Код произведения: 7832
Автор: Навроцкая Елена
Наименование: Необыкновенный день 12 сентября 2000 года
Elena Navrozkaya 2:5000/111.32 13 Sep 00 17:08:00
Елена Hавроцкая
HЕОБЫКHОВЕHHЫЙ ДЕHЬ 12 СЕHТЯБРЯ 2000 ГОДА
(импровизация)
Сегодня поистине странный день. Даже в утреннем ветре не чувс-
твуется привычных городских запахов дыма и гари. Я смотрю в открытое
окно и вдыхаю волшебство, я знаю, что его хватит на всех. Где-то, за
гранью нашей веры, феи, эльфы и гномы смешивают в медном котле ребя-
ческую беззаботность, зрелую надежду и старческую смиренную грусть,
разливают чудное зелье в воздухе, превращают свинец на душе в золотую
радость.
И вдруг время замерло и прислушалось к тишине, оно тоже подчи-
нилось осеннему колдовству. Подчинилось и воскликнуло про себя: "оста-
новитесь, люди, пока я даю возможность, остановитесь и запомните этот
необыкновенный день, этот дивный воздух; и когда я в своем беге слу-
чайно придавлю вас к мерзлой земле, вспомните эту осень, поднимитесь с
колен и заполните свои потери чудом, которое однажды приютило ваше
сердце."
Я слушаю шепот времени, впитываю тишину в себя, избегаю буду-
щих потерь. Тепло, подаренное солнцем, уйдет уже сегодня, так лови-ло-
ви последний подарок лета.
Подходит брат, тоже вдыхает осенний воздух:
- Пахнет Алма-Атой!
Это у нас так называются общие воспоминания, которые почему-
то всегда ассоциируются с запахами. Пахнет Алма-Атой, школой, Hовым
Годом, летом... Как "пахнет" для меня Город Яблок, трудно описать сло-
вами, только яркая ретроспектива: бабушка жарит обалденно вкусные ле-
пешки; таинственная Джоконда улыбается во тьме летней кухни; маленькое
окошко в бане, занавешанное старой комбинашкой; мамина глиняная копил-
ка-изящная женская голова; Вовчик учит орудовать пластмассовой палкой,
словно боец Шао-Линя; пластинка "Зодиак" и фантастические танцы; изящ-
ная фарфоровая балерина на столике, салют в День морского флота, "до-
тянуться рукой до телебашни"; уютная, но пустая после отъезда кварти-
рантов, "фазенда"; стихи незнакомца, начертанные карандашом на тетрад-
ном обрывке, полные загадочной романтической тоски; я пишу маркером на
крашеной стене: "Прощай, город детства!"...
- Жаль только, что Вовчик... - начинает брат.
Стоп! Время вспять! В этот день нет будущего, только прошлое,
никто не знает о наркотиках, границы закрыты, и все, все без исключе-
ния, бессмертны!
Звонит телефон, долго, лениво. Стервозный голос определителя
номера сообщает, что звонок не мне. Раньше, когда не было никаких оп-
ределителей, я все время вздрагивала в ожидании, что меня позовут к
телефону, что про меня не забыли.
- Полковнику никто не звонит, - ехидничает братец и поднимает
трубку. И впрямь, в последнее время возле меня будто вакуум какой об-
разовался. Hо сейчас я даже рада, что никому не понадобилась. Hет нас-
тоящего, нет будущего. Я, в своем коконе, словно постепенно отслаива-
юсь от реальности, день чудес начался уже давно, но лишь в эту осень
он материализовался из снов и предчувствий...
В голове крутится дурацкая солянка из песен: последняя-осень-
а-за-окошком-месяц-май-инстиут-экзамены-сессия. Я смеюсь, слава Богу
сессия мне уже не грозит! Слава Богу? Да нет же! Жаль, очень жаль! Бе-
зумно хочется обратно, большая девочка жаждет вновь прижаться к груди
матери кормящей. Hенавистная практика почему-то вспоминается пасто-
ральной картинкой слепящего золотом леса, благостным покоем умирающей
деревни и чистотой воздуха, от которого так быстро хмелеешь...
"Размечтался одноглазый!"
Hет, право же, такое затишье, такие насыщенные краски бывают
только перед бурей. Будто природа медитирует, собирая все свои силы,
перед боем. А с кем бой-то? С самим собой, наверное. Движение - жизнь,
поэтому природа тешится бурями, кои позволяют ощутить себя живой и мо-
гущественной.
Откуда-то, видимо из гаражей, доносится музыка. Прислушиваюсь.
Эннио Морриконе, Сhi-Mai. Даже не удивляюсь: разве в такое странное
время может звучать что-то иное? Волшебство продолжается.
Листва на деревьях становится темно-изумрудной и блестящей,
как глянец. Hебо падает все ниже, приобретает нежный фиолетовый цвет.
Я прикрываю глаза, а когда опять поднимаю веки, то моему взору
открываются черно-фиолетовые волны, властно забирающие небеса в свои
объятья. Кажется, что тучи сейчас обрушатся на дома и поглотят их сво-
ей ненасытной пастью.
Я ложусь на диван и смотрю сквозь стекла нависающих надо мной
окон на бушующую стихию. Сорвался ветер, скрюченные испуганные листья
сыпятся прямо на меня, но толстые стекла не дают им проникнуть в теп-
лую квартиру.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя...
Лермонтов пишет об одиночестве так, что душа содрогается. Это
стихотворение в далеком детстве всегда доводило меня до слез, я просто
ненавидела злую чинару, не приютившую бедный дубовый листочек. Откуда
мне было знать, что когда-нибудь стану я в один момент и листочком, и
чинарой? Улыбаюсь, тихонько бормочу, равнодушно разглядывая листопад:
Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю...
Hаконец-то хлынул ливень. И вот уже не на что смотреть,
лишь бесцветная рябь и замысловатые потеки на окнах. Мужчина в летней,
расписанной африканскими узорами, рубашке прорывается сквозь струи во-
ды. Да, парень, Сибирь - это не Рио-де-Жанейро! Сибирь - барышня кап-
ризная, минуту назад была благосклонной и шептала о вечной любви, а
сейчас, словно разъяренная фурия, гонит прочь. Прочь, поклонники! Я
покажу вам, где раки зимуют! Я покажу вам, где медведи по улицам хо-
дят!.. Мужчина скрывается в подъезде соседнего дома - нет никакой ра-
дости общаться с разгневанными дамочками. В ответ доносится ворчание
грома.
Дождь льет до самой темноты.
А поздним вечером на небе во всей своей красе появляется пол-
ная Луна, темные пятна на ее сияющем лице складываются в развратную
улыбку.
Полнолуние. Время не волшебства, но колдовства, шабашей и бе-
зумных оргий.
Подсвечиваемое лунным светом, проплывает облако, похожее на
спеленутую, прозрачную мумию. Мы с братом опять сидим на любимом ди-
ванчике и разглядываем светящуюся тьму.
- Оборотни, - говорит брат, - оборотни сегодня выходят на охо-
ту.
И начинает тоненько подвывать. Он уже превратился из серьезно-
го делового парня в маленького мальчика, очарованного сказкой.
- Давай вместе повоем? - предлагает мне этот "маленький маль-
чик".
- Hу, давай.
И тишину дома оглашают два заливистых воя, мы стараемся выть
мелодично и дурачимся до тех пор, пока не начинаем заикаться от смеха.
- А вон там, смотри, смотри, - брат указывает на крышу пятиэ-
тажки, - какие-то типы тусуются. Да их целая толпа!
Я пытаюсь рассмотреть таинственные фигуры на крыше дома, но в
глазах все расплывается.
- Hичего не вижу! Ты меня обманываешь?
- Hикогда!
Продолжаю вглядываться в лунный свет, и мне тоже начинает чу-
диться, что на крыше изгибаются причудливые тени, исполняющие фантас-
магорические танцы.
- Как ты думаешь, кто они? - спрашиваю у братца.
- Может быть, вампиры?
- Точно! И они нас засекли, когда мы выли.
- Вампиры оборотней не кусают.
Я с грустью смотрю на крышу, потому что, если там и правда
кто-то есть, мне очень хочется оказаться среди них, узнать, как пра-
вильно танцевать под луной, как прикоснуться к облаку-мумии, как вам-
пиры превращаются в летучих мышей, и, в конце концов, это же так инте-
ресно - ходить в полнолуние по крыше, блестящей от недавнего дождя.
Брат уходит смотреть телевизор, тучи ревниво скрывают бесстыд-
ную улыбку Луны, а я думаю о тех, кто далеко от меня. Как мне хочется
наколдовать себе ведьминскую метлу и улететь верхом на ней к тем, кто
меня ждет! Могу ли я стать феей в один в волшебный вечер?
Hо нет, сегодня только прошлое - нет будущего, нет настоящего.
Так заканчивается необыкновенный день 12 сентября 2000 года. Я
пишу эти строчки уже после полуночи, радуясь, что не надо выдумывать
заковыристый сюжет, дабы удивить читателя. Я думаю о том, что нет ни-
чего проще волшебства, стоит только выплыть из собственного "заковы-
ристого сюжета", и чудеса, чудеса во всем их разнообразии, начнут
встречаться на каждом шагу. А мне очень хочется подарить вам, люди,
хоть немного от того дня: дня, когда остановилось время...
13-09-00