Код произведения: 9166
Автор: Раздолбаев Мирза
Наименование: Крыса
Раздолбаев Мирза
Крыса
Чего я не люблю больше всего, так это ночных звонков. Раньше они меня
не пугали и воспринимались как нечто, само собой разумеющееся. То самое
большинство, которое каждый день до отупения трамбуется работой, меня не
поймёт - бывали времена, когда очнувшись по команде будильника, я мог
сравнить себя с потревоженной мумией; удивлялся другим, летал во сне и не
задумывался над тем, почему меня никогда не терзает бессонница от
бесконечных кофе-брейков и не считанных перекуров. Нет, я не робот, а
человек, умевший уходить от всего, что достает - мозг выработал стойкую
привычку выключать на время внешний фон. Я был гений в своем роде...
...Она всегда звонила по ночам и исключительно на мобильный телефон. Ей
было можно, поскольку считалось, что я ее любил, а она не против. Звали
это милое создание Наташа или просто Ната... Натка. Нас свели год назад
довольно странные обстоятельства. Это Ната их интерпретировала как
"довольно странные" и была права по-своему: когда вся жизнь расписана от и
до, то шаг в сторону воспринимается подобно концу света. Я-то уже давно
привык к загаженным лифтам, вечнодающим и озабоченным секретаршам,
убийствам за долги друзей - человек привыкает к чему угодно, а Наташка,
всю жизнь упакованная морально и материально, не знала слов "нет" и "как".
Еще бы - папаша ее был очень большим и очень занятым начальником, чадо
свое боготворил, лелеял и ревновал к всем носителям штанов. Да, собственно
говоря, Нату совершенно и не волновали штанатые - она не спеша обитала в
свое удовольствие, наслаждаясь однокомнатной крепостью, купленной отцом в
том же доме, где жил он сам (мать Наташи не вынесла тяжелых родов и умерла
прямо в роддоме). Но, давайте все по порядку.
В тот вечер мне пришлось возвращаться на работу "как можно быстрее" -
совсем поздно гады спохватились, почти ночью. Небо поливало машину как из
пожарного брандспойта, и дорога с трудом угадывалась между тенями домов в
редких вспышках молний и потоками воды. Когда много лет подряд мотаешься
по одному маршруту, то в скором времени начинаешь понимать, что такое
автопилот. Хорошо, что ехал я медленно - когда выскочил под водопад, она
уже сидела перед машиной, похожая на злобного, обтекающего чертенка,
интенсивно мотающего головой и размахивающего руками. Видок был у нее, что
надо и, глядя на эту жертву дорожного происшествия, я вдруг где-то глубоко
в себе уловил липкое прикосновение ужаса. Странное чувство, непонятное и
беспричинное... Казалось бы, девчонка совсем не страшная - сама напугана
до смерти, а мне бы сбежать куда... Присмотревшись повнимательнее, я вдруг
сообразил, что ее шок вызван отнюдь не моей ездой... Через пару секунд все
переменилось - как будто дождем смыло. Отчетливо помню, что в джинсах
стало как-то не уютно. Нет, вы представьте себе нечто темноволосое и
длинноногое в свете грозовых разрядов и фар, одетое только в белую
футболку до колен! И все... Бог мой... И не в истерике она была, а ей
самой! Скорее всего, напялив на себя первое, что попалось под руку, она
побежала... А футболочка намокшая, в другое время, напомнила бы сказку про
голого короля... Дальше подробности смыты эмоциями - в памяти осели только
отблески молний в ее глазах под вопли хором, стоны двигателя и наша лужа,
в которой остались пара пуговиц от моей рубашки с частью наткиной
футболки. Но то, что первая начала она... Хотя, нет - футболка выше колен
была... Гораздо выше... За все это время на улице не появился даже плохой
хозяин с собакой. Удивительно. Или... нам не до них было.
...Потом я отвез Нату к ней домой. Естественно, что в ту ночь работа
была послана совсем далеко. Наташа в паузах и перекурах, заикаясь,
рассказывала о себе. Оказывается, в тот день она похоронила отца - работа
его победила - вернулась домой вечером, легла спать, тут все это и
началось. Вовремя я подвернулся. Дальше было еще интереснее. Мы начали
встречаться довольно часто и только по ночам. Днем Натка находилась в
своем обычном состоянии переваривания бытия, а где-то после полуночи, как
бы родившись заново - звонила и будила, выливая в трубку очередную
стартовую порцию какой-нибудь женской ерунды. Затем она, резко меняясь в
голосе, спрашивала, чем я сейчас занят. Ее любимое "занят" и выдергивало
меня из остатков сна. Я тут же орал про цепочку на двери и летел. Моих
бедных железных лошадей заносило, кидало и разворачивало, а я срезал,
проклинал, посылал и давил еще сильнее...
...Под утро она выгоняла меня, ссылаясь на усталость и прочую чепуху. Я
прекрасно понимал в чем дело и не споря уходил. Каждый раз, по дороге
домой, я размышлял о том, как долго все это может продолжаться. Наверное
наши отношения действительно были "странными" и не естественными для
обрыдлой дневной рутины - мы нарушали Правила Жизненного Движения. Причем,
самые злостные нарушения случались в те дни, когда шел дождь. Это такая
штука, скажу я вам! Больше всего на свете люблю сильный дождь, а грозу
особенно...
...Жизнь тащила вперед свои дни, недели и месяцы. Зимой Натка убедила
меня в неизбежности оплаты ремонта ее квартиры - это заморозило наши
встречи на пару недель - она категорически отказывалась ездить ко мне.
Потом все вернулось в прежнюю колею.
Как-то в апреле я вернулся домой и услышал, как стонет забытый на столе
мобильник. Естественно звонила Наташка, но это было уже что-то новое -
второй раз за ночь!. После первого же ее заикающегося "Ал-лё...", у меня
задрожала рука. Говорят, что перед самой смертью человек прокручивает в
голове всю жизнь за одно мгновение. Может быть. Я не собирался помирать,
но за несколько секунд разговора еще раз прожил ту самую ночь. Ната...
"Занят..." Возбуждения почему-то не было, но... пришлось нестись к ней
обратно.
Увидев ее на пороге, я опешил - моя Ната клацала зубами. Протащив меня
на кухню, она молча указала на стену, где висел портрет отца. А дрожать
было от чего - фотография в рамке отдавала мертвечиной в прямом смысле.
Запах был настолько сильным и навязчивым, что стало как-то жутко. Вытерев
лоб, я пытался нащупать сигареты в кармане, но им тоже было страшно.
Натка, спрятавшись у меня за спиной, шепотом причитала, что это неспроста,
это знак и сюда она больше не хочет возвращаться. Никогда. Пришлось снять
ей номер в гостинице.
Весь следующий день я провел в этой жуткой квартире, вымучивая
логические объяснения происходящему. Я прокурил всю кухню, но даже сквозь
этот перегар, портрет не давал о себе забыть. Зажигалка не подчинялась,
сигареты обжигали, а мне хотелось заглотить пару литров и сбежать
далеко-далеко. К полуночи я окончательно озверел: сорвав в очередной раз
портрет со стены, кухонным ножом изо всей силы пырнул темный след от
фотографии, едва не грохнувшись при этом со стула - нож вошел по рукоятку
безо всякого усилия. От трупного смрада перехватило дыхание. Немного
отдышавшись, я срезал кусок обоев и обнаружил ржавую решетку вентиляции.
Прямо за ней, лапами к верху, лежала здоровенная крыса - видимо приползла
туда умереть от одинокой старости. Дохлая крыса... Господи, как я потом
смеялся! Ну и склероз - совсем забыл, что сам же заклеил эту решетку
обоями, после того, как кухне установили кондиционер! Приехавшая Ната,
тоже смеялась, но странно как-то, выдавлено. Даже после отправки крысы в
последний путь по мусоропроводу какое-то напряжение осталось.
Ночные звонки продолжались до начала мая, а потом я стал их бояться.
Все началось из-за одного, когда Натка потребовала, чтобы я купил наконец
вентилятор или "какой-нибудь" кондиционер для ванной - слишком душно там,
видите ли, а с открытой дверью холодно. Потребовала... Что правда, то
правда - невыносимо душно - во время ремонта просто забыли об этом -
дыру-то обоями заклеили, а вентиляционную трубу с другой стороны заложили
кирпичами почти... до кухни и зацементировали. Намертво...
Настоящий страх никуда не уходит - он глубоко и надежно прячется в нас
самих, чтобы в нужный момент вылиться наружу и растворить в себе. Вы
пытаетесь защититься, но это тщетно - убивать появившийся страх нужно
сразу, не раздумывая - как зарождающуюся раковую опухоль. Я тоже пытался,
но его совершенно не испугал разбитый телефон. Страх ласково пощекотал
меня хвостом по позвоночнику, успокоил и поджав под себя лапки, уснул
где-то глубоко внутри.
Телефон я купил потом новый, с другим номером, но то, что поселилось во
мне, иногда будит среди ночи, чтобы побеседовать о жизни - скучно,
наверное...
Москва, 2000