Текст получен из библиотеки 2Lib.ru
Код произведения: 8701
Автор: Платонов Андрей
Наименование: Маркун
Андрей Платонович ПЛАТОНОВ
МАРКУН
Фантастический рассказ
Иллюстрации Н. Г. Раковской
Каждый вечер после ужина, когда его маленькие братья ложились спать,
он зажигал железную лампу и садился думать.
Ему никто не мешал. По полу бегали тараканы, ребятишки бормотали во
сне и плакали. Гуни сползали с них, и пухлые животы дышали туго и тяжко,
как у храпевшего отца.
Маркун нашел в книге листик и прочел, что он записал еще давно и
забыл: разве ты знаешь в мире что-нибудь лучше, чем знаешь себя. И еще: но
ты не только то, что дышит, бьется в этом теле. Ты можешь быть и Федором,
и Кондратом, если захочешь, если сумеешь познать их до конца, то есть
полюбить. Ведь и любишь-то ты себя потому только, что знаешь себя
увереннее всего. Уверься же в других и увидишь многое, увидишь все, ибо
мир никогда не вмещался еще в одном человеке.
Пониже на листике было написано: ночь под 3-е февраля. Мне холодно и
плохо. А вчера я видел во сне свою невесту. Но ни одной девушки я никогда
не знал близко. Кто же та? Может быть, увижу и сегодня. Отчего мне никогда
не хочется спать?
Маркун прочел и вспомнил, что больше он ее во сне не видел. От
недавней болезни у него дрожали ноги и все тело тряпкой висело на костях.
Но голова была ясна и просила работы. В нем всегда горела энергия. Даже
когда он корчился в кошмарах, он помнил о своих машинах, об ожидающих
чертежах, где им рождались души будущих производителей сил. Его мучило,
если он находил ошибку, неточность и не мог сейчас же ее исправить.
Маркун вынул из печурки бумагу с чертежами, снял клопа со щеки
мальчика и опять сел.
На дворе в морозе завизжал свисток паровоза. На большом листе были
начерчены крутые спирали. Толстая, изогнутая шесть раз труба в своем
хребте хранила мощь размаха и вращения. Зубчатые передачи были готовы
встретить удары зубцов о зубцы и сдвинуть всякое тяжелое сопротивление.
В углу бумаги Маркун написал: природа - сила, природа - бесконечна, и
сила, значит, тоже бесконечна. Тогда пусть будет машина, которая превратит
бесконечную силу в бесконечное количество поворотов шкива в единицу
времени. Пусть мощь потеряет пределы и человек освободится от борьбы с
материей труда.
Чтобы вскинуть землю до любой звезды, человечеству довольно одного
моего мотора-станка.
Маркун встал, оперся о печку, и сон тихим ветром налетел на него.
В это время в поле разыгрывалась метель, и паровозы еле пробивали
сугробы и рвали тендерными крюками завязавшие в снегу вагоны.
Через дальнее теплое море шел яркий, веселый паровоз с смеющимися
красавицами. Кроткими глазами они смотрели в большое ночное небо и ждали
утра, когда приедут на берег, в белые города, к родным забытым матерям.
Маркун очнулся.
Архимед, зачем ты позабыл землю, когда искал точку опоры, чтобы под
твоей рукой вздрогнула вселенная?
Эта точка была под твоими ногами - это центр земли. Там нет веса, нет
тяготения - массы кругом одинаковы, нет сопротивления. Качни его - и всю
вселенную нарушишь, все вылетит из гнезд. Земля ведь связана со всем
хорошо. Для этого не нужно быть у земного центра: от него есть ручки -
рычаги, они выходят по всей поверхности.
Ты не сумел, а я сумею, Архимед, ухватиться за них.
Сильнейшая сила, лучший рычаг, точнейшая точка - во мне, человеке.
Если бы ты и повернул землю, Архимед, то сделал бы это не рычаг, а ты.
Я обопрусь собою сам на себя и пересилю, перевешу все, - не одну эту
вселенную.
Лампа, я не нахожу света светлее твоего.
Маркун любил чертежи больше книги. В этой сети тонких кривых линий,
точных величин, граней и окружностей дрожала оживляющая сила машин.
Он раз написал линиями песню водяного напора. Он вычертил с линейкой
и циркулем эту бурю линий и повесил на стену. Когда он спросил у одного
друга объяснения чертежа, тот не понял и отвернулся. А у Маркуна от этого
чертежа волной поднималась музыка в крови.
Если устроить двигатель, - думал Маркун, - вырабатывающий в секунду
определенную величину энергии; если связать с ним непосредственно одним
валом другой двигатель, дающий в ту же секунду энергию в два раза большую
против первого двигателя, и если давать им неограниченное количество
естественных сил (воды, ветра), то тогда общая работа этой пары моторов
будет такова: вращение сначала будет соответственно работающей
естественной энергии в первом малом моторе, потом увеличится в два раза,
так как второй мотор одновременно съедает естественных двигающих сил в два
раза больше. Но первый мотор тогда тоже начнет потреблять силы в два раза
больше против первого момента своей работы, иначе говоря, он заработает с
мощностью второго мотора. А второй мотор, как в два раза сильнейший, опять
будет работать энергичней первого в два раза (значит - в четыре
относительно первого момента) и потянет за собою вал на четверное
ускорение против скорости в первый пусковой момент. Потом ускорение будет
равняться 8, 16, 32... Итак, мощность будет возрастать бесконечно; предел
ее - прочность металла, из которого сооружены моторы.
Маркун нагнулся над чертежом. Его турбина имела шесть систем
спиралей, последовательно сцепленных и последовательно возрастающих по
мощности. Следовательно, ускорение будет шестикратным. Вода же будет так
расходоваться, что будто работает одна последняя, шестая спираль; это
потому, что другие пять спиралей будут работать одной и той же водой.
Всякая теория - ложь, если ее не оправдает опыт, - подумал Маркун. -
Мир бесконечен, и энергия его поэтому тоже бесконечна. Моя турбина и
оправдала этот закон.
И огнем прошла неожиданная мысль, чтоа еасалаиа баыа нааайатаи
маеатааалала с бесконечной способностью прочного сопротивления,
бесконечной крепости. Но такой металл есть: он просто одна из видов
мировой энергии, вылитая в форму противодействия. Это вытекает из общего
закона бесконечных возможностей сил и их форм. Но тогда моя машина -
пасть, в которой может исчезнуть вся вселенная в мгновение, принять в ней
новый образ, который еще и еще раз я пропущу через спирали мотора.
Я построю турбину с квадратным, кубическим возрастанием мощности, я
спущу в жерло моей машины южный теплый океан и перекачаю его на полюсы.
Пусть все цветет, во всем дрожит радость бесконечности, упоение своим
всемогуществом.
Били часы. Маркун не считал их.
На подстилке затрясся его маленький брат в пугающем сне. Маркун
нагнулся над ним...
Он опять сидел у лампы и слушал вьюгу за ставнями.
Отчего мы любим и жалеем далеких, умерших, спящих. Отчего живой и
близкий нам - чужой. Все неизвестное и невозвратное - для нас любовь и
жалость.
Совесть сжала его сердце, и страдание изуродовало лицо. Маркун увидел
свою жизнь, бессильную и ничтожную, запутанную в мелочи, ошибки и
незаметные преступления.
Он вспомнил, как этого маленького брата, который теперь бьется от
страха во сне, он недавно столкнул со стола, и с той поры тот молчал,
сторонился и закрывался от нечаянного быстрого взмаха его руки, думал, что
будет опять бить.
Лампа гасла. Метель пошла на сутки.
Маркун вышел во двор. Ветер гудел в туче снега, а иногда вверху
метель прорывалась и видны были одна-две испуганные звезды на сером, будто
близком небе.
Маркун крикнул. Холодный ком ударил его по лицу и потек за рубашку.
На миг вдруг все стихло, и звезда совсем близко улыбнулась ему.
Сколько мы видим и сколько не видим звезд, - подумал Маркун. - Они
саваеатаяатасаяа оатарааажаеананаыама светом чужих солнц. А если на других
звездах живут сильные разумныеа сауащаеасатаваа: они ведь превращают этот
свет в работу, поглощают его своими машинами, и их миры нам не видны, они
темны, и, может, есть рядом с землею, ближе луны, большая темная планета,
а мы ничего про нее не знаем. Она вбирает в себя всю энергию света и
тепла, не дает никаких отражений, невидима и мертва для нас.
Маркун вернулся домой. Лампа потухла, и фитилек горел далекой красной
искоркой. Он лег на пол и замер до утра.
Прошли месяцы. Маркун раскопал где-то две газовых трубы нужных
размеров, согнул их спиралями и сделал приблизительную модель своей
турбины. Но не стал ее сразу пробовать, а спрятал в сарай и забыл про нее.
Теперь для него потянулись дни томительного счастья ожидания.
Маркун верил в себя. Знал, что нет, не может быть ошибки в спрятанной
машине. Она пойдет. Ее мощь безгранична. Он, Маркун, победил многие силы.
Никто еще ничего не знает. Не знает, что это он дал человеку в его
немощные руки новый молот безумной мощи.
Была весна. Маркун ходил по вечерам в поле и глядел, как горел закат
на небе и в болотах и в лужах. Везде была вода, вода и тишина. И прошлый
год, и вот теперь он весной кого-то любил. Он был незаметен и жил одиноко.
Но в детстве, когда он потерял веру в бога, он стал молиться и
служить каждому человеку, себя поставил в рабы всем и вспомнил теперь, как
тогда было ему хорошо. Сердце горело любовью, он худел и гас от восторга
быть ниже и хуже каждого человека. Он боялся тогда человека, как тайны,
как бога и наполнил свою жизнь стыдливою жертвой и трудом для него.
Раз он полдня сгружал на станции дрова из вагона, а на заработанные
деньги купил красную погремушку ребенку-слепцу, который жил у соседей в
сарае, куда запирала его мать, чтобы он не убежал и не убился, когда она
уходила на работу. Он так привык к сараю, что не плакал там и не умел
играть и смеяться.
Весеннее прохладное небо темнело, будто уходило выше. И на краю поля
поднимался туман.
Маркун стоял под лозиной в тишине и влажной мути, ползущей по полям.
И не мог понять своей скрытой любви ко всему.
Чуть была видна избушка лесного сторожа. К ней подходила девушка и
маячила в синем сумраке красноватой юбкой. Она махала рукой. Должно быть,
кликала кого из лесу, кричала мягкою грудью, ласково и протяжно, и
улыбалась.
Маркун ничего не слыхал и прилег от неожиданной муки и боли на землю.
Неслышно прошел мимо странник и сразу пропал на дороге.
Эту ночь Маркун не спал. Он лежал у окна и смотрел в небо, на
улыбающиеся звезды, на затаившуюся ждущую ночь.
Завтра он пустит машину. Все в нем сразу стихло, сжалось, и он
забылся, будто упал в колодезь без дна.
Еще горела последняя утренняя звезда и от близкого солнца накалялся
восток, когда Маркун проснулся и сразу вскочил. Он что-то вспомнил,
какой-то огонь, жаркий и мгновенный, прошел через него и потух. А Маркун
все забыл. Он стоял, двигал скулами, прилипался и тянулся мыслью за
убегающими тараканами и не мог ничего вспомнить. Большое и неизвестное
ударило его во сне. Он стоял и ловил, что ушло и не вернется. Но след,
прямой и острый, остался в душе и изменил ее.
Человеку отдано все, а он взял только немного, - вспомнил Маркун свою
старую мысль. И не стал жалеть, что великий восторг оборвался в нем и он
не узнал его.
Маркун вышел на двор. Было тихо, морозно и светло. Если глянуть
сейчас в просторное поле вверх по дороге, то увидишь далеко, и кто-то идет
к тебе тихо и прямо, издалека.
Маркун пристроил в сарае к углу турбину, привинтил чашку, в которую
упиралась пята машины, и воронку и принес от крана с улицы пять ведер
воды. Воду он вылил в бочонок, потом смазал машину, повернул ее оборота
два рукой и засмеялся своей одинокой радости.
Позвать бы, сказать кому? Нет, тогда, после. Его и так считают
дураком, не тем дураком, какого любят и жалеют, а тем, которого ненавидят.
И он вспомнил девушку, что махала у леса рукой и звала. Если бы она
пришла сейчас в сарай. Рассказал бы ей все, она поняла бы его, и он взял
бы ее за ту же руку. И Маркун улыбнулся от счастья и тоски.
Загудел гудок. Маркун вспомнил о труде, о работе до крови, о борьбе и
неутомимости, о гордой человеческой жизни, которой полна ликующая земля, о
громе машин и потоках электричества.
Он зачерпнул ведро воды и вылил его в воронку над турбиной. Он был
спокоен и уверен. Отпустил кран - и машина рванулась и загремела. Вокруг
ее повисло неподвижное кольцо отработанной выбрасываемой воды.
Маркун все подливал воды. Турбина ревела и, казалось, стояла
неподвижно от быстрого вращения. В воронке вода крутилась вихрем от
всасывания машиной. И слышно, как выла и стонала вода по спиралям. Машина
наращивала силу. Машина расходилась и свистела от хода и резала водяным
вихрем воздух.
Маркун стоял. В нем была тревога и ожидание. Все замерло в нем, будто
он только родился и ничего не понимал. Он в первый раз не думал, никакая
мысль не вела его.
От ударов машины в стену трясся и подпрыгивал весь сарай. Внизу
задымился подшипник, через секунду из него дрожью било пламя.
Машина увеличивала ход. Мощь ее росла и, не находя сопротивления,
уходила в скорость.
Лопнула нижняя спираль, с визгом оторвался кусок трубы и, вращаясь,
ударил в деревянную стенку сарая, пробил ее и вылетел на двор.
Турбина выскочила из подшипника и зарылась в землю.
Маркун вышел за дверь и остановился. Лозина низко опустила голые
хворостины и шевелила ими по ветру.
Загудел третий гудок. Второго Маркун не слыхал.
"Я оттого не сделал ничего раньше, - подумал Маркун, - что
загораживал собою мир, любил себя. Теперь я узнал, что я - ничто, и весь
свет открылся мне, я увидел весь мир, никто не загораживает мне его,
потому что я уничтожил, растворил себя в нем и тем победил. Только сейчас
я начал жить. Только теперь я стал миром.
Я первый, кто осмелился".
Маркун взглянул на бледное, просыпающееся небо.
Мне оттого так нехорошо, что я много понимаю.
__________________________________________________________________________
84 Р 1
П 37
Послесловие
Д. А. Зиберова
Иллюстрации
Н. Г. Раковской
4702010200 - 1397
П ЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦ 1397 - 87
080(02) - 87
Текст печатается по изданиям: Палааатаоанаоава А. П. Избранные
произведения. - М.: Мысль, 1985; Палааатаоанаоава А. П. Одухотворенные
люди. - М.: Правда, 1986.
а й Издательство "Правда", 1987. Составление. Иллюстрации.
СаОаДаЕаРаЖаАаНаИаЕ
Рассказы
Маркун 5
Потомки Солнца 13
"Лунная бомба" 25
Глиняный дом в уездном саду 48
В прекрасном и яростном мире 62
Железная старуха 77
Броня 85
Рассказ о мертвом старике 99
Седьмой человек 110
Неодушевленный враг 121
Неизвестный цветок 152
Уля 136
Любовь к Родине, или Путешествие воробья 144
Повести
Эфирный тракт 159
Город Градов 241
Джан 276
Д. Зиберов. Зарницы нежной души 414
Платонов А.
П 37 Потомки Солнца. Рассказы и повести / Послесл. Д. Зиберова; Ил.
Н. Раковской. - М.: Правда, 1987. - 432 с., ил.
В сборник известного советского писателя А. П. Платонова (1899 -
1951) включены его фантастические произведения ("Лунная бомба",
"Потомки Солнца", "Эфирный тракт"), а также близкие им по духу
повести и рассказы, где необычность ситуации помогает ярче показать
характеры героев, их неустанное стремление к познанию и
преобразованию окружающего мира ("Броня", "Джан" и др.).
4702010100 - 1397
П ЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦЦ 1397 - 87 84 Р 1
080(02) - 87
Андрей Платонович ПЛАТОНОВ
ПОТОМКИ СОЛНЦА
РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ
Редактор
Е. М. Кострова
Оформление художника
Г. А. Раковского
Художественный редактор
И. С. Захаров
Технический редактор
В. С. Пашкова
ИБ 1397
_____________________________________________________________________
Сдано в набор 03.12.86. Подписано к печати 04.05.87. Формат 84x108
1/32. Бумага книжно-журнальная. Гарнитура "Эдисон". Печать офсетная.
Усл. печ. л. 22,68. Усл. кр.-отт. 23,10. Уч.-изд. л. 20,92. Тираж 500
000 экз. (1-й завод: 1 - 125 000 экз.) Заказ № 900. Цена 1 р. 70 к.
_____________________________________________________________________
Набор и фотоформы изготовлены в ордена Ленина и ордена Октябрьской
Революции типографии имени В. И. Ленина издательства ЦК КПСС
"Правда". 125865, ГСП, Москва, А-137, улица "Правды", 24.
_____________________________________________________________________
Отпечатано в типографии издательства "Тюменская правда" Тюменского
обкома КПСС. 625002, г. Тюмень, Осипенко, 81.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 23.02.2001
О найденных в тексте ошибках сообщать: mailto:[email protected]
Новые редакции текста можно получить на: http://lib.ru/~vgershov