Код произведения: 8254
Автор: Олдисс Брайан
Наименование: Удовольствие для двоих
Брайан Олдисс.
Удовольствие для двоих
-----------------------------------------------------------------------
Сборник "Смерть Вселенной" (КЛФ). Пер. - В.Бердник.
OCR spellcheck by HarryFan, 30 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Ровно в половине восьмого я встал, подошел к окну и отдернул занавески.
За окном - еще одно холодное лондонское утро. Мерзко.
Мисс Колгрэйв по-прежнему восседает на стуле, там, где я ее оставил. Я
одернул задравшуюся на ней юбку - перед завтраком женское тело выглядит не
очень аппетитно - и отправился на кухню. Налив себе чашку чаю и поставив
вариться яйцо, я закурил. Первая утренняя сигарета всегда доставляет мне
огромное удовольствие.
Завтракал я в спальне и, завтракая, внимательно рассматривал мисс
Колгрэйв. В какой-то момент я даже встал, чтобы поправить ей шарфик на
шее. Мисс Колгрэйв была не очень добропорядочной женщиной, и она заплатила
за свои грехи. Но избавиться от нее теперь будет нелегко.
Прежде всего следовало бы завернуть ее в одеяло, как я поступил с мисс
Роббинс, но сделать это будет трудновато, поскольку одеял у меня почти не
осталось, а настоящая зима еще впереди. Я подумал: какая жалость, что
невозможно легализовать истребление таких бесполезных женщин, как мисс
Колгрэйв и мисс Роббинс. В конце концов, такие женщины - позор нашего
общества.
Какое-то время я раздумывал об одеяле, потом решил, что не мешало бы
прогуляться, прежде чем что-нибудь предпринимать. А мисс Колгрэйв никуда
не убежит.
Я вышел в коридор, запер комнату и начал спускаться по лестнице. На
площадке первого этажа я встретил миссис Мичер, собирающуюся куда-то
уходить. Это очень добродетельная маленькая женщина, и я ей явно нравлюсь.
Хотя она довольно юная особа, я должен признать, что она не так любопытна,
как некоторые.
- Доброе утро, мистер Крим, - сказала она. - Правда, оно не слишком-то
приветливое, не так ли?
- Хорошо хоть дождя нет, миссис Мичер.
- Да, и на этом спасибо. Как ваша поясница?
Я потянул спину, пока тащил мисс Роббинс в подвал, и боли периодически
беспокоили меня.
- Сегодня получше. Как говорит Святой Отец, каждый должен нести свой
крест. А как наш ревматизм, миссис Мичер?
- Вы знаете, эти лестницы... Я полночи не могла уснуть. Но мы не должны
роптать, не так ли, мистер Крим?
- Да, от этого мало прока.
- Вам тоже не спится, мистер Крим? Я слышала этой ночью, как вы ходили
по комнате, и еще доносились какие-то приглушенные удары. Я была сильно
взволнована.
Миссис Мичер очень добродетельная женщина, вдова, но все женщины
одинаковы. Они любопытны, и им совсем не свойственны замкнутость и
одиночество, как это часто бывает с мужчинами. И этот их недостаток надо
безжалостно искоренять. Однако я был, как обычно, вежлив и объяснил, что
делал гимнастику с целью размять поясницу. Что-то заставило меня добавить:
- Миссис Мичер, нет ли у вас лишнего одеяла, которое вы могли бы
одолжить мне?
Она выглядела немного удивленной и вертела в руках шляпку. Это
раздражало меня.
- Кажется, есть одно, где-то в шкафу, - сказала она. - Я, пожалуй,
могла бы одолжить его, но сейчас я тороплюсь. Вот если бы вы смогли зайти
ко мне попозже. Попили бы чаю, если, конечно, вы не против.
- Это было бы замечательно, миссис Мичер.
- Да, это было бы замечательно. Я считаю, что каждый человек должен
заниматься своим делом, но в то же время надо жить по-добрососедски, не
так ли? Конечно, когда соседи - люди порядочные.
- Вы совершенно правы, миссис Мичер.
Она нацепила шляпку.
- Тогда в полпятого. Я уважаю мужчин, которые не пьют, мистер Крим - не
таких, как этот ужасный мистер Лоуренс, тот, что недавно въехал на первый
этаж.
- Пивные - это порождение дьявола, миссис Мичер. Мама часто говорила
мне об этом, и ее слова я никогда не забуду.
Она пошла вниз. Я отправился следом, размышляя о том, что это совсем
неплохая идея пригласить ее на чашечку чаю - когда я приберу комнату,
конечно.
Я успел добраться только до темного холла, когда миссис Мичер выскочила
на улицу. Здесь что-нибудь можно увидеть только при включенной лампочке,
но она перегорела, а наш домовладелец не удосужился заменить ее. Он
скверный человек; его интересуют только деньги. Таких людей я презираю.
- Крим!
Открылась дверь, и появился Лоуренс. Это полный мужчина, обычно
расхаживающий по этажу в домашних тапочках и в рубашке с короткими
рукавами. Я же не позволяю себе появляться на людях, не надев жилета.
Нечистоплотность в одежде - нечистоплотность в поступках.
- Доброе утро, мистер Лоуренс, - сказал я, пытаясь удержать его на
расстоянии.
- Послушайте, Крим. Я хочу спросить. Это Флосси Мичер только что вышла
отсюда?
- В этом доме, по моим сведениям, больше женщин не живет.
- А та шлюшка, которую вы тащили к себе в комнату прошлой ночью? Я
видел ее!
Обвинение, брошенное этим хамом в том, что я, словно какой-нибудь
мелкий соблазнитель, вожу к себе женщин, страшно рассердило меня. Но он
уже продолжал:
- Зайдем на минутку ко мне. Вы могли бы мне кое в чем помочь.
- Я занятой человек, мистер Лоуренс.
- Ну, я надеюсь, не настолько занятой, чтобы не помочь приятелю. Я
знаю, вы старые друзья с Флосси Мичер. И вы, конечно, не хотели бы, чтобы
она узнала об этих женщинах.
В его словах была доля правды. Не испытывая особого интереса к миссис
Мичер, я все-таки не желал пасть в ее глазах и потому принял приглашение
Лоуренса.
Маленькая неприбранная комната - мятая постель, стулья, стол,
заставленный пивными и молочными бутылками, на полу - куча грязного белья.
Больше в комнате почти ничего не было. Очевидно жилец ведет богемный образ
жизни. Мне такой образ жизни глубоко неприятен; родители всегда учили меня
быть аккуратным во всем, что бы я ни делал. Лоуренс предложил сигарету.
- У меня свои, спасибо, - сказал я. По возможности я стараюсь избегать
чужих микробов. Мы закурили - я снизошел до того, чтобы прикурить от его
спички, - и он произнес:
- Флосси Мичер невысокого мнения обо мне, не так ли?
- Мне не известно, что она о вас думает.
- О нет. Тебе все известно! Я слышал, как в разговоре с тобой она
говорила, что я грязный ублюдок. Приоткрыв дверь, я стоял здесь и слышал
каждое ваше слово.
- Мистер Лоуренс, миссис Мичер никогда не сквернословит.
- Да брось, приятель. Кого ты из себя строишь?
Здесь мне пришла в голову превосходная идея; при случае я могу быстро
соображать. Мне пришло в голову, что после истории с мисс Колгрэйв,
вероятно, в дальнейшем могут возникнуть те же трудности, и сейчас надо
постараться извлечь из этой встречи хоть какую-нибудь выгоду для себя.
- Я, собственно, спустился, мистер Лоуренс, чтобы спросить, не могли бы
вы одолжить мне одеяло. Ночи становятся холодными.
Это привело его в замешательство. Он сидел с открытым ртом и выглядел
чрезвычайно глупо. Я никогда не открываю рот так широко, хотя мои зубы
куда более привлекательны нежели его.
- Я могу дать одеяло, - сказал он наконец. - Но сначала я намерен
расспросить тебя о Флосси Мичер.
- Буду рад рассказать все, что знаю.
- Так вот как! Ты странный малый, Крим, и я не ошибусь, если... Ладно,
скажи мне тогда вот что: ее муж, Том Мичер, он умер?
- Мне кажется, что ее муж умер еще до того, как она переехала сюда, на
Институтскую площадь.
- Вот что! Бедняга Том. От чего же?
- Миссис Мичер говорила, что от пневмонии.
- Понимаю. Я знавал Тома Мичера. Мы при случае пропускали кружку-другую
пива вместе, когда я еще работал в Уолтемстоу. Он тогда был каменщиком,
как и я.
Я подумал, что его огрубевшие мозолистые руки как раз похожи на руки
каменщика. Я дал ему понять, что готов получить одеяло и уйти.
- Не так быстро. Садись. Попьем пивка, как цивилизованные люди.
- Спасибо, но в мое представление о цивилизованных людях не входит
пиво. И, естественно, я его не пью.
- Парень, да ты настоящий сноб.
- Нет. Просто у меня есть определенные принципы. Вот и все.
- Принципы... Хорошо. - Он пожал плечами и продолжил. - Расскажи мне
побольше о Флосси. Она женщина строгих правил, да?
- Она соблюдает приличия, если это то, что вы хотите знать.
- Пришли к тому же самому. Люди, соблюдающие приличия, не имеют времени
ни на что другое. Я знаю, что именно из-за нее старина Том начал пить, а
потом она же тратила все свое время, пытаясь удержать его от этого
занятия.
- Мистер Лоуренс, частная жизнь миссис Мичер - ее личное дело.
- Ах нет, не совсем. Дело в том, что я собираюсь жениться на Флосси
Мичер.
Жизнь других людей зачастую настолько убога, что мне, в
действительности, даже не хочется и слышать о ней, но заявление, сделанное
этим человеком, так удивило меня, что я согласился присесть и выслушать
его путаный рассказ. Несколько раз я терял нить того, о чем он говорил,
поскольку на самом деле это было не особенно интересно.
Он открыл себе бутылку пива. Казалось, что это тошнотворное зелье
помогает ему собраться с мыслями.
- Я осмелюсь предположить, что ты удивлен, Крим, почему это я решил
жениться на этой бой-бабе, а? Странная история, действительно. Годы
проходят - мы меняемся. Я отношусь к тому типу мужчин, которым необходима
суровая, строгая женщина.
Мне-то повезло больше. У меня была строгая мать, и она показала мне,
что по-настоящему из себя представляет мир. В этом различие между нами:
даже по тому, как мы одеты, можно точно определить, кто из нас получил
должное воспитание. Я до сих пор помню те мучения, что испытывал каждый
раз, когда мать, принимаясь за мои ногти, глубоко вонзала острую пилку в
живое мясо.
- В семье было семеро детей, Крим. Я был самым младшим. Родители -
добрейшие люди: и мухи не обидят. Братья и сестры такие же. Самым странным
в их доброте было то, что они никогда не говорили мне что делать, как
жить. Ты не поверишь, но я вырос совершенно сбитый с толку, не
подготовленный к жизни, хотя вокруг меня всегда толпилось множество
людей...
О, я верю вам, мистер Лоуренс, верю, потому что вы и сейчас никчемный,
пропащий человек. Это еще раз показывает, насколько важно полученное
воспитание. Я единственный ребенок в семье, все время был окружен
вниманием и в результате вырос аккуратным, психически здоровым и
здравомыслящим. Хотя родители давно умерли, меня часто охватывает чувство,
что они все еще рядом, все еще наблюдают за мной. Ну, и мне не в чем себя
упрекнуть. Я вырос таким, каким они хотели видеть меня. Вообще, я думаю,
можно сказать, что я лишь чуть более решителен и респектабелен, чем они.
Примерно это я говорил мисс Колгрэйв, когда в конце концов мне удалось
усадить ее на стул. Как омерзительны эти женщины! В последний момент они
теряют контроль над своим телом и непроизвольно опорожняют кишечник. Папа
был особенно внимателен к таким вещам и нещадно порол меня, когда я
мочился в постель; я знаю, он понял бы, что я испытывал тогда к мисс
Колгрэйв.
- Мне было двенадцать, когда на меня впервые кто-то обратил внимание.
Странно, как это все возвращается к нам. Я, как сейчас, вижу наш сад,
сломанную изгородь... Мне было двенадцать. У меня появилась первая
подружка. Ее звали Салли. Салли Бивс. Она была хорошенькая. Да. Я
представляю ее сейчас! У нее была сестренка Пегги. Эта парочка буквально
впилась в меня, Крим. Мы частенько встречались на чердаке их старого
гаража. У тебя будет стынуть кровь, если я опишу то, что они вытворяли со
мной. Например, пытки. Однажды Салли приволокла резиновую трубку...
Мерзкие типы, подобно Лоуренсу, говорят только о женщинах и ни о чем
другом. Пригласи я его наверх и покажи ему мисс Колгрэйв, он поменьше бы
думал о них.
А сейчас он рассказывает ужасные вещи, которые мне совсем не хочется
слушать. У меня путаются мысли. В какой-то момент я в гневе подумал, как
хорошо бы нам жилось, если бы мир был избавлен от Лоуренса. Но это не моя
забота; у меня и так дел достаточно. Потом, будучи человеком утонченным, я
всей душой не любил скандалов и драк, а Лоуренс, по всей видимости, куда
сильнее меня. Выбирая женщин, я всегда сначала убеждаюсь в их физической
слабости, дабы в дальнейшем избежать нежелательных эксцессов. Кроме того,
надо бы и о своем сердце подумать.
- Да, я любил Салли, несмотря на все, что она со мной делала. Видишь
ли, она первый человек, который хоть как-то обратил на меня внимание.
Безграничной семейной доброты мне было недостаточно. Ты можешь смеяться,
но, честно сказать, я предпочитал жестокость Салли. Иногда, увидев, что я
доведен ее издевательствами до слез, она бросалась целовать меня, и тогда
я клялся себе, что женюсь на ней, как только вырасту.
Супружество. Мне бы следовало и раньше догадаться, что Лоуренс свой
скучный, утомительный рассказ сведет к этому. Откровенно говоря,
разговоров на эту тему я предпочитаю избегать. После смерти мамы я сделал
глупость и женился; если бы она была жива, я уверен, что этого бы не
случилось.
Внешне Эмили казалась достаточно добродетельной женщиной. Она была
старше меня и обладала небольшим состоянием. Она настояла на том, чтобы
провести наш медовый месяц в Болонье; и это сразу вывело меня из
равновесия - я не люблю путешествовать там, где люди не говорят
по-английски. Мы пересекали Ла-Манш на ночном пароме. И не успели мы зайти
в каюту, как Эмили начала заигрывать со мной, да так непристойно, что я не
мог оставить этого без внимания.
Я был в шоке и даже не могу передать, насколько велико было мое
разочарование. Под каким-то предлогом я выманил ее на палубу и спихнул в
воду. Это было нетрудно, и я почувствовал себя лучше.
Конечно, позднее я сожалел о содеянном. Помню, меня тогда мучил приступ
поноса, что со мной бывает довольно часто. Но ее родители так
сочувствовали мне, узнав о несчастном случае, происшедшим с их дочерью,
что вскоре я совсем оправился.
- Дела у отца шли неважно, и обстоятельства сложились так, что мы
вынуждены были уехать из города. Салли я больше не видел. Но после всего,
что было, обычные девушки уже не казались мне столь привлекательными. У
меня были женщины, которые грубо обращались со мной, но это было все не
то. Забавно, не правда ли? Я хочу сказать, что иногда мне кажется, что я
предпочитаю быть несчастным. Тебе когда-нибудь приходило в голову, Крим,
что мы, на самом деле, не знаем самих себя, не говоря уж о других людях.
Его жизнь - это беспорядок и грязь. Моя - выдержанность и строгость. Я
не имею ничего общего с ним, совсем ничего. Он уже начал вторую бутылку
пива. Внезапно я перестал грызть ногти и сказал:
- Так как насчет одеяла, мистер Лоуренс?
- Я тебя еще хочу спросить. Разве ты не считаешь, что Флосси как раз
для меня? Строгая, властная женщина. Как ты думаешь, сколько ей лет?
- Откуда мне знать.
- Ну, примерно?
- Около сорока.
- Я бы сказал - тридцать восемь-тридцать девять. А мне - сорок девять.
Так что это было бы совсем неплохо. Правда, принимая мучения, хотелось бы
жить с комфортом. У нее же есть деньги, Крим?
- Ну, у нее своя мебель.
- Да. Старина Мичер в пятидесятых неплохо зарабатывал и, наверняка,
оставил ей кругленькую сумму. Я слышал что-то о десяти тысячах фунтов.
Она, должно быть, крепко держится за них, раз живет в такой дыре.
- Здесь было вполне прилично, пока не появились вы, мистер Лоуренс.
- Брось ты! Ты когда-нибудь спускался в подвал? Думаю, что нет.
Конечно, зачем тебе это. Так вот, в подвале воняет так, словно они там
дохлятину хранят. Ну да ладно, вопрос вот в чем: есть кто-нибудь еще, кто
положил глаз на нашу Флосси? И как ты думаешь, она примет меня?
- Вы вынуждаете меня быть откровенным, мистер Лоуренс, поэтому я скажу,
что вряд ли.
- Тогда пусть это будет для вас сюрпризом, _мистер_ Крим. Со мной все в
порядке... Я только хочу, чтобы вы замолвили обо мне словечко. Согласны?
- Я не могу ничего обещать.
- Я дам вам одеяло. Даже два.
Если кто-то желает быть дураком, я не вижу причин препятствовать этому.
Я сказал, что постараюсь и сделаю все, что в моих силах. В конце концов он
выдал мне два очень старых ветхих одеяла, и я потащил их наверх.
В какой-то ужасный момент, не могу сказать - почему, я подумал, что
женщина, развалившаяся на стуле - моя мать. Я совершенно забыл о мисс
Колгрэйв. Мне стало дурно, и я решил выйти на улицу.
Печально, но люди, делающие все, чтобы стать счастливыми, таковыми, как
правило, не бывают.
Я сидел в маленьком кафе, куда иногда заглядываю, и пил кофе. На работу
я уже решил сегодня не ходить. В магазине не ценят моих стараний. Появлюсь
завтра и, если они устроят скандал, просто уйду. Деньги - вот что
беспокоит меня; их едва хватило на сигареты. Тут, неожиданно для самого
себя, я подумал о миссис Мичер и о тех десяти тысячах, про которые говорил
Лоуренс.
В кафе вошла молоденькая девушка и расположилась за соседним столиком.
Она была в моем вкусе, и я перебрался к ней. С такими, как она, тебе не
нужно много говорить - они сами могут часами болтать и нисколько не
возражают, даже если ты их совсем не слушаешь. Эта, например,
рассказывала, что работает в магазине тканей, здесь поблизости, а в
свободное время подрабатывает фотомоделью.
Вот как! Я ненавижу фотографию, да и вообще, всякое искусство - оно не
ведет ни к чему хорошему. Если бы это было в моих силах, я бы сжег все
картинные галереи. Тогда, может быть, у нас поубавилось бы этой
распущенности, о которой сейчас так много пишут. Я слышал, как отец
говорил, что все художники и писатели - любимчики Дьявола, хотя и делал
для некоторых, таких как Ллойд Дуглас и Конан Дойл, исключения.
Узнав от девушки, что она заходит сюда каждый день, примерно в одно и
тоже время, я понял, что всегда, когда пожелаю, смогу найти ее здесь. Я
сказал, что работаю директором одной большой фирмы, выпускающей одеяла, и
она согласилась позировать мне обнаженной, если это понадобится. Пожелав
ей всего хорошего, я ушел.
Предстояло решить, что делать с трупом. Раньше, обдумывая такие
вопросы, я предпринимал длительные прогулки по Лондону. Этим же я
воспользовался и сейчас, хотя было довольно холодно. Расстроенный желудок
вынуждал меня неоднократно забегать в общественные туалеты, и там я
испытывал настоящий стыд, читая надписи на стенках кабинок.
Я видел, как сносили старые дома. Потрясающее зрелище, но удовольствие
от него было испорчено цветными, работающими на стройке. Этих выходцев с
Ямайки и им подобных следует отправить обратно в Африку, где им самое
место. Не то, чтобы я был сторонником расовых барьеров; просто им нечего
тут делать. Я бы не хотел, чтобы моя дочь вышла за кого-нибудь из них
замуж.
Одно из моих главных достоинств - это способность развлечь самого себя.
Мне никогда не бывает одиноко, и я никогда не завишу от других. Раньше,
когда я был мальчишкой, отец очень не хотел, чтобы я играл с другими
детьми; он говорил, что они научат меня плохим словам. Поэтому, когда я
писал непристойности на стенках туалета, я всегда это делал, дабы
пристыдить других. Часы на ювелирном магазине показывали половину пятого;
я вспомнил, что приглашен на чай к миссис Мичер, и направился назад к
Институтской площади, к дому номер четырнадцать.
В холле было очень темно. Из подвала исходил слабый сыровато-затхлый
запах. Дверь в комнату Лоуренса была приоткрыта. Оттуда не доносилось ни
звука, и я подумал, что его там нет. Когда я начал подниматься по
лестнице, меня кто-то окликнул сверху. Это была миссис Мичер.
Добравшись до ее лестничной площадки, я увидел, что она находится в
совершенном смятении.
- Боюсь, я немного опоздал, - сказал я вежливо.
- Вы должны приготовиться, мистер Крим. Вас ждет потрясение. Случилось
ужасное.
Я не люблю, когда случается ужасное. Оно имеет отличительное свойство
происходить там, где замешаны женщины. Я сказал:
- Сожалею, миссис Мичер, но я должен сейчас уйти.
Она совсем обезумела.
- Вы не можете уйти. Вы не можете оставить меня. Зайдите, пожалуйста!
Там мистер Лоуренс. Он мертв!
Она судорожно схватила меня за руку и потащила в свою комнату.
Сразу бросалось в глаза, что комната хорошо меблирована: лампа с
абажуром, пышный ковер, кругом картины, фотографии, безделушки, но сейчас
она была в полном беспорядке - кресло и стол-перевернуты, на ковре, в
окружении рассыпанных кусочков сахара, валялся поднос с опрокинутой чашкой
и блюдцем. Некоторые из кусочков сахара были неприятно красного цвета.
Брызги крови пестрели по всей комнате, а кое-где натекли кровавые лужи.
Источник крови лежал в углу у окна. Его голова безжизненно свешивалась
с маленького журнального столика. Это был Лоуренс.
Я не видел лица, но по рубашке и широкой массивной спине тут же узнал
его. Рубашка была залита кровью. Из спины торчали большие ножницы. Ясно,
что они-то и послужили орудием убийства. Я поздравил себя с тем, что
шарфик, используемый мной для умерщвления мисс Колгрэйв и других женщин,
оставлял куда меньше грязи.
Я тихо опустился на стул.
- Миссис Мичер, немного воды, пожалуйста. Вам не следовало приводить
меня сюда. От вида крови у меня кружится голова.
Она принесла воды и, пока я пил, начала говорить.
- Все произошло неумышленно. Совсем неумышленно. Я боюсь мужчин. Я
боюсь таких, как он! Он пьяница. Таким же был мой муж, точно таким!
Никогда не знаешь, что им взбредет в голову. Но я не хотела убивать его.
Вы понимаете, я была так напугана. Я чувствовала запах алкоголя. Все
началось внизу в холле, потом он преследовал меня здесь. Я сходила с ума
от страха, но я не хотела убивать его.
- Мне стало лучше, - сказал я, возвращая стакан. Это был хороший чистый
стакан с нарисованным на стекле листочком. - Миссис Мичер, вам лучше
подробнее рассказать, как это случилось.
Кажется, она заставила себя успокоиться и присела напротив меня - так,
чтобы не видеть ни Лоуренса, ни ножниц.
- Особо рассказывать нечего. Как я уже говорила, он преследовал меня.
Он был пьян - я прекрасно знаю запах пива, а как он вел себя... Я не
успела закрыть дверь - он был так настойчив. Ох, я была перепугана
насмерть. А потом он встал на колени и просил меня выйти за него замуж.
- И поэтому вы закололи его?
- Я потеряла голову. Я пнула его ногой и велела подниматься. Он умолял
меня ударить его еще. Кажется, он был очень возбужден. Потом, когда он
уцепился за мою юбку, я поняла, чего он хочет. Грязное животное! На
столике лежало шитье, и я, не сознавая, что делаю, схватила ножницы и
ударила его.
Только тогда я с отвращением заметил, что ее блузка и юбка забрызганы
кровью.
Она шепотом добавила:
- Он так долго умирал, мистер Крим. Я думала, он никогда не перестанет
метаться по комнате. Я выскочила за дверь и вернулась только, когда он
затих.
- Он не покушался на вас, миссис Мичер?
- Я же сказала вам, что он делал. Он вцепился в юбку. Я чувствовала его
пальцы.
- Насколько я понял, он дотронулся до юбки, когда делал вам
предложение, не так ли?
- Мистер Крим, он был пьян!
Я встал и сказал:
- Вы же понимаете, мой долг - заявить в полицию и немедленно. Я не могу
себе позволить быть замешанным в таком деле.
Она тоже вскочила. Глаза - как щелочки.
- Пока он еще был жив, я побежала к вам за помощью. Я постучала и вошла
в комнату, мистер Крим. Я видела мертвую женщину на стуле. Вам лучше не
ходить в полицию, мистер Крим! Вам лучше остаться и помочь мне, иначе
кое-кто узнает об этой несчастной женщине.
Тут я с досадой вспомнил, что, закрыв дверь утром, когда выходил первый
раз из комнаты, забыл закрыть ее позднее, будучи в подавленном состоянии,
после того, как принес от Лоуренса одеяла. Это только еще раз подтверждает
то, что надо быть очень и очень осторожным. Я вспомнил, как отец частенько
дразнил мать, говоря, что от женщины никогда и ничего не утаишь.
- Ну, что вы теперь скажете? - спросила миссис Мичер.
- Естественно, я помогу вам.
- Что будем делать с телом?
- Я знаю, как избавиться от него.
В животе противно заурчало.
- Прошу прощения, - сказал я, направляясь к дверям.
Она незамедлительно последовала за мной. Это мне совсем не понравилось.
- Куда вы идете?
- В туалет, миссис Мичер, - с достоинством ответил я.
Страшно неудобно, но во всем доме только один туалет - на первом этаже.
Пока я сидел там, у меня было время обдумать все в спокойной обстановке.
Лоуренс - не тот человек, чтобы кто-нибудь хватился его. Кто он такой был,
чтобы кому-то беспокоиться, жив он или мертв? Есть, правда, наш хозяин, но
он не будет задавать вопросов, пока исправно получает квартирную плату.
Миссис Мичер в состоянии позаботиться об этом.
Отлично, тогда мы устроим этакие двойные похороны - и мисс Колгрэйв, и
мистер Лоуренс отправятся в подвал, туда, за груду бесполезного хлама, в
компанию к мисс Роббинс и к этой ирландке. Помощь совсем не помешает,
когда придется тащить их по этой убогой лестнице. Разделяемое с кем-то
удовольствие - двойное удовольствие, так говаривала мать, когда мы каждое
воскресенье ходили в церковь.
Пока я, дергая за цепочку, пытался спустить воду, у меня появилась
идея. Я снова вспомнил о десяти тысячах фунтов миссис Мичер. Это большие
деньги и, так или иначе, я чувствовал, что заслужил их.
Она очень добропорядочная женщина - ее реакция на поведение Лоуренса
доказала это. Кроме того, она меньше меня ростом. Флосси. Флосси Мичер.
Флосси - Крим.
И, поднимаясь обратно, я приветливо крикнул:
- Я только за одеялом, Флосси. Не волнуйся. Я обо всем позабочусь,
дорогая!