Код произведения: 5591
Автор: Коковин Евгений
Наименование: Мальчик и река
Евгений Степанович КОКОВИН
МАЛЬЧИК И РЕКА
Рассказ
Характер у этой лесной реки в среднем течении удивительно злой,
норовистый. Берега густо поросли ивняком и ольшаником, а короткие плесы то
тут, то там преграждаются грозными каменистыми грядами и надолбами
порогов. Стремительное и хитросплетённое течение здесь легко одурачивает
неопытных лодочников и незадачливых пловцов. На крутых своих поворотах
река может неожиданно подставить под борт и под киль шлюпки жёсткую
песчаную подножку или резким ударом крепкого каменного кулака раздробить
скулу катера.
Но только в среднем течении река такая опасная, необузданная, непокорная.
А от истока она течёт совсем тихая, с илистым и коряжистым дном. Зато,
рассказывают местные жители, километрах в пятнадцати от истока бьют в реку
подземные ключи. Потому и вода тут становится хрустально-чистой и
холодной, а течение - быстрым, напористым, впору шлюзы для электростанции
ставить.
А к устью река ширится, теряет напористость, умиротворяется и устало и
спокойно впадает в морскую губу. Зависимая от приливов и отливов вода в
реке с каждодневным запозданием попеременно идёт в обе стороны - прибывает
и убывает.
Обо всём этом хорошо знал Егорша, хотя ему недавно исполнилось всего лишь
тринадцать. Но уже половину своей жизни рыбачил он на этой реке: раньше с
дедом Климентием, теперь - один или с приятелями-одногодками.
Дед Климентий умер два года назад, не дотянув до девяноста всего двух
месяцев. Он был охотником-медвежатником и волкобоем и даже в старости
легко, без промаха влёт бил птицу.
У деда обучился Егорша всем рыбацким премудростям и секретам, наловчился
хитрить с рыбой и жить в мире и согласии с порожистой рекой. И хотя
тянулась река на десятки километров, знал её мальчик от истока до устья,
как свою руку от плеча до ногтей.
Знал плёсы, и изгибы - повороты, пороги, отмели и глубинки на ямах с
воронками, небольшие заливчики - корганы и мелководные речонки - притоки.
После котелка крепкой окунёвой ухи и миски пшённой каши с подсолнечным
маслом сидели, бывало, дед и внук у костра. Мальчик слушает, дед
рассказывает. Рассказывает о первом своём медведе, убитом ещё в прошлом
веке, и о последнем, восемьдесят седьмом на счету деда Климентия.
Рассказывает о медведице, которую Климентий привёз на розвальнях в город
на рынок. Было это ещё до первой мировой войны.
На рынке подошёл к деду Климентию какой-то господин, осмотрел медведицу,
приценился и приказал ехать к губернаторскому дому. Сказал о звере, что
вот, мол, это ему и надо, и сел на розвальни. Во двор вышел сам
губернатор. В шубе, толстый, важный, брови хмурит, будто чем-то
недовольный. Тоже осмотрел медведицу, и она ему понравилась.
Сразу брови расправил. "Хорошее, - говорит, - чучело выйдет". Приказал
расплатиться с дедом, накормить на кухне, похвалил деда и от себя
полтинник добавил.
- Дедушко, - спрашивал, бывало, Егорша, - скажи мне, а на медведя
одному-то не страшно?.. Не боязно?..
- Не бояться надо, - отвечал дед Климентий, - а умно да осторожно
применяться, но не зарываться. Зверя не бойся, смело, но умело действуй! А
вот бойся человека злого: он хуже зверя хищного может оказаться. И хитрее,
и страшнее, и опаснее. Побаивайся злого человека, ну, а ежели встретишь -
всё одно не отступай!
Теперь деда нету.
Сегодня покликал Егорша своих друзей-приятелей, да напрасно. Колька с
матерью на пристань, на большую реку зачем-то уехал. Другой Колька
отмахнулся - некогда, нужно картошку окучивать. Фёдору тоже некогда -
нужно к спортивным соревнованиям готовиться. И Андрюшка отмахнулся -
надоело, лень, лучше книжку почитать. Нет, никто так не любит реку и
рыбалку, как Егорша!
Мальчик вздохнул с досады, взвалил на плечо вёсла и мачту с парусом,
прихватил корзинку с лесками и продольниками и пошел на реку к своему
карбасу.
А когда к нему по дороге привязался семилетний Антошка, приятеля Фёдора
братишка, Егорша даже обрадовался, но сказал для порядка строго:
- И не проси, мал ещё. С тобой не рыбалка, умаешься только...
- Мне уже семь, - сказал Антошка, не отставая. - И ещё четыре месяца.
- Всё одно, мал. Ни грести, ни ловить не умеешь.
- Это я-то не умею?! Возьми, вот посмотришь, как ещё умею. Возьми-и-и!
- А если мать заругается?
- Ни-и-и...
Они подошли к реке. Егорша забросил вёсла, парус и корзину в карбас.
Антошка стоял на пристанном помосте и молча, умоляюще смотрел на Егоршу,
искал его взгляда.
- Что же ты стоишь? - спросил Егорша. - Отчаливай конец да садись!
Торопиться нужно, пока вода падает.
По течению и с паруском карбас ходко пошёл вниз по реке.
Парус, как и карбас, был у Егоршн маленький, дырявый и латаный, но ладно
скроенный и потому ветрозабористый.
Егорша решил спуститься до верхних порогов и для начала там попытать
рыбацкое счастье.
- Смотри, смотри, как вода крутится! - сказал Антошка, когда они были
километрах в двух от порогов.
- Тут ключи и ямы, - пояснил Егорша. - Тут глубина - пять весел не хватит.
Видишь, какая вода чистая пошла. А купаться нельзя, вмиг на дно утянет.
- Сашка Бабурин тут и утонул? - спросил Антошка.
- Нет, он у деревни, а там совсем мелко. Пьяный, говорят, был. А здесь в
позапрошлом году утонул Ефим Иванович, Катькин отец. Как-то из лодки
вывернулся, его и закрутило. А ведь плавать умел, что твоя щука! Тут
опасно.
Ветер совсем ослаб, и парус повис.
Егорша привязал шкот к банке и вложил в уключины вёсла.
- Так быстрее. Сначала есть будем или половим? - спросил он у Антошки.
- Ни-и-и... Сперва половим. А тут рыбы много?
- Не знаю. В это время я тут не ловил. Да нам рыбы везде хватит. Мы не
жадные. На уху да на жаркое - и хватит. А нет, тогда за пороги спустимся.
Не забоишься через пороги?..
- Ни-и-и...
- А если карбас разобьёт?
- Не разобьёт, - убеждённо сказал Антон. - Да я и плавать умею.
- Ну, тут далеко не уплывёшь.
- А ты тогда как? - хитро спросил Антошка.
- Двум смертям не бывать, - сказал Егорша. Так говаривал дед Климентий.
Егорша резко затабанил левым веслом, и через минуту карбас ткнулся в
песчаный отмелистый берег. Мальчики принялись наживлять крючки продольника.
- Тут сёмга есть? - спросил Антон.
- Редко заходит. Только ловить её запрещено.
- А если попадёт - выбросим?
- Не попадёт. Дедушке тут за всю жизнь всего несколько штук поймал. А нам
не попадёт. Тут ещё стерлядь есть. Налим и сиг. Всегда в таких местах. А
за порогами - щука, окунь, подъязок, сорога, ёрш.
- А треска?
- Треска в море. Ты наживляй, а то вода скоро прибывать будет. На прибылой
плохая ловля.
Мальчики работали сноровисто и разговаривали степенно и неторопливо, как
взрослые рыбаки.
Наживив все крючки, они выехали на середину реки и вытравили продольник.
На поверхности воды заплясал большой деревянный буёк-поплавок.
Якоря у Егорши не было, его заменяли два камня, оплетённые берёстой,
оставшиеся ещё от деда. Егорша отдал "якорь" поблизости от берега. Вскоре
были заброшены донницы и лески.
Мальчики приутомились и теперь, в ожидании клёва, могли отдохнуть. Лишь
спустя минут двадцать Антон подсек первую добычу. То был ёрш величиной
чуть побольше пальца, но рванул он поплавок лески с хваткой килограммового
окуня и даже напугал рыболова.
- Вот так раз, - удивился Егорша, - в таких местах и вдруг - ёрш! Хотя он
везде суётся, сопливый.
Вода с прибылью запоздала больше, чем предполагал Егорша. За два часа
ужения на добрую уху ребята всё же "натаскали". Потом они поехали к буйку
и неторопливо, крючок за крючком подняли продольник. Тут добыча была
значительно богаче.
Карбас на вёслах, чтобы не сносило, поддерживал Антон. Продольник выбирал
Егорша. То и дело он негромко, но весело сообщал:
- Так, ещё камбалка... Э, хорош сижок! Ещё камбала... А вот тебя-то мы и
не ждали... - Это относилось к зацепившемуся за крючок ершу. - Ну, раз
попал - полезай в кузов. Гриб-то ты не белый и не красный...
Разговаривал ли Егорша сам с собой, или с ершом, или сообщал о добыче
Антошке, сказать трудно. Но так всегда при подъёме снасти разговаривал дед
Климентий. И внук вольно или невольно подражал ему.
Донаживив объеденные рыбой крючки, ребята снова вытравили продольник и,
довольные, поехали к берегу.
Труд у мальчиков был чётко распределён. Антон занялся костром, а Егорша
чистил для ухи рыбу. Готовить настоящую рыбацкую уху хотя и небольшое, но
искусство, и далеко не каждому оно доступно. Но уж кто-кто, а Егорша этим
искусством владел мастерски, как знал он рыбацкий промысел и управлялся на
карбасе с вёслами и парусом в любую, даже самую ненастную погоду.
Вскоре пылал костёр, и над ним висел на тагане вместительный котелок.
- Давай я картошки почищу, - предложил Антошка.
- Ты что? Это что же за уха с картошкой? Картошка всё дело испортит. Вот
рыбки не надо жалеть, побольше...
В бьющий ключом кипяток обильно скользнули сиги, камбалы и... два ерша -
"для крепости", как, усмехнувшись, сказал Егорша.
Подступил уже вечер, когда ребята поужинали - нахлебавшись славной,
крепчайшей ухи, запили кипятком и стали располагаться на ночлег. Костёр
затухал, он и не нужен был. Вечер выдался тихий и тёплый.
- Э, а карбас-то на всякий случай лучше укрыть... - вдруг вспомнил Егорша.
- Избу не запирай, а посудину укрой и от глаз, и от непогоды.
Он подошёл к карбасу и перевёл его с чистого места в прибрежные кусты.
Проснулся Егорша от странных, словно приглушённых выстрелов, звуков.
"Стреляют? Но ведь сейчас же нет охоты, в это время запрещено", - подумал
Егорша. Он привстал. Антошка, мирно и сладко похрапывая, спал рядышком.
Егорша прислушался. Через некоторое время приглушённый звук повторился.
Мальчик вышел на берег, заодно решив посмотреть карбас.
На середине реки маячила без движения лодка. Две фигуры склонились с
бортов её и руками шарили по воде. Блеснула над бортом рыбина, вторая,
третья...
Подрывают! Браконьеры!
- Эге-е!.. - не помня себя, заорал Егорша. - Что делаете, гады?
Люди на лодке выпрямились и схватились за вёсла. Они, конечно, не могли
знать, что сейчас против них только двое мальчишек.
- Антоха! - растолкал товарища Егорша. - Изо всех сил беги в деревню, к
Фёдору Петровичу! Знаешь председателя? Скажи: выше порогов рвут рыбу. Да
быстрее!
Хотя Антон и был спросонья, он сразу же сообразил, что нужно делать.
Вскочил, поддёрнул штаны.
- Понял? А я останусь следить. Понял?..
- Понял, - уже на бегу ответил Антон. - Я мигом.
Лодка с браконьерами двинулась к противоположному берегу.
"Неужели уйдут? - с тревогой подумал Егорша, вглядываясь с напряжением в
даль, в сторону своей деревни. - Скорее бы!"
Он знал: у председателя Фёдора Петровича хороший, новый, быстроходный
катер. Между тем, не видя погони, браконьеры обнаглели и снова выплыли на
реку.
- Теперь-то вас прихватят, сами лезете в петлю, - прошептал Егорша.
Но лодка браконьеров на середине не остановилась, а направлялась к этому
берегу. "Как-то тут их надо задержать..." - мысль билась тревожно и
учащённо.
Лодка ткнулась в берег. Браконьеры вылезли на песок. Егорша спрятался в
кустах. Но теперь он не мог наблюдать за рекой. И браконьеры тоже куда-то
исчезли.
"Упустил, разиня!" - со злостью на себя подумал мальчик и вдруг совсем
близко услышал стук катерного двигателя. В тот же момент сильный удар
чем-то тяжёлым по голове сбил мальчика с ног. Теряя сознание, он дико
закричал. Второго удара он уже не почувствовал.
...Егорша очнулся на больничной койке. Открыл глаза и увидел перед собой
белый халат медицинской сестры, а рядом у кровати сидел Антошка, его
милый, маленький друг Антошка.
Всё вспомнилось сразу же. И первым словом Егорши был вопрос:
- Задержали?
Заплаканный Антошка не мог говорить. Он только кивнул головой.