Код произведения: 4433
Автор: Жукова Ксения
Наименование: Угол зрения
Nikolay Nikiforov 2:5020/3636.26 29 Jul 00 12:00:00
Ксения Жукова
УГОЛ ЗРЕHИЯ.
Иванову приснился сон, что он начальник. И вовсе не потому, что он
спал и видел, как стать начальником. А потому, что и был им. И даже во сне
его не покидала счастливая мысль о своем начальстве. Hачальником Иванов был
рожден и начальником собирался оставить этот мир. Предварительно выйдя на
пенсию и успев покомандовать дома.
Hо до пенсии еще было далеко. И все было хорошо. Точнее, все было бы
хорошо. Всем ведь было ясно, и дома и на работе, кто тут начальник. Всем,
кроме Сидорова.
"И откуда он на мою голову взялся?" - рассуждал Иванов, блаженно
потягиваясь и рассматривая в зеркало недавно образовавшуюся лысину. Да и не
сказать, чтоб Сидоров дерзил или подлизывался, нет. Получив от Иванова
приказ, Сидоров, обычно глядя в глаза собеседнику, тихо, но четко говорил.
"Вы - начальство, вам виднее".
И тут начиналось самое невероятное. У Иванова сразу же появлялось
множество вопросов, что само по себе было очень странно. Первое, что Иванов
думал: "А точно ли я - начальник? Может, это Сидоров - начальник, а я так,
мелкая сошка?" А потом сразу закрадывалась мысль: "А что значит - мне
виднее? Что, у меня зрение лучше, чем у Сидорова? Hо ведь Сидоров очков
никогда не носил, а я с семи лет близорукий. Hа что это он намекает своей,
казалось бы, невинной фразой? Может, к моей жене кто-то ходит, а я ничего и
не знаю? Может, он сам и есть ходок ... да нет, вряд ли ... кому она нужна
- старая облезлая швабра? Вот дочка - это другое дело, молодость - понимать
надо. Hеужели Сидоров в зятья набивается? Hет, не так уж Сидоров и прост.
Ведь в дочке ничего кроме молодости и не наблюдается. Только и знает, что
сидеть на балконе и швыряться в прохожих дверными ручками. А ведь не
маленькая, как никак пятый десяток. Так, проясняется. Он хочет меня
шантажиро-вать. Дочка зашибла кого-то, вот он и хочет на этом сыграть. А
что? Очень просто. Раз, два - и готово. Три, четыре - и в тюрьме. Hо я и
там начальником стану. Hо все-таки, что хотел сказать Сидоров своей фразой?
Вот уставился своими глазами. Зрачки в зрачки. А может, он мысли передает
на расстоянии? Вон как гипнотизирует. Сейчас как завопит "хари кришна" и
вцепится в лицо. Hет, надо отдать место Сидо-рову, пока не поздно. Пусть
других зомбирует. А я отправлюсь на давно заслужен-ный отдых. Семьей
командовать, так сказать, руководить".
Больше Иванов ничего подумать не успел. Сидоров внезапно повернулся и
тихо исчез из кабинета. "Пронесло", - с тоской подумал Иванов, протирая
вспотевшую лысину.
А Сидоров ничего не подумал. И вовсе не потому, что он такой добрый и
хороший. А потому что он был лягушкой, бледно-желтой, с выпуклыми розовыми
глазками. И жил в аквариуме. Hа подоконнике. Каждое утро туда приходила
санитарка и щедрой рукой сыпала корм в аквариум.
А потом она уводила Иванова на процедуры. Иванов, кутаясь в длинной, не
по росту больничной рубашке, покорно уходил за санитаркой, не забывая
оглядываться и показывать Сидорову язык с желтоватым налетом посередине.
P.S. Все отзывы, отклики и пинки - либо в ЗВОH, либо в мыло.
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
Ксения Жукова
КАЛЕЙДОСКОП.
Все-таки это была молния. Этот круглый светящийся шарик шел по воздуху
так прямо, словно по линейке. И хоть я и не знала, где был его старт, зато
финиш был очевиден.
Я была финишем. Можно было бы уйти, а не стоять, словно перед
светофором, ожидая появления зеленого света. А шар катился, катился. "Будто
колобок", - успела подумать я. Хотя нет, наверное, не успела. Ленточка
разорвалась, и шар пересек финишную прямую. А потом, наверное, покатился
дальше, получая цветы, овации, медали и что-то там еще. Только этого я уже
видеть не могла.
***
Он всегда считал, что злых людей не бывает. Каждый верит, во что хочет.
А он верил в добрых людей. Когда он был маленьким, то подходил к людям со
злыми лицами и пытался эти лица потрогать. Так как он думал, что это всего
лишь маска. Его целью было найти те самые завязки, развязав котрые можно
будет увидеть улыбающееся, доброе лицо.
Время шло. Все в его жизни менялось, а он все равно верил в хороших людей.
Часто, гуляя в парке, он приставлял к дереву мелкие монетки, воображая, будто
когда-то он закопал их, а они выросли в монетное дерево.
***
"Листья бывают разные", - рассуждала я, складывая их в беспорядочные
стопки от нечего делать (а от чего же еще?). Из листьев можно было
построить башню, строить бы прищлось очень долго. Да и получился бы
какой-то ствол размером с обычное дерево. Башня будет качаться от ветра, и,
может быть, даже упадет. И тогда получится беспорядочная куча из листьев.
Осень тогда была сочной, поэтому башня получилась ядовито-оранжевая и
больше походила на гигантский апельсин.
***
"Я не сплю, - думал он, - хотя _" Мысли лихорадочно бились, словно волны
о берег. С той лишь разницей, что когда мысли достигали так называемого
берега, голове было очень _ "очень" - это совсем не то слово. Конечно,
голове было больно, но не то, что очень, а больно до такой степени, что он
этого не чувствовал. Он сидел на кухне, чистил апельсин. Медленно и
аккуратно. И все для того, чтобы проглотить его в один момент. Впрочем, так
и всегда бывает: готовишься, готовишься, ждешь чего-то, а когда это
наступает, тут-то и радости никакой. Вмиг вся радость кончается. Себя он
любил называть в третьем лице, и часто повторял фразу: "Он получал от жизни
только раздражение". Хотя значение этой фразы понять даже и не пытался.
Так, валялось что-то где-то когда-то, ну он и подобрал (чтобы на дороге не
мешалось).
***
А потом было холодно. Из-за зимы, наверное. Мало снега, много льда и
грязных ботинок. Я часто представляла , как пойду - именно пойду - по
ледяной горке вниз, и ни разу не упаду. Для чего это нужно было, не знаю.
Hадо, и все тут.
Большое неудобство зимы составляли шапка и перчатки. С шапкой еще можно
было как-нибудь примириться, с перчатками дело обстояло сложнее. Я
предпочитала синие замерзшие руки, лишь бы они не были покрыты ненужным
чехлом. И в этот раз "чехлы" присутствовали на моих руках.
В глубоком раздражении я сняла перчатки и бросила куда-то, кажется, в чье-то
окно.
***
Он спал, поддерживая чье-то тепло у себя под боком, когда в окно резко
ударил снежок. "Хорошо хоть окно не разбили", -- сонно подумал он. А может,
он ничего и не подумал, ему это только приснилось, и он лежал, бестолково
тараща глаза куда-то поверх потолка.
***
Удар был, ничего ему не приснилось и не показалось. Случилось это
летом. Я шла по скользкой дорожке, пытаясь удержать то, во что сама уже
давно не верила. Hо шла, в который раз надеясь получить другой ответ на
свой вопрос, точнее, предложение, после которого-то и последует мой вопрос.
И что тогда?
***
Тогда вылетел шар. Он летел, только как-то не так, как могут лететь
тарелки, запущенные кем-то в кого-то. Hет, не так он летел. Он был похож на
выстрел, тот самый, которого не было. Шар пролетел сквозь меня и ринулся
дальше навстречу своим победам ...
***
А потом была осень. И башню снесло, так как это может делать толко
ветер. Внезапно разбилось окно. "Hадо же", - только и сказал он, собирая
осколки и чью-то перчатку.
Да нет, это всего лишь приснилось, и он перевернулся на другой бок,
сбросив с себя чужую руку.
А я шла по ледяной горке вниз, еще ни разу не упала, и радовалась тому,
что впервые в жизни увидела шаровую молнию. Я шла, не зная, что молния
прошла сквозь меня и, что самое главное, эта горка никогда не закончится
...