Код произведения: 5588
Автор: Коковин Евгений
Наименование: Северная звездочка Гайдара
Евгений Степанович КОКОВИН
СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДОЧКА ГАЙДАРА1
После продолжительного ярого шторма к пустынным берегам Беломорья
подступило утреннее бледно-розовое затишье. Стылые воды Сухого моря ртутно
покоились под низким безлучевым солнцем и казались тяжелыми и
непроницаемыми.
Прихваченный ноябрьским заморозком, мелковолнистый береговой песок
походил на рифленое железо. Дальше он тянулся от берега к сопкам уже
гладкий, словно отутюженный.
За Сухим морем, как огромная камбала, распластался низкий и сумрачный
остров Мудьюг. Еще в Архангельске Гайдар многое слышал о нем.
В 1918 году интервенты устроили на острове каторжную тюрьму. За колючей
проволокой, в дощатых, продуваемых всеми ветрами бараках и в
полузатопленных водой землянках томились узники - большевики и
заподозренные в сочувствии Советской власти северяне. Истощенных голодом,
болезнями и пытками людей заставляли без всякой надобности перетаскивать с
места на место камни и песок.
В стены и в потолок тесной бревенчатой избы для допросов были вбиты крюки
и скобы.
Крошечный и всегда мирный кусочек земли в Белом море получил тогда новое
название "Остров смерти". Смерть от голода и от тифа, смерть в ледяном
карцере-подземелье, смерть в избе пыток, смерть от винтовочных залпов на
расстрелах и от пистолетного выстрела "при попытке к бегству".
Все это было десять лет назад.
Сейчас Гайдар - корреспондент северной краевой газеты - приехал на
Беломорье по заданию редакции. Он легко шагал по примерзшему песку и
вглядывался через пролив в очертания недалекого острова.
Его сопровождал местный житель Егорша.
Егорше было четырнадцать, а в Поморье это уже возраст рыбацкий.
На промысловых ботах и на рыбацких тонях можно встретить и десятилетних
ребятишек-зуйков, но они к рыболовным сетям касательства пока еще не
имеют. Они варят кашу, моют посуду да драят палубу. Зуйком, когда ему было
девять лет, пришел на промысел и Егорша.
Зуек - птица, большеголовая и тонконогая. А в Поморье зуйками с давних пор
стали звать мальчишек, выходящих на промысловых ботах в море. Зуек
работает, но заработка ему не положено. Только - харч.
- Ты знаешь, что было на этом острове? - спросил Гайдар у своего спутника.
- Как не знать, - деловито, по-мужски ответил Егорша. - Каторга была. У
меня там дядя сгинул...
- Большевик был?
- Не-е. Он карбаса на Мудьюге оставил, а на тех карбасах люди на наш берег
с острова бежали. Вот его беляки и забрали по доносу. Кто говорит -
расстреляли, а кто - будто на Иоканьгу, на другую каторгу отправили.
Только домой он не вернулся.
- Кто же донес? - спросил Гайдар. - Потом узнали?
- Ничего не узнали. Поговаривали, что Шунин, а кто говорил, что сын
Гроздникова.
- Кулаки?
- Ясно дело, не из наших, - подтвердил Егорша. - Сын Гроздникова
белогвардеец был, в отпуск тогда к отцу приезжал.
Егорша помолчал, потом сказал:
- У нас и сейчас дела неладные. И все они...
- А что? - спросил Гайдар.
- Третьего дня Анку Титову чуть не убили. Секретарь она в сельсовете и
комсомолка.
- И опять не узнали?
- Ни-и. Милиционер приезжал, а только ни в чем не разобрался.
"Не разобрался, - сердито подумал Гайдар. - Значит, в этом должна
разобраться газета!"
Егорша остановился, оглянулся:
- И чего это мать копается?! Вечно вот так, - ворчливо сказал он. - Давно
бы к тоне подъехали. Хоть карбас-то не обмелел.
- Хороший карбас? - спросил Гайдар.
- Какое там! - махнул рукой Егорша. - Разве он хороший даст. На хороших он
сам промышляет.
- Кто сам?
- Да Шунин. Карбас-то у нас не свой, его. Ему мать сети вяжет, а он нам за
это карбас дал. Эх, свою бы нам посудину!
В голосе парнишки Аркадий почувствовал неизбывную горечь и светлую мечту о
карбасе - о своей посудине.
- У него карбасов много, - чуть подумав, сказал Егорша. - Вот он и сдает
внаем за сети, за рыбу, а сетей у него тоже хватает, их тоже сдает мужикам
за рыбу. Завидущий.
- Так у вас же колхоз есть.
- Есть. Да в колхоз кто идет, кто нейдет. А бывает, идут, потом обратно
вертаются.
- А кто в колхозе заправляет?
- Василий Федоров, хороший такой, нашенский. Он из Красной Армии вернулся.
Подошла мать Егорши - высокая, худощавая поморка в летах. Приветливо
поздоровалась, не опросив Гайдара, кто он и откуда.
- Поехали?
- Давно пора.
Молча втроем подошли к карбасу.
- И ты с нами? - спросила поморка, впрочем, без особого удивления.
- Хочу посмотреть, - сказал Гайдар.
- Ну-ну, - согласно кивнула женщина.
"На этого Шунина нужно посмотреть, - подумал Аркадий Петрович - По всему
видно, паук не из мелких. А с Василием Федоровым поговорить. Если Егорша
говорит "нашенский", значит, ему-то и нужно помочь. В Красной Армии
служил..."
Сразу же возник образ: красноармейский шлем, шинель, звездочка... Как все
это было близко и дорого Аркадию Петровичу!
- Ну, с богом! - сказала женщина, берясь за весла.
Стоя в карбасе, Гайдар взглянул на розовеющее поздним восходом небо. На
востоке он вдруг заметил маленькую, чуть мерцающую одинокую звездочку.
"Не первой величины, но моя, солдатская! А может быть, и писательская!" -
подумал Гайдар.
Занятые работой на веслах, Егорша и его мать не обращали внимания на
корреспондента.
А у Гайдара уже рождался замысел очерка.
...Оказалось, здесь люди заняты не только промыслом рыбы. Они еще
заготовляли лес. Федоров, организатор колхоза, о котором говорил Егорша,
уехал на лесозаготовки. Неделю назад там злая рука подкулачника перерезала
гужи у конного обоза. Сегодня утром, когда Гайдар с Егоршей выезжали на
тоню, тот же нож уже подобрался к лошадиным шеям.
Не застав дома Федорова, Аркадий Петрович решил навестить Шунина, того,
что за сети и рыбу сдавал внаем-аренду свои карбаса.
Дом у Шурина был добротный, пятиоконный, под железной крышей. А хозяин
выглядел тихим и смиренным мужичком с маленькой, аккуратно подстриженной
бородкой. Внешность Шунина удивила Гайдара.
Ни о карбасах, ни о перерезанных гужах Гайдар даже не заикнулся. А о
колхозе все-таки спросил: как, мол, народ относится?..
- А что колхоз... Мое тут дело сторона, - отвечал Шунин с едва заметной
усмешкой. - Ну и пускай колхоз. Я колхоза не трогаю. Человек не рыба: не
треска, не селедка, чтобы ему косяком ходить. Работать надо, а не в стада
сбиваться...
"Страшный человек, страшный своей видимой смиренностью. Вредный, и
особенно - для колхоза", - подумал Гайдар, но пока промолчал.
С Василием Федоровым он встретился на другой день перед колхозным
собранием. Бывшие воины Красной Армии, они долго толковали - у них легко
нашелся общий язык.
...В Архангельск Аркадий Петрович уезжал на дровнях, на низкорослой, но
бойкой лошадке-мезенке. Наступали сумерки. Небо пустовало. Не было ни
единой звездочки. Зато тетрадь Гайдара была заполнена суровыми фактами,
жесткими цифрами, фамилиями. И в той же тетради уже был начат очерк о
рыбаках. Гайдар, командир полка, журналист и писатель, готовился дать бой
кулачью за рыбацкую бедноту, за колхоз.
На странице у заголовка очерка горела пятилучевая звездочка. Северная
звездочка Гайдара, которая скоро, очень скоро достигнет первой величины.
1 На первых страницах своих рукописей в верхнем правом углу Гайдар
неизменно рисовал пятиконечную звездочку.