Код произведения: 6576
Автор: Лем Станислав
Наименование: Белая смерть
Станислав Лем.
Белая смерть
-----------------------------------------------------------------------
Stanislaw Lem. Biala smierc (1964). Пер. с польск. - К.Душенко.
"Собрание сочинений", т.6. М., "Текст", 1993.
OCR spellcheck by HarryFan, 11 April 2001
-----------------------------------------------------------------------
Арагена была планетой, застроенной изнутри; ибо владыка ее, Метамерик,
который ширился по экватору на триста и шестьдесят градусов и опоясывал
свое государство, будучи не только его главою, но и щитом, желая уберечь
подвластный ему народ энтеритов от космического вторжения, запретил
касаться на планете чего бы то ни было, хотя бы малейшего камушка. По этой
причине дики и мертвы оставались материки Арагены; лишь топоры молний
обтесывали кремниевые горные гряды, а метеориты покрывали сушу узорами
кратеров. Но внутри, на глубине десяти миль, начиналась зона неутомимых
трудов энтеритов; высверливая родную планету, они заполняли ее нутро
кристаллическими садами и городами из золота и серебра, возводили дома
вниз крышею в форме додекаэдров или икосаэдров, а равно гиперболические
дворцы, в зеркальных куполах которых можно было увидеть себя увеличенным в
два-десять тысяч раз, как в театре гигантов, - ибо питали они влечение к
блеску и геометрии и зодчими были изрядными. По светопроводной сети качали
под землю свет и, фильтруя его через изумруды, алмазы либо рубины, имели
по хотению своему то рассвет, то полдень, то сумерки розовые; а от
собственных форм в такое восхищение приходили, что весь их мир был
зеркальный; держали они повозки хрустальные, дыханием газов горячих
движимые, без окон, но сплошь прозрачные и, путешествуя, смотрели на себя
же самих в зеркальных фасадах дворцов и храмов - как множественные
предивные их отражения скользят, соприкасаются и радугой переливаются.
Даже собственное небо имелось у них, где в паутине из ванадия и молибдена
переливались шпинели и иные кристаллы горные, которые они выращивали в
огне.
Метамерик был их монархом наследственным, а вместе с тем вековечным,
ибо имел прекрасный, холодный, многочленный корпус, в первом сочленении
которого помещался разум; когда же, по прошествии тысячи лет, разум этот
дряхлел и кристаллические сети стирались от царственного мышления, власть
переходила к следующему сочленению и так далее, а было их у него десять
миллиардов. Сам Метамерик был потомком ауригенов, которых ни разу не
видел; всего-то и знал он о них, что, когда угрожала им гибель от неких
ужасных существ, которые космоплаваньем занимались и ради него покинули
родимые солнца, ауригены поместили все свои знания и всю свою жажду бытия
в атомные микроскопические зерна и засеяли ими скальный грунт Арагены. Это
имя дали они планете потому, что оно напоминало их собственное; но не
поставили на ее скалах вооруженной стопы, чтобы на след свой не навести
жестоких преследователей, и погибли все до единого, тем только утешаясь,
что врагам их, именуемым белыми, или бледными, невдомек, что не вконец
извели они ауригенов. Энтериты, которых породил Метамерик, не обладали его
знаниями о столь удивительном происхожденье своем: история ужасного конца
ауригенов, а также начала энтеритов запечатлена была в везувийском черном
пракристалле, укрытом в самом ядре планеты. Тем лучше, однако, знал и
помнил ее их владыка.
Из каменистых и магнетитовых глыб, которые выламывали неутомимые
зодчие, расширяя подземное свое королевство, велел Метамерик соорудить
ряды рифов и забросить их в пустоту. Адскими кольцами кружили они вокруг
планеты, преграждая к ней доступ. И космоплаватели обходили подальше эти
места, прозванные Гремучей Змеей, ибо там неустанно сталкивались огромные
летающие колоды, базальтовые и порфировые, порождая мощные потоки
метеоритов; и была эта местность рассадником всех кометных булыжников,
всех болидов и каменных астероидов, заполонивших систему Скорпиона.
Камнепадами сыпались метеориты и на саму Арагену, бомбардируя и
перепахивая ее, фонтанами искр обращая ночь в день и тучами пыли - день в
ночь. Но даже малейшее сотрясение не достигало державы энтеритов; а
смельчак, что дерзнул бы приблизиться к их планете и не разбил бы корабль
в скаловоротах, увидел бы только каменный шар, похожий на череп,
испещренный ямками кратеров. Даже ведущим в подземелья воротам энтериты
придали вид покореженных скал.
Тысячелетья никто не посещал Арагену, и все же Метамерик ни на
мгновение не ослаблял требования быть настороже.
Но однажды отряд энтеритов, вышедший на поверхность, увидел как бы
громадный фужер, ножка которого застряла в нагромождениях скал, а вогнутая
часть, обращенная к небу, была разбита и продырявлена во многих местах.
Тотчас привели туда астронавигаторов-многоведов, и те пришли к заключению,
что перед ними корпус звездного корабля из сторон неведомых. Корабль был
очень велик. Лишь вблизи было видно, что он имеет форму удлиненного
цилиндра, носом врезавшегося в скалы, что покрывает его толстый слой
окалины и копоти, а его задняя, чашевидная часть своим строением
напоминает величайшие своды подземных дворцов. Из-под земли выползли
машины с клешнями, с крайней осторожностью извлекли дивный корабль из
грунта и спустили его в подземелье. Затем отряд энтеритов разровнял
воронку, вырытую носом корабля, чтобы стереть всякий след чужого вторжения
на планету, и наглухо закрыл базальтовые ворота.
В главной ученой обители, устроенной со светозарным великолепием,
покоился черный, как будто на углях спекшийся корпус, а ученые, сведущие в
своем ремесле, направили на него зеркальные грани самых светоносных
кристаллов и вскрыли алмазными остриями верхний панцирь; под ним оказался
другой, белизны небывалой, что несколько их встревожило, когда же и эту
оболочку разгрызли карборундовые сверла, обнаружилась третья,
непроницаемая, а в ней - плотно пригнанная дверь, открыть которую они не
сумели.
Старейший ученый, Афинор, тщательно исследовал дверь и выяснил: открыть
замок можно лишь словом заветным. Каким - не знали они и знать не могли.
Долго перебирали они слова - и "Космос", и "Звезды", и "Вечный Полет", но
дверь даже не дрогнула.
- Не знаю, хорошо ли мы поступаем, стараясь проникнуть в корабль без
ведома короля Метамерика, - сказал наконец Афинор. - Ребенком я слышал
легенду о белых созданьях, что преследуют по всему Космосу любую в металле
возникшую жизнь и истребляют ее из мести, поскольку...
Здесь он осекся и, подобно всем остальным, с великим ужасом уставился в
борт корабля, огромный словно стена, ибо при его последних словах дверь,
доселе безжизненная, внезапно дрогнула и распахнулась. Открыло ее слово
"месть".
Кликнули ученые на помощь воинов и в сопровождении оных, нацеливших
свои искрометы, вступили в душную, недвижную тьму корабля, освещая его
кристаллами, белыми и лазурными. Аппаратура была почти вся разбита, и
долго бродили они между ее руин в поисках космоплавателей, но не нашли ни
команды, ни малейших ее следов. Стали они раздумывать, не был ли сам
корабль существом разумным, кои бывают весьма велики: их король величиной
тысячекратно превосходил неизвестный корабль, оставаясь, однако ж, единой
личностью. Но обнаруженные ими узлы электрического мышления были мелки и
рассредоточены; а значит, чужой корабль не мог быть ни чем иным, как
только машиной летающей, и без команды был мертв, как камень.
В одном из закоулков палубы, прямо у бронированной стены, наткнулись
ученые на жижу разбрызганную, подобную краске алой, которая, когда они к
ней склонились, персты их серебряные запятнала; из лужицы извлекли обрывки
странной одежды, мокрые и красные, да кучку щепок - не слишком твердых,
известковых. Бог весть почему ужас объял их всех, стоявших во мраке,
лучами кристаллов проколотом. А король проведал уже об этой истории;
тотчас прибыли его посланцы со строжайшим наказом уничтожить чужой корабль
со всем его содержимым, а пуще всего король наказывал предать атомному
огню чужаков-космоплавателей.
Ученые отвечали, что там ничего не было, только тьма, да покореженные
останки, да внутренности стальные, да прах, краскою алой запачканный.
Задрожал королевский посланец и немедля велел атомные котлы разжигать.
- Именем короля! - возгласил он. - Алая краска, вами найденная, -
вестник погибели! Ею питается белая смерть, которая одно лишь умеет:
мстить безвинным за то, что они существуют...
- Ежели то была белая смерть, нам она уже не опасна, ведь корабль мертв
и все, кто на нем путешествовал, полегли в кольце оборонных рифов, -
отвечали они.
- Бесконечно могущество бледных существ - погибая, они многократно
возрождаются заново, вдали от мощных солнц! Делайте же свое дело,
атомисты!
Страх охватил мудрецов и ученых при этих словах. Однако не поверили они
роковому пророчеству, полагая возможность погибели слишком невероятной.
Подняли корабль с его ложа, разбили его на платиновых наковальнях, а когда
он распался, окунули в жесткое излучение, и обратился он в мириады летучих
атомов, которые вечно молчат, ибо атомы не имеют истории; все они
одинаковы, откуда бы ни были родом - хоть с ярких солнц, хоть с мертвых
планет, хоть из существ разумных - добрых или дурных, ведь материя одна и
та же во всем Космосе, и не ее надлежит опасаться.
И все-таки даже атомы собрали они, и, заморозив в единую глыбу,
выстрелили к звездам, и лишь тогда сказали себе с облегчением: "Мы
спасены. Нам уже ничто не грозит".
Но когда ударили молоты платиновые по кораблю и тот распался, из
обрывка одежды, кровью запачканного, из распоротого шва выпал незримый
зародыш, столь малый, что сотню таких закроет песчинка. А из него
народился ночью, в пыли и во прахе, меж валунами пещер, белый побег; а там
и второй, и третий, и сотый, и дохнуло от них кислородом и влагою, от
которой ржа перекинулась на плиты градов зеркальных, и сплетались нити
незримые, прораставшие в холодных внутренностях энтеритов, а когда
пробудились они, уже несли в себе гибель. Не прошло и года, как полегли
они до последнего. Остановились в пещерах машины, погасли кристаллические
огни, зеркальные купола источила коричневая проказа; когда же развеялись
последние крохи атомного тепла, наступила тьма, а в ней разрасталась, с
хрустом пробивая скелеты, проникая в ржавые черепа, затягивая пустые
глазницы, - пушистая, влажная, белая плесень.