Код произведения: 4922
Автор: Калугин Алексей
Наименование: Вестник смерти
ТОЧКА СТАТУСА
Алексей КАЛУГИН
ВЕСТНИК СМЕРТИ
ГЛАВА 1
Нож был отменный.
Исключительный ножичек.
Второй такой поискать. Да и то вряд ли отыщешь.
Цельнометаллический. Кованый. С прямым обоюдоострым клинком. Рукоятка из
двух плотно перекрученных и чуть сдавленных с боков металлических штырей.
Лезвие прочное, но гибкое. Настолько, что, надавив на кончик, можно было
коснуться им узкого, едва выступающего за рукоятку ограничителя. Но только
отпустишь - и клинок снова прямой, готовый по рукоятку войти в дерево. Или
в живую плоть...
Антип нашел нож среди корней огромного пня, который ему с трудом удалось
вывернуть из земли. Полдня он с ним промаялся. Но благодаря чудесной
находке время оказалось потрачено не зря. Сколько лет пролежал нож в
земле, а выглядел как новый. Сталь поблескивала на солнце - ни единого
ржавого пятна.
Сунув нож за голенище сапога, Антип перешел к следующему пню.
Вот уже вторую декаду он на пару с отцом занимался расчисткой делянки под
новое ячменное поле. К работе приступили сразу, как только убрали урожай,
рассчитывая управиться до первого снега. Отец собирал с поля камни и
вывозил их на телеге, Антипу же досталась корчевка пней. Работа была
непростая - старые, почерневшие от времени и дождей пни упрямо цеплялись
за землю своими мертвыми, но все еще крепкими корнями. Некоторые были
такими здоровенными, что и вдвоем не обхватишь. Чтобы выкорчевать такой
пень, его нужно было сначала подрыть и обрубить уходящие в землю корни.
Затем снова копать и снова рубить. И так до тех пор, пока пень не начнет
качаться, словно гнилой зуб. Тогда отец выпрягал лошадь из телеги и
привязывал к ее сбруе веревки, которые Антип обматывал вокруг пня. Лошадь
тянула, а Антип с отцом, подогнав с другой стороны под основание пня
толстые колья, разом наваливались на них. Медленно, со скрипом, вылезал
пень из земли. Порою Антипу казалось, что пень упирается как только может,
не желая расставаться с насиженным местом, на котором провел всю свою
жизнь - сначала молодым ростком, затем могучим деревом, а под конец
торчащим из земли обрубком, в котором как будто все еще теплится жизнь:
жуки там разные да муравьи роют свои ходы, строят дома в старой, но все
еще надежной древесине.
Работа, что и говорить, не из легких. Да только Антипу она в радость,
вроде забавы какой. Месяца не прошло, как стукнуло парню двадцать. А
здоровьем и силой Создатель его не обделил. Хотя по виду и не скажешь.
Роста Антип среднего, сложения худощавого. Зато кость у него широкая, а
жилы - крепкие. Лицо у Антипа необычное для сельского жителя - узкое,
вытянутое книзу, с острым подбородком, тонкими губами и прямым носом.
Некоторую неправильность лицу придают темно-карие глаза, слишком близко
посаженные к переносице, из-за чего кажется, что левый немного косит.
Густые черные волосы Антипа отстрижены коротко, так, чтобы уши не
закрывали.
До вечера Антип выкорчевал еще пару пней, размерами поменьше того, под
которым нашел нож. Когда начало смеркаться и отец сказал, что на сегодня
довольно, Антип распрямил спину и довольно улыбнулся. Поработали они в
этот день на славу. Да и неожиданная находка, спрятанная за голенище
сапога, радовала душу. Собственно, только ради того, чтобы похвалиться
перед приятелями найденным ножом, Антип не пошел вместе с отцом домой, а
направился прямиком в шинок, что стоял на краю села.
До околицы Антип доехал на телеге вместе с отцом. Спрыгнув возле колодца,
он ненадолго задержался, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо.
Слева от двери шинка уже горел зеленый фонарь, который Кривой Ван, следуя
какой-то своей заморской традиции, вывешивал каждый вечер. На вопрос,
зачем он это делает, Ван отвечал, что зеленый свет отпугивает неприкаянные
души, бродящие по земле в ночном мраке. Над Ваном посмеивались: это ж
надо, чего удумал, фонариком призраков отгонять. Но поскольку еда и питье
в шинке всегда были отменные, а сам по себе зеленый фонарь посетителям не
мешал, никто даже и не пытался заставить хозяина шинка снять его с
притолоки - раз кому-то нравится, так и пусть горит.
Народа в шинке пока еще было немного - сидели в углу только трое пришлых
мужиков, подрядившихся старику Мигуну новый свинарник к зиме отстроить.
Судя по тому, что больше времени они проводили не на строительстве, а в
шинке, до первого снега им было не управиться.
Сев за длинный стол, где обычно собиралась сельская молодежь, Антип
подозвал к себе девицу, помогавшую Кривому Вану в шинке, и велел принести
большую тарелку горячего борща, кусок свинины, зажаренной на вертеле, и
кружку ледяного пива. Заказ был незамедлительно доставлен. Все было именно
таким, как и хотел Антип: над тарелкой с борщом поднимался густой
ароматный пар, свинина была мягкой, не пересушенной, слегка приправленной
острым соусом, а кружку пива, покрытую испариной, украшала высокая пенная
шапка - Кривой Ван уважал своих гостей.
Заправив борщ сметаной, Антип принялся за еду. Кусок хлеба от буханки, что
лежала на столе вместе с редисом, помидорами и огурцами, которых можно
было брать сколько пожелаешь, Антип отрезал своим новым ножом. После этого
он отхватил кусок мяса, положил его на ломоть хлеба, а нож воткнул справа
от себя в столешницу.
К тому времени, когда Антип доел борщ, в шинке появились новые посетители.
По большей части это были местные жители либо сезонные работники, сумевшие
найти работу в Устыни. Вскоре появились и те, кого ждал Антип: Карпач,
Степка-лунь и Ощипень. Четвертым в их компании был Харлам. Вот уж кого
Антип совершенно не желал видеть! Ни сегодня, ни в любой другой день. При
том, что сам Харлам ничего собой не представлял, гонору и спеси у него
было столько, что хватило бы на десятерых. А все потому, что семейство его
было одним из самых зажиточных в Устыни. Так не Харлама же в том была
заслуга, а отца да деда его, что, как и все, от рассвета до заката спину
горбатили!
Заметив Антипа, Харлам сразу же заулыбался, мерзко так, с ехидцей. Между
ними и прежде-то особой дружбы не было, а после того, как этим летом оба
разом глаз положили на девицу Мару из соседнего селения Околово, так и
вовсе волками стали друг на друга смотреть. Если Антип, будучи по жизни
спокойным и уравновешенным, старался просто не замечать своего соперника,
то Харлам при виде Антипа ярился что есть мочи и никогда не упускал
возможности задеть его побольнее. В последнее время Харлам взял привычку
вспоминать о том, как пару лет назад Антип, подрядившись вычистить
свинарник у его отца, едва не утонул в навозной яме. Если бы рядом не
оказалось двух баб, которые и кинули Антипу веревку, так и сгинул бы
парень в вонючей жиже. Казалось бы, с кем не бывает? Ну, оступился, не
устоял на краю ямы! Так нет же, Харлам каждый раз рассказывал эту историю
с новыми подробностями, всякий раз выставляя Антипа все большим разиней и
бестолочью.
Неспешно отодвинув от себя пустую тарелку, Антип взялся за кружку с пивом
и стал медленно пить, наблюдая поверх края за Харламом с приятелями.
Харлам же прямым ходом направился к тому месту, где сидел Антип. Ощипень,
Степка-лунь и Карпач двинулись следом за ним. У этой-то троицы с Антипом
отношения нормальные, делить им промеж собой нечего, просто любопытно
парням посмотреть, чем все это закончится. В прошлый раз Антип с Харламом
сцепились так, что пятеро мужиков еле их растащили.
- Как жизнь, свиной потрох? - Встав напротив Антипа, Харлам хлопнул обеими
ладонями по столу и подался вперед, ощерив зубы в улыбке, похожей на
оскал, которую сам он считал неотразимо-мужественной. - Давненько тебя
видно не было.
- Отвали, Харлам, - поставив недопитую кружку на стол, процедил сквозь
зубы Антип.
Сегодня у него не было никакого настроения снова выяснять с Харламом
отношения.
- А что так? - чуть склонив голову налево, прищурился Харлам. - Устал
сильно? Целый день коряги из земли тягал? Думаешь, на новом поле урожай
богаче будет?
- Тебе-то что за дело! - мрачно буркнул Антип, чувствуя, как внутри у него
закипает злость.
- Ну как же! - удивленно вскинул брови Харлам. - Эдак ты, глядишь, в
скором времени так разбогатеешь, что собственную навозную яму заведешь. А
значит, - Харлам снова язвительно осклабился, - не станешь больше к нам
заходить, чтобы в нашей искупаться.
Парни за спиной у Харлама дружно загоготали.
Злость, как хмельное пиво, ударила Антипу в голову. Да с такой силой, что
он и сам не сразу понял, что произошло. Правая рука Антипа словно бы сама
собой выдернула из столешницы нож и развернула его острием в сторону
Харлама. Харлам в испуге дернулся было назад, но Антип поймал его левую
руку за запястье и снова прижал ладонью к столу. Лезвие ножа метнулось к
горлу Харлама. Антип чувствовал, что все происходит помимо его воли,
словно не рука его несла нож к горлу противника, а сам нож тянул за собой
податливую руку. За миг до того, как нож должен был войти в горло Харлама,
Антип дернул руку в сторону, и острие только слегка оцарапало кожу на шее
перепуганного парня. Но в следующий миг нож вновь проявил свою волю и,
падая вниз, вонзился в прижатую к столу Харламову ладонь. С невероятной
легкостью пробив насквозь доски, нож вошел в стол по самую рукоятку.
Харлам завизжал так, словно с него живьем сдирали кожу. Степка-лунь,
Карпач и Ощипень, оторопев, стояли у него за спиной, не зная, что делать.
Драки среди сельчан были не редкостью, но до поножовщины дело никогда
прежде не доходило.
Кривой Ван подскочил к столу сразу же, как только понял, что происходит
что-то неладное.
- Выдерни нож! - взмахнув рукой, в которой у него было зажато полотенце,
приказал он Антипу.
Антип послушно выполнил приказание. Лезвие ножа вышло из досок так же
легко, как и вошло в них. Когда Антип взглянул на него, ему показалось,
что лезвие блестит еще ярче, чем в тот момент, когда он достал нож из-под
корней огромного пня. И, что удивительно, на ноже не осталось ни единого
пятнышка крови.
Харлам, продолжая истошно вопить, вскинул изуродованную руку вверх,
перехватив ее в запястье другой рукой.
- Хватит орать-то! - прикрикнул на него Кривой Ван.
Схватив раненую руку Харлама, Ван быстро обернул ее полотенцем, которое
тотчас же покрылось пятнами пропитавшей ткань крови.
- А вы что стоите! - гневно глянул Ван своим единственным глазом на
приятелей Харлама. - Ведите его к Тарасу, да поживее! Лекарь знает, что с
его рукой делать!
Ощипень и Степка-лунь быстро подхватили Харлама под локти и потащили к
выходу.
Возле самых дверей Харлам оглянулся через плечо и со слезами в глазах
злобно крикнул Антиггу:
- Ну, погоди, Антипка! Скоро поквитаемся!...
Возле стола замешкался ненадолго только Карпач, да и того Кривой Ван
быстро выставил за дверь.
Сорвав с пояса фартук, Ван торопливо прикрыл им кровавое пятно на столе.
- Все! На сегодня шинок закрывается! - взмахнув руками, объявил Кривой
Ван. Глянув на Антипа, он тихо добавил: - А ты оставайся на месте.
Все произошло настолько быстро, что мало кто из находившихся в шинке успел
понять, что же, собственно, случилось. Вроде как повздорили молодые парни
между собой, да и все дела. Эка невидаль. А вот заявление Вана вызвало
недовольный ропот среди мужиков, собравшихся в шинке, чтобы нескучно
провести вечер в стороне от жен. Однако спорить с Ваном было бесполезно.
Чтобы никто не затаивал на него обиду, Кривой Ван поставил всем
находившимся в шинке по бесплатной кружке пива, после чего еще раз
настойчиво попросил разойтись.
Когда последний посетитель, что-то недовольно ворча в бороду, вышел из
шинка и в обеденном зале остался только Антип, Кривой Ван быстро закрыл
дверь на засов. Подойдя к стойке, он наполнил пивом две кружки и, привычно
держа их в одной руке, подошел к столу, за которым все так же, с ножом в
отведенной в сторону руке, сидел Антип. Перешагнув через скамью, Ван сел
напротив Антипа. Одну кружку пива он поставил перед собой, . другую
пододвинул парню.
- Я не знаю, что на меня вдруг нашло... - подняв затуманенный взор на
шинкаря, удрученно произнес Антип. - Я не хотел этого делать! - с
искренним отчаянием воскликнул он.
- Я знаю, - глядя Антипу прямо в глаза, спокойно ответил Ван.
- Так что же это!...
Антип хотел было в отчаянии всплеснуть руками, но Кривой Ван опередил его,
сделав предостерегающий жест.
- Воткни-ка ножик в стол, - сказал он, указав на дальний конец стола.
Антип наклонился и с размаха ткнул нож в доску. Когда он отпустил его, нож
остался стоять вертикально, хотя лишь самый кончик острия вошел в дерево.
Антип удивленно посмотрел на нож, затем перевел взгляд на Кривого Вана.
- Пей пиво, Антип, - кивнул ему шинкарь.
Сам же Ван, оперевшись на руки, подался вперед и, наклонив голову так, что
щека едва не коснулась досок стола, стал внимательно рассматривать нож.
Закончив осмотр, он снова опустился на скамейку и, подняв кружку, сделал
из нее несколько больших глотков.
- Знатный ножик, - сказал Ван, поставив кружку на стол. - Где взял?
- Да сегодня днем нашел, - с какой-то полудетской обидой на того, кто этот
нож когда-то потерял, ответил Антип. - Когда пень выкорчевывал. Под самыми
корнями.
Кривой Ван досадливо цокнул языком и грустно покачал головой.
- И не хотел я Харламу руку резать! - с досадой хлопнул ладонью по столу
Антип. - Сам не пойму, как это получилось!
- Еще бы, - процедил сквозь зубы Ван и уже во второй раз посоветовал
парню: - Ты пей пиво-то.
Антип схватил стоявшую перед ним кружку и залпом наполовину опорожнил ее.
Пиво оказалось самым крепким из всех сортов, что имелись у Вана. Антип
такого никогда прежде даже и не пробовал.
- Я так понимаю, тебе неизвестно, что это за нож и кому он принадлежал
прежде? - взглядом указав на воткнутый в стол нож, спросил Кривой Ван.
- Откуда? - удивленно пожал плечами Антип.
Кривой Ван мрачно кивнул и, взяв кружку, сделал еще несколько глотков пива.
- А, ладно, - сказал он, ставя кружку на стол. - Нет у меня ни малейшего
желания ввязываться в эту историю, но кто-то ведь должен тебе все
рассказать. Иначе дел понаделаешь, да и себя в конце концов угробишь.
- Что ты должен мне рассказать? - непонимающе посмотрел на Вана Антип.
- Это нож вестника смерти, - медленно, давая парню время понять и оценить
каждое услышанное слово, произнес Кривой Ван.
- Вестника смерти? - повторил следом за ним Антип.
- Точно, - уверенно кивнул Кривой Ван. - Можешь не сомневаться. Мне такой
нож уже как-то раз доводилось видеть. И, поверь уж мне, парень, я этого
никогда не забуду.
Кривой Ван мрачно усмехнулся и как бы невзначай коснулся двумя сложенными
вместе пальцами зеленой повязки, перечеркивающей его лицо в том месте, где
должен был находиться левый глаз.
- Ты слышал про вестников смерти, парень? - спросил он у Антипа.
- Да кто ж про них не слышал, - пожал плечами Антип. - Только я полагал,
что в наши места они не захаживают.
- Вестника смерти можно встретить в самом глухом уголке Бескрайнего мира,
- возразил ему Кривой Ван. - Они идут туда, куда зовет их долг.
- Долг перед кем? - спросил Антип.
- Долг перед смертью, - ответил Ван. - Все они давно уже пережили
отведенный им век и остаются живыми только потому, что сами несут смерть.
- Но я слышал, что вестники смерти убивают не всех подряд, а только тех,
кому смерть уже предначертана судьбой, - сказал Антип.
- Верно, - согласился с ним Кривой Ван. - Говорят, что где-то среди Диких
гор стоит древнее капище, выстроенное в незапамятные времена в честь
божества, имя которого давно уже всеми забыто. И есть в том капище алтарь.
Вот к нему и приходит вестник смерти, чтобы узнать имя своей очередной
жертвы. После этого вестник смерти не знает покоя до тех пор, пока не
приведет приговор в исполнение. И нет у вестника смерти иного оружия,
кроме его ножа, - Ван взглядом указал на нож, воткнутый в край стола, - с
которым он никогда не расстается.
- Выходит, это не я, а сам нож пропорол Харламу руку? - с затаенной
надеждой спросил Антип. - Выходит, я здесь ни при чем?
- Нож без направляющей его руки не способен причинить вреда, - покачал
головой Кривой Ван.
- Но я не хотел этого! - воскликнул Антип.
- Правильнее будет сказать, что, не окажись у тебя в руке ножа вестника
смерти, ты сам никогда бы не решился на такое, - возразил ему Ван. - Нож,
почувствовав твою злость на Харлама, заставил тебя взять его в руки, а
затем указал тебе цель. После многих лет забвения он вновь почувствовал
кровь и стал еще опаснее. Теперь он будет убивать всех, к кому ты
испытываешь хотя бы просто легкую неприязнь. Представляешь, совершенно
незнакомый человек случайно заденет тебя плечом, а ты в ответ на это
выхватишь нож и воткнешь его обидчику в живот.
Антип с опаской посмотрел на нож, словно это было живое существо,
способное само по себе, без посторонней помощи, причинять зло.
- Нет, - уверенно качнул головой Антип. И еще раз повторил: - Нет! Я не
стану этого делать! Ведь даже вестники смерти не убивают всех подряд.
- Потому что у вестника смерти нет ни чувств, ни эмоций, - возразил ему
Кривой Ван. - Смысл жизни для него заключается в том, чтобы нести смерть.
Только поэтому он способен контролировать свой нож.
- В таком случае я больше не прикоснусь к этому ножу! - решительно заявил
Антип.
- Слишком поздно, - безнадежно покачал головой Кривой Ван. - Взяв нож в
руку и напоив его кровью, ты привязал его к себе.
- Но я не хочу убивать!
- Мы не властны над Судьбой, - беспомощно развел руками Кривой Ван.
- Я выброшу нож в реку!
- Его найдет кто-нибудь другой, и первой его жертвой станешь ты.
- Так что же мне теперь делать?! - Не то в отчаянии, не то со злостью
взмахнул руками Антип.
- У тебя есть два пути, - медленно произнес Кривой Ван. Прежде чем
продолжить, он взял со стола кружку и допил остававшееся в ней пиво. - Ты
можешь сам стать вестником смерти или же должен вернуть нож вестнику
смерти.
- Тому, который его потерял? - спросил Антип.
- Того, кто потерял этот нож, скорее всего давно уже нет в живых, -
усмехнулся Кривой Ван.
- Значит, я могу отдать его любому другому вестнику смерти?
- Верно, - кивнул Ван.
- И где же мне его искать?
- Бескрайний мир велик, - широко развел руками Кривой Ван. - Вестника
смерти можно встретить там, где ты и сам этого не ожидаешь.
- Бред какой-то... - Антип наклонился вперед и крепко прижал ладони к
лицу, словно как в детстве желая отгородиться от всего мира - огромного и
пугающе-непонятного. - Я всю свою жизнь только тем и занимался, что отцу в
поле да по хозяйству помогал, - сказал он, снова посмотрев на Кривого
Вана. - Дальше Устоя нигде не бывал. И что же, теперь из-за ножа, который
пролежал в земле незнамо сколько лет, я должен идти искать какого-то там
вестника смерти?
- Такова твоя Судьба, - с бесстрастным выражением на лице ответил ему
Кривой Ван.
- Нет, - снова покачал головой Антип. - Никуда я из села не пойду. Завтра
же утром найду Харлама и объясню ему, как все произошло...
- Тебе сейчас не о Харламе думать нужно, - не дал ему договорить Кривой
Ван. - Ты думаешь, тебя оставят в покое после того, как по селу разнесется
весть о том, что у тебя появился нож вестника смерти?
- Я спрячу нож.
- Этот нож нельзя спрятать. - Кривой Ван тяжело вздохнул и качнул головой,
дивясь непонятливости Антипа. - Теперь ты и он - единое целое. Забрать нож
у тебя может только сам вестник смерти.
Антип снова взглянул на нож,
- А если я уйду и оставлю нож здесь? - спросил он у Вана. - Что произойдет?
- Не знаю, - пожал плечами тот. - Но лучше и не пробуй.
- Почему?
- Начнем с того, что я не позволю тебе уйти из шинка, оставив нож здесь.
- А откуда в селе станет известно, что нож у меня? - прямо посмотрел на
шинкаря Антип. - Ты расскажешь?
- Расскажу, - не стал отпираться Кривой Ван. - Мне, как и любому другому,
такое соседство не по душе. Да и без того, что Харлам и его приятели
расскажут о ноже, которым была нанесена рана, многие догадаются, что это
был за нож.
- Не думаю, что многие в нашем селе встречались с вестником смерти, - с
сомнением покачал головой Антип.
- Молод ты еще, парень, - усмехнулся Кривой Ван. - Каждый человек хотя бы
раз в жизни встречается с вестником смерти. Только не всякий будет
рассказывать об этом.
- И что же, многие после такой встречи остаются живыми? - удивился Антип.
- Вестник смерти убивает только того, за кем пришел, - ответил Ван. -
Другие ему без надобности. И если кто-то случайно оказался рядом...
Кривой Ван умолк, не закончив фразу, словно вспомнил что-то такое, о чем
не следовало говорить при посторонних.
- У тебя еще есть время, - сказал он Антипу уже совершенно иным голосом. -
Пойди домой, с отцом посоветуйся. Он у тебя человек неглупый, глядишь,
что-нибудь да подскажет.
Антип молча кивнул. Взгляд его при этом был устремлен не на собеседника, а
на гладко выструганные и отполированные речным песком желтоватые доски
стола.
- Еще пива хочешь? - спросил Кривой Ван, давая тем самым понять, что
сказал уже все, что собирался.
Все так же молча Антип отрицательно покачал головой. Затем он медленно
поднялся на ноги, перешагнул через скамейку и подошел к краю стола, в
который был воткнут нож вестника смерти. Секунду помедлив, он протянул
руку к ножу. Кованая рукоятка легла в ладонь настолько удобно, что Антип
почти не чувствовал ее прикосновения к коже.
- Постарайся без нужды не доставать его, - произнес за спиной у Антипа
Кривой Ван.
Для того чтобы выдернуть нож из доски стола, Антипу не пришлось приложить
никакого усилия - нож сам стремился вернуться к своему новому хозяину.
Остро заточенное, тонкое, как игла, острие блеснуло, словно далекая
звезда, когда Антип наклонился, чтобы сунуть нож за голенище.
Уже в дверях Антип обернулся.
- Где ты потерял свой глаз, Ван? - спросил он у неподвижно замершего возле
стола шинкаря.
- Не задавай вопрос, если знаешь, что все равно не получишь на него ответ,
- ответил ему Кривой Ван.
Антип молча кивнул и вышел в ночную тьму.
Кривой Ван быстро подбежал к двери и с поспешностью, которая могла бы
показаться излишней, задвинул засов.
ГЛАВА 2
Пока Антип добирался до дома, хмель из его головы повыветрился, и, еще раз
как следует обдумав все то, что рассказал ему Кривой Ван, парень решил
пока никому ничего не говорить.
В Устыни Кривого Вана все считали своим, хотя и был он человеком пришлым.
Сколько Антип себя помнил, всякий раз, заходя в шинок, он видел за стойкой
широкое лицо одноглазого хозяина, непременно улыбающееся, с оттопыренными
ушами, широкими скулами и большими, выступающими вперед зубами. Как-то еще
мальчонкой Антип спросил у отца, почему шинкарь не похож на других жителей
села, на что отец, улыбнувшись, ответил, что Кривой Ван пришел в Устынь из
таких далеких земель, о которых даже в Устое никто не слыхивал. Что
заставило Кривого Вана покинуть родной дом и отправиться на поиски лучшей
доли в чужие земли, никто не знал - шинкарь был человеком приветливым и
разговорчивым, но все, что хотя бы косвенно касалось его прошлой жизни, до
того, как обзавелся он в Устыни шинком, Кривой Ван аккуратно обходил в
разговорах стороной, а на прямые вопросы отвечал какой-нибудь шуткой.
Потребовалось не так много времени, чтобы коренные жители Устыни перестали
заводить с Кривым Ваном разговоры о его прошлом. Ну, раз не хочет человек
об этом говорить, так что ж к нему приставать попусту! От шинкаря что
требуется - чтобы пиво было хмельным, а борщ наваристым. А с этими своими
обязанностями Кривой Ван справлялся отменно. Старики говорили, что лучшего
шинкаря в Устыни отродясь не было.
И все же Кривой Ван был чужаком. А, следовательно, как у чужака, у него
могли иметься какие-то свои, непонятные местным жителям соображения. Так,
по крайней мере, казалось Антипу, когда он раздумывал над словами шинкаря.
Все правильно, никогда прежде сельчане не кидались друг на друга с ножами,
какой бы острый спор между ними ни заходил. То, что произошло сегодня в
шинке, событие, выходящее из ряда вон. Антип ведь вовсе не хотел сегодня
ввязываться в перепалку с Харламом, а получилось так, что руку парню
покалечил. Что тому стало причиной? То, что пиво у Кривого Вана слишком
крепкое? Или сам Антип был нынче уставшим больше обычного, наломавшись с
неподатливыми пнями? Или как-то уж очень зло и больно зацепил его сегодня
Харлам? А может, и вправду ножик всему виной?..
Антип усмехнулся криво и головой покачал. Нелегко будет убедить соседей в
том, что не злой умысел, а всего лишь глупое стечение обстоятельств
привело к трагедии в шинке. Но еще труднее будет заставить их поверить в
то, что виной всему был нож вестника смерти, найденный Антипом под корнями
старого пня.
Придя к такому выводу, Антип решил на время забыть о разговоре с Кривым
Ваном, да и вообще обо всем, что произошло сегодня в шинке. Быть может,
рука Харлама повреждена не так сильно, как показалось вначале, когда все,
кто это видел, включая и самого Антипа, просто испугались одного только
вида крови. Глядишь, все само собой уляжется. Ну а ежели нет, так придется
повиниться и прилюдно просить у Харлама извинения. Обидно, конечно,
особенно если принять во внимание то, что Харлам сам начал к Антипу в
шинке приставать, а все лучше, чем идти неизвестно куда разыскивать
вестника смерти, как советует Кривой Ван.
Порешив на том, Антип забрался в чердачное окошко сеновала, зарылся в
свежее душистое сено и, не сказать, чтобы совсем спокойно, но все же
довольно-таки быстро заснул.
Проснулся он с петухами, когда на востоке только занимались первые отсветы
зари.
Умывшись на пруду, Антип неслышно, чтобы никого не будить, зашел в дом
через скотный двор. В погребе он нашел кувшин холодного молока и кусок
сыра, а на полке - краюху хлеба: достаточно, чтобы перекусить с утра.
Заметив, что Антип ушел спозаранку, не позавтракав как следует, отец
принесет ему еду в поле.
Наскоро прожевав хлеб с сыром и запив его молоком, Антип прихватил топор с
веревкой и отправился в поле. Ему не хотелось дожидаться пробуждения
родителей и расспросов по поводу того, как он провел вчерашний вечер. А
ежели им уже известно о том, что вчера в шинке он ножом пригвоздил ладонь
Харлама к столу, так тем более будет лучше вначале переговорить с отцом с
глазу на глаз, узнать, что он обо всем этом думает.
Добравшись до делянки, которая на сегодняшний день была намечена под
расчистку, Антип скинул рубаху и с остервенением принялся рубить корни
первого попавшегося пня. Он надеялся, что работа поможет ему забыть обо
всем, что случилось вчера, и то, о чем говорил ему Кривой Ван.
И ему это почти удалось.
Антип работал без перерыва не меньше часа, останавливаясь лишь изредка,
чтобы обтереть пот с лица. Конец его могучим, но по большей части
совершенно бессмысленным трудам положило появление отца, прибывшего, как и
полагалось, на телеге, запряженной гнедой лошадью. Воткнув топор в комель
пня, Антип распрямил спину и настороженно посмотрел в сторону отца,
стараясь уже по одному его виду догадаться, известно ли чего отцу о
случившемся.
Отец не спеша слез с телеги, распряг лошадь, привязал ее к корням
вывороченного из земли пня и только после этого повернулся и посмотрел на
Антипа из-под густых черных с проседью бровей.
- Ты почему дома не ночевал? - ворчливо пробасил он.
- Я на сеновале спал, - натянуто улыбнулся Антип, отметив про себя, что
отец давно уже не интересовался, где проводит ночи его взрослый сын.
- А почему ушел без завтрака? - задал новый вопрос отец.
- Я перекусил хлебом с молоком, - ответил Антип.
- Держи, - отец протянул сыну корзину, в которой находилась глубокая
миска, полная пшенной каши с кусками отварного мяса, свежий огурец, краюха
хлеба и большая деревянная ложка.
Усевшись на пень, Антип принялся за еду.
Отец присел на корточки неподалеку от него и, сорвав длинную травину,
прикусил зубами кончик.
- Ко мне сегодня утром Кривой Ван заходил, - произнес он негромко, глядя
куда-то в сторону, словно вовсе не к сыну обращаясь.
Ложка замерла в руке Антипа.
- Рассказал? - спросил он, сразу же потеряв всякий интерес к еде.
- Рассказал, - кивнул отец и на этот раз пристально посмотрел в глаза
сыну. - Ты почему сам-то мне ничего не сказал?
- А что тут говорить? - Антип поставил миску с недоеденной кашей обратно в
корзину. - Харлам давно уже у меня напрашивался. А вчера... Нож случайно
под рукой оказался, ну я и ткнул его в руку... Сам не пойму, как все это
получилось...
- Я не о том, - недовольно поморщился отец. - Кривой Ван тебе сказал, что
это нож вестника смерти?
- Ну, сказал, - недовольно буркнул Антип.
- Давай-ка без "ну", - строго глянул на него отец.
- Сказал, - потупил взгляд Антип.
- А ты что?
- А что я? - растерянно хлопнул глазами Антип. - Мне-то откуда было знать,
что это за нож?
Отец недовольно дернул подбородком, цокнув при этом языком.
- Нож у тебя с собой?
- Да.
Антип потянулся за ножом, но отец остановил его, быстро вскинув руку в
предостерегающем жесте.
- Не торопись, - сказал он. - Вынимай нож медленно и аккуратно.
Антип вытащил нож из-за голенища и поднял руку с ножом на уровень пояса.
- Теперь воткни нож в дерево, - велел отец.
Антип поднялся на ноги и воткнул нож в тот же пень, на котором сидел.
Отец осторожно приблизился и, не прикасаясь к ножу, внимательно осмотрел
его со всех сторон.
- Так и есть, - сказал он, вновь отходя на безопасное расстояние. - Это
нож вестника смерти.
- Ты видел его прежде? - удивленно посмотрел на отца Антип.
- Если не этот же самый, то точно такой же, - ответил отец.
- Где? - недоумевающе вскинул брови Антип.
- Я видел, как умер твой дед, - сухо ответил отец.
- Так, значит, ты и вестника смерти видел?
- Нет, - отрицательно качнул головой отец.
- Как же так? - разочарованно развел руками Антип. - Нож видел, а вестника
смерти - нет?
- Я видел только то, что мне было позволено увидеть, - все так же сухо, но
при этом еще и чуть раздраженно ответил отец.
Антип понял, что задавать новые вопросы на эту тему не следует. По крайней
мере, сейчас.
- Убери нож, - велел отец.
Антип послушно вытащил нож из дерева и снова спрятал его за голенище
сапога.
- И не доставай его без нужды, - добавил отец.
- Мне об этом Кривой Ван уже говорил, - огрызнулся Антип.
- Я смотрю, ты не очень-то прислушивался к тому, что тебе говорил шинкарь,
- недовольно проворчал отец.
- А что там было слушать, - пожал плечами Антип.
- А надо было бы послушать, - резко перебил его отец. - Кривой Ван дело
тебе говорил.
На это Антип ничего не ответил. Если Кривой Ван разговаривал с отцом, то,
наверное, сказал ему, что посоветовал Антипу отправиться на поиски
вестника смерти.
Отец тяжело вздохнул, сел на землю, сложив ноги перед собой крестом, и
провел обеими руками по волосам, откидывая их назад.
- Раз не стал слушать, что тебе Кривой Ван говорил, послушай, что я
расскажу.
Антипу показалось, что слова эти отец произнес с неимоверным трудом. Он
присел на корточки напротив отца и приготовился слушать.
- Про этот нож мне еще твой дед, когда был жив, рассказывал, - не спеша
начал отец. - Ему было около тридцати, когда повстречал он вестника
смерти, пришедшего в наше село. И пришел он за жизнью его жены.
- За бабой Катей? - не смог удержаться от удивленного возгласа Антип. -
Она же до сих пор жива.
- Верно, - кивнул отец. - К тому же дед твой женился поздно, а потому и
меня еще по ту пору на свете не было. И не родиться бы мне, если бы
вестник смерти выполнил то, зачем пришел в Устынь.
Отец тяжело вздохнул и надолго умолк. Он сидел, нервно покусывая травинку
и глядя в сторону горизонта, где поднимался лес. Но что видели на самом
деле его глаза, устремленные в даль давно прошедших времен, можно было
только догадываться.
- Так что же произошло? - не выдержав тягостного молчания, спросил Антип.
Отец едва заметно вздрогнул и посмотрел на сына.
- Мой отец и твой дед не любил об этом вспоминать. Я услышал от него эту
историю всего раз, когда... - Отец оборвал фразу, словно боялся сказать
что-то лишнее, после чего заново начал рассказ уже с другого места. -
Говорят, что порою даже вестник смерти устает нести людям смерть. И тогда
он позволяет очередной своей жертве убить себя своим же ножом. Скорее
всего твой дед столкнулся именно с таким случаем. Чтобы спасти свою жену,
твой дед убил вестника смерти. По неписаным законам жизни и смерти после
этого он должен был сам стать вестником смерти либо вернуть нож одному из
них. Но твой дед поступил иначе. Не вынимая нож из тела мертвого вестника
смерти, дед погрузил его на телегу, отвез к Запрудам да там и утопил в
реке. Он надеялся, что на этом история будет закончена, но, как выяснилось
позднее, ошибался.
Отец снова сделал паузу, и на этот раз Антип не стал ее прерывать. Парень
молча и неподвижно, как зачарованный, сидел и ждал, когда отец продолжит
свой рассказ.
- Мне было около десяти лет, когда твой дед умер, - сказал отец, отбросив
в сторону изжеванную травину. - Я нашел его в поле с ножом в спине. Нож
был точно такой же, как и тот, что спрятан у тебя за голенищем. Я коснулся
пальцами железной рукоятки ножа, и она показалась мне теплой, словно ее
только что выпустили из руки. Отец был уже мертв, и я побежал домой, чтобы
рассказать о случившемся матери. Когда мы вернулись к месту происшествия
вместе с соседскими мужиками, отец лежал на прежнем месте, но нож из его
спины бесследно исчез. На его рубахе не было пятен крови, а на теле -
никаких следов ножевого ранения. Когда я принялся уверять всех
собравшихся, что ясно видел нож, по рукоятку загнанный в спину отца, меня
принялись успокаивать, думая, что от горя у меня помутилось в голове.
Мужики решили, что отца хватил удар, когда он работал в поле. А что еще им
оставалось думать? Но я-то знал, что моего отца убил нож вестника смерти,
и это была расплата за то, что он совершил десять лет назад.
- Но чья рука держала нож, убивший деда? - спросил Антип.
- Этого я не знаю, - покачал головой отец. - И, думаю, мы никогда уже
этого не узнаем. Есть тайны, которые лучше даже и не пытаться разгадать. В
то время, когда все это произошло, мне, признаться, даже не приходил в
голову вопрос, который ты задал. Я посчитал, что, поскольку жертва
принесена, история, начавшаяся с убийства вестника смерти, завершилась.
Какое-то время я еще жил в нервном ожидании, что некто неизвестный явится
и ко мне, чтобы получить по счету, - ведь я тоже коснулся рукоятки
проклятого ножа. Но ничего не происходило. Вскоре я успокоился и зажил
обычной жизнью: выстроил собственный дом, женился, тебя вот родил. Мне
казалось, что с нами ничего больше не может случиться, потому что нож
вестника смерти исчез бесследно. Но теперь стало ясно, что я ошибался.
- Ты хочешь сказать, - брови Антипа сошлись у переносицы, - что нож,
который я нашел вчера, это тот самый нож, каким сначала дед убил вестника
смерти, а потом оказался заколот сам?
- Ножи, подобные тому, что ты нашел, просто так на земле не валяются. -
Губы отца изогнулись в кривой, напряженной усмешке. Лицо же его при этом
по-прежнему оставалось мрачным, как небо в пасмурный день. - Проклятие,
постигшее наш род, проявилось через поколение.
- И что теперь?
Антип хотел просто задать вопрос, но в голосе его сама собой прозвучала
плохо скрытая обида: почему он должен был расплачиваться за то, что
совершил дед, когда его самого еще и на свете не было? Впрочем, Антип тут
же сообразил, что если бы в свое время дед позволил вестнику смерти
довести до конца то, что он намеревался сделать, то отец Антипа, а
следовательно, и сам Антип так и остались бы нерожденными. Что стало бы
тогда с их душами? Нашли бы они земное воплощение в иных телах или же
покинули бы навсегда Великое Колесо Жизни? Ответа на этот вопрос не
существовало. По крайней мере, в том виде, в каком они были бы понятны
человеку, не посвященному в дела и помыслы Создателя.
- Одно я могу сказать тебе точно, - ответил отец на вопрос Антипа. -
Просто выбросив этот нож, ты не избавишь от его проклятия ни себя, ни
своих будущих детей.
- Значит, я должен отправиться на поиски вестника смерти, - угрюмо
произнес Антип, мысленно уже почти смирившись со своей судьбой.
- Мы тут с Кривым Ваном подумали малость, - задумчиво провел ладонью по
волосам отец, - и решили, что можно попробовать оставить нож при себе.
Просто держать его в ларце каком, в безопасном месте, да время от времени,
когда нет никого рядом, брать его в руку. Для того, чтобы нож не забывал
тебя, иначе он начнет призывать к себе нового хозяина, который первым
делом должен будет расквитаться с тобой за то, что ты пренебрег своим
долгом.
- Долгом перед кем? - спросил с искренним недоумением Антип.
- Долгом перед смертью, - ответил отец, повторив почти дословно то, что
сказал Антипу вчера Кривой Ван. - Этот проклятый нож оставил тебя в живых
только для того, чтобы ты стал его хозяином.
- Новым вестником смерти?
Отец молча наклонил голову, продолжая глядеть на сына из-под бровей.
- В таком случае мне и в самом деле лучше уйти из села, - произнес Антип
так, словно окончательное решение уже было принято.
- Не пори горячку, - осадил его отец. - Попробуем сначала просто спрятать
нож.
Антип молча пожал плечами, давая понять, что считает такое решение не
особенно удачным, но тем не менее перечить отцу не собирается.
- Поработаем до полудня, а потом я съезжу в село, - продолжил отец. -
Посмотрю, что там да как. Послушаю, что говорят в шинке насчет вашей с
Харламом вчерашней ссоры.
- Кривой Ван говорил, что расскажет всем о том, что у меня нож вестника
смерти, - угрюмо сообщил отцу Антип.
- Кривой Ван сделает это только тогда, когда поймет, что нож берет над
тобой власть и ты превращаешься в вестника смерти, - ответил отец. - Он
обещал мне это, и я верю ему.
- Ну, если так... - Антип снова пожал плечами.
- Я обернусь часа за два, - вернулся к первоначальной теме отец. - Тогда и
решим, что дальше делать. Сам в село пока не ходи. Обед я тебе привезу.
Понял?
Антип молча кивнул.
- Ну а раз понял, так и разговор весь. - Отец решительно поднялся на ноги.
- Пора за работу приниматься. Я вижу, ты здесь до меня уже успел
сковырнуть несколько пеньков...
Работа закипела.
Как и накануне, Антип подкапывал пень и обрубал корни, а отец, привязав
пень к лошади, вытягивал его из земли и оттаскивал в сторону, где уже была
свалена целая куча уродливых обрубков, бывших некогда могучими, полными
жизни деревьями.
За работой время до полудня прошло незаметно. И ни разу отец с сыном даже
словом не перемолвились о вчерашнем происшествии в шинке.
Антип работал как одержимый. Казалось, тело его не знало, что такое
усталость, и совершенно не нуждалось в отдыхе. Он остановился и опустил
топор, только когда отец махнул рукой и крикнул:
- Хорош!
Воткнув топор в дерево и уперевшись рукой в натруженную спину, Антип
посмотрел на небо. Солнце уже миновало зенит - сутки перевалили за
полдень. Только сейчас Антип почувствовал, как сильно устал.
- Отдыхай, - отец протянул ему кувшин с водой, стоявший в тени под телегой.
Антип попил тепловатой, но все равно приятной на вкус колодезной воды и
посмотрел по сторонам, подыскивая место для отдыха. Неподалеку рос
развесистый куст боярышника, с которым работники собирались расправиться
уже после того, как будущее поле будет полностью освобождено от пней. Под
ним-то и решил укрыться от солнца Антип.
Проводив отца, Антип улегся под кустом, подложив руки под голову. Глядя на
неподвижно застывшую листву, сквозь которую местами пробивались тоненькие
солнечные лучики, щекочущие глаза, Антип думал о том, как легко и просто
относился он прежде к собственной жизни. Все свои двадцать лет он прожил в
Устыни, изредка наведываясь в соседние села к друзьям и родственникам, да
раз или два в год ездил с отцом в Устой, чтобы заключить с подрядчиком
договор на продажу урожая или прикупить что-нибудь необходимое в
хозяйстве. Раньше он даже никогда и не думал о том, что жизнь его может
вдруг круто измениться. И только сейчас, когда перемены ворвались, как
студеный ветер зимой влетает в сени, стоит только чуть приоткрыть дверь,
Антип понял, что не желает другой жизни. Ему нравилось работать с раннего
утра до позднего вечера, чувствуя силу своего молодого и крепкого тела,
нравилось в перерыве между работой растянуться вот так, как сейчас, под
кустом и смотреть сквозь листья на солнце. У него было все, что
требовалось в жизни: здоровье и молодость, любовь и уважение односельчан.
И, что самое главное, у Антипа не было врагов. Соперничество с Харламом
являлось по сути своей не более чем игрой, целью которой было привлечь к
себе особое внимание сверстников. С Харламом можно было поругаться
прилюдно, даже порою подраться, а после сесть за стол и выпить пива. И,
что уж греха таить, Антип решил приударить за Марой только после того, как
за ней начал ухаживать Харлам. Девица интересовала его только как еще один
повод для соперничества. У Харлама была навозная яма, которую он без
устали поминал Антипу, а у Антипа была Мара, которая из двух ухажеров явно
отдавала предпочтение ему, а не Харламу. Быть может, Мара могла бы стать и
неплохой женой, только о женитьбе Антип пока еще даже и не думал. Так,
спрашивается, к чему менять жизнь, если она тебя во всех отношениях
устраивает? Как гласит народная мудрость, искать добра от добра станет
только дурак. Антип же себя дураком не считал...
Антип и сам не заметил, как задремал.
Разбудило его раздавшееся неподалеку лошадиное ржание.
Вскочив на колени, Антип осторожно выглянул из-за куста. По полю катила
отцовская телега, запряженная гнедой лошадью. Вот только обычно отец, не
имевший привычки куда-либо торопиться, позволял лошади идти шагом, а
сейчас он погонял кобылу, заставляя ее бежать рысью.
Поднявшись на ноги, Антип посмотрел на небо. Судя по положению солнца,
отец, обещавший вернуться через пару часов, запаздывал, - до конца
светлого времени суток оставалось не более четырех часов.
Отец остановил лошадь неподалеку от куста, под которым отдыхал Антип, и,
бросив поводья, спрыгнул на землю. Никогда прежде Антипу не доводилось
видеть отца таким. Губы у него были плотно сжаты, щеки запали, темные тени
залегли под глазами, лоб прочертили три глубокие морщины. Казалось, отец
разом состарился сразу лет на пятнадцать.
- Плохо дело? - догадался Антип.
- Плохо, - не стал успокаивать сына отец. - Придется тебе на время уйти из
села.
- Уйти?! - едва ли не испуганно воскликнул Антип, забыв, что совсем
недавно был уже почти готов сделать это. - Да куда же я пойду?!
- Куда идти, я тебе скажу, - голос у отца был тихий и спокойный. Хотя
одному только Создателю было известно, каких трудов стоило ему не показать
сыну, насколько сильно он встревожен.
- Что случилось? - спросил Антип, не зная, как реагировать на слова отца.
- По селу пошел слух, что у тебя нож вестника смерти, - все так же тихо
произнес отец.
- Кривой Ван проболтался! - с досадой и злостью Антип хлопнул себя ладонью
по бедру.
- Нет, - уверенно покачал головой отец. - Кривой Ван сказал, что не видел
ножа, которым ты ранил Харлама. Проклятый нож описал один из наемных
работников Мигуна, успевший как следует рассмотреть его.
- И что же?..
- Народ в селе шумит, требует предъявить нож для опознания. Чем все это
закончится, предсказать трудно. Люди боятся вестников смерти.
- Но я не вестник смерти!
- Сейчас это не имеет значения, - левая щека отца едва заметно дернулась.
- У тебя есть нож вестника смерти, и ты уже однажды пустил его в дело.
Этого достаточно для того, чтобы перепуганные люди начали делать то, чего
никогда бы не сделали, находясь в здравом уме.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Антип, хотя уже и сам догадывался, о чем
шла речь.
- Не важно, - коротко взмахнул рукой отец. - Суть в том, что сейчас тебе в
село возвращаться нельзя. Держи. Отец кинул Антипу туго набитый заплечный
мешок.
- Что это? - спросил Антип, поймав мешок.
- Смена одежды и еда на дорогу, - ответил отец. - Пойдешь в Рустерово.
Найдешь там торговца по имени Хамал - он, как и наш Кривой Ван, тоже из
пришлых. У него небольшая лавка на краю села, торгующая всяким домашним
скарбом. Скажешь ему, что ты мой сын и я прошу его на недельку-другую
предоставить тебе кров и еду.
- Кто такой этот Хамал? - перебил отца Антип. - Я никогда прежде о нем не
слышал.
- Один мой знакомец, - уклончиво ответил отец. - Должок у него передо
мной, так что отказать не должен.
- А ежели откажет?
- Не должен отказать, - с нажимом повторил отец. - Поживешь у Хамала
какое-то время, а когда у нас в селе все уляжется, я за тобой приеду.
- До Рустерова три дня пути, - заметил Антип.
- Пойдешь напрямки, так доберешься и за два дня, - ответил отец. - Еды у
тебя на дорогу достаточно, а переночуешь где-нибудь в поле - поди не
впервой.
- Напрямки? - Антипу показалось, что он ослышался. - Это же через
заброшенное кладбище!
- Если поторопишься, то минуешь его еще до темноты.
Антип боязливо повел плечами. Заброшенное кладбище, на котором находились
какие-то древние захоронения, пользовалось среди местных жителей дурной
славой. Без нужды туда старались не ходить, а уж в темное время суток так
и вовсе обходили за версту. Еще ребенком Антип слышал десятки жутких
историй о невероятных вещах, творящихся на заброшенном кладбище. Конечно
же, большинство из них были выдуманными, но не на пустом же месте они
появились. Значит, было в заброшенном кладбище что-то такое, что
заставляло людей держаться от него подальше.
Отец как будто даже и не заметил Антипова страха перед заброшенным
кладбищем. Или же сделал вид, что не замечает его.
- После кладбища возьмешь чуть левее, - продолжал он. - Пройдешь пару
километров и выйдешь на старый проселок. Утром проселком доберешься до
Запруд. Ну а дальше дорогу ты и сам знаешь.
- Может быть, лучше я через Околово пойду? - не особо уверенно предложил
Антип. - Там я и переночевать смогу...
- Там тебя в первую очередь и станут искать, - перебил, не дослушав
Антипа, отец. - Когда мужики в селе стали спрашивать меня о тебе, я
сказал, что ты еще с утра у меня отпросился и в Околово к крале своей
побежал. А искать тебя на дороге через заброшенное кладбище никому даже в
голову не придет.
- Ну, естественно, - мрачно сказал Антип. - Дураков нет.
- Не тушуйся, сына, - сделав усилие, отец улыбнулся и ободряюще хлопнул
Антипа по плечу. - Со временем все образуется.
Антип молча кивнул.
А что ему еще оставалось делать? Сказать отцу о своем предчувствии,
шептавшем, что жизнь его отныне меняется раз и навсегда? Что никогда она
уже не станет прежней - спокойной, размеренной и беззаботной? И что если
он когда еще и вернется в Устынь, то случится это вовсе не через
неделю-другую?..
Антип выдавил из себя улыбку и кивнул еще один раз, чтобы у отца не
оставалось уже никаких сомнений в том, что он с ним полностью согласен.
- И вот что еще...
Отец достал из-за пазухи и протянул Антипу небольшой кожаный кошель.
Антип развязал тесьму. В кошеле лежало с десяток золотых монет с тремя
имперскими кругами, пересекающимися между собой и вписанными в четвертый,
больший по размеру круг.
- Откуда это у тебя? - удивленно посмотрел на отца Антип.
- Да так... - Отец смущенно отвел взгляд в сторону. - Копил на черный
день...
- Ну так и копи дальше! - Антип попытался вернуть деньги отцу.
- Возьми, - решительно отстранил от себя руку Антипа тот. - Тебе они
пригодятся.
- Спасибо, - Антип сунул кошель за пазуху. - Постараюсь попусту не
тратить... Ну... - Он смущенно приподнял руки, не зная, как проститься с
отцом. - Пойду, пожалуй...
Отец порывисто обхватил Антипа за плечи и прижал к себе.
- Все будет хорошо, - тихо произнес он, словно заговор, которым надеялся
уберечь сына от всех грозящих ему бед. - Все будет хорошо...
ГЛАВА 3
Солнце уже садилось за дальним перелеском, когда Антип только еще ступил
на нехоженую, заросшую полынью да лопухом тропинку, ведущую через
заброшенное кладбище. Ухватившись обеими руками за лямки заплечного мешка
и стиснув зубы, Антип споро шагал вперед, поминутно оглядываясь по
сторонам. Припуститься бегом ему не позволяла только мысль, что это сразу
же выдало бы его страх неведомому врагу. А в быстро сгущающихся сумерках
враг мерещился Антипу едва ли не за каждым кустом. Особенно же жутко
становилось, когда промеж кустов виднелась провалившаяся могила с
покосившимся камнем над ней. В такие минуты Антип по три раза плевал через
левое плечо, чтобы отогнать прячущихся за спиной злых духов, и ускорял шаг.
Когда последний луч заходящего солнца мелькнул и растворился во тьме,
сердце у Антипа сжалось. Он остановился и, тяжело дыша, затравленно
огляделся по сторонам. Сколько ему еще оставалось пройти, чтобы миновать
дурное место, Антип не знал. Однако радужными надеждами он себя не тешил.
Самое время было появиться злым духам и оборотням. Страх не лишил Антипа
разума - он помнил, что у него нож вестника смерти. Вот только хорош ли
этот нож против нечисти? Мертвяка порешить - это ведь совсем не то, что
живого человека ножом ткнуть.
Неожиданно на память Антипу пришла одна из историй о заброшенном кладбище,
где речь шла о том, как мужику удалось увязавшуюся было за ним нечисть
провести. Правда, тогда, если верить рассказчику, дело происходило не
ночью, а только еще в наступающих сумерках. А теперь даже ночь и та, как
назло, была безлунная. Запрокинув голову, Антип посмотрел на черное небо и
даже звезд не увидел. Но выбор у него был невелик. Нужно было хоть что-то
делать, пока мрак окончательно не поглотил всю землю.
Достав из-за голенища нож, с которого и началась вся эта история, Антип
подошел к росшему неподалеку кусту рябины. Нож снова удивил Антипа, но на
этот раз приятно, - ствол толщиною в два пальца он перерубил с одного
удара. Вырезав палку в локоть длиной, Антип очистил ее от веток. После
этого он снял заплечный мешок и, конечно же, отыскал в нем свою шапку,
уложенную заботливой рукой матери. Снова закинув мешок на спину, а нож
сунув за голенище, Антип нацепил шапку на палку и поднял ее так, чтобы она
находилась как раз на уровне его головы. Так он и продолжил свой путь,
неся шапку на палке в чуть отнесенной в сторону левой руке. Таким образом,
если верить истории, которую вспомнил Антип, можно было заставить нечисть
поверить в то, что ты идешь не один.
Но не пройдя и ста шагов, Антип оступился и едва не упал на провалившуюся
могилу. Колено его при этом больно ударилось о лежавший на земле плоский
могильный камень. С досады Антип чертыхнулся и только потом подумал о том,
что кликать черта сейчас совершенно неуместно.
Поднявшись на ноги, Антип быстро огляделся по сторонам. Все, что он смог
разглядеть в окружающей его темноте, это обступающие его со всех сторон
кусты да еще один могильный камень пирамидальной формы в двух шагах левее
того места, где он стоял. Сомнений не оставалось: двигаясь в темноте, он
потерял едва приметную тропинку.
Возвращаться назад и искать тропу не имело смысла - это была бы только
бесполезная трата времени и сил. Поэтому, снова подняв шапку на палке,
Антип двинулся вперед, сквозь кустарник, наугад выбирая дорогу.
Теперь он шел не так торопливо, как прежде, - приходилось проявлять
осторожность, чтобы не наступить в темноте на могилу и не разбить ногу о
почти невидимый могильный камень. Пару раз он все же ударился обо что-то
бедром, но в целом особых проблем не возникало до тех пор, пока ему вдруг
не начало казаться, что в нескольких шагах левее его сквозь кусты
пробирается кто-то еще. Этот кто-то был куда ловчее и проворнее Антипа, а
возможно, еще и обладал способностью видеть во тьме, поэтому передвигался
он почти неслышно. И все же Антипа не оставляло чувство, что он уже не
один в ночной темноте.
Антип неожиданно остановился и посмотрел влево. Естественно, он ничего не
увидел, но зато смог услышать легкий шорох, когда его невидимый
преследователь сделал еще пару шагов вперед.
- Эй, - негромко позвал Антип.
Никто ему не ответил.
Какое-то время Антип в нерешительности стоял на месте, не зная, что
делать: то ли продолжать двигаться в прежнем направлении, то ли пойти и
посмотреть, кто там прячется в кустах. Прикинув все как следует, он решил
без нужды не искать встречи с таинственным обитателем заброшенного
кладбища, кем бы он ни был, зверем диким или нечистью поганой.
Развернувшись, Антип зашагал в сторону, где, как ему казалось, должен был
проходить огибающий кладбище проселок. Время от времени он встряхивал
надетой на палку шапкой и довольно-таки громко оповещал тех, кто мог его
слышать:
- Нас двое! А позади еще четверо идут!
Через несколько шагов Антип угодил в такие густые заросли кустарника, что
с трудом из них вылез. Выбравшись же на открытое пространство, он оказался
между двух могил. На одной рос цветущий розовый куст. Антип узнал его по
запаху - от куста исходил такой густой аромат, что даже голова
закружилась. На другой могиле был установлен каменный куб высотою примерно
в метр, на котором стоял человечек ростом чуть повыше своего постамента.
Поначалу приняв человечка за каменное изваяние, Антип вздрогнул всем телом
и схватился за нож, когда тот обратился к нему с довольно-таки странным
приветствием:
- Эй, парень, ты что, спятил?
Голос у человечка был высокий и чуть надтреснутый. Но при этом звучал он
настолько уверенно, что было ясно: человечек вовсе не случайно оказался
ночью на заброшенном кладбище. Могилы, колючие кусты и упавшие памятники с
выбитыми на них непонятными символами составляли для него привычную среду
обитания.
Держа нож перед собой, Антип попятился назад. До тех пор, пока шипы
розового куста, проткнув штаны, не укололи его в ягодицы. Подпрыгнув на
месте, Антип коротко вскрикнул.
Человечек усмехнулся и спрыгнул с каменного куба, на котором стоял.
- Дерганый ты какой-то, - с укоризной произнес он.
- Будешь тут дерганым, - огрызнулся Антип.
- А что так? - поинтересовался человечек.
Так как роста в странном незнакомце было чуть меньше двух аршин, то
поэтому, когда он стоял на земле, вовсе не казался опасным противником.
- Темно, - подумав, ответил Антип.
- А ты в темноте не видишь?
Антип отрицательно мотнул головой.
- Ну, это дело поправимое. - Человечек поднял правую руку вверх, щелкнул
пальцами и открыл ладонь, обратив ее вверх.
Почти тотчас же на его ладони вспыхнул крошечный желтый огонек. Следом
загорелся второй. Огоньки вспыхивали один за другим, пока их не набралась
полная ладонь. Тогда человечек опустил руку и протянул ладонь Антипу.
Свет, испускаемый десятками собравшихся вместе крошечных огоньков, был
неяркий, но его хватило для того, чтобы Антип смог разглядеть своего
собеседника. Стоявший напротив него человек был одет в широкую рубаху,
перетянутую в поясе узким ремешком, подол которой доставал ему до колен, и
в такие же широкие штаны. Вообще-то он был похож на самого обыкновенного
человека, не вышедшего ростом, если бы не его голова. Непомерно большая,
она напоминала по форме луковицу, чему способствовали и волосы, зачесанные
наверх и стянутые на затылке шнурком. Лицо у незнакомца было плоским, с
едва заметно выступающим носом, большими глазами и широким, что
называется, до ушей, ртом.
- Ты зачем шапку на палку нацепил? - спросил у Антипа человечек. - И зачем
кричишь, что за тобой четверо идут? Я видел, никого позади тебя нет.
- Так просто, - Антип проворно стянул шапку с палки и сунул ее за пояс. -
А что за огонь у тебя в руке? - спросил он в свою очередь.
- Это, - человечек легко подкинул на ладони горсть тусклых огоньков и
хитро улыбнулся, - всего-навсего светляки. А ты что подумал?
Антип пожал плечами и ничего не ответил.
- Тебя как зовут-то? - поинтересовался человечек.
- Антип, - ответил парень. - А ты кто такой?
- Я-то? - снова усмехнулся человечек. - Меня Луконей кличут.
- А что ты ночью на кладбище делаешь? - осторожно спросил Антип.
- То же самое я могу и у тебя спросить, - ответил ему Луконя.
- Я первый спросил, - быстро произнес Антип.
- Ну, допустим, я сюда в гости пришел, - ответил Луконя.
- В гости? - удивился Антип. - Это к кому же? К покойникам, что ли?
- А почему бы и нет, - с вызовом вскинул подбородок Луконя. - Среди
покойников можно встретить весьма занятных собеседников.
- Тоже мне, собеседники, - Антип презрительно фыркнул.
- А ты-то сам как здесь оказался? - спросил Луконя.
Подумав, Антип решил сказать правду.
- К Запрудам иду, - сказал он и небрежно так махнул в сторону зажатым в
руке ножом, желая показать, что знает верное направление.
Увидев нож в руке Антипа, Луконя тихо ойкнул. Ладонь, в которой он держал
светляков, заметно дрогнула.
Перемена в настроении собеседника не осталась не замеченной Антипом. Чтобы
дать Луконе как следует рассмотреть, что за нож у него в руке, Антип еще
раз взмахнул им в воздухе.
- Извини меня, бестолкового, - Луконя суетливо поклонился Антипу. - Я-то
по недомыслию тебя за обычного человека принял.
Антип снисходительно хмыкнул.
- Давно на это кладбище вестники смерти не захаживали, - продолжал между
тем Луконя.
- А что так? - поинтересовался Антип.
- Да кто же вашего брата поймет, - пожал плечами Луконя. - Должно быть,
скучное это место для вас.
- И верно, скучное, - кивнул Антип. - Я-то сам здесь мимоходом.
- Понятное дело, - тут же согласился с ним Луконя.
- Дорогу на Запруды покажешь? - спросил Антип.
- Вообще-то можно, - Луконя с сомнением почесал затылок. - Только муторное
это дело.
- В каком смысле? - спросил Антип.
- В том смысле, что можно в чужую могилу угодить, - ответил ему Луконя.
- В смысле - в яму упасть? - уточнил Антип.
- В смысле - оказаться неизвестно где, - объяснил ему Луконя. - Ты, я так
понимаю, прежде здесь никогда не бывал?
- Нет, - покачал головой Антип.
Хотя прежде он, бывало, и забредал с приятелями на заброшенное кладбище,
да только происходило это всегда средь белого дня. Ночью же кладбище
превращалось в чужое, совершенно незнакомое место.
- То-то и оно, - с пониманием кивнул Луконя. - Это место не простое. По
нему можно всю ночь блуждать, да так и не выйти туда, куда нужно. А как
солнце встанет, посмотришь по сторонам и не поймешь, где ты вообще
находишься и как здесь оказался. Водилок здесь много.
- Кого? - удивленно переспросил Антип.
- Водилок, - повторил Луконя. - Нечисть такая, невидимого облика.
Заморочить может хоть человека, хоть самого черта. Как это у них
получается, не знаю. Слышал я разные разговоры про внепространственные
переходы и иные измерения, да только сам в этом ничего не смыслю. По мне,
если идешь ты в одно место знакомой тебе дорогой, а попадаешь совсем в
другое, где никогда прежде не бывал, значит, завела тебя туда водилка.
Особенно рьяно во тьме они чудят. Иное дело днем. При свете солнца я тебя
к Запрудам запросто выведу.
Несмотря на то что странный человечек, встретившийся Антипу на могиле, на
первый взгляд не внушал никаких опасений, перспектива провести ночь на
кладбище вовсе не казалась Антипу такой уж привлекательной.
Заметив нерешительность Антипа, Луконя истолковал ее по-своему.
- У нас здесь, конечно, место глухое, - извиняющим жестом он отвел
свободную руку в сторону. - Но народ, по большей части, в общении
приятный. Чем ночь-то всю по кладбищу блудить, так лучше у огонька
посидеть, чайку попить, ногам передых дать. А как рассветет, я тебя в
момент к Запрудам выведу.
- А где огонек-то? - все еще неуверенно спросил Антип.
- Да здесь, неподалеку, - махнул рукой куда-то в сторону Луконя.
- И кто же возле него собирается?
- Да по большей части все местный народ, - улыбнулся Луконя. - Навье да
упыри.
Антип почувствовал неприятный холод внизу живота.
- Как-то несподручно мне с упырями, - заметил он, стараясь не показывать
своего испуга.
- Понятное дело, - с готовностью кивнул Луконя. - Упырь вестнику смерти не
товарищ. Но мы к вашему брату со всем уважением...
Антип задумчиво почесал затылок. Конечно, навье да упыри - компания не
самая приятная. С другой стороны, если Луконя, увидев нож, принял его за
вестника смерти, то и прочая нечисть, обитающая на кладбище, могла на это
купиться. Уж лучше провести ночь в компании упырей, сидя у огня, чем
встретить одного из них в темноте среди могил.
- Так ты отведешь меня утром к Запрудам? - спросил у своего нового
знакомого Антип.
- Без проблем, - заверил его Луконя.
- А свет дневной тебя не пугает? - хитро прищурился Антип.
- Так я же не нечисть кладбищенская, - ответил Луконя как будто даже с
обидой. - Мне после третьих петухов назад в могилу забираться не нужно.
- А кто же ты такой? - спросил Антип.
- Я - сам себе господин, - гордо выпятил грудь Луконя. - Мелкий бес. Я
обычно поблизости от людей держусь, чтобы было где проказить. А на
кладбище порой захаживаю, чтобы со знакомцами повидаться
- Ну, коли так, то пойдем, - согласился Антип.
- Идем! - радостно воскликнул Луконя. - Ух, и удивится же местный народ,
когда я к ним самого вестника смерти в гости приведу!
Антип в ответ на это только неопределенно хмыкнул. Чудная все-таки штука
эта самая жизнь: вчера только он в шинке у Кривого Вана пиво пил, а
сегодня на заброшенном кладбище с упырями и навьем чаевничать будет.
Расскажи кому - так не поверят же! Уверенность в том, что все будет
хорошо, внушал Антипу не столько нож вестника смерти, а он, как видно,
высоко поднимал его общественный статус среди кладбищенской нечисти,
сколько веселый и беззаботный нрав Лукони, который вызвался быть его
провожатым. Если он с упырями дружбу водит, так почему бы и Антипу с ними
не познакомиться? Как знать, может, и взаправду окажется, что не так
страшен черт, как его малюют?
Луконя подкинул вверх горсть огоньков, горевших у него на ладони, и
светляки в момент разлетелись в разные стороны и погасли во тьме.
- Ничего, - ободрил Антипа Луконя. - Я во тьме вижу, как кошка. Следуй за
мной, скоро к огню выйдем.
Сказав это, он проворно нырнул в кусты. Боясь потерять своего провожатого
во тьме и снова остаться в одиночестве среди провалившихся могил и
полуразрушенных склепов, Антип побежал в том же направлении, что и Луконя.
Ориентировался он при этом главным образом на слух, сворачивая туда, где
шуршали и потрескивали кусты, сквозь которые напрямик ломился Луконя.
Следует отдать бесенку должное - памятуя о том, что его спутник не наделен
ночным зрением, дорогу Луконя выбирал так, что Антип ни разу даже не
оступился на неровностях грунта.
Палку, на которой была надета шапка, Антип выкинул, но нож вестника смерти
по-прежнему продолжал сжимать в руке.
Вскоре Антипу показалось, что он заметил мелькнувший среди кустов отсвет
какого-то странного синеватого пламени. Еще через какое-то время он уже
ясно увидел костер, горящий на ровной, свободной от кустов площадке перед
полуоткрытыми дверями большого склепа, сохранившегося в относительно
неплохом состоянии. Вокруг костра сидели темные сгорбленные фигуры. Было
их не меньше полутора десятков, но рассмотреть их как следует в неясном
мерцающем свете, да еще и на бегу, Антипу никак не удавалось.
- Постой, Луконя! - крикнул негромко Антип.
Провожатый остановился и обернулся на своего спутника.
- Уже почти пришли, - сообщил он несколько удивленным голосом.
- Погоди, - махнул рукой Антип и, наклонившись, уперся руками в бедра. -
Дай дух перевести.
Для того чтобы сделать последние несколько шагов навстречу странной
компании, сидящей у костра, Антипу нужно было для начала собраться с
духом. Да и отдышаться после быстрого бега тоже не мешало. Не след
являться перед нежитью запыхавшимся и растерянным, словно малец,
заблудившийся во тьме. Нужно было помнить о том, что для них он был
вестником смерти, - судя по словам Лукони, существом куда более
значительным по сравнению с упырями и прочим навьем.
- Пошли!
Выпрямившись, Антип решительно зашагал к костру, оставив позади
замешкавшегося провожатого. Припустившись следом, Луконя попытался было
его обогнать, но Антип, выставив руку в сторону, велел ему держаться
позади.
Никто из сидевших у костра не обернулся, пока Антип не остановился в двух
шагах от них и не сказал громким голосом:
- Доброй ночи всей честной компании!
Фигуры зашевелились. Двигались они медленно, словно преодолевая чудовищное
сопротивление веков, проведенных по ту сторону жизни. Казалось, что если
прислушаться как следует, то можно услышать, как скрипят их трущиеся друг
о друга высохшие кости.
Когда ближайший к нему мертвяк наконец-то развернулся вполоборота и
посмотрел на человека, вместо лица Антип увидел обтянутый серой, похожей
на старый, высохший пергамент кожей череп, глядящий на него пустыми
провалами глазниц, в глубине которых таились едва заметные зеленоватые
отсветы, похожие на то, как мерцают глаза кошки в темноте.
Антип почувствовал, как под этим взглядом мертвых глаз у него похолодела
кожа, по всему телу выступил холодный пот, а по позвоночнику забегали
колючие мурашки. Он готов был уже развернуться и броситься в ночную тьму,
прочь от призрачного огня с сидящей вокруг него нежитью, когда, улучив
момент, вперед снова выскочил Луконя.
- Эй, братцы-мертвяки, вурдалаки-кровопийцы, навье да нежить! - прокричал
он радостным, громким голосом. - Что сидите, как охмуренные! Принимайте
гостя дорогого!
- Луконя, - узнав бесенка, проскрипел один из мертвяков голосом, в котором
жизни было не больше, чем в холодном камне на дороге. - А это кто с тобой?
- А то сам не видишь! - Луконя незаметно подтолкнул Антипа локтем, давая
понять, что пора бы ему и самому что-то сказать. - Вестник смерти к нам
пожаловал!
- Не похож, - окинув Антипа призрачным взором, вынес свое решение другой
мертвяк.
Луконя снова ткнул Антипа локтем в бок, на этот раз довольно-таки
чувствительно.
- Не похож, говоришь! - Резким движением Антип выбросил в сторону
сказавшего это мертвяка руку с зажатым в ней ножом. - А что, если я этим
ножом тебя по глотке чикну?
В отсветах пламени лезвие ножа поблескивало мертвенно-зеленоватым светом,
похожим на тот, что горел в пустых глазницах навья.
Мертвяк как-то странно качнулся из стороны в сторону, словно дряхлый
старик, желающий подняться на ноги, но не находящий в себе сил для этого.
- Прости, не признал, - проскрипел мертвяк. - Больно ты молод мне
показался для вестника смерти.
- Ну, по сравнению с тобой, Сартопулос, любой будет выглядеть мальчишкой,
- рассмеялся Луконя и положил руку Антипу на плечо.
Этим жестом бесенок давал парню понять, что он уже признан и принят
местным обществом, а заодно и демонстрировал всем присутствующим, в сколь
близких, почти дружеских отношениях находится он с вестником смерти.
- Присаживайся к нашему огню, - произнес кто-то из присутствующих.
Голос не был похож на дребезжание сухих горошин в бычьем пузыре, как у
говорившего до этого мертвяка. Тот, кто подал голос на этот раз, заметно
шепелявил и временами делал короткие паузы, производя при этом странный
звук, словно бы втягивая в себя воздух сквозь едва приоткрытые губы.
Обернувшись, Антип посмотрел на того, кто произнес эти слова. Внешне это
был человек из плоти и крови, только с очень бледным лицом и большими,
чуть заостренными кверху ушами. Глаза у него были желтого цвета с
вертикальным, как у хищника, разрезом зрачков. Антип догадался, что это
был упырь, хотя никогда прежде видеть упырей ему не доводилось.
Упырь подобрал полы надетого на нем драного балахона и подвинулся в
сторону, освобождая для гостя место на ступенях склепа.
Антип благодарно улыбнулся и, обойдя круг нежити, занял предложенное ему
место. Рядом с ним пристроился и улыбающийся Луконя. Заплечный мешок Антип
скинул со спины и поставил между ног, а нож снова сунул за голенище.
Осмотрев внимательно всех собравшихся у костра, Антип насчитал семь
упырей. Остальные были мертвяками. Все они были одеты в ветхие, изорванные
лохмотья, по которым было совершенно невозможно составить хоть какое-то
представление о первоначальном виде одежды, частью которой они в свое
время являлись. Возможно, именно поэтому навье выглядели хотя и жутковато,
но одновременно и довольно-таки жалко.
Странным был и костер, вокруг которого собралась нежить. Синеватые языки
пламени скользили по нескольким сложенным крест-накрест поленьям, при этом
они оставались совершенно целыми, не обугливаясь, не выбрасывая вверх
искры и не превращаясь постепенно в золу. При взгляде на этот костер
Антипу сразу же вспомнились истории о ведьминых огнях, горящих ночами на
кладбищах.
- Что привело вестника смерти в наши края? - проскрипел один из мертвяков,
тот самый, которого Луконя назвал Сартопулосом. - Среди нас живых не
сыщешь, а нам самим смерть уже не страшна.
Рот мертвяка приоткрылся в зловещем оскале, что в его исполнении должно
было изображать приветливую улыбку.
- Я здесь проходом, - ответил Антип и для солидности кашлянул в кулак.
- Он к Запрудам идет, - тут же вставил Луконя. - А я, встретив его на
кладбище, предложил с нами ночку скоротать. Так что не сидите, как
мертвые, а угощайте дорогого гостя!
Едва Луконя произнес эти слова, как двое мертвяков поднялись со своих мест
и скрылись за полуоткрытой дверью склепа. Движения их были медленными и
угловатыми. Казалось, что к ногам их привязаны пудовые гири, и, чтобы
сохранить равновесие, мертвяки держали руки расставленными в стороны.
Насколько мог судить Антип, упыри были куда более живыми и подвижными, чем
остальные навье. Но и они производили впечатление глубоких старцев,
способных разве что только на то, чтобы вспоминать свои былые деяния.
Пока двое мертвяков что-то делали в склепе, Луконя быстро представил
Антипу всех сидевших у костра. Имена, которые называл бесенок, были все
больше причудливые, нездешние, такие, что и не запомнишь с первого раза.
Названный мертвяк чуть привставал со своего места и со всей учтивостью,
которую позволяли ему его старые кости, кланялся Антипу.
К тому времени, когда церемония знакомства была окончена, вернулись из
склепа двое мертвяков. С собой они принесли большой медный котел,
наполненный какой-то жидкостью, и кованую рогатину. Воткнув рогатину в
землю возле костра, мертвяки повесили котел над огнем.
- Ну вот, скоро и чаек поспеет! - с радостным предвкушением потер ручки
Луконя.
Антип решил, что невежливо сидеть молча, ожидая, когда закипит вода в
котле, и обратился к сидевшему справа от него упырю с вопросом:
- Простите, вы все здесь местные?
- А как же, - оскалился в улыбке упырь. - Все с этого самого кладбища.
- Очень уж имена у вас странные, - покачал головой Антип. - Я таких прежде
и не слышал.
- Еще бы, - прохрипел сидевший по другую сторону огня мертвяк. - Нет же
больше таких имен. Канули в небытие, как и весь мир, к которому мы
принадлежали.
- Ты когда-нибудь слышал об Империи Семи Морей? - спросил у Антипа упырь.
- Нет, - покачал головой Антип.
- Вот то-то и оно, - снова оскалился упырь. Но на этот раз оскал его можно
было назвать грустным. - А в свое время не было в мире человека, который
не знал бы этого гордого имени. И каждый второй сам был подданным Империи
Семи Морей.
- И когда же это было? - поинтересовался Антип.
Мертвяк попытался было свистнуть, но вместо свиста изо рта его раздался
странный приглушенный скрежет.
- В незапамятные времена, относящиеся к Первой эпохе, - оставив тщетную
попытку выразить свои чувства свистом, словами ответил Антипу мертвяк. -
На том месте, которое ты называешь Запрудами, некогда стоял огромный
город, именуемый Уартом.
- И что же с ним стало? - удивленно спросил Антип.
- Уарт был разрушен варварами, пришедшими из Великих Степей, - тяжело
вздохнув, ответил мертвяк. - Их несметные полчища прошли по всей Империи
Семи Морей, обратив в прах великую цивилизацию.
- Не преувеличивай, Марлинус, - усмехнулся сидевший рядом с Антипом упырь.
- Империю разрушили не варвары. Она была раздавлена собственной тяжестью.
Некогда действительно великая держава выбрала тупиковый путь. Вместо того
чтобы развиваться за счет собственных ресурсов, Империя продолжала
разрастаться вширь, втягивая в себя все новые страны и народы. По мере
того как имперский центр дряхлел, народы на окраинах Империи, впитывая в
себя все ее достижения, обретали собственное самосознание. К тому времени,
когда появились степняки, Империя была уже настолько изъедена собственными
внутренними противоречиями, что для того, чтобы она упала и рассыпалась в
прах, довольно оказалось легкого толчка извне.
- Ты, как всегда, интерпретируешь факты в выгодном для тебя свете,
Оззмозис! - возмущенно воскликнул Марлинус. - Не зря тебя в свое время
живым в землю закопали!
- Если бы гарт Култамакис прислушался в свое время к моим словам, а не
внимал бы твоей бестолковой болтовне об имперском величии и божественной
славе, то Уарт стоял бы и по сей день! - ответил мертвяку Оззмозис.
- Варвары были Бичом Создателя, покаравшим нас за грехи наши! - вскинув
костлявую руку вверх, провозгласил Марлинус.
- Если ты, Марлинус, так же как и остальные верные прихлебатели гарта
Култамакиса, погряз в роскоши и разврате, то не стоит обвинять в этом все
остальное население Империи, влачившее полунищенское существование, -
возразил упырь. - Варвары просто пришли и взяли то, что плохо лежало.
Вспомни, Марлинус, много ли окрестных жителей отозвались на твой призыв
прийти и встать на защиту Уарта?
- Мы с честью погибли, но не пошли на сделку с врагом, как предлагала твоя
партия! - Марлинус гордо вскинул подбородок, с которого сползла высохшая
кожа.
- Как ты погиб, мне известно, - усмехнулся Оззмозис. - Тебя вместе с двумя
другими представителями партии власти забили лопатами крестьяне, в домах
которых вы надеялись укрыться от варваров.
- Да будь ты проклят, Оззмозис! - в сердцах воскликнул Марлинус. Если бы у
него во рту была слюна, то он, наверное, еще и плюнул бы в костер. -
Сколько лет прошло, а ты до сих пор не можешь простить мне того, что моей
партии было доверено сформировать правящий кабинет.
- А представители моей были все до единого казнены, - закончил Оззмозис. -
Но я не могу простить тебе вовсе не это, Марлинус, а то, что десять лет
твоего бездарного правления привели страну к гибели.
- Я делал то, что требовала от меня верховная власть! - крикнул мертвяк.
- Вот именно, - спокойно наклонил голову упырь. - А нужно было делать
совсем другое.
- Представляешь, - прислонившись к плечу Антипа, негромко прошептал
Луконя, - тысячелетия прошли, от Империи Семи Морей только это кладбище и
осталось, а эти двое, как только вместе сойдутся, так едва не в драку
лезут, выясняя, кто же больше любил свою страну.
- Неужели целая Империя, вместе со своими городами и народами, могла уйти
в землю, не оставив после себя никакого следа? - удивленно произнес Антип.
- Если бы только одна, - усмехнувшись, ответил ему Луконя. - Знал бы ты,
сколько Империй погибло, обратившись в прах, не оставив по себе никакой
памяти, кроме воспоминаний мертвяков да упырей, чудом уцелевших с тех
далеких времен в таких заповедных местах, как это кладбище.
- Разве навье может умереть еще раз? - снова удивился Антип.
- Конечно, - уверенно ответил Луконя. - Они ведь только с виду на монстров
похожи, а на самом деле просто несчастные и в чем-то даже беззащитные
существа. Как только кому-нибудь придет в голову сровнять это кладбище с
землей, так и им конец придет, поскольку не останется у них места для
житья.
- А разве упыри не охотятся по ночам за людьми, чтобы крови их напиться? -
спросил Антип.
- Когда это было, - усмехнулся Луконя. - Теперь они за пределы этого
кладбища и выходить-то боятся. Не до людской кровушки. Разве что крысу
кладбищенскую придавят. Единственный настоящий душегуб, который временами
на это кладбище еще наведывается, так это Карачун. По счастью, сегодня его
нет. - Луконя зябко передернул плечами. - Даже мне в его присутствии не по
себе делается.
- Карачун тоже из навья? - поинтересовался Антип.
- Нет, - покачал головой Луконя. - Это душегуб по природе своей. То есть
он таким на свет уродился. Вроде как я - бес, а он - душегуб.
Конец яростной перепалке мертвяка с упырем положило то, что в котле
наконец-то закипела вода. Откуда-то появились помятые жестяные кружки, и
двое мертвяков, те самые, что принесли котел и поставили его на огонь,
стали черпать оттуда странное варево и обносить им всех присутствующих.
Получив кружку, Антип осторожно понюхал содержимое. Варево было темного
цвета, а на поверхности его плавал небольшой трилистник. Запах от него
поднимался терпкий и незнакомый, но отнюдь не неприятный.
- Пей, не бойся, - подбодрил Антипа Луконя. - Это не колдовское зелье, а
обычный чай с добавлением нескольких специальных трав, которые только на
этом кладбище и можно сыскать.
- Что значит "специальные"? - все еще не рискуя отведать напиток, спросил
Антип.
- Ну, для бодрости духа и крепости тела, - объяснил Луконя. - Только этим
чаем местное навье себя и поддерживает.
В подтверждение своих слов Луконя сделал большой глоток из кружки, что ему
передали, и блаженно закатил глаза.
Посмотрев по сторонам, Антип заметил несколько устремленных на него
взглядов. Мертвяки и упыри то ли ожидали результатов дегустации гостем
предложенного напитка, то ли просто желали убедиться в том, что он не
побрезгует угощением. В любом случае отказываться было бы невежливо, и
Антип осторожно пригубил напиток.
Это и в самом деле был крепко заваренный чай, в густом аромате которого
витали еще какие-то незнакомые запахи, придававшие напитку необычный вкус
- для него невозможно было найти ни названия, ни даже сравнения.
- Ну как? - поинтересовался Луконя.
- Отменно, - не покривив душой, произнес Антип достаточно громко, чтобы
все собравшиеся навье услышали его слова.
Обстановка вокруг костра сразу же стала более непринужденной. Мертвяки и
упыри прихлебывали чай, обмениваясь одобрительными замечаниями, а мертвяк
Марлинус, который, похоже, уже забыл о своем недавнем бескомпромиссном
споре с упырем Оззмозисом, даже встал и, подняв кружку с чаем, произнес
короткую, но вдохновенную речь, прославляющую нежданного, но тем не менее
в высшей степени приятного гостя, посетившего их вечеринку.
Следуя примеру остальных, Антип сделал три больших глотка чая. Спустя
какое-то время он испытал странное и необычное ощущение. Ему показалось,
что кровь в жилах закипает. Все тело его словно бы пронзили тысячи
мельчайших иголочек, но это было не больно, а, напротив, приятно. Затем
иллюзорный жар ударил Антипу в голову. Голова пошла кругом, и на мгновение
Антипу показалось, что он теряет сознание. Но в следующий миг уже
чувствовал себя превосходно. Более того, сознание его обрело удивительную
ясность, а мысли - небывалую проницательность. Одновременно с этим
обострились все чувства. Антип слышал, как скребется мышь за дальней
стенкой склепа, чувствовал оставшийся на одежде запах розового куста,
возле которого он встретил Луконю, отчетливо видел каждую могилу, из тех,
что окружали место странного чаепития. Блаженно улыбнувшись, Антип сделал
еще пару глотков ароматного чая.
- А кормить здесь будут? - поинтересовался он у Лукони.
- Сомневаюсь, - усмехнувшись, покачал головой тот. - А если что и
предложат, то тебе это явно придется не по вкусу. Даже я в этой компании
только чайком пробавляюсь.
- А свой харч можно достать? - поинтересовался Антип.
Не евший с полудня, он испытывал огромное желание забраться в свой
заплечный мешок и посмотреть, что там ему положила мать в дорогу.
- О чем речь! - взмахнул свободной рукой Луконя. - Здесь демократичное
общество. Каждый волен делать все, что ему вздумается, если при этом он не
ущемляет чьих-то других интересов.
Развязав мешок, Антип первым делом извлек завернутую в полотняную тряпицу
буханку серого хлеба. Сразу же несколько мертвяков вскинули головы и
потянули носами.
- Угощайтесь, - предложил Антип и, нарезав хлеб ножом, раздал каждому по
большому ломтю, не забыв и себе один оставить.
Упыри от хлеба отказались, но зато с радостью приняли предложенную Антипом
кровяную колбасу, кольцо которой также обнаружилось в мешке.
Вареную курицу Антип оставил себе, поскольку к ней никто не проявил
интереса, за исключением Лукони, отломившего крылышко.
Мертвяки ели хлеб медленно, растягивая удовольствие. Отщипывая от своих
ломтей крошечные кусочки, они аккуратно клали их в рот и тщательно
разжевывали. Временами кто-нибудь из них подносил хлеб к провалившемуся
носу и с наслаждением вдыхал его аромат.
- Я думал, мертвякам не нужна еда, - тихо обратился к Луконе Антип.
- Они едят не для того, чтобы жить, а ради того, чтобы получить
удовольствие, - ответил Луконя. - А хлеба им давно видеть не доводилось.
Хлеб для них - это воспоминание о настоящей земной жизни.
Антип быстро разделался с курицей и запил еду остававшимся в кружке чаем.
После этого он вытянул ноги и прилег на локоть. Сейчас, когда он был сыт и
всем доволен, компания навья вовсе не казалась ему такой ужасной, как в
первый момент знакомства. И, что приятно удивляло, от них вовсе не пахло
гниением и тленом, только влажной землей и свежескошенной травой. И так и
эдак обдумав странную ситуацию, в которой он оказался, Антип пришел к
выводу, что не имеет никакого значения, с кем пить чай, с живым или
мертвяком, главное, чтобы человек был хорошим и чай - вкусным.
Окончательно уверившись в том, что находится в полной безопасности, Антип
утратил всякую бдительность и даже начал потихоньку клевать носом.
Он еще не успел по-настоящему заснуть, когда внезапно каким-то внутренним
чутьем, обострившимся после выпитого колдовского чая, почувствовал, как
изменилась эмоциональная атмосфера в кругу собравшихся у костра. Былая
добрая непринужденность в момент куда-то улетучилась, уступив место
напряженному ожиданию чего-то недоброго.
Вскинув голову, Антип посмотрел на Луконю. Лицо маленького бесенка, с
которого прежде не сходила веселая улыбка, помрачнело и даже как будто
вытянулось, что при необычной форме головы Лукони казалось почти
невозможным.
- Что случилось, Луконя? - спросил негромко Антип.
- Карачун идет, - так же тихо ответил ему Луконя.
- И что? - не понял Антип.
- А кто его знает, - пожал плечами Луконя. - Все зависит от того, в каком
он нынче настроении. А, все равно, - Луконя с досадой махнул рукой. -
Пропала ночь.
Карачун появился внезапно.
Вначале Антипу показалось, что он заметил легкое колебание воздуха чуть в
стороне от костра. Затем тьма уплотнилась и приобрела очертания
человеческой фигуры. Антип не успел и до пяти сосчитать, а темный призрак
уже материализовался в существо, похожее на очень высокого и неимоверно
худого человека с длинными руками и провалившимся животом. Но при всей
внешней схожести с человеком человеческого в нем было меньше, чем в любом
из сидевших у костра мертвяков. От всей голой фигуры Карачуна веяло
замогильным холодом и ужасом смерти, неотвратимой, как удар занесенного
топора.
Вскинув руку вверх, Карачун выхватил из темноты черный плащ и обернул его
вокруг своей голой фигуры. Отбросив с лица длинные жидкие волосы
серо-стального цвета, Карачун окинул всех собравшихся тяжелым взглядом
маленьких, глубоко посаженных глаз.
- Ну, что, отродье, - процедил он, почти на разжимая губ. - Гниете
потихонечку?
Никто ему не ответил.
Да Карачун и не ждал никакого ответа. Подойдя к костру, он ударом ноги
опрокинул стоявший рядом с ним котел с чаем. Поймав взглядом Луконю,
который попытался было спрятаться за спину сидевшего рядом с ним мертвяка,
Карачун криво усмехнулся:
- И ты, выродок, здесь объявился.
Луконя нервно сглотнул и коротко кивнул.
- Тебе-то что здесь нужно? - продолжал Карачун. - Своих бесовских дел не
хватает?
- Да я так... - оправдываясь, развел руками Луконя. - В гости забежал...
Ненадолго...
Луконя проворно вскочил на ноги, словно собираясь тут же бежать прочь
отсюда.
- В гости... - скривившись, передразнил его Карачун. - Нашел себе друзей.
Карачун с размаха ударил кулаком в голову одного из мертвяков, и голова,
отвалившись с сухим треском от туловища, покатилась куда-то в кусты.
Мертвяк упал на спину и судорожно задергал конечностями.
- Мразь, - с отвращением сплюнул на землю Карачун. - Отродье, ни на что не
способное.
- Зачем явился, Карачун? - с неожиданной дерзостью обратился к ночному
гостю упырь по имени Оззмозис.
- А тебе что за дело? - огрызнулся Карачун.
Глаза Оззмозиса сверкнули недобрым огнем. Упырь злобно оскалился, обнажая
гнилые, стершиеся, но все еще способные вцепиться в горло противнику клыки.
Впрочем, самого Карачуна реакция Оззмозиса совершенно не волновала. Он
даже не взглянул на упыря.
- Давно пора разогнать этот притон вырожденцев, - прошипел он сквозь зубы
и оглянулся по сторонам, ища, на ком бы еще сорвать свою злость.
Не найдя достойного противника, Карачун присел на корточки возле костра,
положив локти на колени так, что свесившиеся вниз кисти рук почти касались
земли.
Он просидел так минут десять, опустив голову и глядя в землю. Вокруг
царила мертвая тишина, слышно было только, как бьются о землю кулаки и
стопы обезглавленного мертвяка.
Внезапно Карачун вскинул голову и вытянул руку вперед, нацелив длинный
указательный палец на Антипа.
- А это еще кто такой? - почти выкрикнул Карачун.
Антип, все это время полулежавший на ступенях склепа и старавшийся
остаться незамеченным, понял, что скрываться далее смысла нет.
Выпрямившись, он посмотрел в глаза Карачуну.
Встретившись с холодным взглядом неподвижных глаз странного потустороннего
существа, Антип почувствовал, как тот буквально парализует его. Конечности
парня сковал могильный холод. Позвоночник превратился в деревянный кол. В
голове поплыл туман. Мысли путались и ускользали, словно рыбешки на
мелководье.
- Ты кто такой? - медленно повторил свой вопрос Карачун, обращаясь на этот
раз к самому Антипу.
- Кто? - голос Антипа едва не сорвался на фальцет. Поэтому, прежде чем
продолжить, он сделал паузу и набрал полную грудь воздуха: - А сам-то ты
кто будешь?
Вместо ответа Карачун уперся своими длинными руками в землю и, не
поднимаясь с корточек, по-лягушачьи прыгнул вперед. Для того чтобы
добраться до Антипа, ему нужно было сделать два больших прыжка. Но прежде,
чем Карачун успел прыгнуть во второй раз, Антип выдернул из-за голенища и
выставил перед собой нож. Карачун замер на месте, опираясь на крепко
сжатые кулаки и покачиваясь в неустойчивом равновесии.
- Еще вопросы есть? - процедил сквозь зубы Антип.
- Мальчик хочет поиграть, - усмехнулся, не двигаясь с места, Карачун. -
Мальчик выдает себя за вестника смерти.
- Он и есть вестник смерти! - не сдержавшись, выкрикнул Луконя. - Посмотри
на его нож!
Стоя на четвереньках, Карачун подался вперед, так что его длинный нос
почти коснулся едва заметно подрагивающего острия ножа, который держал в
руке Антип. Оставаясь в таком довольно-таки неудобном положении, он
наклонил голову сначала влево, а затем вправо, чтобы осмотреть нож со всех
сторон.
- Верно, - сказал Карачун, снова опускаясь на корточки. - Это нож вестника
смерти. Да только держит его рука обычного человека.
- Я вестник смерти! - крикнул Антип, с трудом заставляя свой голос не
дрожать.
- Да что ты говоришь! - Карачун по-птичьи наклонил голову к плечу. - И
сколько же душ ты успел загубить?
На мгновение Антип растерялся, не зная, какое число назвать: десять, сто
или, может быть, тысячу?
- Много! - с вызовом ответил он на вопрос Карачуна, так и не придя ни к
какому решению. - Я не считал!
Карачун снова слегка подался вперед и тихо, с чувством произнес:
- Врешь.
- Почему это я вру? - старательно изобразил недоумение Антип.
- Потому что я не чую за тобой ни одной загубленной души, - все так же
проникновенно объяснил ему свою позицию Карачун. - А в этом мне нет
равных. Вот хоть у него спроси, - взглядом указал Карачун на Луконю.
Антип удивленно посмотрел на замершего бесенка.
- Ну что, мальчик, - снова обратился к Антипу Карачун. - Сам отдашь нож
или мне придется силой у тебя его отобрать?
- Я должен отдать нож вестнику смерти, - прохрипел внезапно пересохшим
горлом Антип.
Видя, что напугать Карачуна ножом не удается, он сунул нож за голенище,
давая тем самым понять, что разговор на данную тему закончен.
- Можешь и мне отдать, - сказал Карачун. - Разницы никакой.
- И после этого ты дашь мне уйти? - с надеждой спросил Антип.
- Ну, это вряд ли, - усмехнулся Карачун. - После этого мы немного
повеселимся. А еще я собираюсь выяснить, кто тебя сюда притащил.
Антип быстро глянул на Луконю и едва не пропустил момент, когда Карачун
кинулся на него.
- Берегись, Антип! - пронзительно закричал бесенок.
Обернувшись, Антип увидел летящую на него темную тень. Антип испытал даже
не страх, а завораживающую глубинную жуть, как во сне, когда чувствуешь
близость смертельной опасности и при этом не можешь даже пальцем
пошевелить, чтобы попытаться спастись. Он только смог откинуться назад, а
рука его медленно, преодолевая колоссальное сопротивление собственной
плоти, потянулась к торчащей из-за голенища рукоятке ножа. Рука едва
дотянулась до бедра, когда тень Карачуна накрыла его. Антип почувствовал,
как у него перехватило дыхание. Грудь словно сдавило широким металлическим
ободом. Смертельный ужас парализовал сознание. Из последних сил Антип
потянулся за ножом, но рука не слушалась его. С ужасающей ясностью Антип
понял, что должен умереть, но неожиданно почувствовал, как ладони его
коснулся прохладный металл витой рукоятки ножа. Как нож оказался у него в
руке? Антип не понимал этого и не собирался сейчас ломать голову над этим
вопросом. Вместе с прикосновением рукоятки ножа к руке вернулась былая
сила. Не теряя времени понапрасну, Антип поднял руку перед собой и
крест-накрест рассек блестящим даже в полной темноте клинком
обволакивающий его мрак.
С душераздирающим воем, который, казалось, звучал одновременно со всех
сторон, темнота отшатнулась от Антипа, и он снова увидел костер и все так
же неподвижно сидящее вокруг него навье. Поднявшись с земли, Антип полной
грудью вдохнул прохладный ночной воздух, пропитанный запахами сырой земли,
прелой травы и могильных цветов.
Черная тень упала на землю и, обретя плоть, снова превратилась в Карачуна.
Душегуб лежал на спине, раскинув руки в стороны и судорожно поджав колени.
Из груди его, располосованной двумя глубокими разрезами, сочился
зеленоватый туман, оседающий вниз и стелющийся по земле.
Антип удивленно посмотрел на свою руку, в которой все еще был зажат нож
вестника смерти. Что бы ни говорили про этот нож, но на этот раз он спас
Антипу жизнь. Уловив мысленный приказ хозяина, он каким-то чудом оказался
у него в руке и сам сделал все, что от него требовалось. Сообразив, что
произошло, Антип почувствовал радость, смешанную со страхом. В руках у
него находилось грозное оружие, способное убивать, подчиняясь даже
неосознанным желаниям своего хозяина. Теперь, когда Антип познал силу ножа
вестника смерти, весь вопрос заключался в том, сумеет ли он подчинить нож
себе или же нож завладеет его душой, превратив в хладнокровного убийцу.
- Эй, парень, - дернул Антипа за рукав оказавшийся рядом с ним Луконя. -
Ты долго собираешься так стоять?
Антип вновь перевел взгляд на поверженного Карачуна. То, что минуту назад
казалось мертвым телом, вновь начало обретать жизнь. Или же только
видимость жизни, каковой, наверное, и являлось по сути своей существование
любой нечисти. Тело Карачуна судорожно дергалось, то переворачиваясь на
бок, то снова падая на спину. Внезапно костлявые руки Карачуна с
растопыренными пальцами, похожими на тонкие, сухие сучки, взлетели вверх.
Замерев на мгновение в таком положении, они затем снова упали вниз,
обхватив ладонями вскрытую ножом грудь. Изо рта Карачуна вырвался
гортанный крик, одновременно с которым он сдавил грудь руками, сводя
вместе края ран.
- Ну? - снова требовательно дернул Антипа за рукав Луконя.
- Что? - непонимающе глянул на бесенка парень.
Карачун рывком поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Казалось, он все
еще плохо понимал, где он находится и что с ним произошло. Он поднял руку
и медленно провел ладонью по лицу. Взгляд его прояснился и без промедления
отыскал Антипа. Карачун оскалился и попытался что-то сказать, но из горла
его вырвался только нечленораздельный клекот и хрип.
- Бежим! - пронзительно вскрикнул Луконя и, не дожидаясь реакции Антипа на
свой призыв, кинулся в кусты.
Недолго думая, Антип подхватил свой мешок и побежал следом за бесенком.
Действие колдовского чая помогало парню выбирать дорогу во мраке, который
не был для него непроглядным. Антип ясно, хотя и в необычном, кажущемся
странным зеленоватом свете, видел кусты, темные провалы могил,
покосившиеся могильные камни и даже непонятные письмена на них, но все
равно не мог угнаться за ловким и юрким Луконей, который не просто бежал
без оглядки, а петлял, словно заяц, уходящий от собак. Проламываясь с
треском сквозь заросли кустарника, Антип не мог понять, слышит ли он на
самом деле шум и крики приближающейся погони или же ему это только кажется.
Антип едва успел заметить, как Луконя, наклонившись, юркнул в низкую
дверцу маленького склепика, наполовину провалившегося под землю. Антипу
для того, чтобы заглянуть в дверь, пришлось встать на четвереньки. Что
находилось внутри склепа, Антип рассмотреть не смог, он только услышал
какую-то возню и напряженное сопение.
- Луконя, - негромко позвал своего провожатого Антип.
- Лезь за мной, - прозвучал откуда-то издалека голос бесенка.
Антип почувствовал сомнение. Склеп, который скорее всего не имел другого
выхода, вовсе не казался Антипу безопасным убежищем. Однако у Лукони на
сей счет, похоже, имелось иное мнение.
Встав на четвереньки, Антип затолкнул в склеп мешок со своими пожитками, а
затем и сам с трудом протиснулся в узкую дверь. Оказавшись внутри, он
пополз вперед, ориентируясь на звуки, производимые Луконей.
Вскоре Антип почувствовал, что руки его упираются уже не в холодные
каменные плиты, выстилающие пол склепа, а в сырую землю. По бокам от него
были такие же земляные стены, их Антип то и дело задевал плечами. Когда же
он попытался приподнять голову, то уперся затылком в низкий свод. Судя по
всему, в склепе брал начало подземный ход, о существовании которого было
известно Луконе. Хотя с таким же успехом это мог оказаться лаз, прорытый
каким-нибудь зверем, обосновавшимся на заброшенном кладбище.
Как бы там ни было, трудов создатель лаза потратил немало. Длина прорытого
под землей пути оказалась внушительной. Антип не брался определить с
точностью, но считал, что прополз не меньше версты, пока впереди не
забрезжил слабый, едва различимый сумеречный свет.
Выбравшись из лаза, Антип поднялся на ноги и потряс головой, чтобы
избавиться от набившейся в волосы земли.
То ли ночь сделалась темнее, то ли действие колдовского чая начало
ослабевать, только, осмотревшись по сторонам, Антип смог определить лишь
то, что находится на песчаной отмели. Хотя и в этом ему помогло не столько
зрение, сколько слух, уловивший негромкое журчание воды и скрип песка под
ногами.
- Откуда здесь вода? - удивленно обратился Антип к стоявшему неподалеку от
него Луконе.
- Река, - коротко ответил бесенок.
- Сосенка? - еще больше удивился Антип.
Ничего не ответив, Луконя полез в заросли камыша.
- Мы не могли так быстро добраться до реки! - уверенно заявил Антип,
следуя за Луконей.
- Я же говорил тебе, что на кладбище полно водилок, - не оборачиваясь,
ответил ему Луконя. - И чужих могил, которые лучше обходить стороной.
- Я этого не понимаю, - покачал головой Антип.
- А нечего здесь понимать, - ответил ему Луконя. - Лучше помоги мне.
Антип вошел в воду и, протянув руку вперед, ухватился за деревянный борт
лодки. Пятясь, вытащил лодку из зарослей камыша на открытую воду.
- Что теперь? - спросил он у почти невидимого в темноте бесенка.
- Теперь садимся в лодку и плывем, - ответил Лу коня..
- Куда?
- Вниз по течению.
- Послушай, мне нужно к Запрудам...
- Если не хочешь плыть со мной, - не дослушав, перебил Антипа Луконя, -
можешь оставаться здесь и ждать, когда из лаза выберется Карачун.
Сказав это, Луконя полез в лодку.
- Ладно, - пожал плечами Антип и, кинув в лодку мешок, перешагнул через
низкий борт.
- Садись на весла, - тут же распорядился Луконя. - Надеюсь, что гребешь ты
лучше, чем обращаешься с ножом.
ГЛАВА 4
Антип налегал на весла, а сидевший на корме Луконя бодрым голосом отдавал
команды:
- Энергичнее левым веслом!... Еще!... Теперь правым! Быстрее работай
правым веслом!...
Вокруг стояла такая тьма, что не видно было даже берегов, и у Антипа
складывалось впечатление, что либо лодка плывет по какой-то очень узкой,
бесконечно петляющей протоке, либо бесенок попросту издевался над ним.
Однако высказывать свое предположение вслух Антип поостерегся. Как бы там
ни было, Луконя спас ему жизнь, уведя от Карачуна, и сейчас, когда они
плыли неизвестно куда, Антипу вовсе не хотелось портить с бесенком
отношения. Лишь однажды Антип робко предложил Луконе на время сесть на
весла, на что тот ответил решительным отказом. Хорошо еще, что плыть нужно
было по течению, а не против него, иначе к тому времени, когда на краю
неба забрезжил рассвет, Антип совершенно выбился бы из сил.
Когда еще не взошедшее солнце разогнало кромешный мрак настолько, что
темное небо приобрело сероватый оттенок, Антип смог рассмотреть, что лодка
плывет по широкой полноводной реке. Расстояние между холмистыми берегами,
поросшими редкими невысокими деревьями, составляло не менее четырехсот
локтей.
- Это не Сосенка! - приподнявшись со скамьи, изумленно воскликнул Антип.
- А я и не говорил, что мы плывем по Сосенке, - резонно заметил Луконя.
- Ты обещал вывести меня к Запрудам, - с упреком произнес Антип.
- Когда это было, - беспечно махнул рукой бесенок.
- Ты обманул меня!
- Ты тоже сказал мне, что ты вестник смерти, - тут же парировал Луконя. -
И из-за этого нас обоих чуть было не достал Карачун. Это из-за тебя мне
пришлось спасаться бегством!
На это Антипу возразить было нечего. Он снова опустился на скамью и взялся
за весла.
- Где мы сейчас? - спросил он у Лукони.
- Далеко, - коротко ответил бес.
- Далеко от чего? - попытался уточнить Антип.
- От всего, - ответил Луконя. - От заброшенного кладбища, от Запруд, от
Устоя... Что конкретно тебя интересует?
- Как мы здесь оказались?
- Тебя какая версия больше устраивает: про дырки в пространстве, про иные
измерения или про водилок? - ехидно поинтересовался Луконя.
Антип обиженно насупился и ничего не ответил.
Солнце поднялось над правым берегом реки, окрасив воду в розоватый цвет.
- Как мне назад попасть? - спросил Антип.
- Поворачивай к левому берегу, - сказал Луконя, делая вид, что не услышал
заданный ему вопрос.
Антип послушно исполнил команду, надеясь, что на берегу Луконя наконец-то
объяснит ему, что к чему.
Едва лодка ткнулась носом в прибрежный песок, Луконя проворно выпрыгнул из
нее на берег.
Антип собрался было последовать за ним, но Луконя жестом велел ему
оставаться в лодке.
- Здесь высаживаюсь только я, - сказал бес.
- А как же я? - удивленно развел руками Антип.
- А тебе дальше плыть, - усмехнулся Луконя.
- Ты бросаешь меня?
- А почему, собственно, я должен тебя сопровождать?
- Но ты же обещал меня проводить, - напомнил Луконе его обещание Антип.
- Кто же верит бесу, - усмехнулся Луконя. Он выпрямился, подбоченился и
даже как будто сделался выше ростом. - Ты что, думаешь, я действительно
принял тебя за вестника смерти? Да мне с самого начала ясно было, что ты
просто до смерти перепуганный мальчишка, к которому случайно попал
проклятый нож. Ты ведь даже не знал, как с ним нужно обращаться! Ты боялся
и этого ножа, и себя самого, поэтому и бежал куда глаза глядят! Я ведь и к
костру тебя привел только потому, что жалко тебя, олуха, стало. Не думал,
что и Карачун явится туда сегодня. Признаться, ты меня удивил - не думал,
что сумеешь завалить этого бугая. В конце концов, я вывел тебя с
заброшенного кладбища, а ты мне за это даже спасибо не сказал.
- Я шел к Запрудам, - напомнил Антип.
- И что дальше? - насмешливо посмотрел на него Луконя. - С ножом вестника
смерти за голенищем ты ни на одном месте долго не просидишь!
- Что же мне теперь делать? - едва ли не со слезами в голосе спросил Антип.
- Плыви дальше, - указал на реку Луконя. - Ищи свое место в этом мире!
- Я хочу вернуться домой.
- А это уж не моя забота, - усмехнувшись, покачал головой Луконя. - Я бес,
а не ангел-хранитель.
- Сам-то ты теперь куда? - спросил Антип.
- У меня свои дела, - ушел от ответа Луконя. - Бесовские.
- Можно мне с тобой? - без особой надежды спросил Антип.
- А, пустой разговор!
Луконя ухватился руками за нос лодки и легко, без видимых усилий столкнул
лодку в воду.
Антип вскочил на ноги. Лодка колыхнулась из стороны в сторону и едва не
опрокинулась.
- Тебе туда! - махнул рукой в направлении противоположного берега Луконя.
- На этом берегу на сотни верст вокруг ни одной живой души.
- Скажи хоть, где я нахожусь? - в отчаянии крикнул Антип.
- Река называется Солма, - как будто с неохотой произнес Луконя. - Про
Великие Степи слыхал? - Луконя топнул ногой по земле. - Вот здесь они и
начинаются. А по другому берегу граница Подлунной Империи проходит.
Правда, до обжитых мест там тоже не близко, но если постараешься, то еду и
кров отыскать сумеешь. Все. Прощай.
Луконя повернулся спиной к реке и решительно зашагал вверх по склону холма.
Антип обиделся на бесенка настолько, что даже не стал смотреть ему вслед,
- сразу же сел на весла и выгреб на середину реки. И только когда сильное
течение подхватило лодку и понесло ее в полную неизвестности даль, Антип
бросил весла и в отчаянии обхватил голову руками. Он рассчитывал пару
недель отсидеться в Рустерове у старого приятеля отца, а вместо этого
оказался на границе Великих Степей и Подлунной Империи. Для того чтобы
попасть в родные края, ему нужно было пересечь Великие Степи. Но пускаться
в путь, не имея ни средства передвижения, ни достаточного количества еды,
да к тому же еще и не зная точного направления, было бы полнейшим
безумием. Не говоря уж о возможности попасть в плен к диким степнякам,
орды которых, если верить рассказам купцов, все еще бродят па бескрайним
степным просторам.
Как следует все обдумав, Антип пришел к выводу, что Луконя - хотя он бес,
обманщик и негодник - пожалуй, был прав, советуя ему пристать к
противоположному берегу. У Антипа было при себе немного денег, которые дал
ему отец. При разумном расходовании их должно было хватить дней на
десять-двенадцать. По рассказам все тех же купцов, золотые монеты любой
чеканки охотно принимались во всех областях Бескрайнего мира. А позже,
глядишь, и работа какая подвернется. Антип ведь не только в поле работать
умел, но еще и столярничал неплохо, и дом поднять мог пособить.
Молодости не свойственно долго предаваться унынию, а потому вскоре Антип
пришел к выводу, что даже неплохо будет провести какое-то время не в
Рустерове, где ему был знаком едва ли не каждый двор, а в Подлунной
Империи, о которой много чего интересного рассказывали, но где не бывал ни
один из Антиповых знакомых. Если прежде Антипу небольшой уездный городок
Устой с его ярмарками и зверинцем представлялся центром Вселенной, то
теперь перед ним расстилался весь мир, и впервые в жизни он волен был сам
выбирать себе дорогу.
Антип помнил о своих родных, которые, конечно же, будут беспокоиться,
узнав о том, что до Рустерова сын их не дошел, но он рассчитывал, что со
временем найдет способ подать им весточку о себе. А когда-нибудь он и сам
вернется в Устынь, и не с пустыми руками...
Ну, здесь фантазии Антипа понеслись в запредельную даль. В них уже не
присутствовало никакой конкретики. Без какой-либо связи с реальностью
Антип воображал себя то удачливым купцом, сколотившим огромное состояние,
то лихим воякой, беспримерная храбрость которого принесла ему мундир,
усыпанный орденами, и шитые золотом генеральские эполеты.
Но ни одну из этих фантазий Антипу не удавалось довести до счастливого
конца. Все время мешала одна-единственная, но весьма существенная деталь -
нож вестника смерти, рукоятка которого высовывалась из-за голенища сапога.
Пока этот проклятый нож был при нем, он оставался изгоем, инородным телом,
которое общественный организм исторгал из своей структуры как
потенциальный фактор риска. Следовательно, о карьере на время нужно было
забыть. Вначале он должен был научиться жить с ножом вестника смерти, не
привлекая к себе внимания окружающих или же используя это внимание с
пользой для себя. Вторая возможность в настоящее время казалась Антипу
весьма сомнительной, но, оценивая все плюсы и минусы своего нынешнего
весьма неопределенного положения, он не хотел отказываться даже от
призрачных шансов. Существовал еще и третий вариант возможных действий:
попытаться избавиться от ножа. Но на нем Антип почти сразу же поставил
крест. После того как знакомство с кладбищенской нежитью едва не
закончилось для него гибелью, Антип не имел ни малейшего желания искать
встречи еще и с вестником смерти. А возможность просто выбросить нож,
прежде казавшаяся Антипу вполне приемлемой, теперь, в свете недавно
произошедших событий, выглядела как самая что ни на есть несусветная
глупость. После того как нож каким-то чудом сам оказался у него в руке,
Антип окончательно уверовал в то, что его связывают с ножом если и не
колдовские чары, то некие незримые узы, разорвать которые по собственному
желанию он был не в силах.
Положив весла на борта лодки, Антип осторожно прислонил ладонь к ноге и
попытался уже осмысленно повторить то, что само собой произошло ночью на
кладбище. Посмотрев на витую рукоятку ножа, высовывающуюся из-за голенища,
он мысленно приказал ножу переместиться к нему в руку. Нож остался на
месте. Антип попытался усилить мысленный приказ, но нож снова не
подчинился.
Потратив минут десять на упражнения с ножом и не добившись никакого
результата, Антип пришел к выводу, что либо нож сам решает, когда прийти
на помощь своему хозяину, либо для того, чтобы привести его в действие,
нужно мысленно произнести некое магическое слово, которое он совершенно
неосознанно воспроизвел во время схватки с Карачуном, после чего напрочь
забыл его.
Снова взявшись за весла, Антип принялся не спеша грести, помогая лодке
плыть вниз по течению великой реки. При этом он держался ближе к правому
берегу, стараясь высмотреть на нем что-нибудь, что могло бы указать на
близость человеческого жилья. Но вдоль берега по-прежнему тянулись
невысокие холмы, поросшие редким кустарником да деревцами с тонкими
стволами и полупрозрачными кронами.
День был погожий и ясный. Солнце, поднявшееся над холмами, светило так
ярко, что глазам было больно от прыгающих по волнам солнечных зайчиков.
Такие теплые безоблачные дни в конце лета обычно возвещают о том, что
близится ранняя осень с ее непогодой и ночными заморозками.
Несмотря на бессонную ночь, спать Антип не хотел, а вот пустой желудок
давно уже давал знать о том, что пора бы и перекусить. Положив весла в
лодку, Антип заглянул в свой мешок, чтобы выяснить, что в нем осталось
съестного. Весь хлеб ночью съели мертвяки, но Антипу удалось отыскать на
дне мешка пару вареных картофелин, большой пупырчатый огурец и шматок сала
размером с ладонь, с розовыми прожилками мяса. Разложив всю эту снедь
рядом с собой на скамье, Антип приступил к позднему завтраку.
Наевшись, он аккуратно завернул оставшийся кусок сала и половинку огурца в
чистую тряпицу и убрал в мешок. Еды оставалось всего ничего, а сколько ему
еще предстояло плыть до ближайшего жилья, трудно было даже загадывать.
Подумав, Антип решил причалить к берегу и осмотреть окрестности. Кто
знает, возможно, местное население не имело привычки селиться по берегам
рек и Антип проплыл мимо уже не одно селение, скрытое от него прибрежными
холмами.
Антип уже взялся за весла, когда вдруг до него донеслось негромкое
протяжное блеяние. Бросив весла, Антип вскочил на ноги и посмотрел на
берег. На вершине недалекого холма, привязанная длинной веревкой к вбитому
в землю колышку, паслась самая что ни на есть обыкновенная белая коза.
Глядя на Антипа, коза вытянула шею и еще раз призывно проблеяла.
Антип сел на скамью, снова схватился за весла и, развернув лодку поперек
течения, принялся изо всех сил выгребать к холму, на котором паслась коза.
Тут уж никаких сомнений быть не могло: раз коза на привязи - значит, и
люди близко.
Сильное течение все же снесло лодку ниже холма, к которому правил Антип.
Едва только лодка ткнулась носом в песок, Антип выпрыгнул на берег. Быстро
оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он ухватился за нос лодки и
выволок ее на берег, чтобы не унесло течением. После этого, подхватив свой
заплечный мешок, Антип начал торопливо подниматься по склону. Ему не
терпелось наконец-то увидеть людей.
Коза, пасшаяся на холме, ткнулась носом Антипу в бедро, едва он подошел к
ней. Антип потрепал козу по голове и направил свой взгляд на местность,
расстилающуюся по другую сторону холмов. Вопреки ожиданиям, он увидел не
село и даже не маленькую деревеньку, а всего один неказистый домишко,
стоявший на полпути между берегом реки и лесом, которому не было видно ни
конца, ни края. К дому прилегал небольшой огородец, а чуть в стороне от
него стоял крохотный сарай, в котором, должно быть, проводила темное время
суток встретившая Антипа коза.
Антип с досадой цокнул языком - совсем не такое убогое жилье рассчитывал
он увидеть, причаливая к берегу. Да и кто мог жить в этом домишке, вдали
от людей? Как бы не встретить снова какую-нибудь нечисть...
Однако делать было нечего. Кроме того, у Антипа возникли сомнения, был ли
откровенен Луконя, когда сказал, что они оказались на границе Великих
Степей и Подлунной Империи, или же снова шутки шутил? У обитателей дома за
холмами можно было по крайней мере узнать о месте своего нахождения и
выяснить, далеко ли до ближайшего селения. Решение было принято, и Антип,
похлопав козу по мягкому округлому боку, побежал вниз.
Огород окружала невысокая изгородь из тонких колышков, через которую Антип
просто перепрыгнул, не найдя калитки. Рубленый дом был повернут крыльцом к
лесу. Обходя его слева, Антип заглянул в окно. К его удивлению, стекло в
окне было тонким и абсолютно прозрачным. Такие стекла в Устое можно было
увидеть только в очень богатых домах. Основная же масса населения в
знакомых Антипу местах пользовалась куда более дешевыми, изготовляемыми
местными стекольщиками толстыми мутными стеклами, через которые можно было
разглядеть разве что только темные силуэты людей и предметов по другую
сторону.
В окне, занавески на котором оказались раздвинуты, Антип увидел небольшую
чисто прибранную комнатку: деревянный стол, две скамьи - у стены и вдоль
каменной печи с лежанкой - и сундук в углу. На столе стоял кованый
подсвечник, на котором двумя лесенками, сбегающими в противоположные
стороны, располагались семь оплавленных свечей. В комнате никого не было,
если не считать большого, толстого угольно-черного кота, сидевшего на
скамье у печи и смотревшего прямо на незваного гостя круглыми зелеными
глазами, от немигающего взгляда которых Антипу сделалось не по себе.
Миновав окно, Антип обогнул угол дома и вышел к невысокому крыльцу с пятью
покосившимися ступеньками, на котором, в ожидании гостя, уже стоял хозяин.
Одно про него можно было сказать точно: это был старик. А вот сколько лет
ему было - поди угадай. Кожа на лице и руках старика была дряблая и
морщинистая, как у деда Филимона из Устыни, которому, как слышал Антип,
через год должно было стукнуть ровно сто лет, взгляд же был пронзительным
и ясным, как ни у одного другого старика. Если бы Антип и хозяин дома
взялись помериться, кто дальше разглядит птицу, парящую в небе, то
неизвестно еще, кто из них двоих вышел бы победителем. У старика была
широкая окладистая борода, белая, как только что выпавший снег, и лысая,
как колено, голова. Лысину прикрывала небольшая круглая шапочка с плоским
верхом, расшитая разноцветными узорами. Антип никогда прежде не видел
такого чудного головного убора. Одет старик был тоже довольно странно. На
нем были синие шаровары, такой же синий стеганый халат с полами,
закрывающими колени, и низкие сапожки с острыми носами.
Увидав Антипа, старик обратился к нему на каком-то непонятном языке,
звучавшем плавно и напевно. Слова в нем были длинные с большим числом
гласных и мягкими согласными. Произнеся пару фраз, старик вопросительно
посмотрел на гостя.
Антип улыбнулся и беспомощно развел руками.
Старик понимающе кивнул и произнес фразу на другом языке, изобилующем
резкими гортанными звуками.
Антип старательно вслушивался в произносимые стариком слова, но так и не
смог понять ни одного из них.
- Простите, уважаемый, - смущенно улыбнулся Антип. - Но мне известен
только один язык, на котором говорят у меня дома.
Старик смерил Антипа удивленным взглядом.
- Мне знаком этот язык, - медленно произнес он.
Фраза была выстроена правильно, и слова старик произносил верно. Лишь
только по несколько искаженным окончаниям слов можно было догадаться, что
язык этот не был для него родным. Или же он давно не разговаривал на нем.
- Ты из Белоземья? - спросил старик.
Антип обрадовался - если старику известно место, откуда он родом, то он,
конечно же, сумеет указать ему дорогу домой!
- Меня зовут Антип, - быстро представился парень. - Я из Устыни. Это такое
селение. Может, слышали?
Старик отрицательно качнул головой.
- Ну, об Устое вы наверняка уж слышали? - с надеждой спросил Антип. - Это
уездный город, не очень большой, но все же...
Не дослушав Антипа, старик снова повел головой из стороны в сторону.
Надежда на то, что Луконя обманул его и на самом деле он находится не так
уж далеко от дома, рухнула, Антип почувствовал, как в горле у него снова,
как и после расставания с мелким бесом, встал горький ком.
- Где же я в таком случае нахожусь? - спросил у старика Антип.
- Я так полагаю, что у меня в гостях, - мягко улыбнувшись, ответил тот и
приглашающим жестом указал на дверь.
ГЛАВА 5
Пройдя следом за хозяином через небольшие сени, Антип вошел в ту самую
комнату, которую рассматривал через окно. Справа находилась дверь, ведущая
в соседнюю комнату. Слева, за печкой, - небольшая кухонька, с полками,
уставленными кухонной утварью, и подвешенным над ведром рукомойником. В
углу кухни, возле печи, стоял странного вида железный шкаф на высоких
кованых ножках. Две толстых жестяных трубы выходили из днища шкафа,
тянулись вдоль стены и уходили куда-то за печку.
В комнате над столом висели большие часы в шестигранном корпусе, циферблат
их был закрыт удивительно прозрачным стеклом, похожим на огромный
кристалл. Антипа удивило то, что у этих часов в отличие от ходиков,
которые он видел в доме сельского старосты, не было ни маятника, ни гирек.
И тем не менее, прислушавшись, можно было различить негромкие равномерные
щелчки часового механизма.
Взгляд Антипа надолго задержался на картине в простенькой квадратной рамке
из аккуратно оструганных реек, висевшей рядом с часами. На картине был
изображен человеческий череп без нижней челюсти, стоящий на старом дубовом
столе, доски которого рассохлись и потрескались от времени. Левая глазница
черепа была затянута тоненькой паутиной, а присмотревшись как следует,
можно было рассмотреть и самого паучка, сидевшего у самого края пустого
глазного отверстия. Никогда прежде Антипу не доводилось видеть ничего
подобного. Изображение казалось неправдоподобно реальным. Краски,
подобранные неизвестным художником, удивительно точно соответствовали
цветам оригиналов. Форма, объем и фактура предметов были переданы
настолько искусно, что казалось, можно протянуть руку и положить ее на
стол рядом с черепом. Все самые мельчайшие детали были выписаны с такой
тщательностью, что можно было разглядеть даже мелкие крошки, забившиеся в
трещины на столе. Казалось невероятным, что можно добиться такого
поразительного сходства между предметом и его изображением, которое не
просто абсолютно соответствовало реальности, но даже в чем-то превосходило
ее.
- Нравится? - заметив изумленный взгляд Антипа, поинтересовался старик.
Антип только руками развел, не найдя слов, коими можно было бы описать
впечатление, произведенное на него картиной.
- Особая техника, - сказал старик, отвечая на незаданный вопрос. -
Гиперреализм. Работа мастера Первой эпохи. Сейчас так уже никто не пишет.
Да и краски для подобной живописи нужны особые - нынче таких не сыщешь.
- А где же их доставали древние мастера? - спросил Антип.
- Ну, ты задал вопрос! - усмехнувшись в седую бороду, старик покачал
головой. - Откуда же мне это знать?
- Простите...
Антип непонятно почему смутился. То ли вопрос, который он задал хозяину
дома, показался ему невероятно глупым, то ли стыдно стало за собственное
невежество - прожил на свете двадцать лет, а ни разу даже не слышал ни о
гиперреализме, ни о мастерах Первой эпохи.
- Ничего, - старик снисходительно похлопал Антипа по плечу. - Глуп не тот,
кто задает вопросы, а тот, кому и без них все ясно. Есть будешь?
Успев перекусить в лодке, голода Антип не чувствовал, но от горячей
домашней еды отказываться не стал.
Старик усадил парня на скамейку и быстро собрал на стол.
Каша, которую он предложил Антипу, по виду напоминала густой клейстер, но
на вкус оказалась отменной. В особенности после того, как Антип добавил в
нее пару ложек прозрачного, как янтарь, душистого меда из глиняного
горшочка, что старик поставил рядом с его тарелкой.
После каши старик предложил парню кусок мяса, зажаренный с луком. На этот
раз он поставил рядом с тарелкой небольшой кувшинчик с узким горлом и
положил странный предмет, похожий на маленькую острогу.
Заметив удивленный взгляд Антипа, старик взял необычный предмет в руку.
- Это вилка, - сказал он и наколол на трезубец кусок мяса.
Взявшись за вилку с некоторым предубеждением, Антип вскоре был вынужден
признать, что есть с ее помощью мясо куда удобнее, чем с ножа.
В кувшинчике оказалась густая масса красного цвета, которую старик назвал
томатным соусом и предложил использовать в качестве приправы к мясу. Соус
пришелся Антипу по вкусу, и он в один момент расправился с предложенной
ему едой.
Убрав со стола тарелки, старик поставил на их место кружки под чай.
Наполнив кружки, он взял из стоявшей на столе плошки два кусочка колотого
сахара и бросил их в свою кружку. Размешав сахар в чае, старик сделал пару
неторопливых глотков, после чего поставил кружку на стол, сложил руки
перед собой и с интересом посмотрел на сидевшего напротив него парня.
- Так как же ты оказался в наших краях, Антип?
Вопрос был задан мягко, без настойчивости и даже как будто без особого
желания получить на него ответ. Старик понимал, что парню много чего нужно
рассказать, и просто хотел помочь ему начать.
- Как я сюда попал? - задумчиво повторил вопрос старика Антип. - Сказать
по чести, я даже не знаю, где сейчас нахожусь.
- Река, со стороны которой ты пришел, именуется Солмой, - сказал старик. -
Она разделяет Великие Степи и земли, входящие в Подлунную Империю. Судя по
языку, на котором ты разговариваешь, ты пришел из страны, именуемой
Белоземьем, что лежит по ту сторону Великих Степей.
- Похоже на то, - грустно кивнул Антип. - Только... - Антип в отчаянии
махнул рукой. - Я и сам толком не пойму, как здесь оказался!
Старик сделал еще пару глотков из своей кружки, после чего взял чайник и
подлил горячего чая себе и Антипу.
- Давай-ка, парень, рассказывай все с самого начала. - Старик сел на свое
место, и тотчас же на колени ему запрыгнул большой черный кот. -
Рассказывай. - Глядя на Антипа, старик автоматическим движением провел
ладонью по шерсти кота. - А там, глядишь, вместе во всем и разберемся.
- Сначала... - Антип криво ухмыльнулся. - Вот с него-то все и началось.
Вытянув из-за голенища нож, Антип положил его на край стола, острием к
себе, словно предлагая старику взять нож в руку. Однако старик до ножа не
дотронулся, только внимательно посмотрел на него, после чего перевел
ничего не выражающий взгляд на Антипа и спокойно произнес:
- Хороший ножик.
- Это нож вестника смерти, - доверительным тоном сообщил собеседнику Антип.
Старик снова скосил взгляд на нож, после чего высказал свое мнение:
- Похож. Хотя, возможно, что подделка.
- Нож настоящий, - заверил его Антип.
- Надо проверить.
Старик поднялся из-за стола и не спеша прошел в соседнюю комнату.
Вернулся он через пару минут, держа в одной руке толстое увеличительное
стекло в серебряной оправе, а в другой - небольшую склянку темного стекла
с плотно притертой пробкой.
- Поверни нож острием ко мне, - велел Антипу старик.
После того как Антип сделал то, что от него требовалось, старик сел и
внимательно осмотрел лезвие ножа через увеличительное стекло. Затем он
отложил стекло в сторону, открыл принесенную склянку, опустил в нее
стеклянную палочку и нанес на лезвие ножа большую каплю вязкой, чуть
желтоватой жидкости. Едва соприкоснувшись с металлом, жидкость зашипела и
вспенилась. Выждав пару минут, старик взял в руки кусочек мягкой белой
материи и осторожно, не касаясь пальцами ножа, стер с его лезвия белый
хлопьевидный налет, в который превратилась жидкость. Затем, кинув тряпку
на край стола, он вновь вооружился увеличительным стеклом и еще более
внимательно, чем прежде, изучил лезвие ножа.
- Все верно, - сказал он, выпрямив спину. - Это нож вестника смерти. Твоя
история обещает оказаться куда более интересной, чем я ожидал.
Не дожидаясь новых вопросов, Антип начал рассказывать. Все с самого
начала, с того самого момента, когда, перевернув старый пень, он увидел
среди его корней нож, который сразу же ему понравился.
Старик слушал внимательно, не перебивая, время от времени поглаживая кота,
снова забравшегося к нему на колени.
- Вам не кажется все это невероятным? - спросил Антип, дойдя до событий на
заброшенном кладбище.
- Отнюдь, - качнул головой старик. - Мне приходилось слышать и куда более
фантастические истории. А некоторые события, участником которых я сам
был... Но продолжай...
Антип рассказал старику о чаепитии с навьем, о схватке с Карачуном и о
бегстве, в результате чего он вместе с Луконей оказался в лодке, плывущей
по реке, протекающей за сотни тысяч верст от того места, где они до этого
находились.
Данный эпизод вызвал у старика особый интерес.
- Мне и прежде приходилось слышать о внепространственных переходах, но вот
самому пользоваться ими не доводилось, - сказал он, прервав Антипа. - Было
бы превосходно, парень, если бы тебе удалось припомнить какие-нибудь
детали.
- Да какие там детали, - озадаченно наморщил лоб Антип. - Ползли по
какой-то темной норе. Узко, еле протиснуться... Земля сырая вокруг...
Луконя мне все про каких-то водилок рассказывал, - вспомнил Антип.
- Это все сказки, - махнул рукой старик. - Твой Луконя знал, где находится
точка перехода, просто не хотел тебя в это посвящать. Знаю я этих бесенят,
кому угодно голову заморочат.
- Ну, может, и так, - не стал спорить Антип.
- А как выглядел выход? - тут же спросил старик.
- Да темно же кругом было, - словно оправдываясь, сказал Антип. - Ночь
безлунная.
- Ну да, конечно, - быстро кивнул старик. - Иначе Луконя и не повел бы
тебя через переход.
- А что это за переход такой? - спросил, в свою очередь, Антип.
- Судя по всему, это особые точки в пространстве, пройдя через которые
можно в один миг оказаться за тысячи верст от первоначального места, -
объяснил старик. - А если знать, как пользоваться переходом, то можно
заранее наметить то место, куда желаешь попасть.
- Выходит, что по всему миру можно путешествовать без лошадей? - удивился
Антип.
- Совершенно верно, - ответил старик. - Если знать места расположения
точек переходов. Вот только похоже, что знания эти сохранились лишь среди
нечисти, а она не очень-то стремится поделиться ими с людьми.
- Значит, Луконя мог меня через этот переход куда нужно доставить! -
воскликнул, осененный внезапной догадкой, Антип.
- Ну, об этом мне трудно судить, - развел руками старик. - Вполне
возможно, что переход, которым вы воспользовались, связывал только две
определенные точки пространства, и попасть с его помощью куда-либо еще,
помимо берега Солмы, было просто невозможно.
- Но Луконя знал, где находятся другие точки перехода!
- Послушай, парень, - успокаивающе поднял руку старик, - все, что касается
внепространственных переходов, это только мои предположения, основанные на
рассказах тех, кому доводилось ими пользоваться. А рассказы эти были не
более определенные, чем твой. Единственное, что всех их связывает, это
обязательное присутствие кого-либо из нечисти, кто и проводит человека
через точку перехода. Порою в результате этого человек переносится в
сторону всего на несколько шагов, порою - на сотни тысяч верст, как
случилось с тобой. Но никогда после этого человек не может самостоятельно
найти точку перехода. Слыхал выражение "заблудиться в трех соснах"? Оно
как раз и описывает ситуацию, когда нечисть раз за разом проводит человека
через одну и ту же точку ближнего перехода, в результате чего бедолага,
постоянно двигаясь вперед, все время оказывается в одном и том же месте.
Если бы я мог лично исследовать хотя бы один из таких переходов! -
мечтательно вздохнул старик.
- Откуда они взялись, эти переходы? - поинтересовался Антип, вспомнив
замечание старика относительно умения задавать вопросы.
- На этот счет существуют разные теории, - с готовностью начал объяснять
старик. Должно быть, живя в одиночестве, он испытывал недостаток общения и
теперь стремился возместить его, пока нежданный гость снова не собрался в
дорогу. - Ряд исследователей считают их природными образованиями, которые
появляются и исчезают в соответствии с расположением зодиакальных
созвездий. Я же склонен считать их артефактами, оставшимися от Первой
эпохи. Такими же, как и многие другие, коими мы пользуемся в повседневной
жизни, порою даже не задумываясь об их происхождении. Косвенным
подтверждением этого является и то, что, как я уже говорил, пользоваться
ими умеет только так называемая нечисть, а ее представители, как известно,
являются единственными разумными живыми существами, дожившими до наших
дней со времен Первой эпохи.
Честно говоря, для Антипа это было совершенно не очевидно. Нечисть для
него всегда была просто нечистью - потусторонними существами, явившимися в
этот мир для того, чтобы пакостничать и строить людям всяческие каверзы, а
также насылать порчу, всевозможные болезни и беды. А о том, что
представляет собой Первая эпоха, он вообще имел весьма смутное
представление. Так, слышал что-то краем уха о том, что в незапамятные
времена в Бескрайнем мире жили другие народы, да и сама жизнь тогда была
совершенно иной. Знал, что от Первой эпохи остались в мире некие
загадочные предметы, назначение которых не всегда понятно, и тайные
знания, которыми пользуются только посвященные. Да и мертвяки с
заброшенного кладбища прошлой ночью тоже, вспоминая прошлое, упоминали
Первую эпоху. Этим все познания Антипа в данном вопросе и ограничивались
Однако, не желая демонстрировать свою полную неосведомленность, выслушав
слова старика, Антип с серьезным видом кивнул.
- Вообще-то тебе бы не ругать, а поблагодарить следовало того бесенка, что
завел тебя сюда, - заметил старик.
- С чего бы вдруг? - прищурился Антип.
- В твоих краях тебе все равно бы жизни не было, - ответил старик. - Люди
боятся вестников смерти, и есть за что. Поэтому твои соседи сделали бы все
от них зависящее, чтобы заставить тебя уйти.
- Я не вестник смерти, - мрачно буркнул Антип.
- Я знаю, - улыбнулся ему старик. - Но для большей части людей тот, в чьей
руке находится нож вестника смерти, таковым и является. Открыто против
тебя выступить скорее всего никто бы не решился. Но если бы ты сам не
пожелал уйти, то как-нибудь невзначай загорелся бы твой дом. Потом
кто-нибудь подмешал бы отраву в пищу скотине. Может быть, пригрозили бы
расправой твоим близким...
- У нас в селе люди не такие! - уверенно перебил старика Антип.
- Молод ты еще, парень, - снисходительно улыбнулся ему старик. - Не знаешь
ты пока еще людей. У каждого из нас в душе такая темная бездна сокрыта, в
которую и самому-то заглянуть порою жутко бывает. Страх способен многих
человеческого облика лишить. Тебе повезло, что ты оказался в местах, где
никто не знает, кто ты такой. Вот только нож свой спрячь и перед каждым
встречным без нужды напоказ не выставляй.
- А вас разве не пугает то, что за одним с вами столом сидит человек с
ножом вестника смерти? - спросил Антип.
- А по мою душу уже не один вестник смерти приходил, - лукаво улыбнулся
старик - Да только все они так ни с чем и ушли.
- Разве такое возможно? - удивился Антип.
- Мало ты чего еще в этой жизни повидал, парень, - совсем не обидно,
по-доброму рассмеялся старик. - Поэтому много чего еще не понимаешь
- А я разве спорю, - так же с улыбкой развел руками Антип. - Вот только
никто не берется научить.
- А чему ты хотел бы научиться? - склонив голову к плечу, спросил старик.
Антип от неожиданности даже растерялся. Вопрос был задан так, словно
старик сам готов был взяться научить Антипа всему, что он только пожелает.
- Не знаю, - честно признался Антип. - Мне вообще-то все интересно. Я ведь
только и знаю, что работу в поле да кое-что по хозяйственной части.
- Это уже немало, - заметил старик. - Большинству людей вполне достаточно
только тех знаний, которые непосредственно связаны с той работой, которой
они зарабатывают себе на жизнь.
- Я хочу другого, - уверенно заявил Антип.
- Чего же? - с интересом прищурился старик.
- Ну, например, когда мой отец бросает зерно в землю, он знает, через
сколько дней оно взойдет. А мне интересно понять, что такого происходит с
зерном, почему оно вдруг в зеленый росток превращается. Я хочу узнать, как
весь мир устроен. Почему в нем все происходит так, как происходит, а не
иначе?
- Глобальный вопрос, - усмехнулся старик.
- Как? - не понял Антип.
- На такой вопрос в двух словах не ответишь, - по-иному выразился старик.
- Да и вряд ли найдется человек, который знает точный ответ на него.
- Это я понимаю, - кивнул Антип. - Кривой Ван, шинкарь из нашего села,
говорит, что познать мир до конца невозможно, но любое новое знание
приближает человека к пониманию сущности и первопричины мироздания.
- Ваш шинкарь, должно быть, мудрый человек, - заметил старик. - Но что ты
хотел бы узнать первым делом?
- Что мне делать с ножом вестника смерти? - не задумываясь, спросил Антип.
- А что ты сам думаешь по этому поводу? - задал встречный вопрос старик.
- Кривой Ван говорил мне, что избавиться от ножа, иначе как вернув его
вестнику смерти, невозможно. - Сказав это, Антип вопросительно посмотрел
на старика.
- Верно, - коротко кивнул тот и не сказал более ни слова.
- Еще говорят, что если не избавишься от ножа, то со временем сам
превратишься в вестника смерти.
- А вот это как раз довольно-таки широко распространенное заблуждение, -
уверенно заявил старик. - Я лично знал двоих человек, которые владели
ножами вестников смерти и оставались при этом обычными людьми, не
испытывающими патологической тяги к убийствам.
- Правда? - с надеждой посмотрел на своего собеседника Антип.
- Истинная правда, - ответил ему старик.
- И вы можете свести меня с этими людьми?
- Увы, - с сожалением развел руками старик. - Одного из них, как мне
известно, уже нет на этом свете, а где искать другого, я не имею ни
малейшего представления. Дело в том, что, испытывая страсть к
путешествиям, он никогда не сидит на месте. Раз в три-четыре года он
заезжает ко мне, чтобы рассказать о своих новых приключениях и показать
карты земель, в которых до него никто еще не бывал. Но я не могу даже
приблизительно сказать, когда он явится сюда в очередной раз.
- Но неужели вам так-таки вообще ничего не известно о том, как им удалось
совладать с силой ножа? - все еще не желая оставлять надежду, которая
сделалась почти призрачной, спросил Антип.
Старик ответил не сразу. Сначала он допил чай, остававшийся у него в
кружке. Затем заново наполнил ее и бросил в чай пару кусков колотого
сахара. После этого старик погладил кота и посмотрел на Антипа так, как не
смотрел еще ни разу. Казалось, он хотел заглянуть в саму душу сидевшего
напротив него парня, чтобы понять, каково соотношение добра и зла,
заложенных в нее природой. Антип почувствовал себя неловко и с трудом
удержался от желания отвести взгляд в сторону.
- Я могу научить тебя противостоять той злой воле, которую старается
навязать тебе нож, - сказал наконец старик. - Если у тебя хватит природных
способностей и терпения, то ты сможешь держать этот нож при себе и не
бояться причинить зла кому бы то ни было. Но я не смогу научить тебя
пользоваться этим ножом. Для этого нужен прирожденный воин. А я и в
лучшие-то для себя времена с неохотой брался за нож или меч.
- Сколько времени это займет? - быстро спросил Антип.
- Это уж как дело пойдет, - развел руками старик. - Может, год, а может, и
все десять. - Заметив, как сник при этих его словах Антип, старик
улыбнулся и добавил: - Ну, ты-то, как мне кажется, быстро всему обучишься.
Плохо только то, что нож уже сам к тебе в руку прыгает.
- У меня это всего один раз и получилось, - смущенно признался Антип. -
После, сколько ни пробовал, никакого толка.
- Пока твоя воля слабее силы ножа, пускать его в дело не следует, - строго
произнес старик. - Вот когда научишься ножа не бояться, тогда и найдешь
кого-нибудь, кто научит тебя, как им пользоваться.
- Да мне это и ни к чему вовсе, - махнул рукой Антип. - Мне бы спрятать
этот нож куда подальше, да и забыть о нем.
- Очень глупо, - с укором покачал головой старик. - Глупо иметь в своих
руках такую удивительную вещь и не уметь ею пользоваться. Все равно что
собирать книги, не умея читать.
- Читать я умею, - поспешил заверить Антип.
- И то хорошо, - улыбнулся старик.
- У меня есть немного денег, - Антип достал из-за пазухи кошель и
встряхнул им, звякнув монетами. - Я могу заплатить вам за начало обучения.
А потом найду какую-нибудь работу поблизости и заработаю, сколько нужно.
- Поблизости ты никакой работы не найдешь, - усмехнулся старик. - Потому
что не живет никто от меня поблизости. До ближайшего города, в котором
можно на работу наняться, дней десять пути.
- А если по реке? - спросил Антип, вспомнив про оставленную на берегу
лодку.
- Если плыть по реке, то за сутки с небольшим можно добраться до Анцыпала,
- ответил старик. - Это небольшой порт, и работу там, наверное, сыскать
можно. Да ты же ни языка, на котором говорят в Подлунной, ни обычаев
местных, ни законов не знаешь. В Подлунной к чужакам относятся терпимо, но
установленные здесь правила поведения выполнять необходимо неукоснительно.
- Правила или законы? - переспросил Антип.
- Закон в Подлунной один - это Гудри-хан, нынешний император Подлунной.
Когда же я говорю о правилах, то имею в виду правила поведения в
присутственных местах. В Подлунной Империи действует весьма сложная
иерархия государственных служащих и чиновников, незнание которой зачастую
может стоить жизни.
- Ну, как-нибудь устроюсь, - не очень уверенно ответил Антип. - Все одно,
другого выбора у меня нет.
- Оставайся у меня, - предложил неожиданно старик. - Будешь помогать мне в
работе и по хозяйству, а я тебя за это кормить и учить стану. К весне язык
здешний подучишь, тогда и отправишься в город. Может, к тому времени и
попутчик тебе сыщется.
Антип не мог не обрадоваться такому предложению. Однако последние два дня
научили его быть осторожным в общении с незнакомыми людьми.
- А вы-то сами как здесь один живете? - спросил он у старика.
- У меня все, что нужно для жизни, имеется, - ответил тот. - А то, чего не
хватает, гости привозят.
- Что за гости? - с подозрением посмотрел на старик Антип.
- Ко мне разные люди приходят, - уклончиво ответил старик.
- А с нечистью вы, часом, не знаетесь? - осторожно спросил Антип.
Откинув голову назад, старик звонко рассмеялся.
- Видно, здорово тебя нечисть напугала, - сказал он, весело глянув на
Антипа.
- Вы о себе ничего не рассказывали, - насупился Антип. - Все только меня
расспрашивали. А я, прежде чем решить, остаться ли у вас, знать должен,
кто вы такой, почему один здесь живете и чем занимаетесь.
- Верно говоришь, - согласился со словами Антипа старик. - Начнем по
порядку. С нечистью я не знаюсь, хотя кое с кем из них познакомиться не
отказался бы. Живу один, потому что мне это нравится. А люди ко мне
приходят за лекарствами и советами, как лечить те или иные болезни.
- Так вы, выходит, ведун! - обрадовался Антип.
- Не ведун, а ученый, - подняв вверх указательный палец, поправил его
старик. - Я изучаю мироздание, пытаюсь приблизиться к пониманию его
первопричины.
- Ну и как, получается? - с чрезвычайно серьезным видом поинтересовался
Антип.
- С переменным успехом, - улыбнулся старик.
- А вот скажите-ка мне, - сразу же перешел к делу Антип, - почему камень,
когда его кинешь вверх, снова на землю падает?
- Всему свое время, - ответил старик. - Придет пора, и на этот свой вопрос
ты ответ получишь. Но сначала давай-ка с твоим ножом разберемся.
Старик снова сходил в соседнюю комнату и принес оттуда небольшую узкую
шкатулку, размерами как раз под нож, сделанную из дерева красноватого
цвета. На плоской крышке шкатулки по углам были набиты металлические
пластины с чеканными изображениями голов каких-то невообразимых уродцев,
похожих одновременно и на животных, и на людей. Повернув маленький ключик
в замке, старик открыл шкатулку, которая, к удивлению Антипа, оказалась
пустой.
- Клади нож в шкатулку, - велел Антипу старик.
Антип взял нож в руку, но, прежде чем положить его в шкатулку, все же
спросил:
- И что это даст?
- Шкатулка экранированная.
- Как? - удивленно переспросил Антип.
- Ну, вроде как заговоренная, - объяснил старик. - Находясь в ней, нож
временно теряет свою власть над тобой.
Вполне удовлетворенный таким объяснением, Антип осторожно положил нож в
шкатулку.
Старик быстро захлопнул шкатулку и дважды повернул ключ в замке.
- Все, - сказал он, положив ладонь на крышку шкатулки. - На время о ноже
можешь забыть.
- Но вы ведь собирались научить меня, как правильно обращаться с ножом, -
удивился Антип.
- Для этого тебе сам нож не потребуется, - ответил старик. - Будешь
тренировать свое сознание и волю на других, куда менее опасных предметах.
- А нельзя ли его там навсегда оставить? - взглядом указал на шкатулку
Антип.
- Нет, - коротко ответил старик.
Давать какие-либо объяснения по этому поводу он не счел нужным, а Антип не
решился задавать новые вопросы относительно дальнейшей судьбы ножа. Вместо
этого он спросил у старика о другом:
- Как мне вас называть? Вы до сих пор не сказали мне своего имени.
Старик на секунду задумался.
- А называй-ка меня просто дедом, - сказал он, улыбнувшись. - Пусть гости
думают, что мы с тобой сродственники. Меньше вопросов задавать станут.
ГЛАВА 6
Так и остался Антип жить в доме старого отшельника.
Дед отвел Антипу маленькую каморку, дверь в которую находилась прямо в
сенях. В каморке стояла узкая деревянная кровать, да доска, положенная на
козлы, выполняла роль небольшого столика. Антипу большего и не требовалось
- было бы место, где голову преклонить.
Хозяйство у деда был небогатое. Помимо козы, которую Антип уже видел, жили
в его доме еще десяток кур и большой петух с огромным красным гребнем,
гордый и надменный, словно сам император Подлунной. Дед так и называл его
- император. Но при этом в погребе на леднике имелось достаточно запасов
вяленого мяса, соленой рыбы, сыра и прочей снеди. Должно быть,
продовольствие доставляли деду те самые странные гости, о которых он
упоминал.
В огороде у деда имелось множество диковинных растений, каких прежде Антип
и не видывал. Помимо тех, что шли в пищу, росли там и травы, которые
использовал дед для приготовления лекарств. Про каждую из них, прежде чем
сорвать, дед подробно рассказывал Антипу: давал траве название на
нескольких языках, говорил, где она растет, от каких болезней помогает и в
какую пору ее собирать следует.
По первому времени дед доверял Антипу только работу по хозяйству.
Приходилось Антипу за козой да курами присматривать, в огороде землю
копать, по воду ходить, дрова колоть, еду готовить, в доме да на дворе
убираться, чинить старую мебель да одежду. Привычному к хлопотам по дому
Антипу подобная работа была не в тягость. Да и времени они занимала
немного. В свободное же время Антип занимался с дедом, который учил его
языку Подлунной, рассказывал об истории Империи и ее нынешнем
государственном устройстве. От деда узнал Антип и о том, как пользоваться
календарем Подлунной, и о метрической системе мер и весов, которая
оказалась куда удобнее и практичнее той, что была принята в Белоземье.
- А когда ножом начнем заниматься? - то и дело спрашивал у деда Антип.
- А мы уже им занимаемся, - с лукавой искоркой в глазах отвечал ему на это
старик.
- Как так? - недоумевающе разводил руками Антип.
- Чем больше знаний у тебя в голове, тем труднее ножу оказывать на тебя
свое пагубное воздействие, - говорил дед. - Те двое, про которых я тебе
говорил, что такие же ножи имели да сами вестниками смерти не стали, оба
умниками были такими, что поискать.
Со временем дед начал привлекать Антипа и к помощи в приготовлении
лекарств. В дальней комнате, где, как по первому времени думал Антип,
находилась спальня деда, на самом деле располагалась превосходно
оборудованная лаборатория. Спал же дед за ширмой в углу в странном мешке,
подвешенном за два конца, который он называл гамаком, и при этом уверял,
что так спать гораздо удобнее, чем на кровати.
Сначала Антип просто скатывал пилюли и разливал в пузырьки травяные
настои. Занятие было несложным, но попервоначалу Антипа раздражало то, что
дед постоянно требовал, чтобы он работал "стерильно". Антип долго не мог
взять в толк, что именно дед понимает под этим странным словом.
- В окружающей нас среде присутствует множество мельчайших живых существ -
микробов, большинство из них способны, попав в организм человека, вызвать
заболевание, - старательно втолковывал Антипу дед.
- И в воздухе? - недоверчиво спрашивал Антип.
- Конечно.
- И, значит, с каждым вздохом я проглатываю десяток-другой этих самых
микробов?
- Не десятки, а тысячи, - поправлял Антипа дед.
- Так почему же я до сих пор все еще жив?! - заранее торжествуя победу,
радостно восклицал Антип.
- Потому что твой организм имеет несколько защитных барьеров,
препятствующих внедрению в него и размножению микробов, - невозмутимо
отвечал на вопрос Антипа дед. - Защитные же барьеры организма больного
человека, для которого и предназначены изготовляемые нами лекарства,
ослаблены. И мы должны сделать все возможное, чтобы в организм больного не
попали вместе с лекарствами новые болезнетворные микробы.
Антип с сомнением качал головой. Но вне зависимости от того, верил он в
крошечных невидимых убийц, витающих в воздухе, или нет, со временем у него
вошло в привычку, прежде чем браться за работу, тщательно мыть руки, а
затем протирать их винным спиртом, которого в доме у деда имелось изрядное
количество. А горлышко каждого пузырька, прежде чем наполнить его
приготовленным раствором, Антип уже автоматическим движением подносил к
пламени спиртовой горелки, всегда стоявшей на рабочем столе.
- Выходит, причина всех болезней в тех микробах, что попадают в
человеческий организм? - допытывался у деда Антип.
- Причин заболевания столь же много, как и самих болезней, - отвечал ему
старик. - Некоторые из них до сих пор до конца не ясны. Но я уверен, что
со временем люди научатся лечить все болезни, в том числе и ту, которую мы
называем старостью.
- И тогда люди не будут умирать? - удивленно спрашивал Антип.
- Кто знает, - уклончиво отвечал на это дед.
Предметом особой гордости старика являлся металлический шкаф, стоявший в
кухне, который он называл термостатом. В термостате старик выращивал
плесень. Чего Антип долго не мог взять в толк, так это то, каким образом с
помощью плесени можно лечить больных.
- Я выращиваю не какую попало плесень, а определенные ее виды, - объяснял
Антипу дед. - Те, которые при росте своем выделяют вещества, убивающие
болезнетворных микробов. Это касается в особенности раневых инфекций.
Больше половины воинов, раненных в бою, умирают не от самого ранения, а от
инфекции, попадающей в рану. Лекарство же, которое я получаю из плесени,
дает раненым шанс выжить.
- Для того, чтобы были раненые, нужна война, - заметил как-то раз Антип.
- Подлунная Империя настолько велика, что где-нибудь на ее территории
всегда идет война, - ответил старик. - Если это не попытка захватить новые
территории, то приграничная война с кем-нибудь из соседей из-за спорных
земель. Кроме того, редкий год выдается без мятежа внутри страны.
Стенки у термостата были полыми, и по ним постоянно циркулировала вода,
нагревающаяся от жара печи и поступающая через подведенную снизу трубу.
Интенсивность нагрева термостата можно было регулировать с помощью крана,
перекрывающего доступ горячей воды в кожух. Плесень выращивалась в мясном
бульоне, который старик варил из отборного мяса. С помощью Антипа старик
процеживал бульон через несколько слоев чистой материи, после чего
разливал его по стеклянным бутылям, которые затем ставил в разожженную
печь. Еще горячие бутыли, вынутые из печи, затыкались тряпичными пробками.
Дав бульону в бутылях остыть, старик аккуратно вливал в него немного
содержимого маленького пузырька, в котором содержался нужный вид плесени.
После этого бутыли помещались в термостат. В обязанности Антипа входило
следить за температурой в термостате и каждые полчаса интенсивно
встряхивать бутыли. На второй день содержимое бутылей становилось мутным.
Старик вынимал их из термостата, снова процеживал и полученный прозрачный
раствор использовал для изготовления своего чудодейственного снадобья.
- Откуда тебе стало известно о целебных свойствах плесени? - спросил
как-то раз у деда Антип.
- Мне рассказал о них один мой знакомый, - ответил тот.
- А как он это узнал?
- Не знаю, - пожал плечами старик. - Возможно, что из какой-нибудь книги.
А может быть, от других ученых.
- Почему больше никто в мире не изготовляет это чудодейственное средство?
- недоумевающе пожимал плечами Антип.
- Ну почему же, - улыбнулся старик. - Я не единственный, кто занимается
микробиологией. Но, как ты сам видишь, для подобных занятий необходимы
определенные знания, навыки и, что, пожалуй, самое главное, специальное
оборудование.
- Откуда все это? - Антип обвел рукой лабораторию старика. - Ты сам все
это придумал?
На секунду старик задумался.
- И да, и нет.
- Как это понимать?
- В мире не существует ничего нового. Все слова уже были когда-то сказаны,
все открытия сделаны, все земли найдены. Во времена Первой эпохи для
человека не существовало непознанного.
- Но ты ведь сам утверждал, что познать мироздание до конца невозможно, -
напомнил старику Антип.
- Верно, - задумчиво кивнул тот. - Кто знает, возможно, люди Первой эпохи
настолько близко подошли к познанию первопричины мироздания, что это
обернулось для них трагедией. Иначе чем еще объяснить то, что процветание
Первой эпохи внезапно сменилось упадком и одичанием Второй, когда
невежественные варвары уничтожали все, что было создано величайшими умами
человечества. Во времена Третьей эпохи люди Бескрайнего мира постепенно,
шаг за шагом, восстанавливали основы цивилизации. И вот сейчас, живя в
Четвертую эпоху, мы пытаемся отыскать следы, оставшиеся от Первой, которые
могут указать нам верные, порою неожиданные и парадоксальные пути развития
науки и общества.
- Ты хочешь сказать, что все, чем ты здесь занимаешься, уже было сделано
во времена Первой эпохи? - недоверчиво прищурился Антип.
- То, что делаю я, всего лишь детские игры по сравнению с тем, каких высот
достигала наука Первой эпохи, - грустно улыбнулся старик. - Я пытаюсь
восстановить то, что разрушило варварство, но сделать это совсем непросто,
потому что от Первой эпохи не осталось никаких записей. Только
разрозненные артефакты да нечисть, которая хотя и хранит память ушедших
веков, но не желает делиться ею с людьми. Некоторую помощь могут оказать
медиумы - люди, способные во время транса описать назначение того или
иного артефакта Первой эпохи. Но по большей части эти описания весьма
неясны и расплывчаты, поскольку медиумы, как правило, не обладают
необходимыми познаниями в нужной области, так что в конечном итоге до
всего приходится доходить своим умом.
По первому времени, слушая деда и помогая ему в работе, Антип мысленно
задавал себе вопрос: а все ли в порядке у старика с головой? Вне всяких
сомнений, старик был мудрейшим человеком, с каким только приходилось
встречаться Антипу, но, как известно, у каждого старика имеется своя
блажь. Так, может быть, дед возится с плесенью только из прихоти?
Однако вскоре Антип имел возможность убедиться в обратном. Едва только
выпал первый снег, к дому потянулись гости. Редкая неделя обходилась без
визитеров. Старик неизменно вежливо встречал каждого гостя, хотя Антипу со
стороны было хорошо заметно, что не ко всем дед относится одинаково.
Кого-то из гостей он оставлял ждать на пороге, пока вынесет им требуемое
снадобье. Других заводил в дом, сажал за стол и, угощая чаем, долго о
чем-то расспрашивал. Некоторые же из гостей задерживались в доме на
день-другой. Тогда старик приглашал за стол и Антипа, которого представлял
как своего внучатого племянника. Затаив дыхание, слушал Антип удивительные
истории о неведомых землях, что рассказывали странные посетители.
Редко кто из гостей являлся с пустыми руками. Чаще всего старику привозили
что-то из продуктов питания, которых было не достать вдали от мира. Старик
вежливо благодарил посетителей и просил Антипа отнести продовольствие в
погреб. Иногда привозили что-нибудь из одежды или предметов домашнего
обихода, от чего старик также не отказывался. Но от всей души дед
радовался, когда кто-нибудь из гостей, который, судя по всему, уже не
впервые наведывался в его дом, привозил с собой какую-нибудь книгу, сосуд
причудливой формы или что-либо иное из лабораторного оборудования.
Прежде Антип только слышал от купцов о том, что в Бескрайнем мире
существуют люди, кожа которых черна, как уголь, или желта, как корка
заморского плода лимона. Теперь же, глядя на гостей, прибывающих в дом
деда, Антип мог и сам убедиться в том, что все эти истории были не
досужими вымыслами. Каких только удивительных людей не повидал он за эту
осень. Зачастую предметом удивления служил не столько сам внешний облик
гостя, сколько одежды, в которые он был облачен. Оказалось, что далеко не
все жители Бескрайнего мира отдают предпочтение рубахам и штанам. Имелись
и такие, которые носили женские юбки или же попросту особым образом
оборачивали вокруг туловища большие куски материи. А разнообразие головных
уборов, оружия и украшений было столь велико, что Антип зачастую терялся,
не в силах понять, какой цели служит тот или иной предмет убранства гостя
из далекой страны.
Еще начиная с осени Антип под руководством деда приступил к занятиям,
которые, по словам старика, должны были избавить его от пагубного
воздействия ножа вестника смерти. Но вплотную они занялись этим только
после того, как зима замела снегом все проезжие пути и поток гостей
практически иссяк. Суть занятий заключалась в том, что Антип учился
отгораживать себя от мира невидимой стеной, созданной с помощью
собственного сознания. Вначале ему было трудно понять, чего именно
добивается от него дед, - он не видел никакой стены и не понимал, каким
образом ее можно было выстроить.
- Ты должен освободить свой разум от ненужных мыслей, и тогда твое
сознание само сделает за тебя всю работу, - говорил ему дед.
Но как только Антип приказывал себе ни о чем не думать, тотчас же десятки,
а то и сотни самых разнообразных, зачастую глупых и никчемных мыслей
всплывали у него в сознании. Вначале Антип пытался избавляться по очереди
от каждой из них - отлавливал и давил, как муравьев. Но к успеху такая
тактика не привела - вместо одной уничтоженной мысли незамедлительно
появлялись три-четыре новые. Тогда Антип стал просто расталкивать их в
стороны, и, как ни странно, вскоре это привело к успеху.
После того как Антип научился очищать свое сознание, дело пошло куда
веселее. Вскоре он уже без особого труда мог вызвать в сознании любой
образ, запах, цвет или звук, на который указывал ему старик. В
соответствии с собственным желанием он мог видеть то, чего не существовало
в действительности, слышать звуки неведомых миров, осязать предметы,
которые никогда не держал в руках.
Как-то раз, уже в середине зимы, старик после окончания занятий принес
шкатулку с ножом вестника смерти, открыл ее и велел Антипу взять нож в
руку. С опаской Антип прикоснулся к витой рукоятке ножа. И ровным счетом
ничего не почувствовал. Ни благоговения, ни душевного трепета перед
предметом, наделенным магическими свойствами. Ни даже легкого волнения от
осознания того, что нож, который он держит в руке, унес, должно быть, не
одну сотню жизней. Теперь Антип мог убедить себя в том, что в руке у него
самый обыкновенный нож.
- Отлично! - похвалил Антипа старик, искренне радуясь успеху ученика. -
Теперь ты можешь оставить нож себе. Но помни, что, беря его в руку, ты
неизменно должен сохранять хладнокровие, спокойствие и душевное
равновесие. Только в этом случае нож не сможет заставить тебя делать то,
чего ты сам не желаешь.
- А может быть, пусть он пока еще полежит в шкатулке? - робко предложил
Антип.
- Нет, - дед решительно захлопнул пустую шкатулку и запер ее на ключ. - У
тебя не должно быть страха перед ножом.
- Да я и не боюсь его, - пожал плечами Антип. - Просто... Ну, нет у меня
еще пока окончательной уверенности...
- А без ножа ты ее никогда и не обретешь, - заявил старик.
- Ну, раз так...
Антип посмотрел на лезвие ножа. Повернув его чуть в сторону, он увидел в
нем свое искаженное отражение. Оно было похоже не на человека, а на
удивительно безобразное существо, которому не существовало названия. С
вытянутой головой, длинным носом и острыми ушами, оно не могло вызвать
ничего, кроме чувства гадливого отвращения.
Быстро перевернув нож острием вниз, Антип сунул его за голенище.
- И что теперь? - спросил он у старика.
- Будем продолжать учебу, - ответил ему дед.
Теперь, когда Антип уже неплохо понимал язык Подлунной, старик стал давать
ему читать книги. Дед считал книги бесценным сокровищем, и то, что он
решил поделиться ими с Антипом, свидетельствовало: парень теперь не только
вызывает у него интерес, как при первой встрече, но и заслужил некоторое
уважение своим усердием и искренним стремлением к новым знаниям. Книги
были написаны тяжеловесным, сложным для восприятия языком, но Антип
старательно вникал в них, порою перечитывая особо сложные места по
нескольку раз. А когда книга бывала прочитана, он обязательно обсуждал ее
со стариком, который обладал удивительным умением объяснять сложные вещи
простыми и ясными словами.
К концу зимы, когда морозы уже начали ослабевать, снег повалил с такой
невиданной силой, что дом за ночь замело по самые окна. Едва ли не каждый
день Антипу утром приходилось надевать овчинный тулуп, который специально
для него привез по заказу деда один из гостей, и, выбравшись на улицу
через чердачное оконце, разгребать лопатой снег, занесший за ночь крыльцо
и входную дверь.
Как-то раз, вернувшись в дом, Антип поставил лопату в сенях, скинул тулуп
и, открыв дверь в комнату, с порога спросил у старика:
- Что такое время?
- Разве ты не знаешь этого? - удивленно взглянул на него дед. -
Продолжительность того или иного процесса, которую мы измеряем секундами,
минутами, часами...
- Я не о том, - тряхнул головой Антип. - В этой книге, - сказал он,
приподняв толстый том в переплете из телячьей кожи, которую пару дней
назад дал ему дед, - говорится, что время - это одна из форм существования
материи.
- Это так, - согласно наклонил голову старик.
- Но мы не можем ощущать время ни одним из органов чувств, - возразил деду
Антип. - Следовательно, время - величина не материальная.
- Мы не можем физически ощутить время, потому что оно слишком плотно
связано с другими видами материи. Мы можем только косвенно воспринимать
его присутствие, наблюдая за процессами, происходящими с окружающими нас
физическими телами. Да и наши собственные тела также подвержены
разрушительному воздействию времени.
- Но само время бесконечно, - сказал Антип. И после секундной паузы
добавил: - Если верить тому, что сказано в книге.
- У меня нет причин сомневаться в этом, - как всегда, немного лукаво
улыбнулся старик.
- Следовательно, время не имеет ни начала, ни конца, - продолжал гнуть
свою линию Антип.
- Получается, что так, - с беспомощным видом развел руками дед.
- Но это противоречит элементарному здравому смыслу! - возмущенно
воскликнул Антип. - Все сущее имеет начало и конец!
- А что ты скажешь о кольце? - поинтересовался старик.
- Ты хочешь сказать, что время замкнуто в кольцо? - уточнил Антип.
- Я всего лишь предлагаю тебе рассмотреть подобную возможность.
И старик рассказал Антипу следующую историю: "Странник не помнил начала
пути, как не помнит никто из живущих минуты своего рождения. Не знал он
ничего и о том, кто и по какой причине обрек его на вечное скитание по
бесконечной Дороге Времени. Что это - дар или наказание? Или, может быть,
просто игра случайности? Глупая шутка судьбы? Но тогда что такое судьба?
Кто или что стоит за этим словом? Есть ли хоть какой-то смысл в том, что
перед его всегда широко открытыми, как будто удивленными глазами проходит
вся история человечества?
Когда? - Кто? - Зачем? - Почему? - Кто? - Когда?..
Все эти вопросы возникли, чтобы больше уже не отпускать позже, когда
Странник в полной мере осознал свою уникальность, свою непохожесть на
остальных - на тех, кто окружал его, жил рядом с ним, говорил на понятном
ему языке, рос, старился и исчезал, уходя во тьму, в небытие.
Какое невероятно огромное количество синонимов придумано для слова
"смерть", думал Странник. Казалось бы, почему не называть вещь своим
именем? Тем более что и слово само вовсе не плохое - мягкое,
перекатывающееся между языком и нёбом, как переспелая ягода черники,
вот-вот готовая лопнуть. Но нет же, для обозначения такого простого и
ясного понятия появлялись и появляются все новые и новые словесные
обороты, как будто, изменив ей имя, можно обмануть и саму смерть, старуху
с косой (почему именно старуха? и отчего - с косой, а не, к примеру, с
топором? да мало ли еще существует способов и средств лишения жизни) или
черного всадника на вороном коне (все те же вопросы).
Пытаться обмануть смерть - все равно что пробовать обмануть время. Смерть
- любая, даже если она приходит раньше срока, - порождена временем. Это уж
Странник знал точно. Сколько раз он сам пробовал обмануть время, пока не
понял всю тщетность таких попыток. Скорее всего эти игры были просто
ребячеством, юношеским испытанием собственных сил. Но это было давно.
Давно, недавно - Странник всегда улыбался, когда произносил или слышал эти
слова. Для него они не имели никакого смысла. "Недавно" превращается в
"давно" с той же неумолимой предопределенностью, с какой день переходит в
ночь, сегодня - в завтра. Важна только последовательность, в которой
происходят события.
Странник видел все, начиная с рождения Мира. Он не стремился запоминать
даты. Зачастую от того или иного события, изменившего ход мировой истории,
у него в памяти оставался всего лишь один яркий образ: взмах руки, тень на
стене, чей-то разорванный криком рот, слово, произнесенное в толпе. Но
даже так, пропуская мир сквозь свои ощущения, как через крупное сито,
вылавливая только то, что просто невозможно упустить, Странник чувствовал,
как его память превращается в огромную бездонную могилу, в которую пласт
за пластом ложатся миллионы жизней.
Он знал, что переживет всех, всех до последнего в этом Мире. Нет - до
предпоследнего, потому что последним будет он сам. И что произойдет тогда?
Где закончится и закончится ли когда-нибудь его путь? Есть ли конец у
того, что не имело начала?
Стремясь найти ответ, Странник ускорял свой шаг по Дороге Времени. Это
было единственное, что он мог сделать. Он шел все быстрее, а ему казалось,
что и картина Мира вокруг него тоже ускоряет свой бег. Люди дергали руками
и ногами, как марионетки в руках сумасшедшего кукольника, механизмы
давились выплевываемыми клубами дыма и пара и взрывались, не выдерживая
напряжения, война превращалась в одну нестерпимо яркую вспышку,
проглатывающую целую страну. И не было этому конца.
Странник бежал, и мимо него проносился яркий цветной ковер с
бессмысленным, неразборчивым узором. И когда все краски на нем слились в
один серый цвет, когда прекратилось раздражающее мелькание света и тьмы,
Странник понял, что ему никогда не достичь конца Дороги Времени. У него
оставался последний шанс попытаться найти ответы на мучающие его вопросы -
он должен был вернуться к началу.
Странник остановился. И в тот же миг что-то с силой толкнуло его в спину
так, что ему пришлось сделать несколько шагов вперед, чтобы устоять на
ногах. Он снова остановился, и вновь повторился толчок. На этот раз толчок
не был неожиданностью, и Странник устоял на месте. Но сила, давившая ему в
спину, становилась все сильнее - время влекло Странника за собой помимо
его воли. Чтобы ослабить все возрастающий напор времени, Странник сначала
опустился на четвереньки, потом лег на Дорогу плашмя. И все равно всей
поверхностью своего вжавшегося в дорогу тела Странник чувствовал, как
время медленно, но все так же неумолимо тащит его за собой.
Оттолкнувшись локтями, Странник развернулся лицом назад и поднялся на
ноги. Страшный удар в грудь, от которого оборвалось дыхание, опрокинул его
на спину. Но он снова поднялся и, по-бычьи выставив голову перед собой,
сделал шаг назад.
Оказалось, что до начала пути было не так уж далеко, всего лишь один шаг.
И, сделав его, Странник наконец понял, кем он был. Но последняя мысль его
потонула в неудержимом водовороте времени.
Страннику показалось, что тело его взорвалось, но на самом деле время,
замкнувшись в кольцо, свернулось вокруг него в невероятно тугую спираль,
сжимавшуюся все туже и плотнее до тех пор, пока не превратилась в ничто.
Невозможно было понять, как долго это длилось, поскольку времени не
существовало. Следовательно, можно сказать, что в тот же самый миг в
месте, где исчезли Странник и время, родился, разлился и затопил все
вокруг новый временной поток.
И снова была Дорога Времени.
И опять по ней шел Странник, ищущий ответы на еще не заданные вопросы".
Внимательно выслушав предложенную дедом историю, Антип незамедлительно
высказал собственное мнение по данному вопросу:
- Если время замкнуто в кольцо, то само существование мира теряет всякий
смысл. Потому что в таком случае оно превращается в бесконечное повторение
одних и тех же событий.
- Верно, - согласился с таким выводом старик. - Мы говорим о бесконечности
времени только потому, что не знаем того момента, когда оно возникло, и не
можем даже представить себе, что наступит момент, когда времени не станет.
- Разве мир не прекратит свое существование в тот момент, когда время
остановится? - спросил Антип.
- Мы этого никогда не узнаем, - улыбнувшись, покачал головой старик. -
Потому что все мы застынем в той точке, где остановится время.
- И как долго это будет продолжаться?
- До тех пор, пока время не возродится вновь, - ответил дед.
Подождав немного и не услышав от Антипа никаких возражений или замечаний,
дед поднялся из-за стола, сходил на кухню и вернулся с кружками и чайником.
- Давай-ка чайку попьем, - предложил он Антипу.
- Странно все это, - не глядя на деда, задумчиво покачал головой Антип.
- Что именно? - спросил дед, на лице которого появилось выражение легкой
озабоченности.
- То, что мы сидим здесь, в доме, заметенном снегом, и рассуждаем о конце
времени так, словно нам суждено до него дожить, - ответил Антип. И, снова
качнув головой, добавил: - Чудно.
Дед усмехнулся в бороду и не спеша разлил чай по кружкам. Пододвинув
Антипу его кружку, дед кинул в свою пару кусков сахара и помешал чай
черенком вилки. Сделав глоток, он удовлетворенно прищурился и снова
посмотрел на Антипа.
- Тем и велик человек, - негромко произнес он, что способен размышлять о
том, чего ему никогда не суждено не только увидеть, но даже просто познать.
- Никогда? - так же тихо спросил Антип.
- Никогда, - ответил старик. И, улыбнувшись, добавил: - Но, может быть,
это и к лучшему. Ибо, как любил говаривать один мой старый приятель, во
многой мудрости много печали.
ГЛАВА 7
Среди ночи Антипа разбудили странные звуки, доносившиеся с улицы,
откуда-то из-под заметенной снегом крыши дома. Это был нескончаемо
протяжный нечеловеческий вой, переплетающийся с завываниями ветра в печной
трубе. Временами в диком вое слышались то истошные крики диких гусей, то
пронзительный волчий вой, то плач всеми забытого ребенка. Звуки были
настолько жуткими, что Антип выбрался из-под одеяла. Нашарив в темноте
лежавшие на столе огненные палочки, Антип потер их одну о другую и высек
искру, от которой загорелся фитиль свечного огарка.
Сидя со свечой в руке на краю кровати, Антип замер и прислушался. Ему
показалось, что из сеней, куда выходила дверь его каморки, доносятся тихие
шаркающие шаги и едва слышное невнятное бормотание. Антип неслышно
поднялся с постели, взял в свободную руку нож и осторожно приоткрыл дверь.
В синем стеганом халате и в войлочных тапках на босу ногу по холодным
сеням расхаживал дед. Старик был настолько поглощен собственными мыслями,
что увидел вначале не Антипа, а свет свечи, которую он держал в руке.
Прищурившись, старик посмотрел на огонь.
- Что случилось? - спрятав за спиной руку с ножом, негромко спросил Антип.
Старик посмотрел на Антипа так, словно увидел его впервые. Длилось это
всего одно мгновение. Затем старик тряхнул головой и быстро провел ладонью
по лицу, после чего взгляд его приобрел осмысленность.
- Что случилось? - снова повторил свой вопрос Антип.
- Ничего особенного, - покачал головой старик. - Просто не спится.
- А что это за жуткий вой? - зябко передернув плечами, взглядом указал на
потолочный настил Антип.
- Это? - следом за Антипом старик обратил свой взгляд вверх. - Бэнши.
Должно быть, присела погреться возле нашей печной трубы.
- Бэнши? - удивленно переспросил Антип. - Но ведь плач бэнши означает
чью-то смерть.
- Ну так что с того! - нервно, что было для него совершенно нехарактерно,
отозвался старик. - Мы-то с тобой живы!
- Но бэнши...
- Между прочим, большинство моих друзей люди уже не первой молодости, -
перебил Антипа старик. - Возможно, бэнши прилетела сюда затем, чтобы
сообщить мне о смерти одного из них.
- Извини, дед, - смущенно переступил с ноги на ногу Антип. - Я не хотел...
- А, что там, - махнул рукой старик. - Как учат мудрецы из Страны Востока:
жизнь и смерть - две стороны одной монеты, поэтому тот, кто не познал
смерть, не может быть уверен в том, что жил. - Лицо старика приобрело свое
обычное, немного лукавое выражение. - Ты согласен с этим утверждением? -
спросил он у Антипа.
Антип только собрался было ответить, как в дверь, ведущую на крыльцо,
снаружи дважды что-то стукнуло, и довольно-таки сильно.
Антип удивленно посмотрел на старика, по выражению лица которого можно
было догадаться, что он тоже не может найти объяснения этим странным
звукам.
- Всю ночь мело, - почему-то шепотом произнес Антип. - С улицы к двери без
лопаты не подойти.
В дверь снова стукнуло, на этот раз трижды.
- Открой, - не двигаясь с места, велел Антипу старик.
Антип ничего на это не сказал, но выполнил приказание не сразу, словно
надеялся на то, что старик передумает и изменит свое решение. Однако дед
больше не произнес ни слова. Антип подошел к двери и, подняв повыше руку,
в которой у него была зажата свеча, откинул щеколду.
Дверь распахнулась, и в сени ворвался порыв ледяного ветра, несущий
мириады колючих снежинок. Антип сделал шаг назад и прикрыл ладонью
дернувшийся язычок пламени свечи. В первый момент ему показалось, что за
порогом стоит какой-то огромный лохматый зверь, поднявшийся на дыбы. И
только слова, произнесенные полуночным гостем, заставили его переменить
свое мнение.
- Пустите в дом, хозяева? - произнес незнакомец звучным, хорошо
поставленным голосом.
Старик сделал приглашающий жест рукой.
Незнакомец вошел в сени и бросил на пол огромную тушу кабана, которую
держал на плече. Сам он был одет в меховую доху с капюшоном, закрывающим
почти все его лицо, в меховые штаны и валенки. За спиной у него висел
огромный баул из шкуры какого-то пятнистого зверя, к которому были
приторочены плетеные снегоступы.
- Ну и замело же вас, - сказал незнакомец, стряхивая с себя снег. - Еле
добрался до двери.
Он откинул на спину капюшон, и старик с Антипом смогли увидеть лицо
ночного гостя. Это было лицо бывалого воина. Большой шрам пересекал его
правую щеку, и еще один, чуть поменьше, был заметен над левой бровью.
Взгляд больших серых глаз незнакомца был спокойным и уверенным, как у
человека, знающего себе цену. Длинные светлые волосы были перехвачены на
лбу узким кожаным шнурком. Снизу широкое лицо незнакомца очерчивала
небольшая, чуть рыжеватая бородка.
- Извините за поздний визит, - улыбнулся гость. - Но я услышал, как на
вашей крыше завывает бэнши, и решил, что вы все равно не спите.
Признаться, если бы не вопли этой престарелой дамы, которые указали мне
дорогу к вашему дому, мне пришлось бы заночевать в лесу.
- Раздевайтесь и проходите в дом, - предложил гостю старик.
Антип сделал шаг к двери, собираясь закрыть ее, но незнакомец жестом
остановил его.
- Если вы не против, - сказал он, обращаясь в первую очередь к старику, -
я хотел бы пригласить в дом и моего друга.
- Конечно, - ответил старик.
- Вид моего друга несколько необычен, - предупредил незнакомец.
- Мы рады любым гостям, - улыбнулся старик. - Кем бы ни был ваш друг, не
ночевать же ему в снегу.
- Ну, это ему не впервой, - усмехнулся незнакомец.
Подойдя к открытой двери, он громко свистнул.
Через пару секунд в сени ворвался волк, да такой огромный, каких ни
Антипу, ни старику никогда прежде видеть не доводилось. Поднявшись на
задние лапы, этот волк мог бы без труда положить передние на плечи своего
хозяина, который тоже был не малого роста.
Антип невольно попятился назад, выставив перед собой нож.
- Волк, сидеть! - приказал незнакомец, и волк послушно присел возле двери.
Незнакомец закрыл дверь и накинул щеколду.
- Я знаком с этим волком уже не первый год, - сказал он. - И еще не было
случая, чтобы он набросился на кого-нибудь без моего приказа. Он будет
послушно сидеть на одном месте столько, сколько потребуется.
- Ну что ж... - Старик указал рукой на дверь, ведущую в комнату.
Прежде чем переступить порог комнаты, незнакомец скинул доху, под которой
оказалась короткая кожаная куртка, достал из-за пояса огромный нож и
несколькими уверенными ударами отсек от туши кабана заднюю ногу.
- Мы с Волком сутки ничего не ели, - объяснил он хозяевам.
Волк вошел в комнату следом за людьми и прилег на пороге, положив большую
лобастую голову на вытянутые лапы. Глаза его, наблюдавшие за людьми,
казались глазами разумного существа, которое не только следит за жестами,
но и прекрасно понимает каждое произнесенное слово.
Антип ненадолго заскочил к себе в каморку, чтобы надеть штаны и накинуть
что-нибудь поверх рубахи, в которой спал. Натянув сапоги, он на всякий
случай сунул за голенище нож. Ночной гость не то чтобы внушал ему
опасение, но вот радость его по поводу того, что среди ночной снежной бури
ему удалось отыскать людское жилье, почему-то показалась Антипу не слишком
искренней. Глядя на то, как весело и беззаботно улыбался незнакомец, можно
было подумать, что ночевка в снегу была для него самым что ни на есть
привычным делом.
Когда Антип открыл дверь в комнату, волк, не двинувшись с места, покосился
на него своим желтоватым глазом. Антип осторожно переступил через
растянувшегося на пороге зверя и подошел к столу, на котором уже горел
большой семисвечник. Дед собирал на стол, а ночной гость на кухне
разделывал кабанью ногу. Отхватывая от ноги широкие ломти мяса, он кидал
их на самую большую сковороду, какую только сумел отыскать. Наполнив
сковороду мясом, незнакомец как следует посолил его и посыпал специями,
которые предложил ему дед. Перемешав мясо ножом, незнакомец открыл печь и
поставил сковороду на еще не остывшие с вечера угли. Закончив с
приготовлением мяса, гость довольно улыбнулся, подмигнул внимательно
наблюдавшему за ним Антипу и ополоснул руки под рукомойником. Прежде чем
сесть за стол вместе с хозяевами, он отрезал от кабаньей ноги еще один
большой кусок мяса и кинул его волку. Зверь в одно мгновение проглотил
предложенную ему еду и снова улегся на пол.
- Перекуси пока, - старик пододвинул гостю кружку с горячим чаем, хлеб и
тарелку с нарезанными сыром и салом.
Гость не стал заставлять себя долго упрашивать. Поблагодарив хозяев, он
отмахнул от буханки широкий ломоть хлеба, положил на него пару кусков
сала, несколько кусков сыра, полил вся это стоявшим на столе соусом и
накрыл сверху вторым куском хлеба. То, что аппетит у незнакомца был отнюдь
не показным, несколько успокоило подозрения Антипа.
Быстро проглотив приготовленный бутерброд и запив его чаем, гость
потянулся было за новым куском хлеба, но тут же передумал.
- Подожду, когда мясо будет готово, - улыбнувшись, сказал он хозяевам. - А
вот от чая еще не откажусь.
- Долгий путь пришлось проделать? - спросил старик, повторно наполняя
кружку гостя чаем.
- Да уж не близкий, - ответил тот.
- Сейчас все дороги на много километров вокруг снегом занесены, - с
пониманием кивнул дед. - А река подо льдом стоит.
- Нам с Волком дороги не нужны, - усмехнулся гость.
- Как зовут-то твоего волка? - спросил, глянув на растянувшегося возле
двери могучего зверя, старик.
- А так и зовут - Волк, - ответил незнакомец.
- А у тебя самого имя есть? - прищурившись, посмотрел на гостя старик.
- Хорн, - ответил тот.
- Хорн Волчатник, как я полагаю, - уточнил старик.
Хорн удивленно приподнял левую бровь.
- Откуда ты меня знаешь?
- Разве кто другой, кроме человека из рода Волчатников, отправится в путь
ночью, в метель, да еще и в сопровождении волка? - усмехнулся старик.
- Верно, - улыбнувшись, кивнул Хорн.
- Вот только ходят слухи, что из рода Волчатников никого уже не осталось в
живых, - сказал старик уже без улыбки, пристально глядя в серые глаза
ночного гостя.
Словно почувствовав возникшее за столом напряжение, приподнялся на
передние лапы волк. Хорн сделал ему едва заметный успокаивающий знак
рукой, и зверь снова улегся на пол.
- Ты, старик, должно быть, в курсе всего, что происходит в Бескрайнем
мире? - спросил Хорн.
Гость не проявлял какого-либо беспокойства, но на этот раз улыбка не
сопровождала его слова.
- Я хотя и живу в глуши, но все же стараюсь следить за текущими событиями,
- ответил старик. - А о том, что пятнадцать лет назад по приказу
Гудри-хана был вырезан весь род Волчатников, в свое время много говорили.
- Быть может, тебе известна и причина, по которой Гудри-хан сделал это? -
спросил Хорн ледяным голосом.
Антип опустил правую руку под стол и положил ее на колено - поближе к
рукоятке ножа.
- Известно, - наклонил голову дед. - Но вначале я хотел бы услышать, что
ты сам об этом скажешь.
Неожиданно Хорн рассмеялся и звонко хлопнул ладонью по столу.
- Хитер, дед! - восторженно воскликнул он.
- Я просто хочу знать, с кем имею дело, - спокойно ответил старик.
Хорн рывком поднялся на ноги.
Антип, наклонившись, ухватился за рукоятку ножа.
- Пора мясо проверить, - объявил Хорн и, развернувшись к хозяевам спиной,
пошел на кухню.
Антип вопросительно посмотрел на старика. Дед едва заметно улыбнулся ему и
сделал успокаивающий знак рукой - мол, все идет как надо.
Хорн достал из печи сковороду, перемешал мясо ножом. По комнате поплыл
восхитительный запах жареной кабанятины. Наколов небольшой кусок мяса на
острие ножа, Хорн осторожно попробовал его.
- Сыровато еще, - покачал головой он и снова поставил сковороду в печь.
Сунув нож за пояс, Хорн вернулся к столу.
- Между прочим, старик, - не садясь, обратился он к деду, - тебе известно,
что у твоего паренька за голенищем очень опасная игрушка? Я еще в сенях
рассмотрел его нож.
- На этот счет можешь не беспокоиться, - успокоил Хорна старик. - Этот нож
не опаснее твоего волка.
- Ну, если так... - Хорн улыбнулся и сел за стол. - Можно взглянуть на
нож? - обратился он к Антипу.
Антип посмотрел на деда.
Старик утвердительно наклонил голову.
Антип вытащил нож из сапога и положил его на стол. Хорн без каких-либо
опасений взял нож в руку. Попробовав ногтем лезвие, он перевернул нож и
стал с интересом рассматривать рукоятку.
- Хорошая вещь, - сказал он, возвращая нож Антипу. - Только требует
осторожного обращения. Откуда у тебя нож вестника смерти?
- Ты еще о себе ничего не рассказал, - опередив Антипа, сказал дед.
- Ну, дед! - Хорн снова усмехнулся и покачал головой. - Тебя не проведешь.
- Я полагаю, это не входит в твои намерения, - спокойно ответил старик.
- Как я уже сказал, мое имя Хорн, - перешел на серьезный тон разговора
гость. - И я последний из рода Волчатников. Причина же, по которой
Гудри-хан вырезал весь мой род, заключается в том, что, если верить
предсказанию, сделанному Великим Кариллионом, только последний из рода
Волчатников сможет взять в руки Сферу Вечной Мудрости. - Хорн криво
усмехнулся. - Если бы я не был последним Волчатником, то Гудри-хан уже
владел бы всей мудростью мира.
- Верно, - согласился с Хорном старик. - Но только в том случае, если
справедливо предсказание.
- Предсказание верно, - заверил старика Хорн.
- Откуда тебе это известно?
- Потому что я - последний из рода Волчатников! - гордо вскинув
подбородок, возвестил Хорн. - И я пришел в Подлунную для того, чтобы
доказать это Гудри-хану!
- Мясо у тебя не сгорит? - потянув носом воздух, спросил у Хорна старик.
Хорн проворно вскочил на ноги и бросился на кухню.
- Я ничего не знаю ни об истории рода Волчатников, ни о Сфере Вечной
Мудрости, - обратился к старику Антип.
- Сфера Вечной Мудрости - это один из наиболее любопытных артефактов,
оставшихся от Первой эпохи, - ответил старик. - Принято считать, что Сфера
является хранилищем всей информации о мироздании, которая была известна
людям того времени. Проблема заключается только в том, как извлечь
информацию из Сферы. Любой, кто прикоснется к ней, мгновенно умирает. Как
принято считать, происходит это по причине того, что мозг обычного
человека не способен вместить тот огромный поток информации, который
посылает в него Сфера. Великий провидец Кариллион, живший в конце Третьей
эпохи, предсказал, что Сферу Вечной Мудрости сможет взять в руки и
остаться живым только последний из рода Волчатников. Двести лет Сфера
хранилась в сокровищнице императоров Подлунной Империи. Придя к власти,
Гудри-хан потратил немало усилий для того, чтобы разгадать секрет Сферы, и
в конце концов, так и не добившись успеха, решил обратиться к предсказанию
Кариллиона. Он направил свои войска к берегу Северного моря, где испокон
веков жил род Волчатников, приказав убить всех, кроме одного человека -
последнего из рода Волчатников, которого следовало доставить в новую
столицу Подлунной Тартаканд...
Вернувшийся с кухни Хорн водрузил в центре стола огромную сковороду, на
которой шипели отменно зажаренные куски кабанятины.
- Воины Гудри-хана никогда не победили бы нас в честном бою, - сказал он,
усаживаясь за стол. - Император прислал послов к главе рода Волчатников
Гарту с предложением заключить договор о вечном мире. Свои намерения посол
объяснил тем, что Гудри-хан собирается воевать со Страной Пяти Островов,
жители которой были извечными противниками Волчатников, и для этого ему
нужен крепкий тыл на берегу Северного моря. Гарт заключил договор с послом
Гудри-хана, после чего на наши земли были введены войска Подлунной. По
словам коварного посла, янычары должны были дождаться кораблей, которые
доставят их на острова. Волчатники не ожидали подвоха, а потому не были
готовы к тому, чтобы оказать сопротивление, когда воины Подлунной начали
убивать их. Все было кончено за несколько часов. Не спасся никто, кроме
того единственного, которого должны были доставить в Тартаканд.
Хорн подцепил на острие ножа два больших куска мяса со сковородки и кинул
их себе на тарелку.
- Это был ты? - негромко спросил Антип.
Хорн откусил кусок мяса и, пережевывая его, отрицательно покачал головой.
- Потому-то Гудри-хану и не удалось добраться до секретов, которые таит в
себе Сфера Вечной Мудрости, что человек, доставленный к нему с берега
Северного моря, не был последним из рода Волчатников. Последний - я, -
сказал Хорн, направив острие ножа, который он держал в руке, себе в грудь.
- Как тебе удалось остаться в живых? - спросил у Хорна старик.
- Просчет Гудри-хана заключался в том, что он считал Волчатников
полудикими варварами, - ответил Хорн. - Он думал так только потому, что мы
живем среди снегов и дружим с волками. Должно быть, он не знал или просто
забыл, что это мы первыми открыли проход из Великого океана в Серединное
море. И это мы первыми привезли на континент порох из Восточной Империи, с
правителями которой у нас до последних дней рода Волчатников сохранялись
добрые отношения. Я был старшим сыном Марха, а дедом моим был глава рода
Волчатников Гарт. За полгода до гибели рода меня отправили в Восточную
Империю. Я жил при дворе правителя и постигал науки вместе с его двумя
сыновьями...
- Как зовут сыновей правителя Восточной Империи? - перебив рассказчика,
спросил дед.
- Все проверяешь меня, старик, - усмехнулся Хорн. - Их имена Су-Ин и
Као-Си.
- Продолжай, - наклонил голову дед.
- Когда до Восточной Империи дошла весть о гибели рода Волчатников, я
хотел сразу же отправиться в Подлунную, с тем чтобы любой ценой добраться
до Гудри-хана и перерезать ему глотку. Но мудрый правитель Восточной
Империи сказал мне: "Запомни, юноша, со временем месть, как и хорошее
вино, только крепчает. Сейчас ты ничего не способен противопоставить
Гудри-хану, но, когда ты закончишь свое образование, станешь мужчиной и
настоящим воином, тогда, я надеюсь, ты найдешь способ отомстить императору
Подлунной за смерть своих родичей". И сейчас я понимаю, насколько он был
прав. За прошедшие годы моя жажда мести ничуть не ослабла, но теперь я
знаю, что просто убить Гудри-хана - это слишком милосердно. По его приказу
были уничтожены тысячи ни в чем не повинных людей, и даже его смерть не
способна искупить этой вины.
- Что же ты задумал? - спросил Антип, которого история Волчатника
захватила настолько, что он даже забыл о еде, на которую вначале накинулся
с небывалым аппетитом, - свежее мясо в доме старика появлялось на столе
нечасто.
- Я хочу, чтобы Гудри-хану стало доподлинно известно, что последний из
рода Волчатников все еще жив! - Лицо Хорна исказила неприятная, злая
ухмылка, а шрам на щеке сделался багровым. - И тогда он всю оставшуюся
жизнь будет ждать моего прихода и с ужасом чувствовать при этом холод
лезвия моего ножа на своем горле.
- Поистине по-восточному коварный и жестокий план, - одобрительно наклонил
голову старик. - Но как ты собираешься привести его в исполнение?
- Я отправлюсь в Тартаканд, прямо во дворец Гудри-хана, и возьму в руки
Сферу Вечной Мудрости. Тогда у правителя Подлунной не останется никаких
сомнений в том, что я - последний из рода Волчатников.
- А что, если пророчество Кариллиона было ошибочным?
- Я знаю, что оно соответствует истине, - с непоколебимой уверенностью в
своей правоте произнес Хорн.
- До Тартаканда путь не близкий, - заметил старик.
- Я знаю, - кивнул Хорн. - Но, признаться, не ожидал, что в Подлунной
бывают такие суровые зимы.
- Подлунная Империя велика, - ответил на это старик. - Несмотря на то что
ты, судя по всему, опытный путешественник, боюсь, что, пока не стает снег,
до ближайшего города тебе не добраться.
- Я доберусь, - уверенно заявил Хорн.
- Возможно, что и доберешься, - не стал спорить старик. - Да только не
будет ли это пустой тратой сил? Судя по тому, что вчера ветер переменился,
сегодняшний снегопад станет последним в эту зиму. Через пару недель пойдут
дожди, смоют весь снег, а как дороги просохнут, тогда можно будет и в путь
отправляться.
- Я так понимаю, что ты предлагаешь мне остаться у тебя? - немного
удивленно посмотрел на старика Хорн.
- Именно так, - ответил тот.
- Какой у тебя в этом интерес? - Хорн смотрел на старика с откровенным
недоумением. - У тебя есть кому по хозяйству помочь, - кивком указал он на
Антипа.
- С хозяйством мы с Антипом справляемся, - улыбнулся дед. - Да вот только
давно у меня не было гостей из Восточной Империи. Надеюсь, за то время,
что ты у нас пробудешь, ты расскажешь мне все новости.
- А что именно тебя интересует? - спросил Хорн.
- Я слышал, что ученые Восточной Империи достигли больших успехов в
области микробиологии.
- Это верно, - согласился Хорн. - У них есть чему поучиться.
- Ну, так что, остаешься?
- Надо подумать, - сказал Хорн и, протянув руку, подцепил на острие ножа
еще один кусок уже подостывшей кабанятины.
ГЛАВА 8
С появлением Хорна, который, все тщательно взвесив и обдумав, решил-таки
согласиться с предложением деда, жизнь в доме, затерянном среди снегов на
берегу великой реки Солмы, не то чтобы круто изменилась, но потекла
несколько иначе. В размеренное однообразие дней Хорн сумел внести присущую
ему живость и легкую, ненавязчивую веселость, когда хочется улыбнуться не
удачной шутке или вовремя сказанному меткому словцу, а просто потому, что
жизнь кажется не только простой и понятной, но и почти бесконечной.
Несмотря на некоторую показную задиристость, Хорн был человеком добрым и
покладистым. Он прекрасно ладил с людьми и сумел быстро расположить к себе
как старика, так и Антипа, который вначале встретил нового гостя
настороженно. Казалось, энергия так и бурлила у Хорна в груди. Он ни
секунды не мог посидеть просто так, без дела. И за что бы он ни брался,
все у него выходило отлично. Считая, что должен отплатить людям,
предоставившим ему кров, Хорн на пару с Волком через день ходил на охоту.
И не было случая, чтобы они вернулись без добычи.
Хорн и Волк были неразлучны. Куда бы ни пошел Хорн, Волк повсюду
сопровождал его, следуя на шаг позади своего хозяина. Когда же Хорн
заходил в дом, Волк ложился на пороге и внимательно наблюдал за тем, что
происходило в комнате. Прежде Антипу не доводилось видеть даже собак, так
же безукоризненно четко выполняющих любое приказание своего хозяина, как
это делал Волк. Казалось, зверь понимал Хорна с полуслова. Когда же его
просили о чем-то Антип или дед, Волк переводил взгляд на Хорна и только
после одобрительного жеста с его стороны исполнял команду.
Как-то раз Антип застал Хорна сидящим на лесенке, ведущей на чердак. Рядом
с ним сидел Волк, неподвижный, как изваяние. Запрокинув голову вверх,
зверь остекленевшим взглядом смотрел в потолок. А Хорн, обняв Волка за
шею, что-то тихо нашептывал ему на ухо.
Когда Антип рассказал об этом деду, старик только плечами пожал.
- Я слышал, что Волчатники умели понимать язык волков, - сказал он.
- Да, но волки-то не умеют понимать человеческую речь, - возразил ему
Антип. - Кроме того, если Хорн только недавно вернулся из Восточной
Империи, то у него просто не было времени на то, чтобы поймать, приручить
и выдрессировать матерого хищника.
- Возможно, он нашел кого-то из волков, живших в свое время с людьми из
его рода, - предположил дед.
- Род Волчатников погиб пятнадцать лет назад, - с сомнением покачал
головой Антип. - Даже если этот волк был в то время волчонком, то за
прошедшие годы он успел бы одичать.
- Ну, откуда мне это знать, - недовольно поморщился старик. - Если тебе
это интересно, то спроси самого Хорна.
Хорна Антип ни о чем спрашивать не стал. Вместо этого он стал внимательно
следить за Волком. И чем дольше он за ним наблюдал, тем больше убеждался в
том, что Волк был более чем странным зверем. Повадки его не походили на
звериные, а все его действия казались удивительно рациональными и
осмысленными. Сколько ни следил за Волком Антип, он ни разу не видел,
чтобы тот гонялся за своим хвостом или выкусывал из шерсти блох и клещей.
Волк никогда сам не искал себе еду, довольствуясь только тем, что давал
ему Хорн. Волк никогда не скалил зубы и не рычал. Даже как-то раз, когда
старик случайно наступил ему на лапу, Волк не издал ни звука, только
отодвинулся в сторону, освобождая проход. Однажды, осмелев, Антип протянул
руку, собираясь погладить Волка. Зверь посмотрел на него странным
взглядом, в котором явно читалось недоумение, после чего предостерегающе
поднял лапу. Антип счел за лучшее руку убрать. Как-то раз Антип попытался
даже заговорить с Волком, но тот ему ничего не ответил, только взгляд
зверя, как показалось Антипу, сделался немного насмешливым, словно он
посмеивался про себя над неловкими попытками человека вступить с ним в
контакт.
Никогда прежде Антипу не доводилось видеть волколаков, однако он все
больше склонялся к мнению, что Волк как раз из этой породы. А то, что дед
не проявлял по этому поводу ни малейшего беспокойства, было вполне
объяснимо. Деда сейчас интересовал не Волк, а его хозяин. И даже если бы
Хорн притащил с собой за плечами чертову дюжину чертей, дед все равно бы
не выставил его из дома.
Хорн часами просиживал с дедом в его лаборатории. Антипу, который считал,
что дед знает все на свете, было удивительно смотреть на то, каким
восторгом светились глаза старика, когда Хорн делился с ним знаниями,
полученными во время обучения в Восточной Империи.
- Да, - качал головой дед, наблюдая за тем, как проделывал Хорн ту или
иную операцию с микробиологическим оборудованием, имевшимся в распоряжении
старика. - Ученые из Восточной Империи далеко обошли нас в изучении тайн
жизни.
Больше всего заинтересовал старика рассказ Хорна о том, что микробиологи
Восточной Империи используют для работы не только жидкие бульоны, но и
плотные питательные среды для выращивания тех или иных микроорганизмов. Он
скрупулезно записывал составы сред, которые диктовал ему Хорн, и тщательно
зарисовывал оборудование, которое для этого требовалось. Кое-что из
необходимого у него уже имелось, и деду не терпелось приступить к работе
по новой методике.
С Антипом Хорн тоже успевал пообщаться. С удивлением и восторгом слушал
парень необыкновенные, порою кажущиеся фантастическими истории о далеких
странах и неведомых землях, таящих в себе несметные сокровища, которые
рассказывал ему Хорн. Больше всего нравились Антипу рассказы Волчатника о
Стране Фараонов, правители которых, едва только взойдя на престол,
начинали строить огромные пирамиды, где после смерти должен был упокоиться
их дух. Сердце Антипа замирало от жути, когда речь заходила об оживших
мумиях, которые поднимались из своих гробниц, чтобы покарать грабителей,
позарившихся на сокровища, захороненные вместе с усопшим правителем.
С не меньшим интересом наблюдал Антип и за тем, как Хорн упражняется в
фехтовании. Меч у Волчатника был необычный - узкий и длинный, с едва
заметным изгибом клинка, имевшего только один режущий край, с маленькой
квадратной гардой и оплетенной кожей рукояткой под две руки. На первый
взгляд меч казался слишком легким и ненадежным оружием, но, когда Антип
увидел, как Хорн с одного взмаха, словно тростинку, перерубил жердь
толщиною в руку, он переменил свое мнение об оружии Волчатника и даже
начал было подумывать, а не заключена ли в этом мече та же магическая
сила, что и в ноже вестника смерти.
- А не сможет ли Хорн научить меня пользоваться ножом? - спросил как-то
раз у старика Антип.
- Судя по всему, опыта у него для этого достаточно, - ответил старик. - До
него мне не доводилось встречать человека, который безбоязненно взял бы в
руки нож вестника смерти, зная о том, что он собой представляет. Но уверен
ли ты в том, что хочешь этому научиться? Владение ножом вестника смерти
накладывает на человека большую ответственность.
- Хочу, - не колеблясь ответил Антип. - Теперь хочу.
- Полгода назад ты мечтал избавиться от этого ножа, - напомнил Антипу
старик.
- С тех пор многое изменилось, - улыбнулся Антип.
- Да? - изображая удивление, приподнял свою мохнатую бровь старик. - Что
именно?
- В первую очередь - я сам, - ответил Антип.
Старик улыбнулся, довольный тем, что уроки, которые он давал Антипу всю
зиму, не прошли даром.
- Ну, в таком случае попробуй обратиться за помощью к Хорну, - сказал он.
Когда Антип изложил Хорну свою просьбу, тот первым делом смерил парня
оценивающим взглядом.
- Ты хочешь стать вестником смерти? - спросил он, даже не стараясь при
этом скрыть свою неприязнь.
- Нет! - протестующе взмахнул рукой Антип.
- Тогда для чего тебе это?
- Я хочу понять принцип действия этого ножа.
Устремленный на Антипа взгляд Хорна сделался удивленным.
- Дай-ка нож, - сказал он, протянув руку.
Антип быстро выдернул нож из-за голенища и вложил его рукоятку в ладонь
Хорна.
Хорн достал из внутреннего кармана куртки предмет, похожий на большой
перстень с круглым выпуклым опалом, и надел его на рукоятку ножа. Камень
сделался красным и начал светиться изнутри. Удовлетворенно кивнув, Хорн
снял странный предмет с рукоятки ножа и снова спрятал его в карман.
- Это магия? - полушепотом спросил Антип.
- Нет, - усмехнулся Хорн. - Всего лишь точная наука. Ты говорил, что нож
однажды уже сам прыгнул тебе в руку?
- Да, - торопливо кивнул Антип. - Но это произошло так неожиданно и
быстро, что я и сам не понял, что случилось.
- Тем не менее это означает, что параметры твоей нервной системы
соответствуют частоте, на которой работает нейроматрица, встроенная в
рукоятку ножа, - сказал Хорн.
Антип напряженно сдвинул брови к переносице, стараясь понять то, что
говорит Волчатник.
- В рукоятку ножа встроена нейроматрица, которая, используя принцип
обратной связи, способна улавливать и многократно усиливать нервные
импульсы человека, - Хорн сжал рукоятку ножа в правой руке и указательным
пальцем левой прочертил по руке и шее линию, идущую от кулака к виску. -
Но только импульсы определенной частоты. Источником питания является тепло
руки, сжимающей рукоятку. Нож перемещается в пространстве, используя
принцип антигравитационного скольжения.
Хорн усмехнулся, взглянув на растерянное лицо Антипа, который не понял ни
слова из того, что было сказано.
- Извини, - сказал он. - Эта была просто глупая шутка. Я попытался
объяснить тебе принцип действия ножа вестника смерти, используя незнакомую
тебе терминологию. Проще говоря, в рукоятке ножа имеется некое устройство,
которое, уловив агрессивное настроение, исходящее из мозга владельца ножа,
способно в несколько раз усилить его. Легкое раздражение мгновенно
перерастает в лютую ненависть, которая затем так же быстро улетучивается.
Именно в таком состоянии аффекта ты проткнул руку своему приятелю. Но
теперь старик научил тебя контролировать собственные эмоции, и ты можешь
не опасаться вспышек внезапной немотивированной ярости. Нож вестника
смерти обладает и другими уникальными способностями. Тебе уже известно,
что в нужный момент он сам может переместиться в руку своего хозяина. Так
же нож способен в момент броска скорректировать траекторию своего
движения, с тем чтобы точно поразить намеченную цель. Все, что тебе нужно
для того, чтобы научиться управлять ножом, это просто запомнить то
эмоциональное состояние, которое приводит к требуемому результату, и в
нужный момент четко воспроизвести его, не забывая при этом, что только
твоя воля, а отнюдь не злость, направляет нож в цель.
- И никакой магии? - с некоторым разочарованием спросил Антип.
- Никакой, - заверил его Хорн. - Чистая техника.
- Значит, и сами вестники смерти вовсе не сверхъестественные существа?
- Да какое там, - презрительно скривился Хорн. - Всего лишь банда наемных
убийц. В мастерстве и изощренности им, бесспорно, не откажешь, но все их
сверхспособности сводятся исключительно к тому, что параметры их нервной
системы идеально соответствуют тактовой частоте нейроматрицы, встроенной в
рукоятку ножа.
- Но откуда у них ножи?
- На этот вопрос я тебе ответить не могу, - покачал головой Хорн. - Ножи
вестников смерти были созданы в Первую эпоху. Почему их сохранилось так
много, что с их помощью удалось создать целый клан вестников смерти? Каким
образом ножи передаются из рук в руки? - Хорн с сожалением развел руками.
- Сие мне неведомо.
- Но тебе известно, как заставить нож повиноваться? - с надеждой спросил
Антип.
- Как я понял, элементарным навыкам психотехники старик тебя обучил, -
сказал Хорн. - Значит, нам остается только подобрать нейрокод для
конкретной операции. Что ты почувствовал, когда Карачун прижал тебя к
земле?
- Я решил, что умираю, - признался Антип.
- И все?
- Еще я понял, что отчаянно хочу жить.
- И после этого нож оказался у тебя в руке?
- Да.
- Значит, именно это ощущение тебе и нужно снова воспроизвести. - Хорн
воткнул нож в перекладину изгороди, возле которой происходил этот
разговор, и решительно скомандовал: - Давай!
Антип сделал глубокий вдох, задержал дыхание и сосредоточенно уставился на
нож. Прошла минута. Нож даже не шелохнулся.
- Ничего не получается! - с разочарованием выпустил воздух из легких Антип.
- Попробуй еще раз, - не проявляя никаких признаков беспокойства,
предложил Хорн.
На этот раз Антип от усердия даже губы надул и глаза вытаращил, точно
морской черт, - и все безрезультатно. Когда парень понял, что нож не
желает подчиниться ему, от обиды у него едва слезы на глазах не выступили.
- Понятно, - с прежней невозмутимостью сказал Хорн. - Придется
смоделировать ситуацию.
- Это как? - угрюмо посмотрел на него Антип.
Хорн взял Антипа за плечи и заставил его сделать пару шагов в сторону от
изгороди. Посмотрев на сидевшего невдалеке Волка, Хорн предостерегающе
поднял вверх указательный палец.
- Волк, сейчас ты только наблюдаешь, но не вмешиваешься в происходящее, -
сказал Хорн.
- А что он может сделать? - спросил Антип.
- Может вцепиться тебе в горло, если посчитает, что нож в твоей руке
является угрозой для меня, - ответил Хорн.
- Ты думаешь, он понял то, что ты ему сказал? - с опаской покосился на
Волка Антип.
- Он умнее многих своих сородичей, - Хорн выдернул нож из перекладины и
протянул его Антипу. - Засунь за голенище.
- И что теперь? - спросил Антип, выполнив указание.
Вместо ответа Хорн одним неуловимо быстрым движением выдернул из ножен
свой узкий меч и описал им короткую дугу, проходящую на уровне шеи Антипа.
Антип успел заметить, как блеснул на лезвие меча луч выглянувшего из-за
тучи солнца. От близости неминуемого конца у него перехватило дыхание. Ему
показалось, что он уже почувствовал прикосновение холодной, остро
отточенной стали к своей коже. Но почему-то даже тогда он не закрыл глаза.
На мгновение время как будто остановилось.
Затем послышался звук металла, ударившегося о металл.
Антип перевел дыхание и с некоторым удивлением понял, что все еще жив, -
нож, который каким-то непостижимым образом оказался у него в руке,
остановил лезвие меча в сантиметре от его шеи.
- Ну как? - довольно улыбнулся Хорн, убирая меч в ножны.
Антип опустил руку и в полнейшем недоумении посмотрел на нож.
- Я ровным счетом ничего для этого не сделал! - словно оправдываясь за
что-то, развел он руками
- А ты ничего и не должен был делать, - сказал Хорн. - Нож уловил сигнал
тревоги, исходящий из твоего мозга, быстро проанализировал ситуацию и
сделал все необходимое, чтобы спасти твою жизнь.
- Нож? - удивленно переспросил Антип.
- Ну конечно же, нет, - усмехнулся Хорн. - Сам по себе нож - это всего
лишь кусок стали, правда, очень хорошо обработанной. Все сделали
миниатюрный аналоговый нейропроцессор и крошечный антиграв-генератор,
встроенные в рукоятку ножа.
Из объяснений Хорна Антип понял только то, что в рукоятке ножа вестника
смерти что-то спрятано. Но чего он совершенно не мог понять, так это каким
образом можно было спрятать что бы то ни было в цельнометаллическую
кованую рукоятку.
- Колдовство? - спросил Антип, пытаясь перевести все сказанное Волчатником
на понятный для себя язык.
- Скажи мне, отчего люди так любят называть колдовством то, чему просто не
могут найти объяснения? - усмехнулся Хорн.
Не найдя что ответить, Антип молча пожал плечами.
- Теперь попробуй сделать то же самое без моей помощи, - сказал Хорн и на
всякий случай отошел на пару шагов в сторону.
- Но я не знаю, что мне делать, - в полной растерянности посмотрел на
своего учителя Антип.
- Прежде всего убери нож, - велел ему Хорн.
Антип снова сунул нож за голенище сапога.
- Что ты почувствовал в тот момент, когда нож оказался у тебя в руке? -
спросил Хорн.
- Мне показалось, что твой меч уже отсек мне голову, - подумав, ответил
Антип.
- Ты испытал страх?
- Нет.
- А что же тогда?
Антип задумался. Он помнил ту внезапную дрожь, пронзившую его тело от
макушки до самых пяток, вызванную не страхом смерти, а некими странными
процессами, на одно мгновение изменившими не только его сознание, но и
само восприятие окружающего мира. Природа произошедшего была Антипу
непонятна, поэтому он затруднялся дать точное определение.
- Ну так что же? - снова спросил Хорн.
- Я не уверен, - Антип смущенно переступил с ноги на ногу.
- Давай, не тяни, - нетерпеливо взмахнул рукой Хорн. - Как-нибудь
разберемся.
- На одно мгновение мне показалось, что мир превратился в плоскую
картинку, - признался Антип. - Все окружающие меня предметы сделались
серыми и нечеткими. И среди этой застывшей, мертвой бесконечности
оставались только два живых, реальных существа: ты и я. Все остальное не
имело значения.
- Интересный подход, - удивленно качнул головой Хорн. - Прежде мне не
приходилось сталкиваться с подобной техникой.
- Наверное, я просто не могу толком объяснить то, что испытал, - смущенно
потупился Антип.
- Дело не в тебе, - махнул Хорн рукой. - Просто у разных людей в момент
прямого контакта с нейроматрицей возникают совершенно разные ощущения.
Некоторые чувствуют в этот момент, что предмет, в который встроена
нейроматрица, становится неотъемлемой частью их собственного тела. Другим
кажется, что с соответствующим предметом их связывают тонкие лучи света.
Но ты, как я понимаю, не испытал ничего подобного?
- Я вообще не видел и не чувствовал ножа до тех пор, пока не пришел в
себя, - признался Антип.
- Очень интересно, - машинально провел пальцем по шраму на щеке Хорн. -
Но, поскольку тебе уже дважды удалось это сделать, значит, это не простая
случайность. Теперь тебе остается только закрепить полученный навык.
Попытайся воспроизвести в сознании те же самые ощущения.
Антипу не пришлось даже закрывать глаза, чтобы вновь, словно наяву,
увидеть отблеск солнечного света, вспыхнувший на одно бесконечно короткое
мгновение на лезвии меча Хорна. В следующую секунду он вновь ощутил дрожь
нервного возбуждения, пробежавшую по позвоночнику, а затем... Затем он
почувствовал, как в правую его ладонь удобно и уверенно легла рукоятка
ножа, принадлежавшего некогда вестнику смерти.
Взглянув на Хорна, Антип радостно улыбнулся.
- У меня получилось! - торжествующе воскликнул он и, взмахнув рукой, со
свистом рассек воздух лезвием ножа.
- И очень даже здорово получилось, - улыбнулся Хорн. - Быстро и изящно. Я,
хотя и был готов к тому, что должно было произойти, едва успел уловить
взглядом движение ножа. Как видишь, все не так уж сложно.
- Проще не бывает, - с некоторым даже пренебрежением ответил Антип.
- Не задавайся, - тут же осадил его Хорн. - Имей в виду, что в серьезной
драке у тебя может и не оказаться времени на то, чтобы сосредоточиться и
сконцентрировать внимание. Нельзя исключать и вероятность того, что твоим
противником может оказаться человек, который также умеет обращаться с
ножом вестника смерти. Для того чтобы нож повиновался только тебе, ты
должен закрепить полученный навык и довести его до автоматизма.
- Конечно, Хорн, - с готовностью согласился Антип. - Я буду тренироваться,
сколько потребуется.
- Из тебя может получиться толк, - улыбнувшись, Хорн ободряюще хлопнул
Антипа по плечу. - Если только твоя самоуверенность не превысит твои
реальные способности. И если у тебя не возникнет желания самоутверждаться
с помощью этого ножа.
Сказав это, Хорн взял из руки Антипа нож и уже в который раз внимательно
осмотрел его от острого кончика клинка до пятки витой рукояти.
- Превосходная работа, - сказал он, подкинув нож вверх и снова поймав его
за рукоятку. - В Первую эпоху было создано множество удивительных вещей.
- Твой меч тоже из Первой эпохи? - спросил Антип.
- Мой меч старый, но по возрасту с твоим ножом не сравнится, - ответил
Хорн, возвращая нож Антипу. - Он был сделан в двухсотом году Третьей эпохи
великим мастером мечей из Восточной Империи, принадлежавшим к знаменитой
семье оружейных мастеров У-Таро.
- И меч не подчиняется твоим мысленным приказам? - В голосе Антипа
явственно прозвучало не только удивление, но также и плохо скрытое
недоверие.
- Он повинуется только моим рукам, - улыбнулся Хорн.
- И ты не боишься брать в руки нож вестника смерти?
- Нет, - покачал головой Хорн. - Мне и прежде доводилось держать в руках
подобные ножи.
- Но люди говорят, что тот, кто возьмет в руку нож вестника смерти,
обречен, - чуть понизив голос, произнес Антип. - Даже дед предпочитает не
касаться его.
- Все дело в том, что подавляющее большинство людей не имеет представления
о том, чем на самом деле является нож вестника смерти, - ответил Хорн. -
Мне же это известно. Я знаю, что можно ожидать от этого ножа, поэтому он
не властен надо мной. Когда я беру в руку нож вестника смерти, я не
испытываю ни восторга, ни страха по поводу того, что в руках у меня
находится идеальное орудие убийства. Меня восхищает только прекрасная
работа древних мастеров, выковавших нож, и не более того. Я знаю, что
смогу без сожалений вернуть нож законному владельцу, потому что мне он не
нужен.
- А зачем он деду? - спросил Антип, почувствовав, как ему казалось,
слабинку в рассуждениях своего собеседника.
- Дед испытывает к ножу научный интерес, - ответил Хорн. - Который ничуть
не слабее того, что тянет к ножу руку преступника или убийцы. Поэтому
старик проявляет вполне объяснимую осмотрительность.
- Должно быть, научиться умело обращаться с мечом куда труднее, - заметил
Антип, бросив взгляд на удивительный меч Хорна.
- Для того чтобы овладеть искусством фехтования, требуется не один день, -
сказал Хорн. - Но тем не менее тебе не мешало бы этому обучиться.
- Зачем? - удивился Антип. - У меня ведь есть нож, который одним своим
видом способен вселить страх в души людей.
- Нож - это оружие убийцы, а не воина, - возразил ему Хорн.
- Я не убийца и не воин, - ответил на это Антип.
- А кто же ты тогда? - с интересом посмотрел на парня Волчатник.
Антип пожал плечами - он и сам пока еще не знал ответа на этот вопрос. Ему
все еще казалось, что впереди у него целая жизнь, поэтому он и не
торопится принять окончательное решение.
ГЛАВА 9
Гудри-хан, великий в своей милости и ужасный в гневе, был четырнадцатым в
династии владык Подлунной Империи. Он взошел на трон в возрасте двадцати
шести лет, убив тринадцатого императора Подлунной, своего дядю Халед-хана.
За тридцать четыре года правления Гудри-хан провел семь победоносных войн,
значительно расширив границы своей Империи и многократно умножив ее
богатства, подавил четыре попытки государственного переворота, жестоко
расправившись с претендентами на власть, и построил Тартаканд, новую
столицу Подлунной, с красотой и роскошью которой не мог сравниться ни один
из городов Бескрайнего мира.
Гудри-хан имел все, что только может пожелать в этом мире смертный. Власть
его не знала границ не только в Подлунной, но и далеко за ее пределами.
Решив подчинить своей воле не только людей, но и стихии, Гудри-хан, будучи
человеком разумным, призвал к своему двору ученых - математиков,
астрономов, алхимиков, знатоков тайн природы, человеческого тела и
подземных богатств, - наделив их щедрыми дарами и предоставив
неограниченные возможности для дальнейших трудов и изысканий. С той поры
светила вставали над миром и уходили за горизонт только по указам
Гудри-хана. По той же причине на землю Подлунной падал дождь, снег или
град, разливались реки и бушевали на море штормы. Указы же свои император
издавал в точном соответствии с рекомендациями придворных астрономов и
предсказателей погоды. И горе было тому из них, кто хотя бы раз бывал
неточен в своих прогнозах. У Гудри-хана были свои любимцы, но ошибок он не
прощал никому.
Но все же одна вещь не давала императору ни минуты покоя: являясь
повелителем жизней многих тысяч своих подданных, он был не властен над
своей судьбой. Ложась вечером спать, он мог только предполагать, но не
знал наверняка, что произойдет с ним завтра. И что самое ужасное, чем
дальше, тем ближе становился тот день, когда он, Всемогущий повелитель
Подлунной Империи, должен будет взглянуть в глаза смерти, так же, как и
последний нищий с ее задворок.
Чем старше становился Гудри-хан, чем ближе подступала к нему смерть, тем
необъятнее и неудержимее становилось желание Всемогущего узнать тайну
смерти, чтобы стать хозяином жизни. Поэтому не меньше, чем ученых, было во
дворце Тартаканда магов, колдунов, предсказателей и ясновидцев. Они варили
эликсиры и зелья, составляли заклинания и заговоры, изготовляли амулеты и
обереги, предсказывали судьбу по звездам, по линиям на руке, по полету
птиц и по костям умерших много веков назад никому не ведомых животных. Но
ни один из них не мог предложить Гудри-хану средство, что сделало бы его
бессмертным, и все они боялись назвать императору день и час его смерти.
В наследство от его предшественников на императорском троне Гудри-хану
досталась огромная сокровищница, наполненная драгоценными камнями,
жемчугом, кораллами и золотом, доставленными из тех стран, что были
захвачены Подлунной Империей. Сокровищница состояла из пяти огромных залов
и охранялась неусыпно двумя сотнями янычар. Пятеро хранителей
сокровищницы, каждый из которых отвечал за один зал, раз в десять дней
пересчитывали вверенное их присмотру несметное богатство Гудри-хана, чтобы
затем доложить своему повелителю о результатах инспекции. Хитрость
заключалась в том, что каждый из хранителей проверял не свой зал, а тот,
ответственность за который лежала на одном из его коллег. И горе было тому
из них, в хозяйстве которого открывалась недостача, даже если пропадала
одна-единственная жемчужина, которая попросту могла закатиться под ковер
или в щель между рассохшимися досками сундука. Должность хранителя
императорской сокровищницы была весьма почитаема при дворце, но в то же
время работа эта была связана с немалым риском. Редко кому из хранителей
удавалось оставаться на своей должности более одного года.
Но была в сокровищнице небольшая комнатка, ключ от которой хранился у
самого Гудри-хана. Комнату охраняли десять янычар, имевших приказ убивать
каждого, кто попытается хотя бы только приблизиться к запертой двери.
Вещи, хранившиеся в столь строго охраняемой комнате, были поистине
бесценны. Они являли собой загадочные предметы, оставшиеся от Первой
эпохи, собранные и привезенные в Тартаканд со всех концов Бескрайнего
мира. Назначение большинства из этих предметов не было известно не только
Гудри-хану, но и никому в мире. Про некоторые было более или менее точно
известно, что именно они собой представляют, но опять-таки никто не знал,
каким образом их можно заставить работать. Время от времени Гудри-хан
доверял кому-нибудь из своих придворных ученых, пользующемуся на тот
момент наибольшим расположением императора, поработать с тем или иным
загадочным устройством, но до сих пор это не приносило никаких результатов.
Самым ценным сокровищем, хранившимся среди предметов Первой эпохи,
являлась, вне всяких сомнений, Сфера Вечной Мудрости, приобретенная в свое
время десятым императором Подлунной Усим-ханом, который имел славу
покровителя искусств и коллекционера редкостей. Парадокс заключался в том,
что Усим-хан не имел ни малейшего представления о том, что именно он
приобрел. Сферу принес во дворец Усим-хана какой-то старик, уверявший, что
она была найдена за Великими Степями в развалинах древнего города, когда
на его месте началось строительство нового поселения.
Позднее высказывались предположения, что это был хитроумный план убийства
императора, который, как полагали заговорщики, непременно прикоснется
рукой к прекрасной вещице, после чего тотчас же упадет замертво.
По-видимому, убийцы воспринимали таинственный предмет, вне всяких
сомнений, принадлежавший к Первой эпохе, всего лишь как некую машину
смерти, способную мгновенно убить всякого, кто к ней прикоснется. В пользу
того, что старик, принесший во дворец императора Сферу Вечной Мудрости,
был наемным убийцей, а не просто безграмотным крестьянином,
свидетельствовало и то, что он принес Сферу в мешке и сам ни разу не
коснулся ее даже пальцем. Как бы там ни было, Усим-хана спасла от смерти
только счастливая случайность. Император Подлунной страдал редкой формой
аллергии, при которой кожа на руках начинала сохнуть и шелушиться,
становясь похожей на поднявшуюся дыбом чешую рептилий. Обострения
случались не чаще одного-двух раз в год и продолжались пять-семь дней, но
именно в тот день, когда незнакомый старик под видом занятной диковинки
предложил Усим-хану Сферу Вечной Мудрости, руки императора Подлунной были
похожи на драконьи лапы. И, дабы не смущать своих приближенных, Усим-хан,
как он делал это обычно в период обострения своего недуга, надел на руки
тонкие перчатки из шелка телесного цвета.
Старик, стоявший во время разговора с императором Подлунной, как это было
предписано этикетом, на другом конце зала, не мог видеть перчаток на руках
Усим-хана. Поклонившись императору, он раскрыл свой мешок и, наклонив его,
выкатил на руку, прикрытую краем мешковины, хрустальный шар размером с
человеческую голову. Свет тысяч свечей, горевших в зале, преломлялся на
поверхности Сферы, прочерченной тончайшими гранями, заставляя ее мерцать
таинственным радужным светом. Заинтересованный увиденным, Усим-хан велел
старику подойти ближе. Приблизившись к императорскому трону, старик,
конечно же, увидел перчатки на руках Усим-хана, но был уже не в силах
что-либо изменить. Взяв удивительный хрустальный шар в руки, император
чуть приподнял его, чтобы лучше рассмотреть то, что находилось у него
внутри. Поверхность шара была неоднородной. На равном расстоянии одно от
другого в нем были прорезаны девять отверстий ровной шестиугольной формы.
Сквозь отверстия можно было увидеть, что шар внутри полый и в него вложен
еще один точно такой же шар, только меньшего размера. Присмотревшись, во
втором шаре можно было заметить третий, а в третьем - четвертый. При
дальнейшем изучении Сферы Вечной Мудрости было обнаружено, что она состоит
из девяти полых шаров, вложенных один в другой. Что находилось в
последнем, самом маленьком шаре, который размером едва превышал лесной
орех, рассмотреть было невозможно. Поскольку каждая из вложенных одна в
другую сфер была цельной, а проделанные в них шестигранные отверстия были
слишком малы для того, чтобы через них вложить одну сферу в другую, то
можно было предположить, что вся эта удивительная конструкция из девяти
полых шаров была выточена из цельного куска хрусталя.
Сфера поразила Усим-хана своей изысканной красотой и удивительно тонкой
работой древних мастеров. Он велел заплатить старику за его находку, после
чего лично отнес ее в сокровищницу. Хрустальный шар был установлен на
витой золотой треноге, прежде украшавшей алтарь в храме божества,
именуемого Куау, которому поклонялись народы мау и нау, создавшие в начале
Третьей эпохи процветающую республику, основанную на почитании
божественного единоначалия, во главе которой стоял верховный жрец главного
храма Куау, выбираемый всеобщим тайным голосованием. Однако
просуществовала религиозная республика только до тех пор, пока на ее
территорию не ступили воины Подлунной. Религиозные фанатики, каждый из
которых готов был без страха и сомнений отдать свою жизнь за веру и
верховного жреца, оказались бессильны против хорошо вооруженных и
прекрасно обученных имперских воинов. Республика пала всего за полтора
месяца. Но, как говорят, именно из бывших приверженцев культа Куау
сложился первоначальный костяк тайного ордена вестников смерти.
Загадочные и таинственные события, связанные с хрустальной Сферой,
начались спустя всего лишь неделю после того, как она оказалась во дворце
императора Подлунной. Хранитель сокровищницы, которая во времена Усим-хана
была куда скромнее и располагалась всего в одном зале, был найден мертвым
на полу возле треножника с шаром. В руке он держал метелку из мягких
перьев птицы контильи, которой обычно сметал пыль с предметов, хранящихся
в сокровищнице. Осмотревший тело придворный лекарь пришел к выводу, что
хранитель скончался от внезапного массированного кровоизлияния в мозг. О
том, что прежде хранитель никогда не обращался к нему с жалобами на
состояние здоровья, лекарь предпочел умолчать. Но не прошло и пяти дней,
как вновь назначенный хранитель императорских сокровищ тоже был найден
мертвым. Тело его также лежало возле треножника, на котором стоял
хрустальный шар. И вновь лекарь пришел к выводу, что причиной смерти
послужило массированное кровоизлияние в мозг. Ну а после того, как и
третий хранитель умер на том же месте и по той же самой причине, у многих,
в том числе и у самого императора, появились подозрения, что причина этих
внезапных и ничем не объяснимых смертей может быть связана с хрустальным
шаром. Усим-хан велел перенести хрустальный шар в Бирюзовый зал, где
работали придворные маги, и тщательнейшим образом изучить воздействие,
оказываемое им на людей. Одновременно император отдал приказ отыскать
старика, доставившего шар во дворец, но того уже и след простыл.
Перенести хрустальный шар из сокровищницы в Бирюзовый зал дворца должны
были пятеро янычар. Но едва только первый из них коснулся шара рукой, как
тотчас же упал замертво на пол.
После этого к изучению шара стали подходить более осторожно. Трое магов
под непрерывным надзором десяти янычар исследовали таинственный предмет
Первой эпохи непосредственно в сокровищнице, где он находился. После того
как жертвами проводимых ими варварских экспериментов пали семеро рабов,
которых заставляли притрагиваться к шару различными частями тела, было
наконец-то установлено, что шар оказывает свое убийственное воздействие
только при контакте с открытыми участками кожи жертвы. Шар со всей
осторожностью был перенесен из сокровищницы в Бирюзовый зал, после чего
работы с ним были продолжены.
Одному Создателю известно, сколько еще рабов было убито ради попыток
проникнуть в тайну хрустального шара, пока один из придворных магов не
вспомнил о предсказаниях Великого Кариллиона и не идентифицировал
таинственный и смертоносный предмет со Сферой Вечной Мудрости, взять
которую в руки и остаться при этом живым мог, в соответствии с
пророчеством, только последний из рода Волчатников. Тут же получил
объяснение и тот факт, что все, прикоснувшиеся к хрустальному шару,
умирали от массированного кровоизлияния в мозг, - человеческий мозг был
просто не в состоянии вместить весь тот огромный поток информации, который
передавала ему Сфера Вечной Мудрости.
Усим-хан был куда менее кровожаден, чем Гудри-хан, и ему даже в голову не
пришло вырезать весь род Волчатников ради того, чтобы узнать, что за
мудрость содержит в себе Сфера. Ему было достаточно того, что он обладает
самым бесценным сокровищем в мире, и, после того, как работы со Сферой
Вечной Мудрости зашли в тупик, он просто велел снова убрать ее в
сокровищницу и впредь обращаться с ней осторожно.
Гудри-хан, с ужасом наблюдавший за все новыми признаками старения и
распада, появляющимися на его теле вопреки всем заботам и стараниям
придворных лекарей, связывал со Сферой Вечной Мудрости свою последнюю
надежду одержать победу над смертью. Он верил, что среди прочих знаний
Сфера непременно должна была содержать в себе и секрет вечной жизни.
Именно поэтому Сфера Вечной Мудрости с некоторых пор стала приоритетным
объектом исследований для всех придворных ученых, магов и колдунов, каждый
из которых с внутренним содроганием ожидал того дня, когда император,
недовольный его работой, заставит самого исследователя прикоснуться к
хрустальному шару.
А таких неудачливых исследователей Сферы Вечной Мудрости, поплатившихся
собственной жизнью за несостоятельность выдвинутых гипотез, насчитывалось
уже немало. К примеру, печальной оказалась судьба известного целителя
Сулима Нуэя. Препарировав тела нескольких рабов, умерших после неудачных
попыток взять в руки Сферу Вечной Мудрости, Сулим Нуэй высказал
предположение, что мозг взрослого человека слишком переполнен массой
ненужных знаний и воспоминаниями о прожитых годах для того, чтобы вместить
в себя еще и информацию из Сферы Вечной Мудрости, а мозг ребенка для этого
слишком мал. Сулим Нуэй предложил использовать для этой цели какого-нибудь
идиота, который к двадцати годам знал не больше, чем новорожденный
младенец. По повелению Гудри-хана во дворец были доставлены двенадцать
идиотов, собранные на базарной площади Тартаканда, где они занимались
попрошайничеством. Узнав о том, что их ожидает, девять из них тут же
заявили о том, что только симулировали слабоумие, чтобы выпрашивать
милостыню. Они стали первыми из доставленной во дворец группы базарных
попрошаек, кто принял смерть от Сферы Вечной Мудрости. Следом за ними
умерли и трое истинных идиотов, которым также не удалось взять в руки
хрустальный шар, вид которого вызывал у несчастных безумцев счастливые
улыбки. После того как двенадцать трупов были вынесены из зала, где
проводился эксперимент, Гудри-хан, лицо которого сделалось багровым от
ярости, заявил, что у него на примете есть еще один придурок, и указал на
Сулима Нуэя. Лицо целителя сделалось белым, как снег.
- Что ж, - произнес он едва заметно дрогнувшим голосом. - По крайней мере,
перед смертью я узнаю, что хранит в себе Сфера Вечной Мудрости. Тебе же,
Гудри-хан, никогда этого не узнать.
Сказав это, Селим Нуэй протянул руку и возложил ее на хрустальный шар. На
одно мгновение на губах его появилась счастливая улыбка, как у человека,
который после долгих и упорных трудов наконец-то достиг того, к чему
стремился всю свою жизнь. В следующую секунду Селим Нуэй замертво упал на
пол.
Но именно эта улыбка, мелькнувшая на лице известного целителя за секунду
до смерти, когда он, казалось, понял, что смерти нет вообще, окончательно
убедила Гудри-хана в том, что в Сфере Вечной Мудрости содержатся ответы
именно на те вопросы, которые не дают ему спокойно заснуть вечером и
начинают, подобно червям-древоточцам, буравить его стареющий мозг сразу же
после пробуждения. Гудри-хану нужен был секрет вечной жизни, и он готов
был заплатить за него любую цену, какой бы непомерной она ни казалась
другим. И Гудри-хан отдал приказ об уничтожении рода Волчатников - всех,
включая стариков, женщин и детей, кроме последнего представителя рода,
которого следовало доставить во дворец.
Никто не посмел возразить Всемогущему, и приказ императора был выполнен,
как всегда, безукоризненно. Прошло чуть больше месяца, и последний из рода
Волчатников стоял перед Гудри-ханом. Это был восемнадцатилетний парень с
длинными светло-русыми волосами и слегка кудрявящейся бородкой, которая
только недавно начала пробиваться у него на лице. Стоя перед императором
Подлунной со связанными за спиной руками, Волчатник, казалось, не
испытывал ни страха, ни трепета. Только ненависть горела в его широко
раскрытых, глубоких, как колодцы в пустыне, голубых глазах.
- Ты знаешь, для чего тебя пригласили в Императорский дворец? - спросил у
Волчатника Гудри-хан.
- Пригласили, - криво усмехнулся парень. - Ты убил всех моих родичей!
- Сейчас это не имеет уже ровным счетом никакого значения. - Подняв руку с
открытой ладонью, Гудри-хан медленно провел ею перед лицом, словно стирая
некую надпись, начертанную прямо в воздухе.
- Если ты так считаешь, то, значит, ты не только трус и подлец, но к тому
же еще и самый большой дурак во всем Бескрайнем мире, - снова усмехнулся
Волчатник. - Пока в жилах моих течет кровь, я буду искать способ убить
тебя.
Стоявший рядом с парнем сотник наотмашь ударил его по лицу. Не устояв на
ногах, Волчатник упал на колени, но он снова поднялся на ноги и выплюнул в
направлении императора красную от крови слюну.
Сотник снова замахнулся на него кулаком, но Гудри-хан поднял руку,
повелевая ему остановиться.
- Он нужен мне живым, - тихо произнес император. - Поэтому не стоит его
бить. Просто выколи ему глаз.
Сотник с готовностью выдернул из ножен кинжал и, подбежав к Волчатнику,
схватил его за волосы. Взглянув парню в глаза, янычар вдруг почувствовал
сомнение.
- Какой глаз я должен ему выколоть, о Всемогущий? - обратился он с
вопросом к императору.
Гудри-хан приложил указательный палец к щеке и задумчиво посмотрел на
Волчатника.
- Левый, - сказал он, приняв решение.
Острие кинжала сотника вошло в глазное яблоко Волчатника. Крик ужаса и
боли пронесся по тронному залу. Ноги парня подогнулись, и он вновь упал на
колени. Когда сотник отошел в сторону, Волчатник поднял залитое кровью,
искаженное жуткой гримасой боли лицо и посмотрел на Гудри-хана. В
единственном оставшемся у него глазу по-прежнему горела только жгучая
ненависть. Волчатник ничего не сказал, но Гудри-хан почувствовал, как по
спине у него пробежал холодок неуверенности и страха.
- Выколи ему второй глаз! - крикнул император, указывая на Волчатника
вытянутой рукой.
Ослепленного Волчатника подвели к треноге, на которой была установлена
Сфера Вечной Мудрости. Стоявший позади него янычар разрезал веревку на
руках пленника и, ухватив парня за запястья, заставил его вытянуть руки
вперед. Молча наблюдавший за происходящим Гудри-хан коротко кивнул. Янычар
надавил на запястья Волчатника и заставил его положить ладони на
хрустальный шар. Он почувствовал, как по телу парня пробежала волна
судороги. Пленник сдавленно застонал, и его безжизненное тело повисло в
руках янычара.
- Он мертв, - посмотрев на залитое кровью лицо Волчатника, сообщил
императору сотник.
- Я вижу, - с мрачным видом Гудри-хан наклонился вперед.
Взгляд его скользнул по залу, заполненному придворными, слугами,
солдатами, учеными и магами, словно выискивая того, кто должен был
поплатиться за очередную неудачу. Каждому, кого касался взгляд императора,
мерещился в нем отблеск ножа вестника смерти, пришедшего по его душу.
- Что ты мне скажешь? - холодно спросил Гудри-хан, остановив свой взгляд
на самом удачливом предсказателе по имени Мерк Карадос, прибывшем во
дворец императора Подлунной из страны, расположенной по ту сторону Темного
моря, именуемой Спейл.
Сохраняя видимость хладнокровия, высокий и худой, как жердь, Карадос
поднял руку и ущипнул себя двумя пальцами за короткую черную бородку. Он
всегда поступал так в минуты затруднения.
- Я жду ответа, - напомнил о себе Гудри-хан.
- Существуют два возможных ответа, - медленно и рассудительно произнес
Карадос. - Первый: предсказание Великого Кариллиона относительно
возможностей последнего из рода Волчатников было неверным. Но, исходя из
того, что все остальные предсказания Кариллиона рано или поздно сбылись, я
не склонен так считать. Второе объяснение случившегося, которое лично мне
представляется куда более основательным и веским, сводится к тому факту,
что человек, смерть которого мы только что наблюдали, не был последним из
рода Волчатников.
Гудри-хан перевел тяжелый взгляд на Урзама - полководца, непосредственно
командовавшего операцией по уничтожению рода Волчатников.
- Клянусь тебе, о Всемогущий! - преданно глядя в глаза императору, Урзам
упал на одно колено. - Ни один из находившихся в селении Волчатников не
ушел живым!
- Прости, о Всемогущий, - снова дернул себя за бородку Карадос, - но ты,
по-видимому, несколько неверно истолковал мои слова. Я не сомневаюсь в
том, что полководец в точности выполнил полученное от тебя приказание. Но
существует вероятность, что во время проведения операции кого-то из
Волчатников могло не оказаться в селении.
- Я оставил в засаде сотню янычар, которые прождали еще десять дней и
убивали всякого, кто выходил к селению из леса, - возразил Карадосу Урзам.
- Но это не исключает возможности того, что кто-то из Волчатников мог
находиться вдали от селения, - стоял на своем Карадос. - Быть может, даже
в другой стране.
- И как же мне его отыскать? - поинтересовался у предсказателя Гудри-хан.
- Для этого и существуют ясновидящие и предсказатели, - самодовольно
улыбнулся Карадос.
В душе он уже надеялся на то, что теперь еще долго сможет морочить голову
императору, рассказывая ему о перемещениях по Бескрайнему миру последнего
из рода Волчатников. Профессионального предсказателя ни в малейшей степени
не смущал тот факт, что выдуманного им человека могло и вовсе не
существовать, - это ни в коей мере не могло повлиять на качество его
работы. А о том, что есть человек, именующий себя Хорном Волчатником, в то
время не имел представления не только Мерк Карадос, но и никто другой в
Бескрайнем мире. Хорну еще только предстояло появиться на месте
предстоящих событий.
ГЛАВА 10
На холмах и в лесу еще лежал снег, но по тому, что дни стали длиннее, а
солнце сделалось настолько теплым, что днем можно было выходить из дома
без шапки и тулупа, становилось ясно, что весна не за горами. Ясная
солнечная погода простояла всего пару дней, после чего небо неожиданно
нахмурилось и на укрытую снежным покровом землю обрушился проливной дождь.
Да не просто дождь, а ливень, такой, что и представить себе трудно. Не
было ни грома, ни молний, но на землю низвергались сплошные потоки воды,
за которыми на расстоянии двух шагов ничего не было видно. Пробежав не
более десяти шагов до поленницы, Антип возвратился в дом промокшим до
нитки.
Дождь лил, не переставая, пять дней, смывая нападавший за зиму снег. А на
утро шестого дня тучи разошлись, и на небе снова засияло солнце. Два
последующих дня над землей поднималась тяжелая испарина. Все вокруг
казалось затянутым легкой пеленой серого тумана. Когда же земля наконец
просохла, то оказалось, что вся она уже покрыта густой зеленой травой.
Сменив незаметно прошедшую весну, вокруг уже вовсю буйствовало лето. На
холмах цвели кусты, в лесу зеленели деревья, птицы заливались с таким
усердием, словно хотели убедиться, что не забыли свои песни за долгую зиму.
Хорн помог Антипу перекопать огород, который уже начали обживать сорняки,
и поправить покосившуюся за зиму изгородь, после чего начал собираться в
дорогу.
Достав из чулана свои вещи, Хорн вынес их во двор и начал перебирать,
откидывая ненужное в сторону, а то, что нужно, укладывая в мешок. Вместе с
прочей мелочью Хорн решил оставить свою совсем новую меховую доху и
плетеные снегоступы, которые тоже могли бы послужить еще не один год.
- Никак вознамерился в теплые края податься? - лукаво прищурившись,
полюбопытствовал дед.
- Посмотрим, - уклончиво ответил Хорн.
- Ты по-прежнему собираешься идти в Тартаканд? - спросил у него Антип.
- Не идти, а ехать, - поправил его Хорн. - Дойду только до ближайшего
селения, а там куплю себе лошадь.
- В селении тебе лошадь никто не продаст, - с сомнением покачал головой
старик. - Тем более сейчас, когда пахать да сеять нужно.
- Значит, дойду до города, - ответил Хорн.
- Ближайший город Уртан, - сказал дед. - До него пять суток пути.
- А если через лес напрямик, то можно и за трое добраться, - возразил ему
Хорн.
- Ты хорошо знаешь здешние места? - поинтересовался дед.
- Волк знает, - Хорн потрепал по загривку своего серого приятеля, который,
как всегда, сидел неподалеку. - С ним меня в лесу ни один зверь не тронет.
- Это верно, - согласился дед. - От диких зверей Волк тебя защитит, а
спасет ли он тебя от янычар Гудри-хана?
- С ними я и сам разберусь, - усмехнулся Хорн.
- Надеюсь, ты не собираешься затевать драку в первом же городе? - спросил
дед.
- А что это тебя так беспокоит? - удивленно посмотрел на него Хорн.
- Да вот хочу с тобой Антипа отправить.
Старик произнес это совершенно обыденным голосом, словно речь шла о
чем-то, давно уже обговоренном и в общих чертах согласованном.
- Меня?! - изумленно посмотрел на деда Антип.
- А что, у нас есть другой Антип? - Дед посмотрел сначала на Хорна, словно
рассчитывал получить от него ответ, а затем снова перевел взгляд на
Антипа. - Если никого другого нет, выходит, что я о тебе говорю.
- Но разве мне уже пора уходить? - Вид у Антипа был совершенно растерянный
и даже немного, самую малость испуганный.
- А ты, что же, собирался всю жизнь у меня прожить? - Дед по-птичьи
склонил голову к плечу, как будто ему так было удобнее наблюдать за
Антипом.
- Нет, но...
Антип умолк, не зная, что сказать. Да, собственно, у него и не было
никаких доводов. Просто решение, принятое дедом, оказалось для него
полнейшей неожиданностью. Он помнил о том, что был всего лишь гостем в
доме старика и рано или поздно ему придется его покинуть. Но с некоторых
пор он перестал думать о каких-либо реальных сроках. Он привык к
уединенной жизни в доме старого отшельника и ежедневным занятиям, из
которых он узнавал множество удивительных вещей, что сами по себе скорее
всего были совершенно бесполезны в повседневной жизни, но их знание давало
Антипу возможность почувствовать собственную значимость. Чем больше Антип
узнавал, тем больше убеждался в том, что он не просто представитель своего
вида, которому суждено прожить свою жизнь и уйти в небытие, как и всем
тем, кто жил до него и кто будет жить после, а человек, которому
принадлежит весь мир. С помощью знаний, хранящихся в книгах, он по
собственному желанию мог прикоснуться к любой из его тайн или побывать в
неведомых странах, которые вряд ли когда-либо ему удастся посетить в
реальности, познакомиться с мыслями древних мудрецов, чьи голоса все еще
продолжали звучать с книжных страниц, хотя сами они давно уже обратились в
прах. И вот теперь весь этот огромный мир, к которому он только начал
приобщаться, у него собирались отнять. Решение это казалось Антипу
настолько несправедливым, что он даже не знал, как на него реагировать.
Старик едва заметно улыбнулся, словно ему удалось проникнуть в мысли
Антипа. Впрочем, догадаться, о чем он сейчас думает, было несложно - лицо
у парня вытянулось, а глаза заблестели, как будто он собирался заплакать.
- Нельзя узнать мир, все время оставаясь на одном месте и общаясь только с
книгами да со старым ворчуном, - дед ободряюще похлопал Антипа по плечу. -
Эдак ты скоро все станешь видеть моими глазами, а я ведь уже стар, и
многое мне видится совсем не так, как должно. Вот, к примеру, Хорн
рассказывает мне о новых научных подходах к решению тех или иных проблем,
а мне бывает трудно понять его, потому что я мыслю устаревшими понятиями и
категориями.
- Но ты еще многому мог бы меня научить, - с укором произнес Антип.
- Я научил тебя главному - умению мыслить самостоятельно, - ответил
старик. - Теперь тебе больше не нужен проводник. Ты сам способен
продолжить свое образование, если, конечно, на то у тебя будет желание.
Летом у меня редко бывают гости, а одному тебе отправляться в путь не
стоит, - ты хоть язык и выучил, но все же обычаи Подлунной пока еще знаешь
плохо. Да и много опасностей подстерегает в пути одинокого странника. А
задержишься у меня до осени, так снова зимовать останешься - еще один год
потеряешь. Так что не стоит упускать подвернувшийся случай -
отправляйся-ка ты в Тартаканд вместе с Хорном.
- Эй, послушайте-ка! - чтобы привлечь к себе внимание, Хорн постучал
ладонью по доске, на которой сидел. - По-моему, этот вопрос со мной никто
еще не обсуждал.
- А разве у тебя есть какие-то возражения? - удивленно посмотрел на Хорна
старик.
- Есть! - Хорн кинул на землю свой заплечный мешок и поднялся на ноги. - Я
ведь не просто так путешествую. Тебе прекрасно известно, с какой целью я
иду в Тартаканд.
- Антип не станет вмешиваться в твои дела, - заверил Хорна дед. - Ему
всего-то и нужно, что добраться до Тартаканда. Путь не близкий, а вдвоем
любая дорога короче.
- Я привык путешествовать в одиночестве, - привел еще один аргумент Хорн.
- Никогда не поздно менять свои вкусы и убеждения, - улыбнулся старик.
- Ну, дед! - с восхищением покачал головой Хорн. - На любой вопрос у тебя
найдется ответ.
- Если бы это было так, я не жил бы в этом убогом домишке, - с деланной
скромностью ответил старик.
- Ты считаешь, что убедил меня? - прищурившись, посмотрел на старика Хорн.
- Я считаю, что человек не вправе отказывать ближнему в той услуге,
оказать которую не составляет большого труда, - ответил старик. - Тебе
ведь не было отказано в крове, когда зимней ночью ты постучался в мою
дверь.
- А ты что молчишь? - посмотрел на Антипа Хорн.
- А что мне сказать? - растерянно развел руками Антип.
- Что за нужда у тебя в Тартаканде?
- Я хочу вернуться домой, - сказал Антип.
- Через Тартаканд? - Хорн с сомнением цокнул языком.
- Я дам Антипу письмо к одному моему хорошему знакомому, живущему в
Тартаканде, - ответил за Антипа старик. - Он поможет парню пристроиться к
каравану, идущему через Великие Степи.
Хорн оценивающе посмотрел на Антипа.
- Имей в виду, я иду в Тартаканд не прямой дорогой, - сказал он. -
Возможно, помимо Уртана, мне придется заглянуть еще и в другие места.
- Это даже к лучшему, - снова ответил за Антипа дед. - У Антипа будет
возможность попривыкнуть к местным обычаям и нравам.
- Тебе не кажется, что стоящий перед нами отрок уже достаточно взрослый,
чтобы самому отвечать на заданные ему вопросы? - строго глянул на старика
Хорн.
Дед смущенно улыбнулся и посмотрел на Антипа.
- Ну, что скажешь, отрок?
- Я не знаю, - с каким-то безнадежным отчаянием покачал головой Антип.
- Ты хотел вернуться домой, - напомнил Антипу дед. - Теперь ты можешь это
сделать. Происшествие, что заставило тебя покинуть дом, за год, почитай,
забылось.
- Я хочу вернуться домой, но...
Антип не знал, как выразить свои чувства. Конечно же, он часто вспоминал
своих родных, друзей и просто соседей из Устыни. Но теперь село, прежде
представлявшееся Антипу целым миром, было для него всего лишь точкой на
огромной карте Бескрайнего мира, который, как он теперь знал,
действительно не имел границ. Антипа тянуло вдаль, к неведомым странам и
чужим городам. Он хотел поглядеть на Великий океан, - говорят, он так
огромен, что с одного его берега не видно другого, пройти по пескам
Мертвой пустыни, чтобы собственными глазами увидеть выстроенные рабами
фараонов пирамиды. Он хотел побывать в Констане, который дед называл самым
красивым городом на земле. Он хотел посетить Восточную Империю, об
удивительных обычаях которой так много рассказывал Хорн.
А кроме того, было и еще кое-что, о чем Антип пока что никому не хотел
говорить. Он уже неплохо управлялся с ножом вестника смерти, и ему до жути
хотелось наконец-то испытать его в настоящем деле. Правда, пока он и сам
еще плохо представлял, что бы это мог быть за случай, когда ему пришлось
бы пустить в дело нож. Хорн казался ему человеком, который не ищет
приключений, потому что вся его жизнь была одним бесконечным приключением.
А потому Антип полагал, что во время путешествия с Волчатником ему
непременно подвернется случай испытать все возможности ножа.
- Ну, так что? - обратился к задумавшемуся Антипу Хорн.
Антип только молча головой кивнул. Прав был дед - нечего ему в глуши
сидеть. Пока есть такая возможность, нужно идти с Хорном в Тартаканд. А
там видно будет, какой дорогой двигаться дальше.
- Я так понимаю, что мы обо всем договорились? - Дед посмотрел сначала на
Антипа, а затем на Хорна.
Хорн в ответ снова рассмеялся.
- Можно подумать, старик, ты оставил мне хоть какой-то выбор, - сказал он.
- Я перед тобой в долгу, а Волчатник, даже если он последний в роду,
всегда помнит о чести. Скажи прямо, старик, ты ведь знал, что по законам
моего рода я не мог тебе отказать?
- Я догадывался об этом, - ответил дед. - Но я не хотел, чтобы ты считал,
будто я пытаюсь этим воспользоваться.
- Ну что, Волк, - Хорн обхватил за шею своего серого приятеля, - возьмем с
собой Антипа?
Волк повернул голову и посмотрел на парня долгим оценивающим взглядом.
Антипу даже несколько не по себе сделалось, настолько осмысленным
показался ему взгляд желтых волчьих глаз.
- Только имей в виду, парень, - строго глянул на Антипа Хорн. - Если решил
идти со мной, то тебе придется строго и неукоснительно следовать трем
правилам. Первое: ты всегда и во всем беспрекословно подчиняешься мне.
Сначала делаешь то, что я тебе велю, и только после задаешь вопросы.
Второе: если на какие-то из твоих вопросов я не пожелаю отвечать, то тебе
следует просто забыть о них. И, наконец, третье... - Хорн задумчиво
погладил пальцем шрам на щеке. - Третье правило я пока еще не придумал, -
сказал он улыбнувшись. - Но, когда мне что-нибудь придет в голову, я
поставлю тебя об этом в известность. Годится?
- Годится, - кивнул в ответ Антип.
- Тогда собирайся, - махнул рукой Хорн. - Завтра на рассвете выходим.
- Завтра? - растерянно повторил следом за ним Антип.
Чему он никак не мог научиться, так это быстро принимать решения. Он готов
был отправиться в путь вместе с Хорном, но предпочел бы на какое-то время
отложить начало путешествия, чтобы успеть свыкнуться с мыслью о том, что
ему предстоит покинуть гостеприимный дом старого отшельника.
- У тебя есть еще какие-то сомнения? - спросил Хорн, недовольно
прищурившись.
Антип вопросительно посмотрел на деда. Раз уж он все это устроил, так
пусть и даст Хорну окончательный ответ.
- Погоди-ка, - дед ободряюще похлопал Антипа по плечу и скрылся в доме.
- Что это старик задумал? - удивленно посмотрел на Антипа Хорн.
Антип молча пожал плечами.
- Так ты идешь завтра со мной или остаешься? - спросил Хорн.
- Иду, - кивнул Антип с таким видом, словно давал согласие положить голову
на плаху.
Дед вышел из дома с каким-то длинным предметом, завернутым в старую
дерюгу. Развернув на крыльце сверток, он извлек из него легкий прямой меч
в черных деревянных ножнах с серебряной насечкой, изображающей
извивающегося дракона, головой которому служила рукоятка меча.
- Это тебе мой подарок, - сказал дед, протягивая меч Антипу. - Негоже
отправляться в дальнюю дорогу без оружия.
Удивленный Антип принял меч обеими руками. Не зная, что с ним делать, он
так и остался стоять, держа оружие перед собой.
- Ну-ка, дай взглянуть, - Хорн взял из рук Антипа меч и одним легким
движением извлек из ножен обоюдоострый клинок.
Посмотрев на то, как сверкает на солнце сталь, Хорн одобрительно цокнул
языком - меч был заточен особым хитроумным способом, надолго сохраняющим
лезвие острым, как бритва. Поудобнее перехватив рукоятку, Хорн крутанул
меч в руке, со свистом рассекая воздух. Затем он перебросил меч в другую
руку и повторил то же самое движение.
- Превосходное оружие, - сказал Хорн, убирая меч в ножны. - Судя по
орнаменту, этот меч был сделан в Стране Пяти Островов. Если не ошибаюсь,
во время правления короля Вилхалма.
- Ты знаешь толк в оружии, - улыбнулся старик.
- Я знаю и то, сколько стоит такой меч, - заметил Хорн как бы между
прочим. - За него, не торгуясь, отдадут пять хороших скакунов. Откуда он у
тебя, старик?
- Я не всю жизнь был стариком, - ворчливо ответил дед. - В свое время я
немало побродил по дорогам Бескрайнего мира. И в Стране Пяти Островов мне
тоже доводилось бывать.
Чуть повернув голову, Хорн с новым интересом взглянул на старика.
- А не тот ли ты колдун, который в свое время был советником у короля
Вилхалма? - спросил он.
- Если бы это был я, то мне сейчас было бы лет сто, а то и больше, -
усмехнулся дед.
- А кто тебя знает, старик, может быть, у тебя где-нибудь на чердаке
припрятан эликсир вечной жизни, - сказав это вроде как в шутку, Хорн тем
не менее внимательно наблюдал за реакцией старика.
- Людям противопоказана вечная жизнь, - ворчливо ответил дед. - Если бы
люди жили вечно, то они были бы скучными, неинтересными и
безынициативными, поскольку все дела постоянно откладывались бы на потом.
Нет нужды торопиться что-либо сделать, если впереди у тебя целая вечность.
- Но, как известно, люди Первой эпохи жили до ста пятидесяти лет, -
возразил ему Хорн. - А некоторые долгожители доживали и до двухсот.
- К сожалению, мне неизвестен их секрет, - развел руками старик. - Но тем
не менее я считаю, что увеличение продолжительности жизни человека должно
стать первоочередной задачей современной науки. Человек за свою жизнь
должен успеть не только получить необходимые знания, но и иметь
возможность воспользоваться ими. При том, что в настоящее время средняя
продолжительность жизни в Подлунной Империи составляет сорок два года, это
почти нереально.
- А сколько тебе лет, старик? - спросил у деда Хорн.
- Я свои годы давно уже не считаю, - ответил тот. - Так спокойнее.
- Но ты все же помнишь времена короля Вилхалма?
- Более того, я был с ним лично знаком, - ответил старик. - И, должен
сказать, я не могу назвать более образованного и мудрого правителя, чем
Вилхалм. Если бы не противостояние с Подлунной Империей, Страна Пяти
Островов могла бы превратиться в процветающее государство. А ранняя смерть
короля Вилхалма окончательно перечеркнула возможность того, что Страна
Пяти Островов станет великой державой.
- Говорят, что король Вилхалм был отравлен, - сказал Хорн.
- Кто знает, - пожал плечами старик.
По всему было видно, что ему не хотелось продолжать обсуждать эту тему.
Лежавший на земле Волк приподнялся и тронул лапой колено Хорна.
- Верно, Волк, - одобрительно потрепал его по загривку хозяин. -
Заболтались мы, а скоро уже стемнеет. Ты, старик, - посмотрел Хорн на
деда, - как я посмотрю, рассказываешь меньше, чем знаешь.
- А тот, кто много говорит, долго не живет, - усмехнулся в бороду дед. - Я
вот тут один живу, как ты думаешь, почему меня янычары Гудри-хана не
трогают?
- Почему? - спросил Хорн.
- А вот ты сам и подумай, - ткнул в него пальцем дед.
ГЛАВА 11
Волк первым добежал до леса и остановился, поджидая Хорна с Антипом,
которые задержались на крыльце дома, чтобы проститься с вышедшим проводить
их дедом.
- Ну, удачи вам. - Широким взмахом руки старик начертил в воздухе тайный
знак, оберегающий от невзгод в пути, после чего сурово сдвинул брови к
переносице. - Все! - махнул он рукой на Хорна с Антипом. - Идите! Не люблю
долгих проводов!
- Прощай, старик! - кивнув, Хорн перепрыгнул через невысокую изгородь и
быстро зашагал в сторону леса.
- Ну а ты чего ждешь? - покосился старик на Антипа.
- Я поблагодарить тебя хочу, дед, - смущенно произнес Антип. Как всегда, в
самые ответственные минуты ему казалось, что он говорит совсем не те
слова, которые требуются в данной ситуации.
- Хватит, благодарил уже.
- Я не только за меч, - поднял взгляд на старика Антип. - За все, что ты
для меня сделал... Чему научил, над чем заставил задуматься... И за то,
что выгоняешь теперь из дома вместе с Хорном, - Антип усмехнулся, хотя и
немножко грустно. - Сам я на это, наверное, так никогда бы и не решился.
- У тебя впереди дорога, - ласково посмотрел на Антипа старик. - А мне,
как старому пню, на месте сидеть.
- Ты мне за этот год, почитай, что родным стал, - снова смущенно отведя
глаза в сторону, Антип посмотрел на застекленное оконце, за которым сидел
большой черный кот. - Ну вроде как действительно дед.
- Да будет тебе, - снова махнул на Антипа рукой старик. Он старался
сохранять строгий вид, но по всему было видно, что искренние слова Антипа
растрогали его. - Ты теперь сам себе хозяин. Беги, а то отстанешь от Хорна.
Антип перелез через изгородь и снова посмотрел на старика.
- Я еще загляну к тебе, дед! - крикнул он и, более не оглядываясь назад,
побежал к лесу.
- Даже не сомневаюсь в этом, - улыбнулся вслед ему старик. - Рано или
поздно, все ко мне возвращаются.
Хорн еще не успел скрыться за деревьями, когда его догнал Антип.
- Ну как? - не глядя на парня, спросил Хорн.
- Что? - не понял Антип.
- Как распрощались? - уточнил свой вопрос Хорн.
- Нормально, - так и не сумев понять, что хочет услышать от него
Волчатник, ответил Антип.
Хорн уверенно шагал вперед, словно уже не в первый раз шел по этому лесу и
точно знал, в каком направлении находится намеченная цель.
- А где Волк? - спросил, глянув по сторонам, Антип.
- Бегает где-то, - безразлично пожал плечами Хорн. - За него можешь не
беспокоиться, в нужный момент он всегда окажется рядом.
Антип снова не понял, что имел в виду Хорн, но никаких уточняющих вопросов
задавать не стал.
По мере того как путники углублялись в лес, кроны деревьев поднимались все
выше и плотнее закрывали небо. Вскоре даже редкие лучи солнца перестали
проскальзывать сквозь полог зеленой листвы. Сразу же стало заметно темнее
и прохладнее, словно на землю опустились ранние сумерки. Подлесок почти
полностью сошел на нет. Теперь только изредка можно было увидеть заросли
папоротника или кусты можжевельника. Земля между деревьев была покрыта
слоем прелой палой листвы, сквозь который местами пробивались молодые
побеги, не имевшие почти никаких шансов выжить и дотянуться до верхнего
яруса леса.
Время от времени откуда-нибудь из-за деревьев неожиданно выбегал Волк.
Зверь двигался бесшумно, стелясь по земле и почти сливаясь с ее пятнистым
покровом. Антип замечал его только в самый последний момент, когда зверь
находился от него на расстоянии прыжка, и всякий раз пугался, не зная, кто
перед ним - Волк или дикий лесной хищник. Сделав круг, Волк снова
скрывался в лесу.
- Как ты выбираешь дорогу? - спросил у своего спутника Антип.
- Ее выбирает Волк, - ответил Хорн.
Решив, что Хорн пошутил, Антип улыбнулся.
- А откуда Волк знает, куда мы направляемся? - спросил он, решив немного
подыграть Хорну.
- Я сказал ему, что нам нужно добраться кратчайшим путем до Уртана, -
совершенно серьезно ответил Хорн.
Антип растерялся, не в силах понять, шутит Хорн или все же говорит с ним
серьезно.
- А откуда Волку известно, где находится Уртан? - снова спросил он.
- Звериный инстинкт, помноженный на развитые способности полуразумного
существа. - Заметив недоуменное выражение лица Антипа, Хорн счел нужным
добавить: - Людям обычно свойственно недооценивать разум диких животных.
Они по большей части считают, что самое умное животное - это собака,
потому что она легко поддается дрессировке. Но разум и умение выполнять
несколько простейших команд - это далеко не одно и то же.
- Ну да, конечно, - дабы не выглядеть в глазах Хорна полнейшим глупцом,
Антип быстро кивнул.
- Лямки мешка плечи не трут? - спросил спустя какое-то время Хорн.
- Нет, - ответил Антип.
- Если возникнут какие-то проблемы с поклажей или обувью, даже самые
незначительные, их следует сразу же устранить, - сказал Хорн. - У меня нет
ни малейшего желания задерживаться в пути из-за мозоли, натертой на пятке.
- Ясное дело, - солидно согласился с ним Антип.
На всякий случай он все же подтянул лямки вещевого мешка, который был
значительно тяжелее того, с которым он без малого год назад покинул дом.
Теперь в нем помимо смены одежды, шерстяного одеяла и запаса еды на три
дня пути лежали еще кружка с ложкой, глиняная миска, небольшой котелок,
огненные палочки и прочие мелкие принадлежности, которые, как считал Хорн,
были необходимы в путешествии. Подняв левую руку вверх, Антип коснулся
пальцами рукоятки меча, ножны которого, опять-таки по совету Хорна, он с
помощью ремня закрепил на спине под вещевым мешком, так, чтобы рукоятка
находилась над левым плечом. Хорн сказал, что именно так удобнее всего
носить меч, который подарил Антипу дед, хотя свой он носил, засунув ножны
за пояс.
Антип был парнем крепким, но за зиму, проведенную в доме у деда, успел
поотвыкнуть от быстрой и долгой ходьбы по пересеченной местности. Уже к
полудню он начал уставать, но старался не подавать вида, опасаясь, что
Хорн сочтет его слабаком и лишней обузой в пути. К счастью, вскоре
Волчатник решил сделать привал. Не успели люди опуститься на землю, как
тотчас же рядом с ними объявился и Волк.
- Ну, как дела? - ласково потрепал его по холке Хорн.
В ответ Волк весьма выразительно посмотрел на Антипа.
- Да нет, с Антипом все в порядке, - заверил Волка Хорн. - Ты совершенно
спокойно можешь оставлять меня с ним наедине.
- Ты хочешь сказать, что Волк беспокоится за тебя? - спросил Антип.
- Да можно и так выразиться, - Хорн улыбнулся.
Антип только молча головой покачал. Каким бы умным ни был Волк, но
относиться к нему, как к равному себе, мог только человек, который либо
ненавидит всех остальных людей, либо давно не жил среди них. Отнести Хорна
к любому из этих двух типов было трудно, поэтому, подумав, Антип решил,
что подобное отношение его спутника к Волку объяснялось тем, что зверь
является для него единственным живым существом, которое хоть как-то
связывает его с мертвыми родичами.
Пообедав тем, что имелось в вещевых мешках, и отдохнув с полчаса, Хорн и
Антип снова отправились в путь.
Вначале Антипу приходилось напрягать все свои силы, чтобы не отставать от
Хорна, который по-прежнему легко и быстро шагал впереди. Тело, утомленное
непривычно долгим переходом и расслабленное коротким отдыхом, отказывалось
подчиняться. Но спустя примерно час Антип почувствовал, что усталость,
сковывавшая мышцы, куда-то исчезла, а ритм движения, который задавал Хорн,
сделался привычным.
- Когда ты рассчитываешь добраться до Уртана? - спросил Антип у Хорна.
- Если не возникнет никаких неожиданных проблем, то к вечеру третьего дня,
- ответил Волчатник.
- А что потом?
- Отдохнем, купим лошадей и отправимся дальше.
- Куда?
- Узнаешь, когда придет время.
- Ты много знаешь о Первой эпохе? - спросил спустя какое-то время Антип.
- А что тебя интересует? - с интересом глянул на него Хорн.
- Никак не могу понять, откуда людям Первой эпохи было известно все то,
что позволило им создать те удивительные вещи, назначение многих из
которых мы до сих пор не в силах понять, - ответил Антип.
- А зачем тебе это знать? - спросил Хорн.
- Ну, как же, - растерялся Антип, услышав такой вопрос. - Ведь мы же
потомки людей Первой эпохи, а знаем куда меньше, чем наши далекие предки.
По-моему, это как-то... несправедливо. Дед говорит, что человечество с
течением времени должно накапливать знания, становясь все более мудрым и
могущественным. А мы вместо этого едва не рухнули в бездну тысячелетнего
варварства.
- Во многом знании много печали, - сказал Хорн. - Ты слышал когда-нибудь
такое высказывание?
- Да, - кивнул Антип.
- Откуда? - с любопытством глянул на него Хорн.
- От деда, - ответил Антип.
- Ох, ну и старик! - усмехнувшись, покачал головой Хорн. - Не зря мне
казалось, что он знает куда больше, чем говорит.
- По-твоему, дед что-то скрывает? - насторожился Антип.
За то время, что они были знакомы, старик вовсе не показался ему скрытным.
Хотя, с другой стороны, он ни разу даже не назвал своего имени.
- Старик достаточно мудр, чтобы не перекладывать на других всю тяжесть тех
знаний, которыми обладает сам, - ответил на вопрос Антипа Хорн.
- Я этого не понимаю, - подумав, качнул головой Антип.
- Знания могут не только доставлять радость, но и причинять страдания и
зло, - объяснил Хорн. - Как ты думаешь, для чего Гудри-хану нужна та
информация, что хранится в Сфере Вечной Мудрости?
- Не знаю, - пожал плечами Антип. - Возможно, он ищет ответы на какие-то
интересующие его вопросы?
- Возможно, - усмехнулся Хорн. - Но, поверь мне, он не ставит перед собой
цели осчастливить все человечество.
- Почему ты так считаешь? - спросил Антип.
Хорн посмотрел на Антипа так, словно ожидал, что тот сейчас улыбнется и
скажет, что все в порядке и он просто шутки ради задал этот глупый вопрос.
- Ты считаешь, что все люди стремятся делать только добро? - спросил Хорн.
- Я считаю, что о любом человеке следует думать хорошо до тех пор, пока он
не убедит тебя в обратном, ответил Антип.
- Ты это серьезно? - недоверчиво посмотрел на него Хорн.
- Абсолютно, - заверил его Антип. - А тебе кажется это странным?
- Скажем так: прежде я не встречал в Бескрайнем мире человека, который
открыто признался бы, что думает так же, как и ты, - ответил Хорн,
чувствуя какое-то непонятное смущение, то ли от той прямолинейности, с
которой разговаривал с ним парень, то ли потому, что не мог ответить ему
тем же.
- Ну, это вовсе не означает, что их нет, - улыбнулся Антип.
- Верно, - согласился с ним Хорн. - Но пока подавляющее большинство людей,
с которыми я встречался в Бескрайнем мире, придерживаются прямо
противоположной точки зрения. Их девиз: не обманешь ты - обманут тебя. А
что касается Гудри-хана... - Хорн на секунду задумался. - Как ты думаешь,
существуют такие знания, ради которых можно хладнокровно уничтожить тысячи
людей?
- Нет, - уверенно ответил Антип.
- Вот то-то и оно, - кивнул Хорн. - Я не могу поверить в то, что Гудри-хан
собирается использовать знания, хранящиеся в Сфере Вечной Мудрости, для
добрых целей, по той простой причине, что ради овладения ими он приказал
уничтожить весь мой род. Кстати, это является ответом и на твой
первоначальный вопрос о людях Первой эпохи. Мудрость и могущество далеко
не всегда взаимосвязаны. Обретя могущество, человек способен утратить
мудрость. Именно это, как мне кажется, как раз и произошло с людьми Первой
эпохи. Уверовав в свое могущество как в непреложную истину, они сами себя
обрекли на гибель.
- Их убили знания, которыми они обладали? - удивился Антип.
- Не сами знания, как таковые, а то, что люди оказались не готовы к тому,
чтобы обладать ими, - тщательно подбирая слова, ответил Хорн. - Не знаю,
понятно ли я объясняю, но, судя по всему, уровень развития науки в Первую
эпоху по какой-то непонятной причине значительно опередил степень развития
самого общества, что в конечном итоге привело к идейному кризису. Нож
вестника смерти, что ты носишь за голенищем, прекрасный тому пример.
Представь только себе, какие нужные и полезные вещи можно было создать,
воспользовавшись той технологией, которая была использована для создания
орудия убийства.
- Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, - подумав, ответил Антип.
- Мой отец часто повторял: лучше даже не пытайся взять в руки то, чего не
сможешь удержать.
- Так оно и есть, - коротко кивнул Хорн. - Люди Первой эпохи оказались
неспособны рационально использовать те знания, которые каким-то чудом
оказались им доступны.
- Посредством Сферы Вечной Мудрости? - предположил Антип.
- Не исключено, - согласился Хорн. - Но если так, то нам остается только
узнать, каким образом Сфера Вечной Мудрости попала в Бескрайний мир. Ведь
кто-то же должен был ее создать?
- Ты полностью исключаешь тот вариант, что Сфера Вечной Мудрости могла
быть создана посредством Великого Помысла Создателя? - поинтересовался
Антип.
- А ты часто встречался в повседневной жизни с проявлениями Великого
Помысла? - вопросом на вопрос ответил Хорн.
- Нет, - качнул головой Антип. - Но и Сферу Вечной Мудрости также нельзя
отнести к вещам заурядным.
- Если взять за основу гипотезу, что Сфера Вечной Мудрости была создана
Великим Помыслом, то из этого следует, что Создатель сделал это с целью
уничтожить Первую эпоху. - Хорн на ходу развел руками. - Я не вижу в этом
логики. Какой смысл дать людям знания, которые их же потом и погубят?
- А что, если это было испытание? - высказал новое предположение Антип.
- В таком случае правильнее было бы сказать - искушение знанием, -
поправил Антипа Хорн. - Как бы там ни было, я не склонен приписывать все
достижения Первой эпохи, так же как и ее последующее падение, одному лишь
Великому Помыслу. Обычно люди заводят речь о Великом Помысле в тех
случаях, когда даже ссылки на колдовство кажутся недостаточно
убедительными для того, чтобы объяснить то или иное явление.
Действительно, может ли колдун, каким бы могущественным он ни был, создать
Сферу Вечной Мудрости, которая содержит знания, коими он сам не обладает?
- Наверное, нет, - подумав, ответил Антип.
- А мог ли Создатель даровать людям Сферу Вечной Мудрости, если в ней
содержится вся информация о мироздании, в том числе и та, речь в которой
идет о нем самом?
- Нет, - уверенно ответил Антип. - Если бы факт существования Великого
Помысла Создателя был доказан, то он перестал бы быть таковым.
- Вот именно, - согласился с ним Хорн. - Таким образом, мы приходим к
выводу, что Сфера Вечной Мудрости не могла быть создана посредством
Великого Помысла, точно так же, как не могла она быть сделана и кем-то из
обитателей Бескрайнего мира.
- Так что же получается? - задумчиво провел рукой по волосам Антип. -
Выходит, что Сферы Вечной Мудрости не может существовать в принципе?
- Вся информация о Сфере Вечной Мудрости, которая имеется у людей
Четвертой эпохи, почерпнута из предсказаний Великого Кариллиона. Если
предположить, что предсказатель ошибался или же его слова были неверно
истолкованы, то следует признать, что у Гудри-хана находится некий
артефакт Первой эпохи, который все считают Сферой Вечной Мудрости, но
который на самом деле таковой не является. Если же Кариллион был прав и
Гудри-хан действительно владеет Сферой Вечной Мудрости, которая в свое
время послужила первопричиной небывалого взлета цивилизации Первой эпохи,
то в таком случае может существовать единственное объяснение происхождения
этого загадочного предмета: он был создан за пределами Бескрайнего мира.
Какое-то время Антип ошарашенно молчал, пытаясь осмыслить то, что сказал
Хорн. Вывод, к которому пришел в итоге своих рассуждений Волчатник, стал
для Антипа полнейшей неожиданностью. В одной из книг, что давал ему дед,
Антип читал о том, что Бескрайний мир является не единственным местом, где
может существовать разумная жизнь. Автор высказывал предположение, что во
Вселенной могут существовать десятки, а то и сотни планет, на которых
существует разумная жизнь, и даже утверждал, что многие из космических
цивилизаций значительно обогнали в своем развитии Бескрайний мир. Но при
этом он же сам говорил о том, что расстояния, разделяющие планеты с
разумной жизнью, настолько огромны, что их невозможно преодолеть на
протяжении человеческой жизни даже в том случае, если бы современные люди
жили так же долго, как и люди Первой эпохи. Кроме того, автор утверждал,
что в принципе невозможно построить летательный аппарат, который мог бы
подняться так высоко, чтобы земное притяжение не заставило его снова
упасть вниз. А следовательно, никаких контактов между цивилизациями,
разделенными межзвездным пространством, существовать не может.
И еще был Мир без Солнца, о котором дед рассказал Антипу только потому,
что считал нужным предостеречь парня. Где находился этот мир и что за
существа его населяли, было никому не ведомо. Но время от времени существа
из Мира без Солнца появлялись в Бескрайнем мире, приняв облик обычных
людей. Случалось это и в стародавние времена, происходит и сейчас. Что им
было нужно, по сей день оставалось загадкой. Темны были помыслы существ из
Мира без Солнца, а замыслы их - непонятны. Говорили, что в Мире без Солнца
живут могучие колдуны, способные по собственной прихоти превратить день в
ночь или ночь сделать ясной, как день. Трудно было сказать, что в историях
о существах из Мира без Солнца было правдой, а что лишь вымыслом.
Доподлинно известно только то, что встреча с ними никому не сулит добра. А
люди, которые настойчиво пытались проникнуть в тайну Мира без Солнца, чаще
всего исчезали без следа.
- Быть может, Сферу Вечной Мудрости доставили в Бескрайний мир пришельцы
из Мира без Солнца? - высказал предположение Антип.
- Мир без Солнца? - с любопытством посмотрел на своего спутника Хорн. - Об
этом тебе тоже дед рассказал?
Антип молча кивнул.
- Нет, - уверенно покачал головой Хорн. - Пришельцы из Мира без Солнца
здесь ни при чем.
- Тогда выходит, что Сфера Вечной Мудрости была создана где-то на звездах?
- осторожно высказал новое предположение Антип.
- Вполне возможно, - согласился с ним Волчатник. - Во всяком случае, это
единственное разумное объяснение происхождения Сферы Вечной Мудрости, к
которому можно прийти, исключив возможность того, что она могла быть
создана в Бескрайнем мире, и отказавшись от идеи о Великом Помысле.
- Ты сам пришел к этому выводу? - с уважением посмотрел на Хорна Антип.
- Конечно же, нет, - ответил, не глядя на него, Хорн. - Этой теории о
происхождении Сферы Вечной Мудрости давно придерживаются мыслители
Восточной Империи. Большинство из них также склоняются к мнению, что
Сферу, если она действительно существует, следовало бы уничтожить.
- Почему?! - едва ли не с возмущением воскликнул Антип. - Это же
неиссякаемый источник знаний!
- Не забывай, что именно эти знания в свое время погубили процветающую
цивилизацию Первой эпохи, - спокойно возразил ему Хорн. - Люди должны сами
дорасти до тех или иных знаний, в противном случае они могут принести
только несчастья. Почему, по-твоему, умирают те, кто коснется рукой Сферы
Вечной Мудрости?
- Потому что информация, хранящаяся в Сфере, настолько велика, что мозг
человека не способен ее вместить, - не задумываясь ни на секунду, Антип
повторил то, что слышал по этому поводу от деда.
- Широко распространенное заблуждение, - возразил ему Хорн. - На самом
деле мозг человека обладает настолько огромными резервами памяти, что мог
бы вместить в себя не одну такую Сферу.
- Почему же в таком случае люди умирают?
- Потому что информация, поступающая в их мозг из Сферы, не соответствует
тому уровню подготовки, которой обладает мозг нашего современника, -
ответил Хорн. Заметив, что на лице Антипа появилось выражение непонимания,
он счел нужным добавить: - Иными словами, мозг выходит из строя не от
перегрузки, а потому, что человека пугает открывающаяся перед ним
перспектива: все открытия уже сделаны, найдены ответы на все существующие
вопросы, больше в мире не осталось загадок и тайн. Что остается после
этого на долю человека? Выбор весьма невелик: тупое, бессмысленное
существование или смерть.
Какое-то время они шли молча. Антип обдумывал то, что услышал от Хорна,
пытаясь понять, соответствует ли это его представлениям о мире и месте
человека в нем или же противоречит им. Хорн ничего не говорил, понимая,
что Антипу требуется некоторое время для того, чтобы согласиться с теми
выводами, к которым он его подвел.
- У меня возникают новые вопросы, - первым нарушил молчание Антип.
- Я слушаю тебя, - сказал Хорн.
- Если знания, содержащиеся в Сфере Вечной Мудрости, способны убивать, то
как же в таком случае пользовались ими люди Первой эпохи? Или же их
сознание было устроено не так, как наше?
- Не думаю, - отрицательно качнул головой Хорн. - Скорее всего они
извлекали информацию из Сферы не напрямую, как пытается сделать это
Гудри-хан, а используя для этой цели некое дополнительное устройство,
позволяющее взять ее не единым блоком, а небольшими, строго дозированными
порциями. Все, что оказывалось им доступно, люди Первой эпохи пытались
немедленно осуществить на практике. Что-то из сделанного ими приносило
положительные результаты и способствовало ускоренному развитию
цивилизации. Но по большей части деяния ученых Первой эпохи принимали
уродливые формы, не имеющие ничего общего с теми первоначальными идеями,
которые были положены в их основу. Многие их творения выходили из-под
контроля своих создателей и начинали жить собственной жизнью, раскачивая
при этом общественные устои и вызывая недовольство широких слоев
населения. Что в конечном итоге и привело к распаду цивилизации Первой
эпохи и приходу на смену ей веков одичания и варварства, когда без разбора
уничтожалось все, что было сделано в предшествующие времена. Напуганные
люди видели свое спасение только в том, чтобы полностью перечеркнуть
прошлое и начать жизнь заново.
- Ты говоришь об этом так убежденно и уверенно, словно сам все это видел,
- с восторгом посмотрел на своего спутника Антип.
Непонятно почему Хорн вдруг смутился и отвел взгляд в сторону.
- Все эти события были реконструированы учеными Восточной Империи, -
сказал он. - Возможно, на самом деле все происходило не совсем так, но как
мне кажется, общие тенденции деградации общества в результате
бесконтрольного проникновения в него знаний, не соответствующих уровню
общественного развития, воспроизведены правильно.
- Остается главный вопрос, - сказал Антип. - Каким образом Сфера Вечной
Мудрости, созданная где-то на звездах, оказалась в Бескрайнем мире?
- На этот вопрос я тебе ответить не могу, - покачал головой Хорн. -
Учеными Восточной Империи было создано несколько взаимоисключающих гипотез
относительно того, каким образом Сфера могла оказаться в нашем мире, но
все они в равной степени недоказуемы.
- А какая из них представляется наиболее вероятной тебе самому? -
поинтересовался Антип.
Несколько озадаченный таким вопросом, Хорн, прежде чем ответить, почесал
затылок.
- Я бы сказал, что все предлагаемые гипотезы одинаково невероятны, -
сказал он. - Потому что являются абсолютно неосуществимыми при нынешнем
уровне развития науки и техники Бескрайнего мира. Если же другие
цивилизации достигли такого уровня развития, который позволяет им
осуществить то, что сегодня нам представляется совершенно невероятным, то
скорее всего мы даже и предположить не можем, какой способ связи с иным
миром избрали бы ее представители. Ты помнишь тот лаз, пробравшись по
которому ты оказался по другую сторону Великих Степей?
- Конечно, - кивнул Антип. - Дед называл такие лазы внепространственными
переходами.
- А теперь представь себе, что существует такой же лаз, который связывает
между собой не две точки Бескрайнего мира, разнесенные на достаточно
удаленное друг от друга расстояние, а две планеты, разделенные бездной
космического пространства.
- Путешествие между мирами по такому внепространственному переходу могло
бы осуществляться в реальные сроки! - Глаза Антипа восторженно загорелись.
- В пределах одной человеческой жизни!
- Более того, - добавил Хорн. - Если, воспользовавшись лазом, который
показал тебе бесенок, ты за полчаса преодолел сотни километров, то вполне
вероятно, что возможен и такой тип внепространственных переходов, в
котором, сделав всего лишь один шаг, ты оказываешься в нужном тебе месте.
Представляешь: один шаг - и ты на другой планете!
Стоило только Антипу представить себе пространство, пронизанное сотнями,
тысячами, миллионами ходов внепространственных переходов, словно яблоко,
изъеденное червями, как мир, который совсем недавно представлялся ему
необъятно огромным, начал стремительно сжиматься. Теперь можно было
достать до самой далекой звезды, только протянув к ней руку. Человек,
прежде подобно букашке ползавший по поверхности земли, становился хозяином
пространства! Поистине, от такой перспективы захватывало дух!
- И все это хранит в себе Сфера Вечной Мудрости? - сдавленным полушепотом
спросил Антип, когда к нему наконец-то вернулся дар речи.
- Возможно, - с довольно-таки безразличным видом ответил Хорн.
Он как будто даже не обратил внимания на то, какое сильное впечатление
произвели на Антипа его слова.
- И, несмотря на это, ты согласен, что Сферу нужно уничтожить? - Антип
посмотрел на Хорна с осуждением.
Хорн удивленно взглянул на своего спутника. Казалось, что Волчатник был
крайне разочарован тем, что Антип задал ему этот вопрос.
- Ты разве не понял, о чем мы с тобой говорили? - Хорн сделал паузу, но,
не получив ответа, продолжил: - Сфера Вечной Мудрости, если это
действительно то, за что мы ее принимаем, является потенциальным
источником зла уже хотя бы потому, что никто не знает, что может появиться
из нее.
Под пронзительным взглядом холодных глаз Хорна Антип смутился.
- Мне кажется, что, прежде чем принимать подобные решения, следовало хотя
бы попытаться сопоставить возможные положительные и отрицательные
последствия использования Сферы Вечной Мудрости, - негромко произнес он.
- Как я понимаю, опыт людей Первой эпохи ни в чем тебя не убеждает? -
усмехнулся Хорн.
- Возможно, учитывая допущенные ими ошибки... - начал Антип.
Хорн перебил его, не дослушав:
- Естественно, каждое новое поколение должно само совершать собственные
ошибки, - произнес он. При этом усмешка его сделалась еще более
язвительной, чем прежде. - Но только не в том случае, когда на карту
поставлена судьба цивилизации.
- Я признаю, что ты лучше меня подготовлен к этому спору. - Антип не стал
выдвигать никаких новых аргументов в пользу собственной позиции, но все же
счел нужным добавить: - Как бы там ни было, я остаюсь при собственном
мнении.
- Да как тебе будет угодно! - с готовностью согласился Хорн. - Можно
подумать, что Сфера лежит у тебя в заплечном мешке и только от нас с тобой
зависит, разбить ее или оставить.
Хорн остановился и достал из-за пазухи висевший у него на шее на тонком
кожаном шнурке маленький серебряный свисток. Поднеся свисток к губам, Хорн
сильно дунул в него. По тому, что не раздалось ни единого звука, Антип
догадался, что это был браконьерский свисток, издававший высокочастотный
свист, который могло уловить только чувствительное ухо собаки. Или волка.
- Сегодня мы прошли достаточное расстояние, - сказал Хорн, сбрасывая с
плеч мешок. - Пора и о ночлеге подумать.
На этот раз Антип ожидал появления Волка, но зверь все равно напугал его,
внезапно выскочив из-за кустов. Подбежав к людям, Волк замер на месте,
глядя в глаза своему хозяину. Взгляд у зверя был вовсе не преданный, как у
собаки, а скорее сосредоточенно-внимательный. Казалось, Волк ждал, что
скажет ему Хорн.
- Ты что хочешь на ужин? - повернувшись к Антипу, спросил Хорн.
- В каком смысле? - не понял Антип.
У них в мешках имелся достаточный запас провианта, которого должно было
хватить на всю дорогу, но, поскольку чулан и погреб деда к весне заметно
опустели, большим разнообразием он не отличался.
- Зайца, тетерева или диких голубей? - уточнил свой вопрос Хорн. - В лесу
водятся кабаны и олени, но я считаю неправильным убивать животное ради
того, чтобы съесть только пару кусков мяса из туши да язык... Так что ты
выбираешь?
- Ты собираешься идти на охоту? - спросил Антип.
- Нет, - отрицательно махнул рукой Хорн. - Волк принесет.
Антип удивленно посмотрел на Волка, по-прежнему неподвижно стоявшего на
месте. Поза его была настолько неестественной, что с первого взгляда можно
было решить, что это не живой зверь, а искусно сделанное чучело.
- Ты думаешь, он поймет, что ты ему скажешь? - с плохо скрытым недоверием
спросил Антип.
- Не сомневайся, - весело подмигнул ему Хорн. - Твоя задача - сделать
выбор и развести костер. А уж добычей дичи и ее приготовлением займемся мы
с Волком.
- Давай зайца, - подумав, решил Антип.
- Ты понял? - обратился к Волку Хорн. - Отправляйся за зайцами. Пары, я
думаю, нам будет достаточно.
Волк ожил и не спеша затрусил в сторону от стоянки.
- Ты серьезно надеешься, что он поймает и принесет нам зайца? - Антип
посмотрел на Хорна, надеясь, что тот сейчас рассмеется и скажет, что
пошутил.
Хорн достал из своего мешка одеяло и, сложив вдвое, расстелил его на земле.
- Занимайся костром, - сказал он Антипу, даже не посмотрев в его сторону.
Не став спорить, Антип начал собирать дрова для костра. Он уже не раз имел
возможность убедиться в том, какое прекрасное взаимопонимание существует
между Хорном и Волком. Но чтобы зверь мог понять, что ему велят поймать и
принести именно зайца... Нет, в подобное Антип решительно отказывался
верить. Если, конечно, исключить возможность того, что Волк был не совсем
обычным волком, а волколаком. Но об этом уж Антипу совершенно не хотелось
думать. Если предположить, что Волк был оборотнем, то кем же тогда являлся
Хорн, у которого волколак находился в услужении? К тому же, пока Хорн
гостил в доме деда, Волк почти все время находился у всех на глазах. Что
же это за волколак, который никогда не превращается в человека?
Антип положил два больших бревна одно возле другого и навалил между ними
кучу веток, под которые затолкал горсть сухого мха. Присев на корточки, он
достал огненные палочки и потер их одну о другую. Пучок искр упал на сухой
мох, который тут же затлел. Встав на четвереньки, Антип принялся раздувать
огонь.
Когда костер разгорелся, Антип поднялся на ноги, протирая слезящиеся от
дыма глаза.
Первым, кого он увидел, был Волк, сидевший в двух шагах от него. Возле
передних лап зверя лежали два мертвых зайца.
Антип перевел недоумевающий взгляд на Хорна, но, увидев насмешливую улыбку
своего спутника, счел за лучшее ни о чем его не спрашивать.
Достав из-за пояса нож, Хорн умело снял с заячьих тушек шкуры, выпотрошил
их, отрезал головы и, как следует натерев солью и специями, насадил на
деревянные вертела, которые к тому времени успел сделать Антип. Установив
вертела над костром, Хорн с удовлетворением посмотрел на дело рук своих.
- Ну, вот и все, - сказал он, переведя взгляд на Антипа. - Теперь остается
только следить, чтобы наш ужин не подгорел.
ГЛАВА 12
Перед тем как лечь спать, Антип все же высказал сомнение по поводу того,
разумно ли доверять охрану лагеря Волку, и предложил установить
поочередное дежурство. Хорн в ответ только рассмеялся и сказал, что если
Антипу охота, то он может сидеть у костра хоть всю ночь, а он сам ложится
спать. Не желая более ничего слушать, Хорн завернулся в одеяло и мигом
заснул. Посидев какое-то время в тишине, прислушиваясь к пугающим ночным
шорохам, Антип тоже лег на расстеленное на земле одеяло. В конце концов,
если Хорн доверял Волку свою жизнь, значит, и спутнику его нечего было
опасаться. Накрывшись половиной одеяла, Антип закрыл глаза и почти
мгновенно провалился в сон, как в бездонный колодец.
Вопреки опасениям Антипа, ночь прошла спокойно.
Хорн разбудил его на рассвете, когда под сенью леса ночной мрак
только-только начал редеть. Позавтракав оставшейся с вечера зайчатиной,
они снова отправились в путь.
Дорога была однообразной и скучной. То ли в лесу было мало живности, то ли
всю ее распугал без устали бегавший кругами Волк, только за целый день
пути Антип, как ни старался, не увидел никого, кроме птиц, перелетавших с
ветки на ветку высоко в кронах деревьев. Антип попытался было снова
завести разговор о людях Первой эпохи и возможности путешествий с помощью
внепространственных переходов, но сегодня Хорн был явно не расположен
обсуждать эту тему. На вопросы Антипа он отвечал коротко и неопределенно,
так что в конце концов и Антип потерял интерес к разговору.
Зато вечером, установив над огнем вертел с добытым Волком тетеревом, Хорн
сам предложил Антипу позаниматься фехтованием.
Такое неожиданное предложение удивило Антипа, но отказываться он не стал.
Хорн поднял с земли свой меч и извлек его из ножен.
- Прежде всего тебе следует научиться правильно держать меч в руке, - Хорн
поднял руку, в которой держал меч, и отогнул в сторону три пальца, чтобы
было видно, как большой и указательный пальцы обхватывают рукоятку меча
возле гарды. - У каждого меча имеются свои индивидуальные особенности,
которые непременно следует учитывать, беря оружие в руки.
Основная проблема Антипа, как быстро определил Хорн, заключалась в том,
что с мечом в руках он чувствовал себя крайне неуверенно. Главным образом
потому, что меч казался ему предметом, совершенно не совместимым с тем
образом, который представлял себе Антип, пытаясь взглянуть на себя со
стороны. Именно это настороженное и в какой-то степени даже опасливое
отношение Антипа к собственному оружию пытался переломить Хорн во время
первого тренировочного поединка. Сначала он активно атаковал, заставляя
Антипа все время защищаться и отступать, а затем в какой-то момент
умышленно допустил глупейший промах, предоставляя своему противнику
прекраснейшую возможность для контратаки. Антип напал на него азартно и
неумело. Хорн шутя парировал все его неловкие выпады, а затем, когда ему
надоела эта игра, одним движением выбил из рук парня меч.
Хорн хотел было опустить меч, но вдруг заметил блеснувшее в руке Антипа
лезвие ножа.
- По-моему, ты слишком увлекся, - тихо, с ледяным спокойствием произнес
Хорн.
Услышав его слова, Антип тут же опустил руку с ножом, выпрямил согнутые в
коленях ноги и тряхнул головой, как будто прогоняя прочь мерочное
наваждение.
Хорн поднял с земли ножны и убрал в них меч. Присев на корточки возле
костра, он снял с вертела слегка подгоревшего с одного бока тетерева..
- Завтра вечером, я надеюсь, мы будем ночевать уже не в лесу, а на
постоялом дворе в Уртане. - Хорн отломил от птицы ногу и протянул ее
Антипу.
После ужина Хорн сразу же лег спать, как и прошлой ночью доверив охрану
лагеря Волку. Вскоре из-под одеяла, которым он укрылся, послышалось ровное
дыхание безмятежно спящего человека.
Антипу же в эту ночь не спалось. Он лежал на спине, накрывшись половиной
одеяла, и глядел вверх, где черные кроны деревьев сливались с темным
ночным небом. Временами налетали неожиданные порывы ветра, и тогда листва
в кронах шелестела так, словно стая огромных птиц разом взмахивала своими
большими крыльями. Антип и сам не мог понять, что же не дает ему уснуть.
Вроде бы на душе у него было спокойно - никаких неожиданностей в ближайшее
время жизнь не должна была преподнести. Хорн был надежным спутником, с
таким можно было не то что в Тартаканд, а хоть к самым Ледяным горам
отправиться, за которыми, как говорят, нет уже ни земли, ни воды, а только
пустое пространство, в котором даже птицы не летают.
И все же что-то не давало Антипу уснуть. Быть может, свежий лесной воздух,
который вчера, с усталости, он не почувствовал. А может быть, это было
нервное возбуждение, вызванное тем, что впереди у Антипа была дорога,
которая неизвестно куда еще его приведет. Тартаканд - это ведь не конец
пути, а всего лишь промежуточная отметка на нем. Что будет дальше? Об этом
Антип старался даже и не думать. Какой смысл пытаться заглянуть в
завтрашний день, если, как говорил дед, завтрашний день никогда не
наступит, потому что для человека есть только сегодня и сейчас.
Устав попусту вглядываться в темноту, Антип поднялся и, накинув на плечи
одеяло, подошел к костру, в котором все еще тлело несколько головешек.
Волк, лежавший невдалеке от костра, настороженно вскинул голову и
посмотрел на Антипа долгим и кажущимся удивительно осмысленным взглядом.
- Ну, что пялишься? - негромко проворчал Антип, косясь на Волка и
поправляя на плечах сползающее одеяло. - Сам-то ты спишь когда-нибудь?
Не рассчитывая на то, что Волк ответит на его вопрос, Антип наклонился,
подхватил с земли несколько толстых сухих веток и кинул их на почти
погасшие угли. Чтобы костер разгорелся, он положил сверху небольшую охапку
хвороста и, наклонившись, как следует дунул. Огонь, прятавшийся под слоем
золы, выскользнул наружу и быстро побежал вверх по сухим сучьям. В одно
мгновение огонь охватил всю наваленную на него кучу дров и запылал весело
и ярко, отбросив в глубь леса темные ночные тени.
Присев на корточки возле огня, Антип снова посмотрел на Волка. В глазах
серого хищника отражались языки пламени, мечущиеся в костре, что еще
больше делало их похожими на темные стеклянные шарики. Присутствие Волка,
внимательно наблюдавшего за всеми его действиями, не пугало Антипа - он
уже привык к тому, что зверь беспрекословно подчиняется своему хозяину,
который в данный момент сладко посапывал, лежа на боку, накрывшись с
головой одеялом, но почему-то рядом с Волком, в особенности оставаясь с
ним с глазу на глаз, Антип всегда чувствовал себя как-то неуютно, как в
мокрой от пота рубашке, которая неприятно липнет к телу.
Внезапно Антипу показалось, что чуть левее того места, где лежал Волк,
произошло какое-то неясное движение среди деревьев. Даже не то чтобы
движение, а просто легкое, едва приметное призрачное колебание воздуха,
причиной которого, впрочем, могло явиться перемещение некоего вполне
реального, но невидимого в темноте объекта. Антип насторожился и какое-то
время напряженно всматривался в темноту между деревьями, где, как ему
показалось, происходило движение.
Когда единственным источником света являлись пляшущие в темноте тусклые
отсветы пламени костра, глаза могли и обмануть. Чтобы удостовериться, что
его опасения безосновательны, Антип снова посмотрел на Волка. Зверь лежал
на прежнем месте, не проявляя никаких признаков беспокойства.
Но не успел Антип облегченно вздохнуть, как взгляд его вновь уловил
какое-то непонятное движение в темноте. Теперь это было уже не призрачное
колебание воздуха, которое вполне можно было приписать неясному свету и
игре воображения, Антип вполне отчетливо видел довольно плотную серую
пелену, которая на глазах видоизменялась, приобретая вполне определенную
форму.
- Волк, - тихо прошептал Антип.
Одновременно с этим он опустил руку и провел кончиками пальцев по витой
рукоятке ножа, засунутого за голенище.
Волк по-прежнему не проявлял никаких признаков беспокойства. Если его
что-то и тревожило, так только причина, по которой сидевший у костра
человек вдруг решил взяться за нож, поскольку прежде всего он усматривал в
этом возможную угрозу для своего хозяина. По счастью, Антип тоже вовремя
об этом подумал и, дабы не провоцировать Волка, не стал брать нож в руку.
- Туда смотри, Волк, - снова зашептал он, указывая пальцем в темноту, где
странный серый туман приобретал все более зримый и плотный облик. - Туда!
Волк быстро повернул голову, глянул в сторону, куда указывал Антип, и
вновь недоумевающе воззрился на парня.
Антип не понимал, что происходит. Не увидеть плотный серый объект,
медленно раскачивающийся из стороны в сторону, мог разве что слепой.
Почему же его не видел Волк, самой природой наделенный способностью видеть
во тьме?
Облако плотного серого тумана отделяло от Антипа расстояние чуть более
десяти метров, и когда оно медленно двинулось вперед, парень невольно
схватился за рукоятку ножа. Заметив его движение, Волк оскалил зубы.
- Я понимаю, что не должен этого делать, - посмотрев на него, процедил
сквозь зубы Антип. - Но в таком случае тебе самому следует что-нибудь
предпринять. Хорн обещал, что ты будешь хранить наш ночной покой лучше
любого сторожа.
Словно поняв то, о чем говорил ему Антип, Волк сел и настороженно
посмотрел по сторонам. Но и на этот раз он снова ничего не увидел. И это
при том, что облако серого тумана проплывало буквально под самым его носом.
- Да что с тобой случилось, Волк? - с досадой всплеснул руками Антип.
- С ним все в порядке, - услышал он глухой, чуть надтреснутый голос,
доносившийся из самого центра туманного объекта. - Он просто не может меня
увидеть.
- Не может тебя увидеть? - удивленно повторил следом за незримым
собеседником Антип. - А кто ты такой?
Повернув голову, Волк пристально посмотрел на Антипа. Если зверь, как
подозревал Антип, обладал способностью понимать человеческую речь, то,
должно быть, ему казалось странным то, что парень разговаривал сам с собой.
- Я - Морок, - ответил Антипу призрачный голос.
Одновременно с этим облако тумана в очередной раз претерпело изменение,
сделавшись похожим на фигуру человека, закутанного в длинный бесформенный
балахон с широкими рукавами и надвинутым на глаза капюшоном. Теперь у
Антипа не оставалось никаких сомнений, что пред ним был один из
представителей многочисленного и разнообразного племени нечисти.
- Что тебе нужно? - быстро облизнув языком пересохшие губы, спросил Антип.
Он старался не показывать охвативший его страх, но при этом пальцы сжимали
рукоятку ножа с такой силой, словно их скрутила судорога и они
одеревенели, превратившись в старые сухие корешки.
- Я пришел говорить с тобой, - сказал Морок.
Сделав шаг вперед, он провел рукой с рукавом, развевающимся, словно клубы
легкой предутренней дымки, над головой Волка, и, к удивлению Антипа, зверь
снова лег на землю, словно ничего необычного не происходило.
- Чудно, - с легкой усмешкой произнес Морок. - Не думал, что когда-нибудь
мне вновь доведется встретить псевдозверя.
- Ты о чем? - озадаченно сдвинул брови Антип.
- О нем, - указал на Волка Морок. - Существо, не наделенное тем источником
жизненной силы, который вы, люди, называете душой, не способно обнаружить
мое присутствие. Для него меня словно бы и вовсе не существует.
Морок подогнул ноги и опустился на землю. Голова его с закрытым капюшоном
лицом была высоко поднята, так, словно он пытался разглядеть звезды сквозь
кроны деревьев, а руки неподвижно лежали на коленях.
То, что ночной гость не предпринимал никаких активных действий, несколько
успокоило Антипа. Однако он никак не мог вспомнить, что говорится в
легендах и преданиях о нечисти по имени Морок. Спросить же об этом самого
Морока Антип считал невежливым. Кто ее поймет, эту нечисть, - может ведь и
обидеться. Судя по всему, Морок был существом степенным и основательным,
имеющим мало общего как с суетливой непоседливостью бесенят, так и с
мрачным пессимизмом навья. Морок молчал.
Молчал и Антип, не зная, что сказать. С каждой минутой молчание
становилось все более напряженным и зловещим. Казалось, оно вот-вот
взорвется, словно переспелое яблоко, сорвавшееся с ветки и ударившееся о
камень.
- Я могу разбудить моего друга, - решился наконец нарушить тягостное
молчание Антип. - Уверен, он будет рад...
- Не стоит, - чуть приподняв левую руку, остановил его Морок. - Я пришел
для того, чтобы говорить с тобой.
- О чем? - растерянно развел руками Антип.
- А вот этого я пока еще и сам не знаю, - ответил Морок, после чего в
воздухе снова повисла тишина.
- И что же нам в таком случае делать? - нервно поинтересовался Антип. -
Так и будем сидеть и смотреть друг на друга?
- Наблюдение есть одна из форм познания, - спокойно ответил ему Морок.
- И что же ты хочешь познать? Меня?
- Возможно.
Антип удивленно развел руками.
- Чего-то я все же не понимаю, - сказал он. - Ты ведь, если не ошибаюсь,
нечисть?
- Само собой, - медленно наклонил голову Морок.
- И с каких же это пор нечисть стала проявлять интерес к людям?
- С тех самых пор, как люди перестали серьезно относиться к нечисти, - с
легким смешком ответил Морок.
- А нечисть заслуживает серьезного к ней отношения?
Морок чуть приподнял руки с колен и слегка развел их в стороны.
- Так уж случилось, что мы живем в одном мире, - сказал он. - Возможно,
подобное соседство, ставшее результатом рокового стечения обстоятельств,
может показаться противоестественным, но мы уже ничего не в силах
изменить. Поэтому нам остается только с уважением относиться друг к другу.
Люди забывают о былых обычаях и традициях и постепенно вытесняют нечисть
из мест прежнего обитания. Сравниваются с землей заброшенные кладбища,
служащие местом приюта для мертвяков и вурдалаков, на развалинах старинных
храмов строятся новые дома, в которых уже нет места для духов и призраков,
осушаются болота, выкорчевываются леса, даже в обычных крестьянских домах
люди перестали уважительно относиться к той нечисти, что испокон веков
жила рядом с ними. А, между прочим, добропорядочному домовому совсем
непросто приспособиться к жизни в лесу или на кладбище. Пока нечисть
терпит все эти лишения, но при этом она еще и копит злость на людей,
которая может прорваться в самый неожиданный момент. Если нам не удастся
отыскать взаимопонимания, то между людьми и нечистью начнется война,
результатом которой может стать полное взаимоуничтожение. Нечисть обладает
более изощренными природными способностями, нежели человек, но зато
людской род куда более многочислен.
- О каком взаимопонимании может идти речь, если нечисть только тем и
занимается, что строит козни да всячески морочит людей? - Антип
недоумевающе покачал головой.
Разговор с Мороком казался ему все более интересным, хотя он еще не мог
понять, к чему клонит призрак.
- Вот именно об этом я и веду речь, - медленно наклонил укрытую капюшоном
голову Морок. - Теперь люди считают нечисть исключительно представителями
сил зла, забыв о том, что когда-то мы жили бок о бок и при этом не только
не мешали, но порою даже в чем-то дополняли друг друга.
- Ты, должно быть, шутишь? - недоверчиво прищурился Антип. - Мне известно
множество случаев, когда люди погибали от рук или клыков нечисти.
- Например? - поинтересовался Морок.
Антип на секунду задумался.
- Пять лет назад в соседней деревне утонул мужик. Говорят, что его утащили
под воду русалки.
- А ты разговаривал с тем, кто видел это собственными глазами?
- Нет, но я знаком с парнем, отец которого пасет скот вместе с тем, кто в
тот вечер провожал утонувшего мужика домой. И вот он-то собственными
глазами видел, как три русалки схватили несчастного и потащили в реку.
- Очень уж ненадежное свидетельство, - с сомнением покачал головой Морок.
- Не проще ли предположить, что два мужика перепились браги, после чего
один из них полез купаться и утонул, а другому привиделись русалки,
тащившие его приятеля в воду? А может быть, он просто придумал русалок,
для того чтобы снять с себя ответственность за гибель собутыльника?
- Но есть и другие случаи! - убежденно заявил Антип.
- Например? - Морок склонил голову к правому плечу, готовясь выслушать
все, что скажет ему собеседник.
- Не так давно на меня самого напал Карачун! - выпалил Антип.
- Карачун, - усмехнувшись, Морок покачал головой, - мелкий пакостник и
хулиган. Но и на него можно найти управу. Я не отрицаю, что среди нечисти
есть те, кто порою причиняет людям беспокойство или даже является причиной
смерти кого-то из них. Но, уверяю тебя, большинство историй о нечисти,
которые рассказывают друг другу люди, являются если и не прямой выдумкой,
то нагромождением фактов, не имеющих друг к другу никакого отношения.
Кроме того, разве среди людей нет злодеев и убийц?
- Возможно, в чем-то ты и прав, - сказал, не найдя что возразить, Антип. -
Но мне все еще непонятна одна вещь: почему ты пришел сюда и все это мне
рассказываешь? Какое я имею отношение ко всему этому?
- Прежде чем ответить на твой вопрос, я должен рассказать тебе, откуда
берет свое начало взаимная неприязнь, вот уже долгие годы существующая
между людьми и нечистью. А началось все с создания клана вестников смерти.
Эти наемные убийцы нарочно распространяли слухи о своих сверхъестественных
способностях, дабы придать себе значимости и внушить страх. Люди принимали
вестников смерти за нечисть, и страх, который они перед ними испытывали,
постепенно распространялся и на саму нечисть. К слову сказать, вестники
смерти не имеют к нам никакого отношения. Единственное, что отличает их от
всех прочих людей, это врожденное умение пользоваться особыми ножами,
созданными в Первую эпоху.
- Ты говоришь об этом?
Антип протянул вперед правую руку с открытой ладонью. Один миг - и в руке
его оказался нож. И снова, уже в который раз, Антип не успел зафиксировать
взглядом тот момент, когда нож переместился из одной точки пространства в
другую.
- Я знал, что у тебя находится нож вестника смерти, - невозмутимым голосом
произнес Морок.
- Откуда? - тут же спросил Антип.
- Ты помнишь Луконю?
- Луконю!...
Антип едва не подпрыгнул на месте. Еще бы ему было не помнить этого
треклятого бесенка, стараниями которого он оказался на другом конце
Бескрайнего мира!
- Именно Луконя и рассказал мне о тебе, - все так же спокойно произнес
Морок.
- Где ты его видел?
У Антипа сразу же возникла мысль, что если Луконя находится где-то
неподалеку, то можно попытаться разыскать его, чтобы заставить показать
дорогу домой через внепространственный переход.
- В Гарлуте, - ответил на вопрос Антипа Морок.
- Гарлут? - удивленно повторил Антип. - Это где?
- Это в Стране Фараонов. Заброшенный город, заметенный песками, обиталище
мумий и пустынных волков.
- Как же там оказался Луконя?
- Луконя свободно странствует по всему Бескрайнему миру, - с легким
смешком ответил Морок. - И, судя по его рассказу, тебе известно, как он
это делает.
- Мне нужно отыскать Луконю, - решительно заявил Антип.
- Я не знаю, где он сейчас находится, - развел руками Морок. - Но, обещаю
тебе, в нужный момент он сам тебя отыщет.
- В нужный момент? - криво усмехнулся Антип, вспомнив о своей предыдущей
встрече с Луконей. - Это когда же?
- Пока я этого тебе сказать не могу, - покачал головой Морок.
- А ты, часом, не морочишь мне голову? - с сомнением посмотрел на своего
призрачного собеседника Антип.
Морок как будто даже удивился столь неожиданному вопросу.
- С чего ты это взял?
- Если ты был в Гарлуте вместе с Луконей, следовательно, ты тоже знаешь
тайну внепространственных переходов.
- Знаю, - не стал отрицать Морок. - Мне известен принцип их действия. Но я
не знаю, где расположены входы и выходы, разбросанные по всему Бескрайнему
миру. Мне это ни к чему, потому что у меня есть свои способы путешествия
сквозь пространство. - Угадав следующий вопрос Антипа, Морок добавил: -
Поверь мне, тебе этот способ не подойдет.
- Что же такого удивительного рассказал тебе обо мне Луконя, что ты сразу
же отправился на мои поиски? - поинтересовался Антип.
- То, что ты владеешь ножом вестника смерти, но при этом сам не
принадлежишь к их числу. Мы давно ищем такого человека.
- "Мы" - это кто?
- Те, кто хочет избежать войны между людьми и нечистью. Нам нужен
посредник, для которого мир нечисти был бы так же близок и понятен, как и
мир людей.
- И ты считаешь, что это я? - Антип усмехнулся и с сомнением покачал
головой. - Нож попал ко мне совершенно случайно...
- Ты, как говорит Луконя, пил чай с упырями и мертвяками, - не дослушав,
перебил его Морок.
- Навье приняло меня за вестника смерти, - заметил Антип.
- Если бы это действительно было так, то они никогда не пригласили бы тебя
к своему костру, - возразил ему Морок. - Встречи нечисти и вестников
смерти никогда не заканчиваются миром. Между нами идет война с тех самых
пор, как только первые вестники смерти обзавелись ножами и предъявили
собственные права на место, занятое в Бескрайнем мире нечистью. В
последнее время они действуют на редкость самоуверенно и дерзко. Если
остановить вестников смерти не удастся, то в войну неизбежно окажутся
вовлечены и люди.
- Почему ты считаешь, что люди должны заключить союз с нечистью, а не с
вестниками смерти? - спросил Антип.
- Потому что нечисть не только готова к мирному сосуществованию с людьми,
но и в большинстве своем давно уже стремится к этому. Что касается
вестников смерти, то они рассчитывают уничтожить нечисть руками людей,
чтобы затем установить над ними свое господство. В свое время вестники
смерти сами превратили себя в изгоев, теперь же они считают, что пришла
пора вернуть утраченное. Сегодня они сильны, как никогда, потому что в
отличие от дней минувших ныне любая власть в Бескрайнем мире держится
только на силе, а все решения проводятся в жизнь только под страхом смерти.
- У нас в Белоземье такого нет, - покачал головой Антип.
- Отдельные исключения только ярче оттеняют общие тенденции развития
нынешнего общества.
- А как же Карачун? - вспомнил вдруг Антип и криво усмехнулся. - Я как-то
не усмотрел в его действиях мирных намерений.
- Карачун - обычный кретин! - Впервые за все время разговора Морок повысил
голос и раздраженно махнул рукой. - О нем разговор особый. Сейчас нам
необходимы люди, которые могли бы свободно общаться с нечистью, относясь к
ней непредвзято. Такие люди есть, но пока их слишком мало. Чем больше их
будет, тем выше наши шансы избежать кровавой бойни, поставив на место
таких экстремистов, как Карачун.
Антип задумчиво почесал затылок. Заметив, что все еще держит в руке нож
вестника смерти, он быстро сунул его за голенище.
- Так чего же ты хочешь от меня? - тяжело вздохнув, спросил он у Морока.
- Ничего, - покачал головой тот. - Живи как живешь. Ты просто должен
понять, кто твои друзья, а кто враги. Со временем ты сам во всем
разберешься.
- И всего-то? - удивленно вскинул брови Антип.
- А ты ожидал чего-то иного? - усмехнулся Морок. - Не беспокойся, когда
придет время, ты сам поймешь, что тебе нужно делать.
- Странно все это, - задумчиво покачал головой Антип.
- Что именно? - спросил Морок.
- Ну, например, как тебе удалось отыскать меня? Луконя ведь не знал, куда
именно я направляюсь.
- Помнишь бэнши, завывавшую на крыше вашего дома в ту ночь, когда пришел
Хорн?
Антип коротко кивнул.
- Бэнши прилетала к тебе, - сказал Морок. - Но не беспокойся, ни с кем из
твоих близких не случилось ничего страшного. Бэнши принесла тебе весть о
смерти Кривого Вана.
- Кривого Вана? - удивленно повторил Антип. - Я хорошо к нему относился,
но мы никогда не были по-настоящему близки.
- У Кривого Вана во всем мире не было ни одной родственной души. А умирая,
он назвал твое имя, которое и услышала оказавшаяся поблизости бэнши.
- Но почему он вспомнил обо мне?
- Должно быть, потому, что догадывался о том, что тебе предстоит.
- Так, значит, Кривой Ван тоже?..
Антип умолк, не закончив вопроса. Но Морок понял его.
- Да, - медленно наклонил голову он. - Кривой Ван был одним из наших
посредников.
- Как он умер? - Антип задал вопрос, хотя уже догадывался, каким именно
будет ответ на него.
- Его убил вестник смерти, - сказал Морок.
- Значит, война, в которой принимают участие и люди, уже идет?
- Да. Но пока она еще не достигла тех пределов, после которых ее уже
невозможно будет остановить. Пока это только невидимая, тайная война, о
которой большинство ныне живущих людей даже и не подозревают.
Облако серого тумана, из которого было создано тело Морока, тяжело
колыхнулось, и призрачный собеседник Антипа оказался стоящим на ногах.
Морок не поднялся на ноги, а плавно перетек из сидячего положения в
стоячее.
- Ты уже уходишь? - удивленно посмотрел на него Антип.
- Я уже сказал тебе все, что должен был, - ответил Морок. - Все остальное
зависит только от тебя самого. Я не могу и не хочу заставлять тебя делать
то, что ты сам считаешь неправильным.
Не поворачиваясь к Антипу спиной, Морок начал быстро уплывать во тьму. При
этом очертания его тела становились все более расплывчатыми и
неопределенными.
- Подожди! - окликнул его Антип. - Ответь мне еще на один вопрос!
- Я слушаю тебя, - глухо произнес Морок.
Оглянувшись через плечо, Антип посмотрел на своего спящего спутника.
- Я могу доверять Хорну? - спросил он.
- Этого я не могу тебе сказать. - Серое облако слегка колыхнулось в том
месте, где незадолго до этого находилась голова Морока, и, расплывшись в
стороны, растворилось в темноте. - Я пока еще не знаю, кто он такой, -
донесся до Антипа затихающий голос.
Посмотрев на почти прогоревший костер, Антип кинул в него еловую ветку,
случайно оказавшуюся под рукой. Смолистая ветка тут же вспыхнула ярким
чуть голубоватым пламенем. Подняв голову, Антип взглянул на Волка, который
по-прежнему спокойно лежал на земле в нескольких шагах от него.
- Ну и что ты обо всем этом думаешь? - спросил у зверя Антип.
Волк посмотрел на Антипа странным взглядом, словно хотел сказать, что на
его месте он давно бы уже завалился спать. Но и на этот раз зверь не
произнес ни слова.
ГЛАВА 13
Утром Антип решил ничего не рассказывать Хорну о ночном госте. С одной
стороны, не очень хорошо зная Хорна, он сомневался, можно ли доверить ему
такую тайну, с другой же - опасался, что, услышав историю о ночном
призраке, Волчатник примет его за сумасшедшего и не захочет продолжать
путь в компании со странным малым, которому по ночам являются духи.
И все же, когда они, позавтракав, снова двинулись в путь, Антип не
удержался и спросил у Хорна, говорит ли ему что-нибудь имя Морок.
- Морок? - Хорн как-то странно посмотрел на шагающего слева от него
Антипа. - С чего это вдруг он тебя заинтересовал?
- Да так, - с показной беспечностью дернул плечом Антип. - Просто пришло
на память имя. А кто такой - не помню.
Какое-то время Хорн шел молча. По всему было видно, что имя, которое
назвал Антип, он слышал не впервые. И похоже было, что оно вызывало у
Волчатника далеко не самые приятные воспоминания.
Антип уже было решил, что Хорн забыл о вопросе, который он ему задал,
когда Волчатник неожиданно произнес:
- Как гласит легенда, Морок был самым знаменитым ведуном начала Второй
эпохи. Ему подчинялась большая часть всей нечисти Бескрайнего мира.
Говорят, что знания его были настолько велики, что, когда Морок умер, они
не смогли просто рассеяться в пространстве, и ведун превратился в призрака.
Антип озадаченно прикусил нижнюю губу.
- О чем задумался? - улыбнулся, взглянув на него, Хорн.
- Если Морок сам не был нечистью, но при этом ему подчинялась вся нечисть
Бескрайнего мира...
Антип умолк, не закончив начатой фразы. То, что он хотел сказать, самому
ему казалось настолько невероятным, основанным не столько на логических
выкладках или даже просто догадках, сколько на желании верить в
невозможное, что он просто не решался произнести это вслух.
- Ну, что там у тебя? - устало, словно учитель, уже в который раз
отвечающий на один и тот же вопрос невнимательного ученика, вздохнул Хорн.
- Выкладывай, раз уж начал.
- Я подумал, не мог ли Морок являться одним из создателей нечисти, -
произнес Антип, глядя на землю под ногами и чувствуя, как кончики ушей
начинают алеть от стыда.
- Морок? - Хорн усмехнулся и пренебрежительно дернул подбородком. - Морок
жил во Вторую эпоху, а нечисть появилась в Бескрайнем мире в Первую.
- С тех пор прошло много лет, - тут же возразил ему Антип, - и какие-то
даты могли быть перепутаны. Если о Мороке известно только из легенд, то,
следовательно, никто не знает точных дат его жизни. Кроме того, если он
был создателем нечисти, то ему мог быть известен и секрет долголетия.
- Ну, допустим, так оно и есть. - По выражению лица Хорна было видно, что
он не согласен с доводами Антипа, но просто не хочет спорить с ним сейчас.
- И что из этого следует?
Если бы не это пренебрежительное выражение на лице Хорна, то Антип,
возможно, и решился бы рассказать ему о ночном госте. А так он только
мрачно буркнул:
- Ничего, - и отошел в сторону, давая тем самым понять, что тема для
разговора исчерпана.
Вскоре после полудня путники вышли на тропу, которая, вне всяких сомнений,
была проложена людьми. Тропой не пользовались с прошлого года, и она
успела зарасти травой, но, пройдя по ней километра полтора, путники вышли
на старую разбитую и размытую дождями дорогу.
- Ну, как, успеем засветло добраться до Уртана? - спросил Хорн, обращаясь
к выглянувшему из кустов Волку.
Волк внимательно посмотрел на своего хозяина. Антипу, смотревшему на Волка
чуть со стороны, показалось, что в этот момент глаза зверя как-то странно
блеснули.
- Порядок, - ободряюще подмигнул Антипу Хорн. - Если не будем сбавлять
темп, то часа через четыре будем в Уртанс.
- Это тебе Волк сказал? - осторожно поинтересовался Антип.
- Чем тебе Волк так не нравится? - удивленно посмотрел на Антипа Хорн. -
Все время у тебя возникают какие-то подозрения на его счет.
- Не похож он на настоящего зверя, - мрачно буркнул Антип.
Вопреки ожиданиям Антипа, Хорн проявил к этому вопросу самый живой интерес.
- Серьезно? - тут же спросил он. - А в чем разница?
Прежде чем ответить, Антип еще раз посмотрел в сторону от дороги, где
среди кустов время от времени мелькала серая волчья шкура. Вспомнив о том,
как странно вел себя Волк нынче ночью, Антип сразу же припомнил и то, как
назвал его Морок: псевдозверь - так, кажется. Жаль только, растерявшись от
неожиданности, Антип не удосужился поинтересоваться у своего ночного
гостя, что означает это слово, которое он никогда прежде не слышал.
- Слишком умный он для зверя, - подумав, ответил на вопрос Хорна Антип.
- Ну, среди людей тоже встречаются как умные, так и дураки, - заметил
Хорн. - Возможно, Волк - гений среди своих собратьев.
- Да и не только это, - досадливо поморщился Антип.
Странное слово, каким назвал Волка Морок, так и плясало у него на кончике
языка, но он все еще не решался произнести его вслух.
- Так что же? - настойчиво потребовал ответа Хорн.
- С первого взгляда он как будто вполне нормальный волк, - ответил Антип.
- Но если внимательно за ним понаблюдать, то создается впечатление, будто
и не зверь он вовсе, а скорее уж нечисть какая-нибудь, зверем обернувшаяся.
- Волк! - окликнул Хорн своего серого приятеля.
Голова Волка тут же появилась среди веток кустарника.
- Ты слышал, что о тебе думают люди? - спросил Хорн у Волка. - Будь добр,
внеси соответствующие коррективы и веди себя, как подобает приличному
зверю.
Затаив дыхание, Антип ждал, что на этот раз Волк уж непременно что-нибудь
скажет в ответ. Но чуда не произошло. Внимательно выслушав обращенные к
нему слова Хорна, Волк снова скрылся среди кустов, отправившись заниматься
какими-то своими делами.
- Вот ты тоже, - с укором посмотрел на Хорна Антип, - разговариваешь с
Волком, словно он человек.
- У меня просто привычка такая, - ответил Хорн. - Мы, Волчатники, всегда
относились к волкам как к равным. А этот Волк для меня вообще единственное
близкое существо во всем Бескрайнем мире.
- Извини, - смущенно произнес Антип.
- Да не за что, - улыбнулся Хорн. - А что касается нечисти, тут я могу с
уверенностью тебя заверить, что к ней Волк не имеет никакого отношения.
Забыв о Волке, Антип тотчас же воспользовался возможностью вернуться к
интересующей его теме.
- Нечисть ведь сохранилась в мире со времен Первой эпохи, - как бы между
прочим заметил он.
- Верно, - кивнул Хорн.
- Почему же она не желает общаться с людьми иначе, как только делая им
всевозможные пакости?
- Это не совсем так, - возразил Антипу Хорн. - Существует множество
представителей так называемой нечисти, которые живут рядом с людьми,
просто не обращая на них никакого внимания. А есть и такие, которые даже
пытаются помогать людям. Вспомни хотя бы домовых. Или ту же бэнши, которая
завывала на крыше дома, когда я пришел к вам. Она ведь просто хотела дать
знать кому-то из вас, что умер близкий вам человек.
- Нам с дедом? - переспросил Антип. - А почему не тебе?
- Во-первых, я вошел в дом, когда бэнши уже вовсю заливалась на крыше, -
ответил Хорн. - А во-вторых, как я уже сказал, у меня не осталось близких
людей в Бескрайнем мире.
- А в Восточной Империи? - удивился Антип. - Ты же прожил там много лет.
Неужели там у тебя не осталось друзей?
- Там у меня остались учителя, которых, при всем моем желании, я не смею
называть друзьями, - ответил Хорн.
- И все же нечисть не идет на прямой контакт с людьми, - вернулся к
первоначальному вопросу Антип.
- А с чего бы ей вдруг искать с нами контактов? - сделал вид, что
удивился, Хорн.
- Ну как же, - не ожидавший подобного поворота, Антип растерянно взмахнул
руками. - Получается, что на одном пространстве существуют два мира - мир
людей и мир нечисти, - которые почти ничего не знают друг о друге.
- Сдается мне, что нечисть в отличие от нас неплохо информирована о том,
что происходит в мире людей, - усмехнулся Хорн.
- Пусть так, - не стал спорить Антип. - Но почему мы не можем отыскать
общие интересы?
- Потому что нечисть не желает идти на контакт с людьми, - с откровенно
издевательской ухмылкой ответил Хорн.
Антип обиделся и отвернулся.
Впрочем, обиды его хватило ненадолго.
- Ты думаешь, что нечисть хранит все те знания, которыми обладали люди
Первой эпохи? - спросил он у Хорна.
- Ну, что-то им, вне всяких сомнений, известно, - ответил тот. - К
примеру, секрет внепространственных переходов.
- И тайна долголетия, - добавил Антип. - Ведь продолжительность жизни
нечисти во много раз превышает человеческую.
- А кое-кто из них так и попросту бессмертен, - заметил Хорн. - Но скорее
всего в этом нет их заслуги.
- Как так? - не понял Антип.
- Они просто были созданы такими, - объяснил Хорн.
- Интересно, чего ради Создатель произвел на свет нечисть? - задумчиво
произнес Антип. - Да к тому же еще и наделил ее долголетием, которого
лишил людей?
- Слушай, ты же умный парень, - с укором глянул на Антипа Хорн. - При чем
здесь Создатель?
- А как же иначе? - удивленно посмотрел на спутника Антип.
- Тебе дед преподавал основы биологии? - спросил вместо ответа Хорн.
- Да, - кивнул Антип.
- В таком случае тебе должно быть известно, что биологическая природа
людей и всех других живых существ Бескрайнего мира одинакова.
- Конечно, - снова кивнул Антип, все еще не понимая, куда клонит Хорн.
- За исключением нечисти, - со значением произнес Хорн.
- Про нечисть дед мне ничего не говорил, - покачал головой Антип.
- Ну так имей в виду, что нечисть по своей природе не имеет ничего общего
не только с людьми, но и вообще ни с одним другим живым существом,
обитающим в Бескрайнем мире.
С ходу Антипу не удалось осмыслить подобную информацию и сделать
соответствующие выводы. Поэтому, прежде чем он произнес следующую фразу,
прошло минут десять. К тому времени Хорн почти перестал надеяться на то,
что Антип вообще понял, что, собственно, он сказал.
- Это значит, что нечисть - существа не из нашего мира? - спросил у Хорна
Антип.
- Молодец! - похвалил Антипа Хорн. При этом иронии в его словах почти не
присутствовало. - Быстро схватываешь. Иные ученые на твоем месте не один
день голову ломали, да так и не смогли уяснить, что к чему.
- Нечисть появилась в Бескрайнем мире вместе со Сферой Вечной Мудрости, -
сделал новый, вновь удививший Хорна вывод Антип.
- Это один из возможных ответов на вопрос, откуда появилась нечисть, -
сказал Хорн. - Не в его пользу свидетельствует то, что нечисть почти
всегда внешне похожа на людей или других обитателей Бескрайнего мира.
- Кроме того, - вспомнил Антип, - я разговаривал с мертвяками, которые
прежде, еще во времена Первой эпохи, были людьми.
- И какой же ты из этого можешь сделать вывод? - чуть прищурившись, с
любопытством посмотрел на Антипа Хорн.
Антип снова надолго задумался. Боясь, как бы Хорн не принял его за
невежду, он продумал и всесторонне оценил несколько возможных вариантов
ответа на заданный вопрос. Сам того не подозревая, он использовал
известный принцип логики: если все возможные ответы на вопрос в равной
степени недоказуемы, то следует выбрать из них наиболее простой. Отбросив
три варианта, которые самому ему казались совершенно невероятными, Антип
представил Хорну тот, что остался:
- Мне кажется, можно предположить, что совершенно разные существа, которые
мы совокупно называем нечистью, появились на свет в результате неких
экспериментов, проводившихся учеными Первой эпохи.
Хорн едва не споткнулся на ровном месте. К его величайшему удивлению,
деревенский паренек, начальное образование которого заняло всего одну
зиму, с хода расколол поставленную перед ним задачку. Ответ его, хотя и не
угодил в самую цель, тем не менее оказался настолько близок к истине, что
если исключить вероятность случайного попадания, то остается только
предположить, что парень гений, который пока еще и сам не подозревает о
собственных способностях.
- Кстати, это объясняет и то, почему нечисть, в большинстве своем, не
любит людей, - продолжал между тем Антип. - Должно быть, не очень-то
приятно чувствовать себя объектом исследований, случайно оказавшимся на
воле.
- Признаться, над этим я даже не задумывался, - Хорн машинально провел
пальцем по шраму на левой щеке, что делал почти всегда, когда испытывал
легкую растерянность. - Я вообще не встречал ни одного человека, который
имел бы желание разобраться в психологии нечисти. Насколько мне известно,
большинство нынешних исследователей отказывают нечисти в разуме, считая,
что всеми их действиями управляет изначально заложенная в них программа.
- Это не так, - уверенно возразил Антип. - Я видел нечисть совсем близко.
В каждом из них столько же индивидуального, сколько и в любом человеке. -
Антип сделал паузу, после чего все же счел нужным добавить: - Но при этом
все они в равной степени омерзительны.
Он и сам не знал, почему вдруг сказал это, поскольку прекрасно помнил,
что, когда пил чай с мертвяками да упырями, они вовсе не вызывали у него
чувства гадливости. Даже Карачун был хотя и страшен, но отнюдь не
отвратителен.
- Но почему-то эта нечисть приняла тебя в свою компанию. - Взгляд Хорна
сделался похожим на взгляд ученого, неожиданно для самого себя
обнаружившего на своем рабочем столе, заваленном всевозможным хламом,
интереснейший объект исследований, который прежде считал отработанным
материалом.
- Это произошло потому, что у меня был нож вестника смерти, - ответил
Антип.
- Вестники смерти не имеют с нечистью ничего общего, - возразил ему Хорн.
- Они такие же люди, как и мы с тобой. Нечисть, возможно, боится их,
потому что, как ты сам мог убедиться, нож вестника смерти способен если и
не убить нечисть, то уж, по крайней мере, нанести ей серьезное ранение. Но
вряд ли мертвяки и упыри стали бы сидеть с вестником смерти вокруг одного
костра, делясь с ним воспоминаниями о тех временах, когда они еще были
людьми. Кроме того, Луконя сказал тебе позже, что сразу же признал в тебе
обычного человека и просто решил поразвлечься.
- А что, если между вестниками смерти и нечистью идет война, о которой мы
даже не подозреваем? - осторожно закинул удочку Антип.
К его удивлению, такая постановка вопроса нисколько не удивила Хорна.
- Вполне возможно, - сказал он. - Если сферы интересов людей и нечисти
пересекаются крайне редко, то с вестниками смерти нечисти приходится
действовать в общем, если можно так выразиться, жизненном пространстве. И
те и другие живут обособленно от людей. К тому же вестники смерти, выдавая
себя за потусторонних существ, наделенных сверхъестественными
способностями, тем самым серьезно подрывают авторитет нечисти. Стараясь
вытеснить нечисть на жизненную периферию, вестники смерти стремятся занять
ее место. И в некоторых краях, как мне известно, вестников смерти уже
почитают выше, чем духов домашнего очага. Поэтому я не могу исключить
вероятности, что между ними идет тайная война за раздел сфер влияния. -
Хорн искоса бросил на Антипа любопытный взгляд. - Откуда вдруг такой
интерес к проблеме нечисти?
- Да так, - ушел от ответа Антип. - Просто по ночам в голову порою
приходят довольно-таки странные мысли.
- Мне это тоже знакомо, - кивнул на ходу Хорн. - О чем я только не думал
бессонными ночами. Вот только о судьбах нечисти мне прежде задумываться
как-то не приходилось.
ГЛАВА 14
Уртан оказался небольшим городком, в котором была всего одна главная
улица, с запада на восток пересекающая бесформенное нагромождение
небольших глинобитных построек. Самое высокое здание в городе было
трехэтажным, но даже оно было ненамного выше дома, в котором жил в свое
время с родителями Антип. Одноэтажные же постройки и вовсе казались
плоскими серыми лепешками, растекшимися по поверхности земли. Вместо
дверей в домах имелись полукруглые отверстия, прикрытые щитами,
сплетенными из гибких сучьев и обтянутыми невыделанными шкурами животных.
Чтобы войти в такую дверь, человеку среднего роста нужно было согнуться
едва ли не вдвое. Окна, прорезанные под самой крышей, были похожи на узкие
горизонтальные бойницы. Ни в одном из домов Антип не увидел окна,
прикрытого хотя бы самым плохим, мутным и неровным стеклом. Должно быть,
летом окна оставались все время открытыми, а на зиму их плотно закрывали
какими-нибудь специальными заслонками. Встречавшиеся на улице люди были
одеты в длинные полосатые халаты, поверх которых они носили еще и короткие
стеганые жилеты. Головы уртанцев прикрывали высокие головные уборы
цилиндрической формы без полей и козырьков, что делало их похожими на
маленькие аккуратно оструганные пеньки. Проходя мимо, местные жители
опускали головы и испуганно косились на незнакомцев явно нездешнего вида,
шествующих по главной улице в сопровождении огромного матерого волка.
Из всего увиденного Антип сделал вывод, что Уртан далеко не самый богатый
город Подлунной Империи. Чем занимались местные жители, было совершенно
непонятно, но, глядя на царящие вокруг нищету и запустение, можно было
сделать вывод, что им с трудом удается как-то сводить концы с концами.
- Простите, уважаемый...
Уртанец, к которому обратился Хорн, испуганно шарахнулся в сторону и,
наверное, кинулся бы со всех ног прочь, если бы вовремя не заметил
оскаленной пасти Волка. Чуть присев на задние лапы, Волк, казалось, готов
был прыгнуть на несчастного, сделай тот хотя бы одно неверное движение.
Шерсть на загривке стала дыбом, а из приоткрытой пасти доносилось
приглушенное рычание, похожее на гул отдаленного камнепада. Вид у Волка и
в самом деле был устрашающий, но Антип готов был поклясться, что заметил в
глазах зверя веселые огоньки. Волк не имел намерения калечить или лишать
жизни перепуганного до полусмерти прохожего - просто в нужный момент он
искусно подыграл своему хозяину.
Уртанец прижался спиной к глухой стене дома и затравленно посмотрел по
сторонам. Путь к бегству был только один - вниз по улице до ближайшего
прохода между домами. Но даже на такой короткой дистанции тягаться в
скорости с волком прохожий не решился. Судорожно сглотнув, он глянул на
Антипа, словно по выражению его лица попытался определить, насколько
серьезно он оценивает сложившуюся ситуацию. На вид уртанцу можно было дать
лет сорок. Он был невысокого роста и тщедушного телосложения. Лицо его
покрывала сетка мелких морщин, разбегающихся в стороны от внешних уголков
глаз и вновь собирающихся вместе вокруг рта, который казался беззубым
из-за глубоко провалившихся в ротовую полость сухих тонких губ. Жидкие
серые волосы были собраны в тонкую косичку, свешивающуюся на плечо из-за
левого уха. Но больше всего поразили Антипа глаза уртанца. Они были
совершенно пустыми. В огромных зрачках, расплывшихся почти на всю радужную
оболочку, читался только страх. Глядя на этого человека, можно было
решить, что состояние страха является для него естественным и привычным.
Он носил его в своей душе, словно хозяйское клеймо, глубоко въевшееся в
шкуру отмеченного им животного. На чем бы ни остановился шальной взгляд
уртанца, сознание его в первую очередь оценивало потенциальную опасность,
которую мог таить в себе данный объект.
Желая успокоить бедолагу, Антип улыбнулся. Но улыбка парня почему-то еще
больше испугала прохожего, который тут же перевел взгляд на Хорна.
- Мы - друзья, - мягким, умиротворяющим тоном произнес Хорн. - Нам просто
нужно кое-что узнать... Ты понимаешь, что я говорю?
Уртанец судорожно кивнул.
- Отлично, - натянуто улыбнулся Хорн. Похоже было, что умственные
способности собеседника вызывали у него серьезные сомнения. - Нам нужна
пара лошадей. Не подскажешь, где мы можем их купить?
Замерев, словно кролик под гипнотическим взглядом удава, уртанец смотрел
на Хорна широко раскрытыми глазами. С равной степенью вероятности можно
было предположить как то, что он просто не понял, о чем его спрашивают,
так и то, что заданный вопрос показался ему настолько нелепым и
неуместным, что он не считал нужным отвечать на него.
- Ты понял, о чем я тебя спросил? - сохраняя спокойствие, медленно
произнес Хорн.
Подумав несколько секунд, уртанец утвердительно наклонил голову. После
чего вновь с опаской покосился на Волка, который перестал изображать из
себя кровожадного хищника и теперь спокойно сидел в дорожной пыли, со
скукой поглядывая куда-то в сторону.
- Скажи мне, что ты понял, - потребовал Хорн.
- Я понял твой вопрос, - сухим, скрипучим голосом произнес уртанец.
Медленно подняв руку, он надсадно кашлянул в кулак.
- Ну так ответь на мой вопрос. - Хорн произнес эту фразу с нажимом, чтобы
не позволить уртанцу вновь расслабиться и потерять интерес к разговору.
- В Уртане нет лошадей, - устало произнес прохожий.
- Ты лжешь, - с укором покачал головой Хорн.
- В Уртане нет лошадей, которых можно купить, - иначе сформулировал свой
ответ уртанец.
- А вот этого я уже не понимаю, - слегка приподнял левую бровь Хорн. - В
Уртане есть лошади, но их нельзя купить?
Уртанец утвердительно наклонил голову и снова посмотрел по сторонам,
словно надеясь, что на этот раз ему удастся обнаружить путь к бегству,
который он не замечал прежде.
- Почему? - спросил Хорн.
- Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной, - не
глядя на Хорна, ответил уртанец.
- С каких это пор?
- С нынешней весны.
- И как это случилось?
- В Уртан пришел отряд янычар и... - Уртанец поднял руку, сжатую в кулак,
и изобразил, как ставит клеймо самому себе на ягодицу. - Лошади с клеймом
Подлунной - это лошади императора. Их нельзя ни продавать, ни обменивать,
ни резать. А если лошадь, принадлежащая Всемогущему, сломает ногу, то нам
придется выплачивать за нее компенсацию.
- А если она сдохнет от старости? - удивленно спросил Антип.
- Шкура ее, на которой отпечатано клеймо Всемогущего, будет отправлена в
Тартаканд, старшему смотрителю императорских конюшен, - ответил уртанец.
- В Уртане остались янычары? - спросил у него Хорн.
- Как обычно - малый отряд, - безразлично пожал плечами уртанец.
- Двадцать воинов вместе с командиром. - Хорн что-то быстро прикинул в
уме, после чего вновь обратился к уртанцу: - В городе есть трактир или
постоялый двор? Любое место, где можно было бы поесть и заночевать?
- Там, - человек махнул рукой в конец улицы. - Постоялый двор Лаваля.
Только...
Уртанец внезапно умолк, словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что он
хотел сказать.
- Что? - подавшись вперед, прищурился Хорн.
- На постоялом дворе Лаваля живут янычары, - едва слышно произнес уртанец.
- Ну, это уже их проблема, - беззаботно усмехнулся Хорн.
- Мы пойдем на постоялый двор? - спросил у Хорна Антип.
- Конечно, - ответил тот. - Не знаю, как ты, а я кроликам, зажаренным на
костре, предпочитаю хорошую домашнюю кухню. Кроме того, я надеюсь, что нам
удастся выторговать у янычар пару лошадей. Насколько мне известно, любой
государственный служащий, как правило, не упускает возможности
использовать свое служебное положение с пользой для себя, любимого.
Хорн перевел взгляд на уртанца, который на протяжении всего разговора
медленно сползал вниз по стенке дома и сейчас уже практически сидел в
дорожной пыли, поджав под себя ноги и уперевшись ладонями в землю.
- Спасибо, уважаемый, мы узнали все, что нам было нужно.
- Я могу быть свободен? - удивленно посмотрел на него уртанец.
- Конечно, - улыбнулся Хорн. - Надеюсь, мы не оторвали тебя надолго от
твоих дел?
Не отвечая на вежливый вопрос Хорна, уртанец медленно поднялся на ноги.
Недоверчиво поглядывая то на Волка, то на странных чужаков, он осторожно
сделал шаг в сторону, противоположную той, в которую направлялся до того,
как его остановили. Не встретив никакого сопротивления, он сделал еще один
осторожный шаг, после чего быстро зашагал прочь, время от времени
оборачиваясь через плечо, чтобы убедиться, что его никто не преследует.
Дабы не искушать судьбу, он свернул в первый же проулок и, наверное, уже
после этого припустился во всю мочь.
- Странный он какой-то, - глядя в сторону, где исчез уртанец, заметил
Антип.
- Еще бы, - усмехнулся Хорн. - В Уртане трудно отыскать хотя бы одного
абсолютно вменяемого человека. Если, конечно, не брать в расчет
квартирующих здесь янычар.
- Почему? - удивленно посмотрел на него Антип.
- Ты никогда не слышал об уртанской конопле? - не менее удивленно взглянул
на него Хорн.
- Нет, - отрицательно покачал головой Антип.
- Ну надо же, - искренне удивился Хорн. - Я даже и не думал, что еще есть
места, куда эта зараза пока не добралась. Уртанская конопля является
сырьем для изготовления самого забористого наркотика, какой только
существует в Бескрайнем мире. Причем ни в одном другом месте, как это, она
не набирает в себя столько дури. Климат здесь особый или почва - кто его
разберет. Прежде уртанцы сами неплохо зарабатывали на производстве и
продаже конопляной тянучки, но несколько лет назад Гудри-хан решил взять в
свои руки эту весьма прибыльную статью доходов. Теперь уртанцы работают на
Гудри-хана, получая в качестве вознаграждения только небольшую порцию
конопляной тянучки, на которой они и влачат изо дня в день свое жалкое
существование.
- И они согласны так жить? - недоумевающе посмотрел на Хорна Антип.
- Они всегда так жили, - ответил тот. - Только прежде они еще и
зарабатывали на наркоте. Пять лет назад один мой приятель останавливался в
Уртане. Так, судя по его рассказам, и жителей здесь было побольше, и
выглядели они не такими забитыми, да и на улицах было куда чище. Теперь же
все, что удается вырастить уртанцам, принадлежит Гудри-хану. Потому он и
велел клеймить всех лошадей в Уртане своим клеймом, чтобы перекрыть
главный путь нелегального вывоза конопли из города. Использовать лошадь,
принадлежащую императору, не по назначению - это государственное
преступление, за которое карают смертью.
- Но что же мы будем делать без лошадей? - спросил Антип. - Пойдем в
Тартаканд пешком?
- Поговорим об этом позже, - не проявляя особого беспокойства по данному
поводу, ответил Хорн. - Пока не стемнело, нам нужно отыскать постоялый
двор. Я не удивлюсь, если окажется, что наш собеседник все перепутал и
указал не в ту сторону.
По счастью, оказалось, что одурманенный наркотиком уртанец указал им
верное направление. Продолжая двигаться по главной улице, Хорн и Антип
вскоре увидели дом, у дверей которого был насажен на кол большой белый
череп быка с загнутыми рогами - так в Подлунной было принято отмечать
постоялые дворы. Дом был двухэтажный, хотя второй этаж, судя по всему, был
надстроен позднее. На крыше первого этажа оставалась узкая полоска
свободного пространства, что делало дом похожим на уродливый зиккурат.
Отодвинув в сторону обтянутую пятнистой шкурой дверь, Хорн наклонился и
вошел в дом. Следом за ним, пропустив вперед себя Волка, вошел и Антип.
Перешагнув порог, они оказались в полутемном помещении с низким, покрытым
плотным слоем копоти потолком. Сквозь прорезанные под самым потолком узкие
оконные отверстия в помещение проникали полоски серого вечернего света. Но
его было явно недостаточно для того, чтобы рассеять царивший в помещении
полумрак, а потому по углам комнаты горели факелы, вставленные в
закрепленные на стенах металлические кольца. Факелы были пропитаны
каким-то специальным маслянистым раствором, и для того, чтобы срывающиеся
с них горящие капли не вызвали пожара, на полу под ними были расставлены
кадушки с водой. В комнате имелось с десяток небольших квадратных столов,
за каждым из которых могли разместиться четверо человек. Рядом со столами
стояли грубо сколоченные трехногие табуреты. Тонкая перегородка, из-за
которой тянулся сизый дымок, отделяла обеденный зал от кухни. На второй
этаж вела узкая пристенная лестница. В дальнем от входа конце зала за
двумя столами, сдвинутыми вместе, сидели шестеро янычар. Антипу никогда не
доводилось видеть воинов императора Подлунной, поэтому он с интересом
посмотрел в их сторону. Янычары были одеты в широкие полотняные штаны,
короткие сапоги с отворотами и ярко-красные рубахи, поверх которых имелись
кожаные безрукавки с нашитыми на них блестящими металлическими пластинами.
На безрукавке каждого из воинов металлические пластины складывались в свой
особенный узор. На головы двух янычар были натянуты кожаные шлемы с
длинными полосами по бокам, прикрывающими уши, и металлическими
навершиями. Головные уборы их приятелей лежали рядом, на свободном столе.
Янычары подозрительно покосились на двух незнакомцев, но, так ничего и не
сказав им, продолжили свою трапезу, сдобренную изрядным количеством
выпивки. По мутному оттенку напитка, налитого в кружки янычар, Хорн
определил, что это была гиперборейская брага - крепкая выпивка, которая не
пользовалась большой популярностью в Подлунной, но к которой быстро
привыкали солдаты, служившие неподалеку от границы с Великими Степями.
Подойдя к ближайшему столу, Хорн трижды громко стукнул по нему кулаком. Не
прошло и минуты, как из-за перегородки выскочил невысокий человек плотного
телосложения с абсолютно лысой головой и широким красным, гладко выбритым
лицом. Из одежды на нем имелся только широкий серый фартук, покрытый
местами пятнами неопределенного цвета. Выбежав в обеденный зал, человек
первым делом бросил быстрый взгляд в сторону янычар и, только убедившись,
что у них все в порядке, торопливо вытер руки салфеткой и обратился к
вновь прибывшим:
- Чем могу служить?
При этом он даже не улыбнулся и не попытался придать своему лицу
сколько-нибудь приветливое выражение.
- Нам нужен Лаваль, - сказал Хорн.
Коротышка в фартуке еще раз вытер руки салфеткой.
- Это я, - сказал он и как-то странно передернул плечами, словно хотел
дать понять, что хотя он и носит имя Лаваль, тем не менее не имеет ничего
общего с тем Лавалем, о котором говорят гости.
- Это твое заведение? - спросил Хорн, обведя рукой мрачное помещение.
- Ну... - Лаваль помялся, как будто и сам сомневался, принадлежит ли ему
этот постоялый двор, после чего не очень уверенно ответил: - Да.
- Мне почему-то кажется, что ты совершенно не рад гостям, - прищурившись,
посмотрел на него Хорн. - А между тем мы готовы заплатить за обед и ночлег
звонкой монетой.
Один из янычар, оглянувшись через плечо, с интересом посмотрел на Хорна.
Волчатник сделал вид, что не заметил этого взгляда, и через пару секунд
янычар вернулся к разговору со своими приятелями.
- Ну так что? - снова обратился к хозяину постоялого двора Хорн. - Нас
здесь накормят?
- Конечно, - секунду поколебавшись, ответил ему Лаваль. - Вот только ваш
зверь...
- Волк никому не причинит беспокойства, - заверил его Хорн. - Он останется
лежать у порога и не двинется с места, пока я ему не велю.
Хорн сделал едва заметный знак рукой, и Волк опустился на грязный пол
неподалеку от двери. Антип попытался по глазам угадать, о чем думал сейчас
Волк, но взгляд зверя был абсолютно равнодушный и безразличный ко всему.
Казалось, выполнив приказ своего хозяина, он даже и не думал о том, что
последует за этим. Однако Антип не сомневался, что это была очередная
маска, которую нацепил на себя хитрый зверь.
- Ну, если так... - Лаваль чисто символическим движением провел салфеткой,
о которую уже неоднократно вытер свои руки, по поверхности стола, рядом с
которым стоял. - Прошу к столу.
- Эй! - повернувшись в сторону новых посетителей, вяло взмахнул рукой один
из янычар. - Имей в виду, что, если твой зверь хотя бы с места двинется, я
перережу ему глотку.
- Не извольте беспокоиться, уважаемый, - вежливо улыбнулся янычару Хорн.
Янычар снова взмахнул рукой, что-то невнятно пробормотал и, забыв о
гостях, которым он только что сделал замечание, снова повернулся к своей
компании.
Антип с Хорном прошли к столу, который указал им хозяин, и уселись на
неудобные трехногие табуреты.
- Ну? - вопросительно посмотрел на Лаваля Хорн.
Хозяин ответил ему точно таким же вопросительным взглядом:
- Что?
- Нас здесь накормят?
- Конечно. Что вы желаете?
- Полный обед.
- Но уже вечер...
- Мы с приятелем привыкли обедать после заката солнца.
- Что-нибудь из выпивки? - спросил хозяин.
Хорн вопросительно посмотрел на Антипа.
- Если только пива, - сказал тот.
- Пива нет, - быстро вставил Лаваль. - Есть брага, сливянка, горькая
настойка, перебродившее виноградное...
- Оставь все это для янычар, - махнул рукой Хорн. - Если ты попытаешься
убедить меня в том, что в твоем заведении имеется хотя бы один напиток,
соответствующий своему названию, то я скажу, что такого лжеца, как ты, еще
не видывал свет. Мы правильно понимаем друг друга?
Лаваль наклонился к столу, делая вид, что стирает с него невидимую пыль.
- В таком случае, может быть, конопляную тянучку? - едва слышно произнес
он.
- Не желаешь попробовать? - спросил у Антипа Хорн.
Антип отрицательно мотнул головой.
- Подавай обед, - велел хозяину Хорн.
Лаваль коротко кивнул и быстро скрылся за перегородкой.
Через пару минут он вернулся, неся поднос с двумя тарелками картофельного
супа на курином бульоне и большим блюдом, на котором в обрамлении свежей
зелени была выложена свиная поджарка, приправленная горчичным соусом.
- Не знаю, как на вкус, но выглядит все это весьма аппетитно, - сказал
Хорн, берясь за ложку.
Суп и в самом деле оказался на удивление вкусным. Хотя скорее всего не
потому, что сам Лаваль или тот, кто орудовал у него на кухне, обладал
исключительными кулинарными способностями, а всего лишь из-за того, что
Хорн с Антипом уже несколько дней не ели нормальной домашней пищи. А вот
свиная поджарка действительно была приготовлена необычно. Кусочки мяса,
хорошо обжаренные сверху, внутри оставались мягкими и сочными. К тому же,
помимо горчичного соуса, они были приправлены какими-то особыми
ароматическими травами, которые придавали мясу удивительный, ни с чем не
сравнимый вкус.
Когда блюдо опустело, Хорн отложил вилку в сторону и удовлетворенно цокнул
языком.
- Наелся? - спросил он у Антипа.
- Еще бы, - довольно улыбнулся тот. - Теперь бы на боковую.
- С этим придется повременить, - серьезно ответил ему Хорн. - Боюсь, что
сегодня ночью нам снова не придется спать в постелях.
- Ты разве не собирался заночевать на постоялом дворе? - удивленно
посмотрел на своего спутника Антип.
- Собирался, - кивнул тот. - Но мои планы изменились.
- И что?
- Мы продолжим наш путь и заночуем где-нибудь в лесу.
- Какой в этом смысл? - недоумевающе пожал плечами Антип. - Все равно
ночью мы не уйдем далеко от Уртана.
- Это уж как получится, - задумчиво ответил Хорн.
Заметив устремленный на него из-за перегородки взгляд Лаваля, Хорн
призывно взмахнул рукой.
Хозяин постоялого двора тут же подбежал к столу, который занимали Антип и
Хорн.
- Думал, уйдем, не расплатившись? - усмехнувшись, спросил Хорн.
- Разные бывают люди, - уклончиво ответил Лаваль.
- Держи, - Хорн кинул на стол монету с тремя имперскими кругами,
вписанными в четвертый.
Монета покатилась на ребре. Не дав ей упасть, Лаваль проворно схватил ее
и, попробовав на зуб, спрятал под фартук. Улыбка его сделалась умильной и
подобострастной.
- Этого достаточно? - спросил Хорн.
- Более чем, - ответил Лаваль. - Если вы пожелаете остаться на ночь...
- Нет, - не дав договорить, перебил его Хорн. - Мы торопимся, и нам нужна
пара лошадей.
Антипу показалось, что Хорн говорит умышленно громко, так, чтобы слова его
были услышаны и за столами, которые занимали янычары. Но воины императора,
увлеченные каким-то своим спором, не обратили на слова Хорна никакого
внимания. Зато хозяин постоялого двора, услышав их, тут же втянул голову в
плечи и испуганно посмотрел по сторонам, словно под столами прятались
шпионы, запоминавшие каждое произнесенное им слово.
- Боюсь, что с этим у вас возникнут проблемы, - наклонив голову, тихо
произнес он. - Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору
Подлунной.
- Я слышал об этом, - спокойно ответил Хорн. - И все же я надеюсь, что
кто-нибудь из местных жителей продаст нам пару лошадей.
- Нет, нет, нет, - испуганно затряс головой Лаваль. - Лучше даже и не
пытайтесь. Иначе вам придется иметь дело с янычарами.
- А у янычар имеются лошади? - громко поинтересовался Хорн.
На этот раз двое янычар услышали слова Волчатника и повернули головы в его
сторону.
- Конечно, - Лаваль принялся торопливо составлять пустые тарелки на
поднос. - Но я бы не советовал вам заводить с ними разговор на эту тему...
- Они их держат где-нибудь неподалеку? - перебил хозяина Хорн.
- В конюшне за постоялым двором, - ответил Лаваль. - Мне немного
приплачивают за то, чтобы я присматривал за лошадьми...
- Эй, любезный! - Хорн взмахнул рукой, чтобы привлечь к себе внимание
одного из янычар. - У меня имеется предложение, которое может вас
заинтересовать.
Видя, какой оборот принимают события, Лаваль схватил поднос с грязной
посудой и быстро скрылся за перегородкой.
- Что там еще? - лениво посмотрел на Хорна янычар с черными обвислыми
усами.
- Не продадите ли нам пару лошадей? - невинным тоном осведомился Хорн.
Прикусив нижнюю губу, Антип переводил взгляд с Хорна на столы, за которыми
сидели янычары. Неплохо зная своего спутника, Антип понимал, что Хорн не
настолько наивен, чтобы рассчитывать купить у янычар пару лошадей,
принадлежащих императору. В таком случае чего ради он начал этот разговор?
- Тебе нужны лошади? - с трудом ворочая языком, переспросил усатый янычар.
- У тебя проблемы со слухом? - сочувственно посмотрел на янычара Хорн. -
Я, кажется, ясно сказал: нам нужны две лошади. И мы готовы заплатить за
них золотом.
- Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной, -
сказал другой янычар, с головой, похожей на большую переспелую грушу.
- Мне все равно, чье клеймо стоит на лошади, - ответил ему Хорн. -
Главное, чтобы она довезла меня до Тартаканда.
Янычары переглянулись и нестройно захохотали.
- Откуда вы, чужаки? - спросил янычар, шлем на голове которого съехал на
сторону и почти закрывал ему левый глаз.
- Какая разница. - Недовольно поморщившись, Хорн не спеша поднялся на
ноги. - Как я понимаю, лошадьми в Уртане распоряжаетесь вы. Мне нужна пара
лошадей. И я привык получать то, что мне нужно. Поэтому будет лучше, если
вы просто продадите мне лошадей. Цену можете назначить сами.
- Ценой может стать только твоя жизнь, придурок, - мрачно процедил сквозь
зубы самый старший из янычар, который к тому же был значительно трезвее
остальных.
- Что ж, я готов, - широким приглашающим жестом Хорн развел руки в
стороны. - Лошади ваши - вам и цену назначать.
- Эй, Хорн, - негромко окликнул товарища Антип. - По-моему, ты нарываешься
на драку.
- Так оно и есть, - так же тихо ответил ему Хорн. - Сиди и не вмешивайся.
Янычары за столом зашевелились. Трое из них поднялись на ноги.
- В чем проблема, чужак? - пробасил один из янычар.
- Проблема в том, что я хочу купить лошадей, а вы не желаете мне их
продавать, - ответил Хорн.
- Ты покушаешься на собственность императора, - заметил усатый янычар.
- Я это знаю, - улыбнулся Хорн. - Если вы не согласны с тем, что лошади
мне сейчас куда нужнее, чем Гудри-хану, что ж, попробуйте остановить меня.
- Ты хочешь драться? - удивленно уставился на Хорна янычар с
головой-грушей.
- Я предпочел бы избежать драки, - серьезно ответил ему Хорн. - Но
полагаю, что иначе мы с вами не столкуемся.
Усатый янычар выхватил из-за пояса длинную кривую саблю с узким клинком и,
всхрапнув, словно разъяренный бык, кинулся на Хорна.
Что произошло потом, понял, наверное, только один Антип, которому были
знакомы некоторые приемы фехтования, используемые Хорном. Одним движением
Хорн выхватил из ножен свой длинный прямой меч и легким кистевым движением
отвел в сторону нацеленный на него клинок янычарской сабли. Янычар по
инерции все еще продолжал двигаться вперед, когда Хорн нанес ему
сокрушительный удар рукояткой меча в лоб. На мгновение янычар замер на
месте, и на лице его появилось выражение крайнего недоумения, после чего
он как стоял, так и рухнул на пол, едва не сбив с ног предусмотрительно
сделавшего шаг в сторону Хорна.
Падение поверженного янычара словно послужило сигналом к действию для его
приятелей. Схватившись за оружие, янычары одновременно кинулись на Хорна,
который стоял, выставив левую ногу вперед и держа меч обеими руками чуть в
стороне от себя, направив острие клинка вверх. Первого налетевшего на него
янычара он отбросил в сторону ударом ноги в грудь, когда тот только
замахнулся на него саблей. Дважды коротко взмахнув мечом, Хорн выбил саблю
из рук второго напавшего на него янычара и тотчас же, упав на одно колено,
ударил обухом меча по колену третьего янычара.
Оставшись всего с двумя противниками, Хорн неожиданно сделал шаг назад и
опустил меч. Янычары набросились на Хорна с двух сторон. Хорн поднял меч
на уровень груди и, держа его горизонтально, сделал несколько быстрых
кистевых движений. Один из янычар, вскрикнув, выронил саблю и схватился
левой рукой за запястье правой. Другой отшатнулся назад, прижимая ладонь к
окровавленному лицу. Оба удара были нанесены обухом меча, так что ни один
из янычар не получил серьезного ранения.
Тем временем Антип, выхватив из-за спины свой меч, встал на пути двух
янычар, попытавшихся обойти Хорна со спины. Однако, отбив пару
обрушившихся на него ударов, Антип смог убедиться в том, что его опыт
обращения с мечом был явно недостаточен, чтобы противостоять одновременно
двум умелым противникам. Улучив момент, он быстро откинул в сторону левую
руку и, едва почувствовав в ладони рукоятку ножа, тотчас же послал его в
намеченную цель. Острие ножа вонзилось в ладонь янычара, пригвоздив ее к
рукоятке сабли, которую он держал. Янычар взвизгнул и взмахнул рукой.
Сабля отлетела в сторону, а нож вновь оказался в руке Антипа. Другой
янычар замер в недоумении, забыв не только о нападении, но даже и о
защите. Губы Антипа тронула презрительная усмешка. Готовясь нанести удар,
Антип отвел руку с ножом назад.
Направленный в грудь янычара нож вестника смерти упал, отбитый мечом
Хорна. Локтем руки, в которой он держал меч, Волчатник коротко ударил
янычара в левую скулу и, даже не посмотрев на то, как он упал, сказал,
обращаясь к Антипу:
- Мы уже закончили драку.
Антип протянул руку и сжал пальцы в кулак, когда в ладонь его легла теплая
витая рукоятка ножа, лезвие которого сверкало, как солнечный луч, в летний
поддень отразившийся от поверхности прозрачной воды. Это был его первый
бой, и, увидев, что никто из противников уже не пытается оказать
сопротивление, Антип почувствовал пьянящую радость победителя, но
одновременно испытал и легкое разочарование из-за того, что все так быстро
закончилось. Кроме того, у него вызвало чувство досады то, что Хорн, желая
оставить всю славу за собой, помешал ему разобраться с последним янычаром,
который представлял собой превосходную мишень. В какой-то степени извиняло
Волчатника только то, что он еще до начала драки велел Антипу держаться в
стороне.
Усатый янычар, которого первым завалил Хорн, пришел в себя и сделал
попытку подняться на ноги. Однако, увидев перед собой оскаленную волчью
морду, счел за лучшее остаться лежать на полу.
- Надеюсь, мы сполна рассчитались за лошадей? - спросил Хорн, обращаясь к
черноусому янычару.
Янычар посмотрел на Волка, который стоял, поставив передние лапы ему на
грудь, и коротко кивнул.
Обернувшись через плечо, Хорн посмотрел на хозяина постоялого двора,
который осторожно выглядывал из-за перегородки.
- Оседлай пару коней, - велел ему Хорн.
Лаваль быстро кивнул и скрылся за перегородкой.
- А ведь все можно было решить миром, - с укором произнес Хорн, обращаясь
к тем, кто мог его слышать. - Зачем нужно было доводить дело до драки? Так
или иначе, мы все равно получили то, что хотели, а вы обзавелись
несколькими лишними ранами. Кому от этого стало лучше?..
Не получив ответа на свой вопрос, Хорн засунул руку в карман и достал из
него кожаный кошель.
- И тем не менее, что бы вы там ни думали, мы вовсе не грабители. - Хорн
достал из кошеля пять больших золотых монет и кинул их на пол. - Я думаю,
это достойная плата за пару лошадей.
Одна из монет, прокатившись на ребре, закрутилась и упала неподалеку от
усатого янычара. Чуть приподняв голову, янычар взглянул на монету. С
аверса на него смотрела волчья морда со злобно оскаленными зубами. Янычар
повернул голову в другую сторону, чтобы сравнить изображение на монете с
головой Волка, который по-прежнему не спускал с него глаз.
- Волчатник, - процедил сквозь зубы янычар.
- А ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд, - усмехнулся Хорн.
- Откуда ты взялся? - посмотрел на Хорна янычар. - Все Волчатники были
перебиты по приказу императора.
- Как видишь, не все, - ответил Хорн.
- Убери волка, - попросил у Хорна янычар.
Хорн сделал Волку знак рукой, и тот отошел в сторону.
Янычар медленно поднялся на ноги. Откинув ногой опрокинутый табурет, он
поднял с пола саблю и вставил ее в ножны. Затем наклонился еще раз, чтобы
поднять брошенную Хорном монету. Повертев монету в руках, янычар наклонил
голову к плечу и с интересом посмотрел на Хорна.
- Ты хочешь знать мое мнение? - спросил он.
- О чем? - удивленно приподнял бровь Хорн.
- О том, как долго тебе осталось жить, - ответил янычар. - Ты хороший
боец, но даже тебе не справиться с той армией, которую бросит против тебя
Гудри-хан.
- И что же ты мне посоветуешь?
- Уходи из Подлунной. Навсегда. Только так ты, возможно, сможешь сохранить
свою жизнь. Если Гудри-хан уничтожил весь твой род только ради того, чтобы
заполучить последнего из Волчатников, то он не пожалеет никаких сил для
того, чтобы отыскать тебя. И забери это, - янычар кинул Хорну монету с
изображением головы волка.
Хорн поймал монету на лету.
- Почему ты это делаешь? - спросил он, удивленный столь странным
поведением своего недавнего противника.
- Потому что я такой же воин, как и ты, - ответил янычар. - Я подчиняюсь
воинскому долгу, но это вовсе не значит, что мне нравится все то, что
делает Гудри-хан.
- Держи, - Хорн кинул монету в обратном направлении. - Я не собираюсь
прятаться. Я постараюсь добраться до Гудри-хана прежде, чем он доберется
до меня.
- Смелость и безрассудство - это не одно и то же, - рассудительно заметил
янычар.
- Я разве похож на отчаянного безрассудного юнца? - изобразил на лице
недоумение Хорн. - Поверь мне, я знаю, что делаю. Я долго ждал встречи с
Гудри-ханом и теперь не намерен от нее отказываться.
- Что ж, это твоя жизнь, - с безразличным видом янычар пожал плечами и
спрятал монету в карман.
ГЛАВА 15
- Зачем ты это сделал? - спросил у Хорна Антип.
- Что именно? - непонимающе посмотрел на него Волчатник.
Они ехали по лесу всю ночь, полагаясь только на чутье Волка, который бежал
впереди, указывая дорогу всадникам. Антип все еще не мог до конца прийти в
себя после схватки с янычарами и поспешного бегства на чужих лошадях,
когда к постоялому двору подошел еще один отряд воинов императора,
обосновавшихся в Уртане. До времени он ни о чем не спрашивал Хорна, хотя
поведение Волчатника на постоялом дворе выглядело более чем странно.
Вначале он сам спровоцировал янычар на драку, а затем без всякой на то
нужды выложил им, кто он такой и куда направляется. С точки зрения Антипа,
это было просто глупо. Если Хорн и в самом деле хотел добраться до
Тартаканда, то ему следовало скрывать от всех свое происхождение, иначе,
как и предупреждал усатый янычар, Гудри-хан начнет охоту на него. Однако
Хорн почему-то решил поступить иначе. Логику его действий Антип понять не
мог, но спросить Волчатника, почему он вдруг решил открыто заявить о себе,
решился только после того, как они остановились, чтобы дать отдых лошадям,
да и самим немного поспать. К тому времени ночной мрак уже начал
рассеиваться, разгоняемый первыми проблесками утренней зари. Спрыгнув с
лошади, Антип увидел у нее на крупе с левой стороны выжженное клеймо
императора Подлунной - круг, в который были вписаны три круга меньшего
диаметра, перекрывающие друг друга примерно на треть, - тот же самый знак,
что присутствовал и на имперских монетах.
- Зачем ты дал янычарам деньги? - иначе сформулировал свой вопрос Антип.
- Я расплатился с ними за лошадей, - с простотой, граничащей с наивностью,
ответил Хорн, снимая со своей лошади поклажу.
- Почему в таком случае ты не дал им имперские деньги? - не двинувшись с
места, задал другой вопрос Антип. - Для чего нужно было расплачиваться
монетами с волком?
Хорн обернулся и с интересом посмотрел на парня:
- А в чем проблема?
- В том, что теперь на всем пути до Тартаканда нас будут ждать воины
Гудри-хана! - Антип с трудом сдерживал раздражение, вполне обоснованно
полагая, что Хорн только делает вид, что не понимает, о чем идет речь, а
на самом деле просто не желает говорить ему всей правды.
- Ну вот и отлично, - сказал Хорн, сбросив на землю седло и две вьючные
сумки. - Пусть ждут. А мы не пойдем в Тартаканд.
- Куда же мы в таком случае направляемся? - Голос Антипа слегка вибрировал
от напряжения.
- Смотри-ка, что мы прихватили вместе с лошадьми! - радостно воскликнул
Хорн, словно и не услышал последний вопрос Антипа.
В руке у него был небольшой полотняный мешочек, который он достал из
снятой с лошади вьючной сумки. Внутри мешочка находилась плотная
темно-коричневая, почти черная масса, спрессованная между сложенным вдвое
большим зеленым листом.
- Это конопляная тянучка, - объяснил Антипу Хорн. - И у нас две полные
сумки этого добра. Должно быть, янычары готовили груз к отправке.
- А нам-то что с ней делать? - безразлично дернул плечом Антип. - Разве
что только вернуть Гудри-хану с извинениями.
- Узко мыслишь, - усмехнулся Хорн, пряча мешочек с наркотиком обратно в
сумку. - С конопляной тянучкой мы будем желанными гостями в Суразе.
- Так, значит, мы направляемся в Сураз?
- Если ты не имеешь ничего против, - насмешливо глянул на Антипа Хорн.
Антип сдвинул брови и обиженно засопел. Он злился не столько на Хорна,
сколько на себя самого, что до сих пор не мог понять натуру Волчатника.
Кто он был для него, друг или просто случайный попутчик? Можно ли было
безоговорочно и во всем доверять Хорну? Временами Волчатник разговаривал с
Антипом как с равным, а временами, как, например, сейчас, насмехался над
ним, как над неразумным мальчишкой, который стерпит щелчок по лбу, потому
что не имеет возможности ответить на него.
Выдернув из вещевого мешка одеяло, Антип расстелил его на траве и,
улегшись на одну его половину, накрылся другой.
- Так ты едешь со мной в Сураз? - услышал он вопрос Хорна.
- Не знаю, - даже не взглянув на Волчатника, буркнул Антип. - Сейчас я
хочу спать. Потом подумаю.
- Ну-ну, - усмехнулся Хорн.
Антипу казалось, что он только успел сомкнуть глаза, а Хорн уже принялся
расталкивать его.
- Поднимайся! Пора отправляться!
Антип откинул одеяло, сел и растерянно посмотрел по сторонам. Место,
которое он видел только в предрассветных сумерках, казалось незнакомым.
- Сколько времени? - спросил он у Хорна.
- Скоро полдень, - ответил тот и сунул Антипу в руки кружку горячего чая и
ломоть хлеба с огромным куском вяленого мяса. - У нас мало времени. Если
не поторопимся, то янычары догадаются перекрыть юго-восточное направление,
и тогда, чтобы добраться до Сураза, нам придется делать огромный крюк.
Напрямую до Сураза три дня пути, в обход - все десять.
Сказано это было таким тоном, словно Хорн и не сомневался в том, какое
решение принял его спутник.
По чести сказать, Антип даже и не думал о том, стоит ли ему продолжать
путь в компании Волчатника или же благоразумнее оставить его, узнав дорогу
на Тартаканд. О чем тут было думать, если он и сам был замешан в драке с
янычарами, и лошадь у него была отмечена клеймом императора.
Быстро проглотив поздний завтрак, Антип поднялся на ноги. Недобро
покосившись на сидевшего чуть в стороне и внимательно наблюдавшего за ним
Волка, Антип собрал вещи и начал седлать лошадь.
Хорн, уже занявший место в седле, время от времени посматривал на Антипа
искоса, словно пытаясь угадать настроение парня, но ни о чем его не
спрашивал.
- Вперед, Волк, - скомандовал он, когда Антип запрыгнул в седло. - Едем в
Сураз.
- Можно подумать, он понимает то, что ты ему говоришь, - скептически
усмехнулся Антип.
Ничего не ответив, Хорн тронул поводья, направляя лошадь в ту сторону, где
скрылся среди кустов Волк.
Двинув свою лошадь следом за лошадью Хорна, Антип все же счел нужным
демонстративно хмыкнуть, выражая свое пренебрежительное отношение к
способностям серого проводника.
Часа два они ехали молча. Антип видел перед собой только прямую спину
Хорна да хвост его лошади, которым она схлестывала себя по бокам, отгоняя
слепней и мух. Парню было скучно и грустно. Неизвестно зачем он ехал в
какой-то Сураз, скрываясь от янычар Всемогущего Гудри-хана. И все из-за
того, что его спутник - последний из рода Волчатников - вынашивал план
мести императору Подлунной. Антип не имел ничего против мести, но не
понимал, каким образом Хорн собирается осуществить ее. Что и говорить,
мечом Хорн владел виртуозно, но для того, чтобы пустить его в дело, нужно
было сначала подобраться к своему противнику на такое расстояние, чтобы
острие меча могло достать его. Не мог же Хорн всерьез рассчитывать на то,
что император Подлунной согласится встретиться с ним в честном поединке?
И еще был Морок. Ночной призрак, властелин всей нечисти, который
потребовал от Антипа... Да, собственно, он ничего и не требовал. И это
было наиболее странным из всего, что произошло с Антипом за последние дни.
Уже в который раз Антип мысленно прокручивал разговор с Мороком и так и не
мог взять в толк, что именно хотел от него призрак. Он предоставил Антипу
определенную информацию в расчете на то, что парень сам поймет, как ему
следует поступать. Антип же все больше склонялся к мнению, что Морок
ошибся, приняв его за кого-то другого. У него не было никакого желания
встревать в конфликт, имеющий место между нечистью и вестниками смерти, а
сама по себе судьба нечисти, которая никак не могла найти свое место в
Бескрайнем мире, не вызывала у него ни малейшего сочувствия.
- Скоро мы выйдем из леса, - обернувшись к Антипу, сказал Хорн. - Тогда
дорога станет повеселее.
Антип, занятый собственными мыслями, в ответ только молча кивнул.
Хорн еще раз обернулся, бросив на парня озабоченный взгляд.
- С тобой все в порядке? - спросил он.
- Абсолютно, - ответил Антип, глядя куда-то в сторону.
Выждав пару минут, Хорн снова обратился к Антипу:
- В Суразе у меня назначена встреча.
- И ты только что об этом узнал.
По-прежнему не глядя на Хорна, Антип криво усмехнулся, так, словно
разговаривал сам с собой.
- Я узнал об этом день назад, - сказал Хорн. - Незадолго до того, как мы
вошли в Уртан.
Антип наконец-то взглянул на своего спутника. Но во взгляде его был вовсе
не интерес к тому, что рассказывал ему Хорн, а откровенное недоверие.
- Тебе эту новость сорока на хвосте принесла? - насмешливо поинтересовался
он.
- Мне сообщил об этом Волк, - ответил Хорн, сохраняя спокойствие.
- Волки не умеют говорить.
- Мы с Волком понимаем друг друга без слов.
- Пусть так. Откуда Волку стало известно о том, что тебя ждут в Суразе?
- Этого я тебе не могу объяснить.
- Конечно, - Антип вновь не смог удержаться от ехидной усмешки. - Я бы
очень удивился, если бы у тебя нашлось какое-нибудь разумное объяснение
сверхъестественным способностям, которые ты приписываешь своему Волку.
- Я не сказал, что не знаю, как это объяснить, - возразил ему Хорн. - Я
сказал, что не могу этого сделать.
- Почему?
- Потому что, отправляясь в дорогу, мы договорились, что ты не станешь
требовать ответа на вопросы, на которые я не пожелаю отвечать. - Каждое
слово в произнесенной Хорном фразе звякало, словно медная монета, упавшая
на каменную плиту.
- Но тогда не было никакого разговора о поездке в Сураз, - напомнил Антип.
- Теперь прямая дорога в Тартаканд для нас закрыта.
- Естественно, - с показным равнодушием кивнул Антип. - Для этого всего-то
и потребовалось, что только затеять драку с янычарами, а потом, прежде чем
угнать у них лошадей, заявить во всеуслышание, что в Подлунную вернулся
последний из рода Волчатников, который намерен отомстить Гудри-хану за
убийство своих родичей. Ничего не скажешь, блестящий был ход!
Придержав лошадь, Хорн дождался, когда Антип поравнялся с ним.
- Ты берешься судить о том, чего не знаешь, - сказал он, пронзив парня
взглядом колючим, как осколки льда.
Антип даже поежился невольно - такой потусторонний холод и мрак мелькнули,
как ему показалось, в глазах Хорна.
- Да ладно, - произнес он так, словно хотел, но не находил в себе смелости
попросить извинения за свои язвительные и скорее всего совершенно
неуместные замечания. - В Сураз - значит, в Сураз. Мне, в общем-то, без
разницы.
Хорн легонько тронул повод, заставив свою лошадь идти вровень с лошадью
Антипа.
- Не считай меня сумасбродом, который действует, повинуясь сиюминутному
настроению, - сказал он уже куда более спокойным тоном.
- Я так не думаю, - буркнул Антип.
Он полагал, что на этом их разговор окажется закончен, но Хорн, похоже,
считал иначе.
- Я затеял свару с янычарами, потому что к тому времени уже знал, что мы
пойдем в Тартаканд через Сураз, - сказал он. - А назвав себя, я тем самым,
во-первых, обеспечил нашу безопасность на все время пути, потому что
последний из рода Волчатников нужен Гудри-хану живым; а во-вторых, можно
сказать, договорился с императором о встрече. Теперь он будет ждать меня.
- И двери Императорского дворца будут раскрыты для тебя настежь, - не
смог-таки удержаться от язвительного замечания Антип.
Хорн удивленно посмотрел на Антипа - таких интонаций в его голосе он
никогда прежде не слышал.
- Ты за что-то сердишься на меня? - спросил Хорн.
- Нет, - коротко ответил Антип и отвернулся в сторону.
Антип солгал.
Но если бы Хорн знал, о чем сейчас думал его спутник, он пришел бы в ужас,
настолько черны были мысли Антипа, который до сих пор не мог простить
Хорну, что тот не дал ему убить янычара на постоялом дворе в Уртане.
ГЛАВА 16
Город Сураз, расположившийся в широкой лагуне на побережье Темного моря,
являлся если и не самым красивым, то уж, вне всяких сомнений, наиболее
удивительным городом Бескрайнего мира. Сто двадцать больших и малых
островов, на которых стоял город, разделяли сто восемьдесят два канала,
через которые были переброшены более четырехсот мостов. С материком Сураз
связывали три огромных каменных моста, на которых стояли хорошо
укрепленные заставы. Иным способом, чем минуя мосты, в город попасть было
невозможно. Большое военное судно не могло войти в окружающую Сураз
протоку, а небольшие лодки, движущиеся по открытой воде, представляли
собой прекрасные мишени для каждого, кто хотел поупражняться в стрельбе из
лука. Со стороны же моря город был защищен неприступной стеной, сложенной
из огромных валунов, которые в незапамятные времена прикатил на берег
ледник.
Крупный торговый порт, каковым являлся Сураз, представлял собой лакомый
кусочек, на который не однажды зарились правители Подлунной, включая и
Гудри-хана, мечтавшие присоединить вольный город к своей Империи. Но
мечтам их не суждено было сбыться. Население города, возникшего на берегу
Темного моря еще в начале Третьей эпохи, к середине Четвертой состояло по
большей части из отъявленных головорезов, промышляющих на море кто
контрабандой, а кто и пиратством. Сураз был для них зоной свободной
торговли и местом, где они могли отсидеться, не опасаясь быть схваченными
представителями власти. В городе правила анархия, которая, несмотря на все
присущие ей издержки, в данных условиях, как ни странно, способствовала
поддержанию законности и порядка. А уж на защиту своего города каждый из
суразцев готов был встать по первому зову. Не было еще случая, чтобы
кто-нибудь из капитанов увел свой корабль из Сураза, когда угроза
приближалась к городу с моря. Кто-то из историков подсчитал, что Сураз
подвергался осаде в среднем раз в три года. Помимо войск Подлунной Империи
Сураз неоднократно пытались захватить и объединенные силы других
государств, чьи границы выходили к берегам Темного моря, когда нелегальная
торговля суразских контрабандистов и дерзкие налеты морских пиратов
начинали серьезно подрывать их экономику. Но ни одна из этих осад не была
успешной. Запасов еды в Суразе было достаточно для того, чтобы выдержать
самую долгую осаду, а доблестных воинов - и того больше. Рассказывают, что
как-то раз королевства Рамонас и Волейн, решив наконец-то покончить с
контрабандой и пиратством в Темном море, предприняли беспрецедентную по
своей продолжительности осаду Сураза как с суши, так и с моря. Осада,
длившаяся более года, закончилась бунтом на кораблях Рамонаса и Волейна,
стоявших под стенами Сураза. Королевские моряки были до глубины души
возмущены тем, что, в то время как защитники осажденного города, которых
они могли видеть на крепостных стенах, уплетали жареную индейку и
запеченную на углях баранину, барманские колбасы и пиранские сыры, заедая
все это свежим виноградом и запивая пивом, они сами получали на обед
солонину с душком и жидкую овсянку.
Архитектура Сураза отличалась нарядной, живописной, порою чрезмерно
вычурной декоративностью. Каждый капитан, совершивший удачный рейс,
вернувшись в Сураз, считал своим долгом сделать подарок городу, поэтому
как фасады зданий, так и мосты Сураза были ярко разукрашены мраморной
инкрустацией и мозаикой. Над внешним обликом города потрудился не один
выдающийся художник, оставивший свое имя в истории Бескрайнего мира.
Достаточно назвать только Вертена-ла-Тора, расписавшего огромный свод
собора Всех Святых картинами создания мира. По сию пору эта величественная
по своему замыслу, восхитительная по мастерству воплощения и
непревзойденная по размерам фреска считается лучшим произведением,
созданным великим живописцем.
Антип и Хорн въехали в Сураз по западному мосту, украшенному скульптурными
изображениями сидящих львов. Стражники, собиравшие пошлину за въезд в
город, получив от Хорна деньги, хотели было что-то сказать по поводу
сопровождавшего всадников Волка. Но тот так злобно на них оскалился, что
стражи моста почли за лучшее промолчать.
Низкорослый стражник с рыжими волосами и маленькими, юркими глазенками
похлопал ладонью по клейму на крупе лошади Хорна.
- Хорошая лошадка, - улыбнулся он. - А если что в ней не так, то всегда
можно исправить. На Мусорном канале живет мастер своего дела. Спросите
Каруна, вам его любой покажет. Он вам из этих имперских кружков хоть
портрет самого Гудри-хана сделает. А если хотите лошадок продать, то
обратитесь к Вейзелю, что живет на Закрытом канале. Он хорошую цену даст.
- Спасибо за совет, - поблагодарил деловитого стражника Хорн и дернул
поводья.
Всадники спустились с моста. Копыта лошадей зацокали по булыжной мостовой.
- Куда мы теперь? - спросил Антип.
- У меня назначена встреча в таверне "Бутылочное горлышко", - ответил
Хорн. - Там мы и остановимся.
- Это далеко?
- Почти в самом центре города, на острове Джа. Если плыть по Большому
каналу, то можно добраться за полчаса.
- А если верхом?
- По городу запрещено передвигаться на лошадях. Только пешком или в
лодках. Для гостей, прибывших в Сураз верхом, существуют специальные
конюшни, где за умеренную плату о твоей лошади позаботятся, пока ты будешь
находиться в городе.
Ближайшая конюшня располагалась неподалеку от моста. Отдав лошадей конюху
и заплатив ему за три дня вперед, Хорн перекинул через плечо вьючные
сумки, наполненные конопляной тянучкой, и зашагал в сторону моста,
переброшенного к соседнему острову через узкий, покрытый зеленой ряской
канал. Глядя на то, как уверенно ориентируется Хорн в хаотичном
переплетении каналов Сураза и тянущихся вдоль них узких улочек, никто бы
не подумал, что он впервые посетил вольный город, знакомый ему только по
картам и описаниям тех, кому довелось в нем побывать.
Вскоре они вышли к Большому каналу, и Хорн взмахом руки подозвал к себе
лодочника, сидевшего в длинной и узкой лодке с причудливо изогнутым
высоким носом. Лодочник тотчас же вскочил на ноги, занял место на корме
лодки и, ловко орудуя одним непомерно длинным веслом, быстро подплыл к
желающим прокатиться.
- К таверне "Бутылочное горлышко", - сказал Хорн, садясь в лодку.
Следом за ним прыгнул в лодку и Волк, заставив лодочника схватиться за
длинный кривой нож, торчавший у него за поясом. Он снова положил руку на
весло только тогда, когда Волк улегся в ногах своего хозяина.
Антип взялся рукой за борт лодки и осторожно поставил в нее левую ногу.
Лодка тотчас же начала отходить от края мостовой. Не зная, в какую сторону
податься, Антип всполошенно взмахнул руками и, не удержав равновесие,
плюхнулся в зеленоватую воду канала.
Вода была теплой и пахла тиной. Вынырнув на поверхность, Антип ухватился
за край мостовой и выбрался на сушу. Глядя на то, как с одежды парня
ручьями стекает вода, Хорн не смог удержаться от улыбки. Лодочник же так
просто заходился от смеха. Чтобы при этом и самому не свалиться в воду, он
обеими руками крепко держался за весло. Насмешливо поглядывали на Антипа и
проходившие мимо горожане.
- Давай помогу, - наклонившись вперед, Хорн протянул Антипу руку.
- Я сам, - угрюмо буркнул парень и снова взялся за борт лодки.
На этот раз ему удалось-таки перебраться с мостовой в лодку. Правда, при
этом лодка качнулась так, что чуть было не зачерпнула бортом воду, и
только опытный лодочник, вовремя наклонившийся в другую сторону, сумел
удержать ее на плаву.
- Желаете добраться поскорее или хотите полюбоваться городом? - спросил
лодочник у Хорна.
Волчатник посмотрел на солнце, которое всего полчаса назад миновало зенит,
а затем на Антипа, жавшегося в своих мокрых одеждах к борту лодки, - не
потому, что ему было холодно, а чтобы избежать насмешливых взглядов
следующих вдоль канала прохожих.
- Давай не спеша, - велел лодочнику Хорн. - Посмотрим местные
достопримечательности.
- Оплата повременная, - предупредил лодочник и, оттолкнувшись веслом от
мостовой, начал грести, ведя судно в указанном направлении.
Мимо проплывали булыжные мостовые, вдоль которых стояли огромные роскошные
дома, похожие на дворцы. Никогда прежде Антипу не доводилось видеть ничего
подобного. Завороженный удивительной красотой незнакомого города, он даже
забыл о том, как свалился в канал. Боясь пропустить мельчайшие детали,
парень с восторгом смотрел на фасады со стрельчатыми окнами и высокими
ступенями, ведущими к резным парадным дверям, на остроконечные башенки,
выстроенные ровными рядами на крышах, на арки и порталы, изгибающиеся,
точно стебли речных лилий, на стройные колонны, на балконы, которые
держали на своих плечах мраморные колоссы с обнаженными торсами, на
изображения удивительных зверей, вырезанных на мраморных плитах, - на все,
что казалось ему в высшей степени необычным и диковинным. Для деревенского
паренька это был не просто великолепный город, а новый мир, который открыл
для него свои двери, приглашая войти. Искушение принять приглашение было
огромно, но все же где-то в самой глубине Антиповой души таилось опасение:
а куда заведет его этот путь?
Временами навстречу лодке, в которой плыли Антип и Хорн, попадались другие
точно такие же длинные лодки, перевозившие пассажиров, но большинство
суразцев все же предпочитали передвигаться по городу пешком. У Антипа в
глазах рябило от разнообразия костюмов, в которые были одеты горожане.
Здесь можно было увидеть людей и в ярких шелковых халатах, перетянутых
широкими поясами, и в кожаных куртках с бахромой на рукавах, и в строгих
деловых костюмах, под которые были надеты белоснежные рубашки, и в
коротких жилетах, и в легких матросских майках, и даже в кольчугах и
боевых кирасах. Но в какой бы костюм ни был одет суразец, он непременно
имел при себе оружие. Как заметил Антип, из оружия здесь главным образом
отдавалось предпочтение коротким мечам, саблям и кинжалам. Хотя можно было
увидеть и нечто экзотическое: кривые ятаганы, короткие ручные арбалеты,
метательные стрелки, вставленные в закрепленный на запястье чехол, боевые
топоры, секиры, булавы, кистени... Перечислять можно было бы без конца.
Каждый из жителей вольного города выбирал оружие себе по душе и, судя по
всему, никогда с ним не расставался. Удивительным было то, что при таком
обилии оружия убийства в Суразе случались крайне редко. Как горожанам, так
и гостям Сураза было прекрасно известно, что убийце не удастся покинуть
город, не понеся наказания за совершенное преступление. А закон в Суразе
был прост: око за око.
К удивлению Антипа, на улицах Сураза встречалось немало женщин. Почти все
они были одеты в роскошные платья с обилием рюшечек, складочек и
кружавчиков, что делало их похожими на ожившие чайные розы. Неспешно
следуя вдоль каналов, они, казалось, купались в долгих восторженных
взглядах, которыми провожали их мужчины.
Несколько затянувшееся путешествие по Большому каналу Сураза продолжалось
около часа. В конце его лодочник причалил к заросшему водорослями краю
мостовой и объявил:
- Приплыли! Таверна "Бутылочное горлышко"!
Хорн расплатился с лодочником и выпрыгнул из лодки на мостовую. Антип, не
так быстро и ловко, как его спутник, но все же сумел выбраться из
раскачивающейся на воде лодки без посторонней помощи, что сразу же
улучшило его настроение. К тому же за время путешествия одежда его успела
просохнуть и не привлекала к себе недоумевающие, сочувственные, а то и
попросту насмешливые взгляды прохожих.
Таверна "Бутылочное горлышко" располагалась в небольшом здании, втиснутом
между двумя роскошными домами в пять этажей. Фасад, выходящий на улицу,
тянущуюся вдоль Большого канала, имел не более двух метров в ширину, что
тем не менее уже позволяло хозяину причислять свою таверну к заведениям
высшего класса, какие только и могли находиться в центре города, а это, в
свою очередь, давало ему право назначать за все услуги самую высокую
плату. К тяжелой дубовой двери таверны вели три каменные ступени. Слева у
двери на толстом кожаном шнурке висела бутылка, у которой было отбито дно.
- Иди рядом, - предупредил Хорн Волка. - И веди себя смирно. Здесь
респектабельное заведение.
Поднявшись по ступеням, Хорн открыл дверь таверны.
Зал, который они увидели за дверью, оказался неожиданно большим. В
особенности по сравнению с крошечным фасадом. Сразу же от входа стены
расходились в стороны, поэтому зал имел треугольную форму. Вдоль дальней
от входа стены тянулась огромная стойка, позади которой располагался
многоярусный стеллаж, плотно заставленный бутылями самых разнообразных
форм и цветов. Слева на краю стойки лежали на боку пять больших бочек
пива. Рядом стоял поднос с дорогими стеклянными кружками. На другом конце
стойки висела доска, на которой мелом были написаны названия блюд,
подаваемых к столу, и цены. Единственным недостатком зала было полное
отсутствие окон, поэтому над каждым столиком висел канделябр на десять
свечей, которые зажигались, как только посетители занимали столик.
Людей в зале было немного, всего человек двадцать. Но это была солидная
публика, которая пришла сюда не ради того, чтобы наскоро пропустить пару
стаканов вина, а желая пообедать в приятной обстановке, а заодно и
обговорить те или иные дела с приглашенным на обед деловым партнером.
Едва только Хорн и Антип переступили порог таверны, как к ним тотчас же
подошел гориллообразный громила с бритым черепом, на котором имелась
татуировка, изображающая мистический символ вечного движения. Одет он был
в расклешенные кожаные штаны и короткий кожаный жилет со множеством
карманов, края которого не сходились на его бочкообразной груди. Штаны
поддерживал широкий наборный пояс, с подвешенными к нему двумя длинными
кинжалами. На гладких черных ножнах круглыми шляпками крошечных серебряных
гвоздочков было выбито одно и то же имя - Арнольд.
- Со зверем нельзя, - не произнес, а прорычал он, небрежно кивнув в
сторону Волка.
Хорн словно и не услышал слов здоровяка. Окинув взглядом зал и находящихся
в нем посетителей, он, как бы между прочим, заметил:
- Я смотрю, все здесь при оружии.
- Верно, - криво усмехнулся Арнольд. - С оружием - можно, со зверем - нет.
- Так это не зверь, - положив руку на голову Волка, Хорн мило улыбнулся
громиле. - То, что ты принимаешь за зверя, на самом деле является моим
оружием.
Арнольд озадаченно хмыкнул.
- Не понял...
- Каждый волен сам выбирать себе оружие, ведь так? - спросил у него Хорн.
Здоровяк молча кивнул.
- Я использую в качестве оружия волка, - Хорн ласково потрепал Волка по
холке. - И оно меня еще ни разу не подводило.
- Кончай мозги пудрить! - Арнольд взмахнул рукой перед самым носом Хорна.
- Или выводи волка, или убирайся сам! Тоже мне, нашел оружие!
- Хочешь испытать его на себе?
Хорн сжал шкуру на холке Волка в кулак. Зверь глянул на громилу и показал
свои огромные белые клыки.
Нахальное выражение тотчас же исчезло с лица Арнольда, словно мокрой
тряпкой по нему прошлись. Рука его дернулась было к кинжалу, но, прежде
чем она схватилась за рукоятку, Арнольд успел оценить все возможные
последствия столь опрометчивого поступка. Положив руку на пояс, он
натянуто улыбнулся.
- Ну что ж... Если волк - это оружие... Только будь добр, приятель, следи,
чтобы он не отходил от тебя.
- За это можешь не беспокоиться, - заверил громилу Хорн.
- Обед на двоих? - по-лакейски изогнулся Арнольд. - Или на троих? -
добавил он, скосив взгляд на Волка.
- Это потом, - махнул рукой Хорн. - Нам нужна комната на двоих с душем.
- Прошу! - Арнольд выдернул из заднего кармана штанов ключ, к которому
была прикреплена большая медная бирка с выбитой на ней цифрой 13. - Вверх
по лестнице, на второй этаж.
Поднявшись по узкой пристенной лестнице, Антип и Хорн прошли через
занавес, состоящий из нитей, на которые были нанизаны разноцветные
деревянные шарики, и оказались в длинном коридоре, тянущемся через все
здание. По обеим сторонам коридора через равные интервалы располагались
двери с номерами. Найдя комнату под номером 13, Хорн вставил ключ в замок
и открыл дверь.
Комната оказалась не очень большая, но в ней было достаточно места для
двух узких кроватей, небольшого квадратного столика, двух стульев и
платяного шкафа. В комнате имелось даже окно, только выходило оно на стену
соседнего здания.
- Ну что ж, совсем неплохо, - Хорн бросил свою поклажу на кровать и,
подойдя к окну, поднял створку. - Располагайся, - сказал он, посмотрев на
замершего в нерешительности на пороге Антипа.
Антип положил свой мешок на пол и осторожно присел на краешек кровати.
Гостиничная обстановка была для него в новинку, поэтому чувствовал он себя
здесь не очень уютно.
Хорн открыл небольшую дверцу в углу, за которой находилась еще одна совсем
крошечная комнатка, и блаженно улыбнулся.
- Душ, - с чувством, как имя любимой, произнес он. - Только ради этого
стоило приехать в Сураз. Видел когда-нибудь душ? - обернувшись, спросил он
у Антипа.
Тот отрицательно качнул головой.
- Тебе понравится, - пообещал ему Хорн. - Только я буду мыться первым.
Сказав это, он зашел в маленькую комнатку и закрыл за собой дверь. Через
несколько минут из-за двери послышались звуки льющейся воды и довольное
фырканье Хорна.
Не двигаясь с места, Антип посмотрел на Волка, занявшего свое обычное
место у порога. Расстегнув пряжку на груди, он снял со спины меч и положил
его на кровать. Ему вдруг вспомнился дом и друзья, оставшиеся в далекой
Устыни. Интересно, что бы сказал Харлам, если бы узнал, что Антипу
довелось побывать в Суразе - городе, стоящем на воде? О таком чуде никто в
Устыни и слыхом не слыхивал...
Из душевой вышел Хорн, довольно улыбаясь и вытирая полотенцем мокрые
волосы.
- Давай, теперь твоя очередь, - весело подмигнул он Антипу.
Должно быть, душ - это действительно было здорово. Никогда еще Антип не
видел Хорна в таком приподнятом расположении духа.
Заглянув в дверь душевой, Антип увидел большую жестяную лохань, над
которой поднималась загнутая металлическая труба. На конец трубы была
надета воронка, закрытая крышкой со множеством мелких отверстий. Протянув
руку, Антип постучал пальцем по крышке странной воронки. Из одного
отверстия на руку ему упала капля теплой воды.
- Ну как? - спросил, заглянув в душевую, Хорн.
Антип непонимающе пожал плечами.
Хорн наклонился и повернул кран на краю ванной. Вырвавшиеся из душа
тоненькие струйки воды звонко застучали по жестяному днищу. Словно веселый
дождик пошел.
- Два крана, - объяснил Антипу Хорн. - Один с холодной, другой с горячей
водой. Регулируй по собственному усмотрению. Разберешься?
Не отрывая завороженного взгляда от тонких прозрачных струй рукотворного
дождика, Антип быстро кивнул.
- Тогда я спущусь в зал, - сказал Хорн. - Закажу обед в комнату, а заодно
посмотрю, не появился ли тот, с кем я должен встретиться. Волк останется в
комнате. Дверь я закрою на ключ. Договорились?
Антип снова кивнул.
Хорн улыбнулся и вышел из душевой, прикрыв за собой дверь.
Отрегулировав воду, чтобы она была не холодной, но и не слишком горячей,
Антип быстро разделся и встал под душ. Упругие струйки воды приятно
защекотали кожу. Казалось, они смывали не только грязь, но и усталость,
накопившуюся за время долгого пути. Блаженно зажмурив глаза, Антип
запрокинул голову назад, подставляя лицо под струи воды. Тело его
расслабилось, а душа отмякла. Раздражение и злость если и не исчезли
полностью, то сделались совсем крошечными, почти неприметными. Даже тот
мутный осадок, что копился на душе вторые сутки, как будто растворился в
нежных потоках теплой воды.
Достаточно понежившись под душем, Антип закрыл сливное отверстие ванны.
Когда ванна наполнилась почти до краев, он лег в воду, положив голову на
край. Так можно было лежать весь день, нежась в теплой воде и слушая тихий
шелест тонких струй. Нужно было только не забывать время от времени
вынимать пробку из сливного отверстия ванны, чтобы вода не полилась через
край. Дверь приоткрылась, и в душевую заглянул Хорн.
- Не замылся? - с улыбкой спросил он у Антипа.
- Ты уже вернулся? - Антип взялся за края ванны, намереваясь вылезти из
воды.
- Отдыхай, - махнул ему рукой Хорн. - Я позову тебя, когда принесут обед.
Дверь закрылась, и Антип снова опустился в ванну, из которой ему
совершенно не хотелось вылезать. Чувствуя, что его начинает клонить ко
сну, Антип приподнялся и выключил душ - на всякий случай, чтобы не
затопить помещение.
Он и в самом деле задремал. Сон его был не глубоким, но все же явь и
вымысел в его сознании начали наплывать друг на друга, создавая
причудливые картины, в которых не так-то просто было усмотреть смысл.
Спустя время Антипу показалось, что он слышит какие-то приглушенные
голоса. Он приоткрыл глаза и посмотрел вокруг. Голоса были по-прежнему
слышны. И доносились они из комнаты, в которой, как полагал Антип,
находились только Хорн и Волк. Прислушавшись, он определил, что один голос
действительно принадлежал Хорну. Другой же был Антипу незнаком. Голоса
звучали тихо и ровно - собеседники не ругались и не выясняли отношения, а
просто мирно беседовали. Но о чем шла речь, понять было невозможно - Антип
не мог как следует расслышать ни одного слова.
Понимая, что ему не следует этого делать, Антип тем не менее осторожно,
чтобы не плескалась вода, выбрался из ванны, обернул вокруг пояса
полотенце и на цыпочках подошел к двери. Чуть приоткрыв дверь, так, чтобы
образовалась щелка не толще волоса, Антип заглянул в комнату.
За столом сидели двое - Хорн и его таинственный собеседник. Незнакомец был
облачен в темно-коричневый балахон с откинутым на спину капюшоном, вроде
тех, что носят некоторые монахи. О том, что гость Хорна принадлежал к
какому-то монашескому ордену, свидетельствовали и лежавшие рядом с ним на
столе четки с набором амулетов и вырезанных из прочного сандалового дерева
символов веры. Антип смотрел на него со спины, а потому мог видеть только
блестящую розовую лысину в обрамлении венчика седых волос.
Разговор между Хорном и монахом шел на каком-то незнакомом Антипу языке.
Но самым удивительным было то, что на полу между двумя собеседниками сидел
Волк, и - Антип готов был поклясться, что это так! - тоже внимательно
следил за ходом беседы.
Наверное, стоило бы одеться, войти в комнату и представиться гостю Хорна,
а потом спуститься в зал, заказать себе кружку пива и дождаться, когда
монах покинет комнату. Но, вопреки доводам разума, Антип не сделал этого.
Он продолжал стоять за дверью душевой комнаты и, припав к узкой щели,
наблюдать за тем, что происходило за столом. Антипу казалось, что именно
сейчас у него появился шанс узнать, что же на самом деле представляет
собой его спутник, и он не собирался его упускать.
Беседа протекала спокойно и ровно. Хорн время от времени сопровождал свои
слова жестами рук, по которым все равно невозможно было понять, о чем шла
речь. Монах же сидел неподвижно, как изваяние, положив руки на стол перед
собой.
Антип внимательно наблюдал за собеседниками минут пятнадцать, и, когда он
уже было решил, что ничего интересного так и не произойдет, монах подвинул
правую руку чуть в сторону и взял лежавшие на столе четки. Отсоединив от
четок один из амулетов, по форме похожий на вытянутый ромб, он зажал его
между большим и указательным пальцами и протянул Хорну. Волчатник взял
амулет так же двумя пальцами, внимательно осмотрел его с обеих сторон,
после чего посмотрел на Волка и отдал ему какой-то короткий приказ на том
же языке, на котором протекала беседа с монахом. Волк откинул голову
далеко назад и широко раскрыл пасть. Хорн погрузил руку, в которой держал
амулет, в волчью пасть. Лицо его приобрело сосредоточенное выражение,
словно он пытался что-то отыскать там на ощупь. Когда же он извлек руку из
пасти Волка, амулета в ней уже не было.
Хорн что-то сказал монаху. Тот в ответ едва заметно наклонил голову.
Волк закрыл пасть, но продолжал держать голову поднятой так высоко, что
глаза его глядели в потолок. Спустя несколько секунд из левого глаза Волка
выскользнул тонкий, как спица, луч изумрудно-зеленого света. Поднявшись на
высоту около метра, луч на мгновение замер в неподвижности, а затем
развернулся, подобно вееру, образовав полусферу, которая повисла в воздухе
в нескольких сантиметрах от носа Волка. Еще через несколько мгновений
внутри светящейся полусферы возник огромный замок, обнесенный высокой
крепостной стеной, внутри которой находилось множество самых разнообразных
построек, от роскошных дворцов до двухэтажных казарм, похожих на коробки с
прорезанными в стенках отверстиями. Несмотря на то что призрачный замок
был всего около метра высотою, изображение было настолько четким, что
можно было без труда рассмотреть самые мельчайшие детали архитектуры. Даже
с того расстояния, на котором находился Антип, можно было видеть
разноцветные изразцовые плитки, складывающиеся в причудливые
геометрические узоры на стенах уносящихся вверх высоких минаретов и
золотые звезды на ослепительно-голубых куполах, формой напоминающих
луковицы.
Антип в ужасе отшатнулся от двери. Поскользнувшись голой пяткой на мокром
полу, он едва не упал в ванну, и только вешалка для полотенец, за которую
Антип успел ухватиться, помогла ему устоять на ногах.
Колдовство!
Вот чего он боялся больше всего и во что, вопреки очевидным фактам, упорно
не желал верить. Хорн занимался колдовством, и истинные цели его были
сокрыты за той многослойной паутиной лжи, которой он окружил себя, подобно
гусенице, спрятавшейся от мира в коконе. Что появится на свет, когда кокон
лопнет?.. И Волк его был не зверем вовсе и даже не оборотнем, а чем-то
гораздо более непонятным и страшным - порождением Вечной Тьмы, которая
поглотит мир после гибели последнего человека. Антип был благодарен
Создателю за то, что он вовремя открыл ему правду. Что было бы, если бы он
и дальше продолжал следовать за этой жуткой парочкой? Куда бы они его
завели?
Антип слышал от деда о существах, явившихся в Бескрайний мир из мира, в
котором нет ничего, кроме Безмолвия и Мрака. Говорят, что существа эти
будут пострашнее любой нечисти, потому что сама ипостась их иная, нежели у
тех, кто живет под солнцем. Можно с нечистью столковаться, но нельзя
договориться с тем, кто пришел из Темноты, потому что помыслы их так же
темны, как и мир, в котором они живут, и никому не известно, зачем
являются они в мир людей, приняв человеческий облик.
"Колдовством мы называем действо, которое совершается непостижимым для нас
образом, - говаривал Антипу дед. - Если нечто происходит вопреки здравому
смыслу и логике, следовательно, это и есть колдовство. Колдовство
подвластно только тем, чей разум работает иначе, нежели наш, потому что
только они могут найти то совершенно немыслимое для нас сочетание
действий, которое, вопреки привычной нам логике, приведет к желаемому
результату. Мы не можем понять, что именно произошло, а потому говорим,
что произошло чудо". По словам деда, истинное колдовство было доступно
только существам из Мира без Солнца, только они знали, как совершить то,
чему никогда не будет найдено объяснение. "Распознать их почти невозможно,
- наставлял Антипа дед. - Но если у тебя хотя бы подозрение появилось, что
рядом с тобой существо из Мира без Солнца, то беги прочь, не задумываясь.
Они чужды нам как по своей природе, так и по помыслам своим. Я знавал
людей, которые исчезали бесследно, пытаясь разузнать хоть что-то о
существах из Мира без Солнца. Это тайна, которую нам не дано постичь. Во
всяком случае, не сейчас..."
Какие здесь еще нужны были доказательства? Использовав амулет, который
вручил ему монах, Хорн с помощью Волка сотворил замок из воздуха. Что это,
если не колдовство?
Антип схватил одежду и начал торопливо одеваться. Прочь! Скорее прочь
отсюда! Бежать, не оглядываясь, как учил дед!
Натянув рубаху, Антип вдруг замер, пораженный мыслью о том, что он
оказался в западне. Под самым потолком в душевой имелось оконце, забранное
тонкой декоративной решеткой, но оно было таким узким, что в него не
пролез бы даже ребенок. А для того, чтобы спуститься в зал по лестнице,
нужно было сначала пройти через комнату, в которой находились три
существа, от которых он как раз и собирался скрыться. Что же делать? Антип
тихо подошел к двери и снова глянул в щель. Волк по-прежнему сидел
неподвижно, запрокинув морду к потолку, словно собираясь завыть, а в
нескольких сантиметрах от его носа парил воздушный замок. Хорн и
таинственный монах поднялись со своих мест. Теперь они стояли с двух
сторон от Волка, внимательно изучая изображение. Время от времени один из
них делал какое-то короткое замечание и указывал пальцем некое место в
замке или рядом с крепостной стеной. Второй что-то отвечал и показывал на
другое место. Антип с ужасом увидел, как для того, чтобы дотянуться до
небольшой пристройки, расположенной с внутренней стороны стены, Хорн
протянул руку, и она прошла сквозь несколько башен и крышу центрального
дворца. А после того, как Хорн убрал руку, все строения, как и прежде,
оставались на своих местах, как будто минуту назад они не были безжалостно
разрушены.
Неожиданно монах обернулся. У него было круглое и розовое, как у ребенка,
лицо, лишенное какой-либо растительности. Антипу показалось, что у него не
было даже ресниц и бровей. Но взгляд у него был отнюдь не детский -
холодный и острый, словно алмазный резец. Увидев большие, навыкате
полупрозрачные и почти бесцветные глаза монаха, Антип невольно сделал шаг
назад, как будто тот мог увидеть его сквозь стену. Монах что-то сказал
Хорну на своем непонятном языке и указал рукой на дверь душевой. Хорн
улыбнулся и, беззаботно махнув рукой, произнес пару слов в ответ. Монах
повторил свои слова более настойчиво и снова подозрительно посмотрел на
дверь. Хорн пожал плечами и, обойдя сидевшего перед ним Волка, направился
к душевой.
Антип понял, что сейчас он будет разоблачен. Сначала он попятился назад от
двери, а затем вдруг бросился вперед и, распахнув дверь, выбежал в
комнату. Налетев на опешившего Хорна, Антип оттолкнул его в сторону и
метнулся к кровати, на которой лежал его меч и вещевой мешок.
- Постой, Антип! - окликнул его Хорн.
- Не подходи ко мне!
Антип развернулся в сторону Хорна, уже держа в руке нож вестника смерти.
- Все в порядке, Антип, - не двигаясь с места, Хорн медленно развел руки в
стороны, чтобы показать, что у него нет никакого оружия. - Что ты задумал?
- Я ухожу.
Закинув лямку мешка на плечо, Антип взял в левую руку меч. Он прекрасно
понимал, что мериться с Хорном в искусстве фехтования было бы самонадеянно
и глупо, а потому даже не стал вынимать меч из ножен. Если Хорн с монахом
попытаются остановить его, то вся надежда только на нож, с которым никто
из присутствующих не умел обращаться так, как Антип.
- Не горячись, Антип, - попытался урезонить его Хорн. - Ты случайно увидел
то, что не предназначалось для твоих глаз. Но в этом нет большой беды. Мы
обо всем сможем договориться.
Монах, наблюдавший за всем происходящим со стороны, сказал что-то на своем
непонятном языке. Хорн, не оборачиваясь, ответил ему.
- Что ему нужно? - нервно указал острием ножа на монаха Антип.
- Ничего, - спокойно ответил ему Хорн. - Это тот самый мой приятель, о
котором я тебе говорил. У него мало времени, и он хочет поскорее вернуться
к нашей прерванной беседе.
- К беседе? - криво усмехнулся Антип. - То, что вы здесь вытворяете, на
нормальном языке называется колдовством!
- Ты все не так понял, Антип...
- Я видел, как ты сунул в пасть Волку амулет, который дал тебе монах,
после чего Волк окаменел и из глаза его вырвался луч, превратившийся в
замок! Ты скажешь, что это не колдовство?
- Я все могу объяснить... Кроме того, мы же договаривались, что ты не
станешь задавать вопросы, на которые я не захочу отвечать.
- А я и не собираюсь ни о чем спрашивать. Я просто хочу уйти.
- Антип...
- Отойди в сторону! - Антип взмахнул рукой, в которой у него был зажат
нож. - Освободи мне проход к двери!
- Антип, ты совершаешь большую ошибку, - снова попытался образумить парня
Хорн.
- Быть может, - быстро кивнул Антип. - Но это будет только моя ошибка! Я
знать не желаю, чем вы тут занимаетесь!
- Что ты собираешься делать один? - спросил Хорн, глядя на Антипа едва ли
не с жалостью.
- Не твое дело! - срывающимся от нервного перевозбуждения голосом
выкрикнул Антип. - Отойди в сторону, или, клянусь всем на свете, я пущу в
дело нож!
Антип был так напуган, что мог бы запросто привести свою угрозу в
исполнение. Хорн понял это, едва только ему удалось поймать глазами
бегающий по сторонам взгляд Антипа.
- Как знаешь... - негромко произнес Хорн и сделал шаг в сторону.
За спиной у него, как и прежде, висел в воздухе колдовской замок.
Монах начал что-то говорить, но, взмахнув рукой, Хорн заставил его
умолкнуть.
- Ты можешь идти, - сказал он Антипу. - Я не буду пытаться остановить
тебя. Но, что бы ты там ни думал, ты совершаешь огромную ошибку. Если ты
останешься, то мы сможем спокойно во всем разобраться.
- После чего я навсегда исчезну в Мире без Солнца, - криво усмехнулся
Антип.
- О чем ты? - недоумевающе сдвинул брови Хорн.
- Ты сам все прекрасно знаешь.
Хорн молча развел руками, давая понять, что не понимает, о чем идет речь.
С точки зрения Антипа, это была всего лишь уловка. Если Хорн уговаривал
его остаться, следовательно, он был ему для чего-то нужен. Для чего именно
- это уже не имело значения. Он не хотел иметь ничего общего с существами
из Мира без Солнца. И говорить тут больше было не о чем.
Двигаясь боком, чтобы все время держать Хорна и монаха в поле зрения,
Антип добрался до двери. Толкнув дверь плечом, он убедился, что она
заперта.
- Ключ! - хотел крикнуть Антип. Но слово в его горле застряло,
перевернулось и вырвалось наружу уже в виде совершенно нечленораздельного
булькающего звука.
Тем не менее Хорн понял, что от него требуется. Он вынул из кармана ключ с
медной бляхой и кинул его Антипу.
Антип даже не сделал попытки поймать ключ, который, ударившись о дверь,
упал на пол у его ног. Присев, он ножом подцепил ключ за кольцо, на
которое тот был подвешен.
- Тебя никто не пытается остановить, - еще раз произнес Хорн.
Антип ничего не ответил. Сунув нож за голенище сапога, он быстро вставил
ключ в замок, дважды повернул его, открыл дверь и, облегченно вздохнув,
выбежал в коридор.
Он добежал уже до занавеса из деревянных шариков, отделявшего коридор от
лестниц, когда сзади его окликнул Хорн:
- Постой, Антип!
Антип развернулся, и в ту же секунду в руке у него оказался нож.
- Возьми! - Хорн кинул к ногам Антипа кожаный кошель. - Это имперские
деньги. Купи себе новую лошадь. На лошади с клеймом императора тебе далеко
не уехать.
Мгновение поколебавшись, Антип поднял кошель и сунул его за пазуху.
- Удачи тебе, чудило, - усмехнулся Хорн.
Раздвинув занавес, Антип вышел на лестницу, быстро сбежал вниз по ней,
пересек полутемный зал и выбежал на улицу. В глаза ударил яркий свет
закатного солнца, отражавшийся в темных водах Большого канала. Антип
полной грудью вдохнул влажный, пропитанный морской солью воздух. Люди,
оставшиеся в комнате под номером 13, кем бы они на самом деле ни были, в
один миг превратились для него в прошлое. Он вычеркнул их из своей жизни и
надеялся, что они не станут преследовать его. Ему не было никакого дело до
того, чем занимаются колдуны. У него и своих проблем было достаточно.
ГЛАВА 17
Антип попал в засаду на закате второго дня после того, как покинул Сураз.
Как и посоветовал ему Хорн, он оставил свою лошадь в конюшне. Конюх
согласился обменять ее на другую, запросив за это всего пару имперских
монет. Получив гнедую кобылу с клеймом в форме перечеркнутого квадрата на
бедре левой задней ноги, Антип спросил дорогу на Тартаканд и поскакал в
указанном направлении. Уже в сумерках он въехал в небольшую деревеньку,
где за чисто символическую плату ему с радостью предложили еду и ночлег.
Утром он купил еду в дорогу и, более не задерживаясь, снова поскакал в
сторону столицы Подлунной. К полудню Антип выехал на широкую наезженную
дорогу, которая, как объяснили ему в деревне, должна была привести его
прямиком в Тартаканд.
Впереди у него было пять дней пути, и Антип надеялся, что за это время он
успеет разобраться в том, что с ним произошло, и навести некоторый порядок
в собственных мыслях.
Он смог уйти живым из рук коварных колдунов, что, несомненно, следовало
расценивать как милость Создателя. Но, с другой стороны, Антипу никак не
удавалось увязать образ Хорна с тем, что рассказывал дед о таинственных
существах из Мира без Солнца. За то время, что они провели вместе, Антип
примечал немало странностей в поведении Хорна, но при этом в его действиях
не присутствовало никакой злонамеренности. Что было нужно ему в Бескрайнем
мире? Зачем он явился сюда? И как быть с историей о мести последнего из
рода Волчатников императору Подлунной? Для чего Хорну, если он не
принадлежал к роду Волчатников, понадобилось сочинять ее? Куда проще и
безопаснее было бы прикрыться другой, не привлекающей столь пристального
внимания личиной.
Во всей этой истории было много непонятного и загадочного. Но, как
говаривал дед, людям не понять логику существ из Мира без Солнца. А раз
так, то не стоит и голову над этим ломать. Вчерашний день не вернешь - его
уже нет. Прошлое так же эфемерно, как и будущее. Но если прошлое можно
просто забыть, то будущему стоило уделить серьезное внимание. У Антипа
имелось письмо к старому приятелю деда, живущему в Тартаканде, который мог
пристроить его к каравану, идущему через Великие Степи. Но хотел ли Антип
вернуться домой? Несомненно, парню хотелось повидать родных и близких, но
в то же самое время он прекрасно понимал, что, вернувшись в Устынь, он
будет вынужден возвратиться и к той жизни, которую ведут все его
односельчане. Скучной и однообразной ее, конечно, не назовешь, но после
того, что ему уже довелось повидать, он вряд ли сможет долго усидеть на
одном месте. Он уже почувствовал на себе магию странствий и очарование
дальних дорог, когда не знаешь, что ждет тебя за поворотом, и все время
торопишься вперед, чтобы взглянуть на то, чего никогда прежде не видел. И
было еще кое-что, о чем Антип пока старался не думать. В тот момент, когда
он стоял с ножом в руке против двух янычар, он почувствовал прежде
незнакомое ему необычайно сладкое и ни на что другое не похожее
возбуждение, какое бывает только у прирожденного воина за миг до начала
сражения. Это была та удивительная сила, которая давала бойцу возможность
видеть одновременно все, что происходит вокруг него, примечать мельчайшие
движения соперника, угадывать по выражению глаз и изгибу бровей то место,
куда он готовится нанести удар. Говорят, что у истинных воинов эта сила
развита настолько, что дает способность отразить летящую стрелу или удар
меча. Правда это была или нет, но действие ее было подобно действию
наркотика. Объяснить такое словами почти невозможно, но человек, хотя бы
однажды испытавший на себе воздействие этой мистической силы, вновь и
вновь используя любую возможность, стремился получить те же самые
ощущения. Антип был уже отравлен этой силой, истоки которой следовало
искать где-то за пределами добра и зла, хотя пока еще и сам не понимал,
что за странная дрожь то и дело возникает у него внутри, заставляя
погонять и без того скачущего во весь опор коня.
Вновь и вновь Антип мысленно возвращался к ночному разговору с Мороком. И,
как и прежде, не мог понять, чего же хотел от него призрак. Но теперь у
Антипа появилось подозрение, что Морок был создан той же колдовской силой,
что и замок, который он видел в комнате под номером 13 в таверне
"Бутылочное горлышко". Это объясняло тот факт, что Волк никак не
отреагировал на появление ночного призрака. Но в то же время возникал и
новый вопрос: для чего Хорну понадобилось насылать на Антипа Морока?
Лошадь, которую Антип купил в Суразе, была совсем не так хороша, как
поначалу казалось. Уже на утро второго дня пути она захромала на правую
переднюю ногу.
Антипу пришлось остановиться в первой же попавшейся ему на пути деревушке
и обратиться за помощью к местному кузнецу. Однако, осмотрев ногу лошади,
кузнец сказал, что дело здесь не в подкове. У лошади было расщеплено
копыто. Поскольку новую лошадь достать было негде, Антип вынужден был
продолжить путь на кобыле с больной ногой. Но движение его теперь заметно
замедлилось.
А к вечеру того же дня он угодил в засаду.
Собственно, это была даже не засада, а обычный патруль янычар. Скорее
всего они не обратили бы внимания на одинокого всадника, если бы сам
Антип, завидев скачущий через поле отряд янычар, не испугался и не погнал
свою хромую лошадь галопом. Удивленные столь странным поведением всадника,
янычары поскакали за ним вдогонку и очень скоро настигли беглеца.
Поравнявшийся с Антипом янычар ощерил в усмешке желтые от табака зубы и,
замахнувшись, плеткой протянул Антипа вдоль спины. Ожидая нового удара,
Антип наклонился вперед и прижался к шее лошади. Янычар снова взмахнул
плеткой, но на этот раз он нанес удар по глазам лошади. Заржав от боли,
лошадь встала на дыбы, подалась назад и, потеряв равновесие, упала на бок.
Вылетев из седла, Антип покатился по траве. Когда он поднялся на ноги,
вокруг него уже стояли пятеро янычар. Чуть в стороне держались еще четверо
всадников. Верно оценив ситуацию, Антип не стал хвататься ни за нож, ни за
меч.
Один из янычар подошел к Антипу сзади и выдернул меч из ножен у него на
спине. Взглянув на сверкающее лезвие, он одобрительно цокнул языком и
передал меч старшему отряда, которого от остальных отличал пучок
выкрашенных в синий цвет конских волос, вставленный в металлическое
навершие кожаного шлема.
- Ты кто такой? - переведя взгляд с меча на Антипа, спросил старший янычар.
- Я... - Антип растерялся, не зная, что ответить. - Я... путешественник.
- Путешественник, - криво усмехнулся янычар. - И куда же ты путь держишь?
- В Тартаканд, - ответил Антип.
- С какой целью?
- У меня там есть знакомый... Вернее, знакомый моего знакомого, которому я
должен передать письмо.
Антип суетливо достал письмо из-за пазухи и протянул его янычару. Тот
развернул бумагу и быстро пробежал ее глазами.
- А почему ты пытался убежать от нас? - спросил он, снова взглянув на
парня.
- Сам не знаю, - пожал плечами Антип. - Испугался...
- Воины Всемогущего императора Подлунной охраняют закон и порядок на всей
территории Империи, - назидательным тоном произнес янычар.
- Я принял вас за разбойников, - извинительно улыбнулся Антип.
Янычар криво усмехнулся и покачал головой.
- Судя по тому, насколько неуверенно ты говоришь на языке Подлунной, ты
скорее всего не местный?
- Я родом из Белоземья, - не стал ничего придумывать Антип.
- Из Белоземья? - удивленно приподнял бровь янычар. - Ты хочешь сказать,
что тебе удалось в одиночку пересечь Великие Степи?
- Ну... - Антип понял, что сморозил глупость. Теперь ему предстояло как-то
объяснять то, как ему удалось пересечь Великие Степи. - Собственно, у меня
был спутник. Но позднее он меня покинул.
Янычар покачал головой и несколько раз цокнул языком. По выражению его
лица, покрытого темным загаром, который, наверное, никогда не сходил,
трудно было понять, что это должно было означать - сочувствие или насмешку.
- В Великих Степях бывает, что и целые караваны бесследно исчезают, -
произнес старший янычар ровным, невыразительным голосом. - А тебе с твоим
приятелем удалось пересечь их, не имея ни охраны, ни достаточных запасов
продовольствия и воды.
Антип прикусил губу, лихорадочно пытаясь найти правдоподобное объяснение
сему невероятному факту.
- Мой приятель знал простой и безопасный путь, - ответил он, не придумав
ничего лучшего. - Он довольно-таки часто путешествует через Великие Степи,
туда и обратно.
Янычар склонил голову к плечу и посмотрел на парня как на идиота - с
насмешкой и жалостью. Объяснение, предложенное Антипом, его явно не
устраивало.
- Покопайся-ка в его вещах, Садар, - велел старший янычар одному из своих
подчиненных.
Тот, к кому он обратился, тут же отвязал от седла вещевой мешок Антипа и
стал перебирать его содержимое. Старший тем временем внимательно
рассматривал меч Антипа, который он осторожно и нежно держал двумя руками.
Время от времени он бросал косой взгляд в сторону Антипа, словно ожидал от
него каких-то действий, которые должны были прояснить ему пока еще весьма
туманную картину, нарисованную задержанным "путешественником".
- Эй, Халим, - окликнул старшего янычар, производивший обыск. - В мешке
только еда и смена одежды. Но есть кое-что другое, - янычар
многозначительно похлопал ладонью по бедру лошади Антипа. - Клеймо на
лошади выправлено. Изначально это был трезубец - так помечает своих
лошадей Тактар-хан.
Старший янычар взглянул на Антипа по-новому. Теперь Халим знал, что перед
ним конокрад, а может быть, даже разбойник, промышляющий на большой
дороге, и взгляд его сделался холодным и откровенно недружелюбным.
- Откуда у тебя краденая лошадь? - Вопрос был задан таким тоном, что было
ясно, неопределенный ответ, типа "не знаю", Халима не устроит.
- Я купил ее в Суразе, - ответил Антип.
- В Суразе, - прищурился старший янычар. - А как тебя занесло в город
разбойников и контрабандистов? Ты сказал мне, что направляешься в
Тартаканд. Для того, чтобы заехать в Сураз, тебе нужно было сделать крюк в
несколько дней.
- Я уже говорил вам, что у меня был спутник, - Антип принялся юлить, хотя
понимал, что янычар ему уже не верит. - Это ему нужно было в Сураз. Я
просто проводил его, после чего мы расстались.
- А с чего вдруг ты решил сменить лошадь в Суразе?
- Мы проделали долгий путь, и моя лошадь сильно устала... Я не мог
ждать... Время поджимало...
Не слушая Антипа, Халим сделал знак своим подчиненным. Двое янычар тут же
схватили Антипа за руки, а третий принялся быстро и умело обыскивать его.
- Послушайте! - возмущенно дернулся Антип. - Я могу все объяснить!...
- Объяснишь, когда я тебя об этом спрошу, - властно прервал его Халим.
Антип умолк. Оправдываться более не имело смысла. Теперь оставалось только
ждать, какое решение примет старший янычар.
Пока продолжался обыск, Антип с ужасом думал о том моменте, когда янычар
найдет у него за голенищем сапога нож вестника смерти. Он уже приготовился
к тому, чтобы в этот момент поймать нож рукой и ринуться в бой. Фактор
неожиданности был на его стороне. Янычары считали его безоружным и были не
готовы к нападению. Ни один из них даже не потрудился обнажить саблю,
настолько безобидным считали они своего пленника. Но, к удивлению Антипа,
производивший обыск янычар как будто и вовсе не заметил высовывающуюся
из-за голенища витую металлическую рукоятку. Он нашел только кошель,
который при расставании дал Антипу Хорн.
Старший янычар, забрав у своего подчиненного кошель, раскрыл его и
вытряхнул на свою широкую ладонь находившиеся в нем деньги. Пересчитывая,
он кидал монеты обратно в кошель. И вдруг Антип заметил, как рука Халима,
взявшая очередную монету, слегка дрогнула. Антипу не было видно, что за
монета была зажата между большим и указательным пальцами старшего янычара,
но каким-то непостижимым образом он сразу же догадался, что было
отчеканено на ее аверсе.
- Откуда у тебя это? - спросил Халим, поднеся к лицу Антипа монету с
изображением волчьей головы.
- Мне кто-то дал ее в Суразе, - негромко ответил Антип.
- Кто-то? - криво усмехнулся Халим. - А может быть, ее дал тебе твой
приятель, вместе с которым вы приехали в Сураз? Тот самый, что пять дней
назад угнал в Уртане двух принадлежащих императору лошадей, назвавшись при
этом последним из рода Волчатников?
Антип угрюмо молчал. Отпираться было бессмысленно, а признаться во всем -
значило подписать самому себе смертный приговор. Вряд ли янычарам
покажется достаточно убедительной история о том, что тот, кто называет
себя Хорном из рода Волчатников, на самом деле является существом из Мира
без Солнца, принявшим человеческий облик.
- Ну так что, "путешественник"? - насмешливо посмотрел на Антипа старший
янычар.
- Я получил эту монету в Суразе, - упрямо повторил Антип. - Наверное,
когда продавал свою лошадь.
Халим усмехнулся, ногтем большого пальца ловко подкинул монету с волком
вверх, поймал ее и спрятал в карман.
- Не умеешь ты врать, парень, - укоризненно покачал головой Халим. - А раз
не умеешь, так лучше и не начинай. Ты, говоришь, в Тартаканд ехал?
Антип молча кивнул.
- Ну так поедем вместе, - улыбнулся янычар. - Мы тебя в лучшем виде туда
доставим.
Повинуясь жесту Халима, янычары достали веревку и быстро связали Антипу
руки в запястьях и локтях. Затем, подхватив парня на руки, они посадили
его на лошадь.
- Постойте-ка, а это что еще?
Старший янычар подъехал к сидевшему на лошади Антипу и вытащил из-за
голенища его сапога нож вестника смерти. Попробовав лезвие ножа ногтем,
Халим удовлетворенно цокнул языком и сунул нож себе за пояс.
ГЛАВА 18
Поскольку дело было к ночи, отряд янычар, проехав по дороге всего
километров десять, свернул в поле и там остановился неподалеку от зарослей
высоких кустов с ветвями, усыпанными мелкими белыми цветами. Янычары
спешились и стали готовить место для лагеря. Двое принялись ставить
круглую войлочную палатку, похожую на небольшой шатер. Двое других набрали
дров и начали разводить костер. Кто-то уже гремел котелками и чайниками,
торопясь, пока еще светло, приготовить ужин.
Антипа сняли с лошади и положили на траву возле палатки. Янычар по имени
Садар, присев на корточки, в двух местах связал веревкой ноги пленника - в
щиколотках и коленях. Уперевшись в землю связанными руками, Антип
попытался подняться. Садар улыбнулся и, взяв Антипа за плечи, помог ему
сесть.
- Веревка не режет? - спросил он.
Антип отрицательно мотнул головой.
- Если почувствуешь, что руки или ноги немеют, позови меня. Я тогда
ненадолго ослаблю веревки. Нельзя допускать, чтобы кровь застаивалась в
конечностях.
Сказав это, Садар присоединился к янычарам, занятым приготовлением ужина.
Янычары пробегали мимо Антипа, не обращая на него никакого внимания.
Только сидевший возле костра Халим время от времени бросал в его сторону
быстрые взгляды. Когда взгляды янычара и пленника случайно пересеклись,
Халим улыбнулся Антипу и весело подмигнул. Халиму было чему радоваться -
ему удалось задержать сообщника Волчатника, которого вот уже который день
разыскивали патрули на всех дорогах Подлунной. Конечно, ему просто
повезло, но, как известно, Создатель помогает только тем, кто сам делает
все возможное для достижения поставленной перед собой цели. А цель у
Халима была одна - добиться перевода в столицу. А там уж, рядом со
Всемогущим императором Подлунной, всегда мог подвернуться случай как-то
проявить себя, чтобы затем получить хорошую должность и приличное денежное
содержание, после чего уже можно будет подумать о том, чтобы обзавестись
собственным домом в Тартаканде и перевезти в столицу семью. Если все так и
сложится, то вполне возможно, что его сын, Халим-младший, которому сейчас
было только три года, когда вырастет, станет не простым воякой, как его
отец, а может быть, даже знатным сановником, допущенным ко двору.
Халим снова улыбнулся, на этот раз собственным мыслям. Как говорил
проповедник Сун-а-Тар: "В этом мире нет ничего невозможного".
Пользуясь тем, что его оставили в одиночестве, Антип попытался ослабить
путы на руках. Он старательно напрягал и вновь расслаблял мышцы,
рассчитывая, что таким образом ему удастся растянуть узлы на веревке. Но
веревка оказалась добротной, а узлы были затянуты умело. Минут через
пятнадцать у Антипа заныла кожа в тех местах, где она соприкасалась с
веревкой, а путы все так же надежно удерживали пленника, как и в начале
его упражнений. Да, собственно, сама по себе попытка освободиться была не
более чем жестом отчаяния. Пленнику полагалось днем и ночью думать о
побеге. Но, случись так, что Антипу удалось бы вдруг развязать узлы на
веревках, куда бы он побежал? Вокруг были только поля с редкими купами
кустарников, в которых, конечно же, можно было попытаться спрятаться, но
надеяться, что его там не найдут, мог лишь полный болван. Янычары
обнаружили бы исчезновение пленника прежде, чем ему удалось уйти от их
лагеря на расстояние достаточно большое, чтобы можно было надеяться
обмануть погоню.
Янычары развели костер и повесили над огнем два медных котла: один -
большой, другой - поменьше. Вскоре легкий ветерок донес до Антипа запах
готовящейся пищи. Несмотря на всю трагичность своего положения, Антип
почувствовал, что страшно хочет есть, - последний раз он останавливался
для того, чтобы перекусить, где-то около полудня. Однако гордость не
позволяла Антипу обратиться к пленившим его янычарам с просьбой накормить
его.
Когда пища была готова, янычары разложили ее в глиняные миски и,
рассевшись вокруг костра, принялись за еду. К тому времени уже стемнело, и
в неровных отсветах языков пламени Антип видел только темные силуэты
сидевших у костра людей. Янычары ели неторопливо, со вкусом, о чем-то
негромко переговариваясь. Из тех слов, что удалось расслышать Антипу,
парень понял, что речь шла вовсе не о пленнике, как можно было бы
подумать, а о каких-то совершенно обыденных бытовых делах. К примеру,
когда кто-то из янычар вскользь упомянул о том, что никак не может
подобрать соответствующее имя своему новорожденному сыну, остальные живо
принялись помогать ему.
Покончив с едой, янычары разлили по кружкам крепкий чай, заваренный в
большом фарфоровом чайнике, который имелся у них при себе, и закурили
трубки с длинными тонкими чубуками.
Один из янычар поднялся со своего места, взял в руки миску и кружку и
направился в сторону пленника. Когда он подошел ближе, Антип узнал в нем
все того же Садара, который так умело связал его.
- Ну, как? - спросил Садар, присаживаясь на корточки рядом с Антипом и
ставя на траву то, что принес с собой.
Не зная, что ответить на столь неопределенный вопрос, Антип только молча
пожал плечами. Скосив глаза на миску, которую принес Садар, Антип увидел,
что она почти доверху наполнена пшенной кашей с большими кусками мяса.
Заметив взгляд Антипа, Садар улыбнулся. Положив ладонь Антипу на затылок,
янычар заставил его пригнуть голову к коленям и быстро развязал
стягивающие его руки веревки.
- Ешь, - сказал он, протягивая Антипу миску с кашей и большой ломоть
серого хлеба.
Антип не стал заставлять просить себя дважды. Двумя быстрыми движениями
растерев кожу на запястьях, он схватил миску и ложку и принялся за еду.
Садар вытащил из-за пояса длинную трубку. Чтобы раскурить ее, он достал из
кармана огненные палочки. Потерев их одну о другую, он высек искру,
которая затлела, упав на плотно набитый в трубку табак. Вставив конец
чубука в левый угол рта, янычар время от времени с силой втягивал в себя
дым, и тогда на другом конце трубки разгорался красноватый огонек тлеющего
табака. Секунд на пять Садар задерживал дыхание, а затем, не вынимая
трубку изо рта, медленно выпускал струйку синеватого ароматного дыма.
Покуривая трубку, он наблюдал за тем, как торопливо, почти не пережевывая,
глотал пищу пленник. Когда Антип закончил есть и протянул янычару пустую
миску, тот молча дал ему чашку с крепко заваренным, чуть подслащенным чаем.
Чай пил Антип уже не торопясь. Голод он утолил и теперь, медленно
прихлебывая остывший чай, наблюдал за пришедшим накормить его янычаром с
не меньшим интересом, чем тот смотрел на него.
- Ноги не затекли? - вынув трубку изо рта, поинтересовался Садар.
Антип отрицательно качнул головой.
- Хочешь курить? - спросил Садар.
- Я не курю, - ответил Антип.
От группы сидевших у костра янычар отделился старший. Подойдя к пленнику,
Халим присел на корточки рядом с Садаром и, подняв с земли тоненькую
веточку, прикурил от его трубки. Выпустив струйку табачного дыма, Халим
прищурил свои чуть раскосые глаза, отчего взгляд его сделался немного
лукавым.
- Так твоим приятелем был последний из рода Волчатников? - спросил он у
Антипа.
- Мы повстречались случайно, - ответил ему Антип. - И, поскольку оба
направлялись в Тартаканд, решили путешествовать вместе.
- Волчатник направляется в Тартаканд? - удивленно приподнял бровь Халим.
- Так он мне говорил, - не стал настаивать на справедливости этого
утверждения Антип.
- Зачем же он свернул в Сураз? - недоумевающе пожал плечами Садар.
- Возможно, он хочет, чтобы кто-нибудь из контрабандистов довез его на
своем корабле до устья Гашхала, - предположил Халим. - Оттуда до
Тартаканда всего день пути. Пока его ищут на восточных дорогах, он
подберется к столице с запада.
- Послушайте, - с надеждой посмотрел на янычар Антип. - Я и в самом деле
не имею ничего общего с этим самым Волчатником. Я сбежал от него, как
только представилась такая возможность. Для вас я не представляю никакого
интереса.
- Для нас - нет, - согласился с ним Халим. - Но император, возможно,
пожелает встретиться с тобой.
- Я готов заплатить деньги за украденную лошадь, хотя и не я ее украл...
- И что? - с интересом посмотрел на Антипа Халим.
- Какой смысл тащить меня в Тартаканд? Отпустите меня... - Сделав паузу,
Антип добавил негромко: - Можете оставить себе мой кошель.
Янычары быстро переглянулись. Садар усмехнулся и, с укором качнув головой,
пару раз звучно цокнул языком.
- Император лично приказал задержать двоих человек, устроивших драку с
янычарами на постоялом дворе в Уртане, один из которых называет себя
последним из рода Волчатников, - как маленькому, начал объяснять Антипу
Халим. - У нас есть все основания считать, что ты один из тех, кого мы
ищем. Поэтому мы обязаны доставить тебя в Тартаканд, где будет проведено
подробное дознание. А что касается денег... - Подобно Садару, старший
янычар цокнул языком. - Я служу Всемогущему императору Подлунной, что
является огромной честью для меня и для всех моих родственников. И ничто -
ни деньги, ни угрозы, ни даже сама смерть - не заставит меня изменить
своему долгу.
Сказано это было без высокопарной патетики, вполне обыденным тоном. Халим
не кичился своей неподкупностью, а просто объяснял чужестранцу прописные
истины, известные каждому в Подлунной.
Докурив трубку, Садар вычистил ее и сунул за пояс. Забрав у Антипа пустую
кружку, он знаком велел ему завести руки за спину. Антип безропотно
исполнил приказание, и янычар снова связал его.
Прежде чем уйти, старший янычар обратился к Антипу с последним вопросом:
- Скажи мне, почему во время драки на постоялом дворе в. Уртане не был
убит ни один янычар? Разве Волчатник не собирается мстить за смерть своих
сородичей?
- Он считает своим врагом только Гудри-хана, - ответил ему Антип.
Халим с пониманием кивнул и пошел к костру. Быстро улыбнувшись Антипу,
последовал за своим командиром и Садар.
Антип вновь остался один в темноте. Лучшее, да, пожалуй, и единственное,
что можно было сделать в том положении, в котором он находился, это
попытаться уснуть, чтобы назавтра иметь свежую голову. Как говаривал дед:
"Человек остается свободным до тех пор, пока свободен его разум". Антип
лег на траву, повернулся лицом к войлочной стенке палатки, устроился
поудобнее, насколько позволяли связанные руки и ноги, и попытался уснуть.
Но, как он ни старался, сон не шел к нему. Самые разнообразные мысли
крутились в голове, сплетаясь в плотный клубок, из которого, наверное,
можно было вытянуть что-то, что могло бы помочь найти выход из создавшейся
ситуации, но Антип был слишком возбужден для того, чтобы вести методичный
и планомерный поиск. Он только и мог, что снова и снова вспоминать то, что
произошло в комнате таверны "Бутылочное горлышко". Быть может, он и в
самом деле совершил роковую ошибку, оставив Хорна? Пусть Хорн был никаким
не Волчатником, а колдуном из Мира без Солнца, пусть помыслы его были
неясны и темны, но, возможно, с ним бы Антип добрался до Тартаканда без
особых проблем? Сам-то Хорн сейчас, наверное, как и предполагали янычары,
уже плывет на корабле по Темному морю, чтобы подобраться к столице с той
стороны, откуда его не ждали. А вот Антип прибудет в Тартаканд связанным,
в сопровождении отряда янычар, как какой-нибудь бандит с большой дороги.
Какая судьба предпочтительнее: стать пособником колдуна, не зная даже, что
он замышляет, или же отвечать за те преступления, которые не совершал?
Сейчас Антип, не задумываясь, выбрал бы первое. Несмотря на все, что
вытворял Хорн вместе со своим Волком, его компания все же казалась Антипу
приятнее, нежели общество дознавателей Гудри-хана, перед которыми ему
предстояло держать ответ по прибытии в Тартаканд. Вряд ли Антип мог
рассчитывать на честный и беспристрастный суд после того, как янычары, с
которыми Хорн сцепился на постоялом дворе в Уртане, опознают в нем
спутника Волчатника. Кроме того, Антип не имел ни малейшего представления
о законах Подлунной. Если даже использование не по назначению лошади,
принадлежавшей императору, каралось смертью, тогда какое же наказание
полагалось за ее кражу? Вопрос этот интересовал Антипа пока только чисто
теоретически, поскольку, несмотря на всю кажущуюся безысходность своего
положения, он не мог даже представить, каким будет мир, если его самого в
нем не станет. Смерть казалась ему всего лишь мрачным символом,
определяющим конечное число прожитых лет, а вовсе не закономерным итогом
любого жизненного пути, будь он коротким или длинным.
Вскоре янычары начали укладываться спать. Поскольку ночь была теплой, все
они разлеглись вокруг костра, постелив на траву шерстяные одеяла. В
палатку удалился только один Халим. Трое янычар, которым предстояло первым
нести ночной дозор, остались сидеть возле костра.
Лежа на боку, Антип почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.
Обернувшись, он увидел Садара, который принес пленнику одеяло, лежавшее в
его вещевом мешке.
Поднялись янычары рано, еще до зари. Разведя огонь, они разогрели остатки
вчерашней каши, наскоро позавтракали, не забыв накормить и пленника, и,
оседлав лошадей, продолжили свой путь.
Антип, как и накануне, ехал на своей хромой лошади со связанными за спиной
руками и ногами, привязанными к стременам. Он уже почти смирился со своей
судьбой, которая так или иначе все равно должна была привести его в
Тартаканд. Сейчас Антип никак не мог повлиять на ход событий, дальнейшее
же всецело зависело от милости Всемогущего императора Подлунной.
Хромая лошадь Антипа сильно замедляла движение всего отряда, что вызывало
недовольство старшего янычара. То и дело Халим бросал в сторону Антипа
косые взгляды, как будто подозревал пленника в том, что тот умышленно
задерживает движение.
Возможно, именно по той причине, что отряд двигался медленнее, чем
хотелось бы старшему янычару, полуденный отдых занял чуть больше получаса.
Прямо на обочине дороги был разведен небольшой костер, только чтобы
скипятить воду для чая. Скудный обед состоял из хлеба и сушеной конины.
Садар, которому было поручено кормить пленника, развязал Антипу не только
руки, но и ноги, и даже позволил ему немного пройтись для того, чтобы
размяться.
- Не слишком ли много заботы вы проявляете об обычном конокраде, которого
всего-то и нужно доставить в столицу и сдать властям? - спросил у своего
стража Антип, жуя сухое и твердое, как кусок свиной кожи, но при этом
удивительно ароматное, щедро приправленное специями мясо.
- Что ты имеешь в виду? - не понял его Садар.
- Ну, за те три дня, что остались до Тартаканда, я не умер бы с голода, -
пояснил свою мысль Антип. - А вы кормите меня тем же, что и сами едите.
- Не вижу смысла морить тебя голодом, - пожал плечами Садар. - К тому же
лично мне ты не сделал ничего плохого. Но что тебя ждет в Тартаканде, я не
знаю, - сказал он, предупреждая вопрос, который уже готов был сорваться с
губ Антипа. - По закону Подлунной конокрад, впервые попавшийся на
воровстве, должен год отработать на того, чью лошадь он украл. Если,
конечно, это не лошадь самого императора. Но твое дело скорее всего будет
разбирать сам Всемогущий, а это значит, что тебе остается надеяться только
на милость Гудри-хана.
Антип обреченно вздохнул и, поставив пустую кружку на траву, завел руки за
спину, а Садар снова связал их. Уже в сумерках отряд свернул с дороги,
чтобы остановиться на ночь в небольшом перелеске, окруженном лугами с
рыжей, пожухлой от жары и солнца травой.
Как и прошлой ночью, оставив связанного по рукам и ногам пленника возле
палатки, янычары развели огонь и принялись готовить ужин. В том, что меню
воинов императора Подлунной большим разнообразием не отличалось, Антип
смог убедиться, когда Садар принес ему тарелку овсяной каши с мясом и
неизменную кружку крепкого чая, без которого янычары, судя по всему,
вообще не мыслили своего существования.
Закончив есть, Антип дал снова связать себя и так же, как вчера, улегся на
бок, повернувшись лицом к пологу палатки, чтобы вновь предаться мрачным
воспоминаниям и безрадостным размышлениям о безвозвратно упущенных
возможностях.
Какое-то время сидевшие у костра янычары о чем-то негромко
переговаривались. Антип даже не пытался вслушиваться в их слова, еще вчера
вечером уразумев, что все эти речи не имеют к нему ни малейшего отношения.
Янычары были обычными людьми, для которых воинская служба - всего лишь
способ заработать себе на хлеб, поэтому в свободное время они не обсуждали
государственные дела, а беседовали о чем-нибудь своем, домашнем, простом и
понятном каждому.
Спустя минут сорок в лагере воцарилась тишина. Янычары улеглись спать, за
исключением троих дозорных, которые сидели возле костра, молча покуривая
свои длинные трубки.
Антип лежал с открытыми глазами, безрадостно думая о том, что в эту ночь,
как и в предыдущую, ему, скорее всего, также не удастся уснуть. Если днем,
в пути, можно было на что-то отвлечься, то ночь превращалась для пленника
в подлинную пытку. Сознание Антипа не желало смириться с полной
безвыходностью положения, в котором он оказался, и, работая в
форсированном режиме, лихорадочно пыталось отыскать если не путь, то хотя
бы узенькую, едва приметную тропку, которая могла бы привести к спасению.
Но в ответ на все эти отчаянные попытки разум упорно повторял одно и то
же: нет выхода, нет выхода, нет выхода...
Если бы руки Антипа не были связаны за спиной, то он закрыл бы лицо
ладонями, чтобы не видеть ничего, даже окружающей его темноты, озаряемой
временами неяркими отсветами пламени, когда кто-нибудь из дозорных
подбрасывал в костер охапку хвороста, в надежде, что это помогло бы ему
забыть, кто он такой и где находится. Поглощенный своими переживаниями,
Антип не сразу обратил внимание на легкое постукивание по плечу, которым
кто-то, стоявший у него за спиной, пытался привлечь к себе внимание.
Решив, что это снова зачем-то явился Садар, Антип нехотя повернул голову.
И никого не увидел, хотя именно в этот момент костер вспыхнул с новой
силой, разогнав плотные ночные тени вокруг палатки. Удивившись, Антип
попытался приподняться, оперевшись на локти.
- Лежи, не двигайся, - услышал он тихий, чуть хрипловатый голос,
прозвучавший, казалось, у самого уха.
- Кто здесь? - едва слышно прошептал Антип.
- Кто, кто - лорд в манто, - насмешливо ответил ему все тот же голос.
Антип снова дернулся, пытаясь подняться.
- Сказано тебе - лежи, - прошептал голос из темноты, и Антип почувствовал,
как горла его коснулся острый кончик ножа. - И - ни звука.
Антип замер, чувствуя, как по ложбинке вдоль напряженной спины стекают
капли холодного пота. Ужас сковал его надежнее любых пут. Ему было страшно
настолько, что он не мог бы крикнуть, даже если бы и захотел. Этого только
не хватало. Мало того, что он лежал связанный по рукам и ногам, так теперь
еще кто-то явившийся из ночной темноты собирался перерезать ему горло. Вот
уж, что называется, если не везет, то уж не везет во всем.
- Послушай, что тебе нужно? - сдавленно прошептал Антип, обращаясь к
стоявшему у него за спиной невидимке. - Я всего лишь пленник. Посмотри, у
меня руки связаны...
- Умолкни, - коротко приказал голос.
Антип счел за лучшее подчиниться.
- А теперь слушай меня внимательно, - произнес хрипловатый голос у него
над ухом. - Я здесь для того, чтобы освободить тебя...
- Что?! - не смог удержаться от удивленного возгласа Антип.
Происходящее принимало все более фантастический оборот. Невероятным
казалось Антипу уже то, что кто-то подкрался в темноте к охраняемому
лагерю янычар только для того, чтобы прикончить их пленника. Ну а уж в то,
что кто-то рисковал жизнью, чтобы спасти его, просто невозможно было
поверить.
- Что, что - да не что, - голос невидимки сделался раздраженным. Но зато
нож с горла Антипа он убрал. - Я велел тебе слушать, а не задавать
вопросы. Скажешь еще слово, и я уйду, как и пришел. Мне мой толстый живот
дороже, чем твоя бестолковая голова.
- Извини, - быстро прошептал Антип. - Я молчу и слушаю.
- Вот то-то, - с удовлетворением произнес невидимка. - Если выберешься
отсюда живым, то получишь ответы на все свои вопросы. Ну а если нет - то
не обессудь... Сейчас я перережу связывающие тебя веревки, но ты будешь
продолжать лежать неподвижно до тех пор, пока я тебе не скажу, что делать
дальше. Понял?
- Да.
- Точно понял?
- Да, да.
- Ну, смотри...
Антип почувствовал, как нож начал осторожно двигаться по веревкам. Не
прошло и минуты, как руки парня были свободны. Но, помня наказ своего
невидимого спасителя, Антип даже кистью не шевельнул. Еще через минуту
были перерезаны веревки на ногах.
- Ноги не затекли? - снова произнес над ухом Антипа все тот же хрипловатый
голос. - Бежать сможешь?
- Смогу, - уверенно ответил Антип.
За это следовало поблагодарить Садара, который, всякий раз связывая
пленника, заботился о том, чтобы веревки не препятствовали нормальному
кровообращению.
- Медленно, как будто во сне, перевернись на другой бок, - приказал
невидимка.
Выполнив приказание, Антип наконец-то смог увидеть своего спасителя. И
первое, что он сделал после этого, - удивленно открыл рот. Между корней
дерева, росшего неподалеку от палатки, сидел человечек, ростом чуть более
сорока сантиметров, одетый в короткие зеленые штанишки, зеленый сюртук,
застегнутый на серебряные пуговицы, и с такой же зеленой треуголкой на
голове. Ниже штанишек ноги человечка были затянуты в красно-белые
полосатые чулки, а обут он был в лакированные башмаки с тупыми носами и
большими серебряными пряжками. Точно такая же пряжка была и на ремне,
перепоясывающем толстый живот человечка, который, если верить его словам,
был ему необычайно дорог. Лицо человечка было широкое и почти круглое, с
большими глазами, прячущимися под густыми мохнатыми бровями, большим
носом, похожим на кедровую шишку, и большим ртом с пухлыми, как у
младенца, губами. Однако от младенца его отличала окладистая черная
борода, ровно подстриженная полукругом.
- Ну что, хорош? - самодовольно улыбнулся карлик.
- Ты кто такой? - удивленно уставился на него Антип.
- Я - лепрехун, - малыш с гордым видом выпятил вперед свой непомерно
огромный живот.
- Это твое имя? - решил уточнить Антип.
- Ну, не совсем, - ответил лепрехун. - Скорее - профессия.
- Я никогда не слышал о такой профессии, - осторожно покачал головой Антип.
- Ты много еще о чем не слышал, - презрительно фыркнул лепрехун. -
Лепрехуны - лучшие башмачники в мире. А называть меня можешь Брандлом.
- И ты хочешь спасти меня? - Взгляд Антипа явно выражал все то сомнение на
сей счет, что таилось у него в душе.
- Если ты станешь делать так, как я тебе говорю, то у нас все получится, -
в хрипловатом голосе Брандла не было даже тени сомнения. - Я сейчас
наблюдаю за янычарами, сидящими у костра. Нам нужно улучить момент, когда
все они будут смотреть в противоположную от нас сторону. Как только я
скажу тебе "беги", беги не раздумывая. Если промедлишь хотя бы пару
секунд, то все пропало. Усек?
Антип коротко кивнул.
- Кто тебя прислал? - тихо спросил он у Брандла.
- Морок, - коротко ответил лепрехун.
- Мороку известно, что со мной случилось?
- Мороку все известно.
- Так, значит, ты тоже нечисть?
- А что, сразу не признал? - усмехнулся Брандл.
- Ты думаешь, нам удастся уйти от погони? - спросил после небольшой паузы
Антип.
- Ты, главное, делай все так, как я тебе говорю, - ответил ему Брандл. - А
остальное - моя забота.
- Янычары отобрали у меня нож и меч, - сказал Антип.
- Ну и что с того? - удивленно посмотрел на него лепрехун.
- Я должен вернуть хотя бы нож.
- Зачем?
- Это нож вестника смерти, - объяснил Антип.
- Подумаешь, невидаль какая, - презрительно фыркнул Брандл.
- Этот нож мой, - сказал Антип, сделав особый акцент на последнем слове. -
И я не могу уйти без него.
- Я так полагаю. Поскольку сейчас ножа у тебя нет, то теперь он
принадлежит кому-то из янычар, - рассудительно заметил Брандл.
- Но я должен...
- Скажешь еще слово, и я уйду, - прервал Антипа лепрехун. - Выбирайся
тогда сам, как знаешь. Понял?
- Да, - ответил после паузы Антип.
- Ну а раз понял, так теперь молчи, - велел ему Брандл.
При этом вид у лепрехуна был настолько серьезный, что Антип не посмел ему
прекословить. Минут десять он молча лежал в темноте, ожидая новых
приказаний Брандла и гадая, каким образом этот коротышка, называющий себя
лучшим в мире башмачником, намеревается уйти от погони.
- Приготовились, - негромко произнес Брандл. - Кажется, сейчас наступит
подходящий момент...
Антип весь подобрался, готовясь одним прыжком подняться на ноги и кинуться
в ближайшие заросли кустарника.
- Беги, - неожиданно спокойным, почти обыденным голосом произнес Брандл.
Решив, что ослышался, Антип, вместо того чтобы сразу же исполнить приказ,
удивленно воззрился на лепрехуна.
- Беги! - сделав страшные глаза, почти беззвучно зашипел на него Брандл.
Антип вскочил на ноги и, не разбирая дороги, кинулся прочь от костра.
- Сюда! - услышал он слева от себя крик Брандла и, не раздумывая, свернул
в ту сторону, откуда прозвучал голос.
Невидимая в темноте ветка больно хлестнула его по лицу.
Сзади послышались крики янычар.
Антип обернулся на бегу, задел плечом ствол дерева и, не удержавшись на
ногах, упал.
Он не успел даже подняться, а рядом с ним уже стояли трое янычар с
обнаженными саблями.
Антип не сразу понял, что произошло потом. Из темноты метнулась какая-то
большая тень и, пролетев по воздуху, сбила с ног одного из янычар. Упав на
землю, янычар пронзительно закричал, так, словно увидел перед собой самого
дьявола, но почти сразу же крик его внезапно оборвался. Вторая тень,
появившаяся следом за первой, сделала несколько быстрых движений.
Синеватым отсветом блеснула обнаженная сталь, и двое других янычар сначала
лишились своего оружия, а затем оказались на земле.
Антип лежал, боясь пошевелиться. Глаза его уже привыкли к темноте, и он
мог видеть, что тень, сразившая мечом двух янычар, имела очертания
человеческой фигуры. Но кто это мог быть, Антип не решался даже
предположить.
- Ну, что я тебе говорил! - радостно возвестил появившийся откуда-то из
темноты Брандл. - Все сделано в лучшем виде! Были янычары - и не стало
янычар!
Вытащив из кармана сюртука короткую кривую трубку, лепрехун сунул ее в рот
и, воспользовавшись огненными палочками, быстро раскурил. Выпустив из
уголка рта струйку дыма, Брандл с наслаждением закатил глаза.
- Для меня проще не дышать, чем не курить, - доверительно сообщил он
Антипу.
Тень, похожая на человека, подняла левую руку к плечу. Из кулака
незнакомца в лицо Антипу ударил тонкий, но необычайно яркий луч света,
заставивший его прикрыть глаза рукой.
- Ну что, так и будешь лежать? - услышал Антип знакомый голос.
- Хорн? - не веря своим ушам, удивленно произнес он.
- А ты надеялся увидеть кого-то другого? - с усмешкой ответил ему
Волчатник.
- Как ты здесь оказался? - все еще не веря тому, что перед ним
действительно стоит Хорн, спросил Антип.
- Один твой приятель меня сюда привел, - Хорн посветил зажатым в кулаке
фонариком по сторонам. - Эй, где ты спрятался?.. Выходи.
Из-за дерева опасливо выглянул небольшого роста человечек - не такой
маленький, как лепрехун, но значительно ниже среднего человеческого роста,
- с большой головой, похожей по форме на зрелую луковицу.
- Луконя! - вне себя от негодования закричал Антип, вскакивая на ноги. - И
ты здесь, стервец!
- Эй, Хорн, Хорн! - Луконя поспешно спрятался за широкую спину Волчатника.
- Останови его! Или мне придется убраться отсюда, пока дело не дошло до
членовредительства!
- Все в порядке, - сказал Хорн, крепко ухватив Антипа за локоть. - Всю эту
спасательную экспедицию организовал Луконя.
- И что же, мне теперь расцеловать его за это? - дернул плечом, пытаясь
освободиться, Антип.
- Да, наверное, неплохо было бы поблагодарить, - заметил стоявший чуть в
стороне Брандл. - И не только Луконю, но и всех остальных, кто, спасая
тебя, рисковал собственной жизнью.
- Знаю я таких, как вы, - презрительно глянул на лепрехуна Антип. - Каждый
только о своих интересах и печется, за просто так и пальцем не шевельнет.
Лепрехун обиженно насупил свои кустистые брови и быстро-быстро запыхтел
трубкой, явно собираясь что-то ответить на довольно-таки обидное и, что
самое главное, ничем не обоснованное заявление Антипа.
- Разбираться с тем, кто кому и сколько должен, будем потом, - положил
конец спорам Хорн. - Сейчас нам нужно убираться отсюда, пока оставшиеся в
лагере янычары не поняли причину переполоха, поднятого ночными дозорными,
и не отправились на их поиски. Эй, Волк!...
В темноте блеснули два зеленых глаза. Неслышно ступая по траве, к Хорну
подбежал его четвероногий спутник.
Антип невольно поежился, когда холодный, пронзительный и одновременно от
всего отрешенный взгляд зверя остановился на нем. Он вспомнил, как из
глаза замершего в оцепенении Волка выскользнул тонкий зеленый луч, через
мгновение превратившийся в парящий в воздухе волшебный замок.
Забыв на время о недоверии, которое вызывал у него Волк, Антип посмотрел
по сторонам. Только сейчас, когда напряжение первых минут после побега
прошло, он сообразил, что не успел отбежать и на сотню метров от лагеря
янычар, но при этом он не слышал шума погони и не видел среди редких
деревьев отсветов костра. Да и все те, кто организовал этот побег, вели
себя совершенно спокойно, словно были уверены в том, что им уже удалось
уйти от преследования.
- Что-то не так? - спросил у Антипа Хорн.
- Где мы находимся? - настороженно посмотрел на него Антип.
- Примерно в километре от лагеря янычар, - ответил за Хорна Луконя.
- И как мы здесь оказались?
- Потом поговорим об этом, - сказал Хорн. - Эй, Луконя, - окликнул он
бесенка, - показывай дорогу. Пора уходить, иначе янычары и сюда доберутся.
- Нет, - твердым голосом произнес Антип. - Мы должны вернуться в лагерь
янычар.
Он и сам не смог бы объяснить, откуда у него появилась уверенность в том,
что все будет сделано именно так, как он скажет. Просто он вдруг понял,
что не может уйти, оставив в руках янычар свой нож. Да, именно свой нож -
впервые за все то время, что нож вестника смерти находился у него, Антип
признал его своим. Если бы Хорн и другие отказались помочь ему вернуть
нож, то он отправился бы в лагерь янычар один и без оружия. Нож был
необходим ему, как глоток воздуха ныряльщику за жемчугом, пробывшему на
глубине больше обычного. Только сейчас, оказавшись на свободе, Антип
понял, что без привычного ножа за голенищем правого сапога он уже не
чувствует себя полноценным человеком. Нож стал частицей его самого. Или же
он сам превратился в механический придаток ножа. Сейчас не время было во
всем этом разбираться - нужно было любой ценой вернуть нож.
- Что ты там забыл? - непонимающе посмотрел на Антипа Хорн.
- Свой нож, - опередив Антипа, сообщил лепрехун.
- Нож? - Лицо Хорна дернулось, словно от внутренней боли, которую он
вынужден был терпеть.
- Мне нужно вернуть нож, - спокойно произнес Антип. - Я не имею права
оставлять его в чужих руках.
- Слушай, с этим могут возникнуть проблемы, - Хорн в нерешительности
прикусил нижнюю губу. - Сколько янычар осталось в лагере?
- Семь человек, - ответил Антип.
- Ты знаешь, у кого находится нож?
- Он у старшего или в палатке среди его вещей.
- Послушайте-ка, любезные, - встав между Антипом и Хорном, лепрехун
недоумевающе развел руками. - Мне кажется, что вы не в меру серьезно
обсуждаете возможность возвращения в лагерь янычар. Не кажется ли вам, что
это форменная глупость?
- Это нож вестника смерти, - объяснил лепрехуну Хорн.
- Ну и что с того? - недоумевающе пожал плечами Брандл. - Эка невидаль,
нож вестника смерти! Да я могу указать с десяток мест, где спрятаны точно
такие же ножи! Обычно я никому не говорю об этом, потому что такова уж моя
натура. Но если уж на то пошло, я достану для вас один ножик.
- Мне не нужен какой-то другой нож, - Антип презрительно глянул на
лепрехуна сверху вниз. - Мне нужен МОЙ нож.
- Да какая разница! - возмущенно взмахнул руками Брандл. - Все ножи
одинаковы!
- Все верно, - присев на корточки, Хорн положил руку лепрехуну на плечо. -
Все ножи одинаковые, но Антипу нужен именно этот нож. Я боялся, что именно
так и произойдет, - Хорн поднял взгляд на Антипа. - Нож стал необходим
тебе.
- Я просто не хочу, чтобы он оставался в чужих руках, - нервно дернул
плечом Антип.
- Ну конечно, - ровным, удивительно невыразительным голосом произнес Хорн.
- Я именно это и имел в виду.
Антип сделал вид, что не заметил необычных интонаций в голосе Хорна.
- На нашей стороне будет фактор неожиданности, - сказал он. - Янычары не
ожидают, что мы вернемся в лагерь.
- Верно, - согласился с ним Хорн. - А ты успел подсчитать, сколько человек
при этом погибнет?
- Ты имеешь в виду янычар? - уточнил Антип.
- Разве в лагере есть еще кто-то?
- Нет, только янычары, семь человек. Троих вы с Волком уже прикончили.
Оглянувшись через плечо, Хорн глянул на неподвижно лежащих на земле янычар.
- Ты ошибаешься, - сказал он, снова переведя взгляд на Антипа. - Они не
только живы, но даже не получили серьезных ранений. Я не убиваю людей без
необходимости.
Щека Антипа дернулась, словно от комариного укуса.
- Так ты поможешь мне вернуть нож? - спросил он у Хорна.
Прежде чем ответить, Волчатник посмотрел Антипу в глаза. Так пристально,
что Антип вынужден был отвести взгляд в сторону, мысленно ругая себя за
это проявление слабости.
Что пытался доказать ему Хорн? Какое он имел право указывать, что хорошо,
а что плохо, когда сам занимался колдовством? Какое ему вообще было дело
до того, что происходило вокруг, если он не принадлежал этому миру?..
Антип снова поднял взгляд, чтобы прямо взглянуть в глаза Хорну, но
Волчатник уже смотрел куда-то в сторону, рассеянно почесывая при этом за
ухом своего серого приятеля.
- Ты верно подметил, каждый из нас, совершая те или иные поступки, имеет
на то свои причины, - сказал Хорн, по-прежнему не глядя на Антипа, как
будто обращаясь к обступающим его со всех сторон темным силуэтам деревьев.
- И, что самое любопытное, зачастую мы даже сами себе не можем объяснить,
почему поступили так, а не иначе. Что уж говорить о других, перед которыми
порою просто не хочется открывать душу, потому что страшно, что вместе с
откровениями может вывалиться на свет такая омерзительная грязь, о
существовании которой ты и сам не подозревал. - Хорн посмотрел на Антипа.
Но теперь в его взгляде можно было заметить не укор, как прежде, а скорее
жалость. Так смотрят на неизлечимо больного, которому осталось прожить не
больше недели, но который при этом сам отказывается верить в свою близкую
и неизбежную кончину. - Я помогу тебе вернуть нож вестника смерти. Но
только имей в виду, что делаю я это не ради тебя.
- И на том спасибо, - криво усмехнулся Антип.
- Вы все же хотите вернуться в лагерь янычар? - Лепрехун недоумевающе
посмотрел сначала на Антипа, а затем на Хорна. Не получив никакого ответа
на свой вопрос, он безнадежно покачал головой: - По-моему, вы оба сошли с
ума.
ГЛАВА 19
В лагере царили суматоха и растерянность. До прячущегося в темноте Антипа
доносились отдельные слова и фразы, выкрикиваемые бессмысленно суетящимися
вокруг костра янычарами, из которых можно было понять, что они уже
обшарили ближайшие окрестности и никак не могли взять в толк, куда исчезли
пленник и трое дозорных, которые должны были за ним присматривать. Кто-то
даже высказал предположение, что здесь не обошлось без колдовства, в чем
был весьма недалек от истины в том виде, как она представлялась Антипу.
Он-то даже и не сомневался в том, что Хорн сумел с помощью колдовства
сжать пространство до такой степени, что Антип, Брандл и преследовавшие их
янычары, сделав всего несколько шагов, оказались в километре от лагеря.
Осторожно выглянув из-за дерева, Антип взглядом пересчитал сгрудившихся
возле ярко пылающего костра воинов Гудри-хана. Их было всего шестеро, а
это означало, что еще один либо отошел в темноту - что после всего
произошедшего казалось маловероятным, - либо находился в палатке. Лиц
стоявших у костра Антипу не было видно, но он был почти уверен, что в
палатке скрывается старший по имени Халим. Что ж, это только облегчало
задачу Антипа. Если нож все еще находится у старшего янычара, то вернуть
его не составит труда.
Не дожидаясь, когда в дело вступят Хорн и Волк, которые должны были
напасть на янычар, обойдя лагерь с противоположной стороны, Антип ползком
добрался до палатки и, приподняв край, неслышно забрался внутрь. В центре
палатки чадила масляная лампа, тускло освещая войлочные стены. У дальней
от входа стенки палатки была свалены вещевые мешки и чересседельные сумки
янычар. В двух шагах от этой кучи, на маленьком коврике, расстеленном
прямо на земле, сидел, сложив ноги крестом, старший янычар. До появления
Антипа Халим был занят молитвой, призывающей Создателя оградить от
колдовства верных воинов императора. Услышав слева от себя тихое шуршание,
янычар повернул голову и встретился взглядом с беглым пленником,
притаившимся возле сваленной кучи поклажи. Даже в столь необычной ситуации
хладнокровие и выдержка не изменили янычару - недоумение Халима выдал
только чуть приподнявшийся вверх край левой брови. Но стоило только Антипу
сделать движение, как янычар одним прыжком вскочил на ноги и выхватил
саблю из ножен.
- Я сам пришел! Сам! - воскликнул Антип, протягивая навстречу Халиму руки
с раскрытыми ладонями. - Меня похитили сообщники Волчатника, но я сбежал
от них и вернулся к вам! Лучше справедливый суд Великого императора, чем
верная смерть от рук душегубов!
Халим едва заметно усмехнулся и опустил саблю.
Осторожно, не делая резких движений, Антип поднялся на ноги и, держа руки
перед собой, как будто предлагая янычару снова связать его, медленно
приблизился к Халиму.
- Ты правильно сделал, - сказал Халим и чуть подался в сторону, чтобы
взять свернутый кольцом аркан, лежавший поверх вещевых мешков.
Янычар даже не успел заметить, каким образом нож вестника смерти,
находившийся у него за поясом, оказался в руке Антипа. Не медля ни
секунды, Антип вонзил нож в живот старшего янычара. Рот Халима беззвучно
открылся, как будто он хотел что-то крикнуть, но в последний момент
передумал, глаза вылезли из орбит и уставились на Антипа с ужасом и
мольбой. Антип выдернул нож из раны и еще раз воткнул его янычару в живот.
Халим покачнулся, выронил из ослабевшей руки саблю и повис на ноже своего
убийцы. Выдернув нож, Антип позволил телу янычара упасть на пол.
На мгновение Антип замер, глядя на зажатый в руке нож, на котором не
осталось ни капли крови. Впервые убив человека, он, к своему удивлению,
вовсе не почувствовал ужаса содеянного. При виде поверженного противника
его захлестнула волна упоительного восторга, настолько сильного, что легко
заглушила мучительные укоры совести. Антип чувствовал себя не убийцей, а
всесильным повелителем жизни и смерти. Ощущение это было удивительно
приятным, но одновременно и странным образом пугающим.
Однако времени на обстоятельный анализ собственных душевных переживаний у
Антипа не было. Торопливо разбросав в стороны сваленные кучей мешки и
сумки, он отыскал среди прочей поклажи свой меч и, схватив его левой рукой
поперек ножен, подбежал к выходу из палатки. Осторожно отведя ножом в
сторону матерчатый полог, он выглянул наружу и увидел, как в круг света,
отбрасываемый костром, влетел Волк. Сбив на лету одного янычара, зверь
стремительно развернулся и, подпрыгнув, вцепился зубами в шею другого.
Кто-то из стоявших в стороне янычар, взмахнув саблей, наотмашь ударил ею
Волка. Умный зверь попытался увернуться, но сабля все же достала его.
Антип готов был поклясться, что услышал металлический лязг, когда острие
янычарской сабли рубануло Волка поперек лба. Даже не взвизгнув, Волк
бросился на обидчика. Зверь оказался проворнее человека - его челюсти
сомкнулись на запястье янычара, заставив его вскрикнуть от боли и выронить
саблю.
И все же Волку пришлось бы туго, не присоединись к сражению Хорн. Обойдя
сзади пятившихся от Волка янычар, Хорн ударил одного из них рукояткой меча
по затылку и, молниеносно развернув меч в руке, приставил его лезвие к
горлу другого янычара, которому не оставалось ничего, как только бросить
свою саблю на землю и поднять руки вверх.
Двое янычар, пока еще остававшиеся на ногах и с оружием в руках, побежали
к палатке. Менее проворного из них догнал Волк. Прыгнув янычару на спину,
зверь повалил его на землю.
Видя, что другой янычар успевает добежать до палатки, Антип отпустил полог
и сделал два шага в сторону от входа.
Янычар влетел в палатку и замер на месте, с ужасом глядя на лежащего в
луже крови Халима. Затем лицо его медленно обратилось в сторону
притаившегося в тени убийцы. Антип узнал в янычаре своего заботливого
стража Садара. Увидев в руке Антипа нож, Садар бросил саблю на землю и
обреченно поднял руки, показывая, что у него нет другого оружия. На губах
его появилась робкая и немного заискивающая улыбка. Янычар сдавался в
плен, надеясь, что Антип защитит его от огромного волка с горящими глазами
и пастью, похожей на огнедышащую бездну, и неистового воина, меч которого
был подобен разящей молнии.
Антип улыбнулся Садару в ответ и, подойдя к нему, быстро, без замаха,
вонзил нож янычару в живот, точно так же, как чуть раньше проделал это с
Халимом. И снова он испытал восторженный трепет, когда нож легко, почти
без сопротивления, вошел в живую плоть. Антипу казалось, что он чувствует,
как живое тепло человеческого тела перетекает в него через металлическую
рукоятку ножа.
Антип взглянул в глаза умирающего янычара, надеясь увидеть в них хотя бы
слабый отсвет той последней истины, которая открывается человеку только в
момент смерти. Он хотел знать, что находится там, за той чертой, откуда
никто не возвращается. Что испытывает человек, переступая грань,
разделяющую жизнь и смерть? Ни с чем не сравнимый ужас перед вечным
падением в пустоту? Или, может быть, радостное облегчение от того, что
бремя земной жизни наконец-то скинуто с уставших плеч? Но в глазах
умирающего янычара Антип увидел только удивление - Садар не мог понять, за
что его убил человек, которому он не сделал ничего плохого?
Чуть раздвинув губы, Антип сделал глубокий вдох и провел ножом в сторону,
расширяя рану в животе янычара. Последний свет жизни погас в глазах
Садара, но каким-то чудом он все еще стоял на ногах. Затем мертвое тело
покачнулось и начало заваливаться на Антипа. Антип посторонился и толкнул
мертвого янычара в плечо. Садар упал на землю, зарывшись лицом в
истоптанную траву.
Антип посмотрел на лезвие ножа, отсвечивающее бледным, чуть голубоватым
огнем, и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, сунул нож за голенище. Окинув
напоследок взглядом палатку старшего янычара и не найдя в ней ничего
достойного внимания, он откинул полог и вышел в ночь.
Возле костра лицом вниз, боясь пошевелиться, лежали пятеро янычар, за
которыми внимательно присматривал Волк.
Хорн сидел на бревне, положив меч на колени.
- Сколько? - спросил он у подошедшего к нему Антипа.
- Двое, - ответил Антип, верно истолковав вопрос Хорна.
Волчатник поджал губы и медленно наклонил голову, словно пытаясь
рассмотреть что-то, лежавшее на земле возле его ног.
- Это было необходимо? - спросил он у Антипа.
Антип непонимающе посмотрел на Хорна.
- Мы с Волком не убили ни одного, - сказал Хорн, указав взглядом на
лежавших на земле янычар.
- У меня была иная ситуация, - спокойно ответил Антип.
- Ну и как ты себя после этого чувствуешь? - с интересом посмотрел на
парня Хорн.
Антип неопределенно дернул плечом, сделав вид, что не понял, о чем
спрашивает его Волчатник. Разве колдун способен понять чувства живого
человека? Да и, в конце концов, какое чужаку дело до того, что происходит
в Бескрайнем мире? Если в какой-то момент пути Антипа и того, кто называет
себя Хорном из рода Волчатников, пересеклись, то это вовсе не означает,
что и дальше они пойдут вместе.
- Мы можем взять лошадей янычар, - предложил Антип. - Меняя лошадей, мы
доскачем до Тартаканда за пару дней.
- Там-то нас и повяжут, - мрачно усмехнулся Хорн.
- А ты что предлагаешь? - с чувством уязвленной гордости вскинул
подбородок Антип.
- Была у меня хорошая идея, - сказал, глядя на Волка, Хорн. - Хотел я
добраться до Тартаканда морем. Даже договорился уже с одним капитаном,
отдав ему в качестве платы конопляную тянучку, которой мы в Уртане
разжились. Да только не сложилось - перед самым отплытием явился ко мне
Луконя и сообщил, что ты в беду попал.
Услышав такое, Антип скептически поджал губы: можно подумать, что Хорн так
прямо сразу и бросился ему на помощь, забыв о своих делах. Нет, раз уж
колдун решил вызволить Антипа из плена, значит, были у него на то какие-то
свои резоны. Вот только какие именно - это неплохо было бы выяснить, раз
уж им снова предстоит путешествовать вместе.
- Между прочим, янычары так и предполагали, что ты отправишься в Тартаканд
морем, - небрежно заметил Антип.
- Серьезно? - изобразил удивление Хорн. - Должно быть, среди них есть
ясновидящий. Иначе как еще они могли узнать, что из Уртана я направился в
Сураз?
Антип снова проигнорировал вопрос Хорна.
- Ну, так что будем делать? - спросил он.
- Ты собираешься обсуждать это при янычарах? - снова удивленно посмотрел
на Антипа Хорн.
Антип мельком глянул на лежавших на земле пленных.
- А ты собираешься их отпустить?
Вопрос был задан таким тоном, чтобы Хорну сразу стало ясно, что у Антипа
на этот счет иное мнение.
Хорн все правильно понял. Поднявшись на ноги, он кинул меч в ножны.
- Мы уходим, - сказал он.
- Куда? - не двигаясь с места, спросил Антип.
- Узнаешь, когда придем.
Хорн сделал знак Волку и, даже не взглянув на Антипа, зашагал прочь от
лагеря, в центре которого дымил уже почти прогоревший костер.
Янычары остались лежать на земле. Неподвижные, они казались беспомощными,
как овцы, отданные на заклание. Взглянув на них, Антип невольно испытал
искушение вновь пустить в дело свой нож, чтобы еще раз вкусить сладкий
дурман всевластия. Его остановило только то, что Хорн и Волк, которые даже
и не думали останавливаться, вот-вот могли раствориться в темноте и
навсегда исчезнуть. А поскольку теперь Антип стал таким же объектом охоты
со стороны людей Гудри-хана, как и тот, кто называл себя Волчатником, ему
не оставалось ничего иного, как только следовать за Хорном, который,
похоже, знал, что делает.
Догнав Хорна, Антип пристроился у него за спиной, стараясь шагать в ногу с
провожатым. И вдруг, глядя на то, как ходят под рубашкой лопатки Хорна,
Антип подумал, как просто было бы вогнать между ними нож. Испугавшись
собственных мыслей, Антип быстро сделал шаг в сторону, чтобы не видеть
перед собой незащищенную спину Хорна. Он сам не мог понять, что с ним
вдруг такое произошло? Почему этой ночью он думал только об убийствах? Что
было тому причиной? Неужели только то, что у него в руках вновь оказался
нож вестника смерти? Выходит, что за то недолгое время, что они были
поврозь, Антип разучился контролировать собственные эмоции? Или же желание
его вернуть нож было настолько велико, что, воспользовавшись этим, нож без
труда завладел его душой?..
Глянув в сторону, Антип заметил зеленые волчьи глаза, пристально
наблюдавшие за ним из темноты. Парень невольно поежился. Оставалось только
надеяться, что этот псевдозверь, или кем он там был на самом деле, не
обладал способностью читать чужие мысли.
Шедший впереди Хорн остановился и, подняв руку с удивительным фонариком,
трижды мигнул им.
- Кому ты подаешь знак? - тут же насторожившись, спросил Антип.
К нему вновь вернулись все те недобрые подозрения, которые он испытывал по
отношению к колдуну. Что он замышлял на этот раз?
Чуть левее того места, где они стояли, в темноте мелькнула какая-то едва
различимая фигура.
Антип только сжал правую руку в кулак и сразу же почувствовал пальцами
витую рукоятку ножа.
- Не слишком ли часто за нож хватаешься? - неприязненно глянул на Антипа
Хорн.
Ничего не ответив, Антип спрятал руку с ножом за спину. Пусть Хорн думает
что хочет, а с ножом в руке Антип чувствовал себя куда спокойнее и
увереннее.
Хорн поймал лучом фонарика фигуру быстро приближающегося к ним существа, в
котором Антип без труда узнал все того же Луконю. Не отставая от бесенка,
рядом с ним бежал и лепрехун.
- Ну что ж, теперь слово за тобой, Луконя, - сказал Хорн. - Ты говорил,
что знаешь безопасное место, где можно какое-то время отсидеться.
- И не одно, - гордо улыбнулся Луконя. - Вы даже представить себе не
можете, сколько в Бескрайнем мире мест, куда человек по лености и
нелюбознательности своей никогда не заглядывает. Я могу провести вас в
заполненные воздухом гроты на морском дне, где живут удивительные
светящиеся существа, в ледяные пещеры Замерзшего континента, в самое
сердце Мертвой пустыни, где знойное солнце в считанные часы убивает все
живое, на вершину горы Фахар, которая раз в сутки выбрасывает в небо огонь
и камни размером с дом...
- А можно найти такое место, в котором нашим жизням ничто не будет
угрожать? - прервал разглагольствования Лукони Хорн.
- Надо подумать. - Луконя с серьезным видом сдвинул брови и приложил два
пальца ко лбу.
Брандл тем временем подошел к сидевшему на задних лапах Волку. Тулья
треуголки лепрехуна едва доставала до нижней челюсти зверя, но малыш,
похоже, не испытывал ни малейшего страха.
- Волк-то, между прочим, ранен, - с укором посмотрел на Хорна лепрехун.
- С ним все будет в порядке, - заверил его Хорн.
- Бедный волчок, - Брандл поднял руку и почесал Волка за ухом.
К удивлению всех присутствующих, Волк наклонил голову и осторожно лизнул
лицо маленького человечка.
- Эй, аккуратнее! - возмущенно воскликнул Брандл, едва успевший вытащить
изо рта свою неизменную трубку. - Ты чуть было не затушил мне ее!
Волк игриво ткнул лепрехуна носом в толстый живот. Брандл весело
рассмеялся, обхватил зверя обеими руками за шею, закинул ногу к нему на
спину и сел на Волка верхом. Волк с невозмутимым видом занял прежнее
положение.
- Ну, конечно, если бы у меня был такой же череп, я бы тоже не волновался
из-за каких-то там ран, - заметил Брандл, взглянув сверху на рану на
голове Волка.
Вытащив из-за пояса нож, он концом лезвия постучал Волка по черепу,
видневшемуся между разошедшимися в стороны лоскутами кожи, чтобы все
присутствующие могли услышать отчетливое металлическое звяканье.
- А рану все же следует зашить, - снова обратился к Хорну лепрехун. - Хотя
бы для того, чтобы вид был надлежащий. Я мог бы заняться этим. Думаю,
зашить шкуру волка не сложнее, чем драный башмак залатать.
- Займемся этим, как только доберемся до места, - пообещал Брандлу Хорн,
после чего, бросив неодобрительный взгляд на замершего в позе мыслителя
бесенка, добавил: - Если только Луконя решит наконец, куда нас доставить.
- Есть одно место! - радостно щелкнул пальцами Луконя. - Тихое и
спокойное. А живых людей там, почитай, уже три тысячи лет не было.
- Да ну? - недоверчиво посмотрел на бесенка Хорн.
- Точно, точно, - быстро закивал Луконя. - Только прямого пути туда нет,
придется три перехода делать.
- Веди, бес! - Дабы убедить Луконю в своей готовности последовать за ним,
Хорн решительно взмахнул рукой, в которой у него был зажат фонарик.
- Вперед! - лихо пришпорил Волка пятками Брандл.
Антип наклонился, как будто для того, чтобы поднять с земли сучок, и
незаметно сунул нож за голенище. Ему вдруг сделалось невыносимо грустно.
Из-за того, что произошло сегодня ночью, он чувствовал себя в этой
компании чужаком, с присутствием которого остальные скрепя сердце всего
лишь мирились, но вовсе не были рады ему. Антип чувствовал произошедшие в
себе перемены, но пока не мог ни понять, ни тем более объяснить их. Точно
так же он не мог найти объяснения и причине, по которой человек из Мира
без Солнца и двое представителей нечисти объединились ради того, чтобы
освободить его из плена. При этом создавалось впечатление, что
представители двух разных миров не только не испытывают друг к другу
никакой неприязни, но, напротив, совсем неплохо ладят между собой. А то,
что, по словам лепрехуна, в этой истории косвенно принимал участие еще и
Морок, только усложняло ситуацию.
ГЛАВА 20
- Здесь, - сказал Луконя, остановившись возле огромного пня, ровный спил
которого мог бы служить обеденным столом для доброго десятка едоков.
- Ты уверен? - с сомнением посмотрел на пень Брандл.
- Можно подумать, ты лучше меня знаешь расположение переходов! - с вызовом
оглядел Луконя сидевшего верхом на Волке лепрехуна.
- Мне просто кажется странным, что переход находится в месте, доступном
каждому, - спокойно, попыхивая своей неизменной трубочкой, ответил Брандл.
- Эдак получается: шел человек, устал, сел на пенек и сразу же оказался
черт-те где.
- А ты разве никогда не слышал историй о том, как, скажем, вышел человек
из дома, только чтобы дойти до сарая, лошадь запрячь, да так и сгинул без
следа? - хитро глянул на лепрехуна бесенок.
- Ну, ты мне только свои сказки не рассказывай, - презрительно скривился
Брандл. - Я тебе не олух деревенский.
- Ну а коли так, то не выступай, а слушай внимательно, - ответил Луконя. -
И вы тоже, - строго глянул бесенок на людей. - Нам предстоит тройной
переход. Если хотите, чтобы все прошло без проблем, строго следуйте всем
моим указаниям, какими бы странными они вам ни показались. А все вопросы
оставьте на потом. В противном случае мы рискуем потерять друг друга во
время одного из переходов. Понятно?
- Понятно, - улыбнулся Хорн и, глянув на Антипа, добавил: - Ты заметил,
как эта нечисть любит поучать?
- Им только волю дай, - рассеянно кивнул Антип.
- Я посмотрю, как вы будете смеяться, когда останетесь одни, без помощи и
без надежды на спасение где-нибудь в воздушном пузыре среди руин
затонувшей Айтерии, - пригрозил Луконя. - Слыхали о такой?
- Ты знаешь, где находится Айтерия? - удивился Хорн.
- Конечно, знаю! - Луконя был возмущен тем, что его способности уже не
впервой подвергались сомнению. - И не раз бывал там! Могу с уверенностью
сказать, что многое из того, что рассказывают про Айтерию, не более чем
вымысел. Айтерия затонула не потому, что жители ее прогневали Создателя,
использовав в войне с континентом некое таинственное оружие небывалой
разрушительной силы. Причиной трагедии стал разлом земной коры, в
результате чего полуостров Айтерия опустился ниже уровня моря. Что
действительно достойно восхищения, так это библиотеки Айтерии. Впрочем, к
настоящему времени от них почти ничего не осталось. Хотя здания библиотек
и были устроены таким образом, чтобы при погружении оказаться в воздушном
пузыре, - спасшиеся во время катастрофы айтерийцы рассчитывали даже со
временем поднять со дна моря свое поистине бесценное наследие, - все же
влажная атмосфера не способствует длительному хранению книг и свитков.
- А еще в подводных городах Айтерии живут люди-рыбы, научившиеся дышать
под водой при помощи специальных аппаратов, - добавил Брандл.
- Сказки! - презрительно фыркнул Луконя. - Сколько раз там бывал, ни разу
не видел никого, кроме рыб и осьминогов.
- Я даже и не мечтал увидеть когда-нибудь затонувшую Айтерию!
Лицо Хорна светилось таким по-детски чистым восторгом, что Луконя виновато
отвел глаза в сторону.
- Ну, возможно, ты когда-нибудь и увидишь Айтерию, - сказал он нарочито
небрежным тоном.
- Когда-нибудь? - Хорн посмотрел на бесенка, как на предателя. - Ты
сказал, что мы совершим переход через Айтерию!
- Айтерию я привел только в качестве примера, - ответил Луконя. И быстро
добавил: - Но мы увидим места не менее интересные!
- Болтун ты, Луконя, - разочарованно махнул рукой Хорн.
- Хорошо! - Луконя широко расставил ноги и уперся кулаками в бока. - В
таком случае пускай кто-нибудь другой, а не болтун, указывает вам дорогу!
- Кончай дурковать, Луконя! - строго прикрикнул на него Брандл. - Не время
сейчас!
- Время не время - мне дела нет! - Луконя гордо вскинул свой маленький
подбородок. - Никто не смеет называть Луконю болтуном!
- Хорошо, Луконя, - в умиротворяющем жесте Хорн протянул руку в сторону
строптивого бесенка. - Я признаю, что совершенно необоснованно назвал тебя
болтуном. Я просто был расстроен, когда ты сказал, что мы не увидим
легендарную Айтерию.
- Извинения приняты, - снова весело улыбнулся Луконя. - А если ты и в
самом деле так сильно хочешь увидеть Айтерию, то я могу проводить тебя
туда как-нибудь в другой раз.
- Отлично, - быстро согласился Хорн, опасаясь, что если Луконя снова
примется описывать диковинные места, дорога куда известна лишь ему одному,
то его уже будет не остановить. - Отложим путешествие в Айтерию на
будущее. Куда мы направляемся сейчас?
Луконя хитро улыбнулся и запрыгнул на пень.
- Внимание! - воскликнул он, вскинув руки над головой. - Как видите, с
виду это самый обыкновенный пень. Но, как только я совершу необходимые
манипуляции, он превратится в окно перехода, которое будет открыто ровно
двадцать секунд. Поэтому, увидев, что окно открылось, вы все должны, не
теряя времени, прыгать на пень. Если кто замешкается и отстанет - я не
виноват.
- А как мы узнаем, что окно открылось? - поинтересовался Брандл.
- Элементарно, друг мой, - с чувством собственной значимости посмотрел на
лепрехуна Луконя. - Как только окно откроется, я в ту же секунду исчезну.
- Бесенок внимательно посмотрел на каждого из своих спутников, включая и
Волка. - Ну что, готовы?
- Нужно договориться о том, в какой последовательности мы станем входить в
переход, - Хорн подошел вплотную к пню, на котором стоял Луконя, и слегка
ударил по его основанию носком сапога, как будто хотел убедиться в том,
что это действительно настоящий пень. - Иначе может возникнуть сутолока.
Первыми пойдут Волк с Брандлом, за ними - Антип, последний - я.
Договорились?
- Без проблем, - выпустил изо рта облачко табачного дыма лепрехун.
Антип молча кивнул.
- Начали.
Луконя присел на корточки и принялся быстро водить указательным пальцем по
годовым кольцам древесного спила, то и дело перескакивая с одного на
другое и неожиданно меняя направление движения. Наблюдая за ним, Антип
подумал, что бесенок умышленно делает массу лишних, совершенно ненужных
движений, чтобы запутать тех, кто наблюдает за ним.
Прекратив водить пальцем по пню, Луконя поднял руку, требуя внимания.
Скосив взгляд на своих спутников, он лукаво улыбнулся и негромким,
таинственным голосом произнес:
- А теперь я исчезаю.
С этими словами он ткнул пальцем в самую середину пня, туда, где годовые
кольца спиленного дерева стягивались в темную точку, похожую на центр
мишени, попадание в который обеспечивало стрелку бесспорную победу. Палец
вошел в дерево на два сустава. Антипу показалось, что над пнем колыхнулось
едва заметное серебристое марево, искажающее очертания находящихся за ним
предметов, подобно горячему воздуху, поднимающемуся над углями жаровни. А
в следующую секунду Луконя исчез.
- Вперед, Волк! - без промедления скомандовал Хорн.
Волк вместе с лепрехуном, крепко вцепившимся в шерсть у него на загривке,
прыгнул на пень и, так же как Луконя, исчез в неизвестности.
Хорн глянул на Антипа. Но тот, не дожидаясь команды, шагнул в окно
перехода следом за Волком.
На мгновение Антипу показалось, что у него закружилась голова. Земля ушла
из-под ног, и, пытаясь сохранить равновесие, парень взмахнул руками. Не
успев понять, что произошло, Антип упал на бок в густую высокую траву.
Быстро поднявшись на четвереньки и вскинув голову, он увидел прямо перед
собой морду Волка. Неподалеку из травы выглянул Брандл. Во время перехода
он свалился со спины Волка, но при этом дымящаяся трубка, как и прежде,
торчала у него изо рта. Антип попытался встать на ноги, но вылетевший из
окна перехода Хорн ударил его плечом в спину, и вместе они снова упали в
траву.
- С прибытием! - услышали они счастливый голос Лукони. - Рад, что никто не
потерялся.
Хорн поднялся на ноги и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на ослепительно
яркое солнце, сияющее на небе, бездонная синева которого не была замутнена
ни единым облачком.
- Где мы? - спросил он у Лукони.
- А ты попробуй угадай, - лукаво прищурился бесенок.
Хорн оценивающе окинул взглядом окрестности. Они находились среди зарослей
высоких растений, отдаленно напоминающих своим видом выросший до безумных
размеров папоротник. С ветки на ветку перепархивали небольшие пестрые
птицы с длинными, загнутыми вниз тонкими, как шило, клювами. Одна из птиц
села на ветку, раздвинула словно веер свой цветастый хвост и издала
долгий, пронзительный крик, от которого у путешественников заложило уши.
- Ну, судя по жаркому климату и буйной растительности, мы находимся где-то
в тропиках, - предположил Хорн. - Возможно, это южная оконечность
материка. Я бы даже рискнул предположить, что это мыс Радости.
- Близко, но не совсем точно, - с показной досадой щелкнул пальцами
Луконя. - Я бы посоветовал не торопиться с ответом, а вначале обратить
внимание на присутствие рядом с нами эндемичных видов. Например, это.
Луконя отвел в сторону большой, плоский, изрезанный, словно гребенка, лист
и указал на ящерицу, сидевшую на стволе дерева. Рептилия имела в длину
около сорока сантиметров. У нее была плоская морда, похожая на большой
утиный клюв, а все ее тело покрывали уродливые наросты темно-фиолетового
цвета. Когда Луконя поднял с земли ветку и ткнул ею ящерицу, наросты на ее
теле начали быстро менять цвет и вскоре сделались малиново-алыми.
- Или это, - оставив ящерицу в покое, Луконя указал на севшую на ветку
дерева зеленую стрекозу размером с ладонь. - Кому-нибудь из вас доводилось
видеть что-либо подобное на континенте?
- Ты хочешь сказать, что мы на Гур-эт-Даре? - удивленно посмотрел на
Луконю Хорн. - На острове, лежащем далеко на юго-востоке в водах
Окраинного моря, до которого не доплыл еще ни один корабль с континента?
- Я поражен! - В подтверждение своих слов Луконя изобразил на лице
удивление, вскинув брови едва ли не к самым волосам. - Оказывается, люди
из Мира без Солнца неплохо осведомлены о географии Бескрайнего мира!
- Остров Гур-эт-Дар был нанесен на некоторые карты времен Первой эпохи, -
сказал Хорн. - Однако большинство нынешних географов считают его фантазией
древних картографов.
- Надеюсь, Гур-эт-Дар является достойной заменой Айтерии? - самодовольно
улыбнулся бесенок.
- А почему бы нам здесь не остаться? - спросил Антип. - Если до острова не
доплыл еще ни один корабль с континента, то, значит, и Гудри-хан до нас не
доберется.
- Можно, конечно, - Луконя поскреб согнутым пальцем затылок, и на лице его
появилось довольно-таки кислое выражение. - Да только народ здешний не
очень-то гостеприимен.
- Остров населен племенами воинственных дикарей, - добавил к этому Хорн. -
Их общество находится на очень примитивной стадии развития - они до сих
пор не знают металла.
- И практикуют, между прочим, человеческие жертвоприношения, - заметил
Брандл.
- У кого-нибудь еще есть желание погостить на острове? - осведомился
Луконя, придав лицу выражение судьи, уже вынесшего приговор, но в силу
необходимости вынужденного согласовывать его с присяжными.
- Ты до сих пор не назвал конечный пункт нашего путешествия, - заметил
Хорн.
- Это пока секрет, - Луконя игриво погрозил Хорну пальцем. - Но обещаю,
что тебе это место понравится.
- А мне? - спросил Антип, несколько задетый тем, что на него почти не
обращают внимания.
- Ну, может быть, и тебе тоже, - с сомнением посмотрел на парня Луконя. -
Смотря что тебе теперь нравится.
"Что тебе теперь нравится?.." Антип опустил взгляд и ковырнул носком
сапога землю. Сейчас он не смог бы ответить на этот простой вопрос. Он так
запутался, что уже сам себя не понимал. Колдун из Мира без Солнца, самый
ужасный кошмар Бескрайнего мира, о котором немногие рискуют говорить
вслух, дабы не навлечь на себя беду, спасает его из плена. А помогают ему
бесенок и лепрехун, которых послал Морок - повелитель нечисти. Что все это
значит? Что за игра ведется вокруг парня из никому не известного
белоземского села? Или же это вовсе не сложная многоходовая комбинация,
разыгранная невидимым мастером игры, а просто жизнь, которая подхватила
его своим стремительным потоком и теперь тащит по камням, о которые бьются
колени и обдираются локти? Антип не знал ответа ни на один из этих
вопросов. Но, что удивительно, он теперь уже даже и не пытался их найти.
Если бы кому-то удалось заглянуть в душу Антипа, то он был бы крайне
удивлен тем, что парня совершенно не тревожило то, что с ним происходит.
Антип не испытывал ни страха перед будущим, ни раскаяния за то, что
совершил. Удивительно, но он даже не вспоминал о том, как расчетливо и
хладнокровно вспорол животы двум янычарам, словно это было для него самое
что ни на есть обычное дело - все равно что пень выкорчевать. На душе у
него было спокойно и пусто.
- Где следующее окно перехода? - спросил у Лукони Хорн.
- Здесь, недалеко, - махнул рукой куда-то в сторону Луконя. - Вот только
добраться до него будет непросто. Окно перехода находится в святилище бога
Солнца, которому поклоняются дикари.
- В таком случае, может быть, лучше дождаться ночи? - предложил Хорн.
- Нет, нет, нет, - быстро затряс головой Луконя. - Ночью все племена
дикарей, забыв о междуусобицах, собираются в святилище, чтобы жечь костры
и призывать Солнце вновь вернуться на небо. Днем же возле него можно
встретить только нескольких служителей да кающихся грешников, которые
сидят на открытом солнце на раскаленных камнях, ожидая, когда их хватит
солнечный удар.
- Ну, тебе виднее, - не стал спорить Волчатник. - Веди.
Брандл, как раз закончивший заново раскуривать трубку, похлопал Волка по
спине, и зверь послушно лег на землю, чтобы лепрехун смог на него
забраться.
Когда Волк наклонил голову, Антип увидел у него между ушами лоскут шкуры,
срезанный саблей янычара. Крови почти не было, поэтому Антип смог ясно
разглядеть блестящую металлическую поверхность там, где должна была бы
находиться черепная кость. И снова на память ему пришло странное слово,
которым назвал Волка Морок, - псевдозверь.
Раздвигая руками высокую траву, Луконя шел впереди по едва приметной
тропке, показывая дорогу остальным. Следом за ним двигался Волк, на
котором гордо, попыхивая трубочкой, восседал Брандл. За ними шел Антип.
Замыкал шествие Хорн.
Пройдя километра полтора, отряд остановился - заросли перевитых лианами
папоротникообразных деревьев сделались настолько густыми, что Луконя не
мог сквозь них продраться. Вперед вышел Хорн и стал мечом прокладывать
дорогу.
- В этом лесу все растет просто-таки с фантастической скоростью, -
пожаловался Луконя. - Всего пару месяцев назад здесь проходила вполне
приличная тропа.
Спустя какое-то время Хорна сменил Антип. Работа была не из легких, и
вскоре у парня с непривычки заныли плечи и спина. Однако, не желая
показывать остальным свою слабость, Антип упорно продолжал махать мечом,
не обращая внимания на то, что удары его делаются все более слабыми и
неверными. Теперь для того, чтобы перерубить лиану, которую вначале он
рассекал с одного удара, Антипу приходилось дважды, а то и трижды ударять
по ней мечом.
Окончательно выбившись из сил, Антип остановился и ладонью вытер пот с
лица.
- Попить бы, - облизнув языком сухие губы, сказал он, ни на кого не глядя,
словно разговаривал сам с собой.
- Нет проблем, - тут же отозвался Луконя.
Подпрыгнув, он попытался поймать рукой свисающую с дерева
изумрудно-зеленую лиану толщиною в два пальца. Но дотянуться до нее
бесенок смог только после того, как на помощь ему пришел Хорн.
Позаимствовав у Волчатника нож, Луконя перерубил лиану наискосок. Из
разрубленной ветви, противоположный конец которой уходил высоко вверх и
исчезал где-то среди развесистых крон папоротникообразных деревьев,
потекла тоненькая струйка прозрачной воды. Сделав пару глотков, Луконя
протянул лиану Хорну, который, напившись, передал ее Антипу. Вода была
чистой и прохладной, с едва заметным травяным привкусом. Напившись, Антип
омыл водой лицо и предложил лиану Брандлу. Лепрехун пить не стал. Зато он
достал из кармана своего сюртука большой клетчатый платок, хорошенько
смочил его водой и, сняв треуголку, положил платок на затылок, после чего
водрузил шляпу на прежнее место. Волк же попросту отвернулся в сторону,
когда лепрехун направил струйку воды на его нос.
- Ему разве вода не нужна? - удивленно посмотрел на Хорна Брандл.
- Напьется, когда захочет, - ответил Волчатник.
Пожав плечами, Брандл закинул лиану на дерево.
Хорн сделал шаг вперед, намереваясь занять место Антипа во главе отряда.
Сделав вид, что не понял намерение Волчатника, Антип ухватил покрепче
рукоятку меча и снова принялся с остервенением рубить кусты и ветки
деревьев. Хорн усмехнулся, но ничего не сказал.
Вскоре заросли начали редеть. Как только отпала необходимость прорубать
дорогу в лесной чаще, Луконя снова выбежал вперед. Сориентировавшись по
одному ему известным признакам, он взял чуть левее того направления, в
котором все это время двигался отряд.
Пройдя еще пару километров по лесу, они вышли на плоскую вершину большого
холма. Внизу, в ложбине, протекала речка, по берегам которой стояли
хижины, больше похожие на загоны для скота, сделанные из длинных гибких
прутьев, обвязанных вокруг вбитых в землю кольев, и покрытые сверху
соломенными циновками. Дыр и щелей в стенах было так много, что отпадала
необходимость в окнах. На берегу реки занимались какими-то хозяйственными
делами низкорослые женщины с кожей цвета старой меди. Их длинные черные
волосы были собраны в узлы на затылках. Единственной одеждой островитянкам
служили коротенькие травяные юбки. Среди женщин бегали совершенно голые
дети, с восторженным визгом гонявшиеся за домашними животными, похожими на
миниатюрных свинок.
- Вот так они и живут с сотворения мира, - прокомментировал увиденное
Луконя, осторожно выглядывая из высокой травы, в которой прятались
путешественники. - Женщины занимаются домашним хозяйством и что-то
выращивают на небольших огородиках. Мужчины целыми днями рыскают по лесу в
поисках пропитания. Между прочим, они едят даже змей и пауков, - лицо
бесенка перекосила гримаса отвращения. - А примерно раз в месяц устраивают
маленькую войну с каким-нибудь соседним племенем. Я как-то раз был
свидетелем одной из таких битв. Она проходила в соответствии со строгими
правилами и чем-то даже напоминала спортивное соревнование. Вот только
проигравшим в этой жестокой схватке оказывался тот, кто уже не мог
двигаться. Сражение, в котором принимали участие не только мужчины, но и
женщины, вооруженные одинаковыми по размеру дубинами, началось с первыми
лучами солнца и заканчивалось с наступлением темноты, после чего все его
участники собрали убитых и тех, кто был ранен настолько серьезно, что
скорее всего не имел шансов поправиться, и принесли всех их в жертву
своему любимому богу Солнца. Должен сказать, что наблюдать за последним
было особенно неприятно. Раненых даже не добивали, а живьем сбрасывали в
жертвенный колодец, расположенный прямо под алтарем. Большинство
несчастных отчаянно сопротивлялись и кричали так, что у меня кровь стыла в
жилах...
При одном только воспоминании об этом ужасном событии Луконя зябко
передернул плечами.
- А что получают победители? - спросил у Лукони Антип.
- Самое удивительное, что абсолютно ничего, - ответил ему бесенок. - Да и
победителей, как таковых, нет. После жертвоприношения островитяне
расходятся по своим селениям и спокойно живут, не проявляя никакой
враждебности по отношению друг к другу, вплоть до следующей битвы.
- Я думаю, что кровопролитные сражения между островитянами носят
ритуальный характер, - сказал Хорн. - Остров хотя и большой, но ресурсы
его не безграничны. Никаких естественных врагов для человека на острове
нет. Если бы население острова неконтролируемо росло, то в конечном итоге
это привело бы к жесточайшему голоду и гибели большей части островитян.
Убивая друг друга во время ритуальных сражений, островитяне не только
поддерживают численность населения на требуемом уровне, но и очищают
популяцию от наиболее слабых и больных особей - ведь во время битвы именно
они гибнут в первую очередь.
- Я все с большим пиететом начинаю относиться к людям из Мира без Солнца,
- с уважением посмотрел на Хорна Луконя. - Твои познания в самых различных
областях как науки, так и естествознания, поистине достойны восхищения.
В ответ Хорн только улыбнулся.
- Дикость какая, - с неодобрением фыркнул Брандл. - Как можно убивать
слабых ради того, чтобы дать возможность жить другим!
- Я думаю, островитяне не считают этот обычай дикостью, - возразил ему
Хорн. - Они живут так испокон веков, и такой образ жизни кажется им вполне
естественным.
- Но мы-то цивилизованные люди! - гордо выпятил свой огромный живот
лепрехун.
- Кто бы говорил, - скривил презрительную гримасу Антип. - Нечисть
паршивая.
Брандл от неожиданности едва на выронил свою трубу. Не зная, что ответить
на столь незаслуженное оскорбление, он растерянно посмотрел на других
своих спутников.
- Между прочим, наша цивилизация более древняя, чем нынешняя цивилизация
людей, которая родилась на руинах Первой эпохи, - заметил Луконя.
- Все равно это не дает вам права называть себя людьми, - все в том же
презрительном тоне ответил ему Антип. - Если на то пошло, то я среди всех
вас единственный настоящий человек.
- Я чего-то не понимаю, - беспомощно развел руками лепрехун. - Чего ради
Морок велел нам спасти этого ксенофоба?
Хорн невольно усмехнулся - он никак не мог привыкнуть к тому, что в свою
нарочито простую и незатейливую речь Луконя с Брандлом то и дело вставляли
мудреные словечки, смысл которых был понятен далеко не каждому.
- Морок знает, что делает, - резонно возразил лепрехуну бесенок. - Не нам
с тобой обсуждать решения, которые он принимает.
Не найдя, что возразить, Брандл только недовольно пыхнул своей трубочкой.
- А почему островитяне не пользуются железным оружием? - как ни в чем не
бывало обратился к Хорну Антип.
- Остров Гур-эт-Дар имеет вулканическое происхождение, - ответил ему
Волчатник. - Поэтому на нем нет никаких месторождений полезных ископаемых.
Островитянам приходится довольствоваться только тем, что дают им природа и
океан.
- А кто-нибудь может ответить мне, с какой целью мы занимаемся созерцанием
этой убогой деревеньки? - поинтересовался Брандл.
- Я просто даю Хорну возможность понаблюдать за жизнью островитян, -
ответил ему Луконя. - Вряд ли когда еще ему представится такая возможность.
Сказав это, бесенок искоса глянул на Волчатника, ожидая от него одобрения
своих действий.
- Я искренне благодарен тебе, Луконя, за то, что ты превратил наше бегство
в увлекательную этнографическую экспедицию, - сказал Хорн, старательно
сохраняя на лице предельно серьезное выражение. - Как мне ни жаль покидать
это место, но, пожалуй, Брандл все же прав, и нам пора двигаться дальше.
- Впереди у нас еще святилище солнцепоклонников, - напомнил Хорну
счастливый Луконя.
Ползком, чтобы не привлекать к себе внимания обитателей деревеньки,
путешественники пробрались по склону холма и, обогнув селение, спустились
в низину. Здесь они поднялись на ноги и быстро зашагали по расстилавшейся
перед ними широкой равнине, заросшей густой, высотою до пояса травой и
цветами на длинных одеревеневших ножках, над которыми порхали огромные
стрекозы и бабочки.
- Эй, осторожнее! - предостерег Антипа Луконя, когда парень попытался
поймать бабочку с крыльями, разукрашенными, словно мозаика из драгоценных
камней. - Эти красавицы жалят больнее пчел. Руку разнесет так, что дня три
не сможешь даже пальцами пошевелить.
Антип испуганно отдернул руку. Теперь он шел, старательно отмахиваясь от
бабочек, красота которых, как оказалось, таила в себе изрядную долю яда.
- Ну, вот и пришли, - сказал Луконя, когда впереди показалось необычного
вида сооружение, сложенное из огромных монолитных блоков.
- Это и есть святилище солнцепоклонников? - спросил Антип.
- Оно самое, - не оборачиваясь, ответил Луконя.
Когда путешественники подошли ближе, святилище предстало перед ними во
всем своем циклопическом величии. Двенадцать огромных каменных ворот
высотою не ниже восьми метров, сооруженных из врытых в землю огромных
тесаных камней, поверх которых были уложены такие же огромные каменные
плиты, образовывали идеально ровный круг диаметром около тридцати метров.
- Бог ты мой! - восторженно вздохнул Хорн. - Сколько же надо было
потратить сил, чтобы построить такое практически голыми руками!
- Да на то только, чтобы обтесать эти монолиты, используя каменные
молотки, ушла, должно быть, жизнь не одного поколения островитян, -
заметил Луконя.
- Я думаю, что здесь не обошлось без вмешательства неких потусторонних
сил, - попыхивая трубочкой, глубокомысленно изрек Брандл и посмотрел на
Хорна, ожидая, что он скажет по этому поводу.
Волчатник без труда разгадал маленькую хитрость лепрехуна.
- Если ты имеешь в виду тех, кого принято называть обитателями Мира без
Солнца, - сказал Хорн, - то могу заверить тебя, что они не принимали в
этом строительстве никакого участия. Это святилище было возведено еще в
начале Первой эпохи, когда о людях из Мира без Солнца в Бескрайнем мире
никто даже и не слышал.
- Ну, значит, существует в мире какая-то иная сила, - ответил на это
Брандл.
- Или существовала прежде, - внес необходимое уточнение Луконя.
- Ложись! - Хорн неожиданно толкнул Антипа в спину и следом за ним упал в
высокую траву.
Луконе и Брандлу, не отличавшимся высоким ростом, для того, чтобы скрыться
в траве, оказалось достаточно только пригнуться.
- Что случилось? - отыскав взглядом Волчатника, спросил Луконя.
- Я заметил в святилище людей, - шепотом ответил Хорн.
- Естественно, - ничуть не удивился бесенок. - Я же предупредил, что в
храме находятся священнослужители и кающиеся грешники.
- Они могли нас заметить.
- Ну и что, - беспечно дернул плечом Луконя. - Никто из них не имеет права
покидать пределов святилища до тех пор, пока последний луч Солнца не
погаснет на небе. Нарушившего это правило той же ночью сбросят в
жертвенный колодец, дабы умилостивить Солнце и упросить его вновь выйти на
небо. Это остров, Хорн, и здесь от наказания не уйдешь.
Успокоенный этими словами, Хорн приподнял голову. В проеме циклопических
каменных ворот, обращенных в сторону путешественников, стояли четверо или
пятеро островитян. Одеты они были, так же как и женщины в деревне, в
короткие юбки из увядшей травы. Судя по активной жестикуляции, аборигены
успели заметить странную компанию, двигавшуюся в направлении святилища, а
затем вдруг спрятавшуюся в траве.
- Где находится окно перехода? - спросил у Лукони Волчатник.
- В самом центре святилища, прямо под алтарем, - ответил бесенок.
- Ты же говорил, что под алтарем находится жертвенный колодец, - напомнил
Хорн.
- Все верно, - подтвердил свои слова Луконя. - Окно перехода расположено
на дне жертвенного колодца. Оно всегда открыто, поэтому достаточно просто
прыгнуть в колодец...
- Этого только недоставало, - недовольно проворчал Брандл. - Самому
прыгать в жертвенный колодец.
- Это абсолютно безопасно, - заверил лепрехуна Луконя. - Куда сложнее
будет добраться до колодца. Думаю, островитяне откажутся организовать для
нас экскурсию по своему святилищу.
- А как ты прежде добирался до этого перехода? - спросил бесенка Антип.
- Я знаю, что под алтарем есть переход, но сам никогда им не пользовался,
- ответил Луконя. - Прежде у меня не было необходимости попасть с острова
Гур-эт-Дар туда, куда мы сейчас направляемся.
- И каков же будет план наших действий? - поинтересовался Хорн.
- Ну, это ты у нас специалист по планам, - льстиво улыбнулся Волчатнику
Луконя. - Пошевели мозгами, может быть, что-нибудь и придумаешь.
- Да какие проблемы? - непонимающе махнул рукой Антип. - Мы с Хорном
вдвоем разгоним эту кучку дикарей.
- Я так не думаю, - с сомнением покачал головой Луконя. - Местные жители
хотя и выглядят неказисто, зато дерутся насмерть. Не забывай, что у них
хорошая практика. Во всяком случае, я бы не стал рисковать.
- Так что же делать? Иначе нам до алтаря не добраться?
- У меня есть идея, - чтобы привлечь к себе внимание спутников, Брандл
помахал над головой рукой, в которой у него была зажата дымящаяся трубка.
Удостоверившись, что все смотрят только на него, лепрехун сунул трубку в
рот, степенно затянулся и обратился с вопросом к Луконе: - Я так понимаю,
местные жители никогда прежде волков не видели?
- На острове нет животных крупнее тех свинок, которых мы заметили в
деревне, - ответил бесенок.
- В таком случае, - Брандл снова затянулся, - я могу проехаться вокруг
святилища верхом на Волке. Если это и не повергнет островитян в ужас и не
заставит их разбежаться куда глаза глядят, то уж, во всяком случае,
отвлечет их внимание и даст вам возможность добраться до алтаря.
- Что ж, - подумав, высказал свое мнение Хорн. - По-моему, есть смысл
попытаться. Состязаться с Волком в резвости островитяне не смогут, так
что, пока Брандл сидит на нем верхом, ему ничто не угрожает. Если этот
план не сработает, будем думать, что делать дальше.
Постучав трубкой о каблук, лепрехун вытряхнул из нее золу, после чего
заново набил табаком и тщательно раскурил. Выпустив струйку сизого дыма,
он подошел к Волку и похлопал его по боку:
- Ну что, Волчок, прокатимся?
Волк лег на землю, и Брандл ловко, как заправский жокей, победивший не в
одной скачке, запрыгнул к нему на спину.
- Волк, ты понял, что нужно делать? - обратился к зверю Хорн.
Волк ответил своему хозяину долгим взглядом.
- Все в порядке, Брандл, - сказал Хорн лепрехуну. - Волк не бросит тебя,
что бы ни случилось.
- Я в этом не сомневаюсь. - Сказав это, Брандл наклонился и что-то тихо
шепнул Волку на ухо.
Антип готов был поклясться, что на одно мгновение оскал Волка сделался
похожим на улыбку.
Затем Волк поднялся и легкой трусцой побежал в направлении святилища.
Должно быть, стоявшие в проеме каменных ворот островитяне не сразу поняли,
что происходит. Вначале они видели только маленького странно одетого
человечка, который приближался к ним, перемещаясь какими-то странными
прыжками, то едва ли не с головой скрываясь в высокой траве, то снова
выпрыгивая из нее. Но ближе к святилищу трава была выкошена, и, когда Волк
с седоком на спине выбежал на открытое пространство, со стороны группы
островитян послышались пронзительные крики. Правда, пока было трудно
определить, были ли это крики ужаса или боевые возгласы. Однако у Брандла
на сей счет имелось свое, совершенно определенное мнение. Он ни секунды не
сомневался, что образ огромного матерого зверя, не похожего ни на что из
того, что видели в своей жизни островитяне, вселит в примитивные души
аборигенов первозданный страх. Лихо пришпорив Волка пятками, лепрехун
гикнул так, что даже Хорн от неожиданности пригнул голову, решив, что в
действие вступила какая-то неведомая ему сила, участие которой
первоначальным планом не предусматривалось.
В ответ на боевой клич лепрехуна Волк рванулся вперед. Стремительно, как
выпущенная из лука стрела, он летел на ворота, занятые островитянами, а
сидевший у него на спине Брандл улюлюкал и завывал на сотни голосов, так
что, закрыв глаза, можно было подумать, будто на святилище напала свора
голодных демонов. Следует отдать аборигенам должное - они до последнего
стояли в створе ворот, сжимая в руках свои сучковатые дубинки. Но когда
Волк в высоком прыжке, перелетев через их головы, ворвался в святилище,
островитяне кинулись врассыпную. Но все же древний суеверный ужас,
оказавшийся сильнее страха перед невиданным существом, не давал им
покинуть святилище. Не решаясь пересечь незримую запретную черту,
островитяне, словно стая затравленных псами кроликов, принялись метаться
от одних ворот к другим.
Волк перепрыгнул через алтарь, который представлял собой две сдвинутые
вместе каменные плиты, установленные на невысоком постаменте, на каждой из
которых была вырезана половина солнечного диска с разбегающимися в стороны
ниточками лучей, и покинул святилище через ворота, противоположные тем,
через которые проник в него.
Аборигены не успели еще прийти в себя после нападения ужасного зверя со
всадником на спине, похожим на миниатюрного демона зла, когда через
свободные ворота в святилище вбежали еще трое чужаков.
- Где окно? - на бегу спросил у Лукони Хорн.
- Под алтарем, - ответил бесенок. - Нужно раздвинуть плиты.
Добежав до алтаря, Хорн обхватил руками одну из плит, закрывающих
жертвенный колодец, и потянул ее на себя. Огромная и, должно быть,
невероятно тяжелая плита удивительно легко сдвинулась с места и медленно
заскользила по вырезанным в постаменте пазам.
Несмотря на весь свой страх, надругательства над святынями островитяне
стерпеть не смогли. Двое аборигенов, вооруженные дубинками, набросились на
Хорна. Еще один кинулся с другой стороны на Антипа, который только начал
двигать вторую половину алтарного стола.
Хорн, пригнувшись, ушел от удара дубинки и ногой ударил напавшего на него
священнослужителя под коленку. Споткнувшись, дикарь зарылся носом в землю.
Выпрямившись, Хорн одним движением выхватил из-за пояса меч, отбил удар
второй нацеленной на него дубинки и ударом рукоятки меча в лоб сбил с ног
островитянина, который, судя по злобному выражению лица, был
нераскаявшимся грешником.
Антип, увидев бегущего на него аборигена, развернулся к нападавшему лицом
и откинул в сторону правую руку, в которой в ту же секунду блеснул нож
вестника смерти.
Находившийся у него за спиной Хорн запрыгнул на приоткрытый алтарный стол
и со всего размаха ударил Антипа ногой по ребрам. Не ожидавший удара Антип
упал на землю. Спрыгнув на землю рядом с ним, Хорн мечом парировал удар
дубинки островитянина, после чего суставами согнутых пальцев ударил его в
горло. Абориген как подкошенный упал на землю.
- Ты что?! - вскочив на ноги, заорал на Хорна Антип.
Волчатник холодно, как-то по-звериному, глянул в глаза парню, после чего
перевел взгляд на зажатый в его руке нож. На мгновение время словно
замерло. Два человека неподвижно стояли друг против друга, пытаясь
угадать, какое первое движение сделает противник. Луконя, смотревший на
Хорна с Антипом со стороны, решил было, что теперь уж они непременно
кинутся друг на друга. Но Хорн сделал то, чего не ожидали от него ни
Антип, ни Луконя, ни даже забившиеся в створы ворот и с испугом
наблюдавшие за всем происходящим островитяне. Он кинул меч в ножны и,
повернувшись к Антипу спиной, снова взялся за алтарную плиту. Взглянув на
незащищенную спину Хорна, Антип подумал, как просто было бы вогнать в нее
нож. Испугавшись собственных мыслей, он быстро сунул нож за голенище,
обогнул алтарь и начал двигать вторую плиту.
- Хо-хэй!
С радостным криком, размахивая над головой треуголкой, в святилище верхом
на Волке снова ворвался Брандл. Обогнув по кругу алтарь и заставив при
этом островитян вновь в страхе отпрянуть к каменным воротам,
ограничивающим святилище, Волк остановился неподалеку от Хорна.
- Ну, как вам это понравилось? - с гордым видом дымя трубкой, вид которой
производил на аборигенов не менее устрашающее впечатление, чем невиданный
зверь, поинтересовался лепрехун.
Вопрос его остался без ответа, поскольку именно в этот момент Антип и Хорн
раздвинули створки алтарного стола настолько, что в открывшуюся дыру мог
пролезть человек. Взяв в руку фонарик, Хорн наклонился над жертвенным
колодцем.
- Ни черта не видно, - сообщил он.
- Прочь сомнения! - патетически взмахнул руками Луконя. - Это то, что нам
нужно! Уж я-то знаю!
Брандл перебрался со спины Волка на одну из створок алтарного стола и тоже
посмотрел в темный провал жертвенного колодца.
- Может быть, ты первым туда прыгнешь? - предложил он Луконе.
- Нет проблем! - Луконя вскарабкался на алтарь, свесил ноги вниз и,
посмотрев на своих спутников, лукаво улыбнулся. - Только вы ведь все одно
ничего не узнаете о моей судьбе, пока сами не прыгнете следом.
Сказав это, Луконя оттолкнулся руками от края плиты и исчез в колодце.
Какое-то время трое его спутников, склонившись над бездонным провалом,
напряженно вслушивались в темноту. Из глубины колодца не доносилось ни
звука.
- Теперь твоя очередь, - подняв голову, обратился к Брандлу Хорн.
- Это почему же моя? - возмущенно вскинул бороду лепрехун.
- Без разговоров, - строго произнес Хорн и указал пальцем в открытый створ
между плитами жертвенного алтаря.
Брандл тяжело вздохнул и, сделав осторожный шаг вперед, остановился на
самом краю провала. Поглубже натянув на голову треуголку, он изо всех сил
сжал зубами конец чубука своей неизменной трубки и, глубоко затянувшись,
прыгнул в колодец.
- Волк, - окликнул своего верного спутника Хорн.
Волк запрыгнул на каменную плиту, подошел к самому краю и посмотрел на
своего хозяина, словно надеясь, что тот все-таки одумается и отменит свой
нелепый приказ.
- Давай, Волк, - Хорн ласково потрепал своего любимца по загривку. - Все
будет в порядке.
Подогнув ноги, Волк почти опустился на живот и, взмахнув хвостом,
соскользнул в колодец.
Взглянув на Антипа, Хорн сделал в сторону колодца приглашающий жест рукой.
Натянуто усмехнувшись, Антип подошел к краю кажущегося бездонным провала
и, не заглядывая в него, дабы не дать страху возможности парализовать волю
и разум, прыгнул в колодец.
Оставшись один, Хорн посмотрел на испуганно жмущихся к воротам святилища
островитян.
- Вы, конечно, не понимаете, что я вам говорю, - сказал он. - Но все же я
хотел бы извиниться перед вами за причиненное беспокойство. Считайте нас
просто очередными жертвами своему божеству.
Один из островитян, должно быть, самый решительный и бесстрашный, погрозил
Волчатнику дубинкой.
Улыбнувшись в ответ, Хорн сделал прощальный жест рукой и прыгнул в колодец.
ГЛАВА 21
Падение оказалось совсем не таким долгим, как ожидал Антип. Он даже не
успел почувствовать замирание духа, сопутствующее полету в бездну, как уже
вновь ощутил под ногами твердую почву. В следующее мгновение лицо Антипа
обожгло ледяным дыханием ветра, а все тело сковало лютым морозом. Он
оказался в царстве холода и серого полумрака. Вокруг себя Антип видел
только бесформенные нагромождения льда и огромные торосы, покрытые
глубокими кавернами в тех местах, где лед соприкасался с морской водой. Да
и под ногами была вовсе не земля, а все тот же лед, присыпанный тонким
слоем снега. Над головой же у него простиралось небо, похожее на
выкрашенную в темно-фиолетовый цвет крышку огромной кастрюли,
прихлопнувшей собой весь мир. Никого из тех, кто прыгнул в жертвенный
колодец перед Антипом, видно не было. На снегу были заметны какие-то
полустертые ветром следы, но куда они вели, Антип определить не мог. В
голове мгновенно, как взрыв, родилась мысль: подлая нечисть нарочно
заманила его в это гиблое место и бросила здесь на погибель.
Чтобы сохранить остатки тепла в собственном теле, Антип зябко обхватил
себя за плечи и повернулся к ветру спиной. Пронзительный ледяной ветер без
труда проникал сквозь легкую одежду - Антипу казалось, что кожа на спине
превращается в грубую дерюгу, утыканную острыми иголками.
- Где Хорн?! - услышал Антип позади себя отчаянный крик Лукони.
Обернувшись, парень увидел голову бесенка, выглядывающую из ледяной пещеры.
- Не знаю! - прокричал в ответ Антип. - Он собирался прыгнуть в колодец
следом за мной!
- Иди сюда! - Луконя махнул Антипу рукой.
На негнущихся ногах Антип подбежал к тому месту, где прятался Луконя, и
быстро нырнул в неглубокую ледяную нишу, в которой помимо бесенка
находились также Брандл и Волк.
- Здесь не теплее, чем снаружи, - заметил, попыхивая трубочкой, лепрехун.
- Зато ветра нет.
- Где же Хорн?! - в отчаянии всплеснул руками Луконя. - Мы не можем
покинуть это место без него! Он не выберется отсюда один!
- А если и мы не выберемся отсюда в ближайшие несколько минут, то тоже
останемся здесь навсегда, - мрачно заметил Брандл.
Лепрехун был единственным, кто в поисках тепла решался прижаться к
мохнатому боку Волка, которому мороз был нипочем. Но, судя по тому, как
отчаянно стучали зубы Брандла по чубуку трубки, это не спасало его от
пронзительного холода.
Спрятав кисти рук в рукава рубашки, Луконя снова выглянул за пределы
ледяной пещеры.
- Хорн! Хорн! - радостно закричал он, увидев лучик света от фонаря
Волчатника.
Развернувшись на голос, Хорн подбежал к своим спутникам и нырнул в
облюбованное ими укрытие.
- Ну и холод! - пожаловался он, отчаянно стуча зубами. - Куда ты завел
нас, бес?
Луконя попытался сложить посиневшие губы в свою обычную, хитроватую и
одновременно немного насмешливую улыбку, но вместо этого у него получилась
жутковатая гримаса, похожая на предсмертный оскал.
- Не догадываешься? - спросил он у Хорна, выбивая зубами неровный,
прерывистый ритм.
- Высказав предположение, что мы на Замерзшем континенте, я скорее всего
окажусь недалеко от истины, - сказал Хорн.
- Точно, - кивнул Луконя. - Это он и есть - Замерзший континент. Кстати,
ты с полным на то правом можешь испытывать законное чувство гордости: до
тебя здесь не ступала нога ни единого человека - разве что только нечисть
изредка забредает.
- Да? В таком случае кто же это? Луч света из фонарика в руке Хорна
скользнул по ледяной стене пещеры.
- О, черт!
Антип так резво отпрыгнул в сторону, увидев то, на что указывал луч света,
что ударился головой о свод пещеры. В непосредственной близости от того
места, где он только что сидел, изо льда высовывалась кисть руки со
скрюченными пальцами.
Хорн поднял фонарь чуть выше, и взглядам всех присутствующих предстало
ужасающее зрелище: не менее десятка обнаженных человеческих тел,
вмороженных в глыбу льда. Особенно жуткое впечатление производило лицо
одного из мертвецов. Обращенное в сторону ошеломленных путешественников,
оно смотрело на них широко открытыми глазами. Рот погибшего был открыт,
словно он и мертвый все еще продолжал взывать о помощи, пытаясь вырваться
из ледяного плена.
- Что все это значит, черт тебя дери?! - заорал на Луконю Брандл.
- А что, по-твоему, происходит с теми несчастными, которых аборигены с
острова Гур-эт-Дар сбрасывают в жертвенный колодец? - посмотрев на своего
приятеля, тихо произнес Луконя.
- Ты хочешь сказать, что это?.. - не закончив фразу, Брандл указал рукой
на стену льда, в которой навечно застыли тела принесенных в жертву
островитян.
Луконя молча кивнул.
- Проклятие! - заорал, раскинув руки в стороны и с ужасом глядя себе под
ноги, Антип. - Это значит, что здесь все вокруг усеяно мертвецами!
- А что я могу сделать? - виновато развел посиневшими от холода руками
Луконя. - Это не я надоумил островитян использовать окно перехода в
качестве жертвенного колодца.
- Надо убираться отсюда! - крикнул Брандл. - Я даже трубку не могу
раскурить!
Он ударил огненные палочки одну о другую, но высеченная искра погасла, не
долетев до набитой табаком трубки.
- Верно, - согласился с лепрехуном Хорн. - Иначе скоро мы сами превратимся
в ледышки. Далеко до следующего окна?
- Да здесь оно, - взглядом указал куда-то за ледяной завал Луконя. - Рядом.
- Ну, так пошли!
Луконя высунулся было из укрытия, но, тут же получив в лицо пригоршню
снега, брошенную порывом ледяного, режущего словно бритва ветра,
отшатнулся назад.
- Давай, Луконя! - подтолкнул его в спину Хорн. - Мы все идем за тобой!
Выкрикнув какое-то нечленораздельное проклятие, Луконя выбежал из пещеры и
кинулся на приступ ледяного завала.
Перебраться через нагромождения льда оказалось не так сложно, как виделось
со стороны. Сваленные в кучу неведомой силой ледяные глыбы образовывали
некое подобие неровной лестницы. Однако, поднимаясь по ней, следовало
соблюдать предельную осторожность, стараясь не соскользнуть с очередной
ступеньки. Поскольку ухватиться было не за что, подобная оплошность могла
закончиться не просто падением вниз, но и переломанными конечностями.
К счастью, все закончилось благополучно. Едва не полетел вниз
поскользнувшийся на льдине Брандл, но маленького лепрехуна успел поймать
зубами за шиворот поднимавшийся следом за ним Волк.
Перебравшись через ледяной завал, Луконя остановился перед небольшой
полыньей удивительно правильной овальной формы. Темная вода в полынье была
частично затянута плавающей на ее поверхности шугой.
- Нам сюда, - сообщил бесенок, у которого от холода уже зуб на зуб не
попадал.
- Сюда? - отказываясь верить услышанному, Антип взмахом руки указал на
полынью, словно надеялся, что Луконя вдруг улыбнется и скажет, что пошутил.
Но бесенку было не до смеха - его щеки, уши и кончик носа сделались
мертвенно-бледными, что свидетельствовало о возможном обморожении.
- Это не опаснее, чем прыгать в жертвенный колодец, - заверил своих
спутников Луконя.
Хорн с изрядной долей сомнения глянул на полынью.
- Откуда тебе известно, что именно эта полынья является окном перехода? -
спросил он у бесенка.
- Мне известны все окна переходов в пределах Бескрайнего мира, - ответил
Луконя, старательно растирая онемевшие уши. - Карта путей переходов
отпечатана у меня в мозгу, - для убедительности Луконя постучал согнутым
пальцем по лбу. - Только не спрашивай меня, как она туда попала, - я и сам
не знаю ответа на этот вопрос.
- Слушай, а почему окна переходов почти всегда находятся в таких местах,
куда нормальному человеку даже в голову не придет сунуться? - спросил у
Лукони Антип.
- Именно по этой причине, - ответил ему Луконя. - Чтобы никто не сунулся
сдуру в окно перехода.
- Кончайте выяснять, что да как! - завопил Брандл, которому до сих пор так
и не удалось раскурить свою трубку. - Я замерз, как собака, и безумно хочу
курить! А когда я хочу курить, я не могу думать ни о чем другом!
Разбежавшись, лепрехун прыгнул в полынью и исчез, не успев коснуться воды.
Трудно сказать, что подействовало на оставшихся сильнее - бесстрашный
прыжок Брандла или убийственный холод, пробравшийся уже до самого нутра, -
только следом за лепрехуном все разом, включая и Волка, кинулись к
полынье. Так что в какой-то момент возле окна перехода едва не возникла
сутолока. Хорн неловко зацепил Антипа плечом, и тот, поскользнувшись на
льду, с криком полетел в полынью.
Антип успел заметить только быстро приближающуюся к нему черную воду,
поверх которой плавал плотный слой мелкого рыхлого льда, намерзшего из
соленой морской воды, после чего провалился во тьму.
Падение был прервано довольно-таки сильным ударом обо что-то твердое.
Однако боль в ушибленном плече мгновенно оказалась забыта, едва только
Антип почувствовал, как все его тело обволакивает блаженное тепло.
Рядом послышался негромкий хлопок, как от падения какого-то тяжелого тела.
Затем еще один.
- Что за черт! - услышал Антип недовольный голос Хорна. - Темно, как...
Луконя!
- Я здесь, - раздался из темноты голос бесенка.
- Куда мы попали? Я ни черта не вижу!
- А где твой фонарь, Хорн? - послышался откуда-то со стороны голос Брандла.
- Не работает, - ответил Хорн. - Должно быть, отключился от удара.
- Сейчас организуем освещение, - пообещал невидимый в темноте Луконя.
Следом за этим Антип услышал быстрые шаги, короткий тупой удар и длинное
витиевато закрученное проклятие.
- Что там? - настороженно спросил Хорн.
- Я выбрал неверное направление, - ответил, цедя слова сквозь стиснутые
зубы, Луконя. - И уперся в стену.
Из темноты послышался короткий смешок Брандла.
Антип носом потянул воздух. Воздух был какой-то странный, как в старой
кладовке, куда давно никто не заглядывал, - пахло пылью и еще чем-то очень
знакомым. Что именно это был за запах, Антип определить не успел, - в
воздухе, стирая все остальные запахи, поплыл душистый аромат табачного
дыма из трубки лепрехуна.
Луконя протопал в другую сторону, откуда послышалась негромкая возня,
неизменно сопутствующая поискам на ощупь, если их ведет не привыкший к
вечной тьме слепец, а затем неприятный, режущий слух металлический
скрежет, как будто приводился в движение некий механизм, простоявший без
надобности не один год. И неожиданно сверху на людей обрушился поток
ослепительного солнечного света, заставивший на время зажмуриться.
Открыв глаза, Антип увидел, что они находятся в узкой и длинной
прямоугольной камере с глухими стенами, сложенными из квадратных каменных
блоков. Поперек камеры можно было сделать не более трех шагов, а вдоль -
так все двадцать. Свет, показавшийся вначале нестерпимо ярким, был на
самом деле тусклым и чуть желтоватым. Проникал он в камеру через небольшое
круглое отверстие в потолке. В стенах камеры имелось множество ниш
различных размеров, в которых были аккуратно расставлены разнообразные
сосуды, коробочки, небольшие сундучки и просто свертки. Сами же стены были
покрыты густой, плотной сеткой непонятных значков, вырезанных на камне.
- Славное местечко, - выпустив облачко дыма, насмешливо заметил Брандл.
Хорн подошел к стене и провел пальцем по строчкам причудливых значков,
похожих на кривляющихся человечков.
- Гробница фараона Диджера Четвертого, - уверенно произнес он, посмотрев
на Луконю.
- Снимаю шляпу перед необъятной широтой ваших познаний, досточтимый Хорн
из рода Волчатников, - бесенок сделал широкий жест рукой, словно бы снимая
с головы несуществующую шляпу, и, отставив ножку назад, отвесил Хорну
галантный поклон.
- Неужели мы опять среди мертвецов? - обескураженно всплеснул руками
Брандл.
- Нет-нет, - протестующе взмахнул рукой Луконя. - Камера с мумией фараона
расположена в другом конце коридора. А мы находимся в камере, выполняющей
роль подсобного помещения. Здесь собраны вещи, которые, как полагали
древние, могли понадобиться усопшему в загробном мире: еда, питье, одежда,
всевозможная утварь, деньги...
- Деньги?
Лепрехун подбежал к ближайшей нише, чтобы заглянуть в стоявший в ней
горшок. Перевернув сосуд, Брандл с недоумением уставился на высыпавшуюся
из него горстку серой трухи.
- К сожалению, большинство из того, что хранилось в этой камере, давно уже
пришло в негодность, - с улыбкой объяснил алчному лепрехуну Хорн. - Фараон
Диджер Четвертый жил и правил в начале Второй эпохи, следовательно, с тех
пор, как его похоронили, минуло более трех тысячелетий.
- Но деньги не могли испортиться, - резонно возразил Волчатнику Брандл. -
Что касается денег, тут меня не проведешь.
Лепрехун подошел к следующей нише и развернул лежавший в ней сверток.
- Гадость какая! - с омерзением воскликнул он, отбросив в сторону то, что
находилось в свертке.
- Что там? - поинтересовался Антип.
- Дохлая кошка! - возмущенно пыхнул трубкой Брандл.
- Должно быть, это была любимая кошка фараона, - усмехнулся Луконя.
Лепрехун отряхнул руки и перешел к следующей нише, в которой стоял
небольшой сундучок.
- Ладно, посмотрим, что здесь у нас, - сказал он, протягивая руку к
сундучку.
- Остановись, Брандл, - предостерег его Хорн.
- А в чем дело? - удивленно посмотрел на Волчатника лепрехун.
- Ты никогда не слышал, что случается с грабителями пирамид? - невинным
голосом осведомился Хорн.
- Нет, - отрицательно качнул головой Брандл - А что?
- Их преследует вставшая из саркофага мумия фараона, - зловещим
полушепотом сообщил ему Хорн.
Брандл задумчиво приподнял подбородок, почесал шею и выпустил большое
кольцо дыма.
- По-моему, все это сказки, - сказал он.
- Как знаешь, - с безразличным видом пожал плечами Хорн. - Но я бы на
твоем месте не стал рисковать. При том, что нам предстоит провести здесь
не один день, у мумии будут все шансы добраться до тебя.
- Не один день! - Лепрехун возмущенно подпрыгнул на месте. - Несколько
дней рядом с покойником!
- Успокойся, - сказал Луконя. - Этому покойнику несколько тысяч лет.
- Покойники не вино, чтобы становиться от выдержки лучше, - недовольно
буркнул Брандл.
- Слушайте, - обиженно насупился Луконя. - Я доставил вас в самое надежное
укрытие, какое только можно найти во всем Бескрайнем мире. А вы, вместо
того чтобы рассыпаться в благодарностях, осыпаете бедного беса какими-то
совершенно необоснованными обвинениями. Я не могу угодить всем сразу!
- Луконя прав, - поддержал бесенка Хорн. - Пирамида, в которой находится
усыпальница фараона Диджера Четвертого, стоит среди песков Мертвой
пустыни, которая поглотила некогда находившийся здесь город Фрах - древнюю
столицу Страны Фараонов. Теперь сюда если кто и забредает, так только
охотники за сокровищами. Но, насколько мне известно, никто еще не смог
отыскать вход в пирамиду Диджера Четвертого.
- Точно, - подтвердил его слова Луконя. - Грабители могил упорно долбят
известняковые блоки, из которых сложена пирамида, надеясь отыскать
замурованный вход. А на самом-то деле все проще простого.
- Стоп! - остановил словоохотливого бесенка Хорн. - Не стоит разглашать
тайны мертвых.
- Да здесь же все свои, - недоуменно посмотрел на своих спутников Луконя.
- Мы же не какие-нибудь там грабители.
- И все же лучше промолчать, - сказал Хорн. - Секрет, который известен
даже двоим, это уже не секрет. А нас здесь четверо.
- Пятеро, - указав на Волка, поправил Хорна лепрехун.
- Верно, пятеро, - согласился с ним Волчатник.
- А откуда здесь свет? - поинтересовался Антип.
- Потайная система медных зеркал, передающая внутрь пирамиды дневной
солнечный свет, - объяснил ему Луконя. - Ею пользовались еще строители
пирамиды
- А объяснит мне кто-нибудь, как мы отсюда выберемся, когда придет время?
- поинтересовался Брандл.
- Я избрал это место не только потому, что оно скрыто от всего мира, -
самодовольно улыбнулся Луконя. - В камере, где расположена сокровищница
фараона, имеется окно перехода, который ведет прямиком в Подлунную
Империю. От того места, где мы окажемся, воспользовавшись этим переходом,
до Тартаканда всего-то день пути.
- Молодец, Луконя, - похвалил бесенка Хорн - Все-то ты предусмотрел.
Луконя польщенно улыбнулся.
- А как твои уши? - поинтересовался Хорн, взглянув на багровые кончики
ушей бесенка. - Не сильно обморозил?
- Да, кажется, не очень, - Луконя осторожно коснулся кончиками пальцев
левого уха. - Покалывает только немного, а так не болит.
- Волк, - взмахом руки подозвал к себе зверя Хорн.
Волк подошел к хозяину и, повинуясь новому приказу, покорно лег на пол.
Присев на корточки, Хорн осторожно подцепил двумя пальцами лоскут кожи на
голове Волка, оттянул его в сторону и внимательно осмотрел рану.
- Ничего страшного, - ободряюще похлопал он зверя по спине. - Через день
заживет.
- Через день? - недоверчиво посмотрел на Волчатника Брандл.
Хорн никак не прокомментировал свои слова. Вытянув из штанов подол
рубашки, он ножом распорол плотный нижний шов и достал из него пять
блестящих скобок, сделанных из материала, похожего на металл, но гораздо
более гибкого и плотного. Сведя вместе края раны на голове Волка, Хорн
умело зафиксировал их скобками.
- Ну, вот и все, - сказал он, потрепав Волка по загривку. Посмотрев на
своих притихших спутников, Хорн спросил: - Других пострадавших нет?
- Нет, но непременно будут, - с уверенностью заявил Брандл.
- Как это понимать? - недоумевающе сдвинул брови Хорн.
- Мы собираемся просидеть здесь несколько дней, а у нас с собой нет ни
еды, ни питья, - пояснил свою мысль лепрехун. - А мне, кроме
вышеперечисленного, нужен еще и табак. На запасы покойного фараона, как я
уже убедился, рассчитывать не приходится.
- Ты меня за идиота держишь? - свысока глянул на своего приятеля Луконя. -
Я все заранее подготовил. В соседней комнате есть все необходимое для
того, чтобы просидеть здесь как минимум месяц! Даже табак для совершенно
невозможного зануды-лепрехуна.
Луконя прошел в конец камеры и, сунув руку в пристенную нишу, повернул
скрытый в ней потайной рычаг. Часть стены медленно, с душераздирающим
скрежетом отошла в сторону.
- Прошу! - Луконя сделал жест рукой, приглашая всех следовать за ним. -
Можете сами ознакомиться с теми запасами, которые я предусмотрительно
сделал.
Хорн пару раз стукнул фонариком о ладонь, и он снова загорелся. Освещая
путь, Волчатник первым вышел в узкий коридор, находившийся по другую
сторону открывшегося прохода. Следом за ним двинулись Антип и Волк. Чуть
поотстав от остальных, Брандл дернул Луконю за подол рубашки.
- Слушай, - негромко сказал он. - А когда это ты успел сделать запасы? Ты
ведь не знал заранее, что мы сюда направимся.
- Я не знал, а Морок, должно быть, догадывался, - таинственным полушепотом
ответил лепрехуну бес. - Это он доставил сюда припасы. Только просил
никому об этом не говорить. Но на тебя-то, я надеюсь, можно положиться?
Сделав многозначительное лицо, Брандл жестом заверил Луконю, что тайна эта
навсегда останется похороненной в его душе. По большому счету, ему было
абсолютно безразлично, кто доставил в пирамиду припасы. Лепрехун проявлял
некоторое беспокойство по одной простой причине: он сомневался, известен
ли Мороку его любимый сорт табака.
ГЛАВА 22
Наверное, Луконя не грешил против истины, называя гробницу Диджера
Четвертого идеальным убежищем. Какие бы усилия ни прилагал Гудри-хан для
поисков беглецов, вряд ли ему самому или кому-либо из его советников могло
прийти в голову, что искать их следовало под каменной громадой,
достигающей ста семидесяти пяти метров в высоту. Скорее всего и Хорн был
прав, считая, что им следует провести в пирамиде не менее десяти дней - за
этот срок даже наиболее рьяные прислужники Гудри-хана должны были
отказаться от дальнейших активных поисков Волчатника и его сообщника,
уверовав в то, что, вопреки предпринятым чрезвычайным мерам, им каким-то
образом удалось покинуть пределы Подлунной Империи.
Десять дней - так десять дней: ни у кого на сей счет не было никаких
возражений. И это несмотря на то что гробница фараона, помимо всего
прочего, была еще и самым скучным местом во всем Бескрайнем мире. Впрочем,
свое мнение каждый держал при себе. Точно так же, как каждый сам старался
придумать для себя какое-нибудь занятие, чтобы как-то скоротать уйму
свободного времени.
Проще всех решил эту проблему Брандл. Лепрехун притащил из сокровищницы
фараона старый полуистлевший ковер и постелил его на полу в уголке камеры,
которую путешественники выбрали в качестве своего постоянного
местопребывания по той простой причине, что древняя осветительная система,
основанная на системе зеркал, здесь работала лучше, чем в других отсеках
гробницы. Сидя на ковре, скрестив ноги, лепрехун целыми днями, дымя
трубкой, которую не выпускал изо рта даже во сне, подшивал маленький,
аккуратный синий башмачок из мягкой замши. Как оказалось, все это время
башмачок находился у него в кармане вместе с шилом, мотком дратвы и
небольшим сапожным ножом. Тем, кто наблюдал за его работой, казалось, что
башмачок давно уже готов, но Брандл вечно был чем-то недоволен. Глядя на
него, можно было подумать, что во всем свете не существует более важного
занятия, чем придание этому и без того безупречному башмаку идеальной
законченной формы.
На второй день пребывания в гробнице, освоившись с непривычной
обстановкой, Антип вооружился удивительным фонариком, включающимся простым
нажатием маленькой черной кнопки на его цилиндрическом корпусе, который
одолжил ему Хорн, и на пару с Луконей обошел все комнаты последнего
пристанища Диджера Четвертого. Всего их было пять: усыпальница фараона,
сокровищница, две камеры с древними письменами на стенах и нишами,
заполненными столь необходимыми покойному вещами, и, наконец, пятая камера
квадратной формы, в которой не было абсолютно ничего, кроме бесконечных
надписей, покрывавших не только ее стены, но даже потолок и пол.
Назначение этой камеры Луконя не смог объяснить Антипу. Или же не захотел,
что тоже было вполне вероятно.
Сама по себе идея хоронить мумифицированный труп в гробнице, спрятанной
под циклопическим сооружением, в строительство которого были вложены
немыслимые силы и средства, представлялась Антипу в высшей степени глупой.
Возможно, именно поэтому и сама гробница не вызвала у него особого
интереса. Все здесь было невероятно старым и ветхим. Некоторые предметы
рассыпались, превращаясь в пыль, стоило только до них дотронуться. Даже
каменные плиты, которыми были выложены стены гробницы, покрывали щербины и
трещины. От всего, что видел Антип, веяло не просто стариной и древностью,
а тленом и прахом. Казалось, в этой застоявшейся атмосфере, воздухом
которой дышали еще рабы Второй эпохи, все, будь то вещь или живое
существо, медленно, но неумолимо превращалось в ничто.
Завершив осмотр гробницы, Антип окончательно заскучал.
Как-то он спросил у Хорна, сколько лет требуется для того, чтобы овладеть
всеми знаниями, которые известны людям, на что Волчатник, усмехнувшись,
ответил, что тот, кто хочет знать все, не прекращает учиться всю свою
жизнь.
Подобная перспектива вовсе не показалась Антипу настолько уж
привлекательной, чтобы отказаться ради нее от всего остального, что могла
подарить человеку жизнь.
- А что, если использовать для этого колдовство? - спросил он.
Хорн снова усмехнулся.
- С помощью того, что ты называешь колдовством, можно за достаточно
короткий срок загнать в голову человека колоссальный объем информации, -
ответил он. - Но на то, чтобы он научился пользоваться всеми этими
знаниями, ему не хватит и жизни. Это все равно, как если бы ты взялся
читать толстенную книгу, при написании которой были использованы не менее
сотни языков. Причем слова на разных языках следовали бы друг за другом
вперемежку, без какой-либо определенной системы. Для того чтобы прочитать
эту книгу или хотя бы просто понять, о чем в ней идет речь, тебе мало
того, что пришлось бы сначала овладеть всеми использованными в ней
языками, но еще и нужно было бы выяснять каждый раз, к какому из языков
принадлежит то или иное слово. Как ты думаешь, тебе хватило бы жизни на
то, чтобы освоить эту книгу?
Антип скептически усмехнулся.
- В таком случае к чему все это?
- Что именно? - не понял его Хорн.
- Стремление к знаниям, которые невозможно постичь в полном объеме?
Хорн озадаченно провел пальцами по шраму на щеке.
- Честно признаться, не знаю, - сказал он. - Но похоже на то, что человек
просто не может жить без стремления к чему-то недостижимому. Это не
обязательно должны быть знания - цель у каждого может быть своя, но она
непременно должна находиться за пределами той области, которая лежит в
границах досягаемости.
Похоже, Луконя полностью разделял мнение Хорна по данному вопросу. Бес и
Волчатник могли часами сидеть в углу камеры, обсуждая что-нибудь такое, до
чего другим не было абсолютно никакого дела. Например, проблему
расширяющейся Вселенной. Если их послушать, то можно было решить, что
звезды постоянно с огромной скоростью удаляются друг от друга, а ведь для
того, чтобы убедиться в обратном, достаточно было просто ночью взглянуть
на небо. А в другой раз они заспорили о том, что было, когда Вселенной еще
не было. Луконя утверждал, что ничего и не могло быть, поскольку в тот
момент не существовало даже времени. Хорн же придерживался мнения, что
Вселенная была всегда, только она постоянно видоизменялась, то расширяясь
до непостижимо огромных размеров, то сжимаясь в бесконечно малую точку, из
которой затем рождалась новая Вселенная.
Даже Брандл, который сидел в сторонке, мерно попыхивая трубочкой, и тот
время от времени вставлял какое-нибудь глубокомысленное замечание по
поводу обсуждаемой проблемы.
Антип же во время этих бесед по большей части отмалчивался. И вовсе не
потому, что ему было нечего сказать. Причина заключалась в том, что, по
мере того как один день сменял другой, такой же длинный и скучный, как и
предыдущий, он начинал чувствовать, что постоянное присутствие рядом
товарищей по добровольному заточению тяготит его. И хотя никто из них не
предъявлял парню никаких упреков или претензий, Антип все время ждал, что
кто-нибудь припомнит ему, что произошло в лагере янычар и во время
последующего бегства. Не желая говорить на эту тему, Антип предпочитал
держаться в стороне.
Подобное поведение не могло не вызвать ответной реакции со стороны других
временных обитателей гробницы, которые, в свою очередь, тоже начали
сторониться Антипа, подозревая, что причина его отчужденности кроется в
тех далеко не лестных замечаниях, которые он не так давно делал в
отношении представителей рода нечисти. Луконя старался общаться с Антипом
как можно меньше и без необходимости даже не смотрел в его сторону. Брандл
же попросту игнорировал его присутствие.
Кто относился к Антипу по-прежнему, так это только Волк. Рана от
янычарской сабли на его голове, как и обещал Хорн, зажила на второй день
после того, как были наложены скобки, и теперь Волк неподвижно, как
изваяние, лежал в дальнем углу камеры, вытянув перед собой свои сильные
лапы, и немигающим взглядом наблюдал за тем, что происходило вокруг.
Да что говорить о нечисти и Волке, который вообще непонятно кем был, если
даже в общении с Хорном пропала былая непринужденность. Антип более не
испытывал перед Хорном того панического страха, который погнал его прочь
из суразской таверны "Бутылочное горлышко". Наблюдая за Волчатником, он
пришел к выводу, что истории, которые рассказывал ему дед о людях из Мира
без Солнца, сильно преувеличивают реальные факты. Да, у Хорна была
какая-то своя, никому не понятная цель, но при этом он не шел к ней по
трупам. Более того, Антипа порою даже удивляло столь трепетное отношение
сурового воина, каким представлялся ему Хорн, к чужим жизням. И все же
Антип сторонился Волчатника. А тот, в свою очередь, не стремился навязать
парню свое общество. Казалось, его вполне устраивало общение с Луконей и
Брандлом, с которыми он мог часами беседовать на самые разнообразные темы.
Слушая эти их разговоры, Антип мысленно благодарил старого отшельника из
покосившегося домика на берегу реки Солмы, отделяющей Великие Степи от
Подлунной Империи, за основы тех знаний, которые он ему преподал. Антипу и
сейчас было далеко не все ясно из того, о чем говорил Хорн со своими
чудными собеседниками, а уж простой сельский парень, каким он был до того,
как покинул Устынь, так и вовсе не понял бы в их разговоре ни единого
слова. Но, возможно, именно той утраченной простоты и наивности как раз и
не хватало Антипу для того, чтобы снова найти общий язык со своими
спутниками. То, что прежде вызывало у Антипа неподдельный интерес, теперь
настораживало его. В любой случайно произнесенной фразе он искал скрытый
смысл. А за каждым действием старался разглядеть его побудительные мотивы.
Он и сам не мог объяснить, почему это происходило, но и не стремился
избавиться от своих новых привычек, считая, что именно так и должен
поступать всякий здравомыслящий человек, стремящийся чего-то достичь в
этой жизни. При этом Антип думал не о какой-то конкретной цели, которой у
него пока не было, а рассуждал абстрактно, полагая, что при
соответствующей настойчивости удача рано или поздно должна ему улыбнуться.
Тем более что он обладал уникальной способностью, которой судьба
награждала только избранных, - далеко не каждый мог хотя бы просто
удержать в руках нож вестника смерти, не говоря уж о том, чтобы
использовать его по прямому назначению. Нож, который теперь принадлежал
Антипу и который сам он уже считал своей законной собственностью, был
создан для того, чтобы убивать. Придя к такому выводу, Антип наконец-то
понял, почему он не испытывал ни малейших угрызений совести по поводу
убитых янычар, - за ним не было и не могло быть никакой вины. Винить его
за то, что совершал нож, который он просто держал в руке, было бы все
равно что судить пчелу за то, что у нее есть жало, которое она вонзает в
каждого, кто попытается прикоснуться к ней. Тот, кто совершает убийство,
не испытывая ненависти или злости по отношению к своей жертве, делая это
так же легко и почти незаметно для себя, как дышит здоровый человек, на
самом деле не совершает злодеяния, а вершит высшую справедливость, мотивы
которой неясны непосвященным. Он - орудие Судьбы, всего лишь исполняет
предначертанное, подобно молнии, ударяющей в человека, идущего в грозу по
полю. Примерив на себя роль вершителя чужих судеб и не испытав при этом ни
малейшего разочарования или хотя бы смущения, Антип тем не менее был
уверен в том, что по-прежнему остается хорошим парнем. Просто отныне
далеко не каждый мог понять истинные причины того, что он делал.
Теперь Антип даже и не думал о возвращении домой. Целью его был Тартаканд
- город, в котором он рассчитывал найти применение своим незаурядным, как
сам он полагал, способностям. И помочь ему в этом должен был не кто иной,
как тот, кто называл себя Хорном из рода Волчатников. В разговоры о мести
Гудри-хану за жестокое и хладнокровное уничтожение рода Волчатников Антип
уже не верил. Но тем не менее Хорн имел твердое намерение пробраться в
Императорский дворец в Тартаканде и встретиться с самим Всемогущим
императором Подлунной. Что ему было нужно, Антип мог только догадываться.
Возможно, колдуна интересовала Сфера Вечной Мудрости, о которой в свое
время он не раз упоминал в разговоре с Антипом. Хотя, с другой стороны,
это было бы слишком просто. Если Хорну действительно была нужна Сфера
Вечной Мудрости, то, спрашивается, чего ради он стал бы обсуждать это со
своим случайным попутчиком? Подобная откровенность была бы уместна только
в том случае, если в планах Хорна Антипу была отведена какая-то далеко не
последняя роль. Но тогда возникал вопрос: каким именно образом Хорн
собирался использовать Антипа? Не зная ответа на него, строить собственные
планы было не только сложно, но к тому же еще и рискованно. Но, как бы там
ни было, Антип твердо решил идти вместе с Хорном до конца. Он верил в свою
удачу и не сомневался в том, что при случае сумеет не упустить
подвернувшуюся возможность обратить на себя внимание кого-нибудь из
знатных и влиятельных сановников при дворе императора Подлунной.
Беседы Хорна с Луконей продолжались изо дня в день, и Антип все ждал,
когда же бесенок спросит своего собеседника о том, что более всего
интересовало Антипа. Но Луконя, то ли проявляя деликатность, то ли
опасаясь, что, услышав вопрос, на который он не пожелает отвечать, Хорн
вообще прекратит с ним общаться, все время ходил вокруг да около, но так и
не решался напрямую спросить у Волчатника, кто он такой и что ищет в
Бескрайнем мире. Только на пятый, а может быть, уже и на шестой день
пребывания в гробнице Диджера Четвертого Луконя наконец-то набрался
смелости и повернул разговор, который начинался с обсуждения возможных
причин кризиса Первой эпохи, в сторону легенды, как он сказал, о Мире без
Солнца. Причем совершил он этот поворот настолько искусно, что Антип
понял, о чем идет речь, только когда услышал ответ Хорна:
- Это только твои догадки, бес. Сам же я никогда не говорил, что прибыл из
Мира без Солнца.
- Но ты ведь и не отрицаешь этого? - лукаво улыбнулся бесенок.
- Следуя твоей логике, для того, чтобы меня не приняли за императора
Подлунной, я должен на каждом углу кричать, что я не Гудри-хан, -
рассмеялся Хорн.
- Пусть так, - согласился Луконя. Он и не думал сдаваться, а просто решил
подойти к проблеме с другой стороны. - Но тебе ведь кое-что известно о
Мире без Солнца?
- Покажи мне человека, который ничего о нем не знает, - ловко ушел от
прямого ответа Хорн.
- Я говорю не о глупых историях, которые рассказывают друг другу
подвыпившие завсегдатаи кабаков, где нет и крупицы правды, а о реальных
фактах, - мягко и очень деликатно возразил ему Луконя.
- Да? - умело изобразил удивление Хорн. - Интересно было бы узнать, что ты
под этим подразумеваешь?
- Ты ведь не станешь отрицать, - еще более мягко и вкрадчиво начал Луконя,
- что владеешь секретами колдовства?
- Люди часто называют колдовством то, чему просто не могут найти
объяснения, - покачал головой Хорн. - Вот, к примеру, Антип, - Волчатник
покосился на смотревшего куда-то в сторону, но при этом внимательно
прислушивающегося к разговору парня. - Помнится, он до смерти перепугался,
увидев, как из глаза Волка появился луч, который затем превратился в
объемную проекцию дворца Гудри-хана. Он, несомненно, решил, что здесь не
обошлось без колдовства.
- Я не сомневаюсь, что у тебя для этого найдется иное объяснение, - даже
не взглянув на Хорна, с сарказмом произнес Антип.
- Если постараться, то объяснение можно найти всему, - глубокомысленно
заметил Брандл.
- Хорошо! - решительно хлопнул себя по коленкам Луконя. - Давай сыграем в
игру!
- Что за игра? - с интересом посмотрел на него Хорн.
- Давай предположим - заметь, я говорю только предположим! - что ты
человек из Мира без Солнца.
Сказав это, Луконя сделал многозначительную паузу, давая Хорну возможность
оценить всю красоту и изящество той игры, которую он затеял.
- Допустим, что это так, - сказал Хорн. - И что дальше?
- А дальше я задаю тебе вопросы, а ты пытаешься дать на них ответы с точки
зрения человека, которому доподлинно известно, что собой представляет Мир
без Солнца.
Услышав такое, Хорн не смог удержаться от улыбки. Поистине, бесенок
обладал дьявольской хитростью.
- Я никогда прежде не слышал о такой игре, - честно признался Хорн.
- Потому что она распространена только среди нечисти, - тут же ответил ему
Луконя. - Если не веришь мне, можешь спросить у Брандла.
Хорн вопросительно глянул на лепрехуна, который как раз в этот момент был
занят тем, что заново набивал табаком свою трубку.
- Все верно, - кивнул Брандл. - Есть у нас такая игра. - Бросив быстрый
насмешливый взгляд в сторону бесенка, лепрехун добавил: - Только я ни разу
не слышал, чтобы Луконя в ней выигрывал.
- И как же определить в ней победителя?
- Победителем становится тот, кому удается загнать своего соперника в
угол, - объяснил лепрехун. - То есть либо одному из игроков не удается
найти убедительный ответ на поставленный перед ним вопрос, либо другой не
может больше задать ни одного серьезного вопроса, имеющего отношение к
оговоренной теме. Победителя определяет независимый судья, роль которого в
данном случае я могу взять на себя.
Сказав это, Брандл с солидным видом сунул трубку в рот и, сложив руки на
груди, выпустил огромный клуб дыма.
- Ну, хорошо, - согласился Хорн, - давай сыграем. Только имей в виду, -
обратился он к бесенку, - все, что я буду говорить, это только плод моей
фантазии.
- Само собой! - с готовностью заверил его Луконя. - Это ведь только игра!
Ну, так как, начали?
- Начали! - кивнул Хорн.
- Итак, первый вопрос, - Луконя положил ладони на колени и, разведя локти
в стороны, чуть наклонился вперед. - Что собой представляет Мир без Солнца?
- Ты в своем уме, Луконя! - возмущенно взмахнул руками Брандл. В одной
руке у лепрехуна был зажат синий башмачок, а в другой - сапожный нож. -
Кто же задает такие идиотские вопросы?!
- Послушай, это моя игра! - обиженно посмотрел на приятеля Луконя. - Так
что не вмешивайся!
- Что значит "моя игра"! - еще сильнее распалился Брандл. - Можно
подумать, что все остальные здесь идиоты и не понимают, что это за игра!
- Умолкни! - процедил сквозь зубы Луконя.
- Сейчас! - осклабился в язвительной улыбке лепрехун. - Только прикажи!
Глядя на эту перепалку, Хорн не смог удержаться от смеха.
- Ты и в самом деле выбрал не самое удачное начало, - сказал он, весело
глядя на сникшего Луконю. - Интересно, какой ответ ты хотел получить на
свой вопрос?
- Ну, надо же было с чего-то начать, - смущенно развел руками Луконя.
- Хорошо, - Хорн постарался придать лицу серьезное выражение. - Будем
считать первую попытку неудачной. Давай попробуем еще раз.
- Давайте лучше я начну! - поднял руку Брандл.
- Сиди, башмачник! - махнул на него рукой Луконя. - Я и сам знаю, о чем
спросить! - И торопливо, чтобы не дать лепрехуну опередить себя, выпалил:
- Где находится Мир без Солнца?
Хорн озадаченно почесал затылок.
- Я бы предположил, что такого места вообще не существует, - осторожно
произнес он.
- Как это? - удивленно вскинул брови бесенок. - Есть целый мир и нет
места, в котором он находится?
- Именно так, - кивнул Хорн. - Объяснить тебе, что это значит, я и сам не
могу. Мне известно только одно: то место, которое принято называть Миром
без Солица, не имеет определенного местоположения в пространстве.
- Ты хочешь сказать, что он постоянно перемещается? - переспросил Луконя,
не понимая, о чем идет речь.
- Нет, - отрицательно качнул головой Хорн. - Тут все дело в
пространственной физике, в которой я и сам, признаться, не силен. Но
попытаюсь объяснить. Если мы возьмем минимальный отрезок времени, в
течение которого можно провести какое-то конкретное действо, скажем, одну
десятую секунды, то на протяжении его нам не удастся зафиксировать
местоположение Мира без Солнца в пространстве. Но если вдруг каким-то
чудом время на этой десятой доле секунды замрет или же она растянется до
бесконечно долгой величины, то Мир без Солнца можно будет обнаружить
одновременно во всех точках пространства.
- Да кончайте мудрить, - подняв голову от своей работы, насмешливо хмыкнул
Брандл. - Какая там еще пространственная физика! Помнится, еще Серьга Див,
не имевший представления даже о законах элементарной механики, любил
говаривать: "Я здесь - и не здесь, я везде - и нигде". И, следует
признать, слова у него не расходились с практикой. Когда он бывал кому-то
нужен, его невозможно было отыскать, но зато, когда его не ждали, он
выскакивал непонятно откуда, как чертик из коробочки.
- Интересное сравнение, - улыбнулся Хорн.
- А почему этот мир называют Миром без Солнца? - снова принимаясь за
работу, спросил лепрехун.
- Об этом следовало бы спросить того, кто первым рассказал историю о Мире
без Солнца, - ответил Хорн.
- Мне вот что интересно, - Луконя поднял руку и кончиками пальцев
осторожно, как гладят кошку, которая может и оцарапать, почесал свой
затылок. - Если Мир без Солнца расположен неизвестно где, то каким же
образом люди из него попадают в Бескрайний мир?
- Рискну предположить, что они пользуются для этого тем же способом, с
помощью которого мы оказались в этой гробнице. - Хорн посмотрел на
молчаливо слушавшего его разговор с нечистью Антипа. - Помнишь, в свое
время ты высказывал идею о том, что, используя внепространственные
переходы, можно путешествовать между мирами?
Задав вопрос, Волчатник сделал паузу, ожидая, что Антип хотя бы коротко
кивнет в ответ. Но парень продолжал сидеть неподвижно, вперив взгляд в
покрытую искусной резьбой небольшую плоскую коробочку из санталового
дерева, стоявшую в неглубокой нише рядом с тем местом, где он сидел. Затем
медленно протянул руку и осторожно приоткрыл ее. Из-под крышки показались
две тонкие, но упругие нити темно-коричневого цвета. Концы их плавно
колыхались из стороны в сторону, словно раскачиваемые легким ветерком,
которого в замкнутом пространстве гробницы не могло быть. Нити потянулись
вверх, и следом за ними из коробочки появились головка и верхняя часть
туловища большого темно-коричневого жука. Сложив большой и указательный
пальцы вместе, Антип, словно пинцетом, попытался поймать жука за усы.
- Не трогай!
Сорвавшись с места, Луконя подлетел к Антипу и изо всех сил боднул его
головой в грудь, повалив на пол. Одновременно с этим он прихлопнул ладонью
крышку резной коробочки вместе с сидевшим в ней жуком.
- Да ты что! - вскочив на ноги, возмущенно закричал на бесенка Антип.
- Только, пожалуйста, не хватайся сразу за нож, - поднял руку в
умиротворяющем жесте Луконя.
- Да я тебя и без ножа!
Схватив бесенка за рубаху на груди, Антип сначала хорошенько встряхнул
его, а затем приподнял вверх так, что ноги Лукони оторвались от земли. При
этом бесенок даже и не пытался сопротивляться.
Подойдя к Антипу, Хорн положил руку ему на плечо.
- Отпусти Луконю, - спокойно произнес он, как будто даже не требуя, а
прося об одолжении.
- Ты что, не видел, что он сделал?! - не оборачиваясь, Антип прокричал
слова, адресованные Хорну, в лицо Луконе, который в ответ только несчастно
вздохнул.
- Отпусти его, - повторил свою просьбу Хорн, но при этом пальцы его руки
сдавили плечо Антипа с такой силой, что парень невольно поморщился и
вынужден был посмотреть на стоявшего слева от него Волчатника. - Отпусти
его, - еще раз произнес Хорн, не снимая руки с плеча Антипа. - Я уверен,
что у него имелись основания так поступить.
Антип беззвучно выругался и оттолкнул Луконю прочь от себя. Бесенок с
обиженным видом оправил на себе рубаху и вернулся на прежнее место.
- Что произошло, Луконя? - спросил Хорн, отпуская плечо Антипа.
- В шкатулке сидит жук, укус которого заставляет человека вернуться в
прошлое, - ответил бесенок, бросив при этом быстрый взгляд в сторону
Антипа.
- Иги, - коротко произнес Брандл.
- Что? - непонимающе посмотрел на него Хорн.
- Этих жуков называют иги, - пояснил лепрехун. - Они живут только в самых
жарких местах Мертвой пустыни, зарывшись в песок.
- Интересно, каким образом он попал в гробницу?
- Во времена Второй эпохи существовал обычай помещать жуков иги в
захоронение, - сказал Луконя. - Считалось, что, когда мертвый воскреснет,
укус иги поможет ему вспомнить свою прошлую жизнь.
- И что, это действительно так? - вполне серьезно спросил Хорн.
- Может быть, - усмехнулся Брандл. - Да только некому рассказать об этом.
Покойник - он покойник и есть. А живой человек после укуса иги впадает в
коматозное состояние, из которого его уже невозможно вывести.
- Меня удивляет то, каким образом этот жук смог несколько тысячелетий
просидеть в этой коробочке и остаться живым, - задумчиво почесал затылок
Луконя.
- Ты не знаешь, что такое анабиоз? - насмешливо глянул на него лепрехун.
- По-моему, тебе стоит не только извиниться перед Луконей, но и
поблагодарить его за то, что он спас твою жизнь, - сказал, обращаясь к
Антипу, Хорн.
- Это только тебе так кажется, - мрачно буркнул в ответ Антип.
- Мне не нужны никакие извинения, - быстро произнес Луконя, желая
предотвратить дальнейшее нагнетание напряженности. - Я вполне удовлетворен
тем, что все хорошо закончилось, и с большим удовольствием вернулся бы к
нашей прерванной беседе.
Хорн бросил на Антипа презрительный взгляд, но больше ничего ему не сказал.
- Так на чем мы остановились? - спросил он у Лукони.
- На путешествии между мирами с помощью внепространственных переходов, -
напомнил ему бесенок.
- Все дело в том, - сказал, присаживаясь на свое прежнее место, Хорн, -
что в отличие от внепространственных переходов, существующих в Бескрайнем
мире, входы и выходы которых жестко привязаны к какому-то одному
определенному месту, переходы, которыми пользуются люди Мира без Солнца,
открываются ненадолго в нужное время и в нужном месте. Таким образом, они
легко могут перемещаться туда, куда захотят.
- А что ты можешь сказать о целях их посещений Бескрайнего мира? -
прищурившись, задал новый вопрос Луконя.
- Я думаю, они не вынашивают никаких злонамеренных планов в отношении
обитателей Бескрайнего мира, - ответил Хорн.
- Откуда такая уверенность? - изобразил удивление Луконя.
- Мы ведь уже знаем, что обитатели Мира без Солнца могут путешествовать
между мирами? - в свою очередь, задал бесенку вопрос Хорн.
- Конечно, - согласился тот, пока еще не понимая, куда клонит Волчатник.
- И нам известно, что пользуются они для этого внепространственными
переходами, которые могут открыть в любом нужном месте?
- Ну да, - снова непонимающе кивнул Луконя.
- А это значит, что их научно-технический потенциал многократно
превосходит все то, чем может похвалиться Бескрайний мир, - сделал
закономерный вывод из всего вышесказанного Хорн. - Следовательно, если бы
обитатели Мира без Солнца имели цель захватить Бескрайний мир, они давно
бы уже это сделали.
- Ну, на это я мог бы кое-что возразить, - медленно произнес Луконя,
лихорадочно пытаясь найти эти самые возражения.
- Да нечего тебе возразить, Луконя! - подал насмешливый голос Брандл. -
Проиграл вчистую!
- Нет, постой! - не желая признавать своего поражения, протестующе
взмахнул рукой бесенок. - У меня в запасе имеется еще один очень сильный
ход. - Ответь-ка мне, - снова обратился он к своему партнеру по игре, -
почему обитатели Мира без Солнца, если они действительно не имеют никаких
злонамеренных помыслов в отношении Бескрайнего мира, до сих пор не
установили с нами прямого контакта?
- А почему люди и нечисть Бескрайнего мира до сих пор не могут
договориться о мирном сосуществовании? - тут же задал встречный вопрос
Хорн.
- Но вопросы должен задавать я! - попытался уйти от ответа бесенок.
- Не увиливай, Луконя, - одернул его Брандл. - Хорн тоже имеет право
спрашивать тебя о том, что, с точки зрения человека из Мира без Солнца,
кажется ему непонятным.
Луконя поднял руки и быстро-быстро зашевелил кончиками пальцев, словно
надеясь поймать слова, витающие в воздухе.
- Ну, наверное, потому что мы слишком разные, - не очень уверенно ответил
он.
- Для большинства людей мы что-то среднее между фольклорными персонажами,
которых, возможно, и вовсе не существует, и порождением ночных кошмаров, о
которых лучше и не вспоминать, - добавил Брандл. - Нас вроде как и вовсе
нет, потому что люди не желают признать сам факт нашего существования. Так
пастух, у которого волк ни разу не утащил овцу, считает, что волков в
природе просто не существует. Вернее, они существуют, но только не для
него, а следовательно, в повседневной жизни он может полностью
игнорировать факт существования волков как вида. Но за кружкой пива он с
удовольствием, хотя и с изрядной долей скепсиса, послушает историю о том,
как кто-то другой встретился в лесу с волками.
- Та же самая проблема может возникнуть и в случае, если люди из Мира без
Солнца открыто объявят о своем существовании, - сказал Хорн. - Появление в
Бескрайнем мире чужаков могло бы породить невиданную доселе волну
ксенофобии. Вторая причина, по которой Мир без Солнца отказывается идти на
прямой контакт не только с вашей, но и со многими другими цивилизациями,
также имеет четкое научное определение: футурошок. Если Мир без Солнца
вывалит на людей Бескрайнего мира все свои достижения, то, возможно, на
первых этапах контакта это и приведет к некоторому ускорению процесса
общественного развития. Но закончится все полной социальной апатией,
которая воцарится в обществе Бескрайнего мира. Люди, столкнувшиеся с
представителями иной цивилизации, на многие тысячелетия опередившей их в
своем развитии, станут считать бессмысленными любые попытки как-либо
влиять на ход своей жизни. Для чего попусту тратить время и силы, если
весь путь, который, как ты прежде считал, предназначен только тебе одному,
уже кем-то пройден и подробнейшим образом описан? Что делать в мире, в
котором уже сделаны все открытия, написаны все книги, разгаданы все тайны?
Правда, более развитые цивилизации уже убедились в ошибочности подобного
мнения. Все загадки и тайны Вселенной невозможно разгадать никогда. Чем
больше мы узнаем, тем больше новых вопросов ставим перед собой. Но в
случае цивилизаций, находящихся на ранних этапах развития, футурошок может
привести к коллапсу и гибели целого мира. Что, кстати, мы и видим на
примере Первой эпохи. После колоссального скачка, который совершило
общество Бескрайнего мира, получив неким неизвестным нам образом мощный
информационный допинг, наступили времена всеобщего упадка. Полчища
полудиких варваров прошли по всему континенту от моря и до моря, не
встретив никакого сопротивления со стороны тех, кто в свое время
пользовался внепространственными переходами и создавал новые формы жизни.
Но, с другой стороны, именно варвары, установившие на всех захваченных
территориях свои довольно-таки либеральные по тем временам порядки,
предотвратили полный коллапс всех общественно-экономических структур и тем
самым спасли Бескрайний мир от казавшейся неминуемой гибели.
- Значит, как к расцвету, так и к последующему упадку Первой эпохи Мир без
Солнца имеет самое непосредственное отношение?
- Вовсе нет, - отрицательно качнул головой Хорн. - Думаю, что для людей из
Мира без Солнца причина внезапного расцвета Бескрайнего мира в Первую
эпоху до сих пор остается загадкой, которую они безуспешно пытаются решить.
- Почему ты так думаешь? - Луконя насторожился, как охотничий пес,
почуявший дичь.
- Потому что люди из Мира Вечной Тьмы никогда не допускают подобных
ошибок, - сказал Хорн.
- Это не ответ! - протестующе взмахнул рукой бесенок.
- Извини, - развел руками Хорн, - но другого у меня нет.
Луконя посмотрел на Брандла, надеясь, что хотя бы в этом случае лепрехун,
взявший на себя роль судьи, возьмет его сторону.
- Хорн имеет право так ответить, - сказал Брандл, срезав крошечный
заусенец с кожаной подошвы ботиночка. - В соответствии с правилами,
которые ты сам установил в начале игры, Хорн является представителем Мира
без Солнца, а следовательно, знаком с его историей.
Не найдя, что сказать на это, Луконя только обескураженно всплеснул руками.
- У тебя имеются еще какие-нибудь вопросы? - осведомился Брандл.
- Да! - с отчаянной решимостью воскликнул Луконя. - Ты человек из Мира без
Солнца? - спросил он, направив указательный палец в грудь Хорна.
- Ну да, - немного растерянно ответил тот. - Мы ведь так договорились.
- Но, находясь в Бескрайнем мире, ты выдаешь себя за местного жителя, -
продолжил Луконя. - Никто не должен узнать, кто ты такой на самом деле.
Верно?
- Верно, - все так же растерянно кивнул Хорн.
- В таком случае ответь мне, - Луконя говорил намеренно тихо, но все же в
его голосе уже было слышно победное торжество, - откуда у тебя этот
фонарь? - Бесенок указал на небольшой черный цилиндр, лежавший на ковре
рядом с Хорном. - Ничего подобного в Бескрайнем мире просто не существует.
Готовясь принять заслуженные восторги по поводу своей убедительной победы,
Луконя откинулся назад и гордо вскинул подбородок.
Подавшись вперед, Хорн пальцем поманил к себе бесенка. После того как
удивленный Луконя наклонился к нему, Хорн заговорщицким полушепотом
произнес:
- Скажу тебе по секрету - его подарил мне один знакомый колдун из Мира без
Солнца.
Услышав такой ответ, Брандл захохотал так, что трубка едва не вылетела у
него изо рта.
- Все, Луконя! - взмахнул он руками над головой. - Проиграл! Проиграл
вчистую!
ГЛАВА 23
Бездействие и тягостное ожидание приводило в угрюмое расположение духа не
только Антипа. Даже Брандл, которому в отличие от остальных в первые дни
пребывания в гробнице всегда было чем заняться, под конец почти перестал
работать со своим башмачком. По большей части лепрехун просто ходил с
мрачным видом из угла в угол, дымя зажатой в зубах трубкой, и что-то
неразборчиво бубнил себе под нос. Луконя, все более настойчиво пытавшийся
заставить Хорна признаться в том, что тот является агентом Мира без
Солнца, в конце концов начал раздражать Волчатника, как заноза в пальце,
от которой невозможно избавиться. Теперь, когда Луконя старался завести с
ним разговор, Хорн отвечал ему коротко и однозначно, давая понять, что не
расположен к беседе.
Но последний день в гробнице Диджера Четвертого, казалось, примирил всех.
По поводу окончания вынужденного заточения был даже устроен грандиозный
прощальный пир, к которому Луконя приберег все самое лучшее, что только
имелось в его запасах, включая и большую бутыль красного виноградного
вина. Антип вместе со всеми сидел на полу за импровизированным столом и
радостно улыбался шуткам, которые без устали, одну за другой выдавал
Луконя. А когда Брандл потянулся за финиками, Антип услужливо подал ему
тарелку, в ответ на что лепрехун церемонно поклонился. Казалось, что
теперь все разногласия, непонимание и взаимные упреки были забыты, а все,
что было пережито, навсегда оставалось позади, растворяясь в небытии, как
серый дым из трубки лепрехуна. И никто не решался задать вопрос: а что же
будет дальше? Потому что каждый боялся разрушить ту общность, которая, как
казалось, неожиданно возникла между ними.
После того как пиршество было завершено, люди и нечисть принялись
старательно уничтожать следы своего пребывания в гробнице фараона.
- Не хватало только, чтобы какой-нибудь исследователь будущего, первым
обнаруживший вход в усыпальницу Диджера Четвертого, нашел здесь недошитый
башмак Брандла, - не упустил возможности зацепить своего приятеля Луконя.
- Или какой другой подарочек из Четвертой эпохи.
Когда порядок, присущий древнему погребению, был восстановлен, Брандл,
окинув придирчивым взглядом дело рук своих, гордо произнес:
- Теперь в гробнице даже чище, чем было до того, когда мы здесь появились.
- Надеюсь, что к тому времени, как до усыпальницы фараона доберутся
исследователи, все здесь снова успеет зарасти паутиной и пылью, -
улыбнулся Хорн.
- Кто-нибудь хочет сказать слово на прощание? - окинул вопросительным
взглядом своих спутников Луконя.
- Я рад, что наконец-то выберусь отсюда, - с облегчением вздохнул Антип.
- Лучше и не скажешь, - кивнул, выпустив из трубки клуб дыма, лепрехун.
- Ну в таком случае прошу всех на выход!
Следуя указанной Луконей дорогой, все прошли в сокровищницу усопшего три
тысячи лет тому назад фараона. Там бесенок велел отодвинуть в сторону
огромный кованый сундук, набитый каким-то полуистлевшим тряпьем. Сундук
оказался настолько тяжелым, что Антипу на пару с Хорном с трудом удалось
сдвинуть его с места. Присев на корточки возле открывшейся стены, Луконя
быстро пробежал пальцами по начертанным на ней значкам, после чего
прилегающая к полу каменная плита со скрежетом сдвинулась в сторону,
открыв прямоугольный лаз шириною около метра и высотою не более сорока
сантиметров.
- Кто первый? - не без лукавства посмотрел на своих спутников Луконя.
Хорн присел рядом с лазом на корточки и, наклонившись, посветил в глубь
него фонариком. Выхода с другой стороны лаза видно не было.
- Куда мы попадем через этот переход? - посмотрел Хорн на бесенка.
- Выход находится на берегу небольшой речки, - ответил Луконя. - Место
безлюдное. Оттуда, как я уже говорил, всего день пути до Тартаканда.
- И никаких твоих шуточек? - строго глянул на бесенка Хорн.
- Да что я, враг самому себе? - обиделся Луконя. - Я, между прочим, здесь
не по собственной инициативе, а по приказу Морока.
- Ладно, этот проход как раз мне по росту, - сказал Брандл.
Взяв из руки Хорна фонарь, лепрехун чуть пригнул голову и вошел в проход.
Посмотрев, как скользит по стенам узкого лаза луч фонарика, Хорн жестом
подозвал к себе Волка, который послушно лег на пол и пополз за лепрехуном.
Следом за ним, опустившись на четвереньки, пополз и Хорн. Как только ноги
Волчатника скрылись в темной дыре, заполз в проход и Антип. Оставшийся в
гробнице последним, Луконя окинул помещение хозяйским взглядом.
- Свет погасить, конечно же, никто даже и не подумал, - проворчал бесенок.
- А за все отвечать мне.
Дернув потайной рычаг, бесенок перевел систему зеркал в нерабочее
положение.
В кромешном мраке, поглотившем все внутреннее пространство гробницы
фараона Второй эпохи, Луконя на ощупь нашел лаз и, непонятно по какой
причине тяжело вздохнув, нырнул в него.
Антип не видел даже слабого отсвета от фонарика, которым освещал себе путь
лепрехун, поэтому он полз, ориентируясь только на слух, то и дело ощупывая
стены, чтобы лишний раз убедиться в том, что лаз не имеет боковых
ответвлений, которые могли увести в такие гиблые места, о которых лучше
было не думать. Пол под ним был ровный, сухой и холодный. Вначале Антип
подумал, что лаз так же, как и внутреннее пространство гробницы, выложен
каменными плитами. Но когда он попытался отыскать рукой стыки между
камнями, ему это не удалось. Либо плиты были так точно подогнаны друг к
другу, что между ними не оставалось ни малейшего зазора, либо пол был
покрыт каким-то особенным материалом, не оставляющим стыков и щелей.
Вскоре впереди показался дневной свет, и Антип несколько приободрился. Но
под конец лаз сделался таким узким, что Антип следом за Хорном с трудом
протиснулся через выходное отверстие. Скатившись вниз по песчаному склону,
Антип оглянулся назад и увидел высокий отвесный берег, изрытый глубокими
норами. Из одной такой норы, ничем не отличающейся от остальных, вылезал
сейчас Луконя.
Речка, на берегу которой они оказались, была совсем небольшой - переплыть
ее можно было за пять взмахов, - но с удивительно чистой, прозрачной водой
и широкой песчаной отмелью, тянущейся вдоль берега.
- Вы, ребята, как хотите, - сказал, посмотрев на воду, Хорн. - А я первым
делом искупаюсь.
Не дожидаясь ответа, Хорн скинул с себя одежду и прямо с берега нырнул в
воду. Следом за ним прыгнул в реку и Волк
- А я-то думал, что вода ему категорически противопоказана, - посмотрев на
Луконю, сказал Брандл.
Что и говорить, после десяти дней, проведенных в древней гробнице,
спроектированной и выстроенной без учета каждодневных потребностей живых
людей, помыться и в самом деле было необходимо. Недолго думая, Антип
разделся и присоединился к плещущимся в реке Хорну и Волку.
А вот нечисть потребности в купании, судя по всему, не испытывала. Луконя
присел на бережку, обхватив колени руками, а Брандл снял ботинки, закатал
штаны до колен и по щиколотку вошел в воду. Пуская клубы табачного дыма из
своей неизменной трубки, лепрехун с любопытством наблюдал за тем, как
резвятся в воде люди. Похоже было, что их поведение казалось ему если и не
совсем непристойным, то, уж по крайней мере, в высшей степени
эксцентричным.
Вволю наплававшись и смыв с себя пыль и грязь древнего захоронения, Антип
и Хорн вышли из воды. Казалось, они только сейчас родились на свет, чистые
и свободные от всех тех проклятий, что несла в себе наследственная память
человечества.
- Ну, так что будем делать дальше? - спросил Хорн, натягивая рубашку на
мокрое тело.
- Морок велел нам вытащить Антипа из плена, - сказал Брандл. - После того,
в соответствии с полученными инструкциями, мы имеем право действовать по
собственному усмотрению.
- И куда вы теперь? - поинтересовался Хорн.
- За нас не беспокойся, - беззаботно взмахнул рукой Луконя. - Мы в
Бескрайнем мире не пропадем. Следи лучше за своим спутником.
- А ты разве не собираешься проводить его домой? - удивленно посмотрел на
бесенка Хорн. - По-моему, это твоя прямая обязанность, ведь именно ты со
своими штучками втянул его во всю эту историю.
- Да что я...
Луконя не успел ничего ответить.
- Я пойду с тобой в Тартаканд, - сказал Антип.
Крутанув между пальцами нож вестника смерти, он подбросил его вверх,
поймал за рукоятку и сунул за голенище.
- Насколько я помню, ты шел в Тартаканд только за тем, чтобы найти того,
кто поможет тебе присоединиться к каравану, идущему через Великие Степи в
сторону Белоземья, - Хорн посмотрел на Антипа, который был занят тем, что
затягивал на груди ремень, крепящий меч за спиной. - Луконя доставит тебя
домой за пару часов, - добавил Хорн.
- Я иду в Тартаканд, - убежденно и твердо, как будто речь шла о давно
решенном вопросе, повторил Антип. - Если ты не хочешь, чтобы я шел вместе
с тобой, то я и один туда доберусь.
Хорн посмотрел на Антипа так, словно хотел заглянуть к нему в душу. Антип
в ответ постарался придать своему лицу как можно более наивное и открытое
выражение. Пусть Волчатник думает, что его просто увлекла магия дальних
дорог и он решил прежде чем вернуться домой, посмотреть мир.
Хорн едва заметно усмехнулся и чуть наклонил голову к правому плечу -
хитрость Антипа не осталась незамеченной. Парень пытался выдать себя за
простачка, не понимая того, что Волчатник давно уже читал его, как
открытую книгу, угадывая малейшие изменения его настроения по едва
заметным движениям бровей, по легкому взмаху ресниц или по чуть
напряженным крыльям носа.
- Если бы передо мной находился человек, которого я считал глупцом, то я,
наверное, стал бы отговаривать его от столь опрометчивого, на мой взгляд,
поступка, - сказал Хорн, глядя Антипу в глаза. - Но я думаю, что ты сам
можешь верно оценить ситуацию и принять то решение, которое считаешь
правильным. Если ты уверен, что тебе нужно в Тартаканд, значит, пойдем
туда вместе.
Антип улыбнулся - все складывалось именно так, как он и задумывал.
- Только имей в виду, - добавил Хорн, - что сразу же по прибытии в город
нам придется расстаться. У меня уже назначена встреча с Гудри-ханом, на
которую я тебя, увы, пригласить не могу.
- Я не в обиде, - по-прежнему с улыбкой ответил Антип. - У каждого своя
дорога.
- Я думаю, что дело не в дорогах, которые мы выбираем, - пыхнув трубочкой,
глубокомысленно изрек лепрехун. - Все дело в том, что заложено внутри нас,
что заставляет нас выбирать ту или иную дорогу.
- Если пойдете на восток, - рукой указал направление Луконя, - то скоро
выйдете на дорогу, ведущую к Тартаканду. А если будете идти всю ночь, то к
утру окажетесь в столице.
Брандл бросил уничижительный взгляд на своего приятеля, который и сам не
понял, и не дал другим прочувствовать всю неброскую красоту и
многозначительную глубину изреченной мудрым лепрехуном мысли.
- Ну, бывайте здоровы! - махнув на прощание треуголкой, обиженный лепрехун
повернулся к людям спиной и зашагал прочь по песчаной отмели, оставляя за
собой крошечные следы.
- Что это с ним? - удивленно посмотрел вслед своему приятелю Луконя.
- По-моему, ты несколько утилитарно воспринял его высказывание по поводу
дорог, - с улыбкой ответил ему Хорн.
- Да? - удивленно вскинул брови бесенок. - Я так понял, что он имел в виду
дорогу на Тартаканд.
- Тебе лучше у него самого узнать, что он имел в виду, - глянув вслед
быстро удаляющемуся лепрехуну, сказал Хорн.
- Ну, тогда я побежал, - бесенок через плечо бросил быстрый взгляд в
сторону Брандла и, решив, что тот ушел еще не так уж далеко, проникновенно
посмотрел на Хорна: - Ты так и не скажешь мне, кто ты на самом деле?
- Я Хорн из рода Волчатников, - улыбнувшись, ответил тот.
На лице у бесенка появилось обиженное выражение.
- Ну, как знаешь, - разочарованно бросил он и помчался следом за Брандлом.
- Эй, постойте! - окликнул бесенка Антип. - Вы так и не сказали, что нужно
от меня Мороку?
- А нам-то откуда знать? - обернувшись на ходу, ответил ему Луконя. - Вот
у самого Морока и спроси!
- А как мне его найти? - растерянно развел руками Антип.
- Если надо будет, он сам тебя отыщет! - крикнул в ответ Луконя.
- Если надо будет, - недовольным тоном повторил Антип. - Да за кого они
меня держат?
- Пойдем, - хлопнул Антипа по плечу Хорн. - Со временем все само встанет
на свои места.
- Что-то я в этом сильно сомневаюсь, - покачал головой Антип.
Не нравилась Антипу вся эта история с Мороком и подвластной ему нечистью.
Слишком много было в ней таинственного и непонятного, и, как ни крути,
концы все время упорно не желали сходиться с концами. Все время не хватало
какого-то звена, чтобы наконец-то понять скрытый смысл происходящего. Но
сейчас Антип не собирался ломать голову над теми вопросами, что поставил
перед ним Морок. Рядом с ним находилась загадка похитрее - человек из Мира
без Солнца, упорно называющий себя Хорном из рода Волчатников. И почему-то
Антип был уверен, что именно он приведет его к желанной цели. Правда, что
собой представляла эта цель, Антип пока еще и сам не знал.
Двигаясь в указанном Луконей направлении, путники вскоре вышли на широкую
грунтовую дорогу, тянущуюся среди вспаханных полей. Хорн шел посредине
дороги. Справа от него трусил Волк. Слева, поотстав на полшага, следовал
Антип.
- Послушай, Хорн, - обратился к своему спутнику Антип. - По-моему, нам
стоит кое-что обсудить.
- Я слушаю тебя, - ответил Хорн своим обычным ровным голосом.
- Я не верю в то, что ты идешь в Тартаканд, чтобы отомстить Гудри-хану, -
решительно выпалил Антип.
- Это твое дело, - безразлично дернул плечом Хорн.
- Но я хочу знать, что ты собираешься делать, когда мы придем в Тартаканд?
Хорн глянул на Антипа и едва заметно усмехнулся.
- Сначала я зайду на постоялый двор и как следует поем, - сказал он. -
Потом проберусь во дворец императора и объявлю там, что я последний из
рода Волчатников, которого так упорно разыскивает Гудри-хан.
- И ты надеешься после этого выйти оттуда живым? - Скептическая ухмылка
искривила губы Антипа.
- Я никогда ни на что не надеюсь, - менторским тоном произнес Хорн. - Я
точно рассчитываю каждый свой шаг и заранее знаю, как выбраться из
ситуации, которую я сам же и спланировал. Что касается Гудри-хана, то
проблема заключается не в том, как выйти из его дворца, а в том, как в
него попасть, не оказавшись при этом скрученным янычарами.
- И ты знаешь, как это сделать? - секунду помедлив, спросил Антип.
- Надеюсь, что так, - невозмутимо ответил Хорн.
- Я могу тебе в этом помочь? - с затаенной надеждой поинтересовался Антип.
При этом он постарался придать своему голосу как можно более безразличное
выражение.
- Нет, - сказав это, Хорн даже не взглянул на Антипа. - Как я уже говорил,
мы расстанемся, как только доберемся до Тартаканда.
На это Антип ничего отвечать не стал. Однако мысль его заработала с
удвоенной интенсивностью. Хорн по-прежнему не желал делиться с ним своими
секретами, а это означало, что между ними не было ничего общего, помимо
дороги, по которой они шли, дороги, которую каждый из них выбрал, не зная,
что, кроме него, по ней желает пройти кто-то другой. И что же оставалось
тому, кто шел позади, в том случае, если идущий впереди начинал снижать
темп движения и выделывать некие непонятные зигзаги и петли, которые вроде
как должны были привести их обоих к долгожданной цели?.. Об этом,
несомненно, стоило подумать.
В течение нескольких часов Хорн и Антип не обмолвились ни единым словом.
Дорога по-прежнему тянулась среди возделанных полей, изредка ненадолго
ныряя в негустые перелески. Пару раз чуть в стороне от дороги путники
видели небольшие селения, но, поскольку они имели с собой запас
продовольствия, необходимый для того, чтобы добраться до Тартаканда,
сворачивать с пути не стали.
А однажды Антип увидел впереди на дороге разъезд из пяти янычар. Тут уж
сам Хорн, заметив, что береженого и Создатель бережет, предложил свернуть
на обочину и какое-то время отсидеться в кустах. Патруль неспешно проехал
мимо. По тому, как спокойно и непринужденно держались янычары, можно было
догадаться, что они не вели поиск беглых преступников, а совершали обычный
плановый объезд окрестностей столицы. Однако двое путников, вместе с
которыми находился еще и огромный волк, вне всяких сомнений, могли бы
вызвать у них интерес. Поэтому, пропустив разъезд янычар и снова
выбравшись из кустов на дорогу, Хорн приказал Волку следовать за ним,
держась в стороне. Теперь серую спину Волка можно было заметить временами
мелькающей среди невысоких ранних зеленых всходов, покрывающих поля.
Ко второй половине дня погода начала портиться. Небо, до этого ясное и
почти безоблачное, стали затягивать тяжелые серые тучи, из которых то и
дело сыпался мелкий, неприятный дождик. Через пару часов небо и вовсе
заволокло плотной серой пеленой, за которой не было видно даже солнца.
- Нам только ливня недоставало, - мрачно заметил Хорн, поднимая воротник
своей кожаной куртки. - Если дорогу развезет, то мы и к завтрашнему вечеру
до Тартаканда не доберемся.
Антип ничего не ответил. Он шел, накинув на голову и плечи свое шерстяное
одеяло, которое становилось все тяжелее по мере того, как пропитывалось
водой.
По счастью, промокших путников вскоре нагнал следующий в Тартаканд караван.
- Стой! - взмахнул руками над головой Хорн, остановившись посреди дороги,
прямо на пути крытой повозки, запряженной огромным двугорбым верблюдом с
высоко вскинутой на изогнутой шее головой и презрительным выражением на
морде.
Антип, стоявший на обочине, восхищенно смотрел на удивительного зверя,
которого прежде он видел только на картинке в книге, что показывал ему дед.
Оттеснив возницу, из-под полога повозки по пояс высунулся толстый человек
невысокого роста, но с огромной головой, которую делал еще больше надетый
на нее красно-белый тюрбан, и широким красным лицом, единственным
украшением которого призвана была служить жидкая козлиная бородка. По
одежде толстяка и по тому, что повозки были запряжены не привычными для
Подлунной лошадьми, а верблюдами, Хорн сделал вывод, что караван шел из
страны, именуемой Уршан, расположенной на восточных окраинах необъятной
Империи Гудри-хана.
- Эй, ты кто такой?! - жутко коверкая слова, закричал на Хорна толстяк. -
Чего тебе нужно?! Прочь с дороги! У меня в повозках два десятка воинов с
арбалетами!
- Если у тебя столько воинов, то куда же ты сложил весь свой товар? -
улыбнувшись, поинтересовался Хорн.
Толстяк растерялся, но всего лишь на мгновение.
- Можешь думать что хочешь! - снова закричал он на Хорна. - Но арбалет и
пара болтов для тебя и твоего приятеля у меня найдутся!
В подтверждение своих слов толстяк продемонстрировал огромный арбалет,
взводимый с помощью "козьей ноги".
- Мы вовсе не грабители, - приложив руку к груди, Хорн почтительно
поклонился хозяину каравана. - Мы незадачливые путники, которых в дороге
застала непогода. Мы просим тебя позволить нам доехать до Тартаканда в
одной из твоих повозок. За такую любезность мы готовы расплатиться
имперскими золотыми.
Толстяк бросил быстрый взгляд на стоявшего на обочине Антипа, а затем
снова перевел его на Хорна.
- Вас только двое? - спросил он, подозрительно прищурившись.
- Трое, - Хорн коротко свистнул, и на дорогу выпрыгнул мокрый Волк.
Увидев зверя, толстяк вновь вскинул арбалет, который незадолго до этого
положил на колени.
- Эй! Попридержи-ка своего зверя! - крикнул он Хорну.
- Волк ручной, - Хорн положил руку на большую лобастую голову зверя. - Он
может проделать любой трюк, какой ты только пожелаешь.
- Да? - с интересом глянул на Волка толстяк. - И на задних лапах
станцевать сможет?
Хорн щелкнул пальцами, и Волк, поднявшись на задние лапы, принялся
пританцовывать в дорожной грязи. Поджав хвост и взмахивая сложенными
вместе передними лапами, он совершал уморительные прыжки, а временами,
радостно повизгивая, делал полный оборот вокруг собственной оси.
- Э, да вы же странствующие артисты! - догадался толстяк.
- Совершенно верно, - подтвердил его догадку Хорн.
- А мечи у вас для чего? - вновь насторожился толстяк.
- Времена нынче такие, что даже честным людям без оружия по дорогам ходить
нельзя, - с прискорбием развел руками Хорн.
- Это верно, - склонив большую голову в тюрбане, согласился с ним хозяин
каравана.
- Кроме того, мой друг, - Хорн взглядом указал на Антипа, - выполняет трюк
с глотанием меча.
- Ладно, забирайтесь в четвертую повозку, - махнул рукой в конец каравана
толстяк. - Скажите, что Махбар позволил.
- Благодарим тебя, досточтимый Махбар, - приложив руку к груди, Хорн
церемонно поклонился хозяину каравана, после чего отошел на обочину.
Махбар ткнул локтем возницу, и караван вновь двинулся вперед.
Пропустив три крытые повозки мимо, Хорн взмахнул рукой, когда с ним
поравнялась четвертая, запряженная, как и предыдущие, двугорбым верблюдом.
- Махбар разрешил нам к вам подсесть! - крикнул он вознице, прячущемуся от
дождя под краем откинутого полога.
Угрюмый возница с лицом, изъязвленным оспой, что делало его похожим на
мякиш ржаного хлеба, молча махнул рукой назад.
Хорн на ходу запрыгнул в повозку сзади и, придержав полог, помог забраться
Волку. Последним запрыгнул в повозку Антип, едва не потеряв при этом свое
насквозь промокшее одеяло.
Отбросив с лица мокрые волосы, Хорн окинул взглядом тех, кто находился в
повозке. Помимо возницы, их было четверо. Все были одеты в одинаковые
халаты, сшитые из разноцветных лоскутов материи, и носили тюрбаны,
несколько уступающие в размерах тому, что украшал голову Махбара. Но
только один из ехавших в повозке имел при себе меч, что выдавало его
принадлежность к среднему классу. Должно быть, это был кто-то из
родственников хозяина каравана, каких обычно приставляют к работникам,
нанятым для переноски грузов, с тем чтобы не позволять им воровать.
Остальные трое были скорее всего профессиональными торгашами, знающими
цену любому товару и умеющими выторговать за один старый сапог пару новых.
Сидели они на огромных тюках из серой парусины, заполнявших повозку почти
на треть ее высоты.
- День добрый, почтенные, - приветливо улыбнулся Хорн.
- Это смотря для кого, - заметил один из торгашей, испуганно поджавший
ноги, когда рядом с ним на тюки улегся Волк.
- А что так? - улыбнувшись, осведомился Хорн.
- Дождь зарядил, - объяснил ему человек с мечом. - Теперь засветло до
Тартаканда не доберемся.
Слова его оказались провидческими - караван остановился на ночевку в
небольшом перелеске. К счастью, к этому времени дождь кончился, и
выбравшиеся из тесных повозок люди принялись разводить костры, чтобы
приготовить себе пищу.
Странствующих артистов, за которых выдавали себя Хорн и Антип, пригласили
к костру хозяина каравана Махбара, где им было предложено щедрое угощение
и подогретое вино. В благодарность за это Хорн спел несколько старинных
баллад Страны Пяти Островов, пользующихся неизменной популярностью по
всему Бескрайнему миру, после чего, извинившись за Антипа, который, по его
словам, неважно себя чувствовал и поэтому не мог выступать, предложил
понаблюдать за трюками, которые исполнял Волк. А Волк оказался способен на
многое. Помимо ходьбы на задних лапах и подвывания в такт любой мелодии,
которую начинал напевать кто-нибудь из находившихся у костра, он еще
безошибочно выполнял простейшие математические действия, ударяя лапой о
землю ровно столько раз, сколько должно было получиться в результате
решения предложенной ему задачи. Махбар остался настолько доволен
представлением, что даже отказался брать с артистов плату за еду и проезд.
Позже, когда люди из каравана разошлись спать и возле затухающего костра,
помимо Антипа и Хорна, остался только ночной дежурный, голова которого то
и дело падала вниз, ударяясь лбом о колени, Волчатник тихо обратился к
своему спутнику:
- Мне, конечно, нет никакого дела до того, чем ты собираешься заниматься
по прибытии в Тартаканд. Но я хочу дать тебе один бесплатный совет, - Хорн
усмехнулся, - который ты, впрочем, волен проигнорировать.
Он сделал паузу и посмотрел на Антипа. Парень делал вид, что внимательно
наблюдает за углями в костре, которые то покрывались налетом темной золы,
то вновь, при малейшем дуновении ветерка, вспыхивали огнем.
- Избавься от ножа, - сказал Хорн.
- От него невозможно избавиться, - ответил Антип, не отводя взгляда от
мерцающих огней.
- Избавиться от ножа, не причинив при этом вреда себе, не может тот, к
кому нож попал случайно. Хозяин же ножа волен поступать с ним по
собственному усмотрению. Я видел, как ты владеешь ножом, и могу заверить
тебя, что теперь ты стал его полновластным хозяином.
- Ты хочешь сказать, что я превратился в вестника смерти? - тихо, без
эмоций, спросил Антип.
- Этого я не знаю, - покачал головой Хорн. - Но если ты не избавишься от
ножа, то непременно им станешь.
- Дед считал, что я научился обращаться с ножом, - голос Антипа был
по-прежнему невозмутимо спокойным и тихим. - Теперь он уже не представляет
опасности для меня.
- Зато он превратился в постоянный источник опасности для тех, кто
находится рядом с тобой, - попытался возразить Хорн. - Старик ошибался - в
условиях реальной жизни ты не можешь постоянно контролировать свои чувства
и эмоции. Нож оказался сильнее тебя. И с каждым часом он приобретает все
большую власть над тобой.
- Я так не считаю, - едва заметно качнул головой Антип. - Мы становимся
единым целым, но при этом ни один из нас не подавляет желаний и стремлений
другого.
- Нож вестника смерти создан для того, чтобы убивать.
- Значит, он будет убивать.
На какое-то время в разговоре возникла пауза - Антип встал, чтобы
подбросить в костер хвороста. Ночной страж вскинул голову, посмотрел
мутным взглядом на сидевших напротив него "артистов" и, благодушно
улыбнувшись, вновь уперся лбом в колени.
- Ты меняешься буквально с каждым днем, - снова обратился к Антипу Хорн. -
Ты уже не тот парень, которого я встретил в доме отшельника. В тебе не
стало доброты. Ты теперь даже не пытаешься понять другого.
- Ты о нечисти? - спросил Антип.
Хорн поморщился, словно от зубной боли.
- Разговор не о нечисти, а о тебе. Ты сейчас даже меня не хочешь понять.
- Возьми меня с собой во дворец к Гудри-хану, - предложил, посмотрев на
Хорна, Антип.
Волчатник заметил, как в глазах парня прыгают красноватые отсветы огня.
- Не могу, - покачал головой он.
- Почему? - с наивной простотой поинтересовался Антип.
- Потому что то, что должно произойти во дворце императора, не имеет к
тебе никакого отношения, - ответил Хорн.
- Вот видишь, - улыбнулся Антип так, словно заранее за все прощал своего
собеседника. - Ты не хочешь мне ничего объяснить, а требуешь от меня
понимания.
Хорн понял, что продолжать разговор не имеет смысла. Он развязал свой
вещевой мешок и достал из него одеяло, готовясь лечь спать.
- Мне нравится то, что со мной происходит, - услышал он у себя за спиной
голос Антипа.
На мгновение Хорн замер, но даже не обернулся. Он и без того представлял
себе, какое выражение было в этот момент на лице парня. В свое время он
повидал немало таких лиц. И многих из тех, кому они принадлежали, ему
пришлось убить. Но было это так давно, что он уже почти забыл об этом.
Забыл, потому что не хотел вспоминать.
ГЛАВА 24
Утром стало понятно, почему вчера вечером возницы у костра жаловались, что
караван движется слишком медленно. Хозяин каравана Махбар, как выяснилось,
любил поспать, поэтому к тому времени, когда запряженные верблюдами
повозки покинули место ночной стоянки, солнце успело подняться уже высоко.
Выйдя засветло, Хорн с Антипом пешком добрались бы до Тартаканда куда
быстрее, но Волчатник решил, что безопаснее будет ехать в крытой повозке,
не привлекая к себе внимания янычар, которые могли встретиться на пути.
Караван добрался до столицы к полудню. Как только по сторонам от дороги
потянулись небольшие одноэтажные дома пригорода, в которых жили семьи
мелких торговцев и небогатых ремесленников-кустарей, Хорн, а следом за ним
и Волк выпрыгнули на дорогу.
- Помни, что я тебе сказал! - крикнул Хорн глядевшему на него из-под
полога повозки Антипу и, махнув на прощание рукой, исчез в проходе между
домами.
Выйдя на соседнюю улочку, куда более узкую, кривую и грязную, чем та, по
которой двигался в сторону торговой площади караван, Хорн быстро зашагал
по направлению к центру города. Встречавшиеся ему на пути люди с интересом
поглядывали на высокого светловолосого воина с мечом за поясом, рядом с
которым бежал огромный серый волк, однако никто при этом не проявлял
удивления или беспокойства. Тартаканд город большой, люди в него
съезжаются со всех концов Подлунной Империи, а то и из-за ее пределов,
поэтому удивить чем-то местных жителей было не так-то просто.
Добравшись до района, где невысокие одноэтажные дома с плоскими крышами
уступали место небольшим особнячкам с обнесенными изгородями маленькими
ухоженными садиками, в которых жили люди побогаче, Хорн зашел на первый же
встретившийся ему на пути постоялый двор и попросил у хозяина комнату.
Заплатив за три дня вперед, Хорн заказал обед и кувшин родниковой воды со
льдом, забрал заказ с собой и заперся в комнате. Сначала он как следует
умылся под жестяным рукомойником, затем сел за стол и не спеша, с
удовольствием съел все, что было приготовлено. Запив еду кружкой холодной
воды, он подозвал к себе Волка и приказал ему сесть на пол. Присев на
корточки напротив зверя, Хорн обхватил его большую голову обеими руками и
пристально посмотрел Волку в глаза. Взгляды человека и псевдозверя
встретились и замерли. Теперь каждый из них не видел ничего, за
исключением глаз того, кто находился перед ним. Так, в полной
неподвижности и безмолвии, они сидели минуты две. Получив всю информацию,
переданную на данный момент из Статуса, Хорн отпустил голову Волка и,
поднявшись на ноги, выпил еще одну кружку воды. Достав из-за пазухи тонкий
кожаный ремешок, висевший у него на шее, Хорн снял с него информационный
кристалл, закамуфлированный под ромбовидный амулет. Приказав Волку
раскрыть пасть, Хорн вложил в нее инфокристалл. Волк поднял голову вверх.
Из левого глаза зверя выскользнул тонкий зеленый луч, который тотчас же
развернулся, подобно вееру, превратившись в объемную проекцию
Императорского дворца.
Хорн прошелся по кругу, внимательно изучая планировку дворца. Затем он
перенес внимание на высокую крепостную стену, окружающую Императорский
дворец. В стене имелось двое ворот - северные и южные. По данным,
полученным Хорном, ворота имели три степени защиты, так что проникнуть
незамеченным было невозможно, даже использовав для этого фантомов. С
помощью туфель с вакуумными подошвами, перчаток-пауков и маскировочного
костюма-хамелеона можно было незаметно взобраться на крепостную стену. Но
не более того. Сверху стена была настолько широкой, что по ней свободно
могла проехать боевая колесница, запряженная четверкой лошадей. Нечего
было и думать о том, чтобы незаметно пересечь открытое пространство
протяженностью в несколько метров, на котором через каждые десять шагов
стояли вооруженные янычары, а потом еще спуститься во внутренний двор
крепости. Следовательно, оставался единственный выход - проникнуть во
дворец, воспользовавшись открытым в нужный момент внепространственным
переходом. Место, где будет открыто окно перехода, было обозначено на
крепостной стене маленькой красной точкой. При столь коротком отрезке
перехода соблюсти идеальную точность пространственной привязки входа и
выхода было невероятно сложно. Когда техники точно обозначали точку входа,
то выход начинал "гулять" в пределах двух-трех метров. Если при таких
условиях попытаться открыть выход поблизости от каких-либо построек или,
того хуже, внутри здания, то это с роковой неизбежностью могло привести к
ошибке или даже трагедии. Поэтому было решено, что время перехода должно
совпасть с прогулкой, которую император совершал ежедневно после завтрака
по своему любимому Саду Двадцати Прудов. Самая большая неприятность,
грозившая Хорну в данной ситуации, заключалась в том, что, выйдя из
перехода, он рисковал оказаться в одном из двадцати прудов, что само по
себе было предпочтительнее, чем врезаться на выходе в глухую стену.
Закончив изучение всех потайных уголков Императорского дворца, Хорн вынул
из пасти Волка инфокристалл, и зверь снова ожил. Не получив никаких новых
указаний от хозяина, он занял свое обычное место у двери.
К сожалению, Хорн не обладал полной информацией о расположении внутренних
помещений Императорского дворца, но тут уж ничего невозможно было
поделать. Если бы Статус имел хотя бы одного агента среди многочисленной
дворцовой челяди, то не потребовалось бы и всей этой сложной и растянутой
во времени многоходовой комбинации, центральной фигурой в которой являлся
Хорн. Но в Подлунной Империи уже несколько столетий каждая должность при
дворце, вплоть до третьего помощника младшего смотрителя императорских
туалетов, была наследственной. И в этом имелся свой глубокий смысл -
человеку со стороны невозможно было пробраться во дворец, прикрывшись
маской слуги.
Пройдясь несколько раз по комнате из конца в конец, Хорн еще раз мысленно
повторил все детали предстоящей операции. Вновь не обнаружив в ней никаких
изъянов или даже просто сомнительных мест, Хорн выбросил из головы все
мысли о том, что ему предстояло совершить. Не раздеваясь, он лег на
кровать и мгновенно уснул, как умеют это делать люди, привыкшие спать не в
отведенные для сна часы, а в любой момент, когда выдается свободная минута.
Проснувшись в сумерках, Хорн поднялся с постели, ополоснул лицо водой из
рукомойника и, приказав Волку оставаться в комнате, спустился в обеденный
зал, который уже более чем наполовину был заполнен посетителями. Заказав
ужин, Хорн выбрал место с таким расчетом, чтобы ему было слышно, о чем
говорят сразу за тремя соседними столами. Не спеша пережевывая пищу, он
внимательно прислушивался к разговорам о подорожании хлеба и сахара, о
возможности введения новых налогов на извоз, о перспективах продажи льна,
о дождях, ожидаемых в конце декады, о неверных женах и обманутых мужьях.
Ни единого слова не было сказано ни о беглецах, разыскиваемых янычарами,
ни о появлении в Подлунной последнего из рода Волчатников.
Закончив есть, Хорн снова поднялся в свою комнату.
Заперев дверь, он мимоходом погладил по голове Волка и, раздевшись, лег в
постель. Для того чтобы заставить себя уснуть, ему потребовалось не более
двух минут.
На следующий день Хорн поднялся еще до рассвета. Быстро умывшись и
одевшись, он раскрыл свой вещевой мешок, вынул из него несколько небольших
предметов необычного вида и рассовал их по карманам. Мешок с оставшимися в
нем пожитками Волчатник кинул на кровать. Сунув за пояс меч, Хорн тихо
свистнул Волку и вместе с ним вышел за дверь. Приветливо кивнув хозяину,
протиравшему столики в обеденном зале, Хорн взял половину холодной курицы,
быстро, даже не садясь за стол, съел ее и, сказав, что вернется к обеду,
вышел за дверь.
Хорн никогда прежде не бывал в Тартаканде, но при этом он превосходно
изучил план новой столицы Подлунной. Выбирая небольшие безлюдные улочки,
он уверенно двигался к центру города.
Когда впереди показались стены Императорского дворца, Хорн встретил первый
патруль. Янычар было двое, и, заметив направляющегося в сторону дворца
человека с волком, один из них жестом велел Хорну подойти. Хорн выпустил
фантома, который продолжал двигаться по направлению к янычарам, а сам
быстро свернул в проход между домами.
Выйдя на соседнюю улицу, он почти сразу же наткнулся еще на один патруль.
На этот раз янычары находились так близко к нему, что нечего было и
пытаться обмануть их фантомом. Приветливо улыбнувшись, Хорн подошел к
янычарам и коротко, без замаха ударил одного из них суставом среднего
пальца под ухо. Янычар без чувств упал на землю. Его напарник схватился
было за рукоятку сабли, но выпустил ее, как только на его запястье
сомкнулись челюсти Волка.
- Извини, - сказал Хорн и быстро ткнул пальцем в активную точку на шее
янычара, отключив его тем самым по крайней мере минут на двадцать. Этого
времени ему должно было хватить, чтобы добраться до дворца.
Аккуратно уложив бесчувственного янычара на землю, Хорн продолжил свой
путь.
Через несколько минут он вышел точно к тому месту, которое было обозначено
красной точкой на объемной проекции дворца. Гудри-хан считал стены,
окружающие дворец, неприступными, поэтому благосклонно приказал не чинить
препятствия людям, которые хотели бы подойти к ним поближе, чтобы
полюбоваться доступными взглядам красотами Императорского дворца. Однако
жители столицы Подлунной, помня о непредсказуемости поступков и решений
императора, предпочитали без особой нужды не бродить под стенами,
сложенными из огромных монолитных глыб красного камня. Гости же приходили
взглянуть на Императорский дворец ближе к полудню, когда лучи солнца
изумительно играли на голубых с золотом куполах минаретов.
Не привлекая к себе посторонних взглядов, Хорн подошел к глухой стене и,
словно пробуя ее на прочность, коснулся ладонью грубо отесанного красного
камня. Почувствовав тепло, он понял, что это именно то место, которое было
ему нужно.
Наклонившись, Хорн молча посмотрел Волку в глаза. Псевдозверь ответил ему
таким же долгим проникновенным взглядом - до назначенного времени
оставалось еще полторы минуты.
Хорн быстро осмотрелся по сторонам. На открытом пространстве, опоясывающем
крепостную стену, по-прежнему не было ни души. Но когда до назначенного
времени осталось всего двадцать секунд, Хорн увидел, как из-за поворота
вышли трое янычар из охраны крепостного периметра.
Увидев человека с волком, стоявшего возле стены, они направились в его
сторону. Двигались они неторопливо, вальяжно помахивая руками, чувствуя
себя настолько уверенно, что ни один из них даже не подумал о том, чтобы
взять в руки оружие. Должно быть, янычарам даже в голову не приходило, что
Волчатник, на которого был объявлен розыск по всей Империи, мог появиться
под стенами Императорского дворца.
За пять секунд до назначенного срока между Хорном и янычарами оставалось
около десяти шагов.
- Ты что здесь делаешь? - взмахом руки указав на Хорна, спросил один из
янычар.
Вместо ответа Хорн коснулся рукой стены.
Янычары в изумлении замерли на месте, увидев, как рука незнакомца по
локоть погрузилась в монолитный камень.
Окно перехода было открыто. Крепко ухватив Волка за загривок, Хорн сделал
шаг вперед, навстречу красной каменной стене.
На мгновение его окутал кромешный мрак. Хорну показалось, что земля уходит
у него из-под ног и он, теряя равновесие, заваливается на бок. Пытаясь
избавиться от этого обманчивого впечатления, которое неизменно оказывал на
него внепространственный переход, Хорн дернул подбородком и судорожно
сглотнул.
В следующий миг в глаза ему ударил яркий свет. Сделав машинально шаг
вперед, Хорн ударился плечом о выкрашенный в красный цвет деревянный
резной столбик, поддерживающий ажурную крышу крошечной беседки. Быстро
проведя рукой по загривку Волка, чтобы убедиться в том, что его верный
спутник и на этот раз не потерялся в пути, Хорн огляделся по сторонам.
Сад Двадцати Прудов представлял собой удивительное в своем совершенстве
произведение садового зодчества. На огромной площади, по которой были
разбросаны пруды, каждый из которых отличался своей формой от всех
остальных, росли только карликовые деревья, высотою не более метра.
Кустам, высаженным вдоль причудливо извивающихся берегов прудов, была
придана четкая геометрическая форма. Узкие тропинки, бегущие между
прудами, были посыпаны мельчайшей мраморной крошкой, сверкающей под лучами
солнца, и выложены по краям большими гладкими камнями, неровная форма
которых только подчеркивала четкую выверенность гармонии сада. Даже
беседки, увитые цветущим плющом, были расставлены таким образом, чтобы при
взгляде с крепостных стен их красные крыши составляли символ имперской
власти: три пересекающихся круга, вписанные в четвертый.
Но у Хорна не было времени оценить всю красоту замысла создателя Сада
Двадцати Прудов - по усыпанной мраморной крошкой тропинке в его сторону
уже бежали пятеро янычар с саблями наголо. Однако, даже бросившись
защищать своего хозяина от невесть откуда появившегося чужака, янычары
бежали скопом, боялись ступить в сторону от проложенной тропы, дабы
ненароком не растоптать какой-нибудь любимый цветок императора.
Легко обезоружив пару янычар, первыми набросившихся на него, Хорн оставил
Волка разбираться с остальными, а сам, перепрыгнув через ограждение
беседки, побежал напрямик через цветущий газон в сторону беседки, в
которой должен был находиться сам Гудри-хан. На присутствие императора
указывала группа придворных сановников, расположившихся на берегу пруда,
возле которого стояла беседка. Все они были одеты в длинные лазоревые
одежды и носили высокие головные уборы, похожие на полураспустившиеся
бутоны тюльпанов.
Еще двое янычар бросились наперерез Хорну. Волчатник, не останавливаясь,
отбил удар саблей и ударил одного из нападавших обухом меча по плечу.
Второй янычар упал на землю, получив удар согнутым локтем в лицо. Подбежав
к берегу пруда, похожего по форме на большую вытянутую каплю, Хорн
оттолкнул в сторону бестолково толпившихся возле входа в беседку
сановников и, перепрыгнув через три ступени, забежал внутрь. Беседка была
пуста.
Растерянность длилась всего одно мгновение. Развернувшись, Хорн кинулся к
выходу. Навстречу ему, перепрыгивая через ряды аккуратно подстриженных
розовых кустов, уже бежал Волк.
- Ни с места, Волчатник!
Оглянувшись на крик, Хорн увидел поднявшихся из-за кустов лучников, стрелы
в натянутых луках которых были направлены в его сторону.
Засада была организована грамотно. Стоило только Хорну двинуться с места,
и десяток стрел тотчас же впились бы в его тело. Позиция у лучников была
настолько удобной, что они с легкостью могли нанести ему несколько
ранений, полностью лишив возможности двигаться, но при этом оставив в
живых. Единственное, чего не учел тот, кто устроил засаду, так это
появления Волка. Хорну было достаточно послать мысленный приказ
псевдозверю, чтобы он кинулся на лучников. Получив полную свободу
действий, Волк в считанные секунды разметал бы небольшой по численности
отряд, предоставив своему хозяину возможность для бегства. Но сейчас это
не входило в планы Хорна. Прежде чем спасаться бегством, следовало
попытаться разобраться в ситуации. В том, что спрятавшиеся в укрытии
лучники поджидали именно его, у Хорна не было ни малейших сомнений.
Следовательно, охране Гудри-хана каким-то образом стало известно о
готовящейся попытке нелегального проникновения во дворец. Спрашивается,
откуда могла поступить такая информация? Ответ напрашивался сам собой, но
Хорн хотел убедиться в том, что он не ошибается. Опустив меч, Хорн
подозвал к себе Волка.
- Я - Хорн, последний из рода Волчатников! - громко произнес Хорн, положив
руку на голову севшего у его ног Волка. - Я хочу говорить с Гудри-ханом!
В проходе беседки, расположенной на противоположном берегу пруда, появился
человек, облаченный в одежды цвета золота. В отличие от придворных голову
императора венчала только небольшая диадема из чистого золота, выполненная
в форме лаврового венка. Узкое лицо Гудри-хана украшала тонкая бородка,
старательно, так же как и жидкие волосы на голове, выкрашенная в цвет
воронова крыла. Император Подлунной не пренебрегал помощью косметики,
стремясь выглядеть моложе своего возраста. Но глубокие морщины,
пересекающие его впалые щеки, невозможно было скрыть никакими ухищрениями.
Однако взгляд серых, чуть раскосых глаз Гудри-хана оставался по-прежнему
острым. Врачи, регулярно проверяющие зрение императора, уверяли, что,
благодаря специальным каплям, оказывающим благотворное воздействие на
глаза, он еще долго сохранит превосходное зрение. Можно было бы даже
сказать: "до самой смерти" - однако на такое не отваживался никто.
Император впадал в ярость при слове "смерть", даже если оно произносилось
без какого-либо отношения к его персоне.
Гудри-хана и Волчатника разделяли всего несколько метров. Хорн, если бы
захотел, мог кинуть нож так, что он вонзился бы в сердце императора.
Помешать ему сделать это не смогли бы ни лучники, ни охрана, ни
многочисленная свита Всемогущего. Подумав об этом, Волчатник невольно
усмехнулся.
Должно быть, Гудри-хан догадался, о чем думал его незваный гость. Сначала
лицо императора нервно дернулось, когда он увидел допущенную оплошность,
но затем на губах его появилась тонкая улыбка - Гудри-хан понял, что
Волчатник пришел не за тем, чтобы убить его, иначе бы он сделал это
незамедлительно.
- Ты выбрал странный способ нанести мне визит, Хорн из рода Волчатников, -
негромко, с едва уловимой насмешкой, произнес Гудри-хан.
- Я боялся, что официальная процедура получения разрешения на аудиенцию
займет слишком много времени, - в тон ему ответил Хорн. - Но, как я вижу,
- Волчатник взглядом указал на строй лучников, по-прежнему державших его
под прицелом, - ты успел подготовиться к встрече.
- Император Подлунной должен быть всегда ко всему готов, - Гудри-хан
слегка развел руками, словно извиняясь за свою предусмотрительность. - Как
говорится, если хочешь остаться сухим, открывай зонт прежде, чем пойдет
дождь. Нет слов, твое появление было весьма эффектным. Честно признаться,
когда меня предупредили о том, что ты собираешься нанести мне визит столь
необычным образом, я поначалу отнесся к этому с недоверием. Теперь же я
считаю, что должен принести извинения тому, кто принес мне эту весть.
Гудри-хан сделал знак рукой, и из-за его спины появился Антип.
Хорн молча кивнул - именно его он и рассчитывал увидеть.
- Верните молодому человеку его меч, - приказал Гудри-хан. - Он доказал
нам свою преданность.
Подбежавший к беседке янычар с поклоном протянул Антипу вставленный в
ножны меч. Парень довольно улыбнулся, принимая из рук янычара свое оружие.
- Так что же привело тебя ко мне? - снова обратил свое внимание на Хорна
Гудри-хан.
- Я думаю, тебе это уже известно, - усмехнулся Хорн.
- Я хотел бы услышать ответ из твоих уст, - мягко возразил император.
- Я хочу, чтобы ты знал, тебе не удалось истребить весь род Волчатников! -
гордо, но немного театрально вскинул голову Хорн. - Я хочу, чтобы ты
всегда помнил о том, что последний из рода Волчатников все еще ходит по
дорогам Бескрайнего мира, которые рано или поздно снова приведут его к
тебе.
- Весьма поэтично, - с видом знатока, понимающего толк в красивом слове,
Гудри-хан склонил голову к плечу. - Но ты, должно быть, и сам знаешь, что
существует только один способ удостовериться в том, что ты действительно
последний из рода Волчатников?
- Именно за этим я сюда и пришел, - ответил Хорн. - Я возьму в руки Сферу
Вечной Мудрости, чтобы ты смог убедиться в том, что я именно тот, за кого
себя выдаю.
- А что потом? - с интересом посмотрел на Волчатника Гудри-хан.
- После этого я уйду, - ответил Хорн.
- Ты рассчитываешь, что я позволю тебе это сделать? - изумленно вскинул
брови император.
- Я уверен в том, что мне удастся сделать это даже вопреки твоему желанию,
- усмехнулся Хорн.
Гудри-хан чуть подался назад, как будто желая взглянуть на Волчатника под
иным углом зрения.
- Ты дерзок, Хорн, - произнес он, подобно лекарю, ставящему диагноз своему
пациенту.
- Если ты имеешь в виду, что я не боюсь тебя, то это так, - утвердительно
наклонил голову Хорн. - Если ты считаешь, что я презираю тебя, то и это
верно. Но тебе ведь требуется не моя почтительность.
- Верно, - криво усмехнулся Гудри-хан. - Так что же мы с тобой будем
делать?
- Я думаю, мы можем пройти во дворец и заняться Сферой Вечной Мудрости, -
предложил Хорн. - Если, конечно, у тебя не запланированы на этот час
другие дела, - добавил он насмешливо.
- Ради того, чтобы посмотреть на то, как ты возьмешь в руки Сферу, я
отложу все свои дела. - Гудри-хан улыбнулся Хорну так, словно сам он был
удавом, а перед ним находился кролик, которого он собирался проглотить.
- Так чего же мы ждем? - изобразил недоумение Хорн.
- Я так полагаю, что мы не двинемся с места до тех пор, пока у тебя в
руках остается меч, - ответил император.
- Хорошо, я уберу его, - Хорн без колебаний вставил меч в ножны.
- Нет, - по-отечески улыбнувшись, покачал головой Гудри-хан. - Тебе
следует отдать меч охране. Посетителям не полагается входить в дворцовые
покои с оружием.
- Ну, я, прямо скажем, не совсем обычный посетитель, - заметил Хорн.
- И тем не менее...
- Я никуда не пойду без меча и Волка, - Хорн намеренно перебил императора,
чтобы показать, что его решение окончательное и обсуждению не подлежит.
Втянувшись в спор об оружии, Хорн тем самым поставил бы Гудри-хана в
исключительно неловкое положение. Продолжая настаивать на неприемлемых для
собеседника требованиях, император завел бы переговоры в тупик. Сейчас же
он имел возможность изменить решение, которое пока еще не было высказано
вслух.
- Ты хочешь взять с собой и волка? - Гудри-хан изумленно посмотрел на
сидевшего у ног Хорна огромного зверя.
- Помимо себя самого я доверяю только своему мечу и Волку, - объяснил свою
позицию Хорн. - Поэтому я хочу, чтобы они оба находились рядом со мной.
- Но волк... - Гудри-хан в растерянности развел руками. - Дикий зверь в
дворцовых покоях...
- Если ты не боишься того, что я пущу в дело свой меч, то можешь не
опасаться и Волка, - сказал Хорн. - Спроси у своего осведомителя, и он
подтвердит, что Волк подчиняется каждому моему слову.
Гудри-хан вопросительно глянул на стоявшего рядом с ним Антипа. В
подтверждение слов Хорна парень коротко кивнул.
- Ну что ж, - вновь улыбнулся Хорну император. - Я приглашаю тебя пройти
во дворец.
- Благодарю тебя, император, - поклон Хорна был вполне учтивым, но
недостаточно долгим для властелина Подлунной. - Только скажи своим слугам,
чтобы во избежание неприятностей они не приближались ко мне ближе чем на
два шага.
Гудри-хан коротко усмехнулся и знаком велел янычарам держаться в стороне.
- Возвращаемся во дворец! - объявил свое решение император.
Дворцовая челядь, словно стая огромных лазоревых птиц, размахивая широкими
рукавами своих одеяний, кинулась к Гудри-хану. Каждый из придворных
стремился первым подать императору руку, чтобы помочь ему спуститься со
ступенек беседки. Однако Гудри-хан взмахом руки отстранил от себя самого
ловкого из слуг и спустился на тропинку, опираясь на согнутую в локте
руку, которую подставил ему Антип. Лицо парня сияло, как полная луна в
ясную ночь. Несомненно, ему казалось, что он достиг того, к чему стремится
каждый смертный: сам великий властелин Подлунной Империи ступал по земле,
опираясь на его локоть.
Обернувшись, Гудри-хан поманил за собой Хорна.
Прежде чем покинуть беседку, Хорн посмотрел по сторонам. Затем он выпустил
вперед Волка и осмотрел окрестности его глазами. В парке было множество
кустов и беседок, и за каждой из них могли прятаться вооруженные
стражники. Но те янычары, которых видели Хорн и Волк, были готовы
выполнить приказание Гудри-хана и беспрепятственно пропустить во дворец
вооруженного Волчатника вместе с его зверем.
Хорн медленно, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг,
двинулся следом за процессией одетых в лазоревое придворных, растянувшихся
на узкой тропинке, подобно толстой гусенице, головой которой являлся
Гудри-хан. В нескольких шагах позади Хорна следовали янычары, готовые
кинуться на незваного гостя по первому же знаку своего властелина. Хорн
только посмеивался про себя, оборачиваясь время от времени через плечо и
бросая быстрые взгляды на ощетинившиеся усами лица янычар, на каждом из
которых словно была надета маска, состоявшая из двух половин, одна из
которых являлась символическим изображением чуть диковатой ярости, а
другая выражала полнейшее непонимание происходящего. Должно быть,
охранникам и в самом деле трудно было понять, откуда вдруг в любимом саду
императора объявился вооруженный человек с огромным волком, пусть даже
Гудри-хан знал заранее о его предстоящем визите. И что, пожалуй, самое
главное, янычары превосходно знали, что оплошности, подобные этой,
император не прощает, и уже сейчас они пытались угадать, кому же придется
за нее расплачиваться: охране крепостного периметра, внутренней страже или
же тем, кто находился в саду, в непосредственной близости от Всемогущего?
Чтобы добраться до главного дворцового здания, процессии потребовалось
около получаса. Мало того что движение происходило очень медленно, так к
тому же еще и садовая тропинка извивалась, словно нитка из перепутанного
мотка пряжи, - добравшись наконец до выхода из Сада Двадцати Прудов,
участники процессии проделали путь, раз в десять превышающий реальное
расстояние от выхода до того места, откуда они начали движение. Однако к
этому времени гонцы, отправленные императором вперед, уже отдали
необходимые распоряжения, и во дворце все уже было готово к предстоящей
церемонии.
Понимая, что Хорн скорее всего откажется проследовать в глубь дворцовых
покоев, Гудри-хан приказал подготовить Опаловый зал, прилегающий к
огромному вестибюлю с хрустальными колоннами, неизменно приводящими в
изумление и восторг всех гостей Императорского дворца.
В вестибюле большая часть свиты и охраны Гудри-хана куда-то незаметно
исчезла. Один из придворных, обогнав императора, изогнулся в
подобострастном поклоне и распахнул перед ним двери Опалового зала.
Оглянувшись через плечо и убедившись, что Хорн следует за ним, Гудри-хан
вошел в зал.
При строительстве дворца основная идея проектировщиков заключалась в том,
чтобы каждому из расположенных в нем помещений придать свой неповторимый
облик. И это им удалось настолько, что при прогулке по дворцу у
непривычного человека создавалось впечатление, словно он не просто
переходит из одного зала в другой, а движется сквозь пространство и время,
посещая различные страны и эпохи.
Опаловый зал представлял собой большое полукруглое помещение со стенами,
задрапированными светлыми, чуть отдающими в розовый цвет шелковыми
полотнами. Зал был отделан с нарочитой неброскостью - помимо нескольких
золотых светильников и серебряных цепочек, тянущихся в три ряда под
потолком, в нем не было никаких украшений. Первое, что видел человек,
входивший в зал, был императорский трон, установленный под легким
небесно-голубым балдахином на небольшом возвышении прямо по центру
противоположной от входа стены, изогнутой, подобно полумесяцу. Яркий
солнечный свет, падавший из больших стрельчатых окон, расположенных по
обеим сторонам от трона, смешивался с бледным светом, проникающим из-под
большого матового стекла купола, накрывающего центр зала, создавая
удивительную атмосферу, в которой, казалось, любой выпущенный из рук
предмет не упадет с грохотом на пол, а будет медленно и неслышно
опускаться вниз, пока не коснется точки опоры, после чего замрет в
неподвижности, чудесным образом сохраняя неустойчивое равновесие.
В зале уже находились около тридцати янычар, замерших с саблями наголо по
обеим сторонам от трона, между оконными проемами и у дверей.
- Не беспокойся, - улыбнулся Хорну Гудри-хан, указав на свою охрану. - Эти
звери, так же как и твой волк, не двинутся с места, не получив от меня
приказа.
Хорн улыбнулся в ответ одними губами и следом за императором вошел в зал.
Гудри-хан торжественно прошествовал через весь зал и с помощью двух
придворных, предупредительно подхвативших его под локти, опустился на
трон. Найдя взглядом Антипа, император указал ему место слева от
возвышения для трона.
- Итак, - посмотрел на Хорна Гудри-хан. - Последний из рода Волчатников
по-прежнему желает убедиться в том, насколько правдиво было предсказание
Великого Кариллиона?
- Если бы я полагался только на предсказания, то скорее всего не дожил бы
до сегодняшнего дня, - ответил императору Хорн.
Левая бровь Гудри-хана удивленно приподнялась.
- Что же заставляет тебя поверить в то, что ты сможешь остаться в живых,
взяв в руки Сферу Вечной Мудрости? - спросил он.
Прежде чем ответить, Хорн бросил быстрый взгляд на Антипа. Парень, похоже,
чувствовал себя центром мироздания, хотя на самом деле был для Гудри-хана
чем-то вроде забавной комнатной собачки, с которой можно играть до тех
пор, пока она преданно лижет хозяйскую руку.
- Я никогда не пытаюсь взять в руки то, что не способен удержать, - сказал
Хорн.
- Что ж, посмотрим.
Гудри-хан хлопнул в ладоши, и двое придворных в лазоревых одеждах внесли в
зал золотой треножник, на котором был установлен сферический предмет
размером с человеческую голову, покрытый сверху зеленым шелковым платком.
Установив треножник в центре зала, на равном расстоянии как от трона, на
котором восседал император, так и от остановившегося неподалеку от дверей
Волчатника, слуги проворно отбежали в сторону.
Протянув руку, Гудри-хан улыбнулся и сделал Хорну приглашающий жест.
Волчатник подошел к треножнику и, взявшись за край платка, сдернул его.
Сфера Вечной Мудрости выглядела именно так, как ее и описывали. Это был
шар, вырезанный из цельного, небывало огромного кристалла горного
хрусталя. В шаре были прорезаны ровные шестигранные отверстия, заглянув в
одно из которых, Хорн увидел еще один шар, меньшего диаметра, находившийся
внутри первого. Во второй шар был вложен третий, в третий - четвертый, и
так далее до самых блистающих хрустальных глубин удивительного творения
неведомого мастера.
- Ну, так что, Хорн из рода Волчатников? - натянуто усмехнулся Гудри-хан.
- Достаточно ли у тебя сил, чтобы взять в руки Сферу?
- У меня достаточно уверенности, чтобы сделать это, - ответил Хорн, глядя
на императора сквозь прозрачный хрустальный шар, исчерченный тонкими
линиями замысловатых узоров, покрывающих его поверхность между
шестигранными отверстиями. Образ Гудри-хана плыл и растворялся в
разноцветных радужных отсветах, играющих на выточенных уверенной рукой
мастера острых гранях.
Выпрямившись, Хорн снова увидел перед собой трон с восседающим на нем
императором. Улыбнувшись, Волчатник театральным жестом широко раскинул
руки в стороны.
- Я начинаю, - сообщил он и стал медленно сводить руки вместе, как будто
собираясь подхватить хрустальную Сферу на ладони и вознести ее над головой.
Гудри-хан подался вперед, напряженно вцепившись пальцами левой руки в
подлокотник. Тайна Сферы Вечной Мудрости была идефиксом, не дававшим ему
покоя вот уже несколько десятилетий, и никогда прежде императору не
доводилось видеть человека, который добровольно согласился бы возложить
руку на хрустальный шар. Но Хорн действовал настолько уверенно, что,
вопреки сомнениям, оставшимся после многочисленных неудач в прошлом, в
душе Гудри-хана зародилась искорка надежды - а что, если и правда этот
дикарь-Волчатник сумеет вытянуть из Сферы все ее секреты. Но Гудри-хан не
был бы Всемогущим императором Подлунной, если бы не был готов и к такому
повороту событий. На случай, если Хорн возьмет в руки Сферу Вечной
Мудрости и останется после этого живым, у Гудри-хана был подготовлен план,
в который, помимо него самого, был посвящен только один человек, который
как раз и должен был привести его в исполнение.
Антип смотрел на то, что делает Хорн, с немного глуповатой улыбкой,
застывшей на губах. Сейчас парня в значительно большей степени
интересовало собственное будущее, нежели то, что произойдет, когда
Волчатник коснется поверхности хрустального шара.
Присутствовавшие в зале придворные наблюдали за происходящим с затаенным
ужасом. Даже те из них, кто служил при дворце совсем недавно, успели уже
наслушаться историй о том, в какую ярость приходил император после каждого
неудачного эксперимента со Сферой Вечной Мудрости. И всякий раз после
этого требовался кто-то из ближнего окружения, на кого Всемогущий должен
был излить свое раздражение и злость. По части изобретения наказаний для
своих чаще всего ни в чем не повинных прислужников Гудри-хан был великий
мастер, и никто из тех, кто сейчас присутствовал при очередной попытке
Всемогущего чужими руками овладеть всеми тайнами мироздания, не желал на
собственной шкуре узнать, на что способна извращенная фантазия повелителя.
Никаких эмоций не выражали только лица янычар, неподвижно замерших на
своих местах. В их задачу входило обеспечение безопасности императора,
поэтому каждый из них беспокоился только о том, чтобы во время его
дежурства со Всемогущим ничего не случилось. Бывали случаи, когда
Гудри-хан лишал голов сразу весь малый отряд янычар вместе с командиром
только за то, что ему показалось, будто один из них недостаточно
внимательно наблюдает за присутствующими в зале. Так что охранников в
значительно большей степени беспокоила собственная судьба, нежели то, что
произойдет после того, как Хорн Волчатник возложит свои руки на Сферу
Вечной Мудрости. Что касается хрустального шара, до которого, как говорят,
не может дотронуться ни один из смертных, так это не их ума дело. Когда
все закончится, император сам решит, кого и за что карать. Каждому
молодому янычару, только поступившему на службу в дворцовую гвардию,
ветераны первым делом объясняли основной принцип отношений охраны с
императором, которого они были обязаны оберегать даже ценой собственной
жизни: "Милость императора проявляется тогда, когда он не обращает на тебя
внимания".
Открытые ладони Хорна на секунду замерли в непосредственной близости от
сверкающей поверхности хрустального шара. Хорн быстро облизнул пересохшие
губы и, бросив взгляд из-под бровей на зачарованно наблюдавшего за ним
Гудри-хана, неожиданно улыбнулся, широко и открыто, как ребенок, который
пока еще верит, что в жизни с ним не случится ничего плохого. Что-то
быстро прошептав одними губами, Хорн плотно прижал ладони к Сфере Вечной
Мудрости.
Все замерли в напряженном ожидании того, чти должно было последовать за
этим. Казалось, в эту секунду даже время превратилось в плотный комок
замазки. А тишина в зале была такой, что было бы слышно, если бы
кто-нибудь уронил на мраморный пол иголку.
- Что?.. - севшим от напряжения голосом прохрипел Гудри-хан. Откашлявшись
в кулак, он начал заново: - Что ты чувствуешь?
- Поверхность Сферы прохладнее, чем я ожидал, - с невозмутимым
спокойствием ответил ему Хорн.
- И это все? - Гудри-хан еще больше подался вперед.
Он как будто был готов сорваться с места и, подбежав к золотой треноге,
самолично возложить руки на Сферу Вечной Мудрости, чтобы удостовериться в
том, что Волчатник ему не лгал.
- Подожди, - улыбнулся императору Хорн. - Я еще не закончил.
Поудобнее обхватив Сферу ладонями, Хорн поднял ее с треноги.
- Осторожнее! - воскликнул Гудри-хан. - В твоих руках величайшая ценность
Бескрайнего мира!
Хорн как будто даже и не услышал нервного восклицания императора. Он
любовался удивительным произведением искусства, которое держал в руках,
пытаясь угадать, каким образом неведомому мастеру удалось поместить
несколько полых хрустальных шаров один в другой, не нарушив при этом
целости ни одного из них.
- Восхитительная вещь, - с искренним восторгом произнес Хорн. - Жаль, что
приходится ее уничтожать.
С этими словами он развел руки в стороны.
Выскользнув из его рук, Сфера Вечной Мудрости полетела вниз. В опаловом
свете, наполняющем зал, поверхность ее переливалась удивительными
волшебными отблесками. Ударившись о мраморную плиту пола, хрустальный шар
с жалобным звоном лопнул, разлетевшись на тысячи сверкающих осколков.
Следом за первым шаром, издав звук нотой выше, лопнул второй, породив
новый ослепительный взрыв осколков. Затем пришел черед третьего шара. И
так продолжалось до тех пор, пока у ног Хорна не рассыпались все до
последнего шары, составлявшие Сферу Вечной Мудрости.
Хорн наклонился и поднял с пола хрустальный шарик размером с лесной орех -
единственное целое, что осталось от Сферы Вечной Мудрости. Взяв шарик в
руку, Хорн понял, что это была просто красивая безделушка, не таящая в
себе никаких секретов.
- Вот эта вещица как раз по моей руке, - зажав шарик в кулаке, Хорн носком
сапога откинул в сторону от себя многочисленные осколки Сферы Вечной
Мудрости.
Хрустальный звон еще плыл по залу, когда Гудри-хан вскочил на ноги и,
непонятно к кому обращаясь, закричал:
- Сделай это!
Один из придворных, находившийся за спиной Хорна, сдвинулся со своего
места.
- Берегись, Хорн! - закричал Антип, заметив блеск стали на острие тонкого,
как шило, стилета, выскользнувшего из широкого рукава придворного.
Он вскинул руку только для того, чтобы указать на изменника, который, как
он полагал, пытался разрушить планы императора, но в тот же миг в его руке
сам собой оказался нож вестника смерти. Сила и власть ножа были уже
настолько велики, что Антип не смог остановить его движение. Нож
выскользнул из его руки и, пролетев над плечом Хорна, пронзил насквозь
горло придворного. Алая кровь из раны брызнула на лазоревые одежды.
Выронив из онемевшей руки стилет, придворный упал на колени, затем,
согнувшись в пояснице, ткнулся лбом в пол и медленно, словно до последнего
борясь со смертью, завалился на бок.
- Отличный бросок, - сквозь зубы похвалил Антипа император. - Только
нанесен он был не туда, куда следует.
- Я думал... - Лицо Антипа в одно мгновение сделалось таким же бледным,
как и лицо мертвого придворного. - Я думал...
- Ладно, - с удивившей всех благосклонностью махнул рукой Гудри-хан. - По
молодости да по глупости бывает, что и не такие ошибки совершаешь.
- Что это значит, император? - Хорн поднял с пола стилет, держа его за
рукоятку острием вверх.
- Не подумай ничего плохого, - с невинным видом посмотрел на него
Гудри-хан. - Я вовсе не собирался тебя убивать. Острие стилета смазано
ядом дардар. Одного укола хватило бы для того, чтобы все твое тело
оказалось парализованным. В результате каждый из нас получил бы то, что
желает: ты - покой, а я - содержимое Сферы Вечной Мудрости, которое
сейчас, как я полагаю, находится в твоей голове. За тобой заботливо
ухаживали бы лучшие красавицы Подлунной, а ты, в благодарность за это,
время от времени выдавал бы мне необходимую информацию.
- В благодарность, говоришь...
Хорн перевел задумчивый взгляд с отравленного кончика стилета на
императора. Лицо императора дернулось, а сам он невольно подался назад.
- Между прочим, ты разбил Сферу Вечной Мудрости, - напомнил император.
- Между прочим, это я учил Антипа метать нож, - в тон ему ответил Хорн. -
Если я кину в тебя этот стилет, то даже твои янычары не смогут остановить
меня. Как тебе перспектива провести остаток жизни в виде бесчувственного
бревна?
- Что ты хочешь? - судорожно дернув подбородком, спросил император.
- Я хочу, чтобы ты дал мне возможность уйти, - ответил Хорн.
Гудри-хан ничего не ответил.
- Я могу остановить его, - негромко произнес Антип.
- Ты? - удивленно посмотрел на парня император.
Глаза Хорна поймали взгляд Антипа.
- Не делай этого, Антип, - негромко произнес Волчатник. - Оставь нож, и
пойдем со мной.
На мгновение ему показалось, что в глубине глаз Антипа блеснула слабая
искорка того тепла и понимания, которыми когда-то светился взгляд парня.
Но в следующую секунду Хорн понял, что ошибся. Взгляд Антипа был холодным
и совершенно чужим. В нем не оставалось уже почти ничего человеческого.
Антип поднял к поясу левую руку с открытой ладонью, а когда он сжал ее в
кулак, в ней снова был нож вестника смерти, на лезвии которого не осталось
ни малейшего следа крови его последней жертвы.
Хорн перекинул отравленный стилет в левую руку, а ладонь правой положил на
рукоятку меча.
- Волк, переход, - негромко произнес он.
Волк развернул голову к стене и, вскинув морду вверх, клацнул зубами, как
будто пытаясь поймать назойливо жужжащую муху. По стене пробежала легкая,
едва приметная воздушная рябь, обозначившая окно перехода. Волк глянул на
своего хозяина и, получив от него мысленный приказ, прыгнул в окно.
Когда Волк в прыжке растворился в воздухе, то даже у невозмутимых янычар
лица вытянулись. Двое придворных, в ужасе попятившихся в стороны от места,
где исчез зверь, запутались в своих долгополых одеждах и упали на
мраморный пол. Император замер в довольно-таки странном положении -
наклонившись в сторону и ни на что при этом не опираясь, он был похож на
собственную восковую куклу. Спокойным остался только Антип. Поигрывая
ножом, который он то брал за кончик лезвия, то, подкидывая в воздух, ловил
за рукоятку, парень не сводил глаз с Волчатника. Хорн чувствовал, что ему
достаточно будет сделать всего лишь одно неосторожное движение, и Антип
пустит свой нож в действие. Он медленно перевернул стилет острием вниз и
выпустил его из руки. Ударившись острием о плиту пола, стилет выбил из нее
мраморную крошку и, тихо звякнув, упал.
- Пойдем со мной, - снова предложил Антипу Хорн.
Взгляд его при этом был прикован к ножу, мелькающему между пальцев парня,
подобно живой серебристой змейке.
- Останови его, - по-змеиному прошипел Гудри-хан.
Антип сделал легкое движение кистью руки, и нож вестника смерти,
выскользнув из его полусжатой ладони, полетел в сторону намеченной жертвы.
Успев заметить это почти неуловимое движение, Хорн выдернул из ножен свой
длинный узкий меч. Клинок меча описал широкий полукруг в вертикальной
плоскости. Сталь ударилась о сталь. Нож вестника смерти упал возле стены,
а Хорн с мечом в руке головой вперед нырнул в окно перехода.
Сумятица, воцарившаяся следом за этим в Опаловом зале Императорского
дворца, с трудом поддавалась описанию. Казалось, что все присутствующие в
нем одновременно начали двигаться, сами не понимая, что они делают и для
чего это нужно. Кто-то из придворных протяжно завыл, кто-то, схватив за
ноги лежащий на полу труп, попытался оттащить его в сторону. Янычары, по
приказу командира сорвавшиеся со своих мест, забегали вокруг императора.
Один из них в порыве служебного рвения даже упал на пол, чтобы заглянуть
под императорский трон и убедиться, что там не прячутся враги. Двери
распахнулись, и в зал вбежали еще несколько придворных, встревоженных
услышанными криками.
- Хватит! - топнул ногой Гудри-хан.
Как в детской игре, все тотчас же замерли на своих местах.
- Ты, - пальцем указал император на ближайшего к нему придворного. -
Собери с пола осколки.
Испуганный придворный быстро огляделся по сторонам в поисках того, что
могло бы помочь ему выполнить поручение. Не найдя ничего подходящего, он
опустился на колени, снял с ноги туфлю и принялся краем халата заметать в
нее осколки Сферы Вечной Мудрости.
- Руками! - крикнул в спину ему Гудри-хан.
Голова придворного как будто провалилась в плечи. Если бы не высокий
головной убор, то ее, наверное, вообще не стало бы видно. Не смея
ослушаться приказа императора, придворный протянул трясущуюся руку и двумя
пальцами, словно ловя мерзкую сколопендру, быстро схватил небольшой
хрустальный осколок. На мгновение он замер, внимательно прислушиваясь к
собственным ощущениям, а затем с облегчением перевел дух. Счастливо
улыбаясь, он развернулся на коленях и показал зажатый в пальцах осколок
императору.
- Все ясно, - Гудри-хан провел двумя пальцами по своей жидкой бородке. -
Все, что содержалось в Сфере, что бы это ни было, теперь принадлежит
Волчатнику. - Гудри-хан посмотрел на Антипа, который снова вертел в руке
свой нож, и спросил: - Где нам его теперь искать?
- В Мире без Солнца, - не глядя на императора, ответил Антип.
Гудри-хан задумчиво кивнул и откинулся на спинку трона. Взгляд его,
устремленный в никуда, случайно остановился на придворном, который,
по-прежнему стоя на коленях, продолжал сжимать в пальцах хрустальный
осколок Сферы Вечной Мудрости.
- А этого, - указал император на придворного, - заставьте съесть все
осколки. И проследите, чтобы при этом он продолжал улыбаться так же
радостно, как и сейчас.
ГЛАВА 25
Хорн остановился, чтобы окинуть взглядом окрестности. Место было идеальным
для того, чтобы открыть окно перехода. Он находился на пологом склоне
высокого холма, закрытый от посторонних взглядов густыми зарослями дикой
акации. Увидеть его можно было только сверху, с самой вершины, но с этой
точки наблюдения невозможно было заметить само окно перехода. Лучше нечего
было и искать. Но вместо того чтобы связаться через Волка с техниками
Статуса, Хорн только задумчиво погладил по голове своего серого друга. В
принципе, в Статус можно было переместиться и пряма из дворца Гудри-хана,
но Хорн приказал Волку затребовать переход в направлении ближайших
окрестностей Тартаканда. Самому себе он объяснил это тем, что техникам
будет проще осуществить двойной переход, нежели держать открытым окно
дальнего перехода, ожидая, когда у Хорна появится возможность
воспользоваться им. Но, говоря по чести, Хорн и сам не мог понять причину,
по которой затягивал свое возвращение. Казалось бы, столько лет прошло,
что о ностальгии можно было и вовсе позабыть, а все же что-то не давало
ему покоя, саднило в душе, словно старая рана, которую внезапно потревожил
не особо болезненный, но близкий укол ножа противника, тонкого, как тот
стилет, что пытался вонзить ему в спину прислужник Гудри-хана.
Хорн снова потрепал Волка по голове. Псевдозверь посмотрел на человека,
ожидая приказа. Но вместо этого Хорн опустился на траву. Он прекрасно
понимал, что с ним происходит, но упорно отказывался в это верить. Теперь
ему было ясно, почему только в самых исключительных случаях агенты Статуса
направлялись для выполнения задания на свои родные планеты.
Время шло, а Хорн все никак не мог решить, что же ему делать. Волк лежал у
его ног и терпеливо ждал - киборгу были непонятны терзания человеческой
души.
- Брат...
Вздрогнув от неожиданности, Хорн привычным движением положил ладонь на
рукоятку меча, В следующую секунду он понял, что тихий, чуть приглушенный
голос знаком ему. Он не слышал его уже много лет, но, несмотря на это,
прекрасно помнил все интонации. Оставив меч в ножнах, Хорн медленно
повернулся в сторону, откуда прозвучал голос.
Окружавшие его заросли акации были настолько густыми, что ни человек, ни
зверь не могли пробраться сквозь них неслышно. Но для призрака это не
составляло труда. Всего в двух шагах от того места, где сидел на траве
Хорн, среди ветвей акации висело серое марево, смутно напоминающее своими
очертаниями человеческую фигуру, облаченную в длинный бесформенный балахон.
- Морок, - тихо произнес Хорн и улыбнулся. - Наверное, именно тебя я ждал.
- Рад слышать это, - призрак проплыл через кусты и завис перед Хорном.
Волк, лежавший у ног своего хозяина, даже не повернул голову в сторону
гостя.
- Я смотрю, вы так и не научили своих псевдозверей реагировать на
призраков, - тихо усмехнулся Морок.
- Им не так часто приходится встречаться с вашим братом, - ответил Хорн.
- Да, - призрак изменил форму, приняв вид сидящего на земле человека. -
Признаться, не рассчитывал снова увидеть тебя, брат. Сколько лет минуло...
- Две эпохи прошли, и началась третья, - уточнил Хорн.
- Ты почти не изменился.
- Специалисты Статуса умеют останавливать старение. Для того чтобы не
думать о смерти, достаточно всего лишь регулярно проходить процесс
искусственной регенерации органов и тканей.
- И ты собираешься жить вечно? - усмехнулся Морок.
- Так же, как и ты, - в тон ему ответил Хорн.
Какое-то время призрак и человек молча смотрели друг на друга.
- Ты больше не считаешь меня своим врагом? - спросил Морок.
- Нет, - отрицательно качнул головой Хорн.
- А в свое время ты готов был меня убить.
- И сделал бы это, если бы предоставилась такая возможность.
- Только потому, что я смотрел на проблему эволюции мироздания не так, как
ты?
- Потому что твои взгляды могли привести к трагедии в масштабах всей
Вселенной.
- Мы до сих пор не знаем, что такое запредельная реальность, поэтому и не
можем судить о ней объективно.
- Зато нам прекрасно известно, как она проявляет себя в нашем мире.
- Ты имеешь в виду Бескрайний мир? - пожелал уточнить Морок.
- Тебе не хуже, чем мне, известно, что произошло здесь, - устало вздохнул
Хорн.
- И все же мне хотелось услышать твою версию, - продолжал настаивать
Морок. - Что говорят об этом у вас, в Мире без Солнца?
- Ты знаешь, что это место называется Статусом, - поправил его Хорн.
- Так называешь его ты, - ответил Морок. - Но в Бескрайнем мире Статус
именуют Миром без Солнца, поэтому именно так я его и называю. Так что ты
можешь ответить на мой вопрос?
- Я не думаю, что это станет для тебя откровением, - устало произнес Хорн.
- И все же...
- После колоссального скачка, который совершило общество Бескрайнего мира,
получив неким неизвестным нам образом мощный информационный допинг,
наступили времена всеобщей стагнации и упадка. Причина - футурошок.
Столкнувшись с феноменальными проявлениями будущего, люди утратили интерес
к настоящему. В результате этого показатель энтропийного коэффициента в
пространстве, окружающем Бескрайний мир, резко подскочил вверх, что, в
свою очередь, привело к прорыву запредельной реальности. К счастью, это
был не массированный прорыв, а множественная перфорация.
- И в Бескрайний мир тотчас же явились добренькие дяденьки из Мира без
Солнца, чтобы избавить нас от запредельной реальности, - насмешливо
продолжил Морок.
- Между прочим, им помогали многие жители Бескрайнего мира, - заметил Хорн.
- Например, ты, - сказал Морок. - Ты даже согласился уйти вместе с ними
после того, как они завершили все работы на нашей планете.
- Ты осуждаешь меня за это? - спросил Хорн.
- Тогда осуждал, - ответил Морок. - А теперь... - Призрак устало махнул
рукой. - Я только никак не могу взять в толк, почему ты стал помогать
людям, которые насильственно изменяли наш мир по своему образу и подобию?
- Ты ошибаешься, - покачал головой Хорн. - Мир изменяли не они, а
запредельная реальность. Специалисты Статуса пытались сохранить мир таким,
какой он есть.
- А кто сказал, что изменение мира под воздействием запредельной
реальности не есть закономерный процесс развития мироздания? - насмешливо
поинтересовался Морок. И сам же ответил на свой вопрос: - Все те же
специалисты из Статуса! Которым ты безоговорочно веришь!
- Я видел, что способна сделать запредельная реальность с миром и его
обитателями, - сказал Хорн. - Не только здесь, но и на других планетах.
- Ну, меня трудно чем-либо напугать, - усмехнулся Морок.
- Поверь мне, то, что произошло в Бескрайнем мире, далеко не самое
страшное.
- А что ты называешь страшным? - удивленно развел руками Морок. - Нечисть,
которая появилась в Бескрайнем мире в результате воздействия запредельной
реальности? Или то, что запредельная реальность сделала со мной?
- Это был твой собственный выбор, - ответил Хорн. - Теперь же ты просто не
хочешь признать, что совершил ошибку.
- А может быть, это ты ошибался? - усмехнулся Морок.
- Ты отыскал меня только для того, чтобы вести те же споры, что и в конце
Первой эпохи? - прищурившись, посмотрел на Морока Хорн. - Помнится, мы
тогда так и не сумели прийти к единому мнению. Надеешься, что теперь,
спустя две с половиной эпохи, у нас это получится?
Морок хмыкнул и провел бесплотными руками по траве.
- Знаешь, чего мне больше всего не хватает в моем нынешнем состоянии? -
спросил он у Хорна. - Осязательных ощущений. Я уже забыл, что значит
чувствовать фактуру предмета. Я перестал быть человеком, и, что самое
ужасное, я перестал мыслить, как человек. - Морок поднял накрытую
капюшоном голову, словно желая взглянуть своему собеседнику в глаза. - Мне
нужен человек.
Хорн сдвинул брови к переносице.
- Я не понимаю тебя, - сказал он.
- Понимаешь, - усмехнулся в ответ Морок. - Прекрасно понимаешь. И именно
поэтому я выбрал тебя.
- Чего же ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты остался.
- Боюсь, что я не вправе так поступить, - ответил Хорн.
- В таком случае чего ради ты вернулся? - Вопрос, заданный Мороком,
прозвучал довольно-таки резко, почти грубо. - Только для того, чтобы
расколоть Сферу Вечной Мудрости?
- Не исключено, что именно Сфера была тем самым артефактом, который
спровоцировал расцвет, а затем и упадок Первой эпохи, - ответил Хорн,
сделав вид, что не заметил вызова, прозвучавшего в словах собеседника. - А
если это так, то подобное могло повториться и в наши дни. Особенно если
принимать во внимание то, с каким усердием Гудри-хан старался добраться до
тайны Сферы Вечной Мудрости.
- В пророчествах Кариллиона говорится о том, что Сфера Вечной Мудрости
попала в наш мир из Мира без Солнца, - заметил Морок.
- В этом Кариллион ошибался, - покачал головой Хорн. - Так же, как и во
многих других своих предсказаниях. Происхождение Сферы Вечной Мудрости до
сих пор для всех остается загадкой.
- Не зря его в свое время называли Кариллионом Пройдохой, - усмехнулся
Морок. - Однако в том, что Сферу Вечной Мудрости сможет взять в руки
последний из рода Волчатников, он все же оказался прав.
- Просто совпадение, - ответил Хорн. - На моем месте мог оказаться кто
угодно.
- Но тем не менее послали тебя.
- Аналитики Статуса высказали предположение, что генетический код
Волчатников мог оказаться ключом, который открывает Сферу Вечной Мудрости.
Ну а поскольку другого Волчатника в Статусе не нашлось, послали меня.
- Ты так верил в предсказание Кариллиона, что безбоязненно взял в руки
Сферу, которая до тебя убила не одного человека, в том числе и из
Волчатников? - Морок с сомнением покачал головой. - По-моему, это был в
высшей степени опрометчивый поступок.
- Вовсе нет, - Хорн поднял левую руку с раскрытой ладонью и показал
широкое медное кольцо, надетое на средний палец. - В кольцо встроен
информационный кристалл, способный за доли секунды вобрать в себя сотни
тысяч гигабайт. Мощный информационный поток, который убивал тех, кто
прикасался к Сфере, на этот раз пошел по пути наименьшего сопротивления.
Морок поднял руку и бесплотным пальцем коснулся кольца Хорна.
- Значит, в этом кольце сейчас содержится вся информация, которая
хранилась в Сфере Вечной Мудрости? - прошептал он.
- Возможно, - безразлично пожал плечами Хорн. - Если только Сфера в
действительности была хранилищем информации.
- И что ты собираешься с этим делать? - посмотрел на Хорна Морок.
- Переправлю кольцо в Статус, - ответил Хорн. - Быть может, информация из
Сферы Вечной Мудрости поможет разгадать загадку ее происхождения. Тогда мы
будем знать, кто и зачем пытался изменить ход истории Бескрайнего мира.
- А ты не думал о том, что это кольцо могло бы сделать тебя властелином
Бескрайнего мира? - вкрадчиво поинтересовался Морок.
- Властелином? - Хорн усмехнулся и покачал головой. - Для чего мне
становиться властелином одной планеты, если я могу путешествовать между
мирами? Мне принадлежит вся Вселенная, Морок.
- Ты посвятил всю свою жизнь спасению Вселенной, забыв о мире, в котором
родился, - с укором произнес призрак.
- В свое время я сделал то, что считал нужным, - угрюмо ответил Хорн. -
Сейчас Бескрайнему миру не угрожает опасность вторжения запредельной
реальности.
- Сейчас нашему миру угрожает другая опасность, - возразил Морок. - Ты
знаешь о ней, но упорно делаешь вид, что ее не существует.
- Ты имеешь в виду проблему нечисти? - искоса глянул на собеседника Хорн.
- Нет, - с улыбкой покачал головой Морок. - Это проблема не нечисти. Это
проблема нечисти и людей. Только люди, точно так же как и ты, не желают
видеть ее... Ты знаешь, я слышал о птице, обитающей где-то на краю Мертвой
пустыни, которая в момент опасности прячет голову в песок.
- Это всего лишь досужие вымыслы недобросовестных натуралистов, - покачал
головой Хорн.
- Мне тоже так кажется, - согласился с ним Морок. - Я сам не раз наблюдал
за этой птицей и, признаться, ни разу не видел, как она прячет голову в
песок. Кроме того, на мой взгляд, такое поведение совершенно нехарактерно
для птиц. Но вот люди почему-то выбрали именно такую тактику в отношении
нечисти. Они старательно делают вид, что не верят в то, что мы существуем
на самом деле.
- Люди вправе считать себя хозяевами Бескрайнего мира, потому что нечисть
появилась на свет в результате вторжения запредельной реальности, -
высказал свое мнение Хорн.
- Многим ли об этом известно? - вопросительно посмотрел на него Морок.
- Это ничего не меняет, - покачал головой Хорн. - Если бы вторжение
запредельной реальности не было в свое время остановлено, то сейчас весь
Бескрайний мир был бы населен ужасающими монстрами.
- Монстрами? - откинувшись назад, Морок посмотрел на Хорна так, словно тот
сказал нечто настолько нелепое и глупое, что он отказывался в это верить.
- По-моему, ты совсем неплохо провел декаду в компании двух таких монстров
Хорн невольно улыбнулся, вспомнив Луконю и Брандла с их вечной суетой,
бесконечными ссорами и неуемным желанием знать обо всем, что происходит в
мире.
- Эта парочка скорее уж показалась мне забавной, - сказал он.
- Ага, - Морок кивнул с глубокомысленным видом. - Значит, ты предлагаешь
уничтожить всю нечисть, оставив только пару своих любимцев?
- Не передергивай, - недовольно поморщился Хорн. - Я ничего не предлагаю.
Я не собираюсь вмешиваться в то, что происходит в Бескрайнем мире.
- Но разве ты сам не являешься частью этого мира? - изобразил удивление
Морок.
Хорн снова поморщился и ничего не ответил.
- Да, - продолжил Морок, резко подавшись вперед, - нечисть действительно
появилась на свет в результате воздействия запредельной реальности. Но
разве те ее представители, которые живут сейчас в Бескрайнем мире,
виноваты в этом? За две эпохи, существуя бок о бок с людьми, нечисть
создала свою собственную уникальную культуру. Во многих областях наши
знания превосходят те, которыми обладают люди. Мы куда разнообразнее и
куда лучше умеем приспосабливаться к окружающим условиям. Так почему же
именно мы должны покинуть этот мир, оставив его людям? - Резким движением
Морок вскинул призрачную руку с направленным вверх указательным пальцем. -
Заметь, что при всем этом за две эпохи нечисть ни разу не пыталась
захватить господство над миром. Мы вовсе не воинственны, хотя из того, что
рассказывают о нас люди, может сложиться совершенно противоположное
впечатление. Но мы больше не можем скрываться в лесах, на погостах и
чердаках заброшенных домов. Мы должны получить свое место в этом мире,
потому что, во-первых, мы имеем на это право, а во-вторых, - Морок опустил
руку, - если взаимопонимание между людьми и нечистью не будет наконец-то
найдено, то все это может очень плохо закончиться. Люди, не желая иметь с
нечистью ничего общего, не могут оценить все масштабы грозящей им
опасности.
Произнося эту довольно-таки длинную тираду, Морок все время медленно
подавался вперед, Хорн же, слушая его, невольно отклонялся назад, словно
боясь соприкоснуться с призрачными очертаниями своего собеседника.
- Ты знаешь, о чем я говорю, - тихо рассмеялся Морок, - поэтому и не
задаешь вопросов.
- Что-то подобное говорил мне Антип после ночной беседы с тобой, - ответил
Хорн.
- Верно, - кивнул Морок. - Антип сообщил тебе всю необходимую информацию,
и у тебя было достаточно времени для того, чтобы обдумать ее.
- Выходит, что сам Антип тебя не интересует?
- Мальчишка, - презрительно хмыкнул Морок, - решивший, что сможет стать
вестником смерти.
- Почему ты прямо не обратился ко мне? - спросил Хорн.
- Я не был уверен в том, что ты остался прежним Хорном из рода
Волчатников, - ответил Морок. - Кто знает, что могло произойти с человеком
за две эпохи, тем более в таком месте, как Мир без Солнца.
- По-моему, прежний я тебе не очень-то нравился, - заметил Хорн.
- Ну, между братьями всякое случается, - Морок взмахнул рукой, и все его
призрачное тело покрылось крупной рябью. - То, что я не одобрял того, что
ты делал, вовсе не означало, что я не уважал тебя, как человека, готового
идти до конца, отстаивая свои убеждения. Кроме того, ты сейчас
единственный человек в Бескрайнем мире, у которого нет предубеждений в
отношении нечисти. Побывав в других мирах, ты имел возможность убедиться в
том, что разумные существа далеко не всегда во всем похожи на человека.
- Грядет война между людьми и нечистью, - медленно, как будто размышляя
вслух или вспоминая что-то не до конца забытое, произнес Хорн. - И
развязать ее собираются вестники смерти.
- Которые также недовольны своим положением вечных изгоев, - продолжил
Морок. - Сейчас почти каждый правитель, будь то император или наместник,
имеет при своем дворе вестника смерти. Это считается у людей особым шиком.
Должно быть, они полагают, что таким образом могут держать в узде
собственную смерть. Представь себе, что произойдет, если в один и тот же
день и час все эти вестники смерти нанесут удар по своим хозяевам.
- Хаос, - ответил, не задумываясь, Хорн. - С последующим распадом
государственных структур.
- Гораздо хуже того, - качнул головой Морок. - Люди считают вестников
смерти представителями нечисти, хотя, как тебе известно, они такие же
люди, как и все остальные, только наделенные от природы определенными
психокинетическими способностями. Значит, и ответственность за все
обрушившиеся на них беды люди возложат на нечисть. Прости, - развел руками
Морок, - но если нас начнут планомерно уничтожать, мы будем вынуждены
обороняться. А закончится все это тем, что власть в Бескрайнем мире
приберут к своим рукам все те же вестники смерти, которые на протяжении
всей этой бучи будут держаться в стороне.
- Это только предполагаемый сценарий, - заметил Хорн.
- И я буду искренне благодарен Создателю, если он не осуществится, - с
чувством произнес Морок. - Но ситуация складывается именно в пользу
негативного варианта развития событий. Поэтому, если все мы хотим выжить,
нельзя просто сидеть сложа руки и ждать, чем все это закончится.
- И какую же роль во всем этом ты отводишь мне? - спросил Хорн, хотя уже
примерно догадывался, какой ответ услышит.
- Ты должен стать посредником между людьми и нечистью, - объяснил ему
Морок. - Мы с тобой братья. Ты - человек, а я - призрак. Если мы сумеем
договориться друг с другом, то, возможно, нам удастся наконец-то заставить
людей и нечисть прямо и открыто посмотреть друг другу в глаза. Кроме того,
- Морок тихо усмехнулся, - после того, что ты учудил во дворце Гудри-хана,
о тебе в народе станут рассказывать легенды.
- Вряд ли Гудри-хан позволит этой истории выйти за стены дворца, -
улыбнувшись, покачал головой Хорн.
- Об этом уж я позабочусь, - заверил его Морок. - Слухами, как известно,
мир полнится, а разносят слухи мои подручные.
- Стоит ли? - Хорн задумчиво провел пальцем по шраму на щеке.
- Разве я тебя еще не убедил? - удивился Морок.
Хорн не успел ничего ответить. Из зарослей акации выбежал Луконя и
всполошенно замахал руками.
- Янычары! Янычары! - закричал он сдавленным голосом.
Заметив бесенка, вскинул голову Волк.
Луконя приветливо махнул Волку рукой и снова скрылся в кустах.
- Пора принимать решение, Хорн, - призрачная фигура Морока вновь изменила
свои очертания, принимая форму стоящего человека.
- Волк, - окликнул своего верного спутника Хорн, - организуй нам окно
перехода в Статус.
Волк щелкнул зубами, и на фоне зарослей акации повисло зыбкое серебристое
марево.
- Значит, так? - тихо произнес Морок.
- Значит, так, - повторил следом за ним Хорн.
Снизу послышался треск кустарника, через который ломились янычары.
Хорн обнял Волка за шею и, сняв с пальца кольцо, надел его на большой
белый клык зверя.
- Отправляйся в Статус, - сказал Хорн, сжав в кулаке шкуру на загривке
Волка. - Ты знаешь, кому передать это кольцо.
Волк подошел к окну перехода и, остановившись, оглянулся на Хорна.
Волчатник улыбнулся и махнул ему рукой.
Волк подогнул задние лапы и, оттолкнувшись, прыгнул вперед и вверх. Тело
его, вытянувшись в сильном прыжке, исчезло, пройдя сквозь легкую
серебристую завесу, которая сразу же потускнела и растворилась в
прозрачном полуденном воздухе.
- Ну а теперь и нам пора уходить, - сказал Морок, расправляя широкие
рукава своего серого балахона.
- Постой, - встревоженно посмотрел на него Хорн. - А как же Антип? Ведь он
тоже...
- Забудь о нем, - перебил его Морок. - Антип выбрал свой путь в тот
момент, когда впервые взял в руку нож вестника смерти. Он думал, что нашел
нож, который позволит ему повелевать судьбой, а на самом деле это судьба
нашла его.
Янычары наконец-то продрались сквозь заросли акации и выбрались на
открытое место.
- Вот он! - крикнул первый из них, указывая обнаженной саблей на Хорна.
В следующий момент изумленные янычары увидели, как серая тень накрыла
Хорна из рода Волчатника, и человек исчез, словно его никогда и не
существовало.
По обоюдному согласию янычары решили не докладывать о случившемся
вышестоящему командованию.
ГЛАВА 26
Зрелище того, как несчастный придворный, давясь кровавой слюной, глотал
один за другим хрустальные осколки Сферы Вечной Мудрости, показалось
Гудри-хану недостаточно изысканным и лишенным какой-либо эстетической
привлекательности. Когда оно ему окончательно наскучило, он велел вызвать
придворного лекаря, а сам перешел в другой зал, прихватив с собой из свиты
только Антипа.
Зал Ночи, который выбрал на этот раз император, был выдержан в темных
тонах. Стены его, составлявшие идеально ровный квадрат, были от пола до
потолка задрапированы черным бархатом, пол выложен плитами черного
мрамора. Окна, прорезанные в трех стенах из четырех, забраны мутными,
неровными стеклами, превращавшими проникающий сквозь них дневной свет в
причудливое переплетение теней различной степени плотности, от легкой
дымки до серого полумрака. Несмотря на то что света в помещении было
вполне достаточно, по углам зала, для того чтобы подчеркнуть и дополнить
мрачную атмосферу, были установлены массивные кованые светильники, в
которых чадили толстые черные свечи. Даже одежда янычар из подразделения
охраны, к приходу императора уже находившихся в зале, была выдержана в
темных тонах, а лица покрывал плотный слой черной краски, что делало их
почти невидимыми на фоне стен из черного бархата.
Императорский трон, установленный в зале Ночи, имел высокую узкую спинку,
расширяющуюся кверху, подобно ласточкиному хвосту. Обивка его, так же как
и все остальное в зале, была черной, но временами на ней поблескивали
серебряные нити, вплетенные в основу ткани. Ножки кресла, подлокотники и
деревянную окантовку спинки покрывало червленое золото.
Пройдя мимо трона, Гудри-хан знаком велел одному из янычар подать ему
небольшой раскладной стул с чуть наклоненной назад мягкой спинкой.
Опустившись на него, император положил руки на подлокотники, откинулся на
спинку и, запрокинув голову, обратил свой взор к потолку.
- О, Создатель, как же я устал, - неслышно прошептал он одними губами.
На мгновение император замер в таком положении, словно ожидая ответа на
свои слова. Затем он приподнял голову и посмотрел на стоявшего рядом
Антипа.
- Садись, - указал он парню на невысокий табурет с резными ножками,
стоявший неподалеку.
Антип смущенно кивнул и занял предложенное ему место.
- Ну так что? - с интересом посмотрел на Антипа император.
Это было в стиле Гудри-хана - задать собеседнику неопределенный вопрос,
чтобы посмотреть на то, как он будет пытаться лихорадочно найти на него
ответ, тот самый, который, по его мнению, ожидал от него император.
Не зная, что ответить, Антип неопределенно пожал плечами. Пальцы его
судорожно дернулись, и тотчас же в его правой руке оказался нож. Для
Антипа это уже стало привычкой - когда он попадал в затруднительное
положение, ему на помощь приходил нож. Причем в последнее время это
происходило уже совершенно неосознанно, помимо его собственной воли. Он
начинал вертеть в руке нож так же бессознательно, как кто-то другой на его
месте стал бы обкусывать ногти на пальцах.
- Это правда, что обращаться с ножом тебя научил Волчатник? - спросил
император, посмотрев на то, как стремительно мелькает лезвие ножа между
пальцами Антипа.
- Нет, - левая щека Антипа нервно дернулась. - Он просто показал мне
пару-тройку приемов.
Гудри-хан с пониманием наклонил голову.
- Редко встретишь человека, который так умело обращается с ножом, -
заметил он.
Антип улыбнулся, смущенно потупив взгляд.
- Каким еще оружием ты владеешь? - поинтересовался император.
- Мечом, - отставленным большим пальцем Антип указал на рукоятку меча,
видневшуюся у него за плечом. - Но, когда у меня в руке мой нож, мне не
требуется другое оружие.
- Серьезно? - изобразив удивление, Гудри-хан чуть приподнял левую бровь. -
Ты настолько искусно обращаешься с ножом, что готов сразиться с кем угодно?
- С кем ты пожелаешь, император, - почтительно склонил голову Антип.
- Хм, - Гудри-хан с озадаченным видом приложил указательный палец к
подбородку. - Мне бы пригодился такой искусный, уверенный в себе и
преданный мне воин. Но вначале я хотел бы проверить тебя в деле.
- Когда? - посмотрел на императора Антип.
- Прямо сейчас, если ты не возражаешь.
Император трижды хлопнул в ладони. Двери зала открылись, и на пороге его
возникла фигура невысокого, коренастого человека, облаченного в черные
одежды свободного покроя. На левой стороне его куртки, прямо на сердце,
была нашита эмблема, изображающая мишень, состоящая из трех черных и трех
белых концентрических колец. У незнакомца были широкие скулы, плоский нос
и чуть раскосые глаза. Он стоял, широко расставив ноги и слегка разведя
руки в стороны, словно специально для того, чтобы показать, что у него не
было никакого оружия.
- Должен предупредить тебя, Антип, что это тоже очень искусный воин, -
заметил Гудри-хан, указав взглядом на вошедшего в зал человека в черном. -
Говорят, что когда-то он был вестником смерти, но потерял свой нож.
Антип натянуто усмехнулся.
- Вестник смерти не может потерять свой нож, - сказал он.
- В жизни всякое случается, - пожал плечами Гудри-хан. - Так ты готов с
ним драться?
Антип еще раз взглянул на незнакомца в черном. Ростом он был почти на
целую голову ниже Антипа. Возможно, когда-то он действительно был
вестником смерти, ну так что с того? Сейчас он был безоружен, а в руке
Антипа находился нож, который сам знал, что ему делать.
- Он будет драться безоружным? - не сводя взгляда со своего противника,
спросил у Гудри-хана Антип.
- Таково его решение, - ответил император.
- Но это будет нечестный поединок, - счел нужным заметить Антип.
Человек в черном коротко и резко наклонил голову, издав при этом какой-то
неразборчивый гортанный звук.
- Он готов драться, - сказал Гудри-хан.
- В таком случае я тоже готов.
Антип расстегнул на груди пряжку ремня и положил меч на пол. Поднявшись на
ноги, он вытащил из-за голенища нож вестника смерти и медленно двинулся
навстречу своему противнику.
Человек в черном остался стоять на месте, только еще шире развел руки в
стороны. Он как будто намеренно подставлял себя под удар. Антип мог бы
точно послать нож в цель уже с того места, где находился, но подумал, что
убить безоружного противника на расстоянии было бы слишком просто. В конце
концов, император хотел посмотреть на поединок, а не на расчетливое
хладнокровное убийство.
Гудри-хан сидел на стуле, скрестив поджатые ноги. Положив подбородок на
ладонь левой руки, которую он поставил на подлокотник, император наблюдал
за происходящим скучающим взором. Глядя на него, можно было решить, что
исход поединка известен ему заранее.
Подойдя к противнику на расстояние вытянутой руки, Антип сделал выпад, не
рассчитывая поразить таинственного человека в черном с первого же удара, а
просто чтобы заставить его двигаться. Противник легко и изящно ушел от
удара. Антип даже не успел заметить, как он оказался у него за спиной и
нанес сильный удар согнутым локтем по позвоночнику. От неожиданности Антип
едва не выронил нож. От падения же его спасла только стена, на которую он
навалился плечом. Быстро развернувшись и прижавшись к стене спиной, Антип
выставил нож перед собой. Человек в черном стоял в двух шагах от него. Его
широкое плоское лицо было похоже на посмертную гипсовую маску.
Стиснув зубы, Антип оттолкнулся от стены и сделал шаг по направлению к
противнику. Тот не двинулся с места. Надеясь покончить со всем одним
ударом, Антип выбросил руку с ножом вперед, целясь противнику в живот.
Противник снова ушел от удара, но теперь уже Антип был готов к этому его
приему. Он развернулся на месте, следуя за движением человека в черном, и
с криком послал руку с ножом за ним вдогонку. Удар был выверенно точным, и
даже у самого ловкого противника не было ни малейшего шанса уйти от него.
Но в тот момент, когда удар уже почти достиг цели, Антип с ужасом
почувствовал, что нож не слушается его. Рука его, в которой был зажат нож,
выписав в воздухе какую-то совершенно невообразимую кривую, оказалась
вскинутой над головой. В ту же секунду человек в черном сделал шаг вперед
и схватил руку с ножом за запястье. Прямо перед собой Антип увидел узкие
глаза, которые казались щелками, за которыми таился мрак. Антип
почувствовал не страх, а полнейшую растерянность - он и представить себе
не мог, что нож откажется ему повиноваться. Что пугало Антипа более всего,
так это то, что он не мог понять причину происходящего. Но для настоящего
страха, от которого стынут руки и обмирает все внутри, время пока еще не
пришло, пока еще Антип не мог поверить в то, что он смертен, так же как и
любой другой.
Сильнейший удар в живот заставил Антипа согнуться. Какое-то время он
отчаянно хватал разинутым ртом воздух, пытаясь восстановить контроль над
собственным телом, которое держалось на ногах только за счет того, что
противник продолжал сжимать запястье его правой руки. Когда же Антип
наконец смог выпрямиться, противник кинул его на стену. Антип ударился о
стену затылком, и перед глазами у него все поплыло. Прежде чем Антип успел
понять, что происходит, человек в черном несколько раз с силой ударил его
рукой, в которой был зажат нож, о стену. Пальцы руки безвольно разжались,
и нож, звякнув, упал на мраморную плиту пола. Отшвырнув Антипа в сторону,
противник наклонился за ножом. Но Антип, понимая, что сейчас в ноже
заключена его жизнь, в отчаянном броске успел достать человека в черном
ногой прежде, чем тот взял нож в руку.
Оба противника почти одновременно поднялись на ноги. Нож лежал на полу
между ними.
Антип поднял к поясу руку с открытой ладонью. Нож скользнул по полу в его
направлении, но вдруг неожиданно замер. Антип сосредоточил всю свою волю
на рукоятке ножа, стараясь представить, как она ложится в его руку. Но нож
не двигался с места.
- Думаешь, только ты один это умеешь? - услышал он холодный, скрипучий
голос.
Подняв взгляд, Антип увидел, что лицо человека в черном пересекает кривая
уродливая ухмылка, похожая на неровный шрам, оставшийся после удара ножом.
Антип прыгнул вперед и, наклонившись, подхватил нож с пола. Продолжая
двигаться, он отвел руку назад для удара и с криком послал ее вперед,
целясь противнику в живот.
На этот раз человек в черном не стал уходить от удара. Он просто
перехватил руку Антипа, вырвал из нее нож и по рукоятку вонзил его парню в
живот.
Боль проникла в тело, словно язык огня, вырвавшийся из кузнечного горна.
Антип удивленно раскрыл рот и прижал руки к животу, как будто надеясь
остановить вытекающую из него кровь.
Человек в черном выдернул нож из живота Антипа и повернулся в сторону
императора.
- Я даже и не сомневался, что ты победишь, - улыбнулся Гудри-хан. -
Мальчишка был не в меру самоуверен и заносчив. Это твой нож?
Вестник смерти подкинул нож в руке, поймал его за кончик лезвия и, дав
ножу соскользнуть по ладони, снова перехватил его за рукоятку.
- Нет, - сказал он. - Но это не имеет никакого значения.
Колени Антипа подкосились, и он упал на пол, ударившись виском о мраморную
плиту. Проведя мокрой от крови ладонью по черной мраморной плите, он сунул
руку в карман куртки. Непослушными пальцами Антип подцепил маленькую
деревянную коробочку, покрытую причудливой резьбой, которую он прихватил
из гробницы Диджера Четвертого. Вытащив коробочку из кармана, Антип кинул
ее на пол.
- Эй! Что это там у него?! - услышал он удивленный возглас Гудри-хана.
От удара о пол крышка коробочки приоткрылась, и из-под нес показались
длинные черные усы жука иги. Прежде чем стражники успели подбежать к нему,
Антип сунул руку в коробочку.
Руку пронзила резкая, обжигающая боль, настолько сильная, что на мгновение
она заставила Антипа забыть о боли, полыхающей у него в животе. Пальцы
сами собой разжались и выгнулись, скрученные страшной судорогой. Волна
судорожной боли поползла вверх по руке, вывернула плечо и быстро скатилась
до ног. Антип глухо застонал и, дернувшись всем телом, вновь ударился
виском о мраморную плиту. Лицо его исказила страшная, похожая на оскал
улыбка. Из угла рта потекла густая белая пена.
Подбежавший к Антипу янычар ткнул его носком сапога в плечо. Безжизненное
тело опрокинулось на спину.
- Он мертв, - с виноватым видом посмотрев на императора, сказал янычар.
ГЛАВА 27
Сначала Антипу показалось, что он провалился в густую, маслянистую тьму.
Вокруг не было ничего. Если бы не память об ужасной, нестерпимой боли,
Антип, наверное, решил бы, что он мертв. Но, кроме боли, он ничего не
помнил. Что с ним произошло? Как он здесь оказался? И где, собственно, он
находится?
Антип поднялся на ноги и попытался сделать шаг. Тело слушалось его, и это
уже не могло не радовать.
Внезапно в глаза Антипу ударил яркий свет. Он невольно вскинул руку, чтобы
прикрыть глаза, а когда опустил ее, то увидел вокруг себя поле, покрытое
воронками на местах вывернутых из земли пней. Должно быть, кому-то
пришлось здесь изрядно потрудиться. Еще один пень с подрубленными корнями
торчал из земли у самых ног Антипа.
- Эй, сынок, чего остановился?! - услышал Антип насмешливый окрик.
Обернувшись, он увидел невдалеке от себя отца, стоявшего возле телеги,
загруженной старыми пнями, которые он собирался отвезти с поля и скинуть в
овраг.
- Да что с тобой? - удивленно посмотрел на Антипа отец. - Или один не
справишься?
Он опустил голову и увидел в правой руке топор, которым он подрубал корни
пня.
Антип тряхнул головой, прогоняя наваждение.
Все верно, вот уже вторую декаду он вместе с отцом занимался расчисткой
делянки под новое ячменное поле. Работа нелегкая, да только сельскому
пареньку, которого Создатель здоровьем и силой не обделил, к тяжелому
труду было не привыкать. Как любил говорить отец, лето поработаешь - зиму
отдыхать будешь.
- Справлюсь, - улыбнувшись, ответил отцу Антип.
Бросив топор, он взял лежавший на земле кол и, загнав его под пень, плечом
навалился на другой его конец. Пень со скрипом, словно бы с неохотой,
упираясь и цепляясь остатками старых корней, все же полез из земли. В
какой-то момент Антипу показалось, что в земле между корнями пня что-то
блеснуло. Но в этот момент пень завалился на бок. Антип сделал шаг вперед,
глубже втаптывая в сырую землю то, что лежало в ней.
- Готово! - радостно сообщил он отцу.
- Молодца! - похвалил отец. - Еще пару пней свернем, и на сегодня будя.
Подхватив вывернутый из земли пень за обрубок корня, Антип поволок его к
телеге. Он думал о том, как, закончив работу, пойдет в шинок Кривого Вана
и выпьет там холодного пенного пива. А вечером, может быть, пойдет к Маре.
Просто так, чтобы Харламу досадно было.
А потом придет зима...
Антипу вдруг привиделась зима в занесенной снегом избушке на берегу
великой реки Солмы. На улице стоял трескучий мороз. На небе сияли звезды,
похожие на хрустальные осколки. А на крыше дома, прижавшись к печной
трубе, жалобно и жутко завывала бэнши. А потом из леса пришел человек с
огромным волком...
Только с кем и когда это было?
Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
Алексей КАЛУГИН: ВЕСТНИК СМЕРТИ