Код произведения: 6404
Автор: Лавкрафт Говард Филипс
Наименование: Ex oblivione
Х. П. Лавкрафт
EX OBLIVIONE [Из забвения. лат.]
Перевод с английского А.Елькова, Ю.Копцова
----------------------------------------------------------------------------
Сб. Чужая агония - Москва, Отечество, 1991, 224 с.
ISBN 5-7072-0006-1
OCR and spellcheck by Andy Kay, 27 January 2002
----------------------------------------------------------------------------
Когда настали мои последние дни и безобразные мелочи жизни стали
подталкивать меня к безумию, подобно маленьким капелькам воды, которые
палачи заставляют падать непрерывной чередой в одну точку на теле их жертвы,
я полюбил лучезарное прибежище сна. В своих грезах я находил немного той
красоты, которую тщетно искал в реальной жизни, и бродил по старым садам и
заколдованным лесам.
Однажды, когда веял нежный ароматный ветерок, я услышал зов Юга и
отправился в бесконечное томное плавание под незнакомыми звездами.
В другой раз, когда шел легкий дождь, я плавно скользил на барже по
темному подземному потоку, пока не достиг другого мира, мира багровых
сумерек, радужных деревьев и неувядающих роз.
Я гулял по золотой долине, которая вела к тенистым рощам с развалинами
храмов и заканчивалась у мощной стены, покрытой зеленью старого винограда, в
которой пряталась небольшая бронзовая калитка.
Много раз я гулял по этой долине, все дольше и дольше задерживаясь в
радужном полумраке, где причудливо изгибались гигантские кривые деревья, и
от одного ствола к другому расстилалась влажная серая земля, местами обнажая
заплесневелые камни погребенных под ней храмов. И всегда целью моих грез
была заросшая виноградом стена с маленькой бронзовой калиткой.
Через некоторое время, когда дни пробуждения стали все более и более
невыносимыми из-за серости и однообразности, я часто плыл по долине и
тенистым рощам в наркотическом покое, думая о том, как бы навсегда
поселиться здесь, чтобы не уползать каждый раз обратно в этот скучный мир,
лишенный всякого интереса и новых цветов. И когда я смотрел на маленькую
калитку в мощной стене, мне казалось, что за ней простирается целая страна
грез, из которой, если войти туда, уже не будет возврата.
И так каждую ночь во сне я стремился найти скрытый в увитой лозой стене
запор калитки, хотя он был великолепно замаскирован. И я говорил себе, что
пространство за стеной было не просто более реальным, но и более прекрасным
и лучезарным.
Потом однажды ночью в городе снов Закарионе я обнаружил пожелтевший
папирус, содержащий изречения мудрецов из мира снов, которые давным-давно
жили в этом городе, и которые были слишком мудры, чтобы родиться в мире
пробуждения. В папирусе было написано многое о мире снов, в том числе и
сведения о золотой долине и священной роще с храмами, а также о высокой
стене с маленькой бронзовой калиткой. Когда я увидел эту запись, то понял,
что она относится именно к тем местам, которые я так часто посещал во сне, и
поэтому я углубился в чтение папируса.
Некоторые из мудрецов витиевато описывали чудеса за калиткой, через
которую нельзя пройти дважды, однако другие писали об ужасах и
разочаровании. Я не знал, кому из них верить, и, тем не менее, все сильнее
хотел навсегда уйти в неизвестную страну; ведь сомнения и таинственность
есть приманка из приманок, а никакой новый ужас не может быть страшнее
ежедневной пытки, именуемой обыденностью. Поэтому, когда я узнал о
существовании наркотика, который поможет мне отпереть калитку и пройти через
нее, я решил принять его, когда проснусь в следующий раз.
Вчера вечером я проглотил этот наркотик и поплыл во сне в золотую долину
и тенистые рощи; и когда я в этот раз подошел к древней стене, то увидел,
что калитка была приоткрыта. Сквозь нее пробивалось таинственное сияние,
озарявшее гигантские кривые деревья и верхушки погребенных под землей
храмов, и я мелодично поплыл дальше, ожидая увидеть красоты страны, откуда я
никогда не вернусь.
Но когда калитка открылась пошире и чары наркотика и сна провели меня
через нее, я понял, что всем пейзажам и красотам пришел конец, так как в
этом новом пространстве не было ни земли, ни моря - одна лишь белая пустота
безлюдного и безграничного космоса. И, будучи счастлив до такой степени,
какую я раньше не осмеливался представить, я вновь растворился в этой
знакомой неопределенности кристально-чистого забвения, из которого
искусительница-Жизнь призвала меня на один короткий и несчастный миг.