотрим с
     дрожью в сердце. Ты - Кахарин, тебе этого не понять. Ты не ведаешь страха.
     - Дю Шайю, - ошарашено возразил Ричард. - Мне частенько бывает страшно!
     - Тебе?  Никогда!  -  Она оторвала взгляд от подстилки.  -  Ты так сказал,
чтобы мне не было стыдно.  Ты бесстрашно сразился с  тридцатью мастерами меча и
победил. Только Кахарин способен на такое. Кахарин бесстрашен.
     - Я сразился с тридцатью,  - приподнял ей подбородок Ричард, - но вовсе не
бесстрашно.  Я  был  в  ужасе.  Точно  так  же,  как  сейчас,  я  боюсь шимов и
предстоящей  войны.  Признаваться  в  боязни  чего-то  -  вовсе  не  проявление
слабости, Дю Шайю.
     - Благодарю тебя, Кахарин, - улыбнулась она в ответ на его доброту.
     - Значит, Имперский Орден не пытался на вас напасть?
     - Пока что нам ничего не грозит.  Я  пришла предупредить тебя,  потому что
они идут в Новый мир. Они прошли мимо нас. Сначала они нападут на вас.
     Ричард кивнул. Орден шел на север, в Срединные Земли.
     Генерал Райбих с почти стотысячной армией двигался маршем на восток, чтобы
перекрыть  южные  подходы  к  Срединным  Землям.  Генерал  попросил  у  Ричарда
разрешения не возвращаться в Эйдиндрил.  Он планировал охранять южные проходы в
Срединные Земли, в особенности обходные пути в Д'Хару. Это план казался Ричарду
вполне стоящим.
     И  вот  теперь судьба распорядилась так,  чтобы д'харианская армия Райбиха
встала на пути Джегана.
     Силы  Райбиха,  возможно,  не  настолько велики,  чтобы  разбить Имперский
Орден,  но д'харианцы -  бесстрашные воины и  смогут удержать проходы на север.
Как только они выяснят, куда двигается Джеган, Райбиху можно будет прислать еще
войска.
     В  распоряжении Джегана  имелись  волшебники и  сестры  Света  и  Тьмы.  У
генерала Райбиха тоже были сестры Света. Сестра Верна - теперь аббатиса Верна -
дала  Ричарду слово,  что  сестры будут  сражаться с  Орденом и  применяемой им
магией. Магия теперь исчезает, но это касается и магии приспешников Джегана, за
исключением,  возможно,  сестер Тьмы и тех волшебников,  кто умеет пользоваться
Магией Ущерба.
     Генерал Райбих,  как  Ричард  и  другие  генералы в  Эйдиндриле и  Д'Харе,
рассчитывали на  то,  что  сестры  Света  используют  свои  возможности,  чтобы
отследить путь Джегана в  Новом мире.  Тогда,  с  помощью этих сведений,  можно
расположить д'харианскую армию на выгодных позициях для обороны.  И  вот теперь
магия исчезает, они станут слепыми, как кроты.
     К счастью, Дю Шайю и бака-тау-мана помешали Ордену захватить их врасплох.
     - Это неоценимая помощь,  Дю Шайю, - улыбнулся Ричард. - Вы принесли очень
важные сведения.  Теперь мы знаем, что делает Джеган. Значит, они не попытались
пройти по вашим землям? Просто прошли мимо?
     - Чтобы напасть на нас сейчас,  им нужно сворачивать в  сторону.  Из-за их
численности они  прошли очень близко,  но,  как  дикобраз под брюхом пса,  наши
мастера  меча  сделали это  соприкосновение весьма  болезненным.  Мы  захватили
кое-кого из вождей этих двуногих собак.  Они сказали нам, что пока что их армию
не  интересует наша крошечная земля и  народ,  и  они  охотно прошли мимо.  Они
охотятся  на  более  крупную  дичь.  Но  когда-нибудь  они  вернутся  и  сотрут
бака-тау-мана с лица земли.
     - Они рассказали о своих планах?
     - Все рассказывают,  если уметь спрашивать, - улыбнулась Дю Шайю. - Шимы -
не единственные, кто пользуется огнем. Мы...
     - Идея мне понятна, - поднял руку Ричард.
     Ричард потеребил губу, размышляя над важной информацией.
     - Логично.  Они некоторое время собирали силы в Древнем мире. Но стоять на
месте  вечно  они  не  могут.  Армию  надо  кормить.  Армии такого размера надо
передвигаться,  и ей требуется продовольствие.  В огромных количествах. А Новый
мир  для  них  с  этой  точки  зрения  весьма лакомый кусок,  помимо завоевания
территорий.  -  Он посмотрел на стоящую у  его левого плеча Кэлен.  -  И  куда,
по-твоему, они вероятнее всего отправятся за продовольствием?
     - Таких мест много,  -  пожала плечами Кэлен. - Они могут грабить повсюду,
куда заявятся,  мародерствуя по мере продвижения в глубь Срединных Земель. Если
они будут продвигаться,  лишь исходя из  соображений снабжения продовольствием,
то будут просто кормиться по ходу,  как летучая мышь жуками.  Или могут напасть
на какую-нибудь страну с  большими запасами.  Лифания,  например,  обеспечит их
большим количеством зерна.  У  Сандерии огромные стада овец,  что  даст  Ордену
мясо.  Если  они  захватят богатую  продовольствием страну,  то  обеспечат себя
надолго и  тогда  уже  следующую цель  будут  выбирать из  чисто стратегических
соображений.  Нам тогда придется трудновато.  На их месте я так бы и поступила.
Если они будут хорошо обеспечены продовольствием, нам будет сложно вычислять их
следующую цель, и, соответственно, мы не будем знать, куда направлять армию,
     - Мы  можем  воспользоваться армией Райбиха,  -  подумал вслух  Ричард.  -
Возможно,  ему удастся блокировать Орден или хотя бы замедлить его продвижение,
а мы тем временем эвакуируем людей и продовольствие до того, как
     Джеган доберется до них.
     - Непростая задачка -  переместить такие  запасы.  Если  Райбих  застигнет
врасплох войска Джегана,  -  сказала Кэлен, тоже размышляя вслух, - втянет их в
драку и задержит, мы сможем подвести достаточно войск с флангов...
     Дю Шайю покачала головой.
     - Когда нас изгнали с родной земли законодатели,  мы были вынуждены жить в
сырых местах. Когда на севере шли продолжительные дожди, начиналось наводнение.
Река выходила из берегов и  растекалась вширь.  И  ее поток сносил все на своем
пути.  Мы не могли ничего противопоставить этой стремнине. И никто не может. Ты
думаешь,  что у  тебя получится,  пока оно не приходит.  И  тогда ты либо ищешь
места повыше,  либо умираешь.  Эта армия -  как наводнение. Вы даже представить
себе не можете, какая она огромная.
     От этих слов и  тоски в глазах женщины у Ричарда мурашки поползли по телу.
Хотя она не могла точно назвать численности надвигающейся орды,  это и не имело
значения.  Он  и  так понял,  как будто она каким-то  образом внедрила картинку
прямо ему в мозг.
     - Дю Шайю,  спасибо тебе,  что доставила нам эти сведения.  Этим ты спасла
множество жизней.  Теперь по крайней мере нас не застигнут врасплох, как вполне
могло случиться. Спасибо тебе.
     - Генерал Райбих уже  движется на  восток,  так  что у  нас есть некоторое
преимущество, - сказала Кэлен. - Теперь мы должны его известить.
     - Мы можем сделать крюк по пути в  Эйдиндрил,  -  кивнул Ричард,  -  чтобы
встретиться с ним и решить,  что делать дальше. К тому же мы можем взять у него
лошадей.  Это сэкономит нам время.  Лишь бы  только он  не ушел слишком далеко.
Время сейчас решает все.
     После  битвы,  в  которой  д'харианцы  разбили  здоровенный экспедиционный
корпус  Джегана,  Райбих развернул армию  и  устремился на  восток.  Д'харианцы
возвращались на  охрану северных проходов из Древнего мира,  где Джеган собирал
свое  войско,  готовясь двинуться на  Срединные Земли  и,  вполне вероятно,  на
Д'Хару.
     - Если мы  сможем добраться до генерала и  предупредить его о  приближении
орды  Джегана,   то  тогда  сможем  отправить  от  него  гонцов  в   Д'Хару  за
подкреплением, - предложила Кара.
     - А также в Кельтон,  Яру и Греннидон,  помимо прочих, - добавила Кэлен. -
На нашей стороне уже много стран с армиями наготове.
     - Логично,  -  кивнул Ричард. - - Мы хотя бы выясним, где они потребуются.
Только бы побыстрее попасть в Эйдиндрил.
     - А ты уверен, что это теперь имеет какое-то значение? - спросила Кэлен. -
Это ведь шимы, а не Шнырк.
     - То, что попросил нас сделать Зедд, возможно, и не поможет, но мы ведь не
можем быть до конца в этом уверены,
     правда?  Может,  он не солгал о том,  что это нужно срочно сделать, просто
затуманил нам мозги Шнырком, чтобы мы не думали о шимах.
     - Мы  можем проиграть Джегану раньше,  чем до нас доберутся шимы.  А  труп
есть труп. - Кэлен огорченно вздохнула. - Не знаю я, какую игру затеял Зедд, но
правда помогла бы нам вернее определиться в дальнейших действиях.
     - Мы должны идти в Эйдиндрил, - отрезал Ричард. - Вот и все.
     В Эйдиндриле остался его меч.
     Ричард был Искателем Истины и связан узами с Мечом Истины. Без меча у него
было такое чувство, что ему чего-то не хватает где-то внутри.
     - Дю Шайю,  -  спросил Ричард,  - когда эта огромная армия шла мимо вас по
пути на север...
     - А я вовсе не говорила, что она шла на север.
     - Но... - заморгал Ричард. - Но она должна была двигаться именно туда! Они
идут в Срединные Земли либо на Д'Хару. А это в любом случае на север.
     Дю Шайю решительно покачала головой.
     - Нет.  Они  не  идут на  север.  Они шли мимо наших земель с  юга,  вдоль
берега, следуя ему, а теперь идут на запад.
     - На запад? - ошарашенно переспросил Ричард.
     - Дю Шайю, ты уверена? - Кэлен рухнула на колени подле Ричарда.
     - Да.  Мы  следовали за ними,  рассылали разведчиков во всех направлениях,
потому  что  мои  видения предупредили меня,  что  эти  люди  очень  опасны для
Кахарина.  Некоторые из их начальников, что мы захватили, знали имя Ричард Рал.
Вот поэтому-то я и пришла предупредить тебя. Эта армия знает твое имя. Ты нанес
им поражение и расстроил их планы. Они тебя ненавидят. Их люди нам это сказали.
     - Может ли твое видение обо мне в огне означать лишь огонь их ненависти?
     Дю Шайю некоторое время поразмышляла.
     - Ты разбираешься в видениях,  муж мой. Видение не всегда означает то, что
показывает.   Иногда  оно  говорит  лишь,   что  это  возможно  и   нужно  быть
внимательным,  а  иногда,  как ты говоришь,  видение лишь выражает идею,  а  не
событие.
     Кэлен схватила Дю Шайю за рукав.
     - Но  куда они идут?  Где-то они должны свернуть на север и  устремиться в
Срединные Земли.  На карту поставлены человеческие жизни!  Вы узнали,  куда они
идут? Мы должны знать, где они свернут на север!
     - Нет,  -  ответила Дю Шайю,  озадаченная их удивлением.  - Они собираются
идти вдоль берега большой воды.
     - Океана? - уточнила Кэлен.
     - Да, они так это называли. Они намерены идти вдоль большой воды на запад.
Захваченные нами люди не  знали,  как называется то место,  только лишь что они
идут  далеко  на  запад,   в  страну,  где,  как  вы  сказали,  большие  запасы
продовольствия.
     - Добрые духи!  -  прошептала Кэлен,  выпустив рукав Дю Шайю.  - Мы по уши
влипли!
     - Да  уж,  -  сжал  кулаки Ричард.  -  Райбих слишком далеко на  востоке и
движется не в том направлении!
     - Все гораздо хуже,  -  бросила Кэлен, устремив взгляд на юго-запад, будто
могла видеть, куда направляется Орден.
     - Ну конечно! - выдохнул Ричард. - Это страна, о которой говорил Зедд, та,
что возле долины Нариф.  Изолированное государство на северо-западе отсюда, где
растет много зерновых. Так?
     - Да,  -  подтвердила Кэлен,  не сводя глаз с горизонта.  -  Джеган идет к
основной кормушке Срединных Земель!
     - Тоскла,   -  припомнил  Ричард,  как  назвал  эту  страну  Зедд.  Кэлен,
повернувшись, сердито кивнула:
     - Похоже,  что  так.  Вот  уж  никогда не  думала,  что  Джеган  настолько
уклонится в  сторону.  Я  думала,  что он постарается как можно быстрее нанести
удар по  Срединным Землям,  проникнуть в  глубь Нового мира,  чтобы не дать нам
времени собрать войско.
     - Я тоже этого ожидал.  И Райбих был того же мнения. А теперь он несется к
воротам, в которые Джеган и не собирается ломиться.
     Ричард побарабанил пальцами по колену, оценивая сложившуюся ситуацию.
     - Что ж, по крайней мере это может дать нам дополнительное время, и теперь
мы знаем, куда Имперский Орден идет. В Тосклу.
     Кэлен покачала головой. Она тоже, судя по всему, взвесила ситуацию.
     - Зедд знает старое название этой страны.  А  оно поменялось.  Ее называли
Венгрен,  Вендиция и Турслан,  помимо прочих.  Тосклой ее уже довольно давно не
называют.
     - А!  -  Ричард не  особенно вслушивался в  ее слова,  мысленно прикидывая
список того, что им нужно обдумать. - И как же она теперь зовется?
     - Андерит.
     Ричард мгновенно поднял голову. Его вдруг будто окатило ледяной волной.
     - Андерит?  Почему?  Почему ее  назвали Андерит?  Кэлен нахмурилась,  видя
выражение его лица.
     - В честь одного из древних основателей. Его звали Андер. Ричард застыл.
     - Андер, - моргнул он. - Йозеф Андер?
     - А это ты откуда знаешь?
     - Волшебник,  которого называли Гора? Тот, которого, как написал Коло, они
направили разбираться с шимами?  -  Кэлен кивнула.  - Это его прозвище, так его
все называли. А настоящее его имя - Йозеф Андер.

                                    Глава 32

     Ричарду казалось,  что мысли у него в голове перемешались окончательно. Он
пытался найти выход из положения с шимами,  и в то же время перед его мысленным
взором  текла  бесконечная вереница льющейся из  Древнего мира  сюда  вражеских
солдат.
     - Ладно,  -  поднял он руку,  призывая всех к тишине.  -  Ладно, утихните.
Давайте-ка лучше попробуем разложить все по полочкам.
     - Весь мир может погибнуть из-за  шимов еще до  того,  как Джеган захватит
Срединные Земли,  - высказалась Кэлен. - В первую очередь мы должны разобраться
с  шимами -  ты сам меня в  этом убедил.  Не то чтобы миру для выживания так уж
необходима магия,  но нам-то она точно нужна,  чтобы противостоять Джегану.  Он
будет просто счастлив, если станем биться с ним только мечом. Мы должны ехать в
Эйдиндрил. Ты сам сказал, вдруг Зедд говорил правду о том, что нам надо сделать
в замке Волшебника?  С той бутылкой? Если мы не справимся с этим, то, возможно,
таким образом поможем шимам захватить мир живых.  И  если не начнем действовать
быстро, то запросто можем опоздать,
     - И  мне  нужно,  чтобы мой эйджил снова стал действовать,  -  нетерпеливо
встряла Кара,  -  иначе в случае необходимости я не смогу защищать вас обоих. Я
считаю, что нам надо двигаться в Эйдиндрил и остановить шимов.
     Ричард посмотрел на обеих женщин.
     - Отлично. Но как мы остановим шимов, если поручение Зедда - лишь дурацкая
задачка,  заданная нам,  чтобы  убрать  нас  с  дороги?  Что,  если  он  просто
беспокоился и хотел защитить нас, пока сам будет пытаться разобраться с шимами?
Наподобие того, как любящий отец при виде подозрительного незнакомца отправляет
детей в дом, чтобы они срочно подсчитали ему дрова возле очага.
     Ричард видел, как лица обеих помрачнели.
     - Я  хочу  сказать,  что  сведения о  том,  что  Йозеф  Андер,  которого в
древности отправили разбираться с шимами,  и основатель Андерита - одно и то же
лицо,  чрезвычайно важны.  Может,  это что-то  значит,  а  Зедд этого просто не
знает.  Я не говорю,  что нам следует ехать в Андерит.  Духам известно, как мне
хочется побыстрей попасть в Эйдиндрил. Просто я боюсь упустить что-то важное. -
Ричард сжал виски. - Я не знаю, что делать.
     - Значит,  надо ехать в Эйдиндрил,  - резюмировала Кэлен. - Там по крайней
мере мы знаем, что у нас есть шанс. Ричард продолжил рассуждать вслух:
     - Возможно, это лучший вариант. В конце концов, Гора, то есть Йозеф Андер,
мог остановить шимов где-то в другом месте - где-нибудь в противоположном конце
Срединных Земель,  - а уже потом, гораздо позже, после войны, к примеру, помочь
основать страну, которую нынче называют Андеритом.
     - Верно.  Значит,  мы должны добраться до Эйдиндрила как можно быстрее,  -
настаивала на своем варианте Кэлен. - И надеяться, что это остановит шимов.
     - Послушай!  - Ричард поднял палец, призывая ее к терпению. - Я в принципе
согласен,  но  как  мы  остановим шимов,  если  поручение Зедда -  полная чушь?
Очередная его хитрость?  В таком случае окажется,  что мы не предприняли ровным
счетом ничего ни  против шимов,  ни  против Джегана.  Такую возможность мы тоже
должны учитывать.
     - Лорд  Рал,  ехать  в  Эйдиндрил все  равно дело  стоящее,  -  продолжала
наседать Кара. - Не только потому, что там ваш меч и Зедд поручил нам там дело,
а  потому,  что там в вашем распоряжении будет дневник Коло.  И Берлина поможет
вам  с  переводом.  Должно быть,  она все это время продолжала с  ним работать.
Возможно,  она уже нашла еще что-нибудь о шимах.  Возможно,  у нее есть ответы,
которые вас поджидают.  А  если и  нет,  то все равно книжка будет у вас,  а вы
знаете, что искать.
     - Верно,  - согласился Ричард. - И другие книжки в замке есть. Коло пишет,
что с шимами оказалось гораздо легче справиться, чем все думали.
     - Да, но все они владели Магией Ущерба, - заметила Кэлен.
     Ричард тоже ею  обладал,  но  практически не  знал,  как ею  пользоваться.
По-настоящему он разбирался только в том, как действует его Меч Истины.
     - Может, в одной из книжек в замке Волшебника есть ответ, как справиться с
шимами,  -  добавила Кара.  - И не исключено, что это совсем не сложно. И Магия
Ущерба для этого не требуется.  -  Морд-Сит скрестила руки на груди, всем своим
видом выказывая неприязнь к магии. - Может, вам достаточно лишь воздеть палец и
велеть им убраться.
     - Да,  ты  ведь волшебник,  -  сказала Дю  Шайю,  не поняв,  что Кара,  по
обыкновению, глумится. - Ты можешь это сделать.
     - Ты мне льстишь, - хмыкнул Ричард на высказывание Дю Шайю.
     - И все равно так или иначе получается,  что единственный выход -  ехать в
Эйдиндрил, - подвела итог Кэлен.
     Ричард неуверенно покачал головой.  Как же  трудно принять верное решение.
Он колебался,  кидаясь то в одну сторону,  то в другую.  Ему страшно не хватало
информации,  чтобы склонить чашу  весов в  нужную сторону.  Порой ему  хотелось
кричать,  что он всего лишь лесной проводник и понятия не имеет,  что делать, и
чтобы пришел кто-нибудь и выдал подсказку.  Иногда он казался себе самозванцем,
выдающим себя за Магистра Рала, и жаждал бросить все и удрать в Вестландию.
     Сейчас он пребывал именно в таком настроении.
     Как же он жалел,  что Зедд ему солгал!  А  в результате он болтается,  как
льдинка в проруби,  и не знает,  к какому берегу плыть.  И все оттого,  что он,
Ричард,  не  воспользовался мудростью Зедда,  когда  имелась такая возможность.
Если бы только он потрудился тогда пошевелить мозгами и вспомнить о Дю Шайю!
     - Почему ты возражаешь против Эйдиндрила? - спросила Кэлен.
     - Сам не знаю, - хмыкнул Ричард. - Но теперь нам точно известно, куда идет
Джеган. И надо с этим что-то делать. Если он захватит Срединные Земли, нам всем
конец,  и уже тогда нам с шимами явно не совладать. - Он принялся вышагивать. -
Что, если шимы - не такая уж большая угроза, как мы думаем? Нет, с точки зрения
дальнейшей перспективы,  безусловно,  они опасны, но что, если им нужны годы на
то,  чтобы нанести действительно сильный ущерб? Непоправимый ущерб? Насколько я
понимаю, на это им потребуются века.
     - Да что с  тобой,  Ричард?  Они убивают людей сейчас!  -  Кэлен указала в
направлении  деревни  Племени  Тины.   -   Они  убили  Юни.   Убили  нескольких
бака-тау-мана.  Мы должны сделать все необходимое,  чтобы остановить их. Ты сам
меня в этом убедил.
     - Я согласна с Матерью-Исповедницей, лорд Рал, - заявила Кара. - Мы должны
ехать в Эйдиндрил. Дю Шайю поднялась на ноги.
     - Можно мне сказать, Кахарин? Ричард вернулся из мира мыслей.
     - Да, конечно!
     Она собралась было что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом. На ее
лице появилось озадаченное выражение.
     - Этот человек, что их ведет, Джеган, он волшебник?
     - - Ну да, в некотором роде. Он способен завладевать разумом людей и таким
образом управлять ими.  Он  называется сноходец.  Никакой другой  магией он  не
владеет.
     Дю Шайю некоторое время размышляла над его словами.
     - Никакая армия  не  может долго существовать без  поддержки жителей своей
страны.  Он управляет всеми жителями своей страны таким образом?  И  все на его
стороне?
     - Нет.  Он  не  способен воздействовать на  всех одновременно.  Он  должен
выбирать кого-то  одного,  кто  ему  нужен в  данный момент.  Ну,  примерно как
мастера меча  в  бою  сперва выбирают самые  важные цели.  Он  берет  тех,  кто
обладает магией,  и управляет ими,  чтобы пользоваться их волшебством для своих
целей.
     - Значит,  таким образом ведьмы вынуждены творить зло  по  его  указке?  И
своей магией держат его народ за глотку?
     - Нет,  -  произнесла  из-за  спины  Ричарда  Кэлен.  -  Люди  подчиняются
добровольно.
     На лице Дю Шайю было написано сомнение.
     - Вы считаете, что люди сами позволяют такому человеку быть их вождем?
     - Тираны могут править только с согласия своих граждан.
     - Значит, они тоже плохие люди, а не только он один?
     - Эти люди ничем не отличаются от прочих,  -  пояснила Кэлен. - Как собаки
вокруг  пиршественного  стола,  люди  собираются  вокруг  тирана  в  стремлении
подобрать  брошенные на  пол  объедки.  Конечно,  не  все  виляют  хвостом,  но
большинство - да, если тиран сперва вынуждает их истекать слюной от ненависти и
дает добро их  гнусным инстинктам,  позволяя им  чувствовать себя при этом так,
будто они делают то,  что надо. Многие предпочитают брать, а не зарабатывать. А
тираны охотно потакают таким желаниям.
     - Шакалы, - констатировала Дю Шайю.
     - Шакалы, - согласилась Кэлен.
     Встревоженная услышанным, Дю Шайю опустила глаза.
     - Значит,  все еще ужасней.  Я предпочла бы считать, что эти люди одержимы
магией сноходца или даже самим Владетелем,  чем знать,  что они следуют за этим
зверем по собственной воле.
     - Ты хотела что-то сказать,  -  напомнил Ричард.  - Ты сказала, что хочешь
что-то сообщить. Мне бы хотелось это услышать.
     Дю Шайю сложила руки на животе. Растерянность сменилась озабоченностью.
     - По пути сюда мы тайно следовали за этой армией,  чтобы узнать,  куда она
идет.  Мы захватили кое-кого из них,  чтобы знать точно.  Армия двигалась очень
медленно.  Каждую ночь их вождь приказывал разбить шатер для него и его женщин.
Шатры  большие,  в  них  свободно могло  разместиться несколько человек,  и  со
многими приспособлениями, чтобы ему было удобно. Для других важных лиц они тоже
разбивали палатки.  И каждую ночь пировали.  Их вождь,  Джеган,  ведет себя как
отправившийся в  увеселительную поездку великий и богатый король.  А в фургонах
едут женщины,  некоторые добровольно, некоторые - нет. И каждую ночь их пускают
по кругу.  Эту армию ведет не только жажда завоеваний,  но и похоть. Сперва они
удовлетворяют свои инстинкты,  а  потом двигаются в  поисках завоеваний.  У них
много экипировки.  Много запасных лошадей.  Полно мясных туш.  Длинные караваны
фургонов везут самую разнообразную пищу.  У  них есть фургоны со всем на свете,
начиная от  кузниц до  мукомолен.  Они везут столы и  стулья,  ковры,  посуду и
бокалы,   упакованные  в   деревянные  ящики.   И   каждую  ночь  они  все  это
распаковывают,  чтобы шатер Джегана выглядел как дворец,  окруженный домами его
приближенных.  Со  всем этим барахлом и  удобствами кажется,  что  путешествует
целый город.  Армия течет, как медленная река, - жестом показала Дю Шайю. - Это
занимает время, но ничто не может ее остановить. Она идет и идет. Их много, они
движутся медленно,  но они идут.  Я знала, что мне нужно предупредить Кахарина,
поэтому мы не стали дальше их преследовать и пошли быстро.  Бака-тау-мана умеют
передвигаться пешком так же быстро, как конные.
     Ричарду доводилось с ней ехать. Утверждение не совсем точное, но близкое к
истине. Как-то раз он посадил Дю Шайю на лошадь. Она сочла ее порождением зла.
     - Быстро  продвигаясь на  северо-запад  по  большой и  открытой земле,  мы
неожиданно наткнулись на большой город с высокими каменными стенами.
     - Должно быть,  Ренвольд,  -  заметила Кэлен.  -  Это единственный в степи
большой город,  который мог попасться вам по пути. И у него именно такие стены,
как ты описываешь.
     - Ренвольд,  -  кивнула Дю Шайю.  -  Мы не знали,  как он назывался.  - Ее
пристальный взгляд, взгляд королевы, сообщающей важные новости, перешел с Кэлен
на Ричарда.  - Их навестила армия этого человека, Джегана. - Дю Шайю уставилась
вдаль,  как будто видела все снова.  -  Никогда не думала,  что люди могут быть
такими жестокими Даже маженди,  как бы мы их ни ненавидели,  никогда не сделали
бы ничего подобного тому,  что сделали солдаты с тамошними жителями. - По щекам
Дю Шайю заструились слезы. - Они вырезали всех. Стариков, молодых, детей и даже
младенцев.  Но не сразу,  сначала они...  - Дю Шайю не выдержала и разрыдалась.
Кэлен ласково обняла ее, и Дю Шайю прижалась к ней, сделавшись вдруг похожей на
ребенка. Ребенка, которому довелось увидеть слишком многое.
     - Знаю, - тихонько проговорила Кэлен, тоже готовая расплакаться. - Знаю. Я
тоже  побывала в  большом городе  со  стенами,  по  которому прошлись преданные
Джегану люди И знаю, что ты видела. Я шла среди мертвецов в стенах Эбиниссии. И
видела,  какую резню учинил там Орден.  Видела также, что они сначала сделали с
живыми.
     Дю  Шайю,  мудро  и  бесстрашно руководившая своим  народом,  с  отвагой и
гордостью выдержавшая месяцы плена,  живя с  мыслью о  том,  что  ее  неизбежно
принесут в жертву, видевшая, как, следуя законам, которые она блюла, погибли ее
мужья,  женщина,  добровольно глядевшая в  лицо смерти,  когда помогала Ричарду
уничтожить Башни Погибели,  при воспоминании об  увиденном в  Ренвольде рыдала,
как ребенок, уткнувшись в грудь Кэлен.
     Мастера меча  отвернулись,  чтобы не  видеть свою  мудрую женщину в  таком
отчаянии.  Чандален с охотниками,  поджидавшие неподалеку конца дискуссии, тоже
глядели в сторону.
     Ричард  и  представить  не  мог,   что  что-то  может  заставить  Дю  Шайю
расплакаться при свидетелях.
     - Там  был  один  мужчина,  -  выговорила сквозь всхлипывания Дю  Шайю.  -
Единственный, которого мы нашли живым.
     - Как  ему  удалось  уцелеть?  -  Ричарду  последнее  показалось несколько
притянутым за уши. - Он не сказал?
     - Он сошел с ума. Он выл, взывая к добрым духам, оплакивал свою семью. Все
время кричал что-то о своей вине и глупости и молил добрых духов простить его и
вернуть ему  дорогих ему  людей.  В  руках  у  него  была  разлагающаяся голова
ребенка. И он разговаривал с ней, как с живой, молил о прощении.
     По лицу Кэлен пробежала тень. Медленно и явно неохотно она спросила:
     - У него были длинные седые велось? И красный плащ с золотой вышивкой?
     - Ты его знаешь? - подняла голову Дю Шайю.
     - Посол Селдон.  Он вовсе не пережил разгром города.  Он приехал позже.  В
момент нападения он  был в  Эйдиндриле.  -  Кэлен посмотрела на  Ричарда.  -  Я
предложила ему присоединиться к  нам.  Он отказался,  заявив,  что поддерживает
решение Совета Семи,  посчитавшего,  что их страна,  Мардония, станет уязвимой,
если присоединится к  одной из сторон.  Он отказался присоединиться к нам или к
Ордену, сказав, что, по их мнению, нейтралитет безопасней для их страны.
     - Что ты ему ответила? - поинтересовался Ричард.
     - Передала твои слова -  твое заявление, что сторонних наблюдателей в этой
войне  не  будет.  Я  сказала ему,  что  как  Мать-Исповедница я  провозгласила
беспощадную войну  Ордену.  Сообщила послу Селдону,  что  наше  с  тобой мнение
едино, и что его страна либо с нами, либо против нас, и что у Имперского Ордена
такой же взгляд на дело. Я пыталась объяснить ему, что с ними произойдет. Но он
не слушал. Я умоляла его подумать ради благополучия его семьи. А он заявил, что
они в полной безопасности за стенами Ренвольда.
     - Да, такого урока я не пожелал бы никому, - прошептал Ричард.
     Дю Шайю снова расплакалась.
     - Я  молилась,  чтобы та  голова не была головой его собственного ребенка.
Она мне до сих пор снится! Ричард ласково коснулся ее руки.
     - Мы все понимаем,  Дю Шайю!  Террор, проводимый Орденом, рассчитан именно
на то,  чтобы деморализовать будущие жертвы, застращать их настолько, чтобы они
сдались. Поэтому-то мы и боремся с этими людьми.
     Дю Шайю, вытирая слезы ладошкой, глянула на него.
     - Тогда я  прошу тебя  пойти туда,  куда  идет Орден.  Или  хотя бы  пошли
кого-нибудь предупредить их.  Чтобы люди могли убежать, прежде чем их захватят,
замучают и  перережут,  как тех,  которых мы видели в Ренвольде.  Этих андерцев
надо предупредить. Они должны бежать.
     Она снова заплакала,  горько всхлипывая.  Ричард смотрел, как она уходит в
высокую траву, чтобы поплакать наедине.
     Он почувствовал на плече ладонь Кэлен и обернулся.
     - Эта  страна,  Андерит,  еще  не  сдалась нам.  Их  представители были  в
Эйдиндриле и слышали наше предложение, да? Им известна наша позиция?
     - Да. Их представителей предупредили, как и всех прочих, - ответила Кэлен.
- Их известили о  грозящей беде и  о том,  что мы намерены сражаться.  Андериту
известно,  что  альянсу Срединных Земель пришел конец и  что  мы  ждем  от  них
капитуляции перед Д'Харианской империей.
     - Д'Харианской империей. - Эти слова казались такими холодными и горькими.
Вот  он,  лесной  проводник,  чувствующий себя  самозванцем на  троне,  который
отвечает за  целую империю.  -  Не  так давно Д'Хара наводила на  меня ужас.  Я
боялся, что она захватит всю землю. А теперь в ней наша единственная надежда.
     Кэлен улыбнулась иронии ситуации.
     - От  прежней Д'Хары  осталось лишь  название,  Ричард.  Большинство людей
знают,  что ты сражаешься за их свободу,  а  не для того,  чтобы их поработить.
Теперь тирания облачилась в железный плащ Имперского Ордена.  Андериту известны
условия -  те  же,  что мы выставили всем прочим странам.  Если они добровольно
присоединятся к  нам,  то  станут одним народом с  нами,  живущим по  честным и
справедливым законам и пользующимся равными правами.  Они знают, что исключений
не будет ни для кого.  Известны им и  санкции и последствия,  если они к нам не
присоединятся.
     - Ренвольду говорили то  же  самое,  -  напомнил ей  Ричард -  Они  нам не
поверили.
     - Не  все хотят видеть правду.  Мы  не можем на это рассчитывать и  должны
сосредоточиться на тех, кто разделяет наши убеждения и готов биться за свободу.
Ты не можешь жертвовать хорошими людьми,  Ричард,  и  рисковать всем делом ради
тех,  кто не желает видеть истину.  Это было бы предательством в  отношении тех
храбрецов, что присоединились к нам и за которых ты несешь ответственность.
     - Ты  права.  -  Ричард тихо вздохнул.  Он  думал так же,  но было приятно
услышать это от нее. - У Андерита большая армия?
     - Ну...  да,  - кивнула Кэлен. - Но настоящую защиту Андериту обеспечивает
вовсе не армия, а оружие, называемое Домини Диртх.
     Хотя название походило на  древнед'харианское,  Ричард не сразу сообразил,
что оно означает, поскольку мысли были заняты многим другим.
     - Им можно воспользоваться,  чтобы остановить Орден?  Кэлен,  задумавшись,
принялась обрывать кончики травинок.
     - Это  древнее волшебное оружие.  Имея Домини Диртх,  Андерит теоретически
всегда был защищен от внешней агрессии.  Они входят в  состав Срединных Земель,
потому что нуждаются в  нас как в торговых партнерах.  Им нужен рынок сбыта для
того огромного количества зерна и  мяса,  что они производят.  Но,  имея Домини
Диртх,  они практически автономны,  почти независимы от Срединных Земель.  Наши
отношения всегда были сложными.  Как и предыдущая Мать-Исповедница,  я вынудила
их признать мою власть и,  следовательно, власть правящего Совета, если Андерит
и дальше желал с нами торговать. Однако андерцы - гордый народ и всегда считают
себя особенными, лучше других.
     - Но это они так думают,  а не я. И не Джеган. Так что там с этим оружием?
По-твоему, оно может остановить Имперский Орден?
     - Ну,  вообще-то им не пользовались уже много веков.  -  Кэлен, размышляя,
водила по подбородку пучочком травы. - Но не могу представить, почему бы и нет?
Его  эффективность отбивает всякое желание нападать у  кого угодно.  Во  всяком
случае,   в  обычное  время.   Со  времени  последнего  крупного  конфликта  им
пользовались лишь при относительно мелких набегах.
     - А как оно действует? - заинтересовалась Кара.
     - Домини Диртх -  оборонительный рубеж неподалеку от границ со степью.  Он
представляет собой линию огромных,  расположенных на  расстоянии друг от друга,
но  в  пределах видимости колоколов.  Они  стоят  на  страже  по  всей  границе
Андерита.
     - Колокола, - повторил Ричард. - И как эти колокола их защищают? Ты хочешь
сказать, что их используют как набат для вызова войск?
     Кэлен покачала травинкой,  как учитель указкой.  Зедд обычно так же  качал
пальцем,  да еще с озорной улыбочкой,  чтобы Ричард не обижался на то,  что его
поправляют.  Кэлен,  однако,  не поправляла, а обучала, потому что во всем, что
касалось Срединных Земель, Ричард оставался учеником.
     И тут, едва слово "обучала" пришло ему на ум, как его осенило.
     - Это не  те  колокола,  -  сказала Кэлен.  -  Они даже не очень-то на них
похожи, разве что по форме. Они вырезаны в камне и с годами стали пещеристыми и
корявыми.  Они больше похожи на древние монументы.  Жуткие монументы.  Растущие
словно из земли посреди степи,  выстроившись в  линии до самого горизонта,  они
очень похожи на позвоночник какого-то огромного мертвого и  бесконечно длинного
чудовища.
     Ричард озадаченно потер подбородок.
     - И какого же они размера?
     - Они  возвышаются над  травой  и  колосьями,  стоя  на  толстых  каменных
постаментах шириной в  восемь  или  десять  футов.  Постаменты примерно в  рост
человека.  В них прорублены ступеньки вверх.  Сами же колокола высотой... ну, я
не знаю... восемь-девять футов вместе с рамой. С тыльной части каждого колокола
в  том же  камне вырезана круглая стенка,  как...  как щит.  Или как отражатель
настенной  керосиновой  лампы.  Андеритская  армия  постоянно  охраняет  каждый
колокол.  При приближении врага солдат по приказу становится за щит, а потом по
Домини Диртх -  этим  колоколам -  бьют длинной деревянной палкой.  Они  издают
очень низкий звон.  Во  всяком случае,  те,  кто стоит за щитом,  слышат низкий
звон.  Никто  из  нападавших не  выжил,  чтобы поведать миру,  какой звук  идет
наружу, в зону смерти.
     Недоумение Ричарда тут же сменилось изумлением.
     - Что колокола делают с нападающими? Что делает этот звук?
     Кэлен покатала травинки в пальцах, сминая их.
     - Срывает мясо с костей.
     Ричард даже представить себе не мог такого ужаса.
     - Как по-твоему, это легенда, или ты точно знаешь, что так оно и есть?
     - Я как-то видела результат.  Какое-то примитивное степное племя собралось
сделать  набег,  чтобы  отомстить  за  свою  женщину,  изнасилованную андерским
солдатом.  -  Она  сокрушенно покачала головой.  -  Это  было  мерзкое зрелище,
Ричард.  Куча кровавых костей посреди...  посреди фарша. Видались клочья волос,
обрывки одежды.  Я видела ногти и кончики пальцев, но остального мне распознать
не удалось.  Не будь этих клочков и  костей,  сроду не догадаться,  что это был
человек.
     - Тогда сомнения нет - эти колокола используют магию, - заявил Ричард. - И
на каком расстоянии они убивают? И как быстро?
     - Насколько я  понимаю,  Домини  Диртх  убивает  все,  что  перед  ним  на
расстоянии видимости.  Как только они зазвонили, агрессор успевает сделать шаг,
от  силы два,  а  потом кожа начинает трескаться,  мышцы и  плоть отрываются от
костей,  все внутренние органы -  сердце,  легкие, вообще все - вываливаются из
грудной клетки,  кишки выпадают из  живота.  Защиты от  этого нет.  Как  только
Домини Диртх зазвонил, все перед ним обречено на гибель.
     - А может захватчик тайно проскочить ночью? - уточнил Ричард.
     Кэлен покачала головой:
     - Там  равнина,  так  что защитники видят на  многие мили.  А  ночью горят
факелы.  К  тому  же  перед  ними  еще  широкая полоса вскопанной земли,  чтобы
нападающий не  мог  укрыться в  траве или среди колосьев.  До  тех пор,  пока у
Домини Диртх дежурят солдаты, миновать его невозможно. Во всяком случае, прошли
уже тысячелетия с тех пор, как это удалось.
     - Количество нападающих имеет значение?
     - Насколько мне  известно,  Домини Диртх может уничтожить любое количество
народа, движущееся на Андерит, пока охраняющие его солдаты бьют в него.
     - Армию, к примеру... - прошептал себе под нос Ричард.
     - Ричард,  я  знаю,  о  чем  ты  думаешь,  но,  раз появились шимы,  магия
исчезает.  Было бы глупым и неоправданным риском рассчитывать на то, что Домини
Диртх остановит орды Джегана.
     Ричард посмотрел на  укрывшуюся в  траве  Дю  Шайю,  которая все  плакала,
спрятав лицо в ладони.
     - Но ты сказал,  что у Андерита имеется и большая армия. Кэлен нетерпеливо
вздохнула:
     - Ричард, ты обещал Зедду, что мы поедем в Эйдиндрил.
     - Обещал. Но не сказал когда.
     - Это подразумевалось само собой. Он повернулся к ней лицом.
     - Не будет нарушением обещания, если сперва мы завернем кое-куда еще.
     - Ричард...
     - Кэлен,  вполне возможно,  что,  раз магия исчезает,  Джеган видит в этом
свой шанс захватить Андерит и все имеющиеся там продовольственные запасы.
     - Это будет довольно паршиво для нас,  но у Срединных Земель есть и другие
источники продовольствия.
     - А что,  если продовольствие - не единственная причина, по которой Джеган
идет на Андерит? - выгнул бровь Ричард. - У него есть" обладающие даром люди. И
они быстро узнают,  как Зедд с Энн,  что магия исчезает. А если они догадаются,
что виной тому шимы?  Что, если Джеган увидит в этом шанс захватить непобедимую
в прошлом страну, а потом, когда все придет в норму, если шимов изгонят обратно
в Подземный мир?..
     - У  него нет  никаких возможностей узнать,  что это шимы,  а  даже если и
узнает, то откуда ему знать, как с ними справиться?
     - В  его распоряжении волшебники и  колдуньи из Дворца Пророков.  Эти люди
изучали хранившиеся там книги.  На протяжении столетий изучали. Я и представить
не могу, как много они знают. А ты?
     Судя по тревоге в глазах Кэлен, такая мысль не приходила ей в голову.
     - Ты думаешь, они могут знать, как изгнать шимов?
     - Понятия не  имею.  Но если знают или придут в  Андерит,  а  потом найдут
способ с ними справиться,  то сама подумай,  чем это грозит. Армия Джегана всем
скопом окажется в  Срединных Землях,  под прикрытием Домини Диртх,  и  тогда мы
никакими силами их не задавим.  А они смогут когда захотят,  в любой угодный им
момент,  нападать на Срединные Земли.  Андерит -  страна большая. А если Домини
Диртх будет в  руках Джегана,  мы даже не сможем вести там разведку и  не будем
знать,  в каком месте он в данный момент сосредоточил свои войска.  Не можем же
мы  охранять всю границу,  так что у  него-то будут все возможности шпионить за
нами.  И  он сможет спокойно прорываться там,  где меньше всего наших войск,  и
атаковать Срединные Земли.  А  если потребуется,  то нанести удар и потом снова
скрыться за Домини Диртх.  Если он не поленится заняться немножко планированием
боевых действий и  запасется чуть-чуть  терпением,  он  может  подождать,  пока
образуется где-нибудь  брешь,  а  наши  войска  окажутся слишком далеко,  чтобы
вовремя отреагировать,  и  тогда вся  его  орда прорвется сквозь бреши в  натек
линии обороны и  обрушится на Срединные Земли.  А прорвавшись за линии обороны,
они  смогут делать что  захотят,  а  нам  останется лишь безуспешно гоняться за
ними.  Как только он  окажется за  каменной завесой Домини Диртх,  время станет
играть на него.  Он сможет ждать неделю,  месяц,  год,  десять лет,  пока мы не
устанем и  не ослабеем от постоянной напряженности.  И тогда внезапно обрушится
на нас.
     - Добрые духи! - прошептала Кэлен и пронзительно глянула на Ричарда. - Все
это лишь предположения. А если у них нет никакого способа изгнать шимов?
     - Да не знаю я,  Кэлен!  Я просто рассуждаю на тему "что, если". Мы должны
решить, что нам делать. И если примем неверное решение, можем потерять все.
     - Вот тут ты прав,  -  вздохнула Кэлен. Ричард повернулся и увидел, что Дю
Шайю стоит на коленях, склонив голову и сложив руки, как в молитве.
     - В Андерите есть книги, библиотеки?
     - Ну конечно. У них огромная Библиотека Культуры, как они ее называют.
     - Если существует ответ,  то почему он должен быть именно в Эйдиндриле?  -
поднял бровь Ричард.  -  В дневнике Коло? Что, если ответ, ежели таковой вообще
существует, хранится в их библиотеке?
     - Если вообще в какой-нибудь книге есть этот самый ответ.  -  Кэлен устало
отбросила длинный локон,  свисающий ей на грудь.  - Ричард, я согласна, что все
это очень тревожно,  но  на  нас лежит ответственность за других,  и  мы должны
действовать соответственно.  На карту поставлены жизни целых народов.  Если для
того,  чтобы спасти остальных, придется пожертвовать одной страной, я с великой
неохотой и  скорбью предоставлю эту страну ее судьбе,  чтобы выполнить мой долг
перед большинством.  Зедд велел нам ехать в Эйдиндрил, чтобы разрешить, задачу.
Может,  он  сформулировал эту задачу иначе,  но  суть-то  от этого не меняется.
Если,  выполнив его поручение,  мм остановим шимов,  мы должны это сделать. Наш
долг - действовать наилучшим образом во благо другим.
     - Знаю.   -  Гнет  ответственности  может  быть  весьма  утомительным.  Им
необходимо быть и там,  и там. - Просто во всей этой истории меня что-то весьма
беспокоит,  а я никак не пойму,  что именно. Более того, я сильно опасаюсь, что
неверный выбор может обойтись нам слишком дорого. Она взяла его за руку.
     - Я знаю. Ричард.
     Ричард высвободил руку и отвернулся.
     - Мне действительно нужно заглянуть в эту книжку, "Близнец Горы".
     - Но разве Энн не сказала, что спросила Верну с помощью дорожного журнала,
а та ответила, что книга уничтожена?
     - Да,  верно,  значит,  невозможно... - Ричард резко обернулся. - Дорожный
журнал!  -  Его осенило.  -  Кален,  путевые журналы -  средство связи, которым
пользуются сестры, когда отправляются в дальние поездки.
     - Да, мне это известно.
     - Дорожные  журналы  сделали  для  них  волшебники древности,  во  времена
великой войны.
     - И что? - озадаченно нахмурилась Кален, Ричард заставил себя моргнуть.
     - Эти журналы парные.  И  ты можешь переписываться только с  парным твоему
собственному.
     - Ричард, я не понимаю...
     - Что,  если  волшебники пользовались такими же?  Из  замка  Волшебника их
вечно отправляли повсюду со  всякими поручениями и  заданиями:  И  так в  замке
узнавали,  что где творится? И таким образом координировали действия? Что, если
они  пользовались ими так же,  как и  сестры Света?  Ведь волшебники тех времен
наложили заклятие на Дворец Пророков и создали для сестер дорожные журналы.
     - Я по-прежнему не очень понимаю... - все еще хмурилась Кэлен.
     Ричард схватил ее за плечи.
     - А  что,  если уничтоженная книга,  "Близнец Горы",  это путевой дневник?
Парный путевому дневнику Йозефа Лидера?

                                    Глава 33

     Кэлен потеряла дар речи.  Ричард сжал ей плечи. - Что, если второй, парный
дневнику Андера, все еще существует?
     Она облизала губы.
     - Вполне вероятно, что в Андерите они хранят что-то такое.
     - Наверняка.  Они  преклоняются перед  ним.  В  конце концов,  они  страну
назвали его именем.  И вполне логично, что, если такая книга существует, они ее
хранят.
     - Возможно. Но не обязательно.
     - То есть?
     - Иногда человека не  ценят его современники.  Не  признают его значения и
лишь много времени спустя воздают ему должное, да и то зачастую лишь используют
как средство достижения власти.  И в последнем случае свидетельства об истинных
убеждениях  этого  человека  только  мешают,   и  от  них  стараются  побыстрее
отделаться.  Даже если в  Андерите не  тот  случай и  они  уважают образ мыслей
Андера,  все равно страна стала так называться относительно недавно, когда Зедд
покинул  Срединные Земли.  Иногда  люди  становятся объектом  поклонения просто
потому,  что от их философских взглядов мало что осталось и спорить не с чем, и
тогда этот человек обретает ценность как символ чего-то.  Скорее всего от вещей
Йозефа Андера не осталось ничегошеньки.
     Несколько огорошенный логикой ее слов Ричард задумчиво потирал подбородок.
     - - И еще одна неизвестность,  -  наконец заговорил он.  - Дело в том, что
записи в  дорожном журнале можно  стирать,  чтобы  освободить место  для  новых
сообщений. Даже если то, о чем я думаю, правда и он написал в замок о найденном
решении и  книга до сих пор существует и  в данный момент находится в Андерите,
для нас от нее может не оказаться никакого проку.  Потому что этот кусок он мог
запросто стереть,  чтобы написать что-то другое. Но, - добавил он тут же, - это
единственное, на что нам приходится рассчитывать.
     - Не единственное,  -  возразила Кэлен.  -  Есть еще один вариант,  и куда
более надежный, - это то, что мы должны сделать в замке Волшебника.
     Ричарда неудержимо тянуло  к  наследию Йозефа Андера.  Будь  у  него  хоть
малейшее доказательство,  что  эта  тяга  -  не  плод его  воображения,  он  не
раздумывал бы ни секунды.
     - Кэлен, я знаю...
     И осекся.  Волосы у него на затылке встали дыбом, казалось, в шею воткнули
мелкие ледяные булавки.  Ленивый ветерок тихонько развевал его золотой плащ. По
рукам побежали мурашки.
     Ричард чувствовал, как зло призрачными пальцами касается позвоночника.
     - В чем дело? - озабоченно спросила Кэлен. Не ответив, он резко повернулся
и пристально оглядел равнину. Никого и ничего. Вокруг волнами колыхались травы,
освещенные золотыми лучами солнца.  Вдалеке среди  туч  сверкали зарницы.  Хотя
грома слышно не было, небольшое сотрясение почвы все же ощущалось.
     - Где Дю Шайю?
     Стоявшая чуть в стороне Кара, не сводя глаз с бака-тау-мана, указала:
     - Я видела ее вон там пару минут назад.
     Ричард поглядел и ничего не увидел.
     - И что она делала?
     - Плакала. Может, она присела отдохнуть или помолиться.
     Это Ричард тоже видел.
     Он  громко  позвал  Дю  Шайю.  Тишину равнины нарушала лишь  далекая песня
жаворонка.  Сложив ладони рупором,  Ричард позвал снова.  Когда и во второй раз
ответа не последовало, мастера меча вскочили и кинулись на поиски.
     Ричард ринулся туда,  куда указала Кара и где он сам в последний раз видел
Дю Шайю.  Кара с Кэлен наступали ему на пятки, когда он несся по высокой траве,
хлюпая по лужам.  Мастера меча и охотники звали Дю Шайю,  Ответа не было, поиск
стал отчаянным.
     Колышущаяся трава будто издевалась над ними,  волнуясь то  здесь,  то там,
привлекая взор и  намекая на присутствие,  но так и  не выдавая,  где прячет Дю
Шайю.
     Краем глаза Ричард уловил какую-то темную форму,  отличавшуюся по цвету от
молодой зелени травы.  Он  резко свернул вправо и  помчался по  мокрой травяной
подушке, плавающей в море грязи и проваливавшейся под его ногами.
     Почва стала чуть тверже.  Он снова углядел неуместное темное пятно и  чуть
изменил направление, шлепая по стоячей воде.
     И  внезапно наткнулся на нее.  Дю Шайю лежала в  траве и,  похоже,  спала.
Платье задралось до колен, обнажив белые голени.
     Она  лежала лицом вниз  в  луже  несколько дюймов глубиной.  Ричард нырнул
вперед,  чтобы Не  упасть на нее.  Схватив ее за плечи,  он,  рванул ее вверх и
перекатил  на  спину.  Мокрое  платье  облепило  объемистый живот,  подчеркивая
беременность.
     Пряди  мокрых волос  прикрывали бескровное лицо.  Дю  Шайю  смотрела вверх
темными мертвыми глазами.
     У нее было такое же странное жаждущее выражение,  как у Юни,  когда Ричард
нашел его утонувшим в крохотном ручейке.
     Ричард потряс холодное безвольное тело.
     - Нет!  Дю Шайю!  Нет!  Я видел тебя живой лишь минуту назад! Ты не можешь
умереть! Дю Шайю!
     Ее рот раскрылся, руки неловко болтались, она не подавала признаков жизни.
Да и какие признаки могли быть? Она умерла.
     Когда  Кален  сочувственно  положила  руку  ему  на  плечо,  он  с  воплем
бессильной ярости упал на спину.
     - Она только что была жива, - сказала Кара. - Я видела ее живой и здоровой
буквально несколько секунд назад!
     Ричард зарылся лицом в ладони.
     - Знаю.  Добрые духи1 Я знаю. Как же я сразу не сообразил, что происходит!
Кара оторвала ему руки от лица.
     - Лорд Рал,  ее  душа все еще может быть в  теле.  Стоявшие вокруг мастера
меча и охотники Племени Тины дрожали мелкой дрожью. Ричард покачал головой.
     - Мне очень жаль,  Кара, но она умерла. Мысленно он видел ее живой, ясно и
четко вспоминая все с ней связанное.
     - Лорд Рал...
     - Она не дышит,  Кара.  -  Ричард потянулся закрыть Дю Шайю глаза.  -  Она
мертва.
     Кара жестко ударила его по запястью.
     - Разве Денна тебя ничему не научила?  Морд-Сит должна была обучить своего
воспитанника делиться дыханием жизни!
     Ричард,  поморщившись,  отвернулся  от  пронзительных голубых  глаз  Кары.
Препротивный  ритуал  она   напомнила,   надо  сказать.   Ужасные  воспоминания
всколыхнулись в его мозгу, по кошмару соизмеримые со смертью Дю Шайю.
     Морд-Сит разделяла со своим воспитанником дыхание,  когда тот пребывал уже
в  объятиях смерти.  Это была священная обязанность Морд-Сит -  разделить с ним
его боль,  его последний вздох,  когда он  уже ускользал в  смерть,  как бы для
того,  чтобы увидеть то запретное, что лежит по ту сторону бытия. Таким образом
они разделяли, когда приходило время убить воспитанника, с ним его смерть, деля
с ним его последнее дыхание.
     Прежде чем Ричард, чтобы бежать, убил свою госпожу, она тоже попросила его
разделить с ней ее последнее дыхание.
     Ричард почтил ее последнюю просьбу и  вобрал в себя последний вздох Денны,
когда она умирала.
     - Кара, я не понимаю, какое это имеет отношение к...
     - Отдай ей его обратно!
     - Что?! - только и смог уставиться на нее Ричард. Кара, рыкнув, решительно
отодвинула его в сторону.  Опустившись на колени,  она прижалась ртом ко рту Дю
Шайю.  Ричард пришел в ужас. А он-то считал, что сумел привить Морд-Сит большее
уважение к жизни!
     Зрелище снова  вызвало у  него  мрачные воспоминания.  Увидев опять воочию
знакомую сцену,  этакое извращенное интимное действие,  он  как  бы  очутился в
Народном Дворце пленником Денны.  Ричард буквально окаменел,  увидев,  как Кара
вдруг припомнила столь мерзкую вещь из своего прошлого.  И разозлился,  что она
так и не преодолела плоды своего жестокого воспитания и образа жизни.
     Зажав  Дю  Шайю  нос.  Кара  продолжала вдувать воздух  в  легкие.  Ричард
потянулся к  широким плечам Кары,  чтобы отшвырнуть ее  от Дю Шайю.  Его просто
бесил вид Морд-Сит, совершающей подобное с мертвым телом.
     И так и замер с протянутыми руками, не коснувшись Кары. Что-то в поведении
Кары,  в  ее  настойчивости подсказало,  что все не так,  как кажется на первый
взгляд. Подложив одну руку Дю Шайю под шею, а другой зажав ей нос. Кара еще раз
вдохнула ей воздух в рот.  Грудь Дю Шайю поднялась и медленно опустилась,  пока
Кара сама набирала воздух.
     Один из мастеров меча,  багровый от ярости,  потянулся к  Каре,  поскольку
Ричард   явно   передумал.   Ричард   перехватил  его   руку.   Встретившись  с
вопросительным взглядом Джиаана, он покачал головой. Джиаан нехотя отошел.
     - Ричард -  шепнула Кэлен,  -  что она, во имя духов, творит? Зачем делает
такую нелепую вещь? Это какой-то д'харианский ритуал для мертвых?
     Кара набрала побольше воздуха и резко вдула его Дю Шайю.
     - Не знаю, - шепнул в ответ Ричард. - Но это не то, о чем я подумал.
     Кэлен изумилась еще больше.
     - А что ты мог подумать?
     Не  желая говорить об этом,  Ричард лишь поглядел в  ее зеленые глаза.  Он
услышал, как Кара снова вдувает воздух в безжизненное тело Дю Шайю.
     И отвернулся,  не способный смотреть дальше.  Он не мог понять, зачем Кара
все это делает,  какой в этом прок,  но и сидеть здесь он дальше не мог.  Пусть
другие смотрят.
     Он  пытался  убедить себя,  что  это,  возможно,  как  предположила Кэлен,
какой-то д'харианский ритуал для отбывающей души. Он вскочил, но Кэлен схватила
его за руку.
     Раздался натужный кашель.
     Ричард крутанулся на  каблуках и  увидел,  как Кара разворачивает Дю  Шайю
набок,  слегка поддерживая.  Дю Шайю, давясь, ловила воздух ртом. Кара хлопнула
ее по спине, как новорожденного, но значительно сильней.
     Дю Шайю закашлялась и  тяжело задышала.  А потом ее начало рвать.  Ричард,
рухнув  на  колени,  подхватил  тяжелую  массу  ее  волос  и  держал,  пока  ее
выворачивало.
     - Кара, что ты сделала? - Ричард глазам не верил, видя вернувшуюся к жизни
умершую женщину. - Как тебе это удалось?
     Кара постучала Дю Шайю по спине, вынуждая выкашлять оставшуюся воду.
     - Разве Денна не учила тебя делиться дыханием жизни?  В голосе ее сквозило
раздражение.
     - Да, но... но это не было...
     Дю Шайю,  вцепившись в руку Ричарда, выплюнула еще воду. Ричард поглаживал
ее по спине и волосам, давая ей понять, что все они тут, с ней. Легкое ответное
пожатие сказало ему, что она знает.
     - Кара,  -  спросила Кэлен,  - что ты сделала? Как ты вырвала ее у смерти?
Это какое-то волшебство?
     - Волшебство!  -  фыркнула Кара.  - Никакое это не волшебство! И близко не
лежало. Просто ее душа еще не покинула тело, только и всего. Иногда, когда душа
еще не отлетела, еще не поздно. Но это нужно делать немедленно. И в этом случае
иногда удается вернуть им дыхание жизни.
     Мужчины,  отчаянно жестикулируя,  восторженно что-то  верещали друг другу.
Они только что стали свидетелями чуда,  которое наверняка войдет в легенды.  Их
мудрая женщина ушла в мир мертвых - и вернулась!
     Ричард в полном недоумении уставился на Кару.
     - Ты можешь? Ты умеешь возвращать мертвым дыхание жизни?
     Кэлен,  что-то  ласково шепча,  убирала с  лица  Дю  Шайю пряди волос.  Ей
пришлось остановиться,  когда Дю Шайю закашлялась и ее снова вырвало.  Какой бы
больной и бледной Дю Шайю ни выглядела, дышала она явно уже лучше.
     Кэлен взяла покрывало,  протянутое одним из  мужчин,  и  завернула в  него
дрожащую Дю Шайю. Кара наклонилась ближе к Ричарду, чтобы никто не слышал.
     - А как,  по-твоему, Денне удавалось так долго сохранять тебе жизнь, когда
она мучила тебя?  Она умела это делать лучше всех.  Я  Морд-Сит и  знаю,  что с
тобой делали,  и  я  знала Денну.  Ей  обязательно время от времени приходилось
проделывать это с тобой,  чтобы ты не умер, пока она не закончила. Но тогда это
была кровь, а не вода.
     Это Ричард тоже помнил -  как кашлял кровью так,  будто тонул в ней. Денна
была любимицей Даркена Рала,  потому что была лучшей.  Говорили,  что она умеет
держать своих пленников на пороге смерти дольше,  чем любая другая Морд-Сит.  И
то,  что сейчас проделала с  Дю  Шайю Кара,  было частью того,  как Денна этого
добивалась.
     - Но я никогда не думал...
     - Никогда не думал что? - нахмурилась Кара. Ричард помотал головой:
     - Никогда не думал,  что такое возможно. Не тогда, когда человек уже умер.
- После того,  как  Кара совершила столь благородный поступок,  у  него язык не
поворачивался сказать ей, что он сперва думал, будто она удовлетворяет какие-то
свои вынесенные из прошлого мерзкие запросы. - Ты сотворила чудо. Кара. Я тобой
горжусь!
     - Лорд Рал,  -  сурово глянула на него Кара, - прекратите говорить со мной
так,  будто я  какой-то великий дух,  явившийся в этот мир.  Я Морд-Сит.  Любая
Морд-Сит это умеет. Мы все умеем.
     Схватив его за воротник рубашки, она подтащила его ближе.
     - И вы тоже умеете. Денна научила. Знаю, что научила. Вы могли сделать это
с той же легкостью, что и я.
     - Я не знаю, Кара. Я только брал дыхание жизни, но никогда не отдавал.
     Она выпустила его воротник.
     - Это то же самое,  только в другом направлении.  Дю Шайю заползла Ричарду
на  колени.  Он  ласково погладил ее  по  голове.  Она  цеплялась за  его пояс,
рубашку, обхватила грудь, вцепившись что было сил, а он попытался ее успокоить.
     - Муж мой, - сумела выдавить она, - ты спас меня... от поцелуя смерти.
     Кэлен держала Дю Шайю за руку.  Ричард взял другую и положил на облаченное
в алую кожу колено.
     - Тебя спасла Кара, Дю Шайю. Кара вернула тебе дыхание жизни.
     Дю Шайю шарила по ноге Кары, пока не нащупала ее руку.
     - И ребенка Кахарина...  Ты спасла нас обоих.  Спасибо тебе,  Кара.  - Она
хрипло вздохнула. - Благодаря тебе дитя Ричарда будет жить. Спасибо тебе.
     Ричард посчитал,  что сейчас не самое подходящее время поднимать вопрос об
отцовстве.
     - Ерунда.  Лорд Рал и  сам бы справился,  но я оказалась ближе и опередила
его.
     Коротко  пожав  руку  Дю  Шайю,   Кара  встала,   чтобы  освободить  место
благодарным мастерам меча, желающим подобраться поближе к своей мудрой женщине.
     - Спасибо тебе, Кара, - повторила Дю Шайю. Кара скривилась от отвращения к
людям, благодарившим ее за то, что она сделала что-то доброе.
     - Мы рады, что твоя душа еще не покинула тебя и ты смогла остаться с нами,
Дю Шайю. И ребенок лорда Рала тоже.

                                    Глава 34

     Неподалеку мастера  меча  и  большинство охотников всячески обихаживали Дю
Шайю.  Мудрая женщина бака-тау-мана вернулась из  мира духов или  его ближайших
окрестностей,  и Ричард видел,  что где-то в пути она растеряла все свое тепло.
Одних покрывал было недостаточно,  и Ричард сказал,  что при условии,  если все
будут  держаться  вместе  во  избежание  неприятных сюрпризов,  можно  развести
костер, чтобы согреть Дю Шайю.
     Двое  охотников Племени Тины  вырвали траву  и  выкопали узкую щель,  пока
остальные охотники делали плотно скрученные травяные жгуты.  Жгуты были  такими
плотными,  что из  травы выдавливалась практически вся влага.  Четыре жгута они
покрыли тягучей смолой и  сложили пирамидкой,  затем подожгли их,  а оставшиеся
жгуты сложили вокруг огня для просушки. И очень быстро получили сухую траву для
топки и отличный костер.
     Дю  Шайю походила на слегка отогревшуюся смерть.  И  ей все еще было очень
плохо.  Что же,  она по крайней мере жива.  Дышала она лучше,  хотя и  кашляла.
Мастера меча  позаботились,  чтобы она  выпила горячего чаю,  пока охотники,  в
одночасье превратившиеся в наседок, готовили ей кашу из тавы.
     Судя по всему, Дю Шайю поправится и пока что останется в мире живых.
     Ричарду  казалось чудом,  что  человек ожил  после  смерти.  Если  бы  ему
кто-нибудь рассказал о  подобном,  вряд  ли  он  поверил бы,  не  увидь он  это
собственными глазами.  И  это во многом перевернуло его мысли и изменило взгляд
на мир.
     Отныне Ричард не сомневался в том, что им нужно делать.
     Кара,  скрестив руки,  наблюдала за суетившимися вокруг Дю Шайю мужчинами.
Кэлен тоже воспринимала все происходящее не  менее зачарованно,  чем остальные.
Кроме  Кары.  Эта-то  не  видела  ничего особенного в  том,  что  мертвец снова
задышал.  Судя по  всему,  то,  что  Морд-Сит считают обычным делом,  несколько
удивляет остальных людей.
     Ричард ласково взял Кэлен под руку и привлек к себе.
     - Ты  говорила,  что никто не проходил через Домини Диртх уже много веков.
Значит, кому-то это как-то раз удалось?
     Кэлен, оторвавшись от наблюдения за Дю Шайю, поглядела на мужа.
     - Ну,  это история довольно темная и весьма спорная.  Во всяком случае, за
пределами Андерита.
     С  тех пор,  как Дю Шайю впервые упомянула это место,  у Ричарда сложилось
стойкое убеждение, что Андерит не принадлежит к любимым Кэлен странам.
     - Как так?
     - Ну,  эта история требует некоторых объяснений.  Ричард вытащил из  мешка
три лепешки тавы и протянул
     Кэлен с Карой по одной. Сам же он не сводил глаз с лица Кэлен.
     - Я весь внимание.
     Кэлен отломила кусочек, явно размышляя, с чего начать.
     - Страну,  ныне известную как Андерит, когда-то завоевал народ, называемый
хакенцы.  Жителей Андерита учат,  что  хакенцы использовали Домини Диртх против
исконных жителей этой земли, тех, которых сейчас называют андерцами.
     Когда я в детстве училась в замке,  волшебники рассказывали мне иное.  Ну,
как бы то ни было,  это случилось много веков назад,  а история,  как известно,
обладает свойством меняться в зависимости от того, кто ее преподает. К примеру,
могу  смело  предположить,   что  Имперский  Орден  будет  преподносить  захват
Ренвольда иначе, чем мы.
     - Я  хочу узнать об  Андерите,  -  мягко напомнил Ричард,  пока она жевала
кусок тавы. - Его историю, как тебе ее изложили волшебники.
     Кэлен, проглотив таву, продолжила:
     - Ну,  много столетий тому назад -  примерно две-три тысячи лет - из степи
пришли хакенцы и  захватили Андерит.  Известно,  что это было племя из  дальних
мест, чьи земли, возможно, по какой-то причине стали непригодны для проживания.
Такое  случалось  и  в  других  местах,  к  примеру,  когда  землетрясение  или
наводнение меняло  русло  реки.  Иногда  бывшие плодородными земли  становились
слишком  засушливыми  для  сельского  хозяйства  и  животных.   Иногда  племена
мигрировали из-за неурожайных лет.
     Как бы то ни было, мне рассказывали, что хакенцы каким-то образом миновали
Домини Диртх. Как им это удалось, не знает никто. Многие погибли, но все же они
прошли и захватили землю, нынче именуемую Андеритом.
     Андерцы  тогда  были  главным образом кочевниками,  и  их  племена жестоко
сражались между собой.  У  них не  было ни письменности,  ни строительства,  не
знали они металла,  социальная структура -  практически неразвита.  Короче,  по
сравнению с  хакенскими завоевателями они были отсталым народом.  Не то что они
были   дураками,   просто  хакенцы  обладали  более   продвинутыми  знаниями  и
технологиями.
     И  оружие хакенцев тоже превосходило андерское.  К примеру,  у них имелась
кавалерия,  и  они  лучше координировали свои действия и  тактику.  У  них была
четкая иерархическая структура,  тогда  как  андерцы без  конца  ругались между
собой из-за  того,  кто будет командовать их войсками.  Это одна из причин,  по
которой хакенцы, как только миновали Домини Диртх, легко подавили андерцев.
     Ричард протянул Кэлен бурдюк.  - Хакенцы были воинами и завоевателями, как
я понял. Они жили за счет завоеваний?
     Кэлен вытерла с подбородка воду.
     - Нет, они не относились к тому типу завоевателей, которым нужны лишь рабы
и война. Они не вели хищнических войн.
     Хакенцы принесли с собой знания обо всем, от изготовления кожаной обуви до
работы с  металлом.  Они  были образованными людьми.  Они имели представление о
высшей математике и ее прикладном значении, в архитектуре в частности.
     Хакенцы прекрасно знали земледелие, пахали на волах и лошадях в отличие от
андерцев,    вскапывавших   вручную    крошечные   участки    и    занимавшихся
собирательством.  Хакенцы создали ирригационные системы и  ввели  рисоводство в
дополнение к  другим культурам.  Они умели вести селекционные работы,  выводили
сорта пшеницы, наиболее, подходящие для местных климатических и водных условий.
У них было сильно развито коневодство.  Они знали, как вывести отличный скот, и
выращивали большие стада.
     Кэлен вернула бурдюк и откусила еще тавы.
     - Как  обычно при  завоеваниях,  хакенцы правили,  как  правят победители.
Хакенские порядки сменили андерские.  На  земли пришел мир,  хотя и  навязанный
хакенскими правителями.  Они были суровыми,  но не жестокими. Вместо того чтобы
попросту вырезать андерцев,  как обычно поступали большинство завоевателей, они
вовлекли их в хакенский социум, пусть даже изначально как дешевую рабочую силу.
     - Значит,  андерцы тоже пользовались хакенскими привилегиями?  - с набитым
ртом уточнил Ричард.
     - Да. Под властью хакенских правителей на землю пришло изобилие. Процветал
и хакенский народ, и андерский.
     Численность андерцев была низкой,  практически на  грани вымирания.  Но  с
изобилием пищи популяция значительно увеличилась.
     Дю Шайю зашлась в приступе кашля, и они обернулись к ней. Ричард присел на
корточки и,  пошарив  в  мешке,  вытащил  сверточек,  который дала  им  Ниссел.
Развернув его,  он обнаружил сушеные листья,  которые Ниссел как-то давала ему,
чтобы снять боль. Кэлен указала травы, что успокаивают желудочные боли. Отложив
немного в тряпицу, Ричард протянул остальное Каре.
     - Скажи мечникам,  чтобы положили немного в  чай  и  дали настояться.  Это
успокоит ей желудок.  Скажи Чандалену,  что это Ниссел нам дала. Пусть втолкует
это Дю Шайю и меченосцам, чтобы они не волновались.
     Кара кивнула. Он вложил ей в ладонь еще листьев.
     - И скажи Дю Шайю,  чтобы она,  попив чаю,  пожевала потом вот эти листья.
Они  должны снять боль.  Потом,  если боли возобновятся или ее  снова затошнит,
может пожевать еще.
     Кара поспешила выполнить приказ.
     Она могла сколько угодно не признаваться,  но Ричард знал,  что ей приятно
помогать тем,  кто  нуждается в  помощи.  И  нет  ничего более приятного,  чем;
вернуть кого-то к жизни.
     - Ну  так  что там было дальше с  хакенцами и  андерцами?  Все шло хорошо?
Андерцы учились у хакенцев? - Он отломил кусочек тавы. - Мир и братство?
     - По большей части.  Хакенцы привнесли упорядоченное правление,  тогда как
андерцы до  завоевания склочничали между собой вплоть до кровавых разборок.  На
самом деле хакенцы убили при завоевании куда меньше андерцев,  чем сами андерцы
регулярно  приканчивали  в   своих  междоусобицах.   Во   всяком  случае,   так
рассказывали учившие меня волшебники.
     Хакенцы ввели правовую систему,  хотя я  вовсе не утверждаю,  что она была
полностью справедливой и равной.  Во всяком случае,  она была более четкой, чем
власть толпы  или  попросту право сильного,  которые прежде царили у  андерцев.
Покорив андерцев и установив свои порядки, хакенцы научили андерцев читать.
     Андерцы,  будучи отсталым племенем,  были  невежественными,  но  далеко не
дураками.  Пусть они не додумались до чего-то сами, но быстро сообразили, как и
что  делать,  приспособили новые  познания для  своих нужд.  В  этом  они  были
великолепны.
     - Тогда почему страна называется не Хакенландия? - помахал свернутой тавой
Ричард. - Ты ведь сказала, что большинство жителей Андерита хакенцы?
     - Об этом позже.  Я к этому подхожу. - Кэлен оторвала еще кусок лепешки. -
Как объяснили мне волшебники,  у хакенцев была такая правовая система, которая,
как только они осели в Андерите и страна начала процветать, стала еще лучше.
     - Правовая система? От завоевателей?
     - Цивилизация не бывает сразу полностью развитой,  Ричард. Это постепенный
процесс.  И  частью этого процесса является перемешивание племен и  рас,  и это
перемешивание зачастую проходит методом завоеваний,  и эти завоевания частенько
приносят с  собой  новое  и  прогрессивное.  Нельзя чисто  импульсивно судить о
ситуации, лишь исходя из простых критериев, как нашествие и завоевание.
     - Но если один народ приходит и вынуждает другой народ...
     - Посмотри на Д'Хару. Благодаря завоеванию - тобой -
     Д'Хара теперь страна,  где  царит справедливость,  где жестокость и  пытки
больше  не  являются методами правления.  Ричард  не  собирался оспаривать этот
пункт.
     - Допустим. Просто все это смахивает на то, что одна культура уничтожается
другой, завоевавшей ее. Это несправедливо.
     Она одарила его взглядом,  каким частенько одаривал Зедд,  означавшим, что
от него никак не ожидали,  что он станет повторять распространенное,  хоть и  в
корне неверное мнение,  вместо того чтобы увидеть истину. Именно поэтому, когда
она заговорила снова, Ричард навострил уши.
     - Ни  одна  культура не  имеет привилегированного права на  существование.
Культура не  ценится сама по себе лишь потому,  что она просто существует.  Без
некоторых культур мир был бы куда лучше.  -  Она повела бровью.  -  Предлагаю в
этой связи тебе на рассмотрение Имперский Орден.
     Ричард испустил глубокий вздох.
     - Мне понятен ход твоих мыслей.
     Он  хлебнул  воды,  а  Кэлен  съела  еще  тавы.  И  все  же  ему  казалось
неправильным,  чтобы  культуру  со  своими  собственными традициями и  историей
уничтожали полностью.  Но  в  определенной мере он  понимал,  что хочет сказать
Кэлен.
     - Значит,  андерский образ жизни прекратил свое существование.  Так что ты
говорила о хакенской правовой системе?
     - Несмотря на  наше мнение о  способе,  которым они оказались в  Андерите,
хакенцы были людьми, высоко ценившими справедливость. На самом деле они считали
ее краеугольным камнем упорядоченного и процветающего общества.  Таким образом,
сменявшиеся поколения хакенцев предоставляли все  больше свобод завоеванным ими
андерцам и постепенно стали считать их равными себе.  Эти сменяющиеся поколения
приобрели видение мира,  похожее на наше, а также начали испытывать стыд за то,
что их предки сделали с андерским народом.  -  Кэлен устремила взгляд вдаль, на
зеленые равнины.  -  Конечно,  куда  легче испытывать стыд,  когда виновные уже
много веков как покойники,  особенно если такое раскаяние, по умолчанию, делает
тебя высоконравственным без необходимости выдерживать проверку современным тебе
окружением.  Ладно,  как  бы  то  ни  было,  их  приверженность своим  понятиям
справедливости на поверку обернулась началом падения хакенского народа. Андерцы
всегда  ненавидели  хакенских  завоевателей и  не  переставали вынашивать планы
мести.
     Один из варивших кашу охотников принес в каждой руке по теплому куску тавы
с  толстым слоем  дымящейся каши.  Кэлен  с  Ричардом с  благодарностью приняли
горячую пищу, и Кэлен поблагодарила охотника на его языке.
     - Так  каким  же  образом хакенская правовая система привела к  тому,  что
теперь   хакенцы   стали   практически  рабами   благодаря  андерскому  чувству
справедливости?  -  поинтересовался Ричард,  когда они съели по изрядной порции
каши, сдобренной сладкими сушеными ягодами. - Как-то с трудом верится.
     Он  видел,  что  сидевшая возле костра завернутая в  покрывала Дю  Шайю не
Проявляет к  каше  никакого интереса.  Кара с  травяным настоем сидела подле Дю
Шайю  и  следила,  чтобы  та  хотя  бы  немного отпила из  крошечной деревянной
чашечки.
     - Правовая система  была  не  причиной падения хакенцев,  Ричард,  а  лишь
крошечным шажком в  этом  направлении.  Одним из  ключевых моментов истории.  Я
просто рассказываю тебе самые важные моменты.  И результаты.  Со временем такие
вещи случаются с культурой и обществом.  Благодаря справедливым законам андерцы
смогли  постепенно  подниматься  вверх  и  в  результате  получили  возможность
захватить власть.  Андерцы ничем не  отличаются от других в  своем стремлении к
власти.
     - Хакенцы  были  правящим  народом.  Как  это  их  угораздило оказаться  в
противоположном конце? - Ричард покачал головой. Ему с трудом верилось, что все
было так, как рассказывали Кэлен волшебники.
     - Это  еще  не  все.  -  Кэлен  слизнула с  пальцев  кашу.  -  Как  только
справедливые  законы  распространились  и  на  андерцев,   они  стали  для  них
палочкой-выручалочкой.
     Оказавшись  равными  членами  общества,   андерцы  воспользовались  своими
свободами,   чтобы   завоевать  определенный  статус.   Сначала  просто   стали
участвовать в деловых предприятиях,  трудовых сообществах, ставших впоследствии
гильдиями,  становились членами маленьких местных -советов и так далее,  и тому
подобное. Потихоньку, шаг за шагом.
     Нет,  ты  не  думай,  андерцы  тоже  самоотверженно  трудились.  Поскольку
справедливые законы распространились на всех, андерцы смогли собственным тяжким
трудом получить то же, что имели хакенцы. Они стали преуспевающими и уважаемыми
людьми.
     Но самое главное - они стали ростовщиками.
     Видишь ли,  как выяснилось,  у андерцев просто потрясающая деловая хватка.
Постепенно они стали классом торговцев,  а  не рабочих.  А со временем торговля
дала возможность некоторым андерским семьям сколотить состояния.
     Дальше  они   стали  ростовщиками,   и,   соответственно,   в   их   руках
сосредоточилась  финансовая   власть.   Несколько   больших   андерских   семей
контролировали большую часть финансов и  в  довольно значительной степени стали
теневой властью за спиной хакенского владычества.  Хакенцы почили на лаврах,  а
андерцы по-прежнему были целенаправленными.
     Стали  андерцы  и  учителями.   Почти  с  самого  начала  хакенцы  считали
преподавание простой задачей, которой вполне можно позволить заняться андерцам,
освободив хакенцев для  более солидного занятия -  правления.  Андерцы взяли на
себя все  аспекты преподавательской деятельности -  не  только преподавание как
таковое,  а и составление инструкций и методик,  а следовательно,  и содержание
преподаваемых предметов.
     Ричард проглотил немного каши.
     - Насколько я понимаю,  со стороны хакенцев это каким-то образом оказалось
ошибкой?
     Кэлен,  взмахнув сжатым в руке кусом тавы с кашей,  подчеркнула значимость
своих слов.
     - Помимо чтения и математики,  детям преподавали историю и культуру, чтобы
они понимали свое место в культуре и обществе своей страны.
     Хакенцы хотели,  чтобы все дети знали, что существуют пути гораздо лучшие,
чем война и завоевания. Они считали, что, если андерцы будут рассказывать детям
о жестоком хакенском завоевании благородного андерского народа,  это поможет их
детям вырасти более цивилизованными, уважающими других. Но вместо этого андерцы
внедрили  в  юные  умы  чувство  вины,   что  способствовало  подрыву  единства
хакенского общества и падения уважения к авторитету хакенского правления.
     А затем случился природный катаклизм -  длящаяся целое десятилетие засуха.
Именно в этот период андерцы наконец предприняли шаги,  чтобы скинуть хакенское
правление.
     Вся экономика страны базировалась на зерне, главным образом пшенице. Фермы
чахли,  и фермеры не могли поставить на экспорт зерно,  за которое торговцы уже
заплатили вперед.  Торговцы  требовали возврата денег,  поскольку все  пытались
пережить трудные времена. Многие, у кого не было достаточно финансовых средств,
потеряли свои фермы.
     Можно  было  ввести  государственный  контроль,  чтобы  снять  панику,  но
правящие  хакенцы  боялись,   что  это  не  понравится  стоящим  за  их  спиной
ростовщикам.
     А потом пришли еще большие беды.
     Люди  начали умирать.  Вспыхнули голодные бунты.  Ферфилд сожгли дотла.  И
хакенцы,  и  андерцы подняли жестокие восстания.  В  стране царил хаос.  Многие
перебрались в другие страны,  в надежде найти там лучшую долю, пока не умерли с
голоду.
     Андерцы,   впрочем,   воспользовались  своими   деньгами,   чтобы   купить
продовольствие за границей. Только финансовые запасы богатых андерцев позволяли
закупать пищу за  рубежом,  и  для  большинства эти  поставки были единственной
возможностью выжить.  И  андерцев  благодаря  этим  зарубежным поставкам  стали
считать спасителями.
     Андерцы покупали разорившиеся мастерские и  фермы у  людей,  страдавших от
безденежья.   Андерские  деньги,   какими  бы  скудными  они  ни  были,   и  их
продовольственные поставки были единственным,  что спасало большинство семей от
голодной смерти.
     И  вот тогда андерцы затребовали истинную цену и  начали осуществлять свою
месть.
     Правительство хакенцев толпы на улицах обвиняли в царящем в стране голоде.
Андерцы  же,  с  их  торговыми  связями,  провоцировали  и  расширяли  народное
недовольство. В стране наступила анархия, хакенских правителей убивали прямо на
улицах, их тела волочили перед ликующей толпой.
     Хакенские ученые кровожадные напуганные толпы  сочли  виновными за  голод.
Образованных хакенцев  называли  врагами  народа  даже  большинство хакенцев  -
фермеры  и  рабочие.  Образованным хакенцам устроили кровавую резню.  В  период
беззакония и  восстаний весь хакенский правящий класс систематически вырезался.
Каждый занимавший более или  менее ответственный пост хакенец был подозреваемым
и, следовательно, подлежал уничтожению.
     Андерцы  быстро  уничтожили  -  либо  финансовыми способами,  либо  руками
зверствующей толпы - все принадлежавшие хакенцам предприятия и концерны.
     И  в  образовавшемся вакууме андерцы захватили власть  и  навели порядок в
обеспечении продовольствием голодных - как андерцев, так и хакенцев. Когда пыль
улеглась,  андерцы уже управляли страной,  а  вскоре при помощи сильных наемных
войск установили там свой порядок.
     Ричард перестал жевать.  Он  ушам своим не верил.  Он ошарашено смотрел на
Кэлен, которая, живо жестикулируя, повествовала о падении разума.
     - Андерцы поставили все с ног на голову, представив белое черным, а черное
белым.  Они  провозгласили,  что  никакой хакенец не  может  справедливо судить
андерца  из-за  древней традиционной хакенской несправедливости к  андерцам.  А
андерцы,  из-за  того,  что  их  так  долго и  несправедливо угнетали хакенские
правители,  наоборот,  отлично понимают,  что такое неравенство, поэтому они, и
только они, могут судить по справедливости.
     Принятие как должное баек о жестокости хакенцев было единственным способом
уцелеть.  Испуганные хакенцы, пытаясь доказать, что эти жуткие обвинения ложны,
и  желая  избежать  гибели  от  руки  хорошо  вооруженного войска,  добровольно
подчинились власти андерцев и  их  беспощадных наемников.  Андерцы,  так  долго
лишенные власти, безжалостно насаждали свои привилегии.
     Хакенцам отныне запрещалось занимать ответственные должности.  Постепенно,
якобы  потому  что  хакенские  правители требовали от  андерцев,  чтобы  к  ним
обращались по фамилии, хакенцам отказали даже в праве носить фамилию, разве что
они  каким-то  образом  докажут,  что  достойны этого,  и  получат  специальное
разрешение.
     - Но разве они не перемешались?  -  спросил Ричард.  -  За все это время -
разве хакенцы и андерцы не переженились между собой? Не стали единым народом?
     Кэлен покачала головой.
     - С самого начала высокие темноволосые андерцы считали,  что брак с рыжими
хакенцами -  преступление перед  Создателем.  Они  считают,  что  Создатель,  в
мудрости своей,  сделал людей различными.  Они  считают,  что  люди  не  должны
смешиваться, как скот, для получения лучшего потомства. Я не говорю, что такого
не случалось вовсе, но сейчас этого практически нет.
     Ричард покатал в руке остатки тавы с кашей.
     - И как там дела обстоят сейчас? - Он кинул в рот оставшийся кусок.
     - Поскольку только униженные,  то  бишь  андерцы,  могут быть  достойными,
потому что это их угнетали,  то только они могут находиться у власти. Они учат,
что хакенский гнет длится по сию пору.  Даже взгляд,  брошенный хакенцем, может
быть интерпретирован как проявление ненависти. Соответственно, хакенец не может
быть униженным,  а  следовательно,  достойным,  потому что он  порочен по своей
натуре.
     Теперь  хакенцам  запрещено законом  читать,  из  боязни,  что  они  снова
захватят власть и,  безусловно, продолжат угнетать и уничтожать андерский народ
- это,  как  они  изволят выражаться,  так же  верно,  как то,  что ночь всегда
длиннее  дня.  Хакенцы,  чтобы  знали  свое  место,  обязаны  посещать занятия,
именуемые общим покаянием. Вот так вкратце андерцы теперь правят хакенцами.
     Только имей в  виду,  Ричард,  я  рассказываю тебе то,  что  мне  говорили
волшебники.  То,  чему учат андерцы,  -  совсем другое.  Они говорят,  что были
угнетенным народом,  который  благодаря  своей  благородной натуре  смог  после
столетий гнета  снова  осуществить свое  культурное превосходство;  Насколько я
понимаю, такая версия тоже вполне может оказаться правдивой.
     Ричард, подбоченясь, недоверчиво посмотрел на нее.
     - И  Совет  в  Эйдиндриле допускал  подобное?  Позволял  андерцам вот  так
поработить хакенцев?
     - Хакенцы покорно подчиняются.  Они  верят тому,  чему  их  учат андерские
учителя: что так лучше для всех.
     - Но  как  Совет  вообще  мог  допустить такое  извращение самого  понятия
справедливости?!
     - Ты забываешь, Ричард, что Срединные Земли - союз независимых государств.
Исповедницы помогали обеспечивать,  чтобы правление в  Срединных Землях было  в
определенной  степени  справедливым.   Мы  не  спускали  убийство  политических
противников, но если люди вроде хакенцев добровольно подчиняются порядкам своей
страны, Совет ничего не может сделать. Жестокое правление подавлялось. Странное
- нет.
     - Но  хакенцы терпят все это лишь потому,  что их  учат всяким бредням!  -
всплеснул руками Ричард.  - Они не понимают, насколько это глупо! Это все равно
что злоупотреблять чьим-то невежеством!
     - Для тебя это злоупотребление, Ричард, а они видят это иначе. Они видят в
этом способ сохранить мир в своей стране. И это их право.
     - То, что они сознательно держат их в невежестве, лишь доказывает, что это
прямое злоупотребление.
     - А  разве не ты только что чуть ли не с  пеной у  рта доказывал мне,  что
хакенцы не  имели  права уничтожать андерскую культуру?  -  накинулась на  него
Кэлен.  -  А теперь настаиваешь,  что Совет должен был поступить так же?  -  Ты
говорила о Совете Срединных Земель. - На лице Ричарда мелькнуло раздражение.
     Кэлен сделала еще глоток и протянула бурдюк Ричарду.
     - Все это случилось много веков назад. Тогда ни одна страна не была сильна
достаточно,  чтобы навязать свои законы остальным Срединным Землям.  При помощи
Совета мы просто пытались вместе действовать.  А там, где правители выходили за
грань, вмешивались Исповедницы.
     Попытайся мы  диктовать суверенным государствам,  как им  править на своих
землях, союз давно бы распался и на смену сотрудничеству и дипломатии пришла бы
война.  Я не говорю,  что такой подход был совершенным,  Ричард, но он позволял
большинству людей жить в мире.
     - Допустим,  -  вздохнул он.  -  Я  не  очень-то разбираюсь в  управлении.
Полагаю, Срединные Земли существовали по этим правилам не одно тысячелетие.
     Кэлен отщипнула кусочек лепешки.
     - Вещи вроде тех, что произошли в Андерите, - одна из причин, по которым я
пришла к пониманию и принятию того,  что ты пытаешься осуществить,  Ричард.  До
твоего прихода,  подкрепленного мощью Д'Хары, ни одна страна не была достаточно
сильной,  чтобы установить справедливые законы для  всех  народов.  Перед лицом
такой угрозы, как Джеган, у Союза Срединных Земель не было никаких шансов.
     Ричард даже представить себе не  мог,  что стоило ей,  Матери-Исповеднице,
видеть,  как  все  то,  ради чего она трудилась всю свою жизнь,  распадается на
части.  Отец Ричарда,  Даркен Рал,  подтолкнул события, которые перетрясли весь
мир. Кэлен хотя бы сумела разглядеть среди этого хаоса возможный выход.
     Ричард почесал бровь, размышляя, что же делать дальше.
     - Ладно,  теперь я немного знаком с историей Андерита.  Уверен, что знай я
историю Д'Хары,  то нашел бы ее еще более гнусной,  и  все же теперь д'харианцы
идут за  мной и  сражаются за справедливость,  как ни странно это звучит.  Духи
знают, что некоторые повесили прошлые грехи Д'Хары на мою шею.
     Из того,  что ты мне рассказала об истории Андерита, они не похожи на тех,
кто   подчинится   правлению   Имперского  Ордена.   Как   по-твоему,   Андерит
присоединится к нам?
     Кэлен,  обдумывая вопрос,  глубоко вздохнула.  А  он-то надеялся,  что она
ответит "да" не задумываясь!
     - Там правит Суверен,  который одновременно и  их религиозный вождь.  Этот
элемент их общественной формации идет еще с андерских религиозных представлений
древности.  Директора  Комитета  Культурного  Согласия  влияют  на  того,  кого
пожизненно избирают Сувереном.  Предполагается,  что Директора должны проверять
моральные качества человека,  назначенного Сувереном. Примерно так, как Великий
Волшебник выбирает подходящего человека на место Искателя.
     Жители  Андерита верят,  что,  как  только Директора провозглашают кого-то
Сувереном,  этот  человек становится выше плотских интересов и  соприкасается с
самим Создателем.  Некоторые фанатично верят, что его устами говорит Создатель.
Некоторые относятся к  нему с  тем  же  почтением,  с  каким поклоняются самому
Создателю.
     - Значит, это его нужно убедить в необходимости присоединиться к нам?
     - Отчасти.  Но на самом деле Суверен не правит в общепринятом смысле этого
слова.  Он  скорее своего рода идол,  которого почитают за  то,  что  он  собой
воплощает.  Сейчас андерцы составляют пятнадцать -  двадцать процентов от общей
численности населения, но хакенцы относятся к Суверену так же, как и андерцы.
     Он  обладает властью  назначать членов  правительства,  но,  как  правило,
довольствуется тем,  что  просто  утверждает того,  кого  изберут.  В  основном
Андеритом правит  министр  культуры.  Он  утверждает план  развития  страны.  В
настоящий момент это некто Бертран Шанбор.
     Канцелярия министра культуры,  расположенная неподалеку от Ферфилда, - тот
правительственный  орган,   который  будет   принимать  окончательное  решение.
Представители,  с  которыми я  встречалась в  Эйдиндриле,  передадут наши слова
министру Шанбору.
     Невзирая на мрачную историю страны, Андерит сейчас - сила, с которой нужно
считаться.  Если древние андерцы были примитивным народом, теперь они далеко не
такие.  Это  богатые торговцы,  в  чьих руках широкие торговые сети и  огромные
средства.  И  правят они столь же  умело.  Они надежно держат в  руках власть и
страну.
     Кэлен замолчала.
     Ричард оглядел пустынную равнину.  С  того самого момента,  как шим пришел
убить Дю  Шайю,  а  он  почувствовал,  что волосы на  затылке встали дыбом,  он
непрерывно прислушивался к  своим  ощущениям,  надеясь быстрее отреагировать на
тревогу и вовремя предупредить остальных.
     Он  оглянулся посмотреть,  как  Кара  скармливает Дю  Шайю кашу.  Дю  Шайю
следовало бы сидеть дома, а не таскаться беременной по горам и долинам.
     - Андерцы вовсе не разжиревшие ленивые мягкотелые купчишки,  -  продолжила
Кэлен.  -  За исключением армии, где существует некое подобие равенства, только
андерцам разрешено иметь оружие,  и  они неплохо владеют им.  Андерцы,  вопреки
твоему возможному мнению, далеко не дураки, и с ними нелегко справиться.
     Ричард  снова   пристально  оглядел  равнину,   мысленно  прикидывая  план
действий.
     - В Эбиниссии и Ренвольде Джеган ясно показал,  что он делает с теми,  кто
отказывается  присоединиться  к  нему,   -   молвил  он.   -  Если  Андерит  не
присоединится к нам, они снова падут жертвами иноземных захватчиков. Только вот
у этих захватчиков начисто отсутствует понятие о справедливости.

                                    Глава 35

     Размышляя над  тем,  что рассказала ему Кэлен,  Ричард молча смотрел в  ту
сторону,  где  лежал  Эйдиндрил.  Экскурс в  историю Андерита лишь  укрепил его
решение.
     - Я знал, что мы наверняка идем не туда, - произнес он наконец,
     Кэлен хмуро поглядела на пустынные равнины на северо-западе.
     - Ты о чем?
     - Зедд любил мне  повторять,  что  если дорога легка,  то  скорее всего ты
идешь не тем путем.
     - Ричард,  мы же уже со всем разобрались,  -  с усталой решимостью сказала
Кэлен,  отбрасывая волосы с лица.  - Нам нужно в Эйдиндрил. Теперь-то ты должен
ясно это понимать.
     - Мать-Исповедница права,  -  подхватила  подошедшая к  ним  Кара.  Ричард
заметил,  что  сжимавшие эйджил пальцы Морд-Сит  побелели.  -  Шимов необходимо
изгнать. Мы должны помочь Зедду восстановить магию.
     - Да неужто?  Ты представить себе не можешь.  Кара, как я рад слышать, что
ты отныне такая поклонница магии.  -  Ричард огляделся в  поисках мешков.  -  Я
должен идти в Андерит.
     - Ричард,  поступив так,  мы пренебрежем тем заклинанием, которое способно
помочь нам справиться с шимами!
     - Я ведь Искатель,  не забыла?  -  Ричард был признателен Кэлен за совет и
высоко ценил его,  но теперь,  когда он выслушал ее, проанализировал варианты и
принял решение,  его терпение подошло к концу.  Пришло время действовать. - Дай
мне делать мое дело.
     - Ричард, это...
     - Ты,  помнится,  поклялась Зедду, что будешь защищать Искателя даже ценой
жизни.  Настолько ты  сочла это важным.  Я  не прошу твоей жизни,  прошу только
понять: я делаю то, что должен.
     Кэлен   набрала   побольше   воздуха,   стараясь  сохранять  терпимость  и
спокойствие.
     - Зедд настоятельно требовал, чтобы мы сделали это для него, чтобы он смог
противостоять исчезновению магии. - Она дернула Ричарда за рукав. - Мы не можем
все дружно мчаться в Андерит!
     - Ты права.
     Кэлен подозрительно нахмурилась.
     - Вот и хорошо.
     - Мы не все дружно помчимся в Андерит.  - Ричард нашел подстилку и схватил
ее. - Ты права, Эйдиндрил тоже важен.
     Кэлен схватила его за рубашку и заставила повернуться лицом,
     - Ну уж нет!  -  погрозила она ему пальцем.  - Даже и не думай, Ричард! Мы
женаты.  Мы  так много пережили.  И  теперь не  расстанемся.  Не сейчас.  И  уж
конечно,  не  из-за  того,  что я  рассердилась на  тебя за то,  что ты позабыл
сообщить Зедду о своей первой жене. Я этого не потерплю, слышишь, Ричард?
     - Кэлен, это не имеет никакого отношения...
     Сверкая зелеными глазами, она встряхнула его за рубашку.
     - Не потерплю! После всего, что нам пришлось пережить, чтобы быть вместе!
     Ричард скосил взгляд на Кару.
     - В  Эйдиндрил может поехать один из  нас.  Он  отнял ее руки от рубашки и
тихонько сжал, прежде чем она успела вымолвить еще хоть слово.
     - Мы с тобой поедем в Андерит. Брови Кэлен сошлись на переносице.
     - Но если мы оба... - Она бросила быстрый взгляд на Кару.
     - Что это вы оба на меня так смотрите? - всполошилась Морд-Сит.
     Ричард обнял Кару за плечи. Той это, похоже, вовсе не пришлось по вкусу, и
он поспешно убрал руку.
     - Кара, тебе придется ехать в Эйдиндрил.
     - Мы все едем в Эйдиндрил.
     - Нет.  Нам с Кэлен нужно в Андерит.  У них есть Домини Диртх. И армия. Мы
должны заставить их присоединиться к  нам,  а  потом подготовить их к нашествию
Ордена.  Мне нужно выяснить,  нет ли там чего,  что может помочь изгнать шимов.
Сейчас мы намного ближе к Андериту, чем если идти туда из Эйдиндрила. Я не могу
терять  время.  Вполне  вероятно,  что  мы  сможем  изгнать  шимов,  а  Андерит
покорится,  и мы тогда воспользуемся Домини Диртх,  чтобы остановить,  а может,
даже  уничтожить войско  Джегана.  Слишком многое  поставлено на  карту,  чтобы
упускать такую возможность. Это слишком важно, Кара. Ты, конечно же, понимаешь,
что у меня просто нет выбора?
     - Нет есть!  Мы  можем все поехать в  Эйдиндрил.  Вы -  Магистр Рал.  Я  -
Морд-Сит. Я должна быть с вами и защищать вас.
     - Предпочитаешь,  чтобы я послал Кэлен? Кара поджала губы, но не ответила.
Кэлен вязал его за руку.
     - Ричард,  ты сам сказал,  что ты Искатель.  Тебе необходим твой меч.  Без
него ты уязвим.  А меч в Эйдиндриле. Там же бутылка с заклинанием, дневник Коло
и библиотека с множеством книг,  где, возможно, отыщется ответ. Мы должны ехать
в Эйдиндрил.  Расскажи ты все Зедду,  мы,  возможно, не оказались бы в нынешней
ситуации, но теперь уже поздно и мы должны сделать то, о чем он просил.
     Ричард выпрямился и посмотрел ей в глаза. Кэлен скрестила руки на груди.
     - Кэлен,  я - Искатель. И будучи Искателем, я обязан делать то, что считаю
нужным.  Признаю, что совершил ошибку, и сожалею об этом, но не могу допустить,
чтобы эта  ошибка помешала мне  исполнить мой  долг так,  как я  считаю нужным.
Будучи Искателем,  я  отправляюсь в  Андерит.  Как  Мать-Исповедница ты  должна
поступать так,  как тебе велит долг и  сердце.  Я  понимаю.  Я  хочу,  чтобы ты
поехала со мной,  но,  если ты должна следовать иным путем,  я по-прежнему буду
любить тебя. - Он наклонился к ней. - Выбирай.
     Кэлен,  все так же скрестив на груди руки, молча смотрела на него. Наконец
ее раздражение утихло,  и она кивнула. Затем коротко взглянула на Кару. А потом
тихонько сказала:
     - Пойду  посмотрю,  как  там  Дю  Шайю.  Когда  Кэлен  отошла  за  пределы
слышимости. Кара заговорила:
     - Мой долг - оберегать и защищать Магистра Рала, и я не...
     Ричард жестом прервал ее.
     - Кара,  будь любезна выслушать. Мы многое вместе пережили, мы трое. И все
трое бывали на  волоске от  смерти.  И  каждый из нас не раз обязан двум другим
жизнью.  Ты для нас не просто телохранитель,  и  прекрасно это знаешь.  Кэлен -
твоя сестра по эйджилу. Ты мой друг. И я знаю, что я для тебя не просто Магистр
Рал,  и тебя связывают со мной не только волшебные узы.  Всех нас связывают узы
дружбы.
     - Поэтому-то я и не могу тебя оставить.  Я не оставлю вас,  Магистр Рал. Я
буду охранять вас с вашего разрешения или без оного.
     - Каково тебе без эйджила?
     Она не ответила. Видимо, боялась, что голос выдаст ее чувства.
     - Кара, тебя удивит, если я скажу, что чувствую себя точно так же без Меча
Истины?  А  я обхожусь без него дольше,  чем ты без эйджила.  И от этого у меня
жуткое ощущение пустоты где-то внутри. Постоянная ноющая боль, будто мне ничего
в  жизни не нужно так,  как почувствовать этот ужасный предмет в своей руке.  У
тебя так же?
     Кара кивнула.
     - Кара, я ненавижу этот меч, в точности как наверняка и ты, где-то глубоко
внутри,  должна ненавидеть свой эйджил.  Однажды ты сдала его мне. Помнишь? Ты,
Бердина и  Райна.  Я  попросил у  вас прощения за то,  что вынужден просить вас
оставить их пока у себя, чтобы вы могли помочь нам в нашей борьбе.
     - Помню.
     - Больше всего на  свете я  бы  хотел не  нуждаться в  этом мече.  Мне  бы
хотелось,  чтобы царил мир и я мог положить меч в замке и оставить его там.  Но
он мне нужен,  Кара.  Как тебе нужен эйджил,  без которого ты ощущаешь пустоту,
чувствуешь  себя  уязвимой,  беззащитной  и  испуганной,  и  стыдишься  в  этом
признаться.  Я  испытываю то  же  самое.  Как тебе нужен эйджил,  потому что ты
хочешь нас  защитить,  мне  нужен мой  меч,  чтобы защищать Кэлен.  Если с  ней
что-нибудь произойдет из-за того, что у меня не было меча... Кара, я забочусь о
тебе,  поэтому так важно, чтобы ты поняла. Ты не просто Морд-Сит, не просто наш
телохранитель.  Ты нечто гораздо большее.  Для тебя важно думать,  а  не просто
действовать.   Ты   должна  быть  больше,   чем  обычная  Морд-Сит,   чтобы  ты
действительно могла помочь как наш защитник.  Я  рассчитываю на  то,  что ты  и
дальше будешь помогать нам в  нашей борьбе.  Сейчас ты должна ехать в Эйдиндрил
вместо меня.
     - Я не стану выполнять этот приказ.
     - Я не приказываю. Кара. Я прошу.
     - Это нечестно.
     - Кара,  это не игра. Я прошу твоей помощи. Ты единственная, к кому я могу
обратиться.
     Она сердито посмотрела на грозовые тучи на горизонте, перебросила на грудь
длинную светлую косу и сжала ее в кулаке, как обычно вцеплялась в свой эйджил в
припадке ярости. Ветерок бросал выбившиеся светлые прядки ей в лицо.
     - Если таково ваше желание. Магистр Рал, я поеду. Ричард ободряюще положил
руку ей на плечо. На сей раз она не напряглась.
     - Что вы хотите, чтобы я там сделала?
     - Я  хочу,  чтобы  ты  как  можно  быстрей съездила туда  и  обратно.  Мне
необходим меч.
     - Ясно.
     Кэлен поглядела в их сторону. Кара ей махнула, и Кэлен поспешила к ним.
     - Магистр Рал приказал мне возвращаться в Эйдиндрил, - сухо сообщила Кара.
     - Приказал?  -  переспросила Кэлен.  Кара  лишь хмыкнула.  Она  приподняла
висевший у Кэлен на груди эйджил.
     - Для лесного проводника у него просто талант влипать в во всякие истории.
Я попрошу тебя как сестру по эйджилу приглядеть за ним вместо меня,  хотя знаю,
что мне нет необходимости об этом просить.
     - Я глаз с него не спущу.
     - Сначала ты должна перехватить генерала Райбиха,  -  сказал Ричард.  -  У
него  возьмешь  лошадей,  чтобы  быстрей  добраться до  Эйдиндрила.  Ему  также
необходимо сообщить,  что  мы  намерены делать.  Расскажи ему  все.  И  Верне с
сестрами  тоже.   Они  должны  это  знать.  Возможно,  они  обладают  полезными
сведениями,  которые нам пригодятся.  -  Ричард уставился на юго-запад. - И мне
понадобится эскорт,  раз уж  мы намерены войти в  Андерит и  потребовать от них
капитуляции.
     - Не беспокойтесь,  Магистр Рал,  я  передам Райбиху приказ прислать людей
для вашей охраны.  Конечно,  они не так хороши,  как Морд-Сит, но все же смогут
вас защитить.
     - Эскорт должен быть впечатляющим.  Когда мы  войдем в  Андерит,  полагаю,
будет  лучше,  если  мы  будем выглядеть достаточно внушительно.  Особенно если
учесть,  что магия Кэлен может исчезнуть в любой момент. Я хочу, чтобы эти люди
в Андерите поняли, что мы настроены весьма серьезно.
     - Вот теперь вы начинаете рассуждать здраво, - кивнула Кара.
     - Тысяча человек вполне сойдут за впечатляющий эскорт,  - сказала Кэлен. -
Меченосцы,  пикинеры и лучники -  самые лучшие -  и запасные лошади, конечно. И
гонцы. У нас есть важные сведения о шимах и Джегане, которые нужно разослать по
разным местам.  Кроме того,  надо  координировать передвижения войск и  держать
всех в  курсе событий.  У  нас есть сосредоточенные в  различных странах армии,
которые нужно немедленно выдвигать на юг.
     Кара кивнула.
     - Я лично отберу солдат для вашего эскорта. У Райбиха элитные войска.
     - Отлично,  только мне  бы  не  хотелось,  чтобы боеспособность его войска
упала,  так что не нужно брать костяк армии, - сказал Ричард. - Скажи генералу,
что я приказал отправить дозоры присматривать за северными дорогами из Древнего
мира.  На всякий случай.  Но самое главное -  я  хочу,  чтобы он развернул свои
основные силы в обратном направлении и двигался сюда.
     - Дозволено ли ему атаковать?
     - Нет.  Я  не хочу,  чтобы он рисковал армией,  затевая битву с Орденом на
этих равнинах. Это может нам слишком дорого обойтись. Как бы хороши ни были его
солдаты, им не устоять против такого громадного войска, пока мы не подтянем еще
силы. Но главным образом я не хочу, чтобы он атаковал потому, что самая большая
ценность Райбиха в том, что Джеган не будет подозревать о присутствии его армии
здесь. Я хочу, чтобы Райбих шел на восток, следуя за Джеганом, но держался чуть
северней и  на  почтительном расстоянии.  Скажи  ему,  чтобы  не  высылал много
разведчиков -  ровно столько, чтобы не терять след Ордена, не больше. Джеган не
должен подозревать о присутствии армии Райбиха. Эти д'харианцы - все, что стоит
между  Орденом и  Срединными Землями,  если  Джеган вдруг свернет на  север.  И
внезапность -  единственный союзник Райбиха до  тех пор,  пока мы  не  разошлем
гонцов  за  подкреплением.  Я  не  хочу  рисковать людьми  Райбиха  без  острой
необходимости. Но он понадобится мне как затычка, если дела пойдут наперекосяк.
Если  Андерит капитулирует,  мы  сможем соединить их  армию с  нашей.  Если нам
удастся изгнать шимов и получить под наше командование армию Андерита,  вовремя
подогнать туда другие наши силы,  то  мы  даже сможем зажать орду Джегана между
нами и океаном.  Тогда попробуем оттеснить его в зубы Домини Диртх.  Это оружие
убьет их, а нашим войскам даже не придется биться.
     - А в Эйдиндриле? - спросила Кара.
     - Ты слышала объяснения Зедда?
     - Да.  На  пятой  колонне слева в  анклаве Первого Волшебника стоит черная
бутылка с  золотой филигранной крышкой.  Ее  нужно разбить Мечом Истины.  Мы  с
Бердиной ходили с вами в анклав Великого Волшебника. Я помню это место.
     - Отлично. Ты можешь воспользоваться мечом, чтобы разбить бутылку с тем же
успехом,  что и я.  - Кара кивнула. - Просто поставь бутылку на пол, как сказал
Зедд, возьми меч и разбей ее.
     - Это я могу, - согласилась Кара. Ричард прекрасно знал, насколько Кара не
переносит все,  что связано с магией. Помнил он и как им с Бердиной не хотелось
идти в анклав Великого Волшебника.  Оставалась еще одна трудность: с волшебными
щитами замка.
     - Если магия в замке действительно исчезла, у тебя не возникнет сложностей
с прохождением щитов. Они тоже исчезнут.
     - Я  помню,  как  они ощущаются.  И  пойму,  действуют они еще или я  могу
пройти.
     - Расскажи Бердине все, что тебе известно о шимах. У нее уже может иметься
ценная информация.  Ежели нет,  в ее распоряжении дневник Коло. Получив от тебя
сведения,  она будет знать,  что искать.  -  Ричард,  подняв палец,  схватил ее
другой рукой за плечо. - Но в первую очередь меч и бутылка! Бердина - потом. Не
оставляй ни  то,  ни  другое без присмотра ни  одной лишней минуты.  Шимы могут
попытаться помешать тебе.  Помни об этом.  Будь постоянно настороже и  не теряй
бдительности.  Держись подальше от  воды и  огня.  Не принимай ничего за чистую
монету. Они могут знать, что заклинание в бутылке способно повредить им. Прежде
чем ты уедешь, мы спросим Дю Шайю и узнаем, не может ли она пролить свет на то,
как  им  удается соблазнить человека на  смерть.  Если она  помнит,  это  может
оказаться ценным, чтобы уберечься от шимов.
     Кара кивнула. Даже если она и боялась, то ничем этого не показала.
     - Как  только  доберусь до  генерала Райбиха,  дальше понесусь как  ветер.
Сначала я  поеду в замок,  возьму ваш меч и разобью бутылку.  Затем привезу вам
ваш меч, Берлину и книжку. Где мне вас найти?
     - В  Ферфилде,  -  ответила Кэлен.  -  Скорее всего в  лагере наших войск,
неподалеку от  города,  возле  поместья министра культуры.  Если  нам  придется
уехать,  мы  оставим  тебе  сообщение или  несколько солдат.  Если  не  сможем,
постараемся сообщить генералу Райбиху.
     - Кара...  -  Ричард замялся.  -  Чтобы разбить бутылку,  тебе понадобится
достать меч из ножен.
     - Естественно.
     - Будь  осторожна.   Это  волшебное  оружие,  и  Зедд  полагает,  что  оно
по-прежнему действует. Обладает магией. Кара вздохнула, обуреваемая неприятными
мыслями.
     - И что он сделает, когда я его достану?
     - Точно не скажу.  Он реагирует на разных людей по-разному,  в зависимости
от того,  чего они хотят от его магии. Я по-прежнему Искатель, но, возможно, он
воздействует на  любого,  кто  его  держит.  Я  просто не  знаю,  как его магия
подействует  на  тебя.  Это  оружие,  которое  питается  яростью.  Просто  будь
осторожна и помни,  что не только ты будешь пользоваться им,  но и он тобой. Он
будет влиять на твои чувства, пытаться вызвать гнев.
     - Ему и особо стараться не придется, - сверкнула глазами Кара.
     - Просто будь осторожней,  -  улыбнулся Ричард. - Когда разобьешь бутылку,
не  доставай больше меч  из  ножен ни  при  каких обстоятельствах,  разве что в
случае смертельной опасности. Если ты им кого-то убьешь...
     Он замолчал. Кара вопросительно подняла бровь.
     - Если я им кого-то убью... то что? Ричарду пришлось сказать ей. Чтобы она
не сделала чего-то опасного.
     - Это причиняет боль.
     - Как эйджил? Он нехотя кивнул.
     - Может,  даже хуже.  - Вспоминая, он заговорил тише. - Ярость необходима,
чтобы противостоять боли.  Если ты горишь праведным гневом,  это защищает тебя,
но, добрые духи, как же это больно!
     - Я Морд-Сит. Я приветствую боль.
     - Это больно вот здесь. Кара, - постучал себя Ричард в грудь. - Такая боль
тебе не понравится, поверь. Уж лучше твой эйджил.
     Она улыбнулась ему грустной понимающей улыбкой.
     - Тебе необходим твой меч. Я его привезу.
     - Спасибо, Кара.
     - Но не прощу за то, что ты вынудил меня оставить тебя без защиты.
     - Он не останется без защиты.
     Они  обернулись.  Это была Дю  Шайю.  Бледная,  с  растрепанными волосами,
завернутая в покрывало, она больше не дрожала. Ее лицо было воплощением мрачной
решимости.
     Ричард покачал головой.
     - Тебе нужно возвращаться к своему народу.
     - Мы пойдем с моим мужем. Мы защищаем Кахарина. Ричард решил не спорить на
тему муж - не муж.
     - Прежде чем мы отправимся в Андерит, подойдут наши войска.
     - Они не мастера меча. Мы будем защищать тебя вместо Кары.
     Кара склонила голову перед Дю Шайю.
     - Вот и хорошо.  Мне будет спаться спокойней,  если я буду знать, что вы с
мастерами меча защищаете его.
     Ричард,   одарив  Кару  сердитым  взглядом,  обратился  к  мудрой  женщине
бака-тау-мана:
     - Дю Шайю,  теперь,  когда с тобой все в порядке,  я не хочу, чтобы ты зря
рисковала жизнью -  и своей, и ребенка. Ты уже и так чуть не погибла. Ты должна
вернуться к своим. Ты им нужна.
     - Мы все живые мертвецы. Это не имеет значения.
     - О чем ты?
     Дю  Шайю сложила руки.  Мечмастера стояли позади нее подобием королевского
эскорта.  Из-за  их  спин наблюдали охотники Племени Тины.  Какой бы  больной и
измученной ни выглядела Дю Шайю, она снова обрела величие.
     - Прежде чем мы  ушли,  -  спокойно произнесла она,  -  мы  сказали нашему
народу,  что мы умерли. Сказали, что мы потеряны для мира живых и не вернемся к
ним  до  тех  пор,  пока  не  предупредим  Кахарина  и  не  позаботимся  о  его
безопасности.  Наш народ оплакал нас еще до нашего отъезда,  потому что для них
мы умерли. Только выполнив то, что мы сказали, мы можем вернуться к ним. Не так
давно  я  встретилась с  посланцами смерти,  шимами.  Кара,  защитник Кахарина,
вернула меня из мира духов.  Духи,  в мудрости своей,  позволили мне вернуться,
чтобы я  могла исполнить долг.  Когда Кара вернется с твоим мечом и ты будешь в
безопасности,  только тогда мы оживем и  сможем идти домой.  Но до тех пор мы -
живые мертвецы.  Я не прошу твоего разрешения идти с тобой. Я сообщаю тебе, что
мы идем с тобой. Я - мудрая женщина бака-тау-мана. Я все сказала.
     Стиснув зубы,  Ричард вознамерился сердито погрозить ей пальцем,  но Кэлен
схватила его за руку.
     - Дю Шайю,  -  сказала она, - я тоже дала такую клятву. Когда я приехала в
город  Эбиниссию и  увидела перерезанных Имперским Орденом людей,  я  поклялась
отомстить. Мы с Чандаленом встретились с маленькой группой молодых новобранцев,
тоже  видевших  гибель  родного  города.  Они  были  полны  решимости  наказать
виновных.  Я дала обет,  что буду считать себя мертвой до тех пор, пока те, кто
совершил это  злодеяние,  не  будут  наказаны,  и  только после этого вернусь к
жизни.  Те,  что были со мной,  тоже поставили на кон свои жизни. Только пятеро
этих юношей вернулись к  жизни вместе с  Чандаленом и  мной.  Но  все  те,  кто
истребил жителей Эбиниссии,  сдохли.  Я понимаю, какую клятву вы дали, Дю Шайю.
Такая клятва священна,  и  ею  нельзя пренебрегать.  Ты и  мастера меча идете с
нами.
     Дю Шайю поклонилась Кэлен.
     - Благодарю тебя,  что чтишь обычаи моего народа. Ты мудрая женщина и тоже
достойна быть женой моего мужа.
     - Кэлен... - закатил глаза Ричард.
     - Племя Тины нуждается в Чандалене и его охотниках. Кара, подчиняясь твоей
просьбе,  отправляется к генералу Райбиху, а затем в Эйдиндрил. Пока генерал не
пришлет нам  людей,  мы  остаемся одни  и  очень уязвимы.  Дю  Шайю  со  своими
мечниками станут нам  ценной и  желанной защитой.  Когда  столько поставлено на
карту, гордости нет места, Ричард. Они идут с нами.
     Ричард заглянул в  зеленые глаза Кары,  ставшие ледяными и  суровыми.  Она
тоже этого хотела.  Темные глаза Дю Шайю сверкали стальным блеском. Она решение
приняла.  Зеленые глаза Кэлен...  Ну,  ему совсем не хотелось даже думать,  что
таится в ее зеленых глазах.
     - Ладно, - буркнул он, - пока солдаты нас не нагонят, можете оставаться.
     Дю Шайю озадаченно посмотрела на Кэлен.
     - Тебе он тоже вечно сообщает то, что ты знаешь и без него?


                                                КНИГА 2
                                    Глава 36

     Несан,   низко   склонив  голову,   видел  только  ноги   мастера  Спинка,
вышагивавшего  между  скамьями.  Каблуки  его  сапог  медленно  выстукивали  по
деревянному  полу.   Кое-кто  тихонько  всхлипывал,   главным  образом  женщины
постарше.
     Несан их  не  винил.  Ему тоже иногда хотелось плакать на  общем покаянии.
Такие уроки необходимы, если они хотят побороть свою порочную хакенскую натуру.
Несан понимал, н от этого было не легче.
     Когда мастер Спинк говорил,  Несан предпочитал смотреть в  пол,  не рискуя
встретиться с  ним взглядом.  Встречаться глазами с  андерцем,  повествующим об
ужасах, которые творили с его предками предки Несана, было стыдно.
     - И так случилось,  - продолжал рассказ мастер Спинк, - что хакенские орды
случайно  наткнулись на  эту  деревушку.  Мужчины,  отчаянно тревожась за  свои
семьи,  собрали  простых андерцев из  ближайших деревень и  хуторов.  И  вместе
молили  Создателя,  чтобы  их  усилия отбить кровожадных захватчиков увенчались
успехом.
     В  отчаянии они  уже  отдали хакенцам как мирное подношение почти все свои
запасы и весь скот.  Они послали гонцов с этим подношением и со словами, что не
хотят воины, но никто из отважных посланцев не вернулся обратно.
     И  тогда у  этих людей зародился простой план -  встать на  вершине холма,
размахивая оружием над головой.  Конечно,  вовсе не для того,  чтобы вызвать на
бой, а чтобы всего лишь продемонстрировать свою силу в надежде убедить хакенцев
обойти деревню стороной.  Эти  люди  были  простыми земледельцами,  никакими не
воинами,  и оружием им служили самые обычные крестьянские орудия. Они не хотели
биться. Они хотели мира.
     И вот там они стояли,  эти люди, о которых я вам говорил, - Шелби, Уиллан,
Камден, Эдгар, Ньютон, Кенвей и многие другие, все эти добрые и хорошие люди, с
которыми вы познакомились за последние несколько недель,  что я рассказывал вам
об их жизни, их надеждах, чаяниях, простых и светлых мечтаниях. Они стояли там,
на вершине холма, надеясь убедить хакенских скотов пройти мимо. Они стояли там,
размахивая своими орудиями -  топорами,  молотками, вилами, лопатами и серпами.
Махали ими в воздухе,  надеясь спасти своих жен и детишек, с которыми вы теперь
тоже знакомы.
     "Тук-тук-тук",  выстукивали сапоги мастера Спинка,  когда он приблизился к
Несану.
     - Но  хакенское войско не  соизволило пройти мимо  этих  простых людей.  С
хохотом и воем они обратили против добрых андерцев свой Домини Диртх.
     Кто-то  из  девушек ахнул.  Другие  зарыдали в  голос.  Несану тоже  стало
нехорошо,  пересохло во  рту.  Он не удержался и  всхлипнул,  представив жуткую
смерть этих  добрых людей.  Жители гор  за  прошедшие недели стали его  добрыми
друзьями. Он знал имена их жен, родителей и детей.
                   - И  пока  жестокие  хакенские ублюдки  в  красивых мундирах
смеялись и веселились, 
       -  Несан видел,  как сапоги учителя замерли прямо возле него,  -  пробил
Домини Диртх,  срывая плоть с костей этих добрых людей. Женщины - даже и многие
мужчины -  громко  всхлипывали,  выражая свою  скорбь.  Несан  ощутил на  своем
затылке взгляд темных глаз мастера Спинка.
     - Крики  несчастных андерских крестьян вознеслись к  андерскому небу.  Это
был их  предсмертный крик,  а  тела их  рвали на части при помощи безжалостного
оружия, Домини Диртх, прекрасно одетые, веселящиеся хакенские орды.
     Какая-то  пожилая женщина вскрикнула от  ужаса.  Мастер Спинк  по-прежнему
стоял над Несаном. В этот момент Несан уже не гордился своей ливреей гонца, как
тогда, когда остальные встретили его появление на собрании изумленным шепотком.
     - Я вижу,  ты получил красивую форму, Несан, - произнес мастер Спинк таким
тоном, что у Несана кровь заледенела в жилах.
     Он знал, что от него ждут ответа.
     - Да,  господин.  Хотя  я  был  ничтожным  хакенским поваренком,  господин
Кэмпбелл по  доброте своей дал мне работу гонца.  Он хочет,  чтобы я  носил эту
форму,  чтобы все хакенцы видели,  что андерцы помогают нам стать лучше, чем мы
есть.  Он  хочет,  чтобы  гонцы  производили хорошее  впечатление,  помогая ему
разносить по  миру слово об  отличной работе министра культуры во  благо нашего
народа.
     Мастер Спинк отвесил Несану подзатыльник, от которого тот слетел с лавки.
     - Не смей огрызаться! Меня не интересуют твои хакенские оправдания!
     - Прошу прощения,  господин. - Несан знал, что подниматься с четверенек не
стоит.
     - У  хакенцев вечно  найдутся оправдания!  Ты  одет  в  красивую форму,  в
точности как те жестокие хакенские правители,  и наслаждаешься этим так же, как
они, и при этом пытаешься сделать вид, что это не так.
     И  по  сей  день мы,  андерцы,  жестоко страдаем от  бесконечной хакенской
ненависти!  Каждый взгляд хакенца это  безусловно подтверждает.  Нам никогда не
избавиться  от  этого.   Всегда  найдутся  хакенцы  в  форме,   которую  они  с
удовольствием носят, чтобы беспрестанно напоминать нам о хакенских владыках.
     Ты доказал порочность своей натуры,  пытаясь оправдать то, чему оправдания
нет и быть не может, - твою эгоистичную наглость, самодовольство и гордыню. Все
вы  жаждете стать  хакенскими владыками.  И  мы,  андерцы,  вынуждены ежедневно
терпеть это хакенское издевательство!
     - Простите меня,  мастер Спинк.  Я  виноват.  Я  надел это из гордости.  Я
виноват, что позволил моей мерзкой хакенской натуре одержать верх.
     Мастер Спинк недовольно хмыкнул,  но  продолжил урок.  Зная,  что заслужил
худшего, Несан был счастлив, что так легко отделался. И облегченно вздохнул.
     - Когда мужчины погибли, женщины и дети в деревне остались беззащитными.
     Сапоги снова  застучали "тук-тук-тук",  когда  учитель принялся выхаживать
между  скамейками,  на  которых сидели  хакенцы.  Только  когда  он  отошел  на
значительное расстояние,  Несан осмелился встать с  четверенек и снова сесть на
скамью.  В ушах звенело совсем как тогда, после оплеухи, отвешенной ему Беатой.
Слова мастера Спинка едва прорывались сквозь ревущий звон.
     - Будучи хакенцами,  они,  естественно,  решили двинуться в деревню, чтобы
поразвлечься на свой гнусный манер.
     - Нет! - вскрикнула сидевшая в заднем ряду женщина и расплакалась.
     Заложив руки за  спину,  мастер Спинк продолжал вышагивать,  не обращая на
нее внимания. Такие выкрики случались частенько.
     - Хакенцы,  желая развлечься и  попировать,  вошли в деревню.  Им хотелось
немного жареного мясца.
     Кое-кто из сидевших попадал на колени,  дрожа от страха за тех,  с  кем за
эти  недели  так  хорошо успел  познакомиться.  Заскрипели скамьи,  Несан  тоже
преклонил колени.
     - Но,  как вы знаете,  это была небольшая деревушка.  Перерезав весь скот,
хакенцы поняли,  что этого мяса им будет мало. Хакенцы есть хакенцы, и выход из
положения искали не долго. Они схватили детей.
     Больше всего на свете Несану хотелось,  чтобы урок закончился. Он был не в
силах слушать дальше. Похоже, кое-кто из женщин думал так же. Они рухнули лицом
на  пол,  рыдая  и  моля  добрых  духов  охранить  несчастных невинных убиенных
андерцев.
     - Все вы знаете,  как звали этих детишек. Сейчас каждый из вас назовет мне
по  одному имени,  чтобы мы  не  забыли об  этих молодых жизнях,  отнятых столь
безжалостно.  Каждый из  вас  назовет мне  одно имя  ребенка из  этой деревни -
девочки или мальчика, - заживо зажаренных на глазах у их матерей.
     Мастер Спинк начал с  последнего ряда.  И  каждый,  на  кого он  указывал,
называл имя, причем большинство вслух молили добрых духов не оставить души этих
детей.  Прежде  чем  отпустить  аудиторию,  мастер  Спинк  подробнейшим образом
описал,  что испытывали сжигаемые заживо дети, их крики и боль и как долго дети
умирали. Сколько времени потребовалось, чтобы зажарить их тела.
     Это было столь чудовищно,  что в какой-то момент,  буквально на мгновение,
Несан впервые усомнился в правдивости этой истории. Он представить себе не мог,
что кто-то, пусть даже жестокие хакенские владыки, мог сотворить такое.
     Но мастер Спинк -  андерец.  Он не станет лгать. Уж во всяком случае, не в
такой важной вещи, как история страны.
     - Поскольку уже поздно,  - сказал мастер Спинк, когда все были опрошены, -
мы оставим до следующего урока рассказ о том, что сделали хакенские завоеватели
с  женщинами деревни.  Возможно,  детям повезло,  ибо они уже не  увидели,  что
творили хакенские извращенцы с их матерями.
     Когда  их  отпустили,   Несан  вместе  с  остальными  бросился  к  дверям,
довольный,  что  урок на  сегодня закончен.  Никогда он  еще  так не  радовался
холодному ночному воздуху.  Его  бросало то  в  жар,  то  в  холод,   в  голове
крутились  картины  чудовищной  гибели  андерских  детишек.  Прохладный ветерок
охладил горящее лицо. Он вдохнул холодного чистого воздуха.
     Пока он стоял,  прислонившись к растущему у дороги клену,  выжидая,  когда
перестанут дрожать колени, из дверей появилась Беата. Несан выпрямился. Из окон
и  дверей лилось достаточно света,  чтобы она  без  труда могла разглядеть его.
Увидеть  в  новой  одежде  гонца.  Он  надеялся,  что  Беата  сочтет  ее  более
приемлемой, чем мастер Спинк.
     - Добрый вечер, Беата.
     Она  остановилась и  медленно оглядела его  с  ног до  головы,  изучая его
облачение.
     - Несан.
     - Ты сегодня прекрасно выглядишь, Беата.
     - Так же,  как всегда. - Она подбоченилась. - Вижу, ты влюбился сам в себя
в этой красивой форме.
     Несан вдруг утратил дар речи и  способность думать.  Ему всегда нравилось,
как выглядят гонцы,  и он думал,  что ей эта форма тоже понравится. Он надеялся
увидеть ее улыбку.  А  она яростно сверкала глазами.  Теперь он сильно сожалел,
что сразу не отправился прямиком домой.
     - Мастер Далтон предложил мне место...
     - И,  надо думать,  ты с нетерпением ждешь следующего урока, чтобы узнать,
что  сотворили  эти  хакенские скоты  в  красивой  форме  с  теми  беспомощными
женщинами!  - Она подошла поближе. - Тебе понравится. Для тебя это будет так же
здорово, как если бы ты видел все своими глазами!
     Несан ошарашенно смотрел, как она, резко развернувшись, исчезла в ночи.
     Прохожие видели,  как  она отстегала его словами,  мерзкого хакенца.  Одни
удовлетворенно улыбались,  другие просто смеялись над ним.  Несан, сунув руки в
карманы,  повернулся спиной  к  дороге  и  прижался плечом к  дереву.  Медленно
закипая, он ждал, когда зеваки двинутся дальше по своим делам.
     До поместья час ходьбы.  Он хотел выждать, пока все попутчики уйдут, чтобы
шагать в одиночестве. Желания беседовать с кем бы то ни было у него не имелось.
Несан размышлял,  не купить ли себе выпивки и надраться. Деньги еще оставались.
Или  отыскать в  поместье Морли,  раздобыть бутылочку и  вдвоем раздавить.  Да,
мысль о том, чтобы напиться, казалась весьма притягательной.
     Внезапно ветер  сделался совсем холодным,  и  у  Несана по  спине побежали
мурашки.
     Он  чуть из  сапог не  выпрыгнул,  когда чья-то  рука коснулась его плеча.
Оглянувшись,  он увидел перед собой андерку средних лет.  Темные до плеч волосы
указывали на высокое положение в обществе. Серебристые пряди на висках говорили
о  том,  что  она  старая.  Было  слишком темно,  чтобы  разглядеть,  насколько
морщинистое у нее лицо, но Несан мог точно сказать: лицо морщинистое.
     Он поклонился андерке,  испуганный, что та продолжит выволочку, устроенную
ему Беатой, или прикажет ему что-нибудь сделать.
     - Она  тебе  небезразлична?  -  спросила  женщина.  Вопрос  застиг  Несана
врасплох.
     - Не знаю! - выкрикнул он.
     - Она обошлась с тобой довольно грубо.
     - Я это заслужил, мэм.
     - Чем?
     - Понятия не имею,  -  пожал он плечами.  Несан не мог понять,  чего ей от
него надо. И от пристального взгляда ее темных глаз мороз пробирал по коже. Она
смотрела так, будто ощипывала цыпленка на ужин.
     На ней было простое платье,  в  тусклом свете казавшееся темно-коричневым,
застегнутое по самую шею.  Да,  она одета не как женщина благородного сословия,
но длина волос подсказывает, что эта дама из высокопоставленных.
     Чем-то она неуловимо отличалась от прочих андерок.  И  еще одно показалось
Несану странным: широкая черная лента, закрывающая шею до самого подбородка.
     - Иногда девушки говорят гадости, потому что боятся признать, что юноша им
нравится. Боятся, что не нравятся ему.
     - А иногда говорят гадости, потому что хотят их сказать.
     - Тоже верно,  -  улыбнулась андерка.  - Она живет в поместье или здесь, в
Ферфилде?
     - В  Ферфилде.  Работает  у  Ингера-мясника.  Похоже,  андерка  сочла  это
забавным.
     - Может,  она  просто привыкла видеть несколько больше мяса на  костях?  И
когда  ты  немного  повзрослеешь  и  чуть  раздашься,  она  найдет  тебя  более
привлекательным?
     - Может.  -  Несан снова засунул руки в карманы. Он этому не верил. К тому
же сильно сомневался,  что когда-нибудь раздастся,  как она выразилась.  Он уже
достаточно взрослый и останется внешне таким, как сейчас.
     Андерка отступила на шаг и некоторое время изучала его физиономию.
     - Ты хочешь ей понравиться? - наконец спросила она. Несан откашлялся.
     - Ну,  иногда.  Во всяком случае, мне хочется, чтобы она хотя бы перестала
меня ненавидеть.
     Женщина улыбнулась так, будто была чем-то довольна. Вот только чем?
     - Это можно устроить.
     - Мэм?
     - Если она тебе нравится и ты хочешь, чтобы ты ей тоже нравился, это можно
устроить.
     - Как это? - изумленно заморгал Несан.
     - Подсыпать ей кое-что в еду или питье.
      Внезапно он  все  понял.  Эта  женщина -  чародейка.  Так  вот почему она
казалась такой странной.  Ну  да,  говорят ведь,  это  люди,  владеющие магией,
странные.
     - Вы хотите сказать, что можете что-то сделать? Наложить заклятие? Или еще
что-нибудь?  Ее улыбка стала шире.
     - Или еще что-нибудь.
     - Я только начал работать у мастера Кэмпбелла, мэм. Мне очень жаль, но мне
пока это не по карману.
     - А, понимаю. - Улыбка исчезла. - Ну а если было бы по карману?
     Не успел он ответить, как она задумчиво поглядела на небо:
     - Впрочем,  можно  сделать это  позже,  когда у  тебя  будут деньги.  -  И
тихонько пробормотала, будто сама себе: - Это даст мне время выяснить, смогу ли
я справиться с задачкой...
     Она поглядела ему в глаза.
     - Ну, так как тебе?
     Несан сглотнул комок.  Ему вовсе не  хотелось оскорблять андерку,  да  еще
обладающую волшебным даром. Он замялся.
     - Ну,  мэм, видите ли, штука в том, что если я ей когда-нибудь понравлюсь,
то мне бы хотелось,  чтобы я  понравился ей просто потому,  что понравился.  Не
хочу вас обидеть,  мэм.  Но  сомневаюсь,  что мне захочется,  чтобы я  нравился
девушке лишь благодаря какому-то  заклятию.  Вряд ли  мне доставит удовольствие
думать, что я могу нравиться девушкам только с помощью волшебства.
     Женщина,  негромко рассмеявшись, потрепала его по спине. Нет, она вовсе не
насмехалась над ним.  Несан не помнил,  чтобы хоть один андерец, разговаривая с
ним, вот так мило смеялся.
     - Молодец!  -  подняла она палец.  - Когда-то давно мне сказал то же самое
один волшебник.
     - Волшебник!  Должно быть,  это было страшно! Встретиться с волшебником, я
хочу сказать.
     - Да нет,  -  пожала она плечами.  - Он был очень милым человеком. Я тогда
была совсем маленькой. Видишь ли, дар у меня врожденный. Он сказал мне, чтобы я
всегда помнила,  что магия не нужна людям,  которые любят тебя просто ради тебя
самой.
     - А я и не знал, что здесь есть волшебники.
     - Не  здесь,  там,  в  Эйдиндриле,  -  махнула она рукой.  Несан мгновенно
навострил уши.
     - В Эйдиндриле? Что на северо-востоке?
     - Нет,  ну ты совсем умница!  Да,  на северо-востоке.  В замке Волшебника.
Меня зовут Франка, - протянула она руку. - А тебя?
     Несан осторожно взял ее руку и, склонив голову, преклонил колено.
     - Я Несан, мэм.
     - Франка.
     - Мэм?
     - Франка.  Так меня зовут.  Я назвала тебе свое имя, Несан, так что можешь
звать меня по имени.
     - Простите, мэм... то есть Франка. Она снова тихонько засмеялась.
     - Что  ж,  Несан,  было  приятно с  тобой познакомиться.  Теперь мне  пора
возвращаться в поместье.  Ты же,  я полагаю,  пойдешь и напьешься. Именно этим,
насколько я понимаю, любят заниматься юноши твоего возраста.
     Несан вынужден был признать,  что мысль о выпивке его весьма прельщает. Но
и возможность узнать о замке Волшебника тоже не хотелось упускать.
     - Думаю,  мне тоже лучше вернуться в  поместье.  Если вы  не против идти с
хакенцем, то я с удовольствием пойду с вами... Франка, - запоздало добавил он.
     Она снова посмотрела ему в лицо так, что у него поджилки затряслись.
     - У  меня есть дар,  Несан.  Это значит,  что я  отличаюсь от  большинства
людей,  и поэтому почти все,  и андерцы,  и хакенцы, думают обо мне так же, как
большая часть андерцев думают о тебе, потому что ты хакенец.
     - Правда? Но вы ведь андерка!
     - Быть андеркой недостаточно,  чтобы смыть клеймо чародейки. Мне известно,
каково это:  понимать,  что люди тебя не  любят,  даже ничего толком о  тебе не
зная. Мне будет приятно идти с тобой, Несан.
     Несан расплылся в  улыбке,  потрясенный отчасти тем,  что  разговаривает с
андеркой,  а отчасти тем,  что андерцы не любят ее - тоже андерку - из-за того,
что она обладает магией.
     - Но разве они не уважают вас за ваш волшебный дар?
     - Они меня боятся. Иногда это хорошо, а иногда - плохо. Хорошо, потому что
люди хотя и не любят тебя,  но вежливо обращаются с тобой.  А плохо, потому что
люди, когда чего-то боятся, пытаются это уничтожить.
     - Я никогда так об этом не думал.
     Он  вспомнил,   как  было  здорово,  когда  Клодина  Уинтроп  назвала  его
"господином".   Он  понимал,   что  Клодина  сказала  так  только  потому,  что
испугалась,  но все равно было приятно. Однако вторую часть высказывания Франки
он не понял.
     - Вы очень мудры. Это магия? Магия делает человека мудрым?
     Франка снова рассмеялась, будто сочла его забавным,  как рыбку с ножками.
     - Будь оно так, замок назывался бы замком Мудреца, а не замком Волшебника.
А некоторые и вовсе, возможно, были бы поумней, родись они без волшебного дара.
     Несан никогда прежде не встречал человека,  побывавшего в  Эйдиндриле,  не
говоря уж о замке Волшебника. Он никак поверить не мог, что человек, обладающий
магией,  с ним беседует.  И немножко беспокоился, потому что не понимал в магии
ничего и боялся, что, если Франка рассердится, она может причинить ему зло.
     Но  при  этом  чародейка казалась ему  просто очаровательной,  хотя она  и
старая.
     Они  молча  зашагали по  дороге  в  сторону  поместья.  Молчание почему-то
беспокоило Несана.  Интересно,  а может она при помощи своей магии прочесть его
мысли?
     Несан оглянулся на  нее.Вроде как  она  на  его мысли никакого внимания не
обращает.
     - Не возражаете,  Франка, если я спрошу, что это? - указал он на ее шею. -
Эта лента? Я никогда ни на ком такого не видел. Это как-то связано с магией?
     Она расхохоталась.
     - А знаешь ли,  Несан,  что ты первый, кто за многие годы спросил об этом?
Даже если ты слишком мало знаешь,  чтобы бояться задавать колдунье столь личный
вопрос.
     - Простите,   Франка.   Я   не  хотел  вас  оскорбить.   Несан  уже  начал
беспокоиться,  что разозлил ее.  Вот уж чего ему точно не нужно,  так это злить
андерку,  да еще и  чародейку к тому же.  Некоторое время они шли молча.  Несан
сунул взмокшие ладони в карманы. Наконец она заговорила:
     - Дело не в  этом,  Несан.  Это не оскорбление.  Просто твой вопрос вызвал
тяжелые воспоминания.
     - Простите, Франка. Мне не следовало спрашивать. Иногда я болтаю глупости.
Извините.
     Он уже раскаивался, что не отправился пить. Буквально через пару шагов она
остановилась и повернулась к нему:
     - Нет, Несан, это не было глупо. Вот.
     Она подцепила ленту и  отодвинула в  сторону,  чтобы ему было видно.  Хотя
было  довольно темно,  Несан  в  свете луны  разглядел толстую вздутую полоску,
восковую на  вид,  окольцовывающую ее  шею.  Ему  показалось,  что это какой-то
жуткий шрам.
     - Однажды кое-кто пытался меня убить.  Потому что я обладаю магией. - В ее
повлажнев- ших глазах отражалась луна. - Серин Раяк и его приспешники.
     Несан отродясь не слышал этого имени.
     - Приспешники? Она поправила ленту.
     - Серин Раяк ненавидит магию. И у него есть приспешники, которые разделяют
его  взгляды.  Они  настраивают людей  против  людей  с  даром.  Приводят их  в
состояние исступленной ненависти и  жажды  крови.  Нет  ничего  хуже  толпы,  у
которой в  голове лишь желание кого-то  убить.  То,  на  что одному человеку не
хватило бы смелости, запросто можно осуществить скопом, если все решат, что это
правильно.  Толпа  живет  своей  жизнью.  Это  вроде стаи  собак,  преследующих
одинокую жертву.  Раяк поймал меня и надел веревку на шею. Они связали мне руки
за спиной.  Нашли дерево,  перебросили конец веревки через сук и вздернули меня
сверх с помощью петли на шее.
     Несан пришел в ужас.
     - Добрые духи! Это же должно быть зверски больно! Она, уставясь в пустоту,
казалось, не слышала его.
     - Подо  мной  сложили  дрова.  Собирались развести большой костер.  Но  не
успели его зажечь - я сумела сбежать.
     Несан  невольно потер  шею,  пытаясь представить,  каково его  -  висеть в
петле.
     - Этот человек,  Серин Раяк,  он хакенец?  Двинувшись дальше, она покачала
головой.
     - Чтобы быть мерзавцем, не обязательно быть хакенцем, Несан.
     Некоторое время они шли в молчании.  У Несана сложилось стойкое убеждение,
что она витает где-то далеко,  вспоминая,  как висела в  петле.  Он недоумевал,
почему она тогда не  задохнулась.  Может,  решил он,  потому что петля не  была
тугой, завязана не скользящим узлом.
     Интересно,  как ей удалось сбежать?  Но Несан понимал, что уже довольно, и
не осмелился спросить.
     Он  слушал,  как под ногами хрустят камушки,  и  исподтишка посматривал на
Франку.  Она больше не  казалась счастливой,  какой была вначале.  Лучше бы  он
держал язык за зубами!
     Наконец он решил спросить ее о  том,  что прежде вызвало у  нее улыбку.  К
тому же именно об этом он в  первую очередь и хотел ее расспросить и ради этого
пошел с ней.
     - Франка, а какой он, замок Волшебника? Он был прав: она улыбнулась.
     - Огромный! Ты даже представить себе не можешь, а я не смогу объяснить. Он
стоит на горе,  высоко над Эйдиндрилом,  за каменным мостом,  перекинутым через
пропасть в тысячи футов глубиной. Часть замка вырублена прямо в скале. Широкие,
как дорога,  бастионы,  ведущие к разным строениям,  возвышающиеся,  как скалы,
стены с бойницами. И высоченные башни. Он великолепен.
     - А вы видели Искателя Истины? Или Меч Истины, когда там были?
     - Знаешь,  а вообще-то да, - нахмурилась она. - Моя мать была колдуньей. И
ходила в  Эйдиндрил повидать Великого Волшебника.  Не знаю зачем.  Мы прошли по
одному из бастионов в анклав Великого Волшебника. У него свои, отдельные покои,
где хранятся всякие чудеса. И я помню блестящий сверкающий меч.
     Ей явно нравилось об этом рассказывать, поэтому Несан спросил:
     - И какой он? Анклав Великого Волшебника? И Меч Истины?
     - Так, дай-ка припомнить... - Она задумчиво потеребила подбородок и начала
рассказ.

                                    Глава 37

     Потянувшись за упавшей ручкой,  Далтон Кэмпбелл увидел ноги входящей в его
кабинет женщины.  По толстым щиколоткам он,  даже не поднимая глаз,  понял, что
явилась Хильдемара Шанбор. Если где-то и есть женщина с более страшными ногами,
то Далтону она еще не попадалась.
     Он положил ручку на стол и, улыбнувшись, встал.
     - Госпожа Шанбор! Проходите, пожалуйста!
     В  приемной солнышко освещало дежурившего Роули,  готового в  любой момент
собрать гонцов,  если понадобится Далтону.  Сейчас нужды в  них  не  было,  но,
учитывая визит Хильдемары Шанбор, очень даже вероятно, что скоро появится.
     Госпожа Шанбор закрыла дверь,  а  Далтон,  обогнув стол,  выдвинул для нее
стул.   На  ней  было  шерстяное  платье  соломенного  цвета,   подчеркивающего
болезненную бледность кожи.  Подол  доходил до  середины лодыжек.  Толстые ноги
были подобны колоннам.
     Едва удостоив взглядом предложенный стул, Хильдемара осталась стоять.
     - Счастлив вас видеть, госпожа Шанбор.
     - Ах,  Далтон,  ну почему вы всегда такой чинный? - улыбнулась она. - Мы с
вами  достаточно долго  знакомы,  чтобы вы  могли называть меня  Хильдемара.  -
Далтон открыл рот, чтобы поблагодарить ее, но она добавила: - Наедине.
     - Конечно, Хильдемара.
     Хильдемара Шанбор сроду не приходила,  чтобы поинтересоваться чем-то столь
обыденным,  как  текущие дела.  Она  всегда являлась как  холодный ветер  перед
бурей.  Далтон решил,  что лучше, если гроза разразится сама, без его помощи. И
еще он решил вести себя и дальше вполне официально,  несмотря на этот ее демарш
с именем.
     Хильдемара слегка нахмурилась,  будто  что-то  отвлекло ее  внимание.  Она
потянулась к  его плечу -  так,  словно заметила торчащую нитку.  Бьющий в окна
солнечный свет играл на каменьях перстней и рубиновом ожерелье.  У этого платья
декольте было куда как скромнее,  чем у  дам на  пиру,  но,  на взгляд Далтона,
могло быть и поменьше.
     Чисто  женским легким  движением Хильдемара сняла  несуществующую нитку  и
пригладила  ткань.  Далтон  скосил  взгляд  на  плечо,  но  ничего  не  увидел.
Удовлетворившись, она нежно провела рукой по его плечу.
     - Ах,  Далтон,  у вас роскошные плечи!  Такие мускулистые и крепкие. - Она
посмотрела ему в глаза. - Вашей жене повезло, что у нее такой муж.
     - Благодарю, Хильдемара. - Из осторожности он не произнес больше ни слова.
     Она коснулась его щеки. Унизанные кольцами пальцы скользнули по лицу.
     - Да, ваша жена - счастливая женщина.
     - А ваш муж - счастливый мужчина. Засмеявшись, она убрала руку.
     - Да,  ему часто везет.  Но, как говорят, то, что на первый взгляд кажется
удачей, - всего лишь результат непрерывной практики.
     - Мудрые слова, Хильдемара.
     Циничный смех смолк,  и  она  коснулась рукой его воротника,  словно желая
поправить. Пальцы побежали по шее, коснулись мочки уха.
     - Я слышала, что ваша жена верна вам.
     - Я счастливый человек, сударыня.
     - И вы верны ей тоже.
     - Я очень ее люблю и соблюдаю данные нами обеты.
     - Как мило,  -  улыбнулась она и ущипнула его за щеку -  скорее стервозно,
чем  игриво.  -  Что  ж,  надеюсь как-нибудь уговорить вас  стать чуть менее...
скованным во взглядах, скажем так.
     - Если  найдется  женщина,   которая  сможет  когда-нибудь  расширить  мой
кругозор,  то  это будете вы,  Хильдемара.  Она потрепала его по  щеке и  снова
цинично рассмеялась.
     - Ах, Далтон, да вы и вправду удивительный человек!
     - Спасибо, Хильдемара. Из ваших уст это большой комплимент.
     Она продолжила:
     - И   вы  проделали  отличную  работу  с  Клодиной  Уинтроп  и  Директором
Линскоттом.  Я  и не представляла,  что кто-то может одним выстрелом убить двух
зайцев.
     - Я постарался ради министра и его прекрасной жены. Хильдемара окинула его
холодным расчетливым взглядом.
     - Жена министра была очень унижена болтовней этой бабы.
     - Сомневаюсь, что она станет и дальше...
     - Я хочу, чтобы ее не было.
     - Прошу прощения? - склонил голову набок Далтон.
     - Убейте ее!
     Далтон, выпрямившись, заложил руки за спину.
     - Могу я узнать, по какой причине вы просите об этом?
     - То,  чем там занимается мой муж, - это его дело. Создатель знает, что он
таков,  каков есть, и изменит его разве что кастрация. Но я не позволю какой-то
бабе  унижать меня  перед всеми,  выставляя дурой.  Скрытые сплетни -  одно,  а
публичные заявления, превращающие меня в объект открытого обсуждения и шуточек,
- совсем другое.
     - Хильдемара,  я  не  думаю,  что высказывания Клодины предназначались для
того,  чтобы  учинить  вам  неприятности.  Она  сделала это,  чтобы  объявить о
недостойном поведении Бертрана. Но, как бы то ни было, заверяю вас, что Клодина
больше рта не раскроет,  да и к тому же она утратила доверие тех, кто мог бы ее
выслушать.
     - Так-так, Далтои, да вы еще и галантны к тому же!
     - Вовсе нет, Хильдемара. Я просто надеюсь объяснить вам...
     Она снова ухватила его за воротник, но теперь - отнюдь не ласково.
     - Ее  уже начали уважать идиоты,  что приняли за чистую монету кучу дерьма
насчет голодающих детишек и предоставления работы неквалифицированным трудягам.
Они толпятся у ее дверей,  желая получить ее поддержку. Такое всеобщее уважение
опасно,  Далтон.  Это дает ей власть.  Но гораздо хуже выдвинутые ею обвинения.
Она рассказывала всем, кто слушал, что Бертран ее принудил. Сиречь изнасиловал.
     Далтон понимал,  к  чему клонит жена министра,  но предпочитал,  чтобы она
высказалась и обосновала приказ.  Это в дальнейшем даст ему больше снарядов,  а
ей оставит меньшее пространство для маневра, если она станет потом все отрицать
или надумает отдать его на растерзание.
     - Обвинение в изнасиловании вызвало бы у народа разве что желание зевнуть,
- возразил Далтон.  -  Я  запросто могу заставить их  считать это  прерогативой
человека,  обладающего огромной властью,  нуждающегося в  простых и  безобидных
способах сбросить напряжение.  Никто не  станет всерьез осуждать его  за  столь
безобидное деяние. Я легко смогу доказать, что министр - выше обычных законов.
     Хильдемара Шанбор сильнее сдавила ему ворот.
     - Но  Клодину могут пригласить в  Комитет Культурного Согласия в  качестве
свидетеля.  Директора боятся могущества Бертрана и его способностей.  И мне они
тоже завидуют.  Если аахотят, они будут отстаивать ее дело и представят это как
деяние,  противное Создателю, пусть оно и не нарушает гражданского права. И это
противное Создателю деяние  способно выкинуть Бертрана из  списка кандидатов на
пост  Суверена.  Директора могут  объединиться и  упереться рогом,  оставив нас
беспомощными и  на  их  милости.  Нам  всем  тогда  придется искать себе  новое
пристанище, не успеем и глазом моргнуть.
     - Хильдемара, я полагаю...
     Она приблизила его лицо к своему.
     - Я хочу, чтобы ее прикончили!
     Далтон всегда считал,  что доброта и щедрость души делают женщину особенно
привлекательной.   Хильдемара  являла   собой   обратную  сторону  медали.   Ее
эгоистичный деспотизм,  безграничная ненависть к  тем,  кто стоял на  ее  пути,
превращали ее в страшилище.
     - Конечно,  Хильдемара. Раз вы этого хотите, так и будет сделано. - Далтон
ласково убрал ее руку с воротника.  - Будут ли особые пожелания, как это должно
быть сделано?
     - Да,  -  прошипела она.  -  Никаких несчастных случаев.  Это убийство - и
должно выглядеть как убийство.  Не будет никакого проку,  если другие подстилки
моего муженька не поймут урок.  Я  хочу,  чтобы оно было кровавым.  Таким,  что
заставит баб  глаза  вытаращить.  Ничего  общего со  "спокойно почила во  сне",
понятно?
     - Ясно.
     - И  наши  руки  должны оставаться чисты.  Ни  при  каких  обстоятельствах
подозрения не  должны пасть на  кабинет министра.  Но  я  хочу,  чтобы это  был
запоминающийся урок для тех, кто надумает распустить язык.
     У  Далтона уже  созрел план.  Отлично подходящий к  требованиям.  Никто не
сочтет это несчастным случаем, это, безусловно, будет кровавая каша, и он точно
знал, на кого укажут, если ему понадобится, чтобы указали.
     Он   вынужден  был  признать,   что  Хильдемара  привела  довольно  веские
аргументы.  Директорам показали лезвие топора, и они запросто могли решить, что
в их интересах тоже помахать своим топором.
     - Как пожелаете, Хильдемара. На ее лице опять появилась улыбка.
     - Вы  здесь совсем недавно,  Далтон,  но я  прониклась большим уважением к
вашим талантам.  Если я и ценю что-то в Бертране,  так это его умение подбирать
людей,  способных выполнять нужную работу.  Он отлично подбирает людей,  иначе,
понимаете ли,  ему  пришлось  бы  заниматься всем  этим  самому,  а  для  этого
потребовалось бы покинуть ту,  кем он был бы в тот момент увлечен.  Насколько я
понимаю, вы достигли нынешнего поста не с помощью щепетильности, Далтон?
     Далтон не сомневался,  что Хильдемара скрытно проверила его деятельность и
знает:  он  справится с  задачей.  Более того,  она ни  за  что не  дала бы ему
подобного поручения,  если бы сомневалась.  Нашлись бы другие, к кому она могла
обратиться.
     Очень осторожно он вплел в свою паутину еще ниточку.
     - Вы попросили меня об одолжении,  Хильдемара.  Оказать его вполне в  моих
силах.
     Это не было одолжением,  и оба об этом знали.  Это был приказ. Но он хотел
повязать ее  как можно крепче,  пусть даже в  ее  мыслях,  и  потом этот росток
пустит корни.
     Отдать  приказ  на  убийство  куда  хуже  обвинения в  такой  мелочи,  как
изнасилование.  А  Далтону однажды может что-то понадобиться в  рамках ее сферы
влияния.
     Удовлетворенно улыбнувшись, она взяла в ладони его лицо.
     - Я так и знала, что вы тот, кому это дело по плечу. Спасибо, Далтон.
     Он склонил голову.
     Хильдемара тут же помрачнела,  будто солнце забежало за тучу.  Пальцем она
приподняла ему подбородок.
     - Но помните,  что если кастрировать Бертрана не в моих силах, то уж вас -
запросто. В любой момент.
     - Тогда я постараюсь не давать вам повода, сударыня, - улыбнулся Далтон.

                                    Глава 38

     Несан почесал руку  через рукав засаленной одежды поваренка.  Он,  пока не
переоделся в ливрею гонца,  и не представлял,  какие прежде носил лохмотья. Ему
нравилось то  уважение,  которым он  стал пользоваться,  как только его сделали
гонцом.  Не  то  чтобы он  стал важной персоной,  но  все же большинство народа
уважало гонцов как людей,  наделенных определенной ответственностью. Поварят не
уважал никто.
     Ему жутко не хотелось переоблачаться в старые лохмотья. Это было все равно
что окунуться в прежнюю жизнь. Но для нынешнего дела лохмотья были необходимы.
     Из  какой-то  отдаленной  гостиницы  доносилась негромкая  мелодия  лютни.
Наверное,  из трактира "У весельчака",  что на улице Ваверн. Там частенько пели
менестрели.
     Пронзительные трели гобоя звучали в ночи.  Когда гобой смолкал, менестрель
начинал петь баллады,  но  слова на таком расстоянии различить было невозможно.
Однако мелодия, живая и приятная, заставляла сердце колотиться быстрее.
     Оглянувшись,  Несан  разглядел в  лунном  свете  мрачные физиономии других
гонцов.  Они тоже были в  старых обносках,  оставшихся от прежней жизни.  Несан
твердо намеревался оставаться в этой своей новой жизни. И ни за что не позволит
другим отступить. Чего бы это ни стоило.
     Выглядели они все как банда бродяг.  В нынешнем облачении узнать их просто
невозможно. Никто не сможет отличить их от других рыжеволосых хакенских юнцов в
лохмотьях.
     В  Ферфилде  вечно  болталось  полно  хакенских  юнцов,  отчаявшихся найти
какую-никакую работенку.  Их  часто  гоняли с  улиц.  Некоторые отправлялись за
город,  чтобы наняться батраками на  фермы,  некоторым удавалось найти работу в
самом  Ферфилде,  некоторые прятались за  домами  и  пили,  а  иные  дожидались
темноты, чтобы грабить прохожих.  Последние, впрочем, жили не очень долго, если
попадались городским гвардейцам. А они, как правило, попадались.
     Сапоги Морли  скрипнули,  когда  он  присел на  корточки ридом с  Несаном.
Несан,  как  и  прочие,  пошел на  сегодняшнее дело  в  сапогах,  бывших частью
униформы гонцов. Вряд ли кто их прохожих это разглядит.
     Хотя  Морли  и   не   был   еще  гонцом,   мастер  Кэмпбелл  попросил  его
присоединиться к  Несану и  тем гонцам,  что оказались в пределах досягаемости.
Морли расстроился,  что не получил места гонца вместе с Несаном.  Несан передал
ему  слова  мастера Кэмпбелла,  что  пока  Морли  может быть  время от  времени
полезным для  разных дел  и  в  один  прекрасный день  скорее всего  вольется в
коллектив гонцов. И пока такая перспектива Морли вполне утешила.
     Новые приятели из  гонцов были ребятами неплохими,  но Несан все равно был
рад  обществу Морли.  Они  довольно долго вместе проработали на  кухне,  а  это
что-то да значит.  Когда ты несколько лет с кем-то вместе выпиваешь, между ними
образуется довольно крепкая связь.  Во всяком случае,  по мнению Несана. Морли,
похоже,  думал так же  и  был рад приглашению и  очередной возможности проявить
себя.
     Несмотря на страх, Несан не хотел подводить Далтона Кампбелла. К тому же у
них с Морли были свои причины постараться сегодня: у них имелся личный интерес.
И все же у Несана непрерывно потели ладони, и он то и дело вытирал их о колени.
     Морли  ткнул Несана в  бок.  Несан посмотрел на  тускло освещенную дорогу,
тянувшуюся вдоль двух- и трехэтажных  каменных домов, и увидел Клодину Уинтроп,
которая только что вышла на крыльцо.  С  ней был мужчина,  как и говорил мастер
Кэмпбелл.  Богато одетый андерец с мечом на боку. Судя по узким ножнам, меч был
легким.  Быстрое и смертельно опасное оружие,  прикинул Несан,  мысленно сделав
этим  мечом пару финтов.
     Роули в ливрее гонца подошел к высокому андерцу и вручил свернутый свиток.
Они перекинулись парой слов,  пока мужчина вскрывал печать и читал послание, но
Несан был слишком далеко, чтобы расслышать, о чем речь.
     В  трактире по-прежнему звучала музыка.  Менестрель то играл на гобое,  то
пел, то играл на лютне.
     Мужчина сунул бумагу в  карман дублета и,  повернувшись к Клодине Уинтроп,
что-то проговорил.  Слов Несан не расслышал.  Она поглядела в сторону Ферфилда,
покачала головой и указала в направлении поместья, туда, где у дороги в темноте
прятались гонцы,  одетые в темное. Клодина улыбалась и явно пребывала в хорошем
настроении.
     Мужчина пожал ей руку,  желая,  надо полагать,  доброй ночи,  и поспешил в
город. Она помахала ему вслед.
     Роули  принес  послание  от  Далтона  Кэмпбелла.  И  теперь,  вручив  его,
растворился во  тьме.  Роули объяснил всем,  как  и  что будет происходить.  Он
всегда инструктировал других. В отсутствие Далтона Кэмпбелла Роули всегда знал,
что надо делать.
     Несану Роули нравился.  Для  хакенца он  был очень уверен в  себе.  Далтон
Кэмпбелл относился к нему с уважением,  как и ко всем прочим,  но все же чуть с
большим,  чем к остальным.  Будь Несан слепым,  то мог бы подумать, что Роули -
андерец.  С  той  лишь  разницей,  что  он  хорошо относился к  Несану,  хоть и
по-деловому.
     Клодина  Уинтроп  в  одиночестве  зашагала  к  поместью.  Двое  патрульных
городской гвардии, здоровенные андерцы с алебардами, обходившие улицу, смотрели
ей вслед. До поместья было недалеко. От силы час ходьбы.
     Ночь  выдалась приятная,  довольно теплая,  но  не  настолько,  чтобы было
слишком жарко  идти  пешком.  В  небе  светила полная луна.  Приятная ночь  для
прогулки.  Женщина набросила на плечи кремовую шаль,  хотя,  как заметил Несан,
нынче вырез ее платья был не таким низким, как в прошлый раз.
     Она могла бы сесть на лавочку и дождаться какой-нибудь кареты из тех,  что
регулярно курсировали между городом и  поместьем,  но не стала.  В этом не было
особой необходимости. Когда карета нагонит ее по дороге, она всегда сможет туда
сесть, если устанет идти.
     Роули позаботился о том, чтобы карета задержалась по какой-то надобности.
     Несан ждал там, где им велел ждать Роули, и наблюдал за быстро шагавшей по
улице Клодиной Уинтроп. Музыка звучала у него в ушах. Ее ритм совпадал с ритмом
его сердца.
     Он смотрел,  как Клодина идет по улице,  и  выстукивал пальцами по коленке
мелодию песенки "До колодца и обратно",  где рассказывалось о мужчине,  который
ухаживает за женщиной,  он ее любит, а она не обращает на это внимания. Мужчине
наконец это надоело,  и,  как поется в песне, он ее поймал и спросил, выйдет ли
она за него замуж.  Она сказала "да".  И  тогда мужчина струсил,  и  она начала
гонять его до колодца и обратно.
     Чем дальше Клодина шла,  тем сильнее сомневалась в  правильности принятого
решения. Она то и дело поглядывала по сторонам - направо, где простиралось поле
пшеницы, налево, где росло сорго. Чем дальше оставались позади огни города, тем
быстрее она шагала.  Теперь лишь луна сопровождала ее  на  вьющейся среди полей
дороге.
     Несан,  сидя  на  корточках,  покачивался из  стороны  в  сторону,  сердце
отчаянно колотилось. Он страстно желал оказаться где-нибудь в другом месте, где
угодно,  только не здесь. Потом, когда они сделают то, что должны, ничто уже не
будет как прежде.
     Он не знал, сможет ли сделать то, что велено. Не знал, хватит ли ему духу.
В  конце концов,  людей и без него достаточно.  Ему нет необходимости проявлять
себя. Остальные справятся сами.
     Но  Далтон Кэмпбелл хотел,  чтобы это сделал он,  Несан.  Хотел,  чтобы он
усвоил,  как надо действовать,  если люди не  выполняют своих обещаний.  Хотел,
чтобы Несан стал полноправным членом команды гонцов.
     А  для  этого  ему  необходимо  выполнить  приказ.  По-настоящему  принять
участие.  Им-то вон явно не страшно,  не то что ему.  Значит,  ему никак нельзя
показывать свой страх.
     Он застыл, широко открытыми глазами глядя на приближавшуюся женщину. Песок
хрустел под ее ногами.  При одной только мысли о  предстоящем его охватил ужас.
Как он мечтал,  чтобы Клодина развернулась и побежала обратно. Она еще довольно
далеко от  них.  А  все казалось так просто,  когда он  кивал,  слушая указания
Далтона Кэмпбелла!
     Когда Несан,  стоя в кабинете Кэмпбелла,  слушал инструкции,  все казалось
проще пареной репы.  При свете дня все выглядело логичным и  правильным.  Несан
пытался помочь ей,  предупредил о последствиях. Не его вина, что она ослушалась
приказа.
     Но сейчас,  во тьме ночи, среди полей, когда Клодина уже совсем рядом, все
выглядело иначе.
     Несан стиснул зубы.  Он не может подвести других.  Они будут гордиться им.
Он докажет, что достоин.
     Теперь у  него новая жизнь.  Он  не хочет снова оказаться на кухне,  чтобы
Джилли  снова  таскала его  за  уши  и  выговаривала за  его  мерзкое хакенское
поведение.  Не желает снова стать Несуном, как его обзывали до того, как Далтон
Кэмпбелл предоставил ему возможность проявить себя.
     Несан чуть не завопил от неожиданности, когда Морли ринулся к женщине.
     И, не размышляя, бросился следом за приятелем.
     Клодина ахнула. Она попыталась закричать, но Морли заткнул ей рот мясистой
ладонью.  Все трое рухнули на землю,  и Несан пребольно ударился локтем.  Морли
всей тушей приземлился на женщину, впечатав ее в дорогу. Она только охнула.
     Сначала она лягалась и пихалась,  пыталась кричать, но все бесполезно: они
были слишком далеко от жилья.
     Казалось,  она  состоит  из  одних  коленок  и  локтей,  так  отчаянно она
сражалась за жизнь. Несану наконец удалось перехватить ей одну руку и с хрустом
завернуть за спину.  Морли вцепился в другую руку и рывком поставил ее на ноги.
Несан быстро связал ей  руки  за  спиной,  а  Морли воткнул в  рот  кляп и  для
надежности замотал сверху тряпкой.
     Морли с  Несаном подхватили Клодину под  руки и  потащили по  дороге.  Она
упиралась каблуками,  извивалась,  сопротивлялась.  Подскочили остальные.  Двое
схватили ее за ноги, оторвали от земли и понесли. Третий ухватил за волосы.
     Впятером,  окруженные остальными,  они  пронесли ее  еще примерно полмили,
подальше от города.  Клодина Уинтроп в ужасе пыталась кричать, но издавала лишь
глухое мычание. Всю дорогу она отчаянно крутилась и извивалась.
     После того,  что  она  натворила,  у  нее  имелись все  основания впасть в
панику.
     Когда  город скрылся за  горизонтом,  они  свернули вправо,  двинувшись по
полю.  Надо было убраться подальше от дороги - на случай, если вдруг кто-нибудь
появится.  Не  хватало  только,  чтобы  на  них  неожиданно наткнулась какая-то
карета.  Тогда пришлось бы бросать Клодину и разбегаться.  Далтону Кэмпбеллу не
понравится, если они провалят дело.
     Добравшись до  ложбинки,  где,  как им  показалось,  они были за пределами
видимости и  слышимости,  они бросили свою ношу на  землю.  Женщина приглушенно
вскрикнула.  При свете луны Несан разглядел ее расширенные глаза.  И  снова она
смотрела на него, как овца на мясника.
     Несан взмок не столько от усилий, сколько от испуга за то, что они творят.
Сердце бешено колотилось, в ушах пульсировала кровь, колени тряслись.
     Морли поставил Клодину Уинтроп на ноги и придерживал сзади.
     - Я же предупреждал тебя,  -  выдохнул Несан.  - Ты что, совсем дура? Я же
предупреждал тебя,  чтобы ты  больше не  распространяла изменнические сплетни о
нашем министре культуры!  Это ложь, что министр тебя изнасиловал, ты пообещала,
что прекратишь об этом говорить, и нарушила слово.
     Женщина  отчаянно замотала головой.  То,  что  она  пыталась отрицать свою
вину, лишь укрепило его решимость.
     - Я  велел  тебе  не  распространять этой  гнусной лжи  о  нашем  министре
культуры! И ты обещала! А сама снова начала молоть языком, изрыгая эту ложь!
     - Ты ее предупреждал, Несан, - сказал один из гонцов.
     - Вот именно. Несан прав, - добавил второй.
     - Ты давал ей шанс,  -  высказался третий.  Они похлопали Несана по спине.
Ему стало приятно, что они им гордятся. Это придавало ему значительности.
     Клодина снова замотала головой. Одна бровь у нее была рассечена.
     - Они правы,  -  встряхнул ее Морли. - Я там был. И слышал, что Несан тебе
говорил.  Тебе следовало поступить, как было сказано. Несан и правда давал тебе
шанс.
     Она отчаянно пыталась что-то сказать,  но мешал кляп.  Несан вырвал тряпку
из ее рта.
     - Нет!  Я не нарушала обещания!  Клянусь,  господин!  Я ничего не говорила
после того,  как вы  мне велели молчать!  Клянусь!  Пожалуйста!  Вы  должны мне
верить! Я никому ничего не говорила после того, как вы велели мне умолкнуть! Не
говорила! Клянусь!
     - Говорила!  -  сжал  кулаки  Несан.  -  Мастер  Кэмпбелл сказал нам,  что
говорила! Или ты сейчас станешь утверждать, что мастер Кэмпбелл лжец?!
     Она затрясла головой.
     - Нет!  Пожалуйста,  господин,  вы  должны мне  верить!  -  Клодина начала
всхлипывать. - Пожалуйста, господин! Я сделала так, как вы велели!
     Слушая,   как  она  все  отрицает,   Несан  пришел  в  бешенство.   Он  ее
предупреждал.  Предоставил ей шанс.  Мастер Кэмпбелл давал ей шанс,  а  она все
равно не прекратила свои изменнические речи.
     Даже то,  что она называла его "господин",  не очень его радовало.  А  вот
стоявшие позади него и  подстегивавшие к  дальнейшим действиям гонцы -  да,  те
радовались.
     Несан больше не желал слушать ее вранье.
     - Я велел тебе держать рот на замке! А ты не захотела!
     - Я вас послушалась,  - рыдала она, беспомощно обвиснув в руках у Морли. -
Послушалась! Я больше никому ничего не говорила! Пожалуйста! Я не говорила...
     Несан со всей силы впечатал кулак ей в  лицо.  С размаху.  И почувствовал,
как под рукой ломается кость.
     Кулак заныл,  но  боль была какая-то тупая.  Лицо Клодины мгновенно залила
кровь.
     - Отличный удар,  Несан!  -  подбодрил Морли.  Остальные поддержали его. -
Двинь-ка ей еще разок!
     Гордый похвалой, Несан вошел в раж. Он согнул руку. Эта женщина желала зла
Далтону Кэмпбеллу и министру.  Будущему Суверену. Несан обрушил всю свою ярость
на эту андерскую бабу.
     Второй удар выбил ее  из рук Морли,  и  она боком рухнула на землю.  Несан
видел, что челюсть у нее вывихнута. Залитое кровью лицо стало неузнаваемым, нос
был разбит.
     Он как-то отстраненно отметил, что зрелище ужасающе.
     И тут остальные обрушились на нее, как свора псов. Морли был самым сильным
и свирепым.  Они ее подняли,  и все одновременно принялись избивать.  Голова ее
болталась из стороны в сторону. От ударов в живот женщина складывалась пополам.
Они лупили ее по почкам. Удары сыпались градом. Женщина упала.
     Как только она оказалась на земле, они принялись избивать ее ногами. Морли
пнул ее в затылок,  кто-то другой -  в висок.  Они били с такой силой, что тело
подскакивало.  Звуки ударов, резкие и глухие, были почти не слышны за пыхтением
усердно работавших гонцов.
     Пинавшему ее в ребра Несану казалось,  что он наблюдает за происходящим со
стороны.  Зрелище  вызывало отвращение и  возбуждало.  Он  был  частью  чего-то
важного,  он  делал  важное  дело  для  Далтона Кэмпбелла и  министра культуры,
будущего Суверена.
     Но  все же  какую-то часть его воротило от содеянного.  Какая-то часть его
души вопила и  сожалела,  что они дождались,  когда женщина выйдет из дома.  Но
какая-то часть его была в восторге, в восторге от того, что он принимает в этом
участие, в восторге, что он - один из команды.
     Несан не знал, сколько это длилось. Ему казалось, что прошла вечность.
     Тяжелый запах крови бил в ноздри, ее привкус чуть ли не ощущался на языке.
Вся их одежда была в кровавых пятнах. Кровь покрывала кулаки и забрызгала лица.
     Пережитый опыт  преисполнил Несана  чувством товарищества.  Они  смеялись,
радуясь своему братству.  Услышав,  как приближается карета, они застыли. Глядя
друг  на  друга  дикими  глазами,   они,   тяжело  дыша,  прислушались.  Карета
остановилась.
     Не пытаясь выяснить,  почему карета встала,  не дожидаясь, пока кто-нибудь
появится,  они бросились прочь,  чтобы нырнуть в  дальний пруд и  смыть с  себя
кровь.

                                    Глава 39

     Услышав стук в дверь, Далтон поднял глаза от доклада.
     - Да? Дверь открылась, и всунулась рыжая голова Роули.
     - Мастер Кэмпбелл, тут кое-кто хочет вас видеть. Говорит, его зовут Ингер.
Говорит, он мясник.
     Далтон был занят,  и  ему было неохота разбираться с  кухонными делами.  У
него и  так хватало дел,  требующих решения.  Множество разных дел,  от  полной
ерунды до достаточно серьезных, и все требовали его внимания.
     Убийство Клодины Уинтроп наделало много шума.  Ее  хорошо знали и  любили.
Она была заметной фигурой.  Город неистовствовал.  Но,  если знать как,  всегда
можно воспользоваться ситуацией. Далтон был в своей стихии.
     Он  позаботился о  том,  чтобы  в  момент  убийства  Стейн  выступал перед
Директорами Комитета Культурного Согласия,  чтобы  никто  не  смог  заподозрить
имперца.  Человек,  носящий плащ из человеческих скальпов, пусть даже добытых в
бою, всегда рискует вызвать подозрение.
     Городская гвардия рапортовала,  что патрульные видели, как Клодина Уинтроп
пошла пешком из Ферфилда в направлении поместья.  Вполне обычная вещь,  даже по
ночам.  Эта  дорога была сильно загружена транспортом и  до  сих  пор считалась
совершенно безопасной.  Гвардейцы сообщили и о группе молодых хакенцев,  пивших
той ночью в городе,  незадолго до убийства. Естественно, люди предположили, что
на нее напали хакенцы, и громко объявляли случившееся очередным доказательством
ненависти хакенцев к андерцам.
     Теперь ночью пешеходов сопровождали гвардейцы.  Целый хор голосов требовал
от министра сделать что-нибудь.  Эдвин Уинтроп, сраженный убийством жены, слег.
Но и он тоже взывал к правосудию.
     Нескольких юнцов арестовали,  а потом отпустили,  когда было доказано, что
они в ночь убийства работали на ферме. На следующую после убийства ночь изрядно
набравшиеся в трактире мужчины двинулись на поиски "хакенских убийц". Обнаружив
несколько хакенских парней,  они, пребывая в глубочайшей уверенности, что перед
ними убийцы, забили их до смерти под радостные крики зевак.
     Далтон написал для министра несколько речей и от его имени разослал приказ
с указанием мер, которые следует принять в связи с возникшим кризисом. Убийство
предоставило министру предлог в  одной из  своих жарких речей намекнуть на тех,
кто не желал видеть его Сувереном, как на виновников разжигания страстей вокруг
нового  закона,  спровоцировав таким  образом  всплеск  насилия.  Он  призвал к
принятию новых жестких законов,  охлаждающих "мстительные порывы".  Его нападки
на  Комитет  Культурного Согласия подорвали позиции Директоров,  находившихся в
оппозиции министру.
     Собравшиеся слушать его  выступление толпы министр призвал принять меры  -
не  указав,  какие именно,  -  против эскалации насилия.  Такие меры никогда не
обозначались конкретно, и чрезвычайно редко какие-либо действия предпринимались
вообще.  Но  таких  воззваний вполне  хватало,  чтобы  убедить  народ:  министр
настроен действовать решительно.  Главное -  выказать озабоченность,  а  это не
требует усилий и не нуждается в проверке действием.
     Конечно,  для  обеспечения этих  мер  придется поднять  налоги.  Блестящая
формулировка:  выставить  оппозицию  разжигателем насилия  и  приравнять  ее  к
жестокости  хакенских  владык  и  убийц.   Министр  с  Далтоном  таким  образом
захватывали контроль над большей частью экономики страны. А это - власть.
     Бертран наслаждался,  оказавшись в центре всего, раздавая приказы, обличая
зло,  встречаясь с разными группами озабоченных граждан и успокаивая народ. Вся
эта  история скорее  всего  довольно быстро заглохнет,  народ  займется другими
делами, и об убийстве забудут.
     Хильдемара была счастлива. А Далтона только это и интересовало.
     Роули все еще ждал, просунув голову в дверь.
     - Скажи Ингеру, чтобы шел со своими заботами к мастеру Драммонду, - бросил
Далтон, берясь за следующий документ. - Драммонд - шеф-повар, подготовка пира -
его  обязанность.  Я  дал  ему  список  инструкций.  Он  наверняка  знает,  как
заказывать мясо.
     -: Слушаюсь, господин.
     Дверь закрылась, и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом
весеннего дождя.  Такой дождик полезен для пшеницы. А хороший урожай утихомирит
ворчания по  поводу  новых  налогов.  Откинувшись на  стуле,  Далтон вернулся к
чтению бумаг.
     Похоже,  отправитель этого  сообщения  видел  целителей,  направлявшихся в
резиденцию  Суверена.  С  самими  целителями ему  переговорить не  удалось,  но
целители провели в резиденции всю ночь.
     Возможно,  в их помощи нуждался кто-то другой,  не обязательно Суверен.  В
резиденции Суверена живет  очень  много  людей,  почти  столько  же,  сколько в
поместье министра культуры,  с  той  разницей,  что  все они обслуживают только
Суверена.  Вся деловая жизнь,  даже та немногая, что велась Сувереном, кипела в
отдельном здании. Там же Суверен давал аудиенции.
     В поместье министра тоже случалось, что целители проводили одну-две ночи с
больным,  но  это  вовсе не  означало,  что  болен сам  министр.  Самую большую
опасность  для  министра  мог  представлять  какой-нибудь  ревнивый  муж,   что
маловероятно.  Мужья,  как  правило,  наоборот,  стремились подсунуть своих жен
кому-нибудь  из   высокопоставленных  чиновников,   чтобы  добиться  для   себя
привилегий и поблажек. Отстаивать же свои права было неполезно для здоровья.
     Как только Бертран станет Сувереном,  проблема чьих-то оскорбленных чувств
отпадет сама собой.  Для женщин -  большая честь удостоиться внимания Суверена.
Это означало прикоснуться к святости.  Считалось,  что совокупления с Сувереном
благословляет сам Создатель.
     Любой муж  охотно сам  затолкает жену  в  постель Суверена,  если  она  не
возражает.  Престижность была,  так  сказать,  побочным  эффектом приобретаемой
святости.  И муж был главным,  кто пожинал все плоды. Ежели благочестивая дама,
удостоившаяся интереса Суверена,  была совсем юной, то благословение снисходило
и на ее родителей.
     Далтон вернулся к  предыдущему сообщению и перечитал его.  В последние дни
никто не видел жену Суверена.  Она не нанесла запланированный официальный визит
в детский дом. Возможно, это она заболела.
     Или сидит у постели мужа.
     Ждать  смерти  старого  Суверена  -   все  равно  что  ходить  по  канату.
Покрываешься потом,  и  учащается  пульс.  Перспектива была  радужной,  главным
образом потому,  что  смерть Суверена -  чуть ли  не  единственное событие,  на
которое  Далтон  не  мог  повлиять.  Суверена слишком  хорошо  охраняли,  чтобы
рискнуть помочь ему перейти в  мир иной.  Особенно когда старик и так уже одной
ногой в могиле.
     Оставалось только ждать.  А пока суд да дело -  очень осторожно направлять
все в нужное русло. Они должны быть во всеоружии, когда наступит час.
     Далтон перешел к следующему документу, но не обнаружил ничего интересного.
Какой-то мужчина жаловался на женщину, обвиняя в том, что она якобы наложила на
него  заклятие,  поразившее его  подагрой.  Этот  человек пытался записаться на
прием к Хильдемаре Шанбор, поскольку она была известна чистотой нрава и добрыми
деяниями, чтобы заняться с ней сексом на предмет снятия заклятия.
     Далтон издал короткий смешок,  представив себе совокупляющуюся парочку.  У
мужика, помимо отвратительного вкуса по части женщин, к тому же еще явно не все
дома.  Далтон написал имя жалобщика, чтобы потом передать охране, вздохнув, что
приходится тратить время на такую вот чушь.
     Снова раздался стук в дверь.
     - Да?
     Опять возникла голова Роули.
     - Мастер Кэмпбелл,  я передал этому мяснику,  Ингеру,  что вы велели. А он
говорит,  что пришел не  по  делам кухни.  -  Роули понизил голос до шепота.  -
Говорит,  что в поместье случились какие-то неприятности, и хочет поговорить об
этом  с вами, а если вы его не примете, то он пойдет в Комитет к Директорам.
     Выдвинув ящик,  Далтон убрал туда  сообщения,  оставшиеся на  столе бумаги
перевернул лицом вниз и встал.
     - Впусти его.
     Ингер,   мускулистый  андерец,   лет  на  десять  старше  Далтона,  вошел,
приветственно кивнув.
     - Спасибо, что приняли меня, мастер Кэмпбелл.
     - Не за что. Пожалуйста, проходите.
     Ингер вытер руки и снова поклонился.  Он оказался неожиданно опрятно одет,
чего  Далтон  от  мясника не  ожидал.  Он  больше походил на  торговца.  Далтон
сообразил,  что,   раз  этот  человек способен обеспечивать мясом поместье,  он
владеет большим предприятием, и значит, скорее действительно торговец.
     - Пожалуйста, присаживайтесь, мастер Ингер, - жестом пригласил Далтон.
     Глаза  Ингера обежали кабинет,  ничего не  оставляя без  внимания.  Мелкий
лавочник, поправил себя Далтон.
     - Спасибо,  мастер Кэмпбелл. - Здоровенный мясник взялся лапищей за спинку
стула и  придвинул его ближе к  столу.  -  Достаточно -  просто Ингер.  Привык,
знаете ли.  -  Его губы изогнулись в улыбке.  -  Только мой старый учитель звал
меня мастер Ингер,  да  и  то  перед тем,  как  дать мне палкой по  рукам.  Как
правило,  за то, что я не готовил уроки по чтению. Вот за цифры меня никогда не
лупили.  Считать я любил. Полезная штука, как выяснилось. Умение хорошо считать
помогает мне в делах.
     - Да,  могу себе представить,  - согласился Далтон. Ингер, кинув взгляд на
боевые стяги и копья, продолжил.
     - Теперь-то у меня дело широко поставлено. Поместье .министра - мой лучший
покупатель.  Уметь считать необходимо,  чтобы вести дела. Пришлось выучиться. У
меня работает много хорошего народа. И всех заставляю учиться считать, чтобы не
ошибались при поставках.
     - В поместье весьма довольны вашей работой,  заверяю вас.  Пиры не были бы
столь  великолепными без  вашей  неоценимой  помощи.  Вы  имеете  полное  право
гордиться, поставляя столь отборное мясо и птицу.
     Ингер  расплылся в  улыбке,  будто его  только что  поцеловала симпатичная
девчонка на ярмарке.
     - Благодарствуйте,  мастер Кэмпбелл.  Очень  любезно с  вашей стороны.  Вы
правы,  я действительно горжусь своей работой. Многие не столь любезны, как вы,
и не замечают этого. Вы действительно хороший человек, как о вас и говорят.
     - Я стараюсь,  как могу, помогать людям. Я всего лишь их покорный слуга, -
любезно улыбнулся Далтон.  -  Могу ли я вам чем-то помочь,  Ингер? Нужно что-то
изменить в поместье, чтобы вам было легче работать?
     Ингер придвинулся вместе со стулом.  Положив локоть на стол, он наклонился
к Далтону.  Рука у него была размером с хороший окорок. Застенчивость мгновенно
исчезла, густые брови сошлись на переносице.
     - Штука в том,  мастер Кэмпбелл,  что я не спускаю своим людям ни малейших
огрехов.  Я  трачу время,  обучая их рубить и  готовить туши,  учу счету и  все
такое.  И  не терплю тех,  кто ленится и  тем гордится.  Я всегда говорил,  что
основа процветающего предприятия -  чтобы клиент был доволен.  Те, кто этого не
понимает,  видят  мой  кулак  или  дверь.  Некоторые  говорят,  что  я  слишком
требователен, но я такой, какой есть. И в моем возрасте уже не изменишься.
     - По мне, так вполне честный подход.
     - Но,  с  другой стороны,  -  продолжил Ингер,  -  я ценю тех,  кто у меня
работает. Они делают добро мне, а я им. Я анаю, как некоторые относятся к своим
работникам, особенно хакенцам, но я не таков. Люди относятся ко мне хорошо, и я
к ним так же. По-моему, это справедливо. При таком подходе к делу сближаешься с
теми,  кто у тебя работает и живет. Понимаете, о чем я? С годами они становятся
почти что  членами семьи.  Они становятся тебе дороги.  Это вполне естественно,
если у тебя есть мозги в голове.
     - Я вполне могу понять, как...
     - Некоторые из моих работников -  дети тех,  кто работал у меня прежде и с
чьей помощью я стал уважаемым мясником. - Ингер наклонился чуть ближе. - У меня
двое сыновей,  и они хорошие ребята,  но иногда мне кажется, что те, кто у меня
живет и работает со мной,  мне дороже этих двоих.  И одна из таких работников -
славная хакенская девчушка по имени Беата.
     В  голове  Далтона  зазвенели  тревожные  колокольчики.  Он  припомнил  ту
девушку-хакенку,  которую  Бертран  со  Стейном  нызвали наверх,  чтобы  с  нею
поразвлечься.
     - Беата... Не могу сказать, что это имя мне о чем-то говорит, Ингер.
     - Да  и  не  с  чего.  У  нее  дела на  кухне.  Помимо всего прочего,  она
поставляет мою продукцию.  Я  ей доверяю,  как собственной дочери.  Она отлично
соображает в цифрах. Запоминает все, что я скажу. Это важно, потому что хакенцы
не   умеют читать,  так что я  не могу дать им список.  Очень важно,  чтобы они
хорошо запоминали. И мне никогда не приходится следить за погрузкой, потому что
она  никогда ничего не  путает и  берет то,  что  я  перечисляю.  С  ней  я  не
беспокоюсь, что она возьмет что-то не то или чего-то не хватит.
     - Понимаю...
     - Так вот,  вдруг ни с  того ни с сего она категорически отказалась возить
товар в поместье.
     Далтон видел, как сжался объемистый кулак мясника.
     - Сегодня мы должны были поставить сюда большой груз. Для пира. Я велел ей
запрячь Броуни,  потому что у меня есть для нее груз,  который надо доставить в
поместье. Она сказала "нет". - Ингер грохнул кулаком по столу. - "Нет!"
     Мясник чуть отодвинулся и поправил покосившуюся свечку.
     - Я  плохо воспринимаю,  когда мои работники говорят мне "нет".  Но Беата,
ну,  она  мне  как  дочь.  Поэтому вместо того,  чтобы залепить ей  оплеуху,  я
попытался с  ней  поговорить.  Я  думал,  может,  тут замешан какой-то  парень,
который ей разонравился и она больше не хочет его видеть, ну или еще что-нибудь
такое.  Я не очень-то разбираюсь в том, что творится у девочек в голове, с чего
они вдруг с  цепи срываются.  Я ее усадил и спросил,  почему она не хочет везти
груз в поместье.  А она ответила,  что не хочет,  и все.  Я сказал,  что это не
аргумент.  Она ответила,  что отвезет двойной груз куда угодно в  другое место.
Сказала,  что готова, в наказание всю ночь драить полы, но в поместье не поедет
ни за что.  Тогда я спросил, не связана ли ее нежелание с тем, что в поместье с
ней кто-то что-то сделал. Она отказалась отвечать. Отказалась наотрез! Заявила,
что больше никогда не будет ничего возить в поместье,  и все тут. Я сказал, что
раз она отказывается объяснять,  чтобы я мог понять, в чем дело, то ей придется
везти груз в поместье, хочет она или нет. И тогда она расплакалась. Ингер снова
сжал кулак.
     Я  знаю Беату с  пеленок,  и  сомневаюсь,  что  хотя раз за  последние лет
двенадцать видел ее плачущей.  Я видел, как она, разделывая туши, сильно резала
себе руки, но ни слезинки не уронила. Ни разу слезы не пустила, даже когда я ей
поддавал.  Морщилась от боли, но не плакала. Она плакала, когда умерла ее мать.
И  это  был тот самый единственный раз,  когда я  видел ее  плачущей.  До  того
момента сегодня,  когда я сказал ей,  что она все равно поедет в поместье.  Так
что товар я привез сам. А теперь, мастер Кэмпбелл, хоть я и не знаю толком, что
тут произошло,  но  что бы это ни было,  Беата из-за этого плачет,  и  ее слезы
подсказывают мне, что случилось что-то нехорошее. Она раньше всегда любила сюда
ездить.  Всегда высоко отзывалась о  министре как о человеке,  которого глубоко
уважает за все,  что он делает для Андерита. Она гордилась тем, что возит товар
в поместье.  А теперь все переменилось.  Зная Беату,  я догадываюсь, что кто-то
тут ее принудил.  И зная Беату,  готов спорить, что добровольно она не уступила
бы.  Ни за что. Как я уже сказал, она мне почти как дочь. Далтон не сводил глаз
с мясника.
     - Она хакенка.
     - И что из этого?  -  Ингер в упор смотрел на Далтона.  -  Так вот, мастер
Далтон,  я хочу заполучить того юнца,  что обидел Беату.  Судя по тому, как она
ревела,  я  понимаю,  что там был не один,  а больше.  Может,  ее обидели сразу
несколько. Я знаю, что вы человек занятой, да еще это убийство Клодины Уинтроп,
упокой Создатель ее душу,  но я  буду признателен,  если вы разберетесь с  этим
делом. Я не намерен никому спускать такое с рук.
     Далтон, облокотившись на стол, сложил руки домиком.
     - Заверяю вас,  Ингер,  что  не  допущу,  чтобы подобные вещи безнаказанно
творились в  поместье.  Я  считаю это  дело  очень серьезным.  Министр культуры
работает здесь,  чтобы служить народу Андерита.  И это просто ни в какие ворота
не  лезет,  если  один  или  несколько работающих здесь  мужчин обидели молодую
женщину.
     - Никаких "если", - насупился Ингер. - Так оно и было.
     - Да,  конечно. Смею вас заверить, что я сам займусь делом и доведу его до
конца.  Я  не  потерплю никого столь опасного в  поместье,  будь то андерец или
хакенец.  Здесь все до единого должны чувствовать себя в полной безопасности. И
не позволю никому,  андерцу ли,  хакенцу ли, увильнуть от правосудия. Однако вы
должны  понимать,  что  в  связи  с  убийством столь  важной дамы  и  возможной
опасностью для жизни других людей,  включая хакенок,  в первую очередь я должен
заниматься расследованием этого  преступления.  Город взбудоражен.  Народ ждет,
что чудовищное преступление будет наказано.
     - Я понимаю,  - наклонил голову Ингер. - И принимаю ваше личное заверение,
что этот юнец или юнцы не  останутся безнаказанными.  -  Ингер встал,  скрипнув
стулом. - Или не юнец.
     Далтон поднялся.
     - Молодой он  или старый,  мы приложим все усилия,  чтобы найти виновного.
Даю слово.
     Ингер пожал Далтону руку.  Рукопожатие у  него  было крепеньким,  чтобы не
сказать костедробильным.
     - Я рад, что обратился к тому, кому следовало, мастер Далтон.
     - И вы не ошиблись.
                   - Да?  -  отозвался Далтон на стук в дверь.  Он догадывался,
кто пришел,  поэтому продолжал писать инструкции для новых охранников,  которых
распорядился поставить в поместье.  Гвардейцы,  охранявшие поместье, армейскому
начальству не подчинялись.  Все они были андерцами.  Далтон ни за какие пряники
не доверил бы армии охрану поместья. 
     - Мастер Кэмпбелл? Он поднял взгляд.
     - Заходи, Несан.
     Несан вошел и  замер перед столом.  Он казался выше,  с  тех пор как надел
форму гонца,  и еще больше приосанился после той истории с Клодиной. Далтон был
доволен тем,  как  Несан  со  своим  мускулистым приятелем выполнили поручение.
Кое-кто из других гонцов предоставил Далтону подробный отчет.
     Далтон отложил ручку.
     - Несан, ты помнишь нашу с тобой первую встречу? Вопрос несколько озадачил
Несана.
     - Да... э-э... да, господин! - гаркнул он. - Помню.
     - Там, чуть дальше по коридору. Возле площадки.
     - Да, мастер Кэмпбелл. И очень признателен вам за то, что вы не... То есть
за то, что вы так хорошо ко мне отнеслись.
     - За то, что я не сообщил на кухню, что ты находился там, где тебе быть не
полагалось.
                   -    Да,  господин.  -  Несан облизнул губы. - Вы были очень
добры, мастер Кэмпбелл. Далтон потер висок.
     - Я припоминаю, что ты тогда сказал мне, что министр очень хороший человек
и тебе бы не понравилось, если бы кто-то отзывался о нем плохо.
     - Да, господин, это правда.
     - И ты доказал,  что слов на ветер не бросаешь.  Доказал, что сделаешь все
необходимое,  чтобы защитить его доброе Имя.  -  Далтон слегка улыбнулся.  -  А
помнишь, что я тебе еще сказал тогда на площадке?        
     Несан откашлялся.
     - Что я когда-нибудь заработаю право на фамилию?
     - Верно.  Пока что ты действуешь так, как я от тебя ожидал. А припоминаешь
ли, что еще тогда произошло на площадке?
     Далтон не сомневался,  что парень все помнит.  Такое не забывается.  Несан
напрягся, пытаясь найти слова, чтобы сказать, не называя вещи своими именами.
     - Ну, господин... то есть там...
     - Несан, ты помнишь, как та юная дама тебя ударила? Несан кашлянул.
     - Да, господин, это я помню.
     - И ты ее знаешь?
     - Ее  зовут Беата.  Она работает у  мясника Ингера.  Она ходит со  мной на
покаяние.
     - И ты, конечно, видел, что она тут делала. Министр тебя видел. Стейн тебя
видел. Ты наверняка видел их с ней?
     - Министр не виноват,  господин.  Она получила то,  что просила.  Только и
всего.  Она все время сохла по нему,  рассказывала,  какой он красавец и  какой
чудесный человек.  Каждый раз вздыхала, произнося его имя. Зная ее, можно точно
сказать, что она получила что хотела, господин.
     Далтон улыбнулся про себя.
     - Она тебе нравилась, да, Несан?
     - Ну,  я толком не знаю, господин. Трудновато хорошо относиться к кому-то,
кто тебя ненавидит. Со временем надоедает, знаете.
     Далтон прекрасно понимал,  как  паренек на  самом  деле  относится к  этой
девице. У него все чувства на лбу написаны.
     - Понимаешь,  Несан,  дело в том,  что эта девушка может внезапно пожелать
учинить  неприятности.  Иногда  девушки так  поступают спустя  некоторое время.
Когда-нибудь ты сам с этим столкнешься.  Будь осторожен, выполняя их пожелания,
потому что  иногда они потом могут заявить,  что никогда ни  о  чем подобном не
просили. Паренек изумился.
     - А я и не знал, господин! Спасибо за совет!
     - Короче, как ты сказал, она получила лишь то, что просила. Силой ее никто
не принуждал.  Теперь же она,  похоже,  передумала и,  вполне возможно,  начнет
вопить об  изнасиловании.  Почти  как  Клодина Уинтроп.  Женщины,  побывавшие с
нанимающими  важные  посты  мужчинами,   иногда  так  потом  поступают,   желая
что-нибудь получить. Их обуревает жадность.
     - Мастер Кэмпбелл, я уверен, что она не...
     - Недавно мне нанес визит Ингер. Несан позеленел.
     - Она рассказала Ингеру?!
     - Нет.  Она лишь заявила, что больше не станет возить в поместье товар. Но
Ингер -  человек неглупый.  Он полагает,  что ему известна причина.  И он хочет
справедливости.  Если  он  доставит эту  девушку,  Беату,  выдвинуть обвинение,
министр  может  незаслуженно оказаться объектом  мерзких  обвинений.  -  Далтон
встал.  -  Ты знаешь эту девушку.  Может возникнуть пгобходимость разобраться с
ней, как с Клодиной Уинтроп. Она тебя знает. И позволит тебе приблизиться.
     Несан стал зеленовато-пепельным.
     - Мастер Кэмпбелл... господин, я...
     - Ты что,  Несан?  Ты уже не хочешь заработать фамилию?  Потерял интерес к
работе гонца? Разонравилась новая форма?
     - Нет, господин, дело не в этом.
     - А в чем, Несан?
     - Ни в чем,  господин.  Ну...  как я уже сказал, она получила лишь то, что
просила.  И понимаю,  что она не имеет права обнинять в чем-то министра, потому
что он ничего плохого не сделал.
     - Не больше права, чем было у Клодины. Несан судорожно сглотнул.
     - Нет, господин. Не больше. Далтон уселся обратно.
     - Я рад,  что мы друг друга поняли. Я тебя позову, если она станет опасна.
Будем надеяться,  этого не  произойдет.  Кто  знает,  может,  она и  передумает
выдвигать такие мерзкие обвинения.  Может,  кто-нибудь сумеет вбить ей в голову
немного  здравого  смысла  до  того,  как  понадобится защищать министра от  ее
гнусных инсинуаций.  Возможно, она даже придет к выводу, что работа у мясника -
не для нее, и отправится работать на какую-нибудь ферму. Или еще куда.
     Далтон  лениво  жевал  кончик  ручки,  провожая глазами Несана,  аккуратно
прикрывшего за  собой дверь.  И  думал,  что было бы любопытно посмотреть,  как
парнишка справится с задачей.  Если у него ничего не выйдет, то Роули справится
наверняка.
     Но  если Несан все  сделает как надо,  тогда все детали улягутся в  нужную
мозаику, одна к одной.

                                    Глава 40

     Сапоги  мастера  Спинка,  вышагивавшего между  скамьями,  заложив руки  за
спину,  ритмично выстукивали по полу.  Слушатели все еще всхлипывали, оплакивая
андорских женщин,  переживая за то,  что сделало с ними хакенское войско. Несан
полагал,  будто знает,  что ему предстоит услышать на  этом уроке,  но  ошибся.
Рассказ был куда ужаснее, чем он мог себе вообразить.
     Он чувствовал,  что лицо у него не уступает по цвету волосам. Мастер Спинк
отлично  заполнил пробелы  в  сексуальных познаниях Несана.  Но  это  оказалось
далеко не столь приятным, как он предполагал. То, о чем он всегда так сладостно
мечтал,  вызывало после рассказов мастера Спинка о  тех андорских женщинах лишь
отвращение.
     Еще больше усугубляло положение то, что Несан сидел между двумя женщинами.
Зная,  о  чем  будет  урок,  женщины попытались сесть  кучкой с  одной  стороны
комнаты,  а мужчины - с другой. Обычно мастеру Спинку было безразлично, как они
рассаживаются.
     Но в  этот раз он всех пересадил по-своему,  поочередно,  мужчина-женщина,
мужчина-женщина. Он знал всех и каждого, знал, кто где живет и где работает. Он
всех перемешал, сажая рядом малознакомых людей.
     Он  сделал это,  чтобы усугубить испытываемую каждым неловкость,  пока  он
рассказывал о каждой женщине и о том,  что с ней проделывали. Он описывал все в
мельчайших подробностях.  Ошарашенная аудитория почти и  не всхлипнула ни разу,
все были слишком смущены, чтобы рискнуть привлечь к себе внимание.
     Несан,  например,  и  слыхом не слыхивал о  том,  что такое возможно между
мужчиной и  женщиной,  а ведь он наслушался всякого от других поварят и гонцов.
Конечно, те люди - хакенские владыки, и они были далеко не добрыми и ласковыми.
Они  хотели  причинить тем  андерским женщинам как  можно  больше боли.  Хотели
унизить их. Вот насколько отвратительными были хакенцы.
     - Не сомневаюсь,  что все вы тут думаете, - продолжал мастер Спинк, - "все
это произошло очень давно. Много веков назад. То были хакенские владыки. Теперь
мы стали лучше".
     Сапоги мастера Спинка остановились перед Несаном.
     - Ведь ты так думаешь,  верно, Несан? Именно так думаешь, сидя тут в своей
красивой форме?  Ты  считаешь,  что вы лучше тех хакенских владык?  Что хакенцы
научились быть лучше?
     - Нет, господин, - пролепетал Несан. - Мы не лучше. Мастер Спинк, хмыкнув,
двинулся дальше.
     - Кто-нибудь из  вас  думает,  что  нынешние хакенцы расстались со  своими
отвратительными привычками? Вы считаете себя лучше, чем ваши пращуры?
     Несан  исподволь  огляделся.  Примерно  половина  слушателей  нерешительно
подняли руку.
     - Ах  вот как?!  -  взорвался мастер Спинк.  -  Вы считаете,  что нынешние
хакенцы стали лучше? Вы, наглая публика, считаете себя лучше?!
     Руки быстренько опустились.
     - Вы   ничуть  не   лучше!   Вы  и   по  сей  день  придерживаетесь  своих
отвратительных привычек!
     Он  снова  принялся вышагивать между  скамьями,  ритмично стуча  каблуками
сапог.
     - Вы не лучше, - повторил он, но уже более спокойно. - Вы такие же.
     Несан не помнил,  чтобы учитель когда-либо был так расстроен. Казалось, он
вот-вот расплачется.
     - Клодина Уинтроп была  всеми  уважаемой и  почтенной женщиной.  Всю  свою
жизнь она трудилась во  благо всех людей.  И  хакенцев,  и  андерцев.  Одним из
последних ее  деяний был  закон,  отменяющий устаревшие порядки,  чтобы  отныне
голодающие люди, большинство из которых - хакенцы, могли найти работу. Но перед
смертью ей  пришлось узнать,  что  вы  ничем не  отличаетесь от  тех  хакенских
владык, что вы точно такие же.
     Стук каблуков снова разнесся по комнате.
     - У Клодины Уинтроп оказалось кое-что общее с теми женщинами древности,  о
которых я вам сегодня рассказывал. Её постигла та же участь.
     Несан  нахмурился.  Он-то  знал  точно,  что  с  Клодиной  Уинтроп  ничего
подобного не произошло. Она умерла быстро.
     - Как и тех женщин, Клодину Уинтроп изнасиловала бонда хакенцев.
     Несан поднял глаза, нахмурившись еще сильней. Но, сообразив, что хмурится,
тут  же  сменил выражение лица.  К  счастью,  мастер Спинк в  этот момент был в
другом конце,  заглядывая в  глаза каждому сидящему там мужчине,  и  не заметил
изумления Несана.
     - Мы  можем  только догадываться,  сколько долгих часов несчастной Клодине
пришлось  выносить этих  веселившихся от  души  насильников.  Мы  можем  только
предполагать,  сколько их было, этих жестоких бессердечных хакенцев, подвергших
ее  такой пытке на  том  пшеничном поле.  По  тому,  как  сильно были вытоптаны
посевы, власти предполагают, что их было человек тридцать-сорок.
     Аудитория в ужасе ахнула.  Несан ахнул тоже. Их там и половины-то не было!
Ему  хотелось встать  и  заявить,  что  это  неправда,  что  они  никаких таких
мерзостей с  Клодиной не делали,  и что она заслужила смерти за то,  что хотела
навредить министру и будущему Суверену, Бертрану Шанбору, и что он, Несан, лишь
выполнял свой долг.  Несану хотелось сказать,  что  они сделали доброе дело для
министра и Андерита. Но он только еще ниже опустил голову.
     - Но там было вовсе не тридцать или сорок человек,  -  провозгласил мастер
Спинк и обвел пальцем аудиторию -  Там были все вы! Все вы, хакенцы, насиловали
ее,  а  потом убили.  Из-за той ненависти,  которую все еще вынашиваете в ваших
сердцах, вы все принимали участие в изнасиловании и убийстве.
     Он повернулся спиной к слушателям.
     - А  теперь  вон  отсюда!  Хватит  с  меня  на  сегодня ваших  исполненных
ненависти  хакенских глаз.  Я  больше  не  могу  выносить  ваших  преступлений.
Убирайтесь!  Уходите до следующего собрания и  подумайте о  том,  как вам стать
лучше.
     Несан бросился к двери.  Он не хотел упустить Беату.  Не хотел разыскивать
ее  на  улице.  Он  потерял ее  в  устремившейся наружу  толпе,  но  исхитрился
протолкаться в первые ряды выходивших.
     Оказавшись на  свежем воздухе,  Несан отошел в  сторонку.  Он  внимательно
оглядел тех, кто вышел до него, но Беаты не заметил. Отойдя в тень, он принялся
ждать, не спуская глаз с выходящих людей.
     Увидев девушку, он громким шепотом окликнул ее.
     Беата остановилась и  завертела головой,  пытаясь понять,  откуда и кто ее
зовет.  Шедшие следом натыкались на  нее,  и  она  шагнула в  сторону,  ближе к
Несану.
     На ней не было того синего платья,  что так нравилось Несану и  в  котором
она была в  тот день,  когда ее позвали к  министру.  Сегодня она надела платье
пшеничного цвета с темно-коричневой накидкой.
     - Беата, мне надо с тобой поговорить.
     - Несан? - Она подбоченилась. - Несан, это ты?
     - Да, - прошептал он.
     Она повернулась,  чтобы уйти.  Несан схватил ее за руку и  рванул к себе в
тень.  Последние слушатели торопливо расходились по домам,  не обращая никакого
внимания на  встречу двоих  молодых людей после собрания.  Обычное дело.  Беата
попыталась вырваться,  но  Несан держал крепко и  тащил ее дальше к  деревьям и
кустам, растущим возле зала собраний.
     - Пусти! Сейчас же отпусти, Несан, не то я закричу!
     - Мне необходимо с тобой поговорить, - настойчиво зашептал он. - Пошли!
     Она  начала драться.  Но  Несан упорно тащил ее  за  собой,  пока  они  не
оказались в глубокой тени за кустами,  где их никто не мог увидеть.  И если они
не будут шуметь,  то и услышать их тоже никто не сможет.  Сквозь ветви деревьев
светила луна.
     - Несан!  Убери от меня свои мерзкие хакенские грабки! Повернувшись к ней,
он  выпустил ее  руку.  Беата тут же подняла другую,  чтобы ударить его.  Несан
этого ждал и  перехватил ей  запястье.  Тогда она  двинула ему  другой рукой по
щеке.
     Он отвесил ей ответную оплеуху.  Он ударил не сильно,  но от неожиданности
Беата оторопела.  Для хакенца ударить кого-либо было преступлением.  Но он ведь
ударил ее  совсем ле-гонько.  Он  вовсе не  собирался причинить ей  боль,  лишь
удивить и заставить выслушать.
     - Ты  должна  меня  выслушать!   -   прорычал  он.   -  У  тебя  серьезные
неприятности.
     В свете луны он ясно видел, что ее глаза мечут молнии.
     - Это у тебя неприятности! Я расскажу Ингеру, что ты затащил меня в кусты,
ударил, а потом...
     - Ты уже и так натрепала Ингеру достаточно! Она на мгновение замолкла.
     - Не понимаю, о чем ты. Я ухожу. Не собираюсь стоять тут и ждать, чтобы ты
снова ударил меня,  особенно когда ты только что продемонстрировал свое мерзкое
хакенское обращение с женщинами!
     - Ты все равно меня выслушаешь,  даже если для этого мне придется швырнуть
тебя на землю и сесть сверху!
     - Только попробуй,  ты,  тощая маленькая глиста!  Несан крепко сжал  губы,
стараясь не обращать внимание на оскорбление.
     - Беата,  пожалуйста!  Пожалуйста,  выслушай меня.  Мне нужно сказать тебе
кое-что очень важное.
     - Важное?  Может,  для тебя и  важное,  а  мне наплевать!  Ничего не желаю
слушать! Я знаю, какой ты! Знаю, как ты радовался...
     - Ты  хочешь,  чтобы работающие у  Ингера люди пострадали?  Хочешь,  чтобы
пострадал Ингер? То, что я хочу сказать, ко мне никакого отношения не имеет. Не
знаю,  почему ты так плохо обо мне думаешь,  но не собираюсь оправдываться ни в
чем. То, что я хочу сказать, касается только тебя.
     Беата,  фыркнув,  скрестила руки  на  груди и  некоторое время размышляла.
Несан выглянул между ветками,  чтобы убедиться,  что никто за  ними не  следит.
Беата заложила волосы за ухо.
     - Раз уж  ты  не собираешься рассказывать мне,  какой ты красавчик в  этой
роскошной форме,  такой же,  как у тех мерзких владык,  то так и быть,  говори.
Только быстро. У Ингера есть для меня работа.
     Несан облизнул губы.
     - Сегодня Ингер привез в  поместье товар.  Он  поехал сам,  потому что  ты
отказалась впредь ездить в поместье.
     - Откуда ты это знаешь?
     - Умею слушать.
     - И каким это...
     - Ты будешь слушать? У тебя крупные неприятности, и тебе грозит нешуточная
опасность.
     Она подбоченилась, но замолчала, и Несан продолжил.
     - Ингер считает,  что в поместье тебя обидели. Он потребовал, чтобы с этим
делом разобрались, и желает знать имя обидчика.
     Беата пристально посмотрела на него.
     - Откуда тебе это известно?
     - Я же сказал, что умею слушать.
     - Я Ингеру ничего не рассказывала.
     - Не важно.  Он сам догадался или как еще - не знаю, но суть в том, что он
беспокоится о  тебе и горит желанием,  чтобы с этим делом разобрались.  Он вбил
себе  в  голову,   что  желает  справедливости.  И  он  не  отступится.  Начнет
докапываться.
     Девушка раздраженно вздохнула.
     - Не надо мне было отказываться!  Надо было поехать,  и  не важно,  что со
мной могло снова произойти.
     - Я не виню тебя, Беата. На твоем месте я поступил бы так же.
     Она подозрительно поглядела на него.
     - Я хочу знать, кто тебе все это рассказал.
     - Я  ведь гонец,  понимаешь,  и  кручусь возле всяких важных людей.  А  те
беседуют между  собой  обо  всем,  что  творится в  поместье.  Я  просто слышал
разговор,  вот и все. Штука в том, что, если ты начнешь рассказывать о том, что
случилось, люди посчитают, что ты хочешь причинить вред министру.
     - Ой,  да  брось ты,  Несан!  Я  всего лишь хакенская девка!  Как  я  могу
навредить министру?
     - Ты же сама мне рассказывала,  что люди думают,  что он станет Сувереном.
Ты слышала когда-нибудь,  чтобы кто-то плохо отзывался о Суверене?  Ну так вот,
министр уже почти назначен Сувереном.  И как, по-твоему, отнесутся к тому, если
ты начнешь трепать о случившемся?  Считаешь,  что сочтут тебя хорошей девочкой,
говорящей правду,  а министра лжецом, за то, что он опровергает твои слова? Нас
учат,  что андерцы не лгут.  Если ты скажешь хоть слово против министра, то это
на  тебя повесят ярлык лгуньи.  Более того,  лгуньи,  пытающейся причинить вред
министру.
     Она размышляла над его словами как над какой-то неразрешимой загадкой.
     - Ну,  я  вообще-то  не  собиралась,  но  если бы и  сказала,  то министру
пришлось бы  признать,  что  я  говорю правду.  Потому что  это правда и  есть.
Андерцы не  лгут.  Только хакенцы по  натуре своей мерзавцы.  Если ему придется
отвечать, то он скажет правду.
     Несан сердито вздохнул.  Он  знал,  что  андерцы лучше них  и  что хакенцы
мерзки по самой своей сути, но постепенно начал приходить к выводу, что андерцы
тоже далеко не все непорочны и идеальны.
     - Послушай,  Беата,  я  знаю,  чему нас учили,  но  это не  всегда правда.
Некоторые вещи, которым они нас учат, полная глупость. Не все, что они говорят,
правда.
     - Все правда, - отрезала она.
     - Ты можешь так думать, но это не так.
     - Да  ну?  А  мне  кажется,  ты  просто не  желаешь признавать,  насколько
отвратительны хакенские мужчины.  Просто не  хочешь,  чтобы у  тебя  была такая
черная душа.  И хочешь, чтобы не было правдой то, что те хакенцы сделали с теми
несчастными женщинами много лет назад,  и  то,  что хакенцы сделали с  Клодиной
Уинтроп.
     Несан отбросил волосы со лба.
     - Беата,  ну подумай сама!  Откуда мастер Спинк может знать, что сделали с
каждой из тех женщин?
     - Из книжек,  дубина!  На тот случай,  если ты забыл, напомню, что андерцы
умеют читать! В поместье полно книг, в которых...
     - И думаешь,  мужики,  что изнасиловали этих женщин, потом остановились по
дороге,  чтобы записать все  подробности?  А  предварительно поинтересовались у
этих женщин, как их зовут, а затем подробненько записали просто для того, чтобы
имелись списки всех их деяний?
     - Да!  Именно это  они  и  сделали!  Как  и  всем  хакенским мужчинам,  им
понравилось то,  что они сделали с теми женщинами. И они все записали. Это всем
известно. Все это есть в книжках.
     - А Клодина Уинтроп?  Ну-ка, скажи мне, где та книжка, где записано о том,
что ее изнасиловали те мужчины, которые ее убили?
     - Ну,  ее же изнасиловали.  Это очевидно. Это сделали хакенцы, а хакенские
мужчины всегда так поступают.  Ты и сам должен знать, каковы хакенские мужчины,
ты, маленький...
     - Клодина  Уинтроп  выдвинула обвинение против  министра.  Она  все  время
заигрывала с ним и казалась заинтересованной в нем.  А потом,  когда он наконец
положил на  нее  глаз  и  она  охотно легла под  него,  после этого она  решила
передумать. И начала рассказывать всем подряд, что он ее принудил И взял против
ее воли.  В точности,  как оно в самом деле произошло с тобой.  А в результате,
после  того  как  она  начала  распространять  повсюду  ложь,  что  министр  ее
изнасиловал, она стала трупом.
     Беата  молчала.  Несан  знал,  что  Клодина  всего  лишь  пыталась учинить
министру неприятности.  Далтон Кэмпбелл ему так сказал.  С другой стороны,  то,
что случилось с  Беатой,  произошло без согласия девушки,  и  все же она тем не
менее не пыталась устроить бучу из-за этого.
     Вовсю пели сверчки.  Беата стояла в  темноте и  молча смотрела на  Несана.
Несан огляделся,  чтобы лишний раз убедиться, что никого поблизости нет. Сквозь
ветки  кустарника он  видел  идущих по  улице  прохожих.  Но  никто не  обращал
внимания на темные кусты, за которыми стояли они с Беатой.
     Наконец она заговорила, но от прежней горячности и следа не осталось.
     - Ингер ничего не знает, а я не собираюсь ему ничего рассказывать.
     - Теперь уже  поздно.  Он  уже  побывал в  поместье и  всех перебаламутил,
заявив,  что  тебя  там  изнасиловали.  Высокопоставленных людей.  Он  выдвинул
требования.  Он  жаждет справедливости.  Ингер заставит тебя сказать,  кто тебя
обидел.
     - Не сможет.
     - Он андерец.  А ты -  хакенка. Он сможет. Но даже если он передумает и не
станет тебя трясти,  все равно он уже разворошил осиное гнездо,  и  в  поместье
могут решить вытащить тебя к судье, и он прикажет тебе назвать имя обидчика.
     - Я стану все отрицать, - настаивала Беата. - Они не смогут заставить меня
сказать.
     - Нет?  Ну тогда ты сама станешь преступницей, если откажешься рассказать,
что произошло.  Они думают,  что это сделал какой-то хакенец,  и поэтому желают
знать его имя. Ингер - андерец, и он говорит, что тебя изнасиловали. Если ты не
скажешь им,  они запросто могут посадить тебя на цепь, и будешь сидеть, пока не
передумаешь.  Но даже если они этого не сделают, ты уж точно потеряешь работу и
станешь изгоем.  Ты  говорила,  что хочешь пойти в  армию.  Что это твоя мечта.
Преступники не могут служить в  армии.  И мечте твоей придет конец.  Ты станешь
нищенкой.
     - Я найду работу. Я умею работать.
     - Ты хакенка.  Отказ сотрудничать с судом сделает тебя преступницей. Никто
не примет тебя на работу. Ты закончишь свою жизнь на панели.
     - Ни за что!
     - Нет,  закончишь!  Когда наголодаешься и намерзнешься,  начнешь торговать
собой как миленькая.  Будешь продавать себя мужчинам. Старикам. Мастер Кэмпбелл
сказал мне,  что шлюхи болеют жуткими болезнями и умирают. И ты так же помрешь,
из-за того, что переспала со стариком, который...
     - Нет! Не стану, не стану...
     - А на что ты тогда будешь жить?  Если тебя объявят хакенской преступницей
за отказ отвечать на вопросы судьи,  то на что ты будешь жить? А если ответишь,
кто тебе поверит? Тебя назовут лгуньей, и опять же ты окажешься преступницей за
то,   что   оболгала  андерца,   занимающего  ответственный  пост.   Это   тоже
преступление,  знаешь ли  -  выдвигать против андерских должностных лиц  ложные
обвинения.
     Она некоторое время пристально смотрела ему в глаза.
     - Но оно ведь не ложное.  Ты можешь подтвердить правдивость моих слов.  Ты
говорил,  что хочешь стать Искателем Истины, помнишь? Это твоя мечта. Моя мечта
- пойти в армию,  твоя -  стать Искателем Истины.  Как человек,  желающий стать
Искателем, ты должен будешь встать и подтвердить истинность моих слов.
     - Я  хакенец.  Ты  действительно считаешь,  что  они  поверят словам  двух
хакенцев,  а  не  самому министру культуры?  Совсем сдурела?  Беата,  никто  не
поверил Клодине Уинтроп,  а она была андеркой, да еще и высокопоставленной. Она
выдвинула обвинения против министра, чтобы ему досадить, и теперь она мертва.
     - Но если это правда...
     - Что правда,  Беата?  Что ты говорила мне, какой министр великий человек?
Что ты  находишь его очень красивым?  Что ты  смотрела на его окно,  вздыхала и
называла его Бертраном?  Что у тебя глазки загорелись,  когда тебя пригласили к
министру?  Что Далтону Кэмпбеллу пришлось держать тебя под локоток, чтобы ты не
взлетела от  восторга,  получив приглашение зайти к  министру,  чтобы он  лично
поведал тебе на предмет передачи Ингеру,  как ему нравится поставляемое Ингером
мясо?  Я только видел тебя и его... Может, потом тебя одолела жадность. Женщины
потом  так  себя  ведут,  я  слышал.  Отдавшись добровольно,  они  иногда потом
выдвигают обвинения, чтобы получить для себя что-нибудь. Так люди говорят. Все,
что  мне  известно,  это  что ты,  вполне возможно,  пришла в  такой восторг от
встречи с ним,  что сама задрала подол и поинтересовалась, не хочет ли он тебя.
Ты же мне ничего не рассказывала!  Единственное,  что я от тебя получил,  - это
оплеуху. Очень может быть - за то, что я видел, как ты получаешь удовольствие в
объятиях министра в  то  время,  когда должна работать.  Насколько мне обо всем
этом известно, такое тоже может быть правдой.
     У Беаты задрожал подбородок,  и она попыталась сморгнуть набежавшие слезы.
Рухнув на колени, она закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
     Несан  некоторое время тупо  смотрел,  не  зная,  что  делать.  Наконец он
опустился на колени рядом с девушкой. Он ужасно встревожился, видя ее плачущей.
Он  знал  Беату давно и  ни  разу не  слышал,  чтобы она  плакала,  как  другие
девчонки. И вот теперь она рыдает, как ребенок.
     Несан сочувственно тронул ее за плечо. Она сбросила его руку.
     Поскольку в  утешении она не нуждалась,  Несан просто молча сидел.  У него
мелькнула мысль уйти и  оставить ее плакать в  одиночестве,  но потом он решил,
что если ей  вдруг что-то  понадобится,  то  по крайней мере в  ее распоряжении
будет он.
     - Несан,  -  выговорила она сквозь слезы, - что мне теперь делать? Мне так
стыдно!  Я  такое устроила!  Это  я  во  всем виновата,  я  соблазнила хорошего
андерского мужчину,  и все из-за моей гнусной похотливой хакенской сущности!  Я
этого не хотела,  и не думала его соблазнять,  и все же соблазнила!  То, что он
сделал,  он сделал по моей вине.  Но я  не могу врать и говорить,  что уступила
добровольно,  потому  что  это  не  так.  Совсем наоборот.  Я  пыталась с  ними
бороться,  но куда там,  они были гораздо сильней меня.  Мне так стыдно! Что же
мне теперь делать?
     Несан проглотил стоявший в горле комок. Ему не хотелось этого говорить, но
ради ее  безопасности он  вынужден.  Если он этого не сделает,   Беата запросто
может закончить тем же,  что и Клодина Уинтроп.  А он может оказаться тем, кому
прикажут это сделать.  И тогда всему конец, потому что Несан отчетливо понимал:
он  не  сможет причинить зла Беате.  И  снова окажется на  кухне отскребывающим
котлы. В лучшем случае. Но скорее согласится на это, чем причинит боль Беате.
     Несан взял ее за руку и ласково разжал ей пальцы.  Потом порылся в кармане
и вложил в ее ладошку булавку со спиральной головкой.  Ту самую,  которой Беата
обычно закалывала воротник своего платья.  Ту  самую,  которую она  потеряла на
третьем этаже поместья в тот день.
     - Ну,  насколько я понимаю,  Беата, ты влипла по уши. И я не вижу никакого
другого выхода, кроме одного.

                                    Глава 41

     Да,  пожалуйста,  -  улыбнулась Тереза.  Далтон взял с  протянутого слугой
блюда  два  печеных  телячьих  яичка.   Хакенец  преклонил  колени,   грациозно
выпрямился и  удалился скользящей походкой.  Далтон  положил мясо  на  тарелку,
которую делил с Терезой,  с удовольствием жующей свое любимое блюдо - кролика в
собственном соку.
     Далтон устал,  и ему до смерти надоел затянувшийся пир.  У него имелись не
терпящие  отлагательства  дела,   которые  требовали  внимания.   Конечно,  его
наипервейшая обязанность служить министру,  но  этому  самому министру куда  бы
больше пошло на пользу,  ели бы его помощник сейчас потихоньку в тени занимался
делами,  вместо того чтобы сидеть на  виду у  всех за  верхним столом,  кивая и
смеясь скабрезным шуточкам министра.
     Бертран,  размахивая куском колбасы, рассказывал что-то нескольким богатым
торговцам,  сидевшим  на  дальнем  конце  верхнего стола.  По  утробному хохоту
торговцев и  по  тому,  как  Бертран помахивал колбасой,  Далтон  отлично знал,
какого  рода  вещи  тот  рассказывает.  Стейн  больше  всех  наслаждался пошлым
анекдотом.
     Как только смех затих,  Бертран извинился перед женой и  попросил прощения
за анекдот.  Хильдемара хихикнула и  лишь отмахнулась,  заявив,  что муж просто
неисправим. Торговцы засмеялись ее добродушной терпимости к выходкам супруга.
     Тереза тихонько ткнула Далтона локотком и шепотом поинтересовалась:
     - Что за анекдот рассказал министр? Мне отсюда не слышно.
     - Тебе следует благодарить Создателя,  что он  не одарил тебя более тонким
слухом. Это один из тех Бертрановых анекдотов, если понимаешь, о чем я.
     - А! - усмехнулась она. - Но ты мне его дома расскажешь?
     - Дома, - улыбнулся Далтон, - я тебе его продемонстрирую, Тэсс.
     Она  гортанно  рассмеялась.   Далтон  взял  телячье  яичко  и  обмакнул  в
чесночно-винный соус.  Дал жене откусить кусочек и слизнуть соус с его пальцев,
а потом сунул в рот остатки.
     Продолжая жевать,  он  обратил внимание на трех сидящих в  противоположном
конце  зала  Директоров,  увлеченных какой-то  серьезной беседой.  Они  активно
жестикулировали,  хмурились,  качали головами и подчеркивали пальцем что-то ими
сказанное.  Далтон знал,  о чем идет речь. Почти все разговоры в зале крутились
вокруг одной и той же темы - убийства Клодины Уинтроп.
     Министр,  облаченный в  узкий  пурпурно-ржавый  полосатый кожаный  дублет,
надетый поверх расшитого золотом колета, наклонился поближе к Далтону, приобняв
его  за  плечи.  Белый кружевной манжет министра был  заляпан красным вином,  и
казалось, будто у него из-под узкого рукава течет кровь.
     - Все еще очень сильно переживают смерть Клодины, - сказал Бертран.
     - Увы.  -  Далтон обмакнул кусок баранины в  мятное желе.  -  Это  ужасная
трагедия.
     - Да,  она заставила нас всех понять,  насколько еще мы  далеки от идеалов
цивилизованности, к которым так стремимся. Эта трагическая смерть показала нам,
как много предстоит сделать, чтобы сплотить хакенцев и андерцев в единое мирное
сообщество.
     - Под вашим мудрым руководством нам это удастся, - с искренним энтузиазмом
заявила Тереза, пока Далтон жевал баранину.
     - Спасибо за поддержку,  дорогая. - Бертран наклонился еще ближе к Далтону
и понизил голос. - Я слышал, что Суверен, возможно, болен.
     - Правда? - Далтон слизнул с пальцев мятное желе. - Болезнь серьезная?
     Бертран с фальшивой печалью покачал головой,- мы не знаем.
     - Мы будем за него молиться,  -  сказала Тереза, тщательно выбирая кусочек
перченой говядины. - И за бедного Эдвина Уинтропа.
     Бертран улыбнулся.
     - Вы очень добросердечная и заботливая женщина,  Тереза. - Он уставился на
лиф ее платья,  будто желал разглядеть за низким декольте доброе сердце. - Если
я  когда-нибудь заболею,  мне  больше всего хотелось бы,  чтобы за  меня молила
Создателя столь благородная женщина,  как  вы.  Наверняка его сердце растает от
ваших нежных слов.
     Тереза просияла.  Хильдемара,  грызя кусочек груши,  задала мужу  какой-то
вопрос,  и он повернулся к ней.  Стейн,  наклонившись к ним обоим, заговорил на
какую-то  интересующую его  тему.  Но  когда  слуга принес блюдо с  поджаренной
говядиной, все трое уселись прямо.
     Стейн взял пригоршню хрустящих кусочков,  Далтон тем временем снова глянул
на Директоров, по-прежнему увлеченных разговором. Оглядев противоположный стол,
он встретился взглядом с Франкой Ховенлок.  Выражение ее лица сказало ему,  что
она не может услышать, о чем говорят Директора. Далтон не знал, что случилось с
ее волшебным даром, но это становилось серьезной помехой.
     Слуга протянул министру серебряное блюдо.  Бертран взял несколько кусочков
свинины.  Подошел следующий прислужник, предлагая ягнятину с чечевицей, которую
любила Хильдемара. Виночерпий, прежде чем двинуться дальше, наполнил все бокалы
на  верхнем столе.  Министр собственническим жестом обнял Хильдемару за плечи и
что-то зашептал ей на ухо.
     В  зал вошел слуга с корзиной хлеба и отнес на сервировоч-ный столик,  где
хлеб  должны были нарезать и  разложить на  серебряные блюда.  Со  своего места
Далтон не видел,  все ли в  порядке с хлебом.  Изрядное количество выпечки было
сочтено  неподходящим для  пира  и  списано для  раздачи бедным.  Остатки пира,
обычно в большом количестве, всегда раздавались беднякам.
     У  мастера  Драммонда нынче  днем  при  выпечке  хлеба  возникли  какие-то
неприятности.   Что-то  там  связанное  с  "взбесившейся"  плитой,  как  описал
происшедшее шеф-повар.  Одна из  женщин сильно обгорела,  прежде чем  с  плитой
разобрались.  У  Далтона имелись более  серьезные неприятности,  чем  сгоревший
хлеб, так что он не стал особо вникать в подробности.
     - Далтон,  -  вновь переключил министр свое внимание на помощника,  -  вам
удалось обнаружить какие-либо улики по делу об убийстве Клодины Уинтроп?
     Сидевшая  по  другую  сторону  от  министра Хильдемара,  казалось,  весьма
заинтересована услышать ответ Далтона.
     - Я  веду  расследование  в  нескольких  многообещающих  направлениях,   -
спокойно ответил Далтон, - и надеюсь вскоре довести следствие до конца.
     Им, как всегда, приходилось тщательно выбирать выражения, беседуя во время
пиров,  дабы не давать лишней пищи для размышлений возможным слушателям. Помимо
Франки,  на пиру запросто могли присутствовать и  другие слухачи,  у которых не
возникло никаких затруднений с их талантом.  Далтон,  не говоря уж о Бертране с
женой,  нисколько не  сомневался,  что  Директора вполне  способны прибегнуть к
услугам обладателей волшебного дара.
     - Ну,  видишь ли, штука в том, что, по словам Хильдемары, кое-кто начинает
поговаривать,  будто мы недостаточно серьезно занимаемся этим делом,  - сообщил
Бертран.
     Далтон начал было  приводить доказательства обратного,  но  Бертран жестом
остановил его и продолжил:
     - Конечно,  это неправда.  Я точно знаю,  как усиленно ты трудишься, чтобы
обнаружить преступников.
     - Днями и ночами,  -  включилась в разговор Тереза.  -  Могу заверить вас,
министр Шанбор,  что  Далтон последнее время почти глаз не  смыкает,  настолько
усиленно он работает с того самого дня, как была убита несчастная Клодина.
     - Ах   да,   я   это  знаю.   -   Хильдемара,   перегнувшись  через  мужа,
демонстративно,  специально для Терезы и  присутствующих,  потрепала Далтона по
руке.  -  Я  знаю,  как  усиленно трудится Далтон.  Все  очень высоко ценят его
усилия. Мы знаем, сколь многих он уже опросил в поисках информации. Просто дело
в том, что некоторые начинают задаваться вопросом, увенчаются ли все эти усилия
успехом и отыщутся ли виновные. Люди боятся, что убийцы до сих пор бродят среди
них, и желают скорейшего завершения следствия.
     - Вот именно,  -  кивнул Бертран. - А мы больше кого бы то ни было жаждем,
чтобы убийство было  раскрыто,  дабы  успокоиться,  что  наш  народ снова может
спокойно жить.
      - Да,  -  глаза  Хильдемары холодно  сверкнули,  -  убийство должно  быть
раскрыто.
     Не  услышать ледяной приказ в  ее  тоне было просто невозможно.  Далтон не
знал,  сообщила ли  Хильдемара Бертрану о  том,  что  она  приказала сделать  с
Клодиной, но это и не имело для него особого значения. Он покончил с поручением
этой бабы и  двинулся дальше.  И он совсем не возражал,  если она уберет за ним
мусор и нейтрализует любые возможные неприятности.
     Далтон ждал, что рано или поздно министр с женой утомятся от жалоб, причем
раньше,  чем  народу  надоест  обсуждать  убийство  высокопоставленной дамы  из
поместья. И предосторожности ради уже состряпал несколько вариантов действия на
этот случай.  Теперь же походило на то,  что он вынужден запускать свои планы в
действие.
     Первоначальной задумкой было просто выждать, поскольку Далтон нисколько не
сомневался:  разговоры  вскоре  прекратятся  и  всю  эту  историю  благополучно
забудут. Или станут лишь изредка поминать с легким налетом скорби, а то и вовсе
просто  сплетничать.  Но  Бертран  желал  выглядеть  полным  совершенством,  не
допускающим недоработок в чем бы то ни было.  И усилия,  которые требовались от
других для сохранения этого образа, министра мало трогали. А Хильдемаре и вовсе
было наплевать. Однако их нетерпеливость могла стать опасной.
     - Я не меньше других хочу, чтобы убийцы были найдены, - произнес Далтон. -
Однако  как  законник  я   связан  данными  мною  клятвами  соблюдать  закон  и
обязательствами найти  истинного виновника и  не  могу  просто  взять  и  ложно
обвинить первого попавшегося лишь  для  того,  чтобы удовлетворить общественное
мнение.  Я помню,  как вы когда-то предостерегали меня от подобных действий.  -
Последняя фраза предназначалась специально для посторонних ушей.
     Увидев,  что Хильдемара готова возражать против малейшей отсрочки,  Далтон
тихо добавил не без толики черного юмора:
     - Было  бы  не  только неправильным торопиться и  ложно обвинять невинных,
необходимо еще учитывать вариант,  что мы их поспешно обвиним и  приговорим,  а
Мать-Исповедница  вдруг  пожелает  принять  исповедь  и   обнаружит,   что   мы
приговорили невиновных. И тогда наша некомпетентность вполне справедливо станет
очевидна не только Матери-Исповеднице, но также Суверену и Директорам.
     Далтон хотел  быть  совершенно уверен,  что  они  хорошо поняли риск  этой
затеи, а потому продолжил:
     - Однако будет еще хуже, если мы приговорим этих людей к смерти и приведем
приговор в исполнение до того,  как Мать-Исповедница ознакомится с делом. Тогда
она может вмешаться по собственной воле, причем так, что это приведет не только
к  смене  правительства,  но  и  к  тому,  что  в  наказание высшее руководство
подвергнется воздействию ее магии.
     После  этой  краткой,  но  отрезвляющей  отповеди  Бертран  с  Хильдемарой
довольно долго сидели молча, выпучив глаза.
     - Да,  конечно, Далтон. Безусловно, ты прав, - после продолжительной паузы
проговорил Бертран,  растопырив пальцы,  как рыба плавники. - Я вовсе не хотел,
чтобы мои слова были восприняты таким образом. Как министр я не могу позволить,
чтобы кого-то ложно обвинили.  Я ни за что не допущу подобного.  Это было бы не
только  чудовищной  несправедливостью  в  отношении  ложно  обвиненных,   но  и
позволило бы истинным виновникам избежать правосудия и снова убивать.
     - Но мне показалось,  что вы уже практически готовы назвать имена убийц? -
В голосе Хильдемары снова зазвенели угрожающие нотки.  -  Я столько наслышана о
ваших талантах,  что склонна думать,  что вы  просто перестраховываетесь.  Ведь
наверняка  старший   помощник   министра  позаботится,   чтобы   справедливость
восторжествовала как  можно скорей?  Народ захочет знать,  что министр культуры
достоин занимаемой должности.  И  все должны увидеть,  что он плодотворно довел
это дело до конца.
     - Верно.  -  Бертран  буравил  жену  взглядом до  тех  пор,  пока  она  не
откинулась на спинку стула. - Мы желаем справедливого разбирательства.
     - Стоит также добавить,  что идут разговоры о  какой-то хакенской девушке,
которую недавно изнасиловали,  -  добавила Хильдемара. - Слухи об изнасиловании
всегда распространяются быстро.  И  люди  считают,  что  эти  два  преступления
связаны.
     - До меня эти слухи тоже доходили, - вздохнул Далтон. - Это ужасно.
     Следовало бы  догадаться,  что  до  Хильдемары эти  сведения так или иначе
дойдут,  и она пожелает, чтобы и этот вопрос тоже был решен. Далтон был готов и
к такому варианту, но надеялся, что удастся как-нибудь обойти этот вопрос.
     - Хакенская девушка?  А  кто сказал,  что она не лжет?  Может,  она просто
пытается  таким   образом  прикрыть  внебрачную  беременность  и   заявляет  об
изнасиловании лишь для того, чтобы вызвать сочувствие в дальнейшем?
     Бертран макнул в горчицу кусочек свинины.
     - Ее  имени еще никто не назвал,  но,  насколько я  слышал,  считают,  что
изнасилование имело  место.  Ее  имя  пытаются выяснить,  чтобы доставить ее  к
судье.
     Бертран,  нахмурившись,  многозначительно  смотрел  на  Далтона,  пока  не
убедился, что тот понимает, о ком идет речь.
     - Люди боятся,  что это не только правда,  но и что изнасиловали ее те же,
кто убил Клодину.  Опасаются,  что одни и  те  же преступники уже совершили два
преступления и на этом не остановятся.
     Бертран сунул кусок свинины в рот. Стейн, медленно жуя хрустящую говядину,
внимательно прислушивался к разговору со всевозрастающим отвращением.  Уж он бы
наверняка быстро  со  всем  разобрался с  помощью  меча.  Далтон  бы  тоже  так
поступил, будь все так просто.
     - Именно  поэтому преступление должно быть  раскрыто.  -  Хильдемара снова
придвинулась ближе. - Люди должны знать, кто виноват.
     Отдав недвусмысленный приказ, она выпрямилась на стуле.
     - Я знаю тебя,  Далтон,  -  сжал Бертран плечо помощника. - И знаю, что ты
просто не  хочешь раньше времени заявлять о  раскрытии преступления из присущей
тебе скромности,  но  также знаю наверняка,  что  ты  его уже раскрыл и  вскоре
объявишь имена убийц.  Причем до  того,  как люди затравят несчастную хакенскую
девочку и потащат ее к судье.  После того,  что ей совершенно очевидно пришлось
пережить, было бы несправедливо подвергать ее еще большим унижениям.
     Никто этого не  знал,  но  Далтон уже  уговорил Несана столкнуть камешек с
горы.  Однако теперь он ясно видел,  что придется ему самому пнуть этот камень,
причем в совершенно другом направлении.
     Сидевший рядом с Хильдемарой Стейн с отвращением отшвырнул кусок хлеба.
     - Хлеб горелый!
     Далтон вздохнул.  Этому типу явно нравятся грубые выходки.  Он  терпеть не
может,  когда его не замечают,  и  как ребенок выкидывает всякие фокусы,  чтобы
привлечь внимание. А они исключили его из разговора.
     - На кухне возникли кое-какие неприятности с печами,  -  сообщил Далтон. -
Если вам не нравится поджаристый хлеб, срежьте подгоревшую корочку.
     - У  вас неприятности с ведьмами!  -  рявкнул Стейн.  -  А вы рекомендуете
срезать корочку! Так вы решаете все сложности?
     - У  нас  неприятности с  печами,  -  сквозь зубы процедил Далтон,  быстро
оглядывая зал,  чтобы проверить,  обращает ли  кто-нибудь внимание на  имперца.
Несколько женщин,  сидевших слишком далеко,  чтобы что-то  расслышать,  строили
Стейну глазки. - Возможно, что-то с вытяжкой. Завтра мы все поправим.
     - Ведьмы!  -  повторил Стейн.  - Это ведьмы своим колдовством сожгли здесь
хлеб.  Всем известно, что, если поблизости есть ведьма, она не удержится, чтобы
не сжечь хлеб!
     - Далтон,  -  прошептала Тереза,  -  он разбирается в  магии.  Может,  ему
известно что-то, чего не знаем мы.
     - Он просто суеверный,  вот и все,  - улыбнулся Далтон жене. - Насколько я
знаю Стейна, он просто над нами издевается.
     - Я могу помочь вам их обнаружить. - Стейн, откинувшись на стуле, принялся
чистить ножом ногти. - В ведьмах я разбираюсь. Скорее всего именно ведьмы убили
ту  женщину и  изнасиловали другую.  И  я  найду их для вас,  раз уж вы сами не
можете. Еще один скальп на плаще мне не помешает.
     Швырнув салфетку на  стол,  Далтон извинился перед  женой,  встал,  обошел
министра с Хильдемарой и,  подойдя к Стейну,  наклонился к его уху.  От имперца
воняло.
     - У  меня  есть  особые причины вести дело так,  как  я  считаю нужным,  -
прошептал Далтон.           - Следуя моим планам, мы заставим эту лошадь пахать
наше  поле,  везти нашу  карету и  тащить бочку с  водой.  Если бы  мне  просто
захотелось конины,  мне не  понадобилась бы твоя помощь.  Я  бы сам ее зарезал.
Поскольку я уже предупреждал тебя,  чтобы ты думал,  прежде чем говорить,  а ты
явно не  внял предупреждению,  то  позволь мне объяснить так,  чтобы ты наконец
понял.
     Стейн ухмыльнулся,  демонстрируя желтые зубы,  а  Далтон наклонился к нему
еще ближе.
     - Эта неприятность отчасти возникла из-за тебя и благодаря твоему неумению
изящно воспользоваться тем,  что  дается тебе добровольно.  Ты  предпочел силой
взять девушку,  которая вовсе себя не предлагала.  Я не могу изменить того, что
произошло,  но  если  ты  еще  хотя бы  раз  не  вовремя откроешь рот  с  целью
произвести сенсацию,  я  лично перережу тебе глотку и отошлю твою голову твоему
императору в корзине.  И попрошу прислать кого-нибудь,  у кого мозгов побольше,
чем у похотливой свиньи.
     Далтон прижал кончик зажатого в руке кинжала к подбородку Стейна.
     - Ты здесь сидишь в  присутствии людей,  выше тебя рангом.  Так что,  будь
любезен,  разъясни сидящим за  столом добрым людям,  что  это  всего лишь  твоя
очередная грубая шуточка.  И, Стейн, лучше тебе говорить очень убедительно, или
клянусь, что этой ночи ты не переживешь.
     Стейн любезно рассмеялся.
     - Ты мне нравишься,  Кэмпбелл.  Мы похожи.  Я знаю,  что мы с тобой сварим
кашу. Вам с министром Орден понравится. Несмотря на ваши пританцовки, мы с вами
похожи.
     Далтон повернулся к Бертрану с Хильдемарой:
     - Стейн хочет что-то сказать.  А как только он закончит,  я пойду проверю,
нет ли новых сведений. Не исключено, что я узнаю имена убийц.

                                    Глава 42

     Несан торопливо шагал по  тускло освещенному коридору.  Роули сказал,  что
это  важно.  Босые ноги  Морли шлепали по  деревянному полу.  Этот  звук теперь
казался Несану странным.  Несану,  никогда  до получения должности гонца прежде
не носившему обуви,  пришлось довольно долго привыкать к стуку каблуков.  И вот
теперь уже  шлепанье босых ног  кажется ему непривычным.  К  тому же  этот звук
напоминал о том времени, когда он сам был босоногим поваренком, а Несан терпеть
не мог вспоминать об этом.
     То,  что он теперь гонец, казалось ему сном, ставшим явью. В открытые окна
лились звуки музыки из  пиршественного зала.  Играла и  пела  арфистка.  Несану
нравился ее чистый голос и звучание арфы.
     - Знаешь, о чем пойдет речь?
     - Нет.  Но  сомневаюсь,  что  в  этот час  нас  попросят доставить куда-то
послание, - ответил Несан. - Особенно во время пира.
     - Надеюсь,  это  не  займет много времени.  Несан знал,  что подразумевает
Морли.  Они  только-только расположились выпить.  Морли  раздобыл почти  полную
бутылку рома,  и  они с  Несаном вознамерились напиться до умопомрачения.  И не
только.   У   Морли  имелась  знакомая  судомойка,   которая  сказала,   что  с
удовольствием выпьет с  ними.  Морли предупредил Несана,  что они должны сперва
подпоить ее как следует. Несан заранее предвкушал дальнейшее.
     А еще он хотел поскорее забыть свой разговор с Беатой.  Приемная оказалась
пустой, в ней царила полная тишина. Роули не стал возвращаться с ними, они были
здесь  вдвоем.  Далтон  Кэмпбелл,  нетерпеливо вышагивающий в  своем  кабинете,
заложив руки за спину, увидел юношей и жестом велел заходить.
     - А, вот и вы. Отлично.
     - Чем можем быть полезны, мастер Кэмпбелл? - спросил Несан.
     В  кабинете горели лампы,  освещая все приятным теплым светом.  В открытое
окно задувал ветерок, колыша легкие занавески. Боевые стяги чуть развевались.
     Далтон Кэмпбелл вздохнул.
     - У нас неприятности. Связанные с убийством Клодины Уинтроп.
     - Какие неприятности?  - поинтересовался Несан. - И можем ли мы как-нибудь
помочь справиться с ними? Помощник министра потер подбородок.
     - Вас видели. 
                   У Несана по спине пробежал холодок.
     - Видели? То есть как?
     - Ну,  помнишь, ты рассказывал, что вы слышали, как остановилась карета, а
потом все побежали к пруду, чтобы в него нырнуть?
     Несан сглотнул комок.
     - Да, господин.
     Далтон Кэмпбелл снова вздохнул.  Он побарабанил пальцами по столу,  как бы
подыскивая слова.
     - Ну так тело нашел как раз кучер этой самой кареты.  И  вернулся в город,
чтобы позвать гвардейцев.
     - Вы нам об этом уже говорили, мастер Кэмпбелл, - напомнил Морли.
     - Да,  но все дело в том,  что,  как я только что узнал,  он оставил возле
тела своего помощника. А тот проследовал за вами среди хлебов. До самого пруда.
     - Добрые духи!  -  выдохнул Несай.  -  Вы хотите сказать, он видел, как мы
плавали и отмывались?
     - Он видел вас двоих.  И только что назвал ваши имена.  Несан с Морли,  он
сказал. С кухни поместья.
     Сердце Несана бешено колотилось.  Он  пытался собраться с  мыслями,  но  в
панике не мог ухватить ни одной.
     Чем бы он ни руководствовался,  не важно,  что он действовал во благо, его
все равно приговорят к смерти.
     - Но почему он не рассказал сразу, раз он нас видел?
     - Что?  А!  Полагаю,  он был в  шоке от увиденного,  поэтому...  -  Далтон
Кэмпбелл махнул рукой.  -  Послушай, у нас нет времени обсуждать что да почему.
Теперь уже мы так или иначе ничего не можем поделать.
     Высокий андерец выдвинул ящик.
     - Мне очень жаль.  Я  знаю,  что вы оба сделали для меня доброе дело.  Для
всего Андерита. Но факт остается фактом: вас видели.
     Он достал из ящика туго набитый кошелек и кинул на стол.
     - Что с нами теперь будет?  :-  Глаза Морли стали совсем огромными.  Несан
знал,  что сейчас испытывает друг.  У него самого поджилки затряслись, когда он
попытался вообразить свою казнь.
     И  тут его окатила новая волна ужаса,  и  он чуть не завопил.  Он вспомнил
рассказ Франки о том,  как толпа накинула ей петлю на шею и подвесила,  разведя
под ногами костер,  а она задыхалась, болтая ногами в воздухе. Только вот Несан
не владел магией,  которая поможет ему сбежать.  Он почти ощущал затягивающуюся
на шее петлю.
     Далтон Кэмпбелл подтолкнул к ним кожаный кошель.
     - Я хочу,  чтобы вы взяли вот это.  Несану пришлось сосредоточиться, чтобы
понять сказанное Кэмпбеллом.
     - Что это?
     - Главным образом серебро.  Впрочем,  золото там  тоже  есть.  Как  я  уже
сказал, мне очень жаль. Вы оба оказали большую помощь и доказали, что вам можно
доверять. Однако теперь, поскольку вас видели и могут опознать как тех самых...
Вас казнят за убийство Клодины Уинтроп.
     - Но вы можете сказать им...
     - Я  ничего не  могу им  сказать.  Мои первейшие обязательства -  забота о
Бертране Шанборе и будущем Андерита.  Суверен болен. И Бертрана Шанбора могут в
любой момент призвать на пост Суверена.  Я не могу повергнуть всю страну в хаос
из-за  Клодины Уинтроп.  Вы оба -  все равно что солдаты на войне.  А  на войне
гибнет много хороших людей.  К  тому же  народ так сильно возбужден из-за этого
дела, что меня никто и слушать не станет. И разъяренная толпа схватит вас и...
     Несан испугался,  что сейчас потеряет сознание.  Он дышал так часто, что в
голове мутилось.
     - Вы  хотите  сказать,   что  нас  казнят?   Далтон  Кэмпбелл  очнулся  от
задумчивости.
     - Что? Нет. - Он снова подтолкнул в парням кошель. - Я же сказал, тут уйма
денег.  Возьмите. И уезжайте. Неужели непонятно? Вы должны бежать, иначе умрете
еще до захода солнца.
     - Но куда мы пойдем? - заныл Морли. Далтон Кэмпбелл махнул куда-то в окно.
     - Прочь. Подальше отсюда. Туда, где они вас никогда не найдут.
     - Но если можно как-то все объяснить,  сказать людям,  что мы лишь сделали
то, что необходимо...
     - А изнасилование Беаты? Тебе не следовало насиловать Беату.
     - Что?!  -  едва не задохнулся Несан. - Но я никогда... Клянусь, я никогда
бы этого не сделал! Клянусь, мастер Кэмпбелл!
     - Не имеет значения,  сделал бы или нет. Люди считают, что это сделали вы.
И не станут слушать мои объяснения.  Они считают, что Беату изнасиловали те же,
кто изнасиловал и  убил Клодину Уинтроп.  И вам они тоже не поверят,  учитывая,
что тот человек может опознать вас как убийц Клодины Уинтроп.  Так что не имеет
никакого  значения,  насиловали вы  Беату  или  нет.  Мужчина,  видевший вас  -
андерец.
     - Нас ищут? - Морли провел дрожащей рукой по бледной до зелени физиономии.
- Вы говорите, что нас уже ищут? Далтон Кэмпбелл кивнул.
     - Если  останетесь  здесь,   вас  казнят  за  оба  эти  преступления.  Ваш
единственный шанс - бежать. И как можно быстрей. Поскольку вы оба были для меня
весьма  полезными  и   отлично  послужили  делу  культуры  Андерита,   я  хотел
предупредить вас,  чтобы у вас хотя бы был шанс спастись.  Я отдаю вам все свои
сбережения, чтобы помочь бежать.
     - Ваши сбережения?  - Несан покачал головой. - Нет, мастер Кэмпбелл, мы их
не возьмем. У вас есть жена и...
     - Я настаиваю.  А если понадобится,  то прикажу.  Только будучи уверенным,
что хоть так смог вам немного помочь,  я буду спокойно спать по ночам. Я всегда
делаю все,  что в моих силах, чтобы помочь верным мне людям. Это последнее, что
я  могу сделать для вас обоих.  -  Он  указал на кожаный кошель.  -  Возьмите и
разделите между  собой.  Воспользуйтесь этим,  чтобы уехать подальше отсюда.  И
начать новую жизнь.
     - Новую жизнь?
     - Совершенно верно,  -  кивнул мастер Кэмпбелл.  -  Вы даже сможете купить
себе мечи.
     - Мечи? - изумленно заморгал Морли.
     - Конечно. Здесь достаточно, чтобы купить каждому по дюжине мечей. Если вы
уедете в  другую страну,  там вы уже не будете хакенцами,  как здесь.  В других
странах вы будете свободными людьми и сможете купить мечи.  Создайте себе новую
жизнь.   Найдите  новую  работу,   все  новое.  Имея  эти  деньги,  вы  сможете
познакомиться с хорошими женщинами и ухаживать за ними как положено.
     - Но мы никогда не покидали Ферфилда! - Морли чуть не плакал.
     Далтон Кэмпбелл, опершись на стол, наклонился к ним.
     - Если вы останетесь,  вас казнят.  Гвардейцы знают ваши имена и наверняка
ищут вас,  пока мы тут с  вами беседуем.  Скорее всего они уже наступают вам на
пятки.  Я  молю Создателя,  чтобы они не видели,  как вы шли сюда.  Если хотите
жить, берите деньги и сматывайтесь. Найдите себе новую жизнь.
     Несан быстро оглянулся.  Он никого не видел и не слышал, но преследователи
могли появиться в любой момент.  Он не знал,  что делать,  но понимал,  что они
должны последовать совету Далтона Кэмпбелла и бежать.
     Несан схватил кошель.
     - Мастер Кэмпбелл,  вы самый хороший человек,  которого я когда-либо знал.
Мне очень жаль,  что я  не смогу работать на вас всю оставшуюся жизнь.  Спасибо
вам за то, что сказали, что нас ищут, и за то, что даете нам возможность начать
все заново.
     Далтон  Кэмпбелл  протянул  руку.  Несану  никогда  прежде  не  доводилось
обмениваться рукопожатием с андерцем, и это оказалось приятным. Он почувствовал
себя мужчиной. Далтон Кэмпбелл пожал руку и Морли.
     - Удачи вам.  Рекомендую раздобыть лошадей. Купите их, а не крадите, не то
наведете  преследователей  на  след.   Я  знаю,  что  это  будет  непросто,  но
постарайтесь вести себя естественно, чтобы не вызывать подозрений. Поаккуратней
с  деньгами,  не  транжирьте понапрасну на  шлюх и  выпивку,  иначе не  успеете
оглянуться,  как  они  кончатся.  А  ежели  таковое произойдет,  вас  наверняка
схватят,  и вы не проживете достаточно долго, чтобы умереть от болезни, которой
вас  наградят  шлюхи.  Если  вы  вдумчиво воспользуетесь деньгами,  то  сможете
прожить на  них  несколько лет,  это даст вам время устроить себе новую жизнь в
любом месте, что вам понравится. Несан снова пожал Кэмпбеллу руку.
     - Спасибо за  совет,  мастер Кэмпбелл.  Мы ему последуем.  Купим лошадей и
уедем отсюда. Не беспокойтесь о нас. Нам с Морли доводилось жить на улице. И мы
отлично знаем, как укрыться от враждебных нам андерцев.
     Далтон Кэмпбелл улыбнулся.
     - Нисколько не сомневаюсь.  Что ж,  в  таком случае -  да пребудет с  вами
Создатель!
     Вернувшись на  пир,  Далтон обнаружил,  что  Тереза сидит на  его  месте и
весело  чирикает  с  министром.  Ее  смех  колокольчиком  разносился  по  залу,
сопровождаемый низким смехом Бертрана.  Хильдемара,  Стейн и  торговцы о чем-то
тихо переговаривались между собой.
     Тереза с улыбкой взяла Далтона за руку.
     - Вот и  ты,  милый!  Теперь ты можешь с нами посидеть?  Бертран,  скажите
Далтону, что он слишком много работает! Он должен поесть!
     - Да-да, Далтон, ты трудишься гораздо больше, чем остальные. Твоя жена без
тебя чувствует себя ужасно одинокой.  Я тут пытался ее немного развлечь,  но ее
мои истории совершенно не интересуют! Она вежливая женщина и делает вид, что ей
весело, но на самом деле единственное, чего она желает, - это рассказывать мне,
какой ты хороший человек, о чем я знаю и так.
     Тереза передвинулась на свой стул,  и  они с  Бертраном усадили Далтона на
место.  Далтон  жестом  попросил жену  подождать.  Зайдя  за  спину  министра с
Хильдемарой,  он вклинился между ними,  положив руки им на плечи. Сановная пара
склонила головы поближе.
     - Я только что получил новые сведения,  подтвердившие уже имевшуюся у меня
информацию.  Как выяснилось,  первые известия об  этом преступлении были весьма
неточны. На самом деле убийц Клодины Уинтроп всего двое. - Он протянул министру
запечатанный свиток. - Вот их имена.
     Бертран взял бумагу, а по лицу его жены скользнула улыбка.
     - А теперь слушайте внимательно,  будьте любезны,  - продолжил Далтон. - Я
уже шел у  них по  пятам,  но,  прежде чем мы успели их арестовать,  они украли
большую сумму  денег  из  кассы  кухни  и  сбежали.  Сейчас ведутся интенсивные
поиски.
     Он вопросительно поднял бровь,  внимательно глядя в лицо обоим слушателям,
желая убедиться,  что  они  поняли:  он  состряпал эту историю не  без причины.
Выражение их лиц говорило, что они прекрасно уловили скрытый смысл слов.
     - Завтра, в любой момент, когда захотите, огласите имена, указанные в этой
бумаге.  Они оба работали на кухне.  Они убили и  изнасиловали Клодину Уинтроп.
Они изнасиловали ту хакенскую девушку,  что работает у  мясника Ингера.  И  вот
теперь они обчистили кухонную кассу и удрали.
     - А эта хакенка ничего не расскажет? - спросил Бертран, обеспокоенный тем,
что девушка,  если ее прижмут, станет отрицать, что ее изнасиловали эти двое, и
укажет на него самого.
     - К сожалению,  испытание, выпавшее на ее долю, оказалось слишком тяжелым,
и  она  убежала.  Мы  не  знаем,  куда она  направилась,  возможно,  к  дальним
родственникам,  живущим далеко отсюда,  но в любом случае она сюда не вернется.
Городской гвардии известно ее имя. Если она вдруг надумает вернуться в город, я
первым узнаю об этом и лично прослежу за ее допросом.
     - Значит,  ее нет, и опровергнуть она ничего не сможет? - Глаза Хильдемары
гневно сверкнули.  -  Тогда зачем нам давать им  целую ночь форы?  Народ желает
казни преступников.  Публичной казни!  И мы вполне могли бы устроить для народа
этот спектакль. Ничто, кроме показательной публичной казни, их не удовлетворит.
     Далтон терпеливо вздохнул:
     - Народ  хочет знать,  кто  это  сделал.  Бертран назовет имена.  И  таким
образом продемонстрирует,  что службы министра нашли убийц.  То, что они удрали
до  того,  как их имена стали достоянием гласности,  лишний раз подтверждает их
вину.  -  Далтон  нахмурился.  -  Любой  иной  вариант  может  навлечь  на  нас
неприятности в виде Матери-Исповедницы. А с этой неприятностью нам ни за что не
справиться.  Эта казнь никак не  послужит нашим целям,  а  вот риску подвергнет
немалому.   Народ  вполне  удовлетворится  тем,  что  преступление  раскрыто  и
преступники уже не бродят среди них.  Любое лишнее движение поставит под угрозу
все наши планы в тот момент, когда мы уже стоим на пороге покоев Суверена.
     Хильдемара начала было возражать.
     - Он абсолютно прав! - отрубил Бертран.
     - Да, пожалуй, - тут же пошла она на попятный.
     - Я  сделаю сообщение завтра,  а рядом со мной будет стоять Эдвин Уинтроп,
если будет себя достаточно хорошо чувствовать,  -  сказал Бертран.  -  Отлично,
Далтон. Просто здорово. За это ты заслуживаешь награды.
     - О,  это я  тоже запланировал,  министр,  -  соизволил наконец улыбнуться
Далтон.
     - Не сомневаюсь, Далтон, - ухмыльнулся Бертран. - не сомневаюсь.
     Он заразительно рассмеялся, не оставив равнодушной даже свою жену.
     Утирая слезы,  Несан с  Морли торопливо шагали по коридорам поместья.  Они
шли быстро,  но  не бежали,  памятуя слова Кэмпбелла,  что нужно вести себя как
можно естественней.  Завидев охранников,  они свернули в  сторону,  чтобы их не
успели разглядеть.  Издали Несан казался обычным гонцом,  а Морли -  работником
поместья.
     Но если их заметит охрана и попытается остановить, придется прорываться. К
счастью, шум пира заглушал их шаги.
     У Несана возникла кое-какая мыслишка,  которая могла помочь им удрать.  Не
тратя времени на  объяснения,  он  схватил Морли за рукав и  потащил за собой к
лестнице.
     На  нижнем этаже он  быстро отыскал нужную комнату.  Там  никого не  было.
Прихватив лампу, Несан с Морли скользнули внутрь и закрыли за собой дверь.
     - Несан,  ты что,  спятил?  Зачем ты запер нас здесь? Мы уже могли быть на
полпути к Ферфилду! Несан облизнул губы.
     - Скажи-ка, Морли, кого они ищут?
     - Нас!
     - Да нет, я имею в виду, исходя из их образа мысли, кого они ищут? Гонца и
поваренка, верно?
     Морли, не отводя глаз от двери, почесал в затылке.
     - Ну, наверное.
     - Ну  так  это  -  складское  помещение,  здесь  хранится  униформа.  Пока
белошвейки шили мне форму, мне тут выдали уже готовую, чтобы я ее носил, покуда
не сделали мою.
     - Ну, раз ты ее получил, то чего мы тут...
     - Раздевайся.
     -Зачем это?
     - Морли!  -  раздраженно рявкнул Несан. - Они ищут гонца и поваренка! Если
ты наденешь форму гонца, мы превратимся в двух гонцов!
     - О! - Морли широко раскрыл глаза. - Отличная мысль!
     Он  торопливо сбросил обноски поваренка,  а  Несан уже  шарил по  полкам в
поисках униформы цветов помощника министра. Он швырнул Морли темные штаны.
     - Эти подойдут?
     Морли натянул их и застегнул.
     - Сойдет.
     Несан. извлек белую рубашку с кружевным воротом.
     - А вот это?
     Он наблюдал, как Морли пытается застегнуть ее. Рубашка оказалась явно узка
и едва не трещала на массивных плечах Морли.
     - Сверни ее, как было, - хмыкнул Несан, ища другую.
     - Чего ради стараться? - швырнул рубашку Морли.
     - Подними и аккуратно сложи.  Хочешь,  чтобы нас поймали?  Никто не должен
знать, что мы побывали тут. Если они не узнают, что отсюда взяли одежду, то нам
же лучше.
     - А!  -  Морли  поднял рубашку и  принялся ее  складывать своими огромными
ручищами.
     Несан  протянул  ему  другую,  оказавшуюся  чуть-чуть  великоватой.  Несан
быстренько отыскал дублет с длинным рукавом, украшенный вышитыми переплетенными
колосьями.  Дублет  был  оторочен  черно-коричневым  кантом,  положенным гонцам
Далтона Кэмпбелла, и сидел на Морли как влитой.
     - Как  я  выгляжу?  -  спросил поваренок.  Несан  поднял  лампу  повыше  и
присвистнул.  Приятель был  куда более статным,  чем  Несан,  и  в  форме гонца
выглядел чуть ли  не  аристократом.  Несан и  не  подозревал,  что  Морли такой
красавчик.- Куда лучше Роули.
     - Да ну?  -  ухмыльнулся Морли. И тут же посерьезнел. - Давай-ка сваливать
отсюда.
     - Сапоги,  -  напомнил Несан.  -  Тебе нужно обуться, иначе вид получается
самый дурацкий. На-ка, надень носки, иначе мозоли натрешь.
     Морли натянул носки и принялся перебирать сапоги, пока не нашел подходящие
по размеру.  Несан велел ему собрать старые шмотки и забрать с собой,  чтобы не
оставлять свидетельств на  тот  случай,  если вдруг пропажа и  обнаружится (что
весьма  сомнительно,  поскольку одежды  тут  много  и  сложена  она  отнюдь  не
аккуратно).
     Заслышав в коридоре шаги,  Несан задул лампу.  Они с Морли замерли, стоя в
темноте. От ужаса они даже перестали дышать. Шаги приблизились. Несану хотелось
убежать,  но  если они  побегут,  то  им  придется выскакивать в  дверь,  а  за
дверью-то как раз и находились люди.
     Люди.  Несан  сообразил,  что  шагают двое.  Стража.  Стража,  совершающая
обычный обход.
     Несан  задрожал,  снова  представив свою  казнь  на  глазах жаждущей крови
толпы. По спине ручьем тек пот.
     Дверь распахнулась.
     Несан видел вставшего в дверях стражника, освещенного со спины льющимся из
коридора светом. Видел он и меч на его бедре.
     Несан  с   Морли  укрылись  в  глубине  комнаты  между  полками.   Длинный
прямоугольник льющегося в  открытую дверь света остановился буквально у  носков
сапог Несана. Он затаил дыхание, опасаясь шевельнуть хоть пальцем.
     Может, вошедший из светлого коридора стражник и не заметит их в темноте.
     Стражник закрыл дверь и  двинулся дальше по  коридору со своим напарником,
по ходу открывая двери комнат. Вскоре шаги стихли вдали.
     - Несан,  -  выдохнул Морли, - мне срочно надо облегчиться! Не могли бы мы
убраться отсюда, а?
     Несану потребовалось усилие, чтобы заговорить.
     - Конечно.
     Он шагнул к двери. Как приятно оказаться в пустом светлом коридоре. Друзья
поспешили к ближайшему выходу - черному ходу неподалеку от пивоварни. По дороге
они выкинули обноски Морли в помойное ведро.
     Они   слышали  старого  пивовара,   распевавшего  пьяные  песенки.   Морли
вознамерился было  остановиться и  прихватить  с  собой  какой-нибудь  выпивки.
Несан, облизнувшись, некоторое время поиграл с этой мыслью. В общем-то неплохо.
Он бы тоже не отказался выпить прямо сейчас.
     - Нет,  -  наконец прошептал он.  -  Я  не  хочу оказаться на  плахе из-за
выпивки.  У  нас полно денег.  Купим позже.  Я  не желаю задерживаться здесь ни
одной лишней секунды.
     Морли нехотя кивнул.  Они поспешили к черному ходу. Несан шел впереди. Они
слетели вниз по ступенькам - тем самым, где впервые повстречали Клодину Уинтроп
и  "побеседовали" с  ней.  Если бы  она только прислушалась к  предупреждению и
сделала так, как велел ей Несан!
     - Мы будем забирать наши вещи? - поинтересовался Морли.
     Несан остановился и глянул на стоящего под освещенным окном приятеля.
     - А ты считаешь, они стоят того, чтобы ради них умереть?
     - Ну,  вообще-то нет,  - поскреб ухо Морли. - Просто там осталась красивая
настольная игра, которую мне па подарил. Больше ничего такого у меня нет, кроме
одежды,  да и то одни лохмотья. Одежда, что сейчас на мне, куда лучше даже той,
в которой я хожу на покаяния.
     Всеобщее покаяние.  Несан вдруг с  острой радостью осознал,  что им больше
никогда не придется ходить на эти покаяния.
     - Ну,  у  меня тоже ничего ценного нет.  Пара медяков в  сундучке.  Но это
ерунда по сравнению с  тем,  сколько у нас сейчас.  Считаю,  нам надо двигать в
Ферфилд и купить там лошадей.
     - А ты умеешь ездить верхом?  -  скривился Морли.  Несан огляделся,  чтобы
проверить, нет ли поблизости стражников, и дружески подтолкнул Морли вперед.
     - Нет, но подозреваю, что мы научимся довольно быстро.
     - Надо  думать,   -  кивнул  Морли.  -  Но  давай  все  же  купим  лошадок
непокладистее.
     Шагая по дороге, они в последний раз оглянулись на поместье.
     - Я рад,  что мы оттуда убрались,  -  заявил Морли. - Особенно после того,
что сегодня произошло. И рад, что мне больше не придется вкалывать на кухне.
     - О чем это ты? - нахмурился Несан.
     - А ты что, не слышал?
     - Чего не слышал? Я весь день был в Ферфилде, доставлял послания.
     Морли схватил Несана за руку и заставил остановиться. Оба тяжело дышали.
     - О пожаре! Ты ничего не слышал о пожаре?
     - Пожар? - удивился Несан. - Да что ты несешь?!
     - Да, на кухне. Сегодня днем. Очаги с печками вдруг словно взбесились!
     - Взбесились? Как это?
     Морли широко взмахнул руками и издал нечто вроде рева,  пытаясь изобразить
вырывающийся огонь.
     - Огонь вдруг чудовищно полыхнул!  Хлеб  сгорел вчистую.  Огонь был  таким
жарким, что котел оплавился.
     - Быть не может! - изумился Несан. - Кто-нибудь пострадал?
     Морли расплылся в хищной улыбке.
     - Джилли здорово обгорела.  - Он пихнул Несана локтем в бок. - Она как раз
делала подливку, когда огонь взбесился. И ей обожгло ее уродливую лиловую рожу.
Волосы сгорели,  и  вообще.  -  Морли удовлетворенно засмеялся -  как  человек,
годами ждавший вознаграждения.  -  Сказали,  что она скорее всего не выживет. И
пока жива, будет жутко страдать от боли.
     Несана  обуревали сложные  чувства.  Он  вовсе  не  испытывал сочувствия к
Джилли, но все же...
     - Морли,  тебе не следует радоваться,  что пострадала андерка.  Это лишний
раз демонстрирует нашу гнусную хакенскую сущность.
     Морли скривился и  зашагал дальше.  Почти всю  дорогу они бежали,  ныряя в
поле всякий раз,  как появлялась карета.  Они прятались в пшенице или сорго,  в
зависимости от того,  с  какой стороны было удобнее скрываться в нужный момент.
Там они опускались на землю и, затаив дыхание, ждали, пока карета проедет.
     Несан обнаружил,  что воспринимает их  побег скорее как освобождение,  чем
как  паническое бегство.  Чем  дальше они  уходили от  поместья,  тем меньше он
боялся, что их поймают.
     Во всяком случае, ночью.
     - Думаю,  днем нам лучше прятаться,  -  сказал он Морли. - По крайней мере
сначала.  Будем  днем  прятаться в  каком-нибудь надежном месте,  откуда видно,
приближается кто-то или нет. А ночью будем ехать, и нас никто не увидит. А если
и увидят, то не смогут разглядеть.
     - А если кто-нибудь наткнется на нас днем, пока мы будем спать?
     - Установим дежурство.  Как  солдаты.  Один  будет караулить,  пока другой
спит.
     Морли, похоже, счел логику Несана просто потрясающей.
     - Я бы в жизни до этого не додумался!  В окрестностях Ферфилда они перешли
на шаг.  Затеряться на его улицах они умели не хуже,  чем прятались в полях при
приближении кареты.
     - Мы  можем купить лошадей и  убраться отсюда еще  нынче ночью,  -  сказал
Несан. Морли минутку подумал.
     - А как мы выберемся из Андерита? Мастер Кэмпбелл сказал, что есть страны,
где никого не  волнует,  что мы  хакенцы.  Но как мы минуем армейские отряды на
границе у Домини Диртх?
     Несан дернул Морли за рукав дублета.
     - Мы ведь гонцы, не забыл?
     - И что?
     - А то, что мы скажем, что едем по делам.
     - У гонцов бывают дела за пределами Андерита? Несан ненадолго задумался.
     - Ну а кто станет утверждать обратное? Если мы скажем, что едем со срочным
поручением, они не станут задерживать нас до выяснения, так оно или нет, потому
что на это уйдет слишком много времени.
     - Они могут потребовать показать послание.
     - Но мы ведь не можем показывать им секретные послания,  верно?  Мы просто
скажем,  что едем с тайной миссией в другую страну, которую не можем назвать, с
важным посланием, которое не имеем права им показывать.
     - Думаю,  сработает,  - ухмыльнулся Морли. - Пожалуй, нам все-таки удастся
уехать отсюда.
     - Готов спорить, что да. Морли рывком остановил Несана.
     - Несан, а куда мы поедем? У тебя есть какие-нибудь соображения?
     И тут настал черед ухмыльнуться Несану.

                                    Глава 43

     Беата,  щурясь от яркого солнца,  поставила сумку на землю и  отбросила со
лба взлохмачен-  ные ветром волосы. Поскольку читать она не умела, то не знала,
о чем  гласит табличка над воротами, но там имелась еще и цифра - двадцать три.
В цифрах девушка разбиралась и поняла, что нашла нужное ей место.
     Она смотрела на написанное после цифр слово,  стараясь запомнить,  как оно
выглядит,  чтобы когда-нибудь узнать,  когда снова увидит,  но для нее это были
лишь совершенно непонятные значки, вырезанные на деревянной дощечке. Как курица
лапой пишет.  А  кто же способен разобрать куриные "надписи"?  Девушка никак не
могла понять,  как это люди запоминает кажущиеся совершенно непонятными значки,
из которых строят слова, но люди каким-то образом это делали.
     Она снова подняла сумку,  где лежали все ее  пожитки.  Сумку было довольно
неудобно тащить, она все время била по бедру, но она была не слишком тяжелой, к
тому же Беата,  когда одна рука уставала, перекладывала сумку в другую.
     Не так уж и  много у  нее вещей:  кое-что из одежды,  пара башмаков ручной
работы,  принадлежавшие еще ее матери - их Беата обувала лишь в особых случаях,
- роговый гребень,  мыло.  Кое-какие подарки от друзей, немного воды, кружева и
швейные принадлежности.
     Ингер дал  ей  кучу снеди.  Колбасу разных видов,  сделанную из  различных
сортов мяса. Некоторые батоны были толщиной с руку,  другие - тонкие и длинные,
третьи -  кружком.  Они-то и представляли основную тяжесть в ее багаже. Хотя по
дорогое  девушка и  отдала  несколько батонов голодным и  один  круг  фермеру с
женой,  позволившим ей  два дня ехать в  их  фургоне,  все равно казалось,  что
колбасы у нее столько, что хватит не меньше чем на год.
     Дал  ей  Ингер  и  письмо,  написанное на  тонком пергаменте,  свернутом в
двойной свиток.  Читать Беата не  умела,  но  Ингер прочел его ей,  так что она
знала, что в нем написано.
     Каждый раз, когда она останавливалась передохнуть, Беата доставала письмо,
аккуратно разворачивала и  делала вид,  что  читает.  Она  пыталась вспомнить в
точности,  что читал Ингер, чтобы попытаться определить, как выглядят эти слова
в написанном виде. И не могла.
     Однажды Несан написал в  пыли какие-то  значки и  сказал,  что  это  слово
"Истина". Несан. Беата покачала головой.
     Ингер не  хотел,  чтобы она  уходила.  Сказал,  что  она ему нужна.  Беата
возразила, что полно желающих занять ее место и он сможет нанять любого. Нанять
мужчину, который гораздо сильнее ее. Она, Беата, ему вовсе не нужна.
     Ингер сказал,  что она отлично справляется со своей работой.  Что он любит
ее  почти как родную дочь.  Рассказал,  как ее отец с  матерью впервые пришли к
нему  на  работу,  когда  Беата  была  еще  совсем малышкой.  Глаза Ингера были
красными, когда он просил девушку остаться.
     Слушая его,  Беата чуть не плакала. Она сказала Ингеру, что любит его, как
родного дядюшку, и что именно поэтому-то она и должна уйти. Если она останется,
будут неприятности и он пострадает из-за нее. Ингер возразил, что вполне с этим
справится.  Беата сказала,  что,  если  останется,  ее  могут даже убить и  она
боится. На это мясник ничего возразить не смог.
     Ингер заставлял ее  много работать,  но он был честным.  Всегда заботился,
чтобы девушка была сыта.  Никогда не бил. Иногда он давал подзатыльники парням,
если те  ему возражали,  но  никогда пальцем не трогал девушек.  Впрочем,  надо
сказать,  что девушки с  ним никогда и  не спорили.  Пару раз он рассердился на
нее, но ни разу не ударил. Если она каким-то образом умудрялась его рассердить,
он  просто заставлял ее до глубокой ночи ощипывать и  потрошить кур.  Да и  это
наказание выпадало ей не слишком часто.
     Единственное,  что  Беата  считала самым  важным в  жизни,  это  выполнять
приказы и не доставлять неприятностей.  Девушка знала, что, будучи хакенкой, от
рождения обладает мерзкой хакенской сущностью,  как и все хакенцы,  и всю жизнь
хотела быть лучше своей мерзкой натуры.
     Иногда Ингер,  подмигнув,  говорил,  что она проделала отличную работу.  И
ради этих подмигиваний Беата была готова на все.
     На прощание Ингер крепко обнял ее и  долго не выпускал,  а  затем усадил и
принялся писать для нее письмо. Когда он его зачитывал, Беате показалось, что у
него слезы на глазах. И единственное, что она могла сделать, это не разреветься
сама.
     Родители Беаты  всегда внушали ей  не  плакать при  посторонних,  иначе ее
сочтут глупой и слабой. Беата, если и плакала, то лишь по ночам, когда ее никто
не  мог  услышать.  Она всегда могла дотерпеть до  ночи,  чтобы потом наедине с
собой тихо выплакаться в темноте.
     Ингер -  хороший человек,  она  будет сильно по  нему скучать,  хоть он  и
заставлял ее работать до седьмого пота. Работы Беата не боялась.
     Утерев ладошкой нос, она отошла в сторонку, чтобы пропустить проезжавший в
ворота фургон.  Место  казалось огромным,  но  в  то  же  время  изолированным,
затерянным посреди обдуваемой всеми ветрами пустоты островком, расположенным на
вершине  невысокой горы.  Ворота  в  высоком заборе  были  единственной дорогой
внутрь, разве что попытаться взобраться на высокие земляные валы.
     Как  только фургон проехал,  Беата прошла за  ним в  ворота во  двор.  Там
повсюду сновали люди.  За воротами оказался целый город.  Девушка с  изумлением
обнаружила множество домов с улицами и переулками.
     Охранник,  закончив разговор с  возницей,  жестом велел  тому  проезжать и
повернулся к Беате. Он окинул девушку быстрым равнодушным взглядом.
     - Добрый день.
     Он говорил в точности так же,  как разговаривал с возницей,  - вежливо, но
деловым тоном.  За спиной Беаты выстроились еще фургоны,  и охраннику было явно
не до нее. Девушка вежливо ответила на приветствие.
     Темные волосы андерца взмокли от пота. Должно быть, ему было очень жарко в
тяжелом мундире.
     - Вон туда, - указал он. - Второе строение справа. Удачи. - И подмигнул.
     Благодарно кивнув,  Беата торопливо протиснулась между лошадьми,  чтобы не
обходить их кругом.  И  чудом не вляпалась босой ногой в  свежий конский помет.
Повсюду сновали толпы народа. По улицам в обоих направлениях двигались лошади и
фургоны. Пахло потом, лошадьми, кожей, пылью, навозом и свежими всходами.
     Раньше Беата не бывала нигде, кроме Ферфилда. Сейчас ей было страшно, но в
то же время она испытывала восторг.
     Второе строение справа девушка нашла довольно легко.  В  здании за  столом
сидела андерка и что-то писала на потрепанном листке бумаги. На столе перед ней
лежала куча бумаг -  некоторые потрепанные,  а некоторые совсем свежие. Женщина
подняла голову, и Беата сделала книксен.
     - Добрый день,  милочка.  -  Женщина,  как и охранник в воротах,  оглядела
девушку с ног до головы. - Издалека?
     - Из Ферфилда, мэм. Женщина положила перо.
     - Из Ферфилда! Не ближний свет. Понятно, почему ты в пыли по уши.
     - Шесть дней пути, мэм, - кивнула Беата.
     Женщина  нахмурилась.  Она  казалась человеком,  который хмурится довольно
часто.
     - Ну и зачем ты пришла сюда, раз ты из Ферфилда? Есть посты и ближе.
     Это Беата и  сама знала.  Но она не хотела .на ближние посты.  Ей хотелось
убраться подальше от Ферфилда.  Подальше от неприятностей.  Это Ингер сказал ей
ехать сюда, на двадцать третий.
     - Я  работала  на  человека по  имени  Ингер,  мэм.  Он  мясник.  Когда  я
рассказала ему,  чего хочу,  он сказал,  что бывал тут и знает, что тут хорошие
люди. Это по его совету я приехала сюда, мэм.
     Андерка улыбнулась краешком губ.
     - Не  помню никакого мясника Ингера,  но,  должно быть,  он точно тут был,
потому что совершенно прав насчет здешних людей.
     Беата поставила сумку и достала письмо.
     - Как я сказала, это он посоветовал мне ехать сюда, мэм. Ингер посоветовал
ей убраться подальше от Ферфилда, а двадцать третий форпост и был таким местом.
Опасаясь подойти  ближе  к  столу,   девушка  наклонилась и  на  вытянутой руке
протянула женщине письмо.
     - Он дал мне рекомендательное письмо.
     Женщина развернула свиток и  приступила к  чтению.  Следя,  как  бегают по
строчкам ее  глаза,  Беата  пыталась вспомнить слова  Ингера.  И  с  сожалением
поняла,  что  не  может вспомнить точно.  Довольно скоро она будет помнить лишь
общий смысл.
     Женщина отложила письмо.
     - Что ж,  похоже, мастер Ингер очень высокого о тебе мнения, молодая леди.
Почему ты захотела бросить работу, с которой так хорошо справлялась?
     Беата не ожидала,  что кто-то станет ее расспрашивать о  причинах.  Быстро
прикинув что к чему, она решила быть честной, но не до конца.
     - Это всегда было моей мечтой,  мэм. И я считаю, что каждый человек должен
однажды попытаться воплотить свои мечты.  Нет,  смысла жить, если так никогда и
не соберешься воплотить мечту.
     - А почему это твоя мечта?
     - Потому что я хочу быть хорошей.  И потому что ми...  министр сделал так,
что женщин тут уважают. Чтобы они стали равноправными с мужчинами.
     - Министр - великий человек. 
     Беата  подавила  гордость.   От   гордости  никакого  толку,   одни   лишь
неприятности.
     - Да,  мэм.  Воистину великий.  Министра все  уважают.  Он  провел  закон,
позволяющий хакенкам служить в  армии так  же,  как  андеркам.  В  законе также
сказано,  что  к  этим  хакенкам,  которые  служат  нашей  стране,  все  должны
относиться уважительно. Хакенки перед министром в большом долгу. Министр Шанбор
- герой всех хакенских женщин.
     Женщина невозмутимо смотрела на нее.
     - И  у  тебя неприятности с мужчиной.  Я права?  Какой-то мужчина не давал
тебе прохода, и в конце концов тебе это надоело и ты набралась смелости уехать.
     Беата откашлялась.
     - Да,  мэм.  Это правда.  Но то, что я говорила о моей мечте, тоже правда.
Просто  -этот  мужчина  подтолкнул  меня  решить  побыстрей,  вот  и  все.  Это
по-прежнему моя мечта, если вы согласитесь меня принять.
     - Очень хорошо, - улыбнулась женщина. - Так как тебя зовут?
     - Беата, мэм.
     - Очень  хорошо,  Беата.  Мы  здесь  пытаемся следовать примеру министра и
творить добро.
     - За этим я и пришла, мэм. Чтобы творить добро.
     - Я лейтенант Ярроу. Обращайся ко мне "лейтенант".
     - Да, мэ... лейтенант. Так... я могу вступить в армию?
     - Возьми-ка вон тот мешок, - ткнула рукой лейтенант Ярроу.
     Беата подняла мешок. Казалось, он был набит дровами.
     Девушка повесила мешок на руку и прижала ладонью к бедру.
     - Да, лейтенант? Что вы хотите, чтобы я с ним сделала?
     - Положи на плечо.
     Беата  послушно взгромоздила мешок  на  плечо,  придерживая обеими руками,
чтобы поленья не давили на кость, и стала ждать дальнейших указаний.
     - Хорошо, - кивнула лейтенант Ярроу. - Можешь опустить.
     Беата поставила мешок на место.
     - Годишься,  -  произнесла андерка.  -  Поздравляю. Твоя мечта стала явью.
Отныне ты в  армии Андерита.  Хакенцы никогда не смогут полностью избавиться от
своей гнусной сущности, но здесь тебя будут ценить, и ты сможешь творить добро.
     Беата вдруг испытала прилив гордости и ничего не могла с этим поделать.
     - Благодарю вас, лейтенант!
     - Там,  в  конце переулка,  -  указала куда-то за плечо Беаф лейтенант,  -
прямо возле бастиона,  найдешь навозную кучу. Забери отсюда свою сумку и выкинь
ее со всем содержимым.
     Беата ошарашенно молчала.  В  сумке мамины башмаки.  Они  дорогие.  Мать с
отцом годами копили деньги на их покупку.  И  подарки от друзей.  Она с  трудом
сдерживала слезы.
     - Еду, что дал мне с собой Ингер, тоже выбросить, лейтенант?
     - Еду тоже.
     Беата знала:  раз андерка приказывает,  значит,  так нужно,  и  она должна
подчиниться.
     - Да, лейтенант. Могу я идти, чтобы выполнить ваш приказ?
     Женщина некоторое время изучающе смотрела на девушку.
     - Это ради твоего же блага,  Беата,  -  несколько мягче сказала она. - Все
эти вещи -  из твоей прежней жизни. Тебе не пойдет на пользу, если что-то будет
напоминать тебе о ней. И чем быстрее ты ее забудешь, включая еду, тем лучше.
     - Да, лейтенант, я понимаю. - Беата вынудила себя говорить решительно. - А
письмо, мэм? Могу я сохранить письмо, что прислал со мной Ингер?
     Лейтенант Ярроу посмотрела на лежащий перед ней свиток. Потом свернула его
и протянула девушке.
     - Поскольку это  рекомендательное письмо,  а  не  память о  прежней жизни,
можешь  его  оставить.  Ты  его  заслужила годами  безупречной службы  у  этого
человека.
     Беата  тронула  булавку,   скреплявшую  ворот  ее  платья.  Ту  самую,  со
спиральной головкой,  что ей  вернул Несан.  Отец подарил ее,  когда Беата была
подростком,  перед тем как умер от лихорадки.  Она потеряла ее, когда министр и
та  скотина,  Стейн,  сорвали ее  и  бросили в  коридоре,  чтобы расстегнуть ей
платье.
     - А булавка,  лейтенант?  Ее мне тоже выбросить? Поскольку Беата смотрела,
как  отец делает эту простенькую булавку,  он  объяснил дочке,  что эта булавка
показывает,  что все в мире взаимосвязано, даже если тебе этого не видно с того
места, где ты стоишь, но если ты пойдешь вперед, то в конечном итоге доберешься
до цели. Отец велел ей никогда не отказываться от мечты, и если она все сделает
как следует,  то мечты осуществятся,  пусть даже после смерти,  где сами добрые
духи исполнят твои мечты.  Беата знала,  что это лишь детская сказка, но она ей
нравилась.
     Лейтенант, прищурившись, посмотрела на булавку.
     - Да. Отныне народ Андерита обеспечит тебя всем необходимым.
     - Да,  лейтенант.  Я  с  нетерпением жду возможности хорошо послужить ему,
чтобы отплатить за те возможности, которые только он может предоставить.
     Жесткие черты женщины смягчила улыбка,
     - Ты сообразительней многих, что сюда приходят, Беата. И мужчин, и женщин.
Ты  быстро схватываешь и  принимаешь то,  что  от  тебя требуют.  Это  отличное
качество. - Лейтенант встала из-за стола. - Думаю, что после должной подготовки
из  тебя  выйдет неплохой командир.  Может,  сержант.  Подготовка сложней,  чем
рядового состава,  но  если  справишься,  через пару  недель будешь командовать
отделением.
     - Командовать отделением? Через пару недель?
     - В армии это нетрудно,  -  пожала плечами лейтенант.  -  Уверена, что это
намного проще, чем научиться ремеслу мясника.
     - Мы будем учиться сражаться?
     - Да. Но, хотя  это и важно  как основа, умение сражаться по большей части
лишь тривиальная и  устаревшая функция армии.  Когда-то армия была убежищем для
экстремистов.  Фанатизм вояк душит общество, которое они должны защищать. - Она
снова  улыбнулась.  -  Теперь  основным требованием является наличие мозгов,  и
женщины куда  как  соответствуют ему.  С  наличием Домини Диртх в  мускулах нет
нужды.  Это оружие само по себе сила,  к тому же непобедимая.  Женщины обладают
врожденным  состраданием,  требуемым  для  офицеров.  Тому  пример  то,  как  я
объяснила тебе,  почему тебе необходимо избавиться от старых вещей.  Мужчины не
утруждают себя объяснениями,  когда требуют от подчиненных выполнения какого-то
приказа.  Командование людьми требует деликатности в  обращении с подчиненными.
Женщины привнесли с  собой целостность в  ту  структуру,  что  прежде была лишь
диким  братством  разрушителей.  Женщины,  защищающие  Андерит,  пользуются тем
уважением,  которого достойны.  Мы  помогаем армии  вносить  посильную лепту  в
развитие нашей культуры, тогда как прежде армия, наоборот, угрожала ей.
     Беата посмотрела на меч, висящий на бедре лейтенанта  Ярроу.
     - Я тоже буду носить меч?
     - И  меч,  и  все остальное,  Беата.  Мечи созданы для того,  чтобы ранить
противника,  и тебя научат с ним обращаться.  Ты станешь ценным бойцом Двадцать
третьего полка.  Мы  гордимся тем,  что  служим под  предводительством Бертрана
Шанбора, министра культуры.
     Двадцать третий полк.  Именно в  него,  по  мнению Ингера,  ей  надо  было
поступить на службу -  в  Двадцать третий полк.  Именно это гласила надпись над
воротами.
     Двадцать третий полк был тем воинским подразделением,  которое обслуживало
Домини Диртх.  Ингер говорил,  что солдаты,  обслуживающие Домини Диртх,  имеют
наилучшую службу и их уважают больше всех. Он назвал их элитой.
     Беата подумала об Ингере, но эти воспоминания уже казались далекими. Когда
она собралась уходить из  Ферфилда,  Ингер ласково взял ее  за  руку,  вынуждая
обернуться.  Он сказал,  что, по его мнению, какой-то мужчина в поместье обидел
ее,  и  спросил,  верно ли  его  предположение.  Беата лишь  кивнула.  Тогда он
спросил, кто этот человек. И Беата рассказала ему всю правду.
     Откашлявшись, Ингер сказал, что вот теперь-то наконец понял, почему ей так
необходимо уехать.  Ингер, наверное, был единственным андерцем, который поверил
ей. И который ее любил.
     Ингер желал ей добра.

     * * *

     - Еще раз, - приказал капитан.
     Беата,  будучи первой в строю,  подняла меч и ринулась вперед. Она вонзила
клинок в  болтающийся на  веревке соломенный муляж человеческой фигуры.  На сей
раз ей удалось вогнать его прямо в бедро.
     - Отлично,   Беата!  -  воскликнул  капитан  Тольберт.  Он  всегда  хвалил
новобранцев,  если  был  доволен  их  достижениями.  Беате  как  хакенке  такое
отношение казалось странным.
     Она  чуть не  шлепнулась,  пытаясь на  бегу выдернуть меч  из  соломенного
бедра. Наконец ей это удалось, пусть и не очень изящно. Некоторым это иногда не
удавалось.
     Беате повезло,  что у  нее имелся многолетний опыт в обращении с клинками.
Пусть те клинки были меньше, но она все же разбиралась, как с ними обращаться и
как вгонять туда, куда нацелился.
     Несмотря на то что она была хакенкой и не имела права пользоваться ножами,
Беата работала у мясника,  поэтому на подобное нарушение смотрели сквозь пальцы
- ведь  мясники были андерцами и  держали своих работников в  ежовых рукавицах.
Мясники разрешали только хакенским девушкам и женщинам разделывать ножами туши,
ну и,  естественно,  андерцам.  Работающие же у  них хакенские юноши и  мужчины
использовались главным образом в качестве грузчиков.
     Остальные три девушки,  Карина, Эммелин и Аннетта, были хакенками и прежде
никогда не  держали в  руке  ничего  острее  тупого  ножа  для  хлеба.  Четверо
юношей-андерцев -  Тернер,  Норрис,  Карл и Брайс - были выходцами из небогатых
семей и  тоже никогда прежде не держали в  руке меча,  но мальчишками фехтовали
палками вместо мечей.
     Беата знала, что андерцы во всем лучше хакенцев, однако ей было трудновато
удержаться, чтобы не пнуть четверых парней. Но она ограничивалась лишь ехидными
усмешками.  Ничего лучшего они, по ее мнению, не заслуживали, ибо большую часть
времени занимались тем, что похвалялись друг перед другом.
     Андерские девушки-новобранцы -  Эстелла Руффин и  Мария  Фовел -  тоже  не
имели  опыта  в  фехтовании.  Но  им,  как  и  другим,  нравилось вращать своим
новеньким мечом.  И они тоже справлялись с этим куда лучше, чем четверо юношей.
Вообще-то даже хакенки Карина,  Эммелин и  Аннетта были куда лучшими солдатами,
чем ребята.
     Возможно,  мальчики могли вращать мечом дольше, но девушки точнее поражали
цель. Капитан Тольберт постоянно это подчеркивал, чтобы дать юношам понять, что
они  ничуть не  лучше  девушек.  Он  говорил ребятам,  что  не  имеет  никакого
значения,  насколько хорошо ты умеешь вращать мечом, если не способен ни во что
попасть.
     В  самый  первый день  Карл  умудрился пропороть себе  мечом  ногу,  и  ее
пришлось зашивать.  Теперь он,  ухмыляясь,  ходил прихрамывая,  будто заработал
рану в бою.
     Эммелин на  бегу ткнула соломенное чучело в  бедро,  но промахнулась.  Меч
застрял  в  веревке,  перетягивавшей муляж   на  талии,  и  девушка шлепнулась,
пропахав землю своим хакенским носом.
     Андерцы  заржали.  Девушки  -  и  андерки,  и  хакенки  -  их  веселья  не
поддержали.  Мальчишки  вполголоса  обозвали  Эммелин  неповоротливой телкой  и
прочими оскорбительными словами.
     Капитан Тольберт,  рыча от злости, схватил за воротник ближайшего, которым
оказался Брайс.
     - Я вам уже говорил, что вы могли смеяться над другими в прошлой жизни, но
не  здесь!  Не  сметь смеяться над своим сослуживцем,  даже если он и  хакенец!
Здесь вы все равны!
     Он отшвырнул Брайса.
     - Такой  недостаток уважения заслуживает наказания.  Пусть  каждый из  вас
скажет, что, по-вашему, будет справедливым наказанием за этот проступок.
     Указав на Аннетту,  капитан приказал ей отвечать. Немного подумав, девушка
ответила,  что,  по ее мнению,  юноши должны извиниться. Остальные две хакенки,
Карин и Эммелин,  сказали,  что с этим согласны.  Капитан спросил Эстеллу.  Та,
отбросив назад темные волосы,  заявила,  что  парией надо вышвырнуть из  армии.
Мария  Фовел  согласилась,  добавив,  что  на  следующий год  их  можно принять
обратно.  Все четверо парней на вопрос,  как они себе представляют справедливое
наказание,  высказались,  что будет достаточным приказать больше никогда так не
делать.
     Капитан Тольберт повернулся к Беате:
     - Ты надеешься стать сержантом.  Так какое бы ты назначила наказание, если
бы была сержантом? У Беаты уже был готов ответ.
     - Раз  мы  все  равны,  то  и  отношение должно быть одинаковым.  Если эти
четверо сочли происшедшее столь забавным,  то все отделение вместо ужина должно
копать новую выгребную яму.  - Она скрестила руки на груди. - А если кто из нас
проголодается, копая ее, то мы знаем, кого за это поблагодарить.
     Капитан Тольберт довольно улыбнулся.
     - Беата предложила справедливое наказание.  Значит,  быть посему. Если кто
недоволен,  может отправляться домой к маминой юбке,  потому что ему не хватает
храбрости быть солдатом и быть единым целым со своими сослуживцами.
     Эстелла с Марией одарили парней убийственными взглядами.  Ребята,  повесив
головы,  смотрели в  землю.  Хакенские девушки тоже были недовольны,  но парней
гораздо больше беспокоили разъяренные взоры обеих андерок.
     - А  теперь давайте заканчивать упражнение,  чтобы  вы  могли  отправиться
копать яму, когда прозвучит сигнал к ужину, - подвел итог капитан Тольберт.
     Никто не рискнул возражать. Все уже хорошо усвоили, что жаловаться вредно.

     * * *

     Они шли колонной по  двое по  узкой дороге.  Спину Беаты заливал пот.  Это
была даже не дорога,  а тропа с продавленной фуражными фургонами колеёй. Вел их
капитан Тольберт.  Беата шагала во главе левой пятерки,  рядом с  ней шла Мария
Фовел, возглавлявшая вторую пятерку.
     Беата испытывала гордость,  идя впереди своего отделения.  Она трудилась в
поте  лица  все  две  недели  обучения,  и  ее  произвели  в  сержанты,  как  и
предсказывала лейтенант  Ярроу.  На  плечах  Беаты  красовалось по  две  лычки.
Андерку Марию произвели в  капралы,  и  она была второй по  званию во вверенном
Беате отделении. Остальные восемь были произведены в действительные рядовые.
     Беата,  впрочем,  полагала, что единственный способ не стать рядовым - это
вылететь во  время учебы.  Хотя справедливости ради следовало отметить,  что из
всей их группы новобранцев не выгнали никого.
     Солнышко припекало,  и в форме было жарко, хотя Беата уже начала привыкать
к  мундиру.  Их  всех  облачили в  зеленые  штаны  и  длинные клетчатые туники,
перехваченные в поясе узким ремешком. Поверх туник сверкали кольчуги.
     Из-за  тяжести женщины носили  укороченные кольчуги без  рукавов.  Мужские
кольчуги были  длинней  и  с  длинным  рукавом,  кольчужные капюшоны прикрывали
голову  и  шею.  На  марше  капюшоны  отбрасывали  назад.  А  поверх  капюшонов
надевались кожаные шлемы. Впрочем, кожаные шлемы имелись у всех.
     Однако Беата была благодарна,  что женщинам не  приходится надевать и  все
остальное.  Будучи  сержантом,  ей  иногда  приходилось брать  в  руки  мужские
кольчуги для инспекции.  И  она представить себе не могла,  как можно весь день
шагать облаченным в такую тяжесть.  Ей вполне хватало и того,  что на ней.  Вся
прелесть  новизны  марширования  с  мечом  у  бедра  улетучилась.   Теперь  меч
превратился в обузу.
     У  каждого был плащ,  но в такую жару их застегивали лишь на правом плече.
Поверх кольчуг цеплялись пояса  с  мечами.  Еще  каждый нес  заплечный мешок и,
естественно,  по два копья и  кинжал,  прицепленный к поясу с другой стороны от
меча.
     Беата считала,  что отделение выглядит неплохо.  Но  лучше всего выглядели
пикинеры,  которых она  видела в  полку.  Вот они смотрелись просто чудесно.  В
мундирах пикинеров мужчины были просто красавцами. Ей даже снились приятные сны
об этих мужчинах.  Женщины,  однако,  почему-то выглядели в той же форме как-то
уныло.
     Беата увидела впереди что-то темное,  выделяющееся на фоне высокой зеленой
травы.  Когда они подошли ближе, она подумала, что это какой-то древний камень.
Позади  него,  ближе  к  отделению на  марше,  стояли три  приземистых каменных
домика.
     При виде огромной мрачной каменной штуковины Беату пробила дрожь.
     Это был Домини Диртх.
     Домини  Диртх  -  единственная  хакенская  вещь,  которой  воспользовались
андерцы.  Беата припомнила уроки,  на которых узнала,  как этим оружием хакенцы
уничтожили несметное количество андерцев.  Оно  было  воистину чудовищным.  Оно
выглядело настолько же древним,  каким и было на самом деле.  За века очертания
сгладились от ветра, непогоды и прикосновения многочисленных рук.
     Теперь,  когда оно  в  руках андерцев,  по  крайней мере оно служит лишь в
мирных целях.
     Возле  домов капитан Тольберт приказал остановиться.  Беата видела солдат,
стоявших  на  постаменте  огромного  каменного  Домини  Диртх,  имеющего  форму
колокола.  В домах тоже виднелись солдаты.  Отделение, которому пришло на смену
отделение Беаты, прослужило здесь несколько месяцев.
     Капитан Тольберт повернулся к отделению.
     - Это казармы. Одна женская, вторая - мужская. Проследите, чтобы так оно и
было,  сержант  Беата.  В  остальных строениях кухня,  столовая,  актовый  зал,
мастерские и все прочее. А вон там, - он указал на самый дальний дом, - склад.
     Приказав  следовать  за  ним,  капитан  двинулся  дальше.  Они  шли  двумя
стройными колоннами мимо Домини Диртх. Колокол возвышался над ними, исполненный
мрачной угрозы.
     Проведя  их  за  Домини  Диртх,  капитан  остановился  и  приказал  встать
"вольно". Они встали "вольно" в одну линию.
     - Это граница.  Граница Андерита, - указал капитан в кажущиеся бескрайними
луга. - Вон там - степи. Дальше лежат страны, где живут другие люди. Мы не даем
этим другим прийти и захватить нашу страну.
     Беату переполняло чувство гордости.  Теперь она защищает границы Андерита.
И приносит пользу.
     - В  течение последующих двух  дней  мы  с  дежурным отделением обучим вас
тому, что вам следует знать об охране границы и Домини Диртх.
     Капитан прошел вдоль  строя и  остановился перед Беатой.  Он  с  гордостью
улыбнулся.
     - А  потом  вы  останетесь под  отличным командованием сержанта Беаты.  Вы
будете беспрекословно подчиняться ее приказам.  А  в  ее отсутствие -  приказам
капрала Марии  Фовел.  Я  соберу рапорты отделения,  которое забираю с  собой в
расположение полка, и весьма строго обойдусь с каждым солдатом, который хотя бы
раз  ослушался приказа их  сержанта.  -  Он  окинул  суровым взглядом строй.  -
Помните  об  этом.   Но  помните  также,   что  сержант  обязан  действовать  в
соответствии со своим званием.  Если она этого не сделает, я жду от вас, что вы
об  этом сообщите,  когда я  приведу отделение вам на  смену.  Фуражные фургоны
будут приходить раз в две недели. Так что ведите учет продовольствия и помните,
на  какой  срок  вам  должно  его  хватать.  Ваша  наипервейшая  обязанность  -
обслуживать Домини Диртх.  Вы с  ним -  защита нашей любимой родины,  Андерита.
Стоя  на  часах там,  наверху,  вы  сможете увидеть соседние Домини Диртх.  Они
расположены по  всей  протяженности границы.  Дежурные  отделения  сменяются не
одновременно,  так  что  у  соседей всегда можно найти опытных солдат.  Сержант
Беата,  это будет вашей обязанностью -  как только отделение пройдет обучение и
мы отбудем, расставить дежурных у Домини Диртх, а затем встретиться с каждым из
соседних отделений, чтобы скоординировать ваши действия по охране границы.
     - Слушаюсь, капитан, - откозыряла Беата.
     - Я горжусь всеми вами,  - улыбнулся капитан. - Все вы - хорошие андерские
солдаты, и я знаю, что вы выполните ваш долг.
     Позади нее возвышалось жуткое хакенское оружие уничтожения.  И  вот теперь
она, Беата, будет отвечать за него, чтобы принести пользу своей стране.
     Беата сглотнула комок.  Впервые в  жизни она  знала,  что приносит пользу.
Мечта стала явью, и это было хорошо.

                                    Глава 44

     Здоровенный солдат поддал ей сапогом. Она попыталась убраться с его дороги
прежде,  чем пинок достигнет цели, но оказалась недостаточно проворной. От боли
она крепко сжала губы.
     Если бы  только магия действовала,  она бы ему показала,  где раки зимуют.
Она прикинула,  не воспользоваться ли клюкой,  но,  памятуя о деле, решила пока
что правосудие отложить.
     Позвякивая тремя  медяками в  кружке,  Аннелина Алдуррен,  бывшая аббатиса
сестер Света,  самая  могущественная женщина Древнего мира  на  протяжении трех
четвертей  тысячелетия,  двинулась просить  милостыню к  следующему солдатскому
костру.
     Как и  большинство солдат,  следующая группа,  к которой она приблизилась,
продвигаясь по лагерю,  сначала оживилась,  решив,  что идет шлюха, но их жажда
женского общества быстренько увяла,  когда она вышла в  круг света и улыбнулась
широченной беззубой улыбкой. Или видимостью таковой, созданной с помощью жирной
сажи, втертой в кое-какие определенные зубы.
     Впрочем,  щербатый рот выглядел вполне соответствующим лохмотьям,  которые
она напялила поверх платья,  чудовищно грязному платку на  голове -  на  случаи
если кто-то  решит проигнорировать беззубую пасть -  и  клюке.  Клюка была хуже
всего  -   от  того,   что  Энн  прикидывалась  скрюченной,   спина  прямо-таки
разламывалась.
     Дважды  солдатня  решала  было  ввиду  недостатка женщин  наплевать на  ее
внешность.  Хотя  они  были  довольно симпатичны для  грубых громил,  Энн  была
вынуждена вежливо отклонить их  предложение.  Отказываться от столь настойчивых
поклонников было трудновато.  К счастью,  в неразберихе лагерной жизни никто не
замечал смерти солдата, наступившей вследствие перерезанной глотки. Такого рода
смерть у солдатни Имперского Ордена не вызывала вопросов.
     Энн отнимала у людей жизнь неохотно.  Но,  учитывая цели этих солдат и то,
чему они  подвергли бы  ее,  прежде чем  убить,  она  все  же  преодолевала это
чувство.
     Как и  остальные солдаты,  сидевшие вокруг других костров,  ужиная и травя
байки,  здесь  тоже  никто  не  обратил  особого  внимания на  ее  перемещения.
Большинство поднимали на нее глаза, но тут же возвращались к похлебке и грубому
хлебу,   запивавшимся  большим  количеством  эля   и   сдобренными  скабрезными
историями. Нищенка заслуживала лишь недовольного хмыканья.
     За  армией такого размера следовало огромное количество людей.  Маркитанты
со своими фургонами, предлагавшие всякие разности, не предоставляемые Имперским
Орденом.  Энн видела художника, который писал портреты гордых офицеров, ведущих
историческую кампанию.  Как любой художник,  желающий иметь постоянную работу и
сохранить пальцы  в  целости,  он  обращал свой  талант  во  благо  заказчикам,
изображая их  в  позах победителей с  мудрым взором и  приятными улыбками.  Или
суровым взглядом завоевателя - по желанию.
     Лоточники продавали все - от мяса с овощами до редких фруктов из дома. Энн
и  сама не отказалась бы от этих сочных напоминаний о Древнем мире.  Процветала
торговля  амулетами  удачи.   Если  солдату  не  нравилась  еда,   которой  его
обеспечивал Имперский Орден,  и  у  него водились деньжата,  то  тут  ему могли
приготовить практически все,  что он пожелает.  Возле такой огромной армии, как
тучи мошкары, роились игроки, шулеры, жулики и нищие.
     В облачении нищенки Энн легко передвигалась по имперскому лагерю в поисках
того,  что ей  нужно.  Это стоило ей  лишь редких пинков под зад.  Однако найти
искомое в  такой  огромной армии  было  нелегко.  Она  торчала здесь уже  почти
неделю. Надоело ей это до смерти, и терпение почти истощилось.
     Всю эту неделю она могла бы  прожить довольно сносно на  то подаяние,  что
удавалось насобирать,  -  конечно,  если  бы  не  имела  ничего против кишащего
червями тухлого мяса  и  гнилых  овощей.  Такого рода  подачки она  принимала с
должной благодарностью, а потом выкидывала, пока никто не видит. Это было одной
из  жестоких солдатских шуточек  -  отдавать ей  помои,  которые  иначе  просто
выбросили бы.  Однако среди нищих имелись и такие, кто эту пакость посолил бы и
поперчил, а потом слопал.
     Каждый  день,   когда   для   поисков  становилось  слишком  поздно,   она
возвращалась в  лагерь маркитантов и тратила собственные деньги на какую-нибудь
скромную,  но  вполне приемлемую пищу.  Окружающие считали,  что  она  живет на
подаяния.  По  правде-то  говоря,  она  довольно  паршиво  справлялась  с  этой
работенкой,  потому что  нищенство -  это  самая настоящая работа.  Кое-кто  из
нищих, видя ее за делом, сочувствовал ей и пытался помочь советами.
     Энн терпеливо сносила их  доброту,  чтобы не выдать себя.  Некоторые нищие
жили очень даже неплохо. То, что они ухитрялись выпросить деньги у таких людей,
как солдаты армии Ордена, свидетельствовало о высочайшем таланте.
     Энн  знала,  что  по  воле рока люди иногда вопреки желанию вынуждены были
просить подаяние.  Но  ей  было отлично известно из  собственного многовекового
опыта попыток помочь нищим,  что большинство этих людей обеими руками цеплялись
за свой образ жизни.
     В лагере Энн не доверяла никому и нищим -  меньше всего. Они были куда как
опаснее солдатни.  Солдаты - люди простые. Если их раздражает твое присутствие,
они либо велят убираться,  либо дадут пинка. Иногда в виде предупреждения могут
пригрозить ножом.  А если собираются поколотить или убить, то не скрывают своих
намерений.
     Нищие же  строят всю свою жизнь на лжи.  Они начинают лгать с  утра,  едва
протрут глаза,  и  заканчивают вечером,  когда  лгут  в  своей вечерней молитве
Создателю.
     Из всех ничтожных творений Создателя Энн больше всего ненавидела лжецов. И
тех,  кто  постоянно облекает этих  лжецов доверием и  отдает им  в  руки  свою
безопасность.  Лжецы -  шакалы Создателя.  Прибегать к  хитрости в  благородных
целях хоть и нехорошо,  но все же иногда необходимо ради благого дела.  Ложь же
из  сугубо  меркантильных и  эгоистических соображений -  гнуснейшее проявление
безнравственности, из которой произрастают щупальца зла.
     Доверие  к  человеку,  выставившему  себя  лжецом,  -  не  что  иное,  как
доказательство собственной глупости,  а  для лжецов такие дураки лишь грязь под
ногами. По ним можно смело идти.
     Энн понимала,  что лжецы -  такие же чада Создателя,  как и  она,  что она
обязана относиться к  ним с  терпением и  милосердием,  но  никак не могла себя
пересилить.  Она просто не выносила лжецов, и все тут. И примирилась с тем, что
в загробной жизни ей за это придется нести положенную кару.
     Как выяснилось при ближайшем рассмотрении,  попрошайничество отнимало уйму
времени,  поэтому, чтобы обойти как можно больше мест, Энн старалась заниматься
попрошайничеством поменьше.  Каждый вечер лагерь разбивали заново,  поэтому все
предыдущие поиски шли  псу под хвост,  и  она каждый раз старалась охватить как
можно больше.  К счастью,  из-за величины войска лагерь разбивали хотя бы в том
же  порядке,  в  каком армия шла,  -  примерно как останавливается вдоль дороги
караван на ночлег.
     Утром с  момента начала движения головных частей проходило больше часа  до
того,  как  начинал двигаться арьергард.  А  вечером авангард уже  готовил ужин
задолго до того,  как арьергард остановится на ночлег.  За день армия проходила
не очень большое расстояние, но двигалась неотвратимо.
     Помимо целей имперцев,  Энн тревожило и направление их продвижения.  Орден
уже довольно давно начал сосредоточение войск у  залива Графан в  Древнем мире.
Когда войско наконец тронулось в путь,  то пошло от того берега в Новый мир, но
потом  свернуло  вдоль  берега  на  запад,  где  Энн  совершенно  неожиданно  и
встретилась с ним.
     Аббатиса плохо  разбиралась в  военной  тактике,  но  даже  она  мгновенно
оценила всю  странность их  поведения.  Она предполагала,  что Орден нападет на
Новый  мир  с  севера.  То,  что  они  движутся  в  столь,  на  первый  взгляд,
бесперспективном направлении,  подсказывало,  что  тому  есть  какая-то  весьма
веская  причина.   Джеган  понапрасну  ничего  не  делает.  Пусть  он  жестокий
самоуверенный наглец, но вовсе не дурак и не принимает поспешных решений.
     Джеган отлично овладел искусством выдержки.
     Население Древнего мира никогда не было однородным.  В  конце концов,  Энн
наблюдала за  ним  на  протяжении девяти  веков.  Она  считала  довольно мягкой
оценкой,  если назвать их разобщенными, вздорными и упрямыми. В Древнем мире не
нашлось бы двух областей, которые договорились бы, где верх, где низ.
     За те двадцать лет,  что она наблюдала за Джеганом, он методично объединил
то,  что казалось совершенно неуправляемой сворой, в единое сообщество. То, что
это сообщество жестоко, коррумпировано и неравноправно, - другое дело.
     Он  сплотил народы в  единое целое и  таким образом создал силу невиданной
мощи.
     В  отличие от  родителей,  которые были  независимыми и  преданными только
своим крошечным пенатам,  дети  выросли совсем другими.  Большая часть солдат и
офицеров Имперского Ордена были еще младенцами или детьми, когда Орден захватил
власть.  Они выросли в правление Джегана и,  как всякие дети, верили тому, чему
их учили те,  кто ими руководил,  перенимая моральные ценности и  взгляды своих
учителей.
     Впрочем,  сестры  Света  служили более  высоким целям,  чем  какие-то  там
мирские дела,  касающиеся правления.  Энн  видела-перевидела,  как  приходили и
уходили выборные правительства,  короли и  прочие власть предержащие.  А Дворец
Пророков и сестры Света, живущие под защитой древней магии, намного замедляющей
их старение,  пребывали всегда.  Энн с сестрами трудились ради выявления лучших
свойств человеческой натуры,  и их труд лежал в области волшебного дара, а дела
государственного правления их не касались.
     Но  Энн постоянно приглядывала за  властителями на случай,  если они вдруг
полезут в  дела,  связанные с волшебным даром.  Джеган,  недавно возложивший на
себя миссию уничтожить магию,  преступил границы своей власти как правителя.  И
его  дела как  правителя отныне стали касаться Энн.  И  вот теперь он  в  своем
стремлении уничтожить магию двинулся в Новый мир.
     Энн на протяжении многих лет наблюдала за действиями Джегана.  Видела, что
каждый раз, как только Джеган поглощал очередную страну или королевство, он там
обосновывался и немедленно начинал просачиваться в следующее, потом в следующее
и   так   все   дальше  и   дальше.   Он   находил  добровольных  помощников  и
соблазнительными обещаниями  подталкивал правителей  этих  стран  к  ослаблению
обороны под благовидным предлогом сохранения мира.
     Внутренний  порядок  и   обороноспособность  некоторых  стран  оказывались
настолько подорванными изнутри,  что  они сами расстилали ковер перед Джеганом,
вместо того-  чтобы  осмелиться дать  ему  отпор.  Сами  устои  некогда могучих
государств  оказывались  столь   ослабленными  различными  усовершенствованиями
экономики и  культуры,  что,  даже  когда  правители видели приближение врага и
оказывали сопротивление, Имперский Орден их с легкостью сметал.
     Исходя из совершенно неожиданного направления,  в котором двигались войска
Имперского  Ордена,   Энн  начала  подозревать,   что  Джеган  сумел  проделать
невообразимое: он уже давно направлял посланцев с тайными миссиями морем вокруг
великого раздела.  Задолго до того,  как Ричард разрушил Башни Погибели.  Такие
миссии были чрезвычайно опасны.  Энн  это знала отлично по  собственному опыту.
Как-то раз она сама предприняла такое путешествие.
     Не  исключено  также,  что  у  Джегана  имелись  книги  пророчеств или  же
обладающие даром прорицания волшебники,  которые дали  ему  повод считать,  что
граница падет. В конце концов, Натан ведь предсказал Энн это событие.
     А  ежели так,  то  Джеган не  просто двинулся на  запад с  целью изучения,
одурачивания и  захвата.  Исходя из  долгих наблюдений за  его  манипуляциями в
Древнем мире,  Энн точно знала,  что Джеган ни за что не двинется вперед,  если
предварительно не расширил и не утрамбовал хорошенько путь.
     Энн  остановилась в  темноте между  двумя  группами солдат.  Прищурившись,
огляделась по сторонам. Как ни трудно в это поверить, но шатров Джегана она так
за всю неделю ни разу и не видела.  Она хотела их найти в надежде отыскать ключ
к местонахождению сестер Света -  скорее всего император предпочитал держать их
поближе к  себе.  Аббатиса раздраженно вздохнула,  не  обнаружив ничего,  кроме
солдатских костров.  Она  понимала,  что в  темноте и  неразберихе лагеря может
пройти рядом с шатрами Джегана, попросту не заметив их.
     Но хуже всего было то, что она лишилась волшебного дара. С его помощью она
запросто услышала бы все разговоры на дальнем расстоянии,  да и вообще могла бы
творить мелкие заклинания себе в помощь.  Лишившись дара,  Энн обнаружила,  что
поиски  -  занятие бесполезное и  утомительное.  Она  поверить не  могла,  что,
находясь так близко от сестер Света,  никак не может их обнаружить.  Будь у нее
дар, она просто почувствовала бы, где они находятся.
     Но отсутствие волшебного дара лишало и еще кое-чего. Оказаться неспособной
пользоваться волшебным даром -  все  равно что  лишиться любви Создателя.  Дело
всей ее жизни во благо Создателя вместе с  радостью соприкосновения с  магией -
со своим Хань, жизненной силой - всегда доставляло ей удовольствие. Не то чтобы
она никогда не испытывала разочарований,  страха или не терпела неудач - просто
всегда было достаточно коснуться своего Хань,  чтобы преодолеть любые невзгоды.
Более  девяти  столетий  Хань  был   ее   постоянным  спутником.   И   нынешняя
неспособность коснуться дара частенько вызывала слезы на глазах.
     Большую часть времени она не  ощущала никакой разницы -  пока не думала об
этом. Но как только, забывшись, пыталась коснуться Хань и не могла, ей начинало
казаться, будто у нее медленно угасает рассудок.
     Пока Энн не пыталась обратиться к магии,  казалось, что она тут, на месте,
где-то внутри,  ждет,  как добрый друг,  которого видишь краем глаза.  Но когда
аббатиса пыталась дотянуться до нее,  направляла в ту сторону мысли,  возникало
такое ощущение,  будто под ней разверзлась земля и она летит в бездонную черную
пропасть. Лишенная дара и защиты магии Дворца Пророков, Энн ничем не отличалась
от  остальных людей.  Она  и  на  самом деле  почти что  нищенка.  Обыкновенная
старуха,  дряхлеющая, как все, и обладающая не большей силой, чем любая другая.
Знания и -  во всяком случае,  она надеялась, - приобретенная с годами мудрость
были  ее  единственным преимуществом.  Пока Зедд не  изгонит шимов,  она  будет
практически беспомощной. Пока Зедд не изгонит шимов. Если Зедд изгонит шимов...
     Энн  ошиблась направлением -  пошла  между  близко стоящими фургонами -  и
оказалась в  тупике,  из  которого  кто-то  шел  ей  навстречу.  Рассыпавшись в
извинениях,  она повернулась в обратную сторону. Нищие всегда очень благолепны,
пусть и неискренне.
     - Аббатиса? Энн застыла.
     - Аббатиса, это вы?
     Энн оглянулась и увидела ошарашенное лицо сестры Георгии Цифаро.  Они были
знакомы более пятисот лет.  Женщина беззвучно открывала рот, пытаясь произнести
хоть слово.
     Энн потрепала ее по руке,  в которой та сжимала котелок с дымящейся кашей.
Сестра Георгия вздрогнула.
     - Хвала Создателю! Наконец-то я вас отыскала, сестра Георгия!
     Сестра  Георгия  опасливо  протянула руку  и  коснулась щеки  Энн,  словно
проверяя, не видение ли перед ней.
     - Ты  ведь  мертва,  -  пролепетала сестра Георгия.  -  Я  была  на  твоих
похоронах.  Я  видела...  ты и Натан...  Ваши тела ушли к Свету на погребальном
костре.  Я своими глазами видела.  Мы молились всю ночь, глядя, как горит ваш с
Натаном погребальный костер.
     - Правда? Очень мило с твоей стороны. Ты всегда была так заботлива, сестра
Георгия.  Очень похоже на тебя -  стоять в темноте и молиться всю ночь напролет
за меня. Душевно признательна. Только вот меня там не было.
     Сестра Георгия снова вздрогнула.
     - Но... Но... Ведь аббатисой избрали Верну!
     - Да,  знаю.  Я  собственноручно написала приказ,  не  забыла?  -  Женщина
кивнула,  и Энн продолжила: - У меня были на то причины. Но, как бы то ни было,
я вполне жива-здорова, как ты и сама отлично видишь.
     Тут наконец сестра Георгия поставила котелок и обняла Энн.
     - Ой, аббатиса! Аббатиса! - только и смогла выдавить сестра Георгия, после
чего расплакалась,  как  ребенок.  Энн ухитрилась довольно быстро ее  успокоить
несколькими словами.  Нельзя было допустить,  чтобы их застали в таком виде. На
кону стояли их жизни, и Энн не могла рисковать, выслушивая истерически рыдающую
бабу.
     - Аббатиса,  что с  вами случилось?  От вас разит дерьмом,  и выглядите вы
ужасно! Энн хихикнула.
     - Я не осмелилась демонстрировать мою красоту всем этим мужчинам, иначе не
успевала бы отказываться от предложений руки и сердца!
     Сестра Георгия рассмеялась, но тут же снова заплакала.
     - Они сущие скоты! Все они!
     - Знаю,   сестра  Георгия.  Знаю,  -  успокоила  ее  Энн.  Она  приподняла
собеседнице подбородок.  -  Ты сестра Света. Ну-ка выпрямись. То, что сделали с
твоим телом,  не  имеет значения.  Важны только наши бессмертные души.  Скоты в
этой жизни могут творить что  угодно с  твоим бренным телом,  но  они не  могут
коснуться твоей чистой души. Так что веди себя как подобает той, кто ты есть, -
сестре Света.
     Сестра Георгия улыбнулась сквозь слезы.
     - Спасибо,  аббатиса.  Мне необходима была ваша выволочка, чтобы вспомнить
мое предназначение. Иногда так просто обо всем забыть.
     - Где остальные?  -  Энн шла напролом к своей цели. Сестра Георгия указала
вправо за спиной Энн.
     - Вон там.
     - Вы все вместе?
     - Нет.  Аббатиса,  некоторые из  сестер предались Безымянному.  -  Закусив
губу, она ломала руки. - В нашем ордене есть сестры Тьмы.
     - Да, знаю.
     - Знаете?  Ну, так их Джеган держит в другом месте. Сестры Света живут все
вместе, но где находятся сестры Тьмы, не знаю. Да и знать не хочу.
     - Хвала Создателю,  -  вздохнула Энн. - На это я и рассчитывала - что их с
вами не окажется. Сестра Георгия оглянулась.
     - Аббатиса, вам надо срочно уходить, не то вас убьют или схватят.
     Она принялась отталкивать Энн, пытаясь обойти ее и уйти прочь,
     Энн схватила ее за рукав, чтобы заставить дослушать.
     - Я  пришла спасти сестер.  Произошло нечто  такое,  что  предоставило нам
исключительную возможность помочь вам бежать.
     - Нет никакого...
     - Цыц! - шепотом рыкнула Энн. - Слушай меня! Шимы вырвались на свободу.
     - Это невозможно! - ахнула сестра Георгия.
     - Да ну?  А я тебе говорю,  что так оно и есть.  Если ты мне не веришь, то
почему, как ты думаешь, твоя волшебная сила исчезла?
     Сестра  Георгия молчала.  До  Энн  доносился грубый  смех  расположившихся
неподалеку игроков. Сестра шарила глазами по территории за фургонами, опасаясь,
что их заметят.
     - Ну так как?  -  поинтересовалась Энн.  - Какие у тебя соображения насчет
причин, по которым исчезло твое могущество?
     Сестра Георгия облизнула пересохшие губы.
     - Нам  запрещено касаться нашего Хань.  Джеган разрешает нам  это,  только
если ему что-то нужно.  Он сидит в наших разумах,  аббатиса.  Он -  сноходец. И
может определить, что Хань касались без его разрешения. И потом тебе уже больше
не  захочется нарушать приказ.  Он может управлять чужим Хань.  Может заставить
тебя сильно пожалеть,  что ты  сделала что-то,  что ему не понравилось.  -  Она
снова , заплакала. - Ах, аббатиса...
     Энн прижала голову Георгии к плечу.
     - Тихо,  тихо.  Успокойся.  Все теперь будет хорошо, Георгия. Успокойся. Я
пришла, чтобы вырвать вас у этого чудовища.
     - Вырвать?  -  подняла голову сестра Георгия.  -  Вы не сможете!  Сноходец
сидит в наших разумах.  Не исключено,  что он сейчас за нами наблюдает.  Он это
может, знаете ли.
     - Нет,  не может,  - покачала головой Энн. - О шимах не забыла? Твоя магия
исчезла, и его - тоже. Его больше нет в твоей голове. Ты свободна.
     Сестра Георгия принялась возражать, но Энн схватила ее за руку и поволокла
вперед.
     - Отведи меня к остальным сестрам.  И не смей со мной спорить, слышишь? Мы
должны бежать, пока у нас есть шанс.
     - Но, аббатиса, мы не можем...
     Энн схватила продетое в губу сестры Георгии кольцо.
     - Хочешь и  дальше оставаться рабыней этой скотины?  Хочешь,  чтобы тебя и
дальше пользовали его солдаты и он сам? - Она дернула кольцо. - Хочешь?!
     На глазах Георгии навернулись слезы.
     - Нет, аббатиса...
     - Тогда отведи меня в палатку к остальным сестрам Света. Я намерена увести
вас всех от Джегана нынче же ночью.
     - Но, аббатиса...
     - Давай быстро! Пока нас тут не поймали! Сестра Георгия подхватила котелок
с кашей и поспешила вперед. Энн шла за ней по пятам. Георгия оглядывалась через
каждую пару шагов.  Она торопливо шла,  обходя костры и группы солдат как можно
дальше.  Но  даже при  этом солдаты иногда замечали ее  и  пытались схватить за
подол, разражаясь хохотом, когда она с криком отскакивала.
     Когда очередной солдат ухватил Георгию за руку,  Энн немедленно вклинилась
между ними и улыбнулась мужику.  Тот так изумился, что выпустил сестру Георгию.
Энн с Георгией поспешно ушли.
     - Из-за  вас нас убьют,  -  прошептала сестра Георгия,  просачиваясь между
фургонами.
     - Ну,  мне показалось,  что у  тебя нет настроения на  то,  что желал этот
малый.
     - Если  солдат настаивает,  мы  обязаны подчиниться.  Если отказываемся...
Джеган преподает нам урок, если мы отказываемся...
     Энн подтолкнула ее вперед.
     - Знаю. Но я намерена забрать вас отсюда. К утру мы будем далеко, и Джеган
не узнает, где нас искать.
     Сестра открыла было рот, чтобы возразить, но Энн подтолкнула ее в спину.
     - Создатель тому  свидетель,  за  последние десять минут я  наслушалась от
тебя больше глупостей,  чем за все предыдущие пятьсот лет. А теперь веди меня к
сестрам Света,  не то я заставлю тебя пожалеть,  что ты в моих руках,  а,  не в
лапах Джегана.

                                    Глава 45

     Энн  быстренько огляделась,  пока сестра Георгия откидывала полог палатки.
Удостоверившись,  что  никто не  обращает на  них внимания,  аббатиса мгновенно
скользнула внутрь.
     Внутри  тускло  освещенной палатки  оказалось множество женщин.  Некоторые
лежали, некоторые сидели на полу, уткнувшись в колени. Кое-кто сидел, обнявшись
за  плечи и  прижавшись друг к  другу,  как  испуганные дети.  Ни  одна даже не
соизволила поднять взгляд  на  вошедших.  Энн  не  припоминала,  когда  еще  ей
доводилось видеть такое стадо беспомощных телок.
     Она   тут   же   одернула  себя.   Эти   женщины   подверглись  чудовищным
надругательствам.
     - Кыш!  -  не поднимая глаз, рявкнула сидящая возле входа в палатку сестра
Рошель. - Пошла прочь, побирушка!
     - Молодец,  дитя,  -  ответила Энн. - Молодчина, сестра Рошель, что гонишь
нищих прочь от твоего скромного порога.
     Услышав  голос  Энн,  сестры  подняли головы.  При  свете  свечей  на  нее
уставились десятки ошеломленных глаз.
     На  некоторых были  такие одеяния,  что  Энн  глазам не  поверила.  Одежда
закрывала их  от  шеи  до  щиколоток,  но  была столь прозрачной,  что  женщины
казались просто обнаженными. Кое-кто по-прежнему носил свои старые платья, но в
таком состоянии,  что ими даже полы грех мыть.  На нескольких и вовсе болтались
жалкие лохмотья.
     Энн улыбнулась.
     - Фионола, ты отлично выглядишь, учитывая испытания, которые тебе пришлось
пройти.  Сестра Керена.  Сестра Обри.  Сестра Черна,  похоже,  у тебя появилась
седина. Это происходит со всеми, но тебе седина к лицу.
     Сестры изумленно смотрели на нее, не веря своим глазам.
     - Это и правда она,  -  сообщила сестра Георгия. - Она живая. Она вовсе не
умерла, как мы все думали. Аббатиса Аннелина Алдуррен по-прежнему здравствует.
     - Ну, вообще-то теперь Верна аббатиса, - заметила Энн, - но...
     Сестры  повскакивали на  ноги.  На  взгляд  Энн,  это  больше  походило на
поведение стада овец, завидевших волка. Они выглядели так, будто готовы вот-вот
помчаться куда-то в степь.
     Сестры   Света   были   сильными   личностями,   уверенными   в   себе   и
высокообразованными.  Энн даже думать боялась о том, что же могло довести их до
такого вот жалкого состояния.
     Она ласково погладила по голове ближайшую сестру.
     - Сестра Люси.  Ты просто услада для моих усталых глаз. - Энн улыбнулась с
искренней радостью. - Все вы. - Она почувствовала, как по щеке стекает слеза. -
Дорогие, дорогие мои сестры, я так рада вас видеть! Благодарю Создателя, что он
привел меня к вам.
     И  тут они все рухнули на  колени,  чтобы поклониться ей,  шепотом вознося
благодарственные молитвы Создателю за ее спасение и плача.
     - Тихо,  тихо!  Не нужно.  -  Энн вытерла слезы со щеки сестры Люси.  - Не
нужно.  Нам предстоит важное дело,  и у нас нет времени хорошенько выплакаться,
хотя и  не говорю,  что у вас нет на это права.  Но позже для этого будет более
подходящее время, а сейчас не до того.
     Сестры  целовали подол  ее  платья.  Другие подползали на  коленях,  чтобы
проделать то  же  самое.  Они  потерялись,  а  теперь  нашлись.  У  Энн  сердце
разрывалось.
     Улыбаясь своей  лучшей  улыбкой  аббатисы,  она  успокаивала их,  касалась
головы каждой из  них,  называя каждую по имени,  громко благодаря Создателя за
сохранение  каждой  жизни  и  сбережение каждой  души.  Это  была  неформальная
формальная аудиенция, предоставленная аббатисой сестрам Света.
     Энн  сочла,  что сейчас не  самое подходящее время напоминать им,  что она
больше не  аббатиса,  что  она  сохранности ради отдала власть Берне.  В  столь
счастливый момент  это  попросту не  имело  значения.  Она  позволила церемонии
продлиться несколько минут, затем решительно положила ей конец.
     - А  теперь  слушайте  меня  все.   Тихо!  Еще  успеем  потом  все  вместе
порадоваться. Теперь же я должна рассказать вам, зачем я здесь. Произошло нечто
ужасное.  Все  вы  отлично  знаете,  что  во  всем  всегда  должно  сохраняться
равновесие.  Именно  соглвсно  установленному Создателем закону  равновесия это
ужасное событие и позволит вам бежать.
     - Аббатиса говорит,  что шимы на свободе,  -  пояснила сестра Георгия. Все
дружно ахнули.  -  Она так считает.  Последняя реплика явно свидетельствовала о
том,  что  сама сестра Георгия словам Энн вовсе не  верит,  что этого не  может
быть, потому что не может быть никогда, и поверить этому  может только дурак.
     - Ну-ка послушайте меня,  вы все!  -  Энн,  нахмурившись,  обвела взглядом
присутствующих.  Сестры  отлично знали,  что  означает этот  хмурый  взгляд,  и
покрылись потом. - Вы все помните Ричарда? - Женщины закивали. - Ну, это долгая
история,  но  Джеган устроил чуму,  погубившую тысячи людей.  Обрек  на  жуткую
смерть бесчисленное количество невинных.  Умерло невиданное число детей.  И  не
меньше остались сиротами. Сестра Амелия...
     - Она предалась Владетелю! - раздались голоса из дальних рядов.
     - Знаю,  -  кивнула Энн.  - Это она отправилась в Подземный мир и принесла
оттуда для  Джегана чуму.  Она  убила  множество невинных людей...  Ричард смог
воспользоваться .своим могуществом, чтобы остановить чуму. 
     Сестры  начали изумленно перешептываться.  Энн  подумала,  что,  возможно,
выплескивает на  них слишком много новостей сразу,  но  ей нужно все объяснить,
чтобы они поняли, что именно поставлено на карту.
     - Ричард заразился чумой,  и,  чтобы  спасти ему  жизнь,  Мать-Исповедница
прибегла к магии.  -  Энн жестом призвала к тишине. - Натан удрал. - По палатке
снова пронеслось дружное аханье. Энн цыкнула на них, чтобы не верещали. - Натан
сообщил Матери-Исповеднице имена  шимов,  чтобы спасти Ричарду жизнь.  Это  был
ужасный выбор,  но  поверьте,  что  он  пошел на  это  лишь ради спасения жизни
Ричарда.  Мать-Исповедница произнесла вслух имена трех шимов,  чтобы довести до
конца заклинание,  спасшее жизнь Ричарда.  Шимы здесь.  Она призвала их в  этот
мир. Я лично в этом убедилась. Я видела их и видела, как они убивают.
     На  сей  раз  возражений не  последовало.  Даже  сестру Георгию слова Энн,
кажется,  убедили.  Энн  чувствовала себя виноватой,  что вынуждена им  все это
говорить.
     - Как  вам  всем  известно,  появление шимов в  этом мире может повлечь за
собой небывалые опасности и катастрофы. И это уже началось. Магия исчезает. Все
наши   волшебные  способности  уменьшились  до   такой   степени,   что   стали
бесполезными.  Однако и  магия Джегана тоже стала бесполезной ему.  И пока дела
обстоят таким образом, мы можем вытащить всех вас отсюда.
     - Но при чем здесь шимы? - спросил кто-то.
     Энн терпеливо вздохнула.
     - Пока шим в этом мире,  магия исчезает.  Это означает, что магия Джегана,
его  способности сноходца,  тоже исчезли,  как и  ваш волшебный дар.  Ваш разум
свободен от присутствия сноходца.
     Сестра Георгия некоторое время недоверчиво взирала на нее.
     - А  что  будет,  если  шимы  вернутся в  Подземный мир?  Это  ведь  может
произойти совершенно неожиданно в любой момент!  И Джеган снова вернется в наши
головы.  Невозможно определить,  там он или нет,  аббатиса.  Невозможно.  Очень
может быть, что шимы уже вернулись в мир мертвых. Может, им не удалось овладеть
душой,  и  они  удрали под  защиту Безымянного.  Может,  сноходец прямо  сейчас
вернулся в мою голову и слушает нас.
     Энн схватила ее за руку.
     - Нет,  не вернулся!  Слушай меня!  Моя магия исчезла. И твоя тоже. Все мы
лишились волшебного дара.  Я смогу определить, когда дар вернется. Любая из нас
сможет. А сейчас он исчез, и сноходец вместе с ним.
     - Но  нам  запрещено пользоваться нашим даром без  разрешения,  -  сказала
стоявшая справа сестра.  -  Мы  не сможем узнать,  что наш дар к  нам вернулся,
когда шимы покинут этот мир.
     - Я  узнаю мгновенно,  -  ответила Энн,  -  Джеган не  сможет помешать мне
коснуться моего Хань, когда я смогу это сделать.
     Сестра Керена вышла вперед.
     - Но если шимы уйдут, то Его Превосходительство вернется...
     - Нет!  Послушайте.  Есть способ помешать сноходцу снова проникнуть в  ваш
разум.
     - Это  невозможно.  -  Сестра Черна  быстро огляделась,  будто  Джеган мог
скрываться где-то  в  тени и  наблюдать за  ними.  -  Аббатиса,  вы должны уйти
отсюда.  Вас поймают.  Вас наверняка кто-то  видел.  И  пока мы  разговариваем,
сообщит об этом Джегану.
     - Пожалуйста,  бегите!  - взмолилась сестра Фионола. - С нами все кончено.
Забудьте о нас и уходите. Ваше присутствие здесь может плохо кончиться.
     - Да послушайте же!  - снова рявкнула Энн. - Есть способ помешать сноходцу
внедряться в ваш разум! Мы все можем вырваться из его мерзких лап!
     Сестра Георгия недоверчиво хмыкнула.
     - Но я не понимаю, как...                     
     - А что, по-твоему, не дает ему захватить мой разум? Думаешь, ему этого не
хочется? Завладеть самой аббатисой? Разве он не захватил бы меня, если б мог?
     Все замолкли, задумавшись.
     - Ну, полагаю, что захватил бы, - нахмурилась сестра Обри. - Так почему он
не захватил и вас тоже?
     - Потому что я защищена.  Именно это я и пытаюсь вам втолковать.  Ричард -
боевой чародей.  Вы все знаете,  что это означает.  Он владеет обеими сторонами
магии.
     Сестры изумленно заморгали, затем принялись оживленно перешептываться.
     - Более того,  -продолжила Энн,  вынуждая сестер замолчать, - он к тому же
еще и Рал.
     - Ну и что? - спросила сестра Фионола.
     - Сноходцев создали во  время великой войны.  Один  волшебник тех  времен,
боевой  чародей по  фамилии Рал,  предок Ричарда,  создал волшебные узы,  чтобы
защитить свой  народ  от  сноходцев.  Наделенные даром  потомки Дома  Ралов  от
рождения связаны этими защищающими от  сноходцев узами со своим народом.  Народ
страны Ричарда связан с  ним узами как с их Магистром Ралом.  Благодаря этому и
благодаря унаследованной им  магии все его подданные защищены от сноходца.  Узы
не  позволяют Джегану проникнуть в  их  разум.  Сноходец не  может проникнуть в
разум людей, связанных узами с Магистром Ралом.
     - Но мы не его подданные! - загомонили сестры.
     - Это не  имеет значения,  -  жестом остановила их Энн.  -  Вы должны лишь
поклясться в  верности Ричарду,  присягнуть ему  всем сердцем -  и  окажетесь в
безопасности от сноходца.
     Она повела пальцем у них перед носом.
     - Я  уже  давным-давно присягнула Ричарду.  Он  ведет нас в  борьбе против
этого чудовища,  Джегана,  жаждущего уничтожить магию в нашем мире.  Моя вера в
Ричарда,  мои узы с ним, данная мной от всего сердца клятва ему защищает меня и
не дает Джегану овладеть моим разумом.
     - Но если то,  что вы сказали о шимах,  -  правда,  - печально проговорила
сестра,  стоявшая позади всех, - то волшебные узы тоже исчезли и никакой защиты
у нас не будет!
     Энн,  вздохнув,  постаралась сохранить терпение,  понимая, что эти женщины
запуганы и  сломлены.  Она напомнила себе,  что они уже давно в  жестоких лапах
врага.
     - Но одно исключает другое,  как вы не понимаете!  - Она изобразила руками
чаши весов,  у которых одна чаша внизу, другая вверху. - Пока шимы здесь, магия
Джегана не действует и он не может проникнуть в ваш разум.  - Она поменяла руки
местами.  - Когда шимы исчезнут, а вы успеете до этого принести клятву Ричарду,
волшебные узы не позволят Джегану снова овладеть вашим разумом.  Либо то,  либо
другое защищает вас  от  него.  Понято вам?  Вам  нужно  лишь  принести клятву.
Ричарду, который сражается с Джеганом, сражается за наше дело - дело Света, - и
вам больше никогда не придется бояться,  что сноходец доберется до вас. Сестры,
мы  можем бежать.  Сегодня.  Прямо сейчас.  Поняли наконец?  Вы  можете обрести
свободу!
     Сестры молчали,  не  двигаясь с  места.  Наконец заговорила сестра Рошель:
 
     - Но мы не все здесь,
     - А где остальные? - Энн оглядела-палатку. - Заберем их и уйдем. Где они?
     Сестры снова испуганно замолчали. Энн щелкнула пальцами, приказывая сестре
Рошели отвечать. Та с трудом проговорила:
     - В палатках.
     Все опустили глаза. В продетых в губы золотых кольцах отражался свет.
     - Что значит в палатках?
     Сестра Рошель откашлялась, стараясь сдержать слезы.
     - Джеган,  когда кто-то  из  нас чем-то  ему не  угодит,  когда он  на нас
сердится или  просто хочет  нас  наказать или  преподать урок,  либо  просто из
жестокости, отправляет нас в палатки. Солдаты пользуют нас. Пускают по кругу.
     Сестра Черна, рыдая, опустилась на пол.
     - Мы - шлюхи для его солдат!
     Энн собрала в кулак вею свою решимость.
     - Слушайте все. Этому пришел конец. Прямо сейчас вы уже свободны. Вы снова
сестры Света. Слышите? Вы больше не его рабыни!
     - А как быть с остальными? - спросила сестра Рошель.
     - Вы можете их привести? Сестра Георгия выпрямилась.
     - Подождите здесь,  аббатиса. Сестра Рошель, Обри и Керена пойдут со мной.
Посмотрим, что можно предпринять. - Она многозначительно оглядела всех троих. -
Не так ли?  Мы знаем,  что надо делать.  Все трое закивали. Сестра Керена взяла
Энн под руку.
     - Ждите здесь, ладно? Дождитесь нашего возвращения.
     - Хорошо,  -  кивнула Энн.  -  Но  поторопитесь.  Мы  должны  исчезнуть до
наступления ночи, иначе вызовем подозрения, пробираясь по спящему лагерю. Мы не
можем ждать, пока...
     - Просто  подождите,  -  спокойно сказала сестра Рошель.  -  Мы  обо  всем
позаботимся. Все будет сделано как надо.
     Сестра Георгия повернулась к остальным сестрам в палатке:
     - Позаботьтесь,  чтобы она подождала,  хорошо?  Она должна ждать здесь,  в
палатке.
     Сестры закивали. Энн подбоченилась.
     - Если задержитесь, мы уйдем без вас. Понятно? Мы не можем...
     Сестра Рошель положила руку Энн на плечо.
     - Мы скоро вернемся. Подождите.
     - Да пребудет с вами Создатель, -- вздохнула Энн.
     Энн сидела среди сестер,  которые,  казалось,  снова погрузились в темницы
своих мыслей.  Их  радость,  столь очевидная при виде нее,  исчезла.  Они опять
стали отстраненными и молчаливыми.
     Они тупо смотрели в  пространство,  не слушая веселые истории о  пережитых
Энн приключениях,  которыми она пыталась их развлечь. Она смеялась, повествуя о
некоторых забавных моментах,  надеясь, что хотя бы кто-нибудь проявит интерес и
улыбнется. Напрасно.
     Никто ни о чем не спрашивал,  даже не слушал. Они старались не встречаться
с  ней взглядом.  Как пойманные в  капкан животные,  они лишь хотели сбежать от
ужаса.
     С  каждым мгновением Энн становилось все больше и больше не по себе.  Сидя
среди этих женщин, она вдруг задумалась, а так ли уж хорошо она их знает.
     Иногда у  загнанных в ловушку животных не хватает ума выскочить в открытую
дверь.
     Когда  полог  палатки  откинулся,  сестры  отодвинулись от  аббатисы.  Энн
встала.
     В  палатку  ввалились четверо  здоровенных мужчин  в  кожаных  доспехах  и
плащах,  с оружием на поясах. За ними следом вошли сестры Георгия, Рошель, Обри
и Керена. По властному поведению мужчин Энн поняла, что это не простые солдаты.
     - Вот она, - указала сестра Рошель. - Аббатиса сестер Света.
     - Рошель, что все это значит? - рявкнула Энн. - Что, по-твоему...
     Главный из  вошедших мужчин схватил ее за подбородок и  повертел ей голову
вправо-влево, внимательно оглядывая.
     - Ты уверена - Его мрачный взгляд переметнулся на сестру Рошель. - По мне,
так она ничем не отличается от других нищенок.
     - Говорю вам,  это она,  -  указала на Энн сестра Георгия. Имперец перевел
взгляд на Георгию, и она продолжила: - Она просто переоделась, чтобы проникнуть
сюда.
     Имперец жестом приказал остальным солдатам подойти. Те несли оковы и цепи.
Энн попыталась сопротивляться, но схвативший ее солдат, не обращая ни малейшего
внимания на  ее  попытки,  схватил ее  запястья и  протянул другому,  мгновенно
нацепившему на нее оковы.
     Они вдвоем заставили Энн опуститься на колени,  а  третий солдат установил
наковальню.  Удерживая ее руки,  они вбили клинья и расплющили шляпки, намертво
скрепив оковы.  Они стянули их так туго,  что металл впился в тело, но никто не
обратил внимания на невольный вскрик боли, вырвавшийся у Энн.
     Энн  знала,  что  глупо  сопротивляться,  когда  сопротивление бесполезно,
поэтому заставила себя успокоиться.  Лишившись Хань,  она перед этими громилами
беспомощна, как ребенок. Сестры столпились подальше от них. Ни одна не смотрела
на происходящее.
     Солдаты скрепили звенья цепи.  Энн охнула,  когда ее швырнули на пол лицом
вниз.  На щиколотки тоже прикрепили оковы. Приделали еще одну цепь. Здоровенные
ручищи подняли ее  на  ноги.  Вокруг талии  обмотали третью цепь  и  скрепили с
ручной и ножной.
     У Энн теперь не было никаких шансов освободиться самостоятельно.
     Один из солдат поскреб бороду.
     - И с ней больше никого не было?
     Сестры Рошель и Георгия помотали головами.
     - Как это ей удалось заделаться аббатисой,  если она такая дура?  - заржал
он.
     Сестра Георгия сделала книксен, не поднимая глаз. 
     - Мы не знаем,  господин.  Но она аббатиса. Пожав плечами, он направился к
выходу,  но  тут его взгляд упал на  дрожащих на полу женщин.  Он ткнул толстым
пальцем в одну из облаченных в прозрачные одежды сестер.
     - Ты!
     Сестра  Фиола  вздрогнула и  прикрыла  глаза.  Энн  видела,  как  ее  губы
шевелятся в бесполезной молитве Создателю.
     - Пошли, - приказал солдат.
     Дрожащая сестра Фиола встала. Остальные трое ухмылялись, довольные выбором
командира, и подталкивали Фиолу вперед.
     - Вы же сказали,  что не будете этого делать! - вяло запротестовала сестра
Георгия.
     - Да? - Имперец гнусно ухмыльнулся. - Ну так я передумал.
     - Позвольте мне  пойти  вместо  нее,  -  взмолилась сестра Георгия,  когда
имперец собрался выйти из палатки. Тот обернулся:
     - Ишь ты,  какие мы  благородные!  -  Схватив сестру Георгию за  руку,  он
поволок ее за собой. - Раз уж ты так рвешься, можешь составить ей компанию.
     Когда солдаты с обеими женщинами ушли,  в палатке повисло жуткое молчание.
Ни одна из сестер не осмеливалась смотреть на Энн, ухитрившуюся наконец сесть в
своих цепях.
     - Почему?  - тихо спросила Энн, и это единственное слово громом прогремело
по  всей палатке,  как колокола Дворца Пророков.  Одно лишь это слово заставило
кое-кого из сестер ужаснуться. Остальные заплакали.
     - Мы знаем,  во что обойдется попытка сбежать,  -  наконец ответила сестра
Рошель.  - Вначале мы все пытались. Правда пытались, аббатиса. Некоторые из нас
погибли.  И смерть была долгой и мучительной. Его превосходительство хорошенько
убедил нас в  бесполезности подобных попыток.  Помогать кому-то убежать -  тоже
серьезный Проступок.  Ни  одна  из  нас  не  хочет,  чтобы ей  снова .преподали
подобный урок.
     - Но вы могли стать свободными!
     - Нам лучше знать,  - повторила сестра Рошель. - Мы не можем освободиться.
Мы принадлежим его превосходительству.
     - Сначала как жертвы, - произнесла Энн, - а теперь по собственному выбору.
Я добровольно рисковала жизнью,  чтобы вы могли освободиться.  Вам дали шанс, а
вы предпочли остаться рабынями,  вместо того чтобы вырваться на свободу, Однако
хуже всего то,  что вы все мне лгали. Лгали в злонамеренных целях. - Энн обвела
всех гневным взором.  Сестры прятали лица..-  А ведь каждая из вас знает, как я
отношусь в лжецам. Как Создатель относится к тем, кто лжет ради его  врагов.
     - Но, аббатиса... - заныла сестра Черна.
     -- Молчать!  Не  желаю вас  слушать!  Отныне у  вас  нет -  никакого права
говорить со мной!  Если я  когда-нибудь отделаюсь от этих цепей,  то с  помощью
тех, кто искренне служит Свету. Вы ничем не лучше сестер Тьмы. У них-то хотя бы
хватает честности открыто признавать своего мерзкого господина.
     В  палатку вошел человек,  и Энн замолчала.  Вошедший был среднего роста и
могучего телосложения,  с  массивными руками  и  широкой  грудной клеткой.  Под
распахнутой меховой безрукавкой на  груди  виднелись полдюжины золотых цепочек,
висящих на бычьей шее. Каждый палец украшал перстень, достойный королей.
     Гладко  выбритый череп  отражал  тусклое пламя  свечей.  Тоненькая золотая
цепочка бежала от продетого в левую ноздрю золотого кольца к такому же, вдетому
в  левое ухо.  Концы длинных,  заплетенных в косички усов свисали до подбородка
симметрично маленькой бородке под нижней губой.
     А вот глаза проявляли всю чудовищную сущность сноходца.
     Глазных белков не было вообще. Вместо зрачков было нечто серое, фасеточное
на чернильно-черном фоне. И все же Энн нисколько не сомневалась, что он смотрит
прямо на нее.
     Вряд ли взгляд Владетеля может оказаться хуже.
     - Посетитель,   как  я  вижу.   -  Глубокий  низкий  голос  соответствовал
мускулатуре.
     - Говорящий боров,  -  хмыкнула Энн. - Потрясающе! Джеган рассмеялся. Смех
его был весьма неприятным.
     - Ах;  милочка,  да  ты  из породы нахалов!  Георгия говорит,  что ты сама
аббатиса. Это так, дорогуша? 
                   Энн  краем  глаза  заметила,   что  все  женщины  в  палатке
опустились на колени и ткнулись лбом в землю.  Энн не могла утверждать,  что не
понимает их  стремления не  встречаться с,  мягко  говоря,  неприятным взглядом
этого человека.
     Она одарила его любезной улыбкой.
     - Аннелина Алдуррен, бывшая аббатиса сестер Света, к вашим услугам.
     Впадина между могучими мышцами груди углубилась,  когда он  сложил руки  в
молитвенном жесте и отвесил ей поклон с издевательским уважением к титулу.
     - Император Джеган, к вашим. Энн раздраженно вздохнула.
     - Ну и что дальше,  Джеган? Будешь пытать? Изнасилуешь? Повесишь, отрубишь
голову, сожжешь на костре? На его физиономии снова появилась мерзкая ухмылка.
     - Нет, дорогуша, да ты действительно знаешь, как привлечь мужчину!
     Он схватил сестру Черну за волосы и рывком поднял на ноги.
     - Видишь ли,  штука в том,  что у меня полно этих вот сестер,  да и других
сестер тоже.  Тех,  что предались Владетелю. Честно говоря, вторые мне нравятся
больше.  -  И предупреждающе поднял бровь над жутким глазом.  - Они по-прежнему
могут пользоваться своей магией.
     Глаза Черны наполнились слезами от боли, когда он схватил ее за шею.
     - Но вот аббатиса у  меня одна-единственная.  Ноги сестры Черны оторвались
от  пола на  несколько дюймов.  Она не  могла дышать,  но  не  предпринимала ни
малейшей  попытки  сопротивляться.   Чудовищные  мускулы  Джегана  бугрились  и
блестели в свете канделябров.
     Мышцы на  его  руке напряглись,  хватка стала сильней.  Глаза сестры Черны
полезли на лоб. Рот безмолвно раскрывался.
     - Значит,  она подтвердила насчет шимов? - спросил Джеган остальных. - Все
вам о них рассказала?
     - Да! - ответили несколько голосов в явной надежде, что он отпустит сестру
Черну.
     Не совсем, подумала Энн. Если Зедду удастся хоть что-то, то она надеялась,
что эта удача придет к нему с шимами. 
     - Отлично.  -  Джеган  выпустил женщину.  Сестра  Черна  рухнула  на  пол,
разрывая руками горло в попытке вдохнуть. Она не могла дышать. Джеган раздробил
ей  гортань.  Скрюченные пальцы хватали воздух.  Лежащая у  ног Джегана женщина
начала синеть.
     В  отчаянном усилии она  доползла до  коленей Энн.  Энн ласково гладила ей
волосы с  беспомощным сочувствием и шепотом говорила сестре Черне слова любви и
прощения, а потом мысленно вознесла молитву Создателю и добрым духам.
     Скрюченные в  агонии руки  сестры Черны  благодарно обвили талию Энн.  Энн
могла лишь молить Создателя простить свое чадо, умирающее в мучениях на коленях
аббатисы. Наконец к Черне пришла милосердная смерть, и она затихла.
     Джеган  пинком  отшвырнул тело  сестры Черны  в  сторону.  Схватив Энн  за
обмотанную вокруг шеи цепь,  он  легко одной рукой вздернул ее  на ноги.  Серые
фасеточные фрагменты в  его  чернильно-черных глазах двигались так,  что у  Энн
невольно подвело желудок.
     - Думаю, что найду тебе какое-никакое применение. Может, вырву тебе руки и
отошлю их Ричарду Ралу,  просто чтобы ему спалось получше.  Может, обменяю тебя
на что-нибудь ценное. Но не боись, я наверняка придумаю, как тебя использовать,
аббатиса. Отныне ты - моя собственность.
     - Ты  можешь забрать мою  жизнь в  этом мире,  -  с  мрачной обреченностью
заявила Энн.  -  Но тебе не заполучить мою душу. Этот дар Создателя принадлежит
мне, и только мне.
     - Прекрасное выступление!  - рассмеялся он и подтащил ее лицо поближе. - Я
таких уже наслушался.  - Он восторженно поднял брови. - Да, по-моему, каждая из
баб в этой палатке говорила мне это слово в слово. Только знаешь что, аббатиса?
Сегодня они подтвердили лживость этого заявления,  верно?  Они сдали тебя, хотя
могли бежать.  Или  уж  хотя бы  спасти твою жизнь,  раз  не  пожелали рискнуть
собственными.  Но  они  предпочли остаться  рабынями,  когда  ты  предложила им
свободу. Так что я бы сказал, что их души тоже принадлежат мне, аббатиса.
     - Сестра Черна перед смертью искала меня,  а не тебя,  Джеган.  Она искала
доброты и  любви,  хоть она и  предала меня.  Это и  есть искренний порыв души,
император.
     - Что ж, будем считать, что не сошлись во мнениях, - пожал плечами Джеган.
- А  что,  если нам  убить остальных по  одной и  посмотреть,  чья душа к  кому
потянется?  А  потом подсчитаем,  у кого больше?  А чтобы было все по-честному,
станем с тобой убивать их по очереди.  Я свою убил.  Твой черед. Энн могла лишь
испепелить его взглядом.
     Император утробно засмеялся:
     - Нет?  Вот видишь,  ты  не  так уж  уверена в  выигрыше!  Он повернулся к
стоявшим на коленях сестрам:
     - Повезло вам сегодня, дорогуши. Похоже, аббатиса уступила ваши души мне.
     Его черные глаза вновь обратились на Энн.
     - Кстати,  ты наверняка надеешься,  что шимов изгонят. Я тоже. У меня есть
применение для магии,  но  если и  не получится,  то я  одержу победу и  без ее
помощи.  Но если шимов и изгонят,  тебе от этого никакого проку.  Видишь ли, на
эти оковы и цепи наложены заклятия,  сотворенные моими другими сестрами. Знаешь
какими.  Сестрами Тьмы.  Как тебе известно, они пользуются Магией Ущерба, а вот
она-то, дорогая моя аббатиса, действует по-прежнему. Я просто не хочу, чтобы ты
питала несбыточные надежды.
     - Надо же, какой заботливый!
     - Но не дрейфь. Я подумаю, как тебя использовать для пользы дела.
     Он согнул руку.  Массивные голые плечи торчали из безрукавки.  Его бицепсы
были толще, чем талии большинства находящихся в палатке женщин.
     - А пока что, дорогуша, я, пожалуй, предпочту тебя в отключке.
     Энн попыталась воспользоваться своим могуществом. Но дар молчал.
     Она видела летящий кулак, но ничем не могла его остановить.

                                    Глава 46

     Зедд,  оглядевшись по сторонам,  почесал подбородок.  Ни души.  Он стоял в
узком и темном проулке. Зедд пригляделся к стоявшему в конце проулка маленькому
домику. Мрачное строение казалось пустым.
     Хороший признак.
     - Жди здесь! - погладил Зедд морду Паучихи. - Поняла? Жди меня здесь!
     Кобыла тряхнула гривой и добродушно фыркнула.  Зедд,  улыбнувшись, почесал
ей за ухом.  Лошадка тут же уперлась лбом ему в  грудь,  всем своим видом давая
понять,  что будет очень даже довольна,  если он  соизволит чесать ей  ухо весь
остаток дня.
     Паучиха, получившая свою кличку благодаря похожим на паучьи лапки полоскам
на  светлых боках,  оказалась отличным приобретением,  хотя и  обошлась Зедду в
немалую  сумму.  Молодая  сильная кобылка,  полная  жизнерадостного энтузиазма,
просто обожала скачку. Она доставила Зедда в Тосклу в кратчайшие сроки.
     По прибытии Зедд выяснил, что Тоскла теперь именуется Андеритом. Вообще-то
его чуть не сдернул с лошади человек, возмущенный тем, что Зедд упомянул старое
название.  К счастью, Паучиха не имела представления о свойстве некоторых людей
обижаться всего лишь на слова и радостно помчалась галопом.
     Зедд,  лишившись волшебного дара,  сделался уязвимым да  еще к  тому же  в
результате исчезновения магии начал ощущать свой возраст,  а  потом был обречен
на долгое и опасное пешее путешествие по степи.  Но по воле случая буквально на
третий день после того, как он покинул Племя Тины, старый волшебник натолкнулся
на торговца.  Тот, поскольку частенько разъезжал между клиентами, путешествовал
с несколькими лошадьми.  И вполне мог пожертвовать одной, особенно если принять
во  внимание ту  цену,  что предложил за  лошадь Зедд.  Так что дальнейший путь
старый волшебник проделал верхом на Паучихе.
     Чудесное путешествие, которое предвкушал Зедд, оказалось весьма коротким и
вполне приятным, особенно если не думать о цели этой самой поездки.
     Границу   Зедд   пересек,   затесавшись  среди   караванов,   торговцев  и
многочисленных  фургонов.   Одетый  в   свой  отделанный  золотом  и   серебром
темно-бордовый с  черным наряд,  перетянутый красным атласным поясом с  золотой
пряжкой,  Зедд и  сам легко сошел за торговца.  Офицерам на границе он сообщил,
что владеет фруктовыми садами на севере и направляется в Ферфилд для заключения
торговых сделок.
     Судя  по  охранявшим границу  солдатам,  жители  Андерита явно  слишком уж
полагались на Домини Диртх.  Прошло много лет с  тех пор,  как Зедд в последний
раз бывал в  стране,  именуемой прежде Тосклой,  но в  те времена границу здесь
охраняли прекрасно обученные отменные войска. То, что местная армия пребывала в
таком  упадке,   свидетельствовало  о  невежественной  самоуверенности  местных
жителей.
     Зедд заметил,  что  уши Паучихи повернулись к  казавшемуся пустым домику в
конце  проулка.  Лошадь  настороженно напряглась.  Зедд  подумал,  что  конские
инстинкты вполне способны кое  с  чем  справляться не  хуже,  чем некоторые его
магические трюки.  И  эта мысль ему почему-то  не понравилась.  Он очень хотел,
чтобы магия к нему вернулась.
     Успокаивающе потрепав Паучиху и снова попросив ее ждать тут, Зедд двинулся
по  узкому  проулку.  Высокие оштукатуренные стены  по  обеим  сторонам проулка
закрывали почти весь свет,  но, несмотря на это, вдоль узкой пешеходной дорожки
росло множество разных трав.  Многие из здешних растений и вовсе не нуждались в
солнечном свете.  Некоторые вообще принадлежали к числу чрезвычайно редких. Эти
травы на солнце росли бурно, но здесь, в затененном проулке, казались чахлыми и
больными.
     Зедд  аккуратно прошел по  всем  трем ступенькам,  что  вели к  двери,  не
пропустив ни одной. Если этот дом именно тот, что ему нужно, попытка идти через
ступеньки была  бы  грубой  ошибкой.  Заглянув в  щель  между  занавесками,  он
обнаружил, что внутри темно. Зедд не заметил ничьих наблюдающих глаз, но сильно
подозревал - пусть это ему подсказывала и не магия, а лишь здравый смысл, - что
кто-то в доме есть.
     Он в  последний раз оглянулся на Паучиху,  стоящую с настороженными ушами.
Кобылка подняла голову и заржала. Зедд поднял руку и постучал.
     Дверь со скрипом распахнулась. За ней не было никого.
     - Входи и говори свою просьбу, - раздался голос из глубины дома.
     Зедд вошел в  темную узкую комнату.  В  щель между плотными занавесками на
окнах свет почти не проникал,  а льющийся в дверь тоже освещал лишь чуть дальше
порога.  Никакой мебели Зедд не  обнаружил,  лишь скрипнули половицы в  глубине
комнаты, где стояла женщина.
     Он обернулся и поглядел на дверь.
     - Неплохая задумка -  открывать дверь на расстоянии при помощи веревки,  -
ткнул он тощим пальцем в верхушку двери. - Очень эффектно.
     - Кто ты такой, чтобы испытывать мое терпение?
     - Испытывать терпение? Да нет, дорогая, ты ошибаешься. Я ищу колдунью.
     - Будь осторожней в своих желаниях,  чужеземец.  У желаний есть неприятное
свойство иногда сбываться. Назови себя.
     - Зеддикус З'ул  Зорандер,  -  театрально поклонился Зедд  и  одним глазом
покосился на стоявшую в тени женщину.  - Зеддикус З'ул Зорандер мое имя. А если
быть совсем точным, Волшебник первого ранга Зеддикус З'ул Зорандер.
     Женщина шагнула на свет. Лицо ее выражало крайнее изумление.
     - Волшебник первого ранга... Зедд обезоруживающе улыбнулся.
     - Франка Ховенлок, я надеюсь? Женщина смогла лишь кивнуть.
     - Батюшки,  да как же ты выросла!  Когда я видел тебя в последний раз,  ты
была вот такой.  -  Он  поднял руку на  уровень талии и  улыбнулся с  искренним
восхищением. - Из тебя получилась очень красивая женщина!
     Вспыхнув, она пригладила волосы.
     - Ой, да я уже седая!
     - Седина тебе к лицу. Правда-правда!
     Зедд   нисколько  не   кривил  душой.   Франка  действительно  была  очень
привлекательна.  Темные волосы до  плеч обрамляли тонкое изящной лепки лицо.  И
налет седины на висках лишь выгодно подчеркивал ее зрелую красоту.
     - А вы...
     - Да,  -  вздохнул он. - Знаю. Не могу точно сказать, когда это случилось,
но стал стариком.                    ".
     Расплываясь в улыбке,  она сделала реверанс, изящно придерживая пальчиками
свое простое коричневое платье.
     - Для  меня  большая честь  видеть вас  в  моем  скромном жилище,  Великий
Волшебник.
     - Да брось ты!  -  отмахнулся Зедд. - Мы старые знакомые. Зови меня просто
Зеддом. Женщина встала.
     - Что ж,  тогда пусть будет Зедд.  Поверить не могу, что Создатель ответил
на мои молитвы вот таким образом.  Ах, как бы мне хотелось, чтобы мама была еще
жива и смогла снова с вами встретиться!
     - Она тоже была красавицей. Да позаботятся добрые духи о ее душе.
     Просияв, Франка прижала ладони к щекам.
     - А вы такой же красивый, каким я вас помню!
     - Правда?  - приосанился Зедд. - Ну спасибо тебе, Франка! Стараюсь держать
себя  в  форме.  Регулярно умываюсь  специальными травами  и  маслами,  которые
добавляю в воду. Думаю, отчасти поэтому моя кожа все еще гладкая.
     - Ах,  Зедд, ты и представить не можешь, как я тебе рада! Хвала Создателю!
- Она все еще прижимала ладони к щекам.  На глаза ее навернулись слезы,  -  Мне
нужна помощь. Ох, Великий Волшебник, как же мне нужна твоя помощь!
     - Странно слышать такое от тебя. - Он взял ее ладони в свои.
     - Зедд,  ты помог моей матери. А теперь должен помочь мне. Пожалуйста! Мое
могущество исчезло.  Я  перепробовала все,  что  могла.  Рылась  в  книгах чар,
заклинаний и  колдовства.  Ничего не помогло.  Пришлось привязать эту веревку к
двери,  чтобы дурачить людей и держать их в повиновении.  Я вся извелась. Спать
почти перестала. Я пыталась...
     - Шнмы на свободе.
     - Нет!  - возразила она в изумлении. - Не думаю, что дело в этом. Я думаю,
что это может быть,  потому что у  меня температура,  по всей вероятности из-за
заклятия,  наложенного на  меня женщиной меньших способностей,  но  с  большими
амбициями.  От  зависти,  я  полагаю,  и  мстительности.  Я  теперь стараюсь не
задевать людей, но были времена...
     Зедд схватил ее за плечи.
     - Франка,  я  приехал сюда в надежде на твою помощь.  Мать...  Моя внучка,
жена моего внука...  нечаянно высвободила шимов,  когда ей  понадобилось срочно
прибегнуть к помощи магии как к последнему шансу спасти жизнь моему внуку.
     Мне нужна твоя помощь.  За этим я и пришел.  Мой дар тоже исчез. Вся магия
исчезает.  Миру живых грозит чудовищная опасность.  Нет  необходимости пояснять
женщине твоих способностей все последствия.  Нам нужно выяснить,  что мы  можем
сделать,  чтобы изгнать шимов.  Как Великий Волшебник я  пришел требовать твоей
помощи.
     - Твой внук? А... А он выжил? Выздоровел?
     - Да.  К счастью,  с помощью женщины, ставшей теперь его женой, он выжил и
теперь чувствует себя хорошо.
     Закусив ноготь, она некоторое время обдумывала его слова.
     - Что ж, хоть какая-то польза от этого, раз он выжил. Но это означает, что
в обмен на свою помощь шимы могут миновать завесу...  - Она нахмурилась. - Твой
внук, говоришь... А он обладает волшебным даром?
     В  это мгновение в  голове Зедда пронеслись тысячи мыслей,  но  он ответил
лишь:
     -Да.
     Франка вежливо улыбнулась,  показывая этим, что рада за Зедда, и принялась
за  дело.  Отбросив драпировки,  она ухватила его за руку и  потащила к  столу.
Отодвинула тяжелую  занавеску  на  окне  у  стола,  впустила  свет.  На  темной
поверхности стола красовалась выложенная серебром Благодать.
     Изящным жестом Франка предложила Зедду сесть. Когда он уселся, она достала
две  чашки,  налила  в  них  настоянный на  травах чай,  подала чашку  Зедду  и
устроилась на стул напротив него.
     Отпив глоток, она произнесла:
     - Подозреваю, что за этим стоит куда большее.
     - Гораздо большее, - вздохнул Зедд. - Только время у нас на исходе.
     - Может, все-таки объяснишь главное?
     - Ну ладно. - Зедд отхлебнул чай. - Ты помнишь Д'Хару?
     Рука с чашкой замерла.
     - Кто же может забыть Д'Хару?
     - Ну, понимаешь, дело в том, что моя дочь приходится Ричарду, Ричард - это
мой внук, матерью. Он был зачат .изнасилованием.
     - Мне очень жаль.  -  В голосе Франки звучало искреннее сочувствие.  -  Но
какое это имеет отношение к Д'Харе?
     - Мужчиной,   зачавшим  его,  был  Даркен  Рал  из  Д'Хары.  Руки  женщины
задрожали. Она никак не могла поднести чашку к губам.
     - Ты  хочешь сказать,  что этот твой внук -  потомок двух владеющих магией
родов,  и он же - тот самый Магистр Рал, что требует капитуляции всех Срединных
Земель?
     - Ну да, вообще-то это он и есть.
     - Этот твой внук.  Магистр Рал  собственной персоной -  тот  человек,  что
собирается жениться на Матери-Исповеднице?
     - Очень милая была церемония,  -  улыбнулся Зедд. - Очень милая. Не совсем
обычная, но элегантная, я бы сказал. Франка уперлась лбом в ладони.
     --.Добрые духи, это непросто переварить!
     -Ах  да.  Он  к  тому же еще боевой чародей.  Извини,  запамятовал.  Он от
рождения владеет обеими сторонами магии.
     - Что?! - мгновенно подняла она голову.
     - Ну ты же знаешь,  у магии две стороны.  Магия Ущерба и Магия Приращения.
Две стороны.
     - Я знаю, что означает "обеими сторонами".
     - О!
     Франка сглотнула комок.
     - Погоди-ка,  Шимы... ты хочешь сказать, что это Мать-Исповедница призвала
их?
     - Ну, она...
     Женщина вскочила так резко, что едва не опрокинула стул.
     - Магистр Рал,  который... Добрые духи, Мать-Исповедница сама предоставила
душу  Магистра  Рала,  обладающего обеими  сторонами  магии,  боевого  чародея,
шимам?!
     - Все  обстоит  не  так  плохо.  Она  не  знает  заклинаний и  сделала это
непреднамеренно.  Она хороший человек и  ни  за что сознательно не сотворила бы
подобное.
     - Сознательно или нет, но если шимы доберутся до него...
     - Я  отослал их  обоих в  безопасное место.  Туда,  где  шимы  до  него не
доберутся. Так что насчет этого можем не беспокоиться.
     Франка облегченно вздохнула.
     - Хвала Создателю хоть за это! Зедд отхлебнул еще глоток.
     - Но  мы  все равно по-прежнему лишены нашего могущества,  а  мир лишается
магии и,  вполне вероятно,  стоит на грани гибели.  Как я уже сказал, мне нужна
помощь.
     Франка  наконец  плюхнулась  обратно  на  стул,   повинуясь  жесту  Зедда.
Улыбнувшись,  он  заметил,  что чай очень вкусный и  ей  самой не мешало бы его
выпить.
     - Зедд,  мне кажется,  что тебе понадобится помощь самого Создателя.  Что,
по-твоему,  я  могу  сделать?  Я  всего лишь темная мелкая колдунья из  дальней
страны. Почему ты приехал ко мне?
     - Что ты  прячешь под этой лентой на шее?  -  прищурившись,  ткнул пальцем
Зедд. Она погладила шею.
     - Шрам.  Помнишь Защитников Паствы?  -  Зедд кивнул.  - Ну так почти везде
есть  люди  вроде них.  Люди,  ненавидящие магию,  считающие,  что  во  всех их
несчастьях виновата магия.
     - Да, фанатики есть везде.
     - Ну,  так  здесь  фанатизм  носит  имя  Серин  Раяк.  Типичный образчик -
завистливый  и  злобный.  И  обладает  потрясающим  талантом  высказывать  свои
заблуждения так, что подстегивает других и перетягивает на свою сторону.
     - И в его представлении, чтобы избавить мир от магии, нужно убить тебя?
     - Меня и мне подобных.
     Она быстро приспустила ленту, обнажив шрам.
     - Он  подвесил меня  за  шею,  а  сам  со  своими последователями принялся
складывать костер у  меня под ногами.  Он просто обожает костры.  Считает,  что
огонь  очищает мир  от  волшебства,  которым обладает человек,  не  дает  магии
существовать после смерти колдуна.
     - Вечная история,  -  вздохнул Зедд.  - Итак, тебе, судя по всему, удалось
убедить его оставить тебя в покое?
     - То, что он со мной сделал, стоило ему глаза, - улыбнулась она.
     - Не скажу, что могу тебя винить.
     - Это было давно. Зедд решил сменить тему.
     - Полагаю, ты слышала о войне с Имперским Орденом?
     - Конечно.  К  нам прибыл представитель Ордена,  чтобы обсудить это дело с
нашими людьми.
     - Что? - выпрямился Зедд. - У Ордена есть здесь люди?
     - А    О    чем  я  тебе  толкую?   Кое-кто  в  правительстве  внимательно
прислушивается к  словам Имперского Ордена.  Боюсь,  что Орден подкупает чем-то
высшее руководство.  И  занимается этим довольно давно.  -  Наблюдая за  Зеддом
поверх чашки,  она отпила глоток.  Затем решилась рассказать больше.  - Кое-кто
подумывал отправить тайное послание Матери-Исповеднице попросить ее  приехать и
провести расследование.
     - Пока шимы здесь,  она точно так же  лишена своего могущества,  как мы  с
тобой. Пока шимов не изгонят, она ничем не сможет помочь в этом деле.
     - Да,  я понимаю,  что ты имеешь в виду, - вздохнула Франка. - Лучше всего
нам попытаться изгнать шимов.
     - А   пока  суд  да  дело,   возможно,   местным  следует  самим  заняться
расследованием.
     - Кто станет допрашивать сотрудников кабинета министра культуры?!  - Она в
сердцах плюхнула чашку на стол.
     - Директора? - предложил Зедд.
     - Может быть, - только и сказала она и принялась крутить чашку.
     Поскольку Зедд молчал, Франка решила нарушить повисшую паузу.
     - В Андерите, чтобы выжить, приходится делать то, что требуют.
     - Конформисты есть везде.  -  Зедд устроился поудобней.  -  Ладно, в любом
случае все  это  в  конечном счете не  будет иметь никакого значения.  Андериту
придется  сдаться   Ричарду   и   новой   Д'Харианской  империи,   которую   он
устанавливает,   чтобы  противостоять  нашествию  Имперского  Ордена.   -  Зедд
отхлебнул чай. - Я упоминал, что он еще и Искатель Истины?
     - Нет, это ты как-то упустил, - подняла глаза Франка.
     - Ричард не позволит Андериту и дальше жить так,  как сейчас тут, кажется,
позволяют,  - под властью коррумпированных чиновников, заигрывающих с Имперским
Орденом.  Они с  Матерью-Исповедницей быстро положат конец столь опасным тайным
планам. Это и есть одна из причин, по которым он был вынужден захватить власть.
Он намерен упрочить власть честными и справедливыми законами.
     - Справедливые законы, - произнесла она, как будто это была детская мечта.
- У  нас  процветающая страна,  Зедд.  Андерцы живут очень хорошо.  Если  бы  к
Имперскому Ордену прислушивались хакенцы, я бы еще могла это понять. У них хотя
бы есть повод. Но это ведь андерцы слушают Орден, а у власти именно они.
     Зедд изучал налитый в чашку чай.
     - Ничто  так  не  раздражает людей,  как  свобода других.  В  точности как
приспешники Серина Раяка ненавидят тех,  кто  обладает магией,  так и  правящая
элита -  или те, кто ею может стать, - ненавидят свободу. Их радует лишь вечное
несчастье других.  -  Зедд решил, что с этой малоприятной темой пора кончать. -
Итак,  Франка,  у тебя есть муж,  или у красивых мужчин есть еще возможность за
тобой поухаживать?
     Франка, прежде чем ответить, улыбнулась каким-то своим мыслям.
     - Мое сердце принадлежит одному мужчине...
     - Рад за тебя,  -  потрепал ей руку Зедд.  Улыбка исчезла,  и она покачала
головой.
     - Нет.  Он женат. Я не могу допустить, чтобы он знал о моих чувствах. Я бы
возненавидела себя,  если бы хоть как-то дала ему повод решить вдруг расстаться
со  своей  красивой  женой  ради  стареющего синего  чулка  вроде  меня.  Он  и
догадываться не должен ни о чем.
     - Мне очень жаль.  Франка,  -  ласково посочувствовал Зедд. - Жизнь - или,
следует сказать, любовь - иногда кажется очень несправедливой штукой. Во всяком
случае, может казаться таковой сейчас, но в один прекрасный день...
     Франка  жестом  отмахнулась от  темы  (скорее  для  себя,  чем  для  него,
подумалось Зедду) и посмотрела ему в глаза.
     - Зедд,  я польщена,  что ты пришел ко мне - что ты вообще вспомнил о моем
существовании,  -  но с чего ты взял, что я смогу тебе помочь? Ты гораздо более
могуществен, чем я. По крайней мере был.
     - Честно говоря,  я  пришел просить тебя вовсе не  о  той  помощи,  что ты
подумала.  Я приехал сюда потому,  что,  будучи еще молодым волшебником, узнал,
что здесь захоронены шимы. В Тоскле, которую нынче называют Андеритом.
     - Правда? Никогда об этом не слышала. И где же в Андерите они захоронены?
     - Я  надеялся,  может,  тебе  известно,  -  развел  руками Зедд.  -  Ты  -
единственный человек,  которого я  здесь знаю,  потому-то к тебе и пришел.  Мне
нужна помощь.
     - Извини,  Зедд,  но я понятия не имела,  что шимы захоронены здесь. - Она
снова взяла чашку и  отпила глоток.  -  Однако если,  как ты говоришь,  шимы не
могут добраться до души твоего внука,  они в конце концов сами уйдут обратно, в
мир мертвых. Возможно, нам и не нужно ничего делать. Вопрос решится сам собой.
     - Да,  такая надежда есть,  но следует помнить о сущности Подземного мира.
- То есть?
     Зедд постучал по внешнему кругу выложенной на столе Благодати.
     - Вот отсюда начинается Подземный мир, где жизнь Прекращается. - Он провел
ладонью вдоль стола,  указав на край, - Дальше простирается вечность. Поскольку
Подземный мир вечен,  время там значения не  имеет.  Возможно,  он  начинается,
когда мы переходим грань,  но конца у  него нет,  Поэтому концепция времени там
отсутствует как таковая.  Только здесь,  в  мире живых,  где время определено и
имеет начало и конец, исходя из определенных точек отсчета, оно имеет значение.
Шимы были вызваны из  безвременья и  черпают свою мощь оттуда,  поэтому времени
для них не существует.  Может,  это и правда, что, не заполучив душу, на помощь
которой пришли,  они уйдут обратно.  Однако,  будучи творениями,  не  ведающими
понятия времени,  они  выжидают в  надежде,  что  им  повезет,  или  же  просто
развлекаются, сея смерть и разрушение, и время пребывания здесь кажется им лишь
мгновением. Только вот то, что для них мгновение, может оказаться миллионом лет
по нашим меркам. Или десятью миллионами. А для них - лишь краткий миг. Особенно
если учесть, что души у них нет и - по сути - по-настоящему жить они не могут.
     Франка ловила каждое слово,  явно изголодавшись по беседам, доступным лишь
избранным.
     - Да,  я поняла твою мысль.  Но,  - подняла она палец, - исходя из этой же
концепции,  они могут уйти сегодня, исчезнуть, пока мы разговариваем, испытывая
бесконечное разочарование в  мире,  где есть время,  как только обнаружат,  что
должны действовать в чужеродных им рамках.  В конце концов,  душе,  которую они
ищут, в этом мире дано лишь ограниченное время. Они должны преследовать Ричарда
и завладеть его душой, пока он жив.
     - Хорошо сказано,  и  мысль стоящая,  но сколько же нам придется ждать?  В
какой-то  момент для волшебства станет слишком поздно,  оно уже не в  состоянии
будет   возрождаться.   Некоторые  существа  уже   сейчас   угасают  вместе   с
исчезновением магии.  И как скоро они умрут совсем?  Я видел,  как возле твоего
дома увядают твои звездочеты.  -  Зедд выгнул бровь.  - Но - что гораздо хуже -
как  скоро  исчезнет магия бабочки-игруньи?  Что,  если  всходящие сейчас хлеба
окажутся вскоре отравленными?
     Франка отвернулась,  чтобы скрыть озабоченность. Поскольку Зедд не слишком
хорошо знал волшебницу,  он не стал говорить,  что в  отсутствие магии Джеган с
Имперским Орденом лишь выигрывает.  Без  помощи магии в  войне с  ним  погибнет
гораздо больше народа, и все это может оказаться бесполезным кровопролитием.
     - Франка,  как хранители завесы, защитники беспомощных волшебных существ и
проводники даров магии для  человечества мы  должны действовать быстро.  Мы  не
знаем, где лежит та черта, после которой любая помощь никому не поможет.
     Она задумчиво кивнула:
     - Да,  да. Ты, безусловно, прав. Но зачем тебе знать, где захоронены шимы?
Что это даст тебе?
     - Когда их изгнали в прошлый раз для того, чтобы уравновесить вызвавшее их
заклинание,  необходимо было прорвать завесу. Подобного рода контрзаклинание, в
свою  очередь,   должно  само  уравновешиваться  еще   одним,   вспомогательным
заклинанием, которое позволяет шимам вернуться в мир живых. Заклинание возврата
могло  быть  очень  жестким  -  с  одновременным исполнением  трех  практически
несовпадающих условий,  но это не важно. Для равновесия достаточно лишь наличия
схемы  возврата как  таковой.  -  Зедд  медленно обвел  пальцем край  чашки.  -
Насколько мне  известно,  сама  природа магии требует,  чтобы,  как  только все
условия уравновешивающего заклинания будут выполнены,  шимы смогли бы вернуться
в  мир живых через те врата,  через которые их изгнали.  Вот почему,  милая,  я
здесь.
     Франка задумчиво смотрела в пространство.
     - Чтож,  в этом есть резон. Врата, где бы они ни были, остались открытыми.
Зедд кивнул:
     - И  хоть ты  и  не  знаешь,  где  захоронены шимы,  ты  можешь стать моим
проводником.
     Волшебница вопросительно поглядела на него:
     - Где мы будем искать?  Откуда ты думаешь начать поиски?  Допив чай,  Зедд
поставил чашку на стол.
     - Мой замысел состоял в том, что ты поможешь мне попасть в библиотеку.
     - Культурную Библиотеку? В поместье министра культуры?
     - Именно.  Там  хранятся древние  тексты.  Во  всяком  случае,  хранились.
Поскольку в  прошлый раз  шимов изгнали тут,  в  Андерите,  в  библиотеке могли
сохраниться сведения, которые помогут мне отыскать врата.
     - Какие книги ты ищешь? Возможно, они мне известны.
     - Я  не знаю,  какие книги могут помочь,  не знаю,  существуют ли они,  не
знаю,  хранятся ли  они здесь.  Просто начну просматривать книги в  библиотеке,
может, что и обнаружу.
     - Зедд, там хранятся тысячи томов! - нахмурилась Франка.
     - Знаю. Я их уже видел.
     - А если ты найдешь нужную книгу, что будешь делать дальше?
     Зедд неопределенно пожал плечами:
     - Будем решать вопросы последовательно. Если он не найдет никаких сведений
о  механизме изгнания шимов,  он догадывается,  что можно сделать,  чтобы найти
место захоронения. В любом случае без магии он все равно мало что может.
     Не исключено, что придется совершить отчаянный шаг.
     - Так как Насчет Культурной Библиотеки? Я могу в нее попасть?
     - Ну,  с этим я тебе,  пожалуй, в состоянии помочь. Я андерка, меня хорошо
знают в поместье,  я имею туда доступ. А доступ, кстати, есть далеко не у всех.
Нынешние власти так  перекроили историю,  что даже те  из  нас,  что жили в  те
времена,  не узнают собственное прошлое,  а уж тому,  что нам говорят,  и вовсе
веры нет.
     Она немного помолчала, а потом резко поднялась. Глаза ее заблестели.
     - Когда ты хочешь туда пойти? - спросила Франка.
     - Чем раньше,  тем лучше,  -  улыбнулся Зедд.  .  - Ты сможешь прикинуться
обычным ученым посетителем?
     - Я  смогу  прикинуться  кем  угодно,  могу  даже  сделать  вид,  что  мне
собственное имя трудно вспомнить.

                                    Глава 47

     Ох, как любезно с вашей стороны! - воскликнул с деланным восхищением Зедд,
когда женщина водрузила перед ним на столе толстенный том. - Теперь я полностью
уверен,  что это именно то, что нужно. Никаких сомнений! Вы не иначе как добрый
дух, посланный мне в помощь, госпожа Фиркин.
     Женщина внезапно засмущалась и, покраснев, улыбнулась:
     - Это моя работа, мастер Рыбник. Придвинувшись ближе, он игриво прошептал:
     - Предпочитаю, чтобы красивые женщины звали меня Рубеном.
     Зедд,   когда  обстоятельства  требовали  действовать  инкогнито,   обычно
назывался Рубеном Рыбником.  По  его  мнению,  это было просто сногсшибательное
имя.  Большую  часть  времени Великий Волшебник вел  весьма  скромную жизнь,  а
потому  считал невинные развлечения необходимыми -  для  сохранения равновесия.
Имя Рубен Рыбник вполне удовлетворяло эту необходимость.
     Женщина заморгала - не поняла, что с ней флиртуют. "Удивительно, - подумал
Зедд,  - ведь она довольно мила, и за долгую жизнь у нее непременно было немало
ретивых поклонников". Пришлось пояснить комплимент:
     - Так что, госпожа Фиркин, я бы предпочел, чтобы вы звали меня Рубеном.
     Женщина недоуменно уставилась на  Зедда,  затем в  темных глазах сверкнуло
понимание, и внезапный смех эхом разнесся по длинному залу. Немногие сидящие за
другими столами посетители подняли головы.  Зедд заметил,  что  глаза одного из
стражников тоже обратились в их сторону.  Госпожа Фиркин прижала ладонь к губам
и стала совсем пунцовой.
     - Рубен.  -  Она  снова хихикнула,  с  удовольствием произнеся его  имя  и
оглядевшись, чуть наклонилась к нему. - Ведетта.
     - Ведетта! -промурлыкал Зедд. - Дивное имя! Хихикая, Ведетта удалилась, ее
легкие шаги приглушенно звучали в  огромном помещении -  нижнем из двух этажей,
нанимаемых библиотекой Андерита. Солнце уже давно зашло, длинный ряд ламп мягко
освещал медового цвета дубовые панели и давали вполне достаточно света тем, кто
был больше заинтересован в поглощении слов, чем ужина. Зедд подтащил тяжеленный
том поближе, открыл и сделал вид, что читает с истинным интересом.
     На  самом  деле  все  было  совсем  не  так.  Книга,  которая больше всего
интересовала Зедда,  лежала чуть правее и  выше.  Даже опустив голову,  он  мог
спокойно читать ее,  однако никто,  проходя мимо,  этого бы  не  заподозрил.  А
любопытные тут имелись.
     Зедд уже  и  так устроил сенсацию своим торжественным появлением.  Войдя в
библиотеку,  он громогласно возгласил, что у него есть гипотеза о существовании
закона,   касающегося  отменяющих  ответственность  поставщиков  продовольствия
форсмажорных обстоятельств в виде деяний Создателя, не оговариваемых специально
в  тексте соглашения,  но используемых в гражданском праве на основании древних
торговых принципов.
     И  что  он  полностью уверен,  что найдет подтверждение этому на  примерах
исторического развития законов Андерита.
     Ни  у  кого  не  хватило  смелости  оспаривать подобное заявление.  Все  в
библиотеке были счастливы предоставить ему возможность вести изыскания. То, что
с Зеддом пришла Франка,  также немало тому способствовало,  ибо ее в библиотеке
хорошо знали.
     Было уже поздно, сотрудники библиотеки были бы не прочь пойти по домам, но
боялись вызвать гнев столь блестящего законоведа.  А  поскольку Зедд уходить не
спешил,  кое-кто из посетителей задержался тоже. То ли потому, что подвернулась
возможность подольше посидеть в библиотеке, то ли чтобы проследить за приезжим.
     Франка сидела за тем же столом,  что и  он,  но чуть в  сторонке,  и  тоже
листала книги,  иногда обращая внимание Зедда на  те  строки,  которые,  по  ее
мнению,  могли ему пригодиться.  Франка была умницей и указывала то, что другие
наверняка пропустили бы,  но ничего полезного Зедд пока не обнаружил.  Впрочем,
он и сам не слишком хорошо себе представлял,  что ищет,  но точно знал: это все
не то.
     Углубившийся в  чтение волшебник вздрогнул,  когда  кто-то  тронул его  за
плечо.
     - Простите, - прошептала библиотекарша. Зедд улыбнулся.
     - Все нормально, милая Ведетта! - Он вопросительно поднял брови.
     - Ой! - Она полезла в карман фартука и зарделась.
     - Нашла.
     - Что  нашла?   -  шепотом  поинтересовался  Зедд.  Наклонившись,  Ведетта
зашептала еще тише. Франка, не поднимая головы, наблюдала за ними.
     - Вообще-то мы никому не должны это показывать. Она очень ценная и редкая.
- Ведетта покраснела еще пуще прежнего. - Но вы такой особенный человек, Рубен!
Такой блестящий...  Вот я и вытащила ее из хранилища, чтобы вы могли быстренько
на нее взглянуть.
     - Правда, Ведетта? Чрезвычайно любезно с вашей стороны! И что же это?
     - Точно не знаю. Но это принадлежало самому Йозефу Андеру.
     - Ну да-а! - изумился Зедд.
     - Горе, - закивала она.
     -Что?
     - Горе.  Так его называли в те времена.  Когда мне нечем заняться, я читаю
древние тексты,  чтобы побольше узнать о нашем глубоко почитаемом предке Йозефе
Андере. И насколько Я поняла, тогда его прозывали Горой.
     Зедд очень внимательно смотрел,  как  она  извлекает из  кармана что-то...
что-то небольшое... что-то слишком маленькое для книжки. Сердце замерло - и тут
же забилось с удвоенной силой.  Маленький черный дневник. Путевой дневник! Даже
стилос к корешку прикреплен.
     Ведетта протянула книжечку обеими руками.  Зедд  облизнул враз  пересохшие
губы,  вопросительно поглядел на  библиотекаршу,  а  та  явно  не  намеревалась
выпускать книжечку из рук.  Стоявшие возле дверей хранилища стражники бдительно
оглядывали помещение, но особого внимания Зедду не уделяли.
     - Могу я заглянуть внутрь, Ведетта? - сдержанным шепотом спросил Зедд.
     - Ну... Ну, вреда от этого, наверное, не будет.
     Она осторожно перевернула обложку.  Дневник оказался в отличном состоянии.
Впрочем, дневник, что таскала с собой Энн, был таким же древним и'тоже выглядел
как новенький. Путевые дневники волшебные. Видимо, потому и не истрепываются за
многие тысячи лет.
     Зедд замер, не дыша.
     Гора.
     Так вот оно что!  "Близнец Горы" -  двойник этого путевого дневника. И все
разом встало на  место.  "Близнец Горы" уничтожен,  а  вместе с  ним  -  вполне
вероятно - и тайна местонахождения шимов.
     Но  в  этой  вот  книжечке,  путевом  дневнике  Йозефа  Анде-ра,  написано
абсолютно то же самое. Если, конечно, сведения не стерты стилосом.
     Волшебник зачарованно смотрел,  как  Ведетта переворачивает первый  пустой
лист. Умерший три тысячи лет назад человек вот-вот заговорит.
     Зедд уставился на написанные на следующей странице слова.  Смотрел долго и
пристально.  И ничего не понимал. Может, заклинание, не позволяющее посторонним
прочесть содержимое?
     Нет,  не  то.  Да  и  магия исчезла.  Такое заклинание сейчас все равно не
сработает. Какой-то неизвестный язык. Ну конечно! Древнед'харианский!
     Зедд  впал  в  отчаяние.  Древнед'харианский не  знает сейчас никто.  Хотя
Ричард сказал,  что выучил этот язык,  но  Ричард сейчас на  пути в  Эйдиндрил.
Зедду его не найти, не догнать.
     Да и как, лишившись магии, он сможет забрать отсюда эту книгу?
     - Какая  чудесная вещь,  -  прошептал Зедд,  глядя,  как  женщина медленно
листает страницы.
     - Да,  верно?  -  ответила она с  глубоким почтением.  -  Иногда я ухожу в
хранилище и просто сижу там и смотрю на эту книжку, написанную Йозефом Андером,
и представляю,  как его пальцы листают страницы. Меня от этого дрожь пробирает,
- призналась она.
     - Меня тоже, - кивнул Зедд.
     Судя по всему, ей понравились его слова.
     - Как жаль,  что никто так и  не смог ее перевести.  Мы даже не знаем,  на
каком это  языке.  Некоторые из  наших ученых полагают,  что  это древний шифр,
которым пользовались волшебники.  Йозеф Андер был волшебником,  -  доверительно
сообщила она. - Никто об этом не знает, но это так. Он был великим человеком.
     Интересно, подумал Зедд, откуда они могут знать, великий он или нет, ежели
понятия не имеют,  что он понаписал. Ах, ну да, именно поэтому-то они и считают
Андера великим.
     - Волшебник,  -  повторил Зедд.  -  А мне всегда казалось,  что волшебники
хотят, чтобы их слова все знали.
     - Ах,  право же, вы ничего не понимаете в волшебниках, Рубен! - улыбнулась
Ведетта. - Все они такие. Таинственные... и вообще...
     - Может быть, - рассеянно кивнул Зедд, пытаясь отыскать хоть одно знакомое
слово в мелькающем перед глазами тексте. Ничего.
     - Но я знаю,  что это.  Вот это вот,  -  шепнула Ведетта, быстро стрельнув
глазами по сторонам.  И ткнула в страницу чуть ли не в конце книжки.  - Эти вот
слова мне чисто случайно .удалось расшифровать. Только эти два слова.
     - Правда?  -  Зедд посмотрел на указанные слова.  -  "Фуер Обвенс".  -  Он
взглянул в сияющие глаза собеседницы.  -  Ведетта,  вам действительно известно,
что означает "Фуер Обвенс", или это лишь ваша догадка?
     Она сурово нахмурилась.
     - Действительно известно.  Совершенно случайно в  другой  книжке,  "Власть
Трутней",  я  наткнулась на эти же слова.  Там дается значение.  В  этой книжке
написано о...
     - Значит, вы расшифровали эти слова? И что же они означают?  Она кивнула:
     - Печка.
     - Вы догадываетесь, о чем идет речь? - быстро спросил Зедд.'
     - Извините,  нет.  -  Она  выпрямилась.  -  Уже поздно,  Рубен.  Стражники
сказали,  что  после  того,  как  вы  посмотрите вот  это,  они  хотят  закрыть
библиотеку.
     Зедд даже не пытался скрыть разочарование.
     - Конечно-конечно! Все хотят пойти домой, поесть и лечь спать.
     - Но вы можете прийти завтра, Рубен. Я охотно помогу вам и завтра.
     Зедд потеребил губу. Мысли неслись галопом, перерабатывая все, что удалось
выудить, пытаясь найти применение. Ничего не выплясывалось.
     - Что? - поднял он глаза. - Что вы сказали?
     -- Я надеюсь,  что вы приедете сюда завтра.  Я охотно помогу вам снова.  -
Она застенчиво улыбнулась. - С вами гораздо интереснее работать, чем с другими.
Редко кто хочет копаться в древних книгах,  как вы. По-моему, это стыд и позор.
Нынешнее поколение совсем не уважает знания прошлых лет.
     - Да уж,  это точно,  - согласился Зедд. - Я с удовольствием приду завтра,
Ведетта. Она снова покраснела.
     - Может быть...  Может быть,  вы согласитесь пойти в мои покои и поужинать
со мной?
     - Я  бы  охотно,  Ведетта,  -  улыбнулся Зедд,  -  вы  действительно очень
славная,  но,  увы, это невозможно. Я пришел с Франкой. Я ее гость, и нам нужно
вернуться в Ферфилд и обсудить результаты наших поисков.  По моему проекту,  вы
же знаете. Насчет закона.
     Ведетта сразу погрустнела, морщинки на ее лице сделались глубже.
     - Я понимаю.  Что ж,  надеюсь увидеть вас завтра.  Она собралась уйти,  но
Зедд ухватил ее за рукав.
     - Ведетта,  может быть, вы позволите принять ваше предложение завтра? Если
оно останется в силе?
     Женщина просветлела.
     - Ах, ну конечно! Вообще-то завтра даже лучше! У меня будет возможность...
Короче,  завтра вполне подойдет. Моей дочери наверняка завтра вечером не будет,
и мы чудесно поужинаем вдвоем.  Мой муж умер десять лет назад,  - добавила она,
теребя воротник платья. - Он был хорошим человеком.
     - Уверен,  что хорошим.  -  Зедд встал и отвесил женщине низкий поклон.  -
Итак,  до  завтра.  И  спасибо,  что  показали  мне  эту  редкостную книжку  из
хранилища. Для меня это большая честь.
     - Спокойной ночи, Рубен!- Женщина откланялась и удалилась, сияя улыбкой.
     Зедд  помахал ей  рукой,  одарив  ответной ухмылкой.  Как  только  Ведетта
исчезла в хранилище, волшебник повернулся к Франке:
     - Уходим.
     Франка  аккуратно закрыла книги,  встала из-за  стола.  Зедд  предложил ей
руку,  и  они  вместе направились вверх по  лестнице.  Свет  ламп  отражался от
широких резных дубовых перил.
     - Есть  что-нибудь?  -  шепотом  спросила  Франка,  когда  они  достаточно
удалились от любопытных ушей.
     Зедд оглянулся, чтобы убедиться, нет ли поблизости кого-нибудь из тех, кто
проявлял к  ним излишний интерес в библиотеке.  Подозрение вызывали как минимум
трое,  но все они сидели слишком далеко,  ковыряясь в  своих бумагах и книжках.
Они ничего не слышали... если только не обладали магическим даром.
     Впрочем,  магия  теперь не  действовала,  а  значит,  этого можно было  не
опасаться. Хоть какая-то польза от шимов.
     - Нет, - обреченно ответил Зедд. - Ничего стоящего.
     - А что это за книжечку она приносила из хранилища?
     Ту, что не дала тебе в руки?
     - Ничего полезного,  -  отмахнулся Зедд.  - Книга на древнед'харианском. -
Тут он покосился на Франку. - Разве что ты знаешь древнед'харианский?
     - Нет. Я вообще видела древнед'харианские записи раза два в жизни.
     Зедд вздохнул:
     - Эта женщина знает во всей книжке значение лишь двух слов. И означают они
в переводе "печка". Франка, остановилась.
     - Печка?
     - Ты знаешь, что это может означать? - нахмурился Зедд.
     Волшебница прищурилась, роясь в воспоминаниях.
     - Ну... Это аномально горячее место. Пещера. Там чувствуется сила - магия,
- в этой горячей пещере. Но там ничего нет.
     - Не понимаю.
     - Я тоже, - пожала плечами Франка. - Там ничего нет, но это очень странное
место, странность которого могут оценить только обладающие волшебным даром. Там
возникает такое ощущение...  Ну,  я не знаю...  Просто,  когда ты там стоишь, в
Печке,  кажется,  будто сквозь тебя течет сила.  Но  те,  у  кого дара нет,  не
чувствуют ничего.
     Она огляделась, проверяя, не слушает ли кто.
     - Об  этом месте мы никому не рассказываем.  Это тайное место.  Только для
одаренных. Поскольку мы не знаем, что там такое, то держим пещеру в тайне.
     - Мне необходимо туда попасть. Мы можем отправиться туда немедленно?
     - Это  высоко в  горах.  Несколько дней пути.  Если хочешь,  можем выехать
завтра утром. Зедд задумался и покачал головой.
     - Нет, я предпочитаю ехать один.
     Франка не смогла скрыть обиды.  Ничего,  если это то, что он думает, ей не
следует там  находиться.  К  тому же  Зедд плохо знал волшебницу.  Можно ли  ей
доверять до конца?
     - Послушай,  Франка, не исключено, что это очень опасно. Я в жизни себе не
прощу,  если с  тобой что-нибудь случится.  Ты уже и так пожертвовала ради меня
своим временем, и я доставил тебе немало хлопот. Ты и так достаточно рисковала.
     Похоже, эти слова ее несколько утешили.
     - Кажется,  кому-то  придется завтра сказать Ведетте,  что ты  не  сможешь
прийти на ужин. Она огорчится. - Франка улыбнулась. - Во всяком случае, я бы на
ее месте точно расстроилась.

                                    Глава 48

     Стаскивая седло с Паучихи, Зедд крякнул от тяжести. Стар он уже для такого
рода упражнений, вот что. Зедд ухмыльнулся.
     Он  опустил седло  на  бревно -  не  хотелось класть на  землю.  Паучиха с
радостью  рассталась с  остальной упряжью,  которую  Зедд  пристроил на  бревне
поверх седла и прикрыл попоной.
     Бревно с  поклажей лежало под  старой елью  -  хоть как-то,  но  укрыто от
непогоды.  Поверх  укрытого попоной  седла  волшебник набросал побольше иголок,
чтобы получше укрыть от  дождя -  а  в  том,  что мелкий моросящий дождик скоро
превратится в ливень, Зедд ни минуты не сомневался.
     Паучиха мирно щипала траву,  кося на хозяина одним глазом и  прядая ушами.
Трехдневное путешествие через Дран и  в горы оказалось непростым.  Причем Зедду
приходилось куда хуже, чем лошади. Лошадь-то не старая. Убедившись, что Паучиха
вполне довольна жизнью, Зедд занялся делом.
     Небольшая еловая рощица закрывала от взора нужное место.  Волшебник быстро
обошел лесок и сразу за ним обнаружил плоский выступ скалы.
     Зедд поднялся на выступ и, подбоченясь, оглядел озеро.
     Очаровательное зрелище.  Позади  него  густой  лес  заканчивался  довольно
далеко,  словно опасаясь придвигаться слишком близко к воде, и на берегу стояли
лишь  несколько храбрых  елочек.  На  полуострове кое-где  виднелись кусты,  но
большая часть его была покрыта травой,  в  которой сверкали маленькие голубые и
розовые цветочки.
     Дальше по  берегам глубокого озера возвышались суровые стены гор.  Если  у
озера и пространства имелось название,  Зедд его не знал.  Добраться сюда можно
было только по этому берегу.
     Слева  высились серые  горные громады,  на  которых росли немногие упрямые
деревья,  цеплявшиеся корнями за  каменистые склоны.  Справа горизонт закрывали
черные скалы, но Зедд знал, что за ними и дальше простираются горы.
     На противоположной стороне озера с высокого уступа бежал водопад.  А прямо
под ногами в спокойных водах отражался мирный пейзаж.
     С высокогорий,  из огромного озера,  расположенного в мрачной пустоши, где
жили лишь птицы варфы,  сюда стекал ледяной поток.  Здесь были истоки Драммара,
который, в свою очередь, впадал в Дран. Эта ледяная вода, что течет из мертвого
места, потом спустится в долину Нариф и даст жизнь всему, что есть там.
     За водопадом находилась Печка.
     Три  тысячи  лет  назад  там,  в  каменной скале  за  водной стеной,  были
запечатаны шимы и вместе с шимами - врата в Подземный мир.
     Теперь шимы на свободе.
     Поджидают положенную им душу.
     При одной только мысли об этом Зедда пробрала дрожь.
     Он  попытался снова -  как множество раз прежде -  призвать свой волшебный
дар.  Он изо всех сил старался убедить себя,  что на сей раз магия откликнется.
Он  простер руки,  раскрыл ладони вверх,  поднял их к  небу в  попытке призвать
магию.
     Ленивые воды  озера  так  и  не  увидели никакого волшебства.  Горы  молча
встретили его неудачу.
     Чувствуя себя очень старым и  одиноким,  Зедд испустил глубокий вздох.  Он
множество раз пытался представить себе утрату магии, но никогда не думал, что у
него возникнет чувство, будто он умер.
     Вот поэтому-то  он  и  не  мог допустить,  чтобы Ричард узнал,  что в  мир
пожаловали шимы.  Ричард ни за что бы не согласился,  не позволил Зедду сделать
то, что он сделать должен.
     Зедд молча смотрел на  озеро,  пытаясь обрести душевный покой.  Он  должен
отчетливо понимать, что делает, иначе его жертва окажется совершенно напрасной.
Раз  уж  решился,  надо сделать все как надо.  Хорошо проделанная работа всегда
приносит удовлетворение.
     Внимательно оглядывая спокойную водную гладь, Зедд начал различать иное. В
воде кипела жизнь,  роились невидимые существа, скользили в подводных течениях,
с черными намерениями наблюдая за окружающим.
     В воде роились шимы смерти.
     Зедд снова посмотрел на  водопад.  Даже отсюда он  мог различить за водной
стеной  темный провал пещеры.  Ему  нужно  добраться туда,  добраться по  воде,
кишащей шимами.
     - Сентраши!  - воздел руки Зедд. - Я пришел добровольно предложить искомую
душу! Мою душу! То, что принадлежит мне, я отдаю тебе!
     Сквозь стену  водопада с  ревом  вырвался столб огня,  выскочив из  места,
называемого Печкой.  Воды  озера сделались оранжевыми.  На  какое-то  мгновение
водопад превратился в  пар.  Чернильно-черный дым вознесся вверх с  белым паром
сплетаясь с ним в жуткий столб.
     Ясный звон колокольчика прозвучал над горами.
     Сентраши ответил.
     И ответ был "да".
     - Реехани!  -  воззвал Зедд к простиравшимся перед ним водам.  -  Вази!  -
крикнул он в воздух над головой.  -  Дайте мне пройти,  ибо я пришел отдать мою
душу всем вам.
     Вода  закрутилась в  водовороте,  будто резвилась игривая рыба.  Сама вода
вдруг показалась живой,  вглядывающейся в жертву,  голодной.  Впрочем,  подумал
Зедд, так оно и есть.
     Воздух сгустился вокруг него, подтолкнул, вынуждая двигаться вперед.
     Вода вздыбилась и  как  бы  ладошкой предложила идти к  Печке.  В  воздухе
звенели хрустальным звоном бесчисленные колокольчики.
     Зедд  шагнул  в  воду.  Однако плыть  ему  не  пришлось.  Поверхность воды
оказалась твердой,  как лед,  только более подвижной.  Под ногами разбегались в
стороны круги, будто он идет по луже. С каждым шагом Зедд чувствовал поддержку.
     Шим Реехани помогал ему идти навстречу судьбе, к королеве шимов. Вази, шим
воздуха, тоже сопровождал Зедда. Этакий прозрачный саван.
     Зедд ощущал прикосновение смерти в воздухе.  Чувствовал влажную смерть под
ногами. И понимал, что каждый следующий шаг может оказаться последним.
     Он  вспомнил Юни,  утонувшего охотника Племени Тины.  Испытал ли Юни перед
смертью  ощущение  мира  и  покоя,  которого так  жаждал,  покоя,  который  ему
предлагали.
     Зная  о  предназначении  шимов,   Зедд  сильно  подозревал,  что,  заманив
обещаниями  покоя,  перед  тем  как  высосать  жизнь,  эти  создания  наверняка
обрушивают на жертву весь ужас.
     Прежде чем он достиг водопада, что-то невидимое пронизало водяную колонну.
Невидимые руки  раздвинули водопад,  открывая проход в  пещеру.  Надо полагать,
Сентраши, шим огня, предпочитает заполучить его сухим.
     Ступив  на  площадку перед  пещерой,  Зедд  услышал предупреждающее ржание
Паучихи. Он обернулся.
     Кобылка стояла на берегу, вся напружинившись, уши торчком, в глазах огонь,
хвост бьет по бокам.
     - Все в порядке,  Паучиха, - успокоил ее Зедд. - Я дарю тебе свободу. - Он
улыбнулся:  -  Если не вернусь...  то наслаждайся жизнью, подружка. Наслаждайся
жизнью.
     Паучиха сердито заржала.  Зедд помахал ей напоследок,  и  ржание перешло в
низкий рев.
     Старый  волшебник повернулся и  ступил  во  тьму  позади водопада.  Водный
занавес закрылся за ним.
     Он не колебался.  Он твердо решил дать шимам то,  что они жаждут,  - душу.
Если удастся при этом сохранить жизнь,  он так и  сделает,  но без магии у него
мало надежды осуществить задуманное и уцелеть.
     Зедд был Великим Волшебником и  имел некоторое представление о том,  с чем
имеет дело.  Шимам,  чтобы остаться в мире живых, требуется душа - именно такой
ценой их призвали. Более того, им требуется не просто душа, а обещанная.
     Будучи порождениями мира  смерти и,  следовательно,  лишенными души,  щимы
весьма смутно представляют себе,  что есть душа и каковы свойства той души, что
им  обещана.  Конечно,  у  них  есть  определенные инстинкты,  но  сейчас  шимы
пребывают в полностью чуждом им мире.
     И это их невежество - единственная надежда Зедда.
     Зедд - близкий родственник Ричарда, Ричард некоторым образом получил жизнь
от Зедда, и потому их души имеют много общего - они родственны, как и тела.
     Но при всем их сходстве есть, разумеется, и различия. И здесь-то и кроется
опасность.
     Зедд рассчитывал на то,  что шимы примут его душу за обещанную, заберут и,
поскольку душа все же не та, фигурально выражаясь, подавятся ею.
     Это -  единственная надежда. Другого способа остановить шимов он не знает.
С каждым днем угроза миру все сильней.  Каждый день гибнут люди.  С каждым днем
магия слабеет.
     Увы,  он  не  видит иного способа остановить шимов,  кроме как пожертвовав
жизнью.  Быть  может,  его  душа разрушит заклинание,  с  помощью которого шимы
проникли в мир живых.
     Зедд -  волшебник,  и  мысль не  такая уж глупая.  Вполне разумный подход.
Сомнительный по исходу, но разумный.
     Зедд знал -  то,  что он  запланировал,  на худой конец,  хотя бы частично
ослабит заклинание. Как пущенная не совсем точно стрела не убивает животное, но
ранит.
     Чего он не знал - так это что будет с ним самим.
     Зедд не питал иллюзий. Он не без оснований полагал, что, если задуманное и
не вытряхнет из него душу,  а  следовательно,  не убьет,  то наверняка разозлит
шимов, и уж те не упустят возможности отомстить.
     Зедд  улыбнулся.   Во  всем  существует  равновесие,  и  сейчас  все  беды
уравновешиваются  тем,   что  он  снова  встретится  в   мире  духов  со  своей
возлюбленной Эрилин. Там ее душа давно уже ждет его.
     Внутри пещеры жар был почти невыносим.
     Стены   представляли  собой   медленно   крутящийся,   перекатывающийся  и
переливающийся жидкий огонь.
     Зедд находился внутри твари.
     В  центре пульсирующей пещеры Сентраши,  королева огня,  обратила на  него
свой смертоносный взор.
     Зедд в последний раз попытался призвать магию.
     Сентраши ринулась к нему с пугающей быстротой и пугающей жаждой.
     Чудовищная боль  скрутила каждый  его  нерв,  невыносимая агония  охватила
душу. Мир вспыхнул. Вопль Зедда потонул в оглушающем звоне.

     * * *

     Ричард вскрикнул. Боль от чудовищного звона чуть не расколола череп.
     Ничего не  соображая,  он соскользнул с  лошади.  Боль от удара показалась
чуть  ли  не  приятной  в  сравнении с  диким  звоном,  лишающим самообладания,
заставляющим кричать.
     Зажав голову руками,  Ричард,  свернувшись в клубок, катался по земле, воя
от боли.
     Мир исчез, осталась лишь боль.
     Вокруг,   выкрикивая  приказы,  соскакивали  с  лошадей  всадники.  Ричард
различал лишь  смутные  тени.  Он  не  понимал ни  слова.  Никого  не  узнавал.
Единственное, что он мог, это пытаться сохранить сознание, цепляться за жизнь в
беспощадной агонии.
     Лишь то,  что он  прошел испытание болью,  через которое должны пройти все
волшебники,  и выжил, до сих пор позволяло ему цепляться за жизнь. Не пройди он
этой школы, был бы уже мертв.
     Он  был один в  своем аду.  И  не знал,  как долго еще сможет цепляться за
жизнь.
     Казалось, весь мир разом взбесился. Беата со всех ног неслась по траве. От
ужаса ее колотило.
     Вопли Тернера смолкли. Орал он дико, но всего мгновение.
     - Прекратить!  -  завопила Беата во всю силу легких. - Прекратить! Вы что,
спятили?! Прекратить!
     Воздух еще  дрожал от  гула Домини Диртх.  Взметнулись столбы пыли,  и  от
этого  казалось,  будто  земля  вокруг дымится.  Почва сотрясалась,  посаженное
предыдущим отделением одинокое деревце рухнуло.
     Казалось, мерзко вибрирует весь мир.
     По щекам Беаты струились слезы.
     Тернер совершал обычный патрульный обход, проверяя территорию перед Домини
Диртх.
     Его  вопль  стих  в  считанные  мгновения после  того,  как  Домини  Диртх
зазвонил,  но  прозвучавшие в  этом крике боль и  ужас до сих пор звенели в  ее
ушах. Беата знала - этого вопля она не забудет никогда.
     - Прекратить! - орала она, взлетая по ступенькам. - Прекратить!
     Беата влетела на  платформу,  сжав кулаки,  готовая тут же  вздуть идиота,
звонившего в Домини Диртх.
     И остановилась,  тяжело дыша,  обводя платформу бешеным взглядом.  Эммелин
стояла, застыв в полном шоке. Брайс тоже явно был не в себе. Он в панике взирал
на Беату.
     Длинное било, которым обычно звонили в Домини Диртх, по-прежнему висело на
месте. Дежурные стояли слишком далеко от него.
     - Что вы сделали?! - завопила Беата. - Каким образом вы его задействовали?
Вы что, сдурели?!
     Она посмотрела на кучку костей и фарша, мгновение назад бывшую Тернером.
     - Вы  убили его!  -  ткнула она рукой.  -  Почему вы это сделали?  Что вам
взбрело в голову? Эммелин медленно покачала головой:
     - Я с этого места и шагу не делала.
     - Я тоже.  -  Брайса начало колотить.  -  Сержант, мы в эту штуку не били.
Клянусь. Мы к ней и близко не подходили. Мы этого не делали.
     Молча глядя на них, Беата вдруг осознала, что откуда-то издалека доносятся
крики.  Она перевела взгляд на соседний Домини Диртх - обнаружила, что там тоже
люди носятся так, словно весь мир спятил.
     Она повернулась, посмотрела в другую сторону, где виднелся еще один Домини
Диртх.  Там творилось то же самое: люди вопили и бегали, как сумасшедшие. Беата
пригляделась внимательнее.  Перед  тем  Домини  Диртх  виднелись  останки  двух
солдат.
     Эстелла Руффин  и  капрал Мария  Фовел  подошли к  тому,  что  осталось от
Тернера.  Эстелла,  схватившись за голову, дико закричала. Мария отвернулась, и
ее вывернуло.
     Отделения,  охраняющие каждый Домини Диртх,  одновременно посылают патрули
на  осмотр территории,  вспомнила Беата.  Чтобы никто и  ничто не проскользнуло
незамеченным.
     И  тут она поняла.  Зазвонил не  только их Домини Диртх.  Все Домини Диртх
вдруг зазвонили сами по себе.
     Кэлен держала Ричарда за рубашку.  От боли он ничего не соображал, и Кэлен
никак не удавалось заставить его разогнуться. Кэлен не знала, что произошло, но
боялась, что догадывается.
     Ричард был в смертельной опасности. В какой?
     Она слышала его крик,  видела,  как он упал с лошади и ударился о землю. И
не понимала, что случилось.
     Первая мысль была -  Ричарда поразила стрела. Кэлен пришла в ужас, что его
поразил стрелой наемный убийца. Но почему тогда нет крови?
     Она окинула взглядом окружавшую их тысячу д'хариан-ских солдат.  С первого
же мгновения, как только Ричард закричал и рухнул с лошади, воины, не дожидаясь
приказа,  начали действовать. Мечи словно сами собой выскочили из ножен, боевые
топоры моментально оказались в руках, пики взяты на изготовку.
     По всему периметру солдаты соскочили с лошадей,  готовые к битве.  Другие,
сомкнув  ряды,  образовали второй  круг  обороны,  готовые  ринуться  в  атаку.
Отдельные группы  рассеялись в  разные  стороны  на  поиски  напавших,  готовые
мгновенно очистить территорию.
     Кэлен знала толк в боевых подразделениях.  И по реакции солдат поняла, что
эти  -  одни  из  лучших.  Не  было необходимости отдавать приказы:  воины сами
мгновенно проделали все необходимые маневры,  причем быстрей, чем она успела бы
произнести слово.
     Непосредственно вокруг Кэлен с  Ричардом образовали тесный круг  меченосцы
бака-тау-мана с  мечами на  изготовку.  Из чего бы ни стреляли нападавшие -  из
лука,  арбалета или чего-то  еще,  -  вряд ли  их  защитники допустят повторное
нападение на Магистра Рала.
     Кэлен вдруг почему-то -  совсем не к  месту -  подумала,  что Кара будет в
бешенстве,  ведь Кэлен обещала Морд-Сит,  что  не  допустит,  чтобы с  Ричардом
произошло что-то дурное.
     Дю  Шайю  протолкнулась между  мечниками  и  присела  подле  Ричарда.  Она
принесла с  собой бурдюк воды и  тряпицу -  перевязать рану.   -  ты обнаружила
рану?
     - Нет,  - ответила Кэлен, осматривая Ричарда. Она прижала руку к его щеке.
Вот таким вот было его лицо,  когда он заразился чумой и  бредил.  Но сейчас-то
это явно не болезнь - ведь он закричал и упаш с лошади, а на ощупь у него жар.
     Дю Шайю протерла влажной тряпицей лицо Ричарда.
     Кэлен продолжила осматривать его,  пытаясь обнаружить рану от  арбалетного
болта или дротика.  Ричарда трясло,  он  почти уже бился в  конвульсиях.  Кэлен
искала отчаянно,  переворачивая его с  боку на бок,  сосредоточившись только на
том,  что  делает,  стараясь не  думать ни  о  чем  другом,  чтобы не  потерять
самообладание.
     Кэлен аккуратно перевернула Ричарда на спину,  и  Дю Шайю погладила его по
щеке.  Мудрая женщина бака-тау-мана,  наклонившись, запела какой-то напев, слов
которого Кэлен не понимала.
     - Ничего не нахожу! - в отчаянии воскликнула Кэлен.
     - И не найдешь, - рассеянно ответила Дю Шайю.
     - Это почему?
     Мудрая женщина шептала Ричарду нежные слова.  Хоть Кэлен и  не понимала ее
языка, но чувства-то она улавливала.
     - Это не телесная рана, - сказала Дю Шайю.
     Кален поглядела на окружавших их солдат и оберегающим жестом положила руки
Ричарду на грудь.
     - Что ты хочешь сказать?
     Дю Шайю ласково убрала руки Кэлен.
     - Это рана душевная. Повреждена его душа. Позволь, я займусь им.
     Кэлен бережно коснулась его щеки.
     - Откуда ты знаешь?  -  быстро спросила она Дю Шайю.  - Ты не можешь этого
знать
     - Я - мудрая женщина. И умею распознавать такие вещи.
     - Лишь потому...
     - Ты нашла рану?
     Кэлен на мгновение замолчала, оценивая собственные ощущения.
     - Чем мы можем ему помочь?
     - Ты  помочь не  сможешь ничем.  -  Наклонив темноволосую голову,  Дю Шайю
прижала ладони к груди Ричарда.  -  Предоставь это мне,  -  пробормотала она, -
иначе наш муж умрет.
     Кэлен  откинулась на  пятки  и  принялась наблюдать,  как  мудрая  женщина
бака-тау-мана,  наклонив голову и прижав руки к груди Ричарда,  впала в подобие
транса.  Она что-то  тихо бормотала себе под нос,  ее сотрясала дрожь,  а  руки
ходили ходуном.
     Дю Шайю скривилась от боли.
     И  вдруг опрокинулась на  спину,  разорвав контакт.  Кэлен едва  успела ее
подхватить.
     - Что с тобой?
     - Мое могущество, - прошептала Дю Шайю. - Оно сработало. Оно вернулось.
     Кэлен перевела взгляд с Дю Шайю на Ричарда. Он вроде бы стал спокойней
     - Что ты сделала? Что случилось?
     - Что-то пыталось забрать его душу.  Я прибегла к своему могуществу, чтобы
отвести руку смерти.
     - Твое могущество вернулось?  - В голосе Кэден сквозило сомнение. - Но как
это может быть? Дю Шайго покачала головой:
     - Не знаю.  Оно вернулось,  когда Кахарин закричал и упал с лошади.  Я это
поняла, потому что снова ощутила связывающие меня с ним узы.
     - Может, шимы убрались в Подземный мир? Дю Шайю снова покачала головой.
     - Что бы это ни было,  оно прошло.  Мое могущество снова исчезает.  -  Она
посмотрела в  пустоту и тихо добавила:  -  Исчезло.  Хватило лишь на то,  чтобы
помочь Кахарину.
     Дю Шайю спокойно приказала своим меченосцам расслабиться, сообщив, что все
кончено.
     Кэлен вовсе не была в этом убеждена.  Она еще раз взглянула на Ричарда. Он
вроде бы затих и начал спокойно дышать.
     Внезапно глаза его распахнулись, и он прищурился от света.
     Дю Шайю,  склонившись к Ричарду, промокнула влажной тряпицей пот у него на
лбу.
     - Теперь с тобой все хорошо, муж мой.
     - Дю Шайю,  -  прохрипел он,  -  сколько раз тебе повторять, что я тебе не
муж! Ты неправильно толкуешь древние законы.
     - Видишь? - улыбнулась Дю Шайю, обращаясь к Кэлен. - Ему уже лучше.
     - Хвала добрым духам,  что ты  оказалась с  нами,  Дю Шайю,  -  прошептала
Кэлен.
     - Вот и скажи ему об этом,  когда он начнет в следующий раз нудить,  что я
должна оставить его.
     Кэлен невольно улыбнулась,  перехватив сердитый взгляд, брошенный Ричардом
на Дю Шайю. На глаза навернулись слезы, но она справилась с собой.
     - Ричард, ты как? Что случилось? Отчего ты свалился с лошади?
     Ричард попытался сесть,  Кэлен с  Дю Шайю,  не сговариваясь,  толкнули его
обратно.
     - Обе твои жены велят тебе немного отдохнуть, - сообщила Дю Шайю.
     Ричард опустился на землю.  Серые глаза обратились на Кэлен. Она вцепилась
в его руку, мысленно вознося благодарность добрым духам.
     - Не знаю в точности,  -  начал он. - Просто этот звук - словно оглушающий
колокольный звон -  внезапно взорвался в моей голове.  Боль была... - Он слегка
побледнел. - Не могу объяснить. Ничего подобного я в жизни не испытывал.
     Ричард сел, мягко оттолкнув руки Кэлен и Дю Шайю.
     - Теперь все в порядке. Что бы это ни было, оно ушло. Все прошло.
     - Не уверена, - покачала головой Кэлен.
     - Да  не  бойся же!  -  Ричард растерянно покачал головой.  -  Было  такое
чувство, будто что-то буквально рвало мне душу.
     - Но не вырвало, - сказала Дю Шайю. - Попыталось, но не смогло.
     Она говорила совершенно серьезно. И Кэлен поверила ей.
     Потряхивая гривой, лошадь стояла, впечатав копыта в поросшую травой землю.
Все инстинкты вопили,  что надо бежать.  Волны паники прокатывались по ней,  но
она не  двигалась.  Человек ушел за водопад,  в  черную дыру.  Лошадь не любила
дыры.  Ни одна лошадь их не любит.  Человек закричал.  Земля содрогнулась.  Это
было давно.  И  с  того времени она стоит неподвижно.  Теперь все тихо.  Однако
лошадка знала,  что ее  друг жив.  Она издала низкое протяжное ржание.  Лошадке
было одиноко. Для лошади нет ничего хуже одиночества.

                                    Глава 49

     Энн открыла глаза. И с удивлением разглядела в тусклом свете лицо, которое
не  видела вот  уже  много месяцев.  С  тех пор,  как была еще аббатисой Дворца
Пророков в Танимуре, что в Древнем мире.
     Средних лет сестра смотрела на  нее.  Средних лет,  если считать пятьсот с
чем-то лет средним возрастом, напомнила себе Энн.
     - Сестра Алессандра.
     Говорить было больно.  Губы заживали плохо.  Челюсть до  сих пор с  трудом
двигалась.  Энн не знала,  сломана она или нет.  Даже если и сломана, все равно
ничего не поделаешь. Будет заживать, как у всех обычных людей. Магии-то нет.
     - Аббатиса,  -  холодно кивнула женщина.  Энн вспомнила,  что у Алессандры
была  коса.  Длинная коса,  которую она  всегда  укладывала короной.  Теперь ее
седеющие волосы были обкромсаны и свисали чуть выше плеч.  Энн пришло в голову,
что  такая  прическа  куда  больше  подходит  Алессандре  к   ее  довольно-таки
выдающемуся носу.
     - Я принесла вам поесть, аббатиса, если хотите.
     - Почему? Почему ты принесла мне поесть?
     - Его Превосходительство желает, чтобы вас кормили.
     - Почему ты?
     - Вы меня не любите, аббатиса, - слегка улыбнулась женщина.
     Энн  постаралась изобразить как  можно  более сердитый взгляд.  Но  сильно
сомневалась, что с такой опухшей физиономией ей это удастся.
     - Вообще-то говоря, сестра Алессандра, я люблю тебя так же, как люблю всех
чад Создателя. Мне просто претят твои действия. Ты продала душу Безымянному.
     - Владетелю Подземного мира. - Улыбка сестры Алессандры стала чуть шире. -
Значит, вы можете любить женщину, ставшую сестрой Тьмы?
     Энн  отвернулась,   хотя  от  миски  с  жарким  шел  божественный  аромат.
Беседовать дальше с падшей сестрой она не желала.
     Будучи закованной,  Энн  не  могла есть самостоятельно.  Она безоговорочно
отказалась принимать пищу из рук сестер,  предавших ее вместо того, чтобы стать
свободными. И до сего момента ее кормили солдаты. Эта обязанность не вызывала у
них восторга.  Судя по всему,  результатом их отвращения к  обязанности кормить
старуху и было появление сестры Алессандры.
     Сестра Алессандра поднесла ложку ко рту Энн.
     - Вот, поешьте. Я сама приготовила.
     - Почему?
     - Потому что подумала, что вам понравится.
     - Надоело отрывать ножки муравьям, сестра?
     - Какая же у вас отменная память,  аббатиса! Я не делаю этого с детства, с
тех пор, как впервые появилась во Дворце Пророков. Если мне не изменяет память,
именно вы  убедили меня  расстаться с  этой  привычкой,  поняв,  что  я  просто
несчастна,   оказавшись  вдали  от  дома.   Ну  а  теперь  попробуйте  ложечку.
Пожалуйста!
     Энн искренне изумилась,  услышав из  уст Алессандры слово "пожалуйста".  И
открыла рот.  Есть больно,  а если не есть - ослабеешь. Энн могла отказаться от
пищи  или  найти  какой-нибудь  другой  способ умереть,  но  у  нее  имелась не
выполненная еще задача и, следовательно, повод жить.
     - Неплохо,  сестра Алессандра. Совсем даже недурственно. Сестра Алессандра
улыбнулась почти что с гордостью.
     - Я же вам говорила! Вот, съешьте еще.
     Энн  ела  медленно,   аккуратно  пережевывая  мягкие  овощи,  стараясь  не
травмировать лишний раз  поврежденную челюсть.  Куски мяса  она  заглатывала не
жуя.
     - На губе у вас, похоже, останется шрам, - заметила Алессандра.
     - Мои любовники будут премного огорчены.  Сестра Алессандра засмеялась. Не
грубым циничным хохотом, а искренним звенящим веселым смехом.
     - Вы всегда умели меня рассмешить, аббатиса.
     - Да, - ядовито ответила Энн. - Поэтому-то и не понимала так долго, что ты
перешла на сторону зла.  Я думала,  что моя малышка Алессандра,  моя счастливая
веселушка Алессандра никогда не будет втянута в злые игры. Я так верила, что ты
любишь Свет.
     Улыбка сестры Алессандры исчезла.
     - А я и любила, аббатиса.
     - Пфе!  -  фыркнула Энн.  -  Ты любила только себя! Сестра некоторое время
помешивала суп, затем протянула следующую ложку.
     - А может, вы и правы, аббатиса. Обычно вы всегда были правы.
     Энн  жевала  овощи,  взглядом изучая  мрачную крошечную палатку.  Аббатиса
устроила такой  скандал,  когда ее  попытались оставить с  сестрами Света,  что
Джеган, похоже, предпочел поместить ее в персональную маленькую палатку. Каждую
ночь в  землю вгонялся длинный стальной штырь,  к  которому приковывали Энн.  А
палатку ставили уже потом.
     Днем  же,  когда  армия  готовилась  двигаться  дальше,  Энн  засовывали в
деревянный сундук,  который запирали то ли на замок,  то ли с помощью какого-то
штыря.  Затем  сундук  грузили в  закрытый фургон  без  окон:  это  Энн  знала,
поскольку  ухитрилась  проковырять  щелку   между  плохо  подогнанными  досками
сундука.
     По вечерам Энн вытаскивали из сундука,  и какая-нибудь сестра сопровождала
ее в уборную, затем бывшую аббатису приковывали к штырю и ставили палатку. Если
ей вдруг приспичивало в течение дня,  выбор был небогатый:  либо терпеть,  либо
нет.
     Иногда имперцы не трудились ставить палатку,  и Энн оставалась прикованной
на виду у всех, как собака.
     Со временем аббатиса полюбила свою маленькую палатку и  радовалась,  когда
ее ставили. Палатка стала ее убежищем, местом, где можно вытянуть затекшие ноги
и руки, прилечь или помолиться.
     Энн проглотила ложку супа.
     - Ну,  приказал ли  тебе Джеган еще  что-нибудь,  кроме как  кормить меня?
Может, отлупить меня ради его удовольствия или твоего?
     - Нет.  -  Сестра Алессандра вздохнула.  - Просто кормить вас. Насколько я
понимаю,  он еще не решил,  что с вами делать, но пока суд да дело хочет, чтобы
вы оставались в живых. Вдруг еще пригодитесь?
     Энн наблюдала, как сестра помешивает суп.
     - Знаешь, он ведь не может проникнуть в твой разум.  Сейчас не может.
     - Почему вы так думаете? - подняла глаза Алессандра.
     - Шимы  вырвались  на  свободу.  Ложка  на  миг  остановилась.  Алессандра
посмотрела на Энн.
     - Я слышала об этом.  -  Ложка снова начала круговое движение. - Слухи, не
более.
     Энн поерзала,  стараясь устроиться поудобней на  жесткой земле.  А  она-то
всегда думала, что при ее габаритах сидеть на земле ей будет вполне удобно!
     - Хотелось бы мне,  чтобы это были лишь слухи. Почему же, по-твоему, магия
не действует?
     - Но она действует!
     - Я говорю о Магии Приращения. Алессандра опустила глаза.
     - Ну,  наверное,  я  просто не  очень-то хотела ею пользоваться,  только и
всего. А если надумаю, она сработает, я уверена.
     - Ну  так  попробуй!  Увидишь,  что  я  права.  Сестра Алессандра покачала
головой:
     - Его  Превосходительство запрещает пользоваться магией  без  его  особого
распоряжения. Очень... неумно нарушать приказы Его Превосходительства.
     Энн наклонилась к сестре.
     - Алессандра,  шимы на  свободе!  Магия исчезла.  Иначе,  во имя Творения,
какого рожна я,  по-твоему,  сижу  в  этих  железяках?  Неужели,  будь  в  моем
распоряжении магия, я не учинила бы какой-никакой концерт, когда меня схватили?
Пошевели мозгами, Алессандра! Ты же не дура, в самом-то деле!
     Уж кем-кем, а дурой Алессандра не была. Непонятно, как такая умная женщина
могла поддаться обещаниям Владетеля.  Наверное,  ложь  способна соблазнить даже
мудрецов.
     - Алессандра,   Джеган  не  в  состоянии  проникнуть  в  твой  разум.  Его
могущество сноходца исчезло, как и мои магические способности.
     Сестра Алессандра смотрела на аббатису, не выказывая никаких эмоций.
     - Возможно,  его могущество действует в  связке или даже через наше,  и он
по-прежнему способен проникать в разум сестер Тьмы.
     - Чушь!  Теперь ты рассуждаешь, как рабыня. Убирайся прочь, раз намерена и
дальше  рассуждать,   как  рабыня.   Как  сестры  Света,  со  стыдом  вынуждена
признаться.
     Алессандра явно не хотела ни уходить, ни прекращать разговор.
     - Я  вам не верю.  Джеган всемогущ.  И  наверняка сейчас наблюдает за нами
моими глазами, а я просто-напросто не знаю об этом.
     И  Алессандра неожиданно резко поднесла к  губам Энн ложку супа.  Пришлось
проглотить. Медленно жуя, аббатиса изучала лицо сидящей перед ней женщины.
     - Ты можешь вернуться .к Свету, Алессандра.
     - Что?! - Мгновенная ярость в глазах Алессандры тут же сменилась весельем.
- Аббатиса, да вы совсем с ума сошли!                                 .
     - Неужто?
     Сестра Алессандра поднесла очередную ложку к губам Энн.
     - Да.  Я дала обет моему владыке из Подземного мира.  Я служу Владетелю. А
теперь ешьте.
     Не  успела Энн  проглотить,  как  последовала очередная порция.  Она съела
добрый пяток ложек, прежде чем ей удалось выговорить хоть слово.
     - Алессандра,   Создатель  простит  тебя.   Создатель  -  всемилостивый  и
всепрощающий.  Он примет тебя обратно.  Ты можешь вернуться к Свету. Разве тебе
не хочется вернуться в любящие объятия Создателя?
     Сестра Алессандра неожиданно отвесила ей оплеуху. Энн опрокинулась на бок.
Алессандра поднялась, гневно сверкая глазами.
     - Мой  господин -  Владетель!  Не  смей  кощунствовать!  В  этом  мире мой
господин - Его Превосходительство! А в загробном - Владетель! Не желаю слушать,
как ты поносишь мои обеты Владетелю. Ясно?!
     Энн горестно подумала,  что заживление челюсти пошло насмарку.  На  глазах
выступили слезы.  Сестра Алессандра схватила аббатису за грязный рукав и рывком
посадила.
     - Я  не позволю тебе говорить такие речи.  Поняла?  Энн молчала,  не желая
спровоцировать еще одну вспышку ярости.  Судя по всему,  эта тема болезненна не
меньше, чем челюсть Энн.
     Сестра Алессандра села и подняла миску с супом.
     - Осталось совсем  немного,  но  вы  должны доесть.  Алессандра смотрела в
миску,  будто наблюдая за вращающейся там ложкой.  Она откашлялась. - Простите,
что ударила вас.
     - Я тебя прощаю,  Алессандра,  - кивнула Энн. Сестра подняла глаза - в них
уже не было гнева.
     - Правда прощаю,  Алессандра,  - искренне прошептала Энн, размышляя, какие
жуткие страсти кипят сейчас в душе ее бывшей ученицы.
     Алессандра снова опустила взгляд.
     - Здесь нечего прощать.  Я  -  то,  что я есть,  и ничто не может изменить
этого.  Вы и представления не имеете,  какие вещи мне пришлось совершить, чтобы
стать сестрой Тьмы.  -  На ее лице появилось отрешенное выражение.  - И даже не
можете вообразить, какое могущество обрела взамен.
     "Ну и к чему хорошему это привело?" -  едва не спросила Энн, но придержала
язык и молча доела суп.  С каждым глотком она кривилась от боли. Ложка звякнула
-- Алессандра бросила ее в пустую миску.
     - Было очень вкусно,  Алессандра.  Самая лучшая еда, что я ела за... за то
время, что я здесь. За многие недели, наверное.
     Сестра Алессандра кивнула и поднялась на ноги.
     - Если буду свободна, принесу вам и завтра тоже.
     - Алессандра!  -  Сестра обернулась,  и Энн поглядела ей в глаза.  - Ты не
могла бы побыть со мной немного?
     - Зачем?
     Энн горько рассмеялась:
     - Я  каждый день сижу в  сундуке.  Каждую ночь меня приковывают к  столбу.
Просто было бы неплохо,  если бы кто-нибудь со мной немножко посидел,  только и
всего.
     - Я - сестра Тьмы.
     - А я сестра Света,  -  пожала плечами Энн. - Тем не менее ты принесла мне
суп.
     - Мне приказали.
     - А!  Гораздо более  честный ответ,  чем  я  получила от  сестер Света,  с
сожалением вынуждена констатировать.  -  Энн отодвинула цепь и прилегла на бок,
отвернувшись от сестры Алессандры.  -  Извини,  что тебе пришлось оторваться от
дел,  чтобы позаботиться обо мне.  Наверное,  Джеган хочет,  чтобы ты  поскорей
возвращалась к обязанностям солдатской шлюхи.
     В палатке воцарилось молчание. Снаружи смеялись солдаты, пили эль, играли.
Доносился запах жареного мяса.  На  сей раз желудок Энн наконец-то не бурчал от
голода. Супчик был очень даже вкусным.
     Откуда-то издалека долетел женский крик,  тут же превратившийся в звенящий
смех.  Маркитантка,  надо  полагать.  Иногда вопли  были  действительно криками
ужаса, и Энн покрывалась потом, представляя, что там происходит.
     Сестра Алессандра наконец снова опустилась на землю.
     - Я могу немного с вами посидеть. Энн повернулась.
     - Мне бы очень этого хотелось, Алессандра. Правда-правда.
     Сестра Алессандра помогла Энн сесть, и обе некоторое время молчали, слушая
лагерный шум.
     - Шатер  Джегана,  -  нарушила  молчание Энн.  -  Я  слышала,  это  нечто.
Роскошное зрелище.
     - Да,  так и есть. Каждый вечер ему разбивают что-то вроде дворца. Хотя не
могу сказать, что вхожу туда с радостью.
     - Да уж,  после встречи с этим типом охотно этому верю. Ты знаешь, куда мы
направляемся? Алессандра покачала головой.
     - Какая разница куда? Все мы рабы Его Превосходительства.
     В этом ответе явственно звучали нотки безнадежности, и Энн решила тихонько
перевести разговор в нужное русло.
     - А знаешь, Алессандра, в мой разум Джеган проникнуть не может.
     Сестра Алессандра недоуменно нахмурилась,  и Энн рассказала ей о волшебных
узах Магистра Рала,  защищающих всех,  кто  принес ему  присягу.  Энн тщательно
подбирала слова,  стараясь,  чтобы  ее  рассказ  не  выглядел как  предложение.
Алессандра слушала, не перебивая.
     - Сейчас,  конечно,  волшебство уз  Ричарда  как  Магистра  Рала  тоже  не
действует,  -  подвела итог Энн,  - но и могущество Джегана сведено на нет, так
что я по-прежнему защищена от сноходца.  -  Она рассмеялась. - Разве что он сам
войдет сюда в эту палатку.
     Сестра  Алессандра  рассмеялась  вместе  с  ней.  Энн  устроила  поудобнее
скованные руки и, подтянув цепи, скрестила ноги.
     - Когда  шимы  уберутся наконец к  твоему господину в  Подземный мир,  узы
Ричарда снова  начнут действовать,  и  я  опять  же  окажусь защищена от  магии
Джегана,  когда она  к  нему  тоже  вернется.  Во  всей  этой истории есть одно
утешение - как ни крути, а Джеган не способен войти в мое сознание.
     Сестра Алессандра сидела тихо как мышь.
     - Конечно,  -  добавила Энн,  -  для  тебя  тоже  большое  облегчение хоть
ненадолго избавиться от присутствия Джегана в мозгах.
     - Невозможно узнать,  там он или нет.  Никакой разницы не чувствуешь. Если
только... он не захочет, чтобы ты узнал.
     Энн промолчала, и Алессандра, пригладив подол платья, продолжила
     - Но мне кажется,  вы не очень понимаете, что говорите, аббатиса. Сноходец
находится в моем разуме прямо сейчас и наблюдает за нами.
     Она подняла взгляд, ожидая возражений.
     Но Энн возражать не стала.
     - Ты просто подумай над этим,  Алессандра, - тихонько сказала она - Просто
поразмышляй. Сестра Алессандра взяла миску.
     - Мне пора.
     - Спасибо, что пришла, Алессандра. И спасибо за суп. И за то, что посидела
со мной. Очень приятно было снова повидать тебя.
     Сестра Алессандра кивнула и выскользнула из палатки.

                                    Глава 50

     Простиравшееся до  горизонта травополье перед  охраняемым отделением Беаты
Домини Диртх лежало чуть выше места,  где стояло гигантское каменное оружие,  и
почва там  была  более твердая,  более проходимая для  лошадей.  После недавних
дождей  небольшое глинистое возвышение справа размыло совсем.  Да  и  слева  не
лучше.  Вот  потому-то,  из-за  особенностей  ландшафта,  люди,  подъезжавшие к
границе, предпочитали путь через блокпост Беаты.
     Путешественников   было   немного,   но   Беата   наслаждалась   некоторым
разнообразием,  которое они вносили в размеренную службу.  Ей нравилось решать,
кого впустить в страну,  а кого -  нет.  Если по какой-то причине Беата считала
гостей  недостойными  высокой  чести  посетить  Андерит,  она  отсылала  их  на
пограничный пост, где те могли просить о въезде пограничников.
     Приятно чувствовать себя человеком,  принимающим ответственные решения,  а
не беспомощной девчонкой. Теперь Беата обладала властью.
     А  еще -  было интересно смотреть на чужестранцев,  разговаривать с  ними,
разглядывать их одежду. Как правило, путники подъезжали по двое-трое. Беату это
вполне устраивало. Она сама занималась ими.
     Однако в  это  теплое солнечное утро  сердце Беаты чуть ли  не  рвалось из
груди.  На сей раз к ее блокпосту приближались совсем необычные люди. И их было
куда больше, чем двое. На сей раз это походило на реальную угрозу.
     - Карина, - приказала Беата, - встань на изготовку с билом.
     Хакенка, прищурившись, поглядела на нее.
     - Вы уверены, сержант?
     Карина была чудовищно близорука и практически ничего не видела буквально в
трех шагах, а эта группа людей виднелась еще на горизонте.
     За  все  время службы Беата еще ни  разу не  приказывала достать било.  Во
всяком случае,  когда подъезжали люди.  Конечно, солдаты тренировались с билом,
но  она  никогда не  приказывала взять его на  изготовку.  Не  окажись Беаты на
месте,  дежурная пара  сама  должна была принять решение,  если бы  сочла,  что
надвигается какая-то угроза.  Но Беата была на месте, а значит - решать ей. Она
- командир. Она отдает приказы солдатам.
     После того ужасного случая они  добавили еще  одну решетку на  заграждение
перед билом,  хотя и знали,  что билом никто в колокол не звонил.  Никто такого
приказа не отдавал.  Просто дополнительная предосторожность создавала у  солдат
ощущение того,  что они хоть что-то сделали, чтобы впредь уберечься от подобных
случайностей.  Конечно,  это было не более чем утешение.  Никто так и  не знал,
почему вдруг разом зазвонили все Домини Диртх.                   
     Беата вытерла о штаны вспотевшие ладони.
     - Уверена. Выполняй.
     Обычно,   когда  люди   подъезжали,   было   довольно  просто  определить,
представляют  ли  они  какую-нибудь  угрозу.   Торговцы  с  повозками,  степные
кочевники, желающие торговать с охраняющими границу солдатами (их Беата никогда
не  пропускала),  купцы,  по  тем  или иным причинам решившие ехать не  обычным
путем,   а   однажды  -   даже   особые   андерские  части,   возвращавшиеся  с
патрулирования.
     Андерские гвардейские части состояли из одних мужчин,  и Беате показалось,
что  все  они  привыкли без  труда  справляться с  любыми трудностями.  Они  не
обратили ни малейшего внимания на обычных солдат, таких как Беата.
     Как только гвардейцы подошли,  Беата приказала им остановиться. Она знала,
кто  они  такие:  капитан  Тольберт сообщил  ей  и  всему  отделению об  особых
андерских частях и приказал пропустить их без задержки. Беата всего лишь хотела
спросить, как солдат солдата, не нужно ли им чего.
     Но они и не подумали останавливаться.  Их командир лишь хмыкнул,  проезжая
мимо Беаты во главе колонны здоровяков.
     Однако люди,  что  приближались сейчас,  не  были  андерскими гвардейцами.
Беата не могла определить,  кто это,  но выглядели они весьма угрожающе.  Сотни
облаченных  в  черную  форму  всадников,  рассредоточившихся  по  полю.  Группа
остановилась.
     Даже издалека зрелище было роскошное.
     Беата  скосила глаза  и  увидела,  как  Карина заносит било.  Аннетта тоже
взялась за рукоять, чтобы помочь ударить в Домини Диртх.
     Ринувшись вперед, Беата перехватила било в последний момент.
     - Приказа никто не отдавал! Что это с вами? Ну-ка поставьте!
     - Но,  сержант, это же солдаты! - заныла Аннетта. - Много солдат. И они не
наши. Это-то я могу разглядеть! Беата оттолкнула девушку.
     - Они подают сигнал. Ты что, не видишь?
     - Но,  сержант Беата,  - хныкала Аннетта, - это же не наши люди! У них нет
никаких дел..,
     - Ты  даже не  знаешь еще,  зачем они  приехали!  -  Беата была напугана и
рассержена,  и не зря: Карина с Аннеттой чуть не ударили в колокол без приказа.
- Спятили вы, что ли? Вы даже не знаете, кто они такие! Вы могли убить ни в чем
не  повинных людей!  Обеим -  наряд вне очереди на  сегодняшнюю ночь и  на  всю
следующую неделю за неподчинение. Ясно?
     Аннетта понурила голову.  Карина отсалютовала, не зная, как реагировать на
взыскание.  Беата разозлилась бы на всякого в своем отделении,  кто без приказа
попытался бы  звонить в  Домини Диртх,  но в  глубине души она радовалась,  что
проштрафились хакенки, а не андерки.
     На  горизонте всадник размахивал белым  флагом,  привязанным к  палке  или
пике.  Беата не знала, на какое расстояние поражает врагов Домини Диртх. Может,
если бы Карина с Аннеттой ударили в колокол,  те люди и не погибли бы, но после
происшествия с  Тернером Беата  надеялась,  что  никогда больше  не  увидит это
оружие в действии. Разве что враг сам пойдет в атаку.
     Беата смотрела,  как странное войско ждет на месте,  а несколько всадников
направляются к  блокпосту.  Таковы  правила,  как  объяснили Беате  и  солдатам
вверенного ей отделения. Люди должны размахивать каким-нибудь флагом, а если их
много,  то  лишь  нескольким  из  них  дозволяется  приблизиться  к  блокпосту,
объяснить, с каким делом они прибыли, и попросить разрешения на проезд.
     Никакого риска в  том,  чтобы разрешить подъехать паре-тройке человек,  не
было, Домини Диртх мог убить врага, даже если он всего лишь в шаге от колокола.
Не важно,  насколько близко подъедут чужеземцы.  Да и сколько их, если уж на то
пошло.
     Четверо чужеземцев, двое пеших и двое верховых, приближались, оставив всех
остальных позади.  Беата разглядела, что это двое мужчин и две женщины. Мужчина
с женщиной верхом и мужчина с женщиной пешком.
     Во всаднице было что-то такое...
     Когда до Беаты дошло, кто эта женщина, у нее чуть сердце не выпрыгнуло.
     - Видите?  -  напустилась она на Карину с Аннеттой. - Понимаете, что могло
произойти, ударь вы в эту штуку? Вы только представьте себе, что бы тогда было!
     Обе девушки в  полной растерянности смотрели на  приближавшихся.  У  Беаты
коленки задрожали при одной только мысли о том, что едва не произошло.
     - Положите эту штуку на место!  -  рявкнула она,  потрясая кулаком. - И не
смейте даже приближаться к Домини Диртх! Ясно вам?!
     Карина  с  Аннеттой  отсалютовали.  Развернувшись,  Беата  побежала  вниз,
перепрыгивая через две ступеньки.  Она и помыслить не могла, что с ней случится
такое.
     Что она встретится с самой Матерью-Исповедницей!
     Женщина в  длинном белом платье гордо сидела в  седле.  Рядом с  ней  ехал
мужчина.   Еще  одна  женщина  шла  пешком.   Она  была  беременна.   Слева  от
Матери-Исповедницы шагал  мужчина в  свободных одеждах непонятного покроя.  При
нем был меч, но в ножнах.
     Всадник,  что ехал справа от  Матери-Исповедницы,  был каким-то особенным.
Беата никогда еще таких не видела.  Весь в  черном,  с  развевающимся за спиной
золотым плащом.  -  Уж  не  тот ли  это человек,  за  которого собиралась замуж
Мать-Исповедница?  Лорд Рал? Уж выглядит-то он точно как истинный лорд. У Беаты
перехватило дыхание.
     - Спускайтесь сюда! - рявкнула Беата Аннетте с Кариной.
     Девушки сбежали вниз,  и  Беата поставила их в строй.  Капрал Мария Фовел,
Эстелла  Руффин  и  Эммелин  стояли  справа  от  Беаты.   Парочка  с  платформы
присоединилась к троим андерцам слева - Норрису, Карлу и Брайсу. Выстроившись в
линейку, они не сводили глаз с приближавшихся чужеземцев.
     Когда  Мать-Исповедница спешилась,  все  отделение  вместе  с  Беатой,  не
дожидаясь приказа,  рухнуло на колени и  склонилось в  глубоком поклоне.  Беата
видела  прекрасное  белое  платье  Матери-Исповедницы,   ее  роскошные  длинные
каштановые волосы.  Никогда еще Беата не видела таких красивых и длинных волос.
Она привыкла видеть темные шевелюры андерцев и  рыжие головы хакенцев,  но  эти
каштановые,  отливающие на солнце темно-медовым оттенком волосы казались такими
чудесными, словно их обладательница - некое неземное существо.
     Беата радовалась,  что  стоит,  опустив голову,  -  она до  смерти боялась
встретиться  взглядом  с   Матерью-Исповедницей.   И  страх  был  куда  сильнее
любопытства.
     Всю  жизнь  она  слышала  рассказы  о  могуществе  Матери-Исповедницы,   о
воздействии ее магии,  о том,  что одним взглядом она способна превратить того,
кто придется ей не по нраву, в камень или сотворить еще что-нибудь ужасное.
     Тяжело дыша,  Беата ловила ртом воздух.  Кто  она такая?  Жалкая хакенская
девчонка. Как может она предстать перед Матерью-Исповедницей?
     - Встаньте,  дети мои, - раздался голос. И этот голос - ласковый, чистый и
безоговорочно добрый -  успокоил страхи Беаты.  Она  никогда не  думала,  что у
Матери-Исповедницы может оказаться такой...  такой женственный голос. Скорее ее
голос должен был быть подобен гласу духа, вещающему из мира мертвых.
     Беата вместе со всем отделением поднялась с колен, но голову не поднимала,
по-прежнему опасаясь смотреть на Мать-Исповедницу.  Беате никто не говорил, как
надо себя вести в  таких случаях,  ведь никому и в голову не пришло,  что такое
может   произойти  с   ней,   обычной   хакенской  девчонкой.   Но   вот   она,
Мать-Исповедница, перед ней, наяву.
     - Кто здесь главный?  -  спросила так же  ласково Мать-Исповедница,  но не
различить властные нотки было просто невозможно.  Ну что ж,  во всяком случае -
она явно не  собирается обрушивать молнию кому-то на голову.  Беата не поднимая
глаз, сделала шаг вперед.
     - Я, Мать-Исповедница.
     - И ты?..
     Сердце Беаты по-прежнему бешено колотилось,  и она не могла заставить себя
унять дрожь.
     - Ваша покорная слуга, Мать-Исповедница. Сержант Беата.
     Беата вся сжалась, когда ласковые пальцы приподняли ее подбородок. А потом
она посмотрела прямо в зеленые глаза Матери-Исповедницы. Это было все равно что
смотреть на высокого, красивого, улыбающегося доброго духа.
     Добрый дух или нет, но Беата застыла, охваченная ужасом.
     - Рада с тобой познакомиться,  сержант Беата. Это Дю Шайю, друг, - указала
она. - и Джиаан, тоже друг. - Мать-Исповедница положила руку на плечо стоявшего
рядом с ней высокого мужчины.  - А это - Магистр Рал, - представила она, широко
улыбаясь. - Мой муж.
     Беата наконец перевела взгляд на Магистра Рала.  Он тоже любезно улыбался.
Никогда столь  знатные особы  не  улыбались Беате такой вот  улыбкой.  Все  это
происходит сейчас с  ней  потому,  что  она вступила в  армию Андерита и  стала
наконец  хакенкой,   делающей  настоящее  доброе  дело  вопреки  своей  гнусной
хакенской сущности.
     - Не  возражаете,  если я  поднимусь и  погляжу на  Домини Диртх,  сержант
Беата? - спросил Магистр Рал. Беате пришлось сначала откашляться.
     - Ну...  э-э...  нет,  господин.  То есть да,  господин,  пожалуйста,  я с
удовольствием покажу вам Домини Диртх. То есть почту за честь. То есть для меня
это большая честь - показать вам Домини Диртх.
     - А  наши  люди?  -  спросила  Мать-Исповедница,  милостиво положив  конец
жалкому бормотанию Беаты. - Им можно подъехать, сержант?
     - Простите меня,  -  поклонилась Беата.  - Прошу прощения. Конечно, можно,
Мать-Исповедница. Конечно. Простите. Если позволите, я об этом позабочусь.
     Дождавшись кивка  Матери-Исповедницы,  Беата рысью взлетела наверх впереди
Магистра  Рала,   чувствуя  себя  полной  дурой  из-за  того,  что  не  сказала
Матери-Исповеднице "добро пожаловать в  Андерит".  Схватив рог,  она протрубила
для  соседей  сигнал  "все  в  порядке".  Потом  повернулась  к  поджидавшим на
почтительном расстоянии солдатам и проиграла длинную ноту -  дать знать, что им
дано разрешение спокойно приблизиться к Домини Диртх.
     Магистр Рал  поднимался по  ступенькам.  Беата  опустила рог  и  прижалась
спиной  к  перилам.   В  этом  человеке  было  что-то  такое,  от  чего  у  нее
перехватывало дыхание.  Даже сам министр культуры, до того, как он сделал с ней
то, что сделал, не вызывал у нее такого благоговения, как этот мужчина, Магистр
Рал.
     И  дело  не  только  в  его  высоком  росте,   широченных  плечах,   серых
пронзительных глазах,  черно-золотом  облачении с  широким  кожаным  поясом  со
странными символами и  отделанными золотом кожаными кошелями.  Все  дело в  его
внушительном виде.
     Он  не  выглядел таким лощеным и  благопристойным,  как высокопоставленные
андерцы  вроде  Далтона  Кэмпбелла  или  министра  культуры.   Нет,   скорее  -
благородным, решительным и в то же время... опасным.
     Смертельно опасным.
     Он был красивым и вежливым,  но Беата нутром чуяла,  что, если Магистр Рал
вдруг гневно посмотрит на  нее своими серыми глазами,  она вполне может умереть
на месте от этого взгляда.
     Если кто и мог быть достойным супругом Матери-Исповеднице,  так это только
он.
     Беременная женщина тоже поднялась наверх,  внимательно изучая все.  В этой
темноволосой женщине тоже чувствовалось что-то благородное.  Она и тот,  второй
мужчина,  оба  темноволосые,  выглядели почти  как  андерцы.  Такого  странного
платья,  как на этой женщине, Беата сроду не видала: по всей длине рукавов и на
плечах были прикреплены разноцветные полоски ткани.
     - Вот Домини Диртх,  Магистр Рал,  -  указала Беата. Она хотела назвать по
имени и женщину,  но ее имя вылетело у нее из головы,  и она никак не могла его
вспомнить.
     Лорд Рал обежал взглядом огромный каменный колокол.
     - Его создали хакенцы тысячи лет назад,  -  сообщила Беата,  -  специально
чтобы уничтожать андерцев, но теперь это оружие служит для сохранения мира.
     Заложив  руки  за  спину.  Магистр  Рал  смотрел  на  гигантское  каменное
сооружение.   Его   внимательные  глаза  примечали  все   мелочи.   Девушка  не
припоминала,  чтобы кто-то еще так смотрел на Домини Диртх.  Казалось,  Магистр
Рал вот-вот заговорит с ним, а Домини Диртх ответит.
     - И как это могло быть, сержант? - спросил он, не глядя на нее.
     - Простите, господин?
     Когда он наконец повернулся,  от взгляда его серых глаз у Беаты оборвалось
дыхание.
     - Ну ведь хакенцы завоевали Андерит,  верно? Под пристальным взглядом этих
глаз ей пришлось приложить усилия, чтобы заговорить.
     - Да, господин. - Голос Беаты скорее походил на писк.
     - Значит,  по-вашему,  завоеватели волокли эти Домини Диртх,  -  указал он
пальцем, - у себя на спине, сержант?
     У Беаты задрожали колени.  Больше всего ей хотелось,  чтобы Магистр Рал не
задавал  вопросов.  Чтобы  он  оставил  ее  в  покое,  отправился в  Ферфилд  и
разговаривал там со знатными умными людьми, которые умеют отвечать на вопросы.
     - Господин?
     Лорд Рал повернулся и указал на возвышающийся колокол.
     - Совершенно очевидно,  что эти штуки сюда никто не приносил, сержант. Они
слишком большие.  И их слишком много.  Их создали прямо здесь, где они стоят, и
создали, безусловно, с помощью магии.
     - Но хакенские убийцы, когда захватили...
     - Домини Диртх направлены вовне,  навстречу завоевателям, а не вовнутрь, в
сторону  жителей  -Андерита,   сержант.   Совершенно  ясно,   что   это   чисто
оборонительное сооружение.
     Беата судорожно сглотнула.
     - Но нам говорили...
     - Вам  лгали.  -  Ему явно не  нравилось то,  что он  видит.  -  Это чисто
оборонительное сооружение.  -  Он  критическим взглядом окинул  соседние Домини
Диртх.  -  И  срабатывают они одновременно.  Они стоят здесь как оборонительный
рубеж. Они никогда не были оружием захватчиков.
     То,  как он это сказал,  чуть ли не с сожалением,  подсказывало Беате, что
Магистр Рал никого не хочет оскорбить.  Скорее он просто говорил то, что пришло
ему на ум.
     - Но хакенцы...  - едва слышно пролепетала Беата. Магистр Рал вежливо ждал
дальнейших возражений. Мысли Беаты перепутались окончательно.
     - Я  необразованный человек.  Магистр Рал.  Я всего лишь злобная по натуре
хакенка.  Простите,  что я недостаточно образованна, чтобы как следует ответить
на ваши вопросы.
     - Чтобы увидеть то,  что  прямо у  вас перед глазами,  вовсе не  требуется
особого образования,  сержант Беата,  -  вздохнул он.  -  Нужно лишь пошевелить
мозгами.
     Беата  молчала как  рыба,  неспособная продолжать беседу.  Этот  человек -
очень  знатный.   Она  кое-что  слышала  о  Магистре  Рале,  о  том,  какой  он
могущественный,  о  том,  что он волшебник,  способный превратить день в ночь и
поменять местами небо и землю.  И правил он не одной лишь страной,  как министр
культуры и  Суверен,  а целой таинственной Д'Харианской империей.  А теперь вот
еще забирает под свою власть и все Срединные Земли.
     Но он же и  супруг Матери-Исповедницы.  Беата видела,  с  каким выражением
Мать-Исповедница смотрит на  Магистра Рала.  И  по  этому  взгляду поняла,  что
Мать-Исповедница любит и уважает его. Это ясно как день.
     - Ты слушай,  что он говорит, - заметила беременная женщина. - Он ведь еще
и Искатель Истины.
     Беата широко открыла рот, а потом быстро затараторила, пока страх не успел
полностью овладеть ею.
     - Значит,  это у  вас Меч Истины,  господин?  А Беате казалось,  что у его
бедра  висит ничем не  примечательный меч,  такой же,  как  все.  Черные ножны,
обернутая кожей рукоять.
     Магистр Рал достал меч из ножен и тут же сунул обратно.
     Взгляд его потускнел.
     - Это?  Нет...  Это не Меч Истины.  Его у  меня с  собой нет...  в  данный
момент.
     Беата не осмелилась спросить почему.  Жаль, что ей не удалось увидеть меч.
Он  ведь волшебный.  Вот  было бы  здорово,  если бы  она  собственными глазами
увидела Меч Истины,  о  котором Несан так много рассказывал.  Она,  а не Несан.
Оказавшись на службе в  армии и  отвечая за Домини Диртх,  Беата делает гораздо
больше, чем когда-либо удастся Несану.
     Магистр Рал снова повернулся к  огромному каменному сооружению.  Казалось,
он  забыл об  окружающих,  сосредоточившись на  изъязвленном ветрами камне.  Он
стоял неподвижно, как изваяние, и казался единым целым с каменным колоссом.
     Магистр Рал протянул руку, чтобы коснуться Домини Диртх.
     Женщина перехватила его запястье.
     - Нет, муж мой. Не трогай это. Это...
     Магистр Рал поглядел ей в глаза и закончил:
     - Зло.
     - Значит, ты тоже это чувствуешь?
     Он кивнул.
     "Конечно, это зло, - хотела сказать Беата. - Его ведь сделали хакенцы".
     Но  тут она осознала услышанное.  Эта женщина назвала Магистра Рала мужем.
Но ведь Мать-Исповедница сказала, что он ее муж!
     Магистр Рал,  заметив,  что его войско на подходе,  заторопился вниз через
две ступеньки. Женщина, еще раз глянув напоследок на Домини Диртх, двинулась за
ним следом.
     - Муж?  -  не удержалась Беата от вопроса. Вздернув подбородок, беременная
женщина повернулась к Беате:
     - Да. Я жена Магистра Рала, Искателя, Кахарина, Ричарда.
     - Но... Но ведь Мать-Исповедница сказала...
     - Да, мы обе - его жены, - пожала плечами женщина.
     - Обе? Две...
     Женщина начала спускаться по лестнице.
     - Он -  знатный господин.  И может иметь не одну жену.  - Остановившись на
секунду, женщина оглянулась на Беату. - Когда-то у меня было пятеро мужей.
     Беата,  выпучив глаза,  смотрела,  как женщина спускается вниз. Стук копыт
возвещал о приближении всадников,  Беата и вообразить себе не могла,  что могут
быть такие свирепые воины.  И  порадовалась,  что  ее  хорошо обучили.  Капитан
Тольберт сказал,  что с  ее выучкой она сможет защитить Андерит от кого угодно,
даже от таких вот солдат.
     - Сержант Беата, - окликнул ее снизу Магистр Рал. Беата подошла к перилам.
Магистр Рал стоял подле своего коня.  Мать-Исповедница,  подобрав поводья,  уже
вставила ногу в стремя.
     - Слушаю, господин?
     - Полагаю, вы звонили в эту штуку примерно неделю назад?
     - Нет, господин, не звонили.
     - Благодарю, сержант. - Он повернулся к коню.
     - Он тогда сам зазвонил.
     Магистр Рал застыл. Беременная женщина резко обернулась. Мать-Исповедница,
которая уже почти залезла на лошадь, спрыгнула на землю.
     Беата побежала вниз,  чтобы не  кричать на всю окрестность о  подробностях
происшедшего.  Солдаты ее  отделения отошли в  сторонку,  опасаясь путаться под
ногами   таких   знатных   особ.   Опасаясь,   как   подозревала   Беата,   что
Мать-Исповедница может  испепелить их  взглядом.  Беата по-прежнему побаивалась
этой женщины, но уже не так сильно.
     Магистр  Рал  свистнул своим  солдатам и  жестом  велел  поторапливаться и
убираться быстрей от  Домини Диртх на  тот случай,  если вдруг колокол надумает
снова  зазвонить  сам  по  себе.  Сотни  всадников галопом  понеслись по  обеим
сторонам   гигантского  сооружения,   а   Магистр   Рал   тем   временем   увел
Мать-Исповедницу, беременную женщину и второго мужчину За каменное основание.
     Как только женщины оказались в  безопасности,  он сгреб Беату за шиворот и
быстро  отволок  прочь  из  зоны  действия Домини  Диртх.  Беата  застыла перед
Магистром Ралом по стойке "смирно". Больше от страха.
     Магистр нахмурился, и у Беаты поджилки затряслись.
     - Что произошло? - тихо спросил он таким голосом, от которого Домини Диртх
вполне мог зазвонить снова.
     Мать-Исповедница подошла и  встала рядом с ним.  Беременная женщина заняла
место по другую руку Магистра Рала.
     - Ну,  мы и сами не знаем,  господин. - Беата облизнула пересохшие губы. -
Один из моих солдат... Тернер его звали... - Она указала за спину лорда Рала. -
Он как раз был в патруле,  когда эта штука зазвонила.  Жуткий был звук.  Просто
ужасный. А Тернер...
     Беата почувствовала,  как по  щеке потекла слезинка.  Она вовсе не  хотела
показывать свою  слабость перед этим человеком и  Матерью-Исповедницей,  не  но
могла совладать с собой.
     - Днем, ближе к вечеру? - уточнил Магистр Рал. Беата кивнула.
     - А откуда вы знаете? Магистр Рал не ответил.
     - Все они зазвонили? Не только этот, а по всей границе, так?
     - Да, господин И причины тому никто не знает. Офицеры потом все проверили,
но ничего не смогли нам сказать.
     - Людей много погибло? Беата опустила глаза.
     - Да, господин. Мой подчиненный и много других, как мне сказали. Фургоны с
торговцами у границы,  люди,  возвращавшиеся в Андерит. Все, кто оказался по ту
сторону Домини Диртх,  когда они  зазвонили...  Это было ужасно.  Погибнуть вот
так...
     - Мы все понимаем,  - с сочувствием сказала Мать-Исповедница. - И сожалеем
о ваших потерях.
     - Значит,  никто не имеет представления, почему они зазвонили? - продолжал
расспросы Магистр Рал.
     - Нет,  господин Во  всяком  случае,  нам  никто  причины  не  называл.  Я
разговаривала с соседними отделениями,  и у них то же самое.  У них тоже Домини
Диртх зазвонили сами по себе, и никто не знает почему. Приехавшие потом офицеры
тоже не знают причин, потому что спрашивали у нас, что произошло.
     Магистр Рал кивнул,  явно о чем-то глубоко задумавшись. Ветер развевал его
золотой плащ.  Мать-Исповедница убрала с  лица  пряди волос.  То  же  сделала и
беременная супруга Магистра Рала.
     - И  это  все,  кто  охраняет границу?  -  указал лорд Рал  на  стоявшее в
сторонке отделение. - Только вот эти вот несколько солдат?
     Беата поглядела на возвышавшееся над ними оружие.
     - Ну,  вообще-то  достаточно одного  человека,  чтобы  зазвонить в  Домини
Диртх, господин.
     Магистр Рал снова оценивающе посмотрел на отделение.
     - Допустим.  Благодарю за помощь,  сержант. Магистр Рал и Мать-Исповедница
быстро сели  на  лошадей.  Мать-Исповедница и  двое  пеших двинулись вперед,  а
Магистр Рал повернулся к Беате:
     - Скажите,  сержант Беата,  как по-вашему,  я  и Мать-Исповедница -  мы не
такие же хорошие, как андерцы? Нас вы тоже считаете злыми по натуре?
     - О нет, господин! Только хакенцы рождаются с гнусной душой. Мы никогда не
сможем стать такими же хорошими,  как андерцы.  Наши души развращены и не могут
очиститься.  Их же души чисты и не могут быть развращенными.  Мы даже не сможем
никогда  очиститься полностью.  Можем  лишь  надеяться сдерживать нашу  гнусную
природу.
     Печально улыбнувшись, он мягко произнес:
     - Беата,  Создатель не  творит зла.  Он  не  может создавать злые  души  и
наделять ими вас.  В вас заложено столько же добра, сколько и во всех других. А
у андерцев склонность к злу такая же, как у всех.
     - Нас учили иначе, господин.
     Его лошадь загарцевала,  устремляясь вперед. Потрепав ее по гладкой гнедой
холке, Магистр Рал успокоил лошадь.
     - Как я уже сказал,  вас учили неправильно. Ты такая же хорошая, как и все
остальные люди,  Беата,  -  андерцы  ли,  хакенцы или  кто  другой.  В  этом  и
заключается цель  нашей борьбы -  обеспечить,  чтобы у  всех  людей были равные
возможности.  Будьте поосторожней с этой штукой,  сержант Беата.  С этим Домини
Диртх.
     Беата откозыряла:
     - Слушаюсь,  господин.  Я непременно так и сделаю. - Пристально глядя ей в
глаза,  Магистр Рал в ответном салюте прижал кулак к сердцу. А потом его лошадь
рванула с места в галоп и понеслась вдогонку за остальными.
     Глядя ему вслед,  Беата вдруг поняла, что с ней только что произошла самая
невероятная в жизни вещь - она разговаривала с Матерью-Исповедницей и Магистром
Ралом.

                                    Глава 51

     Когда Далтон вошел в комнату,  Бертран Шанбор поднял взгляд. Жена Бертрана
стояла возле резного стола.  Далтон быстро обменялся с ней взглядом. Он немного
удивился,  увидев ее  здесь,  но  подумал,  что  дело показалось ей  достаточно
серьезным, чтобы обсудить его с мужем.
     - Ну? - изрек Бертран.
     - Они подтвердили имеющиеся у нас сведения, - сообщил Далтон. - Они видели
это своими собственными глазами.
     - А солдаты с ними есть?  -  поинтересовалась Хильдемара.  -  Эти сведения
тоже соответствуют истине?
     - Да. Порядка тысячи.
     Тихо выругавшись, она побарабанила пальцами по столу.
     - И эти придурки на границе их пропустили не моргнув глазом!
     - Мы  сами взрастили такую армию,  -  напомнил ей  Бертран,  вставая из-за
стола. - В конце концов, наши "особые андерские части" они пропустили тоже.
     - Людей на границе винить нельзя,  - покачал головой Далтон. - Не могли же
они,  в  самом деле,  отказать во въезде Матери-Исповеднице!  А  мужчина,  надо
полагать, не кто иной, как сам Магистр Рал.
     В припадке ярости министр швырнул хрустальную ручку. Прокатившись по полу,
она впечаталась в стенку.  Подойдя к окну,  Бертран облокотился на подоконник и
уставился в небо.
     - Во имя Создателя, Бертран, возьми себя в руки! - раздраженно воскликнула
Хильдемара.
     Бурый от ярости, он повернулся и погрозил ей пальцем.
     - Это может разрушить все! Мы годами трудились над этим, налаживали связи,
засеивали зерна,  бережно обрабатывали всходы -  и вот теперь, когда мы наконец
уже почти готовы собрать бесценный урожай,  является она с этим... этим... этим
д'харианским ублюдком  лордом Ралом!
     - Ну да,  и потрясание кулаком -  лучший способ решить задачу! - скрестила
руки на груди Хильдемара.  - Клянусь Создателем, Бертран, порой у тебя здравого
смысла не больше, чем у пьяного рыбака!
     - И напыщенная жена,  доводящая до этого состояния!  - Скрежеща зубами, он
отшвырнул в сторону стул,  явно готовясь разразиться длиннющей тирадой.  Далтон
уже  почти  видел,  как  у  Хильдемары  выгибается спина,  топорщится шерсть  и
вырастают когти.
     Обычно,  когда  эта  парочка принималась скандалить,  на  Далтона обращали
внимания не больше,  чем на мебель.  Но на сей раз ему было чем заняться помимо
ожидания,  когда эта ругань закончится.  В  зависимости от того,  какое решение
будет принято,  ему  надо  будет издать соответствующие приказы.  И  расставить
людей по местам.
     Он  подумал о  Франке,  размышляя,  не вернулись ли к  ней ее способности.
Последнее время Далтон ее редко видел,  а когда видел, Франка казалась занятой.
И довольно много времени проводила в библиотеке.  В такое время, как сейчас, ее
помощь была бы весьма ценной. Настоящая помощь.
     - Мать-Исповедница с Магистром Ралом скачут быстро,  мои люди опередили их
лишь ненамного, - сказал Далтон прежде, чем Бертран успел обрушиться на жену. -
Они будут здесь через час, самое большее - два. Мы должны быть готовы.
     Бертран попытался испепелить его взглядом,  затем придвинул стул и уселся,
сложив руки на столе.
     - Да,  Далтон,  ты прав.  Абсолютно прав.  В первую очередь следует убрать
Стейна с его людьми с глаз долой. Будет очень некстати, если...
     - Я уже позволил себе позаботиться об этом, министр. Часть из них отправил
инспектировать хлебохранилища,  а  остальные  пожелали  изучить  стратегические
подходы к Андериту.
     - Отлично! - поднял голову Бертран.
     - Мы слишком много лет трудились над этим,  чтобы теперь, когда мы уже так
близко к  цели,  потерять все!  -  заявила Хильдемара.  -  Однако если мы будем
сохранять хладнокровие,  я  не вижу оснований и дальше не действовать так,  как
планировали.
     Ее муж кивнул,  явно поостыв,  как с  ним обычно бывало,  когда он начинал
думать  над  серьезными  вещами.   У   министра  имелась  странная  способность
вспыхивать как порох,  а буквально в следующее мгновение уже улыбаться как ни в
чем не бывало.
     - Возможно. Как близко Орден? - обратился он к Далтону.
     - Далековато пока,  министр.  "Особые андерские части"  Стейна,  прибывшие
позавчера, сообщили мне, что основным силам еще недели четыре пути. Может, чуть
больше.
     Бертран,  выгнув бровь,  пожал  плечами.  На  его  губах  мелькнула хитрая
улыбка.
     - Значит,   нам   нужно   просто-напросто   поиграть   в   кошки-мышки   с
Матерью-Исповедницей и Магистром Ралом.
     Упершись кулаками в стол, Хильдемара нависла над мужем.
     - Эти двое, Мать-Исповедница и Магистр Рал, будут требовать от нас ответа.
Они уже давно разъяснили нашим представителям в  Эйдиндриле,  какой выбор перед
нами  стоит.  И  отправили  его  домой  с  предложением  либо  присоединиться к
Д'Харианской империи,  либо столкнуться с  вероятностью захвата,  в  результате
которого мы теряем всю власть в собственной стране.
     Далтон был с ней полностью согласен.
     - Именно на нашу страну они обрушатся в первую очередь,  если мы откажемся
сдаться на их условиях.  Будь мы какой-нибудь маленькой незначительной страной,
они бы просто-напросто оставили нас в покое, но поскольку мы - то, что мы есть,
в случае отказа капитулировать мы окажемся наипервейшей мишенью.
     - И  у  них,  как я  слышала,  есть армия где-то  на  юге,  -  добила мужа
Хильдемара.  -  Магистр Рал -  не тот человек, с которым можно не считаться или
принимать за  дурачка.  Некоторые другие  страны -  в  том  числе  Яра,  Галея,
Хергборг, Греннидон и Кельтон - уже повержены или присоединились добровольно. У
Магистра Рала имеются весьма значительные собственные войска из  Д'Хары,  но  в
совокупности с армиями этих стран его сила просто ошеломляет.
     - Но  не  все они здесь поблизости.  -  По  какой-то причине Бертран вдруг
полностью успокоился.  -  Орден вполне способен их  сокрушить.  А  Домини Диртх
сметет с лица земли любые силы Д'Харианской империи.
     Далтон счел такую уверенность необоснованной.
     - Из,  моих источников мне известно,  что этот самый Магистр Рал - чародей
каких-то редкостных способностей.  К тому же он Искатель Истины.  Боюсь,  такой
человек отыщет способ справиться с Домини Диртх.
     - К тому же,  -  гневно сверкнула глазами Хильдемара,  - Мать-Исповедница,
Магистр Рал  и  порядка тысячи их  солдат уже внутри страны,  за  линией Домини
Диртх.  Они  потребуют нашей  капитуляции.  И  ежели таковое произойдет,  нашей
власти конец.  А Орден явится сюда через несколько недель. К шапочному разбору.
- Она погрозила мужу пальцем.  -  Мы потратили слишком много лет,  чтобы теперь
все разом потерять!
     Бертран,  улыбнувшись,  побарабанил по столу.  - Значит, как я уже сказал,
нам придется поиграть с ними в кошки-мышки, не так ли, милая моя?
     Ричард с  Кэлен двигались к поместью министра культуры.  За ними по дороге
черной  змейкой  тянулись  д'харианские  солдаты.  Черной  змейкой,  отливающей
сталью.  До захода солнца оставалось около часа,  но они наконец таки добрались
до места.
     Ричард,  наблюдая за  кружившимся над ними любопытным вороном,  отлепил от
взмокшей груди влажную д'харианскую тунику.  Хриплым карканьем птица извещала о
своем царственном присутствии, как это любят делать все вороны.
     Денек выдался теплым и влажным. Они с Кэлен переоделись в запасную одежду,
предоставленную им солдатами,  чтобы их собственные наряды оставались чистыми и
в них можно было бы идти на предстоящую встречу.  А что встреча предстоит,  они
знали точно.
     Оглянувшись,  Ричард наткнулся на  убийственный взгляд Дю  Шайю.  Чтобы не
затягивать поездку еще на  день и  быстрее добраться до  места,  он заставил ее
ехать верхом. Их путешествие и так тянулось слишком долго.
     Бака-тау-мана терпеть не  могли ездить верхом.  И  как  правило,  Дю  Шайю
попросту не  обращала внимания на  его слова,  когда он  приказывал ей сесть на
лошадь. Но на сей раз она роняла, что, если не послушается, ее дожидаться никто
не станет.
     Судя  по  всему.  Каре  потребовалось довольно много времени,  чтобы найти
армию  генерала  Райбиха  и   отправить  Ричарду  эскорт.   Ричард  с  Кэлен  и
бака-тау-мана слишком долго шли пешком по  весенним лужам.  И  не  очень далеко
ушли, когда их наконец нагнал д`харианский конный эскорт с заводными лошадьми.
     Да  еще  Дю  Шайю  протестовала без  конца,  что  езда  верхом повредит ее
ребенку,  тому  самому,  что  Ричард  попросил ее  выносить.  Именно  из-за  ее
беременности Ричард и не очень настаивал, чтобы она ехала верхом.
     Начать с того,  что он вообще не хотел,  чтобы Дю Шайю ехала с ними. Когда
прибыли д'харианцы с  запасными лошадьми и  провиантом,  она наотрез отказалась
возвращаться домой, как обещала прежде.
     Надо  отдать  ей  должное,  во  время  путешествия  Дю  Шайю  ни  разу  не
пожаловалась на трудности. Но когда Ричард заставил ее сесть на лошадь, Дю Шайю
пришла в ярость.
     Кэлен,  поначалу  довольно  прохладно  воспринимавшая  присутствие  мудрой
женщины бака-тау-мана,  изменила свое отношение с  того дня,  как Ричард упал с
лошади,  ведь Дю Шайю спасла ему жизнь.  Так,  во всяком случае, считала Кэлен.
Ричард же сильно сомневался, что его спасение - заслуга Дю Шайю.
     Он  никак не  мог до  конца понять,  что же на самом деле тогда произошло.
Увидев Домини Диртх и  узнав,  что  они  зазвонили сами по  себе как раз тогда,
когда он  чуть  не  умер  от  дикой боли,  Ричард понял,  что  все  это  как-то
взаимосвязано,  и  не  верил,  что Дю  Шайю имеет к  этому какое-то  отношение.
Произошло нечто гораздо более важное, чем думала мудрая женщина. Более важное -
более сложное, хотя Ричард и не понимал что.
     С  того  самого  момента,  как  Ричард увидел Домини Диртх,  он  отказался
останавливаться ради чего бы то ни было.  И Дю Шайю, ощутив то, что она ощутила
возле этих  каменных колоколов,  стала куда  более покладистой.  Теперь она  не
возражала против спешки.
     Заприметив взметавшего пыльный шлейф  всадника,  Ричард  поднял  руку.  Он
слышал,  как приказ остановиться передавали дальше по рядам.  Колонна встала. И
когда войско остановилось, Ричард вдруг понял, сколько же от них было шума.
     - Должно быть, это нас приветствовать собираются, - сообщила Кэлен.
     - Далеко еще до поместья министра? - поинтересовался Ричард.
     - Не очень. Мы уже больше чем на полпути от Ферфилда. Может, около мили.
     Ричард с Кэлен спешились,  чтобы встретить приближающегося всадника.  Один
из солдат принял у  Кэлен поводья.  Ричард отдал ему и  свою уздечку,  а  затем
отошел от колонны.  За ним проследовала одна лишь Кэлен.  Ричарду пришлось дать
сигнал, чтобы солдаты не образовывали вокруг них защитный круг.
     Молодой человек спрыгнул с лошади, не успела та толком остановиться. Держа
в одной руке уздечку,  он почтительно преклонил колено.  Кэлен поприветствовала
гонца как положено Матери-Исповеднице,  и юноша встал.  Он был облачен в темные
штаны,   черные  сапоги,  белую  рубашку  с  вычурным  кружевным  воротником  и
манжетами, дублет в черно-коричневую клетку на бежевом фоне.
     - Магистр Рал? - склонил он рыжую голову.
     - Совершенно верно. Юноша выпрямился.
     - Я -  Роули.  Министр культуры послал меня,  чтобы я приветствовал вас от
его  имени.   Он  счастлив,   что  вы  с   Матерью-Исповедницей  почтили  своим
присутствием Андерит.
     - Не сомневаюсь, - хмыкнул Ричард. Кэлен ткнула его в бок.
     - Спасибо, Роули. Нам нужно место, где наши люди могут разбить лагерь.
     - Да,  Мать-Исповедница.  Министр приказал мне передать вам, что вы можете
выбирать  любое  место  на  ваше  усмотрение.  Если  вас  это  устроит,  можете
расположиться в поместье.
     Ричарда это вовсе не устраивало.  Он не хотел,  чтобы его люди оказались в
замкнутом пространстве.  Он  хотел,  чтобы воины были поблизости,  но могли при
этом занять хорошую оборонительную позицию.  Что бы там ни думали остальные, он
обязан считать это место потенциально вражеской территорией.
     - Как  насчет того,  чтобы остановиться здесь?  -  указал он  на  поле.  -
Землевладельцу мы, разумеется, весь ущерб возместим.
     - Если вам так угодно,  лорд Рал,  -  поклонился Роули.  - Министр желает,
чтобы выбор был за вами.  Земля здесь общественная,  а хлебов избыток,  так что
никакого возмещения не потребуется.  Когда вы разместите ваш эскорт,  то,  если
вам будет угодно,  министр хотел бы  пригласить вас на  ужин.  Он попросил меня
передать,  что  с  нетерпением ждет  встречи с  вами  и  жаждет снова лицезреть
Мать-Исповедницу.
     - Мы не...
     Кэлен снова ткнула его локтем.
     - Мы с  радостью принимаем приглашение министра Шанбора.  Однако попросите
его отнестись с пониманием к тому,  что мы приехали издалека и устали.  И будем
признательны, если ужин будет небольшим, не более трех перемен.
     Роули был явно не готов к подобной просьбе, но пообещал незамедлительно ее
передать.
     Как только юноша отбыл, возле Ричарда появилась Дю Шайю.
     - Тебе  нужно  помыться!  -  объявила  она.  -  Джиаан  говорит,  что  тут
неподалеку, за холмом, есть пруд. Пошли искупаемся.
     Брови Кэлен сползли к переносице. Дю Шайю приторно улыбнулась.
     - Я  всегда  должна  это  предлагать сама,  -  сообщила она.  -  Он  вечно
стесняется,  когда мы  моемся вместе.  Его  лицо  краснеет.  -  Она  указала на
физиономию Ричарда. -
     Вот  прямо как сейчас,  когда мы  раздеваемся перед купанием.  Он  вот так
краснеет каждый раз, как велит мне раздеться.
     - Да ну? - скрестила руки Кэлен. Дю Шайю закивала.
     - Тебе тоже нравится с  ним купаться?  Кажется,  он это любит.  Купаться с
женщинами.
     Только теперь Ричард понял,  насколько недовольна Дю Шайю прогулкой верхом
и как она жаждет сровнять счет.
     Зеленые глаза Кэлен обратились на Ричарда.
     - Что у  тебя за вечные истории с женщинами и водой?  Ричард пожал печами,
не имея ничего против этой игры.
     - Хочешь составить нам компанию?  Это может оказаться весело.  - Подмигнув
Кэлен, он схватил Дю Шайю за руку. - Ну, пошли, жена. Мы с тобой пойдем первые.
А Кэлен, возможно, присоединится к нам попозже.
     Дю Шайю вырвала руку. Для нее шутка зашла слишком далеко.
     - Нет! Я не. желаю подходить к воде!
     В  ее  глазах мелькнул неприкрытый ужас.  Она вовсе не желала,  чтобы шимы
опять попытались ее утопить.

                                    Глава 52

     Ричард  нетерпеливо вздохнул,  наблюдая за  наслаждавшимися ужином людьми.
Ужин  в  узком  кругу,  как  назвал это  действо Бертран Шанбор.  Кален шепнула
Ричарду,  что  по  андерским  меркам  ужин  на  пятьдесят  -  шестьдесят персон
действительно считается ужином в узком кругу.
     Когда Ричард смотрел на гостей,  многие из них, особенно мужчины, отводили
взгляд.  А вот женщины - нет. Большая удача - судя по тому, как они строили ему
глазки, - что Кэлен не ревнива. К Дю Шайю она на самом деле не ревновала вовсе,
отлично зная,  что та лишь подтрунивает над ним. Однако Ричард твердо знал, что
ему  еще  предстоит  объясняться по  поводу  того  совершенно невинного давнего
купания с Дю Шайю.
     Представлялось довольно затруднительным объяснять что бы то ни было Кэлен,
когда вокруг практически постоянно толпились люди.  Даже  когда они  спали,  их
охраняли мечники,  а  теперь еще и  д'харианские солдаты.  Не  слишком интимная
обстановка,  а о романтике и говорить не приходится. Ричард уже начал забывать,
что они с Кэлен женаты, настолько давно им не доводилось побыть наедине.
     Однако в  сравнении с  тем,  что  еще  предстоит,  эти неудобства казались
незначительными.  Мысли о том,  что из-за разгуливающих на свободе шимов гибнут
люди, не слишком способствовали близости.
     Сидя сейчас рядом с  Кэлен и глядя,  как свет ламп отражается в ее зеленых
глазах и  играет в  волосах,  как густые каштановые пряди струятся по  ее  шее,
Ричард  вдруг  вспомнил о  том,  как  несколько недель  назад  в  последний раз
занимался с  Кэлен любовью в  доме духов.  Вспоминал ее нежное обнаженное тело.
Эта картина встала перед его мысленным взором как наяву.
     Кэлен кашлянула.
     - Он задал тебе вопрос, Ричард, - шепнула она.
     - Что? - моргнул Ричард.
     - Министр Шанбор задал тебе вопрос. Ричард повернулся к министру:
     - Прошу прощения, задумался. Об одном важном деле.
     - Ничего   страшного,   -   улыбнулся   министр   Шанбор.   -   Я   просто
поинтересовался, где вы выросли.
     Внезапно Ричард вспомнил то,  что, казалось, давно позабыл: как он боролся
со  своим старшим братом.  Сводным братом Майклом.  Он тогда так наслаждался их
совместными играми. Веселое было время.
     - О, ну как вам сказать... Там, где бывали хорошие драки.
     - Полагаю...  Полагаю,  у вас был хороший учитель. - Министр явно подбирал
слова.
     Позже,  когда они выросли, сводный брат предал Ричарда Даркену Ралу. Майкл
предал многих. Из-за предательства Майкла погибло немало невинных людей.
     - Да, - кивнул Ричард. Воспоминания стояли стеной между ним и министром. -
У меня действительно был хороший учитель. Прошлой зимой я приказал отрубить ему
голову.
     Министр побледнел.
     Ричард снова повернулся к Кэлен.
     - Отличный ответ,  - прошептала она, пряча улыбку и прикрываясь салфеткой,
чтобы ее нельзя было услышать за игрой расположившейся перед столом арфистки.
     Госпожа Шанбор,  сидевшая по  другую руку от  Кэлен,  даже если и  слышала
слова Ричарда,  то не показала виду.  Далтон Кэмпбелл рядом с  министром выгнул
бровь.  Супруга Кэмпбелла,  Тереза -  милая женщина,  по мнению Ричарда,  -  не
слышала  ничего.  Когда  Далтон  шепотом передал ей  слова  Ричарда,  ее  глаза
расширились, но скорей от восторга, чем от ужаса.
     Кэлен предупредила его,  что эти люди признают силу,  и посоветовала, если
он хочет добиться сотрудничества, припугнуть, а не предлагать выгоды.
     Министр,  держа в руке кусок мясного рулета в красном соусе, стекающем ему
на пальцы, явно желал перевести разговор в более безопасное русло.
     - Не желаете ли отведать мяса, лорд. Рал? - предложил он.
     Ричарду казалось,  что мясная перемена длится уже битый час.  И  он  решил
сказать министру чистую правду.
     - Я  боевой чародей,  министр Шанбор.  И как мой отец,  Даркен Рал,  не ем
мяса.  -  Ричард сделал паузу,  дабы убедиться,  что его слушают все сидящие за
столом. - Видите ли, волшебники должны в своей жизни придерживаться равновесия.
И отказ от мяса уравновешивает совершенные мною убийства.
     Арфистка взяла фальшивую ноту. Все остальные затаили дыхание.
     - Я уверен, - нарушил мертвую тишину Ричард, - что сейчас вам уже известно
сделанное  мною  Срединным  Землям  предложение присоединиться к  нам.  Условия
выдвинуты честные и равные для всех.  Ваши представители наверняка уже сообщили
вам  о  них.  Если  вы  присоединитесь добровольно,  ваш  народ  будет принят с
радостью.  Если вы  выступите против нас...  Что ж,  если вы откажетесь,  то мы
придем и завоюем пас, и тогда условия будут жесткими.
     - Мне так и сказали, - кивнул министр.
     - И вам сообщили,  что я полностью поддерживаю Магистра Рала? - вступила в
разговор Кэлен.  -  Вам известно,  что я  советую всем странам присоединиться к
нам?
     - Да,  Мать-Исповедница, - слегка наклонил голову министр. - И пожалуйста,
не сомневайтесь, что мы высоко ценим ваш мудрый совет.
     - Надо ли  это  понимать как то,  что вы  намерены присоединиться к  нам в
нашей борьбе за свободу, министр?
     - Ну... Видите ли, Мать-Исповедница, все не так просто.
     - Прекрасно,   -  произнес  Ричард,  начав  приподниматься.  -  Значит,  я
встречусь с Сувереном.
     - Вы не можете,  -  сказал Далтон Кэмпбелл.  Ричард, закипая, опустился на
место.- Это почему же?
     Министр облизнул губы.
     - Дело в том, что Суверен, да благословит Создатель его душу, очень болен.
Он прикован к постели.  Даже я не могу увидеть его. Он не в состоянии говорить,
как  мне  сообщили  лекари  и  его  супруга.  Попытаться  поговорить  с  ним  -
бесполезное занятие, потому что он практически все время без сознания.
     - Мне очень жаль! - произнесла Кэлен. - Мы не знали.
     - Мы охотно отведем вас к  Суверену,   Мать-Исповедница,   Магистр Рал,  -
искренне заверил Далтон Кэмпбелл, - но он настолько болен, что не сможет ничего
вам ответить.
     Арфистка заиграла более громкую и  сложную мелодию,  перебирая чуть ли  не
все струны.
     - Значит,  вам придется решать без него,  -  отрезал Ричард.  -  Имперский
Орден уже  захватывает Новый мир.  И  нам  нужны все  силы,  которые мы  сможем
привлечь, чтобы противостоять его натиску, иначе черная тень накроет всех нас.
     - Что ж,  -  ответил министр,  сосредоточенно собирая что-то  невидимое со
скатерти.  -  Я  хочу,  чтобы Андерит присоединился к  вам в  вашей благородной
борьбе. Действительно хочу. Как, я убежден, и большинство жителей Андерита...
     - Отлично. Значит, вопрос решен.
     - Не совсем.  -  Министр Шанбор поднял взгляд.  - Хотя я этого хочу, как и
моя  супруга,  а  Далтон Кэмпбелл нам это весьма настоятельно советует,  мы  не
можем сами решать такой важный вопрос.
     - Директора?  -  уточнила Кэлен.  -  Так с  ними мы можем поговорить прямо
сейчас.
     - И они тоже,  -  согласился министр,  -  но дело не только в них.  Есть и
другие, кто должен принять участие в решении столь судьбоносного вопроса.
     - И  кто же?  -  озадаченно спросил Ричард.  Министр откинулся на  стуле и
некоторое время  оглядывал зал,  прежде  чем  устремить свои  темные  глаза  на
Ричарда.
     - Народ Андерита.
     - Вы -  министр культуры!  - воскликнула Кэлен. - Вы говорите от их имени.
Вам достаточно сказать, что будет так, и все.
     - Мать-Исповедница,  Магистр Рал,  -  развел  руками андерец,  -  вы  ведь
просите нас отказаться от нашего суверенитета.  Требуете капитуляции. Я не могу
единолично, решать такой вопрос.
     - Именно  поэтому  это  и  зовется  капитуляцией!  -решительно  проговорил
Ричард.
     - Но вы хотите,  чтобы наш народ перестал быть тем,  что он есть,  и стать
единым с вами и вашим народом. Мне кажется, вы не понимаете, что это значит. Вы
просите нас отказаться не  только от  нашей самостоятельности,  но  и  от нашей
культуры.  Разве вы не видите?  Мы можем перестать быть тем, что мы есть. Нашей
культуре тысячи лет. И вот теперь являетесь вы, один человек, и требуете, чтобы
целый народ отказался от своей истории?  Неужели вы думаете,  что нам так легко
отказаться от нашего наследия, наших обычаев, нашей культуры?
     Ричард  побарабанил пальцами по  столу.  Он  оглядел наслаждавшихся ужином
гостей,  не  имеющих  ни  малейшего представления о  тех  серьезных вещах,  что
обсуждаются сейчас за верхним столом.
     - Вы неправильно это трактуете,  министр.  Мы вовсе не намерены уничтожать
вашу культуру.  -  Ричард наклонился поближе к андерцу. - Хотя из того, что мне
доводилось слышать,  в ней есть кое-какие несправедливые аспекты, которых мы не
допустим.  По нашему закону все равны. И если вы будете соблюдать общие законы,
вы можете сохранять вашу культуру сколько угодно.
     - Да, но...
     - В  первую  очередь  это  необходимо для  сохранения свободы сотен  тысяч
жителей Нового мира.  Мы не можем ставить под угрозу так много людей. Если вы к
нам не  присоединитесь,  мы  вас захватим.  А  когда это произойдет,  вы будете
лишены права голоса при принятии общих законов и выплатите контрибуцию, которая
выбьет из колеи вашу страну на несколько поколений. - Глаза Ричарда горели так,
что министр даже слегка отодвинулся. - Но будет куда хуже, если Имперский Орден
доберется до вас первым. Они не будут требовать контрибуции. Они вас уничтожат.
Перебьют и поработят вас.
     - Имперский Орден потребовал капитуляции Эбиниссии,  -  сдержанно сообщила
Кэлен.  -  Я  была там.  И видела,  что сотворили имперцы с жителями,  когда те
отказались сдаваться и становиться рабами.  Солдаты Имперского Ордена подвергли
пыткам и вырезали всех мужчин,  женщин и детей в городе. Всех до единого. Никто
не остался в живых.
     - Ну, любой, кто...
     - В  резне  принимали участие более пятидесяти тысяч имперцев,  -  ледяным
тоном продолжила Кэлен. - Я командовала войсками, которые перебили их. Мы убили
всех до  последнего тех солдат и  офицеров Ордена,  которые принимали участие в
резне в Эбиниссии.  -  Кэлен наклонилась к министру.  -  Многие из них молили о
милосердии.  Но я провозгласила моей властью Матери-Исповедницы,  что Ордену не
будет никакой пощады!  И  сюда входят и  те,  кто выступает на его стороне.  Мы
уничтожили этих людей всех до единого, министр. Всех до единого.
     После этих слов за столом повисло всеобщее молчание.  Тереза, жена Далтона
Кэмпбелла, выглядела так, будто готова бежать отсюда куда глаза глядят.
     - Ваше  единственное спасение -  присоединиться к  нам,  -  наконец сказал
Ричард.  -  Вместе  мы  образуем  огромную силу,  способную опрокинуть Орден  и
сохранить мир и свободу в Новом мире.
     - Как я уже сказал, - заговорил министр Шанбор, - будь выбор за мной, я бы
согласился присоединиться к вам.  И моя жена тоже. И Далтон. Только дело в том,
что император Джеган сделал щедрое предложение, предложил мир и...
     - Что?! - Кэлен вскочила. - Вы ведете переговоры с этими убийцами?!
     Некоторые гости в  зале прервали свои беседы и глянули на верхний стол.  А
некоторые,  как заметил Ричард, вообще все время не отрывали глаз от министра и
его гостей.
     Министр впервые не растерялся.
     - Когда твоей стране угрожают две противостоящие друг другу силы,  ни одну
из  которых мы  не  приглашали,  наш  долг  вождей  и  советников выслушать обе
стороны.  Мы  не  хотим воевать,  но  война сама пришла к  нам.  И  мы  обязаны
выяснить,  какой выбор нам предлагают.  Вы не можете винить нас в  том,  что мы
желаем тщательно взвесить наши возможности.
     - Свобода или рабство, - отрезал Ричард, встав рядом с женой.
     Министр тоже поднялся.
     - У  нас,  в  Андерите,  не считается оскорблением выслушать то,  что люди
хотят сказать.  Мы  не нападаем на людей,  если они нам не угрожают.  Имперский
Орден просил нас не  слушать вас,  но  вы тем не менее здесь.  Мы предоставляем
всем возможность высказаться.
     Рука  Ричарда  напряглась  на  эфесе  меча.  Он  был  готов  почувствовать
выложенные золотой проволокой буквы  слова  "Истина" и  на  мгновение удивился,
когда не обнаружил их.
     - И какую же ложь вам выдал Орден, министр?
     - Как я уже сказал,  ваше предложение нам нравится больше, - пожал плечами
андерец.
     Он  жестом предложил гостям сесть.  Ричард с  Кэлен  неохотно вернулись на
свои места.
     - Говорю вам прямо в лицо,  министр,  - заявил Ричард. - Чего бы вы там ни
добивались,  от нас вы этого не получите.  Даже не утруждайтесь выставлять ваши
условия.  Как мы уже объяснили вашим представителям в Эйдиндриле,  мы выдвинули
равные требования для всех стран.  И чтобы все было по справедливости,  никаких
исключений не будет. Ни для кого. Ни исключения, ни особых привилегий.
     - А мы ничего и не просим, - ответил министр Шанбор.
     Кэлен легонько коснулась его  спины,  и  Ричард воспринял это  как  сигнал
успокоиться и  сдержать гнев.  Глубоко вдохнув,  он  напомнил себе  о  цели  их
пребывания. Кэлен права. Сначала думать, потом действовать.
     - Ладно, министр, так что же не позволяет вам принять наши условия?
     - Ну, как я уже сказал, будь на то моя воля...
     - Что именно? - убийственным тоном переспросил Ричард. Похоже, успокоиться
не вышло.
     Он уже подумывал о  своих войсках,  расположенных в миле от поместья.  Для
д'харианских элитных войск  смести охрану поместья -  плевое дело.  Это  не  то
решение,  к которому хотелось бы прибегать, но у него может просто не оказаться
выбора.  Нельзя дать министру -  вольно или невольно -  помешать им  остановить
Джегана.
     Министр откашлялся.  Гости за  столом застыли,  боясь пошевелиться,  будто
могли прочитать в глазах Ричарда его мысли.
     - Это касается всех жителей нашей страны.  Вы хотите,  чтобы мы отказались
от нашей культуры,  как и Имперский Орден,  хотя, возможно, вы внесете и меньше
изменений в  наш  уклад,  чем Орден,  и  мы  сможем сохранить кое-что из  наших
обычаев. Такую перемену я навязать своему народу не имею права. Они сами должны
решать.
     - Что? - нахмурился Ричард. - Что вы имеете в виду?
     - Я  не могу диктовать в этом вопросе.  Население само должно решить,  что
делать дальше.
     Ричард поднял ладонь и опустил на стол.
     - Но как они могут это сделать? Министр облизнул губы.
     - Они сами решат свою судьбу голосованием.
     - Чем-чем? - спросила Кэлен.
     - Голосованием. В этом деле каждому должна быть дана возможность высказать
свое мнение.
     - Нет, - спокойно отрезала Кэлен.
     - Но, Мать-Исповедница, - развел руками министр, - вы же сказали, что речь
идет о свободе нашего народа. Как вы можете настаивать на том, чтобы я принимал
единолично решение по столь важному вопросу, не выслушав мнение народа?
     - Нет, - повторила Кэлен.
     Сидящие за столом были в  шоке.  У госпожи Шанбор глаза чуть не вылезли из
орбит.  Далтон Кэмпбелл резко  выпрямился,  слегка приоткрыв рот.  У  Терезы от
изумления брови встали домиком.  Ясно,  что никто из  них не знал о  намерениях
министра и,  судя по  всему,  не считал его решение таким уж мудрым.  Но все же
никто не проронил ни слова.
     - Нет, - снова сказала Кэлен.
     - Тогда как вы  можете рассчитывать на то,  что наш народ поверит,  что вы
искренне боретесь за свободу,  если вы отказываете им в праве самим решить свою
судьбу?  Если  вы  предлагаете настоящую свободу,  то  почему вы  тогда боитесь
свободного волеизъявления народа  в  решении  его  же  судьбы?  Если  вы  -  за
справедливость и равенство, а Имперский Орден - жестокий и лживый, то почему вы
не  хотите позволить нашему народу свободно принять вашу  сторону?  Разве  есть
что-то  плохое в  том,  чтобы дать людям возможность самим решить свою судьбу и
сделать свободный выбор?
     Ричард поглядел на Кэлен.
     - А он дело...
     - Нет! - прошипела она.
     Никто за столом так и не шелохнулся. Будущее страны висело на волоске.
     Ричард взял Кэлен под руку.
     - Прошу прощения,  нам нужно кое-что обсудить,  -  сказал он  и  бросил на
министра быстрый взгляд.
     Ричард увел  Кэлен  к  занавескам возле сервировочного стола и  поглядел в
окно,  чтобы убедиться,  что поблизости никого нет и  их никто не подслушивает.
Люди за верхним столом не смотрели на них, а тихо сидели, глядя на веселящихся,
пьющих и  едящих гостей в  зале,  не подозревавших даже о  разворачивающейся за
верхним столом драме.
     - Кэлен, я не вижу оснований не...
     - Нет, Ричард. Нет! Что в этом слове для тебя не ясно?
     - Причина.
     Она нетерпеливо вздохнула.
     - Послушай,  Ричард.  Просто, по-моему, это не лучший способ. Нет, не так.
По-моему, это чудовищная затея.
     - Ясно.  Кэлен, ты прекрасно знаешь, что в таких вещах я полагаюсь на твое
мнение...
     - Ну так прими его. Нет.
     Ричард раздраженно взъерошил волосы.  Он  снова огляделся по сторонам.  На
них никто не обращал внимания.
     - Я собирался сказать,  что хочу знать причину твоего решения.  Этот малый
не  так уж и  неправ.  Если мы предоставляем людям шанс присоединиться к  нам в
борьбе за всеобщую свободу, то почему мы отказываем им в праве свободно принять
решение? Свобода - не такая вещь, которую можно навязывать.
     - Я  не могу объяснить причину,  Ричард,  -  сжала ему руку Кэлен.  -  Да,
звучит это хорошо.  Да,  я понимаю обоснованность этого шага. Да, такое решение
будет справедливым.  -  Она сдавила его руку еще сильнее.  -  Но  все мое нутро
вопит "нет". В таких делах я должна доверять своей интуиции, Ричард. И ты тоже.
А внутренний голос протестует очень громко и настойчиво. Не делай этого.
     Ричард провел ладонью по  лицу.  Он пытался найти причину,  по которой они
могут возражать против решения министра. Но нашел лишь дополнительные причины в
поддержку - и не только потому, что им нужен Андерит в борьбе против Ордена.
     - Кэлен,  я тебе доверяю.  Правда доверяю.  Ты - Мать-Исповедница и имеешь
огромный опыт правления.  Я же всего лишь лесной проводник.  Но мне хотелось бы
услышать что-нибудь более весомое, чем "наше нутро кричит "нет".
     - Не могу я тебе больше ничего сказать!  Нет у меня объяснений!  Но я знаю
этих людей и знаю,  какие они наглые и хитрые.  И не верю, что Бертрана Шанбора
хоть  на  йоту волнует желание народа.  Насколько мне  известно,  они  с  женой
заботятся лишь о себе. Что-то во всей этой затее кроется...
     Ричард погладил ее по виску.
     - Кэлен,  я  тебя люблю.  И  верю тебе.  Но речь идет о  жизни этих людей.
Основная суть в том,  что решать будет не один Бертран Шанбор.  Если то, что мы
предлагаем,   есть  благо,   почему  бы   не  предоставить  населению  Андерита
возможность сказать "да"?  Не  кажется ли тебе,  что в  этом случае они охотней
окажут поддержку нашему делу,  чем  если за  них  примут решение их  вожди?  Ты
считаешь справедливым, что мы требуем от них отказаться от их культуры, говоря,
что  это  необходимо  и  правильно,   но  при  этом  отказываем  им  в  свободе
присоединиться к нам добровольно?  Почему только правитель может решать за весь
народ?  Что,  если министр захотел бы присоединиться к  Джегану?  Разве в  этом
случае  ты   не  захотела  бы  предоставить  народу  шанс  скинуть  министра  и
предпочесть свободу?
     Она теребила волосы, явно не зная, как высказать свои сомнения и чувства.
     - Ричард,  в твоих устах это звучит...  правильным,  но я просто... ну, не
знаю...  Я просто чувствую,  что это ошибка.  А если они сжульничают?  Запугают
людей? Как мы это узнаем? Кто проследит за тем, чтобы голосование было честным?
Кто проследит за правильностью подсчета голосов?
     Ричард провел пальцем по шелковому рукаву ее платья.
     - Ну а если мы выставим условия?  Условия,  обеспечивающие контроль нам, а
не им?
     - Например?
     - У нас здесь тысяча солдат. Мы можем разослать их по всем городам и весям
Андерита -  следить, как проходит голосование. Каждый может поставить значок на
листе бумаги.  Ну,  скажем,  кружок, если за нас, и крест, если за Орден. Тогда
наши  люди  смогут  проследить  за  подсчетом  голосов.   И  обеспечат  честное
голосование.
     - А как люди узнают, какой значок за что ставить?
     - Нам придется им сказать.  Андерит не такой уж большой. Мы можем побывать
повсюду и  разъяснить людям,  почему им нужно присоединиться к нам,  почему для
них это так важно,  и  рассказать,  как им  придется страдать,  если вместо нас
будет Орден.  Правда действительно на нашей стороне,  и  не так уж трудно будет
помочь большинству народа это увидеть. Кэлен, размышляя, пожевала губу.
     - И  сколько времени это  займет?  Разведчики доносят,  что Орден будет на
расстоянии удара меньше чем через шесть недель.
     - Значит,  установим срок в  четыре недели.  Четыре недели на подготовку и
голосование.  Это предоставит нам более чем достаточно времени,  чтобы объехать
страну и поговорить с людьми,  объяснить, насколько это для них важно. А потом,
когда  они  проголосуют за  присоединение к  нам,  у  нас  останется еще  полно
времени,  чтобы  подтащить сюда  армию и  воспользоваться против Джегана Домини
Диртх.
     Кэлен провела рукой по животу.
     - Мне это не нравится, Ричард.
     - Ну что же,  - пожал он плечами. - Сюда движется генерал Райбих. Он будет
здесь до  того,  как  Джеган дойдет до  Андерита.  Мы  приказали ему  держаться
северней и  не  показываться,  но мы можем взять наших людей,  захватить Домини
Диртх и сбросить местную власть.  Судя по их армии,  что я видел, это не займет
много времени.
     - Знаю, - нахмурилась Кэлен. - И не понимаю этого. Я была здесь раньше. Их
армия была очень сильной. А те солдаты, что мы видели... Они почти дети.
     Ричард  поглядел в  окно.  Льющийся из  многочисленных окон  свет  отлично
освещал территорию. Красивое место. И очень мирное.
     - Плохо обученные дети, - сказал он. - Я тоже этого не понимаю. Разве что,
как сказала та девочка на границе,  сержант Беата:  достаточно одного человека,
чтобы зазвонить в Домини Диртх. Может, им не нужно тратить огромные средства на
содержание большой армии,  когда все,  что требуется, - это несколько солдат на
границе,  орудующих Домини Диртх. В конце концов, тебе не хуже других известно,
какие  средства  требуются на  содержание внушительной армии.  Войска-то  нужно
каждый день кормить. Именно поэтому Джеган сюда и направляется. Может, Андериту
просто нет необходимости тратить средства на войско.
     - Может быть,  -  кивнула Кэлен.  -  Я знаю,  что у министра культуры есть
давняя традиция иметь личную кормушку -  от  ростовщиков,  торговцев и  прочих,
которые таким образом проталкивают нужные им решения.  Содержание большой армии
обходится дорого  даже  для  богатой страны.  Но  я  думаю,  за  столь  быстрым
сокращением и разложением местной армии стоит нечто большее.
     - Ну  так  что  ты  решила?  Голосование или захват?  Она посмотрела ему в
глаза:
     - Я по-прежнему против голосования.
     - Ты же знаешь, что пострадают люди. Погибнут. Бескровно это не обойдется.
Возможно, нам придется убивать их солдат - таких, как та сержант Беата у Домини
Диртх.  Хоть  они  почти еще  дети,  но  они  наверняка попытаются помешать нам
захватить Домини Диртх и погибнут. Мы не можем позволить им удерживать контроль
над  Домини Диртх.  Мы  должны завладеть этим оружием,  если хотим,  чтобы наша
армия вошла сюда. И не можем ставить наше войско под удар этих штуковин.
     - Но магия исчезает.
     - Они зазвонили неделю назад.  И люди,  находившиеся перед ними,  погибли.
Они  по-прежнему  действуют.  Мы  не  можем  рассчитывать на  то,  что  они  не
сработают. Так что либо мы атакуем, либо позволяем им делать то, что предлагает
министр:  даем возможность их  народу самому решить свою судьбу.  Но  даже если
что-то  пойдет не  так,  мы по-прежнему сможем прибегнуть к  помощи имеющихся в
нашем  распоряжении войск.  Когда  столь многое поставлено на  карту,  я,  если
потребуется,  не  колеблясь ни  секунды  дам  команду атаковать.  Слишком много
жизней находится под угрозой.
     - Верно. У нас всегда остается в запасе этот вариант.
     - Но  есть кое-что не  менее важное,  что мы  не  должны упускать из виду.
Возможно, самое важное.
     - Что именно? - спросила Кэлен.
     - Шимы.  Именно из-за них мы здесь,  не забыла? И эта затея с голосованием
вполне сможет сработать в нашу пользу в истории с шимами.
     - Это каким образом? - скептически поинтересовалась Кэлен.
     - Нам  нужно перетрясти библиотеку.  Если  мы  сможем найти сведения,  как
остановить шимов -  например,  выяснить,  как  это проделал в  свое время Йозеф
Андер,  - то сможем изгнать их до того, как станет слишком поздно для магии. Ты
ведь не забыла о бабочке-игрунье и всем остальном, а?
     - Ну конечно же, нет!
     - А  еще твое могущество Исповедницы,  магия Дю Шайю,  волшебные узы...  В
отсутствие магии Джеган может легко одержать победу.  Без  нее опасность Ордена
возрастает во  много раз.  Без  магии мы  с  тобой такие же  люди,  как  и  все
остальные,  практически беспомощные. Нет места опаснее, чем мир, где нет магии.
За эти четыре недели мы, возможно, найдем нужные сведения о шимах. А поездки по
стране для разговоров с народом о предстоящем голосовании -  отличное прикрытие
для  нашего основного дела.  Мне  кажется рискованным сообщать этим людям,  что
магия исчезает.  Лучше держать их в напряжении.  -  Ричард придвинулся ближе. -
Кэлен, шимы, пожалуй, самая важная часть в этом деле. А затея министра даст нам
время на поиски. Я считаю, нам нужно согласиться на всенародное голосование.
     - Я по-прежнему не согласна,  но раз ты хочешь попробовать...  - Она сжала
пальцами переносицу.  -  Поверить не могу,  что соглашаюсь на это!  Что ж...  я
доверюсь твоему мнению, Ричард. Ведь ты, в конце концов, Магистр Рал.
     - Но мое решение зависит от твоего совета.
     -- Ты еще и Искатель.
     - У меня нет с собой меча, - улыбнулся он.
     - Ты уже завел нас слишком далеко,  - улыбнулась Кэлен. - Раз ты говоришь,
что надо попробовать,  то так тому и быть,  но мне по-прежнему это не нравится.
Однако насчет шимов ты прав.  Они -  наша наипервейшая задача.  И  эта дурацкая
затея поможет нам найти и решить задачу с шимами.
     Ричард обрадовался согласию Кэлен, но мотивы ее изначального сопротивления
настораживали.  Рука об руку они вернулись к  столу.  Министр с  женой и Далтон
Кэмпбелл встали.
     - У нас есть условия, - сообщил Ричард.
     - Какие? - спросил министр.
     - Наши люди будут следить за всей процедурой от начала и  до конца,  чтобы
не  было жульничества.  Голосование пройдет везде одновременно,  чтобы никто не
мог успеть поехать в  другое место и  проголосовать еще раз.  Народ соберется в
городах и  поселках,  и  каждый проставит на  бумаге знак:  кружок,  если хотят
объединения с нами, и крест, оставляющий их в жестоких клыках судьбы. Наши люди
будут  также следить за  подсчетом голосов,  чтобы мы  знали,  что  все  прошло
честно.
     - Отличные  предложения!  -  улыбнулся министр.  -  Готов  подписаться под
каждым из них.
     - И еще одно, - наклонился Ричард к андерцу.
     - Что именно?
     - В голосовании примут участие все.  Не только андерцы,  но и хакенцы. Они
тоже жители этой страны, как и андерцы. И их судьба тоже зависит от результатов
голосования.  Раз  уж  будет голосование,  то  участие в  нем примут все жители
Андерита.
     Госпожа Шанбор и Далтон Кзмпбелл переглянулись.  Министр развел руками,  и
улыбка его стала еще шире.
     - Ну конечно! Голосовать будут все. Значит, вопрос решен !

                                    Глава 53

     Хильдемара была  пепельно-серой.  -  Бертран,  люди Джегана с  тебя живьем
шкуру сдерут,  а я буду наслаждаться этим зрелищем!  И единственное, о чем буду
жалеть, - что и меня ты обрек на ту же участь!
     - Глупости,  дорогая!  -  отмахнулся  Бертран.  -  Напротив,  мне  удалось
перехитрить и  задержать Магистра  Рала  и  Мать-Исповедницу до  подхода  армии
Джегана.
     Далтон  -  разнообразия ради  -  был  склонен  на  сей  раз  согласиться с
Хильдемарой. Помимо всего прочего, жена министра была великолепным стратегом. И
по здравому рассуждению казалось очевидным,  что если предоставить людям выбор,
то они -  уж хакенцы безусловно - предпочтут свободную жизнь в империи Магистра
Рала, чем добровольно отдадут себя во власть тирании Имперского Ордена.
     Но Далтон знал: за самодовольной ухмылкой Бертрана что-то скрывается. Этот
человек в  своем  стремлении достичь своих  целей  руководствовался одними лишь
хладнокровными тактическими расчетами и  был  начисто лишен  эмоций,  способных
помешать ему обрести желаемое.  Бертран прыгал лишь тогда, когда точно знал: он
сможет перепрыгнуть овраг.  И  никогда не прыгал лишь потому,  что хотел бы его
перепрыгнуть.
     Из опыта в  сфере юриспруденции Далтон знал -  мало что так обескровливает
противника,  как старая добрая тактика проволочек.  И надеялся,  что Бертранова
затея выйдет боком противнику, а не им самим.
     - Боюсь,  это может оказаться довольно сложно, министр. Конечно, водить за
нос Магистра Рала -  мысль хорошая,  но вряд ли она окажется столь хороша, если
Магистр воспользуется этим,  чтобы  настроить людей  против Имперского Ордена и
привлечь их на свою сторону.  А если таковое произойдет, мы не сможем выполнить
договоренности. И окажемся в горниле войны.
     - И Джеган на нашем примере покажет остальным,  что бывает с теми,  кто не
выполняет своих обязательств, - добавила Хильдемара.
     Бертран отхлебнул из  принесенного с  собой  в  кабинет серебряного кубка,
поставил сосуд на маленький мраморный столик и, прежде чем проглотить, подержал
ром во рту, наслаждаясь вкусом.
     - Моя  возлюбленная жена и  верный помощник!  Неужели вы  действительно не
видите всю гениальную простоту этой затеи?  Мы задержим их тут до тех пор, пока
не  придет Орден.  До тех пор,  пока для них не станет слишком поздно принимать
какие-либо меры.  А помимо всего прочего, можете вы себе представить, насколько
будет признателен Джеган,  если мы  вручим ему на блюдечке с  голубой каемочкой
его злейших врагов?
     - А это-то мы как сделаем? - поинтересовалась Хильдемара.
     - За месяц, что будет длиться вся эта волынка с голосованием, Орден успеет
подтянуть  сюда  оставшуюся часть  своего  авангарда.  И  спокойненько захватит
Домини Диртх.  И тогда армия Магистра Рала,  даже если она где-то и поблизости,
не сможет прийти на выручку Магистру Ралу и Матери-Исповеднице,  которые к тому
времени благополучно проиграют голосование. Джеган станет непобедим. Император,
как  и  договаривались,  получит  страну  и  рабочую  силу,  а  мы  -  отличное
вознаграждение за то,  что вручили ему все это. Мы обретем безграничную власть.
И  никакие Директора больше не  будут отравлять нам жизнь.  Никогда.  Мы станем
пожизненно править  Андеритом,  как  нам  заблагорассудится,  не  беспокоясь по
поводу оппозиции.
     Далтон  знал,   что  жизнь  населения  Андерита  будет  продолжаться.  Для
большинства практически ничего не изменится,  разве что они станут беднее. Люди
будут трудиться во имя великих целей Ордена.  Конечно,  неизбежны перемещения и
смерть.  Некоторых  заберут  на  императорскую  службу.  Но  большинство  будут
благодарны лишь за то, что просто остались в живых.
     Далтон подумал о том,  как сложилась бы его собственная судьба, не будь он
доверенным помощником министра, волей-неволей связанный соглашением с Джеганом,
- и содрогнулся при мысли, что стало бы тогда с Терезой.
     - Если Джеган действительно намерен соблюдать договоренности,  -  буркнула
Хильдемара.
     - Император,  заполучив для своей армии абсолютно защищенное от  нападения
убежище,  будет более чем счастлив выполнить все условия,  -  заявил Бертран. -
Награда,  что  он  пообещал,  если  мы  позаботимся,  дабы  население  Андерита
продолжало трудиться,  как прежде,  намного превышает то,  что мы  в  состоянии
потратить за всю жизнь.  Но для императора  это лишь капля в море в сравнении с
тем,  что  он  приобретет.  Нам  достаточно лишь заботиться о  снабжении Ордена
продовольствием,  пока он будет захватывать Срединные Земли.  Джеган с радостью
заплатит так, как договаривались.
     - Когда  Магистр  Рал  убедит  людей  проголосовать  за   него,   все  эти
договоренности не  будут  стоить  и  выеденного  яйца!  -  раздраженно фыркнула
госпожа Шанбор.
     - Да ты,  должно быть,  шутишь!  -  расхохотался Бертран. - Это-то как раз
самое простое.
     Госпожа Хильдемара скрестила руки на груди, вопросительно глядя на мужа.
     Далтона этот момент беспокоил тоже.
     - Так,  значит,  на  самом деле  ты  не  намерен допускать голосования?  -
поинтересовалась Хильдемара.
     Бертран посмотрел на жену, потом - на Далтона.
     - Разве вы не видите? Мы с легкостью выиграем эту игру.
     - Голоса андерцев,  мы,  возможно,  и получим, - возразила Хильдемара. - А
как насчет хакенцев?  Ты вручил нашу судьбу в  руки хакенцев,  которые во много
раз превосходят нас по численности! Они-то предпочтут свободу!
     - Вряд  ли.  Хакенцев держат в  невежестве.  Они  не  способны разобраться
вообще ни в чем.  Они верят,  что получить что-либо -  работу,  еду, даже право
вступить в  армию  -  могут исключительно из  наших рук.  Они  верят,  что  все
свободы,  которые у  них  есть  или  которые они  надеются получить,  им  могут
даровать лишь  андерцы.  Свобода влечет за  собой  ответственность -  не  самый
легкий путь, чтобы хакенцы предпочли его.
     Хильдемару его слова явно не убедили.
     - Ты уверен? - скептически поинтересовалась она.
     - Отправим ораторов,  которые,  заламывая руки  и  рыдая горючими слезами,
будут всяческим образом демонстрировать глубокий ужас  перед тем,  какая судьба
уготована народу в лапах жестокой Д'Харианской империи и Магистра Рала, который
не имеет ни малейшего представления о  нуждах хакенцев и  которого волнует лишь
его  черная магия.  Хакенцы перепугаются до  смерти от  перспективы потерять те
крохи,  что мы им даруем,  и сами побегут сломя голову прочь от манны небесной,
если мы просто-напросто заставим их поверить, что эта манна - яд.
     Далтон тут  же  принялся взвешивать варианты.  Да,  этот план вполне можно
осуществить.
     - Мы должны тщательно продумать,  как все это должным образом обставить, -
кивнул он. - Лучше всего, если сами мы останемся в стороне.
     - Именно это я и думаю, - улыбнулся Шанбор.
     - Да-а...  -  протянула Хильдемара,  мысленно представив себе схему.  - Мы
должны вести себя так,  будто обращаемся к  народу за  советом,  а  действовать
должны другие.
     - Озвучивать составленные нами тексты будем не мы,  - кивнул Бертран. - Мы
должны любой ценой оставаться выше этого,  будто у нас связаны руки благородной
приверженностью чести  и  мы  доверяем нашу  судьбу мудрости народа,  ставя  их
желания превыше всего.
     - У  меня  есть люди,  которые смогут отлично найти верный тон.  -  Далтон
потеребил губу.  - Куда бы ни двинулся Магистр Рал, наши люди должны появляться
за ним следом и произносить подготовленные нами речи.
     - Верно, - снова кивнул Бертран. - Речи резкие, пугающие и пламенные.
     Далтон глубоко задумался, прикидывая, что понадобится для воплощения этого
плана.
     - Магистр Рал с Матерью-Исповедницей,  -  сказал он наконец,  - предпримут
очень  быстрые и  весьма неприятные действия,  если  хотя  бы  заподозрят нечто
подобное.  Вообще-то будет куда лучше,  если они никогда не узнают о  том,  что
наши посланцы говорят людям.  Во всяком случае,  вначале.  Наши послания должны
поступать на места лишь после того, как Магистр Рал уедет оттуда. Пусть Магистр
Рал говорит что хочет.  А  мы  придем следом и  распишем во всей красе,  что те
свободы, которые он предлагает, - ложь. Запугаем народ до помешательства.
     Далтон  знал,  насколько  легко  при  помощи  верных  слов  манипулировать
сознанием людей,  особенно если они запутались в противоречиях и заняты другими
заботами.
     - Если все проделать как следует, народ решительно поддержит нас, а мы как
раз в  это время этот самый народ и предадим,  -  улыбнулся Далтон.  -  Когда я
проверну операцию, они сами радостно благословят нас на это!
     Бертран отхлебнул рома.
     - Вот теперь ты  снова соображаешь,  как тот человек,  которого я  взял на
работу!
     - Но  когда  народ  отринет его.  Магистр Рал,  несомненно,  весьма  бурно
воспримет свое поражение. Он прибегнет к силе, - не сдавалась Хильдемара.
     - Возможно.  -  Бертран поставил кубок  на  стол.  -  Но  к  тому  времени
Имперский Орден уже  завладеет Домини Диртх,  Магистр Рал уже ничего не  сможет
поделать.  Они с  Матерью-Исповедницей окажутся в изоляции и без всякой надежды
на подкрепление.
     - Магистр Рал с  Матерью-Исповедницей окажутся в  Андерите в ловушке...  -
Хильдемара наконец улыбнулась, сжав кулаки. - И Джеган заполучит их!
     - И вознаградит нас! - ухмыльнулся Бертран. Он повернулся к Далтону: - Где
расположен д'харианский отряд?
     - Между поместьем и Ферфилдом.
     - Отлично!  Предоставь  Магистру  Ралу  с  Матерью-Исповедницей  все,  что
захотят. Пусть ездят, где им заблагорассудится. Мы должны быть безупречны.
     Далтон кивнул:
     - Они сказали, что желают посетить библиотеку. Бертран снова хлебнул рома.
     - Прекрасно.  Пусть себе посещают и  смотрят что хотят.  В  библиотеке нет
ничего, что поможет им.

     * * *

     Ричард обернулся на шум.
     - Кыш? - закричала Ведетта Фиркин, размахивая руками. - Кыш, ворюга!
     Сидевший на  прибитой к  верху  ставня  доске  ворон  отпрыгнул,  взмахнув
крыльями и  громко выражая свое недовольство.  Ведетта,  оглядевшись,  схватила
стоявшую поблизости палку,  которой открывали окна.  Размахивая ею,  как мечом,
библиотекарша попыталась прогнать ворона.  Растопырив крылья и взъерошив перья,
вставшие рожками на голове, птица отпрыгнула, громко каркнув на Ведетту.
     Ведетта  же  снова  шуганула  огромную черную  птицу.  На  сей  раз  ворон
предпринял стратегическое отступление на ближайшую ветку и с безопасной позиции
разразился сварливой речью.
     Ведетта Фиркин захлопнула окно,  поставила палку и, победно отряхнув руки,
вернулась к посетителям.
     Чтобы успокоить Ведетту,  Ричард и  Кэлен переговорили с  ней,  как только
пришли в библиотеку. Ричард хотел добиться ее расположения, чтобы библиотекарша
вдруг не вспомнила,  что,  возможно, ей стоит прятать от них книги, и полностью
очаровал ее.
     - Извините,  - тихо проговорила Ведетта и поспешила к Ричарду с Кэлен. - Я
прибила эту доску, чтобы кормить птиц, но мерзкие вороны все время крадут корм.
     - Вороны тоже птицы,  -  заметил Ричард. Библиотекарша выпрямилась, слегка
озадаченная.
     - Да,  но...  Это же вороны! Вредные птицы! Они воруют семена, и тогда эти
милые певчие птички не прилетают. А я так люблю певчих птиц!
     - Понятно, - улыбнулся Ричард и снова занялся книгой.
     - Но,   как  бы  то  ни  было,  извините  за  беспокойство,  Магистр  Рал,
Мать-Исповедница.  Я просто не хотела, чтобы эти крикливые вороны мешали вам по
своему обычаю.  Лучше всего прогнать их сразу.  Теперь я  постараюсь,  чтобы он
больше не отвлекал вас.
     - Спасибо, госпожа Фиркин! - улыбнулась пожилой женщине Кэлен.
     Та уже собиралась уйти, но остановилась.
     - Простите,  что  говорю вам это,  Магистр Рал,  но  у  вас такая чудесная
улыбка! Когда вы улыбаетесь, вы очень похожи на одного моего друга.
     - Правда? И на кого же? - рассеянно поинтересовался Ричард.
     - На Рубена. - Библиотекарша покраснела. - Очень благородный мужчина.
     Ричард продемонстрировал столь пленившую ее улыбку.
     - Уверен, он охотно вам улыбался, госпожа Фиркин.
     - Рубен...  -  пробормотала  Кэлен,  когда  библиотекарша пошла  прочь.  -
Напоминает мне Зедда. Он иногда любил называться этим именем.
     Ричард вздохнул, скучая по деду.
     - Хотел бы я, чтобы старик сейчас был с нами! - шепнул он Кэлен.
     - Если вам что-то  понадобится,  -  сказала через плечо госпожа Фиркин,  -
пожалуйста,  без  колебаний спрашивайте меня.  Я  весьма неплохо знаю  культуру
Андерита и его историю.
     - Да,  конечно.  Благодарю вас,  -  отозвался Ричард и, пользуясь тем, что
пожилая дама повернулась к  ним  спиной,  под  столом ласково погладил Кэлен по
бедру.
     - Ричард! - повысила голос Кэлен. - Занимайся делом!
     Ричард покачал головой.  Было бы куда проще сосредоточиться на чтении,  не
ощущай он подле себя ее тепла. Захлопнув книгу, он взял следующую - книгу актов
гражданского состояния -  и  просмотрел на  предмет чего-нибудь более или менее
полезного.
     Впрочем,  ничего полезного они пока не нашли, зато Ричард сумел обнаружить
достаточно  сведений,  чтобы  сложить  в  единое  целое  факты,  которые  могли
пригодиться.  Без сомнения,  библиотека стоила затраченного на нее времени. Это
была  действительно библиотека культуры.  Ричард  сомневался,  что  большинство
посетителей имели хотя бы  малейшее представление о  мрачной истории их страны,
спрятанной на самом виду. Увы, им мешали предубеждения.
     Ричард  понял,  насколько  сильно  древние  андерцы  до  прихода  хакенцев
зависели от  руководства,  под  которым  в  те  времена развивалась страна.  Их
защищала чья-то рука.
     Судя по записанным песням и молитвам и более поздним отчетам о том,  какие
почести воздавались этому пастырю-защитнику, Ричард сильно подозревал, что рука
эта  принадлежала не  кому иному,  как  Йозефу Андеру.  Подобное обожание этому
человеку понравилось бы,  судя по  тому,  как  характеризовал его Коло.  Ричард
опознал многие чудеса как вероятную работу волшебника.  Когда он исчез,  жители
страны  стали  словно  сироты,  растерянные и  потерянные,  без  помощи  идола,
которому поклонялись,  но который более не отвечал им. Древние андерцы остались
одни и на милости сил, которых не понимали.
     Ричард,  потянувшись,  зевнул.  От старинных книг в  библиотеке попахивало
плесенью.  Этот аромат интриговал,  наводя на мысли о давно скрытых тайнах,  но
назвать его  приятным было  нельзя.  Ричарду хотелось вырваться на  солнце,  на
воздух.
     Дю Шайю сидела поблизости,  нежно поглаживая живот,  и с большим интересом
рассматривала книжку с картинками. Там были изображены мелкие животные: хорьки,
ласки,  куницы, лисы. Читать мудрая женщина бака-тау-мана не умела, но картинки
доставляли ей  огромное удовольствие.  Она в  жизни ничего подобного не видела.
Впервые на  памяти Ричарда ее глаза горели таким восторгом.  Она была счастлива
как дитя.
     Тут  же  маялся Джиаан.  Точнее,  весьма неплохо изображал,  будто мается.
Ричард знал,  что  воин  просто старается казаться незаметным,  чтобы  спокойно
наблюдать за окружающими.  Полдюжины д'харианцев патрулировали помещение.  А  в
дверях стояли андерские гвардейцы.
     Некоторые из посетителей тут же покинули библиотеку,  опасаясь,  что могут
мешать Магистру Ралу  и  Матери-Исповеднице.  Остались очень немногие.  Шпионы,
присланные следить за ними,  как предположила Кэлен.  Ричард и сам уже пришел к
этому выводу.
     Он доверял министру не больше Кэлен. С самых первых разговоров про Андерит
ее  нескрываемая неприязнь к  этой стране отразилась на  восприятии Ричарда.  И
министр культуры не  сделал ничего,  чтобы улучшить первоначальное впечатление,
но лишь добавил весомости нелицеприятному отзыву Кэлен.
     - Вот, - постучал по странице Ричард. - Вот оно снова.
     Кэлен  заглянула на  страницу.  И  горестно  вздохнула,  увидев  название:
Вестбрук.
     - Написанное здесь подтверждает то, что мы нашли прежде, - сказал Ричард.
     - Я  знаю  это  место.   Маленький  городишко.   Весьма  непримечательный,
насколько я помню.
     Ричард поднял руку и  жестом позвал пожилую библиотекаршу.  Та  немедленно
заторопилась к ним.
     - Да, Магистр Рал? Чем могу помочь?
     - Госпожа Фиркин, вы сказали, что хорошо знаете историю Андерита.
     - О да! Это моя любимая тема.
     - Видите  ли,  я  обнаружил  в  нескольких  местах  упоминание о  городке,
именуемом Вестбрук. Написано, что там обитал Йозеф Андер.
     - Да, это так. Это у подножия гор. Над долиной Нариф.
     Кэлен уже об этом говорила,  но было приятно узнать,  что библиотекарша не
пытается надуть их или что-либо утаить.
     - А там что-нибудь осталось после него? Что-нибудь, ему принадлежавшее?
     Андерка радостно заулыбалась, польщенная, что сам Магистр Рал хочет узнать
о Йозефе Андере, чье имя носит ее страна.
     - Ах,  ну  конечно!  Маленькая часовенка Йозефа Андера.  Там можно увидеть
стол,  за которым он когда-то сидел, и еще ряд мелких предметов. Дом, в котором
он жил,  сгорел буквально на днях.  Жуткий был пожар! Но некоторые вещи удалось
спасти, потому что их на время ремонта перенесли в другое место. Видите ли, там
протекла крыша,  и вода разрушала вещи.  Ветер сорвал местами черепицу. А ветки
дерева -  считают,  что ветки,  - выбили окно. Был шквальный ветер и сильнейший
ливень,  и  вода  залилась  внутрь.  Пострадали очень  многие  бесценные  вещи,
принадлежавшие Андеру.  А потом начался пожар - народ считает, что от молнии, -
и дом сгорел дотла. Но некоторые вещи удалось спасти, как я уже сказала, потому
что их на время ремонта перенесли в другое место.  Еще до пожара.  И теперь эти
вещи выставлены на всеобщее обозрение. Можно увидеть тот самый стул, на котором
он сидел. - Библиотекарша наклонилась поближе. - Но, по-моему, интересней всего
несколько его уцелевших рукописей.
     - Рукописи? - встрепенулся Ричард. Ведетта закивала седой головой.
     - Я  их все читала.  Ничего особо важного.  Просто заметки о горах,  возле
которых он жил,  о городе и о некоторых знакомых ему людях.  Ничего важного, но
все равно интересно.
     - Понятно.
     - Во всяком случае, не такое важное, как то, что хранится у нас тут.
     Теперь Ричард был весь внимание.
     - И что-же это?
     - У нас в хранилище имеется несколько его рукописей,  - махнула она рукой.
- Его  переписка,   договоры,  книги,  где  он  записывал  свои  мысли.  Хотите
посмотреть?
     Ричард постарался не выдать своей заинтересованности.  Он не хотел,  чтобы
кто-нибудь догадался,  что он ищет.  Именно поэтому он и  не стал сразу просить
ничего определенного.
     - Да,  это было бы  интересно...  Меня всегда интересовала...  история.  Я
охотно посмотрел бы его рукописи.
     Тут он одновременно с  Ведеттой Фиркин заметил,  как кто-то поднимается по
ступенькам.  Гонец.  Ричард  уже  видел  множество  гонцов,  одетых  совершенно
одинаково. Рыжеволосый мужчина увидел, что госпожа Фиркин беседует с Ричардом и
Кэлен, и принялся ждать, держась в стороне, заложив руки за спину.
     Ричард не хотел при гонце продолжать беседу о рукописях Йозефа Андера.
     - Почему бы вам не поговорить с ним?  -  спросил он госпожу Фиркин, кивнув
на гонца.
     Библиотекарша поклонилась, отдавая должное его терпению.
     - Тогда прошу простить, я ненадолго. Кэлен закрыла книгу и положила на те,
с которыми уже ознакомилась.
     - Ричард,  нам пора идти. У нас встреча с Директорами и некоторыми другими
лицами. Если хочешь, вернемся потом.
     - Верно,  -  вздохнул Ричард.  -  По  крайней  мере  нам  не  нужно  снова
встречаться с министром. Еще одного пира я не выдержу.
     - Уверена, министр тоже будет весьма рад, что мы отклонили приглашение. Уж
не знаю почему, но мы с тобой, похоже, все время каким-то образом портим такого
рода сборища.
     Ричард согласился и  пошел звать Дю Шайю.  Госпожа Фиркин вернулась в  тот
момент, когда Дю Шайю встала.
     - Я  с удовольствием найду книги и принесу из хранилища,  Магистр Рал,  но
мне нужно ненадолго отлучиться.  Не могли бы вы чуть-чуть подождать?  Я  скоро.
Уверена,  рукописи Йозефа Андера вам понравятся. Очень немногим предоставляется
возможность их увидеть,  но для таких знатных особ,  как вы и Мать-Исповедница,
я...
     - Откровенно .говоря,  госпожа Фиркин,  я  охотно посмотрел бы  эти книги.
Однако сейчас нам предстоят переговоры с Директорами.  Могу ли я вернуться сюда
попозже?
     - Конечно,  -  улыбнулась пожилая библиотекарша,  вытирая руки.  -  За это
время я как раз отыщу и достану их. К вашему возвращению книги будут вас ждать.
     - Большое вам спасибо.  Мать-Исповедница и я, мы очень хотим увидеть столь
редкие  книги.  -  Ричард  помолчал и  добавил:  -  И,  госпожа  Фиркин,  я  бы
посоветовал вам  насыпать  этому  ворону  немножко  семян.  Несчастное создание
выглядит довольно жалко.
     - Как вам угодно. Магистр Рал, -кивнула она.
     Далтон встал,  когда  пожилая женщина,  держа  под  руку  гонца,  вошла  в
кабинет.
     - Спасибо, что пришли, госпожа Фиркин.
     - Ах,  мастер Кэмпбелл,  какой у вас чудесный кабинет!  - воскликнула она,
оглядывая помещение так, будто собиралась его купить. - Да, просто чудесный!
     - Благодарю вас,  госпожа  Фиркин.  Движением головы  Далтон  велел  гонцу
убираться. Тот вышел, закрыв за собой дверь.
     - Ах, вы только посмотрите! - Она всплеснула руками. - Какие тут роскошные
книги! А я и не подозревала, что тут так много великолепных книг!
     - По большей части -  юридическая литература.  Меня, видите ли, интересует
законотворчество.
     Ведетта Фиркин посмотрела на хозяина кабинета.
     - Отличное призвание,  мастер Кэмпбелл.  Отличное призвание.  Рада за вас.
Теперь вы этим и занимаетесь.
     - Да,  именно  таковы мой  намерения.  Кстати о  законах,  госпожа Фиркин,
именно по этой причине я вас и пригласил.
     Библиотекарша покосилась на  стул.  Кэмпбелл  сознательно не  предложил ей
сесть, вынуждая стоять.
     - Мне сообщили, что библиотеку посетил некий господин, тоже интересующийся
законотворчеством.  Похоже, крупный специалист. - Далтон уперся кулаками в стол
и  вперил в  гостью суровый взор.  -  И  также сообщили,  что вы без разрешения
достали из хранилища запрещенную книгу и показали ему.
     Госпожа Фиркин  мгновенно превратилась из  щебечущей пожилой женщины в  до
смерти перепуганную старуху.
     Хотя то,  что она сделала,  не было столь уж экстраординарным,  это все же
было  нарушением правил,  а  следовательно,  закона.  По  большей части  законы
применялись выборочно,  и  за  их  нарушение  наказывали довольно  мягко,  если
наказывали вообще.  Но  бывало,  что за их нарушение людям приходилось довольно
плохо.   Как   юрист  Далтон  отлично  понимал  ценность  законов,   нарушаемых
практически  повсеместно,   -   это   давало  власть  над   людьми.   Проступок
библиотекарши был серьезным, почти что кража культурных ценностей.
     Ведетта теребила пуговицу на воротнике.
     - Но я не давала ему книгу в руки,  мастер Кэмпбелл!  Клянусь вам! Я ее из
рук не выпускала.  Даже сама перелистывала страницы.  Я просто хотела, чтобы он
взглянул на рукопись нашего великого отца-основателя! Я. не хотела...
     - Однако подобные вещи запрещены,  а поскольку об этом доложили,  я обязан
предпринять соответствующие действия.
     - Да, сударь. Далтон выпрямился.
     - Принесите мне эту книгу.  -  Он шлепнул ладонью по столу.  -  Немедленно
принесите мне книгу! Немедленно, вы меня поняли?
     - Да, сударь. Сию секунду.
     - Принесёте и  положите мне на стол,  чтобы я ее просмотрел.  Если там нет
никакой  ценной  информации,  представляющей интерес для  шпиона,  я  не  стану
рекомендовать дисциплинарного взыскания.  На  этот  раз.  Но  лучше вам  больше
правил не нарушать, госпожа Фиркин! Вы меня поняли?
     - Да,  сударь.  Благодарю вас!  -  Пожилая дама едва не плакала.  - Мастер
Кэмпбелл, библиотеку посетили Магистр Рал с Матерью-Исповедницей.
     - Да, знаю.
     - Магистр Рал  попросил показать ему рукописи и  книги Йозефа Андера.  Что
мне делать?
     Далтон поверить не  мог,  что  Магистр Рал тратит время на  просмотр столь
бесполезных книжек. И почти пожалел его за неведение. Почти.
     - Мать-Исповедница и  Магистр  Рал  -  не  только  почетные  гости,  но  и
высокопоставленные особы.  Они  могут смотреть любые книги в  нашей библиотеке.
Для них нет никаких ограничений.  Даю вам разрешение показать им все, что у нас
имеется.  -  Он  снова похлопал по  столу.  -  Но  книгу,  что вы показали тому
человеку, этому Рубену, я желаю видеть на моем столе, и сейчас же.
     Библиотекаршу била мелкая дрожь.
     - Да,  сударь.  Сию минуту,  мастер Кэмпбелл.  -  Она поспешно выбежала из
кабинета.
     По сути,  Далтона книжка нисколько не интересовала,  но он не желал, чтобы
сотрудники в  библиотеке позволяли себе нарушать правила,  и  не мог допустить,
чтобы за ценные вещи отвечали люди, которым он не доверяет.
     Паутина Далтона сотрясалась от  куда  более  важных  вещей,  чем  пыльная,
бесполезная книжонка  Йозефа  Андера,  однако  приходилось учитывать все,  даже
пустяки.  В  книжку он,  конечно,  заглянет,  но  на самом деле важно заставить
женщину ее принести.
     Необходимо время от  времени слегка припугивать людей,  чтобы не забывали,
кто тут главный и  в  чьих руках их жизнь.  Молва о сегодняшнем событии молнией
разнесется по  всему  поместью  и  заставит всех  подтянуться.  А  нет,  так  в
следующий раз он выставит нарушителя из поместья.
     Далтон  плюхнулся  на  стул  и  занялся  сообщениями.  В  самом  тревожном
говорилось, что Суверен выздоравливает. Он снова начал есть. Плохой признак, но
не  может же  этот старик жить вечно!  Рано или поздно Сувереном станет Бертран
Шанбор.
     Кроме того,  множество докладов и сообщений о гибели людей.  Народ по всей
стране был напуган чередой таинственных смертей.  Пожары,  утопления, падения с
высоты.  Сельские жители,  напуганные какими-то  ночными  тварями,  стекались в
поисках спасения в города.
     Горожане,  впрочем,  гибли при таких же обстоятельствах и были напуганы не
меньше. В поисках спасения они покидали города и уезжали в деревни.
     Далтон лишь головой покачал,  удивляясь человеческой глупости.  Он  сложил
бумаги в стопку и уже поднес их к пламени свечи,  как вдруг ему пришла в голову
мысль. Далтон замер. А потом убрал бумаги от огня.
     Кое-что из сказанного когда-то Франкой навело его на одну мысль.
     Эти бумажки могут еще пригодиться. Далтон убрал их в стол.
     - Милый, ты еще работаешь?
     Заслышав знакомый голос,  Далтон  поднял голову.  Тереза в  ошеломительном
розовом платье, которого Далтон прежде не видел, вплыла в кабинет.
     - Тэсс, солнышко! - улыбнулся он. - Что привело тебя сюда?
      - Я пришла, чтобы застукать тебя с любовницей. Я .... Что?!
     Она прошла мимо стола и уставилась в окно. Зеленый бархатный пояс стягивал
талию,  подчеркивая выпуклости фигуры.  Далтон представил на месте - пояса свои
руки.
     - Прошлой ночью мне  было так  одиноко,  -  пожаловалась Тереза,  глядя на
людей на лужайках.
     - Знаю. Прости, но мне нужно было ознакомиться с сообщениями...
     - Я подумала, что ты был с другой женщиной.
     - Что?!  Тэсс,  я  ведь  послал тебе  записку,  объясняя,  что  мне  нужно
поработать.
     Она повернулась к нему:
     - Когда ты прислал записку,  что задержишься допоздна, я ни о чем таком не
подумала.  Ты  каждый день работаешь допоздна.  Но когда я  проснулась почти на
рассвете,  а тебя рядом не было...  Ну, я была уверена, что ты в постели другой
женщины.
     -  Тэсс, я ни за что...
     - Я подумала пойти и предложить себя Магистру Ралу,  просто в отместку, но
у него есть Мать-Исповедница,  а она куда красивей меня.  И поняла, что он лишь
посмеется надо мной и  отошлет прочь.  Так что я  оделась и  пришла сюда только
лишь для того,  чтобы потом сказать тебе,  что знаю, что ты вовсе не работаешь,
что ты  солгал мне,  а  на  самом деле тебя здесь нет.  Но обнаружила тут толпу
твоих гонцов, будто они на войну собрались. И увидела тебя, отдающего приказы и
вручающего документы.  Ты  и  правда работал.  Я  наблюдала за  тобой некоторое
время.
     - Почему ж ты не вошла?
     Тереза наконец скользнула к  мужу и примостилась у него на коленях.  Обвив
руками его шею, она заглянула Далтону в глаза.
     - Не хотела мешать тебе, пока ты был занят.
     - Ты мне не мешаешь.  Ты -  единственное в моей жизни,  что мне никогда не
может помешать.
     - Мне  было  стыдно  признаться  тебе,  что  я  подумала,  будто  ты  меня
обманываешь. - Она кокетливо повела плечами.
     - Тогда зачем же ты сейчас в  этом призналась?  Тереза поцеловала его так,
как  умела  целовать  только  она:  горячо  и  пылко.  А  затем  отодвинулась и
улыбнулась, заметив, что Далтон заглядывает ей за декольте.
     - Потому что я люблю тебя!  -  шепнула она.  - И скучаю без тебя. Я только
что получила новое платье.  И подумала, что оно, возможно, поможет мне заманить
тебя ко мне в постель.
     - По-моему,  ты гораздо красивее Матери-Исповедницы! Расплывшись в улыбке,
Тереза чмокнула его в лоб.
     - Как  насчет того,  чтобы  ненадолго подняться домой?  Она  поднялась,  и
Далтон потрепал ее по спине.
     - Я скоро приду!
     Энн  глянула  исподтишка и  увидела,  что  Алессандра наблюдает,  как  она
молится.  Предварительно Энн поинтересовалась у  сестры Тьмы,  не  станет ли та
возражать, если она помолится перед едой.
     Алессандра изумилась, но ответила:
     - Да нет, с чего бы?
     Сидя на  голой земле в  своей мрачной палатке,  Энн  истово молилась.  Она
погрузилась в  свет Создателя почти так  же,  как  обычно открывала себя своему
Хань.  Свет наполнил ее радостью.  Она ощутила в  сердце покой и возблагодарила
Создателя, за все, что у нее есть, тогда как другим приходится куда хуже.
     Она молилась, чтобы Алессандра почувствовала хотя бы лучик теплого Света и
открыла ему свое сердце.
     Закончив,  Энн потянулась, насколько позволяли цепи, и поцеловала перстень
в знак преданности Создателю, с которым она была символически обвенчана.
     Энн  знала,  что  Алессандра наверняка вспомнит то  неподдающееся описанию
чувство,   которое  приносит  молитва  Создателю,  когда  ты  от  всего  сердца
благодаришь того,  кто  дал  тебе душу.  В  жизни каждой сестры бывали моменты,
когда она втайне тихонько плакала от счастья общения с Творцом.
     Энн увидела отблеск этого чувства, когда Алессандра чисто рефлекторно едва
не поднесла палец к губам.
     Для сестры Тьмы такой жест - измена Владетелю.
     Алессандра  посвятила  дарованную ей  Создателем душу  служению  Владетелю
Подземного мира.  Сиречь злу.  Энн не могла себе представить, что бы такого мог
предложить Владетель,  ради  чего стоило пожертвовать радостью благодарственной
молитвы Отцу всего сущего.
     - Спасибо,  Алессандра.  Очень  любезно  с  твоей  стороны  позволить  мне
помолиться перед едой.
     - Любезность тут ни при чем,  -  хмыкнула та. - Просто от этого вы быстрей
поедите, и я смогу пойти заняться другими делами.
     Энн кивнула, радуясь тому, что ощутила Создателя в своем сердце.

                                    Глава 54

     Что будем делать?  -  шепотом поинтересовался Морли.  -  Цыц!  Я  над этим
думаю! - Несан почесал за ухом.
     Несан представления не имел,  что делать,  но не желал, чтобы об этом знал
Морли.  То,  что  Несан привел их  туда,  куда они хотели,  произвело на  Морли
неизгладимое впечатление. И теперь он считал, что Несан всегда все знает.
     Хотя  ничего особенного Несан и  не  сделал.  Все  это  время они  главным
образом быстро ехали. Имея ту огромную сумму, что выдал им Далтон Кэмпбелл, они
не встречали никаких трудностей в пути. Добывать себе пропитание им не пришлось
- еду они покупали.  И  мастерить ничего не  требовалось -  все необходимое они
тоже могли купить.
     Несан давно усвоил,  что деньги сильно облегчают существование. Выросши на
улицах Ферфилда,  он  знал,  как спрятать деньги так,  чтобы их  не украли,  не
выманили и не выпросили.  Он обращался с деньгами очень аккуратно, не тратил их
ни  на  броскую одежду,  ни на что-нибудь другое,  из-за чего их с  Морли могли
посчитать людьми богатыми и оглушить ударом по голове, а то и убить.
     Единственным сюрпризом оказалось то,  что  всем  было наплевать,  что  они
хакенцы.  Более того, никто об этом и не подозревал. Люди обращались с ними как
с равными, считая их вежливыми юношами.
     Несан не поддался уговорам Морли напиваться в трактирах,  ибо это - лучший
способ показать разбойникам, что у них есть деньги. Поэтому Несан обычно просто
покупал бутылку,  которую они с Морли забирали с собой и, устраиваясь на ночь в
каком-нибудь скрытом месте, распивали на двоих. В начале своего путешествия они
так поступали частенько. Выпивка помогала Несану забыть, что все считают, будто
он изнасиловал Беату.
     В  одном городке,  который они проезжали,  Морли захотел потратить немного
денег на  шлюх,  но  Несан воспротивился.  Правда,  в  конце концов он сдался и
отпустил Морли:  все же  деньги принадлежали и  Морли тоже.  Несан же предпочел
подождать приятеля за городом,  охраняя лошадей и пожитки.  Он знал, что иногда
случалось в Ферфилде с приезжими, отправившимися к шлюхам.
     Вернувшись Морли,  ухмыляясь,  сказал, что теперь его черед посторожить, а
Несан  пусть  тоже  пойдет  нанесет  визит  какой-нибудь  даме.  Искушение было
довольно велико,  но сама мысль об этом приводила Несана в  дрожь.  В тот самый
момент,  как Несан подумал,  что набрался храбрости,  он вдруг представил,  как
женщина его обсмеет,  и у него снова затряслись поджилки и вспотели ладони.  Да
нет, конечно, она наверняка его обсмеет.
     Морли-то  вон какой здоровый,  сильный и  мужественный.  Над Морли женщины
смеяться не  станут.  А  над  ним,  Несаном,  Беата  вечно смеялась.  Несану не
хотелось,  чтобы какая-то  совсем чужая женщина смеялась,  когда он разденется,
над его тощей фигурой.
     Подумав,  Несан решил, что ради шлюх не стоит рисковать свободой и тратить
деньги.  Он не знал, сколько уйдет денег, пока они с Морли доберутся до нужного
места,  и боялся,  что слишком рано останется без гроша. Морли, сказав, что зря
он упускает свой шанс,  обозвал его придурком.  И  только об этом и говорил всю
последующую неделю.  Несан уже начал жалеть, что не пошел тогда к шлюхам - хотя
бы ради того, чтобы Морли заткнулся.
     Как оказалось,  из-за  денег он  беспокоился зря.  Друзья потратили совсем
немного в сравнении с тем, что у них было. Деньги помогли ускорить путешествие.
Деньги позволяли менять лошадей и ехать дальше,  не заботясь о том,  чтобы дать
коню отдохнуть.
     Морли покачал головой:
     - Проделать такой путь, чтобы застрять буквально в двух шагах от цели!
     - Цыц, я сказал! Хочешь, чтобы нас поймали?
     Морли заткнулся, почесывая щетину. Несан пожалел, что у него на подбородке
растет всего пара  волосков.  У  Морли уже  почти борода выросла.  Иногда Несан
чувствовал себя  чуть ли  не  ребенком по  сравнению с  широкоплечим,  заросшим
щетиной Морли.
     Несан  наблюдал за  патрулирующими стражниками.  Другой дороги,  кроме как
через мост,  не  было.  Об  этом ему еще Франка рассказывала,  и  вот теперь он
убедился воочию.  Им необходимо каким-то образом проехать по мосту,  иначе пути
конец.
     Странный шепчущий ветерок взъерошил Несану волосы. Юноша вздрогнул.
     - Что он,  по-твоему, делает? - прошептал Морли. Несан прищурился, пытаясь
разглядеть получше.  Похоже,  один из стражников забирается на каменный парапет
моста. У Несана отвисла челюсть.
     - Добрые духи! Ты видел?!
     - С чего это он?! - ахнул Морли.
     Даже на расстоянии Несан слышал крики рванувшихся к парапету и свесившихся
вниз солдат.
     - Глазам не верю! - выдохнул Морли. - Почему он прыгнул?
     Несан помотал головой.  Он  уже  собрался заговорить,  когда другой солдат
залез на парапет на противоположной стороне моста.
     - Гляди! - указал Несан. - Вон еще один!
     Солдат раскинул руки, будто обнимая воздух, и ринулся в бездну.
     Когда солдаты метнулись на другую сторону, третий солдат прыгнул в объятия
смерти.  Безумие какое-то!  Несан,  лежа на животе,  смотрел - и не верил своим
глазам.
     Когда  очередной солдат  прыгал  с  моста,  вопли  оставшихся походили  на
колокольный звон.  Они хватались за  оружие лишь затем,  чтобы побросать его на
землю и самим взобраться на парапет.
     Несану показалось,  будто  что-то  подталкивает его  в  спину,  будто  его
собственное воображение велит хвататься,  пока  не  поздно,  за  подвернувшийся
шанс. Волосы у него встали дыбом. Он вскочил на ноги:
     - Давай, Морли! Вперед!
     Несан  с  Морли бросились к  укрытым за  деревьями лошадям.  Сунув ногу  в
стремя, Несан вскочил в седло и, пришпорив коня, помчался по дороге. Морли - за
ним.
     Они находились в  низине,  и за деревьями Несан не видел,  что проделывают
солдаты.  Не знал он и того, насколько солдаты ошарашены происходящим и удастся
ли  ему  с  Морли  беспрепятственно промчаться мимо  них.  Однако  другой  шанс
миновать мост вряд ли подвернется. Несан сильно сомневался, что солдаты вот так
сигают с моста каждый день. А значит, либо сейчас, либо никогда. Выскочив из-за
последнего поворота,  они понеслись как ветер.На  мосту было пусто.  Ни  одного
солдата.  Несан пустил коня шагом.  При  воспоминании о  людях,  что  несколько
мгновений назад находились на  мосту,  его пробрала дрожь.  Теперь мост охранял
один только ветер.
     - Несан,  ты  уверен,  что  хочешь ехать туда?  Голос Морли дрожал.  Несан
проследил за взглядом приятеля и тоже увидел его. Он возвышался, прилепившись к
каменному склону горы,  будто и сам был высечен в горе,  являлся ее частью.  Он
был темным и пугающим.  Ничего столь мерзкого Несан не только в жизни не видел,
но  и  представить себе  не  мог.  Башни,  бастионы и  стены основного строения
возвышались за высоченной внешней стеной с амбразурами.
     Несан порадовался,  что сидит в  седле:  он не был уверен,  что у  него не
подкосились бы  ноги при  виде этого места.  Никогда он  не  видел ничего столь
громадного и зловещего, как замок Волшебника.
     - Поехали,  - сказал Несан, - пока они не обнаружили, что тут произошло, и
не прислали других стражников, Морли оглядел пустынный мост.
     - А что это было?
     - Это волшебное место. Тут всякое может произойти.
     Несан уселся поплотней в седло и пришпорил коня.  Коню мост не нравился, и
он  поспешил побыстрей миновать это  жуткое место.  Несан  с  Морли  пронеслись
галопом все расстояние до замка и остановились, лишь проскочив внешние ворота с
поднятой решеткой.
     Внутри оказался загон  для  лошадей.  Несан  велел  Морли не  расседлывать
коней,  чтобы в случае необходимости побыстрей убраться отсюда. Морли не больше
Несана  хотелось застревать тут.  Юноши  взбежали по  дюжине  широких ступеней,
затертых и вытоптанных на протяжении веков ногами бесчисленных волшебников.
     Внутри замка все оказалось таким, как описывала Франка; только вот она так
и не смогла передать словами истинные размеры.  Сквозь стеклянную крышу в сотне
футов над  головой светило солнце.  В  центре выложенного разноцветными плитами
пола возвышался фонтан в форме лепестка клевера.  Из верхней чаши на пятнадцать
футов вверх била вода,  стекая каскадом в нижнюю,  окруженную стенкой из белого
мрамора, на которой можно было сидеть.
     Колонны  красного  мрамора  оказались  именно  такими  здоровенными,   как
говорила Франка. Между ними по всему периметру овального помещения шли балконы.
Морли присвистнул. Из дальнего далека откликнулось эхо.
     - Пошли! - Несан стряхнул с себя оцепенение.
     Они  пробежали  по  коридору,  о  котором  рассказывала  Франка,  миновали
несколько лестничных пролетов и влетели в дверь наверху. Затем прошли по дороге
вокруг каких-то квадратных строений без окон, поднялись по винтовой лестнице до
середины башни,  прошли по  галерее под  чем-то,  что  походило на  переход,  и
перешли маленький мостик над небольшим зеленым двориком далеко внизу.
     И вышли наконец на широкий,  как дорога,  бастион. Несан выглянул наружу в
амбразуру,  достаточно большую  для  того,  чтобы  в  ней  спокойно мог  встать
человек.  Отсюда  был  виден  простиравшийся  внизу  Эйдиндрил.  Для  паренька,
выросшего в равнинном Андерите,  зрелище было просто потрясающее.  По пути сюда
Несан повидал многое, но ничто не могло сравниться с этим местом.
     В  другом  конце  бастиона  возвышалась дюжина  огромных  красных  колонн,
поддерживающих выступающий антаблемент из темного камня.  Колонны располагались
по шесть с каждой стороны обитой золотом двери.  Резной камень над ней украшали
медные  пластинки  и  круглые  металлические диски,  все  испещренные странными
символами.
     Когда они  прошли по  длинному бастиону,  Несан понял,  что  дверь эта  не
меньше десяти-двенадцати футов в высоту и добрых четыре в ширину.
     Несан толкнул дверь, и она тихонько отворилась.
     - Сюда!  -  шепнул Несан.  Он не знал, почему вдруг стал говорить шепотом,
разве что из опасения повстречать призраков живших здесь когда-то волшебников.
     Он не хотел,  чтобы духи заставили его прыгнуть с  бастиона вниз,  как тех
солдат на мосту. Похоже, до дна тут лететь многие тысячи футов.
     - Ты уверен? - спросил Морли.
     - Я иду туда. А ты можешь ждать тут или идти со мной. Решай сам.
     Морли огляделся по сторонам, явно не зная, что лучше.
     - Пожалуй, я все же пойду с тобой.
     Внутри огромного помещения,  украшенного резным камнем,  по обеим сторонам
стояли зеленые мраморные постаменты с  хрустальными сферами размером с  голову,
похожие на некие безрукие статуи, приветствующие гостей. В середине возвышались
четыре колонны полированного черного мрамора,  в диаметре - с хорошую лошадь от
головы  до  хвоста.  Они  образовывали квадрат,  поддерживающий арки,  шедшие к
внешним краям центрального купола.
     По  всему залу стояли канделябры со  свечами,  но в  вырезанные по кругу в
верхней части купола окна поступало достаточно света, так что зажигать свечи не
было  необходимости.  У  Несана появилось такое чувство,  будто он  находится в
месте, которое могло бы принадлежать самому Создателю. Ему захотелось упасть на
колени и начать молиться.
     Пол устилала красная ковровая дорожка. По обе стороны дорожки стояли белые
мраморные постаменты шестифутовой высоты.  И  каждый был  потолще брюха мастера
Драммонда.  На постаментах лежали различные предметы -  красивые чаши,  золотые
цепи, черная бутылка и многое-многое другое.
     Впрочем,  Несан не стал разглядывать то, что лежало на постаментах. Вместо
этого он устремил взор в дальний конец зала, за центральный свод. Там он увидел
столик с множеством разных предметов.  Там же,  прислоненный к столу, находился
тот  предмет,  который он  искал.  Между каждой парой черных колонн с  золотыми
верхушками из главного помещения шли ответвления.  То,  что слева,  походило на
беспорядочную библиотеку со стопками книг по всему полу.  То,  что справа, было
темным.
     Несан двинулся по красному ковру. В конце примерно дюжина широких ступеней
шла  вниз,  в  сердце анклава Великого Волшебника.  Прыгая через две ступеньки,
Несан подбежал к столу, расположенному под огромным окном.
     На  столе лежала всякая всячина:  чаши,  свечи,  свитки,  книги,  кувшины,
сферы,  металлические квадратики и  треугольники.  Даже  череп.  Более  крупные
предметы стояли на полу.
     Морли потянулся к черепу. Несан шлепнул его по руке.
     - Ничего не трогай!  Это может оказаться черепом волшебника.  И  если ты к
нему притронешься,  он может ожить. Волшебники умеют делать такие штуки, знаешь
ли.
     Морли резко отдернул руку.
     Трясущимися пальцами Несан потянулся и взял предмет,  ради которого пришел
сюда.  Он выглядел именно так,  как Несан себе и  представлял.  Подобной дивной
работы Несан не видел отродясь,  а  уж в  поместье министра культуры прекрасных
золотых и  серебряных вещей он повидал достаточно.  Ни у одного андерца не было
ничего, хоть отдаленно приближающегося по красоте к вот этому.
     - Это он? - спросил Морли.
     Несан провел пальцами по  выпуклым буквам на рукояти.  Единственное слово,
которое он умел читать.
     - Он. Меч Истины.
     Держа в  руках оружие,  Несан застыл на  месте,  поглаживая витую рукоять,
крестообразную гарду  и  тончайшей работы  ножны  из  золота  и  серебра.  Даже
перевязь из мягкой кожи вызывала у него восторг.
     - Ну,  раз ты  берешь эту штуку,  то что бы взять мне?  -  поинтересовался
Морли.
     - Ничего!  - раздался голос позади них, Морли и Несан с криком подскочили.
И дружно развернулись.
     И  заморгали,   не  веря  глазам  своим.  Перед  ними  стояла  потрясающая
синеглазая блондинка в красной одежде,  обтягивающей,  как вторая кожа.  Одежда
так  облегала ее  женственные формы,  что  у  Несана  отвисла  челюсть.  Платья
андерских женщин с  глубоким декольте позволяли лицезреть верхнюю часть  бюста,
но это облачение, хотя и закрывало незнакомку с головы до пят, каким-то образом
выглядело  куда  более  откровенным.  Блондинка  направилась  к  ним,  и  Несан
залюбовался, как работают ее длинные, отлично развитые мускулы.
     - Это  не  твое,  -  заявила женщина.  -  Давайте-ка  это сюда,  пока вам,
мальчики, обоим не стало кисло.
     Морли не нравилось,  когда его называют мальчиком, и уж тем более какая-то
баба. Несан заметил, как напряглись мышцы приятеля.
     Женщина подбоченилась. Для одинокой женщины, встретившей двух парней, один
из которых здоровенный амбал,  храбрости ей было не занимать.  Несан не помнил,
чтобы кто-нибудь так грозно на  него смотрел,  но он не испугался.  Теперь он -
самостоятельный мужчина и не обязан отчитываться ни перед кем.
     Несан вспомнил,  какой беспомощной была Клодина Уинтроп.  И как легко было
удерживать ее  в  беспомощном состоянии.  И  эта вот точно такая же  баба,  как
Клодина, ничуть не лучше.
     - Что вы тут делаете? - спросила блондинка.
     - Мы можем спросить то же самое,  -  отрезал Морли. Метнув на него грозный
взгляд, блондинка протянула руку к Несану.
     - Это  не  твое,  -  погрозила она  пальцем.  -  Давай  сюда,  пока  я  не
разозлилась и не свернула тебе шею.
     И в этот момент Несан с Морли рванули в разные стороны.  Женщина погналась
за Несаном. Несан перебросил меч
     Морли. Морли, хохоча, поймал меч и, дразнясь, помахал им женщине.
     Несан забежал ей за спину и  метнулся к  двери.  Женщина прыгнула к Морли.
Тот перебросил меч над ее головой.
     Они втроем бежали к  центральной зале.  Женщина нырнула к Несану и поймала
его за ногу, опрокинув на пол. Падая, он швырнул меч Морли.
     Женщина вскочила и понеслась вперед прежде, чем Несан успел перекатиться и
встать.  Морли плечом опрокинул одну из белых мраморных колонн на красный ковер
прямо под  ноги  незнакомке.  Стоявшая на  колонне чаша упала и  разлетелась на
тысячи мелких осколков, с тихим звоном рассыпавшихся по ковру и полу.
     - Вы  даже не представляете себе,  что творите!  -  вскрикнула женщина.  -
Немедленно прекратите!  Это не ваше! И это не игра! Вы не имеете права здесь ни
к  чему прикасаться!  Вы можете натворить множество бед!  Прекратите!  На карту
поставлены человеческие жизни!
     Они с Морли описывали круги вокруг другой колонны.  Когда женщина кинулась
на Морли,  он толкнул колонну на нее. Стоявшая на колонне тяжелая золотая ваза,
опрокинувшись,  ударила женщину в  плечо.  Женщина вскрикнула.  Только Несан не
понял - от боли или от ярости.
     Три человека носились змейкой вокруг колонн по  сторонам ковровой дорожки,
продвигаясь к  двери.  Несан  с  Морли перебрасывались мечом,  сбивая женщину с
толку.  Чтобы  помешать преследовательнице,  Несан  толкнул одну  из  колонн  и
поразился ее  тяжести.  По тому,  с  какой легкостью опрокидывал колонны Морли,
Несан было решил,  что  это  несложно.  Оказалось,  что  это  не  так.  Поэтому
повторить трюк он больше не пытался.
     Женщина кричала, чтобы они прекратили уничтожать бесценные волшебные вещи,
но когда Морли опрокинул колонну с  черной бутылкой,  женщина буквально взвыла.
Колонна рухнула. Бутылка подскочила в воздух.
     Женщина  рыбкой  нырнула  вперед,  длинная светлая коса  развевалась,  как
хвостик. Бутылка шлепнулась ей в ладони, соскользнула на ковер и покатилась. Но
уцелела.
     У  женщины было такое выражение лица,  будто от целости бутылки зависит ее
жизнь.
     Вскочив,  она  понеслась за  Несаном с  Морли,  уже  успевшими выбежать за
дверь. На бастионе Морли, смеясь, на бегу кинул меч Несану.
     - Вы, мальчики, понятия не имеете, что поставлено на карту. Мне нужен этот
меч. Это очень важно. Он не ваш. Пожалуйста, отдайте его мне, и я вас отпущу.
     В глазах Морли появилось выражение,  означавшее, что ему хочется дать этой
бабе по морде. Отлупить как следует. Такое же выражение глаз было у него тогда,
с Клодиной Уинтроп.
     Несану же  нужен был лишь меч,  но  он видел,  что им придется предпринять
что-то  достаточно  серьезное,  чтобы  остановить  бабу,  иначе  не  отвяжется.
Отдавать меч Несан не  собирался.  Ни  за  что -  после всего,  что им пришлось
пережить.
     - Эй,  Несан!  - окликнул его Морли. - По-моему, настал твой черед поиметь
бабу. Эта вот даже достанется за бесплатно. Хочешь, я ее для тебя подержу?
     Баба действительно была хоть куда. И она сама к ним пристала. Так что сама
виновата. Она так просто не отстанет. Сама напрашивается.
     Несан знал - раз он взял Меч Истины во имя справедливости, ради праведного
дела,  он заслуживает того, чтобы стать Искателем. И эта женщина не имеет права
вмешиваться.
     На ярком солнце красное одеяние женщины казалось пугающим.  А уж лицо ее -
просто маска ярости. Будто кто-то поднял ее за косу и макнул в кровь.
     - Я попыталась сделать так,  как он хотел, - пробормотала женщина себе под
нос.  -  Попыталась ему угодить. Несан подумал, что она, должно быть, спятила -
стоит,  подбо-ченясь,  и беседует с небесами.  И к чему это меня привело? Вот к
этому! Хватит. С меня довольно!
     Сердито выдохнув,  она достала из-за пояса,  туго стягивающего талию, пару
красных перчаток. И с устрашающей решимостью натянула их на руки.
     - Я  больше не  буду вас  предупреждать,  мальчики,  -  сказала она  таким
голосом,  от  которого у  Несана волосы встали дыбом.  -  Давайте меч  сюда,  и
немедленно.
     Пока женщина мрачно взирала на  Несана,  Морли кинулся на нее и  попытался
ударить кулаком в висок. Несан подумал, что Морли убьет ее одним ударом.
     Но женщина даже не глянула на Морли.  Перехватив его руку, она в мгновение
ока завернула ее Морли за спину и,  стиснув зубы,  заламывала руку все сильней.
Несан в ужасе услышал,  как вылетел с щелчком плечевой сустав. Морли взвыл и от
боли рухнул на колени.
     Таких  женщин,  как  эта,  Несан  никогда  не  видел.  И  вот  теперь  она
направлялась к  нему.  Не бежала,  а размеренно шла с решимостью,  от которой у
Несана остановилось дыхание.
     Он замер,  не зная, что делать. Он не хотел бросать приятеля, но ноги сами
стремились убежать.  И  меч  он  тоже  отдавать  не  хотел.  Слепо  цепляясь за
амбразуру, Несан попятился вдоль стены.
     Морли встал и кинулся на женщину. А та спокойно надвигалась на Несана - за
мечом. Несан решил, что нужно достать меч и ударить ее. В ногу или еще куда. Он
вполне способен ее ранить.
     Но,  похоже, этого делать не придется. Морли несся на нее, как разъяренный
бык. На сей раз его ничто не остановит.
     Даже не оборачиваясь, не сводя глаз с Несана, женщина скользнула в сторону
и впечатала локоть прямо Морли в лицо.
     Голова Морли запрокинулась. Брызнула кровь.
     Женщина  легко  повернулась и  схватила  Морли  за  здоровую  руку.  Зажав
пальцами его ладонь,  она согнула запястье так, что у Морли подогнулись колени,
и начала оттеснять его к стене.
     Морли рыдал, как дитя, умоляя ее перестать. Вторая рука беспомощно висела.
Нос превратился в лепешку.  Лицо заливала кровь.  Должно быть, на женщину кровь
брызнула тоже, но на красной одежде ничего не было видно.
     Она равномерно и  безжалостно теснила Морли к  стене.  Не говоря ни слова,
она схватила его за  горло и  спокойно и  равнодушно вышвырнула спиной вперед в
амбразуру. В бездну.
     У Несана отвисла челюсть. Ему и в голову не приходило, что эта баба зайдет
так далеко.
     Морли истошно вопил,  летя спиной вниз к подножию горы. Несан застыл, не в
силах сдвинуться с места. Вопль Морли резко оборвался.
     Женщина больше не  произносила ни слова,  ничего не требовала.  Она просто
надвигалась на Несана, не сводя с него голубых глаз. И Несан не сомневался, что
если она его поймает, то тоже убьет.
     Эта женщина -  совсем не  Клодина Уинтроп.  Эта женщина никогда не  станет
называть его "господин".
     Ноги Несана наконец обрели способность шевелиться.
     Если Несан и  умел что-то  делать лучше,  чем  мускулистый Морли,  так это
бегать быстрее ветра. Теперь же он понесся как ураган.
     Оглянувшись на  ходу,  он  чуть было не  споткнулся -  эта  женщина бежала
быстрее него.  Высокая,  и ноги у нее длинные. Она его поймает! А если поймает,
то  разобьет ему лицо с  такой же легкостью,  как разнесла физиономию Морли.  И
тоже выбросит его в бездну. Или отнимет меч и перережет ему глотку.
     Несан чувствовал, как по щекам струятся слезы. Никогда в жизни он не бегал
еще так быстро. Но женщина бежала быстрей.
     Он скатился по ступенькам чуть ли не кувырком. Прыгнул с площадки вниз, на
следующий этаж.  Перед глазами плыло.  Каменные стены,  окна, перила, ступени -
все проносилось мимо смазанными светлыми и темными пятнами.
     Несан,  прижимая к  груди Меч Истины,  вылетел в  дверь и  свободной рукой
захлопнул ее за собой.  Дверь еще не успела захлопнуться,  как он опрокинул под
дверь здоровенный каменный постамент - ужас придал Несану сил.
     Едва гранитный постамент коснулся пола,  как женщина обрушилась на  дверь.
От  удара тяжелая дубовая дверь приоткрылась на  несколько дюймов.  Взметнулась
пыль. Некоторое время было тихо, затем женщина сдавленно охнула, и Несан понял,
что она ушиблась.
     Не  тратя времени,  он  понесся по  замку Волшебника,  захлопывая за собой
двери и подпирая их,  если что подворачивалось под руку, чем-нибудь тяжелым. Он
даже не знал, туда ли бежит. Легкие горели. Несан бежал во всю прыть, оплакивая
своего друга.  Он не мог этому поверить,  в  голове не укладывалось,  что Морли
мертв.  Перед глазами снова и  снова прокручивалась последняя сцена.  Он  почти
верил,  что здоровенный тупой дурачок поднимется и,  ухмыляясь, скажет, что это
была шутка.
     Меч  в  руках  Несана стоил  Морли жизни.  Несану пришлось вытереть глаза,
чтобы видеть,  куда бежит.  Оглянувшись,  он увидел длинный извивающийся пустой
коридор.
     Позади с грохотом распахивались двери. Она приближалась.
     Она ни  за  что не отстанет.  Эта женщина -  дух мщения,  явившийся за его
жизнью в отместку за то,  что он забрал Меч Истины с того места, где он лежал в
замке Волшебника. Несан помчался еще быстрее.
     Он  вылетел на  свет и  в  первый момент не  смог понять,  где  находится.
Повертев головой, он увидел лошадей. Трех. Его, Морли и этой женщины. Седельные
сумки с ее вещами висели на заборе.
     Чтобы  высвободить руки,  Несан  надел через правое плечо перевязь,  чтобы
меч,  как и положено,  висел у левого бедра,  а потом подхватил удила всех трех
лошадей и вскочил на ту, что ближе всего.
     Несан закричал и пришпорил коня.  Это оказался конь женщины. Стремена были
слишком длинными,  и  он  до  них не  доставал,  а  потому просто-напросто сжал
конские бока ногами и  вцепился в гриву изо всех сил.  Лошадь галопом помчалась
вперед. Две другие побежали следом.
     Когда  лошади на  полном скаку  вылетели на  дорогу,  из  замка  выскочила
женщина в красном. Все ее лицо было в крови. В руке она сжимала черную бутылку.
Ту самую бутылку из анклава Великого Волшебника. Ту, что упала и не разбилась.
     Пригнувшись к  шее коня,  Несан несся по  дороге.  Он  оглянулся.  Женщина
бежала за ним.  Он увел ее лошадь.  Она бежит на своих двоих,  а  до ближайшего
места, где можно достать лошадь, довольно далеко.
     Несан постарался не думать о Морли.  Он заполучил Меч Истины. Теперь можно
вернуться домой и доказать,  что не он изнасиловал Беату, а то, что он сделал с
Клодиной Уинтроп,  -  так это только чтобы защитить министра от  ее лжи.  Несан
снова оглянулся. Женщина осталась далеко позади, но продолжала бежать. Он знал,
что ни за что не осмелится  остановиться.  Она идет.  Идет за ним и  не оставит
его в покое ни за что.
     Она не откажется от преследования.  Будет гнаться за ним без сна и отдыха.
И ни за что не остановится. А если поймает, вырвет ему сердце.
     Несан ударил коня пятками в бока, вынуждая скакать еще быстрей.

                                    Глава 55

     Ричард сидел  за  небольшим столом.  Массируя ему  спину,  Кэлен заглянула
через плечо:
     - Что-нибудь нашел?
     - Пока не уверен.  -  Он отбросил волосы со лба и постучал по свитку. - Но
тут есть кое-что... Здесь больше конкретной информации, чем в рукописях Андера,
что хранятся в библиотеке.
     - Надеюсь,  -  улыбнулась  Кэлен.  -  Пойду  пройдусь,  проверю,  как  там
остальные.
     Ричард,   снова  погрузившись  в  изучение  свитка,  что-то  неопределенно
промычал.
     Они  провели  в  библиотеке два  дня,  изучив  вдоль  и  поперек все,  что
принадлежало перу Йозефа Андера или же так или иначе касалось его.  В  основном
это были записи волшебника о  себе самом и  о том,  что он считал не известными
прежде проявлениями человеческого поведения.  Андер  довольно много рассуждал о
том,  насколько его личные наблюдения за человеческой природой вернее и глубже,
чем чьи бы то ни было.
     По  большей части  его  записи вызывали лишь  недоумение.  Все  равно  что
слушать рассуждения подростка,  считающего,  что он  знает все на свете,  и  не
способного осознать,  насколько глубоко его истинное невежество. Но Андер давно
уже умер,  и оставалось лишь молча читать его записи -  ибо как теперь оспорить
подобные  откровения,  которые  любой  нормальный взрослый человек  должен  был
перерасти.
     Йозеф Андер считал,  что нашел идеальное место,  где можно без помех вести
людей  к   идеальной  жизни  и   где   никакие  силы  извне  не   испортят  его
"сбалансированное сообщество",  как он это называл. Он объяснял, как понял, что
не нуждается более в поддержке или помощи других (Ричард считал,  что имелись в
виду  волшебники  из  замка  в  Эйдиндриле)  и  что  любое  вмешательство извне
чрезвычайно вредно, ибо вводит людей "коллективного сообщества" в грех эгоизма.
     Ни   разу  Йозеф  Андер  не   упоминал  ни  одного  имени,   кроме  своего
собственного.  О  людях  он  писал "мужчина",  "женщина" или  "народ построил",
"народ посадил",  "народ собрал",  "народ поклоняется".   Похоже,  Йозеф  Андер
действительно нашел идеальное место -для самого себя.  Страну,  где ему не было
равных в волшебном даре и где все жители боготворили его.  Ричард полагал,  что
Йозеф Андер несколько перепутал и принимал за обожание обычный страх. Но как бы
то   ни  было,   создавшееся  положение  позволило  Андеру  стать  уважаемым  и
восхваляемым   вождем   -   настоящим   королем,   пользующимся  абсолютным   и
безоговорочным  авторитетом  в  обществе,  где  больше  никому  не  дозволялось
проявлять индивидуализм или  превосходство.  Йозеф  Андер  не  сомневался,  что
основал благословенную страну,  где исчезли страдания,  зависть и алчность, где
взаимная поддержка заменила собою жадность. Зачистка культуры- сиречь публичные
казни  -  привела это  гармоничное состояние в  равновесие.  Андер  называл это
"выжечь сорняки".
     Да,  Йозеф Андер оказался тираном.  Людям оставалось либо верить в  него и
жить, как он указывал, либо умереть.
     Прежде чем Кэлен отошла, Ричард сжал ей руку. Домик был слишком мал, чтобы
в  нем  поместились все.  Почти все помещение занимали столик и  принадлежавший
Андеру стул, на который - к вящему ужасу охранявшего бесценные реликвии старика
- удобно   уселся  Ричард.   Дед   не   осмелился  отказать  в   этой   просьбе
могущественному волшебнику.
     Ричарду же хотелось посидеть на стуле Андера,  чтобы получше почувствовать
этого человека.  Что касается Кэлен,  то она была сыта по горло этим деспотом с
замашками тирана.
     Чуть ниже по  дороге столпились обитатели Вестбрука.  Они с  благоговейным
страхом  взирали  на  поднятую в  приветствии руку  Матери-Исповедницы.  Многие
опустились на колени от одного лишь ее взгляда.
     Солдаты уже оповестили всех в  городе о грядущем голосовании,  и поскольку
сюда прибыли и Ричард с Кэлен,  жители надеялись услышать из их уст о том,  что
ждет  страны,   присоединившиеся  к   Д'Харианской  империи.   К  этой  империи
присоединились уже многие королевства Срединных Земель,  но для местных жителей
Срединные Земли,  хотя Андерит и  входил в  их  состав,  были страной далекой и
непонятной.  Люди здесь жили своей жизнью в  маленьком городке,  куда о внешнем
мире, кроме слухов, не доходило практически ничего.
     Пока  Ричард изучал реликвии основателя страны,  д'хари-анцы держали толпу
на расстоянии.  Мечники бака-тау-мана прикрывали тылы. Ричард велел д'харианцам
вести себя дружелюбно и "быть любезными".
     Спускаясь вниз по  тропинке,  Кэлен углядела сидящую на искусно вырезанной
из  ствола  дерева  лавочке Дю  Шайю,  укрывшуюся в  теньке под  кедром.  Кэлен
научилась уважать твердую решительность мудрой  женщины.  Дю  Шайю  настояла на
том,  что тоже поедет,  руководствуясь в качестве довода лишь решимостью помочь
Ричарду -  ее  "мужу",  Кахарину ее  народа.  После того,  как Дю  Шайю помогла
Ричарду, когда он рухнул с лошади, Кэлен стала гораздо более терпимо относиться
к ее присутствию.
     Хотя Дю Шайю не раз напоминала Ричарду,  что она,  его жена,  всегда в его
распоряжении,  захоти он  ее,  но сама ни на чем не настаивала.  Похоже,  с  ее
стороны эти напоминания были всего лишь проявлением вежливости, чувства долга и
уважения к законам своего народа.
     Дю  Шайю поклонялась тому,  что  символизировал Ричард,  но  как  такового
ценила его куда меньше. И если самого Ричарда это не слишком радовало, то Кэлен
была весьма и весьма довольна.
     И пока все будет оставаться так,  Кэлен с Дю Шайю и дальше будут соблюдать
перемирие.  Но  Кэлен все равно не  доверяла до конца этой женщине.  Ни за что,
пока Ричард остается объектом ее  внимания,  чем бы  та  ни руководствовалась -
чувством долга или чем иным.
     Дю  Шайю же,  со  своей стороны,  несмотря на то что Кэлен -  вождь своего
народа,  Мать-Исповедница,  наделенная волшебным даром и еще и жена Ричарда, не
считала ее главной. Всего лишь ровней. И Кэлен со стыдом признавалась себе, что
именно это ее больше всего и бесит.
     - Не  возражаешь,  если  я  с  тобой  посижу?  Дю  Шайю  откинулась назад,
облокотившись о  дерево,  и  похлопала рукой по скамейке рядом с  собой.  Кэлен
расправила белое платье и уселась.
     Укрывшись за  деревьями на  маленькой лужайке в  стороне от тропинки,  они
оставались  невидимыми  для  прохожих.   Очень  укромный  уголок,   куда  более
подходящий для влюбленной парочки, чем для двух жен при одном муже.
     - Как ты себя чувствуешь, Дю Шайю? Ты выглядишь немного... усталой.
     Проявленная Кэлен забота озадачила Дю Шайю.  Наконец,  поняв причину,  она
улыбнулась, взяла руку Кэлен и прижала к своему тугому круглому животу. Дю Шайю
с каждым днем раздувалась прямо на глазах.
     Кален почувствовала движение, ощутила, как шевелится младенец.
     Дю Шайю гордо улыбнулась. Кален убрала руку. Она положила руки на колени и
уставилась на сгущающиеся тучи.  Это оказалось совсем не так,  как она ожидала.
Она-то думала, что ощущение будет радостным.
     - Тебе не понравилось?
     - Что?  Нет-нет,  что ты! Это чудесно! Дю Шайю взяла Кэлен за подбородок и
повернула к себе лицом.
     - Ты плачешь?
     - Нет. Ерунда.
     - Ты несчастна, потому что у меня ребенок?
     - Нет, Дю Шайю, что ты! Я вовсе не несчастна...
     - Ты несчастна, потому что у меня ребенок, а у тебя - нет? Кэлен прикусила
губу.
     - Не  стоит грустить,  Кэлен.  У  тебя  еще  будет ребенок.  Когда-нибудь.
Обязательно будет.
     - Дю Шайю... Я беременна.
     Дю Шайю уперлась рукой в поясницу и потянулась.
     - Правда?  Я удивлена.  Джиаан не говорил мне,  что ты со своим мужем была
вместе.
     Кэлен несказанно изумилась,  услышав,  что  Дю  Шайю  получает такого рода
доклады.  С одной стороны,  она испытала облегчение от того,  что и сообщать-то
было не о чем, но с другой стороны - сожалела.
     - Наш муж, должно быть, очень счастлив. Похоже, он любит детишек. Он будет
хорошим...
     - Ричард ничего не  знает  И  ты,  Дю  Шайю,  обещай,  что  ничего ему  не
расскажешь!
     - С   чего   это   я   должна  такое  обещать?   -   нахмурилась  женщина.
                         '
     - Потому что  это  я  заставила Ричарда позволить тебе  ехать  с  нами,  -
наклонилась к ней Кэлен.  -  Потому что это я сказала, что ты можешь остаться с
нами после того, как приехали наши солдаты. Ты обещала Ричарду, что уедешь, как
только прибудут д'харианцы,  но потом пожелала остаться с  нами,  и я заставила
его позволить тебе не уезжать. Забыла?
     - Раз ты так настаиваешь,  я ему не скажу,  -  пожала плечами Дю Шайю. - В
любом случае тебе следует держать это в тайне и преподнести ему сюрприз,  когда
сама  сочтешь нужным.  -  Она  одарила Кэлен улыбкой.  -  Жены  Кахарина должны
держаться друг друга.
     - Спасибо, - прошептала Кэлен.
     - Но когда?..
     - В  брачную ночь.  Когда мы  были у  Племени Тины,  буквально перед твоим
приходом.
     - А! Так вот почему я об этом не слышала! Кэлен предпочла не отвечать.
     - Но почему ты не хочешь, чтобы Ричард знал? Он обрадуется.
     - Нет,  не обрадуется,  - помотала головой Кэлен. - Это обернется большими
неприятностями.  Вот это, - Кэлен приподняла висящий на шее камешек, - нам дала
ведьма,  чтобы мы не могли зачать дитя.  Это долгая история, но суть в том, что
пока мы не должны заводить ребенка, иначе нас ждут немалые беды.
     - Тогда почему у тебя ребенок?
     - Из-за шимов. Магия исчезла. Но до того, как мы об этом узнали... Короче,
в  брачную ночь мы не знали,  что амулет не подействует.  Его магия должна была
помешать нам зачать ребенка, но магия исчезла. А этого никто не предполагал.
     Кэлен снова закусила губу, чтобы не расплакаться.
     - Ричард все равно обрадуется, - шепотом утешила ее Дю Шайю.
     Кэлен покачала головой:
     - Ты  не  понимаешь всего  кошмара  случившегося.  Ведьма  поклялась убить
ребенка,  но я ее знаю, она на этом не остановится. Она решит, что во избежание
дальнейших неприятностей она должна убить и меня. Или Ричарда.
     Дю Шайю задумалась.
     - Ну,  скоро состоится это  дурацкое голосование,  на  котором люди скажут
нашему мужу то,  что он и так уже знает,  -  что он Кахарин.  А после все будет
хорошо. Тогда ты сможешь укрыться где-нибудь и родить ребенка. - Мудрая женщина
положила руку Кэлен на плечо.  -  Ты поедешь со мной, к бака-тау-мана. Мы будем
защищать тебя,  пока не появится на свет дитя Кахарина.  Мы защитим и  тебя,  и
твое дитя.
     Кэлен медленно выдохнула.
     - Спасибо тебе,  Дю Шайю.  Ты очень добрая.  Но это не поможет.  Я  должна
что-то сделать,  избавиться от ребенка.  Найти травницу или повитуху.  Я должна
избавиться от этого ребенка, пока не поздно.
     Дю  Шайю снова взяла руку Кэлен -  и  снова положила себе на живот.  Кэлен
закрыла глаза, чувствуя, как младенец шевелится.
     - Ты  не можешь сотворить такое с  зародившейся в  тебе жизнью,  Кэлен.  С
плодом твоей любви. Ты не должна. Будет только хуже.
     Из маленького домика вышел Ричард со свитком в руке.
     - Кэлен? - позвал он.
     Она видела его из-за деревьев, а он ее - нет.
     - Ты обещала мне хранить тайну, - повернулась Кэлен к Дю Шайю.
     Дю Шайю с улыбкой коснулась щеки Кален - как добрая бабушка. Кэлен поняла,
что это - прикосновение не соперницы, но мудрой женщины бака-тау-мана.
     Кэлен  встала  с   невозмутимым  видом.   На  лице  ее  снова  была  маска
Исповедницы. Ричард наконец заметил жену и поспешил к ней.
     Подойдя,  он  озадаченно оглядел обеих  женщин,  но  предпочел вопросов не
задавать, а протянул Кэлен свиток.
     - Я знал, что это имеет какое-то отношение к слову муштра.
     - Что? - спросила Кэлен.
     - Домини Диртх.  Посмотри,  - постучал он по свитку. - Андер пишет, что не
боится вмешательства завистливых врагов, поскольку его, - Ричард зачитал вслух,
ведя пальнем по строке,  - "защищают демоны". Кэлен понятия не имела, о чем это
он толкует.  - А почему это так важно?..  Ричард уже снова погрузился в свиток.
- Что?  Ах да.  Ну, когда ты впервые произнесла слова  Домини Диртх, я подумал,
что это древнед'харианский, но никак не мог подобрать нужное значение. Это одно
из тех многозначных выражений, о которых я тебе рассказывал. Короче, "Домини" -
слово,  означающее муштру в  смысле учения или  военную подготовку.  Или -  что
гораздо важнее -  обуздывание,  управление.  Теперь,  когда  я  увидел значение
второго слова,  до меня дошел смысл всего сочетания. "Домини Диртх" переводится
как "Обуздывание демонов". Кэлен по-прежнему недоумевающе смотрела на мужа.
     - Но... что это значит?
     - Не знаю,  - развел руками Ричард. - Но скоро все станет на свои места, я
уверен.
     - Что ж, очень хорошо, - ответила Кэлен. - Что стряслось? - нахмурился он.
- У тебя лицо... .Ну, не знаю... Какое-то странное. - Премного благодарна.
     - Я вовсе не хотел сказать, что-ты плохо выглядишь! - Ричард покраснел как
помидор.
     - Да ладно,  - отмахнулась Кэлен. - Просто устала. Мы так много разъезжали
и с таким количеством людей беседовали...
     - Тебе известно место под названием Печка?
     - Печка, - задумчиво нахмурилась Кэлен. - Да, я помню это место. Вообще-то
это недалеко отсюда. Чуть выше, над долиной Нариф.
     - Насколько недалеко?
     - Мы  можем добраться туда через пару часов -  если это  так уж  важно.  -
Кэлен пожала плечами.
     - Андер во всех этих свитках постоянно о нем толкует.  И особо упоминает в
связи с демонами -  с Домини Диртх. Именно благодаря этому абзацу я смог понять
значение слов. - Ричард посмотрел на толпившихся внизу людей, которые терпеливо
дожидались их с Кэлен.  -  Я бы хотел съездить туда посмотреть,  после того как
побеседуем с народом.
     Кэлен взяла его под руку.
     - Там красиво.  Я не против побывать там еще раз. А теперь пойдем объясним
этим людям, почему им лучше проголосовать за присоединение к нам.
     Большая часть тех,  кто их ждал, были хакенцы, в основном - работники ферм
в  окрестностях городка.  Как и все,  кого Ричард и Кэлен видели за время своей
поездки по  Андериту,  эти  люди выглядели встревоженными и  озабоченными.  Они
знали, что грядут перемены. А людям свойственно бояться перемен.
     Вместо того чтобы обратиться к  ним  с  официальной речью,  Ричард пошел в
толпу,  спрашивая имена, улыбаясь детям и поглаживая по щечкам самых маленьких.
И поскольку Ричард действовал по велению сердца,  искренне,  не лицедействовал,
вокруг него в  считанные минуты сгрудилась стайка детишек.  Матери расцветали в
улыбках,  когда он гладил темные и рыжие головенки.  Разглаживались озабоченные
морщины на лбах отцов.
     - Добрые  люди  Андерита,   -   начал  Ричард,   стоя  в  толпе,  -  мы  с
Матерью-Исповедницей  приехали  поговорить  с  вами  не  как  владыки,   а  как
защитники.  Мы  приехали не  для  того,  чтобы  диктовать,  а  чтобы помочь вам
разобраться в положении дел, понять, какой выбор стоит перед всеми нами, а ваше
право - самим решать, каким будет ваше будущее.
     Он поманил Кэлен. Мать-Исповедница осторожно протиснулась среди окружавших
Ричарда детей и  встала рядом с  ним.  Она-то думала,  что ребятишки испугаются
такого  крупного мужчины,  одетого  к  тому  же  в  черно-золотое одеяние,  что
придавало ему еще более внушительный вид,  но детишки,  наоборот, прижимались к
нему, как к любимому дядюшке.
     А  вот белого платья Матери-Исповедницы они боялись,  ведь им,  как и всем
жителям  Срединных Земель,  с  пеленок рассказывали истории о  том,  кто  такая
Мать-Исповедница и каково ее могущество.  Они расступались перед ней,  всячески
стараясь не коснуться ее белого платья,  и  жались поближе к Ричарду.  Кэлен до
смерти хотелось,  чтобы к  ней относились иначе,  но она все понимала.  Она всю
жизнь понимала это.
     - Мы с Матерью-Исповедницей поженились, потому что любим друг друга. А еще
мы любим народы Срединных Земель и Д'Хары. И в точности как мы хотели соединить
наши судьбы в супружестве,  чтобы идти по жизни вместе,  мы хотим,  чтобы народ
Андерита присоединился к  нам  и  другим  народам Срединных Земель  и  двигался
вместе с  нами в  безопасное и надежное будущее,  которое обеспечит вам и вашим
детям надежду на лучшую жизнь.
     Из  Древнего мира на  нас  надвигается тирания.  Имперский Орден поработит
вас.  Они не оставят вам иного выбора - либо покориться, либо погибнуть. Только
если вы присоединитесь к нам, у вас будет шанс уцелеть.
     Мы  с  Матерью-Исповедницей  убеждены,   что,  если  мы  объединим  народы
Срединных Земель и  Д'Хары и  выступим.  все вместе за нашу свободу,  мы сможем
отогнать эту угрозу от наших домов,  сохранив безопасность...  и  будущее наших
детей.  Если же  мы покорно подчинимся тирании,  у  нас больше никогда не будет
возможности расправить крылья. Никогда больше наши души не овеет ветер надежды.
Ни у  кого из нас не будет возможности мирно растить детей и  мечтать о  лучшей
доле для них.  Если мы  не выступим против Имперского Ордена,  мы будем жить во
мраке рабства.  И  как  только это произойдет,  мы  навеки погрузимся в  пучину
безысходности.
     Именно поэтому мы и приехали, чтобы поговорить с вами. Нам нужно, чтобы вы
выступили на нашей стороне, на стороне мирных людей, знающих, что будущее может
быть светлым и исполненным надежды.
     Нам необходимо,  чтобы вы присоединились к нам и проставили на голосовании
кружок -  в  знак  того,  что  хотите присоединиться к  нашему союзу  борцов за
свободу.
     Кэлен слушала, как слушала уже несколько недель, горячую речь Ричарда.
     Сначала народ воспринимал его слова напряженно и  настороженно.  Но вскоре
обаяние Ричарда покорило почти всех.  Он заставлял их смеяться,  а  в следующее
мгновение вызывал слезы,  объяснял,  какие  блага  сулит свобода,  показывал на
простых примерах,  какие перед ними откроются возможности,  если им и  их детям
разрешат учиться писать и читать.
     Это заявление было встречено сначала с некоторым испугом, но Ричард тут же
объяснил в  доступной форме,  что  тогда  они  смогут написать письмо живущим в
другом месте  родителям или  ребенку,  отравившемуся куда-то  на  поиски лучшей
доли.  Он заставил их понять ценность знаний,  оценить возможность найти лучшую
работу или достичь более высокого уровня на той, какую они уж имеют.
     - Но  Имперский Орден  не  позволит вам  учиться,  потому  что  знания для
поработителей опасны. Те, кто будет править вами, уничтожат знания, ибо знающие
и понимающие люди несут угрозу правящей элите.  Люди,  которые понимают,  - это
люди, которые непременно выступят против бесчинства властей.
     Я  же  предоставляю возможность учиться всем,  чтобы люди сами могли потом
решать,  что они хотят.  Вот в этом и разница:  я доверяю вам,  хочу,  чтобы вы
учились, добивались своей цели, шли к своей мечте, простой или великой. А Орден
доверять не будет. Он станет все насаждать силой.
     У  нас всех вместе будет одна страна,  с единым законодательством,  равным
для всех, где никто, будь то магистрат, министр или император, - никто не будет
превыше закона.  Только тогда,  когда все одинаково равны перед законом, каждый
человек действительно свободен.
     Я  вступил в  борьбу не ради власти,  а ради сохранения принципов свободы.
Мой  родной  отец,  Даркен Рал,  был  диктатором,  правящим методом устрашения,
жестокости и пыток.  Но даже он не был превыше тех законов, согласно которым, я
надеюсь,   все мы будем жить.  Я  отнял у  него власть,  чтобы он не мог больше
угнетать свой народ. Я вождь свободных людей - я не правлю рабами.
     Я не хочу указывать вам, как  жить, я всего лишь хочу, чтобы все вы жили в
мире и  безопасности так,  как вы  сами того захотите.  Сам бы  я  больше всего
хотел,  чтобы мы с Матерью-Исповедницей -  моей женой - могли спокойно в мире и
безопасности заниматься семьей, не мучаясь вопросами правления.
     Я прошу вас проставить кружок и присоединиться к нам ради вас самих и ради
грядущих поколений.
     Далтон,  подпирая плечом угол здания,  слушал,  скрестив руки на груди.  С
балкона огромной толпе  на  одной  из  площадей города вещал  Директор Прево из
Комитета Культурного Согласия. Говорил он уже довольно давно.
     Толпа,  по большей части хакенцы, собралась послушать о грядущих событиях.
По  городу  вовсю  бродили  слухи.  Народ  был  напуган.  И  большинство пришли
выяснить, верны ли слухи.
     Далтон тщательно просчитал ситуацию.
     - Должны ли мы страдать,  когда вознаграждаются лишь избранные? - вопросил
толпу Директор Прево.
     В ответ раздалось дружное "нет!".
     - Должны ли  вы  трудиться в  поте  лица,  чтобы лишь  избранные в  Д'Харе
богатели? Толпа снова взревела "нет!".
     - Должны ли  мы  позволять этому человеку пустить насмарку все наши усилия
помочь всем  хакенцам стать выше  их  сущности?  Должны ли  мы  позволить снова
вовлечь наш народ в жестокий соблазн образования?
     Толпа  выкрикивала одобрение словам  Директора Прево,  некоторые -  как  и
велел им Далтон -  размахивали шапками.  В  толпе затерялись примерно пятьдесят
его гонцов, одетых в старые тряпки и всячески старавшиеся подогреть народ.
     Конечно,  некоторых горячее  выступление Директора Прево  вдохновляло,  но
большинство молча  слушали,  размышляя,  улучшится ли  их  собственная жизнь от
того, что они слышат. 
     Многие тщательно все  взвешивали,  причем на  одной  чаше  весов стояла их
жизнь,  а  на  другой  -  грядущие события.  Большинство были  вполне  довольны
нынешним положением вещей  и  только в  том  случае начинали волноваться,  если
грядущие события грозили перевесить или изменить их жизнь.
     Далтон понял, что все не так просто.
     Послание донесли как положено, но услышали его люди равнодушные.
     - Он указывает на многие правильные вещи, - заметила Тереза.
     - Да, - обнял ее за плечи Далтон.
     - Мне кажется,  этот человек прав.  Несчастным хакенцам будет только хуже,
если  мы  перестанем  заботиться  о  них.  Они  не  готовы  сами  столкнуться с
жестокостями жизни.
     Взгляд Далтона устремился на  стоящих как статуи людей,  слушавших горячую
речь Директора Прево.
     - Да,  солнышко,  ты права.  Мы должны приложить еще усилия,  чтобы помочь
людям.
     И тут Далтон понял, чего не хватает и что ему делать.

                                    Глава 56

     Нет,  -  заявил Ричард Дю Шайю.  Та сердито скрестила руки. В этой позе со
своим выступающим вперед огромным животом она выглядела почти комично.
     Наклонившись к ней, Ричард понизил голос.
     - Дю Шайю,  как ты не понимаешь,  что я  хочу побыть наедине с  моей...  с
Кэлен хоть немного? Ладно? Гнев Дю Шайю утих.
     - А, поняла! Ты хочешь заняться любовью со своей другой женой. Это хорошо.
А то уже много времени прошло.
     - Это не... - Ричард подбоченился. - И откуда, интересно, ты знаешь, а?
     Дю Шайю улыбнулась в ответ:
     - Ладно, так и быть. Если обещаешь, что это не займет много времени.
     Ричард собрался было  заявить,  что  это  займет столько времени,  сколько
займет, но побоялся услышать ответную реплику, поэтому ограничился простым:
     - Обещаю.
     Капитан   Мейферт,   здоровенный  блондин-д'харианец,   командир  эскорта,
сопровождавшего Кэлен с Ричардом в Андерит,  обрадовался тому, что они намерены
без  сопровождения куда-то  ехать,  не  больше Дю  Шайю,  но  был более вежлив,
высказывая свои возражения.  Похоже, генерал Райбих сообщил ему, что, если речь
идет о серьезных вещах, он может смело высказывать свои мысли Магистру Ралу, не
опасаясь наказания.
     - Лорд Рал,  мы окажемся слишком далеко, если вдруг вам понадобимся... для
защиты Матери-Исповедницы,  - после некоторой заминки добавил капитан, подумав,
что это, возможно, повлияет на решение Ричарда.
     - Благодарю,  капитан.  Туда ведет лишь вот эта тропка. Поскольку никто не
знает,  куда мы направляемся,  то и засады там быть не может.  Это недалеко,  и
отсутствовать мы будем недолго.  Вы с вашими людьми будете патрулировать здесь,
пока мы с Кэлен туда съездим.
     - Слушаюсь,   Магистр,   -  весьма  неохотно  кивнул  капитан  Мейферт.  И
немедленно начал  отдавать  приказы,  рассылая солдат  в  разведку и  выставляя
заставы.
     Ричард повернулся к двум гонцам, прибывшим от генерала Райбиха.
     - Передайте генералу,  что я доволен быстротой, с которой он продвигается,
и тем,  что он считает, что сможет прибыть сюда раньше войск Джегана. Передайте
ему,  что все прежние приказы остаются в  силе.  Я  хочу,  чтобы он в страну не
входил.
     Гонцы приезжали и  уезжали почти ежедневно,  проскакивая через блокпосты у
разных Домини Диртх,  чтобы их  разъезды были не  так заметны.  Ричард приказал
Райбиху держаться северней,  вне пределов досягаемости разведчиков,  патрулей и
шпионов Джегана.  Если дело дойдет до  битвы,  то  важнейшее преимущество армии
Д'Хары -  неожиданность. С этой частью приказа генерал согласился, но очень был
недоволен тем,  что Ричард находится на потенциально вражеской территории, имея
при себе всего лишь тысячу солдат.
     В   посланиях  генералу  Ричард  объяснял,   что  прекрасно  понимает  его
беспокойство,  однако тем не менее им нужно держать армию в укрытии, пока ее не
призовут.   Ричард   разъяснил  в   страшных  подробностях,   какая   жуткая  и
бессмысленная  смерть  поджидает  солдат  на  границе,  если  армия  попытается
пробиться через Домини Диртх. Пока они не получат согласия народа Андерита, они
не могут рисковать брать их границу штурмом.
     Но,  что  гораздо существеннее,  Ричард ни  на  йоту  не  доверял министру
Шанбору.  Уж слишком он сладкоречив.  Правда редко бывает сладкой. А вот ложь -
всегда.
     Домини Диртх -  паутина, поджидающая неосторожную жертву. Видимость легкой
победы может  оказаться ловушкой,  чтобы завлечь д'харианскую армию на  смерть.
Больше всего Ричард боялся,  что  все эти молодые храбрецы полягут перед Домини
Диртх.  Особенно зная,  что жертва будет совершенно напрасной.  Они погибнут, а
Домини Диртх как стояли, так и будут стоять.
     Генерал  Райбих  в   ответной  депеше  пообещал,   что   как   только  они
передислоцируются на  север,  будут готовы,  в  случае если Ричард их  вызовет,
немедленно ринуться на юг, но в ожидании вызова станут сидеть тихо.
     - Слушаюсь,  Магистр Рал,  -  ответил гонец,  прижав кулак к сердцу.  -  Я
передам генералу ваши слова.
     Гонцы развернули лошадей и поскакали, по дороге.
     Прежде чем  сесть в  седло,  Ричард проверил,  хорошо ли  закреплены лук и
колчан.  Когда они  двинулись вверх по  тропе,  Кэлен сверкнула своей особенной
улыбкой.  Ричард знал,  что она тоже рада возможности наконец-то  побыть с  ним
наедине, пусть и на краткое время поездки в горы.
     Постоянное пребывание в  окружении людей  утомляло.  Стоило им  взяться за
руки,  как это тут же замечали.  Если они делали это,  разговаривая с  жителями
Андерита,  то  по  выражению глаз  Ричард видел,  что  новость в  считанные дни
достигнет тысяч ушей. И по немигающим взглядам понимал - это послужит темой для
разговоров на многие годы.  Ладно,  не самая плохая штука для сплетен. Пусть уж
лучше болтают о том, как женатые Магистр Рал с Матерью-Исповедницей держатся за
руки, чем говорят какие-нибудь гадости.
     Ричард  смотрел на  сидящую в  седле  Кэлен  и  думал,  что  у  нее  самая
соблазнительная в  мире  фигура.  Порой  ему  казалось невероятным,  что  такая
женщина смогла полюбить его, человека, выросшего в крошечном Хартленде.
     Ричард затосковал по дому. Наверное, потому, что вьющаяся по горе тропинка
напоминала столь хорошо знакомые ему места. К западу от тех мест, где он вырос,
возвышались холмы и горы, очень похожие на те, в которых они находились сейчас.
     Ричарду очень хотелось,  чтобы они  с  Кэлен съездили навестить его  дом в
Хартленде.  С тех пор,  как он прошлой осенью покинул Хартленд,  Ричард повидал
много чудес, но, наверное, ничто так не радует сердце, как место, где ты вырос.
     Тропинка побежала вдоль пологого склона,  откуда открывался вид  на  горы.
Ричард посмотрел на северо-запад,  между вершинами.  Похоже, они сейчас ближе к
его родине,  чем были за  все то  время,  что он оставил ее.  Когда они ехали в
Срединные Земли,  то, пройдя границу, которая тогда еще стояла, перешли вот эти
самые горы в местечке под названием Королевский Порт.  Это неподалеку отсюда на
северо-запад.
     И  все равно,  как близко ни был сейчас Хартленд,  но из-за возложенной на
Ричарда колоссальной ответственности дом теперь очень далек.
     Помимо обязанностей Магистра Рала, от которого зависит все и вся, есть еще
и Джеган -  дай ему возможность, и он поработит Новый мир так же, как поработил
Древний.  Люда зависели от Ричарда во всем,  начиная с волшебных уз, защищавших
их  от  сноходца,  до  стягивания всех в  единую силу,  способную противостоять
огромным ордам Джегана.
     Временами,  когда Ричард обо  всем этом размышлял,  ему  казалось,  что он
живет чьей-то чужой жизнью. Порой он казался себе самозванцем и думал, что люди
в  один прекрасный момент очнутся и скажут:  "Эй,  погодите-ка минуточку!  Этот
самый Магистр Рал - всего лишь обыкновенный лесной проводник по имени Ричард. И
его-то мы все слушаем? И следуем за ним на войне?"
     А  тут еще и  шимы.  В их появлении как раз непосредственно виноваты они с
Кэлен.  Это  они,  Ричард  и  Кэлен,  призвали  шимов  в  мир  живых.  Пусть  и
непреднамеренно, но призвали.
     Путешествуя по  Андериту,  Ричард  с  Кэлен  вдоволь наслушались историй о
странных смертях.  Шимы  весьма  бурно  наслаждались своим  пребыванием в  мире
живых. Славненько проводили время, убивая людей.
     Защищаясь от  опасностей,  люди  вспомнили древние суеверия.  В  некоторых
городах народ собирался,  чтобы почтить злых  духов,  обрушившихся на  мир.  На
лесных полянках или на залежных землях оставляли приношения в виде пищи и вина.
Некоторые считали, что человечество нарушило нормы морали, погрязло в разврате,
и Создатель прислал духов мщения, дабы покарать мир.
     Другие  оставляли  приношения  в  виде  камешков  посреди  дороги,   а  на
перекрестках из  таких  камешков вырастали целые  пирамиды.  Но  никто не  смог
ответить Ричарду,  почему они это делают,  лишь раздражались,  что он  понимает
древние  обычаи.  Некоторые клали  в  полночь  на  порог  дома  увядшие  цветы.
Приносящие счастье амулеты пользовались громадным спросом.
     Но шимы убивали все равно.
     Единственным,  что помогало нести все это немыслимое бремя,  - была Кэлен.
Это благодаря Кэлен он  сносил все тяготы борьбы.  Ради нее Ричард вынес бы все
что угодно.
     - Вот там, наверху, - подняла руку Кэлен.
     Ричард спешился одновременно с  ней.  Здесь росли в  основном сосны и ели.
Ричард  огляделся и  заметил  наконец  молодой серебристый клен,  к  которому и
привязал коней. Если привязать лошадей к сосне или ели или, еще хуже, к бальзе,
то  дело может закончиться не  только липкими поводьями.  Услышав храп,  Ричард
поднял голову.  Неподалеку, навострив уши, стояла лошадь и смотрела на них. Изо
рта кобылки торчала трава, но жевать она перестала.
     - Эй,  привет,  девочка!  -  воскликнул Ричард. Кобыла осторожно отошла на
несколько шагов,  мотнув  головой.  Ричард  попытался приблизиться,  но  лошадь
попятилась  еще,   и  он  не  стал  настаивать.  Золотисто-ореховая  кобылка  с
необычным, похожим на паучка с ножками черным пятном на крупе. Ричард позвал ее
снова, пытаясь подманить, но лошадка развернулась и убежала.
     - Интересно, что бы это значило? - обернулся он к Кэлен.
     Кэлен протянула руку. Ричард сжал ей ладонь.
     - Понятия не имею.  Может,  чья-то лошадь удрала.  Впрочем, похоже, с нами
она дела иметь не желает.
     - Похоже на то, - ответил Ричард, покорно позволяя .вести себя за руку.
     - Это единственный путь, - сообщила Кэлен, пока они шли вдоль берега озера
по маленькой сосновой рощице.
     Весь  день  собирались  тучи,   предвещая  грозу.   А  сейчас,  когда  они
пробирались между  скал  в  конце небольшого ровного пятачка земли,  из-за  туч
выглянуло солнце.
     Очень  красивое  зрелище  -  пробивающиеся сквозь  янтарные облака  теплые
солнечные лучи,  касающиеся поверхности тихого  озера.  На  той  стороне  озера
стекал  водопад.  В  воздух  летели  мириады  капель,  сверкая  на  солнце  над
золотистой водой.  Ричард набрал в грудь побольше воздуха, наслаждаясь ароматом
деревьев и воды. Здесь почти как дома.
     - Вот  это место,  -  указала Кэлен.  -  А  наверху,  еще выше,  находится
пустошь,  где  растет пака и  живет бабочка-игрунья.  Эти  чистые воды текут из
ядовитой зоны.
     Воздух сверкал в послеполуденном свете.
     - Красиво.  Я мог бы простоять тут вечность.  У меня  почти такое чувство,
будто я ищу новые тропки.
     Некоторое время они стояли рука об руку, наслаждаясь пейзажем.
     - Ричард,  я давно хотела тебе сказать,  что последние две недели,  что мы
встречаемся с народом... я действительно тобой гордилась. Гордилась тем, как ты
показывал людям путь в будущее. Что бы ни произошло, я хочу, чтобы ты это знал.
Что я горжусь тем, как ты справился с этой задачей.
     - Ты говоришь так, будто сомневаешься в нашей победе, - Нахмурился Ричард.
     - Это не важно,  -  пожала она плечами. - Что будет, то будет. Люди далеко
не всегда поступают правильно.  Иногда они не способны распознать зла. А иногда
выбирают зло  потому,  что оно их  устраивает или от  страха.  Или потому,  что
надеются найти в этом какую-то выгоду для себя.  Главное -  то,  что мы сделали
все  возможное  и   показали  людям  правду.   Ты   ставишь  превыше  всего  их
благоденствие,  их безопасность, так что если мы победим, то победим честно. Ты
дал им шанс проверить самих себя на прочность.
     - Мы победим. - Ричард смотрел на тихие воды. - Люди увидят правду.
     - Надеюсь.
     Он обнял Кэлен и поцеловал в лоб.  И с наслаждением вздохнул,  наслаждаясь
горным озером и тишиной.
     - Там,  где я вырос, далеко на западе, в горах есть места, где вряд ли кто
побывал, кроме меня. Где вода падает со скал высоко над головой, куда выше, чем
здесь,  и  играет радуга.  И  поплавав в  прозрачной воде,  можно устроиться на
камешке за  стеной водопада и  смотреть на  мир сквозь падающую воду.  Я  часто
мечтал отвести тебя туда.
     Кэлен намотала на палец прядь волос.
     - Когда-нибудь   мы   с    тобой   обязательно   туда   поедем,    Ричард.
              .
     Они стояли,  прижавшись друг к  другу,  и смотрели на водопад.  Ричарду не
хотелось нарушать очарование момента и  говорить о делах насущных,  но все-таки
пришлось.
     - Так почему же это называется Печкой? Кэлен вскинула голову.
     - Там,  за стеной водопада, есть пещера, в которой очень тепло. Даже жарко
иногда, как мне говорили.
     - Интересно, почему Йозеф Андер упомянул это место?
     - Может,  даже Йозеф Андер ценил красивые места,  -  положила руку ему  на
плечо Кэлен.
     - Возможно,  - пробормотал Ричард, оглядывая место и пытаясь сообразить, с
чего  бы  это  вдруг  древнего волшебника здесь что-то  заинтересовало.  Ричард
сильно  сомневался,  что  Йозеф  Андер  страдал  избытком сентиментальности или
обладал истинным чувством прекрасного:  этот  тип  рассуждал о  красоте природы
лишь в свете упорядоченного построения общества.
     Ричард заметил,  что  все  склоны гор  вокруг них особенного серо-зеленого
цвета,  кроме той скалы на другой стороне озера,  с которой стекал водопад.  Та
была темнее.  Ненамного,  но совершенно очевидно. В ней было больше серого, чем
зеленого,  возможно,  потому что там в граните имелись черные вкрапления,  хотя
отсюда трудно сказать.
     Ричард указал на стену,  с  которой падал водопад,  образуя величественную
дугу.
     - Посмотри на эту скалу и скажи,  что ты о ней думаешь. Кэлен в сияющем на
солнце белом платье Матери-Исповедницы казалась воплотившимся добрым духом. Она
заморгала, глядя на Ричарда.
     - То есть? Скала и скала.
     - Знаю, но присмотрись к ней. И скажи, что тебя в ней удивляет.
     Кэлен посмотрела на скалу, потом снова на него.
     - Здоровенная скала.
     - Да ладно тебе, давай серьезно!
     Кэлен,  вздохнув,  принялась изучать скалу. Затем посмотрела на окружающие
горы, особенно на ближайшую, чуть слева, ту, что гордо выступала из воды.
     - Ну, - наконец произнесла Кэлен, - она темней, чем окружающие горы.
     - Отлично. А что еще?
     Кэлен поизучала скалу чуть дольше.
     - Очень необычный цвет.  Я уже такой видела. - Она вздрогнула и посмотрела
Ричарду прямо в глаза. - Домини Диртх!
     - Вот и  я  о том же подумал,  -  улыбнулся Ричард.  -  Домини Диртх точно
такого же оттенка,  как эта скала,  а скала - вовсе не такая, как все остальные
окружающие горы.
     Кэлен недоверчиво поглядела на него.
     - Уж не хочешь ли ты сказать, что Домини Диртх вырезан из этой вот скалы -
тут, наверху, - а затем волоком доставлен туда, где сейчас стоит?
     - Вполне возможно,  -  пожал плечами Ричард,  -  хотя я плохо понимаю, как
можно перетащить такие каменюги на такое расстояние. Я изучил Домини Диртх. Они
кажутся вырезанными из  цельного камня.  Их не собирали из кусочков.  Во всяком
случае, тот, который мы видели.
     - Тогда... как?
     - Йозеф  Андер  -  волшебник.  А  волшебники тех  времен умели такое,  что
поражает даже Зедда. Возможно, Йозеф просто использовал эту скалу как стартовую
площадку.
     - Что ты имеешь в виду? Каким образом?
     - Понятия не имею.  Я разбираюсь в магии куда меньше тебя, так что, может,
ты  мне скажешь?  Но  что,  если он  просто-напросто взял отсюда по  маленькому
камешку на  каждый Домини Диртх,  а  затем,  когда пришел туда,  где  они стоят
сейчас, просто увеличил камешки в размерах?
     - Увеличил в размерах?
     - Не знаю,  - беспомощно развел руками Ричард. - При помощи магии увеличил
или  даже  использовал структуру зерна в  камне как  своего рода направляющую и
воспроизвел ее с помощью Магии Приращения в виде Домини Диртх.  
     - Я было подумала,  что ты несешь полную чушь,  -  заметила Кэлен.  -  Но,
насколько я разбираюсь в магии, в твоих словах есть резон.
     Ричард обрадовался.
     - Думаю, надо мне сплавать к пещере и посмотреть, что там есть.
     - Ничего,  насколько мне  известно.  Просто  горячая пещера.  И  не  очень
глубокая к тому же. Футов двадцать.
     - Ну не то чтобы я очень уж обожал пещеры,  но,  думаю,  не повредит, если
заглянуть туда.
     Ричард стянул рубашку и повернулся к воде.
     - А  штаны  ты  снимать не  намерен?  Обернувшись,  Ричард  увидел лукавую
улыбку.
     - Я подумал смыть с них конский пот.
     - О-о! - с преувеличенным разочарованием протянула Кэлен.
     Улыбаясь,  Ричард собрался нырнуть.  И тут на него с криком налетел ворон.
Ричарду пришлось отскочить, чтобы огромная птица не клюнула его.
     Отступая, он принялся спиной оттеснять Кэлен с уступа.
     Ворон хрипло каркнул.  Громкий крик  эхом разнесся по  горам.  Ворон снова
налетел на них, чуть-чуть не задев крылом Ричарда. Набрав высоту, птица описала
круг и, распушив перья, снова кинулась на них, оттесняя от воды.
     - Эта птица свихнулась?  -  вопросила Кэлен.  -  Или защищает гнездо?  Или
вообще все вороны так себя ведут?  Схватив Кэлен за руку,  Ричард поволок ее за
деревья.
     - Вороны -  мудрые птицы и  всегда защищают свое гнездо.  Но  могут быть и
весьма странными. Боюсь, что это вот - не просто ворон.
     - Не просто ворон? А что же?
     Птица уселась на ветку и стала прихорашиваться, явно довольная собой.
     Ричард взял протянутую рубашку.
     - Я бы сказал, что это шим.
     Даже  на  расстоянии птица,  казалось,  услышала  его  слова.  Она  забила
крыльями и запрыгала по ветке, явно проявляя беспокойство.
     - Помнишь тогда, в библиотеке? Ворон за окном, устроивший скандал?
     - Добрые духи!  -  встревоженно выдохнула Кэлен.  -  Думаешь,  это  тот же
самый? Думаешь, он следовал за нами всю дорогу?
     - А что, если это шим, и он нас тогда слышал, а потом просто прилетел сюда
и поджидал нас? - посмотрел на нее Ричард.
     Вот теперь Кэлен на самом деле перепугалась.
     - И что же нам делать?
     Они дошли до лошадей. Ричард сдернул с седла притороченный лук и достал из
колчана стрелу со стальным наконечником.
     - Думаю, надо его убить.
     Как только Ричард вышел из-за лошади, ворон углядел лук и с громким криком
подскочил, будто не ожидал от Ричарда подобной подлости.
     Ричард  натянул тетиву.  Ворон  мгновенно взлетел и  скрылся,  оскорбление
вереща.
     - Ну просто чудеса, - пробормотал Ричард.
     - По крайней мере мы теперь знаем,  что это шим.  Должно быть, тот, что ты
подстрелил в Племени Тины - курица-что-не-курица, - сообщил об этом остальным.
     - Возможно, - озадаченно покачал головой Ричард.
     - Ричард,  я не хочу, чтобы ты лез в озеро! В нем запросто могут поджидать
шимы. Это глупо - плавать, когда шимы бродят на свободе.
     - Но они,  похоже, меня боятся. Надавив ему на затылок, Кэлен вынудила его
посмотреть ей в глаза.
     - А  вдруг  они  просто  специально заманивают тебя,  чтобы  захватить  на
глубине?  Может быть такое?  Зедд велел нам держаться от воды подальше.  -  Она
зябко повела плечами.  -  Пожалуйста,  Ричард, поехали отсюда, а? Что-то в этом
месте такое...
     Ричард натянул рубашку и привлек Кэлен к себе.
     - Похоже, ты права. Не стоит дергать удачу за хвост, особенно поле встречи
с этим вороном-что-не-ворон. К тому же, если мы позволим себя ухлопать, Дю Шайю
так разозлится, что разродится раньше времени!
     Кэлен вцепилась ему в рубашку. В глазах ее вдруг появился странный блеск.
     - Ричард... как ты думаешь, не могли бы мы...
     - Не могли бы что?
     Она выпустила его рубашку и потрепала по щеке.
     - Убраться отсюда побыстрее, вот что.
     - Очень даже запросто.
     И они заторопились,  спеша уехать подальше от озера. Ричард подсадил Кэлен
в седло.
     - Думаю,  мы выяснили то,  зачем приехали. Нашли скалу, из которой сделаны
Домини Диртх. Кажется, нам надо менять планы.
     - То есть?
     - Полагаю,  нам следует вернуться в  Ферфилд и в свете полученных сведений
заново проглядеть древние книги.
     - А как же голосование? Мы ведь еще не везде побывали!
     - Нам  все  равно придется рассылать людей следить за  ходом голосования и
подсчетом голосов,  а  результаты они  доставят в  Ферфилд.  Можем отправить их
сейчас,  и пусть они в каждом месте первым делом говорят с народом. Среди наших
есть многие, кому я вполне могу доверить говорить от моего имени. К тому же они
много раз слышали, что надо говорить. Так что мы с тем же успехом можем разбить
их  на группы прямо здесь и  отправить дальше,  а  сами тем временем вернемся в
поместье. К тому же вреда не будет, если мы лишний раз позаботимся о том, чтобы
убедить жителей Ферфилда голосовать за нас.
     Кэлен кивнула:
     - Наша главная забота - шимы. Не будет никакого толку от победы, если шимы
всех поубивают.
     Ричард краем глаза заметил что-то. Спрыгнув с коня, он сунул Кэлен поводья
и направился по траве к сосновой рощице.
     - В чем дело? - спросила Кэлен, которой не терпелось убраться отсюда.
     Ричард поднял засыхающий сук.
     - Седло. Кто-то оставил здесь вещи и прикрыл, чтобы не намокли.
     - Наверное, это с той лошади, что мы видели, - предположила Кэлен.
     - Может,  это принадлежит трапперу или кому-нибудь еще, - сказал Ричард. -
Но судя по виду, вещи лежат здесь довольно давно.
     - Что ж, если ты не собираешься утащить их, давай побыстрее уедем отсюда.
     Раздался крик ворона, и Ричард поспешил к лошади.
     - Просто странно это как-то, вот и все.
     Они  двинулись вниз  по  тропе.  Ричард  оглянулся.  И  увидел  нескольких
воронов,  круживших в  небе.  Он  не  знал,  который из них ворон-что-не-ворон.
Может, все они такие.
     Ричард снял лук с седла и повесил на плечо.

                                    Глава 57

     Далтон,  глядя в окно своего кабинета, слушал доклад Стейна о количестве и
дислокации солдат  Имперского Ордена,  находившихся на  территории Андерита под
видом "особых андерских частей". Теперь можно считать, что Домини Диртх в руках
Джегана.  Вызови сюда Магистр Рал свою армию -  ежели таковая у него где-нибудь
поблизости имеется, - он быстро окажется полководцем без войска.
      - Император также прислал сообщение,  где высказывает пожелание,  чтобы я
лично выразил от  его имени восхищение столь эффективным сотрудничеством.  Судя
по рапортам моих людей,  министр проделал отменную работу, чтобы вырвать зубы у
армии Андерита. Она окажется еще меньшим препятствием, чем мы ожидали.
     Далтон оглянулся,  но не заметил и тени издевки на лице имперца.  Водрузив
ноги на стол,  тот удобно откинулся на стуле и чистил кинжалом ногти.  Выглядел
Стейн вполне довольным.
     Далтон взял бесполезную,  но  ценную книжонку,  что принесла та женщина из
библиотеки,  - книжонку, принадлежавшую когда-то Йозефу Андеру.. И переложил на
другой край стола, чтобы сапоги Стейна ее не замарали.
     Исходя из того,  о чем рассказала Тереза, у Стейна есть все основания быть
довольным,  учитывая  количество женщин,  рассказывающих всем  желающим о  том,
какой восторг испытали в постели чужеземного варвара.  Чем чудовищней он с ними
обращался, тем радостней они об этом сплетничали.
     Далтон находил удивительным,  что,  имея  такое количество желающих,  этот
солдафон так  часто  удовлетворяет свою  похоть с  теми,  кто  совсем этого  не
жаждет. Надо полагать, Стейн находит большее удовольствие в насилии.
      - Да,  армия Андерита выглядит просто чудесно,  стоя за  Домини Диртх,  -
осклабился Стейн.  -  Но  от  их  ложной  гордыни  им  будет  мало  пользы  при
столкновении с настоящей войной.
      - Мы выполнили нашу часть соглашения.
      - Поверь мне,  Кэмпбелл, я знаю цену тебе и министру. Может, земледелие и
более прозаичное занятие,  чем завоевания,  но без еды любая армия остановится.
Никто из нас не хочет тратить время на возделывание земли,  однако все мы хотим
и  дальше есть.  Мы понимаем и ценим ваше умение поддерживать систему в рабочем
состоянии.  Вы станете неоценимыми помощниками в нашем деле. И император Джеган
желает,  чтобы я вас заверил: он немедленно по прибытии сюда вознаградит вас за
столь прекрасно проделанную работу.
     Далтон свои мысли держал при себе.
      - И когда можно ждать его прибытия?
      - Скоро,  -  ответил Стейн,  отметая подробности пожатием плеч.  - Но его
беспокоит ситуация с  Магистром Ралом.  Его весьма интересует,  почему вы вдруг
положились на что-то столь ничтожное, как голос быдла.
     Должен  признаться,  меня  это  тоже  беспокоит,  -  вздохнул  Далтон.  Он
по-прежнему жалел,  что Бертран не избрал менее рискованный путь,  но,  как уже
давно  выяснил Далтон Кэмпбелл,  министр Шанбор обожает рискованные предприятия
не меньше, чем Стейн - сопротивляющихся партнерш.
      - Как  я  уже  объяснял,  такая  тактика  поможет нам  поймать в  ловушку
Магистра Рала с  Матерью-Исповедницей,  -  продолжил Далтон.  -  Без  них война
быстро закончится,  и  Срединные Земли упадут в  руку  Джегана,  как  созревшая
слива.
      - И  императора это  вполне устраивает,  так что он  не  возражает против
ваших поигрулек.
      - Да, но тут есть определенный риск.
      - Риск? Могу я чем-нибудь помочь? Далтон сел, придвинувшись к столу.
      - Я  считаю,  что  мы  должны приложить еще усилия,  чтобы опорочить дело
Магистра  Рала.   Вот   тут-то   и   кроется   опасность.   В   конце   концов,
Матери-Исповедницы правили  Срединными  Землями  на  протяжении тысячелетий,  и
избирали их на это пост вовсе не за красивые глазки.  Это женщины кусаются,  да
еще как.  О Магистре Рале тоже говорят, что он волшебник. Мы должны действовать
крайне осторожно,  чтобы  они  не  проигнорировали это  самое голосование и  не
предприняли активные военные действия.  Потому что,  ежели  таковое произойдет,
все наши столь заботливо взлелеянные планы пойдут псу под хвост.
      - Я же говорю,  что у нас тут войска.  Даже если у них где-то, поблизости
болтается армия,  она не пройдет в Андерит.  Не сможет миновать Домини Диртх. -
Стейн мрачно расхохотался. - Но я был бы счастлив, если бы они попытались!
      - Я тоже.  Штука в том, что Магистр Рал с Матерью-Исповедницей уже здесь,
а они сами по себе - задачка не из легких.
      - Я же уже говорил тебе, Кэмпбелл, не стоит беспокоиться по поводу магии.
Император обрубил магии когти. Далтон медленно переплел пальцы.
      - Ты  довольно часто это повторяешь,  Стейн,  но,  как бы мне ни хотелось
обратного,  твои слова меня мало успокаивают.  Я тоже могу наобещать все, но ты
ведь наверняка захочешь найти подтверждение моим словам.
      - Я же уже говорил,  -  помахал кинжалом Стейн,  -  что император намерен
навсегда покончить с  магией,  чтобы  простые люди  могли  вести человечество к
новой эре. И ты будешь из их числа. Время магии миновало. Она умирает.
      - Как и Суверен, но он еще не умер.
     Стейн с преувеличенным вниманием снова занялся ногтями. Похоже, возражения
Далтона его утомили, и он решил внести дополнительные пояснения.
      - Тебе  будет  приятно узнать,  что  в  отличие от  вашего  возлюбленного
Суверена магия  лишилась клыков -  она  теперь беззубая.  И  незачем ее  больше
опасаться.  -  Стейн приподнял уголок своего сделанного из скальпов плаща.  - И
те, кто обладал магическим даром, пополнят мою коллекцию. Знаешь, я ведь снимаю
скальпы еще  с  живых.  Мне доставляет удовольствие слушать их  вопли,  когда я
сдираю с них скальп.
     На  Далтона эти откровения не  произвели ни малейшего впечатления,  но ему
очень хотелось быть уверенным,  что Стейн знает,  о чем говорит, утверждая, что
магии конец.  Исходя из  того,  что Франка по  какой-то причине больше не может
пользоваться своим умением, Далтон понимал: что-то происходит, но представления
не имел,  что именно или - что гораздо важней - насколько сильно подорваны силы
волшебства.  И  не  знал,  говорит ли  Стейн правду,  или всего лишь по  своему
невежеству выдает  желаемое за  действительное,  исходя  из  каких-то  суеверий
Древнего мира.
     Впрочем,  так или иначе пришло время действовать.  Никак нельзя допускать,
чтобы все и дальше шло как идет.  Вопрос в том,  насколько далеко осмелятся они
зайти в противодействии Магистру Ралу.  Необходимо занять определенную позицию,
чтобы подвигнуть народ на  отказ Магистру Ралу,  но слабая позиция -  все равно
что никакой.
     Далтон  прикинул,   удастся  ли   ему  подтолкнуть  Стейна  на  дальнейшие
откровения.
      - В таком случае, похоже, у нас серьезные трудности.
     С чего бы это? - поднял взгляд Стейн.
     Далтон растерянно развел руками.
      - Если магия больше не  является оружием,  то  тогда и  Домини Диртх,  на
который мы все возлагали большие надежды, попросту бесполезен, и все наши планы
горят синим пламенем. Я бы назвал это серьезной трудностью.
     Стейн убрал ноги со стола и сунул кинжал в ножны. Опершись локтем на стол,
он наклонился к собеседнику.
      - Не боись.  Видишь ли,  штука в том, что император по-прежнему управляет
сестрами Тьмы.  Их магия работает на него. Исходя из того, что эти самые сестры
нам  рассказали,   что-то  произошло.  Как  я  понял,  что-то  с  магией  пошло
наперекосяк и  из-за  этого  магия сторонников Магистра Рала  исчезает.  Джеган
узнал,  что магической поддержки Магистр Рал лишен. Его магия исчезнет. Так что
этот мужик безоружен - или скоро будет безоружен - перед нашими клинками.
     Далтон стал весь внимание.  Если все действительно так, это в корне меняет
дело.  Тогда  он  может  немедленно запускать весь  свой  план  целиком.  Может
предпринимать  все  необходимые  действия,   не  опасаясь  противодействия  или
ответного удара Магистра Рала.
     Более того.  Магистр Рал с Матерью-Исповедницей тогда возложат еще большие
надежды на результат голосования,  а Далтон тем временем,  не опасаясь ответных
действий с их стороны,  обеспечит их поражение. Но все это только в том случае,
если магия действительно исчезает.
     Далтон знал лишь один способ это проверить.
     Но в первую очередь надо нанести визит хворому Суверену. Пора действовать.
Он сделает это нынче же ночью до намеченного на завтра пира.

     Энн, как бы голодна она ни была, вовсе не скучала по ужину.
     Она уже давно сидела прикованной к  столбу в своей жалкой палатке и знала,
что  пришло время  кормежки.  И  ждала,  что  в  любой  момент к  ней  ворвется
здоровенный солдат Имперского Ордена с  водой  и  хлебом.  Она  не  знала,  что
стряслось с сестрой Алессандрой - Энн не видела ее уже больше недели.
     Солдаты терпеть не  могли кормить старуху.  Энн подозревала,  что приятели
подтрунивают над  ними.  Солдаты  хватали  ее  за  волосы  и  запихивали своими
грязными пальцами хлеб ей в  рот,  будто гуся откармливали.  И  пока Энн будет,
давясь,  заглатывать сухую массу, стараясь не подавиться, они примутся заливать
воду прямо ей в глотку.
     Очень неприятная процедура.  Энн уже начала опасаться,  что такая кормежка
ее прикончит.
     Как-то  раз солдат попросту швырнул хлеб на  землю и  плюхнул рядом с  ним
миску с водой, как собаке. И при этом очень гордился тем, что и унизил ее, и не
нажил крупных неприятностей.
     Глупец,  он  не  понимал,  что Энн скорее предпочитала именно такой метод.
Когда солдат,  отсмеявшись, ушел, она легла на бок и спокойно съела хлеб, пусть
даже и не могла позволить себе роскошь стряхнуть с него грязь.
     Полог палатки распахнулся.  Темная фигура заслонила огни лагерных костров.
Энн  прикинула,  какой  сегодня  будет  вариант:  кормление гуся  или  "собачья
радость".  Но,  к ее вящему изумлению, это оказалась сестра Алессандра, которая
принесла миску ароматного колбасного супа. Она даже прихватила с собой свечку.
     Сестра Алессандра поставила свечу  на  землю.  Она  не  улыбнулась.  И  не
произнесла ни слова. Даже старалась не встречаться с Энн глазами.
     В  тусклом  свете  Энн  разглядела,  что  лицо  сестры  Алессандры покрыто
царапинами и  ссадинами.  Скула  под  левым  глазом  сильно рассечена,  но  уже
заживает.  Множество более  мелких  ссадин  -  самых  разнообразных,  от  почти
заживших. до совсем свежих.
     Энн не нужно было спрашивать,  что произошло. Щеки и подбородок Алессандры
были красными от раздражения, вызванного бесчисленными небритыми рожами.
      - Алессандра, как я рада тебя видеть... живой. Я очень за тебя боялась.
     Алессандра с  деланным безразличием пожала плечами.  И,  не тратя времени,
тут же поднесла ложку горячего колбасного супа ко рту Энн.
     Энн  проглотила,  не  успев даже распробовать,  так она проголодалась.  Но
растекшееся тепло в желудке вернуло ее к жизни.
      - И за себя я тоже очень боялась,  - сказала Энн. - Сильно опасалась, что
эти мужики прикончат меня, запихивая в меня пищу.
      - Знакомое чувство, - пробормотала Алессандра.
      - Алессандра, ты... С тобой все в порядке?
      - Нормально. - Похоже, она укрылась за бесстрастной маской.
      - Значит, ты не сильно пострадала?
      - Я отделалась куда легче,  чем другие. Если мы... Если нам ломают кости,
Джеган разрешает прибегать к магии для лечения.
      - Но лечит Магия Приращения. Сестра Алессандра поднесла ложку.
      - Поэтому-то мне и повезло.  Мне кости не переломали в отличие от других.
Мы попытались им помочь,  но не смогли,  поэтому они вынуждены страдать.  - Она
посмотрела Энн в глаза. - Мир без магии - опасное место.
     Энн  собралась было напомнить Алессандре,  что  она ей  об  этом говорила,
предупреждала, что шимы на свободе и Магия Приращения не сработает.
     Но,  по-моему,  вы мне пытались об этом сказать,  аббатиса,  -  промолвила
Алессандра, скармливая Энн очередную ложку супа.
     Энн в свою очередь пожала плечами.
      - Когда меня пытались убедить,  что шимы на  свободе,  я  тоже сначала не
поверила.  Так что мы с  тобой обе хороши.  Я бы сказала,  что с таким воистину
ослиным упрямством, сестра Алессандра, есть надежда, что в один прекрасный день
ты станешь аббатисой.
     Алессандра невольно улыбнулась.
     Энн смотрела, как ложка с куском колбасы ныряет в миску.
      - Аббатиса,  вы действительно нисколько не сомневались,  что сестры Света
поверят вам, что магия исчезает, и захотят добровольно попытаться бежать вместе
с вами?
     Энн посмотрела Алессандре прямо в глаза.
      - Сомневалась. Хотя и надеялась, что они поверят моим словам, зная, как я
ценю правду.  Я  знала,  что  существует вероятность того,  что  от  страха они
откажутся бежать,  независимо от того,  поверят мне или нет. Рабы, рабы чего-то
или  кого-то,   невзирая  на  то,   насколько  сильно  ненавидят  свое  рабское
существование,  зачастую цепляются за  него,  боясь,  что альтернатива окажется
невыносимой. Посмотри на пьяниц, рабов алкоголя, которые считают нас жестокими,
если мы пытаемся заставить их расстаться с рабской зависимостью.
      - И что вы собирались предпринять, если сестры Света откажутся избавиться
от рабства?
      - Джеган использует их,  использует их магию. Когда шимов изгонят и магия
восстановится,  к  сестрам вернется их могущество.  И  от их рук погибнет много
людей,  не важно, добровольно сестры будут убивать или по принуждению. В случае
отказа сбросить рабские оковы и бежать со мной все они должны были умереть.
     Так-так, аббатиса, - выгнула бровь сестра Алессандра. - Как выяснилось, не
больно-то мы с вами друг от друга отличаемся.  Для сестры Тьмы это тоже было бы
веским основанием.
      - Обычный здравый смысл.  Под угрозой жизнь огромного количества людей. -
Энн  жутко  хотела есть  и  с  тоской поглядывала на  ложку  с  куском колбасы,
торчавшую из почти полной миски.
      - Ну так почему же вас тогда смогли поймать? Энн вздохнула:
      - Потому что я не думала, что они мне солгут. Солгут в таком важном деле.
Хотя это и не повод убивать их,  но из-за этого становится чуть легче выполнить
еще неприятную обязанность.
     Алессандра наконец скормила Энн следующую ложку.  На сей раз Энн заставила
себя жевать медленно, наслаждаясь вкусом.
      - Ты по-прежнему можешь бежать со мной,  Алессандра,  -  спокойно сказала
Энн, прожевав.
     Алессандра выудила что-то из миски и отложила в сторону. И снова принялась
помешивать суп.
      - Я уже говорила, что это невозможно.
      - Почему? Потому что Джеган тебе так сказал? Сказал, что он по-прежнему в
твоем разуме?
      - Это одна из причин.
      - Алессандра,  Джеган пообещал тебе,  что,  если ты будешь заботиться обо
мне, он не будет отправлять тебя в палатки солдат в качестве шлюхи. Ты сама мне
об этом говорила.
     Алессандра перестала помешивать, в глазах ее заблестели слезы.
      - Мы принадлежим Его Превосходительству.  -  Она коснулась рукой золотого
кольца в губе -  отличительного знака рабов Джегана.  -  Он может делать с нами
все, что пожелает.
      - Алессандра,  он обманул тебя!  Сказал, что не станет этого делать, если
ты будешь заботиться обо мне.  Он соврал.  Ты не должна верить лжецу.  От этого
зависит твое будущее,  твоя жизнь!  Я тоже допустила подобную ошибку,  но ни за
что не позволю лжецу еще раз обмануть меня.  Если он обманул тебя в этом,  то в
чем еще он обманывает?
      - О чем это вы?
      - О  том,  что  будто бы  ты  никогда не  сможешь бежать,  потому что  он
по-прежнему в твоей голове!  Его там нет,  Алессандра!  Точно так же, как он не
способен проникнуть в мой разум, он сейчас не способен проникнуть и в твой! Как
только шимов изгонят -  тогда да,  но сейчас - нет! Если ты присягнешь Ричарду,
то будешь защищена от сноходца и тогда, когда шимов изгонят. Ты можешь сбежать,
Алессандра.  Мы  можем выполнить наш суровый долг в  отношении сестер,  которые
солгали и предпочли остаться с другим лжецом, а потом сбежать.
     Голос сестры Алессандры был так же бесстрастен, как и ее лицо.
      - Вы забываете,  аббатиса,  что я  -  сестра Тьмы,  которая принесла обет
Владетелю.
      - В  обмен на  что,  Алессандра?  Что Владетель Подземного мира предложил
тебе? Что такого он предложил, что может быть лучше вечности в Свете?
      - Бессмертие.
     Энн  сидела,  глядя  в  немигающие глаза  Алессандры.  Снаружи  смеялись и
развлекались на  свой манер солдаты,  некоторые из которых надругались над этой
беспомощной  пятисотлетней  сестрой  Тьмы.   В  палатку  доносились  запахи,  и
приятные,   и  мерзкие:   тушеного  чеснока,  жареного  мяса,  горящей  шерсти,
сладковатый дымок березовых дров от ближайшего костра.
     Энн тоже не отвела взгляда.
      - Алессандра,  Владетель лжет  тебе.  В  глазах сестры что-то  мелькнуло.
Поднявшись, она выплеснула почти полную миску на землю снаружи палатки.
     У самого выхода сестра Алессандра обернулась.
      - Можешь сдохнуть,  с  голоду,  старуха!  Я  скорее вернусь в  солдатские
палатки, чем буду выслушивать твои поносные слова!
     В тишине одиночества, страдая душой и телом, Энн молилась Создателю, прося
его даровать сестре Алессандре шанс вернуться к Свету. Молилась она и за сестер
Света, тоже отныне потерянных, как и сестры Тьмы.
     Отсюда,  из темной и пустой палатки, где она одиноко сидела, прикованная к
столбу, ей казалось, что мир сошел с ума.
      - Благой Создатель, что же ты натворил? - плакала Энн. - Или это тоже все
ложь?

                                    Глава 58

     Далтон торопливо прошел к верхнему столу и улыбнулся Терезе.  Она казалась
одинокой и  покинутой.  При  виде мужа Тереза просветлела.  Он  сильно опоздал.
Последнее время они виделись очень редко, но Тереза все понимала.
     Перед тем как сесть, Далтон нагнулся и поцеловал ее в щеку.
     Министр бросил на Кэмпбелла быстрый взгляд и  вернулся к  своему занятию -
переглядкам с  дамой,  сидевшей за  правым столом.  Похоже,  дамочка ухитрялась
делать приглашающие жесты куском мясного рулета. Министр улыбался.
     Многих женщин невоздержанность Бертрана не только не отталкивала, но даже,
напротив,  привлекала.  Некоторых женщин неудержимо влечет осязаемое проявление
мужественности,   каким  бы  несвоевременным  оно  ни  было,  -  вероятно,  это
объясняется неким определенным складом психики. Дам пьянило ощущение опасности,
жажда запретного.
     Надеюсь,  тебе  было  не  слишком скучно,  -  шепнул  Далтон  Терезе и  на
мгновение замер под ее преданным любящим взглядом.
     Улыбнувшись жене,  Далтон  вновь  напустил на  себя  привычное безмятежное
выражение с легким оттенком озабоченности,  означающей погруженность в дела. Он
залпом осушил бокал вина, желая побыстрее скинуть напряжение.
      - Я просто скучала по тебе,  вот и все.  Бертран рассказывал анекдоты.  -
Тереза залилась краской.  - Но я не могу их тебе пересказать. Во всяком случае,
не здесь.  -  На ее лице заиграла улыбка.  Обычная шаловливая улыбка.  - Может,
когда придем домой?
     Далтон деланно улыбнулся в ответ,  занятый мыслями о предстоящих серьезных
делах.
      - Если я  приду не слишком поздно.  Мне еще нужно разослать ряд посланий.
Произошло...  - Усилием воли он заставил себя прекратить барабанить по столу. -
Произошло кое-что очень важное, судьбоносное.
      - Что? - заинтриговано наклонилась к нему Тереза.
      - У  тебя  быстро  растут волосы,  Тэсс.  -  Сейчас длина  ее  волос  уже
соответствовала ее нынешнему статусу, но Далтон не мог удержаться от подсказки:
- Мне кажется, они могут отрасти гораздо длиннее.
      - Далтон... - Тереза широко распахнула глаза - кажется, она догадалась, о
чем речь.  -  Далтон, это имеет какое-то отношение к... к тому, о чем ты всегда
мне говорил...
     Далтон остановил ее скорбным суровым взглядом.
      - Прости, солнышко, мне не следовало опережать события. Возможно, я выдаю
желаемое за действительное.  Потерпи,  сама все скоро услышишь.  Лучше узнавать
такие новости из уст министра.
     Госпожа  Шанбор  метнула взгляд  на  женщину с  мясным  рулетом.  Женщина,
прикинувшись,  что занята лишь беседой со  своими соседями по  столу,  завесила
лицо волосами.  Хильдемара одарила убийственным взглядом Бертрана и  обратилась
через него к Далтону:
      - Что ты слышал?
     Далтон промокнул вино с губ и положил салфетку на колени.  Он предпочел не
говорить сразу самое важное, а потому начал совсем с другого:
      - Магистр Рал с  Матерью-Исповедницей трудятся от зари до зари,  ездят из
города в  город,  беседуют с толпами,  жаждущими их услышать.  От одного только
вида Матери-Исповедницы все приходят в трепет. Боюсь, народ отвечает ей большей
теплотой,  чем мы  рассчитывали.  То,  что она недавно вышла замуж,  помогло ей
завоевать сердца и  любовь очень многих.  Народ повсюду приветствует счастливых
новобрачных.  Публика сбегается со всех окрестностей в те города, где выступают
Мать-Исповедница с Магистром Ралом.
     Скрестив руки,  Хильдемара высказала все,  что думает по поводу счастливой
четы, не выбирая выражений.
     Прислуга и  те,  кто  работал в  поместье,  отлично знали невоздержанность
госпожи Шанбор на язык,  однако народ считал ее пречистой дамой,  с чьих уст не
могут  сорваться  никакие  грубые  слова.  Хильдемара  знала,  какова  ценность
популярности.  Когда она -  госпожа Шанбор,  любящая супруга министра культуры,
защитница жен  и  матерей  -  отправлялась в  поездку  по  стране,  рассказывая
гражданам о  добрых  делах  своего мужа  -  а  попутно продолжая культивировать
тесные взаимоотношения с  богатыми пекарями,  -  ее  встречали с  раболепием не
меньшим, чем Мать-Исповедницу.
     И теперь ей больше, чем когда бы то ни было, нужно безупречно сыграть свою
роль, если они хотят добиться успеха.
     Далтон выпил еще вина и продолжил:
      - Мать-Исповедница  с   Магистром  Ралом  несколько  раз   встречались  с
Директорами,  и  я слышал,  что Директора выразили свое удовлетворение честными
условиями, предложенными Магистром Ралом, его доводами и благородством цели.
     Кулаки Бертрана сжались. Желваки на скулах напряглись.
      - Во  всяком случае,  -  добавил Далтон,  -  в  присутствии Магистра Рала
выражали удовлетворение.  После того,  как Магистр Рал отправился в  поездку по
стране, Директора, по здравому размышлению, изменили свои позиции.
     Далтон  пристально  посмотрел  в   глаза  министру  и  Хильдемаре,   желая
удостовериться, что целиком овладел их вниманием, и лишь затем продолжил:
      - И это большая удача, если учесть то, что только что произошло.
     Министр, в свою очередь, внимательно посмотрел на Далтона:
      - И что же произошло?
     Далтон под столом нашарил руку Терезы.
      - Министр Шанбор,  госпожа Шанбор, с прискорбием должен сообщить вам, что
Суверен скончался.
     Вздрогнув  от  неожиданности,   Тереза  ахнула  и  тут  же  прикрыла  лицо
салфеткой, чтобы гости не видели ее слез, - она не могла позволить себе плакать
на публике.
     Бертран впился взглядом в Далтона.
      - А я считал, что ему стало лучше.
     Министр вовсе не  желал выразить свое недовольство,  однако в  его взгляде
явственно читалось подозрение:  неужели Далтону хватило духу  совершить такое и
если хватило - то с чего это вдруг Далтон отважился на подобный дерзкий шаг?
     Министр,  безусловно,  был  доволен  столь  своевременной кончиной старого
Суверена,  но  любой намек на то,  что смерть правителя была вызвана не слишком
естественными причинами,  способен разрушить все,  ради чего они  трудились так
долго и упорно.
     Далтон, нисколько не смутившись, наклонился к министру.
      - У  нас  серьезные трудности.  Слишком многие  хотят  проставить кружок,
проголосовать за  Магистра  Рала.  Мы  должны  превратить  это  в  выбор  между
возлюбленным великодушным Сувереном и  человеком,  который -  вполне возможно -
держит в сердце злые намерения.  Как мы уже предварительно обсуждали, мы должны
произвести  поставки  нашему...  пекарю  согласно  договоренности.  Теперь  нам
следует  занять  более  жесткую позицию в  отношении союза  с  Магистром Ралом,
несмотря на весь сопряженный с этим риск.  -  Далтон заговорил еще тише:  - Нам
нужно,  чтобы ты  занял эту  позицию как Суверен.  Ты  должен стать Сувереном и
огласить эти слова. Бертран расплылся в улыбке.
      - Далтон,  мой верный и  могучий помощник,  ты  только что заслужил очень
важное назначение - пост министра культуры очень скоро сделается вакантным.
     Наконец-то все стало на свои места.
     На  лице Хильдемары читалось изумленное -  но довольное -  недоверие.  Она
знала,  сколько охранных рубежей возведено вокруг Суверена.  Знала - потому что
сама пыталась пробиться сквозь них и не смогла.
     Судя по  выражению ее  лица,  она  уже  видела себя в  роли жены Суверена,
боготворимой,  как  добрый дух в  мире живых.  Ее  слова обретут весомость куда
большую,  чем какой-то супруги министра,  положение которой буквально мгновение
назад было очень высоким, а теперь казалось мелким и недостойным.
     Хильдемара, перегнувшись через мужа, нежно схватила Далтона за запястье.
      - Далтон,  мальчик мой,  ты куда лучше,  чем я думала,  - а я ценила тебя
очень высоко. Я и представить себе не могла, что возможно... - Она улыбнулась и
замолчала.  -  Я  выполняю мой долг,  госпожа Шанбор,  независимо от  сложности
задания. Я знаю, что важен лишь результат.
     Хильдемара еще раз сжала ему руку.  Далтон еще ни разу не видел, чтобы она
была так довольна его деятельностью.  За решение проблемы с Клодиной Уинтроп он
не удостоился и кивка.
     Кэмпбелл повернулся к  жене.  Он  был  осторожен -  его  шепота  Тереза не
слышала.
      - Тэсс, ты в порядке? - Он нежно обнял ее за плечи.
      - Ой,   Далтон,  как  мне  его  жалко!  -  всхлипнула  Тереза.  -  Нашего
несчастного Суверена. Да позаботится Создатель о его душе в том чудесном месте,
куда он попал в загробном мире!
     Бертран сочувственно коснулся руки Терезы:
      - Хорошо сказано,  дорогая. Очень хорошо. Вы великолепно выразили то, что
чувствует сейчас каждый.
     Состроив скорбную мину, Бертран встал из-за стола. Он молча стоял, склонив
голову и сложив перед собой руки.  Хильдемара подняла палец. Арфа смолкла. Смех
и разговоры начали утихать: гости поняли - происходит нечто экстраординарное.
      - Мои  добрые  граждане Андерита,  я  только что  получил очень  скорбную
весть. С сегодняшней ночи мы - потерянный народ, лишившийся Суверена.
     В  зале,  вопреки  ожиданиям  Далтона,  вместо  шепотков  повисло  мертвое
молчание.  И тут Далтон впервые за все это время по-настоящему осознал,  что он
родился и  прожил всю жизнь в царствование старого Суверена.  Завершилась целая
эпоха. Должно быть, многим в этом зале пришла в голову та же мысль.
     Бертран,  на которого были устремлены глаза всех присутствующих, заморгал,
словно стараясь сдержать слезы.  Когда он заговорил,  голос его был печальным и
тихим.
      - Давайте же  склоним головы  и  помолимся,  дабы  Создатель принял  душу
нашего возлюбленного Суверена в  почетные чертоги,  ибо он  заслужил это своими
добрыми деяниями.  А затем я буду вынужден вас покинуть,  чтобы срочно призвать
Директоров к их долгу.  Сейчас, когда Магистр Рал и император Джеган настаивают
на союзе с  нами,  ввиду нависших над нами черных туч войны,  я буду просить от
имени  народа Андерита,  дабы  Директора провозгласили нового Суверена нынче же
ночью.  И позаботились,  чтобы, каков бы ни был их выбор, к утру этот ничтожный
человек был посвящен в  Суверены и  вновь связал наш народ с  самим Создателем,
дабы мы  обрели то руководство,  которое наш старый и  доброжелательный Суверен
ввиду преклонных лет не мог обеспечить нам.
      - Далтон,  -  дернула его  за  рукав  Тереза,  глядя на  Бертрана Шанбора
круглыми,  полными  благоговения глазами,  -  ты  понимаешь,  что  нашим  новым
Сувереном скорее всего будет он?
     Далтон ласково положил руку ей на плечо.
      - Мы можем на это надеяться, Тэсс.
      - И молиться за это, - прошептала она со слезами на глазах.
     Бертран воздел руки перед растерянной толпой.
      - О, добрые люди, склоните вместе со мной голову в молитве!
     Как  только Франка вошла  в  кабинет,  Далтон быстро взял  ее  за  руку  и
захлопнул дверь.
      - Милая Франка,  как же  я  рад видеть тебя!  Мне необходимо поговорить с
тобой. Давненько мы с тобой не виделись. Спасибо, что пришла.
      - Ты сказал, это важно.
      - Да, важно. Пожалуйста, присаживайся, - жестом предложил он.
     Франка расправила платье и  уселась на обитый кожей стул перед его столом.
Далтон присел на край стола, желая придать встрече менее формальный характер.
     На  столе  что-то  лежало.  Далтон рассеянно посмотрел на  книжонку Йозефа
Андера и отодвинул ее подальше - чтоб не мешала.
     Франка обмахивала лицо.
      - Здесь так душно, Далтон! Ты не мог бы приоткрыть окно?
     Солнце едва взошло над горизонтом,  но  на  улице уже стояла жара.  Франка
была  права -  денек обещал быть  горячим.  Улыбнувшись,  Далтон обошел стол  и
раскрыл  окно  нараспашку.  Оглянувшись,  он  заметил  ее  настойчивый  жест  и
распахнул остальные два окна.
      - Спасибо,  Далтон.  Очень любезно с твоей стороны. Ну, что там за важное
дело?
     Далтон  снова  примостился на  краешке стола  и  посмотрел сверху вниз  на
чародейку.
      - На  вчерашнем пиру  тебе удалось что-нибудь услышать?  Это  был  важный
вечер,  учитывая трагическое объявление.  И  мне бы  очень помогло,  если бы ты
могла рассказать мне, что услышала.
     Франка  печально  открыла  маленький  кошелечек,  привязанный к  запястью,
вынула оттуда четыре золотых и протянула ему:
      - Вот.  Это то, что ты мне заплатил с тех пор, как... как у меня возникли
сложности с  моим даром.  Я их не заработала.  Я не в праве оставлять себе твои
деньги.  Извини,  что тебе пришлось самому вызывать меня сюда,  - я должна была
вернуть их раньше.
     Далтон  знал,  насколько  Франка  нуждается  в  деньгах.  Раз  ее  дар  не
действует, то и работы у нее нет. Франка на грани разорения. Мужчины у нее нет,
а значит,  она вынуждена либо зарабатывать себе на хлеб, либо голодать. Значит,
если она возвращает деньги, случилось действительно что-то серьезное.
      - Нет-нет,  Франка!  -  оттолкнул ее  руку Далтон.  -  Мне не  нужны твои
деньги...
      - Это не мои деньги.  Я ничего не сделала, чтобы заработать их. Я не имею
на них права.
     Она снова протянула монеты. Далтон ласково взял обеими руками ее ладонь.
      - Франка,  мы с тобой старые добрые друзья.  И вот что я тебе скажу: если
ты считаешь, что этих денег не заработала, я дам тебе возможность заработать их
прямо сейчас.
     Я же сказала тебе - я не могу...
      - Твой дар для этого не потребуется.  Есть кое-что другое,  что ты можешь
предложить. Франка отпрянула.
      - Далтон! Ты женат! На красивой молодой женщине...
      - Нет-нет!  -  воскликнул застигнутый врасплох  Далтон.  -  Нет,  Франка!
Извини,  что  невольно заставил тебя  подумать,  будто я...  Прости,  я  просто
недостаточно четко выразился.
     Далтон  считал  Франку  женщиной  интересной,   привлекательной  и  весьма
необычной,  но подобная мысль ему и в голову не приходила,  даже если б пришла,
он не стал бы ничего предлагать, и все же он огорчился: неужели Франка считает,
что близость с ним столь... столь отвратительна.
     Франка успокоилась и уселась поудобней.
      - Тогда чего же ты хочешь?
      - Правду.
      - А-а! Ну, Далтон, правда правде рознь. От одной неприятностей больше, от
другой - меньше.
      - Мудро сказано.
      - Так какую же правду ты желаешь узнать?
      - Что не так с твоей магией?
      - Она не действует.
      - Это я знаю. Я хочу знать почему.
      - Подумываешь податься в  волшебники,  Далтон?  Стиснув руки,  он глубоко
вздохнул:
      - Франка,  это  важно.  Мне  необходимо знать,  почему твое волшебство не
действует.
      - Зачем?
      - Потому что мне нужно знать,  произошло это только с тобой или что-то не
так с  магией в  целом.  Магия -  важный элемент жизни очень многих в Андерите.
Если она не  действует,  мне следует знать об этом,  чтобы власти были к  этому
готовы.
     Взгляд Франки несколько смягчился.
      - Так что же не так с магией и насколько это всеобъемлюще?
     Она снова помрачнела:
      - Не могу сказать.
      - Франка, мне действительно надо знать. Пожалуйста!
      - Далтон, - посмотрела она на него, - не проси меня...
      - Я прошу.
     Некоторое время Франка сидела,  уставясь в  пол.  Наконец взяла его руку и
вложила в ладонь четыре золотых, а потом встала и посмотрела ему в глаза.
      - Я скажу тебе,  Далтон,  но денег не возьму. За такого рода вещи я денег
брать не буду. Я расскажу тебе только потому, что я... потому что ты друг.
     В  этот  момент Франка выглядела так,  будто ее  только что  приговорили к
смерти.
     Далтон кивнул на стул, она снова села.
      - Я очень ценю это, Франка. Правда ценю. Она кивнула, не поднимая головы.
      - С магией что-то не так.  Поскольку ты ничего в этом не понимаешь,  я не
буду морочить тебе голову подробностями.  Тебе важно знать одно: магия умирает.
В точности как исчезла моя магия, так исчезла вся. Умерла - и исчезла.
      - Но почему?  С  этим можно что-то сделать?  Франка задумалась,  покачала
головой.
      - Нет.  Боюсь,  что нет.  Конечно,  я  не могу быть уверена до конца,  но
практически  точно  знаю,  что  сам  Волшебник  первого  ранга  погиб,  пытаясь
поправить дело.
     Далтон был поражен. Это немыслимо!
     Пожалуй,  эта  новость куда более значительная,  чем смерть Суверена.  Что
значит смерть человека в сравнении со смертью магии?
     Но она вернется? Произойдет что-то, что... Ну, не знаю... вылечит это?
      - Не знаю.  Как я  сказала,  человек куда более сведущий в  волшебстве не
сумел  поправить дело,  так  что  я  склоняюсь к  мысли,  что  это  необратимо.
Возможно, магия и вернется, но, боюсь, уже слишком поздно.
      - И какими же, по-твоему, могут быть последствия? Франка побледнела.
      - Не могу себе представить!
      - Ты  пыталась  разобраться  с   этим?   Я   имею  в  виду  действительно
разобраться?
      - Я сидела взаперти как проклятая, изучала все, что могла, пробовала все,
что могла.  Вчера вечером я впервые за несколько недель появилась на публике. -
Нахмурясь,  она подняла глаза.  -  Когда министр объявил о смерти Суверена,  он
что-то там сказал о Магистре Рале. О чем шла речь?
     Далтон понял,  что Франка настолько далека от повседневной жизни Андерита,
что понятия не имеет ни о Магистре Рале,  ни о голосовании. Кстати, пора бы ему
заняться делом.
      - А, ну ты же знаешь, за отличную продукцию Андерита вечно идет борьба! -
Взяв Франку за руку,  Далтон помог ей встать.  - Спасибо, что пришла. Франка, и
за то,  что доверила мне такую информацию.  Ты помогла мне гораздо больше,  чем
думаешь.
     Чародейка,  кажется,  несколько обиделась,  что  ее  вот  так бесцеремонно
выставляют, но Далтон ничего не мог поделать. Его ждут дела.
     Франка  остановилась и  пристально заглянула  ему  в  глаза.  Хоть  она  и
лишилась магии, но в этом взгляде было что-то гипнотическое.
      - Далтон,  обещай,  что мне не придется сожалеть о том,  что я рассказала
тебе правду.
      - Франка,  ты можешь рассчитывать...  -  Он быстро обернулся на внезапный
шум  за  спиной и  машинально заслонил собой Франку.  В  открытое окно  влетела
огромная черная птица.  Ворон.  Птица  запрыгала по  столу.  Расправив крылья и
помогая  себе  клювом,  она  быстро  шагала  по  гладкой  кожаной  поверхности,
сопровождая свои движения то ли сердитым, то ли удивленным карканьем.
     Далтон кинулся к серебряной подставке и выхватил меч.
     Франка попыталась помешать ему.
      - Далтон, нет! Убить ворона - дурная примета!
     Ее вмешательство и  неожиданный нырок птицы привели к  тому,  что Кэмпбелл
промахнулся.
     Ворон,  каркая  и  ворча,  доковылял до  края  стола.  Далтон ласково,  но
решительно отстранил Франку и снова занес меч.
     Ворон скосил на него глаз, схватил в клюв книжечку, принадлежавшую некогда
Йозефу Андеру, и взвился к потолку.
     Далтон мгновенно захлопнул окно позади стола. Ворон набросился на Далтона.
Пока он захлопывал второе и третье окно, острые когти рвали ему волосы.
     Далтон полоснул мечом по  яростному комку перьев,  но  лишь  слегка что-то
задел.  Ворон, отчаянно каркая, ринулся к окну. Во все стороны брызнули осколки
стекла. Далтон с Франкой закрыли лица руками.
     Когда Далтон убрал руку, он увидел, что птица скакнула на ветку ближайшего
дерева,  ухватилась за ветку,  сорвалась,  ухватилась снова.  Похоже,  она была
ранена.
     Далтон швырнул меч на стол и  схватил копье.  Крякнув от усилия,  он через
разбитое окно метнул копье в ворона.
     Ворон быстро взлетел,  не выпуская книжки.  Копье просвистело мимо. Черная
птица растаяла в утреннем небе.
      - Хорошо,  что ты не убил его,  -  тихо сказала Франка. - Это принесло бы
тебе беду.
      - Он украл книгу! - Далтон возмущенно взглянул на пустой стол.
      - Вороны -  птицы любопытные, - пожала плечами Франка. - Они часто воруют
всякую всячину, чтобы отнести подругам. Вороны ведь образуют пары на всю жизнь,
ты не знал?
     Далтон оправил одежду.
      - Да неужто?
      - Но самки дурят самцов. Иногда, когда муж где-то летает, собирая барахло
для их гнезда, жена позволяет другому спариться с ней.
      - Да ну? - сердито буркнул Далтон. - А мне-то что до этого?
      - Просто подумала,  что тебе это может быть любопытно,  -  пожала плечами
Франка и подошла, оглядывая разбитое окно. - Ценная была книжка?
     Далтон тщательно стряхнул с плеча осколки.
      - Нет.  К счастью, всего лишь бесполезная древняя книжонка, написанная на
мертвом языке, которого нынче не знает никто.
      - А!  Что  ж,  хоть это  неплохо.  Радуйся,  что  она не  ценная.  Далтон
подбоченился.
     Нет,  ты только погляди на этот разбой! Только погляди! - Подняв несколько
черных перьев,  он вышвырнул их в разбитое окне". И увидел капли на столе. - По
крайней мере он кровью заплатил за свое сокровище!.

                                    Глава 59

     Настало  время   стать   стеной   против  мерзости!   -   Бертран  Шанбор,
новоизбранный и  посвященный в  сан  Суверена Андерита,  обращался с  балкона к
огромной толпе, запрудившей всю площадь и соседние улицы.
     Далтон  знал  -  приветственные крики  продлятся еще  довольно долго  -  и
воспользовался возможностью посмотреть на  Терезу.  Та  храбро  улыбнулась ему,
вытирая платком глаза.  Она не  спала почти всю ночь,  молясь о  душе покойного
Суверена и прося Создателя дать новому Суверену силы.
     Далтон тоже почти всю ночь не спал:  вместе с  Бертраном и  Хильдемарой он
расписывал,  кто и что должен говорить.  Бертран был в своей стихии. Хильдемара
блистала. Далтон держал поводья.
     Наступление началось.
      - Как ваш Суверен я  не  могу допустить,  чтобы жестокая несправедливость
обрушилась на народ Андерита!  Магистр Рал -  из Д'Хары.  Что он знает о нуждах
нашего народа?  Как он  может,  приехав сюда впервые,  ожидать от  нас,  что мы
отдадим себя на его милость?
     Толпа ревела и визжала. Бертран держал паузу.
      - Что,  по-вашему,  произойдет со всеми вами, добропорядочными хакенцами,
если Магистр Рал  добьется своего?  Неужели вы  думаете,  что он  действительно
позаботится о  вас?  Думаете,  его беспокоит,  есть ли вам во что одеться,  чем
питаться и  где работать?  Мы же позаботились о  том,  чтобы все вы могли найти
хорошую работу, издав законы вроде "Закона о дискриминации при найме" Уинтропа,
предназначенный дать доступ к богатствам Андерита всем жителям!
     Он помолчал, пережидая новую волну радостных возгласов.
      - Мы активно боролись с мерзостью.  Боролись с людьми,  которым наплевать
на голодающих детей.  Мы усиленно трудились,  чтобы жизнь всех жителей Андерита
стала лучше!  А  что сделал Магистр Рал?  Ничего!  Где он был,  когда наши дети
голодали? Где он был, когда мужчины не могли найти работу? Неужели мы и вправду
хотим,  чтобы весь наш тяжкий труд и  достижения вдруг были в одночасье сметены
этим бессердечным человеком и его знатной женой,  Матерью-Исповедницей?  Именно
сейчас,  когда  мы  достигли высшей точки  в  наших преобразованиях?  Когда нам
предстоит  еще  так  много  сделать  во   благо  народа  Андерита?   Что  знает
Мать-Исповедница  о  голодающих  детях?  Разве  она  хоть  раз  позаботилась  о
каком-нибудь ребенке? Нет!
     Бертран продолжил,  подчеркивая каждое  слово  ударом  кулака  по  перилам
балкона:
      - А  истинная правда состоит в том,  что Магистра Рала волнует только его
магия!  И привела его сюда к нам лишь алчность!  Он пришел,  чтобы использовать
нашу страну для  своих личных целей!  Своим черным колдовством он  отравит нашу
воду!  Мы не сможем больше ловить рыбу, ибо его колдовство превратит наши реки,
озера и океан в мертвые воды,  покуда сам он будет творить своей мерзкой магией
гнусные орудия войны!
     Пораженная  публика  пришла  в  негодование.   Далтон  внимательно  изучал
реакцию,  чтобы  отточить каждое слово  в  новых  речах  и  посланиях,  которые
собирался разослать по всей стране.
      - Он  создает злобных тварей,  чтобы навязать свою  несправедливую войну.
Может быть,  вам доводилось слышать о  людях,  погибших странным и необъяснимым
образом?  Думаете,  это  случайность?  Нет!  Это  колдовство Магистра Рала!  Он
создает злобных волшебных тварей и выпускает их, чтобы проверить, хорошо ли они
умеют убивать!  Его смертоносные твари жгут и топят невинных людей! Утаскивают,
беспомощных, на крыши домов и сбрасывают вниз!
     Толпа потрясение ахнула.
      - Он  использует  наш  народ,  чтобы  оттачивать для  войны  свое  черное
мастерство!  Его гнусное колдовство наполняет воздух ядом, который просочится в
каждый дом!  Вы хотите,  чтобы ваши дети дышали колдовством Магистра Рала?  Кто
знает,  какой страшной будет смерть невинных детишек,  надышавшихся плодами его
небрежного чародейства?  Кто  знает,  какие  уродства они  получат,  поплавав в
пруду, которым он пользовался для наведения чар? Вот что нам грозит, если мы не
будем противиться насилию над нашей страной! Он оставит нас умирать в мучениях,
чтобы  привести сюда  своих мужественных друзей,  дабы  те  пользовались нашими
богатствами! Вот истинная причина его приезда в Андерит!
     Народ уже был в панике.
     Далтон наклонился к Бертрану и шепнул одними губами:
      - Вода и воздух напугали их больше всего. Усиль это. Бертран едва заметно
кивнул.
      - Вот что значит для нас,  друзья мои, пустить сюда этого диктатора! Даже
воздух,  которым мы дышим, будет отравлен его гнусной магией, вода изгажена его
колдовством!  А  он  со  своими  когортами,  хохоча  над  страданиями  честных,
трудолюбивых людей - и андерцев, и хакенцев, - будет наполнять за наш счет свою
мошну! Он использует наш свежий воздух и чистую воду для создания своих гнусных
магических штучек, чтобы навязать войну, которой никто из нас не желает!
     Люди гневно кричали,  потрясая кулаками,  услышав из уст Суверена страшную
правду.  Для некоторых развенчание Магистра Рала и  Матери-Исповедницы было тем
более сильным,  что,  по  словам Суверена,  они обманули народ,  другие же лишь
получили  подтверждение своим  подозрениям  о  бессердечии этих  могущественных
людей.
     Бертран поднял руку.
      - Имперский Орден предложил нам купить нашу продукцию по  ценам,  намного
превышающим те, что нам когда-либо предлагали.
     Раздались одобрительные крики и свист.
      - Магистр Рал украдет это у вас! Выбор за вами, добрые люди: прислушаться
ко лжи злого чародея из далекой Д'Хары,  который обманом вынудит вас отказаться
от  ваших  прав,  который использует нашу  страну для  пропаганды своих мерзких
волшебных штучек,  чтобы  навязать ненужную войну,  который оставит ваших детей
голодать и  гибнуть от  его  безумных чар  или продать то,  что вы  вырастили и
сделали своими руками, Имперскому Ордену и обогатиться, как никогда прежде.
     Вот  теперь  толпа  действительно  завелась.   Люди,  исполненные  добрыми
чувствами к  своему новому Суверену,  впервые получили серьезный повод отринуть
Магистра Рала.  Более того, серьезный повод его бояться. Но что самое главное -
серьезный повод ненавидеть его.
     Далтон  перечеркивал  те  пункты  в  своем  списке,   которые  оказывались
неэффективны,  и обводил те, на которые народ реагировал лучше всего. Как они с
Бертраном и предполагали, самый сильный отклик вызывало слово "дети": при мысли
о  тех  кошмарах,  что едва не  случились с  их  детьми,  люди полностью теряли
рассудок.
     Слово "война" тоже действовало неплохо.  Народ пришел в ужас,  узнав,  что
это Магистр Рал навязывает войну,  в  которой нет никакой необходимости.  Народ
желал мира любой ценой. А когда они узнают, какова цена, то сполна заплатят ее.
Но тогда уже будет поздно.
      - Мы  должны  пройти через  это,  мой  народ,  оставить все  в  прошлом и
заняться  делами  Андерита.   А  дел  нам  предстоит  много.  Сейчас  не  время
отказываться от  всего,  чего  мы  достигли,  и  становиться  колонией  империи
чужеземного колдуна,  человека,  одержимого жаждой наживы и  власти,  человека,
который лишь  желает втянуть нас  в  свою  нелепую войну!  Если бы  Магистр Рал
захотел,  все народы жили бы в мире. Но он не захотел мира! Я знаю, он отбросит
наши традиции и  религиозные убеждения,  оставит вас без Суверена.  Я  боюсь за
вас,  а не за себя.  Мне еще предстоит так много сделать! Отдать так много моей
любви  народу  Андерита!  Я  получил  благословение  и  должен  многое  вернуть
обществу.   Умоляю  вас,   умоляю  всех  вас   -   гордых  жителей  Андерита  -
продемонстрировать ваше  отвращение этому  хитрому демону из  Д'Хары,  показать
ему,  что вам известны его мерзкие происки. Сам Создатель моими устами требует,
чтобы  вы  воспротивились Магистру Ралу,  когда будете голосовать,  и,  голосуя
сердцем,  проставьте крест,  перечеркните его злобные происки! Перечеркните его
обман!  Перечеркните его хитросплетения! Перечеркните его тиранию! Перечеркните
его самого вместе с Матерью-Исповедницей!
     Площадь взревела,  и  от этого рева задрожали стены домов.  Бертран поднял
над головой скрещенные руки, чтобы все могли видеть этот крест.
     Стоявшая  рядом  с   мужем  Хильдемара  аплодировала,   не  сводя  с  него
традиционного влюбленного взгляда.
     Когда  толпа наконец успокоилась,  повинуясь жесту Бертрана,  он  протянул
руку к жене,  представляя ее народу.  Толпа приветствовала Хильдемару почти так
же долго, как его.
     Безмерно  довольная своей  новой  ролью,  Хильдемара подняла  руки,  прося
тишины. И добилась ее почти мгновенно.
      - Добрые люди Андерита, не могу выразить в словах, насколько я горда тем,
что являюсь женой этого великого человека...
     Ее  речь  утонула  в  восторженных воплях.  Прошло  немало  времени,  пока
Хильдемаре наконец удалось снова добиться тишины.
      - Передать вам  не  могу,  с  каким  чувством я  смотрела,  как  мой  муж
трудится,  не жалея себя,  на благо нашего народа.  Не заботясь о признании, не
ища славы,  он без устали трудился на свой народ, забыв об отдыхе и пище. Когда
я просила его передохнуть хоть немного, он всегда отвечал: "Хильдемара, могу ли
я отдыхать, пока голодают дети?!!".
     Толпа неистовствовала.  Далтон,  отвернувшись, хлебнул глоток вина. Тереза
схватила его за руку.
      - Далтон, - шепнула она, - Создатель ответил на наши молитвы, даровав нам
в качестве Суверена Бертрана Шанбора.
     Далтон едва не расхохотался,  но сдержал себя,  увидев,  с каким обожанием
взирает Тереза на Бертрана.  И  мысленно вздохнул.  Это не Создатель даровал им
Бертрана, а сам Далтон.
      - Утри слезы, Тэсс. Лучшее впереди.
      - И ради этих детей,  -  продолжила Хильдемара,  - я прошу каждого из вас
отринуть ненависть и разброд, которые несет нашему народу Магистр Рал! Отриньте
Мать-Исповедницу,  ибо ей нет дела до простых людей! Она родилась в богатстве и
неге.  Что она знает о  тяжком труде?  Покажите,  что дарованное ей от рождения
право властвовать не безгранично!  Покажите ей,  что мы ни за что не подчинимся
добровольно тем,  кто  так мерзко обращается с  несчастным трудовым людом!  Нет
Матери-Исповеднице и  ее  требованиям к  народу,  которого она  даже не  знает!
Магистр Рал и Мать-Исповедница и так достаточно богаты!  Не отдавайте им и наше
богатство! Они не имеют на него никаких прав!
     Далтон,   зевая,   потер  глаза,   когда  приветственные  крики  сменились
скандированием имени "Шанбор".  Он уже забыл,  когда в последний раз спал.  Ему
пришлось  выкрутить руки  одному  из  Директоров,  чтобы  добиться единогласия.
Единогласие означало божественное вмешательство, поддержку избранного Суверена,
служило укреплению его полномочий.
     Когда наконец Бертран снова вышел вперед и  обратился к толпе,  Далтон уже
почти не слушал, что он говорит, и снова включился, лишь услышав свое имя.
      - Вот поэтому, помимо всех прочих причин, перечислять кои было бы слишком
долго,  я лично принял это решение. И с особой гордостью представляю вам нового
министра культуры,  человека,  который будет защищать вас и служить вам так же,
как  это  делал я,  его  предшественник,  -  Бертран протянул руку,  -  Далтона
Кэмпбелла!
     Стоявшая рядом  с  Далтоном Тереза упала на  колени,  склонив голову перед
Бертраном.
      - О Суверен,  Ваше Великолепие,  благодарю вас за то, что возвысили моего
мужа! Будьте благословенны за все то, что вы для него сделали!
     Далтон не ощутил долгожданной радости.  Не ощутил ничего,  кроме унижения.
Уж Тереза-то прекрасно знала,  каких трудов ему стоило достигнуть этих высот, и
вдруг ни с того ни с сего приписывает все величию Бертрана Шанбора!
     Такова сила слова - слова Суверена. Глядя на приветственно вопящую толпу и
прикидывая,  какую ответную речь он  произнесет Бертрану и  Хильдемаре,  Далтон
печально размышлял о том,  как легко подпали эти люди под влияние Суверена. Да,
исход грядущего голосования был решен.
     Но это еще не все.  Далтону еще предстояло спустить с поводка последнюю из
имевшихся в запасе стихийных сил.
     Как  только открылась дверь,  вонь,  словно вырвавшийся на  свободу узник,
ударила в нос.  Тьма стояла кромешная.  Далтон щелкнул пальцами,  и здоровенные
стражники-андерцы мгновенно выхватили из подставок факелы и понесли вперед.
      - Вы уверены, что он еще жив? - спросил Далтон. - Вы проверяли?
      - Да живой он,  господин министр!  Живой! Далтон на мгновение растерялся,
но  тут  же  приосанился.  Всякий раз,  как  к  нему обращались "министр",  ему
требовалось несколько мгновений,  чтобы сообразить,  что министр - это он. Само
сочетание "министр культуры Далтон Кэмпбелл" весьма и весьма радовало слух.
      - Сюда, министр Кэмпбелл, - указал стражник с факелом.
     Далтон  перешагнул  через  людей,   таких  грязных,  что  они  практически
сливались с  черным полом.  Из  щели в  стене текла тухлая вода.  Там,  где она
втекала в  камеру,  она служила для питья,  а  место,  куда вытекала,  заменяло
парашу. Стены, пол, потолок и люди - все кишело насекомыми.
     В   дальнем  конце  подвала,   за   ручейком  воды,   виднелось  крошечное
зарешеченное окошко,  слишком маленькое,  чтобы  в  него  можно было  пролезть.
Выходило оно  на  аллею.  Если  семья  или  друзья не  оставляли своей  заботой
узников, то могли прийти на эту аллею и покормить несчастных.
     Из-за  того,  что  все  заключенные  были  в  ручных  и  ножных  колодках,
передраться за еду они не могли.  Фактически они только и могли,  что лежать на
полу.  Ходить  не  давали  колодки,  так  что  передвигались  узники  короткими
прыжками.  А  если  удавалось  более  или  менее  выпрямиться,  они  ухитрялись
приблизить рот к  окну,  чтобы их  покормили.  Если узника никто не кормил,  он
умирал.
     Все заключенные были обнажены.  Факелы осветили покрытые коростой тела,  и
Далтон увидел тощую беззубую старуху.
      - Я удивлен, что он жив, - заметил Далтон стражнику.
      - У него еще остались приверженцы.  Они каждый день приходят его кормить.
А потом,  когда поест,  он с ними разговаривает через окно. Они сидят и слушают
его болтовню. Можно подумать, он способен сказать что-то важное!
     Далтон  и   знать  не   знал,   что  у   этого  человека  еще  сохранились
последователи.   Это  был  большой  плюс.  Имея  горстку  приверженцев,  быстро
развернуть кампанию не составит труда.
      - Вот он, министр Кэмпбелл, - ткнул факелом стражник. - Вот этот малый.
     Он пнул лежащего человека.  Голова узника повернулась к ним. Не медленно и
не  быстро.  Небрежно.  Вместо ожидаемого покорного взгляда на Далтона сверкнул
огнем единственный глаз.
      - Серин Раяк?
      - Точно,  -  буркнул узник.  -  Чего надо? Далтон присел на корточки. Ему
пришлось  предпринять  вторую  попытку,   чтобы  вдохнуть.   Вонь  тут   стояла
невыносимая.
      - Меня  только  что  назначили  министром культуры,  мастер  Раяк.  Прямо
сегодня.   И   первым  делом   я   пришел,   чтобы  исправить  причиненную  вам
несправедливость.
      - Несправедливость.  В мире полно несправедливости.  Магия разгуливает на
свободе и вредит людям.  Магия засунула меня сюда.  Но я не сдался, сударь мой!
Нет,  не сдался!  Я  никогда не отступлю перед мерзостью магии!  Я  с  радостью
пожертвовал глазом ради своего дела.  Ведьма его отняла.  И  если вы надеетесь,
что я  откажусь от  священной войны с  гнусными приспешниками магии,  то  лучше
оставьте меня здесь. Оставьте, слышите? Я никогда не отступлюсь!
     Далтон слегка попятился, когда Раяк судорожно забился в колодках.
      - Я не откажусь от борьбы с магией! Слышите, вы?! Не отступлю перед теми,
кто насылает гнусное колдовство на верных чад Создателя!
     Далтон удержал Раяка, положив руку на грязное плечо.
      - Вы меня не так поняли.  Магия наносит огромный вред нашей стране.  Люди
горят в огне и тонут. И без всяких причин прыгают с крыш домов и мостов...
      - Ведьмы!
      - Этого-то мы и опасаемся...
      - Ведьмы,  насылающие на людей сглаз! Если бы вы, придурки, слушали меня,
когда я  пытался вас предупредить!  Я старался помочь!  Пытался очистить от них
страну!
      - Именно поэтому я здесь, Серин. Я вам верю. Мы нуждаемся в вашей помощи.
Я пришел, чтобы выпустить вас и молить о помощи.
     Белок  единственного  глаза  Раяка,   уставившегося  на  Далтона,  казался
островком в черном море грязи.
     Хвала Создателю!  -  прошептал Раяк.  -  Наконец! Наконец-то меня призвали
выполнить угодное Ему дело!

                                    Глава 60

     Зрелище  Ричарда  поразило.  Насколько хватало глаз,  все  было  заполнено
людьми. Почти каждый держал в руке зажженную свечу. По широченной главной улице
Ферфилда тянулся бесконечный людской поток.  Поток  обтекал скамьи  и  деревья,
казавшиеся затерянными островками.
     Только-только стемнело.  Пурпурный закат за  вершинами далеких гор освещал
собиравшиеся на  западе  тучи.  Тучи  собирались весь  день.  Издали доносились
глухие  раскаты грома.  В  воздухе пахло  влагой и  пылью,  взметенной копытами
лошадей. То и дело накрапывал дождь. Тяжелые капли предвещали грядущий ливень.
     Д'харианские солдаты окружили Ричарда,  Кэлен и  Дю Шайю стальным кольцом.
Ричарду эти окружившие их  всадники напоминали корабль,  плывущий по  морю лиц.
Солдаты умело расчищали проход,  не  создавая при  этом впечатления,  что силой
оттесняют людей в  сторону.  Народ не  обращал на  них  внимания.  Люди  просто
сосредоточенно шли.  А  может,  было  просто  слишком темно,  чтобы  разглядеть
солдат, и их попросту принимали за андерских военных.
     Мечники бака-тау-мана где-то растворились.  Иногда они это делали.  Ричард
знал, что они просто-напросто заняли стратегические позиции на случай возможных
неприятностей. Дю Шайю зевала. Путь в Ферфилд занял весь день.
     Ричарду очень не  нравилось то,  что он  видел,  и  он  увел своих людей с
главной  улицы  на  пустынную  улочку  неподалеку от  главной  площади.  Ричард
спешился.  Он  хотел подойти поближе,  но  не  желал,  чтобы люди видели его  в
окружении солдат. Как бы ни были хороши его д'харианцы, вряд ли они в состоянии
что-то сделать с толпящимися на улицах десятками тысяч людей. Колония крошечных
муравьев  запросто  способна  справиться с  одиноким насекомым,  во  много  раз
превосходящим их размером.
     Оставив большую часть эскорта ждать на месте и  присматривать за лошадьми,
Ричард с Кэлен и несколькими солдатами пошли вперед,  чтобы узнать, в чем дело.
Дю  Шайю и  спрашивать не стала,  можно ли ей пойти с  ними.  Она просто пошла.
Джиаан, проверив окрестности и ничего угрожающего не обнаружив, присоединился к
ним.  Остановившись в  тени двухэтажных домов на  углу площади,  они  принялись
незаметно наблюдать.
     В  конце площади возвышался помост с  каменными перилами.  Оттуда делались
публичные объявления.  Перед  отъездом из  Ферфилда Ричард  выступал там  перед
весьма  заинтересованной  и  доброжелательной аудиторией.  Ричард  с  Кэлен  на
обратном пути заехали в  Ферфилд,  намереваясь снова выступить на площади перед
тем,  как  ехать в  поместье.  Нужно было  срочно приступать к  изучению книг о
Йозефе Андере либо написанных им, чтобы отыскать ключ к решению задачи, узнать,
как  обезвредить шимов.  И  хотя  следовало спешить,  Ричард  захотел  еще  раз
поговорить с жителями города, повторить и усилить то, что сказал в прошлый раз.
     За  последние дни  шимы  распоясались еще  пуще.  Казалось,  что  они  уже
повсюду.  Ричарду и Кэлен удалось спасти нескольких своих солдат, устремившихся
на  неодолимый зов  смерти,  готовых уже прыгнуть в  воду или шагнуть в  огонь.
Некоторых спасти  не  успели.  Последнее время  Ричард и  Кэлен  практически не
спали.
     Собравшаяся толпа начала скандировать:
      - Нет войне!  Нет войне!  Нет войне! - Монотонное скандирование, гулкое и
навязчивое, походило на раскаты дальнего грома.
     Ричард счел это хорошим признаком,  вполне отвечавшим его чаяниям.  Однако
его  тревожило гневное выражение глаз собравшихся и  интонация,  с  которой они
скандировали. Некоторое время скандирование продолжалось, нарастая, как раскаты
грома.
     Стоявший возле платформы мужчина посадил себе на  плечи маленькую девочку,
чтобы ее видели все.
      - Она хочет что-то сказать!  Дайте ей сказать! Пожалуйста! Послушайте мою
дочку!
     Толпа  поощрительно заревела.  Девчушка  лет  десяти-  двенадцати  на  вид
решительно взобралась по  ступенькам на  помост  и  подошла  к  перилам.  Толпа
утихла.
      - Пожалуйста,  милый Создатель, услышь наши молитвы! Не дай Магистру Ралу
развязать войну!  -  произнесла она  звонким девичьим голоском со  свойственной
юности  доверчивой  верой.   Потом  посмотрела  на  отца.  Тот  кивнул,  и  она
продолжила:  -  Нам  не  нужна его война!  Пожалуйста,  милый Создатель,  пусть
Магистр Рал позволит нам жить в мире!
     Ричарду словно вонзилась в  сердце ледяная стрела.  Он хотел объяснить все
этому  ребенку,   разъяснить  тысячи  вещей,   но  знал,   что  она  не  поймет
ничегошеньки. Рука Кэлен на плече мало успокаивала.
     Еще одна девочка, чуть помладше первой, поднялась на платформу.
      - Пожалуйста,  милый Создатель,  пусть Магистр Рал  позволит нам  жить  в
мире!
     Образовалась  очередь.   Родители  подносили  к  ступенькам  детишек  всех
возрастов.  И все дети говорили одно и то же.  Некоторые говорили просто:  "Дай
нам мирно жить!", некоторые даже не понимали толком смысл того, что говорят.
     Ричарду было совершенно ясно:  детишки репетировали эти  слова целый день.
Эти слова -  не из детского лексикона.  Но понимание мало облегчало боль - ведь
дети верили в свои слова.
     Некоторые ребятишки говорили неохотно,  другие нервничали,  но большинство
явно  гордились,  что  принимают участие в  столь значительном мероприятии.  По
горячности,  с  которой произносились слова,  можно было определить,  что  дети
постарше верят,  что способны изменить историю и предотвратить то,  что кажется
им катастрофой.
     Один мальчик спросил:
      - Милый Создатель, почему Магистр Рал хочет убить детей? Пусть он оставит
нас в покое и позволит нам мирно жить!
     Толпа   разразилась  приветственными  воплями.   Паренек,   вдохновившись,
повторял свою краткую речь снова и снова. В толпе многие плакали.
     Кэлен  с  Ричардом  молча  переглянулись.  Обоим  было  очевидно:  это  не
спонтанное выступление.  Это хорошо подготовленная и разыгранная акция,  прямое
цитирование разосланных посланий.  Ричарду уже сообщали о  том,  что происходит
нечто подобное, но теперь он увидел все воочию и содрогнулся.
     Наконец на  платформу вышел  мужчина,  в  котором Ричард  узнал  одного из
Директоров по фамилии Прево.
      - Магистр Рал,  Мать-Исповедница!  - прокричал он в толпу. - Если вы меня
сейчас слышите,  то я  хочу спросить вас,  зачем вы принесли вашу злобную магию
нашему миролюбивому народу?  Почему хотите втравить нас в вашу войну,  в войну,
которая нам не  нужна?  Послушайте детей,  ибо их устами говорит мудрость!  Нет
никакого резона развязывать конфликт, не попытавшись сначала договориться. Если
бы  вас волновали судьбы невинных детишек,  вы  бы  сели за  стол переговоров с
Имперским Орденом и разрешили ваши разногласия.  Орден этого хочет,  так почему
же вы против?  А  может,  вам нужна эта война,  чтобы захватить то,  что вам не
принадлежит?  Чтобы вы  могли поработить тех,  кто вас отверг?  Прислушайтесь к
мудрым словам детей и,  пожалуйста,  во  имя  всего,  что есть хорошего,  дайте
возможность сохранить мир! Толпа начала скандировать:
      - Пусть будет мир! Пусть будет мир!
     Прево некоторое время слушал, затем продолжил:
      - Нашему Суверену предстоит проделать огромную работу! Мы очень нуждаемся
в  его руководстве!  Почему Магистр Рал настойчиво отвлекает нашего Суверена от
работы  во  благо  народа?  Почему  Магистр Рал  подвергает наших  детей  такой
огромной опасности?  -  И сам ответил на свой вопрос:  -  Из жадности! Из своей
жадности!
     Кэлен положила руку Ричарду на плечо -  но его это мало утешило. Он видел,
как весь его тяжкий труд поглощает жаркое пламя лжи.
      - Милый Создатель!  -  воззвал Директор Прево,  подняв к  небу  сложенные
руки,  -  Мы  благодарим Тебя за нашего нового Суверена!  За человека бесценных
талантов и несравненной преданности,  самого высоконравственного Суверена,  что
когда-либо  правил нами!  Пожалуйста,  Создатель,  дай  ему  силы противостоять
злобным проискам Магистра Рала!
     Директор Прево простер руки.
      - Я  прошу  вас,  добрые люди,  подумать об  этом  пришельце издалека.  О
человеке, который взял Мать-Исповедницу всех Срединных Земель себе в жены!
     Толпа  недовольно забурчала.  В  конце  концов,  Мать-Исповедница была  их
Матерью-Исповедницей.
      - И  это  при  том,  что этот человек,  который так много кричит о  своем
нравственном превосходстве,  уже имеет другую жену!  Куда бы он ни направлялся,
он возит ее с собой,  беременную его ребенком!  И несмотря на то что его другая
жена  носит  его  нерожденное дитя,  он  женится на  Матери-Исповеднице и  тоже
таскает  ее  с  собой,  как  наложницу!  Скольких же  еще  женщин  возьмет этот
греховодник,  чтобы плодить своих мерзких отпрысков?  Сколько ублюдков он зачал
здесь, в Андерите? Сколько наших женщин поддались его безграничной похоти?
     Толпа  была   в   шоке.   Помимо  всего  прочего,   это   было   унижением
Матери-Исповедницы.
      - Эта  другая женщина гордо признает,  что она жена Магистра Рала,  более
того,  она  признает,  что носит его дитя!  Да  что же  это за  человек такой?!
Госпожа Шанбор  была  так  шокирована столь  нецивилизованным поведением,  что,
рыдая,  слегла в  постель.  Суверен вне себя из-за того,  что столь скандальные
взаимоотношения проникли в  Андерит!  Они оба просят вас отвергнуть эту грязную
свинью из Д'Хары!
      - Это неправда!  -  Дю Шайю дернула Ричарда за рукав.  - Я пойду и все им
объясню,  чтобы они поняли,  что все не  так,  как говорит этот человек.  Я  им
растолкую.
     Ричард удержал ее.
      - Ничего подобного ты не сделаешь. Эти люди не станут тебя слушать.
      - Наша мудрая женщина совсем не аморальна!  -  горячо заговорил Джиаан. -
Она должна объяснить, что действовала согласно закону.
      - Джиаан,  -  сказала Кэлен. - Мы с Ричардом знаем правду. Ты с Дю Шайю и
все  ваши  люди  тоже  ее  знаете.  Только это  и  имеет значение.  А  толпа не
восприимчива к  правде.  Именно так тираны и  добиваются народной поддержки:  с
помощью лжи.
     Насмотревшись достаточно,  Ричард собрался было уходить,  когда над толпой
взметнулось яркое оранжевое пламя. Предположительно, от свечи загорелось платье
одной девочки.  Она пронзительно закричала. Ее волосы вспыхнули. По быстроте, с
какой распространялся огонь, Ричард понял: это не случайность.
     Шимы здесь.
     Неподалеку от них загорелась одежда на мужчине. Толпа в панике заметалась,
крича, что Магистр Рал применил против них магию.
     Было жутко смотреть,  как девочка с  мужчиной превращаются в живые факелы.
Огонь полыхал так, будто людей обмакнули в серу, будто сам огонь - живой.
     Толпа шарахнулась,  началась давка. Родители пытались сбить с дочери пламя
рубашкой,  но  та  тоже  загорелась,  ярко полыхнув.  Горящий мужчина рухнул на
землю. Он превратился в черную головешку посреди желто-оранжевого горнила.
     И  тут  разверзлись небеса,  как  будто сами  добрые духи не  могли больше
выносить этого  зрелища.  Шум  дождя,  забившего по  сухой почве,  перекрыл рев
пламени и  вопли толпы.  Ливень загасил свечи,  стало совсем темно.  На площади
продолжали гореть два костра -  мужчина и девочка. Над их телами в жидком свете
плясали шимы. Для этих двух несчастных сделать уже было ничего нельзя.
     Если.  Ричард что-то не предпримет,  то ничего нельзя будет сделать и  для
всех людей на земле. Шимы поглотят мир живых.
     Кэлен поволокла Ричарда прочь,  он не сопротивлялся.  Они бежали в темноте
под проливным дождем -  туда, где их дожидался эскорт с лошадьми. Взяв коня под
уздцы, Ричард повел всех боковыми улицами прочь из Ферфилда.
      - Доклады были точными,  -  сказал он, наклонившись к Кэлен. - Совершенно
очевидно, что они настроили народ против нас.
     К счастью,  до выборов осталось несколько дней,  -  ответила Кэлен, сквозь
пелену дождя.  -  Возможно,  мы  потеряли голоса здесь,  но  еще  есть  шанс по
остальной территории Андерита.
     Они шли под дождем, ведя лошадей в поводу. Ричард переложил повод в другую
руку и обнял Кэлен за плечи. - Истина победит.
     Кэлен промолчала.
      - Самое  главное  сейчас  -  шимы,  -  сурово  проговорила Дю  Шайю.  Она
выглядела огорченной и напуганной.  - Что бы там еще ни происходило, шимов надо
остановить.  Я не хочу,  чтобы они снова меня угробили.  И не допущу, чтобы они
погубили нашего ребенка. Что бы тут ни творилось, это всего лишь одна страна. А
вот шимы повсюду.  Я  не хочу приносить ребенка в  мир,  где бесчинствуют шимы.
Если их  не  остановить,  безопасного места не  будет нигде.  Вот  в  чем  твоя
истинная задача, Кахарин.
     Ричард обнял Дю Шайю за плечи:
      - Знаю. Я знаю. Может, я найду то, что мне нужно, в библиотеке поместья.
      - Министр  и  Суверен против  нас,  -  заметила Кэлен.  -  Они  могут  не
разрешить нам больше пользоваться библиотекой.
      - Мы ею воспользуемся, - отрезал Ричард. - Так или иначе.
     Он  вел  их  по  той  улице,  что  сразу за  городом сливалась с  дорогой,
соединявшей Ферфилд с поместьем министра культуры.  Именно у этой дороги, ближе
к поместью, и стоял их лагерь.
     Ричард заметил,  что Кэлен на что-то смотрит. Проследив за ее взглядом, он
увидел маленькую вывеску, освещенную падавшим из окна светом.
     На вывеске предлагались травы и услуги повитухи.

                                    Глава 61

     День оказался слишком насыщенным,  к тому же последний час Ричард, Дю Шайю
и Кэлен добирались под проливным дождем до лагеря, где расположились остатки их
войск.  Более половины солдат разъехались по  городам и  весям Андерита,  чтобы
проследить за  ходом голосования.  Дю Шайю чувствовала себя скверно и  не могла
ехать верхом.  Унылая прогулка и усталость доконали ее вконец,  хотя призналась
она в  этом весьма неохотно.  Весь путь до лагеря Ричард с  Джиааном по очереди
несли ее на руках.
     Но Ричард был рад дождю -  ливень охладил пыл толпы в  Ферфилде и разогнал
всех по домам.
     В  других  обстоятельствах  Ричард  настоял  бы  на  том,  чтобы  Дю  Шайю
немедленно отправилась в  свою палатку и легла отдохнуть,  но после ферфилдских
событий  он  понимал ее  настроение и  догадывался,  что  Дю  Шайю  нуждается в
обществе гораздо больше, нежели в отдыхе. Кэлен, должно быть, тоже это поняла и
не  стала,  как обычно,  выпроваживать Дю Шайю из их палатки,  а  предложила ей
лепешку из  тавы,  сказав,  что  это снимет тошноту.  Кэлен усадила Дю  Шайю на
заменявшее матрас одеяло и,  пока  Джиаан ходил  за  сухой одеждой,  вытерла ей
полотенцем лицо и волосы.
     Ричард  сидел  за  маленьким складным столиком,  за  которым обычно  писал
приказы и письма генералу Райбиху. После увиденного в городе ему очень хотелось
отправить генералу приказ срочно вести армию в Андерит.
     Снаружи  кто-то  негромко попросил разрешения войти.  Ричард  позволил,  и
капитан Мейферт,  откинув тяжелый полог,  подоткнул его колом,  соорудив своего
рода навес,  не позволяющий дождю заливать вход в палатку.  И прежде чем войти,
сам как следует отряхнулся под этим навесом.
      - Капитан, - произнес Ричард, - я хочу поблагодарить вас и ваших людей за
рапорты.  Они  предельно точно отразили происходящее в  Ферфилде.  Духи  знают,
больше всего мне  бы  хотелось наорать на  вас  и  прогнать гонцов за  неверное
истолкование или преувеличение фактов, но не могу. Все предельно точно.
     Капитан Мейферт вовсе не выглядел довольным своей правотой. Да, радоваться
тут явно было нечему. Капитан откинул со лба мокрую прядь.
      - Магистр Рал,  я считаю, что нужно вызвать армию генерала Райбиха на юг,
в  Андерит.  Положение с каждым днем все более напряженное.  У меня целая пачка
рапортов об особых андерских частях.  Сообщают,  что у них нет абсолютно ничего
общего с регулярной армией Андерита, которую мы видели.
      - Я  согласна с капитаном,  -  заявила Кэлен.  -  Нам нужно время,  чтобы
разыскать нужные книги  в  библиотеке.  Нам  некогда оспаривать всю  эту  ложь,
которой людей настраивают против нас.
      - Да ведь так дело обстоит только в Ферфилде, - возразил Ричард.
     Ты уверен?  А если нет?  Но в любом случае, как я уже сказала, мы не можем
позволить себе роскошь тратить время. У нас есть более важные дела.
      - Мать-Исповедница права, - настаивал капитан Мейферт.
      - Я должен верить, что правда восторжествует. Иначе что же тогда остается
делать? Лгать людям, чтобы привлечь на нашу сторону?
      - Однако эта тактика, похоже, отлично срабатывает на наших противников, -
усмехнулась Кэлен. Ричард покачал головой.
      - Послушайте,  мне больше всего хотелось бы  просто-напросто вызвать сюда
армию Райбиха. Правда хотелось бы. Но мы не можем.
     Капитан Мейферт вытер  мокрый подбородок.  Судя  по  всему,  он  предвидел
возражения Ричарда, и у него был готов ответ.
      - Магистр Рал,  у  нас  тут достаточно солдат.  Мы  можем отослать депешу
генералу и перед тем,  как он появится,  отбить у армии Андерита Домини Диртх и
спокойно пропустить наше войско.
      - Я тысячи раз возвращался к этой мысли,  -  тихо проговорил Ричард.  - И
все время в моей голове тревожно звенит колокольчик.
      - Это почему? - поинтересовалась Кэлен.
      - Мы не знаем, как действует Домини Диртх.
      - Ну так можем у кого-нибудь спросить. - Кэлен пожала плечами.
      - Они не пользуются этим оружием. Нельзя рассчитывать на их опыт. Да, они
знают,  что в  случае нападения им  нужно позвонить в  эти штуки,  и  противник
погибнет.
      - Магистр Рал,  если собрать всех, кто уехал наблюдать за голосованием, у
нас здесь тысяча человек. Мы способны захватить столько, сколько потребуется, и
генерал Райбих спокойно введет в страну войска. А потом - с помощью его армии -
мы  захватим все остальные Домини Диртх по всей границе,  и  Имперский Орден не
сможет пройти. Или - еще лучше - войска Джегана приблизятся, не ожидая подвоха,
и мы обратим Домини Диртх против них.
     Ричард,  слушая, крутил на столе подсвечник и продолжал его крутить, когда
повисло молчание.
      - Тут есть одна трудность,  - наконец произнес он. - Именно та, о которой
я уже говорил. Мы не знаем в точности, как эта штука действует.
      - Главное мы знаем, - с растущим раздражением возразила Кэлен.
      - Но  беда в  том,  -  терпеливо продолжил Ричард,  -  что  нам  известно
недостаточно. Во-первых, мы не можем захватить Домини Диртх по всей границе. Мы
можем захватить лишь несколько,  как вы и  советуете,  капитан.  И  в этом-то и
кроется задача.  Помните,  что было,  когда мы  их  проезжали?  Тех людей,  что
погибли, когда зазвонил Домини Диртх?
      - Да, но мы не знаем, почему он зазвонил, - сказала Кэлен. - И вообще при
чем тут это?
      - Допустим,  мы захватим часть Домини Диртх,  - произнес Ричард, глядя на
Кэлен и  капитана Мейферта,  -  и  скажем генералу Райбиху,  что он может вести
армию. А когда армия подойдет, андерские солдаты где-то в другом месте зазвонят
в Домини Диртх?
      - И что? - поинтересовалась Кэлен. - Они будут слишком далеко.
      - А  ты уверена?  -  Ричард облокотился о стол.  -  А что,  если от этого
зазвонят они все?  Что, если андерцы знают, как сделать так, чтобы Домини Диртх
зазвонили по  всей границе?  Помните,  когда мы  подъехали,  нам  сказали,  что
колокола зазвонили все, и те, кто оказался перед ними, погиб? Они все зазвонили
как один.
      - Но  им  же неизвестно,  почему это произошло!  -  разозлилась Кэлен.  -
Солдаты в них не звонили.
      - А откуда ты знаешь,  что где-то -  в каком-то месте границы - кто-то не
позвонил в Домини Диртх и не вызвал всеобщий трезвон? Возможно, нечаянно, а они
боятся в  этом признаться,  опасаясь наказания.  А может,  один из служащих там
юнцов  из  чистой скуки  решил попробовать,  что  получится?  А  вдруг такое же
произойдет,  когда наша  армия будет на  подходе?  Можете себе  представить?  У
генерала Райбиха порядка сотни тысяч человек.  А  сейчас,  возможно,  и больше.
Можете себе представить,  что вся его армия погибнет в мгновение ока?  - Ричард
перевел взгляд со спокойного лица Кэлен на встревоженного капитана.  - Вся наша
армия на юге погибнет в одночасье. Представьте себе это.
      - Но я не думаю... - начала Кэлен.
      - И ты готова вот так запросто рискнуть жизнями десятков тысяч людей?  Ты
уверена?  Я не знаю, срабатывает ли Домини Диртх именно так, одновременно, но -
а  вдруг?  Может быть,  достаточно со злости позвонить в один,  чтобы зазвонили
все.  Ты можешь гарантировать,  что такого не произойдет?  Я  не хочу рисковать
жизнью такого количества людей в  столь опасной игре.  А ты?  -  Ричард перевел
взгляд на  капитана Мейферта:  -  А  вы?  Вы  игрок,  капитан?  Можете запросто
поставить на карту жизни этих солдат?
     Офицер покачал головой:
      - Если бы речь шла о  моей собственной жизни,  Магистр Рал,  я  охотно бы
рискнул ею. Но таким количеством жизней рисковать не стану.
     Дождь немного утих,  и стало не так шумно.  Мимо открытого входа в палатку
сновали люди,  несущие корм своим лошадям.  Большая часть лагеря была погружена
во  тьму.   Огонь  разводить  было  запрещено,   разве  что  в  случае  крайней
необходимости.
      - Не могу с этим спорить.  -  Кэлен подняла руки и с досадой шлепнула ими
по  бедрам.  -  Но Джеган на подходе.  Если мы не получим вотум доверия местных
жителей и  они не встанут на борьбу с Джеганом,  он захватит Андерит.  И станет
непобедим под  укрытием  Домини  Диртх,  а  потом  станет  отсюда  нападать  на
Срединные Земли, и мы все в конце концов погибнем.
     Ричард слушал,  как дождь барабанит по крыше палатки и  булькает в  лужах.
Похоже, он зарядил надолго и будет идти всю ночь.
      - Как я вижу ситуацию,  - тихо заговорил Ричард, - у нас есть только один
выход.  Мы должны отправится в библиотеку поместья и посмотреть, не найдется ли
там что-нибудь полезного.
      - Пока мы ничего не нашли, - покачала головой Кэлен.
      - А власти настроены против нас,  -  добавил капитан Мейферт. - Они могут
попытаться помешать этому.
     Ричард,  грохнув кулаком по  столу,  поглядел в  голубые глаза офицера.  В
который раз он уже пожалел, что с ним нет Меча Истины.
      - Если  они  попытаются помешать,  капитан,  тогда  вам  с  вашими людьми
придется сделать то,  к  чему  вы  постоянно готовитесь.  Если  они  попытаются
помешать,  то,  если придется, мы изрубим на куски каждого, кто посмеет поднять
на нас руку,  а затем сровняем поместье с землей. Только сначала вынесем оттуда
книги.
     На лице офицера читалось явное облегчение.  Похоже,  у  бравых д'харианцев
появилось  опасение,  что  Ричард  твердо  решил  избегать  всяческих  активных
действий. И капитан Мейферт выглядел чуть ли не счастливым, услышав обратное.
      - Слушаюсь, Магистр! Люди будут готовы к утру, как только вы проснетесь.
     Кэлен  заметила,  что  в  поместье,  вполне возможно,  не  окажется ничего
ценного,  о  чем  следовало  бы  беспокоиться.  Ричард  припомнил хранившиеся в
библиотеке книги.  Хотя  он  и  не  мог  вспомнить подробностей,  он  прекрасно
понимал, что поиски будут долгими. Но другого выхода нет.
      - Прежде чем уйти,  я подумал,  что вы,  возможно,  захотите узнать,  что
некоторые люди просят у вас аудиенции,  лорд Рал.  -  Капитан Мейферт достал из
кармана лист бумаги. - В основном это торговцы, желающие получить сведения.
      - Спасибо, капитан, но сейчас у меня нет времени.
      - Я понимаю,  лорд Рал.  И позволил себе сообщить им это. - Он просмотрел
заметки.  -  И была одна женщина.  -  Прищурившись в тусклом свете, он прочитал
имя:  -  Франка Ховенлок.  Сказала, что дело очень срочное, но в подробности не
вдавалась. Она пробыла здесь почти весь день. Потом заявила, что ей пора домой,
но что она непременно вернется завтра.
      - Если это действительно важно, то она завтра придет, тогда и поговорим.
     Ричард бросил взгляд на  Дю Шайю -  благодаря заботам Кэлен мудрая женщина
выглядела неплохо.
     Внезапно за спиной раздался какой-то шум.  Капитан, вскрикнув, отшатнулся,
будто почуял магию. Огонек свечи заколебался от ветра, но не погас.
     Ричард  резко  обернулся.   Подсвечник  прыгал  по  сотрясающемуся  столу.
Доскакав до края, он остановился.
     Прямо на крышку стола плюхнулся здоровенный ворон.
     Ричард вздрогнул и достал меч, снова пожалев, что это не Меч Истины. Кэлен
с Дю Шайю вскочили.
     Ворон держал в  клюве что-то черное.  Из-за возникшей неразберихи -  порыв
ветра едва не опрокинул свечу, стол покачнулся, захлопал полог палатки - Ричард
не сразу понял, что это такое.
     Ворон положил свою ношу на стол.
     Чернильно-черная   птица   с   промокшими  перьями   казалась   совершенно
измученной. Глядя на лежащего с растопыренными крыльями ворона, Ричард подумал,
что с ним что-то не так. Возможно, он ранен.
     Ричард не знал,  можно ли по-настоящему ранить существо, одержимое шимами.
Он вспомнил,  как текла кровь из курицы-что-не-курица.  И увидел капли крови на
столе. Всякий раз, когда шим-курица оказывался поблизости, Ричард, даже не видя
его,  всегда  ощущал его  присутствие,  потому что  у  него  волосы на  затылке
становились дыбом.  Однако на этого распростертого на столе ворона-что-не-ворон
такой реакции не было.
     Ворон, наклонив голову, заглянул Ричарду прямо в глаза. Настойчиво, словно
желая  что-то  сказать.  Кончиком клюва ворон постучал по  середине лежащего на
столе предмета.
     Тут  подскочил капитан  Мейферт  и  ударил  мечом.  Ричард,  подняв  руки,
закричал:
      - Нет!
     Ворон проворно соскочил на пол и пробежал между ног капитана.  Потом сразу
взлетел и исчез.
      - Простите, - смутился капитан. - Я подумал... Я подумал, что он напал на
вас магией.  Магистр Рал.  - И повторил: - Я подумал, что это какое-то творение
черной магии пришло напасть на вас.
     Ричард  испустил глубокий вздох,  жестом показав,  что  извинения приняты.
Капитан лишь пытался защитить его.
      - Он не был злым, - тихо сказала Дю Шайю, когда они с Кэлен приблизились.
     Ричард плюхнулся на стул.
      - Да, не был.
      - Что за знак принес тебе этот посланец духов? - спросила мудрая женщина.
      - Сомневаюсь,  что он из мира духов,  - буркнул Ричард. Он взял маленький
плоский предмет и  в  тусклом свете свечи вдруг понял,  что именно он  держит в
руке.  Точно такую же тетрадку таскала с  собой сестра Верна.  Ричард много раз
видел, как она им пользуется.
      - Это дорожный журнал. Ричард перевернул обложку.
     Должно быть, древнед'харианский. - Кэлен разглядела странное письмо.
     Добрые  духи!  -  выдохнул Ричард,  прочитав первые два  слова  на  первой
странице.
      - Что? - спросила Кэлен. - Что это? Что тут написано?
      - "Феур Берглендурх". Ты права, Это древнед'хари-анский.
      - Ты знаешь, что это означает?
      - "Гора".  -  Ричард повернулся к  Кэлен и  уставился на нее в  мерцающем
пламени свечи. - Это прозвище Йозефа Андера. Это дорожный журнал Йозефа Андера.
Тот,  другой,  который уничтожили,  двойник этого  журнала,  назывался "Близнец
Горы".

                                    Глава 62

     Далтон улыбался,  стоя  возле сделанного из  черного ореха восьмиугольного
стола в реликварии Комитета Культурного Согласия. Здесь на стенах располагались
вещи,  принадлежавшие бывшим Директорам: одежда, небольшие предметы, карандаши,
торговые книги, записи.
     Далтон  просматривал  нечто  более  интересное  -   доклады,   которые  он
потребовал от Директоров.
     Какие  бы  чувства  Директора ни  испытывали,  они  держали их  при  себе.
Публично же они вынуждены были теперь всячески поддерживать нового Суверена. Им
недвусмысленно дали  понять,  что  само  их  существование зависит лишь  от  их
энтузиазма в поддержке Суверена.
     Читая  обращения,   которые  должны  были  сделать  Директора,   Далтон  с
раздражением оглянулся на шум,  что доносился с площади сквозь окно.  Похоже на
разъяренную толпу.  Видимо,  кто-то  произносит очередную речь  против Магистра
Рала и Матери-Исповедницы.
     Следуя  за  высокочтимыми лицами вроде  Директоров,  обыватели теперь сами
принялись то,  что им скормили.  Хотя Далтон и  ожидал этого,  он не переставал
изумляться: достаточно повторить что-то множество раз устами множества людей, и
это  становится всеобщей непререкаемой истиной.  Источник в  процессе теряется,
поскольку великое множество народу в  конце концов начинает верить,  что это их
собственные  мысли.  Будто  бы  мысли  и  впрямь  когда-нибудь  приходят  в  их
безмозглые головы.
     Далтон  брезгливо  фыркнул.  Ослы  они  все  и  заслуживают уготованной им
участи.  Теперь  они  принадлежат Имперскому Ордену.  Во  всяком случае,  скоро
будут.
     Выглянув в  окно,  он  увидел двигающуюся по городской площади толпу.  Всю
ночь  лил  дождь,  но  теперь  с  неба  сеялась лишь  мелкая  морось,  и  народ
возвращался на площадь.  Ночной ливень смыл с булыжной мостовой два пятна сажи,
оставшихся на том месте, где сгорели два человека.
     Толпа,  естественно, обвинила в трагедии Магистра Рала, обрушившего на них
свой  гнев.  Далтон  сам  приказал своим  людям,  обвинить в  этом  д'харианца,
прекрасно понимая, что тяжесть обвинения перевесит отсутствие улик.
     Что произошло на самом деле,  Далтон не знал.  Единственное,  что ему было
известно,  -  этот случай далеко не  первый.  Но что бы это ни было,  несчастье
случилось на удивление вовремя. Оно отлично дополнило речь Директора Прево.
     Далтон размышлял,  не связаны ли эти возгорания с тем, что говорила Франка
об исчезновении магии.  Он не мог понять,  как такое может быть, но сомневался,
что  чародейка рассказала ему  все.  Последнее время она вела себя на  редкость
странно.
     Далтон обернулся на стук в дверь. Вошел Роули и поклонился.
      - В чем дело?
      - Министр,  -  проговорил Роули,  - эта... женщина здесь. Та, что прислал
император Джеган.
      - Где она?
     Там, дальше по коридору. Пьет чай.
     Далтон поправил ножны.  С  этой бабой шутки плохи.  Говорят,  она  гораздо
могуществен- нее других. Даже самой Франки. И Джеган заверил его, что в отличие
от Франки она по -прежнему полностью владеет своим даром.
      - Отвези ее  в  поместье.  Предоставь лучшие покои.  Если она  тебе...  -
Далтон вспомнил о способности Франки к подслушиванию. - Если она тебе на что-то
пожалуется, позаботься, чтобы все было так, как она захочет. Она - очень важная
гостья, и обращаться с ней следует соответственно.
      - Да, министр, - поклонился Роули.
     Далтон заметил,  как Роули улыбнулся уголком губ.  Он тоже знал, зачем эта
женщина здесь. И с нетерпением ждал того, что произойдет.
     Далтон  хотел  поскорее  покончить с  делом.  Действовать требуется крайне
осторожно.  Придется выжидать подходящего момента.  Форсировать события нельзя,
иначе вся затея пойдет прахом.  Но если они все проделают как надо, успех будет
грандиозным. Признательность Джегана им обеспечена.
      - Я ценю вашу щедрость.
     Далтон обернулся на женский голос.  Гостья вошла в  дверь.  Роули шагнул в
сторону, уступая ей дорогу.
     Перед  Далтоном стояла  женщина  средних лет,  с  темными,  припорошенными
сединой волосами.  Простое темно-синее  платье облегало плотную фигуру.  Платье
было длинное и закрытое.
     Улыбка чуть тронула ее  губы,  но  отчетливо сияла в  карих глазах.  Такой
мерзкой   ухмылки   Далтон   не   видывал   отродясь.    Улыбка   беззастенчиво
демонстрировала колоссальное высокомерие.  Из-за морщинок в  уголках рта и глаз
самодовольная усмешка, казалось, навечно приклеена к ее лицу.
     В нижней губе было продето золотое кольцо.
      - И вы будете?.. - спросил Далтон.
     Сестра  Пантея.  Прибыла сюда,  чтобы  поставить мой  дар  на  службу  Его
Превосходительству  императору  Джегану.   Тихий   поток  слов   был   пронизан
арктическим холодом.
      - Министр культуры Далтон  Кэмпбелл,  -  кивнул Далтон.  -  Спасибо,  что
приехали,  сестра Пантея.  Мы  весьма признательны вам за  то,  что вы  любезно
согласились оказать нам вашу незаменимую помощь.
     Сестру Пантею прислали,  чтобы она  поставила свой дар  на  службу Далтону
Кэмпбеллу, но он не счел нужным на это указывать. Далтону не было необходимости
напоминать гостье, что золотое кольцо в губе у нее, а не у кого-нибудь другого.
Этот факт был очевиден для обоих.
     Далтон обернулся на донесшиеся в окно крики,  подумав,  что это родители и
родственники погибших прошлой ночью  вернулись к  месту  гибели своих  близких.
Сюда все  утро приходили люди и  возлагали цветы и  другие подношения на  место
гибели тех двоих,  пока площадь не стала походить на гротескную садовую свалку.
И горестные вопли то и дело оглашали серый день.
     Сестра Пантея вернула Далтона к делам насущным.
      - Мне нужно увидеть тех, кто избран осуществить деяние.
      - Вон, Роули, - указал Далтон, - один из них.
     Не говоря ни слова,  она без всякого предупреждения впечатала ладонь в лоб
Роули.  Пальцы скользнули в  рыжую шевелюру,  и сестра Пантея вцепилась Роули в
голову,  будто собиралась почистить ее,  как спелую грушу. Роули широко раскрыл
глаза и задрожал всем телом.
     Сестра  бормотала какие-то  непонятные слова,  и  каждое слово,  казалось,
врастало в Роули.
     На последней фразе сестра быстро ударила Роули по голове.  Тихо вскрикнув,
юноша осел, будто лишившись костей.
     И  почти тут же поднялся и потряс головой.  Затем улыбнулся и как ни в чем
не  бывало отряхнул темно-коричневые брюки.  Заметных изменений в  нем не было,
несмотря на добавленную ему убийственную силу.
      - Остальные? - спросила колдунья.
      - Роули отведет вас к ним, - отмахнулся Далтон. Она слегка поклонилась.
      - Что ж,  тогда всего доброго. Я немедленно займусь этим. Император также
пожелал,  чтобы я передала вам,  что он рад оказать содействие.  Так или иначе,
силой или магией, но участь Матери-Исповедницы решена.
     Повернувшись,  сестра Пантея быстро удалилась.  Роули шел за ней по пятам.
Далтон подумал, что не слишком расстроится, если никогда больше ее не увидит.
     Не успел он вернуться к бумагам,  как снова услышал радостные вопли. И то,
что он  увидел,  глянув в  окно,  оказалось для него полной неожиданностью.  На
площадь кого-то волокли.  Уже находившиеся на площади люди расступались,  давая
дорогу и  приветствуя вновь прибывших.  Некоторые несли поленья,  ветки,  пучки
соломы.
     Далтон подошел к окну и,  упершись ладонями в подоконник, выглянул наружу.
На  площадь пожаловал Серии  Раяк  во  главе своих облаченных в  белые балахоны
приспешников.
     Увидев,  кого они схватили и приволокли на площадь,  и поняв,  кто кричит,
Далтон громко ахнул.
     Сердце бешено заколотилось от ужаса.  Глядя вниз,  он судорожно соображал,
что может предпринять.  С ним были гвардейцы, настоящие гвардейцы, а не солдаты
андерской армии, но всего две дюжины. Он понял, что это бесполезная затея. Хоть
они  и  вооружены  до  зубов,   у  них  нет  ни  малейшего  шанса  совладать  с
многотысячной толпой на площади.  Далтон не был настолько глуп,  чтобы пытаться
противостоять разгоряченной толпе.  Это  лишь верный способ обратить всю ярость
на себя. Далтон не осмеливался в этой ситуации противостоять толпе.
     Среди приспешников Серина Раяка он заметил человека в темной форме. Стейн.
     С  леденящим ужасом Далтон понял,  почему Стейн здесь и что ему нужно.  Он
отшатнулся от окна.  Нет,  он и сам не был лишен жестокости,  но то, что сейчас
творилось внизу, было поистине чудовищным.
     Внезапно сорвавшись с  места,  Далтон вылетел в  коридор и понесся вниз по
ступенькам,  потом по коридору.  Он не знал,  что делать, но если можно сделать
хоть что-то...
     Далтон добежал до входа в здание,  укрытого за каменными колоннами. Дальше
начиналась лестница.  Он  остановился в  тени,  не  выходя на  улицу,  оценивая
ситуацию.
     Внизу,  на  площадке посреди  лестницы,  несли  охрану  гвардейцы -  чисто
символическая  защита.   Такая  толпа  запросто  сметет  охрану,  и  Далтон  не
осмеливался дать разгоряченной толпе повод обратить гнев против него.
     Какая-то женщина,  таща за собой мальчонку,  протолкалась вперед и  встала
перед толпой.
      - Меня зовут Нора! - прокричала она. - А это мой сын Брюс. Из-за ведьм он
- это все,  что у меня осталось! Мой муж Джулиан утонул из-за черного проклятия
ведьмы! Моя чудесная доченька Бетани была сожжена заживо заклинанием ведьмы!
     Мальчик Брюс, всхлипнув, пробормотал, что это правда, и расплакался. Серин
Раяк взял женщину за руку.
      - Вот жертва Владетелева колдовства!  А  вот и  другая!  -  указал он  на
стоявшую в  первом  ряду  завывающую женщину.  -  Многие из  вас  пострадали от
проклятий и ворожбы ведьм и колдунов! Ведьмы - орудия Владетеля мертвых!
     По  настроению  толпы  Далтон  понимал  -  добром  дело  не  кончится,  но
решительно не знал, как можно этому помешать.
     В  конце концов,  именно для этого он и  выпустил из темницы Серина Раяка:
чтобы раздувал гнев масс против магии.  Ему  было нужно,  чтобы народ настроили
против владеющих волшебством,  чтобы  их  считали злом.  А  кто  лучше фанатика
способен разжечь такую ненависть?
      - А вот и ведьма! - ткнул Серии Раяк в женщину, чьи руки были скручены за
спиной и которую Стейн держал за волосы.  - Она - орудие Владетеля! Орудие зла!
Она творит черные заклинания, чтобы навредить всем вам!
     Толпа взревела, требуя мести.
      - Как нам поступить с ведьмой? - возопил Серии Раяк.
      - На костер! На костер! На костер! - принялась скандировать толпа.
     Серин Раяк воздел руки к небу:
      - Создатель, мы предаем эту женщину в твои руки! Если она невинна, избавь
ее от смерти! Если же она виновна в колдовстве - испепели ее!
     Пока  несколько мужчин  устанавливали столб,  Стейн  швырнул  пленницу  на
землю, поднял ей голову, схватил за волосы И достал нож.
     Далтон,  не дыша и не моргая,  широко раскрыв в ужасе глаза,  смотрел, как
Стейн вспарывает Франке кожу на  лбу  от  уха до  уха.  Когда Стейн снял с  нее
скальп, душераздирающий крик Франки пронзил Далтона до костей.
     Слезы струились по его щекам,  как кровь по лицу Франки.  Истошно визжащую
от  боли и  безграничного ужаса женщину подняли и  привязали к  столбу.  Сквозь
кровавую маску виднелись лишь белки глаз.
     Франка не кричала о своей невиновности,  не молила сохранить ей жизнь. Она
просто визжала, парализованная ужасом.
     Вокруг нее укладывали дрова и солому.  Толпа напирала, желая оказаться как
можно  ближе  к  жертве,  чтобы  рассмотреть получше.  Некоторые тянули руки  и
касались бегущей по  ее  лицу крови,  желая доказать свою силу,  прежде чем  ее
отправят к Владетелю.
     Ужас  схватил  Далтона  за  глотку  и  заставил  спуститься  на  несколько
ступенек.
     Сквозь  толпу  пробирались мужчины  с  факелами.  Серин  Раяк,  бешеный от
ярости,  взобрался на кучу дров и  соломы у  ног Франки и орал ей в лицо всякие
гадости, обзывая по-всякому и обвиняя во всевозможных грехах.
     Далтон,  беспомощно стоя на  ступеньках,  знал,  что все это ложь.  Франка
совсем не такая и ничего подобного никогда не делала.
     И тут произошло нечто весьма удивительное.  С серого неба спикировал ворон
и злобно вцепился когтями Серину Раяку в волосы.
     Серин завопил,  что  это  прислужник ведьмы явился защищать свою  хозяйку.
Толпа в  ответ принялась швыряться в  птицу чем  попало,  а  Серин Раяк пытался
согнать ее со своей головы.  Ворон хлопал крыльями и каркал, но крепко держался
за шевелюру Раяка.
     С пугающей решимостью,  заставившей Далтона подумать, что птица - и впрямь
прислужник Франки,  огромный черный ворон  метко  клюнул Серина в  единственный
глаз.
     Раяк,  завопив от боли и ярости,  рухнул с окружавшей Франку кучи дров.  И
как только он упал, толпа принялась швырять факелы.
     Вокруг  несчастной Франки взметнулось пламя,  и  она  издала такой  вопль,
какого Далтон еще никогда не слышал. Ветер донес до него запах горящей плоти.
     И тут Франка,  охваченная ужасом,  болью,  сгорающая в пламени,  повернула
голову и увидела стоявшего на ступеньках Далтона.
     Она выкрикнула его имя.  За ревом толпы он не слышал голоса,  но прочел по
ее губам.
     Она закричала снова, закричала, что любит его.
     Когда Далтон понял это, у него оборвалось сердце.
     Пламя  лизало  ее  тело.  Франка  кричала -  кричала страшно,  как  кричат
потерянные души в мире смерти.
     Далтон стоял,  тупо глядя на происходящее,  понимая лишь, что тоже кричит,
схватившись за голову.
     Толпа напирала,  желая почуять горящую плоть,  увидеть,  как  обугливается
кожа.  Люди впадали в экстаз, глаза их горели безумием. Под натиском толпы тех,
кто пробился в  первые ряды,  так близко прижало к  костру,  что многим опалило
брови, но и это вызвало такие же восторги, как и зрелище горящей ведьмы.
     А на земле ворон жестоко клевал безглазого, всеми позабытого Серина Раяка.
Раяк  слепо  размахивал руками,  пытаясь  прогнать мстительную птицу.  Огромный
клюв, мелькая между его рук, рвал, выворачивал и тянул с лица куски плоти.
     Толпа снова начала швыряться в птицу всем, что попадалось под руку. Ворон,
казалось,  начал слабеть и беспомощно забил крыльями, и тут в него полетело все
- от башмаков до горящих веток.
     Далтон,  всхлипывая, обнаружил, что по непонятной ему самому причине, зная
наверняка,  что ворон тоже вот-вот погибнет,  вопреки всему криком подбадривает
птицу.
     И когда казалось,  что бесстрашному ворону-мстителю уже конец,  на площадь
влетела  лошадь  без  седока.   Она  отчаянно  лягалась  и  вставала  на  дыбы,
расшвыривая людей в стороны,  раня,  дробя кости,  пробивая головы. Прижав уши,
золотисто-ореховая  лошадь  со  злобным  ржанием  рвалась  к   центру  площади.
Напуганный народ хотел бы дать ей дорогу,  но уже не мог разойтись, подпираемый
сзади.
     Лошадь словно взбесилась от ярости и принялась топтать всех, кто попадался
на ее пути. Далтон сроду не слышал, чтобы лошадь рвалась к огню.
     Когда лошадь добралась до  свалки вокруг Раяка,  ворон последним отчаянным
усилием забил огромными крыльями и взлетел лошади на спину. Лошадь повернулась,
и  на  какое-то мгновение Далтону показалось,  что на ней сидит еще одна птица,
что там два черных ворона,  но  потом он  сообразил,  что это всего лишь черное
пятно на лошадином крупе.
     Ворон же вцепился лошади в  гриву чуть выше холки,  кобыла в последний раз
встала на  дыбы и  понеслась во  всю прыть.  Те,  кто мог убраться с  ее  пути,
убрались. Тех же, кто не смог, разъяренная скотина затоптала.
     Крики Франки наконец смолкли.  Далтон,  стоя в  одиночестве на ступеньках,
отсалютовал золотисто-ореховой кобыле и  ворону-мстителю,  уносящимся на полном
галопе прочь от центра города.

                                    Глава 63

     Беата,  прищурившись,  смотрела на разгорающийся на горизонте рассвет. Как
приятно  сознавать,  что  солнце  вот-вот  снова  засияет  над  степью.  Шедший
последние  несколько дней  дождик  изрядно  надоел.  Теперь  же  на  золотистом
восточном небосклоне виднелось лишь несколько темных тучек,  похожих на детский
рисунок углем.  Казалось,  что  с  каменного основания Домини Диртх можно вечно
смотреть на простиравшиеся под огромным небесным сводом бескрайние степи.
     Приглядевшись получше, Беата поняла, что Эстелла не зря позвала ее наверх.
Вдали  виднелся приближающийся всадник.  Он  выскочил на  голую полосу и  несся
прямо на них.  Всадник был еще довольно далеко,  но,  судя по тому, как он гнал
лошадь,  явно не собирался останавливаться.  Беата дождалась,  пока он подъедет
поближе, сложила ладони рупором и закричала:
      - Стоять! Не приближаться!
     Но  всадник не  послушался.  Скорее всего он  был еще слишком далеко и  не
слышал окрика. Равнина обманчива. - Что нам делать? - спросила Эстелла, которая
еще ни разу не видела,  чтобы,  кто-то приближался к  посту так быстро да еще с
таким видом, будто не намерен останавливаться вовсе.
     Беата уже  привыкла командовать андерцами,  привыкла к  тому,  что  к  ней
обращаются  за  инструкциями.   Беата  не  только  привыкла  к  власти,   но  и
наслаждалась ею.
     Ирония судьбы.  Бертран Шанбор издал законы,  позволившие Беате вступить в
армию  и  командовать  андерцами,  и  Бертран  же  вынудил  ее  этими  законами
воспользоваться.  Девушка ненавидела его,  и  в то же время он был ее невольным
благодетелем.  Теперь, когда Бертран Шанбор стал Сувереном, Беата пыталась, как
повелевал ей долг,  испытывать к нему лишь любовь,  хоть это и было чрезвычайно
трудно.
     Вчера  вечером сюда  прибыл  капитан Тольберт с  несколькими д'харианскими
солдатами.  Они  объезжали все  Домини Диртх,  чтобы  собрать голоса отделений,
дежуривших у  оружия.  Беата обсуждала это  с  подчиненными,  и  хотя она и  не
видела, кто как проголосовал, знала: все ее отделение проставило крест.
     После встречи и беседы с Магистром Ралом Беата всей душой чувствовала, что
он хороший человек.  И Мать-Исповедница тоже оказалась куда добрее, чем ожидала
Беата.  И  все же  Беата и  ее солдаты гордились тем,  что они -  солдаты армии
Андерита, лучшей армии мира, как говорил им капитан Тольберт. Армии, не знавшей
поражений с незапамятных времен и непобедимой и сейчас.
     Теперь  Беата  была  облечена ответственностью.  Она  -  солдат  и  отныне
пользуется уважением,  как и велит закон Бертрана Шанбора.  И не желает никаких
перемен.
     Пусть ее  решение было в  пользу Бертрана Шанбора,  их нового Суверена,  и
против Магистра Рала, но Беата гордо проставила крест.
     Эммелин  держалась за  било,  рядом  с  ней  наготове стоял  Карл,  ожидая
приказа. Беата жестом приказала обоим отойти.
      - Это всего лишь одинокий всадник, - сказала она спокойно и властно.
     Эстелла огорченно вздохнула:
      - Но, сержант...
      - Мы -  обученные солдаты.  Один человек угрозы не представляет. Мы умеем
сражаться. Мы прошли боевую подготовку.
     Карл поправил меч  на  поясе,  горя желанием проявить свою выучку.  Беата,
щелкнув пальцами, указала на ступеньки.
      - Иди,  Карл.  Приведи Норриса и Аннетту.  И втроем подождите меня внизу.
Эммелин,  останешься здесь с  Эстеллой,  но  держитесь подальше от била.  Я  не
позволю вам звонить в  эту штуку из-за  одного всадника.  Мы  справимся и  так.
Просто оставайтесь на посту и продолжайте нести дежурство.
     Обе девушки откозыряли.  Карл, тоже быстро козырнув, понесся вниз, радуясь
возможной перспективе сражения. Беата поправила меч и тоже пошла вниз, степенно
шагая в более приличествующей ее званию манере.
     Беата стояла внизу у  огромного каменного колокола на  линии,  как они это
называли.  За  линией начиналась зона  поражения Домини Диртх.  Заложив руки за
спину,  она ждала,  пока Карл с  Норрисом и  Аннеттой подбегут к  ней.  Аннетта
натягивала на ходу кольчугу.
     Беата наконец разобрала, что кричит приближающийся всадник. Он орал, чтобы
они не звонили в Домини Диртх.
     Голос показался Беате знакомым.
     Карл взялся за рукоять меча.
      - Сержант?
     Она кивнула,  и подчиненные достали из ножен мечи.  В предвкушении боя они
доставали мечи впервые. И все трое сияли от осознания ответственности момента.
     Беата снова сложила ладони рупором.
     Стоять!
     На этот раз всадник услышал.  Натянув поводья, он резко осадил взмыленного
коня, неловко остановившись неподалеку от Беаты.
     И тут Беата наконец узнала его.
      - Несан! - изумленно воскликнула она.
      - Беата!  - расплылся он в улыбке. - Ты?! Он спешился и пошел к ней, ведя
в поводу загнанную лошадь.  Несан выглядел страшно усталым, но все же умудрялся
шагать с весьма самодовольным видом.
      - Иди-ка сюда, Несан! - рявкнула Беата.
     Разочарованные,  что  Беата знает пришельца и,  судя  по  всему,  никакого
сражения не предвидится, Карл, Норрис и Аннетта убрали мечи в ножны. Однако все
дружно пялились на меч, которым был вооружен Несан.
     Перевязь шла через правое плечо,  а  сам меч висел у  левого бедра Несана,
Возможно,  так  было  легче нести тяжелое оружие.  Кожа  перевязи была отличной
выделки и  казалась старой.  Беата разбиралась в коже и никогда не видела такой
красивой работы.  Ножны были  украшены просто бесподобной серебряной и  золотой
отделкой.
     Да и  сам меч был совершенно выдающимся,  во всяком случае,  та его часть,
что  была видна -  с  блестящей крестовидной гардой,  рукоять обвита серебряной
проволокой с небольшим вкраплением золота, сверкающим под утренним солнцем.
     Несан, гордо выпятив грудь, улыбнулся девушке.
      - Рад тебя видеть,  Беата! Рад, что ты получила то, что хотела. Похоже, в
конечном итоге мы оба воплотили наши мечты.
     Беата знала,  что  воплощение своей мечты она  заслужила.  И,  зная Несана
довольно давно, сильно сомневалась, что и он заслужил тоже.
      - Что ты тут делаешь, Несан, и откуда у тебя этот меч?
      - Он  мой!  -  вздернул  подбородок Несан.  -  Я  же  говорил  тебе,  что
когда-нибудь стану Искателем, и вот я им стал. А это - Меч Истины.
     Беата уставилась на оружие. Несан чуть развернул меч, чтобы она разглядела
выложенную золотой проволокой надпись на  рукояти.  Это  было  то  самое слово,
которое Несан как-то написал в  пыли в поместье министра культуры.  Девушка его
помнила: "Истина".
      - Волшебники  дали  тебе  вот  это?   -  недоверчиво  спросила  Беата.  -
Волшебники назначили тебя Искателем Истины?
      - Ну... - Несан через плечо глянул в степь. - Это долгая история, Беата.
      - Сержант Беата, - поправила она, не собираясь давать ему спуску.
     Несан пожал плечами:
      - Сержант.  Это здорово,  Беата.  -  Он снова оглянулся.  - Хм... Можно с
тобой   поговорить?   -   и   покосился   на   остальную  троицу,   внимательно
прислушивающуюся к каждому слову. - Наедине?
      - Несан, я не...
      - Пожалуйста!
     Он  казался встревоженным.  Таким Беата его никогда прежде не  видела.  За
напыщенными манерами скрывался страх.
     Беата  взяла  Несана за  воротник грязного камзола и  оттащила в  сторону,
подальше от остальных.  Те по-прежнему Не сводили с  них глаз.  Беата подумала,
что вряд ли их можно винить: это самое интересное событие с того дня, как здесь
проехали Магистр Рал и Мать-Исповедница.
      - Почему этот меч у  тебя?  Он  не  твой.  На лице Несана появилось столь
знакомое ей умоляющее выражение.
      - Беата, я вынужден был его взять. Я должен...
     Ты его украл? Украл Меч Истины?
      - Я был вынужден. Ты не...
      - Несан, ты вор! Мне следовало бы арестовать тебя и...
      - Ну,  меня это  вполне устроит.  Тогда я  смогу доказать,  что обвинения
ложные.
      - Какие обвинения? - нахмурилась Беата.
      - Что я тебя изнасиловал.
     Беата была поражена настолько, что просто не находила слов.
      - Меня обвинили в  том,  что проделали с  тобой министр со  Стейном.  Мне
нужен этот Меч  Истины,  чтобы доказать истину.  Что это сделал не  я,  что это
сделал министр и...
      - Он теперь Суверен. Несан поник.
      - Ну тогда мне и меч не поможет. Суверен. Ох, это уж и вправду беда.
      - Ты все правильно понял.
     Внезапно Несан слегка оживился и схватил ее за плечи.
      - Беата,  ты должна мне помочь!  За мной гонится бешеная баба. Задействуй
Домини Диртх. Останови ее! Не дай ей проехать!
      - А почему? Это у нее ты меч спер?
      - Беата, ты не понимаешь...
      - Меч спер ты, а не понимаю я?! Я понимаю, что ты врун!
     Несан поник окончательно.
      - Беата, она убила Морли!
     Беата широко раскрыла глаза. Она знала, каким здоровенным был Морли.
      - Ты хочешь сказать, она владеет волшебством? Да?!
      - Магия.  Да,  -  поднял глаза Несан.  -  Должно быть,  дело в этом.  Она
обладает магией. Беата, она сумасшедшая! Она убила Морли...
      - Подумать только,  женщина убивает воришку и  это делает ее  сумасшедшей
убийцей!  Ты -  ничтожный хакенец,  Несан.  Вот кто ты.  Хакенское ничтожество,
укравшее чужой меч, который ты никогда бы не смог заслужить!
      - Беата, пожалуйста! Она убьет меня! Пожалуйста, не пропускай ее!
      - Приближаются всадники!  -  крикнула Эстелла.  Несан задрожал от страха.
Беата посмотрела на Эстеллу и увидела, что та указывает не в степь, а наоборот.
Беата слегка расслабилась.
      - Кто? - спросила она.
      - Еще не могу сказать, сержант.
      - Несан,  ты  должен  вернуть  эту  штуку.  Когда  женщина  подъедет,  ты
должен...
      - Приближается всадник, сержант, - сообщила Эммелин, указывая в степь.
      - Как он выглядит? - крикнул Несан, дергаясь, как кот, которому подпалили
хвост.
     Эммелин пару минут всматривалась вдаль.
      - Не знаю. Слишком далеко.
      - В  красном?!  -  заорал Несан.  -  Он не в красном?  Эммелин вгляделась
снова.
      - Да, женщина в красном, светловолосая.
      - Пропустить! - приказала Беата.
      - Слушаюсь, сержант. Несан в ужасе протянул руки.
      - Беата, что ты делаешь?! Хочешь, чтобы меня убили? Она бешеная! Эта баба
- чудовище, она...
      - Мы  с  ней поговорим.  Не  волнуйся,  мы  не  дадим в  обиду маленького
мальчика. Узнаем, что она хочет, и разберемся.
     Несан  казался совершенно убитым.  И  это  Беате  очень даже  понравилось,
учитывая все неприятности,  которые он учинил, украв столь ценную вещь, как Меч
Истины.  Ценную  волшебную вещь.  Этот  дурак  втянул  своего приятеля Морли  в
нехорошее дело,  и Морли за это убили. Подумать только, а ей когда-то казалось,
что она может влюбиться в Несана!
      - Беата,  мне очень жаль, - понурил он голову. - Я просто хотел, чтобы ты
гордилась...
      - Воровство - не то, чем можно гордиться, Несан!
      - Ты просто не понимаешь!  -  пробормотал он,  едва не плача. - Ты просто
ничего не понимаешь...
     Беата услышала странный шум у соседнего Домини Диртх.  Шум и крики. Однако
сигнала тревоги не последовало. Глянув туда, она заметила приближающихся рысцой
трех всадников из  особых андерских частей,  тех,  что прежде углядела Эстелла.
Интересно, что им тут понадобилось?
     Беата  снова  обернулась на  стук  копыт  приближавшейся галопом лошади  и
ткнула Несана пальцем в грудь.
      - Стой  тихо и  дай  мне  вести переговоры!  Несан лишь молча уставился в
землю.  Беата  повернулась  и  увидела  проносящуюся мимо  каменного  основания
лошадь.  Женщина действительно оказалась в  красном.  Беата  никогда не  видела
ничего подобного:  красное кожаное облачение с  головы до ног.  Длинная светлая
коса женщины развевалась у нее за спиной.
     Беата насторожилась.  Никогда она не  видела столь решительного выражения,
какое было на лице незнакомки.  Всадница даже не потрудилась остановиться.  Она
попросту на полном скаку прыгнула с лошади на Несана.  Беата отшвырнула парня в
сторону. Незнакомка дважды перекатилась и вскочила на ноги.
      - - Стоять!  -  рявкнула Беата. - Я сказала ему, что мы сами решим с вами
этот вопрос, и он отдаст вам то, что принадлежит вам!
     Беата изумленно увидела,  что  женщина держит за  горлышко черную бутылку.
Прыгнуть с лошади с бутылкой в руке...  Может,  Несан и прав. Очень может быть,
что она ненормальная.
     Но  женщина  ненормальной  вовсе  не  казалась.   А  казалась  исполненной
решимости разобраться с этим делом. Даже в потустороннем мире, если придется.
     Не обращая никакого внимания на Беату,  женщина не сводила небесно-голубых
глаз с Несана.
      - Дай сюда немедленно,  или я тебя пришибу.  И заставлю пожалеть,  что ты
вообще родился на свет!
     Несан, вместо того чтобы сдаться, достал меч.
     Меч  издал  необычный  звон,  которого  Беата,  привыкшая к  звону  стали,
отродясь не слышала.
     На  лице Несана появилось странное выражение.  Во  взгляде появилось нечто
необычное,  странный мерцающий свет,  от  которого у  Беаты мурашки побежали по
телу.
     Женщина держала бутылку,  как оружие, и рукой она манила Несана, приглашая
подойти ближе, напасть на нее.
     Беата  шагнула вперед,  чтобы удержать женщину,  и  в  следующее мгновение
осознала, что сидит на земле и у нее жутко болит лицо.
      - Не  лезь,  -  ледяным тоном велела женщина.  -  Незачем тебе встревать.
Окажи себе услугу и сиди где сидишь. Ее голубые глаза устремились на Несана.
      - Давай,  паренек.  Либо сдавайся, либо делай что-нибудь. И Несан сделал.
Он взмахнул мечом. Беата слышала, как засвистел клинок.
     Женщина плавно  отошла на  шаг,  одновременно ударив черной бутылкой.  Меч
расколол ее на тысячи осколков, взметнувшихся, как облачко.
      - Ха!  -  победно воскликнула женщина и  хищно улыбнулась.  -  А теперь я
заберу меч.
     Она крутанула запястье,  и висевший на цепочке красный стержень прыгнул ей
в  руку.  Сперва она  казалась весьма радостной,  но  тут же  радость сменилась
растерянностью, затем изумлением, и она уставилась на красный стержень в руке.
      - Он должен был действовать, - прошептала она. - Должен был действовать!
     Когда она подняла взгляд,  то  увидела нечто,  что мгновенно привело ее  в
чувство. Беата поглядела в том же направлении, но не увидела ничего особенного.
Женщина сгребла Беату за шиворот и рывком поставила на ноги.
      - Уводи своих людей отсюда! Проваливайте немедленно!
      - Что?! Несан прав! Вы...
      - Да посмотри же,  идиотка!  -  ткнула рукой женщина.  К ним приближались
солдаты особых андерских частей, мирно переговариваясь между собой.
      - Это наши люди. Здесь не о чем...
      - Уводи своих немедленно, или вы все погибнете! Беата оскорбилась, что ей
приказывает какая-то чокнутая и обращается,  как с ребенком,  и позвала капрала
Марию Фовел, которая шла, чтобы посмотреть, что тут за сыр-бор.
      - Капрал Фовел!
      - Слушаю, сержант, - вытянулась андерка.
      - Пусть те люди подождут,  пока мы разберемся здесь. - Подбоченясь, Беата
повернулась к женщине в красном. - Удовлетворены?
     Скрипнув зубами, женщина снова сгребла Беату за шиворот.
      - Ты  маленькая кретинка!  Забирай отсюда своих сопляков,  иначе вам всем
конец! Беата начала злиться.
      - Я  -  офицер армии Андерита,  а эти люди...  -  Она повернулась,  чтобы
ткнуть пальцем.
     Мария  Фовел  встала  перед  всадниками  и  вытянула  руку,  приказывая им
подождать.
     Один из троицы,  не церемонясь,  вынул меч и  небрежным,  но мощным ударом
рассек Марию пополам.
     Беата смотрела, не веря своим глазам.
     Поработав мясником,  она  так  часто резала скотину,  так  часто потрошила
всяких животных, что вид кишок казался ей чем-то вполне естественным. Во всяком
случае, отвращения не вызывал.
     И  вид лежащей на земле Марии с вывалившимися из верхней половины туловища
кишками в какой-то степени казался лишь курьезом,  поскольку человеческие кишки
мало чем отличаются от кишок животных, разве что тем, что они человеческие.
     Мария Фовел,  отделенная от своих ног и  бедер,  выпучив глаза,  цеплялась
пальцами за траву. Ее мозг пытался осознать то, что мгновение назад произошло с
ее телом.
     Это  было настолько невообразимо чудовищно,  что Беата стояла не  в  силах
шевельнуться.
     Мария цеплялась за  траву,  пытаясь отползти от  солдат к  Беате.  Ее губы
шевелились, но она не могла выговорить ни слова, а издавала лишь низкое хриплое
похрюкивание.  Пальцы перестали слушаться ее.  Она  ткнулась головой в  землю и
дергалась, как только что зарезанная овца.
     Стоявшие наверху у Домини Диртх Эстелла с Эммелин заорали.
     Беата достала меч и подняла его, чтобы видели все.
      - Солдаты! В атаку!
     Беата глянула на всадников. Они продолжали себе ехать.
     И ухмылялись.
     А потом началось сущее безумие.

                                    Глава 64

     Норрис кинулся вперед,  целясь,  как их учили, в ноги одного из всадников.
Тот пнул Норриса в лицо.  Норрис, схватившись за щеку, опрокинулся на спину. По
его пальцам струилась кровь.  Чужак поднял выпавший из рук Норриса меч,  вонзил
ему в  живот,  пришпилив к  земле,  и  поехал дальше,  оставив Норриса биться и
кричать в агонии, цепляясь пальцами за острый клинок.
     Карл  и  Брайс  бросились на  врага  с  мечами на  изготовку.  Из  казармы
выскочила Карин с копьем. За ней мчалась Аннетта тоже с копьем.
     Беата  воспряла духом.  Сейчас  этих  людей  окружат.  Ее  солдаты  хорошо
подготовлены к бою. С тремя врагами они справятся.
      - Сержант! Назад! - рявкнула женщина в красном.
     Беата была в ужасе, но ее по-прежнему раздражала эта женщина, которая явно
ничего не понимала в солдатской службе. И еще Беате было стыдно за ее трусость.
Они  -  солдаты,  они будут сражаться -  будут защищать эту никчемную женщину в
красном, которая боится сразиться с жалкими тремя противниками.
     Несан  тоже,  как  с  гордостью отметила Беата,  ринулся вперед  со  своим
драгоценным мечом.
     Когда они все бросились в атаку,  только тот человек, что разрубил пополам
Марию Фовел,  держал меч в  руке.  Остальные двое мечей из  ножен не доставали.
Беата разозлилась, что они не принимают всерьез ее отделение.
     Более  привычная рубить мясо,  чем  все  ее  подчиненные,  Беата  уверенно
бросилась на  одного из  чужаков.  Она не поняла как,  но он легко уклонился от
удара.
     И тут до Беаты дошло,  что это совсем не то,  что рубить соломенное чучело
или висящие на крюке туши.
     Когда меч  Беаты рассек воздух,  сзади налетела Аннетта,  пытаясь пронзить
чужаку ногу копьем.  От нее он тоже уклонился,  но поймал за рыжую шевелюру,  а
потом достал нож и медленно,  легко, хищно улыбаясь таращившейся на него Беате,
перерезал Аннетте горло, как овце.
     Другой перехватил копье Карин,  переломил его пополам одной рукой и вогнал
острие ей в живот.
     Карл попытался подсечь мечом того,  в которого не попала Беата, но получил
ногой в  лицо.  Чужак собрался обрушить меч  на  Карла,  но  Беата подскочила и
парировала удар.
     Зазвенела сталь,  меч вышибло из ее руки.  Беата попыталась -  и  не могла
сжать онемевшие пальцы. И поняла, что стоит на коленях.
     Чужак  развернулся к  Карлу.  Тот  защитным жестом  выставил руки.  Клинок
рассек ему лицо до подбородка, но сначала срубил все пальцы.
     Чужак снова повернулся к Беате. Окровавленный клинок обрушился ей на лицо.
Беата истошно закричала.
     Чья-то  рука схватила ее  сзади за  волосы и  рывком опрокинула на  спину.
Острие меча просвистело прямо у нее под носом и вонзилось в землю между ногами.
Женщина в красном только что спасла Беате жизнь.
     Внимание чужака что-то  отвлекло.  Он  оглянулся.  Беата тоже оглянулась и
увидела приближающихся всадников.  Примерно сотню.  Тоже  из  особых  андерских
частей, как и эти трое.
     Женщина в красном отшвырнула Брайса за мгновение до того,  как его чуть не
убили. Но как только она отвернулась, он тут же снова кинулся на врага, вопреки
ее  приказу не  высовываться.  Беата увидела,  как красный кончик меча вылез из
спины Брайса, подняв его в воздух.
     Здоровенный  бугай,  зарубивший  Карла,  снова  повернулся  к  Беате.  Она
попыталась отползти, но он шел быстрее, Беата никак не могла подняться на ноги.
Она поняла, что сейчас умрет.
     Меч уже начал опускаться на нее, а Беата никак не могла сообразить, что же
ей делать, и начала читать молитву, которую, она знала, ей не закончить.
     Из-за  ее спины выскочил Несан и  парировал смертельный выпад своим мечом.
Меч врага разлетелся,  столкнувшись с  мечом Несана.  Беата изумленно моргнула.
Она еще жива.
     Несан резко рубанул противника.  Тот шагнул в  сторону и слегка прогнулся.
Меч Несана чуть-чуть не достал его живот.
     С ледяным равнодушием,  не обращая на Несана внимания, чужак небрежно снял
с  пояса шипастый кистень.  Пока Несан еще  по  инерции двигался вперед,  бугай
практически без  замаха  нанес  сокрушительный удар.  Череп  Несана  разлетелся
вдребезги. Ошметки мозга брызнули на тунику Беаты. Несан рухнул на землю.
     Беата в шоке застыла.  Она слышала,  что вопит,  как насмерть перепуганный
ребенок,  но не могла остановиться.  Ей казалось,  что она как бы видит себя со
стороны.
     Вместо того чтобы покончить и  с Беатой,  бугай предпочел уделить внимание
Несану,  точнее,  его мечу. Он взял сияющий меч из руки Несана, затем сдернул с
трупа кожаную перевязь.
     Группа всадников подъехала как  раз  в  тот  момент,  когда он  убирал Меч
Истины в ножны.
     Улыбнувшись, он подмигнул Беате:
      - Думаю, полковнику Стейну захочется это получить. Как считаешь?
     Беата сидела возле тела  Несана,  забрызганная его  мозгами,  в  луже  его
крови.
      - Почему? - только и смогла выдавить она. Бугай продолжал ухмыляться.
      - Ну,  теперь,  когда  вы  все  проголосовали,  император  Джеган  вносит
решающий голос.
      - Что тут у тебя? - поинтересовался один из новоприбывших, спешиваясь.
      - Несколько вполне миленьких девушек.
      - Ну,  так не убивай их всех,  -  весело порекомендовал всадник.  -  Я их
предпочитаю тепленькими, способными двигаться.
     Чужаки расхохотались.  Беата, всхлипывая, отползала от бугая, отталкиваясь
каблуками.
      - Об этом мече я кое-что слышал. Я отвезу его полковнику Стейну. Он будет
рад подарить его императору.
     Беата увидела,  как один из чужаков,  забравшись к Домини Диртх,  небрежно
разоружил Эстеллу с  Эммелин,  которые тщетно пытались оборонять пост.  Эммелин
хотела было сбежать, спрыгнула вниз и сломала ногу. Один из чужаков сгреб ее за
рыжие волосы и поволок к казарме, как куренка.
     Эстеллу же чужак принялся целовать,  не обращая ни малейшего внимания, что
она колотит его кулаками:  видимо,  считал ее  сопротивление забавным.  Повсюду
спешивались солдаты в темных кожаных доспехах,  перетянутых шипастыми ремнями и
портупеями,  в кольчугах и шкурах. Все с огромными мечами, кистенями, булавами.
Другие с радостными воплями носились на лошадях кругами вокруг Домини Диртх.
     Когда чужаки повернулись,  услышав возобновившиеся крики Эммелин и смех ее
захватчика,  чья-то  рука схватила сзади Беату за ворот и  поволокла на заднице
спиной вперед.
      - Давай шевелись,  пока еще можешь!  -  тихо прорычала из-за  спины Беаты
женщина в красном.
     Пока  чужаки  смотрели в  другую сторону,  Беата,  подстегиваемая страхом,
подхватилась и  понеслась следом за  женщиной.  Они  нырнули в  высокую траву и
припали к земле.
      - Прекрати реветь! - приказала женщина. - Немедленно, иначе нас схватят.
     Беата заставила себя замолчать,  но  слез остановить не могла.  Только что
уничтожили все ее отделение, кроме Эстеллы с Эммелин, которых захватили в плен.
     Несан, дурачок Несан погиб, спасая ей жизнь. Она тихо всхлипнула.
      - Если не заткнешься,  я тебе сама глотку перережу! Беата прикусила губу.
Она всегда умела сдержать слезы. Но никогда это не было так трудно, как сейчас.
      - Простите! - всхлипнула Беата.
      - Я  только что  спасла твой жирок от  огня.  Взамен хотя бы  не  пытайся
помочь им нас поймать.
     Женщина посмотрела,  как чужак с Мечом Истины уносится прочь в направлении
Ферфилда, и выругалась сквозь зубы.
      - Почему вы только утащили меня?  -  с горькой злостью спросила Беата.  -
Почему хотя бы не попытались убить кого-нибудь из них?
      - А кто,  по-твоему,  вот это сделал?  -  махнула рукой женщина.  -  Кто,
по-твоему, прикрывал тебе спину? Один из твоих игрушечных солдатиков?
     Беата поглядела,  куда указывает женщина,  и увидела то,  чего не заметила
прежде.  Там и  сям валялись мертвые вражеские солдаты.  Она снова посмотрела в
голубые глаза женщины.
      - Идиотка! - буркнула женщина.
      - Вы так говорите, будто это моя вина, будто вы меня ненавидите!
      - Потому что ты дура и есть!  -  Она указала на всадников. - Три человека
запросто смели твой пост, даже при этом не запыхавшись.
      - Но... Они застали нас врасплох!
      - Ты что думаешь,  это игра?  Ты даже недостаточно сообразительна,  чтобы
понять,  что ты всего лишь простофиля! Эти ваши, которые у власти, накачали вас
ложной храбростью и  отправили умирать.  Ясно  как  день,  что  ты  и  этого не
понимаешь.  Да сотня таких,  как ты, сопляков не справится даже с одним из этих
солдат! Это войска Имперского Ордена.
      - А если они лишь...
      - Ты думаешь, противник будет играть по вашим правилам? Реальность только
что  стоила жизни этим юнцам,  а  мертвым девочкам повезло гораздо больше,  чем
уцелевшим, это я тебе гарантирую!
     Беата была в таком ужасе, что не могла вымолвить ни слова.
     Женщина несколько смягчилась.
      - Ну,  это  не  все  по  твоей вине.  Видимо,  ты  слишком молода,  чтобы
разбираться во  всем этом,  знать кое-что о  жизненных реалиях.  От тебя нельзя
ждать,  что ты разберешься,  где истина,  где ложь. Тебе только кажется, что ты
это умеешь.
      - Почему вам так нужен этот меч?
      - Потому что он принадлежит Магистру Ралу. Он послал меня за ним.
      - Почему вы спасли меня?
     Женщина посмотрела на Беату. В этих холодных расчетливых голубых глазах не
было ни крупицы страха.
      - Наверное,  потому  что  когда-то  я  тоже  была  глупенькой молоденькой
девочкой, которую взяли в плен нехорошие люди.
     Что они с вами сделали? Женщина мрачно усмехнулась:
      - Они сделали из меня то,  что я есть:  Морд-Сит. Тебе бы так не повезло.
Эти молодцы куда как хуже справляются с тем, за что берутся.
     Беата  отродясь не  слышала ни  о  каких  Морд-Сит.  Но  тут  их  внимание
привлекли раздававшиеся от Домини Диртх крики Эстеллы.
      - Мне нужно ехать за мечом. Рекомендую тебе драпать отсюда.
      - Возьмите меня с собой.
      - Нет. Пользы от тебя никакой, будешь только задерживать меня.
     Беата понимала жуткую правду ее слов.
      - И что же мне делать?
      - Уноси отсюда свою задницу,  пока эти парни не  добрались до нее,  иначе
крепко пожалеешь.
      - Пожалуйста,  помогите мне спасти Эстеллу с Эммелин!  - попросила Беата.
На  глаза  ее  снова навернулись слезы.  Женщина,  сжав  губы,  некоторое время
размышляла.
      - Вот  эту!  -  наконец ответила она,  с  холодной решимостью,  указав на
Эстеллу.  -  Уезжая отсюда,  я помогу тебе выручить вот эту. А уж как вы будете
удирать - дело ваше.
     Беата  видела,  как  хохочущий мужик  лапал  за  грудь пытавшуюся отбиться
Эстеллу. Беата знала, каково ей.
      - Но мы должны спасти и Эммелин!  -  Она кивнула в сторону казармы,  куда
уволокли хакенку.
      - У той сломана нога. Ты не сможешь ее увести. Из-за нее вас поймают.
      - Но она...
      - Забудь о  ней.  Что ты  станешь делать?  Потащишь ее на себе?  Прекрати
изображать наивное дитятко.  Подумай своей головешкой. Хочешь попытаться удрать
вместе с  этой вот или хочешь,  чтобы тебя наверняка поймали,  если попытаешься
спасти обеих? Мне некогда. Решай быстрей.
     Беата старалась не слышать доносившихся из казармы воплей.  Ей не хотелось
оказаться там же с  этими мужиками.  Одного из них она уже имела "удовольствие"
попробовать.
      - Тогда вот эту. Пошли! - решительно заявила Беата.
      - Молодец, чадушко.
     Беата знала,  что женщина специально так ее  называет,  чтобы поставить на
место, чтобы она слушалась, чтобы спасти ей жизнь.
      - А  теперь слушай и  делай в точности как я скажу.  Я не уверена,  что у
тебя получится, но это твой единственный шанс.
     Отчаянно желая сбежать от этого кошмара, Беата закивала.
      - Я  поднимусь наверх и прикончу мужика.  И позабочусь,  чтобы у вас было
хотя бы  по лошади на нос.  Пока ты хватаешь лошадей,  я  отошлю девчонку вниз.
Сажай  ее  на  лошадь  и   валите  отсюда,   не  останавливаясь  ни  при  каких
обстоятельствах.
     Женщина указала на простиравшиеся за Домини Диртх степи.
      - Просто убирайтесь подальше от Андерита, в любую другую страну Срединных
Земель.
      - А как вы помешаете им поймать нас?
      - А  кто сказал,  что помешаю?  Вы просто прыгаете на лошадей и  несетесь
прочь, спасая свою шкуру. Все, что я могу, - это обеспечить вам фору. - Женщина
погрозила Беате пальцем.  -  Если по какой-то причине она не спустится вниз или
не влезет на лошадь, ты ее бросишь и сбежишь одна!
     Беата,  полностью отупевшая от ужаса, кивнула. Ей просто хотелось убраться
отсюда.  Больше ничего.  Только спастись.  Она  схватила незнакомку за  красный
кожаный рукав.
      - Меня зовут Беата.
      - Рада за тебя. Двинули.
     Женщина  вскочила и,  пригнувшись,  побежала.  Беата  последовала за  ней,
подражая ее низкой стойке. Женщина подскочила к стоявшему у них на пути солдату
и  сбила  его  сзади  подсечкой.  Как  только он  грохнулся на  спину,  женщина
мгновенно обрушилась на  него,  сокрушив локтем гортань.  Еще два быстрых удара
заткнули его.
      - Как вы это сделали? - ошарашенно спросила Беата. Женщина быстро пихнула
Беату в густую траву возле солдата.
      - Годы учебы. Убивать - моя профессия. - Она снова оглядела Домини Диртх.
- Жди здесь, считая до десяти, затем следуй за мной. Считай медленно.
     Не  дожидаясь  ответа,  она  понеслась  очертя  голову.  Несколько  солдат
смотрели на нее, не понимая, что происходит, поскольку она не пыталась убежать,
а неслась прямо в центр их группы. Женщина проскользнула между мчащимися вокруг
Домини Диртх лошадьми с орущими и визжащими всадниками.
     У  лежавшего подле Беаты солдата из  носа пузырилась кровь.  Наверное,  он
захлебывался, лежа на спине.
     Державший Эстеллу имперец обернулся.  Женщина в  красном вырвала из зажима
било.  Удерживавшие его доски,  сломавшись, добавили инерции, и Беата услышала,
как раскололся череп солдата,  когда било обрушилось ему на  голову.  Как раз в
этот  момент девушка досчитала до  десяти.  Имперец перевалился через  перила и
рухнул вниз под копыта лошадей.
     Беата, не помня себя от страха, вскочила и понеслась.
     Женщина могучим взмахом занесла било и ударила в Домини Диртх.
     От  низкого гула  сотряслась земля.  Звук  был  таким сильным,  что  Беате
казалось, будто у нее зубы выскакивают и разваливается череп.
     Всадники перед  Домини  Диртх  заорали.  Заржали их  лошади.  Крики  почти
мгновенно смолкли  -  люди  и  животные разлетелись в  кровавые клочья.  Другие
всадники,  по-прежнему  скачущие вокруг  Домини  Диртх,  не  смогли  остановить
лошадей. И вылетели за безопасную линию на смерть.
     Беата неслась со  всех ног,  хотя ей казалось,  что от чудовищного звона у
нее суставы разваливаются.
     Размахивая билом,  женщина сшибла  всадников с  коней,  а  потом  схватила
Эстеллу за руку и практически скинула ее вниз по ступенькам,  пока Беата ловила
поводья двух испуганных лошадей.
     Солдаты пребывали в полной панике.  Они не знали,  как поведет себя Домини
Диртх,  не  зазвонит ли  он  снова  и  не  убьет  ли  их  всех?  Беата схватила
растерянную и до смерти перепуганную Эстеллу за руку.
     Женщина в  красном прямо с  перил прыгнула на спину всаднику.  В  руке она
по-прежнему  сжимала  горлышко  разбитой черной  бутылки.  Схватив  всадника за
талию, она вогнала "розочку" ему в глаза. Тот с воплем упал с коня.
     Женщина  мгновенно перескочила в  седло  и  схватила поводья.  Подскакав к
загнанной лошади,  на которой приехала сюда, она сорвала с нее седельные сумки,
с  яростным криком пришпорила коня  и  понеслась во  весь  опор  в  направлении
Ферфилда.
      - В седло! - рявкнула Беата ничего не понимающей Эстелле.
     К  счастью,  андерка  поняла  главное:  ей  подвернулся шанс  удрать.  Она
мгновенно вскочила в седло.
     Солдаты тем временем понеслись вслед за женщиной в красном.  Беата не была
всадницей,  но знала,  что нужно делать.  Она ударила пятками по конским бокам.
Эстелла сделала то же самое.
     Обе девушки, хакенка и андерка, понеслись во всю прыть, спеша унести ноги.
      - Куда мы едем, сержант? - крикнула Эстелла. Беата понятия не имела куда.
Она просто спасалась.  Ей хотелось скинуть форму. Бертран Шанбор снова сыграл с
ней жестокую шутку.
      - Никакой я не сержант! - прокричала в ответ Беата. По щекам ее струились
слезы. - Я просто Беата. Такая же дура, как и ты, Эстелла.
     Она очень жалела,  что не  поблагодарила женщину в  красном за то,  что та
спасла им жизнь.

                                    Глава 65

     Далтон поднял взгляд и увидел вплывавшую в его кабинет Хильдемару.  На ней
было  довольно откровенное платье из  золотистого атласа,  отделанное кружевом,
будто кого-то здесь могли заинтересовать ее прелести.
     Далтон поднялся из-за своего нового, очень дорогого стола. В свое время он
и помыслить не мог, что такая роскошь окажется в его распоряжении.
      - Хильдемара,  рад,  что ты нашла время зайти.  Она улыбнулась,  глядя на
него,  как гончая на еду. Обойдя стол, она подошла к Далтону и уперлась задом о
край так, чтобы оказаться с Далтоном чуть ли не нос к носу.
      - Далтон,  в этом наряде ты просто великолепен!  Новый?  Наверняка. - Она
пробежала  пальцами  по  расшитому рукаву.  -  И  в  кабинете  ты  тоже  хорошо
смотришься. Гораздо лучше, чем мой ничтожный супруг. Ты привнес сюда... стиль.
      - Благодарю,   Хильдемара.   Должен  сказать,   что  ты   тоже  выглядишь
потрясающе.
     Ее  улыбка  стала  шире.  Только  он  не  мог  понять -  от  искреннего ли
удовольствия,  или  издевательски.  С  тех  пор,  как  старый  Суверен внезапно
преставился,   она  не   больно-то   стеснялась  демонстрировать  Далтону  свое
восхищение.  Но с  другой стороны,  Далтон достаточно хорошо ее знал,  чтобы не
подставлять  ей   спину,   фигурально  выражаясь.   Он  никак  не  мог  решить,
действительно ли она дружелюбна,  или прячет за спиной топор палача. Но в любом
случае предпочитал оставаться настороже.
      - В  городе  подсчет  голосов  закончен,  и  с  периферии результаты тоже
поступают.
     Далтон подумал,  что теперь понимает причину ее улыбки и  знает результаты
голосования. Впрочем, в некоторых вещах никогда нельзя быть уверенным.
      - Ну  и  как же ответили добрые граждане Андерита на предложение Магистра
Рала присоединиться к нему?
      - Боюсь, Магистр Рал нас не устроит, Далтон.
     На его лице начала вырисовываться неуверенная улыбка.
      - Правда?  И  насколько  убедительно?  Если  отказ  недостаточно  мощный.
Магистр Рал может посчитать, что у него есть повод настаивать на своем.
     Хильдемара лукаво пожала плечами.
      - Жители города,  естественно,  не верят Магистру Ралу.  Семеро из десяти
отказали ему в доверии.
     Далтон откинул голову, закрыл глаза и облегченно вздохнул.
      - Спасибо, Хильдемара, - ухмыльнулся он. - А остальные?
      - Результаты  только  начали  поступать.   Солдатам  нужно  время,  чтобы
доскакать сюда...
      - Но  на  данном этапе?  Как идут дела в  целом?  Она поводила пальцем по
крышке стола.
      - Удивительно. Далтон озадачился:
      - Удивительно? Это как?
     И тут она подняла сияющее лицо:
      - В  худшем раскладе только трое из четырех проголосовали так,  как нужно
нам.  В  некоторых местах восемь-девять из десяти проголосовали против Магистра
Рала.
     Прижав руку к груди, Далтон испустил еще один облегченный вздох.
      - Я  примерно так и  предполагал,  но в таком деле никогда нельзя сказать
наверняка.
      - Просто поразительно,  Далтон!  Ты чудо! - Она взмахнула рукой. - И даже
не понадобилось ничего фальсифицировать. Только представь!
     Далтон восторженно потряс кулаками.
      - Благодарю,  Хильдемара!  Спасибо за новости.  А  теперь извини,  я хочу
немедленно пойти сообщить Терезе.  Я  был  так  занят,  что  почти не  видел ее
последние недели. Она будет очень рада таким новостям.
     Он было двинулся к  двери,  но Хильдемара уперла палец ему в  грудь.  В ее
улыбке снова появилось что-то хищное.
      - Уверена, что Тереза уже в курсе.
      - А кто мог ей сообщить раньше, чем мне? - нахмурился Далтон.
      - Бертран.
      - Бертран? С чего это он станет сообщать Терезе такого рода новости?
     Хильдемара жеманно улыбнулась:
      - Ах,  ну  ты  же  знаешь,  каким  болтливым  становится  Бертран,  когда
находится между ног женщины, которую считает привлекательной.
     Далтон застыл.  В голове забили тревожные колокола.  Он начал припоминать,
как редко видел Терезу с  тех пор,  как Бертран стал Сувереном.  Вспомнил,  как
восторженно Тереза относилась к персоне Суверена. Вспомнил, как она провела всю
ночь в молитвах после встречи с прежним Сувереном. И с каким восторгом смотрела
на Бертрана, когда Сувереном стал он.
     Усилием воли Далтон заставил себя остановиться.  Такого рода размышления -
враг,  разъедающий изнутри.  Наверняка Хильдемара,  зная,  насколько он занят в
последнее время,  просто решила учинить ему неприятности или припугнуть.  Очень
на нее похоже.
      - Это  вовсе  не  смешно,   Хильдемара.   Хлопнув  рукой  по  столу,  она
наклонилась к нему и провела пальцем по скуле.
      - А я тебя и не смешу.
     Далтон молча стоял,  стараясь избежать неверного шага, пока не выяснит все
досконально.  Это  вполне может быть одной из  ее  мерзких шуточек,  просто для
того,  чтобы рассорить его с Тэсс и подтолкнуть в ее,  Хильдемары, объятия. Или
она что-то  не  так поняла.  Но Далтон отлично знал:  в  таких вещах Хильдемара
никогда не ошибалась.  У  нее свои источники,  не менее надежные,  чем у самого
Далтона.
      - Хильдемара,  не  думаю,  что тебе следует распространять клеветнические
слухи.
      - Это не слухи,  мой дорогой Далтон,  а  голые факты,  Я видела твою жену
выходящей из его комнаты.
      - Ты же знаешь Терезу. Она любит молиться...
      - Я слышала, как Бертран хвастался Стейну, что заполучил ее.
      - Что?! - Далтон едва не отшатнулся.
     На лице Хильдемары расплылась ядовитая улыбка.
      - Исходя  из   того,   что   Бертран  рассказывает  Стейну,   она   очень
раскрепощенная куртизанка и обожает изображать скверную девочку в его кровати.
     Далтон почувствовал,  как к лицу горячей волной хлынула кровь.  И подумал,
не  убить ли  Хильдемару прямо на месте.  Коснувшись пальцами рукояти меча,  он
всерьез взвесил эту мысль,  но в конечном итоге полностью овладел собой, хотя и
чувствовал, как подрагивают колени.
      - Я просто подумала,  что тебе нужно об этом знать,  Далтон,  -  добавила
она.  -  Мне показалось это весьма печальным:  мой муж пользует твою жену, а ты
ничего об этом не знаешь. Это может оказаться... неловко. Ты по незнанию мог бы
невольно попасть в затруднительное положение.
      - Почему,  Хильдемара? - только и прошептал Далтон. - Почему ты так этому
радуешься?
     И тут наконец ее улыбка расцвела искренним удовольствием.
      - Да потому,  что я ненавидела твою самодовольную гордыню по поводу ваших
обетов верности!  Ненавидела то, как ты смотрел на всех свысока, считая себя со
своей женой лучше всех остальных!
     Чудовищным усилием воли Далтон сдержался.  Во  время судебных процессов он
всегда  мог  заставить  себя  расчетливо и  хладнокровно мыслить,  чтобы  найти
наилучший выход из положения.
     Сейчас он с жесткой решимостью сделал то же самое.
      - Спасибо за  информацию,  Хильдемара.  Это  действительно могло  создать
некоторые затруднения.
      - Сделай мне одолжение,  Далтон, - не устраивай из этого трагедию. У тебя
есть все поводы быть довольным.  Мы ведь с  тобой о  Суверене толкуем.  В конце
концов,  для  любого  мужчины  большая честь  -  предоставить свою  жену  такой
уважаемой и почитаемой особе,  как Суверен Андерита.  Отныне все будут любить и
уважать  тебя  еще  больше  за  то,  что  твоя  жена  помогает Суверену снимать
напряжение,  вызванное его  высочайшей миссией.  Тебе следовало бы  догадаться,
Далтон.  Ты же сам сотворил из него то,  чем он стал: представителя Создателя в
этом мире. Твоя жена лишь верная подданная. - Хильдемара хихикнула. - Ну просто
очень верная,  судя по тому,  что я слышала. Н-да, с такой женщиной состязаться
трудновато.  -  Наклонившись,  она поцеловала его в  ухо.  -  Но  я  бы  охотно
попыталась,  Далтон,  солнышко. - Хильдемара выпрямилась и пристально поглядела
ему в  глаза.  -  Ты меня всегда привлекал.  Ты самый опасный и непредсказуемый
мужчина из всех, кого я знала, а мне попадались весьма качественные образцы.
     Уже от двери она обернулась снова:
      - Когда ты смиришься,  Далтон,  то поймешь, что все пустяки. Вот увидишь.
Да,  помнишь, ты сам мне как-то сказал, что, если решишь нарушить свои обеты, я
буду первой, к кому ты придешь? Не забудь, ты обещал.
     Далтон остался один  в  своем  кабинете.  Мысли  его  неслись галопом.  Он
пытался сообразить, что же ему делать.
     Кэлен положила Ричарду руки на  плечи и  прижалась к  уху щекой.  Это было
приятно, хотя и отвлекало. Она поцеловала его в висок.
      - Как дела?
     Ричард, зевнув, потянулся, размышляя, с чего начать.
      - Этот малый был крепко не в себе.
      - То есть?
      - Переводить осталось еще много,  но я уже примерно представляю, как было
дело.  -  Ричард потер глаза.  -  Этого типа  отправили сюда изгнать шимов.  Он
приезжает, досконально изучает проблему и находит простое решение. Волшебники в
замке сочли это просто гениальным, о чем ему и сообщили.
      - Он  наверняка был  горд похвалой,  -  сказала Кэлен,  явно подразумевая
обратное.
     Ричард уловил иронию и согласился с ее оценкой.
      - Ты права.  Здесь он об этом не пишет, но из того, что мы читали прежде,
я  понял его образ мыслей.  Он не гордился собой за то,  что понял,  а презирал
тех, кто не смог понять.
     Итак, он нашел решение. И что дальше? - поинтересовалась Кэлен.
     Они  велели ему  немедленно заняться этим.  Похоже,  у  них возникли из-за
шимов те  же  неприятности,  что  и  у  нас,  и  они  хотели,  чтобы угрозе был
немедленно положен конец.  Андер жалуется,  что раз уж  у  них хватило здравого
смысла послать его сюда, то им заодно уж следовало бы прекратить указывать, что
ему делать.
      - Не самый лучший способ обращения с руководством в замке.
      - Они умоляли его остановить шимов, потому что гибли люди. Судя по всему,
они  достаточно хорошо знали этого малого,  чтобы не  прибегать к  угрозам.  Во
всяком случае,  пока шла война. Итак, они попросили Андера все сделать так, как
он  сочтет нужным,  но только пусть будет любезен поторопиться,  чтобы избавить
людей  от  страшной угрозы.  Андер был  весьма доволен этим  посланием,  однако
незамедлительно  воспользовался  им   как  дубинкой  и   начал  читать  нотации
волшебникам в замке.
      - На тему?
     Ричард взъерошил пятерней волосы.  Было довольно трудно облечь в слова то,
что имел в виду Андер.
      - Еще много не переведено.  Медленно идет.  Но я  сомневаюсь,  что в этой
книжке сказано,  как изгнать шимов.  У  Йозефа Андера просто не  тот склад ума,
чтобы это записать.
     Кэлен выпрямилась и встала перед Ричардом спиной к столу.
      - Да ладно тебе,  Ричард! - скрестила она руки на груди. - Я тебя слишком
хорошо знаю.  О  чем ты  умалчиваешь?  -  Ричард встал и,  сжав пальцами виски,
повернулся к ней спиной. - Ричард, ты что, мне не доверяешь?
     Он мгновенно обернулся и взял Кэлен за руку.
      - Нет-нет,  что ты!  Просто дело в  том,  что кое в  чем из того,  что он
говорит,  я  не  могу разобраться,  где  кончается истина и  начинается безумие
Йозефа Андера.  Это выходит за всякие рамки того,  о  чем я  когда-либо слышал,
чему меня учили или чему я верю о магии.
     Кэлен встревожилась.  Ричард подумал,  что напрасно ее пугает, и попытался
объяснить.
      - Йозеф Андер, - начал он, - считал себя лучше других волшебников.
      - Нам это уже известно.
      - Да, но вполне возможно, что он был прав.
      - Что?!
      - Иногда в безумии кроется гениальность, Кэлен. И я не знаю, где проходит
граница.  С одной стороны, то, что я слабо разбираюсь в магии, это слабость, но
с другой стороны, это означает, что я не ограничен рамками прописных истин, как
те волшебники из замка,  и поэтому в отличие от них вижу правильность его слов.
Видишь ли,  Йозеф  Андер  рассматривал магию не  как  набор требований -  взять
щепотку того,  это слово повторить трижды, вращаясь кругом на левой ноге, и все
такое   прочее.   Он   считал   магию   разновидностью  искусства  -   способом
самовыражения.
      - Не понимаю,  - нахмурилась Кэлен. - Либо ты произносишь заклинание так,
как надо,  либо оно не срабатывает.  Как я вызываю мою силу прикосновением. Или
как  мы  призвали шимов,  выполнив определенные требования и  заставив работать
магию.
     Ричард понимал,  что с  ее магическими способностями,  с  ее подготовкой и
тем,  чему ее  учили,  у  нее возникнут те же трудности,  что и  у  волшебников
прошлого.  И  ощутил всплеск раздражения,  как наверняка в  свое время ощутил и
Йозеф Андер.  И в этом он тоже понимал Андера - понимал то раздражение, которое
испытываешь,  когда люди начинают говорить тебе частности по вопросу, в котором
ты разбираешься куда лучше,  но никак не можешь заставить их понять абстрактную
концепцию всей картины в  целом,  которая лежит у них прямо перед носом.  И как
когда-то Йозеф Андер, Ричард решил попытаться объяснить еще раз.
      - Да,  знаю и не говорю,  что это не действует,  но он считал, что это не
все,  а есть нечто большее.  Что магию можно поднять на более высокий уровень -
на порядок выше того, на каком пользуются даром большинство волшебников.
     Теперь Кэлен совсем помрачнела.
      - Ричард, это безумие.
      - Не думаю.  -  Он взял дорожный журнал.  - Тут есть ответ на какой-то не
связанный с шимами вопрос,  заданный из замка, но ты должна его услышать, чтобы
понять образ мыслей Йозефа Андера.  "Волшебник,  который не может действительно
уничтожать,  не может и  действительно творить",  -  прочел он основную мысль и
постучал по  журналу.  -  Он говорит о  волшебнике,  который,  как и  нынешние,
обладает лишь Магией Приращения.  Как Зедд.  Андер даже не считает, что человек
обладает волшебным даром, если он не владеет обеими сторонами магии. Он считает
такого человека всего лишь аберрацией и беспомощно никчемным.
     "Волшебник должен знать самого себя,  -  продолжил чтение Ричард,  - иначе
рискует  творить  неверное волшебство,  которое вредит  его  собственной доброй
воле".  Это он говорит о том,  что созидательный аспект магии вне ее структуры.
"Магия  усиливает  страсти,   и  не  только  лишь  такие,  как  радость,  но  и
разрушительные страсти  тоже,  которые  в  конечном  счете  могут  перерасти  в
одержимость и стать совершенно невыносимыми, если их не выплескивать".
      - Похоже  на   то,   что   он   пытается  оправдать  свои  разрушительные
наклонности, - заметила Кэлен.
      - Не думаю. Я считаю, что он говорит о чем-то более значительном, о более
высоком равновесии, чем принято считать.
     Кэлен помотала головой,  явно не  улавливая то,  что  было совершенно ясно
Ричарду, но он не видел способа ей растолковать, а потому продолжил чтение.
      - А вот это важно.  "Воображение - вот что делает волшебника великим, ибо
благодаря ему он может выйти за рамки традиций и за пределы структуры того, что
существует ныне, в более высокую область творения самой ткани магии".
      - Так  ты  об  этом толковал?  Когда говорил,  что он  считал магию видом
искусства?  Способом самовыражения? Будто он сам Создатель - ткет полотно магии
из ничего?
      - Совершенно верно.  Но послушай вот что.  По-моему,  это самое важное из
того,  что  сказал  Йозеф  Андер.  Когда  шимы  перестали творить  зло,  другие
волшебники осторожно поинтересовались у Андера,  что именно он сделал. Их слова
так и  дышат тревогой.  И  вот что он ответил на вопрос о том,  что он сделал с
шимами: "Благодать может покориться изобретательному заклинанию".
     Кэлен потерла плечи, явно встревоженная этими словами.
      - Добрые духи, что это могло значить?
      - Мне кажется,  он что-то изобрел,  -  наклонился к ней Ричард,  -  новую
магию,  выходящую за  рамки изначального заклинания,  призвавшего шимов в  этот
мир.   Магию,  которая  одновременно  и  решала  задачу,  и  удовлетворяла  его
собственные интересы. Иными словами, Йозеф Андер стал творцом.
     Кэлен широко распахнула глаза.  Ричард знал,  что  она осмысливает степень
отклонения от  нормы того,  с  чем  они имеют дело.  С  сумасшедшим,  который в
конечном итоге обрушил шимов им на голову.
      - Мир разлетается вдребезги, - прошептала она еле слышно, - а ты говоришь
о том, что Йозеф Андер использовал магию как вид искусства?
      - Я просто передаю тебе то, что написал этот человек. - Ричард перевернул
последнюю  страницу.  -  Предыдущее я  пропустил.  Хотел  посмотреть его  самое
последнее послание в замок.
     Ричард еще  раз перечитал древнед'харианский текст,  чтобы убедиться,  что
перевел правильно, а затем зачитал вслух слова Йозефа Андера.
      - "Под  конец я  пришел к  выводу,  что  должен отринуть и  Создателя,  и
Владетеля.  И создал собственное творение,  собственное возрождение и смерть, и
этим своим деянием навсегда защитил мой народ. Итак, прощайте, ибо я упокою мою
душу в тревожных водах и таким образом буду вечно присматривать за тем, что так
тщательно соткал и  что отныне в  полной безопасности и  неизменно".  -  Ричард
поднял глаза:  -  Видишь?  Ты поняла? - И увидел, что она ничего не понимает. -
Кэлен,  я  не  думаю,  что  он  изгнал шимов,  как должен был.  Вместо этого он
использовал их в личных целях.
      - Использовал? - Она сморщила нос. - Для чего можно использовать шимов?
      - Домини Диртх.
      - Что?!  -  Кэлен сжала пальцами переносицу. - Тогда как же мы ухитрились
выполнить столь  четко  очерченные жесткие  условия и  неумышленно призвать их?
Такого рода конструкция в точности соответствует той,  за рамки которой, как ты
говоришь, вышел Йозеф Андер - или считал, что вышел.
     Именно этого аргумента Ричард и ждал.
      - Все дело в равновесии.  Разве не видишь? Магия должна уравновешиваться.
Чтобы  сделать что-то  созидательное,  он  должен был  уравновесить это  чем-то
несозидательным,  причем по  очень  жесткой формуле.  И  жесткость требований к
заклинанию по  высвобождению шимов сама  по  себе  подтверждает созидательность
того, что он сотворил.
     Ричард достаточно хорошо знал жену,  чтобы видеть:  она не согласна с ним,
но не в настроении спорить.
      - Так как же нам тогда изгнать шимов? - лишь спросила она.
     Ричард покачал головой, признавая полное поражение.
      - Не знаю. И боюсь, что ответа на этот вопрос не существует. Волшебники -
современники Йозефа Андера -  тоже злились на него.  И  в конечном итоге просто
решили  считать эту  страну  потерянной.  Я  начинаю верить,  что  Йозеф  Андер
состряпал несокрушимую магию внутри неразрешимой головоломки.
     Кэлен взяла книгу у него из рук, закрыла и положила на столик.
      - Ричард,  по-моему,  ты тоже немножко спятил,  читая бредни этого психа.
Магия действует совсем не так.
     Именно это и говорили волшебники в замке Йозефу Андеру -  что он не сможет
перестроить и контролировать элемент, изначально неконтролируемый. Однако Кэлен
Ричард этого не сказал. Она не готова думать о магии в таких понятиях.
     Как и все другие волшебники.
     Йозефу Андеру совсем не  понравилось то,  что его идеи отвергли на  корню,
отсюда и его последнее прости. Кэлен обвила руками его шею.
      - Извини.  Я знаю,  ты делаешь все, что можешь. Я просто нервничаю. Скоро
должны сообщить результаты голосования.
      - Кэлен,  -  обнял ее  за  талию Ричард,  -  люди  увидят Правду.  Должны
увидеть.
      - Ричард, - прошептала она, опустив взгляд, - давай займемся любовью.
      - Здесь? Сейчас?
      - Мы  можем завязать полог.  Хотя все  равно никто сюда без разрешения не
войдет.  -  Она улыбнулась.  -  Обещаю тести себя тихо и не смущать тебя. - Она
приподняла ему подбородок. - И ничего не скажу твоей второй жене.
     Последняя реплика вызвала мимолетную улыбку.
      - Кэлен, мы не можем.
      - Ну, а я бы смогла. Спорим, я и тебя могу заставить передумать?
     Ричард приподнял маленький темный камешек, висящий у нее на шее.
      - Кэлен, магия исчезла. Эта штука не сработает.
      - Знаю.  Потому и хочу.  -  Она уцепилась за его рубашку.  -  Ричард, мне
наплевать. Ну, сделаем мы ребенка. И что из этого?
      - Сама знаешь, что из этого.
      - Ричард,  разве это  будет так  уж  плохо?  Разве?  -  Ее  зеленые глаза
наполнились слезами. - Разве будет плохо, если у нас с тобой будет ребенок?
      - Нет-нет,  Кэлен! Конечно же, нет! Дело не в этом. Ты же знаешь, что мне
бы очень хотелось.  Но сейчас мы не можем себе этого позволить. Нам не по силам
высматривать Шоту в каждом углу,  поджидающую удобного момента, чтобы выполнить
обещание. Мы не можем позволить себе отвлекаться от наших обязанностей.
      - Наших обязанностей... А как насчет нас? Насчет наших желаний?
     Ричард отвернулся.
      - Кэлен,  ты действительно хочешь принести ребенка в этот мир?  В безумие
этого мира? В мир, где разгуливают шимы и маячит чудовищная война?
      - А если я скажу "да"?
     Ричард  снова  поглядел  на  нее  и  улыбнулся.   Он  видел,   что  только
расстраивает ее.  Наверное,  то,  что Дю Шайю,  ждет ребенка,  вызывает у Кэлен
желание завести собственного.
      - Кэлен,  если ты хочешь,  то я  согласен.  Хорошо?  В любой момент,  как
захочешь,  мы так и сделаем. А с Шотой я разберусь. Но сейчас... Не могли бы мы
подождать,  пока не увидим,  будет ли вообще существовать мир живых -  или мир,
где существует свобода, - в который мы можем принести наше дитя?
     Она наконец улыбнулась.
     Конечно. Ты прав, Ричард. Я просто... замечталась. Нам нужно разобраться с
шимами. Имперским Орденом...
     Ричард обнял ее и  привлек к  себе,  и тут снаружи раздался голос капитана
Мейферта.
      - Вот видишь? - шепнул Ричард. Кэлен улыбнулась.
      - Да, капитан, войдите.
     Офицер нехотя вошел в палатку, тщательно избегая смотреть Ричарду в глаза.
      - В чем дело, капитан?
      - Э-э...  Магистр Рал,  Мать-Исповедница... Голоса в Ферфилде подсчитаны.
Наши солдаты вернулись с  результатами по  стране.  Но  еще не  все,  -  быстро
добавил он.  -  Большинство еще не  вернулись.  На обратную дорогу им требуется
несколько дней.
      - Ну  и  какие же  результаты,  капитан?  Офицер протянул листок.  Ричард
прочитал - и недоуменно замер.
      - Семь из десяти против нас, - прошептал он. Кэлен ласково забрала у него
бумагу и заглянула в нее. Затем молча положила на стол.
      - Ладно, - кивнул он, - мы знаем, что в городе они распространяли всю эту
ложь. По стране результаты будут иными.
      - Ричард,  -  шепнула Кэлен,  -  они распространили эту же  ложь по  всей
стране.
      - Но мы ведь разговаривали с  людьми!  Проводили с ними много времени.  -
Ричард повернулся к капитану Мейферту. - Какие результаты с периферии?
      - Ну...
      - Какие результаты в этом местечке,  как его...  Вестбрук!  -  прищелкнул
пальцами Ричард.  -  Где мы осматривали вещи Йозефа Андера.  Какие результаты в
Вестбруке? Оттуда вести есть?
     Офицер отступил на шаг.
     Да, Магистр Рал.
      - Ну и?..
      - Ричард, - тронула его за руку Кэлен, - капитан на нашей стороне.
     Сжав виски, Ричард сделал глубокий вдох.
      - Каковы  результаты  голосования в  Вестбруке,  капитан?  Капитан,  чуть
побледнев, откашлялся.
      - Девять из десяти против нас.  Магистр Рал.  Ричард ошарашенно уставился
на  него.  Он  ведь разговаривал с  этими людьми!  Некоторых помнил по  именам,
помнил их чудесных детишек.
     Ричарду показалось,  что земля ушла у него из-под ног и он проваливается в
какое-то безумие.  Он не спал ночами, стараясь помочь этим людям получить право
жить так, как они хотят, сохранить свободу. А они отринули ее.
      - Ричард,  -  с мягким сочувствием сказала Кэлен, - это не твоя вина. Они
внушили этим людям ложь. Запугали их.
      - Но...  -  растерянно повел рукой Ричард.  - Я ведь разговаривал с ними,
объяснял, что это ради них самих, ради их же будущего, ради свободы их детей...
      - Я знаю, Ричард.
     Капитан Мейферт неловко переминался с ноги на ногу. Кэлен жестом отпустила
его. Офицер поклонился и тихо попятился из палатки.
      - Пойду  прогуляюсь,  -  шепотом проговорил Ричард.  -  Мне  нужно побыть
одному. - Он махнул на одеяла. - Ложись без меня.
     И ушел один во тьму.

                                    Глава 66

     Он спокойно отпустил на этот вечер женщину, вытиравшую пыль, закрыл за ней
дверь и прошел в спальню. Услышав его шаги, Тереза обернулась.
      - Далтон! - заулыбалась она. - Это ты, милый!
      - Тэсс.
     Он тысячи раз прокручивал в  уме ситуацию и  в конце концов придумал,  где
сможет спокойно разговаривать с Тэсс, будучи уверенным, что совладает с собой.
     Он обязан держать себя в руках.
      - Я не ждала тебя так рано.
      - Тэсс, я кое-что слышал.
     Она сидела у зеркала, расчесывая свои прекрасные волосы.
      - Правда? Что-то интересное?
      - Да так. Я слышал, будто ты согреваешь постель Суверена. Это правда?
     Далтон знал,  что  это  чистая правда.  Чтобы выяснить все  наверняка,  он
задействовал все нити своей паутины.
     Тереза перестала причесываться и уставилась на его отражение в зеркале. На
ее лице промелькнули смешанные чувства. В конечном итоге победил вызов.
      - Далтон,  он ведь не какой-то там простой мужчина. Это Суверен. - Тереза
встала и  повернулась к нему,  не уверенная в его реакции.  -  Выше него только
Создатель. - Могу я поинтересоваться, как это произошло?
      - Бертран сказал,  что Создатель говорил с ним.  - Ее взгляд устремился в
пространство. - И Создатель сказал Бертрану, что из-за того, что я верна тебе и
никогда не была с другим мужчиной,  и из-за того,  что ты верен мне.  Создатель
избрал меня, чтобы я стала той, кто облегчает земные тяготы Бертрана.
     Ее взгляд снова сфокусировался на нем.
      - Так что,  как видишь,  Далтон,  это и  для тебя награда тоже.  За  твою
верность мне.
      - Да, уж это-то я вижу, - с трудом проговорил Далтон.
      - Бертран говорит, что это моя святая обязанность.
      - Святая обязанность.
      - Когда я  с ним,  это как...  Не знаю...  Это нечто особенное.  Помогать
Суверену в  этом мире -  не только обязанность,  но и  большая честь.  Подумать
только, я помогаю ему снимать чудовищное напряжение, в котором он пребывает как
Суверен. Это ведь чудовищная ответственность - быть Сувереном, Далтон!
      - Ты  права,  -  кивнул Далтон.  Видя,  что он  не сердится и  не намерен
устраивать скандал, Тереза подошла ближе.
      - Далтон, я по-прежнему тебя очень люблю.
      - Рад это слышать,  Тэсс.  Именно это меня больше всего и  беспокоило.  Я
боялся, что утратил твою любовь.
      - Да нет же,  -  глупенький! - Она схватила его за плечи. - Я по-прежнему
тебя люблю!  Но Суверен призвал меня.  Ты должен это понимать.  Он нуждается во
мне.
     Далтон сглотнул комок.
      - Конечно, дорогая. Но мы можем... Мы можем по-прежнему... Мы можем спать
вместе?
      - Ах,  Далтон,  ну конечно же, можем! Так вот что тебя тревожит? Что я не
найду для тебя времени? Далтон, я люблю тебя и буду всегда тебя хотеть.
      - Отлично, - кивнул он. - Просто здорово.
      - Пойдем в постель, любовь моя, и я покажу тебе. Возможно, ты теперь даже
сочтешь меня  более привлекательной.  И,  Далтон,  это  большая честь -  быть с
Сувереном. Все будут еще больше уважать тебя.
      - Уверен, что ты права.
      - Тогда пошли в  постель.  -  Она поцеловала его а  щеку.  -  Позволь мне
показать тебе, каким счастливым я могу сделать тебя!
     Далтон потер лоб.
      - Мне бы очень этого хотелось, солнышко, честное слово, но меня ждет уйма
срочных дел. Голосование только что закончилось...
      - Знаю. Бертран мне сказал.
      - Бертран? Она кивнула:
      - Суверен,  дурачок!  Он мне сказал. Я так тобой горжусь, Далтон! Я знаю,
что ты принимал в этом участие.  Это не только Бертрана работа.  Я знаю, что ты
приложил руку к его победе.
      - Отчасти.  Очень  любезно со  стороны Суверена обратить внимание на  мой
скромный вклад.
      - Он очень высоко о тебе отзывается, Далтон.
      - Счастлив это слышать. - Далтон откашлялся. - Э-э... послушай, Тэсс, мне
нужно... нужно возвращаться к... к работе. Меня ждут срочные дела.
      - Мне тебя подождать?
      - Нет-нет,  дорогая!  - Он махнул рукой. - Я должен съездить в Ферфилд по
одному делу.
      - Сейчас? На ночь глядя?
      - Да.
      - Далтон,  тебе  не  следует так  много работать!  Пообещай мне  побольше
времени уделять себе самому! Я беспокоюсь о тебе.
      - Не стоит. Со мной все в порядке.
     Она улыбнулась самой соблазнительной улыбкой:
      - Пообещай, что найдешь время заняться со мной любовью!
     Далтон улыбнулся в ответ:
      - Ну  конечно,  обещаю!  -  Он  поцеловал ее в  щеку.  -  Спокойной ночи,
дорогая!
     Державшая склянку женщина нахмурилась:
      - Я вас знаю?
      - Нет.  -  Кэлен  отвернулась,  чтобы  лицо  оставалось  в  тени.  -  Это
маловероятно. Я издалека. И приехала в Ферфилд специально за этим.
     На Кэлен была простая одежда, в которую она облачалась во время поездок, а
голову покрывала чаль,  скрывающая длинные волосы.  Она сразу надела шаль,  как
только отошла подальше от лагеря.  Ричард отсутствовал,  и  солдаты настаивали,
что будут сопровождать ее на прогулке. Кэлен приказала им оставить ее в покое и
возвращаться на посты.
     На Кару такой приказ не произвел бы ни малейшего впечатления.  Кара бы его
просто-напросто проигнорировала.  Солдаты не  были столь бесстрашны,  или столь
нахальны, или столь умны, как Кара.
      - Что ж,  я все понимаю, милая моя, - вздохнула знахарка. - Немало женщин
приезжает за такого рода вещами.
     Она  протянула закупоренную склянку,  явно  желая сначала получить деньги.
Кэлен вручила ей золотой соверен.
      - Сдачи не надо. Взамен я жду от вас молчания.
      - Я все понимаю, - наклонила голову женщина. - Благодарю вас, дорогая. Вы
очень щедры. Благодарю.
     Кэлен  взяла  склянку и  зажала  в  руке,  глядя  сквозь матовое стекло на
прозрачную жидкость внутри сосуда.  И  сообразив,  что  другую руку прижимает к
животу, уронила ее вдоль тела.
      - Теперь вот что.  Поскольку я  только что ее сделала,  она сохранит свое
действие до утра,  -  указала женщина на плохо сделанную склянку.  -  Вы можете
принять ее  в  любой момент,  но если проволыните до утра,  то она скорее всего
станет недостаточно сильной.  Я бы посоветовала принять сегодня вечером,  перед
сном.
      - Это больно?
     Женщина озабоченно нахмурилась.
      - Не больнее,  чем обычные месячные, милочка. На таком маленьком сроке...
Просто начнется кровотечение, так что будьте к этому готовы.
     Кэлен хотела узнать,  будет ли больно ребенку,  но не могла заставить себя
повторить вопрос.
      - Просто выпейте все до дна,  -  продолжила женщина.  -  Вкус не такой уж
противный, но можете при желании запить чаем.
      - Спасибо.
     Кэлен повернулась к двери.
      - Подождите!  -  окликнула женщина.  Она подошла и взяла Кэлен за руку. -
Мне очень жаль, милая моя. Но вы еще молоды и сможете завести другого.
     Кэлен вдруг пришла в голову страшная мысль.
      - А это не повлияет на мою способность...
      - Нет-нет, милая! Совсем нет. С вами будет все хорошо.
      - Спасибо,  -  снова  поблагодарила  Кэлен,  шагнув  к  двери.  Ей  вдруг
захотелось побыстрее убраться из этого маленького домика и оказаться в темноте,
наедине с собой. Она очень боялась, что сейчас расплачется.
     Женщина схватила Кэлен за руку и повернула к себе лицом.
      - Обычно я  не  читаю  нотаций молодым женщинам,  потому что,  когда  они
приходят ко мне,  время для нотаций уже давно миновало,  но я  надеюсь,  что ты
выйдешь замуж,  милочка.  Я помогаю,  когда во мне нуждаются, но я бы предпочла
помочь тебе родить ребенка, а не избавляться от него, право слово!
      - Я думаю так же, - кивнула Кэлен. - Спасибо.
     На улицах Ферфилда было темно,  но еще попадались кое-где редкие прохожие,
спешившие по своим делам.  Кэлен знала: как только сюда придет Имперский Орден,
всем их делам настанет конец.
     Однако сейчас это ее не слишком волновало.
     Кэлен решила,  что выпьет зелье до возвращения в лагерь.  Она боялась, что
Ричард обнаружит склянку и  придется все  ему объяснять.  Ричард ни  за  что не
позволил бы ей сделать это,  но поскольку он и  понятия не имел о ее состоянии,
то она не смогла выяснить его истинные желания и чаяния.
     И  он  совершенно прав.  Они должны заботиться обо всех людях и  не вправе
допустить,  чтобы их  личные трудности приносили зло  другим.  Шота  непременно
сдержит слово,  и  тогда они  не  смогут выполнить свой долг.  Так  что она все
решила правильно.
     Выходя из города,  она увидела едущего верхом Далтона Кэмпбелла и свернула
на  темную улицу.  Он  всегда казался ей очень собранным человеком.  Но сейчас,
когда он проезжал мимо, Кэлен показалось, что он пребывает в несколько странном
состоянии.  Непонятно,  что ему понадобилось в этой части города,  пользующейся
весьма дурной славой.
     Кэлен подождала, пока Кэмпбелл проедет, и двинулась дальше.
     Дойдя до  дороги,  что вела к  поместью министра,  неподалеку от  которого
стоял лагерь д'харианцев,  она  увидела,  как вдалеке блеснула освещенная луной
крыша кареты.  Карета была еще далеко, но Кэлен все равно сошла с дороги. Ей не
хотелось ни с кем встречаться, особенно с тем, кто может ее узнать.
     Кэлен зашагала по  полю.  От  горечи во  рту ее  почти тошнило.  По  щекам
струились тихие слезы.  Отойдя от дороги,  она не выдержала и  упала на колени,
дав волю рыданиям.
     Глядя на зажатую в  руке склянку,  на поверхности которой отражалась луна,
она  не  могла  припомнить,  чтобы когда-либо  в  жизни чувствовала себя  такой
несчастной.  Всхлипнув,  Кэлен вытерла слезы.  Надо быть мужественной, ведь она
делает это ради общего блага. Безусловно. Именно так.
     Кэлен вынула крышку и выронила ее на землю. Затем подняла склянку, пытаясь
разглядеть содержимое в  тусклом свете луны.  Прижала руку  к  их  ребенку.  Ее
ребенку. Ребенку Ричарда.
     Глотая слезы,  она поднесла склянку к губам и замерла,  стараясь успокоить
дыхание.  Ей не хотелось набрать жидкость в рот,  а потом оказаться неспособной
ее проглотить.
     Кэлен опустила склянку и  снова поглядела на нее в лунном свете и подумала
обо всем, что эта склянка означала.
     А затем опрокинула ее, вылив все содержимое на землю.
     И  мгновенно испытала громадное облегчение.  Будто к ней вернулись жизнь и
надежда.
     Когда она поднялась на  ноги,  от  слез остались лишь воспоминания,  сухие
полосы на щеках. Кэлен облегченно и радостно улыбнулась. Их ребенок жив!
     Она  зашвырнула пустую  склянку  в  поле.  И  тут  увидела  среди  пшеницы
наблюдающего за ней мужчину. Кэлен замерла.
     Мужчина направился к ней -  быстро и целеустремленно.  Кэлен огляделась по
сторонам и  увидела других,  тоже направлявшихся к  ней.  А  сзади их  было еще
больше. Все молодые парни, и все рыжие.
     Не дожидаясь,  пока дело обернется совсем плохо,  Кэлен побежала к лагерю.
Вместо того чтобы попытаться проскользнуть между ними,  она  помчалась прямо на
одного из  парней.  Тот  присел,  растопырив руки.  Кэлен  налетела на  него  и
схватила за руку.  Заглянув ему в глаза,  она узнала гонца по имени Роули.  Без
всяких  мысленных  усилий  она  мгновенно  выпустила  свою  силу,  ожидая,  что
беззвучный гром поразит нападавшего.
     И тут же,  когда ничего не произошло,  осознала,  что из-за шимов ее магия
исчезла. Она, как обычно, чувствовала магию внутри себя, но... магия исчезла.
     И в этот же миг -  миг осознания и неудачи - она вдруг ощутила воздействие
чужой магии,  мощным потоком вползавшей в  нее,  как гадюка в нору,  и столь же
смертоносной.
     Кэлен мгновенно снова вытянула руку,  но поняла,  что безнадежно опоздала.
Ее уже зажали с боков, а сзади подбегали остальные.
     Прошло всего мгновение,  как она в  первый раз схватила Роули и  выпустила
его.  И  за  это мгновение Кэлен приняла единственное решение.  Выбора не было:
сражаться или умереть.
     Кэлен пнула под ребра парня справа и услышала треск сломавшейся под ударом
каблука кости.  Парень с  глухим всхлипом рухнул на землю.  Двинув со всей силы
Роули коленом в живот, она вцепилась в глаза тому, что слева.
     Впереди образовался проход.  Кэлен ринулась туда -  и тут же остановилась:
сзади ее схватили за волосы.  Подавшись назад, она ударила нападавшего локтем в
ребро.
     И это был последний удар,  который ей удалось нанести.  Они схватили ее за
руки.  Чей-то кулак впечатался ей в живот. И Кэлен поняла: этот удар сотворил с
ней что-то ужасное. Затем последовал удар в лицо, еще один... Она начала терять
сознание. Не могла вдохнуть. Потеряла ориентацию.
     Кэлен попыталась прикрыть лицо, но они крепко держали ей руки. Она ахнула,
когда кулаки снова обрушились ей  на  живот.  Другие били ее  по голове.  Кэлен
пыталась сглотнуть кровь,  чтобы не  захлебнуться.  Она слышала,  как мальчишки
рычали,  словно  свора  псов.  Они  кряхтели от  усилий.  Осознавая собственную
беспомощность, Кэлен запаниковала.
     Удары сыпались на нее градом. Кэлен обмякла. Боль была страшной. Мальчишки
швырнули ее на землю, и тьма, похожая на саму смерть, поглотила ее.
     А потом боль куда-то ушла, и Кэлен объяло благодатное спокойствие Света.

     Ричард рассеянно брел по  освещенному луной полю.  Все  так запуталось.  У
него было такое чувство,  будто на него обрушилась гора и не дает дышать. Он не
знал, что делать. Шимы, Имперский Орден - все идет наперекосяк.
     И  при этом все зависят от него,  знают они это или нет.  Жители Срединных
Земель рассчитывают на него в борьбе с Имперским Орденом. Д'харианцы зависят от
него как от правителя. Все и вся находятся в опасности из-за шимов, а шимы день
ото дня становятся все сильнее.
     И - будто этого мало! - еще и результат голосования. После стольких трудов
и жертв, на которые он пошел ради жителей Андерита, они отвергли его.
     Но  хуже всего,  что они с  Кэлен должны в  первую очередь думать обо всем
этом,  а не о ребенке.  Ричард охотно выступил бы против Шоты, если бы Кэлен на
это пошла.  Он знал,  какие опасности может принести с собой ребенок, но охотно
сразился бы за их с Кэлен право жить так,  как они хотят. Но как можно думать о
ребенке сейчас, когда и шимы, и Джеган безжалостно обрушились на мир? Добавлять
ко всему этому еще и Шоту -  чистой воды безумие.  Кэлен тоже это понимает,  но
Ричард знал, насколько ей тяжело всю жизнь в первую очередь думать о долге.
     А  если они  не  сделают свое дело,  не  выполнят долг,  весь мир окажется
повергнут в пучину тирании Джегана,  окажется порабощенным. Если, конечно, шимы
не угробят его первыми.  В первую очередь нужно покончить с шимами. В появлении
шимов виноват лишь он, Ричард, и никто другой. Ему их и изгонять.
     Но все равно,  даже если он и  додумается,  что же все-таки сотворил Йозеф
Дндер,  им  придется для начала разобраться с  Джеганом,  а  уж  потом думать о
ребенке.  Кэлен это поняла. Ричард возблагодарил добрых духов за то единственно
хорошее, что у него есть в жизни: за Кэлен.
     Занятый своими мыслями,  Ричард и  не  заметил,  что  уже  почти добрел до
Ферфилда.  Нужно  возвращаться.  Кэлен будет беспокоиться.  Он  ведь  ушел  уже
довольно давно.  Ричард не  хотел ее  волновать.  Ей  и  так хватает причин для
беспокойства.  Он надеялся,  что Кэлен не очень переживает из-за того,  что они
сейчас не могут позволить себе ребенка.
     Повернув  обратно,   Ричард  вдруг  что-то   услышал.   Он   насторожился,
прислушался. Звук был странным. Походил на приглушенные удары.
     Ни секунды не колеблясь, Ричард помчался на звук. Приблизившись, он понял,
что слышит тяжелое дыхание и кряхтение нескольких человек.
     Ричард обрушился на них -  на группу мужчин,  избивавших кого-то, лежащего
на  земле.  Схватив  одного  за  волосы,  он  отшвырнул  его  назад.  И  увидел
распростертое окровавленное тело.
     Парни били несчастного до смерти.
     Ричард узнал того,  что схватил.  Один из гонцов.  Роули, кажется. Глаза у
парня были совершенно безумные.
     Роули,  узнав в  свою очередь Ричарда,  мгновенно вцепился ему в  глотку с
воплем:
      - Взять его!
     Ричард обвил Роули за  шею,  схватил за  подбородок и  резко рванул голову
назад, ломая шею, Роули рухнул на землю безвольной кучей.
     На  Ричарда бросился второй.  И  этот рывок был его самой большой ошибкой.
Ричард впечатал ребро ладони прямо ему в лицо.
     Мальчишка еще  валился на  Роули,  а  Ричард уже  схватил за  рыжие  патлы
следующего,  согнул вниз и  влепил коленом в  подбородок.  Парень со  сломанной
челюстью завалился на спину.
     Теперь они уже все насели на Ричарда,  и он понял,  что вполне может скоро
свалиться рядом  с  тем,  первым,  телом.  Его  преимущество было  в  том,  что
мальчишки уже устали, но не следовало забывать, что они значительно превосходят
его численностью и опьянены кровью.
     Когда парни уже почти обрушились на  Ричарда,  они вдруг заметили что-то и
кинулись врассыпную.  Ричард резко  обернулся -  и  увидел выскочивших из  тьмы
мечников бака-тау-мана. Мечи рассекали ночной воздух.
     Телохранители последовали за  ним,  когда он  в  одиночестве отправился на
прогулку,  а  он и не подозревал об их присутствии.  Бака-тау-мана погнались за
мальчишками,  а  Ричард опустился на  колени возле  распростертого на  примятых
колосьях тела.
     Кто бы это ни был, этот человек был мертв.
     Ричард встал,  с сожалением вздохнув. Он посмотрел на страшное месиво, еще
совсем недавно бывшее человеком.  Судя по всему,  смерть этого несчастного была
ужасной.
     Окажись он ближе,  услышь раньше,  Ричард мог бы помешать этому.  Внезапно
ему  стало невмоготу смотреть на  окровавленные останки,  и  он,  повернувшись,
зашагал прочь.
     Прошел несколько шагов -  и  замер.  Затем обернулся,  посмотрел на тело и
скривился.  А потом подумал:  а если бы это был кто-то, кто ему дорог? Разве не
захотел  бы  он,   чтобы  кто-то,  кто  оказался  поблизости,  сделал  бы  хоть
что-нибудь? Сейчас только он может помочь, если, конечно, может. Пожалуй, стоит
попробовать.  Человек все равно мертв, терять уже нечего. Ричард бегом вернулся
к окровавленному телу и опустился на колени. Он даже не мог определить, мужчина
это или женщина,  но,  поскольку человек был в брюках, Ричард решил, что все же
мужчина.  Подсунув руку  под  шею  несчастного,  Ричард стер  кровь  с  вздутых
разбитых губ и прижался к ним своими губами.
     Он помнил,  что делала с ним Денна,  когда он почти умирал.  И помнил, как
Кара делала это с Дю Шайю.
     Он  вдохнул дыхание жизни  в  безвольное тело.  Приподнялся,  слушая,  как
воздух выходит из легких. Снова вдул воздух, и снова, и снова...
     Прошло лишь несколько минут,  но Ричарду казалось, что он уже годами стоит
на коленях возле тела,  вдыхая в него воздух,  вопреки всему надеясь,  что душа
несчастного еще здесь. Ричард молил добрых духов о помощи.
     Ему  так хотелось,  чтобы из  его опыта общения с  Денной он  вынес что-то
хорошее! Он знал: Денна хотела, чтобы ее наследием была жизнь. Кара уже вернула
к жизни Дю Шайю, доказав, что Морд-Сит способны не только убивать.
     Ричард снова  горячо взмолился добрым духам,  взывая о  помощи,  прося  их
оставить душу этого человека здесь, не забирать ее себе.
     И с тихим всхлипом жизнь вернулась.
     Кто-то  приближался.  Ричард поднял голову и  увидел двоих  возвращавшихся
рысцой мечников.  Не было нужды спрашивать о результатах.  Эти мальчишки больше
никогда не будут по ночам убивать людей.
     Приближался и кто-то еще.  Пожилой господин в темной одежде. Он двигался с
испуганной поспешностью.
     При виде тела мужчина поник.
      - О Создатель, неужели снова!
      - Снова?  -  переспросил Ричард. Мужчина, будто не слыша Ричарда, упал на
колени, взял окровавленную руку и прижал к щеке.
      - Хвала Создателю,  -  прошептал он и  глянул на Ричарда.  -  У  меня там
экипаж,  вон там, на дороге. Помогите мне донести этого несчастного до экипажа,
мы отвезем его ко мне домой.
      - Куда? - спросил Ричард.
      - В Ферфилд, - ответил мужчина, наблюдая, как мечники осторожно и бережно
поднимают тело.
      - Что ж,  -  кивнул Ричард, стирая с губ кровь, - пожалуй, это ближе, чем
лагерь моих солдат.
     Ричард  вознамерился помочь мужчине подняться,  но  тот  отказался принять
протянутую руку.
      - Значит, вы Магистр Рал?
     Ричард кивнул. Мужчина встал и пожал ему руку.
      - Для меня большая честь познакомиться с вами, Магистр Рал. Жаль, что при
таких печальных обстоятельствах. Меня зовут Эдвин Уинтроп.
     Ричард потряс протянутую руку.
      - Очень приятно, мастер Уинтроп.
      - Зовите меня Эдвин.  -  Он  схватил Ричарда за плечи.  -  Лорд Рал,  это
просто ужасно! Моя любимая жена Клодина...
     Он расплакался. Ричард бережно держал его за руки.
      - Мою любимую жену Клодину убили точно так же. Забили до смерти в стороне
от дороги.
      - Мне очень жаль, - ответил Ричард.
      - Позвольте мне  помочь этому несчастному.  Моей Клодине никто не  помог,
как вы помогли этому человеку. Пожалуйста, лорд Рал, позвольте мне помочь.
      - Просто Ричард, Эдвин. И я охотно приму вашу помощь.
     Ричард смотрел, как Джиаан с мечниками осторожно грузят человека в экипаж.
     Пусть трое из вас поедут с Эдвином.  Мы не знаем,  кто за этим стоит, и не
можем быть уверены, что они не попытаются снова.
      - Никого не осталось, чтобы сообщить о неудаче, - заметил Джиаан.
      - Все равно рано или поздно они узнают.  - Ричард повернулся к Э двину: -
Вы не должны говорить о  случившемся никому,  иначе окажетесь в опасности.  Они
могут прийти, чтобы довершить начатое.
     Эдвин, кивая, залез в экипаж.
      - У меня есть целитель, старинный друг, которому можно доверять.
     Ричард с двумя мечмастерами молча пошли по пустынной дороге к лагерю.
     Когда  они  вернулись,  лагерь  уже  почти  весь  спал.  Ричард был  не  в
настроении беседовать с офицерами или часовыми.  Он размышлял о Йозефе Андере и
шимах.
     Кэлен в палатке не было.  Наверное,  пошла к Дю Шайю. В последнее время Дю
Шайю  стала  ценить общество Кэлен -  успокаивающее присутствие другой женщины.
Совсем скоро должен был появиться на свет ее ребенок.
     Ричард прихватил путевой дневник Йозефа Андера и  лампу и  пошел в  другую
палатку, где обычно проходили совещания. Он хотел еще поработать над переводом,
но  не  желал мешать Кэлен спать,  когда она  вернется.  Ричард знал:  если  он
останется работать в  их палатке,  Кэлен наверняка захочет посидеть с ним.  А в
этом нет никакой необходимости.

                                    Глава 67

     Ричард  как  раз  размышлял над  запутанным и  сложным переводом,  пытаясь
продраться сквозь  лабиринт возможных значений,  когда  в  палатку проскользнул
Джиаан.  Солдаты попросили бы разрешения войти. Мастера Меча пребывали в полной
уверенности, что у них есть право ходить куда им вздумается.
      - Кахарин, ты должен пойти со мной. Меня прислала Дю Шайю.
      - Ребенок?!  - мгновенно вскочил Ричард. - Начались роды? Я позову Кэлен.
Пошли.
      - Нет,  - уперся ему в грудь рукой Джиаан. - Не твой ребенок. Она послала
меня за тобой и велела привести только тебя.
      - Она не хочет, чтобы я привел Кэлен?
      - Нет,  Кахарин. Пожалуйста, ты должен сделать то, о чем тебя просит наша
мудрая женщина, твоя жена.
     Никогда еще  Ричард не  видел  в  темных глазах Джиаана столь озабоченного
выражения.  Он всегда больше походил на камень с мечом. Ричард жестом предложил
Джиаану  идти  вперед.  К  его  удивлению,  время  уже  близилось  к  рассвету.
Оказывается,  он  проработал всю  ночь напролет.  Ричард понадеялся,  что Кэлен
спит. А ежели нет, то устроит ему разнос за то, что он так и не прилег.
     У  Джиаана  стояли  наготове  две  оседланные  лошади.  Ричард  несказанно
изумился. Этот парень скорее побежит, чем поедет верхом, если только Дю Шайю не
прикажет. А этого не может быть, потому что не может быть никогда.
      - Что происходит?  Я думал, Дю Шайю меня ждет. - Ричард кивнул на палатку
Дю Шайю. Джиаан вскочил в седло.
      - Она в городе.
      - Что она забыла в  Ферфилде?  Не думаю,  что там безопасно для нее после
того, как они настроили всех против нас.
      - Пожалуйста, Кахарин. Умоляю, поедем со мной, и быстро.
     Ричард взлетел на коня.
      - Конечно. Извини, Джиаан. Поехали.
     Ричард начал беспокоиться,  что  у  Дю  Шайю  уже  возникли неприятности с
жителями Ферфилда.  Они отлично знали,  что она пришла с  Ричардом и  Кэлен.  И
знали, что она - жена Ричарда.
     Он пришпорил коня. От волнения у него подвело живот.
     Дверь укрытого за деревьями дома отворилась. Оттуда выглянул Эдвин. Ричард
немного успокоился.  Наверное, тот человек, которого они спасли, умирает, и они
хотели,  чтобы он  успел к  нему,  пока тот еще не умер,  поскольку Ричард умел
возвращать дыхание жизни.
     Ричард не  понимал,  что  тут делает Дю  Шайю,  но  предполагал,  что она,
возможно,  чувствует некую общность с  умирающим,  поскольку ее  тоже вернули к
жизни таким же образом.
     Эдвин,   озабоченный  и  испуганный,   провел  их  по  коридору  и  хорошо
обставленным комнатам в глубь большого дома. В доме ощущалась какая-то пустота,
тишина и печаль.  Ричард подумал,  что это вполне естественно, ведь жену Эдвина
убили.
     Они дошли до комнаты в конце короткого тускло освещенного коридора.  Дверь
в комнату была закрыта.  Джиаан тихонько постучал, а затем увел куда-то унылого
Эдвина.
     Прежде чем уйти, Эдвин схватил Ричарда за рукав:
      - Если что-то понадобится, Ричард, я тут. Ричард кивнул, и Эдвин позволил
Джиаану увести себя.  Дверь открылась.  Из  комнаты выглянула Дю  Шайю.  Увидев
Ричарда,  она  вышла  в  коридор  и,  упершись рукой  ему  в  грудь,  заставила
попятиться. Затем затворила за собой дверь. - Ричард, ты должен меня выслушать.
- Она  продолжала удерживать его.  -  Выслушай очень  внимательно и  обещай  не
сходить с ума.
      - Сходить с ума? С чего вдруг?
      - Пожалуйста,  Ричард, это важно. Ты должен меня выслушать и сделать так,
как я скажу. Обещай.
     Ричард почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
      - Обещаю,  Дю  Шайю,  -  кивнул он.  -  В  чем  дело?  Она подошла ближе.
Продолжая упираться ладонью ему  в  грудь,  Дю  Шайю взяла другой рукой его  за
плечо.
      - Ричард, тот человек, которого ты нашел... Это Кэлен.
      - Ерунда! Кэлен я бы узнал.
     На глазах Дю Шайю блеснули слезы.
      - Ричард, пожалуйста! Я не знаю, выживет ли она. Ты вернул ее к жизни, но
я не знаю... Я хотела, чтобы ты пришел. Ричард с трудом смог вдохнуть.
      - Но... - В голове царила пустота. - Но я бы узнал. Дю Шайю, ты наверняка
ошиблась. Кэлен я бы непременно узнал.
     Дю Шайю сжала ему руку.
      - Я  и сама не узнала,  пока мы не смыли...  Ричард рванулся к двери.  Дю
Шайю оттолкнула его.
     Ты обещал. Обещал выслушать.
     Ричард едва слышал ее.  Мысли разбежались.  Он  видел лишь лежащее в  поле
искалеченное окровавленное тело и не мог заставить себя поверить,  что это была
Кэлен.
     Ричард вцепился пятерней в волосы.
      - Пожалуйста,  Дю Шайю,  не делай со мной этого.  - Каждое слово давалось
ему с трудом. - Не делай этого. Пожалуйста!
     Она встряхнула его.
      - Ты должен быть сильным,  иначе у  нее не останется ни единого шанса.  И
пожалуйста, не злись на меня.
      - Что тебе надо? Говори. Говори, Дю Шайю! - По его щекам струились слезы.
- Пожалуйста, скажи, что тебе нужно.
      - Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Ты слышишь?
     Ричард кивнул.  Он  не  понимал толком,  о  чем она просит,  но  все равно
кивнул. Его мысли неслись галопом. Он может исцелить Кэлен. У него есть магия.
     Исцеляет Магия Приращения.
     Шимы забрали Магию Приращения. Дю Шайю снова встряхнула его.
      - Ричард!
      - Извини. Что? Я слушаю.
     Дю Шайю больше не смогла выдержать его взгляда.
      - Она потеряла ребенка. Ричард моргнул.
      - Тогда ты  ошиблась.  Это не  может быть Кэлен.  Дю Шайю,  глядя в  пол,
набрала побольше воздуха.
      - Кэлен была беременна. Она сама сказала мне об этом, когда мы были в том
месте, где ты читал об этом Андере.
      - В Вестбруке? Дю Шайю кивнула.
      - Там,  до  того,  как  вы  с  ней уехали одни к  горному озеру,  она мне
сказала.  И  взяла с  меня слово,  что я тебе не скажу.  Лишь сказала,  что это
долгая история. Полагаю, что сейчас ты имеешь право знать.
     "Она потеряла ребенка".
     Ричард осел на пол. Дю Шайю обнимала его, а он сотрясался от рыданий.
      - Ричард, мне понятна твоя боль, но слезами горю не поможешь.
     Ричард  наконец  заставил  себя  успокоиться.  Прислонившись к  стене,  он
отрешенно ждал, когда Дю Шайю скажет ему, что он может сделать.
      - Ты должен остановить шимов.
      - Что?! - Он вскочил на ноги.
      - Если к тебе вернется магия, ты сможешь исцелить ее. Все резко встало на
место. Он должен изгнать шимов.
     Только и всего. Лишь изгнать шимов, а потом вылечить Кэлен.
      - Ричард,  когда мы  были в  том  городе,  Кэлен сказала мне,  что  носит
дитя...  -  Слова "носит дитя" буквально хлестанули его.  Он осознал, что Кэлен
ждала ребенка,  а он и не подозревал об этом,  а теперь это дитя уже мертво.  -
...Вестбрук...  Ричард,  да  слушай  же!  Когда  мы  там  были,  местные жители
рассказывали,  что был ужасный ветер,  ливень и пожар, уничтожившие практически
все, что принадлежало тому человеку.
      - Да, и полагаю, это были шимы.
      - Они ненавидят его.  И  в  твоем сердце должна быть такая же ненависть к
шимам,  чтобы ты  смог их  победить.  Тогда твоя магия к  тебе вернется,  и  ты
сможешь исцелить Кэлен.
     Мысли Ричарда неслись галопом.  Шимы ненавидят Йозефа Андера.  Почему?  Уж
точно не за то,  что этот человек изгнал их,  - он этого не делал. Вместо этого
он  поработил шимов и  заставил служить ему.  И  Домини Диртх каким-то  образом
связаны с тем,  что сотворил Андер.  Когда Ричард с Кэлен освободили шимов,  те
воспользовались свободой,  чтобы выместить свой  гнев на  принадлежавших Андеру
вещах.  Но почему на тех,  что в Вестбруке, а не тех, что хранятся в библиотеке
поместья министра культуры?
     Слова Йозефа Андера гремели в мозгу Ричарда.
     Под конец я пришел к выводу, что должен отринуть и Создателя, и Владетеля.
И создал собственное творение,  собственное возрождение и смерть,  и этим своим
деянием навсегда защитил мой народ.  Итак,  прощайте,  ибо я  упокою мою душу в
тревожных водах  и  таким  образом буду  вечно присматривать за  тем,  что  так
тщательно соткал и что отныне в полной безопасности и неизменно.
     Тревожные воды!
     Наконец-то Ричард все понял.
      - Мне надо идти.  Дю Шайю, мне надо идти. - Ричард схватил ее за плечи. -
Пожалуйста, не дай ей умереть до моего возвращения. Обязательно!
      - Ричард, мы сделаем все, что сможем. Даю тебе слово как твоя жена.
      - Эдвин!!!
     Уинтроп мгновенно возник в коридоре.
      - Да, Ричард? Что я могу сделать? Говори.
      - Можешь укрыть этих людей в твоем доме?  Моя жена...  - Ричард судорожно
сглотнул,  стараясь не терять самообладания.  - Можешь оставить у себя Кэлен? И
Дю Шайю с ее пятью мечниками?
      - Дом большой,  -  широко повел рукой Эдвин. - Комнат тут полно. Никто не
узнает,  что  они  здесь.  У  меня осталось мало друзей,  но  остались лишь те,
которым я доверил бы и собственную жизнь.
      - Спасибо,  Эдвин,  -  пожал андерцу руку Ричард. - Когда я вернусь, тебе
лучше будет покинуть дом.
      - Что?! Почему?!
      - Имперский Орден на подходе.
      - Разве ты не остановишь его?
      - Каким образом?  -  развел руками Ричард.  - Более того - чего ради? Эти
люди отвергли предоставленный мною шанс. Эдвин, они убили твою жену так же, как
попытались убить мою.  И  ты  хочешь,  чтобы ради сохранения их  благополучия я
жертвовал хорошими людьми?
     Эдвин поник.
      - Да нет,  конечно.  Но есть и такие среди нас, кто был на твоей стороне,
Ричард! Некоторые пытались...
      - Знаю.  Поэтому-то  и  предупреждаю тебя.  Скажи  своим  друзьям,  чтобы
убирались отсюда,  пока  возможно.  Своих солдат я  отошлю нынче же.  Имперский
Орден будет здесь недели через две.
      - Как долго ты будешь отсутствовать?
      - Не больше десяти дней. Мне нужно в горы, к пустоши над долиной Нариф.
      - Мерзкое местечко.
      - Ты даже представить себе не можешь насколько, - кивнул Ричард.
      - Мы позаботимся о Матери-Исповеднице, сделаем все, что в наших силах.
      - Эдвин, у тебя есть бочки? Андерец нахмурился:
      - Да, в подвале.
      - Наполни  их  водой.  И  запасись  продовольствием прямо  сейчас.  Через
несколько дней  вода  и  все,  что  произрастает,  может  оказаться вредным для
здоровья.
      - Это почему?
      - Джеган идет сюда за продовольствием, - скрипнул дубами Ричард. - Ну так
я обеспечу ему в лучшем случае несварение желудка!
     Ричард,  -  мягко обратилась к  нему Дю Шайю,  заглядывая в  глаза.  -  Не
уверена... Но, может, ты захочешь до отъезда повидать Кэлен?
     Ричард полностью овладел собой.
      - Да, конечно!

     Всю  дорогу до  лагеря Ричард мчался галопом.  Там  он  мог  взять  свежую
лошадь.  Влетев в  лагерь,  он  подумал в  первый момент,  что  капитан Мейферт
объявил тревогу.  Караул был  удвоен и  расположен дальше,  чем обычно.  Должно
быть, прослышали от бака-тау-мана о том, что случилось.
     Ричард надеялся, что капитан не спросит о Кэлен. Он сильно сомневался, что
сможет держать себя в  руках,  если придется рассказывать офицеру,  в каком она
состоянии.
     Даже зная, что перед ним Кэлен, Ричард едва ее узнал.
     Зрелище было совершенно жуткое.  У него сердце оборвалось. Никогда в жизни
он не чувствовал себя таким одиноким и не испытывал такой муки.
     Но  вместо того,  чтобы  предаться отчаянию,  Ричард огромным усилием воли
настроил себя на  решение предстоящей задачи.  Если он  хочет помочь Кэлен,  он
должен сейчас выбросить ее из головы. Он понимал, что это невозможно, но все же
пытался думать о Йозефе Андере и о том, что следует делать.
     Он должен исцелить Кэлен. Он готов на все, чтобы уменьшить ее страдания. К
счастью, Кэлен пока без сознания.
     Ричард приблизительно понял,  что именно сотворил Йозеф Андер,  но не имел
ни малейшего представления, как с этим бороться. Впрочем, у него есть несколько
дней на размышления, пока он будет добираться до места.
     Ричард  по-прежнему  владел  Магией  Ущерба.   Ему   уже   приходилось  ею
пользоваться,  и  он кое-что знал о ней.  Натан,  пророк и родственник Ричарда,
когда-то  сказал,   что  дар  Ричарда  отличается  от  волшебного  дара  других
волшебников,  потому  что  он  боевой  чародей.  Магия  Ричарда срабатывает при
необходимости и призывает ее гнев.
     Необходимость возникла.
     А ярости хватило бы на десятерых.
     Тут  его  осенило -  это  ведь  частично отвечает тому,  как  Йозеф  Андер
описывает то,  что он сделал!  Он создал то,  что было ему необходимо.  Ричарду
очень хотелось бы знать, чем это озарение способно ему помочь.
     Когда Ричард спрыгнул с коня, капитан Мейферт прижал кулак к сердцу.
      - Мне нужна свежая лошадь,  капитан.  А  вообще-то  лучше три.  Мне нужно
ехать.  -  Ричард потер лоб,  пытаясь сосредоточиться. - Сворачивайте лагерь и,
как  только вернутся те,  кто наблюдал за  голосованием,  немедленно уходите из
Андерита.
      - И куда, позвольте спросить, мы направляемся, Магистр Рал?
      - Вы с вашими людьми возвращаетесь к генералу Райбиху. Я с вами не поеду.
     Ричард направился собирать их с Кэлен вещи. Капитан проследовал за ним, по
ходу  дела отдав нескольким солдатам приказ подготовить для  Магистра Рала трех
лошадей и  припасы.  Ричард сказал одному из  солдат,  что  ему  нужны наиболее
пригодные для долгой и трудной скачки кони. Солдат умчался выполнять приказ.
     Ричард нырнул в  палатку,  капитан остался ждать снаружи.  Ричард принялся
быстро собирать вещи.  Когда он  взял белое платье Матери-Исповедницы,  у  него
затряслись руки,  и  он  рухнул  на  колени,  охваченный горем.  Будучи один  в
палатке, он взмолился добрым духам, как никогда горячо моля их о помощи. Взамен
он обещал им все что угодно.  Вспомнив, что единственное, что он может сделать,
чтобы исцелить Кэлен, - это изгнать шимов, Ричард поспешил закончить сборы.
     Снаружи,  где  только-только забрезжил рассвет,  его  уже ждали оседланные
лошади.
     Капитан,  я  хочу,  чтобы  вы  как  можно быстрее возвращались к  генералу
Райбиху.
      - А как же Домини Диртх?  Мне кажется,  у нас могут возникнуть сложности,
учитывая донесения об  этих особых андерских частях.  Удастся ли  нам  спокойно
проехать мимо Домини Диртх?
      - Нет. Исходя из донесения, я подозреваю, что эти "особые части" - не что
иное,  как солдаты Имперского Ордена.  И думаю,  что они захватят Домини Диртх,
чтобы не  дать подойти армии Райбиха.  С  этого момента вы должны считать,  что
находитесь на вражеской территории. И вам приказ бежать. Если кто-то попытается
вас  остановить,  уничтожьте и  двигайтесь дальше.  Если солдаты Ордена,  как я
подозреваю,    захватят   Домини   Диртх,    мы    можем   воспользоваться   их
малочисленностью.    Они   будут   слишком   рассредоточенны,   чтобы   оказать
сопротивление.  Предположим, Имперский Орден завладел Домини Диртх. Предпримите
кавалерийскую атаку и прорвитесь через их линию.  Поскольку Домини Диртх будут,
у них в руках,  имперцы скорее всего не станут оказывать сопротивления, считая,
что смогут убить вас, как только вы пересечете границу.
     Капитан был явно встревожен.
      - Значит...  Вы  считаете,  что  к  тому моменту уже  справитесь с  этими
каменными монстрами, Магистр Рал? Разрушите их магию?
      - Надеюсь.  Но  могу и  не  успеть.  На этот случай пусть все заткнут уши
воском и  ватой или  тряпицей.  Заткните уши как следует,  чтобы не  слышать ни
звука, пока не скроетесь за горизонтом.
      - Вы хотите сказать, что это защитит нас?
      - Да.
     Ричард полагал,  что понял,  как действует Домини Диртх. Дю Шайю говорила,
что,  когда  тонула,  слышала колокола смерти.  Йозефу Андеру нужен был  способ
контролировать и  фокусировать убийственную силу  шимов.  И  он  решил  задачу,
создав Домини Диртх.
      - Домини Диртх  имеют  форму колокола.  И  сделано это  по  одной простой
причине - чтобы их слышали. А если вы их не услышите, то и не пострадаете.
     Капитан кашлянул.
      - Магистр Рал,  я  ни  в  коей  мере  не  сомневаюсь в  ваших  магических
познаниях,  но  разве  можно  так  вот  запросто  справиться  с  оружием  такой
разрушительной силы?
      - Такое уже случалось прежде,  насколько я понимаю.  Полагаю,  что в свое
время хакенцы,  завоевавшие когда-то  эту  страну,  тоже додумались до  этого и
спокойно прошли.
      - Но, Магистр Рал...
      - Капитан,  я сражаюсь магией против магии.  Верьте мне. Это сработает. Я
доверяю вам в обычном сражении, так доверяйте мне в делах магических.
      - Слушаюсь, Магистр Рал!
      - Как только прорветесь,  отправляйтесь прямиком к генералу Райбиху.  Это
важно! Передайте ему мой приказ отойти.
      - Что?!  Теперь,  когда у вас есть способ пройти мимо Домини Диртх, вы не
хотите им воспользоваться?
      - Домини Диртх  будут  уничтожены.  Я  не  могу  допустить,  чтобы Джеган
спрятался за ними,  но и не хочу,  чтобы наша армия сюда шла.  Джеган идет сюда
ради продовольствия для своей армии.  А я рассчитываю испортить кое-что из еды.
Передайте генералу мой приказ:  защищать проходы в Срединные Земли.  Здесь,  на
равнинах,  у  него нет ни малейшего шанса устоять против Ордена.  У  него лучше
получится удерживать Джегана от продвижения в глубь Срединных Земель, если наши
войска будут вести сражение по нашему сценарию, а не Джегана.
      - Да, Магистр. Мудрый совет.
      - Не сомневаюсь. Совет-то генерала Райбиха. А еще я рассчитываю несколько
уменьшить  численность имперских войск.  Скажите  генералу,  чтобы  пользовался
скрытностью своей армии.
      - А вы. Магистр Рал? Где ему вас искать?
      - Скажите ему,  чтобы беспокоился о своих солдатах,  а не обо мне. Я... Я
не знаю точно,  где буду. Райбих знает, что нужно делать. Поэтому он и генерал.
Он лучше меня разбирается в  военном деле.  Это важно!  -  Ричард поднял палец,
подчеркивая свои  слова.  -  Следуйте моему приказу.  И  Райбих тоже  пусть ему
следует. Народ Андерита сделал свой выбор. И я не хочу, чтобы хоть один из моих
солдат шевельнул пальцем в их защиту.  Не желаю, чтобы хоть один из моих воинов
пролил кровь за этих людей! Ясно? Ни один!
     Капитан побледнел и отступил на полшага.
      - Ни.  Единой.  Капли.  Нашей.  Крови,  -  чуть ли не по слогам выговорил
Ричард.
      - Слушаюсь, Магистр! Я в точности передам генералу ваши слова.
      - Мой приказ.  - Ричард вскочил в седло. - И я не шучу. Вы все - отличные
парни,  капитан Мейферт.  И я хочу, чтобы в один прекрасный день вы вернулись к
вашим семьям. А не гибли ни за грош.
     Капитан отсалютовал, прижав кулак к сердцу.
      - Мы  тоже на  это искренне надеемся.  Магистр Рал!  Ричард отсалютовал в
ответ и поскакал прочь из лагеря. Он ехал выполнять свой последний долг.

                                    Глава 68

     Солнышко,  я дома, - крикнул Далтон в сторону спальни. До этого он прислал
наверх бутылку вина и  любимое блюдо Терезы -  кролика в  красном винном соусе.
Мастер Драммонд был  весьма счастлив,  что,  выполнив это необычное требование,
имеет шанс сохранить работу.
     По всей комнате горят ароматические свечи, занавески опущены, прислуга вся
отослана.
     Хозяин  с  хозяйкой хотят  побыть вдвоем.  Тереза встретила его  в  дверях
спальни с бокалом вина в руке. На губах ее сияла улыбка.
      - Ах,  милый, я так рада, что тебе удалось сегодня прийти домой пораньше!
Я весь день этого ждала!
      - Я тоже, - одарил он жену самой неотразимой своей улыбкой.
     Она лукаво поглядела на Далтона:
     Я так жажду доказать тебе,  как сильно тебя люблю... как благодарна за то,
что ты с таким пониманием отнесся к моему долгу перед Сувереном!
     Далтон стянул шелковое платье с ее плеч, целуя нежную кожу. Когда он начал
целовать ей шею, Тереза засмеялась и слабо попыталась уменьшить его рвение.
      - Далтон, не хочешь немного вина? - прижалась она к его щеке.
      - Я хочу тебя, - страстно прорычал он. - Прошло так много времени!
      - Да, Далтон, я тоже ужасно по тебе соскучилась.
      - Ну так докажи,  -  подначил он. Он снова принялся ее целовать, и Тереза
вновь засмеялась.
      - Господи,  да что это на тебя нашло,  Далтон? - простонала она. - Что бы
это ни было, мне нравится!
      - Тэсс,  завтра у меня тоже свободный день. Я хочу любить тебя всю ночь и
весь завтрашний день.
     Продолжая  ласкать  ее,  Далтон  потихоньку  подталкивал жену  к  огромной
кровати  с  металлическими  стойками,   похожими  на  колонны  перед  Комитетом
Культурного Согласия.  К кровати,  принадлежавшей министру культуры,  как и все
остальное в этих роскошных покоях.
     Когда-то   подобная  роскошь  доставила  бы   ему  огромное  удовольствие.
Удовольствие от того, что ему удалось совершить и каких высот он достиг.
      - Далтон, пожалуйста, не огорчайся, но завтра днем меня ждет Бертран.
     Пожав плечами, Далтон нежно уложил ее в постель.
      - Ну, у нас остается ночь и утро, верно?
      - Конечно,  милый, - просияла она. - Ночь и утро. Ах, Далтон, как я рада,
что ты понимаешь, насколько Суверен нуждается во мне!
      - Ну конечно же,  любовь моя.  Может,  тебе это покажется странным,  но я
нахожу это... возбуждающим.
      - Правда?  -  Она  плотоядно улыбнулась.  -  Мне  нравится.  Что тебя это
возбуждает, я хотела сказать.
     Расстегнув ей  платье,  Далтон  припал губами к  обнаженной груди.  Тереза
смотрела на  него  сияющими глазами.  Далтон  поднял  голову,  чтобы  перевести
дыхание.
      - Знать,  что сам Суверен избрал мою жену,  мою прекрасную Терезу, да еще
по  прямому указанию Создателя,  -  это величайшая честь,  которой только может
удостоиться настоящий андерский мужчина, истинный гражданин своей страны.
      - Далтон,  -  выговорила Тереза,  задыхаясь от его поцелуев и ласк,  -  я
никогда тебя таким не видела!  -  Она прижала его крепче. - Мне нравится. Очень
нравится! Иди ко мне, я покажу тебе, как сильно мне это нравится!
     Прежде чем выполнить обещанное, она чуть отстранилась.
      - Далтон,  Бертран тоже доволен.  Он  сказал,  что  ему  понравилось твое
поведение. И что он тоже находит это возбуждающим.
      - Все мы нуждаемся в  том,  чтобы наш Суверен вел нас в светлое будущее и
нес  нам  слово  Создателя.  Я  рад,  что  ты  можешь  помочь  нашему  Суверену
справляться с невзгодами этой жизни.
     Она уже едва соображала.
      - Да,  Далтон,  так и есть.  Правда. Это так... так... Ну, не знаю... Так
чудесно иметь столь высокое предназначение.
      - Почему бы тебе не рассказать мне об этом,  солнышко, пока мы занимаемся
любовью? Мне бы хотелось услышать все в подробностях.
      - Ах,. Далтон, как здорово!
     После бурной ночи с Тэсс Далтон дал себе пару дней отдыха.  То,  что между
ними произошло,  он прежде счел бы чем-то потрясающим.  Прежде это послужило бы
источником радости.
     Однако после столь незабываемого опыта ему  требовалось на  несколько дней
лишить себя общества Тэсс,  чтобы оказаться в состоянии повышенной возбудимости
и осуществить то что предстояло осуществить.
     Коридор,  где  располагались его  покои  и  кабинеты,  был  пуст.  Бертран
находился  в   противоположном  крыле  с   Тэсс,   снимал  напряжение.   Далтон
позаботился,  чтобы  его  визит  точно  совпал  по  времени с  визитом Терезы к
Бертрану. Мысли об этом помогут ему сосредоточиться на предстоящем.
     Бертран с Хильдемарой позаботились,  чтобы как можно реже встречаться друг
с  другом.  И  то,  что их покои располагались в  противоположных крыльях дома,
немало тому способствовало.
     Впрочем,  изредка Хильдемара заглядывала в гости к мужу. О шумных семейных
разборках среди  слуг  ходили легенды.  Однажды Бертран даже  щеголял роскошным
синяком под глазом.  Как правило,  он  ловко увертывался от тех предметов,  что
Хильдемара швыряла ему в голову, но в тот раз супруга застала его врасплох.
     Отчасти из-за популярности Хильдемары, но главным образом из-за ее опасных
связей,  Бертран  не  осмеливался противостоять своей  жене,  противоречить или
расстаться с ней.  Супруга предупредила,  что лучше ему молить Создателя, чтобы
она  внезапно не  умерла естественной -  или какой другой -  смертью,  дабы его
собственное здоровье потом тоже резко не пошатнулось.
     От такой угрозы Бертран не мог легко отмахнуться, так что по большей части
он  просто  тщательно избегал  супругу.  Однако  время  от  времени  врожденная
склонность к  риску  заставляла его  отпускать неудачные шуточки или  совершать
непродуманные поступки,  и  вот тогда Хильдемара решительно отправлялась на его
поиски.  Не имело никакого значения, где он в тот момент находился - в постели,
в  уборной или на встрече с  богатыми пекарями.  Как правило,  Бертран старался
избегать неприятностей,  соблюдая осторожность,  но  все  же  иногда  ухитрялся
вызвать ее гнев.
     Такого рода  взаимоотношения,  длились годами,  плодом их  стала дочь,  на
которую обоим супругам было  глубоко наплевать.  Далтон недавно видел девчонку,
когда ее  забрали из  закрытой школы,  чтобы она стояла с  родителями во  время
публичных  обращений  к  народу,  в  которых  расписывались  чудовищные  методы
правления жуткого Магистра Рала и Матери- Исповедницы.
     Теперь Магистра Рала народ отверг.  А  Мать-Исповедница...  Ну,  Далтон не
знал в точности,  что с ней, но был почти полностью уверен, что она мертва. Это
обошлось Далтону  в  потерю  нескольких хороших  парней,  но  на  войне  потери
неизбежны. Если понадобится, он легко найдет им замену.
     Серии Раяк  тоже мертв.  Какая-то  ужасная инфекция превратила его  слепое
лицо в  гниющую кашу.  Впрочем,  Далтон не  мог сказать,  что смерть этого типа
сильно его расстроила. Скорбящие последователи фанатика сообщили, что умирал он
долго и мучительно. Нет, Далтон вовсе не был этим огорчен.
     Хильдемара сама открыла дверь.  Хороший признак,  подумал он.  На ней было
более откровенное,  чем обычно, платье. Еще один хороший признак, решил Далтон,
поскольку она знала, что он придет.
      - Далтон, как любезно с твоей стороны попросить о визите! Я давно думаю о
том, как ты там один, и мне кажется, нам пора поговорить. Ну и как ты поживаешь
с тех пор, как твоя жена служит нашему Суверену?
      - Приспособился,  -  пожал он плечами.  Хильдемара улыбнулась, как кошка,
завидевшая мышь.
      - А!.. И как тебе подарки?
      - Благодарю тебя. За... Могу я войти?
     Она распахнула дверь шире.  Далтон вошел и  оглядел царящую здесь вопиющую
роскошь. Он еще ни разу не был в личных покоях Суверена и его жены.
     Конечно,  Тереза там  бывала частенько и  описывала покои  Бертрана весьма
подробно
      - Что ты там начал говорить? О том, что ты мне благодарен? За что?
     Далтон заложил руки за спину,
      - За то,  что открыла мне глаза.  -  Улыбнувшись, он указал на дверь. - И
свою дверь, позволю себе добавить. Хильдемара вежливо засмеялась.
      - Иногда я  открываю свою  дверь  красивым мужчинам.  И,  бывает,  нахожу
это... приятным опытом.
     Далтон подошел к ней и глядя прямо в глаза, поцеловал руку. Он считал этот
жест чудовищно искусственным,  но  Хильдемара отреагировала так,  будто приняла
все за чистую монету. Будто ей приятно такое проявление уважения.
     Далтон тщательно изучил ее жизнь.  Он задействовал для этого всех, кто был
ему хоть чем-то обязан и прибегнул к прямым угрозам и даже назначил кое-кого на
высокую должность. И теперь он точно знал, что ей нравится, а что нет. Он знал,
что  Хильдемаре не  нравятся агрессивные любовники.  Она предпочитает молодых и
нежных. И обожает, когда к ней относятся с огромным пиететом.
     Она любит, чтобы ей поклонялись.
     Далтон подошел к  этому визиту как к  грандиозному пиру,  на  котором одна
перемена следует за другой в  определенной последовательности и  сопровождается
соответствующими развлечениями.  Так,  имея  конкретный план,  ему  было  легче
действовать.
      - Госпожа моя,  я  опасаюсь вести  себя  столь  смело  с  женщиной вашего
положения, но должен быть честным.
     Хильдемара подошла к инкрустированному золотом и серебром столику.  Взяв с
серебряного подноса бутылку,  она налила себе рома.  Не спрашивая,  плеснула во
второй стакан и с улыбкой протянула Далтону.
      - Пожалуйста,  Далтон. Мы давно знакомы. И твоя честность для меня важна.
В конце концов, я ведь была честна с тобой насчет твоей жены.
      - Да, была, - кивнул он.
     Сделав глоток, она положила руку ему на плечо.
      - И ты все еще страдаешь из-за этого? Или научился принимать жизнь такой,
как она есть?
      - Должен признаться,  Хильдемара,  мне  было...  одиноко.  Моя  жена  так
часто... занята. Никогда не думал, что у меня окажется столь занятая жена.
     Хильдемара сочувственно улыбнулась.
      - Бедненький! Я знаю, каково тебе. Мой муж тоже частенько занят.
     Далтон отвернулся, как бы засмущавшись.
      - Поскольку моя жена больше не связана нашими обетами, я обнаружил, что у
меня  есть...   потребности,   которые  она  не  может  удовлетворить.   Стыдно
признаться,  но я совершенно неопытен в такого рода делах. Полагаю, большинство
мужчин легко бы освоились с этим. Я - нет.
     Она подошла к нему сзади и прошептала на ухо:
      - Продолжай. Я слушаю. Не стесняйся. Мы ведь старые друзья.
     Он повернулся к  ней лицом,  с деланным восхищением разглядывая не слишком
пышный бюст, который сама Хильдемара считала весьма аппетитным.
      - Поскольку моя жена более не хранит данные ею обеты, будучи призванной к
Суверену,  я не вижу, почему должен хранить свои. Особенно когда у меня есть...
потребности.
      - Ну конечно же, не должен!
      - А  ты как-то говорила,  чтобы я  пришел в  первую очередь к тебе,  если
что-то  изменится с  моими  брачными  обетами.  Так  вот,  если  тебя  это  еще
интересует, то все изменилось.
     В ответ она поцеловала его. И это оказалось не так противно, как он думал.
Закрыв глаза, Далтон даже смог получить некоторое удовольствие.
     Он несколько удивился,  когда Хильдемара тут же перешла к более конкретным
действиям. Хотя в конечном итоге какая разница? Раз она хочет приступить к делу
немедленно, он не возражает.

                                    Глава 69

     Высокогорье  над   долиной  Нариф   оказалось  именно  таким  малоприятным
местечком,  как и  представлял себе Ричард,  -  мертвая пустошь,  пронизывающий
ветер, взметающий тучи грязной пыли.
     Следовало ожидать, что Йозеф Андер изберет себе нечто подобное.
     Горы,  окружавшие мертвое озеро, тоже были мертвы. Скалистые, темно-бурые,
лишенные каких-либо признаков жизни, со снежными вершинами. Тысячи сбегающих со
склонов ручейков сверкали на солнце, как клыки.
     Прямо  напротив пустоши  зеленели кусты  пака,  очень  похожие на  водяные
лилии, плавающие на широкой, затерявшейся среди гор водной глади.
     Лошадей Ричард оставил ниже и  остаток пути прошел пешком по  обнаруженной
им узкой тропинке,  ведущей вверх прямо к озеру. Лошадей он привязал некрепко и
расседлал, чтобы, если он не вернется, животные могли сами освободиться и уйти.
     Единственное,  что толкало его вперед,  это неизбывная любовь к Кэлен.  Он
должен  изгнать  шимов,   восстановить  магию  и  вылечить  Кэлен.  Это  -  его
единственная цель.  И вот теперь он стоял на голой земле у ядовитых вод, твердо
зная, что надо делать.
     Он  должен переиграть,  превзойти Йозефа Андера.  Не было никаких ключей к
разрешению задачи с  шимами,  не  было никакого решения.  И  не имелось никаких
ответов,  ждущих,  когда их отыщут.  Йозеф Андер не оставил ни единой прорехи в
ткани своей магии.
     Единственный шанс -  сделать то,  чего Йозеф Андер никак не  мог  ожидать.
Ричард достаточно хорошо изучил этого человека,  чтобы понять образ его мыслей.
Он  знал,  во что верил Андер и  что,  по мнению древнего чародея,  должны были
предпринять люди. Для успешного завершения этой истории Ричард не должен делать
то,  на что рассчитывал Андер.  Он сделает то,  к  чему Йозеф Андер подталкивал
волшебников, но чего они так и не поняли.
     Ричард надеялся,  что ему хватит сил довести все до конца. Он скакал целые
дни напролет,  меняя лошадей,  чтобы те не выдохлись и смогли потом отвезти его
назад. А ночами шел пешком, пока ноги несли.
     Он безмерно устал и надеялся только,  что продержится еще чуть-чуть.  Ради
Кэлен.
     Из  отделанного золотом кошеля  на  поясе  Ричард достал белый  колдовской
песок  и  начал  аккуратно рисовать им  Благодать.  Начав с  обозначавших магию
лучей,  он  рисовал ее строго в  обратном порядке от того,  что показывал Зедд.
Стоя в центре, Ричард проводил линии внутрь, к себе.
     Затем нарисовал звезду, изображавшую Создателя, потом круг жизни и квадрат
завесы и  в последнюю очередь внешний круг,  обозначавший начало потустороннего
мира.
     Как говорил Йозеф Андер,  воображение - вот что делает волшебника великим,
ибо  лишь обладающий воображением способен выйти за  рамки традиций.  Благодать
может  покориться изобретательному заклинанию.  Ричард рассчитывал на  большее.
Гораздо большее. Стоя в центре Благодати, Ричард воздел кулаки к небу.
      - Реехани! Сентраши! Вази! Я призываю вас!
     Он знал, что им нужно. Йозеф Андер рассказал ему.
      - Реехани! Сентраши! Вази! Я призываю вас и предлагаю вам мою душу!
     Поднялся ветер,  вскипели волны.  Вода  начала  двигаться словно по  своей
воле. Летящий над водой ветер превратился в ревущее пламя.
     Они надвигались.
     Ричард,  вне себя от злости и отчаяния, поднял руки, направив кулаки к той
стороне озера,  где оно перетекало за скалистый кряж и  стекало в долину Нариф.
Он полностью сосредоточился на той точке озера.
     С  помощью ярости и  отчаяния он  призвал другую сторону своего волшебного
дара - Магию Ущерба, темную магию потустороннего мира, вечной тьмы смерти.
     Черные  молнии,  сорвавшись  с  кулаков,  переплелись  в  ревущую  спираль
уничтожения, сфокусированную отчаянием и подстегиваемую яростью.
     Гора в  конце озера взорвалась и  рассыпалась на  куски.  В  мгновение ока
нижний берег озера исчез. Разрушительная сила Магии Ущерба разнесла его в пыль.
     С оглушительным ревом озеро стало опустошаться.
     Вода  устремилась  вниз,  словно  подталкивая  сама  себя.  Островки  пака
крутились в водоворотах,  оторванные от дна. Огромный поток ядовитой воды несся
к обрыву.
     Летящий через озеро огонь, стелющийся над водой ветер и сама полоска воды,
приблизившись к Ричарду, замедлили ход. Это была сама суть шимов, их воплощение
в этом мире.
      - Ко мне!  -  приказал Ричард.  -  Я предлагаю вам мою душу.  Шимы начали
кружить вокруг него, и Ричард достал что-то из кошеля на поясе.
     Над обнажившимся грязным илистым дном ядовитого озера,  прямо у  водопада,
что-то замерцало.  И начало концентрироваться,  принимая форму в мире живых.  В
воздухе над водой появилась колеблющаяся фигура в балахоне.
     Над  озером  из  пара  и  мерцающего  света  образовалась фигура  старика.
Старика, испытывающего сильную боль.
     Ричард снова поднял кулаки:
      - Реехани! Сентраши! Вази! Ко мне!
     И они послушались.  Вокруг Ричарда закрутилась субстанция смерти.  Ричард,
стоя  среди  страшного водоворота,  с  трудом  выдерживал напор.  Ничего  более
мерзкого он отродясь не испытывал.
     Шимы  звали его  соблазнительными голосами потустороннего мира.  Ричард не
останавливал их. Лишь улыбнулся их призывам.
     Он дал им приблизиться, этим похитителям душ.
     А затем поднял руку и указал:
      - Ваш хозяин!
     Шимы взревели от ярости. Они узнали того, кто стоял перед ними.
      - Вот он, рабы. Ваш хозяин.
      - Кто призвал меня? - разнесся над водой голос.
      - Ричард Рал,  потомок Альрика!  Я  тот,  кто стал твоим хозяином,  Йозеф
Андер.
      - Ты нашел меня в моем убежище! Ты - первый, кому удалось. Хвалю.
      - А я отправляю тебя,  Йозеф Андер, в положенное тебе после смерти место,
куда  должны уходить все,  когда срок  их  пребывания в  мире  живых приходит к
концу!
     Найти меня -  одно дело,  потревожить -  совсем другое. Но вот приказывать
мне -  и вовсе третье.  В тебе нет силы совершить подобное. Ты даже представить
себе не можешь, что я способен создать!
      - Нет  есть!  -  прокричал Ричард,  перекрывая грохот водопада.  -  Вода,
услышь меня!  Воздух,  увидь то, что я показываю тебе! Огонь, почувствуй истину
моих слов!
     Шимы вокруг,  него кружились и вертелись,  стремясь получить то, что он им
предложил.
     Ричард снова поднял руку.
      - Вот ваш хозяин!  Тот, кто вынуждал вас выполнять его волю вместо вашей.
Вот его душа, стоит обнаженная перед вами.
     Призрак Йозефа Андера озабоченно нахмурился.
      - Что ты творишь? Чего, по-твоему, ты этим добьешься?
      - Истины, Йозеф Андер. Я избавляю тебя от лживого существования.
     Ричард  простер  к  призраку Лидера  руку,  в  которой  удерживал то,  что
сохраняло равновесие,  -  черный колдовской песок, и раскрыл ладонь. И заставил
пробежать между песчинками черную молнию.
      - Вот он, Реехани. Услышь его. Вот он, Вази. Увидь его. Вот он, Сентраши.
Почувствуй его через мое прикосновение.
     Йозеф Андер попытался призвать собственную магию,  но  он сам запер себя в
другом мире.  В  мире,  что сам сотворил.  Он  не  мог выйти из этого мира.  Но
Ричард, призвавший дух Андера, мог проникнуть туда.
      - А  теперь,  мои шимы,  выбор за вами!  Моя душа или его.  Человека,  не
захотевшего после смерти уйти в  мир мертвых.  Человека,  который,  вместо того
чтобы уйти к вашему хозяину в Подземный мир,  стал вашим хозяином в мире живых,
где  держал вас в  рабстве все это время.  Или моя душа человека,  стоящего вот
здесь,  в центре Благодати, где я привяжу вас к себе и вы станете служить мне в
этом мире так же, как служили ему. Выбирайте: отмщение или новое рабство.
      - Он  лжет!  -  закричал призрак  Андера.  Вьющиеся вокруг  Ричарда  шимы
сделали выбор.  Они поняли истинность того, что сказал им Ричард. И устремились
по созданному Ричардом мосту между миром живых и убежищем Андера.
     И земля содрогнулась.
     Промчавшись по мосту с  яростным ревом,  шимы схватили дух Йозефа Андера и
утащили с собой в мир, из которого явились. Они забрали его домой.
     В это мгновение,  которое,  казалось, длится вечность, завеса между мирами
приоткрылась. В этот миг соприкоснулись жизнь и смерть.
     А потом повисла тишина. Ричард вытянул перед собой руки - кажется, цел.
     И  только тут он  осознал до  конца то,  что сейчас совершил.  Он сотворил
магию. Исправил то, что Йозеф Андер по недоразумению испортил.
     Теперь надо возвращаться к Кэлен.  Если она еще жива.  Усилием воли Ричард
подавил эту мысль. Конечно же, она жива!

     Зедд, охнув, открыл глаза. Было темно. Он потянулся, наткнулся на каменную
стену - и поковылял к свету. И звукам.
     Он снова находится в своем теле.  Он больше не ворон. Непонятно, как такое
могло произойти,  но это так.  Зедд посмотрел на свои руки. Руки, а не крылья с
перышками.
     Его душа вернулась на место!
     Упав на колени,  Зедд заплакал от облегчения. Потеря души оказалась чем-то
совершенно ужасным, такого он не ожидал. Хотя и готовился к худшему.
     Лишившись души,  он  каким-то  образом  вселился  в  ворона.  Зедд  слегка
просветлел.  Интересный опыт! Ни одному волшебнику еще не удавалось вселиться в
животное. А оказывается, для этого нужно всего лишь расстаться с душой.
     И  Зедд тут  же  решил,  что  одного раза ему  более чем достаточно.  Зедд
зашагал  к  свету  и  ревущему  шуму  водопада.  Он  вспомнил,  где  находится.
Добравшись  до   уступа,   старый  волшебник  нырнул  в   озеро   и   поплыл  к
противоположному берегу.
     Выйдя из воды, Зедд машинально провел рукой по одежде, чтобы высушить ее.
     И только тут понял,  что магия к нему вернулась. Вернулось его могущество,
вернулся волшебный дар!
     Зедд  оглянулся на  звук и  увидел свою лошадку.  Паучиха ткнулась в  него
мордой.
     Ухмыльнувшись, Зедд погладил знакомый мягкий нос.
      - Паучиха, девочка! Рад тебя видеть, подружка! Очень рад!
     Паучиха довольно всхрапнула, тоже радуясь встрече.
     Седло и свои вещи Зедд нашел там же,  где оставил. Просто из удовольствия,
что  снова  способен творить  волшебство,  он  заставил попону  и  седло  самих
взлететь на спину Паучихе.  Кобылка сочла это интересным -  молодчага, отличная
лошадка!
     Услышав вверху какой-то шум, Зедд задрал голову. По склону горы с грохотом
что-то  стекало.  Вода.  По  какой-то  причине озеро прорвало,  и  все его воды
устремились вниз.
     Зедд мигом вскочил в седло.
      - Пора отсюда убегать, девочка! И Паучиха не подкачала.

     Едва Далтон вернулся в  свой кабинет,  как  -  буквально следом за  ним  -
кто-то  вошел.  Стейн.  Имперец обернулся,  чтобы закрыть дверь.  Далтон бросил
взгляд на подол его плаща и увидел свежий скальп.
     Подойдя к боковому столу, Далтон налил себе воды. У него был жар и немного
кружилась голова. Что ж, этого следовало ожидать.
      - Что тебе нужно, Стейн?
      - Просто визит вежливости.
      - А! - Далтон отпил воды.
      - Неплохой кабинет ты себе отхватил.
     Кабинет действительно был  хорош.  Все  здесь  самое лучшее.  Единственная
вещь,  которую Далтон перенес сюда из прежнего кабинета, - серебряная подставка
для меча.  Она ему нравилась,  он взял ее с собой.  Как будто что-то вспоминая,
Далтон коснулся эфеса.
      - Что ж, ты это заслужил, - добавил Стейн. - Безусловно, заслужил. Хотя и
для себя самого ты тоже неплохо постарался. Для себя и своей жены.
      - Новый меч,  Стейн?  -  кивком указал Далтон.  -  Несколько вычурный для
тебя, по-моему.
     Имперцу, похоже, понравилось, что Далтон заметил обнову.
      - Это вот,  -  он подцепил меч за гарду и  вытащил на несколько дюймов из
ножен, - Меч Истины. Настоящий меч, который носит Искатель.
     Далтона как-то совсем не порадовала мысль, что меч оказался в руках такого
типа, как Стейн.
      - И откуда он у тебя?
      - Один из моих людей принес. Не обошлось, правда, без кучи хлопот.
      - Да ну? - спросил Далтон, изображая заинтересованность.
      - Пока они тащили меч ко мне,  попутно захватили Морд-Сит.  Настоящий Меч
Истины и настоящая Морд-Сит! Только представь!
      - Впечатляет. Император будет доволен.
     Непременно.  Да, он будет доволен, когда я вручу ему меч. Кстати, новости,
что  он  от  тебя получил,  ему тоже понравились.  Нанести столь сокрушительное
поражение Магистру Ралу -  это что-то!  Скоро уже наша армия будет здесь,  и мы
его схватим. А Мать-Исповедницу ты еще не нашел?
      - Нет. - Далтон отпил еще воды. - Но с тем заклятием, что наложила на нее
сестра Пантея,  вряд ли у нее есть шанс выкарабкаться. Судя по сбитым костяшкам
на пальцах моих парней, они свое дело сделали. - Помолчав, Далтон продолжил, не
поднимая глаза:  -  Во всяком случае, неплохо преуспели, пока их не застигли на
месте и  не убили.  Нет,  этой встречи Мать-Исповедница не пережила.  А  если и
жива, то я скоро об этом узнаю. Если же умерла, - Далтон пожал плечами, - можем
ее тела никогда и не найти.  - Далтон прислонился к столу. - Когда Джеган будет
здесь?
      - Скоро.  Возможно, через неделю. А авангард чуть раньше. Ему не терпится
поскорее обосноваться в вашем красивом городе.
     Далтон почесал лоб. Его ждали дела. Хотя в общем-то это не имело значения.
      - Ладно,  на случай если понадоблюсь,  я  поблизости,  -  сообщил Стейн и
направился к выходу.  У двери он повернулся:  - Да, Далтон, Бертран сказал мне,
что ты отнесся с пониманием к нему и твоей жене.
      - А  почему нет?  -  дернул плечом Далтон.  -  Она  всего  лишь  женщина.
Достаточно щелкнуть пальцами,  и  ко мне их сбежится дюжина.  Это не то,  с чем
нужно строить из себя собственника.
     Стейн казался искренне довольным.
      - Хорошо,  что ты  взялся за  ум.  Имперский Орден тебе подойдет.  У  нас
насчет женщин собственнические настроения не в чести.
     Далтон пытался сообразить, где могла укрыться Мать-Исповедница.
      - Ну, значит. Орден мне понравится. Я и сам такие взгляды не одобряю.
     Стейн поскреб щетинистый подбородок.
      - Я рад, что ты так к этому относишься, Далтон. А коль уж на то пошло, то
хочу тебя поздравить - ты выбрал в жены отличную шлюшку.
     Далтон, собравшийся уже было заняться бумагами, напрягся:
      - Что, прости?
      - Ну,  Бертран...  он  время от  времени мне ее  уступает.  Он  постоянно
хвастался ею и захотел,  чтобы я тоже ее отведал.  Ей он вещал, будто Создатель
хочет,  чтобы она  меня ублажала.  И  должен тебе сказать,  она  весьма горячая
штучка.
     Стейн повернулся к двери.
      - Погоди минутку, Стейн, - окликнул его Далтон.
      - Ну, что еще? - обернулся имперец.
     Меч  Далтона свистнул и  распорол Стейну живот  прямо под  ремнем.  Далтон
нанес удар аккуратно,  чтобы не рассечь все,  а лишь вскрыть брюшину настолько,
чтобы кишки вывалились под ноги имперца.
     Стейн охнул,  раскрыл рот и  выпученными глазами уставился на  пол.  Затем
поднял взгляд на Далтона и рухнул на колени. Стон перешел в хрип.
      - Знаешь,  -  меланхолично сообщил Далтон,  -  как выяснилось,  я  все же
собственник. Благодари добрых духов, что твоя смерть оказалась быстрой.
     Стейн  повалился на  бок.  Далтон перешагнул через него,  зайдя имперцу за
спину.
      - Но именно потому,  что умрешь ты быстро,  мне бы не хотелось,  чтобы ты
считал,  будто хоть что-то  упустил или  что я  невнимательно отнесся к  твоему
визиту.
     Далтон сгреб в  кулак сальную шевелюру Стейна.  Взрезав мечом кожу на  лбу
имперца, он уперся ногой ему в спину и содрал скальп.
     Затем обошел кругом и показал пронзительно визжащему Стейну:
     А это тебе за Франку, кстати сказать. Просто чтобы ты знал.
     Стейн корчился на полу среди шевелящихся кишок. Из его головы ручьем текла
кровь.  Далтон небрежно подошел к  двери  и  открыл ее,  довольный,  что  новый
парень,  несмотря  на  доносившиеся из  кабинета вопли,  не  посмел  зайти  без
разрешения.
      - Фил, загляни сюда вместе с Грегори.
      - Да, министр Кэмпбелл?
      - Фил, Стейн тут пачкает мой кабинет. Пожалуйста, помоги ему выйти.
      - Хорошо, министр Кэмпбелл.
      - И я не хочу,  чтобы он испортил ковры. - Далтон, взяв со стола какую-то
бумагу, посмотрел на воющего на полу имперца. - Подтащите его сюда и выкиньте в
окно.

                                    Глава 70

     Ричард с грохотом вломился в дверь.  Он увидел здесь множество народу,  но
направился прямиком к Кэлен.
      - Ричард, погоди, - перехватил его Джиаан.
      - Ну, что еще? В чем дело? Как она?
      - Жива. Кризис миновал.
     У Ричарда от облегчения чуть не подкосились ноги.  Он почувствовал, как по
щеке текут слезы, но тут же взял себя в руки. Он настолько устал, что соображал
с трудом.  Идя сюда,  он не смог даже повернуть ручку двери,  но и остановиться
тоже не смог.
      - Теперь я сумею ее вылечить. Мое могущество вернулось.
     Ричард двинулся по коридору, но Джиаан снова схватил его за руку.
      - Знаю.  К Дю Шайю магия вернулась тоже. И сначала ты должен поговорить с
ней.
      - С ней я поговорю потом. В первую очередь надо исцелить Кэлен.
     Нет! - прокричал Джиаан прямо Ричарду в лицо. От изумления Ричард замер.
      - Но почему? В чем дело?
      - Дю Шайю говорит,  что теперь ей известно,  зачем она пришла к тебе.  Дю
Шайю говорит,  что, пока ты не переговоришь с ней, мы не должны подпускать тебя
к  Кэлен.  Она заставила меня поклясться,  что я не подпущу тебя к Кэлен,  даже
если для этого придется пустить в ход меч.  Пожалуйста,  Кахарин,  не принуждай
меня. Умоляю.
     Ричард сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
      - Ладно,  раз уж это так важно...  Где Дю Шайю?  Джиаан провел Ричарда по
коридору до комнаты, соседней с той, где лежала Кэлен.
     Дю  Шайю  с  младенцем на  руках  сидела  на  стуле.  Увидев Ричарда,  она
просияла.  Опустившись перед  женщиной на  колени,  Ричард посмотрел на  сладко
посапывающий сверток у нее в руках.
      - Дю Шайю, - прошептал он, - какой он красивый!
      - У тебя дочь, муж мой.
     Ричард,  занятый совсем другими мыслями,  на сей раз не стал спорить с  Дю
Шайю. Не важно, чья это дочь. Не сейчас.
      - Я назвала ее Карой в честь той, что спасла нам жизнь.
      - Кара будет довольна,  -  кивнул Ричард.  Дю  Шайю положила руку ему  на
плечо.
      - Ричард, ты здоров? Ты выглядишь так, будто побывал в мире мертвых.
      - Некоторым образом так  оно  и  было,  -  слабо улыбнулся он.  -  Джиаан
сказал, твой магический дар вернулся.
      - Да,  -  кивнула она.  -  И  ты  должен мне  верить.  Мой  дар позволяет
чувствовать заклинания и останавливать их действие.
      - Дю Шайю, я должен исцелить Кэлен.
      - Нет, не должен. Ричард взъерошил волосы.
      - Дю Шайю, я знаю, ты хочешь помочь, но твои слова - безумие.
     Она сгребла его за ворот: .
      - Слушай меня,  Ричард.  Я  пришла к тебе с вполне определенной целью.  И
теперь я знаю,  что это за цель.  Я пришла,  чтобы помочь тебе избежать боли от
потери Кэлен.  На нее наложено скрытое заклятие. И если ты попытаешься исцелить
ее с помощью магии, то это заклятие проснется и ее убьет. Это сделали для того,
чтобы она наверняка погибла.
     Ричард, стараясь сохранять спокойствие, облизнул губы.
      - Но  ты  же  можешь обезвредить заклинание.  Сестра Верна сказала мне об
этом,  когда мы с тобой впервые повстречались.  Дю Шайю,  ты можешь обезвредить
это заклятие, а потом я ее исцелю.
     Дю Шайю твердо смотрела ему в глаза.
      - Нет.  Послушай меня. Ты не хочешь меня понять, а слышишь только то, что
хочешь услышать.  Послушай, что это за заклинание. Это заклинание сотворено той
магией,  перед которой мое волшебство бессильно.  Я  не могу его рассеять,  как
обычное заклинание.  Оно  сидит в  Кэлен словно зубец рыболовного крючка.  Твоя
исцеляющая магия  запустит его,  ты  убьешь Кэлен.  Слышишь,  Ричард?  Если  ты
коснешься ее магией, ты убьешь ее!
      - И что же нам тогда делать? - Ричард сжал пальцами виски.
      - Она еще жива.  А раз она до сих пор жива, значит, сумеет выкарабкаться.
Ты  должен  позаботиться  о   ней.   Она  должна  выздороветь  без  магического
вмешательства.  Как только ей станет лучше,  заклинание рассеется,  как в  рыбе
растворяется  крючок.   Оно   исчезнет  еще  до   того,   как  Кэлен  оправится
окончательно, но к тому времени ей твоя магия уже не потребуется.
      - Ладно, - кивнул Ричард. - Спасибо тебе, Дю Шайю.
     Большое тебе спасибо за... за все.
     Дю Шайю обняла его, потянувшись через лежащего на ее коленях младенца.
      - Но  нам нужно убираться отсюда,  -  быстро проговорил Ричард.  -  Орден
будет здесь с минуты на минуту. Мы должны уехать из Андерита.
      - Этот человек,  Эдвин,  он хороший.  Он предоставил фургон, чтобы ты мог
увезти Кэлен.
      - Как она? В сознании?
      - Когда как.  Мы  ее  немножко покормили,  дали воды,  напоили кое-какими
травяными настоями.  Ричард,  она  сильно покалечена,  но  жива.  И  думаю,  со
временем она поправится полностью. Я действительно так считаю.
     Дю Шайю встала, не выпуская из рук новорожденную дочку, и повела Ричарда в
соседнюю комнату.  Ричард был совершенно вымотан,  но сердце колотилось с такой
силой,  что он чувствовал себя более чем живым.  И  настолько беспомощным,  что
позволил Дю Шайю тащить себя за руку.
     Занавески в комнате были приспущены, и там царил полумрак. Кэлен лежала на
спине, укрытая простынями до самого подбородка.
     Ричард заглянул в  родное лицо и  не  узнал его.  От  представившегося ему
зрелища у  него оборвалось дыхание и  пришлось собрать волю в  кулак,  чтобы не
рухнуть на колени. И не разрыдаться.
     Кэлен была без сознания.  Ричард ласково взял ее безвольную руку, но Кэлен
не реагировала.
     Дю Шайю встала с другой стороны кровати.
     Ричард кивнул,  Дю Шайю поняла и улыбнулась его предложению. Наклонившись,
она осторожно положила крошку Кару на сгиб руки Кэлен.  Малышка, не просыпаясь,
засопела.
     Кэлен пошевелилась.  Ее рука приобняла ребенка,  на губах появилась слабая
улыбка.
     И эта улыбка была единственным, что Ричард узнал от прежней Кэлен.
     Устроив  Мать-Исповедницу  поудобнее  в  специальном  экипаже,  раздобытом
Эдвином Уинтропом,  они  вывели  карету  с  каретного двора  на  утренний свет.
Человек по фамилии Линскотт,  бывший когда-то одним из Директоров и по-прежнему
остававшийся другом Эдвина, помог сделать крышу для экипажа и укрепить рессоры,
чтобы  езда  была  мягче.  Линскотт с  Эдвином  входили в  группу,  оказывавшую
сопротивление   коррумпированному  правительству  Андерита.   Как   выяснилось,
безуспешное.  И  теперь,  по  настоянию Ричарда,  они  тоже собирались покинуть
страну. Их было немного, таких людей, но хоть кто-то мог еще спастись.
     Возле дома,  в тени вишни,  их поджидал Далтон Кэмпбелл.  Ричард мгновенно
напрягся,  готовый к драке.  Однако Кэмпбелл, судя по всему, вовсе не собирался
сражаться.
      - Магистр Рал, я пришел проводить вас и Мать-Исповедницу.
     Ричард удивленно посмотрел на него:
      - Откуда вы узнали, что мы здесь?
      - Это моя работа, Магистр Рал, - улыбнулся андерец. - Знать что и как. Во
всяком случае, была.
     Линскотт,  казалось,  готов был  вцепиться непрошеному визитеру в  глотку.
Эдвин тоже жаждал крови.
     Далтону же, похоже, было на все наплевать. Ричард мотнул головой, и Джиаан
с Дю Шайю оттеснили всех назад.  Учитывая,  что мечники остались на месте, этот
одинокий андерец их не очень беспокоил.
      - Знаете,  Магистр Рал, мне думается, что в другое время и в другом месте
мы с вами могли бы стать друзьями.
      - Вряд ли, - отрезал Ричард.
      - А  может,  и  нет,  -  пожал плечами андерец.  Он  достал из-под  мышки
свернутый плед.
      - Я принес это, на случай если вашей жене станет холодно.
     Ричард никак не мог понять этого человека и что ему нужно.  Далтон положил
одеяло в  угол экипажа.  Ричард понимал,  что Далтон при желании мог учинить им
немалые неприятности, значит, он пришел не за этим.
      - Я  просто хотел  пожелать вам  удачи.  Надеюсь,  Мать-Исповедница скоро
поправится.  Срединные Земли нуждаются в ней.  Она хорошая женщина. И мне очень
жаль, что я попытался ее убить.
      - Что вы сказали?!
     Кэмпбелл посмотрел Ричарду прямо в глаза:
      - Это я  послал тех парней.  И если ваша магия вернулась,  лорд Рал,  то,
пожалуйста,  не пытайтесь с ее помощью исцелить вашу жену. Сестра Тьмы наложила
на  нее заклятие,  которое убьет ее  темной стороной магии,  если попытаться ее
исцелить с помощью волшебства. Вы должны предоставить ей выздоравливать самой.
     Ричард понимал, что должен прикончить этого человека прямо на месте, но по
какой-то причине просто стоял и слушал его признания.
      - Если хотите убить меня -  пожалуйста,  не  смущайтесь.  Мне в  общем-то
наплевать.
      - О чем это вы?
      - У вас есть любящая жена. Дорожите ею.
      - А ваша жена?
      - Ну, вообще-то, боюсь, ей уже не оправиться, - пожал плечами Далтон.
      - Да что вы несете?! - нахмурился Ричард.
      - Среди проституток Ферфилда бродит мерзкая болезнь. Каким-то образом моя
жена.  Суверен,  его супруга и я сам подцепили ее.  Все мы уже больны.  Большая
неудача.  Очень неприятная смерть, как мне говорили. Бедный Суверен безутешен и
все время рыдает. Учитывая, что именно этого он и боялся больше всего на свете,
ему следовало бы быть поосторожней в  выборе партнерш.  И  Домини Диртх,  как я
слышал,  рассыпались в  пыль.  Так что,  похоже,  вся наша работа пошла псу под
хвост. Полагаю, император Джеган, когда прибудет, окажется весьма недоволен.
      - Можно надеяться, - хмыкнул Ричард.
      - Что ж,  -  улыбнулся Далтон.  -  Меня ждут дела,  если,  конечно, вы не
намерены меня прикончить.
      - Когда-то одна мудрая женщина сказала мне,  -  улыбнулся Ричард,  -  что
люди  -  добровольные приспешники тирании.  Именно они  и  позволяют появляться
таким,  как вы.  Я намерен сделать самое худшее, что можно сделать вам и вашему
народу. То, что сделал бы с вами мой дед. Я предоставлю всем вам самим пожинать
жуткие плоды ваших собственных действий.
     Все тело Энн затекло так,  что она боялась остаться на  всю жизнь калекой,
не способной сделать и шага. Сундук, в котором она лежала, швыряло от тряски по
всему фургону, и от этого было еще хуже.
     Энн не  сомневалась:  если в  ближайшее время ее  отсюда не выпустят,  она
сойдет с ума.
     Словно  в  ответ  на  ее  молитвы фургон замедлил ход,  а  потом  и  вовсе
остановился.  Энн облегченно вздохнула. Она чуть не плакала от боли, ей отшибло
бока, а оковы на руках и ногах не давали возможности хоть как-то держаться.
     Энн  услышала,  как  снимают замок.  Крышка сундука распахнулась,  впуская
прохладный  ночной  воздух.   Аббатиса  сделала  глубокий  вздох,   наслаждаясь
свежестью.
     Крышка сундука упала на дно фургона. Сестра Алессандра заглянула в сундук.
Энн  подняла голову,  но  больше никого не  увидела.  Фургон стоял на  узенькой
улочке,  почти пустынной.  Мимо проковыляла какая-то  старуха,  но  она даже не
посмотрела в их сторону.
     Что происходит,  Алессандра?  - нахмурилась Энн. Сестра Алессандра сложила
руки в молитве.
      - Аббатиса, пожалуйста, я хочу вернуться к Свету! Энн моргнула.
      - Где мы?
      - В  городе,  куда направлялся император.  Называется Ферфилд.  Я убедила
возницу дать мне править фургоном.
      - Убедила? Каким образом?
      - Дубинкой.
     Брови Энн поползли вверх.
      - Поня-ятно.
      - Ну а потом - я ведь так плохо ориентируюсь - мы отстали от каравана, ну
и, похоже, заблудились.
      - Как не повезло!
      - По-моему,   остается  либо  поискать  какие-нибудь  имперские  части  и
сдаться, либо вернуться к Свету.
      - Ты серьезно, Алессандра?
     Сестра  Алессандра опустилась перед  фургоном на  колени.  Энн  продолжала
восседать в сундуке, скованная по рукам и ногам.
      - Пожалуйста,  Создатель,  -  начала сестра Алессандра.  Энн слушала, как
сестра выплескивает все,  что  накопилось у  нее на  душе.  В  конце Алессандра
поцеловала кольцо на  пальце.  Энн  затаила дыхание,  ожидая,  что  вот  сейчас
Алессандру за измену Владетелю поразит гром.
     Ничего не произошло. Алессандра улыбнулась Энн.
      - Аббатиса, я чувствую это! Я могу...
     Она поперхнулась, глаза ее вылезли из орбит.
      - Алессандра!  -  наклонилась к ней Энн. - Это Джеган? Это Джеган в твоем
разуме?
     Алессандра с огромным трудом кивнула.
      - Поклянись в верности Ричарду! Поклянись всем сердцем! Это единственное,
что избавит тебя от сноходца!
     Рухнув на землю,  сестра Алессандра забилась в конвульсиях, бормоча слова,
разобрать которых Энн не могла.
     Наконец она затихла,  с облегчением переводя дух. Потом села и заглянула в
фургон.
      - Сработало!  Аббатиса,  это сработало!  -  Она схватилась за  голову.  -
Джеган ушел из моего сознания. Ой, хвала Создателю! Хвала Создателю!
      - Как насчет того,  чтобы сперва снять с меня эти штуковины, а помолиться
уже потом?
     Сестра Алессандра поспешила на помощь. И вскоре Энн оказалась свободной от
оков и  еще и  исцеленной.  Впервые,  как ей казалось,  за века она вновь могла
касаться своего волшебного дара.
     Женщины впрягли лошадей.  Энн  не  испытывала такой радости уже много лет.
Обеим не терпелось убраться подальше от армии Имперского Ордена.
     Проезжая по городу, они попали на площадь, где толпились люди со свечами в
руках.
     Энн,  свесившись  с  лошади,  поинтересовалась  у  одной  из  женщин,  что
происходит.
      - Это бдение при свечах во имя мира.
      - Что?! - непонимающе переспросила Энн.
      - Бдение при  свечах во  имя мира.  Мы  все собрались тут,  чтобы указать
входящим в город солдатам лучший путь, показать им, что народ желает мира.
      - На  вашем месте,  -  сердито сверкнула глазами Энн,  -  я  бы  поискала
подходящую нору, потому что эти солдаты в мир не верят.
     Женщина улыбнулась многострадальной улыбкой:
      - Когда они увидят,  что мы все тут собрались во имя мира, то поймут, что
мы слишком могучая сила, чтобы нас можно было победить злом и ненавистью.
     Давай-ка  убираться отсюда,  -  дернула Энн Алессандру за рукав.  -  Здесь
сейчас начнется кровавая баня.
      - Но,  аббатиса, эти люди в опасности! Вы ведь знаете, что солдаты Ордена
сделают с ними.  Женщины... Вы же знаете, что будет с женщинами. А всех мужчин,
что попытаются сопротивляться, перебьют!
      - Не сомневаюсь,  - кивнула Энн. - Но мы ничего не можем с этим поделать.
Они получат мир.  Мертвецы упокоятся с  миром.  А выжившие тоже получат мир.  В
рабстве.
     Они покинули площадь как раз вовремя. Когда прибыли солдаты, все оказалось
куда хуже,  чем думала Энн. Вопли еще долго доносились им вслед. Крики мужчин и
детей смолкли довольно быстро. А вот крики девушек и женщин только начинались.
     Когда они наконец выбрались из города, Энн спросила:
      - Я  говорила тебе,  что  надо  уничтожить всех сестер Света,  которые не
захотели убежать.  Ты  выполнила мое  пожелание,  прежде  чем  бежать со  мной,
сестра?
     Сестра Алессандра смотрела прямо перед собой.
      - Нет, аббатиса.
      - Алессандра, ты же знаешь, что это необходимо!
      - Я  хочу вернуться к  Свету Создателя.  И  не  могла отнять жизнь у  Его
творений.
      - Да,  но  из-за того,  что эти немногие остались жить,  погибнет гораздо
больше народа.  И сестру Тьмы это вполне бы устроило. Как я могу верить, что ты
говоришь правду?
      - Потому что я не убила сестер.  Оставайся я по-прежнему сестрой Тьмы,  я
бы их убила. Я говорю правду.
     Было  бы  чудесно,  если бы  сестра Алессандра вернулась к  Свету.  Такого
никогда прежде не  случалось.  Алессандра может  оказаться бесценным источником
информации.
      - Или это показывает, что ты лжешь и по-прежнему верна Владетелю.
      - Аббатиса, я помогла вам бежать. Почему вы не верите мне?!
     Энн  посмотрела  на  скачущую  рядом  женщину.   Они  ехали  среди  полей,
направляясь в неизвестное.  -  После той лжи,  что ты говорила прежде, я теперь
никогда не смогу полностью верить и доверять тебе, Алессандра. Таково проклятие
лжецов,  сестра.  Ежели ты водрузил себе на голову корону лжеца,  ты,  конечно,
можешь ее потом снять, но след от нее останется навсегда.
     Ричард обернулся на  стук  копыт.  Шагая  рядом с  экипажем,  он  заглянул
внутрь,  посмотреть,  как  Кэлен.  Кэлен  спала  или,  возможно,  пребывала без
сознания.  Что ж, по крайней мере теперь ее лицо стало хоть немного узнаваемым.
Топот  приближался.  Ричард  снова  оглянулся -  и  мгновенно узнал  всадника в
красном.  Кара подъехала к нему, соскочила с седла и пошла рядом, ведя лошадь в
поводу. Ее лицо украшал синяк.
      - Мне  пришлось довольно долго  вас  догонять,  лорд  Рал.  Куда  это  вы
направляетесь?
      - Домой.
      - Домой?
      - Совершенно верно. Домой. Кара поглядела вперед.
      - А где этот дом?
      - В Хартленде.  А может,  мы поедем на запад,  в горы.  Там есть красивые
места, которые я всегда хотел показать Кэлен.
     Кара ничего не  ответила и  некоторое время шла молча.  Ее лошадь неспешно
шагала следом.
     Лорд Рал,  а  как со  всем остальным?  С  Д'Харой,  Срединными Землями?  С
людьми? - А что с ними? - Ну, они же будут вас ждать. - Я им не нужен. Я ухожу.
- Как вы можете говорить такое. Магистр Рал?!
      - Я нарушил все известные мне правила волшебника.  Я... - И замолчал. Ему
было все равно.
      - А где Дю Шайю? - спросила Кара.
      - Я  отослал ее  домой,  к  ее  народу.  Ее  задача выполнена.  -  Ричард
покосился на Морд-Сит.  -  У нее родился ребенок. Красивая девочка. Она назвала
ее Карой, в честь тебя.
      - Ну, тогда я рада, что она не страшненькая, - просияла Кара. - Некоторые
младенцы довольно уродливы, знаете.
      - Ну, так эта просто красотка.
      - Она похожа на вас, лорд Рал?
      - Нет!  -  Ричард  одарил  Морд-Сит  суровым взглядом.  Кара  заглянула в
экипаж. Светлая коса скользнула на плечо.
      - Что случилось с Матерью-Исповедницей?
      - Я чуть было не позволил ее убить. Кара ничего не сказала.
      - Я слышал, тебя поймали. С тобой все в порядке? - спросил он.
      - Они оказались дураками.  - Кара перебросила косу на спину. - Не забрали
мой эйджил. Когда вы вернули магию, я заставила их всех проклясть своих матерей
за то, что те вообще когда-то повстречались с их отцами.
     Ричард улыбнулся. Вот теперь это была знакомая ему Кара.
      - А потом я их убила,  -  добавила она.  Кара протянула горлышко разбитой
бутылки, на которой все еще сохранилась золотая филигранная крышка.
      - Магистр Рал,  я не справилась.  Я не разбила ее вашим мечом. Но... но в
конечном итоге  я  сумела сделать так,  чтобы эту  черную бутылку разбили Мечом
Истины.  -  Она  остановилась.  В  голубых глазах блестели слезы.  -  Простите,
Магистр Рал.  Я  не справилась.  Я очень старалась,  клянусь вам,  но у меня не
вышло.
     Тут Ричард тоже остановился и обнял Морд-Сит.
      - Нет,  Кара,  у тебя все получилось. Благодаря тому, что бутылку разбили
мечом, нам удалось вернуть магию.
      - Правда?
     Он кивнул, глядя ей в глаза.
      - Правда. Ты все сделала правильно, Кара. Я горжусь тобой.
     И они пошли дальше.
      - Ну и далеко ли до дома, лорд Рал? Ричард некоторое время размышлял.
      - Ну, вообще-то я считаю, что Кэлен - моя семья, а значит, дом везде, где
бы мы с ней ни оказались.  Пока я с Кэлен, я дома. Все кончено, Кара. Ты теперь
можешь ехать домой. Я тебя отпускаю.
     Она остановилась. Ричард продолжал идти.
      - Но  у  меня нет  семьи.  Все  умерли.  Ричард оглянулся и  посмотрел на
Морд-Сит. Она стояла на дороге и казалась одинокой, как никогда.
     Вернувшись, Ричард обнял ее за плечи и повел с собой.
      - Мы -  твоя семья.  Кара.  Кэлен и я.  Мы любим тебя.  Так что,  как мне
кажется, тебе следует ехать с нами. Похоже, ее это устроило.
      - А там, дома, будут люди, которых надо убить?
      - Не думаю, - улыбнулся Ричард.
      - Тогда зачем нам туда ехать?
     Ричард лишь улыбнулся в ответ, и она продолжила:
     Я думала, вы хотите завоевать весь мир. И ждала, когда вы станете тираном.
И  считаю,  что  вам  так  и  следует поступить.  Мать-Исповедница со  мной  бы
согласилась. Так что нас двое против одного. Мы выиграли.
     Мир меня не хочет. Они проголосовали и сказали "нет".
     Голосование! Так вот в чем беда!
      - Я не хочу проходить через это снова.
     Кара некоторое время молча шагала рядом, потом сказала:
      - А знаете,  они вас найдут.  Все.  Д'харианцы связаны с вами узами. Вы -
Магистр Рал. Вас отыщут.
      - Может, и да. А может, и нет.
      - Ричард? - послышался тихий голос.
     Ричард подошел к экипажу.
     Кэлен проснулась. Он взял ее за руку.
      - Кто там? - спросила она.
      - Всего лишь я,  - всунула голову Кара. - Пришлось вернуться. Видишь, что
с тобой приключается без моего присмотра?
     Кэлен слабо улыбнулась. Выпустив ладонь Ричарда, она взяла руку Кары.
      - Хорошо, что ты дома, - прошептала она.
      - Лорд Рал говорит,  что я спасла магию! Можешь себе представить? И о чем
я только думала?! У меня был такой шанс раз и навсегда избавиться от магии, а я
ее спасла!
     Кэлен снова улыбнулась.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил Ричард.
      - Ужасно.
      - Не  так уж плохо ты и  выглядишь,  -  сообщила Кара.  -  Со мной бывало
похуже.
      - Ты поправишься.  -  Ричард нежно гладил ей руку. - Обещаю. А волшебники
всегда выполняют свои обещания.
      - Холодно, - пожаловалась Кэлен. Ее зубы начали постукивать.
     Ричард увидел плед, что пристроил в углу Далтон Кэмпбелл. Он потянул его.
     Из свертка выпал Меч Истины.
     Ричард застыл
      - Похоже, меч тоже вернулся домой, - прокомментировала Кара
      - Похоже, да.


OCR Альдебаран: http://aldebaran.50g.com/